автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Проблемы турецкого завоевания и ислама глазами Георгия Трапезундского (XV в.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблемы турецкого завоевания и ислама глазами Георгия Трапезундского (XV в.)"

На правах рукописи

ЛОБОВИКОВА КСЕНИЯ ИГОРЕВНА

ПРОБЛЕМЫ ТУРЕЦКОГО ЗАВОЕВАНИЯ И ИСЛАМА ГЛАЗАМИ ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО (XV в.)

Специальность 07.00 ОЗ.- Всеобщая история (история древнего мира и средних веков)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Екатеринбург 2005

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средних веков исторического факультета Уральского государственного университета им А М Горького

Научный руководитель - доктор исторических

наук, профессор М.А. Поляковская

Официальные оппоненты - доктор исторических наук,

профессор, член-корреспондент РАН И.П. Медведев

доктор философских наук, доцент О.Б. Ионайтис

Ведущая организация - Санкт-Петербургский государственный университет

Защита диссертации состоится 17 июня 2005 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.286.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Уральском государственном университете им А. М Горького по адресу 620083, Екатеринбург, К-83, проспект Ленина, 51, ауд. 248.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета им. А М Горького

Автореферат разослан «_»_ 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

В А Кузьмин

Ы500М

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Противоречивость и неоднозначность характера взаимоотношений Запада и Востока в настоящее время актуализировали поиски путей решения проблем, связанных с достижением согласия между разными религиями. Очевидно, что диалог религий возможен только при условии понимания теологических и социокультурных особенностей христианского и мусульманского миров.

Не случайно в современной науке возрос интерес к философским и историческим проблемам культурной и религиозной толерантности. Сейчас особенно актуально изучение опыта прошлого: как люди других эпох решали проблемы диалога разных религий и культур, с какими трудностями им приходилось сталкиваться, какие методы и принципы они использовали для решения столь сложных вопросов. Именно поэтому в современной исторической науке большое внимание уделяется изучению феномена «Иного»: иной культуры, иной цивилизации, иной веры в контексге оппозиции «свои» — «чужие»1.

В середине XV в. Византийская империя прекратила свое существование На политической арене той эпохи появился новый фактор первостепенной важности — Османская империя. Османская держава представляла собой реальную угрозу для европейских государств. Интеллектуалы и политики того времени осознали необходимость разрешения проблемы экспансии Османской империи.

1 Loutchitskaja S L'individu parmi les "autres" les contacts culturels chrétiens-musulmans Le cas du royaume latin de Jérusalem / Das Individuum und die Seinen Individualitat m der russischen Kultur in Mittelalter und früher Neuzeit Herausgegeben von Yuri I. Bessmertny und Otto Gerhard Oexle Güttingen, 2001 P 77-92, Todorov T The Conquest of America The Question of the Other N Y , 1992, Affergan F Exotisme et alterné Essai sur les fondements d'une critique de l'anthropologie P , 1987, Me Grane В Beyond Anthropology Society and the Other N Y , 1989, Лучицкая С И Образ Другого мусульмане в хрониках крестовых походов СПб , 2001, Чужое опыты преодоления Очерки из истории культуры Средиземноморья/ Под ред. Р Шукурова M. 1999

После падения Константинополя на Западе вновь заговорили о крестовом походе, который должен был сломить мощь противника и обезопасить Европу от турецкой угрозы. Римский папа Пий II и кардинал Виссарион пытались вдохновить европейских государей на крестовый поход против турок.

В то же время, независимо друг от друга кардиналы Николай Кузанский и Хуан Сеговийский, а также византийский интеллектуал, переехавший в Италию, Георгий Трапезундский пришли к выводу, что насильственный метод решения проблемы не принесет результата. Эти авторы направили свою энергию на поиски оснований для начала мирного мусульмано-христианского диалога.

Георгий Трапезундский (3. 04. 1395 - 1472 /73) написал турецкому султану Мехмеду II Завоевателю три трактата и три письма, убеждая правителя турок в том, что между мусульманами и христианами на самом деле нет непреодолимых богословских противоречий, которые могли бы помешать их объединению.

В современном историческом контексте особенно актуально изучение писем и трактатов Георгия Трапезундского как источников, содержащих богатую и неоднозначную информацию, дающую возможность представить, как средневековый автор пытался найти мирное решение проблемы исламо-христианского антагонизма.

Систематический анализ эгих произведений позволит глубже понять отношение их автора к турецкому завоеванию Византии, к туркам и исламу, а также к возможности начала плодотворного религиозного диало1 а мусульман и христиан.

Кроме того, комплексное изучение творений Георгия, предназначенных для турецкого султана, дает возможность представить совокупнос1ь религиозных и политических взглядов философа.

Изучение указанных произведений Георгия Трапезундского актуально еще и по другой причине. До сих пор в науке остается спорным вопрос о том,

как же относился Георгий к исламу. Современные историки склонны рассматривать произведения Георгия с высоты наших сегодняшних представлений о религиозной и этнической толерантности, что нередко приводит к искаженному пониманию взглядов средневекового автора. Поэтому на сегодняшний день актуализируется изучение писем и трактатов Георгия в контексте византийской и западноевропейской традиции отношения к исламу, а также в контексте духовно-мировоззренческих и культурных особенностей эпохи, в которой жил сам Георгий Трапезундский

Степень изученности темы. Несмотря на возрастающий интерес к истории идеи религиозной толерантности, письма и трактаты Георгия Трапсзундского, адресованные Мехмеду II, не удостоились комплексного изучения В настоящее время нельзя указать ни одной монографии или даже статьи, охватывающей всю совокупность работ философа, написанных для турецкого султана, и полностью посвященной проблеме его отношения к турецкому завоеванию и исламу.

Личность Георгия Трапсзундского стала объектом внимания историков еще в XVIII в, когда греческий исследователь А. Зено посвятил Георгию статью, опубликованную в «Журнале итальянской литературы»2. В начале XIX в , благодаря усилиям итальянского исследователя Р. Саббадини, назвавшего Георгия «блестящим гуманистом», изучение личности и творчества Георгия Трапезундского стало прерогативой специалистов по истории Возрождения3. В 1896 г Г. Кастеллани посвятил «маэстро красноречия» Георгию Трапезундскому большую статью4.

Итальянские историки долюе время были основными специалистами в области изучения личности и творчества Георгия. Благодаря работам Р. Сесси

JZenoA Giorgio Trape/unzio // Giomale de'lelterali d'Italia 1713 T XVI P 414-446.

'SabbadiniR Briciole umanistiche Giorgio da Trebisonda//Giornale Stonco della Letteralura Italiana 1891 XVIII P 230-241, Idem Briciole umamstiche. GiorgiodaTrebisonda//GiornaleStorico della Letteratura Italiana 1904 XL1II. P. 253-254, Idem Giorgio da Trebisonda II Enciclopedia Italiana. Milán, 1933 T XVII. P 180, Idem. Giorgio da Trebisonda//Enciclopedia Filosófica Firenze, 1968 T III P 11/

стали известны некоторые сюжсгы из богатой на события жизни Георгия Трапезундского5. А. Меркати уделил внимание истории семьи Георгия Трапезундского6 Э Гарэн и Л Васоли внесли немалый вклад в изучение философских воззрений Георгия7.

Если история изучения жизни и творчества Георгия восходит к XVIII в., то о его письмах и трактатах, обращенных к Мехмеду II, ученые заговорили лишь первой половине XX в. Впервые внимание ученых к трактату Георгия «Об истинности христианской веры» привлекли греческий ученый Г. Зорас и итальянский исследователь С. Джианелли в совместном докладе на V международном конгрессе византинистов в 1936 г8. Почти двадцать лет спустя, в 1954 г. Г. Зорас издал этот трактат, предварив его вступительной статьей9. Итальянский византинист А. Меркати в 1943 г. издал два письма Георгия Трапезундского к Мехмеду Завоевателю Публикации Г. Зораса и А. Меркати положили начало изучению отношения Георгия к религии мусульман.

Известный французский специалист в области изучения византийской традиции полемики с исламом А. Т. Хури заинтересовался изданием Г. Зораса. В 1968 г. он написал статью, посвященную трактату Георгия Трапезундского10.

4 Castellan) G Giorgio da Trebisonda, maestro di eloquenza a Vicenza e a Venezia // Nuovo archivio Vcncto 1896 T XI P 123-142

s Cessi R La contesa fra Giorgio da Trebisonda, Poggio e Aurispa // Archivio Stonco per !a Sicilia Orientale 1912 IX P2I1-232, Idem L'Ultima awentura di Giorgio da Trebibjnda //Saggi Romani P 153-181

6Mercati A Notiziola s.ulla famiglia di Giorgio da Trebisonda //OCP 1954 T XI P 227-228

7 Garin E II platonismo come ideología delta sovversione europea La polémica antiplatonica di Giorgio Trapezunzio // Studia Humanitans Ernesto Grassi zum 70 Geburstage Edd E Нога and E Kessler Munich, 1973 P 113-120, Idem Giorgio di Trebisonda e la difesa del Medioevo // Storia délia Leueratura Italiana Dirett E CecchiandN Sapegno 8 vols , Milan, 1966 T III P 51-55, Idem Le traduzioni umanistiche di Anstotele nel secolo XV // Atli dell' Accademia Florentina di Scienze Morali "La Colombaria" VIII 1950 P 55-104, Vasoli C. La dialettica di Giorgio Trapezunzio // Atti e memorie dell'Academia Toscana di Sciense e Letlere "La Colombaria" 1959-I9Û0 X P 299 327,Vasoh С La dialettica e la retorica dell' Umancsimo Milan,1968

8 Zoras G , Gianelli С TkcÙQyioç ó TçanaÇovvrioç xai ai яgoç ¿},Xr¡vozv()xixTfv ovvtvvorpiv тщоаяссдаш avтой // Atti del V Congresso iMernazionale di Studi Bizantini e Neoellinici Rome, 1938 P 577

9 Zoras G fkcoçytoç 6 TqanE^ovvxLoç кас ai щ>о% i)XTjvorvQxiyrjv owsvvorictv xgoomîOeiat avrov 'AQr¡vaí, 1954

'"Khoury A Th George de Trébizonde, avocat de l'union politico religieuse de Г Islame et du Christianism // 1968 T 18.P326-34

s

Ученый пришел к выводу, что Георгий был сторонником религиозно-политического объединения мусульман и христиан, а не эллинов и турок, как утверждал Г. Зорас. В 1969 - 1971 гг., в трех номерах журнала «Ближний Христианский Восток», А. Т. Хури опубликовал французский перевод трактата «Об истинности христианской веры», основываясь на издании Г. Зораса". Если греческий исследователь не снабдил свое издание достаточно полными комментариями, то А Т. Хури исправил это упущение. Комментарии французского ученого отличаются детальностью и хорошим знанием современной библиографии вопроса. В 1971 г. А. Т. Хури переиздал уже отдельной книгой свой перевод и греческий текст трактата, предварив издание вступительной статьей, где подробно проанализировал содержание трактата Георгия12. Издание и перевод А. Т. Хури были еще раз опубликованы в 1987 г., в известной серии «Corpus Islamo-Christianum»13. А Т Хури следует считать одним из лучших знатоков особенностей восприятия Георгием Трапезундским ислама.

Несмотря на усилия французского исследователя, в вопросе об отношении Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу оставалось еще много неясного. Итальянский ученый Дж. Равеньяни попытался объединить информацию, полученную благодаря изданиям Г. Зораса и А. Меркати14. Если А Т Хури как специалиста в области истории богословия интересовали, прежде всего, религиозные взгляды Георгия Трапезундского, то Дж. Равеньяни проанализировал политические воззрения философа с Крита

Немецкий специалист по истории Османской империи Ф Бабингер в знаменитой монографии «Мехмед II Завоеватель и его время» также

" Khoury A Th George de Trébizondeet l'union islamo chrétienne//Proche-Orient Chrétien 1969 T 19 320-34

Idem George de Trébizonde et l'union ishmo-chrétienne// Proche-Orient Chrétien 1970 T20 238-71, Idem George

de Trébizonde et l'union islamo-chrétienne// Proche-Orient Chrétien 1971 T 21,235-61

|г Греческий текст трактата, представленный в этом издании полностью соответствует тексту, изданному Г.

Зорасом См Khoury A Th George de Trébizonde et l'union islamo-chrétienne Louvsin, 1971.

" George de Trébizond De la vénté de la foi des chrétiens / Ed et trad A Th Khoury Corpus islamo-Christianum

Altenberg, 1987.

14 Ravegnam G Nota su! pensiero politico di Giorgio da Trebisonda II Acvum 1975 Vol 49 P 310-329

рассмотрел политический аспект обращения Георгия Трапезундского к турецкому султану С точки зрения Ф. Бабингера, позиция Георгия Трапезундского была олицетворением знаменитого высказывания Луки Нотара, согласно которому некоторые византийцы предпочитали «видеть в Константинополе скорее турецкий тюрбан, чем папскую тиару»15.

Среди обобщающих работ, следует упомянуть статьи, посвященные биографии Георгия Трапезундского, а гакже обзору его творений, которые вышли в двух изданиях справочного типа. «Оксфордском византийском словаре» и «Просопографическом словаре Палеологовского времени»16.

Эпизодическое внимание к письмам и трактатам Георгия, касающихся проблемы турецкого завоевания и ислама, характерно для работ Д. Дж. Джианакоплоса17, испанского исследователя П Баденоса18, французского ученого А. Дусселье".

Таким образом, в зарубежной византинистике были изучены лишь отдельные аспекты обозначенных проблем, что не создавало полной и непротиворечивой картины, отображающей религиозные и политические взгляды Георгия Трапезундского относительно турецкого завоевания и ислама.

Положение несколько улучшилось с появлением исследований американского ученого итальянского происхождения Дж. Монфазани и французского византиниста и тюрколога М. Баливе.

В 1976 г. Дж. Монфазани опубликовал монографию «Георгий Трапезундский: биография и исследование его риторики и логики»20. Этот

"BabmgerF Mahomet Hie Conquérant cl son tempts P , 1954 P 301

l6George Trapezuntios H The Oxford Dictionary of Byzantium N Y.Oxford, 1991 V3 P 839-840, Prosopographisches Lexicon der Palaiologenzeit Fasc. 2 Wicn, 1977 №4120 S.202-204 " Geanakoplos D. J Greek Scholars in Venice Studies in the Dissemination of Greek Learning from Byzantium to

Western Europe Cambridge, 1962 P 30, Idem Byzantium Church, Society and Civilization Seen through Contemporary Eyes Chicago-London, 1984 P 384

18 BâdenasP. Corricmes concihatoras de intelectuales griegos en la cortedel GranTurco// Мир Александра Каждана

К 80-летию со дня рождения / Отв ред А А Чекалова СПб , 2003 С 273—280 " DucellierA Chrétiens d'Orient et Islam au Moyen Age Vile—XVe siècle Paris, 1996 P 443-452

M MonfasaniJ George of Trebizond A Biography and a Study of his Rhetoric and Logic Leiden, 1976

фундаментальный труд до сих пор остается основополагающим исследованием, посвященным Георгию Трапезундскому. Что касается отношения Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу, то этот вопрос ученый назвал одной из самых парадоксальных загадок Георгия Трапезундского21.

Тем не менее, цели и задачи исследования не позволили Дж. Монфазани подробно остановиться на проблеме восприятия Георгием турецкой экспансии и религии мусульман. Поэтому автор посвятил столь сложному вопросу всего несколько страниц. Исследователь выдвинул предположение о том, что все выводы, ранее сделанные по этому вопросу, не верны, так как ключ к разгадке лежал в двух, ранее не опубликованных трактатах Георгия Трапезундского, предназначенных для Мехмеда II, — «О божественности Мануила» и «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве»22.

В 1984 г. Дж. Монфазани издал еще один фундаментальный труд, посвященный творчеству Георгия Трапезундского, который представляет собой публикацию ранее неизданных работ Георгия, библиографическое описание уже изданных работ, полную библиографию, посвященную Георгию Трапезундскому23. В этой монографии исследователь издал ранее неопубликованное письмо Георгия Трапезундского к турецкому султану24, а также трактаты «О божественности Мануила»25 и «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве»26.

Если для исследований Дж Монфазани изучение нашей хемы не являлось главной целью, то для французского византиниста и тюрколога М. Баливе ее изучение было одной из основных задач исследований. Таким образом, М. Баливе является единственным ученым, который уделил особое внимание вопросу об отношении Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и

г| Monfasam J A Biography Р X

22 Ibid Р 132

ц Collectanea Trapezuntiana' Texts. Documents and Bibliographies of George ofTrebizond /Ed J Monfasam NY, 1984.

2'CTr LXXXII P 281-284

25 Ibid CXLV P 564-569

исламу. И это'неудив'ительно, ведь научные интересы М. Баливе фокусируются

т

вокруг* изучения взаимоотношений византийцев с миром ислама. Своими работами французский ученый убедительно опроверг точку зрения Ф. Бабингера, согласно которой Георгий Трапезундский был не больше чем «фантазер и хвастун». В 1980 г. он опубликовал большую статью «Два сторонника религиозного объединения христиан и мусульман в XVb.: турок Бедреддин Самавна и грек Георгий Трапезундский»27. Одним из наиболее важных выводов, к которым пришел M Баливе, можно считать признание новаторского, исключительного характера трактата Георгия Трапезундского «Об истинности христианской веры»28.

Статья М. Баливе переросла в кншу «Византийцы и латиняне на пути к исламо-христианскому согласию в конце средневековья (От Николая Кузанского до Георгия Трапезундского)», опубликованную в Риме в 1997 г , го есть спустя семнадцать лет после выхода статьи29. То, что в статье было намечено лишь пунктирно, нашло в книге полное и глубокое воплощение: автор подробно анализирует попытки византийцев и латинян наладить межконфессиональный диалог, целью которого было, по мысли исследователя, достижение согласия (une concorde) мусульман и христиан. В монографии М. Баливе уделяет большое внимание анализу взглядов Георгия Трапезундского30.

Особенносш концепции М. Баливе, который полагал, что Георгий Трапезундский заявлял об идентичности ислама и христианства, можно объяснить ее неразрывной связью с современными взглядами на проблемы межрелигиозного диалога. С нашей точки зрения, М. Баливе склонен рассматривать работы Георгия Трапезундского, Николая Кузанского и Хуана

26 Ibid CXLIV Р 492-560

27

Balivet M Deux partisans de la fusion religieuse des chrétienne et de Musulmans au XV e siècle le turc Bedreddtn de Samavna et le Grec George de Trebizond // Byzantina 1980 T. 10 P.363-396

28 Balivet M Deux partisans de la fusion religieuse P. 383

29

Balivet M Pour une concord islamo-chrétirnne Démarches byzantines et latines à la fin du Moyen-Age (de Nicolas de Cues à George de Trébizonde) Roma, 1997

30 Ibid. P 27-36

Сеговийского сквозь призму современных представлений о религиозной толерантности, что является существенным недостатком исследований французского ученого Интерпретация взглядов мыслителей конца Средневековья на ислам нуждается, на наш взгляд, в более взвешенном и осторожном подходе.

Несмотря на множество явных достоинств исследований М. Баливе, следует отметить, что ученый игнорирует источники, изданные Дж Монфазани, и указывает на то, что они до сих пор не опубликованы31. Это объясняет односторонний подход исследователя. Кроме того, ученый полагает, что эш источники представляют собой лишь резюме основного произведения Георгия — трактата «Об истинности христианской веры».

Тем не менее, с нашей точки зрения, трактаты «О божественности Мануила» (1467г.) и «О вечной славе самодержца» (1466г.), изданные Дж. Монфазани в 1984 г., заслуживают не меньшего внимания, чем трактат «Об истинности христианской веры»32. Эги работы позволяют понять, как справедливо отмечает их издатель, действительное отношение Георгия Трапезундского к проблеме ислама33.

Таким образом, в современной науке назрела необходимость теоретического переосмысления и анализа указанной темы, который охватил бы обе точки зрения, а также всю совокупность произведений Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану.

В отечественной науке теме отношения Георгия Трапезундского к проблемам турецког о завоевания и ислама, равно как и вообще личности этого автора, за редким исключением, не уделялось внимания

В дореволюционных работах, насколько нам известно, имя Георгия Трапезундского не упоминалось в контексте указанной проблематики. Так, например, в статье крупнейшего русского историка Н. А. Скабалановича

"Ibid Р 31

32 CTr. Р 492—560, 564—573

33 Monfasani J. А В lography Р 131,132

/

«Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии (от завоевания Константинополя до конца XVIII в.)» произведения Георгия Трапезундского не рассматриваются34.

