автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика Гайто Газданова в контексте модернистской прозы первой половины XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика Гайто Газданова в контексте модернистской прозы первой половины XX века"

На правах рукописи

Андреева Валерия Анатольевна

ПОЭТИКА ГАЙТО ГАЗДАНОВА В КОНТЕКСТЕ МОДЕРНИСТСКОЙ ПРОЗЫ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ярославль 2013

Работа выполнена на кафедре русской литературы ФГБОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им.

К.Д. Ушинского»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Кучина Татьяна Геннадьевна,

доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой иностранных литератур и языков ФГБОУ ВПО «Ярославский государственный

педагогический университет имени К.Д. Ушинского»

Леденев Александр Владимирович,

доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры истории русской литературы XX - XXI веков ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»

Дубаков Леонид Викторович,

кандидат филологических наук, преподаватель русского языка и литературы ГОУ СПО ЯО «Ярославское музыкальное училище (колледж) им. Л.В. Собинова»

Ведущая организация:

Защита состоится «2.

ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный социально-педагогический университет»

2013 года в

часов на заседании

диссертационного совета Д 212.307.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук при ФГБОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского» по адресу: 150000, г. Ярославль, Которосльная наб., д. 66, ауд. 319.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке ФГБОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского» (г. Ярославль, ул. Республиканская, д. 108).

Отзывы на автореферат присылать по адресу: 150000, г. Ярославль, Которосльная наб., д. 66, ауд. 310.

Автореферат разослан « ¿Q»

Ученый секретарь

диссертационного совета ~

кандидат филологических наук, доцент уг^^и^^._ Л.И.Зимина

•'ПгсиИСКАЯ

- т HL- ИНАЯ M/il:jJ il'IOTEKA

1 з ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена творчеству Гайто Газданова - представителя младшего поколения первой волны русской эмиграции, того «незамеченного» (В.Варшавский) поколения, что сформировалось в контексте исторических и мировоззренческих катастроф начала века и в «духовном вакууме» изгнания. «Возвращение» Гайто Газданова на родину - публикация первых сборников прозы в издательстве «Художественная литература» - состоялось в начале 1990-х годов и уже не вызвало такого бурного интереса, как, например, произведения газдановского собрата по эмиграции Владимира Набокова. Однако сегодня можно с уверенностью утверждать, что Г.Газданов воспринимается как один из создателей и соавторов нового литературного «канона», сформировавшегося на рубеже веков и отразившего перелом в самосознании человека двадцатого века по сравнению с предшествующими эпохами.

Начало академического изучения прозы Гайто Газданова было положено докторской диссертацией американского слависта Ласло Диенеша (1979), в России же первые диссертационные исследования появились во второй половине 1990-х, монографические работы - на рубеже 1990-х-2000-х; это труды С. Кабалоти (1997), О. Орловой (2000), A.B. Мартынова, Ю.В. Матвеевой (2001; 2009), Т.О. Семеновой, Ю.В. Бабичевой, В.А. Боярского (2002), О.В. Подуст (2003), A.B. Леденева, Л.В. Матанцевой, O.E. Гайбарян (2005), Е.В. Асмоловой (2007), E.H. Проскуриной (2009), И.М. Манафовой, Е.В. Бронниковой, Э.А. Александровой (2010), Н.И. Шитаковой, М.Н. Шабуровой (2011), С.А. Кибальника (2012).

Следует отметить, однако, что исследования прозы Газданова развиваются в основном экстенсивным путем, захватывая все новые и новые, подчас неожиданные территории для сопоставлений и аналогий (от философии Мирчи Элиаде до прозы Харуки Мураками) без должной конкретизации и раскрытия уже поставленных наукой вопросов. Недостаточно разработанной остается проблема соотношения художественных открытий писателя, его взгляда на психологию человека и его жизнетворческие возможности с классической и модернистской традицией. Кроме того, есть определенное противоречие в том, что ряд тем, уже давно привычных для исследователей «смежных» авторов (поэтическая природа прозы и многомерность реальности у Набокова, «феноменологический» характер и творческая энергия общечеловеческой и личной памяти, раскрывающей вечность во мгновении, у Бунина, музыкальность реальности у Поплавского) до сих пор нов для газдановедения. Остро актуальной представляется необходимость выделения в прозе Гайто Газданова модернистских стилевых и мировоззренческих компонентов и прослеживания пути их развития в контексте авторской философии творчества. Привлечение к сопоставлению различных контекстных фигур и «смежных» поэтик (прозы Ивана Бунина, Владимира Набокова, романной дилогии Бориса Поплавского) подчеркивает стремление автора реферируемой диссертации представить литературу русского зарубежья живой ветвью модернистских

3

художественных исканий - как русского «серебряного века», так и европейского экзистенциализма, а также «романа потока сознания», у истоков которого находится эпопея Марселя Пруста «В поисках утраченного времени».

Актуальность диссертационного исследования, таким образом, определяется следующими факторами:

• в работе реализуется актуальный для современного литературоведения «транскультурный» принцип интерпретации авторского текста, когда оригинальность модернистской поэтики в газдановской «редакции» раскрывается на перекрестье культур, и прежде всего - русских, европейских и эмигрантских влияний;

• предлагается комплексный подход к творчеству писателя, позволяющий раскрыть своеобразие его творческого почерка в контексте художественных исканий эпохи;

• разработаны новые алгоритмы прочтения прозы Гайто Газданова, раскрывающие внутреннюю динамику его поэтики на основании изучения разнообразных контактов с литературным и общекультурным контекстом на протяжении всего творчества, от самых ранних произведений до позднейших.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые получили интерпретацию тема детства в прозе Г.Газданова, мотивы превращения, слепоты и прозрения, театральные мотивы, истолкованные в контексте жизнетворческой концепции писателя, дан подробный анализ специфики экзистенциальной проблематики (прежде всего мотивов абсурдности бытия и бунта), детально охарактеризованы могивно-тематические связи прозы Газданова с творчеством И.Бунина, Б.Поплавского, В.Набокова и мотивная структура ключевых романов и рассказов Газданова. Тем самым художественный мир Гайто Газданова впервые представлен как отражение единого жизнетворческого проекта, созданного с опорой на модернистский мировоззренческий комплекс.

