автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Парадигмы рациональности и военно-теоретическое знание

Полный текст автореферата диссертации по теме "Парадигмы рациональности и военно-теоретическое знание"

На правах рукописи

Чернуха Ростислав Михаилович

Парадигмы рациональности и военно-теоретическое знание

Специальность 09 00 01 -Онтология и теория познания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Пермь - 2005

Работа выполнена на кафедре философии Пермского государственного технического университета

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор,

Кайдалов Вячеслав Андреевич.

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор,

Семенов Владимир Львович; кандидат философских наук, доцент, Грабарь Вадим Валерьевич.

Ведущая организация: Башкирский государственный университет.

Защита состоится «12» апреля 2005 года в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.189.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук в Пермском государственном университете по адресу: 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Пермского государственного университета.

Автореферат разослан

марта 2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент

Л.А. Мусаелян

Актуальность темы исследования.

В настоящее время война претерпела наиболее глубокие изменения по социально-политическому содержанию, военно-техническому облику, характеру применяемого оружия, масштабам, разрушительности и истребительности, воздействию на жизнь общества Вместе с тем, реформирование российской армии не отвечает требованиям времени, новому поколению войн. Возникшая проблема, на наш взгляд, обусловлена отсутствием единой фундаментальной теоретической платформы военно-научного знания, отсутствием теории, способной адекватно отражать реалии современных социальных конфликтов и предлагать адекватные им и своевременные ответы. Такое состояние дел в современной российской военной науке определило сферу интересов и тему нашего исследования.

Актуальность темы заключается в переориентации мировоззренческих и методологических подходов к научному анализу войн и определяется следующими обстоятельствами.

Во-первых, расширением социально-философского поля военно-теоретического знания. Если раньше это поле составляли преимущественно положения и выводы исторического материализма, то сегодня теоретический анализ войны может опираться на позитивные результаты различных парадигм отечественной и зарубежной социально-философской мысли.

Во-вторых, переориентацией социально-философского учения о войне с классово-революционных, партийно-идеологических принципов на общечеловеческие, цивилизационно-культурные и геополитические ценности и реалии.

В-третьих, усилением и обогащением гуманистического содержания мировоззренческих и методологических основ теоретического анализа войны.

В-четвертых, уточнением и изменением содержания категориального аппарата военной теории. Речь идет о содержательном наполнении таких понятий как "сущность войны", "причины войны", "законы войны", "классификация войн" и т.д.

Таким образом, сформировалась проблема соответствия содержания эпохи, содержания войн и содержания военной науки.

Степень разработанности проблемы.

Характеристика степени научной разработанности выдвинутой проблемы позволяет разделить научную литературу на несколько категорий.

- Работы, предполагающие широкие обобщения в развитии современного научного познания, прежде всего, характеризующие науку как исторически развивающуюся систему, включенную в социокультурный контекст: Г. Башля-ра, А. Бергсона, М. Блока, А. Койре, Т. Куна, И. Лакатоса, М. Полани, К. Поп-пера, И. Пригожина, Б. Рассела, М. Фуко, Дж. Холтона и др1.

' Башляр Г. Новый рационализм. - М.,1987; Бергсон А. Собр. соч., т.1. - М.,1992; Блок М. Апология истории, или ремесло историка. - М,1986; Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной. - М., 2001; Кун Т. Структура научных революций. - М., 1971; Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. - М, 1978; Подиш М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. - М., 1985; Поллер К. Логика и рост научною знания. - М.,1983; Пригожии И. От существующего к возникающему. - М.,1985; Рассел Б. История Западной философии. - М., 1959; Фуко М. Слова и вещи. - М., 1977; Хо.тгон Дж. Тематический анализ науки. - М., 1981 и др.

- Произведения П.П. Гайденко, М.К. Мамардашвили, B.C. Степина, решающие проблему изменения облика научного познания с точки зрения рациональности и сыгравшие эвристическую роль в ходе нашего исследования2. Труды таких философов как НС Автономова, ПС. Гуревич, ВВ. Ильин, В А. Кай-далов, И.Т. Касавин, И.С. Мудрагей, А.Л. Никифоров, А.П. Огурцов, В.Н. По-рус, Б.И. Пружинин, М.Н. Розов, Н.Н. Трубников, B.C. Швырев и др.3, раскрывающие категорию "рациональность" в различных аспектах. А именно: выявление специфики современной постановки проблемы рациональности и причин, вызвавших интерес к этой теме в настоящее время; исторические формы, которые принимала идея рациональности на разных этапах эволюции философского знания; анализ природы научной рациональности и ее соотношение с иными формами рациональности и интеллектуализма; анализ рациональности как культурной ценности, как способ познания социальной действительности; проблема взаимоотношения рациональности и веры, рационального и иррационального, рациональности и свободы и т.д.

- Труды зарубежных и отечественных военных теоретиков прошлого, в которых в контексте научного прогнозирования анализируются природа и сущность, причины и закономерности, ход и исход войны. Среди них особо можно выделить собственно военно-теоретические труды Н. Макиавелли, Г. Ллойда, Г.Д. Бюлова, АА Жомини, К. Клаузевица, В. фон-Вилизена, А.В. Суворова, И В. Медема, Г .А. Леера, Н. Головина, А.А. Свечина, А.Е. Снесарева, А. Керс-новского, А. Мариюшкина, Е.И. Мартынова, и др4. А также социально-философские работы Платона, Аристотеля, Ш. Монтескье, Т. Гоббса, Г. Гегеля, Ф. Энгельса, П. Сорокина, К. Лоренца и др., касающиеся войны5.

1 Гайденко ГШ. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. - М.,2000; Гайденко ПЛ. Научна* рациональность и философский разум. - М .2003; Мамардашвили М 1С. Классический и нсклассический идеал рациональности // Мой опыт нетипичен - СПб., 2000; Мамардашвили М.К, Соловьев Э.Ю„ Швырев B.C.

Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной фштософия; Мамардашвили М. Мой опыт нетипичен,- СПб.,2000; Стенин B.C. Теоретическое знание. • М.,2000; Сшшп В С, Кузнецом Л.Ф. Научная картина мира я кулмуре техногенной цивилизации. - М., 1994; Стетш B.C. Философская антропология и философия науки. - М, 1992.

5 Си. сб.: Исторические типы рациональности. В 2-х томах. - М.. 1995; Рациональность как предмет философского исследования. - М., 1995; Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. - М.,1999; Философия, наука, цивилизация. - М., 1999; Автономова М.С. Рассудок, разум, рациональность. - М., 1998; Ермолаенко А.И, Йолан П.Р., Крымский С.Б., Парахонский В. А. Рациональность в науке и культуре. - Киев, 1989; Кяваалов В.А. Методология естественнонаучного и социального познания. - Пермь, 1973; Кайдалов В. А., Железняк В.И, Имачаев В.Р. Философские основания теоретической педагогики. В 2-х кн. - Пермь, 2004; Кизима В В. Культурно-исторический вроде« и проблема рациональности. - Киев, 1985; Пайда К.Ю. Превращенные формы социальной рациональности. - Киев, 1987 и др.

4 См.: Макиавелли Н. О военном искусстве.-СПб., 1999; сб. Стратегия в трудах военных классиков. - М, 2003; Клаузевиц К. О войне. - М., 1994; Суворов A.B. Наука побеждать И Русская военная мысль, XVIII век. М., СПб., - 2003; Мещеряков Г.П. Русская военная мысль в ХК в.- М., 1973; Сидоров В.П. Русская военно-теоретическая мысль до XX века. - М, 1993; Хорошо забытое старое. - М., 1991. А также: Российский военный сборник: Выпуск 9. Философия войны. - М.,1995; Выпуск 16. Военная мысль в изгнании: Творчество русской военной эмиграции -М.,1999.

5 Платон, Аристотель. Политика. Наука об управлении государством. - М., СПб, 2003; Монтескье Ш. Избранные произведения. - М, 1955; Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Сочинения в 2 т. Т. 2. - М,1991; Гегель Г. Лекции по философии истории. - СПб, 1993; Энгельс Ф. Анти-Дюринг. - М„ 1977; Сорокин Г1.А. Причины войны и условия мира // Социологические исследования №12,1993; Лоренц К. Агрессия (так называемое im) И Вопросы философии, № 3,1992.

- Работы современных исследователей войны и военной теории В.А. Золотарева, В.И. Слипченко, С.А. Тюшкевича и др., посвященные формированию, становлению и развитию военной науки. А также ряд работ на страницах журнала "Военная мысль", в которых отразилась полемика относительно сущности и содержания военного образования6.

Можно констатировать, что в целом в вышеуказанных работах был выработан категориальный аппарат и методология научно-теоретического знания, которые были использованы в нашем исследовании. Однако обозначенная проблема поиска фундаментальных оснований военно-теоретического знания в предложенном нами аспекте ранее не рассматривалась.

Незавершенность теоретической разработки проблемы не позволяет в должной мере удовлетворить растущие потребности военной науки и практики, учитывая новые социальные реалии. Отсутствие стройной концепции военной безопасности, противоречивость в понимании социальных явлений войны и мира оставляют обозначенную проблему открытой, что и обусловило объект, предмет, цель и задачи диссертационного исследования.

Объект исследования - рациональность как парадигмальный контекст научного знания.

Предмет - развитие военно-теоретического знания в парадигмах рациональности.

Основная цель исследования: философско-методологический анализ оснований военно-теоретического знания.

Для достижения поставленной цели автор ставит перед собой следующие задачи:

• представить рациональность как контекст научного знания;

• изучить какое влияние философия оказала на развитие военно-теоретических знаний и представлений о войне;

• исследовать специфику развития военно-теоретического знания в парадигмах классической и неклассической рациональности;

• проанализировать парадигматический сдвиг, произошедший в период перехода науки от ее экстенсивного развития к интенсивному (конец XIX начало XX вв.);

• проанализировать возможности парадигматической идентификации современного военно-теоретического знания.

6 Золотарев В.А. Военная безопасность Государства Российского. - М, 2001; Серебрянников В В. Социология войны. - М,1997; Тюшкевич С. А. Фшософия и военная теория. - М„ 1975; Тюшкевич С.А. Война и современность. - М.,1986; Тюшкевич C./V Законы войны: сущность, механизм действия, факторы использования - М., 2003; Сянпченко В.И. Войны шестого поколения. - М., 2002 и др. А также: Малеванов В.И. Учение о войне и армии: проблемы и альтернативы рагвигяя // Военная мысль №4,1991; Родионов И.Н. О некоторых проблемах развития военной науки // Военная мысль №11-12,1991; Рыбкин В.И., Круглое В В. К вопросу о системе законов вооруженной борьбы // Военная мысль №2,1993; Гареев М.А. Методологические проблемы военных наук // Военная мысль № 8, 1994; Борчев МЛ. О методологии развития и формирования военной науки // Военная мысль №4,1997; Еремин ГШ. Методологические подходы к формированию доктрины военного образования в России И Военная мысль Х«5, 1997; Тюшкевнч С.А. Военная наука и безопасность России // Военная мысль №2,2001; Еелокояев Г.П. Философия и военная наука // Военная мысль №5, 2002; Резиичеяко В.Г. О влиянии методологии исследования войн будущего на военно-техническую политику России II Военная мысль №1, 2003; Николаев А И. О приоритетах «о; иной науки // Военная мысль №3,2003 и др.

Методологическая основа исследования.

В целом, методологической основой данного исследования является разработанный B.C. Степиным философско-методологический анализ научного знания как исторически развивающейся системы, включенной в социокультурный контекст. Данный подход открывает возможности для более конкретного анализа проблемы взаимодействия внутринаучных и социокультурных факторов, поскольку именно основания науки функционируют в качестве опосредующего звена между теориями и эмпирическими знаниями науки, с одной стороны, и остальной культурой, в которую они должны быть включены, с другой.

Исследование внутренней структуры научной дисциплины уточняет инфраструктуру дисциплинарного знания. Как показал В С. Степин, кроме картины мира (схемы предмета) к системообразующим компонентам научной дисциплины принадлежат идеалы и нормы исследования (схема метода), а также мировоззренческие и философские основания. Они вместе с картиной мира образуют инфраструктуру научной дисциплины, обеспечивающую включение тех или иных теоретических и эмпирических знаний данной дисциплины в культуру эпохи.

В ходе диссертационного исследования используется парадигматический метод. Парадигма в нашем исследовании является достаточно широкой теоретической конструкцией, обобщающей базовые установки человеческого мировидения, связанной с определенными типами сознания и рациональности, которые в свою очередь, определяют структуру языка и всего спектра заложенных в нем дискурсов. Парадигмы представляют собой "своеобразные "каналы" между культурно-историческим целым и его компонентом наукой, через которые совершается "кровообращение" и через которые наука, с одной стороны, "питается" от социального тела, а с другой - создает необходимые для жизни этого тела "ферменты": опосредует связи социального образования с природой и осуществляет необходимые для его самосохранения и самовоспроизводства способы самосознания, саморефлексии"7.

Рассмотрение формирования и эволюции парадигмальных оснований военной теории осуществляется на основе контекстуализации представлений о войне в спектре гносеологических установок.

Наличие нескольких парадигм в каждой эпохе развития науки свидетельствует о ее "нелинейном" развитии. Сопоставление философских концепций социально-гуманитарного познания в рамках классической и неклассической рациональности с представлениями о войне, фактами реализации данных концепций в военной науке представляет собой широкое поле для исследований. Такой подход позволяет изучить каким образом формируется, живет и затем трансформируется или же прекращает свое существование парадигма, соответственно, как изменяется построенная на ее основе военно-научная теория. Сопоставление философского и военно-теоретического знания в рамках более или

1 Гайдеико II И. Эволюция понятия науюг становление и развитие первых научных программ. - М.: Наука, 1980 -С.12.

менее завершенных периодов их развития и в соотношении с более общими культурно-историческими эпохами осуществляется на основе метода сравнительно-исторического анализа - таков путь выявления объективных тенденций развития военной науки.

Таким образом, специфика нашей методологии заключена в целостности философско-методологического анализа военно-теоретического знания в контексте рациональности и сравнительно-исторического метода, которые раскрывают проблему роста и способа изменения военно-теоретического познания, а также парадигматического подхода, на основе которого устанавливается типология военно-теоретического знания.

Источниковую базу диссертации составили труды отечественных и зарубежных мыслителей в области теории познания и военного дела, военных исследователей (монографии, материалы научных конференций, научные доклады, сообщения, авторефераты), документы органов государственного и военного руководства по данной проблематике.

Новизна данного подхода заключается в следующем.

Во-первых, в нем использованы эвристические возможности категории "рациональность", представленной нами как контекст развития военно-теоретического знания. В целом, сохраняя типологию классической, неклассической и постнеклассической рациональности как фундаментальную основу познания, предлагается новый методологический подход к пониманию возникновения, роста и изменения знания. На основе критерия рациональности по принципу диалектического единства категорий «общее - особенное» выделяются ее относительно самостоятельные «аксиологическая», «метафизическая» и «научная» субпарадигмы, в границах которых предлагается рассматривать военно-теоретическое знание. Введение новых субпарадигм существенно обогащает содержание фундаментальных парадигм классической и неклассической рациональности. Вместе с тем, разработанная абстрактно-теоретическая конструкция позволяет в данном ключе рассматривать и более широкий круг явлений.

Во-вторых, новым является процедура установления типа военно-теоретического знания. Типология военно-теоретического знания определяется по способу философской рефлексии над основаниями военно-теоретического знания. Если в основаниях акцентируется онтологический аспект, то военно-теоретическое знание реализовывается в «метафизической парадигме» рациональности, в «аксиологической парадигме» усиливается ценностный аспект, в «научной» - методологический аспект. Если военно-теоретическое познание не осуществляет подобное рефлексирование над своими основаниями, и сущность войны не распознается, то знания такого рода не относятся к исследуемому предмету и характеризуются как военное дело или военное искусство, а рациональность такого рода носит инструментальный, технологичный характер.

В-третьих, к новым результатам можно отнести подтверждение того, что философские принципы, общие мировоззренческие установки и специальные методологические концепции оказывают на развитие военной науки гораздо более сильное и радикальное влияние на современном этапе эволюции, чем на

предшествующих, Под воздействием изменений парадигм философского мышления изменялись представления о сущности войны, методах вооруженной борьбы, средствах и цели, соответственно изменялись и научные установки.

