Повседневная жизнь крестьянства Восточной Сибири в 1945-1953 гг.

Ковригина, Снежана Валерьевна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Повседневная жизнь крестьянства Восточной Сибири в 1945-1953 гг.

Год: 2009
Автор научной работы: Ковригина, Снежана Валерьевна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Иркутск
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

450 руб.

Диссертация по истории на тему 'Повседневная жизнь крестьянства Восточной Сибири в 1945-1953 гг.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повседневная жизнь крестьянства Восточной Сибири в 1945-1953 гг."

003474448

На правах рукописи

Р-Г

Ковригина Снежана Валерьевна

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ КРЕСТЬЯНСТВА ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В 1945-1953 ГГ. (НА МАТЕРИАЛАХ ПРИАНГАРЬЯ)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

0 0 2т

Иркутск-2009

003474448

Работа выполнена на кафедре истории России Иркутского государственного педагогического университета

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Занданова Лариса Викторовна ч

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Шалак Александр Васильевич

кандидат исторических наук, доцент Андюсев Борис Ермолаевич

Ведущая организация: Сибирский федеральный университет

Защита состоится 8 октября 2009 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д.212.074.05 при Иркутском государственном университете 664003, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1, ауд. 410.

С диссертацией можно ознакомиться в региональной научной библиотеке Иркутского государственного университета (664003, г. Иркутск, бульвар Гагарина, 24).

Автореферат разослан « ¿0 » июня 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат исторических наук, доцент оД&ьи^ Г.В.Логунова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования определяется возросшим за последние годы научным интересом к проблемам истории повседневности как части социальной истории, выделением ее в самостоятельную отрасль исторического знания, а истории повседневности российской деревни - в столь же самостоятельное направление в развитии отечественной историографии.

Данное научное направление позволяет посредством использования междисциплинарного подхода осуществить комплексное изучение проблем крестьянской повседневности и роли в ней обыденных жизненных практик сельских жителей Приангарья. Используемый в диссертации региональный подход к их исследованию позволяет не только увидеть все многообразие этой ранее не изучавшейся в таком аспекте исторической реальности, но и выявить в феномене «советское крестьянство» специфические черты, обусловленные региональной принадлежностью объекта изучения.

Такое знание особенно важно в связи с тем, что дальнейшее хозяйственное освоение восточносибирского региона не только внесло заметные коррективы в жизненные условия крестьян, но и привело к исчезновению деревень, попавших в зоны затопления уже построенных и строящихся в наше время ГЭС в районах Верхней, Средней и Нижней Ангары. В связи с этим изучение условий жизни простых людей, их быта, нравов, традиций и трансформаций в одежде, жилище, питании не может быть полным, а значит, достаточно объективным без обращения к материалам устной истории. Вводимая в научный оборот информация, почерпнутая из рассказов очевидцев, заметно расширяет и углубляет наши представления об истории сибирской деревни.

Все вышеизложенное свидетельствует об актуальности изучения повседневной жизни приангарских деревень 1945-1953 гг. и объясняет выбор темы исследования.

Степень разработанности проблемы. В новом историографическом контексте историю взаимоотношений крестьянства и власти в послевоенный период можно отнести к числу

малоизученных проблем. В целом все выявленные по данной проблеме работы можно систематизировать и по направлениям, и по этапам формирования данной исследовательской традиции. Точкой отсчета здесь следует признать начало 1950-х годов (после 1953 г.), когда вышло сразу несколько работ по истории крестьянства в контексте исследований по проблемам сельского хозяйства страны.1

Далее - на первом этапе, охватившем собой конец 1950-х гг. -начало 1990-х гг. - в изучении аграрных вопросов отечественными историками были определены основные направления, ставшие магистральными и в последующие периоды, причем на всех уровнях постановки исследовательских задач (в исследованиях общесоюзного характера, в работах по истории Сибири в целом и по истории Восточной Сибири - в частности). За это время было написано множество работ, посвященных либо отдельным периодам истории российской деревни, либо отдельным проблемам в разных хронологических рамках, анализ которых уже не раз становился предметом историографических обобщений.2 Своеобразным итогом в складывании данной исследовательской традиции можно считать материал, представленный в четвертом томе «Истории советского крестьянства» - «Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества. 1945 - конец 50-х гг.».3 В эти же годы научному сообществу был предложен обобщающий пятитомный труд «История крестьянства Сибири»4, где усилиями большой группы

1 Анисимов Н. И. Развитие сельского хозяйства в первой послевоенной пятилетке. М., 1952.; Сергеев С. С. Организационно-хозяйственное укрепление колхозов и укрепление мелких сельскохозяйственных артелей. М., 1950.; Кареев М. А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954.

2 Историография крестьянства советской Сибири. Новосибирск: Наука, 1976.; Гущин Н. Я., Московский А. С., Соскин В. Л. Историография Сибири (советский период). Новосибирск, 1980.; Волков И. М. Сельское хозяйство и крестьянство СССР в послевоенные годы в работах советских историков. // Проблемы истории современной советской деревни 1946-1970 гг. М., 1975.

3 История крестьянства СССР. История советского крестьянства. Т. 4. М., 1988.

4 Крестьянство Сибири в период упрочения и развития социализма. Новосибирск: Наука, 1985.

ученых, и в первую очередь А.П. Окладникова, Н.Я. Гущина, JI.M. Горюшкина, A.B. Дулова, В.Т. Агалакова были рассмотрены вопросы развития материально-технической базы села, выявлены общие закономерности развития крестьянства, региональная специфика их проявления, показаны изменения в численности и в составе крестьянства, его материально-бытовое положение и т.д.

Анализ сложившейся в советской историографии традиции изучения истории крестьянства позволил сделать ряд заключений. Общей тенденцией можно отметить то, что в исследованиях 1950-80-х годов вопросы, позволявшие приблизиться к воссозданию и пониманию жизненных практик надломленного войной российского крестьянства, сложившихся в период активных восстановительных процессов в стране, сопряженных с трудностями нового витка индустриализации и его последствий, рассматривались одномерно и поверхностно. Чаще всего историки, изучавшие отдельные стороны жизни советской деревни в послевоенный период, видели там лишь проявления поддержки и одобрения политики государства со стороны

5 Косых А. П. Развитие сельского хозяйства Восточной Сибири в послевоенный период (1946-1953 гг.). // Ученые записки. вып.ЗО. 1967.; Гаврилов М. К., Смирнов А. А., Степичев В. И. Сельское хозяйство Иркутской области за 40 лет. Иркутск, 1957.

«трудящегося крестьянства», а результаты политики в социально-экономической сфере измерялись только по шкале «неуклонного улучшения уровня жизни сельских жителей».6 Оценки социальных устремлений крестьян, содержащиеся в немногочисленных работах о духовно-нравственном настрое русской деревни, скорее выдавали желаемое за действительное, что нельзя назвать верифицированным знанием, а вопросы о том, чем и как жил крестьянин повседневно, звучали и воспринимались лишь как иллюстрация к серьезной, большой (настоящей) истории. Также характерной чертой сложившейся историографической практики до конца 1980-х годов следует признать то, что абсолютное большинство работ писалось в духе многотомной истории КПСС. При этом основное внимание исследователей уделялось исключительно колхозному и совхозному производству, их материально-технической базе и т.п.

К положительным моментам можно отнести то, что в эти годы были заложены основы изучения ключевых проблем аграрной истории, таких как развитие колхозной экономики, культуры села, социально-экономического положения крестьянства.

С середины 1990-х гг. в изучении новейшей истории российского (сибирского) крестьянства начинается качественно новый этап, вызванный к жизни новациями в отечественной историографии в целом. Своего рода импульсом к постановке новых ракурсов в изучении темы следует рассматривать выход в свет в 1987 г. на Западе, а в 1992 г. - и на русском языке сборника работ зарубежных социологов-крестьяноведов, который назван его составителем Т.

5 Волков И. М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 гг. М., 1972.; Выцлан М. А. Численность и состав

сельского населения за 50 лет. // История СССР. 1967. №6.; Зеленин И. Е. Общественно-политическая жизнь советской деревни, 1946-1958. М., 1978; Арутюнян Ю. В. Механизаторы сельского хозяйства СССР в 1929-1957 гг. М., 1960; Тюрина А. П. Формирование кадров специалистов и организаторов колхозного производства 1946-1958 гг. М., 1973.

Шаниным «Великий незнакомец»7.

Очевидной тенденцией исследований тех лет стало проявление интереса ученых не только к социально-экономическим вопросам крестьянской истории, но и к ее социокультурным аспектам. Наибольший интерес при этом вызывала тематика истории первой половины XX в., и потому самым исследованным периодом оказались 1914-1930-е гг., привлекающие внимание беспрецедентными социальными потрясениями и насилием, перманентными кризисами и переменами (труды Н. Б. Лебиной и А. Н. Чистикова, Г. В. Андреевского, Н. Н. Козловой, С. В. Журавлева и др.).8

Применительно к послевоенной истории деревни историки начали рассматривать такие моменты в истории послевоенного крестьянства, как послевоенный голод, его причины и размах9, «жесткий» внутриполитический курс в отношении крестьянства10, роль личного подсобного хозяйства в жизни крестьянской семьи11, формы социального протеста колхозного крестьянства.12 Ключевой

7 Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. Хрестоматия / Сост. ТШанин. М.: Прогресс-Академия, 1992.; Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России / Под ред. Т. Шанина. М.: МВШСЭН, РОССПЭН, 2002.

Лебина Н. Б. Энциклопедия банальностей: Советская повседневность: контуры, символы, знаки. СПб., 2008.; Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху 1920-1930 г. М.: Молодая Гвардия, 2008.; Козлова Н. Н.

Горизонты повседневности советской эпохи: (Голоса из хора). М., 1996. £

Зима В. Ф. Голод в СССР 1946-1947 годов: происхождение и последствия. М., 1996.

10 Милохин Д. В., Сметанин А. Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы, 1946-1958. М.: Наука, 2005.; Безнин М. А., Димони Т. М. Крестьянство и власть в России в конце 1930-х - 1950-е годы. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). М., 1996.

11 Безнин М. А. Крестьянское хозяйство в российском Нечерноземье. 1950-1965 гг. М., Вологда, 1990.; Денисевич М. Н. Индивидуальное хозяйство на Урале (19301985 гг.). Екатеринбург, 1991.; Вербицкая О. М. Российское крестьянство: От Сталина к Хрущеву: Середина 40-х - нач. 60-х гг. М., 1992.

12 Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-х - 1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. №3.; Милохин Д.В.,

темой локально-исторических исследований становится процесс раскрестьянивания, рассматриваемый не только с точки зрения его внешних признаков (внешнее сокращение численности сельского населения - прим. С.К.), но и как утрата генетических и социально-экономических корней, понимания земли, желания и умения работать на ней.

Политический, экономический, социокультурный контекст развития сельского хозяйства, а значит - деревни Восточной Сибири в середине 1940-1950-х гг. воссоздается в работах таких историков, как A.B. Шалак, JI.M. Кожевникова13, а историография этой проблемы в основном представлена отдельными статьями в научных сборниках14.

Вторую группу исследований, значимых для нашей работы, составляют труды, посвященные истории советской повседневности послевоенных лет. История российской крестьянской повседневности данного периода представляет собой еще слабо изученное проблемное поле.

На уровне методологической рефлексии в данной области исторического знания следует отметить труды И.М. Савельевой, A.B. Полетаева, Ю.А. Полякова, H.JI. Пушкаревой где интересующая нас тема разворачивается в новом ракурсе - с точки зрения микроистории как особого историографического направления в истории

Сметанин А.Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы, 1946-1958. М.: Наука, 2005.

13 Шалак A.B. Социальные проблемы населения Восточной Сибири (1940 - 1950 гг.). Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000.; Кожевникова JI. М. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири). Дис. ...канд. ист. наук. Красноярск, 1990.

14 Цыкунов Г.А. Демографические последствия войны в Иркутской области // Отечественная война 1941-1945 годов: Неизвестное об известном. Иркутск, 1995., Шалак A.B. О последствиях войны 1941-1945 гг. в Восточной Сибири // Ист.-экон. науч. хурн. - Иркутск: Изд-во ИГЭА. 1998. №5 С.166-170.; Занданова Л.В. Демографические последствия войны в Иркутской области. II Отечественная война 1941-1945 годов: неизвестное об известном. Тезисы докладов и выступлений на межвузовской конференции поев. 50-ю Победы над фашистской Германией. Иркутск. 1995. С.54-56.

повседневности.15

На уровне исследовательской практики примером обновленного взгляда на послевоенную историю российского крестьянства следует считать труды О.М. Вербицкой и Е.Ю. Зубковой, которые реконструировали ее с позиций новых подходов16 Введение в научный оборот новых архивных документов позволило этим авторам выявить различные аспекты в развитии крестьянства, показать сдвиги в его социально-экономическом статусе, изменения в социально-психологическом состоянии и, в целом, создать правдивую картину послевоенного положения российского крестьянства.

Локально-исторических исследований, посвященных эволюции крестьянской повседневности различных регионов нашей страны, на сегодняшний день немного, к таковым можно отнести труды И.В. Пелих, И.В. Кометчикова, Н.В. Камардина, М.Р. Струговой. 17 Стоит отметить, что указанные авторы опираются на различные концептуальные позиции, вследствие чего в поле их зрения оказываются совершенно разные вопросы - нормы и аномалии в социальном поведении крестьян, обывательские стратегии выживания, сюжеты из демографической, бытовой или культурной

15 См.: Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты).// Отечественная история. 2000. №3. С. 125-132.; Пушкарева Н.Л. История повседневности: предмет и методы. // Социальная история. Ежегодник. М., 2007. С.9-55.

16 Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х - начало 60-х годов. М.: Наука, 1992., Зубкова Е.Ю. Общество и реформы 1945-1964 гг. М., 1993, Она же Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М„ 2000.

17 Пелих И.В. Социальная политика в СССР в 1945-1953 гг.: На материалах Краснодарского края: Дис. ... канд. ист. наук: М., 2005., Кометчиков И.В. Крестьянство и власть в 1945-1953 гг.: общественно-политическая жизнь и повседневность: По материалам областей Центрального Нечерноземья РСФСР: Дис. ... канд. ист. наук: Калуга, 2005, Камардина Н.В. Изменение идеологии советского общества в 1941-1953 гг. (на материалах Дальнего Востока СССР). Автореф. Владивосток, 2007,. Стругова М.Р. Социальные процессы в послевоенном советском обществе (1945-1953 гг.): на примере Краснодарского края. Дис. ... канд. ист. наук: Краснодар, 2007.

жизни. Отмеченное нами многообразие тематики нашло отражение в проблемах, обсуждавшихся на научных конференциях уже в начале 2000-х годов, когда уже можно говорить о формировании отдельных историографических школ по истории повседневности.18

В связи с вводом в научный оборот устных исторических источников тему истории крестьянства (блок научно-исторических изысканий) можно обнаружить в исследованиях, посвященных проблемам функционирования социальной памяти, принципов интерпретации мемуаров и устных интервью. В этом направлении ведут свои исследования по истории повседневности крестьянства В.А. Бердинских, Т.К. Щеглова и другие авторы.19

Оценивая опыт изучения послевоенного «повседневья» деревни (в том числе и сибирской) в отечественной историографии, согласно проблемно-тематическому принципу, следует выделить несколько тенденций.

Круг вопросов, поставленных нами в контексте истории повседневности, до определенной степени изучен специалистами по социально-экономической истории, истории культуры и быта СССР послевоенных лет. Эти исследования мы объединили в третью группу. Стоит отметить, что в последние годы наметилась тенденция полидисциплинарного изучения этих вопросов, традиционно входивших в круг проблем, интересовавших историков-бытописателей.

Среди тем, привлекших наибольшее внимание исследователей в указанном историографическом контексте, необходимо отметить

Образ Сибири в общественном сознании россиян XVIII - начала XXI в.: материалы регион, науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. И. В. Островского / под ред. В. А. Зверева. Новосибирск: Новосиб. пед. ун-т, 2006. Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития / гл. ред. Н. А. Томилов, Н. К. Чернявская. Омск, 2004. Ч. 2.

19 Берлинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М.: Аграф, 2001.; Щеглова Т.К. Деревня и крестьянство Алтайского края в XX веке. Устная история: монография. Барнаул: БГПУ, 2008; Кознова И.Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М., 2000.

следующие: праздничная культура сельских жителей20; история культуры питания и потребления21; обеспечение сельского населения товарами первой необходимости22; история образования23; вопросы здравоохранения и санитарно-гигиенической культуры крестьян.24 Отметим, что проблемы жилищной политики советского государства в сельской местности 1945-1953 гг. освещения практически не получили.

В процессе изучения трудов исследователей особое внимание автора диссертации привлекали те, в которых встречались сведения, позволявшие понять, насколько историкам был интересен район Приангарья. Следует отметить, что регион становится привлекательным в 1957—1962 гг., что можно увязать с начавшимся интенсивным освоением гидроресурсов Ангары. В Приангарье работали комплексные экспедиции Ленинградского института этнографии АН СССР. Результатом этой работы стали публикации,

20 Малышева С.Ю. Советская праздничная культура в провинции: пространство, символы, исторические мифы (1917-1927). Казань, 2005.; Новикова Г.И. Традиционные народные праздники в системе советской обрядности // Взаимосвязь социальных и этнических факторов в современной культуре. М., 1983. С.181-192.; Мухомедшина Л.А. Традиционные собрания холостой молодежи в Среднем Приангарье. (конец XIX- XX в.) // Зрелищно-игровые формы народной культуры. Л., 1990. С.53-72.

21 Мариненко Л.Е. Система снабжения населения восточносибирской деревни в 1929-1941 гг. (на материалах Красноярского края и Иркутской области): Дис. ...канд. ист. наук. Красноярск, 2003.

22 Шалак A.B. Социальные проблемы населения Восточной Сибири (1940 - 1950 гг.). Иркутск: изд-во ИГЭА, 2000.

23 Журавлев C.B., Соколов А.К. Счастливое детство. // Социальная история. Ежегодник, 1997. М., 1998. С.159-202.; Зезина М.Р. Социальная защита детей-сирот в послевоенные годы (1945-55). // Вопросы истории. 1999. № 1. С. 127-136.

24 Прохоров Б.Б. Здоровье населения России в XX веке. М.: Издательство МНЭПУ, 2001.; Малоземова А.И. Из истории здравоохранения в Иркутской области. Иркутск, 1961., Грушко Я.М. За здоровый быт. Иркутск, 1959.; Щеглова Т.К. Санитарно-бытовая культура и традиции личной гигиены сельского населения Алтайского края в 1920-1930-е гг. // Этнография Алтая и сопредельных территорий. 2003. вып.5 С.154-163.

освещающие материальную культуру, хозяйственный и семейный быт ангарцев, деревянное зодчество и народный костюм.25

В указанной постановке проблема крестьянской повседневности с ее региональной спецификой изучена недостаточно и представлена фрагментарно.26

Цель нашего исследования: в конкретно-историческом плане охарактеризовать развитие ряда важных аспектов повседневной жизни сельского населения Приангарья в послевоенные годы с тем, чтобы глубже изучить формы крестьянской повседневности с точки зрения традиций и новаций, обусловленных изменением политической и социально-экономической ситуации в стране в целом и в регионе, в частности. Для достижения поставленной цели ставится ряд задач, позволяющих комплексно подойти к проблеме:

- выявить специфику социально-экономического положения крестьян Приангарья в 1945-1953 гг. в контексте демографического развития сибирской деревни в послевоенный период и в связи с начавшейся модернизацией региона;

- проанализировать тенденции развития трудовой деятельности деревенских жителей с точки зрения ее повседневного бытования и

25 Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. 4.1. Приангарье. / Отв. Редактор И.В. Маковецкий, Г.С. Маслова Новосибирск: Наука, 1971.; Сабурова Л.М. Культура и быт русского населения Приангарья (конец XIX - XX в.) Л.: Наука, 1967.

26 Кожевникова Л.М. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири): Автореф.дис. ... канд. ист.наук. Красноярск, 1990.; Цыкунов Г.А. Демографические последствия войны в Иркутской области // Отечественная война 1941-1945 годов: Неизвестное об известном. Иркутск, 1995.; Шалак A.B. О последствиях войны 1941-1945 гг. в Восточной Сибири. // Ист.-экон. науч. журн. Иркутск: изд-во ИГЭА, 1998. №5. С.166-170.; Плющенков С.К. Откуда есть, пошла она, земля таежная Чуна. Иркутск: Издание ОАО «Иркутская областная типография №1 им. В.М.Посохина», 2003.; Бубнов A.C. Илимская пашня. Время перемен. Иркутск: Издание ОГУП «Иркутская областная типография №1», 2002.; Зубарев Н.К. Очерки истории Черемховского района. Иркутск: изд. центр журнала «Сибирь», 2004.; Гладина О.П. Наша судьба -биография: очерки о людях села Среднего Приангарья. Братск: МП «Братская городская типография», 1997.

региональных особенностей взаимоотношений крестьянства с властными структурами;

- определить и дать оценку особенностям повседневной сельской жизни Приангарья в таких аспектах ее функционирования, как организация жизненного пространства (быт, санитария, гигиена);

- раскрыть специфику организации повседневной жизни детей и подростков как носителей советских ценностей в рамках сельского сообщества Приангарья;

- проследить трансформации в праздничной и досуговой культуре жителей приангарской деревни в послевоенный период.

Поскольку Приангарье - район, заселенный представителями разных этносов, в т.ч. и коренных народов Сибири (буряты, эвенки, тофалары), у которых повседневные практики связаны с национальными традициями хозяйствования и культуры, то за основу изучения нами взято в основном старожильческое (преимущественно русское) население.

Хронологические рамки исследования определены периодом со второй половины 1945 г. - началом коренных изменений общественно-политической ситуации в стране и перехода к экономическим преобразованиям - до середины 1953 г. - смены руководства и, соответственно, политики государства по отношению к крестьянству, а так же глобальных преобразований в аграрной сфере. Этот период важен для нас потому, что указанные годы позволяют проследить сельский мир Приангарья в том состоянии, в котором он существовал и ранее, поскольку со второй половины 50-х гг., под влиянием интенсивного строительства ГЭС на Ангаре, он

постепенно исчезает и за три десятилетия практически потерян.

Территориальные рамки исследования. В центре нашего внимания - район Приангарья, с географической точки зрения рассматриваемый как часть Восточной Сибири, расположенная в бассейне р. Ангары с 51° по 60° северной широты и с 96° по 105° восточной долготы. Регион вытянут с юго - востока на северо - запад и простирается по долготе на 950 км, по ширине на 750 км, занимает площадь 468 тыс. кв.км.27 Территория Приангарья в основном относится к Иркутской области (Верхнее и Среднее), за исключением ее северных районов, а также частично к Красноярскому краю (Нижнее).

Также важно учитывать, что в послевоенный период на территории Приангарья насчитывалось 26 районов с 350 сельскими советами и 5 районов Усть-Ордынского бурятского АО (45 сельских советов).28 Основной .состав населения по этнической принадлежности принадлежит к русским, за исключением районов УОБО.

К числу письменных источников исследования относятся: опубликованные документы, архивные материалы, периодическая печать. Их можно подразделить на несколько групп.

27 См. Среднее Приангарье (географическое исследование хозяйственного освоения таежной территории). Иркутск, 1975.

28 РСФСР Административно-территориальное деление на 1 июля 1945 г. М.: Типография № 3 Управления издательств и полиграфии Исполкома Ленгрсовета, 1945. С. 136-140, 141-142.

позволило соотнести реалии повседневности с проводимой Советским государством политикой по отношению к крестьянству и деревне в целом.29 В процессе реконструкции социокультруных аспектов жизни послевоенной деревни важную группу официальных материалов также составили опубликованная отчетная и делопроизводственная документация.30

Наиболее ценным источником для написания диссертации послужили неопубликованные материалы центральных и сибирских архивов, которые составляют вторую группу. Автором использованы документальные источники семи архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного архива новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО), Архивного агентства администрации Красноярского края, а также Кежемского муниципального районного архива Красноярского края и архива научно-исследовательской лаборатории гуманитарных исследований ГОУ ВПО «Братский государственный университет» (НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ»). Подчеркнем, что ряд документов, использованных в диссертации, впервые вводится в научный оборот.

Существенная часть документов, хранящихся в фондах этих архивов, - директивные документы, решения бюро, пленумов обкомов, райкомов, резолюции партконференций, переписка с райкомами ВКП (б), которые прежде всего дают представление об

29 Коммунистическая партия Советского союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Изд. 8-е, доп. и испр. М., Политиздат, 1971. Т. 6. 1941-1954.; История колхозного права: Сб. законод. материалов СССР и РСФСР 1917-1958 гг.: В 2 т. М„ 1958-1959.

30 Агропромышленный комплекс Красноярского края (1920-1970-е годы). Документы и материалы под ред. Гришаева В.В., Северьянова М.Д. Красноярск, 1991.; Культурное строительство в Иркутской области (1917-1967 гг.) / под. ред. А.П. Косых. Иркутск, 1980.; Советская жизнь. 1945 - 1953 / Сост. Е.Ю. Зубкова и др. М., 2003.

основных социально-экономических и политических мероприятиях как центрального, так и местного партийного руководства. Кроме того, «между строк» мы можем обнаружить свидетельства того, какими путями и под воздействием каких факторов формировалось жизненное пространство сельского населения Приангарья. Особый интерес ходе исследование представляли документы, содержащие богатый материал по количественным показателям, также позволяющим глубже раскрыть специфику деревенского повседневья.

