автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Поэтика демонического в творчестве Э.Т.А. Гофмана

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика демонического в творчестве Э.Т.А. Гофмана"

004610641

На правах рукописи

Нечаева Елена Александровпа

ПОЭТИКА ДЕМОНИЧЕСКОГО В ТВОРЧЕСТВЕ Э.Т.А. ГОФМАНА

Специальность 10. 01. 03 - литература народов стран зарубежья (английская, немецкая, французская)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара-2010

2 1 0НТ 701д

004610641

На правах рукописи

Нечаева Елена Александровна

ПОЭТИКА ДЕМОНИЧЕСКОГО В ТВОРЧЕСТВЕ Э.Т.А. ГОФМАНА

Специальность 10. 01. 03 - литература народов стран зарубежья (английская, немецкая, французская)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара-2010

Работа выполнена на кафедре литературы государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Балашовский институт (филиал) Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского» (БИСГУ)

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Вахрушев Владимир Серафимович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Бакалов Анатолий Сергеевич

кандидат филологических наук, доцент Бадаева Элла Александровна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Вятский государственный

гуманитарный университет»

Защита состоится «28» октября 2010 года в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.216.03 в ПГСГА по адресу. 443099 Самара, ул. М. Горького, д. 65/67, корп.1, зал заседаний ПГСГА (ауд. 9).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ПГСГА по адресу: 443099 г. Самара, ул. М. Горького, д. 65/67.

Текст автореферата размещён на сайте ПГСГА wwvv.ngsga.ru Автореферат разослан « сентября 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор

Е. Б. Борисова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Демоническое начало - важное составляющее поэтики Гофмана. Этот феномен привлекал и продолжает привлекать внимание исследователей творчества писателя. В научной, критической и философской литературе проблема демонического как одной го характерных сторон романтизма анализировалась с различных позиций, как правило, взаимодополняющих, а не взаимоисключающих друг друга.

Сфера употребления термина «демонизм» не ограничивается только рамками религии и мифологии. Это понятие закрепилось в области искусства: в живописи, музыке, литературе.

В наше время тема демонического обрела особый резонанс, что делает актуальной и исследование её развития, включая современные усложнённые интерпретации. Демоническое - один из центральных элементов поэтики романтизма в целом и творчества Э.Т.А.Гофмана в частности. Механизмы функционирования демонического невозможно понять без детального анализа структурных составляющих этого явления: образы, топосы, мотивы и ситуации, входящие в состав демонического, для романтиков во многом эквивалентны (то есть имеют схожее значение). Их семантика в равной мере проявляется и в контексте творчества Гофмана.

Объектом данного исследования стало художественное творчество Э.Т.А.Гофмана.

Материалом исследования послужили художественные тексты произведений Э.Т.А.Гофмана. Для анализа были выбраны сборники новелл Гофмана «Ночные рассказы», «Серапионовы братья» и роман «Эликсиры сатаны». Привлекаются к анализу и другие произведения, как самого Гофмана, так и других писателей романтиков.

Предметом исследования выступает демоническое как литературное явление и его отражение в творчестве Гофмана.

Научная новизна работы заключается в анализе элементов, составляющих отрицательный полюс оппозиции Добро - Зло и складывающихся в парадигму демонического. До настоящего момента описание такого вида парадигмы применительно к творчеству Гофмана отсутствовало.

Цель исследования заключается в выявлении и описании элементов, из которых образуется отрицательное начало в герое, подпавшем под влияние иррациональной силы. В диссертации решается ряд конкретных задач:

- проследить историю развития демонизма как явления в немецком романтизме;

- дать определение демонического у Гофмана.

- вписать творчество Гофмана в контекст демонического романтизма;

- выявить и описать мотивы, образы, топосы и ситуации, присутствующие в произведениях Гофмана как некие смысловые константы и складывающиеся в парадигму демонического;

Теоретическую и методологическую базу исследования составляют труды русских и зарубежных литературоведов: М.М.Бахтина, В.С.Вахрушева, И.В.Вершинина, В.Ш.Кривоноса, А.ФЛосева, Вл.А.Лукова, Ю.В.Манна, Е.М.Мелетинското, Н.Т.Рымаря, М.Б.Ямпольского. Оценочно осмысляется богатый отечественный опыт в изучении немецкого романтизма (Н.Я.Берковский, А.Б.Ботникова, А.С.Дмкгриев, В.М.Жирмунсхий, А.В.Карельский, С.В.Тураев, Ф.П.Фёдоров, К.Г.Ханмурзаев, Д.Л.Чавчанидзе). В работе используется творческое наследие таких немецких литературоведов, как Е.Клесмана, А.Краусса, О.Ниппердау, ЛЛикулика, Н.Ребер, А.Хильденброка, Р.Хух, ВЛспера и других.

Для выявления и описания структурных элементов демонического в художественном мире Гофмана использовались комплексный, сравнительный, интертекстуальный, герменевтический методы.

Теоретическая значимость проведённого исследования заключается в том, что оно углубляет представление о поэтике прозы Гофмана и о значимости гофмановской традиции для последующего развития мировой литературы.

Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы при чтении вузовских курсов по истории зарубежной литературы первой половины XIX века, в спецкурсах и спецсеминарах, при написании курсовых и дипломных работ.

Сделанные в работе выводы открывают перспективы для дальнейших исследований, посвящённых творческому наследию Гофмана.

Положения, выносимые на защиту:

1. Демоническое - важная составляющая поэтики Гофмапа. Компонентами демонического у Гофмана выступают: образы (демонов и демонических героев), топосы, темы (жизпи-в-смерти, демонической трансформации (автомата), мотивы (двойника, демонической игры, пустоты). Сама же демоническая тема у Гофмана с самого начала носит обытовлённый характер.

2. Тема двойничества - одна из граней демонического. У Гофмана она распадается на две подтемы: - тема двойников в социуме (подмена человеческой индивидуальности общими стереотипами) и - тема двойственности человеческого сознания.

3. В прозе Гофмана, помимо образа самого дьявола, присутствует множество фигур, в которых персонифицировано злое начало. Это люди, некогда вступившие с ним в договор и выполняющие, так или иначе, его функции.

4. В пространственной структуре произведений Гофмана, помимо посюсторонней обыденной реальности, непременно присутствует «действительность» трансцендентная, потусторонняя, сверхъестественная. Чужеродное пространство у романтиков могло проявить себя везде и в любое

время. Любой человек или предмет может быть «посланцем» того мира и втянуть героя в опасную для него ситуацию (принцип демонической игры). Земная реальность таит в себе постоянную угрозу.

5. Встреча персонажа с демоном ведёт к трансформации духовного мира героя, вследствие чего он отпадает от себе подобных, превращаясь в «инородное тело». Инородные тела обретают черты кукольности, автоматизма, нежити, обитающей в пограничной области жизни-смерти.

6. В творчестве Гофмана отсутствуют персонажи, прямо олицетворяющие мировое зло - сам дьявол появляется лишь в нескольких его новеллах, и то в обытовлённом виде. Дьяволу не обязательно представать в конкретно чувственном образе. Его присутствие сказывается на самой атмосфере действия, по той обнаруживающей себя пустоте, по метафизическим «дырам», которые своим наличием (присутствием отсутствия) обязаны дьяволу. Дьявол - как последняя, не поддающаяся исчислению мнимость - стоит почти за всеми его персонажами или тем, что с ними случается. Дьявол в этом смысле не просто сильный противник, ведущий борьбу с людьми, но некая фикция, имманентно присущая миру. Дьявол - это метафора пустоты, небытия, которое всё-таки - парадоксально трагически - в этом мире присутствует.

Апробация работы. Материалы диссертации были положены в основу докладов, прочитанных на конференциях: Чтения в честь 75-летия профессора В.С.Вахрушева (БФСГУ, Балашов 2007), на XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья (ЕПГУ, Елабуга 2008), на Всероссийской научной конференции «Державинские чтения» (ТГУ, Институт иностранных языков, Тамбов 2009); о результатах исследоваши сообщалось на ежегодных научно-практических конференциях, проводимых в БИСГУ им. Н.Г.Чернышевского в период с 2005 по 2010 гг.

Основные положения диссертации отражены в шести научных публикациях по теме исследования, в том числе две из них опубликованы в изданиях, рецензируемых ВАК.

Работа обсуждалась на заседаниях кафедры литературы Балашовского института Саратовского государственного институт им.

Н.Г.Чернышевского.

Объём и структура диссертации. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка литературы. Общий объём исследования - 183 страницы. Список литературы содержит 246 наименований, в том числе 34 на немецком языке.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, освещается степень её изученности, формулируются цель и задачи исследования, определяются объект и предмет исследования, теоретическая и практическая значимость, методология, описывается структура диссертации и формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Генезис понятия «демонизм»» основное внимание уделяется эволюции демонизма как литературного явления.

В § 1 - «Проблема демонического - история вопроса» - рассматривается ряд научных работ по проблеме демонического. В него входят историко-философские концепции, затрагивающие вопрос о корнях зла в мире, о сущности фигуры дьявола и о взаимоотношениях между ним и Богом (Фома Аквинский, Августин Блаженный); концепции, описывающие «антиномические полярности» в мире и душе человека (Э.Берк, Де Квинси). Проблема зла и демонизма с эстетической и метафизической точек зрения рассматривалась в философии XVI - XVII вв. (Лейбниц, Гоббс), в XVIII в. (Галлер, Юм), в XIX в. (Гегель, Кант, Ницше, Шопенгауэр).

Литературоведческие работы непосредственно, посвященные общему исследованию явления «демонизма» в литературе, стали появляться только в XX веке. Разработке этой темы посвящены труды известных учёных (А.В.Амфитеатрова, В.МЖирмунского, И.Матушевского, В.М.Фриче, М.Б.Ямпольского). Исследования Е.М.Мелетинского, Л.А.Романчук, Ю.А.Сандулова рассматривают историю становления и эволюцию демонического в различных культурных эпохах, а также причины, суть и историю зарождения культа дьявола и явления сатанизма.

В западных исследованиях проблема демонизма поднималась в работах Ж.Батая, Р.Бертона, А.Графо, Г.Лавкрафта, К.Фрика, Е.Фукса.

Что касается изучения творческого наследия Гофмана, то в отечественном и зарубежном литературоведении наибольшее предпочтение отдавалось исследованию сатирического, юмористического аспектов его творчества, преимущественное внимание уделялось фантастике, мистике. Вопрос о демонической стороне его творчества полно не освещался. Хотя, бесспорно, отдельные стороны демонического становились объектом изучения: например, проблема безумия (Р.Матцкер, О.Ниппердау), двойника (А.Краусс, Н.Ребер), автомата (марионетки) (Л.3ауер). В отечественном гофмановедении эти проблемы разрабатывались в трудах Н.Я.Берковского, Н.А.Жирмунской, И .В. Миримского, Ф.П.Фёдорова.

В § 2 — «Понятие демонического в литературе» - термин «демонизм» рассматривается с позиций современных представлений. Уточняется различие между религиозным понятием демонизма и демонизмом как литературным явлением.

Истоки дьявольского уводят в Раннее Средневековье, хотя, как заметил Жак Ле-Гофф, «в Раннем Средневековье Сатана не играл существенной

роли и ещё в меньшей мере ему была присуща роль обвиняемого. Он утвердился в XI веке»1. Культ Дьявола возникает гораздо раньше и вопреки христианству. Это проявляется во всевозможных еретических течениях дуалистического характера. Духовным источником христианских ересей и главным соперником христианства в I — III вв. н. э., был гностицизм, представлявший собой синкретическую религиозную форму, которая наряду с христианскими мотивами, включала в себя элементы зороастризма, иудаизма, ассирийских и египетских культов. Из гностицизма возникает манихейство, на основе которого сформировались ереси катаров, альбигойцев, богомилов. Главной чертой этих сект был доведённый до абсолюта и приобретший законченные формы дуализм, суть которого в том, что Добро и Зло (Бог и Дьявол) стали причиной возникновения мира и обладают равными правами в этом сотворенном мире). Отношение к Князю тьмы в Средние века, безусловно, менялось, сопровождаясь целым спектром эмоций: от осуждения и страха до ненависти, презрения и осмеяния. Но в основном оно оставалось неизменным: дьявол представлял собой фигуру отрицательную и устрашающую.

Проблематика, связанная с Дьяволом, возникла в Средневековье и переросла в демонизм в эпоху романтизма, вобрав в себя при этом повышенный интерес к носителям земного зла. Помимо остранённых символических фигур зла (как, к примеру, глобальные мировые образы Сатаны), она вобрала в себя, причём в качестве героев, людей, заражённых злом.

Возникший в эпоху предромантизма интерес к демонизированным личностям (вольно или невольно поддавшимся служению злу), дьяволиада у романтиков продолжилась демонизмом, а в XX веке и сатанизмом, истоками своими также восходившем к Средним векам («Дневник вора» Ж.Жене).

Демонизм и начинался с изменения отношения к Сатане. Сатана, дьявол - фигуры зачастую условные (хотя чаще всего персонифицированные) - нередко вызывали к себе интерес и симпатию. Когда предромантизм заострил внимание на зловещем, безобразном, ужасном, преступном, когда «готические романы» вывели на сцену злодеев, которым была дана не второстепенная, а главная роль, - в отношении ко злу был совершён кардинальный переворот. Оказалось, что зло может быть интересным, что демонические герои загадочны и привлекательны и одновременно трагичны, трагический же герой издавна воспринимался как герой добродетельный, ставший жертвой рока. В силу этого из литературного «пространства» отделился огромный культурный пласт, получивший с начала предроманти-ческой эпохи название — «демоническое» направление.

В этом параграфе обозначен круг тем, мотивов, образов, в совокупности своей составившие парадигму демонического. Так, с проблемой демо-

1 JIe-Гофф, Ж. Цивилизация средневекового Запада. -М.: Мысль, 1992, С. 20.

7

низма напрямую связана проблема двойничества (Doppelheft), когда внутри человека выявляется существующий некий зависимый от него и его сознания демон, ведомый как феномен ещё со времён античности. Сам «демонизм» как явление в общепринятом понятии начался с отражения в искусстве процесса инициации внутри человека двойника (будь то напиток или лекарство), который, инициировавшись, постепенно стал замещать собой человека. Отождествление демона, демонического с субстанцией зла «возникло лишь с появлением христианства и в более позднюю эпоху античного мира - вместе с верой в чудеса <...> «демоническое» есть нечто настолько необъяснимое с точки зрения его действительности, что вызывает ужас и часто играет роль разрушительной силы»2. Мотив двойника имеет истоком и само христианское определение дьявола, который есть «то зло, что не имеет собственно генетического начала, но является только падением того, что первоначально было добрым»3.

Процесс проявления, инициации и отделения негативного двойника как действия развившихся в человеке имморальных сил происходит путём постепенного созревания и замещения «дневного» в человеке «чёрным, теневым». Этот тёмный лик человека проявляется в подтексте романтической драмы, где роится тёмная действительность. Двойник не только просвечивает сквозь героя, но занимает место рядом со своим «подлинником» в роли полноценного действующего лица, состязаясь с ним и даже смещая того, кому вначале был обязан своим существованием. Но двойник не всегда принимает форму демона. Чаще всего он служит «неким отпечатком, им-принтом в самом пространстве, окружающем тело. В этом смысле он является негативным отпечатком, а не позитивной, телесной копией»4.

Проблема двойничества связана с проблемой маски (копии) (Maske, Kopie), которая как таковая всегда таит в себе что-то демоническое: это изначальное раздвоение, некий магический фетиш, имеющий сходство с человеком, но сходство бездушное, деформированное. Демон, по мнению М.Б.Ямпольского, представляет собой именно маску, которая может меняться, трансформироваться5.

Мотивом, благодаря которому в литературное пространство ворвалась «дьявольщина», был рок. В «готической» модели мира всем заправлял злой и коварный дьявол, ищущий случая не только погубить человека, но и сделать это как можно более демонстративно. Здесь всё держалось на полной непостижимости событий, казалось, что за этой непостижимостью стоит чья-то личная воля, антропоморфная и капризная. Эта необъяснимость вы-

2 Матушевский, И. Дьявол в поэзии: история и психология фигур, олицетворяющих Зло в изящной поэзии всех времён и народов. — М., 1901, С. 14.

3 Там же.

4 Ямпольский, М. Б. Демон и лабиринт. - М.: НЛО, 1996, С. 6.

5 Там же, С. 224.

бора и создаёт ощущение злобного сознательно акта со стороны судьбы, а не простой игры случая. Поэтому, если в «готических» романах дьявол зачастую открыто и не появлялся, то всё действие в них тем не менее развёртывалось на «дьяволизированном» пространстве, их пронизывала субстанция целенаправленного сконцентрированного зла, причины и способы которого хоть и получали в конце натянутое рациональное объяснение, однако, роковая направленность и сама природа оставались по-прежнему неизъяснимыми. Воля дьявола была разлита в мире, и человек был лишь игрушкой этой воли и сил.