Что касается современного периода в отечественной византинистике, то к исключениям из общего положения дел стоит отнести исследования И. П. Медведева и Р. М. Шукурова35. Тем не менее, ученые не ставили своей целью детально проанализировать отношение Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу. Как кажется, исследователи сознательно оставили этот вопрос открытым. Но сам факт того, что именно в недавних работах они обратились к той части наследия Георгия Трапезундского, которая освещает проблему турецкого завоевания и ислама, подчеркивает актуальность, своевременность и эвристическую ценность изучения данной темы.

Итак, ни в отечественной, ни в зарубежной византинистике наша тема не была удостоена комплексного монографического исследования. Освещение темы в зарубежных исследованиях часто было отмечено фрагментарностью или тенденциозностью. Вместе с тем, источники, изданные Дж. Монфазани, а также попытки теоретического осмысления наследия Георгия Трапезундского, предпринятые двумя главными специалистами по этой теме — Дж. Монфазани и М.Баливе — создали предпосылки для всестороннего исследования

34 Скабаланович Н А Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их

религии (от завоевания Константинополя до конца XVIII в) Н Христианское Чтение ! 878 Ч 2 С 423-464 55 Медведев И П Византийский гуманизм Х1У-ХУ вв Изд второе СПб, 1997 С 83 89,97,98, 184, 303, 304, 311; Он же Падение Константинополя в греко-итальянской гуманистической публицистике XV в //Византия между Западом и Востоком СПб, 1999 С291-332, Он же Византийское «диссидентство» как виновник крушения империи мнение Георгия Трапезундского (ХУв ) // Историческая роль Константинополя (В память о 550-летии падения византийской столицы) Тезисы докладов XVI Всероссийской научной сессии византинистов Москва 29-30 мая 2003 года М , 2003 С 72-74, Шукуров Р Имя и власть на византийском Понте (чужое, принятое за свое) // Чужое' опыты преодоления Очерки из истории культуры Средиземноморья / Подред Шукурова Р М , 1999 С 194-234

отношения Георгия Трапезундского к проблемам турецкого завоевания и ислама.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертации являются трактаты и письма Георгия Трапезундского, адресованные турецкому султану Мехмеду II Завоевателю. Предметом — политические и религиозные представления Георгия Трапезундского, которые отразились в его отношении к турецкому завоеванию, к туркам, к султану Мехмеду II и к исламу.

Цель и задачи исследования. Цель диссертации — рассмотреть отношение Георгия Трапезундского к проблемам турецкого завоевания и ислама. Для достижения этой цели предполагается разрешение следующих задач

Во-первых, проанализировать отношение Георгия к угрозе турецкого завоевания и его проекты решения проблемы

Во-вторых, рассмотреть различные аспекты отношения Георгия к свершившемуся факту турецкого завоевания Византии.

В-третьих, подвергнуть анализу проект Георгия по обращению Мехмеда II в христианство в контексте других попыток объяснить турецкому султану основы христианской веры, предпринятых римским папой Пием II, греческим патриархом Геннадием Схоларием и византийским придворным и интеллектуалом Георгием Амируци.

В-четвертых, показать особенности отношения Георгия Трапезундского к исламу в контексте византийской и западноевропейской традиции полемики с религией мусульман

Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки исследования определяются, с одной стороны, временем создания писем и трактатов Георгия Трапезундского, написанных для турецкого султана (14531467 гг.), с другой — временем написания сопоставимого материала, который включает в себя письма и трактаты современников Георгия Трапезундского, адресованные турецкому султану или (как в случае с трактатом Георгия Амируци) созданные под впечатлением бесед с Мсхмедом II (1455-5470гг.).

Однако для того, чтобы рассмотреть особенности отношения Георгия Трапезундского к исламу в контексте византийской и западноевропейской традиции полемики с мусульманами, допускался выход за обозначенные хронологические рамки в параграфе 2 главы 111 «Византийская традиция полемики с исламом (VIII-XVbb.): исторический обзор» и в параграфе 3 той же главы «Образ ислама в произведениях западноевропейских авторов (XII-XV вв)».

Источниковая база исследования. Источниковую базу исследования составляют три грекоязычных трактата Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану Мехмеду II — «Об истинности христианской веры» (1453г.)36, «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве» (1466г.)37, «О божественности Мануила» (1467г.)38, а также три его письма правителю турок (от 1465/66 и 1466 гг.)39. Одно из этих писем, изданное Дж Монфазани и датированное им 1465-66 г., было написано на греческом языке, тогда как два других письма от 1466 г., опубликованных А. Меркати, было созданы на латинском языке. С нашей точки зрения, комплексный анализ этих работ, значение которых для изучения проблематики настоящего исследования до сих пор не оценено по достоинству, позволит по-новому взглянуть на политические и религиозные представления Георгия Трапезундского, представить как единое, непротиворечивое целое элементы новизны и традиционности в отношении Георгия к проблеме турецкого завоевания и ислама.

36 Zoras G Iim^t^ oTgane^ovvxio^ Jial at л^ ¿XXtjvoxvqxix^ avvevvo^aiv щоалавеш^ avTov 'ABfjvat, 1954 ¿7. 93-165 Далее все ссылки на этот источник — Zoras

37 Collectanea Trapezuntiana. Texts, Documents and Bibliographies of George of Trebizond / Ed J Monfasani NY,

1984 CXL1V.P 492-561. Далее все ссылки на этот трактат — CTr CXLIV

и Collectanea Trapezuntiana CXLV Р 564-573. Далее все ссылки на этот трактат — CTr. CXLV " Collectanea Trapezuntiana LXXXII Р 281-283, Mercati A. Le due lettere di Giorgio da Trebisonda л Maometto II

II OCP.1943 Vol 9. P 65-99, Далее все ссылки на письмо от 1465/66r — CTr LXXXII Ссылки на письма от

1466 г. — Mercati A Le due lettere

Кроме указанных источников, в исследовании используются и другие работы Георгия, главная из которых — трактат «Сравнение философов Аристотеля и Платона».

В нашей работе анализируются также и произведения (письма, трактаты, поэтические произведения) современников Георгия Трапезундского, которые высказывали идеи, близкие тем, что мы встречаем у Георгия. Среди этих работ, прежде всего, стоит отметить письмо Мехмеду Завоевателю папы Пия И, трактаты патриарха Геннадия Схолария, трактат и стихи Георгия Амируци, трактат кардинала Николая Кузанского и письма Франческо Филельфо.

Кроме того, привлекаются произведения византийских и западноевропейских авторов УШ-ХУ в, посвященные полемике с исламом Это представляется нам необходимым для того, чтобы определить новые и традиционные элементы в концепции Георгия Трапезундского.

Методология и методы исследования. В основе методологии нашего исследования лежит принцип историзма, предполагающий изучение исторических феноменов в их становлении и развитии. В соответствии с этим принципом мы попытались проследить эволюцию политических и религиозных взглядов Георгия Трапезундского, а также их взаимосвязь с мировоззренческими особенностями его эпохи. Другим основополагающим принципом нашей работы является системный подход, позволяющий изучать исторические явления как взаимосвязанные и взаимовлияющие элементы единой системы Указанные теоретико-методологические принципы исследования дают возможность использовать традиционные методы критической интерпретации исторических источников. Кроме того, решение поставленных в работе задач предполагало применение сравнительно-исторического подхода к изучению источников. Эти методы являются основными для нашего исследования.

Научная новизна исследования. Научная новизна работы определяется следующими факторами. Во-первых, в отечественной и зарубежной византинистике это первое систематическое исследование комплекса работ

Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану В настоящей работе показана взаимная связь и взаимообусловленность политических и богословских аспектов воззрений Георгия, нашедших отражение в указанных источниках.

Во-вторых, для изучения проблемы привлекаются недооцененные с точки зрения изучения религиозных взглядов Георгия источники, в частности, трактаты «О божественности Мануила», «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве» и «Сравнение философов Аристотеля и Платона».

В-третьих, впервые политический аспект произведений Георгия рассматривается в сравнении с политическими воззрениями таких современников Георгия, как папа Пий II, патриарх Геннадий Схоларий и Георгий Амируци.

В-четвертых, религиозные взгляды Георгия Трапезундского впервые представлены в широком историческом контексте западноевропейской и византийской полемики с исламом.

И, наконец, научная новизна нашего исследования заключается в том, что впервые анализу подвергаются противоречивые интерпретации работ Георгия, предложенные современными учеными

Таким образом, анализ писем и трактатов Георгия Трапезундского предоставляет уникальную возможность осмыслить и представить как единое целое совокупность политических и религиозных взглядов их автора.

Практическая значимость исследования

Результаты диссертации могут быть использованы в научных исследованиях, посвященных проблемам межэтнических и межрелигиозных взаимодействий в Средние века и в эпоху Возрождения. Основные итоги исследования имеют основания стать еще одной ступенькой в изучении истории диалога разных религий и культур. Выводы работы могут быть использованы при создании обобщающих работ по истории Византии и Ренессансной Шалии. Материалы диссертации могут быть применены при

чтении общих и специальных курсов по истории Византии, средних веков, религиоведению, по источниковедению и при создании учебных пособий.

Апробация результатов исследования состоялась в 2003 —2004 гг. на следующих научных конференциях: XI Сюзюмовские чтения (Екатеринбург, 26—28 марта 2003 г.); XVI Всероссийская научная сессия византинистов (Москва, 29—30 2003 г.); XVII Всероссийская научная сессия византинистов (Москва, 26—27 мая 2004 г.); международная конференция «Россия — Крым — Балканы: диалог культур» (Севастополь, 6-10 сентября 2004 г.).

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения, представляющего собой перевод с древнегреческого языка трактата Георгия Трапезундского «Об истинности христианской веры». Трактат ранее никогда не переводился на русский язык. Кроме того, в состав исследования входят список использованных источников и литературы, а также список сокращений.

Содержание исследования

Во введении обосновывается актуальность темы работы, определяются цели и задачи исследования, характеризуются источниковая база работы, а также историографический опыт изучения исследованной в диссертации темы, раскрываются методология и научная новизна исследования.

Первая глава — «Георгий Трапезундский и проблема турецкого завоевания» — посвящена эволюции взглядов Георгия Трапезундского по рассматриваемому вопросу. Если до падения Константинополя Георгий выступает как противник Османской империи, то после падения византийской столицы его взгляды претерпевают коренные изменения. Глава состоит из трех параграфов.

В первом параграфе — «Биография Георгия Трапезундского» —

представлен очерк жизненного пути философа. Кроме того, в параграфе дается характеристика творческой биографии Георгия, делается попытка рассмотреть его личность в контексте культуры Италии эпохи Возрождения.

Во втором параграфе — «Призывы Георгия Трапезундского к крестовому походу и заключению церковной унии в условиях турецкой угрозы» — дан обзор военных успехов турок-османов во второй половине XIV и первой половине XV вв. Деятельность Георгия как анти гурецкого пропагандиста анализируется в контексте драматичных коллизий борьбы Османской державы и ее противников. Охарактеризована позиция Георгия Трапезундского относительно турецкой угрозы, нависшей над Византийской империей и итальянскими государствами. Георгий просил Запад помочь осажденному Константинополю и предупреждал о той опасности, которая кроется в усилении могущества турок на море Георгий призывал к крестовому походу против турок короля Лрагона и Неаполя Альфонса V, римского папу Николая V и императора Священной Римской империи Фридриха III Большие надежды Георгий возлагал на заключение унии восточной и западной церкьей. Уния, по мысли Георгия, должна была воспрепятствовать дальнейшему продвижению турок-османов После взятия Константинополя Георгий навсегда оставил надежду помешать дальнейшим завоеваниям турок.

В третьем параграфе — «Турки и турецкая экспансия в восприятии Георгия Трапезундского» — подробно разбирается отношение Георгия к туркам и турецкому завоеванию Византии после падения Константинополя. Анализируются те причины, которые, с точки зрения Георгия, повлекли за собой гибель Византии. Позиция Георгия сопоставляется со взглядами других византийских авторов: патриарха Афанасия I, св Григория Паламы, Алексея Макремволита, Иосифа Вриенния, патриарха Геннадия Схолария, императоров Иоанна Кантакузина и Мануила Палеолога Уточняются как традиционные, так и своеобразные элементы отношения Георгия к турецкому завоеванию. Дается семантический анализ этнонимов, которые используются философом с Крита для обозначения турок. В параграфе прослеживается эволюция отношения Георгия Трапезундского к туркам и турецкому завоеванию. Без сомнения, после завоевания Константинополя и падения Византийской империи позиция Георгия по отношению к туркам стала более открытой. Георгий Транезундский

не только признавал право турок на свою идентичность, но и осуждал военные конфликты между мусульманами и христианами. Он мечтал о «божественном единении» мусульман и христиан. Если до падения столицы Византии Георгий надеялся на то, что христианские государи сокрушат турок силой оружия, то после взятия Константинополя философ с Крита примирился со свершившимся фактом. Он видел не только отрицательные, но и положительные последствия турецкого завоевания.

Вторая глава — «Проект Георгия Трапезуидского об обращении турецкого султана в христианство в контексте воззрений современников»— — состоит из двух параграфов.

Первый параграф - «Трактаты и письма Георгия Трапезуидского, адресованные турецкому султану» - посвящен анализу произведений философа с Крита, которые он написал для Мехмеда II Завоевателя в период с 1453 по 1467 гг. В своих трактатах и письмах Георгий уделяет особое внимание идее будущего мирового господства Мехмеда II. Рассуждения о мировом владычестве составляют ядро религиозно-политических взглядов Трапезуидского. Лейтмотивом трактатов Георгия стала идея об обращении Мехмеда в христианство и об основании им мировой империи, в которой бы объединились «царство, вера и Церковь».

Условием достижения Мехмедом мирового господства служит, по мысли Георгия, принятие им христианской веры. При этом Георгий Трапезундский не говорит прямо о своем намерении обратить султана в христианство. В параграфе дается обоснование нашему предположению о том, что основным мотивом Георгия Трапезуидского было стремление обратить Великого Турка в христианскую веру. Мы доказываем тот факт, что Георгий рассматривал турецкого султана в качестве христианского преемника Византийской империи.

С нашей точки зрения, в данном случае Георгий Трапезундский руководствовался доктриной переноса империи (translatio imperii), полагая, что волей Бога империя была перенесена к туркам. В параграфе рассматриваются также эсхатологические воззрения Георгия (его представления о конце света),

которые были тесно связаны с его идеей об обращении турецкого султана в христианство. Анализируются причины, по которым образ турецкого султана в произведениях Георгия в значительной степени идеализирован.

Проект Георгия об обращении Мехмсда Завоевателя в христианство был утопичен. Он не вызвал (да и не мог вызвать) ответной реакции у правителя турок, как и не нашел понимания и поддержки в окружении Георгия Трапезундского. Проект Георгия оказался весьма далек от реальной политики. Но его уникальность заключается в том, что для самого Георгия это не было литературной игрой или политическим мифо1ворчеством. Уверенный в собственном пророческом даре, убежденный в правильности своей эсхатологической теории, Георгий стремился воплоти 1Ь проект в реальную жизнь.

Во втором параграфе - «Современники Георгия Трапезундского о путях общения с турецким султаном» - анализируются попытки трех авторов XV в. (римского папы Пия II, греческого патриарха Геннадия Схолария, интеллектуала и чиновника из Трапезунда Георгия Амируци) объяснить Мехмеду Завоевателю основы христианской веры. Основная задача параграфа заключается в сопоставлении точек зрения современников Георгия с концепцией философа с Крита, а также в выявлении возможной трансляции идей относительно решения турецкого вопроса. Это представляется нам эвристически значимым в свете того, что в научных исследованиях, насколько нам известно, не предпринималось попыток сравнить позиции этих авторов относительно возможности обращения Великого Турка в христианство.

Параграф включает в себя три раздела Первый раздел - «Письмо римского папы Пия II Мехмеду Завоевателю» - посвящен анализу позиции знаменитого папы-гуманиста относительно проблемы турецкой экспансии. Одной из первостепенных задач, стоявших перед папой, было заключение союза между всеми европейскими государствами для создания антитурецкой коалиции и организации крестового похода. Осенью 1461 г., в самый разгар подготовки к походу, Пий II написал письмо Мехмеду Завоевателю, в котором

он убеждал правителя турок принять христианскую веру, сложить оружие и стать правителем мира. Дается анализ письма понтифика. В разделе также представлен обзор имеющихся в литературе точек зрения на эту «загадку» Пия II - письмо турецкому султану Автор исследования отстаивает тезис, согласно которому письмо папы было творением Пия-поэта, но никак не Пия-политика Выдвигается и обосновывается версия о возможном влиянии Георгия Трапезундского на концепцию письма Пия II Делается вывод о том, что если делом жизни Пия II была организация крестового похода против турок, то делом жизни Георгия Трапезундского было стремление обратить Великого Турка в христианскую веру В этом заключается основное различие в подходах этих авторов к проблеме турецкого завоевания.

Во втором разделе - «Георгий Амируци и его "Диалог о вере во Христа"» - прослеживаются жизненные коллизии Георгия Амируци, который сыграл не последнюю роль при сдаче Трапезунда турецким войскам Впоследствии Амируци стал придворным Мехмеда И. Георгий Амируци был сторонником сотрудничества с турецкой властью в культурной и политической сферах. В разделе рассматривается трактат Георгия Амируци «Диалог о вере во Христа», который он написал под впечатлением своих бесед с турецким султаном по вопросам христианской веры. В трактате Амируци не пытался убедить султана в превосходстве христианской веры, но лишь доказывал, что христианство не противоречит разуму и здравому смыслу Отличительной чертой трактата Амируци, сближающей ее с методом изложения христианской веры у Георгия Трапезундского, является то, что Амируци пытался объяснить своему государю христианские догматы, используя общие философские понятия, а также философские категории Аристотеля. В разделе выдвигается гипотеза о возможном влиянии Георгия Трапезундского на концепцию Амируии относительно использования языка философии и общих понятий в качестве основания межрелигиозного диалога.

Текст трактата не дает основания полагать, что Амируци стремился обрашгь Мехмеда Завоевателя в христианство. Описанные в трактате беседы о

христианской вере велись по инициативе султана, что доказывает лишь интерес Великого Турка к христианству. Скорее всего, Амируци осознавал тщетность любых попыток обратить султана в христианскую веру.

Третий раздел - «Два "Исповедания веры" Геннадия Схолария, написанные для Мехмеда II» - посвящен двум трактатам, написанным первым греческим патриархом при турецком владычестве по просьбе самого Мехмеда Завоевателя. В разделе рассматривается история взаимоотношений патриарха Геннадия Схолария и Мехмеда Завоевателя в контексте политики султана относительно православной Церкви. Турецкий султан благосклонно и уважительно относился к патриарху Схоларию. Мехмед II несколько раз специально встречался с патриархом Схоларием, чтобы поговорить о христианстве Исследователи сходятся во мнении, что мотивами султана были скорее любознательность, интерес к религии завоеванного народа, чем желание подготовиться к принятию христианской веры

Встречи константинопольского патриарха и турецкого султана состоялись в 1455 или в 1456 г. В результате этих встреч Мехмед пожелал получить письменное изъяснение христианской веры. Два трактата, написанных вскоре после бесед султана и патриарха, были по приказу султана переведены на турецкий язык.

Трактаты патриарха сопоставляются нами с работами Георгия Трапезундского. Патриарха Геннадия и Георгия Трапезундско! о объединяет то, что, хотя они и отрицательно относились к исламу и видели в нем угрозу для христианского мира, тем не менее, они приняли факт турецкого завоевания Византии и выразили свою готовность к политическому и культурному сотрудничеству как с турецким режимом, так и с самим Великим Турком. Автор настоящего исследования раскрывает причины, лежащие в основе сходства позиций патриарха и философа с Крита.

Несмотря на сходство взглядов Схолария и Георгия Трапезундского относительно турецкого завоевания, эти авторы кардинально расходятся по вопросу о возможности обращения Мехмеда Завоевателя в христианство.

Патриарх, в отличие от Георгия, не пытался обратить Мехмеда в христианскую веру. Он едва мог удержать христиан от обращения в ислам, поэтому вряд ли он мог серьезно задумываться о возможности обратить самого Великого Турка в христианство.

