автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтические книги А. Белого 1900-1910-х годов и итоговые "Стихотворения" (1923 г.) как художественный феномен

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтические книги А. Белого 1900-1910-х годов и итоговые "Стихотворения" (1923 г.) как художественный феномен"

На правах рукописи

ГОНЧАРУК Андрей Викторович

ПОЭТИЧЕСКИЕ КНИГИ А. БЕЛОГО 1900-1910-Х ГОДОВ И ИТОГОВЫЕ «СТИХОТВОРЕНИЯ» (1923 Г.) КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ФЕНОМЕН: СВОЕОБРАЗИЕ МИФОПОЭТИКИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 О НОЯ 2011

Воронеж-2011

4859142

Диссертация выполнена на кафедре русской литературы XX и XXI веков Воронежского государственного университета.

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

МОЛЧАНОВА Наталья Александровна

Официальные оппоненты: - доктор филологических наук, профессор

САРЫЧЕВ Ярослав Владимирович

- кандидат филологических наук, доцент КУЛИК Анастасия Геннадьевна

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Костромской государственный

университет имени H.A. Некрасова»

Защита состоится 23 ноября 2011 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д.212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу: 394006, г. Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан «¿Р» октября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

¿fr

О. А. Бердникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ

Своеобразие литературного дарования Андрея Белого, его многогранность и противоречивость, удивительная смелость новаторских идей, плавность перехода от одной философской и эстетической концепции к другой привели к тому, что по достоинству оценить его творчество и понять внутреннюю логику его исканий смогли лишь немногие из современников поэта. Весьма характерным представляется в этом плане зафиксированное в воспоминаниях Б. Зайцева высказывание Н. Гумилева, однажды обронившего фразу о том, что Белому «был дан гений, который он ухитрился загубить».

Сложность художественного мира Андрея Белого во многом была обусловлена глубиной его мировоззренческих поисков, в полной мере нашедших отражение в поэзии. Стремление Белого к наиболее адекватному воплощению в поэзии своего мировосприятия закономерно привели его, как и других поэтов-символистов, к поиску новых жанровых форм и объединению своих произведений в циклы и книги, что обеспечивало возможность выразить различные грани мифопоэтиче-ской картины мира.

Историко-литературный аспект актуальности нашего исследования определяется недостаточной изученностью поэтического наследия Андрея Белого. Вплоть до начала 1970-х годов все творчество Белого оставалось для литературоведов «неизведанным материком» (Л. К. Долгополов). Подобное положение дел определялось, с одной стороны, негативными оценками творчества Белого в советской критике, с другой - своеобразием художественного мира поэта и литературным соседством с А. Блоком, в качестве «двойника» которого он нередко воспринимался современниками, а затем и литературоведами. Характерно, что именно личные и литературные взаимоотношения с собратом по символизму стали предметом одних из первых исследований Андрея Белого, проведенных В. Н. Орловым.

Рассмотрение поэзии Андрея Белого в контексте эволюции русского символизма можно обозначить как первую группу работ, посвященных его творчеству (Л. А. Колобаева, 3. Г. Минц, Л. А. Пильд, Эл-лис и др.). Важное место среди них занимают исследования, в которых анализируется реализация в творчестве Белого теургического принципа и характерных для символистского мироощущения попыток преображения! действительности силою искусства (В. Н. Быстрое, В. С. Севастьянова, 3. О. Юрьева).

Вторую группу составляют исследования, посвященные проблематике творческих и личных отношений поэта с современниками: Борисом Пастернаком, Мариной Цветаевой, Николаем Бердяевым, Павлом Флоренским и др.

Взаимоотношения поэта с антропософией и его мистические увлечения, а также их отражение в творчестве Белого являются предметом изучения третьей группы исследований (Т. Байер, М. Л. Спивак, Е. В. Глухова).

Четвертую группу научных трудов о Белом составляют работы авторов, посвященные анализу теоретических разработок Белого в сфере стихосложения (С. С. Гречишкин, М. Л. Гаспаров).

Важное направление исследований литературного наследия Белого составляет целостный анализ творчества поэта в контексте его биографии, мировоззренческих и эстетических поисков. Пионером данного направления стал современник поэта и автор его первого детального жизнеописания К. В. Мочульский. Особый вклад в изучение творческого наследия и разносторонней литературной деятельности А. Белого внесли монографии А. В. Лаврова «Андрей Белый в 1900-е годы: жизнь и литературная деятельность», «Андрей Белый. Разыскания и этюды».

Шестая, весьма обширная группа работ включает в себя исследования прозы А. Белого. Прежде всего, это статьи и монографии, посвященные роману «Петербург» (Н. А. Бердяев, Л. К. Долгополов, Д. Е. Максимов, В. М. Пискунов, Н. Г. Пустыгина, Л. А. Аннинский, О. А. Клинг, Б. Ю. Орлицкий и др.). Ряд трудов авторов этого направления касается анализа взаимосвязей романов Белого с творчеством Гоголя (В. М. Паперный, Т. Байер) и Достоевского (Л. К. Долгополов, Н. А. Дзюбинская, Л. Силард).

Седьмую группу составляют работы, связанные с анализом различных аспектов «симфоний» Андрея Белого (А. П. Авраменко, Н. В. Барковская, В. Г. Поттосина и др.).

Наконец, в работах восьмой группы содержится анализ поэзии Андрея Белого. Это исследования, посвященные анализу его поэтики, цветовой символики, различных частных аспектов поэтического текста^ например, реализации в них апокалипсических мотивов, солярно-лунарной мифологии.

В 2008 г. был издан сборник научных трудов «Андрей Белый в изменяющемся мире: к 125-летию со дня рождения» по материалам международной конференции 2005 г., что свидетельствует о неослабевающем интересе исследователей к творческому наследию поэта.

Однако, несмотря на значительное число работ, посвященных творчеству А. Белого, появившихся за последние три десятилетия, большинство из них сосредоточено на анализе его прозаических произведений, а не поэтических.

Теоретический аспект актуальности данного исследования связан со слабой разработанностью в литературоведении такого мета-жанрового образования, как поэтическая книга. Наиболее близким к ней типологически и значительно более хорошо изученным жанровым образованием является стихотворный цикл, однако между поэтической книгой и стихотворным циклом, наряду с некоторыми чертами сходства, имеются также и значительные различия, связанные, прежде всего, с масштабами охвата действительности и, соответственно, полнотой выражения авторского мироощущения.

Как поэтическая книга, так и стихотворный цикл тесно связаны с явлением циклизации. Как отмечает М. Н. Дарвин, художественная циклизация является «как бы «встроенной» в лирику. С одной стороны, циклическая форма дает возможность сохранить свойственную лирике дискретность, некую «точечность» состояний лирического субъекта, с другой - она позволяет обобщать лирическое изображение, «укрупняя» лирического героя до масштабов лирического характера». Таким образом, объединение стихотворений в циклы и затем в поэтические книги предоставляет автору возможность дать более полное отображение действительности.

Проблема циклизации прекрасно сознавалась поэтами-символистами, и именно их наблюдения во многом легли в основу позднейших исследований. Характерно, что в 1960-е годы фундамент для научного изучения проблемы лирического цикла был заложен в работах литературоведов, исследовавыпгх творчество А. Блока: Л. Я. Гинзбург, 3. Г. Минц, П. П. Громова, В. А. Сапогова, а в 1970-1980-х гг. важный вклад в разработку проблемы лирического цикла внесли М. Н. Дарвин, И. В. Фоменко, Л. Е. Ляпина.

Однако если теория лирического цикла достаточно полно разработана литературоведами, то проблема формирования более масштабного метажанрового образования - поэтической книги - изучена ещё далеко не так хорошо. Вопрос о типологии поэтической книги, к сожалению, до настоящего времени не разработан. Наглядным свидетельством недостаточного уровня разработки этой проблемы является пока ещё слабая дифференциация поэтической книги и лирического цикла в работах многих исследователей .

Согласно исследованиям И. В. Фоменко, важнейшей предпосылкой для оформления поэтической книги, рассматриваемой им в качестве отдельного жанрового образования (как и лирический цикл, вторичного по отношению к отдельным стихотворениям) стало то, что сама тенденция к циклизации была обусловлена стремлением «к такому объединению стихотворений, которое позволило бы выразить целостность миросозерцания поэта. Это и было той главной причиной, что привела к рождению книги стихов как одной из форм циклизации в лирике».

Важнейшей особенностью, отличающей поэтическую книгу от лирического цикла, по наблюдению И. В. Фоменко, является то, что «книга стремилась к «всеохватностя», претендовала быть выражением целостной личности и даже моделью мира».

Вместе с тем, важно отметить, что концептуальное начало является отнюдь не единственным способом циклизации и сосуществует с другим, более традиционным способом формирования поэтической книги в результате объединения в более масштабное метажанровое образование лирических циклов на основе развития субъективно-лирического начала. Представляется возможным не только реализация каждого из этих вариантов по отдельности, но и более сложное, подчас противоречивое сочетание этих двух начал при формировании одной книги.

При этом поэтическую книгу как метажанровое образование следует отличать от сборника стихотворений. Разница между ними была обозначена уже самими поэтами рубежа веков. Так, брюсовское понимание поэтической книги во многом определило теоретические построения И. В. Фоменко, выделяющего в качестве главного признака, отличающего поэтическую книгу от сборника, её концептуальность. Однако, по мнению М. Н. Дарвина, такая характеристика поэтической книги является далеко не полной, поскольку концептуальность в принципе «лежит в основе всех литературных жанров, в том числе и нелирических», а значит, проблема определения поэтической книги остаётся открытой.

Если всё же принять за основу положение И. В. Фоменко о концептуальное™ поэтической книги, необходимо отметить, что истоки этих выражаемых в конкретных поэтических книгах символистов концепций восходят к более общим идеям гаи мифам. Ключевым для русского символизма является миф о пересоздании мира средствами искусства, однако на практике он реализуется в форме частных мифов, в особенности «частного мифа» о «грядущем синтезе» и «индивидуальных мифов» отдельных поэтов (Н. Г. Пустыгина). Знаменательно, что в

процессе эволюции русского символизма эти мифы вполне закономерно претерпевали изменения, соответственно, можно говорить и о трансформации поэтической книги в творчестве символистов в целом (хотя у каждого автора как сам метажанр поэтической книги, так и проце сс его изменений, имели также индивидуальные особенности).

Следует признать, что итоговую поэтическую книгу стоит рассматривать в качестве особой разновидности поэтической книги. На сегодняшний день можно говорить лишь об общих контурах теории итоговой поэтической книги, значимый вклад в разработку которой внесли О. В. Мирошникова, В. И. Тюпа, Т. Н. Скок.

Согласно О. В. Мирошниковой, итоговая поэтическая книга представляет собой текстовый массив, который репрезентативен по отношению «ко всему жизненному и творческому пути художника»; образное целое книги предстает «в качестве достаточно сконцентрированного, подчиненного единой задаче композиционного решения, системного единства». По мнению исследовательницы, богатейший тематический состав итоговой поэтической книги позволяет в полной мере реализовать «универсальность, модели мироздания», которая прорисовывается для автора довольно четко и «обладает качеством динамической соотнесённости всех фрагментов, лирических коллизий, полюсных состояний», заявленных им ранее. Это свидетельствует о высокой значимости итоговой поэтической книги для понимания всего творчества поэта. Вместе с тем до настоящего времени серьезных попыток анализа берлинской поэтической книги Андрея Белого «Стихотворения» (1923) не предпринималось.

