автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Проблема духовно-цивилизационных трансформаций в современной китайской социальной философии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема духовно-цивилизационных трансформаций в современной китайской социальной философии"

БАЛТИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи УДК 101.1:316 (043.3)

МИГУНОВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА

ПРОБЛЕМА ДУХОВНО-ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ В СОВРЕМЕННОЙ КИТАЙСКОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

3 О МАП 2013

005060350

Санкт-Петербург 2013

005060350

Диссертационная работа выполнена на кафедре глобалистики и геополитики ФГБОУ «Балтийский государственный технический университет «ВОЕНМЕХ» им. Д.Ф. Устинова»

Ведущая организация: Российский государственный педагогический университет им. A.A. Герцена

Защита состоится «25» июня 2013 г. в 11:00 часов на заседании диссертационного Совета Д 212.010.02 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Балтийском государственном техническом университет «ВОЕНМЕХ» им. Д.Ф. Устинова по адресу: 190005, г. Санкт-Петербург, ул. 1-я Красноармейская, дом 13,ауд. 401.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Балтийского государственного технического университета «ВОЕНМЕХ» им. Д.Ф. Устинова.

Автореферат разослан «<*-/» мая 2013 г.

Научный руководитель:

Кефели Игорь Федорович

доктор философских наук, профессор

Официальные оппоненты:

Бороноев Асалхан Ользонович

доктор философских наук, профессор

Рысаков Алексей Сергеевич

кандидат философских наук, доцент

Ученый секретарь

диссертационного Совета Д 212.010.02 кандидат философских наук, профессор

!ёменов О.П.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа посвящена исследованию проблемы духов-но-цивилизационных трансформаций, являющихся квинтэссенцией современной китайской социальной философии. Выдвижение этой проблематики на передний план социальных наук вызвано самим характером и глубиной происходящих в Китае перемен на фоне экономической и культурной глобализации. Новая ситуация требует новых методов ее осмысления. Методология формационной теории перестает быть адекватной процессам, происходящим в действительности. Глобальность перемен, происходящих в Китае, требует создания цивилизационной теории, теории транзитивности, теории современности, переосмысления дилеммы Восток-Запад. Требуют переосмысления буквально все базовые представления о мироустройстве. Острота этих процессов усугубляется и собственно духовными трансформациями. Они сопровождаются ломкой прежних стереотипов и установок, и вызреванием новых форм идентичности. Возникает ситуация, когда меняющееся общество вынуждена изучать меняющаяся философия, ибо она сама является частью трансформационных процессов. В диссертационной работе на основе анализа обширного круга источников на китайском языке прослеживается динамика вышеозначенных тектонических процессов сквозь призму её осмысления современной китайской философией, меняющейся вместе с предметом своей рефлексии.

Актуальность темы исследования. Успехи Китая ошеломляют мир. Де-факто они опровергают исторический пессимизм прогнозов в отношении перспектив развития Поднебесной признанных авторитетов в области социальной философии от М. Вебера до Дж. Фэрбэнка, от А. Левенсона до С. Хантингтона. Но сам Китай воспринимает свой нынешний подъем как явление закономерное, ибо циклически-волновой характер исторического развития, согласно которому на место спада и затяжных кризисов приходит подъем, - это аксиома китайского миропонимания. Гораздо более Китай озабочен диссонансами собственного развития, вызванными как внутренними, так и внешними причинами, и явившимися следствием стремительных темпов экономического роста. На фоне углубления экономической и культурной глобализации все резче проявляется фазовая аритмия и разбалансированность трансформационных процессов, выражающаяся в разрывах соответствий социальных практик и фундаментальных смысложизненных ценностей, совокупностью своих последствий провоцирующих масштабный духовный кризис, способный распространиться на сферу культурной и социально-политической идентичности. К последнему обстоятельству особую чувствительность проявляет КПК как правящая партия, а вслед за ней и академическая мысль, официальная и неофициальная.

Озабоченность китайской социальной мысли имеет свои глубинные причины. Во второй половине XIX века драматическая встреча Китая с

Западом положила начало напряженным поискам «новой идентичности», растянувшимся более чем на столетие. Эти поиски ознаменовались соперничеством модернизационных проектов, но ближе к концу XX века, в конечном счете, утратили характер социально-политической альтернативности в виду осознания глобальности цивипизационного характера трансформаций, в которые оказался вовлечен Китай самим ходом мировой истории.

При этом оказалось, что социальная теория китайского марксизма, в том виде, в каком она сложилась к началу реформ, уже не отвечает условиям изменившегося мира и сама нуждается в «модернизации». Курс на творческое преобразование китайского марксизма в «открытую систему» послужил катализатором нового витка дискуссий о природе трансформационных процессов, о типах современности и плюрализме модернизационных проектов, о характере китайского пути н цивилизационной перспективе Китая, о «динамизме традиций» и поиске путей мобилизации внутренних духовных ресурсов развития, и т.п. Одним словом, стимулировал обсуждение вопросов, которые с очевидностью обнаруживали необходимость серьезных коррекций и новаций в области теории и методологии социальной мысли, необходимость создания теоретического обоснования особого типа развития, обеспечивающего сохранение культурно-цивилизационных матриц, их воспроизводство, и тем самым — непрерывность китайской цивилизации.

По мере роста экономического могущества Китая проблема культур-но-цивилизационной аутентичности становится все более насущной. Угрозы вестернизации стимулируют оживление неотрадиционалистской мысли, ибо модернизация экономики по западным образцам все явственнее обнажает деформации исходных цивилизационных кодов и психокультурных матриц, и в условиях глобализирующегося мира заставляет искать механизмы предотвращения их размывания. Одним из таких меха-низмов становится политика «углубления китаизации», постепенно пре-вращающаяся в интегральный фактор духовных трансформаций совре-менного Китая.

Вместе с тем, задача «вхождения» в современность, что, собственно, и составляет подлинный смысл модернизации, остается как никогда актуальной и интригующе амбициозной. Ее решение принимает противоречивые формы: с одной стороны, в рамках официальной идеологии государство начинает трактоваться как инструмент цивилизационных трансформаций, а марксизм де-факто превращается в инструментальную философию модернизации. С другой стороны, становится все более заметной его переориентация на постэкономические («постматериалистические») ценности, апеллирующие к «этическому человеку», что само по себе оказывается знаком амбивалентной ценностной трансформации. Траектория такой трансформации очевидным образом задана ориентацией на ценно-

сти, сформированные конфуцианством, и стремлением соединить их с ценностями инновационности. Речь, таким образом, идет о становлении нового понимании социализма как цивилизационной перспективы Китая, в рамках которой сознательно воссоздается духовная преемственность с прошлым.

Обозначенные выше процессы являются незавершенными, и в этом смысле открытыми для дальнейших флуктуаций. Данное обстоятельство предопределяет, соответственно, и встречную открытость в изучении природы этих процессов, то есть, говоря иначе, процессуальную актуальность социально-философской рефлексии. Оно же диктует необходимость быть в курсе концептуальных поисков социальной мысли Китая, теоретически «сопровождающих» эти процессы и направленных на выработку новых, адекватных им парадигм социально-философского дискурса, свободных от груза устоявшихся идеологических стереотипов.

Дополнительную актуальность исследованию придает сопоставимость масштабов духовно-цивилизационных трансформаций, происходящих в Китае и в России, а также схожесть характера модернизационных задач, стоящих перед обеими странами. Последствия таких трансформаций, в условиях глобализации активирующих процессы вызревания в Китае нового цивилизационного синтеза, не могут не влиять на аналогичные процессы в постсоветской России, как, впрочем, и на мировой исторический процесс в целом. Анализ исторических тенденций, не до конца от-рефлектированных и в России, и в самом Китае, позволяет четче осознавать перспективы их взаимодействий как цивилизаций, а также прогнозировать их ближайшие и отдаленные последствия.

Степень научной разработанности проблемы. Несмотря на обилие отечественной научной литературы, посвященной социальным, политическим и культурным проблемам современного Китая, процессы, связанные с глубинной перестройкой, происходящей в недрах самой социальной мысли, процессы, связанные с поисками адекватной модели современности, которые она предпринимает, до сих пор остаются малоизученными. Что же касается изучения модернизационных процессов в современном Китае, то основной корпус отечественных исследований в этой области связан преимущественно с анализом экономических и социально-политических процессов.

Тем не менее, в последние годы историками, политологами и философами начинают защищаться диссертации, появляются статьи и монографии, анализирующие проблемы духовно-цивилизационных трансформаций в Китае'. Особой глубиной анализа природы современных модер-

1 Абрамова H.A., Юйшина Е.А. Конфуцианский рационализм как духовный ресурс цивилизационного развития. - Чита, 2005; Аллаберт A.B. Место конфуцианства в модернизации Китая (кон. XX - нач. XXI в.). - М„ 2008; Варакина М.И. Экологическая культура Китая: традиции

низационных (и трансформационных) процессов в Китае отмечены монографии A.B. Виноградова «Китайская модель модернизации. Поиски новой идентичности», В.В. Малявина "Китай управляемый", и С.А. Просе-кова «Социально-философский анализ модернизации современного Китая в условиях глобализации»2.