Поэтика прозы Гайто Газданова, рассмотренная с точки зрения ее способности трансформировать влияния актуальных для автора тем, идей и мотивов модернистской прозы, стала объектом исследования

Предметом исследования явились те компоненты поэтики художественной, эссеистической и публицистической прозы Газданова, которые формируют его жизнетворческую концепцию и соприкасаются с современным ему модернизмом (проблема сознания и самосознания человека, множественность «я», принципы взаимодействия реального и фикционального планов в нарративе, композиция воспоминания, статус реальности).

Материалом исследования послужили 9 романов («Вечер у Клэр», «История одного путешествия», «Полет», «Ночные дороги», «Возвращение Будды», «Призрак Александра Вольфа», «Пробуждение», «Пилигримы», «Эвелина и ее друзья»), 15 рассказов («Гостиница грядущего», «Повесть о трех неудачах», «Черные лебеди», «Исчезновение Рикарди», «Превращение», «Воспоминание», «Товарищ Брак», «Великий музыкант», «Хана», «Судьба Саломеи», «Нищий», «Ошибка», «Письма Иванова» «Железный Лорд»), а также 6 литературно-критических заметок Гайто Газданова («О молодой эмигрантской литературе», «Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане», «О

Гоголе», «Памяти Бориса Поплавского», «Заметки читателя»), материалы, подготовленные писателем для радио «Свобода» («Достоевский и Пруст»), его письма к Никите Муравьеву, Владимиру Смоленскому, Роману Гулю в сопоставлении с художественной, публицистической и мемуарной прозой Александра Блока, Андрея Белого, Ивана Бунина, Владимира Набокова, Бориса Поплавского, Марселя Пруста, Альбера Камю, Ж-П. Сартра.

Основанием выбора материала служило присутствие в том или ином произведении высказываний о сущности и цели литературы, наличие в раннем произведении образа / идеи, получивших развитие в дальнейшем, показательность того или иного произведения для демонстрации творческого метода Газданова, особенностей его нарративной поэтики, обусловленных трансформацией ключевых для модернистской литературы проблем сознания и самосознания, взаимодействия «внутреннего» и «внешнего» планов в характере (саморефлексия героя и проблема самоидентификации повествователя, возможности памяти и композиция воспоминания; проблема смерти и самоубийства; принципы создания и функционирования художественной условности).

Цель работы - дать комплексную характеристику поэтики Гайто Газданова в свете современных ему ключевых особенностей модернистской прозы (прежде всего литературы «серебряного века» и первой волны русской эмиграции как его ответвления и продолжения).

Поставленной целью обусловлены следующие задачи:

1. представить аналитический обзор основных аспектов изучения творчества Г.Газданова критиками - современниками писателя и современными литературоведами;

2. определить художественные возможности индивидуально авторской композиции воспоминания в его отношении к действительности и сознанию в прозе Г. Газданова, В. Набокова, Б. Поплавского, раскрыть семантику мотивов превращения и путешествия в прозе Гайто Газданова;

3. охарактеризовать роль «утраченного» и «обретенного» времени во внутреннем мире героя Г.Газданова и определить поэтические основания прозы писателя в контексте жизнетворческих установок символистской и акмеистической поэзии;

4. интерпретировать соотношение «театральности» и «музыкальности» в художественном мире Г.Газданова на основании романтического понимания «духа музыки» и символистского подхода к возможностям театра;

5. реконструировать динамическую концепцию жизнетворчества и круг задач «идеального творца» в прозе Г.Газданова и соотнести ее с художественными исканиями писателей русского зарубежья (И. Бунин, В. Набоков, Б. Поплавский).

Ввиду того, что поставленная цель исследования предполагает анализ различных уровней поэтики и проблематики творчества Газданова, рассматриваемого в качестве единой динамической художественной системы,

продуктивной оказалась комплексная методология исследования, включающая в себя мотивный анализ, элементы close reading, компаративистики и историко-литературной реконструкции.

Теоретико-методологическую базу работы составили историко-литературные и теоретические исследования в нескольких областях, прежде всего:

• по поэтике русского и европейского модернизма (работы Л. Долшполова А. Карельского, Б. Каца, Л. Колобаевой, А. Лаврова, Д. Максимова, 3. Минц, А. Михайлова, Р. Тименчика, В. Толмачева и других);

•исследования, посвященные проблематике и поэтике литературы русской эмиграции в целом и отдельных ее авторов - Ивана Бунина, Владимира Набокова, Бориса Поплавского (работы А. Агеносова, Г.А. Барабтарло, , Б. Бойда, Д.Б. Джонсона, О. Демидовой, Л. Диенеша, А. Долинина, И. Каспэ, В. Костикова, Ю. Мальцева, О.Н. Михайлова, В. Сарычева, Д. Токарева, и др.);

• работы, исследующие лирическую природу прозаических текстов и их мотивную структуру (труды Л. Выготского, Б. Гаспарова, В. Тюпы, В. Шмида).

