автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Подтекст в прозе А.П. Чехова 1890-х - 1900-х гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Подтекст в прозе А.П. Чехова 1890-х - 1900-х гг."

На правах рукописи

СТЕПАНЕНКО Анастасия Александровна

ПОДТЕКСТ В ПРОЗЕ А. П. ЧЕХОВА 1890-х - 1900-х гг.

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ООЗ162 1 12

Сургут-2007

003162112

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Института филологии Сахалинского государственного университета

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Чудинова Виктория Ивановна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Кубасов Александр Васильевич

кандидат филологических наук, доцент Белова Наталья Александровна

Ведущая организация:

Оренбургский государственный педагогический университет

Защита состоится «9» ноября 2007 г в 9 час 30 мин на заседании Регионального диссертационного совета КМ 800 003 01 при Сургутском государственном педагогическом университете по адресу 628417, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ - Югра, г Сургут, ул 50 лет ВЛКСМ, 10/2, ауд 214

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Сургутского государственного педагогического университета по адресу 628417, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ - Югра, г Сургут, ул 50 лет ВЛКСМ, 10/2

Автореферат разослан « $ » октября 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат пед наук, доцент

Т А Буя

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В исследовательской литературе подтексту уделяется особое внимание Выявление подтекста является одним из путей раскрытия художественного содержания произведения Представление о подтексте возникло на рубеже Х1Х-ХХ веков А П Чехов был в числе первых, кто ощутил потребность писать по-новому Он совершил художественное открытие и создал свое знаменитое «подводное течение», которое позволило передать мельчайшие оттенки мыслей и чувств героев Не случайно Чехова называют самым загадочным, таинственным и «неуловимым» писателем XIX века1

В творчестве Чехова многое скрыто — это характерная черта его поэтики Только благодаря подтексту произведения писателя приобретают истинное содержание К С Станиславский говорил, что Чехов неисчерпаем, что каждый раз, перечитывая его, «чувствуешь внутри глубокие залежи»2 В настоящее время творческое наследие Чехова продолжают исследовать и обнаруживают новые смысловые грани его произведений

Проблемами подтекста в творчестве А П Чехова занимались И В Алехина, Н И Бахмутова, Н Я Берковский, Я С Билинкис, Г А Бялый, Л М Борисова, М Б Борисова, В Гофман, А Б Есин, А Н Кочетков, А В Кубасов, Н П Люлько, А Б Муратов, Э А Полоцкая, Л М Цилевич Изучая подтекст в произведениях Чехова, исследователи в основном обращались к его пьесам, в которых раскрывали внутреннее значение авторских ремарок, пауз, жестов, диалогов и прочее Лишь немногие говорили о подтексте и способах его проявления в прозе писателя Эта область чеховского творчества остается малоизученной на сегодняшний день, что и обусловило необходимость исследования данной проблемы

Актуальность исследования объясняется потребностью глубже, по-новому прочитать А П Чехова на современном этапе Ученые, занимающиеся творчеством Чехова, высказывают мысль, что писатель должен быть заново перечитан в XXI веке, что нужны новые подходы к изучению его произведений3 В Б Катаев справедливо заметил «Несмотря на то, что накоплен богатый материал конкретных наблюдений, верная перспектива, в которой должно рассматриваться чеховское наследие, только еще устанавливается Чехова нужно осознать прежде всего как создателя новых путей в литературе»'' Чехов в поиске таких путей од-

'ТурковА М «Неуловимый» Чехов //А П Чехов в воспоминаниях современников -М, 1986 -С 5

2 Станиславский К С Моя жизнь в искусстве // Станиславский К С Собр соч в 8 т -М, 1954 - Т 1 -С 220

3Катаев В Б «Остров Сахалин»-самое непрочитанное произведение Чехова// А П Чехов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона Материалы международной научно-практической конференции 21-30 сентября 2005 г - Южно-Сахалинск, 2006 - С 3-10

4 Катаев В Б Чехов плюс Предшественники, современники, преемники - М, 2004 - С 371

ним из первых использовал подтекст, отводя ему особую роль в своих произведениях Исследование данного явления в творчестве А П Чехова представляется весьма актуальным и перспективным, к тому же средства выражения подгексто-вой информации у писателя достаточно необычны и малоизученны

На протяжении всего творчества писатель прибегал к различным приемам, помогающим ему скрыть в глубине текста свои оценки, те или иные чувства героев и т д Способы создания подтекста у Чехова весьма специфические В ранней юмористике это семантикообразующие фамилии персонажей и ирония, благодаря которым читатель может уловить множество смысловых оттенков Кроме того, на протяжении всего писательского пути Чехов прибегал к аллюзиям на произведения русских и зарубежных писателей и художественной детали, благодаря которым может быть обнаружено подтекстовое движение В драматургии «подводное течение» создают абсурдные диалоги, паузы, символические ремарки и прочее

Сложность подтекста состоит в том, что его очень трудно описать и систематизировать, дать какое-либо однозначное определение этому явлению Поэтому целесообразно обозначить содержательные границы понятия подтекста, опираясь на существующие литературоведческие работы Л. М. Цилевич считает подтекстом свойство некоторых составляющих текста, обнаруживающих «особого типа связи между выражением и выражаемым»5 Исследовательница Т И Сильман, взгляды которой мы во многом разделяем в своей работе, полагает, что подтекст -это «органически развившийся в художественной литературе, естественный метод углубленного изображения внутреннего мира человека»6 Не случайно А Б Есин определил чеховский психологизм как «скрытый, косвенный, психологизм подтекста» (выделено А Б Есиным — А С)7, так как в подтексте у Чехова содержится намек на какое-либо внешне не проявляемое состояние персонажа

Под подтекстом мы понимаем особый способ построения художественного текста, который через систему определенных средств (образ, мотив, деталь, умолчание, слова-сигналы) позволяет выявить неявный смысл произведения скрытые нюансы внутреннего мира персонажей, завуалированное отношение автора к изображаемому, а также картину мира в целом Как известно, в рассказах, повестях и пьесах очень сложно увидеть чеховские оценки, так как авторская позиция находится как раз в глубине подстрочного пространства

Научная новизна. В диссертации мы исследуем чеховский подтекст на материале прозаических произведений писателя 1890-х— 1900-х гг Несмотря на особый интерес ученых к творчеству А П Чехова, в частности на проблему подтекста, до сих пор эта область творческого наследия писателя все еще остается недостаточно изученной Вопрос о подтексте книги «Остров Саха-

5 Цилевич Л М Сюжет чеховского рассказа -Рига, 1976 - С 110

6 Сильман Т И Подтекст — это глубина текста //Вопросы литературы —1969 — №1 -С 89

7 Есин А Б Психологизм русской классической литературы -М, 1988 - С 162

лин» (1893) до настоящего времени в чеховедении также не был рассмотрен Подобный анализ впервые предпринят в диссертационной работе

Цель исследования - выявить подтекст и способы его создания в прозе А П Чехова 1890-1900-х гг Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- проанализировать литературу о чеховском подтексте (в прозе и драме),

- определить место и роль подтекста в поэтике А П Чехова,

- рассмотреть способы и приемы создания подтекста в прозе А П Чехова,

- выявить художественные средства создания подтекста деталь, образ, мотив, проанализировав их, сделать вывод о функциях этих средств в тексте,

- проследить трансформацию данных средств в пределах одного произведения и сопоставить с аналогичными из других текстов Чехова

Объектом исследования послужило творческое наследие А П Чехова, его зрелые рассказы и повести «Из Сибири» (1890), «Страх» ( 1892), «Остров Сахалин» (1893), «Черный монах» (1894), «Студент» (1894), «Скрипка Ротшильда» (1894), «Три года» (1895), «Дом с мезонином» (1896), «Дамассобач-кой» (1899), «В овраге» (1900), «Невеста» (1903) Кроме того, к анализу привлекались произведения других периодов творчества А П Чехова «Тысяча одна страсть, или Страшная ночь» (1880), «Пропащее дело» (1882), «Ненужная победа» (1882), «Дома» (1887), «Враги» (1887), «Огни» (1888), «Припадок» (1889), а также «Без языка» (1895), «Огоньки» (1900) В Г Короленко и «Сокровище смиренных» (1896) M Метерлинка

Предметом нашего исследования является подтексте прозе Чехова 18901900-х гг

Методологическую основу диссертации составили следующие методы исследования сравнительно-сопоставительный и системно-функциональный, дополняющие друг друга в нашем подходе к рассмотрению подтекста в прозе А П Чехова

Теоретико-методологической базой диссертации послужили работы А В Кубасова, Т И Сильман, JI M Цилевича При этом методологически мы опирались на все то ценное, что было выработано поколениями чехове-дов H Я Берковским, M П Громовым, А Б Дерманом, В Б Катаевым, В Я Линковым, В M Родионовой, M JI Семановой, Э А Полоцкой, А П Скафтымовым, А П Чудаковым

Основные положения, выносимые на защиту:

1 Подтекст выполняет важную содержательную функцию в зрелых рассказах и повестях А П Чехова и дает представление о подлинных переживаниях героев, а также отношении автора к описываемым событиям

2 Выявлению подтекста способствуют такие художественные средства, как деталь, повторяющиеся мотивы, умолчания, слова-сигналы Благодаря этому чеховский текст приобретает дополнительные оттенки смысла, а иногда и вовсе изменяет свое первоначальное значение за счет соотнесения его с аналогичными элементами из других произведений писателя Подтекст создает дополнительную глубину содержания и реализуется в масштабе одного произведения и творчества Чехова в целом

3 Деталь у Чехова напрямую связана с подтекстом и очень часто становится идейно-смысловой доминантой произведения Благодаря художественной детали и соотнесенным с ней ключевым словам-сигналам возникает внутренняя многомерность повествования, которая расширяет содержательные рамки произведения

4 Повторяющиеся мотивы огней и моря в творчестве Чехова неоднозначны и также способствуют воплощению подтекстового смысла Они позволяют писателю глубоко и объемно выразить мысль, не прибегая к комментариям Мотив огней, пройдя через многие прозаические произведения («Огни», «Остров Сахалин», «Студент», «Дама с собачкой», «В овраге»), придает ситуациям, изображенным Чеховым, особую значимость Писатель напрямую связывает огни с человеческой жизнью, сложной и противоречивой Благодаря этому чеховский текст создает ощущение безграничности и недоговоренности и вместе с тем позволяет многое понять в творчестве «неуловимого» Чехова

Мотив моря в повестях и рассказах Чехова позволяет понять глубинное значение произведения, его истинное содержание Образ моря наполняется символикой, несет в себе большую смысловую нагрузку и способствует созданию общей атмосферы произведения

В книге «Остров Сахалин» (1893) подтекстовое движение уловимо именно благодаря многочисленным упоминаниям моря Такая повторяемость позволяет выявить подтекстовый уровень повествования, несмотря на то, что произведение относится к жанру путевых записок и предполагает сдержанную фиксацию цифр и фактов Мотивы огней и моря делают произведение в полной мере художественным, отсылают к другим произведениям Чехова, создавая единый контекст Кроме того, море указывает на особое отношение автора к описываемым событиям Чеховские оценки становятся зримыми и ощутимыми благодаря специфическому отображению моря, а также своеобразной характеристике чувств в связи с его близостью

5 Действенным способом реализации подтекста становится у Чехова прием умолчания Паузы в его в рассказах и повестях весьма содержательны, за ними мы видим много значимых оттенков переживаний героев

Теоретическая и практическая значимость предполагается, что изучение подтекста в прозе Чехова позволит углубить современные представления о своеобразии поэтики А П Чехова Наши наблюдения над чеховской прозой внесут вклад и в изучение подтекста как явления художественной литературы. Материалы диссертационной работы могут быть использованы в процессе вузовского обучения при подготовке общих и специальных курсов лекций по теории литературы, истории русской литературы второй половины XIX века, а также в школьной практике

Апробация работы: материалы диссертациоиного исследования были апробированы в ходе научных конференций Сахалинского государственного университета и Южно-Сахалинского педагогического колледжа Сахалинского государственного университета, в виде выступлений на Международном симпозиуме, приуроченном к 100-летней годовщине со дня смерти А П Чехова

