автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Позднее творчество А. Штифтера

Полный текст автореферата диссертации по теме "Позднее творчество А. Штифтера"

ЛЕШ'ЗШРАДОИЙ ОРДЕНА Л21ША И ОРДГ'А ТР/ДОВОГО КРАСНОГО В№Ш{ ГОСУДАРСТВЕННЫ:! ЛС-32РС1ГГ2Т

На правах руког&еи

ПОЛУБОЯРШОВА Лариса Николаевна

ПОЗДНЕЕ ТЗОРЧЕСГВО А.ИГИЗТЕРА

Специальность 10.01.05 - Литература стран Западной Езрохи, Америки ж Австралии;

АВТ0Р1ЙЕРАТ диссертация на соискшгае учено.! степенн кандидата филологических наук

Легатгрэд - 1930

Работа выполнена на кабедре истории зарубежных литератур гаплологического факультета Ленинградского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени государственного университета

Научный руководитель - доктор аолологическнх наук

А.Г.Березкна

ОЛиналыше оппоненты - доктор филологических наук

Р.Ю.Данилевский

кандидат филологических наук Л.В.Славгородская

Ведущая организация - Ленинградский государственный

педагогический институт тени А.И.Герцена

Защита состоится "У^" 1950 г. вУ££$асов

на заседании специализированного Совета К 063.57.42 по ярпсуз-дешпо ученой степени кандидата филологических наук в Ленинградском государственном угагверсктете по адресу: 199164, Ленинград, ^нпверситЕ.тская набереетзя, II.

С диссертация'} '.такие ознакомиться в Научной библиотеке им.М.Горького Ленинтадского государственного университета.

Авторе^ето? разослан " МОЛ^хЛ 1930 г.

Ученый секретарь специализированного совета

А.И.Владимирова

Адальберт Штифтер (1805-1868), выдающийся прозаик XIX в., справедливо признается в советской науке провозвестником, а во многом - и основоположником того явления литературного процесса XX в., которое определяется ныне как "австркйслззй литературный феномен" (Д.В.Затонский). Однако советские историки зарубежной литературы, как правило, охотнее обращаются к творениям "наследников" Итифтера в австрийской словесности (P.M. Рильке, (5.Кафки, Г.Броха), в то время как творчество самого писателя становилось у нас до сих пор скорео предметом краткого - хотя и почтительного - упоминания, чем объектом глубокого и серьезного изучения.

В зарубежном литературоведении Итифтер изучен гораздо лучше, но, тем не менее, и здесь, при наличии немалого количества серьезных и содержательных исследовании об отдельных произведениях писателя, все же остается много проблем общего характера, касающихся осмысления творчества австрийского прозаика в целом и разных его этапов, а также определения места писателя в австрийском и немецком и - тире - европейском литературном процессе XIX в. Одной из таких важных и пока нерешенных проблем шткфтероводения остается проблема художественного своеобразия и историколитературной оценки поздней нтифтерозской прозы - произведений 50-60-х гг. XIX в.

Руководствуясь логикой, присутствующей в одной из статей самого писателя (заметки 1867 г. о выставке Верхнеавстрийского художественного общества), смысловым центром которой является тезис о необходимости соблюдать в произведении искусства "равновесие" между "реализмом" (правдивым, "предметным" отображением жизни) и "идеализмом" (изображением общих, универсальных связей бытия, его "божественности"), представляется: возможным сформулировать проблему сопряжения "реального" и "идеального", "вещественного" и "духовного", "вещи" и "идеала" в качестве главной проблемы поэтики позднего Ытифтера. Проблема эта, кроме того, что она является извечной и главной проблемой искусства вообще, обретает в немецкой и австрийской литературе первой половины XIX в. особуп остроту и актуальность.

Как показывает анализ соответствующей литературы, существующие концепции творчества Штифтера 50-60-х гг. основыва-

»тея либо на выделении, в качестве художественной доминанты, условно говоря, "реалистического" {"вещного") начала в произведениях писателя (Г.Лукач; И .Белер, й.М.Пихотта), либо на утверждении главенства "идеалистической" подоснозы {"законосообразности") в штифтеровской прозе {Э.Штейгер, «.Мартини, К.Хо-хофф и др.), либо на тезисе о рядоположенности, известной автономности у позднего Штифтера "реального" и. "идеального" начал (А.П.Беркхут, Ф.Зенгле, И.Свейлз).

Таким образом, в работах представителей выделенных трех "линий" птяфтероведения вопро<г о синтезе "идеального"' и "реального" начал как основании художественной целостности- V произведениях позднего Штифтера, по сути, остается без ответа.

