автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Портрет персонажа в прозе В.М. Шукшина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Портрет персонажа в прозе В.М. Шукшина"

На правах рукописи Серикова Лидия Валерьевна

ПОРТРЕТ ПЕРСОНАЖА В ПРОЗЕ В.М. ШУКШИНА:

системное лексико-семантическое моделирование

Специальность 10.02 01 -русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Барнаул-2004

Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО «Бийский педагогический государственный университет им. В.М. Шукшина»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

кандидат филологических наук, доцент Никишаева В.П.

доктор филологических наук, профессор Лебедева Н.Б.

кандидат филологических наук, доцент Качес ова И.Ю. *

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Защита состоится « 26 » июня 2004 г. в «12» часов на заседании диссертационного совета Д 212.005.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет» по адресу: 656049 г. Барнаул, ул. Димитрова, 66.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Автореферат разослан мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент Земская Ю.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Исследование, посвященное выявлению языковых средств создания портрета персонажа в прозе В.М. Шукшина, обусловлено характерным для современного шукшиноведения и лингвистики интересом к вопросам изучения художественного стиля писателя, к проблемам его языковой личности, картине мира, концептуальной системе. Изучение портретной характеристики в этом контексте представляется актуальным, поскольку в портрете с наибольшей полнотой преломляется индивидуально-авторское видение мира. Портрет является художественной формой, с наибольшей полнотой отражающей сложность структуры, динамики, особенностей, аксиологических иерархий концептуальной системы автора, синтезирующей и общее, свойственное духу эпохи, направлению, течению, и индивидуальное. Кроме того, заявленная в трудах М.М. Бахтина программа целостного рассмотрения героя, включающая временное и пространственное его существование, в современных лингвистических работах, так или иначе связанных с изучением способов и средств создания писателем образа персонажа, остается нереализованной. Синтез героя из отдельных научных рефлексий по-прежнему не достижим. Именно поэтому актуальным является поиск конструктивных моделей, репрезентирующих целостность образа персонажа.

Объектом нашего исследования является портрет персонажа в произведениях В.М. Шукшина, предметом работы - система лексико-семантических средств создания портретных характеристик в текстах В.М. Шукшина.

Материалом исследования послужил и портретные характеристики 160 персонажей произведений В.М. Шукшина (рассказы, повести, киноповести, романы).

Гипотеза нашего исследования заключается в том, что структура портретных характеристик, реконструируемая на основе их предметной отнесенности, должна иметь качества непрерывности, пронизывать все ' уровни бытия персонажа, отражать целостность художественного образа.

Цель работы-создание лексико-семантической модели, описывающей способы и средства создания В М. Шукшиным портрета персонажа как целостного образа.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. выявить структурные уровни и компоненты портрета персонажа в прозе:

2 ' определить основные лексико-семантические группы, с помощью которых происходит портретирование персонажей;

3. установить способы связи между выделенными группами;

4. сравнить структуры взаимоотношений между лексико-семантическими группами на каждом «срезе» структуры портрета персонажа;

5. выявить функции средств портретирования в с оздании целостного художественного образа.

Методы исследования: наблюдение, структурно-семантический анализ, компонентный анализ, моделирование, методы квантитативного анализа.

В нашем случае моделируется целостность портретного описания персонажа. Портрет понимается целостной системой взаимодействующих друг с другом компонентов - портретных характеристик. В этом аспекте мы полагаем, что система есть множество связанных друг с другом элементов, которое при определенном рассмотрении образует некоторый целостный объект. Портретная характеристика представляет собой сложную разноуровневую систему, поэтому актуальным становится рассмотрение системы не только со стороны компонентов, но и со стороны уровней. Введение уровней, которые «населены» однопорядковыми элементами, позволяет рассматривать систему не только как состоящую из элементов, но и как образованную из уровней.

Изучение средств портретирования потребовало выделить единицу портретной характеристики персонажа. Нами предполагалось, что сегментация «целого» на единицы портретных описаний обусловлена единством денотата. Так, описание дед был сухой и нервный и страдал глухотой («Критики») - очевидно можно разделить на ряд самостоятельных сегментов: «дед сухой», «дед нервный» и «дед страдал глухотой». Данные основания используются нами для классификации всего исследованного материала.

Научная новизна исследования состоит в создании модели портрета персонажа, репрезентирующей его целостность. Выделены три структурных уровня портретной характеристики: внутренний человек, медиальный человек и внешний человек, причем уровень медиального человека в структуру образа персонажа (и в его портретную характеристику) вводится впервые. Впервые характер предложенной модели, состоящей из трех уровней, где каждый из уровней имеет две сферы - одну обращенную вовнутрь, а другую - вовне, передает качества непрерывности и целостности моделируемого объекта - портрета персонажа.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке метода системного лексико-семантического моделирования, с помощью которого репрезентируется целостность образа персонажа со стороны его портретных характеристик. Поскольку каждая портретная характеристика (черта персонажа) моделируется посредством контаминации конечного набора лексико-семантических полей, относящихся как к одному, так и к разным уровням модели, постольку значимым представляется попытка обнаружения конечного набора характеристик, с помощью которых создается все многообразие портретируемых черт персонажа. Процессуальный характер созданной модели, отражающей непрерывность концептуальной системы писателя, позволяет приблизиться к реконструкции языковой личности писателя.

Практическая ценность работы состоит в том, что предложенная методика

может применяться при анализе художественного текста в школе и вузе. Кроме того, материал диссертации может быть использован в спецкурсах по лингвистике текста, а также в литературоведческих дисциплинах.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Структурные уровни портрета персонажа включают три сферы: внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека. В каждой из сфер могут быть выделены две зоны: собственно внутренняя и собственно внешняя. Портретирование, основанное на обращении к внутреннему человеку, характеризует персонаж в целом посредством указания на сущностную черту его внутреннего мира. Уровень внешнего человека есть материальная (телесная) сторона бытования героя. Медиальная зона-это форма взаимопритяжения внутреннего и внешнего человека, связанная с объективацией психофизиологических механизмов субъекта.

2. Портретные характеристики персонажа, как правило, имеют в структуре значения компоненты, присущие сразу нескольким выделенным лексико-семантическим группам, что отражает непрерывность художественного образа, репрезентирует его целостность.

3. Внутренняя сфера внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека стабильна, состоит, по преимуществу, из одних и тех же компонентов. Внешняя же область внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека чрезвычайно подвижна: внешний мир разнообразен и на каждом его уровне «заселен» разными реалиями.

4. Во внутренних сферах внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека связь между эмоционально-чувственной и духовно-нравственной сферами выполняет структурообразующую функцию. Эмоционально-чувственная и духовно-нравственная сферы, наряду с интеллектуальной, образуют структурное ядро внутреннего человека, определяющее основные акценты при характеристике внутреннего мира персонажа.

5. В творчестве В.М. Шукшина взаимодействие эмоционально-чувственной и волевой сфер служит «проводником» духовно-нравственной сферы во внешнюю действительность. Интеллектуальная сфера, по преимуществу, замкнута на себе, поскольку не имеет связи с внешним человеком.

6. Слабая структурированность уровня внешнего внутреннего человека в портретных характеристиках героев В.М. Шукшина и, напротив, существенная связь его с внутренним уровнем дает основания предположить, что общая модель внутреннего человека стремится к замкнутости, а значит, внутренний мир шукшинских персонажей сконцентрирован на себе самом.

7. Лексико-семантическая группа глаза, самая большая группа внешнего внешнего человека, выполняет функцию основной связи между внешним (физическим) и внутренним человеком, где поток информации извне и вовне находится в состоянии гармонического равновесия. Все составляющие лексико-семантической группы манера в совокупности наиболее адекватно представляют внутренние качества характеризуемого персонажа вовне.

Вербальные проявления героя, способы и состояния его бытования во внешнем мире, как правило, являются одновременным путем к пониманию его внутреннего наполнения.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались наследующих конференциях: Межвузовской научно-практической конференции «Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста» (Бийск, 2001), Всероссийском симпозиуме «Человек культуры: русский язык в современном мире» (Бийск, 2001), Межвузовской научно-практической конференции «Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста» (Бийск, 2002), Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык и культура речи как дисциплина государственных образовательных стандартов высшего профессионального образования: опыт, проблемы, перспективы» (Барнаул, 2002), Четвертых Филологических чтениях: проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении (Новосибирск, 2003).

По теме исследования опубликовано 5 работ. Результаты работы обсуждались на аспирантских семинарах и на заседании кафедры русского языка БПГУ.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав и заключения. Библиографический список включает 176 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируется цель и вытекающие из нее задачи, определяется объект, предмет, материал исследования, дается характеристика работы с точки зрения ее новизны, теоретической и практической ценности, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Проблемы анализа портретного описания персонажа в художественной прозе» рассматриваются вопросы, связанные с изучением портретного описания, анализируется статусность портретной характеристики в художественном тексте и ее строение, описывается методика анализа портретного описания. Отмечается, что портрет как явление культуры полифункционален. Среди его наиболее значимых и конституирующих функций можно назвать функцию мимезиса (в широком смысле), которая позволила ему в некоторых областях искусства, например, в живописи, выделиться в особый жанр. Поэтому портрет как явление искусства является средоточием самых различных эпохально-конвенциальных и индивидуально-авторских интенций, которые отражаются в тексте портрета не непосредственно, а преломляясь через концептуальную систему автора [А. А. Залевская, 2001; Р.И. Павиленис, 1983; В.А. Пищальникова, 1999]. Можно сказать, что портрет является художественной формой, с наибольшей полнотой отражающей сложность структуры, динамики, особенностей, аксиологических иерархий концептуальной системы автора, преломляющей (синтезирующей) и общее, свойственной духу эпохи, направлению, течению,

и индивидуальное [М.И.Андроникова, 1975; Л.С. Зингер, 1978;Ю.М. Лотман, 1998].

Являясь сложноорганизованной (синтагматически и парадигматически) системой языковых средств, портрет, как всякая сложная система, имеет как-явные, относящиеся именно к нему, компоненты, вычленяемые из художественного текста в целом, так и компоненты, имеющие к портретной характеристике опосредованное отношение.

Изучение портретных характеристик в лингвистических исследованиях [Н.С. Авилова, 2000; Л.Я. Круглик, 1963; НА Родионова, 1999; К.Л. Сизова, 1995; В.М. Хамаганова, 2002] предполагает создание моделей, призванных показать пути взаимодействия различных портретных черт и способов их языковой репрезентации. Проанализированные модели дают более или менее исчерпывающее представление о разнообразных видах портретов, о языковых средствах, используемых при описании героев. Это позволило нам обратиться к изучению портрета персонажа не с типологической стороны, а рассмотреть его в призме системного взаимодействия отдельных портретных характеристик, создающего целостный художественный образ.

Изучение портретной характеристики ставит вопрос о ее статусе. Портретная характеристика представляет собой текстово-языковую реализацию образа персонажа, поэтому ее можно рассматривать как относительно отдельную цельность. В то же время в ней «отливается» авторское сознание, она презентирует автора с какой-то стороны, но не отдельные черты, а его целое. Поэтому в портретной характеристике отражается и все произведение. Портрет выступает подобием всего текста. Это позволяет рассматривать портретную характеристику как текст (такое же понимание см. в работе В.М. Хамагановой [В.М. ХамаганоБа, 2002]). Если проводить границы текста на основании единства денотата (референта) описания, то между текстами они устанавливаются на основе того, что участники общения считают объектом описания, темой коммуникации, какие признаки существенными и т.п. [Л.Н. Мурзин, АС. Штерн, 1991]. Именно поэтому межтекстовые границы являются принципиально подвижными. Так, например, отдельными текстами могут выступать портреты-описания единичных черт внешности (глаз, волос, тела и др.), если они выступают в качестве относительно независимых (в каком-либо контексте) объектов описания (референтов). Между тем, если в качестве референта выступает внешность как таковая, описания отдельных ее черт становятся компонентами общего текста-описания.

Исходя из необходимости заявленного целостного рассмотрения персонажа, изучение портретных характеристик должно опираться на такое понимание структуры текста, которое бы позволило описать портрет в его единстве, а не отдельные его составляющие. Такому подходу соответствует исследование, проводимое с опорой на предметную соотнесенность текста, что позволяет рассматривать в качестве его структуры - систему денотатов портретного описания. Именно поэтому мы обращаемся к тем работам, в

которых текстовая структура представляется в виде иерархии смысловых предикатов [Т.М. Дридзе, 1984; Н.И. Жинкин, 1998; И.А. Зимняя, 2001], денотатов текста [Е.С.Андреева, 1998; А.И. Новиков, Е.И. Ярославцева 1990].

