автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Политико-культурное развитие российского общества

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Носков, Владимир Алексеевич

Введение

Глава 1. Социально-философские аспекты исследования политико-культурного бытия

1.1. Российское общество как тип цивилизации

1.2. Цивилизационное пространство: выбор методологической стратегии исследования

1.3. Политико-культурное бытие в контексте цивилизационного пространства

Глава 2. Социально-философский анализ политико-культурной парадигматики российского общества

2.1. Цивилизационная (архетипическая) парадигма политико-культурного среза российского общества

2.2. Проблема парадигмальной типологии политико-культурного развития России

2.3. Исторические (модусные) парадигмы структурирования российского социума

2.4. Традиционализм и модернизм как атрибутивные парадигмы российского цивилизационного бытия

Глава 3. Политико-культурное развитие в условиях переходного характера современного российского общества

3.1. Переходный характер современного российского общества как воплощение кризиса идентичности

3.2. Проблема выбора адекватной парадигмы властного структурирования российского общества

Введение диссертации2001 год, автореферат по философии, Носков, Владимир Алексеевич

Значимые вехи в истории, которые обычно ассоциируются с притягательными и одновременно таинственными маркерами, типа «рубеж столетий/ рубеж тысячелетий», всегда таят надежду на эвристические прорывы философской и научной мысли, порождают стремление наконец-то все «разложить по полочкам», добраться до «глубинных основ» цивилизационно-культурного творчества и т.д. Применительно к российской действительности магия «стыкового» времени, кажется, многократно увеличивается по причине того, что рубеж веков на протяжении, по крайней мере, трех последних столетий для российского социума характеризуется «традиционно» острым кризисом его идентичности, равнозначному по драматизму гамлетовской дилемме «быть или не быть». Это делает «первичным» вопрос о механизмах общественной трансформации в России, роли в этом процессе политической и духовной власти.

Если абстрагироваться от партикулярного (специфицирующего) ракурса анализа или, другими словами, начать строить свои рассуждения в русле методологии «вообще», а не «в частности», то актуальность проблематики политико-культурного развития обусловлена тем, что здесь воплощается импульсация упорядочивающего плана («власть»), отвечающая за то, чтобы общественные структуры избежали перспективы «ухода' в небытие». Отсюда непреложной истиной становится допущение, согласно которому властное упорядочивание, приведение общественных отношений к какой-либо «норме» актуально в любую историческую эпоху, сохраняет непреходящую значимость для каждого госу-дарственно-цивилизационного образования (сообщества). Это, разумеется, не означает игнорирование того обстоятельства, что в жизни любого общества одни исторические фазы характеризуются «спокойным», эволюционным развитием, объективно деактуализирующим, отодвигающим на второй план данную проблематику, в то время как другие эпохи, предрасположенные к турбулентному, революционному развитию поднимают степень ее актуализации (первостепенности) до «высшего градуса». Именно последний сценарий «накладывается» на развитие современной ситуации в России, определяя ее природу и основные противоречия.

Специфика России такова, что здесь роль первичного фактора выполняет политика, которая, прежде всего в лице государства, является главным конструктором, творцом российского общества, определяя его принципиальные параметры и функциональные характеристики. В то же время российская история показывает, что здесь чрезвычайно велика роль духовного компонента. Российская власть пыталась использовать потенциал не только грубого насилия над личностью и социумом, но и технологии, способствующие формированию соответствующей ценностной среды (например, в форме религиозного или секуляризованного обоснования «светлого будущего»). По этой причине она воплощала собой не только политику в чистом виде (директивное регулирование), но выступала в культурной (смыслоупорядочивающей) ипостаси. В этой связи политико-культурное бытие воплощает импульсацию власти - в самом широком смысле упорядочивающую и структурирующую силу общества. Методологическим ориентиром для нас в ее трактовке будет служить замечание Ю. Хабермаса о необходимости различать власть, административно применяемую и власть, рождающуюся в процессе коммуникации. Соответственно, речь идет о четкой дифференциации феноменологической (административной) и субстанциональной (коммуникативной) интерпретаций кратического фактора. В данной работе именно последний смысл будет вкладываться в его понимание как атрибутивного структуратора различных проявлений человеческой жизнедеятельности.

В условиях набирающей силу тенденции на мультипликацию, усложнение общественного развития исследовательская мысль сталкивается с необходимостью выбора релевантной интерпретационной модели, призванной объяснить данный феномен. Своеобразный эпистемологический императив современного социального познания заключается в отказе от парадигмы фаталистаческого типа, порожденной индустриальной цивилизацией, задающей взгляд на социальные процессы как протекающие «сами по себе», функционирующие по своим законам и игнорирующие фактор сознательного участия человека в созидании миропорядка. Но выход на первый план методологии гуманитаризма как никогда актуализирует проблематику политико-культурного бытия, концентрированно воплощающегося в человеческом факторе и, прежде всего, в его характеристиках, которые наиболее зримо, полно и фундаментально проявляются в функции упорядочивающего плана. Данная функция не передается по «генам», а целенаправленно взращивается, наращивается, тиражируется и потребляется, обеспечивая в конечном счете жизнеспособность общественного организма.

Современная социально-философская мысль определяется также когнитивной ситуацией глобального масштаба, суть которой состоит в переориентации от модернистского истолкования действительности к ее объяснению с точки зрения ценностных доминант постмодерна. В связи с этим интерпретация социального бытия под углом зрения приобщения одних его сегментов (национально-государственных образований, цивилизационно-культурных регионов и т.д.), олицетворяющих «отсталость», к ценностям других сегментов, являющихся носителями неких «эталонов/образцов» выглядит методологическим реликтом, анахронизмом в свете набирающего силу постмодернистского дискурса. Это легитимирует, оправдывает дистанцирование по отношению к редукционистской методологии, проявляющейся, в частности, в линейной (европоцентристской) трактовке цивилизационного развития, сводящего его к главному аттрактору (эталону) - западному цивилизационному ареалу. Но ориентация на учет самоценности, специфики России, разумеется, не означает призыва к «самоизоляции», а лишь подразумевает учет того, что при всех заимствованиях западных производственных, социальных, политических и др. технологий в рамках российского цивилизационного топоса незримо присутствует инвариант (первоначало) - заложенная на его «генетическом» уровне «своя» версия властного структурирования общества.

В России властная составляющая традиционно выполняла роль авторитарного структуратора общества, а последнее было запрограммировано на осознание себя скорее как «продукта» ее- творчества, чем как саморегулирующейся, воспроизводящей гражданские качества (ответственность, законопослушность и т.д.) системы. При этом в свете выбранной методологической стратегии исследования авторитаризм будет трактоваться не как идеологический или политический, а как онтологический принцип, порождающий монологическую (рассогласованную) интеракцию власти (политико-культурной импульса-ции) и общества (социоментальной импульсации) в рамках российского циви-лизационного топоса.

Авторитаризм - это цивилизационная парадигма властного структурирования российского общества, приобретающая статус фундаментального ядра, своеобразного архетипа, в решающей степени определяющего исторические этапы социума вне зависимости от того, касается это знаковых событий и ситуаций (связанных со смутой и революционными потрясениями в обществе) или же следующих за ними череды «неприметных» явлений и процессов, в недрах которых зреют импульсы взрывного характера, спровоцированного властью нового витка социальной активности в стиле «бури и натиска», что неизбежно приводит к глубоким разломам, расколам, разрывам российского циви-лизационного пространства и вместе с тем более ярко высветляет, проясняет и обнажает место и роль каждого из этих этапов в реализации «высшего замысла» - цивилизационного предназначения России.

В данной работе автор предпринимает попытку исследовать парадиг-мы/стратегемы, воплощающие упорядочивающую или политико-культурную импульсацию архетипического (цивилизационного), атрибутивного (надисто-рического), модусного (исторического), утилитарного (конъюнктурного) плана, соотносящуюся со стихийной импульсацией социального (внешнего) и ментального (внутреннего) пространств российского бытия. Политико-культурный фактор в этой связи выступает как упорядочивающая сила («власть»), находящаяся во взаимодействии с самодостаточной, но в то же время открытой для коммуникации с другими акторами силой («общество»). Взаимозависимость данных акторов видится в том, что устанавливаются определенные «правила игры» («парадигмы»), налагающие соответствующие требования на власть и общество.

Автор рассматривает политико-культурный фактор как неотъемлемый момент общественного бытия, становящейся в условиях российских реалий ключевой детерминантой его развития, выступающий в качестве своеобразной «трансцендентной силы». Это создает возможность для более адекватной интерпретации процессов интеракции власти и общества, которые в рамках российского опыта характеризуются скорее политико-культурной ангажированностью, чем экономикоцентризмом.

Степень разработанности проблемы. Фундаментальные контуры традиции исследования политико-культурного бытия были очерчены Платоном и Аристотелем, стоящими у истоков отрасли знания, впоследствии получившей название философии политики. и

Важный вклад в разработку философских и теоретических аспектов этой проблемы внесли такие мыслители, как'H.A. Бердяев, М. Вебер, Г. Гегель, И. Гердер, Н.Я. Данилевский, Т. Джефферсон, И.А. Ильин, И. Кант, В.И. Ленин, Н. Макиавелли, К. Маркс, Ш.Л. Монтескье, Г.В. Плеханов, К. Поппер, П. Сорокин, А. Тойнби, А. Токвиль, С.Л. Франк, П.Я. Чаадаев, О. Шпенглер, К. Ясперс и др.

Качественно новый этап в исследовании политико-культурных аспектов жизнедеятельности общества начался в середине XX века, когда усилиями западных (в первую очередь американских) ученых окончательно конституировался эпистемологический статус категории «политическая культура», что способствовало переориентации от феноменологической (описательной) к «ноуменальной» (концептуальной) ее трактовке. В связи с этим можно назвать труды таких исследователей, как Г. Алмонд, Д. Аптер, Р. Арон, Ж. Блондель,

A. Боднар, П. Бурдье, Ф. Бро, С. Верба, Е. Вятр, А. Гидденс, Р. Даль, JI. Диттмер, Р. Доуз, М. Дюверже, Д. Истон, С. Липсет, Г. Лассуэлл, X. Макк-лоски, Д. Маккуэйл, Ч. Мерриам, А. Милберт, Л. Пай, Р. Путнэм, У. Розенбаум, Р. Такер, С. Хантингтон, Д. Хелд, П. Шаран, Р.-Ж. Шварценберг и др.