В-четвертых, философско-методологический анализ существующих философских парадигм открывает широкий путь для понимания современных условий и причин, природы и сущности войны как социального явления. Это позволяет не только максимально полно рассматривать войну как социальное явление, но и находить адекватные ответы на вызовы действительности в плюрализме философских парадигм.

Теоретическая значимость заключается в переосмыслении мировоззренческих оснований военно-научного познания, расширении сферы военной науки, а практическая ценность - в том, что материалы исследований и основные выводы могут быть использованы в ходе обучения и переподготовки офицеров внутренних войск МВД России и других силовых структур. В частности, новый подход к пониманию природы, сущности, причин войны, а значит и к пониманию структуры военной науки, не только может быть использован в преподавании блока гуманитарных дисциплин (философии, социологии, политологии, педагогики, военной психологии и т.д.), но и требует переработки учебной литературы по военной истории, опирающейся лишь на марксистско-ленинское учение о войне.

Апробация работы. Материалы диссертации были представлены в докладах на областной научно-практической конференции "Философия образования начала третьего тысячелетия: взгляд в будущее", Пермь, 2000; межвузовской научно-практической конференции "Гуманизм, глобализм и будущее стран СНГ', Пермь, 2002; межвузовской научно-практической конференции "Российское общество: история и перспективы развития", Пермь, 2003; некоторые аспекты диссертации были апробированы в ходе проведения исследований морально-психологического обеспечения внутренних войск МВД России на территории Чеченской республики в октябре - декабре 2001 года; обсуждались на заседаниях кафедры гуманитарных и социальных наук Пермского военного института ВВ МВД России; излагались в лекциях и докладах перед слушателями и курсантами Пермского военного института ВВ МВД России, использовались на заседаниях кружков военно-научного общества, в учебном процессе по предмету философия.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Понятие "рациональность" носит полисемантический характер, что позволяет представить рациональность контекстом в отношении научного знания в целом, и военно-теоретического в частности.

2. Инфраструктура военно-теоретического знания носит подвижный, изменчивый характер. Основополагающие изменения происходят под воздействием философских фундаментальных парадигм классической и неклассической рациональности.

3. Идея дифференциации фундаментальных парадигм на аксиологическую, метафизическую и научную субпарадигмы углубляет философско-методологический анализ военно-теоретического знания в контексте рацио-

нальности и раскрывает проблему его роста и способа изменения как прямое следование образцам данных субпарадигм.

4. Специфическими особенностями военно-теоретического знания в парадигмах классической рациональности являются такие философские основания, в которых война предстает как проявление устройства, организованности объективированного (природного) бытия. В рамках этой парадигмы война в науке рассматривается как простой объект, детерминированный причинно-следственными связями.

5. В парадигмах неклассической рациональности война предстает как проявление субъективированного (духовного) бытия социума, проявление человеческой деятельности, обусловленной субъект-субъектными отношениями. В рамках данной парадигмы война в науке рассматривается как сложный динамичный процесс межсубъектного взаимодействия.

Структура и объем работы. Текст диссертационного исследования состоит из введения, двух глав (в первой главе три параграфа, во второй два параграфа), заключения и списка литературы. Содержание работы изложено на 246 страницах. Библиография состоит из 225 наименований.

Основное содержание диссертации.

Во введении обосновывается актуальность исследования, характеризуется степень разработанности данной проблемы, определяются цель и задачи диссертации, представляется методология исследования, выявляется научная новизна и возможность научно-практического использования материалов, основных положений и выводов.

В первой главе "Идеалы и нормы классической и неклассической рациональности" раскрывается одно из ключевых понятий - "рациональность", ее типология. В соответствии с предложенными парадигмами раскрываются идеалы и нормы классической и неклассической рациональности. Рациональность - своеобразная характеристика человеческого сознания, логоса и предполагает определенную упорядоченность, целесообразность, а значит и смысл, и ценность. Вместе с тем рациональность - не просто тип мышления (логика), а неразрывная связь сознания и бытия, в некотором роде универсалия культуры, обладающая онтологическим, гносеологическим и аксиологическим аспектами. В исследовании выдвигается гипотеза существования «аксиологической», «метафизической» и «научной» форм рациональности, на основе которых типизируется военно-теоретическое знание.

Аксиологическая рациональность неразрывно связана с ценностными ориентациями и целеориентацией на высшее благо, а война, военное дело в целом, рассматривается с точки зрения ценностного смысла, за пределами которого она теряет свою значимость и рациональность. Рациональность мыслится как упорядочивание бытия в соответствии ценностям, среди которых на первом месте «благо». В аксиологической рациональности деятельность, необходимая для реализации этического идеала, и носитель этого идеала (человек) - нераздельны.

Метафизическая рациональность исходит из предпосылки, согласно которой познающий разум сам придает природе и истории разумную структуру. Ра-

циональность мыслится здесь как "материальная" структура - содержательно организующая мир и обнаруживающаяся в нем. Самосознание оказывается ключом к внутренней сфере абсолютно достоверных представлений, которые мы можем иметь о вещах. Метафизическая рациональность раскрывает онтологическую сущность войны, соотносимую с постижением неизменных принципов и законов бытия, благодаря неразрывности структур сознания и бытия. Представление о цели войны занимает сильную позицию. Поиск абсолютных величин, неизменно существующих принципов бытия, способных разрешать практические потребности войны, составляют метафизические основы развивающегося военно-теоретического знания.

Научная рациональность - это рациональность своего образа действий и имманентных ему процедур - методов научного познания. В качестве разумного выступает уже не порядок вещей, а решение проблемы, достигаемое в методическом освоении реальности. Война укладывается в схему простого объекта научного познания и рассматривается как объект приложения утвердившихся естественнонаучных норм и методов познания (механика, математика), который не имеет сверхопытного метафизического основания.

В первом параграфе "Проблема дефиниции рациональности" уточняется содержание понятия "рациональность". Рациональность есть диалектическое единство многообразия проявлений разума (от лат. ratio - разум, разумение, рассудок), способность человека мыслить и действовать на основе разумных норм; в широком смысле - соответствие деятельности разумным (рассудочным) правилам, соблюдение которых - условие достижения цели.

Раскрываются представления о рациональности в философии и социологии науки, в которых рациональность связывается с человеческой деятельностью, осуществляемой в соответствии с правилами, нормами, ценностями, идеалами, способствующей достижению поставленных целей и удовлетворяющей определенным социальным потребностям.

Каузальность изменения рациональности обнаруживается в изменении характера жизни человеческих обществ, в усложнении их внутреннего устройства, в необходимости расширения их контактов с внешним социальным и природным миром, в новом знании как средстве организации усложняющейся практики общества, в изменении способов человеческого мышления и деятельности на основе разумных норм. Предлагается рассматривать рациональность в обобщенном значении как контекст, выполняющий когнитивные и социально-культурные функции. Как общекультурную веху развития, которая указывает на способ овладения интеллектуальной и практической культурой в ту или иную эпоху и проявляется как одна из форм единства культуры и знания.

Вместе с тем, отмечается, что "рациональность" не существует как некоторый объективный предмет и ее сущность не сводится к психическому переживанию. Она существует диспозиционно, а ее роль выполняют определенные социальные отношения.

Второй параграф "Эпоха классической рациональности'* раскрывает сущность классической рациональности через последовательное рассмотрение идеалов философии античности и философии нового времени.

В части 2.1 "Идеалы рациональности в эпоху античности" на основе учений Сократа, Платона и Аристотеля формулируется представление об аксиологической форме рациональности. Так, учение Сократа неразрывно связывает основы рационального мышления с этическими представлениями, отождествлением нравственной доблести со знанием. По Сократу, деятельность человека всецело определяется его понятиями о доблести, о благе и вытекающими из этих понятий целями. Учение Сократа о знании было развито учеником Сократа Платоном.

Постигающий сущность Блага путь Платон именовал "диалектикой". Логос у Платона, прежде всего, обнаруживается и относится к объемлющему человека миропорядку, поскольку оформленность и упорядоченность явленной человеку области сущего исполняется в идее высшего Блага, определяемого также и в качестве истинного, несокрытого логоса. Для Платона диалектика -это не только логика, не только учение о познании, не только учение о методе, -это прежде всего учение о бытии, о родах истинно-сущего бытия или об идеях. Вместе с тем, учение Платона следует рассматривать как продолжение сократовской традиции. Платон отождествил в известном смысле "благо" с разумом. Так как разумность обнаруживается в целесообразности, то и "благо" Платон сближает с целесообразным.

У Аристотеля, последователя и критика Платона, мы также находим тесно связанными между собой три фундаментальных понятия: цели, блага и разума. Природный логос обнаруживается в качестве понятийной сущности вещей и цели, то есть того, благодаря чему сущее как таковое налично для человека и осуществляется как явленное ему. В продолжение платоновской традиции от Аристотеля идет убеждение в превосходстве целевой причины над причиной действующей, поэтому основную функцию разума греческий философ усматривал в познании целевых причин.

Философия античного типа рациональности была философией, прежде всего, субстанциальной, признававшей присутствие в мире некой неразложимой, самодостаточной сущности, "кирпичика" мироздания или неизменной "природы человека". Следствием субстанциализма было утверждение в философии объективизма, выражавшегося в признании существования объективных, независимых от человека законов развития мира и истории. В то же время, понимание природы и общества как целостных законченных образований было обусловлено всеобщим детерминизмом, утверждавшим господство причинно-следственных связей, где финальная причина или цель (по Аристотелю) отождествлялась со способностью объективного разума реализовывать объективную телеологию.

Вместе с тем, античная рациональность как контекст, в лице Сократа, Платона и Аристотеля, предстает как рациональность аксиологическая. Благо и ум - это в античности (постсократовской) не что иное, как цель и средство для достижения цели. Более того, ум - это не только средство достижения блага, но и единственно возможный путь ко благу.

В части 2.2 "Идеалы рациональности в эпоху Нового времени" социокультурные основания рациональности эпохи нового времени раскрываются на

основе отношения различных философских парадигм к сциентизму как способу мышления и жизненной ориентации

Одной из ярко выраженных особенностей рациональности Нового времени является ментальность, которая характеризуется деизмом и появлением дуалистической субъект-объектной пары. Мир и его начало, творение и его творец, которые представляли собой целостную конструкцию в представлении античных философов, размыкаются в "деизме" мыслителей Просвещения. Деистское отношение к миру влечет за собой становление философского гносеологического дуализма, появление пары субъект (разум, человеческий рассудок) - объект (окружающий мир). В специфических условиях интеллектуальной культуры Нового времени наука становится преимущественно областью субъект-объектных отношений. Разум рассматривается не как высшая форма бытия, а как субъективное начало, как субъект, противостоящий миру объектов. Научное взаимодействие субъекта с объектом сводится к обладанию и покорению объекта субъектом. Телеологическое рассмотрение природы заменяется механической причинностью.

На общую духовную атмосферу нового времени, в которой формировалась философия и наука, сильнейшее влияние оказали бэконовская и картезианская парадигмы Развитие науки и техники, по мнению Бэкона, имеет самодовлеющее значение, поскольку влечет за собой такие изменения в обществе, которые в конечном счете должны привести ко всеобщему процветанию и благополучию. Опираясь на знание, человек в состоянии установить в обществе не просто разумный порядок, но и утвердить справедливость. Веру Бэкона в науку как орудие социального прогресса разделяли и другие представители рационалистической философии XVII века - Т Гоббс, Б Спиноза, Дж. Локк и др.

Параллельно бэконовской развивается картезианская философская парадигма Декарт новатор в том смысле, что из множества граней субъектности, он выделяет в качестве единственного и несомненного момента рассудок, сомневающийся автономный разум. Достаточным принципом бытия, т.е основным онтологическим критерием, признается знаменитое "cogito ergo sum". Декарт признает реальность только наиболее "очевидных" для рассудка вещей и закономерностей. Отсюда его одержимость механикой, чьи законы представляются столь надежными, что снимают напряженность человеческого существования Он видит мир и населяющие его существа как механизмы

Рассудочная, смертная "человеко-машина", пребывающая в локальной ситуации в механическом количественном протяженном изотропном пространстве в потоке однонаправленного времени - такова субъект-объектная картина картезианского мировосприятия, которое является отправной чертой научного мировоззрения в целом.

Развитие науки со времен Бэкона и Декарта идет в двух базовых направлениях, которые вместе составляют основания «научной парадигмы» рациональности нового времени.

Сложившиеся в философии и науке идеалы рациональности послужили опорой в деле преобразования мира в целом и общества в частности на разумных основаниях. Объяснение сущности человеческой природы, взаимоотноше-

ний возникающих между людьми в обществе, поиск идеальных механизмов власти наталкивает ряд мыслителей на решение проблемы создания идеального гражданского общества, что в значительной мере определяет отношение философии Нового времени к проблемам войны и мира. Такой подход раскрывается на примере научного понимания общества Гоббсом. Стратегию применения механистической картины мира в качестве общенаучной исследовательской программы по отношению к знаниям о человеке и обществе можно обнаружить и в социальных концепциях Монтескье, Ламетри, Сен-Симона и Ш. Фурье.

В эпоху Просвещения, когда началась решительная критика картезианской метафизики, была сделана попытка перевести всю систему человеческого знания на язык естественнонаучных понятий, т.е. устранить понятие цели вообще, даже из человеческой деятельности. Человек воспринимается полностью детерминированным внешними обстоятельствами, средой, т.е. цепочкой действующих причин. На месте философии нравственности появляется "философия обстоятельств" как проекция механики на науки о человеке, а этическая рациональность сменяется научной. Такое представление о социальных явлениях фиксирует явления войны и мира как устойчивую взаимосвязь, имманентную человеческой природе и обществу и организованную на основе механицизма.

В свою очередь, для некоторых современников и последователей Декарта проблема "разума (духа) и тела" переросла либо в эпистемологию, либо в метафизику как учение обо всем, что носит сверхопытный, сверхфизический характер. Так возникает модель особой философской рациональности, которая противостоит не только внерациональным способам духовного освоения бытия, но и является альтернативой узким, научным моделям рациональности в качестве основы мировоззрения. Зарождается классическая традиция в философии, начало которой можно связать с именами Декарта и Канта. В результате складывается оппозиция «научной» и «метафизической» рациональности, имеющих, по существу, общие корни, общие проблемы, но разные подходы в их разрешения.

Изменение картины мира, утрата метафизического понимания субстанции как неизменного вещественного субстрата, восприятие субстанции как нечто изменчивое (Кант) переориентировало философскую мысль на поиски субстанциальности в субъекте. Субстанция наделяется способностью к самодвижению, саморазвитию, в процессе которого она осознает себя в качестве субъекта действия. Сделав субстанцию - мировой разум - субъектом развития, Гегель привнес в мир истории процессуальность и необратимость. Совпадение исторического с логическим, в основе которого лежало тождество бытия и мышления, сделало возможным философское рассмотрение истории, главным и единственным "героем" которой стал разум, познающий сам себя своими собственными средствами в своей наивысшей форме - философии.

Таким образом, немецкий идеализм, прежде всего в лице Канта и Гегеля, создал своеобразную новую онтологию субъекта, вставшую на место онтологии субстанции, или, иначе говоря, онтологию истории вместо онтологии природы.

Третий параграф "Эпоха неклассической рациональности" раскрывает логику разрушения идеалов классической рациональности и формирования идеалов неклассической рациональности.

В части 3.1 «Разрушение идеалов классической рациональности» рассматриваются парадигмы начала XIX века, повлиявшие на вытеснение онтологии бытия онтологией субъекта или онтологией культурно-исторической деятельности человека

Первоначально такой поворот осуществляется на основе учения о трансцендентальной субъективности. История как способ бытия субъекта (человека и человечества) обладает для XIX века тем же статусом, каким обладала природа как способ бытия объекта для XVII и XVIII веков Законы истории понимались как принципы исторической "разумности". Так, в основе гегельянской модели складывается "прогрессистское" понимание разума, который толковался как синоним закономерности, целесообразности природы и восходящего движения истории к некоей "разумной цели", как высший судья над существующим, как носитель "подлинной" истины и гарант "высшей" нравственности, а индивиды выступают простым орудием разума, воплощенного в истории.

В дальнейшем, ценности техногенной культуры выдвигают в качестве главного предназначения человека его преобразующую деятельность. Деятель-ностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов и которые могут целенаправленно преобразовываться человеком.