Дьявол связан также с понятием пустоты (die Hohlheit). Таким образом, проблема демонического распадается на две части: внешнюю - «масочную» и внутреннюю - «демоническую». Типологически образ «демонического» восходит к образу сверхчеловека (Übermensch). Концепция сверхчеловека, уходящая корнями в мифологию, по словам С.С.Аверинцева, «ведёт не только и не столько к Boiy, сколько к дьяволу, бросившему первым вызов Всевышнему и пожелавшему установить в мире свой порядок и власть»6. Отличительные качества как сверхчеловека, так и дьявола - неограниченный индивидуализм и воля к свободе.

В § 3 - «Эстетика романтического демонизма» - рассматриваются особенности немецкого демонизма в его романтическом изводе. Специфика романтизма была предопределена переходным характером эпохи. Отчасти этим объясняется «эстетизм» романтиков, их тяготение к языку искусства как к наиболее адекватной и плодотворной возможности созидания новой реальности. Опираясь на формулу Шеллинга («только в личном жизнь, а всё личное покоится на тёмном основании»), романтики уделяли особое внимание «ночным» сторонам человеческой души, игре света и тьмы, светотени как стихии человеческого Я. А посему романтики предпринимали попытки найти такие сферы, где бы внеиндивидуальный разум проявлялся максимально. Они обратились к таким мотивам в искусстве, как ночь, тень, маска, двойник.

Интерес к инфернальности, возникший ещё в предромантизме, можно объяснить неосознанным протестом творческой личности против культа разума, ощущением угрозы с его стороны, осознанием того, что добро -вещь относительная, а потому, возможно, силы зла были заклеймены преждевременно и стоит к ним прислушаться, их понять, и тогда понятия добра и зла как-то придут в равновесие.

Двойственный характер носила уже сама предромантическая эстетика. В её основе лежало понятие «высокого», «величественного», ставшее в литературе синонимичным понятию «непостижимого», таящего в себе нечто ужасное. Именно готический роман создал тип героя-злодея, противо-

6 Философский энциклопедический словарь / под ред. С. С. Аверинцева. - М.: Сов. энцшея., 1989, С. 569.

поставленного герою чувствительному, движущей силой которого служит страсть, свободное излияние чувств, доведённое до крайних пределов внутренней и внешней экспрессии, но герой-злодей готического романа пока ещё выступает с отрицательной окраской, и лишь позже в драматургии Байрона он превратится в героя более сложной природа и структуры.

Введённые предромангиками антонимично-синонимичные ряды, «злодей — герой», «свобода страсти — добро», «жизнь — смерть», расшатывая • мировоззрение обывателя, стали мощными и устойчивыми в своей притя-: гательности мифологемами, которые впоследствии романтизм, а за ним и символизм, и модернизм, и иные течения взяли в качестве основ для создания своих особых литературных миров с размытой поляризацией добра-зла, со склонностью этих миров к небытию и индифферентностью моральных оценок. С эпохи предромантизма (а ещё точнее - с эпохи Возрождения) и начала своё независимое развитие в европейской литературе тема демонизма.

Романтическая концепция человека, сформировавшаяся на рубеже XVIII-XIX веков, способствовала иному восприятию понятий «демонизм» и «демоническое» и, соответственно, иным формам воплощения этих понятий. Сущность романтического героя состояла в его исключительности.

Отсюда и особое соотношение этических понятий, тёмного и светлого в душе романтического героя. Романтический герой всегда находится «по ту сторону добра и зла», там, где «...властвует дух Бога, Демона, Дьявола, Тайны, то есть всего того, что иррационально, что невозможно помыслить и высказать, а можно лишь выразить на невербальном уровне»7. Черты, из которых слагается облик демонического героя, это - неприятие мира и мирового порядка, пессимистическая переоценка этических и религиозных норм, одинокий бунт во имя неограниченной свободы личности, приводящей к тайным преступлениям, совместно с любовью к «страждущему человечеству». Отпавший от мира и противопоставленный ему, герой идеализируется, его недовольство жизнью обретает характер «мировой скорби» (Weltschmerz), его субъективность разрастается и грозит заслонить собой всё человечество. Это отпадение, бунт, разлад между субъектом и несоответствующим его требованиям, но давящим на него миром представляется фундаментальной и по яркости выражения одной из главных тем романтизма. Но как ни обособлялся романтический бунтарь, в его бунте всегда сохранялась жажда гармонии, воссоединения с миром, тоска по утраченной простоте и целостности. Это в особенности показательно в таких персонажах, как Мельмот Метьюрина, Медард Гофмана, в байроновских Манфреде и Каине. Значительность и привлекательность таких натур коренится в той самозабвенной готовности, с какой они исследуют зло как

7 Карасёв, JT. О «демонах на договоре» //Вопросы литературы. - 1988. - № 10. -С. 8.

путь к достижению жизни и расплачиваются за неверный выбор пути8.

Романтизм разграничивает два вида зла и, соответственно, два типа персонажей, его воплощающих: зло бытовое, низкое, «буржуазное», и зло, относящееся к «духовному царству», коренящееся в гордыне ума, воли, таланта.

Романтизм выдвинул концепцию бессмертия зла и вечности борьбы с ним: сопротивление злу хотя и ограничивает сферу его влияния в мире, но не может коренным образом изменить сам мир, окончательно устранив из него зло. Романтизм осознаёт, что всеобщее начало может иметь не божественную, а дьявольскую природу и способно нести зло. В романтизме утверждается неизбежность зла и вечность борьбы с ним. Однако эта борьба не бессмысленна: трагический герой не позволяет злу безраздельно царить на земле.

«Демонический герой» романтизма обладает иной, нежели классические герои, духовной субстанцией — субстанцией, в основе которой лежит иррационализм. Романтический герой становится вместилищем как прекрасного, так и безобразного, как бесконечного, так и конечного. «В каждом человеке оказываются две разновеликие тенденции. При всём этом, добро и зло остаются силами полярными, между которыми диффузия исключена. Полярность бесконечного и конечного проявляется в человеке или в его непрерывном «сновании» между добром и злом, в непрерывном замещении одного качества другим, так что, в сущности, проявляются как бы две разные личности, или же в расслоении, раздвоении личности, когда её антитетичные качества персонифицируются, обретают «свободу», необходимую для «расселения» в разных сферах бытия, мироздания, космоса»9.

Само любопытство к злу, свойственное демоническим героям, имеет в своей основе иррациональное толкование мира, а борьба между добром и злом трансформируется в борьбу героя с самим собой, между собой и миром, бытием и небытием - борьбу, обретающую форму своеобразной зловещей игры. Именно игровой момент толкает романтического героя к познанию зла. Само романтическое двойничество зиждется на мотиве мета-игры, игры со всем бытием.

§ 4. «Особенности изображения демонических мотивов в творчестве Э.Т.А.Гофмана». Творчество Гофмана отличается от произведений многих романтиков тем, что в нём сочетаются светлые и тёмные стороны тематики немецкого романтизма.

Причём как «светлые», так и «тёмные» его произведения носят фантастический характер. «Светлые» насыщены при этом сатирой и юмором.

8 Тертерян, И. А. Романтизм как целостное явление //Вопросы литературы. -1983. -№4.-С. 167.

9 Фёдоров, Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и' время. -Рига: Зинатне, 1988, С. 338.

Таковы «Золотой горшок», «Крошка Цахес», «Мастер Иоганн Вахт». В демонически-мрачных же его рассказах, овеянных неподдельной жутью, выступают чёрт и ведьмы («Der Teufel», «Die Brautwahl»), девы-саламандры, созданные руками дьявола («Der Elementargeist»), колдуны, продавшие душу чёрту, и разбойники, носящие печать ада («Ignaz Denner»), автоматы, похожие на живых людей, люди, похожие друг на друга, как двойники («Die Doppelgänger»), таинственные незнакомцы, noipy-жённые в сферу и атмосферу преступлений («Der Sandmann», «Der unheimliche Gast»), по ночам ходят привидения («Eine Spuckgschichte») и женщины, страдающие вампиризмом «Der Vampir»). «Das Werk Spätromantikers Hoffmann, - пишет немецкий критик Б.Бюлер, - ist bevölkert mit weissagenden Maschinen, sprechenden Tieren, halluzinierenden Wahnsinnigen, Doppelgängern und Künstlern, die zwischen Wahnsinn und Genialität schweben, weshalb er zu seiner Zeit auch als "Gespenster-Hoffmann" verspottet wurde»10. Тем не менее, несмотря на упоминание исследователем «насмешки», Гофман при всех его «предсказательных машинах, говорящих животных и галлюцинирующих безумцах» приобрёл как писатель мировое значение. Как констатирует тот же автор, «он стал одним то основателей современной (новейшей) фантастики (einer der Begründer der modernen Phantastik)»11,

Гофман как настоящий художник мог легко переходить от светлого к тёмному. В первом своём романе «Эликсиры сатаны» (1815-1816) он даёт великолепный образец типично «демонической игры». Причащение добродетельного героя к злу происходит как бы невзначай, на уровне игры. Медард первоначально не ставит своей целью достижения высшего духовного сана, он именно играет, выпивая несколько глотков опасного эликсира, испытывая тем самым судьбу, хотя ставкой в этой игре сама его жизнь.

Сама демоническая тема у Гофмана с самого начала носит обытовлён-ный характер. Так, дьявол во многих новеллах Гофмана обладает, на первый взгляд, внешностью и повадками вполне безобидного «таинственного незнакомца». Так, прозаический и будничный облик провинциального ростовщика придаёт чёрту Шамиссо в своей новелле «Удивительная история Петера Шлемиля» (1814).

Во второй главе - «Проблема демонического в интерпретации Э.Т.А.Гофмана (темы, мотивы, образы)» - на материале художественных текстов Гофмана анализируются темы, мотивы, образы, ситуации, складывающиеся в парадигму демонического

10 Bühler, В. Е.Т.А. Hoffmaim. - Электрон, дан. - Режим доступа http://viadrina.eiivfrankfiirt--o.de/~w3weslit/lehrstuhl/lehre/2005 ws/etahoffmann.htm. — Загл. с экрана.

11 Там же.

В § 1 - «Двоемирие как основная концептуальная черта мировоззрения Э.Т.А.Гофмана» - рассматриваются темы двоемирия и двойниче-ства, составляющие основу всего творческого наследия Гофмана.

Почти всё творчество писателя построено на идее двоемирия. Главный для всего романтизма конфликт — разлад между мечтой и действительностью - приобретает у художника безысходный, трагический характер в силу того, что стремление примирить, слить воедино эти два враждующие начала живёт в нём рядом с сознанием их непримиримости, невозможности преодолеть власть жизни поэтической мечтой.

Одна из основных тем творчества немецкого романтика - тема взаимоотношения искусства и жизни; его основные образы - это художник и фи-листер._Надмирное духовное начало (Шеллинг) привело к раздвоению мира в трудах и мироощущении романтиков, а погружение во внутренний мир вело не к способности управления внешним миром, а, напротив - к потере контроля над ним. В этом мире не было порядка, в частности, город представлялся романтикам жалким и скучным зрелищем, порождённым обывателями - филистерами. Им романтики противопоставили мир собственной «необъятности» - ведь гению принадлежит весь мир. И это одна из особенностей двоемирия у Гофмана: принципиальная разница в видении и в сознании у филистеров и у художественно одаренных натур. Самая яркая демонстрация этой особенности - сказки «Крошка Цахес» и «Золотой горшок».

Художественный мир Гофмана раскалывается пополам, что сообщает его произведениям особую значительность. Мир идеальный не просто встаёт у него где-то за горизонтом мира устоявшегося, рутинного, но врывается в него, творит свой суд, чинит насилие, так что и самая прозаическая бюргерская жизнь приобретает вдруг фантастические очертания.

Романтики вслед за Г.Г.Шубертом, подходят к человеку как к совокупности светлых сторон (Atlantis) и тёмной его сути (Nachtseite). В моду того времени входят такие явления, как магнетизм, сомнамбулизм, телепатия, и литература охотао пользуется этими мотивами. Интерес к подобного рода опытам был одной из форм познания человека, проникновения в тайны его душевного мира. Душа, по Гофману, - это сцена или арена битвы, где бьются не на жизнь, а на смерть за эту душу Бог и Сатана. Так, Медард говорит о себе: «В душе моей боролись две непримиримые силы, и я не знал, куда мне броситься, что предпринять, дабы избежать гибели, которая как будто угрожала мне со всех сторон»12. «Мир гофмановской вечности охвачен борьбой, но борьбой, не ведущей к развитию, становлению, созиданию, борьбой, длящейся в бесконечности, не имеющей предела. Гофма-

11 Гофман, Э. Т. А. Эликсиры сатаны // Эликсиры сатаны. Ночные рассказы;

пер. с нем. Н. Славятинского. -М.: Республика, 1992. - С.163.

новская вечность - арена борьбы Бога и Сатаны»13. Куда свернёт человек -на путь ли добра (Бога) или же путь зла (Сатаны), - это и есть центральный вопрос, волнующий многих писателей эпохи романтизма и не только их.

Таким образом, пространственная структура романтизма вообще, и творчества Гофмана, в частности, — это торжество абсолютного двоемирия. Раздвоение мира в сознании и художественной практике романтиков не могло не сказаться и на сознании их героев. Двоемирие обусловливает разлад личности, её сознания, распад её целостности, что, в свою очередь, приводит к раздвоению души человека. В литературе романтизма феномен двойничества решается на уровне личности, сознание которой под давлением расколотого, двоящегося мира также двоится, порождая тем самым появление у романтических героев особых образов-двойников.

§ 2. «Проблема двойника и двойничества». Особое внимание романтиков к индивидуальности, к человеческой душе как сгустку противоречивых мыслей, страстей и желаний привело к развитию романтического психологизма. Романтики видят в душе человека соединение двух полюсов -«ангела и зверя» (В.Гюго). И.А.Тертерян отмечает, что «настойчивый интерес романтиков к глубинному и невидимому в человеческой психике приводил их к фактам психической патологии: раздвоения личности, галлюцинаторного безумия. Нередко эти факты трактовались в мистическом и демоническом плане»14.

Демонизация личности у романтиков проходит опосредованно, через появление внутри неё независимого двойника. Никакой «демонтирующийся» герой этой фазы избежать не может. Двойник может либо появляться как осознаваемое и представляемое, порой даже визуально, раздвоение субъекта, либо может подразумеваться. Он может представлять собой точную копию субъекта, как и в случае с Медардом и Викторином из романа «Эликсиры сатаны», но может и воплощаться в отображен™ некой части тела (нос в повести Н.В.Гоголя), При этом человек, «послуживший образцом для подражания», признаёт это изображение за себя самого и вступает с ним в диалог.

Двойничество становится одним из излюбленных мотивов Гофмана и может служить подступом к его «кошмарной» фантастике. Примерами тому роман «Эликсиры сатаны» и сборник «Ночных рассказов».

Тему двойника можно разделить на две подтемы: 1) двойники в социуме (подмена человеческой индивидуальности общими стереотипами) и 2) двойственность человеческого сознания.

13 Фёдоров, Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и время. -Рига: Зинатне, 1988, С. 92.

14 История всемирной литературы. В 9 т. Т. 6 / под ред. Д. В. Затонского. - М. : Наука, 1989, С. 27.

Гофмановские персонажи имеют по одному, а то и по нескольку двойников. Это «удвоение», а то и «размножение» персонажей, их многократное отображение в мире усложняет их трактовку.

Наиболее сложное воплощение мотив двойника получает как раз в романе «Эликсиры сатаны». У Медарда демонизирующим двойником выступает граф Викторин, который к тому же оказывается его родным братом (мотив братьев прослеживается также в новеллах «Майорат», «Обет», «Двойники»). Начиная со второй главы романа, повествование строится на полном совпадении образов обоих братьев.

Другой вид двойничества - двойственность человеческого сознания. В произведениях Гофмана, наряду с появлением видимых, зримых двойников, нередко происходит ещё и раздвоение внутреннего мира его героев -на уровне их самосознания. Двойник в авторской фантазии возникает тогда, когда писатель постулирует отсутствие целостности личности, когда сознание человека разорвано. Устремлённый к добру, он, подчиняясь таинственному импульсу, совершает тёмные акты злодейства. Тема раздвоения внутреннего мира человека наиболее отчётливо проявилась в таких его новеллах, как «Песочный человек», «Игнац Деннер», «Мадемуазель де Стоодери». Для героя «Песочного человека» Натанаэля придуманный им же самим Песочник становится страшным призраком, постоянно его преследующим. Натанаэль погружается в некий фантастический мир, где властвует виртуальный злой Песочник, воплощающийся в сознании в образе старого адвоката Коппелиуса. На самом деле всё страшное и ужасное происходит лишь в душе героя, а тёмная сила, воплощённая в образе Коппелиуса, функционирует лишь как фантом его собственного «я», как его двойник, в котором концентрируются тёмные «ночные» стороны души Натанаэля. Раздвоение его внутреннего мира происходит под влиянием того, что, как истинный «музыкант», он не может примириться с существующей действительностью, с непониманием окружающих, в том числе и близких ему людей. А потому он всё глубже погружается в мрачную мечтательность, и Коппелиус - его враждебный, злой двойник - неотступно преследует его, всё более затягивая в свои сети, что в итоге и погубит героя.

Здесь автором утверждается факт неоднородности человеческой психики (впрочем, эта неоднородность была уже у героев Гомера: они часто «раздвоены» между своими человеческими качествами и теми страстями, которые вкладывают в них боги). Повесть заканчивается сумасшествием Натанаэля и его гибелью.

