автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы"

На правах рукописи

Дмитриева Лидия Михайловна

Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы

(на материале русской топонимии Алтая)

Специальность 10.02.01. - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Екатеринбург 2003

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Алтайского государственного университета

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Николай Данилович Голев

Официальные оппоненты: чл.- корр. РАН, доктор филологических наук,

профессор Александр Константинович Матвеев

доктор филологических наук, профессор Елена Николаевна Полякова

доктор филологических наук, профессор Василий Иванович Супрун

Ведущее учреждение: Уральский государственный педагогический университет

Защита состоится «2$» б ШмяЬуя2003 г. в -у Ч часов на заседании диссертационного совета Д 212.286.03. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Уральском государственном университете им. A.M. Горького (620083, г. Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51, комн. 248).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета.

Автореферат разослан «УХ"» сяжт, 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, профессор

М.А.Литовская

I ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена исследованию проблем онтологического и ментального бытия топонимической системы.

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Развитие науки характеризуется диалектическим взаимодействием двух взаимосвязанных процессов - дифференциации и интеграции. Процесс интеграции - объединение, взаимопроникновение, синтез наук и научных дисциплин, объединение их и их методов в единое целое, стирание граней между ними. Это особенно характерно для современной науки, где сегодня бурно развиваются такие синтетические области научного знания, как кибернетика, синергетика, строятся такие интегративные картины мира, как естественнонаучная, общенаучная, философская.

Взаимодействие различных наук является и примечательной особенностью языкознания конца XX - начала XXI в., поскольку лингвистика при изучении языковых систем также не может ограничиваться только рамками собственно языкового подхода. Проблема "человек и язык" приобретает в последнее время все большую актуальность, поскольку становится очевидным, что адекватное исследование языка возможно только при условии выхода за его "пределы", при обращении к человеку - творцу языка. При этом с переходом к лингвистике, ориентирующейся на изучение языка в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением и духовно-практической деятельностью, сместились исходные моменты в представлениях о языке: язык мыслится как конститутивное свойство человека, делающее его человеком, что повлекло за собой выдвижение основных требований к исследованиям языковых феноменов - понять природу языка и объяснить его можно лишь исходя из понимания человека и его мира.

В русле современного лингвистического направления перед топонимической наукой открываются новые направления исследования, но это не значит, что антропоцентрические установки полностью перечеркивают результаты, полученные в рамках прежней теоретической парадигмы. Теория топонимической системы, представляющая собой базовый конструкт тра-дицонной лингвистики, показывает высокую степень совместимости с когнитивными целями. Если одной из центральных проблем когнитивного подхода к языку является изучение структуры представления знаний, то идея топонимической системы, топонимической картины мира, ее функционально-временной и функционально-пространственной параметризации вписывается в эту парадигму. Становится очевидной необходимость изучения топонимической системы в когнитивно-прагматическом аспекте, который предполагает взгляд на топонимию с позиции человеческого сознания, учитывает связь речемыслительной активности с фондом языкового и неязыкового сознания, с прагматическими установками.

В соответствии с современной антропоцентрической научной парадигмой, а также с учетом того факта, что онтологическое бытие топонимической системы неизбежно смыкается с ее ментальным существованием, становится необходимым рассмотрение топонимии в аспекте репрезентации топонимической системой ментальных структур носителя языка, топонимической личности.

Антропоцентрический аспект предполагает разные модели подхода к материалу. Наше представление о когнитивной топонимике основано на том, что она выполняет прежде всего номинативную функцию. Мы видим задачи когнитивизма в переходе на глубинный уровень анализа топонимического материала, но на данном этапе рассматриваем только поверхностное проявление когнитивных структур, которые находят свое формально зафиксированное выражение. Предлагаемое исследование, таким образом, представляет собой попытку интегративного описания как структурных, так и ментальных аспектов топонимической системы.

С середины XX в. с точки зрения традиционного анализа топонимический материал исследовали И.А. Воробьёва, А.К Матвеев, О.Т. Молчанова, А.П. Дульзон, В.А. Никонов, Ю.А. Карпенко, В.Н. Топоров, Н.В. Подольская, Е.М. Поспелов, A.B. Суперанская, В.Д. Беленькая и др. В трудах этих ученых рассматривались фундаментальные проблемы семантической и структурной организации топонимов, впервые был введён в научный оборот, систематизирован и описан обширный топонимический материал. Так, например, Н.В. Подольская, используя структурно-словообразовательный подход, разработала теорию структурных типов топонимии; Е.М. Поспелов исследовал территориальное распределение топонимических моделей; A.B. Суперанская делает акцент на системных звуковых и морфологических изменениях имени. Теоретическая разработка вопросов синтетического определения топонимической системы ведётся в трудах И.А. Воробьёвой, в которых устанавливается, что топонимическая система - это "территориально организованная совокупность географических названий, объединённая общими законами развития, регулярно повторяющимися в процессе формирования топонимии" (Воробьёва, 1973).

Системный структурно-словообразовательный и семантический подход к изучению топонимического материала является одним из аспектов синхронного рассмотрения географических названий, при котором основное внимание обращается не на их происхождение, а на установление типологии топонимических отношений определённого региона. При данном подходе представляется возможным выделить оппозиции и дифференциальные признаки внутри топонимии региона, которые являются организующим центром топонимической системы. Установление и анализ парадигматических оппозиций существенны для определения специфики топо-

нимической системы, т.к. помогают найти основные тенденции, в соответствии с которыми идёт развитие определённого топонимического класса.

Поворот топонимических исследований в сторону изучения функционирования географических названий в речи и сознании языковой личности произошёл сравнительно недавно, хотя изначально он связан с появлением работ В.Д. Беленькой (1969), которая впервые в рамках синхронного анализа имен собственных поставила проблему рассмотрения не только этимологически устанавливаемого морфологического строения и семантической структуры топонимических единиц, но и выявления актуального строения и фактического современного восприятия географического названия членами конкретного языкового коллектива.

В настоящее время антропоцентрическое направление топонимических исследований представлено в трудах E.JI. Березович, М.В. Голомидо-вой, М.Э. Рут, В.И. Супруна, где изучение топонимии идет в основном в плане реального контекста ситуации. Изучение указанного контекста дает возможность построить один из вариантов синхронической классификации топонимии, в которой, кроме традиционного деления топонимии по типу и функции, вводится новый аспект - функционирование названия в сознании личности, поскольку сознание обладает системообразующей функцией. Именно этим в первую очередь определяется актуальность настоящего исследования, объединяющего результаты системного анализа.с новыми подходами антропоцентрического направления.

С общелингвистических позиций основанием для постановки и концептуальной разработки проблемы выступил всеми признаваемый факт, что ни одна система не может быть воспринята как простая сумма элементов, ибо функционирование топосистемы есть жизненный процесс, в котором происходит "приращение смыслов", однако механизмы, формы и характеристики этих приращений остаются до сих пор малоизученными.

Отдавая дань структурному подходу, мы понимаем определенную исчерпанность его объяснительных возможностей и актуализируем новый подход, который формируется в выступлениях на научных конференциях, отдельных статьях, но нуждается в полном системном обосновании, и одновременно этот подход нуждается в новой интерпретации того топонимического материала, который накоплен в течение многих лет. Особенно важным в этих условиях представляется вопрос о возможных формах интеграции результатов, накопленных в структурный период развития языкознания, в новую парадигму лингвистического знания.

Обращение к исследованию топонимических систем, таким образом, обусловлено тем, что традиционный подход к изучению топонимических систем (И.А. Воробьёва, Ю.А. Карпенко, A.B. Суперанская) в условиях современной лингвистической ситуации пристального внимания к "человеку" требует дополнения. В связи с этим постановка данной проблемы

актуальна, потому что генезис и структурация топонимических систем с точки зрения сочетания антропоцентрического и системоцентрического аспектов ранее не изучались.

Актуальность представленного исследования определяется таюке необходимостью комплексного изучения топонимических систем отдельных территорий с учетом информации о географии, истории региона, языковой среде, в которой возникают и употребляются географические названия.

ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ. Предметом исследования данной работы является русская топонимическая система, её онтологическая и ментальная организация в их взаимодействии.

Непосредственным объектом исследования послужил топонимикон жителей Алтая.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Изучение системы собственных имён как действующего механизма имеет прямой выход в общелингвистическую, социолингвистическую и лингвокультуро-логическую проблематику. Кроме того, познание закономерностей развития топонимической системы представляется теоретически важным не только само по себе, не только потому, что она - одна из наиболее обширных подсистем языка, но и потому, что ее исследование является, на наш взгляд, ключевым моментом для системного познания языка в целом.

Исследование основано на принципиально новом подходе к установлению параметров топонимической системы, ее границ через обращение к индивидуальному сознанию носителя языка и коллективному сознанию носителей языка.

Теоретическая значимость определяется также тем, что работа вносит вклад в теорию ономастики, в изучение топонимических систем (вводятся и обосновываются понятия: онтологическое бытие системы, ментальное бытие системы, топонимическая картина мира, топонимический субансамбль и др.), уточняется содержательная наполненность категориального аппарата современной ономастики (ономастическое пространство, топонимическая микросистема и т.д.).

НАУЧНАЯ НОВИЗНА исследования, таким образом, обусловлена сочетанием в нём, во-первых, представления ментального и онтологического бытия топонимической системы, во-вторых, анализом её функциональных свойств и, в-третьих, системным описанием ономастической лексики определённого региона.

В научный обиход вводятся обширные новые данные о русской топонимии Алтая, не являвшиеся прежде объектом специального топонимического анализа. Уникальность топонимической ситуации региона исследования заключается в том, что формирование русской топонимической системы Алтая в силу исторической специфики представляет собой естест-

венную лабораторию формирования топонимической системы, и эта ситуация изучалась лишь частично. Данное исследование продолжает работу по изучению русской топонимии Алтая, а также исследованию топонимических систем, начатую И.А. Воробьевой и ее учениками (Н.А. Андрюковой, Л.М, Дмитриевой, Т.В. Чернышовой). В своих работах, связанных с ономастической проблематикой, И.А. Воробьева обосновала подход к топонимии Алтая как развивающейся территориальной топонимической системе. Продолжая исследование теории топонимической системы, мы развиваем идею топонимической системы на новом лингвистическом и методологическом уровне.

Разрабатывая в настоящей работе новое направление исследования топонимических систем, мы осознаем, что это - начальный этап реализации ментального подхода. Использование понятий, заложенных традиционной топонимикой, и введение новых - результат исследовательской работы первого этапа, остальные понятия, органично вытекающие из поставленной проблемы (топонимическая личность, самоорганизация и диналш-ка системы и т.д.), представляют перспективу данного исследования.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКУЮ базу данной работы составляет комплексный лингвистический подход, включающий элементы когнитивного и культурологического анализа языковых явлений.

Методологическими основаниями исследования поставленных выше проблем послужили фундаментальные положения В. Гумбольдта о дея-тельностном начале языка и его роли в процессе познания объективного мира, философское положение о единстве языка и сознания, речи и мышления, основные общетеоретические положения об онтогенетическом языковом, речевом и когнитивном развитии личности.

В соответствии с указанными направлениями в работе представлены два модуса существования топонимической системы: онтологический и ментальный. Языковая организация системы предстаёт в философской терминологической парадигме как "бытие в себе и для себя", т.е. как совокупный объект, самодостаточный универсум, отъединённый от субъекта, подчиняющийся естественным связям, развивающийся по натуральным имманентным законам. Этот модус бытия характеризует скрытые, не явленные субъекту сознания и действительные существования, которые при соответствующих условиях могут быть включены в контекст предметно-практической и когнитивной деятельности. Такой ракурс рассмотрения топонимической системы представляет образ (относительно) самодостаточной, законосообразной, универсальной внешней предметности существования системы, оказывающейся материей субъективной деятельности. В контексте употребления рассматриваемых понятий речь идёт о виртуальной материи, о так называемой чистой онтологии, поэтому далее в работе данный модус бытия топонимической системы будет именоваться

онтологическим. Онтологическое бытие системы рассматривается через призму её возникновения, сущностных собственно языковых характеристик.

Система в её ментальном бытии ("бытии для другого") расценивается как не тождественная объективной реальности некая её часть, выступающая компонентом конкретно-исторического субъективного опыта, и предполагает обращение к языковому сознанию носителя языка и топонимической системы, его интенциональным и когнитивным структурам, влияющим на топосистему и отражающимся в ней.

Нами выдвигается ГИПОТЕЗА о взаимной детерминированности онтологического и ментального бытия топонимической системы, носящей сложный противоречивый характер, описание которого предполагает обращение к принципу дополнительности.

Гипотеза будет проверяться последовательным изучением онтологического бытия - с одной стороны и ментального бытия - с другой. При этом мы исходим из того, что ни то, ни другое не есть причина - оба аспекта находятся в тесной взаимозависимости. Онтологическое бытие системы рассматривается нами как в его современном, так и историческом проявлении.

В качестве гипотетических тезисов, структурирующих гипотезу, в основу исследования общих проблем топонимической системы в современной лингвистической ситуации положены следующие:

топонимическая картина мира - фрагмент языковой картины мира;

топонимическая микросистема - компонент топонимической системы;

топонимическая микросистема - фрагмент топонимической картины мира.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНЕСЕННЫЕ НА ЗАЩИТУ:

1. В широком смысле топонимическая система понимается как совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенное единство. Топонимическая система как единство предполагает наличие определенной структуры, внутренней иерархической упорядоченности всех содержащихся в ней подструктур. Принимая тезис, что определенное единство системы образуется общностью территории, времени и языка, следует признать также, что признак, позволяющий объединить все топонимы без исключения, необходимо искать за пределами языковой системы. Таким объединяющим началом с нашей точки зрения является ментальный компонент, поскольку онтологическое бытие топонимической системы неизбежно смыкается с ее ментальным существованием, топонимическая система как часть общей языковой системы существует в сознании носителей языка. Развитие онтологической сущности топонимической системы

сущности топонимической системы осуществляется через ее отражение в сознании, поскольку всякая языковая система существует прежде всего в сознании конкретного человека.

2. Региональная топонимическая система, являясь подсистемой в рамках общеязыковой системы, с одной стороны (структурный подход) является компонентом более объемной топонимической системы, с другой стороны (антропоцентрический подход) является фрагментом языковой картины мира, а следовательно, топонимическая система может быть рассмотрена в плане построения фрагментов и уровней языковой картины мира. Топонимическая система, рассматриваемая в традиционном аспекте, является результатом процесса познания окружающей действительности.

3. При рассмотрении ментального бытия топонимической системы представляется целесообразным введение понятия топонимическая картина мира. Обладая специфическими особенностями и в то же время основываясь на общепринятых представлениях, воззрениях на действительность, топонимическая картина мира включается в общую картину мира как ее неотъемлемая часть. Топонимическая картина мира, отражая определенное, индивидуальное видение мира, представляет модель реальной действительности, которая имеет временные и пространственные характеристики. Пространственная реальность, представленная в языковом сознании и оформленная как концепт "место" (во всех модификациях пространственной ориентации) может быть интерпретирована как топонимическая картина мира. Будучи связана с пространственным концептом, топонимическая картина мира имеет территориальный характер, региональные особенности, которые принято рассматривать в качестве регионального менталитета, то есть биологически, исторически и социально обусловленной системы стереотипов, функционирующей в данном регионе.

4. Наиболее значимое место в топонимической картине мира занимает категория пространства, поскольку эта категория является базовой, фундаментальной в отношениях человека и реальной действительности. Концепт "пространство" является доминирующим и основополагающим в топонимической картине мира как фрагменте сознания топонимической личности, его ментальная репрезентация и языковое воплощение. Представляемое в топонимических названиях пространство является неоднородным с точки зрения субъекта, воспринимающего мир сквозь призму ценностей своей жизнедеятельности. Топонимическая картина мира включает ценностно ориентированное знание о мире, систему ценностных представлений человека. Именно ценностный фактор определяет построение пространственных моделей, изоморфную организацию топонимической системы, предложенную нами в исследовании. Это означает, что топонимическая система как экспликация образа топонимической картины мира

имеет принципы построения, тождественные тем, посредством которых формируется ментальный образ пространства вообще, по которым в процессе познания топонимическая картина замещает собой и представляет в сознании человека онтологическую форму существования ландшафтной реальности.

5. При номинации объекта и воспроизведении уже готового географического названия выбор того или иного имени определяется контекстом (в широком смысле), т.е. определенными знаниями контекста как релевантных условий адекватного употребления лингвистического знака. Следовательно, у носителей топонимической системы данного региона должно быть общее прагматическое и когнитивное пространство. Языковым коррелятом когнитивно-прагматического пространства является ономастическое пространство региона, компонентом которого является топонимическая микросистема.

6. Будучи элементом топонимической системы, топонимическая микросистема представляет собой упорядоченное множество микротопонимов, которые организованы в единое целое для наиболее оптимального выполнения ими прямой номинативной, дифференцирующей и идентифицирующей, социальной и коммуникативной функций. Топонимическая микросистема предполагает наличие системно-структурных отношений и связей; является фокусом представленности бинарных оппозиций; она достаточно устойчива, стабильна, однако обладает также чертами переменчивости, функциональной подвижности; выступает как упорядоченная, ие-рархизированная совокупность имен собственных. Внутренняя связь элементов системы обеспечивается не только парадигматическими и синтагматическими отношениями, но и так называемым единством личности. Для моделирования организации топонимических микросистем эффективным является обращение к сознанию человека, в котором объединяются как языковые, так и адаптационно-деятельностные модели и в котором происходит связь лингвистических и экстралингвистических факторов. В связи с этим исследование микросистем переходит от "совокупности названий небольшой территории" к пересечению индивидуальных представлений людей об окружающей местности.

7. Индивидуальный топонимикон определяется сферой культурно-деятельностных интересов носителя языка. Суммируя основные характеристики, можно дать определение топонимической микросистемы, согласно которому топонимическая микросистема - это совокупность взаимодействующих субансамблей, где субансамбль - присутствующие и системно взаимодействующие в сознании отдельной личности (как типа) топонимические единицы.

При последовательном наложении субансамблей возможно выделение зон их пересечения, которые составляют ядро топонимической микро-

системы. Единицы, не имеющие пересечений с другими субъединицами, составляют периферию микросистемы. Причем компоненты ядра одной микросистемы могут быть периферийными для другой микросистемы и наоборот. Через периферию каждая микросистема пересекается и постепенно переходит в пределы других систем, и так они образуют целостную топонимическую сеть.

8. Синтезировав микросистемы по возрастному, тендерному, профессиональному признакам и признаку образования, получаем синхронную статическую модель микросистемы, в которой достаточно явно проявляются ядерная и периферийная части. При этом в ядерную часть входят не столько ближайшие, сколько важнейшие объекты. Именно такая конструкция в топонимической микросистеме является ведущим в топонимической картине мира жителей данного региона, доминирующим ментальным топонимическим стереотипом организации категоризованного знания о пространственном аспекте мира вокруг объектов, представляющих бытийную ценность (т.е. обеспечивающих оптимальное существование человека как биологического существа).

Системное описание топонимии всякого региона, таким образом, может быть проведено с учетом заявленной позиции. Предложенная парадигма тезисов исследования позволяет обеспечить подход к изучению топонимических систем в единстве антропоцентрического и системоцентри-ческого аспектов, во взаимовлиянии онтологического и ментального компонентов.

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. В теоретическом плане целью исследования является разработка и обоснование нового подхода - представить целостную концепцию функционирования и структурирования русской топонимической системы в сочетании ментального и онтологического подходов; в практическом - обоснование конкретно-объяснительных возможностей этого синтетического подхода и демонстрация особенностей его реализации на материале русской топонимии Алтая.

Предлагаемая нами концепция развивается по определенной логике, в частности, достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) представить историю изучения топонимической системы в русской ономастике и выявить основные тенденции в топонимике в заявленном аспекте;

2) описать базовые составляющие топонимической системы, определяющие её устройство, функционирование и развитие (территориальная и языковая общность; парадигматика и синтагматика);

3) обосновать взаимосвязь онтологического и ментального бытия топонимической системы;

4) исследовать организацию ментального бытия топонимической системы, представив составные компоненты топонимической картины мира$) выявить модели структурации пространства: маршрутный, радиальный, "бытийное квазипространство" и т.д. и показать дифференциацию пространства в топонимических Контекстах;

6) учитывая диалектику соотношения "номинация - восприятие", показать соотношение номинативного и ментально-топонимического стереотипов;

7) представить ментально-топонимические стереотипные комплексы в топонимии Алтая;

8) провести комплексный анализ топонимической микросистемы одного села как компонента региональной топонимической системы;

9) исходя из теоретических посылок ментального бытия топонимической системы, обосновать новое понимание топонимической микросистемы и исследовать топонимическую микросистему как совокупность субансамблей (возрастных, тендерных, профессиональных и т.д.);

10) обобщив теоретические позиции, создать типологическую модель топонимической микросистемы и наметить перспективы исследования топонимического пространства одного села.