Опора при анализе текста на предметную соотнесенность сопровождается сегментированием его на отрезки, которые соответствуют целостным единицам денотативного плана [А.И. Новиков, 1982]. Анализа портретов персонажей в прозе может осуществляться на основе предметной (денотатной) соотнесенности языковых единиц, участвующих в описании персонажа, что отразилось в разработанной нами методике анализа. Так, на первом этапе производится отбор текстов портретных описаний. Взятые для анализа текстовые фрагменты проходят предварительную обработку. Из них исключаются, по возможности, языковые средства, не имеющие прямого отношения к портретной характеристике персонажа. Решение исключить или оставить в выбранном фрагменте те или иные языковые средства основывается на понимании портрета как изображения внешних и внутренних черт персонажа, имеющих надситуативный характер. После проведенного отбора портретных характеристик производилось сегментирование текстов на речевые отрезки, в пределах которых описанию подвергается какой-то один денотат. В приведенном ниже примере сегментацию можно произвести следующим образом (знаком «/» обозначена произведенная сегментация): Николай Воловик «... невысокий, / бритый наголо, / с серым лицом, / большеротый./Смотрел спокойно, муть насмешливо./...чистые, незлые, насмешливые глаза./Взгляд этих глаз был тверд/» («Правда»)

В результате произведенной сегментации языковых выражений выписывались обозначаемые в данных сегментах денотаты. Например, невысокий имеет денотатом рост человека, смотрел спокойно, чуть насмеипиво выражает характеристику взгляда и т.д. После произведенного денотативного анализа всех портретных характеристик (во всех исследованных текстах) была составлена их классификация. Затем производился анализ характеристик выделенных денотатов. По наименованиям каждого из денотатов, отражающих выделенные языковые сегменты, были произведены группировки, результатом чего явилось создание лексико-семантических групп - характеристик денотатов. Имя каждой группы было определено в зависимости от денотата, заложенного в основу формирования данной группы. Например, лексико-семантическая группалицо включает, в частности, такие компоненты: круглоликая, румяная; круглолицая; лицом походила на мать; очень приятная на лицо; точеное; тугие скупки; сытое и свежее; великолепное: в морщинах раньше времени: вытянутое, как улошади: гладкое бабье: добродушное: доброе: загорелое, широкое в скулах и др.

Портретные характеристики, распределенные по лексико-семантическим группам, подвергались дальнейшему анализу. Обнаружилось, что в подавляющем большинстве случаев характеристика содержит указание на другие денотаты портретного описания, например, взгляд этих глаз был тверд имеет своим денотатом взгляд человека, но в своей характеристике содержит указание на глаза и волю (твердый - «сильный и решительный»

[Ожегов, Шведова, 1986]) персонажа. Таким образом, дальнейший денотативный анализ на основе обнаруженной имплицитной денотативной отнесенности того или иного портретного описания позволил выявить связи между всемилексико-самантическими группами. Оказалось,что лексико-семантических групп, замкнутых на себе (самокоррелирующих), не имеющих связи с другими группами, практически не существует. Все портретные описания, так или иначе, взаимосвязаны, и эти связи носят палевый характер.

В нашем случае палевый анализ становится возможным в силу того, что существует общность содержания поля - портрет персонажа. В качестве компонентов поля выступают денотаты портретных описаний, между которыми устанавливаются доминантные (ядерные) и периферийные связи. На этом этапе процедура анализа портретных описаний начинает складываться на основе применения метода моделирования. На первоначальном этапе нашего моделирования портретные характеристики персонажей были разделены на две сферы. Характеристики, репрезентирующие внутренний мир персонажа, мы отнесли к внутренний сферечеловека и назвалиВнутренний человек:«Митька добры и человек, но очень наивный» («Сильные идут дальше»), «Все кругом говорили, что у Сереги Безменова злая жена» («Беспалый»).

Сферу внешнего представления человека, его материального воплощения мы назвали Внешний человек. Например, «Молодая яркая женщина» («Игиаха приехал»), «Художник был бородатый, большой, с курносым русскимлицом» («Пьедестал»).

В процессе анализа нами была выявлена третья сфера — Медиальный человек. Эта сфера является переходом межу внутренним и внешним миром и представлена такими портретными деталями как взгляд, голос, запах. Например, «Взгляд этих глаз был тверд» («Правда»), «Голосу Степана грубый, сильный, а когда он не орет, не злится, голос его —родной, умный, милый даже» («Япришел дать вам волю»).

Анализируя каждую сферу, мы установили, что внутренний мир персонажа может быть репрезентирован собственно внутренними характеристиками:умный, добрый, веселый, скупой, а также посредством каких-либо внешнихдеталей, например, «Была онарослая, красивая и очень какая-то простая, приветливая» («Позовименя в даль светлую»). Вданном примере внутренний мир персонажа показан через его манеру общения и поведения.

Сфера внешнего человека также может быть выражена как характеристиками, рисующими только внешний облик человека (красивый парень, черные глаза, лысан, смуглый, курносый, с кругпы.ми бутылочного цвета глазами и т.п.), так и внешними деталями человека, которые помогают обнажить строение души, т.е. то внешнее в облике человека, которое оказывается непосредственным отражением внутреннего, сигналом от внешнего к внутреннему: «Удевушки, грустные, задумчивые, умные глаза. «У него был необычайно широкий, добрый рот .. » («Сураз). В сфере Медиального человека нами обнаружены те же тенденции. Ср. голос грубый,

тоненький -голосродной, умный.

Итак, анализ материала позволил установить 3 сферы, в которых происходит описание портрета персонажа: Внутренний человек (ВнЧ), Внешний человек (ВЧ) и Медиальный человек (МЧ). Кроме того, каждая из указанных сфер дополнительно делится на две зоны: собственно внутреннюю и собственно внешнюю. Поэтому портрет персонажа может быть представлен следующими 6 областями: внутренний внутренний человек (ВнВнЧ); внешний внутренний человек (ВВнЧ); внутренний медиальный человек (ВнМЧ); внешний медиальный человек (ВМЧ); внутренний внешний человек (ВнВЧ); внешний внешний человек (ВВЧ). Следующим этапом нашего анализа было выявление содержательных компонентов, функционирующих во внутреннем и внешнем полях. Для определения этих компонентов мы использовали методику компонентного анализа. Выделенные в результате анализа семантические компоненты являются содержательной основой нашей модели. Нами обнаружены следующие лексико-семантические группы.

Внутренняязона: эмоционально-чувственная сфера (ЭЧС); духовно-нравственная сфера (ДНС), социально-психологическая сфера (СПС), волевая сфера (ВС), интеллектуальная сфера (ИС) и сфера опыта.

Внешняя зона: глаза, голова, кожа, лицо, ноги, нос, растительность на голове, рот и губы, руки, тело, вещи, взгляд, внешний вид и его оценка, возраст, количественныехарактеристики, манера, размер (ирост), речь (и голос), социальность, физические состояния и свойства, форма и черты, цвет, схожесть.

Таким образом, все обнаруженные нами портретные характеристики были, с одной стороны, отнесены к той или иной из шести указанных выше областей, а с другой, - распределены по лексико-семантическим группам. Мы анализировали каждую из таких структур, а также взаимодействие этих лексико-семантических групп друг с другом в каждой их шести областей бытия персонажа.

Анализ показал, что одна лексико-семантическая единица может относиться сразу к нескольким выделенным группам, т.е. происходит их контаминация. В характеристике «Сухой, жилистый, легкий на ногу» («Классный водитель») соотнесены такие сферы какманера (внешняя зона персонажа) и воля (внутренняя зона персонажа).

Для определения удельного веса каждой лексико-семантической группы в переделах поля, а также удельного веса их корреляций (взаимосвязей) друг с другом применялся количественный анализ, который помог определить ядерные и периферийные компоненты. Предпринятое затем моделирование портрета-персонажа, опирающееся на денотативную составляющую портретной характеристики, позволяет представить портрет, как целостность, которая являет собой как бы «костяк» живого художественного образа. Можно утверждать, что, уже выбирая те или иные черты (и их комбинации) для своего описания, автор тем самым выражает свое отношение к изображаемому. Поэтому денотативный анализ, создающий целостную структурную модель персонажа, позволяет делать утверждение о том или ином отношении писателя

к изображаемым персонажам, а также художественному миру и действительности в целом. Конечно, уровень рассмотрения портрета через призму его денотативной организации может быть значительно обогащен и анализом коннотативного содержания портретной характеристики.

Вторая глава «Портрет персонажа как лексико-семантическая модель» посвящена построению лексико-семантической модели целостного описания образа персонажа посредством взаимодействия отдельных портретных характеристик. Попытка изобразить подобную целостность осуществляется нами путем обнаружения корреляций (взаимосвязей) между описанием внешних и внутренних черт персонажей.

К портретной характеристике внутреннего человека относится довольно большая группа лексем, среди которых характеристики внутреннего внутреннего человека занимают ведущее место. Анализ группы лексем ВнВн позволил распределить их по следующим лексико-семантическим группам: эмоционально-чувственная сфера (ЭЧС), духовно-нравственная сфера (Д НС), социально-психологическая сфера (СПС), волевая сфера (ВС), интеллектуал ьная сфера (ИС) и опыт.

7. Эмоционально-чувственная сфера (ЭЧС). В данную группу вошли лексемы, описывающие эмоционально-чувственное бытие персонажа безотносительно к внешнему миру. Как правило, это такие характеристики, которые дает повествователь по отношению к персонажу в целом. Например, веселый, смешливая, нервный, спокойная, беспокойный, угрюмоватый, активный, энергичный, обидчивый, тоскливый и др. характеризуют персонаж в целом, но со стороны эмоционально-чувственной сферы: «... веселый, низенький ... несколько больше, чем нужно бы при его росте, полненький, кругленький, тожелысый»(«Раскас»). Нужно отметить, что многие лексемы, используемые для характеристики внутреннего внутреннего человека, могут употребляться и при портретировании внутреннего внешнего человека. Различие между этими двумя областями внутреннего мира обусловлено тем, что в первом случае характеризуется персонаж в целом посредством указания на сущностью черту его внутреннего мира. Во втором случае психологизируются какие-то отдельные проявления внешнего человека, например, части тела, манера поведения, мимика и др. Уже рассмотренная лексема веселый обнаруживает указанные свойства в следующем контексте (веселые глаза): «Тут дверь в купе отодвинулась, вошел пожилой опрятный человексусиками, свеселыминестарикозскими живыми и даже какими-то озорными глазами» («Печки-лавочки»).

1. Духовно-нравственная сфера (ДНС). Лексемы, характеризуйте персонаж со стороны нравственных, этических и духовных норм, качеств, отношений, составили лексико-семантическую группу, названную нами «духовно-нравственная сфера», напимер, добрый, скупой, жадный, хорошая, стеснительная и др. «Скупой Емельян Спиридоныч» («Любавины»). «... сухая наредкость выносливая баба, жадная и крикливая» («Ввоскресеньемать-старугика»).

3. Социально-психологическая сфера (СПС). Данную лексико-

семантическую группу составили лексемы, характеризующие внутренний мир субъекта и его образ жизни со стороны социального бытия, например, выпивоха, забулдыга, интеллигентность (интеллигент), одинокий и др. «Жил-был в селеЧебровка некто Семка Рысь, забулдыга, непревзойденный столяр» («Мастер»),«... интеллигентность взяла вверх» («Дебил»).

4. Волевая сфера (ВС). Данная лексико-семантическая группа характеризует персонаж со стороны его волевых качеств и их проявлений в поведении и деятельности, например, смелый, напористый, никогда не жаловалась и др. «Трудной жизнью жита Марья, но никогда не жаловалась» («Любавины») .«Не думали только, что перед столом будет стоять крепкий, напористый человек...» («Я пришел дать вам валю»). Примеров, которые относятся к сугубо волевой сфере, немного. В основном характеристики, включающие в структуры своего значения семы волевой сферы, обладают и другими семантическими компонентами (социально-психологическими, духовно-нравственными, эмоционально-чувственными и др.).

5. Интеллектуальная сфера (ИС). Лексемы, употребляющиеся при характеристике умственных качеств персонажа, а также личностных черт, конституируемых интеллектом, составили лексико-семантическую группу «интеллектуальная сфера». Следует отметить, что, как и в случае с волевой сферой, вариантов лексем, семантика которых была бы связана сугубо с интеллектуальной сферой, немного. Это слова и их сочетания такого типа, как дура, умный, начитанная, думать умел, мгновенно соображал и др. «Гребенщикова Алла Кузьминична, молодая, гладкая дура...» («Суд»),«... из всех-то она выделялась за столам, гордая сидела,умная, воспитанная...» («Беспалый»).

