Проблема психологизма в кабардинской прозе 1960-1990 годов

Губжокова, Светлана Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Проблема психологизма в кабардинской прозе 1960-1990 годов

Год: 2006
Автор научной работы: Губжокова, Светлана Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Нальчик
Код cпециальности ВАК: 10.01.02

Диссертация по филологии на тему 'Проблема психологизма в кабардинской прозе 1960-1990 годов'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема психологизма в кабардинской прозе 1960-1990 годов"

На правах рукописи

Губжокова Светлана Владимировна

ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИЗМА В КАБАРДИНСКОЙ ПРОЗЕ 1960-1990 ГОДОВ

Специальность 10.01.02 - литература народов Российской Федерации (литература народов Северного Кавказа)

Автореферат

I диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Нальчик - 2006

Работа выполнена на кафедре русской литературы Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Мусукаева Анджелла Хамитовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Казиева Альмира Магометовна

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский

государственный университет

Защита состоится марта 2006 года в 10.00 часов на засе-

дании диссертационного совета Д 212.076.04 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук в Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова (360004, КБР, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова (360004, КБР, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

Автореферат разослан " £" февраля 2006 г.

Ученый секретарь

кандидат филологических наук, доцент Камбачокова Рима Хажкеловна

диссертационного совета

/¿жбА-

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Впечатляющая сила отражаемой художественной литературой действительности всегда была неразрывно связана с проблемами изображения человека.

Каждая литературная эпоха открывает новые уровни и приемы психологического анализа. Истинный художник слова, даже всецело доверяя опыту предшественников, стремится найти свой путь раскрытия сложности и многозначности человеческой натуры. Писатель видит то, что обусловлено его собственными установками, и его метод, в свою очередь, тоже является подтверждением характерологической многозначности.

Психологический анализ выступает одним из показателей уровня развития художественного мышления, его исследование уже по этой причине представляется необходимым.

Северокавказские литературоведы, изучая творческое наследие тех или иных писателей, как правило, затрагивают проблему изображения внутреннего мира человека, но последовательность приемов, выявляющая типические и характерологические качества личности, специально предметом исследования не становились. В работе заостряется внимание на художественном познании внутреннего мира, эмоциональной и интеллектуальной сферы личности в ее обусловленности явлениями окружающей жизни. Все эти аспекты функциональны для современной кабардинской прозы, поскольку, как замечает К. Шаззо в отношении тенденций северокавказской литературы, проявившихся в 1960-х гг., "незаметно изменилась структура художественного конфликта: в произведениях сократилось число описываемых событий за счет их драматизации; поступки и воззрения человека, его психология стали осмысливаться в сложнейших переплетениях жизни, вскрывающих закономерности ее эволюции; писательский взгляд координируется на отдельных, но крупных проблемах, способных показать главные тен-

денции эпохи и связь человеческо!)! Ц^^^НЭДШИИЭДИг с ними

библиотека

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что рассмотренный аспект литературного творчества способствует определению идеалов и ценностей современности, а также выявлению уровня художественности отдельно взятой литературы. Рассматриваемый нами период - называемый современным - с учетом общего возраста кабардинской литературы, практически является начальным. В связи с чем вызывает интерес то, как преодолеваются издержки "раннего возраста", что именно, перенятое из опыта развитых литератур, приживается в кабардинской прозе как наиболее органичное для определенной этнической среды, какие элементы перекликаются с опытом русской литературы, какие оказываются избыточными.

Рассмотрение внутреннего мира человека может не занимать центральное место в художественном произведении, вместе с тем развернутый "психологизм сам по себе еще не является ключом к открытию жизни и созданию действительно крупных и общезначимых характеров, воплощающих ведущие движения эпохи", а потому важен такой исследовательский подход, при котором анализ конкретных художественных приемов будет осуществляться с учетом тех факторов, в соответствии с которыми избирается тот, а не иной принцип изображения личности. Этот момент, на наш взгляд, не учтен в полной мере в северокавказском литературоведении.

Какой статус имеет в произведении воссоздание особенностей внутреннего мира человека, как выражаются идеалы и нравственные ценности современности в том случае, если психологический ряд занимает в повествовании подчиненное положение - вопросы, вызывающие пристальное внимание к обозначенной в заглавии нашей работы проблеме.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертации является исследовать что и почему интересует писателя во внутреннем мире человека, каким отношением к жизни и художественным традициям обусловлен его интерес, и как он проявляется в психологической обрисовке героя. В связи с чем выдвигается необходимость решения

следующих задач: *

- исследовать понимание психологизма как эстетической категории (к постановке вопроса);

- изучить, как раскрывается психология героев малого и среднего жанров прозы в связи с актуальной для XX века, и особенно для судеб этнических общностей, проблемой нравственного выбора;

- выявить средства художественной изобразительности, посредством которых передается взаимодействие явлений жизни с духовным миром человека;

- проанализировать на конкретных примерах особенности проявления художественного психологизма, обусловленного спецификой жанра.

Научная новизна. В исследовании впервые предпринята попытка монографического изучения проблемы психологизма в кабардинской прозе 1960-1990-х годов. В работе специально исследуется совокупность приемов, позволяющая выделить психологические элементы в потоке художественного повествования, а также определить их место и значимость в общей структуре отдельного произведения. При этом основной упор делается на элементах, характерных для замкнутых художественных систем, какими в данном случае выступают конкретные образцы кабардинской прозы.

Кроме того, впервые объектом комплексного исследования стали некоторые произведения, не являвшиеся ранее объектом специального рассмотрения литературоведов.

Объект исследования. В качестве материала исследования взяты произведения кабардинской прозы 1960-90-х, рассмотренные в контексте движения северокавказской и русской литератур, в частности, проанализированы произведения X. Теунова "Аслан", "Род Шо-гемоковых", X. Шекихачева "Ахмедхан", Ахм. Налоева "Водяная бабка", А.Кешокова "Пуд муки", "Сабля для эмира", Ад. Шогенцукова "Родник", "Весна Софият", "Назову твоим именем", К. Эльгарова "Чуреки из песка", Б. Журтова "Мармажей", М. Кармокова "Жизнь взаймы", "А тополя все растут", Т.Адыгов "Щит Тибарда".

Степень научной разработанности темы. Специальных монографических исследований по затронутой теме нет. Однако обойти

вниманием приемы воссоздания внутреннего мира человека не приходилось ни одному исследователю, работавшему над теми или иными проблемами прозы, в частности северокавказской. В потоке оказавшейся для нас доступной литературы наиболее ценными представляются подходы, представленные в трудах северокавказских ученых, среди них: Л. Бекизова. От богатырского эпоса к роману (Черкесск, 1974); Р. Камбачокова. Адыгский исторический роман (Нальчик, 1999); Л. Кашежева. Кабардинская советская проза (Нальчик, 1962); А Мусукаева Северокавказский роман (Нальчик, 1993); 3. Толгуров. В контексте духовной общности (Нальчик, 1991); Ю. Тхагазитов. Адыгский роман (Нальчик, 1987), Эволюция художественного сознания адыгов (Нальчик, 1996); X. Хапсироков. Пути развития адыгских литератур (Черкесск, 1968), К. Шаззо. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах (Тбилиси, 1978).