Раздваивается сознание и у Кардильяка («Мадемуазель де Сюодери»). Этот персонаж ведёт двойное существование. Днём он известный и уважаемый всеми ювелир, а под покровом ночи, подчиняясь таинственным силам, становится жестоким серийным убийцей, не контролирующим собственные поступки.

Двойничество реализуется как на уровне раздвоения мира на реальный и иДё1лышй, так и при раздвоении сознания романтического героя. Нова-лис неустанно доказывал, что частица гения заключена в каждом из нас. Она как бы дремлет в душе нашей, лишь погребённая под наслоениями эпох цивилизации. Гофман же пришёл к другому выводу. Он обнаружил в душе вместо изначальной гармонии роховую раздвоенность, вместо прочного стержня - зыбкий, переменчивый контур; если в этих глубинах и сокрыты тайны универсума, то не только благие - там перемешаны зоны света и тьмы, добро и зло15.

Двойничество стало одной из центральных тем поэтики Гофмана и позволило писателю заглянуть в глубины человеческой души, разгадать некоторые её тайны.

В § 3 - «Отрицательные (негативные) персонажи писателя» -рассматриваются образы, в которых персонифицировано злое начало: это люди, некогда вступившие с дьяволом в договор и выполняющие его функции. В отдельную группу условно (здесь и далее курсив наш. - E.H.) отнесём персонажи, которые вольно или невольно поддались бесовскому влиянию. Как правило, ими подчас становятся и положительные герои, потому мы и выделили этот тип как пограничный.

Образ самого дьявола у Гофмана появляется очень редко, он дан лишь в двух произведениях - «Сведения об одном известном человеке» и «Приключения в новогоднюю ночь» - и то в весьма замаскированном и обытов-лённом виде. Зато мы находим у писателя немало образов его «заместителей».

Портреты гофмановских демонов сходны с фольклорным стереотипом, который романтикам был хорошо известен. Это стандартный набор портретных признаков: высокий рост (hochgewachsen), бледное, либо бледно-мертвенное лицо (totenblaße Antlitz), пронзительные глаза (stechende Augen), типичен и «взгляд исподлобья» (finster dreinschauen.), таков взгляд, к примеру, у Деннера. Появление демона предваряет нарушающий тишину резкий, пронзительный глумливый смех (schrilles Lachen); а исчезновение сопровождается густым зловонным запахом (dichter, stinkiger Geruch).

Среди иных признаков демоничности персонажа может быть как чрезмерная общительность, так и столь же пугающая нелюдимость, молчаливость; какой-либо физический дефект - глухота, немота; элементы притворства.

Встреча с демоном может происходить в различных вариантах: соблазнение (искушение) - «Эликсиры сатаны», «Фалунские рудники», при этом демон может явиться сам - «Игнац Деннер», «Сведения об одном известном человеке», «Состязание певцов». Итогом встречи может стать подпи-

15 Карельский, A.B. Э.Т.А. Гофман // Э.Т.А- Гофман. Собрание сочинений в 6 тт. Т. 1.-М.: Худ. лит., 1991,С. 17.

сание договора о продаже души. Разные варианты встречи зачастую бывают сплетены друг с другом в пределах одного и того же произведения.

В этом параграфе рассматриваются и последствия воздействия нечистой силы на человека. Прежде всего, героя — объекта искушения — охватывает чувство страха Воздействие потусторонней силы на человека нередко осуществляется при помощи взгляда. Демон либо персонаж, действующий по его наущению, имеет пристальный, завораживающий взгляд, сосредоточивающий в себе бесовскую власть над человеком (у персонажей, подпавших под власть демона, глаза тоже источают загадочный блеск). Подобный взгляд присущ художнику Бертольду, графу Викторину, Медарду.

Под воздействием демона персонаж может терять разум. Этой потере вторит намеренное и самоубийственное отречение от ума и души (Эллис, разочаровавшись в судьбе, не хочет жить; Медард впадает в состояние «полнейшей апатии», он «издавал только глухие нечленораздельные звуки и смотрел невидящим взглядом»16. Утрата ума (безумие) и души - есть магическое состояние временной смерти. У Гофмана состояние «временной смерти» зачастую переходит в состояние смерти абсолютной. Так, Натанаэль («Песочный человек»), теряя грань между вымыслом и реальностью, бросается с ратуши; Эллис Фрёбём в порыве безумия спускается в шахту, где и погибает.

§ 4. «Инфернальные топосы». Дьявольское в произведениях Гофмана присутствует и на пространственном уровне хронотопа. Принцип нераздельного существования и взаимопроникновения реального и сверхъестественного был основополагающим началом в мировоззрении этого писателя. В художественном мире Гофмана можно выделить пространство географическое (ландшафтное), локализующие действие в различных городах (в ряде случаев города названы по первой букве, но зачастую в них угадываются конкретные немецкие города) и странах, и пространство демоническое.

В «Эликсирах сатаны» важным структурным элементом, организующим всё пространство романа, служит противопоставление монастыря как зоны духовной чистоты и всего остального мира, над которым «тяготеет проклятие», - другими словами, сфер Бога и дьявола. Возникает оппозиция «духовное - дьявольское». На наш взгляд, одним из главных элементов ландшафта, организующим пространство романа, согласно упомянутой оппозиции, служат горы, хотя аналогичными видами оппозиции представляются и пары: «своё - чужое», «этот свет - тот свет». Горы становятся своеобразной границей между двумя полюсами жизни.

Персонаж, подпавший под влияние инфернального мира, выступает в роли невольного средостения, связующего оба мира, вследствие чего отпадает от себе подобных, превращаясь для них в своего рода «инородное те-

16 Гофман, ЭЛЛ., Указ. соч., С.186.

ло». Таковыми выступают Медард, Игнац Деннер, Эллис Фрёбём и другие. Их «инородные тела» обретают черты кукольности, автоматизма, нежити, обитающей в иррациональной пограничной области жизни-смерти. Мотив демонизированной природы (и пространства) приобретает широкое распространите и у других романтиков (Брентано, Тик, Эйхендорф).

Ощущение чужеродного пространства зачастую передаётся у героев чувством страха в сочетании с чем-то влекущим, непонятным.

Враждебное, чуждое пространство наделяется у Гофмана аурой опустошенности, безжизненности. Строения в нём(дома, замки), природные ландшафты (лес, горы), целые города (Берлин, Дрезден, Фалун) и даже весь мир, характеризуются эпитетами «отсутствия»: пустой, пустынный, суровый, голый, тёмный, мрачный, гнетущий, зловещий (leer, hart, bloß, dunkel, düster, unheilschwer).

Таким образом, мир у Гофмана - в привычном для нас понимании ~ расширяет свои границы за счёт того, что в пространство этого, условно говоря, обыденного мира вторгается пространство мира «другого». Отсутствие точной локализации определяет повсеместный характер «чужого» пространства. А потому на страницах многих гофмановских произведений отчетливо звучит представление о мире, в котором повсеместно и неизбежно присутствует злое начало.

§ 5. «Концепция рок/судьба». Тема рока, судьбы (das Schicksal) в поэтике романтизме ключевая. В Германии она стала доминантной благодаря общественным и идеологическим сдвигам, происходящих в 1800 — 1810-х гг.

Человек, считавший себя творцом истории, вдруг ощутил бессилие перед реальностью и стал объяснять это бессилие с помощью судьбы; субъект мира почувствовал себя объектом мира, поэтому он эту зависимость мистифицирует, мифологизирует. Человеком играют не просто высшие силы, им играет судьба, безрассудно и слепо, всецело управляя его биографией, лишая человека свободы воли, действий, совести. Социум становится игралищем судьбы, что и выдвигает концепцию земного мира как театра, а человека как марионетки.

Категория судьбы как доминанты пространственно-временной структуры представлена и в творчестве Гофмана.

Гофман постоянно вступает в спор с самим собой, объявляя источником зла то внешние обстоятельства (исторический закон бытия), то человеческую душу, изначально таящую в себе росток зла, склонный к развитию. Сама тяга к познанию зла и экспериментированию является, по его мнению, своеобразным катализатором, ускоряющим инициацию в человеке «зверя». Характерно, что к внешним обстоятельствам, выступающим в качестве проявления «дьявольского рока», Гофман относит такие явления, как богатство («Майорат», «Счастье игрока»), преступление и возмездие («Эликсиры сатаны»), чувствительность и бездушие («Песочный чело-

век»). «Демонизм» рока проявляется при этом в неизменной негативной направленности любого деяния, общественного порядка и чувства. И только в одном писатель остаётся неизменным, признавая власть и силу судьбы над человеком, в отношении к игре.

§ 6. «Мотив демонической игрью>. Мотив игры - один из центральных в эстетике романтизма. Немецкий исследователь Г.А.Корф полагал характерной чертой романтического миропонимания его «усиливающийся игровой характер». Игра означала произвольное переключение из одной тональности в другую: от мрачного к светлому, от фантастики к реальности и наоборот.

Излюбленным мотивом, особенно у поздних романтиков, становится мотив «демонической игры», берущий своё начало в романтическом мифотворчестве. Мотив «демонических игр» восходит истоками к Средневековью. Человек вступал с дьяволом в поединок или же в игру с определёнными правилами, иногда принимающую комический характер. Комизм зиждился на незыблемости условий игры (договора), принятых дьяволом, одно из которых таило в себе его поражение. Романтики по большей части изгоняют комическое начало из демонической игры. Они возвышают её статус до метафизического бытия, до полного слияния с сущностью самой жизни. Граница между игрой и реальностью иногда упраздняется.

Романтический герой, познавая себя и действительность, на собственном опыте убеждается в том, что «жизнь - есть сон», а мир - лабиринт и хаос, и проходит через серию карнавальных превращений, приобретая несколько масок и двойников.

Мотив игры распространяется и на традиционное противостояние добра и зла. «Демонические игры» романтиков - это «флирт» человека с дьяволом. Герой романтических произведений отчаянно играет (гофманов-ский герой часто вынужден играть с тёмной стороной жизни) с нечистыми силами, с самим хаосом, в качестве ставки предлагая свою жизнь. Договор с дьяволом - это установление правил игры. Если в Средние века этот мотив оформлялся в виде обмена на конкретную цель и часто закапчивался раскаянием в совершенном злодеянии, то у романтиков «демонический» договор уже лишён конкретной целесообразности, размыт в смысловом аспекте. Это ничто иное, как метафизическая игра со злом, с хаосом без элемента раскаяния и уяснения её последствий (получения золота, как у Шлемиля Шамиссо, вечной молодости, как у Сент-Леона Годвина, исполнения желаний, как у Рудольфа Вестербурга К.Х.Шпмса и Рафаэля О.Бальзака, обретения полного знания - зачем, для чего конкретно, неважно).

Поскольку романтики не любят чётких контуров и резких очертаний, то игра у них строгими правилами не ограничена. Её природа иррациональна (таинственный договор, сказочные превращения, туманные сны и предчувствия, необъяснимые происшествия и, наконец, рок). Игра неразрывно свя-

зана с перемещением, «перестановками», с обновлением. Демоническое начало таких юр проявляется в их зачастую неизбежном трагическом исходе — как внешне-событийном, так и внутренне-психологическом.

§ 7. «Концепция механизма (автомата)». С древности шла борьба двух тенденций в культуре, представляющих механизм то как зло, то как благо. Так, у Гомера в «Илиаде» бог Гефест создаёт автоматы, служащие богам; монах Р.Бэкон (XII век) мечтает об автоматах, полезных людям. Его однофамилец Френсис Бэкон (XVI - XVII век) в утопии «Новая Атлантида» поёт гимн мудрецам - создателям техники, предвещающей открытия XX - XXI веков! Эта тенденция пышным цветом расцвела в творчестве фантаста-романтика Ж.Верна. Конечно, была сильной и тяга к осуждению «автоматики» (см. хотя бы роман М.Шелли «Франкенштейн» (1817)). Согласно этой другой традиции, всё механистическое отождествлялось со злом. Зло - всё то, в чём нет божественного начала, души.

Мотив связи зла с механистичностью, с пустотой и остановкой жизни (развития) возник в европейской литературе задолго до появления романтизма. Но именно романтики связали земной мир с миром инфернальным, обнажив при этом сам процесс превращения, трансформации человеческого существа в обитателя «тёмного» зазеркалья (разновидность двойника, куклы, автомата). В основу процесса демонгоации Гофман, как и многие романтики, помещает «маниакальную страсть», передающуюся порой по наследству и предопределённую тем самым «свыше». Именно страсти, разрушая гуманную самость человека, превращают его со временем в автомат, лишь внешне симулирующий проявление страстей - своего рода симулякр, внутри которого царит лишь пустота и все необъяснимо-разрушительные и непредсказуемые действия которого можно в какой-то мере рассматривать лишь как попытку эту пустоту заполнить.

Если одни романтики наделяют «демонических героев» особыми сверхстрастями (герои Байрона Манфред и Каин, Демон М.ЮЛермонтова), а другие их механизируют, лишая всякого проявления человечности и превращая своих героев и их миры в «автоматов», в царство кукол и мертвецов (Гоголь, Арним), то у Гофмана мы находим оба этих способа: одними его персонажами владеет какая-либо доминирующая страсть (например, любовь у Медарда и Аврелии («Эликсиры сатаны») и Эразма Спикера («Приключения в Новогоднюю ночь»); жажда золота у всего рода барона Родерика Р. («Майорат»), Менара («Счастье игрока»), и мы можем наблюдать сам процесс их перерождения, то другие предстают в виде готовых, законченных образов-автоматов, кукол: «Игнац Деннер», «Выбор невесты», «Автоматы», «Щелкунчик, «Ошибка».

Тема куклы и автомата становится одной из главных в творчестве Гофмана. Мотив куклы иначе может быть назван мотивом омертвения или механизации жизни. Он находится в родстве с мотивом оживления, и оба мотива особое развитие получили в романтической поэтике.

Мотив омертвения, неизбежно следующего за демонизацией как следствие заражения героя, у романтиков и их последователей приобретает особый ракурс. Индивид, отделяя от себя негативного двойника, получившего инициацию в материальном мире, как бы теряет человеческое измерение, энергетику жизни, поглощённую демоническим существом. Таковы образы Натанаэля и Песочного человека в «Песочном человеке» Гофмана, Петера Шлемиля и отделившейся от него в результате договора с сатаной тени в «Удивительной истории Петера Шлемиля» Шамиссо. Схожий мотив есть и у Гофмана в «Приключениях в Новогоднюю ночь», у М.Шелли в романе «Франкенштейн». Традицию «отделения» демонического существа в самостоятельный объект и потери вследствие этого субъектом человеческого измерения и жизненной энергии, ведущей к омертвению, к механизации персонажа, подхватили впоследствии неоромантики, реалисты и модернисты.

В Заключении подводятся итоги исследования.

Творчество Гофмана ознаменовало собой одну из вершин немецкого романтизма и в то же время по-своему вскрыло его противоречивую, глубоко трагическую основу. Судьба человеческой личности остаётся для писателя, как и для других романтиков, центральной.

Тема мира внутреннего и внешнего, видимости и сущности пронизывала мироощущение и творчество Гофмана, вырабатывая у него художественную зоркость - умение воспринимать людей и обстоятельства в гротескно преображенных или даже в совершено отчужденных формах. Так реализуется и принцип двоемирия (Doppelweit). Этот принцип рельефно высвечивает противоречивость личности. Двоемирие, освещенное авторитетом Бога и Сатаны, абсолютизирует эту противоречивость, достигающую кульминации в теории и практике двойничества. Так рождается проблема «двойника» - Doppelgänger. Эту тему Гофман трактовал по-разному: то трагически, то в комическом ключе. Однако наличие этой темы в его творчестве всегда свидетельствовало о стремлении охватить сложные явления жизни, а порой и мысль о фатальной непостижимости бытия.

Отличие гофмановской трактовки темы двойника в том, что писатель придал своим «двошшкам» глубину психологической реальности, ввёл их в исторический и социальный контекст эпохи.

Если романтики «первого призыва» верили в исправление мира красотой и искусством, то пришедшее им на смену молодое поколете писателей видело в мире лишь торжество безобразия, а потому и обращалось в своих творениях ко всему уродливому. Так, «Ночные рассказы» Гофмана, роман «Эликсиры сатаны», а также некоторые рассказы из сборника «Се-рапионовы братья» знаменуют период безысходного трагизма, ибо чем сложнее и тоньше духовная организация персонажа, тем более он зависим от враждебного начала. Обилие двойников свидетельствует ещё и о на-

строениях страха перед непостижимой реальностью, о торжестве безобразного.

Наряду с миром «светлым», художественный мир Гофмана включает в себя мир, где во сне и наяву царят феи и ведьмы, привидения и демоны. Эти существа следуют за героями по пятам, ослепляют их чувства, тревожат, обманывают и мучают. Складывается ощущение, что многие произведения этого романтика напоминают собой dance macabre, Totentanz - пляску мертвецов, где в нескончаемом хороводе сменяются мёртвые и живые.