6. Сфера опыта (СО). Лексические единицы, образующие группу «опыт», отражают сферу человеческой деятельности и знаний, которая связана с обобщением и выявлением закономерностей протекания жизни (жизнь поучила, матерый волк, стреляный воробей идр.). Данная лексико-семантическая группа немногочисленна и имеет имплицитную опосредованную связь с интеллектуальной сферой, что хорошо видно в следующем примере: «Ксорока годам жизнь научила атамана ихитрости, и свирепому воинскому искусству, и думать он умел, и в людях вроде разбирался...» («Я пришел дать вам валю»).

Портретные характеристики внутреннего мира персонажа, который описывается нами с помощью шести обозначенных лексико-семантических групп, как правило, не исчерпываются какой-либо одной из них. Портретная характеристика одновременно создается несколькими семантическими группами, что репрезентирует целостность художественного образа, отражая его непрерывность. Наибольшее число связей обнаруживается между лексико-семантическими группами ЭЧС и ДНС. Они реализуются посредством одновременного присутствия в структуре значения лексемы или группы лексем компонентов, относящихся к эмоционально-чувственной и духовно-нравственной сферам. Например, «Глеб Капустин -

толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный» («Срезал»), Прилагательное ехидный имеет значение «язвительный, коварный» [Ожегов, Шведова, 1986]. Очевидно, что данное качество предполагает одновременно и определенное эмоциональное состояние (злорадства, удовлетворения от дискомфорта, доставленного другому), и соответствующую систему ценностей персонажа, его нравственные ориентиры, субстанциональную душевную черту.

Тот факт, что ЭЧС и ДНС образуют наиболее тесные связи, позволяет сделать вывод об их структурообразующей и «цементирующей» функции в рамках модели ВнВнЧ. Кроме того, данные сферы имеют самые большие показатели присутствия в текстах-портретах (самокорреляция): ЭЧС- 8,6 %; ДНС - 7,9%. Это позволяет предположить, что они, наряду с интеллектуальной сферой (8,2 % самокорреляции), образуют структурное ядро ВнВн, определяющее основные акценты при характеристике внутреннего мира персонажа (под корреляцией мы понимаем «взаимную связь, соотношение» между компонентами» [Ожегов, Шведова, 1986]).

Но указанные лексико-семантические группы являются еще и звеньями, соединяющими ВнВнЧ с ВВнЧ, а значит, и с внешним человеком в целом: сила связи ЭЧС с ВВнЧ - 5,7 %, а ДНС с ВВнЧ - 4,3 %. Большую связь с ВВнЧ находим только у СПС - 6,4 %, что вполне логично, так как эта сфера изначально направлена вовне. Интеллектуальная же сфера имеет незначительную степень соотношения с внешним миром, практически замыкаясь на внутреннем, потому обладает меньшей функциональной значимостью, нежели ЭЧС и ДНС. Эмоционально-чувственная и духовито-нравственная сферы, являясь структурными и функциональными доминантами характеристик внутреннего мира персонажа в прозе В.М. Шукшина, определяют степень участия других лексико-семантических групп в формировании этой стороны портрета. Второй по значимости связью с ДНС является связь, образованная социально-психологической сферой (6,4 %). Духовно-нравственная сфера, соединяясь с социально-психологической, приводит к появлению портретных характеристик, открытых в социум. Это область является средоточием стереотипов жизнедеятельности, поскольку опирается на исторически выработанные нормы того, как человек должен жить в коллективе. Здесь максимально сконцентрированы различного рода идиологемы и, казалось бы, индивидуально авторское должно быть нивелируемо коллективным. Отчаститак и обстоит дело-Шукшин, например, наделяет положительными чертами «тружеников» {великий труженик, уважаемый в деревне человек, беспрекословный труженик). Между тем. данная область портретирования не полностью стереотипна: как и в любой другой сфере портрета авторская индивидуальность значима. Выражается это в создании некоторых особых социально-психологических типов персонажей, среди которых наиболее заметными являются шукшинские чудики.

Наложением социально-психологической и духовно-нравственной сфер внутреннего внутреннего человека характеризуются такие номинации, как

чудик, чудной, шизя, труженик, работник, уважаемый человек и др Приведем некоторые контексты употребления лексем, несущих в своем значении компоненты социально-психологической и духовно-нравственной сфер: « Чудик обладал одной особенностью с ним постоянно что-нибудь случалось» («Чудик»), «Чудной парень» («Стенька Разин»). « Шизя.... > («Даешь сердце»).

Третьей по значимости во внутреннем пространстве внутреннего человека является связь духовно-нравственной (ДНС) и волевой сфер (ВС). 6,1 % все> связей компонентов внутреннего человека друг с другом, с самими собой (самокорреляции) и с внешним человеком приходится именно на связь между ДНС и ВС. Наложение данных сфер приводит к появлению таких портретные характеристик, как неуправляемость, своенравность, уверенность, наглость, надменность, терпеливость и др. Например, своенравный, обозначав «упрямого, капризного, поступающего так, как вздумается» [Ожегов, Шведова, 1986], актуализирует компоненты волевой сферы (поступает так как вздумается) и компоненты духовно-нравственной сферы (такие черты характера, как капризность, упрямство). «Нелегко матерому Четоусу смирить гордое сердце — сразу стать под начало более молодого, своенравного Стеньки» («Я пришел дать вам волю»).

Таким образом, рассматривая валентность ДНС (одной из доминантных составляющих ВнВнЧ), можно сказать о том, что данная сфера в портретноР характеристике героев В.М. Шукшина обусловливает ВС и СПС, атакже тесно связана с третьей, менее функционально мобильной, составляющей структурного ядра ВнВнЧ - интеллектуальной сферой. В данном контексте интересно, что ДНС абсолютно не соотносится с опытом.

Другая ядерная в пределах внутреннего уровня внутреннего человека лексико-семантическая группа - ЭЧС - наибольшую степень связей обнаруживает с СПС. Наложение социально-психологической и эмоционально-чувственной сфер занимает 6,1 % от всех структурных связей внутреннего мира ВнЧ. Контаминация СПС и ЭЧС приводит к появлению портретных характеристик, в которых социально-психологические черты подвергаются оценке. Часто такие черты связаны с манерами поведения, речи и общения, т.е. портретная характеристика несет в своем значении уже недва компонента (СПС и ЭЧС), а три (СПС, ЭЧС и Манера). Контаминация СПС и ЭЧС репрезентирована в таких характеристиках, как зануда, родной, одинокий, обаятельный и др.

Социально-психологические характеристики указывают на точки пресечения внутреннего мира ВнЧ с внешним уровнем ВнЧ. что одновременно в рамках портретной характеристики определяет степень и качество связи между внутренним и внешним человеком вообще. Наибольшая степень соотношения СПС с ЭЧС и ДНС, определяет каналы, по которым, главным образом, осуществляется данная связь. Эмоциональная и духовно-нравственная составляющие, по Шукшину, становятся не только доминантами внутреннего мира, но и факторами, обусловливающими все внешние проявления персонажа. Таким образом, основная функция СПС

(соединять внешний и внутренний миры) нейтрализуется активностью ЭЧС и ДНС, которую сообщает им художественное пространство произведений В.М. Шукшина.

Волевая и интеллектуальная сферы одинаковым образом соотносятся с эмоционально-чувственной - по 3,6 % от общего количества связей, то есть степень обязательности таких связей очевидно ослаблена. ВС в соединении с ЭЧС отражает величину внутреннего стремления героя к осуществлению своих желаний и достижению целей, переданную, как правило, с эмоциональной оценкой или включающую эмоциональное состояние персонажа. Так, в примере «... дико и нелепо звучал в теплой тишине избушки свирепый голос безнадежно избитого судьбой человека...» («Охота жить») характеристика безнадежно избитый судьбой одновременно указывает и на максимально снизившиеся волевые импульсы героя, и на его эмоциональное состояние, свидетельствующее о внутреннем кризисе.

Связь эмоциональной и интеллектуальной сфер предполагает описание такого качества, которое включает и определенную эмоцию, и умственное действие {остроумный, дурак дураком, рассудительная, мечтательный, насмеипивая и др.). ЭЧС также не коррелирует с опытом, что свидетельствует о принципиальной невозможности «научиться эмоциям».

Интеллектуальная сфера в структуре внутреннего мира внутреннего человека представляет отдельный интерес, так как, несмотря на небольшой в сравнении с ЭЧС и ДНС удельный вес, степень ее самокорреляции дает основание утверждать ее автономность. При этом ИС практически не связана с волевой сферой (0,4 %), играющей первостепенную роль в процессе проявления себя в социальном бытии, и соответственно имеет слабые связи с СПС (1,4 %) и с внешним внутренним человеком (2,5 %). Данное обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что интеллектуальная сфера шукшинского героя герметична. Обладая большой мерой связи с духовно-нравственной сферой (5,7 %), ИС не выходит за пределы своего внутреннего мира, что воспринимается «внешним (социальным) миром» как странность, чудаковатость. Обозначенная модель В нВнЧ репрезентирует внутренний мир героя особого рода, стремящегося сохранить свою самость, индивидуальность, непохожесть на других в мире норм, стереотипов поведения и мышления.

В заключение анализа структуры ВнВнЧ необходимо рассмотреть связь отдельных ее компонентов с внешним внутренним человеком (ВВнЧ) ВВнЧ наиболее тесно связан с социально-психологической (6,4 %), эмоционально-чувственной (5.7 %) и духовно-нравственной (4,3 %) сферами Как отмечалось, связь внешнего человека с СПС является закономерной. ЭЧС, функционирующая, как правило, вследствие воздействий со стороны внешнего мира, оказывается естественным образом связанной с ним. Связь же ДНС и внешнего человека показательна для творчества В.М. Шукшина. Кроме того, духовно-нравственная сфера тесно связана с волевой (6,1 %) ВС же направлена на то, чтобы проявить те или иные потенции, качества и пр. во внешнем социальном бытии В творчестве Шукшина данная сфера служит

«механизмом», реализующим духовно-нравственные интенции героя. ИС, как уже было показано, замкнута на себе, имеет слабую связь с внешним человеком. Опыт же не играет заметной роли в структурировании внутреннего пространства внутреннего человека и «устремлен» вовне.

Портретная характеристика внешнего внутреннего человека (ВВн) содержит такие компоненты, как вещь, внешний вид, возраст, глаза, голова, коммуникативная манера, общая манера, размер, социальность, мимика, физическое состояние, схожесть. Данные лексико-семантические группы абсолютно совпадают с теми, которые выбраны нами для характеристики внешнего человека. Именно поэтому рассматриваемая здесь сфера, очевидно, содержит те категории портрета, которые обнаруживают во внутреннем человеке тенденции к соединению с внешним миром.

Внешняя сфера внешнего человека не образует тесных и последовательных связей между своими компонентами. Обнаруженные нами корреляции между лексико-семантическими группами ВВнЧ нигде не превышают 1 % от общего количества связей (самокорреляции отсутствуют вообще). Стоит отметить также, что ни одна из коррелирующих сфер не соотносится в рамках ВВнЧ более чем с одной группой. Данные факты позволяют сделать вывод о том, что ВВнЧ не представляет собой самостоятельного и значимого уровня, так как при таком незначительном сцеплении элементов, очевидно, не может способствовать полноценному и системному соединению ВнЧ и ВЧ.

Из всех связей лексико-семантических групп наибольший, интерес представляют соотношения вещь и глаза. Корреляции этого типа не имеют самостоятельности и самодостаточности в портретных характеристиках. Так, в примере «... кандидат наук, длинный, сосредоточенный очкарик ... » («Привет Сивому!») лексема очкарик («человек в очках» [Ожегов, Шведова, 1986]) не просто указывает на факт ношения очков, на слабое зрение, но и, особенно в данном контексте, имеет явную социально-психологическую коннотацию, подкрепленную определением сосредоточенный (накладывается волевая сфера) и прямым указанием на социальный статус-кандидат наук. Таким образом, само соединение полей вещь (очки) и глаза выступает в качестве дополнительной характеристики, подкрепляющей и уточняющей остальные.

Если направленность ВВнЧ во внешний мир стремится к нейтрализации, то связь этого уровня с внутренним внутренним человеком чрезвычайно сильна. В большей или меньшей степени с ним коррелируют все компоненты ВВнЧ. Наибольшее количество связей подобного рода обнаруживает сфера манера общения (23.1 %). Нужно отметить, что с лексико-семантическими группами ВВнЧ она не соотносится вообще. То есть сфера коммуникации не связывает героев Шукшина с внешним миром, с «другими», а скорее служит полем саморепрезентации, проявления собственных внутренних качеств.

Так, например, давая характеристику одной из своих героинь, автор определяет и ее манеру общения с людьми: «...онарослая, красивая и очень

какая-то простая, приветливая» («Позови меня в даль светлую»). Приветливый означает «благожелательный, радушный, ласковый» [Ожегов, Шведова, 1986]. Эта характеристика, очевидно направленная на описание отношения характеризуемого человека к другим людям, прежде всего, вскрывает его внутренние качества, скрытые черты его характера.