МАТЕРИАЛ И ИСТОЧНИКИ. Работа выполнена на материале русской топонимии Алтая. Источниками фактического материала послужили архивные и полевые топонимические материалы. В Алтайском государственном университете с 1973 г. собран значительный топонимический материал, насчитывающий сотни тысяч географических названий. Результат - записи сплошной речи информантов и оформленные в топонимическую картотеку и топонимическую текстотеку названия. Источником исследования явились данные этой картотеки, справочники, географические карты различных лет издания, исторические документы, отводные записи, переселенческие списки, справочники по административно-территори-альноиу делению, карты и планы разных лет, работы историков и географов, изучавших Алтай. Базовыми данными послужили также Списки населенных мест 1782, 1893, 1896, 1907, 1910, 1911, 1914, 1920, 1926, 1956, 1995, 1997 гг. Достоверность информации обеспечивается использованием архивных документов (прежде всего Государственного фонда хранения Алтайского края), сведений отдела краевой статистики разных лет фиксации.

К анализу привлечены также данные исторических документов Европейской России начала конца XIX - начала XX вв., использованные для сопоставления ойконимии Алтая и Европы.

Исследование проводится на материале топонимических контекстов (или топоконтекстов), представляющих собой фрагменты высказывания носителя языка, включающие в себя топонимы и отражающие субъектив-

ный образ мира, фиксирующий доминанты восприятия отдельной личности. Введение топонимических контекстов позволяет представить функционирование имени в сознании современных жителей (приводятся контексты не только объяснений имени, но и употребления, функционирования топонима). Сочетание топонимических полевых блок-текстов и исторических контекстов позволило показать двойной функциональный план для большей части названий.

В результате общее количество названий (с учетом повторов, вариантов, параллелей), выявленных в регионе и привлеченных нами к анализу, составляет около 50 тысяч фиксаций.

Рамки работы не позволили представить топонимический материал в полном объеме, поэтому в диссертации представлены результаты обобщения материала, достаточно полно материал дан автором в тексте кандидатской диссертации, «Ойконимическом словаре Алтая» и статьях.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Используемые автором методы исследования традиционны для лингвистической обработки регионального топонимического материала. Целями и задачами определяется использование в работе преимущественно описательного метода в его конкретных приемах: наблюдение, сопоставление, обобщение, классификация и логико-лингвистическое описание анализируемого материала, количественные подсчеты, а также элементы контекстуальной интерпретации топонимов. Использованы показания языкового сознания - метод интроспекции.

Из частных методик можно выделить широко применяющуюся в работе комплексную идентификацию фрагментов топонимической системы, засвидетельствованных в исторических источниках, с соответствующими современными названиями объектов, метод моделирования компонентов топонимической системы.

ОБОСНОВАННОСТЬ И ДОСТОВЕРНОСТЬ научных наблюдений и выводов обеспечивается исходным теоретическим и методологическим фундаментом работы, применением комплекса методов, адекватных природе рассматриваемого явления, привлечением обширного и разнообразного топонимического материала.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ заключается в том, что собранные факты расширяют информационную базу данных в теоретической и прикладной топономастике. В частности, представляется возможность использования результатов и материалов этого исследования для сопоставления с аналогичной информацией по другим регионам, что позволит выявить особенности функционирования топонимической системы на разных территориях.

Имеющийся фактический материал и его интерпретация являются значительным резервом для топонимической лексикографии. Созданная автором база данных ойконимического материала Алтая может учитывать-

ся при составлении топонимических словарей других регионов России, а также Украины и Белоруссии.

Результаты обобщения материала используются автором при чтении спецкурсов "Топонимика Западной Сибири", "Теоретические и прикладные проблемы современной ономастики" для студентов филологического факультета Алтайского государственного университета. Теоретические положения исследования послужат основой для написания научных статей, кандидатских диссертаций, дипломных и курсовых работ, методических указаний. Теоретические позиции диссертации являются базовыми в работе Топонимической комиссии г. Барнаула (автор - научный руководитель комиссии) при решении вопросов о наименовании и переименовании улиц города Барнаула, а также в разработке научной программы "Языковое пространство города".

АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ. Апробация структурной и содержательной компоненты исследования проведена автором в выступлениях на конференциях различного уровня, совещаниях, симпозиумах (за последние пять лет - 18 выступлений): Барнаул (1998 г., 1999 г., 2000 г., 2002 г.), Екатеринбург (1999 г., 2001 г.), Волгоград (1998 г.), Омск (2000 г., 2002 г.), Томск (1998 г.), Алма-Ата (2001 г.) и др., а также на заседаниях научных семинаров кафедры русского языка и общего языкознания Уральского госуниверситета (апрель 2001 г.) и кафедры современного русского языка Алтайского госуниверситета (апрель 2002 г.).

По теме диссертации опубликована 41 работа, общим объемом 64,7 печ. л., в том числе монография "Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы (на материале русской топонимии Алтая)" (14,8 печ. л.), "Ойконимический словарь Алтая" (25,6 печ. л.) и разделы в коллективном "Словаре русских говоров Алтая" (авторский вклад - 10,4 печ. л.). В настоящее время 17 статей сданы в печать.

СТРУКТУРА И ОБЪЕМ РАБОТЫ. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, списка источников использованного материала, приложений, списка сокращений - общий объем работы 367 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность темы исследования, ее научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность, определяется предмет исследования, источники материала, раскрываются цель и задачи, характеризуются методы и методология исследования, в положениях, выносимых на защиту, излагается общая логика и программа исследования.

Первая глава посвящена изучению ОНТОЛОГИЧЕСКОГО БЫТИЯ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ. Проблемы, затронутые в этой главе, касаются онтологии языка и непосредственно связаны с определением сущности языкового бытия и принципов построения языковой системы.

В первом разделе главы "Идея топонимической системы в рамках системного подхода" излагается история изучения топонимической системы, анализируется содержание исследований по проблеме. В свое время идея топонимической системы оказалась полезной для понимания сущности топонимических процессов и специфики функционирования топонимов. К началу XXI в. уже накоплен большой фактический материал, проведены интересные наблюдения, сделаны первые серьезные обобщения.

В широком смысле топонимическая система понимается как совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенное единство, целостность, В самых общих чертах построение топонимических систем соответствует принципам, предложенными Ю.А. Карпенко в 1964 г. и позже поддержанным в исследованиях И.А. Воробьевой, A.B. Суперанской и др.

Параметры топонимической системы в работах Ю.А.Карпенко представлены в первом параграфе раздела.

Под топонимической системой Ю.А. Карпенко понимает синхронную организацию всей упорядоченной совокупности топонимов исследуемой территории, делает акцент на синхронном изучении топонимии, главная цель которого - в определении организации разных топонимов одной территории, в установлении топонимической системы. Исследователь делает вывод о сильном влиянии топонимической системы на названия, отмечая, что она "является одной из важнейших движущих сил развития топонимов" (Карпенко, 1964).

Во втором параграфе излагается концепция топонимической системы A.B. Суперанской.

Важным в концепции A.B. Суперанской, с нашей точки зрения, является понятие топонимической схемы, которое, к большому сожалению, не было развито далее, поскольку, очевидно, анализ мировоззренческих моделей возможен только при обращении внимания на человека говорящего, а лингвистическая парадигма повернулась лицом к человеку только в конце XX в.

Из всего комплекса теоретических «системных» воззрений A.B. Суперанской вызывает несогласие мысль о том, что топонимическая система объединяет разноязычный топонимический материал и "может включать элементы многих языков, складываясь на основе названий всех расположенных на данной территории объектов, независимо от их языковой принадлежности и диалектных особенностей" (Суперанская, 1973).

Иная точка зрения по данному вопросу представлена И.А. Воробьёвой, которая представляет в своих работах функционально-системный подход.

В своем понимании топонимической системы И.А. Воробьева исходит из того, что любая топонимическая система является функционирующей системой. Она стремится совместить позиции A.B. Суперанской и Ю.А. Карпенко, называя свой подход функциональным, а топонимическую систему рассматривая как синхронную организацию топонимов определенной территории. Затронув вопрос о территориальности как признаке топонимической системы, И.А. Воробьева рассматривает и вопрос о языковой принадлежности той или иной системы. Она отмечает, что "на многонациональной территории функционирует не одна топонимическая система, а две и более параллельные системы, которые действуют друг на друга, перекрещиваются друг с другом" (Воробьева, 1973). При этом каждая топонимическая система в один период времени принадлежит только одному языку.

Теория топонимической системы после работ И.А. Воробьевой считалась достаточно разработанной. В топонимической науке был, казалось бы, устойчиво определен ряд факторов, с помощью которых осуществляется систематизация географических названий определенной территории.

В появляющихся в последние годы региональных исследованиях, как правило, повторяются основные положения приведенных работ Ю.А. Карпенко, И.А. Воробьёвой и A.B. Суперанской, поэтому замечания типа "отдельными авторами система определяется на основе совершенно различных признаков", "по-разному формулируют понятие топонимической системы разные исследователи" и подобные следует признать слишком категоричными.

Таким образом, современное состояние топонимических знаний позволяет говорить о системности топонимии, т.е. о наличии определенных организующих элементов, объединяющих и упорядочивающих в рамках данного лингво-географического региона весь комплекс топонимических названий, принадлежащих разным историческим эпохам и языкам.

Основные положения онтологического подхода к изучению топонимической системы таковы:

Простая совокупность географических названий определенной территории и одного языка не является топонимической системой. Эти названия должны быть взаимосвязаны между собой.

Основополагающими, организующими топонимическую систему отношениями признаются парадигматические и синтагматические противопоставления внутри системы.

Топонимическая система объединяет топонимы как одного, так и разных классов, предопределяет связь топонимов с другими видами онома-

стической лексики (чаще с антропонимами), с разными группами лексики апеллятивной.

Любая территориальная топонимическая система состоит из двух групп названий: собственно топонимов и микротопонимов. Эти группы молено рассматривать как иерархию двух уровней: высшего и низшего, которые всегда находятся в определенных отношениях друг с другом.

Исходя из философского положения, что каждая часть более широкой системы может рассматриваться как система, в рамках данного подхода можно утверждать, что на всякой исторически и географически ограниченной территории (исторические, географические и лингвистические факторы) существует самостоятельная топонимическая система, являющаяся подсистемой, блоком топонимической системы более объемной территории.

В следующих параграфах конкретизируются некоторые признаки и отношения.

1. Признак территориальной и языковой общности.

Признание территориальности топонимической системы является важным методологическим и методическим принципом, определяющим характер топонимического исследования. Несомненно, что топонимическая система одной территории объединяет все топонимы, но одноязычные по функциональным характеристикам.

2. Организация топонимической системы, ее становление и динамика обеспечиваются прежде всего различными типами связей, наиболее разработанным является структурный подход к изучению топонимических систем, поскольку словообразовательные потенции русского языка чрезвычайно разнообразны, - слова могут взаимодействовать в разных аспектах, многочисленны и семантические оппозиции. Парадигматические и синтагматические противопоставления на материале русской топонимии Алтая продемонстрированы автором во втором параграфе раздела Парадигматические и синтагматические отношения в топонимической системе.

Обобщая сказанное, мы отмечаем, что топонимию любого региона следует рассматривать как особый лексический слой современного языка, имеющий определенное функциональное значение и внутренне организованный с помощью формальных грамматических элементов и системы взаимосвязанных и взаимозависимых противопоставлений. Современное состояние топонимических знаний позволяет уже (в сравнении с началом 60-х гг.) без сомнения говорить о системности топонимии, т.е. о наличии определенных организующих элементов, объединяющих и упорядочивающих в рамках данного лингво-географического региона всю массу топонимических фактов, принадлежащих разным историческим эпохам и языкам.

Установление и анализ парадигматических оппозиций существен для определения специфики топонимической системы, так как помогает выде-

лить основные тенденции, в соответствии с которыми идет развитие определенного топонимического класса. Поскольку структурно-словообразовательный компонент является самым простым и легко выявляемым, то в региональных исследованиях идет усиленный поиск этих элементов. Действительно, структурно-семантические характеристики исходных апеллятивов могут выступать в качестве факторов, образующих топонимическую систему, но общность структурно-словообразовательных особенностей - только один из факторов, формирующих топонимическую систему.

Единственной работой, в которой осуществляется попытка прореви-зировать основные параметры организации топонимической системы, признаются ограничительные объяснительные возможности традиционной модели структурации топонимической системы, является статья Г.В. Глинских "Топонимическая система и структурно-семантические признаки исходных апеллятивов" (Глинских, 1987). Этот аспект представлен в разделе "Некоторые проблемные вопросы теории топонимической системы"

Ответ на многие вопросы, поставленные автором статьи, в частности:

- всегда ли указанные выше оппозиции можно безоглядно рассматривать как составляющие, формирующие топонимическую систему?

- не являются ли эти компоненты в некоторых случаях отражением или собственно языковых явлений, или обозначением особенностей географического положения?

- оправданно ли рассматривать бинарные оппозиции в качестве компонентов топосистемы без анализа их функционирования в микросистеме?

- можно дать только при переходе от онтологического аспекта проблемы к аспекту ментальному. При обращении к языковому сознанию жителей, очевидно, радиус "случайных" компонентов топосистемы значительно сузится.

Нельзя утверждать, что в работах структуралистского плана исследователи не обращались к сознанию жителей. Если посмотреть на традиционную ономастику, то там более чем достаточно "крупинок" ментального подхода к разным топонимическим явлениям и проблемам, фиксации отражения сознания. Например, известный всем топонимистам "принцип относительной негативности" В.А. Никонова иллюстрирует единство ментального и онтологического форм бытия топонимической системы. Сюда же следует отнести представленный автором в работах прошлых лет ранее и чрезвычайно актуальный для определенного периода развития топонимический науки подход к переименованиям и параллельным названиям. И та, и другая проблема рассматривались ранее в топонимической литературе, неоднократно исследователи отмечали, в частности, что "в сознании и устном употреблении многие населенные пункты имеют по нескольку названий", "названия селения, отмеченные справочниками и картами, не так

уж редко сосуществуют в сознании со вторым, иногда третьим и четвертым, не попавшим в справочники" и т.д. Однако акцента на системообразующем потенциале сознания никто не делал, и "крупинки" не выходили на уровень системообразующего принципа. Сочетание онтологического и ментального подходов как бы проецирует новую точку отсчета, возникающая противоречивость подходов исследователей объясняется тем, что бытие топосистемы двупланово.

Взаимосвязь онтологического и ментального бытия топонимической системы рассмотрена в четвертом разделе первой главы.

Возникновение, само существование и развитие топонимической системы не осуществляются без опосредования сознания. Как и всякая система языка, топонимическая система существует не только в системоцен-трическом, но ив антропоцентрическом измерении. Топонимы не связаны с географическим объектом напрямую, между ними стоит человек.

Это означает, что две формы бытия топонимической системы неразрывны: онтологическое бытие системы неизбежно смыкается с её ментальным существованием. Обоснованием тому могут служить современные философские концепции. Так, например, М. Хайдеггер наряду с другими аспектами определения сущности самого бытия рассматривает следующие: 1) бытие означает присутствие, а "через настоящее в смысле присутствия бытие определяется однообразно как прибытие сути и позволение присутствовать, т.е. как раскрытое" (Хайдеггер, 1991); 2) бытие есть выразимое, т.е. мыслимое; 3) бытие определяется через присвоение (выделено нами. - Л.Д.). М. Хайдеггер отчётливо определяет необходимость позиции воспринимающего субъекта при рассмотрении сущности бытия: "Сущее в целом берётся так, что оно только тогда становится сущим, когда поставлено представляющим и устанавливающим его человеком" (Хайдеггер, 1991). Иными словами, "бытие как полагание" определяется из отношения к эмпирическому применению рассудка, и точка опоры этого отношения - в мышлении, т.е. в акте человеческого субъекта. "Внешнее существование" бытия (в данном случае бытия системы) фиксируется при помощи его осмысления и присвоения субъектом, или "интер-ферентом" - в когнитивистской терминологической парадигме. Онтологическое бытие системы (все, что относится к онтологии языка, - Язык, Языковая система, Текст, Речевая деятельность) неотрывно от ментального и реализуется через ментальное, которое не только результат, но одновременно и причина, и результат.

Сочетание онтологического и ментального подходов как бы проецирует новую точку отсчета. В соответствии с современной антропоцентрической научной парадигмой, особенно с учётом репрезентации топонимической системой ментальных структур носителя языка, топонимической личности, становится необходимым изучение топонимической системы с

активации связей речемыслительной активности с фондом языкового и неязыкового сознания, с прагматическими установками.

Все сказанное выше означает, что при изучении ментального бытия топонимической системы существует особый системообразующий центр, возникает иная точка отсчета - языковое сознание носителей языка, в котором и функционируют данные топонимы в их единичности и в их системном образовании. При этом сознание топонимической личности является одним из внутренних факторов развития топонимической системы. В свете изложенных положений можно констатировать, что топонимическая система как часть общей языковой системы существует в сознании носителей языка в виде организованного фрагмента языковой картины мира, и этим фактом мотивируется необходимость рассмотрения ее ментального бытия.

Вторая глава посвящена исследованию МЕНТАЛЬНОГО БЫТИЯ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

В первом разделе "Топонимическая система в современной лингвистической парадигме" рассмотрено антропоцентрическое направление изучения топонимических систем.

Система в её ментальном бытии расценивается как некая часть объективной реальности, не полностью тождественная ей, которая выступает компонентом конкретно-исторического субъективного опыта и предполагает обращение к языковому сознанию носителя языка и топонимической системы, его интенциональным и когнитивным структурам, влияющим на топосистему и отражающимся в ней.

Топонимическая система как единство предполагает наличие определенной структуры, внутренней иерархической упорядоченности всех содержащихся в ней подструктур. Следует разграничивать как бы два уровня структурированности: с одной стороны, внешнюю структуру, понимаемую как некоторую связную последовательность топонимов, способную выступать в качестве организованного единства парадигматики и синтагматики, с другой стороны, "глубинную" структуру, понимаемую как структура ментального бытия. Однако внешняя и внутренняя структура суть единое явление, поскольку развитие онтологической сущности топонимической системы, как уже отмечалось выше, осуществляется через ее отражение в сознании.

Анализ языкового сознания жителей Алтая показывает, сколь разнообразны ассоциативные и реальные системные связи в сознании, они гораздо богаче отношений парадигматики и синтагматики: в сознании, например, всегда существует противоположный компонент бинарной оппозиции - пример тому "системные легенды". Признавая единство территории и языковое единство как несущие признаки топонимической системы,

а парадигматические и синтагматические отношения как связующие параметры онтологического существования топонимической системы, следует определиться с тем, что в ментальном плане топосистема представляет собой определенный набор стандартизированных миропредставлений, обусловленных внутренними особенностями восприятия окружающего географического пространства

Реальное содержание понятия топонимической системы фиксируется в соединении таких составляющих компонентов, как пространство, топонимическая картина мира, стереотип, ценностная гамма.

Топонимическая система в свете выше сказанного - совокупность представлений носителей языка (жителей данного региона) об окружающем географическом пространстве, представленная в виде сети (комплекса) ментально-топонимических стереотипов и индивидуальных пересекающихся субансамблей (отражающих топонимическую картину мира личности) и выраженная материально определенными структурно-словообразователь-ными либо семантичекими моделями (связанная парадигматическими и синтагматическими отношениями).

Региональная топонимическая система в этом аспекте, являясь подсистемой в рамках общеязыковой системы, с одной стороны, компонент более объемной топонимической системы, с другой стороны, может быть рассмотрена в ракурсе фрагменов и уровней языковой картины мира.

Во втором разделе "Топонимическая картина мира как совокупность представлений о геопространственной реальности" вводится и концептуализируется применительно к топонимическому материалу такое понятие как топонимическая картина мира. Современные исследования топонимической картины мира представлены в работах М.В. Голо-мидовой (ландшафтная (топографическая) картина мира) (Голомидова, 1998), Е.Л. Березович {топонимическая версия картины мира) (Березович, 1997), Л.М. Дмитриевой {топонимическая картина мира) (1999, 2002).

Являясь частью языковой картины мира, топонимическая картина мира манифестирует существование на конкретной территории определенной совокупности географических названий, сформировавшихся в региональной языковой среде и, следовательно, отражающей особенности языка, языковой региональной системы; с другой стороны - зафиксировавшей все объективные и субъективные элементы системы, спроецированные языковым сознанием (коллективным и индивидуальным).