В разделе также анализируются версии относительно возможного влияния трактатов Геннадия Схолария на других авторов, писавших Великому Турку (на Пия II и Георгия Трапезундского).

В третьей главе - «Георгий Трапезундскнй и ислам» - анализируется отношение Георгия к религии мусульман. Рассматривается позиция философа с Крита относительно достижения согласия между исламом и христианством. Подвергаются анализу методы и принципы, предложенные Георгием Трапезундским для плодотворного диалога между мусульманами и христианами. Взгляды Георгия рассматриваются в широком историческом контексте западноевропейской и византийской традиций полемики с исламом Традиция — это то, что различные поколения ценят в прошлом. Игнорируя историю традиционного взгляда на ислам, на наш взгляд, нельзя увидеть, в чем был Георгий оригинален в своем отношении к религии мусульман, а в чем он оставался традиционен

Особое внимание уделяется сопоставлению взглядов Георгия с концепциями мира религий, предложенными кардиналами Николаем Кузанским и Хуаном Сеговийским. Глава состоит из трех параграфов.

В первом параграфе - «Византийская традиция полемики с исламом (VIII-XV вв.): исторический обзор» - дается характеристика антимусульманской литературы, созданной такими византийскими авторами, как св. Иоанн Дамаскин, Феодор Абу Kappa, Никита Византийский, Варфоломей Эдесский, императоры Иоанн Кантакузин и Мануил Палеолог Выделяются основные этапы развития полемической литературы против ислама.

На протяжении всей истории развития византийской полемики с исламом неизменным оставался круг обсуждаемых тем. Основные тезисы кочевали из

трактата в трактат и составили ядро византийских представлений об исламе. В параграфе подробно рассматриваются наиболее распространенные византийские аргументы против ислама

Характеризуя антимусульманскую литературу в целом, мы отметили, что ее главной целью было не столько понять позицию противоположной стороны, сколько разграничить мусульманскую и христианскую точки зрения Поэтому часто в основе полемики лежали ошибочные представления и плохое знание деталей религии мусульман. Византийским полемистам удалось создать негативный образ ислама, который прочно завладел сознанием византийцев.

Тем не менее, важно отметить, что в византийской полемической литературе существовало два направления' умеренное и ригористическое. Представители умеренного направления не считали, что ислам и христианство радикально разделены, они верили в возможность обращения мусульман в свою веру. Если ригористы демонстрировали абсолютно отрицательное отношение к исламу, считая его разновидностью язычества, представители умеренного направления подчеркивали некоторую общность ислама и христианства, в частности, монотеистический характер обеих религий

Во втором параграфе - «Образ ислама в произведениях западноевропейских авторов (ХН-ХУ вв.) - рассматриваются произведения западноевропейских авторов (Петра Достопочтенного, Фомы Аквинского, Петра Альфонси, Раймонда Луллия, Рикольдо да Монте Кроче), посвященные исламу. Особенно подробно раскрываются взгляды двух авторов XV в., высказывавших относительно ислама идеи, близкие представлениям Георгия Трапезундского: речь идет о кардиналах Хуане Сеговийском и Николае Кузанском Дается характеристика законченной и самостоятельной теории, оказавшей влияние на многие сферы духовной жизни эпохи Возрождения — гуманистической идеи мира исповеданий.

Выделяются особенности отношения к религии мусульман в Западной Европе. В Европе был распространен негативный образ ислама, искаженный многочисленными мифами и легендами. В то же время, именно в Европе

впервые Коран был полностью переведен на латынь. Таким образом, арсенал образованных полемистов пополнился достоверными сведениями о религии мусульман Если в Византии перевод Корана был запрещен, то в Европе были предприняты даже несколько попыток перевода священной книги мусульман на латинский язык. Итак, наряду с мифическим образом ислама и ригористическим, враждебным к нему отношением, как к ложной религии, не имеющей ничего общего с христианством, существовал и другой, более взвешенный взгляд на ислам Для него было характерно стремление больше узнать о религии мусульман и их обычаях, найги то общее, что объединяет христианство и ислам.

Третий параграф - «Ислам в сочинениях Георгия Трапезуидского» -посвящен вопросу об отношении Георгия к религии мусульман. Этот вопрос до сих пор оставался спорным в науке В параграфе отстаивается принципиальный для нашей работы тезис, согласно которому сочинения Георгия Трапезуидского должны рассматриваться исключительно в контексте взглядов и представлений о межрелигиозных контактах, характерных для XV в. С нашей точки зрения, было бы ошибкой решать проблему понимания Георгием Трапезундским ислама с высоты наших современных представлений о религиозной толерантности. Строгое соблюдение принципа историзма позволило нам существенно откорректировать сложившееся в науке представление о Георгие Трапсзундском как о предтече экуменистов, авторе, для которого было характерно особо толерантное отношение к исламу.

С нашей точки зрения, нельзя переоценивать степень религиозной толерантности Георгия. Философ с Крита не был готов поставить знак-равенства между исламом и христианством Таким образом, анализ трактатов и писем Георгия Трапезуидского, адресованных Мехмеду Завоевателю, дает основания отвергнуть тезис М Баливе о том, что для Георгия ислам был идентичен христианству. Нами была подробно рассмотрена скрытая критика ислама, содержащаяся в работах философа с Крита.

Кроме того, нами были представлены новые доказательства гипотезы, выдвинутой Дж. Монфазани, согласно которой единственная сохранившаяся версия трактата Георгия «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве» была копией трактата, специально отредактированной Георгием для кардинала Виссариона. Эта гипотеза объясняет тот противоречивый факт, что в трактате содержится не скрытая, а вполне откровенная критика религии мусульман. Итак, мы отстаиваем тот тезис, что дошедшая до нас копия трактата была предназначена не для Мехмеда Завоевателя, но для кардинала.

Мы показали, что Георгий Трапезундский во многом продолжал как византийскую, так и западноевропейскую традицию отношения к исламу. Тем не менее, стоит признать, что, тексты Георгия Трапезундского во многом все-таки носят новаторский характер. Новым был его метод убеждения. Георгий был теоретик мирного диалога с мусульманами, диалога, целью которого было обращение мусульман в христианскую веру.

Итак, в основу метода Георгия лег принцип межконфессионального диалога, избавленного от взаимной критики и оскорблений, а также поиск основополагающих разногласий и игнорирование малозначительных различий между мусульманами и христианами.

В Заключении подведены основные итоги работы. В нашем исследовании мы проследили эволюцию взглядов Георгия Трапезундского на проблему османского завоевания. До захвата Константинополя Георгий верил, что турецкую экспансию можно остановить силой оружия. Но падение столицы Византийской империи заставило Георгия переменить свое отношение к проблеме. С нашей точки зрения, Георгий рассматривал турецкое завоевание Византии не только как кару Божию за грехи христиан. Помимо наказания, турецкое завоевание, по мысли Георгия, выполняло и другую функцию. Философ с Крита полагал, что оно было прелюдией к обращению Мехмеда II и его народа в христианство, чго, в свою очередь, привело бы к восстановлению единства церкви и созданию всемирной империи во главе с Великим Турком. Анализ трактатов и писем Георгия Трапезундского дает основания полагать,

что главной целью обращения Георгия Трапезундского к Мехмеду II было его стремление обратить турецкого султана в христианство.

Падение Константинополя повлияло и на изменение позиции Георгия по отношению к туркам. Своеобразие произведений Георгия Трапезундского состоит в том, что в них он с уважением отзывался о турках, об их обычаях и языке. В этом, с нашей точки зрения, проявляется принадлежность Георгия к своей эпохе, эпохе Ренессанса. Георгию удалось преодолеть традиционную средневековую замкнутость и предубеждение к миру чужих.

На наш взгляд, к определению позиции Георгия по отношению к исламу нужно подходить с особой осторожностью. Нужно помнить, что только в XX в. возникает новое понимание проблемы «Иного», для которого характерно рассматривать диалог разных культур и религий, как диалог равноправных субъектов. Именно поэтому было бы ошибкой искать в произведениях Георгия, которые были написаны в XV в., стремление изучать ислам исходя из критериев религии мусульман, то есть «изнутри». Георгий Трапезундский относился к исламу в духе византийской полемики с исламом, то есть негативно. Тем не менее, следуя своему методу убеждения Мехмеда в истинности христианства, Георгий всячески избегал критики ислама, Корана и личности пророка Мухаммада. Мы пришли к выводу, что Георгий Трапезундский мало преуспел в области изучения ислама, так как рассматривал его с позиции христианина, главной целью которого было убеждение мусульманина в истинности христианской веры. В нашей работе было доказано, что христианская апологетика Георгия оставалась все-таки апологией христианства против ислама. Таким образом, нельзя смешивать действительное отношение Георгия Трапезундскому к исламу и его метод убеждения Мехмеда Завоевателя в истинности христианства.

Попытка Георгия Трапезундского обратить Мехмеда II в христианство и тем самым объединить мусульман и христиан и найти путь к взаимопониманию между ними закончилась неудачей. Тем не менее, нужно признать, что эта попытка занимает важное место в истории европейского отношения к исламу, в

' ^ /- О ** 26

истории поиска эффективных способов коммуникации с представителями

разных культур и вероисповеданий.

Основные публикации i

1. Св. Григорий Палама: рассуждения ( Мухаммада // Кумуляция и трансляци XI Сюзюмовских чтений. Уральский марта 2003. Екатеринбург, 2003. С.55-

2. Проблема турецкого завоевания и ислама глазами Георгия Трапезуидского // Историческая роль Константинополя. (В память о 550-летии падения византийской столицы). Тезисы докладов XVI Всероссийской научной сессии византинистов. Москва 29—30 мая 2003. М., 2003. С. 65—66.

3. Христианство, иудаизм и ислам в трактате Георгия Трапезуидского «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве» II Античная древность и средние века. Вып. 34. Екатеринбург, 2003. С.399—414.

4. Георгий Трапезундский о роли Великой Схизмы в истории Византийской империи // Византия и Запад (350-летие схизмы христианской церкви. 800-летие захвата Константинополя крестоносцами). Тезисы докладов XVII Всероссийской научной сессии византинистов. Москва 26—27 мая, 2004. М., 2004. С. 109—111.

5. Коранические сюжеты в трактатах Георгия Трапезуидского // Россия — Крым — Балканы: диалог культур: Научные доклады международной конференции (Севастополь, 6-10 сентября 2004 г.). Екатеринбург, 2004. С. 162-165.

РЫБ Русский фонд

2006-4 7387

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Лобовикова, Ксения Игоревна

ВВЕДЕНИЕ

1. ГЕОРГИЙ ТРАПЕЗУНДСКИЙ И ПРОБЛЕМА ТУРЕЦКОГО ЗАВОЕВАНИЯ

1.1. БИОГРАФИЯ ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО.

1.2. ПРИЗЫВЫ ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО К КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ И ЗАКЛЮЧЕНИЮ ЦЕРКОВНОЙ УНИИ В УСЛОВИЯХ ТУРЕЦКОЙ УГРОЗЫ

1.3. ТУРКИ И ТУРЕЦКАЯ ЭКСПАНСИЯ В ВОСПРИЯТИИ

ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО

2. ПРОЕКТ ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО ОБ ОБРАЩЕНИИ ТУРЕЦКОГО СУЛТАНА В ХРИСТИАНСТВО В КОНТЕКСТЕ ВОЗЗРЕНИЙ СОВРЕМЕННИКОВ

2.1 ТРАКТАТЫ И ПИСЬМА ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО, АДРЕСОВАННЫЕ ТУРЕЦКОМУ СУЛТАНУ

2.2. СОВРЕМЕННИКИ ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО О ПУТЯХ ОБЩЕНИЯ С ТУРЕЦКИМ СУЛТАНОМ

2.2.1. ПИСЬМО РИМСКОГО ПАПЫ ПИЯ П МЕХМЕДУ ЗАВОЕВАТЕЛЮ

2.2.2. ГЕОРГИЙ АМИРУЦИ И ЕГО «ДИАЛОГ О ВЕРЕ ВО ХРИСТА»

2.2.3. ДВА «ИСПОВЕДАНИЯ ВЕРЫ» ГЕННАДИЯ СХОЛАРИЯ, НАПИСАННЫЕ ДЛЯ МЕХМЕДАII

3. ГЕОРГИЙ ТРАПЕЗУНДСКИЙ И ИСЛАМ

3.1. ВИЗАНТИЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ ПОЛЕМИКИ С ИСЛАМОМ (VIII-XVbb.): ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

3.2. ОБРАЗ ИСЛАМА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ АВТОРОВ (XII-XV вв.)

3.3.ИСЛАМ В СОЧИНЕНИЯХ ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Лобовикова, Ксения Игоревна

Актуальность исследования. В современном мире трудности диалога мира ислама и западного мира актуализировали поиски путей решения проблем, связанных с достижением мира между разными религиями. Очевидно, что определенные сложности диалога религий имеют не только политические и экономические причины. Действительно, подобный диалог возможен только при условии понимания теологических и социокультурных особенностей христианского и мусульманского миров.

Не случайно в современной науке возрос интерес к философским и историческим проблемам культурной и религиозной толерантности. Сейчас особенно актуально изучение опыта прошлого: как люди других эпох решали проблемы диалога разных религий и культур, с какими трудностями им приходилось сталкиваться, какие методы и принципы они использовали для решения столь сложных вопросов. Именно поэтому в современной исторической науке большое внимание уделяется изучению феномена «Иного»: иной культуры, иной цивилизации, иной веры в контексте оппозиции «свои» — «чужие»1.

В XV в. Византийская империя прекратила свое существование. На политической арене той эпохи появился новый фактор первостепенной важности — Османская империя. Османская держава представляла собой реальную угрозу для европейских государств. Интеллектуалы и политики того времени осознали, что проблему экспансии Османской империи, равно как и проблему экспансии ислама нужно решать.

1 Loutchitskaja S. L'individu parmi les "autres": les contacts culturels chretiens-musulmans. Le cas du royaume latin de J6rusalem / Das Individuum und die Seinen. Individualitat in der russischen Kultur in Mittelalter und friiher Neuzeit.Herausgegeben von Yuri L. Bessmertny und Otto Gerhard Oexle. Gottingen, 2001. P.77-92; Todorov T. The Conquest of America. The Question of the Other. N. Y., 1992; Affergan F. Exotisme et alterite. Essai sur les fondements d' une critique de l'anthropologie. P., 1987; Mc Grane B. Beyond Anthropology. Society and the Other. N. Y., 1989; Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001; Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. Р. Шукурова М., 1999.

На Западе вновь заговорили о крестовом походе, который должен был сломить мощь противника и обезопасить Европу от турецкой угрозы. Римский папа Пий II и кардинал Виссарион пытались вдохновить европейских государей на крестовый поход против турок.

В то же время, независимо друг от друга кардиналы Николай Кузанский и Хуан Сеговийский, а также византийский интеллектуал, переехавший в Италию, Георгий Трапезундский пришли к выводу, что насильственный метод решения проблемы не принесет результата. Эти авторы направили свою энергию на поиски оснований для начала мирного мусульмано-христианского диалога.

Георгий Трапезундский (3. 04. 1395 - 1472 /73) написал турецкому султану Мехмеду три трактата и три письма, убеждая правителя турок в том, что между мусульманами и христианами на самом деле нет непреодолимых богословских противоречий, которые могли бы помешать их объединению.

В современном историческом контексте особенно актуально изучение писем и трактатов Георгия Трапезундского как источников, содержащих богатую и неоднозначную информацию, дающую возможность представить, как средневековый автор пытался найти мирное решение проблемы исламо-христианского антагонизма.

Систематический анализ этих произведений позволит глубже понять отношение их автора к турецкому завоеванию Византии, к туркам и исламу, а также к возможности начала плодотворного религиозного диалога мусульман и христиан.

Кроме того, комплексное изучение творений Георгия, предназначенных для турецкого султана, предоставляет возможность представить совокупность религиозных и политических взглядов философа.

Изучение указанных произведений Георгия Трапезундского актуально еще и по другой причине. До сих пор в науке остается спорным вопрос о том, как же относился Георгий к исламу. Современные историки склонны рассматривать произведения Георгия с высоты наших сегодняшних представлений о религиозной и этнической толерантности, что нередко приводит к искаженному пониманию взглядов средневекового автора. Поэтому на сегодняшний день актуализируется изучение писем и трактатов Георгия в контексте византийской и западноевропейской традиции отношения к исламу, а также в контексте духовно-мировоззренческих и культурных особенностей эпохи, в которой жил сам Георгий Трапезундский.

Степень изученности темы. Несмотря на возрастающий интерес к истории идеи религиозной толерантности, письма и трактаты Георгия Трапезундского, адресованные Мехмеду И, не удостоились комплексного изучения. В настоящее время нельзя указать ни одной монографии или даже статьи, охватывающей всю совокупность работ философа, написанных для турецкого султана, и полностью посвященной проблеме его отношения к турецкому завоеванию и исламу.

Личность Георгия Трапезундского стала объектом внимания историков еще в XVIII в., когда греческий священник, возглавивший кафедру греческой словесности в Падуе, А. Зено посвятил Георгию статью, опубликованную в «Журнале итальянской литературы»2. В начале XIX в., благодаря усилиям итальянского исследователя Р. Саббадини, назвавшего Георгия «блестящим гуманистом», изучение личности и творчества Георгия Трапезундского стало прерогативой специалистов по истории Возрождения3. В 1896 г. Г. Кастеллани посвятил «маэстро красноречия» Георгию Трапезундскому большую статью4.

Итальянские историки долгое время были основными специалистами в области изучения личности и творчества Георгия. Благодаря работам Р. Сесси стали известны некоторые сюжеты из богатой на события жизни Георгия

2 Zeno A. Giorgio Trapezunzio // Giornale de'letterati d'ltalia. 1713. T.XVI. P. 414-446.

3 Sabbadini R. Briciole umanistiche: Giorgio da Trebisonda// Giornale Storico della Letteratura Italiana. 1891. XVI11. P. 230-241; Idem. Briciole umanistiche: Giorgio da Trebisonda // Giornale Storico della Letteratura Italiana. 1904. XLIII. P. 253-254; Idem. Giorgio da Trebisonda // Enciclopedia Italiana. Milan, 1933. Т. XVII. P. 180; Idem. Giorgio da Trebisonda //Enciclopedia Fiiosofica. Firenze, 1968.T. III. P. 117.

4 Castellani G. Giorgio da Trebisonda, maestro di eloquenza a Vicenza e a Venezia // Nuovo archivio Veneto. 1896. T. XI. P. 123-142.

Трапезундского5. А. Меркати уделил внимание истории семьи Георгия Трапезундского6. Э. Гарэн и А. Васоли внесли немалый вклад в изучение у философских воззрений Георгия .

Если история изучения жизни и творчества Георгия восходит к XVIII в., то о его письмах и трактатах, обращенных к Мехмеду II, ученые заговорили лишь первой половине XX в. Впервые внимание ученых к трактату Георгия «Об истинности христианской веры» привлекли греческий ученый Г. Зорас и итальянский исследователь С. Джианелли в совместном докладе на пятом о международном конгрессе византинистов в 1936 г . Почти двадцать лет спустя, в 1954 г. Г. Зорас издал этот трактат, предварив его вступительной статьей9. Итальянский византинист А. Меркати в 1943 г. издал два письма Георгия Трапезундского к Мехмеду Завоевателю. Публикации Г. Зораса и А. Меркати положили начало изучению отношения Георгия к религии мусульман.

Известный французский специалист в области изучения византийской традиции полемики с исламом А. Т. Хури заинтересовался изданием Г. Зораса. В 1968 г. он написал статью, посвященную трактату Георгия Трапезундского10. Ученый пришел к выводу, что Георгий был сторонником религиозно-политического объединения мусульман и христиан, а не эллинов и турок, как утверждал Г. Зорас. В 1969 - 1971 гг., в трех номерах журнала «Ближний

5 Cessi R. La contesa fra Giorgio da Trebisonda, Poggio e Aurispa // Archivio Storico per la Sicilia Orientale. 1912. IX. P.211-232; Idem. L'Ultima avventura di Giorgio da Trebisonda //Saggi Romani. P. 153-181.

