автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Поэтическая функция языка в постмодернистском тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтическая функция языка в постмодернистском тексте"

На правах рукописи

Холмогорова Вилена Евгеньевна

Поэтическая функция языка в постмодернистском тексте (на примере романа Патрика Зюскинда «Парфюмер»)

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Белгород-2010

004601287

004601287

Работа выполнена на кафедре иностранных языков Университета Российской Академии Образования (г. Москва)

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, доцент Тимашева Оксана Владимировна

доктор филологических наук, профессор Радченко Олег Анатольевич

(Московский городской педагогический университет)

кандидат филологических наук, доцент Скокова Татьяна Николаевна

(Белгородский государственный университет)

Ивановский государственный университет

Защита состоится 13 мая 2010 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.015.03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Белгородском государственном университете по адресу: 308015, г. Белгород, ул. Победы, 85, корп. 17, зал диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Белгородского государственного университета.

Автореферат разослан « ¿V'//с/jf 2010 г. Автореферат размещен на сайте БелГУ: http://www.bsu.edu.ru

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, доцент E.H. Михайлова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена функционально-прагматическим аспектам теории текста.

Лингвориторическая парадигма, примененная к поэтическому языку, разрабатывает коммуникативный подход на пересечении категориальных аппаратов антропоцентрической лингвистики и неориторики с учетом достижений современной филологической науки, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, психолингвистики, современного литературоведения, психологии восприятия художественного текста.

Поэтическая или эстетическая функция речи, согласно Р. Якобсону, со вниманием относится к сообщению ради самого сообщения и с большим интересом к тому, как оно организовано. Это важно для постмодернистской эстетики, связанной с неклассической трактовкой классических традиций, с проблемами метаязыка, интертекстуальности, антинормативности, легитимацией воображаемых дискурсов.

Лингвориторическое исследование поэтического или художественного текста постмодернизма не только анализирует его структуру как таковую (расположение тропов и фигур), но и отслеживает его самоорганизацию и особенности дискурса.

Целью диссертационного исследования стало лингвистическое изучение соотношения двух текстов: мегатекста немецкого романтизма (рабочая модель) и текста постмодернистского романа Патрика Зюскинда «Парфюмер» (Das Parfum). Такое сопоставление призвано выявить множественные связи текста современного постмодернистского романа с мегатекстом немецкого романтизма, т.е. с совокупностью текстов, которые воспринимаются или исследуются как единое дискурсивное целое, пронизанное общими темами, лейтмотивами, архетипами, символами, ключевыми словами.

Актуальность темы исследования предопределена тем вниманием, которое в настоящее время уделяется поэтическому языку эпохи постмодернизма. Несмотря на множественность и подчас несовместимость различных интерпретаций постмодернизма, вопреки их текучей видоизменяемости, несводимости литературных форм, постмодернистский текст определяется с позиций его художественности, адекватной сумме общих свойств постмодернистской поэтики, выраженной в многомерном интертекстуальном пространстве: в открытом тексте, нелинейности письма, вплоть до прямого воплощения формулы «текст как мир». Все обозначенные и, далее, вновь вводимые позиции изучения постмодернистского текста требуют дальнейшей разработки и новых лингвопоэтических и лингвофилософских выводов.

Теоретико-методологической базой исследования послужил ряд работ современных отечественных и зарубежных ученых, выполненных в русле:

- когнитивной лингвистики (ТО. С. Степанов, Е.С. Кубрякова, Н.Д. Арутюнова, В.А. Маслова, В.В. Красных, Д.Б. Гудков, А.П. Бабушкин)-,

- лингвистики текста и теории дискурса (И. Р. Гальперин, Н.Л. Мышкина, Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин, Т.Е. Литвиненко, В.Г. Борботъко, К.А. Филиппов, Г.М. Костюшкина, Т.А. ванДейк, Э. Бенвенист);

- антропоцентрического языкознания (Ю.Н. Караулов);

- философии языка (М.М. Бахтин, О.Б. Вайнштейн, Р. Барт, М. Фуко)',

- лингвориторической парадигмы и неориторики (A.A. Ворожбитова, Ж.Дюбуа, Ф. Эделин, Ж.-М. Клинкенберг, Р.-А. де Богранд, В. Дресслер);

- семиотики (Ю.М. Лотман, Н.Б. Мечковская)\

- общего литературоведения (В.Я. Пропп, Е.М. Мелетинский, Н.Я. Берковский, М.Н. Эпштейн, А.Б. Ботникова, КС. Скоропанова, Ф.П. Федоров, Н.В. Киреева, Х.Д. Риндисбахер);

- когнитивного литературоведения (Ю.А. Арская, Н.В. Гладилин, О. Дарк, И. Ишимбаева, H.A. Литвиненко, М.В. Никитина, Б. Орехов, А.Р. Салахова, H.A. Соловьева, Г.А. Фролов, А. Pfister, E.Becker, М.С. Barbetta, Х.Д. Риндисбахер, Т. Malyszek).

Новизна данной работы состоит в том, что в ней уже изученная проблема рассматривается с других позиций и под другим углом зрения, позволяющим сделать иные и более точные выводы.

При первом рассмотрении, обе составляющие пары мегатекст немецкого романтизма - текст постмодернистского романа «Парфюмер» представляются хорошо знакомыми. Следам романтизма в современности и роману «Парфюмер», а также их пересечениям, уже были посвящены многие работы. Однако сопоставительный анализ мегатекста немецкого романтизма как продуктивной познавательной модели с финальным терминоэлементом «-текст» и текста романа «Парфюмер» П. Зюскинда до сих пор не проводился. Новизну работы составляют:

1) анализ схождений и расхождений в использовании выразительных средств;

2) определение особенностей сопоставленных дискурсов, их лингвориторических параметров;

3) определением их элокутивных средств, стилевые категорий, образа автора, архетипов и символов;

Объектом исследования стала лингвориторическая картина мира мегатекста немецкого романтизма; тексты немецких романтиков и текст П. Зюскинда «Парфюмер».

Предмет исследования в диссертации - лингвориторические подходы к тексту немецких романтиков и современному постмодернистскому тексту; основные концепты мегатекста немецкого романтизма и их перевоплощение в тексте романа «Парфюмер»; дискурсивное целое мегатекста и постмодернистского текста.

Исходным материалом исследования послужили аутентичные художественные тексты немецких писателей-романтиков А. фон Шамиссо

(Peter Schlemihls wundersame Geschichte), Я. и В. Гриммов (Schneeweisschen und Rosenrot», «Schneewittchen), В. Гауфа («Der kleine Muck», «Der Zwergnase)», Э.Т.А. Гофмана («Der goldne Topf», «Die Elixiere des Teufels», «Die Königsbraut», «Das Fräulein de Scuderi», «Klein Zaches gennant Zinnober», «Kreisleriana», «das Majorat», «Ritter Gluck»), Г. фон Клейста («Michael Kohlhaas»), Новалиса («Heinrich von Ofterdingen», «Hymnen an die Nacht»), JI. Тика («Der blonde Eckbert»); эссеистика писателей эпохи романтизма (Ф.В. Шеллинг, Ф. и A.B. Шлегели, В.Г. Вакенродер, Новалис, Й. Гёррес); оригинальный текст романа Das Parfum («Парфюмер») в совокупности составившие более 5 тысяч контекстов, выявленных методом сплошной выборки.

В основу исследования было положено применение следующих методов исследования: общенаучные методы системного анализа и моделирования; количественный метод; методы стилистического и контекстуального анализа; описательный метод; метод интерпретации; интертекстуальная методика; лингвориторический анализ; методика компонентного анализа.

В теоретическом плане диссертация способствует изучению поэтической функции языка применительно к постмодернистскому тексту;

разработке проблемы лингвориторического подхода к исследованию текстов эпохи романтизма;

определению параметров романтического дискурса; уточнению концептов немецкого романтизма в синхронном плане и их разведению в диахроническом;

установлению логосной, этосной и пафосной эпистем мегатекста немецкого романтизма при лингвориторическом его изучении;

установлению связи архетипов немецкого романтизма с символикой их употребления в постмодернистском контексте;

определению дискурсивного целого романтического мегатекста и текста изучаемого постмодернистского романа;

разработке стилевого анализа мегатекста и текста постмодернистского романа через выявление авторского присутствия. Практическая ценность диссертации заключается в возможности реализовать материалы исследований при подготовке курсов лингвистики текста, текстологии, риторики, стилистического анализа текста. Полученные результаты могут быть востребованы для создания, например, типологии универсалий в русле когнитивного литературоведения, а также поставляют факты для доказательств в области такой современной общекультурной проблемы, как «экология понимания».

Согласно вышеуказанной цели исследования были продуманы и поставлены следующие задачи:

1) установление соотношения Произведение - Текст; Текст - мегатекст; демонстрация эффективности обращения к мегатексту как к модели для исследования;

2) определение лингвориторической картины текста и ее концептуальной синархии: этоса, логоса, пафоса;

3) определение концептов романтической и псевдоромантической эстетики, их характеристика;

4) проведение фрейм-анализа концептов постмодернистского романа;

5) выявление особенностей дискурс-универсума мегатекста немецкого романтизма и дискурса постмодернистского романа;

6) определение кинесики в романтическом и псевдо-романтического дискурсах;

7) установление архетипов и символов мегатекста и объяснение их воплощения в постмодернистском романе.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Поэтическая функция постмодернистского языка текста «Парфюмер» есть прежде всего актуализация мегатекста немецкого романтизма. Мегатекст есть продуктивная модель для исследования имитационного текста писателя-постмодерниста.

2. Звуки и запахи - два знаковых континуума непрерывности, неразрывности явлений. Художественная разработка концепта «парфюм» (запахи) в постмодернистском тексте П. Зюскинда аналогична разработке концепта «музыка» (звуки) в мегатексте немецкого романтизма.

3. Субъект высказывания в мегатексте - групповая или коллективная языковая личность. Субъект высказывания (автор-постмодернист) в постмодернистском тексте пользуется мегатекстом немецкого романтизма как отправной точкой для создания своего текста.

4. При сходстве стилистических приемов романтиков и автора-имитатора, последний подражает не природе, а уже готовому ее подражанию.

5. Значение концептов и ключевых слов романтизма с течением времени видоизменяется, помогая выявить глубинные изменения в отношениях между людьми. Концепты «любовь», «креативная личность», «природа» и т.п. в постмодернистком тексте отличаются от их синонимических аналогов в тексте романтическом.

Апробация результатов исследования. Основные выводы диссертационного исследования были представлены в виде докладов и выступлений на ежегодной Научной сессии «Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения, языкового образования» Московского городского педагогического университета (2007-2008 гг.); на международной научно-практической конференции «Языковой дискурс в социальной практике» в Тверском государственном университете (2008-2009 гг.); на заседания кафедры иностранных языков УРАО (2006,2007,2008, 2009 гг.)

По теме исследования также опубликовано 6 работ, в том числе статья в «Вестнике Вятского государственного гуманитарного университета», включенного в Перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий ВАК.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна, определяется объект и предмет, цель и задачи, методы исследования, теоретическая значимость и практическое применение работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

Глава I. Текст в свете интердисциплинарных связей

В параграфе 1.1.1 Риторические аспекты поэтического языка постмодернизма поэтический язык предстает как некая система художественных форм, их значений и функций. В художественной литературе эта система возникает на основе коммуникативной функции литературного и разговорного языков. Категория риторичности, выделяемая применительно к художественному тексту, обладает свойствами многомерности и многофункциональности. Основу ее интенсиональной сущности составляет рефлексия.

Роман П. Зюскинда представлен здесь его характеристиками как Произведения, и как Текста, сделанными немецкими и немецкоязычными авторами, а также русскими критиками, в основном когнитивного направления в литературоведении. Все критики предлагают значительный экспликативный материал, проливающий свет на разнообразие подходов к постмодернистскому роману и тексту.

Немецкие немецкоязычные исследователи текста романа П. Зюскинда (А. Pfister, Е. Becker, М.С. Barbetta, Х.Д. Риндисбахер, Т. Malyszek) склонны отмечать, в первую очередь, высокую интертекстуальность романа. Автор в постмодернизме, по мнению большинства исследователей, не имеет своей собственной формы самовыражения, и поэтому использует для наполнения своей «пустой» формы другие формы, другие жанры и эпохи. Он утверждает себя, разрушая устоявшиеся исторические формы, гиперболизируя их и отчуждая. Таким образом, автор в постмодернизме обретает свою форму выражения - симулякр. Это позволяет ему «играть» жанрами, мотивами и скрытыми в них глубинными смыслами. «Парфюмер», с их точки зрения, это и криминальный роман, и роман воспитания, и роман ужасов, и приключенческий роман, и сказка, и исторический роман, и роман-запах (А. Pfister, 2005).

Для того чтобы раскрыть интертекстуальные взаимосвязи в романе, Э.Беккер предлагает метод противопоставления основного текста субтекстам (архитектонике готовых включений, текстам в тексте) или гипертекстам (системе или иерархии текстов) с тщательной идентификацией референциальных сигналов, помогающих определить

«новые сгущения смыслов». Х.Д. Риндисбахер выделяет два вектора классификации запахов: «запах чего-либо» или просто «хороший/плохой запах». Используя эту бинарную классификацию, Х.Д. Риндисбахер далее раскладывает роман на метафорические и метонимические модели восприятия текста.

Российские исследователи (Г.А. Фролов, H.A. Соловьева, Н.В. Гладилин, H.A. Литвиненко, О. Дарк, Ю.А. Арская, И. Ишимбаева, М.В. Никитина, Б. Орехов, А.Р. Салахова) пишут преимущественно об игровом способе организации романа П. Зюскинда «Парфюмер». Посредством романтических идей и мотивов, моделей и структур осуществляется «реставрация романтизма» или «возникновение постмодернистского романтизма». Автор-постмодернист бросает вызов романтизму, используя романтический арсенал художественных средств, но в непривычной последовательности и с другим адресатом, ориентированным на массовую культуру. Исследователи различают в романе конфликт художника с обществом, являющимся программным для эстетики немецкого романтизма. H.A. Литвиненко находит в романе множественные аллюзии на произведения немецких романтиков, мифы, характерные для эстетики немецкого романтизма, что говорит о расширении интертекстуального пространства, создании особых семантических ресурсов, игры с текстами и в тексты. Результатом этого является особое референциальное поле, в асистемности которого художественное целое обретает множественность смыслов, открытость и новую неисчерпаемость.