Структурация познания окружающей действительности начинается с моделирования в топонимической картине мира этой действительности. Формирование топонимической системы не может быть представлено как простое механическое соединение различных названий (пусть даже под влиянием собственно системных факторов). Прежде чем топонимы одной территории начинают взаимодействовать друг с другом, эта система должна

пройти начальный период своего развития - этап становления, когда и формируется топонимическая картина мира. В парадигме отношений топонимическая картина мира - топонимическая система первична топонимическая картина мира как совокупность миропредставлений о пространстве.

Таким образом, мы приходим к необходимости изучения регионального топонимического пространства с точки зрения отражения в нем особенностей личности носителя языка. Однако прежде чем приступить к представлению топонимии в этом аспекте, необходимо рассмотреть "пространство" как доминирующий и основополагающий в топонимической картине мира как фрагменте сознания топонимической личности компонент, его ментальную репрезентацию и языковое воплощение.

Третий раздел "Пространство в топонимической картине мира" посвящен рассмотрению парадигмы топонимического пространства в современной науке, поскольку наиболее фундаментальными отношениями, с которыми в первую очередь сталкивается человек, воспринимающий объективную реальность, являются пространственные отношения, составляющие базовую, ядерную часть не только топонимической картины мира, но и концептуальной системы личности в целом. Пространственный концепт как категорию выделяют Г.В. Колшанский (1990), Е.С. Яковлева (1994), В.Н. Топоров (1983; 1988), М.В. Голомидова (1998), Е.Л. Березович (1998).

Понятие пространство может рассматриваться с разных точек зрения. Это может быть: 1) трехмерное физическое пространство в своей целостности; 2) психическое пространство как сумма психических репрезентаций, соответствующих любым сферам человеческого знания; 3) языковое пространство как особый тип пространства, включающий лингвистические категории и всю систему языка. По каким же параметрам следует реконструировать образ пространства? Исследование топонимических материалов Алтая свидетельствует об определенных принципах структурирования локативного образа в данном регионе.

Структурация пространства в топонимической картине мира представлена в 4 разделе главы.

На основе анализа регионального материала выделяются:

1. Маршрутный тип (модель А).

2. Радиальный тип (модель Б).

3. Бытийное квазипространство (модель С).

В параграфе 2.4.1 отмечается, что в сознании топонимической личности существует "маршрутный " тип разворачивания пространства (модель А), когда субъект предстает как бы двигающимся через него, и это подтверждается последовательным развертыванием, выстраиванием объектов действительности в топоконтекстах. Развертывание пространства по модели А представлено двумя типами.

Тип 1 — последовательная фиксация объектов, расположенных вдоль реки, по направлению ее течения:

Тип 2 представляет собой последовательную, непрерывную фиксацию объектов, расположенных в действительности друг за другом.

В параграфе 2.4.2 отмечено, что для жителей Алтая характерно радиальное построение пространства (модель В), когда человек воспринимает пространство как "серию концентрических кругов, затухающих к границам неведомого". При этом выделяется ядерная позиция субъекта, а также разграничиваются две зоны, два уровня пространства:

тип 1 - жизненно-актуальный, или бытийно-ценностный; тип 2 - периферийный.

Заметим, что в данном случае человек выступает не в качестве дистанционной точки отсчета в пространстве, а как субъект, оценивающий тот или иной объект с точки зрения его способности удовлетворять жизненно важные человеческие потребности.

Первыми среди важнейших факторов, организующих ментальное структурирование пространства, являются бытийные ценности и хозяйственная деятельность. Однако, несомненно, учитывается и характер ландшафта местности, реальное размещение и положение объектов, что определяет целостность, гомогенность и континуальность пространственного образа.

Что касается экспликации ментального отражения геометрического пространства в системных языковых единицах (например, в топоформан-тах ближний-дальний, верхний-нижний, правый-левый и т.п.), то, с одной стороны, они представляют локальную организацию в вертикальном и плоскостном измерениях, а, с другой - соотносятся с бытийным квазипространством (см. далее модель С). Вертикальное измерение представлено в основном в топоформантах верхний-нижний, и в данном случае решающей при номинации оказывается сумма объективно-геометрического и гидрографического факторов, когда положение объекта в пространстве коррелирует с позицией его по отношению к верхнему или нижнему течению реки. Отметим, что в данной бинарной оппозиции наблюдается асимметрия с преобладанием "верхних" топонимов, что объясняется принципом освоения рек и прилежащих земель снизу вверх. Плоскостное измерение пространства не имеет четко выраженной субъектной централизации, объекты, имеющие в названии форманты ближний-дальний, первьгй-второй-третий и т.п., соотносятся в подавляющем большинстве случаев с гидрообъектом, реже с населенным пунктом. Второй, периферийный, уровень пространства организуется бытийным типом познания. Здесь воспринимающий субъект в меньшей степени искажает свое восприятие в соответствии с потребностями, он остается в каком-то смысле независим от воспринимаемого. Географические объекты здесь оцениваются как таковые, а

человек стремится оставаться погруженным в созерцание или пассивное наблюдение. Предположительно, это зона сосредоточения эстетических и духовных устремлений личности.

Параграф 2.4.3 представляет бытийное квазипространство (модель С).

Топонимическая и, шире, языковая система также является одним из фундаментальных факторов, структурирующих пространство в сознании топонимической личности. Именно топонимическая система предопределяет существование бытийного квазипространства (термин Е,С. Яковлевой) (Яковлева, 1994), представленного в данной работе как модель С. Это умозрительное пространство, характеризующееся отсутствием протяженности, пространственной соотнесенности между объектами, ассоциативным путем развертывания.

Указанную выше дифференциацию пространства можно увидеть в то-поконтекстах, представляющих собой фрагменты высказывания носителей языка, отражающие их представление о геопространственной реальности.

Такая дифференциация дана в разделе "Отражение дифференциации пространства в топонимических контекстах".

На основе анализа топоконтекстов становится возможным описание способа ментального запечатления действительности, топонимической картины мира личности, вычленение ее постоянной, инвариантной и вариативной частей.

Представленное в топонимических названиях пространство, как видно из приведенного в диссертации материала, неоднородно с точки зрения субъекта, воспринимающего мир сквозь призму ценностей своей жизнедеятельности. Именно этот фактор определяет построение пространственных моделей, изоморфную организацию топонимической системы, предложенную в данном исследовании.

Особенности топонимических картин мира могут возникать из-за различия в эмпирической объективной действительности - рельефа местности, растительного и животного мира, особенностей климата, характера трудовой деятельности, поскольку важную роль в образовании лингвистически выраженных привычных пространственных представлений играют абсолютизированные и символизированные природные универсалии. Но среди прочих факторов формирование топонимической картины мира определяется такими параметрами, как ценностная ориентация. Топонимическая картина мира включает ценностно ориентированное знание о мире, систему ценностных представлений человека, которые особенно в начальный период формирования системы должны быть сфокусирована отчетливо. Данный аспект представлен в разделе 2.6. "Ценностная гамма в построении топонимической картины мира"

Основной вектор исследования топонимической картины мира в этом ракурсе, в частности, может быть задан актуализацией бытийных ценно-

стей сквозь призму человеческого сознания, интерпретирующего окру-эюающую действительность в плане репрезентации пространства как основного компонента бытия.

На первом этапе восприятия и освоения этого жизненного пространства человеческое сознание акцентуируется на неких жизненно важных ценностных ориентирах. Этот этап в традиции системоцентрической лингвистики был назван дотопонимическим этапом. В это время топонимическая картина мира как таковая еще не сформирована, но ценностные ориентиры уже определены.

Изучение топонимической ситуации начала XX в. на Алтае с использованием архивных материалов позволило нам представить базовые бытийные ценности. Типология их на уровне топонимической картины мира - первичные-вторичные - совпадает с парадигмой: общерусские (общенародные) - региональные.

Первичными бытийными ценностями при освоении пространства могут быть признаны: вода; земля; лес.

Указанные параметры отражаются и в общей схеме описания переселенческих участков, в которой пригодность участка для проживания определяется совокупностью факторов: воды ("питьевой и достаточной для водопоя"), земли ("удобной сенокосной и пашенной") и леса ("строевого и березового").

В процессе функционирования топонимической системы бытийные ценности как бы растворяются в совокупности других ценностных факторов, поэтому целесообразным представляется создание схемы аксиологического построения топонимической системы на начальном этапе, в начальный период ее развития, становления. Впрочем, возможно и экспериментальное моделирование этой системы ценностей, однако в данном случае акцидентный фактор (например, аналогии, ассоциации - сами по себе необходимые для формирования системы) все же может оказаться более существенным и нарушить исследование естественного процесса формирования топонимической картины мира и топонимической системы.

Таким образом, ментальное построение пространственного образа представляется неоднородным с точки зрения субъекта, воспринимающего мир сквозь призму ценностей своей жизнедеятельности. Ядро пространственного концепта составляет наиболее широко представленный в топонимических контекстах радиальный, или жизненно-актуальный, пространственный образ, организованный в соответствии с бытийными ценностями человека - носителя языка. Периферию пространственного образа в сознании топонимической личности структурирует сама топонимическая система, образуя уровень ассоциативно развертывающегося бытийного квазипространства.

В третьей главе представлена СТЕРЕОТИПИЗАЦИЯ СОЗНАНИЯ КАК МЕХАНИЗМ ОРГАНИЗАЦИИ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

Когнитивная деятельность, связанная с восприятием и «переживанием» имени, во многом детерминирует номинативную деятельность как в ее первичном варианте - создании нового имени, так и во вторичном - повторном употреблении готовых имен. Прежде всего это связано с тем, что номинация осуществляется не произвольно, а в соответствии с определенными стереотипами, вырабатываемыми в процессе восприятия, семантиза-ции и интерпретации имени на фоне рядов имен. Стереотипы - ментальные основания аналогии, следствием которой является структурная близость элементов топонимических систем и подсистем. Они являются ономасиологическими категориями, своеобразными речемыслительными паттернами, сквозь призму которых именующий видит именуемое содержание и в соответствии с которым его членит, выделяя мотивировочный и структурный базис создаваемого имени.

Таким образом, значение имени инферируется в соответствии с уже существующими в когнитивной структуре стереотипами, ситуационными моделями, в соответствии с которыми топонимическая личность как но-минатор ищет подходящий стереотип, в который необходимо интегрировать новую информацию. В основе ситуационных моделей лежат не абстрактные знания о стереотипных событиях и ситуациях - как в ментальных моделях, сценариях и фреймах, - а личностные знания носителей языка, аккумулирующие их предшествующий индивидуальный опыт, установки и намерения, чувства и эмоции. Именно стереотипы связывают единицы всех классов имен и уровней языка между собой и со сферой внеязыково-го опыта, внутренне организуют топонимическую систему, являясь формой ментального бытия онтологических структур. Представляемое стереотипом знание является достоянием каждого члена определенной группы людей.

Глубинный характер детерминации речемыслительной и языкотворческой деятельности со стороны стереотипов языкового сознания проявляется, во-первых, в том, что восприятие и представление пространства (как определенного фрагмента мира) у разных народов (и регионов) своеобразно по причине разности стереотипов восприятия. Стереотипное наложение перечисленных фрагментов приводит к синхронистичности бытийных точек, при этом точка синхронистичности импульсирует в сознании стереотипные блоки. В точке пересечения появляется тот устойчивый фрагмент представленности знаний, изменяющийся по ходу времени комплекс стандартов восприятия окружающей действительности, который мы называем ментально-топонимическим стереотипом. Топонимическая система в своей основе имеет набор базовых стереотипов, которые связывают еди-

ницы всех классов имён и уровней языка между собой и со сферой внеязы-кового опыта, внутренне организуют элементы топонимических систем.

Процесс восприятия топонимов двусторонний; с одной стороны -влияние топонимической системы (устойчивый ментально-топонимический стереотип), с другой стороны, действует так называемый алелля-тивнй синдром (стремление к мотивационной прозрачности). Такое сопоставление дает возможность выявить и сфокусировать номинативный и ментально-топонимический стереотипы, первый ориентирован на номинацию, на позицию говорящего; ментально-топонимический стереотип существует с позиций воспринимающего. Изучение соотношения этих стереотипов - очень важная задача, поскольку это проявление реального взаимодействия онтологии и ментальности топонимической системы.

Чем ближе ситуация номинации (топонимическая ситуация), тем более высвечен номинативный стереотип, тем более он приближен к ментально-топонимическому. Топонимическая система Алтая - молодая топонимическая система, поэтому уход от номинативного признака очень незначителен, и при полном анализе материала возможно выявление динамики языкового сознания, т.е. движения от объективистского отношения к модели восприятия.

Определение реального набора стандартов - стереотипных блоков, вычленяемых языковым сознанием, позволяет моделировать компоненты современной топонимической картины мира и структурировать организующие механизмы топонимической системы.

В разделе 3.2. представлены некоторые Стереотипные комплексы в топонимической системе Алтая. Универсальной классификации топонимов, принятой топонимистами всего мира нет, и проблема ее создания остается актуальной, универсальной классификации стереотипов, очевидно, тоже создать невозможно, поскольку единство языкового сознания состоит в одинаковости принципиальных критериев оценки, присущих языковому .сознанию говорящих и пишущих на данном языке.

В организации топонимической системы представлены четыре основных стереотипа, действующих в топонимической ситуации: антропоцентрический стереотип; стереотип временного соположения; стереотип пространственного соположения; стереотип отражения внутренней структуры.

Антропоцентрический стереотип реализуется чаще всего через модели отантропонимного суффиксального образования. Это связано с непосредственной закрепленностью хозяйственно важных географических объектов (как переселенческих участков на начальном этапе заселения региона, так и участков, пригодных для заготовки дров и строительных материалов, выпаса скота, посева злаков и других культур) за их хозяевами.

Стереотип пространственного соположения определяет положение одного географического объекта относительно другого. Ограничение на

образование географических названий этого типа - гиперстереотип, допускающий одноименность смежных разнотипных объектов, но разноимен-ность смежных однотипных объектов.

При реализации стереотипа отражения внутренней формы в основе топонима лежат конкретные физические признаки именуемого объекта, такие как цвет, форма, размер, флора, фауна, характер почвы, температурный фактор, количество влаги и др., которые в конечном итоге определяют пригодность объекта к хозяйственному использованию.

Стереотип временного соположения используется в основном в ойко-нимии и отражает событие, с которым связан именуемый объект: возведение церкви, переселение; хозяйственная деятельность жителей села и т.д.

В параграфе 3.2.1 описан Антропоцентрический стереотип в топонимической системе Алтая. Он относится к числу наиболее представительных в количественном отношении и ценных в культурно-историческом аспекте, поскольку связь "человек" - "место" у того или иного народа не является случайной.

Несущими компонентами антропоцентрического стереотипа являются смысловые блоки: первый поселенец; владелец; царская династия.

Далее в диссертации без представления полной схемы стереотипиза-ции топонимии Алтая представлен анализ некоторых стереотипных блоков, осуществлена попытка определить соотношение номинативного и ментально-топонимического стереотипов на некоторых фрагментах русского топонимического материала региона.

Соотношение онтологически выявляемого номинативного и ментально-топонимического стереотипов представлено и в параграфе 3.2.2. Связь пространств в топонимической системе. Результат сложного миграционного переселенческого процесса Алтая - присутствующая до настоящего времени в сознании жителей связь территории прежнего места жительства и современного места жительства - можно считать одним из наиболее устойчивых ментально-топонимических стереотипных блоков.

В параграфе 3.2.3. Отражение мифологического сознания в топонимической системе показано соотношение реального и условного, ментально выявляемого. Представление о ментальных моделях и образах топонимической картины мира может быть существенно дополнено описанием элементов коллективного мифосознания русских жителей региона, Топонимическая система, таким образом, в своей основе имеет набор базовых стереотипов, которые связывают единицы всех классов имен и уровней языка между собой и со сферой внеязыкового опыта, внутренне организуют элементы топонимических систем. Указанные стереотипы непосредственно наблюдаемы в топонимических микросистемах как наиболее приближенных к сознанию языковой личности.

В четвертой главе освещается РЕГИОНАЛЬНОЕ БЫТИЕ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ МИКРОСИСТЕМЫ.

Раздел 4.1. "Топонимическая микросистема (к проблеме определения)" состоит из двух параграфов. В первом параграфе 4.1.1. Ономастическое пространство одного села обобщаются точки зрения относительно понимания термина "ономастическое пространство". Традиционно оними-ческое, или ономастическое, пространство рассматривалось лингвистами как совокупность ономастических единиц всех классов определенной территории (И.А. Воробьева, A.B. Суперанская, О.Т. Молчанова и др.).

Онимическое пространство - это комплекс имен собственных всех классов, употребляемых в языке и речи для именования объектов определенной территории, поэтому онимическое пространство одного села отражает и общие тенденции развития онимии региона в целом, и своеобразие функционирования имен в пределах одной конкретной микросистемы, а также фиксирует особенности формирования языковой картины мира данного региона. На формирование узкорегиональной, известной, как правило, в одном селе, микросистемы имен собственных влияет данный микромир, в частности, местный диалект, географические условия, этнический состав населения, исторические события, мировоззрение жителей и т.д., -т.е. все то, что обусловливает и составляет когнитивно-прагматический контекст функционирования языковой и топонимической системы.

Ономастическое пространство отдельного села представляет собой фрагмент топонимической картины мира, поскольку в это пространство входят не только имена собственные как таковые, но и парадигматические и синтагматические связи, а также восприятие их носителями языковой системы. По этой причине обязательным элементом пространства являются показания носителей языка, тех, кто пользуется ономастической системой. На основании проведенного ранее анализа материала сделаны определенные обобщения относительно несущих параметров ономастического пространства.

Во втором параграфе 4.1.2. О понятии топонимической микросистемы показывается неопределенность понятия "топонимическая микросистема" и причины этой неопределенности, анализируются наиболее распространенные точки зрения. В научной литературе начиная с 1960-х гг., со времени выхода сборника "Микротопонимия" (1967) существовало множество определений топонимической микросистемы и микротопонима, поскольку они признавались центральными понятиями теории топонимической системы. Накопленный топонимистами значительный фактический материал, некоторые теоретические обобщения позволяют по-иному взглянуть на содержательную сторону терминов "микротопоним" и "топонимическая микросистема".

Для определения языковой сущности микротопонимии исследователи использовали в основном внешние, экстралингвистигческие факторы, более того, не применимые ко всем без исключения микротопонимам.

Исследование микротопонимии должно быть теснейшим образом связано с изучением глубинных характеристик топонимических систем.

Степень известности имени определяется не только (и не столько) спецификой географического положения и истории, а особенностями ментально-языкового освоения окружающего пространства. Тезис о степени известности как факторе, разграничивающем уровень "макро" и уровень "микро", может быть дополнен прагматическим компонентом (коммуника-тивно-определя-ющего характера): кому известен? (возраст, пол, профессия и т.д.), как долго известен? (сегодня, вчера, всегда). Т.е. исследование микросистем переходит от совокупности названий небольшой территории к пересечению индивидуальных представлений людей об окружающей местности.

Топонимическая микросистема при означенном подходе может рассматриваться как чрезвычайно устойчивый организм. Об устойчивости микротопонимов Алтая свидетельствует, например, сопоставление архивных топонимических материалов начала XX в. с современными полевыми топонимическими материалами. Проанализировав динамику нескольких микросистем Алтая в течение XX столетия, диссертант приходит к выводу: топонимическая микросистема чрезвычайно устойчива. Эта устойчивость микросистемы объясняется, с нашей точки зрения, устойчивостью представлений личности о геопространственной реальности, т.е. устойчивостью топонимической картины мира. В диссертации приведены некоторые примеры (более полно этот аспект представлен автором в "Ойкони-мическом словаре Алтая" (Дмитриева, 2001).

Топонимическая микросистема в свете заявленной позиции может быть представлена в двух аспектах своего существования - онтологическом (как компонент региональной топонимической системы) и ментальном (как совокупность пересекающихся субансамблей).

В разделе 4.2. "Топонимическая микросистема - компонент региональной топонимической системы" раскрывается тезис "топонимическая микросистема как компонент региональной топонимической системы".

Всякая региональная топонимическая система состоит из отдельных блоков - топонимических микросистем, каждая из которых развивается, во-первых, по своим внутренним законам, а во-вторых, по законам общей региональной системы. Они обладают общими признаками: единым набором словообразовательных средств, общими устойчивыми семантическими признаками и т.д. Функциональная характеристика топонимических микросистем Алтая разнообразна, различия обусловлены национальным

составом (русские, украинцы, немцы и др.); географическим положением (степная зона, лесостепь, лесная зона, горная местность); временем заселения. В работе представлен анализ топонимической микросистемы села Бугрышиха, Курьинского района.