Сильную зависимость от внутреннего мира персонажа в художественном мире прозы В.М. Шукшина обнаруживают также характеристики, образовавшие лексико-семантическую группу общая манера (11,5 %), в которой переданы описания поведенческой манеры героев в целом, как константной черты.

В целом, слабая структурированность уровня внешнего внутреннего человека в портретных характеристиках героев В.М. Шукшина и, напротив, существенная связь его с внутренним уровнем дает основания предположить, что общая модель ВнЧ стремится к замкнутости, а значит» внутренний мир шукшинских персонажей сконцентрирован на себе самом.

Медиальная зона включает в себя те характеристики, которые одновременно в равной степени свидетельствуют и о внутреннем, и о внешнем мире персонажа. Медиальная зона есть крайняя форма взаимопритяжения внутреннего и внешнего человека, объективированная в конкретных чертах и качествах (слух, запах, голос, взгляд и их характеристики). Перечисленные качества являются осевыми для данной зоны. Основываясь же на их характеристиках и следуя общей логике построения модели, мы разделили МЗ на внутренний и внешний уровни.

Анализ строения медиального человека позволил выделить компоненты, относящиеся к внутренней сфере медиального челозека {волевая сфера, духовно-нравственная сфера, интеллектуальная сфера, эмоционально-чувственная сфера), и компоненты его внешней сферы (вещи, взгляд, голос, запах, лоб, слух, социальность, мимика, физические свойства, частная манера).

Внутренняя сфера медиальной зоны, как и уже рассмотренные, структурирована по принципу большей / меньшей степени возможности образовывать связи между собой. Эта возможность отражает уровень согласованности ее элементов, а значит, основные пути корреляции внутренних и внешних портретных характеристик в творчестве В.М. Шукшина. Лексема внимательный в представленном контексте имеет значение «проникнутый вниманием, сосредоточенный» [Ожегов, Шведова, 1986]. Данное качество, в первую очередь, связано с функционированием волевой сферы. Кроме того, оно характеризует особенности протекания психофизиологических процессов (внимания) и, возможно, характеризуют субъекта по этому основанию. Между тем, один из наиболее авторитетных опытов классификации различных систем, «из которых складывается человек», проведенный Ю.Д. Апресяном [Апресян Ю.Д, 1995], показывает отсутствие отдельно выделяемой психофизиологической системы человека в языковой картине мира. Лексемы, имеющие отношение к такой сфере, поглощаются волевой или интеллектуальной сферами. С последней, например, Ю.Д.

Апресян связывает глаголы «запоминать, вспоминать, забывать», относящиеся скорее к такой сфере психофизиологии, как память. Естественно, в данном контексте «памятливый», «забывчивый» также соотносятся с интеллектуальной сферой. По этом же основаниям лексема «внимательный» отнесена нами к волевой сфере.

Интересно, что характеристики волевого уровня ВнМЧ относятся исключительно к взгляду. Очевидно, взгляд как «1. направленность зрения на кого-что-нибудь и 2. выражение глаз» [Ожегов, Шведова, 1986] становится у Шукшина самым активным полем проявления волевых качеств вовне.

Большая степень связей обнаруживается между волей и эмоционально-чувственным компонентом (7.2 %). Так, в примере: «...неотступный цепенящим взором впивался в человека, бледнел и трудно находил слова...> («Я пришел дать вам волю») волевая сфера раскрывается посредством такой качественной характеристики взгляда, как неотступным, а эмоционально-чувственная сфера— посредством лексемы цепенящим. Неотступный имеет значение «настойчивый, неотвязный» [Ожегов, Шведова, 1986]. Здесь актуализируются компоненты, которые можно отнести к волевой сфере, поскольку утверждается «упорство в достижении чего-либо». Цепенящий является производным от цепенеть-«становиться неподвижным, замирать под влиянием какого-нибудь сильного чувства» [Ожегов, Шведова, 1986].

Волевая сфера, как уже отмечалось, имеет большую корреляцию с внешним человеком (23,4 %). Здесь тенденция взаимосвязи между внутренним и внешним человеком сохраняется. Выход внутреннего медиального человека в целом вовне осуществляется посредством таких компонентов, как взгляд {неотступным, цепенящим взорам и др.), лоб (смотрит исподлобья), манера (смотрит он пристально, даже нахально и

др.).

Наибольшую связь с внешним миром обнаруживает эмоционально-чувственная сфера (36 %), что также поддерживает тенденцию, обнаруженную нами при описании внутреннего человека. Эмоционально-чувственная сфера в структуре внутреннего медиального человека имеет наибольшие связи с волевой (7,2 %) и духовно-нравственной сферами (5,4 %). Интеллектуальная сфера, как и в случае с ВнВнЧ, слабо выражена и практически автономна.

Волевая, эмоционально-чувственная и духовно-нравственная сферы образуют связную структуру, открытую вовне. Интеллектуальная сфера, будучи слабо выраженной, играет эпизодическую роль в устройстве внутреннего медиального человека.

Внешняя сфера медиальной зоны имеет структуру, компоненты которой уже как бы «материальны». Несмотря на, казалось бы. большое количество компонентов данная сфера имеет слабую структурированность в силу редкой встречаемости. К этой сфере мы отнесли такие портретные характеристики, как вещи, взгляд, голос, запах, лоб, слух, .мимика, физические свойства, социальность, частная .манера. Посредством этих компонентов ВМЧ происходит репрезентация компонентов ВнМЧ (волевой, духовно-нравственной, эмоционально-чувственной, интеллектуальной сфер). Ни один

га компонентов внешнего медиального человека не имеет самокорреляции. Это, на наш взгляд, связано с тем, что при портретировании феноменов данной области персонажа необходимо не просто назвать какую-то реалию, а нужно как-то охарактеризовать ее. Невозможно сказать: «Угероя был взгляд», но можно: «Взгляд этих глаз был тверд» («Правда»).

Наибольшую связь с внутренним человеком имеет такой, уже описанный нами, компонент, как взгляд(32,4 %). Контаминации с другими компонентами немногочисленны, наиболее важной представляется связь с частной манерой (7,8 %). Сфера частная манера описывает особенности образа действия субъекта, актуализируя при этом какую-то одну черту, компонент целого, но не все целое. К частной манере можно отнести и особенности мимики персонажа, поскольку, взятая вне ситуативности,

Сфера мимика представлена, как правило, лексемами, обозначающими смех, улыбку в их процессуальном рассмотрении. Несмотря на то, что данная сфера относится ко внешнему внешнему человеку, в медиальной зоне она также репрезентирована, хотя в гораздо меньшей степени, присутствуя лишь в сочетании со взглядом, например: «...вечно он с каким-то насмешливым Огоньком в глазах» («Вечно недовольный Яковлев»).

Из еще не рассматриваемых характеристик представляет интерес лексико-семантическая группа голос. Эта область связана с такими сферами, как физические свойства (3,9 %), социальность (2,6 %), эстетическая характеристика (1,3 %) и имеет третью по значимости (после частной манеры) связь с внутренним человеком (7,8 %). В следующем фрагменте репрезентируется голос в сочетании с другими сферами: «Ходитмедленно, голову поворачивает медленно, а гоюс родной какой-то» («Степкина любовь»). В этом контексте актуализируется сфера социальность. В лексико-семантическую группу социальность нами были включены такие портретные характеристики, которые отражают какие-либо социальные отношения: родственные, гендерные, национальные и др.

Вслед за М.М. Бахтиным во внешнее бытие персонажа, которое мы обозначили как внешнего человека, мы включаем не только внешность как таковую, но и сопутствующие ей, характерные для нее черты поведения, деятельности, общения. Естественно, многие черты внешнего человека связаны с его внутренним миром (внутренним человеком). Именно поэтому мы, как и прежде, говорим о присутствии в пространстве внешнего человека двух областей - внешнего внешнего человека и внутреннего внешнего человека. Анализ составляющих внутреннего внешнего человека в прозе В.М. Шукшина позволил выделить такие его компоненты, как волевая сфера, духовно-нравственная сфера, опыт, социально-психологическая сфера, интеллектуальная сфера, эмоционально-чувственная сфера. Видно, что компоненты ВнВЧ такие же, что были выделены нами при описании внутреннего внутреннего человека (ВнВнЧ) и внутреннего медиального человека.

Компоненты, выделяемые в пространстве внешнего внешнего человека лишь отчасти встречались ранее. В основном, это новые стороны портретной

характеристики персонажа. Внутренняя область внешнего, медиального и внутреннего человека довольно стабильна, состоит, по преимуществу, из одних и тех же компонентов. В общем виде портретная характеристика внешнего внешнего человека в прозе В.М. Шукшина включает в себя следующие компоненты: глаза, готова, кожа, лицо, ноги, нос, растительность на голове, рот и губы, руки, тело, вещи, взгляд, внешний вид и его оценка, возраст, количественные характеристики, манера, размер (ирост), речь (и голос), социальность, физические состояния и свойства, форма и черты, цвет, схожесть.

Посредством компонентов, относимых к сфере внешнего внешнего человека, происходит реализация внутренней области внешнего человека. Портретная характеристика ВВЧ имеет большое число разнокачественных компонентов, часть из которых относится к внешности, т.е. конституируют то, что мы назвали физическим человеком: глаза, голова, кожа, лицо, ноги, нос, растительность на голове, рот и губы, руки, тело. Другая часть компонентов характеризует какую-либо сторону физического человека, поэтому мы обозначили их как характеристики физического человека.

Физический человек раскрывается в произведениях В.М. Шукшина посредством: а) соотнесения компонентов физического человека друг с другом (связи-корреляции, самокорреляции); б) характеристик физического человека; в) связи с внутренним человеком.

С областью внутреннего внешнего человека наиболее связана характеристика глаз (12,7 %). Эта лексико-семантическая группа является самой большой среди групп физического человека и имеет одинаково сильные связи как с характеристиками внешнего человека, которые являются физическими характеристиками, так и с внутренним человеком. В данном случае - это основной орган, благодаря которому происходит общение, вообще бытование героя в окружающем его мире. В этой связи отметим, что при рассмотрении нами внешней сферы внутреннего человека такой ее компонент, как глаза, имел слабую связь с внутренней сферой ВнЧ.

Группа лицо тмеет вторую по значимости, хотя и невысокую, степень связи с внутренним человеком (2,9 %)

Остальные лексико-семантические группы имеют меньшую степень корреляции с ВнВЧ, приближаясь к нулевым значениям. Так, не имеют связи с полем внутреннего человека такие сферы, как тело и ноги. Не обладая укорененностью во внутреннем мире, тело в художественном мире В.М. Шукшина лишено духовного начала. Разрыв между телесностью и духовностью, характерен для реалистического направления в искусстве. В этой связи и ноги как символ телесной бренности, счеты (наибольшая приближенность к земле) не имеют корреляции со сферой внутреннего человека. Интересно, что данная группа состоит из элементов, содержащих в структуре значений сему какого-либо отклонения от нормы или даже уродства. Например. «Нога быламертвая Сразу была такой, с рожденья: тонкая, искривленная.. висела, как высохшая плеть. Только чуть шевелилась» («Нечаянный выстрел).

В целом можно отметить, что портретные характеристики, относимые нами к сфере физического человека, имеют более сложное строение, чем рассмотренные ранее, так как являются сферой контаминации, как правило, нескольких лексико-семантических групп. Именно поэтому наше рассмотрение физического человека необходимо сочетать с рассмотрением такой области, как характеристики физического человека. Так, сложная контаминация наблюдается в примере: «Городской вид лысого, его гладкое бабье лицо, золотые зубы, а главное, желтый портфель — все это непонятным образам вызываю в воображении Сени чарующую картину заводского склада» («Коленчатые валы»). Группа кожа, соединяясь с группой в приведенном контексте образует неоднозначное смысловое целое, так как определение бабье не столько указывает на состояние кожи (контекстный синоним прилагательному гладкое, то есть безволосое), сколько выводит всю характеристику в широкое семантическую группу социальность. Тендерные коннотации в данном случае привносят в определение бабье еще и оценочный компонент, так как бабье (от баба -прост, женщина) в отношении к мужскому лицу предполагает негативную оценочность, распространяющуюся с внешнего вида лица персонажа на его сущность. Усугубляют наше предположение дополнительные черты данной характеристики, также входящие и в группу . городской вид,

золотые зубы, желтый портфель, склад как предполагаемое место работы. Эти детали определяют данного героя как городского, «культурного» человека, что автоматически в шукшинских текстах становится и его отрицательной характеристикой. Таким образом, лексико-семантическая группа лицо, не обладая большой функциональной значимостью в рамках сферы физического человека (связи с другими полями этой сферы невелики), все же имеет существенную степень корреляции с характеристиками физического человека. Очевидно, вследствие этого, наряду с группой глаза, лицо становится связующим звеном между физическим человеком и внутренним человекам.