6 Mercati A. Notiziola sulla famiglia di Giorgio da Trebisonda // OCP. 1954. Т. XI. P. 227-228. 7

Garin E. II platonismo come ideologia della sovversione europea. La polemica antiplatonica di Giorgio Trapezunzio // Studia Humanitatis Ernesto Grassi zum 70. Geburstage. Edd. E. Hora and E. Kessler. Munich, 1973. P. 113-120; Idem. Giorgio di Trebisonda e la difesa del Medioevo // Storia della Letteratura Italiana. Dirett. E. Cecchi and N. Sapegno. 8 vols., Milan, 1966. Т. III. P. 51-55; Idem. Le traduzioni umanistiche di Aristotele nel secolo XV // Atti dell' Accademia Fiorentina di Scienze Morali "La Colombaria". VIII. 1950. P.55-104; Vasoli C. La dialettica di Giorgio Trapezunzio // Atti e memorie dell'Academia Toscana di Sciense e Lettere "La Colombaria". 1959-1960. X. P. 299-327;Vasoli C. La dialettica e la retorica dell' Umanesimo. Milan, 1968.

8 Zoras G., Gianelli C. TkwQyiog о TQanetovvTiog xai ai щдд iWrjvoTVQxixrjv ovvEvvorjoiv jiQoanaQeiai avxov. II Atti del V Congresso Internazionale di Studi Bizantini e Neoellinici. Rome, 1938. P. 577.

9 Zoras G. Hcbgyiog о TqanetovvTiog xai ai tzqoq iXXrjvozvQxixfjv ovvevvorfoiv jiqoo лаве Lai avxov. 'Adfjvai, 1954.

Христианский Восток», А. Т. Хури опубликовал французский перевод трактата «Об истинности христианской веры», основываясь на издании Г. Зораса11. Если греческий исследователь не снабдил свое издание достаточно полными комментариями, то А. Т. Хури исправил это упущение. Комментарии французского ученого отличаются детальностью и хорошим знанием современной библиографии вопроса. В 1971 г. А. Т. Хури переиздал уже отдельной книгой свой перевод и греческий текст трактата, предварив издание вступительной статьей, где подробно проанализировал содержание трактата Георгия12. А. Т. Хури определил метод и принципы религиозного диалога мусульман и христиан, предложенные Георгием Трапезундским. Анализ трактата позволил ученому установить, какие препятствия Георгий Трапезундский видел на пути религиозного объединения мусульман и христиан и какие условия он считал необходимыми для плодотворного религиозного диалога двух религий. Издание и перевод А. Т. Хури были еще раз опубликованы в 1987 г., в известной серии «Corpus Islamo-Christianum»13.

Несмотря на усилия французского исследователя, в вопросе об отношении Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу оставалось еще много неясного. Итальянский ученый Дж. Равеньяни попытался объединить информацию, полученную благодаря изданиям Г. Зораса и А. Меркати14. Если А. Т. Хури, как специалиста в области истории богословия, интересовали, прежде всего, религиозные взгляды Георгия Трапезундского, то Дж. Равеньяни проанализировал другой аспект указанных

10 Khoury. A. Th. George de Trebizonde, avocat de l'union politico-religieuse de Г Islame et du Christianism // 1968. T. 18. P.326-34.

11 Idem.Th. George de Trebizonde et l'union islamo-chretienne//Proche-Orient Chretien. 1969. T. 19. 320-34: Idem. George de Trebizonde et l'union islamo-chretienne // Proche-Orient Chretien. 1970. T.20.238-71; Idem. George de Trebizonde et l'union islamo-chretienne // Proche-Orient Chretien. 1971. T. 21.235-61.

12 Греческий текст трактата, представленный в этом издании полностью соответствует тексту, изданному Г. Зорасом. См.: Khoury. A. Th. George de Trebizonde et l'union islamo-chretienne. Louvain, 1971.

13 George de Trebizond. De la verite de la foi des Chretiens / Ed. et trad. A. Th. Khoury. Corpus Islamo-Christianum. Altenberg, 1987.

14 Ravegnani G. Nota sul pensiero politico di Giorgio da Trebisonda// Aevum.1975.VoI.49. P.310-329. источников. Ученый попытался разобраться в политических взглядах Георгия Трапезундского. Дж. Равеньяни проследил историю отношения Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и пришел к выводу, что политические взгляды Георгия на эту проблему после падения Константинополя кардинально изменились. Если до крушения Византийской империи Георгий был сторонником идеи крестового похода, то после падения Византии он стал сторонником мирного решения турецкого вопроса. Итальянский ученый осознавал, что, так как не все работы Георгия Трапезундского, касающиеся проблемы турецкого завоевания и ислама изданы, то вопрос о религиозных и политических взглядах Георгия нельзя считать окончательно решенным. В качестве приложения к статье Дж. Равеньяни опубликовал фрагмент неизданного трактата Георгия, адресованного турецкому султану, «О божественности Мануила»15.

Немецкий специалист по истории Османской империи Ф. Бабингер в знаменитой монографии «Мехмед II Завоеватель и его время» также рассмотрел политический аспект обращения Георгия Трапезундского к турецкому султану. С точки зрения Ф. Бабингера, позиция Георгия Трапезундского была олицетворением знаменитого высказывания Луки Нотара, согласно которому некоторые византийцы предпочитали «видеть в Константинополе скорее турецкий тюрбан, чем папскую тиару»16. Немецкий исследователь весьма скептически отнесся к протурецкому демаршу Георгия и категорично назвал Георгия Трапезундского «политическим и религиозным

17 фантазером и хвастуном» .

Как мы уже отмечали, итальянские ученые в лице Р. Саббадини, С. Джианелли, А. Меркати, Дж. Равеньяни внесли немалый вклад в изучение творчества Георгия Трапезундского. Американский ученый итальянского

15 Ravegnani G. Nota sul pensiero politico. P. 328-329.

16 Babinger F. Mahomet II le Conquerant et son tempts. P., 1954. P. 301.

17 Ibid. P. 301. происхождения, известный специалист по истории интеллектуальной жизни Италии в эпоху Ренессанса, Дж. Монфазани продолжил эту традицию18.

Дж. Монфазани является учеником американского ученого, знаменитого знатока истории и культуры эпохи Возрождения, П. О. Кристеллера, который также не обошел вниманием личность Георгия Трапезундского. Исследователь изучал философские взгляды Георгия в контексте известной ренессансной дискуссии аристотеликов и платоников19. Дж. Монфазани пошел дальше своего учителя. В 1976 г. он опубликовал монографию «Георгий Трапезундский: биография и исследование его риторики и логики»20. Этот фундаментальный труд до сих пор остается основным исследованием, посвященным Георгию Трапезундскому. Детальное знание источников, многие из которых на момент написания книги оставались неизданными, глубокое понимание специфики изучаемой эпохи дали закономерный результат: монография Дж. Монфазани стала не просто жизнеописанием Георгия Трапезундского. Исследователю удалось понять сложный и противоречивый внутренний мир своего героя. Психологический портрет, интеллектуальные увлечения, жизненные коллизии — никакая из тем не была оставлена без внимания. Что касается отношения Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу, то этот вопрос" ученый назвал одной из самых парадоксальных загадок Георгия

91

Трапезундского . Исследователь убедительно доказал, что все выводы, ранее сделанные по этому вопросу, не верны, так как ключ к разгадке лежал в двух, ранее не опубликованных трактатах Георгия Трапезундского, предназначенных для Мехмеда II, — «О божественности Мануила» и «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве»22.

18 Monfasani J. Language and Learning in Renaissance Italy. Variorum, 1994; Idem. Byzantine Scholars in Renaissance Italy: Cardinal Bessarion and Others Emigres. Variorum, 1995.

19 Kristeller P. O. Platonismo bizantino e fiorentino e la controversia su Platone e Aristotele // Venezia e Г Oriente fra tardo Medioevo e Rinascimento. Ed. A. Pertusi. Florence, 1966. P. 103-116; Idem. Renaissance Concepts of Man. N. Y„ 1972. P. 85-109.

20 Monfasani J. George of Trebizond: A Biography and a Study of his Rhetoric and Logic. Leiden, 1976.

21 Monfasani J. A Biography.P. X.

22 Ibid. P. 132.

Дж. Монфазани не только привлек все сохранившиеся работы Георгия Трапезундского, который тот адресовал турецкому султану. Исследователь пришел к выводу, что для понимания отношения Георгия Трапезундского к проблеме ислама необходимо использовать и другие его произведения, в частности, трактат «Сравнение философов Аристотеля и Платона». Этот трактат еще ожидает критического издания. Пока же существует лишь

23 репринтное издание, вышедшее в 1965 г. .

С точки зрения Дж. Монфазани, Георгий Трапезундский писал Мехмеду II вовсе не затем, чтобы вернуть свою греческую родину. По мнению исследователя, он не предавал западное христианство. Георгий Трапезундский не был ни предтечей экуменистов, ни безумным политиком - мечтателем. Георгий, как полагает Дж. Монфазани, был во власти эсхатологических ожиданий и представлений. По мнению ученого, он стремился обратить турецкого султана в христианство и тем самым вмешаться в ход мировой истории, отменив апокалиптическое правление «исмаилитов» на земле24. Блестящие догадки Дж. Монфазани не получили должного развития в его монографии, которая была посвящена иному кругу проблем. Поэтому автор посвятил столь сложному вопросу всего несколько страниц. Он лишь обозначил возможность сравнения работ Георгия с письмом к турецкому султану папы Пия И, трактатами Геннадия Схолария и работами Георгия Амируци . Таким образом, ученый не раскрыл до конца загадку Георгия Трапезундского, он лишь поставил историков перед фактом существования ранее неизвестных источников по этому вопросу, предполагающих, с точки зрения Дж. Монфазани, новые выводы.

В 1984 г. Дж. Монфазани издал еще один фундаментальный труд, посвященный творчеству Георгия Трапезундского, который представляет собой публикацию ранее неизданных работ Георгия, библиографическое описание

23 Comporationes philosophorum Aristotelis et Platonis a Georgio Trapezuntio viro clarissimo editae. Venetiis, 1523. (Repr. Frankfurt, 1965).

24 Monfasani J. A Biography.P.135-136.

25 Ibid. P. 131-132. уже изданных работ, полную библиографию, посвященную Георгию Трапезундскому . В этой монографии исследователь издал ранее неопубликованное письмо Георгия Трапезундского к турецкому султану27, а оо также трактаты «О божественности Мануила» и «О вечной славе самодержца

29 и его мировом владычестве» . Усилиями итальянского ученого современная византинистика получила, наконец, критическое издание ранее неопубликованных работ Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану.

Если для исследований Дж. Монфазани изучение нашей темы не являлось главной целью, то для французского византиниста и тюрколога М. Баливе ее изучение было одной из основных задач исследований. Таким образом, М. Баливе является единственным ученым, который уделил особое внимание вопросу об отношении Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу. И это неудивительно, ведь научные интересы М. Баливе фокусируются вокруг изучения взаимоотношений византийцев с миром ислама.

Своими работами французский ученый убедительно опроверг точку зрения Ф. Бабингера, согласно которой Георгий Трапезундский был не больше чем «фантазер и хвастун». Изучение религиозных взглядов Георгия Трапезундского, в частности его отношения к исламу, были одной из любимых тем М. Баливе.

В 1980г. он опубликовал большую статью «Два сторонника религиозного объединения христиан и мусульман в XVb.: турок Бедреддин Самавна и грек Георгий Трапезундский»30. В этой статье исследователь не только проанализировал попытки двух мыслителей найти основание для религиозного

26 Collectanea Trapezuntiana: Texts, Documents and Bibliographies of George of Trebizond / Ed. J. Monfasani. N.Y., 1984.

27 CTr. LXXXII. P.281-284.

28 Ibid. CXLV. P. 564-569.

29 Ibid. CXLIV. P. 492-560.

30 Balivet M. Deux partisans de la fusion religieuse des сЬгёИеппе et de Musulmans au XV-e siecle: Ie turc Bedreddin de Samavna et Ie Grec George de Trebizond // Byzantina. 1980.T.10. P.363-396. диалога мусульман и христиан, но (и в этом заключается принципиальное отличие подхода французского ученого) попытался вписать их в широкий исторический контекст. С одной стороны, М. Баливе стремился найти аналогию примирительным взглядам Георгия Трапезундского в турецкой среде, с другой стороны, приводил похожие точки зрения авторов, принадлежащих интеллектуальной византийской традиции, таких как Николай Мистик, Георгий Гемист Плифон, Григорий Палама, Геннадий Схоларий и Мануил Палеолог. В то же время, исследователь не оставил без внимания и проявления религиозной толерантности в латинской среде: он упоминает в этой связи работы Франческо Филельфо, Николая Кузанского, Хуана Сеговийского и папы Пия II.

Одним из наиболее важных выводов, к которым пришел М. Баливе, можно считать признание новаторского, исключительного характера трактата Георгия Трапезундского «Об истинности христианской веры». По мнению исследователя, этот трактат «опередил по дерзости все подобные попытки того времени»31. Если для папы Пия II превосходство христианства над исламом не вызывало сомнений, а Николай Кузанский представлял ислам, как упрощенное христианство для идолопоклонников-арабов, то Георгий Трапезундский, как полагает М. Баливе, «был единственным, кто пошел дальше и заявил о равенстве двух религий и их глубокой идентичности» .

В статье М. Баливе впервые выдвинул гипотезу, согласно которой хронологическая близость интеллектуальных демаршей шейха Бедреддина и Георгия Трапезундского и тот факт, что они были родом из географически близких местностей, и особенно их общая идея об объединении ислама и христианства позволяют говорить об общей глубокой тенденции в менталитете

33 балкано-эгейского мира в XVb . Для этой тенденции, с точки зрения исследователя, был характерен дух религиозной открытости и терпимости, стремление «раздвинуть интеллектуальные горизонты, разрушить старые

31 Balivet М. Deux partisans de la fusion religieuse.P. 383.

32 Ibid. P. 385.

33 Ibid. P.363—396. предрассудки и удовлетворить желание культурного обогащения в новых направлениях»34.

Как бы ни были многообразны проявления религиозной терпимости и открытости, М. Баливе выделил на общем фоне двух авторов — шейха Бедреддина и Георгия Трапрезундского, так как они, по мнению ученого, были создателями «наиболее дерзких теорий сближения мусульманского и христианского миров»35.

М. Баливе отметил у Георгия Трапезундского «склонность к религиозному синкретизму», которой он был обязан влиянию Плифона36.

Статья М. Баливе переросла в книгу «Византийцы и латиняне на пути к исламо-христианскому согласию в конце средневековья. (От Николая Кузанского до Георгия Трапезундского)», опубликованную в Риме в 1997 г., то есть спустя семнадцать лет после выхода статьи37. Нетрудно заметить генетическую связь статьи М. Баливе «Два сторонника религиозного объединения христиан и мусульман.» и его книги. Одним из главных героев книги, равно как и статьи, героем, отмеченным особым вниманием автора, остается Георгий Трапезундский. Книгу предваряет его портрет, а эпиграфом служит цитата из трактата «Об истинности христианской веры» . Анализу позиции Георгия посвящено шесть параграфов , и как уже отмечалось, вторая глава монографии содержит перевод значительной части трактата «Об истинности христианской веры».

То, что в статье было намечено лишь пунктирно, нашло в книге полное и глубокое воплощение: автор подробно анализирует попытки византийцев и латинян наладить межконфессиональный диалог, целью которого было, по

34 Ibid. Р.363.

35 Ibid. P. 364.

36 Ibid. P. 380.

37 Balivet M. Pour une concord islamo-chretirnne. Demarches byzantines et Iatines & la fin du Moyen-Age (de Nicolas de Cues h. George de Trebizonde). Roma, 1997.

38 Balivet M. Pour une concord islamo-chretirnne. P. 5.

39 Ibid. P.27—36. мысли исследователя, достижение согласия (une concorde) мусульман и христиан. В монографии М. Баливе уделяет большое внимание анализу взглядов Георгия Трапезундского40. Исследователь приходит к выводу, что Георгий Трапезундский в своем стремлении доказать идентичность ислама и христианства и найти путь объединения двух религий превзошел не только византийских, но и западноевропейских авторов.

Книга состоит из двух глав. Первая глава под названием «Специфический исторический контекст» представляет собой изложение и анализ попыток византийцев и латинян XV в. осмыслить и решить проблему ислама41. Вторая глава «Новаторский текст? Трактат Георгия Трапезундского для Мехмеда II» содержит перевод на французский язык значительного количества выдержек из трактата, тематически подобранных и озаглавленных автором монографии42.

Перед М. Баливе стояла непростая задача: показать как представители двух разных и в тоже время во многом схожих миров, мира византийского и западноевропейского, пытались решить проблему конфессионального антагонизма мусульман и христиан. В первых двух разделах первой главы автор монографии выделяет общее и особенное в отношении к исламу византийцев и западноевропейских гуманистов.

Трудно не согласиться с глубоким наблюдением М. Баливе, согласно которому проекты достижения мира и согласия между разными народами и цивилизациями, предложенные такими западными мыслителями, как папа Пий II, Франческо Филельфо, кардиналы Хуан Сеговийский и Николай Кузанский, остались лишь гуманистической утопией и не вышли за пределы круга ученых - идеалистов43. Их мечтам о concordia mundi было суждено разбиться о реальность непреодолимого политико-религиозного противостояния турок и мусульман. Все это М. Баливе объясняет тем, что Западная Европа в меньшей степени подвергалась угрозе турецкого вторжения, чем Византия, для которой

40 Ibid. Р. 27-36.

41 Ibid. Р. 11-36.

42 Ibid. Р.37-78.

43 Ibid. Р. 12. длительная турецкая экспансия оказалась роковой. А для византийской элиты поиск решения проблемы ислама не был лишь гуманистической утопией. Этот поиск был обусловлен необходимостью культурного выживания и сосуществования двух народов, что побуждало византийцев к более конкретным действиям.

Тем не менее, М. Баливе совершенно справедливо отмечает близость позиций западноевропейских мыслителей и византийских интеллектуалов: и те, и другие пытались решить главную проблему присутствия ислама и турок на Балканах и их наступления на Италию путем диалога и контактов. И византийцы, и латиняне осмысляли проблему конфессионального противостояния в рамках гуманизма, который, как полагает М. Баливе, в конце Средних веков был общим философским течением для Византии и Западной Европы44.

Особенности концепции М. Баливе можно объяснить ее неразрывной связью с современными взглядами на проблемы межрелигиозного диалога. Символично то, что иллюстрации, предваряющие книгу, представляют собой изображения, созданные в XIX и в XX вв., тогда как книга посвящена авторам конца средневековья. Литография (XIX в.) изображает встречу в Константинополе великого муфтия и православного патриарха, а современная мозаика из константинопольского патриархата в Стамбуле — султана Мехмеда Завоевателя и патриарха Геннадия Схолария45.

М. Баливе, как представляется, осознавал тесную связь своего исследования с днем сегодняшним. В параграфе, озаглавленном «Георгий Трапезундский и мусульмане: смелость и современность», ученый отмечает не только теологическую отвагу Георгия, но актуальность и современность его взглядов. М. Баливе пишет, что хотя трактат Георгия «Об истинности христианской веры» принадлежит своему времени, в нем обсуждаются проблемы, очень близкие современным проблемам интеллектуальных

44 Balivet М. Pour une concord islamo-chretirnne. P. 11.

45 Ibid. P. 7,9. отношений европейцев и мусульман, проблемам, «которые сегодня, также как и в XV в., нуждаются в серьезном и спокойном осмыслении»46.

Историки не раз обращали внимание на актуальность проблем, над которыми задумывались философы эпохи Кватроченто. Роберт Швоебел в своей монографии «Тень полумесяца: ренессансный образ турка» совершенно справедливо отметил: «Понятно, что в свете современной истории и нашей сегодняшней заботе о мире на планете ученые склонны подчеркивать прагматические и доброжелательные подходы к турецкой проблеме в эпоху Ренессанса. Безусловно, идеи Хуана Сеговийского или Николая Кузанского ближе нашему поколению, чем идеи сторонников крестового похода»47. Тем не менее, с точки зрения Р. Швоебела, было бы ошибкой утверждать, что мирные или даже реалистические взгляды на турецкую проблему были широко распространены во второй половине XVb.

Подкупающую близость идей Хуана Сеговийского современному восприятию проблем диалога между религиями подчеркивает и Р. Саузерн. Взгляды испанского кардинала, с точки зрения исследователя, могут

4S затронуть за живое душу современного читателя» .

