Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений

Гришков, Александр Матвеевич

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений

Год: 2003
Автор научной работы: Гришков, Александр Матвеевич
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 09.00.01

Диссертация по философии на тему 'Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений"

На правах рукописи

ГРИШКОВ АЛЕКСАНДР МАТВЕЕВИЧ

ОНТОЛОГИЯ ПОГРЕБАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

В КОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ ТАНАТОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

Специальность 09.00.01 - Онтология и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва 2003

Работа 'Выполнена на кафедре истории и культуры Московского государственного университета сервиса.

Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор

Багдасарян Вардан Эрнестович Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Чудинов Валерий Алексеевич; кандидат культурологических наук, доцент Докучаев Алексей Владимирович

Ведущая организация - Российский университет дружбы народов

Защита диссертации состоится « 3/ » _2003 г.

в 1500 часов на заседании диссертационного совета К 212.150.04 в Московском государственном университете сервиса по адресу: г. Москва, ул. Зверинецкая, 34/38.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГУС. Автореферат разослан «. л ¿7» г.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Танатология всегда являлась краеугольным камнем, на котором зиждилась культура, поскольку понимание смерти давало ответ на вопрос о смысле жизни человека. Поэтому ничто в такой степени не раскрывает мировоззрение и ментальность того или иного исторического сообщества как специфика погребальных обрядов.

Сам по себе погребальный ритуал глубоко онтологичен. Он выражает интерстициальную форму человеческой экзистенции. Для религиозного сознания погребальная обрядовость есть переходное бытие, связующее онтологические системы земного и потустороннего мира. В «переходном ритуале» временно раскрываются рамки полярных сфер, и вместе с тем утверждается их разграничение.

Реконструировать погребальный обряд в контексте танатологических представлений возможно лишь на основе синергетического анализа. Особое внимание обращается на возможность соотнесения фактов материальной и духовной культуры. Философское осмысление погребальной семиосферы дополняется этнологическим, лингвистическим, археологическим, социологическим дискурсами.

В отечественной науке была даже выделена специальная дисциплина -тафология (от греческого тафос - похороны и логос - знание), изучающая все аспекты погребальной онтологии. Под тафосферой понимается область нахождения останков умершего. Ступень перехода от биосферы к тафосфере, т.е. область самой смерти, охватывающей временной период распада органических соединений, обозначается термином моросфера (от греч. морос - смерть).'

йсредневековье М, 1985 Г 17-21

Смирнов Ю А Тафология попытка системною подходе ение в древности

Сам по себе погребальный обряд, в его локально-культурологическом выражении, описан достаточно подробно. Однако в качестве онтологической проблемы он не рассматривался. В литературе лишь констатировалась его вариативность, при отсутствии каузальной и эксплицитной интерпретации. Указанные пробелы восполняются при теоретической реконструкции погребального обряда в универсальной исторической ретроспективе.

Степень изученности проблемы. Хотя специального исследования по сформулированной проблематике не предпринималось, но определенные ее аспекты все-таки получили освещение в литературе. К первой группе работ относятся исследования, в которых предпринимается попытка целостного осмысления феномена погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений. В сравнительно немногочисленной литературе такого рода лишь ставилась проблема создания универсальной исторической модели генезиса погребального обряда. Предметом дискуссий стал вопрос о типологизации.

Согласно классификации предложенной французским этнографом Ж.Монтадоном, возможно выделить следующие основные типы осуществления погребальных обрядов: оставление или выбрасывание; водяное погребение; воздушное погребение; ингумация (зарывание):

а)пещерное,

б)зарывание в землю; кремация (сожжение); мумификация; рассечение; каннибализм.

Однако дальше фиксации исходного деления французский этнолог не пошел.2

СЛ. Токарев пытался представить развитие погребального обряда по подобию генеалогического древа. Однако в рамки линейной эволюции собранный материал не укладывался. Исследователь был вынужден создать перекрестную классификацию, существенно усложнявшую общую схему.3

Ю.Д. Смирнов предлагал дифференцировать способы обращения с покойником лишь на два типа. К первому он относил действия, направленные на полное сохранение тела умершего. Обрядовым выражением такого подхода стал ритуальный спектр от ингумации до мумифицирования. Второй способ был направлен на уничтожение мертвого тела. Результатом такого отношения явились обряды, варьирующиеся от измельчения костных останков до полной кремации.4

Попытку синергетического осмысления погребального обряда в локально историческом преломлении язычества предприняли авторы сборника «Исследования в области бапто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд». Цель работы заключалась в проведении междисциплинарного исследования, что достигалось путем синтеза археологических и лингвистических данных. Однако, по собственному признанию авторов, книга не столько подводила итоги, сколько намечала ориентиры будущих исследований.5 К тому же характер сборника не позволял предложить концептуального обобщения материала! <

В очерковом популярном стиле написана книга A.B. Морщина и В.К. Лобачева «Мертвым - покой, живым - забота». Краткий экскурс в историю

| ' Ii

2 Montandon G. I 'ologenese culture I'.. 1914

3 Токарев С А Ратие формы религии М, 1964

4 Смирнов [О А Тафология Попытка системного подхода // человек и его природное окружение в

древности и средневековье М , I98S Леонова 11 Ь Смирнов Ю А Погребение как обьект формального

анализа//КСИА 1977 Вып 148 С 16-2*>, Смирнов Ю \ Морфология погребения (Опыг создания базовой

модели) // Исследования в области балто-спавя некой духовной культуры (Погребальный обряд) М, 1990

1 Исследования в области балто-славянской дучовной кулыуры («Погребальный обряд») М , 1990 С 4

погребального обряда преподносится в ней в форме дидактики. Цель издания определяется учебно-популяризаторскими задачами, сообщить все, что должен знать о похоронах каждый человек. В книге собраны многочисленные курьезы из истории погребений.6

Склонностью к курьезности характеризуется и энциклопедическое издание А.П. Лаврина «Хроники Харона».7

Ко второй группе работ относятся исследования, в которых осуществляется танатологический анализ в исторической ретроспективе. Погребальный обряд в них, как правило, не имеет непосредственного рассмотрения. Однако через изучение отношения к смерти создается теоретическая основа и для интерпретации погребальной культуры. Созданию универсальных танатологических проекций препятствовало нахождение исследователей феномена смерти на позициях одной из религиозных доктрин.

Тема истории представлений о загробном бытии приобрела особую популярность в советском религиоведении. В частности, резкой критике, как «фантастику, не имеющую под собой никаких реальных оснований, полностью опровергаемую естествознанием», подвергал мифологему потустороннего мира И.А. Крывелев.8

Локально-историческая поливариантность отношения к смерти была продемонстрирована в работах польского исследователя А. Токарчика. Он пошел по пути дифференциации религиозно-танатологических подходов.' Хронологическую вариативность восприятия смерти в рамках западноевропейской культуры со времен средневековья до настоящего времени представил французский историк Ф. Ариес.10

' Моршин А В , Лобачев В К Мертвым - покой живым - забо1а О похоронах, поминках и кладбищах М , 2000

' Лаврин А Г] Хроники Харона Энциклопедия смерти М,]993 * Крывелев И А Критика религиозно! о учения о бессмертии М , 1978 С 174 ' 'Гокарчик Л Мифы о бессмертии Потусторонний мир М , 1992

10 Ариес Ф Человек перед лицом смерти М , 1993

A.Е.Бурцева, Н.Н.Велецкой, Л.Н.Виноградовой, Д.К. Зеленина, Н.И.Костомарова, К.К.Логинова, И.П.Сахарова, А.Л. Топоркова,

B.Н.Топорова, К.В. Чистова и др. С точки зрения археологии он исследовался в работах В.А. Городцова, И.Ф. Ковалевой, Д.А.Крайнова, И.П. Русанова, Б.А.Рыбакова, В.В.Седова, Ю.А.Шилова и др. Реже встречаются исследования, в которых проводится концептуальное осмысление черт или аспектов погребального ритуала, сходных для различных культурных ареалов. Таковой, к примеру, стала работа Д.Н. Анучина, сосредоточившего внимание на атрибутах ладьи, саней и коня в погребальной семиосфере."

Из вышеизложенного обзора следует, что, несмотря на изучение отдельных аспектов рассматриваемой проблемы, специального философского исследования онтологии погребального обряда в контексте развития танатологических представлений не предпринималось.

Источниковая база исследования имеет многоосновную структуру. Источником по изучению погребального канона в рамках концепций дуалистической танатологии служат религиозные тексты. Важное значение имеют также различные толкования, пособия и инструкции по правильному, в контексте той или иной религии, осуществлению ритуала. Однако определяемая в них идеальная модель осуществления ритуала далеко не всегда соответствовала реальной практике погребального обряда, который коррелировался с семиосферой народной повседневности. Поэтому особая роль в диссертационном исследовании отводится источникам этнографического происхождения. Многие из работ по реконструкции

11 Анучин Д Н Сани, ладьи и кони как принадлежности погребального обряда М , 1890

этнической традиции погребального обряда, ввиду содержащегося в них информативного материала, рассматриваются как в качестве литературы, так и источников. При установлении ряда аспектов архаических погребальных обрядов используются и археологические источники. Помимо письменных источников, автор апробировал и собственный эмпирический опыт описания современных кладбищ, крематориев и колумбариев. По некоторым из погребальных комплексов существуют путеводители. Светская регламентация погребального ритуала отражена в различного рода нормативных актах. В качестве источников, прежде всего по изучению погребальной культуры нового и новейшего времени, используются произведения художественной литературы, публицистики и мемуаристки. Особым художественным жанром выступает эпитафика. Косвенным видом источников является исторические работы, в которых присутствуют данные, относимые к танатологии и погребальной культуре. В настоящее время существуют ряд специализирующихся на погребальной тематике периодических изданий: петербургский ритуально-погребальный духовный ежемесячник «Реквием», мелитопольский ритуально-духовный журнал «Ковчег».

Объектом изучения является онтология погребальной культуры. Предметом исследования выступает генезис погребального обряда в контексте развития танатологических представлений.

Хронологические рамки работы заданы временем существования погребальной культуры в качестве онтологического феномена. Нижняя хронологическая граница определена периодом неолита, когда фиксируются первые захоронения человека, верхняя - современным периодом в развитии похоронного ритуала.

традиция, связанные с иной ментальной парадигмой, из рассмотрения исключаются. Внимание акцентируется на русской погребальной культуре.

Русская народная похоронная обрядность вплоть до настоящего времени представлена бесчисленными локальными описаниями, проследить которые не входит в задачу исследования. Мы лишь попытаемся смоделировать основные аспекты погребального ритуала в динамике их эволюции и в контексте развития танатологических воззрений.

Цель исследования заключается в проведении философского анализа онтологии погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений. Для реализации указанной цели предпринимается попытка решения комплекса задач:

- рассмотреть погребальный обряд как онтологическую проблему;

- установить основные тенденции развития погребального обряда и провести его периодизационное осмысление;

- контекстуализовать погребальный обряд в рамках танатологтческих представлений и культуры повседневного бытия;

провести классификационный анализ исторических типов погребальной культуры;

- осуществить генезисную экспликацию основных ритуалов и символов погребальной ссмиосферы.

Методологической основой диссертации послужил многофакторный подход в проведении исследования. Диссертант руководствовался принципами стремления к объективности, системного и комплексного подхода.

Научная новизна диссертационного исследования определена, прежде всего, тем, что в нем впервые проведен комплексный философский анализ онтологии погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений. По1ребальный обряд рассмотрен в качестве онтологического феномена. Через историко-культурологический материал раскрывается категория тафосферы как особой онтологический ниши.

Установлены основные тенденции развития онтолоши погребальной культуры в исторический ретроспективе и представлена ее периодизация.

Осуществляя контекстуализация онтологии погребального обряда в рамках танатологических преставлений и повседневного бытия.

Предложена классификация исторических типов погребальной онтологии.

Проведена реконструкция и семиотическая дешифровка погребальных ритуалов через призму онтологического подхода.