Считая основной пеяьу? своей работы восполнение этого серьезного "пробела" современного штифтероведения, автор выдвигает в качестве главного тезиса диссертации положение о взаимообусловленности, синтетической сопряженности в произведениях Штифтера 50-60-' хт. XIX в. двух основных "сфер" бытия - "идеального" и "реального", "духовного" и "материального", "идеала" и "вещи*.

Конкретными задачами исследования является рассмотрение проблематики, и поэтики поздней прозы Штифтера в ее связю с: историко-литературной ситуацией первой воловины и; 50-60-х гг. XIX в. и предшествующей литературной традицией {худо-ественны* опытом сентиментализма, романтизма, веймарской классики, бв-дермайера). Именно на основе такого анализа оказывается возможным определение глубинного единства поздней штифтеровской проза, единства, предстающего в каждой отдельной художественном произведения как сложный синтез "личностного" начала и "внеличных" закономерностей бытия, "предметного" и "человеческого", "идеи* я "вещи".

Постановка проблемы идейного и художественного единства позднего творчества австрийского прозаика определяет актуальность в научную новизну реферируемой диссертации, которая является первым в нашей стране монографическим исследованием о Штифгере, Известная новизна заключается а в самом подходе к материалу: в работе делается попытка представить творчество австрийского писателя в тесной связи с культурной атмосферой впохи 1815-1848 гг. и двух последующих десятилетий и по-ново-

му определить место Штгготера в литературном процессе ого эпохи. Рад частных положений работы, опирающихся на конкретны! анализ стиля птифтерс-^г.их произведешь, дополняет п уточняет в некоторых моментах слозсквауюся картину позднего творчества шгоате-ля.

Объектом исследования выступают: первый из двух романов Ктифтера "Бабье лето" (1857), поздняя новелла "Потомства" (1863), а такг.е две редакции "Записок моего прадеда" (13-17, 1867).

В процессе исследования использовались метод!', типологического и системного анализа материала, а тахле традпщондкв эмпирические методы изучения творческого пути писателя.

Основные полонешш диссертации могут найти ¡тактическое применение в вузовском преподавании при разработке общих и специальных курсов по истории немецкоязычных литератур XIX в.

Анпобашш. Наиболее существенные результаты работы были отражены в выступлениях на межвузовских научных кояОзронцг^ях в Перта (ноябрь IS88 г.), Даугавкшсо (апрель 1989 г.), Тбилиси (май IS69 г.) и Ленинграде (март I9S0 г.), а такяв ira аспирантском семинаре кафедры истории зарубежшх литератур НУ (декабрь ISS9 г.).

По томе диссертации опубликовано 2 статьи и тезисы научного доклада.

Избранным объектом исследования определяется структура диссертации, которая состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы, насчитывающего 347 наименований.

СОДЕРШШЕ РАБОТЫ

Во введении кратко обозначены цата работы, ;определены ое актуальность, научная новизна п методология, дается обеда: обзор исследований о поздней прозе Кгкфтера и скатал характеристика историко-литературной ситуация, подготовившей появление шти^теровекой прозы и питавшей ее à CO-60-e гг.

В соответствии с логикой исторической эпохи, согласно которой в Германии и Австрии движение к новым (буржуазно-демократическим) идеям и формам шини замедлялось экономической отсталостью и властью мощной (гораздо более мошной, чем, например, в России или во Франции) "идеалистической" философ-

о

око!: п культ^-рной традиции, немецкая л, пусть в меньше" степени, австрийская литература в эпоху бидермайера (1020-1640 гг.)

б 50-60-О гг. XIX. в, оказывается связанной "двойной ответственностью" - перед прошлым (сентиментализм, веймарская классика, романтизм' - все великое "идеалистическое" наследие "эпохи Гото") и пород будущим (развивающиеся литературно реализм как догественлоо выражение "нового", буржуазного сознашш).

Отмеченная "даоЛшая ответственность" переходной эпохи бидермайера (по справедливому замечанию В.Битака, "идеалы" и "вощл" присутствуй? в бидермайеровской ыентальпости как равно-достоПнкэ ценности) с необыкновенной интенсивностью и гдуоиной выразилась в творчество позднего !1тифтера, определив и пстори-колигаратурноо значение этого творчества как "переломного пункта в развитии. австрпЛскоЛ и немецкой литератур, как явления, вобравшего в собл "старое", "идеалистическое" (классико-роман-тпческое) наследие и одновременно несшего "новые" элементы, находящиеся в русле общеевропейского двикення к реализму в широко;.; смысле слона, к отобракениа в литературе "реальности как сна есть".

