автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Публичная парламентская речь в современной Германии и России

Полный текст автореферата диссертации по теме "Публичная парламентская речь в современной Германии и России"

На правах рукописи

КОНСТАНТИНОВА АННА СЕРГЕЕВНА

ПУБЛИЧНАЯ ПАРЛАМЕНТСКАЯ РЕЧЬ В СОВРЕМЕННОЙ ГЕРМАНИИ И РОССИИ

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Пятигорск - 2013

005049037

005049037

Работа выполнена на кафедре теории и практики перевода Института переводоведения и многоязычия в ФГБОУ ВПО

«Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Локтионова Валентина Григорьевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Аликаев Рашид Султанович, ФГБОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова», зав. кафедрой немецкой филологии

доктор филологических наук, доцент Шибкова Оксана Сергеевна, ФГАУ ВПО «Северо-Кавказский государственный университет», зав. кафедрой иностранных языков

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Ивановский

государственный университет»

Защита диссертации состоится 2. / февраля 2013 г. в ¡2. ¿'¿/часов на заседании диссертационного совета Д 212.193.02 в ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» по адресу: 357532, г. Пятигорск, проспект Калинина, 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет».

Автореферат разослан /9 января 2013 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета \

Л.М. Хачересова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена комплексному сопоставительному изучению современной немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

Происходящая в настоящее время активизация политической жизни общества и ее несомненное влияние на формы и средства массового общения определяют повышенный интерес к изучению дискурса политической коммуникации. На современном этапе развития общественных отношений важнейшую роль в политической жизни играет институт парламента. Парламентский дискурс - это неотъемлемая составляющая массовой коммуникации в демократическом обществе. В парламентском дискурсе находит отражение не только языковой, но культурно-исторический, идеологический, интеллектуальный, социальный и другие виды опыта носителей языка. Это определяет актуальность проблемы парламентского дискурса в целом и актуальность данной работы, выполненной в аспекте сопоставительного изучения коммуникативно-прагматических и функционально-стилистических характеристик немецкого и российского парламентского дискурса.

Основная цель данного исследования - сопоставить немецкую и русскую публичную парламентскую речь по ее функционально-стилистическим и коммуникативно-прагматическим характеристикам и подтвердить определяющее влияние национальной культуры и политического устройства общества на формирование и развитие языка парламентского дискурса;

Для реализации поставленной цели решались следующие задачи:

— изучить концепции политической коммуникации в трудах отечественных и зарубежных исследователей;

— выявить лингвистические и внелингвистические признаки влияния политической жизни на язык и стиль парламентской коммуникации;

— проанализировать стенограммы пленарных заседаний Бундестага ФРГ и Госдумы РФ в плане их коммуникативно-прагматических и функционально-стилистических характеристик;

— охарактеризовать основные жанры немецкоязычной и русскоязычной публичной парламентской речи;

— описать способы речевого воздействия и полемические приемы, используемые в коммуникативно-прагматической ситуации пленарного заседания в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ;

-систематизировать черты универсального и особенного в немецко- и русскоязычном публичном парламентском общении.

Научная новизна настоящей работы определяется представленным в ней межпарадигмальным подходом и комплексным сопоставительным описанием современной немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи, ранее в плане ее жанрово-стилистических и риторических особенностей специально не исследовавшейся. Выдвижение в фокус внимания положения о взаимовлиянии лингвистических и экстралингвистических факторов, определяющих формирование языка публичного парламентского общения, позволило представить парламентский дискурс как объективный показатель культуры политической коммуникации и раскрыть ее национально-культурную специфику.

Теоретическую базу работы составили труды отечественных и зарубежных исследователей, посвященные проблеме речевой деятельности в институциональных дискурсах. Основополагающими являются концепции, представленные в отечественных исследованиях по теории дискурса, в прикладных исследованиях проблем функциональной прагматики речи; исследования, выполненные в рамках культурологической парадигмы и в межпарадигмальных подходах к изучению языковой интеракции в политическом дискурсе.

В качестве основных зарубежных источников выступили статьи и монографии, авторами которых являются исследователи проблем политической коммуникации в Германии, Великобритании и США.

Общение в парламентах Германии и России контролируется их регламентами, содержащими конкретные предписания относительно способов и средств речевого взаимодействия. Как отмечает М. Фуко [1996], контроль над парламентским дискурсом обеспечивает процедура исключения, наиболее очевидно проявляющаяся в запретах: говорить можно не все, говорить можно не обо всем и не при любых обстоятельствах, и, наконец, не всякому можно говорить о чем угодно. Из этого следует, что немецко- и русскоязычная публичная парламентская речь может иметь особенности как содержательного, так и формального планов, отличающие ее от речи аппарата парламента и речевого общения в его кулуарах.

Объектом изучения в проводимом исследовании является публичная парламентская речь немецко- и русскоговорящих участников пленарных заседаний в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ.

Предмет исследования составляют функционально-стилистические и коммуникативно-прагматические особенности немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

Материал исследования. В ходе работы подвергнуты анализу и сопоставлены публичные высказывания депутатов Бундестага ФРГ и Госдумы РФ, зафиксированные в стенограммах пленарных заседаний

за 2002-2012 годы (более 2500 примеров).

Гипотеза исследования заключается в том, что немецко- и русскоязычная публичная парламентская речевая деятельность обусловлена парламентским ритуалом и коммуникативно-прагматической ситуацией и строится по модели нескольких речевых жанров, которые -в силу институциональности парламентского дискурса - характеризуются наличием универсальных черт, а также национально-культурной и языковой спецификой.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Речевая деятельность в парламенте представляет собой неотъемлемый элемент политического дискурса с его универсальной институциональной основой. Парламентская коммуникация - это отражение социальной дифференциации общества; в то же время парламентский дискурс упорядочивает общественные отношения и прокладывает путь к компромиссам.

2. В соответствии с коммуникативно-прагматическими ситуациями формального/неформального общения парламентская речь может быть подразделена на публичную, аппаратную и кулуарную. Публичная парламентская коммуникация в Бундестаге и Госдуме ритуализо-вана и может рассматриваться как объективный показатель культурного уровня политической коммуникации.

3. Ритуалы публичного общения в обоих парламентах, с одной стороны, регулируют коммуникативный обмен между субъектами публичной политики и формализуют его, а с другой - создают предпосылки для разнонаправленного воздействия на общественное сознание.

4. Универсальными жанрами публичной парламентской речи, реализуемыми на пленарных заседаниях в Бундестаге и Госдуме РФ, являются жанры доклада, информационного выступления, дискуссионного выступления, вопроса и реплики, имеющие национально-специфичные варианты. Каждый из данных жанров характеризуется использованием определенного набора средств и способов языкового выражения, приемов экспрессивизации и эмотивизации высказываний, риторических и полемических приемов.

5. Корпус жанров публичной парламентской речи в Германии и России формируется под влиянием общих коммуникативных установок участников публичного парламентского дискурса. Национально-культурная специфика публичной парламентской речи немецко- и русскоговорящих участников парламентских заседаний определяется особенностями языкового строя и менталитета нации, своеобразием парламентских ритуалов и особенностями национального речевого этикета.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что проведенное сопоставление позволило высветить то закономерное и случайное, что свойственно публичной парламентской речи носителей сопоставляемых языков и культур, отчетливее дифференцировать общечеловеческое и национально-специфичное, характеризующее политическую коммуникацию в целом, а также:

-в применении межпарадигмального подхода и комплексного многоаспектного анализа изучаемого объекта, позволившего всесторонне описать публичную парламентскую речь и дифференцировать ее жанры: доклад, выступление, вопрос и реплику;

-в установлении корреляции дискурсных категорий немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи с используемыми в ней языковыми средствами и актуализационными приемами;

-в системном межъязыковом сопоставлении языковых средств информирования и языкового и речевого воздействия, определяющих воздействующий потенциал публичной парламентской речи в Германии и России;

-в выявлении признаков универсального и национально-специфичного в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи;

- в подтверждении положения о том, что публичная парламентская речь является объективным показателем культурного уровня политической коммуникации.

В исследовании были применены методы и приемы политической лингвистики, функциональной стилистики и прагмалингвистики, корпусной лингвистики (для выявления типичных контекстов), а также ряд частных лингвистических методов и приемов: межъязыковое сопоставление и описание средств информирования и воздействия, приемы дистрибутивного анализа и логико-смысловой интерпретации.

Практическая ценность данного исследования определяется возможностью практического применения разработанного межпарадигмального подхода к сопоставительному изучению и выявлению проявления в публичной парламентской речи национальной картины мира в ее языковом, социальном культурно-историческом, идеологическом, интеллектуальном аспектах. Знание этих особенностей и умение интерпретировать языковые средства, репрезентирующие или косвенно указывающие на особенности отражения национального менталитета в языковой картине мира, необходимы как в исследованиях проблем межкультурной коммуникации, политологии, так и в политической лингвистике, в языковой практике, в теории и практике перевода и лингводидактике.

Основные выводы, теоретические положения и практические результаты, полученные в процессе проведенного исследования, могут

быть использованы при разработке курсов лекций по межкультурной коммуникации, сравнительной типологии, социолингвистике, лингво-культурологии, функциональной стилистике, на практических занятиях по практикуму речевого общения, риторике и интерпретации текста, а также могут послужить основой для выполнения диссертационных исследований и при написании курсовых и выпускных квалификационных работ по лингвистике.

Основные положения диссертационного исследования апробированы на V Всероссийской научно-практической конференции «Подготовка РЛ-специалиста в вузе: теория и практика» (Екатеринбург, 2010); на научно-методических чтениях ФГБОУВПО ПГЛУ «Университетские чтения» (Пятигорск, 2009, 2010, 2011);на лингвистическом семинаре преподавателей и аспирантов кафедры теории и практики перевода ФГБОУ ВПО ПГЛУ (Пятигорск, 2011, 2012); на кафедре конфликтологии, связи с общественностью и журналистики ФГБОУ ВПО ПГЛУ (Пятигорск, 2011, 2012) и отражены в 6 публикациях автора, две из которых - статьи в рецензируемых научных изданиях по перечню ВАК РФ.

Структура и объем диссертации. Композиционно работа состоит из Введения, трех Глав, Заключения и Библиографии.

Во Введении обосновывается актуальность данного диссертационного исследования, излагаются цель и задачи сопоставительного анализа, раскрываются научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая определяются цель и задачи исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, указывается апробация основных результатов исследования.

Глава 1 «Современные проблемы политического дискурса и основные подходы к изучению парламентской коммуникации» посвящена аналитическому обзору основных направлений теоретических и прикладных исследований в области парламентской коммуникации, среди которых особое место отведено теории политического дискурса и политической лингвистике. Далее намечены перспективы сопоставительного изучения публичной парламентской коммуникации как одной из малоизученных в сопоставительном плане составляющих политического дискурса и определены основные параметры и категориальные оппозиции, релевантные для сопоставительного исследования текстов разных жанров в политической лингвистике.

В Главе 2 «Сопоставительный анализ публичной речи в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ (парламентские пленарные заседания)» рассмотрены подходы к проблеме дифференциации речевых жанров политического дискурса и представлено теоретическое и методологическое обоснование дальнейшего сопоставительного изучения немецко-

и русскоязычной публичной парламентской речи. Здесь подтверждается положение об особом статусе феномена публичной речи в парламентской коммуникации, о ее обусловленности парламентским регламентом, дается характеристика коммуникативных ролей участников пленарных заседаний в ФРГ и России. Другое подтвержденное в данной главе положение заключается в том, что в обоих парламентах публичная парламентская речь реализуется в форме диалога (полилога), управляемого и контролируемого президентом Бундестага/председательствующим пленарного заседания Думы.

Наличие общих политических целей немецкоязычного и русскоязычного публичного парламентского общения подтверждает целесообразность его комплексного сопоставительного исследования - с учетом внелингвистических и лингвистических характеристик публичной парламентской речи.

Сопоставление аутентичных образцов немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи по их жанровой составляющей показало следующее. Высказывания, конституирующие немецко- и русскоязычную публичную парламентскую речь, выступают как совокупность нескольких институциональных жанров, возникновение и функционирование которых предопределено регламентом парламента как особого института законодательной политической власти. В обоих парламентах это доклад, выступление, вопрос и реплика, представленные в нескольких вариантах, или внутрижанровых разновидностях. К жанровым особенностям следует отнести то, что в дискурсе Госдумы, как и в Бундестаге, выделяется жанр устного вопроса, но его варианты -большой и малый (промежуточный) вопросы не дифференцируются.