Страшный мир ужасен тем, что он уже окончательно сложился, не обещая движения и перемен, это мир, в котором история кончилась. В остановившемся мире все люди лишние, всем вынесен приговор бездеятельности и вымирания. А сам мир как целое стал механизмом, исключающим жизнь и душу. Граница между миром реальным и миром потусторонним оказалась столь зыбкой, что герой, порой не замечая этого, пребывает то в одном из них, то в другом. У Гофмана мир в привычном для нас понимании расширяет свои границы за счёт того, что в пространство этого мира включается пространство мира «другого». Отсутствие точной локализации определяет универсальный характер «чужого» пространства. На страницах многих гофмановских произведений отчётливо звучит мысль о повсеместном присутствии злого начала в мире.

Демоническое в интерпретации Гофмана связано с пустотой, омертвением, со свёртыванием многомерности бытия до плоскостного его изображения, ограничивающего жизнь персонажей с полным или частичным превращением их в симулякров, живых мертвецов. Произведения Гофмана носят обытовлённый характер. Проблемы демонизма писатель решает на уровне обыденной человеческой психологии. Демонизм у него произрастает из самой жизни. Герои Гофмана порой живут в двух измерениях (Аи-сельм, Бальтазар, Крейслер), но есть и такие, которые прочно заземлены (Медард, Деннер, Спикер, Менар). Демонические герои Гофмана - не титанические личности, а художники или обыватели.

Несмотря на глубокую увлечённость Гофмана «тёмной» стороной жизни, он никогда не становился на сторону зла, тьмы. Многие его произведения, имея внешне мрачный колорит, полны надежды на то, что Добро, Красота, Жизнь - восторжествуют в этом мире, даже если не сейчас. Так, судьба Медарда, какими бы путями, светлыми или тёмными, ни петляла -приводит героя к раскаянию и примирению. А в новелле «Принцесса Брамбилла» писатель откровенно смеётся над демонской (дьявольской) властью. Здесь во всеуслышание звучит мотив весёлого итальянского карнавала. Мир инфернальный у писателя побеждал художественно, но не заглушал до конца мира светлого. Его любимый герой - художник, то есть человек, призванный играть с тёмной стороной сознания и природы, но не изменять при этом своей «небесной» родине.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: статьи, опубликованные в научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Нечаева, Е.А. Особенности инфернального топоса в произведениях Э.Т.А. Гофмана / Е.А Нечаева // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - №. 3 (2): Филология и искусствоведение: Научный журнал. Киров, 2009,- С. 163 -166. -0,5 п.л.

2. Нечаева, Е.А Роман Э.Т.А. Гофмана «Эликсиры сатаны» - проблема жанра / Е.А. Нечаева // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. — № 4 (2): Филология и искусствоведение: Научный журнал. Киров, 2009. - С. 186 — 189.-0,5 п.л.

Статьи и материалы, опубликованные в других изданиях:

3. Нечаева, Е. А. Проблемы жанра и эстетики двоемирия в немецком романтизме / Е. А. Нечаева // Память жанра (Сборник статей в честь 75-летия профессора В. С. Вахрушева) // Весы. Альманах гумашгг. кафедр Балашовского филиала Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского. - Балашов: Николаев. - 2007. - №32. - С. 84 - 88. - 0,3 п.л.

4. Нечаева, Е.А. Новелла Э.Т.А. Гофмана «Игнац Деннер» (попытка целостного анализа) / Е.А. Нечаева // Актуальные проблемы образования: сб. науч. ст. / под общ. Ред. С.А. Ляшко. - Балашов: Николаев. - 2008.- С. 89 - 94. - 0,35 п.л.

5. Нечаева, Е.А. Творчество Э.Т.А. Гофмана и проблема демонического в творчестве писателя / Е.А. Нечаева // Материалы XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья: В Зч. Ч.З. - Елабуга: Изд-во ЕГПУ. - 2008. - С. 136 -144.-0,55 п.л.

6. Нечаева, Е.А. Мотив демонической игры в произведениях немецких романтиков / Е.А. Нечаева II Научный ежегодник Института иностранных языков / гл. ред. Н.П. Дронова. - Тамбов. Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина. - Вып. 2. - 2009. - С. 223 - 225. - 0,35 п.л.

Подписано в печать 30.06.2010 Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Гарнитура «Times» Уч.-изд. л. 1,45. Усл.- печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 1124

Типоргафия «Спектр», 412309, г. Балашов, Саратовская обл., ул. К. Маркса 21, офис 12.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Нечаева, Елена Александровна

Введение.

Глава 1. Генезис понятия «демонизм».

§1.1. Проблема демонизма - история вопроса.

§ 1.2. Понятие демонического в литературе.

§1.3. Эстетика романтического демонизма.

§ 1 А. Особенности изображения демонических мотивов у

Э.Т. А.Гофмана.:.

Глава 2. Проблема демонического в интерпретации

Э.Т.А.Гофмана (темы, мотивы, образы).

§2.1. Двоемирие как основная концептуальная черта мировоззрения

Э.Т.А.Гофмана.

§ 2.2. Проблема двойничества.

§ 2.3. Отрицательные (негативные) персонажи писателя.

§ 2.4. Инфернальные топосы.

§ 2.5. Концепция рока / судьбы.

§ 2.6. Мотив демонической игры.

§ 2.7. Концепция механизма (автомата).

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Нечаева, Елена Александровна

Рубеж XVIII - XIX веков - один йз самых трагичных в мировой истории. Переломные моменты развития цивилизации, ставящие человека в разного рода «пограничные условия» существования, меняющие менталитет общества, всегда вызывают повышенный интерес учёных: историков, социологов, психологов, философов, культурологов. Именно в кризисные периоды чаще всего происходит смена литературных стилей, философских, религиозных и культурных концепций. Убыстрение темпа жизни закономерно влечёт за собой калейдоскопическую смену течений, взглядов, философских систем <.> в устойчивые, срединные эпохи наблюдается высокий статус мастерства художников, ибо существуют чёткие каноны, представляющие своего рода эталон для произведения (хотя факторы спонтанности, непредсказуемости творчества обнаруживаются в любую эпоху); в переходные же, мятущиеся эпохи (к таковым можно отнести последнюю четверть XVII века, рубеж XVIII - XIX веков, начало и конец XX века) приоритет переходит в. область иррационального, экспериментаторского. Возникает волна новых течений, форм, экспериментальных попыток синтеза различных областей искусства [103, с. 9].

О значимости изучения переходных эпох говорили многие учёные. Так, Н.А.Соловьёва считает, что такое изучение «.позволяет объективно, полно, во всём многообразии и диалектической сложности представить себе не только специфику отошедших в прошлое явлений и феноменов, но и увидеть их в общей перспективе литературного процесса, глубже ощутить связь эпох. При этом переходные эпохи требуют определённого — более всестороннего -метода исследования» [168, с. 13]. В.И.Грешных добавляет: «Изучая переходную эпоху, следует учитывать многое, но в первую очередь надо обратить внимание на специфику самого перехода. Ведь главное не в том, чтобы выстроить классиков в один ряд и показать их несхожесть, а в том, чтобы увидеть классическое лицо их творений, духовную . связь, преемственность, противоречие, их место в национальной литературе. На уровне литературной эпохи такой духовный контакт писателей и составляет суть литературного процесса» [61, с. 10].

Рубеж XVIII — XIX веков ознаменовался целым рядом катаклизмов: Французской революцией, чредой наполеоновских войн, сменой общественных формаций, религиозными и политическими распрями.

Французская революция 1789-1794 годов явилась своеобразным венцом эпохи Просвещения и одновременно почти полным развенчанием её, ибо кровавым и трагическим финалом этой революции стали наполеоновские войны. Золотой век разума, обещанный французскими просветителями, так и не наступил. Наиболее слабым звеном в идеологии Просвещения оказалась его «рационалистическая» струя - вера в то, что всё в мире можно уладить с помощью некой рационально сконструированной модели: стоит нескольким мыслящим головам придумать разумное устройство мира и затем путём просвещения или даже организованного насильственного переворота -внедрить его в жизнь, как все проблемы человеческие сами собой и навсегда исчезнут. Против подобной картины мира и человеческой жизни ещё до событий во Франции выступили и философы, и литераторы: в философии началось так называемое субъективно-идеалистическое течение, в литературе же появились сентиментализм и «Буря и натиск», а затем - уже после Французской революции - романтизм.

Вера в рационалистическую науку, питавшая многих просветителей, была почти полностью отброшена романтиками, повсюду видевшими причудливую игру непознаваемых и демонических сил, расположенных как вне человека, так и в его собственной душе. Отсюда у романтиков такое пристальное внимание ко всяким мистическим и «ненаучным» сферам: религии (зачастую в её крайних, мистических формах), гипнотизму, сомнамбулизму, вампиризму, метампсихозам, астрологии, чёрной магии, хиромантии, . физиогномики, року и судьбе (в их независимости от человеческой воли) и всякого рода болезненным проявлениям психики и иррационализму.

Литературный процесс Германии этого периода представляет собой сложную и многообразную картину. Рубеж столетия - важная веха в развитии немецкой литературы, прежде всего в том отношении, что здесь мы наблюдаем, как в недрах мировоззренческих и эстетических принципов позднего Просвещения и классицизма формируется новое мировосприятие с новыми принципами художественного видения действительности -романтизм. Закономерность общественного развития привела к необходимости преодоления феодальных отношений, к постепенному формированию буржуазного общества [69, с. 119]. Литература романтизма в Германии, как и в других европейских странах, формируется с учётом богатейшего опыта предшествующей ей культуры. Истоки романтического движения следует искать во французской и английской литературах. Свою специфическую форму романтизм получил и в немецкой литературе.

Не случайно, видимо, именно в Германии эпохи Возрождения возникла легенда о Фаусте и подытожила в своём сюжете многочисленные европейские средневековые истории о союзе человека с дьяволом. Однако ядро фаустовского сюжета, по мнению Г.Г.Ишимбаевой, зародилось много раньше и напрямую связано с ветхозаветным мифом о грехопадении человека, с мифологемой утрачиваемого и вновь обретаемого рая. В свою очередь, Фауст, с точки зрения литературы последующих столетий, приобрёл качество метафоры архетипического поведения, поэтому легенда была архетипически узаконена как фаустовская [91, с. 3]. Первая литературная обработка фаустовской легенды была сделана в 1587 году, когда И.Шпис опубликовал в своём издательстве книгу «История о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике». Далее это были книги Г.В.Видмана «Достоверная история Фауста» (1599) и Н.И.Пфитцера «Жизнь Фауста» (1674). В Англии в XVII веке был подхвачен и переосмыслен, правда, в комедийном варианте, пришедший с германских берегов сюжет о чернокнижнике и чёрте, хотя незадолго • до- этого, в конце XVI* века, подобной переработкой занялся, К. Марло. Он был первым писателем, обработавшим в драматической форме легенду о.Фаусте. Пьеса К.Марло «Трагическая* история Доктора Фауста» (1588-1589) значительно» видоизменяет философский и нравственный смысл предания. Своеобразна у Марло* трактовка как самого Фауста, так д образа Мефистофеля: он не похож у него на чертей средневековых легенд, и в нём нет никаких комических черт, - многое в нём, по- мнению В.М.Жирмунского и М.П.Алексеева, своей патетикой предвосхищает образы Сатаны у Мильтона и Байрона: Мефистофель Марло - это дух, «изнемогающий от страдания», носящий ад в своём сердце; и в то же время мятежник против божественных сил [86, с. 361]. Темш договора, продажи души дьяволу в. обмен на определённые привилегии была подхвачена в XIX веке и в многозначной символике развёрнута романтиками. Перенеся идею о средневековом чёрте в подсознание человека^ в виде его негативного двойника, тему договора как искушения, исходящего извне, они переосмыслили её в аспекте внутричеловеческой проблемы, обратив её в «сложную диалектику борьбы между добром и злом» [19, с. 161].

Исторические условия, а также сама жизнь, формируют русло, по которому устремляется в том или ином направлении общественная мысль, выражая и формируя нужные для данных условий настроения. Французская-революция, как и революционная* борьба в Америке, оказали двойственное воздействие на общественность. С одной стороны, рождая надежду на результативность активного действия, веру в возможность освобождения, а с другой, - вызывая неуверенность, трагическое ощущение безысходного одиночества и бессилия в реальном жестоком мире [85, с. 7-8]. Германия не стала здесь исключением и также испытала разочарование в возможностях Разума объяснить и «переделать» мир, как то чуть раньше произошло в Англии. Следствием разочарования и стал «демонизм». И если «дьяволизм» в качестве явления литературной сюжетики и христианской демонологии-существовал давно, то демонизм в его романтическом изводе был явлением новым.

А.Мюссе в 1836 году в «Исповеди сына века» назовёт в числе причин возникновения демонизма как литературного явления «любопытство ко злу», стимулированное, по его мнению, Французской революцией, сместившей привычные аспекты в определении доброго-злого и на практике утвердившей их взаимную относительность.' <. .> Безусловно, Французская революция была далеко не первым случаем в истории человечества, когда во имя и под маской добра творилось зло (так было, кстати, и во времена крестовых походов). В эпоху Средневековья дилемма «добро-зло», несмотря, на контрастность своего оформления, представляла для теологов довольно сложную и неоднозначную картину, что нашло отражение, в частности, в «Сумме теологии» Фомы Аквинского, в трудах Августина Блаженного, где зло трактовалось либо как «лишение добра», то есть не-сущее, либо как составная часть добра. Однако сомнения в природе добра и зла как сущностей в эпоху Средневековья не отражались на всеобщем мироощущении средневекового человека со свойственной тому полярностью. Отчего же именно Французской революции было дано разрушить традиционный менталитет западноевропейского человечества? Однозначного ответа на этот вопрос не существует. Буржуазная революция, происшедшая в Англии ещё в середине XVII века, вызвала к жизни поэму Мильтона «Потерянный рай» (1667), по-новому осмыслившую библейскую историю и библейские образы. Поскольку революция, бунт, ассоциировались с библейским первым бунтом архи-врага Бога -, Сатаны, то именно к .фигуре последнего возникает повышенный интерес,, и именно с поэмой Мильтона, преломившей отношение к Сатане как к фигуре аллегорической, олицетворяющей мировое зло, можно связывать, как считает Л.А.Романчук, начало литературного явления демонизма [209, с. 11]. П.Б.Шелли, анализируя влияние, которое оказала эта поэма на мировой литературный процесс, писал: « «Потерянный рай» привёл в систему современную мифологию. Что касается Дьявола, то он всем обязан Мильтону. Данте и Тассо представляют его нам в самом неприглядном виде. Мильтон убрал жало, копыта и рога; наделил величием прекрасного и грозного духа — и возвратил обществу» [201, с. 402].

На протяжении всей своей истории романтическое миропонимание претерпевало существенные изменения. Мечта о безграничной свободе и полноте жизни столкнулась в системе романтизма с удручающей реальностью. На смену раннему романтическому томлению приходит позднеромантическая скорбь, обретающая универсальный характер («мировая скорбь», Weltschmerz). Человек, энтузиаст, художник, погруженный в конечное, испытывающий его непрерывное давление, его бесчеловечную власть^ обречён на скорбь, которая становится доминантой позднеромантической личности. Печаль, тоска - свидетельство власти реальности и одновременно свидетельство неслияния с реальностью, форма протеста и борьбы духа с торжествующей реальностью [180, с. 299]. Творчество Э.Т.А.Гофмана как раз и выпадает на тот период в романтизме, когда разочарование стало доминирующим, а реальность вследствие этого стала обретать демонические черты. Это, в свою очередь, не могло не отразиться на художественном наследии писателя. Оценки его творчества в критике были и остаются довольно противоречивыми. Проблематична жанровая принадлежность произведений Гофмана, что порой вызывает разногласия в среде исследователей. Так, к примеру, роман «Эликсиры сатаны» некоторые учёные относят к жанру романа-испытания (Д.Л.Чавчанидзе), о готических традициях в романе достаточно полно сказано в работе К.Г.Ханмурзаева «Эликсиры сатаны» Гофмана в свете эволюции немецкого романтического романа» [192], а В.Мазин говорит о плодотворности исследования этого романа с позиций жанра семейного романа (Familienroman) [122] (своё определение жанра этого произведения попытались дать и мы в работе «Роман Э.Т.А.Гофмана

Эликсиры сатаны» — проблема жанра» [140]); многие произведения этого писателя называют сказками и новеллами одновременно (такое неразличение в рамках одной работы усматривается, в частности, в монографии

A.Б.Ботниковой «Немецкий романтизм: диалог художественных форм» [35]). Несмотря на внушительный объём отечественной гофманианы, в последнее десятилетие наблюдается новый всплеск интереса к творчеству этого автора. Исследуются, в основном, отдельные проблемы и мотивы, а также рецепция творчества Гофмана в России в различные исторические периоды.

Первый русский перевод его произведения «Мадемуазель де Скюдери» (1822) вышел в самый год смерти писателя, и с тех пор интерес к нему не ослабевал. В 30-40-е годы XIX века было переведено большинство его новелл и сказок, вызвавших широкий отклик в отечественной литературной критике. На сегодняшний день на русский язык переведены все его тексты.

Гофмана следует считать писателем мирового масштаба. Его творчество получило широкий отклик за пределами Германии, особенно в России.

