автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Пространственные мифологемы в творчестве У.Голдинга

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пространственные мифологемы в творчестве У.Голдинга"

На правах рукописи

КУЗНЕЦОВА Анна Игоревна

ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ МИФОЛОГЕМЫ В ТВОРЧЕСТВЕ У.ГОЛДИНГА

Специальность 10.01.03 -литература народов стран зарубежья /западноевропейская литература/

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2004

Работа выполнена на кафедре всемирной литературы филологического факультета Московского педагогического государственного университета.

Научный руководитель:

доктор филологических наук профессор Соколова Наталья Игоревна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Толкачев Сергей Петрович

кандидат филологических наук доцент Половинкина Ольга Ивановна

Ведущая организация - Нижегородский государственный педагогический университет

/Ж*

Защита состоится 15 ноября 2004 года в часов на заседании

диссертационного совета Д212.154.10 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119992, Москва, Малая Пироговская ул., д. 1, ауд. ^

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, Малая Пироговская ул, д. 1.

Автореферат разослан

«Я.»

2004 г.

И.о. ученого секретаря диссертационного совет;

^ £ ^ £ ^ Обшая характеристика работы

Диссертация посвящена исследованию пространственных мифологем в творчестве английского писателя XX века Уильяма Голдинга (1911-1993).

Художественный мир произведений У. Голдинга являет собой философски усложненный, но все же узнаваемый комплекс характерных религиозно-дидактических размышлений, своеобразных форм их художественного преломления и особого чувственного накала, доведенного до уровня высокой античной трагедии, повествующей о веке нынешнем. Проблемы добра и зла, человеческой природы и Бога, исконной греховности человека - все эти вечные вопросы заключались им в форму романов-парабол, полных символических образов, литературных и мифологических реминисценций. Познание «Голдинга» вероятно во многом лишь при тщательном анализе структуры и первоистоков его авторской концепции мира, опирающейся на понятия «пространства» и «мифа». В связи с этим представляется возможным исследование пространственных мифологем в творчестве У. Голдинга не только в качестве одного из аспектов анализа, но и как системы основополагающих единиц художественного ряда. Пространственные мифологемы - ключевые образы, вобравшие в себя концептуальные схемы движения авторской мысли.

Актуальность темы диссертационной определяется тем, что данное исследование посвящено таким малоизученным аспектам произведений У. Голдинга как мифологический «подтекст», художественное пространство, взаимодействие разных видов искусств (в первую очередь, литературы и архитектуры) и, наконец, пространственным мифологемам, впервые проанализированным в контексте творчества У. Голдинга.

О значительном интересе к наследию писателя в нашей стране свидетельствуют многочисленные переиздания и публикации его произведений, раннее не переводившихся на русский язык. Возрастает количество работ, посвященных творчеству этого автора (Е.ЗАлеева, БАМинц, Т.Г.Струкова, Н.Г. Владимирова, ААЧамеева, В.А.Скороденко, БАГиленсон). Но до сих пор в работах отечественных и зарубежных ученых практически не затрагивалась специфика художественного пространства в творчестве У.Голдинга. Как правило, исследователи уделяют внимание содержательному уровню произведений У.Голдинга: дидактизму (Дж. Кларк), дихотомии души и тела (А.Броуз), претекстам (Б.Дик, С.Бойд, АДжонстон), анализу философской проблематики (Д.Кромптон). Среди подробных и обширных монографий выделяются исследования Л.Ходсона, М.Кинкед-Викса и Я.Грегора, Дж.Жандана, В.Тайгер, С.Медкафа.

Данная диссертационная работа стремится восполнить этот пробел и продемонстрировать необходимость учета специфических единиц голдинговской образно-символической системы - пространственных мифологем. Таким образом, произведения У. Голдинга (посредством пространственных мифологем) вводятся в круг принципиальных для современной эстетики и философии проблем антропной перспективы архитектурного (мифологема Храма и Пирамиды) и географического (мифологема Острова и Реки) пространства, то есть изучения пространства на эстетико-философском уровне.

Целью исследования является анализ отдельных пррр^рэдктпанпдам творчестве У.Голдинга, определение их роли и

произведения и всего творческого процесса, а также создание целостной «пространственно-мифологической» картины мира, присущей творческому методу У.Голдинга.

Для осуществления поставленной цели требуется решить следующие задачи: выделить ключевые пространственные мифологемы в творчестве У.Голдинга; проанализировать культурно-историческое, антропологическое и мифологическое наполнение данных мифологем в истории культуры и литературы;

исследовать специфику и интерпретацию У.Голдингом основных пространственных мифологем в процессе анализа его художественных произведений, а также публицистики и эссеистики;

выявить своеобразие пространственных мифологем в творчестве У. Голдинга, проследив в них реализацию основных особенностей его творческого метода, философской концепции и поэтики.

Постановка такого круга задач диктует ограничения исследуемого материала. Работа не ставит целью рассмотрение всего творчества английского автора. Приоритет отдан произведениям, в которых пространственные мифологемы играют центральную, структурообразующую роль и входят в число активно действующих и первостепенных в авторской картине мира художественных единиц.

Предметом исследования при анализе мифологемы Храма стали романы «Шпиль» («The Spire», 1964) и «Двойной язык» («The Double Tongue», 1995), мифологемы Острова - «Хапуга Мартин» («Pincher Martin», 1956), мифологемы Реки - повесть «Бог Скорпион» («The Scorpion God», 1971), мифологемы Пирамиды -роман «Пирамида» («The Pyramid», 1967). Из анализа были исключены романы «Повелитель мух» (мифологема Острова) и «Ритуалы плаванья» (мифологема Корабля) вследствие их обширного анализа в предшествующих диссертациях1.

Теоретико-методологичекая база исследования обусловлена устремленностью современного литературоведения к всеохватному анализу литературного материала. В данной работе использовались структурный, компаративистский, мифологический, историко-теоретический и в то же время тезаурусный и структурный методы.

На формирование теоретической базы и дефиницию понятия мифологема повлияла мифологическая критика (Л. Леви-Брюль, Е. М. Мелетинский, М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл, М. Бодкин, Дж. Уайт, Д. Фрезер, В.Я. Пропп), работы отечественных ученых АА. Пелипенко, И.Г. Яковенко. Значительную роль при пространственном анализе сыграли исследования М.М. Бахтина, АЛ. Гуревича, В.И. Топорова, П. Флоренского, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, БА. Успенского, У. Эко, Н. Певзнера.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в работе впервые в отечественном литературоведении предлагается анализ романов «Хапуга Мартин» и «Бог Скорпион», основное внимание уделяется не затронутым в т.ч. зарубежной критикой вопросам, а в романах «Шпиль», «Пирамида», «Двойной язык» анализируются ранее неосвещенные аспекты творчества У.Голдинга; исследуется специфика пространственных мифологем и анализируются мифологемы Острова,

1 «Повелитель мух» - Алеева Е.З. Художественный мир Уильяма Голдинга. Дисс. ... к ф.н. Нижний Новгород, 1993; МИНЦ Б.А. Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» как образец английской философско-аллегорической прозы. Дисс.... к.ф.н. М., 1988..; Попов Ю.И. Робинзонада XX века. Функционирование традиционной сюжетной модели в европейских литературах новейшего времени. Дисс. ... к.ф.н. Черновцы, 1987; «Морская трилогия» -Струкова Т.Г. Жанр морского романа и его модификации. Дисс.... д.ф.н. М., 1999.

Храма, Пирамиды и Реки; на их основе демонстрируются многие философско-нравственные искания У.Голдинга, намечаются ключевые темы его творчества.

Научно-практическая значимость работы состоит в возможности использования ее материалов в дальнейших исследованиях, посвященных теории художественного пространства и дефиниции понятия мифологема, а также при чтении лекций и спецкурсов по английской литературе XX века.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались в виде докладов на ежегодных XIV, XV и XVI Пуришевских чтениях в МПГУ (2002, 2003, 2004), на I и II Межвузовских конференциях молодых ученых в МПГУ (2002,2003), а также на заседаниях кафедры всемирной литературы МПГУ и аспирантского объединения. Основные положения диссертации отражены в публикациях по теме исследования.

Структура работы Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы, состоящего из 256 наименований.

Содержание работы

Во введении дается обоснование актуальности темы диссертации, формулируются его предмет, цель и задачи, раскрывается методологическая база работы, определяется научная новизна.

В первой главе диссертации «Пространственная мифологема в литературном процессе» обосновывается необходимость использования понятия «мифологема» в современном научном узусе и дается дефиниция «пространственной мифологемы», а также схожих с ней понятий (архетип, универсальная категория, мотив, лейтмотив, мифологический образ, мифема, символ).

У «мифологемы» отсутствует однозначно выделяемое и закрепленное на уровне непосредственного определения значение. Содержательная сторона «мифологемы» заключена в подсознательном восприятии ее архетипических свойств, мифологических аллюзий и закрепленного культурно-литературной традицией комплекса значений. Смысловая и символическая нагрузка мифологемы не декларируется в художественном тексте, а вырисовывается на «фоновом» уровне, что отнюдь не отменяет ее важную, если не основную роль в процессе интерпретации текста.

При дефиниции понятия «мифологема» можно выделить два значения: одно, более широкое, культурологическое и второе - литературоведческое. Мифологема в сфере художественной культуры - знак с определенной мифологической семантикой, несущий в себе комплекс архетипических свойств, мифологических аллюзий. В контексте художественной литературы мифологема - отдельный авторский образ, формируемый из ряда закрепленных культурно-литературной традицией значений, по структуре схожий с древним, мифологическим праобразом.

В отличие от «мифологического образа» мифологема обладает признаками амбивалентности и синкретичности (единство внешней формы и внутреннего мифологического подтекста). «Архетип» и «мифема» при всем разнообразии определений являются категориями, охватывающими, помимо литературы, сферы психологии, антропологии и культуры, и в большинстве, случаев подходят для

анализа мифологического сознания, а не литературного произведения. К тому же «архетип», как и «культурная универсалия», как правило, интерпретируются в качестве генерализирующих структур, включающих в себя мифологемы. Изначальная же концептуальность мифологемы, «доавторское» ее насыщение закрепленными культурологическими и антропологическими «подсмыслами» исключает возможность замены термина: мифологему -на «мотив» или «лейтмотив».

Изучение пространственных мифологем представляет собой важную область культурологического и литературоведческого анализа, так как позволяет выявить взаимодействие основных пространственных и универсальных бытийных категорий в сознании отдельного человека (автора) и в истории развития базовых культурных универсалий. Мифологический подтекст современного романа наиболее значимо прочитывается на уровне художественного пространства. Безусловно, ошибочно однозначное сведение художественного мира произведения к определенному генерализирующему мифу или архетипу, но архитектоника пространства, восходящая к мифологической праоснове, позволяет расширить интерпретацию художественного текста.

Творчество У. Голдинга, отталкивавшегося при создании своих повестей и романов от неких универсальных схем и «вечных» сюжетов в человеческом мышлении, во многом строится на использовании в качестве ключевых фигур ряда пространственных мифологем. В области художественной литературы пространственные мифологемы переносят текст в сферу универсальных представлений, философских концепций, что и является главной целью «мифологического» направления современного романа - создание авторской картины мира, философского концентруума бытия.

