автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Онтология языка: эволюция проблемы и её современное состояние

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтология языка: эволюция проблемы и её современное состояние"

На правах рукописи

003457890

ОБРЕЗКОВ Андреи Анатольевич

ОНТОЛОГИЯ ЯЗЫКА: ЭВОЛЮЦИЯ ПРОБЛЕМЫ И ЕЁ СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ

Специальность 09.00.01 - онтология и теория познания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

/

г

и

15 ДЕК 2008

Иваново 2008

003457890

Работа выполнена в Ивановском государственном университете

Научный руководитель доктор философских наук, профессор

Портнов Александр Николаевич

Официальные оппоненты кандидат филологических наук,

доктор философских наук, профессор Волкова Полина Станиславовна Краснодарский государственный университет культуры и искусств

доктор философских наук, доцент Боброва Светлана Павловна Ивановский государственный энергетический университет

Ведущая организация Ярославский государственный

университет имени П. Г. Демидова

Защита состоится «26» декабря 2008 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 212,062.01 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г, Иваново, ул. Ермака, д. 39, ауд. 459.

С диссертацией молено ознакомиться в читальном зале библиотеки Ивановского государственного университета.

Автореферат разослан ноября 2008 г.

Учёный секретарь диссертационного совета

Д. Г. Смирнов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена, во-первых, размытостью понятия языка и понимания его как феномена вследствие плюралистичной разноналравленности подходов рассматривающих язык наук к его исследованию; во-вторых, отсутствием на сегодняшний день консолидированных усилий представителей разных дисциплин, исследующих феномен языка, в определении как онтологических оснований языка и сознания и достижении консенсуса в отношении соответствующей терминологической базы, так и таких закономерностей развития человеческого языка, которые выходят за рамки исключительно лингвистического и в делом какого-либо одного специфического научного ведомства; в-третьих, необходимостью рассмотрения языка как сложной открытой нелинейной самоорганизующейся интер-/мета-субъекгивной и метазнаковой системы с определенными имманентными законами; в-четвертых, необходимостью рассмотрения объективных процессов в языке в том числе с целью выявления возможных рычагов шггенционально-го воздействия на негативные флуктуационные процессы внутри него; в-шгтых, возрастающим вниманием к прагматической стороне, т. е. тем значением. которое имеет язык и обращение с ним в современную эпоху. В целом же вопрос о бытии языка относится к категории вечно актуальных, с какой бы стороны его ни рассматривать. В данном контексте будет уместным привести слова Вяч. Вс. Иванова: «Если Вселенная в целом осознаётся и описывается нашим разумом, возникновение которого возможно благодаря её изначальному устройству согласно ангропному принципу, то само это описание невозможно без естественного языка и его искусственных аналогов. В этом смысле язык необходим для разумного осознания Вселенной, а его осознание становится одной из главных задач науки в целом»1.

Цели и задачи исследования

Основной целью данной работы является экспликация онтологических оснований языка как универсального явления на основе анализа имеющихся исследований в области происхождения, эволюции и форм существования человеческого языка. К задачам можно отнести:

1. диахроническое рассмотрение эволюции подходов к онтологии языка на фоне эволюции самого языка;

2. анализ конституирующих язык элементов в контексте деятельност-ного синергийного взаимодействия их онтологай и влияния на онтологию языка как единого целого, как метасубъективного и метазнакового образования;

3. рассмотрение прагматической составляющей языка (речевой деятельности) в фушадаонально-деятельностном контексте;

1 Иванов Вяч. Вс. Лингвистика третьего тысячелетия: Вопросы к будущему. М, 2004. С. 14-15.

4. применение понятия «языковая картина мира» в контексте формирования разно-уровневых языковых картин мира, их взаимовлияния и воздействия на познавательную и речемыслительную деятельность человека.

Степень разработанности проблемы

Рассмотрение проблемы онтологии языка, пусть и не всегда в эксплицитном виде, в европейской традиции берёт начало еще с размышлений древних греков о природе языка, его происхождения. На протяжении всей истории вопроса сохранялся и сохраняется единый объект исследования - человеческий язык, но менялись подходы, методы, направления, появлялись научные школы и дисциплины, исследующие разные аспекты человеческого языка. Параллельное рассмотрение одного феномена представителями разных традиций, национально и исторически обусловленных подходов привело к тому, что понятие языка оказалось расплывчатым, неопределенным. Как отмечает О. В. Лещак «Термин «язык» безо всяких оговорок, как бы для простоты, очень часто используют и в смысле языковой системы, и в смысле речевой деятельности, и в значении языковой деятельности, и для обозначения результатов речи, причём этот термин используется как в отношении естественной человеческой коммуникации, так и в отношении коммуникации животных или искусственных вспомогательных коммуникативных систем. При этом строгое размежевание данных понятий считается чуть ли не дурным тоном и огрублением, упрощением тонкой и многообразной материи языка»2. Следовательно, о степени разработанности проблемы возможно говорить с большими оговорками, имея в виду терминологическую и концептуальную размытость главного объекта рассмотрения - человеческого языка в том числе по причине сопротивления языка его познанию вследствие того, что «язык в силу его синергетического характера не поддаётся жесткому определению, при этом активно структургфует среду своего существования и изменяется сам, отражает реальность и создаёт её в различных формах предметных представлений»3.

Тем не менее, учитывая достаточно сложную, не вполне линейную структуру настоящей работы, объединяющей такие аспекты рассмотрения феномена языка, как историческую ретроспективу подходов к онтологии языка, вариативность современных подходов к проблеме, рассмотрение различных измерений языка - семиотического, синергетического, когнитивного, культурологического и других, необходимо отметить следующее.

1. Наряду с наличием многочисленных исследований, касающихся исторических аспектов развития лингвистических учений, начиная с древности (В. М. Алпатов, В. А. Звегинцев, Ю. С. Степанов, Т. А. Амирова, Б. А. Оль-ховиков, Ю. В. Рождественский, Ф. М. Березин, И. П. Сусов и др.), относящихся к определенным периодам (Н. Хомский, В. В. Иванов, В. 3. Демьянков и др.), и рассматривающих философские аспекты теории языка в диахронии

2 Лещак О. В. Методологические основы функционального исследования языковой деятельности (на материале славянских языков). Дисс. ... дост. фнлол. наук. Тернополь, 1997. С. 5.

3 См.: Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка). М., 2000.

(Б. Рассел. А. Н. Портнов, А. А. Черныш, Ю. Моравчик и др.), практически отсутствуют работы, исследующие вопросы философш1 языка, и в частности отологические аспекты языка, в широкой исторической перспективе.

2. В делом на протяжении периода с конца XIX до начала XXI веков язык не был обделен вниманием философов, скорее, наоборот, современный период характеризуется повышенным вниманием к проблемам языка, что стаю результатом понимания того, что язык является не только бесценным помощником, инструментом, но одновременно и главнейшим препятствием в достижении истины, в адекватном описании объектов и явлений бытия, к которым, среди прочего, относится и сам язык вкупе с его носителем - человеком разумным. Среди наиболее заметных направлений, исследующих онтологическую составляющую человеческого языка, необходимо выделить, во-первых, семиотико-семиологическое с его первоначальным разделением на «американскую» (семиотическую - Ч. С. Пирс, Ч. У. Моррис, Ч. Огден,

A, Ричарде, Т. Себеок и др.) и «французскую» (семиологическую - Ф. де Сос-сюр, Р. Барт, Ф. Солерс, Ю. Кристева, Ц. Тодоров, Ж. Деррида и др.) традиции и дальнейшим распространением среди исследователей языка разных стран, в частности, представителей русскоязычной традиции, рассматривавших и рассматривающих природу знака с разных позиций: онтологической (С.Н.Булгаков, П.А.Флоренский, А. Ф.Лосев), гносеологической (П. С. Юшкевич; С. Л. Франк, Г. Г. Шлет), литературно-лингвистической (А. А. Потебня; символисты - А. Белый, В. И. Иванов, футуристы -

B. Хлебников, А. Е. Кручёных, формалисты - В. Б. Шкловский, Ю. Н. Тынянов; московский лингвистический кружок - Р. О. Якобсон, Г. О. Винокур, А. А. Реформатский), с психо-физиологической (И. М. Сеченов, И. П. Павлов, Л. С. Выготский, В. М. Бехтерев). В последние десятилетия проблема знака в нашей стране рассматривалась разными семиотическими центрами, главными из которых являются Московский (Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский и др.) и Тартуский (Ю. М. Лотман, 3. Г. Минц, М. Л. Гаспаров и др.). Среди современных советско-российских исследователей знака необходимо также отметить Ю. С. Степанова, Г. П. Щедровицкого, А. М. Пятигорского, А. Н. Портнова и многих других.

Не менее активно онтология языка исследовалась представителями структурализма в языкознании и философии языка, к которым можно отнести многих из уже перечисленных учёных, поскольку данное и предыдущее направления связаны логически и генетически. Р. Барт отмечал, что «большинство авторов, обычно объединяемых этим термином (структурализм - прим. А. О.), совершенно не чувствуют себя связанными между собой ни общностью доктрины, ни общностью борьбы»4. По этой причине список имён, которые можно отнести к данному направлению, будет достаточно длинным. Главной заслугой структурализма стало противопоставление лингвистическому атомизму XIX века (Г. Пауль, К. Бругман, Б. Дельбрюк и др.) концеп-

4 Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М., 1989. С. 253.

5

ции системной целостности языка, ставшей в XX веке «краеугольным камнем всех школ и направлений языкознания»5. А в целом структурная методология в отношении исследования языка направляла свои усилия на достижение следующих целей: «1) выражение существенных (семиологически значимых) признаков выражения и содержания, позволяющее перейти от содержания к форме; 2) определение границ между структурными единицами языка; 3) отождествление нефункциональных вариантов этих единиц; 4) объединение единиц в изофункционалъные классы; 5) определение иерархических отношений между классами единиц (синтагматическая иерархия) и между членами одного класса (парадигматическая иерархия)»6. В ходе становления структурализма сформировались разные школы структурной лингвистики, к которым можно отнести Пражскую (С. О. Карцевский, В. Матезиус, Я. Мукаржовский, П. Трост, Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон и др.). Копенгагенскую (Л. Ельмслев, В. Брёндаль и др.), американскую (Л. Блумфилд, Б. Блок, Д. Л. Треаджер, Ч. Ф. Хоккет, Ч. К. Фриз, К. Л. Паше, Б. Л Уорф, 3. Хэррис и до.), Лондонскую (Д. Р. Фёрс, У. Аллен, М. А. К. Халлидей, У. Хаас, Ф. Р. Палмер и др.), а также близкие к ним Ленинградскую и Московскую фонологические школы. Кроме того, можно говорить о становлении достаточно специфического французского структурализма, объединявшего Р. Барта, К. Леви-Строса, М. П. Фуко, Ж. Лакана, Ц. Тодорова, Ю. Кристеву и др., и итальянской традиции в лице У. Эко, Г. Парето и др.

История подходов к онтологии языка немыслима без упоминания представителей русской «философии имени» С. Н. Булгакова, А. Ф. Лосева, П. А. Флоренского, а также стоящего несколько особняком от них в смысле отношения к религиозной стороне вопроса Г, Г. ТПпета, которые, во многом следуя традиции В. фон Гумбольдта, но совершенно особым по сравнению с западными традициями образом обратились к метасубъекгивной энергийной сущности языка, постулировали его надьшдивидуальность, вписанность человека в язык как в некую созидательную среду. Ратуя за обязательность диалектического подхода к изучению языка, философы имени обращали внимание на антиномичность слова и в целом языка и выстраивали, с большей или меньшей степенью детализации, «онтологические лестницы» языка. В основании же философии языка представителей «философии имени» лежит принцип предикации, определяющий как взаимоотношения всех уровней языка, таге и взаимоотношения индивидуумов в процессе коммуникации.

С «философией имени» достаточно эксплицитным образом пересекается диалогическая философия, представленная, прежде всего, именами К. Ясперса, С. Л. Франка, М. Бубера, О. Розенштока-Хюсси, Ф. Розенцвейга, М, М. Бахтина. Для философов диалога также характерен подход к языку с позиции холизма, как к онтологическому целому, полагаемому первичным, в то время как его части считаются производными. Язык

5 Общее языкознание: Методы лингвистических исследований / Отв. ред. Б. А. Серебренников. М., 1973. С. 168.

6 Там же. С. 171.

уподобляется электрической цепи, некоей всемирной сети, соответственно коммуникация происходит за счет «включения» субъектов в эту сеть'.

Необходимо отметить, что в целом идея метапозицни языка, его оито-логичносги остаётся актуальной на протяжении столетий, выступая в те или иные периоды времени в качестве одной из ведущих парадигм исследования языка. В частности, этой позиции придерживается известный чилийский биолог и лингвист У. Матурана, который полагает язык деятельной средой (1ап-guaging), в которой только и может происходить освоение-познание бытия человеком8. В отличие от М. Хайдеггера, у которого язык предстает домом бытия, У. Матурана полагает язык самим бытием, самой средой существования человеческого существа9.

Говоря о разработанности проблемы онтологии языка невозможно обойти стороной представителей аналитической философии, не менее неоднородной, нежели упомянутый выше структурализм, которые пытались преодолеть проблемы и недоразумения в науке и философии не через субъективное, итутивно-шпроспективное удостоверение в очевидности обозначения, а через сшшшсически-семантический анализ предложений, «наименьших кирпичиков здания всего возможного знания». Сторонники аналитической точки зрения исходят из того, что язык обусловливает все сферы многообразной деятельности человека и представляет интерес не только в качестве средства передачи некоторого содержания, но и как самостоятельный объест исследования, необходимый компонент любого рационального дискурса. Несмотря на всю свою многогранность, аналитическая философия едина в стремлении к преодолению метафизики, исключению метафоричности и умозрительности и приданию приоритета логически выверенном)', веритативно-му анализу языка. При этом в американском развитии анализ языка чаще сопряжен с вопросами металогики, теории науки, эпистемолопш, в то время как в английском - чаще всего с рассмотрением проблематики философской классики10 К наиболее заметным представителям данного направления относятся Г. Фреге, Б. Рассел, Р. Карнап, Г. Ралл, Д. Мур, Н. Гудмен, У. Куайн, Л. Витгенштейн, Д. Дэвидсон и др.

В недрах аналитической философии с одной стороны и структурализма - с другой происходило созревание новых направлений философии языка, остающихся актуальными и по сей день. Речь вдет прежде всего о так называемой теории речевых актов, становление которой связывают с именами Д. Остина, Дяс Сёрля и П. Грайса, хотя как до них, так и в более близкие к началу XXI века времена к проблеме речевого действия обращались А. Гардинер в Англии, К. Бюлер в Германии, М. М. Бахтин в Советском Союзе, и обращаются многие лингвисты, философы и представители других дис-

7 См.: Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М, 1998.

