автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья (на материале местной лексики Псковских летописей)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья (на материале местной лексики Псковских летописей)"

Санкт-Петербургский государственный университет

РГ6 од 3

На правах рукописи

ДЕНИСЕНКО Юлин Федоровна

ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ПСКОВСКИХ ГОВОРОВ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (на материале местной лексики Псковских летоннсей — наименований понятий времени и рельефа)

Специальность — 10.02.01 — русский язык

Диссертация в форме научного доклада на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 1994

Диссертация выполнена на кафедре русского языка филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Научные руководители: доктор филологических наук профессор

Б. А. Ларин

кандидат филологических наук доцент О. С. Мжельская Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор В. М. Мокиенко кандидат филологических наук доцент В. П. Строгова

Ведущее учреждение: Псковский государственный педагогический институт

Защита состоится 1994 г. в 46 часов на заседании

специализированного совета К 063.57.34 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11, филологический факультет.

С опубликованными работами автора можно ознакомиться в Научной библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный доклад разослан 3 -С _1994 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук

М. Ю. Котова

Настоящий доклад — краткое изложение результатов многолетних иссл^до. ланий в области исторической диалектологии, собственно проблем сложения .токсической системы псковских говоров средневековья, опубликованных в статьг*х и тезисах докладов на научных конференциях. Теоретические положения и конк^ет. ные разработки автора получили практическое воплощение в лексикографичесном труде, т^ «Псковском областном словаре с историческими данными» (далее ПОСТ)

: Одной из, главных проблем восточнославянской исторической диалектологии ■ является реконструкция диалектов эпохи письменных памятников и дописьмен^0д

поры.. Данная проблема большой историко-культурной важности, так как язык_

единственный пока бесспорный признак определения этнической принадлежности древних племен и народностей. Не только в полном объеме, но даже по отногце_. нию к каждому, из конкретных диалектов или группе говоров (в том' числе и псковских) эта задача; еще далека от своего решения. Напомним: одно-высказыца-ние Б. А. Ларина: «...нам и сейчас не хватает монографий по истории отдельных диалектов русского языка, имеющих древнюю письменную градацию или отражение в средневековой письменности» (Историческая диалектология рус.: языка : в курсе лекций акад. Шахматова и наши современные задачи, 1960). Позднее Ф. л/ Филин писал, по существу, о том же, подчеркивая важность для этих целей исследования словарного материала: «Широкое сравнительное изучение языка известных нам памятников несомненно приведет к открытию многих новых диалектных явлений, особенно в лексике» (Происхождение рус., укр. и блр. языков. Историке,, диалектологический очерк, 1972).

Псковский регион представлен памятниками письменности с XII в. по начало XVIII в. (см. списки исторических источников ПОС и Словаря рус. яз. XI—XVII вв.); к XII—XIII вв. относится крайне ограниченное число текстов небольшого объема, поэтому практически можно говорить об источниках по изучению псковских- говоров лишь со среднего периода (с XIV в.) и ставить вопрос о реконструк_ цииособенностей псковских говоров средневековья, в том числе отдеяьщпс слов и лексических пластов.

Памятники письменности не являются источником такого рода, как полевые записи современных диалектологов. Само применение некоторых приемов вычленения локальных черт, а затем интерпретация их (в какой-то части) именно как диалектных основаны на ряде предположений и допущений и представляют собой, по существу, реконструкцию диалрета определенного исторического периода. Реконструкцией являете? также экстраполяция данных для эпох, имеющих фиксации диалектных черт, на эпохи, лишенные таких источников, на дописьменный период.

В целях реконструкции лексической системы псковских говоров'средневеко-вья мы обратились к Псковским летописям (далее — ПЛ) по изданию А. Н. Насонова (Вып. I. М.-Л., ,1941- Вып. II. М., 1955). Для этой публикации привлечены основные списки памятника, относящиеся 'к XV—XVII вв. (в их числе есть ранее не издававшиеся). Изложение местных событий.в ПЛ начинается с XIII в., часто и активно — с XIV в. и доведено до середины XVII .в. Исследователи русского летописания (Д. С. Лихачев, М. Н. Тихомиров, А. Н. НасОнов и др.) отмечали большую самостоятельность и своеобразие, яркий местный колорит ПЛ. Историки русского язьжа, лексикологи (Ф..П. Филин, Б. А. Ларин, О. С. Мжельская, В. И. Максимов, В. В. Ильенко и др.) выявили значительный1, пласт локальных слов в них. Однако

■ ' I 1 •'

исследованию подверглись не все известные в настоящее время списки ПЛ, местная лексика выбрана из обследованных, частей памятника с некоторыми пропусками и не во всех употреблениях.. Основнце из лексикологических работ были выполнены без учета богатейших картотек (исторической и современной) по псковским говорам (они стали доступны для исследователей лишь с начала 70-х гг.). Кроме того, за последние десятилетия обогатились наши знания о лексике других памятников и других говоров .русского, а также украинского и белорусского языков. _

В ПЛ отразились прежде всего местная разновидность делового языка («посольские речи», отчеты о строительстве» торгах, записи о войнах и распрях, стихийных бедствиях, частых морах и т. п.) и элементы разговорного языка таких важных центров Псковского княжества, как Псков и Печоры (городское койне),