Далее в параграфе 1.2 Диада: Текст - Произведение рассматриваются аспекты теории текста.

По мнению М.М. Бахтина, лингвистика имеет дело с текстом, но не с произведением, и то, что она говорит о произведении, привносится «контрабандным путем» и из чистого лингвистического анализа не вытекает. Отдельные знаки системы языка или текст (как знаковое единство) никогда не могут быть «ни истинными, ни ложными, ни прекрасными» и т.д.

Рассуждая о лингвистическом исследовании текста, в качестве основных его направлений обычно выделяют три: лингвистику текста, грамматику текста и стилистику текста. Как бы вторя этому постулату, Ю.С. Степанов в книге «В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, филологии, искусства», предлагает классификацию языков анализа текста: Язык-1; Язык-2; Язык-3. Художник, полагает исследователь, имеет свои средства отличать свой мир от мира другого человека. Если у двух интенсиональных миров имеется некое общее основание, они будут восприниматься как перифразы один другого.

Художественный текст - это всегда единство авторского замысла и читательского восприятия. На лингвориторическом уровне, дискурсивно-текстовый синтез соотносится с произведением как с единством авторской продукции и читательской рецепции, поэтому мы рассматриваем «текст» и «произведение» на лингвориторическом уровне в совокупности с экстралингвистическими факторами.

На органических связях категории «текст» с литературоведением настаивают и специалисты в области риторики: «Применение риторического подхода к исследованию литературы дает возможность более глубоко проникать в природу литературного процесса, осмысленного в коммуникативно-прагматических терминах» - пишет A.A. Ворожбитова.

Авторы «новой общей риторики» бельгийские исследователи Ж.Дюбуа, Ф. Мэнге, Ф. Эделин, и др. в 60-70-е годы XX века сделали попытку создания теории общей риторики, выводы которой были бы релевантны для различных видов коммуникации, будь то поэтический язык или драматический спектакль.

Переименовывая «поэтическую функцию» языка и называя ее «риторической», группа ц, к которой принадлежат вышеозначенные авторы, предлагает установить иерархию функций, в которой главенствующую роль будет играть сообщение и соответствующая ему риторическая функция. Таким образом, риторическая функция языка становится трансцендентной по отношению к другим языковым функциям, что дает возможность изучать проявления риторического в любом типе вербальной коммуникации, а при семиотическом подходе - и в невербальных коммуникативных системах. По общему мнению группы ц, конечная цель и основная задача риторики это -порождение этоса, т.е. аффективного состояния получателя, которое возникает в результате воздействия на него какого-либо сообщения и специфические особенности которого варьируются в зависимости от различных параметров (Общая риторика, 1986).

Лингвориторические критерии текстуальности выдвинули длительное время работавшие в США ученые Р.-А. де Богранд и В. Дресслер. Критерии текстуальности Богранда - Дресслера, выделенные на основе элементов античного риторического канона, представляют собой комплексную программу анализа целостного текста. Согласно концепции Богранда -Дресслера, текст - это коммуникативное явление, под которым может подразумеваться и ритуал, и музыкальнее произведение и т.п., обладающее когерентностью, относительно законченной последовательностью предложений, организованных по грамматическим, коммуникативно-прагматическим и текстово-композиционным правилам.

Основополагающими критериями текста по Богранду - Дресслеру являются когезия (Kohäsion), когерентность (Kohärenz), интенциональность (Intentionalität), воспринимаемость (Akzeptabilität), информативность (Informativität), ситуативность (Situationalität), интертекстуальность (Intertextualität). Исследователи отмечают, что только при условии выполнения всех критериев некая последовательность предложений (языковых единиц) может по праву считаться текстом. Если хотя бы один из критериев не выполнен, то текст не может быть признан коммуникативным и его следует рассматривать как «не-текст» (Nicht-Text) (К.А.Филиппов, 2007).

Термин «дискурс», как и термин «текст», является одним из самых неоднозначных в современной лингвистике. Н.Д. Арутюнова в ЛЭС пишет: «Дискурс (фр. discourse - речь, выступление) - связный текст в

совокупности с экстралингвистическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)». Дискурс и текст могут восприниматься как взаимосвязанные понятия: дискурс может быть текстом, частью текста, типом текста, состоянием текста и т.п.; соответственно текст может выступать как часть дискурса, тип дискурса, состояние дискурса (Ю.Е. Прохоров, 2006). В связи с этим, дискурс является сегодня более широким понятием, чем текст, поскольку он представляет одновременно и процесс языковой деятельности, и ее результат - текст.

В работах исследователей дискурс и текст противопоставлены друг другу по некоторым аспектам: функциональность - структурность, динамичность - статичность, актуальность - виртуальность, что предполагает рассмотрение дискурса как процесса, а текста как продукта исследования. Такая точка зрения на взаимоотношения дискурса и текста когнитивно обусловлена, так как дискурс - это когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством, созданием речевого произведения, а текст - конечный результат процесса речевой деятельности, имеющий законченную и зафиксированную форму (Е.С. Кубрякова, 1997).

В нашем случае для доказательства прямой связи произведений эпохи романтизма с современным постмодернистским романом используются, помимо выше прозвучавших, определения «текста» и «дискурса», данные Т.А. ван Дейком. Т.А. ван Дейк понимает под «текстом» некую абстрактную формальную конструкцию, а под «дискурсом» - различные виды ее актуализации, рассматриваемые с точки зрения ментальных процессов и в связи с экстралингвистическими факторами» (Т.А. ван Дейк, 1989).

Развивая эти идеи, можно сказать, что в любую эпоху, когда в системе коммуникации появляется множество сходных между собой дискурсивных явлений, единый поток речевого поведения (вербального, акустического, жестово-мимического, пространственного) целесообразно говорить о некоем общем дискурсе, обозначающем ментальный мир, мировоззренческий универсум. Так в начале XIX века в Германии возникает художественный дискурс, который можно назвать романтическим. Соответственно текст в данном случае станет знаковой фиксацией дискурса в письменной форме.

Как писал М.М. Бахтин «событие жизни текста, его подлинная сущность всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов. Литературное произведение - всегда единство авторского замысла и читательского восприятия. «Текст» и «Произведение» лучше рассматривать на линвориторическом уровне в совокупности с экстралингвистическими факторами. На лингвориторическом уровне, т.е. на интегративно-филологическом уровне, дискурсивно-текстовый синтез соотносится с произведением в целом как с единством авторской продукции и читательской рецепции (М.М. Бахтин, 1986).

В лингвориторической концепции сглаживаются противоречия между текстом как лингвистическим объектом (текстом) и эстетическим продуктом (произведением). Об этом писал Р. Барт, полагавший, что текст не пассивный объект, а работа и игра, не совокупность замкнутых в себе знаков, а некие пространства, где намечены линии смысловых сдвигов. Уровнем текста является не Значение, а Означающее. Выдвижение на первый план филологического анализа интерпретации текста сквозь призму риторики обусловило риторический «ренессанс» (Р. Барт, 1989).

В филологическом тексте мы можем говорить о метафоре, метонимии и метаметафоре. Читателю идея мира как текста проясняет научное как мифологическое и явственно зримое. То же самое можно сказать и про художественный текст, и, в частности, про текст постмодернистского романа П. Зюскинда «Парфюмер», структурная модель сюжета которого может быть сформулирована образно на естественном языке, часто применяемом в генеративной поэтике: гадкий утенок становится «прекрасным лебедем», платя бесчеловечную цену за свой дьявольский дар и мастерство. Иными словами, как пишет Зюскинд, «чтобы дивным ароматом преобразовать весь мир в благоуханный Эдем, кому-то надо стать перегонным кубом». Книги как артефакты, как вербальные тексты, унифицирующие и оптимизирующие глобальный процесс познания, озадачивают современного читателя, ставшего в познании зла более сведущим и утонченным.

Каждый текст, как полагает В.В. Красных, в сущности, корректирует мир, и в ходе его развертывания происходит актуализация знаний, чьим источником служат иные тексты.

Частью общей теории текста является теория интертекстуальности, оперирующая многими текстами. К последним относится длительное и стабильное использование большого числа понятий и терминов. Некоторые из них по необходимости применяются уже более двадцати лет, но также и «-текстов»-новообразований, чье изучение не носит устойчивого характера. Их можно считать показателями процесса терминотворчества. Многие из текстов обладают достаточно четкими определениями или имеют посвященные им работы, другие возникают для одноразового использования. Часть текстов образует микросистемы, например: микротекст-текст-макротекст; субтекст-текст-сверхтекст; надтекст-мегатекст-унитекст-перитекст-стереотекст. Все эти понятия имеют один общий компонент «текст» и специальный знак (первая часть слова), нужный для систематизации нового знания о тексте (Т.Е. Литвиненко, 2008).

Например, «мегатекст», согласно М.Н. Эпштейну, обозначает совокупность текстов, которые воспринимаются или исследуются как единое дискурсивное целое, пронизанное общими темами, лейтмотивами, архетипами, символами, ключевыми словами, стилевыми приемами (мегатекст китайской пейзажной лирики, мегатекст западно-европейского символизма, мегатекст немецкого романтизма).

В конце первой главы для доказательства необходимости, а также продуктивности такой избранной в целях исследования рабочей модели, как

мегатекст немецкого романтизма, выверяются результаты синергетического подхода к исследованию текста романа «Парфюмер». При синэргетическом подходе важно обнаружение дискретности и нелинейности текста. Простой сопоставительный анализ отрывков из немецких романов эпохи романтизма и текста романа «Парфюмер» обнаруживает постмодернистские эффекты приёмов «дежавю» и «симулякра» и их отражение в языковой ткани текстов.

Глава II. Лингвориторические параметры романтического дискурса и его концептосфера

В параграфе 2.2 Лингвориторическая картина мира немецкого романтизма рассматриваются компоненты классического риторического канона на новом витке своего развития: инвенция, диспозиция и элокуция -способны охватить и отразить весь процесс коммуникации: от коммуникативного замысла до поисков аргументации и - далее - к сообщению как таковому. Так называя «неориторика», сегодня претендует на роль базовой науки, которая сможет «интегрировать на своей основе весь спектр филологических дисциплин», находясь при этом в отношениях взаимодополняемости с традиционной лингвистикой и, в частности, с теорией текста. В этой связи A.A. Ворожбитова считает целесообразным рассматривать филологические и культурологические феномены в рамках синтетической лингвориторической парадигмы. Под лингвориторической парадигмой исследователь понимает совокупность научных представлений, теоретических установок и терминов, порождаемая междисциплинарным синтезом лингвистики и риторики.

Категория лингвориторической картины мира занимает центральное место в рамках лингвориторической парадигмы. Именно она выступает филологическим коррелятом духовной призмы, через которую языковая личность воспринимает объективную реальность. Современная глобальная эпистема рассматривает слово как знак. Лингвориторическая картина мира представляет собой концептуальную синархию (греч. «синархия» вместе, управление) трех эпистем: этосной, логосной, пафосной, встроенных в языковую картину мира (A.A. Ворожбитова, 2005).

Логосная эпистема — это отличающий данную эпоху способ реализации логоса в слове. Интерпретирование ее в рамках немецкой романтической литературы заставляет обратиться к философским трудам «йенского романтического кружка» (Ф.В. Шеллинг, Новалис, Ф. и A.B. Шлегели, и др.), в котором были заложены основы идей восприятия мира сквозь призму романтической эстетики. С точки зрения Ф.В. Шеллинга, мир, природа и творчество рассматривались как вечное творчество, гармония, культ бесконечного. Романтическое искусство опиралось на гармонию, синонимом и точкой отсчета для него стала музыка.

Музыка выносит на поверхность бытийную сущность вещей, их материальное нутро, раскрывает их недра, формирует облечение единства во множество. Эту мысль подтверждает A.B. Шлегель, для которого предмет музыки - это наполняющий время материал, а ее общий праобраз -внутренний смысл. Изначальной формой музыки является чистая

последовательность, в которой многообразие воспринимается в очередности, а не в совместности. Так рождаются философские и музыкальные метафоры, начинается обновление, возникает потенцирование. Потенцирование, т.е. видение возможностей предмета, построение символических рядов, оборачивается сетью метафор, позволяющей замкнуть все мироздание в единую цепь и свободно перемещать смысловую энергию в единой органической системе понятий (О.Б. Вайнштейн, 1994).

В современном романе П. Зюскинда «романтические звуки» превращаются в нюансированные запахи. Звуки и запахи - это два знаковых континуума, непрерывности, неразрывности явлений. В новейшей литературе слово (запах) демонстрирует свойства замкнутой в себе структуры.

Логическая ткань лингвориторической картины мира являет собой общий тип манипулирования ментальными репрезентациями лингвофилософии и разработки концепта «запах». Его автор разрабатывает этот концепт так, как когда-то в мегатексте разрабатывался концепт «музыка». Однако если в мегатексте немецкого романтизма мы скорее имеем дело с некоторым углублением в античную философию, то в контекстах постмодернистского романа мы видим пародийное представление отдельных просветительских идей (в данном случае познаний в области естественных наук: медицины и химии). П. Зюскинд:

Jeder Mensch roch anders, niemand wusste das besser als Grenouille, der Tausende und Abertausende von Individualgerüchen kannte und Menschen schon von Geburt an witternd unterschied. Und doch - es gab ein parfumistisches Grundthema des Menschendufts, ein ziemlich simples übrigens: ein schweißigfettes, käsigsäuerliches, ein im ganzen reichlich ekelhaftes Grundthema, das allen Menschen gleichermaßen anhaftete und über welchem erst in feinerer Vereinzelung die Wölkchen einer individuellen Aura schwebten. Каждый человек пахнет по-своему, никто не понимал этого лучше, чем Гренуй, который знал тысячи индивидуальных запахов и с рождения различал людей на нюх. И все же, с точки зрения парфюмерии, была некая основная тема человеческого запаха, впрочем довольно простая: потливо-жирная, сырно-кисловатая, в общем достаточно противная основная тема, свойственная в равной степени всем людям, а уж над ней в более тонкой градации колышутся облачка индивидуальной ауры.