Глава 3 «Речевое воздействие в немецкой и русской публичной парламентской речи» посвящена изучению коммуникативно-прагматических характеристик высказываний, используемых в исследуемых жанрах, рассматриваемых с точки зрения особенностей реализации речевой ситуации с участниками «Я — Другой» и «Свой - Чужой». В этой главе в сопоставительном плане исследуются средства экспресси-визации и речевого воздействия, политическая риторика и полемика между участниками пленарных заседаний Бундестага ФРГ и Госдумы Российской федерации.

В Заключении обобщаются результаты, формулируются основные выводы и подводится общий итог проведенного исследования.

Библиография насчитывает 220 работ отечественных и зарубежных авторов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Дискурс политической коммуникации развертывается в нескольких коммуникативных пространствах и сферах общения [Красных, 2001]; его субъектами и адресатами могут быть профессиональные политики, так и представители разных социальных и профессиональных групп населения, преследующие нетождественные цели [Шейгал, 2004]. Особенность коммуникационной цели, реализуемой участниками парламентского дискурса, определяется особым государственным статусом этого демократического института [Правикова, 2005]. В отличие от других видов политического дискурса, главным условием достижения конечной цели парламентской коммуникации является не победа одного или нескольких его участников в политической борьбе, а согласование различных позиций/точек зрения.

Без согласования позиций участников парламентского дискурса, развивающегося как в ходе пленарных заседаний, так и в работе его фракций, в деятельности аппарата и в кулуарах, невозможно не только решение практических задач, стоящих перед парламентом как социальным институтом, действующим в данном обществе в данный момент времени, но поддержание самого парламентского коммуникационного процесса. Поэтому основную коммуникационную стратегию участников пленарных заседаний парламента можно определить как стратегию согласования, которая позволяет создавать и поддерживать в данном социальном институте необходимую коммуникационную среду и воспроизводить парламентский коммуникационный процесс.

Коммуникационная стратегия согласования позиций участников в обоих сравниваемых парламентах - в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ -реализуется в трех основных ситуациях общения: аппаратного, кулуарного и публичного; в каждой из данных ситуаций общение в разной степени подчиняется парламентскому регламенту. Наиболее стандартизированным, т.е. в наибольшей степени следующим парламентской процедуре, является публичное общение, происходящее на пленарных заседаниях парламентов обеих стран в соответствии с нормами/стандартами, предписанными парламентским регламентом каждой из них.

Коммуникативное пространство, в котором продуцируется публичная парламентская речь, может быть охарактеризовано как сфера публичной политики. Формы публичного общения в парламентах ри-туализованы. Средства общения, используемые участниками парламентских пленарных заседаний, стандартизированы. Публичность парламентского общения обеспечивается, в частности, разнообразными формами и средствами адресации и самопрезентации. Нейтральные

формы самопрезентации адресанта речи - «Я» («Ich») и «Мы» («Wir»). Так как содержание выступления с трибуны обычно предварительно обсуждается на заседании соответствующего комитета/фракции, эти формы, как правило, имеют референцию не только к личности выступающего, но к отражаемой им позиции соответствующей группы (так называемый «коллективный голос»).

Презентация говорящего (самопрезентация) в публичной парламентской речи может осуществляться косвенно: посредством оценочной лексики и грамматических конструкций, относящихся к иным функциональным стилям, чем тот, в котором выдержано все высказывание. Путем преимущественного употребления монологической или диалогической формы речи может быть продемонстрирован более высокий социальный статус говорящего («Я»), отмечена социальная дистанция или создан подтекст социального неравенства между коммуникантами. На межличностную оппозицию «Я - Другой», опирается широко используемая в публичной парламентской речи аргументация.

Коммуникация в сфере публичной политики имеет достаточно широкую адресацию. Во-первых, это лица, физически присутствующие в парламенте - конкретные участники заседаний или группы лиц. Во-вторых, это не присутствующие на данном заседании, но имеющие доступ к материалам пленарных заседаний. Первая и вторая категории адресатов — это так называемая «внутренняя общественность» парламента. К третьей категории адресатов публичной парламентской речи относятся граждане страны, информируемые о деятельности парламента через средства массовой информации, а также представители других государств - как облеченные политической властью, так и рядовые граждане - так называемая «наружная общественность». Адресат публичной речи может быть конкретным лицом или группой лиц, эксплицирован в обращении или указан косвенно. Если адресат речи не указывается или указывается неясно, это обусловливает возможность его неоднозначной интерпретации и тем самым создает нежелательную нечеткость смыслового содержания и коммуникативного намерения говорящего.

Изучение регламентов пленарных заседаний Бундестага и Госдумы РФ позволило установить ряд национально- и культуроспецифич-ных особенностей общения:

- хотя в обоих парламентах формы обращения стандартизированы, в Госдуме нестандартные формы обращения выступающих с трибуны и с места к присутствующим используются значительно реже, чем в Бундестаге;

- в отличие от пленарных заседаний Бундестага публичное общение в Госдуме ориентировано прежде всего, на аудиторию в целом, а

не на конкретных лиц;

- председательствующие на пленарных заседаниях в Госдуме более четко пресекают превышение лимита времени и попытки выступающих выйти за пределы обсуждаемой тематики — путем отключения микрофона;

- в стенограммах Госдумы, в отличие от Бундестага, возгласы депутатов с мест (без микрофона) не фиксируются как не предусмотренные регламентом.

При сопоставлении высказываний немецко- и русскоговорящих парламентариев по их лингвистическим характеристикам обнаруживается сходство как в лексиконе, так и в грамматическом оформлении речи. Особенность функционально-стилистического оформления речи в обоих случаях заключается в приоритете официально-делового стиля; в некоторых материалах наблюдается сочетание официально-делового и публицистического стилей; в еще более редких случаях преобладают признаки текстов художественно-литературного стиля. Вместе с тем проведенное наблюдение позволяет отметить, что в парламентской публичной речи используется не особый «парламентский» или «политический» язык или «субъязык», как это утверждают отдельные отечественные и зарубежные исследователи, а один из вариантов общелитературного языка. Корреляция коммуникационных целей публичной политики и языковых средств общения наблюдается наиболее определенно в области лексики.

На речевом уровне публичного парламентского общения можно отметить следование предписанному регламентом списку институциональных коммуникативных ролей, ограничивающих репертуар речевых действий участников. Случаи нарушения парламентских ритуалов наблюдаются в незначительном числе случаев - в не более, чем 3% высказываний — как в немецкоязычных, так и в русскоязычных стенограммах пленарных заседаний и, как правило, своевременно пресекаются.

Выявление и сравнение жанров публичной речи в Госдуме РФ и Бундестаге ФРГ показало следующее. Основным информационным жанром в обоих парламентах является доклад (содоклад). В качестве докладчиков могут выступать как сами депутаты, так и представители правительства. В отличие от других жанров публичной речи доклады, представляемые на пленарные заседания, имеют письменную основу. Отношение к излагаемым в них законопроектам формируется в ходе заседаний комитетов и фракций и согласуется в аппаратном режиме; доклад может представлять собой устное воспроизведение письменного текста лишь в отдельных случаях. Он построен по четкому плану, содержит, в основном, предметно-логическую информацию и эмоцио-

нально нейтрален. Как немецко-, так и русскоязычные доклады соответствуют стандарту официально-деловой информирующей повествовательной речи. Речь докладчиков и содокладчиков по своей форме и содержанию наиболее соответствует представлению о парламентском регламенте, норме/стандарте.

Выступление (варианты: информационное выступление с трибуны, выступление с места, дискуссионное выступление).

Информационное выступление с трибуны согласуется с председательствующим и руководителем комитета/фракции, обсуждается заранее, но, как правило, не зачитывается, а воспроизводится по памяти.

В содержательном аспекте выступления с трибуны имеют четкую логико-смысловую основу, а в их композиционной организации широко используются приемы аргументации: выдвижение тезисов, умозаключения, доводы и выводы. В отличие от докладов выступления с трибуны во время обсуждения законопроектов преимущественно носят характер аргументативно-аналитических рассуждений.

Информационное выступление с места может содержать дополнительную информацию, относящуюся к обсуждаемой теме, давать оценку предлагаемого законопроекта или вводить новую тему. На обсуждение новой информации, не относящейся непосредственно к повестке дня, дает/не дает согласие председательствующий и аудитория. Отклонение от темы в Госдуме пресекается председательствующим, отключающим микрофон. В Бундестаге конфликтов в связи с отклонением от обсуждаемых тем, приводящим к отключению микрофона, практически не отмечено.

Выступления в ходе парламентских дискуссий могут носить и ар-гументативно-аналитический, и чисто аргументативный характер. В дискуссионных выступлениях в обоих парламентах центр тяжести составляют аргументы и доводы, привлекаемые для доказательства тех положений, которые продуцент речи считает бесспорными, а его оппонент отвергает. Иногда в итоге выступления оратор уточняет, как именно будет голосовать представляемый им комитет/его фракция.

В дискуссионных выступлениях широко используются разнообразные средства интенсификации и экспрессивизации, риторические и полемические приемы. Наблюдается синкретизация официально-делового и публицистического стилей; иногда по своим стилистическим характеристикам дискуссионная речь может сближаться с художественной. Наиболее часто используемым тропом в дискуссионных выступлениях немецких ораторов являются гиперболы, а русских -метафоры.

Участники пленарных заседаний являются представителями оппозиционных партий и партийных фракций, поэтому публичная речь,

произносимая в парламенте, предполагает состязательность. В сознании большинства носителей языка понятие о парламентской речи ассоциируется, прежде всего, с парламентскими дебатами.

В теории дискурса и в политлингвистических исследованиях текста термин дебаты используется для обозначения одного из типов дискуссионных речевых действий. Существует довольно значительное число исследований, посвященных парламентским дебатам разных стран [Правикова, 2005]. В России, в отличие от Германии, существует закон об обязательности дебатов парламентских фракций. Однако в разделе о законопроектах в регламенте Госдумы он не используется; слово дебаты фигурирует в «Изданиях Государственной Думы» (речь идет о докладах и сообщениях представителей иностранных парламентов, посвященных парламентскому опыту Великобритании и Швейцарии).

Обзор текстов официального сайта Государственной Думы РФ показал, что в стенограммах парламентских слушаний слово дебаты также встречается не столь часто и выступает синонимом слова дискуссия. Наибольшее количество употреблений данного термина (более 900 за 2012 г.) зафиксировано в СМИ: по закону дебаты парламентских фракций должны происходить и происходят за пределами парламента. Так, один из депутатов Госдумы говорит: «Мы рады, что коллеги из "ЕДИНОМ РОССИИ" склоняются к тому, чтобы поддержать рекомендации Парламентской ассамблеи Совета Европы об обязательности дебатов, но давайте действительно, коллеги, начнём, не дожидаясь истечения четырёх лет, выполнять положение закона об обязательных дебатах парламентских фракций ежемесячно на федеральных телеканалах».

Более распространенным в немецком политическом дискурсе термином, чем Debatte, можно считать термин Diskussionsrede, которому в России примерно соответствует выражение парламентские слуишния. Именно этот термин обычно используется в сообщениях на официальном сайте Государственной Думы. В стенограммах выступлений участников парламентских заседаний термин парламентские слушания используется в три раза чаще, чем термин дебаты.

Также более предпочтительным, чем дебаты, для обозначения дискуссионных выступлений в российском парламенте оказался термин прения. Начиная с 1994 года, он использовался в русских текстах стенограмм более, чем 1000 раз. Таким образом, рассматривая жанры публичной парламентской речи на пленарных заседаниях Бундестага и Госдумы как в плане их формы, так и в плане их содержания, мы не нашли оснований для того, чтобы определить дебаты как ее особый жанр.

Жанры реплики и вопроса. В репликах и вопросах участников пленарных парламентских заседаний речь продуцируется спонтанно. В этих спонтанно продуцируемых жанрах четко проявляется намерение эффективно и настойчиво воздействовать на слушателей [Burkhardt, 2003]. Для этого используются разнообразные средства интенсификации и экспрессивизации высказываний: модальные и оценочные слова, тропы, стилистические фигуры, риторические приемы. В этих жанрах преобладает воздействующая функция, реализуемая посредством высказываний аргументативно-аналитического, аргументативного и чисто эмоционального характера.

