автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Провинциальные "лжецаревичи" смутного времени и отражение самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Провинциальные "лжецаревичи" смутного времени и отражение самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века"

На правах рукописи

ЛОГИНОВА Алёна Сергеевна

ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ «ЛЖЕЦАРЕВИЧИ» СМУТНОГО ВРЕМЕНИ И ОТРАЖЕНИЕ САМОЗВАНЧЕСТВА В РУССКОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ ПЕРВОЙ ТРЕТИ ХУЛ ВЕКА

07.00.02 - Отечественная

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Тюмень - 2004

Работа выполнена на кафедре истории России Нижневартовского государственного педагогического института

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор

Солодкин Янкель Гутманович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

доцент

Балюк Наталья Алексеевна

кандидат исторических наук, доцент

Шишкин Игорь Геннадьевич

Ведущая организация: Сургутский государственный

университет

Защита состоится 8 апреля в 12 часов на заседании диссертационного совета Д.212.274.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Тюменском государственном университете по адресу: 625003, г.Тюмень, ул. Ленина, 23, ауд.516.

С диссертацией можно ознакомиться в Информационно-библиотечном центре Тюменского государственного университета.

Автореферат разослан « » марта 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

Сокова З.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСгаКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования: Анализ феномена

самозванчества весьма важен для понимания сути глубинных социальных процессов, протекавших в средневековой России.

За понятием самозванчества - явления, встречающегося с тех пор, как существует человечество и не исчезнувшего по сей день, - стоит не только история массовых выступлений в форме социального протеста, но и сложный психологический феномен, присущий русской ментальности, которая в выражении данного явления несколько отличается от других. Большой интерес к этому явлению обнаружился уже в эпоху его возникновения, что подтверждается внушительным объемом публицистических произведений, написанных во время Смуты и вскоре после нее.

Изучение природы самозванчества существенно важно для постижения процесса становления общественного сознания и позволяет глубже понять его характерные особенности, поскольку выступления самозванцев способствовали осознанию народом своей роли в государстве.

Степень изученности проблемы. Историками многое сделано для изучения Смуты начала XVII века. То же можно сказать и об исследовании истории самозванцев того времени, однако применительно лишь к первым двум Лжедмитриям.

Говоря об историографии провинциального самозванчества, следует отметить, что исследователи не уделяли особого внимания этому вопросу. Тем не менее, они порой приводят фактические данные о деятельности провинциальных «лжецаревичей»; предприняты и попытки осмысления самого феномена самозванчества, ученые предлагают типологию самозванцев, анализируют механизм их действий. Имеющиеся исследования можно разделить на две группы: одни содержат конкретно-исторический материал, другие посвящены осмыслению самозванчества в общественной мысли первой трети XVII века.

Сведения о провинциальных «лжецаревичах» приведены в трудах В.Н.Татищева, М.М.Щербатова, Н.М.Карамзина, С.М.Соловьева, Н.И.Костомарова, В.О.Ключевского. Помимо Лжепетра, эти историки сообщают и о трех «астраханских царевичах», Лжедмитрии III, а также о сыне Марины Мнишек Иване Дмитриевиче.

О характере формирований вольного казачества, социальном и этническом составе «воровских шаек», к которым принадлежали все

провинциальные самозванцы, можно узнать из труда Г.И.Перетятковича, посвященного истории колонизации Поволжья1.

Ценные сведения об «избрании» царевичем Петра Федоровича, действиях его войска, а также Иване Дмитриевиче, приводит С.Ф.Платонов2.

Краткие, но интересные заметки относительно провинциальных самозванцев встречаются у П.Пирлинга. Ученым изложены обстоятельства деятельности Марины Мнишек и Ивана Заруцкого, стремившихся посадить на престол Ивана Дмитриевича3. В специальной статье П.Пирлинг доказывает возможность сношений между Лжедмитрием Ш и шведским королем.

По мнению Ю.В.Готье, «лжецаревичи» были всего лишь легко управляемым орудием в глазах поддерживающих их социальных слоев. Так видный ученый раскрывает сущность провинциального самозванчества \

А.А.Гераклитов, считавший отряды провинциальных царевичей обычным подбором случайных товарищей, гулящих людей, упоминает об Илейке Муромце и астраханских «лжецарях», Исследователь подчеркивает, что казаки крепко держали самозванцев в своих руках5.

П.ГЛюбомировым в качестве номинального претендента на московский престол рассматривается также Иван Дмитриевич, а также Лжедмитрий Ш, приверженцам которого историк присваивает «воровскую» направленность6. Выводы этого историка перекликаются с суждением С.ФЛлатонова - о полной противоположности интересов земщины и казачества.

В исследовании В.Н.Бернадского, где детально описывается заключительный этап авантюры И.М.Заруцкого и Марины Мнишек, можно почерпнуть сведения о «невольном» самозванце Иване Дмитриевиче.

1 Перетяткович Г. Поволжье в XVII и начале XVIII века (Очерки из истории колонизации края). Одесса, 1882. С.25.

2 Платонов С.Ф. Смутное время. Очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI и XVII веков. Пб., 1923.С.92.

5 Пирлинг П. Исторические статьи и заметки. СПб., 1913. С.67.

4 Готье Ю.В. Смутное время: Очерк истории революционных движений начала XVII века. М.,1921.С. 103.

5 Гераклитов АЛ. История Саратовского края. Саратов, 1923.

6 Любомиров П.Г. Очерк истории нижегородского ополчения 1611-1613 гг. М., 1939.

7 Вернадский В.Н. Конец Заруцкого // Уч. зап. Ленингр. гос.пед. ин-та им. А.ИГерцена. 193?. Т.19.С.88-128.

В очерке С.В.Бахрушина о политических толках в царствование Михаила Федоровича нашли отражение политические легенды о государях, в том числе времени Смуты8.

В монографии И.И.Смирнова наиболее последовательно рассмотрены казачьи движения «Петра Федоровича» и астраханских «царевичей». В оценке ученого провозглашение «царевичей», является отражением представлений «угнетенных масс» о хорошем правителе, в чем состоит коренное отличие провинциальных самозванцев от Лжедмитрия I и Тушинского вора9.

В разрезе первой Крестьянской войны в России В.И.Корецкий анализирует и движение казачьего самозванца «царевича Петра». Видным советским историком, в частности, затрагивается вопрос об отношениях этого самозванца и Лжедмитрия I10.

В документальном очерке, посвященном самозванцам XVII - XVIII вв., С.М.Троицкий задается вопросом, были ли «провинциальные лжецаревичи» политическими авантюристами, соперничавшими с Лжедмитрием II, или предводителями повстанческих формирований с антибоярской направленностью11.

Единственной специальной работой о провинциальных самозванцах, появлявшихся на заключительном этапе Смуты, является статья П.В.Седова «Лжедмитрий III»12.

В казацком движении в поддержку «царевича Петра» АЛ.Станиславский усматривает яркую антиправительственную окраску на фоне веры в «доброго царя»13.

А.Ю.Дворниченко, рассматривая уровень политогенеза, на котором стояли казачьи сообщества в начале XVII века, анализирует отношения

' Бахрушин C.B. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987.

9 Смирнов И.И. Восстание Болотникова: 1606-1607. М., 1951.

10 Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая Крестьянская война в России. М..1975.С.256.

11 Троицкий С.М. Самозванцы в России XVII-XVIII веков // Вопросы истории. 1969. N° 8.

12 Седов П.В. Лжедмитрий III // Вопросы истории Европейского Севера. Петрозаводск, 1993.

13 Станиславский АЛ. Гражданская война в России XVII века: Казачество на переломе истории. М., 1990. С.45.

внутри подобных сообществ и их взаимоотношения с государством14 ИЛ.Андреев разделяет классификацию самозванцев, предложенную НЛ.Эйдельманом, выделяя «верхнее» и «нижнее» самозванчество, а также рассматривает народную, мифологизированную парадигму царского поведения15.

Р.Г.Скрынников в своих монографиях уделяет немало места Илейке Муромцу, полагая, что тот самостоятельно решил выступить в роли царевича. Как представляется историку, появление Лжедмитрия III в Пскове могло всерьез повредить земскому движению. На взгляд Р.Г. Скрынникова, с утверждением на троне законного царя резко ужесточилась политика правительства в отношении самозванцев, чем и объясняется расправа с «воренком» Иваном Дмитриевичем16.

В труде О.Г.Усенко исследуется психология социального протеста. Разделяя вывод о делении самозванцев на монархических и религиозных, О.Г.Усенко полагает, что в России порой не существовало грани между этими двумя типами, чем автор, между прочим, доказывает тезис о сакральности царской власти17.

В научно-популярной книге Л.А.Юзефовича наряду с упоминанием мелких царевичей рассказывается о Тимофее Акундинове - последнем самозванце Смуты, которого он считает выдающимся человеком18.

И.О.Тюменцев, давая оценку Лжепетру, сообщает некоторые оригинальные данные и отмечает, что повстанцам нужен был не вождь, а «человек-символ, оправдывающий их борьбу за лучшую долю», каковым и был этот самозванец". В статье о самозванцах 1606-1607 годов И.О.Тюменцев пишет о действиях Лжепетра у Казани и на Дону20.

ВЛ.Мауль, исследуя психологическую природу народных движений XVП-XVIП веков, касается и феномена самозванчества. Исследователь

14 Дворниченко А.Ю. Первые Романовы и демократические традиции русского народа (к истории ранних казачьих сообществ) //Дом Романовых в истории России. СПб., 1995.

15 Андреев ИЛ. Самозванство и самозванцы на Руси//Знание - сила. 1995_К° 8.

"Скрынннков Р.Г. Крушение царства. М.,1995; Он же. Святители и власти. Л., 1990. Он же. Лихолетье: Москва в XVI - XVII веках. М., 1998.

17 Усенко О Г. Психология социального протеста в России ХУП-ХУШ веков. Тверь, 1995

18 Юзефович Л.А. Самые знаменитые самозванцы. М., 1999.

1' Тюменцев И.О. Смута в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия П.Волгоград, 1999.

20 Тюменцев И.О. Русские самозванцы 1606-1607 годов и народная религиозность// Средневековое православие от прихода до патриархата. Волгоград, 1998. Вып.2.

видит в самозванчестве психологическую легитимацию народных движений. Историк приходит к выводу, что бунт являлся функциональным явлением в жизни русского народа, и его отсутствие грозило обществу распадом структуры21 .

Выводы выдающегося русского философа Н.А.Бердяева помогают осознать особенности русской ментальности, без чего трудно понять

массовость антигосударственных выступлений и умонастроение русского

22

человека .

Следующая группа исследований позволяет нам оценить самозванчество через призму развития общественной мысли. Большой интерес для понимания глубинных основ осознания смуты в России в начале XVII века представляет выполненный А.И.Яковлевым анализ взглядов авторов публицистических произведений тех лет. Ученый пришел к выводу о необратимой трансформации общества из аморфного образования к организованной структуре, осознающей всеобщую ответственность за государство и каждого гражданина в отдельности23.

К.В.Чистова самозванчество интересует с позиции проявления определенных качеств социальной психологии народных масс (по замечанию Б.А.Успенского, К.В.Чистова больше занимает общественная реакция на самозванца, т.е. акцент сделан именно на веру в царя). Ученый предлагает сюжетную схему действий самозванцев, точнее, их «второго типа»: т.н. царя-избавителя («первый тип» - религиозно-мессианский). К.В.Чистовым анализируются легенды об избавителях, бытовавшие в 1606-1614 гг24.

Б.А.Успенский рассматривает самозванчество как культурно-исторический феномен, имевший в России немалую специфику, связанную с особым восприятием царской власти, как обладавший божественной природой25.

А.М. Панченко думает, что с воцарением Бориса Годунова падает незыблемый авторитет царской власти, появляется мысль о соперничестве

21 Мауль ВЛ. Харизма и бунт. Психологическая природа народных движений в России XVII-XVIII веков. Томск, 2003.

22 Бердяев H.A. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1918. С.74.

23 Яковлев А.И. «Безумное молчание». (Причины Смуты по взглядам русских современников ее) // Сборник статей, посвященных Василию Осиповичу Ключевскому. М., 1909. С.677.

24 Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М.,1967; Он же. Ясская народная утопия. СПб., 2003.

Успенский Б.А. Царь и самозванец. Самозванчество на Руси как культурно-исторический феномен// Художественный язык средневековья. М., 1982. C.20I.

с ее носителями, которые сами могут рассматриваться как незаконные, и, как следствие, появляются самозванцы. Ученый перечисляет многочисленных «лжецарей» (хотя и не полностью), действовавших на арене Смуты26.

Труд А.Л. Юрганова позволяет глубже вникнуть в суть отношения к царю в средневековом обществе2'.

Работа канадской исследовательницы М.Свободы посвящена, в частности, восприятию феномена самозванчества Иваном Тимофеевым28.

Для более глубокого анализа сути рассматриваемых явлений использовались труды по социальной психологии, посвященные

29

исследованию психологии масс .

Итак, если судьбы самых известных русских самозванцев -Лжедмитрия I и Лжедмитрия II - довольно часто и подробно излагаются историками, то сюжеты о провинциальном самозванчестве как о явлении, глубоко характерном для этой эпохи, позволяющем проникнуть в ее сущность, остаются зачастую вне поля зрения ученых.

Цель исследования: Целью диссертации является комплексный анализ феномена «провинциального» самозванчества времени Смуты, что предполагает изучение и степени, и специфики отражения данного явления в памятниках общественной мысли первой трети XVII столетия.

В соответствии с целью исследования необходимо было решить следующие задачи:

с максимальной полнотой проследить историю движений провинциальных «лжецаревичей»;

проанализировать, почему именно в первой трети XVII века социальные настроения способствовали явлению самозванцев;

выяснить природу и сущность явления самозванчества Смутного времени;

исследовать причины массовости появления самозванцев, а также формы, которые принимало изучаемое явление;

- определить, как движения «лжецаревичей» отразились в общественном сознании первой трети XVII века;

Объект исследования: Объектом исследования стали социально-политические явления времени гражданской войны начала XVII столетия, общественно-политические и религиозные представления русского общества первых десятилетий «бунташного века».

26 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. J1., 1984. С. 15

27 (Органов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998.

28 Свобода М. Образ царя во «Временнике» Ивана Тимофеева// Труды Отдела древнерусской литературы . СПб., 200I.T.52.

2 Преступная толпа. М., 1998; Психология толп. М., 1999.