Этосная эпистема - ценностное наполнение идеосферы языка, идеология в широком смысле слова (A.A. Ворожбитова, 2005). Это некоторый комплекс иерархически организованной мыслительно-речевой культуры, который может быть реконструирован с помощью единого методологического аппарата философии (содержание) и лингвориторики (форма). Ценностное наполнение идеосферы также связано с музыкой и музыкантами. Согласно писателю-романтику В.Г. Вакенродеру, музыка раскрывает беспредельность, безграничность, неизведанное, способное соединить в себе все искусства, стать для всего гармонизирующим началом.

Этосная эпистема есть интерпретация культурных концептов. Это некоторый комплекс иерархически организованной мыслительно-речевой культуры, реконструированной из дискурсивного целого с помощью единого методологического аппарата философии (содержание) и лингвориторики (форма). Как для логоса, так и для этоса важны в рамках общего текста культуры и языка ментальные репрезентации (фреймы) и концепты. Это выражается, в частности, в идеологических клише и штампах. Для мегатекста немецкого романтизма, как и для романтической эстетики, характерна бинарная оппозиция «гений - филистер», «художник - обыватель».

Пафосная эпистема мегатекста немецкого романтизма тоже связана с музыкой, с ее положением в ценностной иерархии мегатекста, в большей степени определенного эмоциональностью авторов эпохи романтизма, их способам восприятия и толкования мира. Исследователи считают, что лингвориторическая картина мира есть своеобразный предтезаурус совокупной языковой личности авторов мегатекста немецкого романтизма.

Все, что представляет интерес, вызывает у каждого особую эмоцию, служащую знаком и предикатом вещи. Человеческие эмоции связаны с сознанием и опосредованы познанием (философский аспект чувств). Чувства могут быть более или менее адекватно выражены словами, «переплетенными звуками», и тем самым они включаются в диалог, в коммуникацию. Переживание проявляется в отношении к отражению. Этот факт говорит о тесном взаимодействии философского, физиологического и лингвистического аспектов эмоциональности.

Лингвориторика концетосферы предстает достаточно прозрачной для исследования в идейно направленной художественной литературе, которая эксплицитно и разнообразно в элокутивном отношении воплощает значимую для этносоциума ценностную иерархию концептов. Понятия или концепты, как известно, это такие мысленные образования, которые замещают при работе мысли неопределенное множество предметов того же рода (С.А. Аскольдов, 1997). Концепты изучаются в качестве семантических доминант соответственно концептуализированных, т.е. имеющих понятийное значение областей. Согласно Е.С. Кубряковой, концепт - это оперативная, содержательная единица ментального лексикона концептуальной системы мозга (lingvo mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике.

Объект в языке может быть передан с помощью разных языковых средств, например, с помощью специального лексикона, ключевых слов или концептов, но идентична ли лексика или концепты в романтизме и постмодернизме? Современный читатель постмодернистского романа, ощущая диахронию, игру со словом во времени, понимает, что при внешнем сходстве концептуальных структур лексем или лингвоструктур романов, они все же остаются разными.

Концепты или ключевые слова новой «романтической» эстетики были исторически переосмыслены, что повлекло сужение или расширение поля семантических значений. Для описания изменения содержательной стороны

романтических лексем нами был использован метод компонентного анализа.

Раскрытие концептов «Natur» (природа) и «Liebe» (любовь) осуществляется с помощью словарей немецкого языка Я. и В. Гримов, выпущенного в XIX веке, М. Хейна, изданного в 1906 году и большого словаря немецкого языка Duden, а также современных этимологических словарей. Языковая картина мира, отраженная в словарях эпохи романтизма, весьма отлична от той, отражена в постмодернистской картине мире.

Концепт «Natur» (природа) - один из основных в картине мира немецкого романтизма. Романтики персонифицировали природу, наделяли ее речью и человеческими качествами. В постмодернистском дискурсе этот концепт больше не выражает ни персонификацию природы, ни ее особого значения для креативной личности. Соответственно, в постмодернистской концептосфере природа теряет человеческие качества и дар речи, свойственный природе в романтизме.

В романтизме имелись разные образы природы: природу представляли в качестве друга, матери, убежища; с ней связно романтическое восприятие возвышенного. Сравним восприятие природы в мегатексте немецкого романтизма, у Э.Т.А. Гофмана в повести «Крошка Цахес» и в «Парфюмере» П. Зюскинда.

1) Э.Т.А. Гофман:

Als sie unendlich in die kühlen Schatten des duftenden Waldes traten, als die Büsche wie in sehensüchtigen Seufzern flüsterten, als die wunderbaren Melodien der rauschenden Bäche die Lieder des Waldgeflügels fernhin tönten und en Wiederhall weckten, der ihene aus den Bergen antwortete, da stand Balthasar plötztlich still und rief: «Oh, nun ist mir wieder wohl! -unbeschreibend wohl».

Когда наконец они вступили в прохладную сень благоухающей рощи, когда зашептали кусты, словно обмениваясь нетерпеливыми вздохами, когда вдалеке зазвучали чудесные мелодии журчащих ручьев и пение лесных птиц пробудило эхо в горах, - Бальтазар внезапно остановился,., и воскликнул: - О, теперь мне снова хорошо, несказанно хорошо.

2) П. Зюскинд:

Zu der Zeit, da das Haus Giuseppe Baldini stürzte, befand sich Grenouille auf der Straße nach Orleans. Er hatte den Dunstkreis der großen Stadt hinter sich gelassen, und mit jedem Schritt, den er sich weiter von ihr entfernte, wurde die Luft um ihn her klarer, reiner und sauberer... Grenouille empfand diese Simplizität wie eine Erlösung. Die gemächlichen Düfte schmeichelten seiner Nase. В то время когда обрушился дом Джузеппе Бальдини, находился на пути в Орлеан. Он оставил за собой кольцо испарений большого города, и с каждым шагом, по мере удаления от Парижа, воздух вокруг него становился яснее, свежее и чище... Гренуй воспринимал эту деревенскую простоту как избавление. Эти безмятежные ароматы ласкали его обоняние.

Концепт «Liebe», не менее значимый для романтической эстетики, отождествлялся в романтической картине мира с Богом. Любовь выступала

как божественное проявление Бога на земле. В постмодернистской картине мира эта категория меняет свое первоначальное толкование - любовь как благословение Бога. Любовь и божественное начало, воплощенное в другом, превращается в любовь к себе, в обожествление себя.

1) Новалис:

Dann folgten, wie es unter Liebesleuten nicht anders zu geschehen pflegt, tausend Versicherungen, tausend Schwöre ewiger Liebe und Treue. Und dabei umfingen sie sich und drückten sich mit der Inbrunst der innigsten Zärtlichkeit an die Brust und waren ganz und gar umflossen von aller Wonne, von allem Entzücken des höchsten Himmels.

Затем, как это всегда бывает у влюбленных, последовали тысячи уверений, тысячи клятв в вечной любви и верности. И они обнялись и прижимали друг друга к груди со всем жаром искренней нежности и были упоены высшим небесным блаженством и восторгом.

2) П. Зюскинд:

Wahrhaftig, Grenouille, der solitäre Zeck, das Scheusal, der Unmensch Grenouille, der Liebe nie empfunden hatte und Liebe niemals inspirieren konnte, stand an jenem Märztag an der Stadtmauer von Grasse und liebte und war zutiefst beglückt von seiner Liebe.

В самом деле, Гренуй, этот одинокий клещ, это чудовище, эта нелюдь Гренуй, который никогда не испытывал любви и никогда не мог внушить любви, стоял в тот мартовский день у городской стены Граса, и любил, и был глубоко счастлив своей любовью. Правда, он любил не человека, не девушку в доме, там, за стеной. Он любил аромат. Только его, и ничто другое, и любил его как будущий собственный аромат.

В постмодернистком тексте ключевые слова «природа», «любовь» меняют свои прежние коннотации, т.е. их коннотации теряют свой эмоциональный, экспрессивный и оценочный ореол, свое первичное романтическое значение.

Для более глубокого раскрытия концептов псевдоромантической эстетики нами был проведен фрейм-анализ концептов, выявляющий почти полное замещение лексических средств или некоторое их изменение в тех категориях, которые актуальны для современной картины мира и постмодернистской парадигмы как способа ее создания.

Способ концептуализации постмодернистской картины мира происходит по принципу условной категоризации. Такие категории, как die kreative Person (Креативная личность), Weg/Haus (Дорога/Дом), Chaos/Eintraht (Хаос/Гармония), Laute/Stille (Звуки/Тишина), Tag/Nacht (День/Ночь), Liebe/Abneigung (Любовь/Отвращение), Natur/Gesellschaft (Природа/Социум) выводятся в тексте посредством определенной лексики. В текстовой картине мира постмодернизма концепты романтизма трансформируются и выходят на новый уровень плана содержания. Декодирование данных концептов с помощью фрейм-анализа показывает, что концепты романтизма и постмодернизма параллельны, весьма сходны в плане выражения, но имеют существенные отличия в плане содержания.

Схожесть плана выражения проявляется в использовании синонимичных или идентичных лексических средств, в то время как план содержания получает новую, иногда неожиданную актуализацию.

Категория романтизма, условно названная «die kreative Person» (Креативная личность), - одна из центральных характеристик субъекта в концептосфере романтизма. Именно творческие способности с позиций романтизма выражают его сущность.

Пример канонического подхода к такому типу личности у Новалиса в романе «Генрих фон Офтердинген» сопоставляется с отрывками из романа П. Зюскинда:

1) Новалис:

Heinrich war vom Natur zum Dichten geboren. Mannigfaltige Zufalle schienen sich zu seiner Bildung zu vereinigen, und hatte nichts seine innere Regsamkeit gestört. Alles, was er sah und hörte, schien nur neue Riegel in ihm weg zuschieben und neue Fenster ihm zu öffnen. Er sah die Welt in ihrer grossen und abwechselnden Verhältnissen vor sich liegen.

Генрих был рожден поэтом. Самые разнообразные обстоятельства соединились для его развития, и ничто не нарушало его внутренней отзывчивости. Все, что он видел и слышал, как бы отодвигало в нем новые засовы и раскрывало новые окна. Мир лежал перед ним в своих великих меняющихся судьбах.

2) П. Зюскинд:

Mit dem heutigen Tag aber schien ihm, als wisse er endlich, wer er wirklich sei: nämlich nichts anderes als ein Genie; und dass sein Leben Sinn und Zweck und Ziel und höhere Bestimmung habe: nämlich keine geringere, als die Welt der Düfte zu revolutionieren;..

Но сегодня ему показалось, что он наконец узнал, кто он на самом деле: а именно не кто иной, как гений; и что его жизнь имеет смысл, и задачу, и цель, и высшее предопределение; а именно осуществить революцию, никак не меньше, в мире запахов.

В данном концепте можно выделить определенные его составляющие. В первом из вышеизложенных примеров мы видим, что лексика романа Новалиса определяет взгляд креативной личности на мир: vom Natur zum Dichten geboren, nichts (in der Welt) seine innere Regsamkeit stören, alles (in der Welt) schien Riegel schieben, neue Fenster öffnen. Welt vor sich liegen zu sehen.

Креативная личность является составной частью мира. Лексика в романе П. Зюскинда отражает иной взгляд на креативную личность: mit dem heutigen Tag schienen, endlich wissen, wer er wirklich sei, sein Leben Sinn und Zweck und Ziel und höhere Bestimmung habe. die Welt der Düfte zu revolutionieren, (nur) Inneren abspielen, niemand wahrnehmen.

Из сопоставления мы можем выявить различия в лексике, описывающие отношение креативной личности к миру. Для героя Новалиса -мир данность, для героя П. Зюскинда мир - цель и средство преобразования.

Dichter (поэт),

vom Natur (с рождения),

innere Regsamkeit (внутреннее

спокойствие),

neue Fenster öffnen (открывать новые окна),

Riegel schieben (отодвигать засовы)

Genie, Wunderkind (гений, вундеркинд), (nur) mit dem heutigen Tagen, endlich (только) с сегодняшнего дня, наконец-то),

die Welt revolutionieren (устроить революцию в мире),

(nur) im Inneren abspielen (протекать только внутри),

niemand wahrnehmen (никого не пускать)

Исследователи романтизма многократно обращают свое внимание на условно выделяемые черты креативной личности, из которых складывается образ типичного романтического героя. Незаурядность личности часто становилась предметом эстетического восхищения. Выламываясь из окружения, романтический герой мог проявлять себя в нарушении запретов, в индивидуализме и эгоизме, в преступлениях. Этическое и эстетическое в оценке личности могли не совпадать, что хорошо заметно при лингвистическом сопоставлении текстов.

Концепт «Креативная личность» в романтизме имеет составляющие Bösewicht (злодей), mordern (убивать), в семантическое поле которых попадают такие слова, как Verhängnis (haben) , rauben (грабить). Постмодернистский концепт «Креативная личность» содержит в своей семе новые значения: «гениальный злодей», «маньяк»; делается акцент на числе убийств. При этом происходит замещение лексем концепта überwiegen (подавить), übertäuben (заглушить) на новые nicht bewissen (не осознавать), gleichgültig (безразлично).