Так, в философии К. Маркса, «праксис» можно понимать по аналогии с гегелевской субстанцией - субъектом, порождающим и независимым началом, которое само себя одухотворяет в ходе собственной порождающей деятельности. Важнейшей характеристикой праксиса как субстанции является самоизменение человека. Не признавая никаких внешних "движущих" сил, Маркс полностью отдает приоритет активности людей, практически действующих и тем самым как бы толкающих вперед человечество, преодолевая его относительно стационарные, косные или закрепленные формы. Место, прежде отводимое Богу или мировому духу, функцию энергийного импульса в историческом движении теперь получают люди, "эмпирические индивиды". Они - то, что философы именуют субъектами истории. Маркс совершенно определенно формирует принцип несводимости бытия (в том числе, бытия сознания) к знанию. В этом смысле сознание стало, если можно так выразиться, "бытийствовать" в марксизме задолго до появления экзистенциализма и феноменологии.

Таким образом, в философии марксизма, принадлежащей по своей форме мышления эпохе классической рациональности, намечаются существенные изменения в понимании содержания фундаментальных категорий "разума", "сознания", "субстанции", "бытия" и т.п.

Процессы разрушения идеалов классической рациональности обнаруживаются и в позитивизме Конта. Предприняв реформирование философии, Конт отбросил изучение "умопостигаемых сущностей" как "спекулятивную метафизику" и сконцентрировал внимание на поиске метода, который должен был дать полезное, точное, удобное для применения знание, основанное на фактах. Человеческий разум он рассматривал как "естественный и постоянный путеводитель", прокладывающий путь не в мир абстрактных сущностей, а в мир чувст-

венно наблюдаемых явлений. Для Конта философия занята не сущностями, а феноменами.

И у Гегеля, и у Маркса, и у Конта - в глубинной философской основе лежит идея прогресса. В рассуждениях о прогрессе, который всегда есть развитие от чего-то к чему-то, нельзя обойтись без представления о цели - о том, к чему направлено это "поступательное движение".

Помимо противостояния метафизики и позитивизма в философии развивается проблема противостояния сциентизма и антисциентизма Исторически идеалом для сциентизма выступает не наука вообще, а, прежде всего, развитые естественные и математические науки. В их лоно, как в прокрустово ложе, укладываются не только способы и методы получения знания, характерные для гуманитарных наук, но и вообще любые достижения человеческого духа, претендующие на постижение истины. Такой позиции противостоит антисциентизм. В качестве альтернативы науке, научному познанию, в некоторых случаях даже вообще рациональному взгляду на мир, выдвигаются различного рода вненаучные или внерациональные (иррациональные) способы постижения бытия. Наука объявляется несостоятельной не только в постижении Истины с большой буквы, но и в решении проблем сущности человека» его взаимоотношений с другими людьми и миром в целом.

В части 3.2 «Формирование новых идеалов рациональности» рассматривается влияние факторов, обусловивших формирование идеалов неклассической рациональности, и вскрывается их содержание.

Во второй половине XIX века начало становлению идеалов неклассической рациональности было положено теми философами, которые занимались исследованием культуры. В частности, исторической науке возвращался статус «науки о духе», который признавала за нею гегелевская философия истории; правда, теперь дух уже был понят как человеческая духовность. Они попытались избавить историческое знание как от эмпиризма, так и от релятивизма, превратить историю в теоретическую науку, вместе с тем свободную от метафизики. В целом, мы видим, что поставленные в конце XVIII - начале ХГХ века перед философией проблемы обозначают новую линию в философии, в которой на место дуализма физики и метафизики встает дуализм науки и этики, мира природы и мира свободы, перерастающий в дуализм наук о природе и наук о культуре.

Так неокантианцы (Э. Кассирер, В. Виндельбанд, Г, Риккерт) в своих концепциях вслед за отделением науки (и философии) от метафизики разграничивают «науки о природе» и «науки о духе». Бытие в его метафизической трактовке заменяется понятием действительности как «изначальной» целостности человеческой жизни. В дальнейшем разум выделяет в ней себя самого - в качестве субъекта - и противопоставляет себя «всему остальному» как объекту. Так, по мнению неокантианцев, возникает дуализм понятий «природа» и «культура», которые становятся предметами науки. Природа - это бытие фактов, в которых запечатлены законы; культура - это бытие фактов, в которых запечатлены ценности.

Если для сторонников трансцендентального подхода к миру, окружающая их действительность всегда будет феноменом, который упорядочивается при помощи рациональных категорий, то Дильтей пытается упразднить кантовскую стену между субъектом и объектом. Он выдвигает интуицию в качестве третьего метода (наряду с индукцией и дедукцией). Главной задачей науки становится интерпретация «значения» структурной взаимосвязанности различных компонентов переживаний. «Первое условие исторической науки состоит в том, что я

сам являюсь историческим существом, что историю исследует тот же, кто ее

8

творит».

В неокантианстве были противопоставлены друг другу мир сущего и мир должного - в первом царят законы необходимости, изучаемые наукой, второй конституируется с помощью ценностей, выступающих как цели человеческой деятельности. В историзме и вырастающей из него философской герменевтике, развитие которой связано с работами В. Дильтея, а позднее с феноменологической школой, этот же дуализм выражается в противопоставлении метода объяснения в естествознании методу понимания в гуманитарных науках. Объяснение по-прежнему исключает понятие цели, принцип целесообразности, тогда как понимание базируется как раз на этом принципе. Сфера целесообразного в указанных философских течениях перемещается к субъекту, к человеческой деятельности и ее объективациям - культуре, истории. В рамках герменевтики мир природы лишен подлинной жизни, лишен целесообразно-смыслового начала. Герменевтика превращает историзм Дильтея в своего рода онтологию истории, в которой на место природы встают исторически сменяющиеся ее образы как проекции вовне определенных культурно-исторических «смыслов».

Идея понимания стимулировала методологическую эмансипацию ряда наук и нормативных дисциплин - истории, филологии, культурной антропологии, эстетики, педагогики, права, для которых позитивистская парадигма гомологического знания представлялась неадекватной. Ключевыми для них стали принципы, намеченные в поздних работах Дильтея. Подобная программа была принята новой философией, в частности феноменологией (идея «жизненного мира» Гуссерля как основы взаимопонимания индивидов), фундаментальной герменевтикой Хайдеггера (онтологическая роль языковых структур), однако в позитивную науку в этом виде она реально так и не перешла.

Решение проблемы оставленное неокантианцами и В. Дильтеем органично перешло в «понимающую социологию» М. Вебера. Вебер попытался соединить оба подхода - и Дильтея, и Риккерта, положив принцип «понимания» в основу своей «понимающей социологии как эмпирической науке о культуре». Предмет социологии - это, прежде всего, осмысление всеобщих правил социального действия, но это также и понимание субъективных мотивов, установок, намерений, целей действующих в обществе индивидов. В целом М. Вебер толковал «понимающую методику» как методику постижения социального действия. Существенную роль в его теории играет представление о том, что деятельность человека, его поведение во многом определяется картиной мира, имею-

8 Гадамер Х.-Г Истина и метод. - М.: Прогресс, 1988С. 271.

щей рациональное содержание. Отталкиваясь от социокультурной характеристики западного общества, Вебер указывает, что рациональность со времен Ренессанса становится на Западе общекультурным феноменом: она проникает не только в науку, философию, но также в теологию, литературу, искусство и в повседневную жизнь общества, государства.

Интерес к типам действия определил особое внимание к тем духовным факторам, процессам сознания, благодаря которым целе-рациональный тип действия если не полностью заменил, то потеснил действие традиционалистское. Согласно концепции Вебера, целе-рациональность - одна из исторических возможностей, средство, которое может быть обращено на разные цели. При этом отмечается, что «с целерациональной точки зрения ценностная рациональность всегда иррациональна, и тем иррациональнее, чем больше она абсолютизирует ценность, на которую ориентируется поведение, ибо она тем в меньшей степени принимает во внимание последствия совершаемых действий, тем безусловнее для нее самодовлеющая ценность поведения как такового (чистота убеждения, красота, абсолютное добро, абсолютное выполнение своего долга)»9. По существу, М. Вебер обозначает разрыв между аксиологической и научной рациональностью.

Таким образом, М. Вебер тесно связывает категории «смысл» и «рациональность» и, пожалуй, впервые характеризует рациональность как контекст, представляя ее через «картину мира».

В выводах по первой главе обобщаются выводы по формированию, развитию и трансформации идеалов классической и неклассической рациональности от эпохи античности до начала XX века.

Во второй главе «Военно-теоретическое знание в контексте рациональности», типизируя рациональность как классическую и неклассическую, мы соотносим философские основания военно-теоретического знания с идеалами и нормами исследования различных философских школ. Философско-методологический анализ военно-теоретического знания раскрывает проблему роста и способа изменения военно-научного познания как прямое следование образцам философских парадигм (аксиологической, метафизической, научной).

В первом параграфе «военно-теоретическое знание в контексте классической рациональности» рассматриваются представления о войне сложившиеся в социально-философских системах античности и эпохи нового времени.

В части 1.1 «Представления о войне в эпоху античности» рассматриваются взгляды на войну Гераклита, Платона и Аристотеля, а также генезис военно-теоретических взглядов.

В философии Гераклита война - спор, вражда - есть начало возникновения различных сущностей: «война (полемос) - отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других - людьми, одних творит рабами, других - свободными»10. Всеобщая концепция Гераклита, опираясь на метафизическую рациональность, инициировала целый ряд комментариев у античных авторов, в кото' Be6sp M Основные социологические понятия. // Избранные произведения. - М. Прогресс, 1990. -С. 639. 14 Фрагменты равняя греческих философов. 4.1. Or эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. -М, 1992.-С. 201.

рых термин «ро1ето» все более рассматривался в контексте социально-политической жизни, а, значит, приобретал все больший ценностный аспект.

Так, Платон объясняет войну, исходя из идеи «блага». В известном смысле Платон отождествил «благо» с разумом. Так как разумность обнаруживается в целесообразности, то «благо» Платон сближает с целесообразным. Такая позиция Платона сыграла существенную роль в понимании смысла войны и мира - проблемы, которую философ сопрягает с пониманием общества и государства. Целесообразность в практическом плане, по Платону, должна давать ответ на вопрос: каким надлежит быть совершенному общежитию и каким воспитанием люди обязаны быть к нему подготовлены. Начертанный проект наилучшей организации общества и государства Платон считает осуществимым только для греков. Он не называет войной вооруженную борьбу внутри эллинского мира, используя для этого понятие раздора («вражда между своими была названа раздором, а с чужими - войной»)11. Таким образом, в основу понимания сущности войны вводится сфера политического и культурного различия: «если эллины сражаются с варварами, а варвары с эллинами, мы скажем, что они воюют, что они по самой своей природе враги, и эту их вражду надо называть войной» .

Согласно Аристотелю, блага самого по себе нет, т.е. невозможно объективное существование идеи блага. Соответственно, нет и науки о благе как таковом, но имеются самые различные науки, занятые изучением действия блага в той или иной сфере жизни. Например, если речь идет о войне, то благо определяется стратегией. Если платоновская идея блага нереальна и недоступна человеку, то реальное благо Аристотеля - это благо, достижимое человеком, т.е. осуществленное в его действиях и поступках. Вне деятельности Аристотель не мыслит ни назначения человека, ни его высшее благо - счастье, блаженство. И хотя Аристотель отдает явное предпочтение деятельности созерцательной - философии, тем не менее значительную роль в достижении блага играет и деятельность, обладающая своими специфическими качествами, деятельность практическая - этика и политика.

Как и Платон, Аристотель представляет проект наилучшего государства, в пределах которого развиваются соответствующие природе вещей хозяйственные отношения. Свои представления о войне как социальном явлении, Аристотель выводит из анализа двух противоположных типов ведения хозяйства -«экономики» и «хрематистики». Однако Аристотель не ограничивается экономическим обоснованием причин, сущности и характера войн, но и широко использует ценностные установки. Ценностный смысл «война» приобретает лишь в государстве. Понятие справедливости, связанное с представлением о государстве (как стремления к высшему благу) применяется Аристотелем для характеристики войн, ведущихся против тех, кто от природы предназначен к подчинению, но не желает подчиняться. «Аксиологическая» рациональность Аристоте-

11 Платон. Государство! И Сочинения в 4 т. Т. 3. - М, 1994. - С. 248.

12 Гам же. - С. 248.

ля проявляется в том, что цель войны Аристотель видел прежде всего в достижений мира как гражданского блага.

Многочисленные войны греков, римлян и других народов древнего мира породили военную теорию, в рамках которой разрабатывались различные вопросы стратегии, тактики, военной психологии и т.п., но в этих произведениях война не рассматривалась как социальное явление. Собственно то содержание, которое должна раскрывать военно-теоретическое знание, является объектом внимания не столько военной теории античности, сколько философии. В античной философии понятие рациональности неразрывно с целеориентацией на высшее благо. Война, военное дело в целом, рассматривается с точки зрения ценностного смысла, вне его она теряет свою значимость и рациональность.

В части 1.2 «Война как объект внимания философии Нового времени и возникновение военной науки» рассматриваются социально-философские концепции, в которых отражаются представления о войне, а также анализируются военно-теоретические труды Г. Бюлова, Г.Д. Ллойда, Эрц-герцога Карла, А. Жомини, К. фон Клаузевица, В. фон Билизена.

В объяснении сущности войны эпоха Нового времени руководствуется как идеалами «аксиологической», так и «метафизической» рациональности, которые тесно переплетаются, но по-разному реализовываются в социально-философских и военно-теоретических системах. В то же время закладываются основы «научной» рациональности.

Эпоха Нового времени в общем сохраняет целевую установку войны -быть средством в отношении «общественного блага» как цели человеческой деятельности. Вместе с тем, война начинает пониматься не как действие, а как состояние (Г. Гроций, Э. де Ваттель). Так, по мнению Гоббса, суть социального прогресса - в движении общества от «естественного» состояния, характеризующегося «войной всех против всех», к «договорному» правовому государству, которое призвано обеспечить каждому своему члену мир, обладание собственностью, безопасность, благополучие, счастье, равенство перед законом. Руководствуясь монизмом как одним из идеалов классической рациональности, философы эпохи Просвещения (Ж.Ж. Руссо, Вольтер, Д.Дидро) также рассматривают войну и мир как различные формы общественного состояния. Таким образом, с одной стороны представления о войне соответствуют идеалу «аксиологической» рациональности, с другой - война представляется уже не как средство (целеориентированное действие), а как соответствующее определенным нормам общественное состояние.

Традиция Гераклита рассматривать войну в онтологическом смысле как «обычный порядок вещей» находит свое продолжение в философской и военно-теоретической мысли (социально-философская система Г. Гегеля, стратегиях Г. Ллойда, Г.Д. Бюлова, эрц-герцога Карла, А. Жомини, К. Клаузевица, В. фон Вилизена).

"фрагменты ранних греческич философов. Ч1, Ог эпичсскихтеокосмогонийдо возникновепня атомистики. М., 1992.-С. 201.

Изменение мировоззрения, новая картина мира связывают рациональность с метафизическими системами, а бытие с геометрически упорядоченным пространством. Влияние рационализма Декарта, распространение идеалов математики на другие науки, в том числе и социальные, проявилось в своеобразном геометризме некоторых военных концепций, в попытках сложные явления войны и военного дела втиснуть в математический правила. Стратегия излагается в виде геометрических теорем, все положения истолковываются чисто геометрически (Г.Д. Бюлов). В материальных условиях войны выделяется существенная связь между такими элементами, как армия, оружие, географические условия, пространство и время (Г. Ллойд, Эрц-герцог Карл). Несмотря на то, что элементы научной рациональности все чаще реализуются в стремлении создать военную науку, и ее идеалы получают все большее признание, все же, поиск абсолютных величин, неизменно существующих принципов бытия, способных разрешать практические потребности войны, свидетельствуют о метафизических основах развивающегося военно-теоретического знания.