(2004 г), на Международной научно-практической конференции «А П Чехов в историко-культурном пространстве азиатско-тихоокеанского региона» (2005 г), на V и VI Межвузовских научно-практических конференциях студентов и молодых ученых «Сахалинская молодежь и наука» (2005 и 2007 гг), а также на традиционных ежегодных Чеховских чтениях, проводимых Южно-Сахалинским музеем книги А П Чехова «Остров Сахалин» в 2005 и 2007 годах

Структура работы: диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы, насчитывающего 170 наименований

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность избранной темы, определяются цель, задачи, объект и предмет исследования, теоретико-методологические основы и принципы работы, а также анализируются степень научной изученности проблемы и различные подходы к ее решению

В первой главе диссертации «Чеховский подтекст к вопросу об изученности», состоящей из двух параграфов, рассмотрены работы о подтексте в драматургии и прозе А П Чехова Обзор разнообразных точек зрения по теории подтекста как явления не входил в задачу диссертации При изучении объемного и разнородного теоретического материала были выделены наиболее важные для исследования положения Применимым к произведениям А П Чехова оказался подход Т И Сильман, так как эта исследовательница считает, что подтекст - это способ раскрытия внутреннего мира героев С точки зрения структурно-композиционной подтекст, по мнению исследователя, представляет собой «рассредоточенный, дистанцированный повтор, все звенья которого вступают друг с другом в сложные взаимоотношения, из чего и рождается их новый, более глубокий смысл»8

Первый параграф первой главы называется «Подводное течение» А П Чехова в исследованиях литературоведов» Изначально чеховский подтекст был постигнут именно театром Связь между драматургией и прозой А П Чехова вполне очевидна Некоторые драматургические способы создания подтекста писатель использовал в своих рассказах и повестях, поэтому для нашего исследования весьма значимы наблюдения чеховедов над его пьесами Проведя анализ источников о подтексте в чеховской драматургии, мы пришли к выводу, что, несмотря на отсутствие монографического исследования, посвященного «подводному течению» в пьесах Чехова, отдельные статьи и главы монографий в некотором роде проливают свет на данную проблему Основное внимание исследователей было сосредоточено на таких способах и приемах создания «подводного течения», как абсурдные диалоги, случайные реплики и неожиданные повторяющиеся фразы, паузы, сценические жесты и мимика действующих лиц Помимо этого, были выделены и разновидности «подводного течения» ком-

* Сильман Т И Подтекст - это глубина текста //Вопросы литературы -1969 -№1 - С 94

позиционный подтекст и речевой (М Б Борисова) Если в XX веке не особо задумывались, какими терминами обозначать подобные «странности» чеховского текста и не дифференцировали подтекст и «подводное течение», в XXI веке встал вопрос о различении понятий «подтекст» и «подводное течение» (А Б Муратов) Это свидетельствует о том, что проблема чеховского подтекста сегодня существует и ждет более пристального внимания

Во втором параграфе «Проблема изучения чеховского подтекста в прозе» мы выявили, что подтекст в рассказах, повестях и книге очерков «Остров Сахалин» практически не изучен Самый значимый вклад в изучение подтекста чеховской прозы своими работами внес Л М Цилевич9. В них он рассматривает подтекст и деталь как специфические элементы художественной системы чеховского рассказа Исследователь полагает, что потенциальная энергия художественной детали с наибольшей полнотой реализуется в подтексте, который «создается особыми повествовательными средствами, а в своем предметно-тематическом воплощении существует как система деталей»10 Основными видами подгекстных высказываний в чеховской прозе, по Цилевичу, являются повторяющаяся реплика героя и деталь-намек в речи повествователя. Исследование Цилевича внесло важный вклад в изучение чеховского подтекста Для нашей диссертации эти наблюдения были отправной точкой в изучении подтекста прозы А П Чехова Л М Цилевич первым показал путь, по которому должен идти исследователь, обратившийся к чеховскому подтексту в прозе

Нами были также рассмотрены работы И В Алехиной, А Б Есина,А В Кубасова, Э А Полоцкой Исследователи выделили основные способы создания Чеховым подтекста в прозе ассоциативная компоновка материала, дву-плановые образы, символы, экспрессия авторского слова, интонация, лейт-мотивная деталь, внутренняя ирония.

Во многих поздних произведениях Чехова содержание заключено в подтексте, сюжет в них сводится к минимуму за счет активного введения писателем подтекстных деталей, образов, мотивов, умолчаний Поэтому рассказы и повести, написанные Чеховым в 90-е - 900-е годы, представляют особый интерес в плане изучения подтекста Данные средства и приемы были рассмотрены нами во второй главе диссертации «Средства и способы создания подтекста в прозе А П Чехова 1890-х - 1900-х гг »

Первый параграф второй главы посвящен художественной детали как средству формирования подтекста в рассказах и повестях А П Чехова В рассказах «Припадок» (1889), «Черный монах» (1894), «Скрипка Ротшильда» (1894), «Невеста» (1903), повести «В овраге» (1900) художественные детали играют важную роль К детали Чехов обращался на протяжении всего творчества Всвоихпроиз-

' См Цилевич Л М Сюжет чеховского рассказа - Рига, 1976, Он же Художественная система чеховского рассказа Автореферат на соискание ученой степени доктора филологических наук —М, 1982

Цилевич Л М Художественная система чеховского рассказа автореф докт филол наук ~М, 1982 - С 9

ведениях он показал, как много может значить столь несущественная, на первый взгляд, подробность И если в ранней юмористике деталь употребляется Чеховым как средство характеристики того или иного персонажа, местности и прочего, то чем дальше он отходит от юмористики, тем больше детали начинают выполнять не только описательную, но и символическую функцию На первый взгляд кажущиеся чисто внешними, они несут в себе подтекстовое значение

В зрелом творчестве Чехова различные по природе детали (предметные, цветовые, звуковые, психологические и другие), как правило, являются средством реализации подтекста Таковой, например, является художественная деталь скрипка и звуки, ею издаваемые Скрипка - это своеобразный ключ к открытию тайны многих чеховских текстов В рассказе «Черный монах» первое упоминание о черном монахе, и предшествующие этому звуки скрипки, и слова песни очень важны для понимания подтекста произведения При соотнесении двух сцен, связанных со скрипкой и черным монахом, смысл произведения становится более определенным В заключительном эпизоде рассказа Коврин в Севастополе, в гостинице, читает письмо Тани, проклинающей его и желающей ему гибели Под балконом он слышит пение романса, сопровождающееся игрой на скрипке «Это было что-то знакомое В романсе, который пели внизу, говорилось о какой-то девушке, больной воображением, которая слышала ночью в саду таинственные звуки и решила, что это гармония священная, нам, смертным, непонятная »" Эти слова заставляют Коврина вспомнить про черного монаха, им овладевает радость, тем самым автор отсылает читателя к похожей ситуации-основе в начале произведения, когда Коврин на балконе у Песоцких рассказывает Тане легенду

Скрипка, романс, чтение Ковриным письма, балкон, радость и счастье героя [«невыразимое, безграничное счастье наполняло все его существо», на лице умершего Коврина «застыла блаженная улыбка» (8, 257)] - все это свидетельствует о подтексте рассказа, который заключается в том, что первое упоминание о черном монахе было сигналом о смерти Коврина Умирая, Коврин зовет Таню, хотя знает, что в гостиничном номере с ним находится другая женщина Это опять перекликается со сценой на балконе Песоцких и говорит о подспудной линии произведения

Повторяясь в ряде рассказов и повестей, данная деталь становится символичной и в большинстве случаев указывает на внутреннее состояние героев, что еще раз доказывает ее подтекстное назначение Через деталь Чехов вовлекает читателя в контекст большого масштаба, связывая скрипку с человеческой жизнью и смертью, а шире — судьбой вообще Деталь скрипка является средством характеристики персонажа, зачастую сливаясь с ним («Из Сибири», «Черный монах», «Невеста») Она становится мотивом, варьируясь от текста к тексту, показывая как духовное убожество («Невеста»), так и просветление героя («Скрипка Ротшильда»)

"Чехов А П Полное собрание сочинений и писем в 30 т -М Наука, 1974-1984 -Т 8 - С 256 В дальнейшем цитируется это издание с указанием в круглых скобках тома и страницы

Второй параграф называется «Мотивы огней и моря как воплощение под-текстового смысла в прозе А П Чехова» Принимая во внимание семантическую повторяемость и функциональную общность подтекстовых деталей в прозе А П Чехова, мы посчитали возможным рассмотреть вопрос об их конструктивной роли в произведениях на уровне художественного мотива В работе мы пользуемся общепринятым значением данного литературоведческого термина и понимаем мотив как устойчивый формально-содержательный компонент литературного текста

Одно слово рождает в сознании читателя образную картину, а сам образ порождает целый поток ассоциаций и смыслов В числе подобных средств -сквозные мотивы огней и моря, которые рассматриваются в данном параграфе Мотив огней неоднократно повторяется в «Огнях» (1888), «Острове Сахалине» (1893), «Студенте» (1894), «Даме с собачкой» (1899), «В овраге» (1900), «Архиерее» (1902) Такое беспрерывное «мерцание» помогает читателю найти дорогу к подтексту Образы огней в различных произведениях Чехова перекликаются, тем самым создавая новые подтекстовые связи и смыслы Эта повторяемость помогает осознать их идейную основу и внутреннее, подспудное содержание

Рассказ «Студент» показывает, какая большая роль отводилась писателем подтексту В «Студенте» описания, связанные с исследуемым нами мотивом, во многом схожи с описаниями в повести «Огни» Например, обнаруживается близость следующих строк «Огней» «В саженях пятидесяти от нас, там, где ухабы, ямы, и кучи сливались всплошную с ночною мглой, мигал тусклый огонек» (7, 106) и «Студента» «Только на вдовьих огородах около реки светился огонь, далеко же кругом и там, где была деревня, версты за четыре, все сплошь утопало в холодной вечерней мше» (8, 306) Также идентичны мысли, рождающиеся у Ананьева и Ивана Великопольского при виде огней Оба размышляют о прошлом, настоящем и будущем Ананьев, тядя на огни, говорит «В прошлом году на этом самом месте была голая степь, человечьим духом не пахло, а теперь поглядите жизнь, цивилизация' а после нас, этак лет через сто или двести, добрые люди настроят здесь фабрик, школ, больниц и — закипит машина'» (7, 106) Студент Великопольский, увидев огни, думает о том, что «точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иоанне Грозном, и при Петре, и что при них была точно такая же лютая бедность, голод, такие же дырявые соломенные крыши, невежество, тоска, такая же пустыня кругом, мрак, чувство гнета, - все эти ужасы были, есть и будут » (8, 306) Как видим, рассуждения героев близки В сознании того и другого огни ассоциируются с прошлым, настоящим и будущим В то же время насколько размышления героев похожи, настолько и различаются Это показывает, каким значительным становился подтексту Чехова, много думающего в период написания «Студента» о смысле человеческого бытия, сущности человеческой жизни В мыслях Ивана Великопольского обобщения несут более глубокомысленный характер, он говорит об историческом прошлом, о судьбах человечества в целом Ананьев представляет взгляд человека, рассуждающего о частных вещах, подтверждение тому — история, рассказанная им Впечатленный огнями, стремящийся доказать фон Штенбергу его неправоту, он повествует историю из личной жизни о Кисочке Иван же, греясь у костра Василисы и Лукерьи, расска-

зывает историю из библейского прошлого «Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Петр», - говорит он (8,307) А затем студент повествует женщинам легенду о Христе, об Иуде и об отступнике Петре Несмотря на объем рассказа, который намного меньше повести «Огни», «Студент» содержит в себе такой же глубокий смысл Связь исторического и библейского контекстов с огнями позволяет о многом сказать Не случайно сам автор считал «Студента» своим любимым произведением Здесь он воплотил мысль о связи времен и людей