Статистические источники нашего исследования представлены как архивными материалами, так и опубликованными данными. Неопубликованная статистика (ГАРФ, ф. А-630, А-374.; ГАИО, ф. Р-11, Р-1989.; архивного агентства администрации Красноярского края, ф. Р-1300.) дает нам представление по проблемам демографии, здравоохранения, образования, торговли, экономики. К числу опубликованных статистических источников относятся, прежде всего, сведения (статистические данные), вошедшие в сборники, в которых характеризуются изменения в демографической структуре общества в 1940-1950-е гг., а так же результаты исследований, построенных на анализе статистических данных по общесоюзной и региональной социально-эконом ической проблематике .31

К четвертой группе письменных источников относится периодическая печать, из которой получена существенная доля информации для нашего исследования, в ходе которого были использованы десять изданий краевого, областного и районного значения. Содержательно периодическая печать представлена публицистическими, научными статьями, краткими очерками и обозрениями внешне - и внутриполитических событий, местной хроникой, фельетонами. В целом эта группа источников представляла

31 Культурное строительство СССР: стат. сб. М.: Госстатиздат, 1956.; СССР в цифрах. Статистический справочник. М.: Госстатиздат, 1958.; РСФСР за 50 лет: стат. сб. М.: Статистика, 1967.; Народное хозяйство Иркутской области. Статистический сборник. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1981.; Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги. Россия. СПб: БЛИЦ, 1999.

ценность не только как источник конкретных фактов о жизни послевоенной приангарской деревни, но и текст, позволяющий обнаружить эмоциональную оценку времени самими носителями данной культуры.

В работе использован и такой тип источников, как устные повествования, к которым мы относим сделанные нами записи интервью со старожилами ангарских деревень из разной социальной среды, собранные во время экспедиций в поселения Кежемского и Мотыгинского районов Красноярского края, Нижнеилимского, Братского, Чунского районов Иркутской области. В ходе полевых исследований было проведено 352 интервью о повседневной жизни в 24-х деревнях Нижнего, Среднего и частично Верхнего Приангарья.

Реконструируемую картину заметно дополнили визуальные свидетельства, в частности; картографические материалы, натурально-изобразительные источники, представленные

фотоматериалами из семейных альбомов жителей Приангарья и музейных коллекций, а также художественно-изобразительные материалы.

В целом полученный комплекс составил репрезентативную базу исследования, что позволило решить задачи, поставленные в работе, и достичь указанной цели.

Методологические основы исследования. Выбор предмета изучения предполагал работу в рамках современного антропологически ориентированного исследовательского подхода, позволяющего рассматривать событийный контекст через призму истории повседневности, обращенной к исследованию жизни простых людей и их субъективного жизненного опыта.

Исследуемая проблема находится в рамках формирующейся «новой» социальной истории, что предопределяет использование оригинальных методик и совершенствование техники исследования (в частности, применение компьютерных технологий). Главной задачей для автора стало рациональное сочетание познавательных возможностей как конкретно-исторического реконструирования, так и новых подходов и методов анализа социокультурной истории. В центре внимания автора - лишь ряд аспектов, позволяющих составить

представление о специфике повседневной жизни приангарской деревни: опыт реализации жизненных потребностей, формы взаимодействия с властью и сельской средой по поводу организации труда, культура воспитания детей, питания, отдыха, гигиены, сохранения здоровья, досуга.

В основу исследования положены основные принципы исторической науки: целостности, историзма и объективности, обеспечивающие научный подход при анализе исторического процесса, рассмотрения его в развитии и взаимосвязи.

Достижению намеченной цели способствовал методологический синтез приемов и методов изучения прошлого, разработанных в таких смежных науках как социология, политология, социальная психология, демография, лингвистика (не случайно тексты интервью приводятся в оригинальном виде, что дает возможность «услышать» голоса людей).

Целостность воссоздаваемого образа прошлого была обеспечена использованием системного подхода, позволившего рассмотреть региональное сообщество как неотъемлемую часть целостного советского социума, его подсистему.

Для обеспечения комплексного подхода к изучению предмета исследования и решения поставленных задач были использованы две группы методов:

-общенаучные: индукции, дедукции, анализа, синтеза, применение которых позволило обобщить результаты исследования, выявить региональную специфику.

-специально-исторические: сравнительно-исторический,

нарративный, устной истории.

В целом использованные подходы и методы позволили достичь поставленной цели, исследовать повседневную жизнь сельского населения в условиях особого времени - послевоенного периода и специфического места - Приангарья.

развития приангарской деревни в 1945-53 гг. с точки зрения анализа форм повседневного бытования данного сообщества.

Опираясь на различные виды исторических источников, часть которых впервые вводится в научный оборот, а часть из них собрана автором с помощью методов устной истории, автору удалось не только воссоздать и проанализировать формы и пути трансформации повседневных жизненных практик сельских жителей Приангарья, но и выявить их специфические черты.

Практическая значимость исследуемой темы заключается в получении нового знания, которое может быть использовано при написании обобщающих трудов по истории Восточной Сибири, при изучении истории Отечества в качестве регионального компонента. Полученные нами фактические данные и теоретические положения могут быть учтены историками при работе над изучением проблем культурной и социально-экономической жизни советской деревни послевоенных лет. Результаты исследования могут иметь прикладное значение - стать основой образовательных курсов по истории Сибири, краеведению, культурной антропологии, микроистории для учреждений высшего, среднего профессионального и общего образования.

Перспективным представляется использование материалов диссертационного исследования в просветительской и краеведческой деятельности.

Апробация работы. Фактический материал и основные положения и выводы диссертации докладывались автором, были обсуждены и получили одобрение в 2004-2008 гг. на шести всероссийских конференциях (Иркутск 2005-2007; Барнаул 2006; Братск 2006-2008) и отражены в 10 публикациях.

Структура диссертационного исследования. В соответствии с поставленными целями и задачами выстраивается структура диссертации, основная часть которой включает в себя две главы. Кроме того, в структуру работы входят введение, заключение и список исторических и историографических источников, а также литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, формулируются цель и задачи исследования, определяются его территориальные и хронологические рамки, раскрывается методологическая основа диссертации, дается анализ степени научной разработанности проблемы, характеризуется источниковая база, отмечена апробация и практическая значимость работы.

Первая глава диссертации - «Колхозное крестьянство Приангарья в 1945-1953 гг.» - посвящена анализу основных направлений аграрной политики Советского государства, взаимодействия власти и колхозного населения в условиях реализации курса на восстановление народного хозяйства страны.

В первом параграфе рассматриваются социально-экономическое и демографическое состояние приангарской деревни. В изучаемый период сельскохозяйственное производство Приангарья по основным показателям к концу 4-й пятилетки восстановлено не было, что сказалось на заметном отставании в развитии его материально-технической базы от общесоюзных и общесибирских показателей. Уровень развития самого сельского хозяйства в период 1945-1953-х гг., едва соответствовавший предвоенному периоду, также следует оценивать как недостаточный для воплощения намеченных государством проектов.

Базой для грядущей модернизации всего региона стал крупнейший государственный проект индустриального развития производительных сил Иркутской области, в основу которого было положено освоение гидроресурсов реки Ангары. Изучаемый регион в сферу активного индустриального освоения в послевоенное время был втянут частично (лишь некоторые районы верхнего и среднего Приангарья), что обусловило медленные темпы модернизационных процессов, их неравномерность протекания в разных частях региона, неоднозначность их влияния на традиционные формы повседневности сельского населения Приангарья.

В целом по отношению к Приангарью советское правительство выстраивало политику в соответствии с курсом на активную

поддержку только лишь индустрии, чем и обуславливались темпы и уровень развития сельского хозяйства. Более того, большое количество сельхозугодий попадало в зоны будущего затопления несколькими водохранилищами, а значит, колхозы, владевшие этими землями, изначально рассматривались как неперспективные.

Среди демографических показателей необходимо учитывать такие факторы, как невысокая плотность населения при наличии огромных территорий; недостаток колхозного населения, а особенно трудоспособных колхозников. В условиях явной нехватки трудоспособного населения колхозов, ощущавшейся еще в предвоенные годы, к 1950 году численность этой категории населения восстановить не удалось; более того, она была меньше на 14%, чем в 1940 году32. Прямым следствием данных показателей стал факт значительного возрастания интенсификации труда в колхозном производстве.

Также в рассматриваемый период можно обнаружить признаки характерной для всей страны урбанизации сельского населения. Вместе с тем яркой особенностью региона следует считать то, что отдаленность, труднодоступность, отсутствие материальных средств у сельского населения, а так же небольшое количество крупных индустриальных центров препятствовали активному уходу крестьян из деревни. Выявленные особенности демографическое развитие региона оказали свое влияние на развитие трудовой деятельности приангарского крестьянства.

Во втором параграфе исследуются общие и специфические черты трудовых будней колхозников Приангарья в послевоенный период. Недостаточное количество трудоспособного колхозного населения, состоящего большей частью из женщин, стариков и подростков, крайне низкий уровень механизации, не обеспечивающий необходимого снижения затрат труда, завышенные плановые показатели развития приводили к огромному перенапряжению сил. В

Подсчитано по: Кожевникова Л.М. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири): Дис. ...канд. ист. наук. Красноярск, 1990. С.245.

результате выявленных тенденций растет количество трудодней на одного трудоспособного, не меняется агротехника, что в условиях суровой сибирской природы приводит к большому количеству трудозатрат на единицу сельхозпродукции. В таких условиях естественным становится преобладание доли ручного труда, а вопросы организации бытовых условий колхозников на полевых станах и животноводческих фермах ставились крайне редко.

Следствием указанных процессов так же являлось отсутствие профессиональной дифференциации работников аграрной сферы, что во многом консервировало традиционные формы трудовой деятельности деревенских жителей, не рождая стимула к их модернизации. Более того, в большинстве сельхозартелей региона в течении всего исследуемого периода продолжает доминировать натуральная оплата трудодня. Ситуация усугублялась тем, что неравноправные заготовительно-распределительные отношения, окончательно сложившиеся между государством и производителями сельскохозяйственной продукции в 1940-е годы, привели к обнищанию большей части деревенских жителей. Анализ привлеченных в работе данных показал, что удельный вес денежных доходов, полученных в колхозах Восточной Сибири на один трудодень, неуклонно уменьшался. В целом же доходы колхозников значительно варьировались по годам, были нестабильны и зависели от множества факторов: развития производства, государственной политики, погодных условий и т.д.

Вместе с тем, если в середине 1940-х гг. колхозники всей страны столкнулись с недоеданием и голодом, то крестьяне Приангарье в эти же годы жили довольно «сыто». Выявленную особенность следует связывать с тем, что сельское население продолжает активно применять традиционные практики природопользования (собирательство, охоту, рыбную ловлю), а также возможностей ЛПХ.

Третий параграф посвящен анализу протестных настроений в селах Приангарья как реакция на аграрную политику власти. Со стороны крестьянства реакция на ухудшение условий трудовой жизни была, как правило, двойственной. С одной стороны, несмотря на трудности, сельские жители понимали, что их терпение и их усилия

необходимы для дальнейшего развития страны. С другой стороны, часть деревенских жителей была готова к протесту, но чаще всего в латентных формах. Крестьянскими стратегиями выживания были уклонение от налогов, займов, поставок, жалобы во власть, бегство из колхозов.

Во второй главе диссертации - «Социокультурные аспекты повседневной сельской жизни Приангарья в 1945-1953 гг» -исследуются отдельные аспекты путей и форм трансформации жизненных практик деревенских жителей Приангарья.

В первом параграфе проанализирована организация жизненного пространства сельского сообщества приангарских деревень. Исследуемый регион имел определенные особенности, обусловленные его географическим положением, спецификой состава населения.

Изменение традиционных устоев крестьянской жизни в послевоенные годы имело двоякое значение. С одной стороны, рушилась замкнутость крестьянского мира, что выражалось в проникновении городской культуры, новой агротехники, и т.п.. С другой, отход от патриархальных устоев пагубно отражался на нравственном облике крестьянства его отношению к труду.

Одной из составляющих повседневной жизни сельского населения традиционно считается работа на личном подворье. Исследование показало, что в Приангарье в этой сфере есть основания выделить ряд специфических черт, которые заключались в том, что в послевоенные годы личная собственность и экономическое положение крестьянской семьи в значительной мере зависели не столько от деятельности в общественном производстве, сколько от трудовых вложений в подсобное хозяйство. Существование в режиме выживания, в условиях преобладания натурального хозяйства вынуждало сельское население кормиться тяжким трудом, использовать примитивные методы обработки земли и формы обмена.

Одним из путей преодоления такой застойности могла бы стать развитая системы рыночных связей. Однако, развитие колхозной торговли в регионе было сопряжено с определенными трудностями: большой удаленностью многих колхозов от городов, поселков и

станций, слабым развитием транспорта, слабой заселенностью и т.д. Все это затрудняло поставки излишков сельскохозяйственных продуктов на колхозные рынки. Ограниченные возможности продажи продуктов становилось тормозом в развитии подсобного хозяйства, так как они не способствовали материальной заинтересованности колхозов и колхозников в расширении производства, препятствовали добровольной специализации и разделению труда внутри районов, а значит, и эффективному использованию имеющихся ресурсов, тормозили развитие механизмов обмена и большей доходности ЛПХ приангарских крестьян.

Исследуемый материал дал возможность обнаружить следующую тенденцию. Переход к более широкой колхозной торговле, в связи с начавшейся в первой половине 1950-х гг. индустриализацией региона, создавал материальный стимул для подъема и улучшения как личного, так и коллективного хозяйства, открывал новый денежный источник доходов крестьянина, позволявший ему в большей степени удовлетворять свои потребности. Отметим, что со стороны государства поддержки в данном вопросе не существовало. Сельхозналог, денежные займы и госпоставки для крестьян в послевоенный период были максимальными и отражали курс на экстенсивное развитие сельского хозяйства.

В таких условиях жизненные практики крестьян Приангарья консервировали в среде колхозного населения общинную форму организации повседневной жизни, важнейшие черты которой проявлялись в уравнительном перераспределении ресурсов т.к. в критических ситуациях приходилось рассчитывать только на помощь соседей и односельчан.

Говоря о формах организации жизненного пространства, следует отметить, что в начале 1950-х гг. наблюдается трансформация в поселенческой сети во многих районах Приангарья. В результате индустриального освоения ангарского региона (прежде всего начало строительства ГЭС, интенсивного развития лесозаготовительной промышленности, близости и доступности городских центров для некоторых районов Верхнего Приангарья) появляются сельские поселения, которые испытывали влияние урбанизационного процесса.

Особенно активно эти процессы проходили в районных центрах, попадающих в зоны строительства Иркутской и Братской гидроэлектростанций, а так же в деревнях, которым приходилось принимать на себя новые миссии, прежде всего рекреационные. Там происходило преображение сельских поселений в соответствии с городскими эталонами.

Территория «новой» деревни организовывалась в соответствии с четким делением ее на жилую, производственную, общественную зоны. Менялся не только архитектурный облик, в этих поселениях более активно проходили процессы социокультурной модернизации повседневной жизни населения.

Основным результатом влияния урбанизации региона на сельскую местность следует рассматривать изменение плотности расселения, переход от равномерного к очаговому расположению населенных пунктов, а также проникновение городских практик в традиционный образ жизни деревни.

Во втором параграфе раскрыты особенности организации повседневной жизни детей и подростков, проживавших в сельской местности Приангарья. Немаловажное значение в обществе приобрели проблемы воспитания подрастающего поколения, будущих «строителей коммунизма».

Формирование устойчивых внутридеревенских традиций происходило естественным образом, постоянное общение с земляками в рамках трудовой деятельности, когда в коллективе складывалась особая психологическая атмосфера, формировало и соответствующий набор нравственных ценностей и привычек юных ангарцев.

Подчеркнем, что в Приангарье существовал «обычный», «нормальный» детский опыт, под которым понимается типичный для многих крестьян опыт социализации, не противоречащий официальной доктрине советского детства, но скорректированный повседневными реалиями деревенской жизни.

Очевидно, что в послевоенные годы становится более заметной разница между культурой детства полуурбанизированных районных центров и крестьянским детством, в большей степени зависевшим от

зигзагов государственной политики и традиционного крестьянского уклада жизни. Для детей и подростков из отдаленных сельских районов Приангарья возможности для получения образования, выбора профессии, построения карьеры были значительно ниже, чем у их городских сверстников. Тяжелое материальное положение крестьянских семей, вынуждало подростков ограничивать образование в пределах начальной школы и начинать работать на колхозных полях и фермах. Следствием этих процессов являлось то, что сельской молодежи прежде всего не хватало знаний, а компенсировать этот недостаток в деревне негде и не на что.

В культуре воспитания приангарской деревни на повседневном уровне не могли не сказаться практики, сформировавшиеся в советском обществе. Школы, пионерские и комсомольские организации, средства массовой информации и пропаганды призывали родителей создавать «нового человека», ставящего превыше всего благо советского народа.

Необходимость ведения личного подсобного хозяйства способствовало воспитанию и закреплению производственных навыков, приобщению детей к крестьянскому труду. В крестьянской семье с малых лет вырабатывается трудолюбие, уважение и любовь к земле, воспитание привязанности к своей «малой родине». В обнаруженной нами двойственности в направленности воспитании сельской молодежи также можно признать одну из специфических черт.

Третий параграф посвящен анализу санитарно-гигиенической культуры сельского населения Приангарья. В послевоенной приангарской деревне санитарно-бытовая культура базировались большей частью на традиционных представлениях крестьянства о личной гигиене и содержании жилья. В сфере профилактики, включающей в себя и санитарно-гигиенические нормы, и знания, проявлялась тесная связь с природно-климатическими условиями жизни населения, календарной обрядностью.

Основными причинами неизменности традиций в повседневной жизни сельских жителей, по мнению автора, являлось чрезвычайно низкое материальное благополучие семей в связи с жесткой

экономической политикой Советского государства по отношению к крестьянству, недостаточной санитарно-просветительской работой среди населения региона, а так же замкнутостью региона. Некоторые изменения коснулись лишь витального (жизнесохранительного поведения): благодаря активной пропаганде медицинских знаний в сельский быт начинают входить такие ежедневные процедуры, как гигиена полости рта (основной проблемой более широкого распространения которой было низкое материальное положение крестьян, отсутствие зубного порошка и щеток в розничной торговле).

Важно указать на то, что в связи с высокой занятостью на колхозных работах перестает соблюдаться традиционный для деревни график стирки белья и уборки помещений.

В ходе исследования выявлено, что благодаря увеличению количества сельских фельдшерско-акушерских пунктов возрастает доступность в получении квалифицированной медицинской помощи для сельского населения региона. Однако, в изучаемый период медицинское обслуживание сельского населения Приангарья имело значительные проблемы. Теоретически все население охватывалось медицинской помощью в случае необходимости. На деле же медицинские учреждения в силу территориальной удаленности не всегда могли оказать необходимую помощь, поэтому была востребована и распространена практика самолечения. В повседневной жизни крестьяне продолжали использовать традиционные практики самолечения: лечение травами и заговорами, обращения к опытным сельским «бабушкам», услугами которых активно пользовались.

Четвертый параграф посвящен исследованию трансформаций в праздничной и досуговой культуре жителей Приангарья. В послевоенные годы в ангарской деревне в активный возраст вступило первое поколение, воспитанное на советских культурных традициях. Кроме того, в 1940-50-е годы наступление на крестьянскую культуру и ее замещение в деревне советскими культурными новациями становится более тотальным. Указанные факторы способствовали тому, что в праздничной культуре ангарской деревни на смену

религиозным и семейным праздникам и обрядам постепенно приходят новые - советские.

Особенностью региона являлось то, что из-за его географического положения, значительно удаленного от городов, как центров советской праздничной культуры, что повлияло на принятие только тех праздников, которые вписывались в сложившиеся ментальные нормы и ритм повседневного крестьянского быта. Наше исследование позволяет указать на два таких праздника: 7ноября и 1мая, которые невольно оказались связанны с традиционным циклом сельскохозяйственных работ.

Источниковая база позволила автору выявить религиозные крестьянские верования и традиции, которые, подвергаясь преследованиям со стороны власти, существовали в скрытых формах, а потому репродуцировались преимущественно на бытовом уровне. Село по-прежнему свято хранило обычаи, соблюдая по возможности все ритуалы церковных празднеств. На святки ходили ряженые. На Рождество, несмотря на то что официально 7 января считалось рабочим днем, большинство колхозников бросали работу и разъезжали по другим селам справлять праздник.

Характеризуя сферу досуга, необходимо учитывать, что наряду с отдыхом и развлечениями, серьезное внимание уделялось развитию личности советского гражданина. Задача «окультуривания масс» выполнялась властью последовательно и с завидной энергией. И если для населения первостепенное значение имели первые два направления, то местные государственные и партийные органы основной акцент делали на просвещении, повышении идейного и общекультурного уровня сельского населения. Это направление реализовывалось благодаря лекторским группам и библиотекам, кино и радио. В повседневной жизни деревни появляется культура посещения публичных мест, в данном случае кино и клубы, в которых сельская молодежь получает возможность принимать активное участие в работе самодеятельных кружков.

Следует иметь ввиду, что стремление к культурной жизни по-прежнему тормозилось слабым развитием либо практическим отсутствием каналов коммуникации. Большинство деревень региона

не были телефонизированы, не хватало средств на строительство новых и поддержание в порядке уже имеющихся культпросветучреждений, сельское население практически не выписывало журналы и газеты, не достаточное количество радиоточек приводили к информационной изолированности деревни. При этом одним из главных способов трансформации культурной традиции становится неосознанно действовавший механизм подражания: образцы поведения, привнесенные извне, зачастую усваивались весьма охотно, но поверхностно, что дает основание говорить о попытках адаптации крестьянского сообщества к меняющейся социальной среде.

В заключении подводятся итоги исследования. Послевоенные изменения в политической и социально-экономической ситуации в стране, и в регионе - в частности, привели к различным и вместе с тем объединенным общей логикой и неотделимым друг от друга последствиям. Положительными, прогрессивными результатами следует признать: дальнейшее развитие в деревне систем здравоохранения, образования, культуры, обеспечение сельского хозяйства научными знаниями, техникой, специалистами, что можно объяснить прежде всего прямым воздействием со стороны советского государства. Само же сельское сообщество в тех исторических условиях не имело соответствующих ресурсов к повышению уровня жизни «снизу».

С другой стороны, государственная политика, основанная на внеэкономическом принуждении, приводила к обнищанию домохозяйств, консервации традиционных форм организации трудовой деятельности, где по прежнему особое место занимали традиционные практики природопользования (собирательство, охота, рыбная ловля). Выявленная нами тенденция вызывала ответную реакцию в виде уклонения от налогов и поставок, а так же бегства из колхозов.

Начало индустриального освоения региона в таежных территориях Верхнего и Среднего Приангарья, которое можно рассматривать как «вызов извне», приводило к изменениям во внешнем облике сельских поселений, привносило в деревенскую

среду ценности городской субкультуры, находившие выражение в таких формах как традиции празднования советских праздников, убранство жилых помещений, занятие спортом, наличие модной одежды.

При этом труднодоступность и отдаленность большинства районов Средней и Нижней Ангары по-прежнему в значительной степени влияла на сохранение традиционных форм бытовой и праздничной культур, а также витального поведения сельского населения и трудового воспитания подрастающего поколения.

По теме диссертации опубликованы следующие работы: Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях и журналах,

рекомендованных ВАК:

1. Kovrijina Snezana Everyday life of children and teenagers in the Angara region in 1945-1953. // Журнал Сибирского федерального университета. Гуманитарные науки. Вып. 2(1). Красноярск: Изд-во СФУ, 2009. С. 3-16 (1,2 п.л.).

Статьи в других изданиях:

2. Сарапулова С. В. Повседневная жизнь приангарской деревни 1945-1953 гг. На материалах истории Кежемского района Красноярского края. // XX век в истории России: актуальные проблемы: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза, 2005. С.153-156 (0,1 п.л.).

3. Сарапулова С. В. Актуальность исследования повседневной жизни сибирской деревни (1945-1953 гг.). // Сибирь в контексте российских перемен: исторический опыт, традиции и проблемы современности (материалы региональной научно-практической конференции, посвященной памяти профессора В.И. Дулова и его ученика профессора В.Г. Тюкавкина). Иркутск: Иркутский государственный педагогический университет, 2005. Кн.2. С.67-69 (0,1 п.л.).

4. Сарапулова С. В. Как обучать? По-разному! // Доклады и выступления участников Первой региональной научно-практической исторической конференции школьников и учителей. Иркутск: ИГПУ, 2006. С.95-96 (0,1 п.л.).

5. Сарапулова С. В. Труд как составляющая повседневной жизни

детей в деревнях Среднего и Нижнего Приангарья 1945-1953 гг. // Гуманитарные исследования Сибири в контексте российских перемен: материалы всероссийской научно-практической конференции. Братск: Братский государственный университет, 2006. С. 177-182 (0,3 пл.).

6. Сарапулова С. В. Праздничная культура сельских жителей Среднего и Нижнего Приангарья. // Устная история (oral history): теория и практика: Материалы всерос. науч. семинара (Барнаул, 25-26 сентября 2006 г.). Барнаул: БГПУ, 2007. С.307-314 (0,4 п.л.).

7. Сарапулова С. В. Повседневная жизнь приангарской деревни 1945-1953 гг. (Некоторые аспекты историографии). // Сибирь в изменяющемся мире. История и современность: мат-лы всероссийской науч.-теорет. Конф., посвященной памяти профессора

B.И. Дулова. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. пед. ун-та, 2007. Кн.2.

C.123-128 (0,3 п.л.).