B.Г.Белинским и А.И.Герценом Гофман был отмечен как явление значительное в литературе; некоторыми аспектами своего творчества связан был с этим немецким романтиком Н.В.Гоголь; активно интересовался им Ф.М.Достоевский. Следы Гофмана можно обнаружить и в художественном творчестве Одоевского; в немалой степени прямым подражателем Гофмана был А.Погорельский. Широкой известностью пользовался Гофман во Франции (в 1832 году в Париже было издано собрание сочинений Гофмана в переводе Леве-Веймарса). Творчество его вызвало в своё время большой интерес О. де Бальзака, считавшего, правда, что Гофман «ниже своей славы». Т.Готье, В.Гюго, А.де Мюссе, А.Дюма, Ж.де Нерваль отдали дань духу позднего немецкого романтика, и ещё Ш.Бодлер, открыватель «искусственного рая», видел в «divin Kreisler» нечто вроде оправдания собственной склонности к смутному и причудливому.

Восприятие наследия Гофмана современниками не было однозначным. Имелись и откровенные хулители его творчества. Так, голос Вальтера Скотта, порицавшего «безумные фантазии» немецкого романтика, не был одинок (но, тем не менее, и он отдаёт ему первенство в создании фантастической литературы, назвав немецкого романтика «писателем, который открыл дорогу этому (фантастическому. - E.H.) литературному направлению» [166, Т. 20, с. 523]). Строго осудил всё иррациональное в романтизме Гегель, считавший, что «.из искусства следует как раз изгонять тёмные силы, ибо в искусстве нет ничего тёмного, а всё ясно и прозрачно. Введением сил, стоящих выше нашего понимания, поощряется лишь болезнь духа, а поэзия становится туманной и пустой». Точно так же И.В.Гёте, исходя из своей теории «здорового» и «больного» искусства, отнёс творчество Гофмана к «брльной» струе (как задолго до того он к ней причислил Гёльдерлина, Клейста и целый ряд других романтиков), выразив в 1827 году сожаление о том, что «.болезненные произведения страдающего человека столь долгое время пользовались успехом , в Германий и привили здоровым душам столько заблуждений.» [цит. по 62, с. 31]. Из русских писателей Гофмана не понимал и не принимал Л.Н.Толстой, любое отклонение от достоверности в искусстве представлялось русскому классику ложью.

Но были у Гофмана и верные поклонники. Среди ценителей его творчества можно назвать А. фон Шамиссо, который назвал его «ныне, бесспорно, первым нашим юмористом» [57, с. 23],' Г.Гейне, сравнивая талант Гофмана и Новалиса, пишет: «как поэт Гофман гораздо выше Новалиса» [49, Т.- 6, с. 218], в «Письмах из Берлина» Гейне восторженно отзывался в 1822 году о романе «Эликсиры сатаны»; высокую оценку это произведение получило и от немецкого писателя. Ф.Геббеля, назвавшего этот роман «в .высшей степени значительной книгой.» [цит. по 109, с. 278]. Среди тех, кто продолжал традицию Гофмана, обычно называют Э.А.По, некоторых символистов, экспрессионистов начала XX века.

При -жизни писателя немецкая критика была не очень высокого мнения о Гофмане: в ту пору предпочтение отдавалось романтизму глубокомысленному и серьёзному, без примеси сарказма и сатиры; и влияние Гофмана на немецкую литературу не было фактором существенным. Лишь спустя чуть более ста лет В^Бергенгрюн скажет: «Его влияние на немецкую и зарубежную-литературу невозможно переоценить» [28], а Ф.Фюман признается: «Когда в результате сознательного отказа от романтизма я разочаровался в классике, то пришёл к Гофману, и на фоне Гофмана, Клейста, Новалиса, Тика значение Гёте открылось мне лучше, чем когда-либо прежде. Теперь я начинаю догадываться о его величии; раньше я считал, что постиг его. И отталкиваясь от Гёте, я открываю для себя Гофмана» [190]. В XX же веке его принялись изучать с особой тщательностью. Над исследованием творчества этого писателя трудились такие учёные и литераторы, как Н.Вернер, Г.Кайзер, А.Краус, К.Негус, Х.Мюллер, Л.Пикулик, Н.Ребер, Р.Сафрански, Р.Хух и многие другие.

На наш взгляд, как в отечественном, так и в зарубежном литературоведении наибольшее предпочтение отдавалось исследованию юмористического и сатирического аспектов творчества Гофмана, немало внимания -уделялось его фантастике, мистике. Но вопрос о демонической стороне его творчества не был освещён достаточно полно, хотя, бесспорно, отдельные стороны демонического и входили в репертуар исследований, например, проблема двойника, мотив куклы, автомата.

Демоническое», представляющее собой вариант поэтики романтизма, в силу трагически-метафизического мироощущения, свойственного романтикам, стало одним из главных признаков, позволяющих относить творчество Гофмана к романтическому искусству. Оно приобрело у него особую окраску, особую специфику, выявлению которой и будет посвящена данная работа.

В наше время проблема демонического обрела к тому же особый резонанс, что делает актуальным и исследование её развития, включая современные усложнённые интерпретации. Демоническое - один из центральных элементов поэтики романтизма в целом и творчества Э,Т.А.Гофмана в частности. Механизмы функционирования демонического невозможно понять без детального анализа структурных составляющих этого явления. Образы, топосы, мотивы и ситуации, входящие в состав демонического, у романтиков во многом эквивалентны (то есть имеют схожее значение). Их семантика в равной мере проявляется и в контексте творчества Гофмана

Объектом исследования нашей диссертации стали художественные тексты произведений Э.Т.А.Гофмана. Для анализа были выбраны: сборники новелл «Ночные рассказы», «Серапионовы братья» и роман «Эликсиры сатаны». К анализу привлекаются и другие произведения как самого Гофмана, так и других писателей-романтиков.

Предметом исследования выступает в диссертации демоническое как литературный феномен и его отражение в творчестве Гофмана.

Научная новизна работы заключается в анализе элементов, составляющих отрицательный полюс оппозиции Добро - Зло и складывающихся в парадигму демонического. До настоящего момента описания такого вида парадигмы применительно к творчеству Гофмана не проводились.

Цель исследования заключается в выявлении и описании элементов, из которых образуется отрицательное начало в герое, подпавшем под влияние иррациональной силы, для чего в диссертации решается ряд конкретных задач:

- проследить историю развития демонизма как явления в немецком романтизме;

- дать определение понятию «демоническое» у Гофмана;

- вписать творчество Гофмана в контекст демонической области романтизма; выявить и описать мотивы, образы, топосы и ситуации, присутствующие в произведениях Гофмана как некие смысловые I константы, складывающиеся в парадигму демонического.

Теоретическую и методологическую базу исследования составляют труды русских и зарубежных учёных: М.М.Бахтина, В.С.Вахрушева, Ю.В.Манна, Е.М.Мелетинского, А.Ф.Лосева, М.Б.Ямпольского. Оценочному осмыслению подвергается богатый опыт в изучении немецкого романтизма отечественных исследователей (Н.Я.Берковский, А.Б.Ботникова, А.С.Дмитриев, В.М.Жирмунский, A.B.Карельский, С.В.Тураев, Ф.П.Фёдоров, К.Г.Ханмурзаев, Д.Л.Чавчанидзе). В работе используется творческое наследие немецких литературоведов: Е.Клесмана, А.Краусса, О.Ниппердау, Л.Пикулика, Н.Ребер, А.Хильденброка, Р.Хух, В.Яспер и других.

Выявление и описание структурных элементов демонического в художественном мире Гофмана - задача, которая решается при помощи следующих методов анализа: герменевтического, интертекстуального, комплексного, сравнительного, структурного.

Теоретическая значимость проведённого исследования заключается в том, что оно углубляет представление о поэтике прозы Э.Т.А.Гофмана и о значимости гофмановской традиции для последующего развития мировой литературы.

Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы при чтении вузовских курсов по истории зарубежной литературы первой половины XIX века, в спецкурсах и спецсеминарах, при написании курсовых и дипломных работ.

Сделанные в работе выводы открывают перспективы для дальнейших исследований, посвящённых творческому наследию Гофмана.

Положения, выносимые на защиту:

1. Демоническое — один из важных элементов поэтики Гофмана. Компонентами демонического у Гофмана выступают: образы (демонов и демонических героев), топосы, темы (жизни-в-смерти, демонической трансформации (автомата), мотивы (двойника, демонической игры, пустоты). Сама же демоническая тема у Гофмана с самого начала носит обытовлённый характер.

2. Тема двойничества — одна из граней демонического. У Гофмана тема двойника распадается на две подтемы: - тема двойников в социуме (подмена человеческой индивидуальности общими стереотипами) и - тема двойственности человеческого сознания.

3. В прозе Гофмана, помимо образа самого дьявола, присутствует множество фигур, в которых персонифицировано инфернальное, злое начало. Это люди, некогда вступившие с ним в договор и так или иначе выполняющие его функции.

4. В пространственной структуре произведений Гофмана, помимо посюсторонней реальности, непременно присутствует «действительность» запредельная, сверхъестественная. Чужеродное пространство у романтиков могло проявить себя везде, в любое время. Любой человек или объект может быть «посланцем» «того мира» и втянуть героя в опасную для него ситуацию .(принцип демонической игры). Реальность таит в себе постоянную угрозу.

5. Встреча персонажа с демоном ведет к трансформации духовного мира героя, вследствие чего он отпадает от себе подобных, превращаясь в «инородное тело». «Инородные тела» обретают черты кукольности, автоматизма, нежити, обитающей в пограничной области жизни-смерти.

6. В творчестве Гофмана отсутствуют персонажи, прямо олицетворяющие мировое зло, - сам дьявол появляется лишь в нескольких его новеллах и то в обытовлённом виде. Дьяволу не обязательно представать в конкретно чувственном образе. Его присутствие сказывается на самой атмосфере действия, по той обнаруживающей себя пустоте, по метафизическим «дырам», которые своим наличием (присутствием отсутствия) обязаны дьяволу. Дьявол — как последняя, не поддающаяся исчислению мнимость - стоит почти за всеми.его персонажами или тем, что с ними случается. Дьявол в этом смысле не просто сильный противник, ведущий борьбу с людьми, но некая фикция, имманентно присущая миру. Дьявол - это метафора пустоты, небытия, которая всё-таки - парадоксально трагически - в этом мире присутствует.

Апробация работы. Материалы диссертации были- положены в основу докладов, прочитанных на конференциях: Чтения в -честь 75-летия профессора В.С.Вахрушева (БФСГУ, Балашов 2007), на XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья (ЕПГУ, Елабуга 2008), на Всероссийской научной конференции «Державинские чтения. Иностранные языки» (ТГУ, Институт иностранных языков, Тамбов 2009) и получили отражение в шести научных публикациях. Две работы («Особеннострт инфернального топоса в произведениях Э.Т.А.Гофмана» и «Роман Э.Т.А.Гофмана «Эликсиры сатаны» - проблема жанра») опубликованы в журнале, рекомендованном ВАК России; о результатах исследования сообщалось на ежегодных научно-практических конференциях, проводимых в БИСГУ им. Н.Г.Чернышевского в период с 2005 по 2010 гг.

Объём и структура диссертации. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка литературы. Общий объём исследования - 183 страницы. Список литературы содержит 246 наименований, в том числе 34 на немецком языке.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика демонического в творчестве Э.Т.А. Гофмана"

Заключение

Среди писателей позднего немецкого романтизма одной из наиболее значительных фигур был Э.Т.А.Гофман. Он был одним из самых талантливых и ярких представителей немецкого романтизма, художником чрезвычайно сложным и противоречивым. Причудливая разорванность и двойственность его художественной системы складывались в мучительных противоречиях его жизненной и творческой биографии и под большим влиянием острой и болезненной реакции многих немецких художников того времени на безотрадную общественную ситуацию, связанную с позорным разгромом Пруссии и Австрии французами, с последовавшей вскоре -в условиях сохранившейся феодально-монархической раздробленности Реставрацией без предшествовавшей ей революции.

Демоническое - неотъемлемая сторона поэтики Гофмана, и не случайно этот феномен привлекал и привлекает внимание исследователей творчества этого великого писателя. В научной, критической и философской литературе проблема демонического, как одна из характеристик романтизма, существенная и для творчества Гофмана, анализировалась с различных позиций, как правило, взаимодополняющих, а не взаимоисключающих друг друга. В первой главе диссертации был обозначен круг тем, мотивов, образов, топосов и ситуаций, выявленных впоследствии как структурные составляющие отрицательного полюса (демонического начала в мире и в душе человека) в художественном пространстве романтизма. Эти темы, положенные в основу романтического видения и ставшие своего рода «визитной карточкой» новой эпохи, во многом были предвосхищены ещё в творчестве предромантиков и ранних романтиков: таковы темы жизни-в-смерти, демонической трансформации («окукливания»), двойничества. Но своего апогея они достигли только в творчестве позднего романтика -Э.Т.А.Гофмана. Иное философское и образное освещение получили в его творчестве и старые «демонические» темы, культивировавшиеся на протяжении веков: темы договора человека с дьяволом, двойника, автомата.

Творчество Гофмана ознаменовало собой одну из вершин немецкого романтизма и в то же время по-своему вскрыло его противоречивую, глубоко трагическую основу. Судьба человеческой личности — главная тема романтизма — остаётся, центральной и для этого писателя.

Тема мира внутреннего и внешнего, видимости и сущности пронизывала мироощущение и творчество Гофмана, вырабатывая у него художественную зоркость - умение воспринимать людей и обстоятельства в гротескно преображенных или даже в совершено отчуждённых формах. Так, в его произведениях вырабатывается и получает наиболее полное художественное выражение принцип двоемирия (Doppelwelt). Этот принцип рельефно высвечивает противоречивость человеческой личности. Двоемирие, освящённое авторитетом как Бога, так и Сатаны, абсолютизирует эту противоречивость, достигающую кульминации в теории и практике двойничества. Так рождается проблема «двойника» - Doppelgänger. Эту тему Гофман трактовал по-разному: то в трагическом, то в комическом ключе. Однако наличие её в его творчестве всегда свидетельствовало о стремлении охватить сложные явления жизни, а порой и фатальную непостижимость бытия. Правомерно утверждение Ц.Тодорова, считавшего, что «в каждом конкретном произведении двойник имеет, особый смысл, зависящий от связей данной темы с другими». Однако сомнение вызывает тезис учёного о том, что «у Гофмана появление двойника служит источником радости», что «это победа духа над материей» [175, с. 116].

Отличие гофмановской трактовки темы двойника в том, что он придавал своим «двойникам» глубину психологической реальности, вводя их в исторический и социальный контекст эпохи. Двойничество стало одним из центральных мотивов поэтики Гофмана, именно оно позволило писателю заглянуть в глубины человеческой души, разгадать многие важные её тайны.

Читая Гофмана, - пишет А.В.Карельский, - мы всё больше понимаем, что перед нами не мистика, не мистификация <.> В его творчестве фантазия и реальность перемешаны — фантазия оказывается злой, как реальность, а реальность становится фантастической, как кошмар. Это ощущение полной дисгармонии мечты и действительности лежит в основе мировоззрения и творчества Гофмана. Он как бы приговорён к действительности, к реальной земной жизни, как бы жестока и трагична она ни была. Ему порой действительность во многом представляется бредом, ибо она находится в кричащем противоречии с нормальным, достойным человека бытием» [94, с. 191].

Если человек - филистер, то он движется по заранее определённому направлению, мыслит в пределах заданного. И формы, и структура связей между людьми определены и нерушимы. Выйти из установленных рамок, из «запрограммированной» реальности никто из обывателей не в силах. Их существование как будто мнимое существование «наоборот». И действия в таком обратном мире совершаются соответственно его законам. Механические души не терпят в своей среде живых душ, поэтому по логике мира, в котором ход событий определяется «от противного», художник (энтузиаст) становится жертвой людей, вернее тех, кто мнит себя за таковых.

Если романтики первого поколения верили в исправление мира красотой и искусством, то пришедшее им на смену более позднее поколение художников видело в мире торжество безобразия, а потому и обращалось в своих творениях ко всему уродливому. Так, «Ночные рассказы» Гофмана, роман «Эликсиры сатаны», а также ряд рассказов из сборника «Серапионовы братья» знаменуют период безысходного трагизма, ибо чем сложнее и тоньше духовная организация персонажа, тем более он зависим от враждебного начала. Обилие двойников также свидетельствует о настроениях страха перед непостижимой реальностью, о торжестве безобразного.

С уст не одного из героев Гофмана слетает крик ужаса: «Вы не узнаете его! Смотрите: оно схватило моё сердце огненными когтями. Оно прячется за самыми разнообразными смешными масками — то оно дикий охотник, то дирижер оркестра — то шарлатан, то актер. Крейслер! Крейслер!* Будь настороже! .Ты видишь его — бледный "призрак с красными горящими глазами. Из-под лохмотьев он протягивает к тебе свои пальцы скелета, и трясётся на его голом и гладком черепе венок из соломы. То - безумие. Держись крепко! О, как ты трясёшь меня, злой призрак! Куда бежать? Оставь, оставь меня, — кричит в безумии Крейслер» [5, Т. 3, с. 498].

Жизнь в глазах Гофмана незаметно превращается в трагикомический фарс, поставленный на сцене мирового театра.