Стабильная установка автора на соотнесение художественного опыта северокавказских литератур с национальными и художественными традициями, характеризующая указанную монографию Л. Бекизовой, сыграла определенную роль в выборе нами исходных координат литературоведческого анализа. Более аспектной разновидностью подобного подхода являются, на наш взгляд, работы Ю. Тхагазитова, углубляющие наши представления об истоках национального мировосприятия.

Фиксация существенных для развертывания нашей концепции проблемных граней интересующих нас произведений - тема народа и личности, тема личности в истории и т.д. - осуществляется в монографиях Л. Кашежевой, Р. Камбачоковой, А. Мусукаевой и Р. Шето-вой, Ф. Урусбиевой.

Труды 3. Толгурова, К. Шаззо и X. Хапсирокова дают необходимое при рассмотрении произведений конкретной национальной литературы представление о контекстном поле, в данном случае - это достижения северокавказской литературы, - что позволяет избежать субъективности в формулируемых выводах.

Теоретические проблемы психологического анализа художественных текстов, а также убедительные образцы этого анализа, послужившие важным подспорьем в наших собственных научных изысканиях, содержатся в трудах М. Арнаудова, Б. Блока, Л. Гинзбург, Б. Грифцова, Т. Хмельницкой и др.

Методологической основой диссертационного исследования явились труды теоретиков литературы, в частности: Ю. Барабаша, М. Бахтина, Г. Гачева, А. Иезуитова, В. Кожинова, Д. Лихачева, А. Лосева, В. Тимофеева, Б. Успенского и других.

Также учтены работы северокавказских литературоведов: А. Гу-това, У. Панеш, И. Пшибиева, X. Хапсироковва, Т. Чамокова, некоторых других.

Основными методологическими принципами явились историзм, системность, единство содержания и формы.

Базовые методы работы - культурно-исторический и типологический.

Теоретическая значимость диссертационного труда состоит в дальнейшей разработке одной из актуальных проблем литературоведения: проблемы психологизма национальной прозы, а также в уяснении концепции человека в современной кабардинской прозе.

Полученные результаты могут способствовать сравнительно-типологическому изучению прозаических жанров литератур Северного Кавказа и тем самым выявлению их национальных особенностей.

Практическая значимость. Выводы и основные положения работы могут быть использованы при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров по изучению поэтики и проблематики кабардинской литературы, а также могут дополнить сведения при монографическом изучении художественных систем отдельных авторов.

Апробация работы. Основные положения исследования доложены на Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых "Перспектива-2005" (Нальчик, 2005) и на между-

народном научно-методическом симпозиуме "Лемпертовские чтения VI" (Пятигорск, 2004), а также отражены в пяти публикациях.

Диссертационное исследование обсуждено на расширенном заседании кафедр русской литературы, кабардинского языка и литературы Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова.

Структура диссертации определена поставленными в ней целями и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность исследуемой темы, определены объект, цели и задачи работы, ее научная новизна, дана краткая характеристика изученности выдвигаемых проблем и вопросов, теоретическая и практическая значимость, изложены методологические принципы исследования.

Первая глава "Психологизм как эстетическая категория (к постановке вопроса)" представляет собой анализ и систематизацию стержневых теоретических положений по проблеме психологизма литературного творчества.

Кратко рассматривается история видоизменения способов раскрытия духовной жизни человека, характерная для разных литературных периодов, а также динамика критических взглядов по данной проблеме.

Литературоведческий подход к интересующей нас категории в некоторых случаях сближается с искусствоведческим, что вполне закономерно.

Вопросы психологии и воздействия художественного произведения на сознание читателя тесно связаны, что позволило нам, в некоторых случаях, апеллировать к именам ученых, изучавших особенности человеческого мышления, в частности таких, как Л.С. Выготский, Я.С. Лурия, П.Д. Успенский. В данном случае внимание заостряется

на вопросах воображения и являющегося его составной частью сопереживания, без которых невозможно ни творчество, ни восприятие продукта творчества. Можно утверждать, что в определенной степени именно неоднозначность и противоречивость процесса сопереживания дает основание к выделению психологизма как эстетической категории. Далее, затрагиваются особенности оценочной деятельности, последняя необходима для полноты художественного впечатления и сопряжена с одной из важных сторон художественного сознания - проблемой отрицательного и положительного.

Способы, которыми сосредотачивается внимание на внутреннем мире, переживаниях человека, различны, но во всех родах и жанрах литературы они неизменно ведут к процессу индивидуализации героя. Последнее, в свою очередь, может обладать большей или меньшей степенью представленности.

Под психологизмом принято понимать "углубленное изображение психических, душевных переживаний человека в искусстве". Иными словами, это проникновение во внутренний мир человека. В рассмотрении специфики художественного психологизма как осмысленного приема литературного творчества, невозможно избежать разговора о побочных и сопутствующих явлениях, а именно: соотношение стереотипизации и типизации. Названные явления выступают важным фактором появления традиции. Так, несмотря на то, что способы, которыми заостряется внимание на духовной жизни, на переживаниях героев, у разных художников различны, имеет место своеобразная традиция осуществления художественного психологизма. Традиция позволяет нам подробно остановиться на таких активных элементах психологизации, как портрет, жест, поступок, пейзаж, диалог, монолог и некоторые другие.

Развертывающиеся на страницах произведений духовные миры преимущественно избегают одноаспектности понимания их читателем. Художественное раскрытие психологии - многоступенчатый процесс, в котором сталкивается окружающая человека реальность и сознание, признающее или опровергающее законы этой реальности, в

соответствии с чем функции элементов психологического письма могут расширяться или сужаться в кругах контекста.

Во второй главе "Нравственно-психологические принципы кабардинской прозы (рассказ, повесть)" посредством рассмотрения приемов и методов воссоздания человеческого характера в произведениях отдельных писателей, исследуется проблема нравственных приоритетов современности. Для анализа привлекаются произведения X. Теунова, Ад. Шогенцукова, X. Шекихачева, Ахм. Налоева, К. Эль-гарова, М. Кармокова, Б. Журтова. Как явлению, во многом предвосхитившему и инициировавшему психологические открытия кабардинской прозы, уделяется пристальное внимание рассказу Али Шогенцукова "Пуд муки".

Мы отталкиваемся от предположения, что усиление, или, напротив, ослабление внимания к художественному психологизму имеет свои объективные причины, связанные с особенностями эпохи, в которую возникло конкретное произведение, с ходом исторического развития. Так, например, повесть второй половины XX в. в кабардинской литературе не столько устремлена к самому человеку, сколько -к анализу социально-экономических, нравственных, философских проблем бытия и человека. Конфликт повести чаще всего связан с основными конфликтами современности, и даже тогда жизненные противоречия показываются через частные, семейные, внутриличностные конфликты. Повесть определяет, насколько глубоко литература понимает современного человека. По своей специфике жанр повести более мобилен и динамичен, чем крупные литературные формы, и вследствие этого быстрее откликается на актуальные проблемы жизни.