8. Сарапулова С. В. Послевоенный быт Приангарской деревни: «штрихи к портрету» (к вопросу об интерпретации устноисторических источников). // Устная история в контексте обновления историографических практик: материалы II Всероссийской конференции / Братский государственный университет. Братск: БрГУ, 2008. С.121-130 (0,5 п.л.)

9. Сарапулова С. В. «Оружие слабых». // Среднее Приангарье в прошлом и настоящем: Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 70-летию Иркутской области и 35-летию г. Усть-Илимска. 18-19 февраля 2008 г. Иркутск: Оттиск, 2008. С.60-74 (0,5 п.л.).

10. Сарапулова С. В. Протестные отношения в деревнях Приангарья в послевоенный период (1945-1953 гг.). // Сибирь в изменяющемся мире. История и современность: материалы всероссийской научно-теоретической конференции, посвященной памяти профессора В.И. Дулова. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. пед. унта, 2008. Кн.2. С. 122-126 (0,2 п.л.).

11. Ковригина C.B. Материалы архивов - как основной источник

по изучению советской повседневности.//Сборник научных трудов

кафедры истории России. Иркутск: ИГПУ, 2009. С. 15-20(0,2п.л.).

Подписано в печать 17.06.2009 Формат 60 х 84 '/)6 Печать трафаретная. Уч.-изд. л. 1,2. Усл. печ. л. 1,2 Тираж 100 экз. Заказ 118

Отпечатано в издательстве ГОУ ВПО «БрГУ» 665709, Братск, ул. Макаренко, 40

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ковригина, Снежана Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Колхозное крестьянство Приангарья в 1945-1953 гг.

1.1. Социально-экономическое и демографическое состояние приангарской деревни.

1.2. Трудовые будни колхозников Приангарья в послевоенный период.

1.3. Протестные настроения в селах Приангарья как реакция на аграрную политику власти.

ГЛАВА 2. Социокультурные аспекты повседневной сельской жизни Приангарья в послевоенный период.

2.1. Организация жизненного пространства сельского сообщества.

2.2. Повседневная жизнь детей и подростков.

2.3. Санитарно-гигиеническая культура сельского населения Приангарья.

2.4. Трансформации в праздничной и досуговой культуре жителей Приангарья.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Ковригина, Снежана Валерьевна

Актуальность темы исследования. Развитие исторической науки в России на рубеже XX и XXI вв. отмечено усилением идейно-теоретического плюрализма в трактовке основных событий прошлого нашей страны. Новейшая историография имеет тенденцию к переходу от описания событий к их анализу и синтезу, что свойственно новой социальной истории, имеющей дело с «рядовыми», «обычными людьми», социо-культурном опыте «молчаливого большинства», изучающей локальную историю различных слоев общества. Наряду с социальной историей оформилось в новейшей историографии и такая дисциплина, как крестьяноведение.

Целый ряд аспектов социальной, политической, экономической и духовной жизни деревни времен советской эпохи до недавнего времени был за пределами свободного, объективного анализа, а ее основное население — колхозное крестьянство, по образному и весьма точному определению Т.Шанина, по существу продолжало оставаться для исследователей «великим незнакомцем», и требует изучения с точки зрения современных подходов.

Актуальность темы исследования определяется так же возросшим за последние годы научным интересом к проблемам истории повседневности как части социальной истории, выделением ее в отрасль исторического знания, а историю повседневности российской деревни - в самостоятельное направление современной исторической науки. Данное научное направление позволяет посредством использования междисциплинарного подхода осуществить комплексное изучение проблемы крестьянской повседневности и роли в ней повседневных жизненных практик сельских жителей Приангарья. История повседневности отечественными исследователями трактовалась как отрасль исторического знания, в центре внимания которой находится комплексное исследование образа жизни и его изменений у представителей разных социальных слоев, их поведения и эмоциональных реакций на жизненные события, реконструирование и интерпретация которых возможны на основе использовании методологического синтеза 1 истории с этнологиеи, социологиеи, психологиеи.

Изучение условий жизни простых людей, их быта, нравов, традиций и трансформаций в одежде, жилище, питании не может быть полным, а значит, не достаточно объективным без обращения к материалам устной истории. Привлечения информации, почерпнутой из рассказов очевидцев, усиливает актуальность исследования в связи с тем, что на сегодняшний день не существует сколь-нибудь значимых трудов, позволяющих увидеть историю сибирской деревни глазами обыкновенных людей. Актуальность темы возрастает в связи с тем, что из жизни уходит поколение людей, очевидцев событий исследуемого периода, которые могут передать информацию о традиционном укладе деревенской жизни.

Актуальность темы диссертации определяется также региональным подходом к исследованию проблем сельской повседневности, изучение которой через призму региональной истории позволяет увидеть все многообразие исторической реальности, выделить в понятии «советское крестьянство» специфическое и, наконец, уникальное. В Приангарских деревнях в 1945-1953 гг. ярко проявлялись традиции жизненных практик, одновременно сельское население было открыто к освоению и интерпретации новаций, что в значительной степени активизировало жизнь исследуемого региона.

В сельской повседневности, как в зеркале, отражались особенности проводимых в стране реформ. Колхозная система, с присущими ей высочайшими мобилизационными возможностями, послужила основным источником модернизации государства, обеспечив создание наиболее современной на тот момент индустрии, способствовала победе в войне, а затем последующему восстановлению и хозяйственному подъему.

1 Пушкарева Н. Л. «История повседневности» и «история частной жизни»: содержание и соотношение понятий. // Социальная история. Ежегодник, М., 2004.; Она же. История повседневности: предмет и методы. // Социальная история. Ежегодник, М., 2007.

Такое знание особенно важно в связи с тем, что дальнейшее хозяйственное освоение восточносибирского региона внесло заметные коррективы не только в жизненные условия крестьян, но и привело к исчезновению деревень, попавших в зоны затопления уже построенных и строящихся в наше время ГЭС в районах Верхней, Средней и Нижней Ангары. Поскольку затопление территорий в Приангарье продолжается, с лица земли по-прежнему исчезают существовавшие веками деревни, то вместе с ними уходит и значительный пласт истории, который необходимо зафиксировать сейчас.

Практическая значимость исследуемой темы заключается в получении нового знания, которое может быть использовано при написании обобщающих трудов по истории Восточной Сибири, при изучении истории Отечества в качестве регионального компонента. В то же время знание традиций, особенностей исторического опыта организации повседневной жизни сибирской деревни позволит решать многие социальные проблемы современного общества через механизмы, наиболее полно учитывающие региональную специфику.

Степень разработанности проблемы. В новом историографическом контексте историю взаимоотношений крестьянства и власти в послевоенный период можно отнести к числу малоизученных проблем. Как справедливо отмечается в литературе, «первые послевоенные годы - один из наиболее тяжелых, противоречивых и все еще недостаточно изученных периодов в жизни многострадальной советской деревни»1. В целом все выявленные по данной проблеме работы можно систематизировать и по направлениям, и по этапам формирования данной исследовательской традиции. Точкой отсчета

1 Волков И. М. Деревня СССР в 1945-1953 годах в новейших исследованиях историков. // Отечественная история. 2000. №6. С. 115. здесь следует признать начало 1950-х годов (после 1953 г.), когда вышло сразу несколько работ по истории крестьянства в контексте исследований по проблемам сельского хозяйства страны1.

Далее - на первом этапе, охватившем собой конец 1950-х гг. — начало 1990-х гг. — в изучении аграрных вопросов историками были определены основные направления, ставшие магистральными и в последующие периоды, причем на всех уровнях постановки исследовательских задач (в исследованиях общесоюзного характера, в работах по истории Сибири в целом и по истории Восточной Сибири — в частности). За это время было написано множество работ, посвященных либо отдельным периодам истории российской деревни, либо отдельным проблемам в разных хронологических рамках, анализ которых для отечественных историков уже не раз становился предметом историографических обобщений". Своеобразным итогом в складывании данной исследовательской традиции можно считать материал, представленный в четвертом томе «Истории советского крестьянства» -«Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества. 1945 - конец 50-х гг.».3

1 Анисимов Н. И. Советское крестьянство. М., 1945.; Он же. Развитие сельского хозяйства в первой послевоенной пятилетке. М., 1952.; Сергеев С. С. Организационно-хозяйственное укрепление колхозов и укрепление мелких сельскохозяйственных артелей. М., 1950.; Кареев М. А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954.; Селунская В. М. Борьба Коммунистической партии Советского Союза за социалистическое преобразование сельского хозяйства. М., 1961.

Данилов В. П. Проблемы истории советской деревни в 1946-1970 гг. (очерк историографии). // Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы. М.: Наука, 1972.; Советская деревня в первые послевоенные годы. М., 1978.; Волков И. М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы: Колхозы СССР в 1946-1950 годах. М., 1972.; Толмачев Р. П. Колхозы Урала в первые послевоенные годы. Томск, 1979.

3 История крестьянства СССР. История советского крестьянства. В 5 т. Т. 4. М., 1988. активных восстановительных процессов в стране, сопряженных с трудностями нового витка индустриализации и его последствий, рассматривались одномерно и поверхностно. Чаще всего историки, изучавшие отдельные стороны жизни советской деревни в послевоенный период, видели там лишь проявления поддержки и одобрения политики государства со стороны «трудящегося крестьянства», а результаты политики в социально-экономической сфере измерялись только по шкале «неуклонного улучшения уровня жизни сельских жителей»1. Также характерной чертой сложившейся историографической практики до конца 1980-х годов было то, что абсолютное большинство работ писалось в духе многотомной истории КПСС. Многим из них была свойственна фотографичность отображаемого материала.

Основное внимание исследователей уделялось исключительно колхозному и совхозному производству, их материально-технической базе и т.п. Этот опыт в те же годы периодически систематизировался в работах историографического характера, в частности, сибирскими историками Н.Я. гу

Гущиным, A.C. Московским, B.JI. Соскиным.

Особым молчанием обходили такую тему, как формирование системы взаимоотношений деревни и государства, когда практики отношений крестьян и власти выражались в форме реакции на «рекомендованные»

1 Волков И. М. Колхозная деревня в первый послевоенный год, 1946-1947 гг. // Вопросы истории. 1966. №1; Он же. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 гг. М., 1972.; Выцлан М. А. Численность и состав сельского населения за 50 лет. // История СССР. 1967. №6.; Зеленин И. Е. Общественно-политическая жизнь советской деревни, 1946-1958. М., 1978; Арутюнян Ю. В. Механизаторы сельского хозяйства СССР в 1929-1957 гг. М., 1960; Он же. Социальная структура сельского населения СССР. М., 1971.; Островский В. Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов. 1967.; Он же. Новый этап в развитии колхозного строя. М., 1977.; Тюрина А. П. Формирование кадров специалистов и организаторов колхозного производства 19461958 гг. М., 1973.

Историография крестьянства советской Сибири. Новосибирск: Наука, 1976.; Гущин Н. Я., Московский А. С., Соскин В. Л. Историография Сибири (советский период). Новосибирск, 1980.; Волков И. М. Сельское хозяйство и крестьянство СССР в послевоенные годы в работах советских историков. // Проблемы истории современной советской деревни 1946-1970 гг. М., 1975. деревне порядки. При всем богатстве тематики такие острые проблемы как налоговая политика государства, оплата труда, уровень жизни колхозников, наконец, голод в деревне и др., при изучении деревенской жизни ставились осторожно, в скрытой форме.

Значительным вкладом в советскую историографию крестьянской проблематики исследуемого региона является выход пятитомного обобщающего труда «История крестьянства Сибири»1, где усилиями большой группы ученых, и в первую очередь А.П. Окладникова, Н.Я. Гущина, JI.M. Горюшкина, A.B. Дулова, В.Т. Агалакова были рассмотрены вопросы развития материально-технической базы села, выявлены общие закономерности развития крестьянства, региональная специфика их проявления, показаны изменения в численности и в составе крестьянства, его материально-бытовое положение и т.д. Отметим, что в указанной работе, по мнению известных «агарников» В.П.Данилова и И.Е. Зеленина, отражена историографическая ситуация 1980-х г.когда все очевиднее становился тот факт, что концептуальная трактовка ряда проблем в интересующей нас области научно-исторических знаний нуждается в существенной корректировке, а нередко - и в переосмыслении на основе как введения в оборот новых документальных материалов, так и помещения темы в новый историографический контекст.

1 Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск: Наука, 1982.; Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск: Наука, 1985.; Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск: Наука, 1983.; Крестьянство Сибири в период упрочения и развития социализма. Новосибирск: Наука, 1985.; Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980 гг. Новосибирск: Наука, Сиб. Отд-ние, 1991. л

Данилов В. П., Зеленин И. Е. Критика и библиография. // Отечественная история. 1992. №3. С. 172.

Отмеченная выше тематика являлась приоритетной и в трудах историков Восточной Сибири. В 1950-х - 60-х годах выходят сборники статей и коллективные монографии, в числе которых отметим работы А.П. Косых, З.И. Рабецкой, М.К. Гаврилова, В.И. Степичева, A.A. Смирнова, где выделяются и анализируются отдельные проблемы аграрного развития региона1, содержится ряд важных наблюдений и выводов. Уровень глубины обобщений в этих публикациях различен, но в совокупности они предоставляют в распоряжение исследователя богатую научную информацию по различным вопросам темы. В 1970-х - начале 80-х гг. вышли в свет очерки истории областных партийных организаций Восточной Сибири2, содержавшие в себе богатый исторический материал о работе партийных комитетов в сельской местности. Однако, эти работы отражали существовавшую в практике партийного руководства сельским хозяйством подмену партийно-политических, воспитательных методов воздействия на трудовые коллективы административно-хозяйственными. В результате в содержании многих научных сочинений такого рода результаты производственной деятельности колхозов и совхозов, происходивших в них социальных процессов, динамики уровня жизни искусственно привязывались к решениям партийных органов различного уровня

Примечательно, что такие важные для нас аспекты, как демографические процессы в деревне, личное хозяйство крестьян, их материальное положение постоянно фигурировали в исследованиях разного формата, однако в целом, по признанию М.А. Безнина, «по отношению к

1 Косых А. П. Развитие сельского хозяйства Восточной Сибири в послевоенный период (1946-1953 гг.). // Ученые записки (ИГПИ). вып.30. 1967.; Рабецкая 3. И. Проблемы сельского хозяйства в трудах историков Восточной Сибири (1950-1965 гг.) /обзор/. // Ученые записки (ИГПИ). вып.30. 1967.; Гаврилов М. К., Смирнов А. А., Степичев В. И. Сельское хозяйство Иркутской области за 40 лет. Иркутск, 1957.; Назаров П. П. Организаторская работа — основа успехов подъема сельского хозяйства (из опыта работы партийных организаций Иркутской области и Бурятской АССР в период завершения строительства социализма в СССР (1950-1958гг.)). // Ученые записки. Вып. 3. 1968.

2 Очерки истории Иркутской организации КПСС. 4.2. Кн.1. Иркутск, 1976.; Очерки истории Красноярской организации КПСС (1895-1980). Красноярск, 1982. колхозной эпохе проблема практически осталась неисследованной»1.

Что касается воссоздания реалий повседневной жизни сибирской деревни, то здесь стоит указать на тот примечательный факт, что в разработке отдельных аспектов этого направления сибирские ученые выступили в качестве пионеров еще в 1970-80- е гг. Речь идет об исследованиях М.М. Громыко и H.A. Миненко, посвященных быту, обычаям Л и традициям сибирской деревни XVIII-XIX вв. Так, М.М. Громыко была написана книга «Мир русской деревни», ставшая одним из самых заметных достижений современной отечественной историографии.

Вместе с тем, для отечественных исследователей советской послевоенной деревни на первом месте очень долго стояли темы, органично ложившиеся в русло истории классовой борьбы, войн, проблем социально-экономического развития и т.д., проблема повседневной жизни крестьянства в качестве самостоятельного аспекта исследования не ставилась вообще. Оценки социальных устремлений крестьян, содержащиеся в немногочисленных работах о духовно-нравственном настрое русской деревни, скорее выдавали желаемое за действительное, что нельзя назвать верифицированным знанием , а вопросы о том, чем и как жил крестьянин повседневно, звучали и воспринимались лишь как иллюстрация к серьезной, большой (настоящей) истории.

1 Безнин М. А. Крестьянский двор российского Нечерноземья в 1950-1965 годах. // Отечественная история. 1992. №3. С. 16.

2 Мир русской деревни / М. М. Громыко. М.: Мол. Гвардия, 1991; Она же. Моральные и этические представления русских крестьян в XVIII - XIX веках. // 12-й Междунар. конгр. антропол. и этнол. наук, Загреб, Югославия, 24-31 июля 1988 М.: Наука, 1988.; Она же. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в./ Отв. ред. В. А. Александров, В. К. Соколова; АН СССР Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая -М. Наука 1986.; Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII- 1-й пол. XIX в.: Историко-этнографический очерк. Новосибирск, 1975; Она же Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII - 1-й пол. XIX в.). Новосибирск, 1979; Она же Историография Сибири дооктябрьского периода (кон. XVI- нач. XIX в.). Новосибирск, 1989 (в соавторстве); Она же Живая старина: Будни и праздники сибирской деревни в XVIII - 1-й пол. XIX в. Новосибирск, 1989.

3 Кабытов П. С., Козлов В. А., Литвак Б. Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М.,1988; Зотова О. И., Новиков В. В., Шорохова Е. В. Особенности психологии крестьянства: (прошлое и настоящее). М., 1983.

Расширение доступа к партийным, государственным и ведомственным архивам, плюрализм в общественной науке обусловили новые подходы к изучению недавнего исторического прошлого. Резкое ослабление политической цензуры, доступность работ зарубежных историков — все это позволило наметить новые методы и подходы к изучению актуальных проблем истории советского крестьянства. Очевидной тенденцией тех лет стало проявление интереса ученых не только к социально-экономическим вопросам крестьянской истории, но и к ее социокультурным аспектам1. В целом изучение истории крестьянства вышло на качественно новый этап теоретического осмысления накопленного эмпирического материала и поиска новых методологических оснований исследовательской*работы.

Наибольший интерес при этом вызывала тематика истории первой» половины XX в., и потому самым исследованным периодом оказались 19141930-е гг., привлекающие внимание беспрецедентными социальными потрясениями и насилием, перманентными кризисами и переменами (труды Н. Б. Лебиной и А. Н. Чистикова, F. В. Андреевского, H.H. Козловой, G.B. Журавлева и др.).

1 Не случайно в 1990-е г. в междисциплинарном академическом центре социальных наук института Российской истории РАН состоялся теоретический семинар «Современные концепции аграрного развития», в котором приняли участие видные исследователи В. П. Данилов, Ю. Г. Александров, Е. А. Осокина, И. Е. Зеленин и др. Участники-семинара подчеркнули необходимость углубленного изучения прошлого крестьянства, «критического переосмысления наших представлений, обращение к новым взглядам на аграрную историю». См. об этом: Современные концепции аграрного развития // Отечественная история. 1998. № б. С. 95 - 109. Современные же концепции исторической науки о крестьянах и крестьянских обществах неоднократно обсуждались на семинарах по аграрной истории под эгидой Института российской истории РАН и Междисциплинарного центра социальных исследований, в котором приняли участие видные исследователи В.П. Данилов, Ю.Г. Александров, И.Е. Зеленин и др. См об этом: Отечественная история. 1995. №3. С.101.

Лебина Н. Б. Энциклопедия банальностей: Советская повседневность: контуры, символы, знаки. СПб., 2008.; Лебина Н. Б., Чистиков А. Н. Обыватель и реформы.

Применительно к послевоенной истории деревни историки начали рассматривать такие моменты в истории послевоенного крестьянства, как послевоенный голод, его причины и размах1, «жесткий» внутриполитический курс в отношении крестьянства2, роль личного подсобного хозяйства в жизни крестьянской семьи3, социальный протест колхозного крестьянства.4

Обновление исторических знаний и оценок таких важных событий, как коллективизация, голод в СССР, форсированная индустриализация привели к тому, что в обществе возобладало критическое отношение к колхозам и совхозам. В работах и выступлениях историков и публицистов

Картины повседневной жизни горожан в годы нэпа и хрущевского десятилетия. СПб., 2003.; Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху 1920-1930 г. М.: Молодая Гвардия, 2008.; Козлова II. II. Горизонты повседневности советской эпохи: (Голоса из хора). М., 1996; Журавлев С. В., Соколов А. К. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е гг. // Социальная история: Ежегодник. 1997-1998. М., 1998. С. 287-332.

1 Зима В. Ф. Голод в СССР 1946-1947 годов: происхождение и последствия. М., 1996.

2 Милохин Д. В., Сметанин А. Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы, 19461958. М.: Наука, 2005.; Безнин М. А., Димони Т. М. Крестьянство и власть в России в конце 1930-х - 1950-е годы. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). М., 1996., Камардина Н. В. Изменение идеологии советского общества в 1941-1953 гг. (на материалах Дальнего Востока СССР): Автореф. Владивосток, 2007.

3 Безнин М. А. Крестьянское хозяйство в российском Нечерноземье. 1950-1965 гг. М.; Вологда, 1990.; Он же Землепользование крестьянского двора в российском Нечерноземье а 1950-1965 гг. // История СССР. 1990. №3.; Он же. Хозяйство крестьянского двора в Российском Нечерноземье. 1950-1965 гг. Вологда, 1989; Он же. Крестьянский двор Российского Нечерноземья в 1950-1965 годах // Отечественная история. 1992. № 3.; Зеленин И. Е. Рёц.: Денисевич М.Н. Индивидуальное хозяйство на Урале (1930-1985 гг.) // Вопросы истории. 1993. №9.; Денисевич М. Н. Индивидуальное хозяйство на Урале (19301985 гг.). Екатеринбург, 1991; Мотревич В. П. Сельское хозяйство Урала в показателях статистики (1941-1950 гг.). Екатеринбург, 1993; Вербицкая О. М. Российское крестьянство: От Сталина к Хрущеву: Середина 40-х - нач. 60-х гг. М., 1992; Иванов Н. С. Колхозное крестьянство центральных областей Нечерноземной зоны РСФСР в 19511958 гг.: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. М., 1983; Попов В. П. Крестьянство и государство (1945-1953). Париж, 1992.; Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1998. №1.; Зеленин И. Е. Крестьянство и власть в СССР после «революции сверху». // Вопросы истории. 1996. № 7; Он же. Аграрная политика Н.С.Хрущева и сельское хозяйство страны. // Отечественная история 2000. № 1; Шмелев Г. И. Аграрная политика и аграрные отношения в России в XX веке. М., 2000; Свирина М. Ю. Общественное настроение колхозного крестьянства в 1933 - начале 1941 г. М., 1993; Михайлова Р. М. Духовность крестьянства России. XX век. Чебоксары, 1997.

4 Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-х - 1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. №3.; Милохин Д.В., Сметанин А.Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы, 1946-1958. М.: Наука, 2005. подчеркивалось, что результатом аграрной-политики советского государства стало раскрестьянивание, понимаемое не только как внешнее сокращение численности сельского населения, что рассматривается как процесс объективный, но и раскрестьянивание внутреннее, которое выразилось в утрате генетических и социально-экономических корней, утрате понимания земли, желания и умения работать на ней. Такова суть мыслей, высказанных в монографии О.М. Вербицкой1, работах В. Селюнина, В. Белова, А. Нуйкина, в ряде других статей, где показано влияние командно-административной системы не только на эффективность производства, но и на судьбу крестьянства в целом. Беззакония сталинской власти и бесправность колхозного населения показали в своих работах В.Н. Земсков, В.Ф. Зима, В.П. Попов и И.Е. Зеленин ' Явления социальной трансформации крестьянства на материале Нечерноземного Центра России скрупулезно прослежены М.А. Безниным, Т.М. Димони4. Базируясь на огромном фактическом материале, он утверждает, что после завершения коллективизации, т.е. с начала 1930-х гг., шло постепенное выхолащивание крестьянской природы и уже в середине 1960-х гг. крестьянство как самостоятельный класс пережило заключительный этап своей истории. Более того, с началом преодоления на рубеже 1980-Х-1990-х гг. концептуальных стереотипов, в ряде работ был поставлен вопрос об антикрестьянском характере советской аграрной политики и раскрестьянивании деревни как

1 Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву: Середина 40-х -начало 60-х годов. М., 1992.

В своем отечестве пророки: публицистика перестройки: Лучшие авторы 1988 года: [Сборник статей] / Н. Шмелев, А. Нуйкин, В. Селюнин и др.; Сост. Н. И. Стрельцова. М.: Книжная палата, 1989.

3 Попов В.П. «Российская деревня после войны (июнь 1945-март 1953 г.). М., 1993, Зима В.Ф. «Второе раскулачивание»: Аграрная политика конца 40-х — начала 50-х гг. // Отечественная история. 1994. №3. С.109-125.; Он же. Послевоенное общество: голод и преступность (1946-1947 гг.) // Отечественная история. 1995, №5. С.45-59.

4 Безнин М.А. «Крестьянский двор в Российском Нечерноземье в 1950-1965 годах» М., Вологда, 1991.; Безнин М.А., Димони Т.М. Крестьянство и власть в России в конце 1930-х - 1950-е годы // Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). М., 1996.;Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-х-1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. №3. С.103. закономерном ее результате.

Политический, экономический, социокультурный контекст развития сельского хозяйства Восточной Сибири в середине 1940-1950-х гг. воссоздается в работах таких историков, как A.B. Шалак, JI.M. Кожевникова1, а историография этой проблемы в основном представлена отдельными статьями в научных сборниках.2

Одним из признаков перефокусировки отечественных исследований необходимо назвать все настойчивее проявлявшее себя стремление обнаружить фигуру крестьянина «как он есть», с его повседневными заботами, надеждами, ожиданиями и страхами. Самостоятельная область знаний — история повседневности сельского мира - в отечественной научно-исторической литературе началась оформляться в 1990-е гг., когда повседневная жизнь общностей разных уровней стала предметом научного интереса философии, социологии, психологии, культурологии, этнографии, истории. Во многом тому способствовало усвоение целым рядом отечественных исследователей опыта изысканий зарубежных авторов в ключе основных положений «новой социальной истории»3.