"Лдеалнстичоское" начало прозы Штифтора генетически связано со взш ИДО..ИО-ДУХОВНШ корпусом Нросвсп;ения и "эпохи Гото". (Втифтер не скрывал стремления выглядеть в своих произве-дошда "если по Гото, то едким из его родственников"*). Источником второго неотъемлемого основания мировоззрения, эстетнчп и поэтики Сткфтер:.' - "реалистического" - выступает сложивши!-сл в олоху Реставрации (1815-1848 гг.) культ простых млзнепнч'; реальностей и реалий, бидермайеровская тяга к наглядному, иродметпоглу образу действительности (эстетика "вещи" - глашпй образпо-лонятиЛний феномен эпохи бидермайера). В немонылол степени формированию "роалистичесого" полиса поэтики Етнфте-ра способствовала ого прпнадлслность к австрийской национальной культуре, исконная'"материалистичность" австрийского "чувства жизни".

Поровдснння переходной, "переломной" эпохой бидермайера "доуооновность" мтифторовского мировоззрения отразилась как

1 I'?. письма Си:фтера к ГДеквпасту от 13.05.1854. -Д. 'ыхеГе. 1п 3 Рй. - 1869. БД.2. - 3.54.

нельзя более наглядно з идее всеобпго "кроткого закона" прк— родной и человеческой "выведенного" писателем 5 преди-

словии к сборнику нозелл "Пестрые камешки" (1053). Штифте? противопоставляет простое, обычное н обеденное человеческое существование в рамках повседневного труда 5 забот о собственном лялще, о семье, о воспнташш детед - ромацтпко-гсропче::-кга порывам, нацеленным на ниспровержение, мгновенное изменение существующих уорм лизни 1сак пстшшое "величие" - логдгому. Звучащая в таком противопоставлении характерная'для зпохг бн-дормайера полеглжа с романтнческо:': концепцией личности, порожденной наполеоновской эрой, не приводит, однако, г. апологии бюргерской усродненностн и ограниченности, нередкой в прозе рядовых представителей бидермайера. Г;ткйтеровский идеал обычного, "скромного" существования не отмечен узко-бидермайеров-ской "мелкостью" н непритязательностью, лоскольгу он покоится на глобалыго;л основании - простому "реальному" быткэ придан у Ктнфтера, по "идеалксстгеской" традпцш предшествующих эпох в развитии Лилосоуии и литературы, - статус универсального закона, "закона единого всеобщего, единого вседеряацего п не ведающего конца"'1'.

Такое сопряжение частного бюргерского (как йорьга проявления буржуазного на немецкой и австрийской почве) существования - с уш.версалыюй законосообразностью мирового целого (с "божественностью" мироздания), отразившееся в пттфтеровской идее нравственного "кроткого закона" и сказавшееся в эстетике Штпфтера как задача соединешш в рамках отдельного художественного целого "идеализма" и "реализма", - по-разному преломляется в пс'Х';е;1уо!ли;с произведениях позднего периода.

3 первой главе диссертации - "Реальное" и "идеальное" в романе "Бабье лето" - в аспекте интересующей нас проблемы рассматривался первый реглан Штл&тера, открывающий поздакЗ период творчества писателя.

Главным основанием для синтеза "идеального" г "реального" начал, сопряжения "идеала" и "вещи" в поэтике стиутерсзского

* Штидтер Л. Предисловие к "Пестрым тамештаи" //История эстетики. Паштники шрс-.-Л эстетической мысли. 13 5-гп тт. - М.. ЮСо. С.476.

гюмана выступает ориггаалъная концепция воспитания человека, вбирающая в себя п прежнее, присущее лУИ в., понимание этого Оономена, к бкдорма5ерозски£ воспитательный идеал, и исходящие от по'-лереводэфюшой апохи шлпульсы к Оорглкрсвагоаэ новой, побивало:"' е^э личности.

Б качестве своеобразного "подготовительного этапа"., предваряющего написанию "Бабьего лета", анализируются публицистические статьи ¡Птифтера 1848-50 гг. и составленная писателем в соавторстве о ^.Апрентом "Хрестоматия для поощрения гуманитарного вослзгтапгя" (1854), В указанных произведениях с особенной отчетливостью сказалась связь воспитательно:"; идеи Етиутера с

современность», доставшись" задачу создания ново,'; личности ■ способней вывести общество пя глобального кризиса, охва-т:э2его Германца к Австрию после революции IB48 г.

ТЗ пошеланет автора диссертации "воспктательность" "Бабьего лета" есть уникальная к новаторская попытка создать художественный образ человеческого станозло!с:я, который соедщптл бы. "идсальики" унпворсализм традиционно" гумашшюской концепции воеллтягеш (X.Вольф, И.Г.Х.Гердор, М.В.Гете) с роагъмыл потребностями cano", (буржуазной, бюргерской "i действительности ссредиьх XIX в. Такая двойная идеально-реальная обусловленность ит;к;;терозсь'ого воопиташш проявляется в романе в трех аспектах.

