автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Политические дискурсы постсоветских государств
- Год: 2009
- Автор научной работы: Преображенский, Иван Сергеевич
- Ученая cтепень: кандидата политических наук
- Место защиты диссертации: Москва
- Код cпециальности ВАК: 23.00.01
Полный текст автореферата диссертации по теме "Политические дискурсы постсоветских государств"
о
На правах рукописи
003470132
Преображенский Иван Сергеевич
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДИСКУРСЫ ПОСТСОВЕТСКИХ ГОСУДАРСТВ (НА ПРИМЕРЕ КИРГИЗИИ, УКРАИНЫ И РОССИИ)
Специальность 23.00.01 - Теория политики, история и методология политической
науки
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук
2 1 -2009
МОСКВА - 2009
003470192
Работа выполнена на кафедре сравнительной политологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.
Научный руководитель:
кандидат философских наук, доцент Мчедлова Мария Мирановна
Официальные оппоненты:
- доктор философских наук, профессор Комаровский Владимир Савельевич
кандидат политических наук, с.н.с. Володенков Сергей Владимирович
Ведущая организация:
Институт научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОНРАН)
Защита состоится « 04 » июня 2009 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.203.20 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 10 корп. 2., ауд. 415
С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Научной библиотеки Российского университета дружбы народов.
Автореферат разослан «_»_2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета, кандидат исторических наук,
доцент М.Н.Мосейкина
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. Военные действия между Российской Федерацией и Грузией в августе 2008 г. наглядно продемонстрировали степень распада постсоветского пространства как единого целого. Мы можем предположить, что родственное культурное и этнополитическое пространство подвергается трансформации. Очевидная причина тому - разнонаправленная трансформации постсоветских политических систем в странах СНГ. «Политики, которые претендуют на статус государственных деятелей, не могут не понимать, что передвижение танковых колонн и бомбардировка территории одного члена СНГ другим членом СНГ - это вопрос не локального конфликта вокруг Южной Осетии, это вопрос кардинального изменения подходов к взаимодействию между государствами прежнего СССР»1.
Между тем постсоветское пространство продолжают изучать и описывать как единую культурно-политическую сущность2, а осознание происшедших изменений отстает от реально происходящих трансформационных процессов. Заметную роль в этом процессе играет субъективный личностный фактор: люди, родившиеся и выросшие в СССР, часто говорят на одном языке, но не понимают друг друга, поскольку вкладывают в слова разный смысл. За последние десятилетия у них сложились отличные одна от другой знаково-символические системы восприятия окружающего мира.
За прошедшие с момента развала СССР десятилетия радикально изменились системы межгосударственных союзов на постсоветском пространстве. В бывших «братских» республиках сформировались новые политические режимы, выработавшие свои, в большинстве случаев отличные от соседей, критерии оценки окружающего мира. Эволюционным путем или при активном участии национального политического класса, на фоне возрастающей медиатизации и
'«Полггики, яи претендуют!, на статус державних Д!яч1в, не можуть не розумтги, що пересування танкових колон та бомбардування тернторй одного члена СНД пш:им членом СНД - це тпання не локального конфлнпу навколо ШвденноТ Ocerii, це питания кардинально! змщи тдхолдв до взасмодй шж державами колшшшзго СРСР», - заместитель главы секретариата президента Украины Андрей Гончарук. Цитируется по официальному сайту президента Украины; http://www.president.gov.ua/news/10970.html
2 См. об этом: Человек постсоветского пространства: Сборник материалов конференции. / Под ред. В.В. Парцвання, вып. 3. - СПб., 2005; Мир вокруг России: 2017. Контуры недалекого будущего/ Под ред. Караганова С. А. - М., 2007; Гельман В.Я. Из огня да в полымя? (Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспектиье)//Полис, №2.-М., 2007. С. 81-108.
символизации политического пространства, в этих странах формируются собственные целостные политические дискурсы. Распад СССР на суверенные государства и рост национального самосознания оказали заметное влияние на ценностные ориентации в языковой политике, что сказалось и на употреблении русского языка как неродного в странах СНГ.
Постперестроечный период кардинально видоизменил административно-государственную структуру СССР: из бывших союзных республик сформировались новые государства, которые вышли из состава СССР. Однако русский язык, тем не менее, продолжает функционировать как язык межнационального общения, но уже не в составе единого государственного образования, а как бы за пределами его границ, на территории суверенных государств.
Происходит формирование собственных официальных политических дискурсов в результате трансформации уходящего в прошлое советского официального политического дискурса, который сумел пережить Советский Союз как политический институт. В большинстве государств центральным моментом становится выбор «государствообразующего» концепта. Наполнение этого концепта зависит от уровня общественного развития и специфики политической культуры и может быть в одних случаях традиционалистским, в других же, в условиях информационного общества, - преимущественно постмодернистским, то есть изменчивым и дробным, что обусловлено этнической фрагментацией, которая есть результат усиления глобальной миграционной активности в современном мире3.
Соответственно именно необходимость анализа и сравнения изменений, прогнозируемых и уже произошедших в политических дискурсах стран бывшего Советского Союза, и определяет актуальность данного исследования.
Степень научной разработанности проблемы. В данной работе политика рассматривается преимущественно как коммуникационно-символическое пространство, в котором функционируют дискурсы.
3 См. об этом: Тоффлер А. Шок будущего. - М., 2001.
Подобный взгляд на политику стал возможен после так называемого «лингвистического поворота» в гуманитарных науках в 1960-х гг4., позволившего приступить к разработке собственно политологической методологической базы для изучения политики, как коммуникативного пространства, а значит - изучения политического дискурса. В настоящее время исследовательская область, изучающая дискурс, является одним из наиболее активно развивающихся направлений современных общественных наук. Об этом свидетельствует растущее с каждым годом количество публикаций, научных конференций, университетских курсов и диссертаций, посвященных различным сферам применения теорий дискурса. Среди них следует выделить диссертационные исследования на соискание ученой степени кандидата политических наук: Г.М. Чамышева «Мифологический дискурс российского избирательного процесса» 5, Н.В. Палевой «Конструирование русского националистического дискурса и его «Другие» в 1860 -1917 гг.»6, А.О. Кузнецова «Дискурс глобализма и альтерглобализма в современном политическом процессе» 7.
Кроме того, с 2001 г. в рамках форумов, проводимых Европейским центром политических исследований8, действует секция, где рассматривают теоретико-методологические вопросы применения анализа дискурса при исследовании политических процессов.
Изучением политического дискурса зашшается значительное число российских и зарубежных ученых. Базовыми исследованиями можно считать труды Г. Лассуэла9, представителей социолингвистического направления Э.
4 См. об этом: Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика - М., 1994; Calvct J. - L. Languge wars and linguistic policy. - N.Y., 1998; Греймас А. Структурная семантика - M., 2002; Lasswell H.D., Leites К. Language of politics: Studies in quantitative semantics. - N.Y., 1949; Metz С. La grande systématique du film narratif// Communications, №8, 1963; Ссрль Дж. P. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике, выи XVII. - М., 1986; Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике, вып. XVH. - M., 1986; Чейф У. Л. Значение и структура sзыка. - М., 1975; Бахтин М.М. Слово в романе. // Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975; Кацнельсон С.Д. Содержание слова: значение и обозначение. - M., 1965; Степанов Ю.С. Язык и наука конца XX века. Сб. статей. - М., 1995.
5 Чамышев Г.М. Мифологический дискурс российского избирательного процесса. - Автореф... канд. полит, наук. - Саратов, 2006.
6 Палева Н.В. Конструирование русского националистического дискурса и его «Другие» в I860 - 1917 гг. -Автореф... канд. полит, наук. - СПб., 2006.
7 Кузнецов А.О. Дискурс глобализма и альтерглобализма в современном политическом процессе. -Автореф... канд. полит, наук. - Пермь, 2008.
8 См. об этом: http://www.epin.org/new/pastevents Официальный сайг Европейской сети политических институтов, действующей в рамках Европейского центра политических исследований. 2009.
9 Lasswell H.D., Leites N. Language of politics: Studies in quantitative semantics. - N.Y., 1949.
Хаугена 10 и Дж. Фишмана и, Э. Гоффмана12, Г. Гарфинкеля13 и А. Сикуреля14, последователей школы структурной антропологии К. Леви-Стросса15, и неоструктуралистов Р. Барта16, А. Ж. Греймаса17, Ц. Тодорова18, Ю. Кристевой19, У. Эко20, К. Меда21, К. Бремона22. Параллельно важность исследований прагматических связей между лингвистическими структурами и социальными действиями подтвердили создатели теории речевых актов Д. Остин23, Д. Серль24 и П. Грайс25 и их последователи.
Работы Т. ван Дейка26 и представителей американской школы (Р. Лангакер27, Т. Гивон28, У. Чейф29) посвящены выделению дискурсивного анализа как отдельной дисциплины. Особую роль эта группа исследователей отводила изучению роли СМИ в процессе коммуникации и углубленно исследовала именно эти механизмы. Моментом институционализации политической лингвистики и, соответственно, политического дискурса как отдельных отраслей политологии можно считать 1995 год, когда состоялась Ежегодная конференция Бельгийского лингвистического общества, целиком посвященная политической лингвистике30.
Среди зарубежных работ следует также отдельно отметить труды П. Серио31 и его коллег, занимавшихся изучением советского политического дискурса. Им
10 Новое в лингвистике. Вып.: Социолингвистика. Вып. VII. 1975. С. 441-472.
11 Calvet J. - L. Languge wars and linguistic policy. - N.Y., 1998. P. 116.
12 Goflman E. Interactonal Ritual. Essays on Face-to-Face Behavior - N. Y., 1967.
13 Garfinkel H. Studies in ethnomethodology - New Jersey: Prentice Hall, 1967.
14 Cicourel A. Cognitive Sociology - London, 1973.
15 Леви-Стросс К. Лингвистика и антропология//Личность. Культура. Общество - М,, т.2, вып. 3, 2000.
16 Барт Р. Избранные работы. Семиотиха. Поэтика - M., 1994.
17 Греймас А. Структурная семантика - М., 2002; Греймас А. Договор вердикции // Язык. Культура. Философия. - Вильнюс, 1986.
1S Todorov T. Grammaire du Decamcron. - Paris, 1969.
19 Kristeva J. Semeotike. Recherches pour une semanalyse. - Paris, 1969.
20 Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб., 1998.
21 Metz С. La grande systématique du film narratif// Communications, №8, 1963.
71 Bremon C. Logique du récit. - Paris, 1973; Bremon C. Le message narrative. - Paris, 1964.
23 Остин Дж. Л. Избранное: Как совершать действия при помощи слов? Смысл и сенсибилии. Чужое сознание. Истина. Значение слова. - М., 1999.
24 Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XVI17 1986; Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XVII, 1986.
25 Грайс Г.В. Логика и речевое общение.//Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XVI, 1985.
26 Дейк Т. А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текстаИ Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XXIII, 1988; Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. - М., 1989; Дейк Т.А. ван. Расизм и язык. -М., 1989; Dijk Т. van. Ideology: A MuJtidisciplinary Approach. - London, 1998.
27 Langacker R.W. Functional stratigraphy // R.E. Grossman ed. Papers from the parasession on functionalism. -Chicago, 1975.
28 GivônT. Topic, pronoun and grammatical agreement/C.N. Li. ed. Subject and topic. -N.Y., 1976. P. 149-188.
29 Чейф У. Л. Значение и структура языка. - М., 1975.
30 См. об этом: Blommaert J. Language and politics, language politics, political linguistics// Belgian journal of linguistics, Bruxelles, №11, 1997.
31 Seriot P. Analyse du discours politique sovietique // Cultures et Sociétés de l'Est. - Paris, 1985.
удалось доказать важность языковой основы для каждого конкретного дискурса и фактическую непереводимость так называемых тоталитарных дискурсов, в частности «деревянного языка» - официального политического дискурса Советского Союза.
Надо также отметить работы, посвященные описанию методов анализа и интерпретации дискурса. В настоящий момент следует назвать два основных метода, которые опираются на различные трактовки политического дискурса. Это более традиционный чаще использующийся, в журналистике и социологии, метод контент-анализа и метод, так называемого дискурс-анализа, особенно активно разрабатываемый в рамках политологии в последние годы32.
На проблемы, связанные с изучением политической коммуникации и политического дискурса в России советского периода первыми обратили внимание еще В. Пропп33, С. Кацнсльсон34 и М- Бахтин35 и др.
Сегодня в России методы анализа политического дискурса и политической коммуникации разрабатывают такие исследователи как М. Анохин36, Л.Баранов37, С. Володенхов38, М. Грачев39, В. Демьянков40, В. Комаровский41, Д. Максимов42, О. Малинова43, Б. Паршин44, О. Русакова45, А. Соловьев46,А, Трахтенберг47, М.
32 См. об этом: Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа//Политичсская наука. Политический дискурс: История и современные исследования. - М., №3,2002; Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий, - М., 1997; Герасимов В.И., Ильин М.В. Политический дискурс-анализ//Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования. - М., №3,2002; Мухарямов Н.М., Мухарямова Л.М. Политическая лингвистика как научная дисцкплина//Полнтическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования. - М., №3, 2002; Топтыгина O.A. Дискурс и дискурс-анализ в политической науке//Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования. - М., №3,2002.