1 Шалак A.B. Социальные проблемы населения Восточной Сибири (1940 - 1950 гг.). Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000.; Кожевникова Л. М. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири). Дис. .канд. ист. наук. Красноярск, 1990.

2 Цыкунов Г.А. Демографические последствия войны в Иркутской области // Отечественная война 1941-1945 годов: Неизвестное об известном. Иркутск, 1995., Шалак A.B. О последствиях войны 1941-1945 гг. в Восточной Сибири // Ист.-экон. Науч. Журн. -Иркутск: Изд-во ИГЭА. 1998. №5 С.166-170.; Занданова JI.B. Демографические последствия войны в Иркутской области. // Отечественная война 1941-1945 годов: неизвестное об известном. Тезисы докладов и выступлений на межвузовской конференции поев. 50-ю Победы над фашистской Германией. Иркутск. 1995. С.54-56.; Занданова JI.B. Иркутская деревня в послевоенные годы: сельское хозяйство и население. // Отечественная война 1941-1945 годов: неизвестное об известном. Тезисы докладов и выступлений на межвузовской конференции поев. 50-ю Победы над фашистской Германией. Иркутск. 1995. С.57-59.

3 См. об этом: Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. Новосибирск, 1996. Т. 1.; Гуревич А.Я. Историческая наука и научное мифотворчество (критические заметки) // Исторические записки. М., 1995; Он же. Категории средневековой культуры. М., 1984; Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации // Вопросы философии. 2000. №

Своего рода импульсом к постановке новых ракурсов в изучении темы следует рассматривать выход в свет в 1987 г. на Западе, а в 1992 г. - и на русском языке сборника работ зарубежных социологов-крестьяноведов, который назван его составителем Т. Шаниным «Великий незнакомец».1 Название книги, с одной стороны, указывает на значимость крестьянства, с другой — на критическую оценку изученности данного социального явления. Т. Шанин продолжил изучение крестьянства России, итогом явилась монография «Рефлексивное крестьяноведение»."

В дальнейшем в отечественном «крестьяноведении» все чаще использовались различные теории и концепции, которые применялись в западной историографии — теория модернизации, концепция социальной истории, история повседневности, микроистория и т.д.

Большой вклад в разработку методологии данного исторического подхода внесли И.М. Савельева и A.B. Полетаева, а так же Ю.А. Поляков. Первые авторы дают определение микроистории как особого историографического направления, выделяют его «подводные камни»; Ю.А. Поляков, определяя историю в целом, пишет, что «по существу это и есть повседневная жизнь человека, в ее историческом развитии», он выделяет такие структуры повседневности, как демографические проблемы, о жилищные условия, сфера услуг, досуг .

В целом тенденции к целостному анализу повседневной жизни в рамках социокультурного развития общества в отечественной историографии сумели проявить себя и укрепиться лишь на этапе трансформации всей

1 Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. Хрестоматия / Сост. Т.Шанин. М.: Прогресс-Академия, 1992.

2 Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России / Под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. Авт. коллектив: Дж.Скотт, Т.Шанин, О.Фадеева, А.Никулин, В.Данилов, А.Гордон, В.Виноградский, О.Виноградская, М.Мореханова, И.Штейнберг, Л.Ковалева, П. Линднер, Е.Ковалев, М.Рыженков, В.Радаев, А.Маилян, ГЛстребинская, С.Мякиньков. М.: МВШСЭН, РОССПЭН, 2002.

3 Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты).// Отечественная история. 2000. №3. С. 125-132. историографической традиции1, что в конечном итоге позволило сместить центр тяжести с производственной тематики на человека, его индивидуальный мир и быт . При этом научный поиск чаще был направлен на изучение городской тематики, давашей возможность глубже изучить такие темы, как быт рабочих, других групп городского населения3.

Примером обновленного взгляда на историю деревни, и вместе с тем комплексного и системного изучения послевоенной истории российского крестьянства следует считать труды О.М. Вербицкой и Е.Ю. Зубковой, которые реконструировали ее с позиций новых подходов4. Введение в научный оборот новых архивных документов позволило этим авторам выявить различные аспекты в развитии крестьянства, показать сдвиги в его социально-экономическом статусе, изменения в социально-психологическом состоянии и, в целом, создать правдивую картину послевоенного положения российского крестьянства.

1 Социальная история. М., 1998 - 2001; История в XXI веке: историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества (Материалы международной интернет-конференции). М., 2001.

2 Берлинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М.: «Аграф»,2001.; Безгин В.Б. «Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала XX века). М. - Тамбов: Изд-во Тамб. Гос. Тех. Ун-та. 2004.

3 Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: 1920-1930 годы. Нормы и аномалии. СПб.: Нева, Летний Сад, 1999.; Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период I Мировой войны (1914 - март 1918г.) Екатеринбург: УрО РАН, 2000.; Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: Город. М.: РОССПЭН, 2001.; Яров C.B. Пролетарий как политик: Революция, военный коммунизм и НЭП глазами рабочих. -СПб.: Дмитрий Буланин, 1999.; Он же. Крестьянин как политик: Революция, военный коммунизм и НЭП глазами крестьянства. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999.; Козлова H. Н. Горизонты повседневности советской эпохи: (Голоса из хора). М., 1996; Журавлев С. В., Соколов А. К. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е гг. // Социальная история: Ежегодник. 1997-1998. М., 1998. С. 287-332.

4 Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х -начало 60-х годов. М.: Наука, 1992., Зубкова Е.Ю. Общество и реформы 1945-1964 гг. М., 1993, Она же Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М., 2000. представляет собой еще слабо изученное проблемное поле. Обобщающий труд в русле указанной проблематики не написан. Значительный интерес применительно к теме исследования представляет монография Е.Ю. Зубковой «Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 гг.»1, которая основана на архивных документах, до недавнего времени недоступных для исследования, а также материалах «устной истории». Знакомство с письмами и воспоминаниями простых граждан позволило Е.Ю. Зубковой увидеть советскую жизнь не только с внешней стороны, но и глазами самих людей того времени. В отличие от работ, концентрирующихся на рассмотрении послевоенной советской истории как изолированных политических действий «верхов», в данных исследованиях предлагается анализ сложного комплекса взаимодействия различных слоев общества и власти. Автор ставит задачу не просто рассмотрения агонии сталинизма и начального этапа преодоления его наследия, а выявления объективных и субъективных предпосылок продвижения в этом направлении. Также необходимо выделить труды отечественных историков, касающиеся как объективных, так и субъективных факторов развития, обусловивших возникновение специфической формы государственной власти и идеологии в СССР . Важный вклад в изучение основ советского общества, в определение характера и места политической власти и массового сознания, роли Коммунистической партии внесли отечественные авторы А.Н. Ципко3 и А.А. Зиновьев4.

С начала 1990-х гг. в отечественной историографии появляются

1 Зубкова Е.Ю. Послевоенное общество: политика и повседневность (1945-1953). М.: Аякс, 2000. Л

Гордон JI.A., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 1930-40 гг. М.: Политиздат, 1989; Зевелё А.И. Истоки сталинизма. - М.: МГУ, 1990; Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия: политический портрет И.В. Сталина. В 2-х кн. М.: Наука, 1989; Волкогонов Д.А. Сталин: политический портрет. М.: Алетейа, 1987; Волкогонов Д.А. Сталинизм: сущность, генезис эволюция.// Вопросы истории. 1990. №3. С.3-17.

3 Ципко А.Н. Истоки сталинизма. М.: Новости, 1990.

4 Зиновьев A.A. Сталинизм как реальность. М.: Новатор, 1994. научные работы в области культурно-антропологической истории, которые пытаются проследить социально-психологические составляющие исторического процесса на протяжении целой эпохи — от 1917 г. до современности. В настоящее время монографии такого рода составляют значительный массив исследований. A.A. Голубев, Е.Ю. Зубкова, Н.Д. Козлов, Е.С. Сенявская, И.В. Павлова осуществили системные изыскания, рассмотрев сознание всех слоёв советского общества, отразили его многомерность и противоречивость, проанализировали деятельность государственных и партийных органов по мобилизации духовных сил народа в сложные военные и послевоенные годы.

Е.С. Сенявская, рассматривая феномен общественного сознания участников Великой Отечественной войны и всего фронтового поколения, делает вывод, что в военных условиях формируется особый тип личности, особая психология, а затем эти особенности проявляются в мирное время1. Е.Ю. Зубкова в своих работах подробно характеризует общественные настроения в послевоенном СССР, как в традиционных социумах (рабочие, крестьяне), так и в новых, сформировавшихся за годы войны социальных группах (фронтовики, эвакуированные, мобилизованные).

Отражение специфики социально-психологических факторов в жизни страны и народа в период 1940-50-х гг. присутствует в научных трудах ряда современных социальных историков: Ю.В. Аксютина, Н.В. Романовского, о

В.Н. Попова, О.М. Вербицкой . На основе широкого круга источников авторы проводят анализ статистических данных, отчётов, справок,

1 Сенявская Е.С. Героические символы: реальность и мифология войны // Отечественная история. 1995. №5. С. 30-44.

2 Зубкова Е.Ю. Общественная атмосфера после войны (1945-1948 гг.) // Свободная мысль. 1992. №6,9. СС.4-25,79-88; Зубкова Е.Ю. Общество вышедшее из войны // Отечественная история. 1995, №3. С.90-100; Зубкова Е.Ю. Послевоенное общество: политика и повседневность (1945-1953). М.: Аякс, 2000

3 Аксютин Ю.В. Социология позднего сталинизма. М.: Алекс, 1993; Вербицкая О.М. Социология колхозной деревни. 1930-50 гг. М.: МГУ, 1992; Попов В.П. Власть и общество России. XX век. Тамбов: Центр, 1994; Романовский Н.В. Лики сталинизма. М.: Новатор. 1995. протоколов, а также мнений, суждений и слухов, распространённых среди населения. Это позволяет показать разнообразие настроений и чувств советских граждан в сложный исторический период, во всей полноте представив противоречия между официальной идеологией и общественным мнением. Монография И.С. Кузнецова «Советский тоталитаризм: очерк психоистории»1 также является попыткой выявить социально-психологические аспекты отечественной истории на протяжении советской эпохи. В монографиях Е.В. Фещенко, З.В. Сикевич, Т.Г. Стефаненко охарактеризована специфика народного сознания, проявлявшегося в форме устойчивых стереотипов социального поведения и социальной психологии2. В исследовании И.М. Поповой «Повседневные идеологии» предлагается анализ структуры общественного сознания. Автор считает, что эмоциональные образы социального мира, направленные на рациональное объяснение действительности, образуют «повседневную идеологию» людей. В ходе исторического процесса на основе взаимовлияния идеологии и обыденного сознания происходит трансформация идеологических конструкций, существующих в обществе3. Локально-исторических исследований, посвященных эволюции крестьянской повседневности различных регионов нашей страны, на сегодняшний день немного, к таковым можно отнести труды И.В. Пелих, И.В. Кометчикова, Н.В. Камардина, М.Р. Стругова 4. Стоит отметить, что указанные авторы опираются на различные

1 Кузнецов И.С. Советский тоталитаризм: очерк психоистории. Новосибирск, 1995.

2 Сикевич З.В. «Русские» - образ народа. СПб.: Троя, 1996; Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М.: Аспект-Пресс, 2003; Фещенко Е.В. Менталитет человека, его эволюция и особенности в России. Новосибирск: НО АН, 1999.

3 Попова И.М. Повседневные идеологии // Социологический журнал. 1998. №3-4. С.5-21; Лейбович О.Л. В городе М: Очерки политической повседневности советской провинции в 40-50-х гг. XX в. Пермь: ПГТУ, 2005. и др.

4 Пелих И.В. Социальная политика в СССР в 1945-1953 гг.: На материалах Краснодарского края : Дис. . канд. ист. наук: М., 2005; Кометчиков И.В. Крестьянство и власть в 1945-1953 гг.: общественно-политическая жизнь и повседневность: По материалам областей Центрального Нечерноземья РСФСР: Дис. . канд. ист. наук: Калуга, 2005; Камардина Н.В. Изменение идеологии советского общества в 1941-1953 гг. (на материалах Дальнего Востока СССР). Автореф. Владивосток, 2007; Стругова М.Р. концептуальные позиции, вследствие чего в поле их зрения оказываются совершенно разные вопросы - нормы и аномалии в социальном поведении крестьян, обывательские стратегии выживания, сюжеты из демографической, бытовой или культурной жизни.

В 2003 г состоялась международная научно-практическая конференция «Культура и менталитет сибиряков», основной целью которой стало обсуждение актуальных гуманитарных проблем Сибири и в целом России в условиях современных изменений. В конференции принимали участие три крупных научных школы, занимающихся изучением сибирской проблематики: 1) Санкт-Петербургская школа изучения гуманитарных проблем Сибири 2) Новосибирская школа1 3) Алтайская школа социального витализма . А.О. Бороноев в своем докладе «Сибирский менталитет: содержание и актуальность исследования» наметил основные направления изучения сибирского менталитета; был поднят вопрос о создании центра по изучению гуманитарных проблем Сибири.

Начиная с 2004 г. в Красноярске проводятся ежегодные Всероссийские Интернет-конференции, раскрывающие проблемы сибирского субэтноса, его культуру, традиции и ментальность. По итогам всех конференций вышли сборники докладов и публикаций. В 2008 г. продолжается обсуждение проблем истории полиэтнической Сибири, социокультурной и психологической адаптации человека к сибирским факторам, проблем формирования русского старожильческого субэтноса, его ментальности, специфики культуры и традиций русских сибиряков, эволюции социокультурных традиций и ценностей сибиряков всех национальных

Социальные процессы в послевоенном советском обществе (1945-1953 гг.): на примере Краснодарского края. Дис. канд. ист. наук: Краснодар, 2007.

1 Образ Сибири в общественном сознании россиян XVIII - начала XXI в.: материалы Регион, науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. И. В. Островского / под ред. В. А. Зверева. Новосибирск: Новосиб. пед. ун-т, 2006.

2 Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития / гл. ред. Н. А. Томилов, Н. К. Чернявская. Омск.: Изд-во Омск, аграр. ун-та, 2004. Ч. 2.

3 Выпуски №1/2005, №2/2006 (кн. 1-2), №3/2007. диаспор.

В связи с вводом в научный оборот устных исторических источников Тему истории крестьянства (блок научно-исторических изысканий) можно обнаружить в исследованиях, посвященных проблемам функционирования социальной памяти, принципов интерпретации мемуаров и устных интервью. В этом направлении ведут свои исследования по истории повседневности крестьянства В.А. Бердинских, Т.К. Щеглова и другие авторы.1 Оценивая опыт изучения послевоенного «повседневья» деревни (в том числе и сибирской), согласно проблемно-тематическому принципу, следует выделить несколько тенденций.

Так, праздничная культура сельских жителей рассматривается в работах М.А. Мордасовой, A.A. Конович, Г.И. Новикова, JI.A Мухомедшиной. Сибирская региональная специфика развития культуры на

1 Бердинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М.: Аграф, 2001.; Щеглова Т.К. Деревня и крестьянство Алтайского края в XX веке. Устная история: монография. — Барнаул: БГПУ, 2008.; Кознова И.Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства / РАН. Ин-т философии. М., 2000.; Культура исторической памяти: Материалы науч. конф., 19-22 сент.2001 г. Петрозаводск, 2002.; Культура исторической памяти: невостребованный опыт: Материалы Всерос. науч. конф., 25-28 апреля 2003 г. Петрозаводск, 2003; Кознова И.Е. Историческая память российского крестьянства в XX веке. Самара, 2006.

2 Мордасова М.А. Праздничная культура Южного Урала в 1917-1941 гг.: Дис. . канд. ист. наук. Челябинск, 2005.; Конович A.A. Театрализованные праздники и обряды в СССР. М., 1990.; Новикова Г.И. Традиционные народные праздники в системе советской обрядности // Взаимосвязь социальных и этнических факторов в современной культуре. М., 1983. С.181-192.; Мухомедшина JI.A. Традиционные собрания холостой молодежи в Среднем Приангарье. (конец XIX- XX в.) // Зрелищно-игровые формы народной культуры. JI. 1990. С.53-72. селе рассмотрена Б.В. Базаровым, JLM. Кожевниковой.1 В рамках диссертационной тематики исследовательский интерес представляет монография C.IO. Малышевой, в которой анализируется праздничная культура первого советского десятилетия как важная составляющая социального конструирования реальности и процесса, ресоциализации в ней жителей российской провинции, рассматриваются проблемы восприятия населением Поволжья новой праздничной системы, формирования праздничного метанарратива, механизмов его трансляции и укоренения в массовом сознании2.

Историю крестьянской семьи и двора в 1930-1980-х гг. на примерах Западной Сибири исследовали новосибирские ученые Т.М. Бадалян, В.И. Ильиных, И.Б. Карпунина и А.П. Мелентьева. Результатом изучения явился сборник статей «Крестьянская семья и двор в Сибири в XX веке: проблемы изучения» (1999), а так же сборник, вышедший под общим, названием «Политика раскрестьянивания в Сибири».3 Однако Приангарье в этих работах освещается фрагментарно. Образ жизни крестьян Восточной; Сибири в 1920 -1926 гг. - социально-хозяйственные основы и духовный мир, были изучены A.C. Жулаевой.4

Изучение вопросов питания в сельской местности Приангарья предполагает обращение к историческим трудам о • продовольственном снабжении сельского населения, торговле, распределении продовольствия и

1 Базаров Б.В. Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по дальнейшему развитию культуры в послевоенные годы. 1946 - 1952 гг.: Дис. .канд. ист. наук. Иркутск, 1987.; Кожевникова Л.М: Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири): Дис. .канд. ист. наук. Красноярск, 1990.

2 Малышева С.Ю. Советская, праздничная культура в провинции: пространство, символы, исторические мифы (1917-1927). Казань, 2005.

3 Политика раскрестьянивания; в Сибири. Вып. Г: Этапы и методы ликвидации крестьянского хозяйства. 1930-1949 гг. Новрсибирск, 2000.;: Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 2: Формы и методы централизованных хлебозаготовок Новосибирск:,РИЦ НГУ, 2002.; Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 3: Налогово-податное обложение деревни. 1946-1952 гг. Новосибирск: НГУ, 2003. .

4 Жулаева A.C. Образ жизни крестьян Восточной Сибири 1920-1929 гг. (К проблеме соотношения традиций и новаций): Дис. .канд. ист. наук. Красноярск, 1999. особенностях его потребления. Наибольший интерес здесь представляет написанная на региональном материале работа JI.E. Мариненко.1 Некоторые вопросы обеспечения сельского населения Восточной Сибири потребительскими товарами: продовольствием, товарами первой о необходимости освещены в монографии A.B. Шалака.

Коллективная монография «Население России в XX веке» посвящена историко-демографическим проблемам как городской, так и крестьянской семьи в России, в исследовании уделено внимание и проблематике сибирской семьи. Второй том издания посвящен истории российского населения в годы Великой Отечественной войны, предвоенный и послевоенный периоды. Хронологическими рубежами являются переписи населения 1939 г. и 1959 г. Большое внимание уделено вопросу о потерях населения в годы Великой Отечественной войны.3

Что касается истории народного образования в Восточной Сибири, то эта тема, как правило, изучалась через призму партийного руководства4.

Проблемы жилищной политики советского государства в сельской местности 1945-1953 гг. практически не изучены.

Вопросам здравоохранения и санитарно-гигиенической культуры в крестьян в 40-50-х гг. посвящена монография Б.Б. Прохорова «Здоровье населения России в XX веке».5 В своей работе автор обращается к прошлому

1 Мариненко JI.E. Система снабжения населения восточносибирской деревни в 1929-1941 гг. (на материалах Красноярского края и Иркутской области): Дис. .канд. ист. наук. Красноярск, 2003.

2 Шалак A.B. Социальные проблемы населения Восточной Сибири (1940 - 1950 гг.): Науч. изд. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000.

3 Население России в XX веке. Исторические очерки. Том 2. 1940-1959 гг. М.: Российская политическая энциклопедия, 2001.

4 Журавлев C.B., Соколов А.К. Счастливое детство. // Социальная история. Ежегодник, 1997. М., 1998. С.159-202.; Зубкова Е.А. Послевоенное советское общество: Политика и повседневность. 1945-1953. М., 2000.; Ваксер А.З. Ленинград послевоенный. 1945-1982 годы. СПб., 2005.; Зезина М.Р. Социальная защита детей-сирот в послевоенные годы (1945-55). // Вопросы истории. 1999. № 1. С. 127-136; Она же. Система социальной защиты детей-сирот в СССР. // Педагогика. 2000. №3. С. 58-67; Она же. Без семьи: сироты послевоенной поры// Родина. 2001. № 9. С. 82-87.

5 Прохоров Б.Б. Здоровье населения России в XX веке. М.: Издательство МНЭПУ 2001. и рассматривает особенности заболеваемости, смертности, эпидемий острозаразных болезней. При этом рассматриваются не только основные историко-политические, социально-экономические и медико-демографические особенности различных периодов истории России, в том числе и послевоенного, но и анализируются основные этапы становления отечественного здравоохранения. Исследователь развивает тему, которая рассматривалась еще в 1960-е гг., но использование новых методов и источников значительно расширяет представление о санитарно-гигиенической культуре сельского населения.1 По данной теме интересны работы отечественных историков: В.А. Зверева, Т.К. Щегловой, О.Н. Шелегиной, В.А. Липинской."

Я.В. Чеснов, в связи с этнографическим изучением жизнедеятельности человека, показал важную роль народной медицины в удовлетворении витальных потребностей общества. Им была выявлена большая важность сохранения здоровья и его ценность в традиционных обществах, где проблема здоровья рассматривалась под углом зрения жизнедеятельности. Подобный подход к определению сущности народной медицины включает в предметную сферу исследований вопрос об определении критерия здоровья и нездоровья, позволяет представить народно-медицинские знания в качестве комплекса средств по охране и поддержанию здоровья человека и общества. В целом одна из наиболее удачных схем исследования данной сферы была предложена Т.К. Щегловой в одной из ее работ по санитарии и гигиене

1 К истории развития здравоохранения Иркутской области. 4.1. Иркутск, 1968.; Малоземова А.И. Из истории здравоохранения в Иркутской области. Иркутск, 1961.; Грушко Я.М. За здоровый быт. Иркутск, 1959.

2 Зверев В.А. Поселения и жилища у русских крестьян Алтая в первой трети XX века // Этнография Алтая. Барнаул, 1996. С. 153-163.; Шелегина О.Н. Санитарное состояние жилища // О.Н. Шелегина Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири (XVIII - первая половина XIX в.). Новосибирск, 1992. С. 81-86.; Липинская В.А. Красота в чистоте, чистота в красоте // Липинская В.А. Старожилы и переселенцы: Русские на Алтае XVIII - начало XX века. М., 1996. С.110-123.; Миненко H.A. Экологические знания и опыт природопользования русских крестьян Сибири. XVIII -первая половина XIX в. Новосибирск, 1991. сельского населения Алтайского края1.' Данная схема построена на первоначальном противопоставлении традиций, сложившихся в данной сфере у старожилов и переселенцев. Следующим этапом становится их постепенное сглаживание в результате адаптационных процессов. Кроме того, выделяется ряд элементов культуры, показывающих степень развития санитарно-гигиенической традиции в крестьянской среде. Кроме того, именно в данной сфере выявились определенные различия между группами старожилов и поздних переселенцев. В дальнейшем в процессе адаптации эти различия несколько сгладились, при этом произошедшие изменения затронули в основном группы поздних переселенцев.

В процессе изучения трудов исследователей особое внимание привлекали те, в которых встречались сведения, позволявшие понять, насколько историкам был интересен район Приангарья. Следует отметить, что регион становится привлекательным в 1957—1962 гг. Скорее всего это было связано с начавшимся интенсивным освоением гидроресурсов Ангары и пониманием того, что под водами водохранилищ безвозвратно исчезнет самобытная территория: В Приангарье работали комплексные экспедиции Ленинградского института этнографии АН СССР. Результатом этой работы стали публикации, освещающие материальную культуру, хозяйственный и семейный быт ангарцев, деревянное зодчество и народный костюм. В 19701980-х гг. в изучении сибирского'крестьянства потребовалось, более тесное сотрудничество историков и этнографов. Выраженное социокультурное звучание приобретают монографии по исследованию быта и культуры русского населения Приангарья. Указанной теме была полностью посвящена

1 Щеглова Т.К. Санитарно-бытовая культура и традиции личной гигиены сельского населения Алтайского края в 1920-1930-е гг. // Этнография Алтая и сопредельных территорий. Вып.5.2003. С.154-163.

2 Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. 4.1. Приангарье. / Отв. Редактор И.В. Маковецкий, Г.С. Маслова Новосибирск: Наука, 1971. одноименная работа JI.M. Сабуровой.1 Названные труды дополняют представления о традиционной культуре Приангарья, но освещают далеко не все ее стороны и основываются на территориально узком материале.

Историки и этнографы Ф.Ф. Болонев, H.A. Миненко, A.A. Люцидарская, В. А. Зверев во многих работах проанализировали юридические и трудовые традиции, нормы общинных отношений, семьи и брака крестьян-старожилов. Они глубоко и всесторонне исследовали различные аспекты культуры сибирских крестьян, традиций и верований. В работах авторов видное место стали занимать меткие психологические характеристики старожилов. К сожалению, в работах слабо использовались источниковые материалы архивов Восточной Сибири.