Предмет исследования: Предметом исследования выступает феномен провинциального самозванчества, максимально отражающий особенности сознания народа на данном этапе развития государственности, и оценка самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1606 до конца первой трети XVII века. Нижнюю хронологическую границу определяет время появления первого провинциального самозванца -«царевича Петра» - на фоне предельной активизации народных масс, вылившейся в крупнейшее народное восстание Смутного времени под предводительством Ивана Болотникова. Верхняя граница определяется временем появления Нового летописца, который замыкает ряд публицистических памятников, посвященных осмыслению Смуты.

Территориальные рамки диссертации охватывают всю европейскую Россию, в пределах которой бушевала Смута и появлялись «лжецари». Восточная граница проходит по течению Волги, - пути, по которому «царевич Петр» добирался до И.Болотникова, на западе деятельность самозванцев (в частности, Лжедмитрия III) протекала вплотную по рубежу страны, отделяющему Россию от Швеции и Речи Посполитой, на юге появлялись «астраханские царевичи».

Источниковую базу исследования составил широкий круг опубликованных материалов. Первая группа объединяет документальные памятники нескольких групп.

Царские грамоты проясняют некоторые моменты движений

~ 30 т

провинциальных «царевичей» . Благодаря - ряду таких грамот мы получаем представление о деятельности «Петра Федоровича»31. В актовых материалах есть сведения и о других «провинциальных самозванцах», к примеру, об «астраханских царевичах»32.

В грамотах изложены факты биографии «Петра Федоровича» в бытность его казаком и даже ранее33. Из документов такого рода мы

30 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел (далее - СГГД). М., 1819-1822. 4.2-3; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицией императорской Академии наук, (далее - ААЭ). СПб., 1836.Т.2; Памятники истории Смутного времени / Под ред. А.И-Яковлева. М., 1909.

51 ААЭ. Т.2. С. 169; Акты времени правления царя Василия Шуйского. М., 1914.С.239-254.

52 Восстание И.Болотникова. Документы и материалы / Сост. А.И. Копанев, А.Г. Маньков. М„ 1959. С.229.

33 ААЭ.Т.2. С.173-175.

узнаем о деятельности Ивана Заруцкого и Марины Мнишек, пытавшихся посадить на престол сына Лжедмитрия II Ивана34.

В Записной беспошлинной книге, куда заносились документы, полученные в Печатном приказе, под 1614 годом значится грамота в Путивль по челобитью Афанасия Коровявского «на Илейку да на Петрушку в грабеже»35.

Следующая группа источников - отписки, сообщающие о провинциальных «лжецарях», в частности, о «царевиче Петре»36.

О том, насколько сильной была вера в государя Дмитрия Ивановича, можно судить по челобитным37.

Разрядные записи сообщают о самозванце Петре Федоровиче38. Еще одним источником, рассказывающим о приходе «Петрушки» под Тулу, является родословная роспись дворян Колупаевых и Сухотиных39.

Вторую большую группу источников образуют нарративные памятники, которые делятся на отечественные и иностранные.

В целом к первой трети XVII века относится создание около 40 произведений публицистического характера, что показывает значимость событий Смуты для современников и ближайших потомков. В этих сочинениях налицо попытка вскрыть источник самозванчества, которое представлялось русским людям воздаянием за их грехи.

Самым ранним памятником публицистики начала XVII века следует считать краткую редакцию «Сказания о Гришке Отрепьеве». Следующее публицистическое произведение того периода - «Повесть како отомсти», которая вскоре была переработана в «Повесть како восхити»; позже на ее основе была создана «Повесть 1606 года» из состава «Иного сказания».

В начале 1611 года создана анонимная «Новая повесть о преславном Росийском царстве», автор которой видел угрозу не только в интервенции, но и в самозванчестве.

В 1613 году появляется еще один памятник публицистики Смутного времени - «Повесть о некоей брани». Весьма лаконичный по объему, он,

34 Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. TJ.

55 Документы Печатного приказа (1613-1615 гг) / Сост.академик С.Б Веселовский. М., 1994. С.321.

36 СГГД.Т.2.С.594. ААЭ.Т.2.С.346; Акты времени правления царя Василия Шуйского. С. 172, 180; Корецкий В И. Актовые и летописные материалы о восстании И.И.Болотникова // Советские архивы. 1976.№5. С.57. "Акты подмосковных ополчений и Земского собора. 1611-1613 гг. / Сост.

С.Б.Веселовский. М„ 1911.

"Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121 гг.). М., 1907.

39 Корецкий В.И. Новое о крестьянском закрепощении и восстании И.И.Болотникова. // Вопросы истории. 1971.№5. С.83.

однако, живо обрисовывает бедствия Смуты и главное из них -самозванчество. О самозванщине в целом, в том числе о провинциальном, рассказывается в «Казанском сказании» первых лет царствования Михаила Федоровича.

«Иное сказание» также повествует о «периферийном» самозванце Петрушке Горчакове, т.е. об Илейке Муромце. Некоторые неточности являются следствием использования второй редакции Хронографа.

Огромную важность для изучения проблемы отражения самозванчества в общественной мысли представляют произведения крупнейших публицистов того времени Авраамия Палицына и Ивана Тимофеева.

Краткие заметки о «царевиче» Петре встречаются в «Повести книги сея от прежних лет», а также в «Повести о победах Московского государства».

Еще одно сочинение публицистического характера, относящееся к рассматриваемому периоду, - «Словеса дней, царей и святителей московских», принадлежащая И.А.Хворостинину.

Следующий вид нарративных памятников XVII века - летописание. Одной из главных задач летописцев того времени являлось обоснование идеи божественной санкции царской власти.

Первой летописью XVII века, выразившей оценку самозванчества, является Пискаревский летописец, сообщающий довольно скудные сведения об Илейке.

Еще один источник, по которому мы можем судить об оценке самозванцев, - Новый летописец», созданный во второй половине 1620-х годов с целью утвердить в сознании народа мысль о божественном предопределении династии Романовых.

Мы встречаем оценку «лжецарей» и в Вельском летописце. О культурном значении самозванчества косвенно позволяет нам судить компилятивный Московский летописец второй четверти XVII века.

События заключительного этапа Смутного времени нашли отражение в ряде местных летописей, сведения В частности, Псковская Ш-я летопись сообщает о Лжедмитрии III.

Отдельной группой источников являются хронографы. В Хронографе 1617 года глава, посвященная царствованию Василия Ивановича Шуйского, рассказывает о самозванце «Петре Федоровиче».

Произведения ораторского жанра тоже дают оценку самозванчеству. Таков, к примеру, «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства».

Большую и разнообразную информацию о Смутном времени содержат сочинения современников-иностранцев, однако зачастую эта информация малодостоверна. В источниках, принадлежащих перу

К.Буссова, Ж.Маржерета, Марины Мнишек, П.Петрея, Мархоцкого, прямо или косвенно говорится о провинциальных «царевичах».

Юхан Видекинд, описывая во второй половине XVII века события войны России со шведами в годы московской Смуты, сообщает о самозванце Петре и Лжедмитрии III.

Зачастую противоречивые сведения источников о провинциальных самозванцах не дают полного представления об их движениях, и только тщательный анализ имеющихся известий может приблизить нас к пониманию этих движений.

Методология исследования. В основе исследования лежит принцип историзма. Использование этого общеметодологического принципа дает возможность рассмотреть самозванческие движения и с точки зрения эволюции взглядов самозванцев и их приверженцев, т.е. ментальной основы движения, и с позиции развития движения в социально-политическом контексте. Применение принципа историзма позволяет выделить общее, особенное и единичное при рассмотрении феномена самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века.

Принцип историзма используется в сочетании с конкретно-историческим подходом как совокупностью историко-генетического, историко-типологического, историко-сравнительного, структурно-системного методов исследования. Историко-генетический метод позволяет выявить ментальные особенности русского общества, сыгравшие не последнюю роль в массовости движений самозванцев. Благодаря историко-типологическому методу всех «лжецаревичей» можно причислить к разряду т.н. провинциальных самозванцев, объединенных общими устремлениями и типологическими характеристиками. Сравнительный анализ позволяет выделить самозванцев в отдельные группы, к которым нельзя причислить первых двух Лжедмитриев. Метод ретроспекции делает возможным изучение феномена самозванчества на основе имеющихся историографических оценок. Еще одним основополагающим принципом можно считать принцип объективности, при котором первостепенную важность имеют не априорные подходы, исходящие из теоретических положений исследователей, а оценка фактического материала, который должен анализироваться разносторонне. Автор также использует методы смежных научных дисциплин, в частности, социальной психологии и культурологии.

Научная новизна исследования заключается в том, что

впервые систематизированы сведения о движениях провинциальных самозванцев, сопровождавших практически весь период московской Смуты;

выявлены причины массовости самозванцев, формы, которые принимал данный феномен, определен характер социальных настроений, способствующих появлению самозванцев именно в тот период;

проанализированы оценки самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века, что позволяет иначе, чем прежде, взглянуть на процессы, протекавшие в Смутное время в социально-политической и духовной сфере;

показано отражение движений «лжецаревичей» в общественном сознании той поры - и в период гражданской войны, и вскоре после нее.

Практическая значимость исследования состоит в том, что ее выводы и фактические данные могут способствовать дальнейшему осмыслению истории России XVII века, выявлению причин, сути, хода, итогов Смуты и исторического значения феномена самозванчества, отражающего черты сознания и систему ценностей русского народа эпохи позднего средневековья. Положения и фактические данные, содержащиеся в работе, могут быть использованы в обобщающих трудах по истории Смуты XVII века, при подготовке и чтении курсов по истории русской общественной мысли.

Апробация результатов исследования. Содержание диссертации отражено в ряде работ. Основные ее положения были представлены на II межвузовской конференции «Россия: история и современность» (Сургут,2000), II научной конференции молодых историков Сибири и Урала «Диалог культур и цивилизаций» (ТобольскДООО), XX Всеросийской заочной научной конференции «Смутное время: история и современность» (Санкт-Петербург,2000), региональной научно-практической конференции «Философия и образование» (Нижневартовск, 2000), региональной научной конференции «Десять лет высшего исторического образования в Ханты-Мансийском автономном округе» (Нижневартовск, 2003) и отражены в нескольких статьях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка источников и литературы. Во введении раскрываются актуальность и научная значимость избранной темы, выясняется степень ее разработанности, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи, обосновываются хронологические и территориальные рамки, характеризуется источниковая база диссертации.

Первая глава - «Провинциальные самозванцы Смутного времени

XVII века» - делится на пять параграфов. Первый из них - «Царевич

Петр» - посвящен Илейке Муромцу. Отчасти подверженные всеобщему смятению после появления первого самозванца, отчасти увидевшие в самозванческой интриге хороший способ нажиться, казаки выдвинули идею избрания царевича. Легенда о добром царе, «царе-избавителе» в то время достигла невиданной популярности, и сторонники «царевича» не взирали на возрастные или иные несоответствия.

Цель, которую преследовали казаки, являвшиеся в большинстве своем выходцами из низших слоев общества, - найти выразителя их чаяний, и человек, сам происходивший из "черни", как нельзя лучше подходил на эту роль. Практически все современники "царевича Петра" и исследователи единодушны в том, что мало кто мог поверить в истинность подобной версии. Антиправительственная направленность движения не вызывает никакого сомнения. Доказательством приверженности «царю Дмитрию» служит факт переписки Лжепетра с Лжедмитрием I. После того, как казаки узнали о смерти Лжедмитрия, движение Петра приобретает открыто разбойный характер, а впоследствии превращается в открытое восстание против нового царя Василия Шуйского. Очень важным пунктом пребывания «царевича» с конца 1606 года оказался Путивль. Движение «Петра Федоровича» становится составной частью восстания И.Болотникова. Войско «лжецаря Петра» со временем оказалось в Туле, после взятия которой правительственными силами «Петр Федорович» был казнен. Лжепетр не являлся ни амбициозным политиком, ни вождем в борьбе с существующим политическим укладом, он служил орудием и знаменем борьбы низших слоев общества с его верхушкой.

Во втором параграфе - «Астраханские царевичи» - речь идет о трех наиболее известных провинциальных самозванцах, появившихся в 1608 году после «Петра Федоровича», - так называемых «астраханских царевичах»: Иване Августе, именовавшем себя сыном царя Ивана, Осиновике, мнимом сыне царевича Ивана и Лаврентии, «сыне» Федора Ивановича. Отличительная черта этих трех самозванцев в том, что они действовали сообща в силу общности интересов их сторонников. Гибель Лжепетра никак не содействовала искоренению самозванчества, и вскоре появляются новые «провинциальные лжецаревичи». Из грамоты Лжедмитрия II мы узнаем о 12 таких царевичах. Есть упоминания еще о трех «лжецарвичах».

Практически все самозванцы того периода называли своим отцом Федора Ивановича. Среди них выделяется только Иван Август, который назвался потомком Ивана Грозного. Судя по всему, некоторое время этот самозванец обладал реальной властью в Астрахани. Иван Август, Осиновик и Лаврентий двинулись вверх по Волге, поскольку, как и их предшественник «царевич Петр», направились к «царю Дмитрию», чтобы

тот пожаловал их. Добраться до Лжедмитрия II удалось не всем: еще по дороге был убит Осиновик, причем своими сподвижниками. Чаще всего поводом к убийству называют ссору («один другого вором и самозванцем обличал»). Другая причина - озлобление казаков по поводу неудачи при штурме Саратова, почему они тут же убивают Осиновика, а Ивана Августа ведут к Лжедмитрию. Обе причины проявляют отличительные черты многочисленных казачьих движений, возглавляемых «провинциальными самозванцами». «Астраханские царевичи» все же достигли Тушина. Лжедмитрий II радушно принял гостей, после чего приказал их казнить.

Речь в данном случае идет о казачьих ставленниках, чья деятельность практически идентична судьбе «царевича Петра». События развиваются в той же последовательности: сначала отряды волжских казаков пополняются сбежавшими холопами, которые впоследствии становятся полноправными членами казачьих сообществ, и вместе выбираются «царевичи». Их присутствие в отрядах казаков, деятельность которых со временем принимает откровенно разбойный характер, значительно облегчает передвижение по стране в то неспокойное время. Кроме того, упрощается задача расправы с «обидчиками» - боярами и дворянами.

Третий параграф - «Лжедмитрий III» - посвящается самозванцу, выступление которого отстоит от предыдущих самозванческих движений на несколько лет. Лжедмитрий III ("Псковский вор") появляется впервые в начале 1611 года в Новгороде, где находит немногочисленных сторонников. Неудача побуждает его двинуться в Ивангород, куда он прибыл 23 марта 1611 г. Личностью Лжедмитрия тут же заинтересовались шведы. Карл IX даже предложил ему объединиться, оговорив свои территориальные притязания. В Ивангороде с радостью признали "царевича" - в то время не было более подходящей альтернативы иноземным претендентам на русский престол. 4 декабря 1611 года "вор" воцарился во Пскове из-за очевидной угрозы со стороны шведов. Претендуя на московский престол, Матюшка почти все время провел в северо-западной части, страны. Его дипломатические усилия не увенчались успехом просто потому, что он не знал, как предстать перед иностранным посольством, имевшим дело с прежним Дмитрием. Не сумел «вор» доказать свою истинность и соотечественникам. После него казаки уже долго не выдвигали своих претендентов, смирившись с утопичностью подобного начинания.