•исследования, в которых сформулированы основные положения концепции открытого диалогичного текста (М.М. Бахтин, Н.Д.Тамарченко)

• работы, посвященные проблеме статуса литературной реальности, психологии и философии творчества различных литературных и исторических эпох (исследования С. Н. Бройтмана, Ж. Делеза, Л. Гинзбург, М. Мамардашвили, В. Подороги, X. Ортеги-и-Гассета, Е.Г. Эткинда)

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что в нем обоснованы принципы индивидуально-авторской трансформации Г.Газдановым общемодернистских и общеэмигрантских тем, идей, мотивов (память как творческая энергия, родственная воображению; жизнь как путешествие; искусство как высшая форма жизни). Творческая эволюция Г.Газданова прослежена в соотнесении с важнейшими тенденциями развития современной ему литературы (традиции русских символистов, освоенные и переработанные художниками-эмигрантами; художественные искания феноменологической и экзистенциальной прозы). Таким образом научно обоснована необходимость и перспективность применения комплексного подхода к изучению литературы эмиграции, чей художественный опыт складывался на перекрестье классической и модернистской, русской и европейской традиций.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в вузовском преподавании. Изучение диалогических связей литературного произведения по предложенной в диссертации методике закрепляет навыки анализа художественного произведения у студентов-филологов, помогает осмыслить генеративную природу и смысловой объем литературного произведения, позволяет понять механизм формирования эстетического смысла текста на основе анализа конкретных литературных явлений.

Апробация работы. Автором диссертации опубликовано 13 статей в научных журналах и сборниках материалов конференций, в том числе в 3 журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых изданий,

утвержденный ВАК РФ. Результаты исследования представлялись в докладах на международных и межвузовских научных конференциях: «Риторика и

культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2007 г.), «Гуманитарные науки в России XXI века: тенденции и перспективы» (Архангельск, 2008), «Национальный семиозис. Дискурсы идентичности» (25 - 26 апреля 2007 г., Сыктывкар), «Пушкинские чтения» (6-7 июня 2007 г., ЛГУ имени A.C. Пушкина), «История русской литературы XX-XXI веков в литературоведении, литературной критике и журналистике» (Москва, Шешуковские чтения-ХП, МПГУ, 2007 г.), «Литература в диалоге культур - 4», «Литература в диалоге культур-5» (Ростов-на-Дону, Ростовский государственный университет, 2006, 2007 гг.), «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2007 г.), «Новые концепции в изучении русской классики XX века (междисциплинарный аспект)» (Москва, Шешуковские чтения-XIII, МПГУ, 2008 г.), «Чтения Ушинского» (Ярославль, ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2008 г.), «Литературы и журналистика народов России XX-XXI веков в социокультурном и эстетическом контексте» (Москва, Шешуковские чтения-XIV, МПГУ, 2009 г.), «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2007 г.), «Чтения Ушинского» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2009 г.), «Чтения Ушинского» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2010).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Творческий опыт Газданова отражает и трансформирует художественные искания писателей модернистского направления. Характерный для модернизма комплекс идеиО (взгляд на внутренний мир человека как на микрокосм, локальную вечность, собирающую под одним именем множество «я»; проницаемость границ жизни и текста, стремление сделать текст прообразом бесконечного мира; акцент на творческой энергии памяти и фантазии; взгляд на читателя как на соучастника действия и соавтора текста; переживание смерти в качестве не абсолютного конца жизни, а необходимого жизненному сюжету финала) приобретает в прозе Газданова поэтическое звучание, соотносимое с жизнетворческой практикой русских символистов и акмеистов.

2. Модернистский текст Газданова трансформирует и «адаптирует» к современности темы и образы классической литературы. Творчество у Газданова теряет статус высшего ремесла, проповедничества, но сохраняет ценность в качестве инструмента реконструкции собственного «я», чуть ли не единственного достойного оружия в борьбе с абсурдностью окружающего мира.

3.В прозе Газданова реализуется особая формула соотнесения фантазии с действительностью, когда факт получает право на существование, только если он созвучен вымыслу рассказчика, а вымысел, в свою очередь, убедителен только в том случае, если берет начало в жизни. Газданов показывает обреченность «среднего», лишенного памяти и творческой благодати человека и стремится найти для него опору и выход в бессмертие из повседневной жизни.

4. В программных романах Газданова тема власти фантазии и моделирования действительности развивается в систему мотивов, связанных с музыкальным и театральным искусством, что тоже вполне соответствует иерархии искусств, утвержденной символистами. Разоблачение действительности у Газданова никогда не бывает самодостаточным: искусственность «мира-театра» опрокидывается неопровержимой истиной мира-музыки. Метафора «мир как театр» дает газдановским героям иллюзию общей действительности, общего языка и судьбы (в то время как на самом деле каждый персонаж знает только свою роль и не может понять других или быть понят ими).

5. Для героев Газданова музыка становится универсальным языком выражения любви и сочувствия - как единственно возможный способ перейти от содержательно пустых «знаков» к действительности чистого чувства. При этом, в отличие от русских символистов (и Бориса Поплавского как их ученика на европейской почве), Газданов наделяет силой не столько мифопоэтический «дух музыки», сколько ее «человеческий» смысл в связи с эмоциональной памятью и способностью сохранять чувства в первоначальной простоте.

6. Музыкальная структура мира связана с оформлением в прозе Газданова особого измерения - «свободного времени», в рамках которого человек способен к внутреннему преображению. Для раннего Газданова «свободное время» окрашено апокалиптически, связано с внутренней или общей □ катастрофой, для позднего - это время, созданное воображением писателя вопреки очевидной хронологии и вне ее. «Свободное время» прозы Газданова соотносимо с «обретенным» временем в эпопее Пруста, но газдановский повествователь относится к опыту Пруста с долей романтической иронии, отмечая пассивность его героев в контексте жизненных обстоятельств.

7. Газданов оспаривает абсолютность прав писателя. По эту сторону пограничного со смертью опыта, в рамках повседневной жизни, «идеальный» писатель останется лишь призраком, если не сумеет совершить «обратный путь к действительности», т.е. создать такую иллюзию, которая оказалась бы сильнее знания о смерти и беспамятства. Основной смысл творчества, по мысли Газданова, состоит в том, чтобы оставить вымышленному миру справедливость, стройность и чудесность, потерянную в действительности. В связи с этим особый статус в прозе Газданова приобретает время детства (как время пробуждения и формирования сознания) и фигура ребенка как существа, не устающего удивляться происходящему и обнаруживающего ложь везде, где бы ей ни вздумалось прятаться.