Романтик (Э.Т.А. Гофман) Постмодернист (П. Зюскинд)

verruchteste (гнуснейший), heuchlerischste (лицемернейший), Bösewicht (злодей), morden (убивать), rauben (грабить), allen Schlingen lange entgehen (долго ускользать от преследования) genialste (гениальнейший), abscheulichste (отвратительнейший), mit Selbstüberhebung (высокомерие), das geniale Scheusal (гениальное чудовище), Menschenverachtung (презрение к людям), Immoralität (аморальность), Gottlosigkeit (безбожие), Mädchenmörder (Убийца девушек), über zwei Dutzend Morde (свыше двух дюжин убийств), fast ein Jahr lang fahnden (ловить почти год)

Глава III. Элокутивный слой мегатекста немецкого романтизма

В данной главе диссертационного исследования рассмотрены два дискурса: романтический дискурс мегатекста немецкого романтизма (1) и псевдоромантический дискурс (2) эпохи постмодернизма. Если второй -псевдоромантический - дискурс П. Зюскинда рассматривается как индивидуальный (насколько он возможен в эпоху постмодернизма), то дискурс авторов эпохи немецкого романтизма представляется как групповой. При лингвистическом рассмотрении этих двух дискурсов в сопоставлении с образованием параллелей, коррелятов и бинарных пар демонстрируется, с одной стороны, продуктивность мегатекста немецкого романтизма, устойчивость этой модели, ее потенциальные возможности, и, с другой стороны, достоинства и недостатки имитационного стиля.

Известно, что элокуция - словесное выражение того, что уже содержательно определено и расчленено (на этапе инвенции), а также расположено в определенном порядке (на этапе диспозиции). Элокутивный уровень дискурсивного процесса - маркер идиостиля групповой языковой личности эпохи романтизма, но также идиостиля П.Зюскинда.

Под дискурсивным целым мегатекста мы понимаем текстовое воплощение социокультурной личности и индивидуальной групповой личности. Конкретная языковая личность совмещает в себе групповые черты (особенности мировидения определенной группы, эталоны и стереотипы) и индивидуальные психолого-прагматические характеристики. Дискурс, выделенный на основе типа социокультурной группы (в данном случае немецких романтиков), являет собой некий инвариант, представленный в совокупности индивидуальных текстовых реализаций. В то же время индивидуальные параметры дискурса заданы характером конкретных коммуникативных задач и личностными характеристиками, поэтому дискурс в его текстовой реализации выявляет своеобразие жизненной идеологии данной группы, ее индивидуальные черты (Ю.Н. Караулов, 1987). С нашей точки зрения, именно черты групповой личности мегатекста немецкого романтизма были усвоены и схвачены современным тонко чувствующим и много улавливающим автором-постмодернистом.

Любой автор-романтик и подражающий ему автор-постмодернист П. Зюскинд, обладают одинаковым набором узнаваемых стилистических приемов. Автор-постмодернист комбинирует и переставляет, переосмысляет и играет с одномерными смыслами романтизма, тем самым создает множественность смыслов, «поликодовость» текста. Код романтизма обрастает новыми современными нюансами, обработанными авторским сознанием и сформулированными авторским словарем, частично позаимствованным у романтиков.

Проведенное исследование показало, что в арсенале писателя-постмодерниста иногда называемого «культурным оператором» остались все те же стилевые приемы: применение выразительных речевых средств; характер оценок, выражаемых посредством подбора и смены слов и фраз;

своеобразное использование синтаксических средств; авторский словарь и сами слова (В.В. Виноградов, 1980).

1) Э.Т.А. Гофман:

Die spitzigen Zähne klappten in dem schlaffen Maule zusammen, und in dem Klappern schnarrte es: «Du Narre-Narre-Narre - warte, warte! warum warst hinausgerannt! Narre!»

Острые зубы застучали в растянутой пасти, и оттуда затрещало и заскрипело: «Дурррак! Дуррак! Дурррак! Удерррешь! Удерррешь! Дурррак!» Использование брани, инвективы подчинены здесь общему романтико-поэтическому стилю, о чем свидетельствуют повторы, сделанные в рифму.

2) П. Зюскинд:

Aber er sollte seine Lehre bekommen, der präpotente Bursche! Zusammenputzen würde er ihn am Ende dieser lächerlichen Aufführung, dass er davonschlich als das geduckte Häuflein Nichts, als welches er gekommen war. Geschmeiß! Man durfte sich überhaupt mit niemandem mehr einlassen heutzutage, denn es wimmelte von lächerlichem Geschmeiß!

Но его следует проучить, этого самонадеянного парня! Пусть только он окончит свое смехотворное представление, уж ему достанется на орехи, он выползет отсюда на карачках, ничтожество этакое! Дрянь! Нынче вообще ни с кем нельзя связываться, сколько кишит кругом смехотворной дряни! В постмодернистском тексте тоже наблюдается использование повторяющихся бранных слов. Однако повторы не зарифмованы и нацелены на усиление эффекта значений бранных слов и фиксирование оценок главного героя.

В художественном тексте эпохи постмодернизма субъект выступает как познающий и действующий человек, противопоставленный внешнему миру как объекту познания и преобразования (я - здесь - сейчас).

Категорию автора рассматривают также через местоимения I и II лица (ед. и мн. числа), выступающие в качестве шифтеров, т.е. переключателей. Таким способом определяется позиция автора в отношении к объективной действительности - отчуждение авторской фигуры от контекста или растворение его в текстовой реальности.

Автор-романтик обозначает свое присутствие в тексте открыто, выступая в роли автора-рассказчика, т.е. обнаруживает непосредственное участие в процессе выстраивания текстового пространства, ведя повествование от первого лица.

Автор-постмодернист проявляется в виде повествователя, который формально отчужден от текста в силу постмодернистского канона о «смерти автора», но имплицитно проявляет себя в тексте через внутренний монолог и диалог между персонажами романа. 1) Э.Т.А. Гофман:

Armer alter, kurzsichtiger Roderich! Welche böse Macht beschwörst du herauf die den Stamm, den du mit festen Wurzel für die Ewigkeit zu pflanzen gedachtest, im ersten Aufkeimen zum Tode vergiftete.

Бедный старый близорукий Родерих! Какую злую силу вызвал ты к жизни, думая навеки укоренить свой род, ежели самые первые его побеги иссушила смертельная отрава! 2) П. Зюскннд:

Wir werden ihm Fehler nachweisen und sie ausmerzen und es ihm auf diese Weise unter die Nase reiben: Du bist ein Pfuscher, Pelissier! Ein kleiner Stinker bist du! Ein Emporkömmling im Duftgewerbe, und sonst nichts! An die Arbeit jetzt, Baldini! Die Nase geschärft und gerochen ohne Sentimentalität! Мы обнаружим его ошибки и устраним их и таким образом утрем ему нос. Ты халтурщик, Пелисье! Вонючий хорек! В парфюмерном деле ты выскочка, и больше ничего. Теперь за работу, Бальдини! Прочисти нос и нюхай без всяких сантиментов!

Во втором примере автор-постмодернист говорит от лица парфюмера Бальдини, а именно, он обозначает его внутренний голос, точнее внутренний монолог от лица своего персонажа, который обращается к другому действующему лицу - парфюмеру Пелисье, конкуренту Бальдини.

Время является непременным атрибутом денотативного пространства текста, как и само пространство. Если пространство наполняется объектами разного рода и ими репрезентируется, то время характеризуется событиями, их развитием и последовательностью. Автор-наблюдатель моделирует процесс, протекание текстового времени. Субъективный взгляд автора на текстовое время является основной организующей силой временных отношений в художественном тексте. Субъективизация времени может быть выражена в виде авторского вмешательства в его ход, через актуализацию его длительности и динамизацию пространства путем перечисления имен и предметов. Перечисление придает форму однородной протяженности (длительности) качественно разнородным, т.е. отличным друг от друга предметам (Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В., 2003). П. Зюскинд:

Und dann wieder duftender Siegellack, parfümiertes Briefpapier, nach Rosenöl riechende Liebestinte, Schreibmappen aus spanischem Leder, Federhalter aus weißem Sandelholz, Kästchen und Truhen aus Zedernholz, Potpourris und Schalen für Blütenblätter, Weihrauchbehälter aus Messing, Flakons und Tiegelchen aus Kristall mit geschliffenen Stäpseln aus Bernstein, riechende Handschuhe, Taschentücher, mit Muskatblüte gefüllte Nähnadelkissen und moschusbedampfte Tapeten, die ein Zimmer länger als einhundert Jahre mit Duft erfüllen konnten.

А кроме того, ароматизированный сургуч для печатей, надушенная писчая бумага, чернила для любовных писем, пахнущие розовым маслом, бювары из испанской кожи, футляры для перьев из белого сандалового дерева, горшочки и чашечки для цветочных лепестков, курительницы из латуни, флаконы и флакончики из хрусталя с притертыми янтарными пробками, пахучие перчатки, носовые платки, подушечки для иголок, набитые мускатным цветом, и пропитанные мускусом обои, которые могли более ста лет наполнять комнату ароматом.

При характеристике двух рассматриваемых дискурсов, дискурсивного целого немецкого мегатекста и постмодернистского дискурса отмечается их гротесковость и пародийность. Они есть в списке качественных характеристик дискурса, составленном американским теоретиком постмодернизма И. Хасаном: неопределенность и фрагментарность, деканонизация, безличность и отказ от традиционного «я», ирреалистичность, постмодернистская ирония (пастиш), гибридизация или мутантное изменение жанров.

Гротесковость романтического дискурса сменяется пародийностью в имитационном дискурсе. Под пародией в данном случае подразумевается произведение искусства, намеренно повторяющее уникальные черты другого, широко известного произведения или группы произведений в форме, рассчитанной на создание комического эффекта. «Юмор - категория лингвистическая и даже лингвокогнитивная, поскольку он основан на лингвокогнитивных механизмах - переключениях скриптов (сценариев как динамических структур по Р. Шенку и Р. Абельсону) в рамках различных релевантных для данного языка и культуры оппозиций» (И.А. Антонио, 2008).

П. Зюскинд:

Den Marquis jedoch focht nichts an. In der Eiseskülte seine Kleider von sich werfend und laute Jauchzer ausstoßend, begann er den Aufstieg allein. Das letzte, was von ihm gesehen wurde, war seine Silhouette, die mit ekstatisch zum Himmel erhobenen Hünden und singend im Schneesturm verschwand. Маркиза ничто не могло остановить. На ледяном холоде он сбросил с себя одежду и, исторгая громкие вопли ликования, начал восхождение один. Последнее воспоминание о нем — это его силуэт с экстатически воздетыми к небу руками, исчезающий с песней в снежной буре.

Еще одна профилирующая черта мегатекста немецкого романтизма -это наличие в нем архетипов. Архетип как термин активно используется в различных отраслях науки - в психологии, истории, философии, мифологии, литературоведении, лингвистике, где он понимается как хронологически древнейший, неизвестный современным исследователям, текст какого-либо письменного памятника. Архетипами К.Г. Юнг называл сложные состояния сознания, передаваемые по наследству и воспроизводящие глубинные мифологические символы, самые важные из которых — это Тень, Анима, Анимус, Мать, Ребенок, Старик. На материале волшебных сказок К.Г. Юнг рассматривал такие архетипы, как «анима» и «мудрец-дух», а также их зооморфные ипостаси. Сказки при этом трактуются К.Г. Юнгом как спонтанные продукты «психе».

В параграфе 3.4 Архетипы мегатекста немецкого романтизма и их воплощение в постмодернистском тексте романа П. Зюскинда рассматриваются архетипы в их связи с нарративной структурой повествования. Повествование, как полагает Ж. Женетт, это изображение одного или нескольких последовательных событий, реальных или вымышленных, посредством письменного языка. Повествование

рассматривает поступки и события как «чистые процессы», поэтому делает акцент на темпорально-драматической стороне рассказа.

По мнению Г.М. Костюшкиной, при развертывании нарративного дискурса актант способен принимать некоторое число актантных ролей, определяемых одновременно позицией актанта в логической цепи повествования - наррации (его синтаксическое определении) и модальной нагрузкой актанта (его морфологическое определение). Так, герой может быть таковым только в некоторых позициях повествования: он не был таковым прежде и не может быть таковым впоследствии.

Ось развития повествования у П. Зюскинда поделена на периоды, в каждом из которых главный герой повествования примеряет на себя определенные нарративные роли. Периоды расположены в хронологически правильном порядке. Ось повествования можно назвать «замкнутой», так как она обозначает цикличный переход от пациенса к агенсу-агрессору и обратно к пациенсу. Всего выделено шесть актантов:

1) Анима, мать; 2) «Мать» - Ребенок; 3) Ребенок; 4) Юноша; 5) Мужчина; 6) Старик.

1) Анима, мать

Мать Гренуя - агенс, т. е. одушевленный участник ситуации, совершающий действие, в то же время она выполняет нарративную роль агрессора по отношению к Греную. Гренуй - пациенс, т. е. претерпевающий действие. В завязке романа, которая происходит в Париже на рынке, где появляется Гренуй, он оказывает сопротивление путем плача агрессору -своей матери, которая хотела от него избавиться. В результате они меняются ролями, таким образом, что Гренуй с помощью «плача», т. е. главного способа коммуникации ребенка с миром, автоматически становится агрессором - агенсом, а его мать - пациенсом: ее казнят через повешение. С самого начала развития действия главное действующее лицо из пациенса превращается в агенса, а взаимодействующие с ним участники действия претерпевают обратное превращение из агенсов-агрессоров в пациенсов. И т.д. до позиции (6).

В Заключении диссертации отмечается, что эффективность воздействия художественной речи, или поэтическая функция языка постмодернистского текста, достигается не только сочетанием интеллектуальных и духовных качеств писателя, но и активным владением риторическими средствами речи, обеспечивающими эмоциональное воздействие на адресата. Каждую минуту человек воспринимает не весь мир в его целостности, а лишь его фрагменты. При этом замечаются в первую очередь аномальные явления, поскольку они выделяются на общем фоне своей ненормированностью. Эта ненормированность становится условием мысли и действия. Язык сообщает, прежде всего, об отклонениях от нормы, соблюдая при этом принцип экономии речевой энергии.

Язык в его нормативном состоянии предоставляет больше возможностей для отображения исключений, нежели для отражения нормы. Литература обращается к аномальному и исключительному не только

вследствие желания привлечь внимание и удивить. Ненормативное явление само по себе воспринимается семиотически, как знак скрытого смысла. Но сущность художественного творчества состоит не в поисках аномалий, а лишь в реализации принципа различия, который в прежние времена риторически был очевиден, а теперь приходится прибегать к другим методам для его выделения. В своем исследовании мы аргументировали эту мысль, проведя сопоставление мегатекста немецкого романтизма и текста постмодернистского романа.