Исследователи все чаще обращаются к вопросам семьи, брака, взаимоотношениям между родителями и детьми и т. д., составляющим культурные традиции общества. История семьи, в контексте которой рассматривалась и история детства, в России, как и в других странах, начала свою жизнь с 60-х гг. XIX в. Сначала указанное направление являлось предметом этнографических исследований, родственные связи семей традиционно находились в ведении генеалогии. История семьи новейшего времени стала объектом изучения отечественных социологов. В современной исторической науке история семьи, рода, «представленная в самых разных дискурсах — от чисто генеалогической схемы до изучения ее в микроисторических рамках, выводящих на общие проблемы истории, в о настоящее время приобретает особую популярность». В отечественной историографии семейная проблематика имеет тенденцию подразделяться на труды, относящиеся к крестьянской или к городской семье.

1 Сабурова Л.М. Культура и быт русского населения Приангарья (конец XIX - XX в.) Л.: Наука, 1967.

2 Семья, дом и узы родства в истории / Под общ. ред. Т. Зоколла, О. Кошелевой, Шлюмбома; Отв. ред. О. Е. Кошелева; Пер. с англ. и нем. К. А. Левинсона, пер. с франц. Л. А. Пименовой. СПб.: 2004. Серия «Современные направления в исторической науке: серия переводов». Т. 2.

В указанной постановке проблема крестьянской повседневности с ее региональной спецификой изучена недостаточно и большинство исследований, по аграрной истории, представлены материалами Западной Сибири. Историография этой проблемы в основном представлена отдельными статьями в научных сборниках, диссертационными исследованиями.1 Некотрые аспекты региональной истории крестьянства Восточной Сибири рассматривались в работах Г.А. Цыкунова, A.B. Шалака, В. Костылева.2

Отряд восточносибирских аграрных историков остается немногочисленным, в него входят и краеведы.3

Анализ историографии избранной нами проблемы показал, что в современной исторической науке не существует (и, видимо, не может существовать) универсального подхода к изучению проблем сельской среды и крестьянской повседневности в их взаимосвязи. Изучение повседневной жизни сельского населения Восточной Сибири историками только начинается. Отдельные аспекты крестьянской повседневности сибирского села послевоенных лет так или иначе находили отражение в работах историков, но достаточно полного изучения повседневности Приангарья в период 1945-1953 гг. проведено не было. Не изучена специфика взаимоотношения крестьянства и власти, отражение государственных

1 Кожевникова JI.M. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири): Автореф. дис. . канд. ист.наук. Красноярск, 1990.

2 Цыкунов Г.А. Демографические последствия войны в Иркутской области //Отечественная война 1941-1945 годов: Неизвестное об известном. Иркутск, 1995.; Шалак A.B. О последствиях войны 1941-1945 гг. в Восточной Сибири. // Ист.-экон. науч. журн. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 1998. №5. С.166-170.

3 Плющенков С.К. Откуда есть, пошла она, земля таежная Чуна. Иркутск: Издание ОАО «Иркутская областная типография №1 им. В.М.Посохина», 2003.; Бубнов A.C. Илимская пашня. Время перемен. Иркутск: Издание ОГУП «Иркутская областная типография №1»,2002.; Зубарев Н.К. Очерки истории Черемховского района. Иркутск: Изд. Центр журнала «Сибирь», 2004.; Гладина О.П. Наша судьба - биография: очерки о людях села Среднего Приангарья. Братск: МП «Братская городская типография», 1997. проектов в повседневных практиках сельских жителей. Однако современная историографическая ситуация представляет собой подготовленную почву для начального этапа исследования темы на материалах деревень Приангарья.

В частности, в теоретико-методологическом плане важным является то, что общим местом в оценках того, что есть повседневность в контексте исторической реконструкции, стало признание того, что любая модель повседневности включает в себя вещно-предметный ряд, а также набор сценариев поведения,- повседневных ритуалов, предполагающих тендерную и возрастную дифференциацию, с учетом как динамики их трансформаций, так и факторов, их обуславливающих.

Цель нашего исследования: в конкретно-историческом плане охарактеризовать развитие ряда важных аспектов повседневной жизни сельского населения Приангарья в послевоенные годы с тем, чтобы глубже изучить формы крестьянской повседневности с точки, зрения традиций и новаций, обусловленных изменением политической и социально-экономической ситуации в стране в целом и в регионе, в частности. Для достижения поставленной цели ставится ряд задач, позволяющих комплексно подойти к проблеме:

- проанализировать тенденции развития трудовой деятельности деревенских жителей с точки зрения ее повседневного бытования и региональных особенностей взаимоотношений крестьянства с властными структурами;

1 \ I I

Объектом диссертационного исследования является повседневная жизнь сельского населения СССР, которая рассматривается как система жизненных практик, специфических способов организации сельской жизни, норм и ценностей мировосприятия, общения и взаимоотношений с окружающими. Предметом исследования стала повседневная жизнь крестьян Приангарья в послевоенные годы, слагающаяся из таких структур повседневности, как работа и досуг, домашняя жизнь, условия жизни, отношение к власти и т.д. Поскольку Приангарье — район, заселенный представителями разных этносов, в т.ч. и коренных народов Сибири (буряты, эвенки), у которых повседневные практики связаны с национальными традициями хозяйствования и культуры, то за основу изучения нами взято в основном старожильческое (преимущественно русское) население, сформировавшееся на протяжении XVII — XX вв. и имеющее свои традиционные черты.

Этот период важен для нас потому, что указанные годы позволяют проследить сельский мир Приангарья в том состоянии, в котором он существовал и ранее, поскольку со второй половины 50-х гг., под влиянием интенсивного строительства ГЭС на Ангаре, он постепенно исчезает и за три десятилетия практически потерян.

Территориальные рамки исследования. Повседневная жизнь сельского населения Приангарья - имеет определенные географические рамки. Повседневная жизнь в каждом регионе выступает отражением местных природно-географических и экономических условий, зависит от особенностей освоения территории и может совпадать или не совпадать с административным делением государства.1

Приангарье - это географическое понятие, часть Восточной Сибири, которая располагается в бассейне р. Ангары с 51° по 60° северной широты и с 96° по 105° восточной долготы. Регион вытянут с юго — востока на северо — запад и простирается по долготе на 950 км, по ширине на 750 км, занимает площадь 468 тыс. кв.км.2 (ПРИЛОЖЕНИЕ 1) Территория Приангарья в основном относится к Иркутской области (Верхнее и Среднее), за исключением ее северных районов, а также частично к Красноярскому краю (Нижнее).

Социо-культурная история одной из частей Байкальской Сибири — Приангарьяг- на сегодняшний день практически не изучена. В то же время это территория, прилегающая к уникальной по своим природным и историческим особенностям реке - Ангаре, единственной реке, вытекающей из озера Байкал, - уникальна и по своей региональной специфике. С точки зрения понятия исторического - это регион длительного периода заселения и формирования социокультурных традиций, вобравших в себя опыт предшествующих поколений, связанный, со способами расселения людей, природопользованием, разделением труда, организацией хозяйства, выживания в суровых природно-климатических и историко-географических условиях, социальными отношениями, формами административного

1 Гомаюнов С.А. Местная история: проблемы методологии // Вопросы истории. 1996, №9. С. 160.

•у

См. Среднее Приангарье (географическое исследование хозяйственного освоения таежной территории). Иркутск, 1975. устройства. Здесь гораздо четче, чем в иных местах, прослеживается зависимость процессов расселения людей, складывания этнических общностей, формирования культурно-хозяйственных типов, видов экономической деятельности и социальной организации, а значит, и стратегий выживания, мироощущения и миросозерцания людей от природно-географических условий. Сегодня нельзя понять и объяснить многие явления в отечественной истории, в том числе и социокультурные трансформации в Приангарье, без учета природно-географических факторов, под влиянием которых формировалась его социокультурная «особость».

Исторический анализ этой территории осложнен тем, что все статистические данные и материалы учета поселенческой сети привязаны к административным единицам, которые в течение прошлого столетия неоднократно менялись, поэтому возникает необходимость уточнить предмет исследования в соответствии с границами административных образований. В послевоенный период на территории Приангарья насчитывалось 26 районов с 350 сельскими советами и 5 районов Усть-Ордынского бурятского АО (45 сельских советов).1 (ПРИЛОЖЕНИЕ 2, 3) Основной состав населения« по этнической принадлежности принадлежит русским, за исключением районов УОБО.

Неоднородность региона с точки зрения природно-географических условий, хозяйственной специализации непосредственно отражалась на особенностях социально-экономического и социокультурного развития, что позволило изучить различные территориальные (региональные) модели-жизненных практик сельского населения, которые здесь сложились. Все эти моменты в совокупности позволяют рассматривать Приангарье в качестве интересного объекта исследования, результаты которого вполне реально

1 РСФСР Административно-территориальное деление на 1 июля 1945 г. М.: Типография № 3 Управления издательств и полиграфии Исполкома Ленгрсовета, 1945. С. 136 -140, ' 141-142. экстраполировать на всю территорию Восточной Сибири, а также в допустимых границах на другие территории Сибири.

Источниковая база диссертации представлена материалами разного типа, которые классифицируются, прежде всего, по способу оформления в них исторической информации. Мы использовали письменные, устные и визуальные источники. К числу письменных источников исследования относятся: опубликованные документы, архивные материалы, периодическая печать. Pix можно подразделить на несколько групп.

Первую группу письменных опубликованных источников составляют такие виды документов, как законодательные акты послевоенного периода, директивные документы высших органов Коммунистической партии -съездов, конференций, пленумов ЦК, постановления советского правительства.1 Использование источников этого вида обусловлено необходимостью соотнесения реалий повседневности с проводимой Советским государством политикой по отношению к крестьянству и деревне в целом.

Важными источниками для исследования темы являются нормативные документы местных органов власти, которые позволяют судить о насущных проблемах среды и повседневности, поскольку их компетенция распространялась преимущественно на благоустройство и поддержание в порядке местного хозяйства, содержание улиц, жилья, культурно-бытовые вопросы, «коррекцию» правил поведения граждан, традиций и обычаев данной местности.

В исследовании используются делопроизводственные документы, которые по праву считаются самым многочисленным видом исторических

1 Коммунистическая партия Советского союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Изд. 8-е, доп. и испр. М., Политиздат, 1971. Т. 6. 1941-1954.; История колхозного права: Сб. законод. материалов СССР и РСФСР 19171958 гг.: В 2 т. М., 1958-1959.; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (1917-1967): В 5 т. М., 1967-1968.;Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958. Т.2.М., 1958. источников. Важную группу официальных материалов составляет опубликованная1 отчетная и делопроизводственная документация: постановления, директивы, докладные записки, деловая переписка, отчеты в сфере образования, здравоохранения, культуры.

Ценные сведения получены из документов, опубликованных в сборнике «Советская жизнь. 1945-1953»," которые включают в себя материалы личного и официального происхождения о демографических, экономических, социокультурных аспектах послевоенной повседневности.

Существенная часть документов, хранящихся в фондах этих архивов, — директивные документы, решения бюро, пленумов обкомов, райкомов, резолюции партконференций, переписка с райкомами ВКП (б), которые дают представление об основных социально-экономических и политических мероприятиях как центрального, так и местного партийного руководства.

1 Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945-1953 / Составители О.В. Хлевнюк и др. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2002.; Агропромышленный комплекс Красноярского края (1920-1970-е годы). Документы и материалы под ред. Гришаева В.В., Северьянова М.Д. Красноярск, 1991.; Культурное строительство в Иркутской области (1917-1967 гг.) / под. ред. А.П. Косых. Иркутск, 1980.

2 Советская жизнь. 1945 - 1953/ Сост. Е.Ю. Зубкова и др. М., 2003.

Следует отметить, что большинство документов длительное время хранилось под грифом «секретно», и только в середине 1990-х гг. исследователи получили возможность с ними ознакомиться. В связи с этим ряд документов, использованных в диссертации, впервые вводится в научный оборот.

К сожалению, часть документов из фонда «Иркутский обком ВКП (б)» (Ф. 127.) ГАИНИО, к которым относятся письма и жалобы трудящихся-в обком партии и переписка по ним различных отделов обкома, были уничтожены в связи с истечением срока их хранения. Однако в фонде «Красноярский крайком КПСС» (Ф. 26) Архивного агентства.администрации Красноярского края аналогичные документы сохранены, но- с них не снят гриф секретности. Безусловно; данные документы позволили бы» автору составить более полную картину повседневных проблем, с которыми сталкивались простые колхозники на протяжении- исследуемого периода.-Отметим так же, что при работе с фондами райкомов ВКП' (б) наибольшее количество дел, не подлежащих выдаче, содержится в фонде «Богучанский райком ВКП (б)» (Ф. П-57.) Архивного агентства администрации Красноярского края. Несомненно, отсутствие по ряду причин, части документов несколько ослабляет источниковую базу исследования, однако имеющиеся источники содержат достаточный объем- информации и позволяют судить о насущных проблемах повседневности колхозного населения приангарских деревень.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) нами изучены материалы фондов: Министерства, здравоохранения^ РСФСР (Ф. А-4821), Научно-методического бюро санитарной статистики Министерства здравоохранения*РСФСР'(Ф.! А-630.), Министерства просвещения РСФСР (Ф. А-2306.), Главного управления статистики при Совете Министров РСФСР (Ф.- А-374.),* Управления-делами Совета Министров СССР (Ф. 5446). Особо отметим блок статистической информации по теме, хранящийся в фонде А-374 ГАРФ. Здесь, мы-получили сведения о группировке дворов колхозников по обеспеченности скотом, о числе колхозов и колхозных дворов, о хозяйственной деятельности колхозов, количестве наличного населения, о личном хозяйстве колхозников, обороте продуктов, приобретении непродовольственных товаров, денежных поступлениях и расходах, о составе семьи и использовании труда в колхозах. Так же в перечисленных фондах представлены материалы: о медицинском обслуживании сельского населения, о заболеваемости сельского населения, о работе школ, о численности детей и подростков 7-15 лет, письма и жалобы от граждан, направленные в Совет Министров СССР. По информативности мы можем особо выделить дело № 3590 (Ф. А-482. Оп.47.), в котором содержатся материалы противоэпидемического совещания областей Сибири и Урала, состоявшегося 3-4 июля 1945 г., которые позволяют нам судить о санитарно-гигиеническом состоянии и уровне медицинского обслуживания населения изучаемого региона.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) отработаны материалы дел фонда 17 «Центральный комитет ВКП(б)» (отдел сельского хозяйства), в котором представлены отчеты областных и краевых партийных комитетов, содержащие сведения: о фактах разбазаривания и расхищения имущества в колхозах, материально-техническом обеспечении сельского хозяйства, о недостатках в руководстве работой председателей колхозов, о фактах нарушения Устава сельхозартели, справки о настроениях и высказываниях населения в связи с проведением в жизнь постановлений партии и правительства. Среди документов указанного фонда особого внимания заслуживает дело № 206 (Ф.17. Оп.122.). Содержащаяся в нем информация, представленная И.В. Сталину секретарем Красноярского крайкома партии Аристовым, «О природных богатствах Красноярского края и их использовании» дает нам возможность выяснить влияние природно-географической среды в районах Нижнего Приангарья на хозяйственное развитие региона.

Обширный материал о повседневной жизни сельских жителей Приангарья представлен в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области. Нами были изучены документы фондов: «Иркутский обком ВКП (б)» (Ф.127.), «Иркутский областной комитет ВЛКСМ» (Ф.185.), «Братский районный комитет ВКП (б)» (Ф.31.), «Заярский райком ВКП (б)» (Ф.1108.), «Нижнеилимский районный комитет ВКП (б)» (Ф.210.), «Тануйский районный комитет ВКП (б)» (Ф.201.). Протоколы и стенограммы совещаний позволили выявить отношение регионального руководства к задачам, поставленным центральной властью, изучить механизм адаптации постановлений высших органов власти к местным условиям. Тексты речей присутствовавших на форумах представителей властных структур, непосредственные отклики, выступления в прениях, комментарии самих рядовых участников собраний являются важным источником информации, поскольку выявляют преломление политики властей в сознании людей.

Из фондов Государственного архива Иркутской области (ГАИО) привлечены материалы статистического управления Иркутской области (ГАИО Ф. Р-2679), управления культуры Иркутского облисполкома (ГАИО Ф. Р-2823.), областного отдела здравоохранения (ГАИО Ф. Р-1893.), Совета по делам религий (ГАИО Ф. Р-2951.). Эти документы богаты конкретными фактами, детальными сведениями из истории социальной среды и повседневной жизни Приангарья 1945-1953 гг. Важными источниками явились такие виды документов, как делопроизводственная документация: речи, докладные записки, отчеты, доклады, информационные документы партийных и советских руководителей районов, председателей сельских советов, членов партийных активов районов. Их анализ позволил представить взгляды местного руководства на основные проблемы общества послевоенного времени.

В архивном агентстве администрации Красноярского края изучены фонды «Статистического управления Красноярского края» (Ф. Р-1300.), «Кежемский РК КПСС» (Ф. П-20.), «Мотыгинский РК КПСС» (Ф. П-19), «Богучанский РК КПСС» (Ф. П-57.), «Красноярский Крайком КПСС» (Ф. П-26).

В Кежемском муниципальном районном архиве Красноярского края фонды «Исполком Кежемского сельского совета народных депутатов» (Ф. Р.-11.), «Соновецкий сельский совет депутатов трудящихся Кежемского района» (Ф. Р.-20.), «Селенгинский сельский совет депутатов трудящихся Кежемского района» (Ф. Р-18.), «Фроловский сельский совет депутатов трудящихся Кежемского района» (Ф. Р-16.), Кежемский Райуполминзаг Красноярского края (Ф. 21.), Кежемский нарсуд Красноярского края (Ф. Р-5.). в которых содержатся сведения о количестве наличного сельского населения, количестве дворов, домашних животных, способах природопользования.

Несмотря на многообразие фондов, изученных по указанной проблеме, отметим, что основной фактический материал сосредоточен в фондах местных архивов, а именно в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области и Архивном агентстве администрации Красноярского края.

Поскольку в течении исследуемого периода партии и её аппарату в структуре информационного обеспечения в политической системе СССР выделялось особое место, поэтому документы партийных архивов представляют собой уникальные комплексы источников самого разнообразного профиля. При исследовании проблемы особое внимание обращалось на материалы, содержащие информацию о положении и настроениях населения ангарских деревень: 1) информационные сводки отделов РК ВКП(б); 2) докладные записки о положении в районах; 3) информационные материалы и отчеты местных партийных органов; 4) материалы районных партийных активов.

Особую значимость в исследовании имеют материалы эпистолярного жанра — письма, заявления и иные формы апелляций населения к власти, которые являются документами личного происхождения и отражают ментальные параметры регионального сообщества в многообразии мнений. Ценные сведения получены из дел: №214 (ГАНИИО Ф.127. Оп.ЗО.), №3 (Архивное агентство администрации Красноярского края Ф.п-57. Оп.8.), которые формируют наши представления о социокультурном облике сельского сообщества и являются свидетельством его отношения к социально-экономической политике государства.

К числу опубликованных статистических источников относятся, прежде всего, сведения (статистические данные), вошедшие в сборники, в которых характеризуются изменения в демографической структуре общества в 1940-1950-е гг., а так же результаты исследований, построенных на анализе статистических данных по общесоюзной и региональной социально-экономической проблематике.1 Следует отметить, что сравнительный анализ данной группы источников весьма затруднен из-за невозможности сопоставить данные, так как в одних сборниках соответствующие показатели даются в абсолютных цифрах, в других - в процентах.

1 Культурное строительство СССР: стат. сб. М.: Госстатиздат, 1956.; Достижения Советской власти за сорок лет в цифрах. Статистический сборник. М.: Гос.стат. изд-во, 1957.; СССР в цифрах. Статистический справочник. М.: Госстатиздат, 1958.; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года СССР. Сводный том. М.: Госстатиздат, 1962.; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. М.: Госстатиздат, 1963.; Атлас развития хозяйства и культуры СССР 1917-1967гг. / Гл. ред. А.Н. Вознесенский. М.: ГУГК, 1967.; РСФСР за 50 лет: стат. сб. М.: Статистика, 1967.; Народное образование, наука и культура в СССР: стат. сб. / ЦСУ СССР. М.: Статистика, 1971.; Народное хозяйство СССР. 1922-1972 гг.: Юбил. стат. ежегодник. М.: Статистика, 1972.; Народное хозяйство Иркутской области. Статистический сборник. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1981.; Народное хозяйство РСФСР за 70 лет: Статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1987.; Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги. Россия. СПб: БЛИЦ, 1999.

К четвертой группе письменных источников относится периодическая печать, из которой получена существенная, доля информации для нашего исследования. В процессе работы мы обращались к десяти изданиям краевого, областного и районного значения, в частности газетам: «ВосточноСибирская правда», «Красноярский рабочий», «Удерейский рабочий», «Ангарский колхозник», «Илимский партизан», «Колхозник» (Кежемский район), «Знамя- коммунизма» (Богучанский район), «Знамя Ленина», «Колхозник» (Черемховский район), «Знамя коммунизма» (Братский район). Периодическая! печать представлена публицистическими, научными статьями, краткими очерками и обозрениями внешне - и внутриполитических событий, местной хроникой, фельетонами.

Данный источник представляет собой двойную ценность. Во-первых, в печати публиковались не только правительственные сообщения, но и постановления-областных и районных органов власти. Во-вторых, в связи с нехваткой рецензентов и по причине отдаленности большинства районов Приангарья, районная пресса была менее идеологизирована, чем областная и краевая. Эта группа источников несет не только4 информативное знание о-жизни послевоенной приангарской деревни, но и эмоциональную<■ оценку времени самими носителями данной культуры. На страницах районных газет встречаются статьи в виде фельетонов, высмеивающих некоторые пороки (чаще в социально-бытовой сфере). Не обходила печать, своим вниманием и такие социально-значимые вопросы, как нарушения Устава сельхозартели, материально-бытовые условия проживания колхозников на лесозаготовках, работу сельских магазинов, клубов и фельдшерско - акушерских пунктов, санитарное состояние сельских поселений.

Наибольший интерес представляет рубрика «Письма в редакцию». Пресса не боялась выступать с критикой, направленной в адрес местных органов, власти, которым предъявлялись весьма смелые для тех времен обвинения в растратах, хищениях и других злоупотреблениях. Особенно широкой критике подвергался состав председателей колхозов в рамках борьбы с нарушениями Устава сельхозартели. Несомненно, что многие факты текущей жизни замалчивались,, существовали «мертвые зоны», но если уж материал попадал на страницы прессь1, то он подвергался многократной проверке и требовал принятия соответствующих мер. Поэтому достоверность: фактов, ставших достоянием: гласности,: была относительно высокой, за исключением некоторых событий, носивших политическую и идеологическую окраску.

Следует отметить, что местные газеты содержат не* только: богатый: фактический: материал, но и фиксируют первичную, необработанную: общественную; рефлексию; Стоит сказать, что газетные источники 40-х и 50-х гг. заметно отличаются. Газеты середины 40-х гг. более информативны: они еще не так. идеологически выдержаны и грамотно оформлены, нежели издания« 50-х гг., их содержание богаче: сведениями о: сельской: повседневности. В 1950-е гг. уже крайне редко • встречается рубрика «Письма в редакцию». Областная и краевая пресса в большей степени формировала представление,,чем отражала: действительность. Газеты , содержат различные :•• вербальные и визуальные материалы о колхозах, отражающие как «достижения в деле колхозного строительства» в > целом по стране и региону, так и реальные проблемы ангарских крестьян: вопросы просвещения и охраны здоровья, интеллектуальной жизни, организации быта и досуга, благоустройства - все это необходимая- для исследователя истории повседневности информация. Все: эти темы были интересны и значимы, для сельского населения-, являлись основным источником оперативной-информации, востребованной в повседневной жизни.

В" работе использован; и такой тип; источников; как устные повествования; к которым мы относим сделанные нами записи интервью со старожилами ангарских деревень из разной социальной среды, собранные во время: экспедиций в поселения Кежемского и Мотыгинского районов Красноярского края, Нижнеилимского, Братского,- Чунского районов Иркутской области. Опросы проводились с опорой на заранее составленную анкету (она приведена в приложении к диссертации). В ходе полевых исследований было собрано 352 интервью о повседневной жизни 24 деревень Нижнего, Среднего и частично Верхнего Приангарья, что дает возможность значительно расширить социальную базу исследования и увеличить круг изучаемых проблем. Анализ воспоминаний не претендует на всеохватность и полноту описания, но позволяет наметить проблему субъективного восприятия сельским населением Приангарья влияния аграрной и индустриальной политики советского государства на процессы трансформации повседневной жизни в колхозах региона в годы позднего сталинизма.

Еще один тип использованных нами источников - визуальные свидетельства, в частности; картографические материалы, натурально-изобразительные источники, представленные фотоматериалами из семейных альбомов жителей Приангарья и музейных коллекций, а также художественно-изобразительные материалы. Нами привлечены фотографии отдельных празднеств, собраний, проходящих в указанный период, семейные и групповые фото, видеоматериалы населенных пунктов, жилых построек, внутреннего убранства жилища, предметы быта и труда. Следует отметить тот факт, что количество фотографий, относящихся к изучаемому периоду, крайне малочисленно (в силу объективных причин), вследствие чего проверить всеобщность того или иного вывода на основе фотодокументов сложно, что заставляет нас сверять сделанные выводы с другими типами источников. Необходимо также отметить малую информативность фотоматериала, который, тем не менее, может играть важную роль в иллюстрации, наглядном примере повседневной жизни крестьян ангарских деревень. Положительным моментом в использовании данного типа источников следует считать то, что на фотографиях запечатлены конкретные моменты жизни общества без непосредственного влияния авторского субъективизма на отображенную информацию. Единственным субъективным моментом фотодокументов является выбор автором объекта съемки. В целом фотодокументы середины XX века, ввиду отсутствия широких возможностей фотомонтажа, были достаточно объективным источником информации. Таким образом, в диссертации использован широкий спектр источников различных типов, видов, источниковых видовых групп и подгрупп, которые отличаются как по способам фиксации, так и по разнообразию содержащейся в них информации.