8 См.: Mahirana, Н. The Nature of Time // http'y/w\\-w.mteco.cl/biology/nature.btin.

5 См.: Maturana, H. The Biological Foundations of Virtual Realities and Their Implications for Human Existence / Construetivist Foundations 2007, vol. 3, no. 2 t! http://ww\v.univie.ac.at'constmctivisni/jour-nal.

10 См.: Аналитическая философия: учебное пособие / А. Л. Блинов, В. А.Ладов, Н. И. Петжшева и др.; Под ред. М. В. Лебедева и А. 3. Черняка. М., 2006.

7

циплия в силу возрастающего внимания к прагматической стороне языкового знака (Д. Гордон, Дж. Лакофф, Б. Смит, Ю. Хабермас, Р. М. Харниш, М. Хэллидей, М. Шекер, Н. Д. Арутюнова, В. 3. Демьянков, В. А. Звегиндев и др.). Однако, несмотря на достаточно серьёзное внимание к речевому действию со стороны философов, лингвистов, психолингвистов и представителей других научных направлений, приходится констатировать отсутствие некоей стройной консолидированной парадигмы исследования в его отношении в силу в том числе текучей, изменчивой природы речи, зависимости её проявлений от множества с трудом или вовсе не верифицируемых факторов.

Еще одним направлением, обогатившим современную философию языка, безусловно является герменевтика, рассматривающая процесс понимания как условие осмысления социального бытия. В процессе своей эволюции данная традиция прошла путь от принципов понимания с целью постижения смыслов и значений знаков до учения об онтологии понимания и эпистемологии интерпретации. Такие философы, как Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, И Рикёр, Ж. Деррида и др. возвели герменевтику в ранг принципа философского подхода к действительности.

Рассмотрение онтологии языка в его (квази)ошологичной целостности, как существующего в онтологическом и семиотическом измерениях, имплицирует подход к нему как к открытой неравновесной нелинейной самоорганизующейся системе в том числе в контексте способности-неспособности языка к самооггпшизации. Синергетическое рассмотрение языка, несмотря на динамичное развитие, довольно молодо и еще недостаточно разработано. Как известно, сам термин «синергетика» введен Г, Хакеном для обозначения междисциплинарного направления, в котором результаты его исследований по теории лазеров и неравновесным фазовым переходам должны были дать идейную основу для плодотворного взаимосотрудничества исследователей из различных областей знания. Соответственно синергетика языка методологически опирается на работы основоположников направления, объединяющего теорию сложных систем, теорию хаоса, теорию катастроф, термодинамику неравновесных процессов, теорию самоорганизации и т. д. Г. Хакена, И. Пригожина, И. Стенгерс, С. П. Капицы. «Синергетическое движение в языке» стало логичным следствием становления новой концепции нелинейного мышления, хотя, по мнению А. А. Коблякова, лингвистика пока отстаёт от физики, не будучи в достаточной степени способной разглядеть сложное, разноразмерное соотношение однозначного (линейного) и многозначного (нелинейного) в самой основе основ языка и мышления - дуальных оппози-цях11. Синергетическое рассмотрение языка отражено в работах В. И. Аршинова, С. П. Курдюмова, Л. П. Киященко, Я. И. Свирского и др.

Теоретико-методологические основания исследования

Наряду с работами, посвященными историческим аспектам изучения феномена язьцса (В. М. Алпатов, Ю. С. Степанов, И. П. Сусов, В. В. Иванов,

11 Коблякое А. А. Синергетика, язык, творчество /У Ьир://йркиг<15'г1тоу.пагос!.ги/КоЫуак:оу/8а£1]аЗ.Ыт.

В. 3. Демьянков, А. Н. Портнов, Б. Рассел и др.), теоретической основой настоящего исследования являются работы в области онтологии (Г. В. Ф. Гегель, Н. Гартман и др.) и онтологии языка (В. фон Гумбольдт, Ч. С. Пирс, С. Н. Булгаков, А. Ф. Лосев, П. А. Флоренский, Г. Г. Шлет, К. Бюлер, Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, Л. П. Киященко, М. К. Мамардашвили, Г. П. Щедровицкий, П. С. Волкова, О. В. Лещак, А. Н. Портнов, Т. Б. Кудряшова, В. П. Океанский и др.) в том числе в контексте размышлений о соотношении материального и идеального в языке и сознании (Д. И. Дубровский, Э. Ф. Ильенков, В. Н. Сагатовский, А. Н. Книгин, И. Д. Невважай).

Немаловажное значите для размышлений об онтологии языкового знака в настоящей работе имел анализ семиотических концепций как в отношении знака в широком контексте (Ч. С. Пирс, Т. А. Себеок, Я. фон Иксноль, Й. Хоффмайер, Р. О. Якобсон, Вяч. Вс. Иванов, Ю. М. Лотман, Г. Сонессон и др.), так и в отношении языкового знака (Ч. У. Моррис, Ф. де Соссюр, К. Бюлер, А. Ф. Лосев, М. М. Бахтин, Р. Барт,: Р. О. Якобсон, Г. П. Щедровицкий, Ю. С. Степанов, А. Н. Портнов, О. В. Лещак и др.).

Обращение к проблеме онтологии речи опиралось на работы, относящиеся к теориям речевой деятельности (А. А. Леонтьев, А. М. Шахнарович, И. Н. Горелов, Г. П. Щедровицкий. О. В. Лещак, Л. С. Выготский, А. Р. Лурия и др.), речевого действия (К. Бюлер, А. Гардинер, М. М. Бахтин, Дж. Сёрль, Д. Остин, Р. Барт, Ю. Хабермас, В. А. Звеганцев, Н. Д. Арутюнова, В. 3. Демьянков и др.), дискурса и коммуникации (М. Л Макаров, И. А. Мальковская, В. Б. Кашкин и др.).

Произведения основоположников синергетики (Г. Хакен, И. Пригожин, И. Стенгерс, С. II Капица), работы в области теории информации (К. Шеннон, А. Н. Колмогоров, С. М. Коротаев) и синергетики языка (В. И. Аршинов, С. П. Курдюмов, Л. П. Киященко, Ю. М. Лотман и др.) способствовали размышлениям и формированию собственной позиции автора в отношении, во-первых, нелинейной, неравновесной, многомерной природы языка как сложной самоорганизующейся системы, во-вторых, необходимости комплексного междисциплинарного подхода к изучению онтологии языка.

Рассмотрение взаимоотношений человека, облечённого сознанием и языком, и окружающего его мира основывалось среди прочего на работах, посвященных различным аспектам языковых картин литра (Й. Л. Вайсгербер, А. Вежбицкая, Н. Д. Арутюнова, А. Ф. Боас, Э. Сепир, Б. Ли Уорф, А. Н. Леонгъев, Ю. М Лотман, Б. А. Серебренников, Г. В. Колшанский, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова, В. Н. Телия, О. А. Корнилов и др.).

Использованные источники и поставленные цели и задачи во многом обусловили выбор методологии исследования, объединяющей в себе: сравнительно-историческое рассмотрение проблемы онтологии языка, функцио-кально-деятельностный и диалектический подходы к проблеме языка, синер-гетическую, семиотическую и феноменологическую методологии.

Научная новшна н положешш, выносимые на защиту:

1. Человеческий язык в онтологическом плане представляет собой не одну из знаковых систем, но метазнаковую открытую нелинейную самоорганизующуюся систему, специфическую среду обитания человеческого существа, имеющую ингер- и метасубъективную сущность.

2. Как метазнаковая система язык, с одной стороны, объединяет разноуровневые знаковые системы от наименее до наиболее абстрактных, с другой стороны, предоставляет «строительный материал» в виде наличных языковых знаковых средств, их комбинаций и стратегий построения самых разнообразных знаковых систем.

3. К человеческому языку возможно отнести, кроме традиционно полагаемой эксклюзивно языковой вербальной и специальной жестовой составляющей, также и разнообразие невербальных, в том числе опирающихся на чувственно-образное восприятие, средств экспликации коммуникативной, в широком смысле понятия, и когнитивной интенции (элементы художественного творчества, музыка, телесные искусства).

4. Комплексная реализация языкового знака может полагаться прообразом языковых отношений, являясь основным строительным материалом языка.

5. Языковая деятельность является интер-/метасубъекгивным и мета-знаковым онтологическим основанием производства и воспроизводства языка, создающим саму возможность существования и работы языка, обусловленным социальной предметно-коммуникативной деятельностью. Язык, речь и речевая деятельность являются конституирующими метасубъективную языковую деятельность элементами.

6. Когнитивно-языковая и научная картины мира, находясь в оппозиции друг к другу, тем не менее связаны отношениями преемственности и взаимовлияния. Языковая картина мира представляет собой условную иерархию восхождения от индивидуально-языковых до национальных языковых картин мира, обладающих специфической онтологией.

Структура и объем работы

Работа состоит из введения, двух глав и списка литературы. Каждая глава включает несколько параграфов и заключающее резюме. Объём работы составляет 228 страниц, в том числе основной текст - 217 страниц, список литературы - 11 страниц.

Апробация результатов исследования

Автор выступал с докладами по теме диссертации на Международных научных конференциях «Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы» (Ивановский институт ГПС МЧС России) в 2006, 2007 годах, на научной конференции «Лингвокультурное пространство: современные тенденции развития» (ИвГУ) в 2006 г.

По исследуемой в работе теме опубликовано девять статей общим объёмом 3,34 печатных листа, лично автору принадлежит 3,34 печатных листа.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы исследования, степень её научной разработанности, определяются цели и задачи исследования, его теоретико-методологическая основа, фиксируется научная новизна полученных результатов, даются сведения об апробации.

В первой главе «Становление проблемы онтологии языка» рассматриваются некоторые проблемные вопросы методологии исследования онтологии языка, даётся характеристика основным подходам к отологии языка в исторической ретроспективе.

В первом параграфе «Методологические сложности в изучении онтологии языка» в пункте 1.1. обсуждаются вопросы исследования онтологии языка, вытекающие из проблемы объективного познания бытия вследствие невозможности внеположенности наблюдателя в отношении как бытия, так и языка, представляющего собой своеобразную среду обитания человека.

В пункте 1.2. при рассмотрении вопроса о соотношении в языке материального и идеального начал дается сравнительный анализ отдельных онтологических концепций, полагающихся идеалистическими,: и позиций современных отечественных философов, относящих себя к диалектическому материализм}'. Обращаясь к идеалистическим подходам, автор опирается на концепции Г. Гегеля и Н. Гартмана, представляющиеся достаточно эвристичны-ми для современного понимания комплексной природы человеческого языка. В частности, понятие Духа в работах Гегеля соотносится с современным пониманием разных уровней сознания (индивидуального, общественного, мета-сознания или знания, подсознания, сверхсознания). Что касается онтологии Н. Гартмана, то она импонирует автору настоящей работы, во-первых, отходом от традиционного антропоцентризма, представляя собой комплексное мироввдение на основе приоритета реального быгая, определяющего все слои бытия, во-вторых, развитием гегелевской триадичности духа, постулированием тесной взаимосвязи и взаимовлияния индивидуального, интерсубъективного и метасубъективного начал, что подтверждает, в общем, идею ноо-сферностн, понимаемой в том числе как суперэкзистенция, пребывающая над индивидами и одновременно живущая в них12.

При рассмотрении диалектшсо-материалистических подходов обращает на себя внимание разное понимание идеального представителями советской и постсоветской философии. В этом отношении показателен пример дискуссии Э. В. Ильенкова и Д. И Дубровского. Э. В. Ильенков, полагая идеальное проявлением коллективного сознательного, продуктом и одновременно творцом культуры, воздействующим на сознание индивидуальное, относит к идеальному и язык с его материальными проявлениями как часть историче-ски-сложившейся культуры социума13. Его оппонент Д. И. Дубровский, не отрицая социально-исторического характера идеального, обращает внимание

12 Гартмах Я. Систематическая философия в собственном изложении II Фауст и Заратуетра / Пер. с ней. СПб., 2001. С. 207-272.

13 Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991. С. 235.

на недопущение одностороннего подхода к проблеме, полагая необходимым рассматривать её в единстве двух главных планов - в органической связи идеального с мозговыми процессами и социальной деятельностью человека14.

Совершенно иначе, нежели представители диалектико-материалисти-ческого подхода, к проблеме идеального подходит В. Н. Сагатовский, который, с одной стороны, к идеальному относит, как и Д. И. Дубровский, индивидуальное и надындивидуальное (общественно-историческое) начала (соответственно душу и дух), но с другой стороны, в отличие от описанных позиций, в его понимании идеальное является атрибутом бытия в целом, не сводимого к материи, объективной реальности, однако в то же время оно является особой формой, уровнем бьгшя.

В качестве своеобразного резюме заочным дискуссиям и размышлениям о соотношении материального и идеального мыслится позиция А. Ф. Лосева о невозможности «чистого и абсолютного материализма» на том основании, что «материя во всяком случае есть нечто, то есть обладает определенным смыслом, а именно смыслом материи», наряду с этим «невозможно существование и абсолютной цдеи, потому что для идеалиста идея есть прежде всего некоторого рода факт, некоторого рода сила и некоторого рода действительность. А это значит, что даже у самых крайних идеалистов идея не висит в воздухе, но обладает тем или другим носителем идеи, без которого невозможно даже салю употребление термина "идея"»15.

Продолжая размышления уже в контексте соотношения материального и идеального в языке н речи, автор рассматривает неоднозначную проблему связи языка и мышления, обращая внимание, во-первых, на недопустимость автономизации этих понятий, необходимость рассмотрения их во взаимосвязи и взаимовлиянии, во-вторых, на правомерность рассмотрения в качестве самостоятельного языка образной сферы мышления.

В пункте 1.3. в контексте дальнейших размышлений о методах экспликации онтологических оснований языка рассматриваются проблемные вопросы, связанные, в том числе, с отношением исследователя языка к изучаемому объекту, имея в виду не только проблему трансценденции исследователя по отношению к языку, но и вопрос о языковых средствах описания языка, независимых от языка как объекта рассмотрения. По мере рассмотрения различных стратегий в подходах к языку автор приходит к выводу, что максимально эффективное, приближенное к объективному, исследование онтологии языка возможно на основе междисциплинарности, кооперированного изучения разных аспектов языка в рамках формирующейся синергетиче-ской методологии.

Пушст 1.4. ставит серьёзную проблему, вытекающую из рассмотренного выше вопроса о метаязыке описания языка, каковой, по мнению автора, является проблема соотношения естественного и искусственного в языке, проистекающая из вопроса о «естественной искусственности» человеческого

14 Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М., 2002. С. 35.

13 Лосев А. Ф. История античной эстетики. [Т. IV.] Аристотель и поздняя классика. М., 1975.

С. 688.