Структура работы: диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения и библиографического списка, включающего в себя 333 наименования. Общий объем диссертации составляет 243 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении к работе обосновывается выбор темы, ее научная актуальность и новизна, излагаются цель и задачи диссертации, приводятся

сведения о ее теоретической и практической значимости, апробации и структуре.

В первой главе работы - «Проблемы и перспективы изучения прозы Гайто Гаэданова» - рассматривается история газдановедения - от фундаментальной книги Ласло Диенеша и вступительных статей к первым сборникам прозы писателя, принадлежавших С.Федякину и С. Никоненко, до развернутых концептуальных исследований последнего времени - монографий E.H. Проскуриной и С.Н. Кибальника. В главе прослеживается движение и развитие взаимосвязей ключевых идей и методик изучения творчества Газданова в контексте творческих исканий русской литературной эмиграции, выделяется три основных этапа эволюции выбранной области литературоведения.

Для первого этапа, условно названного «возвращением» писателя на историческую родину, характерен биографический подход к личности Газданова, стремление представить его жизнь и творчество как единый мифопоэтический сюжет. Кроме того, в 1990-е годы высказано несколько интуитивных идей, в дальнейшем успешно подхваченных и развитых (среди них догадка о лирической природе прозы Газданова, ее родственности музыкальному искусству, а также о присущей автору изначально полистилистической манере, сочетающей в себе элементы русской классической традиции, поэтической культуры рубежа веков и европейского модернизма).

В 2000-е годы начала складываться полноформатная научная традиция изучения прозы Гайто Газданова, которую автор диссертации считает возможным назвать «экзистенциальной». Исследователи «второй волны» смотрят на произведения Газданова как на единый метатекст, основой которого является жизнь писателя, представляющая собой инвариант эмигрантского экзистенциального подвига - существования вопреки очевидной бессмысленности литературного творчества на чужой земле

И, наконец, газдановедение последних лет склоняется к «игровой» модели прочтения писательского наследия, находя в некоторых его творческих установках (акцентирование художественной условности, стратегия работы с интертекстом, иронический модус повествования) «предвестники» постмодерна.

Во второй главе работы - «Раннее творчество Гайто Газданова и художественные искания "серебряного века"» — выделяются важнейшие для молодого автора константы русского и европейского модернизма на трех уровнях поэтики: концепция искусства, концепция героя, творческая задача автора. Обращаясь к дискуссии о молодой эмигрантской литературе, в которой Газданов принял активное участие, автор диссертации показывает, что статус эмигрантской литературы и целый ряд поставленных перед ней вопросов продуктивно соотносятся с художественными открытиями двух поколений: русских символистов как авангарда отечественного модернизма и европейских

экзистенциалистов как людей, переживших разочарование и крушение идей жизнетворчества в связи с сокрушительным опытом мировой войны.

В первом параграфе главы - «Эстетические установки раннего Газданова и открытия русского модернизма» - рассматривается спектр последовательных соответствий между литературно-критическими высказываниями начинающего автора о природе и сущности литературы и эстетическими постулатами русских символистов и их последователей. На материале ранних рассказов Газданова - «Повесть о трех неудачах» (1928) «Черные лебеди» (1929), «Исчезновение Рикарди» (1930) - показано, что творческая практика Газданова отражает и трансформирует новаторский опыт русского модернизма. Отмеченные сопоставления касаются всех уровней художественного мира, но прежде всего в данном разделе работы акцентируется вопрос о сущности и смысле словесного искусства как «искусства фантастического» (по выражению Газданова), о содержательных и онтологических свойствах газдановского вымысла и тех нарративных средствах, которые способны выразить новую концепцию героя, повествователя и читателя. Рассмотренный в параграфе материал позволяет утверждать, что эстетические установки молодого автора соотносятся с общеэмигрантскими тенденциями к реконструкции и переосмыслению художественных открытий младшего поколения символистов. Очевидно родство мироощущений и жизненного опыта: и символистам, и младшим эмигрантам предстояло выразить непереводимое на язык литературных условностей ощущение катастрофичности бытия, видения мира как громадной и неуправляемой игры, для которой судьба отдельного человека ничего не стоит.

Стержневая проблема раннего творчества - вопрос о выживании искусства в мире, который, пройдя апокалиптический опыт войн и революций, почувствовал собственную относительность и непрочность любых догм. Решается судьба искусства и творческого человека в свете понимания абсолютной отверженности художника от мира повседневности. Искусство фантастично и по своим задачам, и по способу своего существования. Газданов солидарен с формулой творчества, данной Эдгаром По («болезнь сосредоточенного внимания»), и диагностирует признаки этого «высокого недуга» у художников классической эпохи (Гоголь) или собственных современников. (Набоков). Вполне в духе символистской иронии, Газданов, создавая романтический ореол вокруг героя-мученика литературного труда, не забывает его немедленно разрушить, словно стремясь зафиксировать тот момент, когда теургический пафос творчества переходит в банальную манию величия, а дар особого видения мира - в тяжелую болезнь.

В противовес традиционно романтическому конфликту «великанов и пигмеев» (А.Карельский), Газданов показывает не внешнее противостояние, а внутреннюю драму художника, который не в силах правильно понять и выразить на общечеловеческом языке свою мечту, поскольку воплощение

иллюзии для него равнозначно смерти, а погружение в быт -бессодержательный и тягостный - органически невозможно.

Итоговый путь примирения жизни и творчества, предлагаемый Газдановым уже в ранних рассказах и сохраняющий свою значимость на протяжении всего творчества, заключается в способности писателя преодолевать инерцию реальности, не отстраняясь от нее и не принимая ее догматики. Мечтатель, автономно проживающий в своих иллюзиях, и рационалист, уверенный в очевидности и прозрачности законов мирового движения, в мире Газданова одинаково творчески несостоятельны и обречены на гибель. По мысли Газданова, бессмертным оказывается то искусство, которое сумеет найти резонанс между единственным человеческим существом и безграничным миром, убедить самого обыкновенного человека в его неповторимости и бесценности. Необходимость найти своей мечте опору и отклик в реальности определяет основную тональность любовной темы в творчестве Газданова - именно в любви конфликт быта и искусства, катастрофы и повседневности, банальности и таланта теряет смысл.