Различные аспекты философии политики, теоретико-методологического и социологического анализа политического бытия человека, включая его политическую культуру, рассматриваются в трудах современных российских исследователей: Т.А. Алексеевой, М.Г. Анохина, Г.К. Ашина, Э.Я. Баталова, Г.А. Белова, Ф.М. Бурлацкого, П.П. Гайденко, К.С. Гаджиева, П.К. Гречко, Г.В. Голосова, Г.Г. Дилигенского, Б.С. Ерасова, В.Д. Зотова, В.В. Ильина, Ю.В. Ирхина, A.B. Кортунова, B.C. Комаровского, Н.Д. Косухина, А.П. Кочет-кова, И.И. Кравченко, М.П. Мчедлова, Л.Н. Митрохина, A.C. Панарина,

B.Б. Пастухова, Ю.С. Пивоварова, C.B. Рукавишникова, B.C. Семенова, А.И. Соловьева, Б.С. Старостина, В.В. Трошихина, A.M. Ушкова, В.Н. Шевченко, A.B. Шестопал, Е.Б. Шестопал, В.А. Щегорцева и др.

Вместе с тем на разработку данной проблематики оказала решающее влияние радикальная методологическая подвижка, произошедшая в общест-вознании в последнее десятилетие XX века и заключающаяся в акцентировании исследовательского внимания на цивилизационном и историческом контексте политико-культурного развития. Данная тенденция нашла отражение в трудах российских исследователей: A.C. Ахиезера, П.П. Гайденко, Б.А. Трушина, Ю.Н. Давыдова, В.В. Ильина, A.A. Кара-Мурзы, Б.Г. Капустина, В.Ж. Кел-ле, Т.В. Керимовой, H. Н. Козловой, В.М. Межуева, К.Х. Момджяна, Л.И. Новиковой, Н.П. Павлова-Сильванского, A.C. Панарина, И.К. Пантина, Ю.К. Плетникова, Л.В. Полякова, А.Е. Преснякова, И.Н. Сиземской, Р.Г. Скрынни-кова, Э.Ю. Соловьева, B.C. Степина, В.И. Толстых, В.Г. Федотовой, В.Л. Цым-бурского, В.Н. Шевченко, А.Л. Юрганова, И.Г. Яковенко и др.

Автор в трактовке общества исходит, в частности, из понимания последнего как воплощения противоречивого единства традиционалистского и модернистского векторов (программ) его развития. В этой связи можно выделить труды, посвященные исследованию модернизации российского общества, осуществленные A.C. Ахиезером, J1.A. Беляевой, О.В. Гаман-Голутвиной, Н.И. Дряхловым, В.В. Ильиным, A.A. Кара-Мурзой, Б.Г. Капустиным, Э.С. Кульпиным, Н.Ф. Наумовой, A.C. Панариным, J1.B. Поляковым, Г.С. Померанцем, B.C. Степиным, М.М. Федоровой, В.Г. Федотовой и др.

Исследование проблематики традиционализма в аспекте его общей характеристики, а также в преломлении на российскую действительность отражено в работах Р.Арона, A.C. Ахиезера, В.А. Ачкасова, Э.Я. Баталова, А. Ва-лицкого, М. Вебера, К.С. Гаджиева, Г.Г. Дилигенского, Г. Зимона, Э. Дюркгей-ма, В.В. Ильина, М.Н. Кузьмина, Г. Лебона, К. Манхейма, Э.С. Маркаряна, Р. Пайпса, A.C. Панарина, В.Д. Плахова, Ю.С. Пивоварова, Э. Сепира, Н.Б. Се-лунской, А.И. Соловьева, А.Д. Сухова, Ф. Тенниса, В. Тернера, Э. Фромма, Н.И. Цимбаева, Е. Шацкого, Э. Шилза и др. Традиционалистско-модернистская ипостась российского бытия стала также предметом пристального анализа русских мыслителей: H.A. Бердяева, Н.Я. Данилевского, А.И. Ильина, Г.П. Федотова, C.JI. Франка, П.Я. Чаадаева.

Политико-культурное бытие воплощает импульсационное поле «власти» -в самом широком смысле упорядочивающую и структурирующую силу общества. Традиция изучения власти берет начало в «Политике» Аристотеля, получает фундаментальное обоснование в ставших классикой трудах Т. Гоббса, М. Вебера, Н. Макиавелли, Ф. Ницше и др., а также в работах современных исследователей: П. Бергера, Т. Болла, В.В. Ильина, С.А. Королева, И.И. Кравченко, Г. Лассуэла, В.Г. Ледяева, Н. Лумана, Т. Парсонса, A.C. Панарина, В.А. По-дороги, А.И. Соловьева, В.И. Спиридоновой, М. Фуко, В.Н. Шевченко, Ю. Ха-бермаса и др.

Однако при всей значимости проделанной работы своего рода «узким местом» остается неразработанность интерпретационной модели политико-культурного развития российского общества, подразумевающей учет как циви-лизационного инварианта его властного структурирования, так и исторических сценариев реализации «цивилизационного замысла», осуществляющихся на фоне традиционалистско-модернистских коллизий и радикальных новаций, окрашенных в утилитарные тона.

Автор ставил перед собой цель, включающую создание целостной концепции политико-культурного развития российского социума, затрагивающей цивилизационные (инвариантные) и исторические (преходящие) способы его властного структурирования, определяющей механизмы перехода от одной исторической упорядочивающей парадигмы/стратегемы к другой, выявляющей перспективы совмещения традиционалистской и модернистской «программ» политико-культурного кратоса в рамках российского цивилизационного пространства, показывающей место и роль утилитарной властной стратегии применительно к упорядочиванию российского социального бытия.

Реализация указанной цели потребовала решения следующих задач:

- дать анализ политики и культуры как воплощения упорядочивающей (структурирующей) импульсации общества;

- охарактеризовать российское цивилизационное пространство (топос) как задающее архетипические основания властного структурирования общества;

- выявить доминирующие типы политико-культурных парадигм/стратегем, определяющих развитие российского социума;

- показать динамику властного упорядочивания социальных процессов на основе выделения проблемной триады «интеграция - легитимация - идентификация» как универсального механизма генезиса, развития и аннигиляции каждой исторической политико-культурной стратегемы;

- соотнести российский опыт властного структурирования общества с аналогичными процессами на Западе, выступающего в течение трех последних столетий в роли «значимого другого».

Теоретической и методологической основой диссертационной работы, во-первых, явились исследования классиков философской, социологической и социально-психологической мысли H.A. Бердяева, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Ф. Тенниса, В. Тэрнера, Э. Фромма, М. Хайдеггера, К.Г. Юнга, способствовавшие оформлению авторской позиции касательно выявления природы «внешнего» (социального) и «внутреннего» (ментального) пространств российского ци-вилизационного топоса.

Во-вторых, диссертант в значительной степени воспринял трактовку власти как коммуникативного феномена, развивающуюся в трудах X. Арендт, А. Гидденса, М. Фуко, Ю. Хабермаса и др., послужившую основой для .понимания политико-культурного фактора как воплощения упорядочивающей (завязанной на коммуникации) импульсации цивилизационного пространства (топоса).

В-третьих, при создании интерпретационной модели российского цивилизационного топоса автор опирался на идеи О.В. Гаман-Голутвиной, B.C. Сте-пина, В.Г. Федотовой, А.Г. Фонотова, И.Г. Яковенко и др. исследователей, в частности, касающиеся выделения в качестве аналитических моделей инновационного и мобилизационного типов развития общества (цивилизации).

В-четвертых, в конституировании методологической позиции диссертанта следует выделить труды В.В. Ильина и работы коллектива авторов, осуществленные под его общей редакцией.1 В связи с этим ориентиром для нас стали См.: Философия власти /Под ред. В.В. Ильина. - М.: Изд-во МГУ, 1993. - 271 е.; Россия: опыт национально-государственной идеологии /Под ред. B.B. Ильина. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - 231 е.; Ильин B.B., Панарин A.C. Философия политики. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - 283 е.; Ильин В.В., Панарин A.C., Бадовский Д.В. Политическая антропология. - М.: Изд-во МГУ, 1995. - 254 е.; Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. - M.: Изд-во МГУ, 1997. - 384 е.; Ильин B.B., Ахиезер A.C. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. - М.: Изд-во МГУ, 2000. - 304 с. положения о промежуточном (между традиционными восточными и либеральной западной суперцивилизациями) статусе российской цивилизации, «малой» и «великой» традиций, определяющих жизнедеятельность общества, «малой» и «большой» социальности и др. идей.

Научная новизна данного исследования состоит в следующем:

- Принципиально важная новация заключена в отказе автора от жесткой «привязки» политико-культурного фактора к определенным сферам жизнедеятельности общества. По нашему мнению, «сферическое» рассмотрение политики и культуры может породить эпистемологические тупики, ибо здесь не учитывается сущность (первооснова) политико-культурного бытия, воплощающего, инкарнирующего упорядочивающую силу (власть) не партикулярного (ограниченного определенной сферой), а универсального (всепроникающего) плана, объективно востребованную обществом на любом этапе его исторического развития.

- Автор предпринимает попытку концептуального осмысления политико-культурного развития общества, основывающегося на интерпретации данного процесса как совмещения, «наложения» упорядочивающей импульсации циви-лизационного (архетипического), надисторического (атрибутивного), исторического (модусного), утилитарного (конъюнктурного) плана, что позволяет увидеть динамический момент (проблему адаптации) и в то же время учитывать момент преемственности (проблему самости). Политико-культурный фактор в этой связи выступает как архитектоническая целостность, состоящая из элементов (парадигм-кирпичиков), каждый из которых выполняет определенную роль с точки зрения своего главного предназначения - быть нормообра-зующей, упорядочивающей силой.