Научная новизна настоящей работы заключается в том, что в ней впервые прослежена эволюция сквозных мотивов во всем поэтическом творчестве А. Белого; поэма А. Белого «Христос воскрес» рассмотрена как философская мистерия; выявлены ключевые слагаемые архитектоники берлинской книги А. Белого «Стихотворения» (1923); доказана мысль о синтезе в данной книге автобиографического мифа о пути и мистерии пробуждения самосознания через страдание, имеющей общечеловеческое значение.

Объектом диссертации стали поэтические книги А. Белого, в особенности его итоговая книга - «Стихотворения» (1923). Предметом исследования являются архитектоника и мифопоэтика поэтической книги в творчестве А. Белого.

Целью диссертации является определение своеобразия архитектоники и мифопоэтики итоговой поэтической книги в творчестве А. Белого, выявление ее связей с предшествующими книгами поэта

Достижение этой цели предполагает решение следующих конкретных задач:

1. Раскрытие структурных особенностей и эволюции жанра поэтической книги в творчестве А. Белого 1900-1910 годов.

2. Определение специфики поэмы-мистерии в творчестве А. Белого.

3. Выявление ключевых лейтмотивов, организующих единство поэтических книг А. Белого.

4. Анализ мифопоэтики и архитектоники берлинской книги А. Белого «Стихотворения» (1923).

5. Рассмотрение текстологических особенностей создания итоговой поэтической книги А. Белого.

В качестве гипотезы исследования выступило предположение о том, что своеобразие архитектоники итоговой поэтической книги А. Белого определяется реализацией в ней личного мифа о трагическом пути, высшей точкой которого становится распятие как момент пробуждения самосознания и принятия на себя жертвенной миссии.

В работе были использованы такие основные методы исследования, как сравнительно-исторический, структурно-семиотический, герменевтический.

Методологическую базу исследования составили труды К. Г. Юнга, М. Элиаде, Ю. М. Лотмана, А. Ханзен-Леве, Е. Г. Эткинда, М. Н. Эпштейна, Г. П. Козубовской, И. В. Корецкой, К. В. Мочульско-го, И. В. Фоменко, М. Н. Дарвина, В. А. Сапогова, Л. Я. Гинзбург, 3. Г. Минц, Н. Г. Пустыгиной, Л. Е. Ляпиной и др.

Теоретическое значение исследования заключается в разработке проблематики основных принципов формирования поэтической книги как масштабного метажанрового образования, наиболее полно отражающего мировоззренческую концепцию поэта.

Практическое значение работы. Полученные в результате исследования берлинской поэтической книги А. Белого «Стихотворения» (1923) наблюдения и результаты могут быть использованы при построении вузовского курса истории русской литературы XX века, в спецкурсах и семинарах, посвященных поэзии серебряного века, русскому символизму и творчеству Андрея Белого, при изучении творчества поэта в образовательных учреждениях различного уровня.

Положения, выносимые на защиту:

1. Поэтические книги А. Белого 1900-х - 1910-х годов образуют единый текст, создаваемый устойчивыми мифопоэтическими образами и сложной динамикой развития образа лирического героя.

2. Ключевым личным мифом для А. Белого становится миф о распятии как способ наиболее полно передать трагизм и величие человеческого бытия, выразить идею пробуждения самосознания и принятия на себя жертвенной миссии.

3. Общность лейтмотивов и использование сквозных, образов способствуют размыванию границ отдельного произведения как завершённого целого в творчестве А. Белого и дают возможность сравнительно лёгкой смены жанровой формы отдельного стихотворения за счёт его органичного включения в более широкие структурные объединения (цикл, поэму и поэтическую книгу).

4. В творчестве А. Белого прослеживается эволюция типа поэтической книги: от приближающегося по своему характеру к сборнику книги-композиции через книгу-цикл к собственно поэтической книге как сложному метажанровому единству, сочетающему в себе лирическое и эпическое начала.

5. «Стихотворения» (1923 г.) стали серьезной попыткой создания итоговой книги, в которой с наибольшей полнотой раскрывается мифо-поэтическая картина мира, создаваемая поэтом на основе идей антропософии, но не ограниченна'! ими. Характерной особенностью этой книги стала ее принципиальная незавершённость, обусловленная дискретностью художественного мышления А. Белого и сложностью его личности. Создание новых циклических произведений осуществляется Белым по монтажному принципу. Сохраняя общее разделение на несколько ключевых этапов, он одновременно сильно изменяет структуру свою: прежних книг. В процессе создания итоговой поэтической книги Белый нередко не только существенно видоизменяет, но и разрушает свои ранние произведения. Отдельные стихотворения распадаются на несколько частей, другие же, напротив, объединяются, образуя новые стихи, однако все они включаются в качестве составных элементов в новое масштабное метажанровое образование - поэтическую книгу.

Апробация работы. Результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы XX -XXI века Воронежского государственного университета. Основные положения исследования докладывались на научной конференции «Эйхенбаумовские чтения» (Воронеж, 2006), международной научной конференции «А. Т. Твардовский и русская поэма XX века» (Воронеж, 2008), научных сессиях Воронежского государственного университета 2007, 2008 и 2009 гг.

По теме диссертационной работы опубликовано 6 статей, в том числе 2 - в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертационной работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы, включающего 274 наименования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается историко-литературный и теоретический аспекты актуальности выбранной темы, научная новизна работы, определяются ее объект и предмет, цель и задачи диссертации, выдвигается рабочая гипотеза исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Глава первая «Текстологические и психологические аспекты эволюции А. Белого в 1900-е годы» посвящена рассмотрению ключевых особенностей художественного мира Андрея Белого и эволюции мировоззрения поэта в ранний период его творчества. Данная глава состоит из двух разделов. В первом разделе «Дискретность лирического «я» и попытка его преодоления в книге «Золото в лазури» как фундаментальная особенность мироощущения поэта постулируется проблема внутренней раздробленности, отсутствия цельности, которая была характерна для него на протяжении всего его творческого пути. В качестве подтверждения этого тезиса приводятся высказывания современников, обращавших внимание на сформировавшиеся у поэта с детства «двуличие», противоречивую сложность его натуры. Так, 3. Гиппиус в своих воспоминаниях назвала Белого «воплощенной неверностью», а Николай Бердяев, характеризуя поэта, утверждал, что «рассчитывать на А. Белого нельзя было ни в каком отношении», поскольку «у этой очень яркой индивидуальности твёрдое ядро личности было утеряно, происходила диссоциация личности в самом его художественном творчестве».

Имеются, прежде всего, внутренние (тонкая душевная организация поэта и перипетии его частной жизни) и внешние причины этого явления (переходный характер эпохи, связанный с масштабными переменами общественного строя). Кроме того, есть основания полагать, что одной из главных причин «недовоплощенности» таланта Белого и незавершенности его творчества являются их «эпохальность». Немаловажными представляются также собственно литературные причины этого явления, связанные как с литературными и мировоззренческими установками символизма как течения, в русле которого развивалось творчество поэта, так и с внутренней логикой развития художественного текста.

Прежде всего, следует отметить принципиальную невозможность воплощения на практике общего символистского мифа о пересоздании действительности посредством художественного творчества. Думается, именно этот фактор послужил одной из причин того, почему художественный текст А. Белого оказался незавершенным. Вместе с тем последовательное стремление к воплощению этого мифа в сочетании с предпринимаемыми поэтом всё новыми попытками переосмыслить своё творчество в контексте новых мировоззренческих идей приводили к тому, что Белый многократно возвращался к уже написанным произведениям, подвергая их значительным исправлениям (часто даже в ущерб их художественному качеству).

Для того, чтобы наглядно проследить процесс попыток воплощения символистского мифа в творчестве А. Белого, в работе представлен анализ его поэтических книг, предшествовавших «Стихотворениям» (1923 г.), по отношеншо к которым берлинская книга А. Белого стала своего рода итогом.

Первой вехой на творческом пути А. Белого, обозначившей его начало и наиболее яркую стадию мифотворчества молодого поэта стала поэтическая книга «Золото в лазури» (1904 г.), явившаяся, по выражению К. Мочульского, «лирическим отражением того ослепительного света, который на мгновение запылал в душе Белого».

Книга включала в себя четыре раздела и была построена по «симфоническому» принципу, объединяющему несколько лейтмотивов. Концептуально значимую роль играли многочисленные посвящения, а также указания на дату и место написания стихотворения.

Ключевым образом, организующим целостность книги, её идейно-художественное единство, является сложный образ золота-солнца, вынесенный поэтом в заглавие. Уже название книги содержит в себе целый спектр разнообразных смыслов, обеспечивающих широкие возможности для интерпретации. Известно, что в алхимии золото символизирует цель Великого Делания - целостность, чистоту и самость Духа. Лазурь, согласно словарю Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, «в средние века считалась эмблемой величия, мягкости, бдительности и, по объяснению первых геральдиков, обозначала в гербе небо». Золото как металл, обозначающий солнце, является также символом роскоши и великолепия, высшего совершенства. Знаменательно, что уже в 1909 году в предисловии к первому изданию «Урны» А. Белый, критически оценивая свою первую книгу с эстетической точки зрения, вкладывал в её название глубокий сокровенный смысл, воспринимая его в рамках своих мистических увлечений.

Особого внимания заслуживает появление в первой поэтической книге А. Белого розы, с которой сопоставляется солнце. Этот образ присутствует в ряде стихотворений книги как в сопоставлении с солнцем, так и без него, причем «розы представлены всех оттенков от палевых до пунцовых, алых, черных» (А. П. Авраменко). Символика розы очень сложна, поскольку данный символ весьма многогранен и может принимать самые разные, порой амбивалентные значения: целомудрие и страсть, мученичество и блаженство, жизнь и смерть - однако концептуально значимой представляется интерпретация розы как символа эзотерических тайн.

Важнейшим аспектом образа солнца, дающим ключ к пониманию книги А. Белого, является часто встречающееся на страницах сборника сравнение солнца с вином. Солнце оказывается соотнесено в стихах Андрея Белого и с древнегреческим богом виноделия Дионисом (недаром его называли «ночным солнцем»). Вслед за Ф. Ницше образ Диониса становится для А. Белого, как и для других символистов, обозначением особого способа познания мира через трагедию, жертву, безумный восторг опьянения и выход за пределы себя. Так «вино» выступает у Белого знаком дионисийского познания мира.

Характерно, что в подавляющем большинстве стихотворений сборника Белый изображает именно заходящее солнце. Созданные в период, названный самим поэтом «эпохой зорь», стихотворения «Золота в лазури» наполнены яркими красками заката. Именно поэтому воспеваемое им солнце оказывается «пламезарным», тёмно-красным, пурпурным. «Золотой пир» парадоксальным образом становится одновременно знаком увядания и смерти. Солнце оказывается для поэта ускользающим счастьем, «золотым руном», однако важно подчеркнуть, что в этот период Андрей Белый, несмотря на первые ноты разочарования, всё ещё верил в осуществимость символистской утопии.