существования, которую X. Плессяер возвёл в ранг закона. На основании размышлений, спровоцированных в том числе некорректным, по мнению автора, разделением язьпсов на естественные и искусственные в большинстве языковых исследований, и опирающихся, в частности, на мысли Г. ГГ. Щедровицкого, В. П. Литвинова и их единомышленников, напрашивается вывод о том, что любой так называемый «естественный» язык содержит в себе известную долю искусственности, а «искусственный», будучи коммуникативно реализованным или интегрированным в ту или иную сферу человеческой жизнедеятельности (математика, естественные науки, музыка, радиосвязь), по сути, становится таким же естественным средством общения, как и любой дрзтой язык, в некотором смысле - частью языка как универсального для человеческого рода явления.

Во втором параграфе - «Различные подходы к онтологии языка в исторической ретроспективе» - рассматривается эволюция взглядов на бытие языка, начиная с античности, на основе условного разделения европейской истории лингвистических и лингвофилософских исследований на традиции рассмотрения языка как продукта деятельности, как деятельности и как симбиоза деятельности и её результата I

Пункт 2.1. посвящен историческому обзору наиболее показательных, на взгляд автора, традиций, свидетельствующих о рассмотрении языка как продукта деятельности с позиций индуктивного и дедуктивного подхода к материалу языка.

В подпункте 2.1.1. при рассмотрении античного периода исследования язьша автор обращается к концепциям Платона, Аристотеля, представителей стоической школы, отмечая в качестве общей тенденции неотделимость лин-гво-онгологической проблематики от философии как таковой на начальном этапе с последующим выделением собственно языковых исследований в отдельную сферу научных интересов (Александрийская школа грамматики). Ещё одной общей тенденцией данного периода является практически повсеместный лингв о и золяциони зм, т. е. преимущественно интраязыковой характер языковых исследований, стремление к сохранению чистоты своего родного языка (его нормативной, литературной формы) и изучению его возможностей, в том числе в прагматическом ключе, о чем говорит развитие риторики и начало разработки того, что сегодня относится к прагматике языкового знака.

В подпункте 2.1.2. рассматривается схоластическая традиция исследования языка, в некоторой степени унаследовавшая лингвоизоляционизм античных мыслителей и, по общему признанию А. Ф. Лосева, Б. Рассела, Ю. С. Степанова, не сумевшая найти алгоритма приспособления в виде закрепления достигнутого с целью дальнейшего развития'6. Отмечается, что схоластическая философия сыграла свою роль как хранительница традшщй античных философов, развив в определенной степени логический, семиоти-

16 СтепановЮ. С. В трёхмерном пространства языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства, М., 1985. С. 41.

ческий и категориальный аппарат, который частично был принят на вооружение последующими поколениями философов.

В подпункте 2.1.3. Картезианский период исследования языка отмечается нарастанием светского характера изысканий, безоговорочной верой в силу разума и логику как его инструмент, что предопределило преимущественно инструментальный подход к языку. Учёные-энциклопедисты, нередко совмещавшие философские, языковые и в целом социально-гуманитарные исследования с естественно-научными, видели в языке орудие мышления и в соответствии с этой установкой пытались найти способы оптимизации этого орудия с целью оптимизации мышления в смысле приведения его в логическое, непротиворечивое русло. Данный период активного экспериментирования в области языковых знаковых систем стал показательным в том отношении, что, во-первых, продемонстрировал возможность интенционального воздействия на язык, во-вторых, наглядно продемонстрировал способность человеческого языка как сложной самоорганизующейся системы предпринимать попытки самокоррекции, используя человека в качестве её (самокоррекции) механизма.

Подпункт 2.1.4. рассматривает становление наиболее релевантных для дальнейшего изложения современных теорий языка, в частности, в отношении онтологии языкового знака. Автор обращается к концепциям Ч. С. Пирса, Г. Фреге, Ф. де Соссгора, Ч. У. Морриса, К. Бголера. Отмечается, что Ч. С. Пирс стремился определить объективные онтологические основания разных видов знаков и осуществил достаточно детальную их таксономию. Позиция учёного представляет собой пансемиотический взгляд на мир, в соответствии с которым познание, мышление и сам человек имеют знаковую природу, знаки являются посредниками между человеческими умами и действительностью, а семиозис представляет собой всеобъемлющий бесконечный самопорождающий процесс. Эвристичность позиции Г. Фреге видится в разработке, кроме «семантического треугольника», категории представления, предшествующего языковому знаку и являющего собой внутренний образ, совокупность чувственных восприятий предмета, воспоминаний о нем. Ф. де Соссюр.. представлявший языковой знак в качестве двусторонней психической сущности, состоящей из акустического образа (означающего) и понятия (означаемого), ввёл в знаковую ситуацию понятие другие знаки, что предполагало обязательность наличия многих знаков, при взаимном сопоставлении и противопоставлении которых только и выявляется значимость, позволяющая знаку выполнять свою функцию. Ч. У. Моррис вводит в структуру семи-озиса интерпретатора знака. Сам знак, как и у Ф. де Соссюра, эксплицитно рассматривается в контексте его отношения к другим знакам. Возникает понимание того, что знаковость вещи - это её функция, а не имманентное природное свойство, т. е. только попав в знаковую ситуацию, вещь становится знаком. К Бюдер первым эксплицитно представляет фигуры отправителя и получателя языкового знака, что чётко отграничивает языковой знак от знака вообще, который может не иметь отправителя. Один из важнейших выводов

К. Бюлера отаосится, по мненшо автора, к нелинейности, многомерности, многосторонности лингвосемиозиса.

Продолжается обзор представлением аналитической философии, возникшей как осознание потребности в анализе механизмов функционирования языка, лежащего в основе всех научных теорий, и, в первую очередь, изучения принципов формулирования суждений, осмысленных высказываний, предложений. Отмечается приверженность представителей данного направления логической технике философского анализа, стремление к достижению максимальной конкретики, недвусмысленности и верифицируемости выдвигаемых положений, избеганию любых метафизических и трансцендентных категорий.

В завершение даётся характеристика философской герменевтики. Отмечается большое значение для формирования современной герменевтики позиций М. Хайдеггера и Г.-Г. Гадамера, придавших направлению онтологический смысл; язык выступает домом бытия, а понятое бытие предстаёт языком. I

Пункт 2.2. «Рассмотрение языка как деятельности» начинается с характеристики комплексной деятельностной концепции В, фон Гумбольдта, обозначившей новую веху в истории изучения языка. Положите учёного о деятельностной природе языка ознаменовало переход к рассмотрению его как, с одной стороны, сложного динамически развивающегося организма, с другой стороны, непрекращающейся деятельности, протекающей на основе синтеза противоположностей, и одновременно её результата, что имело далеко идущие последствия для различных направлений теории языка. Среди прочего отмечается, что особая сложность при изучении языка в свете дея-тельностного подхода заключается в характеристике языка как стабильно-неустойчивой системы, находящейся в каждый данный момент своего су ществования в состоянии относительного (динамического) равновесия.

В контексте размышлений о деятельностной природе языка внимание акцентируется на следующих аспектах: недопустимость синонимизации понятий «деятельность» и «процесс»; преемственность, взаимосвязанность и взаимообусловленность, с одной стороны, социальной и языковой деятельности, с другой - индивидуальной и коллективной языковой деятельности. Прослеживается определённая иерархия в структуре языковой деятельности, в которой все ступени теснейшим образом взаимосвязаны и взаимозависимы, при этом языковая деятельность теснейшим образом переплетена с социально-предметной деятельностью. Здесь же предварительно рассматривается проблема соотношения языковой и речевой деятельности в контексте их иерархических связей. Обращается внимание на метазнаковый характер языковой деятельности, что имплицирует понимание речевой деятельности как одной из форм фактуализации языковой деятельности, наиболее важной из этих форм для осуществления коммуникативных задач в ситу психо-био-физических особенностей человеческого существа.

В пункте 2.3. рассматривается антиномичная природа языка, вскрытая также В. фон Гумбольдтом. Наряду с парами оппозиций, которые можно вы-

делить из работ немецкого лингвиста и философа, автор обращает особое внимание на антиномии материального и идеального, естественного и искусственного, логичного и алогичного в языке, имеющие особое значение для дальнейших размышлений.

Наиболее последовательно диалектико-аятиномическая сторона языка была развита впоследствии в трудах русских философов имени, в частности П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева и С. Н. Булгакова, не признававших иного подхода к рассмотрению языка, кроме диалектического.

С целью более глубокого понимания роли, которую играют те или иные оппозиции в становлении и функционировании языка, предлагается их определённая классификация по следующим возможным категориям:

1. конститутивные противоположности: оппозиции идеального и материального, естественного и искусственного, произвольности знака и мотивированности элементов языка, этноязыкового и универсального;

2. процессуальные противоположности: оппозиции логичного и алогичного, языка и мышления, языка и речи;

3. перцептивные противоположности: оппозиции понимания и непонимания, индивидуального и коллективного, субъективного и объективного. К этой же категории можно отнести дихотомию производства и восприятия речи (языка), обусловливающую процесс саморефлексии, без которого человек не смог бы понимать даже самого себя, не говоря уже о других.

Практически в каждой паре оппозиций можно выделить более стабильную, инертную составляющую и динамичную, подвижную часть, неразрывное единство которых, их взаимодополнение, взаимовлияние и обеспечивают процесс поступательного развития языка

В третьем параграфе содержатся выводы по первой главе.

Во второй главе - «Язык в мире и мир в языке» - язык рассматривается как реальность особого рода, возникающая в процессе интеракции отдельных субъектов и коллективов людей и воздействующая определённым образом на своих носителей. Язык рассматривается, с одной стороны, как своего рода мост между реальностью объективной и реальностью субъективной, с друтой стороны - как своеобразная иерархия онтологии, связанных между собой отношениями функционального и системо-деягельностного характера, и определенного рода преемственностью. При этом подчеркивается, что язык как целое ни в коей мере не равняется простой сумме составляющих его элементов, представляя собой сложное онтолого-семиотическое образование с комплексной структурой взаимосвязей внутри него.

Первый параграф, рассматривающий язык как совокупность онтоло-гий, в некоторой степени отражает традиционную семиотическую установку на описание языка в синтаксическом, семантическом и прагматическом измерениях.

Пункт 1.1. обращается к онтологическим особенностям слова, которое для выражения определенной идеи должно соответствующим образом сочетаться с другими словами и образовывать смысловые контекстуальные единства - предложения, речевые высказывания, тексты. Слово может быть цен-

тром концентрации множества смыслов и значений, причем нередко в парадигме значений слова может отсутствовать инвариант, либо он достаточно имплицитен. Определённое значение слова эксплицируется только в контексте предложения или речевого акта.

Подпункт 1.1.1. рассматривает онтологию языкового знака, при этом обращается внимание на его преемственность от знака как актуального или потенциального носителя (источника) информации различного свойства для актуального или потенциального потребителя. При этом знак совершенно не обязательно должен быть интенциональным, а адекватность восприятия его полностью зависит от потребителя (интерпретатора). Соответственно, знаковая ситуация определяется как ситуация извлечения и (или) интерпретации потребителем или потребителями информации (в широком смысле) при восприятии того или иного объекта или феномена и учета её в своей жизнедеятельности. Вне знаковой ситуации функция знаковости оказывается выключенной, содержащейся в потенциальном (виртуальном) состоянии.

Языковые знаки, в отличие от знаков как таковых, представляют собой преимущественно интенциональные проявления, репрезенгамеиы, которые могут быть конвенциональными и неконвенциональными. К неконвенциональным знакам-репрезентаменам молено отнести: 1) непроизвольные «языки тела»; 2) те или иные явления и события, воспринимаемые в качестве судьбоносных знаков в силу незнания и неспособности постижения их природы; 3) явления или события, воспринимаемые в качестве источника удовольствия, наслаждения либо, наоборот, повода для беспокойства, возмущения или отвращения. Конвенциональные знаки относятся к тому, что принято называть языком. При этом к языку, понимаемому более широко, нежели средство коммуникации, познания и выражения мыслей с помощью линейной системы семантически наполненных вербальных, иконических или жестовых знаков, автором относится также все то, что является средством доставки до адресата (адресатов) мыслей, идей, впечатлений, образов, не всегда адекватно или вообще выразимых с помощью знаков вербальной коммуникации.

На основании вышеприведенных размышлений автор приходит к выводу, что человеческий язык, если брать его в целостности, является не одной из знаковых систем, но метазнаковой системой, представляющей собой, с одной стороны, совокупность средств, способов и стратепш построения самых разнообразных когнитивно и коммуникативно ориентированных знаковых систем, с другой стороны, вариативность как отдельных, так и кооперированных манифестаций знаковых систем.

Учитывая комплексный знаковый характер языка и поступательное развитие искусственно-материальной составляющей человеческого языка, включающей совершенствование сложных технических средств как коммуникации, так и в целом семиотизации естественной среды обитания человека, автор рассматривает человеческий язык как сложное онтолого-семиотическое образование, т. е. открытую нелинейную самоорганизующуюся систему в том числе в контексте справедливости применения к языку понятия «энгропий-ность». Полагая энтрошшность свойственной языку, автор ставит вопрос о

степени стремления языка к энтропии или негэшропии (эгаропии) в зависимость от шггенциональных искусственных мероприятий со стороны носителей того или иного языка, полагая человека регулирующим механизмом, способным искусственно сдерживать или, наоборот, интенсифицировать энтропийные процессы в языке.

Возвращаясь к языковому знаку, автор обращает внимание на сложную, многомерную его структуру. Языковой знак предстаёт как достаточно комплексное системо-деятельностное образование, реализация которого предполагает многоуровневую деятельность по его продуцированию и интерпретации. Онтологическое пространство реализации языкового знака предлагается представить в виде четырех измерений: непосредственно физического, представляющего вариативность воспринимаемого органами чувств воплощения знака вкупе с его физическими источником и восприемником (копро-дуценгами), социально-онтологического, объединяющего четыре базовых проявления или качества (интерсубъективностъ, интрасубъекшвность, кон-субъективность и постсубъективностъ), контекстуального (контекст и субтекст) и тесно связанного с ним птергекстуалъного (интертекст я гипертекст). В контексте этих планов реализации происходит дальнейшее рассмотрение некоторых языковых знаков, традиционно относящихся к вербальному языку.