Во втором параграфе второй главы - «"Экзистенциальное сознание" и литература эмиграции. Романы Гайто Газданова 1920-х—1930-х годов» поставлена и разрешена проблема трансформации категорий экзистенциального сознания в прозе Газданова. Обращаясь к содержанию понятия «экзистенциальность», автор работы обнаруживает в современной научной традиции двоякую его трактовку. Часть исследователей понимает под «экзистенциальностью» комплекс идей и мотивов, оформляющих психологическое состояние героя в пограничной ситуации, становление которых связано с творчеством русских и европейских писателей XIX века. (М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, С.Киркегора, Жерара де Нерваля и пр.). Более узкое - и в то же время терминологически точное -значение «экзистенциального сознания» предполагает обращение к опыту послевоенного поколения писателей и мыслителей, причем прежде всего -французских (А. Камю, Ж.-П. Сартр), что приближает их творчество к обстоятельствам места и времени жизни Газданова. На материале ранних романов Газданова - «Вечер у Клэр», «История одного путешествия» - в параграфе прослеживается динамическое взаимодействие ключевых для экзистенциального сознания концептов - смертности и смерти, абсурда и самоубийства, истины и воображения. Автор диссертации приходит к выводу, что в первых романах Газданова последовательно выражаются элементы экзистенциального сознания: отчуждение героя от внешнего мира, «центростремительное» движение от внешних впечатлений - к ядру «глухого внутреннего существования», истинного «я»; смещение границы реального и воображаемого, моделирование собственной жизни книжными сюжетами; необходимость существовать в перспективе смерти, которая подстерегает в разных обличьях, и во внутреннем мире, и во внешнем; отношение к жизни как к драматической игре, где человек может сменить множество ролей.

Мироощущение писателя трансформирует экзистенциальные категории вплоть до их перерождения: признавая абсурдность цивилизованного мира, газдановский герой не останавливается на разоблачении и стоическом противоборстве с ним, стремясь пережить разочарование и обрести новую иллюзию. Приверженность человека мечте уже выводит его из сферы влияния повседневного (то есть абсурдного) существования, но, с другой стороны, атрофия способности фантазировать, искреннее убеждение в самодостаточности здравого смысла для жизни человека гораздо губительнее самой смерти. Отчуждение от абсурдного мира не приносит ужаса или агрессии, оно необходимо для ясности сознания, для активизации душевных сил. В этом Газданов солидарен с Альбером Камю, готовым отречься от всего, кроме искомой ясности и во имя ее, но если Камю полагает вопрос о смысле жизни «самым неотложным из всех вопросов», то Газданов в раннем творчестве вовсе отказывается от поисков смысла, расценивая абсурд как неотъемлемое свойство наличной реальности. Газданов переиначивает содержание человеческого усилия борьбы с бессмыслицей существования: экзистенциалисты требуют активного самоутверждающего действия, подвига или самоубийства, здесь и сейчас, для газдановского героя действия личности сохраняют смысл ровно до тех пор, пока не касаются смерти, а единственная сфера, пригодная для полноценной жизнедеятельности человека, - творчество.

В оценке роли воображения в самосознании человека у раннего Газданова проступает сходство с позицией Сартра, рассматривающего творчество как деятельность, лежащую вне идеи практической пользы, а значит, и вне времени, и потому спасительное. Вымысел для Сартра - вероятная отдушина в мире человеческой реальности, вызывающей метафизическую тошноту. Для Газданова абсолютизация воображения невозможна и опасна: речь идет лишь о том, чтобы дать фантазии власть над внутренней реальностью и настроить зрение так, чтобы высмотреть в окружающей действительности детали, соприкасающиеся с мечтой и, опираясь на них, трансформировать собственную жизнь в сюжет идеальной книги.

Трансформации подвергается и изображение основополагающего для экзистенциального мышления чувства смертности, ощущения жизни как «бытия-к-смерти» (Хайдеггер), которое, согласно экзистенциальной мысли, должно парализовать в человеке все надежды, направить всю его работу из неопределенного будущего к актуальному настоящему. Если в будущем нет ничего, кроме смерти, «закрытой двери», по выражению Камю, то единственный выход для ясного сознания - жить в настоящем, стремясь исчерпать его возможности без остатка. Для Газданова очевидно то, что человек по своей природе не способен жить в настоящем, его вотчина и сырье для художественной обработки - прошлое, переведенное в режим «условного» времени, которое можно переосмыслить, опираясь на настоящее. «Смерть никогда не была далеко от меня», - утверждает газдановский повествователь, но чувство смерти для него никогда не становится абсолютным, пронизывающим весь мир, задача человека - не достойно умереть, а

действенно противостоять смерти, превращая ее из абсолютного конца, непостижимого и ужасного для человеческого разумения, в закономерный финал жизненного сюжета, необходимый для освещения всей жизни -бесконечной и неразрывной цепочки иллюзий.

Обращаясь к теме самоубийства, связанной в экзистенциальном осмыслении с категориями абсурда и бунта, Газданов признает, что вместо исполнения мечты в конце концов его героя, как и всех людей, ждет смерть и, более того, двигаясь к воплощению мечты, человек в действительности начинает движение в пропасть и погибает. Но самоубийство для него лишено пафоса трагического вызова, брошенного и жизни, и смерти. В сущности, жизнь оказывается той ценой, которую необходимо отдать за то, чтобы расквитаться с абсурдом, если сознание человека не подготовлено к тому, чтобы на протяжении всей жизни сохранять творческую энергию для новых сюжетов, в которые возможно поверить сильнее, чем в смерть.