Современник А. П Чехова В Г Короленко написал рассказ «Огоньки» (1900), который очень близок по своей идее отдельным произведениям Чехова В обоих произведениях образ огней связан с осмыслением человеческой жизни. Короленко так же, как и Чехов, наделяет огни переносным, обобщающим смыслом, который не является столь глубоким и многогранным, как у Чехова, а вполне уловим и доступен Видеть огонек, по Короленко, - знать цель жизни, испытывать надежду Однако для Короленко основой для создания образа становится метафора Огни же Чехова вполне реальны это огни пожара, маяка, лампадок и т д В то же время такая «реальность» становится символической, фантастической, философски значимой при помощи подтекста Как и Короленко, Чехов изображает огни таинственными и загадочными, но, если Короленко подразумевает под огнями достаточно конкретное содержание, огни Чехова создают ощущение безграничности текста и недоговоренности

Мотив моря также является воплощением подтекстового смысла во многих произведениях Чехова Неоднократно повторяясь, данный мотив, с одной стороны, оттеняет красоту и гармонию окружающего мира, свидетельствует о его вечной жизни, с другой — воплощает идею одиночества, отторженности человека в огромном мире, приобретая тем самым онтологический смысл Море является частью образной структуры произведений «Гусев» (1890), «Дама с собачкой» (1899), «Остров Сахалин» (1893), «Черный монах» (1894) В них данный образ приобретает символический смысл, вырастает в мотив и создает подтекст

Повторяющиеся образы книги «Остров Сахалин» уже привлекали внимание исследователей Произведение, занимающее большое место в творчестве Чехова и на первый взгляд кажущееся «ясным» и «понятным» благодаря конкретным наблюдениям, цифрам, статистическим данным, обнаруживает в себе много туманных мест Чеховеды указывали на многократные упоминания ада, моря, обобщающий образ «Сахалин - рабовладельческая колония» и другие Со многими из них связан подтекстный пласт книги «Остров Сахалин», который требует подробного изучения На наш взгляд, подход к данному произведению с точки зрения его подтекстовой организации является перспективным, он поможет увидеть новые смысловые грани этой книги, которую В Б. Катаев даже в XXI веке считает самым неизученным произведением Чехова12

12Катаев В Б «Остров Сахалин» — самое непрочитанное произведение Чехова // А П Чехов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона Материалы международной научно-практической конференции 21—30 сентября 2005 г - Южно-Сахалинск, 2006 - С 3

Подтекст книги «Остров Сахалин» на сегодняшний день специально не рассматривался В литературоведении принято говорить о подтексте художественных произведений, в данном случае речь идет о таком жанре, как путевой очерк, где в равной степени сочетаются и художественные, и строго научные описания Однако за цифрами и процентами, описаниями сахалинской природы, климата, быта каторжан и прочим проступает еще то, что в филологической науке именуется подтекстом

Образ моря является одним из наиболее упоминаемых в очерке С одной стороны, это очевидно Сахалин - остров, окруженный морем, и не говорить об этом Чехов не мог Автор книги и передвигался по морю, и описывал сахалинскую флору и фауну, которую во многом определил морской климат Однако, с другой стороны, море перерастает у Чехова в символ, зачастую помогая лаконично и в то же время глубоко выражать свои настроения, мысли и чувства Своеобразные чеховские характеристики, географически конкретные («Сахалин лежит в Охотском море»), переходящие в образные («Кругом вода, а в середке беда»), также указывают на эту двойственность восприятия

Как «работает» подтекст Чехова в произведении столь необычного жанра, как путевые записки, можно увидеть, обратившись к многочисленным упоминаниям моря Это позволяет Чехову передать свои собственные ощущения море связано со страхом перед неизвестностью, с тоской, грустью и болью автора за судьбы каторжан

Описания моря и авторских ощущений в связи с его близостью в первой, седьмой и восьмой главах подготавливают подтекст, который дает о себе знать в следующем эпизоде восьмой главы, наиболее ярком и показательном в этом отношении «Утро было сырое, пасмурное, холодное Беспокойно шумело море Помнится, по дороге от старого рудника к новому мы на минутку остановились около старика-кавказца, который лежал на песке в глубоком обмороке Мы поговорили и пошли дальше, не подав ему медицинской помощи Врач, который сопровождал меня, когда я заметил ему, что не мешало бы дать старику хоть валериановых капель, сказал, что у фельдшера в Воеводской тюрьме нет никаких лекарств» (14-15, 142)

С одной стороны, автор в очередной раз констатирует факт старик-кавказец был в обмороке, а два врача, идущих мимо, не оказали ему помощи Но такая подробность в начале абзаца, что море шумело «беспокойно», настраивает на определенную «волну» Читатель уже был подготовлен предшествующим контекстом, и море начинает воспринимать сквозь призму авторских оценок Повторяясь в очередной раз, и не в лирическом отступлении, что очень важно, а в одной из «научных» частей, посвященной Воеводской тюрьме, образ «беспокойного» моря помогает автору без лишних слов передать волнение и тревогу по поводу безразличия к человеческой жизни на каторге В данной сцене подтекст был Чеховым подготовлен заранее и закреплен через углубление уже однажды прозвучавших мотивов Благодаря этому автор входит в особый контакт с читателем, позволяя последнему почувствовать ту сильную эмоцию, которую испытал сам в данной ситуации

Очерк необычен тем, что Чехов и здесь сохраняет свою привычку приглушать авторские оценки, тем самым вступая с читателем в необычный диалог Он позволяет оценить те или иные события, мысли, чувства на уровне не простого слушателя, а спутника и сотоварища автора, заставив сопереживать Подтекст и в данном случае помогает осмыслить произведение еще Серьезнее

Образы огней и моря играют особую роль в творчестве А П Чехова Они являются воплощением подтекстового смысла во многих его зрелых произведениях Будучи вполне реальными, образы приобретают символический смысл, который позволяет автору между строк намекать читателю на нечто очень важное Присутствие огней и моря позволяет читателю увидеть подразумеваемые Чеховым смысловые мотивировки Они образуют связь между отдельными элементами одного текста и всего творчества Чехова в целом

В третьем параграфе второй главы рассматривается умолчание как способ реализации подтекста Благодаря его использованию границы чеховского произведения значительно расширяются, оно становится эмоционально насыщенным и богатым в идейном плане Писатель многое недосказывает, так как по особым причинам не считает нужным выразить прямо те или иные состояния своих героев, настолько эти состояния многозначительны и глубоки По своей природе чеховское умолчание весьма необычно и имеет своеобразные формы выражения Это может быть просто слово «молчание», разные его производные и синонимы Последнее совсем не Означает то, что любое однокоренное слово в произведении будет умолчанием, большое значение играет контекст, в котором оно проявляется и приобретает выразительность Также это может бьггь описание эмоционального состояния героев, которые своими действиями могут «умалчивать» то, чего не хочет прямо показывать Чехов Отсутствие слов -это чеховский способ указать на тайное присутствие смысла

К данному приему Чехов обращался на протяжении всего творчества, однако такая особенность не одинаково проявлялась на разных этапах его писательского пути Истинную ценность молчания Чехов осмыслил в своих поздних произведениях В юмористике же 1880-х годов безмолвие героев показано сквозь призму смеха Здесь значительность и длительность тишины указывает лишь на комичность происходящего

К концу 90-х в творчестве Чехова подтекст начинает играть главенствующую роль Чехов предпочитает молчать, а не говорить, и это ему мастерски удается В рассказах «Дом с мезонином» (1896), «Дама с собачкой» (1899) Чехов показал, как умолчание может выражать глубокое и сильное чувство О любви героев произведений говорит выразительная тишина В повести «Три года» (1895) при помощи данного приема Чехов передал разобщенность своих героев, которые молчат по причине того, что чужды друг друту В произведении одной из центральных является проблема взаимоотношений Юлии Сергеевны и Лаптева Если в диалогах Гурова и Анны Сергеевны («Дама с собачкой»), художника N и Ми-сюсь («Дом с мезонином») умолчания намекают на любовь между ними, то в отношениях Лаптева и Юлии они подчеркивают, что ее нет

В «Доме с мезонином» духовное единение герои испытали в самый молчаливый момент встречи «После обеда Женя читала, лежа в глубоком кресле, а я

сидел на нижней ступени террасы Мы молчали Все небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий мелкий дождь Было жарко, ветер давно уже стих, и казалось, что этот день никогда не кончится» (9, 181) В этом молчании заключена вся прелесть общения между N иМисюсь Художник в своем рассказе не стал комментировать этот эпизод На первый взгляд кажется, что он не осознал всю важность этого молчания Однако уже в следующем абзаце N необычно описывает отношения между Женей и ее матерью «Они обожали друг друга Когда одна уходила в сад, то другая уже стояла на террасе и, глядя на деревья, окликала «ау, Женя1» или «мамочка, где ты?» Они всегда вместе молились и обе одинаково верили, и хорошо понимали друг друга, даже когда молчали» (9, 181) Таким образом, N сам указывает на ценность молчания для людей, которые «обожают» друг друга Получается, что эпизод с молчанием Мисюсь и N на террасе подвергается комментированию и анализу в следующем абзаце, где N говорит о взаимоотношениях Жени и матери Умолчанием в «Доме с мезонином» Чехов добивается желаемого без слов говорит о самом важном Вопрос в финале рассказа «Мисюсь, где ты"7» не предполагает ответа Ответ - это тишина, в которой читатель видит надежду на то, что герои когда-нибудь вновь встретятся

Таким образом, новые формы письма А П Чехова заключаются в том, что он создал особый способ изображения мира и человека, при котором явно не обнаруживаются поведенческие мотивы, глубина мыслей и чувств персонажей, а также авторское отношение к изображаемому

В заключении диссертации обобщаются сделанные в ходе исследования наблюдения о средствах и приемах создания подтекста в рассказах и повестях А П Чехова, подводится общий итог работы, намечается путь дальнейшей разработки темы

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1 Степаненко А А Подтекст в чеховской прозе // Среднее профессиональное образование -2007 -№5 -С 41-43 -0,4п л (издание,рекомендованное ВАК)

2 Степаненко А А Своеобразие подтекста в поздних произведениях А П Чехова // А. П Чехов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона Материалы международной научно-практической конференции 21-30 сентября 2005 г, г Южно-Сахалинск - Южно-Сахалинск изд-во «Лукоморье», 2006 - С 119-123 — 0, Зп л

3 Степаненко А А Функции подтекста в прозе А П Чехова // Поиск сборник материалов студенческих научных чтений «Актуальные проблемы естественных и гуманитарных наук» / Сост и отв ред С А Веднева -Вып 1 -Южно-Сахалинск изд-во СахГУ, 2004 -С 150-155 -0, 4 п л

4 Степаненко А А Функции подтекста в рассказах А П Чехова // Филологический журнал межвузовский сборник научных статей / Сост Г Д Ушакова, под ред J1 И Рублевой -Вып XIII -Южно-Сахалинск изд-во СахГУ, 2005 - С. 42-45 -0, 5п л

5 СтепаненкоА А Умолчание как способ реализации подтекста в рассказе А П Чехова «Дама с собачкой» // Материалы V научно-методической сессии ЮСПКСахГУ сборник научных работ/Под ред Р В Якименко -Южно-Сахалинск, изд-во СахГУ, 2005 -С 124-127 -0, 25 п л

6 Степаненко А А. О подтексте повести А П Чехова «В овраге» // VIII Чеховские чтения Проблемы современного освоения творческого наследия А П. Чехова (к 110-летию выхода книги «Остров Сахалин») - Южно-Сахалинск изд-во «Лукоморье», 2005 - С 32-35 - 0, 25 п л

7 СтепаненкоА А Словообраз «огни» в позднем творчестве А П Чехова // Филологический журнал межвузовский сборник научных статей / Сост Г Д Ушакова, под ред JI И Рублевой. - Вып XIV - Южно-Сахалинск изд-во СахГУ, 2006 - С 51-53 - 0, 4 и л

8 Степаненко А А Особенности подтекста в книге А П Чехова «Остров Сахалин» // X Чеховские чтения ориентиры сахалинского чеховедения в панораме XXI в (к 60-летию образования Сахалинской области) / Сост И А Цу-пенкова -Южно-Сахалинск СахГУ, 2007 - С 17-21 -0, 3 п л

Отпечатано в издательстве СахГУ Тираж 100 экз Объем 1 п л Заказ №948-7

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Степаненко, Анастасия Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЧЕХОВСКИЙ ПОДТЕКСТ: К ВОПРОСУ ОБ ИЗУЧЕННОСТИ.