кроме того, эти города — центры псковского летописания, в них были созданы основные списки ПЛ. Бесспорно, в летописи попали и диалектные элементы из,местных документов, из речи самих писцов (особенно в приписках и вставках). В работах по исторической диалектологии установлено, что в деловом языке, в разговорной речи населения крупных городов доля местных/диалектных слов, была значительной (укажем исследования Б. А. Ларина, Ф, П. Филина, Н. С. Бондарчука, Е. Н. Борисовой, С. И. Коткова, В. И. Хитровой, В. П. Строговой5,ГО. Ич Чайкиной, С. С. Волкова, Е. Н. Поляковой, Л. Ю. Кваши и др., для псковского региона — О. С. Мжельской по псковским грамота^, в том числе Псковский судцрй грамоте, О. С. Мжельской и Л. А. Ивашко по Разговорнику Т. Фенне, В. П. Храм-цовой по Псковским писцовым книгам, В. И. Щеголихиной по Книгам Поганкина идр). ...... . . • .

Ввиду трудоемкости необходимых разысканий по отношению к изучаемым контекстам ПЛ и привлекаемым для сопоставления памятникам, широты охвата сопоставительного материала (см. ниже) предпринято значительное ограничение предварительно выявленной местной лексики ПЛ. Для настоящего,исследования отобраны локальные в период средневековья темпоральные и оронимические нди-менования. Решающими оказались при этом такие факторы: в псковской письменности (и в ПЛ) выявлено лишь незначительное число подобного рода слов; эти группы лексики не подвергались специальному анализу на материале псковских памятников (и в том числе ПЛ); в составе указанных групп и на материале памятников других территорий, и на материале современных говоров обнаружена значительная архаика, устойчивость многих наименований (см., например, работы М. М. Покровского, Д. Прозоровского, Л. В. Вялкиной, И. Г. Добродомова, А. С. Львова, М. П. Кочерган, М. Л. Худаша, Н. В. Поповой, Л. А. Балясниковой и др. по наименованиям времени, И. А. Дзендзелевского, Ю. А. Карпенко, Т. А. Мару-сенко, В. П. Строговой, Н. И. Толстого, В. М. Мокиенко, В. И. Дьяковой, В. И. Хитровой и др. по географическим наименованиям). Анализ этих лексических пластов должен выявить особенности некоторых собственно языковых процессов развития в большей степени, чем при исследовании лексики общественно-политиче-

ской, юридической, военной или торговой. Привлечение для анализа только локальной в период средневековья лексики, причем лексики одного памятника, слов лишь двух тематических групп, каждая из которых фрагментарна на фоне отраженных в других памятниках слов этих разрядов, — все это определяет тот частичный характер выявления системных лексических связей средневековых псковских говоров, который присущ нашему исследованию.

Основная цель работы — выявить диалектный лексический состав псковских ' говоров средневековья в отмеченных пределах, установить семантическую, аре-альную и хронологическую характеристики каждого из отобранных слов. Привлекаемый для сопоставления материал должен показать древность или новизну, про-изводность отраженной в памятнике семантики слова; ареальная характеристика (территория распространения, пункты фиксации слова) — принадлежность слова диалектной сфере, некоторые связи псковских говоров средневековья с другими говорами, междиалектные схождения или размежевания; хронологическая характеристика — к какому периоду восходит слово и насколько устойчиво оно в говорах. На таком материале можно частично решать и конкретизировать проблемы восточнославянской основы и древнего субстрата псковских говоров.

Последовательность конкретных задач, решаемых при этом:

1) Определяется местный характер контекста к анализируемому слову (с учетом широкого контекста ПЛ). Если на основании содержания это установить нельзя, предпринимаются дополнительные просмотры по другим летописным сводам, изданным в Полном собрании русских летописей, для выявления возможных заимствований из них в ПЛ. Отсутствие таких вставок придает некоторую уверенность в том, что анализируемые фрагменты ПЛ принадлежат именно псковскому региону. Местный характер некоторых слов из таких фрагментов памятника подтверждается на всех других этапах сопоставлений.

2) Устанавливается исходная форма слова и по возможности его основные характеристики или компоненты последних на материале а) ПЛ, б) других памятников псковской письменности, в) современных псковских говоров. Для подтверждения и детализации этих характеристик сопоставление осуществляется далее с

однокорелными образованиями, с семантически или структурно соотносимыми наименованиями.

3) Подтверждаются или корректируются и дополняются указанные характеристики и компоненты сопоставлений на материале восточнославянской письменности, а затем восточнославянских говоров.

4) Интерпретируются выявленные схождения или расхождения каждой из характеристик слова, с тем чтобы возвести слово в данном конкретном значении к определенному историческому периоду и очертить пункты его фиксаций или ареал, характер изменения последнего.

5) Суммируются и интерпретируются полученные данные для выявленных групп слов и развития псковских говоров в целом.

Таким образом, каждое локальное слово памятника рассматривается на широком фоне прямых и косвенных, отдаленных сопоставлений в исторический и современный периоды. «Фоновые» характеристики не только уточняют основные характеристики конкретного локализма ПЛ, но и обнажают системные связи в истории языка, дают дополнительные основания для атрибуции местной лексики как диалектной.