Среди других лексико-семантических групп физического человека наибольшую структурообразующую роль играют растительность на голове, рот и губы, руки, кожа, Портретирование волос персонажа может проводиться по признаку отсутствие / обилие волос. Эта портретная характеристика встречается довольно часто, причем, как отсутствие, так и обилие волос, как правило, свидетельствует о «небогатом» внутреннем мире персонажа. В целом, можно отметить, что данная лексико-семантическая группа в структуре внешнего (физического) человека относительно автономна и имеет также слабую связь с внутренним человеком

Среди характеристик физического человека наибольшую значимость имеет лексико-семантическая группа манера. В неё входяттакие компоненты, как общая манера, каммуникативная.манера, частная.манера. Примыкает к группе .манера, речь и голос. Черты персонажа, вошедшие в группу общая манера, представляют собой общую характеристику манеры поведения, деятельности персонажа, связанные с общим укладом его жизни.

Общая манера часто репрезентируется без наложения других групп. Так, в примере: «Жена Константина Смородина, худощавая, медтигельная женщина» («Пьедестал») описываются в целом особенности протекания деятельности персонажей, безотносительно к другим их качествам, уточняемым сопутствующими характеристиками. Частная манера объединяет лексемы, которые описывают способы поведения, связанные с конкретной чертой, органом, частью тела шукшинского героя и редко присутствуют в «чистом виде». Как правило, происходит наложение различных групп:манера и взгляд«Болъшесмотрел вниз» («Любавины»), манера имимика «Лобастый, мед !енно смеется» («Какмужик переправляв черезреку волка, козу и капусту» идр.

В лексико-семантическую группу коммуникативная манера входят определения особенностей общения, свойственных персонажам, именно эта группа тесным образом взаимодействует с группой речь и голос. Коммуникативная манера имеет способность характеризовать и особенности связи персонажа с окружающим миром, с людьми, и специфику внутреннего мира самого персонажа. Так, в контексте «Поповамиловидная еще женщина лет сорока, не робкая, с замашками продавиовской фамильярности...» («Страданиямолодого Ваганова») выход в сферу социума подчеркивается определением продавцовская, усугубляющим значение лексемы фамильярность «фамильярное поведение, поступок» [Ожегов, Шведова, 1986]. Фамильярный имеет значение «неуместно развязный, слишком непринужденный» [Ожегов, Шведова, 1986]. В «советском пространстве» сложился определенный социально-психологический стереотип, предполагающий речевой облик «работника торговли», по преимуществу грубый и бестактный. В.М. Шукшин апеллирует к данному стереотипу, описывая манеру общения своей героини. Но одновременно подобного рода характеристика экстраполируется и на духовно-нравственную составляющую этого образа. Можно сказать, что лексико-семантическая группа манера включает в себя наиболее концептуальные характеристики внешнего уровня ВЧ, так как оно имеет наибольшую степень корреляции с внутренней сферой ВЧ (6,2 %) и соотносится практически со всеми остальными, кроме цвета и размера, группами характеристикфизического человека.

Таким образом, созданная модель портретного описания репрезентирует систему портретных характеристик в их взаимосвязи и взаимовлиянии, а также позволяет понять; как создается портрет персонажа в прозе В.М. Шукшина, каковы наиболее предпочтительные связи между характеристиками, существуют ли варианты комбинаций, не используемые автором («тупиковые»), посредством каких элементов осуществляется непрерывность различных уровней портретного описания и др.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются некоторые перспективы изучения портретной характеристики.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Серикова Л.В. Портретная характеристика как средство выражения авторской модальности в тексте (на материале произведении В.М.Шукшина) // Текст: варианты интерпретации: Материалы научно-практич. конф. Бийск, 2001.Вып.6.С260-264.

2. Серикова Л.В. Семантика и структура портрета в романе В.М.Шукшина «Я пришел дать вам волю»//Человек культуры: Русский язык в современном мире: материалы Всероссийского симпозиума. Бийск, 2001. С. 167-173.

3. Серикова Л.В. Некоторые приемы портретного описания в прозе В.М. Шукшина (к вопросу преемственности традиций в русской литературе) // Текст: варианты интерпретации: Материалы научно-практич. конф. Бийск, 2001.Вып.7.С.178-179.

4. Серикова Л.В. Сруктурно-семантическая типология портретов персонажей как текстовая категория (на материале прозы В.М.Шукшина) // Русский язык и культура речи как дисциплина государственных образовательных стандартов высшего профессионального образования: опыт, проблемы, перспективы. Материалы Всероссийской научно-практич. Конф. Барнаул, 2002 С. 355-357

5. Серикова Л.В. Средства выражения оценочной категории на примере портретных характеристик персонажей (на материале произведений В.М.Шукшина) // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении. Материалы Четвертых Филологических чтений 23-24 ноября 1003г.Т. 1. Лингвистика. Новосибирск, 2003. С. 209-212.

Сдано в набор 21.05.2004. Подписано в печать 21.05.204. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Бумага писчая. Печать оперативная. Усл. Печ. л. 1.5 Тираж 100 экз.

Научно-издательский центр Бийского государственного педагогического института— 659333. г.Бийск. ул.Короленко, 53.

№ 12 A 14

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Серикова, Лидия Валерьевна

СЛИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ.

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМЫ АНАЛИЗА ПОРТРЕТНОГО ОПИСАНИЯ

ПЕРСОНАЖА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ.

1.1. Портрет как средоточие индивидуально-авторского и эпохалыю-конвенциалъного.

1.2. Структура текстов портретных описаний.

1.3. Методика анализа портретного описания в художественной прозе.

1.4. Фрагмент анализа портретного описания в прозе В.М. Шукшина на примере рассказа «Сельские жители»).

Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. ПОРТРЕТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПЕРСОНАЖА

КАК ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ.

2.1 Портретная характеристика внутреннего человека.

2.1.1 Общая характеристика лексико-семантических групп сферы внутреннего человека.

2.1.2. Структура внутренней сферы внутреннего человека.

2.1.3 Структура внешней сферы внутреннего человека.

2.2. Портретная характеристика медиального человека.

2.2.1. Структура внутренней сферы медиальной зоны.

2.2.2. Структура внешней сферы медиальной зоны.

2.3. Портретная характеристика внешнего человека.

2.3.1. Структура внешней сферы внешнего человека.

2.3.2. Структура внутренней сферы внешнего человека.

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Серикова, Лидия Валерьевна

Наше исследование, посвященное выявлению языковых методов и средств создания портрета персонажа в прозе В.М. Шукшина, обусловлено характерным для современного шукшшюведения и лингвистики интересом к проблемам изучения языковой личности писателя.

На начальном этапе шукшиноведение существовало в виде литературной критики. Те проблемы, которые поднимала критика 60-70-х гг. достаточно подробно рассмотрены в работе Н.А. Биличенко «Герой Шукшина в оценках критики» [Биличенко]. Центральной темой в критических и литературоведческих работах становится изучение реалистической манеры писателя [Аннинский; Горн; Залыгин; Золотусский]. Бесспорное причисление Шукшина к лагерю писателей-реалистов (в 60-е гг.) перераспределило акценты с анализа стиля, метода структурирования художественного пространства, особенностей поэтики и др. на описание идейно-тематического содержания прозы [Горн; Кожинов; Сигов; Чудакова; Michael Laura, Givens John; Terras Victor].

С конца 80-х гг. произведения Шукшина рассматриваются в контексте мировой культуры. Проза писателя начинает рассматриваться в качестве сложноорганизованного текста, в пространстве которого переплетаются разные социальные, культурные, психологические, философские, эстетические онтологии. Актуальными становятся проблемы «Шукшин и классика» [Базанова; Козлова; Куляпин, Левашова; Левашова-94;-2003]; «преемственность и новаторство Шукшина» [Казаркин; Козлова; Овчинникова]; «художественный метод Шукшина (реализм, модернизм, постмодернизм)» [Козлова; Куляпин; Nicole Christian; Hingley Ronald]. Внимание исследователей также привлекают проблемы интертекстуальности, пародийности произведений автора [Казаркин, Левашова-94; Козлова; Куляпин], его картины мира

Хуторянская], универсальных архетипических схем и фундаментальных пространственных моделей [Бузиновская; Вартаньянц, Якубовская; Тевс].

В лингвистике творчество В.М. Шукшина рассматривается в двух аспектах: язык произведения писателя выступает либо как цель исследования [Арчакова; Халина; Чувакин], либо как средство для изучения какой-либо сугубо языковедческой проблемы [Бабенко; Гаврилова; Исаченко]. Изучение творческого наследия Шукшина проводится в рамках исследовательских программ, среди которых можно отметить эвокационный подход к исследованию данного феномена [Чувакин]. В работе М.А. Деминовой, Г.В. Кукуевой, А.А. Чувакина на материале рассказов и публицистики Шукшина выявляется основной структурный принцип его прозы — диалогичность [Деминова, Кукуева, Чувакин].

В исследовании Г.В. Кукуевой, посвященном установлению роли речевой партии повествователя в диалоге «автор-читатель», было установлено, что речевая партия повествователя имеет статус составного текста, включающего в себя субтексты различной природы, и представляет собой канал информации, аккумулирующий код автора и читателя, специфика же речевой партии повествователя «детерминируется родо-жаяровыми признаками собственно рассказов В.М. Шукшина, из чего вытекают особенности образа автора» [Кукуева, с. 8].

В работах Н.В. Халиной, проводимых в русле развиваемых ею идей интерференционного метода, лежащего в основе феноменологического подхода к творчеству В.М. Шукшина, исследуется пространственное распределение интенсивности семантического мира [Халина-2002]. Автор констатирует факт использования В.М. Шукшиным четырех типов геометризации (шкалирования), раскрывающихся посредством использования таких типов шкал, которые структурируют и создают особую форму как художественного пространства, так и языка [Там же].

В монографии Л.Г. Бабенко «Лексические средства обозначения эмоций в русском языке» на материале прозы В.М. Шукшина исследуются разные виды (типы) эмотивных смыслов в структуре образа персонажа и образа автора. Исследователь выделяет кластеры основных эмоций и их языковые презентации, насчитывающие свыше 600 наименований. Л.Г. Бабенко, выделяя эмотивные смыслы в структуре образа персонажа и образа автора, основываясь на концепциях В.В. Виноградова и М.М. Бахтина, получает возможность исследования взаимосвязи между автором и героем [Бабенко].

Таким образом, современная лингвистика акцентирует свое внимание не только на параметрах художественного стиля писателя, но и на проблемах его языковой личности, картине мира, концептуальной системе. Изучение портретной характеристики в этом контексте представляется актуальным, поскольку в портрете с наибольшей полнотой преломляется индивидуально-авторское видение мира. Портрет является художественной формой, отражающей сложность структуры, динамики, особенностей, аксиологических иерархий концептуальной системы автора, синтезирующей и общее, свойственное духу эпохи, направлению, течению, и индивидуальное. Портретные характеристики в прозе В.М. Шукшина не подвергались детальному описанию, и изучение полевой непрерывности языкового выражения портретных характеристик является продуктивным, поскольку это позволяет реконструировать авторские концепты, концептуальные структуры, объективированные в художественном тексте, и подойти к моделированию концептуальной системы автора и языковой личности писателя.

Кроме того, заявленная в трудах ММ. Бахтина программа целостного рассмотрения героя, включающая временное и пространственное его существование, или, в терминах самого М.М. Бахтина, тело и душу героя, в современных лингвистических работах, так или иначе связанных с изучением способов, средств создания писателем образа персонажа, остается нереализованной. Синтез героя из отдельных научных рефлексий по-прежнему не достижим. Именно поэтому актуальным также является и поиск конструктивных моделей, репрезентирующих целостность образа персонажа.

Объектом нашего исследования является портрет персонажа в произведениях В.М. Шукшина, предметом работы - система лексико-семанггических средств создания портретных характеристик в текстах В.М. Шукшина.

Материалом исследования послужили портретные характеристики 160 персонажей произведений В.М. Шукшина (рассказы, повести, киноповести, романы).

Гипотеза нашего исследования заключается в том, что структура портретных характеристик, реконструируемая на основе их предметной отнесенности, должна иметь качества непрерывности, пронизывать все уровни бытия персонажа, отражать целостность художественного образа.

Цель работы — создание лексико-семантической модели, описывающей способы и средства создания В.М. Шукшиным портрета персонажа как целостного образа.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. выявить структурные уровни и компоненты портрета персонажа в прозе ;

2. определить основные лексико-семантические группы, с помощью которых происходит портретирование персонажей;

3. установить способы связи между выделенными группами;

4. сравнить структуры взаимоотношений между лексико-семантическими группами Era каждом «ерше» структуры портрета персонажа;

5. выявить функции средств портретирования в создании целостного художественного образа.