А. Жомини, исследуя причинно-следственные связи, свойственные военным действиям, пытался раскрыть характер взаимодействия тех элементов, от которых зависит судьба войны, изолируя при этом военное искусство от социально-экономических и политических условий. В качестве важнейших факторов, определяющих общую систему военных действий, он выделяет характер народа, с которым ведется война, гений его полководца, местное расположение и средства неприятельской земли, состав и внутреннее устройство войск противника. Общее собрание всех этих факторов Жомини объединяет под названием военная политика. Однако взаимосвязь стратегии и военной политики у Жомини носит половинчатый характер. В результате чего Жомини приступает к изложению своих неизменных правил чистой стратегии - существует некий общий принцип войны, основа которого опирается на «базы» и «операционные линии».

Неотъемлемой частью взглядов К. Клаузевица является представление о войне как о неизбежности, как о неотъемлемом и вечном аспекте существования общества и государства. Война «есть не что иное, как продолжение государственной политики иными средствами»14. Характеризуя непосредственные и опосредованные связи в войне, Клаузевиц дал анализ политических и стратегических целей в их соответствии средствам, показал взаимосвязь стратегии и политики, вооружения и географических условий, материальных и духовных факторов. Природу войны К. Клаузевиц видел в сочетании странной троицы, составленной «из насилия как первоначального своего элемента, ненависти и вражды, которые следует рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятностей и случая, что делает ее свободной душевной деятельностью; из подчиненности ее в качестве орудия политике, благодаря чему она подчиняется про-

15 п

стому рассудку» . В целом, представление о сущности и характере войны вырабатывается у Клаузевица в рамках механистической картины мира. Однако,

" Клауквиц К. О войне. - М.: Логос; Наука. 1994, - С, 55. "Тамже. -С 58.

критически переосмысленная философия Гегеля позволяет Клаузевицу осуществить своеобразный переход от поисков неизменных постоянных величин и принципов в объективном неизменном мире к пониманию роли личности и субъективных факторов в природе войны.

Несоответствие картины мира классической рациональности с одной стороны, и методологии с другой, создают ряд проблем в военно-теоретической системе Клаузевица. Рассматривая войну как социальное явление со всеми присущими ему атрибутами, Клаузевиц не принимает механицизм в качестве методологии военной науки, а особым образом выделяет понимание войны как род деятельности и более того - взаимодействия. Новое мышление Клаузевица не соответствует классической рациональности.

В мышлении Вилизена рационализм также получил характер онтологической метафизики, стремления уяснить основу всех основ в военном искусстве. Но он сознательно исключил из стратегии весь элемент политики, определяющей характер и основные черты войны.

В целом, специфическими особенностями военно-теоретического знания, его развития в парадигмах классической рациональности нам представляются, прежде всего, такие философские основания, в которых война предстает как проявление устройства, организованности объективированного (природного) бытия. На первый план выходит постижение онтологической сущности войны, соотносимой с постижением универсальных связей, неизменных принципов и законов, детерминации бытия. Идеалы и нормы познания составляют такую схему метода познания, из которого элиминировано все субъективное. Война в науке рассматривается как простой объект, детерминированный причинно-следственными связями.

Во втором параграфе «Военно-теоретическое знание в контексте неклассической рациональности» раскрывается отражение идеалов и норм рациональности переходного периода в представлениях о войне; анализируется становление военно-теоретического знания в позитивистской, марксистско-ленинской и религиозно-философской парадигмах; раскрывается содержание философии, психологии и социологии войны.

В неклассическом типе рациональности война предстает как проявление субъективированного (духовного) бытия социума, проявление человеческой деятельности, обусловленной субъект-субъектными отношениями. Идеалы и нормы познания неклассической рациональности обеспечивают включение не только методов исследования, но и сам субъект познания. Война в науке начинает рассматриваться как сложный динамичный процесс межсубъектного взаимодействия.

Разрушение идеалов классической рациональности наиболее ярко проявилось в произведении К. Клаузевица «О войне». Рассматривая войну как социальное явление, Клаузевиц особым образом выделяет понимание войны как рода деятельности и взаимодействия. Новое мышление, так ярко проявившееся у Клаузевица, задающее темп военной науке, не соответствует идеалам классической рациональности. Разрешение данной проблемы обнаруживается в попытках установить законы социального развития, выделить объект и предмет

социальных наук, что приводит к глубокому проникновению в военно-научную теорию с одной стороны позитивизма, а с другой - исторического материализма.

В России второй половины XIX столетия получили широкое распространение и оказывали существенное влияние труды О. Конта, Г. Спенсера, Дж. Милля, Г. Бокля, Э. Литтре, И. Тэна и других позитивистских авторов. Военная наука в лице ее лучших представителей пыталась самостоятельно выйти на путь положительного знания с целью установить принципы, правила или даже системы ведения войны (Ж. Леваль, ГА. Леер)16. Согласно закону «трех стадий», выведенному основоположником социологической науки О. Контом, под положительным было принято понимать высшее состояние науки, уже прошедшей теологическую и метафизическую стадии. Такой наукой, по замыслу военных ученых, должна была стать стратегия в качестве высшего синтетического учения о войне, способного объяснить сущность любого ее явления. Война - феномен, проявление сложной системы общества, все знания о войне организованы на основе реальных фактов. Метафизические вопросы о сущности и цели отходят на периферию или же полностью исключаются Вместе с тем, возникновение специфического предмета и метода социально-гуманитарного познания, дифференциация наук приводят к возникновению социологии войны и психологии войны, наряду со стратегией (философией войны).

Исторический материализм настаивает на приоритете в детерминации общественных явлений факторов материального производства В этом состоит сущность диалектико-материалистического монизма и вытекающего из него методологического принципа, согласно которому способ производства материальных благ выступает, в конечном счете, определяющим фактором исторического процесса во всех сферах общественной жизни, в том числе и в военном деле. Маркс не столько создает новую гносеологию, сколько совершенно новый тип онтологии - онтологии социально-практической деятельности людей, одной из форм которых является война. В процессе развития исторического материализма, рассматривающего войну как социально-историческое явление, сформировалось марксистско-ленинское социологическое учение о войне и армии, которое изучало законы возникновения, хода и исхода войн, а также законы происхождения, функционирования и эволюции армии во все исторические эпохи. Данное учение получило глубокое развитие и широкое распространение в период формирования и существования СССР.

Поскольку концентрированным выражением экономики выступает политика, то ее сущностью является борьба за расстановку социально-политических сил в интересах того или иного класса (нации, государства). Сердцевина политики - борьба за завоевание, удержание и использование государственной власти. Эта борьба приобретает многообразные формы и ведется различными средствами политического насилия, самым мощным из которых выступает вой-

16 Леваль Ж Л. Введение к позитивной часта стратегии // Стратегия в грудах военных классиков. - М.: Финансовый контроль, 2003, Леер ГА. Безыдейность // Стратегия в трудах военных классиков. - М: Финансовый контроль, 2003.

на. В.И. Ленин конкретизировал военно-теоретические размышления классиков марксизма, соединив теоретическую конструкцию марксизма с работой К. Клаузевица «О войне»: «Война есть продолжение политики иными средствами. Всякая война нераздельно связана с тем политическим строем, из которого она вытекает. Ту самую политику, которую известная держава, известный класс внутри этой державы вел в течение долгого времени перед войной, неизбежно и неминуемо этот класс продолжает во время войны, переменив только форму

17

действия» .

Таким образом, внедрение в военно-теоретическое знание диалектической методологии, получившей начало в работе Клаузевица, достигло своего апогея в работах Маркса, Энгельса, Ленина и их последователей18. Установление законов и принципов войны объявляется возможным, но с учетом изменяющейся исторической действительности, т.е. законы прекращают свое существование как вечные и неизменные и понимаются как изменяющиеся и развивающиеся с учетом конкретной исторической обстановки. Такой подход к пониманию сущности войны, а значит и военной науки, в полной мере отражает изменение идеалов и норм классической рациональности.

Поиски религиозно-онтологического смысла войны занимают особое положение в рассуждениях философов русского религиозно-философского ренессанса на рубеже XIX - XX веков (НА. Бердяев, ИА Ильин, А. А. Керсновский, B.C. Соловьев, В.Ф. Эрн.)19. Война рассматривается метафизически, в контексте отношений России и Запада, прежде всего, как внутренняя причина развития национальной (народной) индивидуальности, проявления ее духа, она иррациональна и онтологична по своей сути. Так, Эрн призывает рассматривать войну не в ее физическом плане, с точки зрения политика, а в духовном, - «оценивать вещи по их идеальной сущности»20. Религиозно-онтологический смысл войны, ее иррациональность занимают значительное место и в ряде произведений Н. \. Бердяева. «Война есть материальное выявление исконных противоречий бытия, обнаружение иррациональности жизни»21. Вступая в полемику о сущности войны с представителями философии рационализма, А.А. Керсновский пишет: «Войну ведут не для того чтобы убивать, а для того, чтобы побеждать. Немедленной целью войны является победа, конечной - мир, восстановление гармонии, являющейся естественным состоянием человеческого общества»22. Основным методом познания объявляется интуиция.

Таким образом, становление новой парадигмы философствования, получившей название «русского религиозно-философского ренессанса», дало и новое понимание войны, продолжающее традиции «метафизической» рациональ-

" Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 32. - С. 79.

18 См. Марксизм-ленинизм о войне и армии. - М, 1968; Марксистско-ленинская философия и методологические проблемы военной теории и практики. - М., 1982.

19 Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории II Сочинения в 2 т. Т. 2. - М., 1988; Эрн В.Ф. Сочинения. - М., 1991; Бердяев Н. Судьба России: Сочинении. - М„ 1998; Керсновский A.A. Философия войны II Философия войны. - М, 1995; Ильин И.А. Понятие права и силы (Опыт методологического анализа) // Сочинения в 2 т, - М., 5993.

20 Эрн В.Ф. Сочинения. - М., 1991. - С. 591.

21 Бердяев H. Судьба России. II Судьба России: Сочинения. - М., 1998.. С. 425. к Керсновский А. А. Философия войны //Философия войны.-М., 1995.-С. 19.

ности, но уже в ее неклассической парадигме. Однако такой взгляд на сущность и характер войны не получил дальнейшего развития и распространения в военной науке.

Психология войны, зародившаяся в России на рубеже XIX - XX веков в границах парадигмы классической «научной» рациональности, получила дальнейшее развитие в парадигме неклассической рациональности, «онтология субъекта» акцентируется, в частности, в западноевропейской индивидуальной и социальной психологии. Можно отметить, что давление иррациональной парадигмы, во многом обусловило дальнейшее развитие представлений о войне, но уже на основе идеалов и норм неклассической рациональности.

Благодаря тому, что 3. Фрейд показал «ограниченность рационализма», и то, что сам разум подвержен искажающему воздействию страстей, появляются взгляды на войну как проявление иррациональных факторов, обусловленных биологическими и психологическими структурами отдельного человека и человеческого общества. Возникает психоаналитический подход к войне, который нацелен на понимание человеческой реальности, лежащей за системами мышления и укорененной в эмоциональной матрице. Культура человеческого общества, выросшая на основе разума, противопоставляется психической жизни индивида, его влечениям, порождая тем самым противодействие в виде агрессии. Такая постановка проблемы раскрывает войну как проявление немотивированной агрессии, возникающей в подсознании человека под давлением рационального упорядочивания социальной действительности или возникновения культуры. Развитие теории врожденной агрессивности получило широкое распространение, причем не только в контексте психоанализа, но также в социо-биологии, этологии, антропологии23.

В целом, влияние иррационализма сказалось на внимании научной и философской мысли к иррациональности войны, или внерациональной обусловленности насилия и агрессии индивида и общества как факторов, порождающих войну. Психология войны получила свое обоснование как в научной, так и в метафизической парадигмах неклассической рациональности.

Институционализация социологии войны как особой дисциплины в конце XIX века способствовала изучению не только психологических, но и экономических, социальных и собственно военных детерминант в тесной связи с эволюционной и функционалистской теориями. Война рассматривается как одно из сопутствующих явлений в жизни человеческого общества (Н.Н. Головин, Н.А. Корф, Н.П. Михневич). Наравне с другими проявлениями общественной жизни война подчиняется определенным законам, изучением которых занимается военная наука, составляющая один из разделов социологии. Капитан Генерального штаба барон НА. Корф в конце 90-х годов, развивая взгляды своих предшественников на стратегию «как в широком смысле философию войны», во-первых, развивает новое и неординарное определение войны как «воору-

15 Ннкоди Г.Ф. Биология войны. - Л, 1926; Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Кулыура. - М., 1992, Лоренц К. А|ре№»я (гак называемое «зло») // Вопросы философии, № 3, 1992.

женной борьбы сил социальных групп»24, а, во-вторых, впервые ставит вопрос о необходимости создания новой отрасли научных знаний, которая «занялась бы специально изучением социальных явлений с военной точки зрения».

П. Сорокин рассматривает состояние мира и войны в прямой зависимости от усвоения обществом целостной системы высших ценностей и их взаимной совместимости. К высшим ценностям П. Сорокин относит основные нравственно-юридические, религиозные, научные, экономические, политические и эстетические понятия. Под усвоением высших ценностей при этом подразумевается их «смыслово-причинная взаимозависимость; они логически и эстетически последовательны, выражают те же идеи, принципы и нормы различными путями; в случае существенного изменения одной из них, все другие также терпят изменения»2. Несмотря на то, что высшие ценности могут быть различными, они в то же время могут быть совместимыми. Обращение П. Сорокина к категорическому императиву как к высшей трансцендентальной ценности, возвышающейся над соображениями пользы и удовольствия, опирается на идеалы аксиологической рациональности.

Труды Вебера, а также Зиммеля, Парето и Дюркгейма сыграли значительную роль в изменении взглядов на роль конфликта в обществе. Прерывается традиция классической рациональности, в которой мир рассматривался как конечная цель общественных отношении. Отныне конфликт рассматривается как неотъемлемый элемент жизни обществ, в той же степени как «согласие» или «компромисс». В русле этих концепций возникают различные социологические взгляды на войну, в том числе и взгляды Г. Бутуля, основателя полемологии.

В данном подходе отчетливо прослеживается, что акцент в понимании войны выходит за рамки субъект-объектного воздействия, и большую значимость имеют субъект-субъектные отношения. В ядре конфликтной матрицы находится человек и его ценностно-нормативная самоидентификация.

Поскольку в ядре конфликтной матрицы, порождающей войну, находится человек и его ценностно-нормативная самоидентификация, а также общественная (межкультурная) коммуникация, то предметом военно-теоретического знания может быть столкновение или нарушение ценностно-нормативных структур общества или различных обществ, а также нарушение общественной коммуникативности. Такое понимание сущности войны, предмета военной науки, позволяет рассматривать новый тип насилия, имеющий нетрадиционный характер и приобретающий все большее распространение в современном мире. Философские основания подобного подхода уже сегодня отчетливо прослеживаются в работах Ю. Хабермаса, С. Хантигтона, Ф. Фукуямы и др.

В заключении подытоживаются результаты проведенного исследования, формулируются новые научные задачи, которые можно решать на основе материалов диссертации.

24 Корф И Л. Обшее введение в стратегию, понимаемую в широком смыспе (Этюды военных наук) - СПб.: тип штаба отд. Корп. Жандармов, 1X97. - С. 58.

вСорокин П А. Причины войны и условия мира //Социологические исследования, №12,1993 - С. 140.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Чернуха P.M. Место речевого контекста в проблеме гуманитаризации военного образования // Философия образования начала третьего тысячелетия: взгляд в будущее. Материалы областной научно-практической конференции 2627 апреля 2000 года: в 2-х ч. - Пермь: ПОИПКРО, 2000. Ч.2.- С.12-15.

2. Чернуха P.M. Некоторые проблемные вопросы определения понятия "военная наука" // Гуманизм, глобализм и будущее стран СНГ. Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Пермь: ПВИ ВВ МВД России, 2002.-С.69-72.

3. Чернуха P.M. Философские основания военного образования эпохи классической рациональности // Преподаватель ВВУЗА: ценностные ориентации. Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Пермь: ПВИ ВВ МВД России, 2003. - С.84-85.

4. Чернуха P.M. Представления о войне в контексте классической и неклассической рациональности // Российское общество: история и перспективы развития. Материалы межвузовской научно-практической конференции. -Пермь: ПВИ ВВ МВД России, 2003. - С. 100-108.

5. Основы философских учений о войне и мире. - Пермь: ПВИ ВВ МВД России, 2003.-С. 19-42.