В разделе 4.3. "Топонимическая микроситема как совокупность субансамблей" раскрывается тезис "топонимическая микросистема как совокупность субансамблей".

В ходе анализа материала были определены 5 основных факторов, в зависимости от которых могут различаться системы миропредставления (традиционно эти характеристики рассматриваются и как параметры языковой личности), это: 1) пол, 2) возраст, 3) национальная принадлежность, 4) профессиональная принадлежность, 5) степень языковой компетенции, обусловленная уровнем образования носителя топонимикона. Взаимодействие этих факторов определяет специфику каждого субансамбл при последовательном наложении этих субансамблей возможно выделение зон их пересечения, которые составляют ядро топонимической микросистемы, понимаемой как совокупность взаимодействующих субансамблей.

В каждой диаграмме, отражающей структуру конкретного субансамбля, важно выделять не только ядро, но и предцентральную часть (ближайшую к центру системы область пересекающихся точек), поскольку она, во-первых, указывает на частотность единицы в индивидуальных топоними-конах, а во-вторых, при наложении субансамблей возможен переход единицы из ближайшей к центру части предцентральной области в ядерную сферу.

Такое взаимодействие субансамблей показано на примере топонимических микросистем, расположенных в разных географических зонах Алтая:

степной - с. Титовка (Ново-Егор.), время образования - 1886 г.; лесо-степной - с. Кашкарагаиха (Тальм.), время образования - 1721 г.; лесной - с. Панкрушиха (Панкр.), время образования - 1759 г.; предгорной - с. Бугрышиха (Кур.), время образования - 1812 г.; горной ~ с. Кызыл-Озек (Горный Алтай), время образования - 1910 г. Более подробно вопросы структурации топонимической микросистемы освещены в параграфах:

4.3.1. Возрастные субансамбли. Возрастные субансамбли выделены на основании общих типологических черт, которые предопределены тем, что люди действуют не столько в реальном мире и говорят не столько о нем, сколько о субъективных моделях явлений и ситуаций действительности. Поэтому индивидуальные и групповые различия в обработке социальной информации могут быть объяснены на основе различий ситуационных моделей.

Ядерную зону пересечений возрастных субансамблей образуют названия улиц, ойконимы (названия соседних сел входят в актуальное пространство, что обусловлено потребностью личности в социальном взаимодействии) и гидронимы, имена объектов, обеспечивающих витальные по-схребности человека.

Центральную часть субансамбля составляют пресечения трех возрастных микросистем. Наибольшие зоны пересечения имеет "средневозрастная" группа (до 30 лет): со "старейшей" - совпадения, имеющие социальное и хозяйственное значение; со "старшевозрастной", связанные как с хозяйственной деятельностью, так и возможностью освоения более обширного пространства. Между "старейшей" и "старшевозрастной" микросистемами совпадения немногочисленны.

4.3.2, Гендерные субансамбли. В гендерных микросистемах характер деятельности определяет большие различия между субансамблями. Как правило, "мужские" отражают больший охват местности, чем "женские". Кроме количественного отличия "мужских" (в них, как правило, входит больше топонимов: имен рек, гор, озер, названий урочищ, покосов, перевалов, мостов), существуют и качественные отличия, связанные непосредственно с деятельностью носителей микросистем.

В гендерных субансамблях ядерными являются названия близлежащих объектов (ключи, лога, улицы, перевалы, ближайшие реки и горы). На периферии же идет четкое разделение топонимикона на "мужской" и "женский". В "мужской" входят географические названия дальних объектов, а "женский" составляют названия мелких близлежащих объектов, связанных непосредственно с ведением домашнего хозяйства. Такая организация тендерного субансамбля непосредственно зависит от традиционного тендерного распределения социальных ролей и родов деятельности, т.е. узколокализованное вокруг села топонимическое пространство в женской группе не означает, что объекты, находящиеся вне поля их хозяйственной деятельности, не являются для них жизненно и хозяйственно важными, просто они обычно не имеют с ними дела. Причинами тому могут быть и физиологические, и психологические гендерные особенности и иные внелингвистические факторы.

Диаграмма микросистем, сформированных на основе уровня образования (параграф 4.3.3), практически совпадает со схемой профессиональных микросистем, где большую зону пересечения имеют II и III группы (т.е. частичное совпадение топонимиконов людей с профессиями:

1) связанными с сельскохозяйственной деятельностью и освоением больших территорий;

2) не связанными с сельскохозяйственной деятельностью и освоением больших территорий.

В субансамбле по уровню образования наибольшее совпадение топо-нимиконов имеют группы среднего и высшего образования. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией одновременного влияния двух факторов: и образования, и профессии. Люди, имеющие среднее и высшее образование, как правило, занимают должности лаборанта, учителя, фельдшера, секретаря-машинистки, директора лесхоза, зоотехника и т.п. Неграмотные же или имеющие начальное образование люди чаще всего являются работниками совхозов и колхозов. Все они имеют различающиеся образы видения мира, обусловленные, с одной стороны, разным уровнем сознания (преимущественно обыденное - у неграмотных, преимущественно "надобыденное" - у людей с высшим и средним образованием, имеющих больший кругозор, стремящихся к расширению своего "набора" сведений об окружающей действительности); а с другой стороны, - профессиональной деятельностью.

Ядро субансамбля вновь составляют ойконимы (географические названия своего села как самоопределение своего положения в пространстве) и гидроним. Заметим, что объекты расположены не в непосредственной близости от жилья информантов, они значительно удалены. Центральную часть субансамбля организуют названия объектов, имеющих большое сельскохозяйственное значение.

Информанты, владеющие профессией, связанной с сельскохозяйственной деятельностью, называют большее количество микротопонимов, чем информанты, владеющие профессией, не связанной с сельскохозяйственной деятельностью.

Обобщающая схема микросистем представлена в параграфе 4.3.4. Типологическая схема микросистем.

ОБЩИЕ ВЫВОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Основной результат работы состоит в иссследовании синтетического соотношения топонимической онтологии и ментальности, автором представлена принципиально новая модель сгрукту рации топонимической системы, которая может быть использована при анализе топонимии любого региона безотносительно к его истории, географини, языку.

В диссертационном исследовании намечены перспективы исследования разработанной проблемы:

1. Поскольку топонимическая система является одной из составляющих общеязыковой системы, а топонимическая картина мира - это одновременно и среда, и продукт деятельности субъекта нам представляется в перспективе научного исследования целесообразным введение понятия топонимической личности (по аналогии с существующими понятиями языковой личности, диалектной личности) как структурной составляющей

Toc. НАЦИОНАЛЬНА*] БИБЛИОТЕКА { С. Петербург \

JJ « m ЮО m I

языковой личности в целом, той её части, которая соотносится с топонимической картиной мира, полное описание топонимической личности, в частности, определение ее места в топонимической системе.

Топонимическая личность является исторически развивающейся и, одновременно, целостной и инвариантной. Поэтому некоторые её доминанты, обусловливающие выделение ядерной зоны топонимической картины мира, позволяют рассматривать топонимическую личность как абстрагированный образ, отвлечённый конструкт, сохраняющий, однако, основные свойства и функциональные принципы реальных индивидов, то есть топонимическая личность как онтологическая сущность и категория в познании является самопричинным и системным качеством человека, сущность которого состоит в определении собственных языковых границ и выходе за их пределы, а существование - в отражённости индивида в топонимической системе.

2. Динамика любой системы предполагает динамику функциональных единиц, ее составляющих. Такими функциональными единицами могут быть признаны топонимические микросистемы. При этом для рассмотрения динамизма микросистемы, на наш взгляд, важны два плана : в течение какого времени известны названия и известны одному-двум (индивидуальная проекция) или многим-всем (коллективная проекция). Движение региональной топонимической системы во временном пространстве осуществляется в результате сложных процессов взаимодействия, с одной стороны, общеязыковых стандартов системы, с другой стороны, индивидуализирующих факторов, отражающих, в частности, различные аспекты языкового сознания, так или иначе формирующих и организующих топонимическую систему. Получение совокупности ответов на поставленные вопросы может дать, как нам видится, представление о реальных функциях (функционировании), развитии и самоорганизации топонимических микросистем, поставив их изучение на синергетически значимый уровень. Это второе перспективное направление изучения топонимических систем.

ПРИЛОЖЕНИЯ диссертационной работы содержат конкретный текстовый материал, необходимый для иллюстрации некоторых теоретических позиций автора.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ РАБОТАХ:

1. Монографии

1. Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы (на материале русской топонимии Алтая). - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. -254 с. (14,8 п.л.).

2. Ойконимический словарь Алтая - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001.

- 417 с. (25,6 п.л.). Рец.: Ьш^вйске аШе1поз11 2002. Оо&па 3. Впуеу! 8 I 9. http://www.public.asu. еди/~дз1рка/РКЖ689.htm/

3. Словарь русских говоров Алтая. Т. 3. Ч. 1 / Соавт.: А.И. Иванова, Л.А. Музюкина и др. - Барнаул,: Изд-во Алт. ун-та 1998. - 210 с. (авторский вклад - 62 с. - 3,5 п.л.).

4. Словарь русских говоров Алтая. Т. 3. Ч. 2 / Соавт.: А.И, Иванова, Л.А. Музюкина и др. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. - 192 с. (авторский вклад - 60 с. - 3,4 п.л.).

5. Словарь русских говоров Алтая. Т. 4 / Соавт.: А.И. Иванова, Л.А. Музюкина и др. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998.- 210 с. (авторский вклад

- 64 с. - 3,5 п.л.). Рец. на Словарь русских говоров Алтая: Ргге§1^ Яиэу-суз1успу, гост ХХ1У/2002, № 2(98), Б. 97-99.

2. Научные статьи, тезисы

6. Калькирование как способ номинации в условиях двуязычия // Ономастическое и диалектное словообразование Алтая: Сб. ст. - Барнаул: Изд. АТУ, 1985. - С. 38-43 (0,25 пл.).

7. Перенесенные ойконимы Кулунды (к проблеме немецко-русского топонимического взаимодействия) // Проблемы филологии Западной Сибири и Урала: Тез. докл. Всерос. науч. конф. - Тюмень: Изд. Тюм. ун-та, 1986.-С. 49-50 (0,11 пл.).

8. Сложные немецкие топонимы на Алтае в условиях русско-немецкого взаимодействия // Формирование и развитие топонимии: Сб. ст.

- Свердловск: Изд. УрГУ, 1987. - С. 141-145 (0,34 пл.).

9. Структурно-словообразовательная характеристика русской топонимии Кулунды // Деп. В ИНИОН. 13.04.88. №33394. 1988 г.- 11 с. (0,86 пл.).

10. Взаимодействие русской и немецкой топонимических систем // Русский язык в его взаимодействии с другими языками: Сб. ст. - Тюмень: Изд. Тюм. ун-та, 1988. - С. 78-84 (0,4 пл.).

11. Параллельные ойконимы в топонимии Кулунды // Функционирование и историческое развитие диалектной и топонимической лексики Алтая: Сб. ст. - Барнаул: Изд. АТУ, 1989. - С. 18-25 (0,5 пл.).

12. Динамика ойконимов Кулунды // Русские говоры и топонимия Алтая в их истории и современном состоянии: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1993. - С. 34-55 (0,9 пл.).

13. Историко-лингвистические особенности формирования и функционирования ойконимии Алтая (к проблеме составления Топонимического словаря) // Известия АТУ. - 1997. - №2. - С. 58-61 (0,5 п.л.).

14. О проекте "Топонимического словаря Алтая" // Актуальные проблемы дериватологии, мотивологии, лексикографии: Материалы Всерос. науч. конф., поев. 120-летию ТГУ. - Томск: Изд-во ТГУ, 1998. - С. 142143 (0,11 п.л.).

15. Некоторые особенности функционирования названий с компонентом "береза" в языковой системе Алтая // Человек. Коммуникация. Текст: Тез. докл. всерос. науч. конф. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. - С. 98100 (0,17 п.л.).

16. Топонимическая микросистема как компонент языковой картины мира // Языковая каргана мира: лингвистический и культурологический аспекты: Материалы междунар. научно-практ. конф. - Бийск: Изд. БиГПИ, 1998.-С. 156-159 (0,23 п.л.).

17. Материалы к Топонимическому словарю Алтая (переименование сел в XX веке) // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: Сб. ст. - Томск: Изд-во ТГУ, 1998. - С. 54-58 (0,3 пл.).

18. И.А. Воробьева и изучение региональной топонимической системы // Актуальные проблемы филологии: Тез. докл. научно-практ. конф. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. С. 3-4 (0,11 пл.).

19. Диалектная лексика в рассказах В.М. Шукшина (сопоставление со "Словарем русских говоров Алтая") // Провинциальная экзистенция: Тез. междунар. научно-практ. конф., поев. 70-летию со дня рождения В.М. Шукшина. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - С. 6-9 (0,23 пл.).

20. Системно-динамическое описание русской топонимии региона в антропоцентристском и системоцентристском аспекте // Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Тез. Всерос. научно-практ. конф. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - С. 13-15 (0,17 пл.).

21. К этимологии некоторых ойконимов Алтая с диалектной основой // Русская диалектная этимология: Тез. докл. и сообщ. Всерос. науч. совещания. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1999. - С. 17-19 (0,17 пл.).

22. Словарь русских говоров Алтая (научный отчет по гранту №74) (соавт. - И.А. Воробьева) // Реферативный сборник избранных работ по грантам в области гуманитарных наук. - Екатеринбург, 1999. - С. 77-78 (0,11 пл.).

23. Топонимическая картина мира: отражение бытийных ценностей // Язык. Человек. Картина мира: Материалы Всерос. науч. конф. - Омск: Изд-во Омск, ун-та, 2000. - С. 37-41 (0,3 пл.).

24. Антропонимы в топонимической картине мира // Вестник Хакасского гос. ун-та. - Вып. 1. - 2000. - С. 23-27 (0,5 пл.).

25. Индивидуальные топонимические микросистемы (по материалам Завьяловского района) И История. События; Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - С. 59-68 (0,8 пл.).

26. Ойконимический словарь Завьяловского района // История. События: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - С. 454-459 (0,4 пл.).

27. Русская топонимическая микросистема. К проблеме определения // Языки и культура Алтая: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. - С. 93-101 (0,5 пл.).

28. Пространство и топонимическая личность // Языки и культура Алтая: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. - С. 35-41 (Соавт.: Е.В. Макарова; авт. вклад - 4 с. - 0,23 пл.).

29. Языковая региональная культура Алтая // Языки и культура Алтая: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - С. 3-8 (0,34 пл.).

30. Динамика урбонимической системы г. Барнаула // Алтайский сборник. - Барнаул: Изд. Алт. отделения Рос. фонда культуры, 2000. -С. 93-108 (1 пл.).

31. Человек в региональном лингвокультурном пространстве // Методика преподавания иностранного языка в ситуации... Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. - С. 78-82 (0,3 пл.).

32. Общее и индивидуальное в топонимической системе // Русский язык в социально-культурном пространстве XXI века: Материалы международной конференции. - Алматы: Изд-во Каз. гос. нац. ун-та, 2001. -С. 107-108(0,11 пл.).

33. Русская топонимическая система: онтологическое и ментальное бытие // Известия УрГУ. - 2001. - С. 13-19 (1 пл.).

34. Свое и чужое в топонимической микросистеме // Лингвокультуро-логические проблемы толерантности: Тезисы международной конференции. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2001. - С. 51-53 (0,17 пл.).

35. Влияние переселенческого движения на формирование русской топонимической системы Алтая // Ономастика Поволжья: Материалы VIII междунар. конф. по ономастике Поволжья. - М.: Изд. Ин-та этнологии и антропологии РАН, 2001. ~ С. 123-133 (0,6 пл.).

36. Динамика женского именника г. Барнаула // Ономастика Поволжья: Материалы VIII междунар. конф. по ономастике Поволжья. - М.: Изд. Ин-та этнологии и антропологии РАН, 2001. - С. 66-72 (Соавт.: Дроздова И.С.; авт. вклад - 0,25 пл.)

37. Научный топонимический комментарий книги Г. Гребенщикова «Моя Сибирь». - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. (Соавт.: В.А. Скубнев-ский; авт. вклад - 8 с. - 0,46 пл.).

38. Топонимы в текстах-воспоминаниях старожилов // Ключевской р-н. История и современность: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. -С. 27-34 (0,5 п.л.).

39. Ойконимический словарь Ключевского района // Ключевской р-н. История и современность: Сб. ст. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. С. 2326 (0,23 пл.).

40. Стереотипизация сознания как механизм организации топонимической системы // Язык. Время. Личность: Материалы междунар. науч. конф. / Омск: Изд-во Омск, ун-та, 2002. С. 30-34 (0,34 пл.).

41. К этимологии некоторых топонимов (проблема восприятия имени) // Русская диалектная этимология: Материалы IV междунар. науч. конф. / Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002 - С. 55-59 (0,34 пл.).

Подписано в печать 24.04.2003. Формат 60x84 1/16. Усл.-печ. л. 2,0. Бумага офсетная. Печать офсетная. Тираж 100 экз. Заказ 192.

Типография Алтайского госуниверситета: 656099, Барнаул, ул. Димитрова, 66

2ооЗ?-/!

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Дмитриева, Лидия Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ БЫТИЕ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

1.1. Идея топонимической системы в рамках системного подхода к истории вопроса).

1.1.1. Параметры топонимической системы в работах Ю.А.Карпенко.

1.1.2. Концепция топонимической системы А.В.Суперанской.

1.1.3. Функционально-системный подход исследования топонимической системы И.А.Воробьевой.

1.2. Базовые составляющие топонимической системы

1.2.1. Признак территориальной и языковой общности.

1.2.2. Парадигматические и синтагматические отношения в топонимической системе.

1.3. Некоторые проблемные вопросы теории топонимической системы.

1.4. Взаимосвязь онтологического и ментального бытия топонимической системы.

ГЛАВА 2. МЕНТАЛЬНОЕ БЫТИЕ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

2.1.Топонимическая система в современной лингвистической парадигме.

2.2. Топонимическая картина мира как совокупность представлений о геопространственной реальности.

2.3. Пространство в топонимической картине мира.-.

2.4. Структурация пространства в топонимической картине мира.

2.4.1. Маршрутный тип (модель А).

2.4.2. Радиальный тип (модель В).

2.4.3. Бытийное квазипространство (модель С).

2.5. Отражение дифференциации пространства в топонимических контекстах.

2.6. Ценностная гамма в построении топонимической картины мира.

ГЛАВА 3. СТЕРЕОТИПИЗАЦИЯ СОЗНАНИЯ КАК МЕХАНИЗМ ОРГАНИЗАЦИИ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

3.1. Стереотипные комплексы в топонимической системе и их отражение в языковом сознании носителей языка.

3.2. Стереотипные комплексы в топонимической системе Алтая.

3.2.1. Антропоцентрический стереотип в топонимической системе.

3.2.2. Связь пространств в топонимической системе.

3.2.3. Отражение мифологического сознания в топонимической системе.

ГЛАВА 4. РЕГИОНАЛЬНОЕ БЫТИЕ ТОПОНИМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

4.1. Топонимическая микросистема (к проблеме определения).

4.1.1 .Ономастическое пространство одного села.

4.1.2. О понятии топонимической микросистемы.

4.2. Топонимическая микросистема - компонент региональной топонимической системы.

4.3. Топонимическая микросистема как совокупность субансамблей.

4.3.1. Возрастные субансамбли.

4.3.2. Тендерные субансамбли.

4.3.3. Субансамбли, отражающие уровень образования и профессию.

4.3.4. Типологическая схема микросистем.

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Дмитриева, Лидия Михайловна

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Развитие науки характеризуется диалектическим взаимодействием двух взаимосвязанных процесс-сов - дифференциации и интеграции. Процесс интеграции - объединение, взаимопроникновение, синтез наук и научных дисциплин, объединение их и их методов в единое целое, стирание граней между ними. Это особенно характерно для современной науки, где сегодня бурно развиваются такие синтетические области научного знания, как кибернетика, синергетика, строятся такие интегративные картины мира, как естественнонаучная, общенаучная, философская.

Взаимодействие различных наук является и примечательной особенностью языкознания конца XX— начала XXI в., поскольку лингвистика при изучении языковых систем также не может ограничиваться только рамками собственно языкового подхода. Проблема "человек и язык" приобретает в последнее время все большую актуальность, поскольку становится очевидным, что адекватное исследование языка возможно только при условии выхода за его "пределы", при обращении к человеку — творцу языка. При этом с переходом к лингвистике, ориентирующейся на изучение языка в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением и духовно-практической деятельностью, сместились исходные моменты в представлениях о языке: язык мыслится гак конститутивное свойство человека, делающее его человеком, что повлекло за собой выдвижение основных требований к исследованиям языковых феноменов — понять природу языка и объяснить его можно лишь исходя из понимания человека и его мира.