Методы исследования: наблюдение, структурно-семантический анализ, компонентный анализ, моделирование, методы квантитативного анализа.

Под моделированием мы понимаем «метод исследования объектов познания на их моделях» [Философский энциклопедический словарь, с. 381]. Моделью при таком методе исследования «называется другой объект, который сопоставляется исходному (моделируемому) объекту, и определенные свойства которого заданным образом отражают (например, сохраняют) выбранные свойства исходного объекта» [Бургин, Кузнецов, с. 91].

В нашем случае моделируется целостность портретного описания персонажа. Портрет полагается целостной системой взаимодействующих друг с другом компонентов - портретных характеристик. В этом аспекте мы полагаем, что система есть «множество связанных друг с другом элементов, которое при определенном рассмотрении образует некоторый целостный объект» [Бургин, Кузнецов, с. 99]. Портретная характеристика представляет собой сложную разноуровневую систему, поэтому актуальным становится рассмотрение системы не только со стороны компонентов, но и со стороны уровней. Введение уровней, которые «населены» однопорядковыми элементами, позволяет рассматривать систему не только как состоящую из элементов, но и как образованную из уровней. При этом как отдельные элементы, так и отдельные уровни сами могут быть системами [Бургин, Кузнецов, с. 101].

Изучение средств портретирования потребовало выделить единицу портретной характеристики персонажа. Нами предполагалось, что сегментация «целого» на единицы портретных описаний обусловлена единством денотата. Так, описание «.тоже нервный, часто волнуется.» («Други игрищ и забав») явно определяет героя с одной и той же стороны, которую мы относим к эмоционально-чувственной сфере, включенной в поле внутренний внутренний человек. Потому данную состоящую из группы слов характеристику мы считаем единой. Пример же «Дед был сухой и нервный и страдал глухотой» («Критики») можно разделить на ряд самостоятельных пропозиций: «дед сухой», «дед нервный» и «дед страдал глухотой». Они соответственно принадлежат к полю внешний человек (физический человек и его характеристики), к эмоционально-чувственной сфере внутреннего человека и к медиальной зоне (слух). Данные основания используются нами для классификации всего исследованного материала.

Научная новизна исследования состоит в создании модели портрета персонажа, репрезентирующей его целостность. Выделены три структурных уровня портретной характеристики: внутренний человек, медиальный человек и внешний человек, причем уровень медиального человека в структуру образа персонажа (и в его портретную характеристику) вводится впервые. Впервые характер предложенной модели, состоящей из трех уровней, где каждый из уровней имеет две сферы - одну обращенную вовнутрь, а другую - вовне, передает качества непрерывности и целостности моделируемого объекта - портрета персонажа.

Теоретическая значимость исследования состоит в разработке метода системного лексико-семантического моделирования, с помощью которого репрезентируется целостность образа персонажа со стороны его портретных характеристик. Поскольку каждая портретная характеристика (черта персонажа) моделируется посредством контаминации конечного набора лексико-семантических групп, относящихся как к одному, так и к разным уровням модели, постольку значимым представляется попытка обнаружения конечного набора характеристик, с помощью которых создается все многообразие портретируемых черт персонажа. Процессуальный характер созданной модели, отражающей непрерывность концептуальной системы писателя, позволяет приблизиться к реконструкции языковой личности писателя.

Практическая ценность работы состоит в том, что предложенная методика может применяться при анализе художественного текста в школе и вузе. Кроме того, материал диссертации может быть использован в спецкурсах по лингвистике текста, а также в литературоведческих дисциплинах.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Структурные уровни портрета персонажа включают три сферы: внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека. В каждой из сфер могут быть выделены две зоны: собственно внутренняя и собственно внешняя. Портретирование, основанное на обращении к внутреннему человеку, характеризует персонаж в целом посредством указания на сущностную черту его внутреннего мира. Уровень внешнего человека есть материальная (телесная) сторона бытования героя. Медиальная зона — это форма взаимопритяжения внутреннего и внешнего человека, связанная с объективацией психофизиологических механизмов субъекта.

2. Портретные характеристики персонажа, как правило, репрезентируют в структуре значения компоненты, присущие сразу нескольким выделенным лексико-семантическим группам, что отражает непрерывность художественного образа, репрезентирует его целостность.

3. Внутренняя сфера внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека стабильна, состоит, по преимуществу, из одних и тех же компонентов. Внешняя же область внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека чрезвычайно подвижна: внешний мир разнообразен и на каждом его уровне «заселен» разными реалиями.

4. Во внутренних сферах внутреннего человека, внешнего человека и медиального человека связь между полями эмоционально-чувственной сферы и духовно-нравственной сферы выполняет структурообразующую функцию. Эмоционально-чувственная и духовно-нравственная сферы, наряду с интеллектуальной сферой, образуют структурное ядро внутреннего человека вообще, определяющее основные акценты при характеристике внутреннего мира персонажа

5. В творчестве В.М. Шукшина взаимодействие эмоционально-чувственной и волевой сфер служит «проводником» духовно-нравственной сферы во внешнюю действительность. Интеллектуальная сфера, по преимуществу, замкнута на себе, поскольку не имеет связи с внешним человеком.

6. Слабая структурированность уровня внешнего внутреннего человека в портретных характеристиках героев В.М. Шукшина и, напротив, существенная связь его с внутренним уровнем дает основания предположить, что общая модель внутреннего человека стремится к замкнутости, а значит, внутренний мир шукшинских персонажей сконцентрирован на себе самом, герои данного автора склонны к аутизму.

7. Лексико-семантическая группа глаза, самая большая из всех групп внешнего внешнего человека, выполняет функцию основной связи между внешним (физическим) и внутренним человеком, где поток информации извне и вовне находится в состоянии гармонического равновесия. Все составляющие лексико-семантической группы манера в совокупности наиболее адекватно представляют внутренние качества характеризуемого персонажа вовне. Вербальные проявления героя, способы и состояния его бытования во внешнем мире, как правило, являются одновременным путем к пониманию его внутреннего наполнения.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на следующих конференциях: Межвузовской научно-практической конференции «Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста» (Бийск, 2001), Всероссийском симпозиуме «Человек культуры: русский язык в современном мире» (Бийск, 2001), Межвузовской научно-практической конференции «Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста» (Бийск, 2002), Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык и культура речи как дисциплина государственных образовательных стандартов высшего профессионального образования: опыт, проблемы, перспективы» (Барнаул, 2002), Четвертых Филологических чтениях: проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении (Новосибирск, 2003).

По теме исследования опубликовано 5 работ. Результаты работы обсуждались на аспирантских семинарах и на заседании кафедры русского языка БПГУ.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав и заключения. Библиографический список включает 176 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Портрет персонажа в прозе В.М. Шукшина"

Выводы по второй главе

Таким образом, в рассмотренной нами модели целостного описания портретов персонажей в произведениях В.М. Шукшина довольно большую группу составляют лексемы, репрезентирующие внутренний мир персонажа. Эта сфера лексем распределена по следующим лексико-семантическим группам: эмоционально-чувственная сфера (ЭЧС); духовно-нравственная сфера (ДНС), социально-психологическая сфера (СПС), волевая сфера (ВС), интеллектуальная сфера (ИС) и сфера опыта.

Данные сферы являются стабильными и для характеристики внутренних областей медиального и внешнего человека.

Эмоционально-чувственная, духовно-нравственная и интеллектуальная сферы, являются структурными и функциональными доминантами характеристик внутреннего мира персонажа в прозе В.М. Шукшина.

Группа лексем, характеризующая внешнюю зону человека распределена по следующим лексико-семантическим группам: глаза, голова, кожа, лицо, ноги, нос, растительность на голове, рот и губы, руки, тело, вещи, взгляд, внешний вид и его оценка, возраст, количественные характеристики, манера, размер (и рост), речь (и голос), социальность, физические состояния и свойства, форма и черты, цвет, схожесть.

Внешняя область внешнего, медиального и внутреннего человека чрезвычайно подвижна: внешний мир разнообразен и на каждом его уровне «заселен» разными реалиями. Именно поэтому сравнение структур ВВЧ, ВВнЧ и ВМЧ затруднительно. Как правило, внешняя зона имеет слабую структурированность между собой, но высокую степень корреляции с внутренней зоной. Наибольшую степень корреляции внешнего человека с внутренним имеют поле глаза и поле манера.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Структурные уровни портрета персонажа включают три сферы: внутреннего человека (ВнЧ), внешнего человека (ВЧ) и медиального человека (МЧ). Кроме этого, каждая из указанных сфер делится на две зоны: собственно внутреннюю и собственно внешнюю. Поэтому портретный мир персонажа может быть представлен следующими 6 областями, непрерывно переходящими друг в друга: Внутренний внутренний человек; Внешний внутренний человек; Внутренний медиальный человек; Внешний медиальный человек; Внутренний внешний человек и Внешний внешний человек.

Нужно отметить, что многие лексемы, используемые для характеристики внутреннего внутреннего человека, могут употребляться и при портретировании внутреннего внешнего человека. Различие между этими двумя областями внутреннего мира обусловлено тем, что в первом случае характеризуется персонаж в целом посредством указания на сущностную черту его внутреннего мира. Во втором случае психологизируются какие-то отдельные проявления внешнего человека, например, части тела, манера поведения, мимика и др.

Портретные характеристики внутреннего мира персонажа, как правило, имеют в структуре значения компоненты, присущие сразу нескольким выделенным лексико-семантическим группам, т.е. происходит контаминация нескольких семантических групп. Это, в свою очередь, отражая непрерывность художественного образа, репрезентирует его целостность.

Наибольшее число связей в структуре ВнВнЧ обнаруживается между эмоционально-чувственной и духовно-нравственной сферами (14,6 %). Этот факт позволяет сделать вывод об их структурообразующей и «цементирующей» функции в рамках модели ВнВн. ЭЧС и ДНС, наряду с интеллектуальной сферой (8,2 % самокорреляции), образуют структурное ядро ВнВн, определяющее основные акценты при характеристике внутреннего мира персонажа.

Анализ связей духовно-нравственной и социально-психологической сфер показал, что здесь максимально сконцентрированы различного рода идиологемы и индивидуально авторское нивелируемое коллективным. Между тем, как и в любой другой сфере портрета, авторская индивидуальность значима. Выражается это в создании некоторых особых социально-психологических типов персонажей, среди которых наиболее заметными являются шукшинские чудики, которые обозначают особый социально-психологический тип героя в контексте советского культурного пространства.

ДНС абсолютно не соотносится с опытом. Очевидно, что логика шукшинской художественной модели мира делает качества, отнесенные нами к этой лексико-семантической группе, имманентными, не связанными с течением времени и приобретенными знаниями.

Наибольшая степень соотношения СПС с ЭЧС и ДНС, определяет каналы, по которым, главным образом, осуществляется данная связь. Эмоциональная и духовно-нравственная составляющие, по Шукшину, становятся не только доминантами внутреннего мира, но и факторами, обусловливающими все внешние проявления персонажа. Таким образом, основная функция СПС (соединять внешний и внутренний миры) нейтрализуется активностью ЭЧС и ДНС, которую сообщает им художественное пространство произведений В.М. Шукшина.

Эмоционально-чувственная сфера также не коррелирует с опытом, что свидетельствует о принципиальной невозможности «научиться эмоциям», данная сфера есть презентант сущностной природы персонажа, имеющей статус непреходящих ценностей.

Интеллектуальная сфера шукшинского героя герметична. Обладая большой мерой связи с духовно-нравственной сферой, ИС не выходит за пределы своего внутреннего мира, что воспринимается «внешним социальным) миром» как странность, чудаковатость. Обозначенная модель ВнВнЧ репрезентирует внутренний мир героя особого рода -стремящегося сохранить свою самость, индивидуальность, непохожесть на других в мире норм, стереотипов поведения и мышления.

Волевая сфера направлена на то, чтобы проявить те или иные потенции, качества и пр. во внешнем социальном бытии. В творчестве Шукшина данная сфера служит «механизмом», реализующим духовно-нравственные интенции героя. Интеллектуальная сфера, как уже было показано, замкнута на себе, имеет слабую связь с внешним человеком. Сфера опыта не играет заметной роли в структурировании ВнВнЧ, однако, связи опыта с ВВнЧ тоже слабы, поэтому роль этого компонента эпизодична.

ВВнЧ не представляет собой самостоятельного и значимого уровня, так как при таком незначительном сцеплении элементов, очевидно, не может способствовать полноценному и системному соединению ВнЧ и ВЧ. Связь ВВнЧ с ВнВнЧ чрезвычайно сильна. Наибольшее количество связей подобного рода обнаруживает сфера манера общения. Нужно отметить, что с лексико-семантическими полями ВВнЧ она не соотносится вообще. То есть сфера коммуникации не связывает героев Шукшина с внешним миром, с «другими», а скорее служит полем саморепрезентации, проявления собственных внутренних качеств. Общение шукшинского героя сводится прежде всего к высказыванию себя, и потому проза писателя носит по преимуществу исповедальный характер.