Философскому осмыслению подвергся значительный круг новых источников.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы, прежде всего, в качестве философской основы для дальнейшей разработки проблем онтологии погребальной культуры применительно к культурологии, этнографии, истории повседневности. Истолкование генезиса погребальных ритуалов и символов представляется практический интерес в качестве консультационного справочного материала. Концептуальное и фактическое содержание диссертации может быть использовано также в преподавательской деятельности (а именно, в рамках курсов «Философия», «История культуры», «Религиоведение», «Этнография» и др.).

Апробация результатов исследования. Конкретное личное участие автора в получении научных результатов выразилось в самостоятельном сборе, систематизации и анализе материалов. Комплексное изучение источников и литературы по проблемам погребальной культуры позволило автору критически оценить выдвигавшиеся ранее теоретические положения и выводы. Представленная гипотеза развития онтологии погребальной культуры имеет авторский характер. Как основные, так и промежуточные результаты диссертационного исследования были положены в основу написания статей, выступлениях на конференциях, обсуждениях на заседаниях кафедры истории и культуры и кафедры философии.

Структура работы основана на сочетании хронологического и проблемно-тематического подходов. Хронологический ракурс выражен в расположении глав и параграфов, исходя из установленной танатологической периодизации. Во второй главе на основе проблемно-тематической дифференциации, проводится моделирования погребально-танатологических типов в соответствии с религиозными традициями зороастризма, иудаизма, ислама и христианства.

Основное содержание диссертации

Во введение определяется предмет и объект исследования, обосновывается актуальность темы, ставятся цели и задачи, устанавливаются хронологические рамки, определяется методологическая основа, проводится обзор источников, оценивается степень изученности проблемы.

В первой главе исследуется онтология погребального обряда в архаических культах.

Скудность и противоречивость имеющейся информации по магическому и языческому периодам погребальной обрядовости связана с рядом обстоятельств. Во-первых, это борьба адептов чистоты монотеизма с пережитками язычества. Так в Российской Империи от формально православных инородцев тщательно скрывалась их собственная танатологическая традиция. Во-вторых, для получения объективной информации об осуществлении таинства смерти у реликтовых народов этнографам требовались значительные усилия и время, чтобы быть допущенными к наблюдению за ритуалом. Именно замкнутостью реликтовых сообществ объясняются расхождения в этнографическом реконструировании.

Магический период погребальной культуры

Трудности реконструкции танатологических представлений, а также и самого погребального обряда в магический период обусловлены тем, что в этнографических источниках дифференциации магии и язычества как правило не проводится. Обычай связывать умершего или запутывать следы при похоронном шествии традиционно относят к языческим проявлениям, хотя они явно магического происхождения. К семиосфере язычества этнографы относили едва ли не всю дохристианскую историю культуры. Магический период развития мировоззренческих, в т.ч. и танатологических, представлений выделялся преимущественно в обобщающих исследованиях религиоведческого содержания.

Магический период впервые в научной литературе выделяется в диссертации в качестве самостоятельной танатологической эпохи, дифференцируясь с языческой религиозностью. Разграничение материальной и духовной субстанций магическом мировосприятии еще отсутствовало. Бытие души не мыслилось изолированно от тела. Тезис Э. Тэйлора об анимистских истоках первобытной культуры в свете реконструкции погребального обряда представляется не вполне убедительным.

Отношение к умершему имело амбивалентный характер, будучи определено, с одной стороны, чувствам любви и привязанности, с другой, страхом. Парадигмой магического погребального обряда являлся мотив восприятия покойника в качестве «живого мертвеца». Могила выполняла функции тюрьмы умершего. Сформировалась линейная танатологическая модель. Стирание границ между миром живых и умерших осуществлялось через обряд «перевертывания». Погребальные атрибуты рассматривались прежде всего как средство защиты о г покойника. В магическом погребальном обряде преломлялись анимические и тотемистские представления. Рецидивы магической танатологии обнаруживались впоследствии в страхе перед покойниками, умершими неестественной

смертью («заложные мертвецы»). Существовала обрядовая дихотомия «своей» и «не - своей» смерти, а соответственно противопоставление «чистых» и «нечистых» покойников. «Нечистые», «заложные» мертвецы могли утянуть за собой в могилу.

Особые ритуалы были направлены на уничтожение или очищение личных вещей покойника, зараженных трупным воздействием. Лица, соприкасавшиеся при осуществлении погребений с умершим, подвергались изоляции и очистительным ритуалам. Кремация или ингумация трупов в магический период проводилась в целях их изоляции.

Представлением о возвращении покойников в качестве гостей определяется обычай поминальных трапез. Архаическая семантика смерти хтонична. Именно хтоническими мотивами объяснялось погребальное изобилие. В поминальной трапезе отражается амбивалентность природы Земли, с одной стороны, принимающей умершего, с другой, дающей урожай.

Вообще для линейной танатологической модели возвращение мертвеца есть эксцесс. Оно становится «нормой» для круговой системы отношений жизни и смерти. Вариантом такого объяснения стала доктрина о реинкарнациях. Христианство относило завершение танатологического кругообращения к эсхатологической перспективе.

Магическая семантика обнаруживается и в лингвистической структуре погребальных плачей. Основным их мотивом являлась ни столько сама по себе взятая гибель умершего, сколько перемена им онтологического статуса. Покойник вовсе не прекращает существования, но становится «чужим», принадлежащим иной системе.

Таким образом, магические представления легли в основу древнейшего периода истории погребальной культуры. Элементы практической магии были сохранены и в более поздних танатологических традициях.

Языческий погребальный обряд

Танатологическая трансформация связана с возникновением представлений о загробном существовании души. Парадигмой погребальной онтологии становится проекция зазеркалья.

Через погребальную культуру раскрывается система социальной стратификации. Танатология в языческих религиях сохраняет линейную структуру. Инобытие мыслилось в качестве прямого продления бытия.

Магическому восприятию покойника в качестве «живого мертвеца» противоречила тенденция родовой сакрализации предков. Духи умерших теперь не только не были изолируемы от потомков, но выполняли функцию их защитников.

Если прежде покойник являлся человеком этого мира, живым мертвецом, то теперь - существом иного онтологического измерения. Не случайно, погребальные обряды строились по принципу зазеркалья: правое в мире людей на том свете превращалось в левое и наоборот.

Погребальная онтология имела собственный пространственно-временной континуум. Переход в инобытие мыслился как преодоление значительного пространства. Погребальный ритуал содержал атрибуты подготовки к путешествию. Поэтому в русской погребальной семиотике непременными являлись мотивы коня, ладьи и саней.

Ориентации погребального обряда соотносилась с доминирующей моделью сакральной географии. За редким исключением она проходила по оси Восток-Запад, что ассоциировалось с солярной семантикой.

Впрочем, Восток и Запад определялись не по абсолютной картографической, а по относительной природной географии. Восток соотносился с восходом, а Запад с закатом солнца. Поэтому при сохранении общего принципа погребальной ориентации, существовала его локальная и

календарная корректировка. Выражение уплыть (или уйти) в страну заката встречается в качестве аллегории смерти у ряда индоевропейских народов.

Космологический аспект погребального обряда был выражен в тематике «мирового дерева», «мирового яйца», «мировой горы». Через морфологию погребальной культуры раскрывается специфика локальной версии языческого религиозного учения. Из цветовой семантики предпочтение отдавалось сочетанию черного и красного, как эквивалентному выражению, соответственно, смерти и жизни. Идеома преодоления смерти имела парадигмальный характер для религиозной танатологии.

Обнаруживается изоморфность погребального обряда к свадьбе, родам и некоторым праздникам календарного цикла. Имелось ритуальное совпадение в похоронах и проводах невесты. Погребальный обряд представлял собой как бы инверсию родильного. Могила выступала в качестве ритуальной сублимации утробы.

Ключом к дешифровке смысла погребального обряда является инициационная система социализации архаических сообществ. Погребальный ритуал осуществлялся по принципу инициаций. Сама по себе инициация являлась ритуалом смены онтологических ниш. Умирая, человек переходил из одной сферы бытия в другую.

Выбор той или иной языческой культуры в пользу ингумации или кремации выступал индикатором представлений о космогенезе и посмертном бытие. Морфология погребений коррелировалась с ментальной парадигмой цивилизационных систем. Кремация и ингумация рассматривались, соответственно, как причащение стихиям огня и земли.

Своеобразие понимания технологии воскрешения также предопределяло предпочтение кремации или ингумации. Там где существовало представление о физическом восстании мертвецов в день страшного суда, предпочитали трупы закапывать, сохраняя их, таким образом, до апокалиптических времён. Где верили в посмертное

восхождение души к небесам, останки сжигали, и столбы дыма символизировали отлетевшую душу. Морфология погребений не в последнюю очередь зависела также от природных факторов.

В обряде кремации прослеживались солярные мотивы. Трупосожжение воспринималось эквивалентом помещения тела в солнечный огонь. Кремирование умершего эксплицировалось как приобщение к жизни вечно возрождающегося светила.

Важное значение имел материал, используемый при изготовлении гробниц. Деревянные гробы символизировали связь с «мировым деревом», каменный склеп - с «мировым яйцом». Оба символа олицетворяли собой устройство мироздания.

Таким образом, аккумулировав магический опыт, языческий погребальный обряд заложил основы национальных танатологических традиций. Языческая семантика обнаруживается в погребальной семиосфере и в настоящее время.

Во второй главе проводится рассмотрение онтологии погребальной культуры в системе дуалистической танатологии.

Переворот в танатологии произошел с утверждения дуалистического мировоззрения. Царство духа стало восприниматься противостоящим царству материи, а потому обряд погребения совместно с умершим бренных богатств этого мира оказался лишенным смысла. Ориентация на трансцендентную сферу нивелировала социальный аспект восприятия захоронений. При переходе из бытия в инобытие действовал принцип обратного воздаяния. Гипотеза о сущности религиозно-дуалистической танатологической трансформации подтверждается на основании рассмотрения зороастрийского, иудейского, исламского и христианского (православного) погребальных типов.

Монотеизм, как вера в единого Бога, не противоречит дуалистическому принципу мировосприятия. В этом смысле дуализм не есть

противопоставление монотеизма. Само по себе определение императива добра, означает признание факта наличия субстанционального зла. В танатологической проекции добро ассоциируется с жизнью, зло со смертью. Мифологема о воскрешении, в разных ее истолкованиях, интерпретировалась в качестве онтологической победы над смертью. Сама смерть в перспективе последующего воскрешения воспринималась изоморфной рождению.

Наряду с идеей воскрешения, другим непременным мотивом погребальных обрядов дуалистической танатологии является борьба с Дьяволом.

Однако танатологическая модель погребального ритуала в дуалистических религиях, как правило, значительно отличалась от народной традиции похорон. Она оставалась в большей степени идеальным типом, нежели историческим феноменом. Энтропия духа первоначального откровения приводила к созданию исторической модели, основанной на синкретическом сочетании элементов и традиций погребального обряда различных танатологических систем. Имела место инерция возвращения от дуалистических доктрин к архаическим культам. Происходила ритуальная дисперсия, выраженная в многочисленных локальных вариациях погребального обряда.

Периодически в странах распространения монотеистических религий предпринимались попытки очищения погребального обряда от языческих примесей. Как правило, успеха они не достигали. Причина, по-видимому, заключалась в том, что языческие компоненты в похоронном ритуале являлись не столько примесями, сколько базовыми структурами. При их изъятии невозможно было бы сохранение самого ритуала.

Вместо социальной иерархичности языческого погребального обряда, установился принцип танатологической эгалитарности - «пред смертью все равны». Этот постулат указывал не только на неизбежность гибели, но и на взаимную о гветственность в осуществлении похоронного ритуала. Если и

возможно говорить о потусторонней иерархии, то только о духовной, как о воздаянии. Однако реальное осуществление погребального ритуала ни в одной из дуалистических религий не избежало социальной дифференциации.