Вторая глава «Мифологема Острова в творчестве У.Голдинга» посвящена исследованию мифологемы Острова в творчестве писателя (на материале романа «Хапуга Мартин»). В качестве материала для анализа был выбран текст романа «Хапуга Мартин», все художественное пространство которого организуется мифологемой Острова, доминирующей над всеми остальными составляющими образного ряда и управляющее судьбой главного героя.

Первый раздел главы «Литературные и философские обоснования выбора Острова в качестве центра художественного пространства произведения» посвящен функционированию образа Острова в истории мировой литературы в качестве устойчивого локуса, строго кодифицирующего сюжет произведения, который он пространственно организует. Традиция «островной» сюжетной модели базируется на истории т.н. «castaway», человека, по воле судьбы оказавшегося в изоляции на неком Острове вдалеке от цивилизации, наедине с природой и самим собой. Абсолютная замкнутость художественного пространства позволяет автору создать идеальное экспериментальное поле, концентрирующееся исключительно вокруг героя («Одиссея» Гомера, «Утопия» Т. Мора, «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» Д. Дефо и т.д.). Пространство Острова, таким образом, входит в более широкую группу произведений, связанных с моделью замкнутого локуса и повествующих об удаленных от реального мира пространствах («Кандид» Вольтера, «Черт на колокольне» Э. По, «Жизнь есть сон» П. Кальдерона и т.д.). Многие английские писатели (Дж. Свифт, Г. Уэллс, О. Хаксли и т.д.)

неоднократно обращались к судьбе «castaway» не только потому, что Остров - поле для эксперимента, но и в связи со спецификой национального менталитета, его особым отношением к «островной» тематике. Остров - некий микрокосм, где человек оказывается в полной изоляции и полностью являет свою натуру («Остров» О.Хаксли, «Коралловый остров» P.M. Баллантайна, «Ностромо» Дж. Конрада).

Активное функционирование «робинзонад» в литературе XX в. связано с возможностью постановки проблем «очищенного» от конкретной реальности нравственного и психологического самоопределения, т. е. с тенденцией универсализации, сведения к первоосновам, конечным истинам. С другой стороны, увлеченность игрой с готовыми литературными формами в контексте «робинзонады» позволяет разрешать острые проблемы в привычных художественных структурах и препятствовать утверждаемой современной культурой хаотичности мира. Мифологема Острова, будучи однозначно узнаваемым и неоднократно повторяемым в художественной практике мировой культуры «интертекстуальным архетипом», в современной литературе реализует желание человека с помощью культурных кодов разгадать «книгу бытия» и обнажает человеческую природу в ее противоборстве с Островом, наделенном своей собственной бытийностью.

Второй раздел главы - «Мифологема Острова в романе У.Голдинга «Хапуга Мартин». Своеобразное преломление У.Голдингом классического английского художественного пространства вывело его к идее «антиробинзонады», начатой им еще в романе «Повелитель мух» и доведенной до абсолюта в романе «Хапуга Мартин». «Фантасмагорическая структура» романа создавалась автором за счет усложнения пространственной организации: соединение мира современности с символическим миром Острова, переданное сквозь призму «расщепленного сознания» главного героя. Несмотря на усложненность формы романа и многочисленные литературные, мифологические и религиозные аллюзии, внимание четко концентрируется на мифологеме Острова - основном месте действия и вершинной точке жизненного пути главного героя, Кристофера Мартина. Роль, которую играет Мартин, формирует модель мира в романе. С одной стороны, эта роль продиктована, его литературным прототипом, Робинзоном Крузо, и это помещает мифологему Острова в контекст традиции европейской «робинзонады», и шире - в контекст символики замкнутого локуса. С другой стороны, мифологическая роль демиурга, взятая на себя Кристофером Мартином, обозначает мифологему Острова как противостоящее ему олицетворение Высших сил.

Дуалистический символизм пространства лежит в основе мифологической концепции мира и, по аналогии, в основе художественного пространства романа «Хапуга Мартин». Остров - исходная точка образования всех пространственно-временных планов романа. При наложении христианского плана на мифический Мартин-Прометей оказывается не на скале, а в чистилище, где отвечает за все свои грехи и искупает своим мученичеством грехи человечества (Кристофер - Христос). Мартин - предок и потомок одновременно. Таким образом, замыкаются временные связи, текст оказывается абсолютно недетерминированным и всеохватным: в одной точке мира, мифологеме Острова, концентрируются все времена и пространства.

Выбор острова в качестве основного места действия указывает на экзистенциалистское влияние в творчестве У.Голдинга. Для отражения «пограничного» состояния души Остров - лучший пространственный объект, где в

изоляции человек оказывается один на один с хаосом существования. Идея «пограничной ситуации» между жизнью и смертью кладется в основу сюжета. Экзистенциалистская философия ощущается в строении мира, опирающемся на мировоззрение отдельной личности - Хапуги Мартина. С точки зрения экзистенциалистов, исходной основой бытия является индивидуум, и всю жизнь Мартин ведет себя исходя из исключительности своей личности, что становиться причиной соответствующего наказания. Шагая всю жизнь по головам других людей, Мартин остается на исходе жизни один и постепенно теряет столь лелеемую рассудком индивидуальность. Единственная «другая самость» для Мартина -Остров, но и он «взращен» Мартином из тайников его подсознания.

Когда Мартин впервые видит риф, он представляется ему в виде «дрейфующей по Атлантике тверди», далее скала превращается в его воображении в зыбкую поверхность корабля. Параллель риф-корабль свидетельствует не только о постепенном разрушении сознания Мартина, но и обогащает пространство Острова еще одним символическим планом - мифологемой Корабля, что позволяет ассоциировать Мартина с человечеством, очутившимся на дрейфующем в неизвестность корабле-рифе, потерявшим все ориентиры и изгнавшим Бога.

Через весь роман проходит лейтмотив «пожирания» и связанные с ним символические образы зубов и шкатулки. Превращаясь по мере развития действия в своего рода константы, они ритмически организуют и поэтически усложняют архитектонику произведения. Специфика интерпретации автором мифологемы Острова сказывается в том, что культурная универсалия Спасения (Остров -прибежище «castaway») под его пером приобретает парадоксальные черты губителя, космического желудка. Резкое совмещение полярных понятий в мифологеме Острова сообщает ей амбивалентность, столь характерную для пространственных мифологем в творчестве У. Голдинга, и тем самым обнаруживает стремление автора к целостному освещению трагизма бытия. «Пожирая» в жизни все, что попадалось ему на пути, Мартин в итоге сам был справедливо «сожран», причем не только Островом, но и самим собой (Остров - плод его воображения).

Будучи актером, Мартин в бегстве от смерти легко «сотворил» Остров, все его атрибут. На пространство Острова все время накладываются миры тех «пьес», где в данный момент «играет» Мартин. Специфика интерпретации мифологемы Острова во многом зависит от того, какие роли «навязывает» Мартин спасшей его скале. Робинзон Крузо обращает читателя к традиции «робинзонады», Прометей - к мифологическому плану героя-первопредка, Творец - к библейскому варианту толкования, роль Личинки с клешнями - к экзистенциальной философии, а король Лир к традиции У. Шекспира, что включает мифологему Острова и роман в контекст концепта «Весь мир - театр...».

Остров играет также определенную роль в системе действующих лиц, составляя в образной композиции пару в оппозиции: Мартин - Космос. В организации пространства отражается идея У.Голдинга о дуалистичности бытия. Конфликт Бога -человека и двойственное положение Мартина, который живет, не зная, что уже умер, обусловливает оппозиционное строение пространства (лицо - гримаса, «центр» -тело, Мартин - Бог и т.д.). Все эти оппозиции сводятся к христианской дихотомии души и тела, диалектически сливаются в Острове, который одновременно является и агонизирующим телом Кристофера, продуктом его сознания, душевных мук. Остров

в романе - это нечто большее, чем просто сцена для современного Робинзона, к нему применимы различные трактовки: философская (человек и Вечность), «естественная» (человек наедине с природой), экзистенциалистская (Остров - жизнь и одновременно ожидание смерти), религиозная (Остров как чистилище), мифологическая (Мартин - Прометей), психологическая (Остров - фантазия подсознания). Перечисленные варианты толкования мифологемы Острова взаимно отражают и при этом не исключают друг друга, что объясняется широтой философского осмысления образа острова в мировой культуре.

Третья глава - «Мифологема Храма в творчестве У. Голдинга».

Следующая в творческой эволюции писателя «центральная» мифологема Храма продолжает концентрировать действие в пределах замкнутого пространства, нести в себе символику Центра мира. Храм в большей степени актуализирует внимание на религиозной проблематике, отношениях человека с Богом (что изначально отсутствует в более архаичной мифологеме Острова). Так же как и Остров, Храм помещает человека в «пограничную» ситуацию, но если на Острове это скорее вынужденная обстоятельствами изоляция, то ситуация Храма «погранична» в силу заданной сакральности, следовательно, вынужденной близости к Богу.

Первый раздел главы «Происхождение и обоснование понятия «мифологема Храма» в истории культуры». Поиск истины - это всегда путь к Храму, а центр Храма, алтарь, - место, где истина абсолютна, поэтому мифологема Храма в контексте художественного произведения выстраивает кристально ясную систему координат при постановке вопросов и поиска ответов. Храм - главное здание человечества, средоточение его помыслов, зримое отражение представлений о Вселенной. Существование в искусствознании термина Imago Templi позволяет еще более утвердиться в мысли о наличии тождественного ему в сфере литературы понятия мифологема Храма. Будучи точкой пересечения земной горизонтали и небесной вертикали, Храм становится местом встречи двух миров: Божественного и Человеческого. Образ Храма в культуре уникален по своей пространственно-философской парадигме. Он зримо осязаем как структурирующий элемент пространства, он «архитектурен», ибо он прямо, а не опосредованно представляет весь комплекс воззрений человека о Бытии.

Утверждаемая во все времена символика Храма - аналога универсума - как нельзя с большим правом и настойчивостью продемонстрировала себя в эпоху господства готического стиля в западноевропейском искусстве XH-XIV вв. Вертикальная линия собора, доминируя в окружающем его пространстве, сакрализировала мир вокруг. Противостоящие друг другу земная вертикаль и небесная горизонталь встретились во мраке готического собора.

В истории западноевропейской литературы обращение к образу готического собора закономерно совпало с т.н. «готическим» возрождением в философско-эстетической мысли 2-й пол. XVIII - н. XIX вв. Начавшаяся в Англии переоценка понятия «готический» (Т. Грей, Г. Уолпол, братья Уортон) повлияла на формирование классической романтической эстетики. Вечная устремленность Храма к недосягаемому Божественному Духу (нашедшая свое отражение в специфических особенностях готической архитектуры) в глазах романтиков стала своеобразной предтечей их собственного пути в сферу ирреального и

иррационального. Божественный путь вверх готического храма был дорогой, которую искало и по которой томилось «мистическое чувство» писателей-романтиков (Шиллер, Шеллинг, Вакенродер, Шатобриан и т.д.), а воплощенная в его материальной оболочке динамичная устремленность в небеса иллюстрировала тезис о Прекрасном, возникшем в результате объединения бесконечной идеи и конечной материи. Возрождение готики в XIX в., помимо архитектурного уровня, сказалось и в эстетической теории Д. Рескина, чья эстетическая теория в очередной раз стимулировала интерес английской публики к готической архитектуре и актуализировала символику Храма в истории английской культуры. В XX в. английская литература неоднократно обращается к образу Храма во всем многообразии его сакральных и эстетических функций (Р.С. Томас, Т.С. Элиот, Ф. Ларкина, Дж. Кресвелл и, наконец, У. Голдинг).