1.1. «Подводное течение» А. П. Чехова в исследованиях литературоведов.

1.2. Проблема изучения чеховского подтекста в прозе.

ГЛАВА II. СРЕДСТВА И СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ ПОДТЕКСТА В ПРОЗЕ А. П. ЧЕХОВА 1890-х - 1900-х гг.

2.1. Художественная деталь как средство формирования подтекста в рассказах и повестях Чехова.

Чехова.

2.3. Умолчание как способ реализации подтекста

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Степаненко, Анастасия Александровна

В исследовательской литературе подтексту уделяется особое внимание. Выявление подтекста является одним из путей раскрытия художественного содержания произведения. Представление о подтексте возникло на рубеже XIX-XX веков. А. П. Чехов был в числе первых, кто ощутил потребность писать по-иному в целях передачи мельчайших оттенков мыслей и чувств героев. Он совершил художественное открытие и создал свое знаменитое «подводное течение», которое помогло выразить невыразимое. Не случайно Чехова называют самым загадочным, таинственным и «неуловимым» писателем XIX века1.

В творчестве Чехова многое скрыто - это характерная черта его поэтики. Только благодаря подтексту произведения писателя приобретают истинное содержание. К. С. Станиславский говорил, что Чехов неисчерпаем, что каждый л раз, перечитывая его, «чувствуешь внутри глубокие залежи» . В настоящее время творческое наследие Чехова продолжают исследовать и обнаруживать новые смысловые грани его произведений.

Чеховская проза оставляет особенное впечатление у читателя. Прочитанный рассказ надолго остается в памяти, заставляет глубоко задуматься. Окунувшись в чеховский текст с целью узнать, как он «сделан», можно увидеть, что это достаточно сложный организм, требующий к себе особого внимания. Проникновение в художественный мир Чехова требует немалых усилий. Проза Чехова оставляет чувство определенной тайны. В ней можно заметить нечто очень важное и существенное и прийти к заключению, что слова - это лишь оболочка, под которой может скрываться большой смысл. Разгадывание этого смысла, то есть подтекста, нелегкая, но решаемая задача. И хотя полностью разгадать феномен чеховского подтекста невозможно, нужно пытаться его постичь.

1 Турков А. М. «Неуловимый» Чехов // А. П. Чехов в воспоминаниях современников. - М., 1986. - С. 5.

2 Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве // Станиславский К. С. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1954. - Т. 1. - С. 220.

Проблемами подтекста в творчестве А. П. Чехова занимались И. В. Алехина, Н. И. Бахмутова, Н. Я. Берковский, Я. С. Билинкис, Г. А. Бялый, Л. М. Борисова, М. Б. Борисова, В. Гофман, А. Б. Есин, А. Н. Кочетков, А. В. Кубасов, Н. П. Люлько, А. Б. Муратов, Э. А. Полоцкая, JI. М. Цилевич. Изучая подтекст у Чехова, в основном исследователи обращались к его пьесам, в которых находили глубинное значение авторских ремарок, пауз, жестов, диалогов и прочее. Лишь немногие говорили о подтексте и способах его проявления в прозе писателя. Эта область чеховского творчества остается малоизученной на сегодняшний день, что и обусловило необходимость исследования данной проблемы.

Актуальность исследования объясняется потребностью глубже, по-новому прочитать А. П. Чехова на современном этапе. Ученые, занимающиеся творчеством Чехова, высказывают мысль, что писатель должен быть заново перечитан в XXI веке, что нужны новые подходы к изучению его произведений3. В. Б. Катаев справедливо заметил: «Несмотря на то, что накоплен богатый материал конкретных наблюдений, верная перспектива, в которой должно рассматриваться чеховское наследие, только еще устанавливается. Чехова нужно осознать прежде всего как создателя новых путей в литературе»4. Чехов в поиске таких путей одним из первых использовал подтекст, отводя ему особую роль в своих произведениях. Исследование данного явления в творчестве А. П. Чехова представляется весьма актуальным и перспективным, к тому же средства выражения подтекстовой информации у писателя достаточно необычны и малоизученны.

Научная новизна. В диссертации мы исследуем чеховский подтекст на материале его прозаических произведений 1890-х - 1900-х гг. Несмотря на особый интерес ученых к творчеству А. П. Чехова, на современном этапе недостаточно работ, посвященных глубокому и основательному изучению

3 Катаев В. Б. «Остров Сахалин» - самое непрочитанное произведение Чехова // А. П. Чехов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона. Материалы международной научно-практической конференции 21-30 сентября 2005 г. - Южно-Сахалинск, 2006, - С. 3-10.

4 Катаев В. Б. Чехов плюс.: Предшественники, современники, преемники. - М., 2004. - С. 371. чеховского подтекста. Эта область творческого наследия писателя остается не изученной до конца. Вопрос о подтексте книги «Остров Сахалин» (1893) до настоящего времени в чеховедении также не был рассмотрен. Подобный анализ впервые предпринят в диссертационной работе.

Цель исследования - выявить подтекст и способы его создания в прозе А. П. Чехова 1890-1900-х гг. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- проанализировать литературу о чеховском подтексте (в прозе и драме);

- определить место и роль подтекста в поэтике А. П. Чехова;

- рассмотреть способы и приемы создания подтекста в прозе А. П. Чехова;

- выявить художественные средства создания подтекста: деталь, образ, мотив; проанализировав их, сделать вывод о функциях этих средств в тексте;

- проследить трансформацию данных средств в пределах одного произведения и сопоставить с аналогичными из других текстов Чехова.

Объектом исследования послужило творческое наследие А. П. Чехова, его зрелые рассказы и повести: «Из Сибири» (1890), «Страх» (1892), «Остров Сахалин» (1893), «Черный монах» (1894), «Студент» (1894), «Скрипка Ротшильда» (1894), «Три года» (1895), «Дом с мезонином» (1896), «Дама с собачкой» (1899), «В овраге» (1900), «Невеста» (1903). Кроме того, к анализу привлекались произведения, принадлежащие к раннему творчеству А. П. Чехова, такие, как «Тысяча одна страсть, или Страшная ночь» (1880), «Пропащее дело» (1882), «Ненужная победа» (1882), «Дома» (1887), «Враги» (1887), «Огни» (1888), «Припадок» (1889), а также «Без языка» (1895), «Огоньки» (1900) В. Г. Короленко и «Сокровище смиренных» (1896) М. Метерлинка.

Предметом нашего исследования является подтекст в прозе Чехова 18901900-х гг.

Методологическую основу диссертации составили следующие методы исследования: сравнительно-сопоставительный и системно-функциональный, дополняющие друг друга в нашем подходе к рассмотрению подтекста в прозе А. П. Чехова.

Теоретико-методологической базой диссертации послужили работы

A. В. Кубасова, Т. И. Сильман, JI. М. Цилевича. При этом методологически мы опирались на все то ценное, что было выработано поколениями чеховедов: Н. Я. Берковским, М. П. Громовым, А. Б. Дерманом, В. Б. Катаевым,

B. Я. Линковым, В. М. Родионовой, М. JI. Семановой, Э. А. Полоцкой, А. П. Скафтымовым, А. П. Чудаковым.

А. П. Чехова называют новатором, его небольшие рассказы уподобляют крупным романам, настолько очевидна идейная глубина, ассоциативность связей и впечатлений. Поэтому творчество А. П. Чехова - особенное явление в русской литературе. А. С. Пушкин, И. С. Тургенев и JI. Н. Толстой были мастерами подтекста, их произведениям была тоже присуща недоговоренность, «скрытая насыщенность»5. Однако Чехов пошел по тому пути, который свойственен только ему. «Чехову приходилось искать новые дороги, создавать новые приемы и принципы художественного освоения внутреннего мира человека», - верно заметил А. Б. Есин6.

Многие писатели, осознавшие, что нужны новые пути развития литературы, не были поняты современниками. Так было и с теми, кто впервые применял подтекст в литературе: Г. Флобер во Франции испытал ряд неудач в связи с романом «Госпожа Бовари», Г. фон Клейст в Германии не был понят и признан при жизни по этой же причине, А. П. Чехов в России познал разочарование от провала «Чайки» в Александринском театре. Думаем, одна из причин подобного неуспеха состоит в том, что не все читатели в состоянии настолько углубиться в текст, чтобы понять, какова она, подводная часть

5 Урнов Д. Мысль изреченная и скрытая (о подтексте в современной прозе) // Вопросы литературы. - 1971. -№ 7.-С. 56.

6 Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. - М., 1988. - С. 159. айсберга. Нередко читающие просто наталкиваются на этот айсберг, то есть подтекст, считая произведение непонятным и бессодержательным. Вопрос понимания-непонимания в произведениях, где основную нагрузку несет на себе подтекст, зачастую играет коварную роль в цепи признание - непризнание. Но пришло время, и подход человека к миру и самому себе изменился, стал неоднозначным и сложным. Видимо, поэтому такие основатели подтекста в литературе, как Э. Хемингуэй (США) и М. Метерлинк (Бельгия) были обласканы читателями и получили заслуженную известность при жизни.

Сегодня мы не мыслим литературу без подтекста. Многие современные произведения по большому счету представляют собой подтекст, вытеснивший текст. Поток новых писателей хлынул в литературу, но кому-то подтекст помог создать хорошие и глубокие книги, а кому-то наоборот - принес забвение, потому что в произведениях некоторых авторов подтекст лишь портит текст. Положения статьи Д. Урнова «Мысль изреченная и скрытая»7, вышедшей в 1971 году, являются актуальными на сегодняшний день, так как в статье отображается нынешнее состояние нашей литературы. Рассуждая о подтексте в современной ему прозе, автор статьи выдвигает необычную идею о том, что на самом деле нужно считать подтекстом и каковы причины обращения многих писателей к нему. Согласно мнению Д. Урнова, писатель прибегает к подтексту, «когда у него просто не получаются оттенки мысли»8. Благодаря такому «изобретению», как подтекст, авторы пользуются им в произведении, когда не могут словами передать какие-либо состояния своих персонажей. «Подразумевать проще, чем писать, - отмечает Д. Урнов. - Живописцы, плохо владеющие рисунком, предпочитают давать все контражуром - против света: любая вещь выглядит черным пятном. Таков контражур у плохих живописцев, не в силах изобразить темноту, они всего-навсего «темнят». Так примерно и литераторы обходятся подтекстом вместо текста»9. Исследователь отдает

7 Урнов Д. Мысль изреченная и скрытая (о подтексте в современной прозе) // Вопросы литературы. - 1971. —JVa 7.-С. 52-72.

8 Там же. - С. 52.

9 Там же. - С. 68. должное классикам литературы, он отмечает: «Энергия классического подтекста в том, что скрытое гораздо сильнее»10. Автор статьи считает, что для того, чтобы помимо основной в произведении улавливалась подтекстовая информация, писатель должен быть знатоком жизни, подобно И. С. Тургеневу, а также обязан хорошо знать историю развития иностранной и русской литературы, традиции своих предшественников.

Сегодня многие писатели полагают, будто искусственное нагромождение туманностей поможет им образовать какой-то особенный смысл. Это является большим заблуждением, так как произведения, созданные подобным образом, не находят отклика у читателей. Изучать подтекст в классической литературе необходимо не только литературоведам, но и всем, кто хочет научиться полноценному художественному чтению и анализу. Э. Хемингуэй говорил: «.могу рассказать о своей работе, которую строю по принципу айсберга, у которого на поверхности только одна восьмая часть, а остальные семь восьмых скрыты под водой. Все, что вы знаете, вы можете опустить, и это только усилит ваш айсберг. Если же писатель опускает то, чего не знает, но должен знать, то тогда у него в рассказе появляются трещины и дыры»11. Подтекст у таких писателей, как А. П. Чехов, М. Метерлинк, Г. Флобер или Э. Хемингуэй, не был искусственным, надуманным или фальшивым, написанное было ими глубоко осознано и пережито. Потому произведения, созданные такими мастерами подтекста, будут жить в веках и составлять золотой фонд мировой литературы. К ним будет обращаться не одно поколение читателей и исследователей, открывая новые глубинные смыслы.