Уступая Г. фон Клейсту в динамизме конфликта и лаконизме повествования, а Л.Тику - в лиричности и живописной музыкальности интонации, составивших особый колорит его творчества, Гофман превосходит их в разносторонности и диалектичности взгляда на тёмные, загадочные и потусторонние силы, управляющие судьбой человека. Активный интерес к этим непознанным и таинственным силам характеризует почти всех немецких романтиков от Новалиса до Эйхендорфа, но у большинства из них эти силы рассматриваются как природно-метафизические. Гофман же сделал в этом направлении огромный шаг вперёд: загадки природы он перенёс в самого человека, в его душу. И даже более того — только через душу человека он познавал и саму природу. В разносторонности психологических мотивировок, в раскрытии огромного спектра обычных и необычных стимулов человеческих поступков Гофман превзошел даже Клейста, самого значительного из его романтических предшественников [62, с. 25].

Наряду с миром «светлым», художественный мир Гофмана включает в себя • мир, противоположный ему, предстающий нашему воображению .в виде различных кишащих существ, где во сне и наяву царят феи и ведьмы, привидения и демоны. Эти существа следуют за героями по пятам, ослепляют их чувства, тревожат, обманывают и мучают. Складывается ощущение, что многие произведения этого романтика напоминают собой dance macabre (Totentanz) - пляску мертвецов, где в нескончаемом хороводе сменяются мертвые и живые. Смерть, пустота протягивает руки к живому, желая увести его за собой — того, кто ещё не до конца покорился его воле. Г.Гейне пишет: «Когда Гофман вызывает своих мертвецов и они встают из могил и пляшут вокруг него, тогда он сам содрогается от ужаса, сам пляшет среди них и корчит при этом самые безумные гримасы» [49, Т. 6, с. 235].

Страшный мир ужасен тем, что он окончательно сложился, не обещая движения и перемен, это мир, в котором история кончилась, просветы кончились, это мир без окон и без дверей, мир со сплошными стенами. В остановившемся мире все люди лишние, всем вынесен приговор бездеятельности и вымирания. А сам мир как целое стал механизмом, геометрическим построением, исключающим жизнь и душу. Граница между миром реальным и миром потусторонним оказывается столь зыбкой, что герой, порой не замечая этого, пребывает то там, то здесь. У Гофмана мир в ; привычном для нас понимании расширяет свои границы за счёт того, что в пространство этого мира включается пространство мира «другого». Отсутствие точной локализации определяет универсальный характер «чужого» пространства. На страницах многих гофмановских произведений отчётливо звучит к тому же мысль о повсеместном присутствии в мире злого начала.

Демоническое в интерпретации Гофмана связано с пустотой, омертвением, свёртыванием многомерности бытия до состояния плоскости, ограничивающей жизнь персонажей, доводя их до полного или частичного превращения в симулякры, в живых мертвецов. Произведения Гофмана носят обытовлённый характер. Проблемы демонизма Гофман решает на уровне обыденной человеческой психологии. Демонизм у Гофмана произрастает из самой жизни. В отличие от метафорико-символического бытия героев того же Байрона (Конрад, Манфред, Каин), герои Гофмана нередко живут в двух измерениях (Ансельм, Бальтазар, Крейслер), хотя есть и такие, которые прочно «заземлены», поданы в привычном для них измерении (Медард, Деннер, Эразм Спикер, Эллис Фрёбём). Демонические герои Гофмана — не титанические'личности, а художники или обыватели.

В некоторых его произведениях финал подспудно драматичен. В новелле «Состязание певцов» победу одерживает Вольфрам, Генрих фон Офтердинген воссоединяется с Богом, Клингсор же галопом ускачет в ночь (во мрак) на вороном коне; в новелле «Игнац Деннер» даже в, казалось бы, благополучном финале в подтексте ощущается перспектива противоположного исхода. Убив «чёрного Деннера», Андрее выбрасывает его злополучный подарок (шкатулку с драгоценностями и целебными эликсирами: - E.H.) в глубокое горное ущелье, после чего «наслаждается мирной счастливой старостью, и никакая вражеская сила не могла нарушить его спокойствие» [9, с. 330]. Казалось бы, всё закончилось благополучно, но вот только «.-.когда Андрее на другой день пришёл, чтобы поставить крест на могиле Трабаккио, он нашёл могилу разрытой, а труп исчез. Были ли в этом виноваты дикие звери, или это произошло как-то иначе - осталось под сомнением» [7, с. 330]. Смерть и здесь носит явно условный характер, и такая концовка вносит в повествование некую неясность, вопрос, двусмысленность. Зло-то вроде и наказано, да вот только истребить его окончательно невозможно, да и вряд ли это когда-либо удастся. ' .

Несмотря на глубокую увлечённость Гофмана «тёмной» стороной жизни, он никогда не становился на сторону зла, сил тьмы. Подобно другим романтикам, писатель постоянно боролся с демоническим миром, причём нередко эта борьба принимала у него форму игры. Многие его произведения, несмотря на внешний мрачный колорит, полны надежды на то, что Добро, Красота, Жизнь восторжествуют в этом мире, пусть даже не сейчас. Так, судьба Медарда, какими бы путями, светлыми или тёмными, ни петляла — приводит героя к раскаянию и примирению. Примиряются Георг и Деодад («Двойники») — вопреки постоянно звучащему в новелле изречению «Жизнь - страшная игра зловещих тёмных сил». А в новелле «Принцесса Брамбилла» автор просто откровенно смеётся над демонской (дьявольской) властью. Здесь во всеуслышание звучит мотив весёлого итальянского карнавала (романтическая обработка пьес К.Гоцци). В незавершённом романе «Житейские воззрения кота Мурра» (1822) (даже и в незаконченном виде это одно из самых значительных произведений писателя, представляющих в наиболее совершенном художественном воплощении почти все основные мотивы его творчества и художественную манеру), писавшегося Гофманом в преддверии смерти, наглядно проявилась борьба «тёмных» и «светлых» сил. В образе кота Мурра автор представил пародию на Крейслера (который ведь, в. свою очередь, выступает как двойник самого Гофмана), а потому художник предстаёт в романе в единстве своих противоположностей: Крейслера и Мурра (добра и зла, творчества и филистерства).

Быть может, Г.Гейне слишком обобщает, назвав творчество Гофмана «криком ужаса.в двадцати томах» [49, Т. 6, с. 218]. Так, о романе «Эликсиры сатаны» и примыкающих к нему «Ночных рассказах» он писал: «В «Эликсирах дьявола» заключено самое страшное и самое ужасающее, что только способен придумать человеческий ум. Как слаб в сравнении с этим «Монах» Льюиса, написанный на ту лее тему. <.> В «Ночных рассказах» превзойдено всё самое чудовищное и жуткое. Дьяволу не написать ничего более дьявольского» [там же, с. 88].

Гофману, как в своё время и Гоголю, был дан свыше страшный дар -дар созерцания изнанки жизни. Но дан им обоим был и другой дар -художественной гениальности, чтобы воплотить увиденное в своих творениях, показывая его всем. Вопрос о том, отчего в своих произведениях

Гофман так много изображал зло остаётся открытым. А.Зегерс в своём небольшом рассказе «Встреча в пути» (Reisebegegnung) устами самого Гофмана даёт гипотетический ответ на этот непростой вопрос: «Оттого так велик соблазн показывать зло, даже дьявольщину, что изображение зла больше трогает сердце и несёт утешение <. .> Читателю зло знакомо <. .> и, читая о нём в книге, чувствует, что не одинок в своих бедах. Ему потом легче на душе, как после исповеди» [77, с. 236]. Своеобразной исповедью стало и само творчество Гофмана — человека, художника, музыканта.

Мир инфернальный у писателя побеждает, но не заглушает до конца мира светлого. Его любимый герой - художник, то есть человек, который обязан играть с тёмной стороной сознания и природы. Но - не изменять при этом своей «небесной» родине.

Романтизм — многогранное и неоднозначное явление человеческой культуры, и вряд ли можно дать ему однозначную оценку, точно так же, как многогранно и противоречиво и явление демонизма в контексте всего романтического движения.

В данной работе, не претендующей на всесторонность раскрытия темы, были высказаны некоторые положения, требующие дальнейшего исследования. Среди них можно было бы назвать дифференциацию героев на демонических и недемонических, проблему путей «заражения» злом, определение топосов, носящих демонический характер, и ряд других.

Список научной литературыНечаева, Елена Александровна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Основные тексты для изучения

2. Гофман, Э. Т. А. Новеллы Текст. : пер. с нем. / Э. Т. А. Гофман. JI. : Лениздат, 1990. - 526 с.

3. Гофман, Э. Т. А. Собрание сочинений Текст. : в 3 т. / Э. Т. А, Гофман. М. : Худож. лит. — 1962.

4. Гофман, Э. Т. А. Собрание сочинений Текст. В 3 т. Т 1 / Э. Т. А. Гофман. М. : Худож. лит. 1962. - 590 с.

5. Гофман, Э. Т. А. Собрание сочинений Текст. В 3 т. Т 2 / Э. Т. А. Гофман. М. : Худож. лит.- 1962. - 519 с.

6. Гофман, Э. Т. А. Собрание сочинений Текст. В 3 т. Т 3 / Э. Т. А. Гофман. -М. : Худож. лит. 1962. - 519с.

7. Гофман, Э. Т. А. Собрание сочинений Текст. В 6 т. Т. 6 / Э. Т. А. Гофман. М. : Худож. лит. 2000. - 350 с.

8. Гофман, Э. Т. А. Ночные рассказы Текст. // Эликсиры'сатаны. Ночные рассказы.: пер. с нем. / Э. Т. А. Гофман. М. : Республика, 1992. - С. 259-508,

9. Гофман, Э. Т. А. Серапионовы братья Текст. // Серапионовы братья : Э. Т. А. Гофман «Серапионовы братья» ; «Серапионовы братья» в Петрограде. Антология. / Сост. предисл., комент., подготовка текста А.

10. A. Гугнин М. : Высш. шк., 1994. - С. 42 - 594.

11. Гофман, Э. Т. А. Эликсиры сатаны Текст. // Эликсиры сатаны. Ночные рассказы / Э. Т. А. Гофман ; пер. с нем. .Н. Славятинского. М. : Республика, 1992. - С. 3 - 257.

12. O.Hoffmann, Е. Т. А. Die Elixiere des Teufels Text. / E. T. A. Hoffmann.1. СПб. : KAPO, 2006. 496 c.1. .Hoffmann, E. T. A. Märchen und Erzählungen Text. / E. T. A. Hoffmann. 1. B.U.W., 1975.-95 S.

13. Hoffmann, E. Т. A. Meistererzählungen Text. I E. T. A. Hoffman. / Herausgegeben von J. Fierz. — Zürich: Manesse Verlag. — 1993. 620 S.

14. Hoffmann, E. T. A. Die Serapionsbrüder Text. Im 2 Band / E. T. A. Hoffmann. Berlin : Weimar, 1978. - 485 S.

15. Hoffmann, E. T. A. Nachtstücke Text. / E. T. A. Hoffmann. M. : ACT Арестель, 2006. - 354 с.1. Критическая литература

16. Абдуллаев, Е. Гений и демон: о двух античных терминах в «Маленьких трагедиях» Текст. / Е. Абдуллаев. // Вопросы литературы. 2008. -№1.- С. 140- 170.

17. Амфитеатров, А. В. Дьявол Текст. / А. В. Амфитеатров. М. : ИЦ МП «ВНК», 1992. - 839 с.

18. Андреев, Д. Роза мира Текст. / Д. Андреев. М. •: Товарищество «Клышников - Комаров и К0», 1993. - 303 с.

19. Аникин, Г., Михальская, Н. П. История английской литературы Текст. / Г. Аникин, Н. П. Михальская. М.: Высш. шк., 1985. - 431 с.

20. Архимович, Н. Б. Фантастическое в творчестве Э. Т. А. Гофмана Электронный ресурс. / Н. Б. Архимович. Электрон, дан. - Режим доступа:http://www.newacropolis.org.ua/ua/mif2003.htm/archimovich41.htm/ -Загл. с экрана.

21. Арьес, Ф. Человек перед лицом смерти Текст. / Ф. Арьес / общ. ред. С. В. Оболенской. М. : Издат. группа «Прогресс» - «Прогресс-Академия», 1992. - 528 с.

22. Бакалов, А. С. Теодор Штор и его «Всадник на белом коне» Текст. / А. С. Бакалов // Т. Шторм Новеллы. М. : Ладомир, 2005. С. 171 - 252.

23. Бальзак, О. Шагреневая кожа Текст. // Собрание сочинений. В 10 т. Т. 10 / О. Бальзак. М. : Худож. лит., 1987. - С. 7 - 236.

24. Батай, Ж. Литература и зло Текст. / Ж. Батай. М. : Изд-во МГУ, 1994.-166 с.

25. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет Текст. / М. М. Бахтин. М. : Худож. лит., 1975. - 504 с.

26. Бахтин, М. М. Творчество Ф. Рабле и народная смеховая культура средневековья и Ренессанса Текст. / М. М. Бахтин. Изд. 2-е. - М. :,1. Худ. лит, 1990.-543 с.

27. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества Текст. / М. М. Бахтин. М. : Искусство, 1979. - 421 с.

28. Бергенгрюн, В. Из книги «Великие немцы» Электронный ресурс. / В. Бергенгрюн. Электрон. дан. - Режим доступа : http://etagofman.narod.ru. - Загл. с экрана.

29. Бердяев, Н. Человек и машина Текст. / Н. Бердяев // Вопросы философии. 1989. - № 2. - С. 147 - 163.

30. Берковский, Н. Я. Лекции и статьи по зарубежной литературе Текст. / Н. Я. Берковский. СПб. : Азбука - Классика, 2002. - 480 с.

31. Берковский, Н. Я. Романтизм в Германии Текст. / Н. Я. Берковский. -Л. : Худож. лит., 1973. 567 с.

32. Берковский, Н. Я. Романтизм Текст. / Н. Я. Берковский, А. Г. Сучкова // Краткая литературная энциклопедия. Т 6. М. : Сов. энцикл., 1972. -С. 369-387.

33. Blagoi D., Satanizm // Slovar literaturnyh terminov. Т. 2. 1925 Электронный ресурс. - Электрон, дан. - Режим доступа : http://feb— web.ru/feben/slt/abc/lt2/lt2-7492.htm? cmd=2&istext=l. - Загл. с экрана.

34. Бодлер, Ш. Об искусстве Текст. / Ш. Бодлер. М. : Искусство, 1986. — 421 с.

35. Ботникова, А. Б. Немецкий романтизм: диалог художественных форм Текст. / А. Б. Ботникова. М. : Аспект-Пресс, 2005. - 351 с.

36. Бэлза, И. Чудный гений Текст. / И. Бэлза // Гофман, Э. Т. А. Крейслериана. Новеллы [Текст] / Э. Т. А. Гофман. М. : Музыка, 1990. -С. 380-399.

37. Вайскопф, М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст Текст. V М. Вайскопф. 2-е изд., доп. и испр. - М. : Изд-во РГГУ, 2002. - 686 с.

38. Ванслов, В. В. Эстетика романтизма Текст. / В. В. Ванслов. М. : Искусство, 1966. - 405 с. . *

39. Вахрушев, В. С. Джек Линдсей. Жизнь и творчество Текст. : из истории русско-английских культурных связей / В. С. Вахрушев. -Саратов : Изд-во СГУ, 2007.-104 с. ' ' .

40. Вахруш'ев, В. С. Образ. Текст. Игра Текст. В 2 ч. Ч. 2 : очерки по теории литературы / В. С. Вахрушев. Балашов : Николаев, 2002. -128с. •

41. Вахрушев, В. С. Уроки мировой литературы в школе Текст. : 5-11 кл. / В. С. Вахрушев. М., 1995.-226 с.

42. Веселова, В. История, увиденная в зеркалах Текст. / В. Веселова // Вопросы литературы. 2008. - № 2. - С. 183 - 200.

43. В мире Гофмана Текст. : сб. ст. / Гл. ред. Грешных В. И. Калининград: Гофман-центр, 1994. — Вып. 1. 224 с.

44. Волошин, М. Скрытый лик войны Текст. / М. Волошин // Из творческого наследия современных писателей. Л., 1991.

45. Время // Ве.'а\'и: энциклопедия культур Электронный ресурс]. -Электрон, дан. Режим доступа : ЬПр://ес-сЫ avu.rU/t/Time.html. - Загл. с экрана.

46. Вулис, А. 3. Литературные зеркала Текст. / А. 3. Вулис. М. : Сов. писатель, 1991.-473 с.

47. Гейне, Г. Романтическая школа Текст. // Собрание сочинений. В 10 т. Т. 6 / Г. Гейне. М. : Худож. лит., 1958. - С. 143 - 272. •

48. Герцен, А. И. Гофман Текст. // О литературе / А. И. Герцен. М. : Худож. лит., 1962. - С. 35 - 52.

49. Гильманов, В. Мифологическое мышление в сказке Гофмана «Золотой горшок» Текст. // В мире Гофмана : сб. ст. / Гл. ред. Грешных В. И. Калининград: Гофман-центр, 1994. - Вып. 1. - С. 27 - 40.

50. Гинзбург, Л. О психологической прозе Текст. / Л. Гинзбург. М. : МШАБА, 1999.-410 с.

51. Гиппиус, В. В. От Пушкина до Блока Текст. / В. В. Гиппиус. М. ; Л. : Наука, 1966. -347 с.