Но именно в этой «завораживающей близости» идей таких мыслителей, как Николай Кузанский, Георгий Трапезундский и Хуан Сеговийский, с нашей точки зрения, может таиться для историков серьезная опасность принять желаемое за действительное и приписать этим авторам те взгляды, которые они на самом деле не разделяли.

Мы полагаем, что М. Баливе склонен рассматривать работы Георгия Трапезундского, Николая Кузанского и Хуана Сеговийского сквозь призму современных представлений о религиозной толерантности.

Книга М. Баливе отражает, на наш взгляд, определенное направление в современной науке. И это направление связано с именем великого

46 Balivet M. Pour une concord islamo-chretimne. P. 36.

47 Schwoebel R. The Shadow of the Crescent. P. 225.

48 Southern R. W. Western Views of Islam. P.91-92. французского востоковеда и общественного деятеля Луи Массиньона (1883— 1962).

М. Баливе не раз ссылается на работы JI. Массиньона в своей книге. Кроме того, сфера научного поиска М. Баливе совпадает с научными интересами JI. Массиньона: оба исследователя уделяли большое внимание изучению общих для ислама и христианства теологических тем, а также истории культурных, политических и религиозных контактов представителей двух миров49. Не случайно в названии своей книги, посвященной жизни шейха Бедреддина, М. Баливе упоминает имя суфийского мистика ал-Халладжа, личность и учение которого были одной из главных и любимых тем научных изысканий JI. Массиньона50.

Исследователи творчества JI. Массиньона сходятся во мнении, что личная духовная позиция, научные изыскания и политическая деятельность ученого подготовили коренную переориентацию католицизма в его отношении к исламу: «Теологические аспекты массиньоновской интерпретации ислама можно принимать на веру или отвергать, с ними можно соглашаться или не соглашаться, но их необходимо уяснить, потому что без этого невозможно понять отношения современной католической мысли к исламу»51.

JI. Массиньон не рассматривал ислам, как одну их христианских ересей, для него ислам был религией, обладающей самостоятельной ценностью и наделенной божественной благодатью. Исследователь принимал мусульманскую схему трех богооткровенных религий: иудаизма, христианства и ислама. Он считал, что христиане могут признать условный авторитет Корана и частично принять Мухаммада в статусе пророка.

49 Massignon L. Parol donnee. P., 1962. Idem. Le Christ dans les Evangiles selon al-Ghazali / Opera Minora.T.2. Beyrouth, 1963. Idem. Mystiques musulmane et mystiques chretienne au Moyen Age / Opera Minora. T.2.; Balivet M. Romanie byzantine et pays de RQm turc: Histoire d'un espace d'imbrication greco-turc. Istanbul, 1994.; Idem. Byzantins et Ottomans.

50 Massignon L. La passion d'al-Hallaj, martyr mystique de l'lslam. T. 1. P., 1922; Balivet M. Islam mystique et revolution armee dans les Balkans Ottomans. Vie du cheikh Bedreddin Ie «Hallaj des turks» (1358/59-1416). Istanbul, 1995.

51 Журавский A.B. Христианство и ислам: социокультурные проблемы диалога. М., 1990. С.48.

С точки зрения Л. Массиньона, учение Мухаммада было «восполнено» ал-Халладжем. Изучение суфизма приводит ученого к мысли, что ислам открыт для «действия благодати», и что в нем возможно «обращение изнутри», которое сл исследователь противопоставляет «обращению в другую веру» .

Таким образом, Л. Массиньон полагал, что христиане и мусульмане должны прийти к религиозному взаимопониманию, а католическая церковь может и должна признать ислам в статусе самостоятельной монотеистической религии53.

Взгляды Л. Массиньона на ислам, безусловно, оказали влияние на концепцию М. Баливе. Но работы Л. Массиньона принадлежат своему времени, также как трактаты Георгия Трапезундского и его современников принадлежат эпохе Кватроченто. Поэтому интерпретация взглядов мыслителей конца Средневековья на ислам нуждается во взвешенном и осторожном подходе.

Монография М. Баливе, без всякого сомнения, является значительным шагом вперед в исследовании попыток средневековых христианских авторов понять мир ислама и наладить с ним плодотворный диалог. Автор книги остается пока единственным специалистом, признавшим эвристическую ценность изучения религиозных представлений Георгия Трапезундского, в частности его отношения к исламу. Этот факт стоит отнести к числу несомненных заслуг французского исследователя, так как Георгий Трапезундский, на наш взгляд, был незаслуженно обойден вниманием ученых. Не вызывает сомнения то, что работы Николая Кузанского или письмо папы Пия II к Мехмеду Завоевателю удостоились большего внимания и были изучены гораздо подробнее, чем работы Георгия.

М. Баливе убедительно доказал, что попытки византийских и латинских авторов наладить диалог с миром ислама не были единичными и

52 Там же. С. 50—51.

53 Л. Массиньон стремился к тому, чтобы римско-католическую церковь изменила свою позицию в отношении ислама. Есть мнение, что дружба Л. Массиньона с римским папой Павлом VI, а также переписка с церковными иерархами во многом повлияли на обсуждение взаимоотношений католической церкви с мусульманами на II Ватиканском соборе. Там же. С.52. разрозненными явлениями, но, напротив, все они отражали общую тенденцию в мировоззрении интеллектуалов того времени. Более того, исследователь увидел проявление того же духа открытости и терпимости в турецкой среде. Таким образом, М. Баливе удалось обнаружить общность идей, характерную сразу для представителей трех миров: мира византийского, западноевропейского и тюркского.

Тем не менее, очевидно, что в исследовании проблем, которым посвящена монография М. Баливе, еще рано ставить точку, они заслуживают тщательного изучения и, возможно, переосмысления.

В другой, недавно вышедшей монографии «Византийцы и османы: отношения, взаимодействие, последствия», которая представляет собой сборник статей, объединенных общей проблематикой, М. Баливе рассмотрел иные аспекты отношения Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу54. В первой главе монографии «Аристотель на службе султана! Открытая позиция по отношению к туркам и аристотелизм некоторых византийских мыслителей XV века» исследователь попытался обосновать свое предположение, согласно которому примирительная, открытая позиция к туркам у некоторых византийских авторов, в частности у Георгия Трапезундского, коренилась в их склонности к философии Аристотеля, ставшей своеобразной идеологией55. В третьей главе, озаглавленной «Рассказы о конце империи и о конце света: к вопросу об общих темах некоторых групп населения византино-турецкой контактной зоны», исследователь рассмотрел эсхатологическую концепцию Георгия в сравнении с турецкими представлениями о конце света56.

Несмотря на явные достоинства исследований М. Баливе, следует отметить их очень важный недостаток: ученый игнорирует источники,

54 Balivet М. Byzantins et Ottomans: relations, interaction, succession. Istanbul, 1999.

55 Balivet M. Aristote au service du sultan! Ouverture aux turcs et aristotelisme chez quelques penseurs byzantins du quinzieme siecle//Byzantins et Ottomans. P. 139-150.

56 Balivet M. Textes de fin d'empire, recits de fin du mond: к propos de quelques themes communs aux groupes de la zone byzantino-turque// Byzantins et Ottomans.P.181-195. изданные Дж. Монфазани, и указывает на то, что они до сих пор не

СП опубликованы . Это объясняет односторонний подход исследователя: он анализирует только письма Георгия, изданные А. Меркати, и трактат «Об истинности христианской веры». М. Баливе анализирует два письма, написанные Георгием в 1466 г. Мехмеду II, которые, как справедливо отмечает

58 исследователь, отражают основные идеи его политико-религиознои системы . Ученый упоминает также два других трактата Георгия «О божественности Мануила» и «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве». М. Баливе считает, что эти трактаты до сих пор не изданы. Кроме того, исследователь полагает, что два указанных трактата и письма Георгия к Мехмеду Завоевателю представляют собой лишь резюме основного произведения Георгия — трактата «Об истинности христианской веры». М. Баливе оценивает этот трактат как «уникальное для средневекового христианства проявление желания примирения с исламом». Единственный трактат того времени, который может сравниться с работой Георгия, это, по мнению исследователя, трактат Николая Кузанского «О мире веры»59.

Тем не менее, трактаты «О божественности Мануила» (1467г.) и «О вечной славе самодержца» (1466г.), изданные Дж. Монфазани в 1984 г., заслуживают, на наш взгляд, не меньшего внимания, чем трактат «Об истинности христианской веры»60. Эти работы позволяют понять, как справедливо отмечает их издатель, действительное отношение Георгия Трапезундского к проблеме ислама61.

Кроме того, нетрудно заметить, что выводы М. Баливе значительно отличаются от выводов Дж. Монфазани. И хотя М. Баливе ссылается на монографию итальянского исследователя, посвященную биографии Георгия Трапезундского, он не обсуждает новую интерпретацию вопроса,

57 Balivet M. Pour une concord islamo-chretirnne. P. 31.

58 Ibid. P. 29—31. Издание писем: Mercati A. Le due lettere. .P.85-99.

59 Balivet M. Pour une concord islamo-chretirnne. P. 35.

60 CTr. P.492—560,564—573.

61 Monfasani J. A Biography. P.131,132. предложенную Дж. Монфазани. Таким образом, в современной науке назрела необходимость теоретического переосмысления и анализа указанной темы, который охватил бы обе точки зрения, а также всю совокупность произведений Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану.

Итак, Дж. Монфазани и М. Баливе на сегодняшний день являются основными специалистами по теме нашего исследования. Тем не менее, стоит отметить и других авторов, обращавшихся к исследуемому нами вопросу.

Следует упомянуть статьи, посвященные биографии Георгия Трапезундского, а также обзору его творений, которые вышли в двух изданиях справочного типа: «Оксфордском византийском словаре» и «Просопографическом словаре Палеологовского времени» .

Эпизодическое внимание к письмам и трактатам Георгия, касающихся проблемы турецкого завоевания и ислама, характерно для работ Д. Дж.

63

Джианакоплоса . Весьма поверхностный анализ писем и трактатов Георгия Трапезундского представлен в статье испанского исследователя П. Баденоса «Примирительные направления в среде греческих интеллектуалов при дворе Великого Турка»64. П. Баденас лишь повторяет ход рассуждений и основные выводы М. Баливе65.

Французский ученый А. Дусселье в фундаментальном исследовании «Восточные христиане и ислам в средние века (VII-XV вв.)» попытался вписать работы Георгия Трапезундского в общую картину отношения византийцев к исламу66. Он рассматривал письма и трактат Георгия как обреченную на неудачу попытку византийца наладить диалог с миром ислама.

George Trapezuntios // The Oxford Dictionary of Byzantium. N. Y., Oxford, 1991.V.3. P.839-840; Prosopographisc Lexicon der Palaiologenzeit. Fasc. 2. Wien, 1977. №4120. S.202-204.

65 Geanakoplos D. J. Greek Scholars in Venice. Studies in the Dissemination of Greek Learning from Byzantium to Western Europe. Cambridge, 1962. P. 30; Idem. Byzantium. Church, Society and Civilization Seen through Contemporary Eyes. Chicago-London, 1984. P. 384.

64 Badenas P. Corrientes conciliatoras de intelectuales griegos en la corte del Gran Turco // Мир Александра Каждана. К 80-летию со дня рождения. / Отв. ред. А. А. Чекалова. СПб., 2003. С.273—280.

65 Ibid. Р. 278-280.

66 Ducellier A. Chretiens d'Orient et Islam au Moyen Age Vile—XVe siecle. Paris, 1996. P.443-452.

К сожалению, А. Дусселье, также как и М. Баливе, игнорирует источники, изданные Дж. Монфазани, равно как и не обсуждает оригинальную интерпретацию вопроса, представленную в монографии итальянского исследователя. Кроме того, стоит отметить, что исследователь уделяет лишь незначительное внимание произведениям Георгия Трапезундского. Тем не менее, для науки важным является уже сам факт того, что письма и трактат Георгия были помещены в широкий исторический контекст обширного исследования, посвященного взаимоотношениям византийцев с миром ислама и охватывающего столь большой временной период. До выхода монографии А. Дусселье в основополагающих работах по этой проблематике письма и трактаты Георгия Трапезундского не упоминались в качестве объекта исследования67.

Специалисты в области изучения западной традиции полемики с о исламом также игнорировали труды Георгия . Очевидно, что попытка переосмысления произведений Георгия Трапезундского возможна только при условии изучения его взглядов в контексте как византийской, так и западной традиции отношения к исламу, так как Георгий Трапезундский в равной степени принадлежит и культуре Византии, и культуре Италии эпохи Возрождения.

В отечественной науке теме отношение Георгия Трапезундского к проблемам турецкого завоевания и ислама, равно как и вообще личности этого автора, за редким исключением, не уделялось внимания.

В дореволюционных работах, насколько нам известно, имя Георгия Трапезундского не упоминалось в контексте указанной проблематики. Так,

67 Khoury A. Th. Les th£ologiens byzantins et 1' islam. I. Textes et auteures (VHIe -XHIe s.). P., 1969;

Idem. Les theologiens byzantins et Г islam. II Polemique byzantine contre l'islam. These principale pour le doctorat des Lettres pr£sentee a la Faculte des Lettres et Sciences humaines de L'Universite de Lyon. Miinster, 1966; Meyendorff J. Byzantine Views of Islam // DOP. 1964. T.18. P.l 13-132; Vryonis Sp. Byzantine Attitudes toward Islam during the Late Middle Ages // Greek, Roman and Byzantine studies. 1971. Vol.12. №2. P.263—286.

68 Southern R. W. Western Views of Islam in Middle Ages. Cambridge, 1962; Schwoebel R. The Shadow of the Crescent: the Renaissance Image of the Turk (1453—1517). N. Y., 1967. например, в статье крупнейшего русского историка Н. А. Скабалановича «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии (от завоевания Константинополя до конца XVIII в.)» произведения Георгия Трапезундского не рассматриваются69.

Что касается современного периода в отечественной византинистике, то к исключениям из общего положения дел стоит отнести исследования И. П. Медведева. В монографии «Византийский гуманизм XIV-XV вв.» ученый рассмотрел философские взгляды Георгия Трапезундского, в частности, его аристотелизм, а также упорное сопротивление платонизму и философии Георгия Гемиста Плифона . Таким образом, И. П. Медведев продолжил исследования философской концепции Георгия Трапезундского, начатые Э. Гарэном, П. О. Кристеллером, а также польским ученым М. Чижевским71.

В недавно вышедшей статье И. П. Медведев рассмотрел отношение Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию Византии в контексте греко-латинской публицистики, посвященной падению Константинополя . В этой работе была дана обширная библиография вопроса. Кроме того, впервые на русском языке был опубликован перевод фрагмента вводной и заключительной части трактата «Об истинности христианской веры» .

Исследователь еще раз обратился к анализу религиозно-философских представлений Георгия Трапезундского в 2003 г., в тезисах доклада на XVI

69 Скабаланович Н. А. Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии (от завоевания Константинополя до конца XVIII в.) // Христианское Чтение. 1878. 4.2. С.423-464.

70 Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV-XV вв. Изд. второе. СПб., 1997. С.83-89, 97, 98, 184, 303, 304, 311.

71 Garin Е. II platonismo come ideologia della sovversione europea. La polemica antiplatonica di Giorgio Trapezunzio // Studia Humanitatis Ernesto Grassi zum 70. Geburstage. Edd. E. Hora and E. Kessler. Munich, 1973. P. 113-120; Idem. Giorgio di Trebisonda e la difesa del Medioevo // Storia della letteratura italiana. Dirett. E. Cecchi and N. Sapegno. 8 vols., T. Ill, Milan, 1966. P. 51-55; Idem. Le traduzioni umanistiche di Aristotele nel secolo XV // Atti dell' Accademia Fiorentina di Scienze Morali "La Colombaria". VIII. 1950. P.55-104; Ciszewski M. "Aristotelizm chrzescijanski" Jerzegos Trapezuntu// Studia Mediewistyzn. 1974.15. S.3-69.

72 Медведев И.П. Падение Константинополя в греко-итальянской гуманистической публицистике XV в. // Византия между Западом и Востоком. СПб., 1999. С.291-332.

73 Там же. С. 329-332.

Всероссийской научной сессии византинистов74. В этой работе И.П. Медведев подчеркнул оригинальность реакции Георгия Трапезундского на падение Константинополя. И. П. Медведев обратил внимание на то, что Георгий Трапезундский усматривал в культивировании идей платонизма, характерном для некоторых представителей интеллектуальной элиты Византии, причины крушения византийской империи.

Эпизодическое внимание было уделено взглядам Георгия Трапезундского

• в статье Р. М. Шукурова «Имя и власть на византийском Понте (чужое, принятое за свое)» . Ученый рассмотрел отношение Георгия Трапезундского к туркам и исламу в русле концепции М. Баливе. Этот факт еще раз подчеркивает то, что интерпретации взглядов Георгия Трапезундского, предложенная французским исследователем, является общепринятой в науке и оказывает значительное влияние на ход рассуждений авторов, занимающихся данной проблематикой.

И. П. Медведев и Р. М. Шукуров не ставили своей целью детально проанализировать отношение Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу. Как кажется, исследователи сознательно оставили этот вопрос открытым. Тем не менее, сам факт того, что именно в недавних работах эти ученые обратились к той части наследия Георгия Трапезундского, которая освещает проблему турецкого завоевания и ислама, подчеркивает актуальность, своевременность и эвристическую ценность изучения данной темы.

Итак, ни в отечественной, ни в зарубежной византинистике наша тема не была удостоена комплексного монографического исследования. Вместе с тем, источники, изданные Дж. Монфазани, а также попытки теоретического

74 Медведев И. П. Византийское «диссидентство» как виновник крушения империи: мнение Георгия Трапезундского (XVb.) // Историческая роль Константинополя (В память о 550-летии падения византийской столицы). Тезисы докладов XVI Всероссийской научной сессии византинистов. Москва 29-30 мая 2003 года. М„ 2003. С. 72-74.

75 Шукуров Р. Имя и власть на византийском Понте (чужое, принятое за свое) // Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. Шукурова Р. М., 1999. С. 194-234. осмысления наследия Георгия Трапезундского, предпринятые двумя главными специалистами по этой теме — Дж. Монфазани и М.Баливе — создали предпосылки для всестороннего исследования отношения Георгия Трапезундского к проблемам турецкого завоевания и ислама.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертации являются трактаты и письма Георгия Трапезундского, адресованные турецкому султану Мехмеду II Завоевателю. Предметом — политические и религиозные представления Георгия Трапезундского, которые отразились в его отношении к турецкому завоеванию, к туркам, к султану Мехмеду II и к исламу.

Цель и задачи исследования. Цель диссертации — рассмотреть отношение Георгия Трапезундского к проблемам турецкого завоевания и ислама. Для достижения этой цели предполагается разрешение следующих задач.

Во-первых, проанализировать отношение Георгия к угрозе турецкого завоевания и его проекты решения проблемы (призывы к крестовому походу и заключению церковной унии византийской и латинской церквей).

Во-вторых, рассмотреть различные аспекты отношения Георгия к свершившемуся факту турецкого завоевания Византии. i

В-третьих, подвергнуть анализу проект Георгия по обращению Мехмеда II в христианство в контексте других попыток объяснить турецкому султану основы христианской веры, предпринятых римским папой Пием II, греческим патриархом Геннадием Схоларием и византийским придворным и интеллектуалом Георгием Амируци.

В-четвертых, показать особенности отношения Георгия Трапезундского к исламу в контексте византийской и западноевропейской традиции полемики с религией мусульман.

Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки исследования определяются, с одной стороны, временем создания писем и трактатов Георгия Трапезундского, написанных для турецкого султана (1453

1467 гг.). С другой стороны, временем написания сопоставимого материала, который включает в себя письма и трактаты современников Георгия Трапезундского, адресованные турецкому султану или (как в случае с трактатом Георгия Амируци) созданные под впечатлением бесед с Мехмедом II (1455-1470гг.). Однако для того, чтобы рассмотреть особенности отношения Георгия Трапезундского к исламу в контексте византийской и западноевропейской традиции полемики с мусульманами, допускался выход за обозначенные хронологические рамки в параграфе 2 главы III «Византийская традиция полемики с исламом (VIII-XVbb.): исторический обзор» и в параграфе 3 той же главы «Образ ислама в произведениях западноевропейских авторов (XII-XV вв)».