В целом, дуалистическая танатология была более категорична в дифференциации своих и чужих, нежели языческая. Посмертное спасение распространялось только на единоверцев.

Погребальная культура зороостризма

Основанием для реконструкции зороастрийского похоронного обряда служат авестийские, среднеперсидские и новоперсидские тексты, надписи на погребальных сооружениях.

Зороастрийская погребальная культура из рассматриваемых дуалистических типов, была наиболее близка к архаическим культам.

Долгое время генезис обряда достижения ритуальной чистоты на Ближнем Востоке связывался с иудаистской традицией. Однако после опубликования первого перевода Авесты в нем также стали усматривать зороастрийский компонент. В отличие от иудаистского, он более очевидно обнаруживал связь с танатологическими воззрениями. Суть ритуала заключалась в изгнании демона трупного разложения Насу.

Как и по древним магическим представлениям, в зороастризме человек, соприкасавшийся с покойником, представляет угрозу для общества. Их очистительная изоляция предусматривала, чтобы даже взглядом они не могли бы осквернить соплеменников.

Зороастризм ярко иллюстрирует процесс исторической трансформации произносимых при осуществлении погребального ритуала заклинаний в молитву.

Древнее магическое предубеждение против мертвого тела нашло на новом дуалистическом уровне развития танатологии креационистское обоснование. Если бессмертная душа создана Ахура Маздой, то тело по

некоторым из истолкований зороастризма, его противостоятелем. Акт сотворения человека завершился вхождением души в тело. Когда душа покидает оболочку, то остается не просто материальный субстрат, а продукт создания Анхри Майньи. Поэтому мертвое тело есть визуальная квинтэссенция космогонического зла. Поедание трупа собаками и птицами рассматривалась как форма борьбы с демоном Насу.

В целом по мере регионализации погребального ритуала дуалистических религий, чистота танатологических учений утрачивалась. Индийские парсы существенно упростили обрядовые предписания канонического зороастризма.

Зороастрийский погребальный ритуал представлял собой мост, соединяющий магическую и дуалистическую танатологию. Энтропия духа первоначального откровения привела к созданию исторической модели, основанной на синкретическом сочетании элементов и традиций погребального обряда различных танатологических систем.

Иудейский тип погребальной культуры

Магико-языческие элементы обнаруживаются даже в иудейской погребальной семиосфере, традиционно воспринимаемой в качестве полярной монотеистичекой модели. Правда, саддукейский мотив неразрешимости проблемы бессмертия существенно корректировал еврейскую погребальную культуру. . . . •

Саддукейский иудаизм отрицал и воскрешение из' м'ертв'ых, и вообще загробную жизнь. Идеомиф посмертного бытия возникает лишь в модернизированном фарисейском иудаизме. Но трагический мотив не разрешимости проблемы бессмертия пронизывал и посгсаддукейскую культуру евреев. Поэтому в еврейской семиосфере смерть приобретает особо трагический ракурс.

Для традиционалистских культур ошибка в осуществлении погребальных обрядов расценивается в качестве онтологической катастрофы.

Следствием ее могло стать лишение души перспективы спасения. Поэтому погребальный обряд становится каноническим.

Смешение пластов различных танатологических традиций приводило к противоречию. С одной стороны, утверждалось, что спасение души обеспечивалось божественным провидением. Принципиальное значение для посмертного суда имели прижизненные деяния человека, а не ритуал, совершаемый над его телесными останками. Дуалистическая танатология исходила из принципа индивидуального спасения. Вместе с тем, неточность осуществления погребального ритуала оценивалась как угроза спасению души умершего. Таким образом, ритуал нивелировал дуалистический мотив воздаяния.

Соединение тела умершего со стихией земли составляет один из главных мотивов осуществления захоронений в иудаизме. Можно говорить о хтонической парадигме иудейской погребальной культуры.

Понятие о шеоле особенно важно в рассмотрении эволюции иудейской танатологии. Оно отражает период перехода от саддукейского к фарисейскому миропониманию. Шеол - переходная форма от отрицания к признанию загробного бытия.

Понятием «шеол» обозначается как бездна, так и могила. Согласно одной из трактовок, шеол - это состояние сна, в котором пребывает умерший в ожидании судного дня и воскрешения. Согласно другой версии, в данное понятие вкладывается указание на конкретное местопребывание души после смерти человека. Шеол может выступать в качестве эквивалента ада. Наиболее обоснованной представляется точка зрения польского переводчика Ч. Милоша, дифференцировавшего «шеол», как обозначение «бездны», и ада, являющегося местом вынесения воздаяния. В шеоле ничего не происходит, не принимается во внимание, не осознается. Там не существует разделения праведников и грешников, и, вообще, какого-либо разделения.

В целом эволюция еврейской погребальной обрядовости определялась историческим генезисом иудаизма. Прежде всего, специфические черты иудейского похоронного ритуала, в сравнении с другими дуалистическими религиями, были предопределены саддукейской традицией отрицания загробной жизни. Вместе с тем, иудейская дуалистическая погребальная модель синтезировала ряд компонентов языческой танатологии.

Погребальный обряд в культуре ислама

Мусульманская погребальная культура представляла собой синтез исламской танатологии с элементами зороастрийской и языческой обрядовости.

Мусульманская сакральная география привела к изменению принципов труположения. Языческая солярная проекция погребальнЬго обряда заменялась исторической. Ось Запад-Восток теряла в мусульманской танатологичиской семиосфере свой сакральный смысл. В исламской культуре погребений была установлена ориентация на духовный центр нового откровения - Мекку. Воскрешение уже не рассматривалось в ассоциативном ряду с восходом Солнца, а увязывалось со «священной историей» (в данном случае с жизнедеятельностью Мухаммеда). Остается открытым вопрос существовала ли танатологическая ориентация на Мекку у аравийских племен в домусульманский период их истории. Священным городом она почиталась у арабов и до Мухаммеда. Но во всяком случае у народов вошедших в мусульманский ареал за пределами Аравийского полуострова смена погребальной ориентации представляется бесспорной.

Представление о «Шекине» адаптируется на исламской почве в учение о «Сакине». Роль сакрального центра, связующего общину верующих со сферой божественного бытия, переходит от Иерусалима к Мекке. В танатологическом ракурсе рассмотрения мусульманского погребального обряда ориентация по кибле символизировала бессмертие души.

Мусульманское оплакивание умершего было антиномично соответствующему иудейскому ритуалу. Скорбеть об умершем имело смысл исходя из личной привязанности, тогда как в танатологической макроперспективе надлежало радоваться о спасении его души. Поэтому мусульманский погребальный ритуал осуществлялся без свойственной для иудаизма экзальтации.

Чрезмерное проявление горя во время похорон осуждалось рядом мусульманских богословов. Однако, восприятие смерти в качестве трагедии, а отнюдь ни начала новой жизни, в народной среде так и не было преодолено.

В целом же мусульманская погребальная культура представляла собой синтез исламской танатологии с элементами зороастрийской и языческой обрядовости.

Погребальная культура в контексте христианской (православной) танатологии

В церковной литературе описывался христианский обряд таким, каким он должен был быть в соответствии с ортодоксальной танатологией. Однако в полном соответствии с каноном погребальный ритуал, по сути, нигде не проводился. Церковная модель являлась «идеальным типом». Ей не хватало историчности. Глубинные языческие пласты реального обряда погребения у христиан не признавались. Оперируя лишь христианской танатологической проекцией, церковные авторы не могли должным образом истолковать многие аспекты обрядовости. Этнографическая же литература акцентировала внимание на языческой специфике погребальных обрядов. Танатология в этнографии, как правило, игнорировалась.

Христианский погребальный обряд историчен. Ритуал представлял собой символическую реминисценцию библейской сакральной истории.

Процесс отделения души от тела во всех дуалистических религиях рассматривался как кульминационный момент противостояния

божественных и инфернальных сил. Проецировались мифологические картины борьбы ангелов и демонов за душу умершего.

Смерть и воскресение Христа выступали в качестве логотипа погребального ритуала. Каждый аспект обрядового действа символизировал определенный сюжет евангельского предания. Христианская могила моделировала Голгофу: покойник - погребённого «ветхого человека» Адама, над которым возвышался крест, распятие «нового Адама» - Христа, искупающего своей кровью первородный грех. Постулат «У Бога все живы» позволял определить погребальную сферу в качестве онтологической.

Христианское представление о божьем суде интегрировало мифологемы иудейской и языческой танатологии. Если язычники полагали, что душа возносится на небеса сразу же после ее отделения от тела, то талмудические иудеи придерживались эсхатологической доктрины восстания из мертвых. Христианская же танатология совмещала, казалось бы, взаимоисключающие положения. Разрешение эклектического противоречия осуществлялось в учение о двояком божьем суде. С одной стороны, подразумевался частный суд, совершаемый Господом на сороковой день после смерти человека, с другой, общий, должный осуществиться над всем родом человеческим в конце времен. Образное представление о частном суде преломлялось через идеомиф о мытарствах души.

Танатология имела тесную связь с ангелологией и демонологией. В христианской погребальной семиосфере она преломлялась через учение о мытарствах. В идеомифе о мытарствах души онтология тафосферы структурировалась по уровням, определяемым как посмертное воздаяние.

С погребальным обрядом было связано множество суеверий, примет, предзнаменований. Существенно различалась богословская и народная интерпретация одних и тех же погребальных действий.

Тенденцией развития христианского погребального обряда в России явилось постепенное вытеснение языческих наслоений. Однако, в отличие от

других сторон повседневного быта, регламентировать православный обряд погребений долгое время не решались. Из всех обрядовых сторон повседневности языческий погребальный ритуал являлся, пожалуй, наиболее устойчивым.

Христианский погребальный обряд интегрировал многие компоненты языческой танатологии. Семиосфера погребальной культуры эксплицировалась через богословский, семиотический, мифологический и исторический дискурсы. Произошла инверсия магической парадигмы погребальной культуры на сакральную. Однако в народной среде архетипы магического восприятия смерти по-прежнему доминировали.

Десакрализация погребального обряда в новое и новейшее время

Пострелигиозная погребальная обрядовость в качестве предмета специального исследования не выступала. Обычно погребальная практика в той или иной стране оценивается через традиционную для нее религиозную модель. Между тем, захоронения нового и новейшего зачастую осуществляются в прямом диссонансе с церковным каноном. Расхождения определяются не только рудиментами архаических ритуалов, но и современными инновациями.

С эпохи классицизма происходит процесс десакрализиции погребального обряда. В христианский погребальный ритуал привносятся античные инновации. Светская регламентация похоронного дела подменяет религиозный канон. Смерть перестала быть дверью в вечную жизнь. Из моста связующего бытие и инобытие, она становится пределом онтологичности. Погребальный обряд оказывается сориентирован на живущих, утрачивая свой трансцендентный аспект, обращенность к Богу. Установилась гражданская парадигма погребальной культуры. Могила наделяется дидактическим смыслам, что особенно ярко проявляется в жанре эпитафики.

В новое время сами погребения облекаются в классические римские одежды. Возникают родовые усыпальницы, в качестве надгробий возводятся не кресты, а колонны, вазы, скульптуры. Получил распространение обычай надгробных речей и гражданской панихиды. В современной планировке городов кладбищам отводится особая роль. Имеется тенденция подмены танатологического значения захоронений декоративный функцией.

Диссертант солидаризируется со словами религиозного мыслителя и историка Я. Кротова: «Смерть перестала быть дверью в вечную жизнь и стала обрывом. Могила отныне разверстая пасть, поглощающая и бесследно переваривающая трупы».

В религиозной традиции смерть преподносится как более значимое событие, чем его рождение, поскольку уход из этого мира предполагал переход в сферу инобытия. Десакрализационная же практика погребения лишена трансцендентной ипостаси.

Правда, в истории 20 века имели место попытки создания некой квазирелигиозной погребальной культуры. Рассматривается, в частности, феномен оккультных захоронений в национал-социалистской Германии.