33 Пропп В.Я. Морфология сказки. - Ленинград, 1928; Пропп В.Я. Русская сказка. - Ленинград, 1984.
34 Кациельсон С.Д. Содержание слова; значение я обозначение, - М., 1965.
35 Бахтин М.М. Слово в романе. / Вопросы литературы и эстетики - М., 1975.
36 Анохин М.Г. Политические технологии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. - М., № 2,2000.
37 Баранов А.Н. Политический дискурс: методы анализа тематических структур и метафорики. - М., 2004.
38 Володенков B.C. Информационно-психологические войны и массовое сознание. /7 Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки, №3. - 2003.
Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретико-методологический анализ: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук. - М-, 2005; Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий "политическая коммуникация" и "политическая информация" // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. - М., №4,2003.
40 Словарь англо-русских терминов по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста / Под ред. Демьянкова В.З. вып.2. - М., 1982.
41 Комаровский B.C. Политическая идентификация России в свете вдеологем "суверенной демократии"// http^/rusrand.513.coral.ru/Jornal2-2008.pdf - электронный журнал «Научный эксперт», №2,2008; Управление общественными отношениями / Под общ. ред. B.C. Комаровского. - М., 2003.
42 Русакова О. Ф., Максимов Д.А, Политическая дискурсология: предметное поле, теоретические подходы и структурная модель политического дискурса. // Полис, № 4 (94), 2006.
43 Малинова О.Ю. Дискуссии о государстве и нации в постсоветской России и идеологема "империи". // Политическая наука, №1,2008.
Фадеичева48, О. Шабров49, Е. Шестопал50. В их работах речь идет преимущественно о методах анализа политического дискурса, определении наиболее адекватных для этого научных методов, выделении дисциплин, посвященных отдельным аспектам политического дискурса. М. Ильин51, Б. Межуев52 и Ю.Степанов53 особое значение придают ключевым единицам политического дискурса.
Также для определения этимологии и концептуального осмысления объекта исследования в данной работе были полезны труды ученых, посвященные изучению роли национально-этнического фактора в политическом процессе, в частности Э. Геллнера54, лорда Актона55, С. Радкевича56 и общетеоретические работы Э. Ожиганова57, А. Мадатова58, Т. Парсонса59, А. Ушкова60, Д.
44 Паршин П.Б. Семиотика социальных институтов и споры об "интеллектуальной собственности" // Полис. -№2, 2004.
45 Русакова О. Ф., Максимов Д.А. Политическая дискурсология: предметное поле, теоретические подходы и структурная модель политического дискурса. // Полис, № 4 (94), 2006; Русакова О.Ф. Радикализм в России и в современном мире: вопросы типологии. -Екатеринбург, 2001.
46 Соловьев А.И Основания политической идентификации имеют разноуровневый характер// http://rusrand.513.coml.ru/Jornal2-2008.pdf- Электронный журнал «Научный эксперт». № 2, 2008; Соловьев А.И. Коммуникация и культура: противоречия поля политики. // Полис, №6,2002.
47 Трахтенберг А. Д. Дискурсивный анализ массовой коммуникации и парадоксы левого сознания// Полис, №4, 2006.
48 Фадеичева М. А. Идеология и дискурсивные практики «нашизма» в современной России// Полис, №4, 2006.
49 Шабров О.Ф. Социальное разнообразие и проблемы управления в России и в мире И Россия: приоритетные национальные проекты и программы развития: Сборник научных статей. - М.: РАГС, ИНИОН, СЗАГС, вып.6, часть 1, 2007; Шабров О.Ф. Политическое управление: система или псевдосистема? // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика: Тезисы Международной научно-практической конференции. Москва. 16-18 декабря 1997 г. - М., 1997.
50 Шестопал Е.Б. Новые тенденции восприятия власти в России// Полис, N93,2005; Шестопал Е.Б. Личность и политика. Критический очерк современных западных концепций политической социализации. - М., 1988.
51 Ильин М.В. Искушения простотой//Политическая Россия: Предмет и методы изучения. - М., 2001; Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа//Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования, - М., №3, 2002; Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий- - М., 1997.
82 Концепт «революция» в современном политическом дискурсе / Под ред. Бляхера Л.Е., Межуева Б.В., Павлова A.B. - СПб., 2008.
53 Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принципы причинности Я Язык и наука конца XX века. - М., 1995.
54 Геллнер Э. Пришествие национализма, мифы нации и класса // Нации и национализм. - М., 2002.
55 Актон лорд. Принцип национального самоопределения // Нации и национализм. - М., 2002.
56 Радкевич С.Б. Партия и этнос//Стратегия России, №4,2004.
57 Ожиганов Э.Н. Системный кризис власти в СССР: об искусстве прогнозирования политических событий // Общественные науки и современность, №2, 1991.
58 Грачев М.Н., Мадатов A.C. Демократия: методология исследования, анализ перспектив. - М., 2004.
59 См. об этом: Парсонс Т. О социальной системе. - М., 2002; Парсонс Т. Система современных обществ. -М„ 1998.
60 Ушков A.M. Современная геополитика // Вестник Московского университета. Серия: Социология и политология, № 3, 1997.
Слизовского61, и др. но политическим наукам и, в частности, по политической коммуникации62 и прогнозированию политических процессов.
В отдельную группу следует выделить работы Л. Фишмана63, М. Элиаде64, К. Хюбнера65, В. А. Шнирельмана66, изучавших влияние мифов и мифотворчества на политический процесс и трансформацию ключевых единиц дискурса.
Также необходимым с точки зрения достоверности результатов было изучение актуальных работ, посвященных экономическому положению, культуре, языковой ситу ации, состоянию политических режимов в Киргизии67, России и на Украине68.
Вместе с тем, анализ научной разработанности выбранной проблемы показывает, что затронутые в предмете данного диссертационного исследования вопросы не в полной мере получили на сегодняшний момент теоретическое осмысление: представлены отдельные методы анализа политического дискурса, описания и анализа ключевых единиц дискурса, его связи с мифами, составляющими символическую основу для новообразованных на постсоветском пространстве государств. Однако исследования, посвященные сравнительному анализу политических дискурсов постсоветских государств, языковой основой которых является русский язык, являются крайне редкими и их недостаточность только подтверждает актуальность выбранной проблемы исследования.
61 Слизовский Д.Е. Актуальные аспекты теоретико-методологического анализа российской демократии Н Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 1 (6), 2006.
62 См. об этом: Анохин М.Г., Павлютенкова М.Ю. Информационно-коммуникативные технологии в политике // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 1, 1999; Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий "политическая коммуникация" н "политическая информация" // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, „V 4, 2003.
63 Фишман Л. Политический миф и идеология: «опасное сближение»?// Полис, №4,2006.
" Элиаде М. Аспекты мифа. - М., 2000.
63 Хюбнср К. Истина мнфа - М., 1996.
66 Шнирельман В.А. Постмодернизм и исторические мифы в современной России// Вестник Омского университета, вып. 1,1998; Шнирельман В. Ценность прошлого: этноцегаристские исторические мифы, идентичность и этнополитнка // Аналитическая серия. - М., №3,2000.
67 См. об этом: Стратегическая матрица Кыргызстана. Ретроспектива, современность и сценарии будущего развития. / Под ред. Байшуакова А. Б. - М., 2007; Акаева Б. А. Цветы зла. О так называемой <сттальпановой революции» в Кыргызстане. - М., 2006; Акаев А. Дипломатия Шелкового пути. Доктрина президента Кыргызской республики. - Бишкек, 1999; Гражданский мир и согласие в Кыргызстане (материалы круглого стола) // Центральная Азия и культура мира, Бишкек, № 1-2 (8-9), 2000; Киргизский переворот (март-апрель 2005)-М„ 2005.
68 См. об этом: Радкевич С. Б. Кто вы, Мг. Янукович? // Еженедельная газета Росс!я, ]^032,2006; Мясников О.Г. Язык в национальном дискурсе// Академические чтения-2000. Проблемы социально-гуманитарных наук. Межвуз. сб. ст. - Донецк, 2000; Концепция нации в дискурсе украинской элиты // Вгсник МЕП, №10, 2002.
Целью данной работы является выявление трансформации политического дискурса в постсоветских государствах (Россия, Украина, Киргизия) под влиянием манипулятивного воздействия на ключевые единицы русскоязычного политического дискурса или в результате искусственного конструирования новых ключевых единиц.
Данная цель конкретизируется через анализ политических мифов, сложившихся в последние годы в Киргизии, в России и на Украине, оценку степени их эффективности и, соответственно, степени их влияния на политический процесс в этих странах.
Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:
1. Учитывая роль современных систем коммуникации в глобализирующемся обществе обосновать необходимость анализа политического процесса через изучение дискурса и его ключевых единиц.
2. Дать дефиниции понятий дискурса и коммуникаций, проиллюстрировав определение политики как современного процесса коммуникации, где инфляции подвергаются не только осязаемые, институционализированные субъекты политического процесса, но и вся знаково-символическая система.
3. На основе разделения понятий политический дискурс и политическая коммуникация предложить разграничивать области применения контент-анализа и дискурс-анализа, закрепив за первым сферу коммуникационного акта, а за вторым — моделирование собственно дискурсивных процессов.
4. Дать определение концепта дискурса, как ключевого инструмента манипулятивного влияния на процесс трансформации политического мифа, который является идеологической основой политического режима.
5. Продемонстрировать связь категорий «дискурс» и «миф» посредством анализа их ключевых единиц и описать роль политических мифов в процессе формирования современной политической реальности.
6. На основе сравнительного анализа и описания базовых единиц политических дискурсов продемонстрировать конструктивный и негативный потенциалы возможного манипулятивного воздействия на миф, играющий роль идеологической основы для политического режима.
7. Показать разнонаправленную трансформацию политических дискурсов, а с ними и всей политической системы Киргизии, России и Украины, подчеркнуть роль трансформационных процессов в политическом мифе и определить вектор изменения политических систем этих стран.
Объектом исследования является русскоязычный политический дискурс в постсоветских государствах.
Предметом исследования являются концепты политического дискурса, а также способы их манипулятивной трансформации, ставшие важным инструментом формирования новых государственных мифов в Киргизии, на Украине и в России, где языковую основу для политического дискурса составляет русский язык.
Методологической базой исследования послужила совокупность методов, эвристически и гносеологически оправданных целями и задачами диссертационной работы: восхождение от конкретного к абстрактному, анализ и сннтсз; дедукция и индукция; а также методы социально-гуманитарных дисциплин: соответствия исторического и логического, метод содержательной интерпретации феноменов и процессов, компаративный метод, контент-анализ, дискурс-анализ.
В рамках этих методов привлекались методики мониторинга СМИ, контент-анализа, дискурс-анализа, фокус-групп; а также специализированные методы политической лингвистики и политической дискурсологии, такие как, речевой и текстовый анализ, которые особенно эффективны для вычленения и описания ключевых единиц исследуемых объектов. При рассмотрении новых способов структурирования политического мифа используются положения теории политической коммуникации, а также метода деконструкции мифа.
Помимо методов собственно политического исследования для решения поставленных задач были привлечены методы научного исследования, разработанные в рамках других хуманитарных наук, в особенности филологии, лингвистики и социолингвистики. В частности, при описании сущности политических дискурсов Украины и Киргизии автор применяет методы политической лингвистики, например, структурный анализ текста, семантический и этимологический разборы, анализ бытовой коммуникации, а также дискурсивный анализ.
Теоретическую базу исследования составляют, в первую очередь, работы основоположников теорий политической коммуникации и различных школ изучения политического дискурса, а также междисциплинарные исследования по политической филологии и политической лингвистике, а также труды в области семиотики и семантики. Кроме того, автор опирается на современные отечественные и зарубежные научно-теоретические исследования в области философии мифа и этнополитики.
Эмпирическая база. Ряд теоретических положений был сформулирован непосредственно в результате анализа автором эмпирического материала, извлеченного методами: фокус-групп, контент-анализа - из прессы трех республик, а также специальных зарубежных изданий, интернет-форумов в доменных зонах трех республик (Яи, 11а, К{>), официальных документов русскоязычного информационно-речевого пространства Киргизии, Украины и России. Автор, в некоторых своих заключениях, опирается также на опубликованные научно-теоретические данные и результаты экспертных интервью, ранее проводившихся в России и за рубежом.
Гипотеза исследования
Все самостоятельные разнообразные постсоветские политические дискурсы восходят к первоначально единой знаковой базе. Следовательно, трансформация постсоветского политического пространства, то есть, превращение его в конгломерат элементов, связанных преимущественно единым историческим прошлым, - это распад не юридической общности, а общего коммуникационного или дискурсивного поля. Располагая достаточно богатым материалом, демонстрирующим вариативность преобразований постсоветских политических дискурсов, можно выявить их трансформационные закономерности. Что позволяет прогнозировать возможные векторы трансформации будущих дискурсов и их ключевых единиц. То есть, предугадывать векторы развития идеологического и политического процесса в странах, образовавшихся после распада СССР.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней:
■ Операционализированы и определены новые средства репрезентации понятий политический дискурс (как пространства политического в
информационном обществе), ключевая единица дискурса - концепт, который подвержен манипулятивному воздействию, этнополитический миф.