В четвертом параграфе - «Иван Дмитриевич» - говорится о «невольном самозванце» - сыне Лжедмитрия II и Марины Мнишек.

В неудавшейся попытке возведения на трон «законного наследника истинного царя» Ивана Дмитриевича следует отвести главное место Ивану Заруцкому как ее зачинщику. Всерьез веря в успех своей затеи,

боярин тушинского пожалования надеялся сам вершить судьбы русского народа за спиной посаженного им «царевича». В этом ему помогла не менее амбициозная «русская царица» Марина Мнишек, которая всячески старалась убедить мятежного атамана прибегнуть к содействию польского короля. Однако Заруцкий, понимая «расстановку акцентов» в случае принятия помощи Сигизмунда III, со временем более склонялся к сотрудничеству с Персией. Из-за неторопливых действий иранского шаха и его послов значение этой попытки можно признать ничтожным.

Круг сподвижников самозванца в данном случае сомкнулся максимально. Заруцкий располагал незначительным (по сравнению с предшествующими случаями) количеством почти исключительно казаков, помнивших, как вольготно им жилось при Лжедмитрии, и поверивших, что на этот раз качество их жизни улучшится надолго и значительно. Конечно, в очередной раз возымела значение всенародная сила веры в «доброго царя», но уже в весьма редуцированном виде. Не помогало ей и поведение покровителя будущего «царя» Ивана Заруцкого, поскольку действия его, как и прежде в случаях с провинциальными самозванцами, довольно явственно обнаруживали откровенно разбойничьи черты. Однако одно обстоятельство разительно отличало Ивана Дмитриевича от других провинциальных самозванцев: он оказался самозванцем «поневоле», символом, а не жаждущим власти авантюристом, за него эту роль выполняли стоявшие за ним его мать и Заруцкий, действовавшие от его имени.

Против этого самозванца поборники русской государственности уже могли не разворачивать широкой антиагитационной кампании. Грамоты от предводителей Второго ополчения, патриарха и нового правительства распространялись повсеместно, и народ уже сам понимал всю опасность воцарения «казацкого царя», даже часть казачества склонялась на сторону Михаила Федоровича еще до его избрания на трон. В грамотах, призывавших противиться власти «Воренка», все же не назывался какой-либо конкретный кандидат: слишком зыбкой была еще сплоченность русского общества. Однако набиравшая обороты русская государственность постепенно побеждала оппозиционные настроения, и центробежные тенденции уступили место центростремительным. Страна устала от многочисленных «царей» и «царевичей», промелькнувших перед ее глазами за столь короткий период в немалом количестве и на время оставила поиски «праведного мужицкого» царя. Страна устала от многочисленных «царей» и «царевичей», промелькнувших перед ее глазами за столь короткий период в немалом количестве, и на время оставила поиски «праведного мужицкого» царя.

Пятый параграф - «Отголоски самозванчества в первые десятилетия после Смуты» -отражает появление самозванцев после

Смуты. Ни одно явление, а тем более такое масштабное, не исчезает сразу и навсегда. Самозванчество - прежде всего социальный феномен, позволяющий претенденту и его сочувствующим поверить в то, что они способны изменить реальность, улучшив ее, и сила убежденности в этом прямо пропорциональна тяжести и сложности происходящего: чем тяжелее становилось нести жизненную ношу, тем более нелепые и нереальные претенденты на престол появлялись на исторической сцене, тем более жестоко каралось «непригожее слово» против государя.

О некоторых из них известно по собранным Н.Я.Новомбергским материалам судебных процессов, получивших название «Слово и дело государевы». По уголовным делам можно сделать вывод, что за малейшую причастность к посягательству на царское имя, часто сводившейся просто к пьяным разговорам, грозила жестокая расправа. Но удивляет другое: почему происходило подобное, зачем нужно было называть себя или близкого человека «царским семенем»? Этот вопрос требует серьезного рассмотрения, поскольку слишком сакральной была царская власть для русского человека и чрезвычайно греховна попытка посягательства на нее. Так русский человек бунтовал, руша все ставшие привычными правила, восставая против жестокой реальности, и это желание все изменить оказалось неистребимым даже во внешне благополучный период. Государство же очень боялось новых вспышек самозванщины, всеми средствами пытаясь ее предотвратить, зная о том, как податлив народ на подобные затеи и как плачевны последствия, а тем более для такой патриархальной страны, как Россия.

Здесь скорее обращает на себя внимание не факт самозванчества, которого, по сути, не было, а отношение к подобным заявлениям, поскольку дело произошло «пьючи на кабаке», и «царев сын» ничего не помнил на следующий день. Тем не менее провинившегося ожидали «расспросные и пыточные речи». Власти не стеснялись в выборе средств, пытаясь вылечиться от этой серьезной болезни - самозванчества, однако, похоже, что она оказалась неизлечимой, поскольку была неистребима вера в «доброго царя» и светлую будущность под его покровительством.

По своему уникален случаи, когда в 1609 году появляется самозванный сын И.Ф.Басманова. Позже объявлялись и потомки Василия Шуйского, несмотря на то, что этот царь не был так популярен, как «царевич Дмитрий». Живучесть феномена самозванчества проявляется в том, что даже сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек Иван Дмитриевич воскресал несколько раз. Ни в одном из рассмотренных случаев заявления самозванцев не нашли отклика, и поэтому данные эпизоды можно назвать лишь отголосками самозванчества, объясняющимися личными амбициями одного-двух человек.

Вторая глава - «Отражение самозванчества в общественной мысли первой трети XVII века» - делится на три параграфа

В первом параграфе - «Отображение самозванчества в документальных источниках первых десятилетий XVII века» -

рассматривается отношение к самозванчеству в актовых материалах. Грамоты, являясь публицистическими сочинениями, отражали все идеологические установки современников.

Основной категорией средневековой диалектики являлся Божий промысел, им и объяснялись все беды и несчастья Смуты.

В Смуту оказавшаяся хрупкой государственная структура начинала неумолимо рушиться под воздействием центробежных тенденций, к которым нельзя не причислить самозванчество, и была необходима сила, которая сумела бы возложить на себя задачу по ее воскрешению. Такой силой стал народ, сумевший противостоять напастям Смуты, объединившись в ополчения. Отчаянно сопротивлялось общество и «нашествию» самозванцев, и в этом направляющую роль играла общественная мысль, сплачивавшая народ. Грамоты не содержат теоретических положений о причинах бедствий Смуты, но лейтмотив средневековых суждений - провиденциальный взгляд (согласно которому появление самозванцев - наказание народа за его прегрешения) - налицо во всех памятниках общественной мысли.

К концу Смутного времени народ, наконец, усвоил горькие уроки «лихолетья», занял самостоятельную позицию, и его уже было гораздо сложнее привести к присяге какому-либо самозванцу, «эпидемия» самозванчества стихла, но не исчезла полностью. Недаром в источниках о самозванчестве встречается термин «болезнь» - сознание русских людей в Смуту переживало сложный период, необходимо было пересмотреть свое отношение буквально ко всем явлениям, казавшимся ранее незыблемыми. Таким явлением была и власть, неразрывно соединенная с самозванцами как людьми, посягавшими (хотя зачастую и номинально) на нее. Столкнувшись с первыми самозванцами, народ не смог им противостоять, не сразу обнаружив обман. Позже люди «заразились» выбором истинного царя, а к 1611 году это стремление, казалось, перестало быть навязчивой идеей.

В Смутное время грамоты, как и в целом все памятники общественно-политической мысли, стали расцениваться как действенный метод в формировании нового типа мышления, где центральное место отводилось идее ответственности каждого за происходящее, иначе говоря, начинался процесс формирования именно гражданского сознания. Роль общества быстрыми темпами возрастала, поборники крепкой государственности быстро уяснили себе, что общественное сознание - фактор огромной значимости в деле ее формирования.

Во втором параграфе - «Публицисты первой четверти XVII века о первых русских самозванцах» - разбираются нарративные памятники публицистического характера. В «Сказании о Гришке Отрепьеве» (краткой редакции), «Новой повести о преславном Росийском царстве», «Плаче о пленении и конечном разорении Московского государства», «Повести о некоей брани», во второй редакции Хронографа, «Казанском сказании», «Ином сказании», «Летописной книге» ощутимы признаки громадного авторитета истинного, «природного» государя.

Избавление от самозванца, позволившее спасти Московское государство, авторы трактуют как проявление Божией милости. Это типично для средневековой идеологии, где в центре стоял Бог как создатель и вершитель всего сущего на земле, и поступки, противные Божьей воле (под этим подразумевалась изменение существующей иерархии) являлись наитягчайшим грехом. «Всевидящее око Христос», увидев, как неправедно занял царский трон Борис Годунов, отомстил ему, «наслав» на него «врага и законопреступника» Григория Отрепьева. Однако за бунт против Бога как «святоубийцы» Бориса Годунова, так и «злохитренного» Отрепьева пришлось расплачиваться всему русскому народу. Поэтому авторы и призывают всех не совершать подобных грехов.

Для глубоко религиозного русского человека «праведность» (применительно к монарху) имела первостепенную важность. Отсутствие на троне «праведного» царя представлялась современникам одной из причин бедственного положения Русского государства. Представители официальной идеологии Авраамий Палицын, Иван Тимофеев, а также И.А. Хворостинин не приемлют не только анархию, начавшуюся в результате появления самозванцев, но прежде всего нарушение политических устоев. Их главная идея сводится к тому, что каждому отводится надлежащее место, и он не имеет права перечить воле Господа. Что касается собственно самозванчества, - то в связи с поиском причин его появления высказывается идея о метафизичности греха, ставшего в глазах современников одной из главных причин смуты. Возведение греха в ранг социальной причины привело к осознанию всеобщей ответственности. Очевидно, эту цель и преследовали публицисты. Следует констатировать, что в некоторой степени им удалось ее достичь.

Публицистические сочинения носят характер поучений. Авторы стараются проанализировать ход Смуты и выработать ее концепцию, часто причину появления самозванцев они видят в неправильном поведении народа, который обвиняется в пассивности и индифферентности, что влечет за собой и такую беду, как самозванчество.

Третий параграф -«Самозванческое движение времени Смуты в летописании 1610-1620-х гг.» Одна из главных задач летописания того времени - провести идею божественной санкции царской власти. Именно

в годы «лихолетья» вслед за прекращением династии Рюриковичей появляются т.н. «ложные цари». Борис Годунов и Василий Шуйский нарушили традиционный порядок престолонаследия. Среди народа появляется прочно укоренившаяся впоследствии легенда о «царях-избавителях».

Первым летописным сводом XVII века, выразившим оценку самозванчества, служит ПЛ. Его автор выражает традиционную точку зрения, говоря о появлении лжецарей как о всенародном бедствии, наступившем «...за грехи наши всех православных християн...». Но не только за свои грехи, но и за «попустительство» таковым народ испытывает на себе божью кару.

Еще один источник, по которому мы можем судить об оценке самозванцев, - НЛ, созданный во второй половине 1620-х годов с целью утвердить в сознании народа мысль о божественном предопределении династии Романовых. Это произведение официального характера также было призвано дать оценку событий Смутного времени. Закономерно, что кроме общих фраз о пагубности самозванчества для страны и двух-трех фактов сопровождающих их событий, мы не находим никакой существенной информации о мелких самозванцах. А вот если речь шла о реальной угрозе престолу, тогда источники содержат довольно большой объем сведений о покусившемся.

Автор БЛ, мысля категориями средневекового сознания, считал неразумным покоряться самозванцу, восставать против установившегося веками общественного порядка. Акт признания «ложного царя», неспособного выдержать подобную ответственность, летописец объясняет происками дьявола По БЛ получается, что самозванец является главным предводителем, а следовательно, главным виновником такого Противоправного акта как антиправительственный мятеж.

Написавший Московский летописец автор, безусловно,

придерживался провиденционалистского толкования событий Смуты. Он вменяет в вину народу, что после смерти Федора Ивановича люди, не выслушав мнения царицы Ирины (инокини Александры), нарекли царем Бориса Годунова, «и от того времени благодать божия и мира нача отступати». Но самое большое возмездие - «прелестник», назвавший себя сыном Ивана Васильевича - Лжедмитрий III. Негативное отношение к самозванцу рождает и размышление о времени его появления. Псковская и Новгородская земли были опустошены иностранными захватчиками. Мрачные умонастроения привели часть населения северских городов под знамена самозванца в очередной раз Не обошлось и без тех, кто хотел заполучить немыслимые блага, обещанные самозванцем, но все же многие выбрали его в качестве безотрадной альтернативы еще более ужасающему

господству иноземцев, тем более, что захвату Пскова предшествовала долговременная его осада «законным царским наследником».

Священный ореол принадлежности к царской династии понемногу меркнет, неубедительными становятся и призывы внезапно появившегося «царского наследника» - таковы свидетельства того, что поступки людей становятся более осмысленными, мысли - более взвешенными. Налицо процесс некоторой трансформации мировоззрения, фундаментом которого были длительные политические и социальные катаклизмы в стране. Тем не менее, центробежные тенденции наряду с наивным монархизмом и ожиданием всемилостивого «царя-батюшки» оказались неистребимыми и на протяжении всей Смуты возникали с завидной регулярностью.

Около 1644 года был завершен труд над «Карамзинским хронографом». Этот памятник имеет «региональный характер» (в то время как, к примеру, НЛ -общерусский), и в силу этого содержит гораздо больше ценных сведений о провинциальных самозванцах. Он сохранил довольно подробные известия о деятельности «царевича Петра» и даже об одном из «астраханских царевичей», действовавших непродолжительный период. Как и другие летописные источники, особенно в то время, этот труд содержит заимствования из других памятников, в том числе и разрядов.