Подпункт 1.1.2. рассматривает имя как языковой знак, в течение всей истории исследований языка находящийся в центре внимания представителей разных традиций. Следуя положению, согласно которому «проблемой философии языка является не столько имя, сколько процесс и отношение, завершаемое именем, - именование»17 автор под именем полагает прежде всего процесс номинации (сигнификации) и его результат. В соответствии с таким пониманием имени-именования определяются некие общие условия формирования номинативного знака. За основу размышлений автор берет концепцию А. Н. Книгина, полагающего, что процесс номинации как один из способов субъективизации объективного мира можно условно представить в виде определенной иерархии подпроцессов, в основе которой лежит оппозиция субъективности сознания и определенности созерцаний и переживаний (называемых им первичными феноменами - ПФ). В ходе практики в сознании образуется определенный баше воспоминаний, следов, образов этих самых феноменов, которые составляют основу их узнавания, идентификации в процессе жизнедеятельности, которые философ называет «ретенциями». Соответственно имя выступает как слово, отнесённое не к именуемой вещи и даже не к первичным феноменам, но к ретенциям этих самых феноменов18. В силу неповторимости индивидуальных ретенций, представляющих собой персональную кладовую памяти, формирующуюся в том числе на основе инвариантной составляющей, процесс номинации у каждого индивидуума также неповторим, аутентичен, наполнен индивидуальным внутренним содержанием и особенным смыслом. Учитывая принципиальную схожесть позиций в

17 СтепановЮ. С. В трёхмерном пространстве языка. С. 13.

18 КнигинА Я. Философские проблемы сознания. Томск, 1998. С. 117.

данном отношении разных учёных (Р. И. Павилёнис, О. В. Лещак, а еще задолго до них В. фон Гумбольдг), автор представляет объединенную схему, отражающую уровни процесса присвоения имён, равно как в целом процесса формирования языковой картины мира, имея в виду тезис, что в каждом языковом знаке потенциально содержится весь язык. Чз'вствования, созерцания и переживания по повод}' объектов действительности (первичные феномены -ПФ), составляющие сенсорную картину мира индивида, провоцируют формирование определённых к себе отношений в виде непрерывно пополняемой базы воспоминаний и мыслей о ПФ, их образов, следов и отголосков (ретенций), осмысление которых образует понятия, составляющие основу когнитивных процессов и стимулирующие, в свою очередь, потребность субъекта в их онтологизации через их означивание, ословливание, именование и в итоге построение соответствующей лингво-семиотической картины мира. При этом последнее звено схемы, т. е. непосредственно процесс номинации, зацикливается снова на ПФ, но уже на новом витке эволюционной спирали, поскольку, если бьпь последовательными, то как уже имеющиеся в наличии в тезаурусе, так и появляющиеся новые слова и их сочетания при их воспрштш и употреблении просто обязаны оставлять в сознании новые ретенции с тем, чтобы обеспечить постоянное поступательное развитие языка в; том числе за счет обогащения известных номинативных единиц новыми смыслами.

Таим образом, имя полагается одновременно деятельностью и её продуктом, представляя собой сложнейший многоуровневый механизм формирования смыслов и их воплощений.

Тесно связанным с именем и именованием автор полагает вопрос, касающийся эгоцентрических слов и в первую очередь ицдексала «Я» на том основании, что собственное имя представляет собой своеобразную «одежду» для Я, его изначальный маркер, идентификатор, позволяющий подводить под имя ретенциальную базу. В этом принципиальное отличие имени собственного от имени нарицательного. Если последнее - апостериорно, то первое - априорно; имеется в виду, что в отличие от имени нарицательного, именующего следы первичных феноменов в отношении некоего объекта с имманентными ему качествами и свойствами, имя личное - это своего рода аванс, предвосхищение, закладываемая программа, пустой сосуд для заполнения ретенциями, а в народном сознании и более того - «Предуказание .судьбы и биографии»19. Рассматривая вопрос о соотнесённости отношения «Я - здесь - сейчас» и многочисленных «я - там - тогда», автор опирается на идеи Р. И. Павилёниса о тождестве индивида, воспринимающего и понимающего мир, язык и себя. Ицдексал «Я» конституируется за счёт сосуществования и взаимодействия «физического» и «семантического» субъектов на протяжении всей жизни индивида как континуально, так и в каждой конкретной Я-точке чрезвычайно разветвлённой непрерывной пространственно-временной шкалы. Полагая данные идеи эвристичными, автор предлагает добавить к двум указанным субъектам еще субъекта семиотического, принимая во внимание

15 Флоренский П. Имена. М„ Харьков, 2006. С. 64.

19

универсальную знаковую позицию, в которой оказывается человек, совмещая в себе функции продуцента знаков, реципиента (интерпретатора) знаков и являясь знаком (знаковой системой) сам по себе.

Суммируя положения данного раздела, автор обращает внимание на непреходящую актуальность для философии имени рассмотрения и изучения его в том числе в трёх рассмотренных выше ипостасях: имя собственное, имя нарицательное и «Я» как имя самости, которое отличается от всех остальных место-имений, в силу того, что интроспекция, априорный эгоцентризм во многом представляет собой основу познания.

Подпункт 1.1.3. посвящен рассмотрению онтологических оснований и проблемам соотношения понятия, понимаемого как экстенсионал, н концепта, воспринимаемого как интенсионая номинативного знака. На основе размышлений о механизмах формирования и «работы» понятий и концептов автор приходит к следующему выводу: ретенции и образованные на их основе понятия конституируют многомерное интра- и интерсубъективное пространство движения смыслов и значений на основе некоторой инвариантной составляющей, обусловленной установившейся в данном сообществе когнитивно-языковой картиной мира и в этом смысле образуют «мир идей», называемый современными исследователями языка мыслесферой, концептосфе-рой ит. д.

В пункте 1.2. рассматривается онтология предложения как основы дискурса и текста на основе четырёх проблемных вопросов: 1. осмысленность (степень осмысленности) предложения в зависимости от наличия или отсутствия контекста; 2. проблема определения границы перехода предложения в высказывание (и наоборот); 3. Вопрос о знаковом статусе предложения; 4. Проблема конституирования и соотношения значения и смысла предложения.

Пункт 1.3. «Онтология речи» состоит из трёх подразделов. В разделе 1.3.1. автор более предметно обращается к проблеме различения языка и речи, опираясь на трихотомию langue (язык) - parole (речь) - langage (в разных переводах - речевая или языковая деятельность), предложенную Ф. де Сос-сюром. В частности, в работе предлагается расширить трихотомию до тетри-хотомии, представив языковую деятельность в качестве метаобразования, своеобразного онтологического пространства производства и реализации потенций языка, речевой деятельности и речи. Языковая деятельность при этом предстаёт в двух ипостасях: с одной стороны, как мегаязыковая и, соответственно, метасз'бъективная и метазнаковая деятельность, сфера производства и воспроизводства языка как сложнейшей неравновесной динамической системы, обусловленная, в свою очередь, социальной предметно-коммуникативной деятельностью, с другой стороны, как индивидуальная языковая деятельность, обеспечивающая формирование языковых знаний индивида и произво-димость им речевых единиц по правилам и законам языка20. Соответственно, человек с его языковой способностью и индивидуальной язьпсовой деятельностью оказывается вписанным в метасубъективную (равно как и интерсубъ-

20 Леиюк О. В. Методологические основы ... С. 91.

20

ективную) языковую деятельность, является её составной частью, агентом. Речевая деятельность становится возмозкной только при условии априорного наличия языковой системы и языковой деятельности; речь полагается реализацией наиболее оптимальных с точки зрения участников речевой коммуникации в данный момент и в данном контексте возможностей и средств языка, относящихся как к индивидуальным особенностям речемыслительной деятельности и речевой фактуализации, так и к инвариантной составляющей в рамках этнического языка и языка в целом,

Подпункт 1.3.2. «Речевое действие: слово и дело» рассматривает разные подходы к прагматической стороне речевого знака. Обращаясь к западной традиции, автор дает сравнительный обзор концепций К. Бюлера, А. Гардинера, Д. Остина, Дж. Сердя, Р. Барта, Ю. Хабермаса. Среди прочего отмечается, что К. Бюлер одним из первых провёл параллель между речевым действием и поступком и, более того, фактически отнёс речевое действие к поступкам, предвосхитив основной постулат теории речевых актов «слово есть дело». Эвристичным представляется оперирование учёным понятиями «акциональное поле», разделённое на два синхронных аспекта (внутренней и внешней ситуации), и специфическая «история акта», что свидетельствует, по мнению автора, об интуиции К. Бюлера в отношении комплексной, по сути многомерной и не вполне линейной структуры речевого акта. А. Гардинер рассматривает речевой акт как ситуацию, которая включена в другие ситуации. Кроме постулирования того, что любой речевой акт - это интенциональ-ное, обусловленное правилами поведение, он обращает особое внимание на темпоральный, ситуационный, во многом спонтанный характер речевых актов.

В 50-60-е годы XX века Дж. Остином и Дж. Р. Сёрлем были заложены основы теории речевых актов, которая сложилась в рамках лингвистической философии под влиянием идей Л. Витгенштейна о множественности назначений языка и их неотделимости от форм жизни. Теория Дж. Остина направлена на обоснование того факта, что даже хотя слова (фразы, предложения) и представляют собой некую закодированную информацию, люди производят ими гораздо больше действий, нежели простая передача информации. Остин различает три отчетливых уровня действий за пределами самого акта речи: акт производства высказывания, т. е. действие говорения, называемый им «локутивным»; что некто делает в высказывании - «иллокутивный акт»; и что некто делает, производя высказывание - «нерлокутивный акт». Дж. Сёрль не различает иллокутивные акты от локутивных; он проводит границу между иллокутивными актами с одной стороны и высказыванием и пропозициональным актом с другой.

Далее даются краткие характеристики двух, по сути, противоположных подходов к речевому действию. Р. Барт неоднократно в своих работах рассматривает речь, коммуникацию как принуждение одних другими. Наоборот, Ю. Хабермас выстраивает концепцию дискурсивной, коммуникативной этики, основанной на социальной солидарности и партнёрстве, вводя понятие коммуникативного действия, целью которого является достижение понима-

ния, реализация индивидуальных целей субъектов при условии возможности гармонизировать свои планы действий на основе общего определения ситуации и соотнесения индивидуальных целей с возможностью коммуникативного взаимопонимания21.

Обращаясь к отечественной традиции рассмотрения речевого действия, автор акцентирует внимание на неповторимости, аутентичности, более широком охвате подходов к данному явлению. В качестве наглядного примера дается обзор теории речевых жанров М. М. Бахтина, сумевшего предвосхитить многие положения формировавшейся двуия десятилетиями позже теории речевых актов и предусмотреть многие её недоработки. Среди наиболее ценных интуиции М. М. Бахтина отмечаются рассмотрение диалектики взаимопереходов первичных (простых) и вторичных (сложных) жанров, постановка проблемы соотношения общенародного и индивидуального в языке и высказывании, диалогичноегь речевого действия и экспрессивность высказывания.

Среди других советских и российских философов, обращавшихся к речевому действию, наблюдается апелляция к этической стороне речевого акта в контексте моральной ответственности за речевое действие-поступок. В данной связи рассматриваются идеи русских философов П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, А. Ф. Лосева, а также некоторые современные мысли В. В. Бибихина, которых объединяет рассмотрение имени, слова в его взаимоотношении с человеком и миром. Именно в отечественной лингвофило-софской традиции достаточно ярко проявляется, во-первых, энершйная сущность живого слова, как и в целом языка, во-вторых, социальная обусловленность речевого акта, как и в целом речевой деятельности, осознание ответственности за речевое действие, которую можно понимать как, с одной стороны, ответственность в целом за «инфляцию» языка, неумеренное его употребление, с другой - ответственность за прогнозируемый автором речевого действия результат и эффект, который оно в итоге производит.

Подпункт 1,3.3. «Нелинейная линейность речи» подводит своеобразный итог содержащимся в разных местах работы размышлениям автора о комплексном, нелинейном характере речи и в целом речевой деятельности. Линейность речевого знака выступает лишь его эмпирически воспринимаемой характеристикой. В действительности реализация, или фактуализация, речевого знака как квазиобъекга представляет собой сукцессивность симультанных процессов, проявляемую множеством способов: ментально, вербаль-но, корпорально, референциально.

Второй параграф - «Мир как иерархия языковых картин мира» - обращается к проблеме языкового детерминизма и вопросу о языковых картинах мира.

Пункт 2.1. рассматривает взгляды Б. Ли Уорфа, чей «новый принцип относительности», сформировавшийся под влиянием теории относительности Эйнштейна и идиоэтнической составляющей концепции В. фон Гумбольдта, гласит, «что сходные физические явления позволяют создать сходную картп-

21 Малькоеская И. А. Знак коммуникации. Дискурсивные матрицы. М., 2004. С. 95.

22

ну вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых сист ем»22.

В пункте 2.2. рассматривается проблематика, связанная с формированием и взаимообусловленностью разноуровневых языковых картин мира (ЖМ). Обращая внимание на субъективность, умозрительность понятия ЯЩ автор, тем не менее, полагает, что языковая картина мира той или иной нации вполне объективно воздействует на формирование более частных картин мира представителей соответствующего сообщества, являясь ингер- и метасубъ-екгивной онтологической средой, в которой происходит становление как отдельных индивидов, так и различных социальных групп. В целом соглашаясь с наличием определенной иерархии ЖМ от ицщвицуально-национальных до научной картины мира23, автор полагает целесообразным их рассмотрение в контексте соотношения «инвариантное - вариативное», имея в виду, что каящый человек на протяжении жизни может не один раз менять частную ЯКМ-парадигму, оставаясь, тем не менее, в пределах некоей инвариантной ЖМ, оптимальным кандидатом для которой логично предположить национально-языковую картину мира.

В целом же проблема иерархии языковых картин мира представляется достаточно плотно связанной с проблемой определения категорий и выяснения механизмов работы индивидуального и общественного сознания.

В третьем параграфе содержатся выводы по второй главе.

В заключении формулируются ключевые положения и выводы диссертации.

Осповпые положения диссертационного исследования нашли отражение в следующих публикациях автора:

1. К вопросу об ушшерсалогизме в язьпсе // Социально-гуманитарные знания, 2006, № 7. С. 254—261. (0,44 п.л.).

2. Как наше слово отзовется // Социально-гуманитарные знания, 2007, № 9. С. 316—324. (0,5 п.л.).

3. Возможно ли языковое Эльдорадо? (к вопросу об универсальном языке) И Сборник научных трудов Краснодарского университета МВД России «Актуальные вопросы социогумашпарного знания: история и современность». Выпуск 1. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2006. С, 36—42. (0,4 п.л.)

4. Искусственная естественность языка // Сборник материалов II Международной научно-практической конференции, посвященной 40-летию ИвИ ГПС МЧС РФ «Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы». Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2006. С. 295—301. (0,4 п.л.)

22 Сборник «Новое в лингвистике», вып.1, М., I960; перепечатка «Зарубеясная лингвистика». I, М, 1999; стр. 92-106; оригинал: В. L. Whorf Language, thought and reality, N.Y., 1956.

23 Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталшетов. 2-е изд., испр. и доп. М, 2003. С. 112-113.

5. Слово и дело (К вопросу о речевом действии как поступке) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Лингвокультурное пространство: современные тенденции развитая». Иваново: юд-во «Ивановский государственный университет», 2007. 300 с. С. 199—206. (0,44 п.л.)