Конфликт повести "Назову твоим именем" Ад. Шогенцукова -в столкновении принципов жизнеустройства. Здесь мы имеем внешнюю сторону авторской концепции, то, что определяет движение сюжета. Внутренняя сторона этого столкновения - конфликт личностный, заостряющийся в психологической разнице между Мусаби и За-линой. Читатель радуется, когда узнает, что Залине удалось бежать от

своих похитителей, но здесь, оказывается, возникают новые препятствия, уже не выливающиеся в сферу активного действия героев.

Те же линии можно проследить и в кабардинском рассказе, хотя здесь повествование гораздо чаще тяготеет к исповедальное™. Можно утверждать, что сам по себе жанр рассказа направлен не столько на исследование внутреннего мира, сколько на отдельные нравственно-психологические качества личности, здесь как бы интенсифицируются определенные грани человеческого характера.

Художественные тенденции в изображении человека напрямую связаны в современной прозе с проблемой проникновения во внутренний мир личности. В этом отношении лиризм, как принцип художественного мировидения, представляет собой один из возможных уровней исследования человеческого характера. Чтобы прикоснуться к тонкой душевной организации личности, заглянуть в его чувственно-эмоциональную сферу, художник должен разбираться в субъективном мире человека, понимать его душевное состояние. Писатель настраивает читателя на "волну" эмоций и мыслей своего героя, что осуществляется в каждом конкретном случае по-своему. Так, например проникновение во внутренний мир человека в рассказе Ад. Шо-генцукова "Родник" демонстрирует значимость проблемы сопереживания. Человеческая драма и подчас непостижимая логика окружающего мира интересно преломляется в кратких пейзажных описаниях.

Особый интерес представляет военная тематика. Кабардинский рассказ второй половины двадцатого столетия исследует не только великие события и великие деяния военных лет, но также ищет разгадку многих заблуждений и бед, связанных с послевоенным временем. Писатели освещают вопросы, обращенные к своему историческому прошлому и личной совести человека. Исследуют "частности" жизни во время войны. Теперь взгляд автора устремлен не на восторженную общую панораму героических побед, а на психологию людей, видевших смерть, чудом уцелевших, на внутренний мир поколения, которому историей суждено нести память о не столь отдаленных событиях.

В кабардинском рассказе 70-90-х годов речь не идет непосредственно о военных событиях, война чаще всего предстает отраженно - в судьбах героев повествования - матерей, ветеранов, людей, детство которых пришлось на военную пору. "Драма личности становится кон-фликтообразующей доминантой в адыгском рассказе. Притом существенно, что драма как неминуемый компонент конфликта входит в рассказы, которые не могут быть названы драматическими" (Шаззо К.Г.).

Аспекты изображения личности могут быть самыми разными, привходящая в ткань произведения военная тема активизирует целый узел связанных с ней мотивов, как правило, это: отнятое детство, память потомков (священная или спекулятивная), человеческое сострадание и т. д. В рассматриваемый период особого драматизма характеров достигает Ахм. Налоев. Потрясает своей внутренней правдой, остротой и драматизмом судьба героини рассказа "Водяная бабка". Здесь нет событий в их эпическом движении. Автор исследует психологию одинокой женщины, которая ждет уже несколько лет ушедших на войну сыновей. Ахм. Налоев тонко передает изменения в состоянии героини, ее безудержную радость при получении от сына письма, то щемящее чувство обиды и сострадания, которое возникает в скупых сообщениях автора о том, что сын так и не приехал к матери, забыл о ней.

Интересен выдержанный в лирическом ключе рассказ К. Эль-гарова "Чуреки из песка". Автор не стремится здесь достичь определенной идейной цели, подвести читателя к определенным выводам. Художественная ценность рассказа в том, как убедительно обнажается сам по себе детский взгляд на мир. По форме перед нами - краткий этюд-зарисовка, но используемые Эльгаровым средства придают рассказу психологическую глубину. Ребенок в голодную военную пору относит на мельницу с трудом добытые кукурузные зерна, мечтает о том, как мачеха испечет ему, его братьям и сестрам, вкусные чуреки, но на обратном пути его поджидает беда: неизвестно откуда взявшаяся корова переворачивает в песок ведро с мукой. Рассказ пронизан репликами персонажей: слова мачехи, разговоры людей, ждущих на мельнице своей очереди, но при этом

преобладает всего одна точка зрения - мальчика Исмеля. Очертания страшного, будто перевернутого войной с ног на голову мира, словно смягчаются, проходя через наивность и непосредственность мировоззрения мальчика. Автор подчеркивает сложные нюансы детской психологии: от бессознательно желания наказать нечестного человека переходит к осознанию греховности своих помышлений, сюда же тонко примешивается стремление стать героем, спасителем всех: "Кукурузу безрукого Исхака я превратил бы в камушки, чтобы он привез домой вместо муки песок. Поел бы он чуреки и мамалыгу из песка, тогда бы понял... Я начинаю плевать в речку и плюю, пока не пересохло в горле. Мне кажется, что воды стало немного больше, радуюсь, что Исхак мелет кукурузу на слюне. Может, подавится своей мукой? Спохватываюсь и оглядываюсь. Самому перед собой вдруг становится стыдно. Боюсь, взял на душу большой грех, что плевал в воду... Мне страстно хочется искупить этот грех...". В Исмеле "взрослое" чувство стыда от того, что окружающие испытывают к нему жалость соседствует с детским страхом перед неминуемым наказанием мачехи. Но нет наказания страшнее того, что зовется равнодушием и герой рассказа, пусть опосредованно, пусть детским умом, но приходит к этому выводу, когда пытается "высвободить" родник: "Если бы ты впадал в речку, что движет мельницу, то, может быть, она бы не останавливалась. Ты знаешь, как были голодны эти люди на мельнице и те, кто их ожидал дома? Черта с два ты знаешь!". Особо значим, как нам кажется, в данном произведении, символ жестокой, будто насмехающейся над человеком судьбы - это чуреки из песка, которые достаются брошенному в страшную реальность ребенку.

Воссоздание внутреннего мира через символизацию явлений и предметов реальности - прием в высшей степени функциональный. "Эстетическая функция символа проявляется в его эстетической ценности для художественного текста: с помощью символов в образах ярких, впечатляющих и наглядных в художественном тексте могут

найти свое выражение очень сложные и отвлеченные понятия". Так, в рассказе Б. Журтова "Мармажей" символизируется усадьба старухи Кундуз, сыновей которой отняла война. Первое, что обращает на себя внимание в описании этой усадьбы, это то, что время в ней остановилось: "Все здесь осталось таким, каким было в то июльское утро, когда, получив в один день повестку, ушли на фронт двое из четырех ее сыновей - близнецы. ... За добротными заборами, выросшими вскоре по обе стороны улицы, безостановочно шла, подгоняемая временем, неиссякаемая, как родник в горах, обновленная жизнь. А в ее опустевшем домике время словно остановилось, не решаясь ни к чему прикоснуться". Жизнь усадьбы косвенно соотносится с жизнью ее хозяйки, особенно растущий во дворе полузасохший орешник, "наперекор времени, как-то наполовину зеленеющему молодой листвой". Черты быта Кундуз, не только для нее самой, но и для жителей села, вбирает несколько смыслов, это — жизнь ушедших на войну сыновей, жизнь самой Кундуз, трагедия целой эпохи и памятник материнскому горю. В показанной автором неотторжимости героини от усадьбы выражается особого рода цельность внутреннего мира Кундуз. Посягательство на сакральность дома оборачивается уходом из жизни Кундуз. Даже когда председатель сельсовета отказывается от идеи, передать землю, принадлежащую вдове, колхозу, ничего не меняется. Более того, доставивший героине рассказа столько радости "приезд сына", за которого она принимает соседского парня, состоявшийся по этому случаю праздник, во время которого извлекают из земли припасенный Кундуз национальный напиток мармажей, - не способны поддержать в ней жизнь, ведь по существу - это только видимости.