Проанализировав летописные известия, можно увидеть, что выводы об отношении к самозванчеству совпадают со сделанными на основе анализа актовых и других публицистических памятников. Часто запутанные разновременные известия, что в целом характерно для поздних летописных сочинений, все же доносят основную идею, заключающуюся в Божественном промысле в выборе царя. Однако нравоучительные ноты в летописных памятниках звучат несравненно реже, чем, к примеру, в публицистике. Это, безусловно, определяется жанром, предназначенном для освещения событий в хронологическом порядке, но имеет значение и время их написания. Написанные «по горячим следам» публицистические произведения более выразительны, в них слышится больше осуждения, создание же летописей зачастую отстоит от событий Смуты на значительное время, поэтому и повествование ведется более сдержанно.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

Практика выборных монархов вызвала настоящую революцию взглядов русского человека. Появление «неправедных» с точки зрения народа правителей породило мысль о соперничестве с властью. Подобная установка оказалась благодатной почвой для взращивания устойчивого мифа о настоящем царе, плодами которого стало многократное появление самозванцев. Многочисленность самозванцев позволяет даже выделить отдельные категории, одна из которых - мелкие, «провинциальные

лжецаревичи». Такие самозванцы чаще всего называли себя именами погибших коронованных особ или потомками людей, правивших весьма недолго.

Проанализировав действия, сопровождавшие появление «провинциальных» самозванцев, можно прийти к выводу, что последние имели ярко выраженную особенность. Выполняя функцию «символа», такие самозванцы не имели притязаний на московский трон. По большому счету, провинциальные самозванцы оказались для казачества средством борьбы с властью в интересах государства было не только истребление самозванцев, но также и устранение предпосылок их появления.

Средневековая Россия в отношении ценностей ориентировалась на традиционность, потому стремилась избежать крутых перемен. Переход на новый этап в плане общественных отношений проходил очень трудно, и общество изо всех сил стремилось сохранить традиционные ценности. В сознании народа «царь-батюшка» всегда был гарантом от любых потрясений, царская власть - справедливой и надежной защитой. Гибель династии повлекла за собой неизбежные изменения, с которыми трудно было смириться. Народные движения под знаменами «царевича» означали также и протест против новой власти, которая воспринималась как некая зыбкая и нестабильная категория. Безусловно, причиной подобных волнений было и ухудшающееся положение низов общества, и спасение от этого многие видели в бегстве от нее.

Однако не все самозванцы были настолько безобидны. Притязаний на престол не вынашивали провинциальные самозванцы «первой волны», начавшейся в 1607 году, с «царевича Петра» и длившейся во время деятельности «астраханских царевичей» (хотя в отношении Лжепетра сохранились известия о попытках оформления внешнеполитических связей, но скорее он интересовал Польско-Литовское государство как способ разрушить Русское). В 1611 году появляется Лжедмитрий III, реально желавший властвовать государством, но не имевший к этому никаких способностей.

Провинциальных самозванцев нельзя назвать реальными соперниками государственной власти, но с полной уверенностью можно заключить, что они являлись ее отъявленными нарушителями, поскольку их избирали в среде, имевшей антигосударственные политические установки.

Пресечение династии Рюриковичей, действительно царской династии в представлении народа, значительно пошатнуло престиж власти, поскольку все коронованные за время Смуты особы расценивались как самозванцы. Каждому претенденту на престол приходилось долго доказывать свое право восседать на нем. Появилась целая классификация признаков, присущих истинному государю, среди которых были и весьма спорные, к примеру, «царские знаки» на теле, удачливость являлись

прямыми признаками богоизбранности. При воцарении Михаила Романова подчеркивались обстоятельства, доказывавшие его родство с династией Рюриковичей, а следовательно, оправдывающие его права на престол

Народ был потрясен появлением самозванцев, но «провинциальных самозванцев» он, по большому счету, не воспринимал всерьез. Значительная часть общества видела в них скорее средство для решения своих проблем, чем угрозу царскому трону.

Анализ общественной мысли первой трети XVII века показал, что появление самозванцев вызвало большой резонанс среди публицистов и летописцев. В духе провиденционализма во всех трагедиях Смуты обвиняется сам народ, точнее, его индифферентность. Именно этот грех общества привел к появлению самозванцев, поскольку из-за пассивности народа осталась неотомщенной смерть настоящего царевича, что в свою очередь породило безнаказанность «неправедного» правителя Бориса Годунова и его последователей, а праведность и благочестивость царя -основа благополучной жизни народа.

Таким образом, общественная мысль всячески пыталась провести взгляд о том, что политический и общественный порядок находится на попечении народа. Следовательно, самозванчество в некоторой степени повлияло на формирование самосознания народа, начинавшего понимать свою ответственность и учившегося умению отстаивать собственную политическую позицию.

Список публикаций по теме исследования

1. Логинова А.С. К изучению феномена провинциального самозванчества в Смутное время. // Россия: история и современность: Тезисы II межвузовской студенческой конференции студентов-историков. - Сургут: Редакционно-издательский центр СурГПИ, 2000. С34-37.

2. Логинова А.С. Отношения Лжедмитрия III со шведами // Диалог культур и цивилизаций: Тезисы научной конференции молодых историков Сибири и Урала. Тобольск,2000. С. 109-110.

3. Логинова А.С. Провинциальные самозванцы Смутного времени // Смутное время: история и современность: Материалы Двадцатой Всероссийской заочной научной конференции / Науч.ред. С.Н.Полторак. СПб.: Нестор, 2000. С.33-35.

4. Логинова А.С. Деятельность «царевича Петра» в отечественной историографии // Философия и образование (Третьи Соколовские чтения): Материалы региональной научно-практической конференции (Нижневартовск, 17-19 мая 2000 года) / Отв.ред. Р.А.Бурханов, О.В.Никулина. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2000. СЛП-П2.

5. Логинова А.С. Начальный этап движения «царевича Петра» // Научные труды Нижневартовского государственного педагогического института. Серия «История». Вып.2 / Отв.ред. Я.Г.Солодкин. -Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2002. С.78-85.

6. Логинова А.С. Летописцы первой половины XVII века о самозванцах Смутного времени // Россия и страны Запада: Проблемы истории и филологии: Сб.науч.тр. 4.1 / Огаред. Я.Г.Солодкин. -Нижневартовск: Нижневарт.гос. пед. ин-т, 2002. С.35-44.

7. Логинова А.С. Отражение самозванчества в русской публицистике первой трети XVII века// Россия и Запад: Проблемы истории и культуры. Нижневартовск, 2003. С.26-34.

8. Логинова А.С. Провинциальное самозванчество начала XVII века в отечественной историографии // Научные труды аспирантов и соискателей Нижневартовского государственного педагогического института. Нижневартовск, 2003. С. 104-109.

Подписано в печать 01.03.2004 г. Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч.-изд. л. Формат 60x84/16. Заказ № 1256.

Отпечатано в МУП "Нижневартовская типография", г. Нижневартовск, ул.Менделеева, 11.

* ~ 5 G 2 ^

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Логинова, Алёна Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА 1. «ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ» САМОЗВАНЦЫ

СМУТНОГО ВРЕМЕНИ XVII ВЕКА

1.1. «Царевич Петр»

1.2. «Астраханские царевичи»

1.3. Лжедмитрий III

1.4. Иван Дмитриевич

1.5. Отголоски самозванчества в первые десятилетия после Смуты

ГЛАВА 2. ОТРАЖЕНИЕ САМОЗВАНЧЕСТВА В ОБЩЕСТВЕННОЙ

МЫСЛИ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVII ВЕКА

2.1.Отображение самозванчества в документальных источниках первых десятилетий XVII века

2.2.Публицисты первой четверти XVII века о первых русских самозванцах

2.3.Самозванческое движение времени Смуты в летописании 1610-1620-х гг.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Логинова, Алёна Сергеевна

Актуальность темы исследования: Анализ феномена самозванчества весьма важен для понимания сути глубинных социальных процессов, протекающих в средневековой России. За понятием самозванчества - явления, встречающегося с тех пор, как существует человечество и не исчезнувшего по сей день, - стоит не только история массовых выступлений в рамках социального протеста, но также и сложный психологический феномен, присущий русской ментальности, которая в выражении данного явления несколько отличается от других. Большой интерес к этому явлению обнаружился уже в эпоху его возникновения, что подтверждается внушительным объемом публицистических произведений, написанных во время Смуты и вскоре после нее. Изучение природы самозванчества существенно важно для постижения процесса становления общественного сознания и позволяет глубже понять его характерные особенности, поскольку появление самозванцев способствовало осознанию народом своей роли в( государстве.

Степень изученности проблемы. Говоря об историографии проблемы провинциального самозванчества, следует отметить, что историки не уделяли специального внимания этому вопросу. Но хотя специальных работ по данной тематике нет, сведения по этой проблеме содержатся в трудах, где анализируются события Смуты. Круг источников и исследований по тематике диссертации вполне достаточен для выявления некоторых особенностей провинциального самозванчества в России начала XVII века. Судьбы самых известных русских самозванцев - Лжедмитрия I и Лжедмитрия II - довольно часто и подробно излагаются историками, зато сюжеты о провинциальном самозванчестве как о явлении, глубоко характерном для этой эпохи, позволяющем проникнуть в ее сущность, остаются зачастую вне поля зрения ученых.

Тем не менее исследователи порой приводят некоторые факты о деятельности провинциальных «лжецаревичей»; наряду с этим предприняты попытки осмысления самого феномена самозванчества, предложена и своеобразная типология самозванцев, анализируется механизм их действий (подчиненный в основном единой схеме). Труды по теме можно разделить на две группы: первая содержит конкретно-исторический материал, вторая -посвящена осмыслению самозванчества в свете общественной мысли.

Первые из известных нам сведений о провинциальных лжецарях приведены в исторических произведениях В.Н.Татищева. Труды этого ученого энциклопедического размаха фактически являются первыми научными историческими работами. В его главном историческом труде «История Российская» изложение доведено до середины XVI века, В.Н.Татищев приводит сведения и о царствованиях Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. В «Истории.» говорится о холопе Василия Елагина Илье, который впоследствии был избран казаками «царевичем» и получил имя Петра Федоровича У В.Н.Татищева мы находим интересные известия об отправке правительством Василия Шуйского, наученного опытом Лжедмитрия I, в Польшу послов с просьбой не оказывать помощи «царевичу Петру», если тот обратится туда за поддержкой1. Лаконично говорится о взятии Тулы (где находился в то время Петр Федорович) Василием Шуйским осенью 1607 года и состоявшейся ранее битве на р.Пчельне. В Туле же, по сообщению В.Н.Татищева, Петр был повешен. Ученый упоминает об «астраханских царевичах», датируя их появление 1608 годом.

В сочинениях М.М. Щербатова мы встречаем гораздо более детальные описания деятельности Петра (о котором в историографии вообще говорится куда больше, нежели о других провинциальных самозванцах). Ученый сообщает о том, что казаки нашли «Петра» и провозгласили его «царевичем», придумав легенду о том, что сын Федора Ивановича происками Бориса Годунова был подменен девочкой; но тут же подчеркнуто, что эта легенда обрела мало сторонников (надо сказать, что создание подобной легенды - неотъемлемое звено в модели действий самозванцев). У М.М.Щербатова мы находим несколько явных преувеличений (например, что «Петр» требовал возвращения родительского престола). По материалам Иностранной коллегии Щербатов сообщает, что самозванец отправил послов в Польшу с просьбой о помощи. М.М. Щербатов рассказывает и о трех астраханских царевичах, появившихся, по его расчетам, в 1606 году, заметив, что они собирались поддержать Тушинского вора. Пишет ученый и о доставке к Лжедмитрию II донскими казаками, принявшими решение присягнуть этому «вору», самозванца Федора, называвшего себя Дмитрием Ивановичем; он тут же был убит2.

Автор «Истории Государства Российского» также вскользь пишет об Илейке и его злодеяниях: поджогах, - грабежах3. Н.М.Карамзин также сообщает об обращении Петра к Сигизмунду III и согласии поляков принять послов «царевича», утверждается, что Сигизмунд всерьез был готов иметь с ним дело. Походя Н.М.Карамзин упоминает битвы на Пчельне, Восме, описывает осаду Тулы. Со страниц «Истории Государства Российского» Илейка предстает перед нами довольно значимой фигурой в событиях 1607 года. Называя Астрахань «гнездом мелких самозванцев» и причисляя Новгород к местам их появления (по его словам, здесь обнаружился новый

2 Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. СПб.,1904.Т.7.Ч.2.

3 Карамзин Н.М. История Государства Российского.СПб., 1997. Т.12.С.558.

Дмитрий: «.третий или четвертый.»), автор категорично обвиняет их в невзгодах того времени.

В труде С.М.Соловьева практически нет историографических оценок, но содержатся известия практически обо всех самозванцах, действовавших на арене Смуты. Довольно обстоятельно ученый рассказывает о «Петре». С.М.Соловьев также приводит имена других самозванцев, действовавших на этом этапе Смуты: после казни Лжепетра и до появления астраханских царевичей в Москву к Лжедмитрию казаки привели еще одного сына Федора Ивановича, затем в Астрахани появляются Август, Иван (скорее всего, это был один человек, носивший двойное имя - Иван-Август), Лаврентий (тоже Иванович), а в южных городах появляются еще до десятка царевичей («сыновей» Федора Ивановича). В «Истории России.» есть сведения и о самозванце заключительного периода Смуты - Лжедмитрии III, которого С.М.Соловьев называет «последним вором» (он появился в марте 1611 года)4.

Н.И.Костомаров сообщает о царевиче Петре некоторые факты биографии, историю превращения в казака, а затем - в «царевича». Н.И.Костомаров полагает, что появление Илейки причинило больше вреда-«воровскому делу», чем пользы, т.к. в головы ожидавших появления Дмитрия закрались глубокие сомнения, когда вместо Дмитрия Ивановича им предложили неизвестного до тех пор Петра. Царевичей, появившихся позже в Астрахани и в «польских юртах», историк не считает сколько-нибудь серьезными соперниками второму Димитрию, призрак которого уже нависал над Россией, являя собой куда более страшную угрозу. Н.И.Костомаров вкратце упоминает и о самозванцах последнего этапа Смутного времени: «псковском воре» Матюшке и сыне Марины Мнишек Иване Дмитриевиче5.

Из труда Г.И.Перетятковича, посвященного истории колонизации Поволжья, можно узнать о характере формирований вольного казачества, к которым принадлежали все провинциальные самозванцы. Исследователь рассказывает о социальном и этническом составе «воровских шаек» в Поволжье6, и хотя в целом работа охватывает XVII- XVIII вв., она содержит немало данных о разбойнических движениях в Поволжье в Смутное время начала XVII века.

B.О.Ключевский признавал самозванчество «хронической болезнью государства». Называя пресечение династии и появление первого Лжедмитрия поводами к Смуте, он не считает их определяющими ее факторами, указывая на значимость внешних явлений, вызвавших эту социальную катастрофу7.