Ъо-нсрвых, она сказывается в самой цели воспитания: ге-poíi получает "зееобщее", "всеобъеьшющзе" образование з соот-BOTCTBin: и высокими воспитательными идеалами прошлого - но для "реально";", трудовой л семе;шо11, бюргерской клзни (в "Еа-бьеч лето" делается акцепт на недворянскогл лропехоядешш героя). Во-вторых, структура образовательного корпуса соединяет реальные" (естествознание, охологня., сольское хозяйство, геология) и "идеальные" (литература, искусство, нравственность) компоненты. В-третьих, саг,5 ход воспитания героя представлен, условно говоря, как "материализация", "овещсствло-шю" духовного содержания, как предметное закрепление "идеальных" СВИСЛО в.

Сущоствзццоо своеобразие "Бабьего лета" как романа воспитания автор •диосиртащш видит в том, что основаниедля "здеального" воспитательного концепта в художоствошюгл мире э^угэ произведения неизменно выступает "реачьноз" бытии з его

предметно-пространственной ипостаси Причастность образа реальной, чувственно воспринимаемой "вещи" окружающего шра к "идейному" комплекс/ человеческого воспитания проявляется в первую очередь в том, что окультуренное, выстроенное в соответствии с высокими запросами духа "вещное" пространство окаэыьас.ся у Штпфтера в состоянии формировать "человечность", в0сш!тывать личность, способствовать приращению духовности. ПаглдгдшЛ пример такого "формзгрующего" влияния "вещного" на "человечеекоо" - воспитательный путь главного героя романа Генриха Дрендорфа, получающего мощные импульсы к самосовершенствованию от созерцания высокоорганизованного предметно-пространственного континуума в имении своего друга барона фон Ризаха: художественных и научных собраний и коллекций^ прекрасных интерьеров, ухоленного сада и полей.

С другой стороны, упомянутые "окультуренные" предметные пространства уже сами по себе являют овеществленную духовность, представая реальными свидетельствами созреэашш, духовного роста человеческой личности. Так, Ризах составляет "единое целое" с окружающим его, устроенным им же самим пространством.

И, наконец, в-третьих, метафорическим выражением воспитательного процесса вчступает в "Еаоьем лете" акт "заполнения" наличного пространства духа (характера, дутпи) необходимыми познаниями.

3 реферируемой диссертации впервые обещается внимание на центральную роль образа "сплошного", непрерывного пространства в худояествешгой структуре "Бабьего лета": частые описания полированных поверхностей мебели, гладких полов и стен, сплошь засеянных непрерывна полей и т.д. Апология пространственной непрерывности, "сплошности", так сказать (как свидетельствуют письма писателя, слова "перерыв" и "пустота" часто употреблялись им в оценочно-негативном смысле), выступает у Шгифтера ванным противовесом безмерности, "прерывистости" романтического „ронотопа.

Культ "вещи", обладающий сплошной гладкой поверхностью, предмета, несущего почать "умельства", "художества", который следует "сохранять и сберегать" для последующих поколений, -непосредственно связан с основной воспитательной и - шире -нравственной идеей писателя, идеей личностнсй ответственности па тирорызнооть и поотупательнооть истории и за чело,,о-

ческуп КУЛЬТУ1>У.

В новелле "Потомства", составляющей объект исследования во второй главе диссертации ("Искусство и жизнь в новелле "Ло-томстгч"), "идеальное" класскчески-гуманпстичеокое наследие по-пному сочетается с насущными проблемами современности. В качестве смыслового центра данной новеллы рассматривается проблема существования высокого искусства и творческой личности в условию: трезвой буркуазностп (расчетл1Шости, "количествешюй" направленности) современных общественных условий.

"Реальное", связанное с самой яизнью начало в "Потомствах" - это все, что относится к простому бюргерскому была, в которое в конце произзедення включается, отказавшись от художнических притязаний, главны!! герой новеллы кивописец Зрвдрих Роде-рер. Ото полезный труд на благо собственной семьи и на благо друга;: людей (ocyinomie болота), это воспитание наеледшгков в духе высокой нравственности и кстизшой гракданственности - т.е. "малое" человеческое существование в соответствии с великим "кротким законом", жизнь, образ которой намечен в "Бабьем лете" н внешнее оформление которой у Штифтера опосредованно связано с культурой бидермайера.