Второй раздел главы - «Мифологема Храма в романе У. Голдинга «Шпиль». Сложная, хаотичная, на первый взгляд, модель мира У. Голдинга выстраивается в строгую логичную структуру миров, вертящихся вокруг «центра» художественного пространства, человеческой души. Если в романах «Повелитель мух», «Хапуга Мартин» с помощью мифологемы Острова автор исследует эту душу в условиях физической изоляции, то в романах «Шпиль», «Двойной язык» изоляция уже чисто психологическая. Сакральность же Храма усиливает экстремальность и делает читателя свидетелем обнаженного и диалектически неразрешенного диалога с Богом.

Действие романа «Шпиль», спиралью закружившись вокруг идеи о готическом соборе и его шпиле, позволяет У. Голдингу предельно обнажить суть поднимаемых им проблем, поднять изображенную картину на уровень культурно-литературных универсалий. В то же время сквозь сюжет о Храме, фундаментальном понятии общемировой культуры, в романе прорисовывается сюжет о Шпиле, специфичном явлении средневековой европейской архитектуры.

Одним из источников сюжетики «Шпиля» стал роман В.Гюго «Собор Парижской Богоматери», который играет по отношению к «Шпилю» роль некоего претекста, предвещая многие сюжетные ходы, архитектонику образной системы и метод мифологизации романного действия. В отличие от романа Голдинга, образ храма в романе В. Гюго не превращается в ключевую доминирующую мифологему, хотя и приобретает символическое звучание, будучи центральным пространственным образом. Отказ В. Гюго от классических установок жанра исторического романа задан его стремлением организовать весь космос романа слово-образом, мифологемой судьбы. Обе мифологемы, Судьбы и Храма, занимают центральные места в архитектонике романов У.Голдинга и В. Гюго, но акценты расставлены отлично: если «Собор Парижской Богоматери» организуется мифологемой Судьбы, то «Шпиль» - мифологемой Храма.

Будучи катализатором как внешнего, так и внутреннего конфликта в романе, Храм одновременно выступает в роли одной из активно действующих противоборствующих сторон. Роковой параллелизм судеб Джослина и Собора, наместника Бога и дома Бога, дополнительно подчеркивает соотнесенность и зависимость Храма и Человека. Заложенная изначально в идее Храма параллель с Человеком, его телом (традиционная христианская символика церковной архитектуры) приводит в контексте романа к отождествлению Джослина и Собора. Конфликт переносится из внешней фабулы во внутреннюю плоскость, ибо

внутренние покои Храма - это душа Джослина, борьба с Храмом - это прежде всего борьба с самим собой, а шпиль, пронзивший, но не разрушивший собор - любовь.

Собор в романе У.Голдинга «прописан» и «выверен» во многих деталях, что, не превращает роман в реалистически подробную зарисовку средневековой готической архитектуры. Автор достоверно вырисовывает «скелет» собора, облекая его в призрачные одежды поэтически насыщенных образов, символов и лейтмотивов. Каменная глыба собора просыпается, потревоженная усилиями отца Джослина, и одухотворяющий Храм импульс становится сквозным принципом построения образа Храма в романе «Шпиль». Определенная тенденция в процессе оживления собора, элементов его интерьера и декора, каменных скульптур и надгробий заставляет говорить о сознательном тяготении словесного образа к своему архитектурному прототипу. Вместе с пробуждением Храма как органического целого, просыпаются и «одухотворяются» его отдельные части, каменные скульптуры. Поэтому столь важным становится в поэтике романа лейтмотив стража. «Сросшийся» с телом собора, отец Джослин одновременно и охраняет его, и отпугивает прихожан. Внутренняя структура образа Джослина, амбивалентность роли, которую он исполняет в стенах собора, приводит в начале романа к неожиданной параллели с образом другого соборного стража - горгульи. Это символическое родство развивается в ходе повествования: ожившие каменные стражи на стенах собора, сходство каменного портрета Джослина с химерическим ликом, отпугивающий людей смрад могил - хранителей собора, любовь Джослина к Гуди, жене церковного сторожа, война Джослина с официальным стражем веры, капитулом, за постройку шпиля и внутренними стражами души - война с собственными чувствами.

Художественное пространство романа «Шпиль» строится по принципу расходящихся, зеркально отображающихся кругов, включенных в единое поле Храма. Несколько образов-констант, несущих в себе объединяющую идею убежища. дублируют друг друга и замыкаются, в конечном итоге, в пространстве Храма. Скромный домик церковного сторожа Пэнголла, мысленный «шатер» любви, Гуди и Роджера, «ласточкино гнездо», приютившее их у основания шпиля, «подвал» сознания Джослина и, наконец, сам Храм несут в себе сему дома, охраняющего своего хозяина от посторонних, от внешнего враждебного мира. То, что происходит в здании собора - возведение шпиля, ломка стен и фундамента - дублируется в подчиненных пространству Храма «домах». Классическая дихотомия духа и тела, Бога и Сатаны разыгрывается в романе на материале борьбы Храма и Dia Mater, вне-телесного начала и начала земного, неба и ямы внутри собора, символизирующей земное человеческое начало, жадно заглатывающей душу, тело и любовь. Возникающий в контексте этой борьбы лейтмотив «пожирания» становится неотъемлемым атрибутом идеи тошнотворного, телесного существования и определяет ряд группирующихся вокруг него образов, несущих в себе дополнительную сему смерти. Существенно, что эти образы концентрируются вокруг Храма, в очередной раз заостряя конфликт и доказывая амбивалентность мифологемы Храма.

Заложенное в идее Храма двуначалие подчеркивается в словесной ткани произведения постоянным присутствием образов бесов вокруг и внутри собора, которые перекликаются в романе с образами химер и шире - с большой группой оживших каменных изваяний. Теснейшая взаимосвязь лейтмотивов (ожившего камня

- стража - Сатаны (зверя) - «пожирания» - безмолвного крика), их перетекание друг в друга и насыщенность культурно-историческими и философскими реминисценциями представляют собой бесконечные возможности для различных интерпретаций.

Лишенный непосредственного материального воплощения, Храм У.Голдинга демонстрирует собой непосредственную иллюстрацию категорий и принципов, вдохновлявших строителей готических соборов. Устремленность готики к динамике проявляется в самом сюжете о строительстве Храма. Принцип «anagogicus mos» (путь вверх) реализован в идее возведения пронзившего небо шпиля, учение о метафизике света - в «световой» поэтике романа, гротескное начало готических образов - в той роли, которую играют на страницах романа фигуры горгулий (химер). Наконец, важное для истории готики вторжение клира в процесс строительства отражено в том, какую роль для возведения шпиля сыграл отец Джослин, а смелость архитектурных решений готического искусства в полной мере сопоставима с «безумством» мысли отца Джослина о шпиле в стоящем без фундамента храме. Одухотворение Храма и оживление каменных изваяний - также применение У.Голдингом структурных принципов готической образности.

В поэтике романа «Шпиль» образ Храма играет многообразную роль: организует сюжет, составляет суть конфликта, является пространственным и символическим центром, привносит категорию трагического и жанровые признаки романа-трагедии в ткань произведения, становится самостоятельным образом в системе действующих лиц, а также образом-двойником отца Джослина.

Третий раздел главы «Мифологема Храма в романе У.Голдинга «Двойной язык». У. Голдинг обращается к иной эпохе и выбирает местом действия храм античный. Тема Дельфийского Храма коррелируется в романе с проблемой Слова в мировой культуре, конфликтом аполлонического и дионисийского начал, проблемой Неведомого Бога и раздвоенного бытия. Местом действия романа, венчающего творчество У.Голдинга и отражающего его попытки понять тайну Слова, становится храм Аполлона, куда в юном возрасте отправляется главная героиня Ариека, чтобы со временем занять место Пифии. Роман «Двойной язык» представляет собой определенное сакрально-мифологическое пространство Храма с соблюдением обязательных явлений храмового континуума: дорога к храму (детство Ариеки, ее дорога от дома на берегу моря в Дельфы), преддверие храма (беснующаяся толпа, верящая в силу Ариеки), описание храма (тоскливый бог Аполлон на входе и светящиеся внутренние покои), храмовое божество и его святилище (алтарь в пещере). Тема Дельфийского храма звучит первым аккордом в начале романа еще до непосредственного упоминания в тексте, чтобы затем усилиться до крещендо и превратиться в структуру, охватившую все уровни произведения (сюжетный, образный, идейный, композиционный). С одной стороны, храм как продукт материальной культуры (внешнее пространство) представлен храмом в Дельфах, где пророчествует Ариека. С другой, храм как явление Бога на земле (внутреннее пространство) - внутри Ариеки. Бог говорит устами жрицы, он внутри нее и вне, но неведом путь к нему. Как плутает Ариека среди колонн Дельфийского храма, так и ищет она Бога в себе, ищет себя.

Первой прорицательницей Дельфийского храма была нимфа Дафна, и запах тлеющей лавровой листвы неслучайно вызывает у Ариеки состояние близости к богам. Лавр акцентирует внимание на близости судеб Дафны, первой пифии, и

Ариеки, пифии нынешней: женское начало, отторгнувшее мужское из-за непримиримости (Аполлон прельстился красотой Дафны) или от отчаяния (уродство Ариеки). В конце творчества У. Голдинг впервые для себя выдвинул в центр романа рефлексирующее сознание женщины-повествователя, у Голдинга это единственный образ, в котором совпадают «возможности» души и их реализация.

Храм жрицы-предсказательницы, хранителя Слова Божественного, Пифии, прямо в тексте романа, а не на уровне «подводного течения», признается центром Вселенной, ибо Дельфийский оракул - наиболее почитаемый в античном мире, но в контексте романа это определение приобретает двусмысленную окраску: «Центр мира» на том временном пороге, когда одна, греческая цивилизация проживает свои последние дни, а другая, римская еще только утверждается; центр мира с безмолвствующим богом раздвоенного языка.

Противостояние светлого и целостного «аполлоновского» храма его эзотерическому содержанию, темному и иррациональному Богу и, с другой стороны, противоречивой, неоднозначной эпохе с довлеющим «дионисийским» началом делает его своеобразным двойником Пифии, несущей в себе тот же двусторонний конфликт гармонии и хаоса с собой и с миром. В «дионисийски» темном начале пророчеств Аполлона убеждена Ариека, и потому образ «раздвоенного языка» припевом звучит, пронизывает художественную ткань романа. Противоборство Ариеки и мира усложняется его «раздвоенностью», ибо принадлежность оракулу означает служение прекрасному Аполлону в мире, который склоняется к мятежно-мистическому Дионису. Вера как сомнение -подчеркиваемая У.Голдингом суть взаимоотношений человека и Бога - в пространстве романа помещается в «чистое» экспериментальное поле Храма, и наделяется этим конфликтом приближенная к Богу Пифия. Вечный выбор Ариеки, чьими устами пророчествовать, обнажает существование диаметрально противоположных начал во Вселенной, ее душе и эпохе, начала «аполлинического» и «дионисийского». То, что это происходит перед алтарем, в точке соприкосновения над-земного и земного миров, раскалывает не только Человека, но и Вселенную. Боги уходят из отвернувшегося от них мира, и великая святыня Эллады перестает быть сакральной обителью: рушится крыша пифиона, жрец вместо Пифии начинает отвечать страждущим. Крах эллинской культуры Гармонии и приходящая ей на смену имперско-римская цивилизация Дисциплины, смерть старых богов и появление новых, НЕВЕДОМЫХ, забвение языка искусства гекзаметра - все это ставило вопросы без ответов.