В третьей главе диссертации - «Память как творческая энергия в прозе Гайто Газданова» - исследуется спектр художественных возможностей человеческой памяти в творчестве писателя. Рассматривая содержание и смысл памяти как основополагающей творческой энергии и раскрывая роль памяти в формировании художественного пространства и времени на материале газдановских романов «Вечер у Клэр», «Ночные дороги», «Возвращение Будды», «Пробуждение», автор диссертации устанавливает, что память и способность человеческого сознания жить в прошедшем времени представляет собой одну из ключевых составляющих творчества Газданова, наряду с воображением и сновидением. Опосредованная творческой энергией памяти действительность прошлого в произведениях Газданова становится импульсом для актуального раскрытия «я» рассказчика и героя в настоящем. Эта типологическая черта художественного мира Газданова дает основания для развернутого сопоставления его с целым рядом эмигрантских авторов, прежде всего - с Владимиром Набоковым и Иваном Буниным. Память как творческую энергию у Газданова следует отличать, с одной стороны, от произвольного набора воспоминаний и, с другой, от простого ностальгического представления об утерянном в прошлом рае. В этом аспекте газдановское понимание памяти соприкасается с тем, что мы находим у Марселя Пруста под названием «ассоциативной» или «непроизвольной памяти, а у Набокова - под именем богини Мнемозины, вдохновляющей художника и ведущей его к сути его жизни. У Газданова воспоминания обладают похожей силой, возвращая прошлое в его живом движении, с той существенной разницей, что прожитое время для автора «Вечера у Клэр» и «Ночных дорог» всегда более ценно, чем настоящее: течение времени связано с утратой иллюзий, обращением детской сказки в прозу жизни. Набоковский повествователь стремится увидеть повседневные мелочи в «ласковых зеркалах будущего», как музейные редкости. У Газданова настоящее оправдано прошлым и пропитано им, что касается будущего, то это - не благосклонное, а, напротив, опасное пространство, где многое обещано, но еще больше - потеряно. У Набокова талантливый писатель

- обладатель безупречной памяти и автор, по меньшей мере, области мироздания, соотносимой со всей вселенной (см. об этом в монографиях Д.Б. Джонсона, Б. Бойда, А. Долинина). Газданов сомневается во всесилии творческого дара, вне власти которого остается смерть, время и забвение. Будучи не в силах преодолеть смертность и признавая несовершенство памяти перед лицом неизбежного забвения, писатель, по мысли Газданова, может сохранить иллюзии и чувства людей, остающиеся неуязвимыми именно потому, что они не были воплощены. Факт смерти в изображении Газданова остается беспощадно трагическим, однако меняется содержание трагедии: человек, лишенный памяти и способности фантазировать, умирает еще при жизни, понапрасну растрачивая ее время, а гибель творческого человека дает повод убедиться в прочности его вымысла, становится еще одним поворотом сюжета, за которым не пустота, как у экзистенциалистов и не «необыкновенные сюрпризы» набоковского рассказывания, а таинственная и невыразимая неизвестность самого могущественного из человеческих чувств.

В понимании безусловной ценности прошлого Гайто Газданов сходится с писателем старшего поколения эмиграции - Иваном Буниным. Однако значение непосредственно пережитого акта воспоминания у Газданова и у Бунина остается разным. Бунинский герой уверен в нерушимом единстве своего «я», энергия памяти делает несомненным для него тот факт, что сердцевина личности неприкосновенна для времени и не может быть подвержена смерти - вопреки тем разрушениям и утратам, которые приносит время. Для Газданова важно высветить трагическое расхождение прошлого и настоящего, молодости и старости, грезы и действительности, поскольку иллюзии растрачены безвозвратно, но именно пройденное расстояние возвращает им силу мечты. Время у Газданова, как и у Пруста -непревзойденный гример, способный незаметно и неузнаваемо изменять людей, а память писателя стремится изменить смысл времени, высмотреть в нем прежние, утраченные миры (отсюда характерная метафора «прозрачного», «струящегося» времени).

Уже в первом романе Газданова - «Вечер у Клэр» - и в рассказах 1930-х годов воспоминание переключает сознание героя в особое измерение существования, где фантазия переплетается с реальностью, а фактически пережитое может быть осмыслено только из ракурса прошедшего времени. Особая роль в формировании творческого потенциала памяти принадлежит кругу чтения героя - книжные события способны формировать будущее и редактировать прошлое, но в настоящем герой стремится избавиться от литературного «шлейфа», поведения, характерного для того или иного героя, отмечая губительное воздействие книжных рецептов на судьбу других людей. В сущности, в случае Газданова мы сталкиваемся с конфликтом литературного и живого, эмпирического опыта, «памяти чувств, а не мысли»: искушенный читатель защищен от чувства бессмысленности всего сущего, но одновременно он рискует удалиться от реальности в ее суррогат, не имеющий отношения к действительности. Потребность в культуре свойственна любому человеку,

однако «дурной вкус», пристрастие к вторичным сюжетам в литературе опасно тем, что обедняет, обесцвечивает внутренний мир. Таким образом, память может оказывать двойственное воздействие на самосознание личности, либо препятствуя развитию, замыкая человека в единственной иллюзии, что практически тождественно беспамятству, либо безмерно расширяя пространство, достижимое для переживания, когда литературные персонажи и жители экзотических стран оказываются ближе и роднее, чем непосредственное окружение.

Равным образом несостоятельна оказывается и жизнь, посвященная прошлому и пронизанная страдальческими вздохами об утраченном времени, и существование, полностью отданное заботам сегодняшнего дня - и то и другое так же непрочно и лишено смысла, как сновидение. Память работает результативно в том случае, если движется против течения времени, от разрушенной разочарованием иллюзии - к живой надежде на воплощение мечты. Композиция воспоминания преодолевает фрагментарность наличного мира, восстанавливая первоначальную гармонию - в сюжете внутреннего существования.