В русле современного лингвистического направления перед топонимической наукой открываются новые направления исследования, но это не значит, что антропоцентрические установки полностью перечеркивают результаты, полученные в рамках прежней теоретической парадигмы. Теория топонимической системы, представляющая собой базовый конструкт структурной лингвистики, показывает высокую степень совместимости с когнитивными целями. Если одной из центральных проблем когнитивного подхода к языку является изучение структуры представления знаний, то идея топонимической системы, топонимической картины мира, ее функционально-временной и функционально-пространственной параметризации вписывается в эту парадигму. Становится очевидной необходимость изучения топонимической системы в когнитивно-прагматическом аспекте, который предполагает взгляд на топонимию с позиции человеческого сознания, учитывает связь речемыслительной активности с фондом языкового и неязыкового сознания, с прагматическими установками.

В соответствии с современной антропоцентрической научной парадигмой, а также с учетом того факта, что онтологическое бытие топонимической системы неизбежно смыкается с ее ментальным существованием, становится необходимым рассмотрение топонимии в аспекте репрезентации топонимической системой ментальных структур носителя языка, топонимической личности.

Антропоцентрический аспект предполагает разные модели подхода к материалу. Наше представление о когнитивной топонимике основано на том, что она выполняет прежде всего номинативную функцию. Мы видим задачи когнитивизма в переходе на глубинный уровень анализа топонимического материала, но на данном этапе рассматриваем только поверхностное проявление когнитивных структур, которые находят свое формально зафиксированное выражение. Предлагаемое исследование, таким образом, представляет собой попытку интегративного описания как структурных, так и ментальных аспектов топонимической системы.

С середины XX века с точки зрения традиционного анализа топонимический материал исследовали И.А. Воробьёва, О.Т. Молчанова,

А.П. Дульзоп, А.К. Матвеев, В.А. Никонов, В.Н. Топоров, Н.В. Подольская, Е.М. Поспелов, А.В. Суперанская, В.Д. Беленькая и др. В трудах этих исследователей рассматривались фундаментальные проблемы семантической и структурной организации топонимов, впервые был введён в научный оборот, систематизирован и описан обширный топонимический материал. Так, например, Н.В. Подольская, используя структурно-словообразовательный подход, разработала теорию структурных типов топонимии; Е.М. Поспелов исследовал территориальное распределение топонимических моделей; А.В. Суперанская делает акцент на системных звуковых и морфологических изменениях имени, а специфику его использования в разные эпохи и у разных социальных групп она отводит внелингвистическим исследованиям. Теоретическая разработка вопросов синтетического определения топонимической системы ведётся в трудах И.А. Воробьёвой, в которых устанавливается, что топонимическая система - это "территориально организованная совокупность географических названий, объединённая общими законами развития, регулярно повторяющимися в процессе формирования' топонимии" (Воробьёва, 1985, с.29).

Системный структурно-словообразовательный и семантический подход к изучению топонимического материала является одним из аспектов синхронного рассмотрения географических названий, при котором основное внимание обращается не на их происхождение, а на установление типологии топонимических отношений определённого региона При данном подходе представляется возможным выделить оппозиции и дифференциальные признаки внутри топонимии региона, которые являются организующим центром топонимической системы Установление и анализ парадигматических оппозиций существенны для определения специфики топонимической системы, т.к. помогают найти основные тенденции, в соответствии с которыми идёт развитие определённого топонимического класса.

Поворот топонимических исследований в сторону изучения функционирования географических названий в речи и сознании языковой личности произошёл сравнительно недавно, хотя изначально он связан с появлением работ В.Д. Беленькой (1969 а,б), которая впервые в рамках синхронного анализа имен собственных поставила проблему рассмотрения не только этимологически устанавливаемого морфологического строения и семантической структуры топонимических единиц, но и выявления актуального строения и фактического современного восприятия географического названия членами конкретного языкового коллектива.

В настоящее время антропоцентрическое направление топонимических исследований представлено в трудах E.JI. Березович, М.В. Голомидовой, М.Э. Рут, где изучение топонимии идет в основном в плане реального контекста ситуации. Изучение указанного контекста дает возможность построить один из вариантов синхронической классификации тшонимии, в которой, кроме традиционного деления топонимии по типу и функции, вводится новый аспект - функционирование названия в сознании личности, поскольку сознание обладает системообразующей функцией. Именно этим в первую очередь определяется актуальность настоящего исследования, объединяющего результаты системного анализа с новыми подходами антропоцентрического (лингво-когнитивного) направления.

С общелингвистических позиций основанием для постановки и концептуальной разработки проблемы выступил всеми признаваемый факт, что ни одна система не может быть воспринята как простая сумма элементов, ибо функционирование топосистемы есть жизненный процесс, в котором происходит "приращение смыслов", однако механизмы, формы и характеристики этих приращений остаются до сих пор малоизученными.

Отдавая дань структурному подходу, мы понимаем определенную исчерпанность его объяснительных возможностей и актуализируем новый подходу который формируется в выступлениях на научных конференциях, отдельных статьях, но нуждается в полном системном обосновании, и одновременно этот подход нуждается в повой интерпретации того топонимического материала, который накоплен в течение многих лет. Особенно важным в этих условиях представляется вопрос о возможных формах интеграции результатов, накопленных в структурный период развития языкознания, в новую парадигму лингвистического знания.

Обращение к исследованию топонимических систем, таким образом, обусловлено тем, что традиционный подход к изучению топонимических систем (И.А. Воробьёва, Ю.А. Карпенко, А.В. Суперанская) в условиях современной лингвистической ситуации пристального внимания к "человеку" требует дополнения. В связи с этим постановка данной проблемы актуальна, потому что генезис и структурация топонимических систем с точки зрения сочетания антропоцентрического и системоцентрического аспектов ранее не изучались.

Актуальность представленного исследования определяется также необходимостью комплексного изучения топонимических систем отдельных территорий с учетом информации о географии, истории региона, языковой среде, в которой возникают и употребляются географические названия.

ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ. Предметом исследования данной работы является русская топонимическая система, её онтологическая и ментальная организация в их взаимодействии.

Непосредственным объектом исследования послужил топонимикон жителей Алтая.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Изучение системы собственных имён как действующего механизма имеет прямой выход в общелингвистическую, социолингвистическую и лингво-культурологическую проблематику. Кроме того, познание закономерностей развития топонимической системы представляется теоро— тически важным не только само по себе, не только потому, что она - одна из наиболее обширных подсистем языка, но и потому, что ее исследование является, на наш взгляд, ключевым моментом для системного познания языка в целом. «Па фоне стремительного развития языковедческой науки русская ономастика как самостоятельная лингвистическая дисциплина остается в основном в рамках традиционно-описательной лингвистики, видимо, этим и объясняется ее экстенсивное изучение: впечатляющее накопление эмпирического материала вне системного уяснения его места в языке и речи, без определения онтологической сущности ономастической подсистемы в ее антропоцентрическом осмыслении с точки зрения этно-, психо-, социо-, прагмалингвистики и других аспектов теории речевого общения» (Супрун, 2000, с.11). В рамках антропологической лингвистики язык мыслится не как безликая имманентная система, а как система, составляющая "конститутивное свойство языка, тесно связанная с мышлением и духовно-практической деятельностью людей, со знанием о мире" (Михайлова, 1998, с. 247).

Исследование основано на принципиально новом подходе к установлению параметров топонимической системы, ее границ через обращение к индивидуальному сознанию носителя языка и коллективному сознанию носителей языка.

Теоретическая значимость определяется также тем, что работа вносит вклад в теорию ономастики, в изучение топонимических систем (вводятся и обосновываются понятия: онтологическое бытие системы, ментальное бытие системы, топонимическая картина мира, топонимический субансамбль и др.), уточняется содержательная наполненность категориального аппарата современной ономастики (ономастическое пространство, топонимическая микросистема и т.д.).

НАУЧНАЯ НОВИЗНА исследования, таким образом, обусловлена сочетанием в нём, во-первых, представления ментального и онтологического бытия топонимической системы, во-вторых, анализом её функциональных свойств и, в-третьих, системным описанием ономастической лексики определённого региона.

Разрабатывая в настоящей работе новое направление исследования топонимических систем, мы осознаем, что это - начальный этап реализации ментального подхода. Использование понятий, заложенных традиционной топонимикой, и введение новых - результат исследовательской работы первого этапа, остальные понятия, органично вытекающие из поставленной проблемы (топонимическая личность, самоорганизация и динамика системы и т.д.), представляют перспективу данного исследования.

В научный обиход вводятся обширные новые данные о русской топонимии Алтая, не являвшиеся прежде объектом специального топонимического анализа. Уникальность топонимической ситуации региона исследования заключается в том, что формирование русской топонимической системы Алтая в силу исторической специфики представляет собой естественную лабораторию формирования топонимической системы, и эта ситуация изучалась лишь частично. Данное исследование продолжает работу по изучению русской топонимии Алтая, а также исследованию топонимических систем, начатую И.А. Воробьевой и ее учениками (Н.А. Андрюковой, JI.M. Дмитриевой, Т.В. Чернышовой). В своих работах, связанных с ономастической проблематикой, И.А. Воробьева обосновала подход к топонимии Алтая как развивающейся территориальной топонимической системе. Продолжая исследование теории топонимической системы, мы развиваем идею топонимической системы на новом лингвистическом и методологическом уровне.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКУЮ базу данной работы составляет комплексный лингвистический подход, включающий элементы когнитивного и культурологического анализа языковых явлений.

Методологическими основаниями исследования поставленных выше проблем послужили фундаментальные положения В. Гумбольдта о деятельностном начале языка и его роли в процессе познания объективного мира, философское положение о единстве языка и сознания, речи и мышления, основные общетеоретические положения об онтогенетическом языковом, речевом и когнитивном развитии личности.

В соответствии с указанными направлениями в работе представлены два модуса существования топонимической системы: онтологический и ментальный. Языковая организация системы предстаёт в философской терминологической парадигме как "бытие в себе и для себя", т.е. как совокупный объект, самодостаточный универсум, отъединённый от субъекта, подчиняющийся естественным связям, развивающийся по натуральным имманентным законам. Этот модус бытия характеризует скрытые, не явленные субъекту сознания и действительные существования, которые при соответствующих условиях могут быть включены в контекст предметно-практической и когнитивной деятельности. Такой ракурс рассмотрения топонимической системы представляет образ (относительно) самодостаточной, законосообразной, универсальной внешней предметности существования системы, оказывающейся материей субъективной деятельности. В контексте употребления рассматриваемых понятий речь идёт о виртуальной материи, о так называемой чистой онтологии, поэтому далее в работе данный модус бытия топонимической системы будет именоваться онтологическим. Онтологическое бытие системы рассматривается через призму её возникновения, сущностных собственно языковых характеристик.

Система в её ментальном бытии ("бытии для другого") расценивается как не тождественная объективной реальности некая её часть, выступающая компонентом конкретно-исторического субъективного опыта, и предполагает обращение к языковому сознанию носителя языка и топонимической системы, его интенциональным и когнитивным структурам, влияющим на топосистему и отражающимся в ней.

Нами выдвигается гипотеза о взаимной детерминированности онтологического и ментального бытия топонимической системы, носящей сложный противоречивый характер, описание которого предполагает обращение к принципу дополнительности

Гипотеза будет проверяться последовательным изучением онтологического бытия - с одной стороны и ментального бытия — с другой. При этом мы исходим из того, что ни то, ни другое не есть причина — оба аспекта находятся в тесной взаимозависимости. Онтологическое бытие системы рассматривается нами как в его современном, так и историческом проявлении.

В качестве гипотетических тезисов, структурирующих гипотезу, в основу исследования общих проблем топонимической системы в современной лингвистической ситуации положены следующие: топонимическая картина мира— фрагмент языковой картины мира; топонимическая микросистема — компонент топонимической системы; топонимическая микросистема — фрагмент топонимической картины мира. основные положения, вынесенные на защиту:

1.В широком смысле топонимическая система понимается как совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенное единство. Топонимическая система как единство предполагает наличие определенной структуры, внутренней иерархической упорядоченности всех содержащихся в ней подструктур. Принимая тезис, что определенное единство системы образуется общностью территории, времени и языка, следует признать также, что признак, позволяющий объединить все топонимы без исключения, необходимо искать за пределами языковой системы. Таким объединяющим началом с нашей точки зрения является ментальный компонент, поскольку онтологическое бытие топонимической системы неизбежно смыкается с ее ментальным существованием, топонимическая система как часть общей языковой системы существует в сознании носителей языка. Развитие онтологической сущности топонимической системы осуществляется через ее отражение в сознании, поскольку всякая языковая система существует прежде всего в сознании конкретного человека.

2.Региональная топонимическая система, являясь подсистемой в рамках общеязыковой системы, с одной стороны (структурный подход) является компонентом более объемной топонимической системы, с другой стороны (антропоцентрический подход) является фрагментом языковой картины мира, а следовательно, топонимическая система может быть рассмотрена в плане построения фрагментов и уровней языковой картины мира. Топонимическая система, рассматриваемая в традиционном аспекте, является результатом процесса познания окружающей действительности.

3.При рассмотрении ментального бытия топонимической системы представляется целесообразным введение понятия топонимическая картина мира. Обладая специфическими особенностями и в то же время основываясь на общепринятых представлениях, воззрениях на действительность, топонимическая картина мира включается в общую картину мира как ее неотъемлемая часть. Топонимическая картина мира, отражая определенное, индивидуальное видение мира, представляет модель реальной действительности, которая имеет временные и пространственные характеристики. Пространственная реальность, представленная в языковом сознании и оформленная как концепт "место " (во всех модификациях пространственной ориентации) может быть интерпретирована как топонимическая картина мира. Будучи связана с пространственным концептом, топонимическая картина мира имеет территориальный характер, региональные особенности, которые принято рассматривать в качестве регионального менталитета, то есть биологически, исторически и социально обусловленной системы стереотипов, функционирующей в данном регионе.

4.Наиболее значимое место в топонимической картине мира занимает категория пространства, поскольку эта категория является базовой, фундаментальной в отношениях человека и реальной действительности. Концепт "пространство" является доминирующим и основополагающим в топонимической картине мира как фрагменте сознания топонимической личности, его ментальная репрезентация и языковое воплощение. Представляемое в топонимических названиях пространство является неоднородным с точки зрения субъекта, воспринимающего мир сквозь призму ценностей своей жизнедеятельности. Топонимическая картина мира включает ценностно ориентированное знание о мире, систему ценностных представлений человека. Именно ценностный фактор определяет построение пространственных моделей, изоморфную организацию топонимической системы, предложенную нами в исследовании. Это означает, что топонимическая система как экспликация образа топонимической картины мира имеет принципы построения, тождественные тем, посредством которых формируется ментальный образ пространства вообще, по которым в процессе познания топонимическая картина замещает собой и представляет в сознании человека онтологическую форму существования ландшафтной реальности.

5.При номинации объекта и воспроизведении уже готового географического названия выбор того или иного имени определяется контекстом (в широком смысле), то есть определенными знаниями контекста как релевантных условий адекватного употребления лингвистического знака. Следовательно, у носителей топонимической системы данного региона должно быть общее прагматическое и когнитивное пространство. Языковым коррелятом когнитивнопрагматического пространства является ономастическое пространство региона, компонентом которого является топонимическая микросистема.

6.Будучи элементом топонимической системы, топонимическая микросистема представляет собой упорядоченное множество микротопонимов, которые организованы в единое целое для наиболее оптимального выполнения ими прямой номинативной, дифференцирующей и идентифицирующей, социальной и коммуникативной функций. Топонимическая микросистема предполагает наличие системно-структурных отношений и связей; является фокусом представленности бинарных оппозиций; она достаточно устойчива, стабильна, однако обладает также чертами переменчивости, функциональной подвижности; выступает как упорядоченная, иерархизированная совокупность имен собственных. Внутренняя связь элементов системы обеспечивается не только парадигматическими и синтагматическими отношениями, но и так называемым единством личности. Для моделирования организации топонимических микросистем эффективным является обращение к сознанию человека, в котором объединяются как языковые, так и адаптационно-деятельностные модели и в котором происходит связь лингвистических и экстралингвистических факторов. В связи с этим исследование микросистем переходит от "совокупности названий небольшой территории" к пересечению индивидуальных представлений людей об окружающей местности.

7.Индивидуальный топонимикон определяется сферой культурно-деятельностных интересов носителя языка. Суммируя основные характеристики, можно дать определение топонимической микросистемы, согласно которому топонимическая микросистема — это совокупность взаимодействующих субансамблей, где субансамбль — присутствующие и системно взаимодействующие в сознании отдельной личности (как типа) топонимические единицы.

При последовательном наложении субансамблей возможно выделение зон их пересечения, которые составляют ядро топонимической микросистемы. Единицы, не имеющие пересечений с другими субъединицами, составляют периферию микросистемы. Причем компоненты ядра одной микросистемы могут быть периферийными для другой микросистемы и наоборот. Через периферию каждая микросистема пересекается и постепенно переходит в пределы других систем, и так они образуют целостную топонимическую сеть.

8.Синтезировав микросистемы по возрастному, тендерному, профео-сиональному признакам и признаку образования, получаем синхронную статическую модель микросистемы,, в которой достаточно явно проявляется ядерная и периферийная части. При этом в ядерную часть входят не столько ближайшие, сколько важнейшие объекты. Именно такая конструкция в топонимической микросистеме является ведущим в топонимической картине мира жителей данного региона, доминирующим ментальным топонимическим стереотипом организации категоризованного знания о пространственном аспекте мира вокруг объектов, представляющих бытийную ценность (т.е. обеспечивающих оптимальное существование человека как биологического существа).

Системное описание топонимии всякого региона, таким образом, может быть проведено с учетом заявленной позиции. Предложенная парадигма тезисов исследования позволяет обеспечить подход к изучению топонимических систем в единстве антропоцентрического и системоцентрического аспектов, во взаимовлиянии онтологического и ментального компонентов.

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. В теоретическом плане целью исследования является разработка и обоснование нового подхода - представить целостную концепцию функционирования и структурирования русской топонимической системы в сочетании ментального и онтологического подходов; в практическом — обоснование копкретпо-объяспительпых возможностей этого синтетического подхода и демонстрация особенностей его реализации на материале русской топонимии Алтая.

Предлагаемая нами концепция развивается по определенной логике, в частности, достижение поставленной цели предполагает решение следующих ЗАДАЧ:

1) представить историю изучения топонимической системы в русской ономастике и выявить основные тенденции в топонимике в заявленном аспекте;

2) описать базовые составляющие топонимической системы, определяющие её устройство, функционирование и развитие (территориальная и языковая общность; парадигматика и синтагматика);

3) обосновать взаимосвязь онтологического и ментального бытия топонимической системы;

4) исследовать организацию ментального бытия топонимической системы, представив составные компоненты топонимической картины мира;

5) выявить модели структурации пространства: маршрутный, радиальный, "бытийное кваз и пространство" и т.д. и показать дифференциацию пространства в топонимических контекстах;

6) учитывая диалектику соотношения "номинация — восприятие", показать соотношение номинативного и ментально-топонимического стереотипов;

7) представить ментально-топонимические стереотипные комплексы в топонимии Алтая;

8) провести комплексный анализ топонимической микросистемы одного села как компонента региональной топонимической системы;

9) исходя из теоретических посылок ментального бытия топонимической системы, обосновать новое понимание топонимической микросистемы и исследовать топонимическую микросистему как совокупность субансамблей (возрастных, тендерных, профессиональных и т.д.);

10) обобщив теоретические позиции, создать типологическую модель г топонимической микросистемы и наметить перспективы исследования топонимического пространства одного села. материал и источники. Работа выполнена на материале русской топонимии Алтая. Источниками фактического материала послужили архивные и полевые топонимические материалы (см. Список источников). В Алтайском государственном университете с 1973 г. собран значительный топонимический материал, насчитывающий сотни тысяч географических названий. Результат —записи сплошной речи информантов и оформленные в топонимическую картотеку и топонимическую текстотеку названия. Источником исследования явились данные этой картотеки, справочники, географические карты различных лет издания, исторические документы, отводные записи, переселенческие списки, справочники по административно-территориальноиу делению, карты и планы разных лет, работы историков и географов, изучавших Алтай. Базовыми данными послужили также Списки населенных мест 1782, 1893, 1896, 1907, 1910, 1911, 1914, 1920, 1926, 1956, 1995, 1997 гг. Достоверность информации обеспечивается использованием архивных документов (прежде всего Государственного фонда хранения Алтайского края), сведений отдела краевой статистики разных лет фиксации. Весь материал зарегистрирован в картотеке топонимов кафедры общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета, поэтому при цитировании текстов название района дается в сокращенном виде, а иногда, в целях экономии места, опускается.