■ Впервые концепт политического дискурса рассматривается как ключевой элемент формирования этнополитического мифа;
* Осуществляется анализ трех политических дискурсов постсоветских стран, лексическую основу для которых составляет русский язык (на примере Киргизии, России и Украины);
■ Выявляется разнонаправленная трансформация политических дискурсов, наследующих советскому официальному политическому дискурсу: возвращение к традиционной архаичной форме и построение на основе ключевых единиц дискурса постмодернистского политического мифа.
Основные положения выносимые на защиту
1. Изучение такой специфической общности как постсоветское пространство требует привлечения помимо собственно методов классической политической науки, также научных методов, применяемых в междисциплинарных исследованиях, например, в рамках политической лингвистики. Это связано с тем, что среди наиболее важных признаков, на основе которых можно объединить постсоветские страны в одно сообщество, на первом месте стоит использование русского языка как языка межнационального общения, а также языка для повседневного общения значительной части населения.
2. Представляется адекватным, для решения поставленных задач, рассматривать политический процесс как в значительной степени коммуникативный - в пределах политической сферы, то есть в рамках борьбы за власть и ее удержание. В этом случае ключевым понятием при анализе политического процесса становится политический дискурс. Одновременно в данных методологических координатах возрастает и гносеологическая ценность его ключевых единиц - концептов.
3. Политический дискурс как коммуникативное пространство, непосредственно зависит от языка, на основе которого строится речевая часть дискурса. На постсоветском пространстве даже сегодня во многих государствах это русский язык. В данной работе автор предлагает понимать под политическим
дискурсом информационное поле, представляющее собой совокупность лексических единиц, политических символов, смыслов, знаков и социальных факторов в области политического, что позволяет проводить сопоставительный и этимологический анализ русскоязычных политических дискурсов этих стран.
4. В данной работе, предлагается авторское определение, в соответствии с которым концепт выступает как центральная единица политического дискурса, не имеющая адекватной передачи в языке, однако являющаяся практически неизменной в своей содержательной основе - меняются лишь обозначения, указывающие на него в дискурсе. В соответствии с этим определением, концепты суть слабоизменяемые элементы политического дискурса. Однако и они могут подвергаться трансформации, особенно посредством манипулятивного воздействия, что становится причиной их превращения в основу для формирования вокруг них политического мифа.
5. Дискурс выступает как информационное поле, дискурс-анализ - это основной метод, наиболее подходящий для изучения этого поля, концепт -ключевая единица дискурса, в том числе, и политического дискурса, а политический миф является результатом эволюционной или манипулятивной трансформации концепта политического дискурса. Соответственно резко возрастает и роль тех концептов, которые выступают основой этнополитического мифа. В работе предпочтение отдано именно термину «этнополитический миф», как наиболее полно передающему роль национального и языкового фактора.
6. Манипулятивное воздействие на концепты политического дискурса допустимо только при условии согласия акторов, действующих в рамках одного политического дискурса, с ключевой символической ролью именно данного концепта для формирования нового этнополитического мифа. Об этом, в частности, свидетельствует современная ситуация на Украине, где манипуляция со смыслами приводит к дестабилизации политической ситуации в стране. В то же время, схожие манипулятивные приемы, применяемые в Киргизии, конструируют миф, укрепляющий основы государства. Успешной попыткой манипулятивного воздействия на мифологическое пространство можно признать формирующийся новый политический дискурс современной России, который представляется
примером конфликтного по форме, но позитивного по результату постмодернистского мифа.
7. Наличие политических дискурсов, имеющих общую стартовую точку, позволяет с очевидной ясностью фиксировать этапы их развития, сравнивать цели и эффекты от манипулятивного воздействия на эти дискурсы, а также фиксировать основные постулаты мифов, которые выстраиваются вокруг ключевых концептов дискурса. Их сравнение позволяет говорить об их разнонаправленном развитии, констатировать в одной части постсоветского пространства стремление вернуться, с разной степенью успешности, в традиционное общество, а в другой -манифестируемое желание построить информационное общество, основой которого станет постмодернистский деидеологизированный миф.
Научно-теопетнческая значимость работы заключается в уточнении, в рамках политологии, терминов: политический дискурс, концепт политического дискурса; в выявлении концепта политического дискурса в качестве ключевого элемента этнополитического мифа, а также в выделении русского языка как выразительного средства, обеспечивающего преемственность новых политических дискурсов по отношению к советскому официальному политическому дискурсу. Это позволяет использовать метод дискурс-анализа для изучения этнополитического мифа, а также говорить о допустимости сравнения политических дискурсов разных государств, при условии, что в основе их лежит один и тот же язык.
Практическая значимость работы.
Изучение законов формирования и трансформации политического дискурса и его ключевых единиц — концептов, дает исследователям новые возможности для анализа политических процессов и институтов. В данной работе результаты анализа политического дискурса использованы для сравнения изменений, произошедших в политических системах России, Киргизии и Украины. В будущем применение этого метода позволит более четко анализировать коммуникационное поле в республиках, входивших в состав СССР. Данные, полученные в ходе исследования, и предложенный методологический аппарат, позволят исследователям более четко прогнозировать векторы развития постсоветских
государств, избежать непонимания при использовании русского языка в условиях разных знаково-символических систем.
Полученные результаты могут применяться в деятельности консалтинговых структур, работе государственных институтов, задействованных в дипломатической деятельности, а также при чтении курсов по международным отношениям, теории политики и политической коммуникации.
Апробация работы
Основные положения данной работы были апробированы при написании аналитических статей для раздела комментарии газеты «Ведомости» (Учредители Financial Times и The Wall Street Journal) и аналитических материалов для информационного сайта политических комментариев «Политком.ру» (создание и поддержка - Центр политических технологий), аналитических обзоров, опубликованных на сайте информационного агентства «Росбалт», в выступлении на международной конференции «Русский язык в новых независимых государствах: реалии, возможности, перспективы», организованной совместно Фондом «Наследие Евразии» и Фондом «Русский мир» (29 февраля 2008 г., Москва), в ходе работы автора в рамках V-VI Международных молодежных политических Форумов «ФОРОС » (2002 и 2003 г.г.), а также I Международного молодежного политического Форума «Форос - Санкт-Петербург» 2003 (2-6 апреля 2003 года, Санкт-Петербург, СПбГУ); а также в рамках проведения круглых столов: «Участие молодежи в выборах президента 2004» (18 сентября 2004 года, Санкт-Петербург, пресс-центр ИА «Росбалт») и «Прогнозы будущего России: взгляд прогрессивной молодежи» (23 апреля 2005 года, МГУ); в выступлении автора на VII международной научно-практической конференции «Векторы развития современной России: наука и общество (18-19 апреля 2008 г. Московская высшая школа социальных и экономических наук); в выступлениях на первом (1718 февраля 1998 г.) и третьем (28-29 апреля 2003 г.) Всероссийских конгрессах политологов.
Диссертация обсуждена на кафедре сравнительной политологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, что обусловлено поставленными задачами и исследовательской логикой.
Основное содержание работы Во введении обоснована актуальность избранной темы, охарактеризована степень ее разработанности, определены цель и задачи диссертации, аргументированы теоретико-методологические основания исследования, сформулированы авторская гипотеза и основные положения, выносимые на защиту, показана теоретическая и практическая значимость результатов, полученных в диссертационном исследовании.
Первая глава «.Концепт политического дискурса и его роль в построении этнополитического мифа» посвящена истории формулировки в рамках политической науки дефиниции дискурс, ее соотношению с понятием языка политики, а также различным подходам к ее изучению.
Первый параграф «Политическая лингвистика: этапы теоретической эволюции» посвящен проблеме соотношения языка и политики: коммуникативного эффекта и осмысленного взаимодействия.
Принято считать, что имеется несколько основных целевых областей исследования языка в политике и политики в языке. В частности, в области языковой политики и языкового планирования выделяется авторитетный (полномочный) дискурс, выступающий как инструмент формирования предпочтительной языковой ситуации в обществе. Также, важной проблемой для научного и практического осмысления представляется роль языка в процессе строительства государства-нации. А в последние годы все большее место уделяется вопросу о связи языка и символической власти.
В этом параграфе устанавливается соотношение понятий текст, дискурс, коммуникация. Анализ существующих научных школ, изучающих политическую коммуникацию и политический дискурс, позволяет разграничить два этих сходных, но не тождественных понятия. В работе принимается определение политической коммуникации как совокупности процессов информационного обмена, передачи
политической информации, стимулирующих и структурирующих политическую деятельность и придающих ей новое значение в рамках речевой деятельности.
Во втором параграфе «Политический дискурс: сущность и ключевые единицы» анализируется современная ситуация, сложившаяся вокруг изучения политического дискурса. Констатируется, что наличествует множество противоречащих друг другу определений политического дискурса, что мешает разработать в рамках политической науки единую методологию анализа указанного объекта. Такая ситуация обязывает предложить обобщающую дефиницшо политического дискурса, в соответствии с которой политический дискурс - информационное поле, представляющее собой совокупность лексических единиц, стволов, знаков, социальных факторов и смыслов в области политического (то есть борьбы за захват, удержание и использование власти). Подтверждается, опираясь на работы П. Серио и Ю. Степанова, что существо политического дискурса в значительной мере зависит от того национального языка, который становится его базой. Этот факт неизбежно требует привлечения, наряду с прочими, лингвистических методов изучения и описания названного дискурса
Констатация наличия в основе дискурса ключевых единиц - концептов требует также определить и эти единицы. Как представляется, концепт выступает центральной единицей дискурса, чаще всего не имеющей адекватной передачи в языке (полного соответствия по смыслу с одной из лексических единиц), который, однако, является практически неизменным в своей основе - меняются лишь слова и знаки, при помощи которых он отражается в дискурсе. Концепт, в отличие от единиц политической коммуникации, является точкой концентрации смысла. Он состоит из группы знаковых и лексических (слов) единиц, которые бессмысленны в отдельности друг от друга, но формируют единое смысловое пространство, где не соподчинены друг другу. В этом случае, очевидно, что и дискурс не равен сумме концептов.
Однако только в рамках дискурса можно пытаться стимулировать трансформацию концептов или формировать концепты искусственно, что позволит производить глубинную трансформацию политической реальности, включая новые семантические построения.
Таким образом, вычленение концепта представляется главной проблемой анализа политического дискурса, а возможность темпоральной трансформации, мнимой или реальной, концепта политического дискурса - главной сложностью, встающей перед исследователем при анализе дискурса.
Параграф третий «Методы анализа политического дискурса и трансформация его ключевых концептов» посвящен, на основе полученных ранее определений, выбору метода анализа политического дискурса, наиболее подходящему его сущностному строению и концептуальной основе. Выбор происходит между контент-анализом и дискурс-анализом, основной которого могло бы стать изучение трансформации концептов политического дискурса.
Сравнение двух возможных методов изучения политического дискурса позволяет установить, что контент-анализ претендуя на объективность математических вычислений, отдает разработку основной программы в руки исследователя, который задает ее исходя из своих субъективных оценок роли единиц дискурса. Кроме того, он разработан для вещательной модели коммуникации, следовательно, не охватывает все поле политического дискурса. В свою очередь, дискурс-анализ до сих пор не имеет четкой методологической базы, поэтому основывается исключительно на эмпирических заключениях и не имеет собственного понятийного аппарата и заимствует понятия из смежных с политологией наук. Таким образом, каждый из двух основных методов анализа политического дискурса недостаточно точен. Тем не менее, ориентированность контент-анализа на изучение политического процесса через лексические единицы, не позволяет анализировать концепты. Как следствие, для разработки более современных методов анализа, основывающихся уже на анализе политического дискурса исключительно через описание его ключевых концептов, дискурс-анализ пока остается наиболее эффективным методом анализа дискурса.
Вторая глава чЭтнополитический миф и концепты политического дискурса» посвящена оценке вероятности и значимости манипуляций в рамках политического дискурса, связи между искусственным построением концептов и формированием этнополитических мифов посредством политического дискурса. В этой части работы отмечается возросшая в прошлом столетии роль политического
мифа, отмечается что изначальный, эсхатологический миф являлся существенной составной частью идеологии авторитарных движений последнего столетия.
Первый параграф «Этнополитический миф и политические мифотворцы» посвящен анализу сущности этнопологического мифа.
Сформированный при помощи искусственного дискурса, миф играет инструментальную роль, для обслуживания очевидных актуальных задач. Этнополитический миф однозначен, может быть направлен как в прошлое, так и в будущее. В любом случае он апеллирует к ценностям, претендующим на аксиоматичность. Этнополитический миф даже сегодня, в век информационного общества и постепенного исчезновения глобальных идеологий, остается символической основой любого государства, чья устойчивость во многом зависит от устойчивости этого мифа. От соотношения в нем имманентно присущих данному обществу признаков и неизбежно присутствующей, через ключевые концепты, дискурсивной (зачастую манипулятивной) составляющей.