6. Чернуха P.M. Рациональность как контекст // Сборник научных статей. - Пермь: ПВИ ВВ МВД России, 2004. - С. 157-160

Подписано к печати 09.03 05 г. Тираж 100 экз. Объем 1,5 п л Печать RISO". Бумага офсетная. Заказ 80.

Типография ПВИ ВВ МВД России. 614108, г. Пермь, ул. Гремячий Лог, 1.

Î Г с ? ?

2 1 \&?-Wf

1169

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Чернуха, Ростислав Михайлович

Введение С.

Глава I. Идеалы и нормы классической и неклассической С. 19 ^ рациональности

§ 1. Проблема дефиниции рациональности С.

§ 2. Эпоха классической рациональности С.

2.1 Идеалы рациональности в эпоху античности С.

2.2 Идеалы рациональности в эпоху Нового времени С.

§ 3. Эпоха неклассической рациональности С.

3.1 Разрушение идеалов классической рациональности С. 64 в начале XIX века

3.2 Формирование новых идеалов рациональности С. 82 во второй половине XIX века

Выводы по первой главе С. лава II. Военно-теоретическое знание в контексте С. 112 рациональности

§ 1. Военно-теоретическое знание в контексте классической С. 112 рациональности

1.1 Представления о войне в эпоху'античности С.

1.2 Война как объект внимания философии Нового времени С. 125 и возникновение военной науки

§ 2. Военно-теоретическое знание в контексте неклассической С. 166 рациональности

2.1 Отражение идеалов и норм рациональности переходного С. 166 периода в представлениях о войне и военно-теоретическом знании

2.2 Роль позитивизма в военно-теоретическом знании С.

2.3 Война и военно-теоретическое знание в марксистско- С. 181 ленинской социально-философской мысли

2.4 Война в русской религиозно-философской мысли конца С. 191 XIX начала XX веков

2.5 Психология войны С.

2.6 Социология войны С.

2.7 Конфликтология С. 220 .^Выводы по второй главе С. 225 ; Заключение С.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Чернуха, Ростислав Михайлович

Современное реформирование всей военной структуры России обусловлено значительными социальными изменениями. Особенностью современного реформирования является поиск наиболее прагматичных моделей разрешения возникающих противоречий, формирование военно-теоретической базы на основе современных парадигм социального теоретического и практического знания, что, по существу, вводит военное дело в «контекст рациональности».

Длительное время проблемы войны, мира и армии развивались у нас с позиций марксистско-ленинской концепции исторического процесса. Потому и совокупность теоретических знаний в этой области носила название — «Марксистско-ленинское учение о войне, мире и армии». Господствующая в общественном сознании идеология, наука и политика ориентировали военную науку и практику на обоснование и реализацию военно-насильственных вариантов классовой борьбы пролетариата, революционного перехода от капитализма к социализму, защиты социалистического Отечества от посягательств империалистических агрессоров и непримиримо-антагонистическое противоборство двух противоположных общественных систем. С позиций классово-революционной идеологии разрабатывались и пропагандировались такие фундаментально-теоретические проблемы войны как: источники и причины возникновения войн, их сущность и соотношение с политикой, классификация и социальный характер войн, а также закономерности хода, исхода войны и подготовки к ее ведению.

Вступление России в постсоветский период своей истории сопровождается существенной «переоценкой ценностей» в общественном сознании, переориентацией системы военно-научных знаний на новые философско-мировоззренческие и методологические ориентиры. Социальную обусловленность данного процесса составили: существенное изменение облика современного мира, распад СССР и новое положение России в системе межгосударственных отношений, деидеологизация международных отношений и внутриполитической жизни страны, возникновение политического плюрализма в России и раскрепощение общественного сознания, признание многообразия идей, теорий и взглядов. На этом сложном, противоречивом и далеко не безболезненном фоне постепенно стали формироваться и обозначаться новые философско-мировоззренческие и методологические ориентиры теоретического анализа социальных проблем войны, мира и армии.

Одним из наиболее значимых направлений современной философской мысли является поиск философских оснований и обоснование ценности науки в рамках рациональности. Рассмотрение войны как социального явления в контексте классической и неклассической рациональности позволяет всесторонне оценить значение, выработанных в социальном знании установок, эффективность методологии военной науки, путей ее развития; выработать новые подходы к развитию военно-теоретического знания в свете современного реформирования армии.

Актуальность. Если поставить вопрос об основных тенденциях, путях переориентации мировоззренческих4 и методологических подходов к научному анализу войн в настоящее время, то их можно обозначить следующим образом.

Во-первых, можно констатировать расширение социально-философского поля военно-социальной теории, что способствует обогащению ее мировоззренческих и методологических ориентиров. Если раньше это поле составляли преимущественно положения и выводы исторического материализма, то сегодня теоретический анализ войны переориентируется на позитивные результаты различных парадигм в отечественной и зарубежной социально-философской мысли.

Во-вторых, происходит переориентация социально-философского учения о войне с классово-революционных, партийно-идеологических принципов на общечеловеческие, цивилизационно-культурные и геополитические ценности и реалии. Теоретический анализ источников и причин, сущности и типологии войн и военных конфликтов стал базироваться на основе цивилизационно-культурных разломов и геополитических реалий, а также уровней технического развития.

В-третьих, происходит усиление и обогащение гуманистического содержания мировоззренческих и методологических основ теоретического анализа войны. Раньше проблемы войны изучались в отрыве от проблем мира, а последние исследовались в рамках теории международных отношений. Сегодня в рамках системы военно-научных знаний активно исследуются проблемы предотвращения войны, гуманистического содержания воинской деятельности, соотношения политических и военных средств и способов обеспечения мира, миротворческой роли вооруженных сил, положения и роли человека в современной войне.

В-четвертых, уточняется и наполняется новым содержанием категориальный аппарат военно-социальной теории. Речь идет о содержательном наполнении таких понятий, как «сущность войны», «причины войны», «законы войны», «классификация войн» и др.

Так, например, социально-философское содержание категории «война» обнаруживает свою недостаточность, если по-прежнему понимать войну как продолжение политики классов и государств средствами вооруженного насилия. Представляется, что это классическое определение войны, обоснованное К. Клаузевицем, высоко оцененное и дополненное классовым содержанием в марксизме-ленинизме, сегодня нуждается в социально-философском переосмыслении и новом обосновании.

Аналогично дело обстоит с современным пониманием причин войн и источников военной опасности. Так, раньше, с позиций социальной философии марксизма, наиболее общие и конечные истоки войн виделись нам только в классово-антагонистических противоречиях общества. Однако были и ныне ведутся войны и военные конфликты, которые далеко не полностью укладываются в данную схему причинности. Сегодня настало время дополнить и развить прежние взгляды на причинность войн рассмотрением таких процессов, как неравномерность экономического и политического развития государств и народов, разобщенность интересов различных социальных субъектов вследствие неизбежной дифференциации и неоднородности общества, существенные противоречия и различия в системах ценностей государств и народов, нарушение свободы и автономии личности под давлением социально-групповых интересов, а также повышенная агрессивность, экспансивность, воля к власти и другие психологические фрустрации отдельных государственно-политических лидеров.

Проблему классификации войн сегодня трудно полностью разрешить также с позиций только формационного подхода к истории и различия государств мира по устаревшей дихотомии «капитализм — социализм». Исторические типы войн необходимо различать в соответствии с общепризнанной периодизацией мировой истории, а типология межгосударственных войн и вооруженных конфликтов современности может быть построена с позиций не только технократического подхода, но и на основе анализа противоречий между государствами различных типов, потоков, очагов и центров притяжения современной цивилизации. Вместе с тем исторический и цивилизационный подходы к классификации войн и вооруженных конфликтов, могут дополняться их дифференциацией по масштабным и военно-техническим основаниям (критериям).

Таким образом, сформировалась проблема соответствия содержания эпохи, содержания войн и содержания военно-теоретического знания.

Степень научной разработанности проблемы. Изучение философии и истории науки в целом и военно-теоретического знания в частности имеет долгую традицию. Научную литературу по данной проблеме можно разбить на несколько основных категорий.

1. Работы, предполагающие широкие обобщения в философии науки, а также работы, раскрывающие рациональность в различных аспектах.

Существенную роль в изучении науки как исторически развивающейся системы, включенной в социокультурный контекст, сыграли исследования ряда зарубежных философов Г. Башляра, А. Бергсона, М. Блока, А. Койре, Т.

Куна, И. Лакатоса, М. Полани, К. Поппера, И. Пригожина, Б. Рассела, М. Фуко, Дж. Холтона и др1.Прежде всего это постпозитивистская философия знаменующая появление эволюционистских концепций философии науки, а также феноменология и структурализм, предлагавшие свои собственные программы рационалистического или культурологического обоснования и анализа научного знания.

Так, парадигматический подход к анализу научных революций впервые появляется у Т. Куна, который поднимает проблему влияния на методологию научных открытий общих структур мышления и их эволюции. Т. Кун дал широкое толкование термину «парадигма», обобщив в нем широкий контекст научных представлений, аксиом, методов и очевидностей, предопределяющих общепризнанные установки, разделяемые научным сообществом в конкретной исторической ситуации. Парадигма обладает определенным набором предписаний: символических обобщений; метафизических элементов, задающих способ видения универсума и его онтологию; ценностных установок, влияющих на выбор направлений исследования, и, наконец, «общепринятых образцов» - схем решения конкретных задач, обеспечивающих функционирование науки.

Лакатос в своих исследованиях отмечал, что философские принципы включаются в состав ядра исследовательских программ науки и могут быть рассмотрены в качестве эвристики, заложенной в каждом таком ядре.

По мнению А. Койре история научной мысли учит нас, что во-первых, она никогда не была полностью отделена от философской мысли; во-вторых великие научные революции всегда определялись изменениями философских концепций; в-третьих, научная мысль развивалась не в вакууме, а в рамках определенных идей, фундаментальных принципов, наделенных аксиоматиче

1 Башляр Г. Новый рационализм. - М., 1987; Бергсон А. Собр. соч., т. 1. - М., 1992; Блок М. Апология истории, или ремесло историка. - М.,1986; Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной. - М., 2001; Кун Т. Структура научных революций. - М., 1971; Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. - М., 1978; Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. - М., 1985; Поппер К. Логика и рост научного знания. - М.,1983; Пригожин И. От существующего к возникающему. - М.,1985; Рассел Б. История Западной философии. - М., 1959; Фуко М. Слова и вещи. - М., 1977; Холтон Дж. Тематический анализ науки. - М., 1981 и др. ской очевидностью, которые, как правило, считались принадлежащими собственно философии.

2. С нашей точки зрения, особый интерес представляет ряд работ, посвященных анализу исторических типов рациональности, которые решают проблему изменения облика науки. Так, например, в настоящей работе используются результаты исследований таких отечественных философов как Н.С. Автономова, П.П. Гайденко, В.А. Кайдалов, И.Т. Касавин, В.А. Лекторский, М.К. Мамардашвили, Н.С. Мудрагей, П.П. Огурцов, Т.И. Ойзерман, Э.Ю. Соловьев, B.C. Степин, B.C. Швырев,, и др1.

В частности, М.К. Мамардашвили раскрывает свое видение классического и неклассического идеалов рациональности, прежде всего как попытку преодоления дуализма природы и культуры. «Дело в том, что то, что не ре-шимо аналитически, решается прекрасно самим фактом существования в космосе живых форм. Так вот, не вторгается ли факт существования живых форм и их возможности в мире именно в эту точку, где обнаруживаются такие свойства энергетических и физических взаимодействий в мире? Не в этой ли точке мы должны вообще искать включение и жизни, и сознания в физическую картину мира? То есть такую картину, которая прекратила бы скандал допущения двух разнородных вещей, совершенно не гомогенных, а именно - существование физики, с одной стороны, а с другой - жизни и сознания, которые мы никак не можем соединить в одном исследовании»2. Фи

Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. - М., 1988; Гайденко П.П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. - М.,2000; Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. — М.,2003; Ермолаенко А.И., ПаЙда К.Ю. Превращенные формы социальной рациональности. - Киев, 1987; Йолан П.Р., Крымский С.Б., Парахонский В.А. Рациональность в науке и культуре. - Киев, 1989; Кайдалов В.А. Методология естественнонаучного и социального познания. — Пермь, 1973;Кайдалов В.А., Железняк В.И., Имачаев В.Р. Философские основания теоретической педагогики. В 2-х кн. - Пермь, 2004; Кизима B.B. Культурно-исторический процесс и проблема рациональности. - Киев, 1985; Мамардашвили M.K., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии; Мамардашвили M. Мой опыт нетипичен.- СПб.,2000; Порус B.H. Парадоксальная рациональность (Очерки научной рациональности). - M., 1999; Пружинин Б.И. Рациональность и историческое единство научного знания. - М., 1986; Степин B.C. Теоретическое знание. - М.,2000; Степин B.C., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. - М., 1994; Степин B.C. Философская антропология и философия науки. - M., 1992; Степин B.C., Горохов В.Г., Розов А. Философия науки и техники. - M., 1995; Швырев B.C. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии №2, 1996; и др. А также сб.: Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. - М.,1999; Исторические типы рациональности. В 2-х томах. - M., 1995; Философия, наука, цивилизация. - M., 1999.

2 Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеал рациональности // Мой опыт нетипичен. -СПб.: Азбука, 2000. - С. 232. лософ сопрягает основные принципы и идеалы рациональности с определением сознания. «Если для классической философии, являвшейся по своей сути «философией самосознания» и приписывавшей сознанию телеологическую структуру, жизнь последнего протекала только в одном измерении — в измерении восприятия и представления, воспроизводимых рефлексивным сознанием субъекта»1, - пишет М.К. Мамардашвили, - то неклассическая философия «прерывает телеологическую схему, сослужившую в свое время известную эвристическую службу в анализе явлений сознания (прежде всего научного). Определенные образования сознания оказываются инвариантными относительно любых других (скажем более развитых) форм сознания и неустранимыми последними»2.

B.C. Степин, по-своему разрешая проблему дуализма природы и культуры, разрабатывает философско-методологический анализ научного знания, раскрывая значение картины мира, идеалов и норм научного исследования и философских оснований в формировании и росте научного знания. Исследуя новые тенденции в развитии науки, он выделяет три типа научной рациональности - классический, неклассический и постнеклассический. «Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии. Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с

1 Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах Маркса. // Вопросы философии №6 1968. - С. 16.

2 Там же. - С. 22. ценностно-целевыми структурами. Причем эксплицируется связь внутрина-учных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями»1.

П.П. Гайденко раскрывает проблему исторического характера рациональности в поиске нового взгляда на природу и человека, общество, историю, опираясь на категорию разума. Понимая рациональность, прежде всего, как разум, как смысл, П.П. Гайденко пытается вернуть рациональности ее сущность - принцип целесообразности, единый как для наук о природе, так и для наук о культуре. «От научной рациональности, понятой как техника овладения природой, необходимо вновь обратиться к разуму - как к той высшей человеческой способности, которая позволяет понимать — понимать смысловую связь не только человеческих действий и душевных движений, но и явлений природы, взятых в их целостности, в их единстве: в их живой связи»2.

Такие философы как Автономова Н.С., Гуревич П.С., Ильин В.В., Ка-савин И.Т., Мудрагей Н.С., Никитин Е.П., Никифоров А.Л., Новиков А.А., Огурцов А.П., Порус В.Н., Пружинин Б.И., Розов М.А., Трубников Н.Н., Федотова В.Г., Швырев B.C. и др. также стремятся выявить специфику современной постановки проблемы рациональности и причины, вызвавшие интерес к этой теме в настоящее время3. Ими прослеживаются исторические формы, которые принимала идея рациональности на разных этапах эволюции философского знания, анализируется природа научной рациональности и ее соотношение с иными формами рациональности и интеллектуализма. Рациональность раскрывается как ценность культуры, как способ познания и социальной действительности, исследуются взаимоотношения рациональности и веры, рационального и иррационального, рациональности и свободы и т.д.

1 Степин B.C. Теоретическое знание. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 633-634.

2 Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. - М.: Прогресс-Традиция, 2003. - С. 26.

3 См. сб.: Рациональность как предмет философского исследования. - М.:ИФРАН, 1995; Рациональность на перепутье. В 2-х книгах,- М.: РОССПЭН, 1999; Исторические типы рациональности. В 2-х т. - М.: ИФРАН, 1995; Философия, наука, цивилизация. - М.: Эдиториал УРСС, 1999.