«Двойной язык» - это роман о связи Бога и Человека, о незримом единении сакрального и мирского посредством Логоса. В своем последнем романе У.Голдинг, возможно, находит, ответ, разрешающий универсальный конфликт всего его творчества: где затерялась душа в «зримой тьме» мира. Это и своего рода возврат автора к абсолютной истине Слова, и утверждение феномена Книги в системе человеческих ценностей. Писатель видит свет в Логосе, но это не снимает внутреннее напряжение в романе, ибо неведом путь сквозь земную «тьму». Прорицания Ариеки возносят ее к светлому богу абсолютной красоты и гармонии и умножают терзания ее души, не могущей донести до людей слова Бога и сомневающейся в их истинности. Аполлон, бог Логоса, непознаваем, что уже несет в себе внутреннее противоречие, которое в конце романа заставляет Ариеку поставить памятник именно НЕВЕДОМОМУ БОГУ. В контексте всего творчества У. Голдинга

Ариека выступает как авторское ego, подводящее итог писательского пути, его концепцию словесного искусства, истинного и обманчивого, а потому неведомого.

Раздвоенность мира, Храма и его Пифии отражается на светопоэтике образа Храма, в которой отчетливо противопоставляются светлые покои внешних стен и книгохранилища и темные подземные пространства горного святилища, Храма Пещеры. Свет окружает и пронизывает Дельфийский храм, символизируя тем самым приближенность к небесам. Свет усиливает вертикаль, возникшую в центре мира, Храме и заменяет вектор мирского движения «сверху - вниз» на сакральную «устремленность вверх». «Центр мира» светел в своих одеждах и темен нутром. Черный проем, из которого вещает Бог (светлый Аполлон или темный Дионис?) -это одно из воплощений постоянного авторского образа-лейтмотива, образа «черного центра», некоего «контрольного пункта», в котором сосредоточивается в человеке («Хапуга Мартин», «Свободное падение») и Храме («Шпиль», «Двойной язык») самое сокровенное и непознаваемое. «Черный центр» - это душа и человека, и Храма, где скрывается изгнанный им и потому двуликий, «двуязыкий» Бог. Мифологема Храма как некий двойник Человека в творчестве У.Голдинга всегда несет в себе аналог «черного центра»: это яма в «Шпиле» и вход в адитон в «Двойном языке». Бог вещает «двойным языком» в своем разделенном светло-темном Храме и извечные поиски этого Бога в себе, Храме, мире заставляют Пифию, Голдинга и читателя постоянно сомневаться в источнике этих предсказаний.

Мифологема Храма - ключ к роману «Двойной язык», ибо на ее основе выстраивается образный (Ариека • Пифия, прорицающая в храме Дельфийского оракула, персонажи сонма Храма), сюжетный (борьба Ариеки с собственным даром, возникшим в стенах святилища), пространственный (Храм как основное место действия) и идейный (Книга как Храм, где главенствует непознанное Божественное Слово, противостояние «аполлонического» и «дионисийского» начал в мире) уровни романа У. Голдинга.

Образы Солсберийского и Дельфийского храмов вводят в контекст дискуссии о соотношении литературы и архитектуры. Зодчество близко словесности, и в романах У. Голдинга. мифологема Храма всегда проецирует на ткань произведения идею Слова и, следовательно, Духа. Пространство космогонично в любом виде искусства, в том числе и в литературе. Максимальное выражение такая цель находит в произведениях, где центром художественного пространства становится Храм.

Четвертая глава - «Египетский топос в творчестве У. Голдинга».

Роман «Шпиль» стал результатом активной переработки У. Голдингом христианской теологии и его увлечения культурой Средневековья. Еще два культурно-исторических топоса были предметом постоянного и пристального внимания автора: Древняя Греция и Древний Египет. Именно к древнеегипетской картине мира сам У.Голдинг возводил основополагающие принципы своих культурно-философских воззрений, что позволило выделить отдельную главу о древнеегипетском топосе в творчестве У. Голдинга. Мифологемы Реки и Пирамиды, не претендующие на роль столь масштабных обобщений, принадлежат в творчестве У.Голдинга исключительно египетскому топосу и успешно могут быть интерпретированы только с учетом специфики древнеегипетской культуры и авторского «внутреннего» Египта. Пунктиром через все творчество У.Голдинга

проходит тема Древнего Египта, и, пожалуй, именно здесь лежат истоки голдинговской системы мироздания, так что более всего преобразованные пространственные образы Реки и Пирамиды, включенные в египетский топос, приобретают черты авторских мифологем в контексте исключительной позиции, которую занимает Древний Египет в жизни и творчестве У. Голдинга.

Первый раздел главы - «Мифологема Реки в повести У. Голдинга «Бог Скорпион». У.Голдинг берет в качестве сетки координат для создания философской повести-притчи «Бог-скорпион» реалии Древнеегипетского Царства, причем Египет предстает в повести не как условное стилизованное место действия, но определенный пространственно-временной и культурный континуум.

Как всегда, Уильям Голдинг в своей повести выбирает в качестве сцены, на которой развивается действие, изолированное пространство - небольшой клочок земли в дельте Нила, отделенный от остального мира классическим барьером, водной преградой. Еще в древнейших мифолого-семантических системах Река стала некой пространственной мифологемой, разделяющей реальный и ирреальный миры. Река ограничивала пределы видимого египтянам мира, и потому принимала в их сознании черты божественной субстанции, от которой полностью зависит сам факт существования мира наземного. Через Реку осуществляется связь между человеком и Богами, ибо фараон, будучи официальным живым богом, управляет уровнем воды в Реке. Мифологема Реки, разделяя в повести мир Высокого Дома и мир Болтуна, выполняет функции не столь географической, сколько мировоззренческой преграды, является не только пространственной, но и временной границей, таким образом, в мифологеме Реки в повести полностью реализуются свойства универсальной космической преграды. «Баснями» называют египтяне рассказы чужеземца Болтуна об иных землях. Показательно, что наивное, с точки зрения читателя, понимание мира в Древнем Царстве является абсолютно неоспоримым для самих его обитателей именно вследствие логичности, разумности сделанных ими выводов о землеустройстве. Жесткий рационализм, отголоски натуральной школы экзистенциальные мотивы, и даже фрейдистская концепция слышатся в словах священника Древнего Царства. Зеркальное отображение далеко разнесенных во времени и пространстве сознаний составляет притчевый пласт произведения. Река становится границей, в которой совмещаются два типа сознания.

Показательно, что в повести упоминается еще одна Река - Река из мира Болтуна, и подчеркнутая динамичность в описании символично противопоставляет ее сонной реке из царства Высокого Дома. Динамичность Запада и статичность Востока, активность новой цивилизации и пассивность умирающей, «суета сует» современности и спокойная мудрость ушедших эпох - этот концептуальный уровень произведения демонстрируется в специфике описания двух рек или единой первозданной Реки, меняющей характер своего течения в зависимости от хронотопа, в котором функционирует. Через медиативную характеристику мифологемы Реки в повести демонстрируется текучесть и бесконечная повторяемость, «переливчатость» определенных характеристик человеческого мышления.

Абсурдность самомнения современного человека проявляется сквозь стилизованную картинку из жизни Древнего Царства. Происходит наложение миров, когда царство Высокого Дома, считающее себя единственно реально существующим, начинает говорить на не-реальном, с точки зрения оппозиций, языке Болтуна и

современности. В данном контексте мифологема Реки приобретает явно выраженный статус разделяющей и в то же время соединяющей преграды не только в географическом линейном аспекте (мир Высокого Дома и мир Болтуна), но и в вертикальном культурно-временном разрезе (Древний Египет и современность).

Помещая мифологему Реки в контекст эпохи Древнего Царства, У.Голдинг добивается эффекта особой специфичности поэтики Реки, отсылающей читателя к определенному культурному стилевому принципу и хронотопу. Описание Реки в начале произведения делает читателя зрителем, созерцающим древнеегипетскую фреску на стенах храма, выполненную в специфической для искусства Древнего Египта манере декоративно-плоскостного стиля. Декоративность пейзажа создается за счет особой колористической гаммы, характерного сочетания золотого и синего, использования особой системы метафор, основанной на «овеществлении» природы, сравнении ее с предметами искусства. Насыщенная колористка, заданная в первых строках повести, используется У. Голдингом затем при описании внешности фараона и его дочери, подчеркивая «нарисованность» этих персонажей, живущих в искусственной, отделенной от других миров, но все эстетически прекрасной картине. У. Голдинг проецирует на пейзажную зарисовку принципы живописного искусства. Временные характеристики декоративной живописи диктуют ей свойства застывшего мгновения, и та же статичность запечатленной картинки наблюдается в описании речного пейзажа, чей образный ряд порой напоминает характерную сюжетику древнеегипетской живописи: река, стаи птиц, папирус, пальмы и акации.

Помимо организации пространства, создания основных философских оппозиций Река в повести несет в себе и сюжетообразующую функцию, выполняя роль постоянного катализатора действия. Наводнение в повести символизирует в некоторой степени рождение иной культуры, которую создадут Прекрасный Цветок и Болтун, и это неизбежность, а не случайность. О воле богов в данном случае свидетельствует статус Нила как одного из божеств. Падение фараона значит падение самого Бога, и с этим связано особое представление египтян об отношениях мира и его Создателя. Мир находится в постоянной опасности уничтожения, и немалую роль в этом играет сам Творец, претворенный в тексте романа в мифологеме Реки, который может в любое мгновение убить порожденное им детище. Высокий Дом проигрывает битву за жизнь, ибо появление на его пути слепца с палкой, о которую он споткнулся, не было несчастным стечением обстоятельств. Слепец - учитель молодого принца, спешивший предупредить о грядушей беле, слепоте наследника. Бог-фараон сам рушит мир, ибо и Высокий Дом, и принц -настоящее и будущее воплощение Бога. Этот синкретичный облик Фараона (и всей культуры) превращается в Скорпиона, который сам себя кусает. Бог-Скорпион - это метафорический образ фараона, обреченной культуры, которая встала на гибельный путь под держки статики и в итоге закономерно оказалась в тупике. Но название повести не ограничивается лишь метафорой, оно является опознавательным знаком египетской культуры. Древнеегипетский тотемизм непосредственно соприкасался с культом умерших, которые зачастую превращались в животное-тотем: Скорпион -это Принц, измученный и ослепший ребенок, который мечтает об одном, не быть фараоном. Его слова отречения «жалят» жреца, но не только поэтому он -«скорпион». Смерть - вот покой для измученного и ослепшего ребенка. Скорпион, кусающий себя за свой собственный хвост - это одна из ипостасей окружающей

Древнее Царство Реки, пространственной мифологемы, несущей в себе идею необратимого потока времени и, как следствие этого, - потери и забвения. И этот поток забвения наполняет Древнее Царство, грозя ему гибелью.

В повести «Бог Скорпион», сопоставляя две цивилизации, У. Голдинг несколько отходит от жесткой этической оппозиции между «новыми» людьми современной кровавой цивилизации и «старыми» нравственно-чистыми «детьми природы», которая была им четко заявлена в его раннем, втором по счету романе «Наследники». Генерализирующей идеей в «Боге-скорпионе» становится не утверждение определенного миропорядка как идеала, особенно высвечивающегося в сравнительном аспекте (появление мира-антипода), но мысль о сложных взаимоотношениях разума и истины, просвещения и «тьмы» сознания, мысли о возможной абсурдности кажущегося абсолютно логичным мира. Исторически конкретное и культурно достоверное бытие Древнего Египта приобретает, таким образом, черты глобальной модели вневременной мифологизированной структуры, внутри которой мифологема Реки формирует вышеназванные оппозиции.