Столкновение принципов жизнеустройства, которое определяет конфликт ряда кабардинских повестей и рассказов 1960-90-х гг., выражается в конфликте личностном, психологически заостряющемся. В итоге субъективный конфликт переводится в философский план или же сменяется универсальными мировоззренческими выводами (Ад. Шогенцуков, Ахм. Налоев, М. Кармоков, Б. Журтов).

В третьей главе "Психологические аспекты художественного исследования в кабардинском романе 1960-90-х гг" раскрываются особенности реализации принципов художественного психологизма в произведениях X. Теунова, А. Кешокова, М. Кармокова и Т. Адыгова.

Произведения, о которых можно сказать, что они обусловили художественность литературы определенного периода, представляют типичные ситуации, но находят в них единичные решения человеческих характеров. В произведении хорошо выписаны как мотивы, так и поступки героев. Действие, жест, речь, неизменно сопровождаются авторской оценкой. Так, характеры героев романа "Род Шогемоковых" X. Теунова заданы с самого начала, и к концу произведения они не претерпевают существенных изменений. Несмотря на это, художник создает интересный психологический рисунок, в котором нет никакой разорванности, пунктирности, даже тогда, когда речь идет о периферийных персонажах.

А. Кешоков в "Сабле для эмира" избрал тот способ изображения людей, в котором стало отчетливым противоречивое соединение разнонаправленных веяний времени, и при этом сумел избежать одноли-нейности в решении поставленных проблем. В романе воссоздана эпоха, когда, помимо судьбоносных для Кавказа свершений, столкнулось множество тенденций, как идущих из глубины веков, так и диктуемых современностью. Основное внимание в "Сабле для эмира" сосредоточено на событии эпохальном, поэтому нет объемно-аналитического изображения чувства. Тем не менее, мы можем утверждать, что центральный герой романа, князь Жираслан, раскрывается и как носитель определенной тенденции изображаемой поры и в то же время неповторимой живой индивидуальности. Хотя при этом логика протекания внутренних процессов, нравственные установки, не всегда отражают логику исторического поворота. Герой, который оказывается буквально в эпицентре судьбоносных событий, принимая в них активное участие, остается "равным себе", и к концу произведения его характер не претерпевает конкретных изменений.

Воссоздание характеров в романе "А тополя все растут" М. Кармокова подчинено жизненной масштабности, времени, что усилено за счет отступлений, отвлеченных размышлений автора, некоторой назидательности.

Деятельность человека, по Кармокову, включена в определенную иерархию: природа - человек - действительность, которую созидает человек. При этом если природа и человек иногда едины, а иногда разнополюсны, то действительность, созидаемая человеком - как бы оборотная сторона его души, показатель богатства его внутреннего мира. Природа воплощает вечность, которая оценивает людей через их деяния, потому писателя интересует общечеловеческая природа индивидуальности.

Все герои "Щита Тибарда" Т. Адыгова предстают в определенной слитности с историческим периодом - это основной ракурс исследования характеров автором. Основной сферой проявления особенностей психологического склада человека в романе являются его действия, поступки, и раскрытие образов в романе проводится с явным преобладанием событийных моментов. В данном случае емкость в раскрытии ряда характеров обеспечивается за счет наличия несколько сюжетных линий, основных и периферийных. Здесь целенаправленно выведены герои-идеи, но при этом нагруженность характеров заложенным в них смыслом не нарушает пропорций художественности.

Роман выступает той жанровой формой, в которой психологический анализ реализуется полнее всего, целостно, всесторонне охватывая человеческую личность в ее разнообразной обусловленности явлениями окружающего мира.

В заключении диссертационной работы обобщаются результаты исследования, формулируются следующие выводы:

1. Молодой возраст кабардинской литературы создает условия, которые не могут не сказаться на принципах ее исследования. В основном приходится не столько судить о сложившихся формах художественного психологизма, сколько определять их в общем потоке повествования, констатировать их художественную значимость. На начальных этапах литературы задача установления сложности и неод-

нозначности духовного богатства человека не осознается писателями настолько четко, чтобы об этом можно было судить как о явлении.

2. На начальном этапе кабардинской прозы наличествует "свое" понимание положительного героя, испытывающее влияние фольклорной традиции. Позже образ фольклорного героя постепенно преобразуется в значимый, с точки зрения художественного психологизма, литературный тип. Его отдельные отличительные свойства своеобразно трансформируются в характерологические черты современника, при этом в повествование "вкрапливаются" определенные речевые обороты, афористические характеристики, узнаваемые поведенческие стереотипы, особо активизируются приемы создания психологического портрета, возрастает роль пейзажа, символизируются бытовые детали, что особенно наглядно проявляется в рассказах и повестях.

3. В кабардинской литературе 1960-1990-х гг. однозначно превалирует реалистический психологизм. При этом переживания героев могут отслеживаться как в линейной, так и в концентрической последовательности.

4. Началом, создающим и организующим в повествовании характеры, выступает сюжет. Ярким примером тому служит историко-философский роман, выдвигающий в личности героя на первый план видовое, всечеловеческое. Важно подчеркнуть, что в общем объеме адыгский эпос тяготеет к исторической тематике. Это обусловлено самой судьбой народа, теми событиями, которые имели место в его жизни. Роман такого плана активизирует функцию авторского начала, которое, в свою очередь, обнаруживается у разных художников слова по-разному, но приводит в результате к выявлению каких-то сторон, граней идейного замысла, авторских концепций, изображению явлений жизни во взаимодействии с духовным миром человека.

5. Жанровые особенности прозы позволяют полнее охватить проявления человеческой натуры. Так, в жанрах малой прозы психологизм более напряженный, в романе - более развернутый, но для кабардинского романа воссоздание своеобразия личности, духовного бытия, не является первоочередной задачей. Для нас важно уяснить:

как проявляются особенности художественного психологизма под воздействием специфики жанра.

6. Изученный материал свидетельствует: кабардинских романистов не интересует сама по себе многогранность и сложность человеческой психологии. Писателей преимущественно волнует, если можно так выразиться, "преобразующая" способность человеческой личности, то, как совмещаются последней разные веяния времени, преодолеваются обстоятельства, преображается действительность - все богатство средств психологического анализа подчиняется раскрытию этой задачи.