3. Несмотря на то, что война в контексте рациональности никем ранее не рассматривалась, тем не менее, можно указать целый спектр работ, в которых война рассматривается как социальное явление в целом.

Среди них следует выделить труды зарубежных и отечественных военных теоретиков прошлого, в которых в контексте научного прогнозирования анализируются природа и сущность, причины и закономерности, ход и исход войны. Собственно военно-теоретические труды Н. Макиавелли, Г.Д. Бюлова, Г. Ллойда, А.А. Жомини, К. Клаузевица, В. фон-Вилизена, А.В. Суворова, Н.В. Медема, Г.А. Леера, Н. Головина, А.А. Свечина, А.Е. Снесарева, А. Керсновского, А. Мариюшкина, Е.И. Мартынова, и др1. А также социально-философские работы Платона, Аристотеля, Ш. Монтескье, Т. Гоббса, Г. Гегеля, Ф. Энгельса, П. Сорокина, И.А. Ильина, Н.А. Бердяева, В.Ф. Эрна, К. Лоренца и др., касающиеся войны2.

4. Работы современных исследователей войны и военного дела В.А. Золотарева, В.И. Слипченко, С.А. Тюшкевича и др., посвященные становлению, формированию и развитию военно-теоретического знания. Прежде всего, это работы связанные с проблемой поиска оснований военной науки , а также полемика, развернувшаяся на страницах журнала «Военная мысль» относительно сущности и содержания военного образования 4.

1 См.: Макиавелли Н. О военном искусстве. - СПб., 1999; сб. Стратегия в трудах военных классиков. - М., 2003; Клаузевиц К. О войне. -М., 1994; Суворов А.В. Наука побеждать // Русская военная мысль, XVIII век. M., СПб., - 2003; Мещеряков Г.П. Русская военная мысль в XIX в.- М., 1973; Сидоров В.П. Русская военно-теоретическая мысль до XX века. - М., 1993; Хорошо забытое старое. - М., 1991; Российский военный сборник: Выпуск 9. Философия войны. - М.,1995; Выпуск 16. Военная мысль в изгнании: Творчество русской военной эмиграции. - М.,1999.

2 Платон, Аристотель. Политика. Наука об управлении государством. - М., СПб., 2003; Монтескье Ш. Избранные произведения. - M., 1955; Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Сочинения в 2 т. Т. 2. - М.,1991; Гегель Г. Лекции по философии истории. - СПб., 1993; Энгельс Ф. Анти-Дюринг. - M., 1977; Сорокин П.А. Причины войны и условия мира // Социологические исследования №12, 1993; Ильин И.А. Понятие права и силы (Опыт методологического анализа) // Ильин И.А. Сочинения в 2 т. - М., 1993; Бердяев Н.А. Судьба России: Сочинения. - М., 1998; Эрн В.Ф. Время славянофильствует. - М., 1991; Лоренц К. Агрессия (так называемое зло) // Вопросы философии, № 3, 1992.

3 См.: Философия войны. - М., 1995; Золотарев В.А. Военная безопасность Государства Российского. - М., 2001; Серебрянников В.В. Социология войны. - М.,1997; Слипченко В.И. Войны шестого поколения. - М., 2002; Тюшкевич С.А. Философия и военная теория. - М., Наука, 1975; Тюшкевич С.А. Война и современность. - М.,1986; Тюшкевич С.А. Законы войны: сущность, механизм действия, факторы использования — M., 2003 и др.

4 Милованов В.И. Учение о войне и армии: проблемы и альтернативы развития. // Военная мысль №4, 1991; Родионов И.Н. О некоторых проблемах развития военной науки. // Военная мысль №11-12, 1991; Рыбкин В.И., Круглов B.B. К вопросу о системе законов вооруженной борьбы. // Военная мысль №2, 1993; Борчев M.A. О методологии развития и формирования военной науки. // Военная мысль №4, 1997; Еремин В.П.

Можно констатировать, что в целом в вышеуказанных работах был выработан категориальный аппарат и методология научно-теоретического знания, которые были использованы в нашем исследовании. Однако обозначенная проблема поиска фундаментальных оснований военно-теоретического знания в предложенном нами аспекте ранее не рассматривалась.

Незавершенность теоретической разработки проблемы не позволяет в должной мере удовлетворить растущие потребности военной науки и практики, учитывая новые социальные реалии. Отсутствие стройной концепции военной безопасности, противоречивость в понимании социальных явлений войны и мира оставляют обозначенную проблему открытой, что и обусловило объект, предмет, цель и задачи диссертационного исследования.

Объектом данного исследования является рациональность как пара-дигмальный контекст научного знания.

Предметом исследования является развитие военно-теоретического знания в парадигмах рациональности.

Основная цель исследования: философско-методологический анализ оснований военно-теоретического знания.

Для достижения поставленной цели автор ставит перед собой следующие задачи:

• представить рациональность как контекст научного знания;

• изучить какое влияние философия оказала на развитие военно-теоретических знаний и представлений о войне;

• исследовать специфику развития военно-теоретического знания в парадигмах классической и неклассической рациональности;

Методологические подходы к формированию доктрины военного образования в России. // Военная мысль №5, 1997; Тюшкевич С.А. Военная наука и безопасность России. // Военная мысль №2, 2001; Белоконев Г.П. Философия и военная наука. // Военная мысль №5, 2002; Резниченко В.Г. О влиянии методологии исследования войн будущего на военно-техническую политику России. // Военная мысль №1, 2003; Николаев А.И. О приоритетах военной науки. // Военная мысль №3, 2003 и др.

• проанализировать парадигматический сдвиг, произошедший в период перехода науки от ее экстенсивного развития к интенсивному (конец XIX начало XX вв.);

• проанализировать возможности парадигматической идентификации / современного военно-теоретического знания.

Методология. В целом, методологической основой данного исследования является разработанный B.C. Степиным философско-методологический анализ науки как исторически развивающейся системы, включенной в социокультурный контекст. Данный подход открывает возможности для более конкретного анализа проблемы взаимодействия внутринаучных и социокультурных факторов, поскольку именно основания науки функционируют в качестве опосредующего звена между теориями и эмпирическими знаниями науки, с одной стороны, и остальной культурой, в которую они должны быть включены, с другой.

Свой вклад в данную проблематику B.C. Степин оценивает следующим образом: «Мой вклад в эту проблематику состоит в использовании трех совместных критериев: во-первых, характера идеалов и норм познания, фиксирующих способ познавательного отношения субъекта к миру, во-вторых, типа системной организации осваиваемых объектов (малых систем, больших, самоорганизующихся систем и саморазвивающихся, человекоразмерных систем), и, в-третьих, способа философско-методологической рефлексии, характеризующей тот или иной тип рациональности»1.

Таким образом, исследование внутренней структуры научной дисциплины должно привести к уточнению инфраструктуры дисциплинарного знания. Как показал B.C. Степин, кроме картины мира (схемы предмета) к системообразующим компонентам научной дисциплины принадлежат идеалы и нормы исследования (схема метода), а также мировоззренческие и философские основания. Они вместе с картиной мира образуют инфраструктуру на

1 Интервью с академиком В.С.Степиным. По «Гамбургскому счету». // Философия, Наука, Цивилизация. Под ред. В.В.Казютинского. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - С. 358. учной дисциплины, обеспечивающей включение тех или иных теоретических и эмпирических знаний данной дисциплины в культуру эпохи.

В ходе диссертационного исследования используется парадигматический метод. Парадигма в нашем исследовании является достаточно широкой теоретической конструкцией, обобщающей базовые установки человеческого мировидения, связанной с определенными типами сознания и рациональности, которые в свою очередь, определяют структуру языка и всего спектра заложенных в нем дискурсов. Парадигмы представляют собой «своеобразные «каналы» между культурно-историческим целым и его компонентом наукой, через которые совершается «кровообращение» и через которые наука, с одной стороны, «питается» от социального тела, а с другой - создает необходимые для жизни этого тела «ферменты»: опосредует связи социального образования с природой и осуществляет необходимые для его самосохранения и самовоспроизводства способы самосознания, саморефлексии»1.

Рассмотрение формирования и эволюции парадигмальных оснований военной теории осуществляется на основе контекстуализации представлений о войне в спектре гносеологических установок.

Наличие нескольких парадигм в каждой эпохе развития науки свидетельствует о ее «нелинейном» развитии. Сопоставление философских концепций социально-гуманитарного познания в рамках классической и неклассической рациональности с представлениями о войне, фактами реализации данных концепций в военной теории, представляет собой широкое поле для исследований. Такой подход позволяет изучить, каким образом формируется, живет и затем трансформируется или же прекращает свое существование парадигма, соответственно как изменяется построенная на ее основе военно-научная теория. Именно при переходе от одной культурно-исторической эпохи к другой, существенно отличной от первой, можно видеть, как меняются общемировоззренческие ориентиры ученого, влияющие на его понимание

1 Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: становление и развитие первых научных программ. - М.: Наука, 1980.-С.12. картины мира и своего места в ней, и как это изменение сказывается на характере научного мышления в различных парадигмах. Только благодаря такому сравнению оказывается возможным выяснить специфические особенности военно-теоретического знания разных эпох, показав, как изменяется понимание науки, ее предмета и методов исследования, норм и идеалов научного познания. Весьма плодотворным в данном случае оказывается метод сравнительно-исторического анализа. Сопоставление философского и военно-теоретического знания в рамках более или менее завершенных периодов их развития, и в соотношении с более общими культурно-историческими эпохами - таков путь выявления объективных тенденций развития военной науки.

Таким образом, специфика методологии заключена в целостности фи-лософско-методологического анализа военно-теоретического знания в контексте рациональности и сравнительно-исторического метода, которые раскрывают проблему роста и способа изменения военно-теоретического познания, а также парадигматического подхода, на основе которого устанавливается типология военно-теоретического знания.

Новизна данного подхода заключается в следующем.

Во-первых, в нем использованы эвристические возможности категории "рациональность", представленной нами как контекст развития военно-теоретического знания. В целом, сохраняя типологию классической, неклассической и постнеклассической рациональности как фундаментальную основу познания, предлагается новый методологический подход к пониманию возникновения, роста и изменения знания. На основе критерия рациональности выделяются ее «аксиологическая», «метафизическая» и «научная» субпарадигмы, в границах которых предлагается рассматривать военно-теоретическое знание. Введение субпарадигм существенно обогащает содержание фундаментальных парадигм классической и неклассической рациональности. Вместе с тем, разработанная абстрактно-теоретическая конструкция позволяет в данном ключе рассматривать и более широкий круг явлений.

Во-вторых, новым является процедура установления типа военно-теоретического знания. Типология военно-теоретического знания определяется по способу философской рефлексии над основаниями военно-теоретического знания. Если в основаниях акцентируется онтологический аспект, то военно-теоретическое знание реализовывается в «метафизической парадигме» рациональности, в «аксиологической парадигме» усиливается ценностный аспект, в «научной» - методологический аспект. Если военно-теоретическое познание не осуществляет подобное рефлексирование над своими основаниями, и сущность войны не распознается, то знания такого рода не относятся к исследуемому предмету и характеризуются как военное дело или военное искусство, а рациональность такого рода носит инструментальный, технологичный характер.

В-третьих, к новым результатам можно отнести подтверждение того, что философские принципы, общие мировоззренческие установки и специальные методологические концепции оказывают на развитие военной науки гораздо более сильное и радикальное влияние на современном этапе эволюции, чем на предшествующих. Под воздействием изменений парадигм философского мышления изменялись представления о сущности войны, методах вооруженной борьбы, средствах и цели, соответственно изменялись и научные установки.

В-четвертых, философско-методологический анализ существующих философских парадигм открывает широкий путь для понимания современных условий и причин, природы и сущности войны как социального явления. Это позволяет не только максимально полно рассматривать войну как социальное явление, но и находить адекватные ответы на вызовы действительности в плюрализме философских парадигм.

Теоретическая значимость заключается в переосмыслении мировоззренческих оснований военно-научного познания, расширении сферы военной теории, а практическая ценность - в том, что материалы исследований и основные выводы могут быть использованы в ходе обучения и переподготовки офицеров внутренних войск МВД России и других силовых структур. В частности, новый подход к пониманию природы, сущности, причин войны, не только может быть использован в преподавании блока гуманитарных дисциплин (философии, социологии, политологии, педагогики, военной психологии и т.д.), но и требует переработки учебной литературы по военной истории, которая до сих пор опирается лишь на марксистско-ленинское учение о войне.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Понятие "рациональность" носит полисемантический характер, что позволяет представить рациональность контекстом в отношении научного знания в целом, и военно-теоретического в частности.

2. Инфраструктура военно-теоретического знания носит подвижный, изменчивый характер. Основополагающие изменения происходят под воздействием философских фундаментальных парадигм классической и неклассической рациональности.

3. Идея дифференциации фундаментальных парадигм на аксиологическую, метафизическую и научную субпарадигмы углубляет философско-методологический анализ военно-теоретического знания в контексте рациональности и раскрывает проблему его роста и способа изменения как прямое следование образцам данных субпарадигм.

4. Специфическими особенностями военно-теоретического знания в парадигмах классической рациональности являются такие философские основания, в которых война предстает как проявление устройства, организованности объективированного (природного) бытия. В рамках этой парадигмы война в науке рассматривается как простой объект, детерминированный причинно-следственными связями.

5. В парадигмах неклассической рациональности война предстает как проявление субъективированного (духовного) бытия социума, проявление человеческой деятельности, обусловленной субъект-субъектными отношениями. В рамках данной парадигмы война в науке рассматривается как сложный динамичный процесс межсубъектного взаимодействия.

Структура и объем работы. Текст диссертационного исследования состоит из введения, двух глав (в первой главе три параграфа, во второй два параграфа), заключения и списка литературы. Содержание работы изложено на 247 страницах. Библиография состоит из 225 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Парадигмы рациональности и военно-теоретическое знание"

Выводы по второй главе

В современном научном сообществе утвердилась позиция, с точки зрения которой наука в своем развитии обусловлена тем широким контекстуальным смыслом, который связывается с понятием «рациональность». Рациональность, являясь фундаментальной характеристикой социокультурной реальности и познания, в обобщенном значении выступает как контекст, выполняющий когнитивные и социально-культурные функции.

Рациональность не является устойчивой данностью, раскрывая свое содержание в различных формах и типах в исторической перспективе. В своем исследовании мы опирались на категориальную пару классической и неклассической рациональности.

В данной главе было проведено сравнение представлений о войне в различных парадигмах рациональности, а также проанализировано содержание инфраструктуры военной науки по его соответствию системообразующим компонентам научного знания классического и неклассического типа рациональности.

Таким образом, опираясь на рациональность как контекст в понимании войны и различных подходов к развитию военно-теоретического знания, можно сделать ряд следующих выводов.

Во-первых, рациональность фиксирует устойчивые системообразующие компоненты военно-теоретического знания, составляющих некий образец познания, следование которому гарантирует разрешение поставленных проблем. Основания военной науки функционируют в качестве опосредующего звена между теориями и эмпирическими знаниями науки, с одной стороны, и остальной культурой, в которую они должны быть включены, с другой. Механизм включения обеспечивает инфраструктура науки.

Инфраструктура военной науки, включающая картину мира (схему предмета), идеалы и нормы исследования (схему метода), а также философские основания, подвержена изменениям в рамках классической и неклассической рациональности.

В пределах вышеозначенных парадигм рациональности, были выделены следующие субпарадигмы:

• аксиологическая рациональность;

• метафизическая рациональность;

• научная рациональность.

Аксиологическая рациональность сформировалась в эпоху античности. В данной субпарадигме благо и ум не что иное, как цель и средство для достижения цели. Ум - это не только средство достижения блага, но и единственно возможный путь к нему. В аксиологической рациональности деятельность, необходимая для реализации ценностного (этического) идеала, и носитель этого идеала (человек) - нераздельны. Таким образом, аксиологическая рациональность неразрывно связана с целеориентацией на высшее благо, а война, военное дело в целом, рассматривается с точки зрения нравственного смысла, за пределами которого она теряет свою значимость и рациональность.