Подтексту посвящено много литературы, и выражение «феномен подтекста», свидетельствующее о его загадочности и необъяснимости, прочно укрепилось в науке. Подтекст в художественной литературе - явление сравнительно молодое. Филологи и психологи более ста лет пытаются

10 Урнов Д. Указ соч. - С. 63.

11 Хемингуэй Э. Интервью Дж. Плимптону // Хемингуэй Э. Старый газетчик пишет.: Худож. публицистика. Пер. с англ. - М., 1983. - С. 228. разгадать его загадку. Однозначного мнения насчет определения подтекста нет, до сих пор ученые не могут прийти к единому мнению. Целый ряд проблем остается не решенным на сегодняшний день: что такое подтекст; какими средствами он создается; запрограммирован или нет подтекст автором, или явление это им не осознается; свидетельствуют ли какие-либо пробелы, умолчания и недосказанности о наличии подтекста; как научить школьников и студентов понимать подтекст того или иного произведения, и так далее.

Первоначально подтекст был осмыслен в практике театра, так как возникла необходимость каким-то образом показывать на сцене мысли и чувства героев, которые думают и испытывают совсем не то, о чем говорят. К. С. Станиславский писал: «Чехов лучше всех доказал, что сценическое действие надо понимать во внутреннем смысле и что на нем одном, очищенном от всего псевдо-сценического, можно строить и основывать драматические произведения в театре»12.

Одними из первых термин «подтекст» стали употреблять бельгийский драматург М. Метерлинк, новаторы театра XX века К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко и Е. Б. Вахтангов для объяснения поэтики пьес А. П. Чехова и адекватного представления их на сцене.

М. Метерлинк в «Трагедии каждого дня» (1896) впервые осмыслил явление подтекста. Он высказал мысль о том, что «наша жизнь утратила поверхностную живописность, но выиграла в глубине, в интимной

11 значительности, в духовной важности» . Метерлинк утверждал, что «неподвижную» жизнь можно видеть, и «неподвижный» театр существует. В произведении может слышаться «эхо», диалог «второго порядка», и тот поэт будет настоящим поэтом, который соединяет диалог «внешний» и «внутренний». «Надо, чтобы было еще нечто, кроме внешне-необходимого диалога, - пишет М. Метерлинк. - Только те слова, которые с первого взгляда

12 Станиславский К. С. Указ. соч. - С. 221.

13 Метерлинк М. Сокровище смиренных; гл.1Х «Трагедия каждого дня» // Метерлинк М. Поли. собр. соч. / Под ред. Н. Минского. - Петроград: Издание т-ва А. Ф. Маркса, 1915. - Т. 2. - С. 69. (Здесь и далее цитаты из этого издания даются в соответствии с современными нормами русского языка). кажутся бесполезными, и составляют сущность произведения. Лишь в них заключена его душа. Рядом с необходимым диалогом идет почти всегда другой диалог, кажущийся лишним. Проследите внимательно и вы увидите, что только его и слушает напряженно душа, потому что только он и обращен к ней. Вы увидите также, что достоинство и продолжительность этого бесполезного диалога определяет качество и не поддающуюся выражению значительность произведения»14.

В системе К. С. Станиславского подтекст приобрел значение психологического, эмоционально-волевого, заражающего начала сценической речи. Внутренний психологический смысл реплик, а также жестов, пауз - и есть их подтекст, именно в таком плане употреблялось это понятие К. С. Станиславским, Е. Б. Вахтанговым, В. И. Немировичем-Данченко. Вахтангов так объяснял актерам значение слова «подтекст»: «Если кто-нибудь спрашивает у вас, который час, он этот вопрос может задавать при различных обстоятельствах с различными интонациями. Тот, который спрашивает, может быть, не хочет. знать, который час, но он хочет, например, дать вам понять, что вы слишком засиделись и что уже поздно. Или, напротив, вы ждете доктора, и каждая минута очень дорога для вас. Можно перечислить целый длинный список таких обстоятельств и случаев, когда интонация этого же вопроса может звучать по-иному. Вот почему необходимо искать подтекст каждой фразы»15.

Деятели МХТа первыми обратили внимание на то, что прелесть пьес Чехова заключается не в словах и поступках, а в том, какой глубокий, часто драматический смысл таится под ними. Интонация, мимика, жесты, вся обстановка разговора могут сказать нам больше, чем прямой смысл слов. Поэтому важна не та игра, которая происходит на сцене, а те процессы, что идут в душах героев. Основное внимание постановщиков пьес было

14 Метерлинк М. Указ. соч. - С. 72.

15 Цит по: Берковский Н. Я. Чехов. От рассказов и повестей к драматургии // Русская литература. - 1966. - № 1. -С. 37. сосредоточено именно на «другом» действии, которому было дано название «подводного течения».

Вопрос о подтексте как явлении далек от своего конкретного разрешения сегодня. Работ, посвященных этой теме, становится все больше, однако в целом задача недовыполнена. Исследователи не могут однозначно определить подтекст и выявить способы его выражения, продолжая говорить о сложности данного явления, полидетерминированности подтекста, о зыбкости исследуемых границ и т. п.

В XX веке вышло большое количество работ о подтексте, в которых ученые пытались обосновать данное явление. Проблемой подтекста занимались И. В. Арнольд, Н. Я. Берковский, А. А. Богатырев, А. А. Брудный, А. А. Вейзе, В. В. Виноградов, И. Р. Гальперин, JI. А. Голякова, К. А. Долинин, JT. Г. Кайда,

A. М. Камчатнов, Б. С. Кандинский, Е. В. Квятковский, А. В. Кухаренко, Б. А. Ларин, В. Я. Мыркин, Т. И. Сильман, Р. А. Унайбаева, Д. Урнов,

B. Е. Хализев, И. С. Шпинев и другие. За короткий отрезок времени был накоплен богатый теоретический материал. На сегодняшний день имеются обзорные исследования, в которых делается попытка обобщить и систематизировать имеющиеся точки зрения, подвести итоги дискуссий. Однако ни однозначного определения, ни общей типологии подтекста не существует, поэтому вопрос этот остается открытым.

В ходе развития теории подтекста особое значение приобрели междисциплинарные связи. Данное явление стало рассматриваться в совокупности лингвистического, психологического, литературоведческого и других подходов. В последнее время сложилось мнение, что изучать подтекст с точки зрения какой-либо одной из вышеназванных областей знания не представляется возможным, настолько это явление сложное, многогранное и труднопостижимое. Также наблюдается тенденция рассматривать художественный текст и подтекст в их тесном взаимодействии (на начальных этапах больше внимания уделялось терминологически-понятийному аспекту подтекста). Примерами таких работ могут служить исследования JI. А. Голяковой16, которая рассматривает подтекст «в свете новой языковой парадигмы конца XX века, включающей личностный, деятельностный, теоцентрический, подходы, а также комплексный, интердисциплинарный характер лингвистических исследований»17. Подтекст Голякова описывает как сложный, полидетерминированный феномен, представляющий собой средоточие проблем таких наук, как философия, лингвистика, психология, искусствоведение, литературоведение и других, в тесном их переплетении и взаимном дополнении.

Также на современном этапе внимание ученых сконцентрировалось на цепочке взаимодействий «читатель - текст - подтекст». Особенно интересным

1Я в этом отношении представляется исследование JI. Г. Кайда , которая изучает проблему «читатель и авторский подтекст» в аспекте стилистики текста. Применяя новые направления филологических исследований, в частности методику декодирования, Кайда пытается «просветить» текст глазами, умом и чувствами читателя.

Подобные работы свидетельствуют о напряженном внимании к подтексту сегодня и доказывают, что продолжается открытие новых граней этого громадного «айсберга» в художественной литературе и что работа идет очень интенсивная. Изучение подтекста актуально на современном этапе и требует новых подходов и исследователей.

В связи со множеством определений, существующих в науке, следует уточнить, что мы считаем подтекстом. Так как чеховский подтекст мало изучен, этим термином часто злоупотребляют, и все, что малопонятно и недосказано в его творчестве, называют «подтекстом». Кроме того, в последнее время высказываются идеи, будто Чехов полон фрейдистских подтекстов

16 Голякова Л. А. Подтекст и его экспликация в художественном тексте: Учеб. пособие по спецкурсу. - Пермь, 1996.; Голякова Л. А. Подтекст как полидетерминированное явление. - Пермь, 1999.

17 Голякова Л. А. Подтекст как полидетерминированное явление. - Пермь, 1999. - С. 14.

18 Кайда Л. Г. Стилистика текста: от теории композиции - к декодированию: Учеб. пособие. - M., 2004.

А. Житинкин19), будто в подтексте автор передал, что либидо Астрова находится в стадии скрытого противостояния либидо Войницкого, Аркадина бессознательно предрасположена к инцесту, Треплев в детстве пережил эдипов лл комплекс и т. п. (О. Столяров ). Не впадая в крайности, в своем подходе к чеховскому тексту мы придерживались традиции, сложившейся в чеховедении.

Термин «подтекст», несмотря на свою неоднозначность, требует конкретизации в целях подробного исследования и более отчетливого описания в чеховской прозе. С одной стороны, подтекст - это скрытый смысл произведения. В указанном случае он выступает как свойство, присущее любому из чеховских текстов. Понять суть произведения, осмыслить его основную идею - значит выявить подтекст. В этом смысле все работы, посвященные изучению чеховской поэтики, затрагивающие такие аспекты его творчества, как проблема автора, языка произведений, художественной детали, интерпретации чеховских текстов, межлитературных связей и пр., - это исследования чеховского подтекста.

На протяжении всего творчества писатель прибегал к различным приемам, помогающим ему скрыть в глубине текста свои оценки, те или иные чувства героев и т. д. Способы создания подтекста у Чехова весьма специфические. В ранней юмористике это семантикообразующие фамилии персонажей и ирония, благодаря которым читатель может уловить множество смысловых оттенков. Кроме того, на протяжении всего творчества Чехов прибегал к аллюзиям на произведения русских и зарубежных писателей и художественной детали, благодаря которым может быть обнаружено подтекстовое движение. В драматургии «подводное течение» создают абсурдные диалоги, паузы, символические ремарки и прочее.

Сложность явления подтекста состоит в том, что его очень трудно описать и систематизировать, дать какое-либо однозначное определение этому

19 http://www.kulturagz.ru

20 http://www.white-guard.ru явлению. Поэтому целесообразно обозначить содержательные границы понятия подтекста, опираясь на существующие литературоведческие работы. JL М. Цилевич считает подтекстом свойство некоторых составляющих текста, обнаруживающих «особого типа связи между выражением и выражаемым»21. Исследовательница Т. И. Сильман, взгляды которой мы во многом разделяем в своей работе, полагает, что подтекст - это «органически развившийся в художественной литературе, естественный метод углубленного изображения внутреннего мира человека»22. Не случайно А. Б. Есин определил чеховский психологизм как «скрытый, косвенный, психологизм подтекста» (выделено А. Б. Есиным. - А. С.) , так как в подтексте у Чехова содержится намек на какое-либо субъективное состояние персонажа.

Под подтекстом мы понимаем особый способ построения художественного текста, который через систему определенных средств (образ, мотив, деталь, умолчание, слова-сигналы) позволяет выявить неявный смысл произведения: скрытые нюансы внутреннего мира персонажей, завуалированное отношение автора к изображаемому, а также картину мира в целом. Как известно, в рассказах, повестях и пьесах очень сложно увидеть чеховские оценки, так как авторская позиция находится как раз в глубине подстрочного пространства. «Подтекст - это специфическое воплощение авторского сознания»24, - пишет И. В. Алехина, и в этом мы с ней полностью согласны.

К подтексту Чехов обращался на протяжении всего творчества, его проза 1890-1900-х гг. представляет собой в этом отношении уникальное явление. Изучая поздние рассказы и повести А. П. Чехова, мы пришли к мысли о том, что произведения писателя вступают в диалог посредством одинаковых элементов, повторяющихся не только в одном, но и в нескольких текстах.

21 Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. - Рига, 1976. - С. 110.

22 Сильман Т. И. «Подтекст - это глубина текста» // Вопросы литературы. - 1969. - № 1. - С. 89.

23 Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. - М., 1988. - С. 162.