Источниковая база исследования. Источниковую базу исследования составляют три грекоязычных трактата Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану Мехмеду II — «Об истинности христианской веры»

П(л пп

1453г.) , «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве» (1466г.) ,

70 •

О божественности Мануила» (1467г.) , а также три его письма правителю

79 турок (от 1465/66 и 1466 гг.) . Одно из этих писем, изданное Дж. Монфазани и датированное им 1465-66 г., было написано на греческом языке, тогда как два других письма от 1466 г., опубликованных А. Меркати, было созданы на латинском языке. С нашей точки зрения, комплексный анализ этих работ, значение которых для изучения проблематики настоящего исследования до сих пор не оценено по достоинству, позволит по-новому взглянуть на политические и религиозные представления Георгия Трапезундского,

76 Zoras G. Ibmqyioq о Тдале&йутюд xal ai тщо<; iMrjvorvQxixrjv avvevvotfoiv лдоолавеии avzov. ''Adrjvai, 1954. E. 93-165. Далее все ссылки на этот источник — Zoras.

77 Collectanea Trapezuntiana: Texts, Documents and Bibliographies of George of Trebizond / Ed. J. Monfasani. N.Y., 1984. CXLIV. P.492-56I. Далее все ссылки на этот трактат — CTr. CXLIV.

78 Collectanea Trapezuntiana. CXLV. Р.564-573. Далее все ссылки на этот трактат — CTr. CXLV.

79 Collectanea Trapezuntiana. LXXXII. Р.281-283; Mercati A. Le due lettere di Giorgio da Trebisonda a Maometto II // OCP. 1943.Vol.9. P.85-99; Далее все ссылки на письмо от 1465/66г. — CTr. LXXXII. Ссылки на письма от 1466 г. — Mercati A. Le due lettere . представить как единое, непротиворечивое целое элементы новизны и традиционности в отношении Георгия к проблеме турецкого завоевания и ислама.

Что касается типа источников, то все они, являясь нарративными, представляют два различных жанра. Если содержание, структура, композиция трех писем Георгия не вызывает сомнений в их жанровой принадлежности, то с определением жанра других работ, обозначенных нами как «трактаты», дело обстоит сложнее. Поскольку они адресованы конкретному человеку, в литературе их иногда определяют как «письма». Так, например, И. П. Медведев определяет работу Георгия «Об истинности христианской веры» то как трактат,

О Л то как письмо . Дж. Монфазани ссылается на эту работу, равно как и на два о I остальных произведения, как на трактаты .

Традиционно византийское письмо было поливалентным жанром: оно могло представлять собой энкомий, псогос или философский трактат . Установки относительно пространности или краткости изложения были неопределенны. В византийской эпистолографии слишком пространные письма имели обычно философское, дипломатическое или моралистическое содержание. Кроме того, для византийских писем XV в. характерно преодоление такой особенности, как деконкретизация содержания. Для этого периода было характерно также умеренное использование античных идейно-художественных средств воздействия и гармоничное единство формы и содержания. Исходя из этого, действительно, можно определить указанные трактаты, как пространные письма. Структура, архитектоника, композиция этих работ не противоречит такому выводу.

80 Медведев И.П. Падение Константинополя.С. 308, 329.

81 СТг. Р. 491, Р.492, Р.564.

82 Броджи- Беркофф Д. Древнерусская и византийская эпистолография: сравнительный анализ // Русь между Западом и Востоком: культура и общество X-XI вв. M., 1991; Поляковская М. А. Фракийский дневник молодого интеллектуала (август-сентябрь 1346)// ВВ. 1998.T. 55(80). 4.2. С. 206-211; Попова Т. В. Византийская эпистолография // Византийская литература. М., 1974; Karlsson G. Ideologie et ceremonial dans I'dpistolographie byzantine. Uppsala, 1962.

Однако поливалентность жанра византийского письма позволяет нам обратить внимание на то, что указанные работы имеют философско-религиозное содержание и внушительный объем, что дает нам право обозначить их и как трактаты. Таким образом, следуя сложившейся в историографии традиции, мы будем ссылаться на эти произведения как на трактаты.

Кроме указанных источников, в исследовании используются и другие работы Георгия, главная из которых — трактат «Сравнение философов Аристотеля и Платона»83.

В нашей работе анализируются также и произведения (письма, трактаты, поэтические произведения) современников Георгия Трапезундского, которые высказывали идеи, близкие тем, что мы встречаем у Георгия. Среди этих работ, прежде всего, стоит отметить письмо Мехмеду Завоевателю папы Пия II84,

Of п/ трактаты патриарха Геннадия Схолария , трактат и стихи Георгия Амируци , трактат кардинала Николая Кузанского87 и письма Франческо Филельфо88.

Кроме того, привлекаются произведения византийских и западноевропейских авторов VIII-XV в., посвященные полемике с исламом. Это представляется нам необходимым для того, чтобы определить новые и традиционные элементы в концепции Георгия Трапезундского.

Методология и методы исследования. В основе методологии нашего исследования лежит принцип историзма, предполагающий изучение

83 Georgius Trapezuntius. Comporationes philosophorum Aristotelis et Platonis a Georgio Trapezuntio.

84 Pius II. Lettera a Maometto / Ed. G. Toffanini. Naples, 1953.

85 Oeuvres completes de Gennade Sholarius / Ed. L. Petit, X. A. Siderides, M. Jugie. P., 1928-1936. Vol. III. P.434-475.

86 Argyriou A., Lagarrigue G. Georges Amiroutzes et son «Dialogue sur la foi au Christ tenu avec le sultan des Turcs» // BF. 1987. Т. XI. P. 29—221; Лацщо<; Zn. Пощцаха zov 'Afiot(>ovT£r) vvv xо ngairov ixbibofieva U Ае\т1оутг1$'1(!то()1Щ£ xal 'E8voloyixffe 'EzatQela^zfji;'EkXaboq . 1885/89. T. 2. Z 275-282.

87 Nicolai de Cusa. Opera Omnia. VII. De pace fidei I Ed. R. Klibansky et H. Bascour. Hamburgi, Meiner, 1986; Французский перевод трактата: Nicolai de Cusa. De pace fidei /Trad. Galiboi. Sherbrooke, 1977; Русский перевод трактата см.: Николай Кузанский. О мире веры / Перевод и примечания В. В. Бибихина // Вопросы Философии. 1992. №5. С.29-51.

88 Cent-dix lettres grecques de Francois Filelfe / Ed. E. Legrand. P., 1892. исторических феноменов в их становлении и развитии. В соответствии с этим принципом мы попытались проследить эволюцию политических и религиозных взглядов Георгия Трапезундского, а также их взаимосвязь с мировоззренческими особенностями его эпохи. Другим основополагающим принципом нашей работы является системный подход, позволяющий изучать исторические явления как взаимосвязанные и взаимовлияющие элементы единой системы.

• Указанные теоретико-методологические принципы исследования дают возможность использовать традиционные методы критической интерпретации исторических источников. Кроме того, решение поставленных в работе задач предполагало применение сравнительно-исторического подхода к изучению источников. Эти методы являются основными для нашего исследования.

При изучении отношения Георгия к туркам (параграф третий второй главы) мы использовали метод терминологического анализа текстов. Этот метод был использован нами для изучения употребленных Георгием этнонимов, что дало нам возможность по-новому взглянуть на проблему отношения философа к туркам.

В третьей главе нашей работы мы сочли целесообразным использование герменевтического подхода, который позволил нам выявить в работах Георгия Трапезундского имплицитно присутствующие пласты информации относительно позиции философа в отношении ислама. В этом случае мы применили герменевтический метод непрямого прочтения текста, в результате которого осуществлялся поиск ответа на вопросы, на которые автор источников не ставил своей целью отвечать89.

89 Обоснование герменевтического метода изучения исторических источников см.: Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993; Бахтин M. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Эстетика словесного творчества. М., 1975. С. 287-311; Он же. Проблема текста // Вопросы литературы. № 10. 1976. С. 122-152; Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1998; Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1967.

Научная новизна исследования. Научная новизна работы определяется следующими факторами. Во-первых, в отечественной и зарубежной византинистике это первое систематическое исследование комплекса работ Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану. В настоящей работе показана взаимная связь и взаимообусловленность политических и богословских аспектов воззрений Георгия, нашедших отражение в указанных источниках.

Во-вторых, для изучения проблемы привлекаются недооцененные с точки зрения изучения религиозных взглядов Георгия источники, в частности, трактаты «О божественности Мануила», «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве» и «Сравнение философов Аристотеля и Платона».

В-третьих, впервые политический аспект произведений Георгия рассматривается в сравнении с политическими воззрениями таких современников Георгия, как папа Пий И, патриарх Геннадий Схоларий и Георгий Амируци.

В-четвертых, религиозные взгляды Георгия Трапезундского впервые представлены в широком историческом контексте западноевропейской и византийской полемики с исламом. 1

И, наконец, научная новизна нашего исследования заключается в том, что впервые анализу подвергаются противоречивые интерпретации работ Георгия, предложенные современными учеными.

Таким образом, анализ писем и трактатов Георгия Трапезундского предоставляет уникальную возможность осмыслить и представить как единое целое совокупность политических и религиозных взглядов их автора.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблемы турецкого завоевания и ислама глазами Георгия Трапезундского (XV в.)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В письмах и трактатах Георгия Трапезундского, адресованных турецкому султану Мехмеду II, с достаточной полнотой отражены политические и религиозные представления их автора. Поэтому эти работы позволили нам всесторонне исследовать отношение Георгия к турецкому завоеванию и исламу. Кроме того, содержащаяся в его работах информация дала возможность представить наиболее острые проблемы, с которыми столкнулся западный мир накануне и после падения Византии.

Еще до захвата Константинополя Георгий Трапезундский задумывался о том, сколь серьезную угрозу, как для Византийской империи, так и для Запада представляет военная экспансия турок. Особенная опасность, с точки зрения Георгия, заключалась в усилении морского флота турецкой армии. Выход из этой сложной ситуации Георгий видел в крестовом походе. Кроме того, он рассчитывал, что заключение церковной унии и долгожданное восстановление единства Церкви поможет противостоянию туркам. Итак, Георгий Трапезундский искренне верил, что османское наступление можно сокрушить силой оружия.

Но падение столицы Византийской империи заставило Георгия переменить свое отношение к проблеме. Он рассматривал крушение Византии как знак о скором приближении конца света. И далеко не последнюю роль в событиях, предшествующих концу света, надлежало сыграть, с точки зрения философа с Крита, султану Мехмеду II.

С нашей точки зрения, Георгий рассматривал турецкое завоевание не только как кару Божию за грехи христиан. А это представление, как продемонстрировано в настоящей работе, было традиционным для Византии, и Георгий вполне разделял его. Но помимо наказания, турецкое завоевание, по мысли Георгия, выполняло и другую функцию. Философ с Крита полагал, что оно было прелюдией к обращению Мехмеда II и его народа в христианство, что, в свою очередь, привело бы к восстановлению единства Церкви и созданию всемирной империи во главе с Великим Турком. Подобный позитивный взгляд на последствия захвата Византийской империи турками, по нашему мнению, определяет своеобразие отношения Георгия к турецкому завоеванию. Таким образом, мы проследили эволюцию взглядов Георгия на проблему османского завоевания.

Падение Константинополя повлияло и на изменение позиции Георгия по отношению к туркам. Своеобразие произведений Георгия Трапезундского состоит в том, что в них он с уважением отзывался о турках, об их обычаях и языке. В этом, с нашей точки зрения, проявляется принадлежность Георгия к своей эпохе, эпохе Ренессанса.

Для этого периода было характерно изменение отношения к «Другому». Если для предыдущих эпох была особенно характерна тенденция христианского мира к замкнутости, то Возрождение открыло новое восприятие «чужого». С точки зрения J1.M. Баткина, ренессансный релятивизм был проникнут не ужасом «некоммуникабельности», как это случилось с релятивизмом XX в., а «восторгом общения»1. Георгий, открывая для себя мир турок, как кажется, испытывал этот восторг и искренне восхищался Мехмедом Завоевателем. Равным образом Георгий восхищался поначалу чуждой для него культурой латинского Запада и легко вжился в нее, став неотделимой ее частью.

Для Георгия Трапезундского турки уже не были ни варварами, ни низшими существами, обычаи и язык которых лишь подчеркивали их неблагочестие и превосходство византийской или западноевропейской культуры. С нашей точки зрения, Георгию удалось преодолеть традиционную средневековую замкнутость и предубеждение к миру чужих. И хотя Георгия Трапезундского нельзя назвать предтечей экуменистов, тем не менее, его по праву можно назвать христианским гуманистом2, для которого была характерна открытая позиция по отношению к чужому народу.

1 Баткин JI. М. Итальянские гуманисты.Там же. С. 173.

2 В современной историографии уделяется особое внимание специфике гуманистической религиозности. Делается акцент не только на античных, но и христианских корнях гуманизма. См.: Ревякина Н. В.

Таким образом, Георгий Трапезундский в своем отношении к туркам был созвучен своему времени. В нашем случае уместно вспомнить слова JL М. Баткина, который, обратив внимание на «диалогичность гуманистического сознания», сказал: «Ренессанс — это культура общения культур»3.

Анализ трактатов и писем Георгия Трапезундского дает основания полагать, что главной целью обращения Георгия Трапезундского к Мехмеду II было его стремление обратить турецкого султана в христианство. Но метод, которым воспользовался Георгий, оказался настолько необычным, что заслонил от современных исследователей эту основную цель философа с Крита. Поэтому во всех исследованиях, посвященных Георгию, проекту обращения Мехмеда II в христианство уделялось слишком незначительное внимание. В нашем исследовании это упущение было исправлено. В результате, были сделаны следующие выводы. Во-первых, перемена веры Мехмеда рассматривалась Георгием как первый и главный шаг к мировому господству Великого Турка. Во-вторых, принятие христианства султаном должно было привести к обращению в христианскую веру не только турок, но и всех народов. В-третьих, Георгий рассматривал Мехмеда как будущего христианского государя всемирного царства, поэтому образ султана подвергся известной доли идеализации, традиционной для византийского отношения к императору. Таким образом, в настоящей работе была установлена взаимосвязь эсхатологических представлений Георгия Трапезундского с его отношением к Мехмеду Завоевателю и Османскому государству. Георгий признал легитимность захвата Великим Турком Константинополя, а значит и легитимность Османской империи, наследницы Византии.

В нашем исследовании проект Георгия был сопоставлен с другими попытками объяснить турецкому султану догматы христианства. Подобное сравнение позволяет утверждать, что только обращение Георгия к турецкому султану можно расценивать как попытку обратить султана в христианство. В

Христианские истоки гуманистической мысли Италии XIV-XV вв. // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997. С.14-19. этом состоит уникальность проекта Георгия. Ничто не дает веских оснований полагать, что римский папа Пий II, патриарх Геннадий Схоларий и Георгий Амируци действительно верили в возможность обратить турецкого султана в христианскую веру и стремились склонить Мехмеда к принятию христианства.

Что касается отношения Георгия к исламу, то мы склонны отстаивать принципиальный для нашей работы тезис, согласно которому Георгий Трапезундский относился к исламу в духе византийской полемики с исламом, то есть негативно. Тем не менее, следуя своему методу убеждения Мехмеда в истинности христианства, Георгий всячески избегал критики ислама, Корана и личности пророка Мухаммада.

Для того, чтобы определить, действительно ли тексты Георгия Трапезундского претендуют, как считают некоторые современные историки, на новаторский характер, трактаты и письма Георгия были рассмотрены в контексте византийской и западноевропейской полемики с исламом.

С нашей точки зрения, своей попыткой наладить плодотворный диалог христиан и мусульман Георгий доводит до логического конца умеренное направление византийской полемики с исламом, представленное в дипломатических посланиях к мусульманским правителям.

В нашей работе было отмечено, что для византийской антимусульманской литературы было характерно значительное различие между трактатами и письмами, предназначенными для «внутреннего пользования», то есть для христиан, и дипломатическими посланиями и трактатами, адресованными высокопоставленным мусульманам, то есть предназначенными для «внешнего» прочтения. Таким образом, письма и трактаты Георгия Трапезундского входят в разряд произведений, предназначенных для «внешних», высокопоставленных читателей-мусульман. А значит, буквальное понимание этих текстов не дает полного представления о том, как же в действительности относился Георгий к религии мусульман. Поэтому мы

3 Там же. С. 170. посчитали необходимым применить для изучения произведений Георгия герменевтический подход.

Наше исследование подтвердило догадку Дж. Монфазани о том, что ключ к пониманию позиции Георгия скрыт в его трактате «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве». С нашей точки зрения, единственная сохранившаяся рукопись этого трактата была версией, предназначенной для кардинала Виссариона, и значительно отличалась от версии, написанной для Мехмеда II. Именно поэтому лишь в этом трактате была обнаружена прямая критика ислама, от которой Георгий всячески уклонялся в других своих произведения, адресованных турецкому султану.

Таким образом, версия для Виссариона может быть причислена к разряду традиционных византийских антимусульманских произведений, предназначенных для читателя-христианина, тогда как все остальные письма и трактаты необходимо причислить к разряду произведений, написанных для читателя-мусульманина. И это различие необходимо учитывать для правильного понимания позиции Георгия.

Анализ писем и трактатов Георгия Трапезундского позволил нам определить своеобразие его метода убеждения. Оригинальность метода Георгия заключается в том, что он смог отказаться от традиционных византийских и западноевропейских возражений против мусульман. Заслуга философа состоит в том, что он свел дискуссию мусульман и христиан к трем принципиальным догматическим различиям и сам же показал, что. они несущественны. Таким образом, Георгий отказался от множества антимусульманских аргументов, накопленных за многие века полемики христиан с мусульманами. Это сближает его метод с идеями западноевропейских авторов эпохи Ренессанса: кардиналов Хуана Сеговийского и Николая Кузанского. Подобно Хуану Сеговийскому и Николаю Кузанскому, Георгий попытался наладить диалог двух религий и освободить его от взаимных оскорблений, анафем, проявлений вражды и невежества относительно точки зрения противоположной стороны. Таким образом, метод

Георгия, который заключался в убеждении, свободном от критики ислама, можно считать новаторским.

Тем не менее, нужно помнить, что смелая и неординарная попытка Георгия начать диалог с миром ислама была продиктована теми невероятно сложными историческими условиями, в которых оказалась христианская Европа после падения Византии. Поэтому плодом этого диалога должно было стать, по мысли Георгия Трапезундского, обращение Великого Турка в христианство. С нашей точки зрения, нельзя абсолютизировать религиозную терпимость философа с Крита. Невозможно согласиться с точкой зрения М. Баливе, согласно которой Георгий заявляет об идентичности ислама и христианства.

На наш взгляд, к определению позиции Георгия по отношению к исламу нужно подходить с особой осторожностью. Нужно помнить, что только в XX в. возникает новое понимание проблемы «Иного», для которого характерно рассматривать диалог разных культур и религий, как диалог равноправных субъектов. Только для науки XX в. присуще изучение чужой культуры не «извне», а «изнутри», исходя из критериев, имманентно ей присущих. Именно поэтому, было бы ошибкой искать в произведениях Георгия, которые были написаны в XV в., стремление изучать ислам исходя из критериев религии мусульман, то есть «изнутри».

Мы пришли к выводу, что Георгий Трапезундский мало преуспел в области изучения ислама, так как рассматривал его с позиции христианина, главной целью которого было убеждение мусульманина в истинности христианской веры. В нашей работе было доказано, что христианская апологетика Георгия оставалась все-таки апологией христианства против ислама. Как бы ни пытался Георгий скрыть от Мехмеда II свое истинное отношение к исламу, в версии трактата «О вечной славе самодержца и его мировом владычестве», предназначенной для кардинала Виссариона, Георгий Трапезундский проявил свое действительное отношение к религии мусульман. Философ с Крита отводил исламу скромную и временную роль и не сомневался в превосходстве христианства над религией мусульман. Таким образом, нельзя смешивать действительное отношение Георгия Трапезундскому к исламу и его метод убеждения Мехмеда Завоевателя в истинности христианства.

Важно также не упускать из виду и тот факт, что Георгий был несвободен от политического конформизма, продиктованного теми надеждами, которые он возлагал на молодое Османское государство и его главу, Мехмеда II. Поэтому религиозные взгляды Георгия Трапезундского невозможно правильно оценить вне их связи с его политическими и эсхатологическими воззрениями.