Во втором параграфе «Концепты русскоязычных политических дискурсов постсоветских государств как основа для формирования новых этнополитических мифов» рассматриваются факторы, осложняющие процессы эффективной социализации личности в новые полиэтничные сообщества, образовавшиеся на постсоветском пространстве. Проблемы кроются в том, что многие из государственных языков до сих пор нуждаются не только в терминологическом, но и в лексико-семантическом и стилистическом обогащении для обеспечения качественного и современного официального дискурса. Реальная оценка фактических возможностей языков, получивших статус государственных, приводит к осознанию того, что не все сферы информационно-коммуникативного пространства могут быть действительно обеспечены с их помощью в равной степени эффективно. Это касается даже тех стран, где смены собственно языка внутригосударственного общения не происходит, а меняется только официальный политический дискурс.
Следствием этого стало некое подобие «дискурсивного вакуума», образовавшегося на постсоветском пространстве, где в большинстве стран наблюдается отсутствие господствующего политического дискурса, а значит и четкой трактовки значения основных неизменных концептов. Это создает
возможность для широкой манипуляции сознанием граждан молодых государств. Для этого используется мнимая трансформация концептов политического дискурса при помощи изменения смысла лексических единиц (слов), ранее передававших значение ключевого концепта.
Третья глава «Концепты русскоязычных политических дискурсов постсоветских государств как основа для формирования новых этнополитических мифов» посвящена исследованию взаимоотношений между советским официальным политическим дискурсом и современными политическими дискурсами России, Украины и Киргизии, при очевидной историко-лингвистической связи этих стран.
В этой части работы констатируется, что более 15 лет, прошедшие после распада СССР, ставшие годами суверенного развития и функционирования государственных языков, не привели, в некоторых молодых государствах, к построению национального политического дискурса на официальном государственном языке или на языке титульной нации. Некоторые национальные языки оказались просто не готовы к формированию на их основе политического дискурса. В то же время, появление новых государств с новыми официальными языками вместо русского, спровоцировало расслоение общества не только по социальным, но и по языковым признакам. Что, по мнению автора, привело к стремлению отдельных групп влияния добиваться сохранения элементов прежнего политического дискурса, в первую очередь, его языковой основы.
В первом параграфе «Киргизия или Кыргызстан: опыт формирования традиционалистского этнополитического мифа» анализируется центральный мифообразущий концепт Республики Киргизия - концепт Кыргызстан. Анализируется языковая ситуация, сложившаяся после развала СССР в Киргизии, разделение правящей элиты и основной массы населения по языковому признаку и господствующая роль русского языка при формировании новой государственности. Затем, на основе открытых источников, анализируется постепенное изменение политического дискурса Киргизии, отраженное через трансформацию ключевого концепта Кыргызстан от объединительного, общего для всех этнических групп республики, до узконационалыюго, основы для узконационалыюго этнополитического мифа. Проводится краткий анализ
современной ситуации, а через него и этнополитического мифа, ставшего при первом президенте страны Аскаре Акаеве основной государственной идеологии и официального дискурса. На. основе анализа официальных документов, выступлений киргизских политических деятелей и русскоязычных киргизских интернет-форумов становится очевидна связь между обсуждением понятия «Кыргызстан» и политической борьбой за власть внутри киргизской политической элиты. Благодаря своей всеохватности концепт «Кыргызстан» становится практически ключом к получению власти в молодом государстве. Иначе говоря, акторы, формирующие «повестку дня» киргизского политического дискурса (в его русскоязычной версии), формируют и языковой фон для этого искусственно созданного концепта.
Параграф второй «Украинская Соборность: опыт построения этнополитического мифа в расколотом обществе» посвящен анализу роли в украинском политическом дискурсе концепта Соборность, который является центральным для формируемого властями этого государства этнополитического мифа. Описываются основные составляющие концепта Соборность, предлагается анализ роли этого концепта при проведении деления в рамках украинского политического дискурса по принципу «свой-чужой». Устанавливается, что данный концепт, вопреки очевидной этимологической «объединительное™», провоцирует распад общеукраинского дискурсивного поля. Проводится анализ влияния формируемого мапипулятивным путем этнополитического мифа на различные регионы Украины, так что становится очевидной роль в процессе мифотворчества русского языка. Через анализ формируемой на Украине мифологической системы, определяются имманентно присущие ей характеристики, провоцирующие раскол, а не «соборное» объединение внутри украинского социума. Таким образом, ключевой концепт, избранный государствообразующим в манипулятивном политическом дискурсе Украины, становится разделяющим, а не объединяющим инструментом в процессе конструирования данного этнополитического мифа.
В третьем параграфе «Российский этнополитический миф. Постмодернистский дискурс «реального» анализируется декларируемая в последние два десятилетия демифологизация российского политического пространства. Условная деидеологизированность российского общества, что
подтверждается на примере официальных выступлений и через анализ публикаций в прессе, свидетельствует о наличии формального отказа властей от построения господствующего этнополитического мифа на классической традиционалистской основе. Это затрудняет вычленение центрального концепта в формирующемся политическом дискурсе современной России.
Однако дальнейший анализ подтверждает гипотезу о наличии центрального концепта, а также о формировании в России постмодернистского манипулятивного политического дискурса, апеллирующего к традиционным ценностям при помощи иных (относительно традиционалистского политического дискурса) выразительных средств. Это позволяет выявить концепт «Реальный-Реальность» в качестве центральной единицы современного российского политического дискурса. Данная ключевая единица дискурса парадоксальным образом характеризуется через так называемый дискурс реального или, как его называют еще в современной
„ - 69 г,
российской политологической литературе, дискурс «нашизма» . Б рамках данного дискурса столь же активно, как и при искусственном формировании концептов, апеллирующих к традиционным этнополитическим мифам, используется дихотомическая связка «свой-чужой».
Концепт «Реальный-Реальность» изначально манипулятивен, поскольку базируется на отрицании любых идеологических построений, якобы конструируя «актуальную» картину мира. Однако, в действительности, в рамках этого дискурса формируется «приватная» картина мира, где «чужой» становится синонимом «нереального», и только «свой» обладает всей полнотой «реальности». «Чужими» автоматически становятся и любые альтернативы внутри официального дискурса или конкурирующие с ним дискурсы.
Таким образом, можно сделать вывод о манипулятивном характере внешней деидеологизации российского политического пространства в 1990-е годы. Этот период можно охарактеризовать как начальный этап формирования манипулятивного концепта «Реальность», который сегодня является базовым для российского этнополитического мифа.
В Заключении автором подводятся итоги проведенного исследования. Делается вывод, что все политические дискурсы, базирующиеся на советском
69 См. об этом: Фадеичева М. Идеология и дискурсивные практики «нашизма» в современной России // Полис, 2006, №4;
официальном политическом дискурсе и имеющие в свой основе русский язык, трансформируются разнонаправлено, в том числе, по причине оказываемого на них манипулятивного воздействия. ,
Отмечается, что этнополитические мифы, возникающие в результате манипулятивной трансформации концептов политического дискурса на Украине и в Киргизии, являются в своей основе традиционалистскими. Конструируемый же в России этнополитический миф признается мифом иного порядка. Его система действует по принципу отрицания самой возможности построения этнополитического мифа, являясь, таким образом, постмодернистским конструктом.
В целом, разнонаправленное развитие современного российского политического дискурса с одной стороны и русскоязычных в своей основе политических дискурсов Киргизии и Украины, а также сравнение политической успешности этих дискурсов свидетельствует о низкой политической эффективности традиционалистских мифов в современную информационную эпоху и соответственно о большей неустойчивости политических систем, строящихся на традиционалистских мифах.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
• Преображенский И.С. Концепт «Кыргызстан» и его прогностическая функциональность // Вестник Российского университета дружбы народов. -Сер.: Политология. - 2007. - №4. - С. 39-48
• Преображенский И.С. Государствообразующие мифы и концепты официального политического дискурса на Украине // Современные гуманитарные исследования. - 2008. - №5. - С. 242- 247
• Преображенский И.С. Концепт и его место в политическом дискурсе // Современные гуманитарные исследования. -2008. - №5. - С.237-241
Преображенский И. С.
Политические дискурсы постсоветских государств (на примере Киргизии, Украины и России).
Диссертация посвящена изучению политических дискурсов, их ключевых концептов и господствующих этнополитических мифов в России, Киргизии и на Украине. Цель исследования - выявить трансформации политического мифа, возникающие в постсоветских государствах (Россия, Украина, Киргизия) под влиянием манипулятивного воздействия на ключевые единицы - концепты. В работе на конкретных примерах политических дискурсов России, Украины и Киргизии рассматривается роль концепта в формировании этнополитичсского мифа и степень эффективности собственно этнополитических мифов.
Ivan S. Preobrazhcnsky
The political discourses of the post-Soviet states (at the example of Kyrgyzstan, Ukraine and Russia).
The dissertation is devoted to the study of political discourses, the key concepts and the dominant ethno-political myths in Russia, Kyrgyzstan and Ukraine. The purpose of the study - to identify the transformation of the political myth that arises in post-Soviet states (Russia, Ukraine, Kyrgyzstan) under the influence of manipulative effect on the core unit - concepts. In this dissertation, specific examples of political discourse in Russia, Ukraine and Kyrgyzstan are taken for examination of the role of the concept in the formation of ethno-political myths and the effectiveness of actual ethno-political myths.
Подписано в печать: 30.04.2009
Заказ № 1967 Тираж - 120 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru
Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Преображенский, Иван Сергеевич
Введение
Глава 1. Концепт политического дискурса и его роль в построении этнополитического мифа
§ 1 Политическая лингвистика: этапы теоретической эволюции
§2 Политический дискурс: сущность и ключевые единицы
§3 Методы анализа политического дискурса и трансформация его ключевых концептов
Глава 2. Этнополитический миф и концепты политического дискурса
§1 Этнополитический миф и политические мифотворцы
§2 Концепты русскоязычных политических дискурсов постсоветских государств как основа для формирования новых этнополитических мифов
Глава 3. Концепты русскоязычных политических дискурсов постсоветских государств как основа для формирования новых этнополитических мифов
§1 Киргизия или Кыргызстан: опыт формирования традиционалистского этнополитического мифа
§2 Украинская Соборность: опыт построения этнополитического мифа в расколотом обществе
§3 Российский этнополитический миф. Постмодернистский дискурс «реального»
Введение диссертации2009 год, автореферат по политологии, Преображенский, Иван Сергеевич
Военные действия между Российской Федерацией и Грузией в августе 2008 г. наглядно продемонстрировали степень распада постсоветского пространства как единого целого. Мы можем предположить, что родственное культурное и этнополитическое пространство подвергается трансформации. Очевидная причина тому — разнонаправленная трансформации постсоветских политических систем в странах СНГ. «Политики, которые претендуют на статус государственных деятелей, не могут не понимать, что передвижение танковых колонн и бомбардировка территории одного члена СНГ другим членом СНГ - это вопрос не локального конфликта вокруг Южной Осетии, это вопрос кардинального изменения подходов к взаимодействию между государствами прежнего СССР»1.
Между тем постсоветское пространство продолжают изучать и описывать как единую культурно-политическую сущность2, а осознание происшедших изменений отстает от реально происходящих трансформационных процессов. Заметную роль в этом процессе играет субъективный личностный фактор: люди, родившиеся и выросшие в СССР, часто говорят на одном языке, но не понимают друг друга, поскольку вкладывают в слова разный смысл. За последние десятилетия у них сложились отличные одна от другой знаково-символические системы восприятия окружающего мира.
За прошедшие с момента развала СССР десятилетия радикально изменились системы межгосударственных союзов на постсоветском пространстве. В бывших «братских» республиках сформировались новые
Полпики, яю претендують на статус державних дшпв, не можуть не розушти, що пересування танкових колон та бомбардування територи одного члена СНД ¡ншим членом СНД - це пнтання не локального конфл!кту навколо ГПвденноУ Осетп, це пнтання кардинальноТ змшн шдход1в до взаемодп М1Ж державами колишнього СРСР», - заместитель главы секретариата президента Украины Андрей Гончарук. Цитируется по официальному сайту президента Украины: http://www.president.gov.ua/news/10970.html
2 См. об этом: Человек постсоветского пространства: Сборник материалов конференции./ Под ред. В.В. Парцвания. - СПб., 2005, Вып. 3; Мир вокруг России: 2017. Контуры недалекого будущего/ Под ред. Караганова С.А. - М., 2007; Гельман ВЛ. Из огня да в полымя? (Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе) // Полис. - М., 2007, №2 С. 81-108. политические режимы, выработавшие свои, в большинстве случаев отличные от соседей, критерии оценки окружающего мира. Эволюционным путем или при активном участии национального политического класса, на фоне возрастающей медиатизации и символизации политического пространства, в этих странах формируются собственные целостные политические дискурсы. Распад СССР на суверенные государства и рост национального самосознания оказали заметное влияние на ценностные ориентации в языковой политике, что сказалось и на употреблении русского языка как неродного в странах СНГ.
Постперестроечный период кардинально видоизменил административно-государственную структуру СССР: из бывших союзных республик сформировались новые государства, которые вышли из состава СССР. Однако русский язык, тем не менее, продолжает функционировать как язык межнационального общения, но уже не в составе единого государственного образования, а как бы за пределами его границ, на территории суверенных государств.