В репликах и вопросах черты публицистического стиля обычно преобладают над официально-деловым стилем. Восклицания, императивы, образуемые с помощью повелительных форм глагола, эксплицитные оценки сближают эти жанры с эмотивной обиходно-разговорной, а иногда - с художественной речью. Публичную речь, продуцируемую в жанрах дискуссионного выступления, реплики и вопроса характеризует категоричность, сильное критическое начало, а иногда — безапелляционность суждений.

В работе нашло подтверждение положение о том, что выбор средств общения участниками пленарных заседаний обоих парламентов обусловлен их мировоззрением, этнонациональными ценностными системами, разделяемой ими или чуждой им системой идеологических, духовных и культурных ценностей других наций. Эти смыслы отражают группы слов и словосочетаний со значением положительной или негативной оценки или несущие положительные/отрицательные оценочные коннотации, например:

Herr Binding, Sie haben einen Artikel aus der Zeit zitiert - das empfand ich wirklich als einen ganz billigen Taschenspielertrick - Господин Биндинг, Вы процитировали статью из (газеты) «Цайт» - я воспринял это как действительно дешевый трюк фокусника.

Слова и словосочетания, в публичной парламентской речи выражающие разного рода оценки (логические, идеологические, прагматические, эстетические, нравственные и пр.), представляют собой, с одной стороны, идеологические клише, а с другой - это ключевые слова (выражения), слова-знамена, ударные слова (выражения), лозунги (слоганы). Среди них особо выделяются такие явления, которые разными авторами обозначаются как идеологемы — слова и словосочетания, которые обозначают понятия, относящиеся к идеологии.

Под идеологией в широком смысле мы понимаем совокупность взглядов и представлений, из которых складывается самосознание нации. В языке идеологема - это слово, свободное или устойчивое словосочетание, фразеологизм, имеющий определенную идеологиче-

скую нагрузку, окраску, типа общечеловеческие ценности, демократический выбор, права потребителей, процесс приватизации, свобода слова.

Идеологемы публичной парламентской речи обладают мировоззренческой, ценностно-ориентационной и регулятивной функциями. К таким единицам принадлежат слова честность, справедливость, мораль, моральные принципы, обозначающие непреходящие ценности.

Отсутствие или неопределенность денотативного значения идеологемы способствует созданию у адресата речи иллюзию ее понимания, что превращает человека в объект манипуляции. Поэтому такие слова, как рабочий, социал-демократ, товарищ, предприниматель, капиталист, пацифист, как и их немецкие эквиваленты должны рассматриваться в контексте определенной идеологической системы. Различие идеологических ценностей, социального устройства и социальных норм и стандартов, как и смена политического устройства в стране ведут к изменению знака идеологической оценки.

Как в немецкой, так и в русской публичной парламентской речи используется несколько разновидностей идеологем. Одна из них - политические (идеологические) клише — шаблонные выражения. В русскоязычной парламентской речи это, например, люди доброй воли, прогрессивная общественность, мировая закулиса, реакционные круги, политическая проститутка, слуги капитала, жёлтая пресса, чувство глубокого удовлетворения.

Сравнение идеологем в немецкой и русской публичной парламентской речи показывает, что среди них преобладают полные межъязыковые семантические соответствия, например: fadenscheinige Erklärungen - недоброкачественные заявления, geplünderte Kassen -ограбленные кассы, Massenarbeitslosigkeit - массовая безработица. Политические клише используют в парламентской речи для того, чтобы однозначно, притом в краткой форме определить и дать оценку обсуждаемым идеям, субъектам или явлениям. В парламентском дискурсе идеологемы и клише могут выступать как речевые стереотипы, имеющие референцию к прецедентным текстам и тем самым придающие производству и восприятию речи автоматизированный характер.

В публичной парламентской речи важное место занимают идеологизированные речевые штампы, включающие сему положительной коннотации: взаимное доверие и мир, национальная свобода и равенство, и штампы с оценочной семой отрицательной коннотации: национальная вражда и неравенство, колониальное рабство и шовинизм.

Некоторые слова с устойчивой положительной и отрицательной оценочностью обозначают идейно ценностные понятия, не привязанные к идеологии определенной партии. Так, депутат Барцель в одном

из своих выступлений упрекает собеседника в том, что ему свойственна „eine Moral zur Auswahl" - мораль на выбор:

Wenn wir etwas machen, ist es verwerflich, wenn Sie das Recht anwenden, ist das natürliche Moral. Das ist eine doppelte Moral und verrät - es tut mir leid - eine gespaltene Zunge" - Если мы делаем что-то, это предосудительно, если Вы применяете право, это естественная мораль. Это двойная мораль и, мне жаль, (мораль) с раздвоенным языком.

В выступлении российского депутата аналогично используется выражение с устойчивой отрицательной оценочностью вводить порочную практику:

Уважаемый Олег Викторович, нельзя вводить порочную практику.

В публичной парламентской речи используются также слова-темы: Standort Deutschland, Globalisierung. Посредством таких слов отображаются понятия, находящиеся в фокусе внимания говорящего. Такие слова и выражения, как Entspannung, Beschäftigungsoffensive, Gesundheitsreform в немецком языке и воодушевление, гражданское общество, консенсус — в русском, являются наименованиями сложных понятий. Как не привязанные к идеологии той или иной партии и ее политике (обозначающие «надпартийные» понятия) выступают рекуррентные в сравниваемых парламентских дискурсах словообозначения высших человеческих ценностей: Zukunft — будущее, Freiheit — свобода, Frieden -мир, Menschenwürde - человеческое достоинство, Volk - народ, Bildung - образование, Wohlstand - Благосостояние, Kultur -культура и многие другие

Среди лозунгов, используемых в немецкой и русской публичной парламентской речи, можно обнаружить слова, негативная оценоч-ность которых базируется на противопоставлении обозначаемого общечеловеческим ценностям. Это слова Terrorist - террорист, Rassismus - расизм, totalitär - тоталитарный, Blockadepolitik - политика блокады, Steuerlüge - налоговые махинации, Unrechtsstaat - неправовое государство, Trickserei - обман, надувательство. Среди слов, выражающих резко отрицательные оценки, особо выделяются слова и выражения, имеющие целью снижение интеллектуального и нравственно-этического статуса оппонента: Wahnsinn - безумие, gefälscht — подложный, фальшивый, Unwahrheit — неправда, ложь, Prinzipienreiterei — буквоедство, ideologische Borniertheit — идеологическая ограниченность, den Ruf beflecken — запятнать репутацию, lärmen - скандалить, bestechen - подкупать.

Среди экспрессивных лексических и лексико-фразеологических единиц публичной парламентской речи выделяются также лозунги,

ключевые и ударные слова и выражения. Они нацелены на эмоциональное и интеллектуальное влияние и в этом отношении мотивированы желанием говорящего управлять интеллектуальным процессом [Strauß/Haß/Harras, 1989]. В немецких и русских парламентских речах они используются для того, чтобы выражать идентифицирующие или дистанцирующие, положительные или отрицательные оценки или аффективные установки. В ходе парламентских дискуссий используются также слова-знамена и программные слова. По своим коннотациям они противопоставлены так называемым «ругательным словам» -Scheltwörter, которые предназначены для обличения позиции политического противника. Таким образом, то, что речевое поведение участников парламентского дискурса обусловлено их идеологией и разделяемой ими системой духовных ценностей, не вызывает сомнения. Дифференциация используемых в публичной парламентской речи оценочных слов и словосочетаний может основываться как на их соответствии речевому этикету, принятому в культуре данной нации, так и на общей для политической культуры разных наций оппозиции понятий «парламентских» и «непарламентских» выражений.

Современные требования к форме и стилю публичной парламентской дискуссионной речи достаточно строги как в Германии, так и в России. Выступая перед компетентными слушателями-членами парламента публично, оратор должен тщательно обосновывать каждый выдвигаемый тезис, логично излагать мысли, умело использовать риторические фигуры речи. Как зарубежными, так и отечественными исследователями неоднократно отмечалось, что по сравнению с парламентами более ранних созывов у количество используемых в парламенте риторических фигур меньшилось [Карасик, 2000; Burkhardt, 2003].

Взяв за основу исследования немецкоязычной парламентской речи Х.-У. Ниденхофа [Niedenhoff, 1989], X. Гейснера [Geißner, 1986] и К. Байера [Bayer, 1999], выявивших и описавших основные используемые риторические приемы, и сопоставив их с образцами русскоязычной публичной парламентской речи, можно отметить, что наиболее характерными из них являются следующие.

Риторический вопрос — это риторическая фигура, представляющая собой вопрос, ответ на который заранее известен, или вопрос, на который даёт ответ сам спросивший. На некоторые риторические вопросы ответа не требуется и не ожидается - в силу его крайней очевидности. Если вопросительное высказывание вполне определённо подразумевает ответ, то в отличие от него риторический вопрос фактически представляет собой утверждение или отрицание, высказанное в вопросительной форме. Характерной структурно-грамматической

чертой риторических вопросов публичной парламентской речи является условность употребления грамматической формы и интонации вопроса: в таких случаях они, по существу, не требуются. Например:

Kann man es insbesondere eigentlich unseren jüngeren Mitbürgern verdenken, die von Politikern Charakter, Geradlinigkeit, Glaubwürdigkeit verlangen, wenn sie sich angewidert abwenden?

Очевидно, что говорящий подразумевает отрицание пропозиции: нет, этого сделать нельзя. Приведем другой пример:

Frau Hamm- Brücher, ich möchte Sie fragen: Wie können Sie in dieser Debatte die Behauptung aufstellen, eine Entscheidung des Parlaments nach Artikel 67 des Grundgesetzes verstoße gegen moralische oder sogar christliche Grundsätze?

Говорящий подразумевает: Вы не можете сделать этого ни при каких условиях.

То же можно наблюдать на примерах русскоязычных риторических вопросов. Риторический вопрос применяется для усиления выразительности предыдущей или последующей утвердительной или отрицательной фразы, ответ на которую дает сам оратор, например:

... для чего мы здесь - чтобы слушать ложь, клевету? Мы здесь для чего?! (Сильный шум, гул в зале. Аплодисменты.) Чтобы слушать эти больные фантазии?! Мы здесь для того, чтобы пользу приносить, господин Жириновский! Чтобы перемены обеспечить, господин Зюганов! (Шум в зале.)

Пленарные парламентские заседания проходят в форме диалога (полилога), поэтому риторический вопрос — особенно часто встречающийся вид риторических фигур, а его использование не обусловлено какой-либо национально-культурной спецификой.

Паралипс имеет целью обратить особое внимание на предмет, который слушающие, по-видимому, хотят не заметить, намеренно обойти его обсуждение:

Zu diesen Fragen [Frieden durch Abschreckung] habe ich hier in früheren Debatten gesprochen. Ich will das nicht wiederholen, aber ich sage mit Bedacht dieses persönliche Wort.

Herr Kollege Mischnick, ich nehme das hier und dort von dem einen oder anderen im Zorn gesprochene Wort vom Verrat nicht auf. Aber ich nehme nichts davon zurück, ich streiche nichts davon ab, dass Sie und Ihre Freunde die Bürger 1980 gebeten haben, Bundeskanzler Schmidt neben Vizekanzler Genscher zu wählen. Das ist so. Приведем русские примеры:

Не хотелось бы повторять цифры, которые назвал Сергей Анатольевич, но всё-таки остановлюсь на технических средствах реабилитации.

Я ещё раз повторяю то, что сегодня уже говорил с этой трибуны: невозможно государству взять на себя пенсионную систему, никто это не может вынести!

Повтор - резюмирующее произнесение предшествующего ядра высказывания, например: Je klarer die moralische Legitimationen einer Regierung; je klarer ihre moralische Legitimationen, desto grösser ihre Fähigkeit, auch in kritischen Situationen die Bürger innerlich für die Regierungshandlungen aufzuschließen und zu gewinnen.

Сравним: «А я хочу сказать, говоря о честности и справедливости (шум в зале), говоря о честности и справедливости, я ещё хочу сказать несколько, намой взгляд, очень важных вещей».