Методологические основы исследования. В основу исследования положены основные принципы исторической науки: целостности, историзма и объективности, обеспечивающие научный подход при анализе исторического процесса, рассмотрения его в развитии и взаимосвязи.

Главной задачей для автора было рациональное сочетание новых подходов и методов и традиционно исторических.

Немалую роль играет и воздействие смежных наук — социологии, политологии, социальной психологии, демографии, лингвистики (не случайно тексты интервью приводятся в оригинальном виде, что дает возможность «услышать» голоса людей). В связи с этим определяющей чертой является междисциплинарный подход в изучении проблемы. Междисциплинарный синтез позволил более широко понять «общественную жизнь», всю систему отношений между индивидуумами, группами населения и государством.

В исследовании использован системный подход, который позволил рассматривать региональное сообщество как неразрывную часть целостного советского социума, его подсистему. Население Приангарья существовало не изолированно, а подчинялось общей стратегии развития советского общества и было связано со всеми направлениями государственного курса.

Выбор предмета изучения предполагал работу в рамках современного. антропологически ориентированного исследовательского подхода, позволяющего рассматривать событийный контекст через призму истории повседневности, обращенной к исследованию жизни простых людей и их субъективного жизненного опыта. Поскольку мы изучаем развитие повседневной жизни в рамках одного региона, поэтому работа локально ориентирована, т.е. в ней исследуется сельское сообщество, объединенное по признаку географической принадлежности к региону.

Учитывая, что между специалистами разных школ имеются существенные разночтения в понимании значения- дефиниции «повседневность» необходимо дать собственную концептуализацию этого понятия. В- данном случае мы придерживаемся точки зрения К. Вульфа, который считает, что «в повседневности общественные структуры и действия человека взаимно проницаемы, повседневные жизненные практики конструируются нами в повторениях и опыте поддержания социальной* непрерывности».1

Взгляд на прошлое Приангарья под углом зрения истории повседневности дает возможность увидеть круг проблем, связанных с элементарными человеческими потребностями и возможностями их реализации в специфичных условиях колхозного строя, с отношением колхозников к собственным будням и каждодневным проблемам. Потребности человека слишком разнообразны, поэтому задача изучения повседневности приангарских деревень послевоенного периода во всей полноте выходит за рамки нашей работы. На данном этапе мы ограничиваемся лишь изучением того, как крестьяне пытались реализовать свои потребности, вступая во взаимодействие с властью и сельской средой по

1 Вульф Кристоф. Антропология: История, культура, философия / Пер. с нем. Г.Хайдаровой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. С.61. поводу организации труда, воспитания детей, питания, отдыха, гигиены, сохранения здоровья, досуга.

Повседневность структурирована по сферам жизнедеятельности человека: «дом», представляющий в качестве структуры повседневности то место, в котором проходит большая часть личной, интимной жизни, в рамках которой он имеет возможность остаться самим собой, отгородиться от внешних. проблем; «труд - учеба», в рамках которой протекает основная часть «социального существования» индивида; «сельское сообщество», носящая некоторый промежуточный, характер и, в отличие от предыдущих структур, не поддающаяся регламентации со стороны субъекта- и, следовательно, таящая элемент стихийности, случайного; «досуг», который может как касаться отмеченных структур, проходить в их рамках, так и прямо им противопоставляться. В рамках данных структур повседневности предполагается рассмотреть более узкий круг составляющих их проблем, волновавших крестьян в 1945-1953 гг.

Для обеспечения комплексного подхода к изучению предмета-исследования и решения- поставленных задач были использованы три группы методов:

- общенаучные: индукции, дедукции, анализа, синтеза. Их применение позволило обобщить результаты исследования, выявить региональную специфику.

- специально-исторические: сравнительно-исторический, нарративный, устной истории.

Сравнительно-исторический анализ использован при сопоставлении фактического материала, как в масштабах всей страны, так и частей региона, что позволило выявить общие тенденции в организации повседневной жизни-сельского населения, а также определить особенное. Также метод сравнительно-исторического анализа позволил сделать многочисленные сравнения различных повседневных структур.

С помощью метода устной истории проводился сбор устных воспоминаний, интерпретировались полученные результаты, появилась возможность «услышать» голос живых людей, почувствовать их отношение к происходящим событиям, увидеть эмоциональную окраску происходящего, понять ментальные особенности жителей региона. Традиционной формой изложения информации являлся нарративный метод.

Методы сопредельных наук, такие как качественный метод позволил разработать технологию интервьюирования с учетом специфики исследования. С помощью статистического метода были выяснены количественные и качественные изменения, происходившие в структуре населения.

В целом использованные подходы и методы позволили достичь поставленной цели, исследовать повседневную жизнь сельского населения в условиях особого времени — послевоенного периода и специфического места - Приангарья.

Научная новизна работы прежде всего состоит в постановке проблемы, которая с учетом обозначенных хронологических и территориальных рамок ранее не рассматривалась в исторической науке. В исследовании представлен также новый ракурс изучения советского крестьянства - в контексте более общих социокультурных и государственных повседневных практик.

В работе предпринята попытка выявить и оценить специфику развития приангарской деревни в 1945-53 гг. с точки зрения анализа форм повседневного бытования данного сообщества.

Кроме того, работа основывается на разнообразном круге источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Часть из них собрана автором с помощью методов устной истории.

Полученные нами фактические данные и теоретические положения могут быть учтены историками при работе над изучением проблем культурной и социально-экономической жизни советской деревни послевоенных лет. Результаты исследования могут иметь прикладное значение - стать основой образовательных курсов по истории Сибири, краеведению, культурной антропологии, микроистории для учреждений высшего, среднего профессионального и общего образования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повседневная жизнь крестьянства Восточной Сибири в 1945-1953 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование повседневной жизни сельского населения приангарской деревни в 1945-1953 гг. показало, что выявленные процессы трансформации традиционных форм повседневности были обусловлены особенностями политической и социально-экономической ситуации в стране.

Базой для грядущей модернизации всего региона стал крупнейший государственный проект индустриального развития производительных сил Иркутской области, в основу которого было положено освоение гидроресурсов реки Ангары. Яркой особенностью данного проекта являлось то, что его реализация должна была осуществляться на огромной территории, в основном в сельской местности, причем постепенно, в соответствии с планом по введению в строй гидроэлектростанций.

Заметим, что регион, ставший объектом нашего исследования, в послевоенное время в сферу активного индустриального освоения был втянут частично (лишь некоторые районы верхнего и среднего Приангарья). Данное обстоятельство обусловило медленные темпы модернизационных процессов, их неравномерность, протекания в разных частях исследуемого региона, а значит - неоднозначность их влияния на традиционные формы повседневности сельского населения Приангарья.

В ходе исследования нами были изучены следующие аспекты повседневной жизни: формы организации трудовой деятельности, формы-санитарно-бытовой культуре, в воспитании подрастающего поколения, в бытовой и праздничной культуре, а также факторы, оказавшие влияние на ее трансформацию (взаимоотношениях власти и крестьянского сообщества, демографический и географический факторы, взаимодействие деревни с городом, а также уровень возможностей к интенсивному развитию самого сельского хозяйства).

По общему признанию историков сформировавшаяся в стране еще в 1930-е гг. колхозная система в послевоенный период была единственной формой существования сельского общества, а значит, полностью подчиняла себе социально-экономическую сторону его повседневной жизни. Такая государственная политика базировалась на принципах внеэкономического принуждения, а также тотального идеологического, фискального и административного контроля, продолжая использовать систему трудовых повинностей крестьянства, которая сформировались в 1930-х годах и достигли расцвета в 1940-е годы.

По отношению к исследуемому региону советское правительство выстраивало политику в соответствии с курсом на активную поддержку только лишь индустрии, чем и обуславливались темпы и уровень развития сельского хозяйства Приангарья. Более того, большое количество сельхоз угодий попадало в зоны будущего затопления несколькими водохранилищами, а значит, колхозы, владевшие этими землями, изначально рассматривались как неперспективные.

В демографической сфере шел процесс урбанизации сельского населения. В связи с индустриальным развитием региона, во многих районах Верхнего и Среднего Приангарья появляются новые рабочие места. У сельского населения появляется шанс увеличить свои доходы - убежать из колхоза, на вновь открываемые предприятия, особенно стремиться вырваться молодежь и мужчины, наиболее активная часть деревни. Проводимая государством переселенческая политика не могла компенсировать недостаток людских ресурсов, поэтому не смотря на запреты, руководители предприятий охотно брали колхозников (не смотря на ограничения, в частности отсутствие паспортов и принудительное возращение карательными органами). Таким образом, особенностью начала модернизационных процессов Приангарья являлась подвижность сельского населения внутри региона, которая зачастую была не связана с изменением места проживания и как следствие сменой традиционного бытования.

Реакцией на проводимую государством политику по отношению к сельскому жителю являлись протестные настроения, которые в изучаемый период в приаигарских деревнях не носили открытого и массового характера. Крестьянскими стратегиями выживания были уклонение от налогов, займов, поставок, жалобы во власть, бегство из колхозов.

Следует иметь ввиду, что между властью и крестьянством существовала некая негласная конвенция в результате которой колхозное население соглашалось с тем аутсайдерским образом жизни, которое было навязано существовавшим режимом и государственными приоритетами. Но в то же время, оставляло за собой право на действия, которые были удобны сельскому жителю и не вписывались в контекст существующего режима. В свою очередь, государство вынуждено было мириться с противоправными действиями крестьян, так как не имело возможности проконтролировать внутреннюю жизнь в селе, а особенно в отдаленных районах, более того оно нуждалось в людских ресурсах, необходимых для реализации общесоюзных планов индустриального развития.

Следует учесть, что уровень развития сельского хозяйства в период 1945-1953-х гг. был недостаточен для региона и едва соответствовал предвоенному периоду. В связи с чем начинают замедляться, а затем и значительно отставать доходы членов колхозов, уровень оплаты трудодня падет, и к концу 1950-х гг. становиться значительно меньше чем в целом по стране и Сибири.

Недостаточное количество трудоспособного колхозного населения, состоящего большей частью из женщин, стариков и подростков, крайне низкий уровень механизации, не обеспечивающий необходимого снижения затрат труда, завышенные плановые показатели развития приводили к огромному перенапряжению сил. В результате чего растет количество трудодней на одного трудоспособного, не меняется агротехника, что в условиях суровой сибирской природы приводит к большому количеству трудозатрат на единицу сельхозпродукции.

Следствием указанных процессов так же являлось отсутствие профессиональной дифференциации работников аграрной сферы, что во многом консервировало традиционные формы трудовой деятельности деревенских жителей, не рождая стимула к их модернизации. В повседневных трудовых практиках продолжают использовать традиционные выпасы скота на островах, работа на отдаленных полях-заимках при отсутствии какой либо организации бытовых условий колхозников на полевых станах и животноводческих фермах, использование устаревшей сельскохозяйственной техники и орудий труда. Более того, в большинстве сельхозартелей региона в течении всего исследуемого периода продолжает доминировать натуральная оплата трудодня.

В целом же доходы колхозников значительно варьировались по годам, были нестабильны и зависели от множества факторов: развития производства, государственной политики, погодных условий и т.д. Вместе с тем, если в середине 1940-х гг. колхозники всей страны столкнулись с недоеданием и голодом, то крестьяне Приангарье в эти же годы жили довольно «сыто». Выявленную особенность следует связывать с тем, что сельское население продолжает активно применять традиционные практики природопользования (собирательство, охоту, рыбную ловлю), а также возможностей ЛПХ. Не смотря- на то, что его размеры были ограничены потребительской нормой, что было вызвано практически неразвитым рынком сбыта, особенно в отдаленных районах Среднего и Нижнего Приангарья и большой занятостью на колхозных работах, оно давало •возможность прокормиться всей крестьянской семье пусть и за счет труда детей и стариков.

Исследуемый регион имел определенные особенности, обусловленные его географическим положением, спецификой населения. Крестьянский характер его большей части накладывал отпечаток и на ментальные, установки общественного сознания, для которого была характерна двойственность в восприятии тех или иных событий и явлений повседневной жизни. Происходила, зачастую болезненная, ломка ориентиров сознания, вырабатывались новые модели поведения, которые соседствовали, а иногда и противоречили устоявшимся традиционным представлениям. Изменение традиционных устоев крестьянской жизни в послевоенные годы имело двоякое значение: с одной стороны рушилась замкнутость крестьянского мира, что выражалось в проникновении городской культуры, новой агротехники, и т.п., с другой, отход от патриархальных устоев пагубно отражался на нравственном облике крестьянства его отношению к труду.

В послевоенной приангарской деревне санитарно-бытовая культура базировались большей частью на традиционных представлениях крестьянства о личной гигиене и содержании жилья. В сфере профилактики, включающей в себя и санитарно-гигиенические нормы, и знания, проявлялась тесная связь с природно-климатическими условиями жизни населения, календарной обрядностью. Основными причинами неизменности традиций в повседневной жизни сельских жителей, по мнению автора, являлось чрезвычайно низкое материальное благополучие семей в связи с жесткой экономической политикой Советского государства по отношению к крестьянству, недостаточной санитарно-просветительской работой среди населения региона, а так же замкнутостью региона. Можно сделать вывод о том, что медицинское обслуживание представляло собой значительную проблему на этом этапе. Теоретически все население охватывалось медицинской помощью в случае необходимости. На деле же медицинские учреждения не всегда могли оказать необходимую помощь, поэтому была востребована и распространена практика самолечения и обращения к опытным сельским «бабушкам», услугами которых продолжали активно пользоваться.

Немаловажное значение в обществе приобрели проблемы воспитания подрастающего поколения, будущих «строителей коммунизма», в Приангарье существовал «обычный», «нормальный» детский опыт, под которым понимается типичный для многих крестьян опыт социализации, не противоречащий официальной доктрине советского детства, но скорректированный повседневными реалиями. В послевоенные годы становится более заметной разница между культурой детства полуурбанизированных районных центров и крестьянским детством, в большей степени зависевшим от зигзагов государственной политики и традиционного крестьянского уклада жизни. Следует обратить внимание на тот факт, что для детей и подростков, отдаленных сельских районов Приангарья возможности для получения образования, выбора профессии, построения карьеры были значительно ниже, чем у их сверстников. Поэтому образовательный уровень селян, несмотря на осуществление всеобщего начального, а затем и семилетнего обучения детей школьного возраста, оставался явно не достаточным.

В послевоенные годы в ангарской деревне начались качественные сдвиги в соотношении типов культур. Факторы, способствовавшие данному процессу, были многообразны. В это время в активный возраст вступило первое поколение, воспитанное на советских культурных традициях. Постепенно на смену религиозным и семейным праздникам и обрядам приходят новые - советские. В 40-50-е годы наступление на крестьянскую культуру и ее замещение в деревне советскими культурными новациями становится более тотальным. Особенностью региона являлось то, что из-за его географического положения значительно удаленного от городов, как центров советской праздничной культуры, что повлияло на принятие только тех праздников, которые вписывались в сложившиеся ментальные нормы и ритм повседневного крестьянского быта. Наше исследование позволяет указать на два таких праздника: 7 ноября и 1 мая, которые невольно оказались связанны с традиционным циклом сельскохозяйственных работ.

Преследованиям со стороны власти подвергались религиозные крестьянские верования и традиции. Однако религиозные традиции сельского населения Приангарья репродуцировались на бытовом уровне. Тем не менее, в послевоенные годы традиционная крестьянская культура не была вытеснена из сознания и поведения значительной части сельских жителей, и продолжала существовать на бытовом уровне.

Как один из важнейших компонентов модернизации начало индустриального освоения региона привело к совершенно противоположным, но тем не менее объединенным общей логикой и неотделимым друг от друга результатам. Положительными, прогрессивными результатами являлись: развитие в деревне систем здравоохранения, образования, приобщение сельских жителей региона к общесоюзным и мировым культурным ценностям, обеспечение сельского хозяйства научными знаниями, техникой, специалистами. Однако прогрессивные изменения были достигнуты в значительной мере путем отчуждения работников от средств производства, внеэкономического принуждения как стимула аграрного производства, ломкой традиционного сельского уклада и пр. Важнейшие социальные вопросы такие как пенсионное обеспечение (по старости и инвалидности), жилищное строительство, охрана материнства и детства, отсутствие фиксированной оплаты труда, и способы начисления трудодней приводили к целому комплексу нерешенных социальных вопросов. Возможно поэтому, наличие указанных реалий существенно ослабляло эффект достигнутых новаций в повседневной жизни сельского населения Приангарья.

Список научной литературыКовригина, Снежана Валерьевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ1. 1. Коммунистическая партия Советского союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Изд. 8-е, доп. и испр. М., Политиздат, 1971. Т. 6. 1941-1954. 527с.

2. I. 1. Государственный архив Российской Федерации III. 1.1. Министерство здравоохранения РСФСР Ф. А-482.

3. Стенограмма пленарного заседания Всесоюзного гигиенического общества, заседания санитарно-эпидимической комиссии в институте им. Эриемана и тексты выступлений. 1945г. // ГАРФ Ф. А-482. Оп.47. Д.2965.

4. Материалы противоэпидемического совещания областей Сибири и Урала состоявшегося 3-4 июля 1945г. //ГАРФ Ф. А-482. Оп.47. Д.3590.

5. Сокращенная стенограмма 2-го областного совещания венерологов Иркутской области 25-28 июня 1946г. // ГАРФ Ф. А-482. Оп.47. Д.4845.

6. I. 1. 2. Научно-методическое бюро санитарной статистики Министерства здравоохранения РСФСР Ф. А-630.

7. Обзор медицинского обслуживания сельского населения при заболеваниях с летальным исходом за 1946-1948гг. // ГАРФ Ф. А-630. Оп.1. Д.165.

8. Обзор медицинского обслуживания сельского населения РСФСР районными больницами в сельских райцентрах за 1951г. // ГАРФ Ф. А-630. Оп.1. Д.252.

9. I. 1.3. Министерство Просвещения РСФСР Ф. А-2306.

10. Отчет о работе школ Иркутской области за 1947-1948 уч.год. // ГАРФ Ф. А-2306. Оп.71. Д.927.

11. I. 1. 4. Главное управление статистики при Совете Министров РСФСР Ф. А-374.

12. Докладные записки автономно-республиканских, краевых и областных статуправлений о хозяйственной деятельности колхозов за 1945г. // ГАРФ Ф. А-374. Оп.7. Д. 1701.

13. Статистические таблицы автономно-республиканских, краевых и областных статуправлений о дополнительных показателях к годовым отчетам за 1945г. // ГАРФ Ф. А-374. Оп.7. Д.1702.

14. Ш. 2. Российский государственный архив социально-политической истории

15. I. 2. 1. Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС) Ф. 17.

16. I. 3. Государственный архив Иркутской области

17. I. 3. 1. Статистическое управление Иркутской области Ф. Р-2679.

18. Единовременные отчеты о возрастном и половом составе сельского населения за 1945 год. // ГАИО Ф. Р-2679. Оп. 7. Д. 30.

19. Докладные записки центральному статистическому управлению РСФСР по вопросам развития с/х Иркутской области 1949-1950гг. // ГАИО Ф. Р-2679. Оп.8. Д. 196.

20. Докладные записки управления в вышестоящие организации о хозяйственной деятельности МТС, колхозов и совхозов области и др. за 1950г. // ГАИО Ф. Р-2679. Оп.8. Д.216.

21. Областные итоги разработки бюджетов колхозников (относительные данные) 1952г. // ГАИО Ф. Р-2679. Оп.14. Д.16.

22. I. 3. 2. Управление культуры Иркутского облисполкома Ф. Р-2823.

23. Бюджет управления и подведомственных учреждений на 1953 год и материалы к ним (решения, распоряжения и переписка) 1953г. // ГАИО Ф. Р-2823. Оп.1. Д.4.

24. Отчеты, информации, доклады о работе отделов Управления и подведомственных культпросветучреждений за 1953 год. // ГАИО Ф. Р-2823. Оп.1. Д.13.

25. Докладные записки и справки инспекторов управления и подведомственных учреждений о деятельности учреждений культуры и состоянии культпросветработы в районах. 4.1. 1952-1953гг. // ГАИО Ф. Р-2823. Оп.1. Д. 19.

26. I. 3. 3. Областной отдел здравоохранения Ф. Р-1893.

27. Годовой отчет Братского районного отдела здравоохранения за 1945г. // ГАИО Ф. Р-1893. Оп.2. Д.322.

28. Справки о состоянии борьбы с грибковыми и венерическими заболеваниями по Иркутской области за 1950г. // ГАИО Ф. Р-1893. Оп.З. Д.41.

29. I. 3. 4. Совет по делам религий Ф. Р-2951.

30. Переписка с Советом по делам религии о деятельности религиозных общин 1943-1952 гг. //ГАИО Ф. Р-2951. Оп.1. Д.4.

31. Материалы по учету церквей и молитвенных домов по области (решения, справки, сведения, переписка и др.) 1944-1952 гг. // ГАИО Ф. Р-2951. Оп.1. Д.9.

32. Ш. 4. Государственный архив новейшей истории Иркутской области

33. I. 4. 1. Иркутский обком ВКП (б) Ф.127.

34. Протокол № 298 заседания бюро Иркутского обкома ВКП(б). 28. 04. 45. // ГАНИИО Ф.127. Оп.14. Д.191.

35. Протокол № 307 заседания бюро Иркутского обкома ВКП(б). 09. 05. 45. // ГАНИИО Ф.127. Оп.14. Д.202.

36. Протокол № 331 заседания бюро Иркутского обкома ВКП(б). 02. 10. 45. // ГАНИИО Ф.127. Оп.14. Д.232.

37. Протокол № 339 заседания бюро Иркутского обкома ВКП(б). 30. 11. 45. // ГАНИИО Ф.127. Оп.14. Д.243.

38. Протокол № 347 заседания бюро Иркутского обкома ВКП(б). 25. 12. 45. // ГАНИИО Ф.127. Оп.14. Д.253.

39. Докладные записки, информации инструкторов обкома партии о работе радиовещания и областного отделения Когиза 1946-1947гг. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.58.

40. Отчет о работе Иркутского областного комитета ВКП(б), информация о работе школ области за 1946г. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.62.

41. Отчеты, докладные записки, планы секретарей и зав.отделами пропаганды и агитации райкомов партии о массово-политической работе и сети идейного просвещения в области. 1948-1950 гг. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.182.

42. Докладные записки, справки, информации инструкторов обкома ВКП(б), секретарей райкомов о работе библиотек, районных клубов 1948г. // ГАНИИОФ. 127. Оп.ЗО. Д.211.

43. Жалобы, заявления и переписка по ним (отдел пропаганды) 1948-49 гг. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.214.

44. Обзоры, отчеты, справки, информации зав.секторами печати инструкторов обкома, ответственных редакторов о работе редакций районных газет 194950гг. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.319.

45. Жалобы, заявления и переписка по ним литера А-К (отдел пропаганды) 19491952гг. //ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.339.

46. Докладные записки инструкторов на имя секретаря обкома партии о разборе писем и жалоб трудящихся литер А-Г. За 1950г. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.524.

47. Письма и жалобы трудящихся и переписка по жалобам с литера Х-Щ (отдел партийный и комсомольских органов) 1951г. // ГАНИИО Ф. 127. Оп.ЗО. Д.637.

48. I. 4. 2. Иркутский областной комитет ВЛКСМ Ф.185.

49. Протоколы заседаний оргбюро ВЛКСМ по Заярскому району.1946г. Д.382. Протоколы заседаний Икейского РК ВЖСМ за 1946г. // ГАНИИО Ф. 185. Оп.1. Д.381.

50. Протокол X районной комсомольской конференции Нижне-Илимского района. 26-27 декабря 1950г. //ГАНИИО Ф. 185. Оп.9. Д.199.

51. Протоколы заседаний бюро Нижне-Илимского РК ВЛКСМ №№ 33-70. За 1950г.//ГАНИИОФ. 185. Оп.9. Д.201.

52. Протокол собрания комсомольского актива Нижне-Илимского района 16 октября 1950г. //ГАНИИО Ф. 185. Оп.9. Д.202.

53. Статотчеты о численном составе и движений пионерских организаций и пионервожатых с буквы «И» по «Ш» за 1950г. // ГАНИИО Ф. 185. Оп.9. Д.289.

54. Стенограмма совещания секретарей комсомольских организаций колхозов, совхозов, МТС 30 июня 1951г. //ГАНИИО Ф. 185. Оп.9. Д.308.

55. Протокол заседания пленума Братского РК ВЛКСМ и материалы к нему 1921 июня 1952г. //ГАНИИО Ф. 185. Оп.9. Д.549.

56. Школьно-пионерский отдел. Докладные справки инструкторов РК ВЛКСМ о состоянии работы дет. домов, пионерских лагерей, о работе школьно-пионерских отделов райкомов ВЖСМ 1946г. // ГАНИИО Ф. 185. Оп.Ю. Д.28.