Роман «Парфюмер» - художественное произведение, соответствующее норме современного немецкого литературного языка, как носителю и посреднику культуры и цивилизации. Известно, что в литературном языке побеждают те элементы, которые способны к экспансии, т.е. к распространению на максимально большой территории. Немецкий романтизм был и остается мощным явлением, актуальным как для Германии, так и для всего мира. Быстрое реагирование переводчиков на новые явления в литературе (имеются в виду многочисленные переводы романа «Парфюмер» на разные языки) способствует преобразованию литературных узусов в других странах и часто становится предметом пристального изучения.

Исследование показало, что функция поэтического языка состоит в максимальной актуализации языкового высказывания, в данном случае, мегатекста немецкого романтизма. Иногда актуализация приобретает максимальную интенсивность, т.е. такую, которая оттесняет на задний план сообщение, как цель высказывания, и становится самоцелью; она совершается для того, чтобы выдвинуть на передний план сам акт выражения (говорения). Актуализация одного компонента сопровождается автоматизацией других компонентов. Актуализация одновременно всех компонентов мегатекста немецкого романтизма невозможна. План выражения порой заслоняет в постмодернизме план содержания.

Основные положения данного исследования нашли отражение в следующих публикациях:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Холмогорова, В.Е. Контент-анализ концепта «Natur» (природа) (от романтизма к постмодернизму) / В.Е. Холмогорова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - №. 4(2) / Гл. ред. B.C. Данюшенков. Киров: ВятГТУ, 2008. - С. 165-170.

Публикации в других изданиях:

2. Холмогорова В.Е. Бинарные оппозиции немецких романтических категорий в постмодернистском романе П. Зюскинда «Парфюмер. История одного убийцы» / В.Е. Холмогорова // Актуальные проблемы

лингвистики, литературоведения, языкового образования: Материалы I Научной сессии (10-13 апреля 2007 г.) / Отв. ред.: Л.Г. Викулова. - М.: МГПУ, 2008. - С. 385-388.

3. Холмогорова В.Е. Семантическая изотопия в постмодернистском романе П. Зюскинда «Парфюмер. История одного убийцы» / В.Е. Холмогорова // Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения, языкового образования: Материалы Научной сессии (апрель 2009 г.) / Отв. ред.: Л.Г. Викулова. - М.: МГПУ, 2009.

4. Холмогорова В.Е. Роль автора-постмодерниста в художественном дискурсе / В.Е.Холмогорова // Языковой дискурс в социальной практике: Материалы межвузовской научно-практической конференции / Отв. ред.: H.A. Комина, Л.П. Рыжова. - Тверь: Тверской гос. ун-т, 2008. - С. 287-292.

5. Холмогорова В.Е. Концепт «Kreative Person» (креативная личность) в картинах мира немецкого романтизма и постмодернизма / В.Е. Холмогорова // Языковой дискурс в социальной практике: Сборник научных трудов / Отв. ред.: H.A. Комина, Л.П. Рыжова. -Тверь: Тверской гос. ун-т, 2009. - С. 326-231.

6. Холмогорова В.Е. Логосная эпистема в лингвориторической картине мира эпохи немецкого романтизма / О.В. Тимашева, В.Е. Холмогорова // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред.: A.A. Ворожбитова. - Сочи: Изд-во РИО СГУТиКД, 2010. - Вып. 15.

Подписано в печать: 03.04.10

Объем: 1,5 усл.печ.л. Тираж: 120 экз. Заказ № 77814 Отпечатано в типографии «Реглет» 119526, г.Москва, пр-т Вернадского, 39 (495) 363-78-90; www.reglet.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Холмогорова, Вилена Евгеньевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ТЕКСТ В СВЕТЕ ИНТЕРДИСЦИПЛИНАРНЫХ СВЯЗЕЙ

1.1 Презентация романа Патрика Зюскинда «Парфюмер»

1.1.1 Риторические аспекты поэтического языка постмодернизма.

1.1.2 Немецкие и немецкоязычные работы о романе «Парфюмер».

1.1.3 Русская когнитивистика о романе «Парфюмер».

1.2 Диада: Произведение - Текст

1.2.1 Лингвистические подходы к Тексту.

1.2.2 Лингвориторические подходы к Тексту.

1.2.3 Производные единицы с финальным терминоэлементом «-текст».

1.3 Синергетический подход к мегатексту немецкого романтизма

1.3.1 Дискретность и нелинейность постмодернистского текста.

1.3.2 Актуализация «дежавю» и «симулякра» с помощью мегатекста немецкого романтизма (сопоставительный анализ).

Выводы по I ГЛАВЕ.

ГЛАВА II. ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ РОМАНТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА И ЕГО КОНЦЕПТОСФЕРА

2.1 Картина мира - картина текста.

2.2 Лингвориторическая картина мегатекста немецкого романтизма.

2.2.1 Логосная эпистема (звук — слово - запах).

2.2.2 Этосная эпистема (гений — филистер).

2.2.3 Пафосная эпистема (музыка как метафора мировоззрения).

2.3 Основные концепты мегатекста немецкого романтизма и их анализ.

2.4 Фрейм-анализ ' «романтических» концептов постмодернистского текста.

Выводы по II ГЛАВЕ.

ГЛАВА III. ЭЛОКУТИВНЫЙ СЛОЙ МЕГАТЕКСТА НЕМЕЦКОГО РОМАНТИЗМА

3.1 Дискурсивное целое мегатекста и постмодернистский дискурс.

3.2 Стилевой анализ мегатекста и текста постмодернистского романа

3.2.1 Автор как стилевая категория.

3.2.2 Выявление автора с помощью анализа личных местоимений.

3.2.3 Автор и временная перспектива.

3.3 Жестово-мимические характеристики романтического дискурса. Пародия и гротеск.

3.4 Архетипы мегатекста немецкого романтизма и их воплощение в постмодернистском тексте романа П. Зюскинда.

Выводы по III ГЛАВЕ.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Холмогорова, Вилена Евгеньевна

Диссертация посвящена проблемам текста в функционально-прагматическом аспекте.

Лингвориторическая парадигма, примененная к поэтическому языку, разрабатывает коммуникативный подход на пересечении категориальных аппаратов антропоцентрической лингвистики и неориторики с учетом достижений современной филологической науки, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, психолингвистики, современного литературоведения, психологии восприятия художественного текста.

Поэтическая или эстетическая функция речи, согласно Р. Якобсону, со вниманием относится к сообщению ради самого сообщения и с большим интересом к тому, как оно организовано. Это важно для постмодернистской эстетики, связанной с неклассической трактовкой классических традиций, с проблемами метаязыка, интертекстуальности, антинормативности, легитимацией воображаемых дискурсов.

Лингвориторическое исследование поэтического или художественного текста постмодернизма не только анализирует его структуру как таковую (расположение тропов и фигур), но и отслеживает его самоорганизацию и особенности дискурса.

Целью диссертационного исследования стало лингвистическое изучение соотношения двух текстов: мегатекста немецкого романтизма (рабочая модель) и текста постмодернистского романа Патрика Зюскинда «Парфюмер» (Das Parfum). Такое сопоставление призвано выявить множественные связи текста современного постмодернистского романа с мегатекстом немецкого романтизма, т.е. с совокупностью текстов, которые воспринимаются или исследуются как единое дискурсивное целое, пронизанное общими темами, лейтмотивами, архетипами, символами, ключевыми словами.

Актуальность темы исследования предопределена тем вниманием, которое в настоящее время уделяется поэтическому языку эпохи постмодернизма. Несмотря на множественность и подчас несовместимость различных интерпретаций постмодернизма, вопреки их текучей видоизменяемости, несводимости литературных форм, постмодернистский текст определяется с позиций его художественности, адекватной сумме общих свойств постмодернистской поэтики, выраженной в многомерном интертекстуальном пространстве: в открытом тексте, нелинейности письма, вплоть до прямого воплощения формулы «текст как мир». Все обозначенные и, далее, вновь вводимые позиции изучения постмодернистского текста требуют дальнейшей разработки и новых лингвопоэтических и лингвофилософских выводов.

Теоретико-методологической базой исследования послужил ряд работ современных отечественных и зарубежных ученых, выполненных в русле: когнитивной лингвистики (Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, Н.Д. Арутюнова, В.А. Маслова, В.В. Красных, Д.Б. Гудков, А.П. Бабушкин)', лингвистики текста и теории дискурса (И.Р. Гальперин, H.JI. Мышкина, Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин, Т.Е. Литвиненко, ВТ. Борботъко, К.А. Филиппов, Г.М. Костюшкина, Т.А. ванДейк, Э. Бенвенист); антропоцентрического языкознания (Ю.Н. Караулов); философии языка (ММ Бахтин, О.Б. Вайнштейн, Р. Барт, М. Фуко)', лингвориторической парадигмы и неориторики (А.А. Ворожбитова, Ж. Дюбуа, Ф. Эделин, Ж.-М. Клинкенберг, Р.-А. де Богранд, В. Дресслер); семиотики (Ю.М. Лотман, Н.Б. Мечковская); общего литературоведения (В. Я. Пропп, Е.М. Мелетинский, Н.Я. Берковский, М.Н. Эпштейн, А.Б. Ботникова, И.С. Скоропанова, Ф.П. Федоров, Н.В. Kupeeea, Х.Д. Риндисбахер);

- когнитивного литературоведения (Ю.А. Арская, КВ. Гладилин, О. Дарк, И. Игиимбаева, Н.А. Литвшенко, М.В. Никитина, Б. Орехов, А.Р. Салахова, Н.А. Соловьева, Г.А. Фролов, A. Pfister, E.Becker, М.С. Barbetta, Х.Д. Риндисбахер, Т. Malyszek). Новизна данной работы состоит в том, что в ней уже изученная проблема рассматривается с других позиций и под другим утлом зрения, позволяющим сделать иные и более точные выводы.

При первом рассмотрении, обе составляющие пары мегатекст немецкого романтизма — текст постмодернистского романа «Парфюмер» представляются хорошо знакомыми. Следам романтизма в современности и роману «Парфюмер», а также их пересечениям, уже были посвящены многие работы. Однако сопоставительный анализ мегатекста немецкого романтизма как продуктивной познавательной модели с финальным терминоэлементом «текст» и текста романа «Парфюмер» П. Зюскинда до сих пор не проводился. Новизну работы составляют:

1) анализ схождений и расхождений в использовании выразительных средств;

2) определение особенностей сопоставленных дискурсов, их лингвориторических параметров;

3) определение их элокутивных средств, стилевых категорий, образа автора, архетипов и символов;

Объектом исследования стала лингвориторическая картина мира мегатекста немецкого романтизма; тексты немецких романтиков и текст П. Зюскинда «Парфюмер».

Предмет исследования в диссертации - лингвориторические подходы к тексту немецких романтиков и современному постмодернистскому тексту; основные концепты мегатекста немецкого романтизма и их перевоплощение в тексте романа: «Парфюмер»; дискурсивное целое мегатекста и постмодернистского текста.

Исходным материалом исследования послужили аутентичные художественные тексты немецких писателей-романтиков А. фон Шамиссо (Peter Schlemihls wundersame Geschichte), Я. и В. Гриммов (Schneeweisschen und Rosenrot», «Schneewittchen), В. Гауфа («Der kleine Muck», «Der Zwergnase)», Э.Т.А. Гофмана («Der goldne Topf», «Die Elixiere des Teufels», «Die Konigsbraut», «das Fraulein de Scuderi», «Klein Zaches genannt Zinnober», «Kreisleriana», «das Majorat», «Ritter Gliick»), Г. фон Клейста («Michael Kohlhaas»), Новалиса («Heinrich von Ofterdingen», «Hymnen an die Nacht»), JI. Тика («Der blonde Eckbert»); эссеистика писателей эпохи романтизма (Ф.В. Шеллинг, Ф. и А.В. Шлегели, В.Г. Вакенродер, Новалис, Й. Гёррес); оригинальный текст романа Das Parfum («Парфюмер») в совокупности составившие более 5 тысяч контекстов, выявленных методом сплошной выборки.

В основу исследования было положено применение следующих методов исследования: общенаучные методы системного анализа и моделирования; количественный метод; методы стилистического и контекстуального анализа; описательный метод; метод интерпретации; интертекстуальная методика; лингвориторический анализ; методика компонентного анализа.

В теоретическом плане диссертация способствует изучению поэтической функции языка применительно к постмодернистскому тексту; разработке проблемы лингвориторического подхода к исследованию текстов эпохи романтизма; определению параметров романтического дискурса; уточнению концептов немецкого романтизма в синхронном плане и их разведению в диахроническом;

- установлению логосной, этосной и пафосной эпистем мегатекста немецкого романтизма при лингвориторическом его изучении; установлению связи архетипов немецкого романтизма с символикой их употребления в постмодернистском контексте; определению дискурсивного целого романтического мегатекста и текста изучаемого постмодернистского романа; разработке стилевого анализа мегатекста и текста постмодернистского романа через выявление авторского присутствия. Практическая ценность диссертации заключается в возможности реализовать материалы исследований при подготовке курсов лингвистики текста, текстологии, риторики, стилистического анализа текста. Полученные результаты могут быть востребованы для создания, например, типологии универсалий в русле когнитивного литературоведения, а также поставляют факты для доказательств в области такой современной общекультурной проблемы, как «экология понимания».

Согласно вышеуказанной цели исследования были продуманы и поставлены следующие задачи:

1) установление соотношения Произведение - Текст; Текст - мегатекст; демонстрация эффективности обращения к мегатексту как к модели для исследования;

2) определение лингвориторической картины текста и ее концептуальной синархии: этоса, логоса, пафоса;

3) определение концептов романтической и псевдоромантической эстетики, их характеристика;

4) проведение фрейм-анализа концептов постмодернистского романа;

5) выявление особенностей дискурс-универсума мегатекста немецкого романтизма и дискурса постмодернистского романа;

6) определение кинесики в романтическом и псевдо-романтического дискурсах;

7) установление архетипов и символов мегатекста и объяснение их воплощения в постмодернистском романе.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Поэтическая функция постмодернистского языка текста «Парфюмер» есть прежде всего актуализация мегатекста немецкого романтизма. Мегатекст есть продуктивная модель для исследования имитационного текста писателя-постмодерниста.