Лирический герой «Золота в лазури» - непонятый пророк, полный радостных предчувствий, но уже начинающий разочаровываться в них. С одной стороны, в этой книге присутствуют стихотворения, где лирический герой выступает в качестве Мессии (либо, напротив, Антихриста), с другой - несоответствие высоких чаяний героя обыденным земным реалиям и полный разрыв с ними превращают медиума в чудака или безумца, отчуждённого от других людей. Изображение закатного солнца в стихах Белого оказывается тесно связано с душевными настроениями лирического героя книги, мессианские предчувствия которого уже начинают перемежаться сомнениями, а ощущение собственной избранности - переходить в чувство одиночества и отверженности.

Во втором разделе первой главы «Лирическое и эпическое начала в поэтических книгах «Пепел» и «Урна» рассматриваются изменения, произошедшие в М1гроощущении и творчестве Белого в результате пережитого им в середине 1900-х годов кризиса, характеризующегося, по выражению А. В. Лаврова, «трагическим разуверением в действенности и осуществимости теургических устремлений».

Вторая поэтическая книга А. Белого «Пепел» (1909) более сложна по своей архитектонике, она представляла собой попытку синтеза лирического «негатива» с эпическими тенденциями, отчетливо заявившими о себе в творчестве А. Белого конца 1900-х годов.

Как объясняет ее заглавие сам А. Белый, «Пепел» - это то, во что превращаются «образы, порождённые экстазом», соприкасаясь с «реальной действительностью». Последняя мыслилась поэту как народная жизнь современной ему нищей мужицкой России, наиболее ярко отражённая в поэзии Н. А. Некрасова. Именно этим объясняется посвящение книги памяти Некрасова, эпиграф и многочисленные аллюзии к его творчеству.

В отличие от первой поэтической книги Белого, в которой «события» происходят главным образом в душе лирического героя, чей взгляд обращен скорее к небесам, нежели на землю, и запечатлеваемые пейзажи, как правило, столь живописны, сколь и лишены географической определённости, в «Пепле» Белый стремится максимально дистанцироваться от своего индивидуального «я». Поэт расширяет хронотоп книги до масштабов целой страны, «Пепел» оказывается насыщен образами пространства, позволяющими поэту создать яркий и устрашающий образ России.

Знаменательно, что на десятилетие раньше Н. А. Бердяева, в книге 1918 года «Судьба России» высказавшего мысль о том, что «русская душа подавлена необъятными русскими полями и необъятными русскими снегами, она утопает и растворяется в этой необъятности», лирический герой А. Белого сполна прочувствовал ту же «власть пространств над русской душой», увидев в необъятных просторах России ужасающее, гибельное начало.

В наиболее приближенной к быту книге (именно в силу этого обстоятельства не оценённой по достоинству многими современниками, не осознавшими логики перехода от возвышенных эмпирей «Золота в лазури» к суровой реальности «Пепла») поэт вновь обращается к образу непонятого пророка. Существенно и то, что, как показывают исследования, некрасовские стихи «Пепла» не укладываются в рамки реалистической поэтики, а значит, прав был Эллис, видевший в лиро-

эпическом «Пепле» «книгу символов, имеющих эзотерическое значение, в последнем счёте значение интимной исповеди мистика-поэта».

В книге стихов «Урна» (1909) Белый объединяет стихотворения, ключевыми мотивами которых становятся «разочарование в земных страстях» и «холод философических раздумий». Общий минорный настрой книги, столь характерный для творчества Белого (в этой книге, впрочем, мрачное отчаяние «Пепла» сменяется значительно более спокойной, меланхолический грустью), выражен уже в эпиграфе к ней, взятом из Баратынского. Как неоднократно отмечалось исследователями творчества Белого, этот эпиграф является своего рода знаковым, указывая на обращение символиста к поэтическому стилю начала XIX столетия.

На наш взгляд, появление в книге Белого имени автора «Сумерек» интересно ещё и потому, что именно в творчестве Баратынского формируется первая в истории русской литературы поэтическая книга как «совокупность лирических произведений, которая создаёт в читательском восприятии эффект художественного единства» (М. Н. Дарвин). Проблема создания такой особой метажанровой формы как отражения целостного миросозерцания, «претендующего на универсализм» (И. В. Фоменко), была актуальна и для творчества Белого.

В отличие от «Пепла», «Урна» представляет собой поэтическую книгу, построенную в основном по принципу объединения нескольких лирических циклов. При этом своего рода «скрепами», обеспечивающими ее единство, становятся ключевые лейтмотивы, а также ритмические эксперименты, интерес к которым со временем станет у поэта лишь усиливаться, достигнув своего апогея в «После разлуки» (эту книгу с еще большим основанием, нежели «Урну», можно рассматривать как своего рода иллюстрацию к стиховедческим изысканиям Белого).

Во второй главе «Развитие жанра поэмы-мистерии в творчестве А. Белого» представлен анализ поэмы Андрея Белого «Христос воскрес». Об уникальности этой поэмы в творчестве Белого говорит уже тот факт, что это одно из немногих произведений поэта, которое практически не подвергалось автором значительным переработкам и исправлениям. Вместе с тем отзывы современников о поэме (отмечавшими, прежде всего, ее подражательный характер по отношению к поэме А. Блока «Двенадцать») были весьма критическими, «автора обвиняли чуть ли не в присоединении к коммунистической партии». Знаменательно, однако, что, по наблюдению М. Пьяных, Белый «и в самой поэме, и в её интерпретациях настаивает на вневременности изобра-

жённого в ней и на отсутствии в поэме какого бы то ни было «большевизма».

Характерное для поэмы очевидное и потому сразу обратившее на себя внимание критиков сочетание современности и евангельской легенды позволяет рассматривать её как мистерию. В древности мистерии являли «тайные, т. е. доступные лишь посвященным, культовые действа, в которых земледельческая обрядность ритуальной драмы сочетается с представлениями о «вечном блаженстве» избранников, «приобщившихся» к божеству путем соприкосновения с ним» (и! Троцкий). Та же закрытость, ориентация на «посвященных», обладающих непосредственным мистическим опытом, характерна и для поэмы Белого «Христос воскрес». На эзотерический характер её содержания указывает в предисловии сам автор, приподнимая завесу тайны и называя две ключевые фигуры, для которых было явственно выраженное в его поэме сокровенное знание: «То, о чем я пишу, знавал ещё мейстер Эккарт; о том писал апостол Павел».

Упомянутых поэтом средневекового немецкого мистика, учившего о познании Бога через «внутреннее озарение», и новообращенного апостола, ослеплённого божественной силой, а затем прозревшего, роднит постижение ими божества через живой опыт, непосредственное' переживание. Знаменательно, что в том же предисловии поэт говорит о себе как о «антропософе», «представителе духовного знания», что, наряду с заявлениями о некомпетентной критике его творения, позволяет сразу же выстроить оппозицию между «посвященными» и «профанами». Эта оппозиция между теми, кому открыт смысл происходящего, и теми, кто не способен его постичь, сохраняется затем на протяжении всей поэмы.

По своей структуре поэма «Христос воскрес» состоит из 24 небольших частей. Очевидно, что число их выбрано далеко не случайно: число 24 не только кратно 12 (поэма Блока), но и символически содержит в себе всю полноту времени, как 12 «дневных», так и 12 «ночных» часов, день и ночь, свет и тьму. Мотив борьбы между последними как символами добра и зла, типичный для мистерий, также находит своё отражение в поэме.

При этом поэма Белого сочетает в себе черты древнейших и средневековых мистерий с оригинальной авторской концепцией. Она проявляется, помимо своеобразной формы произведения, в новизне выраженной в нём идеи преображения человека и человечества и приобщения его к тайнам бытия через осознание своей мессианской избранности, страдание и веру, принятие на себя как своих, так и чужих

страданий, характерных не только для конкретной исторической эпохи, но и имеющих вечный, вневременной смысл.

В главе третьей «Поэтические книги-циклы в послереволюционной лирике А. Белого» содержится анапиз стихотворных книг Андрея Белого «Королевна и рыцари» (1919), «Звезда» (1922) и «После разлуки» (1922).

Стихотворная книга Андрея Белого «Королевна и рыцари» по своему жанру представляет собой лирический цикл: перед нами десять стихотворений, объединенных общей тематикой, сквозными образами, преобладающим настроением и авторским замыслом. Поэт обращается к своим старым стихам (8 из 10 стихотворений датированы 1909 и 1911 годами) и объединяет их в некое новое единство, призванное, по его словам, запечатлеть переход «от мрачного отчаянья «Урны» к сознательности «Звезды». Характерными особенностями этого цикла являются продолжение и развитие в нем идеи и образа Вечной Женственности, а также возвращение отступивших на второй план и почти исчезнувших в «Пепле» и «Урне» «золотолазурных» мотивов. К ним можно отнести, в частности, мотив вина, опьянения, связанного с мистическим экстазом.

Как и в первой книге поэта, важное место в «Королевне и рыцарях» занимают образы Апокалипсиса. Однако если в «Золоте в лазури» для Белого ключевым апокалипсическим мотивом было противопоставление Христа и Антихриста, то в «Королевне и рыцарях» на первый план выходит получающий, как и в случае с образом Антихриста, оригинальную авторскую трактовку мотив воскресения мертвых.

Книга «Звезда» является самой антропософской из стихотворных книг Андрея Белого. Она снабжена подзаголовком «Новые стихи» и включает в себя 48 стихотворений, написанных в 1913-1918 годы. Примечательно, что, несмотря на присутствующие в книги мотивы мистических озарений и прозрений, все того же давнего «зова», которые по идее должны были бы знаменовать выход лирического героя за пределы времени в сферу «безвременья» и Вечности, «Звезда» построена по принципу связанной с мотивом возвращейия кольцевой композиции. Открывает книгу посвященное «старшему брату в Антропософии» стихотворение «Христиану Моргенштерну» и завершает «Звезду» стихотворение с таким же названием и обращенное к тому же адресату, немецкому поэту и последователю антропософии, автору книги «Мы нашли тропу». При этом сама фамилия поэта означает «звезда утра», о чем Белый сообщает в примечании. Образ звезды становится в книге символом пробуждающегося самосознания лирическо-

го героя, проблески которого Белый связывает с оккультным учением, созданным Р. Штейнером.

Книга «После разлуки» (1922) по своему характеру приближается к лирическому циклу, поскольку включает в себя всего 15 стихотворений, из которых 8 впервые были опубликованы в ее составе. Как явствует из воспоминаний «Пленный дух» Марины Цветаевой, адресата финального стихотворения книги Белого, название «После разлуки», с одной стороны, отсылает к стихотворной книге М. Цветаевой «Разлука», после прочтения которой были написаны стихотворения, вошедшие в новую книгу поэта. С другой стороны, название несет автобиографический смысл: эти стихи были написаны после разлуки Белого с Асей Тургеневой, сильно повлиявшей на мироощущение поэта в сторону усиления его трагизма. Именно этим объясняется то, что в «После разлуки» не осталось и следа от вдохновенных мессианско-пророческих мистериальных настроений «Звезды», равно как и от радостного оживления «Королевны и рыцарей». На первый план вновь выходят мотивы душевной боли, тоски и одиночества.