В современную эпоху погребальная десакрализация достигла своего апогея. По-видимому, общество стоит на пороге революционных изменений в области погребальной культуры: будут ли они нести тенденцию утилитаризации, или обретут некую новую религиозную основу, покажет время. В современную эпоху погребальная культура стоит на пороге новой танатологической инверсии.

В заключение подводятся итоги исследования, констатируется степень решения поставленных задач.

Погребальная культура в контексте религиозного и проторелигиозного сознания занимала одну из онтологических ниш. Она являлась мостом, связующим бытие и инобытие. Можно даже говорить об особой

погребальной бытийности и существовании. При утрате веры в посмертное бытие погребальная культура лишается своей прежней онтологичности.

История погребальной культуры структуризируется на четыре основных этапа, коррелирующихся с соответствующими танатологическими воззрениями: 1. магический проторелигиозный; 2. языческий; 3. религиозно-дуалистический; 4. десакрализационный. В современной погребальной семиосфере присутствуют элементы всех танатологических пластов.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. A.M. Гришков. Учение о мытарствах в погребальной культуре. // Россия: идеи и люди. Вып.8. М., 2003. С. 127. /0,4 п.л./

2. A.M. Гришков. Эстетика и онтология смерти // Гуманитарный сервис. Кн.2. М., 2003.С. 167. /0,4 пл./

3. A.M. Гришков. Танатология и погребальная культура зороастризма // Духовность: журнал гуманитарных исследований. № 4. /1,3 п.л./

4. A.M. Гришков. Феномен десакрализации погребального обряда // Армагеддон: актуальные проблемы истории, философии, культурологии. №. 14. М., 2003./1 п.л./

Гришков Александр Матвеевич

Онтология погребальной культуры

в контексте развития танатологических представлений

-ч»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Отпечатано с оригинал-макета автора

Лицензия ИД № 04205 от 06.03.2001 г.

Сдано в печать 22.09.2003 Тираж 100 экз.

Объем 1,5 п.л. Формат 60x84/16' Изд. №100 Заказ №100

Московский государственный университет сервиса 141221, Московская область, Пушкинский р-он, пос. Черкизово, ул.Главная, 99

Р 1 5 9 5 t

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Гришков, Александр Матвеевич

Введение ^

Глава 1. Погребальный обряд в архаических культах

1.1. Магический период погребальной культуры

1.2. Языческий период погребальной культуры

Глава 2. Онтология погребальной культуры в системе дуалистической танатологии

2.1. Погребальная культура зороастризма ^

2.2. Иудейский тип погребальной культуры

2.3. Погребальный обряд в культуре ислама

2.4. Погребальная культура в контексте христианской танатологии \ \

2.5. Десакрализация погребального обряда в новое и новейшее время

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Гришков, Александр Матвеевич

В отечественной науке была даже выделена специальная дисциплина -тафология (от греч. тафос - похороны и логос - знание), изучающая все аспекты погребальной онтологии. Под тафосферой понимается область нахождения останков умершего. Ступень перехода от биосферы к тафосфере, т.е. область самой смерти, охватывающей временной период распада органических соединений, обозначается термином моросфера (от греч. морос - смерть).1

Сам по себе погребальный обряд, в его локально-культурологическом выражении, описан достаточно подробно. Однако в качестве онтологической проблемы он не рассматривался. В литературе лишь констатировалась его вариативность, при отсутствие каузальной и эксплицитной интерпретации. Указанные пробелы выполняются при модуляции погребального обряда в универсальной исторической ретроспективе.

1 Смирнов Ю.А. Тафология: попытка системного подхода // Человек и его природное окружение в древности и средневековье. М., 1985. С. 17-23.

Степень изученности проблемы. Хотя специализированного исследования по сформулированной проблематике не предпринималось, но определенные ее аспекты все-таки получили освещение в литературе. К первой группе работ относятся исследования, в которых предпринимается попытка целостного осмысления феномена погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений. В сравнительно немногочисленной литературе такого рода лишь ставилась проблема создания универсальной исторической модели генезиса погребального обряда. Предметом дискуссий стал вопрос о типологизации.

Согласно классификации предложенной французским этнографом Ж.Монтадоном, возможно выделить следующие основные типы осуществления погребальных обычаев в истории: оставление или выбрасывание; водяное погребение; воздушное погребение; ингумация (зарывание): а) пещерное, б) зарывание в землю; кремация (сожжение); мумификация; рассечение; каннибализм.

Однако дальше фиксации исходного деления французский этнолог не пошел.2 С.А. Токарев пытался представить развитие погребального обряда по подобию генеалогического древа. Однако в рамки линейной эволюции собранный материал не укладывался. Исследователь был вынужден создать перекрестную классификацию, существенно усложнявшую общую схему.3

Ю.Д. Смирнов предлагал дифференцировать способы обращения с покойников лишь на два типа. К первому он относил действия, направленные на полное сохранение тела умершего. Обрядовым выражением такого подхода стал ритуальный спектр от ингумации до мумифицирования. Второй способ был направлен на

2 Montandon G. L'ologenese culture. P., 1934.

3 Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1964. уничтожение мертвого тела. Результатом такого отношения явились обряды, варьирующиеся от измельчения костных останков до полной кремации.4

Попытку синергетического осмысления погребального обряда в локально историческом преломлении язычества предприняли авторы сборника «Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд». Цель работы заключалась в проведение междисциплинарного исследование, что достигалось путем синтеза археологических и лингвистических данных. Однако, по собственному признанию авторов, книга не столько подводила итоги, сколько намечала ориентиры будущих исследований.5 К тому же характер сборника не позволял предложить концептуального обобщения материала.

В очерковом популярном стиле написана книга А.В. Моршина и В.К. Лобачева «Мертвым - покой, живым - забота». Краткий экскурс в историю погребального обряда преподносится в ней в форме дидактики. Цель издания определяется учебно-популяризаторскими задачами, сообщить все, что должен знать о похоронах каждый человек. В книге собраны многочисленные курьезы из истории погребений.6

Склонностью к курьезности характеризуется и энциклопедическое издание А.П. Лаврина «Хроники Харона».7

Тема истории представлений о загробном бытие приобрела особую популярность в советском религиоведении. В частности, резкой критике, как

4 Смирнов Ю.А. Тафология: Попытка системного подхода // человек и его природное окружение в древности и средневековье. М., 1985; Леонова Н.Б., Смирнов Ю.А. Погребение как объект формального анализа // КСИА. 1977. Вып. 148. С. 16-23; Смирнов Ю.А. Морфология погребения. (Опыт создания базовой модели) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: (Погребальный обряд). М., 1990.

5 Исследования в области балто-славянской духовной культуры: («Погребальный обряд»), М., 1990. С.4.

6 Моршин А.В., Лобачев В.К. Мертвым - покой, живым - забота: О похоронах, поминках и кладбищах. М., 2000.

7 Лаврин А.П. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. М., 1993. фантастику, не имеющую под собой никаких реальных оснований, полностью опровергаемую естествознанием», подвергал мифологему потустороннего мира И.А. Крывелев.8

Локально-историческая поливариантность отношения к смерти была продемонстрирована в работах польского исследователя А. Токарчика. Он пошел по пути дифференциации религиозно-танатологических подходов.9 Хронологическую вариативность восприятия смерти в рамках западноевропейской культуры со времен средневековья до настоящего времени представил французский историк Ф. Ариес.10

Третью группу составляют работы, в которых исследуется какой-то локальный вариант погребальной культуры, или его аспект. Чаще всего они носят этнографический или археологический характер. Пожалуй, нет такого народа или исторической культуры, погребальный обряд которых оставался бы вне поля исследовательского внимания. Русский погребальный обряд рассматривался в этнографическом ракурсе в трудах Е.В.Барсова, А.Е.Бурцева, Н.Н.Велецкой, Л.Н.Виноградовой, Д.К. Зеленина, Н.И.Костомарова, К.К.Логинова, И.П.Сахарова, А.Л. Топоркова, В.Н.Топорова, К.В. Чистова и др. С точки зрения археологии он исследовался в работах В.А. Городцова, И.Ф. Ковалевой, Д.А.Крайнова, И.П. Русанова, Б.А.Рыбакова, В.В.Седова, Ю.А.Шилова и др. Реже встречаются исследования, в которых проводится концептуальное осмысление черт или аспектов погребального ритуала, сходных для различных культурных ареалов. Таковой, к примеру, стала работа Д.Н. Анучина, сосредоточившего внимание на атрибутах ладьи, саней и коня в погребальной семиосфере.11

Из вышеизложенного обзора следует, что, несмотря на изучение отдельных аспектов рассматриваемой проблемы, специализированного исследования онтологии погребального обряда в контексте развития танатологических представлений не предпринималось.

Источниковая база исследования имеет гетерогенную структуру. Источником по изучению погребального канона в рамках концепций дуалистической танатологии служат религиозные тексты. Важное значение имеют также различные толкования,

8 Крывелев И.А. Критика религиозного учения о бессмертии. М., 1978. С. 174.

9 Токарчик А. Мифы о бессмертии. Потусторонний мир. М., 1992.

10 Ариес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1993. п Анучин Д.Н. Сани, ладьи и кони как принадлежности погребального обряда. М., 1890. пособия и инструкции по правильному, в контексте той или иной религии, осуществлению ритуала. Однако определяемая в них идеальная модель осуществления ритуала далеко не всегда соответствовала реальной практике погребального обряда, который коррелировался с семиосферой народной повседневности. Поэтому особая роль в диссертационном исследовании отводится источникам этнографического происхождения. Многие из работ по реконструкции этнической традиции погребального обряда, ввиду содержащегося в них информативного материала, рассматриваются как в качестве литературы, так и источников. При установлении ряда аспектов архаических погребальных обрядов используются и археологические источники. Помимо письменных источников, автор апробировал и собственный эмпирический опыт описания современных кладбищ, крематориев и колумбариев. По некоторым из погребальных комплексов существуют путеводители. Светская регламентация погребального ритуала отражена в различного рода нормативных актах. В качестве источников, прежде всего по изучению погребальной культуры нового и новейшего времени, используются произведения художественной литературы, публицистики и мемуаристки. Особым художественным жанром выступает эпитафика. Косвенным видом источников является исторические работы, в которых присутствуют данные, относимые к танатологии и погребальной культуре. В настоящее время существуют ряд специализированных на погребальной тематике периодические издания: петербургский ритуально-погребальный духовный ежемесячник «Реквием», мелитопольский ритуально-духовный журнал «Ковчег».

Хронологические рамки работы заданы времени существования погребальной культуры в качестве онтологического феномена. Нижняя хронологическая граница определена периодом неолита, когда фиксируются первые захоронения человека, верхняя - современной эпохи в развитии похоронного ритуала.

Территориальные рамки исследования охватывают ареал европейских, ближневосточных и центральновосточных религиозных культур. Даосско-конфуцианская и индобуддисткая танатологическая традиция, связанные с иной ментальной парадигмой, из рассмотрения исключаются. Внимание акцентируется на русской погребальной культуре.

Русская народная похоронная обрядность вплоть до настоящего времени представлена бесчисленными локальными вариациями, проследить которые не входит в задачу исследования. Мы лишь попытаемся смоделировать основные аспекты погребального ритуала в динамике их эволюции и в контексте развития танатологических воззрений.

- рассмотреть погребальный обряд как онтологическую проблему;

- установить основные тенденции развития погребального обряда и провести его периодизационное осмысление;

- провести классификационный анализ исторических типов погребальной культуры;

- осуществить генезисную экспликацию основных ритуалов и символов погребальной семиосферы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений"

Заключение

Погребальная культура в контексте религиозного и проторелигиозного сознания занимала одну из онтологических ниш. Она являлась мостом связующим бытие и инобытие. Можно даже говорить об особой погребальной бытийности и существовании. При утрате веры в посмертное бытие погребальная культура лишается своей прежней онтологичности. «Воскресают только там, где есть могилы.» - писал Ф. Ницше.