В Китае принято выделять три основных направления социальной мысли — китайский марксизм (макэсычжуи), либерализм (цзыючжуи) и современное новое конфуцианство (сяньдай синь жусюэ) 3. Эти течения мысли пребывают сегодня в состоянии постоянного поиска и претерпевают значительные внутренние трансформации. Модели трансформационных процессов, конструируемые ими, конкурируют друг с другом, и эта конкуренция осложнятся их явным тяготением к взаимодействию друг с другом при желании сохранить известную автономию. Такая диспозиция находит выражение во взаимных влияниях, неизбежных компромиссах и, в конечном счете, в движении к некоему открытому и многоплановому теоретико-мировоззренческому синтезу, что по всей видимости отвечает реальной многоплановости происходящих в китайском обществе перемен. Однако то, как проблема духовно-цивилизационных трансформаций становится ареной взаимодействия различных философских течений, легализованных в современном Китае, и в каком-то смысле питательной средой

философского осмысления и поиск современных решений / Автореф... канд. филос. наук. — Улан-Удэ, 2003; Гаджиев КС. Вестернизацих или особый путь модернизации? // Полис. -2008. - № 4; Идейно-теоретические тенденции в современной Китае:национальные традиции и поиски путей модернизации. Вып. 13. X и XI Всероссийские конференции «Философия Восточно-Азиатского региона и современная цивилизация». - М., 2006; Доржиева М.Л. Особенности трансформации системы духовных ценностей в сфере морально-этических представлений в современном китайском обществе. / Автореф. канд. филос. наук. — Иркутск, 2006; Мартынов Д. Е. Конфуцианское учение в политической теории и практике КНР: 60-90-е гг. XX в. / Автореф... канд. истор. наук. - Казань, 2004; Морозова B.C. Динамика ценностных ориентаций модернизирующегося китайского общества. / Автореф... канд. филос. наук. - Чита, 2007; Просеков С.А. Проблемы социокультурной трансформации незападных обществ в 90-е гт. XX в.: На примере Китая. / Автореф... канд. философских наук. М., 2001; Сизикова В. А. "Социалистическая . модернизация" в КНР: политические аспекты. / Автореф... канд. пол. наук. — М., 2009; Шаренкова Т.А. Образование в духовной культуре Китая: Философско-антропологический аспект. / Автореф... канд. филос. наук. — Чита, 2005; Феоктистов В.М. Культурно-цивилизацконные ценности концепции национальной безопасности КНР в условиях глобализации. / Автореф... канд. филос. наук. - Чита, 2007; Шилов А.П. Конец древности. О духовном кризисе современного китайского общества и поиске новых ценностей. - М.: ВДВ РАН, 2009;

2 Виноградов A.B. Китайская модель модернизации. Поиски новой идентичности. Издание второе, исправленное и дополненное. - М.: НОФМО, 2008; Малявин В.В. Китай управляемый. Старый добрый менеджмент. - М.: Изд-во «Европа», 2007; Просеков С.А. Социально-философский анализ модернизации современного Китая в условиях глобализации: монография. - М.: Фикакадемия, 2009.

3 Сун Чжимин. Чжунго сяньдай чжэсюэ тунлунь (Общий обзор современной китайской философии). Пекин: Чжунго жэньминь дасю чубанылэ, 2008. с. 4.

собственных самотрансформаций, практически не изучается ни отечественными китаеведами, ни социальными философами.

Вместе с тем, из трех обозначенных направлений, китайский марксизм находится в наиболее выигрышном положении, - он традиционно привлекает к себе внимание российских исследователей, хотя по большей части наши ученые отдают предпочтение изучению не столько академического, сколько политического китайского марксизма4. Исследований, посвященных двум вторым направлениям современной китайской социальной философии, гораздо меньше. Что касается современного конфуцианства, то целостного исследования о нем, как о влиятельном культурно-философском феномене, в отечественной китаистике до сих пор нет. Между тем, его история насчитывает без малого сто лет, а проблема цивили-зационных трансформаций Китая и поиска новой культурной идентичности - центральная для всех трех этапов его развития. Правда, о взглядах представителей «первого» поколения нового конфуцианства (Лян Шуми-не, Сюн Шили) имеется ряд обстоятельных исследований5. Особо отметим труды A.B. Ломанова, посвятившего целый ряд глубоких исследований постконфуцианству как культурно-философскому феномену, а также творчеству Фэн Юланя, в котором проблема цивилизационных трансформаций занимает далеко не последнее место6. Им же написаны практически все статьи по персоналиям современной китайской философии, преимущественно - «современного нового конфуцианства» (сяньдай синь экусюэ) в пятитомной (в 6-ти книгах) энциклопедии «Духовная культура Китая», том «Философия» (2006, 2011). Как ни странно, выдающимся представи-

4 Буров В.Г. Современный китайский марксизм: к итогам XVII съезда КПК II Свободная мысль. - 2008. - № 2. - С. 39-54; Борох Л.Н. Общественная мысль Китая и социализм (начало XX века). - М., 1984; Васильев JI.C. Китай на рубеже III тысячелетия: конфуцианская традиция или марксизм-маоизм // Восток. - 1992. - № 5. - С. 64-77; Галеновчч Ю.М. Конфуцианский марксизм или марксистское конфуцианство? // Азия и Африка сегодня. - 2008. - № 9; Делюсин Л.П. Дэн Сяопин и реформация китайского социализма. -М.: ИД «Муравей», 2003; его же: Спор о социализме в Китае (из истории общественно-политической мысли Китая в начале 20-х годов). - №, 1980; Переломов JI.C. Мао, легисты и конфуцианцы // Вопросы истории. - 1975. - № 3; Сидихменов В.Я. Эволюция представлений о социализме в КНР (1953-1994).- М„ 1996, и т.п.

5 Делюсин Л.Н. Китайская идея Лян Шумина // XXIV НК ОГК. Тезисы докладов. Ч. 2. - М., 1993; Краснов A.B. Сюн Шили и судьбы конфуцианства в КНР // 24-я НК ОГК. Ч. 2. - М., 1993; Старостина А.Б. Философия истории Лян Шумина / пер. А.Б. Старостиной. - М.: ИДВ РАН, 2009; Цверианишвши А. Г. Культурологические воззрения Лян Шумина // Общественно-политическая мысль в Китае (кон. XIX- XX в.). - М., 1988, с. 158 - 198.

6 Ломаное A.B. Китайский контекст и философия Запада // Философские науки. - 1990. — № 12; его же: К вопросу о понятии «современного нового конфуцианства» // 3-я междунар. научн. конф. «Китай и мир». Ч. 2. - М., 1992; его же: Постконфуаианская философская мысль Тайваня и Гонконга (50-70 годы XX века) // Проблемы Дальнего Востока. - 1993. - № 5; 180. его же: Судьбы китайской философской традиции во второй половине XX века: Фэн Юлань и его интеллектуальная эволюция. - М., 1998; его же: Хэ Линь и современное конфуцианство // Проблемы Дальнего Востока. - 1999. - № 5. - С. 125-136.

телям третьего поколения постконфуцианцев - Ду Вэймину, Лю Шусяню, Фу Взйсюню и Чэн Чжунъину, не говоря о менее известных персонажах, повезло меньше всего - о них в нашей социально-философской литературе можно встретить лишь спорадические, хотя от того и не менее ценные, упоминания 7.

На фоне заметного оживления духовной жизни Китая в России возрастает интерес к философским аспектам проблемы культурно-цивилизационных трансформаций. Однако в целом состояние современной («новейшей») китайской социальной философии по-прежнему остается за горизонтом интересов большинства российских китаеведов и специалистов в области социальной философии.

Цель исследования - анализ основных тенденций современной китайской социальной философии в осмыслении природы духовно-цивилизационных трансформаций, частью которых является она сама.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- проанализировать причины кризисных явлений в области китайской социальной философии в контексте культурно-цивилизационной антитезы «Восток - Запад» и определить перспективы их преодоления;

- рассмотреть китайский марксизм как идейно-политическое учение, соприродное системе традиционного китайского миропонимания;

- раскрыть роль постконфуцианского дискурса в создании нового теоретико-мировоззренческого синтеза, выступающего основой комплексного понимания природы социодинамики как единого духовно-цивилизационного процесса;

- реконструировать контуры китайской цивилизационной парадигмы (представления о Китае как о «цивилизации-государстве» и как «геоцивилизации»);

- раскрыть особенности китайского понимания диалектики социокультурной модернизации и цивилизационных трансформаций.