Книга снабжена пространным теоретическим предисловием «Будем искать мелодии», в котором поэт раскрывает основные положения «мелодизма» - по его утверждению, «нужной ныне и пока отсутствующей» школы в поэзии, которая ставила бы в центр своего внимания «песенную душу лирики» - мелодию. По мнению Белого, именно мелодия превращает стихотворение «в подлинную распеваемую песню».

Как и заявлено в предисловии, автор стремится максимально подчеркнуть «песенную», музыкальную составляющую стиха как на уровне архитектоники отдельных стихотворений (стремление Белого передать ритм находит отражение в особом графическом оформлении, большинство из стихотворений книги он выстраивает «лесенкой»), так и на уровне метатекста всей книги, которой поэт дает подзаголовок «Берлинский песенник». Подзаголовки, связанные с различными музыкальными инструментами, соответствующими, по ощущениям поэта, характеру каждого конкретного произведения, получают и некоторые стихотворения книги. Так, открывающее книгу стихотворение «Весенняя мелодия» имеет подзаголовок «Мандолина», «О полярном покое» у Белого «говорит виолончель», два стихотворения связаны с гитарой («Поется под гитару» и «Опять гитара»), стихотворение «Я» «поется с балалайкой».

Таким образом, несмотря на принципиальную невозможность реализации символистского мифа о преображении действительности,

поэт предпринимает все новые попытки его осуществления. Их заведомая обреченность в сочетании с важными внелитературными факторами: масштабными социальными потрясениями и перипетиями его личной биографии - закономерно обусловливают трагизм лирики поэта.

При этом отмечаемый исследователями мистический, оккультный характер символизма в поэзии Андрея Белого приводит к тому, что со временем личная трагедия поэта соотносится в его творчестве с ар-хетипическим мотивом распятия (и - в меньшей мере - воскресения) как совершающейся мировой мистерии. Этот мотив становится в художественном мире Белого доминирующим и выступает как основа для формирования поэтом в дополнение к общесимволистскому своего личного мифа, мифа о распятии.

Именно этот миф позволит поэту в оказавшейся итоговой поэтической книге «Стихотворения» (1923) от отражающих отдельные грани реальности книг-циклов перейти к поэтической книге как целостной картине мира. Основным содержанием запечатленного в этой поэтической книге «романа в стихах» у Белого окажется именно духовный путь лирического героя на Голгофу и его распятие, становящееся для него не только выражением максимального появления страдания, но и моментом высшего откровения и пробуждения самосознания.

Анализ архитектоники итоговой книги, которому посвящена глава четвертая «Архитектоника берлинской поэтической книги А. Белого «Стихотворения» (1923 г.)», представляется особенно актуальным в контексте того, что этот термин упоминается самим Белым в предисловии к книге. По утверждению Белого, стихотворения поэта не следует рассматривать в отрыве от общего контекста его творчества, поскольку «необщее выражение» «Лика Музы» заключено именно «в целом, в зерне, во внутренней архитектонике всех песен». Архитектоника (от греч. ар£1тектоУ1кг| - архитектура) - это «общая внешняя форма строения художественного произведения и взаимосвязи его частей. Искусная архитектоника сообщает художественному произведению единство составляющих частей (пролог, эпилог, глава, «часть», книга, том). Архитектонику не следует смешивать с композицией, которая является внутренней формой художественного произведения и имеет целью расположение и развитие деталей в частях его» (А. П.

Квятковский).

Использование пришедшего из архитектуры термина применительно к поэтической книге представляется весьма логичным, поскольку, стремясь стать выражением целостного взгляда на мир, поэтическая

книга «не просто составляется, а выстраивается подобно зданию» (О. В. Никандрова).

«Стихотворения» (1923) занимают особое место среди поэтических книг Белого, поскольку представляют собой последнюю из удавшихся, а потому в некотором роде итоговую попытку поэта систематизировать своё творчество, осмыслить его как единое целое, обозначить внутреннюю логику своих мировоззренческих поисков.

При рассмотрении архитектоники берлинской книги, прежде всего, обращает на себя внимание то, что А. Белый разделил поэтическую книгу на семь разделов. Знаковое число семь в данном случае уже само по себе несет важный символический смысл. Согласно пифагорейцам, «число 3 (дух, ум, душа) снисходит в 4 (мир), и результатом является сумма 7, или мистическая природа человека» (М. П. Холл), Таким образом, разделение поэтической книги на семь разделов позволяет автору лишний раз подчеркнуть, что каждый из них представляет собой один из этапов духовного развития лирического героя, его «искания правды».

Как и всегда при создании новой редакции своих текстов, включая их в поэтическую книгу, Белый вносит в них значительные исправления, однако в данном случае изменения коснулись не только отдельных стихотворений: при превращении каждой из прежних поэтических книг в «раздел» или «внутренний цикл» трансформации подверглась сама структура их построения. В новой поэтической книге структура каждого раздела стала значительно более чёткой и подчинённой общей концепции книги.

Кроме того, поэт производит перераспределение многих стихотворений, перенося их в те разделы, которые наиболее созвучны их настроениям. В процессе создания итоговой поэтической книги нередко в произведение вносятся как смысловые, так и формальные изменения (последние чаще всего связаны с мелодическими экспериментами Белого), одно стихотворение распадается на несколько других либо, напротив, прежде самостоятельные произведения объединяются в одно новое. Всё это служит наиболее полному воплощению авторского замысла.

При этом часто стихотворения выстраиваются таким образом, что можно проследить в них развитие общего лирического сюжета. В отдельных случаях это дает Белому возможность объединять их в более четко структурированные циклы, входящие в которые произведения лишаются собственных названий и снабжаются нумерахшей (ярким примером может служить цикл «Искуситель»), Такие образования яв-

ляются своего рода «протопоэмами», представляя собой по жанровому признаку промежуточные образования между циклами стихов и собственно поэмами. Поэмы также присутствуют в поэтической книге, причем в большинстве случаев это новые произведения, созданные Белым посредством переработки прежних поэтических текстов и их объединения по монтажному принципу («Железная дорога», «Бродяга», «Осинка», «Мертвец»), Исключением является поэма «Христос воскрес», впервые изданная в 1918 году, вошедшая в книгу почти без изменений и вопреки хронологии занявшая в ней центральное место, что подчеркивает важность выраженной в ней мистерии пробуждения самосознания для Белого и ее ключевую позицию в архитектонике всей книги.

Важным способом организации единства берлинской поэтической книги А. Белого становится метатекст, в частности, названия разделов и подразделов книги, авторские предисловия к её разделам. Упорядочению внутренней структуры книги в немалой мере способствуют также более чёткая организация лирического сюжета и многократно повторяющиеся в разных стихотворениях одни и те же сквозные образы. В сочетании с внутренней логикой смены идей и настроений на каждом этапе духовного пути лирического героя, отразившейся в созданной Андреем Белым поэтической книге, всё это позволяет говорить о том, что единство берлинской книги определяется воплощенной здесь общей мировоззренческой концепцией, в основе которой лежит его переживание трагической мистерии бытия.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются его основные выводы.

Основные положения и выводы диссертации отражены автором в следующих публикациях:

1. Гончарук А. В. Проблема метатекста в русской литературе начала XX века (на примере сборника Андрея Белого «Стихотворения» 1923 г.) / А. В. Гончарук // Эйхенбаумовские чтения - 6: Материалы юбилейной научной конференции. - Выпуск 6. - Воронеж: ВГТГУ, 2007.-С. 105-109. (0,3 п. л.).

2. Гончарук А. В. Солярная символика в книге А. Белого «Золото в лазури» / А. В. Гончарук // Филологические записки. Вып. 26. - Воронеж: Воронежский университет, 2007. - С. 268-272. (0,4 п. л.).

3. Гончарук А. В. Дискретность лирического «я» и попытки её преодоления в берлинском сборнике А. Белого «Стихотворения» / А. В. Гончарук // Среднерусский вестник общественных наук. - 2007. - № 4 (5). - Орел: Издательство ОРАГС. - С. 11-16. (0,3 п. л.).

4. Гончарук А. В. Поэма Андрея Белого «Христос воскрес» как-философская мистерия / А. В. Гончарук // А. Т. Твардовский и русская поэма XX века: Материалы международной научной конференции -Воронеж: ВГУ, 2008. - С. 185-196. (1 п. л.).

5. Гончарук А. В. Способы организации сверхтекстового единства в поэтической книге А. Белого «Стихотворения» (на примере раздела «Урла») / А. В. Гончарук // Вести. Тамбов, ун-та. Сер Гуманитар, науки. - 2009. - Вып. 11. - С. 229-231. (0,2 п. л.).

6. Гончарук А. В. Время и вечность в поэтической книге А. Белого «Стихотворения» 1923 г. / А. В. Гончарук // Вестн. Воронежского государственного ун-та. Сер. Филология. Журналистика - 2011. - Вып. 1. - С. 15-19. (0,3 п. л.).

Статьи, выделенные жирным, опубликованы в изданиях рекомендованных ВАК РФ. '

ГОНЧАРУК Андрей Викторович

Поэтические книги А. Белого 1900 - 1910-х годов и итоговые «Стихотворения» (1923 г.) как художественный феномен: своеобразие мифопоэтики

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 10.10.2011. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 3 4 от 10.10.2011.

Издательство «НАУКА-ЮНИПРЕСС» 394024, г. Воронеж, ул. Ленина, 86-Б, оф. 2. Тел. (473) 259-24-27 e-mail: oaleinikov@yandex.ru

Отпечатано в типографии Издательства «НАУКА-ЮНИПРЕСС» 394024, г. Воронеж, ул. Ленина, 86-Б

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гончарук, Андрей Викторович

Введение 3

Глава 1. Текстологические и психологические аспекты эволюции А. Белого в 1900-е годы 22

1.1. Дискретность лирического «я» и попытки его преодоления в книге «Золото в лазури» 22

1.2 Лирическое и эпическое начала в поэтических книгах «Пепел» и «Урна» 41

Глава 2. Развитие жанра поэмы-мистерии в творчестве А. Белого 55

Глава 3. Поэтические книги-циклы в послереволюционной лирике А. Белого 76-

Глава 4. Архитектоника берлинской поэтической книги А. Белого «Стихотворения» (1923 г.) 97-158 Заключение 159-163 Список цитированной и использованной литературы 164

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Гончарук, Андрей Викторович

Своеобразие литературного дарования Андрея Белого, его многогранность и противоречивость, удивительная смелость новаторских идей, плавность перехода от одной философской и эстетической концепции к другой привели к тому, что по достоинству оценить его творчество и понять внутреннюю логику его исканий смогли лишь немногие из современников поэта. Весьма характерным представляется в этом плане зафиксированное в воспоминаниях Б. Зайцева высказывание Н. Гумилева, однажды обронившего фразу о том, что Белому «был дан гений, который он ухитрился загубить»1.

Сложность художественного мира Андрея Белого во многом была обусловлена глубиной его мировоззренческих поисков, в полпой мере нашедших отражение в поэзии. Стремление Белого к наиболее полному воплощению в поэзии своего мировосприятия закономерно привело его, как и других поэтов-символистов, к поиску новых жанровых форм и объединению своих произведений в циклы и книги, что обеспечивало возможность выразить различные грани мифопоэтической картины мира.