Магический период впервые в научной литературе выделяется нами в качестве самостоятельной танатологической эпохи, дифференцируясь с языческой религиозностью. Разграничение материальной и духовной субстанций при магической мировосприятие еще отсутствовало. Бытие души не мыслилось изолированно от тела. Тезис Э. Тэйлора об анимистских истоках первобытной культуры в свете реконструкции погребального обряда представляется не вполне убедительным.

Отношение к умершему имело амбивалентный характер, будучи определено, с одной стороны, чувствам любви и привязанности, с другой, страхом. Парадигмой магического погребального обряда являлся мотив восприятия покойника в качестве «живого мертвеца». Могила выполняла функции тюрьмы умершего. Сформировалась линейная танатологическая модель. Стирание границ между миром живых и умерших осуществлялось через обряд «перевертывания». Погребальные атрибуты рассматривались прежде всего как средство защиты от покойника. В магическом погребальном обряде преломлялись аниматистские и тотемистские представления. Рецидивы магической танатологии обнаруживались впоследствии в страхе перед покойниками, умершими неестественной смертью («заложные мертвецы»). Особые ритуалы были направлены на уничтожение или очищение личных вещей покойника, зараженных трупным воздействием. Лица, соприкасавшиеся при осуществлении погребений с умершим, подвергались изоляции и очистительным ритуалам.

В магической семантике погребального обряда ярко проявляется мотив восприятия смерти в качестве смены онтологического статуса. Покойник вовсе не прекращает существования, но становится «чужим», принадлежащим иной системе.

Погребальная онтология имела собственный пространственно-временной континуум. Переход в инобытие мыслился как преодоление значительного пространства. Поэтому в русской погребальной семиотике непременными являлись мотивы коня, ладьи и саней.

Ключом к дешифровке смысла погребального обряда является инициационная система социализации архаических сообществ. Погребальный ритуал осуществлялся по принципу инициаций. Сама по себе инициация являлась ритуалом смены онтологических ниш. Умирая, человек переход из одной сферы бытия в другую.

Монотеизм, как вера в единого Бога, не противоречит дуалистическому принципу мировосприятия. В этом смысле дуализм не есть противопоставление монотеизма. Само по себе определение императива добра, означает признание факта наличия субстанционального зла. В танатологической проекции добро ассоциируется с жизнью, зло со смертью. Мифологема о воскрешении, в разных ее истолкованиях, интерпретировалась в качестве онтологической победы над смертью. Сама смерть в перспективе последующего воскрешения воспринималась изоморфной рождению.

Вместо социальной иерархичности языческого погребального обряда, установился принцип танатологической эгалитарности - «пред смертью все равны». Этот постулат указывал не только на неизбежность гибели, но и на взаимную ответственность в осуществлении похоронного ритуала.

Энтропия духа первоначального откровения приводила к созданию исторической модели, основанной на синкретическом сочетании элементов и традиций погребального обряда различных танатологических систем. Имела место инерция возвращения от дуалистических доктрин к архаическим культам. Происходила ритуальная дисперсия, выраженная в многочисленных локальных вариациях погребального обряда.

Зороастрийская погребальная культура из рассматриваемых дуалистических типов, была наиболее близка к архаическим культам. Магико-языческие элементы обнаруживаются даже в иудейской погребальной семиосфере, традиционно воспринимаемой в качестве полярной монотеистичекой модели. Правда, саддукейский мотив неразрешимости проблемы бессмертия существенно корректировал еврейскую погребальную культуру. Мусульманская погребальная культура представляла собой синтез исламской танатологии с элементами зороастрийской и языческой обрядовости.

Смерть и воскресение Христа выступали в качестве логотипа погребального ритуала. Каждый аспект обрядового действа символизировал определенный сюжет евангельского предания. Христианская могила моделировала Голгофу. Постулат «У Бога все живы» позволял определить погребальную сферу в качестве онтологической.

Танатология имела тесную связь с ангелологией и демонологией. В христианской погребальной семиосфере она преломлялась через учение о мытарствах.

В современную эпоху погребальная культура стоит на пороге новой танатологической инверсии.

Список научной литературыГришков, Александр Матвеевич, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Абдуллаев Д. Макбара // Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 1998.

2. Абдуллаев Д. Пережитки зороастризма в среднеазиатском мусульманском погребальном обряде // Кунсткамера. Этнографические тетради. СПб., 1996. Вып. 10.

3. Абрамов А.С. У Кремлевской стены. М., 1981.

4. Абрамович Д.И. Исследование о Киево-Печерском патерике, как историко-литературном памятнике. СПб., 1902.

5. Абу Хамид ал-Газали ат-Туси. Воскрешение наук о вере: Избранные главы. М., 1980.

6. Аввакум. Два послания Симеону из книги Толкований // Пустозерская проза. М.,1989.

7. Авеста в русских переводах (1861-1966) / Под ред. И.В. Рака. СПб., 1997.

8. Агафонов Н. Предостережение православных христиан от увлечения расколом // Пермские епархиальные ведомости. 1897. №3.

9. Акилова Л.И. К проблеме «геометрического» мифа: шахматный орнамент // Жизнь мифа в античности: Материалы научной конференции ГМИИ им. А.С. Пушкина. М., 1988.

10. Акимова Л.И. Об отношение геометрического стиля и обряду кремации // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. (Погребальный обряд). М., 1990.

11. Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1980.

12. Аликберов А.К. Арабские надписи X-XIII вв. из Дагестана: новые тексты // Россия и арабский мир. СПб. 1994.

13. Андреев М.С. Вахш // Туркестанские ведомости. 1889. № 3.

14. Андреев М.С. Материалы по этнографии Ягноба. Душанбе, 1970.

15. Андреев М.С. По этнологии Афганистана. Долина Паджшир. Ташкент, 1927.

16. Андреев М.С. Поездка летом. 1928 г. в Касанский район (Север Ферганы). Ташкент, 1929.

17. Андреев М.С. Таджики долины Хуф. Сталинабад, 1953. Вып. 1.

18. Андреев М.С., Половцев А.А. Материалы по этнографии иранских племен Средней Азии. Шикашим и Вахан // Музей по антропологии и этнографии при ИАН. СПб., 1911. №9.

19. Анисимов И.Ш. Кавказские евреи горцы. М., 1888.

20. Анучин Д.Н. Сани, ладьи и кони как принадлежности погребального обряда. М., 1890.

21. Ардзинба В.Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М., 1982. Ариес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.

22. Армененко И.И. Неолитические стоянки и курганы эпохи бронзы близ с. Ходовичи Гомельской обл. БССР // Памятники каменного и бронзового веков Евразии. М., 1964.

23. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1998. Т.1.

24. Бабаева Н., Бахтоваршоева J1. Саван // Костюм народов Средней Азии. М., 1979.

25. Бабаева Н.С. Древние верования горных таджиков Южного Таджикистана в похоронно-поминальной обрядности (конец XIX начало XX вв.). Душанбе, 1993.

26. Бабаева Н.С. Прижизненные поминки как пережиток ритуального убиения старых людей // Этнография в Таджискистане. Душанбе, 1989.

27. Багдасарян В.Э. Ритуальные обычаи в истории повседневной культуры // Человек в российской повседневности. Сб. науч. статей. М., 2001.

28. Багдасарян В.Э. Эзотерическая семиотика // Наука сервису. М., 2003.

29. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983.

30. Байбурин А.К., Левингтон Г.А. Похороны и свадьбы // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990.

31. Балабина В.И. К вопросу об использовании охры в катакомбных погребениях // Древности Дона. М., 1983.

32. Балканские чтения. М., 1990. Вып. 1.ч

33. Балов А. Колокольный звон в народных верованиях // Живописная Россия. 1903. №142.

34. Балов А.В. Очерки Пошехонья // Этнографическое обозрение. 1901. № 4.

35. Барсов Е.В. Причитания Северного края. М., 1872-1882. 4.1-2.

36. Белдыцкий Н.В. Парме: Очерки северной части Чердынского уезда. Пермь, 1901.

37. Беленький М.С. Иудаизм. М., 1974.

38. Беленький М.С. Что такое Талмуд. М., 1963.

39. Бенк Т. Колыбель ветров. М., 1960.

40. Благовещенская Л.Д. Звуковые спектры московских колоколов // Памятники культуры. Новые открытия. М., 1977.

41. Богатырев П.Г. Проблемы народного творчества. М., 1971.

42. Боголюбов А. Вуду // Ислам: энциклопедический словарь.

43. Бонгард -Левин Г.М., Ильин Г.Ф. Древняя Индия. М., 1969.

44. Ботт X. Память сердца. Декоративное озеленение надгробий и могил. Выбор растений и уход за ними. М., 1997.

45. Булгаков С.В. Православие: Праздники и посты. Богослужение. Требы. Расколы, ереси, секты. Противные христианству и православию учения. Западные христианские вероисповедания. Соборы Восточной, Русской и Западной Церквей. М., 1994.

46. Булгаковский Д.Г. Пинчуки. Этнографический очерк. СПб., 1890.

47. Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978.

48. Бунин И.А. Избр. соч. М., 1995.

49. Бурцев А.Е. Обзор русского народного быта Северного края. СПб., 1902. Т.2.

50. Бутримас А., Гирининкас А. Старые местные и новые погребальные обряды в неолите Литвы // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990.

51. Бухарев И.Н., протоиерей. Краткое объяснение Всенощной, Литургии, или Обедни, последований таинств, погребения усопших, водоосвящения и молебнов. М., 1991.

52. Бушкович С.П., Страхов А.Б. Восточнославянский «красный траур» по данным фольклора и погребальной обрядности // Балто-славянские этнокультурные и археологические древности. Погребальный обряд. Тезисы докладов. М., 1985.

53. Быков А.И. Занимательные истории XVIII столетия. СПб., 1996.

54. Вавилонский Талмуд. Иерусалим М., 2001.

55. Вакарелски X. Етнография на България. С., 1977.

56. Васильев В.Н. Краткий очерк быта карагасов //Этнографическое обозрение. М., 1910. №1-2.

57. Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.

58. Вильчевский O.JI. Мукринские курды: (Этнографический очерк) // Переднеазиатский этнографический сборник. М., 1953.

59. Виноградова JI.H. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян: Генезис и типология колядования. М., 1982.

60. Виноградова JI.H. Мифологический аспект полесской «русальной» традиции // Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. М., 1986.

61. Виноградова JI.H. Фольклор как источник для реконструкции древней славянской культуры // Славянский и балкарский фольклор: Реконструкция древней славянской культуры. Источники и методы. М., 1989.

62. Вунут В. Миф и религия. СПб., 1910.

63. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. М., 1996.

64. Гавлова Е. Славянские термины «возраст», «век» на фоне семантического развития этих названиях в индоевропейских языках // Этимология. М., 1969.

65. Гаврилов А.В. О значении охры в погребальном обряде археологических культур эпох палеолита бронзы // Проблемы изучения катакомбной культурно-исторической общности. Запорожье, 1990.

66. Гагарин Ю.В. История религии и атеизма народа Коми. М., 1978.

67. Гамкрелидзе ТВ., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ проязыка и протокультуры. Тбилиси, 1984.

68. Гилберт М. Атлас по истории еврейского народа. Иерусалим, 1997.

69. Гирининкас А.А. Поздний неолит Восточной Литвы. Автореф. дис. канд. истор. наук. Вильнюс, 1982.

70. Гнатюк В. Украшьски похоронш звича1 и обряди в етнограф1чнш лггерату^ // Етн. 36. №.31-32. Львив, 192.

71. Гольмстен В.В. О происхождении окорченности костяков в погребениях родового общества // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. №5-6.

72. Горбач О. Арго украшських школяр1в i студент1в // Наукови Записки Укр. Вшьного Ушверситету в Мюнхеш. 1964-66. Ч. 8.

73. Городцов В.А. Бытовая археология. М., 1910.

74. Городцов В.А. Результаты археологических исследований в Изюмском уезде Харьковской губ. в 1901 г. //Труды XII АС. М., 1905. Т.1.

75. Горские евреи в Кабардино-Балкарии. Нальчик. 1997.