Укажем гахже отдельные дополнительные задачи, которые приходится решать в ходе предпринятого анализа: а) проверка некоторых картотечных или словарных контекстов по источникам — для уточнения семантики представленного в них локального слова и главным образом для установления территориальной атрибуции памятника или данного его контекста; б) определение территориальной приуроченности ряда памятников письменности, в) учет экстралингвистического материала и др.

Сопоставительный материал восточнославянской письменности привлекается по таким собраниям: картотеки Словаря рус. яз. ХГ—XVII вв., Словаря рус. яз. XVIII в., Словаря обиходного яз. Московской Руси XIV—XVII вв., исторической части ПОС XIII — нач. XVIII в., Словаря старобелорус. яз., Словаря староукр. яз., архив Исторического словаря укр. яз. Б. Тимченко, основные исторические словари восточнославянских языков. Сопоставительный материал современного

периода осуществляется по следующим источникам: картотека сводного Словаря рус. народн. говоров, картотеки региональных областных словарей — архангельского, рус. говоров Карелии и сопредельных областей, печорского, смоленского, брянского, архив лексического атласа говоров белорус, яз., областные словари рус. говоров (не вошедшие или поздно вошедшие в состав источников Словаря рус. народн. говоров), областные словари укр. и белорус, говоров. Используются также Большая словарная картотека Ин-та русского языка (ныне Ин-та лингвистических исследований РАН), этимологические словари и словари славянских языков, выборки автора из некоторых памятников письменности и собственные записи диалектной речи. Кроме этого, привлекаются материалы исследований по анализируемым группам лексики, по археологии, этнографии и т. п.

Методы исследования. В качестве основного в работе применяется традиционный сравнительно-исторический метод и предшествующие, сопутствующие ему методы контекстного анализа, семантической идентификации, описательный, сопоставительный. В качестве рабочих приемов описательного метода выступают семантический, морфемный, словообразовательный виды анализа. При достаточности материала используется ареальный метод.

Образцами для нас служили многочисленные к настоящему времени комментарии к одиночным словам или словосочетаниям, к группам и пластам слов отдельных памятников русской письменности. Мы стремились представить широкий исторический комментарий к лексике ПЛ, как проведено это, например, в Словаре-справочнике «Слова о полку Игореве», — но с привлечением фактов в пределах восточнославянского континуума письменности. Стремились подкрепить этот комментарий более подробными, детальными параллелями из народных говоров, как по отношению к «Слову о полку Игореве» осуществлено в работах С. И. Ког-кова или В. А. Козырева, — но также с более широким привлечением материалов восточнославянских диалектов. Кроме того, старались по возможности более строго определить исторические и современные территориальные/ареальные характеристики наблюдаемых явлений, как это осуществляется в работах по истори-

ческой диалектологии В. Я. Дерягина или Ю. И: Чайкиной или в ^рабоцах пя современной географической терминологии Н. И. Толстого или'В. М. Мокиенко. ;

Новизна предпринятого исследования определяется разносторонним подходом к избранной теме; использованием обширного лексического материала, значительная часть которого впервые вводится в научный оборот; применением многоаспектного метода описаниям интерпретации фактической базы; комплексным подходом к установлению диалектной принадлежности лексики памятника письменности. .■■.■>'•

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в возможности ид-, пользовать апробированные способы и методы анализа для исследован^ других тематических групп лексики ПЛ, а также других памятников письменности, для дальнейшей детализации путей сложения и характера функционирования,лексической системы псковских говорой средневековья, как и истории самих. псковских говоров. Ее материалы и наблюдения могут быть использованы как в теоретических исследованиях по исторической диалектологии, так ¡и в преподавании вузовских дисциплин — лексикологии, диалектологии,; истории русского языка, в спецкурсах и спецсеминарах. Большое значение имеят работа и для лексикографической практики — при составлении ПОС с историческими данными) а также других исторических и диалектных словарей.

Наряду с небольшим'числом широко'засвидетельствованных (и нередко используемых в научной Литературе'слов . ) в наше поле зрения попало немало «редких темных» слов (Варбот) — с «хронологически ограниченной историей» (Ларин) й узколокальныЖБлагодаря многоаспектному исследованию этих слов ^а широком восточнославянском фоне многие из них обрели статус диалектных и получили в известной мере надежные, хотя и довольно ограниченные,, характеристик-ки. Факт отсутствия этих слов во многих используемых для сопоставления источниках приобретает, таким 'ббразом, своеобразное положительное значение. Применение этого метода позволит в будущем ввести в сферу истории языка и исторической диалектологии бозйшбй пласт редких слов.

Апробация работы. Результаты исследования неоднократно обсуждались в 1964—1984 гг.: на конференции по топонимике Северо-западной зоны СССР в Инте яз. и лит-ры, Ин-те истории Латв. СССР, на межвузовских конференциях по региональной лексикографии в Псковском пед. ин-те, на конференциях преподавателей вузов Северо-запада Санкт-Петербургского пед. ун-та, на научных конференциях преподавателей Санкт-Петербургского гос. ун-та, на традиционных чтениях памяти Б. А. Ларина, на заседаниях рабочих групп Межкафедрального словарного кабинета СПбГУ, Словаря рус. народн. говоров Ин-та лингвистических исследований РАН. По теме диссертации опубликовано 23 работы.