Таким образом, анализ всего комплекса работ Георгия, адресованных турецкому султану, а также их сопоставление с произведениями его современников, содержащих сходные идеи, дали нам основания переосмыслить проблему отношения Георгия Трапезундского к турецкому завоеванию и исламу. Таковы основные итоги нашей работы.

Осталось сказать несколько слов о возможных перспективах развития темы. Результаты нашего исследования могут положить начало анализу работ Хуана Сеговийского, Николая Кузанского, Пико делла Мирандолы под новым углом зрения. Возможно, это приведет к переосмыслению их взглядов на ислам и шире — на проблему соотношения христианства и других религий, что, в свою очередь, приведет к пересмотру проблемы так называемой «гуманистической религиозности».

Настоящая работа может способствовать и дальнейшему изучению отношения к турецкому завоеванию таких личностей как папа Пий II, патриарх Геннадий Схоларий и Георгий Амируци.

Кроме того, нельзя упускать из виду и другую перспективу развития нашей темы. Основные итоги исследования имеют основания стать еще одной ступенькой в изучении истории диалога разных религий и культур. Конечно, попытка Георгия Трапезундского обратить Мехмеда II в христианство и тем самым объединить мусульман и христиан и найти путь к взаимопониманию между ними закончилась неудачей. Тем не менее, нужно признать, что эта попытка занимает важное место в истории европейского отношения к исламу, в истории поиска эффективных способов коммуникации с представителями разных культур и вероисповеданий. Нужно отдать должное Георгию Трапезундскому. В этом смысле прав был Р. Швоебел, который так оценил сторонников мирного решения проблемы ислама в эпоху Ренессанса: «Если доводы мирно настроенных интеллектуалов (меньшинства в любую эпоху) не оказали немедленного эффекта на политику современных им правителей, тем не менее, они формировали существенный фундамент для работы героических апостолов мира следующих поколений, когда Себастьян Франк мог написать: «Для меня любой человек, желающий мне добра и могущий ужиться со мной — добрый брат, неважно, папист ли он, лютеранин, цвинглианец или даже турок», когда Эразм, признавая законность войны с турками, все же советовал, что лучше привлечь их к христианской религии, доктриной, добрыми делами и чистой жизнью»4.

4 Schwoebel R. The Shadow of the Crescent.P. 225.

Список научной литературыЛобовикова, Ксения Игоревна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. ИСТОЧНИКИ ТРАКТАТЫ И ПИСЬМА ГЕОРГИЯ ТРАПЕЗУНДСКОГО

2. Zoras G. Гкщуюд б ТдстеСоьгтюд xai ai tiqoq eXkrjvoxvQxmriv ovvevvorfaiv 7tQoand6eiai avxov. 'Adfjvai, 1954. Z. 93-165.

3. George de Trebizond. De la verite de la foi des Chretiens / Ed. et trad. A. Th. Khoury. Corpus Islamo-Christianum. Altenberg, 1987.

4. Collectanea Trapezuntiana: Texts, Documents and Bibliographies of George of Trebizond / Ed. J. Monfasani. N.Y., 1984.

5. Mercati A. Le due lettere di Giorgio da Trebisonda a Maometto II // OCP.1943.Vol.9. P.65-99.

6. Georgius Trapezuntius. Comporationes philosophorum Aristotelis et Platonis a Georgio Trapezuntio viro clarissimo editae. Venetiis, 1523. (Repr. Frankfurt, 1965).1. ДРУГИЕ ИСТОЧНИКИ

7. The Correspondence of Athanasius I Patriarch of Constantinople / Ed. and Transl. A.-M. Talbot. Washington, 1975.

8. Alexios Makrembolites and his Dialogue between the Rich and the Poor /Ed. I. Sevcenko // ЗРВИ. 1960. T. 6. P. 203-215.

9. Critoboulus. Critobuli Imbriotae Historia / Ed. D.R. Reinsch. CFHB. Berlin, 1983. T. II.

10. Critobulae Imbriotae De rebus per annos 1451-1467 a Mechemete II gestis / Ed. V. Grecu. Bucuresti, 1963.

11. Ducas. Istoria turco-bizantina (1361-1461) / Ed. V. Grecu. Bucuresti, 1958.

12. Bartholomaeus Edessenus. Confutatio Agareni / Griechisch-deutsche Textausgabe von Klaus-Peter Todt. Wurzburg; Altenberg, 1988.

13. Cent-dix lettres grecques de Frangois Filelfe / Ed. E. Legrand. P., 1892.

14. Argyriou A., Laganigue G. Georges Amiroutzes et son «Dialogue sur la foi au Christ tenu avec le sultan des Turcs» // BF. 1987. Т. XI. P. 29—221.

15. Ghevond's Text of the Correspondence between Umar II and Leo III / English Translation and Commentary by A. Jeffery // Harvard Theological Review. 1944. 37. P.269-332.

16. Historia Politica Constantinopoleos / Ex. rec. I. Bekkeri. CSHB. Bonn, 1849. Vol. 49.

17. La caduta di Costantinopoli / Testi a cura di A. Pertusi. Milano, 1976. Vol. 1-2.

18. L' etat intellectuel et moral des Byzantins vers le milieu du XlVe siecle d'apres une page de Joseph Bryennios/ Ed. et tr. par L. Oeconomos /Melanges Charles Diehl. P., 1930.1. P. 225-233.

19. Johannes Damaskenos und Theodor Abu Quarra. Schriften zum Islam./ Kommentierte griechisch-deutsche Textausgabe von Reinhold Gleil, Adel Theodor Khoury. Wiirzburg; Altenberg, 1995.

20. Manuel 11 Palaiologos. Dialoge mit einem Muslim, I / Kommentierte griechisch-deutsche Textausgabe von Karl Forstel. Echter Verlag Wiirzburg / Oros Verlag, Altenberg 1993; II. Altenberge, 1995; III. Altenberg, 1996.

21. Nicetas Choniates. Historia/Ex. rec. I. Bekkeri. CSHB. Bonn, 1834. V. 23.

22. Niketas von Byzanz. Schtiften zum Islam I. / Griechisch-deutsche Textausgabe von Karl Forstel. Wiirzburg; Altenberg, 2000.

23. Nicholas 1 Patriarch of Constantinople. Letters. / Ed. and Transl. R. J. H. Jenkins and L. G. Westerink. Washington, 1973.

24. Constable G. The Letters of Peter the Venerable. Harvard, 1967.

25. Лацщод Т.п. Поьгцюла rov 'A/jLOLQOvrCrj vvv то ngcoxov ixdidojueva II AeXrLovrfjg'IaroQtxTjg xai ''EevoXoywrjg 'ExaiQeLagxfjt; 'ЕХХабод . 1885/89. Т. 2. 27. 275-282.

26. Oeuvres completes de Gennade Sholarius / Ed. L. Petit, X. A. Siderides, M. Jugie. P., 1928-1936. Vol. III. P.434-^75.

27. Philippidis-Braat A. La captivite de Palamas chez les Turcs: dossier et commentair // TM. 1979. T.7. P.136-166.

28. Nicolai de Cusa. Opera Omnia. LVIII. De pace fidei / Ed. R. Klibansky et H. Bascour. Hamburgi, Meiner, 1970.

29. Nicolai de Cusa. Opera Omnia. VIII. Cribratio Alkorani / Ed. L. Hagemann. Hamburgi, Meiner, 1986.

30. Pius II. Lettera a Maometto / Ed. G. Toffanini. Naples, 1953.

31. Pius II. Epistola ad Mahomatem /Ed. and Transl. by A. R. Baca, Peter Lang. N. Y., 1990.

32. Pius II. Memoires of a Renaissance Pope. The "Commentaries" of Pius II. (An Abridgement). N. Y., 1959.31a. Коран / Пер. и коммент. И. Ю. Крачковского. М., 1963.

33. Иоанн Дамаскин. Беседа сарацина с христианином // Творения преп. Иоанна Дамаскина. Христологические и полемические трактаты. Слова на богородичные праздники. Пер. и комм. М. К. Козлова и Д. Афиногенова. М., 1997. С.75-81.

34. Иоанн Дамаскин. О ста ересях вкратце. / / Творения преп. Иоанна Дамаскина. Источник зания. Перевод и комментарии Д. Е. Афиногенова, А. А. Бронзова, А. И. Сагарды, Н. И. Сагарды. М., 2002. С. 123—155.

35. Иоанн Кантакузин . Беседа с папским легатом и другие сочинения. / Пер. и. ком. Г. М. Прохорова. СПб., 1997.

36. Виссарион Никейский. Речь на Мантуанском соборе о падении Константинополя / Издание, перевод и комментарии И. П. Медведева, А. К. Гаврилова// ВВ. 2004. Т. 63 (88). С. 292-317.

37. Николай Кузанский. О мире веры / Перевод и примечания В. В. Бибихина // Вопросы Философии. 1992. №5.С.29-51.1. И. ЛИТЕРАТУРА

38. Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.

39. Бартолъд В. В. Сочинения. Т. 6. Работы по истории ислама и Арабского Халифата. М., 1966.

40. Бартольд В. В. Ислам и культура мусульманства. М., 1992.

41. Баткин Л. М. К истолкованию итальянского Возрождения: антропология Марсилио Фичино и Пико делла Мирандолы //Из истории классического искусства Запада. М., 1980. С. 31-70.

42. Баткин Л. М. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления. М., 1978.

43. Брагина Л.М. Культура Возрождения и общество. М.,1986.

44. Брандес В. Византийская апокалиптическая литература как источник изучения некоторых аспектов социальной истории //ВВ. 1989. Т. 50. С. 116-122.

45. Броджи-Беркофф Д. Древнерусская и византийская эпистолография: сравнительный анализ // Русь между Западом и Востоком: культура и общество X-XI вв. М., 1991.

46. Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Эстетика словесного творчества. М., 1975. С. 287—311.

47. Бахтин М. М. Проблема текста // Вопросы литературы. № 10. 1976. С. 122— 152.

48. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1998.

49. Еремеев Д. Е. Этногенез турок (происхождение и основные этапы этнической истории). М., 1971.

50. Евреи и христиане: полемика и взаимовлияние культур. Т. 1-3. Тель-Авив, 1999-2001.

51. Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения. М., 1986.

52. Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993.

53. Журавский А.В. Христианство и ислам: социокультурные проблемы диалога. М., 1990.

54. Зарецкий Ю.П. Ренессансная автобиография и самосознание личности: Энеа Сильвио Пикколомини (Пий И). Нижний Новгород, 2000.

55. Карпов С.П. Культура Трапезундской империи // Культура Византии XIII -первая половина ХУв. / Под. ред. Г.Г. Литаврина М., 1991. С. 86-119.54а. Карпов С.П. Трапезундский ученый Георгий Амируци // ВИ. 1991 .№ 6. С. 195-199.

56. Кудрявцев О.Ф. Ренессансный гуманизм и «Утопия». М.,1991.

57. Культура эпохи Возрождения. JL, 1986.

58. Культура и общество Италии накануне Нового Времени. М., 1993.

59. Культура Возрождения и Средние Века. М., 1993.

60. Лосев А. Ф. Эстетика Ренессанса. М., 1978.

61. Лурье В.М. Александр Великий — «последний римский царь». К истории эсхатологической концепции в эпоху Ираклия // Византинороссика. Деяния царя Александра. 2003.T.II. С.121-149.61 .Лучицкая С. И. Иконография крестовых походов // Одиссей. 2002.С.101-131;

62. Лучицкая С. И. Мусульманские идолы / Другие Средние Века. К 75- летию А.Я. Гуревича. Под ред. А. Я. Гуревича. М., 2000. С. 219-236.

63. Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001.

64. Медведев И. П. Уникальный архивный документ за подписью Виссариона Никейского // ВВ. 1986. Т. 46. С. 157-163.

65. Медведев И.П. Ренессансные тенденции поздневизантийской культуры // Культура Византии. XIII- первая половина XV в. М., 1991. С. 224-241.

66. Медведев И.П. Падение Константинополя в греко-итальянской гуманистической публицистике XV в. // Византия между Западом и Востоком. СПб., 1999. С.291-332.

67. Медведев И.П. Империя и суверенитет в средние века (на примере истории Византии и некоторых сопредельных стран) / Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С.412—424.

68. Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV-XV вв. СПб., 1997.

69. Медведев И. П. Византийское «диссидентство» как виновник крушения империи: мнение Георгия Трапезундского (XVb.) // Историческая роль Константинополя (В память о 550-летии падения византийской столицы).

70. Тезисы докладов XVI Всероссийской научной сессии византинистов. Москва 29-30 мая 2003 года. М., 2003. С. 72-74.

71. Ломизе Д. Е. Византийский патриотизм в XV в. и проблема церковной унии / Славяне и их соседи: этнопсихологический стереотип в средние века. М.,1990. С.94-96.

72. Поляков Л. История антисемитизма. Эпоха веры. М., 1997.

73. Попова Т. В. Византийская эпистолография // Византийская литература. М., 1974.

74. Поляковская М. А. Портреты византийских интеллектуалов. СПб.: Алетейя, 1998.

75. Поляковская М. А. Фракийский дневник молодого интеллектуала (август-сентябрь 1346)//ВВ. 1998.Т. 55(80). 4.2. С. 206-211.

76. Ревякина И.В. Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV — первой половины XV в. М., 1977.

77. Ревякина Н. В. Христианские истоки гуманистической мысли Италии XIV-XV вв. / Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997. С.14-19. 76а. Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 г. М., 1983.

78. Родионов М. А. Ислам классический. СПб., 2001.

79. Смирнов В. Д. Турецкая легенда о святой Софии и других византийских древностях. СПб, 1898.

80. Шукуров Р. Имя и власть на византийском Понте (чужое, принятое за свое) // Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. P.M. Шукурова. М., 1999. С. 194-234.

81. Шукуров P. Три жизни одного прорицания II Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. История, археология. М., 1996. С. 168-178.

82. Шукуров Р. Великие Комнины и Восток (1204-1461). СПб., 2001.

83. Шукуров Ш. М. Совершенный Человек и богочеловеческая идея в Исламе / Совершенный человек. Теология и философия образа / Ред. Ш. М. Шукуров. М., 1997. С. 41-71.

84. Шукуров Ш. М. Александр Македонский: метаистория образа / Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. Р. М. Шукурова. М., 1999. С.33-61.

85. Уотт У. М. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976.

86. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1967.

87. ЧернякИ. X. Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997.

88. Abel A. La polemique damascenienne et son influence sur les origines de la theologie musulmane // L'Elaboration de l'islam. P., 1961.

89. Abel A. Le chapitre CI du Livre des Heresies de jean Damascene, son inauthenticite I I Studia Islamica. 1963. XIX. P.5-25.

90. Ady С. M. Pius II. Eneas Silvius Piccolomini. The Humanist Pope. London, 1913.

91. Affergan F. Exotisme et alterite. Essai sur les fondements d' une critique de 1'anthropologic. P., 1987.

92. Ahrweiler H. L'ideologie politique de l'empire byzantin. P., 1975.

93. Angeleri С. И problema religioso del Rinanscimento. Storia della critica e bibliografia. Introduzione di E. Garen. Firenze, 1952.

94. Arnakis G. G. Gregory Palamas among the Turks and Documents of his Captivity as Historical Sources // Speculum. 1951. XXVI. P. 104—118

95. Ady С. M. Pius II (Aeneas Silvius Piccolomini) The Humanist Pope. L., 1913.

96. Alexander P. J. The Byzantine Apocalyptical Tradition. Berkeley, 1985.

97. Alphandery P. Mahomet — Antichrist dans le Moyen age latin // Melanges Hartwig Derenbourg. P., 1901. P. 391-395.

98. Anderson A. R. Alexander's Gate, Gog and Magog, and the Close Nations. * Cambridge, 1932.

99. Anawati G. Foi chretienne et foi musulmane d'aujourd'hui / Tavolta rotonda sul tema: Christianesimo e islamismo. Roma, 1974.

100. Anawati G. Nicolas de Cues et le probleme de Г Islam / Nicolo Cusano agli inizi del mondo moderno. Atti del Congresso internazionale nel V centenario della morte. Firenze, 1970. 141—173.

101. Babinger F. Mahomet II le Conquerant et son tempts. P., 1954.

102. Babinger F. Maometto il Conquistatore e gli umanisti d'ltalia / Venezia el'Orient fra tardo Medioevo e Rinascimento. Florence, 1966.

103. Badenas P. Corrientes conciliatoras de intelectuales griegos en la corte del Gran Turco // Мир Александра Каждана. К 80-летию со дня рождения. / Отв. ред. А. А. Чекалова. СПб., 2003. С.273-280.

104. Badenas P. Les strategies d'adaptation de la societe byzantine au pouvoir ottoman // MOZXOBIA. I. M., 2001. C.85—92.108a. Barker J. Manuel II Palaelogus (1391-1425). New Brunswick, New Jersey, 1969.

105. Balivet M. Deux partisans de la fusion religieuse des chretienne et de Musulmans au XV-e siecle: le turc Bedreddin de Samavna et le Grec George de Trebizond // Byzantina. 1980.T.10. P.363—396.

106. Balivet M. Pour une concord islamo-chretirnne. Demarches byzantines et latines a la fin du Moyen-Age (de Nicolas de Cues a George de Trebizonde). Roma, 1997.

107. Balivet M. Romanie byzantine et pays de Rum turc: Histoire d'un espace v d'imbrication greco-turc. Istanbul, 1994.

108. Balivet M. Islam mystique et revolution armee dans les Balkans Ottomans. Vie du cheikh Bedreddin le «Hallaj des turks» (1358/59-1416). Istanbul, 1995.

109. Balivet M. Byzantins et Ottomans: relations, interaction, succession. Istanbul, 1999.

110. Balivet M. Aristote au service du sultan! Ouverture aux turcs et aristotelisme chez quelques penseurs byzantins du quinzieme siecle // Byzantins et Ottomans. P. 139-150.

111. Balivet M. Textes de fin d'empire, recits de fin du mond: a propos de quelques themes communs aux groupes de la zone byzantino-turque // Byzantins et Ottomans. P. 181-195.

112. Bowman St. B. The Jews of Byzantium, (1204-1453). University of Alabama Press, 1985.

113. Bayrakdar M. L'aristotelisme dans la pansee ottomane // Varia Trucica. 1988. 10. P. 186-197.

114. Cay la M. C. Trois cronographs de la prise du Constantinople represents des trois courants ideologiques // BF. 1987. Bd. 11. S. 287-297.

115. Castellani G. Giorgio da Trebisonda, maestro di eloquenza a Vicenza e a Venezia // Nuovo archivio Veneto. 1896. Т. XI. P. 123-142.

116. Continuity and Change in late Byzantine and early Ottoman Society / Ed. A. Bryer, H. Lowry. Birmingham; Washington, 1986.

117. Bloomfield M. W. Joachim of Flora: a Critical Survey of his Canon, Teachings, Sources, Biography and Influence // Traditio. XIII. 1957. P. 249-311.

118. Cabanelas D. Juan de Segovia у el problema islamico. Madrid, 1952.

119. Cessi R. La contesa fra Giorgio da Trebisonda, Poggio e Aurispa // Archivio Storico per la Sicilia Orientale. 1912. IX. P.211-232.

120. Cessi R. L'Ultima av ventura di Giorgio da Trebisonda//Saggi Romani. P. 153181.

121. Ciszewski M. "Aristotelizm chrzescijanski" Jerzegos Trapezuntu// Studia Mediewistyzn. 1974.15. S.3-69.

122. Cultural Aspects of the Italian Renaissanse: Essays in Honour of P. O. Kristeller / Ed. by С. H. Clough. N. Y., 1976.

123. Daniel N. Islam. Europe and Empire. Edinburgh, 1966.

124. Daniel N. Islam and the West, the Making of an Image. Edinburgh, 1980.

125. Dennis G. T. The Reign of Manuel II Palaeologus in Thessalonica, 1382 -1387. Romae, 1960.

126. Dick I. Theodore Abu Quarra. Proche-Orient chretien. Jerusalem, 1963.

127. Ducellier A. Chretiens d'Orient et Islam au Moyen Age Vile—XVe siecle. Paris, 1996.

128. Ducellier A. L'Islam et les musulmans vus de Byzance au XlVe siecle // Byzantina. 1983. T. 12. P. 93—134.

129. Ducellier A. Mentalite historique et realites politiques: l'lslamet les musulmans vus par les Byzantins du XIII -eme siecle // Byzantinische Forschungen. 1972. Band IV. P. 31—63.