57. Докладные информации о летне-оздоровительной работе с детьми, о работе пионерских организаций РК ВЛКСМ, пионерских лагерей и др. вопросам 1953г.//ГАНИИО Ф. 185. Оп.Ю. Д.102.

58. I. 4. 3. Братский районный комитет ВКП (б) Ф.31.

59. Переписка сорганами МТБ о компроментирующих данных отдельных коммунистов 14 января-24 июня 1947г. // ГАНИИО Ф. 31. Оп.5. Д.4.

60. Протокол 8 районной партийной конференции и материалы к нему. Подлинник. 15-16 января 1950г. //ГАНИИО Ф. 31. Оп.5. Д.7.

61. Информации и докладные записки секретаря районного комитета партии в областной комитет партии по вопросам с/х. 17 февраля-20 декабря 1950г. // ГАНИИО Ф. 31. Оп.5. Д. 17.

62. I. 4. 4. Заярский райком ВКП (б) Ф. 1108.

63. Протокол собрания партийного актива от 26 июня 1946 года. // ГАНИИО Ф.1108. Оп.1. Д.10.

64. Протоколы заседаний бюро райкома 1947г. // ГАНИИО Ф.1108. Оп.1. Д.47.

65. Информации инструкторов РК ВКП(б) и секретарей первичных партийных организаций на имя секретарей РК ВКП(б) 1949-1950гг. // ГАНИИО Ф.1108. Оп.1. Д.130.

66. Протоколы заседаний бюро райкома 1949г. // ГАНИИО Ф.1108. Оп.1. Д.141.

67. Информации секретарей первичных парторганизаций и отдела пропаганды и агитации ВКП(б) 1950г. // ГАНИИО Ф.1108. Оп.З. Д.20.

68. Протоколы собраний районного партийного актива и материалы к ним. Подлинник. 1 сентября 1952г. //ГАНИИО Ф.1108. Оп.З. Д.42.

69. Информации секретарей первичных парторганизаций и отдела пропаганды и агитации райкома партии о состоянии агитационно-массовой работы в колхозах. 1953г. //ГАНИИО Ф.1108. Оп.З. Д.51.

70. I. 4. 5. Нижнеилимский районный комитет ВКП (б) Ф.210.

71. Отчеты, информации и переписка по учету кадров. 1948г. // ГАНИИО Ф. 210. Оп.13. Д.26.

72. Докладные записки, отчеты, информации секретаря РК ВКП(б) по проведению отчетно-выборных собраний в партийных организациях, выборам народных судей, сельскому хозяйству и организационно-хозяйственному укреплению колхозов. // ГАНИИО Ф. 210. Оп.13. Д.ЗЗ.

73. Докладные записки, информации, отчеты секретаря Райкома ВКП(б) в обком ВКП(б) по организационной и массово-политической работе,политпросвещению, сельскому хозяйству и по выполнению решений бюро обкома партии. 1950г. // ГАНИИО Ф. 210. Оп.13. Д.53.

74. Переписка с первичными парторганизациями по вопросам массово-политической работы и соцсоревнованию 1950 г. //ГАНИИО Ф. 210. Оп.13. Д-67.

75. Протоколы районных собраний партийного актива. 01.10.51. 11.06.52. // ГАНИИО Ф.210. Оп.15. Д.6.

76. Докладные, информации и сообщения органов милиции и прокуратуры по спецпроверке, движению населения и уголовным преступлениям 12 мая 1949-22 декабря 1952г. //ГАНИИО Ф. 210. Оп.17. Д. 10.

77. I. 4. 6. Тангуйский районный комитет ВКП (б) Ф. 201.

78. Протоколы заседаний бюро райкома КПСС № 1-40 за 1951 год и материалы к ним. //ГАНИИО Ф.201. Оп.7. Д. 10.

79. Докладные о состоянии учебно-воспитательной работы в школах района за 1953 год. //ГАНИИО Ф.201. Оп.7. Д.75.

80. Ш. 5. Архивное агентство администрации Красноярского края

81. I. 5. 1. Статистическое управление Красноярского края Ф. Р-1300.

82. Группировка наличных дворов колхозников по обеспеченности скотом в сельской местности края на 1 января 1949г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. Р-1300. Оп.2. Д.1514.

83. Объяснительные записки райинспекторов по итогам единовременного учета сельского населения края на 1 января 1952г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. Р-1300. Оп.2. Д.2182.

84. Списки населенных пунктов по районам края со сведениями о количестве населения на 1 января 1952г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. Р-1300. Оп.2. Д.2183.

85. Разработки по естественному движению населения 1946-1947 гг. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. Р-1300. Оп.12. Д.66.

86. I. 5. 2. Красноярский Крайком КПСС Ф. П-26.

87. I. 5. 3. Кежемский PK КПСС Ф. П-20.

88. Докладные председателей колхозов, уполномоченных PK ВКП(б) о ходе весеннего сева и сдачи хлеба государству на имя секретаря PK ВКП(б) 16апреля-7 сентября 1945г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д. 196.

89. Протокол 1 партийной конференции 10-11 декабря 1946г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.207.

90. Протоколы 1,2,3 собраний партийного актива 31 марта-14 ноября 1947 г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.211.

91. Протокол 4-ой районной партийной конференции 14-15 января 1950г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.259.

92. Материалы 5-ой районной партийной конференции 27-28 января 1951г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.275.

93. Материалы 6 районной партийной конференции 2-3 августа 1952г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.289.

94. Протоколы собраний партийного актива 8 октября 1952г.-8 августа 1953г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.290.

95. Докладные работников РК КПСС на имя 1 секретаря РК КПСС по проверке работы колхозов и др. 12 декабря 1951-8 декабря 1952гг. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.292.

96. Переписка с вышестоящими органами по вопросам финансирования радиосвязи и строительства межколхозной ГЭС, постановление бюро крайкома по Кежемскому району. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-20. Оп.1. Д.308.

97. I. 5. 4. Мотыгинский РК КПСС Ф. П-19.

98. Характеристика района и переписка Удерейского РК ВКП(б) с партийными и советскими организациями по партийным и бытовым вопросам 12 апреля-11 декабря 1945г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-19. Оп.1. Д.388.

99. Протоколы партактивов и кустовых собраний 1января-21 ноября 1946г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-19. Оп.1. Д.403.

100. Общий отдел. Переписка с краевыми и советскими организациями по запросам семей фронтовиков. 1946г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-19. Оп.1. Д.405.

101. Протоколы райпартхоз активов 03.03.-10.11.1950г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-19. Оп.1. Д.464.

102. I. 5. 5. Богучанский РК КПСС Ф. П-57.

103. Протокол 1 сессии партактива от 9 сентября 1947г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-57. Оп.8. Д.З.

104. Текст постановления ЦК ВКП(б) и докладные записки РК ВКП(б) в крайком ВКП(б) о работе отдела соцобеспечения 27 января-13 ноября 1947г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-57. Оп.8. Д.7.

105. Доклады, поступившие в РК ВКП(б) от коммунистов районной парторганизации по обследованию работы колхозов района 31 января-27 июля 1947г. // Архивное агентство администрации Красноярского края Ф. П-57. Оп.8. Д.8.

106. Ш. 6. Кежемский муниципальный районный архив Красноярского края

107. I. 6. 1. Исполком Кежемского сельского совета народных депутатов Ф. Р.-11.

108. I. 6. 2. Соновецкий сельский совет депутатов трудящихся Кежемского района Ф. Р.-20. Оп.З. Д.6, 8.

109. I. 6. 3. Селенгинский сельский совет депутатов трудящихся Кежемского района Ф. Р-18.

110. I. 6. 4. Фроловский сельский совет депутатов трудящихся Кежемского района Ф. Р-16. Оп.1. Д.9. Протоколы заседаний исполкома за 1946г.

111. I. 6. 5. Кежемский Райуполминзаг Красноярского края Ф. 21.

112. I. 6. 6. Кежемский народный суд Красноярского края Ф. Р-5.0п.1.Д.16. Приговора, определения на лиц осужденных в 1949-1952 гг.

113. I. 7. Архив научно исследовательской лаборатории гуманитарных исследований ГОУ ВПО «Братский государственный университет»

114. I. 7. 1. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Яркино. Интервью с И. И. Рукосуевым. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.2. Д.1.

115. I. 7. 2. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Яркино. Интервью с К.Е. Рукосуевой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.2. Д.1.

116. I. 7. 3. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Паново. Интервью с В. Н. Поляковой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.9. Д.1.

117. I. 7. 4. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Паново. Интервью с Н. В. Брюхановой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.9. Д.1.

118. I. 7. 5. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Паново. Интервью с Н. П. Пановой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.9. Д. 1.

119. I. 7. 6. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Село Кежма. Интервью с М. И. Кулаковой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.11. Д.1

120. I. 7. 7. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Село Кежма. Интервью с Е. П. Карнауховой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.11. Д.1

121. I. 7. 8. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Село Кежма. Интервью с Н.В. Брюхановой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.11. Д.1

122. I. 7. 9. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Село Кежма. Интервью с М. И. Порфировой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.11. Д.1

123. I. 7. 10. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Село Кежма. Интервью с С. М. Косолаповым. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.11. Д.1

124. I. 7. 11. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Село Кежма. Интервью с М. П. Афониной. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.11. Д.1

125. I. 7. 12. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Недокура. Интервью с И.Т. Касимовым. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф. 1. Оп.13. Д.1.

126. I. 7. 13. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Недокура. Интервью с Н. Н. Качиной. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.13. Д. 1.

127. I. 7. 14. Нижнее Приангарье. Красноярский край. Кежемский район. Деревня Недокура. Интервью с Г. К. Ступиной // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.1. Оп.13. Д. 1.

128. I. 7. 15. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Московская. Интервью с А. В. Московских. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.1. Д.2.

129. I. 7. 16. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Московская. Интервью с И. М. Московских. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.1. Д.З.

130. I. 7. 17. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Московская. Интервью с 3. В. Ивановой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.1. Д.2.

131. I. 7. 18. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Московская. Интервью с К. И. Солодиловой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.1. Д.2.

132. I. 7. 19. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Падун. Интервью с Н.В. Дубровиным. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.2. Д.2

133. I. 7. 20. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Падун. Интервью с М. М. Толпыгиным. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.2. Д.2

134. I. 7. 21. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Бурнино. Интервью с И. И. Исаковым. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.5. Д.2

135. I. 7. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Бурнино. Интервью с А. М. Бурниной. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.5. Д.2

136. I. 7. 22. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Тэмь. Интервью с JI.

137. Ф. Широких. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.12. Д.2.

138. I. 7. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Тэмь. Интервью с В. М.

139. Володиной. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.12. Д.2.

140. I. 7. 23. Среднее Приангарье. Братский район. Деревня Худобок. Интервьюс А. А. Солдатовой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.2. Оп.14. Д.2.

141. I. 7. 24. Среднее Приангарье. Илимские поселения. Поселок Старая Игирма. Интервью с Ю. В. Подоба. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.З. Оп.2. Д-1

142. I. 7. 25. Среднее Приангарье. Илимские поселения. Поселок Березняки. Интервью с В. А. Романовым. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.З. Оп.З. Д.1.

143. I. 7. 26. Среднее Приангарье. Илимские поселения. Поселок Березняки. Интервью с А. А. Романовой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.З. Оп.З. Д.1.

144. I. 7. 27. Среднее Приангарье. Куйтунский район. Деревня Дурук. Интервью с Т.Е. Михалевой. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф.10. Оп.1. Д.1.

145. I. 7. 28. Верхнее Приангарье. Балаганск. Интервью с А. Н. Бережных. // Архив НИЛ ГИ ГОУ ВПО «БрГУ» Ф. 11. Оп.1. Д. 1.

146. Барг М.А. Категории и методы исторической науки. М.: Наука, 1984. 342с.

147. Барг М.А., Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования // Вопросы истории. 1988. №4. С. 15-21.

148. Агропромышленный комплекс Красноярского края (1920-1970-е годы): документы и материалы. / под. ред. В. В. Гришаева, М. Д. Северьянова. Красноярск, 1991.473с.

149. Алексеев В. В. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике XVI XX века. М.: Наука, 2004. 600с.

150. Алексеева Е.В., Зубков И. В. Методология региональных исследований. // Урал в прошлом и настоящем: материалы научной конференции. Екатеринбург, 1998. С. 384-385.

151. Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху 19201930 г. М.: Молодая Гвардия, 2008. 557с.

152. Анисимов Н. И. Развитие сельского хозяйства в первой послевоенной пятилетке. М., 1952. 136с.

153. Анисков В. Т. Жертвенный подвиг деревни. Крестьянство Сибири в годы Великой Отечественной войны. Новосибирск, 1993. 245с.

154. Анисков В. Т. Крестьянство против фашизма. 1941-1945. История и психология подвига. М.: Памятники исторической мысли, 2003. 502с.

155. Анисков В. Т. Объективные свидетельства крестьянской жертвенности (19411945 гг.). // Аграрное и демографическое развитие Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск: Институт истории СО'РАН, 1999. С. 116-118.

156. Арутюнян Ю. В. Механизаторы сельского хозяйства СССР в 1929-1957 гг.: (формирование кадров массовых квалификаций). М.: Изд-во АН СССР, 1966. 341с.

157. Арутюнян Ю. В. Социальная структура сельского населения СССР. М., 1971. 374с.

158. Арутюнян Ю. В. Формирование механизаторских кадров колхозного производства в послевоенные период (1945-1957). // История СССР. 1958. №5.

159. Атлас Иркутской области. М. Иркутск, 1962. 182с.

160. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта, (социокультурная динамика России). Т.1. От прошлого к будущему. Новосибирск, 1996. 489с.

161. Балтина А. Ю. Деятельность постоянных комиссий сельских Советов Урала в 1946-1958 гг. // Социальная активность тружеников уральской советской деревни. Свердловск, 1990. С. 85-91.

162. Балтина А. Ю. Методика анализа протоколов сессий сельских Советов Урала в 1946-1958 гг. // Количественные методы в исследованиях по истории рабочего класса и крестьянства. Свердловск, 1991. С. 82-94.

163. Бахтин М. В. Массовое сознание в уральской частушке 20-х гг. (опыт конкент-анализа). // Методология современных гуманитарных исследований: человек и компьютер: материалы междунар. науч. конф. Донецк, 1991. С. 3536.

164. Безгин В. Б. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX — начала XX века). М. Тамбов: Изд-во Тамб. Гос. Тех. Ун-та, 2004. 304с.

165. Безнин М. А. Крестьянский двор в Российском Нечерноземье в 1950-1965 годах. М., Вологда, 1991. 224с.

166. Безнин М. А. Крестьянский двор российского Нечерноземья в 1950-1965 годах. // Отечественная история. 1992. №3. С. 16-29.

167. Безнин М. А., Димони Т. М. Крестьянство и власть в России в конце 1930-х — 1950-е годы. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.) М., 1996. С. 156-166.

168. Безнин М. А., Димони Т. М. Повинности российских колхозников в 30-60-е гг. // Отечественная история. 2002. №2. С. 96-111.

169. Безнин М. А., Димони Т. М. Рец.: Денисова Л.Н. Женщины русских селений:трудовые будни. // Отечественная история. 2004. №4. С. 195-197.

170. Безнин М. А., Димони Т. М. Социальный протест колхозного крестьянствавторая половина 1940-х-1960-е гг.). // Отечественная история. 1999. №3.1. С.103.

171. Безрогов В. Г. Память о военном детстве (свидетельства детей 40-х гг.). // Вестник Университета РАО. 2005. № 2 (28). С. 66-79.

172. Бердинских В. А. Крестьянская цивилизация в России. М.: Аграф, 2001. 432с.

173. Бердников Л. П. Вся красноярская власть: Очерки истории местного советского управления и самоуправления. (1917 — 1993). Факты, события, люди. Красноярск, 1996. 320с.

174. Блюм А. В. Советская цензура в эпоху тотального террора, 1929-1953. СПб.: Академический проект, 2000. 312с.

175. Боброва Е. Ю. Основы исторической психологии. СПб.: Изд-во С-Петербургского ун-та, 1997. 236с.

176. Богденко М.Л. Совхозы СССР. 1951-1958. М.: Наука, 1972. 376с.

177. Бойм С. Общие места: Мифология повседневной жизни. М.: НЛО, 2002. 320с.

178. Боффа Дж. История Советского Союза. М.: Международные отношения, 1990. Т. 2. 632с.

179. Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное. М.: Прогресс, 1986. 622с.

180. Бромлей Н. Я. Уровень жизни в СССР. 1950-1965. // Вопросы истории. 1966. №7. С. 3-18.

181. Бубнов А. С. Илимская пашня. Время перемен. Иркутск: Издание ОГУП «Иркутская областная типография №1», 2002. 116с.

182. Быт и искусство русского населения Восточной Сибири Приангарье 4.1: Приангарье / отв. ред.: И. В. Маковецкий, Г. С. Маслова. М.-Новосибирск: Наука, 1971. 197с.

183. В своем отечестве пророки: публицистика перестройки: лучшие авторы 1988 года. / сост. Н. И. Стрельцова. М.: Книжная палата, 1989. 245с.

184. Вандельфельс Б. Повседневность как плавильный тигль повседневности. М.: Социо-логос, 1991.Вып. 1. С. 57-64.

185. Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире: Хрестоматия: Пер. с англ. / Сост. Т. Шанин. М.: изд. группа «Прогресс»: «Прогресс-Акад.», 1992. 430с.

186. Вербицкая О. М. Крестьянская семья в 20-50-е годы. // Население России в 1920-1950-е годы: численность, потери, миграции. Сб. научн. трудов. М.: ИРИРАН, 1994. С. 115-131.

187. Вербицкая О. М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х- начало 60-х годов. М.: Наука, 1992. 224с.

188. Вербицкая О. М. Социология колхозной деревни. 1930-50 гг. М.: МГУ, 1992. Верт Н. История советского государства. 1900-1991. М.: Весь мир, 1999, 542с.

189. Вильчинский М. Е. Новые формы организации труда в колхозах Иркутской области. Иркутск, 1959. 30с.

190. Виноградский В. Г. Российский крестьянский двор. // Мир России. 1996. №3. С. 63.

191. Виноградский, В. Г. Российский крестьянский двор: социологический преданализ. // Социологические исследования. 2006. № 7. С. 54-60.

192. Винокуров М. А., Суходолов А. П. Экономика Иркутской области: в 3 т. Иркутск: ИГЭА; Облмашинформ, 1998. Т. 1. 275с.

193. Вишневский А. Г. Серп и рубль: Консерватив. модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998. 429с.

194. Волков А. Г. Эволюция российской семьи в XX веке. // Мир России. 1999. № 4. С. 47-57.

195. Волков И. М., Вылцан М. А., Зеленин И. Е. Вопросы продовольственного обеспечения населения СССР (1917-1982 гг.). // История СССР. 1983. №2. С. 3-20.

196. Волков И. М. Деревня СССР в 1945-1953 годах в новейших исследованиях историков. // Отечественная история. 2000. №6. С. 115-120.

197. Волков И. М. Колхозная деревня в первый послевоенный год, 1946-1947 гг. // Вопросы истории. 1966. №1. С. 3-12.

198. Волков И. М. Сельское хозяйство и крестьянство СССР в послевоенные годы в работах советских историков. // Проблемы истории современной советской деревни 1946-1970 гг. М.: Наука, 1975. 384с.

199. Волков И. М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 гг. М.: Мысль, 1972. 293с.

200. Волкогонов Д. А. Сталинизм: сущность, генезис эволюция. // Вопросы истории. 1990. №3. С.3-17.

201. Воробьев В. В. Изменения в размещении населения Восточной Сибири за 1939 — 1959 гг. // География населения Восточной Сибири. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1962. С. 7-20.

202. Воробьев В. В. Проблемы транспортного освоения Среднего и Нижнего Приангарья. // Среднее и Нижнее Приангарье. Географические условия и проблемы хозяйственного освоения. Иркутск, 1967. С. 160-177.

203. Воронов С. Н. К вопросу о социально-правовом положении колхозников в СССР в 1930-1970-е годы. // История Советской России: новые идеи, суждения. Тезисы докладов и сообщений республиканской научной конференции. Ч. II. Тюмень, 1991. С. 53-54.

204. Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги. / Под ред. Ю. А. Полякова. М.: Наука. 1992. 256с.

205. Вульф Кристоф. Антропология: История, культура, философия. / Пер. с нем. Г.Хайдаровой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. 280с.

206. Выцлан М. А. Восстановление и развитие материально-технической базы колхозного строя (1945-1958). М., 1976. 263с.

207. Гаврилов М. К. Смирнов А. А., Степичев В. И. Сельское хозяйство Иркутской области за 40 лет. Иркутск, 1957. 122с.

208. Гансон Н. Детская смертность и государственная политика в СССР в годы послевоенного голода. // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 17. М.: КомКнига, 2006. С. 377-396.

209. Геллер М. Я. Машина и винтики. История формирования советского человека. М.: МИК, 1994. 335с.

210. Гладина О. П. Наша судьба биография: очерки о людях села Среднего Приангарья. Братск: МП «Братская городская типография», 1997. 92с.

211. Голикова С. В. Образ крестьянского детства: современные исследования и уральский фольклор // Методика и опыт изучения сельского населения Урала. Екатеринбург, 1993. С. 34-40.

212. Голоса крестьян: Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах. М.: Аспект Пресс, 1996. 413с.

213. Гомаюнов С. А. Местная история: проблемы методологии. // Вопросы истории. 1996. №9. С. 158-163.

214. Горизонты локальной истории Восточной Европы в XIX XX веках. Сборник статей / Под ред. И. В. Нарского. Челябинск: изд-во «Каменный пояс», 2003. 304с.

215. Грабски А. Ф. Фернан Бродель: вопросы методологии истории. // Новая и новейшая история. 1990. № 5. С. 194-201.

216. Громыко М. М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII -первая половина XIX в). Новосибирск: Наука, 1975. 351с.

217. Грушко Я. М. За здоровый быт. Иркутск, 1959. 109с.

218. Гущин Н. Я., Московский А. С., Соскин В. JL Историография Сибири (советский период). Новосибирск, 1980. 86с.

219. Гущин Н. Я. Население Сибири в XX в.: Основные тенденции и катаклизмы в развитии. Новосибирск: СО РАН, 1995. 81с.

220. Данилов В. П., Зеленин И. Е. История крестьянства Сибири. Крестьянство и сельское хозяйство Сибири 1960-1980-е гг. // Отечественная история. 1992. №3. С. 172-175.

221. Данилов В. П. Проблемы истории советской деревни в 1946-1970 гг. (очерк историографии). // Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы. М.: Наука, 1972. 384с.

222. Данилова JI. В. Природное и социальное в крестьянском хозяйстве // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. М. 1997. С. 21-51.

223. Дашкова Т.Ю. Любовь и быт в кинолентах 1930 — начала 1950-х годов // Отечественная история. 2003. №6. С. 59-67.

224. Денисевич М. Н. Индивидуальные хозяйства на Урале (1930-1985 гг.). Екатеринбург, 1991. 197с.

225. Денисова Л. Н. Женщины русских селений: трудовые будни. М.: Изд. дом «Мир истории», 2003. 336с.

226. Денисова Л.Н. Судьба русской крестьянки в XX веке: брак, семья, быт. М.: «Памятники исторической мысли»; РОССПЕН, 2007. 480с.

227. Дорофеев А. С. Культурное развитие восточно-сибирской деревни (1945-1950) // Вестник Международного центра азиатских исследований. 10/2002. М.-Иркутск: ИГПУ. КН.2. С. 164-172.

228. Дубровин Б. Объять обыкновенное: Повседневность как текст по-американски и по-русски // Материалы VI Фулбрайтовской гуманитарной летней школы. М.: Изд-во МГУ, 2004. 260с.

229. Жигульский К. Праздник и культура. Праздники старые и новые: Размышления социолога. М.: Прогресс, 1985. 336с.

230. Жиромская В. Б. Численность населения России в 1939 г.: поиск истины // Население России в 1920-1950-е годы: численность, потери, миграции. М.: Институт российской истории РАН, 1994. С. 27-49.

231. Зезина М. Р. Система социальной защиты детей-сирот в СССР // Педагогика. 2000, №3. С. 58-67.

232. Зезина М. Р. Социальная защита детей-сирот в послевоенные годы (1945-55) //Вопросы истории. 1999. № 1. С. 127-136.

233. Зеленин И. Е. Аграрная политика Н.С. Хрущева и сельское хозяйство. М., 2001.305с.

234. Зеленин И. Е. Общественно-политическая жизнь советской деревни, 19461958 гг. М: Наука, 1978. 246с.

235. Зеленин И. Е. Рец.: Анисков В.Т. Жертвенный подвиг деревни. Крестьянство Сибири в годы Великой Отечественной войны. Новосибирск, 1993 // Вопросы истории. 1995. №1.

236. Зеленин И. Е. Рец.: Денисевич М.Н. Индивидуальное хозяйство на Урале 1930-1985 гг. //Вопросы истории. 1993. №9.

237. Зеленин И. Е. Совхозы СССР. (1941-1950). М.: Наука, 1969. 344с.

238. Зима В. Ф. «Второе раскулачивание»: Аграрная политика конца 40-х начала 50-х гг. // Отечественная история. 1994. №3. С. 109-125.

239. Зима В. Ф. Голод в России 1946-1947 гг. // Отечественная история. 1993. № 1. С. 35-52.

240. Зима В. Ф. Голод в СССР 1946-1947 годы: происхождение и последствия М., 1996. 266с.

241. Зима В. Ф. Послевоенное общество: голод и преступность (1946-1947 гг.). // Отечественная история. 1995. №5. С. 45-59.