По избранной теме выявлены фрагменты двух лексико-семантических систем, чему посвящены два цикла статей. В первом рассматривается местная лексика ПЛ, обозначающая понятия времени. Основные характеристики каждого из исследуемых наименований представлены в табл. 1; в обзорной статье цикла дается анализ

¿¿0

слов группы по разным аспектам.

В ПЛ отражены элементы системы обозначения категорий времени, которая отличается от современной необычайной конкретностью и дробностью обозначаемых явлений, ей не свойственны строгие количественные характеристики, выражение темпоральных категорий осуществляется через обиходные понятия и представления человека об окружающем мире. Ср.: влягоми — о позднем вечере или начале ночи, когда ложились спать; ветох — о той части ночи, когда виден месяц на ущербе, и т. п. Счисление времени по солнцу и луне историки быта и культуры относят к эпохе индоевропейской или языческой. Наши разыскания подтверждают мнение языковедов о реликтовости части таких наименований. Об этом свидетельствуют также 1) некоторые способы семантического переноса (физическое действие протекание во времени; акт, процесс -» период времени, когда они обычно или чаще всего бывают, совершаются), 2) фрагменты древней словообразовательной системы, аффиксы которой поддерживают дробность и конкретность семантики (па-, на- и, видимо, по- обозначают близость по времени, раннюю стадию чего-л., ср. павечерье 'ранний вечер, его начало', поранье 'ранне утро, время, предшествующее утру'; суф. -ма наречия нонма тоже, наверное, семантически выделял

Таблица 1

Основные характеристики местной темпоральной лексики ПЛ

Слово/словосочетание и его семантика Хронологическая характеристика Ареальная характеристика в (1) древний/средний и (2) современный период Реконструируемые ареальная и хронологическая характеристики

1 2 3 4

вет(о)х 'период времени после полнолуния, когда виден ущербный месяц' с XV в. до совр. периода; I фиксация — ПЛ, 1471 г., сп. 1556 г. (1) пек. и пск./печор., юго-зап., (моек.?); (2) рус.сев.-зап. (включая пек.) и сев., иркут., блр. древн. сев.-зап., зап. (и сев.?) говоры общевостп.-слав. периода

сущ. с основами *влягом^- или ♦лягом^- 'период времени перед глубокой ночью, когда обычно ложатся спать' с XII в. до совр. периода; I фикс. — Ипатьевская летопись, 1146 г., сп. XV в.; в ПЛ — 1466 г., сп. XVII в. ~ 1469 г. (1) юж. (и пек.?); (2) укр. древн. южн. (и зап.?) говоры об-щевост.-слав. периода

(1) вост.-слав. юг и зап. (включая пек.?); (2) сев.-рус„ укр. древн. южн., зап. (и сев.?) говоры общевост.-слав. периода

влягоми, нареч. 'в такую пору, когда ложатся спать' вторая половина XV в. до ХУПв.; единств, фикс. — ПЛ, 1466 г.. сп. XVII в. ~ 1469 г. (1) пек.; (2) нет пек. великорус, периода (периода польско-литовско-русского гос-ва?) (очевидно, более древнее)

+мяктися/*мякнуться 'идти, тянуться (о времени)' с кон. XVI в. до сер. XVII в.; единств, фикс. — ПЛ, 1589 г., сп. 1650 г. (1) пек.; (2) нет .. пек. великорус, периода (очевидно, более древнее)

1 2 3 4

навечсрье 'ранний вечер' с нач. XIII в. до XVII в., в совр. период архаизм; I фикс. — Житие Нифонта нач. XIII в.; в ПЛ — 1408 г., но лишь в сп. 1650 г. (1) ростов./троиц.-серг. (моек.), пек.; (2) архаизм в поэтич. речи, в говорах нет древн. сев.-зап. и рост.-сузд. говоры общевост.-слав. периода

незамяого 'незадолго до чего-н.' с нач. XVI в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1518 г., сп. втор, пол. XVI в. - 1547 г. (1) пек.; (2) пек. пек. великорус, периода

новец: на новцу 'в период времени, после новолуния, когда виден молодой месяц' со втор. пол. XVI в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, приписка 1568г. к сп. 1556 г. (1) пск.-печор.; (2) сев.-зап. (включая пек.) и сев. сев.-зап. (и сев.?) говоры великорус. периода (возможно, более древнее)

нон(ь)ма, нареч. 'теперь, в настоящее время' с нач. XVI в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1510 г., сп. втор, пол. XVI в. ~ 1547 г. (1) пек.; (2) пек. пек. великорус, периода (очевидно, более древнее)

павечерье 'ранний вечер' с нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1408 г., сп. кон. XVI в. ~ 1481 г. (1) пек., (великоустюж.?); (2) волог. сев.-зап. (и сев.-вост.?) великорус. периода (возможно, более древнее)