7 Аллаберт A.B. Место конфуцианства в модернизации Китая (кон. XX - нач. XXI в.). - М., 2008; Буров ВТ. Китай и китайцы глазами российского ученого. - М., 2000; Малявин В.В. Китайская мудрость в постмодернистский век: возвращение традиции? // Проблемы Дальнего Востока. - 1995. - № 5. - с. 106-116; Переломов Л.. Ломаное А. XXI в. - век Китая, век конфуциаист»!? // Проблемы Дальнего Востока. - 1998. - № 3. - С. 123-129; Рысаков A.C. Базовые принципы философской ментальное™ современного «нового конфуцианства» // Ментальность этнических культур. Материалы международной научной конференции. СПб 9-10 июня 2005 г. - СПб, 2005, с. 80-87; Середкина Е.В. Современное конфуцианство и западноевропейская философия в их диалогичности: опыт философско-компаративисгского анализа / Автореф... канд. филос. наук. - М„ 2004; Степанящ М.Т. Восточная философия. Вводный курс. Избранные тексты. - М.: Восточная литература РАН, 2001; Феоктистов В. Ф. Китайская философия на пороге XXI века // Философские трактаты Сюнь-цзы. - М., 2005, с. 414-419; Шилов А.П. Конец древности. О духовном кризисе современного китайского общества и поиске новых ценностей. - М.: ИДВ РАН, 2009, с. 134-190.

Объект исследования — современная китайская социальная философия.

Предмет исследования - духовно-цивилизационные трансформации как предмет современной китайской социальной философии.

Теоретическая основа и методы исследования. Основу исследования составляет комплексный подход к проблеме духовно-цивилизационных трансформаций, как наиболее адекватно отвечающий сложности исследуемого объекта. Он включает в себя изучение идейно-теоретических особенностей китайского философского дискурса, концептуальный анализ китайской картины мира, метод структурно-герменевтической реконструкции, применяемый ведущими отечественными китаеведами - В.Г. Буровым, JI.C. Васильевым, A.B. Виноградовым, А.И. Кобзевым, М.Е. Кравцовой, A.B. Ломановым, А.Е. Лукьяновым, В.В. Малявиным, A.C. Мартыновым, Л.С. Переломовым, М.Л. Титаренко, Е.А. Торчиновым, В.Ф. Феоктистовым; а также видными зарубежными синологами и социальными философами - Ш. Айзенштадтом, Дж. Бертронгом, Ф.Броделем, И. Валлерстайном, М. Вебером, М. Гране, Р.К. Невиллом, А. Тойнби и др.

Другая составляющая теоретико-методологической основы исследования связана с подходами к изучению философии модернизации и трансформационно-цивилизационных процессов, разработанными российскими специалистами в области социальной философии, среди которых особо выделим И.Н. Ионова, В.Ж. Келле, Н.И. Лапина, A.B. Виноградова, В.М. Межуева, С.А. Просекова, В.Г. Федотову, Ю.В. Яковец. В исследовании применяется историко-генетический и историко-теоретический методы, феноменологический, сравнительно-исторический, компаративистский, проблемно-тематический и другие.

Научная новизна исследования:

- осуществлена реконструкция дискуссии о так называемом «кризисе легитимности» китайской философии. Проанализирована природа этого кризиса;

- выявлены особенности углубляющейся китаизации китайского марксизма как магистральной тенденции его трансформации;

- доказано наличие тенденции «конфуцианизации» китайского марксизма;

- в контексте «конфуцианского возрождения» впервые охарактеризовано трансформирующее мировоззренческое влияние на современную духовную ситуацию в Китае современного нового конфуцианства. Проанализированы взгляды на природу феномена восточно-азиатской модернизации лидера третьего поколения его представителей Ду Вэймина;

- проанализирована традиционная концепция Китая как «цивилизации-государства» и значение ее современных экспликаций в обосновании идеи устойчивого развития;

- впервые проведен критический анализ геоцившшзационной концепции Жуань Вэя как знаковой трансформации китайского социально-философского дискурса в направлении выработки и применения цивили-зационной методологии;

- доказательно сформулирован вывод о том, что представления о социализме с китайской спецификой эволюционируют в Китае в направлении понимания его как цивилизационного модернизационного проекта, целевой контекст которого определяется постэкономическими ценностями;

- в научный оборот введен целый ряд новых имен и концепций китайских ученых, ранее не известных в России. Использовано более 100 первоисточников на китайском языке из фондов Китайской Национальной библиотеки, библиотек Пекинского университета, университета Цинхуа, библиотеки Центрального бюро компиляций и переводов при ЦК КПК (Пекин).

Положения, выносимые на защиту.

1. Кризис легитимности китайской философии есть свидетельство рассогласования между официально провозглашаемыми целями социального развития, реально проводимой политикой реформ и объективными социокультурными трансформациями.

2. Исторически китайский марксизм есть идейно-политическое учение, соприродное системе традиционного китайского миропонимания.

3. Политика «углубления китаизации» — средство преодоления кризиса культуры в целях сохранения культурно-цивилизационной идентичности в условиях глобализации. «Конфуцианское возрождение» — результат политики углубления китаизации.

4. Современное новое конфуцианство представляет собой идеологический ресурс, на основе сближения с которым китаемарксизм трансформируется в новый теоретико-мировоззренческий синтез, в котором формируется обновленная система ценностей, объединяющая социалистические идеалы и традиционный духовный опыт нации.

5. Китайская социальная мысль ревизует абсолютность формационно-го анализа современности, стремясь комплементарно дополнить его циви-лизационным.

6. Концепция «китайской современности» предполагает смену самих критериев «современного» посредством их перевода из плоскости материального прогресса в «постматериальную» плоскость гуманизма.

7. Китайская модель модернизации из «догоняющего» типа трансформируется в автономную модель устойчивого развития.

8. В представлении современной китайской социальной мысли модернизация выступает как область социокультурных (в широком смысле слова) преобразований, субъективных и проективных в своей основе; трансформации понимаются как область медленных, практически неза-

метных в масштабе человеческой жизни изменений, объективных (естественно-исторических) по своей природе.

9. В рамках китайской теории современности, постепенно обретающей контуры, социализм трактуется как цивилизационная перспектива Китая.

Теоретическая и научно-практическая значимость диссертационного исследования. В диссертации вскрыта специфика китайского понимания социодинамики, выразившаяся в опоре на собственную нацио-нально-цивилизационную уникальность и традицию, в выработке специфической китайской модели модернизации, базирующейся на идее множественности типов современности. Результаты исследования могут служить отправной точкой для дальнейшего углубленного анализа перспектив развития современного китайского марксизма, современного нового конфуцианства, цивилизационной теории, контуры которой прорисовываются в Китае всё явственней, теории современности и теории модернизации. Выводы, полученные в настоящем исследовании, способствуют конкретизации понимания глубинных основ современных трансформационных процессов в условиях глобализации.

Основные положения и результаты исследования, полученные в ходе анализа обширного и разнородного материала (110 источников на китайском языке), могут быть использованы при подготовке учебных программ и лекционных курсов по социальной философии, восточной философии, культурологии, социологии, истории политических учений.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры глобалистики и геополитики Балтийского Государственного технического университета «Воен-мех» им. Д.Ф.Устинова. Достоверность полученных в ходе исследования результатов удостоверена 1) восемнадцатью публикациями автора. Одиннадцать из них, включая переводы с китайского, опубликованы в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендуемых ВАК, таких как «Проблемы Дальнего Востока», «Азия и Африка сегодня», «Вестник СПбГУ» (приложение), «Геополитика и безопасность»; 2) выступлениями на международных научных и научно-практических конференциях: на «Днях петербургской философии» 19-21 ноября 2009 года («Диалог культур и культура диалога»), 19-20 ноября 2010 («Культура как стратегический ресурс России»); на Всероссийской научной конференции 20-21 октября 2009 года в Новгородском государственном университете им. Ярослава Мудрого (Великий Новгород, 2009); на международной научной конференции «Природа этничности: научное и философское осмысление» (Санкт-Петербург, 20 ноября 2009 г.), на международной научной конференции «Конфуцианская мысль и построение современной китайской культуры» (18-20 января 2013 г., Шэньчжэнь, КНР).

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка литературы на русском, китайском и английском языках, включающего 311 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, характеризуется степень ее разработанности, формулируется цель и ставятся задачи исследования, определяются основные теоретико-методологические принципы работы и научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту, освещается теоретическая и практическая значимость работы и её апробация.

Первая глава диссертации «Мировоззренческие трансформации современного китайского социально-философского дискурса» посвящена анализу трансформационных процессов, происходящих в современной китайской социальной философии, вызванных реализацией политики «открытости и реформ» и «раскрепощения сознания».