6. Оппозиция естественного и искусственного в языке как знаковой системе / Семиотика культуры и искусства // Материалы Четвёртой Международной научно-практической конференции (Краснодар, 26 ноября 2006 г.) / под общ. ред. И. И. Горловой. Краснодар: КГУКИ, 2007. 178 с. С. 58—63. (0,31 п. л.)

7. К вопросу об онтологии языкового знака / Семиотика культуры и искусства // Материалы Пятой Международной научно-практической конференции / Под общ. ред. И. И. Горловой: в 2 т. (г. Краснодар, 2—6 ноября 2007 г.). Краснодар: КГУКИ, 2007.178 с. С. 3—7. (0,3 п.л.)

8. Язык и энтропия // Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы: Материалы Ш Международной научно-практической конференции (в рамках III Международной научно-практической конференции «Пожарная и аварийная безопасность»), Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2007. 308 с. С. 207—212. (0,3 п.л.)

9. Язык и энтропия: к постановке вопроса // Сборник научных трудов Краснодарского университета МВД России «Актуальные вопросы социогу-машггарного знания: история и современность». Вып. 3. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2008. С. 8—11. (0,25 п.л.)

у

/

Обрезков Андрей Анатольевич

ОНТОЛОГИЯ ЯЗЫКА: ЭВОЛЮЦИЯ ПРОБЛЕМЫ И ЕЁ СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Формат 60 х 84 1/16. Бумага писчая. Печать плоская Усл. печ. л. 1,2. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 100 экз. Ивановский государственный университет, 153025 г. Иваново, ул. Ермака, 39

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Обрезков, Андрей Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОНТОЛОГИИ ЯЗЫКА

§ 1. Методологические сложности в изучении онтологии языка.

1.1. Субъективное и объективное в бытии и языке.

1.2. Проблема соотношения материального и идеального в языке.

1.3. К вопросу о методах экспликации онтологических оснований языка.

1.4. Искусственная естественность языка.

§ 2. Различные подходы к онтологии языка в исторической ретроспективе

2.1. Рассмотрение языка как продукта деятельности. Индуктивный и дедуктивный подходы к языку.

2.1.1. Античный период.,

2.1.2. Схоластический период.

2.1.3. Картезианская философия языка.

2.1.4. Становление современных подходов.

2.2. Рассмотрение языка как деятельности.

2.3. Антиномичная природа языка.

§ 3. Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. ЯЗЫК В МИРЕ И МИР В ЯЗЫКЕ.

§ 1. Язык как совокупность онтологий.

1.1. Онтология слова

1.1.1. Онтология языкового знака.

1.1.2. Онтология имени.

1.1.3. Онтология понятия.

1.2. Онтология предложения.

1.3. Онтология речи.

1.3.1. К вопросу о различении языка и речи.

1.3.2. Речевое действие: слово и дело.

1.3.3. Нелинейная линейность речи.

§ 2. Мир как иерархия языковых картин мира.

2.1. Язык и дух народа. Проблема языкового детерминизма.

2.2. Языковые картины мира и их иерархия.

§ 3. Выводы по второй главе.

Введение диссертации2008 год, автореферат по философии, Обрезков, Андрей Анатольевич

Актуальность исследования обусловлена, во-первых, размытостью понятия языка и понимания его как феномена вследствие плюралистичной разнонаправленности подходов рассматривающих язык наук к его исследованию; во-вторых, отсутствием на сегодняшний день консолидированных усилий представителей разных дисциплин, исследующих феномен языка, в определении как онтологических оснований языка и сознания и достижении консенсуса в отношении соответствующей терминологической базы, так и таких закономерностей развития человеческого языка, которые выходят за рамки исключительно лингвистического и в целом какого-либо одного специфического научного ведомства; в-третьих, необходимостью рассмотрения языка как сложной открытой нелинейной самоорганизующейся интер-/мета-субъективной и метазнаковой системы с определенными имманентными законами; в-четвертых, необходимостью рассмотрения объективных процессов в языке в том числе с целью выявления возможных рычагов интенционально-го воздействия на негативные флуктуационные процессы внутри него; в-пятых, возрастающим вниманием к прагматической стороне, т. е. тому значению, которое имеет язык и обращение с ним в современную эпоху. В целом же вопрос о бытии языка относится к категории вечно актуальных, с какой бы стороны его ни рассматривать. В данном контексте будет уместным привести слова Вяч. Вс. Иванова: «Если Вселенная в целом осознается и описывается нашим разумом, возникновение которого возможно благодаря её изначальному устройству согласно антропному принципу, то само это описание невозможно без естественного языка и его искусственных аналогов. В этом смысле язык необходим для разумного осознания Вселенной, а его осознание становится одной из главных задач науки в целом»1.

1 Иванов Вяч. Вс. Лингвистика третьего тысячелетия: Вопросы к будущему. М., 2004. С. 14-15.

Цели и задачи исследования

Основной целью данной работы является экспликация онтологических оснований языка как универсального явления на основе анализа имеющихся исследований в области происхождения, эволюции и форм существования человеческого языка. К задачам можно отнести, во-первых, диахроническое рассмотрение эволюции подходов к онтологии языка на фоне эволюции самого языка; во-вторых, анализ конституирующих язык элементов в контексте деятельностного синергийного взаимодействия их онтологий и влияния на онтологию языка как единого целого, как интер- / метасубъективного и мета-знакового образования; в-третьих, рассмотрение прагматической составляющей языка (речевой деятельности) в функционально-деятельностном контексте; в-четвертых, применение понятия "языковая картина мира" в контексте формирования разноуровневых языковых картин мира, их взаимовлияния и воздействия на познавательную и речемыслительную деятельность человека.

Степень разработанности проблемы

Рассмотрение проблемы онтологии языка, пусть и не всегда в эксплицитном виде, берет начало еще с размышлений древних греков о природе языка, его происхождении. На протяжении всей истории вопроса сохранялся и сохраняется единый объект исследования - человеческий язык, но менялись подходы, методы, направления, появлялись научные школы и дисциплины, исследующие разные аспекты человеческого языка. Параллельное рассмотрение одного феномена представителями разных традиций, национально и исторически обусловленных подходов привело к тому, что понятие языка оказалось расплывчатым, неопределённым. Как отмечает О. В. Лещак «Термин "язык" безо всяких оговорок, как бы для простоты, очень часто используют и в смысле языковой системы, и в смысле речевой деятельности, и в значении языковой деятельности, и для обозначения результатов речи, причем этот термин используется как в отношении естественной человеческой коммуникации, так и в отношении коммуникации животных или искусственных вспомогательных коммуникативных систем. При этом строгое размежевание данных понятий считается чуть ли не дурным тоном и огрублением, упрощением тонкой и многообразной материи языка» . Следовательно, о степени разработанности проблемы возможно говорить с большими оговорками, имея в виду терминологическую и концептуальную размытость главного объекта рассмотрения - человеческого языка в том числе по причине сопротивления языка его познанию вследствие того, что «язык в силу его си-нергетического характера не поддаётся жесткому определению, при этом активно структурирует среду своего существования и изменяется сам, отражает реальность и создаёт её в различных формах предметных представлений»3.

Тем не менее, учитывая достаточно сложную, не вполне линейную структуру настоящей работы, объединяющей такие аспекты рассмотрения феномена языка, как историческую ретроспективу подходов к онтологии языка, вариативность современных подходов к проблеме, рассмотрение различных измерений языка - семиотического, синергетического, когнитивного, культурологического и других, необходимо отметить следующее.

1. Наряду с наличием многочисленных исследований, касающихся исторических аспектов развития лингвистических учений, начиная с древности (В. М. Алпатов, В. А. Звегинцев, Ю. С. Степанов, Т. А. Амирова, Б. А. Оль-ховиков, Ю. В. Рождественский, Ф. М. Березин, И. П. Сусов и др.), относящихся к определенным периодам (Н. Хомский, В. В. Иванов, В, 3. Демьянков и др.), и рассматривающих философские аспекты теории языка в диахронии (Б. Рассел, А. Н. Портнов, А. А. Черныш, Ю. Моравчик и др.), практически отсутствуют работы, исследующие вопросы философии языка, и в частности онтологические аспекты языка, в широкой исторической перспективе. Впрочем, такая задача едва ли под силу одному пусть даже самому гениальному уму, поскольку подобный труд требует энциклопедического объёма и совместных усилий представителей разных дисциплин.

2 Лещак О. В. Методологические основы функционального исследования языковой деятельности (на материале славянских языков). Дисс. . докт. филол. наук. Тернополь, 1997. С. 5.

3 См.: Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка). М., 2000.

2. В целом на протяжении периода с конца XIX до начала XXI веков язык не был обделен вниманием философов, скорее, наоборот, современный период характеризуется повышенным вниманием к проблемам языка, что стало результатом понимания того, что язык является не только бесценным помощником, инструментом, но одновременно и главнейшим препятствием в достижении истины, в адекватном описании объектов и явлений бытия, к которым, среди прочего, относится и сам язык вкупе с его носителем - человеком разумным. Среди наиболее заметных направлений, исследующих онтологическую составляющую человеческого языка, необходимо выделить, во-первых, семиотико-семиологическое с его первоначальным разделением на "американскую" (семиотическую - Ч. С. Пирс, Ч. У. Моррис, Ч. Огден,

A. Ричарде, Т. Себеок и др.) и "французскую" (семиологическую - Ф. де Сос-сюр, Р. Барт, Ф. Солерс, Ю. Кристева, Ц. Тодоров, Ж. Деррида и др.) традиции и дальнейшим распространением среди исследователей языка разных стран, в частности, представителей русскоязычной традиции, рассматривавших и рассматривающих природу знака с разных позиций: онтологической (С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Л. Ф. Лосев), гносеологической (П. С. Юшкевич; С. Л. Франк, Г. Г. Шпет), литературно-лингвистической (А. А. Потебня; символисты - А. Белый, В. И. Иванов, футуристы

B. Хлебников, А. Е. Крученых, формалисты - В. Б. Шкловский, Ю. Н. Тынянов; московский лингвистический кружок - Р. О. Якобсон, Г. О. Винокур, А. А. Реформатский), с психо-физиологической (И. М. Сеченов, И. П. Павлов, Л. С. Выготский, В. М. Бехтерев). В последние десятилетия проблема знака в нашей стране рассматривалась разными семиотическими центрами, главными из которых являются Московский (Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский и др.) и Тартуский (Ю. М. Лотман, 3. Г. Минц, М. Л. Гаспаров и др.). Среди современных советско-российских исследователей знака необходимо также отметить Ю. С. Степанова, Г. П. Щедро-вицкого, А. М. Пятигорского, А. Н. Портнова и многих других.

Не менее активно онтология языка исследовалась представителями структурализма в языкознании и философии языка, к которым можно отнести многих из уже перечисленных ученых, поскольку данное и предыдущее направления связаны логически и генетически. Р. Барт отмечал, что «большинство авторов, обычно объединяемых этим термином (<структурализм -прим. А. О.), совершенно не чувствуют себя связанными между собой ни общностью доктрины, ни общностью борьбы»4. По этой причине список имён, которые можно отнести к данному направлению, будет достаточно длинным. Главной заслугой структурализма стало противопоставление лингвистическому атомизму XIX века (Г. Пауль, К. Бругман, Б. Дельбрюк идр.) концепции системной целостности языка, ставшей в XX веке «краеугольным камнем всех школ и направлений языкознания»5. А в целом структурная методология в отношении исследования языка направляла свои усилия на достижение следующих целей: «1) выражение существенных (семиологически значимых) признаков выражения и содержания, позволяющее перейти от содержания к форме; 2) определение границ между структурными единицами языка; 3) отождествление нефункциональных вариантов этих единиц; 4) объединение единиц в изофункциональные классы; 5) определение иерархических отношений между классами единиц (синтагматическая иерархия) и между членами одного класса (парадигматическая иерархия)»6. В ходе становления структурализма сформировались разные школы структурной лингвистики, к которым можно отнести Пражскую (С. О. Карцевский, В. Матезиус, Я. Мукаржовский, П. Трост, Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон и др.), Копенгагенскую (Л. Ельмслев, В. Брёндаль и др.), американскую (Л. Блумфилд, Б. Блок, Д. Л. Трейджер, Ч. Ф. Хоккет, Ч. К. Фриз, К. Л. Пайк, Б. Л. Уорф, 3. Хэррис и др.), Лондонскую (Д. Р. Фёрс, У. Аллен, М. А. К. Халлидей, У. Хаас, Ф. Р. Палмер и др.), а также близкие к ним Ленинградскую и Мос

4 Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М., 1989. С. 253.

5 Общее языкознание: Методы лингвистических исследований / Отв. ред. Б. А. Серебренников. М., 1973. С. 168.

6 Там же. С. 171. ковскую фонологические школы. Кроме того, можно говорить о становлении достаточно специфического французского структурализма, объединявшего Р. Барта, К. Леви-Строса, М. П. Фуко, Ж. Лакана, Ц. Тодорова, Ю. Кристеву и др. и итальянской традиции в лице У. Эко, Г. Парето и др.

История подходов к онтологии языка немыслима без упоминания представителей русской "философии имени" С. Н. Булгакова, А. Ф. Лосева, П. А. Флоренского, а также стоящего несколько особняком от них в смысле отношения к религиозной стороне вопроса Г. Г. Шпета, которые, во многом следуя традиции В. фон Гумбольдта, но совершенно особым по сравнению с западными традициями образом обратились к метасубъективной энергийной сущности языка, постулировали его надындивидуальность, вписанность человека в язык как в некую созидательную среду. Ратуя за обязательность диалектического подхода к изучению языка, философы имени обращали внимание на антиномичность слова и в целом языка и выстраивали, с большей или меньшей степенью детализации, "онтологические лестницы" языка. В основании же философии языка представителей "философии имени" лежит принцип предикации, определяющий как взаимоотношения всех уровней языка, так и взаимоотношения индивидуумов в процессе коммуникации.

С "философией имени" достаточно эксплицитным образом пересекается диалогическая философия, представленная, прежде всего, именами К. Ясперса, С. Л. Франка, М. Бубера, О. Розенштока-Хюсси, Ф. Розен-цвейга, М. М. Бахтина. Для философов Диалога также характерен подход к языку с позиции холизма, как онтологическому целому, полагаемому первичным, в то время как его части считаются производными. Язык уподобляется электрической цепи, некоей всемирной сети, соответственно коммуникация происходит за счет "включения" субъектов в эту сеть7.

Необходимо отметить, что в целом идея метапозиции языка, его онтоло-гичности остается актуальной на протяжении столетий, выступая в те или иные периоды времени в качестве одной из ведущих парадигм исследования

1 Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М., ] 998. языка. В частности, этой позиции придерживается известный чилийский биолог и лингвист У. Матурана, который полагает язык деятельной средой (1ап§иа§1-г^), в которой только и может происходить освоение-познание бытия человеком8. В отличие от М. Хайдеггера, у которого язык предстает домом бытия, У. Матурана полагает язык самим бытием, самой средой существования человеческого существа9.