полузима 'середина зимы' с нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1428 г., сп. XVb. ~ 1486 г. (1) пек.; (2) сев.-зап. (включая пек.) и сев.-вост. сев.-зап. (и сев.-вост.?) великорус. периода

1 2 3 4

полулето 'середина лета' с нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1403 г., сп. ХУПв. ~ 1469 г. (1) пек., троиц.-серг. (моек.); (2) сев.-зап. (включая пек.) (и сев.-вост.?) сев.-зап. (и сев.-вост.?, моек.?) великорус, периода

попреже/попрежь, предл. 'несколько ранее чего-л.' с кон. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1478 г., сп. 1556г. (1) сев.-зап. (и пек.) и сев.-вост.; (2) сев.-зап. (в пек. полногласный вар. попереже) и сев.-вост.; в фольклоре курск. сев.-зап. и сев.-вост. великорус. периода

пораиье 'раннее утро' с кон. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1480 г., сп. ХУв. ~ 1486 г. (1) пек., зап., стар.-блр.; (2) сев.-зап. (пек.?), сев.-вост. зап.-рус. (и сев.-вост.?), блр. периода вычленения отделън. вост.-слав. языков (возможно, древн. зап. общевост.-слав. периода)

свадьбы 'период времени (от рождества до масленицы), когда бывает более всего свадеб' с нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1403/1402 г., сп. ХУв. ~ 1486г. (1) пек.; (2) сев.-зап., казан. сев.-зап. (и зап.?) с охватом пограничных вост.-блр. говоров великорус, периода (по истори-ко-этнограф. данным, ранее общевост.-слав. периода)

свадебницы 'то же, что свадьбы' со втор. пол. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1469 г., сп. ХУв. - 1486 г. (1) пек.; (2) сев.-зап. (и пек.); блр. (Витебск.)

Примечание: Звездочкой перед словом отмечены наименования с неясной исходной формой.

Основные характеристики местной географической лексики ПЛ

Таблица 2

Слово/словосочетание и его семантика Хронологическая характеристика Ареальная характеристика в (1) древний/средний и (2) современный период Реконструируемые ареальная и хронологическая характеристики

1 2 3 4

болонье 'низкое место у водоема, затопляемое вешними или дождевыми водами' с XI в. до совр. периода; I фикс. — Повесть временных лет, 1096 г. (по Лаврентьевской летописи, сп. 1377 г.); в ПЛ — 1468 г., сп. 1556 г. . (1) общевост.-слав. (с сев. реликтовой границей апеялятивов — пек., моек., нижегор. и топонимов — новг., твер., залесск.); (2) преимущественно зап.- и южн.-рус., блр. и укр., с рус. реликтовой зоной на сев. и сев.-зап. (исключая южн.-пск.) общевост.-слав. периода общевост.-слав.-, преимущественно зап. и юж. с периода великорус.

**валища/**валище 'луг, посев, пашня на месте, где лежал, катался скот, было логово зверя' со втор. пол. XV в. до совр. периода; 1фикс. —ПЛ, 1476 г.," сп. 1556г. (1) пек.; (2) зап. (и пек.), калуж. зап. (и южн.?) великорус, периода

I 2 3 4

кустовье* 'местность, поросшая кустами (не сплошным массивом)' с кон. XIV в. — нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — Грамоты Кирил.-Бе-лозер. мон., 1355—1427 гг.; в ПЛ — 1503 г., сп втор. пол. XVIв. ~ 1547 г. (1) сев.-зап. (и пек.), сев.-вост., моек., стар.-блр.; (2) сев.-зап. (и пек.), сев., в топонимии блр. (Витебск., брестск.) древн. сев.-зап., зап. и сев.-вост. общевост.-слав. периода

закусговье* 'то же, что кустовье'; 'местность за кустами, позади кустарника' с нач.XVI в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1503 г., сп. втор, пол. XVI в. ~ 1547 г. (1) пек. и опоч., сев.-вост., в топонимии сев.-зап., (моек.?), сев.-вост.; (2) рус. (без конкретизации), в топонимии блр. (минск., го-мельск.)

кут 'вершина мыса, образованного слиянием двух рек' с нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1400 г., сп. ХШв. ~ 1469 г. (1) пек., сев.; (2) сев.-зап. (и пек.?), сев. сев.-зап. и сев. великорус, периода (по данным топонимии, возможно, с общевост.-слав. периода)

Кутний костер / Кутекрома — название кремлевской угловой башни в устье Псковы I фикс, первого назв. — ПЛ, 1449 г., сп. XVII в. ~ 1469 г.; I фикс, второго назв. — ПЛ, 1400 г., сп. 1556 г.

1 г 3 4

обозерие/обозерье 'приозерные места' .... с сер. XVI в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1540 г., сп. втор, пол. XVI в. ~ 1547 г. (1) пек.; (2) пек., смол. зап. великорус, периода

стрелица 'мыс, образованный слиянием двух рек' с нач. XV в. до совр. периода; I фикс. — ПЛ, 1400 г., сп. XVIIв. ~ 1469 г. , V (1) сев.-зап. (и пек.) и сев.-вост. моек.; (2)шечор., нижегор. сев.-зап. и сев.-вост. великорус. периода

*тесна/*тесня/*теснь 'узкий неудобный проход на местности' с перв. пол. XIV в. по XVII в., в совр. — только топонимы; I фикс. — ПЛ, 1343 г., сп. XVИв. ~ 1469 г. , . (1) пек., стар.-блр.; (2) топонимы блр. древн. зап. говоры общевост.-слав. периода (в пек. с периода польско-литовско-русского гос-ва?)