В первом параграфе «Проблема «легитимности» современной китайской философии» предпринят анализ специфики современного китайского философского процесса в контексте глобальной культурно-цивилизационной антитезы «Восток - Запад», рассматриваются многофакторные предпосылки мировоззренческих трансформаций, начальный импульс которым был задан политикой «открытости и реформ», «раскрепощения сознания» и углубления «китаизации». Сопоставление логики развития философского знания и социально-политического контекста приводит автора к выводу, что результатом проводимой политики стала весьма двусмысленная ситуация, в которой оказалась китайская философия на рубеже XX и XXI веков: с одной стороны - открывающаяся перспектива эмансипации философии от идеологии, с другой - доктринальное сохранение принципа незыблемости марксистской идеологии как теоретической основы жизнестроения в Китае; с одной стороны - призывы учиться у Запада, духовные основы которого основательно подточены ценностным кризисом, с другой - радикальный пафос углубления «китаизации» в условиях цивилизационного транзита в современность под руководством компартии. Очерченная диспозиция заново поставила перед китайской философией задачу самоопределения.

Потребность осмыслить причины сложившейся ситуации и перспективы выхода из нее заявила о себе в развернувшейся в начале XXI века дискуссии о так называемой легитимности китайской философии (Чжунго чжэсюэ дэ хэфасин), в ходе которой китайские философы пытались ответить на вопрос, чем отличается «философия в Китае» от «китайской философии» (Фан Кэли, Ду Вэймин), в чем заключается ее «китайскость», и что значит для философии быть современной? В диссертации показано, что внутренняя противоречивость, детерминируемая рассогласованием между исходными целеустановками современной китайской философии и

социальным заказом, с неизбежностью переплавлялась в ощущение кризиса ее идентичности, который самими китайскими философами воспринимался как «отражение глубоко скрытого сомнения китайской мысли», оказавшейся «в неловком состоянии удушья и афазии» (Цзин Хайфэн).

Отмечая удивительное единодушие китайских ученых в критической оценке современного состояния китайской философии, автор обнаруживает у них неявное, но столь же общее тяготение к ревитализации традиционных представлений о роли философии, согласно которым она выступала как всеобъемлющая система миропонимания, образующая духовную первооснову цивилизации и нормативно-ценностное основание образа жизни. Предназначение философии виделось в содействии нравственному возвышению человека через самосовершенствование, в том, чтобы помочь человеку «научиться быть человечным». Это высокое гуманистическое начало уже своим целевым контекстом придавало китайской философской мысли статус жизнеучения. Однако в сегодняшнем обществе философия превратилась в область отвлеченного специализированного знания, от жизни оторванного, и оказалась как будто в растерянности перед вызовами времени. Она утратила ту смыслоформирующую роль, которую традиционно играла по отношению к человеку, культуре, цивилизации, и вообще жизни.

Таким образом, основной мотив дискуссии интерпретируется в диссертации как призыв вернуть китайской философии ее аутентичные значения на фоне порой резкой критики со стороны философского сообщества как ее собственного нынешнего состояния, так и критики засилья западного философского дискурса, все более приобретающего в Китае статус парадигмального. Дискуссия о легитимности квалифицируется в диссертации как попытка ответа на вопрос о том, могут ли (и в какой степени) «западная» и «марксистская» философии в Китае быть в полной мере «китайскими» и современными, как, собственно, и сама китайская философия, изрядно препарированная прозападными интерпретациями, и излагаемая в категориях западной философии? Общий пафос дискуссии был связан, говоря словами одного из ее участников, с поиском возможностей обретения философией «аутентичного китайского голоса» в «симфонической полифонии мира». Тем самым, как полагает Вэй Чанбао, был бы преодолен и «нарратив легитимности». Несмотря на совокупную проблематичность самоопределения современной китайской философии, общее направление перспектив ее развития обозначается в диссертации как необходимость определения самих её перспектив в контексте духовной глобализации и разворачивающихся на этом фоне процессов локализации.

Во втором параграфе - «Китаизация марксизма и конфуцианская традиция» — исследуется один из важнейших принципов развития современного китайского марксизма — необходимость всестороннего углубления китаизации всех областей социальной и духовной жизни — теоретиче-

ского и массового сознания, политики партии, путей модернизации, фундированных собственным пониманием современности, и форм ее связи с национальной традицией. В данном параграфе китаизация рассматривается как наглядное свидетельство духовных трансформаций современного китайского общества, и в первую очередь - самого марксизма. В процессе китаизации марксизм стал подчеркивать созвучность коммунистического идеала традиционным культурно-цивилизационным ценностям, идеалам равенства и справедливости, моральному неприятию эксплуатации человека человеком, одним словом, - духовно-цивилизационному фундаменту, сердцевину которого составляло конфуцианство. Позиция автора заключается в том, что китайский марксизм, помимо того, что представляет собой явление социально-философской мысли и политической жизни, объективно является и феноменом культуры. Несмотря на западную родословную, ростки того идейного движения, которое получило в Китае название макэсычжуи (марксизм), прорастали на китайской почве как явление глубоко национальное. Марксизм в Китае изначально складывался как китайский марксизм и доктринально оформился как совершенно особый духовный продукт китайской цивилизации. Будучи по-своему уникальным феноменом, он стал одним из ярчайших проявлений действия механизма цивилизационной резистентности и мощнейшего адаптивно-ассимиляционного потенциала китайской цивилизации, проявлением универсальной общекультурной энергии, способной китаизировать любой духовный продукт, попадающий на китайскую почву. Марксизм, подчеркивается в диссертации, был воспринят массами как учение, созвучное идеалам народного конфуцианства, - этой живой, по определению Ли Цзэхоу, «психокультурной матрице» (вэньхуа синьли цзегоу) нации. В немалой степени этому способствовала безотчетная психология смысловых корреляций, позволявшая коллективному подсознанию масс непротиворечиво транспонировать незнакомые смыслы в привычный ценностный контекст.

Особую роль в процессе трансформации марксизма в китаемарксизм сыграла популярная с начала XX века эпистема «китайское учение - сущность, западное учение — применение» (чжунсюэ вэй ти, сисюэ вэй юн), как парафраз традиционной для китайской философии дилеммы ти — юн (сущность — применение). В конечном счете марксизм был интерпретирован в традициях китайского прагматизма - как «руководство к действию», как «философия борьбы», по определению Мао Цзэдуна, как эффектив-ное средство достижения политических целей, на практике доказавшее свою применимость («годность»). Таким образом, показано в диссертации, марксизм был истолкован как новая инструментальная политическая философия. Китаизация стала самой историей подготовленным способом проникновения марксизма в Китай, и в силу этого — единственно возможной формой его рецепции, в результате чего и возникает особый идеоло-

гический феномен, укорененный в привычных для Китая культурных формах, — китаемарксизм. Кроме того, его успех во многом был обусловлен тем, что объективно-исторически он выступил мобилизационной идеологией модернизации, в которой жизненно нуждался Китай, и инструментом грандиозной цивилизационной трансформации, которой оказалась драматически подчинена вся история Китая в XX веке.

Еще одним свидетельством китаизации марксизма, правда, теперь уже сознательно культивируемой, стал проект создания теории «практического материализма», который должен прийти на смену диалектическому и историческому материализму. Позиционируя себя как философию практики, китаемарксизм наследует не только мао-марксистский праксео-логизм, но и традиционный китайский «культ ортопраксии» (культ правильного действия). «Душа марксизма, - подчеркивает Сунь Теци, - это практическая точка зрения». Как выявлено в диссертации, и для китаемар-ксизма, и для традиционной китайской мысли (неоконфуцианства), существенно важно, что «культура опыта» снимает оппозиции субъектности и объектности, материализма и идеализма, материального и идеального. Познание и сама практика («знание и практика» как единый «ма-

териально-духовный мир» оказываются неразличимо слиты в свете теории «недвойственности», а прагматика жизни находит своё обоснование в морали (даодэ) как особой разновидности знания. Реконструируя логику практического материализма, автор приходит к выводу, что для китайской гносеопраксеологии практика является одновременно и критерием истины, и высшей мудростью, вырастающей из глубин самой жизни (оказывается «самой правдой жизни»), и на запросы жизни ориентированной установкой. Согласно Чжан Вэньму, истина уподобляется разлитому в мире дао, которое «имеет глубокую практическую окраску». Таким образом, как и дао, «она есть «правда», которая находится среди фактов».

В диссертации показано, что пытаясь преодолеть разрыв между потребностью стать современной теорией общества, и в то же время -опереться на дух национальной традиции, китаемарксизм все больше внимания уделяет современному новому конфуцианству, которое в ходе критической самотрансформации, с одной стороны, сумело сохранить глубинный дух национальной традиции, а с другой стороны, оплодотворило ее философской культурой Запада, став одновременно и традиционалистским и модернистским течением мысли.