Валлой чертой такой честной "бюргерской" хшзни, собственно "глзии", в произведении Штифтора выступает ее, так сказать, "колячествошгасть" - 1!дущеэ от буржуазной ментальнос^и стремление количественно определить,^ оценить в категориях больше-ксньке, "сосчитать" многие ванные компоненты собственной жизни: имущество, родственников, объем сделанного, а также того, что предстоит сделать на нива повседневного труда. ("Количествен-ность" - одни из важных компонентов поэтики новеллы, который до слх пор но был отражен и осмыслен в штифтероведогага).

"Идеальная" сущность искусства, предстающая з концепции Фридриха Родерера и его дальнего родственника бывшего эпического поэта Потера Родерера как бесконочное и беспредельное стремление к совершенству в отобракешш "реальной реальности" ("die Wirttiche WirkliohJceit ") бытия, отмеченное, шесте с тем, невозможностью достичь "самой" предельной истинности в живописи и поэзии, казалось бы, изначально противостоит буржуазной "количоственности".

Именно о разведенности, безнадежной контрадшсторностп двух "тем" новеллы - "искусства" и "зензни" ("потомств") - го-

Ворится в работах Е.Артс, Й.Мшлера, Ф.Аспетсбергера. Вступая в полемику с названными исследователями, автор диссертации выдвигает тезис о взаимосвязи и взаимообусловленности художественного творчества и "жизни" как таковой (т.е. простого, обычного самоосуществления человека в рамках быта, семьи и пр.).

С одной стороны, "реальная реальность" жизни, которая не только выступает главным объектом искусства, но и определяет само яизнеосуществление худопника и исключительно "земной" способ Восприятия его произведений как предде всего "предметов", "вещей" - не дает искусству абсолютизироваться, забыть о своем "жизненном" происхождении и предназначении.

С другой стороны, искусство как "идеальное", универсальное начало, в свою очередь, удерживает "материальную" субстанцию лизни от отождествления ее с одним только "количеством", с голой "вещественностью". Искусство обеспечивает "лизни" некую "идеальную", возвышенную оправданность, указывая на принадлежность калдой "вещественной", количественно определяемой "конечности" - к качественно значимой, глобальной взаимосвязи "всего" целостного бытия, божественного миропорядка.

Взаимосвязь и взаимообусловленность "искусства" и "яизни" в новелле Штифтера являет собой совершенно оригинальный вариант сочетания этих двух сфер жизни, принципиально отличный от романтического неприятия "пошлой" обыденности и от бидэрмайе-ровского обытовтаия художественного творчества.

В штифтеровском понимании личность художника уже не наделяется "абсолютной" свободой романтического творца, эта "свобода" ограничивается у Штифтера "законом" ("кротким" законом), который мягко и сурово обращает субъекта творческой деятельности к обычны!.! и неизбеяным реалиям и реальностям труда художника.

Важно отметить, однако, что у Штифтера сохраняется свойственное романтикам благоговение перед искусством, но проявляется оно у австрийского прозаика совершенно на иной лад. Это благоговение перед необозримостью задач искусства, перед не-охватностью его объекта ("реальной реальности"). Поэтому шти-фтеровский герой, хотя он и выступает субъектом художнической деятельности, не является героем-художником, Творцом в романтическом понимании. У Штифтера не деятельность художника-творца созидает действительность, а сама реальность пире худоташ-

ческой деятельности героя. Эта "реальность4, в свою очередь, обладает могучим творческим началом, которое может проявиться в любой разумной и полезной деятельности, даже самой обыденной.

Ванным стилевым подкреплением главного тезиса о сопряженности бесконечного "идеала" и конечной, очитаедай и сосчитанной "вещи" в новелле Штифтера выступает в диссертации анализ употребления в "Потомствах" "количественных" характеристик бытия (числительных, неопределенных наречий, других частей речи со значение!« объема, количества, "уменьшения" или "прибавления"), отражающих яиэнь в ее реальной, "вещной" и "вещественной" закрепленности, в ее наличной данности - и понятия " alles " ("alle"), обозначающего изначальную "идеальную", универсальную всеохватность бытия. Количественная экстенсивность в "Потомствах" цредстает неизбежно оправданной и снятой тем, что описанные в новелле качественно безразличные множества (количество картин, число родственников, возраст героев и т.д.) всегда мыслятся и называются в их первичной и абсолютной принадлежности к конечной "всеобщности" ( Allheit ) материального мира. Для любого безличного "количества" поэтому есть оправдание в абсолютной полноте "всей" "реальной реальности", а последняя, в свою очередь, причастна "количествам", ибо - сложена из них.