усоха/усох 'берега высохшего озера или старое русло реки, ручья' со втор.пол.XIV в. по XVII в., в совр. — только топонимы; I фикс. — ПЛ, 1371 г., ранний из сп. -т- XVII в. ~ 1469 г. (1) пек. и сев.-вост.; (2) топонимы зап.-рус. (и not), ■ блр. древн. сев.-зап. и сев.-вост. говоры общевост. -слав, периода

Примечания: 1. Звездочкой перед словом отмечены наименования с неясной исходной формой.

2. Двумя звездочками перед словом отмечены варианты существительного, род которого в контексте ПЛ можно определить двояко.

3. Звездочкой после слова отмечены наименования, отражающие двоякую морфвдоашеск^ интерпретацию контекста ПЛ.

его из ряда древних образований ныне, нонче и др., различия которых мы уже не ощущаем). Когда отсутствуют прямые подтверждения, такие аргументы учитываются при определении возможной принадлежности слова древнему периоду.

Проведенный анализ локальных временных наименований ПЛ позволяет также выделить группу слов, известных со среднего (великорусского) периода и составляющих его специфическую особенность. Это незамного, полузима, полулето, предлог лопреже; бее они являются производными.

Большая часть рассматриваемой лексики сохраняется в народных говорах, в том числе и псковских. В ареальном отношении удалось выявить значительные связи псковских говоров с северо-западными, на втором месте':— связи с северовосточными говорами, далее — с западными и центральными (московскими). Анализируя связи псковских говоров с новгородскими, можно констатировать определенную самостоятельность псковских не только в средневековый период, но и в древний.

ряда

Одной из грамматических тем, важных для интерпретации»'анализируемых слов, оказалась тема образования наречий из предложных сочетаний.

Вторая группа статей посвящена местной лексике ПЛ, обозначающей особенности ландшафта. Основные характеристики каждого слова представлены в табл. 2, итоговый анализ цикла дан в одной из статей. ^ ,

Эту группу лексики составляют названия естественного рельефа, ббльшая их часть — обозначения особенностей мелкопересеченной местности. Ср.: усоха/усох 'берег высохшего водоема', кут 'вершииа мыса, образованного слиянием двух рек'. В литературе вопроса обозначениям «малых форм» рельефа уделяется значительное внимание и отмечается, что эта группа лексики практически неисчерпаема.

Материал цикла составляют две подгруппы: наименования, не связанные с топографией Пскова, и топонимы древней части города. С возникновением поселений многие реалии ландшафта становятся ориентирами, а их названия переходят в разряд полутопонимов, собственно микротопонимов; такие названия сохраняются в обиходном языке очень долго и удерживают в своем составе значитель-

ную архаику. Ср.: церковь Николы со Усохл, крепостная башня в куту/куте крома, на сгрелице.

Отнесенность многих слов группы к наименованиям малых объектов обусловливает конкрегносгь их семантики; при наличии полисемии у некоторых изучаемых слов употребления их в ПЛ отражают обычно древнейшие значения (болонье — 'низменное поречье', а не 'равнина, луг, поляна', кут — 'вершина мыса у слияния рек', а не 'отдаленная часть поля', 'участок вообще'). Архаика слова усох и его значение поддерживаются семантикой древнего префикса у-, обозначающего 'близость к чему-л.'. Вычленение характерного для разговорного языка древнего двойного предлога по-за в контексте ПЛ «ехали по закустовью... розно» позволило обнаружить в последнем географическое наименование кустовье, принадлежащее к общевосточнославянскому периоду.

Число географических наименований древнего периода значительно, причем часть слов относим сюда по топонимическим данным (болонье, тесна, усоха). Четко вычленяется также лексика, известная со среднего (великорусского) периода (валища, обозерье).

Исследуемая оронимическая лексика характеризуется значительной устойчивостью употребления в говорах: за исключением двух слов, все другие употребляются в народной речи до настоящего времени. Обобщая территориальные характеристики слов этой группы, можно констатировать связи псковских говоров с северо-западными, северо-восточными и центральными (московскими), значительно число псковско-белорусских параллелей. По отношению к новгородским говорам псковским свойственна определенная самостоятельность, отмечаемая с древнего периода, в особенности же — со среднего, т. е. в эпоху самостоятельности Псковского княжества, хотя есть и новгородско-псковские схождения.

В заключение отметим, что наиболее существеные особенности таких разных по тематике групп, как исследованные в работе наименования понятий времени и рельефа, во многом совпали. Это дробность и малые формы обозначаемых объектов, конкретность семантики называющих их слов, хронологические слои и терри-

ториальные связи, и схождения (разве что для географических наименований чуть больше параллелей псковско-белорусских или псковско-центральных).