Этому течению мысли посвящен третий параграф первой главы «"Современное конфуцианство" как новый теоретико-

мировоззренческий синтез». В нем показано, что праксеологические установки роднят китаемарксизм не только с традиционным конфуцианством, но и с его современными версиями, для которых безусловной исходной и одновременно конечной точкой самотрансформации человека явля-

егся бытие здесь-и-сейчас как высшая инстанция реализации жизненных практик, как и идея недвойственности сущности и применения (ти - юн).

Современное конфуцианство квалифицируется в диссертации как независимое течение современной китайской философской мысли и вместе с тем - как широкое культурное движение, поддерживаемое официальной властью. Еще в 1986 году властями Китая была инициирована десятилетняя исследовательская программа по его изучению под руководством одного из самых авторитетных китайских философов того времени Фан Кэ-ли. И по сей день труды как самих постконфуцианцев, так и их комментаторов, издаются регулярно и большими тиражами. Под патронатом КПК были учреждены Фонд Конфуция, Международная конфуцианская ассоциация, и другие полуофициальные научно-просветительские организации. Интенсифицируется процесс общения между материковыми, тайваньскими и гонконгскими философами, что трудно было представить еще пару десятилетий назад, формируется так называемое «материковое современное конфуцианство». Конфуцианское возрождение остается одним из самых ярких феноменов политики «раскрепощения сознания» последних тридцати лет.

Одна из узловых точек современного нового конфуцианства - проработка идеи особого восточноазиатского типа современности и соответствующего ей типа модернизации. Последнее обстоятельство объясняет повышенный интерес официальной идеологии к теоретическим наработкам этого течения мысли и осторожные попытки задействовать комплекс новоконфуцианских идей в ходе реализации политики китаизации. Идеологическим структурам не может не импонировать общая инклюзивистская позиция постконфуцианства, его социально-аффирмативная направленность, гуманизм и решительное противостояние «вопиющему» западному антропоцентризму, концепция «глубинного опыта укорененности» в сочетании с «инновационным креативизмом» конфуцианства, ориентация на поиск внутренних катализаторов модернизации, понимаемой как «самотрансформация». Рост влияния современного конфуцианства не оставляет сомнений в том, что оно — чрезвычайно важный фактор духовных трансформаций современного Китая. Без анализа этого феномена понять существо происходящих в Китае перемен не представляется возможным. Неслучайно, китайская университетская интеллигенция называет современное конфуцианство теневой идеологией общества.

Автор обращает внимание на то обстоятельство, что материковое новое конфуцианство переживает в настоящее время своеобразный расцвет, начавшийся в середине 80-х годов и получивший название конфуцианского возрождения. В параграфе подчеркивается, что это течение внутри себя разнопланово. Различают «новое конфуцианство» и «современное новое конфуцианство». Его называют то современным неоконфуцианством, то постконфуцианством, то постнеоконфуцианством. Обычно его эволюцию

рассматривают как последовательную смену трех поколений, однако уже сейчас слышны голоса о становлении четвертого, «критического нового» конфуцианского поколения. Дискуссии об их соотношении не завершены и по сей день. Если отвлечься от исторического аспекта его развития, то следует иметь в виду, что вплоть до недавнего времени в достаточной степени самостоятельно существовало материковое, островное (тайваньское и гонконгское) и зарубежное новое конфуцианство. Последние годы явно обнаруживается тенденция если не к синтезу, то по крайней мере к их сближению и сотрудничеству, при сохранении, правда, известной степени взаимной автономности. Набирает силу и движение собственно материкового нового конфуцианства, изрядно, однако, политизированного.

В параграфе рассматриваются взгляды лидера третьего поколения постконфуцианства - Ду Вэймина, как наиболее репрезентативного представителя этого течения. В диссертации анализируется теоретическая программа Ду Вэймина: стремление преодолеть фундаментальные дихотомии западной ментальное™ - материя/дух, тело/разум, сакральное/ профанное, человек/природа, и творец/творение, с тем, как пишет ученый, «чтобы в философии, религии и теологии на заслуженные достойные места встали такие высшие ценности, как священная неприкосновенность Земли, благоприятствующее взаимодействие между людским сообществом и природой, а также единство человека и Неба». Философ призывает использовать «духовно-инновационный ресурс» конфуцианства в целях создания мировой этики как основы нового глобального мировоззренческого синтеза. Новизна этого синтеза определяется следующим. Первый синтез был осуществлен классическим неоконфуцианством (синтез конфуцианства с идеями буддизма и даосизма), второй — представителями первого и второго поколений нового конфуцианства (индоктринация в конфуцианство западных идей, причем не только философского, но и более широкого культурного плана), а третий синтез связывается со становлением планетарного сознания, «диалогической цивилизации» второго осевого времени, и расцвета надконфессионального конфуцианского гуманизма.

В результате проведенного в первой главе анализа автор приходит к выводу, что китаизация марксизма, равно как и идеи современного конфуцианства являются предусловием созревания нового метасинтеза, где главными действующими силами выступают два эти течения. Автор формулирует мысль о том, что адекватное постижение трансформирующейся социальной реальности возможно только усилиями трансформирующейся вместе с ней философской мысли.

Вторая глава диссертации «Природа цивилизациоиных трансформаций как предмет китайской социально-философской мысли» посвящена реконструкции традиционной китайской цивилизационной парадигмы и анализу ее современных реинтерпретаций, на основе которых в китайской социальной теории последних лет выстраивается понимание

природы духовно-цивилизационной динамики и диалектики модерниза-ционных и трансформационных процессов.

В первом параграфе «Контуры китайской цивилизационной парадигмы» анализируются особенности освоения китайской социальной мыслью цивилизационного дискурса. Необходимость расширения методологического арсенала социального познания была связана в Китае с осознанием неспособности дать ответ на вопрос о природе духовно-цивилизационных трансформаций, оставаясь в границах формационной методологии как краеугольного камня марксистского понимания истории. В первом приближении, цивилизационный дискурс очевидным образом вступает в противоречие с принципом социально-экономического детерминизма и теорией общественно-экономических формаций, ибо утвервда-ет нечто прямо обратное: на формы хозяйствования, экономический уклад и даже на саму природу политических институтов существенное воздействие оказывают культурно-генетические коды, мировоззренческие универсалии, специфическое отношение к трансцендентному, своеобразие типов инструментальной целерациональности, «духовный зтнонациональный склад» (М. Вебер) и т.п. Собственно, вся эта совокупность в конечном счете и составляет ту особую «форму жизни», которая, в отличие от «форм производства» (К. Маркс), и есть цивилизация. С точки зрения автора, справится с этим противостоянием двух методов, китайской философии помогает казалось бы малозаметная перестановка акцентов с привычной для внешнего мира формулировки «китайская специфика» на формулировку «китайское своеобразие» («своеобразие китайского пути»): первая из них исторически складывалась в границах линейно-стадиальной формационной парадигмы, и представляла китайский опыт как своего рода девиацию, отклонение от единого для всех типов обществ направления общественного развития, или как исключение, которое, как известно, лишь подкрепляет правило; вторая же в своем основании имеет идею множественности и многовекторности путей развития (идею плюрализма модернизационных проектов) и утверждает право на свой путь как естественное проявление уникальности и самоценности культурных миров. Очевидно, что осмысление собственного пути в терминах «своеобразия» несет на себе уже явный отпечаток цивилизационного дискурса. Развивая эту логику, цивилизационная методология отвоевывает себе определенное эпистемологическое пространство, и восполняет дисбаланс, порожденный монистическим ригоризмом формационной теории, не вступая в противоречие с официальными марксистскими постулатами, а напротив, уживаясь с ними в границах многомерной методологической взаимодополнительности.

В диссертации анализируется одна из наиболее фундаментальных историософских концепций, к которым приковано внимание китайских ученых. Это представление о Китае как о «цивилизации-государстве». Авто-

ром реконструирован процесс вызревания в традиционном Китае идеи цивилизующей роли государства. В отличие от М. Гране, считавшего, что идея цивилизации всегда доминировала в китайской истории над идеей государства, и Г. Ткаченко, который, напротив, отводил в истории Китая доминирующую роль государству, автор приходит к выводу, что ни раньше, ни сейчас, идея цивилизации не поглощает идею государства, но и не торжествует над ней. В каком-то глубинном и очевидном для китайцев смысле эти идеи тождественны. «Недвойственность» цивилизации и государства подтверждается и настойчивой актуализацией современным новым конфуцианством древнего принципа единства нэй шэн вай ван («внутренней совершенной мудрости н внешней царственности»). Цивилизация и государство - разные проявления единого (ли и фэнь шу -«принцип один, а проявлений — множество»). Это единое — взращивание полноты жизни, реализуемое в цивилизованности-еэнь как архетипиче-ском сплаве культурности и социальности. Данная идея чрезвычайно важна для становления китайского цивилизационного дискурса, и она подробно анализируется в диссертации.