Представленные в двух первых главах работы особенности проблематики и поэтики поздней штифтеровской прозы были результатом достаточно непростого развития философских, этических и художественных воззрений писателя, что делает закономерной постановку проблемы творческой эволюции Штифтера в заключительной части диссертации, в ее ттютьей главе - "Человек.и "вещь" в "Записках моего прадеда". Изменение художественного сознания Штпфтзра ст раннего (40-е гг. л1Х в.) к позднему (50-60-е гг.) творчеству представлено аа основе анализа двух редакций "Записок моего прадеда" -• новеллистической редакции 1847 г. и последнего, неоконченного варианта 1367 г., который по мнома; особенностям содержания и формы близок роману. Таким образом, "реачъно-идсальная" определенность художеотвен-. кого мира позднего Штифтора рассматривается в данной части работы yve не в структурном (как в первых двух главах), а в генетическом аспекте, с точки зрения ее становления.

В качестве основания для сравнения двух редакций выделены, с одной стороны, в&'зше проблема человека и человеческого существования (пзвзстпо высказанное в одном из писем намеренно автора показать в "Записках" ''красоту, волкчке и доброту человеческой дули") к, с другой стороны, проблемы осмысления мира внелнчностного, "вещного", т.е. того, что относится к природе и блакайпему челозеческому окруяеюга.

Именно в таком варианте - "человеческое" и "вену ое" -представлена в "Записках" 10-17 и 186? гг. общая проблема етпф-тсровского творчества - проблема сопряжения "идеального" п "реального" начал ;;кзнн.

Центральны,! пояоаеюом данной главы выступает тезис о том, что две разные редакция "Записок" - ранняя л поздняя - предлагают совер1зеяно особые, качественно различные варианты художественного сопряжения "вноличного" й "личностного" начал .тазцц. Если в раннем варианте произведения "вещи" - предметы окруяаю-щего мира - становятся носителями определенных (чаще всего сентиментально окрапенных) эмоций героев или повествователя, то в последних "Записках" "вещь" как бы "оголяется", представая в своей предметно-пространствснной данности. Поэтому в ху-доксствешгом гяро раннего Штнутера главно" "точкой отсчета" выступает шдатцдуашгое, личностное начато (правда, з оформлении романтической риторики п сснт;1менгалпстско-йпдермаЯеров-скоЛ патетики), в то время как. в заключительной родакСп: и в других поздшгх произведениях Ктиутора (ср. "Бабье лето", "Потомства") ценность отдельно;"; человеческой личности определяется степенью причастности индивида "объективно^" ходу вещей, мерой понимания ш "реальной реальности" окружающего мира и способностью действовать в условиях натечной действительности.

Для доказатачьствз этого тезиса- автор диссертации ¡питается вначале выяснить самые общие :лтзнешшо, у-хпософские и худй-местзешше. основания концепции мира в ;даух вариантах "Записок", чтобы перейти затем л: образу человек и к специфике худо:;сест-венного отображения "вещи" в рат'.сй к поздней редакцгж: проиэ-ведсния.

Художественное оуорг.'сгенло сжета (главная лилия которого одинакова в обоих редакциях) в "Затеках" 1347 г. определяется в существенной мере идиллической традлцкей ХУ^ в. - традицией раннего Гете, Руссо, 1£н Пата - и, в меньшей сто.тап:,

•романтическим влиянием, которое не сводится к конкретным именам и произведения:« немецкого романтизма, но присутствует в новелле как ромакт^со-шдтшидуадистическое начало мля;щ.

В "Записках" 1667 г. идиллически мир ранней редалцшт предстает в существенной мере трансформированы«. За пределами эпохи бпдермайера идиллическая ограниченность хронотопа уже не могла выступить адекватной формой воплощения изменившихся кпз -ненпых реалий и новых идей. (Именно ограничешюсть, согласно распространенному определению "ля Поли, является конститутивным признаком идиллии как зяанра.) Раеаиряя а последней редакции узконовеллистическую г.оллизго "Загп'.сок" 1647 г. до многопланового эпического повествования (больное значение имело устранение в последней редакции эпизода с попыткой, самоубийства главного гороя, уход от романтико-сентя.таггадистской "цеи-тростремительнооти" сшета), Штпфтер разрушм главные опорные пункты вдиигнческой ограниченности.