Повтор может использоваться для выделения сказанного или удержания оратором права речи за собой, что особенно важно во время шума или выкриков из зала, например:

Steht darin etwas von „Ausgaben kürzen "? Nein! Da steht: Ausgaben erhöhen. — Написано ли там «Сократить расходы»? Нет! Там стоит: «Повысить расходы».

Можно выделить несколько видов повторов, использующихся как в немецкой, так и в русской публичной парламентской речи. К ним относится параллелизм - расположение тождественных или сходных по грамматической или семантической структуре элементов речи в смежных частях текста. Параллельными элементами могут быть предложения, их части, словосочетания, слова. Параллелизм проявляется в парламентской речи в виде анафоры или единоначалия - стилистической фигуры, состоящей в повторении звуков, слов, группы слов или в создании параллельного ряда грамматических структур, а также в повторении относительно самостоятельных отрезков речи:

Unser Volk wählt Abgeordnete. Unser Volk wählt am Wahltag nicht den Kanzler. ;

Спросите людей, выйдите на любую улицу, зайдите в любой дом - из десяти девять вам будут плевать в лицо: вас вся страна ненавидит! Поэтому лучше молчите, пока мы с Зюгановым чуть-чуть подобрее к вам относимся. (Смех, оживление в зале.) Как только разозлите - вам конец!

Параллелизм может также быть эксплицирован одновременно с градацией (кульминацией) — фигурой речи, состоящей в таком расположении частей высказывания, относящихся к одному предмету, что каждая последующая часть оказывается более насыщенной, более выразительной или впечатляющей, чем предыдущая, например:

... mehr Staat, mehr Bürokratie, mehr Kollektivismus, mehr Anonymität in Verwaltung, in Schule, in Krankenhäusern.

Diese Republik gehört nicht Helmut Schmidt und nicht mir, aber auch

nicht Ihnen und Herrn Barzel oder Herrn Strauß. Sie gehört auch nicht unseren Parteien.

Приведем русские примеры:

И более того, это парадокс, когда накопительную схему используют в условиях инвестиционного кризиса, а то, что в стране инвестиционный кризис, подтверждают и Минфин, и Центробанк, и Минэкономразвития.

Режим так наглухо закрыл всю страну, что сегодня все разбежались, минимум десять миллионов выехали за рубеж, самых образованных, самых умных, самых богатых, они все находятся в Германии, в Америке, в Британии, во Франции - так с кем индустриализацию проводить?! Надо же думать, где наши инженеры, где наша техническая интеллигенция, где все наши учёные!

Хиазм, обозначаемый также как обратный параллелизм, заключается в крестообразном изменении последовательности элементов в двух параллельных рядах слов, могут служить следующие высказывания:

Das Volk ist nicht für die Parteien und für die Parlamente da. Wir haben für das Volk dazusein.

Научитесь давать оценку в выступлениях, а если не тянете на руководителя фракции, научитесь сперва быть достойными этой должности!..

Сравнение. Посредством сравнений (сравнительных конструкций со словом как) осуществляется экспрессивизация как немецкой, так и русской публичной парламентской речи. Приведем пример:

Da fällt ein Sozialminister wie ein Sozialräuber über die Witwenrenten her und streicht sie rücksichtslos zusammen.

Сравнение министра социального развития с разбойником нацелено на то, чтобы обвинить его в непрофессионализме, недальновидности и дискредитирует его как министра. Приведем русский пример:

Ещё в 2002 году такие корифеи нашей промышленности, как Дмитриев (директор ЦАГИ), Елисеев (директор «Салюта»), Коблов (генеральный директор ВИАМ), Ливанов (директор АК имени Ильюшина), Герой России Михеев (президент АО «Камов»), писали, обращали внимание исполнительной власти на то, что более отрицательного влияния на развитие авиационно-космической техники в стране ни один закон не мог оказать.

В данном случае сравнение используется с обратной целью - для того, чтобы подчеркнуть авторитетность высказываемой точки зрения.

Подхват — вариант повтора с дальнейшим развитием темы:

Sie verstehen doch was von Absurdistan! Sie sind doch der Meister von Absurdistan!

И об этом с тревогой говорили и говорят такие корифеи в строительстве, как Басин, Забелин, Коишан, Лобов, в открытую. Они называют этот закон законом дерегулирования.

Повтор может охватывать многочастное высказывание, заключая его в своеобразную рамку (рамочный повтор):

Meine Damen und Herren, kein Redner der Opposition hat in seiner Rede gesagt, -warum wir diesen Nachtragshaushalt verabschieden. Wir verabschieden diesen Nachtragshaushalt, weil wir Europa gesagt haben: Wir sind bereit, Europa zu stabilisieren und aus unserem Haushalt Gelder zu geben, wenn Europa auf der anderen Seite bereit ist, ebenfalls etwas zu tun. Deswegen verabschieden wir den Nachtragshaushalt....

Вот сделайте замечание депутату Красову: он там чего-то мне про какой-то звёздно-полосатый флаг порекомендовал ... Что это такое?! Сделайте ему замечание!

Как в русскоязычной, так и в немецкоязычной публичной парламентской речи активно используются приемы аргументации. Наиболее рекуррентным приемом аргументации является прием апелляции, который представлен в нескольких видах. Апелляция к авторитету состоит в том, что оратор прибегает к изложению позиции общественно значимых личностей, институтов, СМИ или других источников, являющихся для аудитории безусловно авторитетными, например:

Ich empfehle Ihnen den Beitrag des Präsidenten der Deutschen Bundesbank, Professor Weber, in der „Süddeutschen Zeitung" von heute. Er schreibt, dass die Philosophie von SPD und Grünen (...) absolut falsch ist. — Я рекомендую Вам статью президента Немецкого Федерального Банка профессора Вебера, опубликованную в сегодняшнем номере «Зюддойче Цайтунг». Он пишет, что философия СДПГ и Зеленых абсолютно ложна.

Для реализации приема апелляции к авторитету, в качестве которого выступает «Другой», в публичной парламентской речи используется цитирование. В настоящей работе цитата и цитация представляют интерес в плане их способности оказанию речевого воздействия. В парламентском дискурсе прялюя цитата представляет собой:

- отрезок текста (Т2), в точности воспроизводящий отрезок другого, прецедентного текста (Т1), к которому он восходит;

- отрезок текста, не являющийся одной из форм косвенной речи;

-отрезок текста, обособленный от остального текста особыми

маркерами: кавычками, знаками препинания, шрифтом;

- отрезок текста, снабженный ссылкой на его первоисточник [Чернявская, 1999].

Прямые цитаты в немецкоязычном и русскоязычном парламентском дискурсе содержат дословное воспроизведение в тексте Т2 отрез-

ка прецедентного текста Т1. Например:

Ich spreche von Ihrem Verhältnis zu dem Fluchtlingsdrama vor den Toren Europas. Sie fordern ernsthaft, Deutschland müsse sich - ich zitiere aus Ihrem Antrag — „weiterhin für die wirkungsvolle und humanitäre Eindämmung der anhaltenden Fluchtlingsströme einsetzen ";

Они, коммунисты-депутаты, писали: «освободить преступников от меры пресечения 'содержание под стражей'»!

Наиболее распространенными прецедентными текстами, использующимися при цитировании в Бундестаге и Госдуме, являются тексты законов, проектов законов, документы партий и коалиций. Кроме того, депутатами Бундестага цитируются тексты Библии, философские тексты и произведения классической литературы. В обоих парламентах цитировались фрагменты предшествующих речей депутатов и тексты СМИ. Наименее значительную группу составили цитаты известных отечественных и зарубежных политиков прошлого, поэтов и писателей - так называемых «лидеров мнений».

Формальные различия в цитировании демонстрируют используемые для этого модели. Модели цитирования в публичной парламентской речи можно разделить на три группы. По первой модели использования приема цитирования депутат использует своеобразную «подводку» к цитате, то есть подробно сообщает аудитории кого или что и с какой целью он намерен процитировать.

Вторая модель цитирования предполагает, что цитаты могут быть идентифицированы как «чужой» текст только после того, как на это указал сам говорящий.

Третья модель цитирования, наименее распространенная, может быть условно обозначена как диалогическая. Диалогическая цитата может использоваться в качестве ответа на вопрос, заданный оппонентом. Необходимо отметить, что для выступлений депутатов Бундестага вообще характерно обращение не только к пленуму в целом, но и к отдельным депутатам, чаще - к оппонентам. В выступлениях депутатов в Государственной Думе этой тенденции не обнаружено.

Для привлечения внимания к содержащейся в цитате информации могут использоваться неформальные обращения; в Бундестаге обычно это обращения к конкретному лицу.

Прием апелляции путем самолигитимации означает, что оратор опирается на свой собственный высокий авторитет, на публичное признание или подтверждение законности собственного мнения, своего объективного права на оценку встречается в эксплицитно и имплицитно аргументированных высказываниях. Используя данный прием, говорящий либо говорит, либо подразумевает следующее: «я специалист в этой сфере, я имею значительный опыт и знаю, о чем идет речь на

самом деле»:

Ich sage Ihnen sehr deutlich: Wenn hier jemand abgeschrieben hat, dann waren das wohl die PseudoWissenschaftler, die Ihnen genehm waren; sie haben aus unserer Anfrage abgeschrieben.',

Д кстати, гшею дать право дать такое поручение комиссии, это мое полномочие как ведущего.

Прием апелляции к чувствам означает, что содержание высказывания из интеллектуальной сферы переносится в сферу эмоций и построенных на них убеждениях. Особая действенность этого приема заключается в том, что оратор взывает к представлениям аудитории о сверхценностях, на словах демонстрирует свою солидарность с этими ценностями и использует представления о ценностях, присущие аудитории, в своих интересах:

Die Folgen Ihrer verfehlten Steuerpolitik, die Sie zu verantworten haben, auf dem Rücken der Ärmsten ausgetragen werden. Mir steigen die Tränen in die Augen, wenn ich das sehe. Es ist höchste Zeit für einen politischen Kurswechsel in diesem Land.

Уважаемые коллеги, я просто хочу сказать огромное спасибо. В результате той работы, которая была проведена всеми нами, десятки тысяч людей не сядут в тюрьму. Давайте подумаем о тех детях, жёнах, родителях, которые в данном случае могли не пережить такое горе. Спасибо.

Прием изолирования заключается в том, что выразитель защищаемой позиции дистанцирует от оппонентов себя и своих сторонников. Противопоставляя «Своих» и «Чужих», он идентифицирует себя с группой «Своих» и изолируется от «чужих», например:

Это не закон, вообще, я даже не знаю, как это назвать. Голосовать, конечно, за это мы, наша фракция, не будем.

Wir haben - im Gegensatz zu Ihnen - in der letzten Wahlrechtsdebatte einen Gesetzentwurf eingebracht, der keine Vergrößerung des Bundestags zur Folge gehabt hätte. Wir hatten noch Pukelsheim III favorisiert. Aber das war mit der Koalition nicht zu machen. So haben wir dem Kompromiss zugestimmt, was uns nicht leichtgefallen ist.

Прием апелляции к факту используется в немецкой, как в русской публичной парламентской речи довольно редко. Следуя этому приему, оратор обращается к общеизвестным фактам, историческим событиям, данным статистических исследований и т.д., привлекая их в качестве доказательства своей правоты и неправоты оппонента, например:

По-моему, каждого гражданина страны можно приачечь к ответственности. Представьте себе ситуацию, человек продаёт свою квартиру за 1 миллион рублей — это не такая большая стоимость для квартиры - и не подал декларацию, — не уплатил 13 процентов налога.

Он может сесть в тюрьму, потому что 13 процентов - это 130 тысяч рублей.

Die Statistik ergibt, dass jetzt 5,2 Millionen Menschen arbeitslos sind. Damit sind genauso viele Menschen arbeitslos oder Sozialhilfeempfänger wie 1998 am Ende der Ära Kohl. Das ist die Situation.

Одним из наиболее распространенных в публичной парламентской речи приемов логического мышления является прием аналогии. Благодаря проведению аналогий высказывания приобретают большую убедительность. К тому же, если они остроумны, то надолго остаются в памяти аудитории и могут в дальнейшем цитироваться:

Другой, не менее распространенный прием - это прием контраста:

- Lieber Herr Niebel, Sie stolzieren zwar mittlerweile wie King's Majesty durch diese Räumlichkeiten.