Далее в работе прослеживается одна из трансформаций идеи «цивилизации-государства» в концепции Жуань Вэя о Китае как «геоцивилизации». Жуань Вэй анализирует геоцивилизацию через категорию «соседства», и оно выступает у него как геосубстанция или геоорганизм, как фактор «географической судьбы», объективно предопределенный обстоятельствами сопредельного существования, скрепленный общим «культурным геном» и похожей культурно-исторической памятью. В диссертации показано, что выводы, к которым приходит Жуань Вэй, в своем прикладном геокультурном и геополитическом значении интересны Китаю тем, что конфуцианская цивилизация, традиционно ассоциируемая с Поднебесной, благодаря идее географической судьбы становится легитимно транслокальной и трансграничной.

Во втором параграфе второй главы анализируется «Природа куль-турно-шшшшзационных трансформаций и модернизации» в тесной связи с представлениями китайской социальной мысли о современности. Современность интерпретируется как понятие, структурно охватывающее бытийную целостность, характеризуемую единством своих содержаний. Она не может быть делима на внешние и внутренние проявления, не может быть фрагментарной и элементной, то есть, к примеру, распространяться на технико-технологическую сферу, и не затрагивать духовно-культурной жизни общества. В силу этого и смысл понятия модернизация (осовременивания) не может сводиться к частным реформам, - своего рода модернизационным квантам в структуре социального настоящего. В частности, в рамках постконфуцианства (Лю Шусянь, Ду Вэймин) смысл современного как раз и схватывается через холистическое его понимание как специфического универсального алгоритма самоорганизации социаль-

ного бытия. Это означает, что современность представляет собой результат взаимодействия естественно-исторического, «стихийного» течения жизни, и сознательно-волевой практики человека, или, говоря иначе, взаимодействия трансформационных и модернизационных процессов.

Однако, как подчеркивает автор, у китайского понимания диалектики взаимодействия трансформационных и модернизационных процессов есть своя особенность. Она связана с наличием в истории китайской мысли по меньшей мере двух разнонаправленных традиций. Одна из них акцентирует ценности устойчивости, стабильности, постоянства, другая апеллирует к онтологии изменчивости и текучести, взаимопорождения и взаимопреодоления, к диалектике взаимопереходов, самопревращений, и «закону перемен», которым запечатлен архетип китайского отношения к трансформациям как метаморфозам сущего. Таким образом, как показано в диссертации, уже самой амбивалентностью традиции китайцы оказались одинаково подготовлены и к восприятию современности как «состояния» транзитивности, и к пониманию её в виде некой константы, самовоспроизводящейся в своей неизменности.

Будучи рассмотренной с точки зрения цивилизационного подхода, эта же проблема предстает как вопрос о том, в каком отношении к статическому и динамическому архетипу находятся культура и цивилизация на том или ином отрезке современности. Суммарно позиция китайских философов реконструирована в диссертации так: цивилизация - это вечная и не могущая меняться монолитная субстанция, мыслимая в категориях ме-таисторического циклизма, воплощение онтологического социокосмиче-ского принципа мироустройства, в то время как культура процессуальна и подвижна, что выражается многообразием ее изменчивых форм. Таким образом, современность предстает как пространство взаимодействия социокультурных и цивилизационных измерений действительности. В силу этого она и динамична, и статична. Согласно китайской традиции, между ними должно соблюдаться гармоничное соответствие. Именно это соответствие является основанием современного, и при этом специфически китайского понимания социодинамики как «устойчивого развития». Ци-вилизация-вэкаиг/н выступает как незыблемый мироустроительный принцип организации (упорядочения) жизни, а культура-вэиьхуа - как процесс жизни. Конечно, во вселенском круговороте самопревращений участвует и цивилизация, но в понимании китайских ученых это объективный трансформационный процесс, неподвластный сознательным человеческим практикам. Здесь речь может идти об изменении, но не о направляемом и управляемом развитии. Напротив, модернизация суть сознательное управление процессуальностью жизни. Автор приходит к выводу, что именно на базе этой диалектики оказалось возможным построение китаизированной модели модернизации как особого типа развития, — как непротиворечивого сочетания традиции и новации. Другими словами, речь идет о при-

знании идеи развития не противоречащей идее цивилизации как неподвижного и совершенного принципа мироустроения.

Предпринятый анализ китайской модели развития позволяет автору сформулировать следующее суждение относительно китайского понимания современности. Её можно определить как совокупность объективных трансформационных (цивилизационных) и субъективных модерниза-ционных (социокультурных) процессов, результирующихся в переходных (транзитивных) формах социальности, являющихся порождением и выражением культурно-цивилизационного этоса в новых исторических условиях.

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования и намечаются пути дальнейшего изучения проблемы духовно-цивилизационных трансформаций в современном Китае.

Основные положения диссертации отражены в следующих опубликованных работах автора:

Статьи в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Мигунова О.В. Китай - владыка морей? И Азия и Африка сегодня. — 2010. - № 5. - 2010. - С. 37-41. (0,92 п.л.)

2. Мигунова О.В. Китай как морская цивилизация (об одном аспекте трансформаций китайской цивилизационной идентичности) // Геополитика и безопасность. - 2010. - № 1(9). - С. 58-60. (0,23п.л.)

3. Мигунова О.В. Новая теория традиционной китайской политической культуры (обзор литературы) // Геополитика и безопасность. - 2010. - № 1(9). - С. 57, 61. (0,08 пл.)

4. Мигунова О.В. Как китайские ученые видят мир: национальные интересы (обзор литературы) // Геополитика и безопасность. - 2011. - № 1(13). - С. 20, 86, 116. (0,15 пл.)

5. Мигунов Н.И., Мигунова О.В. Угроза как предчувствие: фантом ориентализма? // Философия в диалоге культур: Сб. статей. (Приложение к журналу «Вестник СПбГУ»). - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2010. - С. 224-234. (0,56 пл.)

6. Мигунов Н.И., Мигунова О.В. Трансформации и стабильность в контексте китайского цивилизационного дискурса // Геополитика и безопасность. - 2012.-№ 3(19). - С. 35-42. (0,83 п.л.)

Переводы с китайского в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК:

7. Глобализация, современный мир, китайская модель развития — диалог Юй Кэпина и Фрэнсиса Фукуямы / Пер. с кит. Мигуновой О.В. И Проблемы Дальнего Востока.-2013. - №1.- С. 105-113. (0,76 пл.).

8. Е Хайлинъ. От суши к морю: какая стратегия нужна Китаю / Пер. с кит. и коммент. Мигуновой O.B И Геополитика и безопасность. - 2010. -№ 1(9). - С. 52-57. (0,37 п.л.)

9. Ян Цзиньхай. Глобализация в контексте идеи исторического прогресса/ Пер. с кит. Мигуновой О.В. II Геополитика и безопасность. - 2010. -№3(11). -С. 48-51. (0,39 п.л.)

10. Чжан Вэньму. Логика подъема великих держав / Пер. с кит. Мигуновой O.B. II Геополитика и безопасность. - 2011. - № 1(13) - С. 13-20. (0,74 пл.)

11. «Не надо торопиться давать определение "китайской модели"» -интервью директора Бюро компиляций и переводов при ЦК Компартии Китая И Цзюньцина корреспонденту журнала «China Newsweek» / Пер. с кит. Мигуновой O.B. II Геополитика и безопасность. - 2012. - № 3 (19). -С. 9-14. (0,62 п.л.)

Публикации в других изданиях:

12. Мигунов Н.И., Мигунова О. В. К проблеме политической культуры Китая // Россия и мир. Гуманитарные проблемы: межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 12. - СПб.: СПГУВК, 2006. - С.65-71. (0,26 п.л.)

13. Кефели И., Мигунова О. Смена геополитических эпох как процесс разрешения социокультурных кризисов // Бренное и вечное: идеология и морфология социальных кризисов: Материалы Всероссийской научной конференции 20-21 октября 2009 г., НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2009. - С. 167-170. (0,28 пл.)

14. Кефели И.Ф., Мигунова О.В. Обзор современных геополитических исследований в Китае // Геополитика и безопасность. - 2009. - № 4(8). - С. 105-108. (0.29 пл.)

15. Мигунов Н.И., Мигунова О.В. «Россия— Китай» в свете этнокультурных и геополитических диссонансов: гипотетика угроз // Природа этничности: научное и философское осмысление: материалы международной научной конференции, Санкт-Петербург, 20 ноября 2009 г. / Балт. гос. техн. ун-т. - СПб., 2009. - С. 143-153. (0,71 п.л.)