Второй раздел главы - «Мифологема Пирамиды (семантика названия романа У.Голдинга «Пирамида»), «Тень» пирамиды в романе охватывает и организует образную систему, комплекс постоянных мотивов, вводя в них основополагающий для фигуры «пирамида» принцип троичности, повторяющихся треугольников. Философское и символическое осмысление понятия «пирамида» концентрирует события романа вокруг определенной оси, связанной с миром Древнего Египта.

Роман, описывающий маленький провинциальный городок в предвоенной Англии, предстает в традиционной голдинговской манере - повествовании от первого лица. Рассказчиком выступает Оливер, описывающий три временных фрагмента из своей жизни, соответственно составляющих три главы романа и три его ведущих темы: любовь - общество - музыка. Пирамида как место захоронения имплицидно воспроизводится уже в названии города, охватившего своими границами пределы романного действия. Стилборн (Stilbourne) созвучно английскому «stillborn» - мертворожденный. Этот город - мертвая, вскрытая У.Голдингом сердцевина завязшей в рамках абсурдных условностей викторианской Англии. В ее сетях навечно погибает музыкальное дарование Оливера, женственная натура Эви (ср. Ева - первая библейская женщина), любовь учительницы музыки Пружинки.

Жесткая иерархичность Пирамиды, состоящей из подчиненных геометрической прогрессии частей, восходящих по мере уменьшения к единому центру, привела к своеобразному перенесению ее свойств на структуру общества. Социальная Пирамида - базовый принцип традиционного уклада, т.н. «английскости» -живописуется в романе, где социальные и профессиональные, семейные и половые предрассудки дирижируют образом мысли и поступками героев.

Художественное пространство романа трансформируется в Пирамиду, вершина которой - возвышающийся надо всем Гребень Старого моста, а расходящиеся грани - стороны света. Пирамида - символ застывшей жизни, и ее парадоксальное обаяние в том, что, будучи склепом, прибежищем смерти, она одновременно останавливает время и тем самым борется за жизнь. Стилборн - это застывший слепок Англии, но именно здесь отец мисс Долиш произносит слова, которые затем будут выгравированы на ее могиле (опять тема пирамиды - символа жизни и смерти

одновременно): «Рай - это музыка». Именно в Стилборне рождается Оливер, «музыкант» по призванию, но «хороший человек» в жизни. Здесь мелькают тени музыкальных чудаков, и меж стен гробницы-пирамиды рождается томление по Музыке, иной, но вечной жизни. «Пирамида» - не только самый социальный роман У.Голдинга, но и музыкальный (Шопен, Мендельсон, Бах, Крейслер, Стравинский, Корто, Казальс, Гендель, - все это формирует музыкальный «фон» романа и демонстрирует музыкальную часть «работающего сознания» Оливера).

Слово «пирамида» встречается в романе дважды: в качестве заглавия и в сочетании с эпитетом «хрустальная», который вводит Пирамиду в музыкальный контекст романа и контекст всего творчества У.Голдинга. Много лет спустя автор снова свяжет образ Пирамиды с кристаллом при описании рухнувшей пирамиды в Медуме («Египетский журнал»). Так же распалась пирамида в Стилборне и сквозь ее хрустальную чистоту проступил цинизм музыканта Оливера (музыкальная Пирамида); Эви, носящая крестик с надписью «Amor vincit omnia», приобретает сомнительную славу «местной достопримечательности» (любовная Пирамида); общественная иерархия рушится на концерте вмешательством извне режиссера де Трейси и повзрослевшим Оливером (социальная Пирамида).

Мифологема Пирамиды, вынесенная в заглавие романа У. Голдинга функционирует в качестве структурного стержня в композиции образной системы, построении глав и конфликтов, организует в поэтике романа принцип троичности, акцентирует символизм пространства («мертворожденность» Стилборна и социальная пирамида внутри него), организует художественное пространство романа, имплицидно вводит тему Древнего Египта.

В заключении делаются выводы о характерных чертах пространственных мифологем писателя, таких как: изолированность топоса, связь с культурно-литературной традицией, авторская интерпретация в соответствии с базисным положением о двойственной природе Бытия, структурообразующая роль в художественном мире произведения, специфика поэтики образа и т.д. Отмечается формирование в микрокосме писателя трех значительных культурно-исторических континуумов (древнеегипетского, античного, христианского), каждый из которых сыграл значительную роль в формировании философских и эстетических представлений автора. Эти эпохи стали для писателя тремя системами мировидения, тремя концепциям бытия.

Структура и функционирование пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга демонстрируют особую авторскую картину мира, где такие универсальные пространственные образы как мифологемы исполняют роль системы координат, по которой ориентируется романное действие.

Такие специфические черты творческого метода У. Голдинга, как морально-нравственная и философская проблематика, скрытая дидактичность и религиозная тематика возникают, в первую очередь, за счет вписывания в голдинговскую картину мира мифологем, пространственно организующих действие и в то же время наделяющих его скрытым культурно-историческим и мифологическим подтекстом. Изначальная же неоднозначность толкования мифологем, таких как Храм, Остров, Река или же Пирамида, наделяет тексты У.Голдинга присущей Первоначалам бытия двойственностью и диалектичностью.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Кузнецова А.И. Мифологизация образа Мартина и художественное пространство в романе У. Голдинга «Хапуга Мартин» // XIV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов. М., 2002. С. 163 — 165 (0,1 п.л.).

2. Кузнецова А.И, «Островное» пространство в романе У.Голдинга «Хапуга Мартин» // Анализ художественного произведения мировой литературы в школе и вузе: Методические рекомендации для студентов филологического факультета. Выпуск X. Нижний Новгород, 2002. С. 64 - 73 (0,8 п.л.).

3. Кузнецова А.И. Повесть У.Голдинга «Бог-скорпион» в свете культурных реалий и религиозных воззрений Древнего Египта // Литература и общественное сознание: Варианты интерпретации художественного текста: Материалы VII межвузовской научно-практической конференции (20-21 мая 2002 г.). Выпуск 7. Часть 1: Литературоведческий аспект. Бийск, 2002. С. 119-124 (0,6 п.л.).

4. Кузнецова А.И. Понятие пространственной мифологемы в художественной литературе (теоретический аспект) // Филологическая наука в XXI веке... Материалы I межвузовской конференции молодых ученых. К 130-летию МПГУ. Москва -Ярославль, 2002. - С. 140-142 (0,1 п.л.).

5. Кузнецова А.И. Мифологема Храма в романе У.Голдинга «Двойной язык» // XV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов. М., 2003. С. 137-138 (0,1 п.л.).

6.Кузнецова А.И. Семантика названия романа У.Голдинга «Двойной язык» // Всемирная литература в контексте культуры: Сборник научных трудов по итогам XV Пуришевских чтений. М., 2003. С. 62-69 (0,8 п.л.).

7. Кузнецова А.И. К вопросу о соотношении романа В.Гюго «Собор Парижской Богоматери» и романа У.Голдинга «Шпиль» // XVI Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов конференции «Образы иной культуры в национальных литературах» (6-9 апреля 2004 года). М., 2004. С. 95-96 (0,1 п.л.).

8. Кузнецова А.И. Образ Храма в структуре романа У.Голдинга «Шпиль» // Филологическая наука в XXI веке. Материалы второй межвузовской конференции молодых ученых. К 130-летию МПГУ. М. - Ярославль, 2004. С. 250-254 (0,5 п.л.).

Ф

Подп. к печ. 07.10.2004 Объем 1,00 п.л. Заказ №301 Тир. 100 Типография МПГУ

»19300

РНБ Русский фонд

2005-4 16353

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кузнецова, Анна Игоревна

Введение

Содержание

Глава 1. Пространственная мифологема в литературном процессе

Глава 2. Мифологема Острова в творчестве У.Голдинга

2.1. Литературные и философские обоснования выбора Острова в качестве центра художественного пространства произведения

2.2. Мифологема Острова в романе У.Голдинга «Хапуга Мартин»

Глава 3. Мифологема Храма в творчестве У. Голдинга

3.1. Происхождение и обоснование понятия «мифологема Храма» в истории культуры

3.2. Мифологема Храма в романе У. Голдинга «Шпиль»

3.3. Мифологема Храма в романе У.Голдинга «Двойной язык»

Глава 4. Египетский топос в творчестве У. Голдинга

4.1. Мифологема Реки в повести У. Голдинга «Бог-скорпион»

4.2.Мифологема Пирамиды (семантика названия романа У.Голдинга «Пирамида»)

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Кузнецова, Анна Игоревна

Диссертация посвящена исследованию отдельных аспектов творчества английского писателя XX века Уильяма Джеральда Голдинга (1911-1993).

Удостоенный в 1983-м году Нобелевской премии «за романы, которые с ясностью реалистического повествовательного искусства в сочетании с многообразием и универсальностью мифа помогают постигнуть условия существования человека в современном мире»1, У. Голдинг на протяжении всего своего творчества активно размышлял над проблемами добра и зла, человеческой природы и присутствия Бога в нашей жизни, исконной греховности человека - все эти вечные вопросы заключались им в форму романов-парабол, полных символических образов, литературных и мифологических реминисценций, «внутренних словесных течений [.], множеством сложных ритмов, ключевых слов и фраз» .

Характерное эмоциональное воздействие и объемная специфичность идейно-стилевого направления творчества У.Голдинга формируют мощную индивидуальность авторского образа, быть может, и не всегда схожего с реальным человеком3, но гравирующего в читательском сознании выделяющуюся среди современных писателей Голдинговскую картину мира. Художественный мир произведений У.Голдинга являет собой философски усложненный, но все же узнаваемый комплекс характерных религиозно-дидактических размышлений, своеобразных форм их художественного преломления и особого чувственного накала, доведенного до уровня высокой античной трагедии, повествующей о веке нынешнем. Признавая эпохальное значение целостных и одновременно диалектичных по своей природе представлений У.Голдинга о мире, его современник, английский писатель

1 Лауреаты Нобелевской премии. Энциклопедия: А—Л. М., 1992. С.50.

2 Павлычко С.Д. Философские романы Уильяма Голдинга // Литература Англии. 20-ыд век. Киев, 1987. С. 282.

3 Ивашева В.В. Патриарх из Солсбери. // Ивашева В.В. Английские диалоги. М., 1971.

Дж. Фаулз, почтительно замечает: «Существует множество других ныне здравствующих английских писателей. Я восхищаюсь ими по разным причинам, но никем так, как им. Я чувствую себя почти взволнованным [,.] приближаясь к нему. Сам Голдинг может оказаться значительно более сложным человеком, чем «Голдинг» [.] Но Голдинг смертен [.„] «Голдинг» - нет! Я уже знаю его как Будущее»4. «Голдинг» как особая система мировидения оценивается Дж. Фаулзом как некий вневременной критерий, творение, независимое от своего творца, его принадлежности определенному времени-пространству.