Вместе с усложнением екгхта (распиряется его география, вводятся несколько десятков новых действуших лщ), упразднение;» идиллически-сентиментальной символической определенности "вещных" реалий, происходит углубление самого понимания проблема человек и окружающий мир. Если з ранних "Записках" эта проблема была представлена в основном как отношение человека, и природы и оформлялась по црегелуществу абстрактно - в духе сениплентально-лантеистического пафоса глг ромалтико-религпоз-ного пиетета (эта закономерность отмечена в работе В.Бауигар-та), гла л:! речь о дикой, первозданной (девственный лес,горл), либо об окультуренной природе, то в последней редакции область "внолхчного" расширяется. Пир цивилизации, "городской" мир тлкмз входит теперь в сферу зудокествекного видения актора, а не отвергается априори (в соответствии- с лоьисой цдпллпп) как "поподлиннее-', "нечетшшое" бытие. В "Записках" 1837 г. главны!! герой сельский врач /шгустин, обладая гораздо более широким мировоззренческим диапазоном, в состоянии определить свое отнополло и к природному, и к "цивилизованному" миру (напри— кар, чнутргианЗ монолог Августина в конце первого тома вюп>-ч;и-1' объективное сравнение мпзнк "в лесу" и "в больших городах") - и то к другое познано пи и входит в сферу ого мировосприятия и практических действий. .

Концепция человека существенно трансформировалась у Штиф-тера за два десятилетия, разделяющие ратпй и поздний варианты произведения* Б центре ранней рода;сцин gtoht человек чувствительный, воспршгимакгдй предметы и явлегащ окружающего .'.игра преимущественно через призму собственных дуасвиих движений. Эти качества героев "Записок" 104? г. сЕцг.отсльотБуют о влиянии на художественную концепция автора тргдП'П" сонта'спталнзма, воспринятой в основном через романы 1ап Поля, обротгко неимоверную популярность б эпоху бидерглайера, которая стала врзглс-нем возролдмпгя "чувствительности" в мпзни и литературе. 3 соответствии с этим "культом" сентиментального вослрплггл мира горой тайного произведешь редко скривают свои омедни, но стесняются внракагь чувства в' слозах, жестах, поступках, но стыдятся еяез в горе и в радости.

Напротив, речь и поведешю героев последней редакции определяется во шогем серьезно", суровой сдоххэшносгкз. ¡Тронсхо-дит существенная депатетпзагг'я и деромантпзация сбраза человека и мира, связанная с поквлешюм в мировоззрении Штифтера после 1848 г. новых элементов: идеи "кроткого закона", концепции гуманистического "реалъно-вдеалыгого" воспитания человеческой личности, теории "реальной реальности" как главного объекта творческой деятельности, Изменение творческих лрщцдаов Пткф-тера позволило "Запискам" I8G7 г. обрести мл огне черты, сбли-.•:'Л!о;щ:е зто произведение скорое с вориглкыми доотижешипли европейской" реалистической лнтегятури, чем с дороалпс'гичесгшлк яв-лешшш литературного процесса (£ая Поль, Гете, роглигаа).

Для 'подтворпдения этого поломештя автор г.с^чедовачля обращается к гегелевской концепции романа как "совремсилоЛ буржуазной эпопеи", показывая, что последнее произведение 'Лифтера в главных чертах (в частности, по способу осмысления и разрешения в пом проблемы соотношения человеческой личности и игра, в основных своих чертах буржуазного) хшолог.:чо;!.чи соотносится с ко:щепцией современного (собственно- реалистического) романа, выдвинутой великим немецким философом.

Правда, в отличие от реалистического por.-.a-n н 'чаддцоц-по-тоомипологичоском смысле этого слога, отноиепня гс.рзн и rapa никогда но обостряются У Птифтера до розх.ого я^тззоагояжи: " глафтгасга. Птифтсровский геро* движется в c'cj.., cv "кроткого закона", что кскеттоег ярно-вж^-сип;/;; конф-п;.--

I4

ность мировосприятия (для австрийского прозаика индст^уалисгл--ческое бунтарство неприемлемо гак вариант роуанткко-субьектк-впстского подхода к действительности), но но отменяет, том не менее, а подчас даже ставит особенно остро центральные проблемы человеческого сущоствоватщ в "прозаически упорядоченном" мире - проблему личной ответственности, проблену свободы и необходимости.

Обозначенная проблема человеческой ответственности и езо-бодн приобретает исключительную отчетливость в рассуждениях х\яавного героя о "золото!! повозке судьбы". Смысл этих рассуждений сводится, по мнению автора диссертации, к утверждению способности отдельного человека воздействовать на г.шровоо целое - це произвольно, но через знание и умение, чероз каз-до-дпевцнП труд ц самоотверженную, деятельную любовь.