C.Ф.Платонов пишет об избрании Петра Федоровича и преступных действиях, совершенных его многочисленным войском. В «Очерках» С.Ф.Платонова перечислены также имена «царевичей», появлявшихся в Астрахани и в «юртах» на Поле (всего их насчитывается 12). Сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II С.Ф.Платонов также рассматривает в качестве самозванца. С.Ф.Платонов упоминает и о приходе (точнее, о приведении

5 Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия: 1604-1613 гг. М., 1994.

6 Перетяткович Г. Поволжье в XVII и начале XVIII века (Очерки из истории колонизации края). Одесса, 1882. С.25. казаками), самозванца Федьки с «Поля» в 1607 году8. Позднее С.Ф. Платонов называл самозванщину одним из общепринятых «способов оформления» революционного выступления9.

Краткие, но интересные заметки относительно провинциальных самозванцев встречаются у П.Пирлинга, отметившего, что, по некоторым данным, сын Марины Мнишек Иван Дмитриевич был отдан на попечение Сигизмунда III и Льва Сапеги, после чего он был помещен в виленскую иезуитскую коллегию. Автором изложены обстоятельства деятельности Марины Мнишек и Ивана Заруцкого, стремящихся посадить на престол Ивана Дмитриевича, но неудачно выбравших для этого время, поскольку, как замечает П.Пирлинг, «время самозванщины и казацкого своеволия уже клонилось к концу10. В отдельной статье о переписке Карла IX с самозванцами П.Пирлинг сообщает о том, что шведский король 27 февраля 1611 года отправил послание к Дмитрию Ивановичу. Как пишет ученый, «после убиения одного и перед появлением другого», что подтверждает заинтересованность шведов в самозванцах на российском троне и доказывает возможность сношений между Лжедмитрием III и шведским королем (хотя это письмо так и осталось без ответа).

Работа выдающегося русского философа Н.А.Бердяева «Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности» помогает осознать особенности русской ментальности, без чего трудно понять массовость

8 Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII веков. 5-е изд. М., 1995. С.214.

9 Платонов С.Ф. Смутное время. Очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI и XVII веков. Пб., 1923.С.92. антигосударственных выступлений и умонастроение русского человека, видевшего в интересах окружавшего его сообщества свои собственные, в силу убеждения, что коллектив все сделает для его нравственного здоровья и не ставившего перед собой цель стать дисциплинированной личностью11, хотя подобная установка в конце Смутного времени несколько видоизменилась в сторону большей политической сознательности каждого члена общества.

Ю.В.Готье, именуя провинциальных самозванцев проходимцами, акцентирует внимание на том, что никто никогда не думал, что власть этих государей» может быть сколько-нибудь действительной. Несомненна сакральность царя в средневековый период, и в этой связи Ю.В.Готье отмечает, что существование лжецаревичей превращало величественный 1 облик правителя в «опошленный призрак» (впрочем, этому образу все же удалось сохранить свою божественность). По мнению исследователя, они были всего лишь легко управляемым орудием в глазах поддерживающих их социальных слоев.

А.А.Гераклитов, считавший отряды провинциальных царевичей обычным подбором случайных товарищей, гулящих людей, полагал, что единственной целью казаков при избрании Илейки «царевичем» был грабеж. Наряду с Илейкой А.А.Гераклитов упоминает и об астраханских лжецарях, которые отправились к Лжедмитрию II летом 1608 года. Исследователь подчеркивает, что казаки крепко держали самозванцев в своих руках13.

11 Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1918. С.74.

1 ?

Готье Ю.В. Смутное время: Очерк истории революционных движений начала XVII века. М., 1921.С. 103.

Исследователь истории нижегородского ополчения

П.Г.Любомиров утверждает, что присяга «подмосковных» казаков Сидорке (Лжедмитрию III) с полной ясностью показывает их «воровскую» направленность, ранее завуалированную иллюзией о радении за общее дело в борьбе против иноземцев. Его выводы перекликаются с заключением С.Ф.Платонова о полной противоположности интересов земщины и казачества. Но далеко не все пожелали присягнуть Сидорке как «ведомому вору». Иван Дмитриевич также расценивается П.Г.Любомировым как претендент на московский престол, но исключительно номинальный, т.к. за ним стоял Заруцкий, хотевший править государством.14.

Почти все провинциальные самозванцы не были самостоятельны в своих действиях, ими «управляло» поддерживавшее их казачество. В наибольшей степени это относится к «невольному» самозванцу Ивану Дмитриевичу. Сведения о его судьбе можно почерпнуть главным образом из трудов, рассказывающих о И.М.Заруцком: таковым, например, является исследование В.Н.Бернадского о мятежном атамане, где детально описывается заключительный этап авантюры казачьего атамана и Марины Мнишек15.

В очерке, посвященном политическим толкам в царствование Михаила Федоровича, где С.В.Бахрушин ставит перед собой задачу выявить направление тогдашней политической мысли, находят отражение

14 Любомиров П.Г. Очерк истории нижегородского ополчения 1611-1613 годов. М.,

1939.

15 Вернадский В.Н. Конец Заруцкого // Уч. зап. Ленингр. гос.пед. ин-та им. А.И.Герцена. 1939. Т. 19. С.88.-128. политические легенды, которые сопровождают жизнь царей, и исследуется отношение к царю в государстве16.

В 1949 году И.И.Смирнов издал одну из значительных работ о крупнейшем движении начала XVII века - «Восстание И.Болотникова». В монографии И.И.Смирнова детально воссозданы события этого восстания. Здесь наиболее последовательно рассмотрены казачьи движения «Петра Федоровича» и астраханских «царевичей». И.И.Смирнов освещает масштабы восстания, формы борьбы, идеологию восставших. Сравнительно с другими исследователями автор привлекает наиболее широкий круг источников. «Царевича Петра» И.И.Смирнов называет наиболее ярким представителем мятежного казачества. В оценке ученого провозглашение этих «царевичей» является отражением представлений «угнетенных масс» о хорошем царе, в чем состоит коренное отличие провинциальных самозванцев от Лжедмитрия I и Тушинского вора17.

В ракурсе первой крестьянской войны в России В.И.Корецкий анализирует и движение казачьего самозванца «царевича Петра». Исследователь утверждает, что восставшие не имели определенной программы, их требования выдвигались стихийно, по ходу действий. Автором затрагивается вопрос об отношениях Лжедмитрия I и «царевича Петра». По заключению В.И.Корецкого, Лжедмитрий пригласил «царевича Петра» с войском в Москву, ибо нуждался в силе, которая помогла бы ему

16 Бахрушин С.В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987 противостоять боярству18. Из исследования В.И.Корецкого можно также сделать вывод о том, что в Смутное время недовольные сами выдвигали «царевичей», которые не имели притязаний на престол. К подобным «царевичам» можно причислить и Федора Федоровича, который появился под Брянском (о нем автор лишь упоминает).

В документальном очерке, посвященном самозванцам XVII - XVIII вв., С.М.Троицкий дает весьма нетрадиционную оценку «царевичу Петру», называя его незаурядной личностью и - талантливым воином. Сравнивая «царевича» с обоими Лжедмитриями, С.М.Троицкий объявляет его «активным вожаком антифеодальной войны». Относительно «астраханских царевичей» Ивана - Августа, Лавра и Осиновика, а также десятка других «царевичей», появлявшихся в то время в России, автор затрудняется с определением их роли, задаваясь вопросом, были ли они политическими авантюристами, соперничавшими с Лжедмитрием II, или предводителями повстанческих формирований с антибоярской направленностью19.

Единственной специальной работой о провинциальных самозванцах, появлявшихся на заключительном этапе Смуты, является статья П.В.Седова «Лжедмитрий III». Автор, привлекая не использовавшиеся ранее источники, вывезенные в Швецию в 1617году, задается целью выявить происхождение самозванца, изучить его биографию, выявить круг его сторонников. Показавшись сначала народу спасителем от иноземцев, Лжедмитрий III постепенно начинает действовать как разбойник, что не могло не отразиться

18 Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая Крестьянская война в России. М.,1975.С.256.

19 Троицкий С.М. Самозванцы с России XVII-XVIII веков // Вопросы истории. 1969. на численности его приверженцев, которая начинает неуклонно уменьшаться, - заключает исследователь20.

В казацком движении в поддержку «царевича Петра» А.Л.Станиславский усматривает яркую антиправительственную окраску на фоне веры в «доброго царя». Описав события 1611-1612 годов, автор, рассказывая о Лжедмитрии III и Иване Дмитриевиче, все же не видит человека, достойного стать авторитетным предводителем казаков, что, по его мнению, ослабляло их ряды21. Казаки не оставляли надежды на воцарение своего государя, но незавершенность формирования сословной структуры и отсутствие руководителя не позволило им осуществить свои намерения; Лжедмитрию III и Заруцкому как представителю Ивана Дмитриевича эта задача оказалась не по силам, полагает ученый.

Рассматривая уровень политогенеза, на котором стояли казачьи сообщества в начале XVII века, А.Ю.Дворниченко приходит к выводу, что они не являлись сложившимися государствами, являясь лишь вторичной формой государственности. Автор также анализирует отношения внутри подобных сообществ и взаимоотношений с государством22. И.Л.Андреев разделяет классификацию самозванцев, предложенную Н.Я.Эйдельманом, выделяя «верхнее» и «нижнее» самозванчество, а также рассматривает

20 Седов П.В. Лжедмитрии III // Вопросы истории Европейского Севера. Петрозаводск, 1993. С.ЗЗ.

21 Станиславский A.JI. Гражданская война в России XVII века: казачество на переломе истории. М., 1990. С.45.

22 Дворниченко А.Ю. Первые Романовы и демократические традиции русского народа (к истории ранних казачьих сообществ) // Дом Романовых в истории России. СПб., 1995. народную, мифологизированную парадигму царского поведения, акцентируя внимание на том, что соблюдение самозванцем всех представлений о поведении истинного государя являлось залогом его успеха23.

Согласно Р.Г.Скрынникову, «царевич Петр Федорович» сам выдумал историю своего спасения, следовательно, он самостоятельно решил выступить в роли царевича. Р.Г.Скрынников думает, что Лжепетру было значительно труднее, чем Лжедмитрию I, расположить к себе дворянство в силу своего происхождения, почему он прибегал к кровавому террору24. Опровергая доводы В.И.Корецкого, Р.Г.Скрынников отмечает, что именно Петр первым начинает раздавать земельные пожалования и титулы (причем автор указывает, что это было исключительно прерогативой царя). Как представляется историку, появление Лжедмитрия III в Пскове могло всерьез повредить земскому движению. С утверждением на троне законного царя резко ужесточилась политика правительства в отношении самозванцев, чем и объясняется жестокая расправа с «воренком» Иваном Дмитриевичем.

Разделяя тезис о делении самозванцев на монархических и религиозных, О.Г.Усенко полагает, что в России порой не существовало грани между этими двумя типами, чем автор, между прочим, доказывает тезис о сакральности царской власти25. Основными требованиями к представителю царского рода являлись благочестивость или праведность, что

23 Андреев И.Л. Самозванство и самозванцы на Руси // Знание - сила. 1995.№8.

24 Скрынников Р.Г. Крушение царства. М.,1995.С.252.

25 Усенко О.Г. Психология социального протеста в России XVII-XVIII веков. Тверь, 1995.С.57. также предполагало соблюдение самозванцем придворных традиций. В качестве примера в этом случае О.Г.Усенко приводит Илейку Муромца.

В научно-популярной книге Л.А.Юзефовича наряду с упоминанием имен мелких царевичей рассказывается о Тимофее Акундинове - последнем самозванце Смуты, которого он считает выдающимся человеком. Еще до него появляются слухи об Иване Дмитриевиче (им был польский шляхтич Луба), заявившем о себе в 1643 году в Польше. „В итоге переговоров с польским и русским правительством Алексей Михайлович признал его царевичем, но взял с него обещание не предъявлять претензий на русский престол26.

Примечательные известия о Петре мы находим у И.О.Тюменцева. Ссылаясь на английскую исследовательницу М.Перри (которая, в свою очередь, руководствовалась записками С.Немоевского), он пишет, что в мае 1606 года Василий Шуйский объявляет Лжепетра незаконным сыном кн.И.М.Воротынского. У И.О.Тюменцева мы впервые встречаем еще одно сообщение: московские власти, узнав о самозванце, в апреле 1607 года отыскали его семью. Автор излагает точку зрения О.М.Бодянского, который, сообщая о Лжепетре, появившемся в Речи Посполитой, сомневался, что он и тот, который действовал в России, одно и то же лицо. И.О.Тюменцев, давая оценку Лжепетру, отмечает, что повстанцам нужен был не вождь, а «человек-символ, оправдывающий их борьбу за лучшую долю», каковым и был

26 Юзефович J1.A. Самые знаменитые самозванцы. М., 1999.

Лжепетр . О действиях Лжепетра у Казани и на Дону И.О.Тюменцев пишет в статье о самозванцах 1606-1607 годов28.

В монографии А.Л.Юрганова исследуется культура как смыслеполагание человека и выделяются ее основы, что позволяет воссоздать образ внутреннего мира средневекового человека. В исследовании определяется статус русского царя как верховного главы государства29.

В.Я.Мауль, исследуя психологическую природу народных движений XVII-XVIII веков, касается и феномена самозванчества. Исследователь видит в самозванчестве психологическую легитимацию народных движений. Анализируя феномен русского бунта, историк приходит к выводу, что он являлся функциональным явлением в жизни русского народа, и его отсутствие грозило обществу распадом структуры30.

Для более аргументированного анализа для исследования использовались труды по социальной психологии, позволяющие вскрыть механизмы действия масс. Психология масс в данных работах рассматривается как важный феномен общественно-политической жизни. Г.Лебон рассуждает о податливости внушению и легковерии толп,

27 Тюменцев И.О. Смута в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия И.Волгоград, 1999.С.55.

28 Тюменцев И.О. Русские самозванцы 1606-1607 годов и народная религиозность// Средневековое православие от прихода до патриархата. Волгоград, 1998. Вып.2.

29 Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998.

30 Мауль В.Я. Харизма и бунг. Психологическая природа народных движений в России XVII-XVIII веков. Томск, 2003. поклонением заблуждению31. Сципион Сигеле под влиянием Тарда развивает теорию подражания-внушения применительно к толпе, пытается решить проблему организации толпы для того, чтобы определить меру ответственности ее членов за общие деяния .

Следующая группа исследований позволяет нам оценить самозванчество через призму общественной мысли. Большой интерес для понимания глубинных основ осознания смуты в России в начале XVII века представляет статья А.И.Яковлева, где выполнен анализ взглядов авторов публицистических произведений начала XVII века. Вывод, к которому приходит автор этой статьи, сводится к тезису о необратимой трансформации общества из аморфного образования к организованной структуре, осознающей всеобщую ответственность за государство и каждого гражданина в отдельности33.