24 Алехина И. В. А. П. Чехов и И. А. Бунин. Функции подтекста. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - М., 1989. - С. 20.

Подобные элементы входят в особые отношения друг с другом, связывая не только части одного произведения, но несколько текстов определенным образом, тем самым они выступают в роли мотива, образуя подтекст. Смысловая соотнесенность таких мотивов - сфера смыслового проявления подтекста.

Т. И. Сильман также определяет подтекст, как «рассредоточенный, дистанцированный повтор»: на всем протяжении произведения повторяется какой-либо мотив, который углубляется и приобретает новые оттенки смысла. Исследовательница называет первичное возникновение такого мотива «ситуацией-основой», а ту ситуацию, в которой возникает подтекст -«вторичной» или «повторной»25.

В связи с этим, необходимо отграничить вопрос о мотиве от вопроса о подтексте, так как эти понятия являются пересекающимися, взаимосвязанными, до сих пор не обладают терминологической четкостью и загадочны в тексте. Следует оговорить, что и мотив, и подтекст выражают основное содержание произведения, однако подтекст шире, чем мотив. В прозе 1890-х - 1900-х гг. подтекст реализуется Чеховым за счет мотивов, в роли которых выступают художественные детали и образы. Неоднократно повторяясь, они становятся мотивом, наполняя произведение подтекстовым содержанием.

В процессе чтения произведения возникают различные ассоциации, и они могут выводить читателя за пределы одного текста. Для того чтобы уловить подтекст произведения, нужно заострять внимание не только на одном тексте, но и обращаться к другим произведениям того же автора. У Чехова много аллюзий на предшественников и современников, но у него есть и автореминисценции. Эта сторона чеховского подтекста основательно не изучена. Поэтому наше исследование вносит определенный вклад в развитие теории подтекста и чеховедение в целом. Наше понимание подтекста и

25 Сильман т. И. Указ. соч. - С. 93. выявление способов его выражения является определенным шагом вперед на пути к истолкованию данного феномена.

Если произведение содержит подтекстовую информацию, даже профессиональному филологу подчас сложно уловить ее при первом чтении. Поэтому текст приходится не только читать, но и перечитывать. На подобную особенность поэтики Чехова указывает Э. А. Полоцкая, замечая, что «малейшее ослабление читательского внимания может привести к утрате понимания

О £\ образа, сюжетного поворота или даже идеи всего произведения» . Повторяющиеся элементы отсылают к первой странице текста, заставляют вникнуть, попытаться понять движение чеховской мысли. Такое «оглядывание» позволяет задуматься, не упустил ли читатель чего-нибудь важного и существенного. Повторы, связывающие несколько текстов, еще больше углубляют написанное Чеховым.

То в одном, то в другом тексте мелькают художественные детали и повторяющиеся мотивы - это и есть средства выражения подтекста Чеховым. Кроме того, с явлением подтекста напрямую связаны чеховские паузы в пьесах, встречающиеся и в его прозаических текстах в виде умолчаний и недоговоренностей. На эти значимые и весомые элементы и следует обращать внимание. Именно они создают подтекст в прозе 1890-х - 1900-х гг., делают произведение глубоким и содержательным.

Таким образом, на многократно упоминаемые в науке аспекты чеховского творчества мы взглянули под другим углом - с позиции их подтекстового назначения. В исследовательском плане это нелегкая задача, так как сам писатель предпочел промолчать, оставив в подтексте важные идеи. Такой анализ может показаться слишком прямолинейным, и подход к тексту в данном аспекте должен быть очень осмотрительным. Поэтому в своей работе основное внимание мы уделяем тому, как Чехов реализовывал подтекст. Элементы,

26 Полоцкая Э. А. О поэтике Чехова. - М., 2001. - С. 17. способствующие созданию глубинного значения, и их взаимосвязь подверглись нашему пристальному рассмотрению.

Теоретическая и практическая значимость: предполагается, что изучение подтекста в прозе Чехова позволит углубить современные представления о своеобразии поэтики А. П. Чехова. Наши наблюдения над чеховской прозой вносят вклад и в изучение подтекста как явления художественной литературы. Материалы диссертационной работы могут быть полезными в процессе вузовского обучения при подготовке общих и специальных курсов лекций по теории литературы, истории русской литературы второй половины XIX века, а также в школьной практике.

Апробация работы: материалы диссертационного исследования были апробированы в ходе научных конференций Сахалинского государственного университета и Южно-Сахалинского педагогического колледжа Сахалинского государственного университета, в виде выступлений на Международном симпозиуме, приуроченном к 100-летней годовщине со дня смерти А. П. Чехова (2004 г.); на Международной научно-практической конференции «А. П. Чехов в историко-культурном пространстве азиатско-тихоокеанского региона» (2005 г.); на V и VI Межвузовских научно-практических конференциях студентов и молодых ученых «Сахалинская молодежь и наука» (2005 и 2007 гг.); а также на традиционных ежегодных Чеховских чтениях, проводимых ЮжноСахалинским музеем книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» в 2005 и 2007годах.

Структура работы: диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы, насчитывающего 170 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Подтекст в прозе А.П. Чехова 1890-х - 1900-х гг."

Заключение

Творчество Чехова - особенное явление в русской литературе. В отношении создания новых способов письма «приоритет Чехова - мерцающего, неуловимого, составляющего в стройной, казалось бы, линии развития русской литературы неброскую, очень корректную, но тем не менее совершенно пп несомненную аномалию, - окажется бесспорным» . Несмотря на то, что язык его произведений прост и лаконичен, он передает все оттенки смысла, который может быть намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд. «Краткость -сестра таланта», - считал Чехов. Внешняя сжатость и внутренняя идейная концентрация его рассказов и повестей была одним из условий создания подтекста с целью активизации процесса сотворчества автора и читателя.

В прозе и драматургии основной акцент автор делает на глубинном значении, которое говорит читателю о самом главном. Поэтому анализ чеховского текста предполагает не только восприятие сюжета, но и понимание подтекстовой линии произведения.

Подтекст является неотъемлемой чертой поэтики Чехова. Несмотря на это, до последнего времени он оставался одной из малоизученных сторон творчества писателя. В данной диссертации была предпринята попытка выявить средства подтекста, основные приемы и способы его создания в прозе А. П. Чехова 1890-х - 1900-х гг. К этому нас побудило то, что проблема подтекста как явления на современном этапе стоит особняком, а также неизученность подтекста в прозе Чехова 1890-х - 1900-х гг. Сложно сказать, по какой причине до настоящего времени данный аспект творчества писателя специально не рассматривался. С одной стороны, это объясняется тем, что еще не выработаны стройная теория подтекста, его отчетливая классификация и средства выражения. С другой стороны, невнимание именно к чеховскому подтексту объясняется существующей в чеховедении традицией, которая берет свое начало с момента возникновения в кругу деятелей МХТа термина

138 Турбин В. Н. К феноменологии литературных и риторических жанров в творчестве А. П. Чехова // Проблемы поэтики и истории литературы. - Саранск, 1973. - С. 204. подводное течение». Сложившееся мнение, что Чехов - мастер подтекста закрепилось как аксиома, которую никто не отрицал, но и не пытался научно обосновать. Исследователи творчества Чехова применяли термины «подтекст», «подводное течение», однако не все задумывались о действительном наполнении данного понятия. Понятия «лирический подтекст», «иронический подтекст», «поэтический подтекст» и другие использовались в научном обиходе чеховедов, но определенного обоснования подтекст в творчестве Чехова не получил.

Применительно к самобытному методу Чехова подтекст есть особый способ построения художественного текста, который через систему определенных средств (образ, мотив, деталь, умолчание, слова-сигналы) позволяет выявить неявный смысл произведения: скрытые нюансы внутреннего мира персонажей, завуалированное отношение автора к изображаемому, а также картину мира в целом. Кроме того, подтекст - это непрямое запечатление сознания, точки зрения автора. В подтексте произведения можно обнаружить отголоски личных переживаний самого Чехова.

Очевидным достоинством работы о подтексте Т. И. Сильман мы посчитали ее своеобразный взгляд на данное явление, как способ передачи внутреннего мира человека, а также структурно-композиционную сущность подтекста как повтора. Мысль Т. И. Сильман о подтексте как о «рассредоточенном, дистанцированном повторе» мы посчитали применимой по отношению к прозе Чехова 1890-х - 1900-х гг. Мы пришли к выводу, что чеховский подтекст имеет особую природу, его раскрытию служит анализ средств, обладающих свойством повторяться. Подвергнув рассмотрению подобные средства в рассказах и повестях, а также книге «Остров Сахалин», мы пришли к следующим выводам.

Подтекст играет существенную роль в позднем творчестве А. П. Чехова и дает представление о подлинных переживаниях героев, а также отношении автора к описываемым событиям. Обнаружить подтекст помогают художественные детали, повторяющиеся мотивы огней и моря, умолчания, слова-сигналы. Благодаря этому, чеховский текст приобретает дополнительные оттенки смысла, а иногда и вовсе изменяет свое первоначальное значение за счет соотнесения его с аналогичными элементами из других произведений писателя. Подтекст создает дополнительную глубину содержания и реализуется в масштабе одного произведения и творчества Чехова в целом.

Художественная деталь Чехова была изучена разноаспектно: подробно исследовали ее роль в сюжете, выделили разновидности, функции и так далее. Однако о подтекстовом назначении этого элемента художественной системы Чехова задумывались немногие. Вслед за JI. М. Цилевичем и А. В. Кубасовым мы пришли к мысли, что деталь у Чехова напрямую связана с подтекстом и очень часто становится идейно-смысловой доминантой произведения. Благодаря художественной детали и соотнесенным с ней ключевым словам-сигналам возникает внутренняя многомерность повествования, которая расширяет содержательные рамки произведения. Чехов создал совершенно новый тип деталей, особенность которых заключается в том, что наше представление о внутренней жизни героя, его психологии и в целом о социальной жизни складывается не из признаний героя и авторского к ним комментария, а на основе ассоциаций, возникающих у читателя из-за тонко подобранных деталей. Содержание, которым они наполняют текст, обычно является многозначным.

Таковой, например, является художественная деталь скрипка и звуки, ею издаваемые. Скрипка - это своеобразный ключ к открытию тайны многих чеховских текстов. Повторяясь в ряде рассказов и повестей, она становится мотивом и в большинстве случаев указывает на внутреннее состояние героев, что еще раз доказывает ее подтекстное назначение. Через деталь Чехов вовлекает читателя в контекст большого масштаба, связывая скрипку с человеческой жизнью и смертью, а шире - судьбой вообще.

Повторяющиеся мотивы огней и моря также способствовали воплощению подтекстового смысла. Они помогли Чехову глубоко и объемно выразить мысль, не прибегая к комментариям. Образ огней в творчестве Чехова неоднозначен. Пройдя через многие прозаические произведения («Огни», «Остров Сахалин», «Студент», «Дама с собачкой», «В овраге») он стал особым мотивом и придавал ситуациям, изображенным Чеховым, особенность и исключительность. Писатель напрямую связывал огни с человеческой жизнью, сложной и противоречивой. Благодаря подобному образу чеховский текст создает ощущение безграничности и недоговоренности и вместе с тем, позволяет многое понять у загадочного Чехова.

Мотив моря также намекает на глубинное значение. Он наполняется символикой и несет в себе большую смысловую нагрузку. В книге «Остров Сахалин» подтекстовое движение может быть уловимо благодаря многочисленным упоминаниям моря. Такая повторяемость позволяет прочитать текст на подтекстовом уровне, несмотря на то, что произведение относится к жанру путевых записок и предполагает сдержанную фиксацию цифр и фактов. Образы огней и моря делают произведение в полной мере художественным, идейным. Кроме того, море указывает на особое отношение автора к описываемым событиям. Чеховские оценки становятся зримыми и ощутимыми благодаря специфическому отображению моря, а также своеобразной характеристике чувств в связи с его близостью.