7. Предпринятое исследование, осветив лишь некоторые аспекты обозначенной темы, может послужить отправной точкой для обработки ее более частных моментов, таких, например, как специфика построения диалогической речи как средства психологического анализа, индивидуальные методы психологизации пейзажа в кабардинской прозе и др.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Губжокова C.B. Образ положительного героя в кабардинской прозе // Сборник научно-методических статей. Педагогический вестник. Вып. 6. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2003. - 0,3 пл.

2. Губжокова C.B. Повесть Ад.Шогенцукова "Весна Софият" в контексте философского осмысления проблем окружающего мира // Международный научно-методический симпозиум "Лемпертовские чтения VI 18-19 мая 2004". - Пятигорск, 2004. - 0,2 п.л.

3. Губжокова C.B. Психологизм как эстетическая категория // Материалы всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых "Перспектива-2005". Т. 1. - Нальчик, 2005. - 0,3 п.л.

4. Губжокова C.B. Категория психологизма как авторская позиция в литературе // Сборник научных трудов молодых ученых. — Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2005. - 0,5 п.л.

5. Губжокова C.B. Психологизм как эстетическая категория в современной литературе // Материалы Конгресса МАПРЯЛ: "Русский язык, литература сегодня". - Мирут (Индия), 2005. - 0,2 пл.

В печать 01.02.2006. Тираж 100 экз. Заказ № 4716. Типография КБГУ 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

ASSf

2919

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Губжокова, Светлана Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.3

ГЛАВА I. Психологизм как эстетическая категория (к постановке вопроса).14

ГЛАВА II. Нравственно-психологические принципы кабардинской прозы (рассказ, повесть).51

2.1. Зарождение «новой личности» в кабардинской прозе. Национальный характер в контексте исторической действительности.51

2.2. Нравственно-этическая «иерархия» в повести Ад. Шогенцукова «Назову твоим именем».76

2.3. Психологические аспекты темы «человек и война» в рассказах 60-90-х годов.88

ГЛАВА III. Психологические аспекты художественного исследования в кабардинском романе 1960-90-х гг.96

3.1. Элементы психологического анализа в романе «Род Шогемоковых» X. Теунова.96

3.2. А. Кешоков. «Сабля для эмира». Художественное исследование мотивации поведения как принцип понимания характера.109

3.3. М. Кармоков. «А тополя все растут». Взаимоотношения среды и духовного мира человека.119

3.4. Т. Адыгов. «Щит Тибарда»: масштабная событийность как возможность раскрытия характера.130

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Губжокова, Светлана Владимировна

Северокавказские литературоведы, изучая творческое наследие тех или иных писателей, как правило, затрагивают проблему изображения внутреннего мира человека, но последовательность приемов, выявляющая типические и характерологические качества личности, специально предметом исследования не становились. В работе заостряется внимание на художественном познании внутреннего мира, эмоциональной и интеллектуальной сферы личности в ее обусловленности явлениями окружающей жизни. Все эти аспекты функциональны для современной кабардинской прозы, поскольку, как замечает К. Шаззо в отношении тенденций северокавказской литературы, проявившихся в 1960-х гг., «незаметно изменилась структура художественного конфликта: в произведениях сократилось число описываемых событий за счет их драматизации; поступки и воззрения человека, его психология стали осмысливаться в сложнейших переплетениях жизни, вскрывающих закономерности ее эволюции; писательский взгляд координируется на отдельных, но крупных проблемах, способных показать главные тенденции эпохи и связь человеческой судьбы и психологии с ними» [104: 138].

Художественная литература стремится показать человека не только таким, какой он есть, но и таким, каким она хочет его видеть. Актуальность темы исследования, обусловлена тем, что рассмотренный аспект литературного творчества способствует определению идеалов и ценностей современности, а также выявлению уровня художественности отдельно взятой литературы. Рассматриваемый нами период - называемый современным - с учетом общего возраста кабардинской литературы, практически является начальным. В связи с чем вызывает интерес то, как преодолеваются издержки «раннего возраста», что именно, перенятое из опыта развитых литератур, приживается в кабардинской прозе как наиболее органичное для определенной этнической среды, какие элементы перекликаются с опытом русской литературы, какие оказываются избыточными.

Рассмотрение внутреннего мира человека может не занимать центральное место в художественном произведении, вместе с тем развернутый «психологизм сам по себе еще не является ключом к открытию жизни и созданию действительно крупных и общезначимых характеров, воплощающих ведущие движения эпохи» [71: 17], а потому важен такой исследовательский подход, при котором анализ конкретных художественных приемов будет осуществляться с учетом тех факторов, в соответствии с которыми избирается тот, а не иной принцип изображения личности. Этот момент, на наш взгляд, не учтен в полной мере в северокавказском литературоведении.

Цели и задачи исследования. Основная цель — исследовать что и почему интересует писателя во внутреннем мире человека, каким отношением к жизни и художественным традициям обусловлен его интерес, и как он проявляется в психологической обрисовке героя. В связи с чем выдвигается необходимость решения следующих задач:

• исследовать понимание психологизма как эстетической категории (к постановке вопроса);

• изучить, как раскрывается психология героев малого и среднего жанров прозы в связи с актуальной для XX века, и особенно для судеб этнических общностей, проблемой нравственного выбора;

• выявить средства художественной изобразительности, посредством которых передается взаимодействие явлений жизни с духовным миром человека;

• проанализировать на конкретных примерах особенности проявления художественного психологизма, обусловленного спецификой жанра.

Объект исследования. В качестве материала исследования взяты произведения кабардинской прозы 1960-90-х, рассмотренные в контексте б движения северокавказской и русской литератур, проанализированы, в частности, произведения Али Шогенцукова «Пуд муки», X. Теунова «Аслан», «Род Шогемоковых», X. Шекихачева «Ахмедхан», Ахм. Налоева «Водяная бабка», А.Кешокова «Сабля для эмира», Ад. Шогенцукова «Родник», «Весна Софият», «Назову твоим именем», К. Эльгарова «Чуреки из песка», Б. Журтова «Мармажей», М. Кармокова «Жизнь взаймы», «А тополя все растут», Т.Адыгова «Шит Тибарда».

Степень научной разработанности темы. Специальных монографических исследований по теме нет. Однако обойти вниманием приемы воссоздания внутреннего мира человека не приходилось ни одному исследователю, работавшему над теми или иными проблемами прозы, в частности северокавказской. В потоке оказавшейся для нас доступной литературы наиболее ценными представляются подходы, исследованные в трудах северокавказских ученых, среди них: J1. Бекизова. От богатырского эпоса к роману (Черкесск, 1974); Р. Камбачокова. Адыгский исторический роман (Нальчик, 1999); Л. Кашежева. Кабардинская советская проза (Нальчик, 1962); А. Мусукаева. Северокавказский роман (Нальчик, 1993); 3. Толгуров. В контексте духовной общности (Нальчик, 1991); Ю. Тхагазитов. Адыгский роман (Нальчик, 1987), Эволюция художественного сознания адыгов (Нальчик, 1996); X. Хапсироков. Пути развития адыгских литератур (Черкесск, 1968), К. Шаззо. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах (Тбилиси, 1978).