52. Гоголь, Н. В. Вий Текст. // Повести / Н. В. Гоголь. М. ; Л. : Худож. лит., 1951.-С. 329-364.

53. Гоголь, Н. В. Петербургские повести Текст. / Н. В. Гоголь. Л,: Дет. лит., 1956.-176 с.

54. Голова, К. В. Рецепция творчества Э. Т. А. Гофмана в русской литературе первой трети XIX века Текст. : автореф. . канд. филолог, наук / К. В. Голова. М., 2006. - 23с.

55. Гофман', Э. Т. А. Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы Текст. : пер. с нем. / Э. Т. А. Гофман ; сост. предисл., послесл. и вступит, текстов К. Гюнцель. М. : Радуга, 1987. — 462 с.

56. Гностицизм Электронный ресурс. Электрон, дан. — Режим доступа : http://www.krugosvet.ru/ene/kultura 1оЬгагоуап1е/геНй1уа/ОЫ08Т1Т5^ M.html. - Загл. с экрана. .

57. Грешных, В. И. В мире романтического романтизма: Ф. Шлегель, Э. Т. А. Гофман, Г. Гейне Текст. : учеб. пособие / В. И. Грешных. -Калининград : Изд-во Калинингр. ун-та, 1995. 91 с. .

58. Грешных, В. И. Мистерия духа Текст. : художественная проза немецких романтиков [Текст] / В. И. Грешных. Калининград: Изд-во Калинингр ун-та, 2001. - 406 с.

59. Грешных, В. И. Художественная проза немецких романтиков: формы выражения духа Текст. : автореф. . д-ра филолог, наук / В. И. Грешных. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 35 с.

60. Гугнин, А. А. Серапионовы братья в контексте двух столетий Текст. / А. А. Гугнин // Серапионовы братья : Э. Т. А. Гофман «Серапионовы братья» ; «Серапионовы братья» в Петрограде. Антология. М. : Высш. шк., 1994. - С. 5 - 40.

61. Гудкова," Е. Ф. Теоретические аспекты анализа пространственно-временных (хронотопа) ориентаций художественной литературы Электронный ресурс. / Е. Ф. Гудкова. Электрон, дан. - Режим доступа : Ьйр:Г1е1://1окаШоз1/А:/Нгопо1ор.Мт. - Загл. с экрана.

62. Гуревич, А. Что есть время? Текст. / А. Гурев'ич // Вопросы литературы.-1968.-№ 11.-С. 151-174.

63. Дежуров, А. С. О Э. Т. А. Гофмане Электронный ресурс. / А. С. Дежуров. Электрон. дан. - Режим доступа : ЬЦр://е1ацо1тап.пагоё.ги/кгк1ка6е]игоу.111т1. — Загл. с экрана.

64. Делюмо, Ж. Грех и страх. Формирование чувства вины в цивилизации Запада (XIII — XVIII века) Текст. / Ж. Делюмо. Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 2003. — 752 с.

65. Демонология Электронный ресурс. — Электрон, дан. — Режим доступа : Ьйр://йе1е://1окаШоз1УА:/тёех5.ru.htm. Загл. с экрана.

66. Дмитриев, А. С. Немецкая литература: Романтизм Текст. / А. С. Дмитриев // История зарубежной литературы XIX века / под ред. Н. А. Соловьёвой. М. : Высш. шк., 1991. - С. 34 - 113.

67. Дмитриев, А. С. Романтизм и Просвещение борьба или взаимодействие? Текст. / А. С. Дмитриев // Вопросы литературы. — 1972.-№ 10.-С. 117-130.

68. Долгов, К. М. От Киркегора до Камю Текст. / К. М. Долгов. М. : Искусство, 1990. - 399 с.

69. Европейский романтизм Текст. / вступ. ст. М. П. Алексеева. М. : Наука, 1973. - 495 с.

70. Жирмунская, Н. Новеллы Э. Т. А. Гофмана в сегодняшнем мире Текст. / Н. Жирмунская // Гофман, Э. Т. А. Новеллы / Э. Т. А. Гофман. Л. : Лениздат, 1990. - С. 5 - 20.

71. Жирмунская, Н. От барокко к романтизму Текст. : статьи о французской и немецкой литературах / Н. Жирмунская. СПб. : Изд-во СПГУ, 2001. - 464 с.

72. Жирмунский, В. М. Немецкий романтизм и современная мистика Текст. / В. М. Жирмунский. СПб. : Аксиома, 1914. - 232 с.

73. Жирмунский, В. М., Сигал, Н. А. У истоков европейского романтизма Текст. / В. М. Жирмунский; Н. А. Сигал // Г. Уолпол. Жак Казот.

74. Зегерс, А. Встреча в пути Текст. // Собрание сочинений. В 6 т. Т. 6 /А

75. Игнатов, С. С. Э. Т. А. Гофман. Личность и творчество Текст. / С. С. Игнатов. СПб., 1914. - 195 с.

76. Игра Электронный ресурс. Электрон, дан. — Режим доступа : http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye nauki/filosofiya/IGRA.html. -Загл. с экрана.

77. Ионкис, Г. Загадочный и многоликий Гофман Текст. / Г. Ионкис. М. : Аспект Пресс, 2005. - 285с.

78. История всемирной литературы Текст. В 9 т. Т. 6 / под ред. Д. В. Затонского. М. : Наука, 1989. - 880 с.

79. История зарубежной литературы Текст. В 2 ч. Ч. 1 / под ред. А. С. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1979. - 346 с.

80. История зарубежной литературы Текст. : западноевропейский и американский романтизм / под ред. Г. Н. Храповицкой. М. : Флинта : Наука, 2002. - 408 с.

81. История зарубежной литературы XIX века Текст. / под ред. Я. Н. Засурского, С. В. Тураева. — М. : Просвещение, 1982. — 320 с.

82. История зарубежной литературы XIX века Текст. В 2 ч. Ч. 1 / Н. П. Михальская, В. А. Луков, А. А. Завьялова [и др.] / под ред. Н. П. Михальской. — М. : Просвещение, 1991. 256 с.

83. История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение Текст. / М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А. Смирнов. -М. : Высш. шк., 1987. -415 с.

84. Ишимбаева, Г. Г. Проблемы фаустианства в Германии Текст. / Г. Г. Ишимбаева. Уфа : Изд-во Башкир, ун-та, 1997. - 240 с.

85. Камю, А. Бунтующий человек Текст. / А. Камю. М. : Политиздат, 1990.-412 с.

86. Карасев, Л. О «демонах на договоре» Текст. / Л. Карасев // Вопросы литературы. 1988. - № 10. - С. 3 - 26.

87. Карельский, А. В. Беседы по истории западных литератур Текст. : о Новалисе и Гофмане // Иностранная литература. 2006. — № 6, - С. 173 -206.

88. Карельский, А. В. Модернизм XX века и романтическая традиция Текст. / А. В. Карельский // Вопросы литературы. 1994. - Вып 2. - С. 163-176.

89. Карельский, А. В. От «субъективного пламени» к «теплу объективности» Текст. : жизненные воззрения Гофмана / А. В. Карельский // А. В. Карельский От героя к человеку : два века западноевропейской литературы. М. : Сов. писатель, 1990. - С. 51-59.

90. Карельский, А. В. Э. Т. А. Гофман Текст. / А. В. Карельский // Э. Т. А. Гофман. Собрание сочинений в бтт. Т. 1 [Текст] / Э. Т. А. Гофмана -М.: Худ. лит., 1991.-С. 5-23.

91. Ковалёва, О. В. Зарубежная литература XIX. Романтизм Текст. / О. В. Ковалёва, Л. Г. Шахова. М. : Оникс, 2005. - 272 с.

92. Кожикова, А. В. Восприятие Гофмана в России 30-40х гг. XIX века: к проблеме формирования и трансформации культурного мифа Текст.: автореф. . дис. канд. филолог, наук /- А. В. Кожикова. Череповец.2007. 22 с.

93. Королёва, В. В. Блок и Гофман: к проблеме'двойничества Текст. / В. В. Королёва // Шахматовский вестник. Вып. 9. -М., 2008. 196-204.

94. Кривонос, В. Ш. М. А. Булгаков и Н. В. Гоголь. Мотив «заколдованного места» в «Мастере и Маргарите» Текст. / В. Ш. Кривонос // Известия Академии наук. Серия литературы и языка 1994. -Т.53 .- № 1. — С. 42-47.

95. Кривонос, В. Ш. Мотив «связи женщины с чёртом» в прозе Гоголя Текст. / В. Ш. Кривонос // Поэтика русской литературы. Сб. ст. к 70-летию Ю. В. Манна. М. : РГГУ, 2001. - С. 65 - 79.

96. Кривцун, О. Эволюция художественных форм Текст. / О. Кривцун. -М. : Наука, 1992.-303 с.

97. Кузнецкая, В. А., Мисюров, Н. Н. Магия чисел и мистическая нумерология в новелле-сказке Э. Т. А. Гофмана «Золотой горшок» Текст. / В. А. Кузнецкая, Н. Н. Мисюров // Вестник Омского университета. 2004. - № 1 (31). - С. 80 - 83.

98. Куличихина, М. А. Тело-автомат в новелле Гофмана «Песочный человек» Текст. / М. А. Куличихина- // Филологические этюды : сб. науч. ст. молод. Ученых. В 3 ч. : ч. 2 : вып. 11.- Саратов : Изд-во СГУ,2008.-С. 26-29.

99. Лаптева, И. В. Культурологическое прочтение Э. Т. А. Гофмана: онтологизм фантастического Текст. : автореф. дис. . д-ра философ, наук / И. В Лаптева. — Саранск. 2008. — 40 с.

100. Лаптева, И. В. Смешение реального и виртуального в творчестве Гофмана Текст. / И. В. Лаптева // Гуманитарные исследования: традиции и инновации. Вып. 2. Саранск, 2006. - С. 155 - 159.

101. Лаптева, И. В. Эстетическая концепция Э. Т. А. Гофмана Текст. / И.

102. B. Лаптева. Саранск, 2006. - 92 с.

103. Левинтон, А. Г. Роман Э. Гофмана «Эликсиры сатаны» Текст. // Э. Т. А. Гофман «Эликсиры сатаны» / А. Г. Левинтон ; пер. Н. А. Славятинского. Л. : Наука, 1984. - 286 с.

104. Легенда о докторе Фаусте Текст. : сб. науч. тр. / под ред. В. М. Жирмунского. М. : Наука, 1978. - 574с.

105. Ле-Гофф, Ж. Цивилизация средневекового Запада Текст. / Ж. Ле-Гофф. М. : Мысль, 1992. - 344 с.

106. Литературная энциклопедия терминов и понятий Текст. / гл. ред. А. Н. Николюкин. М. : НПК «ИНТЕЛВАК», 2001. - 1600 стб. .

107. Литературные манифесты западноевропейских романтиков'Текст. : сб. текстов / вступ. ст., общ. ред. А. С. Дмитриева. М.: Наука, 1980. -638 с.

108. Лосев, А. Ф. Конспект лекций по эстетике нового времени. Романтизм Текст. / А. Ф. Лосев // Литератур, учеба. 1990; - № 6.1. C. 139--145.

109. Лосев, А. Ф. Хаос Текст. / А. Ф. Лосев // Философская энциклопедия. В 5 т. Т. 5 / под ред. Ф. В. Константинова. М. : Сов. энцикл., 1970. -С. 580-581.

110. Лосев, А. Ф. Форма. Стиль. Выражение Текст. / А. Ф Лосев. М. : Наука, 1995.-320с.

111. Ломброзо, Ц. Гениальность и помешательство Текст. : параллель между великими людьми и помешанными / Ц. Ломброзо : пер. с итал. К. Тетюшиновой. СПб., 1990. - 252 с.

112. Лосский, Н. О. Бог и мировое зло Текст. / Н. О. Лосский. М. : Республика, 1994.-431 с.

113. Лосский, Н. О. Условия абсолютного добра Текст. / Н. О. Лосский. -М. : Политиздат, 1991. 368 с.

114. Луговская, Т. В. Этико-философская концепция люциферизма Электронный ресурс. / Т. В. Луговская. — Электрон, дан. Одесса : Одес. • гос. юрид. акад., 1997. - Режим доступа : http://warrax.df.ru/Others/luciferianstvo.htm. - Загл. с экрана.

115. Мазин, В. Между жутким и возвышенным Электронный ресурс. / В. Мазин. Электрон. дан. • - Режим доступа : http://www.philosophy.m/uvarov/tonatos/tan04html. - Загл. с экрана.

116. Малинин, С. Страсти по Гофману Текст. / С. Малинин // Будь здоров. 2000. - № 9. - С. 104 - 109.

117. Манихейство Электронный ресурс. Электрон, дан. - Режим доступа:http ://www. kr u gos vet. ru/ene/ku 1 Iura i obrazovanie/reli giya/MANIHESTV O.html. Загл. с экрана.

118. Манн, Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме Текст. / Ю. В. Манн. M. : Coda, 1996. -474с,

119. Марион, Ж. Зло как оно есть Текст. : из книги «Пролегомены к любви» / Ж. Марион // Культурология : дайджест. 2004. - № 1. - С. 133 - 160.

120. Матушевский, И. Дьявол в поэзии Текст. : история и психология фигур, олицетворяющих Зло в изящной поэзии всех времён и народов / И. Матушевский. М., Товарищество И. Н. Кушнеров и К., 1902. -282 с.

121. Махлин, В. JI. К проблеме двойника (прозаика и поэта) Текст. / В. JI. Махлин // Философия М. М. Бахтина и этика современного мира. -Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 1992. С. 84 - 94.

122. Махов, А. Е. Демоническое Текст. / А. Е. Махов // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. М. : НПК.«Интелвак», 2001. - С. 213 - 218.

123. Махов, А. Е. Романтизм Текст. / А. Е. Махов // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. М. : НПК «Интелвак», 2001. - С. 894 - 902.

124. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа Текст. / Е. М. Мелетинский. М. : Наука, 2000. - 407 с.

125. Мелетинский, Е. М. О литературных архетипах Текст. / Е. М, Мелетинский // Чтения по истории и теории культуры. Вып. 4. М. : Изд-во РГГУ, 1994. - 136 с.

126. Мельшиор-Бонне, С. История зеркала Текст. / С. Мелыпиор-Бонне М. : НЛО. -2005. -456с.

127. Мережковский, Д. С. Гоголь и чёрт Текст. / Д. С. Мережковский М. : «Скорпион», 1906. — 224 с.

128. Миримский, И. Гофман Текст. / И. Миримский // Гофман, Э. Т. А. Избранные произведения. В 3 т. Т. 1. М. : Наука, 1962. - С. 5 - 27.

129. Миримский, И. В. Статьи о классиках Текст. / И. В. Миримский. -М. : Худож. лит., 1966. 251 с.

130. Мифы народов мира Текст. : в 2 тт. Т1. /гл. ред. С. Токарев. М. : Сов. энцикл. : МП Большая Российская энциклопедия, Олимп, 1998. -671 с

131. Михалева, А. А. Герой двойник и структура произведения (Гофман и Достоевский) Текст. : автореф. дис.- . канд. филолог, наук / А. А. Михалева. М., 2006. - 31 с.

132. Нечаева, Е. А. Новелла Э. .Т. А. Гофмана «Игнац Деннер» Текст. (попытка целостного анализа) / Е. А. Нечаева // Актуальные проблемы образования: сб. науч. ст. / под общ. ред. С. А. Ляшко. -Балашов: Николаев. 2008.- С. 89 - 94.

133. Нечаева, Е. А. Роман Э. Т. А. Гофмана «Эликсиры сатаны» -проблема жанра Текст. / Е. А. Нечаева // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. № 4 (2): Филология и искусствоведение: Научный журнал. Киров, 2009. С. 186 - 189.

134. Носов, Д. М. Отчуждение Текст. / Д. М. Носов // Философия : энцикл. словарь / под ред. А. А. Ивина. М. : Гардарики, 2004. - С. 621 -623.

135. Нямцу, А. Идеи и образы Нового завета в мировой литературе Текст. / А. Нямцу. Черновцы : Рута, 1999. - 328 с.

136. Нямцу, А. Миф и легенда в мировой литературе Текст. : творческие и историко-литературные аспекты традиционализации / А. Нямцу. -Черновцы : Изд-во ЧГУ, 1992. 160 с.

137. Орлов, М. Н. История сношения человека с дьяволом Текст. / М. Н. Орлов. М. : ИЦ МП «ВНК», 1992. - 839 с.

138. Осин, Е. Отчуждение, как психологическое понятие Электронный ресурс. / Е. Осин. — Электрон, дан. — Режим доступа : http://hpsy.ru/public/x3403 .htm. Загл.с экрана.

139. Подорога, В. А. Метафизика ландшафта Текст. / В. А. Подорога. — М. : Наука, 1993.-320 с.

140. Потницева, Т. Н. Проблема романтического метода в романах М. Шелли «Франкенштейн», «Матильда» Текст. : автореф. дисс. . канд. филолог, наук / Т. Н. Потницева. М. : Изд-во МГПИ, 1978. -32 с.

141. Рассел, Дж. Б. Дьявол. Восприятие зла с древнейших времён до раннего христианства Текст. / Дж. Б. Рассел ; пер. Чулкова. СПб. : Евразия, 2001.-408 с.