Происходит формирование собственных официальных политических дискурсов в результате трансформации уходящего в прошлое советского официального политического дискурса, который сумел пережить Советский Союз как политический институт. В большинстве государств центральным моментом становится выбор «государствообразующего» концепта. Наполнение этого концепта зависит от уровня общественного развития и специфики политической культуры и может быть в одних случаях традиционалистским, в других же, в условиях информационного общества, - преимущественно постмодернистским, то есть изменчивым и дробным, что обусловлено этнической фрагментацией, которая есть результат усиления глобальной миграционной активности в современном мире3.
3 См. об этом: Тоффлер А. Шок будущего. - М., 2001.
Соответственно именно необходимость анализа и сравнения изменений, прогнозируемых и уже произошедших в политических дискурсах стран бывшего Советского Союза, и определяет актуальность данного исследования.
Степень научной разработанности проблемы. В данной работе политика рассматривается преимущественно как коммуникационно-символическое пространство, в котором функционируют дискурсы.
Подобный взгляд на политику стал возможен после так называемого «лингвистического поворота» в гуманитарных науках в 1960-х гг4., позволившего приступить к разработке собственно политологической методологической базы для изучения политики, как коммуникативного пространства, а значит - изучения политического дискурса. В настоящее время исследовательская область, изучающая дискурс, является одним из наиболее активно развивающихся направлений современных общественных наук. Об этом свидетельствует растущее с каждым годом количество публикаций, научных конференций, университетских курсов и диссертаций, посвященных различным сферам применения теорий дискурса. Среди них следует выделить диссертационные исследования на соискание ученой степени кандидата политических наук: Г.М. Чамышева «Мифологический дискурс российского избирательного процесса» 5, Н.В. Палевой «Конструирование русского националистического дискурса и его «Другие» в 1860 - 1917 гг.»6, А.О.
4 См. об этом: Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика - М., 1994; Calvet J. — L. Languge wars and linguistic policy.—N.Y., 1998; Греймас А. Структурная семантика - M., 2002; Lasswell H.D., Leites N. Language of politics: Studies in quantitative semantics. -N.Y., 1949; Metz С. La grande systématique du film narratif // Communications, №8, 1963; Серль Дж. P. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. - M., 1986, Вып. XVII; Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. - М., 1986, Вып. XVII; Чейф У. Л. Значение и структура языка. - М., 1975; Бахтин М.М. Слово в романе. // Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975; Кацнельсон С.Д. Содержание слова: значение и обозначение. - М.,1 1965; Степанов Ю.С. Язык и наука конца XX века. Сб. статей. - М., 1995.
5 Чамышев Г.М. Мифологический дискурс российского избирательного процесса. - Автореф. канд. полит. наук. - Саратов, 2006.
6 Палева Н.В. Конструирование русского националистического дискурса и его «Другие» в 1860 - 1917 гг. —
Автореф. канд. полит, наук. - СПб., 2006.
Кузнецова «Дискурс глобализма и альтерглобализма в современном политическом процессе» 1.
Кроме того, с 2001 г. в рамках форумов, проводимых Европейским центром политических исследований8, действует секция, где рассматривают теоретико-методологические вопросы применения анализа дискурса при исследовании политических процессов.
Изучением политического дискурса занимается значительное число российских и зарубежных ученых. Базовыми исследованиями можно считать труды Г. Лассуэла9, представителей социолингвистического направления Э. Хаугена 10 и Дж. Фишмана п, Э. Гоффмана12, Г. Гарфинкеля13 и А. Сикуреля14, последователей школы структурной антропологии К. Леви-Стросса15, и
16 17 18 неоструктуралистов Р. Барта , А. Ж. Греймаса , Ц. Тодорова , Ю. Кристевой19, У. Эко20, К. Меца21, К. Бремона22. Параллельно важность исследований прагматических связей между лингвистическими структурами и
7 Кузнецов А.О. Дискурс глобализма и альтерглобализма в современном политическом процессе. — Автореф. канд. полит, наук. - Пермь, 2008. s См. об этом: http://www.epin.org/new/pastevents Официальный сайт Европейской сети политических институтов, действующей в рамках Европейского центра политических исследований. 2009.
9 Lasswell H.D., Leites N. Language of politics: Studies in quantitative semantics. - N.Y., 1949.
10 Новое в лингвистике, Вып.: Социолингвистика. Вып. VII. 1975. С. 441-472.
11 Calvet J. - L. Languge wars and linguistic policy. - N.Y., 1998. P. 116.
12 Goffinan E. Interactonal Ritual. Essays on Face-to-Face Behavior-N. Y., 1967.
13 Garfinkel H. Studies in ethnomethodology - New Jersey: Prentice Hall, 1967.
14 Cicourel A. Cognitive Sociology - London, 1973.
13 Леви-Стросс К. Лингвистика и антропология//Личность. Культура. Общество - М., т.2, вып. 3, 2000.
16 Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика - М., 1994.
17 Греймас А. Структурная семантика - М., 2002; Греймас А. Договор вердикции // Язык. Культура.
Философия. - Вильнюс, 1986.
18 Todorov Т. Grammaire du Decameron. - Paris, 1969.
19 Kristeva J. Semeotike. Recherches pour une semanalyse. - Paris, 1969.
20 Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб., 1998.
21 Metz С. La grande systematique du film narratif // Communications, №8, 1963.
22 Bremon C. Logique du recit. - Paris, 1973; Bremon C. Le message narrative. - Paris, 1964. социальными действиями подтвердили создатели теории речевых актов Д. Остин23, Д. Серль24 и П. Грайс25 и их последователи.
Работы Т. ван Дейка26 и представителей американской школы (Р. Лангакер27, Т. Гивон28, У. Чейф29) посвящены выделению дискурсивного анализа как отдельной дисциплины. Особую роль эта группа исследователей отводила изучению роли СМИ в процессе коммуникации и углубленно исследовала именно эти механизмы. Моментом институционализации политической лингвистики и, соответственно, политического дискурса как отдельных отраслей политологии можно считать 1995 год, когда состоялась Ежегодная конференция Бельгийского лингвистического общества, целиком
30 посвященная политической лингвистике .
Среди зарубежных работ следует также отдельно отметить труды П. о 1
Серио и его коллег, занимавшихся изучением советского политического дискурса. Им удалось доказать важность языковой основы для каждого конкретного дискурса и фактическую непереводимость так называемых тоталитарных дискурсов, в частности «деревянного языка» - официального политического дискурса Советского Союза.
Надо также отметить работы, посвященные описанию методов анализа и интерпретации дискурса. В настоящий момент следует назвать два основных
23 Остин Дж. Л. Избранное: Как совершать действия при помощи слов? Смысл и сенсибилии. Чужое сознание. Истина. Значение слова. - М., 1999.
24 Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XVII, 1986; Серль Дж.
Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XVII, 1986.
25 Грайс Г.В. Логика и речевое общение.//Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XVI, 1985.
26 Дейк Т. А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое в зарубежной лингвистике. - М., вып. XXIII, 1988; Дейк T.A. ван. Язык. Познание. Коммуникация. - М., 1989; Дейк T.A. ван. Расизм и язык. - М., 1989; Dijk Т. van. Ideology: A Multidisciplinary Approach. - London, 1998.
27 Langacker R.W. Functional stratigraphy // R.E. Grossman ed. Papers from the parasession on fimctionalism.
Chicago, 1975.
28 Givôn T. Topic, pronoun and grammatical agreement / C.N. Li. ed. Subject and topic. -N.Y., 1976. P. 149-188.
29 Чейф У. Л. Значение и структура языка. - М., 1975.
30 См. об этом: Blommaert J. Language and politics, language politics, political linguistics// Belgian journal of linguistics, Bruxelles, №11, 1997.
31 Seriot P. Analyse du discours politique sovietique // Cultures et Sociétés de l'Est. - Paris, 1985. метода, которые опираются на различные трактовки политического дискурса. Это более традиционный чаще использующийся, в журналистике и социологии, метод контент-анализа и метод, так называемого дискурс-анализа, особенно
32 активно разрабатываемый в рамках политологии в последние годы .
На проблемы, связанные с изучением политической коммуникации и политического дискурса в России советского периода первыми обратили внимание еще В. Пропп33, С. Кацнельсон34 и М. Бахтин35 и др.
Сегодня в России методы анализа политического дискурса и политической коммуникации разрабатывают такие исследователи как М. Анохин36, А.Баранов37, С. Володенков38, М. Грачев39, В. Демьянков40, В. Комаровский41, Д. Максимов42, О. Малинова43, Б. Паршин44, О. Русакова45, А.
32 См. об этом: Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа//Политическая наука.
Политический дискурс: История и современные исследования. - М., №3, 2002; Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. - М., 1997; Герасимов В.И., Ильин М.В. Политический дискурс-анализ//Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования. - М., №3, 2002; Мухарямов Н.М., Мухарямова Л.М. Политическая лингвистика как научная дисциплина//Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования. - М., №3, 2002; Топтыгина O.A. Дискурс и дискурс-анализ в политической науке//Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования. - М., №3, 2002.
33 Пропп В.Я. Морфология сказки. - Ленинград, 1928; Пропп В.Я. Русская сказка. - Ленинград, 1984.
34 Кацнельсон С.Д. Содержание слова: значение и обозначение. - М., 1965.
35 Бахтин M.M. Слово в романе. / Вопросы литературы и эстетики - М., 1975.
36 Анохин М.Г. Политические технологии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия:
Политология. - М., № 2,2000.
37 Баранов А.Н. Политический дискурс: методы анализа тематических структур и метафорики. - М., 2004.
38 Володенков B.C. Информационно-психологические войны и массовое сознание. // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки, №3.-2003.
39 Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретико-методологический анализ: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук. - М., 2005; Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий "политическая коммуникация" и "политическая информация" // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. - М., №4, 2003.
40 Словарь англо-русских терминов по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста / Под ред. Демьянкова В.З. вып.2. - М., 1982.
41 Комаровский B.C. Политическая идентификация России в свете идеологем "суверенной демократии"// http://rusrand.513.coml.ru/Jornal2-2008.pdf - электронный журнал «Научный эксперт», №2, 2008; Управление общественными отношениями / Под общ. ред. B.C. Комаровского. - М., 2003.
42 Русакова О. Ф., Максимов Д.А. Политическая дискурсология: предметное поле, теоретические подходы и структурная модель политического дискурса. // Полис, № 4 (94), 2006.
43 Малинова O.IO. Дискуссии о государстве и нации в постсоветской России и идеологема "империи". //
Политическая наука, №1, 2008.
Соловьев46,А. Трахтенберг47, М. Фадеичева48, О. Шабров49, Е. Шестопал50. В их работах речь идет преимущественно о методах анализа политического дискурса, определении наиболее адекватных для этого научных методов, выделении дисциплин, посвященных отдельным аспектам политического дискурса. М. Ильин51, Б. Межуев52 и Ю.Степанов53 особое значение придают ключевым единицам политического дискурса.
Также для определения этимологии и концептуального осмысления объекта исследования в данной работе были ' полезны труды ученых, посвященные изучению роли национально-этнического фактора в политическом процессе, в частности Э. Геллнера54, лорда Актона55, С.
56 57 58
Радкевича и общетеоретические работы Э. Ожиганова , А. Мадатова , Т.
44 Паршин П.Б. Семиотика социальных институтов и споры об "интеллектуальной собственности" // Полис.
-№2,2004.
45 Русакова О. Ф., Максимов Д.А. Политическая дискурсология: предметное поле, теоретические подходы и структурная модель политического дискурса. И Полис, № 4 (94), 2006; Русакова О.Ф. Радикализм в России и в современном мире: вопросы типологии. - Екатеринбург, 2001.
46 Соловьев А.И Основания политической идентификации имеют разноуровневый характер// http://rusrand.513.coml.ru/JornaI2-2008.pdf - Электронный журнал «Научный эксперт». № 2, 2008; Соловьев А.И. Коммуникация и культура: противоречия поля политики. // Полис, №6, 2002.
47 Трахтенберг А. Д. Дискурсивный анализ массовой коммуникации и парадоксы левого сознания// Полис,
4, 2006.
48 Фадеичева М.А. Идеология и дискурсивные практики «нашизма» в современной России// Полис, №4,
2006.
49 Шабров О.Ф. Социальное разнообразие и проблемы управления в России и в мире // Россия: приоритетные национальные проекты и программы развития: Сборник научных статей. - М.: РАГС, ИНИОН, СЗАГС, вып.6. часть 1, 2007; Шабров О.Ф. Политическое управление: система или псевдосистема? // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика: Тезисы Международной научно-практической конференции. Москва. 16-18 декабря 1997 г. - M., 1997.
50 Шестопал Е.Б. Новые тенденции восприятия власти в России// Полис, №3, 2005; Шестопал Е.Б. Личность и политика. Критический очерк современных западных концепций политической социализации. -М., 1988.
51 Ильин М.В. Искушения простотой/ЛПолитическая Россия: Предмет и методы изучения. - М., 2001; Ильин
М.В. Политический дискурс как предмет аналпза//Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования, - М., №3, 2002; Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. - М., 1997.