Познание «Голдинга» вероятно во многом лишь при тщательном анализе структуры и первоистоков его собственной авторской концепции мира, опирающейся на понятия «пространства» и «мифа». В связи с этим представляется возможным исследование пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга не только в качестве одного из многочисленных аспектов анализа, но и как системы основополагающих единиц художественного ряда в произведениях писателя. Пространственные мифологемы - ключевые образы, вобравшие в себя концептуальные схемы движения авторской мысли и структуры, формирующие и дублирующие «скелет» авторской картины мира. Это структуры, составляющие своего рода «биокомпозицию»5 художественного мира романов У.Голдинга, где «эмбрионами» выступают пространственные мифологемы Храма, Острова, Реки, Пирамиды, в сжатом виде концентрирующие проблематику и некоторые особенности романной формы. Т.Г. Струкова писала о данной специфике пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга: «Для британского прозаика миф — это неотъемлемая часть культуры, и поэтому он способен сформировать устойчивый базис романа, гармонизируя все части произведения. Писательская интерпретация мифологических архетипов

4 Fowles J. Golding and "Golding" // William Golding. The Man and his Books. L., 1986. P. 156. s «Биокомпозиция» - термин, введенный Н.Я. Берковским, применительно к специфике композиции романа Новалиса «Генрих фон Офгердинген»: Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973. С. 178. отличается свободой, когда миф используется не ради мифа или является данью художественной моде»6.

В данном исследовании изучение и анализ пространственных мифологем в художественной литературе опирается на семиотическую теорию тартуско-московской школы, констатирующую актуальность категории пространства в современной литературе и культуре (Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский7): «В наиболее значительных художественных тестах нового времени снова и снова генерируется подлинное мифопоэтическое и самодовлеющее пространство, выступающее как противовес отпадающим и технизированным образам пространства. Это новое завоевание [.], одухотворение пространства совершается в разных направлениях и разными способами. Среди них - создание новых мифологем о пространстве, которые иногда становятся лейтмотивом целых текстов и «разыгрываются» не только на уровне образов и идей, но и на собственно языковом уровне»8.

Анализ пространственных категорий на материале художественной литературы следует современной тенденции гуманитарных наук к изучению различных видов творческой деятельности как продуктов, в первую очередь, ментальной сущности и, следовательно, свидетельствующих о неком едином целом - образе чувствования и мышления, о духовном бытии (в западной философской мысли это направление представляют Э. Кассирер, У. Эко9, в отечественной науке можно назвать недавно опубликованную работу Е.Е. Бирюковой10).

Теоретической базой при анализе пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга стала эпистемологическая система, представленная в

6 Струкова Т.Г. «Морская трилогия» У Холдинга: традиция и новаторство. Воронеж, 2000. С.7.

7 Лотман Ю.Б. Семиосфера. СПб., 2000; Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000.

8 Топоров В.И. Пространство и текст // Текст. Семантика и структура. М., 1983. С. 272.

9 Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998; Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб., 2004.

10 Бирюкова Е.Е. Эстетика формы и содержание архитектурного пространства. Дисс. к.ф.н. Владимир, 2003. отечественной гуманитарной науке Л.Г.Бергер, чья монография «Эпистемология искусства», выпущенная в 1997 году, стала заметным событием в истории современной культурологической и философской мысли. В своей работе Л.Г. Бергер переносит тезис о взаимообусловленности пространственных характеристик и системы мировоззрения в сферу искусства (живописи, архитектуры, музыки и литературы): «. изобразительные принципы создания художественной композиции и методы художественной выразительности несут в себе образный познавательный смысл мировоззрения, запечатлевают пространственный образ мира своей эпохи»11.

Феноменальная популярность книг У.Голдинга, расходящихся огромными тиражами и бесконечно переиздающихся, привела не только к повышенному вниманию читательской аудитории, но и большому объему критической литературы, посвященной анализу «свежих» публикаций, поэтому большая часть монографий, статей датируется временем, не столь разнящимся с датой выхода в свет очередного романа, хотя бесконечные варианты интерпретаций предлагаются критикой и поныне. Как правило, исследователи уделяют все свое внимание содержательному уровню

1 "У произведений У.Голдинга: дидактизму его романов (Дж. Кларк ), дихотомии души и тела (А. Броуз13), претекстам (Б. Дик, С. Бойд, А. Джонстон14), анализу философской проблематики (Д. Кромптон15) Среди подробных и обширных монографий выделяются исследования Л.Ходсона, М. Кинкед-Викса и Я.Грегора, Дж. Жандана, В.Тайгер, С. Медкафа16.

11 Бергер Л.Г. Эпистемология искусства. М., 1997. С. 320.

12 Clark G. An Illiberal Education: William Golding' s Pedagogy // Seven Contemporary Authors. Austin, 1968.

13 Broes A.T. The Two Worlds of William Golding // Lectures on Modern Novelists. Pittsburgh, 1963.

14 Dick B.F. William Golding. N.Y., 1967; Boyd S.J. The Novels of William Golding. N.Y., 1988; Johnston A. Miscasting of Pincher Martin // William Golding. Some Critical Consideration. Lexington, 1978.

15 Crompton Don. A View from the Spire. N.Y., 1985.

16 Hodson L. William Golding. Edinburgh, 1969; Kinkead-Weeks M. & Gregor I. William Golding. A Critical Study. L., 1984; Gindin J. William Golding. L., 1988; Tiger V. William Golding. The Dark Fields of Discovery. L., 1974; Medcalf S. William Golding L., 1975.

Для понимания авторской позиции, мировоззрения У. Голдинга очень

17 18 важны т. н. «интервью» с писателем (Дж.Байлза и Г. Хаффендена , имеющих свой аналог и в отечественной критике19).

По предмету исследования круг анализируемых произведений «традиционно» остается достаточно узким: в нем, как правило, достаточно мало внимания уделяется роману «Хапуга Мартин» (мифологема Острова) и повести «Бог Скорпион» (египетский топос, мифологема Реки).

Несмотря на повышенное внимание англо-американских литературоведов к творчеству У. Голдинга, их также в большей степени интересует философская трактовка романов, чем способ их построения. Понятие пространственных мифологем не упоминается зарубежными учеными применительно к творчеству У.Голдинга, хотя во многих исследованиях определенное место уделено символике Храма, Острова и Пирамиды. Среди наиболее интересных и объемных можно выделить монографию финского ученого Гюннела Клива «Элементы мистицизма в трех романах У.Голдинга» (1986) , посвященной анализу ряда ключевых образов («keywords»), возводимых Г. Кливом к кругу понятий английских мистиков 14 века («important mystical noun»), на примере романов «Хапуга Мартин», «Шпиль», «Зримая тьма». К таким понятиям он, в частности, относит «центр», «молнию», «тьму», «остров», «дерево», «видение», «веру», «огонь» и т.д. Схожий структурно-статистический метод отличает монографию М. Сталамара «Система образов в романе У.Голдинга «Шпиль» (1977) , в которой автор выявляет и классифицирует несколько десятков образов, найденных им в романе «Шпиль». Наконец, весьма объемный и достоверный образец структурного анализа образа пирамиды в романе «Пирамида» предложил в своей монографии «Уильям Голдинг» Дж. Жандан

17 Biles J.I. Talk: Conversations with W. Golding. H.Y. 1970.

18 Haffenden G. Novelists in Interview. L„ 1985.

19 Ивашева B.B. Патриарх из Солсбери // Ивашева В.В. Английские диалоги. М., 1971.

20 Cleve G. Elements of Mysticism in three of William Golding's Novels. Turku, 1986.

21 Stalhammar M M. Imagery in Golding"s The Spire. Goteborg, 1977. Краткую характеристику дайной монографии см.: 3.2. Мифологема Храма в романе У. Голдинга «Шпиль».

1988). Кстати, эта работа ценна еще главой, посвященной критической и

22 читательской рецепции творчества У.Голдинга в США и Великобритании .

В отечественном литературоведении приходиться, к сожалению, отметить отсутствие фундаментальных работ, касающихся произведений У. Голдинга, чье творчество рассматривается лишь в аспекте исследований, посвященных отдельным романам («Шпиль» - А.А. Елистратова, Н.Г. Владимирова, Е.З. Алеева23; «Наследники» - С.Л. Кошелев24; «Повелитель мух» - А.А. Дружинина, Б.А. Минц, Е.З. Алеева25; «Пирамида» - А.А. Елистратова26; «Двойной язык» - Н.Г. Владимирова27; «Морская трилогия» -Т.Г. Струкова ). Обзорный анализ романов У. Голдинга встречается лишь в контексте работ, посвященных истории английской литературы всего XX

29 „ века или в справочном материале . В отечественной критике произведения У.Голдинга анализируются, как правило, в философском плане30 или в плане жанровой специфики31, поэтому весьма актуальным представляется анализ таких малоизученных отечественным литературоведением элементов поэтики У.Голдинга как пространственные мифологемы Острова, Храма, Реки и Пирамиды. Данное направление анализа вводит творчество У. Голдинга в совершенно новую систему координат, отличную от предлагавшихся прежде исследователями методов анализа.

22 Gindin J. Popular and Critical Reception // Gindin J. William Golding. L., 1988.

23 Елистратова А. А. У. Голдинг и его роман «Шпиль» // Зарубежная литература и современность. М.,1970; Владимирова Н.Г. Поэтика и семиотика храма в роман Голдинга «Шпиль» // Владимирова Н.Г. Условность, созидающая мир. Поэтика условных форм в современном романе Великобритании. Великий Новгород, 2001; Алеева Е.З. Художественный мир Уильяма Голдинга. Дисс. .к,ф,н. Казань, 1993.

24 Кошелев С. Л. Проблематика нравственного прогресса в романе У. Голдинга «Наследники» // Переходные эстетические явления в литературном процессе. 18-20 век. М., 1981.

25 Дружинина А. А. Роман У. Голдинга «Повелитель мух» // К проблемам романтизма и реализма в зарубежной литературе к,19-н.20 века. М.,1975; Минц Б. А Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» как образец английской философско-аллегорической прозы. Дисс. . к.ф.н. М., 1988; Алеева Е.З. Художественный мир Уильяма Голдинга. Дисс. . к.ф.н. Казань, 1993.

26 Елистратова А. А. «Пирамида» У. Голдинга // «Иностранная литература», 1968, №1.

27 Владимирова Н.Г. Двойной язык мифа (романы Д Бауэна, У.Годдинга) И Владимирова Н.Г. Условность, созидающая мир. Поэтика условных форм в современном романе Великобритании. Великий Новгород, 2001.

28 Струкова Т.Г. «Морская трилогия» У.Голдинга: традиция и новаторство. Воронеж, 2000.

29 Черноземова Е.Н. Голдинг// Зарубежные писатели. Библиографический словарь. В 2 с. Ч. 1. А - Л. М., 1997.

30 Ивашева В. В. Философский роман экзистенциалистской ориентации // Ивашева В. В. Английская литература. 20-й век. М.,1967; Зинде М.М. Творчество Уильяма Голдинга. К проблеме философского аллегорического романа. Дисс. . к.ф.н. М., 1979.

31 Аникнн Г. В. Философско-аллегорический роман У. Голдинга // Аникин Г.В. Современный английский роман. Свердловск, 1971.

Актуальность темы диссертационной работы определяется тем, что данное исследование посвящено таким малоизученным аспектам произведений У. Голдинга как мифологический «подтекст», художественное пространство, взаимодействие разных видов искусств (в первую очередь, литературы и архитектуры) и, наконец, пространственным мифологемам, впервые проанализированным в контексте творчества У.Голдинга.