Существенную степень связи с ВнВнЧ обнаруживает лексико-семантическая группа физическое состояние: можно утверждать его наибольшую (в сравнении с другими) способность соединять ВЧ и ВнЧ. Таким образом, физическое состояние персонажа связывается с состоянием его внутреннего мира, но одновременно, уже на другом уровне (через общность «физического»), указывает пути взаимодействия с миром внешним.

Возраст в произведениях В.М. Шукшина оказывается связан с измерением внутренней реализованности во внешнем мире. Остальные лексико-семантические группы не имеют значимых показателей связи с ВнВнЧ. В целом, слабая структурированность уровня внешнего внутреннего человека в портретных характеристиках героев В.М. Шукшина и, напротив, существенная связь его с внутренним уровнем дает основания предположить, что общая модель ВнЧ стремится к замкнутости, а значит, внутренний мир шукшинских персонажей сконцентрирован на себе самом. Обособленность от внешнего мира, с другой стороны, и обусловливает сохранение ими своей индивидуальности.

Медиальная зона включает в себя те характеристики, которые одновременно в равной степени свидетельствуют и о внутреннем, и о внешнем мире персонажа. Медиальная зона есть крайняя форма взаимопритяжения внутреннего и внешнего человека, объективированная в конкретных чертах и качествах (слух, запах, голос, взгляд и их характеристики).

Волевая сфера ВнМЧ имеет большую корреляцию с внешним человеком (23,4 %). Здесь тенденция взаимосвязи между внутренним и внешним человеком сохраняется. Выход внутреннего медиального человека в целом вовне осуществляется посредством таких компонентов, как взгляд, лоб, манера.

Наибольшую связь с внешним миром обнаруживает эмоционально-чувственная сфера, что поддерживает тенденцию, обнаруженную нами при описании внутреннего человека. Интеллектуальная сфера, как и в случае с ВнВнЧ, слабо выражена и практически автономна. Волевая, эмоционально-чувственная и духовно-нравственная сферы образуют связную структуру, открытую вовне. Интеллектуальная сфера, будучи слабо выраженной, играет эпизодическую роль в устройстве внутреннего медиального человека.

Зона внешнего медиального человека конституируется, прежде всего, сферами взгляд, частная манера и голос. Такие сферы, как слух, запах играют эпизодическую роль: слух, в частности, вообще отсутствует. Запах же связан с внешним миром (миром вещей) и социальностью.

Внутренняя область внешнего, медиального и внутреннего человека довольно стабильна, состоит, по преимуществу, из одних и тех же компонентов. Внешняя же область внешнего, медиального и внутреннего человека чрезвычайно подвижна: внешний мир разнообразен и на каждом его уровне «заселен» разными реалиями.

В целом можно отметить, что портретные характеристики, относимые нами к сфере физического человека, имеют более сложное строение, чем рассмотренные ранее, так как являются сферой контаминации, как правило, нескольких лексико-семантических групп.

Не имеют связи с полем внутреннего человека такие сферы ВВЧ, как тело и ноги. Не обладая укорененностью во внутреннем мире, тело у В.М. Шукшина лишено духовного начала, не одухотворено. Разрыв между телесностью и духовностью, характерен для реалистического направления в искусстве (в модернизме возможны совершенно иные отношения между духовным и телесным).

Наибольшую степень корреляции физического человека с ВнЧ имеет самая большая из всех групп физического человека группа глаза. Особенностью портретной характеристики глаз в произведениях Шукшина является наделение их функцией основной связи между внешним (физическим) и внутренним человеком, где поток информации извне и вовне находится в состоянии гармонического равновесия; связь, идущая по каналу зрительного восприятия (глаза), между физическим и внутренним человеком оказывается теснее, чем между прилегающими друг к другу сферами внутреннего человека; притяжение к своему полю

138 самых разных полей внешнего (физического), медиального и внутреннего человека.

Портретирование волос персонажа может проводится по признаку отсутствие / обилие волос. Эта портретная характеристика встречается довольно часто, причем, как отсутствие, так и обилие волос, как правило, свидетельствует о «небогатом» внутреннем мире персонажа. Поле растительность на голове в структуре внешнего (физического) человека относительно автономна. Наблюдаемые нами контаминации поля с другими полями не отражают сложности структуры ВВЧ. Это поле имеет также слабую связь с внутренним человеком.

Все составляющие лексико-семантического поля манера в совокупности наиболее адекватно представляют внутренние качества характеризуемого персонажа вовне. Вербальные проявления героя, способы и состояния его бытования во внешнем мире, как правило, являются одновременным путем к пониманию его внутреннего наполнения. Через характеристики, объединенные нами в группу манера, автор представляет те его качества, которые либо скрыты и проявляются спонтанно, либо имеют «двойное дно», то есть могут быть неоднозначно истолкованы и вскрываются путем анализа особенностей полисемии лексем, выражающих данные качества.

Таким образом, эмоционально-чувственная сфера ВнВЧ представляет собой основной канал связи с физическим человеком.

Если во ВнВнЧ интеллектуальная сфера была герметична, происходил диалог персонажа с самим собой, то теперь, во ВнВЧ она оказалась как бы «раскрыта», но это «раскрытие» иллюзорно, диктуемо чувственностью и нормами нравственности. ИС так и не получает своей собственной, не зависящей от других связи с внешним миром.

В качестве перспективы исследования нами видится анализ портретных описаний мужских и женских персонажей. В этом направлении сейчас могут быть сделаны только некоторые предварительные замечания: из всех проанализированных портретных описаний 77 % приходится на описание мужчин (из них 7 % - стариков), 22 % - женщин (из них 1 % - старух) и 1 % — детей и подростков. Доминирование мужского начала в произведениях В.М. Шукшина (отметим, что 22 % каких-либо употреблений с точки зрения статистики означают случайность, в то время как 77 % — это уже ярко выраженная закономерность [Герасимов; Головин]) с точки зрения портретных описаний может свидетельствовать об их разнообразии, психологичности, в то время как описания женских персонажей, напротив, может говорить о схематичности и др. Именно поэтому данная проблема нуждается в изучении и может быть перспективой дальнейшего исследования.

Представляет интерес также изучение портретных описаний главных и второстепенных персонажей, зависимости средств портретирования от того социального статуса, который «приписывается» тому или иному персонажу автором (городские / сельские жители, интеллигенция и др.). Рассмотрение портретных описаний может проводиться на основе не только надситуативных характеристик персонажей, но и с учетом ситуации, благодаря чему появится возможность изучение персонажа в его развитии и сопоставления постоянных и ситуативных характеристик. Перспективным представляется и сопоставление портретных характеристик, создаваемых в авторской речи и речи персонажей.

Отдельной перспективой исследования видится анализ средств выражения авторской оценки в портретных описаниях. Отметим, что изучение денотативного компонента художественного портрета должно быть дополнено исследованием его коннотативного компонента. Созданная нами модель получит новое измерение, что может приблизить к созданию интегративной модели языковой личности писателя.

Список научной литературыСерикова, Лидия Валерьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авилова Н.С. Речевые портреты в пьесе J1.H. Толстого «Плоды просвещения» //Русская речь. 2000. № 3. С. 14-19.

2. Андреева Е.С. Диалектика текста. Опыт логико-лингвистического синтеза. М., 1988. 96 с.

3. Андронникова М.И. Об искусстве портрета. М., 1975. 326 с.

4. Андронникова М.И. От прототипа к образу. К проблеме портрета в литературе и в кино. М., 1974. 384 с

5. Аннинский JI.A. Шукшинская жизнь // Литературное обозрение. 1974. № 1. С. 24-37.

6. Антипов Г.А. Донских О.А., Морковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. Новосибирск, 1989. 197 с.

7. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания //Вопросы языкознания, 1995. № 1. С. 37-67.

8. Арутюнова Н.Д. Номинация, референция, значение // Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977. С. 188-206.

9. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976. 327 с.

10. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1981. 280 с.

11. Арчакова Х.П. Семантико-синтаксическая функция прилагательных в текстах В.М. Шукшина (аспекты синтаксической стилистики) // В.М. Шукшин: проблемы и решения. Барнаул, 2002. С. 5-9.

12. Арчакова Х.П. Способы структурирования имплицитной семантики в текстах В.М. Шукшина // «.Горький, мучительный талант». Барнаул, 2000. С. 29-35.

13. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. М., 1997. С. 267-279.

14. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982. 192 с.

15. Бабенко JI.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск, 1989. 184 с.

16. Базанова А.Е. Традиции русской классической литературы (Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.П. Чехов) в прозе В.М. Шукшина. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1986. 24 с.

17. Байрамуков P.M. Способ представления речевого акта угрозы в рассказах В.М. Шукшина // «.Горький, мучительный талант». Барнаул, 2000. С. 42-65.

18. Барахов B.C. Литературный портрет: истоки, поэтика, жанр. Л., 1985. 260 с.

19. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. 616с.

20. Баскакова Л.В. Сложное синтаксическое целое в системе портретной характеристики // Язык прозы А.П. Чехова. Ростов н/Д, 1981. С. 43-63.

21. Бахтин М.М. Человек в мире слова. М., 1995. 141 с.

22. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 445 с.

23. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. М., 2000. 128 с.

24. Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М. 2000. 352 с.

25. Биличенко Н.А. Герой Шукшина в оценках критики // Русская литература. 1980. № 2. С. 47-59.

26. Богатырев А.А. Элементы неявного смыслообразования в художественном тексте. Тверь, 1998. 101 с.

27. Богуславский В.М. Словарь оценок внешности человека. М., 1994 с. 331

28. Богуславский В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. М., 1994 223 с.

29. Босова JI.M., Герман И.А. Перспективы использования полевой модели в современной лингвистике // Методология современной лингвистики: проблемы, поиски, перспективы. Барнаул, 2000. С. 52-57.

30. Бузиновская О.И. Мифопоэтика повести И. Бунина «Митина любовь» и рассказа В. Шукшина «Страдания молодого Ваганова» // В.М. Шукшин: проблемы и решения. Барнаул, 2002. С. 20-28.

31. Бургин М.С., Кузнецов В.И. Введение в современную точную методологию науки: Структуры систем знания. М., 1994. 304 с.

32. Бутакова JI.O. Автор и текст: когнитивная модель и вербальный феномен // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении. Лингвистика. Т.1. Новосибирск, 2002. С. 170-174.

33. Вартаньянц А. Д., Якубовская М.Д. О двух типах художественного пространства и времени в рассказах В.М. Шукшина // Филологические науки. 1984. № 4. С. 18-27.

34. Васильева А.Н. Художественная речь. Курс лекций по стилистике для филологов. М., 1983. 256 с.

35. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959. 656 с.

36. Волкова Н.А. Реализация текстовой категории модальности в цикле В.М. Шукшина «Из детских лет Ивана Попова» как вторичном тексте // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 2001. Вып. 5. С. 55-61.

37. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка // М.М. Бахтин. Тетралогия. М., 1998. С. 298-456.

38. Вольф Б.М. Анализ текстов и психолингвистическая значимость лингвистических универсалий // Основы теории речевой деятельности М., 1974. С. 135-144.

39. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.228с.

40. Выготский JI.C. Психология искусства. Ростов н/Д., 1998.480 с.

41. Гаврилова Е.И. Вставки в текстоцентическом и антропоцентрическом аспектах. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2003. 23 с.

42. Гак В. Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977. С. 230-293.

43. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998. 768 с.

44. Галанов Б.Е. искусство портрета. М., 1967. 208 с.

45. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., Наука, 1981. 140 с.

46. Герасимов В.П. Математическое обеспечение психологических исследований. Бийск: НИЦ БиГПИ, 1997. 89 с.

47. Головин Б.Н. Язык и статистика. М., 1970. 190 с.

48. Горн В.Ф. Василий Шукшин. Личность. Книги. Барнаул, 1990.284 с.

49. Горшков А.И. Русская стилистика. М.: Астрель; ACT, 2001.367 с.

50. Данилова И.Е. Проблема жанров в европейской живописи. Человек и вещь. Портрет и натюрморт. М., 1998. 104 с.

51. Данилова И.Е. Слово и зримый образ в европейской живописи от Средних веков до XX века. М., 2002, 64 с.

52. Деминова М.А. Особенности дискурса публицистики В.М. Шукшина // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 2002. Вып. 6. С. 88-95.

53. Деминова М.А., Кукуева Г.В., Чувакин А.А. Диалогичность прозы Шукшина // «.Горький, мучительный талант». Барнаул, 2000. С. 3-22.

54. Денисенко В.Н. Семантическое поле как функция // Филологические науки. 2002. № 4. С. 44-52.