К.В.Чистова самозванчество интересует с позиции проявления определенных качеств социальной психологии народных масс (по замечанию Б.А.Успенского, К.В.Чистова больше занимает общественная реакция на самозванца, т.е. акцент сделан именно на веру в царя). Ученый предлагает сюжетную схему действий самозванцев, точнее, их «второго типа»: т.н. царя-избавителя («первый тип» - религиозно-мессианский). Первоначально титул царя являлся сакральным, но с появлением Бориса Годунова на престоле средневековые устои поколебались и претензия на престол уже не рассматривалась как «воровство». Тогда и появляется легенда об «истинном» царе, на которого возлагались надежды на спасение от произвола феодалов, и

31 Психология толп. М., 1998. С. 188.

32 Преступная толпа. М., 1998.

33 Яковлев А.И. «Безумное молчание». (Причины Смуты по взглядам русских современников ее) // Сборник статей, посвященных Василию Осиповичу Ключевскому. М., 1909. С.677. таких «прямых потомков» царской династии появляется множество, что, по соображениям К.В.Чистова, свидетельствует о сужении интересов отдельных групп, выдвигавших угодных им царевичей, т.е. легенда об избавителях утрачивает важнейшее объединительное качество. Ивана Дмитриевича исследователь называет невольным самозванцем по рождению, в этом случае самозванчество было лишено «легендарной» основы и трансформировалось в «простые династические притязания авантюристки» Марины Мнишек34. В более поздней работе исследователя на большом историко-культурном материале наряду с рассмотрением легенд о «возвращающемся избавителе» содержатся соображения о термине «самозванчество» и проблеме «народного монархизма»35

Б.А.Успенский рассматривает самозванчество как культурно-исторический феномен, имевщий в России немалую специфику, связанную с особым восприятием царской власти, которое обладало божественной природой36. Анализируя устойчивые мифы о «царе-избавителе» и самозванце на троне, исследователь полагал, что их сосуществование способствовало распространению самозванчества на Руси.

A.M. Панченко, сравнивая русское самозванчество с зарубежным (в первую очередь, с западноевропейским), полагает, что вне пределов России случаи самозванчества были единичными, хотя и возникавшими с известной регулярностью, в России же их появление относится к началу XVII века, а затухание самозванческой интриги происходит после реформы 1861 года. С

Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М.,1967.С.49.

35 Он же. Русская народная утопия. СПб., 2003.

36 Успенский Б.А. Царь и самозванец. Самозванчество на Руси как культурно-исторический феномен//Художественный язык средневековья. М., 1982. С.201. воцарением Бориса Годунова падает незыблемый авторитет царской власти, появляется мысль о соперничестве с ее носителями, которые сами могут рассматриваться как незаконные, и, как следствие, появляются самозванцы, что автор подтверждает перечислением многочисленных «лжецарей» (хотя и не полностью), действовавших в период Смуты37.

Канадская исследовательница М.Свобода говорит об изображении самозванцев И.Тимофеевым, полагая, что под его пером приход Лжедмитрия - антихриста — был подготовлен действиями Грозного. Автор называет первых двух самозванцев в глазах знаменитого публициста «самоизбранными царями», но тут же заявляет, что Лжедмитрий II - творение людей38. Цель исследования: Целью диссертации является комплексный анализ феномена «провинциального» самозванчества времени Смуты, что предполагает изучение и степени, и специфики отражения данного явления в памятниках общественной мысли первой трети XVII столетия. В соответствии с целью исследования необходимо было решить следующие задачи:

- с максимальной полнотой проследить историю движений провинциальных «лжецаревичей»;

- выяснить природу и сущность явления самозванчества Смутного времени;

- исследовать причины массовости появления самозванцев, а также формы, которые принимало изучаемое явление;

37 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. JL, 1984. С. 15.

38 Свобода М. Образ царя во «Временнике» Ивана Тимофеева// Труды Отдела древнерусской литературы. СПб., 2001.Т.52.

- проанализировать, почему именно в первой трети XVII века социальные настроения способствовали явлению самозванцев; определить, как движения «лжецаревичей» отразились в общественном сознании первой трети XVII века; Объект исследования: Объектом исследования стали социально-политические явления времени первой гражданской войны начала XVII столетия, общественно-политические и религиозные представления русского общества первых десятилетий «бунташного» века.

Предмет исследования: Предметом исследования выступает феномен провинциального самозванчества, максимально отражающий особенности сознания народа на данном этапе развития государственности, и оценка самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1606 до конца первой трети XVII века. Нижнюю хронологическую границу определяет время появления первого провинциального самозванца «царевича Петра» на фоне предельной активизации народных масс в борьбе против сложившейся в стране ситуации, вылившейся в крупнейшее народное восстание Смутного времени под предводительством Ивана Болотникова. Верхняя граница определяется временем появления Нового летописца, который замыкает ряд публицистических памятников, посвященных осмыслению Смуты. Территориальные рамки диссертации охватывают всю Европейскую Россию, в пределах которой бушевала Смута и появлялись «лжецари». Восточная граница проходит по течению Волги, - пути, по которому «царевич Петр» добирался до И.Болотникова, на западе деятельность самозванцев (в частности, Лжедмитрия III) протекала вплотную по рубежу страны, отделяющему Россию от Швеции и Речи Посполитой, на юге появлялись «астраханские царевичи».

Научная новизна исследования заключается в том, что:

- впервые систематизированы сведения о движениях провинциальных самозванцев, сопровождавших практически весь период московской Смуты;

- выявлены причины массовости самозванцев, формы, которые принимал данный феномен, определен характер социальных настроений, способствующих появлению самозванцев именно в тот период;

- проанализированы оценки самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века, что позволяет иначе, чем прежде, взглянуть на процессы, протекавшие в Смутное время в социально-политической и духовной сфере;

- показано отражение движений «лжецаревичей» в общественном сознании той поры - и в период гражданской войны, и вскоре после нее.

Практическая значимость исследования состоит в том, что ее выводы и фактические данные могут способствовать дальнейшему осмыслению истории России XVII века, выявлению причин, сути, хода, итогов Смуты и исторического значения феномена самозванчества, отражающего черты сознания и систему ценностей русского народа эпохи позднего средневековья. Положения и фактические данные, содержащиеся в работе, могут быть использованы в обобщающих трудах по истории Смуты XVII века, при подготовке и чтении курсов по истории русской общественной мысли.

Методология исследования. В основе исследования лежит принцип историзма. Использование этого общеметодологического принципа позволяет рассмотреть самозванческие движения и с точки зрения эволюции взглядов самозванцев и их приверженцев, т.е. ментальной основы движения, и с позиции развития движения в социально-политическом контексте. Применение принципа историзма позволяет выделить общее, особенное и единичное при рассмотрении феномена самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века.

Принцип историзма используется в сочетании с конкретно-историческим подходом как совокупностью историко-генетического, историко-типологического, историко-сравнительного, структурно-системного методов исследования. Историко-генетический метод позволяет выявить ментальные особенности русского общества, сыгравшие не последнюю роль в массовости самозванцев. Благодаря историко-типологическому методу всех «лжецаревичей» можно причислить к разряду т.н. провинциальных самозванцев, объединенных общими устремлениями и типологическими характеристиками. Сравнительный анализ позволяет выделить самозванцев в отдельные группы, к которым нельзя причислить первых двух Лжедмитриев. Метод ретроспекции делает возможным изучение феномена самозванчества на основе имеющихся историографических оценок. Еще одним основополагающим принципом можно считать принцип объективности, при котором первостепенную важность имеют не априорные подходы, исходящие из теоретических положений исследователей, а оценка фактического материала, который должен анализироваться разносторонне. Автор также использует методы смежных научных дисциплин, в частности, социальной психологии и культурологии.

Источниковую базу исследования составил широкий круг опубликованных материалов. Первая группа объединяет документальные памятники нескольких групп, среди которых выделяются царские грамоты.,).

Они дают представление о влиянии провиденциализма на общество в начале XVII века и проясняют некоторые моменты деятельности провинциальных «царевичей»39. Из ряда грамот мы получаем представление

39 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел (далее - СГГД). М., 1819-1822. 4.2-3. М., 1822; Акты, о деятельности «Петра Федоровича» (грамота царя Василия в Крым от 24 апреля 1607 года разоблачает Илейку и сообщает о его семье40, информирует о нем и царская грамота Д.И.Шуйскому, рассказывающая о взятии правительственными силами города Алексина 29 июня 1607 года41; в царской грамоте в Соль-Вычегодскую от 19 октября 1607 года42 подробно изложены факты деятельности «Петра Федоровича» в бытность его казаком и даже ранее).

В актовых материалах есть сведения и о других «провинциальных самозванцах». Так, сохранилась грамота Лжедмитрия II в Смоленск 24 апреля 1608 года, где сообщается об астраханских «царевичах» (их насчитывается 1243).

В июле 1615 году царь Михаил Федорович направил в путивльский Молчинский монастырь жалованную грамоту, где сообщает о преступлениях «царевича Петра»44. собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографическою экспедицией Императорской Академии наук. СПб., 1836.Т.2; Памятники истории Смутного времени // Под ред. А.И.Яковлева. М., 1909. С.5-9. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографическою экспедицией Императорской Академии наук. СПб., 1836.Т.2.

40 Акты времени правления царя Василия Шуйского. М., 1914.С.239-254.

41 ААЭ.Т.2.С.169.

42 Там же. С. 173-175.

43 Восстание И.Болотникова. Документы и материалы / Сост. А.И. Копанев, А.Г. Маньков. М., 1959. С.229.

44 Корецкий В.И. Актовые и летописные материалы о восстании И.И.Болотникова // Советские архивы. 1976.№5. С.57.

В 1614 году появилось несколько грамот, из которых мы узнаем о деятельности Ивана Заруцкого и Марины Мнишек, пытавшихся посадить на престол сына Лжедмитрия II Ивана45.

Отписки воевод и других представителей администрации (местной и центральной) тоже содержат известия о «провинциальных» самозванцах46. К примеру, о самозванце Илейке сообщается в отписке астраханских воевод во главе с Ф.И.Шереметевым в Посольский приказ «по делам Нагайским»47. По прошествии нескольких лет появляются другие самозванцы. Призыв не признавать Ивана Дмитриевича слышен в грамоте Д.М.Пожарского из Ярославля к вычегодцам 48. Свою просьбу не служить «псковскому вору» Лжедмитрию III и «Воренку» Ивану Дмитриевичу Д.М.Пожарский повторяет в написанной в июне 1612 года в окружной грамоте в Путивль, призывая «всем миром» выбрать законного государя49.

В исследовании также использовались материалы приказного делопроизводства, в частности, разрядные книги . «Разряды», опубликованные С.А.Белокуровым, сообщают о самозванце Петре Федоровиче, которого «в Путивль привели казаки, назвав царя Федора

45 Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. Т.З. С. 13.

46 СГГД. Т.2.С.594; ААЭ.Т.2.С.346.

47 Акты времени правления царя Василия Шуйского. С. 172, 180.

48 ААЭ.Т.2.С.346. сыном»50. В «разрядах» содержатся и данные о боях самозванца с правительственными войсками на Вырке, на Пчельне, на Восме, на р. Воронье и близ Тулы.

Более полное представление о деяниях «лжецаревичей» дают челобитные. Челобитная тульских посадских людей об уменьшении повинностей извещает об утайке местным посадским старостой Третьяком Зюзей во время осады Тулы «царевичем Петром» и Иваном Болотниковым грамоты Федора Ивановича51. О том, насколько сильной была вера в государя Дмитрия Ивановича, можно судить по челобитным, написанным уже в 1612 году: в то время на его имя продолжают отправлять прошения. Такова челобитная из Воротынска от попа Якова с просьбой предоставить ему половину перевоза на церковное строение , а также челобитье (иск) из Тарусы от попа Филата с жалобой на посадских людей, «потравивших» у него хлеб53. От лица Дмитрия Ивановича тогда же Д.И.Трубецкой и И.М.Заруцкий отправляют грамоту в Оред54.

В Записной беспошлинной книге, куда заносились документы, полученные в Печатном приказе, под 1614 годом значится грамота в Путивль

50 Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121 гг.). М., 1907.

С. 10.

51 Корецкий В.И.Актовые и летописные материалы о восстании И.И.Болотникова. С.55.

52 Акты подмосковных ополчений и Земского собора. 1611-1613 гг/ Сост. С.Б.Веселовский. М., 1911. С.80.

53 Там же. С.81. по челобитью Афанасия Коровявского «на Илейку да на

Петрушку в грабеже»55. Не позднее 20 января 1615 года кн. Н.Ф.Мещерский подал челобитную о «поверстании» его поместным и денежным окладами за свою и своего отца службу на стороне государства во время движения «царевича Петра», а также за убийство его отца повстанцами в Туле56. Б.Б.Милославский «бил челом» об установлении ему поместных и денежных окладов, пожалованных Василием Шуйским за смерть его отца Б.Ю.Милославского по приказу «вора Петрушки» на Туле57.

Челобитные сохранили сведения и о других самозванцах. А.Л.Станиславский опубликовал такой источник с сообщением о «царевиче Иване Августе» 58. О самозванце Петре сообщается и в «скасках» Г.П.Барятинского и Г.И.Уварова59. Первый просит вознаграждения за службу против самозванца и казнь отца, второй сообщает о крамольных речах против государя (уже в 1623 году) и вспоминает о «Петре». Упоминание о «Петре Федоровиче» встречается и в разрядных столбцах сыска денежных окладов за казнь отца Дементия и Елисея Замятниных в 1615-1617 годах60.

55 Документы Печатного приказа (1613-1615 гг) / Сост.академик С.Б.Веселовский.

М., 1994.С.321.

56 Станиславский A.J1. Новые документы о восстании Болотникова // Вопросы истории. 1981.№7. С.78.

57 Там же. С.77.

58 Там же. С.79.

59 Там же. С.78, 81. и

60 Четвертчики Смутного времени. (1604-1617) / Под ред. и с предислЛ.М.Сухотина. М., 1912. С.209.

Еще одним источником, рассказывающим о приходе «Петрушки» под Тулу и факте изъятия и уничтожения его сторонниками жалованных царских грамот, является родословная роспись Колупаевых и Сухотиных61.

Вторую большую группу источников образуют нарративные памятники, которые делятся на отечественные и иностранные.

В публицистических сочинениях современников Смуты налицо попытка вскрыть источник самозванчества, которое представлялось русским людям воздаянием за их грехи. В целом к первой трети XVII века относится создание около 40 произведений как публицистического характера, что показывает значимость событий Смуты для современников и ближайших потомков.