- Und Sie wie die Prinzessin auf der Erbse!

Проведенное сравнение показало также, что степень логической аргументированности выступлений депутатов обоих парламентов в разных жанрах различна: она варьируется от полного отсутствия аргументов в докладах до наличия достаточно весомой доказательной базы — в дискуссионных выступлениях. Наряду с этим не являются в полной мере логически аргументированными большинство реплик-обвинений, звучащих в парламенте. Они используются, как правило, не для доказательства вины оппонента, а для его дискредитации, например:

Lassen Sie doch bitte das falsche Lob für die erneuerbaren Energien, und sagen Sie den Menschen ehrlich, dass Ihr Energiekonzept Atomkraft heist!

Олег Викторович, на мой взгляд, совершенно неправильно то, как вы реагируете на выступления депутатов, в частности, депутата Рябова, практически давая команду комиссии. Ну есть какие-то приличия парламентские, в конце концов!

Существенным моментом пленарных заседаний в Госдуме и Бундестаге является полемика. Можно отметить ряд общих признаков, определяющих ситуацию, в которой происходит парламентская полемика. Это публичность, наличие определенного предмета спора, полемизирующих сторон и «арбитра», контролирующего его ход и определяющего очередность выступлений спорящих - председательствующего заседания Госдумы (в Германии - президента или старейшины бундестага). Об этом свидетельствуют, например, материалы одного из заседаний Бундестага, которое может быть расценено как пример «звездного часа» немецкого парламентаризма. Парламентарии обсуждали моральную законность смены коалиций в середине избирательного периода и без предыдущих переизбраний. На этом заседании Бун-

дестага страстная полемика велась на высоком стилистическом и риторическом уровне. Как показал анализ, лексика этого заседания характеризуется употреблением значительного числа слов семантического поля «морально-этические действия, поступки, оценки и состояния». Среди них особо выделяются: Vertrauensbruch, Täuschung, Ihre Handlungsweise ist zwar legal, aber sie hat keine innere, keine moralische Rechtfertigung, Glaubwürdigkeitslücke. Например, федеральный канцлер Шмидт утверждал следующее:

Ihre Handlungsweise ist zwar legal, aber sie hat keine innere, keine moralische Rechtfertigung-,

Ich füge hinzu : In dem Wort Glaubwürdigkeit steckt das gewichtige Wort „ Würde ". Unsere Demokratie braucht Würde - Ваш образ действия легален, но у него нет внутреннего, морального оправдания. Я добавлю: В слове достоверность скрывается важное слово честь.

Ключевой концепт этого спора - Glaubwürdigkeit — достоверность фигурирует в речи Шмидта 7 раз.

Аналогичные примеры можно найти в стенограммах дискуссионных выступлений российских депутатов Государственной Думы

Отличительные черты парламентской полемики, объединяющие речь немецко- и русскоязычных ораторов, заключаются в том, что полемистами используется ряд особых приемов воздействия на оппонента и на аудиторию: таких, как захват инициативы, внезапность в использовании доводов, имеющихся в распоряжении спорящих, в том числе и психологических, навязывание своего сценария спора и т.п..

В зависимости от целей оратора и оценки оппонента, с которым он полемизирует, в исследуемом материале выделено несколько видов полемики. Разоблачительная полемика служит цели развенчания идей и доводов оппонента:

Wenn ich mir Ihren Antrag anschaue, dann muss ich feststellen, dass Sie schon an der Analyse scheitern. Denn in Ihrer Analyse spreshen Sie nur von den privaten Banken, die nach Ihrem Duktus Verursacher der Krise sind. Tatsächlich vergessen Sie einen ganz entscheidenden Teil des deutschen Bankensystems, der ebenfalls zur Schieflage beigetragen hat.

Этот вид полемики может иметь резкий разоблачительный тон, часто насмешливый или даже гневный:

Все! Вот: в суд пойдете! Вот видите, вот, пожалуйста, видите. А я ведь из чего исхожу? Пресса писала. Я же не стою около вашей кровати: с кем вы там общаетесь, кто из вас ногами дергает, кто руками. В ЛДПР с руками, ногами нормально, а вы же только так можете, да.

Товарищеская (коллегиальная) полемика направлена на убеждение коллег и соратников путем раскрытия ошибочности их представлений

и устранения заблуждений:

Sehr geehrter Herr Präsident! Liebe Kolleginnen und Kollegen! Herr Außenminister, Sie haben viel Mühe darauf verwandt, die Strategie der Regierung für Afganistan vorzustellen. Sie haben mir nicht überzeugt. Lassen Sie mich aber erst herausstellen, wo wir übereinstimmen.

Sie handeln richtig, wenn Sie die zivilen Anstrengungen verstärken. Es ist gut, daß die Mittel für die Entwicklungszusammenarbeit massiv erhöht werden sollen. Diese Erhöhung kommt spät. Lassen Sie uns hoffen, das dass sie nicht so spät kommt.

Jetzt müssen Ihren Ankündigungen auch Taten folgen. Wir erwarten, dass diese Mittel neu in den vorliegenden Haushaltsentwurf eingestellt werden. Das ist der Lackmustest für die Wahrhaftigkeit Ihrer Erklärungen.

Цель критической полемики заключается не в том, чтобы разгромить оппонента, но в том, чтобы убедить его с помощью фактов и аргументированных доводов:

Ich möchte noch eine persönliche Geschichte erzählen: Zum Ende meiner ersten Schwangerschaft vor fünf Jahren wurde ich immer nervöser. Am Tag X wollte ich meiner Hebamme das Versprechen abringen, dass alles gut gehen wird. Ich wollte das einfach vorher noch einmal hören. Ich habe erwartet, dass sie sagt, es werde alles gut. Sie sagte dann aber: Das kann ich dir jetzt nicht versprechen. Ein bisschen Gottvertrauen gehört auch noch dazu. - Selbst wenn eine Schwangerschaft sozusagen perfekt verläuft und die Schwangere regelmäßig untersucht wurde, können wir nicht garantieren, dass es während der Entbindung nicht doch noch zu Schäden kommt. Das ist für mich ein Argument, zu sagen: Wir haben es nicht zu 100 Prozent in der Hand.

В полемической парламентской речи особо выделяются средства словесной атаки и контратаки, которые рассчитаны на победу в споре в данный конкретный момент времени. Немецкие авторы их обозначают также как слова контрудара - Gegenschlagwörter. Часто они являются лексическими новообразованиями. Например, представители проправительственной коалиции в Бундестаге однажды попытались ввести в обиход новое название имущественного налога: Gerechtigkeitssteuer - налог справедливости. Эта попытка закончилась неудачей, а оппозиционеры переименовали его в Neidsteuer - налог зависти.

Особенно популярны в немецкой парламентской публичной речи каламбуры. Так, например, Фридрих Мерц использовал в дисскусии выражение deutsche Leitkultur, что было трансформировано в deutsche Leidkultur - немецкая страдающая культура [http://www.deutsche-Ieidkultur.de/index_refresh.htm]. Каламбуры используются и в русскоязычной парламентской полемике, например:

Если мы выведем своих сторонников, а это десятки миллионов, -всё, это будет уже не «оранжевая революгцш», а вторая Октябрьская.

Отношение к оппоненту в ходе полемики не исключает определенную степень воинственности и враждебности, но в целом в полемике, имеющей право на использование в обоих сравниваемых парламентах, существует четкое разграничение корректных и некорректных способов ведения спора и приемов, использование которых не допускается. К последним относятся, например, двусмысленность и софизм - уловка, умышленная ошибка, опирающаяся на подмену понятия, на разные значения слова. Такие приемы вызывают неодобрительную невербально-вербальную реакцию аудитории. Вербально-невербаль-ное одобрение парламентариев влечет за собой лишь такая победа в парламентской полемике, которая служит средством достижения истины.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На современном этапе развития общественных отношений важнейшую роль в политической жизни в демократическом обществе играет институт парламента, основным средством реализации властных полномочий в котором выступает вербальная коммуникация. Основная коммуникационная цель парламента — достижение консенсуса путем публичного обсуждения законопроектов и голосования - реализуются публично на его пленарных заседаниях: в универсальных жанрах доклада, выступления, (информационного и дискуссионного), вопроса и реплики. Особенности как содержательного, так и формального планов, отличающие публичную парламентскую речь от обиходно-бытового, научного и массового речевого общения, определяют непреходящий интерес к ее изучению со стороны многих гуманитарных дисциплин, изучающих человека и его язык. .

В каждой стране публичное парламентское общение характеризуется как универсальными чертами, так и национально-культурно обусловленной спецификой. Это определяет актуальность сопоставительного исследования парламентских дискурсов, в том числе - актуальность данной работы, выполненной в аспекте сопоставительного изучения коммуникативно-прагматических и функционально-стилистических характеристик немецкого и российского парламентского дискурса.

В настоящем исследовании поставлена цель сопоставить немецкую и русскую публичную парламентскую речь по ее функционально-стилистическим и коммуникативно-прагматическим характеристикам,

выявить ее универсальные и национально-специфичные особенности и подтвердить определяющее влияние национальной культуры и политического устройства общества на формирование и развитие языка парламентского дискурса.

В результате проведенного исследования установлено следующее. Как в Бундестаге, так и в Госдуме РФ публичная парламентская речь реализуется в устной форме диалога (полилога). К числу универсальных признаков публичной парламентской речи как особой формы общения в парламентской коммуникации следует отнести ограниченный набор жанров и общие функционально-стилистические характеристики, обусловленные единой коммуникационной целью парламента как социального института, регламентом процедуры пленарного заседания и стандартными формами осуществляемого в его ходе коммуникативного обмена. Индивидуализирующими факторами являются национально-специфичный речевой этикет немецко- и русскоязычного публичного общения и системно-структурные особенности немецкого и русского языков, определяющие меж- и внутрижанровые различия лингвокультурного характера.

Нацеленность участников пленарных заседаний парламента на убеждение оппонентов в преимуществе защищаемых ими позиций и критическое отношение к позициям оппонентов определяют широкое использование в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи разнообразных средств информирования и языкового и речевого воздействия. В качестве средств, косвенно указывающих на отношение ораторов к обсуждаемым темам, используется ряд словесных маркеров, которые могут быть подразделены на несколько групп:

-маркеры психоэмотивных состояний субъектов речи: лексико-фразеологические и структурно-грамматические средства, отражающие психическое и эмоциональное состояние говорящих;

-маркеры социально-групповой и профессиональной составляющей личности субъектов речи;

-маркеры мировоззренческой (идеологической) и интеллектуальной составляющих личности субъектов речи;

-маркеры национальной, возрастной, профессиональной и тендерной составляющих личности субъектов речи.

Воздействие в обоих случаях осуществляется путем экспрессиви-зации и эмотивизации высказываний, использования широкого арсенала тропов и стилистических фигур и применения риторических, в том числе - полемических приемов.

Сопоставление образцов немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи в риторическом аспекте позволило выявить ряд характеризующих ее общих и индивидуализирующих приемов. К наи-

более рекуррентным относятся риторический вопрос, повтор, параллелизм, паралипс, хиазм.

Важное место в ведении парламентских дискуссий в обоих странах занимает полемика. В зависимости от целей оратора и оценки оппонента, с которым он полемизирует, в исследуемом материале выделено несколько видов полемики и установлено, что в исследованном корпусе примеров немецкая парламентская речь более разнообразна по используемым средствам и более экспрессивна, чем русская.

В целом проведенное исследование подтвердило, что выявленные и сопоставленные характеристики немецко-язычной и русскоязычной публичной парламентской речи не случайны, но являются одной из форм проявления общих закономерностей организации публичной мыслеречевой деятельности в парламентском дискурсе.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях (по перечню ВАК РФ):

1. Константинова, A.C. О типологии институциональных речевых действий в парламентском дискурсе (на материале немецкого и русского языков) [Текст] / A.C. Константинова // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2012. -№ 1.-С. 141-144 (0,4 п.л.).

2. Константинова, A.C. Коммуникативно-прагматические и функцио-напьно-стилистические характеристики немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи (на материале стенограмм пленарных заседаний Бундестага ФРГ и Госдумы РФ) / A.C. Константинова // Современные проблемы науки и образования. - 2012. - № 6. -URL: http://www.science-education.ru/106-7675 (0,9 п.л.).