- Научной новизной является выбранный ракурс анализа цивилизационного пространства (топоса) и его структуры. Под пространством понимается не ес-тественноисторическая (физическая) реальность, доступная непосредственному чувственному восприятию, а умозрительный конструкт - фактор «ауры», определяющий процессы упорядочивающего и саморегулирующегося типа. Исходя из этого дается диадная структура цивилизационного топоса, включающая: а) «сквозное» (логократическое), или политико-культурное пространство, «силовые энергии» которого в своей упорядочивающей ипостаси вездесущи и вместе с тем релевантны, т.е. требуют объект своего «заземления» и приложения; б) «фундаментальное» (субстратное) пространство, или сфера общественной импульсации социального и ментального характера, самодостаточной по своей сути, но объективно нуждающейся в упорядочивающей силе (власти), концентрировано представленной политико-культурный фактором.

- В работе затрагиваются некоторые, до сих пор остающиеся на периферии исследовательского внимания проблемы взаимодействия управленческих и самодеятельных структур применительно к требованиям российского цивилизационного бытия. Так, обосновывается положение о том, что важнейший критерий эффективности власти (в широком смысле этого слова) видится в ее способности, умении продуцировать «высшие смыслы», т.е. наиболее полно воплощать свое метафизическое (сакральное) предназначение по отношению к российскому социуму - быть силой, отвечающей за все сферы его жизнедеятельности.

- Диссертантом сформулированы «чистые» варианты цивилизационного развития - инновационный (западный) и мобилизационный (российский), а также сопряженные с ними политико-культурные (упорядочивающие) «поля», соответственно, либерального и авторитарного типа. Вытекающее из этого политико-культурное развитие российского общества трактуется как развертывание авторитарного (архетипического) потенциала («генетического идеального типа»), получающего свое содержательное наполнение в исторических способах реагирования на вызовы времени (конкретно-исторических типах властного структурирования общества).

- В диссертационном исследовании подробно проанализированы механизмы, приводящие к «износу» потенциала исторических политико-культурных парадигм/стратегем российского цивилизационного топоса. В частности, обосновывается положение о том, что глубинным источником упорядочивания общественной жизни является фактор проблематизации, т.е. выход на первый план противоречий, являющихся своеобразным тестом на предмет жизнеспособности исторически сформировавшихся способов ее властного структурирования, возникающих в определенной последовательности и, соответственно, требующих своего разрешения. В связи с этим актуализированное состояние (жизнь) каждой исторической политико-культурной парадигмы трактуется через призму ее генезисной (проблема интеграции), пролонгирующей (проблема легитимации) и кризисной (проблема идентификации) фаз.

- Наконец, определенным вкладом в приращении социального знания является обоснование автором положения о том, что в условиях, когда исчерпаны все варианты экстенсивного пути развития российской цивилизации возникает острая необходимость перехода к новому качеству - интенсивному (инновационному) типу взаимодействия ее кратической и социумной составляющих. В силу невозможности осуществить данный переход одним рывком авторитарно-утилитарная стратегема (актуализированный развитой утилитаризм), по-видимому, будет продолжительной и поэтому ее правомерно считать имеющей статус не транзитной, а самодостаточной, исторически неизбежной упорядочивающей силы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Политика и культура - находящиеся в органическом единстве, неотъемлемые части (моменты) общественной системы. Если в политике общество борется за порядок в широком смысле этого слова, то в культуре оно осознает смысл этой борьбы, смысл существующего порядка (или его отсутствие). Культура - мера реализации и развития сущностных сил человека; политика - средство определения данной меры, заключение процессов сущностного (качественного) самовыражения человека в соответствующие параметры (количественные ограничения).

2. Политико-культурный фактор как воплощение упорядочивающей им-пульсации есть атрибут цивилизационного пространства - сотворенного, очерченного соответствующими маркерами, развивающегося и воспроизводящегося определенным актором (суперэтносом) универсального «поля» (включающего побуждения, прозрения, замыслы, практические действия и т.д.), придающего целостность общественным структурам.

3. Политико-культурное развитие - это динамическое бытие «власти», т.е. упорядочивающей силы, реализующей свой потенциал в инварианте - цивили-зационной (архетипической) парадигме и вариантах - надисторических (атрибутивных), исторических (модусных) и утилитарных (конъюнктурных) сценариях властного структурирования общества.

4. Архетипическим основанием российского политико-культурного бытия является авторитаризм - онтологический принцип, определяющий монологическую (рассогласованную) интеракцию гипостазированной власти и синкретического общества, что вытекает из цивилизационного статуса России, характеризующегося: во-первых, промежуточностью (между Западом и Востоком); во-вторых, бифуркационностью (одновременным тяготением к взаимоисключающим цивилизационным полюсам); в-третьих, уникальностью (совмещенностью цивилизационного ареала с границами государства).

5. В России власть (политическая и духовная) выступает в модернистской оболочке именно по причине слабости общества, незрелости и несформиро-ванности его структур, засилья синкретизма (безответственности) в ущерб гражданственности (ответственности). Поэтому апелляция власти к обществу в начальный период очередной новации (модернизации) вскоре сменяется ее самоизоляцией, т.е. тяготением к традиционному способу «работы» с социумом.

6. Традиционализм и модернизм - постоянно сталкивающиеся стратегии структурирования общественной жизни, порожденные межцивилизационной зажатостью» России и являющиеся реакцией на социокультурный и политический раскол в обществе. Внешним выражением традиционалистско - модернистских коллизий становится непрерывно удлиняющаяся цепочка «реформы -контреформы».

7. Исторические (модусные) парадигмы политико-культурного бытия есть сложившиеся де-факто способы ответа на раскол российского социума, проходящий по вертикали (власть - общество, государство - народ) и горизонтали (авторитаризм - соборность, малая (устная) традиция - большая (письменная) традиция, вестернизация - автаркизация), образующие в конечном счете архитектоническую целостность, когда каждый последующий структурирующий механизм, сменяя предыдущий, надстраивается над ним, используя его как условие своего существования.

8. Утилитаризм, будучи «встроенным» в российский цивилизационный то-пос, выступает как волюнтаристская ориентация на радикальную теоретическую и практическую переоценку исторического опыта взаимодействия крати-ческого и социумного акторов, что придает российской истории прерывистый, скачкообразный, непредсказуемый характер. Своеобразие современного этапа развития российского общества заключается в том, что в силу исчерпаемости мобилизационного (основанного на насилии) потенциала утилитаризм приобретает статус исторической парадигмы - болезненной паузы, связанной с самоопределением России в современном (постиндустриальном) мире.

9. В условиях фрагментаризации, перманентного раскола российского социального бытия, усугубленного засильем утилитаризма, на современном этапе его развития актуализируется проблема перехода к инновационному типу ци-вилизационного творчества, что подразумевает востребованность авторитарно-консенсусной стратегии властного структурирования общества. С одной стороны, это делает более вероятной перспективу минимизации опасности отрыва общественных процессов от архетипической (авторитарно-монологической) основы, а с другой - создает возможность перехода от негативного консенсуса, основывающегося на принципе взаимного отторжения власти и социума, к позитивному консенсусу, сердцевиной которого является принцип их взаимодополняемости, взаимообусловленности и взаимозависимости.

Научно-практическое значение диссертационного исследования заключается в том, что разработанный автором подход позволяет углубить, обогатить представления о политико-культурном факторе, дать ему диалектическую характеристику, в которой учитывались бы цивилизационный и исторический контекст российской действительности, фундаментальные противоречия (проблемы), требующие своего разрешения, а также вытекающие из этого перспективные стратегии властного структурирования общества. Положения и выводы диссертации могут быть использованы как учебный материал по социальной и политической философии, философии культуры, отечественной истории, в спецкурсах политологического цикла, посвященных кратологической проблематике, переходным процессам в обществе.

Апробация диссертации отражена в 15 публикациях общим объемом более 35 п.л., в том числе индивидуальной монографии «Политико-культурная эволюция российского общества (социально-философский анализ)». - Белгород: Кооперативное образование, 2001, объемом 27,3 п.л. Основные положения и выводы диссертационной работы докладывались на: международной научно-практической конференции «Конфликты: многообразие, пути и способы преодоления (Белгород, май 1993 г.); российской научно-просветительской конференции «Славянский мир: единство и многообразие» (Белгород, май 1995 г.); международной научно-практической конференции «Технологии социального управления» (Белгород, апрель 1996 г.); российской научно-богословской конференции «Рождество Христово - новая эра в истории человечества» (Белгород, март 1999 г.); региональной межвузовской конференции «Методологическая и мировоззренческая культура: проблемы исследования и опыт преподавания» (Белгород, апрель 2001 г.).

18

Содержание диссертации излагалось на методологических семинарах кафедры социологии Белгородской государственной технологической академии строительных материалов (БелГТАСМ) и кафедры гуманитарных и социально-экономических наук Белгородского университета потребительской кооперации (БУПК). Методологические подходы диссертационного исследования апробированы в учебных курсах по философии и социологии, которые читаются в данных вузах.

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на кафедре философии Московского государственного технического университета им. Н.Э. Баумана.

Структура диссертации определяется основным замыслом исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, включающего 339 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Политико-культурное развитие российского общества"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исходным моментом в исследовании политико-культурного развития российского общества явилась позиция автора, сводящаяся к необходимости переосмысления самого понятия «политическая культура». Это вылилось в критическую рефлексию, результатом которой стали:

- отход от редукционистского понимания политической культуры, когда ее бытие ограничивается исключительно политической сферой и, следовательно, не учитывается то, что по самой своей природе политика и культура не сегментарное, а планетарное явление («универсальная упорядочивающая им-пульсация»), накладывающееся на все области жизнедеятельности общества;

- отказ от позиции, сводящейся к трактовке политической культуры как феномена, рядоположенного с обществом, наделяющегося статусом сепаратного бытия;

- переориентация от статического (в духе элеатов) объяснения политико-культурного фактора на его понимание как динамического (в духе Гераклита) явления.

Основывающаяся на синтезе этих методологических преференций интерпретация политико-культурного развития российского общества осуществляется под углом зрения «совмещения», «наложения», «стыковки» упорядочивающей (политико-культурной) и стихийной (общественной) импульса-ции. Под импульсацией в контексте данного исследования автор понимает мотивации, смыслы, директивы, практические действия и т.д., рождающиеся в недрах цивилизационного пространства и придающие определенную предсказуемость и динамизм интеракции власти и общества.

Цивилизационное пространство (топос) - это метафизическая импуль-сация («аура»), которая, будучи «невидимой», является стержневым скрепом общества, придающим ему целостность, устойчивость, перспективы развития, способность сопротивляться хаосу и энтропии, исходящих от антициви-лизационных, деструктивных сил.