Историко-литературный аспект актуальности нашего исследования определяется недостаточной изученностью поэтического наследия Андрея Белого. Вплоть до начала 1970-х годов все творчество Белого оставалось для литературоведов, по выражению Л. К. Долгополова, «неизведанным материком»". Подобное положение дел определялось, с одной стороны, негативныл ми оценками творчества Белого в советской критике , с другой - сложностью художественного мира поэта и литературным соседством с А. Блоком, в качестве «двойника» которого он нередко воспринимался современниками'1, а затем и литературоведами. Характерно, что именно личные и литературные Долгополое Л К Начало знакомства: О личной и литературной судьбе Андрея Белого / Л. К Дол! ополов // А. Белым, Проблемы творчества: Слатьи. Воспоминания. Публикации. - М.: Сов. писатель, 1988. - С. 27. ' Долгополое, Л К. Неизведанный материк (заметки о Белом) / Л К. Долгополов // Вопросы литературы. -1982. -№ 3. - С. 100-139.

1 См., например, Флейшиаи Л. С. Борис Пастернак в 1930-е годы / Л. С. Флейшман. - Иерусалим: Изд. Иерусалимского университета, 1984, — С. 156-158.

4 Весьма характерным в этом плане представляется сопоставление Белого и Блока в воспоминаниях 3. Гиппиус «Мой лунный друг». взаимоотношения с собратом по символизму стали предметом одних из первых исследований Андрея Белого, проведенных В. Н. Орловым1.

Рассмотрение поэзии Андрея Белого в контексте русского символизма можно обозначить как первую группу работ, посвященных его творчеству (Л. А. Колобаева, 3. Г. Минц, Л. А. Пильд, Эллис и др.). Важное место среди них занимают исследования, в которых анализируется реализация в творчестве Белого теургического принципа и характерных для символистского мироощущения попыток преображения действительности силою искусства (В.^ Н. Быстров, В. С. Севастьянова, 3. О: Юрьева) .

Вторую группу составляют исследования, посвященные проблематике творческих и личных взаимоотношений поэта с современниками: Борисом Пастернаком4, Мариной Цветаевой3, Николаем Бердяевым6, Павлом Флорен

1 См. Орлов В. Н. Александр Блок и Андрей Белый в 1907 году / В. Н. Орлов // Литературное наследство. -M., 1937. Т. 27/28. С. 371-382; Орлов В. Н. История одной «дружбы-вражды» / В. Н. Орлов // Александр Блок и Андрей Белый. Переписка. - М.: Изд. Гос. лит. музея, 1940. - С. V-LXIV.

2 Колобаева Л. А. Русский символизм / Л. А. Колобаева. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. - 296 е.; Минц 3 Г. Граф Генрих фон Оттергейм и «Московский ренессанс»: Символист Андрей Белый в «Огненном ангеле» В. Брюсова / 3. Г. Минц // А. Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. - М.: Сов.\ писатель, 1988. - С. 215-240; Минц 3. Г.-Поэтика русского символизма / 3. Г. Минц. - СПб.: Искусство-СПб., 2004. - 478 е.; Пюьд Л. А. Из творческих связей Ал. Блока и А. Белого в период «Распутий» / Л. А. Пильд // А. Блок и его окружение. Блоковский сб. 6. - Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. - Вып. 680. - Тарту, 1985. - С. 43-50; Эллис. Русские символисты / Эллис (Кобылинский Л. Л.). - Томск: «Водолей», 1996. - 288 с.

3 Быстрое"В. Н Идея преображения мира у русских символистов: Д. Мережковский, А. Белый, А. Блок: Дис. . д-ра филол. наук / В. Н. Быстров. - СПб., 2004. - 361 е.; Севастьянова В. С. «Золото в лазури» А. Белого: теургический миф и проблема пессимизма / В. С. Севастьянова // Художественный текст: варианты интерпретации. - Бийск, 2009. - С. 301-308; Юрьева 3 О. Андрей Белый: преображение жизни и теургия / 3. О. Юрьева // Русская литература. — 1992. - № 1. — С. 58-68; Юрьева 3. О. Творимый космос у Андрея Белого / 3. О. Юрьева. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 113 с.

4 Иванов Вяч. Вс. О воздействии «эстетического эксперимента» Андрея Белого: (В. Хлебников, В. Маяковский, M. Цветаева, Б. Пастернак) / Вяч. Вс. Иванов // А. Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. - M.: Сов. писатель, 1988. - С. 338-366; КопперД. /V/.'« Кот и к Летаев» А. Белого и «Детство Люверс» Б. Пастернака: Двойное видение русского авангарда / Д. М. Коппер // Русская литература XX века: Исслед. амер. ученых. - СПб., 1993. - С. 88-109; Поливанов К. М. Борис Пастернак и Андрей Белый: «Сестра - моя жизнь» и «Серебряный голубь» / К. М. Поливанов // Литературное обозрение. - 1995. - № 4/5 (252). - С. 156-157; Поливанов К. М. К проблеме влияния Андрея Белого на первую книгу Б. Пастернака / К. M. Поливанов // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей. - М.: Росс. гос. гуманит. ун-г, 1999. С. 349-352; Поливанов К. М. Борис Пастернак и Андрей Белый: «Сестра - моя жизнь» и «Серебряный голубь» / К. М. Поливанов // Литературное обозрение. - 1995. -№ 4/5 (252). - С. 156-157.

5 Саакянц А. Встреча поэтов: Андрей Белый и Марина Цветаева/ А. Саакянц// А. Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. - М.: Сов. писатель, 1988. - С. 367-385; Хворостьянова Е. В. Мистификация в творческой автобиографии (Марина Цветаева - Андрей Белый) // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей. — М.: Росс. гос. гуманш. ун-т, 1999. — С. 317-348; Beyer Т. Marina Cvetaeva and Andrej Belyj: Razluka and Posle Razluki / T. Beyei // Wiener Slawistischer Almanach. -№ 35 (1995). - P. 97-132.

6 Бойчук А. Андрей Белый и Николай Бердяев: К истории диалога / А. Бойчук // Известия Российской АН. Серия литературы и языка. - 1992. - Т. 51. - № 2. - С. 18-35. ским1 и др.

Взаимоотношения поэта с антропософией и его мистические увлечения, а также их отражение в творчестве Белого являются предметом изучения третьей группы исследований (Т. Байер2, М. Л. Спивак3, Е. В. Глухова4).

Четвертую группу научных трудов о Белом составляют работы авторов, посвященные анализу теоретических разработок Белого в сфере стихосложения (С. С. Гречишкин, М. Л. Гаспаров)5.

Важное направление исследований литературного наследия Белого составляет целостный анализ творчества поэта в контексте его биографии, мировоззренческих и эстетических поисков. Пионером данного направления стал современник поэта и автор- его первого детального жизнеописания К. В. Мочульский6. Особый вклад в изучение творческого наследия и разносторонней литературной деятельности А. Белого внесли монографии А. В. Лаврова «Андрей Белый в 1900-е годы: жизнь и литературная деятельность»7, «Андрей Белый. Разыскания и этюды»8.

Шестая, весьма обширная группа работ включает в себя исследования прозы А. Белого. Прежде всего, это статьи и монографии, посвященные ро

О 1 *) ману «Петербург» (Н. А. Бердяев , Л. К. Долгополов , Д. Е. Максимов",

1 Из наследия П. А. Флоренского: К истории отношений с Андреем Белым / Подгот. текста игумена Андроника (А. Трубачева); О. Никитиной, С. Трубачева, П. В. Флоренского; Е. Ивановой, Л. Ильюниной; Вступ. ст. и коммент. Е. Ивановой и Л. Ильюниной; Переписка П. А. Флоренского с Андреем Белым; Приложение: Письмо П. А. Флоренского В. Я. Брюсову; Флоренский П. А. «Золото в Лазури» Андрея Белого: Критич. ст : Из писем П. А. Флоренского к дочери О.Флоренской // Контекст, 1991. - М., 1991. - С. 3-99; Каидзава X Идея прерывности II. В. Бугаева в ранних теоретических работах А. Белого и П. Флоренского / X. Каидзава // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей. — М.: Рос. гос. гум. ун-т, 1999. - С. 29-44.

2 Beyer Т. Andrej Belyj's Reminiscences of Rudolf Steiner: A Review Article / T. Beyer // Slavic and East European Journal. - XXV. - № 4 (Winter, 1981) . - P. 76-86; Beyer T. Belyj and Steiner: The Berlin Period 1921-1923 / T. Beyer // Andrej Belyj Society Newsletter. -№6 (1987). - P. 13-26.

3 Спивак M. Л. Андрей Белый - мистик и советский писатель / М. Л. Спивак. - М.: РГГУ, 2006. - 577 с.

4 Глухова Е. В. «Посвятительный миф» в биографии и творчестве Андрея Белого / Е. В. Глухова. - Дис. . канд. филол. наук. - М., 1998. - 184 с.

5 Гречишкин С С. О стиховедческом наследии Андрея Белого / С. С. Гречишкин, А. В. Лавров // Труды по знаковым системам. Т. 12: Структура и семиотика художественного текста. - Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. -Вып. 515. - Тарту, 1981. - С. 97-111; Гаспаров M. Л. Белый-стиховед и Белый-стихотворец / М. Л. Гаспаров // Избранные труды / M. Л. Гаспаров. - М.: Языки русской культуры, 1997. - Т. 3. - С. 423-438.

6 Мочульский К. В. Андрей Белый / К. В. Мочульский. - Париж: YMCA-PRESS, 1955.-296 с.

1 Лавров А. В Андрей Белый в 1900-е годы: жизнь и литературная деятельность / А. В. Лавров. - М. : Новое4 лит. обозрение, 1995.-336 с.

8 Лавров А. В Андрей Белый. Разыскания и этюды / А. В. Лавров. - М.: Новое лит. обозрение, 2007. - 513 с.

9 Бердяев Н. А. Астральный роман: (Размышления по поводу романа А.Белого «Петербург») // Н. А. Бердяев Кризис искусства. - M , 1990. - С. 36-47.

В. М. Пискунов3, Н.Г. Пустыгина4, Л. А. Аннинский5, О. А. Клинг6, п

Б. Ю. Орлицкий и др.). Ряд трудов этого направления касается анализа взаимосвязей романов Белого с творчеством Гоголя (В. М. Паперный, Т. Байер)8 и Достоевского (Л. К. Долгополов, Н. А. Дзюбинская, Л. Силард)9.

Седьмую группу составляют работы, связанные с анализом различных аспектов «симфоний» Андрея Белого (А. П. Авраменко, Н. В. Барковская, В. Г. Поттосина и др.10).

Наконец, в работах восьмой группы содержится анализ поэзии Андрея Белого. Это исследования, посвященные анализу его поэтики11, цветовой символики12, различных частных аспектов поэтического текста, например, реали

1 Долгополое Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург» / Л. К. Долгополов. - Л.: Сов. писатель, 1986. -413 с.

2 Максимов Д. Е. О романе-поэме Андрея Белого «Петербург»: К вопросу о катарсисе / Д. Е. Максимов // Максимов Д. Е. Русские поэты начала века. Очерки. — Л.: Советский писатель, 1986. — С. 240-348.