Первый параграф четвертой главы - «Музыкальные и театральные мотивы в прозе Гайто Газданова» - озаглавлен «Мир как музыка в прозе Гайто Газданова» и посвящен интерпретации музыкальных мотивов творчества писателя в сочетании их конкретно-акустического содержания (семантика звука и звукописи, мелодии и звучащего голоса в художественном мире) и мифопоэтического значения (статус музыки как вида искусства, роль музыкальных мотивов в общей структуре газдановской концепции художника). Анализ ранних рассказов - «Гавайские гитары», «Товарищ Брак», «Великий музыкант» - и программных для послевоенного и позднего творчества романов «Призрак Александра Вольфа» и «Пробуждение» - позволил установить, что музыка у Газданова соединяет в себе свойства живой звучащей мелодии или человеческого голоса и универсального искусства, силы, гармонизирующей «сырой» жизненный материал в универсуме произведения. Возможности музыки в прозе Газданова созвучны как символистской, так и акмеистической поэтической традиции. Такое понимание музыки еще раз подтверждает генетическое родство его творчества с художественными открытиями рубежа веков и «серебряного века» русской поэзии.

Музыкальность прозы Газданова далеко не всегда и не сразу приводит к гармонии: слух газдановских героев чаще привлекается диссонирующими, «плачущими», дребезжащими звуками, что связано, по мысли Газданова, с самой природой музыкального искусства, находящегося на грани действительного и воображаемого, жизни и сновидения, воспоминания и сегодняшнего дня. Общий гармонический рисунок произведения складывается из отдельных диссонансов, «прорывов» сознания героя из повседневного измерения в сферу воображения - своего или даже чужого далекого прошлого.

Музыка в своем «волшебном и мгновенном существовании» способна расширять возможности памяти и воображения героя, делая для него

«прозрачными» мысли и чувства других людей. Будучи высшей из чарующих творческих энергий искусства, музыка последовательно противопоставляется смерти, за которой следует беспамятство и молчание. Власть музыки над сознанием человека, выходящего в музыкальном измерении жизни за пределы личного опыта и собственного «я», делает музыкальную одаренность «демонической», родственной области смерти (что также отвечает творческой интуиции художников рубежа веков). Отсюда вырастает органичное для прозы Газданова противопоставление «железной», «механической» музыки и живого звучания, человеческого голоса.

В качестве формы инобытия памяти и воображения музыка сопряжена с любовью как с самым таинственным и могущественным из человеческих чувств во всей его противоречивости - от искусства обольщения («Великий музыкант») до постепенного развития глубокого и нежного чувства, чей рост у Газданова непременно сопровождается музыкальным аккомпанементом. («Призрак Александра Вольфа», «Эвелина и ее друзья»).

Таким образом, у Газданова музыкальным оказывается весь строй души и все ее настоящие стремления, но результат обращения с музыкой зависит от внутреннего потенциала человека, от качества его творческой интуиции, различающей в мелодии мира любовь или гибель, обман или иллюзию, механические повторы или гармонические созвучия обыкновенной жизни с чудесной мелодией произведения искусства. Отсюда вырастает сплетение структуры памяти с музыкой - мелодия способна сгладить словесные штампы, выразить чувства, которые не поддаются высказыванию в повседневной, немузыкальной действительности. Убежденность в способности музыки сохранять и воскрешать прошлое во всей его полноте сближает Газданова с Марселем Прустом, у которого мелодическая фраза становится символом и истинным содержанием любви. Однако у Газданова речь идет о том, что «волшебное и мгновенное» существование музыки являет собой недостижимый предел ясности сознания и насыщенности впечатления, который доступен для человека лишь в отдельные, избранные минуты - в то время как у Пруста музыка остается языком человеческих чувств, способствуя проявлению любви, сопровождая ее развитие и напоминая о ней.

Во втором параграфе четвертой главы - «Мир как театр в прозе Гайто Газданова» - рассматривается и интерпретируется присутствующая в творчестве Газданова сеть театральных мотивов в свете разработанных «серебряным веком» концепций театра и с точки зрения влияния театральных мотивов и драматических приемов на всю жизнетворческую концепцию. Последовательное истолкование ранних рассказов («Гостиница грядущего», «Товарищ Брак») и программных романов Газданова позволила установить, что тема театра в прозе Гайто Газданова представляет собой не единичный мотив, а единый тематический комплекс, еще раз доказывающий родство творчества писателя с культурой рубежа веков. Созвучными жизнетворческой концепции Газданова оказались такие идеи театральной теории рубежа веков, как стремление к переустройству жизни по законам иллюзии, потребность в

создании нового драматического характера на фоне диктуемой эпохой «бесхарактерности», фатальной зависимости человека от исторических обстоятельств, опасности растворения личности в толпе и создаваемых ей стереотипах «приличной» и «правильной» жизни.

Ранние рассказы Газданова часто и по сюжетно-композиционному строю ближе к драматическим произведениям: в повествовании встречается настоящее время, место действия чаще всего строго фиксировано и позволяет затронуть ограниченный круг действующих лиц (гостиница в «Гостинице грядущего», «Превращении», «Водяной тюрьме»; Париж 1930-х годов, т.е. часть ежедневной реальности читателя-современника в «Черных лебедях» и «Исчезновении Рикарди», революционная Россия в «Товарищ Брак»), Все это позволяет автору акцентировать драматический характер действия, переключить внимание читателя с событийного ряда на речь и поступки героев, отношения их между собой, что сближает творческую манеру Газданова с драматургией. Герою ранней прозы Газданова для самоутверждения не всегда необходим поступок, иногда достаточным средством самовыражения может стать декларация, реплика, как это происходит в «Гостинице грядущего», «Водяной тюрьме».

Вместе с тем в центре авторского внимания оказываются игровые возможности театра: именно сцена, требуя от зрителя абсолютного доверия к происходящему на его глазах, одновременно не перестает быть очевидной условностью и непреодолимой иллюзией.