Для установления особенностей развития самих псковских говоров интересные данные содержатся в статьях о словах болонье, новей, попреже, ноньма. Для первого из них характерно некоторое перераспределение ареала от прошлого к настоящему с тенденцией отступления аппеллягива на юг и юго-запад; выявлена реликтовая зона фиксаций географических наименований с корнем -болон- в районе северо-западных, северо-восточных и юго-восточных говоров; псковские факты при этом попадают в разные зоны: средневековые в реликтовую часть ареала, современные тяготеют к традиционному ареалу на юго-западе и юге восточнославянского континуума.

В современных псковских говорах наречию/предлогу попреже соответствуют слова с основами попереж- и поперед-, которые являются частично противопоставленными: первые известны на север от границы Пыталовсхий—Островский—север Новоржевского—Дедовичсхий р-ны, вторые в основном на юг от нее (хотя есть отдельные фиксации на севере). О прохождении именно здесь одной из диалектных границ свидетельствует также составленная нами карта распространения некоторых локальных обозначений фаз луны и соотносимых с ними темпоральных понятий (см. ПОС, вып. 3, с. 178).

Слово новецоттесняется в современных говорах более на север, чем в средневековый период. Кроме того происходит перераспределение антонимических связей: сосуществование слов новец и ветох заменяется сосуществованием слов молодик и ветох.

Совпадение ареала собственно псковских наречий ноньма, нойма, нынема и под. с суффиксом -м- с границами Псковского княжества, с ареалом некоторых морфонологических явлений псковских говоров, выявленных С. М. Глускиной и возводимых ею к периоду' балто-славянских и финно-славянских связей, может свидетельствовать о древнем своеобразии псковских говоров и о возможной

'1 л

древности этих наречий, а - также о нахождении в этих пределах псковского языкового континуума средневековья и значительно более ранних эпох.

Грраздо более пеструю и сложную картину характеристики лексики псковских говоров средневековья, чем продемодст^ированцдее ареальные рхождения и переплетения, представило бу наложение друг.цр друга всех.выявленных историй псковских диалектных слов, что частично было продемонстрировано пр$ доас-пектяом анализе материала. Отметим главное — выявленные,диалектизмы псковских говоров XIV—XVII вв. представляют собой реализацию общевосточкосла-вянских и великорусских тенденций в морфологии,.словообраз.рвании.и семантике. И лишь только некоторые явления относится, возможно, к субстратным слоям (наречия нойма, ноньма и под., древние аффиксы па- ч м-а-). ,

Для дальнейших наблюдений подобного рода, для воссоздания истории, образования образовать и развития псковских говоров необходимо накопление сведений о лексике какого типа, какие удалось .установить, в настоящей работе, а также выявление и .изучение дювых источников п.скрвскои пис^менности, территориально приуроченных к,различным районам рсковского региона. ,

Основные положения.диссертации изложены в следующих.публикациях:,

1. К определению реликтовых изоглосс некоторых наименований местности I) Конференция по' топонимике Северо-западной зоны СССР. Тезисы. — Рига: Отд. общ. наук АН Латв. ССР, Ин-т языка и Ин-т истории АН Латв. ССР, Истор.-филол. и Географ, фак-ты Латв. гос. ун-та им. П.Сгучкн. 1966. С. 168—170. .

2. Местная лексийа Псковских летописей, обозначающая явления природы // Материалы .научной конференции ленинградских аспирантов-филологов. — Л.: ЛГУ, 4967. С. 32—34.

3. Значение слова.кух в Псковскихлетописях // Вопросы теории и истории языка. — Л.: ЛГУ.1969. С. 170—178.

,: 4. О связи псковских говоров с южно- и западнорусскими в XV в. II Филологический сборник!—Л.: ЛГУ. 1969. С. 94—98.

5., Посольские «речи» Псковских летописей — важный источник,изучения делового разговорного языка XV—XVII вв. Н Вопросы изучения севернорусских говоров и памятников письменности. — Череповец: Мин. просвещ;'£ССР.Сев.-зап. зон. объединен, кафедр-рус: яз. Черепов, гос. пед. ин-т. 1970. С. 149—154.. '.

. реконструкции, лексической системы псковских говоров, средневековья

(Наименования отрезков времени ветх, новей) // Слово в лексико-семантической системе языка. — Л.: Ленингр. гос. пед. ин-т им. А. И. Герцена. 1972. С. 34-—36.

7. К реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья. Ороним усох/усох а // Русская историческая лексикология и лексикография. Вып. 1.— Л.: ЛГУ. 1972. С. 72—86.

8. Об одной собственно псковской изоглоссе средневековья (Наречия времени ноньма/нойма. 'ЯОльма, йынЬма) // Псковские говоры. Вып. 3. — Псков: Ле-нингр. гос. пед. ин-т им. А. ТЛ'. Герцена. 1973. С. 194—207, с лингвистической картой.

9. К реконструкции'лексической системы псковских говоров средневековья (ороним стрелица) //Севернорусские говоры. Вып. 2. — Л.: ЛГУ. 1975. С.119—130.

10. К реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья. Ороним болонье. Анализ материалов восточнославянской письменности // Вопросы семантики. Вып. 2. — Л.: Мин. высш. и средн. спец. образования РСФСР. Головной совет по филол. наукам. 1976. С. 139—159. , ¡,ч ..