142. Рассел, Дж. Б. Колдовство и ведьмы в средние века Текст. / Дж. Б. Рассел ; пер. А. М. Татлыбаева. СПб. : Евразия, 2001. - 480 с.

143. Реизов, Б. Г. Из истории европейских литератур Текст. / Б. Г. Реизов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1970. - 373 с.

144. Реутин, М. Ю. Игры об антихристе в Южной Германии Текст. / М. Ю. Реутин // Чтения по истории и теории культуры. Вып. 5. М. : Изд-во МГУ, 1994. - С. 6 - 24.

145. Романтизм // Энциклопедия современной эзотерики. Сайт лотоса Электронный ресурс. Электрон, дан. - Режим доступа : http ://ariom.ru/wiki/ Romantizm/print. - Загл. с экрана.

146. Романтизм Электронный ре.сурс. — Электрон, дан. Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/ene/kultura I оЬгагоуате/ШегаПдга/КОМАКТ! ZM.html. - Загл. с экрана.

147. Романчук, Л. А. Демонизм в западноевропейской культуре Текст. / Л. А. Романчук. Днепропетровск : Изд-во ДГУ, 2009. - 232 с.

148. Россман, В. Разум под лезвием красоты Текст. / В. Россман // Вопросы философии. 1999. - № 12. - С. 52 - 62.

149. Руднев, В. П. Словарь культуры XX века Текст. / В. П. Руднев. М. : Аграф, 1998.-384 с.

150. Рымарь, Н. Т. Введение в теорию романа Текст. / Н. Т. Рымарь. -Воронеж : Изд-во Вор. ун., 1989. 270.с.

151. Сад демонов НОЫТШ БАЕМОМЖ Текст. : словарь инфернальной мифологии Средневековья и Возрождения / авт.-сост. А. Е. Махов. - М. : ШТКАБА, 1998. - 320 с.

152. Сандулов, Ю. Дьявол Текст. : исторический и культурный феномен / Ю. Сандулов. СПб. : Лань, 1997. - 190 с.

153. Сафрански, Р. Гофман Текст. / Р. Сафрански ; пер. с нем., вступ. ст., примеч. В. Д. Балакина. М.: Мол. гвардия, 2005. - 383 с.

154. Святое Евангелие Текст. -М.: Изд. Сретин. монастыря, 2009. 383с.

155. Серапионовы братья: Э. Т. А. Гофман «Серапионовы братья»; «Серапионовы братья» в Петрограде Текст. : антология / сост. предисл, комментар., подгот. текста А. А. Гугнина. М. : Высш. шк., 1994.-734 с.

156. Симулякр Электронный ресурс. Электрон, дан. - Режим доступа : http://www.velikanov.ru/philosophv/simuliakr.asp. - Загл. с экрана.

157. Скотт, В. О сверхъестественном в-литературе, и, в частности, в сочинениях Гофмана Текст. // Собрание сочинений. В 20 т. Т. 20 / В. Скотт. М. : Худож. лит., 1965. - С. 602 - 652.

158. Славгородская, Л. В. Гофман и романтическая концепция природы Текст. / Л. В. Славгородская // Художественный мир Гофмана. М. : Наука, 1982.-С. 185-218.

159. Соловьёва, Н. А. У истоков английского романтизма Текст. / Н. А. Соловьёва. М. : Изд-во МГУ, 1988. - 230 с.

160. Соловьева, Н. А. XIX век: романтическое сознание эпохи Текст. / Н. А. Соловьева // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2001. - № 1. - С. 7-21.

161. Тамарченко, Н. Д. Хронотоп Текст. / Н. Д. Тамарченко // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. • А. Н. Николюкина. М. : НПК «Интелвак», 2001. - Стлб. 1173.

162. Твен, М. Таинственный незнакомец Текст. // Собрание сочинений. В 12 т. Т. 9 7 М. Твен. М. : Худож. лит.,1961- С.567 - 674.

163. Тертерян, И.А. Романтизм как целостное явление Текст. / И. А. Тертерян//Вопросы литературы. 1983. -№ 4. - С. 151-181.

164. Терц, А. (Синявский). Сочинения Текст. В 2 т. Т. 2 / А. Терц (Синявский). М.: СП «Старт», 1992. - 295 с.

165. Тик, Л. Белокуруй Экберт Текст. / Л. Тик ; пер. В. Жуковского // Песнь о любви и смерти / сост. Н. Будур. М. : ТЕРРА, 1998. - С. 233 - 247.'

166. Тодоров, Ц. Введение в фантастическую литературу Текст. / Ц. Тодоров. М. : Дом интеллектуальной книги, 1999. - 144 с.

167. Тресидер, Д. Словарь символов Текст. / Д. Тресидер. М. : ФАИР-ПРЕСС, 2001.-448 с.

168. Трикстер Электронный ресурс. Электрон, дан. - Режим доступа : // http://ru.rn. wikipedia■org/wiki/Tpикcтep?wasRedirected=tnle. Загл. с экрана.

169. Тураев, С. В. От Просвещения к романтизму: (трансформация героя и изменение жанровых структур в западноевропейской литературеконца 18 начала 19 веков) Текст. / С. В. Тураев. - М. : Наука, 1983. -255 с.

170. Фёдоров, Ф. П. Время и вечность в сказках и каприччо Гофмана Текст. // Художественный мир Гофмана: сб. ст. / ред. кол. И. Бэлза. -М. : Искусство, 1982. С. 81 - 107.

171. Фёдоров, Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и время Текст. / Ф. П. Федоров. Рига : Зинатне, 1988. — 456 с.

172. Фёдоров, Ф. П. Система точек зрения в художественном мире позднего Гофмана Текст. // В мире Гофмана : сб. ст. / гл. ред. В. И. Грешных Калининград: Гофман-центр. - 1994. - Вып. 1. - С. 88 -110.

173. Философия. Энциклопедический словарь Текст. / под ред. А. А. Ивина. М.: Гардарики, 2004. - 1072 с.

174. Философский энциклопедический словарь Текст. / под ред. С. Аверинцева. М. : Сов. энцикл., 1989. - 814 с.

175. Франс, А. Восстание ангелов Текст. // Собрание сочинений. В 8 т. Т. 7 / А. Франс. М. : Худож. лит., 1959. - С.7 - 223.

176. Фрейд, 3 Жуткое (о новелле Гофмана «Песочный человек») Текст. // Художник и фантазирование / 3. Фрейд. М. : Наука,1999. - С. 43-85.

177. Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра Текст. / О. М. Фрейденберг. М. : Лабиринт, 1997. - 448 с.

178. Фрер, Ж. К. Сообщества Зла, или Дьявол вчера и сегодня Текст. / Ж. К. Фрер. М. : Аграф, 2000. - 272 с.

179. Фриче, В. М. Поэзия кошмаров и ужаса Текст. / В. М. Фриче. М.: Наука," 1912.-345 с.

180. Фрэзер, Д. Д. Золотая ветвь Текст. : исследование магии и религии : пер. с англ. / Д. Д. Фрэзер. М.: ACT, 1998. - 784 с.

181. Фюман, Ф. Отзывы о Гофмане Электронный ресурс. / Ф. Фюман. -Электрон, дан. — Режим доступа : http://е t agofman.narod.ru. Загл. с экрана.

182. Ханмурзаев, К. Г. Немецкий романтический роман. Генезис. Поэтика. Эволюция жанра Текст. / К. Г. Ханмурзаев. Махачкала, 1998. -332с.

183. Ханмурзаев, К. Г. «Эликсиры сатаны» Э. Т. А. Гофмана в свете эволюции немецкого романтического романа. Текст. / К. Г. Ханмурзаев // В мире Гофмана [Текст] : сб. ст. / гл. ред. В. И. Грешных. Калининград : Гофман-центр. Вып. 1. - 1994. - С. 41 -53.

184. Храповицкая, Г. Н. Двоемирие и символ в романтизме и реализме Текст. / Г. Н. Храповицкая // Филологические науки. 1999. - № 3. -С. 35-41.

185. Хрестоматия по зарубежной литературе 19 века Текст. В 2 ч. Ч. 1 / под ред. А. Аникста. -М. : Учпедгиз, 1955. 783 с.

186. Художественный мир Э. .Т. А. Гофмана Текст.: сб. ст. / ред. кол И. Бэлза. М. : Искусство., 1982. - 295 с.

187. Чавчанидзе, Д. JL Романтический роман Гофмана. Текст. / Д. JI. Чавчанидзе // Художественный мир Э. Т. А. Гофмана [Текст]: сб. ст. / ред. кол. И. Бэлза. М.: Искусство. - 1982. - С. 45 - 80.

188. Чанышев, А. Н. Трактат о небытии Текст. / А. Н. Чанышев // Вопросы философии. 1990. -№ 10. - С. 158 - 165.

189. Четина, Е. М. Евангельские образы, сюжеты и мотивы в художественной культуре Текст. /Е. М. Четина. М. : Флинта, 1998. -112с.

190. Шамиссо, А. Удивительная история Петера Шлемиля Текст. / А. Шамиссо : пер. И. Татариновой // Песнь о любви и смерти / сост. IT. Будур. М. : ТЕРРА, 1998. - С. 353 - 400.

191. Шелли, П. Б. О дьяволе и дьяволах Текст. // Письма. Статьи. Фрагменты / П. Б. Шелли. М. : Наука, 1972. - С. 401 - 410.

192. Шеллинг, Ф. Философия искусства Текст. / Ф. Шеллинг. М. : Мысль, 1966.-460 с.

193. Шильман, М. Трикстер, герой, его тень и её заслуги Электронный ресурс. / М. Шильман. - Электрон, дан. - режим доступа http://abuss.narod.ru/textlitm/trickster. htm. — Загл. с экрана.

194. Шор, Р. О. Демонизм Текст. / Р. О. Шор // Литературная энциклопедия. В 12 т. Т. 3 / под ред. А. В. Луначарского. М. : Коммунист, акад., 1932. - С. 199 - 200.

195. Шпис, К. X. Петер маленький человечек: история 13 века о духах Текст. / К. X. Шпис ; пер. Э. Ивановой // Песнь о любви и смерти / сост. Н. Будур. - М.: ТЕРРА, 1998. - С. 27 - 177.

196. Шторм, Т. Всадник на белом коне Текст. // Новеллы в 2 т. Т. 2 / Т. Шторм.- М. : Худож. лит., 1965. С. 427 - 559.

197. Щитова-Романчук, Л. А. Генезис демонического героя в романтизме Текст. / Л. А. Щитова-Романчук // Придншровський науковий вюник.- 1998. -№130.- С. 17-28.

198. Щитова-Романчук, Л. А. Символика небытия в романистике Годвина Текст. / Л. А. Щитова-Романчук // Вюник ДГУ. Лггературознавство. Вип. 3. Т. 2. Дшпропетровск : Изд-во ДГУ, 1999. - С. 53 - 66.

199. Щитова-Романчук, Л. А. Творчество Годвина в контексте демонического романтизма Текст. : автореф. дисс. . канд. филолог.наук / JI. А. Щитова-Романчук. Днепропетровск : Изд-во ДГУ, 2000. -20 с.

200. Щукин, В. Г. В мире чудесных упрощений (к феноменологии мифа) Текст. / В. Г. Щукин // Вопросы философии. 1998. - № 11;- С. 20 -29.

201. Энциклопедия колдовства и демонологии Текст. / сост. Р. Хоупс Роббинс. -М. : Астрель, 2001. 684 с.

202. Энциклопедия сверхъестественных существ Текст. / сост. К. Королев. М.: Локид : Миф, 1997. - 592 с.

203. Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы Текст. / авт.-сост В. Андреева, В. Куклев, А. Ровнер. -М. : Астрель : ACT, 2006. - 556 с.

204. Юнг, К. Архетип и символ Текст. / сост. и вступ. ст. А. М. Руткевича / К. Юнг. М. : Ренессанс, 1991. - 3 04 с. •

205. Якушева, Г. В. Дьявольское пари в литературе XX века: от великого до смешного. (к проблеме дегероизации образов Фауста и Мефистофеля) Текст. / Г. В. Якушева // Филологические науки. -1998.-№4.-С. 40-47.

206. Якушева, Г. В. Три цвета дьявола (Мефистофель XVIII века и его потомки) Текст. // XVIII век: Литература в контексте культуры. М. : Изд-во УРАО, 1999. - С. 218 - 226.

207. Ямпольский, М. Демон и лабиринт Текст. / М. Ямпольский. М. : НЛО, 1996.-335 с.

208. Auhuber, F. In einem fernen dunklen Spiegel Text. : E. T. A. Hoffmanns Poetisierung der Medizin / F. Auhuber. Opladen, 1986.

209. Baumann, B. Deutsche Literatur in Epochen Text. / B. Baumann. -Germany, 1985.-368 s.

210. Bühler, B. E. T. A. Hoffmann Электронный ресурс. / В. Bühler. -Электрон, дан. режим доступа http ://v i adrina. eu vfrankfurto.de/~w3weslit/lehrstuhl/lehre/2005 ws/etahoffmann.htm. Загл. с экрана.

211. Chamisso, A. Peter Schlemels wundersame Geschichte Töxt. / A. Schamisso. München, 1996. - 80 s.

212. Der goldne Topf von E. T. A. Hoffmann Электронный ресурс. -Электрон. дан. — Режим доступа : http://www.nthuleen.com/papers/142paperprint.htm. Загл. с экрана.

213. Deterding. К. Das allerwunderbarste Märchen Text. / К. Deterding // E. Т. A. Hoffmann. Dichtung und Weltbild. Band 3. Würzburg : Königsschauen & Neumann. - 2003. - 187 s.

214. Drux, R. Marionette Mensch: Ein Metaphernkomplex und sein Kontext von Hoffmann bis Bücher Text. / R. Drux. München, 1986. Europäische Romantik [Text] : In 2 Bd. - Wiesbaden, 1982.

215. Frick, K. Das Reich Satans: Luzifer / Satan / Teufel und die Mond- und Liebesgöttinnen in ihrer lichten und dunklen Aspekten Text. / K. Friclc. -Graz., 1982.

216. Fuchs, E. Gut und Böse. Text. / E. Fuchs. Tübingen. -1906.

217. Graf, A. Naturgeschichte des Teufels Text. / A. Graf. Jena, 1907.

218. Gramer, T. Das Groteske bei E. T. A. Hoffmann Text. / T. Gramer München. 1966.

219. Hildenbrock, A Das andere Ich: Künstlicher Mensch und Doppelgänger in der engschprachigen Literatur Text. / A. Hildenbrock. Tübingen, 1986.

220. Hoffmann, E. Т. A. Leben und Werk in Briefen, Selbstzeugnissen und Zeitdokumenten Text. / E. T. A. Hoffmann. Berlin, 1976.

221. Hoffmeister, G. Deutsche und europäische Romantik Text. / G. Hoffmeister. Stutgart, 1978.

222. Huch, R. Die Romantik Text. / R. Huch. Leipzig, 1924.

223. Kaiser, G. R. Hoffmann Text. / R. G. Kaiser. Stuttgart, 1988. - 256 s.M

224. Kohlschmidt, W. Formel und Innerlichkeit Beiträge zur Geschte und Wirkung der deutschen Klassik und Romantik Text. / W. Kohlschmidt. -Bern, 1964.

225. Kleßmann, E. E. T. A. Hoffmann oder die Tiefe zwischen Stern und Erde Text. / E. Kleßmann. Stuttgart, 1988. - 303 s.

226. Krauss, A. Beiträge zum Doppelgängermotiv bei E. T. A. Hoffmann Text. / A. Krauss [S 1].- 1914.

227. Kremer, D. E. T. A. Hoffmann Erzählungen und Romane Text. / D. Kremer. Berlin, 1999.

228. Martini, F. Deutsche Literaturgeschichte: von den anfangen bis zur gegenwart Text. / F. Martini. Stuttgart, 1968. - 697 s.

229. Matzker, R. Der nutzliche Idiot, Wahnsinn und Initiation bei J. Paul und E. T. A. Hoffmann Text. / R. Matzker. Frankfurt-a. M. ; Bern, 1984.

230. Müller, H. Untersuchungen zum Problem der Formelhaftigkeit bei E. T. A. Hoffmann Text. / H. Müller. Bern, 1964. - 386 s.

231. Nipperday, O. Wahnsinsfiguren bei E. T. A. Hoffmann / O. Nipperday. -Köln-, 1957.

232. Pikulik, L. Romantik als Ungenügen an der Normalität. Am Beischpil Tiecks, Hoffmanns, Eichendorffs Text. / L. Pikulik. Frankfurt-a. M., 1979.

233. Reber, N. Studien zum Motiv des Doppelgängers bei Dostoewskij und Hoffmann Text. /N. Reber. Marburg, 1969.

234. Sauer, L. Marionetten, Maschinen, Automaten. Der Künstliche Mensch in der deutschen Romantik Text. / L. Sauer. Bonn, 1983.

235. Jasper, W. Faust und die Deutschen Text. / W. Jasper. Berlin, 1998. -303 s.f

236. Werner, N. G. E. T. A. Hoffmann Darstellung und Deutung der Wirklichkeit im dichtirischen Werk Text. / N. G. Werner, Weimar. -1962.