16. Мигунов Н.И., Мигунова О.В. Стихия воды в геоцившшзационном контексте (Водные пути как кроветворные системы цивилизаций) // Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 200-летию подготовки кадров для водного транспорта России «Водные пути России: строительство, эксплуатация, управление». 1-2 окт. 2009 г. -СПб.: СПГУВК, 2010. - С. 264-267. (0,33 п.л.)

17. Мигунов Н.И., Мигунова О.В. Цивилизационная природа китайской модели модернизации // Глобальная безопасность и устойчивое развитие геоцивилизаций: материалы V Международной научной конференции. Санкт-Петербург, 18-19 ноября 2011г. / Под. Ред. И.Ф. Кефели, Балт. гос. тех. ун-т. - СПб., 2012. - С. 70-76. (0,47 пл.)

18. Мигунова O.B. Цун жуцзя дэ бэньтилунь дэ вэньдинсин хэ фач-жань кань Чжунго сяньдайхуа (Китайская современность в свете конфуцианской онтологии устойчивости и развития) // Жусюэ сысянь юй дандай Чжунго вэньхуа цзяньшэ (Конфуцианская мысль и построение современной китайской культуры: материалы международной научной конференции 18-20 января 2013 г.). В 2-х т., Шэньчжэнь, КНР / Под ред. Цзин Хайфэна, т. 2. - Шэньчжэнь: Шэньчжэн дасюэ чубаньшэ, 2013. - С. 72-78. (0,73 п.л.)

Компьютерный набор и верстка: О.В. Мигунова

Подписано в печать 17.05.2013. Формат 60x84/16. Печать трафаретная. Бумага документная. Усл. печ. л. 1,4375. Тираж 100 экз. Заказ № 77 Балтийский государственный технический университет

Типография БГТУ 190005, Санкт-Петербург, 1-я Красноармейская ул., д. 1

Текст диссертации на тему "Проблема духовно-цивилизационных трансформаций в современной китайской социальной философии"

БАЛТИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВОЕНМЕХ» им. Д.Ф. УСТИНОВА

На правах рукописи УДК 101.1: 316

042013592ЙУ

Мигунова Ольга Владимировна

Проблема духовно-цивилизационных трансформаций в современной китайской социальной философии

Специальность 09.00.11 - социальная философия

Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор Кефели И.Ф.

Санкт-Петербург 2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.............................................................................. 3

ГЛАВА 1. Мировоззренческие трансформации современного китайского социально-философского дискурса.............................................................. 16

1.1. Проблема «легитимности» современной китайской философии......... 16

1.2. Китаизация марксизма и конфуцианская традиция......................... 45

1.3. «Современное конфуцианство» как новый теоретико-мировоззренческий синтез................................................................................................ 74

ГЛАВА 2. Природа цивилизационных трансформаций как предмет китайской социально-философской мысли.............................................. 98

2.1. Контуры китайской цивилизационной парадигмы................................. 98

2.1.1. Китай как цивилизация-государство.................................... 109

2.1.2. Китай как геоцивилизация..................................................................122

2.2. Диалектика культурно-цивилизационных трансформаций

и модернизации...........................................................................................146

ЗАКЛЮЧЕНИЕ......................................................................... 168

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ..................................... 171

ВВЕДЕНИЕ

Успехи Китая ошеломляют мир. Де-факто они опровергают исторический пессимизм прогнозов в отношении перспектив развития Поднебесной признанных авторитетов в области социальной философии от М. Вебера до Дж. Фэрбэнка, от А. Левенсона до С. Хантингтона. Но сам Китай воспринимает свой нынешний подъем как явление закономерное, ибо циклически-волновой характер исторического развития, согласно которому на место спада и затяжных кризисов приходит подъем, это аксиома китайского миропонимания. Гораздо более Китай озабочен диссонансами собственного развития, вызванными как внутренними, так и внешними причинами, - фазовой аритмией трансформационных процессов на фоне углубления глобализации, совокупностью своих последствий способной спровоцировать масштабный кризис как социально-политической, так и этнокультурной идентичности. К последнему обстоятельству особую чувствительность проявляет КПК как правящая партия, а вслед за ей и академическая мысль, официальная и неофициальная.

На то есть причины. Исторически Китай сложился как идеократическое государство. Издревле в Поднебесной считалось, что процветание государства целиком зависит от правильности теории, положенной в основу управления. Управление Поднебесной всегда мыслилось как мироустроительная миссия власти, в силу чего на протяжении веков предметом ее особых забот была идеология, обеспечивавшая целостность картины мира, которая в идеале мыслилась как антропокосмическое единство неба, человека и земли (тянь жэнь хэ и). Вплоть до середины XIX века роль такого всеобъемлющего учения с успехом выполняло конфуцианство. Метафизическая идея взаимной связи «всего со всем» и взаимосоответствия всего всему, транспонируемая в социальные практики, обеспечивала удивительную жизнеспособность и устойчивость китайской цивилизации, которая полагалась воплощением

мировой гармонии. Главная задача поддержания ее устойчивости и жизнеспособности виделась в поддержании соответствия ритмов социальной жизни с «духом времени».

Однако драматическая «встреча с Западом» обнаружила полное рассогласование локального китайского и «мирового» (западного) ритмов цивилизационного развития на фоне окончательного вовлечения Китая в орбиту геополитических взаимодействий и столкновения геополитических интересов, невольно складывающихся у каждой из сторон в соответствии со схематизмом цивилизационных дискурсов. Эта встреча положила начало поискам новой идентичности, растянувшимся на столетие. Они ознаменовались соперничеством модернизационных проектов, которые ближе к концу XX века в конечном счете переросли узкие рамки социально-политических альтернатив в виду осознания глобальности цивилизационного характера трансформаций, в которые оказался вовлечен Китай самим ходом мировой истории.

При этом оказалось, что социальная теория марксизма, в том виде, в каком она сложилась к началу реформ, запущенных после провала ряда рискованных экономических и политических экспериментов и свертывания культурной революции, в условиях изменившегося мира сама нуждается в «модернизации». Курс на преобразование марксизма в "открытую систему" породил неподражаемый энтузиазм в академической среде и послужил катализатором нового витка дискуссий о характере китайского пути и природе современности, которые с очевидностью обнаруживают необходимость серьезных теоретических коррекций. По мере роста экономического могущества вопрос о цивилизационной аутентичности становится все более насущным. Угрозы вестернизации стимулируют оживление неоконсервативной мысли, ибо модернизация экономики все явственнее деформирует в Китае исходные культурно-цивилизационные коды и заставляет искать механизмы предотвращения их диффузии в условиях глобализации. Процесс обновления китайского марксизма принимает противоречивые формы. С одной стороны, в рамках официальной идеологии обнаруживаются признаки отношения к нему

не столько в категориях политико-идеологического дискурса, сколько как к инструменту цивилизационных трансформаций. Марксизм превращается в инструментальную философию модернизации. С другой стороны, становится заметной переориентация на постэкономические ценности, что само по себе оказывается не менее знаковой духовной трансформацией. Доктринально Китай, разумеется, остается «социалистическим», но в том смысле, что и само понимание социализма также претерпевает серьезную трансформацию: эта трансформация ознаменована все более заметным вниманием к «постматериалистическим» (выражение Р.Инглегарта) ценностям как атрибутивным для социализма в его новейшем китайском понимании. «Раскрепощение сознания», создание «нового человека» и социалистической «духовной цивилизации», опирающейся на сформированный историей особенный тип мироотношения и жизненных ценностей, на самом деле становятся в нынешнем Китае знаком движения не к социализму или капитализму (о чем продолжаются дискуссии разве что за пределами Китая), а как бы «сквозь» них - к человеку и человечности/гуманностио/сэнь. Траектория такой трансформации очевидным образом задана ориентацией на ценности, сформированные конфуцианством. Речь, таким образом, если и идет о становлении нового понимания социализма, то как о цивилизационной перспективе Китая, в рамках которой воссоздается историческая преемственность с духовным наследием прошлого. Это самая глубинная трансформация, которую претерпевает современная китайская социальная мысль.

Актуальность темы исследования подтверждается тем, что обозначенные выше процессы являются незавершенными, и в этом смысле открытыми для дальнейших флуктуаций. Данное обстоятельство диктует необходимость быть в курсе напряженных поисков социальной мысли Китая, теоретически «сопровождающих» эти процессы. Дополнительную актуальность исследованию придает определенная схожесть и степень глубины грандиозных трансформационных процессов воистину цивилизационного масштаба,

происходящих в Китае и новой России, а также характером модернизационных задач, стоящих перед обеими странами. Последствия таких трансформаций, в условиях глобализации активирующих процессы вызревания в Китае нового цивилизационного синтеза, не могут не затрагивать национальных интересов России и не влиять на аналогичные процессы как в самой России, так и на постсоветском пространстве, а в конечном счете - и на мировой исторический процесс в целом. Анализ исторических тенденций, не до конца отрефлектированных и в самом Китае, позволяет четче осознать перспективы взаимодействий России и Китая как цивилизаций, а также прогнозировать их ближайшие и отдаленные последствия.