11. Из истории формирования русской областной д?ксики. Наречия с корнем нон-/ нын- // Диалектная лексика, 1974. — Л.: АН, СССР. Ин-т рус. языка. 1976. С.113—122. - ''' ^

12. К реконструкции древнего маргинального ареала некоторых географических апеялятивов (Болонье и однокоренные образования) // Арс^гшьные исследования в языкознании и этнографии. — Л.: АН СССР. Ин-т эт^рграфии-им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Ленингр. отд. Ин-та языкозн. 1977. С. 176—180, с лингвистической картой. ....... •.••пмМ'1' '

13. К реконструкции лехсической системы.ncjcqgcKnx гопороц средневековья. Временной предлог попреже/попрежь II Русская историческая' лексикология и лексикография. Вып. 2. — Л.: ЛГУ. 1977. С.80—86.

14. О древности одного семантического переноса в русских говорах (свадьбы, свадебницы как наименования времени) II Диалектная лексика, 1975. — Л.: АН СССР. Ин-т рус. языка. 1978. С. J98—203. . .¡ч

15. К вопросу о древности псковских говоров (Некоторые лексические данные. Слова с основами вляг-. усох-) // Псковские говоры. Вып. 4. — Л.: Ленингр. гос. пед. ин-т им. А. И. Герцена. 1979. С. 4—8. ., i

16. Из историко-лексикологических комментариев к Псковсхим летописям. 1. По закустовью или по-за кустовью? II Диалектная лексика, 1977. — Л.: АН СССР. Ин-т рус. языка. 1979. С. 146—156.

17. Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневеко-■ вья II Международный симпозиум по проблемам этимологии, исторической лекси-

кдпогии и лексикографии. Тез. докл. — М.: АН СССР. Ин-т рус. языка. Сов. коми-тег славистов. 1984. С. 64—65.

vs.' 18. Из историко-лексикологических комментариев к Псковским летописям. 2. .«...велико время мяклося без епископьства много лет» // Диалектная лексика, 1982.—Л.: АН СССР. Ин-т рус. языка. 1985. С. 184—187.

■у 19. Из историко-лекснкологическихкомментариев в Псковским летописям. 3. Павечерье; навечерье // Русская историческая лексикология и лексикография. Вып. 4. — Л.: ЛГУ. 1988. С. 75—83.

--. ,20.,Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья (На материале местной лексики Псковских летописей) [Наименования понятий времени] // Псковские говоры в их прошлом и настоящем. — Л): Ленингр.,гос. пед. ин-т им. А. И. Герцена. 1988. С. 101—109.

21. Лекрика с церковнослявянскими признаками в русских народных говорах. Преже/полреже: прежде/попрежде // Севернорусские говоры. Вып. 5. — Л.: ЛГУ. 1989.С. 130--135. ■...■:•,

'■■'Л2. Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневековье (На материале местной лексики Псковских летописей) [Местные географические наименования] // Диалектная лексика, 1987. — СПб.: Ин-т лингвистических исследований РАН. 1991. С. 81— 89. • • ■ . • •

23. Из средневековых псковских реконструкций. ■ Полузима и полулето // Псковские говоры и их окружение. — Псков: Псков, пед. ин-т. 1991. С. 139—146. -=н' 24. Из историко-лексикологических комментариев к Псковским летописям. 4. -Неза'много (не за много?) в значении 'незадолго' П Псковские говоры... (в печати). ' ' 25:0 древнем типе временных наименований с основами (в-)ляг- и (в-)ляг-ом^-в русских народных говорах // Диалектная лексика... (в печати).

,( . 26- Словарные статьи (баеика—баенька, байна—байня, баневка—барка, бар-ко-—барковать, безверемение, безвремяние) II Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1. / Ред. А. И. Лебедева, О. С. Мжельская. — Л.: ЛГУ. 1967, —2 а.л.

27. Пробные словарные статьи [к «Проекту словаря.печорских говоров» Л.А. Ивашко] //Севернорусские говоры. Вып. 1. —Л.: ЛГУ. 1970. С. 84—94 (в соавторстве с Л.,А. Ивашко, И. С, Лутовиновой, Л. В. Пчелкиной, Э. В, Федоровой). — В числе прочих разработка, .словарной статьи кут.

28. Словарные статьи (болонный, болонье, большага—Бонтыхово, буевище, буё$,,буй—буйвище, бурапыльник, буртальник, буса) // Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 2. / Ред. А. И. Лебедева, О. С. Мжельская. — Л.: ЛГУ. 1973. —2 а.л.

29. Карта № 6. Локальные обозначения фаз луны (и соответствующих временных отрезков), выраженные,одним словом Н Псковский областной .словарь с историческими данными. Вып. 3. / Ред. С. М. Глускина, Л. А. Ивашко. —- Л.: ЛГУ. 1976. С. 178.

... 30. Словарные статьи (город—горожонка, гравейка—Грамское) // Псковский . областной словарь с историческими данными. Вып. 7. / Ред. А. И. Корнев, А. И. Лебедева. — Л.: ЛГУ. 1986. СЛ18—129, 169—182.