52 Концепт «революция» в современном политическом дискурсе / Под ред. Бляхера Л.Е., Межуева Б.В.,
Павлова A.B. - СПб., 2008.
53 Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принципы причинности // Язык и наука конца XX века. -М., 1995.
54 Геллнер Э. Пришествие национализма, мифы нации и класса // Нации и национализм. - М., 2002.
55 Актон лорд. Принцип национального самоопределения // Нации и национализм. - М., 2002.
56 Радкевич С.Б. Партия и этнос//Стратегия России, №4,2004.
Парсонса59, А. Ушкова60, Д. Слизовского61, и др. по политическим наукам и, в лУ частности, по политической коммуникации и прогнозированию политических процессов.
63
В отдельную группу следует выделить работы Л. Фишмана , М. Элиаде64, К. Хюбнера65, В. А. Шнирельмана66, изучавших влияние мифов и мифотворчества на политический процесс и трансформацию ключевых единиц дискурса.
Также необходимым с точки зрения достоверности результатов было изучение актуальных работ, посвященных экономическому положению, культуре, языковой ситуации, состоянию политических режимов в Киргизии67, России и на Украине68.
57 Ожиганов Э.Н. Системный кризис власти в СССР: об искусстве прогнозирования политических событий Общественные науки и современность, №2, 1991.
58 Грачев M.H., Мадатов A.C. Демократия: методология исследования, анализ перспектив. - М., 2004.
59 См. об этом: Парсонс Т. О социальной системе. - М., 2002; Парсонс Т. Система современных обществ.
М„ 1998.
60 Ушков A.M. Современная геополитика // Вестник Московского университета. Серия: Социология и политология, № 3, 1997.
01 Слизовский Д.Е. Актуальные аспекты теоретико-методологического анализа российской демократии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 1 (6), 2006.
62 См. об этом: Анохин М.Г., Павлютенкова М.Ю. Информационно-коммуникативные технологии в политике // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 1, 1999; Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий "политическая коммуникация" и "политическая информация" // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 4, 2003.
63 Фишман Л. Политический миф и идеология: «опасное сближение»?// Полис, №4,2006.
64 Элиаде М. Аспекты мифа. - М., 2000.
65 Хюбнер К. Истина мифа - М., 1996.
66 Шнирельман В.А. Постмодернизм и исторические мифы в современной России// Вестник Омского университета, вып. 1, 1998; Шнирельман В. Ценность прошлого: этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитика // Аналитическая серия. - М., №3, 2000.
67 См. об этом: Стратегическая матрица Кыргызстана. Ретроспектива, современность и сценарии будущего развития. / Под ред. Байшуакова А. Б. - М., 2007; Акаева Б. А. Цветы зла. О так называемой «тюльпановой революции» в Кыргызстане. - М., 2006; Акаев А. Дипломатия Шелкового пути. Доктрина президента Кыргызской республики. - Бишкек, 1999; Гражданский мир и согласие в Кыргызстане (материалы круглого стола) // Центральная Азия и культура мира, Бишкек, №1-2 (89), 2000; Киргизский переворот (март-апрель 2005)- М., 2005.
68 См. об этом: Радкевич С. Б. Кто вы, Мг. Янукович? // Еженедельная газета Росая, №032, 2006; Мясников
О.Г. Язык в национальном дискурсе// Академические чтения-2000. Проблемы социально-гуманитарных наук. Межвуз. сб. ст. - Донецк, 2000; Концепция нации в дискурсе украинской ' элиты // BicHUK МЕГ1, №10, 2002.
Вместе с тем, анализ научной разработанности выбранной проблемы показывает, что затронутые в предмете данного диссертационного исследования вопросы не в полной мере получили на сегодняшний момент теоретическое осмысление: представлены отдельные методы анализа политического дискурса, описания и анализа ключевых единиц дискурса, его связи с мифами, составляющими символическую основу для новообразованных на постсоветском пространстве государств. Однако исследования, посвященные сравнительному анализу политических дискурсов постсоветских государств, языковой основой которых является русский язык, являются крайне редкими и их недостаточность только подтверждает актуальность выбранной проблемы исследования.
Целью данной работы является выявление трансформации политического дискурса в постсоветских государствах (Россия, Украина, Киргизия) под влиянием манипулятивного воздействия на ключевые единицы русскоязычного политического дискурса или в результате искусственного конструирования новых ключевых единиц.
Данная цель конкретизируется через анализ политических мифов, сложившихся в последние годы в Киргизии, в России и на Украине, оценку степени их эффективности и, соответственно, степени их влияния на -политический процесс в этих странах.
Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:
1. Учитывая роль современных систем коммуникации в глобализирующемся обществе обосновать необходимость анализа политического процесса через изучение дискурса и его ключевых единиц.
2. Дать дефиниции понятий дискурса и коммуникаций, проиллюстрировав определение политики как современного процесса коммуникации, где инфляции подвергаются не только осязаемые, институционализированные субъекты политического процесса, но и вся знаково-символическая система.
3. На основе разделения понятий политический дискурс и политическая коммуникация предложить разграничивать области применения контент-анализа и дискурс-анализа, закрепив за первым сферу коммуникационного акта, а за вторым - моделирование собственно дискурсивных процессов.
4. Дать определение концепта дискурса, как ключевого инструмента манипулятивного влияния на процесс трансформации политического мифа, который является идеологической основой политического режима.
5. Продемонстрировать связь категорий «дискурс» и «миф» посредством анализа их ключевых единиц и описать роль политических мифов в процессе формирования современной политической реальности.
6. На основе сравнительного анализа и описания базовых единиц политических дискурсов продемонстрировать конструктивный и негативный потенциалы возможного манипулятивного воздействия на миф, играющий роль идеологической основы для политического режима.
7. Показать разнонаправленную трансформацию политических дискурсов, а с ними и всей политической системы Киргизии, России и Украины, подчеркнуть роль трансформационных процессов в политическом мифе и определить вектор изменения политических систем этих стран.
Объектом исследования является русскоязычный политический дискурс в постсоветских государствах.
Предметом исследования являются концепты политического дискурса, а также способы их манипулятивной трансформации, ставшие важным инструментом формирования новых государственных мифов в Киргизии, на Украине и в России, где языковую основу для политического дискурса составляет русский язык.
Методологической базой исследования послужила совокупность методов, эвристически и гносеологически оправданных целями и задачами диссертационной работы: восхождение от конкретного к абстрактному, анализ и синтез; дедукция и индукция; а также методы социально-гуманитарных дисциплин: соответствия исторического и логического, метод содержательной интерпретации феноменов и процессов, компаративный метод, контент-анализ, дискурс-анализ.
В рамках этих методов привлекались методики мониторинга СМИ, контент-анализа, дискурс-анализа, фокус-групп; а также специализированные методы политической лингвистики и политической дискурсологии, такие как, речевой и текстовый анализ, которые особенно эффективны для вычленения и описания ключевых единиц исследуемых объектов. При рассмотрении новых способов структурирования политического мифа используются положения теории политической коммуникации, а также метода деконструкции мифа.
Помимо методов собственно политического исследования для решения поставленных задач были привлечены методы научного исследования, разработанные в рамках других гуманитарных наук, в особенности филологии, лингвистики и социолингвистики. В частности, при описании сущности политических дискурсов Украины и Киргизии автор применяет методы политической лингвистики, например, структурный анализ текста, семантический и этимологический разборы, анализ бытовой коммуникации, а также дискурсивный анализ.
Теоретическую базу исследования составляют, в первую очередь, работы основоположников теорий политической коммуникации и различных школ изучения политического дискурса, а также междисциплинарные исследования по политической филологии и политической лингвистике, а также труды в области семиотики и семантики. Кроме того, автор опирается на современные отечественные и зарубежные научно-теоретические исследования в области философии мифа и этнополитики.
Эмпирическая база. Ряд теоретических положений был сформулирован непосредственно в результате анализа автором эмпирического материала, извлеченного методами: фокус-групп, контент-анализа - из прессы трех республик, а также специальных зарубежных изданий, интернет-форумов в доменных зонах трех республик (К.и, Ца, К§), официальных документов русскоязычного информационно-речевого пространства Киргизии, Украины и России. Автор, в некоторых своих заключениях, опирается также на опубликованные научно-теоретические данные и результаты экспертных интервью, ранее проводившихся в России и за рубежом.
Гипотеза исследования
Все самостоятельные разнообразные постсоветские политические дискурсы восходят к первоначально единой знаковой базе. Следовательно, трансформация постсоветского политического пространства, то есть, превращение его в конгломерат элементов, связанных преимущественно единым историческим прошлым, - это распад не юридической общности, а общего коммуникационного или дискурсивного поля. Располагая достаточно богатым материалом, демонстрирующим вариативность преобразований постсоветских политических дискурсов, можно выявить их трансформационные закономерности. Что позволяет прогнозировать возможные векторы трансформации будущих дискурсов и их ключевых единиц. То есть, предугадывать векторы развития идеологического и политического процесса в странах, образовавшихся после распада СССР.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней: н Операционализированы и определены новые средства репрезентации понятий политический дискурс (как пространства политического в информационном обществе), ключевая единица дискурса - концепт, который подвержен манипулятивному воздействию, этнополитический миф.
Впервые концепт политического дискурса рассматривается как ключевой элемент формирования этнополитического мифа;
Осуществляется анализ трех политических дискурсов постсоветских стран, лексическую основу для которых составляет русский язык (на примере Киргизии, России и Украины);
14 Выявляется разнонаправленная трансформация политических дискурсов, наследующих советскому официальному политическому дискурсу: возвращение к традиционной архаичной форме и построение на основе ключевых единиц дискурса постмодернистского политического мифа.
Основные положения выносимые на защиту
1. Изучение такой специфической общности как постсоветское пространство требует привлечения помимо собственно методов классической политической науки, также научных методов, применяемых в междисциплинарных исследованиях, например, в рамках политической лингвистики. Это связано с тем, что среди наиболее важных признаков, на основе которых можно объединить постсоветские страны в одно сообщество, на первом месте стоит использование русского языка как языка межнационального общения, а также языка для повседневного общения значительной части населения.
2. Представляется адекватным, для решения поставленных задач, рассматривать политический процесс как в значительной степени коммуникативный - в пределах политической сферы, то есть в рамках борьбы за власть и ее удержание. В этом случае ключевым понятием при анализе политического процесса становится политический дискурс. Одновременно в данных методологических координатах возрастает и гносеологическая ценность его ключевых единиц - концептов.
3. Политический дискурс как коммуникативное пространство, непосредственно зависит от языка, на основе которого строится речевая часть дискурса. На постсоветском пространстве даже сегодня во многих государствах это русский язык. В данной работе автор предлагает понимать под политическим дискурсом информационное поле, представляющее собой совокупность лексических единиц, политических символов, смыслов, знаков и социальных факторов в области политического, что позволяет проводить сопоставительный и этимологический анализ русскоязычных политических дискурсов этих стран.
4. В данной работе, предлагается авторское определение, в соответствии с которым концепт выступает как центральная единица политического дискурса, не имеющая адекватной передачи в языке, однако являющаяся практически неизменной в своей содержательной основе — меняются лишь обозначения, указывающие на него в дискурсе. В соответствии с этим определением, концепты суть слабоизменяемые элементы политического дискурса. Однако и они могут подвергаться трансформации, особенно посредством манипулятивного воздействия, что становится причиной их превращения в основу для формирования вокруг них политического мифа.
5. Дискурс выступает как информационное поле, дискурс-анализ — это основной метод, наиболее подходящий для изучения этого поля, концепт -ключевая единица дискурса, в том числе, и политического дискурса, а политический миф является результатом эволюционной или манипулятивной трансформации концепта политического дискурса. Соответственно резко возрастает и роль тех концептов, которые выступают основой этнополитического мифа. В работе предпочтение отдано именно термину «этнополитический миф», как наиболее полно передающему роль национального и языкового фактора.
6. Манипулятивное воздействие на концепты политического дискурса допустимо только при условии согласия акторов, действующих в рамках одного политического дискурса, с ключевой символической ролью именно данного концепта для формирования нового этнополитического мифа. Об этом, в частности, свидетельствует современная ситуация на Украине, где манипуляция со смыслами приводит к дестабилизации политической ситуации в стране. В то же время, схожие манипулятивные приемы, применяемые в Киргизии, конструируют миф, укрепляющий основы государства. Успешной попыткой манипулятивного воздействия на мифологическое пространство можно признать формирующийся новый политический дискурс современной России, который представляется примером конфликтного по форме, но позитивного по результату постмодернистского мифа.
7. Наличие политических дискурсов, имеющих общую стартовую точку, позволяет с очевидной ясностью фиксировать этапы их развития, сравнивать цели и эффекты от манипулятивного воздействия на эти дискурсы, а также фиксировать основные постулаты мифов, которые выстраиваются вокруг ключевых концептов дискурса. Их сравнение позволяет говорить об их разнонаправленном развитии, констатировать в одной части постсоветского пространства стремление вернуться, с разной степенью успешности, в традиционное общество, а в другой — манифестируемое желание построить информационное общество, основой которого станет постмодернистский деидеологизированный миф.