3 Пискунов В. М. «Второе пространство» романа А. Белого «Петербург» // А. Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации / [сост. С. Лесневский, А. Михайлов]. - М.: Сов. писатель, 1988. - С. 193-214.

4 Пустыгина И. Г. «Петербург» Андрея Белого как роман о революции 1905 года: (К пробл. «революции сознания») / Н. Г. Пустыгина // А. Блок и революция 1905 г. Блоковский сб. 8. - Учен. зап. Тартуского гос. ун-та.-Вып. 813-Тарту, 1988.-С. 147-162.

5 Аннинский Л. А. На кровях: Андрей Белый: Путешествие из «Петербурга» в «Москву» полтора века спустя после Радищева и полтора десятилетия спустя после Ленина / J1. А. Аннинский // Вопросы литературы. -1990.-№ 11/12.-С. 3-17.

6 Клинг О. А. «Петербург: Один роман или два?: Трансформация поэтики «Петербурга» Андрея Белого в ходе работы над редакциями романа // Вопросы литературы. - 1993. - Вып. 6. - С. 45-71.

7 Орлицкий Ю. Б. «Анапестический» «Петербург» и «ямбическая» «Москва»? (К вопросу о стиховом начале в романах А. Белого и его содержательной функции) / Ю. Б. Орлицкий II Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей. - М.: Рос. гос. гум. ун-т, 1999. - С. 200-211.

8 Паперный В. М. Андрей Белый и Гоголь. Ст. 1 / В. М. Паперный // Труды по рус. и слав, филологии. Литературоведение. Единство и изменчивость историко-литературного процесса. - Учен. зап. Тартуского гос. унта. - Вып. 604. - Тарту, 1982. - С. 112-126; Beyer Т. Belyj's Serebrjanyj golub': Gogol' in Gugolevo / T. Beyer II Russian Language Journal, XXX, No. 107 (Fall, 1976).- P. 79-88.

9 См. Долгополов Л. К Роман А. Белого «Петербург» и философско-эстетические идеи Достоевского/Л. Кч Долгополов // Достоевский: Материалы и исследования. - АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). -Л., 1976. - Т. 2. - С. 217-224; Дзюбинская Н. А. Шутовской «мезальянс» у Достоевского и Андрея Белого / Н. А. Дзюбинская // Литературная учеба. — 1980. - № 4. - С. 176-183; Силард Л. От «Бесов» к «Петербургу»: между полюсами юродства и шутовства / Л. Силард // Studies in 20-th century Russian prose. - Stockholm] 1982.-P. 80-100.

10 Авраменко А. П. «Симфонии» Андрея Бело1 о / А. Г1. Авраменко // Русская литература XX века (дооктябрьский период). - Тула, 1977. - Сб. 9. - С. 55-72\ Долгополов Л. К. «Симфония» «Возврат» как этап в эстетическом и философском развитии А. Белого / Л. К. Долгополов // Исследования по древней и новой литературе. - Л., 1987. - С. 68-72; Барковская И. В. «Снмфонии» А. Белого: (Диалектика метода и стиля в аспекте литературных традиций) / Н. В. Барковская // Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX - начала XX века. - Свердловск, 1989. - С. 108-120; Поттосина В. Г. Синтез искусств в теории и раннем творчестве Андрея Белого: (Цикл «Симфонии») : Автореф. лис. . канд. филол. наук / В. Г. Поттосина. - МГУ им. М.В. Ломоносова. - M., 2001. - 24 с.

11 Авраменко А. П. О некоторых особенностях поэтики сборника А. Белого «Урна» / А. П. Авраменко // Вестн. Моск. ун-та. Филология. - 1968. - № 6. - С. 63-76; Гаспаров М. Л. «Шут» А. Белого и поэтика графической композиции / М. Л. Гаспаров // Тыняновский сборник. - М.: Б/и, 1998. - Вып. 10. - С. 191-207.

12 Дубова М. А. Символика цвета в поэтическом сборнике А. Белого «Золото в лазури» (190 4 г.) /М. А. Ду-бова // Актуальные вопросы культурологии. - М., 2007. - Вып. 5. - С. 100-103; Кочетова И. В. Некоторые зации в них апокалипсических мотивов1, солярно-лунарной мифологии2.

В 2008 г. был издан сборник научных трудов «Андрей Белый в-изменяющемся мире: к 125-летию со дня рождения»3 по материалам международной конференции 2005 г., что свидетельствует о неослабевающем интересе исследователей к творческому наследию поэта.

Однако, несмотря на значительное число работ, посвященных творчеству А. Белого, появившихся за последние три десятилетия, большинство из' них сосредоточено на анализе его прозаических произведений, а не поэтических.

Теоретический аспект актуальности данного исследования связан со слабой разработанностью в литературоведении такого метажанрового образования, как поэтическая книга. Наиболее близким к ней типологически и значительно более хорошо изученным жанровым образованием является стихотворный цикл, однако между поэтической книгой и стихотворным циклом, наряду с некоторыми чертами сходства, имеются также и значительные различия, связанные, прежде всего, с масштабами охвата действительности и/ соответственно, полнотой выражения авторского мироощущения.

Согласно М. Н. Дарвину, «под литературным'циклом обычно подразумевается группа произведений, составленная и объединенная самим автором и представляющая художественное целое»4.

И. В. Фоменко дает более пространное определение стихотворного цикла как жанра, предлагая рассматривать его как «жанровое образование, особенности употребления цветообозначений в поэтическом дискурсе серебряного века: (на материале творчества А. Белого, Н. Гумилева, И. Северянина) / И. В. Кочетова // Сибир. филол. журн. - 2010. - № 2. -С. 34-38; Мещерина Е. Г. «Се красота из синею эфира. »: (к проблеме эстетики цвета в поэзии серебряного века) / Е. Г. Мещерина // Вестн, Моск. ун-та. Сер. 7, Философия. -2009. -№ 1. - С. 63-90; Сейфи Т. Б. Фор-* мосодержательная функция цвета в творчестве русских символистов: На материале поэзии А. Белого и А. Блока: Дис. . канд. филолог. Наук / Т. Б. Сейфи. - Владивосток, 1999. - 187 е.; Stone J. A Symbolist Palette: The Aesthetics of Andrei Bely's Zoloto v lazuri / J. Stone // Newsleter of the Institute of Slavic, East European , and Eurasian Studies. - University of California, Berkeley. - P. 9-10, 21.

1 Яковлев M. В. Апокалиптические мотивы в книге стихов А. Белого «Золото в лазури» / М. В. Яковлев // Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы XX века. — М., 2008. — Вып. 4. -С. 23-32.

2 Гпухова Е. В. «Посвятительный миф» в биографии и творчестве Андрея Белого / Е. В. Глухова. - Дис. . канд. филол. наук. -М., 1998. - 184 с.

3 Андрей Белый в изменяющемся мире: к 125-летию со дня рождения / Сост. М. Л. Спивак и др.; отв. ред. M. Л. Спивак. - М.: Наука, 2008. - 594 с.

4 Дарвин М. Н. Цикл/ М. Н. Дарвин // Введение в литературоведение. - М.: Высшая школа, 2000. - С. 482. созданный автором ансамбль стихотворений, главный признак которого — особые отношения между стихотворением и контекстом, позволяющие воплотить в системе определенным образом организованных стихотворений целостную и как угодно сложную систему авторских взглядов»1. На наш взгляд, финальная часть этого определения нуждается в уточнении, поскольку именно в степени целостности и полноты выражения авторских взглядов пролегает граница между стихотворным циклом и поэтической книгой.

Как поэтическая книга, так и стихотворный цикл тесно связаны с явлением циклизации. Как отмечает М. Н. Дарвин, художественная циклизация1 является «как бы «встроенной» в лирику. С одной стороны, циклическая форма позволяет сохранить свойственную лирике дискретность, некую «то-чечность» состояний лирического субъекта, с другой - она позволяет обобщать лирическое изображение, «укрупняя» лирического героя до масштабов

О 4 лирического характера»". Таким образом, объединение стихотворений в циклы и затем в поэтические книги предоставляет автору возможность дать более полное отображение действительности.

Проблема циклизации прекрасно сознавалась поэтами-символистами, и именно их наблюдения во многом легли в основу позднейших исследований.4 В частности, А. Белый пытался объяснить явление циклизации, видя его исток в природе поэтического творчества. Художественная циклизация в лирике рассматривалась им как «производное», некий результат творящего и воспринимающего сознаний. Как отмечал поэт, «только на основании цикла стихов одного и того же автора медленнее выкристаллизовывается в воспринимающем сознании то общее целое, что можно назвать индивидуальным стилем поэта; и из этого общего целого уже выясняется «зерно» каждого отдельного стихотворения; каждое стихотворение преломляемо всем рядом

1 Фоменко И. В. Поэтика лирического цикла. Авюреф. дис. . канд. филол. наук / И, В. Фоменко. - М.: 1990.-С. 3.

2Дарвин М. Н. Циклизация в лирике. Исторические пути и художественные формы: Автореф. дис. . д-ра филол. наук / М. Н. Дарвин. - Кемерово, 1995. - С. 12. смежно-лежащих; и весь ряд слагается в целое, не открываемое в каждом стихотворении, взятом порознь»1.

Многократно цитировались исследователями слова А. Блока, который/ характеризуя свое творчество, вывел общий принцип построения1 все более масштабных жанровых образований: «.Каждое стихотворение необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии: всю трилогию я могу назвать «романом в стихах»2.

Характерно, что в 1960-е годы основа для научного изучения проблемы лирического цикла была заложена именно в работах литературоведов, исследовавших творчество А. Блока: Л. Я. Гинзбург, 3. Г. Минц, П. П. Громова, В. А. Сапогова.

В целом в литературоведении сложились три основных подхода к по-' нятию лирического цикла. Как констатирует Н. Н. Старыгина, «большинство исследователей (Ю. В. Лебедев, В. Ф. Козьмин, А. С. Бушмин, Г. И. Соболевская) рассматривают цикл как жанр (или «жанровое образование»). С. Е. Шаталов, А. В. Чичерин и другие изучают цикл как «наджанровое объединение». Многие ученые (А. Белецкий, Б. М. Эйхенбаум, У. Фохт, Г. М. Фрид-лендер, Ю. В. Лебедев и другие) считают, что цикл можно рассматривать как «художественную лабораторию новых жанров» .

В 1970-1980-х гг. важный вклад в разработку проблемы лирического цикла внесли М. Н. Дарвин, рассмотревший лирический цикл в творчестве' A.C. Пушкина, И. В. Фоменко, исследовавший поэтику лирического цикла, Л. Е. Ляпина, исследовавшая цикл в русской литературе XIX века. В исследованиях 1970-х годов сформировался подход к определению цикла по совокупности признаков.

Однако если теория лирического цикла достаточно полно разработана литературоведами, то проблема формирования более масштабного метажан

1 Белый А. Стихотворения и поэмы / А. Белый. — М.; Л.: Сов. писатель, 1966. — С. 550.

2 БлокА. А. Собр. соч.: В 8 т./А. А. Блок. - М.; Л.: Худ. лит., 1960.-Т. 1.-С. 559.