Публикации в других изданиях:

3.Константинова, A.C. К вопросу о некоторых особенностях политического текста [Текст] / A.C. Константинова // Романо-германская филология: материалы науч.-исслед. работы преподавателей, аспирантов, соискателей, магистрантов и студентов кафедры западноевропейских языков и культур переводческого факультета. - Пятигорск: ПГЛУ, 2003. - Вып. 3. - С. 44-49 (0,4 п.л.).

4. Константинова, A.C. К вопросу о типовых свойствах политической коммуникации [Текст] / A.C. Константинова // Университетские чтения - 2009: материалы науч-метод. чтений ПГЛУ (12-13 января 2009 г.). - Пятигорск: ПГЛУ, 2009. - Ч. 6, секции 19-22 симпозиума 1.-С. 172-179 (0,5 п.л.).

5. Константинова, A.C. Инклюзивное «мы» как особенность риторической организации парламентских дебатов Бундестага [Текст] / А.С.Константинова // Университетские чтения - 2010: материалы науч.-метод, чтений ПГЛУ (14-15 января 2010 г.). - Пятигорск: ПГЛУ, 2010. - Ч. 7, секции 20-23 симпозиума 1. - С. 158-163 (0,4 п.л.).

6. Константинова, A.C. Связи с общественностью в органах государственной власти на примере Парламента Германии [Текст] / A.C. Константинова // Университетские чтения - 2011: материалы науч,-метод. чтений ПГЛУ (13-14 января 2011 г.). - Пятигорск: ПГЛУ, 2011. - Ч. 16, симпозиумов I, II, III, IV. - С. 16-20 (0,3 пл.).

Подписано в печать 16.01.2013. Формат 60 х 84 '/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.печл. 1,8. Тираж 85экз. Заказ 4.

ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

357532, Ставропольский край, г. Пятигорск, пр. Калинина, 9 Отпечатано в центре информационных и образовательных технологий ПГЛУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Константинова, Анна Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА И ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ ПАРЛАМЕНТСКОЙ КОММУНИКАЦИИ.

1. Парламентская коммуникация как предмет и объект теории политического дискурса.

2. Парламент как социальный институт, определяющий экстралингвистические и лингвистические характеристики публичного парламентского дискурса.

3. Парламентский ритуал как основа стандартизации средств и способов публичного парламентского речевого общения.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА 2. СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПУБЛИЧНОЙ РЕЧИ В БУНДЕСТАГЕ ФРГ И ГОСДУМЕ РФ

ПАРЛАМЕНТСКИЕ ПЛЕНАРНЫЕ ЗАСЕДАНИЯ).

1. Коммуникативно-прагматическая ситуация продуцирования публичной парламентской речи.

2. Речежанровая составляющая немецко- и русскоязычного парламентского дискурса.

3. Функционально-стилистические характеристики немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

3.1. Функции «политического языка» в дискурсе публичного парламентского общения.

3.2. Лексико-фразеологические особенности немецкои русскоязычной публичной парламентской речи.

3.3. Структурно-грамматические особенности немецкои русскоязычной публичной парламентской речи.

3.4. Тропы и стилистические фигуры в немецкой и русской публичной парламентской речи.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2.

ГЛАВА 3. РЕЧЕВОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ В НЕМЕЦКОЙ И

РУССКОЙ ПУБЛИЧНОЙ ПАРЛАМЕНТСКОЙ РЕЧИ.

1. Основные источники и принципы формирования парламентского дискурса в Германии и России.

2. Особенности аргументации в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

2.1. Логические приемы и логические уловки в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

2.2. Основные приемы аргументации в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

3. Риторика немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

3.1. Основные риторические приемы в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

3.2. Особенности современной немецкой и русской парламентской полемики.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 3.

Введение диссертации2013 год, автореферат по филологии, Константинова, Анна Сергеевна

Настоящее диссертационное исследование посвящено комплексному сопоставительному изучению современной немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

Происходящая в настоящее время активизация политической жизни общества и ее несомненное влияние на формы и средства массового общения определяют повышенный интерес к изучению дискурса политической коммуникации. На современном этапе развития общественных отношений важнейшую роль в политической жизни играет институт парламента. Парламентский дискурс - это неотъемлемая составляющая массовой коммуникации в демократическом обществе. В парламентском дискурсе находит отражение не только языковой, но культурно-исторический, идеологический, интеллектуальный, социальный и другие виды опыта носителей языка. Это определяет актуальность проблемы парламентского дискурса в целом и актуальность данной работы, выполненной в аспекте сопоставительного изучения коммуникативно-прагматических и функционально-стилистических характеристик немецкого и российского парламентского дискурса.

Основная цель данного исследования - сопоставить немецкую и русскую публичную парламентскую речь по ее функционально-стилистическим и коммуникативно-прагматическим характеристикам и подтвердить определяющее влияние национальной культуры и политического устройства общества на формирование и развитие языка парламентского дискурса;

Для реализации поставленной цели решались следующие задачи:

- изучить концепции политической коммуникации в трудах отечественных и зарубежных исследователей;

- выявить лингвистические и внелингвистические признаки влияния политической жизни на язык и стиль парламентской коммуникации;

- проанализировать стенограммы пленарных заседаний Бундестага ФРГ и Госдумы РФ в плане их коммуникативно-прагматических и функционально-стилистических характеристик;

- охарактеризовать основные жанры немецкоязычной и русскоязычной публичной парламентской речи;

- описать способы речевого воздействия и полемические приемы, используемые в коммуникативно-прагматической ситуации пленарного заседания в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ;

- систематизировать черты универсального и особенного в немецко- и русскоязычном публичном парламентском общении.

Научная новизна настоящей работы определяется представленным в ней межпарадигмальным подходом и комплексным сопоставительным описанием современной немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи, ранее в плане ее жанрово-стилистических и риторических особенностей специально не исследовавшейся. Выдвижение в фокус внимания положения о взаимовлиянии лингвистических и экстралингвистических факторов, определяющих формирование языка публичного парламентского общения, позволило представить парламентский дискурс как объективный показатель культуры политической коммуникации и раскрыть ее национально-культурную специфику.

Теоретическую базу работы составили труды отечественных и зарубежных исследователей, посвященные проблеме речевой деятельности в институциональных дискурсах. Основополагающими являются концепции, представленные в отечественных исследованиях по теории дискурса, в прикладных исследованиях проблем функциональной прагматики речи; исследования, выполненные в рамках культурологической парадигмы и в межпара-дигмальных подходах к изучению языковой интеракции в политическом дискурсе.

В качестве основных зарубежных источников выступили статьи и монографии, авторами которых являются исследователи проблем политической коммуникации в Германии, Великобритании и США.

Общение в парламентах Германии и России контролируется их регламентами, содержащими конкретные предписания относительно способов и средств речевого взаимодействия. Как отмечает М. Фуко [1996], контроль над парламентским дискурсом обеспечивает процедура исключения, наиболее очевидно проявляющаяся в запретах: говорить можно не все, говорить можно не обо всем и не при любых обстоятельствах, и, наконец, не всякому можно говорить о чем угодно. Из этого следует, что немецко- и русскоязычная публичная парламентская речь может иметь особенности как содержательного, так и формального планов, отличающие ее от речи аппарата парламента и речевого общения в его кулуарах.

Объектом изучения в проводимом исследовании является публичная парламентская речь немецко- и русскоговорящих участников пленарных заседаний в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ.

Предмет исследования составляют функционально-стилистические и коммуникативно-прагматические особенности немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи.

Материал исследования. В ходе работы подвергнуты анализу и сопоставлены публичные высказывания депутатов Бундестага ФРГ и Госдумы РФ, зафиксированные в стенограммах пленарных заседаний за 2002-2012 годы (более 2500 примеров).

Гипотеза исследования заключается в том, что немецко- и русскоязычная публичная парламентская речевая деятельность обусловлена парламентским ритуалом и коммуникативно-прагматической ситуацией и строится по модели нескольких речевых жанров, которые - в силу инстшуционально-сти парламентского дискурса - характеризуются наличием универсальных черт, а также национально-культурной и языковой спецификой.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Речевая деятельность в парламенте представляет собой неотъемлемый элемент политического дискурса с его универсальной институциональной основой. Парламентская коммуникация - это отражение социальной дифференциации общества; в то же время парламентский дискурс упорядочивает общественные отношения и прокладывает путь к компромиссам.

2. В соответствии с коммуникативно-прагматическими ситуациями формального/неформального общения парламентская речь может быть подразделена на публичную, аппаратную и кулуарную. Публичная парламентская коммуникация в Бундестаге и Госдуме ритуализована и может рассматриваться как объективный показатель культурного уровня политической коммуникации.

3. Ритуалы публичного общения в обоих парламентах, с одной стороны, регулируют коммуникативный обмен между субъектами публичной политики и формализуют его, а с другой - создают предпосылки для разнонаправленного воздействия на общественное сознание.

4. Универсальными жанрами публичной парламентской речи, реализуемыми на пленарных заседаниях в Бундестаге и Госдуме РФ, являются жанры доклада, информационного выступления, дискуссионного выступления, вопроса и реплики, имеющие национально-специфичные варианты. Каждый из данных жанров характеризуется использованием определенного набора средств и способов языкового выражения, приемов экспрессивизации и эмотивизации высказываний, риторических и полемических приемов.

5. Корпус жанров публичной парламентской речи в Германии и России формируется под влиянием общих коммуникативных установок участников публичного парламентского дискурса. Национально-культурная специфика публичной парламентской речи немецко- и русскоговорящих участников парламентских заседаний определяется особенностями языкового строя и менталитета нации, своеобразием парламентских ритуалов и особенностями национального речевого этикета.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что проведенное сопоставление позволило высветить то закономерное и случайное, что свойственно публичной парламентской речи носителей сопоставляемых языков и культур, отчетливее дифференцировать общечеловеческое и национально-специфичное, характеризующее политическую коммуникацию в целом, а также:

- в применении межпарадигмального подхода и комплексного многоаспектного анализа изучаемого объекта, позволившего всесторонне описать публичную парламентскую речь и дифференцировать ее жанры: доклад, выступление, вопрос и реплику;

- в установлении корреляции дискурсных категорий немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи с используемыми в ней языковыми средствами и актуализационными приемами;

- в системном межъязыковом сопоставлении языковых средств информирования и языкового и речевого воздействия, определяющих воздействующий потенциал публичной парламентской речи в Германии и России;

- в выявлении признаков универсального и национально- специфичного в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи;

- в подтверждении положения о том, что публичная парламентская речь является объективным показателем культурного уровня политической коммуникации.

В исследовании были применены методы и приемы политической лингвистики, функциональной стилистики и прагмалингвистики, корпусной лингвистики (для выявления типичных контекстов), а также ряд частных лингвистических методов и приемов: межъязыковое сопоставление и описание средств информирования и воздействия, приемы дистрибутивного анализа и логико-смысловой интерпретации.

Практическая ценность данного исследования определяется возможностью практического применения разработанного межпарадигмального подхода к сопоставительному изучению и выявлению проявления в публичной парламентской речи национальной картины мира в ее языковом, социальном культурно-историческом, идеологическом, интеллектуальном аспектах. Знание этих особенностей и умение интерпретировать языковые средства, репрезентирующие или косвенно указывающие на особенности отражения национального менталитета в языковой картине мира, необходимы как в исследованиях проблем межкультурной коммуникации, политологии, так и в политической лингвистике, в языковой практике, в теории и практике перевода и лингводидактике.

Основные выводы, теоретические положения и практические результаты, полученные в процессе проведенного исследования, могут быть использованы при разработке курсов лекций по межкультурной коммуникации, сравнительной типологии, социолингвистике, лингвокультурологии, функциональной стилистике, на практических занятиях по практикуму речевого общения, риторике и интерпретации текста, а также могут послужить основой для выполнения диссертационных исследований и при написании курсовых и выпускных квалификационных работ по лингвистике.