Стабильная установка автора на соотнесение художественного опыта северокавказских литератур с национальными и художественными традициями, характеризующая указанную монографию JI. Бекизовой, сыграла определенную роль в выборе нами исходных координат литературоведческого анализа. Более аспектной разновидностью подобного подхода являются, на наш взгляд, работы Ю. Тхагазитова, углубляющие наши представления об истоках национального мировосприятия.

Фиксация существенных для развертывания нашей концепции проблемных граней интересующих произведений — тема народа и личности, тема личности в истории и т.д. - осуществляется в монографиях JI. Кашежевой, Р. Камбачоковой, А. Мусукаевой и Р. Шетовой, Ф. Урусбиевой.

Теоретические проблемы психологического анализа художественных текстов, а также убедительные образцы этого анализа, послужившие важным подспорьем в наших собственных научных изысканиях, содержатся в трудах М. Арнаудова, Б. Блока, JI. Гинзбург, Б. Грифцова, Т. Хмельницкой и др.

Также учтены работы северокавказских литературоведов: А. Гутова, У. Панеш, И. Пшибиева, X. Хапсирокова, Т. Чамокова и некоторых других.

Основными методологическими принципами явились историзм, системность, единство содержания и формы.

Базовые методы работы - культурно-исторический и типологический.

Апробация работы. Основные положения исследования доложены на Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива - 2005» (Нальчик, 2005) и на международном научно-методическом симпозиуме «Лемпертовские чтения VI 18-19 мая 2004» (Пятигорск, 2004), а также отражены в пяти публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема психологизма в кабардинской прозе 1960-1990 годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятое исследование позволяет прийти к некоторым обобщающим результатам по затронутой проблеме.

Основополагающий фактор, который определил направленность наших размышлений, образован тем, что молодой возраст кабардинской литературы создает условия, которые не могут не сказаться на принципах ее исследования. В основном приходится не столько судить о сложившихся формах художественного психологизма, сколько определять их в общем потоке повествования, констатировать их художественную значимость. На начальных этапах литературы задача установления сложности и неоднозначности духовного богатства человека не осознается писателями настолько четко, чтобы об этом можно было судить как о явлении.

Тенденции расширения или сужения сферы психологического анализа непосредственно связаны с вопросом о том, как показывать человека -прежде всего через его дела и поступки или же, вторгаясь во внутренний мир, обнажать течение его мыслей, чувств и переживаний. Изображение людей через их дела и поступки порой приобретает прямолинейное и упрощенное толкование, но такая тенденция больше характерна для самых первых опытов кабардинской прозы.

На начальном этапе кабардинской прозы наличествует «свое» понимание положительного героя, испытывающее влияние фольклорной традиции. Позже образ фольклорного героя постепенно преобразуется в значимый, с точки зрения художественного психологизма, литературный тип. Его отдельные отличительные свойства своеобразно трансформируются в характерологические черты современника, при этом в повествование «вкрапливаются» определенные речевые обороты, афористические характеристики, узнаваемые поведенческие стереотипы, особо активизируются приемы создания психологического портрета, возрастает роль пейзажа, символизируются бытовые детали, что особенно наглядно проявляется в рассказах и повестях.

Писатель всегда приходит к определенному решению в психологическом наполнении характеров, эти решения могут быть сходными у разных авторов, но в самой системе психологических мотивировок у кабардинских авторов наблюдаются немаловажные различия, обусловленные не только правдивостью индивидуальных характеров, но и структурными особенностями каждого из произведений.

Произведения рассматриваемого периода, в подавляющем большинстве, не были прямо рассчитаны на исследование психологии человека, что ни в коей мере не умаляет их художественных достоинств. Предпочтение подчас отдается событийному ряду, а не психологическому. Объяснение внутренних побуждений человека в таких случаях не является идейным или сюжетным центром произведения. В центре оказывается нечто другое, и это вполне закономерно: не следует забывать, что психологизм - не только показатель уровня художественного мастерства писателя, но также -определенная составная конкретного произведения, и в этом качестве может быть подчинен реализации других, наиболее значимых с точки зрения структуры произведения, задач.

В кабардинской литературе 1960-1990-х гг. однозначно превалирует реалистический психологизм. При этом переживания героев могут отслеживаться как в линейной, так и в концентрической последовательности.

Началом, создающим и организующим в повествовании характеры, выступает сюжет. Ярким примером тому служит историко-философский роман, выдвигающий в личности героя на первый план видовое, всечеловеческое. Важно подчеркнуть, что в общем объеме «.адыгский эпос тяготеет к исторической тематике. Это в первую очередь обусловлено самой судьбой народа, теми событиями, которые имели место в его жизни» [41: 54]. Роман такого плана активизирует функцию авторского начала, которое, в свою очередь, обнаруживается у разных художников слова по-разному, но приводит в результате к выявлению каких-то сторон, граней идейного замысла, авторских концепций, изображению явлений жизни во взаимодействии с духовным миром человека.

Не исключено, что в романе реализация идейного замысла может не вмещаться в рамки единой событийной основы. Но безучастность, отстраненность повествовательного начала в большом жанре кабардинской прозы всегда кратковременна. Существенной особенностью композиции романа является сменяемость значительных по масштабам и размерам сцен, эпизодов, представляемых в каких-то своих гранях то монологом героя, то лирическим отступлением, то несобственно-прямой речью.

Историко-философский и историко-бытовой романы (X. Теунов, А. Кешоков, Т. Адыгов) представили немало интересных проявлений авторской субъективности, связанной с жанровыми особенностями произведения и нацеленной именно на изображение внутреннего мира, психологии человека.

Взаимодействие явлений жизни с духовным миром человека сложно и в каждом отдельном случае неповторимо. Оно передается разными средствами художественной изобразительности. Но, «как бы ни декларировал художник, что его интересует жизнь в целом, вся действительность - это всегда декларация неосуществимого. На деле он делает выбор» [44: 100].

Вряд ли можно усомниться в том, что жанровые особенности прозы позволяют полнее охватить проявления человеческой натуры. Так, в жанрах малой прозы психологизм более напряженный, в романе - более развернутый, но для кабардинского романа воссоздание своеобразия личности, духовного бытия, не является первоочередной задачей. На это можно возразить, что объем задействованного в представленном исследовании материала не дает оснований для подобных выводов. Действительно, из довольно значительного романного достояния кабардинской литературы нами отобрано лишь несколько наименований. За исключением произведения X. Теунова, во всех случаях наш выбор диктовался малой степенью освещенности разбираемых нами романов в критических работах. Кроме того, размышления над жанром романа играют здесь роль, подчиненную общей логике исследования. Для нас важно уяснить: как проявляются особенности художественного психологизма под воздействием специфики жанра. Тем не менее, познания, имеющиеся относительно романного творчества писателей, имена которых не вошли в наше исследование, а также особенности некоторых других произведений затронутых нами авторов, позволяют сделать определенные выводы.

Несмотря на то, что принцип всестороннего исследования характера имеет больше шансов быть выраженным в эпически протяженных произведениях, изученный материал свидетельствует: кабардинских романистов не интересует сама по себе многогранность и сложность человеческой психологии. Писателей преимущественно волнует, если можно так выразиться, «преобразующая» способность человеческой личности, то, как совмещаются последней разные веяния времени, преодолеваются обстоятельства, преображается действительность — все богатство средств психологического анализа подчиняется раскрытию этой задачи.