Научно-теоретическая значимость работы заключается в уточнении, в рамках политологии, терминов: политический дискурс, концепт политического дискурса; в выявлении концепта политического дискурса в качестве ключевого элемента этнополитического мифа, а также в выделении русского языка как выразительного средства, обеспечивающего преемственность новых политических дискурсов по отношению к советскому официальному политическому дискурсу. Это позволяет использовать метод дискурс-анализа для изучения этнополитического мифа, а также говорить о допустимости сравнения политических дискурсов разных государств, при условии, что в основе их лежит один и тот же язык.
Практическая значимость работы.
Изучение законов формирования и трансформации политического дискурса и его ключевых единиц — концептов, дает исследователям новые возможности для анализа политических процессов и институтов. В данной работе результаты анализа политического дискурса использованы для сравнения изменений, произошедших в политических системах России,
Киргизии и Украины. В будущем применение этого метода позволит более четко анализировать коммуникационное поле в республиках, входивших в состав СССР. Данные, полученные в ходе исследования, и предложенный методологический аппарат, позволят исследователям более четко прогнозировать векторы развития постсоветских государств, избежать непонимания при использовании русского языка в условиях разных знаково-символических систем.
Полученные результаты могут применяться в деятельности консалтинговых структур, работе государственных институтов, задействованных в дипломатической деятельности, а также при чтении курсов по международным отношениям, теории политики и политической коммуникации.
Апробация работы
Основные положения данной работы были апробированы при написании аналитических статей для раздела комментарии газеты «Ведомости» (Учредители Financial Times и The Wall Street Journal) и аналитических материалов для информационного сайта политических комментариев «Политком.ру» (создание и поддержка — Центр политических технологий), аналитических обзоров, опубликованных на сайте информационного агентства «Росбалт», в выступлении на международной конференции «Русский язык в новых независимых государствах: реалии, возможности, перспективы», организованной совместно Фондом «Наследие Евразии» и Фондом «Русский мир» (29 февраля 2008 г., Москва), в ходе работы автора в рамках V-VI Международных молодежных политических Форумов «ФОРОС » (2002 и 2003 г.г.), а также I Международного молодежного политического Форума «Форос -Санкт-Петербург» 2003 (2-6 апреля 2003 года, Санкт-Петербург, СПбГУ); а также в рамках проведения круглых столов: «Участие молодежи в выборах президента 2004» (18 сентября 2004 года, Санкт-Петербург, пресс-центр ИА «Росбалт») и «Прогнозы будущего России: взгляд прогрессивной молодежи»
23 апреля 2005 года, МГУ); в выступлении автора на VII международной научно-практической конференции «Векторы развития современной России: наука и общество (18-19 апреля 2008 г. Московская высшая школа социальных и экономических наук); в выступлениях на первом (17-18 февраля 1998 г.) и третьем (28-29 апреля 2003 г.) Всероссийских конгрессах политологов.
Диссертация обсуждена на кафедре сравнительной политологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, что обусловлено поставленными задачами и исследовательской логикой.
Заключение научной работыдиссертация на тему "Политические дискурсы постсоветских государств"
Понятия политического дискурса и политической коммуникации близки, но не тождественны. И для изучения политики как коммуникационного пространства, что неизбежно в условиях современного информационного общества, исследователям необходимо анализировать именно политический дискурс, чье изучение является естественной функцией именно политической науки. Тогда как работы по изучению политической коммуникации носят преимущественно междисциплинарный характер.В поиске наиболее адекватного метода изучения и описания политического дискурса следует признать дискурс-анализ, по сравнению с методом контент-анализа, более адекватным при исследовании актов политической коммуникации. Также представляется возможным использовать метод анализа политического дискурса непосредственно через изучение его ключевых единиц - концептов. Это особенно актуально, поскольку налицо связь между концептами политического дискурса и этнополитическими мифами, формирующимися в новых постсоветских государствах вокруг этих ключевых единиц.Этнополитические мифы можно определить некоей идеологической основной новых государств, но при их изучении и описании степени их влияния на политический процесс в целом, не следует забывать, что они могут подвергаться манипулятивному воздействию. Происходит это, как показано в работе на трех примерах постсоветских стран,.при помощи манипулятивного воздействия на ключевые концепты политического дискурса. Поэтому отслеживая изменения внутри дискурса в целом, а также изменения репрезентации самих концептов и возникновение новых, искусственно сформированных концептов, можно прогнозировать изменения в политической мифологической системе.Выдвинутая гипотеза о том, что политический дискурс как коммуникационное пространство, непосредственно зависит от языка, на основе которого строится речевая часть дискурса, нашла подтверждение посредством анализа роли русского языка в формировании в том числе украиноязычного политического дискурса на Украине и киргизоязычного — в Киргизии.Первоначально схожая лингво-символическая платформа в постсоветских государствах, с которой начиналось формирование самостоятельных политических дискурсов, позволяет на нынепшем этапе развития сравнивать их. В свою очередь, сравнения ключевых концептов их новых политических дискурсов позволяют описать трансформационные процессы и спрогнозировать возможные формы изменения не только собственно дискурса, но и собственно новых стран, образовавшихся после развала СССР. Очевидно, что три исследованньгк дискурса имеют общую точку отсчета. Однако развитие их идет в разных направлениях, о чем свидетельствует анализ их ключевых концептов. Достаточно обратить внимание на то, сколь разные этнополитические мифы формируются вокруг даже относительно близких по своей репрезентации концептов «Кыргызстан» и «Соборность», а затем сравнить украинский и киргизский политический дискурсы с российским, центральным концептом которого является представление о «Реальном». Различны и средства, используемые в трех республиках для манипулятивного влияния на ключевые единицы политического дискурса.Противоположны также исследованные концепты и с точки зрения успешности их искусственного привнесения в политический дискурс. А следовательно - и с точки зрения успешности конструирования этнополитического мифа на их основе. В Киргизии, очевидно, речь идет о достаточно успешном внедрении концепта «Кыргызстан» в политический дискурс — за годы, прошедшие с момента развала СССР можно констатировать его превращение в ключевую единицу национального дискурса, разумеется, в русскоязычном языковом пространстве.Что касается Украины, то искусственно сконструированный концепт «Соборность», внедренный в русскоязычное пространство украинского политического дискурса демонстрирует свою нежизнеспособность. Вопреки изначальным установкам он превратился в одну из основ национального противостояния, а не объединения. Вместо того, чтобы как в Киргизии отделить население Украины от российского политического дискурса, вывести его из под российского языкового влияния, официальный украинский политический дискурс в настоящее время продолжает провоцировать внутренний раскол общества. Он продуцирует не один, а два конкурирующих между собой политических дискурса в одном, русскоязычном, языковом пространстве.Это подтверждает, что манипулятивное воздействие на концепты политического дискурса допустимо лишь в том случае, когда субъекты коммуникационного процесса в рамках одного политического дискурса соглашаются с ключевой символической ролью данного концепта в рамках формирующегося в новом государстве политического мифа. В противном случае, манпулятивное воздействие провоцирует возникновение альтернативной мифологии и раскол социума.В России же можно говорить об успешном формировании «нашистского» дискурса, поскольку он инкорпорировал значительную часть советского политического дискурса и симулирует полную ему преемственность, позволяя объектам политической коммуникации считать себя свободными от какого бы то ни было идеологического влияния со стороны власти.Проведенное исследование свидетельствует о том, насколько несхожими стали даже русскоязычные официальные политические дискурсы в трех постсоветских республиках: России, Киргизии и Украине. Сравнение результатов их анализа подтверждает гипотезу об их разнонаправленной трансформации, начавшейся после развала Советского Союза. Следует отметить, что этнополитические мифы, которые возникают посредством трансформации концептов политического дискурса на Украине и в Киргизии являются так называемыми «традиционалистскими» мифами. Создаваемый же в России этнополитический миф можно признать мифом иного порядка. Его система действует по принципу отрицания самой возможности построение этнополитического мифа, являясь, таким образом, очевидным постмодернистским конструктом.источники
Список научной литературыПреображенский, Иван Сергеевич, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"
1. Акаев А. Дипломатия Шелкового пути. Доктрина президента Кыргызскойреспублики. - Бишкек, 1999.
2. Акаева Б. А. Цветы зла. О так называемой «тюльпановой революции» вКыргызстане. - М., 2006.
3. Актон лорд. Принцип национального самоопределения // Нации и национализм.М., 2002.
4. Анохин М.Г. Политические технологии // Вестник Российского университетадружбы народов. Серия: Политология, № 2. - М., 2000.
5. Анохин М.Г., Павлютенкова М.Ю. Информационно-коммуникативные технологиив политике // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 1. — 1999
6. Баранов А.Н. Политический дискурс: методы анализа тематических структур иметафорики. - М., 2004.
7. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика - М., 1994.
8. Бахтин М.М. Слово в романе // Вопросы литературы и эстетики - М., 1975.
9. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти//Язык и моделированиесоциального взаимодействия. — Благовещенск: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998.
10. Вайнрих X. Лингвистика лжи//Язык и моделирование социального взаимодействия.- Благовещенск: БГК им. И.А. Бодуэена де Куртенэ, 1998.
11. Вашанов В.А. Россия - СНГ: эконо\шческие отношения. - М., 2002.
12. ВеберМ. Избранные произведения. - М., 1990.
13. Витгенштейн Л. Философские исследования. - Новое в зарубежной лингвистике,вып. XVI: Лингвистическая прагматика. - М., 1985.
14. Володенков B.C. Информационно-психологические войны и массовое сознание. //Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки, №3. - 2003.
15. Воркачев Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становлениеантропоцентрической парадигл1ы в язьжознании // Филологические науки, №1. -2001.
16. Геллнер Э. Пришествие национализма, мифы нации и класса // Нации инационализм. - М., 2002.
17. Гельман В.Я. Из огня да в полымя? (Динамика постсоветских режимов всравнительной перспективе) // Полис, №2. - М., 2007.
18. Герасимов В.И., Ильин М.В. Политический дискурс-анализ/Шолитическая наука.Политический дискурс: история и современные исследования,№3. - М., 2002.
19. Грайс Г.В. Логика и речевое общение./ТНовое в зарубежной лингвистике, вьш. XVI.-М., 1985.
20. Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий "политическая коммуникация" и"политическая информация" // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, №4. — М., 2003.
21. Грачев М.Н. Политическая коммуникация: от вещания к диалогу // Права человекав диалоге культур: Материалы международной научной конференции, 26-28 ноября 1998 г. - М.: РГГУ, 1998.
22. Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретико-методологический анализ:автореферат диссертации на соискание з^еной степени доктора политических наук. - М., 2005.
23. Грачев М.Н. Политическая коммуникация/ТВестник Российского университетаДружбы народов. Серия: Политология. -1999.
24. Грачев М.Н., Мадатов А.С. Демократия: методология исследования, анализперспектив. — М., 2004.
25. Греймас А. Структурная семантика - М., 2002.
26. Греймас А. Договор вердикции // Язьш. Культура. Философия. - Вильнюс, 1986.
27. Гусейнов Г. Ч. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х. - М.: Триквадрата, 2004.
28. Дейк Т. А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое взарубеж1юй лингвистике, вьш. ХХШ. - М., 1988.
29. Дейк Т.А. ван. Расизм и язык. - М., 1989.
30. Дейк Т.А. ван. Язьпс. Познание. Коммуникация. - М., 1989.
31. Забродина Е. 2000 год: сильное государство. 2005 год: мы - свободная нация.Эволюция содержания посланий президента России Владимира Путина Федеральному Собранию. // Политический класс, №5/ - 2005.
32. Ильин М.В. Искушения простотой//Политическая Россия: Предмет и методыизучения. - М.:МОНФ, 2001.
33. Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа//Политическая наука.Политический дискурс: История и современные исследования, №3. - М., 2002.
34. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий.М., 1997.
35. Кассирер Э. Техника современных политических мифов//Вестник МГУ. Сер. 7.Философия, № 2. -1990.
36. Кацнельсон Д. Содержание слова: значение и обозначение. - М., 1965.
37. Киргизский переворот (март-апрель 2005). - М.: Европа, 2005.
38. Ковальский В.Ф. «Демократические декларации и политические реалии» //Постсоветская Центральная Азия. Потери и обретения - М., 1998.
39. Концепт «революция» в современном политическом дискурсе / Под ред. БляхераЛ.Е., Межуева Б.В., Павлова А.В. - СПб., 2008.
40. Концепция нации в дискурсе украинской элиты // Вкник МЕГ1, №10. - 2002.
41. Краузе М. Типология языка и теория грамматики// Материалы Международнойконференции, посвященной 100-летию со дня рождения Соломона Давидовича Кацнельсона. - Санкт-Петербург, 2007.
42. Кузнецов А.О. Дискурс глобализма и альтерглобализма в современномполитическом процессе. -Автореф... канд. полит, наук. - Пермь, 2008.
43. Курас I. 1дея соборност! Украши: icтopiя и сьогодення. // УкраТнська соборн1сть.Тдея, досъщ, проблеми (До 80-р1чча Акту Злуки 22 с1чня 1919 р.) - Киев, 1999.
44. Леви-Стросс К. Лингвистика и антропология//Личность. Культура. Общество - М.,T.2, вьш. 3, - 2000.