Таким образом, переход от натуралистической к метафизической трактовке цивилизационного пространства подразумевает отказ от его отождествления исключительно с территорией, представленной природной средой, недрами земли, определенным рельефом местности, поселениями урбанистского и аграрного типа и т.д. Как развивающийся социокультурный организм цивили-зационное пространство являет собой структурное единство, каждый элемент которого привязан к соответствующему топосу. Цивилизационное пространство - это взаимодействие импульсационного потенциала «фундаментального» (субстратного) и «сквозного» (логократического) пространства. В свою очередь фундаментальное пространство подразделяется автором на «внешнее» (социальное) и «внутреннее» (ментальное), а «сквозное» — на политическое (директивное) и культурное (смыслонаполняющее). В целом фундаментальный то-пос воплощает стихийную импульсацию, или то, что можно назвать «обществом», а сквозной топос — упорядочивающую импульсацию, концентрированно выражающуюся во «власти». Власть - это онтологическая запрограммированность на Порядок. Причем, если в политике общество борется за порядок как таковой, то в культуре оно осознает смысл этой борьбы.

По своей природе фундаментальное пространство цивилизации самодостаточно, т.е. предрасположено к стихийному самоструктурированию, а сквозное пространство - релятивно, т.е. оно может сохранять свой статус лишь будучи соотносимым с объектом своего «применения». Поэтому политико-культурное развитие общества представляет собой синтез упорядочивающей (политико-культурной) и стихийной (общественной) структурирующих сил. Другими словами, это директивное и смыслонаполняющее производство и воспроизводство общественных отношений с использованием рычагов власти, осуществляемое на основе парадигматики инвариантного (цивилизационного) и вариативного - надисторического (атрибутивного), исторического (модусного), конъюнктурного (утилитарного) - плана.

Цивилизационная (архетипическая) парадигма воплощает неизменные основы структурирования российского социума, константные (атрибутивные) парадигмы - постоянно сталкивающиеся стратегии упорядочивания общественной динамики, порожденные межцивилизационной «зажатостью» России, исторические (модусные) парадигмы - актуализированные, сложившиеся де-факто способы коммуникации кратоса и демоса, конъюнктурные (утилитарные) парадигмы - радикальные (в условиях перехода от одной исторической парадигмы к другой) и умеренные (в рамка определенной исторической парадигмы) корректировки властной стратегии структурирования социума. Можно сказать, что цивилизационная парадигма есть инвариант, присутствующий в вариантах и проявляющийся через них - атрибутивных, модусных и утилитарных политико-культурных парадигмах.

Предрасположенность импульсации «логократического» (политико-культурного) пространства российского цивилизационного топоса к авторитарной стратегии структурирования общества можно считать инвариантом, своего рода архетипом, определяющим технотипы - содержательные варианты реализации изначально заданного цивилизационного «замысла». Под авторитаризмом автор понимает онтологический принцип, порождающий монологическую (рассогласованную) интеракцию власти и общества, кратоса и демоса, элиты и «почвы».

Авторитаризм как цивилизационный архетип политико-культурного развития России получает свое содержательное наполнение в следующих чертах: 1) этатизм - доминирование государства над обществом и личностью; 2) со-циоцентризм - приоритет ценностей общества, а не индивида; 3) легизм - редуцирование права к законности, определяемой государственными интересами; 4) патернализм - абсолютизация государством функции опеки любых форм гражданской и политической инициативы.

Рассмотренные в аспекте ментальности данные черты характеризуют, во-первых, приверженность державному инструментарию структурирования цивилизационного пространства; во-вторых, предрасположенность к общиножительству как апробированному многими веками способу обустройства общественной жизни; в-третьих, традиционно острое восприятие проблемы социальной справедливости; в-четвертых, стихийный демократизм (с вечевым акцентом), принимающий в «окончательном варианте» форму либо беспредельной вольницы (анархии), либо сверхбюрократизации (тотальной регламентации) общественной жизни; в-пятых, тяготение к этикоцентризму и, как следствие этого, - правовой нигилизм, пренебрежительное отношение «верхов» и «низов» к праву как универсальному регулятору важнейших сфер общественного и индивидуального бытия.

Надисторический (атрибутивный) уровень политико-культурного развития российского общества воплощен в котрадикции «традиционализм-модернизм». Регулятивные механизмы России всегда концентрированно воплощались в двух резко поляризованных общественно-политических стратеге-мах. Одна из них была направлена на сохранение существующего статус-кво или на возврат к прошлому в соответствии с национально-религиозной спецификой (традиционализм), а другая - модернистская - воплощала импульсы обновления государства и общества, носителями которой являлись приверженцы радикального переустройства социальной жизни - представители политической и интеллектуальной элиты, интеллигенция.

Традиционализм в рамках российского цивилизационного топоса бы-тийствует преимущественно в форме реакции на попытки кратоса (политической и духовной власти) «перепрограммировать», «переналадить», «пришпорить» и т.д. сложившийся естественно-историческим путем способ (парадигму) властного структурирования общества.

Правящей элитой России на протяжении многих веков задействована традиция «внесения» определенных культурных ориентиров в народ «сверху» (введение христианства, вестернизация уклада жизни при Петре I, попытки современных реформаторов России «приобщить страну к мировой цивилизации» и т.д.). Но каждый подобный «вброс» вызывал реакцию отторжения, был чреват традиционалистским взрывом с одним результатом - «расколом» российской культуры на две субкультуры, одна из которых воплощала народность (традиционализм), а другая ассоциировалась с элитностью (прогрессом на западноевропейский лад).

В условиях России власть (политическая и духовная) выступает в роли модернизатора именно по причине слабости общества, незрелости и не-сформированности его структур, засилья в повседневной жизни синкретизма (безответственности) в ущерб гражданственности (ответственности). Поэтому апелляция кратоса к обществу в начальный период очередной новации (модернизации) довольно скоро сменяется самоизоляцией, безразличием к нуждам демоса, что можно считать своеобразным традиционным способом бытия власти. В попытке преодолеть «косность» (традиционализм) общественных структур власть в конечном счете выступает в роли фундаментального традиционалиста, использующего апробированный веками опыт «работы» с социумом.

Модернистская, равно как и традиционалистская парадигмы/стратегемы воплощают импульсацию, придающую динамизм процессам властного структурирования общества и, несмотря на рецидивы инверсионного характера (когда власть из инициатора реформ превращается в их противника), способствующую их необратимости по достижению определенного исторического рубежа, задавая своего рода «фоновый» режим кратическим импульсам структурирования общества.

Исторические (модусные) парадигмы есть конкретно-исторический синтез цивилизационной парадигмы и константной парадигмальной оппозиции «традиционализм - модернизм». Как результат этого синтеза на протяжении почти тысячу лет можно проследить генезис, развитие и «демонтаж» исторических политико-культурных парадигм в следующей последовательности:

- авторитарно-партикулярная парадигма (Киевская Русь);

- авторитарно-патриархальная парадигма (Московское государство);

- авторитарно-бюрократическая парадигма (Российская империя);

- авторитарно-коммунитарная парадигма (советский период);

- авторитарно-утилитарная парадигма (с 1991 г.).

Данный парадигмальный ряд образует цепочку трансформаций, в которых со временем обнаруживается внутренняя логика развития, смысловое ядро которого - преодоление раскола российского цивилизационного топоса. Каждая политико-культурная парадигма есть объективно необходимый ответ на вызов под названием «Раскол», проходящий по «вертикали» (власть - общество, государство - народ) и «Горизонтали» (авторитаризм - соборность, «малая» (устная) традиция - «большая (письменная) традиция, вестернизация - автарки-зация).

Политико-культурное развитие российского общества осуществляется в рамках определенного «проблемного поля», которое проявляется на трех пара-дигмальных уровнях - цивилизационном, надисторическом, историческом. В цивилизационной парадигме главной является проблема «самости» - глубинной инерционной запрограммированности на производство и воспроизводство монологической интеракции власти и общества в любых исторических обстоятельствах. В надисторических парадигмах на первый план выходит проблема постоянного выбора стратегии структурирования общества (фундаментального цивилизационного топоса), обусловленная деконсолидированным характером российской цивилизации. В исторических парадигмах ведущую роль играет проблемная триада «интеграция ~ легитимизация - идентификация».

Своеобразным «механизмом» развития и смены исторических политико-культурных парадигм/стратегем является потенциал реквизита - способность власти эффективно решать проблемную триаду интегрирующего, легитимирующего, идентифицирующего плана и фактор транзита — задаваемой цивилизационной (архетипической) парадигмой ориентации на период к новой исторической стратегеме в условиях, когда власть не справляется с решением данной проблемной триады.

В рамках любой исторической стратегемы решаются три главных (универсальных) проблемы:

- как структурировать общество, обеспечивая его целостность;

- кто должен играть роль главного структуратора и на каком основании;

- каковы перспективы данной стратегии структурирования общества.

Первая проблема есть проблема интеграции, т.е. обеспечения целостности общественной системы, вторая - проблема легитимации, т.е. обоснования претензий власти на роль главного структуратора (интегратора), третья -проблема идентификации, т.е. оценка обществом результатов структурирующей активности власти и вытекающие отсюда перспективы его развития.

В начальной (генезисной) стадии любой исторической стратегемы на передний план выходит проблема интеграции. В ходе ее решения достигается наивысший «консенсус» между упорядочивающей и самоорганизующейся силами, что с точки зрения топологической характеристики означает отсутствие опасных зазоров между «фундаментальным» (общественным) и «сквозным» (властным) пространствами цивилизации.

Однако первые неудачи власти в регулировании различных проявлений общественной стихии являются симптомами того, что она не выполняет возложенную на нее эту главную функцию, в значительной мере теряет образ человечного опекуна, меняя харизматический блеск на бюрократическую основательность. Это означает вступление актуализированной на данный момент исторической стратегемы в фазу пролонгации, когда возникает острая необходимость в продлении первенствующей роли существующего типа власти.