76. Горяев С.М. Из истории Мавзолея Ленина. М., 1990.

77. Граудонос Я. Латвия в эпоху поздней бронзы и раннего железа. Рига, 1967.

78. Грюнберг А.Л., Стеблин-Каменский И.М. Языки Восточного Гиндукуша. Ваханский язык. М., 1976.

79. Гуммель Я.И. Археологические очерки. Баку, 1940.

80. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т. 3.

81. Даль В.И. О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа. СПб., 1880.

82. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1991. Т.4.

83. Дворянинов С.А., Петренко В.Г., Рычков Н.А. К изучению ориентировки ямных погребений // Древности Северо-Западного Причерноморья. К., 1981.

84. Деко А. Великие загадки и тайны истории. М., 1996.

85. Демин В.Н. Гиперборея. Исторические корни русского народа. М., 2000.

86. Дергачев В.А. Молдавия и соседние территории в эпоху бронзы. Кишинев, 1986. Джемс В. Многообразие религиозного опыта. М., 1910.

87. Дмитриев М.А. Собрание песен, сказок, обрядов и обычаев крестьян СевероЗападного края. Вильна, 1869.

88. Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник // ЗРГО. Спб.-М., 1895. Т.20.

89. Долгих Б.О. О похоронном обряде кетов // Советская археология. 1961. № 3.1. Домострой. М., 2000.

90. Драйзер Т. Избр. произв. СПб., 1996. Т.З.

91. Дугин А.Г. Голем и еврейская метафизика // Дугин А.Г. Консервативная революция. М., 1994.

92. Дугин А.Г. Мистерии Евразии. М., 1996. Евреи в России. М., 1906.

93. Евсюков В.В. Комиссаров С.А. Цинь Шихдан и его гробница // Атеистические чтения. М., 1989.

94. Емелях Л.И. Происхождение христианского культа. М., 1961. Еремеев Д.Г. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М., 1990.

95. Еремина В.И. К вопросу об исторической общности свадебного и погребального ритуала (невеста в «черном») // Русский фольклор. Л., 1987. Т. XXIV.

96. Ермаков Д. Ихрам //Ислам: энциклопедический словарь. М., 1991.

97. Ершов И.П. На тропах родного края. Петрозаводск, 1979.

98. Ефименко П.П. Первобытное общество. Киев, 1953.

99. Жаткович Ю. Замггки етнограф1чш з YcopcKoi Руси // Етнограф1чний зб!рник. Льв1в, 1896. Т.2.

100. Жиров Е.В. Об искусственной деформации головы // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1940. Вып. 8.

101. Забелин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880.

102. Заварина А.А. Семья и семейный быт русского старожильческого населения Латчалии во второй половине XIX- начале XX в. Диссертация. М., 1955.

103. Загадки русского народа. Составил Д. Садовников. СПб., 1876. №2102.

104. Заморовский В. Их величества пирамиды. М., 1986.

105. Записки Екатерины II. М., 1999. Т.2.

106. Звойко Г.К. Верования, обычай и обряды великорусов Владимирской губернии // Экономическое обозрение. 1914. Кн. 103-104.

107. Зеленин Д.К. К вопросу о русалках (Культ покойников, умерших неестественной смертью, у русских и у финнов) // Зеленин Д.К. Избр. труды. М., 1994.

108. Зеленин Д.К. Народный обычай «греть покойников» // Сборник Харьковского историко-филологического общества. Харьков, 1909. Т. 18.

109. Зеленин Д.К. Обычай «добровольной смерти» у примитивных народов // Памяти В.Г. Богораза. М.-Л., 1937.

110. Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого Архива Императорского русского географического общества. Пг., 1914. Кн. 1.

111. Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии. Вып. 1. Умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916.

112. Зеленин Д.К. Русские народные обряды со старою обувью // Зеленин Д.К. Избр. труды. М., 1994.

113. Зеленин Д.К. Эстонские толкования снов // ЖС., 1906. Вып. 4.

114. Зиньковский К.В., Петренко В.Г. Погребения с охрой в угатовских могильниках // СА. 1987. №4.

115. Знаменитые россияне XVIII-XIX веков. СПб., 1996.

116. Ибраев Б. Космогонические представления наших предков //Декоративное искусство СССР. 1980. № 8 (273).

117. Иванов В.В. Реконструкция структуры символики и семантики индоевропейского погребального обряда // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990.

118. Иванов В.В. Славянский балтийский и раннебалканский глагол. Индоевропейские истоки. М., 1981.

119. Изведать дороги и пути праведных: пехлевийские назидательные тексты. М., 1991.

120. Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический. Что такое смерть. СПб., 1871.

121. Иностранцев К. К истории домусульманской культуры Средней Азии // Записки Вост. отд. Импер. Рус. археол. об-ва. СПб., 1917. Т. 24.

122. Иоанн Дамаскин. Полн. собр. творений. СПб., 1913. т.1.

123. Истернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Исследования, статьи, лекции. Л., 1936.

124. Ихилов М.М. Горские евреи // Народы Дагестана. М., 1995.

125. Кагаров Е.Г. Состав и происхождение свадебной обрядности // Сборник Музея антрогологии и этнографии. Л., 1929.

126. Кадыров Р. Дореволюционный обрядовый фольклор таджиков бассейна Кашка-Дары. Душанбе, 1963.

127. Караимская народная энциклопедия. М., 1995.

128. Кармышева Б.Х. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды, верования и культы народов средней Азии. М., 1986.

129. Каспина М. Путешествие Адама и Евы в Россию // Родина. 2002. № 4-5.

130. Катанов Н.Ф. О погребальных обрядах у тюркских племен с древнейших времен и до наших дней // Изв. О-ва археологии, истории и этнографии при Казанском ун-те. 1894. Т. 12. Вып. 2.

131. Катанов Н.Ф. Поездка к карагасам в 1880 году // Зап. Русского геогр. о-ва. Отдел этнографии. СПб., 1891. Т. 17. Вып. 2.

132. Кауфман К.Д. Оплакивания на покойнице в Българии // Обреди и обреден фольклор. С., 1978.

133. Каценельсон Л. Авеста и Талмуд // Еврейская Энциклопедия. Т. 1. Кейпер Ф.Б.Я. Труды по ведийской мифологии. М., 1986.

134. Кифишин А.Г. Геноструктура догреческого и древнегреческого мифа // Образ -смысл в античной культуре. М., 1990.

135. Кияшко В.Я. Параллели развития погребальных обрядов эпохи ронней бронзы в Преазовье и на Западном Кавказе // Проблемы эпохи бронзы юга Восточной Европы Донецк, 1979.

136. Клейн JT.C. Откуда арии пришли в Индию? // Вестник ЛГУ. №4. Вып. 20 . Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. М., 1993. Т.1. Книга деяний Ардашира сына Папака. М., 1987.

137. Ковалева И.Ф. Погребальный обряд и идеология ранних скотоводов. (По материалам культур бронзового века лесостепной Украины). Днепропетровск, 1983.

138. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн- Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956.

139. Ковалевский М.М. Родовой быт в его настоящем, недавнем и отделенном прошлом. СПб., 1905.

140. Ковалевский М.М. Социология. СПб., 1910. Т.2.

141. Колокола. История и современность. М., 1993.

142. Константиновский И. Судный день. Иерусалим, 1997.

143. Кон-Шербок Д., Кон-Шербок Л. Иудаизм и христианство. М., 1995.

144. Копелев Л.З. «Святой доктор Федор Петрович». СПб., 1993.

145. Корзухина Г.Ф. Курган в урочище Плакун близ Ладоги // КСИА. 1971. Вып. 125.

146. Косаров М.Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М., 1981.

147. Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры. М., 1957.

148. Костолевский И. Из народных суеверий, примет и обычаев Еремейцевской волости, Рыбинского уезда // Этнографическое обозрение. 1901. №. 3.

149. Костомаров Н.И. Очерки домашний жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетия. М.,1997.

150. Костомаров Н.И. Северорусские народоуправства во времена удельновечевого уклада. СПб., 1886.

151. Костомаров Н.И. Славянская мифология. Киев, 1847. Край суеверий. Б.м., б.г.

152. Крайнов Д.А. Памятники фатьяновской культуры. Ярославско-калининская группа // САИ. М., 1964.

153. Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим, 2001. Т.6. Краткий научно-атеистический словарь. М., 1964.

154. Краулей Э. Мистическая роза. Исследование о первобытном браке. СПб., 1905.

155. Кремлева И.А. Похоронно-поминальная обрядность русского населения пермской области // Полевые исследования Института этнографии АН СССР. М., 1980.

156. Крывелев И.А. Библия: историко-критический анализ. М., 1982.

157. Крывелев И.А. Критика религиозного учения о бессмертии. М., 1979.

158. Кузнецов С.С. Культ умерших и загробные верования луговых черемис // Экономическое обозрение. 1904. Ч. 1.

159. Кузьмина Е.Е. Древнейшие скотоводы от Урала до Тянь-Шаня. Фрунзе, 1986.

160. Кулаковский Ю.А. К вопросу об окрашенных костяках // Труды XI АС в Киеве. М., 1901. Т.1.

161. Лауринкене Н. похоронные причитания Пелясы // Б алто-славя некие исследования. М., 1987.

162. Лебедев Г.С. Шведские погребения в ладье VII-XI вв. // Скандинавский сборник. Таллин, 1974. Вып. 19.

163. Лебина Н. За последней чертой. (Об истории возникновения крематориев о самоубийствах) // Родина. 1994. №8.

164. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное и первобытное мышление. М., 1937.

165. Левингтон Г.А. К описанию интерпретации и реконструкции славянского текста со специализированной прагматикой. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Л., 1975.

166. Левингтон Г.А. К статье Д.К. Зеленина «Обрядовое празднество совершеннолетия девицы у русских» // Проблемы славянской этнографии: К 100-летию со дня рождения Д.К. Зеленина. Л., 1979.

167. Лернер О. М. Евреи в Новороссийском крае. Одесса, 1901. Липе Ю. Происхождение вещей. М., 1954.

168. Литвинский Б.А. Курганы и курумы Западной Ферганы: Раскопки. Погребальный обряд в свете этнографии. М., 1972.

169. Литвинский Б.А. Погребальный обряд древних ферганцев в свете этнографии // Изв. АН. Тадж. ССР: Отд. общ. наук. 1968. №3.

170. Малые и этнодисперсные группы Европейской части СССР. М., 1986.

171. Мансикка В. Житие Александра Невского. Разбор редакций и текст. СПб., 1913.

172. Мардонова А. Архаические обряды и верования гиссарских таджиков. Похоронно-погребальный цикл. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Л., 1989.

173. Марина З.П. Погребения ямной культуры с «масками» // Проблемы исследования памятников археологии Северного Донца. Луганск, 1990.

174. Маринов Д. Народная вяра и религиозни народни обычай // Избрани произведения. С., 1981. Т.1.

175. Маркевич Н.Н. Обычай, поверья, кухня и напитки малороссиян, извлеченные из нынешнего народного быта. Киев, 1860.

176. Материалы по этнографии России. СПб., (JI)., 1910-1929. В. 4 т.

177. Матузова В.И. Английские средневековые источники IX-XIII вв. Тексты. Перевод. Комментарии. М., 1979.

178. Мейтарчиян М.Б. Зороастрийский погребальный обряд. Автореф. диссерт. канд. ист. наук. М., 1992.

179. Мельник В.И. Особые виды погребений катакомбной общности. М., 1991.

180. Мельников Печерский П.И. В лесах. М., 1995.

181. Мельников Д., Черная Л. Империя смерти. М., 1989.

182. Мельникова JI.B. Тофы: Историко-этнографический очерк. Иркутск, 1994.

183. Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч. M.-JL, 1950. Т.2.

184. Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч. М.-Л., 1951. Т. 3. Ч. 1.

185. Милюс В. Ритуальная пища литовцев на похоронах и поминках // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990.

186. Митрофан, монах. Как живут наши умершие и как будем жить и мы после смерти. СПб., 1885. 4.1.