3 См. Старыгина Н. Н. Проблема цикла в прозе Н. С. Лескова. Автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. Н. Старыгина.-Л., 1985.-С. 7-8. рового образования — поэтической книги - изучена ещё далеко не так хорошо. Вопрос о типологии поэтической книги, к сожалению, до настоящего времени не разработан. Наглядным свидетельством недостаточного уровня разработки этой проблемы является пока ещё слабая дифференциация поэтической книги и лирического цикла в работах многих исследователей.

Так, по мнению И. В. Фоменко, общность социально-исторических и эстетических предпосылок формирования лирического цикла и поэтической книги стали одной из причин «неопределенности, зыбкости границ и между этими двумя основными формами циклизации»1. Эта неопределённость, как отмечает исследователь, определяет возможности перехода одной формы в другую: «Книга может быть «сжата» до цикла, цикл может развернуться в книгу»2.

Согласно исследованиям И. В. Фоменко, важнейшей предпосылкой для оформления поэтической книги как отдельного жанрового образования (как и лирический цикл, вторичного по отношению к отдельным стихотворениям) стало то, что-сама тенденция к циклизации была обусловлена стремлением «к такому объединению стихотворений, которое позволило бы выразить целостность миросозерцания поэта. Это и было той главной причиной, что привела к рождению книги стихов как одной из форм циклизации в лирике»3.

Важнейшей особенностью, отличающей поэтическую книгу от лирического цикла, по наблюдению И. В. Фоменко, является то, что «книга стремилась к «всеохватности», претендовала быть выражением целостной^ личности и даже моделью мира»4.

Вместе с тем, важно отметить, что концептуальное начало является отнюдь не единственным способом циклизации и сосуществует с другим, более традиционным способом формирования поэтической книги в результате объ

1 Фоменко И. В. О поэтике лирического цикла: Учебное пособие / И. В. Фоменко. - Калинин: КГУ, 1984. -С. 15.

2 Фоменко И. В. Цит. соч., С. 16.

3 Фоменко И. В. Цит. соч., С. 12.

4 Фоменко И. В Там же. единения в более масштабное метажанровое образование лирических циклов на основе развития субъективно-лирического начала. Представляется возможным не только реализация каждого из этих вариантов по отдельности, но и более сложное, подчас противоречивое сочетание этих двух начал при формировании одной книги.

При этом поэтическую книгу как метажанровое образование следует отличать от сборника стихотворений. Разница между ними была обозначена уже самими поэтами рубежа веков. Так, В. Брюсов в предисловии к «11гЫ ОгЫ» писал: «Книга стихов» должна быть не случайным сборником разнородных стихотворений, а именно книгой, замкнутым целым, объединённым единой мыслью. Как роман, как трактат, книга раскрывает своё содержание последовательно от первой страницы к последней»1. Таким образом, по мнению Брюсова, книгой может называться лишь такое собрание стихотворений, в которых поэт выражает свое «самостоятельно выработанное миросозерцание»2. Брюсовское понимание поэтической книги во многом определило теоретические построения И. В. Фоменко, выделяющего в качестве главного признака поэтической книги, отличающего её от сборника, её концептуаль-4 ность. Вместе с тем, по мнению М. Н. Дарвина, такая характеристика поэтической книги является далеко не полной, поскольку концептуальность в принципе «лежит в основе всех литературных жанров, в том числе и нелирио ческих» , а значит, проблема определения поэтической книги остаётся открытой.

Если всё -же принять за основу положение И. В. Фоменко о концепту-альности поэтической книги, необходимо отметить, что истоки этих выражаемых в конкретных поэтических книгах символистов концепций восходят к более общим идеям или мифам. Ключевым для русского символизма явля-х ется миф о пересоздании мира средствами искусства, однако на практике, как отмечает Н. Г. Пустыгина, он реализуется в форме частных мифов, в особен

1 Брюсов В. Я. Среди стихов. 1894-1924 / В. Я. Брюсов. - М.: Сов. писатель, 1990. - С. 77.

2 Брюсов В Я. Собр. соч.: В 7 т, / В. Я. Брюсов. - М.: Художественная литература, 1975 - Т. 6. - С. 316.

3 Дарвин М Н. Русский лирический цикл, проблемы истории и теории- на материале поэзии первой половины XIX в. / М. Н. Дарвин. - Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988. - С. 19. ности «частного мифа» о «грядущем синтезе» и «индивидуальных мифов»^ отдельных поэтов1. Знаменательно, что в процессе эволюции русского символизма эти мифы вполне закономерно претерпевали изменения, соответственно, можно говорить и о трансформации поэтической книги в творчестве символистов в целом (хотя у каждого автора как сам метажанр поэтической книги, так и процесс его изменений, имели также индивидуальные особенности).

Как отмечает О. В. Никандрова, при создании поэтических книг «долгое время символистам удавалось придавать своим изданиям цельность, вс многом основанную на единстве лирического субъекта, отражении этапа ду-^ шевной жизни»2. Отмечая отсутствие единого канона такого отражения.и его зависимость от специфики творчества каждого автора, исследовательница тем не менее выделяет в циклических образованиях начала XX века «единое скрепляющее звено: миф, который личность создает о себе»3.

Если 1890-е годы были ознаменованы созданием «общего мифа» символистов, то в начале 1900-х формируются «частные мифы» поэтов. Этот период отмечен появлением таких поэтических книг, как «Tertia Vigilia» (1900) и «Urbi et Orbi» (1903) В. Брюсова, «Будем как Солнце» К. Бйльмонта (1903), «Золото в лазури» А. Белого (1903), «Стихи о Прекрасной Даме» А. Блока^ (1904), «Кормчие звёзды» (1903) и «Прозрачность» (1904) Вяч. Иванова (здесь, впрочем, стоит сделать оговорку, что книги Иванова этого периода скорее представляют собой сборники, первой же в полном смысле этого слова его поэтической книгой является, скорее, «Cor ardens» (1911), которая принадлежит уже к другому периоду русского символизма).

Стоит отметить, что в 1910-е годы поэты-символисты явно стремились к подытоживанию «заветов символизма», созданию итоговых книг, а также

1 Пустыгина Н. Г. К изучению эволюции русского символизма / Н. Г. Пустыгина // Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А. А. Блока и русская литература XX века». Тарту, 1975. - С. 144.

2 Никандрова О. В. Лирическая циклизация в аспекте исторической поэтики (на материале русской поэзии ХУШ-ХХ веков): Автореф. дне. . канд. филол. наук / О. В. Никандрова. - М., 2009. - С. 20.

3 Никандрова О. В. Там же. изданию «Изборников» («Изборник» А. Блока 1918 г., «Солнечная пряжа» К. Бальмонта 1919 г.).

О том, что «Tertia Vigilia» мыслилась В. Брюсовым не как сборник, которым назвали её некоторые критики, например С. А. Венгеров, автор статьи4

0 творчестве поэта в «Энциклопедии Брокгауза и Эфрона», но именно как поэтическая книга, свидетельствует вынесенное автором в заглавие жанровое определение «Книга новых стихов».

Уже в предисловии к ней поэт выражает своё мировоззренческое credo, провозглашая в качестве основополагающего принципа поэзии эстетический (а в известной мере и этический) релятивизм: «попытки установить в новой поэзии незыблемые идеалы и найти общие мерки для оценки - должны погубить её смысл. То было бы лишь сменой одних уз на новые»1.

По мнению исследователей, ключевой концептуальной схемой для по-' этической книги в творчестве В. Брюсова является именно плюрализм, «идея одновременного параллельного развития нескольких голосов «Я», нескольких истин - позиция, нуждающаяся в объединяющем начале»". Так, поэтическая книга «Tertia Vigilia» «отражает колебание творческой мысли между равно привлекательными полюсами - совершенством как завершенностью и совершенством как бесконечностью, многобожием и монотеизмом, самоограничением и жаждой нового и т. д.»3. При этом, как отмечает исследовательница, «сверхжанровая» форма «книги стихов» оказалась единственно адекватной для полноценного воплощения максимальной полноты множеств венности «истин»4.

Как констатирует А. Марьясов, согласно В. Брюсову, существенным признаком поэтического текста является антиномичность, синтез нескольких противоречащих друг другу понятий в целостную «истину». В теоретической работе «Истины начала и намеки» поэт выделяет антиномию как «то, что и

1 Брюсов В. Я. Собр. соч.: В 7 т. / В. Я. Брюсов. - М.: Художественная литература, 1975. - Т. 1. - С. 589.

2 Иванова И. И. Ирония в книге стихов В. Я. Брюсова «Tertia Vigilia» (3.10.2006) // Ставропольский Гос. Ун-т: Сервер конференций. - URL: http://conf.stavsu.ru/conf.asp7ReportldM99 (дата обращения 15.11.2009).

J Там же.

4 Там же. , v

13 является существом всякого истинно художественного произведения»1. Таким образом, в творчестве В. Брюсова «внутренняя антиномичность поэтического текста - один из важнейших принципов его структурной организации»2.

Знаменательно, что выражаемая поэтом множественность и противоречивость истин, сопровождается у Брюсова множественностью образов лири-^ ческого «я», его протеизмом.

Склонность к перевоплощению, выходу за пределы границ отдельного лирического «я» становится своего рода визитной карточкой поэта, отмечаемой как современниками, так и позднейшими исследователями. Так, по наблюдению М. Виролайнен, «стремление к постоянному выходу вовне — не только за пределы уже покоренной аудитории, но и за пределы собственных поэтических тем, на каждом шагу обновляемых, за пределы собственного поэтического. образа, постоянно сменяемого, - очевидно в творчестве Брюсо-ва» . Особенно ярко это стремление заметно в поэтической книге «Urbi etv Orbi». Как явствует уже из заглавия книги, поэт, подобно римскому папе, адресует своё послание «городу и миру», максимально расширяя пространство возможных читателей. Знаменательно, что вместо одного традиционного' вступления поэт предпосылает книге целый раздел «Вступления», 12 стихотворений которого намечают все многообразие направлений развития его творческой личности, которую нельзя свести к какому-либо единству. Ключевым для поэта является стремление не останавливаться на достигнутом, а двигаться дальше, каждый раз открывая новые грани себя:

Довольно, довольно! я вас покидаю! берите и сны, и слова!

Я к новому раю спешу, убегаю, мечта неизменно жива!

Я создал, и отдал, и поднял я молот, чтоб снова сначала ковать.

Я счастлив и силен, свободен и молод, творю, чтобы кинуть опять!

1 Брюсов В. Я. Собр. соч.: В 7 т. / В. Я. Брюсов. - М.: Художественная литература, 1975. - Т. 6. - С. 189.

2 Марьясов А. Поэтическое творчество Валерия Брюсова в контексте его учения о множественности истин / А. Марьясов. - URL: http://www.teneta.ru/rus/me/maiyasovbrusov.html (дата обращения 15.09.2009).

3 Виролайнен М. Рим и мир Валерия Брюсова // Toronto Slavic Quartely. Academic Electronic Journal in Slavic Studies. - № 21. - Summer 2007. - URL: http://www.utoronto.ca/tsq/21/virolajnen21.shtml (дата обращения 20.06.2010).

Стихотворение «По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах») Разнообразие стилизаций и метаморфоз лирического субъекта, превращающегося то в жителя фабричной окраины, то в раба, влюбившегося в царицу, характерно и для всех остальных разделов книги.