Это одновременно означает исчерпаемость ее созидательного потенциала, ибо она уже не в состоянии поставлять обществу вдохновляющие его идеи, программы, перспективы и уповает на силу директив, указаний, постановлений и т.д. Историческая стратегема, таким образом, вступает в заключительную фазу своего развития - фазу кризиса, характеризующуюся не просто расколом по вертикали - между «субстратным» и «логократическим» пространствами циви-лизационного топоса, но и по горизонтали - расколом внутри «логократическо-го» пространства, ибо власть уже не столько управляет «помыслами» общества, сколько озабочена самосохранением от ставшей опасной для нее стихии, воплощенной в фундаментальном пространстве цивилизации.

Обозначившийся раскол разрушает единство Цивилизационного топоса и остро продуцирует проблему идентификации - поиска такого ценностно-смыслового центра, который бы цементировал «разбегающуюся» энергетику «логократического» и «фундаментального» пространства, обеспечивал доминирование центростремительных тенденций над центробежными. Выход на первый план идентификационной проблемы означает, что данная историческая версия «работы» власти с социумом исчерпала себя и под вопрос ставится жизнеспособность ее цивилизационной основы. Поэтому вызревают глубинные условия для того, чтобы сбросить данную, историческую оболочку бытия цивилизационной парадигмы и перейти к новому варианту развертывания ее потенциала. Проблемная триада «интеграция - легитимация - идентификация» в каждой исторической стратегеме получает конкретное содержательное воплощение, выступая как необходимо-объективный ответ на вызовы, с которыми сталкивается российская цивилизация.

Автор исходит из того, что утилитаризм как парадигма/стратегема в своей модеративной (умеренной) форме пронизывает все «логократическое» пространство российской цивилизации. Его потенциал всегда «наготове», дожидаясь соответствующих условий, чтобы принять актуализированные формы. Переход утилитаризма из умеренной в радикальную форму своего бытия сопровождает смену доминирующей на данный момент исторической (модусной) стратегемы на другую. Как реальная структурирующая сила утилитаризм проявляется на рубеже, отделяющем одну историческую эпоху (стратегему) от другой, характеризуя состояние транзита.

Таким образом, подчеркивание объективного характера смены исторических политико-культурных парадигм/стратегем не умаляет роли субъективного фактора, который в условиях российского цивилизационного бытия принимает форму утилитаризма. Имея межпарадигмальный статус, он становится связующим звеном, воплоъцением «волюнтаристской» тенденции по обеспечению единства цивилизационного развития на основе радикальной переоценки исторического способа регулирования властью общественной жизни.

В конечном счете это оборачивается глубокими ценностно-смысловыми разломами российского цивилизационного топоса, когда прерывается «времен связующая нить», усиливается антагонизм между необходимостью упорядочивания общественной инициативы и ее раскрепощения на основе инновационных подходов.

Можно сказать, что в России с начала 90-х годов доминирующей становится авторитарно-утилитарная тенденция, суть которой заключается в том, что произошел откат/отказ от предшествующих исторических наработок властного творчества и довольно отчетливо просматривается тенденция все «начать с нуля». Причем, речь идет не просто о радикальном разрыве с предшествующей исторической (модусной) стратегемой, но со стратегемой цивилизационного (архетипического) плана: утилитарно продекларированная цель состоит в «приобщении» к ценностям либеральной суперцивилизации.

Утилитаризм в данный период приобретает статус исторического (продолжительного во времени) способа структурирования российского общества. Поэтому здесь господствует логика, определяющая любой исторический вариант (стратегему) и подразумевающая последовательное прохождение в ходе ее развития трех фаз - генезисной (интегрирующей), пролонгирующей (легитимирующей) и кризисной (идентификационной).

Утилитаризм в авторитарной оболочке (и в этом специфика современного этапа цивилизационного бытия России) характеризуется неспособностью и нежеланием сил, отвечающих за упорядочивающую функцию вбрасывать в общество «высшие смыслы», будь это реализация идеалов социальной справедливости, «светлого будущего» и т.д. Власть, таким образом, становится технической, пытающейся сконструировать свой имидж как «специалиста», управляющего обществом, а не как «мудрого правителя», заботящегося о благополучии своих подданных.

Однако, не получая мощных метафизических импульсов со стороны власти, российский социум, изначально пораженный синкретизмом, в этих условиях ограничивается задачами своего физического выживания - он становится демаркированным, т.е. дезориентированным, потерявшим свой соционим, свое «название». В то же время соборный синкретизм взыскует «высшие смыслы» и, не получая их со стороны упорядочивающей силы, ставит под сомнение актуализированную на данный исторический момент форму ее бытия. В итоге власть и общество тяготеют к самозамыканию, т.е. состоянию, получившему в научной литературе название «негативного консенсуса».

Здесь ведущую роль играют не созидательные, а апологетические интенции - стремление каждого актора ограничить свою активность защитой своего ценностного поля от вторжения другого актора, ставшего «чужим». По сути происходит разрыв между импульсацией логократического (политико-культурного) и субстратного (социоментального) пространств, что чревато расколом российского цивилизационного топоса на отдельные локусы.

Осуществленный автором анализ позволяет прийти к выводу, что гипостазированная власть и синкретическое общество, будучи ключевыми акторами цивилизационной (архетипической) стратегемы в рамках каждого исторического варианта ее реализации претерпевают глубокую трансформацию, определяющую в решающей степени их природу и характер взаимодействия:

- кратолизированное общество абсолютно доминирует над номинальной властью, являясь главным творцом «правил игры» (авторитарно-партикулярная стратегема, киевский период);

- идеологизированное общество находится в состоянии относительного равновесия с сакральной властью, временами уступая ей, как, например, в царствование Ивана Грозного, а временами, как в Великую Смуту добиваясь реванша (авторитарно-патриархальная стратегема, московский период);

- политизированное общество переходит в подчинение (само)державной власти, сохраняя автономию на низовом (община, земства) уровне (авторитарно-бюрократическая стратегема, петербургский период);

- социализированное общество попадает в полное подчинение тотальной (партийно-государственной) власти, что приводит к атрофированию потенциала его самоорганизации, самоструктурирования (авторитарно-коммунитарная стратегема, советский период); - демаркированное общество получает формальную независимость, дистанцируется от технической власти, но спровоцированный при этом дуализм в лице отчужденных друг от друга социума и кратоса приводит к перманентному кризису идентичности на всех уровнях цивилизационного бытия (авторитарно-утилитарная стратегема, современный период).

В целом процесс структурирования российского цивилизационного топо-са характеризуется кумулятивным эффектом: власть и общество на каждой новой стадии (стратегеме) развития сохраняют свои предыдущие сущностные характеристики. Несмотря на резкий, скачкообразный, окрашенный в утилитарные тона переход от одной исторической эпохи к другой, в конечном счете, происходит наращивание потенциала структурирования цивилизационного пространства.

Напрашивается вывод, что высший замысел, заложенный в цивили-зационной парадигме/стратегеме заключается в доведении до логического конца, граничащего с абсурдом, процессов структурирования российского цивилизационного топоса, с тем, чтобы начался откат, когда импульсация мобилизационного типа обнаруживает свою исчерпаемость, ибо в его «силовом поле» власть и общество взаимодействуют лишь в качестве акторов, воплощающих, соответственно, «центр» и «периферию». В этой связи духовная и культурная децентрализация (H.A. Бердяев) становится значимой перспективой, императивом развития российской цивилизации. По сути, речь идет об отказе от структурирующей стратегии плеядного типа (когда единичное поглощается универсальным) в пользу стратегии монадного типа (когда единичное становится ключевым репрезентантом универсального), что равнозначно переходу российского цивилизационного пространства на инновационный путь развития.

Вместе с тем, это не означает защиту ориентации на механическое перенимание ценностей западной (инновационно-либеральной) цивилизации, где гражданское общество на протяжении, по крайней мере, трех последних столетий играло роль первичного, основополагающего, а власть (в диффузной ипостаси) - вторичного, производного фактора, ненавязчивого регулятора общественной жизни. Если применительно к западному цивилизационному ареалу культурный консенсус (ценностное единство) за указанный исторический период стал свершившимся фактом, то для-российского суперэтноса характерно растянутое во времени формирование общей системы доминирующих ценностей и медленное преодоление социокультурных расколов. Особая острота проблемы заключается в ставшем де-факто трагическом разрыве (расколе) между политикой и культурой. Это способствовало расколу упорядочивающей импульсации, который на любом историческом этапе сопровождал российскую власть, делая ее, с одной стороны «сильной» (на некоторое время - когда политика брала верх над культурой), а затем по «закону маятника» - крайне слабой, что негативно отражалось на развитии российского социума, подверженного периодическим мобилизационным рывкам.

Мобилизационный тип развития имеет место в условиях, когда ключевые субъекты данного цивилизационно-государственного образования не готовы, не способны встать на уровень требований, которые объективно (и неизбежно!) диктуются общемировыми тенденциями развития. В этой связи Мобилизация есть вынужденный ответ на давление «извне» - со стороны обществ, запрограммированных на другие пути цивилизационного (культурного) творчества и «изнутри» - становящейся все более очевидной перспективы выхода демоса из повиновения кратосу. Таким образом, этот ответ изначально окрашивается в геополитические (как реакция на внешние угрозы) и авторитарные (как способ власти «пришпорить» развитие общества) тона.

В данный исторический момент актуализируется задача власти (упорядочивающей импульсации, заложенной в политико-культурном факторе) не столько «насаждать» (что уже доказало свою бесперспективность) сколько культивировать консенсус в обществе, «привязывать» стихийную импульса-цию фундаментального топоса к цементирующему ее «смысловому ядру». Этим ядром может стать ценность социальной справедливости при одновременном признании ценностей, защищающих эффективную жизне

306 деятельность как социум в целом, так и отдельной личности. Таким образом, речь идет о «запуске» авторитарно-консенсусной стратегемы как естественного, исторически обусловленного способа структурирования российского цивилизационного пространства. Власть в этой связи должна трансформироваться в консолидирующую силу, а общество стать консенсусным, т.е. преодолевшим культурный раскол (кризис идентичности) и осознающим свое цивилизационное предназначение.

Консенсусное общество - это российский аналог гражданского общества на Западе, что, тем не менее, подразумевает четкую фиксацию их принципиально различающейся природы. В условиях консенсусного общества борьба за согласие (ценностное единство) является главной целью обустройства индивидуальной и социальной жизни, тогда как в рамках гражданского общества согласие де-факто становится средством решения социальных проблем, механизмом дальнейшего развертывания созидательной активности человека.