К анализу привлечены также данные исторических документов Европейской России начала конца 19 - начала 20 века, использованные для сопоставления ойконимии Алтая и Европы.

Исследование проводится на материале топонимических контекстов (или топоконтекстов), представляющих собой фрагменты высказывания носителя языка, включающие в себя топонимы и отражающие субъективный образ мира, фиксирующий доминанты восприятия отдельной личности. Введение топонимических контекстов позволяет представить функционирование имени в сознании современных жителей (приводятся контексты не только объяснений имени, но и употребления, функционирования топонима). Сочетание топонимических полевых блок-текстов и исторических контекстов позволило показать двойной функциональный план для большей части названий.

В результате общее количество названий (с учетом повторов, вариантов, параллелей) выявленных в регионе и привлеченных нами к анализу, составляет около 50 тысяч фиксаций.

Рамки работы не позволили представить топонимический материал в полном объеме, поэтому в диссертации представлены результаты обобщения материала, достаточно полно материал дан автором в тексте кандидатской диссертации, «Ойконимическом словаре Алтая» и статьях (см. Библиографический список).

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Используемые автором методы исследования традиционны для лингвистической обработки регионального топонимического материала. Целями и задачами определяется использование в работе преимущественно описательного метода в его конкретных приемах: наблюдение, сопоставление, обобщение, классификация и логико-лингвистическое описание анализируемого материала, количественные подсчеты, а также элементы контекстуальной интерпретации топонимов. Использованы показания языкового сознания — метод интроспекции.

Из частных методик можно выделить широко применяющуюся в работе комплексную идентификацию фрагментов топонимической системы, засвидетельствованных в исторических источниках, с соответствующими современными названиями объектов, метод моделирования компонентов топонимической системы.

ОБОСНОВАННОСТЬ И ДОСТОВЕРНОСТЬ научных наблюдений и выводов обеспечивается исходным теоретическим и методологическим фундаментом работы, применением комплекса методов, адекватных природе рассматриваемого явления, привлечением обширного и разнообразного топонимического материала.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ заключается в том, что собранные факты расширяют информационную базу данных в теоретической и прикладной топономастике. В частности представляется возможность использования результатов и материалов этого исследования для сопоставления с аналогичной информацией по другим регионам, что позволит выявить особенности функционирования топонимической системы на разных территориях.

Имеющийся фактический материал и его интерпретация являются значительным резервом для топонимической лексикографии. Созданная автором база данных ойконимического материала Алтая может учитываться при составлении топонимических словарей других регионов России, а также Украины и Белоруссии.

Результаты обобщения материала используются автором при чтении спецкурсов "Топонимика Западной Сибири", "Теоретические и прикладные проблемы современной ономастики" для студентов филологического факультета Алтайского государственного университета. Теоретические положения исследования послужат основой для написания научных статей, кандидатских диссертаций, дипломных и курсовых работ, методических указаний (изданы методические указания по сбору материала "Языковое пространство города" и "Региональная топонимическая личность").

Теоретические позиции диссертации являются базовыми в работе Топонимической комиссии г. Барнаула (автор - научный руководитель комиссии) при решении вопросов о наименовании и переименовании улиц города Барнаула, а также в разработке научной программы "Языковое пространство города".

АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ. Апробация структурной и содержательной компоненты исследования проведена автором в выступлениях на конференциях различного уровня, совещаниях, симпозиумах (за последние пять лет - 18 выступлений): г.Барнаул (1998г., 1999г., 2000г., 2002г.), г.Екатеринбург (1999г., 2001г.), г.Волгоград (1998г.), г.Омск (2000г.), г.Томск (1998г.), г. Алма-Ата (2001г.) и др., а также на заседаниях научных семинаров кафедры русского языка и общего языкознания Уральского госуниверситета (апрель 2001г.) и кафедры современного русского языка Алтайского госуниверситета (апрель 2002г.).

По теме диссертации опубликована 41 работа, общим объемом 64,7 печ. листа, в том числе монография "Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы (на материале русской топонимии Алтая)" (14,8 печ.л.), "Ойконимический словарь Алтая" (25,6 печ.л.) и разделы в коллективном "Словаре русских говоров Алтая" (авторский вклад - 10,4 печ.л.). В настоящее время 17 статей сданы в печать.

СТРУКТУРА И ОБЪЕМ РАБОТЫ. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, списка источников использованного материала, приложений, списка сокращений-общий объем работы 367 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Топонимическая система представлена в двух аспектах своего существования, онтологическом и ментальном бытии, находящихся в отношении континуального сцепления, которое в сознании топонимической личности обеспечивается топонимической картиной мира.

Доминирующим и основополагающим в топонимической картине мира как фрагменте сознания топонимической личности является пространственный концепт, его ментальная репрезентация и языковое воплощение. Ментальное построение пространственного образа имеет структуру, сходную с моделью топонимической микросистемы, и представляется неоднородным с точки зрения субъекта, воспринимающего мир сквозь призму ценностей своей жизнедеятельности. Поэтому ядро пространственного концепта составляет наиболее широко представленный в топонимических контекстах радиальный, или жизненно-актуальный, пространственный образ, организованный в соответствии с бытийными ценностями человека, носителя языка. Именно этот фактор определяет построение пространственных моделей в логической картине мира региональной личности, изоморфной организации топонимической системы, предложенной в данном исследовании. Это означает, что топонимическая система как экспликация образа топонимической картины мира имеет принципы построения, тождественные тем, посредством которых формируется ментальный образ пространства вообще, по которым в процессе познания топонимическая картина замещает собой и представляет в сознании человека онтологическую форму существования ландшафтной реальности. Периферию пространственного образа в сознании личности структурирует сама топонимическая система, образуя уровень ассоциативно развёртывающегося бытийного квазипространства.

На содержание когнитивных структур и топонимической картины мира большое влияние оказывают прагматические факторы, такие как географические условия, этнический состав населения региона, исторические события, связанные как с заселением данной территории, так и с последующей её историей, мировоззрение жителей и т. д., - т.е. то, что составляет когнитивно-прагматический контекст функционирования языковой и топонимической системы. Кроме того, в основе ситуационных моделей, которые определяют поведение и когнитивную деятельность личности, лежат не только абстрактные знания о стереотипных событиях и ситуациях, но и личностные знания носителей языка, аккумулирующие их предшествующий индивидуальный опыт, установки и намерения, чувства и эмоции.

Синтезировав индивидуальные субансамбли по возрастному, тендерному, профессиональному признакам и признаку образования, мы получили синхронную статическую модель микросистемы, субансамбль. При последовательном наложении этих взаимодействующих индивидуальных микросистем выделены зоны их пересечения, которые составляют ядро топонимической микросистемы. При этом в полученной модели топонимической микросистемы в ядерную часть входят географические названия, не столько ближайшие, сколько важнейшие с точки зрения хозяйственной деятельности объектов.

Именно такая конструкция топонимической микросистемы определена ведущим в топонимической картине мира жителей данного региона, доминирующим ментальным топонимическим стереотипом организации категоризованного знания о пространственной реальности вокруг объектов, представляющих бытийную ценность (т.е. обеспечивающих оптимальное существование человека как биологического существа).

Таким образом, ментальное бытие общей региональной топонимической системы организовано в виде открытой, динамичной, континуальной сети взаимодействующих микросистем, сформированных в сознании топонимической личности в зависимости от когнитивно-прагматического контекста и пересекающихся друг с другом периферийными зонами.

Намечая перспективы исследования, отмечаем два направления. 1.Поскольку топонимическая картина мира — это одновременно и среда, и продукт деятельности субъекта, то её целесообразно изучать через языковую личность. Последняя при таком подходе понимается как индивид или коллектив, пользующийся языком как базовым каналом коммуникации. Топонимическая система является одной из составляющих общеязыковой системы, поэтому нам представляется в перспективе научного исследования целесообразным введение понятия топонимической личности (по аналогии с существующими понятиями языковой личности, диалектной личности) как структурной составляющей языковой личности в целом, той её части, которая соотносится с топонимической картиной мира, полное описание топонимической личности, в частности, определение се места в топонимической системе.

Контекстный анализ топонимии свидетельствует о том, что для характеристики региональной топонимической личности существенными являются следующие параметры: группу внеязыковых признаков составляют геоморфологические условия жизни человека, пол, возраст, национальность, профессия и образование, определяющее культурный уровень носителя языка; в группу лингво-когнитивных параметров входят уровень языковой компетенции, тезаурусный показатель, деятельностно-коммуникативные характеристики, мотивационный, определяющий иерархию смыслов и ценностей в языковой модели мира, оценочный и эмоциональный параметры.

Каждый из перечисленных параметров имеет свои текстовые индикаторы, способ развёртывания и вербальной репрезентации мысли.

Топонимическая личность является исторически развивающейся и, одновременно, целостной и инвариантной. Поэтому некоторые её доминанты, обусловливающие выделение ядерной зоны топонимической картины мира, позволяют рассматривать топонимическую личность как абстрагированный образ, отвлечённый конструкт, сохраняющий, однако, основные свойства и функциональные принципы реальных индивидов, то есть топонимическая личность как онтологическая сущность и категория в познании является самопричинным и системным качеством человека, сущность которого состоит в определении собственных языковых границ и выходе за их пределы, а существование - в отражённости индивида в топонимической системе.

Этот постоянный и непрерывный процесс обновления топонимикона и сознания топонимической личности приводит к необходимэсти определения места последней в топонимической системе. Её положение детерминируется различными внешними и внутренними факторами, которые предопределяют и принцип системности самой личности, как совокупности языковых и социальных качеств.

Базовым системообразующим принципом здесь является опять же деятельностное отношение к языку, к топонимической системе. Именно акцент на сознании топонимической личности приводит к необходимости рассмотрения не только собственно языковой организации топонимической системы, но и ее ментального бытия. При этом необходимо определить, как соотносятся часть и целое, целостная структура топонимической личности к её подструктурам. Организация топонимической личности коррелирует с устройством топонимических микросистем, рассмотренным выше: центральную часть составляют зоны наложения репрезентаций ментальных топонимических и концептуальных систем, различные у разных индивидов в зависимости от различных факторов (пол, возраст, профессия, национальность, языковая компетенции). Однако не только этими факторами определяется своеобразие индивидов, составляющих топонимическую личность, выявление этих фактров - задача будущего исследования.

2. Динамика любой системы, как отмечали мы выше, предполагает динамику функциональных единиц, ее составляющих.

Такими функциональными единицами могут быть признаны топонимические микросистемы, так как региональная топонимическая система, как отмечалось выше, состоит из отдельных микросистем. Тезис о степени известности как факторе, разграничивающем уровень "макро" и уровень "микро", дополнен нами прагматическим компонентом (коммуникативно-определяющего характера): кому известен? (возраст, пол, профессия и т.д.), когда известен? (сегодня, вчера, всегда) и т.д. При этом для рассмотрения динамизма микросистемы, на наш взгляд, важны два плана: в течение какого времени известны названия и известны одному-двум (индивидуальная проекция) или многим-всем (коллективная проекция). Таким образом, динамика региональной топонимической системы во временном пространстве осуществляется в результате сложных процессов взаимодействия, с одной стороны, общеязыковых стандартов системы, с другой стороны, индивидуализирующих факторов, отражающих, в частности, различные аспекты языкового сознания, так или иначе формирующих и динамизирующих топонимическую систему.

Получение совокупности ответов на поставленные вопросы может дать, как нам видится, представление о реальных функциях (функционировании), развитии и самоорганизации топонимических микросистем, поставив их изучение на синергетически значимый уровень. Это второе перспективное направление изучения топонимических систем.

Список научной литературыДмитриева, Лидия Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агеева Р.А. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации. М., 1989.

2. Алефиренко Н.Ф. Теория языка: Введение в общее языкознание. Волгоград, 1998.

3. Алтайский сборник. Т. 4. Вып. 2: Результаты статистического исследования в 1894 году. Описание переселенческих поселков С.П. Швецова. Барнаул, 1899.

4. Аниканова Т.А. К вопросу о социолингвистической природе географических названий // Вопросы теории и методики преподавания иностранных языков. М., 1980.

5. Анцыферова Л.И. О закономерностях элементарной познавательной деятельности. М., 1961.

6. Апанасенко О.В., Рут М.Э. Мотивационные значения топонимов в речи информантов и возможности ономасиологической интерпретации топонимического материала // Язык и прошлое народа. Екатеринбург, 1993.

7. Аргудяева Ю.В. Путешествующие топонимы // Филология народов Дальнего Востока. Владивосток, 1977.

8. Арутюнова Н.Д. Аспекты семантических исследований. М., 1980.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

10. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

11. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

12. Барсов Н.П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1885.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

14. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986.

15. Беленькая В.Д. Некоторые лингвистические категории топонимики // Оронимика. М., 1969.

16. Беленькая В.Д. Топонимы в составе лексической системы языка. М., 1969.

17. Белецкий А.А. Лексикология и теория языкознания: Ономастика. Киев, 1972.

18. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур. М., 2000.

19. Беликов Д.Н. Первые русские крестьяне-насельники Томского края и разные особенности в условиях их жизни и быта. Томск, 1898.

20. Белов П.Л. Планиметрия архаического мировосприятия (К проблеме истоков представлений о пространстве и времени) // Пространство и время в архаических и традиционных культурах. М., 1996.

21. Березович Е.Л. Семантические микросистемы топонимов как факт номинации //Номинация в ономастике: Сб. ст. Свердловск, 1991.

22. Березович Е.Л. Топонимический контекст и проблемы семантической интерпретации топонимов // Этимологические исследования. Екатеринбург, 1991.

23. Березович Е.Л. Семантические микросистемы в русской топонимии: Дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1992.

24. Березович Е.Л. Топонимическое пространство как текст // Ежегодник Научно-исследовательского института русской культуры. 1994. Екатеринбург, 1995.

25. Березович Е.Л., Родионова И.В. Библейские "локативы" в народной языковой картине мира (на материале русской диалектной лексики и топонимии) // Ономастика и диалектная лексика. Екатеринбург, 1996.

26. Березович Е.Л. Локальная топонимическая система: параметры и функционирование // Материалы для изучения села и функционирование. Ч. 2. М., 1997.

27. Березович E.JI. Семантическая типология русских топонимов: проблемы, возможности, перспективы // Ономастика и диалектная лексика II. Екатеринбург, 1998а.

28. Березович Е.Л. Топонимия Русского Севера: Этнолингвистические исследования. Екатеринбург, 19986.

29. Березович Е.Л. Топонимия и исторические предания: к вопросу о взаимодействии различных версий этнокультурной информации // Ономастика и диалектная лексика. Екатеринбург, 1999. Вып. 3.

30. Березович Е.Л. О специфике топонимической версии этнокультурной информации // Известия УрГУ. Вып. 1. Гуманит. науки. №7. Екатеринбург, 1997.

31. Березович Е.Л., Рут М.Э. Ономасиологический портрет реалии как жанр лингвокультурологического описания // Известия УрГУ. Вып. 3. 2000.

32. Березович Е.Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте. Екатеринбург, 2000.

33. Бехтерева Н.П. Нейрофизиологические аспекты психической деятельности человека. М., 1974.

34. Бехтерева Н.П. и др. Мозговые коды психической деятельности. Л., 1977.

35. Бирилло Ж. Общеизвестные онимы и национально-культурные ассоциации, вызываемые ими // Язык. Общество. Культура. Вильнюс, 1997.

36. Блауберг И.В., Юдин. Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973.

37. Блинова О.И. Способы отражения народной духовной культуры в областном словаре // Культура отечества: прошлое, настоящее, будущее. Томск, 1995.

38. Богатырева Е.А. Бахтин М.М.: Этическая онтология и философия языка // Вопросы философии. 1991. №3.

39. Болотов В.И. Актуализация антропонимов в речи: Автореф. дис. . канд. филол. наук. JL, 1971.

40. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М., 1983.

41. Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика. М., 1987.

42. Бондарук Г.П. История формантного метода в топонимике // Развитие методов топонимических исследований. М., 1970.

43. Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск, 1960.

44. Брысина Т.Н. Сознание в мире: методологический, онтологический, социально-философский аспекты анализа: Автореф. дис. .д-ра философ, наук. М., 1996.

45. Будагов Р.А. Язык-реальность-язык. М.,1983.

46. Букринская И.А., Кармакова О.Е. Лексика диалектов как отражение народной картины мира // Язык: изменчивость и постоянство. М., 1998.

47. Булыгин Ю.С. Первые крестьяне на Алтае. Барнаул, 1974.

48. Бушмакина О.Н. Онтология постсовременного мышления: Автореф. дис. д-ра филос. наук. М., 1998.

49. Буштян Л.М. Ономастическая коннтонация: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1983.

50. Ван ДейкТ.А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

51. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем (Синергетика и теория социальной самоорганизации). СПб., 1999.

52. Вежбицка А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус // Язык и структура знания. М., 1990.

53. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

54. Велихов Е.П. и др. Сознание: опыт междисциплинарного подхода // Вопросы философии. 1988. №11.

55. Верещагин Н.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Линг-вострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1990.

56. Витгенштейн Jl. Логико-философский трактат. №8. М01999.

57. Витгенштейн Л. О достоверности // Вопросы философии. 1993. №2.

58. Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. I. М., 1994.

59. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М., 1997.

60. Воробьева И.А. Словообразование русской топонимики Западной Сибири в связи с историей ее заселения // Филологические науки. 1961. №1.

61. Воробьева И.А. Социальные факторы возникновения и функционирования современной топонимии // Четвертая ономастическая конференция. Тез. докл. и сообщ. Киев, 1969.

62. Воробьева И.А. Варианты в топонимии // Языки и топонимия Сибири. Томск, 1970.

63. Воробьева И.А. Русская микротопонимия Западной Сибири // Вопросы языкознания и сибирской диалектологии. Вып. 2. Томск, 1971а.

64. Воробьева И.А. Системные связи в сфере собственных имен // Актуальные проблемы лексикологии. Новосибирск, 19716.

65. Воробьева И.А. Русская топонимия средней части бассейна Оби. Томск, 1973.

66. Воробьева И.А. Системные связи топонимов средней части бассейна реки Оби // Вопросы русского языка и его говоров. Томск, 1976а.

67. Воробьева И.А. Системный подход в топонимике и история // Языки и топонимия. Вып. 2. Томск, 19766.

68. Воробьева И.А. Топонимика Западной Сибири. Томск, 1977.

69. Воробьева И.А. Проблема взаимодействия языков в топонимии Алтая // Языки и топонимия Алтая. Барнаул, 1979.

70. Воробьева И.А. Русская топонимия Алтая как источник по истории его заселения // Историческая картография и топонимия Алтая. Томск, 1980а.

71. Воробьева И.А. Русская топонимия на территории позднего заселения // Перспективы развития славянской ономастики. М., 19806.

72. Воробьева И.Л. Флора Сибири в русских географических названиях // Русские говоры Западной Сибири. Тюмень, 1982.

73. Воробьева И.Л. Русская топонимия Алтая. Томск, 1983.

74. Воробьева И.А. Бинарная оппозиция топонимии как фокус парадигматики и синтагматики // Семантика и системность языковых единиц. Новосибирск, 1985.

75. Воробьева И.А. Параллельное существование и взаимодействие топонимических систем на одной территории // Русский язык в его взаимодействии с другими языками. Тюмень, 1988.

76. Воробьева И.А. Социолингвистическое исследование параллельных названий населенных пунктов (на материале ойконимии Алтайского края) // Язык и общество. Саратов, 1989.

77. Воробьева И.А. Русско-украинское взаимодействие в топонимии Алтая (проблема этнических контактов) // Русские говоры и топонимия Алтая в их истории и современном состоянии: Сб. ст. Барнаул, 1993.

78. Восточно-славянская ономастика. М., 1979.

79. Всесоюзная научно-практическая конференция "Исторические названия памятники культуры", 17-20 апреля 1989 г. Тез. докл. и сообщ. М., 1989.

80. Вторая Всесоюзная научно-практическая конференция "Исторические названия памятники культуры": Сб. мат. М., 1991. Вып. 1-3.

81. Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. Спб., 1996.

82. Гадамер Х-.Г. Истина и метод. М., 1988.

83. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики. М., 1972.

84. Гак В.Г. Пространство мысли: Опыт систематизации слов ментального поля // Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993.

85. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ: Лингвистика языкового существования. М.,1996.

86. Гачсв Л.Д. О национальной картине мира// Народы Азии и Африки.М. 1967. №1.

87. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М., 1995.

88. Географический словарь западнославянских или южнославянских земель и прилежащих стран, составленный Я. Головацким. Вильна, 1884.

89. Герман И.А., Пищальникова В.А. Введение в лингвосинергетику. Барнаул, 1999.

90. Глинских В.Г. Топонимическая система и структурно-семантические признаки исходных апеллятивов // Формирование и развитие топонимии: Сб. ст. Свердловск, 1987.

91. Глинских Г.В. Лингвистические критерии при уточнении названий населенных пунктов // Вопросы ономастики. Свердловск, 1980.

92. Глинских Г.В. О расхождениях, наблюдаемых при записи топонимов от разных информантов // Топонимия Урала и Севера Европейской части СССР. Свердловск, 1985.

93. Голев Н.Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск, 1989.

94. Голев Н.Д. "Естественная" номинация объектов природы собственными и нарицательными именами // Вопросы ономастики. Свердловск, 1974. Вып. 8-9.

95. Голев Н.Д. О некоторых особенностях принципов номинации в ономастической и апеллятивной лексике (на материале микротопонимии Алтайского края) // Языки и топонимия Алтая. Барнаул, 1979.

96. Голев Н.Д. О природе мотивационных ассоциаций в лексике русского языка // Известия Алтайского государственного университета, №2: Серияфилологии, журналистики, истории, социологии, педагогики, юриспруденции, экономики. Барнаул, 1996.

97. Голев Н.Д. От редактора // Очерки по лингвистической детерми-нологии и дериватологии русского языка. Барнаул, 1998.

98. Голев Н.Д. О соотношении семантических и мотивировочных признаков // Вопросы языкознания и сибирской диалектологии. Томск, 1977. Вып.7.

99. Голев Н.Д. Функции мотивизации и народная этимология // Вопросы языка и его истории. Томск, 1972.

100. Головина Э.Д. О характере номинации в микротопонимике (по материалам говоров северо-западной части Кировской области) // Вопросы топономастики. 1977. №5.I

101. Голомидова М.В. Искусственная номинация в русской ономастике. Екатеринбург, 1998.

102. Гордеева Н.Г. Заметки о системности микротопонимии // Деревня центральной России: История и современность: Сб. докл. М., 1993.

103. Гордеева О.В. Русская гидронимия и ойконимия бассейна реки Обвы на Западном Урале: Автореф. дис. канд. филол. наук. Пермь, 1998.

104. Горожанкина JI.B. Проблемы динамики топонимической системы: Дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1978.

105. Горожанкина JI.B. Проблемы динамики топонимической системы: Автореф. дис. канд. филол. наук. Одесса, 1979.

106. Грановская P.M. Восприятие и модели памяти. JI., 1974.

107. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996.

108. Громова И.А. Когнитивные аспекты семантики юриди-ческого термина // Когнитивно-прагматические аспекты лингвистических исследований. Калининград, 1999.

109. Гумбольдт В.ф. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человека // Гумбольдт В.ф. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

110. Гумбольдт В.ф. Язык и философия культуры. М., 1985.

111. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 1997.

112. Давыдов Ю.Н. Картина мира и типы рациональности // Вопросы философии. 1989. №8.

113. Данильченко А.В. Функционирование топонимов в русском газетном тексте: Дис. канд. филол. наук. Одесса, 1992.

114. Демешкина Т.А. Теория диалектного высказывания: аспекты семантики. Томск, 2000.

115. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века //Язык и наука в конце XX века. М., 1995.

116. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновид-ность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. №4.

117. Динсмор Дж. Ментальные пространства с функциональной точки зрения // Язык и интеллект. М., 1996.

118. Дмитриева Л.М. Калькирование как способ номинации в условиях двуязычия // Ономастическое и диалектное словообразование Алтая: Сб. ст. Барнаул, 1985.

119. Дмитриева Л.М. Перенесенные ойконимы Кулунды (к проблеме немецко-русского топонимического взаимодействия) // Проблемы филологии Западной Сибири и Урала: Тезисы докл. Тюмень, 1986.

120. Дмитриева Л.М. Варианты ойконимов Кулунды начала века (1907-1928 гг.) // Тезисы докладов к краевой лингвистической научно-практической конференции, посвященной 50-летию Алтайского края.— Барнаул., 1987а.

121. Дмитриева Л.М. Сложные немецкие топонимы на Алтае в условиях русско-немецкого взаимодействия // Формирование и развитие топонимии: Сб. ст. Свердловск, 19876.

122. Дмитриева Л.М. Взаимодействие русской и немецкой топонимических систем // Русский язык в его взаимодействии с другими языками: Сб. ст. Тюмень, 1988а.

123. Дмитриева Л.М. Русская топонимия Кулунды: Дис. . канд. филол. наук. Свердловск, 19886.

124. Дмитриева Л.М. Структурно-словообразовательная характеристика русской топонимии Кулунды // Деп. В ИНИОН. 13.04.88. №33394. 1988в.

125. Дмитриева Л.М. Параллельные ойконимы в топонимии Кулунды // Функционирование и историческое развитие диалектной и топонимической лексики Алтая. Барнаул, 1989.

126. Дмитриева Л.М. Динамика ойконимов Кулунды // Русские говоры и топонимия Алтая в их истории и современном состоянии. Барнаул, 1993.

127. Дмитриева Л.М. Историко-лингвистические особенности формирования и функционирования ойконимии Алтая (к проблеме составления Топонимического словаря) // Известия АГУ. 1997. №2.

128. Дмитриева Л.М. И.А. Воробьева и изучение региональной топонимической системы // Актуальные проблемы филологии: Сб. тезисов. Барнаул, 1998а.

129. Дмитриева Л.М. Материалы к Топонимическому словарю Алтая (переименование сел в XX веке) // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: Сб. ст. Томск, 19986.

130. Дмитриева Л.М. Некоторые особенности функционирования названий с компонентом "береза" в языковой системе Алтая // Человек. Коммуникация. Текст: Сб. тезисов. Барнаул, 1998в.Материапы Всероссийской конференции, посвященной 120-летию ТГУ. Томск, 1998г.

131. Дмитриева Л.М. Топонимическая микросистема как компонент языковой картины мира // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты: Материалы международной научно-практической конференции.-Бийск, 1998д.

132. Дмитриева Л.М. К этимологии некоторых ойконимов Алтая с диалектной основой // Русская диалектная этимология: Тезисы докл. и сообщений Всероссийского научного совещания.- Екатеринбург, 1999а.

133. Дмитриева Л.М. Системно-динамическое описание русской топонимии региона в антропоцентристском и системоцентристском аспекте // Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Сб.тезисов. Барнаул, 19996.

134. Дмитриева Л.М., Воробьева И.А. Словарь русских говоров Алтая (научный отчет по гранту №74) // Реферативный сборник избранных работ по грантам в области гуманитарных наук. Екатеринбург, 1999в.

135. Дмитриева Л.М. Словарь русских говоров Алтая. Т. 3-4 / в соавторстве с Ивановой А.И., Музюкиной Л.А. и др. Барнаул. 1998г. Дмитриева Л.М. Антропонимы в топонимической картине мира // Вестник Хакасского гос. ун-та. Вып. 1. Абакан, 2000а.

136. Дмитриева Л.М. Динамика урбонимической системы г. Барнаула // Алтайский сборник. Барнаул, 2000 6.

137. Дмитриева Л.М. Индивидуальные топонимические микросистемы (по материалам Завьяловского района) // История. События. Барнаул, 2000в.

138. Дмитриева Л.М. Ойконимический словарь Завьяловского района // История. События. Барнаул, 2000г.

139. Дмитриева Л.М. Топонимическая картина мира: отражение бытийных ценностей // Язык. Человек. Картина мира: Материалы Всерос. конф. 0мск,2000д.

140. Дмитриева Л.М. Влияние переселенческого движения на формирование русской топонимической системы Алтая // Ономастика Поволжья. М., 2001а.

141. Дмитриева Л.М. Общее и индивидуальное в топонимической системе // Русский язык в социально-культурном пространстве XXI века: Материалы международной конференции. Алматы, 20016.

142. Дмитриева Л.М. Ойконимический словарь Алтая. Барнаул, 2001 в.

143. Дмитриева JI.M. Русская топонимическая микросистема. К проблеме определения //Язык и культура Алтая. Барнаул, 2001 д.

144. Дмитриева JI.M. Русская топонимическая система: онтологическое и ментальное бытие // Известия УрГУ. Екатеринбург, 2001 е.

145. Дмитриева JI.M. Свое и чужое в топонимической микросистеме // Лингвокультурологические проблемы толерантности: Тезисы докладов международной конференции. Екатеринбург, 2001ж.

146. Дмитриева Л.М. Человек в региональном лингвокультурном пространстве // Методика преподавания иностранного языка в ситуации культурной полифонии: Материалы региональной школы-семинара. Барнаул, 2001з.

147. Дмитриева Л.М. Языковая региональная культура Алтая // Язык и культура Алтая. Барнаул, 2001 и.

148. Дмитриева Л.М. Ойконимический словарь Ключевского района // Ключевской р-н. История и современность. Барнаул. 2002а.

149. Дмитриева Л.М. Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы (на материале русской топонимии Алтая). Барнаул, 20026.

150. Дмитриева Л.М. Топонимы в текстах-воспоминаниях старожилов // Ключевской р-н. История и современность. Барнаул, 2002в.

151. Дмитриева Т.Н., Панченко С.В. Ситуативные названия в топонимии казымских ханты // Язык и прошлое народа. Екатеринбург, 1993.Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. М., 1980.

152. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии. М., 1984.

153. Дульзон А.П. Кетские топонимы Западной Сибири // Уч. зап. Том. пед. ин-та. 1959. Т. 18.

154. Дульзон А.П. Дорусское население Западной Сибири // Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1961.

155. Дульзон А.П. Былое расселение кетов по данным топонимики // Вопросы географии. Географические названия. М., 1962. №58.

156. Жекулин B.C. Историческая география ландшафтов. Новгород, 1972.

157. Жемеров В.Г. Славгород. Барнаул, 1972.

158. Жоль К.К. Язык как практическое сознание. Киев, 1990.

159. Жучкевич В.А. Краткий топонимический словарь Белоруссии. Минск, 1974.

160. Жучкевич В.А. Общая топонимика. Минск, 1968.

161. Заботкина В.И. Когнитивно-прагматический подход к неологии // Когнитивно-прагматические аспекты лингвистических исследований. Калининград, 1999.

162. Иванова Е.Э. Топонимия среднего течения реки Чусовой: Дис. .канд. филол. наук. Екатеринбург, 1993.

163. Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991.

164. Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. СПб., 2000.

165. Имя нарицательное и собственное. М., 1978.

166. Кабинина Н.В. Топонимия дельты Северной Двины: Дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 1997.

167. Каган М.С. Человеческая деятельность (опыт системного анализа). М., 1974.

168. Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996.

169. Каган М.С. Философская теория ценности. СПб., 1997.

170. Каменкова Т.А. Бессознательное как горизонт сознания в структурализме М. Фуко. Проблемы сознания в современной западной философии. М., 1989.

171. Карабулатова И.С. Региональная этнолингвистика: современная этнолингвистическая ситуация в Тюменской области. Тюмень, 2001.

172. Карасик В.И. Язык социального статуса. М., 1992.

173. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

174. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

175. Карбовский Ж. Стереотип как феномен сознания // Сознание и знание. М., 1984.

176. Карпенко Ю.А. О синхронической топонимике // Принципы топонимики. М., 1964а.

177. Карпенко Ю.А. Свойства и источники микротопонимии // Топономастика и транскрипция. М., 19646.

178. Карпенко Ю.А. Свойства и источники микротопонимии // Микротопонимия. М., 1967а.

179. Карпенко Ю.А. Топонимия Буковины: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Киев, 19676.

180. Карпенко Ю.А. Признаки молодости топонимической системы // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980.

181. Карпенко Ю.А. Специфика ономастики // Русская ономастика. Одесса, 1984.

182. Карпенко Ю.А. Современное развитие русской ономастической системы // Актуальные вопросы русской ономастики. Киев, 1988.

183. Карпов В.А. Язык как система. Минск, 1992.

184. Касенкова Т.Н. Речевые стратегии как модуляции перспективы языкового отображения мира: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2000.

185. Катермина В.В. Личное имя собственное: национально-культурные особенности функционирования (на материале русского и английского языков): Автореф. дисс. канд. филол. наук. Краснодар, 1998.

186. Кессиди С.Ф. От Мифа к логосу. М., 1972.

187. Киселева О.Н. Грамматическая аналогия и языковая система (на материале говоров средней части бассейна р. Оби) // Материалы научной конференции молодых ученых вузов г. Томска. Т. 2. Томск, 1968.

188. Климкова Л.А. Об онимическом пространстве русской деревни // Деревня Центральной России. История и современность. М., 1993.

189. Климкова Л.А. Региональная ономастика. Горький, 1985.

190. Кобрин Р.Ю. Лингвистика в картографии // Прикладное языкознание. СПб., 1998.

191. Ковалева Н.Б. К вопросу о принципах номинации в топонимике (на материале топонимики бассейна р. Ини) // Вопросы топономастики. Вып. 5. Свердловск, 1971.

192. Ковалева Н.Б. принципы номинации топонимов бассейна реки Ини // Вопросы русского языка и его говоров. Томск, 1976.

193. Колесов В.В. Отражение русского менталитета в слове // Человек в зеркале наук. Л., 1991.

194. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., 1975.

195. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.

196. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.

197. Конецкая В.П. О системности лексики // Вопросы языкознания. 1984. №1.

198. Концептуальная картина мира и интерпретативное поле текста с позиций лингвистики, журналистики и коммуникати-вистики: Сб. мат. Всерос. науч.-практ. конфернеции. Барнаул, 2000.

199. Копорский С.А. Очерки по топонимии. I. Имена-ориентиры. "Onomastica", r.V, z.1-2. Wroclaw- Warszawa Krakow. 1965.

200. Королева И.А. Становление русской антропонимической системы: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 2000.

201. Корюкин В.И. Концепции уровней в современном научном познании. М., 1993.

202. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994.

203. Котелевский Д.В. Топология бытия: исходные основания и способы пространственно-временного структурирования Бытия: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 1999.

204. Красножен С.Л. Проблемы грамматического становления русской ойконимии: Дис. .канд. филол. наук. Одесса, 1984.

205. Краткий исторический очерк Алтайского округа (1747-1847). СПб., 1897.

206. Краткий исторический очерк колонизации Томской губернии. Томск, 1911.

207. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

208. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. №4.

209. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986.

210. Кузиков В.В. О влиянии экстралингвистических факторов на возникновение топонимов // Теория и методика преподавания германских языков. Куйбышев, 1978.

211. Кузиков В.В. Социолингвистическая характеристика географических названий бассейна реки Майн: Автореф. дисканд. филол. наук. 1977.

212. Кузнецова Н.А. Топонимия Пензенского края: Дис. . канд. филол. наук. Пенза, 1984.

213. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989.

214. Лингвистическая терминология и прикладная топономастика. М., 1964.

215. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

216. Лихачев Д.С. Заметки и наблюдения из записных книжек разных лет. Л., 1989.

217. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т. 52. №1.

218. Лобанов С. Д. Бытие и реальность. М., 1999.

219. Лобода В.В. Севернопричерноморская топонимия (общие и региональные проблемы украинской топонимической системы): Автореф. дис. д-ра филол. наук. Киев, 1979.

220. Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.

221. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999.

222. Логический анализ языка: культурные концепты. М., 1991.

223. Логический анализ языка: ментальные действия. М., 1993.

224. Логический анализ языка: проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

225. Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1990.

226. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

227. Лурия А.Р. Язык и сознание. Ростов-на-Дону, 1988.

228. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997.

229. Лютикова В.Д. Языковая личность и диалект. Тюмень, 1999.

230. Майнцер К. Сложность и самоорганизация // Вопросы философии. 1997. №3.

231. Мамардашвили М.К. Сознание как философская проблема // Вопросы философии. 1990. №10.

232. Мамонтова Н.Н. Имя и национальная культура // Ономастика: Имя и культура. М., 1994.

233. Мамонтова Н.Н. Отражение религиозных представлений и древних верований в топонимии Карелии // Номинация в ономастике. Свердловск, 1991.

234. Мамонтова Н.Н. Структурно-семантические типы микротопонимии Ливвиковского ареала Карельской АССР: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тарту, 1982.

235. Маршева Л.И. Функционирование ономастической лексики в диалектных условиях (на материале говоров севера Липецкой области): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2000.

236. Маслоу А. Психология бытия. М., 1997.

237. Маслоу А. С. Мотивация и личность. СПб., 1999

238. Матвеев А.К. В роли создателя топонимов // Номинация в ономастике. Свердловск, 1991.

239. Матвеев А.К. Географические названия Тюменского Севера. Екатеринбург, 1997.

240. Матвеев А.К. Географические названия Урала: Краткий топонимический словарь. Свердловск, 1980.

241. Матвеев А.К. К интепретации одной условной топонимической системы // Этимология 1984. М., 1986.

242. Матвеев А.К. Топономастика и современность // Вопросы ономастики. Свердловск, 1974.

243. Матвеев А.К. Методы топонимических исследований. Свердловск, 1986.

244. Матвеев А.К. От Пай-Хоя до Мугоджар. Екатеринбург, 1984.

245. Матвеев А.К. Субстрат и заимствование в топонимии // Вопросы языкознания. 1993. №3.

246. Матвеев А.К Субстратная топонимия Русского Севера Екатеринбург, 2001.

247. Матей Л.П. Эволюция и вариативность русской ойконимии Свердловской области: Дис. канд. филол. наук. Свердловск, 1991.

248. Мелетинский Е.М. Миф и двадцатый век // Избранные статьи и воспоминания. М., 1998.

249. Мигирина Н.Н. Внутренняя форма как важнейший узел системных связей в языке (На материале представлений статусов лица в номенклатурной сфере языка). Кишинев, 1977.

250. Микротопонимия: Материалы совещания /Отв. ред. О.С. Ахманова. М., 1967.

251. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979.

252. Михайлова О.А. Ограничения в лексической семантике. Екатеринбург, 1998.

253. Мищенко О.В. Лексика лесных локусов в говорах Русского Севера: Дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2000.

254. Молчанова О.Т. К семантике имени собственного // Проблемы теории и методики языка. Ярославль, 1980.

255. Молчанова О.Т. Переносные и повторяющиеся топонимы // Ономастика Киргизии. Фрунзе, 1985. Вып.1.

256. Молчанова О.Т. Роль этнопсихологии при выборе ономасиологических признаков мотивации в процессе наименования объектов Среды обитания // Studia z Filologii Polskiej i Slowianskiej. Warszawa, 1998.

257. Молчанова О.Т. Структурные типы тюркских топонимов Горного Алтая. Саратов, 1982.

258. Молчанова О.Т. Топонимический словарь Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1979.

259. Молчанова О.Т. Тюркские названия озер Западной Сибири // Языки и топонимия Сибири. Вып. 1. Томск, 1966.

260. Морозова М.Н. Вопросы топонимики. М., 1969.

261. Муллонен И.И. Топонимия Присвирья: Проблемы этноязыкового контактирования: Автореф. дис. д-ра филол наук. Йошкар-Ола, 2000.

262. Муллонен И.И. Гидронимия бассейна реки Ояти. Петрозаводск, 1988.

263. Мурзаев Э.М. Географическая ориентация и ее отражение в топонимии // Известия РАН. Сер. геогр. 1993. №4.

264. Мурзаев Э.М. Очерки топонимики. М.,1974.

265. Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов. М., 1984.

266. Мурзаев Э.М. Топонимика и идеография. М., 1995.

267. Налимов В.В. Реальность нереального. М., 1995.

268. Нерознак В.П. Перенесенная топонимия Западной Сибири (к постановке проблемы) // Восточно-славянская ономастика: Материалы и исследования. М., 1979.

269. Нечай М.Н. Русская топонимия лесной зоны Среднего Прииртышья: Дис. канд. филол. наук. Свердловск, 1989.

270. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.

271. Никитина С.Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре. Язык и личность. М., 1989.

272. Николис Д. Динамика иерархических систем. М., 1989.

273. Никонов В.А. Закон ряда в географических названиях // Onomastika. Wrozlaw-Krako'w. 1958. R. 4. z 1.

274. Никонов В.А. Введение в топонимику. М., 1964.

275. Никонов В.А. География русских суффиксов // Ономастика. 1952. Т. 5. №2.