Прием умолчания также был действенным способом реализации подтекста. Подлинную ценность молчанию Чехов осмыслил в своем позднем творчестве. Если в ранней юмористике возникновение тишины между героями для автора является комичным, в прозе 1890-1900-х можно увидеть, что прием умолчания зачастую указывает на неразрешимость ситуации, сложность переживаний героев и т. п. В повести «Три года», рассказах «Дом с мезонином» и «Дама с собачкой» автор вскрывает подтекст, используя подобный прием. Чеховская тишина в произведениях весьма содержательна, за ней мы видим много значимых оттенков любовных переживаний героев. Чехов говорил, что влюбленные лучше понимают друг друга, когда молчат. Эти слова нашли свое прямое воплощение в ряде его поздних рассказов и повестей.

Ф. Шлегель писал: «Классическое сочинение никогда не должно быть до конца понятным. Но у людей образованных или же образующих себя всегда должно быть желание снова вернуться к нему»139. Художественные детали, образы, мотивы и умолчания сделали возможным бесконечное смысловое варьирование чеховского текста. Каждый читатель реконструирует предложенную автором модель мира несколько по-своему, синтезируя в собственном варианте то, что находит в тексте, с тем, что имеет в своем читательском и жизненном опыте. Содержащиеся в тексте детали, мотивы и пр., выраженные эксплицитно, позволяют догадаться об опущенном и подразумеваемом писателем.

Подтекст в художественном произведении - это безграничность и бесконечность смыслов. Данное явление своей необычностью предполагает наличие множественных точек зрения, взглядов и исследований. Поэтому перспектива возможного постижения данного феномена оказалась заманчивой. Предпринятое исследование открывает горизонты для других чеховедов. Мы лишь обозначили контуры проблемы подтекста в творчестве Чехова.

Его проза в подтекстовом плане представляет собой уникальное явление. Анализ произведений под таким углом помогает увидеть многое в художественном мире Чехова. Большая часть чеховского айсберга остается под водой и еще ждет исследователей. В частности, «подводное течение» драматургии Чехова специально не изучено. Поэтому рассмотрение драматического наследия с позиции подтекста представляется перспективным. Надеемся, наша попытка рассмотрения подтекста в чеховской прозе подтолкнет исследователей к такому шагу.

139 Шлегель Ф. Фрагмента // Литературная теория немецкого романтизма. - Л., 1934. - С. 180.

Ждет своего изучения выявление способов и средств создания подтекста в прозе и драме Чехова, так как, помимо выделенных нами деталей, образов, мотивов и умолчаний, способы создания подтекста этим не исчерпываются. В этой связи могут быть специально рассмотрены многие составляющие поэтики Чехова.

Таким образом, подтекст - это существенная особенность прозы Чехова 1890-1900-х гг. Художественные открытия Чехова в области подтекста были новаторскими и обогатили всю последующую русскую и зарубежную литературу.

119

Список научной литературыСтепаненко, Анастасия Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Арнольд И. В. Импликация как прием построения текста и предметфилологического изучения // Вопросы языкознания. 1982. - № 4. - С. 83-90.

2. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. -М.: Прогресс, 1989. 616 с.

3. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -424 с.

4. Берковский Н. Я. Литература и театр. Статьи разных лет. М.: Искусство, 1969.-639 с.

5. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. СПб.: Азбука-классика, 2001. -512 с.1 6. Берковский Н. Я. Статьи и лекции по зарубежной литературе. СПб.:

6. Азбука-классика, 2002. 480 с.

7. Богатырев А. А. Элементы неявного смыслообразования в художественном тексте: Учеб. пособие. Тверь, 1998. - 100 с.

8. Брудный А. А. Подтекст и элементы внетекстовых знаковых структур // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации). -М.: Наука, 1976. С. 152-158.

9. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М.: Высш. шк., 1989. - 406 с. Ю.Вейзе А. А. Подтекст в художественном произведении // Методикапреподавания иностранных языков в школе и вузе (теория и практика). -( Ульяновск, 1976. № 1. - С. 45-53.

10. П.Гальперин И. П. Текст как объект лингвистического исследования. М.:

11. Наука, 1981.- 138 с. 12.Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л.: Худож. лит., 1977. - 444 с.

12. П.Голякова JI, А. Подтекст и его экспликация в художественном тексте: Учеб. пособие по спецкурсу. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1996. - 84 с.

13. Голякова Л. А. Подтекст как полидетерминированное явление. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1999. - 208 с.

14. Долинин К. А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. - № 6. - С. 37-47.

15. Ермакова Е. В. Подтекст и языковые средства его формирования в драматургическом тексте (на материале современной английской драмы). Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратов, 1996. - 185 с.

16. Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М.: Просвещение, 1988. - 176 с.

17. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: Учеб. пособие для студентов и преподавателей филологических факультетов, учителей-словесников. М.: «Флинта» «Наука», 1999. -247с.

18. Камчатнов А. М. Подтекст: термин и понятие // Филологические науки. -1988.-№3.-С. 40-45.

19. Кайда Л. Г. Стилистика текста: от теории композиции к декодированию: Учеб. пособие. - М.: Флинта, 2004. - 208 с.

20. Кандинский Б. С. Об одной концепции подтекста // Общение: структура и процесс. М., 1982. - С. 11-27.

21. Квятковский Е. В. Преподавание литературы: текст и подтекст художественного произведения // Педагогика. 1996. - № 1. - С. 24-30.

22. Кухаренко А. В. Типы и средства выражения импликации в английской художественной речи (на материале прозы Э. Хемингуэя) // Филологические науки. 1974. - № 1. - С. 72-80.

23. Лотман Ю. М. О русской литературе. СПб.: Искусство-СПБ, 1997. - 848 с.

24. Муравьева Н. В. Подводное течение подтекста // Русская речь. 2005. -№5.-С. 57-60.

25. Мыркин В. Я. Текст, подтекст и контекст // Вопросы языкознания. 1976. - № 2. - С. 86-93.

26. Свердлов М. Подтекст: «Старик и море» Хемингуэя // Литература. 2004. -№ 11.-С. 29-31.

27. Сильман Т. И. Подтекст как лингвистическое явление // Филологические науки. 1969. - № 1. - С. 84-90.

28. Сильман Т. И. «Подтекст это глубина текста» // Вопросы литературы. -1969.-№ 1.-С. 89-103.

29. Смирнов А. А. Метафорика водного потока в лирике Пушкина и английских романтиков // Вестник МГУ. 2003. - № 6. - С. 7-10.

30. Соколова Т. В., Владимирова А. И. и др. История западноевропейской литературы. XIX век: Франция, Италия, Испания, Бельгия: Учеб. М.: Академия, 2003. - 336 с.

31. Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М.: Языки русской культуры, 2000. - 432 с.

32. Унайбаева Р. А. Категория подтекста и способы его выявления (на материале англо-американской художественной прозы XX века). Автореферат на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1980.-22 с.

33. Урнов Д. Мысль изреченная и скрытая (о подтексте в современной прозе) // Вопросы литературы. 1971. - №7. - С. 52-72.

34. Хализев В. Е. Теория литературы: Учеб. М.: Высш. шк., 1999. - 398с.

35. Храповицкая Г. Н., Солодуб Ю. П. История зарубежной литературы: Западноевропейский и американский реализм (1830-1860-е гг.): Учеб. пособие. М.: Академия, 2005. - 384 с.

36. Чернец Л. В., Хализев В. Е., Бройтман С. Н. и др. Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия итермины: Учеб. пособие / Под ред. JI. В. Чернец. М.: Высш. шк.; Издательский центр «Академия», 2000. - 556 с.

37. Шпинев И. С. Языковые факторы формирования подтекста в англоязычной художественной речи (на материале романов Дж. Фаулза). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Львов, 1986. - 19 с.

38. Научная литература и критика по творчеству А. П. Чехова:

39. Алехина И. В. А. П. Чехов и И. А. Бунин. Функции подтекста. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1989.-178 с.

40. Балухатый С. Д. Вопросы поэтики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. - 320 с.

41. Балухатый С. Д. Проблемы драматургического анализа. Чехов. Л.: Academia, 1927.-186 с.

42. Баханек С. Повесть А. Чехова «Огни» в свете феномена понимания // Сибирская пушкиниана: Альманах. Тюмень: Изд-полиграфич. центр «Экспресс», 2003. - С. 64-70.

43. Бахмутова Н. И. Подводное течение в пьесе Чехова «Чайка» // Вопросы русского языкознания. Саратов, 1961. - С. 358-367.

44. Бердников Г. П. «Дама с собачкой» А. П. Чехова: К вопросу о традиции и новаторстве в прозе Чехова. М.: Худож. лит., 1976. - 92 с.

45. Бердников Г. П. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания. М.: Худож. лит., 1984. - 511 с.

46. Берковский Н. Я. Чехов. От рассказов и повестей к драматургии // Русская литература. 1966. - № 1. - С. 15-42.

47. Билинкис Я. С. Непокорное искусство: О процессе художественного развития. Л.: Совет, писатель, 1991. - 336 с.

48. Билинкис Я. С. О чеховском подтексте // Петербургский театральный журнал. 1993. - № 1. - С. 85-88.

49. Богданов В. А. Лабиринт сцеплений. Введение в поэтику и проблематику чеховской новеллы, а шире в искусство чтения художественной литературы. - М.: Дет. лит., 1986. - 142 с.

50. Борисова Л. М. Паузы и антипаузы в драматургии А. П. Чехова // Русская речь.-2001.-№ 1.-С. 11-18.

51. Бялый Г. А. Чехов и русский реализм: Очерки. Л.: Совет, писатель, 1981.-398 с.

52. Вайман С. Т. Мерцающие смыслы. М.: Наследие, 1999. - 200 с.

53. В творческой лаборатории Чехова. М.: Наука, 1974. - 368 с.

54. Гайдук В. К. Из наблюдений над рассказом А. П. Чехова «Невеста» // В помощь учителю литературы: Сб. ст. Иркутск, 1974. - С. 16-32.

55. Галиченко А. А. К семантике крымского пейзажа в «Даме с собачкой» // Чеховиана: Чехов и «серебряный век». М.: Наука, 1996. - С. 169-174.

56. Гвоздей В. Н. Секреты чеховского художественного текста. Астрахань: Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 1999. - 128 с.

57. Гофман В. Язык и стиль Чехова-драматурга // Гофман В. Язык литературы: Очерки и этюды. Л.: Худож. лит., 1936. - С. 351-382.

58. Гофф И. Переполненная чаша (К истории создания рассказов «О любви» и «Дама с собачкой») // Новый мир. 1981. - № 4. - С. 136-167.

59. Грачева И. В. Язык ассоциаций в творчестве А. П. Чехова // Русская речь. -2001.-№ 1.-С. 3-10.

60. Громов J1. П. Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов. -Ростов-на-Дону: Ростов, книж. изд-во, 1958. 220 с.

61. Громов М. П. Книга о Чехове. -М.: Современник, 1989. 384 с.

62. Гурвич И. А. Проза Чехова (человек и действительность). М.: Худож. лит., 1970.- 184 с.

63. Давыдов М. В. Музыкальность и подтекст в произведениях А. П. Чехова // Язык, сознание, коммуникация. М., 2003. - Вып. 24. - С. 101-120.

64. Дмитриева Н. «В овраге»: Опыт прочтения чеховской повести // Истина и Жизнь. 2000. - № 11. - С. 51 -57.

65. Добин Е. С. Герой. Сюжет. Деталь. -JI.: Совет, писатель, 1962.-407 с.

66. Добин Е. С. Деталь у Чехова как стержень композиции // Вопросы литературы. 1975. - № 8. - С. 125-145.

67. Добин Е. С. Искусство детали: Наблюдения и анализ. Л.: Совет, писатель, 1975. - 190 с.

68. Долженков П. Н. «Дама с собачкой» А. П. Чехова и «Крейцерова соната» JI. Н. Толстого: Два взгляда на любовь // Филологические науки. 1996. -№2.-С. 10-16.

69. Елизарова М. Е. Творчество А. П. Чехова и вопросы реализма конца XIX века. М.: Гослитиздат, 1958. - 200 с.

70. Камянов В. И. Время против безвременья: Чехов и современность. М.: Совет, писатель, 1989. - 378 с.

71. Камянов В. И. В строке и за строкой // Новый мир. 1985. - № 2. - С. 249-254.

72. Катаев В. Б. Литературные связи Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1989. - 261 с.

73. Катаев В. Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. М.: Изд-во МГУ, 1979.-326 с.