В конечном счете наращивание консенсусного потенциала цивилизационного пространства России позволит, с одной стороны, сохранить преемственность (архетипическую предрасположенность к авторитарному способу властного структурирования общества), а, с другой - вывести упорядочивающую импульсацию российского кратоса на качественно новый - инновационный - уровень своего развития.

Список научной литературыНосков, Владимир Алексеевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Авраамова Е.М. Формирование новой российской макроидентичности //Общественные науки и современность. 1998. - № 4. - С. 19-29.

2. Аврех А.Я. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991. — 285с.

3. Алексеева Т.А. Личность и политика в переходный период: проблемы легитимности власти //Вопросы философии. 1998. - № 7. - С.58-65.

4. Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии //Полис. 1992.-№ 4. - С. 122-134.

5. Алтухов В. Контуры неклассической общественной теории //Общественные науки и современность. 1992. - № 5. - С.59-72.в. Алтухов В. Философия многомерного мира //Общественные науки, и современность. 1992. -№ 1. - С.15-27.

6. Амелин В.Н. Власть как общественное явление //Социально-политические науки. 1991.-№ 2. - С.3-14.

7. Амелина Е.М. Гуманизм и проблема общественного идеала в русской философии XX века //Общественные науки и современность. 1997. - № 3. -С.65-74.

8. Арато А. Концепция гражданского общества: восхождение, упадок, воссоздание и направление для дальнейших исследований //Полис. 1995. -№ 3. - С.48-56.

9. Ю.Аристотель. Политика //Аристотель. Собр. соч. в 4-х т. М.: Мысль, 1983. -Т. 4. - С.375-644.11 .Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993. - С.303.

10. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс-Политика, 1992.-608 с.

11. Арушанов В.З. Либеральная и социалистическая идеология в России: опыт развития и взаимодействия с точки зрения политической культуры //Вестник МГУ. Соц.-полит. исследования. 1993. - № 6. - С.74-77.

12. Астафьев Я. У. Постмодернизм в познании общества //Полис. 1992. - № 3. - С. 63-71.

13. Лхиезер А. С. Жизнеспособность российского общества //Общественные науки и современность. 1996. - № 6. - С.58-68.

14. Ашин Г.К. Современные теории элиты: критический очерк. М.: Наука, 1985.- 175 с.

15. Базарбаев Б.Ж. Политика как инструмент гуманистического преобразования общества (социально-философский анализ). Диссертация. д-ра филос. наук в форме научного доклада. М., 1994. - 43 с.

16. Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М.: Правда, 1989. -621 с.

17. Барт Р. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М.: Прогресс, 1989. -615 с.

18. Баталов Э.Я. Политическая культура современного американского общества. М.: Наука, 1990. - 255 с.

19. Башкирова Е.И. Трансформация ценностей российского общества //Полис. -2000. -№ 6. С.51-65.

20. Бахтин M. M. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. -М.: Худож. лит., 1990. 541с.

21. Беляева JI.A. Социальная модернизация в России в конце XX века. М.: ИФРАН, 1997. - 173 с.

22. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. - 323 с.

23. Бессонов Б.Н. Судьба России: взгляд русских мыслителей. М.: РАУ, 1992. -307с.

24. Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Между дуализмом и соборностью (проблема и механизмы социальной интеграции в современном обществе) //Общественные науки и современность. 1998. - № 4. - С. 61-74.

25. Ъб.Блок М. Апология истории или ремесло историка. М.: Наука, 1973. - 232 с. 37.Блонделъ Ж. Политическое лидерство. - М.: РАУ, 1992. - 135 с. Ъ%.Болл Т. Власть //Полис. - 1993. - № 5. - С.36-42.

26. Бурдъе П. Социология политики. М.: Socio Logos, 1993. - 336 с.

27. АЪ.Васшьчук Ю.А. Гражданское общество эпохи НТР //Полис. 1991. - № 4. -С.4-20.

28. Вебер А. Франция и Европа //Культурология: Дайджест. М., 1999. - № 2. -С. 74-79.

29. Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. - 704 с.

30. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - 808 с.

31. Вехи. Интеллигенция в России. Сборник статей. 1909-1910 /Сост., коммент. Н. Казаковой. М.: Мол. гвардия, 1991. - 462 с.

32. Виктюк В.В. Гражданское общество: современное содержание понятия //Проблемы формирования гражданского общества. М.: ИС РАН, 1993. -С. 7-23.

33. Власть: очерки современной политической философии Запада /В.В. Мшвениерадзе и др. М.: Наука, 1989. - 325 с.

34. Воронцова Л., Филатов С. «Русский путь» и гражданское общество //Свободная мысль. 1995. - № 1. - С. 58-68.51 .Вятр Е. Социология политических отношений. М.: Прогресс, 1979. -463 с.

35. Гаджиев КС. Американская нация: национальное самосознание и культура. -М.: Наука, 1990.-240 с.

36. Гаджиев КС. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования //Вопросы философии. 1991. - № 7. - С. 19-35.

37. Гаджиев КС. Политическая культура: концептуальный аспект //Полис. -1991.№6.-С. 69-83.

38. Гарднер К. Между Востоком и Западом. Возрождение даров русской души. -М.: Наука, 1993.- 125 с.5в.Гайденко ПЛ., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: социология Макса Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. - 366 с.

39. Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М.: Интеллект, 1998. - 416 с.

40. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 524 с.

41. Генетические коды цивилизаций /Под ред. Э.С. Кульпйна. М.: Моск. лицей, 1995.-201 с.

42. Герберштейн С. Записки о Московии. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 430 с.61 .Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. -703 с.

43. Глухова А.В. Формирование демократического консенсуса в переходном обществе: опыт и проблемы //Социально-политический журнал. 1993. -№1-2.-С.14-24.

44. Грачев Г.В. Психология манипуляций в условиях политического кризиса //Общественные науки и современность. 1997. - № 4. - С. 106-114.

45. Гудименко Д.В. Политическая культура России: преемственность эпох //Полис. 1994.-№ 2.-С. 156-164.

46. Динамика ценностей населения реформируемой России /Отв. ред. Н.И. Лапин. М.: Эдиториал УРСС, 1996. - 224 с.

47. Драгунский Д.В., Цымбурский B.JI. Генотип европейской цивилизации //Полис.- 1991.-Xal.-C.6-15.1%Дряхлов Н.И. Традиции и модернизация в современной России //Социс. -1992. -Xs 10.-С. 33-37.

48. Дубов И.Г. Феномен менталитета: психологический анализ //Вопросы психологии. 1993. - Хо 5. - С. 20-29.

49. Дюмон Л. Модифицированный взгляд на наши истоки: христианские начала современного индивидуализма //Ретроспективная и сравнительная политология. Вып. 1. М.: Наука, 1991. - С. 76-104.

50. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1990.-575 с.82Дякин B.C. Самодержавие, буржуазия-и дворянство в 1907-1911 гг. Л.: Наука, 1978.-244 с.

51. S3.Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1992. 246 с.

52. Зайончковский Б.Я. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке. М.: Мысль, 1978. - 287 с.

53. Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Политиздат, 1986.-223 с.

54. Из глубины: сборник статей о русской революции /С.А. Аскольдов, H.A. Бердяев и др. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 298 с.

55. Ильин В.В. Политология. М.: Университет, 1999. - 540 с.

56. Ильин В.В. Философия. М.: Акад. проект, 1999. - 589 с.

57. Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М.: Изд-во МГУ, 1997. - 384 с.

58. Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 304 с.

59. Ильин В.В., Панарин A.C. Философия политики. — М.: Изд-во МГУ, 1994. — 283 с.

60. Ильин В.В., Панарин A.C., Бадовский Д.В. Политическая антропология. М.: Изд-во МГУ, 1995. - 254 с.

61. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи и письма 1948-1954 годов: В 2-хт,-М.: Рарог, 1992. Т. 1. 344 е.; Т. 2.-272 с.

62. Ильин М.В., Коваль Б.И. Две стороны одной медали: гражданское общество и государство //Полис. 1992. - № 1-2. - С. 193-201.

63. Инглхарт Р Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества //Полис. 1997. - № 4. - С. 6-32.

64. История буржуазной социологии XIX-начала XX века /Отв. ред. И.С. Кон. -М.: Наука, 1979.-244 с.

65. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. М.: Правда, 1989. - 653 с.

66. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. - 415 с.

67. Канетти Э. Масса и власть //Канеттй Э. Человек нашего столетия. М.: Прогресс, 1990. - С. 391-443.

68. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане //Кант И. Сочинения в 6-ти т. М.: Наука, 1966. - Т. 6. - С. 7-23.101 .Кант И. Метафизика нравов //Кант И. Критика практического разума. -СПб.: Наука, 1995. С. 259-505.

69. Ю2Кантор В.К. Личность и власть в России: сотворение катастрофы //Вопросы философии. 1998. - № 7. - С. 14-22.

70. Кантор K.M. История против прогресса: опыт культурно-исторической генетики. М.: Наука, 1992. - 147 с.

71. Капустин Б. Г. Европейская и российская цивилизация: произойдет ли их встреча? //Мировая экономика и международные отношения. 1992. - № 4. -С. 54-61.

72. Капустин Б.Г. Кризис ценностей и шансы российского либерализма //Полис. 1992. -№.5-6. - С. 76-83.

73. Капустин Б.Г. Современность как предмет политических теорий. М.: РОССПЭН, 1998. - 308 с.

74. Капустин Б.Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян //Полис. 1994. - № 1. - С. 68-92; № 2. - С. 39-75.

75. Карамзин Н. М. Избранные статьи и письма. М.: Современник, 1982. -351с.

76. Кара-Мурза A.A. Западный либерализм: новое открытие микросубъект-ности мира //Полис. 1995. - № 1. - С. 126-128.

77. Кара-Мурза A.A., Панарин A.C., Пантин И.К. Духовно-идеологическая ситуация в современной России: перспективы развития //Полис. 1995. -С. 6-17.113 .Карасев JI. В. Русская идея (символика и смысл) //Вопросы философии. -1992.-№ 8.-С. 92-104.