2. Звуки и запахи — два знаковых континуума непрерывности, неразрывности явлений. Художественная разработка концепта «парфюм» (запахи) в постмодернистском тексте П. Зюскинда аналогична разработке концепта «музыка» (звуки) в мегатексте немецкого романтизма.

3. Субъект; высказывания в мегатексте - групповая или коллективная языковая личность. Субъект высказывания (автор-постмодернист) в постмодернистском тексте пользуется мегатекстом немецкого романтизма как отправной точкой для создания своего текста.

4. При сходстве стилистических приемов романтиков и автора-имитатора, последний подражает не природе, а уже готовому ее подражанию.

5. Значение концептов и ключевых слов романтизма с течением времени видоизменяется, помогая выявить глубинные изменения в отношениях между людьми. Концепты «любовь», «креативная личность», «природа» и т.п. в постмодернистком тексте отличаются от их синонимических аналогов в тексте романтическом.

Апробация , результатов исследования. Основные выводы диссертационного исследования были представлены в виде докладов и выступлений на ежегодной Научной сессии «Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения, языкового образования» Московского городского педагогического университета (2007-2008 гг.); на международной научно-практической конференции «Языковой дискурс в социальной практике» в Тверском государственном университете (2008-2009 гг.); на заседаниях кафедры иностранных языков УРАО (2006, 2007, 2008, 2009 гг.)

По теме исследования также опубликовано 6 работ, в том числе статья в «Вестнике Вятского государственного гуманитарного университета», включенного в Перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий ВАК.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтическая функция языка в постмодернистском тексте"

Выводы по III ГЛАВЕ

1. В данной работе рядом с романтическим дискурсом (единый поток речевого поведения: вербального, акустического, жестово-мимического, пространственного, обозначающего некий ментальный мир) есть псевдоромантический дискурс (имитация первого).

2. Дискурс , есть текстовое воплощение групповой личности. «Групповая личность» (по Ю.Н. Караулову), как и всякая личность закономерно проявляет присущие ей характеристики.

3. Категория автора - центральная стилевая категория для каждого художественного произведения и для группы произведений (мегатекста) Стилевая категория, свойственна романтизму, имитирующему его стиль: выразительные речевые средства; оценки, выражаемые подбором и сменой слов и фраз; использование синтаксических средств и авторского словаря.

4. Автор может быть выявлен с помощью анализа личных местоимений. Анализ местоимений I и II лица позволяет определять позицию П. Зюскинда в объективной действительности (выведение себя из контекста или погружение в виртуальную реальность), тем самым обозначается многогранность плана содержание и многослойность плана выражение постмодернистского текста.

5. В художественном дискурсе романтизма, так же как и в его имитации наблюдаются временные отклонения - нарушения временного порядка, так называемые ахронии, они проявляются в двух разновидностях: ретроспекции, возврата к уже обозначенному, и проспекции - взгляда в будущее.

6. Для романтического дискурса важны его невербальные жестово-мимические характеристики, которые выявляется через пародию и гротеск, свойственные мегатексту и постмодернистскому роману.

7. Архетипы - бессознательным содержание, которое меняется, становясь сознанием и восприятием. Соотнесение архетипов немецкой романтической литературы и со сказочными текстами с одной стороны, и постмодернистским романом с другой, позволяют обнаружить их постоянство и необходимое присутствие.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сегодня текст рассматривается не только как сообщение или единица коммуникации, но и привлекает внимание лингвистов и семиотиков, психологов и социологов в качестве определенного способа организации значений и смысловой информации, как воплощение мотивированной и целенаправленной интеллектуально-мыслительной активности индивида. В связи с этим вполне закономерными являются попытки переосмыслить, какое место в сфере современных литературных течений отведено современному человеку с присущим ему типом эмоциональной и интеллектуально-мыслительной активности.

Современный художественный текст, негативные оценки в адрес которого звучали с середины 70-х годов XX века, заслуживает, более глубокого сопоставительного анализа с рассмотрением ключевых слов, концептов и фреймов, объясняющих то, какие языковые факты воздействуют на реципиента, считающего постмодернистский роман выдающимся художественным произведением.

В нашем диссертационном исследовании мы анализировали особенности постмодернистского художественного текста П. Зюскинда «Парфюмер» с позиций лингвориторики и выявили его соотнесенность с мегатекстом немецкого романтизма, т.е. совокупностью текстов, которые воспринимаются или исследуются как единое дискурсивное целое, пронизанное общими темами, лейтмотивами, архетипами, символами, ключевыми словами.

Обратившись к познавательной модели мегатекста, дискурсивное пространство которого может быть понято как совокупность объективных знаний о текстовой и внетекстовой реальности, мы относим каждый отдельный текст к единице дискурса, зафиксированной в письменной форме. Выстраивая интертекстуальный диалог постмодернистского текста с дискурсивным пространством мегатекста немецкого романтизма, языковая личность писателя-постмодерниста открывает в художественном тексте неисчерпаемый источник для моделирования и интерпретации, включающий приемы «дежавю» и «симулякр». Рассмотрение языковых приемов, использованных в художественном тексте, раскрывает дискретность, фрактальность постмодернистского романа, повторяемость тех особенностей, что присутствуют в дискурсивном пространстве немецкого мегатекста. Однако псевдоромантический мир текста П. Зюскинда все же не перечеркивает тот факт, что «Парфюмер» как и любой художественный текст, есть продукт языковой личности, в котором актуализируются национальные и индивидуальные особенности восприятия мира.

Языковая картина мира и устойчивый комплекс национально-культурных черт в поведении человека достаточно полно характеризуют языковую личность. Текст, созданный творческой личностью передает словесно выраженное знание внешнего мира, и с этой точки зрения, он -знаковое отображение индивидуальной картины мира, обязательным моментом которой является концепция мира.

Автор, создающий текст, определяет все его черты, и в первую очередь стиль. Для художественной литературы можно считать закономерным несовпадение производителя речи и ее субъекта, поэтому именно образ автора является средоточием, фокусом, создаваемым всеми языковыми и речевыми средствами.

Языковая личность писателя, рассматриваемая в теории коммуникации как адресант, складывается не только из лексикона, семантикона, но и прагматикона, т.е. несет на себе отражение персональных черт характера, аксиологических установок, фоновых знаний, которые в совокупности могут актуализировать истинный смысл многозначного высказывания, определяя его референцию. Группа писателей (Ф.В. Шеллинг, Ф. и А.В. Шлегели, Я. и В. Гримм, В.-Г. Вакенродер, Й. Гёррес, Новалис, Э.Т.А. Гофман, В. фон

Гауф, JI. Тик, А. фон Шамиссо, Г. фон Клейст) немецкого романтизма, которых мы упоминали как авторов различных художественных публицистических и философских произведений, называемых в работе мегатекстом, рассматриваются в риторике как групповая языковая личность. При всем индивидуально-авторском разнообразии их индивидуальных языков, они являются носителями определенной лингвофилософии, собственного тезауруса и прагматикона (классического, философского, гуманитарного и т.п.) Авторы могут пояснять или не пояснять используемые им лингвокультурные символы и стереотипы, но они имеют общую доминанту - знакомые нам концепты романтической эстетики: die kreative Person (Креативная личность), Weg/Haus (Дорога/Дом), Chaos/Eintraht (Хаос/Гармония), Laute /Stille (Звуки/Тишина), Tag/Nacht (Helle/Dimkel) День/Ночь (Тьма/Свет), Liebe/Abneigung (Любовь/Отвращение), Natur/Gesellschaft (Природа/ Социум).

Лингвориторика речемыслительной деятельности групповой языковой личности мегатекста немецкого романтизма указывает на логос, этос и пафос, как на эпистемы, обеспечивающие ценностное наполнение идеосферы языка. Логосная ткань лингвориторической картины мира демонстрирует философскую и поэтическую разработку концептов «музыка», «звук», «гармония». Постмодернистский логос кодирует художественное пространство посредством одного знака - запаха. Этосная эпистема указывает на важные для периода немецкого романтизма концепты «гений -филистер», «художник - обыватель». Пафосные риторические ценности образуют элокутивное наполнение дискурса эмоций. Эмоциональная сфера мегатекста может быть адекватно выражена как словами, так и звуками, и запахами.

Если при определении эпистем лингвориторической картины мира мегатекста и установлении элокутивного слоя мы опирались на лингвориторическую парадигму, то для определения концептов и фреймов мы перешли к когнитивно-дискурсивным подходам. Когнитивно-дискурсивная парадигма представляет собой попытку дать объекту интегральное описание, при котором учитываются когнитивные и коммуникативные особенности его бытия в системе языка. Оба процесса — когниция и коммуникация (дискурс) имеют дело со знаниями, мнениями, оценками людей, с обобщением их опыта, а также объективацией этой информации в определенных языковых формах. Когнитивно-дискурсивная парадигма представляет собой попытку не только синтезировать различные точки зрения на один и тот же объект, но и дать объекту максимально полное и всестороннее описание, учитывая релевантные экстралингвистические факторы: психические, эмоциональные, социально-исторические, прагматические.

Мы осуществили компонентный анализ ключевых слов романтической и псевдоромантической эстетики и отметили смещение значений языковых понятий старой романтической эстетики в сторону упрощения или приобретения негативной коннотации. При лингвистическом подходе к текстовой ткани, установления категорий языкового видения мира и его продуцентов, носителей определенно заданной национально-культурной ментальности, анализа лексикографических источников, позволяющих выделить содержание понятия на основе словарных дефиниций, мы видим, что авторы немецкого романтизма выдвигали концепты созидания, переосмысленные у постмодернистов как деструктивные или утратившие часть значения. Например, концепт «природа» из «силы, творящей мироздание» превратилась, согласно новым словарным дефинициям, в «изменчивую силу», а «любовь», имеющая коннотацию «божественная» стала не в просто земной, а нарочито приземленной. Сам человек тяготеет к серийному своему подобию - симулякру.

Комплексное исследование дискурсивного пространства мегатекста немецкого романтизма, т.е. анализ единого потока речевого поведения: вербального, акустического, жестово-мимического, пространственного, обозначающего некий ментальный мир, говорит о пересечении единого романтического дискурса с постмодернистским. Пространство постмодернистского дискурса характеризуется, сменой временной перспективы с большим количеством ретроспективных, нежели проспективных, скачков во временном континууме. Однако «Парфюмер» интересен, прежде всего, с позиций определения авторского присутствия в тексте романа, актуализированного посредством стилевых категорий и использования местоимений.

Автор-романтик и автор-постмодернист обладают практически одинаковым набором узнаваемых стилистических приемов. В арсенале писателя-постмодерниста те же стилевые приемы: применение выразительных речевых средств, характер оценок, выражаемых посредством подбора и смены слов и фраз, своеобразное использование синтаксиса, романтический словарь. Но если писатель-романтик создает уникальный код языка романтического произведения, то писатель-постмодернист в процессе имитации подвергает рефлексии особенности романтического стиля.

Автор-постмодернист, используя в качестве шифтеров, т.е. переключателей, местоимения I и II лица, выражает таким образом свое отношение к объективной реальности, что в постмодернистском тексте приобретает форму отчуждения авторской фигуры от контекста или почти полное растворение в текстовой реальности. Автор-романтик обозначает свое присутствие в тексте открыто, выступая в качестве имплицитного автора-рассказчика, т.е. легко обнаруживает непосредственное участие в процессе выстраивания текстового пространства.

В дискурсе романтизма и постмодернизма наблюдаются ахронии, т.е. временные отклонения, они проявляются в двух разновидностях: ретроспекции, возврата к уже обозначенному, и проспекции — взгляда в будущее.

Романтическому дискурсу присущи невербальные жестово-мимические характеристики, реализующиеся через пародию и гротеск, свойственные и мегатексту немецкого романтизма, и постмодернистскому роману. Пародия и гротеск, основывающиеся на переключениях скриптов, являются символами и используются для обозначения динамических структур.

Для комплексного анализа мегатекста немецкого романтизма, мы остановились на такой сложной его составляющей как архетипы. Архетипы в контексте немецкой романтической литературы были сопоставлены со сказочными текстами с одной стороны, и постмодернистским романом с другой. Исследовав постмодернистский текст по классификации К.Г. Юнга, который называл архетипами «сложные состояния сознания, передаваемые по наследству и воспроизводящие глубинные мифологические символы», мы выделили такие как Анима, Мать, Ребенок, Юноша, Мужчина, Старик.

Таким образом, в настоящем исследовании мы использовали лингвориторическую парадигму и когнитивно-дискурсивные подходы. Такой комплексный, междисциплинарный подход позволяет увидеть новые объекты анализа новые аспекты существования и функционирования изучаемых сущностей, а главное - новые возможности объяснения фиксируемых наблюдений и фактов. Иначе говоря, это способствует распространению тенденции антропоцентризма, заставляя по-новому подходить к оценке человеческого опыта, к результатам чисто человеческого осмысления мира как субъективно и прагматически ориентированного; позволяет по-новому оценить роль языка — во всей речемыслительной деятельности человека, дискурсивной деятельности разных типов и особенно привлечь внимание к языку как обеспечивающему доступ ко» многим непосредственно .ненаблюдемым процессам концептуализации и естественной категоризации мира.