276. Никонов В.А. Научное значение микротопонимии // Топономастика и транскрипция. М., 1964.

277. Никонов В.А. Славянский топонимический тип // Географические названия. М., 1962.

278. Новейший философский словарь. М., 1999.

279. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М., 1988.

280. Овчинникова Е.Л. Современный русский ономастикон: начальные этапы формирования (на материале онимического запаса ребенка от года до 10 лет): Дис. канд. филол наук. Волгоград, 1997.

281. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1987.

282. Ойген Розеншток-Хюсси. Речь и действительность. М., 1994.1. Ономастика. М., 1969.

283. Ономастика. Типология. Стратиграфия. М., 1988.

284. Ономастическое и диалектное словообразование Алтая. Барнаул, 1985.

285. Откупщикова Н.И. Моделирование языка // Прикладное языкознание. СПб., 1998.

286. Очерки Алтайского края. Барнаул, 1925.

287. Павиленис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ языка. М., 1983.

288. Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2000.

289. Переселение в Сибирь из восьми губерний, входящих в состав Южнорусской областной земской Переселенческой организации за 1906-1912. Вып. 1. Полтава, 1918.

290. Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980.

291. Першина К.В. Становление ойконимии позднего образования в условиях близкородственного двуязычия: Дис. . канд. филол. наук. Донецк, 1983.

292. Петренко М.Г. Омонимические явления в топонимии // Актуальные вопросы русской ономастики: Сб. науч. тр. Киев, 1988.

293. Пинкер С. Языковой инстинкт // Логос. 1999. №8.

294. Писаревский Г. Из истории иностранной колонизации в России в XVIII веке // Записки Моск. арх. ин-та. Т. 5. М., 1909.

295. Подольская Н.В. Исследование топонимики в связи с данными этнографии // Материалы и исследования по русской диалектологии. Вып. 2. М., 1961.

296. Подольская Н.В. Микротопонимы в древнерусских памятниках письменности //Микротопонимия. 1967.

297. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1988.

298. Подольская Н.В. Типовые восточно-славянские топоосновы. М., 1983.

299. Полевые структуры в системе языка. Воронеж, 1989.

300. Поликарпов А.А. Циклические процессы в становлении лексической системы языка: моделирование и эксперимент: Автореф. дис. . д-ра философ, наук. М., 1998.

301. Поспелов Е.М. Топонимика и картография. М., 1971.

302. Почепцов О.Г. Языковая ментапьность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6.

303. Принципы описания языков мира: Монография / Отв. ред. В.Н. Ярцева, Б.А. Серебренников. М., 1976.

304. Проблема человека в современной западной философии. М., 1988.

305. Проблемы формирования языковой личности учителя-русиста. Волгоград, 1993.

306. Развитие методов топонимических исследований. М., 1970.

307. Раков Г. Л. Проблемы и методы исследования диалектной лексической семантики как системы: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Свердловск, 1990.

308. Раков Г.А. Диалектная лексическая синонимия и проблемы идеографии (семасиологический и ономасиологический анализ системных отношений в лексике). Томск, 1988.

309. Рамишвили Г.В. Вопросы энергетической теории языка. Тбилиси, 1978.

310. Региональная лексикология и лексикография Алтая: Межвузовский сборник. Барнаул, 1983.

311. Реформатский А.А. Семиотика географической карты // Лингвистическая терминология и прикладная топономастика. М., 1964.

312. Реформатский А.А. Топономастика как лингвистический факт // Принципы топонимики. М., 1962.

313. Реформатский А.А. Топономастика как лингвистический факт // Топономастика и транскрипция. М., 1964.

314. Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тез. докл. М., 1995.

315. Розова С.С. Классификационная проблема в современной науке. Новосибирск, 1986.

316. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление М., 1988.

317. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., 1957.

318. Руденко Д.И. Имя в парадигмах "философии языка". Харьков, 1990.

319. Рут М.Э. Образная номинация в русском языке. Екатеринбург. 1992.

320. Рут М.Э. Информант и топонимическая микросистема // Ономастика и диалектная лексика. Вып. 3. Екатеринбург, 1999а.

321. Рут М.Э. Личность и микротопонимическая система // Языковая концепция регионального существоания человека и этноса. Барнаул, 19996.

322. Савчук Г.В. Отражение в русской фразеологии пространственной модели мира: Автореф. дис. канд. фил. наук. Орел, 1995.

323. Садовский В.Н. Основания общей теории систем. М., 1974.

324. Селезнева Л.Б. Многоязычие топонимии и ее функциональная форма // Вопросы грамматики русского языка: Межвуз. сб. Иркутск, 1977.

325. Селищев A.M. Из старой и новой топонимии // Селищев A.M. Избранные труды. М., 1968.

326. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора // Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977.

327. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М., 1983.

328. Серебренников Б.А. Об относительной самостоятельности систем языка. М., 1968.

329. Сержантов В.Ф. Смысл жизни как аксиологическая функция жизни // Человек в зеркале наук. Л., 1991.

330. Сеченов И.М. Впечатления и действительность // Избр. филос. и психол. произв. М., 1947.

331. Симина Г.Я. Материалы сплошного топонимического обследования замкнутой микротерритории. Л., 1969.

332. Скляренко A.M. Закономерности словообразовательной организации ойконимии: Дис. канд. филол. наук. 1974.

333. Скляров Л.Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. Л., 1962.

334. Словарь географических названий СССР. М., 1983.

335. Словарь географических названий Украинской ССР. Т.-14. М., 1976.

336. Словарь русских говоров Алтая. Т. 1-4. Барнаул, 1991-1998.

337. Словарь русских народных говоров. Вып. 1-29 / Под ред. Ф.П. Филина, Ф.П. Сороколетова. М.; Л., 1965-1991.

338. Смирнова Н.А. Словообразовательные модели в гидронимии Алтая // Языки и топонимия Алтая. Барнаул, 1979.

339. Смолицкая Г.П. Топонимический ареал и вопросы реконструкции лексической системы языка // Вопросы языкознания. 1978. №4.

340. Современная наука и закономерности ее развития: Сб. ст. Вып. 6. Томск, 1985.

341. Современная наука и закономерности ее развития. Томск, 1985.

342. Современная философия: словарь и хрестоматия. Ростов-на-Дону, 1995.

343. Современный философский словарь. Лондон; Минск, 1998.

344. Солсо Р. Когнитивная психология. М., 1996.

345. Сороколетов Ф.П. Диалектная лексика как система // Восточнославянское и общее языкознание. М., 1978.

346. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977.

347. Списки населенных мест Российской империи. Екатеринославская губ; Самарская губ. СПб., 1864 г.; Полтавская губ., 1862; Саратовская губ., 1862; Харьковская губ., 1869; Херсонская губ., 1868; Черниговская губ., 1866.

348. Сталтмане В.Э. Ономастическая лексикография. М., 1989.

349. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М., 2001.

350. Стычишина Л.П. Проблемы пограничной топонимии: Дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1976.

351. Сумцов Н. Малорусская географическая номенклатура. Т. 4. Киев, 1886.

352. Суперанская А.В. Микротопонимия, макротопонимия и их отличие от имен собственных //Топономастика и транскрипция. М., 1964.

353. Суперанская А.В. Структура имени собственного. Фонология и морфология. М., 1969.

354. Суперанская А.В. Собственные имена в языке и речи // Ономастика Поволжья. Вып. 2. Горький, 1971.

355. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М., 1973.

356. Суперанская А.В. Лингвистический аспект ономастических исследований // Вопросы ономастики. Самарканд, 1976.

357. Суперанская А.В. Основные линии топонимической номинации // Топонимика в региональных географических исследованиях. М., 1984.

358. Суперанская А.В. Что такое топонимика? М., 1985.

359. Суперанская А.В. Имя через века и страны. М., 1990.

360. Супрун В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал: Дис. . в виде научи, докл. д-ра филол. наук. Волгоград, 2000.

361. Теория и методика ономастических исследований. М., 1986.

362. Теория познания: В 4-х т. Т. 2: Социально-культурная природа познания. М., 1991.

363. Теория познания: В 4-х т. Т. 4: Познание социальной реальности. М., 1995.

364. Токарев С.А. Андре Леруа-Гуран и его труды по этнографии и археологии // Этнологические исследования за рубежом. — М., 1973.

365. Толстой Н.И. Славянская географическая терминология. М., 1969.

366. Топоров В.Н. Из области теоретической топономастики // Вопросы языкознания. 1962а. №2.

367. Топоров В.Н. Некоторые положения теоретической топономастики // Принципы топонимики. М., 19626.

368. Топоров В.Н. К проблеме классификации в топонимии // Исследования по структурной типологии. М., 1963.

369. Топоров В.Н. Некоторые соображения в связи с построением теоретической топономастики // Принципы топонимики (Материалы совещания). М., 1964.

370. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983.

371. Топоров В.Н. Эней человек судьбы: к "средиземноморской" персонологии: В 2-х ч. Ч. 1. М., 1993.

372. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1: Первый век христианства на Руси. М., 1995.

373. Торопцев И.С. Язык и речь. Воронеж, 1985.

374. Трофимова Е.Б. Стратификация языка: теоретико-экспериментальное исследование. Москва; Биробиджан, 1996.

375. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995.

376. Усенко О.Г. К определению понятия "менталитет" // Русская история: Проблемы менталитета. М., 1994.

377. Успенский Б.А. История и семиотика (восприятие времени как семиотическая проблема) // Избранные труды. Т. 1. М., 1996а.

378. Успенский Б.А. Миф имя - культура // Избранные труды. Т. 1. М., 19966.

379. Успенский Б.А. Отношения подсистем в языке и связанные с ними языковые универсалии // Избранные труды. Т. 3. М., 1996в.

380. Успенский Б.А. Центр и периферия в языке в свете языковых универсалий//М., 1996г.

381. Успенский Б.А. Языковая ситуация и языковое сознание в Московской Руси // Избранные труды. Т. 2. М., 1996д.

382. Уфимцева А.А. Опыт изучения лексики как системы. М., 1962.

383. Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира. М., 1988.

384. Физический энциклопедический словарь. Т. 1. М., 1983.

385. Филлмор Ч. Об организации семантической информации в словаре // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 14. М., 1983

386. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. Вып. 23. М., 1988.

387. Философский энциклопедический словарь. М., 1997.

388. Фонякова О.И. Топоним и контекст // Язык и общество. Саратов, 1982.

389. Фролов Н.К. Статут микротопонимии в системе топонимии // Вопросы ономастики. Свердловск, 1982.

390. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М., 1993.

391. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М., 1991.

392. Холодная М.А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. Томск, 1997.

393. Хомский Н. Язык и мышление. М., 1972.

394. Человек: Философские аспекты сознания и деятельности. Минск, 1989.

395. Чернышова Т.В. Русская оронимия Алтая в аспекте номинации. Дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1988.

396. Черняховская Е.М. История разработки топонимических классификаций // Развитие методов топонимических исследований. М., 1970.

397. Шаклеин В.М. Этноязыковое видение мира как составляющая лингвокультурной ситуации// Лингвистика и межкультурная коммуникация. № 1. М., 2000.

398. Шенк Р.К. Обработка концептуальной информации. М., 1980.

399. Шкуратов В.А. Историческая психология. М., 1997.

400. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

401. Язык и личность. М., 1989.

402. Язык и структуры представления знаний. М., 1992.

403. Язык и структуры представления знаний. М., 1992.

404. Язык и этнический менталитет. Сб. науч. тр. Петрозаводск, 1995.

405. Языки и топонимия Сибири. Вып. 1. Томск, 1966.

406. Языки и топонимия Алтая. Барнаул, 1981.

407. Языковая картина мира: лингвистические и культурологические аспекты. Бийск, 1998.

408. Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Тезисы докл. к всеросс. науч.-практ. конф., поев, памяти проф. И.А. Воробьевой (70 лет со дня рождения). Барнаул, 1999.

409. Языковое сознание: Стереотипы и творчество. М., 1988. Языковое сознание: Формирование и функционирование. М., 1998. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994.

410. Eichler E. tfber Namensysteme// Proceedings of the XXVII International congress of onomastic sciences, Helsinki 13-18 August 1990.- Helsinki, 1990.-Vol. 1.

411. Hartmann N. Philosopie der Natur. Berlin, 1950.

412. Sramek R. Das Namensystem in seinem Abbild auf onymischem Karten// Proceedings of the XXVII International congress of onomastic sciences, Helsinki 13-18 August 1990.- Helsinki, 1990.- Vol. 2.

413. Walther H. Zujden Gesellschafts-wissenschaftlichen Grundpositionen der Namenforschungs// Der Name in Sprtache und Gesellschaft. Berlin. 1973.

414. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ МАТЕРИАЛА Полевые материалы

415. Топонимическая картотека кафедры общего и языкознания Алтайского государственного университета.

416. Топонимическая текстотека кафедры общего и языкознания Алтайского государственного университета.

417. Картотека диалектных слов кафедры общего и языкознания Алтайского государственного университета.

418. Архивные материалы (Материалы Государственного архива Алтайского края)

419. Акты по установлению границ землепользования крестьян Михайловской волости 1909-1911 гг. Ф. 4. On. 1. Д. 3052.

420. Алфавит переселенческих участков Барнаульского округа. Ф.67. Оп.1. Д.141.

421. Алфавит переселенческих участков Барнаульского уезда 1906-1919 гг. Ф.67.0п.1. Д.92.

422. Алфавитные списки переселенцев, ходатайствующих о разрешении переселиться в Алтайский округ. 1907 г. Ф.4. Оп.1.Д.2929. Л.43.

423. Алфавитный список волостей и селений Алтайского горного округа 1886 г. Ф.З. Оп.1.Д. 674.

424. Алфавитный список селений округа 1900-1915 гг. Ф.4. Оп.1. Д.2571. Алфавитный список селений Алтайского округа, землеустроенных по закону 31 мая 1899 г. Ф. 29. Оп.1.Д.436.историческогоисторическогоисторического

425. Алфавитный список селений бывшего Алтайского округа, существовавших в 1747-1858 гг. Составлен по "ревизским сказкам" 2-10 ревизий населения, хранящимся в Госархиве Алтайского края (составлен по документам госархива Н.Я. Савельевым).

426. Алфавитный список селений округа 1900-1915 гг. Ф.4.0п.1. Д.2571. Л.138.

427. Анкеты сельскохозяйственной переписи 1917 г. Ф. 233.0п.1. Д.410. Ведомость землеустроенных по закону 31 мая 1899 года селений Барнаульского уезда. Ф.4. Оп.1. Д.3070. Л.86.

428. Выписка из журнала заседания совета по земельным делам. Ф.233. Оп.2. Д.242. Л. 18,19,59,60,61,66,82.

429. Геодезическое описание земельных наделов и сел Алтайского округа. Ф. 29.0п.2. Д.5.Л.29.

430. Геодезическое описание переселенческих участков 1907-1912 гг. Ф.67. Оп.1. Д.120. Л.23.

431. Доклад при ревизии отчетности Вологодско-Пермской Переселенческой партии за 1906-1907 годы. Ф.76.0п.1. Д. 126.

432. Документы об отводе земельных и лесных наделов крестьянам и инородцам по закону 31 мая 1899 г. Ф.29.0п.1. Д.556.

433. Журналы присутствия Томского губернского управления и постановления зав.землеустройством о землеустройстве крестьян и инородцев, водворившихся в Алтайский округ за 1904-1909 гг. Ф.4. Оп.1. Д.370.

434. Карта Алтайского округа с показанием волостей и уездов 1910 года. Ф.50. Оп.12.Д.26. Л.1.

435. Карта Кулундинской степи с обозначением переселенческих и киргизских участков. Ф. 50. Оп.12. Д.188.

436. Карта переселенческого участка Алтайского округа 1908 года. Ф.50. Оп.16. Д.52. Л.1.

437. Книга образования переселенческих участков 1907 года. Ф.50.0п.20. Д.26.

438. Количество участков, образованных в 1911 году. Ф.4. Оп.1. Д.3348.

439. Копии журналов общего Присутствия Томского губернского управления о преобразовании волостей и селений разных уездов Томской губернии 1911 г. Ф. 4. Оп.1. Д.5442.

440. Копии журналов Томского губернского управления об образовании новых и разделении прежних волостей и переименовании селений Барнаульского, Кузнецкого, Бийского, Томского уездов 1891-1903 гг. Ф.4. Оп.1. Д.4838.

441. Копии журналов Томского губернского управления об образовании новых и разделении прежних волостей и переименовании селений Барнаульского, Бийского, Томского уездов 1904-1911 гг. Ф.4. On. 1 .Д. 5105.

442. Копии планов переселенческих участков, образованных в лето 1910 года из свободных земель. Ф.4.0п.1. Д.3137. Л. 13,16,19,159.

443. Краткий исторический обзор арендного хозяйства в Алтайском округе 1912 г. Ф.4.0п.1.Д.3129.

444. Описание границ, районов, городов Алтайской губернии. Ф.Р212. Оп.1. Д.39.

445. Описание заселенных и незаселенных переселенческих участков, образованных в Алтайском горном округе до 1896 гФ.З.Оп.1. Д. 946 948.

446. Опись волостным и сельским планам Алтайского горного округа за 1884 г. Ф.З.Оп.1. Д.618.

447. Отводные записи земельных наделов 1907 г. Ф.4.0п.1.Д.5194.

448. Перепись населенных пунктов 1920 г. Ф. 212. On. 1. Д. 372 569. Перечень волостей и селений Барнаульского уезда Алтайской губернии за 1918 год. Ф.233.0п. 1. Д.6.

449. Планшеты Кулундинской степи 1907 года. Ф.50 Оп.7. Д.266. Поселенные бланки Сибирского стат.управления на 1928 год. Ф.Р1328. On. 1. Д. 182-184,460-471, 645-648.

450. Программа для составления поселенных описаний Алтайского округа. Ф.4.0п.1.Д. 2809.

451. Протоколы заседания комиссии по рассмотрению и утверждению переселенческих участков округа. 1907-1910 гг. Ф.4.0п.1. Д.2868.

452. Протоколы заседания комиссии по рассмотрению и утверждению переселенческих участков округа. 1914-1915 гг. Ф. 4,Оп.1. Д.3604.

453. Протоколы комиссии по выяснению Восточной границы Алтайского округа 1911 г. Ф.4. Оп.1. Д.3172.

454. Прошения крестьян округа о наделении их землей. 1907-1911 гг. Ф.4. Оп.1. Д.2842.

455. Прошения крестьян разных губерний о разрешении им поселиться 1878-1901 гг. Ф.4.0п. 1. Д.2154.

456. Сборный лист Кулундинской степи. Ф.50.0п.12. Д.43. J1.1. Сведения о селениях, расположенных на землях Алтайского округа. 1882 г. Ф.З. Оп.1. Д.618.

457. Списки волостей, уездов, населенных пунктов и лесничеств за 1920 г. Ф.24. Оп.1. Д.751.

458. Списки переселенческих участков, основанных в 1865-1894 гг.Ф.З. Оп.1. Д.619.

459. Списки переселенческих участков, образованных Томской переселенческой организацией с 1907-1916 гг. на землях округа с указанием площа-ди.Ф.4,Оп. 1 .Д.3047.

460. Списки переселенческих, запасных, хуторских участков, прирезков и отрезков. 1911 г. Ф.67.0п.1. Д. 128.

461. Списки селений и указатель уездов и дворов на 10-верстной карте Алтайской губернии 1908 года. Ф.4.0п.1. Д.644.

462. Список волостей Алтайского округа. 1914 г.Ф.67. Оп. 16. Д. 139.

463. Список волостей Алтайского округа. Ф.67. ОпЛ.ДЛЗО. J1.18 20.

464. Список волостей и селений Барнаульского уезда Томской губернии.1. Ф.4.0п. 1. Д. 3977. Л.44.

465. Список населенных пунктов и районирование Алтайской губернии по волостям на 1920-1921 гг. Ф. Р24. Оп. 4. Д.3547.

466. Список оброчных статей Алтайского округа, переданных в колонизационный фонд за период с 1907 по 1911 г. Ф.4.0п.1. Д.3306.

467. Список переселенческих участков Алтайского горного округа за 1896г. Ф.З.Оп.1. Д.929.

468. Список сел, деревень и инородческих улусов, лесничеств Алтайского горного округа с указанием числа усадеб. 1893-1894 гг. Ф.З.Оп.1.Д.894.

469. Список селений Алтайского округа, районов старших лесничих с показанием лесничеств, входящих в их состав. Ведомость землеустроенных по Закону 31 мая 1899 г. селений Барнаульского уезда. Ф.4.0п.1.Д.3070.

470. Список селений Барнаульского уезда. 1897 г. Ф.4.0п.1. Д. 4898.