Основные положения диссертационного исследования апробированы на V Всероссийской научно-практической конференции «Подготовка РЯ-специалиста в вузе: теория и практика» (Екатеринбург, 2010); на научно-методических чтениях ФГБОУ ВПО ПГЛУ «Университетские чтения» (Пятигорск, 2009, 2010, 2011); на лингвистическом семинаре преподавателей и аспирантов кафедры теории и практики перевода ФГБОУ ВПО ПГЛУ (Пятигорск, 2011, 2012); на кафедре конфликтологии, связи с общественностью и журналистики ФГБОУ ВПО ПГЛУ (Пятигорск, 2011, 2012) и отражены в 6 публикациях автора, две из которых - статьи в рецензируемых научных изданиях по перечню ВАК РФ.

Структура и объем диссертации. Композиционно работа состоит из Введения, трех Глав, Заключения и Библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Публичная парламентская речь в современной Германии и России"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 3

Сопоставительный подход к изучению средств и способов речевого воздействия, используемых продуцентами публичной речи в Бундестаге ФРГ и Госдуме РФ, позволяет выявить существующие возможности воплощения коммуникативных намерений участников парламентского дискурса и систематизировать их использование в каждом из реализуемых здесь жанров политической коммуникации и пронаблюдать варианты их воплощения в разных языковых и этнонациональных коллективах.

В устном полилоге участников парламентских дебатов происходит спонтанное речевое взаимодействие носителей разных стратегий и реализующих их тактик. Парламентарии обоих стран соперничают между собой и борются за утверждение своей позиции, находят консенсус и приходят или не приходят к согласию с оппонентами. На их вербальное поведение влияет возможность общественной огласки - даже в том случае, если возможность такой огласки минимальна. В таких условиях общения предсказать то, каковы общие закономерности использования богатейшего арсенала средств речевого воздействия достаточно сложно; но зато при таком подходе ярче выделяются особенности публичной парламентской речи как супержанра политической коммуникации, представленного в жанрах доклада, выступления, реплики и вопроса.

Спектр корректных приемов, которые могут применяться в немецкоязычной и русскоязычной парламентской речи, весьма широк. Среди них такие риторические и полемические приемы, как захват инициативы, навязывание своего сценария обсуждения темы, внезапность в использовании доводов, выбор наиболее удачного времени для изложения решающих аргументов и т.п. Однако, разгромив доводы противника или продемонстрировав, что из приведенных аргументов не следует данный тезис, можно разрушить доказательство оппонента, но это не всегда означает опровержение истинности самого тезиса.

В парламентской полемике, как в споре до победного конца, допускаются достаточно жесткие формы речевого поведения. Они существуют на грани нарушения принципа вежливости, и хотя, согласно регламенту, никогда не должны переходить границ личной сферы, могут все же в отдельных случаях превращаться и в перебранки и ссоры. Примеры ситуаций публичного парламентского общения отражают те отношения, которые существуют не только и не столько между отдельными личностями, сколько между носителями разных политических устремлений и идеологий. Как показывает жизненная практика, не существует утвержденных парламентским ритуалом норм, правил, законов, кодексов речевого поведения, которые в то или иное время могут быть нарушены: утверждение императивов парламентского общения не служит полной гарантией их соблюдения.

Парламентская полемика может иметь целью консолидацию сторонников, дискредитацию оппонентов и убеждение или внушение аудитории той точки зрения, которая является выгодной воздействующему лицу: всегда находятся обстоятельства, при которых парламентарии считают целесообразным не только игнорировать их, но даже действовать вопреки им. Парадоксально то, что эти «анархистские» действия могут оказаться необходимыми для прогресса в достижении консенсуса или завоевания парламентского большинства. Поэтому изучение риторических и полемических средств современной публичной парламентской речи является актуальной задачей не только политической лингвистики, но и политологии и теории политической коммуникации.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На современном этапе развития общественных отношений важнейшую роль в политической жизни в демократическом обществе играет институт парламента, основным средством реализации властных полномочий в котором выступает вербальная коммуникация. Основная коммуникационная цель парламента - достижение консенсуса путем публичного обсуждения законопроектов и голосования - реализуются публично на его пленарных заседаниях: в универсальных жанрах доклада, выступления, (информационного и дискуссионного), вопроса и реплики.

Особенности как содержательного, так и формального планов, отличающие публичную парламентскую речь от обиходно-бытового, научного и массового речевого общения, определяют непреходящий интерес к ее изучению со стороны многих гуманитарных дисциплин, изучающих человека и его язык.

В каждой стране публичное парламентское общение характеризуется как универсальными чертами, так и национально-культурно обусловленной спецификой. Это определяет актуальность сопоставительного исследования парламентских дискурсов, в том числе - актуальность данной работы, выполненной в аспекте сопоставительного изучения коммуникативно-прагматических и функционально-стилистических характеристик немецкого и российского парламентского дискурса.

В настоящем исследовании поставлена цель сопоставить немецкую и русскую публичную парламентскую речь по ее функционально-стилистическим и коммуникативно-прагматическим характеристикам, выявить ее универсальные и национально-специфичные особенности и подтвердить определяющее влияние национальной культуры и политического устройства общества на формирование и развитие языка парламентского дискурса.

В результате проведенного исследования установлено следующее. Как в Бундестаге, так и в Госдуме РФ публичная парламентская речь реализуется в устной форме диалога (полилога). К числу универсальных признаков публичной парламентской речи как особой формы общения в парламентской коммуникации следует отнести ограниченный набор жанров и общие функционально-стилистические характеристики, обусловленные единой коммуникационной целью парламента как социального института, регламентом процедуры пленарного заседания и стандартными формами осуществляемого в его ходе коммуникативного обмена. Индивидуализирующими факторами являются национально-специфичный речевой этикет немецко- и русскоязычного публичного общения и системно-структурные особенности немецкого и русского языков, определяющие меж- и внутрижанровые различия лингво-культурного характера.

Нацеленность участников пленарных заседаний парламента на убеждение оппонентов в преимуществе защищаемых ими позиций и критическое отношение к позициям оппонентов определяют широкое использование в немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи разнообразных средств информирования и языкового и речевого воздействия. В качестве средств, косвенно указывающих на отношение ораторов к обсуждаемым темам, используется ряд словесных маркеров, которые могут быть подразделены на несколько групп:

- маркеры психоэмотивных состояний субъектов речи: лексико-фра-зеологические и структурно-грамматические средства, отражающие психическое и эмоциональное состояние говорящих;

- маркеры социально-групповой и профессиональной составляющей личности субъектов речи;

- маркеры мировоззренческой (идеологической) и интеллектуальной составляющих личности субъектов речи;

- маркеры национальной, возрастной, профессиональной и тендерной составляющих личности субъектов речи.

Воздействие в обоих случаях осуществляется путем экспрессивизации и эмотивизации высказываний, использования широкого арсенала тропов и стилистических фигур и применения риторических, в том числе - полемических приемов.

Сопоставление образцов немецко- и русскоязычной публичной парламентской речи в риторическом аспекте позволило выявить ряд характеризующих ее общих и индивидуализирующих приемов. К наиболее рекуррентным относятся риторический вопрос, повтор, параллелизм, паралипс, хиазм.

Важное место в ведении парламентских дискуссий в обоих странах занимает полемика. В зависимости от целей оратора и оценки оппонента, с которым он полемизирует, в исследуемом материале выделено несколько видов полемики и установлено, что в исследованном корпусе примеров немецкая парламентская речь более разнообразна по используемым средствам и более экспрессивна, чем русская.

В целом проведенное исследование подтвердило, что выявленные и сопоставленные характеристики немецкоязычной и русскоязычной публичной парламентской речи не случайны, но являются одной из форм проявления общих закономерностей организации публичной мыслеречевой деятельности в парламентском дискурсе.

Список научной литературыКонстантинова, Анна Сергеевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Алещанова, И.В. Цитация в газетном тексте (на материале современной английской и российской прессы) Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / И.В. Алещанова. - Волгоград, 2000. - 22 с.

2. Аннушкин, В.И. Риторика : ввод, курс Текст. учеб. пособие для вузов /

3. B.И. Аннушкин. М.: Флинта: Наука, 2006. - 290 1. с.

4. Аристов, С.А., Сусов, И.П. Коммуникативно-когнитивная лингвистика. Разговорный дискурс Электронный ресурс. / С.А. Аристов, И.П. Сусов. -1999. http://www.tversu.ru/~Susov/Aristov.htm

5. Арутюнова, Н.Д. Стратегия и тактика речевого поведения Текст. / Н.Д. Арутюнова // Прагматические аспекты изучения предложения и текста / Киевский гос. пед. ин-т иностр. яз. Киев, 1983. - С. 4-12.

6. Арутюнова, Н.Д. Дискурс Текст. / Н.Д.Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 136137.

7. Базылев, В.Н. Политический дискурс в России Текст. / В.Н. Базылев // Известия Ур ГПУ. Лингвистика. Екатеринбург, 2005. - Вып. 15.1. C. 5-32.

8. Баранов, А.Н. Введение в прикладную лингвистику Текст.: учебное пособие / А.Н. Баранов. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-360 с.

9. Баранов, А.Н. Политический дискурс: прощание с ритуалом? Текст. / А.Н. Баранов // Человек. 1997. - № 6. - С. 108-118.

10. Баранов, А.Н., Караулов, Ю.Н. Русская политическая метафора (материалы к словарю) Текст. / А.Н.Баранов, Ю.Н.Караулов. М., 1991. -193 с.

11. Баранов, А.Н., Караулов, Ю.Н. Русская политическая метафора: материалы к словарю Текст. / А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов; АН СССР, Ин-т рус. яз. М.: ИРЯ, 1991а. - 193 с.

12. З.Баранов, А.Н., Паршин, П.Б. Оценочный аспект когнитивного стиля и его языковые корреляты Текст. / А.Н. Баранов, П.Б. Паршин // Когнитивные стили. Таллин, 1986. - С. 24-28.

13. Баранов, А.Н., Паршин, П.Б. Воздействующий потенциал варьирования в сфере метаграфемики Текст. / А.Н. Баранов, П.Б. Паршин // Проблемы эффективности речевой коммуникации. М., 1989. - С. 41-115.

14. Баранов, А.Н., Паршин, П.Б. Процедурный метаязык в лингвистической семантике Текст. / А.Н. Баранов, П.Б. Паршин // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. - 1990.-№ 1.-С. 16-30.

15. Баранов, А.Н. и др.. Политический дискурс: методы анализа тематической структуры и метафорики [Текст] / А.Н. Баранов, О.В. Михайлова, Г.А. Сатаров, Е.А. Шилова. М.: Фонд ИНДЕМ, 2004. - 90 с.

16. Басенко, Г.В. Прагмалингвистические особенности идеологизированных речевых штампов (на материале текстов Конституции России и Германии) Текст. / Г.В. Басенко // Научная мысль Кавказа. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010. - № 2. - С. 119-123.

17. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского Электронный ресурс. / М.М. Бахтин. -М., 1972. http://philosophy.ru/library/bahtin/01/index.html

18. Бахтин, М.М. Марксизм и философия языка Текст. // Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Лабиринт, 2000. - С. 349-486.

19. Бахтин, М.М. Стилистика художественной речи Текст. / М.М.Бахтин // Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Лабиринт, 2000. - С. 517-572.

20. Бенвенист, Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с.

21. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию

22. Текст. / И.А. Бодуэн де Куртенэ. М., 1963. - Т. II. - 384 с.

23. Будаев, Э.В., Чудинов А.П. Метафора в политической коммуникации Текст. / Э.В. Будаев, А.П. Чудинов. М.: Флинта, 2008. - 248 с.

24. Буллах, М.И. Цитата как лингвистическое явление немецкой научной прозы Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / М.И. Буллах. Калинин, 1978.- 16 с.

25. Бурмакина, Н.Г. Академический дискурс в теории институциональных дискурсов Электронный ресурс. / Н.Г. Бурмакина; Сибирский федеральный ун-т., г. Красноярск. http://www.study-english.info/article.

26. Вайсбергер, Й.Л. Язык и философия Текст. / Й.-Л. Вайсбергер // Вопросы языкознания. 1993. - № 2. - С. 114-124.

27. Вальц, Г.И. Коммуникативно-прагматические функции цитации в тексте литературно-критического эссе Текст. / Г.И. Вальц // Прагматический аспект предложения и текста: межвуз. сб. науч. тр. / Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена. Л., 1990. - С. 12-22.

28. Вежбицка, А. Язык. Культура. Познание Текст. / А. Вежбицка. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

29. Виноградов, С.И. Слово в парламентском общении: функции и культурный контекст Текст. / С.И. Виноградов // Культура парламентской речи. -М.: Наука, 1994.-С. 46-57.