О значительном интересе к наследию английского писателя в нашей стране свидетельствуют многочисленные переиздания и публикации его произведений, раннее не переводившихся на русский язык. За последние десять лет были переведены его романы «Двойной язык», «Бумажные людишки», «Зримая тьма», «Ритуалы плаванья» и т.д. Возрастает количество исследований, посвященных творчеству этого автора (диссертации Е.З. Алеевой, Б.А. Минц, Т.Г. Струковой, Н.Г. Владимировой, обширные вступительные статьи А.А. Чамеева, В.А. Скороденко, Б.А. Гиленсона, Н. Эристави ). Но до сих пор в работах отечественных и зарубежных ученых практически не затрагивалась специфика художественного пространства в творчестве У.Голдинга и не анализировалась роль организующих не только пространство, но философско-идейный уровень произведения пространственных мифологем.

Данная диссертационная работа стремится восполнить этот пробел и продемонстрировать необходимость учета специфических единиц голдинговской образно-символической системы — пространственных мифологем.

Исследование пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга актуально также вследствие введения его произведений (посредством пространственных мифологем) в круг принципиальных для современной эстетики и философии проблем антропной перспективы архитектурного

32 Чамеев А. А. Уильям Голдинг - сочинитель притч // Голдинг У. Бог-скорпион. Клонк-клонк. Чрезвычайный посол. СПб., 2000; Скороденко В. А. Притчи У. Голдинга // Голдинг У. «Шпиль» и др. повести: Сборник. М., 1981; Гиленсон Б. А. Мир Уильяма Голдинга // Уайт П. Повести. Голдинг У. Повелитель мух. Повесть. М., 1999; Эристави Н. Наследники слова // Голдинг У. Двойной язык. М., 2001. мифологема Храма и Пирамиды) и географического (мифологема Острова и Реки) пространства, то есть изучения пространства на эстетико-философском уровне.

Целью исследования является анализ пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга, определение их роли и места в пределах отдельного произведения и всего творческого процесса, а также создание целостной «пространственно-мифологической» картины мира, присущей творческому методу У.Голдинга.

Для осуществления поставленной цели требуется решить следующие задачи:

1) выделить ключевые пространственные мифологемы в творчестве У.Голдинга;

2) проанализировать культурно-историческое, антропологическое и мифологическое наполнение данных мифологем в истории культуры и литературы;

3) исследовать специфику и интерпретацию У.Голдингом основных пространственных мифологем в процессе анализа его художественных произведений, а также публицистики и эссеистики;

4) выявить своеобразие пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга, проследив в них реализацию основных особенностей его творческого метода, философской концепции и поэтики.

Постановка такого круга задач диктует ограничение исследуемого материала. Работа не ставит целью рассмотрение всего творчества английского автора. Приоритет отдан произведениям, в которых пространственные мифологемы играют центральную, структурообразующую роль и входят в число активно действующих и первостепенных в авторской картине мира художественных единиц.

Предметом исследования при анализе мифологемы Храма стали романы «Шпиль» («The Spire», 1964) и «Двойной язык» («The Double Tongue», 1995), мифологемы Острова - «Хапуга Мартин» («Pincher Martin», 1956), мифологемы Реки - повесть «Бог Скорпион» («The Scorpion God», 1971), мифологемы Пирамиды - роман «Пирамида» («The Pyramid», 1967).

Из анализа были исключены романы «Повелитель мух» (мифологема Острова) , и «Ритуалы плаванья» (мифологема Корабля) вследствие их обширного анализа в предшествующих диссертационных исследованиях33.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в работе впервые:

1) в отечественном литературоведении предлагается анализ романов «Хапуга Мартин» и «Бог Скорпион», причем основное внимание уделяется не затронутым, в том числе, зарубежной критикой, вопросам, а в романах «Шпиль», «Пирамида», «Наследники», «Двойной язык» затрагиваются неосвещенные ранее аспекты творчества У.Голдинга;

2) исследуется специфика пространственных мифологем в творчестве У. Голдинга и анализируются мифологемы Острова, Храма, Пирамиды и Реки;

3) на основе авторской интерпретации названных мифологем демонстрируются и объясняются многие философско-нравственные искания У.Голдинга, намечаются ключевые темы его творчества.

Теоретико-методологичекая база исследования обусловлена устремленностью современного литературоведения к всеохватному анализу литературного материала. Объективность исследованию, в первую очередь, обеспечивает осознанная калейдоскопичность применяемых методов анализа. В данной работе использовались структурный, компаративистский,

33 «Повелитель мух» - Алеева Е.З. Художественный мир Уильяма Голдинга. Дисс. . кф.н. Нижний Новгород, 1993; Минц Б.А. Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» как образец английской философско-аллегорической прозы. Дисс. . к.ф.н. М., 1988; Попов Ю.И, Робинзонада XX века. Функционирование традиционной сюжетной модели в европейских литературах новейшего времени. Дисс. . к.ф.н. Черновцы, 1987.

Морская трилогия» - Струкова Т.Г. Жанр морского романа и его модификации. Дисс. . дф.н. М., 1999. мифологический, историко-теоретический и в то же время тезаурусный подходы, которые в совокупности позволяют добиться сравнительно объективной, разносторонней интерпретации художественного текста с неожиданными находками и удивительными параллелями.

Обращение к теории пространства и антропологическому обоснованию ряда образов и сюжетов включает в круг внимания более широкий спектр проблем, связанных, в первую очередь, со склонностью современного литературоведения к структурному анализу литературного произведения. (Р. Барт, К. Леви-Стросс34).

На формирование теоретической базы и дефиницию понятия мифологема повлияла мифологическая критика (Л. Леви-Брюль, Е. М. Мелетинский, М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл, М. Бодкин, Дж. Уайт, Д. Фрезер, В.Я. Пропп35), а также данные психоанализа (К. Кереньи, К.Г. Юнг36) и результаты работы отечественных ученых, А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко, чьи общетеоретические исследования, древнейших универсалий культуры подтвердили (на материале мифологем) тезис о взаимосвязи ментальных

1*7 структур и «полем историко-культурной феноменологии» .

Применение тезаурусного метода

В.А. Луков ) в сочетании с традиционным историко-теоретическим (А.Н. Веселовский, А.Ф. Лосев39) приводит к искомому синтезу методов, к которому стремится современное литературоведение.

34 Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994; Левн-Стросс К. Структурная антропология. М., 1985.

35 Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М, 1994; Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1995; Элиаде М Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское М., 2000; Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. М., 1997; Bodkin М. Archetypal Patterns in Poetry. N.Y., 1958; White J.J. Mythology in the Modern Novel. Princeton, 1971; Фрезер Д Золотая ветвь. M., 1928; Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928.

36 Кереньи К., Юнг К.Г. Введение в сущность мифологии // Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. М., 1997.

37 Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Структурная морфология культуры // Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М, 1998. С.З.

38 Луковы Вал. и Вл. Концепция курса «Мировая культура». Тезаурологический подход // Педагогическое образование. Вып. 5, М., 1992; Луков В. А. Тезаурологический подход // Луков В. А. История зарубежной литературы. Ч. 1: Литература Античности, Средних веков и эпохи Возрождения. М., 2000.

39 Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989; Лосев А.Ф. Знак Символ. Миф. М.,1982.

Значительную роль при пространственном анализе сыграли исследования М.М. Бахтина, А.Я. Гуревича, В.И. Топорова, П. Флоренского, Д.С. Лихачева40.

Научно-практическая значимость работы состоит в возможности использования ее материалов в дальнейших исследованиях, посвященных теории художественного пространства и дефиниции понятия мифологема, а также при чтении лекций и спецкурсов по истории английской и европейской литературы XX века, теории художественного пространства для филологических факультетов высших учебных заведений.

Апробация работы. Основные положения данного диссертационного исследования обсуждались в виде докладов на ежегодных XIV, XV и XVI Пуришевских чтениях в Mill У (2002, 2003, 2004), на I и II Межвузовских конференциях молодых ученых в Mill У (2002, 2003). Результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры всемирной литературы Mill У и аспирантского объединения. Материалы исследования используются при чтении лекций по истории английской литературы для студентов Mill У. Основные положения диссертации отражены в публикациях по теме исследования.

Структура работы. Диссертационное исследование определяется целями и материалом исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы, состоящего из 256 наименований на русском, французском и английском языках, включающих художественные тексты и критическую литературу и трех приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пространственные мифологемы в творчестве У.Голдинга"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Структура и функционирование пространственных мифологем в творчестве Уильяма Голдинга демонстрируют особую авторскую картину мира, где такие универсальные пространственные образы как мифологемы исполняют роль системы координат, по которой ориентируется романное действие. Мифологический подтекст современного романа наиболее значимо прочитывается на уровне художественного пространства. Безусловно, ошибочно однозначное сведение художественного мира произведения к определенному генерализирующему мифу или архетипу, но архитектоника пространства, восходящая к мифологической праоснове, позволяет расширить сферу толкования художественного текста. По замечанию А.В. Миронова, мифологемы «выполняют функцию знаков-заместителей целостных ситуаций и сюжетов, и уже по нескольким из них возможно реконструировать мифопоэтический пласт того или иного произведения, так

339 как они органически взаимосвязаны и взаимодополняемы» .

Специфика пространственной модели мира У.Голдинга заключается в изначально заложенной в самой идее мифологемы многозначности интерпретации. Объемность выбранных У. Голдингом пространственных мифологем, их обрастание в процессе исторического развития культурно-литературными «подсмыслами», ассоциациями и традициями дают возможность автору объединять в пределах одного произведения различные мифологические, архетипические, христианские, экзистенциальные варианты одной пространственной базисной конструкции. Подобный синтез всегда привлекал читателя изысканной стройностью и поэтичностью изображения созданного автором мира, полного символических образов, литературных

339 Миронов А.В. Мифопоэтика романа Э.Л. Войнич «Овод» в свете современных теорий мифа // Дисс.к.ф.н., Нижний Новгород, 2002. С. 72. мифологических реминисценций, «внутренних словесных течений [.], множества сложных ритмов, ключевых слов и фраз»339.

Микрокосм У. Голдинга - писателя включает в себя три значительных культурно-исторических пласта - древнеегипетский («Бог-скорпион», отчасти «Пирамида»), античный («Чрезвычайный посол», «Двойной язык»), христианский («Шпиль», «Хапуга Мартин» и все «современные» романы) -каждый из которых сыграл значительную роль в формировании философских и эстетических представлений автора. Эти три эпохи в развитии человечества стали для писателя тремя системами мировидения, тремя концепциям бытия. Художественное творчество У.Голдинга является своего рода иллюстрацией к этим пространственно-временным континуумам. Основной точкой отсчета для них в контексте художественного творчества У.Голдинга выступает пространство «начальное», языческое или первобытное, еще не обладающее сводом культурно-философских представлений и потому в своем «нулевом» базисном состоянии не выступающее как отдельное, полемизирующее с остальными пространство («Наследники», «Клонк-клонк»), Вступая в диспут с тремя формами сознания, интерпретируя и проецируя их на современность, У.Голдинг, в конечном итоге, оперирует универсальными категориями, мифологемами Острова, Храма, Реки, Пирамиды. Демонстрируя специфику каждого континуума, пространственные мифологемы выводят их на уровень всеохватной авторской концепции бытия, которая заставляет говорить об особом притчевом уровне произведений У. Голдинга.