242. Зотова О. И., Новиков В. В., Шорохова Е. В. Особенности психологии крестьянства: (прошлое и настоящее). М., 1983. 168с.

243. Зубарев Н. К. Очерки истории Черемховского района. Иркутск: Изд. центр журнала «Сибирь», 2004. 272с.

244. Зубкова Е. Ю. Мир мнений советского человека. 1945—1948 годы: По материалам ЦК ВКП(б) // Отечественная история. 1998. № 3. С. 25—39.

245. Зубкова Е. Ю. Общественная атмосфера после войны (1945-1948 гг.). // Свободная мысль. 1992. №6,9. СС.4-25,79-88.

246. Зубкова Е. Ю. Общество вышедшее из войны. // Отечественная история. 1995. №3. С. 90-100.

247. Зубкова Е. Ю. Общество и реформы 1945—1964. М.: ИЦ «Россия молодая», 1993. 200с.

248. Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 гг. М.: РОССПЭН, 2000. 325с.

249. Зубкова Е. Ю. Советский режим в послевоенные годы: новации и консерватизм (1945—1953) // Россия в XX веке. Война 1941—1945 годов. Современные подходы. М.: Наука, 2005. С. 492—511.

250. Зубкова Е. Ю. Социально-психологическая атмосфера послевоенных лет и ее влияние на политику реформ. // Россия в XX веке: историки мира спорят. М.: Наука, 1994. С. 579-584.

251. Зуляр Ю. А. Очерки истории природопользования в Байкальском регионе в XX веке. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2002. 496с.

252. Зуляр Ю. А.Байкальский край: успешное прошлое и перспективы. // Друзья А.П. Щапова об истории и историке. Пятые Щаповские чтения: Материалы Всерос. Науч-практ. Конф., Иркутск, 7 октября 2006 г. Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2006. С. 107-118.

253. Ильиных В. А. Налогово-податное обложение сибирской деревни. Конец 1920-х-начало 1950-х гг. Новосибирск: ГУПРПО СО РАСХН, 2004. 167с.

254. Историография крестьянства советской Сибири. Новосибирск: Наука, 1976. 477с.

255. История крестьянства СССР. История советского крестьянства. В 5 т. Т. 4. М.: Наука, 1988. 395с.

256. История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.: РОССПЭН, 1996. 255с.

257. История Сибири. Т.5. Л.: Наука, 1969. 470с.

258. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика / Под общей ред. А.К. Соколова. М.: РОССПЭН, 2004. 744 с. Кабытов П. С., Козлов В. А., Литвак Б. Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М., 1988. 237с.

259. Казарин В. П. Система здравоохранения и медицинская интеллигенция Восточной Сибири. 1945-1965 гг. // Проблемы истории Сибири накануне XXI века. Иркутск: Иркутский государственный педагогический университет, 2000. С. 121-123.

260. Карев М. А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954. 167с.

261. Козлова О. Н. Повседневность как источник и итог социального бытия. // Социально-гуманитарные знания. 2001. №6. С. 69-83.

262. Козлова Н. Н. Горизонты повседневности советской эпохи. Голоса из хора. / М.: Институт философии РАН, 1996. 216с.

263. Кознова И. Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М., 2000. 207с.

264. Кознова, И. Е. Аграрные преобразования в памяти российского крестьянства. // Социологические исследования. 2004. № 12. С. 74-85.

265. Костылев В. Идет село сквозь тернии: история развития колхозов и совхозов в Братском районе, а так их работа в современных условиях. М.: Ангарида, 1996. 63с.

266. Косых А. П. Борьба тружеников деревни за подъем сельского хозяйства Иркутской области в послевоенный период.( 1946-1953 г.г.). // Ученые записки (ИГПИ). 1967. вып. 28. С. 35-54.

267. Косых А. П., Панов В. И., Тюкавкин В. Г. История Иркутской области. Иркутск: Вост. Сиб. книжн. изд-во, 1983. 176с.

268. Косых А. П. Развитие сельского хозяйства Восточной Сибири в послевоенный период (1946-1953 гг.). // Ученые записки (ИГПИ). 1967. вып.ЗО. С. 84.

269. Крестьянство Сибири в период упрочения и развития социализма. Т.4. Новосибирск: Наука, 1985. 416с.

270. Кром М.М. Историческая антропология. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. 168с.

271. Кузнецов И. С. Социальная психология сибирского крестьянства в последние годы сталинского режима (1945-1953). // Аграрное и демографическое развитие Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 1999. С. 119-121.

272. Кузьмин А. И. Концептуальные подходы к исследованию модернизации жизнедеятельности семьи. // Модернизация в социокультурном контексте: традиции и трансформация. Екатеринбург, 1998. С. 153-178.

273. Кузьмин А. И. Основная направленность самосохранительного поведения. // Безопасность жизнедеятельности в Сибири и на крайнем севере: Тез. докл. второй междунар. науч.-практ. конф. Тюмень, 1997. С. 32-33.

274. Кулешов С. В. Смешное в истории: опыт социокультурной реконструкции. // Отечественная история. 2002. № 3. С. 163-169.

275. Культура исторической памяти: Материалы науч. конф., 19-22 сент.2001 г. Петрозаводск, 2002. 302с,

276. Культурная жизнь в СССР, 1941—1950: Хроника. / Ин-т истории СССР. М.: Наука, 1977. 524с.

277. Культурная жизнь в СССР. 1951—1965. Хроника. М.: Наука, 1979. 677с.

278. Культурно-бытовые процессы у русских Сибири. XVIII — начало XX в. / отв. ред. Л. М. Русакова, H.A. Миненко. Новосибирск: Наука, 1985. 237с.

279. Кутырева Л. В. Жалобы как источник по истории крестьянства Урала (Опыт контент-анализа). // Количественные методы в исследованиях по истории советского рабочего класса и крестьянства: Сб. научн. трудов. Свердловск, 1991. С. 50-70.

280. Лебедева Н. Б., Шкаратон О. И. Очерки истории социалистических соревнований. Л.: Лениздат, 1966. 276с.

281. Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: 1920-1930 годы. Нормы и аномалии. СПб.: Нева, Летний Сад, 1999. 320с.

282. Лебина Н. Б. Энциклопедия банальностей: Советская повседневность: Контуры, символы, знаки. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2006. 444с.

283. Леонтьева С. Г. Пионер всем пример. // Отечественные записки. 2004. № 3. С. 249-259.

284. Леонтьева С. Г. Трудовое детство. // Отечественные записки. 2003. № 3. С. 323-332.

285. Лизунова И. В. Книжная торговля в послевоенной сибирской деревне (19461953 гг.). // Проблемы истории Сибири накануне XXI века. Иркутск: Иркутский государственный педагогический университет, 2000. С. 118-121.

286. МаейрВ. Ф. Уровень жизни населения СССР. М.: Мысль, 1977. 263с.

287. Мазур Л. Н. Некоторые проблемы состояния колхозной демократии в первые послевоенные годы (на материалах Свердловской области). // Социальная активность тружеников уральской советской деревни. Свердловск, 1990. С. 72-85.

288. Мазур Л. Н. Российская деревня в условиях модернизационного перехода. 1930-1980-е гг. // Сибирская деревня: История, современное состояние, перспективы развития. Сборник научных трудов. В 3-х ч. 4.1. Омск: Изд-во ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2004. С. 86-89

289. Малоземова А. И. Из истории здравоохранения в Иркутской области. Иркутск, 1961г. 181с.

290. Малышева С. Ю. Советская праздничная культура в провинции: пространство, символы, исторические мифы (1917-1927). Казань, 2005.

291. Манаенков А.И. Культурное строительство в послевоенной деревне (1946 — 1950 гг.). М.: Знание, 1991. 64с.

292. Материальная культура народов Сибири и Севера. / Отв. ред. И.С. Вдовин -Д.: Наука, 1976. 229с.

293. Медведев Р. А. О Сталине и сталинизме. М.: Прогресс, 1990. 483с. Медик X. Микроистория //Thesis. Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1994. Т. II. Вып. 4. М.: Аспект Пресс, 1997. С. 21 -52.

294. Мельхеев М. Н. Географические названия Восточной Сибири. Иркутск, 1969. 120с.

295. Милов JI. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2001. 573с.

296. Милохин Д. В., Сметанин А. Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы, 1946-1958. Социально-экономические аспекты развития. М.: Наука, 2005.292с.

297. Миненко Н. А., Апкаримова Е. Ю., Голикова С. В. Повседневная жизнь уральского города в XVIII — начале XX века. М.: Наука, 2006. 384с.

298. Мотревич В. П. Сельское хозяйство Урала в показателях статистики (19411950 гг.). Екатеринбург: Наука, 1993. 307с.

299. Мухомедшина JI. А. Традиционные собрания холостой молодежи в Среднем Приангарье. (конец XIX- XX в.). // Зрелищно-игровые формы народной культуры. Д., 1990. С. 53-72.

300. Нефедова Т. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки. М.: Новое издательство, 2003. 408с.

301. Нижнее Приангарье: логика разработки и основные положения концепции программы освоения региона. Новосибирск. СО РАН. 1996. 232с.

302. Новикова Г. И. Традиционные народные праздники в системе советской обрядности. // Взаимосвязь социальных и этнических факторов в современной культуре. М., 1983. С. 181-192.

303. Новосельский С. А. Вопросы демографической и санитарной статистики. М.: Медгиз, 1958. 216с.

304. Орлов И. Б. Книги о «слабых мира сего». // Отечественная история. 1999. № 6. С. 171-174.

305. Островский В. Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов: Изд. СГУ, 1967. 329с.

306. Очерки истории Иркутской организации КПСС. Ч.П. Кн.2. Иркутск, 1976. 382с. ^

307. Очерки истории Красноярской организации КПСС (1895-1980). Красноярск, 1982. 600с.

308. Пеньков А. В. О некоторых аспектах развития Тамбовской деревни в первые послевоенные годы. (1945 1953 гг.) Тамбов, 2002. 32с.

309. Петренко М. С. Жизненный мир сибирского крестьянства середины XX в. // Актуальные вопросы истории Сибири Барнаул.: Изд-во Алтайского госуниверситета, 2001. С. 277-280.

310. Петренко М. С. Некоторые проблемы взаимоотношений крестьянства и власти в послевоенные годы (1946-1953). // Аграрное и демографическое развитие Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 1999. С. 121-124.

311. Петрушин Ю. А. Земля кундуйская. Исторический очерк. Иркутск: Оттиск, 2006. 256с.

312. Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991 гг. М.: РАГС, 1998. 736с.

313. Плющенков С. К. Откуда есть, пошла она, земля таежная Чу на. Иркутск: Издание ОАО «Иркутская областная типография №1 им. В.М.Посохина», 2003.312с.

314. Поляков Ю. А. Человек в повседневности (исторические аспекты). // Отечественная история. 2000. №3. С. 125-127.

315. Поньон Э. Повседневная жизнь Европы в 1000 году. М.: Молодая гвардия, 1999. 380с.

316. Попов В. П. «Настроение нехорошее у народа, это факт.»: Крестьянские письма послевоенного времени. // Советские архивы. 1991. №4. С. 67-71.

317. Попкова P.A. Историография культурно-просветительной работы в Сибири в послевоенные годы // Историография культуры и интеллигенции советской Сибири. Новосибирск: Наука, 1978. С. 247-270.

318. Власть и общество России. XX век : Сб. науч. тр. / Ред. Попов В.П. и др. М.; Тамбов: Изд-во Тамбов, гос. техн. ун-та, 1999. 352с.

319. Попов В. П. Крестьянство и государство (1945-1953 гг.). // Исследование новейшей русской истории. N 9. Париж: Имка-пресс, 1992. 298с.

320. Попов В. П. Крестьянство и государство (июнь 1945 март 1953 г.): Постановка проблемы. // Россия в XX веке: Историки мира спорят. М.: Наука, 1994. С. 552-561.

321. Попов В. П. Российская деревня после войны (июнь 1945 — март 1953 гг.): Сб. документов. М.: Прометей, 1993. 204с.

322. Попов В. П. Хлеб как объект государственной политики в СССР в 1940-е годы. // Отечественная история. 2000. №2. С.49-66.

323. Попов В. П. Экономическая политика советского государства. 1946-1953 гг. М., Тамбов: ТГТУ, 2000. 222с.

324. Попов И. М. Повседневные идеологии. // Социологический журнал. 1998. №3-4. С.5-21

325. Поршнева О. С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период I Мировой войны (1914 март 1918г.). Екатеринбург: УрО РАН, 2000. 414с.

326. Прохоров Б. Б. «Здоровье населения России в XX веке». М.: Издательство МНЭПУ, 2001.439с.

327. Прохоров Б. Б. Здоровье населения России в XX веке. М.: Издательство МНЭПУ, 2001.276с.

328. Пушкарева Н. JI. «История повседневности» и «история частной жизни»: содержание и соотношение понятий. // Социальная история. Ежегодник 2004. М., 2005. С. 93-112.

329. Пушкарева Н. Л. История повседневности: предмет и методы. // Социальная история. Ежегодник. М., 2007. С.9-55.

330. Рабецкая 3. И. Проблемы сельского хозяйства в трудах историков Восточной Сибири (1950-1965 гг.). // Ученые записки. (ИГПИ), вып.ЗО. Иркутск. 1967. С. 34-36.

331. Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы. 1946-1970. М.: Наука, 1972. 384с.

332. Репина Л. П. Смена познавательных ориентаций и метаморфозы социальной истории. // Социальная история. Ежегодник. 1997. М.: РОССПЭН, 1998. С. 11-52.

333. Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России. / Под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М.: МВШСЭН, РОССПЭН, 2002. 582с.

334. Сабурова Л. М. Культура и быт русского населения Приангарья: конец XIX -XX в. Л.: Наука, 1967. 277с.

335. Савельева И. М. Социальные представления о прошлом: источники и репрезентации / И. М. Савельева, А. В. Полетаев // Препринт \\Ф6/2005/02.-М.:ГУ ВШЭ, 2005. 52с.

336. Сарапулова С. В. Как обучать? По-разному! // Доклады и выступления участников Первой региональной научно-практической исторической конференции школьников и учителей. Иркутск: ИГПУ, 2006. С. 95-96.

337. Сарапулова C.B. Праздничная культура сельских жителей Среднего и Нижнего Приангарья. // Устная история (oral history): теория и практика: Материалы всерос. науч. семинара (Барнаул, 25-26 сентября 2006 г.). Барнаул: БГПУ, 2007. С. 307-314.

338. Севостьянов Г. Н. Методологические поиски в современной исторической науке. // Новая и новейшая история. 1996. № 3. С. 75-76.

339. Сенявский А. С. Российская повседневность в XX веке: теоретико-методологические подходы к изучению. // Человек в российской повседневности: сборник научных статей. М.: СТИМГУ сервиса, 2001. С. 6774.

340. Сергеев С. С. Организационно-хозяйственное укрепление колхозов и укрепление мелких сельскохозяйственных артелей. М., 1950. 87с.

341. Сибирь: проблемы истории повседневности XVII XX вв. // Бахрушинские чтения 2005 г. Новосибирск, 2005. 202с.

342. Советская деревня в первые послевоенные годы. М.: Наука, 1978. 511с. Советское крестьянство. Краткий очерк истории. (1917-1970). / Под ред. В. П. Данилова и др. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1973. 398с.

343. Советское общество: Возникновение, развитие, исторический финал: Апогей и крах сталинизма. Кн. 4, т.2. М.: РГТУ, 1997. 761с.

344. Современные концепции аграрного развития. Теоретический семина // Отечественная история. 1995. №3. С. 101-135.

345. Соколов А. К. Источниковедение и путь к современной лаборатории изучения новейшей истории России. // Мир историка. XX век: Монография. М.: ИРИРАН, 2002. С. 280-341.

346. Соломон П. Советская юстиция при Сталине. / Пер. с англ. М., 1999. 456с.

347. Среднее Приангарье (географическое исследование хозяйственного освоения таежной территории). Иркутск, 1975. 234с.

348. Степичев И. С. Гаврилов М. К., Смирнов А. А. Сельское хозяйство

349. Иркутской области за 40 лет. Иркутск, 1957. 122с.

350. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М.: Аспект-Пресс, 2003. 368с.

351. Страницы истории земли кежемской. / сост. Шураеев В. М., Баранова М. В.,

352. ЧугуноваЕ. А. Красноярск.: Бизнеспрессинформ, 2007. 282с.

353. Стрельцова, Т. П. Внеэкономическое принуждение и социальный протестамурского крестьянства в первые послевоенные годы (1946-1953). // Вестник

354. Амурского гос. ун-та. 2002. Вып. 16. С.41-48.

355. Судьбы российского крестьянства. М.: Российск. Гос. Гуманит. Ун-т, 1995. 624с.

356. Суслов И.Ф. Экономические интересы и социальное развитие колхозного крестьянства. М., 1973. 318с.

357. Сымонович Ч.Э. Ровестники Великой Отечественной (опыт характеристики возрастной группы) // Отечественная история. 2003. №3. С. 128-134.

358. Сыров В. Н. О статусе и структуре повседневности (методологические аспекты). // Личность. Культура. Общество. Т.2. Томск, 2000. С. 147-159. Толмачева Р.П. Колхозы Урала в первые послевоенные годы. Томск, 1979. 143с.

359. Толстов С. И. Крестьяноведение: предмет, трудности становления, региональный аспект. // Актуальные вопросы истории Сибири. Барнаул: Изд-во Алтайского госуниверситета, С. 196-199.

360. Томпсон Пол. Семейный миф, модели поведения и судьба человека. // Хрестоматия по устной истории. СПб., 2003. С. 110-111.

361. Томпсон Пол. Устная история=ТЬе Voict of Past: Голос прошлого / П. Томпсон; Пер. с англ.: М. JI. Коробочкина и др.. 3-е изд. М.: Весь Мир, 2003. 366с.

362. Тульцева JI. А. Современные праздники и обряды народов СССР. М.: Наука, 1985. 189с.

363. Тюрина А. П. Формирование кадров специалистов и организаторов колхозного производства. 1946-1958 гг. М.: Наука, 1973. 234с.

364. Тяжельникова В. С. Советская песня и формирование новой идентичности. // Отечественная история. 2002. № 1. С. 174-181.

365. Филд Д. История менталитета в зарубежной исторической литературе. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.). Материалы международной конференции. М., 1996. С.8-22.

366. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: Город. М.: РОССПЭН, 2001. 336с.

367. Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М.: РОССПЭН, 2001. 422с.

368. Хархордин О. В. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности. М.; СПб.: Европейский ун-т в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2002, 511с.

369. Хисамутдинова Р. Р. Аграрная политика Советского государства на Урале после окончания Великой Отечественной войны (июнь 1945-март 1953 гг.). Оренбург, 2003. 607с.

370. Хоскинг Дж. История Советского Союза 1917-1991. М.: Вагриус, 1994. 510с.

371. Хрестоматия по устной истории / Пер., сост., введение, общ. ред. М. В. Лоскутовой. Спб.: изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2003. 396с.

372. ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты / Составители: В. В. Денисов, А. В. Квашонкин, Л. Н. Малашенко, А. И. Минюк, М. Ю.

373. Прозуменщиков, О. В. Хлевнюк. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 496с.

374. Цыкунов, Г. А. Демографические последствия войны в Иркутской области. //Отечественная война 1941-1945 годов: Неизвестное об известном. Иркутск, 1995. С. 54-56.

375. Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. / Под ред. Ю.Л. Бессмертного. М.: РГТУ, 1996. 376с.

376. Шалак А. В. О последствиях войны 1941-1945 гг. в Восточной Сибири. // Ист.-экон. науч. журнал Иркутск: изд-во ИГЭА. 1998. №5. С.166-170.

377. Шалак А. В. Социальные проблемы населения Восточной Сибири (1940 -1950 гг.). Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000. 356с.

378. Шангина И. И. Русский традиционный быт: Энциклопедический словарь. СПб.: Азбука классика, 2003. 685с.

379. Шелегина О. Н. Санитарное состояние жилища. // Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири (XVIII — первая половина XIX в.). Новосибирск, 1992. С. 81-86.

380. Шерстобоев В. Н. Планирование в колхозе. Иркутск: Облиздат, 1950. 80с.

381. Шмелев Г. И. Аграрная политика и аграрные отношения в России в XX веке. М., 2000. 255с.

382. Щеглова Т. К. Деревня и крестьянство Алтайского края в XX веке. Устная история: монография. Барнаул: БГПУ, 2008. 528с.

383. Щеглова Т. К. Санитарно-бытовая культура и традиции личной гигиены сельского населения Алтайского края в 1920-1930-е гг. // Этнография Алтая и сопредельных территорий. 2003. вып.5 С. 154-163.

384. Щеглова Т. К. Социальные отношения в советской деревне (1930-1950-е гг.): вызов устной истории. // Устная история (oral history): теория и практика:

385. Материалы всерос. науч. семинара (Барнаул, 25-26 сентября 2006 г.) Барнаул: БГПУ, 2007. С.114-132.

386. Kovrijina Snezana Everyday life of children and teenagers in the Angara region in 1945-1953. // Журнал Сибирского федерального университета. Гуманитарные науки. Вып. 2(1). Красноярск: Изд-во СФУ, 2009. С. 3-16.1. VI. ДИССЕРТАЦИИ

387. Андюсев Б.Е. Традиционное сознание крестьян-старожилов Приенисейского края 60-х гг. XVIII — 90-х гг. XIX вв.: Автореф. . канд. ист. наук. Красноярск, 2002. 28с.

388. Арцименя М.С. Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по развитию народного образования /1946-1950 г.г./: дис. . канд. ист. наук. Иркутск, 1984. 213с.

389. Базаров Б.В. Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по дальнейшему развитию культуры в послевоенные годы. 1946-1952 г.г.: дис. канд. ист. Наук. Иркутск, 1987. 222 с.

390. Бондарев В.А. Российское крестьянство в условиях аграрных преобразований в конце 20-начале 40-х годов XX века (на материалах Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев): Автореф. . д-ра. ист. наук. Новочеркасск, 2007. 55с.

391. Булгакова Н.И. Сельское население Ставрополья во второй половине 20-х -начале 30-х годов XX века: изменения в демографическом, хозяйственном и культурном облике: Автореф. . канд. ист. наук. Ставрополь. 2003. 26с.

392. Васильева JI.E. Роль женщины в социально-экономической и политической сферах жизни советского общества 1945-1965 гг.: дис. . канд. ист. наук. Саратов, 2004. 247с.

393. Воробьева A.JI. Мировоззрение и образ жизни крестьян в 1920-х гг. (на материалах Урала): Автореф. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 2007. 24с.

394. Вербицкая О.М. Сельское население Российской Федерации в 1939-1959 гг.: дис. .д-ра ист. наук. М.; РАН институт российской истории, 2002. 337с.

395. Горбачев О.В. Миграция сельского населения Центрального Черноземья 1954-1985 гг.: дис. . канд. д-ра. ист. наук. Москва. 2003. 472с.

396. Денисевич М.Н. Индивидуальные хозяйства в политике советского государства в 30-е — первой половине 80-х гг. (на материалах Урала): автореф. дис. . д-ра ист. наук. Екатеринбург, 1993. 38 с.

397. Камардина Н.В. Изменение идеологии советского общества в 1941-1953 гг. (на материалах Дальнего Востока СССР): Автореф. . канд. ист. наук. Владивосток. 2007. 28с.

398. Кожевникова JI.M. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири): дис. .канд. ист. наук. Красноярск, 1990. 256с.

399. Кометчиков И.В. Крестьянство и власть в 1945-1953 гг.: общественно-политическая жизнь и повседневность: По материалам областей Центрального Нечерноземья РСФСР: дис. . канд. ист. наук. Калуга, 2005. 288с.

400. Лебедева Л.В. Повседневная жизнь российской деревни в 20-е годы XX века: традиции и перемены (на материалах Пензенской губернии): дис. .канд. ист. наук. Пенза: ПГПУ, 2006. 259с.

401. Мазур Л.Н. Сельское расселение на Среднем Урале в XX в.: направления и варианты трансформации поселенческой сети: Автореф. дис. .д-ра. ист. наук. Екатеринбург: УГУ, 2006. 47с.

402. Мариненко Л.Е. Система снабжения населения восточносибирской деревни в 1929-1941 гг. (на материалах Красноярского края и Иркутской области): дис. .канд. ист. наук. Красноярск: КГТИ, 2003. 213с.

403. Новикова О. И. Культурно просветительская работа в деревне в 40-60-х годах XX века (на материалах Башкирской АССР): Автореф. . канд. ист. наук. Уфа: БГУ, 2007. 27с.

404. Пелих И.В. Социальная политика в СССР в 1945-1953 гг.: На материалах Краснодарского края: Дис. канд. ист. наук. М.: Mill'И, 2005. 197с.

405. Попов В.П. Экономическое и социальное положение советского общества в 40-е гг. (на примере российской деревни): Автореф. . д-ра ист. наук. М. МПГУ, 1996. 35с.

406. Ромашова М.В. Советское детство в 1945 середине 1950-х гг.: государственные проекты и провинциальные практики (по материалам Молотовской области): Автореф. . канд. ист. наук. Пенза: ПГУ, 2006. 29с.

407. Серебренников A.M. Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по восстановлению и развитию сельского хозяйства в 1946-1950 гг.: Дис. . канд. ист. наук. Иркутск, 1974. 236с.

408. Стругова М.Р. Социальные процессы в послевоенном советском обществе (1945-1953 гг.): на примере Краснодарского края: Автореф. . канд. ист. наук. Краснодар, 2007. 19с.

409. Федоренко О.И. Российское крестьянство в 1953-1991 гг.: производственная деятельность, образ жизни, культурный уровень: Автореф. . д-ра ист. наук. М., 2007. 48с.