Самым ранним памятником публицистики начала XVII века следует считать краткую редакцию «Сказания о Гришке Отрепьеве», целью которой было разоблачение самозванца и Бориса Годунова62. Автором этого произведения считается столичный приказный.

Следующее публицистическое произведение того периода - «Повесть како отомсти», которая вскоре была переработана в «Повесть како восхити»; позже на ее основе была создана «Повесть 1606 года» из состава «Иного сказания». «Повесть како отомсти» можно считать одним из характерных для того периода примеров поучения. Основной причиной бед тут считается занятие Борисом Годуновым царского престола; местью за это, как и за

Корецкий В.И. Новое о крестьянском закрепощении и восстании И.И.Болотникова. // ВИ.1971.№5. С.83.

Русская Историческая Библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею(далее - РИБ). СПб., 1909. Т. 13. пролитую Годуновым кровь невинных царевича Дмитрия Ивановича и царя Федора, оказалось появление первого самозванца Гришки Отрепьева63.

К началу 1611 года принадлежит создание анонимной «Новой повести о преславном Росийском царстве». . Создатель скрыл свое имя, предположительно им являлся какой-то столичный приказный. Как полагает исследовательница этой «прокламации» Н.Ф.Дробленкова, патриотическая направленность произведения, призыв к вооруженной борьбе с интервентами определили выбор автором стиля документальной агитационной письменности64. Лейтмотивом «Новой повести» является прямой призыв к вооруженной борьбе с «иноверными». Но не только интервенты представляют угрозу для государства - самозванец также наделен самыми нелестными эпитетами.

В 1613 году появляется еще один памятник публицистики Смутного времени — «Повесть о некоей брани». Весьма лаконичный по объему, он, однако, живо обрисовывает бедствия Смуты и главное из них — самозванчество. Уже в названии определена причина Смуты, мнение автора не оригинально: «Повесть сия о некоей брани, надлежащей на благочестивую Россию грех ради наших.»65 .Именно из-за прегрешений народа на него падает Божья кара - появляется самозванец (речь идет о Тушинском воре), которому оказывают поддержку «враги креста Христова», прежде всего казаки и поляки.

63 Буганов В.И., Корецкий В.И., Станиславский A.JI. «Повесть како отомсти» -памятник ранней публицистики Смутного времени // ТОДРЛ. Л., 1974.Т.28.С.244.

64 Дробленкова Н.Ф. Новая повесть о преславном Росийском царстве и современная ей агитационная патриотическая письменность. М.;Л., 1960.С.83.

О самозванщине в целом, и в том числе о провинциальном, рассказывается в «Казанском сказании» первых лет царствования Михаила Федоровича. В этом сказании есть известия о самозванце Петрушке. Здесь впервые высказывается версия, согласно которой Петр послал Ивана Болотникова в Москву с целью заявить о себе. Из «Казанского сказания» мы узнаем о приходе Петра в Тулу, о битве на Вырке и на Пчельне, о захвате Петра в Туле осенью 1607 года66. ы

Иное сказание», представляя собой объемистую компиляцию, расценивается исследователями как довольно сложный памятник, включающий разнородные тексты (их насчитывается по меньшей мере шесть); в нем совсем немного оригинальных данных. «Иное сказание» следует датировать 20-30-ми годами XVII века67, хотя некоторые его части были уже созданы в 1616-1617 гг. «Иное сказание» также рассказывает о «периферийном» самозванце Петрушке Горчакове, т.е. об Илейке Муромце. Отдельные неточности являются следствием использования второй редакции Хронографа68

Для Авраамия Палицына - крупнейшего публициста того времени, вероятно, официального историографа - события Смуты представляются нарушением вековых традиций, что расценивается им как беда, потрясение. Нужно ли говорить, что попрание искони существующих законов прежде всего касается занятия престола ложными царями? Вскользь упоминает

66 Тихомиров М.Н. Классовая борьба в России XVII века. М., 1969.C.22I

67 Л.В.Черепнин в этом вопросе солидарен с Е.Н.Кушевой, которая датирует этот памятник временем после 1623 года. (См.: Черепнин JI.B. «Смута» и историография XVII века (Из истории древнерусского летописания) // Исторические записки. М., 1945.Т.14.С.102).

68 РИБ.Т.13.

Палицын о Петрушке, о взятии Тулы и «начальствующих злодеев», и засевших там, - Петра Федоровича и Ивана Болотникова69. Палицын старается показать огромный авторитет церкви, отмечая, что после отказа монастыря присягнуть самозванцу многих православных удалось отвратить от этого греха.

Во «Временнике» Ивана Тимофеева также звучат идеи божьего возмездия и «безумного молчания». Это произведение представляет собой ряд очерков с времени правления Ивана Грозного до воцарения Василия Шуйского. Автор работал над этим произведением около 30 лет, до конца 20-х годов XVII века. Вывод о том, что к упадку страну привела «измена прежнему обычаю» царями, хоть и не оригинальна, но проводится довольно последовательно. И.Тимофеев, как и Авраамий Палицын, видит залог спокойствия в соблюдении сложившихся порядков. Автора «Временника» возмущают претензии недостойных людей «от неблагословенного корени» на царский престол70.

В 20-х годах XVII века была создана «Повесть книги сея от прежних лет», где излагается ход русской истории, начиная с правления Ивана IV и заканчивая царствованием Михаила Федоровича. В этом произведении встречаются краткие заметки о «царевиче Петре». Автор Повести - едва ли не единственный представитель господствующего класса, писавший в то время, который отметил активную тактику осажденных в Туле «царевича Петра» и Ивана Болотникова71. Следующее публицистическое произведение, сообщающее о «царевиче Петре» - «Повесть о победах Московского

69 Сказание Авраамия Палицына. M.;J1.,1955.C.219.

70 Временник Ивана Тимофеева. M.;JT.1951.C.196. государства». По мнению опубликовавшего этот памятник Г.П.Енина, «Повесть» была написана во второй половине 1620-х годов в Москве72. Автор, скорее всего смоленский дворянин, ставит перед собой задачу прославления смольнян (точнее, смоленских дворян).

Еще одно сочинение публицистического характера, относящееся к рассматриваемому периоду, - «Словеса дней, царей и святителей московских», принадлежащая И.А.Хворостинину. Лжедмитрия I он называет вероотступником73.И.А.Хворостинин, как и его современники Авраамий Палицын и Иван Тимофеев, не приемлет не только анархию, начавшуюся в результате появления самозванцев (что естественно для всех публицистов того времени, равно как и для большей части их современников), но прежде всего нарушение политических устоев. Их главная идея сводится к тому, что каждому отводится надлежащее место, и он не имеет права перечить, прежде всего, воле Господа.

Следующий вид публицистики XVII века — летописание. Одной из главных задач летописания того времени тоже являлось обоснование идеи божественной санкции царской власти. Нужно ли говорить, как при подобных идеологических установках трактовалась самозванщина? Именно в годы «лихолетья» вслед за прекращением династии Рюриковичей появляются т.н. «ложные цари». Борис Годунов и Василий Шуйский нарушают традиционный порядок престолонаследия. Среди народа появляется прочно укоренившаяся впоследствии легенда о «царях-избавителях».

72 Повесть о победах Московского государства. Л., 1982. С.96.

73 Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI- начало XVII веков. М., 1987.

Летописцы, как правило, резко осуждают самозванцев, пытаясь заставить массы вернуться к почитанию представления об избранном Богом царе.

Первой летописью XVII века, выразившей оценку самозванчества, является Пискаревский летописец (далее - ПЛ). Его автор выражает традиционную точку зрения, говоря о появлении лжецарей как о всенародном бедствии, наступившем «.за грехи наши всех православных християн.»74. В ПЛ сообщается о «детине именем Илюшке». Сведения об этом «лжецаре» довольно скудны. Автор говорит о его деятельности в Туле, заканчивая свой рассказ сюжетом о повешении Петрушки. Если самозванец не удовлетворял чьим-то интересам, то он подвергался открытому обличению, как это сделано в ПЛ. Сравнительно детально в ПЛ описывается осада Тулы (где скрывались И.И.Болотников и «Петрушка» осенью 1607 года) царскими войсками. В ином ключе трактуется сюжет о самозванце поневоле Иване Дмитриевиче -сыне М.Мнишек и Лжедмитрия И. Естественно, он не воспринимается автором как самозванец, хотя и рассматривается в качестве незаконного претендента на престол.

Еще один источник, по которому мы можем судить об оценке самозванцев, - «Книга, глаголемая Новый Летописец» (далее - НЛ), созданная во второй половине 1620-х годов с целью утвердить в сознании народа мысль о божественном предопределении династии Романовых. Это произведение официального характера также было призвано дать оценку событий Смутного времени. HJI описывает период от смерти Ивана IV до рождения Анны Михайловны, освещая 45-летний отрезок времени. Особенностью НЛ является постоянное нарушение хронологической и последовательности событий при соблюдении тематического единства. В

74 Полное собрание русских летописей(далее — ГТСРЛ). М., 1978. Т.34. C.21I. рассказе о царевиче Петре в HJI прямо указывается, что тот не сам выступил в качестве соискателя трона, а был выбран терскими казаками.

HJI - одно из немногих сочинений, где упоминается некий Федор Федорович, которого казаки привезли к Вору75.Это известие сопутствует сведениям об осаде «ворами» Брянска Здесь же рассказываеся об «астраханских царевичах» (в HJI называются Лавр, Осиновик и Иван Август), деятельность которых относится к 1608 году, В отличие от ПЛ НЛ сообщает еще об одном провинциальном самозванце, деятельность которого можно приурочить к заключительному этапу Смуты: речь идет о Лжедмитрии III, появившемся в мае 1612 года76. НЛ, созданный при патриаршей кафедре при участии московских приказных, был призван обосновать права правящей династии на престол и предотвратить угрозу нового бунта. Отсюда и трактовка самозванческих интриг, воспринимавшихся как величайшее зло, в том числе и для самого народа.

Следующий летописный памятник, отражающий оценку «лжецарей» -Бельский летописец (далее - БЛ). Он был составлен, по мнению В.И.Корецкого, в начале 30-х годов в районе западнорусского города Белая представителем местного служилого дворянства77. Рассказывая о Петрушке, автор не следует нравоучительному тону НЛ, не призывает задуматься об ответственности за свои грехи. Но при описании событий и здесь используется общепринятая в то время терминология: «вор», «воровство», «воровской завод». Автор Б Л, мысля категориями средневекового сознания,

75 ПСРЛ. СПб.,1910. Т. 14. С.77.

76 Там же. С. 115.

77

См. Корецкий В.И. Новое о крестьянском закрепощении и восстании И.И.Болотникова. //Вопросы истории. 1971.№5. С.130-152. считал неразумным покоряться самозванцу, восставать против установившегося веками общественного порядка.

Летописцем, анализ которого лишь косвенно позволяет нам судить о культурном явлении самозванчества, является компилятивный Московский летописец. Автор, безусловно, придерживался провиденционалистского толкования событий Смуты. В его глазах самое большое возмездие Борису Годунову за убийство царевича Дмитрия Угличского - «прелестник», назвавший себя сыном Ивана Васильевича .

О событиях заключительного этапа Смутного времени можно судить по местным летописям. В XVII веке появляются произведения летописного характера, созданные представителями посада. В тот период «напор» провинциальных самозванчества значительно ослаб, и мы почти не находим освещения сооветствующих сюжетов в источниках, но в нашем распоряжении имеются сведения о Лжедмитрии III. В частности, Псковская Ш-я летопись упоминает об осаде Пскова «ивангородским вором», его неудачном побеге из города79 .Однако эти сведения приводятся лишь попутно при освещении ключевых событий этого периода в Пскове - отношений со шведами, и летописец избегает каких-либо размышлений по поводу самозванчества.

Проанализировав летописные произведения первой половины XVII века, можно заключить, что самозванчество для их авторов - акт неправомерный, и потому необходимо искоренять его малейшие проявления.

Отдельной группой источников являются хронографы. Во второй редакции Хронографа (1617 года) глава, посвященная царствованию Василия

78 ПСРЛ .Т.34. С.222.

Ивановича Шуйского, рассказывает о самозванце «Петре Федоровиче». Не все сведения, приводимые в этом источнике, точны - это касается происхождения самозванца, пути его следования и намерений. Не только Путивль, где появляется «царевич», и не только вся Черниговская земля, но вся страна страдает от бед, пришедших вместе с самозванцем, - уверяет анонимный публицист80.

Карамзинский хронограф» (далее - КХ) содержит информацию о «царевиче Петре» (довольно подробно описан маршрут движения «Петра Федоровича», столкновения с правительственными силами (битвы на Пчельне, на Восме), сидение в Туле, преступления самозванца), и об «астраханских царевичах» (освещен сюжет о разгроме самозванцев под Саратовом и о «стоянии» Шереметева на Балчике)81.

Произведения ораторского жанра тоже дают оценку самозванчеству. Принадлежа к жанру так называемых «политических плачей», «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства», написанный летом 1612 года, начинается с оплакивания погибшей страны, и призыв к вооруженной борьбе в этом произведений не столь очевиден. Божий гнев и кара обрушились на страну, и появился «предтеча богоборного антихриста» -Лжедмитрий I, - сетует автор82.

Большую и разнообразную информацию о Смутном времени содержат сочинения современников-иностранцев, однако зачастую эта информация недостоверна. В данных источниках можно почерпнуть некоторые сведения и

80 Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869.

81 Там же. о провинциальных самозванцах. Согласно К.Буссову, выходит, что целью «царевича Петра» был удел, который он хотел попросить у Дмитрия83. Ж.Маржерет утверждает, что под личиной «принца Петра» скрывался самозванец, и выбрали его казаки, чтобы ничто не мешало им грабить

84 страну .

Отрывочные сведения о «Петрушке» имеются в дневнике Марины Мнишек, по большей части это пересказ слухов о сборе войска для Петра и Дмитрия, а также сообщения об осаде Тулы, пленении И.Болотникова и «царевича Петра»85. Однако самозванец Петр не расценивается здесь как серьезная фигура, повествование сосредоточено больше на известиях о Дмитрии. О встрече Петра Федоровича и Лжедмитрия II повествуется в записках гетмана Жолкевского, рассказывает гетман и о захвате самозванца в Туле86.

Описывая события войны со шведами, Юхан Видекинд сообщает о том, что «строитель козней» Шаховской в очередной раз выдвигает самозванца Петра, который приносит немалый вред окрестностям Москвы, Калуги и Тулы. Этого самозванца автор расценивает как «игрушку судьбы»87. Несколько подробнее в сочинении Ю.Видекинда сказано о Лжедмитрии III.