130. Ducellier A. L'intolerance des paciflques. Reflexions sur le monde orthodoxe / Les Frontieres religiouses en Euroupe du XV-e au XVII-e siecle. P., 1992. P. 315332.

131. Irschmer Io. Georgios von Trapezunt als griechischer Patriot // Actes du XH-e Congres International des Etude Byzantines. II. Belgrad, 1964. P. 353-363.

132. Evert-Kappesowa H. La Tiare ou le Turban // Byzantinoslavica. 1953. 14. P. 245-257.

133. Edward C. F. Nicholas of Cusa and the Renaissance. Variorum collected studies. L., 2000.

134. Foster H. F. Is Islam a Christian Heresy? // Muslim World.1932.XXII. P. 126133.

135. FakhryM. Philosophy, Dogma and the Impact of Greek Thought in Islam. Variorum collected studies. L., 1994.

136. McGinn B. Apocalypticism in the Western Tradition.Variorum collected studies. L., 1994.

137. Gaeta F. Sulla lettera a Maometto II di Pio II // Bullettino dell'Istituto Storico Italiano per il medioevo e 1'archivio muratoriano. 1965. 77. P. 127-227.

138. Gardet L. Islam. Religion et Communaute. P., 1967.

139. Gaudeul J-M. Disputes ou rencontres ? L'Islam et le Christianismme au Ш des siecles. I. Survol historique. Rome, 1988.

140. Gabrielli F. Muhammad and the Conquests of Islam. N. Y., 1968.

141. Gill J. The Council of Florence. Oxford, 1961.

142. Gill J. Personalities of the Council of Florence. Oxford, 1964.

143. Jugie M. La profession de foi de Georges Amiroutzes au concile de Florence // Echos d' Orient. 1937. 36. P. 176-180./»

144. Jugie M. La vie et les oeuvres d'Euthyme Zygabene //Echos d'Orient. 1912. 12. P. 215-225.

145. Jugie M. Les ecrits apologetiques de Gennadios Scholarios a musulmans I I Byzantion. 1929. 5. P. 295-314.

146. Garin E. И platonismo come ideologia della sovversione europea. La polemica antiplatonica di Giorgio Trapezunzio // Studia Humanitatis Ernesto Grassi zum 70. Geburstage. Edd. E. Hora and E. Kessler. Munich, 1973. P. 113-120.

147. Garin E. Giorgio di Trebisonda e la difesa del Medioevo 11 Storia della letteratura italiana. Dirett. E. Cecchi and N. Sapegno. 8 vols., Milan, 1966. Т. III. P. 51-55.

148. Garin E. Le traduzioni umanistiche di Aristotele nel secolo XV 11 Atti dell' Accademia Fiorentina di Scienze Morali "La Colombaria". VIII. 1950. P.55-104.

149. Geanakoplos D. J. Greek Scholars in Venice. Studies in the Dissemination of Greek Learning from Byzantium to Western Europe. Cambridge, 1962.

150. Geanakoplos D. J. Byzantium. Church, Society and Civilization Seen through Contemporary Eyes. Chicago-London, 1984.

151. Griffith S. H. Bashir/Beser: Boon Companion of the Byzantine Emperor Leo III //Le Museon. 1990. Vol. 103 (3-4). P. 293-327.

152. Guilland R. Les appels de Constantine XI Paleologue a Rome et a Venise pour sauver CP //Byzantinoslavica. XIV. 1953. P. 226-244.

153. HaddadR. LaTrinite divine chez les theologiens arabes. Paris, 1985.

154. Hayek M. Le Christ de l'Islam. Paris, 1959.

155. Halasi-Kun T. Gennadios torok hilvallasa. Budapest, 1936.

156. Hitti Ph. K. Islam and the West. A Historical Cultural Survey . L., 1962.

157. Islam, Polemic against // The Oxford Dictionary of Byzantium. N.Y., 1991.Vol.II.P. 1017-1018.

158. Humanity and Divinity in Renaissance and Reformation: Essays in Honor of Charles Trinkaus / Ed. by o'Malley J. W. Leiden, 1993.162a. Hunger H. Prooimion. Elemente der byzantinischer Kaiseridee in den Arengen der Urkunden. Wien, 1964.

159. Inalcik H. The Ottoman Empire. The Classical Age (1300-1600). L., 1973.

160. Inalcik H. Mehmed the Conqueror (1432-1481) and His Time // Speculum. XXXV/3. 1960. P. 408-427.

161. Jargy S. Islam et chretiente: les fils d'Abraham entre la confrontation et le dialogue. Geneva, 1981.

162. Irschmer Io. Georgios von Trapezunt als griechischer Patriot 11 Actes du Xll-ea

163. Congres International des Etude Byzantines. II. Belgrad, 1964. P. 353-363.

164. Karlsson G. Ideologie et ceremonial dans l'epistolographie byzantine. Uppsala, 1962.

165. Kafadar C. Two Worlds. The Construction of the Ottoman State Berkeley, 1995.

166. Khoury A. Th. Les theologiens byzantins et 1' islam. I. Textes et auteures (VHIe -Xllle s.). P., 1969.

167. Khory A. Th. Apologetique byzantine contre L'Islam (Vlll-e-XIII-es. Altenberg, 1982.

168. Khory A. Les Theologiens byzantins et Г Islam. Beyrouth-Louvain, 1969.

169. Khoury A. Th. Les theologiens byzantins et Г islam. II Polemique byzantine contre Г islam. These principale pour le doctorat des Lettres presentee a la Faculte des Lettres et Sciences humaines de L'Universite de Lyon. Miinster, 1966.

170. Khoury. A. Th. George de Trebizonde, avocat de l'union politico-religieuse de Г Islame et du Christianism// 1968. T. 18. P.326-34; 1969. T. 19. 320-34; 1970. T.20. 238-71; 1971. Т.21.235-61.

171. Khoury. A. Th. George de Trebizonde et 1'union islamo-chretienne. Lou vain, 1971.

172. Khoury A.Th. Polemique byzantine contre 1' Islam. Leiden, 1972.

173. Khoury A.Th. Apologetique byzantine contre L' Islam. Altenberg, 1982.

174. Khoury P. Jean Damascene etL'Islam. Altenberge, 1994.

175. Kristeller P.O. Studies in Renaissance. Thoughts and Letters. Roma, 1956.

176. Kristeller P. O. Le thomisme et la pensee italienne de la Renaissance. Paris, 1967.

177. Kristeller P. O. The Renaissance Philosophy and the Medieval Tradition. Pensylvania, 1966.

178. Kristeller P.O. The Philosophy of Marsilio Ficino. N.Y., 1943.

179. Kristeller P.O. Rennaisssance Concepts of Man and Other Essays. N. Y., 1972.

180. Kristeller P. O. Platonismo bizantino e fiorentino e la controversia su Platone e Aristotele // Venezia e 1' Oriente fra tardo Medioevo e Rinascimento. Ed. A. Pertusi. Florence, 1966. P. 103-116.

181. Kristeller P. O. A Life of Learning. N. Y., 1990.

182. Kristeller P. O. The Classics and Renaissance Thought. Cambridge, 1955.

183. Kristeller P. O. Renaissance Thought and its Sources. N. Y., 1979.

184. Kristeller P. O. Renaissance Thought. The Classic, Scholastic, and Humanistic Strains. N. Y., 1961.

185. Levillain Ph. Dictionnaire historique de la Papaute. P., 1994.

186. Loutchitskaja S. L'idee de conversion dans les chroniques de la premiere croisade // Cahiers de civilisation medievale.2002. T. 45. P.39-53.

187. Loutchitskaja S. L'image des musulmans dans les chronique des croisades // Le Moyen Age. Revue d'histoire et de philologie. 1999. T. CV. № 3-4.P.717-735.

188. Manzikert to Lepanto. The Byzantine World and the Turks 1071-1571 / Ed. A. Bryer, M. Ursinus BF. Bd. XVI. Amsterdam, 1991.

189. Magdalino P. The year 1000 in Byzantium// The Medieval Mediterranean. Vol. 45. P. 234-271.

190. Magdalino P. The Empire of Manuel I Komnenos, 1143-1180. Cambridge, N. Y., 1993.

191. Magdalino P. Tradition and Transformation in Medieval Byzantium. Variorum collected studies. Brookfield, 1991.

192. Mango C. The Legend of Leo the Wise // ЗРВИ. 1960. Кн. 6. С. 59-93.

193. Mango С. Byzantinism and Romantic Hellenism // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. XXVIII. 1965. P. 28-43.

194. Margoliouth D. S. Is Islam a Christian Heresy? //Muslim World. 1933.XXIII. P. 6-15.

195. Magoulias H. J. Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks by Doukas. Detroit, 1975.

196. Magoulias H. J. О City of Byzantium: Annals of Niketas Choniates. Detroit, 1984.

197. Massignon L. Parol donnee. P., 1962.

198. Massignon L. Le Christ dans les Evangiles selon al-Ghazali / Opera Minora.T.2. Beyrouth, 1963. P.523-536.

199. Massignon L. Mystiques musulmane et mystiques chretienne au Moyen Age / Opera Minora. T.2. P.470-484.

200. Mc Grane B. Beyond Anthropology. Society and the Other. N. Y., 1989.

201. Mercati A. Notiziola sulla famiglia di Giorgio da Trebisonda // OCP. 1954. T. XI. P. 227-228.

202. MeyendorffJ. Byzantine Views of Islam// DOP. 1964. T.18. P.l 13-132.

203. MeyendorffJ. Grecs, Turks et Juifs en Asie Mineure au XIV-е siecle /Byzantine Hesychasm: Historical, Theological and Social Problems. Collected studies. Variorum Reprints. London, 1974. P.211-217.

204. MeyendorffJ. Byzantine Theology. Historical Trends and Doctrinal Themes. New York, 1974.

205. Monfasani J. George of Trebizond: A Biography and a Study of his Rhetoric and Logic. Leiden, 1976.

206. Monfasani J. Language and Learning in Renaissance Italy. Variorum, 1994.

207. Monfasani J. Byzantine Scholars in Renaissance Italy: Cardinal Bessarion and Others Emigres. Variorum, 1995.

208. Moraux P. D'Aristote a Bessarion. Trois exposes sur l'histoire et la transmission de raristotelism grec. Quebec, 1970.

209. Michaud H. Jesus selon le Coran. Neuchatel, 1960.

210. Necipoglu N. Ottoman Merchants in Constantinople during the First Half of the Fifteenth Century // Byzantine and Modern Greek Studies. 1992. Vol. 16. P. 158169.

211. NeiU S. Christian Faith and Other Faiths. N. Y., 1970.

212. Nicol D. M. The Immortal Emperor. The Life and Legend of Constantine Palaiologos, Last Emperor of the Romans. Cambridge, 1994.

213. Nicol D. M. The Last Centuries of Byzantium 1261-1453. L., 1972.

214. Norlind W. Georgios Trapezuntius och hans Almagest-Kommentar// Nordisk Tidskrift for Bok-och-Bibliotheksuasen. LIII 1966. 19-24.

215. The Oxford Dictionary of Byzantium. N. Y., Oxford, 1991.

216. Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, Fasc. 1-12. 1976-1996.

217. OehlerK. Aristotle in Byzantium// Greek, Roman and Byzantine Studies. 1964. 5. 133-146.

218. Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500-1453. L., 1971.

219. Ostrogorsky G.A. The Byzantine Emperor and the Hierarchical Order // Slavor Review. 1956. P. 1-14.

220. Papadakis A. Gennadius II and Mehmet the Conqueror // Byzantion. 1972. T. 42. P.88-106

221. Papadopoulos Т. H. Studies and Documents Relating to the History of Greek Church and People under Turkish Domination. Brussels, 1952.

222. Paparelli G. Enea Silvio Piccolomini (Pio II). Ban, 1950.

223. Philosophy and Humanism: Renaissance Essays in Honor of P. O. Kristeller. Leiden, 1976.

224. Poggi V. Lettera non spedita di Pio II a Maometto II // Studi sull'Oriente Cristiano. Roma, 2003. V. 7/2. P. 113-133.

225. Pulles A. Princeps Concordiae. Pico della Mirandola and the Scholastic Tradition. Cambridge, 1941.

226. Patrinelis Ch. G. Mehmed II the Conqueror and his Presumed Knowledge of Greek and Latin // Viator. 1971. Vol. 2. P. 349-354.

227. Runcimen S. The Great Church in Captivity. Cambridge, 1968.

228. Runciman S. The Place of Byzantium in the Medieval World// The Cambridge Medieval History. Vol. IV.Pt.2, 1966-67. P.354-375.

229. Raby J. Mehmed the Conqueror's Greek Scriptorium// DOP. 1987. Vol. 37. 1534.

230. Ravegnani G. Nota sul pensiero politico di Giorgio da Trebisonda // Aevum. 1975.Vol.49. P.310-329.

231. Reinsch D. R. Byzantinisches Herrscherlob fur den tiirkischen Sultan. Ein bisher unbekanntes Gedicht des Georgios Amitutzes auf Mehmed den Eroberer // Cupido Legum. Francfurt a. M., 1985. S. 195-210.

232. Reinink G. J. Alexander the Great in Seventh-century Syriac 'Apocalyptic' Texts // Византинороссика. Деяния царя Александра. С. 150-178.

233. RescherN. Nicolas of Cusa on the Qur'an. / Studies in Arabic Philosophy. L., 1973.

234. Riet Van S. La somme contre les gentils et la polemique islamo-chretienne /Aquinas and problems of his time. Louvain, 1976.

235. Rigo A. Oracula Leonis: Tre manoscritti greco-veneziani degli oracoli attribuiti all'imperatore byzantino Leone il Saggio (Bodl. Baroc. 170, Marc. gr. VII. 22, Marc, gr. VII. 3.). Padova, 1988.

236. Rossi E. La leggenda turco-byzantina del Pomo Rosso //Studi Bizantini. 1937. 5. P. 542-553.

237. Reeves M. The Influence of Prophecy in the Middle Ages. Oxford, 1969.

238. Sabbadini R. Briciole umanistiche: Giorgio da Trebisonda// Giornale Storico della Letteratura Italiana. 1891. XVIII. P. 230-241.

239. Sabbadini R. Briciole umanistiche: Giorgio da Trebisonda // Giornale Storico della Letteratura Italiana. 1904. XLIII. P. 253-254.

240. Sabbadini R. Giorgio da Trebisonda // Enciclopedia Italiana. Milan, 1933. T. XVII. P. 180.

241. Sabbadini R. Giorgio da Trebisonda//Enciclopedia Filosofica. Firenze, 1968.T. III. P. 117.

242. Sahas D. J. Byzantium and Islam: An Encounter of two Theocracies. Mutual Admiration, and Exclusion // Constantinople and Its Legacy. Annual lecture. Toronto, 1993.

243. Sahas D. J. John of Damascus and Islam. The «Heresy of the Ismaelites». Leiden, 1972.

244. Sahas D. J. Gregory Palama (1296-1360) on Islam//The Muslim World. 1983. 73. 1-21;

245. Sahas D. J. Captivity and Dialogue: Gregory Palama (1296-1360) and the Muslims // The Greeks Orthodox Theological Review . 1980. 25. P. 409^36.

246. Seigel J. F. Rhetoric and Philosophy in Renaissance Humanism. The Union of Eloquence and Wisdom. Princeton, 1968.

247. Sigmund P. E. Nicholas of Cusa and Medieval Political Thought. Cambridge, 1963.

248. Southern R. W. Western Views of Islam in Middle Ages. Cambridge, 1962.

249. Schwoebel R. The Shadow of the Crescent: the Renaissance Image of the Turk (1453—1517). N. Y., 1967.

250. Swiezawski S. Les debuts de Гaristotelism chretien modern // Organon. 1970.VII. S. 177-194.

251. Toffanin G. Storio dell'umanesimo. V. 1-2. Bologna, 1950.

252. Todt K.-P. Kaiser Johannes IV Kantakuzenos und der Islam. Politische Realitat und theologische Polemik im palaiologenzeitlichen Byzanz. Wiirzburg-Altenberg, 1991.

253. Todorov Т. The Conquest of America. The Question of the Other. N. Y., 1992

254. Trinkaus Ch. In our Image and Likeness. Humanity and Divinity in Italian Humanist Thought. V. 1-2. Chicago-London, 1970.

255. Trinkaus Ch. The Scope of Renaissance Humanism. Ann Arbor, Michigan, 1983.

256. Turner C. J. The Career of George-Gennadius Scholarius // Byzantion. 1970. T.39. P. 420-455.

257. Turner C. J. Pages from Late Byzantine Philosophy of History // BZ. 1964. 57. P.346-373.

258. Turner C. J. Another Anti-latin Work Attributed to Gennadius Scholarius // BZ. 1965.58. P.337-347;

259. Turner C. J. George-Gennadius Scholarius and the Union of Florence // Journal of Theological Studies. 1967. 18.83-103.

260. Turner C. J. Notes on the Works of Theodore Agallianos Contained in Codex Bodleianus Canon. Graecus 49 //BZ. 1968. P. 27-35.

261. Turner C. J. An Oracular Interpretation Attributed to Gennadius Scholarius // 'ЕЩпка. 1968. 21. P. 40-47.

262. TcojuaddxygN. 'ExovQXEvaevo Гкаудуюд 'AjUQovxtrjg; II5'EnetTjQig 'Ex at ge Lag BvCavxtvaiv Znovdcov .19 A8. T. 18. Z99-143.

263. Turan O. The Idea of World Domination among the Medieval Turks // Studia Islamica. 1955. 4. P.77-90.

264. Vasiliev A. Medieval Ideas of the End of the World: West and East // Byzantion. T. 16. 1942-1943. P. 462-502.

265. Vasoli C. La dialettica di Giorgio Trapezunzio I I Atti e memorie dell'Academia Toscana di Sciense e Lettere "La Colombaria". 1959-1960. X. P. 299-327.

266. Vasoli C. La dialettica e la retorica dell' Umanesimo. Milan, 1968.

267. Vryonis Sp. The Decline of Medieval Hellenism in Asia Minor and the Process of Islamization from the Eleventh through the Fifteenth Century. Berkeley, 1971.

268. Vryonis Sp. Byzantium: its Internal History and Relations with the Muslim World. Collected studies. Variorum reprints. London, 1971.

269. Vryonis Sp. Byzantine Attitudes toward Islam during the Late Middle Ages //

270. Greek, Roman and Byzantine studies. 1971. Vol. 12. №2. P.263—286.

271. Vryonis Sp. Decisions of the Patriarchal Synod in Constantinople as a Sourcefor Ottoman Religious Policy in the Balkans prior to 1402 // Зборник радова Византолошког института. 1980. Т. XIX. Р.283—297.

272. Vryonis Sp. Introductory Remarks on Byzantine Intellectuals and Humanism// ЕКЕВШ. 1991. Т. II. Z. 104—140.

273. Vryonis Sp. Byzantine Constantinople and Ottoman Istanbul. Evolution in Millennial Imperial Iconography / The Ottoman City and its Parts. Urban Structure and Social Order. Ed. I. A. Bierman, R. Abou-al-Haj, D. Preziosi. N. Y., 1991. P. 13—52.

274. Vryonis Sp. The Turkish State and History: Clio Meets the Grey Wolf. Thessaloniki, 1991.

275. Vryonis Sp. The Byzantine Patriarchate and Turkish Islam// Byzantinoslavica. 1996. Vol. LVII. №1. P.69—111.

276. Vryonis Sp. Nomadization and Islamization in Asia Minor // DOP. 1975. Vol. 29. P.42-71.

277. Weber E., Reynaud G. Croisade d'hier et Djihad d'aujourd'hui. P., 1989.

278. Wierlacher A. Das Fremde und das Eigene. Prolegomene zu einer kulturellen Germeneutik. Miinchen, 1985.

279. Wilson H. George of Trebizond and Early Humanist Rhetoric // Studies in Philology. XL. 1934. P.367-379.

280. WindE. Pagan Mysteries in Renaissance. N. Y., 1967.

281. Widmer B. Enea Silvio Piccolomini Papst Pius II. Biographic und ausgenwahlte1

282. Texte aus Seine Schriften. Basel: Stuttgart, 1960. • 285. Zanarini C. L'Eglise et l'Islam. P., 1969.

283. Zeno A. Giorgio Trapezunzio // Giornale de'letterati d'ltalia. 1713. T.XVI. P. 414-446.