Говоря о разработанности проблемы онтологии языка невозможно обойти стороной представителей аналитической философии, не менее неоднородной, нежели упомянутый выше структурализм, которые пытались преодолеть проблемы и недоразумения в науке и философии не через субъективное, интуитивно-интроспективное удостоверение в очевидности обозначения, а через синтаксически-семантический анализ предложений, "наименьших кирпичиков здания всего возможного знания". Сторонники аналитической точки зрения исходят из того, что язык обусловливает все сферы многообразной деятельности человека и представляет интерес не только в качестве средства передачи некоторого содержания, но и как самостоятельный объект исследования, необходимый компонент любого рационального дискурса. Несмотря на всю свою многогранность аналитическая философия едина в стремлении к преодолению метафизики, исключению метафоричности и умозрительности и приданию приоритета логически выверенному, веритативному анализу языка. При этом в американском развитии анализ языка чаще сопряжен с вопросами металогики, теории науки, эпистемологии, в то время как в английском - чаще всего с рассмотрением проблематики философской классики10. К наиболее заметным представителям данного направления относятся Г. Фреге, Б. Рассел, Р. Карнап, Г. Райл, Д. Мур, Н. Гудмен, У. Куайн, Л. Витгенштейн, Д. Дэвидсон и др.

8 См.: Maturana, Н. The Nature of Time 11 http://www.mteco.cl/biology/nature.htm.

9 Maturana, H. The Biological Foundations of Virtual Realities and Their Implications for Human Existence / Constructivist Foundations 2007, vol. 3, no. 2 // http://www.univie.ac.at/constriictivism/joumal.

10 См.: Аналитическая философия: учебное пособие / А. Л. Блинов, В. А.Ладов, Н. И. Петякшева и др.; Под ред. М. В. Лебедева и А. 3. Черняка. М., 2006.

В недрах аналитической философии с одной стороны и структурализма -с другой происходило созревание новых направлений философии языка, остающихся актуальными и по сей день. Речь идет прежде всего о так называемой теории речевых актов, становление которой связывают с именами Д. Остина, Дж. Сёрля и П. Грайса, хотя как до них, так и в более близкие к началу XXI века времена к проблеме речевого действия обращались А. Гардинер в Англии, К. Бюлер в Германии, М. М. Бахтин в Советском Союзе, и обращаются многие лингвисты, философы и представители других дисциплин в силу возрастающего внимания к прагматической стороне языкового знака (Д. Гордон, Дж. Лакофф, Б. Смит, Ю. Хабермас, Р. М. Харниш, М. Хэллидей, М. Шекер, Н. Д. Арутюнова, В. 3. Демьянков, В. А. Звегинцев и др.). Однако, несмотря на достаточно серьезное внимание к речевому действию со стороны философов, лингвистов, психолингвистов и представителей других научных направлений, приходится констатировать отсутствие некоей стройной консолидированной парадигмы исследования в его отношении в силу в том числе текучей, изменчивой природы речи, зависимости её проявлений от множества с трудом или вовсе не верифицируемых факторов.

Еще одним направлением, обогатившим современную философию языка, безусловно является герменевтика, рассматривающая процесс понимания как условие осмысления социального бытия. В процессе своей эволюции данная традиция прошла путь от принципов понимания с целью постижения смыслов и значения знаков до учения об онтологии понимания и эпистемологии интерпретации. Такие философы, как Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр, Ж. Деррида и др. возвели герменевтику в ранг принципа философского подхода к действительности.

Рассмотрение онтологии языка в его (квази)онтологичной целостности, как существующего в онтологическом и семиотическом измерениях, имплицирует подход к нему как к открытой нелинейной самоорганизующейся системе в том числе в контексте способности-неспособности языка к самооптимизации и вопроса о степени его энтропийности. Синергетическое рассмотрение языка, несмотря на динамичное развитие, довольно молодо и еще недостаточно разработано. Как известно, сам термин "синергетика" введен Г. Хакеном для обозначения междисциплинарного направления, в котором результаты его исследований по теории лазеров и неравновесным фазовым переходам должны были дать идейную основу для плодотворного взаимосотрудничества исследователей из различных областей знания. Соответственно синергетика языка методологически опирается на работы основоположников направления, объединяющего теорию сложных систем, теорию хаоса, теорию катастроф, термодинамику неравновесных процессов, теорию самоорганизации и т. д. Г. Хакена, И. ГТригожина, И. Стенгерс, С. ГТ. Капицы. "Синергети-ческое движение в языке" стало логичным следствием становления новой концепции нелинейного мышления, хотя, по мнению А. А. Коблякова, лингвистика пока отстаёт от физики, не будучи в достаточной степени способной разглядеть сложное, разноразмерное соотношение однозначного (линейного) и многозначного (нелинейного) в самой основе основ языка и мышления - дуальных оппозицях11. Синергетическое рассмотрение языка отражено в работах В. И. Аршинова, С. П. Курдюмова, Л. П. Киященко, Я. И. Свирского, И. А. Герман и др.

Теоретико-методологические основания исследования

Наряду с работами, посвящёнными историческим аспектам изучения феномена языка (Б. Рассел, В. М. Алпатов, Ю. С. Степанов, И. П. Сусов, В. В. Иванов, В. 3. Демьянков, А. Н. Портнов и др.), теоретической основой настоящего исследования являются работы в области онтологии (Г. В. Ф. Гегель, Н. Гартман и др.) и онтологии языка (В. фон Гумбольдт, Ч. С. Пирс, С. Н. Булгаков, А. Ф. Лосев, П. А. Флоренский, Г. Г. Шпет, К. Бюлер, Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, Л. П. Киященко, Г. П. Щедровиц-кий, М. К. Мамардашвили, А. Н. Портнов, Т. Б. Кудряшова, П. С. Волкова, В. П. Океанский, О. В. Лещак и др.) в том числе в контексте размышлений о

11 См.: Кобтков А. А. Синергетика, язык, творчество // http://spkurdyumov.narod.ru/Koblyakov/Sasha3.hlin. соотношении материального и идеального в языке и сознании (Д. И. Дубровский, Э. Ф. Ильенков, В. Н. Сагатовский, А. Н. Книгин, И. Д. Невважай и др.).

Немаловажное значение для размышлений об онтологии языкового знака в настоящей работе имел анализ семиотических концепций как в отношении знака в широком контексте (Ч. С. Пирс, Т. А. Себеок, Я. фон Икскюль, Й. Хоффмайер, Г. Сонессон, Р. О. Якобсон, В. В. Иванов, Ю. М. Лотман, А. Соломоник и др.), так и в отношении языкового знака (Ч. У. Моррис, Ф. де Соссюр, К. Бюлер, А. Ф. Лосев, М. М. Бахтин, Р. Барт, Р. О. Якобсон, Г. П. Щедровицкий, Ю. С. Степанов, А. Н. Портнов, О. В. Лещак и др.).

Обращение к проблеме онтологии речи опиралось на работы, относящиеся к теориям речевой деятельности (А. А. Леонтьев, А. М. Шахнарович, И. Н. Горелов, Г. П. Щедровицкий, О. В. Лещак, Л. С. Выготский, А. Р. Лу-рия и др.), речевого действия (К. Бюлер, А. Гардинер, М. М. Бахтин, Дж. Сёрль, Д. Остин, Р. Барт, Ю. Хабермас, В. А. Звегинцев, Н. Д. Арутюнова, В. 3. Демьянков и др.), дискурса и коммуникации (М. Л. Макаров, И. А. Мальковская, В. Б. Кашкин и др.).

Произведения основоположников синергетики (Г. Хакен, И. Пригожин, И. Стенгерс, С. П. Капица), работы в области теории информации (К. Шеннон, А. Н. Колмогоров, С. М. Коротаев) и синергетики языка (В. И. Аршинов, С. П. Курдюмов, Л. П. Киященко, Ю. М. Лотман и др.) способствовали размышлениям и формированию собственной позиции автора в отношении, во-первых, нелинейной, неравновесной, многомерной (и даже трансмерной) природы языка как сложной самоорганизующейся системы, во-вторых, необходимости комплексного междисциплинарного подхода к изучению онтологии языка.

Рассмотрение взаимоотношений человека, облечённого сознанием и языком, и окружающего его мира основывалось среди прочего на работах, посвященных различным аспектам языковых картин мира (Й. Л. Вайсгербер, А. Вежбицкая, Н. Д. Арутюнова, А. Ф. Боас, Э. Сепир, Б. Ли Уорф, А. Н. Леонтьев, Ю. Лотман, Б. А. Серебренников, Г. В. Колшанский, Е. С. Кубрякова, В. И. ГТостовалова, В. Н. Телия, О. А. Корнилов и др.).

Использованные источники и поставленные цели и задачи во многом обусловили выбор методологии исследования, объединяющей в себе: сравнительно-историческое рассмотрение проблемы онтологии языка, функцио-нально-деятельностный и диалектический подходы к проблеме языка, синер-гетическую, семиотическую и феноменологическую методологии.

Научная новизна и положения, выносимые на защиту

1. Человеческий язык в онтологическом плане представляет собой не одну из знаковых систем, но метазнаковую открытую нелинейную самоорганизующуюся систему, специфическую среду обитания человеческого духа, имеющую метасубъективную сущность.

2. Как метазнаковая система язык, с одной стороны, объединяет разноуровневые знаковые системы от наименее до наиболее абстрактных, с другой стороны, предоставляет "строительный материал" в виде наличных языковых знаковых средств, их комбинаций и стратегий построения самых разнообразных знаковых систем.

3. К человеческому языку возможно отнести, кроме традиционно полагаемой эксклюзивно языковой вербальной и специальной жестовой составляющей, также и разнообразие невербальных, в том числе опирающихся на чувственно-образное восприятие, средств экспликации коммуникативной, в широком смысле понятия, и когнитивной интенции (элементы художественного творчества, музыка, телесные искусства).

4. Комплексная реализация языкового знака может полагаться прообразом языковых отношений, являясь основным строительным материалом языка.

5. Языковая деятельность является интер-/метасубъективным и мета-знаковым онтологическим основанием производства и воспроизводства языка, создающим саму возможность существования и работы языка, обусловленным социальной предметно-коммуникативной деятельностью. Язык, речь и речевая деятельность являются конституирующими метасубъективную языковую деятельность элементами.

6. Когнитивно-языковая и научная картины мира, находясь в оппозиции друг к другу, тем не менее связаны отношениями преемственности и взаимовлияния. Языковая картина мира представляет собой условную иерархию восхождения от индивидуально-языковых до национальных языковых картин мира, обладающих специфической онтологией.

Апробация работы

Автор выступал с докладами по теме диссертации на Международных научных конференциях «Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы» (Ивановский институт ГПС МЧС России) в 2006, 2007 годах, на научной конференции «Лингвокультурное пространство: современные тенденции развития» (ИвГУ) в 2006 г.

По исследуемой в работе теме опубликовано девять статей:

1. К вопросу об универсалогизме в языке // Социально-гуманитарные знания, 2006, № 7. С. 263—270. (0,44 пл.).

2. Как наше слово отзовётся // Социально-гуманитарные знания, 2006, № 9. С. 316—324. (0,5 п.л.)

3. Возможно ли языковое Эльдорадо? (к вопросу об универсальном языке) // Сборник научных трудов Краснодарского университета МВД России «Актуальные вопросы социогуманитарного знания: история и современность». Выпуск 1. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2006. С. 36—42. (0,4 п.л.)

4. Искусственная естественность человеческого языка // Сборник материалов II Международной научно-практической конференции, посвященной 40-летию ИвИ ГПС МЧС РФ «Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы». Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2006. С. 295—301. (0,4 п.л.)

5. Слово и дело (К вопросу о речевом действии как поступке) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Лингвокультурное пространство: современные тенденции развития». Иваново: изд-во «Ивановский государственный университет», 2007. 300 с. С. 199—206. (0,44 п.л.)

6. Оппозиция естественного и искусственного в языке как знаковой системе // Семиотика культуры и искусства: Материалы Четвёртой Международной научно-практической конференции (Краснодар, 26 ноября 2006 г.) / Под общ. ред. И. И. Горловой. Краснодар: КГУКИ, 2007. 178 с. С. 58—63. (0,31 п.л.)

7. К вопросу об онтологии языкового знака // Семиотика культуры и искусства: Материалы Пятой Международной научно-практической конференции / Под общ. ред. И. И. Горловой: в 2 т. (г. Краснодар, 2—6 ноября 2007 г.) Краснодар: КГУКИ, 2007. 178 с. С. 3—7. (0,3 п.л.)

8. Язык и энтропия // Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы: Материалы III Международной научно-практической конференции (в рамках III Международной научно-практической конференции «Пожарная и аварийная безопасность»). Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2007. 308 с. С. 207—212. (0,3 п.л.)

9. Язык и энтропия: к постановке вопроса // Сборник научных трудов Краснодарского университета МВД России «Актуальные вопросы социогума-нитарного знания: история и современность». Вып. 3. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2008. С. 8—11. (0,25 п.л.)

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтология языка: эволюция проблемы и её современное состояние"

§ 3. Выводы по второй главе

Подводя итоги рассмотрения онтологии языка как совокупности или иерархии онтологий, необходимо отметить следующее.

1. Язык ни в коем случае нельзя представлять в виде физической суммы составляющих его частей, поскольку язык - это сложнейший системный организм, вписанный, в свою очередь, в комплексную систему отношений других организмов и структур разного масштаба. Отсюда - язык следует рассматривать не в изоляции, но в междисциплинарном диалоге, на что обращали и обращают внимание многие исследователи.

2. Любые условные иерархические составляющие человеческого языка могут существовать и, в идеале, рассматриваться только в комплементарном единстве выполняемых ими функций.

3. В основе функционирования языка лежат знаковые отношения: структура языкового знака, по сути, являет собой прообраз, праструктуру языковых отношений, является основным строительным материалом языка. Любые элементы вербального языка, от фонемы до текста, представляют собой знаки разного масштаба и степени функциональности. Язык лее в целом есть ме-тазнаковая система, с одной стороны, объединяющая разноуровневые знаковые системы от наименее до наиболее абстрактных, с другой стороны, предоставляющая строительный материал в виде наличных языковых знаковых средств и стратегий построения и функционирования самых разнообразных знаковых систем,

4. К человеческому языку будет справедливым отнести, кроме традиционно полагаемой эксклюзивно языковой вербальной и специальной жестовой составляющей, также и разнообразие невербальных, в том числе опирающихся на чувственно-образное восприятие, средств экспликации коммуникативной, в широком смысле понятия, и когнитивной интенции (элементы художественного творчества, музыка, телесные искусства).