74. Катаев В. Б. Чехов плюс.: Предшественники, современники, преемники. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 392 с.

75. О.Кожевникова Н. А. Язык и композиция произведений А. П. Чехова. -Нижний Новгород, 1999. 103 с.

76. Кубасов А. В. Подтекст и сверхтекст в рассказе А. П. Чехова «Ионыч». -Свердловск, 1986.-14 с. Деп. ИНИОНРАН. № 28034 от27. 01. 1987.

77. Кубасов А. В. Рассказы А. П. Чехова: поэтика жанра: Учеб. пособие. -Свердловск: Свердлов, пед. ин-т, 1990. 72 с.

78. Кубасов А. В. Проза Чехова: искусство стилизации. Монография. -Екатеринбург, 1998. 399 с.

79. Кузнецова И. Ф. «Немного, но многое» (о лаконизме прозы А. П Чехова) // Русская речь. 1972. - № 3. - С. 29-33.

80. Лакшин В. Я. Искусство психологической драмы Чехова и Толстого («Дядя Ваня» и «Живой труп»). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958. - 86 с.

81. Лапушин Р. Е. Не постигаемое бытие.: Опыт прочтения А. П. Чехова / Науч. ред. В. Б. Катаев. М.: «Пропилеи», 1998. - 120 с.

82. Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Избранные статьи. Л.: Худож. лит., 1973.-288 с.

83. Ле Флеминг С. Господа критики и господин Чехов. Антология. СПб.; М.: Летний сад, 2006. - 672 с.

84. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. Том второй. 1889 апрель 1891.-М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 592 с.

85. Линков В. Я. Художественный мир прозы А. П. Чехова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.-126 с.

86. Линков В. Я. Скептицизм и вера Чехова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1995. -78 с.

87. Люлько Н. П. Новаторство Чехова-драматурга // А. П. Чехов великий художник слова: Сб. статей. - Ростов-на-Дону: Кн. изд-во, 1960. - С. 84106.

88. Магд-Соэп К. Метерлинк и Чехов // Вопросы литературы. 1991. - № 1. -С. 371-376.

89. Место и роль А. П. Чехова в истории литературы. Методич. пособие: Сб. статей / Под ред. Ю. Д. Проклова. Южно-Сахалинск: ЮжноСахалинский гос. пед. ин-т, 1990. - 72 с.

90. Муратов А. Б. «О "подводном течении" и "психологическом подтексте" в пьесе А. П. Чехова "Дядя Ваня"» // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История, языкознание, литературоведение. 2001. -Выпуск 4 (№ 26), Октябрь. - С. 77-88.

91. Набоков В. «Дама с собачкой»: Из книги лекций о русской литературе (Чехов) // Литературная учеба. 1994. - Кн. 6 (ноябрь-декабрь). - С. 148153.

92. Одесская М. М. «Лети, корабль, неси меня к пределам дальним» (Море в поэтике А. С. Пушкина и А. П. Чехова) // Чеховиана: Чехов и Пушкин. М.: Наука, 1998. - С. 102-106.

93. Паперный 3. С. Записные книжки Чехова. М.: Совет, писатель, 1976.-392 с.

94. Паперный 3. С. Стрелка искусства: О Чехове. М.: Современник, 1986.-254 с.

95. Паперный 3. С. Тайна сия. Любовь у Чехова. М.: Б. С. Г. -ПРЕСС, 2002.-334 с.

96. Паперный 3. С. А. П. Чехов. Очерк творчества. М.: Худож. лит., 1954.- 192 с.

97. Полоцкая Э. А. «Необходимое» или «лишнее» // Театральная жизнь. 2004. - № 6. - С. 14-18.

98. Полоцкая Э. А. О поэтике Чехова. М.: Наследие, 2001. - 240 с.

99. Полоцкая Э. А. Принцип неопределенности в пьесах Чехова // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2005. - том 64, № 2. - С. 1520.

100. Полоцкая Э. А. Реализм Чехова и русская литература конца XIX -начала XX в. (Куприн, Бунин, Андреев) // Развитие реализма в русской литературе: В 3-х т. / Гл. ред. У. Р. Фохт. М., 1974. - Т. 3. - С. 77-164.

101. Полоцкая Э. А. А. П. Чехов: Рекомендательный указатель литературы. М.: ГБЛ, 1955. - 190 с.

102. Полоцкая Э. А. А. П. Чехов. Движение художественной мысли. -М.: Совет, писатель, 1979. 340 с.

103. Проблемы языка и стиля А. П. Чехова / Отв. ред. М. К. Милых. -Изд-во Ростовского ун-та, 1983. 160 с.

104. Ранчин А. Дама без собачки: чеховский подтекст в рассказе И. А. Бунина «Солнечный удар» // Литература. 2002. - № 30. - С. 11-12.

105. Родионова В. М. Нравственные и художественные искания А. П. Чехова 90 начала 900-х годов. - М.: Прометей, 1994. - 278 с.

106. Родионова В. М. О повести «В овраге» // Чеховиана: Мелиховские труды и дни. М.: Наука, 1995. - С. 71-76.

107. Сёке Д. Возможный сюжет или подводное течение? (О рассказе Чехова «Дом с мезонином») // «Литературоведение как литература»: Сборник в честь С. Г. Бочарова / Отв. ред. И. Л. Попова. М.: Языки славянской культуры; Прогресс-традиция, 2004. - С. 131-134.

108. Семанова М. Л. Чехов-художник. М.: Худож. лит., 1976. - 222 с.

109. Симкин Я. Р. Семь лет из жизни А. П. Чехова (1898-1904). Ростов-на-Дону: Кн. изд-во, 1987. - 240 с.

110. Синцов Е. В. Романтико-реалистическая двуплановость и функция предвидения в прозе Чехова, Гаршина, Короленко. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Казань, 1983.- 196 с.

111. Собенников А. Чехов и Метерлинк (Философия человека и образ мира) // Чеховиана: Чехов и Франция. М.: Наука, 1992. - С. 124-129.

112. Станиславский К. С. А. П. Чехов в Московском художественном театре.-М., 1947.-81 с.

113. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве // Станиславский К. С. Собрание соч.: В 8 томах.-М.: Искусство, 1954.-Т. 1.-515 с.

114. Степанов А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова. М.: Языки славянской культуры, 2005. - 400 с.

115. Строева М. Чехов и художественный театр: Работа К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко над пьесами А. П. Чехова. М.: Искусство, 1955. - 314 с.

116. Сухих И. Н. Проблемы поэтики А. П. Чехова. JL: Изд-во ЛГУ, 1987.- 181 с.

117. Тихомиров С. В. Творчество как исповедь бессознательного: Чехов и другие (Мир художника мир человека: психология, идеология, метафизика). - Ярославль: Изд-во «Ремдер», 2002. - 160 с.

118. Турбин В. Н. К феноменологии литературных и риторических жанров в творчестве А. П. Чехова // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, 1973. - С. 204-213.

119. Турков А. М. «Неуловимый» Чехов // А. П. Чехов в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1986. - С. 5-24.

120. Турков А. М. Чехов и его время. М.: Гелеос, 2003. - 463 с.

121. Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа: Учеб. пособие. М.: Высш. шк., 1989. - 135 с.

122. Фуско А., Томассони Р. Творчество А. П. Чехова в зеркале психологического анализа. М.: Инф. - издательское агентство «Русский мир», 2001.- 176 с.

123. Хайнади 3. Подтекст: «Три сестры» Чехова // Литература. 2004. -№11.-С. 25-28.

124. Химич В. В. Стилевые закономерности прозы А. П. Чехова 90-х гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Минск, 1970. - 200 с.

125. Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. Рига, Звайгзне, Даугавпилс. пед. ин-т, 1976. - 238 с.

126. Цилевич JI. М. Художественная система чеховского рассказа. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1982. - 35 с.

127. А. П. Чехов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона. Материалы международной научно-практической конференции 21-30 сентября 2005 г., г. Южно-Сахалинск. -Южно-Сахалинск: Лукоморье, 2006. 212 с.

128. А. П. Чехов и Сахалин: Доклады и сообщения международной научной конференции. 28-29 сентября 1995 г. Южно-Сахалинск: управление культуры и туризма администрации Сахалинской области, 1996.-296 с.

129. А. П. Чехов: PRO ЕТ CONTRA: Творчество А. П. Чехова в русской мысли конца XIX-XX вв. (1887-1914): Антология. СПб.: Изд-во рус. христиан гуманитар, ин-та, 2002. - 1072 с.

130. Чехов М. П. Вокруг Чехова. Е. М. Чехова. Воспоминания. М.: Худож. лит., 1981.-335 с.

131. Чеховиана: Чехов в культуре XX века: Статьи, публикации, эссе. -М.: Наука, 1993.-287 с.

132. Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М.: Совет, писатель, 1986. - 384 с.

133. Чудаков А. П. Слово в художественном мире Чехова // Русский язык в школе-1974.-№4.-С. 12-15.

134. Чудинова В. И. Поэтика исповеди в рассказах и повестях А. П. Чехова 80-х начала 90-х годов. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - М., 2001. - 209 с.

135. Чуковский К. И. О. Чехове. М.: Худож. лит., 1967. - 206 с.

136. Шах-Азизова Т. К. Чехов и западно-европейская драма его времени. -М.: Наука, 1966.-152 с.

137. Юганова Ф. «Никто не знает и не скажет, в чем тут красота»: О языке рассказа «Дама с собачкой» // Литература. 1998. - № 37. - С. 2-4.

138. Якубова А. У. О символических деталях в прозе А. П. Чехова // Русская классическая литература и современность. М., 1985. - С. 106113.

139. Энциклопедии, справочники, словари:

140. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Совет, энциклопедия - 2-е изд., 1969. - 608 с.

141. Гаспаров М. Л. Умолчание // Литературный энциклопедический словарь / Под общей ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М.: Совет, энциклопедия, 1987. - С. 389.

142. Иконникова Е. А. Краткий словарь метафизической поэзии. -Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2000. 96 с.

143. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001. - 1600 с.

144. Литературный энциклопедический словарь / Под общей ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М.: Совет, энциклопедия, 1987. - 752

145. Пави П. Словарь театра: Пер. с фр. М.: Прогресс, 1991. - 480 с.

146. Подтекст // Литература в школе от А до Я. 5-11 классы: энциклопедический словарь-справочник. М.: Дрофа, 2006. - С. 60-61.

147. Русская литература XIX-XX веков: В 2 т. Т. 2: Русская литература XX века. Литературоведческий словарь: Учеб. пособие для поступающих в МГУ им. М. В. Ломоносова / Сост. и науч. ред. Б. С. Бугров, М. М. Голубков. М.: Аспект Пресс, 2000. - 462 с.

148. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. / Науч. ред. и сост. И. П. Ильин, Е. А. Цурганова. М.: Интрада-ИНИОН, 1999. - 320 с.

149. Тимофеев Л. И., Тураев С. В. Словарь литературоведческих терминов. -М.: Просвещение, 1974. 512 с.

150. Хализев В. Е. Подтекст // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Совет, энциклопедия, 1968. - Т. 5. - С. 830.

151. Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка / Ж. Кассу, П. Брюнель, Ф. Клодон и др.; Науч ред. и авт. послесл. В. М. Толмачев; Пер. с фр. М.: Республика, 1998. - 429 с.

152. Художественная литература:

153. Короленко В. Г. Повести и рассказы: В 2-х т. М.: Худож. лит., 1966.-Т. 2.

154. Метерлинк М. Полное собрание сочинений / Под ред. Н. Минского. Петроград: Издание т-ва А. Ф.Маркса, 1915. - Т. 2.

155. Хемингуэй Э. Интервью Дж. Плимптону // Хемингуэй Э. Старый газетчик пишет.: Худож. публицистика. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1983.-С. 219-230.

156. А. П. Чехов о литературе. М.: Худож. лит., 1955. - 404 с.

157. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. -М.: Наука, 1974-1984.

158. Шлегель Ф. Фрагменты // Литературная теория немецкого романтизма.-Л., 1934.-С. 169-185.1. Интернет-источники:168. http://www.kulturagz.ru169. http://www.ruthenia.ru170. http://www.white-guard.ru