Сложная, хаотичная и непонятная, на первый взгляд, модель мира У. Голдинга выстраивается, как всегда, в строгую логическую структуру миров, вертящихся вокруг «центра» художественного пространства, человеческой души (образ «черного центра» - ключевое идейное пространство в творчестве У.Голдинга), и, если в романах «Повелитель мух», «Хапуга Мартин» с помощью мифологемы Острова автор исследует эту душу в условиях

339 Павлычко С.Д. Философские романы Уильяма Голдинга // Литература Англии. 20-ый век. Киев, 1987. С 282. физической изоляции, то в романах «Шпиль», «Двойной язык» изоляция уже чисто психологическая. Сакральность же Храмового пространства усиливает экстремальность и делает читателя свидетелем обнаженного и диалектически неразрешенного диалога с Богом.

Подробный анализ мифологемы Острова в романе «Хапуга Мартин» демонстрирует своеобразное преломление У. Холдингом классического литературного пространства Острова, и это включает роман в контекст традиции европейской «робинзонады» и «островной» литературы. С другой стороны, символика изолированного локуса и образ Горы - Центра мира, коррелирующийся со Скалой в романе, а также «театрализация» плана Острова и роль Мартина-демиурга предоставляют возможность взаимодействия различных уровней толкования художественного текста: философской (человек и Вечность), «естественной» (человек наедине с природой), экзистенциалистской (Остров - это спасение, жизнь, которая одновременно ожидание смерти), теологической (Остров - чистилище), мифологической (Мартин - Прометей на скале), психолого-реалистической (Остров - фантазия подсознания).

Другая центральная мифологема в творчестве У. Голдинга -мифологема Храма. В поэтике романа «Шпиль» Храма играет многообразную роль: организует сюжет, составляет суть конфликта, является пространственным и символическим центром, привносит категорию трагического и жанровые признаки романа-трагедии в ткань произведения, становится самостоятельным образом в системе действующих лиц. Космическая мощь, mana мифологемы Храма накладывает свой специфический отпечаток на содержательную и формальную структуру романа, задает архетипический сюжет строительства Храма земного как отражения Храма небесного, что, в свою очередь, делает неизбежным конфликт между Сакральным и Мирским в романе.

Мифологема Храма в романе «Шпиль» заключает в себе ряд образов-лейтмотивов, принципиальных для авторской идейной концепции: стража, зверя, ожившего камня. Эти лейтмотивы, а также несколько образов-констант, несущих в себе объединяющую идею убежища, дублируют друг друга и замыкаются, в конечном итоге, в пространстве Храма. Своеобразная колористика, звукопись, метафизика света, а также принципы готической образности в поэтике Храма явились результатом голдинговского преломления Imago Templi в контексте готической культуры и стилистике.

В другом романе «Двойной язык» У. Голдинг обращается к иной эпохе и выбирает местом действия храм античный. Тема Дельфийского Храма, коррелируется в романе с проблемой Слова в мировой культуре, конфликтом аполлонического и дионисийского начал, проблемой Неведомого Бога и раздвоенного бытия.

Образы Солсберийского и Дельфийского храмов («Шпиль», «Двойной язык») вводят читателя в контекст дискуссии о соотношении литературы и архитектуры. Зодчество близко словесности, строительство каменное подобно словосложению, и в романах У.Голдинга мифологема Храма всегда проецирует на художественную ткань произведения идею Слова и, следовательно, Духа. «Важно то, что человек ощущает потребность воспроизводить космогонию при любом строительстве, что это воспроизведение делает его современником мистического момента мирового начала и что он испытывает потребность как можно чаще возвращаться в этот мистический момент для возрождения»340. Пространство космогонично в любом виде искусства, в том числе и в литературе. Максимальное выражение такая цель находит в произведениях, где центром художественного пространства становится Храм.

По сравнению с мифологемами Храма и Острова мифологемы Реки и особенно Пирамиды более специфичны в силу своей принадлежности исключительно египетскому топосу и авторской «древнеегипетской» философии У.Голдинга, возводящего к мировидению древних египтян собственную авторскую концепцию мира, в котором довлеет мистика и диалектичность. Вводя мифологемы Храма или Острова в словесную ткань произведения, У.Голдинг ориентировался на предшествующую литературную традицию, как в сфере поэтики, так и в сфере интерпретации, что заставляет говорить о значительном количестве «претекстов» романов У.Голдинга. При создании же Пирамиды (Река ни в одном произведении не обозначена как центральный образ) автор имел в виду собственное представление о смысловых составляющих этого образа, что исключает возможность поиска культурных ассоциаций и литературных реминисценций и выделяет Пирамиду в разряд авторских пространственных мифологем.

В моделировании реальности романист использовал приемы, характерные для литературы XX века: ведение повествования с «точки зрения» героя и, соответственно, конструирование реальности, зависимой от него, использование памяти героя в качестве внутреннего пространства (план воспоминаний) для расширения хронотопа. Подобная «точка зрения» приносит особую специфичность мифологемам в произведениях, оживляя их и наделяя своим собственным, иногда даже угрожающим герою, бытием.

Персонификация» пространственных мифологем задает поэтику их описания и функционирования, особенно при выполнении ими роли центра художественного пространства произведения, как то: Храм в романе «Шпиль» или Скала (Остров) в романах «Хапуга Мартин», «Повелитель мух». Мифологемы активно «вписываются» в композицию образной системы, руководят хронотопом произведения, становятся одной из противоборствующих сторон конфликта (или же включают в себя конфликт, в силу своей изначальной амбивалентности), организуют систему мотивов и лейтмотивов, повторяющихся затем на иных структурных уровнях произведения. «Персонификация» пространственных мифологем обусловливает поэтическую живописность изображения и особую систему художественно-изобразительных средств, порой даже ритмизацию описания пространственных мифологем в творчестве У.Голдинга.

В творчестве У. Голдинга складывается особая концепция пространственных мифологем как неких живых извечных субстанций, не только существующих наравне с человеком, но и поглощающих его (Река, в чьем разливе гибнет Древнее Царство - «Бог- скорпион», Пирамида, в которой «замуровано» все пространство романа «Пирамида», лейтмотив «пожирания» в поэтике мифологем Острова и Храма в романах «Хапуга Мартин» и «Шпиль»). Пространство довлеет над человеком в художественном мире У. Голдинга, но оно не враждебно ему, пространственные мифологемы - это мир Вечности, которая изначально равнодушна к таким временным зацепкам как человеческая жизнь. Вечность - это и Бог, и Дух , и Душа, и Универсум, к ней применимы различные трактовки в силу разветвленной системы «подсмыслов» творчества У.Голдинга, но она не прощает равнодушия к себе. Специфика голдинговского «двоемирия» в том, что он сознательно сталкивает два мира и на их стыке располагает своего героя, который, оказавшись во «впущенном» пространстве маны, Вечности, являет свой «черный центр», истинную суть. Пространственные мифологемы, будучи объектами мира реального, в то же время представляют собой универсальные категории и, таким образом, соединяют мирское и сакральное пространство (отсюда их амбивалентность, ставшая источником конфликта в романах У. Голдинга).

Все четыре центральные пространственные мифологемы в творчестве У.Голдинга, Храм, Остров, Пирамида, Река, объединяет принцип изолированности от мира, что делает эти мифологемы своего рода экспериментальным полем для романного действия и обеспечивает чистоту и объективность пути, по которому пойдет герой У. Голдинга. Замкнутые локусы обрамляют повествование и организуют внутри него ритмизированную структуру из повторяющихся на нескольких уровнях текста лейтмотивах, восходящих к главенствующей пространственной мифологеме.

Сознательно смоделированная реальность (а пространственный образ, топос, можно назвать мифологемой лишь в случае обладания им целым комплексом выработанных в культурно-историческом процессе признаков и толкований) демонстрирует читателю игру с уже давно известными правилами. В этой узнаваемости Храма, Острова, Реки или Пирамиды кроется, с одной стороны, возможность возведения книги к первоосновам, а с другой стороны, позволяет исключительно точно продемонстрировать авторскую интерпретацию (и, соответственно, авторское ego) на фоне обладающих признаком универсальности пространственных мифологем.

203

Список научной литературыКузнецова, Анна Игоревна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Голдинг У. Бог-скорпион. Клонк-клонк. Чрезвычайный посол. СПб., 2000.

2. Голдинг У. Двойной язык. М., 2001.

3. Голдинг У. Собрание сочинений. Свободное падение. СПб., 1999.

4. Голдинг У. Страшная болезнь // Судьбы романа (Сборник статей). М., 1975.

5. Голдинг У. Шпиль. СПб., 2000.

6. Акройд П. Биография Лондона // Иностранная литература, 2002.№10.

7. Вольф К. Кассандра. Медея. Летний этюд. М., 2001.

8. Восхваление Нила // Лирика Древнего Египта. М., 1965.

9. Герберт Дж. Церковный пол // Английская лирика первой половины XVII века / Под ред. А.Н. Горбунова. М., 1989.

10. Гете И.-В. О немецком зодчестве // Гете И.-В. Собр. соч. М., 1937. Т. 10.

11. Гимн Атону // Хрестоматия по истории Древнего Востока. М., 1963.

12. Гоголь Н.В. Об архитектуре нынешнего времени // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1984. Т.7.

13. Гюго В. Собор Парижской Богоматери. М., 2003.

14. Данте А. Божественная комедия. // Европейский эпос античности и средних веков. М., 1984.

15. Овидий. Метаморфозы. М, 1977.

16. Опенгеймер П. Эссе о поэзии. Эпоха подлинности: американский поэт в Англии // www.01evsky.com/poetry/paulopengeimer.html

17. Поуп А. Опыт о человеке // Поуп А. Поэмы. М., 1988.

18. Поучение Птахотепа // Поэзия и проза древнего Востока. М., 1973.

19. Равалек В. Ностальгия по черной магии // Иностранная литература. 2003. №10.

20. Сартр Ж.-П. Тошнота: Роман; Стена: Новеллы. Харьков, 1999.

21. Турнье М. Пятница, или тихоокеанские лимбы. СПб., 1999.

22. Эко У. Во что верят неверующие (Из переписки Умберто Эко и кардинала Мартини) // \vww.internews.ru/smi/index/d297ueko.html

23. Эко У. Остров накануне. СПб., 2002.

24. Golding W. An Egyptian Journal. L., 1985.

25. Golding W. A Moving Target. L., 1982.

26. Golding W. Pincher Martin. L., 1972.

27. Golding W. The Double Tongue. L., 1995.

28. Golding W. The Hot Gates and Other Occasional Pieces. L., 1965.

29. Golding W. The Pyramid. L., 1967.

30. Golding W. The Scorpion God. Three short novels. L., 1971.

31. Golding W. The Spire. N.Y., 1964.

32. An Anthology of Contemporary English Poetry. Oxford, 2003.1. НАУЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

33. Аверинцев C.C. Архетип // София Логос. Словарь. Киев, 2001.

34. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977.

35. Алеева Е.З. Художественный мир Уильяма Голдинга. Дисс. .к.ф.н. Казань, 1993.

36. Аллен У. Традиция и мечта. М., 1970.

37. Анджапаридзе Г.А., Скороденко В.А. Уильям Голдинг // Английская литература 1945-1980. М., 1987.

38. Аникин Г.В. Философско-аллегорический роман У. Голдинга // Аникин Г.В. Современный английский роман. Свердловск, 1971.

39. Аникин Г.В. Эстетика Джона Рескина и английская литература XIX в. М., 1986.

40. Аникст А. История английской литературы. М., 1956.41