187. Мифологический словарь. М., 1991.

188. Моногарова Л.Ф. Материалы по этнографии язгулемцев // Среднеазиатский этнографический сборник. М.

189. Монтэ П. Египет Рамсесов. Повседневная жизнь египтян во времена великих фараонов. М., 1989.

190. Моршин А.В., Лобачев В.К. Мертвым покой, живым - забота: О похоронах поминках и кладбищах. М., 2002.

191. Мудьянов М.Ф. Золотой пояс Шимона // Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. М., 1973.

192. Мурзаханов Ю.И. Очерк истории этнографического изучения горских евреев (XVII -XX в.). М., 1994.

193. На путях из Земли Пермской в Сибирь. Очерки этнографии северноуральского крестьянства XVII-XX вв. М, 1989.

194. Назаренко В.А. Могильник в урочище Плакун // Средневековая Ладога. Л., 1985.

195. Назаренко В.А. Норманны и появление курганов в Приладожье // Северная Русь и ее соседи. Л., 1979.

196. Невская Л.Г. Балто-славянское причитание: реконструкция семантической структуры // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд).М., 1990.

197. Невская Л.Г. Лит. margas (семантические связи постоянного эпитета) // Славянское и балканское языкознание: Язык в этнолингвистическом аспекте. М., 1984.

198. Невская Л.Г. Материалы к реконструкции балто-славянской причети: Атрибутивные словосочетания // Балто-славянские исследования. М., 1987.

199. Невская Л.Г. Семантика дома и смежных представлений в погребальном фольклоре // Балто-славянские исследования. М., 1982.

200. Невская Л.Г. Семантика дороги и смежных представлений в погребальном обряде // Структура текста. М., 1980.

201. Немировский А.И. Этруски: от мифа к истории. М., 1983.

202. Никитина Г.Ф. Погребальный обряд культур полей погребений Средней Европы в I тысячелетии до н.э. первой половине I тысячелетия н.э. // Погребальный обряд племен Северной и Средней Европы в I тыс. до н.э. М., 1974.

203. Никифоровский М. Русское язычество. СПб., 1875.

204. Никифоровский Н.Я. Нечистики. Свод простонародных в Витебской Белоруссии сказаний о нечистой силе. Вильна, 1907.

205. Никифоровский Н.Я. Простонародные приметы и поверья. Витебск, 1897. Николай, митрополит. Слова, речи, послания. М., 1947. Никольский В.К. Очерк первобытной культуры. М., 1928. Новая скрижаль. СПб., 1899.

206. Новикова J1.A., Шилов Ю.А. Погребения с лицевыми накладками эпохи бронзы (Херсонская область) // Советская археология. 1989. №2.

207. Новосадский Н.И. Элевсинские мистерии. СПб., 1887.

208. Обермайер Г. Доисторический человек. СПб., 1913.

209. Обозрение пермского раскола, так называемого "старообрядства". СПб., 1863.

210. Обрядовая поэзия Пинежья. Русский традиционный фольклор в современных записях. М., 1980.

211. Овчинников М. Исчезнувшая форма погребений у якутов // Экономическое обозрение. 1905. кн.64.

212. Окладников А.П. О значении захоронений неандертальца для истории первобытной культуры // Советская этнография. 1952. №3.

213. Осборн Г.Ф. Человек древнего каменного века. Л., 1924.

214. Памятная книжка для духовенства, изданная по случаю 500-летия блаженной конины святителя Стефана, Епископа Великопермского. Пермь, 1896.

215. Пандей Р.Б. Древнеиндийские домашние обряды. М., 1982.

216. Патерик Киево-Печерского монастыря. СПб., 1911.

217. Патокова Э.Ф., Петренко В.Г., Бурдо Н.Б., Полищук Л. Ю. Памятники трипольской культуры в Северо-Западном Причернолорье. К., 1989.

218. Переписка Пресвящ. Аркадия, архиепископа Пермского, с главноуправляющими графа Строганова // Пермские епархиальные ведомости. 1897. №. 5.

219. Периханян А.Г. Сасанидский судебник. Ереван, 1973.

220. Петрухин В.Я. О начальных этапах формирования древне-русской народности и распространении названия Русь в свете данных погребального обряда // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. (Погребальный обряд). М„ 190.

221. Петухов Е.В. Серапион Владимирский, русский проповедник XII века. СПб., 1888. Печорские былины и песни // Записал и составил Н.П. Леонтьев. Архангельск, 1979. Пилкингтон С.М. Иудаизм. М., 1998.

222. Пилсудский Б. На медвежьем празднике сейнов о. Сахалин // Живая старина. 1914. №1-2.

223. Писарчик А.К. Смерть. Похороны // Таджики Каратегина и Дарваза. М., 1976. Вып. 3.

224. Плисецкий М.С. Еще раз о так называемых неандертальских погребениях // Советская антропология. 1957. №1.

225. Плисецкий М.С. О так называемых неандертальских погребениях // Советская этнография. 1952. № 2.

226. Повесть временных лет. Петрозаводск. 1991.

227. Погребальный обряд племен Северной и Средней Европы в I тысячелетии до н.э. I тысячелетии н.э. М., 1974.

228. Покровский Н.В. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства. СПб, 1887.

229. Покровский П.А. Бентам и его время. Пг, 1916.

230. Померанцева Э.Б. Роль слова в обряде опахивания // Обряды и обрядовый фольклор. М, 1982.

231. Попов А.А. Пережитки древних дорелигиозных воззрений Долганов на природу // Советская этнография. 1958. №2.

232. Пособие к изучению устава Богослужения православной церкви. Протоиерея К. Никольского. СПб., 1907.

233. Потебня А.А. О доме и сродных с нею существах. М, 1985.

234. Поэзия крестьянских праздников. Вступ. ст., сост., подг. текста и примеч. И.И. Земцовского. J1, 1970.

235. Православная богословская энциклопедия. СПб., 1904. Т.5. Православный молитвослов. М, 1990.

236. Практические руководства для священнослужителей, или систематическое изложение полного круга их прав и обязанностей. СПб., 1907.

237. Преловский П. Нижнеудинские карагасы // Зап. и тр. Иркутского губернского статистического к-та. Иркутск, 1868. Вып. 4.

238. Причитания Северного края собранные Е.В. Барсовым. 4.1. Плачи похоронные, надгробные и надмогильные. М., 1872.

239. Пропп В .Я. Исторические корни волшебной сказки. JL, 1946.

240. Пушвинцев И. Пустынничество // Общество изучения Чердынского края. Чердынь, 1928. Вып.З.

241. Пыпин А.Н. История русской этнографии. СПб., 1890-1892. В 4 т.

242. Ражимов М. Обычай и обряды, связанные со смертью и похоронами у таджиков Кулябской области //Изв. А.Н. Тадж. ССР. Отд. обществ наук. 1953. № 3.

243. Ранович А.Б. Очерк истории древнееврейской религии. М., 1937.

244. Ранович А.Б. Происхождение христианских таинств. М., 1931.

245. Рапопорт Ю.А. Из истории религии древнего Хорезма: оссуарии. М., 1971.

246. Рахимов М. Обычаи и обряды, связанные со смертью и похоронами у таджиков Кулябской области // Изв. Ан Тадж. ССР. Отд. обществ, наук. 1953. № 3.

247. Резван Е.А. Коран и доисламская культура (проблема методики изучения) // Религия, общество, государство. М., 1984.

248. Резепкин А.Д. К интерпретации росписи из гробницы майкопской культуры близ станицы Новосвободной // КСИА. 1987. Вып. 192.

249. Религиозно-нравственное состояние прихода Дубровского Осинского уезда // Пермские епархиальные ведомости. 1885. №31.

250. Религиозные верования народов СССР: Сборник этнографических материалов. M.-JI., 1931.Т.1.

251. Репников Н.И. Разведки и раскопки на южном берегу Крыма и Байдарской долине в 1907 г. // ИАК. 1909. Вып. 30.

252. Робертсон А. Происхождение христианства. М., 1959.

253. Розанов В.В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови // Тайны Израиля. «Еврейский вопрос» в русской религиозной мысли конца XIX первой половины XX вв. СПб., 1993.

254. Рубинштейн Р. Загадки пирамид. М., 1966.

255. Руднинский М.Я. Вовнигские поздненеолитические могильники (К вопросу об оформлении могильников Маршзпольского типа) // КСИА АН УССР. 1955. Вып. 4.

256. Рузнева М. Старинный узбекский обычай устраивать поминки при жизни // III Всесоюз. пор кол. конф.: литература и история. Тез. докл. и сообщ. Ташкент, 1980.

257. Руководство для пастырей. СПб., 1865.

258. Руководство для сельских пастырей. СПб., 1872.

259. Русанова И.П. Курганы полян X-XII вв. М., 1966.

260. Русская историческая библиотека. Т. 6. .

261. Русские плачи (причитания). Б. М., 1937.

262. Русские плачи Карелии. Подг. текстов и примеч. М.М. Михайлова. Петрозаводск, 1940.

263. Рыбаков Б.А. Древности Чернигова // МИА. M.-JL, 1949. №11.

264. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М., 1987.

265. Рыбаков С.Г. Церковный звон в России. СПб., 1896.

266. Рязановский Ф.А. Демонология в древнерусской литературе. М., 1915.

267. Савельева Т.Н. Как жили египтяне во времена строительства пирамид. М., 1988.

268. Санжаров С.Н. Катакомбное погребение близ г. Северска // СА. 1983. №3.

269. Сапожников Д.И. Самосожжение в русском расколе со второй половины XYIIh до конца XYIIIXbb. / ЧОИДР. М.,1891. кн.3-4.

270. Сахаров И.П. Сказания русского народа. Народный дневник. Праздники и обычай. СПб., 1885.

271. Сахаров И.П. Сказания русского народа. Русское народное чернокнижие. Русские народные игры, загадки, присловья и притчи. СПб., 1885.

272. Свенцицкая И.С. Раннее христианство: страницы истории. М., 1980.

273. Свешникова Т.Н. Волк в контексте румынского погребального обряда // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990.

274. Свешникова Т.Н. Волки оборотни у румын // Balcanica. Лингвистические исследования. М., 1979.

275. Свешникова Т.Н. К структуре одной группы румынских заговоров (заговоры от оборотней) // Структура текста. М., 1980.

276. Свешникова Т.Н. О группе румынских заговоров с вопросо-ответной структурой Н Текст: семантика и структура. М., 1983.

277. Свешникова Т.Н. Об одной фрагменте народного календаря: «волчьи дни» у румын // Исследования по структуре текста. М., 1987.

278. Святая Русь. Энциклопедический словарь русской цивилизации. М., 2000.

279. Седакова О.А. Материалы к описанию полесского погребального обряда // Полесский этнолингвистический сборник. М., 1983.

280. Седакова О.А. Обрядовая терминология и структура обрядового текста (погребальный обряд восточных и южных славян). Дисс. канд. филол. наук. М., 1983.

281. Седов В.В. Погребальный обряд славян в начале средневековья // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990.

282. Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979.

283. Седов В.В. Славяне и иранцы в древности // История, культура и фольклор славянских народов. VIII Международный съезд славистов. Доклады советской делегации. М., 1978.

284. Семенов А.А. Этнографические очерки Зарафшанских гор, Каратегана и Дарваза. М., 1903.

285. Семенов Ю.И. Как возникло человечество. М., 1966.

286. Серошевский В.Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. СПб., 1896. Т. 1.

287. Сказки и предания Самарского края. Собраны и записаны Д.Н. Садовниковым. СПб., 1884.

288. Скворцов Степанов И.П. О таинстве св. причащения. М., 1959.

289. Смирнов В. Народные похороны и причитания в Костромском крае. Кострома, 1920.

290. Смирнов Ю.А. Мустьерские погребения. Автореферат дис. канд. ист. наук. М., 1985.

291. Соболев А.Н. Загробный мир по древнерусским представлениям. Сергиев Посад, 1913.