78. Kapp Э. История современной России. Кн. 1: т.1-2. Большевистская революция 1917-1923. -М.: Прогресс, 1990. - 768 с.

79. Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. М.: Высш. шк., 1992.-221 с.11 в.Касьянова К О русском национальном характере. М.: Ин-т национальной модели экономики, 1994. - 367 с.

80. П.Кемеров В. Введение в социальную философию. М.: Аспект-Пресс, 1996. -214с.

81. Кемеров В. Концепция радикальной социальности //Вопросы философии. -1999. -№ 1.- С. 3-13.

82. Киреевский КВ. Критика и эстетика. М.: Искусство, 1979. - 439 с.

83. Клямкин K.M. Советское или западное: возможен ли синтез? //Полис. -1994. № 4. - С. 57-78; № 5. - С. 75-95.2\.Ковалев А. Еще раз о формационном и цивилизационном подходах //Общественные науки и современность. 1996. - № 1. - С. 97-104.

84. Коваленко В.И. Интегративная идеология в России: основания, проблемы, перспективы //Вестник МГУ. Соц.-полит. исследования. 1994. - № 1. - С. 3-7.

85. Консерватизм в России («круглый стол») //Социс. 1993. - № 1. - С. 43-61.

86. Конфликты в современной России. Проблемы анализа и регулирования /Под ред. Е.И. Степанова. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 344 с.

87. Кочетков А.П. На пути к гражданскому обществу. М.: Ин-т молодежи, 1992.-141 с.

88. Кравченко И.И. Введение в исследование политики (филос. аспект). М.: ИФРАН, 1998.- 188 с.

89. Кравченко И.И. Политическая мифология: вечность и современность //Вопросы философии. 1999. - № 1. - С 3-17.

90. Крапивенский С.Э. Социальная философия. М.: Владос, 1998. - 416 с.

91. Красин Ю.А. Долгий путь к демократизации и гражданскому обществу //Полис. 1992. -№ 5-6. - С. 97-104.

92. Критический марксизм: русские дискуссии /Под ред. М.И. Воейкова. — М.: Экономическая демократия, 1999. 256 с.

93. Кропоткин П.А. Великая французская революция. 1789-1793. М.: Наука, 1979.-575 с.

94. Кудрина Т.А. Политика и культура /Рос. академия управления. Политол. Центр. М.: Луч, 1993. - 32 с.

95. Кукушкина Е.И., Логунова Л.Б. Мировоззрение, познание, практика. М.: Политиздат, 1989. - 303 с.

96. ХЪв.Кулъпин Э.С. Путь России. М.: Моск. лицей, 1995. - 200 с. ХЫ.Кульпин Э.С., Пантин В.И. Генезис кризисов природы и общества в России. Вып. 1. Решающий опыт. - М.: Моск. лицей, 1993. - 134 с.

97. Культурология: Дайджест /РАН ИНИОН. М., 1999. - № 2. - 264 с.

98. Лавров П.Л. История и русские революционеры //Русская идея. М.: Республика, 1992. - С. 205-226.

99. Лазарев Б.М. Что такое правовое государство? М.: Знание, 1990. - 62 с.

100. Лапин Н.И. Пути России: социокультурные трансформации. М.: ИФРАН, 2000.-194 с.

101. Лапкин В.В., Пантин В.И. Русский порядок //Полис. 1997. - № 3. -С. 74-88.4Ъ.Лебон Г. Психология народов и масс. СПб: Макет, 1995. - 316 с.

102. Леви-Брюлъ Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1994. - 608 с.

103. Ленин В.И. Речь на Всероссийском совещании политпросветов и уездных отделов народного образования 3 ноября 1920 г. //Полн. собр. соч. Т. 41. -С. 398-408.150Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М.: Русский путь, 1995.-549 с.

104. Леонтьев К. Избранное. М.: Моск. рабочий, 1993. - 397 с.

105. Либерализм в России /Отв. ред. В.Ф. Пустарников и др. М.: ИФРАН, 1996.-451 с.

106. Малахов B.C. Неудобства с идентичностью //Вопросы философии. 1998. -№1.- С. 43-53.161 .Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: ИНИОН, 1992. - 253 с.

107. Маркарян Э. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983.284 с.163Марков Б.В. Разум и сердце: история и теория менталитета. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1993.-229 с.

108. Маркс К. К критике гегелевской философии права //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1.-С. 219-368.

109. Маркс. К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М.: Политиздат, 1988. - 574 с.

110. Массовый утилитаризм как импульс динамики общества («круглый стол» ученых) //Общественные науки и современность. 1998. - № 6. - С. 51-63.

111. Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна //Полис. -1992. -№ 1-2. -С. 130-142.

112. Межуев В.М. О национальной идее //Вопросы философии. 1997. - № 2. -С. 3-14.

113. Меоюуев В.М. Социализм пространство культуры //Критический марксизм: русские дискуссии. - М.: Экономическая демократия, 1999. - С. 74-114.

114. Модернизация в России и конфликт ценностей /Отв. ред. С .Я. Матвеева. -М.: ИФРАН, 1994. 248 с.

115. Моисеев H.H. Сумерки России (Рассвет или Закат? Россия на перепутье) //Полис. 1993.-№ 1. -С. 7-16.

116. Монтескъе Ш. О духе законов //Монтескье Ш. Избр. произв. М.: Госполитиздат, 1959. - С. 159-734.

117. ПЗ.Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. - 478 с.

118. Мочкин А.Н. Парадоксы консерватизма (Россия и Германия в конце XIX-начале XX века). М.: ИФРАН, 1999. - 194 с.

119. МухаевР. Т. Модернизация посткоммунистических режимов: ее специфика и возможности в России (опыт сравнительного анализа) // Вестник МГУ. Соц.-полит. исследования. 1993. - № 3. - С. 40-47.

120. На пути к открытому обществу. Идеи Карла Поппера и современная Россия. М.; Российское филос. общество, 1998. - 255 с.

121. Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина, ресурс человечества. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 174 с.

122. Нерсесянц B.C. Философия права. М.: Норма, 1997. - 652 с.

123. Нетерпимость в России: старые и новые фобии /Под ред. А.И. Малашенко и др. М.: Моск. Центр Карнеги, 1999. - 195 с.

124. Ницше Ф. Сочинения в 2-х томах. М.: Мысль, 1990. - Т. 2. - 829 с. 181 .Новгородцев П.И. Об общественном идеале. - М.: Пресса, 1991. - 640 с. 182.Новикова Л.И., Сиземская КН. Три модели развития России. - М.: ИФРАН, 2000. - 272 с.

125. Орлов Б.С. Политическая культура и становление демократии в России. -М.: ИНИОН, 1994.-50 с.

126. Ортега-и-Гассет X. Старая и новая политика //Полис. 1992. - № 3. -С. 133-141.

127. Осипов Г.В. Россия: национальная идея и социальная стратегия //Вопросы философии. 1997. - № 10. - С. 3-12.

128. Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. - 591 с.

129. Памятники культуры Древней Руси. Конец XV-первая половина XVI в. -М.: Худож. лит., 1984. 768 с.

130. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. -421 с.193 .Панарин A. C. «Вторая Европа» или «третий Рим» ? Избранная социальнофилософская публицистика. -М.: ИФРАН, 1996. 154 с.

131. Панарин А. С. Политология. Проспект, 1997. - 408 с.9Ъ.Панарин A.C. Глобальное политическое прогнозирование. М.: Алгоритм,2000. -352 с.

132. Панарин А.С Смысл истории //Вопросы философии. 1999. - № 9. -С. 3-21.

133. Пантин И.К. Проблема самоопределения России: историческое измерение //Вопросы философии. 1999. - № 10. - С. 3-17.

134. Пантин И.К Россия и мир: историческое самоузнавание. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 135 с.

135. Панфилова Т. Развивается ли наше общество //Общественные науки и современность. 1993. - № 1. - С. 34-41.

136. Пейн Т. Избранные сочинения. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. -422 с.

137. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. - 371 с,

138. Печчеи А. Человеческие качества. М.: Прогресс, 1985. - 311 с.

139. Пивоваров Ю.С. Две политические субкультуры пореформенной России: проблема взаимодействия //Ретроспективная и сравнительная политология. Вып. 1.-М.: Наука, 1991. С. 255-283.

140. Плетников Ю.К. Формационная и цивилизационная триады К. Маркса //Карл Маркс и современная философия. М.: ИФРАН, 1999. - С. 127-144.

141. Поздяева С.М. Модернизация России: социально-философский анализ: Автореф. дис. . д-ра филос. наук. Уфа, 1999. - 38 с.

142. Политическая антропология /Под ред. В.В. Ильина. М.: Изд-во МГУ, 1995.-252 с.

143. Политическая культура: теория и национальные модели /К.С. Гаджиев и др. М.: ИнтерпракС, 1994. - 352 с.

144. Политическая социология /Отв. ред. Г.П. Сопов. Ростов н/Д: Феникс, 1997.-638 с.

145. Политология на российском фоне /В.В. Рябов и др. М.: Луч, 1993. -425 с.

146. Пресняков А.Е. Княжеское право в древней Руси. М.: Наука, 1993. - 635 с.

147. Пригожий А.И. Что есть политика ? //Общественные науки и современность. 1996.- № 4. - С. 55-57.

148. Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. - 431 с.

149. Проблемы теоретической социологии: сб. ст. /Под ред. А.О. Бороноева. -СПб.: С-Петерб. ун-т, 1994. 312 с.

150. Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьба России /И.А. Исаев. М.: Русская книга, 1992. - 432 с.

151. Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук. М.: Прогресс, 1972. -607 с.

152. Размышления о России и русских. Штрихи к истории русского национального характера. Далекие предки: I-XVII вв. Вып. 1. /С.К. Иванов. М.: Прогресс, 1994. - 464 с.

153. Ракитов А.И. Цивилизация, культура, технология и рынок // Вопросы философии. 1992. - №5. - С. 27-33.22в.Рац М.В. К концепции открытого общества в современной России //Вопросы философии. 1999. - № 2. - С . 23-34.

154. Революционеры и либералы в России /Отв. ред. B.C. Итенберг. М.: Наука, 1990.-184 с.

155. Резник Ю.М. Гражданское общество как феномен цивилизации. М.: Союз, 1993.-167 с.

156. Рейман Л.Д. Информационное общество и роль телекоммуникации в его становлении //Вопросы философии. 2001. - № 3. - С. 3-9.