Метафизическая рациональность сформировалась в эпоху античности. Согласно предпосылке данной субпарадигмы познающий разум сам придает природе и истории разумную структуру. Рациональность мыслится здесь как «материальная» структура - содержательно организующая мир и обнаруживающаяся в нем. Самосознание оказывается ключом к внутренней сфере абсолютно достоверных представлений, которые мы можем иметь о вещах. Идеалом и нормой метафизической рациональности выступает методологическая позиция, которая позволяет мышлению очиститься от скрытых предрассудков, предполагает дистанцирование от сферы повседневного опыта и ведет к первенству теории относительно практики.

Метафизическая рациональность раскрывает онтологическую сущность войны, соотносимую с постижением неизменных принципов и законов бытия, благодаря неразрывности структур сознания и бытия. Поиск абсолютных величин, неизменно существующих принципов бытия, способных разрешать практические потребности войны, составляют метафизические основы развивающегося военно-теоретического знания.

Научная рациональность сформировалась в эпоху Нового времени. Это рациональность своего образа действий и имманентных ему процедур — методов научного познания. В качестве разумного выступает уже не порядок вещей, а решение проблемы, достигаемое в методическом освоении реальности. Научная рациональность понимается как высший и аутентичный тип сознания и деятельности, образец для всех сфер современной культуры, тем самым она как универсальное средство организации деятельности отождествляется с целесообразностью. Война укладывается в схему простого объекта научного познания и рассматривается как объект приложения утвердившихся естественнонаучных норм и методов познания (механика, математика), который не имеет сверхопытного метафизического основания.

Следует отметить, что подобная дифференциация рациональности носит условный характер и не претендует на жесткое нормирование и кодификацию. Так, метафизическая и аксиологическая рациональность постоянно переплетаются и переходят друг в друга.

Представленные формы рациональности, выступая своеобразными субпарадигмами, могут иметь место как в классическом, так и в неклассическом типе рациональности.

Во-вторых, философско-методологический анализ «науки о войне» раскрывает проблему роста и способа изменения военно-научного познания как прямое следование образцам парадигм классической и неклассической рациональности. Развитие военной науки соотносится с изменениями, происходящими в философской мысли парадигм классической и неклассической рациональности. Именно философское мировоззрение, способы и методы познания конституировали военную науку. Вместе с изменением парадигм философского мышления изменялись представления о сущности войны, методах вооруженной борьбы, средствах и целях, соответственно изменялись и научные установки. Возможности же философских оснований военной науки социально детерминированы, а потому включают широкий спектр человеческого бытия.

В-третьих, представления о войне характеризуются пониманием сущности войны. Не смотря на то, что данные представления изменяются под влиянием доминирующих философских парадигм, они могут рассматриваться как различные аспекты в границах общего контекста рациональности.

Таким образом, можно выделить наличие таких определений сущности войны как:

• проявление противоборства, вражды как начала возникновения различных сущностей и неотъемлемое условие возникновения гармонии (Гераклит);

• средство для достижения общественного блага (Платон, Аристотель);

• одна из форм (в дихотомии война — мир) общественного состояния (философия Просвещения);

• простой объект приложения утвердившихся естественнонаучных научных норм и методов познания (первые стратегические системы);

• феномен человеческой деятельности, все знания о котором организованы на основе фактов (феноменология, позитивизм);

• феномен экономической деятельности (например, род хозяйственной деятельности по Аристотелю, противоречие экономических отношений по К. Марксу и Ф. Энгельсу);

• выражение религиозно-онтологического смысла бытия, одна из форм проявления сущности народа в метафизическом плане (религиозно-философские концепции);

• проявление насилия и агрессии, присущих человеку и обществу (социальная психология, этология);

• проявление социального конфликта: столкновение или нарушение ценностно-нормативных структур общества или различных обществ (социология); нарушение общественной коммуникативности (теория коммуникативной деятельности);

• сложный системный объект, знания о котором фиксируются в различных научных дисциплинах, в соответствии их предметам и методам (философия, социология и психология войны).

В-четвертых, следует отметить, что переход от одного типа рациональности к другому осуществился не вдруг, не одномоментно, а занимал определенное место в историческом развитии военно-научного познания, проявляясь в форме разрешения противоречий, назревших как между концептуальными схемами и эмпирическими фактами с одной стороны, так и различными по своей мощи философскими парадигмами с другой. Данный период знаменуется разрушением прежней картины мира, идеалов и норм познания, и, наконец, характера объекта исследования, и их последовательным замещением новыми, наиболее соответствующими новой реальности, практической деятельности и разумной целесообразности. В соответствии с представлениями о сущности войны, складывающимися в различных философских парадигмах, военно-теоретическое знание занимается исследованием различных факторов, способствующих возникновению, ходу и исходу войны.

В-пятых, военная наука конституируется в эпоху Нового времени в рамках научной и метафизической субпарадигм рациональности. Оппозиция данных парадигм, которая развивается с конца XVIII до конца XIX века, акцентирует переходный период от классического типа рациональности к неклассическому. Вместе с тем, при смене типов и форм рациональности представления о войне, существовавшие ранее, не утрачиваются безвозвратно, а смещаются на периферию военно-научного познания.

230 Заключение

В современной науке возникает все больше споров - что считать войной, а что вооруженным конфликтом, какова роль и место армии в обществе; что важнее для обеспечения безопасности общества - сильное государство или развитое гражданское общество, военный потенциал или военная мощь. С изменением общества появляются новые формы войны и мира, новые типы армий, меняются взгляды общества на военную безопасность и способы ее достижения. Причем трансформация общественного сознания происходит с поразительной быстротой и на наших глазах.

Старые привычные понятия уже не могут объяснить процессы, происходящие в современном обществе. Современная война — это проблема, которую общество еще не освоило, не распознало, не научилось решать позитивно, поэтому вынуждено решать грубыми методами вооруженной силы. Но при современных скоростях научно-технического прогресса, ускорения социального развития нужен поиск новых способов достижения мира на разумных основаниях.

Обращение к разуму при разрешении социальных конфликтов вводит современную военную науку в контекст рациональности.

Понятие «рациональность» носит полисемантический характер. С одной стороны, это представляет трудность в определении терминологии, но с другой стороны позволяет представить рациональность не как жестко фиксированное терминологическое понятие, а как некое семантическое поле, рассматриваемое в качестве контекста развития научного знания.

Выступая контекстом в отношении научного знания в целом, рациональность выступает контекстом и для военно-теоретического знания.

В данном случае под «наукой о войне» следует понимать не традиционную военную науку, объектом которой является вооруженная борьба (которую можно соотносить, например, с военным искусством), а более общую или мегавоенную науку, объектом которой выступает вся война. Традиционная военная наука должна познавать формы организации вооруженной борьбы, ее закономерности и тенденции, протекание в пространстве и во времени как процесса, который управляется двумя противоположными центрами в целях достижения поставленных целей. А объектом «науки о войне» выступает война как состояние общества со всеми его материальными и духовными составляющими. «Существование общей и традиционной военных наук, диалектически между собой связанных как общее и частное, является важнейшим логическим итогом всего предшествующего развития военно-теоретических знаний, результатом их дифференциации и интеграции»1.

Наши исследования показали, что военная наука формируется, прежде всего, на основе понимания сущности войны. Представления о сущности войны вырабатываются на теоретическом уровне в социально-философских системах. Философско-методологический анализ раскрывает проблему роста и способа изменения военно-научного познания как прямое следование образцам философских парадигм классической и неклассической рациональности. Инфраструктура военной науки носит подвижный, изменчивый характер, соотносится с изменениями, происходящими под давлением философских парадигм классической и неклассической рациональности. Именно философское мировоззрение, способы и методы познания конституировали военную науку. Соответственно представленным типам рациональности изменялся характер идеалов и норм познания, представления об объекте познания и способ философско-методологической рефлексии, а значит, изменялись представления о сущности войны, ее причинах, характере, целях и средствах.

Специфическими особенностями военной науки, ее развития в парадигмах классической рациональности нам представляются, прежде всего, такие философские основания, в которых война, предстает как проявление устройства, организованности объективированного (природного) бытия. На первый план выходит постижение онтологической сущности войны, соотносимой с постижением универсальных связей, неизменных принципов и законов, де

1 Тюшкевич С.А. Актуальные проблемы развития военной науки // Военная мысль № 4, 1996. - С. 70. терминации бытия. Идеалы и нормы познания составляют такую схему метода познания, из которого элиминировано все субъективное. Война в науке в рамках данной парадигмы рассматривается как простой объект, детерминированный причинно-следственными связями.

С другой стороны, война предстает как проявление субъективированного (духовного) бытия социума, проявление человеческой деятельности, обусловленной субъект-субъектными отношениями. Такой подход к пониманию сущности и развития войны присущ парадигмам неклассической рациональности. Идеалы и нормы познания неклассической рациональности не только учитывают метод исследования, помимо объекта, но и включают сам субъект познания. Война в науке рассматривается как сложный динамичный процесс межсубъектного взамодействия.

Вместе с тем следует отметить, что при смене типов и форм рациональности представления о войне, существовавшие ранее, не утрачиваются, а смещаются на периферию военно-научного познания.

Широкий спектр представлений о войне позволяет в настоящее время выдвигать различные классификации войн. При этом камнем преткновения для многих воентологов является наличие или отсутствие вооруженной борьбы, насилия с помощью оружия. В военной доктрине Российской Федерации наряду с вооруженной борьбой указывается возможность достижения военно-политических целей непрямыми, неконтактными действиями, например, использование субъектами международных отношений информационных и других (в том числе нетрадиционных) средств и технологий. Однако методологическая основа исследования информационных и других («негорячих») войн до сих пор разработана в недостаточной степени. На основе наших исследований можно предположить эффективное использование в «науке о войне» теоретико-методологического арсенала, выработанного современными социально-философскими концепциями. Поскольку в ядре конфликтной матрицы, порождающей войну, находится человек и его ценностно-нормативная самоидентификация, а также общественная (межкультурная) коммуникация, то предметом военной науки может быть столкновение или нарушение ценностно-нормативных структур общества или различных обществ, а также нарушение общественной коммуникативности. Такое понимание сущности войны, предмета военной науки позволяет рассматривать новый тип насилия, имеющий нетрадиционный характер и приобретающий все большее распространение в современном мире.

234

Список научной литературыЧернуха, Ростислав Михайлович, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Автономова Н.С. Рациональность: наука, философия, жизнь // Рациональность как предмет философского исследования. М.: ИФРАН, 1995. — 225с.

2. Андреев В.Г. Оружие и война: новые тенденции развития // Военная мысль №3, 1999.

3. Аристотель. Никомахова этика // Сочинения в 4т. Т.4. М.: Мысль, 1984. — 830 с.

4. Аристотель. Политика // Сочинения в 4т. Т.4. М.: Мысль, 1984. — 830 с.

5. Асмус В.Ф. Античная философия: 3-е изд. - М.: высшая школа, 1998. — 400 с.

6. Баиов А.К. Начальные основы строительства будущей русской армии. // Философия войны. М.: Анкил-Воин, 1995. — 240 с.

7. Батищев Г.С. Введение в диалектику творчества. — СПб.: ГХГИ, 1997.

8. Башляр Г. Новый рационализм. М.: Прогресс, 1987. — 374 с.

9. Белоконев Г.П. Философия и военная наука. // Военная мысль №5, 2002. Ю.Бердяев Н. Судьба России: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков:

10. ФОЛИО, 1998.-736 с. П.Борчев М.А. О методологии развития и формирования военной науки // Военная мысль №4, 1997.

11. Бэкон Ф. О достоинстве и преумножении наук // Соч. Т.1. — М.: Мысль, 1977.-567 с.

12. Бюлов Д.Г. Принципы стратегии// Стратегия в трудах военных классиков. -М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

13. Бюлов Д.Г. Дух новейшей военной системы // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. — 592 с.

14. Бюлов Д.Г. О политике и стратегии // Стратегия в трудах военных классиков. — М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

15. Ваттель Э. Право народов или принципы естественного права. — М., 1960.

16. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. — 805 с.

17. Верди-дю-Вернуа. Этюды о войне // Стратегия в трудах военных классиков. — М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

18. Вестник древней истории. М.: Издательство АН СССР, 1940. № I (10)-4 (13).

19. Вилизен В. Теория большой войны // Стратегия в трудах военных классиков. — М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

20. Военная мысль античности: Сочинения древнегреческих и византийских авторов. М.: ООО "Издательство ACT"; СПб.: Terra Fantastica, 2002. -665 с.

21. Военная наука: Теоретический труд. М.: ВАГШ, 1992.

22. Военный энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 1983. — 863 с.

23. Военный энциклопедический словарь. / В 2 томах. М.: Большая Российская энциклопедия; Рипол Классик, 2001. - Т.1 848 е., Т.2 816 с.

24. Война и армия. М.: Воениздат, 1977. - 415 с.

25. Война и мир в традиционных обществах (по материалам западных исследований): научно-аналитический обзор. -М.: ИНИОН РАН, 1992.

26. Волков Г. У колыбели науки. М.: Молодая гвардия, 1971. - 223 с.

27. Воробьев И.Н., Круглов В.В., Суптеля А.И. Военная футурология. М., 2001.

28. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.-704 с.

29. Гаджиев К. О природе конфликтов и войн в современном мире // Вопросы философии № 6, 1997.

30. Гайденко П.П. Античный и новоевропейский типы рациональности: физика Аристотеля и механика Галилея // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.2. М.: РОССПЭН, 1999.

31. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. — 366 с.

32. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. М.: Республика, 1997. — 496с.

33. Гайденко П.П. К предыстории становления новоевропейской науки // Философия, наука, цивилизация. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 367 с.

34. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: становление и развитие первых научных программ М.: Наука, 1980. - 567 с.

35. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (формирование научных программ нового времени XVII XVIII вв.). - М.: Наука, 1987. - 447 с.

36. Гареев М.А. Методологические проблемы военных наук // Военная мысль № 8, 1994.

37. Гартман Н. Проблема духовного бытия. Исследования к обоснованию философии истории и наук о духе. // Культурология XX век: Антология -М., Юрист, 1995.-703 с.

38. Гегель Г. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 1994. - 349 с.

39. Гегель Г. Сочинения в 14 т. Т.8. М.-Л.: Соцэкгиз, 1929-1958. - 410 с.

40. Гегель Г.В.Ф. Философия истории. СПб., 1993.

41. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 524 с.

42. Геродот. История в девяти книгах. Л.: Наука, 1972. — 600 с.

43. Глой Карен. Холистски-экологичсская или механистическая картина мира // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.2. М.: РОССПЭН, 1999.

44. Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Сочинения в 2 т. Т. 2. -М., 1991.

45. Головин Н.Н. Наука о войне. О социологическом изучении войны. — Париж, 1938.

46. Головин Н.Н. Наука о войне // Философия войны. М.: Анкил-Воин, 1995. -239 с.

47. Гроций Г. О праве войны и мира. М.: Госюриздат, 1956. - 868 с.

48. Гуревич П.С. Поиск новой рациональности (по материалам трех всемирных конгрессов) // Рациональность как предмет философского исследования. М.: ИФРАН, 1995. - 225 с.

49. Гусейнов А.А. Понятие насилия // Философия, наука, цивилизация. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 367 с.

50. Даниленко И.С. Война . ведет государство властным определенным руслом // Военно-исторический журнал № 12, 2001 №3, 2002.

51. Данилов В. Н. Оценка военно-политической обстановки в структуре военной политологии. // Военная мысль №4, 1991.

52. Денисов В.В. Социология насилия. М.: Политиздат, 1975. — 214 с.

53. Дильтей В. Введение в науки о духе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX века. Трактаты, статьи, эссе. М.,1987.

54. Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах. // Культурология XX век: Антология — М., Юрист, 1995. -703с.

55. Добронравова И.С. Идеалы и типы научной рациональности // Философия, наука, цивилизация. -М.: Эдиториал УРСС, 1999. -367 с.

56. Дремков А.А. Нетрадиционные войны: сущность, проблемы, перспективы // Военная мысль № 2, 1998.

57. Дридзе Т.М. Экоантропоцентристская парадигма в социальном познании и социальном управлении. // Человек №2, 1998.

58. Еремин В.П. Методологические подходы к формированию доктрины военного образования в России // Военная мысль №5, 1997.

59. Зотов В.А. Никогда не считая числа врагов и не смущаясь ничтожеством своих сил. // Военно-исторический журнал № 9, 2001.

60. Ильин В.В. Критерии научности знания. М.: Высшая школа, 1989. -127 с.