55. Дидро Д. Парадокс об актере. Собрание сочинений в 2-ч т. Т1. М., 1986. 592 с.

56. Дмитренко Н.П. Средства выражения качества в русском языке (на материале литературных портретных характеристик). Дис. . канд. филол. наук. Н.Новгород, 1997. 165с.

57. Добренко Е. Формовка советского писателя. Социальные и эстетические истоки советской литературной культуры. СПб, 1999. 557 с.

58. Дресслер В. Синтаксис текста И Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс. 1978. С. 111-148.

59. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М.: Наука, 1984. 270 с.

60. Дымарский М.Я. Понятие сверхфразовой организации текста (на материале рассказа В.В. Набокова «Возвращение Чорба») // Текст. Узоры ковра. Вып. 4. Ч. 1. Общие проблемы исследования текста. СПб; Ставрополь, 1999. С. 27-34.

61. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX-XX вв.).М., 2001. 328 с.

62. Есипов В.В. Провинциальные споры в конце XX века. Вологда, 1999. 240 с.

63. Жинкин Н.И. Развитие письменной речи учащихся 3-7 классов. В кн. Психология усвоения грамматики, орфографии и развития письменной речи: Труды ин-та психологии. М.: Изд-во АПН, 1956. С. 141-250.

64. Жинкин Н.И. Язык речь - творчество (Избранные труды). М.: Лабиринт, 1998. 368 с.

65. Залевская А.А. Текст и его понимание. Тверь, 2001. 117 с.

66. Залыгин С. Герой в кирзовых сапогах // Шукшин В. Избр. произведения: в 2-х тт. М., 1975. Т. 1

67. Зимняя И. А. Лингвопсихология речевой деятельности. М. . Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001. 432 с.

68. Зингер JI.C. Современная портретная живопись. М., 1978.296 с.

69. Золотова Г. А. К вопросу о конститутивных единицах текста // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М., 1984. С. 162 173.

70. Золотусский И. Познание настоящего // Вопросы литературы. 1975. № Ю. С. 13-21

71. Изенберг X. О предмете лингвистической теории текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс. 1978. С. 43-78.

72. Ильин И. Постмодернизм: от истоков до конца столетия. М., 1998. 162 с.

73. Исаченко О.М. Функционально-семантический класс глаголов поведения (системно-семантический, функциональный и лингвокультурологигческий аспекты). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2000. 22 с.

74. Казаркин А.П. В. Шукшин и проза неотрадиционалистов // В.М. Шукшин: проблемы и решения. Барнаул, 2002. С. 95-103.

75. Кайда Л.Г. Композиционный анализ художественного текста: Теория. Методология. Алгоритмы обратной связи. М., 2000. 152 с.

76. Кантор А.М. Предмет и среда в живописи. Проблема взаимоотношений предметного мира и пространственной среды. М. 1981. 128 с.

77. Кинцель А.В. Экспериментальное исследование эмоционально-смысловой доминанты как текстообразующего фактора: Монография. Барнаул, 2000. 152 с.

78. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста М., 1979. С. 49-67.

79. Кожин А.Н. и др. Функциональные типы русской речи. М., 1982. 223 с.

80. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993. 224 с.

81. Кожинов В.В. Размышления о русской литературе. М., 1991. С. 236-256.

82. Козлова С.М. Поэтика рассказов В.М. Шукшина. Барнаул,1993.

83. Колшанский Г.В. Контекстная семантика М., 1980. 152 с.

84. Колшанский Г.В. Лингво-гносеологические основы языковой номинации // Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977. С. 99-146.

85. Колшанский Г.В. Логика и структура языка. М., 1965. 240 с.

86. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., 1975.

87. Кравцов Н. Портрет в прозе Пушкина // Ученые записки тамбовского государственного педагогического института. 1941. Вып. 1. С. 95-119

88. Краткая литературная энциклопедия. Т 8. М., 1981

89. Круглик Л.Я. Портрет в трилогии Л.Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность» // Ученые записки Московского областного института. Т. 122. 1963. Вып. 8. С. 23-31

90. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Наука, 1986. 160 с.

91. Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Наука, 1986.160 с.

92. Кузнецов A.M. От компонентного анализа к компонентному синтезу. М., 1986. 128 с.

93. Куляпин А.И. Проблемы творческой эволюции В.М. Шукшина. Барнаул, 2000.

94. Куляпин А.И., Левашова О.Г. В.М. Шукшин и русская классика. Барнаул, 1998. 102 с.

95. Кухаренко В.А. Индивидуально художественный стиль и его исследование. Киев; Одесса, 1980. 168 с.

96. Левашова О.Г. Игровое начало в рассказах В.М. Шукшина // Творчество В.М. Шукшина. Поэтика. Стиль. Язык. Барнаул, 1994.

97. Левашова О.Г. Шукшинский герой и традиции русской литературы XIX в. (Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой). Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. Тамбов, 2003. 38 с.

98. Левидов А.М. Автор. Образ. Читатель. Л., 1977. 206 с.

99. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 2001. 512 с.

100. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М., 1999. 287 с.

101. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: Смысл; СПб.: Лань, 2003. 287с.

102. Леонтьев А. А. Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. М.; Воронеж, 2001. 448 с.

103. Лешка О. Иерархия ярусов строя языка и их перекрывание // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М., 1969. С. 20-27.

104. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1998. 685 с.

105. Лосев А.Ф. В поисках построения общего языкознания как диалектической системы // Теория и методология языкознания: Методы исследования языка. М., 1989. С. 5-92.

106. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев, 1994.288 с.

107. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 1998. 704 с.

108. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. М., 1999. 218 с.

109. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. М., 1990. 315 с.

110. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: Высш. шк., 1981.183 с.

111. Мурзин Л.Н., Штерн А.С. Текст и его восприятие. Свердловск: Изд-воУрал. ун-та, 1991. 172 с.

112. Нестеров А.Ю. Проблема символа в литературном произведении: текст и читатель в акте моделирования эстетического объекта. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Самара, 2002. 20 с.

113. Николаева Т.Н. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М., 1978. С. 5- 39.

114. Никонова Т.Н. Рассказ-анекдот как художественно-речевая разновидность рассказов В.М. Шукшина. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2002. 19 с.

115. Новиков А.И. Знание в системах общения // Лингвистическая прагматика и проблемы общения с ЭВМ. М.: Наука, 1989. С. 96-98.

116. Новиков А.И. Лингвистические и экстралингвистические элементы семантики текста // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.: Наука, 1982. С. 10-22.

117. Новиков А.И., Ярославцева Е.И. Семантические расстояния в языке и тексте. М.: Наука, 1990. 136 с.

118. Общение. Текст. Высказывание. М., 1989. 175 с.

119. Овчинникова О.С. Шукшин и Есенин: к проблеме преемственности в литературе // Актуальные проблемы литературоведения и языкознания. Бийск, 32-40.

120. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Словарь русского языка. М., 1986

121. Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М., 1983. 286 с.

122. Падучева Е.В. Семантические исследования. (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М., 1996. 138 с.

123. Пшцальникова В.А. Психопоэтика. Барнаул, 1999. 176 с.

124. Родионова Н.А. Типы портретных характеристик в художественной прозе И.А. Бунина (лингвостилистический аспект. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Уфа, 1999. 24 с.

125. Романенко А.П. Советская словесная культура: образ ритора. М., 2003. 212 с.

126. Романенко А.П. Советская словесная культура: отечественная история и ее изучение // Вопросы языкознания. 2002. № 6. С. 118-139.

127. Руднев В. Словарь культуры XX века. М., 1997.

128. Русский язык. Энциклопедия. / Гл. ред. Ю.Н.Караулов. 2-е изд., перераб. и доп. - М., 1997.

129. Сахарный JI.B. Опыт анализа многоуровневой тема-рематической структуры текста. (К моделированию семантической деривации текста) // Деривация в речевой деятельности: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь, 1990. С. 36-43.

130. Свительский В.А. Композиция как одно из средств выражения авторской оценки в произведениях Достоевского // Достоевский: материалы и исследования. Л., 1976. Т. 2. С. 11-19.

131. Сгалл П. К программе лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс. 1978. С. 79-88.

132. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора // Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977. С. 147-187.

133. Сигов В.К. Русская идея В.М. Шукшина. Концепция народного характера и национальной судьбы в прозе. М., 1999. 302 с.

134. Сизова К.Л. Типология портрета героя (на материале художественной прозы И.С. Тургенева). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1995. 16 с.

135. Синтаксис текста. М., 1979. 368 с.

136. Сиротинина О.Б. Некоторые размышления по поводу терминов "речевой жанр" и "риторический жанр" // Жанры речи. Саратов,1999. С. 26-31.

137. Скубач О.А. Пространство советской культуры в творчестве В.М. Шукшина. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2002. 24 с.

138. Солганик Г.Я Синтаксическая стилистика. М.,1991. 182 с.

139. Солганик Г.Я. Стилистика текста. М., 2003. 256 с.

140. Сорокин Ю.А Текст: цельность, связность, эмотивность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.,1982. С. 6174.

141. Сорокин Ю.А. Общение и текст // Лингвистическая прагматика и проблемы общения с ЭВМ. М., 1989. С. 34-49.

142. Сэпир Э. Градуирование // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 43-78.

143. Тайлор Э.Б. Миф и обряд в первобытной культуре. Смоленск,2000. 624 с.

144. Тевс О.В. Семиотический аспект моделирования природы и социума в художественном мире В.М. Шукшина. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1999. 20 с.

145. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. 352 с.

146. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1999.334 с.

147. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., 1986. 318 с.

148. Турбин В.Н. Незадолго до Водолея. М., 1994. 512 с.

149. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. 350 с.

150. Уфимцева А.А., Азнаурова Э.С., Кубрякова Е.С. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977. С. 7-98.

151. Уфимцева А.А., Азнаурова Э.С., Кубрякова Е.С. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977. С. 7-98.

152. Философский энциклопедический словарь. М, 1983. 840 с.

153. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. 448 с.

154. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. М., 1998. 783 с.

155. Халина Н.В. «Три грации» В.М. Шукшина. Интерференционный метод регистрации феноменальной структуры мира И В.М. Шукшин: проблемы и решения, Барнаул, 2002. С. 181-193.

156. Халина Н.В. Первичный язык образного мышления, или «язык другого» в «Трех грациях» В.М. Шукшина // «.Горький, мучительный талант». Барнаул, 2000. С. 22-29.

157. Хамаганова В.М. Структурно-семантическая и лексическая модель текста типа «описание» (проблемы семиотики и онтологии). Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 2002. 43 с.

158. Хисамова Г.Г. Коммуникативно-речевая дисгармония «чудика» (на материале рассказов В.М. Шукшина) // В.М. Шукшин: проблемы и решения. Барнаул, 2002. С. 193-200.

159. Хуторянская А.Д. Картина мира в «малой» прозе В. Шукшина. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2000. 24 с.

160. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М., 1997. С. 340-369.

161. Чернышева Т.В. Варьирование композиционных приемов как способ развертывания «нулевого уровня» композиции (на материале публицистики В.М. Шукшина // В.М. Шукшин: проблемы и решения. Барнаул, 2002. С. 201-208.

162. Черняховская Л.А. Смысловая структура текста и ее единицы //Вопросы языкознания, 1983. № 6. С. 117-126.

163. Чичерин А.В. Ритм образа. Стилистические проблемы. М., 1980. 335 с.

164. Чувакин А.А. Смешанная коммуникация в художественном тексте: Основы эвокационного исследования. Барнаул, 1995.

165. Чувакин А.А. Эвокация в сфере художественно-речевой коммуникации как деятельность (Возвращаясь к старой проблеме) // Методология современной лингвистики: проблемы, поиски, перспективы. Барнаул, 2000. С. 145-150.

166. Чудакова М. Заметки о языке современной прозы / Новый мир. 1972. № 1. С. 27-35.

167. ШабесВ.Я. Событие и текст. М., 1989. 175 с.

168. Шаховской В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивно эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). Волгоград, 1998. 149 с.

169. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Едиториал УРСС, 2003. 244 с.

170. Шукшин В.М. Собрание сочинений в 5-ти томах. Бишкек,1992.

171. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. 256 с.

172. Якубинский Л.П. Язык и его функционирование. М., 1986.208 с.

173. Nicole Christian. Vasilii Shukshin and the Russian fairy tale: a study of «Until the Cock Crows Thrice» // The Modern Language Review, London. April 1997, P. 392

174. Michael Laura, Givens John. Stories from a Siberian Village (book reviews) // Publishers Weekly. DeKalb, Illinois. Sept 9, 1996, P. 78

175. Hingley, Ronald. Russian Writers and Soviet Society // Random House Publisher, New York 1979, P. 82, 163,2

176. Terras, Victor. A History of Russian Literature // Yale University, Castleton, New York 1991, P. 563,594