Во многом это свидетельствует о современной тенденции в лингвистике, сутью которой является отказ от идеи исключительности того или иного метода и стремление сочетать и комбинировать различные общенаучные и частные методы. В связи с тем, что в работе исследуется большой литературный материал (множество произведений XIX века и произведение современной литературы) невозможно полностью погрузиться в герменевтику. Текст, как таковой, является как объектом литературоведения, так и языкознания. Лингвистика текста или текстовой анализ простирается от морально-философской интерпретации, семиотики текста, до межфразового синтаксиса и текстоведения (науки, изучающей отношение между формой текстов и их функцией). Лингвистическая теория текста - это множество «подтеорий» (субтекстов), определяющих различные виды принципов текстообразования. В настоящей работе используются как термины лингвориторики, содержащие идеи классического риторического канона, так и термины неориторики. К XX веку хорошо забытая античная риторика, наследницей которой стала просто лингвистика, вновь набирает силу, причем в русле антропоцентрических тенденций. Центральная задача лингвистики текста состоит в эксплицитной и, по возможности, четкой реконструкции того, как исследователь (интерпретатор, филолог в широком смысле слова) заставляет текст соотносится с миром, т.е. в понимании того, как происходит постепенное осознание одного из объектов мира как знака.

Список научной литературыХолмогорова, Вилена Евгеньевна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции Текст. / С.С. Аверинцев. — М.: Шк. «Языки рус. культуры», 1996. - 446 с.

2. Актуальные проблемы современной лингвистики: Учеб. пособие Текст. / сост. Л.Н. Чурилина. 2-е изд. испр. - М.: Флинта: Наука, 2007.-410 с.

3. Антонио И.А. Юмор и комическое в лингвистических исследованиях: (терминологический подход) Текст. / И.А. Антонио // Филологические науки / гл. ред. Г.Г. Виноград. М.: МГУ, 2008. - № 6. - С. 69-73.

4. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы Текст. / Н.Д. Арутюнова; АН СССР. Ин-т языкознания. -М.: Наука, 1976.-383 с.

5. Аскольдов С.А. Концепт и слово Текст. / С.А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология /под общ. ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 267-280.

6. Бабенко Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник: Практикум Текст. / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. М.: Флинта: Наука, 2003. - 495 с.

7. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка Текст. / А.П. Бабушкин. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1996. - 104 с.

8. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика Текст. / Р. Барт; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. -М.: Прогресс, 1989. 615 с.

9. Ю.Бахтин М.М. Проблема текста Текст. / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. — С. 297 —325.

10. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса Текст. / М.М. Бахтин. — Изд. 2-е. М.: Худож. лит., 1990. - 545 с.

11. Бенвенист Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист; под общ. ред. Ю.С. Степанова; пер. с фр. Ю.Н. Караулова. Изд. 2-е, стер. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 446 с.

12. Бердяев Н.А. Судьба России Текст. / Н.А. Бердяев. М.: Советский писатель, 1990. - 346 с.

13. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии Текст. / Н.Я. Берковский. -Ленинград: Худож. лит., 1973. — 565 с.

14. Борботько В.Г. Проблемы и методы общего языкознания Текст. / В.Г. Борботько. — Сочи: Соч. гос. ун-т туризма и курорт, дела, 2005. -75 с.

15. Ботникова А.Б. Немецкий романтизм: Диалог художественных форм Текст. / А.Б. Ботникова. М.: Аспект Пресс, 2005. - 347 с.

16. Вайнштейн О.Б. Язык романтической мысли: О философском стиле Новалиса и Фридриха Шлегеля Текст. / О.Б. Вайнштейн // Чтения по истории и теории культуры. М.: РГТУ, 1994. - Вып. 6. - 80 с.

17. Вакенродер В.Г. Чудеса музыки Текст. / В.Г. Вакенродер // Фантазии об искусстве; пер. с нем. и вступ. ст. А.С. Дмитриева; коммент.

18. Ал.В. Михайлова. — М.: Искусство, 1977. — 263 с.

19. Ворожбитова А.А. Теория текст: Антропоцентрическое направление: Учеб. пособие Текст. / А.А. Ворожбитова. — Изд. 2-е, испр. и доп. -М.: Высшая школа, 2005. — 367с.

20. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. Изд. 3-е, стер. - М.: Едиториал УРСС, 2005. - 144 с.

21. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: курс лекций Текст. / Г.Д. Гачев. М.: Изд. центр «Академия», 1998. - 429 с.

22. Гладилин Н.В. Роман П. Зюскинда «Парфюмер» как гипертекст Текст. / Н.В. Гладилин // Вопросы филологии / под ред. Э.Ф. Володарской, Ю.Л. Воротникова. М.: Институт иностранных языков: Институт языкознания РАН, 2001 - № 1 (7). - С. 108-118.

23. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации Текст. / Д.Б. Гудков. М.: Гнозис, 2003. - 286 с.

24. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие человечества Текст. / В. Гумбольдт // Избранные труды по языкознанию; пер. с нем. под ред., с предисл. Г.В. Рамишвили. М.: Прогресс, 1984. - С. 27-298.

25. Дарк О. Художник и его натурщицы Текст. // Литературное обозрение.- М., 1993. № 7/8. - С. 70-74.

26. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: сб. работ Текст. / Т.А. ван Дейк; сост. В.В. Петрова; пер. с англ. яз. под ред. В.И. Герасимова; вступ. ст. Ю.Н. Караулова, В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1989.-310 с.

27. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века Текст. / В.З. Демьянков // Язык и наука конца 20 века. — М.: ИЯ РАН, 1995.-С. 239-320.

28. Дмитриев А.С. Романтическая эстетика А.В. Шлегеля Текст. / А.С. Дмитриев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974. - 118 с.

29. Доманский Ю.В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте: пособ. по спецкурсу Текст. / Ю.В. Доманский. -2-е изд., испр. и доп. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. — 94 с.

30. Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкенберг Ж.-М. и др. Общая риторика Текст. / Ж. Дюбуа, Ф. Эделин, Ж.-М.Клинкенберг и др.; пер. с фр. Е.Э. Разлоговой, Б.П. Нарумова; общ. ред. и вступ. ст. А.К. Авеличева.- М.: Прогресс, 1986. 391с.

31. Женетт Ж. Работы по поэтике. Фигуры Текст. / Ж. Женетт; общ. ред. и вступ. ст. С. Зеикина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. - Том 1. -469 с.

32. Иванов В.И. О Новалисе Текст.: в 4 т. / В.И. Иванов // Собрание сочинений / под. ред. Д.В. Иванова и О. Дешарт. Брюссель, 1987. - 4 т.-С. 252-281.

33. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм Текст. / И.П. Ильин. М.: Интрада, 1996. - 253 с.

34. Ишимбаева Г. Смыслостановление романа П. Зюскинда «Парфюмер»: сетевой журн. 2005. URL: http://www.hrono.ru/text/2005/ishiml205.html (дата обращения: 20.08.2009).

35. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов; отв. ред. Д. Н. Шмелев; АН СССР, Отд-ние лит. и яз. -М.: Наука, 1987.-263 с.

36. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык Текст. / В.Б. Касевич. -СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1996. 275 с.

37. Киреева Н.В. Постмодернизм в зарубежной литературе: Учеб. пособие Текст. / Н.В. Киреева. М.: Флинта: Наука, 2004. - 213 с.

38. Костюшкина Г.М. Современные направления во французской лингвистике: учеб. пособие для пед. вузов и фак. иностр. яз. Текст. / Г.М. Костюшкина. Изд. 2-е, испр. и доп. - Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2005. - 328 с. ,

39. Кочетков В.В. Психология межкультурных различий: Учеб. пособие Текст. / В.В. Кочетков. М.: Per Se, 2002. - 413 с.

40. Красных В.В.; Основы психолингвистики и теории коммуникации: Лекц. курс Текст. / В.В. Красных. М.: Гнозис: Кучково поле, 2001. -270 с.

41. Красных В.В. От концепта к тексту и обратно (к вопросу о психолингвистике теста) Текст. /В.В. Красных // Вестн. Моск. ун-та.

42. Сер. 9, Филология; гл. ред. М.Л. Ремнева. М.: Изд-во Моск. ун-та. -1998. -№ 1.- С. 53-70.

43. Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения Текст. / Е.С. Кубрякова // Текст. Структура и семантика. — М.: СпортАкадемПресс, 2001. т. 1. - С. 72-80.

44. Кубрякова Е.С. Виды пространства, текста и дискурса Текст. / Е.С. Кубрякова, О.В. Александрова II Категоризация мира: пространство и время. М.: Диалог - МГУ, 1997. - С. 15-26.

45. Кубрякова Е.С. Язык и знание: части речи с когнитивной точки зрения. / Е.С. Кубрякова. М.: Яз. славян, культуры, 2004. — 555 с.

46. Леонтьев А.Н. Психология образа Текст. / А.Н. Леонтьев // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология; 1979. - № 2. - С. 3-13.

47. Леонтьев А.Н. Языковое сознание и образ мира Текст. / А.Н. Леонтьев // Язык и сознание: парадоксальная рациональность / под ред. Ю.А. Сорокина, Е.Ф. Тарасова, Н.В. Уфимцевой. М.: Институт языкознания РАН, 1993.-С. 16-21.

48. Литвиненко Н.А. «Парфюмер» П. Зюскинда: Трансформация некоторых романтических мотивов Текст. / Н.А.Литвиненко // Литература XX века: итоги и перспективы изучения: сб. науч. ст. М.: Экон-Информ, 2003. - С. 50-57.

49. Литвиненко Т.Е. Интертекст и его лингвистические основы (на материале латиноамериканских художественных текстов) Текст.: автореф. дис. док.филол.наук: 10.02.19 / Т.Е. Литвиненко. — Иркутск: ИГЛУ, 2008.-34 с.

50. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии Текст. / Ю.М. Лотман // Анализ поэтического текста. СПб.: «Искусство - СПб», 2001. - С. 18 - 254.

51. Лотман Ю.М. Риторика Текст. / Ю.М. Лотман // Риторика: Специализированный проблемный журнал. М.: Лабиринт, 1995. -№ 2. - С. 92 - 108.

52. Маньковская Н.Б. Хронотипологические этапы развития неклассического эстетического сознания Текст. / Н.Б. Маньковская // Эстетика: Вчера. Сегодня. Всегда. М.: ИФ РАН, 2005. — Вып. 1. - С. 68-89.

53. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику: Учеб. пособие Текст. / В.А. Маслова. 2-е изд., исправ. - М.: Флинта: Наука, 2006. -293 с.

54. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие Текст. /

55. B.А. Маслова. М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 208 с.

56. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе: учебное пособие Текст. / Е.М. Мелетинский. -М.: РГГУ, 2000. 167 с.

57. Мельничук О.А. Повествование от первого лица. Интерпретация текста Текст. / О.А. Мельничук. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2002. - 208 с.

58. Мечковская Н.Б. Семиотика: Язык, природа, культура Текст. / Н.Б. Мечковская. М.: ACADEMIA, 2004. - 428 с.

59. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика: Учеб. пособие Текст. / Н.Б. Мечковская. 2-е. изд., испр. - М.: Аспект Пресс, 2000 - 207 с.

60. Мышкина Н.Л. Динамико-системное исследование смысла текста Текст. / Н.Л. Мышкина. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та , 1991. -212 с.

61. Неориторика: Генезис, проблемы, перспективы: сб. научн.-аналит. обзоров Текст. / отв. ред. Н.А. Безменова. -М.: ИНИОН, 1987. 213 с.

62. Парадигмы научного знания в современной лингвистике: сб. науч. трудов Текст. / ред. Е.С. Кубрякова, Л.Г. Лузина. М.: РАН ИНИОН Центр гум. науч.-информ. исслед., 2008. - 184 с.

63. Парфюмер: от книги к фильму Текст. / отв. ред. С. Антонов, А. Гузман; пер. с нем. Т. Заславской, В. Харитоновой. СПб.: Изд. Дом «Азбука-классика», 2007. - 107 с.

64. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания Текст. / В.Ф. Петренко. М.: Из-во МГУ, 1988. - 207 с.

65. Пропп В.Я. Морфология сказки Текст. / В.Я. Пропп. М.: Наука, 1969.-166 с.

66. Прохоров Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс: учеб. пособие Текст. / Ю.Е. Прохоров. 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2006. -224 с.

67. Риндисбахер Х.Д. От запаха к слову: моделирование значений в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер» Текст. / Х.Д. Риндисбахер // Новое литературное обозрение. — М.: Издательский дом «Новое литературное обозрение», 2000. № 43(3). - С. 86-101.

68. Рождественский Ю.В. Общая филология Текст. / Ю.В. Рожественский. М.: Фонд «Новое тысячелетие», 1996. - 325 с.

69. Романтизм: Вечное странствие Текст. / отв. ред. Н.А. Вишневская, Е.Ю. Сапрыкина; Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. — М.: Наука, 2005. 397 с.

70. Романтизм: истоки, метафизика, эволюция Текст.: монография / отв. ред. Ю.И. Мирошников; РАН, Уральское отд-ние, Ин-т философии и права, Каф. философии. Екатеринбург: УрО РАН, 2006. -193 с.

71. Руднев В.П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты Текст. / Руднев В.П. М.: Аграф, 1997. - 381 с.

72. Салахова А.Р. Рецепция и реконструкция художественного опыта экзистенциализма в творчестве Патрика Зюскинда Текст.: автореф. дис. канд.филол.наук: 10.01.03 / А.Р. Салахова. — Казань: Казан, гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. 23 с.

73. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие Текст. / И.С. Скоропанова. 2. изд., испр. — М.: Флинта: Наука, 2000.-607 с.

74. Соловьева Н.А. Вызов романтизму в постмодернистском британском романе Текст. / Н.А. Соловьева // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9 Филология / гл. ред. М.Л. Ремнева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. -№1. - С. 53-67.

75. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства Текст. / Ю.С. Степанов / отв. ред. В.П. Нерознак; АН СССР. Ин-т языкознания. М.: Наука, 1985.-335с.

76. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры Текст. / Ю.С. Степанов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академический Проспект, 2001. - 990 с.

77. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса Текст. / Л. Теньер; пер. с фр. И.М. Богуславского; вступ. ст., общ. ред. и коммент. В.Г. Гака. -М.: Прогресс, 1988. 653 с.

78. Трубецкой Е.Н. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке Текст. / Е.Н. Трубецкой // Избранное. М.: Канон, 1995. - С. 386-430.