Далее в главо исследуется споцифкка изображения "вещного" мира (природы, предметов доглапного обихода) в двух разных редакция;: "Записок". Отмечается, что для. ранней редаздш произведения характерна определенная "эмоциональная", сюжетная или сзютоллческая обусловленность любой конкретной "ве:щ1" охфуглю-щого ?<irpa, сЕязапноя с весьма характерны! дай. "полютклистичоо-кой" (выражение А.З.Михайлова) эпохи йпдермайера использоваш!-см художественных средств, позаимствованных у предаостгующих периодов литературного развития, в частности, у романтизма и сентиментализма.

liai: показывает анализ текста ранней новеллы, природные описания в ней ориентированы, как правило, на романтическую, либо сентимепталистскую поэтику, а в изображешш интерьеров жзипЕЦ 3-этой--произведении сказывается бвдермайоровский культ "доыаино&ти", "уютности", физического и духовного шлфорта. Важным структурным элементом художественного целого - носите-ла.1 смысловн:: и стилистичоских пнтенцш" романтизма', сентиментализма, бидермайера - выступает в "Записках" 18-17 г. перенятая у Пан Поля условная фигура "чувствительного" рассказчика, созданного стилизованную ситуацию доверит эчыюй "беседы" с читателем.

Отказ от этого элемента художественной структуры в последней ро,такц,ш уводит 1"тифтера от традиционной "литературности" в изображении пролетного мира.'"Вещи" природы и человеческого окружения, осзобоздачсь от заданной еимволи^еской (ромалта-

"ческой, сентименгалистской, бидермайоровской) обусловленности, предстают' в своей реальной пространствешгой данности и в конкретно-практическойзначимости, "полезности". (Так это, например, в описании леса, в изображении обстановки комнат, до-мапшего хозяйства и т.д.) "Вещный" мир произведения оказывается непосредственно связанным с нравственной идеей Етиугера, с гороем, который осваивает мир вокруг себя, изучая его и обращая собственную деятельность на пользу себе, своим землякам и соотечественникам.

Заключение содержит общие выводы исследования. В нем отмечается, в частности, что показанная аа маториало ряда произведений Штифтера 50-60-х гг. "двуосновлость" эстетического идеала писателя ("вещественность" и "духовность", "реальное " и "идеальное" гак равнодостойныо ценности бытия) позволяет по-новому осмыслить позднее творчество австрийского прозаика: во-первых, как подведение некоторого "итога" в развитии немецкоязычной литературы конца ХУШ - первой половины XIX в. и, во-вторых, как оригинальное преломление новых художественных идей, характерных ухе для европейского реализма второй половины XIX в.

С одной стороны, творчество позднего Штифтора отмечено глубокой причастностью к духовному наследию "эпохи Гете": идее гуманистического вослптатгя, просветительски-уштерсалпетской концепции человеческой личности, возвышенны;,! романтическим представлошшм о худогоствонпон творчество.

С другой стороны, значимость и важность "идеалистического" наследия видится Етиутеру праззде всего в продуктивной способности традиции наполнять жвым смыслом и ценностью реатаг (и глобального маситпба, и "¡штейскпе") сегодшшного дня, способствовать разрешению актуальных проблем современно ;тп. в этом обращении к действительности "как она ость" проявляется близость поздней штифтеровской прозы к идейным п художественным исканиям европейских реалистов. Штифтеровское творчество с ого культом простых реальностей бытия, близости к материальным основаниям, пизни, которые следует изучать и преобразовывать в соответствии с человеческим замыслом, будучи па;люГ; . составной частью европейского литературного нроцосса, выступает своеобразным заменителем "недостаточного" немецкого реализма и несостоявпогося литературного реализма на австрийской

почве, пусть этот "онтологический" реализм не шеет, в отличие от французского и русского "критического" реализма, отчетлиьо выраженных социально-психологических оснований.

Продуктивная двойственность "реально-идеальных" художественных принципов Штифтера и амбивалентность "предметно-абстрактного" образа действительности в его поздней прозе обусловила, по мнению автора диссертации, неизменный интерес к творчеству писатели со стороны представителей различных культурных и литературных направлений лХ века. Образу Ытифтера-трагичес-кого философа у Ф.Ницше, Г.Гессе, Т.Манна противостоит фигура Штдфтера-оцисателя мелких "вещей" природы, эстетизированная П.Хандке, Т.Бернхардом, А.Брандштеттероы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. "Количествешость" как стилевая доминанта новеллы А.Штифтера "Потомства" //Вестник Ж7. Сер.2. История, языкознание, литературоведение. IS90. U 9. Вып.2. С.47-51.

2. Поздний стиль А.Штифтера ("Папка моого прадеда"). -Доп. в 13ПЮК All СССР J5 40G94 от 4.01.90. 14 с.

• 3. "Бабье лето" А.Стифтера и традиция немецкоязычного воспитательного романа //Ш октябрьские чтения. Язык, культура, общество: статический и динамический аспекты: Тезисы докладов молодых ученых на межвузовской конференщш (октябрь 1988 г.). - Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1988. С.14-15.