Совокупность вышеназванных обстоятельств и определяет, на наш взгляд, актуальность исследования динамики духовно-цивилизационных трансформаций современного Китая сквозь призму трансформационных процессов в китайской социальной мысли.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемы духовно-цивилизационных трансформаций составляют квинтэссенцию современной китайской социальной философии. Теоретически отражая социокультурные трансформации, происходящие в обществе, социальная философия в определенной степени и направляет их. Между тем, несмотря на обилие отечественной научной литературы, посвященной социальным, политическим и культурным проблемам современного Китая, процессы, связанные с глубинной перестройкой, происходящей в недрах самой социальной мысли, процессы, связанные с поисками адекватной модели современности, которые она предпринимает, до сих пор остаются малоизученными. Отчасти это связано с традициями отечественной синологической школы, в которых преобладает структурно-текстологическая ориентация на изучение и интерпретацию прежде всего древних китайских текстов, и как следствие - с известной «обособленностью» классического китаеведения (Е.А.Торчинов) от проблем социально-философского осмысления проблем современности. Что же касается изучения модернизационных процессов в современном Китае, то основной

корпус отечественных исследований в этой области связан преимущественно с анализом экономических и социально-политических процессов.

Тем не менее в последние годы историками, политологами и философами начинают защищаться диссертации, появляются статьи и монографии, анализирующие проблемы духовно-цивилизационных трансформаций в Китае '. Особой глубиной анализа природы современных модернизационных (и трансформационных) процессов в Китае, хотя и рассмотренных по преимуществу в социально-политическом аспекте, но с широкими социально-философскими выкладками, отмечена монография А.В. Виноградова «Китайская модель модернизации. Поиски новой идентичности» и С.А. Просекова «Социально-философский анализ модернизации современного Китая в условиях глобализации» .

Следует, однако, отметить, что единой теоретической модели современности и путей ее модернизации в сегодняшнем Китае не существует. Образ китайской modernity существенным образом зависит от той философской перспективы, в границах которой она осмысляется. Современная китайская философия

1 Абрамова H.A., Юйшина Е.А. Конфуцианский рационализм как духовный ресурс цивилизационного развития. - Чита, 2005; Аллаберт A.B. Место конфуцианства в модернизации Китая (кон. XX - нач. XXI в.). - М., 2008; Варакина М.И. Экологическая культура Китая: традиции философского осмысления и поиск современных решений. Автореф... канд. филос. наук, - Улан-Удэ, 2003; Гаджиев КС. Вестернизация или особый путь модернизации? // Полис, 2008, № 4; Идейно-теоретические тенденции в современном Китае: национальные традиции и поиски путей модернизации. Вып. 13. X и XI Всероссийские конференции «Философия Восточно-Азиатского региона и современная цивилизация». - М., 2006; Доржиева M.JI. Особенности трансформации системы духовных ценностей в сфере морально-этических представлений в современном китайском обществе. Автореф. ... канд. филос. наук, - Иркутск, 2006; Мартынов Д. Е. Конфуцианское учение в политической теории и практике КНР: 60-90-е гг. XX в. Автореф... канд. истор. наук, - М., 2004; Морозова В. С. Динамика ценностных ориентаций модернизирующегося китайского общества. Автореф. ... канд. филос. наук, - Чита, 2007; Просеков С.А. Проблемы социокультурной трансформации незападных обществ в 90-е гг. XX в.: На примере Китая. Автореф. канд. философских наук, - М., 2001; Сизикова В. А. "Социалистическая модернизация" в КНР: политические аспекты. Автореф... канд. полит, наук. - М., 2009; Шаренкова Т.А. Образование в духовной культуре Китая: Философско-антропологический аспект. Автореф... канд. филос. наук, - Чита, 2005; Феоктистов В.М. Культурно-цивилизационные ценности концепции национальной безопасности КНР в условиях глобализации. Автореф... канд. филос. наук, - Чита, 2007; Шилов А.П. Конец древности. О духовном кризисе современного китайского общества и поиске новых ценностей. - М.: ИДВ РАН, 2009;

2

Виноградов A.B. Китайская модель модернизации. Поиски новой идентичности. Издание второе, исправленное и дополненное. М.: НОФМО, 2008; Просеков С.А. Социально-философский анализ модернизации современного Китая в условиях глобализации: монография. - М.: Финакадемия, 2009.

представляет собой многоплановое явление. В Китае принято выделять три основных направления, в русле которых развивается современная китайская социальная мысль, - китайский марксизм (макэсычжуи), либерализм (цзыючжуи) и современное новое конфуцианство (сяньдай синь жусюэ) '. Эти течения мысли претерпевают значительные внутренние трансформации, модели трансформационных процессов, конструируемые ими, конкурируют друг с другом, и эта конкуренция осложнятся их явным тяготением к взаимодействию друг с другом при желании сохранить известную автономию. Такая диспозиция находит выражение во взаимных влияниях, неизбежных компромиссах и, в конечном счете, в движении к некоему открытому теоретико-мировоззренческому синтезу. То, как проблема духовно-цивилизационных трансформаций становится ареной взаимодействия различных философских течений, легализованных в современном Китае, и в каком-то смысле питательной средой собственных самотрансформаций, практически не изучается ни отечественными китаеведами, ни социальными философами.

Первое из отмеченных направлений - китайский марксизм, - традиционно привлекает к себе внимание российских исследователей, хотя по большей части наши авторы отдают предпочтение изучению китайского - не столько академического, сколько - политического марксизма 2 . Исследований, посвященных двум вторым направлениям современной китайской социальной философии, все еще недостаточно. Что касается современного конфуцианства, то целостного исследования о нем, как о влиятельном культурно-философском

1 Сун Чжимин. Чжунго сяньдай чжэсюэ тунлунь (Общий обзор современной китайской философии). Пекин: Чжунго жэньминь дасю чубаньшэ, 2008. с. 4.

Буров В.Г. Современный китайский марксизм: к итогам XVII съезда КПК // Свободная мысль, 2008, № 2, с. 39-54; Борох Л.Н. Общественная мысль Китая и социализм (начало XX века). - М., 1984; Васильев Л.С. Китай на рубеже III тысячелетия: конфуцианская традиция или марксизм-маоизм // Восток. - 1992. № 5. - С. 64-77; Галенович ЮМ. Конфуцианский марксизм или марксистское конфуцианство? // Азия и Африка сегодня, 2008, № 9; Делюсин Л.П. Дэн Сяопин и реформация китайского социализма. - М.: ИД «Муравей», 2003; его же: Спор о социализме в Китае (из истории общественно-политической мысли Китая в начале 20-х годов). - М., 1980; Переломов Л.С. Мао, легисты и конфуцианцы // Вопросы истории. - 1975, № 3; Сидюменов В.Я. Эволюция представлений о социализме в КНР (1953-1994). - М., 1996 и т.п.

феномене, в отечественной китаистике до сих пор нет, несмотря на то, что его история насчитывает без малого сто лет. Правда, о взглядах представителей «первого» поколения нового конфуцианства (Лян Шумине, Сюн TTТипи) имеется ряд обстоятельных исследований 1 . Особо отметим труды A.B. Ломанова, посвятившего целый ряд глубоких исследований творчеству Фэн Юланя и постконфуцианству как культурно-философскому феномену . Им же написаны практически все статьи по персоналиям современной китайской философии, преимущественно - «современного нового конфуцианства» (сяньдай синь жусюэ) в энциклопедическом словаре «Китайская философия» (1994) и в пятитомной (в 6-ти книгах) энциклопедии «Духовная культура Китая», том «Философия» (2006, 2011). Как ни странно, выдающимся представителям третьего поколения постконфуцианцев - Ду Вэймину, Лю Шусяню, Фу Вэйсюню и Чэн Чжунъину, повезло менее всего - о них в нашей социально-философской литературе можно встретить лишь спорадические упоминания 3.

На фоне заметного оживления духовной жизни Китая в России возрастает интерес к философским аспектам проблемы культурно-цивилизационных

1 Делюсин JI.H. Китайская идея Лян Шумина // XXIV НК ОГК. Тезисы докладов. Ч. 2. - М., 1993; Краснов A.B. Сюн Шили и судьбы конфуцианства в КНР // 24-я ГК ОГК. Ч. 2. - М., 1993; Старостина А.Б. Философия истории Лян Шумина / пер. А.Б. Старостиной. - М.: ИДВ РАН, 2009; Цверианишвили А. Г. Культурологические воззрения Лян Шумина // Общественно-политическая мысль в Китае (кон. XIX- XX в.). - М., 1988, с. 158 - 198.

2 Ломаное A.B.