5. Онтологическое пространство работы языкового знака, как и одного из его фактуальных вогшощений - речевого знака, может быть представлено в виде четырех измерений: непосредственно физического, представляющего вариативность воспринимаемого органами чувств воплощения знака вкупе с его физическими источником и восприемником (копродуцентами); социально-онтологического, объединяющего четыре базовых проявления или качества (интерсубъективность, интрасубъекгивность, консубъективность И пост-су бъеКТИБНОСТЬ); контекстуального (контекст и субтекст) и тесно связанного с ним гипертекстуального (интертекст и гипертекст).

6. В качестве возможных условий функционирования языковых знаков можно предложить следующую схему: чувствования, созерцания и переживания по поводу объектов действительности (первичные феномены - ПФ), составляющие сенсорную картину мира индивида, провоцируют формирование определенных к себе отношений в виде непрерывно пополняемой базы воспоминаний и мыслей о ПФ, их образов, следов и отголосков (ретенций), осмысление которых образует понятия, составляющие основу когнитивных процессов и стимулирующие, в свою очередь, потребность субъекта в их он-тологизации через их означивание, ословливание, именование и в итоге построение соответствующей лингво-семиотической картины мира. Последнее звено схемы необходимым образом воздействует на первое, т. е. на первичные феномены, что обеспечивает поступательное развитие языка в том числе за счет обогащения известных номинативных единиц новыми смыслами.

7. Ретенции и образуемые на их основе понятия конституируют многомерное интра- и интерсубъективное пространство движения смыслов и значений на основе некоторой инвариантной составляющей, обусловленной установившейся в данном сообществе когнитивно-языковой картиной мира и в этом смысле образуют "мир идей", называемый современными исследователями языка мыслесферой, концептосферой и т.д. Инвариантная понятийная составляющая, будучи подвижной, но в то же время представляя собой своеобразный фильтр, является, с одной стороны, основой, источником для формирования общего и индивидуального знания, с другой стороны - аккумулятором, собирателем знания за счет тщательной селекции поступающей в общий банк данных информации как из онтологической, так и из семиотической реальностей.

9. Языковая деятельность может пониматься как метасубъективное и ме-тазнаковое онтологическое основание производства и воспроизводства языка как сложнейшей открытой неравновесной динамической системы, создающее саму возможность существования и работы языка, обусловленное, в свою очередь, деятельностью более широкого свойства, т. е. социальной предметно-коммуникативной деятельностью. Речевая деятельность становится возможной только при условии априорного наличия языковой системы и языковой деятельности и может быть представлена как «процесс коммуникативного сообщения человеческих индивидов по правилам языковой системы и при помощи инвариантных языковых средств (знаков и алгоритмических моделей речевой деятельности)»189. Речь представляет собой реализацию наиболее оптимальных с точки зрения участников речевой коммуникации в данный момент и в данном контексте возможностей и средств языка, относящихся как к индивидуальным особенностям речемыслительной деятельности и речевой фактуализации, так и к инвариантной составляющей в рамках этнического языка и языка как универсального человеческого феномена.

В свою очередь язык может быть представлен в виде постоянно пополняемого банка потенциальных возможностей, способов и средств когитатив-ной, когнитивной и коммуникативной деятельности. Место языка в тетрихо-томии «языковая деятельность - язык - речевая деятельность - речь» зависит от уровня его рассмотрения. В функциональном отношении языковая система приоритетна в сравнении с речевой деятельностью, что «выражается в возможности наличия языковых знаний до и вне речевой деятельности, а также в факте производимости речевых знаков по правилам и законам языка», однако в этом же отношении речь имеет приоритет перед языком, что

189 Лещак О, В. Методологические основы . С. 90. выражается в факте пополнения языковой системы новыми элементами, впервые появившимися в речи»190. В генетическом же отношении язык, речь и речевая деятельность совершенно равноценны, взаимозависимы, и все вместе вписанны в языковую деятельность, являются конституирующими ее элементами.

10. Наряду с эмпирически воспринимаемой линейностью речевого действия, устного, письменного или жестового, существует множество факторов, которые эту линейность ставят под сомнение, поскольку линейность -лишь внешняя, воспринимаемая органами чувств характеристика речевого действия, за которой стоит многомерная, нередко стохастичная референци-алъная активность.

11. Когнитивно-языковая картина мира, с одной стороны, находится в оппозиции к научной картине мира, с другой стороны, они связаны отношениями преемственности и взаимовлияния. Языковая картина мира представляет собой условную иерархию восхождения от индивидуально-языковых до национальных языковых картин мира, имеющих специфическую онтологию. Кроме того, в настоящее время есть основания полагать, что вследствие динамично развивающейся глобализации, в том числе языковой, активного сближения и взаимовлияния этносов, языков и культур намечается тенденция к интернационализации языковых картин мира.

190 Там же.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании рассмотрения эволюции подходов к онтологии языка в диахронии и синхронии мы приходим к следующим выводам.

Человеческий язык это метазнаковая открытая нелинейная самоорганизующаяся система, чьей сущностной основой является многообразие стратегий семиотизации объектов и феноменов онтологического пространства с разными целями, основными из которых являются осознание-познание бытия и коммуникация. Семиотизация бытия позволяет осуществлять опосредованное, дистанционное воздействие на его объекты в том числе и в большой степени через создание с помощью от-языковых знаковых систем (систем специальных символов, условных обозначений, графических изображений) прообразов искусственных процессов и объектов, воплощаемых впоследствии в материале, что позволяет человеку через их использование подчинять себе и подстраивать под собственные нужды процессы и объекты онтологической реальности.

Любые конвенциональные когнитивно и коммуникативно ориентированные знаковые системы, традиционно полагаемые существующими рядом с вербальным языком, имеют в основе своей одну с ним задачу - создание условий, при которых возможна такая доставка разного рода информации разным категориям адресатов (не обязательно относящихся к человеческому роду, что не влияет на априорную антропоцентричность всех человеческих знаковых систем, напр., изощренные системы дрессуры разных видов животных и общения с ними; создание систем искусственного интеллекта; попытки создания систем коммуникации с внеземным разумом и т.д.), которая позволит адресатам максимально адекватно и единообразно эту информацию воспринимать.

Язык как относящийся к обеим сферам - идеального и материального, способен опосредовать все виды объектов, как реальные, так и виртуальные. При этом язык выступает как субъект и как объект деятельности. В качестве субъекта деятельности язык можно представить как некий управляющий механизм, существующий, с одной стороны, вне субъекта (над субъектом) в виде установившихся в данном сообществе традиций, норм и правил употребления, как некая инвариантная составляющая, в которую субъект погружен как в среду, с другой стороны - внутри субъекта в виде конгломерата вербально-ассоциативных сетей, базирующегося на основе инвариантной составляющей, и в этом смысле свобода субъективного индивидуального языкового творчества имеет границей минимальные пределы этно-культурно-языкового инварианта. В качестве объекта деятельности язык предстает, во-первых, как постоянный объект изучения, во-вторых, как объект интенцио-нального совершенствования, нормирования в том числе с целью дальнейшей семиотизации, окультуривания естественного онтологического пространства.

Язык возможно представить в нескольких взаимодействующих ипостасях: язык-над или мы-язык (как среда, в которую погружен субъект, мета- и интер-субъективное образование, лингвосфера), язык-внутри или Я-язык (индивидуальный язык, отражающий аутентичность освоения языка, формирования вербально-ассоциативных связей, в целом формирования личности как единства онтологического, семиотического и семантического субъектов), язык-для или ты-язык (язык как средство, инструмент коммуникации, в том числе проникновения в психику, во внутренний мир другого, равно как и воздействия на таковые), язык-он(и) (язык как средство "узнавания" особенностей языка другого (других), как метаязык для описания языка другого (других), равно как для описания самого себя и своего языка), язык-оно (как средство познания, формирования понятий об объектах, средство номинации и сигнификации).

На уровне индивидуума языковая деятельность может быть представлена как постоянный, непрекращающийся спонтанный творческий процесс, инкорпорированный в коллективную и метасубъективную языковую деятельность, поскольку для осуществления сложных вербально-ассоциативных связей и нахождения соответствующих средств их внешней экспликации требуется проявление серьезных способностей к творчеству и абстрагированию на основе сложившихся в данном языковом и, в целом, в человеческом сообществе инвариантов значений и смыслов, когнитивно-языковых картин мира. Языковое творчество, со своей стороны, является результатом проявления внутренней, духовной свободы личности, свободы, ограниченной, тем не менее, с одной стороны, свободами других личностей (моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого), с другой стороны, пределами языковой свободы своего этноса. Человек может сколько угодно творить языковые средства для самовыражения, однако если они не будут адекватно воспринимаемы другими, то будут лишены всякого смысла, во всяком случае, до тех пор, пока в силу каких-либо обстоятельств таковые средства не будут добавлены к числу общепринятых. Человек, таким образом, выступает воистину мерой всех вещей, он вынужден соотносить, соразмерять свободу собственного самовыражения со свободами самовыражения остальных.

Кроме того, человек свободен в выборе наличных средств, однако далеко не свободен в выборе системы таких средств. Он изначально, с рождения, вписан в определенную систему языковых средств, формируем ими по мере их освоения. Будучи вписанным в соответствующую языковую среду, индивид имеет ее первым пределом своего выбора и своей свободы.

Если размышлять пространственно, то другие, таким образом, представляют собой горизонтальные пределы субъективного языкового творчества. Что же касается общего (этнического) языка, то, во-первых, он образует верхние вертикальные пределы свободы индивидуального языкового творчества, существующие в виде писанных и неписанных норм, установлений, правил, традиций, идиоматической базы, во-вторых, сам взятый в целом этнический язык имеет пределами необходимость самоаутентификации и определенного рода противодействия влиянию извне. Эти составляющие творческой языковой свободы - интра- и интер-субъективные, с одной стороны, и мета-субъективные - с другой, горизонтальные и вертикальные пределы осознанной необходимости - приводят к двойственности (как минимум) практически любого (во всяком случае в том, что касается "цивилизованных" языков) этнического языка. То есть любой этнический язык можно представить в виде единства оппозиций - языка бытового, обыденного, в котором главенствует принцип необходимой достаточности, языка, по преимуществу довольно далекого от литературной нормы, и языка как нормы, как стандарта, образца для подражания, цементирующей составляющей, которая является своего рода предохранителем от центробежных и в целом энтропийных процессов или, во всяком случае, их минимизатором. Выражаясь языком синергетики, интенсивность и направленность протекающих внутри языка флуктуационных процессов находится в прямой зависимости от наличия и постоянного искусственного поддержания именно нормативной базы языка, что понимали еще в Индии времен Панини.

Что же до формирования нормативной базы, то оно непосредственным образом связано с возникновением письменности в том или ином виде, что обусловило возможность фиксирования продуктов индивидуального языкового творчества и разного рода размышлений над ними, а это, в свою очередь, приводило как к совершенствованию этой искусственно-материальной составляющей языка, так и к превращению наиболее значительных произведений письменной культуры в своего рода эталоны, разные для разных этносов. Мы совершенно солидарны с О. В. Лещаком в оценке той роли, которую сыграла письменность в развитии отдельных форм речемыслительной деятельности: «именно письмо как искусственная форма экспликации речи стало основой полноценного развития искусственных форм речемыслительной деятельности - научно-теоретической (в т.ч. деловой) и художественно-эстетической (в т.ч. политико-публицистической). Говоря о письме как основе развития этих режимов речевой деятельности, мы, конечно же, понимаем, что генезис этих форм начался еще в сфере устной коммуникации. Но та форма, в которой мы сегодня наблюдаем эти типы речемыслительной деятельности, могла сформироваться только на основе письменной коммуникации. Более того, современные устные тексты или текстовые блоки, особенно созданные в режиме одного из искусственных типов речевой деятельности, в значительной степени "письменны" по своему синтаксическому (и далее фонетическому) оформлению»191. Устная и письменная формы языка, таким образом, генетически преемственны; письменность выступала исторически сначала в качестве средства фиксации устной речи, затем на основе продуктов подобного фиксирования в роли нормализатора, эталона, образца того или иного языка, а также показателя образованности и причастности к интеллектуальной элите, которая нередко совпадала с правящей верхушкой в силу ограниченной доступности образования для простых людей. Однако в наше время всеобщей "грамотности" и особенно бурного развития письменных средств моментальной дистанционной коммуникации письменная речь перестала (или во всяком случае перестает) выполнять свою нормализатор-скую роль, будучи подвержена серьезной инфляции. Устный и письменный языки сегодня оказались близки к равновесию, внутри обоих обнаруживаются крайности (строгий и сложный язык научных сообщений V.? вульгарный, безграмотный язык люмпенизированных или малообразованных слоев) и золотые середины (литературный, публицистический, официальный языки). При этом парадоксальным образом доля нижней, негативной, крайности увеличивается по мере совершенствования технических средств как письменной фиксации и передачи информации, так и устной ее трансляции. Подобные набирающие обороты негативные флуктуации делают необходимыми немалые искусственные усилия и особые мероприятия для удержания современных языков от сползания к энтропии (впрочем, как уже указывалось, резкая негэнтропийность также ни к чему хорошему не приведет) и для достижения (и удержания) определенного равновесия.

Однако сам язык как надындивидуальное сущностное образование, как деятельность, не только находящаяся под воздействием сообщества носителей, но и сама оказывающая воздействие на носителей, находит и наверняка

191 Лещак О. В. Методологические основы. С. 452. найдет способы самосохранения, самооптимизации, используя человека в качестве инструмента. Так было в древности, когда язык "нашел себя" в мысли философа, получив таким образом "тело" в виде первых грамматик и описаний. Так было в Новое время, когда совершенно независимо друг от друга мыслители в разных концах планеты создавали проекты пазиграфий, символьных и философских языков, что обогатило как науку о языке, в смысле демонстрации потенциальных возможностей языка и, наоборот, недопустимых вещей в его отношении, так и другие, в том числе естественные науки, через усовершенствование специальных систем символов и достижение (во всяком случае приближение к) своеобразной конвенции в отношении единого языка науки. Так происходит и сегодня, когда активизируются усилия ученых разных областей в попытках определения онтологических оснований как языка, так и в целом человеческого сознания. С другой стороны, нарастающая глобализация приводит к сближению и взаимопроникновению языков и культур, и на этом фоне проявляется "стайная" природа человеческого существа, подчинение праву сильного. А сильным в наше время считается тот, в чьих руках монополия на глобальные средства обработки и передачи информации. И это дополнительный фактор отсутствия свободы выбора, в особенности для тех, кто хочет иметь доступ к информации и сделать продукты своего творчества доступными для максимально широкого круга заинтересованных лиц.

Таким образом, язык это одновременно продукт творчества, творящая сущность и чистое творчество как среда, делающая возможной творчество субъектов творчества, некое поле, о котором писал П. Флоренский.