В целом на основе сказанного можно сделать вывод о том, что в творчестве В. Брюсова поэтическая книга предстает как своего рода концептуально-рационалистическая «модель мира»: в ее основе лежит некий комплекс авторских идей и представлений о мироздании, последовательно реализуемых в художественном творчестве. 4 Аналогичный способ организации поэтической книги на основе философской концепции характерен и для творчества Вячеслава Иванова. Как отмечал в рецензии на «Cor ardens» (1911) В. Брюсов, книга развивает два аспекта поэзии автора: «дифирамбический восторг перед мощью Природы и Жизненного начала в человеке, и мистическое умиление перед таинственным значением Жертвы, приносимой ли богом ради мира или единым из живущих в мире ради бога»1. Первый из них связан с восхвалением Солнца как движущего начала в природе, которому соответствует сердце как жизненное начало в человеке. Объединяющим началом для них становится огненная сти-' хия, пламя, вынесенное уже в название сборника («Cor ardens» в переводе с латинского - «Пылающее сердце»). Само появление латинского заглавия далеко неслучайно и наглядно показывает то присутствующее в стихах поэта «веяние античности» (определение В. Брюсова), которое является отличительной чертой всего творчества Вячеслава Иванова. Как показывает поэт в стихотворении «Псалом Солнечный», Солнце и Сердце являются отражениями, подобиями друг друга: Сердце несёт в себе то же «озимое семя живо/у го огня»". Сложный синтетический образ Солнца-Сердца отождествляется при этом с божественным началом: восхваления Солнцу оказываются также' прославлением Бога, в духе античности предстающего в художественном

1 Брюсов В. Я. Собр. соч.: В 7 т. / В. Я. Брюсов. - М.: Художественная литература, 1975. - Т. 6. - С. 308.

2 Иванов Вяч. И. Собр. соч.: В 4 т. / Вяч. И. Иванов. - Т. 2. - Брюссель: Foyer Oriental Chrétien, 1974. - С. 234. мире поэта в виде греческого Диониса. Дополнительным основанием для подобного отождествления становится присутствующий в мифе о Дионисе архетипический мотив умирающего и воскресающего бога, жертвы (понимаемой как очистительное страдание) и последующего торжества жизни. Особую гармоничность этой концепции придаёт органическая связь мотива смерти и воскресения божества с древнейшими солярными мифами об умирании солнечного бога (закат), его пребывании в подземном мире (ночь) и возвращение к жизни (утро).

Общее характерное для поэтической книги как метажанра «расширение субъектной сферы за счет использования протеического лирического я, ориентированного на отражение психологии другого как своей собственной»1 присутствует и в творчестве К. Бальмонта. В его поэтической книге «Будем как Солнце» отсутствие пространственно-временной целостности и крайняя пестрота образно-тематического плана принципиально исключают возможность формирования единства книги как целого посредством внешних связей. Тем не менее, как подчеркивал сам поэт, перед нами «никак не сборник, а цельная, единством связанная, лирическая книга, одна световая поэма, где один стих ведёт к другому, как строфа к строфе»". Основой для такого единг ства становятся некие первопринципы, основополагающие идеи, иллюстрацией которых становится словесно-образная ткань книги. Помимо уже обозначенной множественности лирического «я», выступающей как частная реализация более общих принципов постоянного движения как основного свойства жизни, единства во множестве, это также идея взаимодействия противоположных начал, гармонии противоположностей.

В качестве особой разновидности поэтической книги следует выделить итоговую поэтическую книгу. На сегодняшний день можно говорить лишь об общих контурах теории итоговой поэтической книги, значимый вклад в раз

1 Марьева М В Поэтическая книга как жанр («Будем как Солнце» К. Бальмонта) // Эйхенбаумовские чтения^ - 6: материалы юбилейной научной конференции. - Выпуск 6. - Воронеж: ВГПУ, 2007. - С. 103.

2 Письма К. Бальмонта к В. В. Обольянинову / Публикация Г1. В. Куприяновского и Н. А. Молчановой // Вопросы литературы. - 1997. - №3,- С. 332. работку которой внесли О. В. Мирошникова1, рассмотревшая итоговые книги в поэзии последней трети XIX века, В. И. Тюпа, введший понятие «текстовый 1 ансамбль»", Т. Н. Скок, проанализировавшая архитектонику итоговой лирической книги К. Д. Бальмонта «Сонеты Солнца, Меда и Луны»3.

Согласно О. В. Мирошниковой, итоговая поэтическая книга представ-, ляет собой текстовый массив, который репрезентативен по отношению «ко всему жизненному и творческому пути художника»; образное целое книги предстает «в качестве достаточно сконцентрированного, подчиненного единой задаче композиционного решения, системного единства»4. По мнению исследовательницы, богатейший тематический состав итоговой поэтической книги позволяет в полной мере реализовать «универсальность модели мироздания», которая прорисовывается для автора довольно четко и «обладает качеством динамической соотнесённости всех фрагментов, лирических коллизий, полюсных состояний»3, заявленных им ранее. Это свидетельствует ок высокой значимости итоговой поэтической книги для понимания всего творчества поэта. Вместе с тем до настоящего времени серьезных попыток анализа берлинской поэтической книги Андрея Белого «Стихотворения» (1923) не предпринималось.

Научная новизна настоящей работы заключается в том, что в ней

1) впервые прослежена эволюция сквозных мотивов во всем поэтическом творчестве А. Белого;

2) поэма А. Белого «Христос воскрес» рассмотрена как философская мистерия; *

3) выявлены ключевые слагаемые архитектоники берлинской книги А. Белого «Стихотворения» (1923);

1 Мирошникова О. В Итоговая книга в поэзии последней трети XIX века: архитектоника и жанровая динамика / О. В. Мирошникова. - Омск: ОмГУ, 2004. - 339 с.

2 Тюпа В. И. К градации текстовых ансамблей // Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. Материалы международной научной конференции. - М.: РГГУ, 2003. - С. 50-63.

3 Скок Т. Н. «Сонеты Солнца, Меда и Луны» К.Д. Бальмонта как итоговая лирическая книга: мифопоэтика и архитектоника. Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. Ы. Скок. - Омск, 2009. - 21 с.

4 Мирошникова О. В Ук. соч., С. 116.

5 Мирошникова О В Там же.

4) доказана мысль о синтезе в данной книге автобиографического мифа о пути и мистерии пробуждения самосознания через страдание, имеющей общечеловеческое значение.

Объектом диссертации стали поэтические книги А. Белого, в особенности его итоговая книга - «Стихотворения» (1923). Предметом исследования являются архитектоника и мифопоэтика поэтической книги в творчестве А. Белого.

Целью диссертации является определение своеобразия архитектоники и мифопоэтики итоговой поэтической книги в творчестве А. Белого, выявление ее связей с предшествующими книгами поэта.

Достижение этой цели предполагает решение следующих конкретных задач:

1. Раскрытие структурных особенностей и эволюции жанра поэтической книги в творчестве А. Белого 1900-1910 годов.

2. Определение специфики поэмы-мистерии в творчестве А. Белого.

3. Выявление ключевых лейтмотивов, организующих единство поэтиV ческих книг А. Белого.

4. Анализ архитектоники берлинской книги А. Белого «Стихотворения» (1923).

5. Рассмотрение текстологических особенностей создания итоговой поэтической книги А. Белого.

В качестве гипотезы исследования выступило предположение о том, что своеобразие архитектоники итоговой поэтической книги А. Белого определяется реализацией в ней личного мифа о трагическом пути, высшей точкой которого становится распятие как момент пробуждения самосознания и V принятия на себя жертвенной миссии.

В работе были использованы такие основные методы исследования, как сравнительно-исторический, структурно-семиотический, герменевтический.

Методологическую базу исследования составили труды, посвященные> мифопоэтическому и структурно-семиотическому анализу: работы К. Г. Юнга, ,М. Элиаде, Ю. М. Лотмана, А. Ханзен-Леве, Е. Г. Эткинда, М. Н. Эп-штейна, Г. П. Козубовской, И. В. Корецкой, а также работы И. В. Фоменко, М. Н. Дарвина, В. А. Сапогова, Л. Я. Гинзбург, 3. Г. Минц, Н. Г. Пустыгиной, Л. Е. Ляпиной и др.

Теоретическое значение исследования заключается в разработке проблематики основных принципов формирования поэтической книги как масштабного метажанрового образования, наиболее полно отражающего мировоззренческую концепцию поэта.

Практическое значение работы. Полученные в результате исследования берлинской поэтической книги А. Белого «Стихотворения» (1923) наблюдения и результаты могут быть использованы при построении вузовского курса истории русской литературы XX века, в спецкурсах и семинарах, посвященных поэзии серебряного века, русскому символизму и творчеству Андрея Белого, при изучении творчества поэта в образовательных учреждениях различного уровня.

Положения, выносимые на защиту:

1. Поэтические книги А. Белого 1900-х - 1910-х годов образуют еди-» ный текст, создаваемый устойчивыми мифопоэтическими образами и сложной динамикой развития образа лирического героя.

2. Ключевым личным мифом для А. Белого становится миф о распятии как способ наиболее полно передать трагизм и величие человеческого бытия, выразить идею пробуждения самосознания и принятия на себя жертвенной миссии.

3. Общность лейтмотивов и использование сквозных образов способствуют размыванию границ отдельного произведения как завершённого целого в творчестве А. Белого и даю т возможность сравнительно лёгкой смены жан-> ровой формы отдельного стихотворения за счёт его органичного включения в более широкие структурные объединения (цикл, поэму и поэтическую книгу).

4. В творчестве А. Белого прослеживается эволюция типа поэтической книги: от приближающегося по своему характеру к сборнику книги-композиции через книгу-цикл к собственно поэтической книге как сложном)-метажанровому единству, сочетающему в себе лирическое и эпическое начала.

5. «Стихотворения» (1923 г.) стали серьезной попыткой создания итоговой книги, в которой с наибольшей полнотой раскрывается мифопоэтиче-ская картина мира, создаваемая поэтом на основе идей антропософии, но не ограниченная ими. Характерной особенностью этой книги стала ее принципиальная незавершённость, обусловленная дискретностью художественного мышления А. Белого и сложностью его личности. Создание новых циклических произведений осуществляется Белым по монтажному принципу. Сохраняя общее разделение на несколько ключевых этапов, он одновременно сильно изменяет структуру своих прежних книг. В процессе создания итоговой поэтической книги Белый нередко не только существенно1 видоизменяет, но и разрушает свои ранние произведения. Отдельные стихотворения распадаются на несколько частей, другие же, напротив, объединяются, образуя новые стихи, однако все они включаются в качестве составных элементов в новое масштабное метажанровое образование — поэтическую книгу.

Апробация работы. Результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы XX -XXI века Воронежского государственного университета. Основные положения исследования докладывались на научной конференции «Эйхенбаумовские чтения» (Воронеж, 2006), международной научной конференции «А. Т. Твардовский и русская поэма XX века» (Воронеж, 2008), научных сессиях Воронежского государственного университета 2006, 2007 и 2008 гг. По теме диссертационной работы опубликовано 6 статей, в том числе 2 - в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертационной работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы, включающего 274 наименования.