О-Ч II

Сказания современников о Димитрии самозванце. СПб., 1859. Ч.2.С.84.

84 Там же. С.301.

85 Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. С.71, 96, 101. в/

Записки гетмана Жолкевского о Московской войне, изданные Павлом Александровичем Мухановым. СПб., 1871. С. 195.

R7

Видекинд Ю. История десятилетней шведско-московитской войны XVII века. М.,2000. С.36.

Источниковый обзор показывает, что зачастую противоречивые сведения о провинциальных самозванцах не дают полного объяснения их движения, и только тщательный анализ имеющихся известий может позволить нам представить его картину.

Апробация результатов исследования. Содержание диссертации отражено в ряде работ. Основные ее положения были представлены на II межвузовской конференции «Россия: история и современность». (Сургут,2000), II научной конференции молодых историков Сибири и Урала «Диалог культур и цивилизаций» (Тобольск,2000), XX Всероссийской заочной научной конференции «Смутное время: история и современность» (Санкт

Петербург,2000), региональной научно-практической конференции

Философия и образование» (Нижневартовск, 2000), на региональной научной конференции «Десять лет высшего исторического образования в

Ханты-Мансийском автономном округе» (Нижневартовск, 2003) и отражены

88 в нескольких статьях .

AS

Логинова А.С. Начальный этап движения «царевича Петра» // Научные труды НГПИ. Серия «История». Нижневартовск,2002.Вып.2.С.78-85; Она же. Летописцы первой половины XVII века о самозванцах Смутного времени // Россия и страны Запада: Проблемы истории и филологии Нижневартовск,2002.Ч.1.С.35-44; Она же. Отражение самозванчества в русской публицистике первой трети XVII века// Россия и Запад: Проблемы истории и культуры. Нижневартовск, 2003. С.26-34;

Заключение научной работыдиссертация на тему "Провинциальные "лжецаревичи" смутного времени и отражение самозванчества в русской общественной мысли первой трети XVII века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Нами впервые была предпринята попытка изучить феномен самозванчества в России в новом ракурсе - через анализ сущности «провинциального» самозванчества. Практика выборных монархов вызвала настоящую революцию во взглядах русского человека. Появление «неправедных», с точки зрения народа, правителей породило мысль о соперничестве с властью. Коль скоро на престоле восседал ложный государь, следовало найти истинного, богоизбранного властителя. Подобная установка оказалась благодатной почвой для взращивания устойчивого мифа о настоящем царе, плодами которого стало многократное появление самозванцев. Их многочисленность позволяет даже выделить отдельные категории, одна из которых - мелкие, «провинциальные» лжецаревичи.

Такие самозванцы чаще всего называли себя именами погибших коронованных особ или потомками людей, правивших весьма недолго. Проанализировав действия «провинциальных» самозванцев, можно прийти к выводу, что последние имели ярко выраженную особенность. Выполняя функцию «символа», такие самозванцы не претендовали на московский трон. В сознании русского средневекового человека существовала четкая психологическая установка о божественной сущности царской власти, при которой государь является посредником между народом и Богом. Следовательно, народное движение, возглавляемое личностью, озаряемой «божественным» светом, приобретало законность, «высшую санкцию» в глазах общества. Осознавая это, многочисленные казачьи сообщества узаконивали свои движения, выбирая «царевича» из своих рядов. Казаки при этом основной своей целью имели удовлетворение собственных интересов. Однако существовал и другой повод для участия в подобных движениях. Средневековая Россия в отношении ценностей ориентировалась на традиционность, и потому стремилась избежать крутых перемен. Переход на новый этап в плане общественных отношений осуществлялся очень трудно, и общество изо всех сил стремилось сохранить привычные ценности. В сознании народа «царь-батюшка» всегда был гарантом от любых потрясений, царская власть - справедливой и надежной защитой. Гибель династии Рюриковичей повлекла за собой неизбежные изменения, с которыми трудно было смириться. Народные движения под знаменами «царевича» означали также и протест против новой власти, которая воспринималась как зыбкая и нестабильная. Безусловно, причиной подобных волнений было и ухудшающееся положение низов общества, и спасение от этого многие видели в бегстве от неправедной власти. По большому счету, провинциальные самозванцы оказались для казачества средством борьбы с властью, ведь «лжецаревичи» не преследовали цели занятия престола. Однако не все самозванцы были настолько безобидны. Притязаний на престол не вынашивали провинциальные самозванцы «первой волны», начавшейся в 1606 году, с «царевича Петра», и длившейся во время деятельности «астраханских царевичей» (хотя в отношении Лжепетра сохранились известия о попытках оформления внешнеполитических связей, скорее он интересовал Польско-Литовское государство как способ разрушить Русское). В 1611 году появляется Лжедмитрий III, реально желавший править государством, но не имевший к этому никаких способностей. Провинциальных самозванцев нельзя назвать реальными соперниками государственной власти, но с полной уверенностью можно заключить, что они являлись ее разрушителями, поскольку избирались в среде, имевшей антигосударственные политические установки. Для России, раздираемой в то время глобальными внутренними и внешними противоречиями, подобные разрушители государственного порядка являлись крайне важной проблемой. Казачьи формирования, в рядах которых появлялись «царевичи», состояли из представителей низов общества -наиболее многочисленного сословия в .России, и их бунт грозил стране серьезными потерями. Именно поэтому в интересах государства было не только истребление самозванцев, но и устранение предпосылок их появления.

Священный ореол вокруг авторитета государственной власти во время Смуты рассеялся, в сознание народа закралось убеждение, что государь больше не сакральная фигура, и на его место покусились очень многие, не имевшие сколько-нибудь благородного происхождения. Пресечение династии Рюриковичей, действительно царской династии в представлении народа, значительно пошатнуло престиж власти, поскольку все коронованные во время Смуты особы расценивались как самозванцы. Каждому претенденту на престол приходилось долго доказывать свое право восседать на нем. Появилась целая классификация признаков, присущих истинному государю; среди них были и весьма спорные, к примеру, «царские знаки» на теле, удачливость, которые казались прямыми признаками богоизбранности. При воцарении Михаила Романова подчеркивались обстоятельства, доказывавшие его родство с династией Рюриковичей, а следовательно, оправдывающие его права на престол.

Народ перестал безропотно повиноваться власти и безмятежно доверять свою жизнь правителям, он стал очень подозрительным по отношению ко всем действиям, предпринимаемым носителями власти. Но тем не менее он не разуверился в том, что в действительности существует «царь-батюшка», способный разрешить любые противоречия и проблемы, только нужно суметь его выделить среди всех многочисленных «псевдоцарей». Потому так легко общество принимало на веру любые легенды о том, как очередной «царевич» смог уберечься от «злых бояр» (основных врагов нижних социальных слоев). Но «поиски» настоящего государя - слишком простое объяснение повального самозванчества. Такая «эпидемия» - сложное переплетение желания найти реального царя (зачастую являвшееся предлогом) и стремления решить личные проблемы, поскольку поддержка самозванцев - это еще и способ выражения социального протеста. Разгадка широкого распространения самозванчества кроется также в ментальных особенностях русского человека, зачастую склонного выдавать желаемое за действительное и всегда ожидающего чего-то лучшего.

Народ был потрясен появлением самозванцев, но «провинциальных самозванцев» он, по большому счету, не воспринимал всерьез. Значительная часть общества видела в них скорее средство для решения своих проблем, чем угрозу царскому трону. Не претендуя на царский престол, «лжецаревичи» и не стремились в «стольный град», однако поход на Москву для отвоевывания «своей» власти являлся неотъемлемой частью роли «царевича», а самозванцы (и царистского, и религиозного толка) были призваны играть свою роль до конца, хотя бы внешне соблюдая последовательность действий согласно «плану» поступков вновь появившегося истинного обладателя царской крови, начертанному в массовом сознании. «Астраханские царевичи» идут на Москву не для завоевания престола, а для переговоров о положении низших слоев общества (сторонников этих «царевичей») с «истинным царем Дмитрием», которому они согласны были подчиниться, и это, возможно, объясняет, почему их деятельности отводилось столь незначительное место.

Народные массы не просто ждали прихода «царя-избавителя», но и готовились к встрече с ним - создавали его легендарную биографию и программу его будущих действий, что заставляло их прислушиваться ко всем, кто объявлял себя «царем» или «царевичем».

Анализ общественной мысли первой трети XVII века показал, что появление самозванцев вызвало большой резонанс среди публицистов и летописцев. Их реакция естественна - они, как правило, резко осуждают подобных претендентов на престол, пытаясь заставить массы вернуться к почитанию избранного Богом царя. В духе провиденционализма во всех трагедиях Смуты обвиняется сам народ, точнее, его индифферентность. Именно этот грех общества привел к появлению самозванцев, поскольку из-за пассивности народа осталась нетмщенной смерть настоящего царевича, что в свою очередь породило безнаказанность «неправедного» правителя Бориса

Годунова и его последователей, а праведность и благочестивость царя — основа благополучной жизни народа. Таким образом, общественная мысль всячески пыталась провести тезис о том, что политический и общественный порядок находится на попечении народа. Следовательно, самозванчество в некоторой степени повлияло на формирование самосознания народа, начинавшего понимать свою ответственность и учившегося умению отстаивать свою позицию. Безусловно, Русское государство не достигло уровня правового, однако некоторые изменения „в сторону большей сознательности народа все же произошли.

Но все же напрашивается вывод, что самозванцы были нужны народу, чтобы, во-первых, показать свою позицию по отношению к государственной власти - дать понять правительству, что колоссальную важность имеет «богоизбранность» царя, и, во-вторых, продемонстрировать свою растущую силу как общества, которое само решает, кто будет им управлять, и в случае необходимости может оказать противодействие, предлагая своих претендентов, и пусть даже эти претенденты в дальнейшем будут отвергнуты самими избравшими. Нужно признать, что процесс «правдоискания» в выборе монарха не всегда проистекал сознательно, иногда «стихия» уносила его очень далеко, и уже на следующий день люди могли отказаться от своих былых воззрений, и тогда главенствовал принцип легитимности власти.

Список научной литературыЛогинова, Алёна Сергеевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Императорской Академии наук. СПб., 1836.Т.2.

2. Акты времени междуцарствия. М., 1915.

3. Акты времени правления царя Василия Шуйского. М., 1914.

4. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841-1842, Т.2-3.

5. Акты Московского государства / Под ред. Н.А.Попова. СПб., 1890. Т.1.

6. Акты подмосковных ополчений и Земского Собора 1611-1613 г. Сост. С.Б.Веселовский. М., 1911.

7. Акты служилых землевладельцев. М., 1997. Т.1.

8. Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121). М., 1907.

9. Буганов В.И., Корецкий В.И., Станиславский А.Л. «Повесть како отомсти» памятник ранней публицистики Смутного времени //ТОДРЛ. Л., 1974. Т.28.

10. Бычкова М.Е. Состав класса феодалов России в XVI в.: Историко-генеалогическое исследование. М., 1986.

11. Видекинд Ю. История десятилетней шведско-московитской войны XVII века. М.,2000.

12. Восстание И.Болотникова: Документы и материалы// Сост. А.И. Копанев, А.Г. Маньков. М., 1959.

13. Временник Ивана Тимофеева. М.; 1951.

14. Дворцовые разряды. СПб., 1850. Т.1.

15. Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995.

16. Документы Печатного приказа (1613-1615 гг.) / Сост. С.Б.Веселовский. М., 1994.

17. Дробленкова Н.Ф. Новая повесть о преславном Росийском царстве и современная ей антиагитационная патриотическая письменность. М.; Л., 1960.

18. Записки гетмана Жолкевского о Московской войне, изданные Павлом Александровичем Мухановым. СПб., 1871.

19. Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе 1610-1611 гг. / Под ред. Л.М.Сухотина. М., 1911.

20. Зимин А.А. Акты Земского собора 1612-1613 гг. // Записки Отдела рукописей Гос. Библиотеки СССР им. В.И.Ленина. 1957. Вып.19.

21. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869.

22. Исторические песни XVII века. М., Л., 1966.

23. Корецкий В.И. Актовые и летописные материалы о восстании И.И.Болотникова // Советские архивы. 1976.№5.

24. Корецкий В.И. Новое о крестьянском закрепощении и восстании И.И.Болотникова // Вопросы истории. 1971. №5.

25. Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000.

26. Мордовина С.П., Станиславский А.Л. Лжебасманов // ВИ.1974.№10.

27. Новомбергский И. Слово и дело государевы: Процессы до издания Уложения Алексея Михайловича 1649 года // Зап. Московского Археологического института. М., 1911. Т. 14.

28. Новгородские летописи. СПб., 1879.

29. О, русская земля! М., 1982.

30. Станиславский A.JI. Новые документы о восстании Болотникова // Вопросы истории. 1981.№7.

31. Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией//Под ред. Н.И. Веселовского. СПб., 1892-1898, Т.2-3.

32. Памятники истории Смутного времени / Под ред. А.И.Яковлева. М., 1909.

33. Памятники литературы Древней Руси: конец XVI-начало XVII веков. М., 1987.

34. Памятники Смутного времени: Тушинский вор: личность, окружение, время: Документы и материалы. М., 2001.

35. Первые месяцы царствования Михаила Федоровича / Под ред. Л.М.Сухотина. М., 1915.

36. Петр Петрей де Елезунда. История о великом княжестве Московском / Пер. с. нем. А.Н.Шемякина. М., 1867.

37. Платонов С.Ф. Социальный кризис Смутного времени. Л., 1924.

38. Полное собрание русских летописей. СПб., 1910. Т.14; М., 1978. Т.34.

39. Псковские летописи. М., 1955. Вып.2.

40. Реляция Петра Петрея о России начала XVII века. М. 1976.

41. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией. СПб., 1872. Т.1.

42. Русское историческое повествование XVI-XVII веков. М., 1984.

43. Сборник государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. М., 1819-1822. 4.2-3.

44. Сборник Муханова. СПб., 1866.

45. Сборник имп. Рус. Ист. общества. М., 1912.Т.137.

46. Сказание Авраамия Палицына. М., Л., 1955.

47. Сказания современников о Димитрии самозванце. СПб., 1859.4.2.

48. Хроники Смутного времени. М.; 1998.

49. Четвертчики Смутного времени (1604-1617) / Под ред. и с предисл. Л.М.Сухотина. М., 1912.

50. Чтения в Обществе истории древностей российских при Московском университете. М., 1897-1898. Кн.3-4.

51. Яковлев В.В. Новгородско-псковская летопись 1630 г. // Опыты по источниковедению: Древнерусская книжность. СПб., 2001. Вып.4.