61. Идеалы и нормы научного исследования. — Минск: Издательство БГУ, 1981.-431 с.

62. Ильин И.А. Понятие права и силы (Опыт методологического анализа) // Ильин И.А. Сочинения в 2 т. М.: ТОО Рарогъ, 1993. - 448 с.

63. Ионов И.Н. Теория цивилизаций и эволюция научного знания. // ОНС №6, 1997.

64. Искусство войны: Антология военной мысли. В 2 кн. — СПб.: Новое время, 2000.

65. История военного искусства. С.-Пб.: Полигон, Т.4. 1994.

66. История философии: Запад — Россия — Восток. В 4-х книгах. — М.: Греко-латинский кабинет Ю.А.Шичалина, 1999. — 448 с.

67. Каган М.С. Системный подход и гуманитарное знание. JL: ЛГУ, 1991. — 383 с.

68. Казарин П.С. Характер войны как категория военной науки // Военная мысль № 6, 2002.

69. Кайдалов В.А. Методология естественнонаучного и социального познания.-Пермь, 1973.

70. Кайдалов В.А., Железняк В.И., Имачаев В.Р. Философские основания теоретической педагогики. В 2-х кн. Пермь: ЦРО, 2004. — кн.1 67 е., кн.2 87 с.

71. Кант И. Критика способности суждения // Сочинения в 8 т. Т.5. — М.: ЧОРО, 1994.-414 с.

72. Кант И. К вечному миру // Сочинения в 8 т. Т.7. М.: ЧОРО, 1994. - 495 с.

73. Капто А.С. Философия мира: истоки, тенденции, перспективы. М.: Политиздат, 1990.-431 с.

74. Карл эрц-герцог. Основы высшего военного искусства // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. - 592 с.

75. Карл эрц-герцог. Основы стратегии // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. - 592 с.

76. Касавин И.Т. О ситуациях проблематизации рациональности // Рациональность как предмет философского исследования. — М.: ИФРАН, 1995. — 225 с.

77. Керсновский А.А. Философия войны // Философия войны. М.: Анкил-Воин, 1995.-239 с.

78. Кпаузевиц К. О войне. М.: Логос; Наука. 1994. - 448 с.

79. Клименко А.Ф. Глобализация и ее влияние на военную политику и военную стратегию. // Военная мысль №5, 2002.

80. Клименко А.Ф. К вопросу о теории военных конфликтов. // Военная мысль №10, 1992.

81. Князев В.М. Метафизика духа в русской религиозной философии конца XIX начала XX века. - Екатеринбург: УрГУ, 2000. — 47 с.

82. Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной. М.: Логос, 2001.

83. Корф Н.А. Общее введение в стратегию, понимаемую в широком смысле (Этюды военных наук). СПб.: Тип. штаба отд. Корп. Жандармов, 1897.

84. Косарева Л.М. Рождение науки нового времени из духа культуры. М., 1997.-360 с.

85. Кравчено А.А. Проблема рациональности в гуманитарном знании // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.1. М.: РОССПЭН, 1999. — 225 с.

86. Ксенофонт. Греческая история. СПб., 1993.

87. Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия второй половины XVIII начала XIX века. - М.: Высш. шк., 1989. - 478 с.

88. Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в структуре и динамике знания // Философия, наука, цивилизация. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 367 с.

89. Кун Т. Структура научных революций. М.: Ермак, 2003. - 363 с.

90. Леваль Ж.Л. Введение к позитивной части стратегии // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. - 592 с.

91. Левин Г.Д. Causa finalis как критерий рациональности // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т. 1. М.: ИФРАН, 1995. - 350 с.

92. Леер Г.А. Безыдейность // Стратегия в трудах военных классиков. — М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

93. Леер Г.А. Опыт критико-историчсского исследования законов искусства ведения войны: (Положительная стратегия). СПб., 1896, ч.1.

94. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. 255 с.

95. Ллойд Г. Введение к истории войны в Германии 1756 года между прусским королем и императрицей с ее союзниками, или военные и политические мемуары генерала Ллойда // Стратегия в трудах военных классиков. -М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

96. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло) // Вопросы философии № 3, 1992.

97. Лоренц К. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества // Вопросы философии № 3, 1992.

98. Лоскутов Ю.В. Категория субстанции и концепция исторического процесса: автореферат диссертации кандидата филос. наук 09.00.01. — Пермь: ПГУ, 2000.- 12 с.

99. Макаров С.О. Рассуждения по вопросам морской тактики. — М.: Воен-мориздат, 1942. 132 с.

100. Юб.Макиавелли Н. О военном искусстве. СПб.: Амфора, 1999. - 255 с.

101. Мамардашвйли М.К. Анализ сознания в работах Маркса. // Вопросы философии №6, 1968.

102. Мамардашвили М.К. К пространственно-временной феноменологии событий знания. // Вопросы философии №1, 1994.

103. Ю9.Мамардашвили М. Мой опыт нетипичен. СПб.: Азбука, 2000. - 400 с.

104. ИО.Мамчур Е.А. Причиниость как идеал научного познания // Философия, наука, цивилизация. М.: Эдиториал УРСС, 1999. — 367 с.

105. Маритен Ж. О человеческом знании. // Вопросы философии № 5, 1997.

106. Мариюшкин А. Помни войну. // Философия войны. М.: Анкил-Воин, 1995.-239 с.

107. ПЗ.Маркова J1.A. Научная рациональность глазами позитивистов и Н.Бердяева // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.2. — М.: РОССПЭН, 1999.

108. Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В.И. О войне и армии: Сб. произведений. — М.: Воениздат, 1982. 512 с.

109. Марксистско-ленинская философия и методологические проблемы военной теории и практики. М.: Воениздат, 1982. - 406 с.

110. Марксизм-ленинизм о войне и армии. М.: Воениздат, 1968. - 361 с.

111. Марксистско-ленинская методология военной истории. М.: Наука, 1976. -375 с.

112. Махлаюк А.В. Армия Римской империи: Очерки традиций и ментально-сти. Нижний Новгород, 2000.

113. Медем Н.В. О первых сочинениях генерала Жомини // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. — 592 с.

114. Медем Н.В. Новейшие сочинения генерала Жомини о стратегии // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. — 592 с.

115. Мещеряков Г.П. Русская военная мысль в XIX веке. М.: Наука, 1973. — 315 с.

116. Милованов В.И. Учение о войне и армии: проблемы и альтернативы развития. // Военная мысль №4, 1991.

117. Михневич Н.П. Стратегия. СПб.: В.Березовский, 1910. - 406 с.

118. Мольтке. О стратегии // Стратегия в трудах военных классиков. — М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

119. Мольтке. Речь в заседании рейхстага 14 мая 1890 года при обсуждении проекта усиления мирного состава германской армии // Стратегия в трудах военных классиков. М.: Финансовый контроль, 2003. - 592 с.

120. Мудрагей Н.С. Рациональное иррациональное: взаимодействие и противостояние // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. — М.: ИФРАН, 1995.-350 с.

121. Никитин Е.П. Спецрациональность // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т. 1. М.: ИФРАН, 1995. - 350 с.

122. Николаев А.И. О приоритетах военной науки. // Военная мысль №3, 2003.

123. Николаи Г.Ф. Биология войны. Л., 1926.

124. Новиков А.А. Рациональность в ее истоках и утратах // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. М.: ИФРАН, 1995. - 350 с.

125. Платон. Политик. Законы. // Сочинения в 4 т. Т.4. М.: Мысль, 1990. — 830 с.

126. Платон. Федон. Пир. // Сочинения в 4 т. Т.2. -М., 1990.-526 с.

127. Платон, Аристотель. Политика. Наука об управлении государством. — М.: Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003.

128. Подсобляев Е.Ф. О содержании военной науки // Военная мысль № 1, 1997.

129. Полибий. Всеобщая история в сорока книгах: В 3 т. СПб.: Наука; Ювента, 1994-1995.

130. Поляков А.В. Критика современных буржуазных фальсификаций источников войн и военной опасности. Киев: Знание, 1982. — 14 с.

131. НО.Порус В.Н. Системный смысл понятия «научная рациональность» // Рациональность как предмет философского исследования. М.: ИФРАН, 1995.-225 с.

132. Пружинин Б.И. Рациональность и единство знания // Рациональность как предмет философского исследования. М.: ИФРАН, 1995. — 225 с.

133. Работы М. Вебера по социологии религии и культуре. Вып. 1-2, М., ИНИОН, 1991.

134. МЗ.Резниченко В.Г. О влиянии методологии исследования войн будущего на военно-техническую политику России. // Военная мысль №1, 2003.

135. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М.: Республика, 1998. — 413 с.

136. Родионов И.Н. О некоторых проблемах развития военной науки. // Военная мысль № 11 -12, 1991.

137. Розин В.М. Контекстное, полифоническое мышление перспектива XXI века.//ОНС №5, 1996.

138. Розов М.А. Знание как объект исследования. Воспоминания о работе новосибирского семинара. //Вопросы философии №1, 1998.

139. Розов М.А. История науки и проблема ее рациональной реконструкции // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. — М.: ИФРАН, 1995. -350 с.

140. Розов М.А. О границах рациональности // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.1. М.: РОССПЭН, 1999.

141. Романовская Т.Б. Рациональное обоснование вненаучного // Вопросы философии № 9, 1994.

142. Русская военная мысль: конец XIX начало XX вв. М.: Наука, 1982. — 252 с.

143. Русская военно-теоретическая мысль XIX и начала XX вв. М: Воениз-дат, 1960.-758 с.

144. Рутманис К.В. Генезис идей рациональности // Рациональность как предмет философского исследования. М.: ИФРАН, 1995. - 225 с.

145. Рыбкин Е.И. Война и политика в современную эпоху. М., 1973.

146. Рыбкин В.И., Круглов В.В. К вопросу о системе законов вооруженной борьбы. // Военная мысль №2, 1993.

147. Семенов Е.В. Современное состояние и новая роль гуманитарных и социальных наук. // ОНС №1, 1997.

148. Сергейчик Е.М. Философия истории. СПб.: Лань, 2002. - 608 с.

149. Серебрянников В.В. Военная социология: Опыт и проблемы // Социологические исследования № 12, 1993.

150. Серебрянников В.В. Социология войны. — М.: Научный мир, 1997. — 399с.

151. Скворцов Л.В. Обретает ли метафизика второе дыхание? М.: Мысль, 1966.- 198 с.

152. Слипченко В.И. Войны шестого поколения. М., 2002.

153. Смирнова Н.М. Исторические типы рациональности в социальном познании // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. М.: ИФРАН, 1995.-350 с.

154. Современная западная философия: Словарь. М.: Политиздат, 1991. — 414 с.

155. Сокулер З.А. Научная рациональность Нового времени. Эволюционизм и креационизм // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.2. — М.: РОССПЭН, 1999.

156. Соловьев А.В. Полемология французская социология войны // Социологические исследования № 12, 1993.

157. Соловьев В.В., Дремков А.А. Еще раз о предмете и структуре военной науки // Военная мысль № 9, 1994.

158. Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории // Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. - 892 с.

159. Сорокин П.А. Причины войны и условия мира. // Социологические исследования №12, 1993.

160. Сорокин П.А. Забытый фактор войны // Социологические исследования № 11, 1999.

161. Сорокин П.А.Условия и перспективы мира без войны // Социологические исследования № 5, 1999.

162. Спенсер Г. Развитие политических учреждений. СПб., 1882.

163. Спенсер Г. Основание социологии // Сочинения в 7 т. Т. 4. СПб., 1898.

164. Степин B.C., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М., 1994.

165. Степин B.C. Судьба марксизма и будущее цивилизации // Марксизм: pro и contra. М.: Республика, 1992. - 189 с.

166. Степин B.C. Теоретическое знание. М.: Прогресс - Традиция, 2000. -744 с.

167. Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М., 1992.

168. Степин B.C., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М.: Контакт - Альфа, 1995. - 377 с.

169. Степин B.C. Эпоха перемен и сценарии будущего. Избранная социально-философская публицистика. М.: ИФРАН, 1996. - 176 с.

170. Тимашев Н.С. Как возникают войны? // Социологические исследования № 12, 1993.

171. Трактаты о вечном мире. М.: Созэкгиз, 1963. - 278 с.183 .Трубников Н.Н. Кризис европейского научного разума. Философия науки и философия жизни // Рациональность как предмет философского исследования. М.: ИФРАН, 1995. - 225 с.

172. Туллин С. Человеческое понимание. М.: Прогресс, 1984. — 327 с.

173. Тюшкевич С.А. Актуальные проблемы развития военной науки // Военная мысль № 4, 1996.

174. Тюшкевич С.А. Военная наука и безопасность России // Военная мысль №2, 2001.

175. Тюшкевич С.А. Война и современность. М., Наука, 1986. - 215 с.

176. Тюшкевич С.А. Философия и военная теория. М., Наука, 1975. — 312 с.

177. Тюшкевич С.А. Законы войны: сущность, механизм действия, факторы использования. М., Книга и бизнес, 2002. — 360 с.

178. Фарман П.И. Рациональность как проблема культуры и познания // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. М.: ИФРАН, 1995. - 350 с.

179. Федотова В.Г. Рациональность как предпосылка и содержание модернизации общества // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. — М.: ИФРАН, 1995.-350 с.

180. Философия и гуманитарное знание: социокультурный анализ. Свердловск: УрГУ, 1986. - 141 с.

181. Философия и методология науки. 4.1. М.: SvR-Apryc, 1994. - 304 с.

182. Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1989.-814 с.

183. Фош Ф. Ведение войны // Стратегия в трудах военных классиков. — М.: Финансовый контроль, 2003. 592 с.

184. Фрагменты ранних греческих философов. 4.1. От эпических теокосмого-ний до возникновения атомистики. М., 1992.

185. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992.

186. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика 1994.-447 с.

187. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990. - 269 с.

188. Фромм Э. Душа человека: сборник. М.: Республика, 1992. - 429 с.

189. Фромм. Э. Психоанализ и религия. // Сумерки богов. — М.: Политиздат, 1989.-398 с.

190. Фукидид. История. (Лит. Памятники). Л.: Наука, 1981. - 543 с.

191. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Магистериум: Касталь, 1996. - 447 с.

192. Фукуяма Ф. Великий разрыв. М.: ACT, 2003. - 476 с.

193. Фуллер Дж. Реформация войны. -М., 1931.

194. Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. — М.: Экономпресс, 2000. 224 с.

195. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: сборник. — М.: Высш.шк., 1991.- 190 с.

196. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. — М.: Республика, 1993.-445 с.

197. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. — М.: ООО «Издательство ACT», 2003.-608 с.

198. Хвостова К.В. История проблемы познания. // Вопросы философии N4, 1997.

199. Хейзинга Й. Осень средневековья. М.: Наука, 1988. — 539 с.

200. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс. Прогресс - Академия, 1992. - 458 с.

201. Хоружий С.С. Русь новая Александрия: страница из предыстории евразийской идеи // Начала № 4, 1992.

202. Цицерон М.Т. Философские трактаты. М.: Наука, 1997. - 304 с.

203. Чалдымов Н.А., Ксенофонтов В.Н. Характер и тенденции развития военно-политологических взглядов за рубежом. // Военная мысль №4, 1991.

204. Чернышевский Н.Г. Избр. Соч. Т.2. М.: Гослитиздат, 1950. - 839 с.

205. Швырев B.C. О понятиях «открытой» и «закрытой» рациональности (рациональность в спектре ее возможностей) // Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн.1. -М.: РОССПЭН, 1999.

206. Швырев B.C. Рациональность в спектре ее возможностей // Исторические типы рациональности. В 2-х т. Т.1. М.: ИФРАН, 1995. - 350 с.

207. Швырев B.C. Рациональность в современной культуре // OHCN1, 1997.

208. Швырев B.C. Рациональность как философская проблема // Рациональность как предмет философского исследования. — М.: ИФРАН, 1995. — 225с.

209. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., Политиздат, 1978. - 358 с.

210. Энгельс Ф. Роль насилия в истории // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 т. Т.6. М., 1984.

211. Эрн В.Ф. Время славянофильствует: Сочинения. М.: Правда, 1991. — 575с.

212. Юркевич П.Д. Философские произведения. М.: Правда, 1990. — 572 с.

213. Юсупов Р. М., Анисимов А.П. Истинны ли законы войны? // Военная мысль №10, 1991.