292. С-ский С. Будущая загробная жизнь на основании Священного писания и учения св. Отцов. СПб., 1871.

293. Стингл М. Тайны индейских пирамид. М., 1982. Стоглав. СПб., 1863.

294. Страхов А.Б. Ритуально-бытовое обращение с хлебом и печью и его связь с представлениями о доле и загробном мире // Полесье и этногенез славян. М., 1983.

295. Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах преимущественно русских. Харьков, 1881.

296. Тавлай Г.В. Белорусское купалье: Обряд песня. Минск, 1986.

297. Тайны политических убийств. Ростов на Дону. 1997.

298. Такала И.Р. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. СПб., 2002. Теоретические основы похоронного дела. М., 1995.

299. Токарев С.А. О происхождении и ранних формах религии // Наука и религия. М., 1957.

300. Токарев С.А. Ранние формы религии и их развитие. М., 1964.

301. Токарчик А. Мифы о бессмертии. М., 1992.

302. Токин Б.П. Губители микробов фитонциды. М., 1960.

303. Толстая С.М. Вариативность формальной структуры обряда (Купала и Марена) // Труды по знаковым системам. Т. 15. Типология культуры: Взаимное воздействие культур. Тарту, 1982.

304. Толстая С.М. Полесский народный календарь. Материалы к этнодиалектному календарю // Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. М., 1986.

305. Толстов С.П. Древний Хорезм. М., 1948.

306. Толстов С.П. Проблемы родового общества // Советская этнография. 1931. №3-4.

307. Толстой Н.И. О природе связей бинарных противопоставлений типа правый левый, мужской - женский // Языки культуры и проблемы переводимости. М., 1987.

308. Толстой Н.И. Переворачивание предметов в славянском погребальном обряде // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: (Погребальный обряд) М„ 1990.

309. Топорков А.Л. Домашняя утварь в обрядах и поверьях Полесья (XIX- начало XX в.). Дисс. канд. фиол. наук. Л., 1986.

310. Топоров В.Н. Гора // Мифы народов мира. М, 1981. Т. 1.

311. Топоров В.Н. Конные состязания на похоронах // Исследования в области балто-славянской духовной культуры.

312. Троицкая А.Л. Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков Верхнего Зеравшана // Занятия и быт народов Средней Азии. Л, 1971.

313. Троицкая Н. Черемисы Арбанской волости // Известия обществ археологии, истории и этнографии при Казанском ун-те. 1893. Т. 11. Вып. 1.

314. Троицкий И.Г. Талмудическое учение о посмертном состоянии. СПб, 1904.

315. Тэйлор Э.Б. Первобытная культура. М, 1989.

316. У Бога все живы. Православный обряд погребения. М, 1997.

317. Урбанавичюс В. Погребение в озере Обеляй // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М, 1990.

318. Успенская А.В. Погребение купца на древнем селигерском пути // Средневековая Русь. М, 1976.

319. Успенский Б.Я. Мифологический аспект, русской экспрессивной лексики // Studia Slavica Hungarica. 1983. Т. 29.

320. Фаворский Д. Христианский догмат о бессмертии души и воскресении мертвых. СПб, 1900.

321. Фрезер Д. Золотая ветвь. М, 1928. Т.2. Фрейд 3. Тотем и табу. Тбилиси, 1991. Фрейденберг О.М. Миф и литература в древности. М, 1978.

322. Фрейденберг О.М. Семантика постройки кукольного театра // Фрейденберг О.М. Миф и театр. М, 1988.

323. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом завете. М, 1990.

324. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религий. М., 1980.

325. Хамиджанова М. Некоторые архаические погребальные обряды таджиков // Сб. ст. по истории, археологии, этнографии и искусству Средней Азии памяти А.А. Семенова, Душанбе, 1980.

326. Хедайат Садек. Нейрангистан // Переднеазиатский этнографический сборник. М., 1958.

327. Хидая. Комментарии мусульманского права. Ташкент. 1893. Т. 4.

328. Хисматуллин А.А. Суфийская ритуальная практика: (на примере братства Накшбандийа). СПб., 1996.

329. Хисматуллин А.А., Крюкова В.Ю. Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме. СПб., 1997.

330. Хрущов И. Заметки о русских жителях берегов р. Ояти. М., 1861.

331. Чайльд Г.В. Археологические документы по предыстории науки // Вестник истории мировой культуры. 1957. №1.

332. Черненко Е.В., Симоненко А.В. Курганская группа Широкое III // Курганы Южной Херсонщины. К., 1977.

333. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров // Труды Института этнографии. М., 1959. Т. 51.

334. Черный И. Горские евреи // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис. 1870. Чеслинг У. Среди кочевников Северной Австралии. М., 1961. Чесноков А. Среди кержаков // Пермская земская неделя. 1908. № 15. Честертон Г. Вечный человек. М., 1991.

335. Чистов К.В. Семейная обрядность и обрядовый фольклор // Этнография славян. М., 1987.

336. Чистович И.А. Древнегреческий мир и христианство к вопросу о бессмертии. СПб., 1871.

337. Чистяков В.А. Представления о дороге в загробный мир в русских похоронных причитаниях XIX-XX вв. // Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982.

338. Членов М.А. Евреи Советского Союза // Советии геймланд. 1982. № 7;

339. Чудинов Б. Путешествие по Карагасии. М., 1931.

340. Шалькевич А.Д. Архитектурное исследование Царского кургана // Труды Гос. Эрмитажа. Л., 1976. Вып. 17.

341. Шаревская Б.И. Старые и новые религии Тропической и Южной Африки. М., 1964.

342. Шейн П.В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северно-Западного края. СПб., 1887-1890. Т.1.

343. Шереметьева М.Н. Хлеб и обрядовое печенье в б. Перемышльском у. Калужской губ. // Известия Государственного Русского Географического Общества. 1929. Вып. 2.

344. Шилов В.П. Очерки по истории племен Нижнего Поволжья. Л., 1975.

345. Шилов Ю.А. Космические тайны курганов. М., 1990.

346. Шилов Ю.А. Прародина Ариев. История, обряды и мифы. К., 1995.

347. Шилов Ю.А. Святилища III-I тыс. до н.э. у Новосельской переправы через Нижний Дунай // История и археология Нижнего Подунавья. Рении, 1989.

348. Ширков Н.Н. Судьба России в предсказаниях. Рязань, 1995.

349. Шифман И.Ш. Ветхий завет и его мир. М., 1987.

350. Штейнен К. Среди диких народов Бразилии. M.-JI., 1930.

351. Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1936.

352. Эвола Ю. Метафизика пола. М., 1995.

353. Элькин А. Коренное население Австралии. М., 1952.

354. Эмбрахт П. Трагедия пирамид. М., 1984.

355. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. (Сост. В.Андреева и др.) М., 1999.

356. Энциклопедия суеверий. М., 1997.

357. Эншлен Ш. Происхождение религии. М., 1954.

358. Эрман В.Г. Очерк истории ведийской литературы. М., 1980.

359. Эрман В.Г., Темкин Э.Н. Мифы древней Индии. М., 1982.

360. Юсуфбекова 3. Прижизненные поминки в Шугнане // Кр. сод. Среднеазиатско-кавказских чтений. Л., 1980.

361. Юшин П. Верования русского народа в Ливенском уезде Орловской губернии // Этнографическое обозрение. 1901. № 1.

362. Avesta, die helligen Bucher der Parsen / Von. K. Geldner. Stuttgart, 1886-1895.

363. Benveniste E. Coutumes fineraires de I'Arachosie anscienne // A Locust's Leg. L., 1962.

364. Benveniste E. Que signifie Videvdat? // W.B. Henning Memorial Volume. L., 1970.

365. Bloch M. The Disconnection Between Power and Rank as a Process: an Outline of the Development of. Kingdoms in Central Madagascar // The Evolution of Social Systems. L., 1977.

366. Bloch M. Tombs and States // Mortality and Immortality: the Anthropology of Deqth. L-N.Y., 1982.

367. Bode A. Man, Sole, Immortalty in Zoroastrinism. Bombay, 1960.

368. Boucharlat R. Le sud ouest de l'lrun a l'epogue sassanide: essai d'inventaire archeologique, etat des questions. Paris, 1978.

369. Boyce M. A. Persian Stronghold of Zoroastrianism. Oxford, 1977.

370. Boyce M. Zoroastrians: Their Religious. Belifs and Practices. L., 1979.

371. Caland W. Die Altindisehen Todten und Bestattungsgtbrauche. Amsterdam, 1896.S. 8.

372. Choksy J.K. Purite and Polution in Zoroastrianism: Triumph oker Evil. Austin, 1989.

373. Christensen A. Essai sur la demonologie iranienne. Kobenhavn, 1941.

374. Clemen C. Die grlechischen und latenischen Nachrichten uber der Persische Religion. Giessen, 1910.

375. Cross H. Gallia Judaica. Paris, 1897. P.513; Jacobs J. The Jews of Angevin England. London, 1893.

376. Dina- I Mainog-Khirad / Tr.by E.W.West // The Sacred Bookd of the East. Oxford, 1885. Vol. 248.

377. Gershevitch I. Sogdians on a Frogplain // Melandes linguistiques о fferts a Emile Benveniste. Paris, 1975.

378. Gignhoux Ph. Les voyages chamanigues jans. le monde iranlen Monumentum Cr. Morgen stierne// Acta Iranica. Leiden, 1965 & 21.

379. Gignous Ph. Corps osseux et ame osseuse: essai sur le chamanisme dans L'Iran ancien // Journal Asiatigue. Paris, 1979.

380. Gignoux Ch. Etude i Arda Wiraz Namag. The Iranian ,"Divina Commedia." L.1986.

381. Grenet F. Les pratigues fmereires dans I'Asie Centraie sedentaire de ia concuete grecgue a Tislamisation. Paris, 1984.

382. Henning W. B. Zoroaster. Polician or Witch- Doctor? L. 1951.

383. Henning W.B. An Astronomical Chapter of the Bundahishn // TRAS. L., 1942.

384. Jackon A.V. W. Persia Past and Present. N Y.-L., 1909.1.vi-Strauss C. Structural Anthropology. Harmondsworth, 1972.

385. Mackenzie D.N. A Concize Pahlavi Dictionary. L., 1971.

386. Masse H. Croyances et Coutumes Persanes. Paris, 1938.

387. Masse H. Persian beliefs and customs. New Haven, 1954.

388. Modi J.J. The religionz Ceremonies an Customs of the Parsees. Bombay, 1922.

389. Namagiha i Manuscihr / Ed. and tr. by M.F. Kanga // Deccan. Bulletin. Bombay. 1958. №18.

390. Pahlavi Vendidad. Bombay, 1949

391. Pavri A. M. The Zoroastrinian Doctrine of a Future Life. N.Y., 1926.

392. Rivayatmi Hemit I Asawahistan: A studi in Zoroastrian Law // Harvard Iranian Series. 1980/ Vol.2

393. Sad Dar/ Tr. by E. W. West// The Sacred Books of the Fast Oxford, 1885. Vol. 24.

394. Selections of Zad Sparam / Tr. by E.W. West // SBE. Oxford, 1897. Vol. 47.

395. Tafazzoli A. L' Inscription funeraire de Kazerun Il(Parisan) // Sir. T. 20 Fasc.2. 1991.

396. Textual Sources fov the Study of Zoroastrianism // Tr. by M. Boyce. Manchester, 1984.

397. The Bundahis / Tr. by E.W. West / The Sacred Books of the East. Oxford, 1880. Vol. 5.

398. The Dadistan i dinik / Tr. by E.W. West // SBE. Vol. 18 Oxford, 1882.

399. The Persian Farziat-naem and Kloasen- I din of Dastur Darab Pahian/ Ed and tr. by J.J. Modi. Bombey, 1924.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Гришков, Александр Матвеевич

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Гришков, Александр Матвеевич

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтология погребальной культуры в контексте развития танатологических представлений"

Список научной литературыГришков, Александр Матвеевич, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

Похожие темы диссертаций