45. Литовченко А. Язык как средство манипулирования общественным мнением:социально-политический аспект// Методолопя, теоргя та практика соц1олог1чпого анал!зу сучасного сусп1льства: Зб1рник наукових праць - Харюв, 2000.
46. Мала енциклопед1я етнодержавознавства. - Киев, 1994.
47. Малинова О.Ю. Дискуссии о государстве и нации в постсоветской России иидеологема "империи" // Политическая наука, №1. - М., 2008.
48. Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования: Пер. с англ. /Предисл. А.К. Соколова. - М.: Весь Мир, 1997.
49. Мей Я. «Прагматика переходного периода».//Политическая наука 2002.Политический дискурс: история и современные исследования. - М. 2002.
50. Мир вокруг России: 2017. Контуры недалекого будущего/ Под ред. КарагановаС.А. - М., 2007.
51. Материалы международной научной конференции "Ломоносовские чтения 2003года" / Под ред. В. А. Иванова, В. И. Кузищина, А. Н. Новичихиной, В. А. Трифонова. - Севастополь: НПЦ ЭКОСИ - Гидрофизика, 2003.
52. Моррис Ч.У. Основания теории знаков.//Семиотика. — М.: Радуга, 1983.
53. Мухарямов Н.М., Мухарямова Л.М. Политическая лингвистика как научнаядисциплина // Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования, №3. - М., 2002.
54. Мурзин Л.И., Штерн А.С. Текст и его восприятие. - Свердловск, 1991.
55. Мясников О.Г. Язык в национальном дискурсе // Академические чтения-2000.Проблемы социально-гуманитарных наук. Межвуз. сб. ст. - Донецк, 2000.
56. Новое в лингвистике, вып.: Социолингвистика, вьш. VII. -1975.
57. Олшганов Э.Н. Системный кризис власти в СССР: об искусстве прогнозированияполитических событий // Общественные науки и современность, №2. -1991.
58. Ожиганов Э.Н. Стратегический анализ политики: Теоретические основания иметоды. - М., 2006.
59. Остин Дж. Л. Избранное: Как совершать действия при помощи слов? Смысл исенсибилии. Чужое сознание. Истина. Значение слова. - М., 1999.
60. Палева Н.В. Конструирование русского националистического дискурса и его«Другие» в 1860 -1917 гг.-Автореф... канд. полит, наук. - СПб., 2006.
61. Парсонс Т. О социальной системе. - М., 2002.
62. Парсонс Т. Система современных обществ. - М., 1998.
63. Паршин П.Б. Семиотика социальных институтов и споры об "интеллектуальнойсобственности" // Полис, №2. - М., 2004.
64. Переходный период в Украине и в России. Политика, экономика, этносоциальныепроцессы. - Киев., 1999.
65. Петров Н.И., Гафарлы М.С. «Курс на политическую стабильность исотрудничество с соседями» // Постсоветская Центральная Азия. Потери и обретения - М., 1998.
66. П1скун O.I. Co6opHicTb i деяк! актуальн! проблеми сучасно! нац1онально1 пол1тики// Проблеми соборност! УкраУни в XX стол1тг1.— Киев, 1994.
67. Политическая психология. Хрестоматия: Учебное пособие/Пер. с англ.Составитель Е.Б. Шестопал. - М.: Инфра-М, 2002.
68. Потебня А.А. Мысль и язьш. - Харьков, 1913. Цит. по: Теоретическаякультурология. - М., 2005.
69. Пропп В.Я. Морфология сказки. — Ленинград, 1928.
70. Пропп В.Я. Русская сказка. - Ленинград, 1984.
71. Психология. Словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. 2-е изд.-М., 1990.
72. Радкевич СБ. Партия и этнос//Стратегия России, №4. - 2004.
73. Русакова О. Ф., Максимов Д.А. Политическая дискурсология: предметное поле,теоретические подходы и структурная модель политического дискурса. // Полис, № 4 (94). - М., 2006.
74. Русакова О.Ф. Радикализм в России и в современном мире: вопросы типологии.Екатеринбург, 2001.
75. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике, вьш.XVII. - М., 1986.
76. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике, вьш. XVII.-М., 1986.
77. Синявский А.Основы советской цивилизации. - М., 2001.
78. Слизовский Д.Е. Актуальные аспекты теоретико-методологического анализароссийской демократии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, № 1 (6). - 2006.
79. Словарь англо-русских терминов по прикладной лингвистике и автоматическойпереработке текста / Под ред. Демьянкова В.З. вьш.2. - М., 1982.
80. Словник укра'шсько! м1фологп. - Льв1в: Видавництво Льв1вського ун1верситету,1994.
81. Смирнов А. Р. Опыт многоязьпшя современных политических наций и Украина//Университеты, вьш. 2. -1999.
82. Соловьев А.И. Коммуникация и культура: противоречия поля политики. // Полис,№6. - 2002.
83. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принципы причинности //Язьпс и наука конца XX века. - М., 1995.
84. Степанов Ю. Константы: Словарь русской культуры. - М., 2001.
85. Степанов Ю.С. Язык и наука конца XX века. Сб. статей. - М., 1995.
86. Стратегическая матрица Кыргызстана. Ретроспектива, современность и сценариибудущего развития. / Под ред. Байшуакова А. Б. - М., 2007
87. Топтыгина О.А. Дискурс и дискурс-анализ в политической науке // Политическаянаука. Политический дискурс: история и современные исследования, №3. - М., 2002.
88. Тоффлер А. Шок будущего. - М., 2001.
89. Трахтенберг А. Д. Дискурсивный анализ массовой коммуникации и парадоксылевого сознания// Полис, №4. — М., - 2006.
90. Управление общественными отношениями / Под общ. ред. B.C. Комаровского. —М., 2003.
91. Ушков A.M. Современная геополитика // Вестник Московского университета.Серия: Сощюлогия и политология, № 3. -1997.
92. Фадеичева М.А. Идеология и дискурсивные практики «нашизма» в современнойРоссии// Полис, №4. - 2006.
93. Федотова Л.Н. Анализ содержания — социологический метод изучения средствмассовой информации. - М.: Научный мир, 2001.
94. Фишман Л. Политический миф и идеология: «опасное сближение»? // Полис, №4,2006.
95. Фомин А. И. Языковой вопрос в Украине: идеология, право, политика.Монография. Второе издание, дополненное. — Киев: Радуга,2006.
96. Хаймс Д. Этнография речи // Новое в лингвистике, вьш. 7. - М., 1975.
97. Хюбнер К. Истина мифа - М., 1996.
98. Чамышев Г.М. Мифологический дискурс российского избирательного процесса.- Автореф... канд. полит, наук. - Саратов, 2006.
99. Чейф У. Л. Значение и структура языка. - М.:Прогресс, 1975.
100. Человек постсоветского пространства: Сборник материалов конференции. / Подред. В.В. Парцвания, вьш. 3. - СПб., 2005.
101. Шабров О.Ф. Политическое управление: система или псевдосистема? // Анализсистем на рубеже тысячелетий: теория и практика: Тезисы Международной научно-практической конференции. Москва. 16-18 декабря 1997 г. - М., 1997.
102. Шабров О.Ф. Социальное разнообразие и проблемы управления в России и вмире // Россия: приоритетные национальные проекты и программы развития: Сборник научных статей. - М.: РАГС, ИНИОН, СЗАГС, вьш.6. часть 1. - 2007.
103. Шафф А. Введение в семантику. - М.: Издательство иностранной литературы,1963.
104. Шейгал Е. Семиотика политического дискурса - М., 2004.
105. Шестопал Е.Б. Личность и политика. Критический очерк современныхзападных концепций политической социализации, - М., 1988.
106. Шестопал Е.Б. Новые тенденции восприятия власти в России// Полис, №3. - М.,2005.
107. Шнирельман В.А. Постмодернизм и исторические мифы в современнойРоссии// Вестник Омского университета, вып. 1. — 1998.
108. Шнирельман В.А. Ценность прошлого: этноцентристские исторические мифы,идентичность и этнополитика // Аналитическая серия, №3. - М., 2000.
109. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб., 1998.
110. Элиаде М. Аспекты мифа. - М., 2000.
111. Этническая ситуация и конфликты в государствах СНГ и Балтии. Ежегодныйдоклад, 2006 / Под ред. В. Тишкова и Е. Филипповой - М.: УОП ИЭА РАН, 2007.
112. Юнусалиев Б.М. К вопросу о формировании общенародного киргизского языка// Труды института языкознания и литературы АН Киргизской ССР, вып. VII. 1956.
113. Язык, идеология и политика. - М.: ИНИОН РАН, 1982.
114. Blommaert J. Language and politics, language politics, political linguistics// Belgianjournal of hnguistics, №11. -Bruxelles, 1997.
115. Blommaert J. Language ideological debates. - N. Y., 1999.
116. Bremen С Logique du recit. - Paris, 1973.
117. Bremen С Le message narrative. - Paris, 1964.
118. Calvet J. - L. Languge wars and linguistic policy. - N.Y., 1998.
119. Cicourel A. Cognitive Sociology - London, 1973.
120. Corcoran P. Language and politics// New directions in political communication.New Park, 1990.
121. Dijk T. van. Ideology: A Multidisciplinary Approach. - London, 1998.
122. Garfinkel H. Studies in ethnomethodology - New Jersey: Prentice Hall, 1967.
123. Givon T. Topic, pronoun and grammatical agreement / C.N. Li. ed. Subject and topic.-N.Y., 1976.
124. Goffinan E. Interactonal Ritual. Essays on Face-to-Face Behavior - N. Y., 1967.
125. Hymes D. Language in Culture and Society. - N.Y., 1964.
126. Kristeva J. Semeotike. Recherches pour une semanalyse. - Paris, 1969.
127. La langue et la politique. - Paris, 1976.
128. Langacker R.W. Functional stratigraphy // R.E. Grossman ed. Papers from theparasession on functionalism. - Chicago: CLS, 1975.
129. Laponce J.A. Languages and their territories. — Toronto, 1987.
130. Lasswell H.D., Leites N. Language of politics: Studies in quantitative semantics.N.Y., 1949.
131. Preobrazhensky S. Language, Individual and society. - Sofia, 2007.
132. Metz С La grande systematique du film narratif// Communications, №8,1963.
133. Repertoires and Cycles of Collective Action, Ed. M. Traugott. - Durham: NC DukeUniversity, 1995.
134. Seriot P. Analyse du discours politique sovietique // Cultures et Societes de I'Est.Paris, 1985.
135. Todorov T. Grammaire du Decameron. — Paris, 1969.Сетевые версии монографий и научных статей:
136. Комаровский B.C. Политическая идентификация России в свете идеологем"суверенной дeмoкpaтии".//http://rusrand.513.coml.ru/Jornal2-2008.pdf электронный журнал «Научный эксперт», №2. - 2008.
137. Соловьев А.И Основания политической идентификации имеют разноуровневыйхарактер// http://rusrand.513.coml.ru/Jornal2-2008.pdf - Электронный журнал «Научный эксперт». Jfo 2. - 2008. Официальные документы, законодательные акты:
138. Общероссийский классификатор стран мира - Цитируется по сайту:http://spark.interfax.ru/help/oksm.htm
139. Развитие через единство - общенациональная идея Кыргызстана. - 2007.Цитируется по сайту президента Киргизии: http://old.president.kg/administration/news_administration/2460/
140. Язьж и государство. - 2007. Цитируется по сайту: www.arnamys.org/read/454.html
141. Решение Конституционного суда Украины. Цитируется по сайтуКонституционного суда Украины: http://www.niurr.gov.ua/ru/ukr_rus/bulletin_5/constitution.htm
142. Закон Укра1нсько1 радянсько! соц1ал1стично1 pecпyблiки «Про мови вУкраУнсьюй РСР». - 1989. Цитируется по сайту Верховной рады Украины: http://zakonl .rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=8312%2D11
143. Конституция Украины (С изменениями и дополнениями, внесенными ЗакономУкраины от 8 декабря 2004 года № 2222-IV). Цитируется по сайту президента Украины: http://www.president.gov.ua/ru/content/constitution.html
144. Конституция Автономной республики Крым. - 1998. Цитируется по сайтуВерховной рады республики Крым: http://www.rada.crimea.ua/ Публицистические статьи в сетевых и периодических изданиях:
145. Радкевич Б. Кто вы, Mr. Янукович? // Еженедельная газета Росс1я, №032.2006.
146. Базылев В., Сорокин Ю. О нашем новоязе. От чужих слов мы становимсяагрессивнее // Независимая газета. - 25 сентября 1998.
147. Носик А. «Кыргызы против киргизов. Надо ли коверкать русский язык»Цитируется по веб-сайту: http://old.gazeta.kg/editorial/2005/12/07/kyrgyz/.
148. Хевитг Р. Эпос "Манас" и Библия имеют общие корни: сравнение кыргызскогогероя Манаса - сына Жакьша с библейским отцом Манассией - сыном Иакова. — Бишкек, 2006. Цитируется по веб-сайту: http://centrasia.org/newsA.php4?st=l 158300540
149. Носков В., Путин — «национальный лидер» без национальной идеологии.2007. Цитируется по веб-сайту http://www.nsattack.netl4.org/readarticle.php?article_id=23