В заключение следует отметить, что проблема онтологии языка, равно как и в целом онтологии сознания, далека от разрешения и, скорее всего, останется таковой в силу, во-первых, отсутствия достоверной информации о филогенезе человеческого языка и сознания, что на сегодняшний день делает любые соответствующие исследования в большой степени гипотетическими, неверифицируемыми, нередко спекулятивными; во-вторых, недостаточности консолидированных усилий представителей разных научных дисциплин в отношении исследования проблемы, результатом чего является фактическое отсутствие концептуального, методологического и терминологического единства при рассмотрении вопросов онтологии языка и сознания; в-третьих, все более интенсивных процессов внутри этнических языков и в межъязыковых отношениях вследствие динамичной информатизации человеческого сообщества, активных процессов взаимопроникновения этносов, языков и культур с образованием новых культурно-языковых феноменов, в целом быстро меняющейся языковой обстановки в мире; в-четвертых, текучего, динамичного, "ускользающего" характера бытия языка, учитывая, что «в целом языковая реальность в предметном рассмотрении представляет собой предметность рода, которая имеет принципиальную незавершенность, становящийся, открытый миру характер существования»192, что опять же требует достаточно активного междисциплинарного диалога с целью выработки единой стратегии в поисках приближения даже не к решению, но хотя бы адекватной постановке проблемы.

192 См.: Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности .

Список научной литературыОбрезков, Андрей Анатольевич, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Алпатов В. М. Европейская лингвистика ХУ1-ХУП вв. Грамматика Пор-Рояля // Ачпатов В. М. История лингвистических учений. Учебное пособие. М., 1998.

2. Аналитическая философия: учебное пособие / А. Л. Блинов, В. А. Ладов, Н. И. Петякшева и др.; Под ред. М. В. Лебедева и А. 3. Черняка. М., 2006.

3. Баксанский О. Е., Кучер Е. Н. Нейролингвистическое программирование как практическая область когнитивных наук // Вопросы философии, № 1,2005. С. 82—100.

4. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М., 1989.

5. Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки техники. Ежегодник 1984-1985. М., 1986. С. 80—126.

6. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. М., 1986.

7. Бахтин М. М Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М., 2000.

8. Бенвенист Э. Категории мысли и категории языка // Бенвенист Э. Общая лингвистика (под ред. Ю.С.Степанова). М., 1974. С. 104—114 (Глава VIII; пер. с фр. Ю. Н. Караулова).

9. Ю.Бибихин В. В. Слово и событие. М., 2001.11 .Булгаков С. Н. Философия имени. М., 1997.

10. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка: пер. с нем. / Общ. ред. и коммент. Т. В. Булыгиной, вступ. ст. Т. В. Булыгиной и1. A. А. Леонтьева. М.,2001.

11. Вайсгербер Й. Л. Родной язык и формирование духа / Пер. с нем., вступит. ст. и коммент. О. А. Радченко. М., 1993.

12. Вардзелашвили Ж. А. К вопросу о толковании термина "номинация" в лингвистических исследованиях // http://vjanetta.narod.ru/slavl .html.

13. Выготский Л. С. Мышление и речь. Изд. 5, испр., М., 1999.

14. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.19Тадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

15. Гартман Н. Познание в свете онтологии (пер. А. А. Лаптева) // Западная философия: итоги тысячелетия. Сб. ст. / Отв. ред. А. В. Перцев, сост.

16. B. М. Жамиашвили. Екатеринбург, Бишкек, 1997. С. 463—540.21 .Гартман К Систематическая философия в собственном изложении // Фауст и Заратустра / Пер. с нем. СПб., 2001. С. 207—272.

17. Гартман Н. Старая и новая онтология // Историко-философский ежегодник, 1988. М., 1988. С. 320—325.

18. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа / Отв. ред. Е. П. Ситковский. Ред. коллегия: Б. М. Кедров и др. М., 1977.

19. Герман И. А. Лингвосинергетика: Монография. Барнаул, 2000.

20. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем./Общ. ред. Г. В. Рамишвили; Послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. М., 2000.

21. Даниленко В. П. Общая лингвистика. Иркутск: ИрГУ // http: //www .islu.irk. ru/kob Jdass^ay z. html.

22. Демьян ков В. 3. «Теория речевых актов» в контексте современной лингвистической литературы: (Обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. М., 1986. С. 223—235.

23. Диалоги Платона // Платон. Собр. соч. в 4-х томах. Том 1. М., 1990. С. 613—681.

24. Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М., 2002.

25. JKwibcoH Э. Философия в средние века. М., 2004.

26. ЪЪ.Звегим{ев В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях, ч. 1. Изд-е третье дополненное. М., 1964.

27. Звегинцев В. А. Прагматика, семантика и естественный язык // Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

28. Звегинцев В. А, Язык и ситуация // Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

29. Ъб.Иванов В. В. Лингвистика третьего тысячелетия. М., 2004.

30. Иванов В. В. Место человека в космосе. Антропный принцип // http://kogni.narod.ru/lectio 1 .htm.

31. Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991.

32. Кацнельсон С. Д. Содержательно-типологическая концепция Вильгельма Гумбольдта // в сб. «Понимание историзма и развития в языкознании первой половины XIX в.». Л., 1984. С. 126—135.

33. АО.Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка). М., 2000.

34. АХ.Книгин А. Н. Философские проблемы сознания. Томск, 1998.

35. Кобляков А. А. Синергетика, язык, творчество //http ://spkurdyumov. narod.ru/Kobly akov/Sasha3. htm.

36. A3.Колмогоров А. К Теория информации и теория алгоритмов / Отв. ред. акад. Ю. В. Прохоров. М., 1987.

37. A4.Кона И. Бытие и язык, который дразнится // http ://piramyd. express .ru/disput/kona/ draz.htm.

38. Ab.Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд., испр. и доп. М., 2003.

39. Аб.Коротаев С. М. Энтропия и информация универсальные естественнонаучные понятия // http://www.chronos.msu.Ri/RREPORTS/korotaeventropia/ korotaeventropia.htm47 .Кудряшова Т. Б. Онтология языков познания. Ч. 1. Иваново, 2005.

40. AS.Кузнецов С. Н. Основные этапы становления интерлингвистической теории // Проблемы международного вспомогательного языка. М., 1991. С. 25—40.

41. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. IV.:. Аристотель и поздняя классика. М., 1975.

42. Лосев А. Ф. Аксиоматика теории специфического языкового знака (Стихийность знака и ее отражение в сознании) // Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 65—91.

43. Лосев А. Ф. Аксиоматика знаковой теории языка // Лосев А, Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 28—64.

44. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. 2-е изд., испр. М., 1995.

45. Лосев А. Ф. Философия имени // Самое само: Сочинения. М., 1999.62 .Лотман Ю. М. Семиосфера. Спб., 2000.

46. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // В сб. Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб., 1998. С. 19—42.

47. Майкл Сгыверстейн. Уорфианство и лингвистическое воображение нации. Логос № 4, 2005( 49) // http://www.ruthenia.ru/logos/index.htm.

48. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М., 2003.

49. Мальковская И. А. Знак коммуникации. Дискурсивные матрицы. М., 2004. 67 .Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М., 1992.6%.Марков Б. В. Знаки бытия. М., 2001.

50. Б. А. Серебренников. М., 1973. 16.0ккам У. Сочинения. М., 2002.

51. Основы онтологии: Учеб. пособие / Под ред. Ф. Ф. Вякерева, В. Г. Иванова, Б. И. Липского, Б. В. Маркова. СПб., 1997. 78.Остин Д. Избранное. Перевод с англ. Макеевой Л. Б., Руднева В. П. М., 1999.

52. Павилёнис Р. О смысле и тождестве // Вопросы философии, № 7, 2006. С. 67—73.

53. Павилёнис Р. И. Проблема смысла. М., 1983.

54. М.Пешков В. И. М. М. Бахтин: от философии поступка к риторике поступка. М., 1996.

55. Пирс Ч. С. Некоторые особенности четырех неспособностей // Пирс Ч. С. Избранные философские произведения. Пер. с англ. / Перевод К. Голубович, К. Чухрукидзе, Т. Дмитриева. М., 2000.

56. Плесснер X. Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию / Пер. с нем. М., 2004.

57. М.Попова 3. Д. Знаковая ситуация в лингвосемиотике: Вестник ВГУ. Серия

58. ПотебняА. А. Слово и миф. М., 1989.90Лригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой: Пер. с англ./ Общ. ред. В. И. Аршинова, Ю. Л. Климонтовича и Ю. В. Сачкова. М., 1986.

59. Лроскуряков М, Бугаева Л. Русская ментальность и текст в терминах самоорганизации // ht1p://www.fixed.ri^prikling/iTOsmeîî/mdex.html.

60. Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 3-е изд., испр. / Подгот. текста В. В. Целищева. Новосибирск, 2001.

61. Резникова Ж. И. Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии. М., 2005.

62. Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М., 1998.

63. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др. М., 1988.

64. Смгатовский В. Н. Бытие идеального: Монография. СПб., 2003.

65. Сагатовский В. Н. Триада Бытия. СПб., 2006.

66. Сборник «Новое в лингвистике», вып.1, М., 1960; перепечатка «Зарубежная лингвистика». I, М., 1999; стр. 58-106; оригинал: В. L Whorf The relation of habituai thought and behavior to language // B. L. Whorf Language, thought and reality, N.Y., 1956.

67. Свадост Э. П. Как возникнет всеобщий язык? М., 1968.

68. Себеок Т. А. Культура и семиотика: Учение о знаках // Философия языка и семиотика / Под общ. ред. А. Н. Портнова. Иваново, 1995. С. 32—43.

69. Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 / Вступит, статья и пер. с древнегреч. А. Ф. Лосева. М., 1975.

70. Сергеев К. А., Слинин А. Я. «Феноменология духа» Гегеля как наука об опыте сознания ИТ. Гегель. Феноменология духа. СПб., 1992.

71. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М., 1988.

72. СерльДж. Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986. С. 151—169.

73. Соломоник А. Позитивная семиотика. О знаках, знаковых системах и семиотической деятельности. М., 2005.

74. Сорокин Ю А., Тарасов Е. А., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.

75. Соссюр Ф. de. Заметки по общей лингвистике. М., 1990.

76. Соссюр Ф. de. Курс общей лингвистики / Пер. с фр. А. М. Сухотина; науч. ред. пер., предисл. и прим. Н. А. Слюсаревой; послесл. Р. Энглера (пер. с фр. - Б. П. Нарумов). М., 1998.

77. Степанов Ю. С. В мире семиотики // Семиотика: Антология / Сост. Ю. С. Степанов. М., 2001. С. 5—42.

78. МО.Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии искусства. М,, 1985.

79. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. (Семиологическая грамматика). М., 1981.

80. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры: опыт исследования. М., 1997.

81. Су сов И. П. История языкознания: Учебное пособие для студентов старших курсов и аспирантов. Тверь, 1999.

82. Ушакова Т. Н. Семантика речи: имя, слово, высказывание // Психология. Журнал Высшей школы экономики, 2005, Т. 2, № 1.

83. Флоренский П. Имена. М.; Харьков, 2006.

84. Флоренский П. А. Антиномия языка // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1999. С. 141—185.

85. Флоренский П. А. Магичность слова: Примечания // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1999. С. 230—251.

86. Флоренский П. А. Имеславие как философская предпосылка // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1999. С. 252—363.

87. Флоренский П. А. Строение слова // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М„ 1999. С. 212—230.

88. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. М., 1997. Вып. 35. С. 351—379.

89. Фреге Г. Смысл и значение. Пер. Куренного В. А. // Фреге Г. Избранные работы. М., 1997. С. 25—49.

90. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. В. В. Бибихина. М., 1993.

91. Хайдеггер М. Положение об основании. Статьи и фрагменты / Пер. с нем. О. А. Коваль. СПб., 2000. («Метафизические исследования. Приложение к альманаху»)

92. Хайдеггер М. Язык. СПб, 1991.

93. Хамский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли: Пер. с англ. / Предисл. Б. П. Нарумова. М., 2005.

94. Чанышев А. Н. Аристотель. Второе, дополненное издание. М., 1987.

95. Черныш A. A. Методы исследования языка в философии XX века // http://virlib.eunnet.net/sofia/06-2003/text/0621 .html.

96. Щедровицкий Г. П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системодеятельностного подходов // Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 143—154.

97. Щедровицкий Г. П. О некоторых моментах в развитии понятий // Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 577—589.

98. Щедровицкий Г. П. Смысл и значение / Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 545—577.

99. Щедровицкий Г. П. Что значит рассматривать «язык» как знаковую систему? II Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 540—544.

100. Ъ4.Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. 3-е изд., стер. М., 2007.

101. Ясперс К. Язык // Философия языка и семиотика. Под общ. ред. А. Н. Портнова. Иваново, 1995.13e.Burkhardt, А., éd., Speech Acts, Meanings and Intentions. Critical Approaches to the Philosophy of John R. Searle, Berlin/New York: de Gruyter (1990).

102. Dm Bellay, J. La défense et illustration de la langue française, Paris, Nelson, 1936 complété par l'édition Louis Humbert chez Garnier. // http://www.tlfq.ulaval.ca/axl/francophonie/DuBellay.htm.

103. Eco, U. The Search for the Perfect Language. Transi, by James Fentress. London, Fontana Press, 1997.

104. Gardiner, A. The Theory of Speech and Language. Oxford: Clarendon, 1932.140 .Hojfmeyer, J. Biosemiotics: Towards a new synthesis in biology // Europeanjourn. for semiotic studies. 1997, vol. 9, № 2.

105. Hojfmeyer, J. The global semiosphere I I Eds. I. Rauch, G. F. Carr. Semiotics around the world: Proceedings of the 5th congress of International Association for Semiotic Studies. Berlin; New York, 1997.

106. Kendon, A. An Agenda for Gesture Studies //http://www.chass.toronto.edu/epc/srb/srb/gesture.html.228

107. Ledere, J. Histoire de la langue française, Chapitre 5 // http:// v^'ww.tlfq.ulaval.ea/axl/francophonie/HISTFRs5Renaissance.htm

108. Lewis, G. "The Turkish Language Reform: A Catastrophic Success". St Antony's College, Oxford//http://www.srii.org/lecture2002.pdf.

109. Marc D. Mauser, Noam Chomsky, W. Tecumseh Fitch. The Faculty of Language: What Is It, Who Has It, and How Did It Evolve? / SCIENCE VOL 29822 NOVEMBER 2002 // www.sciencemag.org.

110. Maturana, H. The Biological Foundations of Virtual Realities and Their Implications for Human Existence/Constructivist Foundations 2007, vol. 3, no. 2 /7 http://www.iinivie.ac.at/construc-tivism/joumal.

111. Maturana, H. The Nature of Time // http://www.inteco.cl/l3iology/nature.htm.

112. Ordonnance 188 de 1539 (ou «ordonnance de Villers-Cotterêts») prise par le Roi François Ier imposant l'usage du français dans les actes officiels et de justice // http://www.tlfq.ulaval.ca/axl/irancophonie/EditVillers-Cotterets-complt.htm.