157. Религия и политика в посткоммунистической России /Отв. ред. Л.Н. Митрохин. М.: ИФРАН, 1994. - 252 с.231 .Реформаторские идеи в социальном развитии, России /Отв. ред.

158. С.А. Никольский. -М.: ИФРАН, 1993.-255 с.

159. Розанов В.В. Сочинения. М .: Сов. Россия, 1990. - 588 с.233 .Рормозер Г. Кризис либерализма. М.: ИФРАН, 1996. - 292 с.

160. Российская историческая традиция и перспективы либеральных реформкруглый стол» ученых) //Общественные науки и современность. 1997. 6.-С. 68-34.23 5.Российская ментальность (материалы «круглого стола») //Вопросы философии. 1994. - № 1. - С. 25-53. ^

161. Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн /Ред.-сост. Л.И. Новикова ., И.Н. Сиземская -М.: Наука, 1993. 368 с.

162. Россия: опыт национально-государственной идеологии /Под ред. В.В.Ильина. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 231 с.

163. Рукавишников В.О. Политическая культура постсоветской России //Социально-политический журнал. 1998. -№ 1. - С.43-53.

164. Русская идея /Сост. и авт. вступ. ст. М.А. Маслин. М.: Республика, 1992. -494 с.

165. Румянцев O.K. Диалектическая телеология. -М.: РИК, 1998. 172 с.241 .Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или принципы политического права //Руссо Ж-Ж. Трактаты. -М.: Наука, 1969. С. 151-256.

166. Рюде Дж. Народные низы в истории. 1730-1848. М.: Прогресс, 1984. -320 с.

167. Рябов A.B. Интегративная идеология и модернизация современной России //Свободная мысль. 1992. -№15. - С. 45-51.

168. Сахаров А. Мир, прогресс, права человека. Л.: Сов. писатель, 1990. -126 с.

169. Светлицкая Е.Б. Новая российская идентичность //Общественные науки и современность. 1997. -№ 1. - С. 72-81.

170. Свободное слово: интеллектуальная хроника 1998-1999 /Сост. и ред. В.И. Толстых. М.: ИФРАН, 2000. - 325 с.

171. Селунская Н.Б. Россия на пути от патриархальности к цивилизации (методологический поиск исследователей) //Вестник МГУ. Соц.-полит, исследов. 1993. - № 6 . - С. 13-19.

172. Семенов B.C. Уроки XX века и путь в XXI век (социально-философский анализ и прогноз). М.: ИФРАН, 2000. - 411 с.

173. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, Универс, 1993.- 656 с.

174. Симон Г. Мертвый хватает живого. Основы политической культуры России //Общественные науки и современность. 1996. - № 6. - С. 29-43.251 .Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. «Смута». М.: Мысль, 1988. -284 с.

175. Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого. Вып. 1 ./Реферативный сб. - М.: ИНИОН, 1991. -192 с.

176. СмелзерН. Социология. М.: Феникс, 1994. - 688 с.

177. Современная западная социология. Словарь /Ю.Н. Давыдов и др. М.: Политиздат, 1990. - 432 с.25 5.Согрин В.В. Конфликт и согласие в российской политике //Общественные науки и современность. 1996. - № 1. - С.35-44.

178. Соловьев А.И. Политическая культура: проблемное поле метатеории //Вестник МГУ. Соц.-полит. исследов. 1995. - № 2. - С. 31-41. 251 .Соловьев B.C. Жизненная драма Платона //Соловьев B.C. Соч. в 2-х т. Т.2. -М.: Мысль, 1990.-С. 582-625.

179. Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М.: Наука, 1984. -232 с.

180. СолоневичИ.А. Народная монархия. -М.: Феникс, 1991. 512 с.

181. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. -543 с.

182. Социально-исторические и духовные основы российской культуры: Материалы российской межвузовской научно-методической конференции /Отв. ред. И.М. Невлева. Белгород: БУПК, 1998. - 603 с.

183. Спиридонова В.И. Бюрократия и реформа (анализ концепции М. Крозье).-М.:ИФРАН, 1997.-232 с.

184. Спирин JI.M. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России. М.: Мысль, 1977. -366 с.

185. Стеши B.C. Исторический вызов и проблема общенациональной идеи //Реформаторские идей в социальном развитии России. М.: ИФРАН, 1998. -С.5-22.

186. Стешн B.C. Эпоха перемен и сценарии будущего. Избранная социально-философская публицистика. -М.: ИФРАН, 1996. 175 с.

187. Степин B.C., Толстых В.И. Демократия и судьбы цивилизаций //Вопросы философии. 1996.-№ 10.-С.3-18.

188. Степун Ф.А. Борьба либеральной и тоталитарной демократии вокруг понятия истины //Вопросы философии. 1999. - № 3. - С.137-144.

189. Стрелков В.И. Духовность и творчество //Человек как философская проблема: Восток-Запад. М.: Изд-во УДН, 1991. - С. 197-209.

190. Ступишш В.П. Гражданское общество и демократическое государство //Общественные науки. 1990. - № 1. - С.87-95.

191. Судас Л.Г. Массовое сознание современного российского общества: (филос.-политол. аспект исследования): Автореф. дис. д-ра филос. наук. М., 1996. - 47 с.

192. Сухов А.Д. Столетняя дискуссия: западничество и самобытность в русской философии. М.: ИФРАН, 1998. - 198 с.

193. ТойнбиА. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. - 736 с. Нб.Токвиль А. О демократии в Америке. - М.: Прогресс, 1992. - 554 с.

194. Топорнин Б.Н. Сильное государство объективная потребность времени //Вопросы философии. - 2001. - № 7. - С. 3-24.

195. Тоталитаризм как исторический феномен /Отв ред. A.A. Кара-Мурза. М.: ФО СССР, 1989.-395 с.

196. Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество (материалы «круглого стола») //Вопросы философии. -2000.-№ 1. С. 3-33.

197. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVII веке. Формирование бюрократии. М.: Наука, 1974. - 395 с.

198. Трошихин В.В. Политическая культура и идеология. Белгород: Изд-во БУПК,2000. - 181 с.

199. Туманов C.B. Общественный идеал: диалектика развития. М.: Изд-во МГУ, 1986.- 197 с.2%Ъ.Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. - 277 с.

200. Уайтхед А. Избранные работы по философии. М.: Прогресс, 1990. -717 с.

201. Уледов А.К. Духовная жизнь общества. М.: Мысль, 1980. - 271 с.

202. Умов В.И., Лапкин В В. Кондратьевские циклы и Россия: прогноз реформы //Полис.- 1992.-№ 4.-С.51-63.

203. Утопия и утопическое мышление: Антология зарубежной литературы /Сост. и общ. ред. В.А.Чаликовой. -М.: Прогресс, 1999. 404 с.

204. Федорова М.М. Модернизм и антимодернизм во французской политической мысли XIX века. М.: ИФРАН, 1997. - 185 с.

205. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М.: ИФРАН, 1997. -255 с.

206. Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения //Вопросы философии. 2000. - № 4. - С. 3-23.

207. Философия власти /Под ред. В.В. Ильина. М.: Изд-во МГУ, 1993. -271 с.

208. Флиер А.Я. Культура как фактор национальной безопасности //Общественные науки и современность. 1998. - № 3. - С. 181-187.

209. Фонотов А.Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному. -М.: Наука, 1993.-271 с.

210. Франк С.Л. Духовные основы общества (Введение в социальную философию). М.: Республика, 1992. - 510 с.

211. Франк С.Л. Сочинения. -М.: Правда, 1990.-607 с.29в.Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. - 368 с.

212. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1989. - 272 с.

213. Фромм Э. Иметь или быть ? М.: Прогресс, 1990. - 336 с.299J(абермас Ю. Демократия, разум, нравственность. М.: Наука, 1992. 176 с.

214. ЗООХайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Республика, 1993.- 445 с.

215. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций //Полис. 1994. - № 1. -С. 33-48.302Харц Л. Либеральная традиция в Америке. М.: Прогресс-Академия, 1993.-394 с.

216. Цивилизация. Культура. Личность /Отв. ред. В .Ж. Келле. М.: Эдиториал УРСС, 1999.-221 с.

217. Человек как философская проблема: Восток-Запад /Отв. ред.

218. Н.С. Кирабаев. М.: Изд-во УДН, 1991.-279с.

219. Черниловский З.М. Гражданское общество: опыт исследования //Государство и право. 1992. -№ 6. - С. 142-151.

220. ЪХЪ.Шаран П. Сравнительная политология. В 2-х частях. 4.1. М.: РАУ, 1992. -216с.

221. Шацкий Е. Утопия и традиция. М.: Прогресс, 1990. - 454 с.

222. Швырев B.C. Рациональность в современной культуре //Общественные науки и современность. 1997. - № 1. - С. 105-116.

223. Шилз Э. Общество и общества //Американская социология. М.: Прогресс, 1972. - С.341-359.320Шлезингер AM. Циклы американской истории. М.: Прогресс, 1992. -688 с.

224. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма, 1993. - 592 с.

225. ЪИ.Штомпка П. Социальное изменение как травма //Социс. 2001. - № 1. -С. 6-16.323Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект-Пресс,1996.-414 с.

226. Щегорг(ев В.А. Политическая культура: модели и реальность. М.: ИНИОН, 1990. - 172 с.325Щербинина Н.Т. Архаика в российской политической культуре //Полис. 1997. № 5. - С. 127-139.

227. Almod G., Verba S. Civil Culture: Political attitudes and Democracy in Five Nations. -Princenton: Princenton U.P., 1963. 281 p.

228. Bell D. The Coming of Postindustrial Society. A Venture in Social Forecasting. N.-J.: Basic Books, 1973. - 507 p.

229. Darendorf R. Reflections on the revolution in Europe. N.-Y.:Times Books, 1990.- 144 p.

230. Eisenstadt S.N. Tradition, Change and Modernity. N.-Y., 1973. - 367 p.

231. King R. The State in Modern Society: New Direction in Political Sociology. -L.: Mac. Millan, 1986. 271 p.

232. Parsons T. The Evolution of Societies. Englewood cliff (N.-Y.), 1977. 269 p.

233. Rosenbaum W. Political Culture. N.-Y.: State university of New York Press, 1975.- 158 p.