Характерно, что в центре повествования уже у раннего Газданова оказывается «несвоевременный» герой, который чувствует себя посторонним в окружающем его мире, поскольку его система ценностей диссонирует с настоящим, а идеальный для развертывания его подлинной судьбы мир - либо далекое прошлое («Товарищ Брак», «Воспоминание»), либо мир-иллюзия («Черные лебеди»). Таким образом, настоящее время повествования часто представляет собой лишь декорацию к внутренней драме: действуя по романтическому «лекалу» из мечты в действительности герой попадает в ситуации нелепые и / или трагические. И наоборот, трагически окрашенная иллюзия оказывается более притягательна, чем счастливые будни, что заставляет героя предпочесть смерть благополучию («Черные лебеди», «Воспоминание»).

В поздней прозе Газданова драматические приемы создания ситуаций и характеров служат иной цели: автор не подчеркивает трагический конфликт «несвоевременного» героя и его декларативно-условного мира с реальностью настоящего времени, а напротив, стремится его нивелировать. Цель писателя в том, чтобы сделать героический, драматический поступок уместным и своевременным, показать способность «типичного» героя, обыкновенного человека к нетривиальным, в конечном итоге - чудесным преображениям, уничтожающим «театральность» высоких чувств и позволяющим им выжить в контексте повседневной жизни.

В заключении подводятся основные итоги исследования и предлагаются пути дальнейшего осмысления прозы Гайто Газданова.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в следующих публикациях:

1. Андреева В.А. Мотив превращения в прозе Г. Газданова и Ф. Кафки // Вестник КГУ. - №2. - 2009. - С. 23-27 (.Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ).ф А п.л.)

2. Андреева В.А. Мир как музыка в прозе Г. Газданова и И. Бунина // Известия ВГПУ. - №2. - 2010. - С. 150-153 (Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ). (0,4 п.л.)

3. Андреева В.А. Тема детства в прозе Гайто Газданова // Ярославский педагогический вестник. - №1. - 2011. - С. 271-278 (Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ). (0,5 п.л.)

4. Андреева В.А. Память как творческая энергия в прозе В. Набокова и Гайто Газданова // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. В 3 ч. - 4.1. Межвузовский сборник научных трудов; отв. ред. Е.В. Рябцева / при участии М.Н. Макеевой, A.A. Арестовой. - Тамбов: Изд-во «Грамота», 2008. - С. 17-19. (0,3 п.л.)

5. Андреева В.А. Образы движения времени в прозе Марселя Пруста и Ивана Бунина // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. Межвузовский сборник научных трудов. - Тамбов: Изд-во «Грамота», 2008. - С. 14—15. (0,35 п.л.)

6. Андреева В.А. Компетенция «ненадежного повествователя» в прозе Г. Газданова и В. Набокова // Человек. Русский язык. Информационное пространство: межвузовский сборник научных трудов /под науч. ред. Н.В. Аниськиной. - Вып. 7. - Ярославль, 2007. - С. 11-16. (0,4 п.л.)

7. Андреева В.А. Мотив слепоты в прозе Г. Газданова и В. Набокова // Материалы международной научной конференции «Гуманитарные науки в России XXI века: тенденции и перспективы». Сборник научных трудов. -Архангельск: КИРА, 2008. - С. 30-36. (0,4 п.л.)

8. Андреева В.А. Мотив путешествия в прозе М. Пруста и Г. Газданова //Образование, наука и техника: XXI век (Сборник научных статей). Выпуск 6 /Сост. и науч. ред. О.А.Яворук. - Ханты-Мансийск: ЮГУ, 2008. -С.198-205. (0,45 п.л.)

9. Андреева В.А. Проблема самоидентификации личного повествователя в прозе Гайто Газданова // Семиозис и культура. Выпуск 3: сборник научных статей (по материалам 4 международной научной конференции «Национальный семиозис. Дискурсы идентичности» (25-26 апреля 2007 г.) [отв.ред. И.Е. Фадеева]. - Сыктывкар: Изд-во Коми пед. ин-та, 2007.-С. 172-181.(0,5 п.л.)

10. Андреева В.А. Роль «скрытых» сюжетных линий в рассказах Гайто Газданова // Пушкинские чтения - 2007. Материалы XII международной научной конференции «Пушкинские чтения» (6—7 июня 2007 г.) /под общ. ред. В.Н. Скворцова; отв. ред. Т.В. Мальцева. - СПб.: ЛГУ имени A.C. Пушкина, 2007. - С. 292-299. (0,45 п.л.)

11. Андреева В.А. Нарративные стратегии Г. Газданова и X. Мариаса: вариации на прустовские темы // Литература в диалоге культур - 5: Материалы международной научной конференции. (4-6 октября 2007 г.) - Ростов н/Д: НМЦ «Логос», 2007. - С. 15-17. (0,3 п.л.)

12. Андреева В.А. Принципы коммуникации автора и читателя в романе Г. Газданова «Полет» // Риторика и культура речи в современном информационном обществе: материалы докладов XI международной научно-практической конференции (Ярославль, 29-31 января 2007 г.) / под ред. Н.В. Аниськиной, E.H. Туркиной. - Ярославль, 2007. - С. 15-18. (0,3 п.л.)

13. Андреева В.А. Трансформация повествовательной стратегии М. Пруста в прозе Г. Газданова // Литература в диалоге культур - 4. Материалы международной научной конференции (21-23 сентября 2006 г.). - Ростов н/Д, 2006. - С. 25-29. (0,4 п.л.)

13-и 5 5

2013074666

Андреева Валерия Анатольевна

ПОЭТИКА ГАЙТО ГАЗДАНОВА В КОНТЕКСТЕ МОДЕРНИСТСКОЙ ПРОЗЫ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 15.08.2013

Бумага офсетная Формат 60x84/16. Усл. печ. л 1,25 Тираж 100 экз. Заказ № 3325

Отпечатано в типографии ООО «Канцлер» 150008, г. Ярославль, ул. Клубная, 4-49 Тел.: (4852) 58-76-37, 58-76-39

2013074666