79. Фатеева Н.А. Автокоммуникации как способ развертывания лирического текста Текст. / Н.А. Фатеева // Филологические науки. -М.,1995. № 2. - С.53-63.

80. Федоров Ф.П. Художественный мир немецкого романтизма: структура и семантика Текст. / Ф.П. Федоров. М.: МИК, 2004. - 366 с.

81. Филиппов К.А. Лингвистика текста: Курс лекций Текст. / К.А. Филиппов. 2-е изд., испр. и доп. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007.-331 с.

82. Фуко М. Слова и вещи: археология гуманитарных наук Текст. / М. Фуко; пер. с фр. В.П. Визгина, Н.С. Автономовой. СПб.: A-cad: АОЗТ «Талисман», 1994. - 405 с.

83. Фундаментальные исследования современной американской лингвистики Текст. / под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой, И.А. Секериной. М.: Издательство МГУ, 1997. - 455 с.

84. Хайдеггер М.; Время картины мира Текст. / М. Хайдеггер // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. — 450 с.

85. Хорват К. Романтические воззрения на природу Текст. / К. Хорват // Европейский романтизм / отв. ред. И. Неупокоева, И. Шетер. М.: Наука, 1973. - 204-253 с.

86. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира / Т.В. Цивьян / отв. ред. В.Н. Топоров; АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики. — М.: Наука, 1990. 203 с.

87. Шеллинг Ф.В. Философия искусства Текст. / Ф.В. Шеллинг; ред. С.С. Аверинцева. М.: Мысль, 1966. - 496 с.

88. Щукин В. Романтический урбанизм и смысловые координаты гоголевского городского пространства Текст. / Щукин В // Гоголь как явление мировой литературы. М.: ИМЛИ РАН, 2003. - С. 61-66.

89. Якобсон P.O. Взгляд на «Вид» Гельдерлина Текст. / P.O. Якобсон // Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - С. 364 - 387.

90. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика Текст. // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. - С. 193-230.

91. Barbetta М.С. Poetik des Neo-Phantastischen. Patrick Suskinds Roman «Das Parfum» Текст. / М.С. Barbetta. Wiirzburg: Konigshausen & Neumann, 2002. - 252 S.

92. Becker E. Unterrichtsmodell Einfach Deutsch. Patrick Siiskind: Das Parfum Текст. / E. Becker. 7 Auflg. - Paderborn: Shoningh Verlag, 2001. -122S.

93. Fischer M. Ein Stankerer gegen die Deo-Zeit. Der Spiegel, 1985. - № 10. URL: http://parfum.sockenpaarung.de/presse/staenkerer.htm (дата обращения: 21.08.2009).

94. Grack G. Der Duft der Schonheit. Patrick Suskinds Roman «Das Parfum». -Der Tagesspiegel, 1985.

95. URL:http://www2.uniwiippertal.de/FBAynachkriegsliteratur/Parfuem/PDFE/ Pressestimmen.pdf (дата обращения: 21.08.2009).

96. Hoffmeister G. Deutsche und europaische Romantik. Stuttgart: J.B. Metzlerische Verlagsbuchhandlung: Carl Ernst Poeschel Verlag GmbH, 1978.

97. Reich-Ranicki M. Des Morders betorender Duft. Frankfurter Allgemeine Zeitung, 1985.

98. URL: http://parfum.sockenpaarung.de/presseframeset.htm (дата обращения: 21.08.2009).

99. Rothkegel A. Frames und Textstruktur // Text Texttheorie -Semantik: linguistische Modelle und maschinelle Verfahren - Papiere zum Textlinguistik / hrsg. von Anelly Rohtkegel u. Barbara Sandig. - Hamburg: Buske, 1984. - Bd. 52. ;

100. Stadelmaier G. Lebens-Riechlauf eines Duftmorders. die Zeit, 1985. URL: http://parfum.sockenpaarung.de/presse/Iebensriechlauf.htm (дата обращения: 21.08.2009).

101. Большой энциклопедический словарь: Языкознание Текст. / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. -688с.

102. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века Текст. / под ред. В.В. Бычкова. М.: РОССПЭН, 2003. - 607с.

103. Лингвистический энциклопедический словарь Текст. / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 682 с.

104. Постмодернизм: Энциклопедия Текст. / сост. и науч. ред. А.А. Грицанов, М.А. Можейко. Минск: Интерпресс Сервис: Книжный дом, 2001. - 1037 с.

105. Философский словарь Текст. / под ред. И.Т. Фролова. — 7-е изд., перераб. и доп. М.: Республика, 2001 - 719 с.

106. Duden Das grosse Worterbuch der deutschen Sprache in zehn Banden Текст. Mannheim. Leipzig. Wien. Zurich: Dudenverlag, 1976. - Bd. 2.: Bedr. - Eink.

107. Kluge F. Etymologisches Worterbuch der deutschen Sprache Текст. / berarb. von E. Seebold. 23 erw. Aufl- Berlin. New-York: Walter de Gruyter, 1999.

108. Etymologisches Worterbuch des Deutschen Текст. / Unter der Leitung von W. Pfeifer. Berlin: Akademie-Verlag, 1989.

109. Grimm J., Grimm W. Deutsches Worterbuch Текст. / Jakob Grimm, Wilhelm Grimm. Leipzig: S. Hirzel, 1889. - Bd. 7.

110. Heyne M. Deutsches Worterbuch Текст. / M. Heyne. Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1906. - Bd. 2. - 1238 S.

111. Бодлер Ш. Соответствия // Цветы зла. URL:http://ru. wikisource.org/wiki/Cooтвeтcтвия(Бoдлep/Бaльмoнт)

112. Гауф В. Сказки Текст. / В. Гауф. Карлик Нос: сказка; пер. с нем.; вступ. ст. В. Каверина; ред. Т. Блантер. М.: Худож. лит., 1988. - 284с.

113. Гауф В. Сказки Текст. / В. Гауф. Маленький Мук; пер. с нем.; вступ. ст. В. Каверина; ред. Т. Блантер. М.: Худож. лит., 1988. - 284с.

114. Гофман Э.Т.А. Избранные произведения в трех томах Текст. / Э.Т.А. Гофман. Королевская невеста: сказка; пер. с нем. под ред. Д. Варавкиной и В. Розанова. М.: Худож. лит., 1962. - Т. 2. - 519 с.

115. Гофман Э.Т.А. Избранные произведения в трех томах Текст. / Э.Т.А. Гофман. Мадемуазель де Сюодери: рассказ; пер. с нем. под ред. Д. Варавкиной и В. Розанова. М.: Худож. лит., 1962. - Т. 2. — 519 с.

116. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в 6 томах Текст. / Э.Т.А. Гофман. Кавалер Глюк: новелла; пер. с нем.; ред. А. Ботникова и др.; сост. А. Ботниковой и А. Карельского; предисл. А. Карельского; коммент. Г. Шевченко. М.: Худож. лит. 1991. - Т. 1. - 494 с.

117. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в 6 томах Текст. / Э.Т.А. Гофман. Крейслериана: новелла; пер. с нем.; ред. А. Ботникова и др.; сост. А. Ботниковой и А.Карельского; предисл. А. Карельского; коммент. Г. Шевченко. М.: Худож. лит. 1991. - Т. 1. - 494 с.

118. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в 6 томах Текст. / Э.Т.А. Гофман. Майорат: рассказ; пер. с нем.; ред. А. Ботникова и др.; сост. А. Ботниковой и А. Карельского; коммент. А. Ботниковой. М.: Худож. лит. 1996. - Т. 3. - 557с.

119. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в 6 томах Текст. / Э.Т.А. Гофман. Эликсиры дьявола: роман; пер. с нем.; ред. А. Ботникова и др.; сост. А. Ботниковой и А. Карельского; коммент. А. Ботниковой и В. Микушевича. — М.: Худож. лит. 1994. — Т. 2. — 445с.

120. Гримм В., Я. Белоснежка и Краснозорька , URL:http://www.lukoshko.net/grinim/grimml2.slitml

121. Гримм В., Я. Белоснежка. URL:http ://www.lukoshko .net/grimm/grimm8 .shtml

122. Зюскинд П. Парфюмер: История одного убийцы Текст. / П. Зюскинд. СПб.: Издательский Дом «Азбука - Классика», 2006. -304с.

123. Избранная проза немецких романтиков Текст. / В.-Г. Вакенродер. Достопримечательная музыкальная жизнь композитора Иозефа Берлингера: рассказ; пер. с нем.; сост. и предисл. А. Дмитриева; коммент. М. Рудницкого. М.: Худож. лит., 1979. - Т. 1. - 397 с.

124. Избранная проза немецких романтиков Текст. / Новалис. Генрих фон Офтердинген: роман; пер. с нем.; сост. и предисл. А. Дмитриева; коммент. М. Рудницкого. М.: Худож. лит., 1979. - Т. 1. - 397 с.

125. Избранная проза немецких романтиков Текст. / JI. Тик. Белокурый Экберт: новелла; пер. с нем.; сост. и предисл. А. Дмитриева; коммент. М. Рудницкого. М.: Худож. лит., 1979. - Т. 1. - 397 с.

126. Избранная проза немецких романтиков Текст. / А. фон Шамиссо. Удивительная история Петера Шлемиля: роман; пер. с нем.; сост. и предисл. А. Дмитриева; коммент. М. Рудницкого. М.: Худож. лит., 1979. - Т. 2. - 430 с.

127. Клейст фон Г. Обучение на Сан-Доминго Текст. / Г.фон Клейст. Михаэль Кольхаас: новелла; пер. нем. Б. Пастернак, Н. Манн; коммент. А.Ф. Левинтон. СПб.: Изд-во «Азбука», 2000. - 147 с.

128. Новалис. Гимны к ночи Текст. / Новалис; пер. с нем. М.: Энигма,1996. - 192 с.

129. Chamisso von A. Werke Текст. / A. von Chamisso Peter Schlemihls wundersame Geschichte. — Vierte Aufl. — Berlin: Weidmische Buchhandlung, 1856. 3. Bd.

130. Grimm W., J. Schneeweisschen und Rosenrot. URL:http://gutenberg.spiegel.de/?id=5&xid=969&kapitel=276&cHash=b20 42df08b2

131. Grimm W., J. Schneewittchen. URL:http://gutenberg.spiegel.de/?id=5&xid=969&kapitel=241&cHash=b20 42df08b2

132. Hauff von W. Abenteuer aus dem Morgenland: Ausgewahlte Marchen Текст. / W. von Hauff Die Geschichte von dem kleinen Muck. -Rudolstadt: Greifenverlag, 1976. S. 135 - 171.

133. Hauff von W. Abenteuer aus dem Morgenland: Ausgewahlte Marchen Текст. / W. von Hauff Der Zwergnase. Rudolstadt: Greifenverlag, 1976. - S. 75 - 97.

134. Hoffmann E.T.A. Das Fraulein von Scuderi: Erzahlungen Текст. / E.T.A. Hoffmann. Berlin. Weimar, Aufbau-Verlag, 1976. - 202 S.

135. Hoffmann E.T.A. Das Majorat Текст. / E.T.A. Hoffmann. -Potsdam: Rtitten & Loening Verlag, S.a. -137 S.

136. Hoffmann E.T.A. Dichtungen und Schriften so wie Briefe und Tagebiicher: Gesamtausgabe in funfzehn Banden Текст. / E.T.A. Hoffmann Der goldne Topf. Weimar: Erich Lichtenstein, 1924. -III Bd. - 643 S., XXXV S.

137. Hoffmann E.T.A. Dichtungen und Schriften sowie Briefe und Tagebiicher: , Gesamtausgabe in funfzehn Banden Текст. / E.T.A. Hoffmann Die Elixiere des Teufels. Weimar: Erich Lichtenstein, 1924. — IV Bd. - 411 S., XI S.

138. Hoffmann E.T.A. Dichtungen und Schriften sowie Briefe und Tagebiicher: , Gesamtausgabe in fiinfizehn Banden Текст. / E.T.A. Hoffmann Klein Zaches gennant Zinnober. Weimar: Erich Lichtenstein, 1924. - III Bd. - 643 S., XXXV S.

139. Hoffmann E.T.A. Dichtungen und Schriften sowie Briefe und Tagebiicher: Gesamtausgabe in funfzehn Banden Текст. /

140. E.T.A. Hoffmann Die Konigsbraut. Weimar: Erich Lichtenstein, 1924. -VII Bd. - 368 S.,XIS.

141. Hoffmann E.T.A. Dichtungen und Schriften sowie Briefe und Tagebiicher: Gesamtausgabe in fiinfzehn Banden Текст. / E.T.A. Hoffmann Kreisleriana. Weimar: Erich Lichtenstein, 1924. - I Bd.- 277 S., XXII S.

142. Hoffmann E.T.A. Dichtungen und Schriften sowie Briefe und Tagebiicher: Gesamtausgabe in fiinfzehn Banden Текст. / E.T.A. Hoffmann Ritter Gluck. Weimar: Erich Lichtenstein, 1924. -1 Bd.- 277 S., XXII S.

143. Kleist von H. Erzahlungen Текст. / H. von Kleist Michael Kohlhaas.- Dresden: VEB Verlag der Kunst, 1988. S. 7 - 36.

144. Novalis Heinrich von Ofterdingen Текст. / Novalis. Fr. a. M. Hamburg: Fischer Bucherei, 1963. - S. 168.

145. Novalis Hymnen an die Nacht Текст. / Novalis. — O.o.: Dreililien-Verlag, O.j. 30 S.

146. Siiskind P. Das Parfiim. Die Geschichte eines Morders. URL:http://lib.i^i/ZUSKIND/dasparfuemgerm.txt

147. Tieck L. Der blonde Eckbert Текст. / L. Tieck. Potsdam: Rutten & Loening Verlag, S.a. - 65 S.

148. Wackenroder W.H. Werke und Briefe Текст. / W.H. Wackenroder Herzensergiessungen eines kunstliebenden Klosterbruders. — Jena: Gugen Diederichs, 1910. 1 Bd. - 335 S.