Характер человека в кабардинской прозе гораздо реже является тайной, нежели фактором движения жизни, чем, вероятно, обусловлено преобладание в больших и малых жанрах эксплицитного психологизма.

Предпринятое исследование, осветив лишь некоторые аспекты обозначенной темы, может послужить отправной точкой для обработки ее более частных моментов, таких, например, как специфика построения диалогической речи, как средства психологического анализа, индивидуальные методы психологизации пейзажа в кабардинской прозе и др.

148

Список научной литературыГубжокова, Светлана Владимировна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Азадовский М. Литература и фольклор. - Л., 1988. - 185 с.

2. Актуальные проблемы литератур Кабардино-Балкарии. Сборник статей. Нальчик, 1991. - 176 с.

3. Арнаудов М. Психология литературного творчества. -М., 1970. 653 с.

4. Барабаш Ю. Вопросы эстетики и поэтики. М., 1987. - 384 с.

5. Барабаш. Алгебра и гармония. М., 1977. - 224 с.

6. Батенин С.Человек в его истории. Л., 1976. - 295 с.

7. Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000. - 336 с.

8. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., Художественная литература, 1975. - 504 с.

9. Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М., Художественная литература, 1986. - 543 с.

10. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. - 318 с.

11. Бекизова Л. От богатырского эпоса к роману. Черкесск, 1974. - 288 с.

12. Белая Г. Художественный мир современной прозы. -М., 1983. 191 с.

13. Бочаров С. Г. Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчество М. Горького. М., 1960. - 215с.

14. Веселовский А. Историческая поэтика. Л., 1989. - 404 с.

15. Гагаев А. А., Гагаев П. А. Художественный текст как культурно-исторический феномен. Теория и практика прочтения. -М., 2002. -184с.

16. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М., 1998. - 432 с.

17. Гачев Г. Д. Неминуемое. Ускоренное развитие литературы. М., 1989. -431с.

18. Гачев Г. Д. Образ в русской художественной культуре. М., 1981. -247 с.

19. Гачев Г. Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968.-302 с.

20. Герасименко А. Русский советский роман 60-80-х годов. М., 19898. -202 с.

21. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. - Л., 1979. - 221 с.

22. Гинзбург Л. Я. Литература в поисках реальности. Л., 1987. - 400 с.

23. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л., 1977. -412 с.

24. Грифцов Б. А. Психология писателя. М., 1988. - 462 с.

25. Гулыга А. В. Уроки классики и современность. М., 1990. - 288 с.

26. Гуртуева Т. Б. Маленький человек с большой буквы: Очерки творчества. Нальчик, 1994. - 207с.

27. Гутов А. М. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. -М., 1993.-198 с.

28. Гутов А. М. Слово и культура. Нальчик, 2003. - 160 с.

29. Далгат У. Литература и фольклор. М., 1981. - 302 с.

30. Джусойты Н. Книга друзей. Нальчик, 2003. - 176 с.

31. Днепров В. Проблемы реализма. Л., 1960. - 352 с.

32. Добин Е. Сюжет и действительность. М., Советский писатель, 1976. -317с.

33. Заблуждающийся разум. Многообразие вненаучного знания. М., 1990.-464 с.

34. Заморий Т. П. В поисках героя-современника: героическое начало в современной прозе. — Киев, 1990. 210 с.

35. Затонский Д. Художественные ориентиры XX века. М., 1988. - 416 с.

36. Иванников В. А. Психология сегодня. М., 1981. - 96 с.

37. Иванова Л. Современная советская проза о Великой Отечественной Войне.-М., 1979.-200 с.

38. Иванова Н. Б. Точка зрения: о прозе последних лет. М., 1988. - 213 с.

39. Иезуитов А. И. Проблема характера в советской литературе. М.-Л., 1962.-415 с.

40. История русского советского романа. М.- Л., 1965. - 715 с.

41. Камбачокова Р. Адыгский исторический роман. Нальчик, 1999. - 116 с.

42. Кауфов X. В зеркале социальной жизни. Нальчик, 1980. - 256 с.

43. Кашежева Л. Н. Кабардинская советская проза. Нальчик, 1962. - 148 с.

44. Кашина Н. В. Человек в творчестве Ф. М. Достоевского. М., 1986. -318 с.

45. Кожинов В. Происхождение романа. М., 1963. - 439 с.

46. Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1972. - 495 с.

47. Культурная диаспора народов Кавказа. Генезис, проблемы изучения. -Черкесск, 1993.-206 с.

48. Лазутин С. Поэтика русского фольклора. М., 1981. - 223 с.

49. Лихачев Д. Литература реальность - литература. - Л., 1984. - 271 с.

50. Лурия А. Р. Язык и сознание. Ростов-на-Дону, 1998. - 416 с.

51. Манн Ю. Диалектика художественного образа. М., 1987. - 320 с.

52. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. -М., 1976. 408 с.

53. Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002. - 516с.

54. Мир культуры. — Нальчик, 1990. 206 с.

55. Миф фольклор - литература. Сб. ст. - Л., 1978. - 250 с.

56. Многонациональный советский роман. Закономерности развития современного романа. М., 1966. - 307 с.

57. Мусукаева А. X. Ответственность перед временем. Нальчик, 1987. -167 с.

58. Мусукаева А. X. Поиски и свершения. Нальчик, 1978. - 140 с.

59. Мусукаева А. X. Северокавказский роман. Нальчик, 1993. - 191 с.

60. Мусукаева А. X., Шетова Р. А. Художественный мир Хачима Теунова. Нальчик, 2002. - 92 с.

61. Надъярных Н. Типологические особенности реализма. М, 1972. - 246 с.

62. Национальное и интернациональное в фольклоре и литературе. Сходное, общее, смешанное и своеобразное. Собрание научных трудов. Нальчик, 1983. - 180 с.

63. Образ человека и индивидуальности художника в западном искусстве XX века. -М., 1984.-е.

64. Оскоцкий В. Роман и история. Традиции и новаторство советского исторического романа. М., 1980. - 384 с.

65. Очерки истории кабардинской литературы. Нальчик, 1968. - 303 с.

66. Панеш У. М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. Майкоп, 1990. - 274 с.

67. Пошатаева А. Литература и фольклор. М., 1981. - 148 с.

68. Проблема историзма в русской советской литературе (60-80-е годы). -М., 1986.-263с.

69. Проблема национальной идентичности в культуре и образовании России и Запада. Материалы научной конференции в 2-х т. -Воронеж, 2001.

70. Проблемы адыгейской литературы и фольклора (выпуск 9). Майкоп: «Меоты», 1995. - 404 с.

71. Проблемы психологизма в советской литературе. Л., 1970. - 95 с.

72. Проблемы характера в современной советской литературе. М.-Л., 1962.-252 с.

73. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1976. - 325 с.

74. Психология эмоций. Тексты. — М., 1984. 288 с.

75. Пшибиев И. Эхо времени. Нальчик, 2000. - 168 с.

76. Развитие традиций в кабардинской и балкарской литературах. -Нальчик, 1980. 123 с.

77. Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. М., 1979. -392 с.

78. Рубинштейн С. JI. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., 1957. - 312 с.

79. Современный словарь иностранных слов. М., 1992. - 740 с.

80. Султанов К. К. Динамика жанра: Особенное и общее в опыте современного романа. М., 1989. - 153 с.

81. Сучков Б. Исторические судьбы реализма. М., 1970. - 453 с.

82. Текст: Семантика и структура. М., 1983. - 302 с.

83. Теракопян JI. А. Параллели и пересечения: Современная проза: герои, проблемы, конфликты. — М., 1984. с.

84. Тимофеев В. В. Пути художественного исследования личности. JL, 1978.-309 с.

85. Толгуров 3. X. В контексте духовной общности. Нальчик, 1991. - 208 с.

86. Тхагазитов Ю. М. Адыгский роман. Нальчик, Эльбрус, 1987. - 110с.

87. Тхагазитов Ю. М. Духовно-культурные основы кабардинской литературы. Нальчик, 1994. - 248 с.

88. Тхагазитов Ю. М. Эволюция художественного сознания адыгов. -Нальчик, 1996.-256 с.

89. Урусбиева Ф. Портреты и проблемы. Нальчик, 1990. - 164 с.

90. Успенский Б. А. Поэтика композиции. М., 1970. - 225 с.

91. Федь Н. М. Путешествие в мир образов. М., 1978. - 288 с.

92. Философский словарь. -М., 1991. 560 с.

93. Фрейденберг О. Миф и литература древности. М., 1978. - 605 с.

94. Фридлендер Г. Поэтика русского реализма. JL, 1971.-291 с.

95. Хакуашев А. Адыгские просветители. Нальчик, 1978. - 259 с.

96. Хапсироков X. X. Некоторые вопросы развития адыгских литератур. -Черкесск: 1968 266 с.

97. Хапсироков X. X. Пути развития адыгских литератур. Черкесск, 1968 - 268 с.

98. Хашхожева Р. Адыгские просветители второй половины XIX начала XX века. Нальчик, 1963.-184 с.

99. Хашхожева P. X. Адыгские просветители второй половины XIX -начала XX века. Нальчик, 1983. - 244 с.

100. Хмельницкая Т. Ю. В глубь характера. Л., 1988. — 256 с.

101. Храпченко М. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М., 1981. т 3. - 429 с.

102. Художественное творчество и психология. -М., 1991. — 192 с.

103. Чамоков JI. М. В ритме эпохи. Нальчик, 1986.

104. Шаззо К. Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси, 1978. - 236 с.

105. Шогенцукова Н. А. Лабиринты текста. Нальчик, 2002. - 224 с.1..

106. Аннинский Л. Вариант спасения? (Заметки о прозе 70-х гг.) // Октябрь. 1990. - №5. - С. 190-197.

107. Ахметова Г. Возвращение к пройденному: о композиционных особенностях русской прозы 20-30-х и 80-90-х гг. XX века // Филологические науки. 2003. - №1. - С. 45-53.

108. Блок Б. Б. Сопереживание и сотворчество // Психология процессов художественного творчества. Л., 1980. - С. 31-56.

109. Гей Н. К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст-1974. Литературно-теоретические исследования. -М., 1975. -С.213-228.

110. Гурболикова О. А. Множество авторских миров: из заметок о современной отечественной прозе // Книгочей. 1 полугодие. Часть 5. -1996.-С. 6-15.

111. Добренко Е. Соцреализм в поисках «исторического прошлого» // Вопросы литературы. 1997. - №1. - С. 26-56.

112. Замятин Е. И. Психология творчества // Психология процессов художественного творчества. JL, 1980. - С. 158-162.

113. Колобаева JI. «Никакой психологии», или фантастика психологии? (О перспективах психологизма в русской литературе нашего века) // вопросы литературы. 1999. - №2. - С. 3-20.

114. Леонтьев А. А., Леонтьев Д. А. В истине жизни // Психология процессов художественного творчества. Л., 1980. - С. 170-190.

115. Лихачев Д. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74-88.

116. Милионис X. Послевоенная проза // Литературное обозрение. -1997. №1. - С. 19-27.

117. Можейко М. А. Антипсихологизм // www.velikanov.ru

118. Немзер А. Взгляд на русскую прозу в 1997 году // Дружба народов. 1998. -№1.- С. 159.

119. Психологизм // devede.narod.ru

120. Психологизм в русской литературе. Лекция из курса проф. Гудонене // www. km. ru.

121. Скороспелова Е. Б., Голубков М. М. На рубеже тысячелетий: литература XX века как предмет научного исследования // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2002. - №2. - С. 7-19.

122. Сливицкая О. В. Мотивированное и немотивированное в психологической прозе. Стендаль и Толстой // Русская литература. -2004.-№2, С. 80-83.

123. Слюсарева И. Вхождение в круг (О русской прозе «новой волны») // Новый мир. 1992. - №12. - С. 260-265.

124. Солодуб Ю. П. Текстообразующая функция символа в художественном произведении // Филологические науки. 2002. - №2 с. 46-59.

125. Уланов А. Общие места // Вопросы литературы. 2001. - №3.

126. Чайковская В. «Линии судьбы» в современной прозе // Вопросы литературы. 1993. - №4. - С. 3-26.

127. Чех А. Символ и миф: к проблеме генезиса // philolog.ru

128. Шехтман Н. А. Лингво-культурные аспекты понимания // Филологические науки. 2002. - №3. - С. 50-58.

129. Адыгов Т. Щит Тибарда. М., 1988. - 272 с.

130. Кармоков М. А тополя все растут. Нальчик, 1994. - 384 с.

131. Кармоков М. Бурный Баксан: Рассказы. М., 1984. - 240 с.

132. Кешоков А. Вершины не спят. М., 1970. - 447 с.

133. Кешоков А. Грушевый цвет. -М., 1981. 303 с.

134. Кешоков А. Сабля для эмира. М., 1986. - 348 с.

135. Кешоков А. Сломанная подкова. М., 1978. - 512 с.

136. Мазихов Б. Пора листопада. М., 1988. - 272 с.

137. Мир дому твоему: Избранная проза народов Северного Кавказа: Сборник. Нальчик, 2003. — 256 с.

138. Налоев А. Пчелиный рой: Повести и рассказы. Нальчик, 1988. -216 с.

139. Пленники Шайтановой пещеры /А. Ю. Кучинаев/ Ларец принцессы Атекс /А. А. Глашев./ Натюрморт с чайкой. Лунные мальчики /А. Л. Макоев. Нальчик, 2005. - 216с.

140. Подкова: Рассказы. Нальчик, 1990. - 256 с.

141. Теунов X. Избранное. М., 1967. - 427 с.

142. Хажкасимов X. Млечный путь: Повести и рассказы. Нальчик, 1994.-288 с.

143. Шогенцуков А. Избранное. М., 1957. - 310 с.

144. Шогенцуков А. Избранные произведения (на кабардинском языке). Нальчик, 2000. - 432 с.

145. Шогенцуков Ад. Повести. М., 1986. - 272 с.

146. Эльгаров К. Ночное солнце. М., 1984. - 256 с.