30. Водак, Р. Язык. Дискурс. Политика Текст. / Р. Водак. Волгоград: Перемена, 1997.- 138 с.

31. Волкова, И. Слово Путина: Что показал психолингвистический анализ устных выступлений и.о. президента России Текст. / И. Волкова // Эксперт. 2000. - № 6. - С. 53-57.

32. Волошина, Н.В. Дебаты как речевой жанр в профессиональной деятельности учителя Текст.: автореф. дис. . канд. пед. наук / Н.В. Волошина; МПГУ.-М., 2006.- 16 с.

33. Вольфсон, И.В. Язык политики. Политика языка Текст. / И.В. Вольфсон; под ред. С.И. Барзилова. Саратов: Изд-во. Сарат. ун-та, 2003. - 128 с.

34. Гаврилова, М.В. Критический дискурс-анализ в современной зарубежной лингвистике Текст. / М.В. Гаврилова. СПб: Изд-во СПбГУ, 2003. - 24 с.

35. Гаспаров, Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования Текст. / Б.М. Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1996. -352 с.

36. Грайс, П. Логика и речевое общение Текст. / П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. - Вып. 16: Лингвистическая прагматика. -С. 217-237.

37. Грановская, JI.M. Риторика Текст. / Л.М. Грановская; под общ. ред. В.А. Плотниковой; Бакинский славянский ун-т. М.: Азбуковник, 2004. -218 с.

38. Громыко, С.А. Русский политический дискурс начала XX века (на материале дискуссии в I Государственной Думе 1906 года) Текст.: дис. . канд. филол. наук / С.А. Громыко. Вологда, 2007. - 235 с.

39. Гусев, С.С. Цитирование как способ аргументации Текст. / С.М. Гусев // Речевое общение и аргументация = Speech communication a. documentation. СПб.: Экополис и культура, 1993. Вып. 1. - С. 68-76.

40. Даирова, К.Н. Цитация как форма создания диалога в научно-лингвистическом тексте Текст. / К.Н. Даирова // Лингвистические аспекты образности: сб. науч. тр. / МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1981. -Вып. 174.-С. 92-102.

41. Даирова, К.Н. Структурно-семантические особенности цитаты и ее функционирование в тексте (на материале англ. научн. лингв, литературы) Текст.: автореф. дис. канд. филол. наук / К.Н. Даирова. М., 1983. - 22 с.

42. Даниленко, В.И. Современный политологический словарь Текст. / В.И. Даниленко. M.: NOTA BENE, 2000. - 1024 с.

43. Девкин, В.Д. Немецкая разговорная речь Текст. / В.Д. Девкин. М.: Международные отношения, 1979. - 254 с.

44. Дейк, ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация Текст. / Т.А. ван Дейк. -М. : Прогресс, 1989. 310 с.

45. Демьянков, В.З. Конвенции, правила и стратегии общения (Интерпретирующий подход к аргументации) Текст. / В.З. Демьянков // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. - 1982. - Т. 41, № 4. - С. 327-337.

46. Демьянков, В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века Текст. / В.З. Демьянков // Язык и наука конца 20 века / Институт языкознания РАН. М., 1995. - С. 239-320.

47. Демьянков, В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии Текст. / В.З. Демьянков // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. М., 2002. - № 3. - С. 3243.

48. Демьянков, В.З. Образ адресата Текст. / В.З. Демьянков // Культура русской речи: Энциклопедический словарь справочник / под общ. рук. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, E.H. Ширяева. М.: Флинта; Наука, 2003.-С. 376-377.

49. Иванов, Л.Ю. Текст научной дискуссии: Дейксис и оценка Текст. / Л.Ю. Иванов. М.: 2Р, 2003. - 206 с.

50. Ильин, М.В. Слова и смыслы: Опыт описания ключевых политических понятий Текст. / М.В. Ильин. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1997. - 432 с.

51. Иссерс, О.С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий Текст. / О.С. Иссерс // Вестник Омского ун-та. 1999. - Вып. 1. - С. 7479.

52. Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи Текст. / О.С. Иссерс. М.: КомКнига, 2006. - 288 с.

53. Карасик, В.И. О типах дискурса Текст. / В.И. Карасик // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2000. - С. 5-20.

54. Карасик, В.И. Язык социального статуса Текст. / В.И. Карасик. M.: Гнозис, 2002. - 333 с.

55. Карасик, В.И. Типы абсурда Текст. / В.И. Карасик // Аксиологическая лингвистика: игровое и комическое в общении: сб. науч. тр. / отв. ред. В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин. Волгоград: Перемена, 2003. - С. 112-126.

56. Кордонский, С. Фундаментальный лексикон: язык и политический спектр в России Текст. / С. Кордонский // Век XX и мир. 1994. - № 1-2.

57. Костенко, H.B. Ценности и символы в массовой коммуникации Текст. / Н.В. Костенко. Киев: Наук, думка, 1993. - 129 с.

58. Красных, В.В. Структура коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст) Текст.: дис. . докт. фи-лол. наук / В.В. Красных; МГУ. М., 1999. - 360 с.

59. Красных, В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации Текст.: курс лекций / В.В. Красных. М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. - 270 с.

60. Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века: (опыт парадигмального анализа) Текст. / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца XX века. М., 1995.

61. Купина, H.A. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции Текст. / H.A. Купина. Екатеринбург; Пермь, 1995. - 143 с.

62. Лазуткина, Е.М. Парламентские жанры Текст. / Е.М. Лазуткина // Культура парламентской речи. М.: Наука, 1994. - С. 34-45.

63. Лапина, C.B. Ритуал Текст. / C.B. Лапина // Социологическая энциклопедия / под общ. ред. А.Н. Данилова. Минск: БелЭН, 2003. - С. 289.

64. Лассан, Э. Дискурс власти и инакомыслия в СССР: когнитивно-риторический анализ Текст. / Э. Лассан. Вильнюс: Изд-во Вильнюс, ун-та, 1995.-232 с.

65. Ляпон, М.В. Языковая личность: поиск доминанты Текст. / М.В. Ляпон //

66. Язык система. Язык - текст. Язык - способность. - М., 1995. - С. 260276.

67. Макаров, M.JI. Основы теории дискурса Текст. / M.JI. Макаров. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с.

68. Масленникова, A.A. Скрытые смыслы и их лингвистическая интерпретация Текст.: автореф. дис. . докт. филол. наук / A.A. Масленникова. -СПб, 1999.-36 с.

69. Матвеев, P.A. Речевой жанр «публицистическая полемика» и его лингво-текстовые особенности Текст.: дис. . канд. филол. наук / P.A. Матвеев. -М., 2000.- 178 с.

70. Матвеева, Г.Г. Актуализация прагматического аспекта научного текста Текст. / Г.Г. Матвеева. Ростов-н/Д: Изд-во Ростовского ун-та, 1984. -132 с.

71. Матвеева, Г.Г. Скрытые грамматические значения и идентификация социального лица («портрета») говорящего Текст.: дис. . докт. филол. наук / Г.Г. Матвеева. СПб, 1993. - 322 с.

72. Матвеева, Г.Г. Нюансы смысла в скрытой прагмалингвистике Текст. / Г.Г. Матвеева // Филол. вестник Рост. гос. ун-та. 1998. - № 2. - С. 28-32.

73. Матвеева, Г.Г. Диагностирование личностных свойств автора по его речевому поведению Текст. / Г.Г. Матвеева. Ростов-на-Дону: Изд-во ДЮИ, 1999.-83 с.

74. Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно политических текстов Текст.: монография / под общ. ред. И.Ф. Ухвановой-Шмыговой; Бел. гос. ун-т. Минск, 1998. - Вып. 1.-283 с.

75. Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно политических текстов: монография / под общ. ред. И.Ф. Ухвановой-Шмыговой; Бел. гос. ун-т. -Минск, 2000. Вып. 2. - 479 с.

76. Михальская, А.К. Русский Сократ. Лекции по сравнительно-исторической риторике Текст. / А.К. Михальская. М.: Academia, 1996. - 192 с.

77. Мурзин, Л.Г. Чужая речь и ее типология Текст. / Л.Г. Мурзин // Лексика. Грамматика: материалы исследования по русск. яз. Пермь: Изд-во Перм, гос. ун-та, 1969. - С. 49-61.

78. Мухорямова, JI.M. Взаимодействие языка и политики в символических измерениях Текст. / Л.М. Мухарямова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18: Социология и политология. - 2002. - № 2. - С. 28-47.

79. Николаева, Т.М. Лингвистическая демагогия Текст. / Т.М. Николаева // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988. - С. 144-156.

80. Никольсон Г. Дипломатия Текст. / Г. Никольсон. М., 1941. - 156 с.

81. Падучева, Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива Текст. / Е.В. Падучева. М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

82. Паршин, П.Б. Понятие идиополитического дискурса и методологические основания политической лингвистики Электронный ресурс. / П.Б. Паршин. 1999. -http://www.elections.ru/biblio/lit/parshin.htm

83. Паршина, О.Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты Текст.: автореф. дис. . докт. филол. наук / О.Н. Паршина. Саратов, 2005. - 37 с.

84. Постовалова, В.И. Язык как деятельность: Опыт интерпретации концепции В.Гумбольдта Текст. / В.И. Постовалова. М.: Наука, 1982. - 222 с.

85. Почепцов, Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения (к построению теории прагматического синтаксиса) Текст. / Г.Г. Почепцов // Иностранные языки в школе. 1975. - № 6. - С. 15-25.

86. Почепцов, Г.Г. Теория коммуникации Текст. / Г.Г. Почепцов. М.: Рефлбук, Ваклер, 2006. 656 с.

87. Правикова, Л.В. Язык парламентских дебатов (опыт системного описания дискурса по терроризму в конгрессе США и Парламенте Великобритании) Текст.: дис. . докт. филол. наук / JI.B. Правикова. Пятигорск, 2005. -425 с.

88. Провоторов, В.И. Очерки по жанровой стилистике текста (на материале немецкого языка) Текст. / В.И. Провоторов. М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 2003. -140 с.

89. Проскуряков, М.Р. Дискурс борьбы (очерк языка выборов) Текст. / М.Р. Проскуряков // Вестник Московского ун-та. Сер. 9: Филология. -1999. -№ 1.-С. 34-49.

90. Разинкина, Н.М. Функциональная стилистика английского языка Текст. / Н.М. Разинкина. М.: Высшая школа, 1989 - 182 с.

91. Роберт, Г.М. Правила парламентской процедуры Текст. / Г.М.Роберт. -Вашингтон: Проблемы Восточной Европы, 1992. 276 с.

92. Романов, A.A. Политическая лингвистика. Функциональный подход Текст. / A.A. Романов. М.; Тверь, 2002. - 191 с.

93. Русакова, О.Ф. Современные теории дискурса: опыт классификации Текст. / О.Ф. Русакова // Современные теории дискурса: мультидисцип-линарный анализ. Сер.: Дискурсология. - Екатеринбург: Изд. дом «Дискурс-Пи», 2006. - Вып. 1. - С. 8-28.

94. Сапрыкина, Е.В. Способы репрезентации речевого действия «обвинение» в парламентском дискурсе (на материале парламентских дебатов бундестага ФРГ) Текст.: автореф. дис. канд. филол. наук / Е.В. Сапрыкина. Уфа, 2007 - 18 с.

95. Седов, К.Ф. Жанры речи в становлении дискурсивного мышления языковой личности Текст. / К.Ф. Седов // Русский язык в контексте культуры. Екатеринбург, 1999. - С. 86-99.

96. Семенова, Н.В. Цитата в художественной прозе (на материале произведений В.Набокова) Текст.: автореф. дис. . докт. филол. наук /

97. H.B. Семенова. M., 2004. - 42 с.

98. Серио, П. Как читают тексты во Франции Текст. / П. Серио // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999а. - С. 12-53.

99. Серио, П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализаций Текст. / П. Серио // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999b. -С. 337-383.

100. Скребцова, Т.Г. Прикладные аспекты анализа политического дискурса Текст.: учебные материалы к курсу лекций для студентов отделения прикладной лингвистики / Т.Г. Скребцова; СПбГУ, Филологический факультет. СПб., 2004. - 20 с.

101. Федорова, АЛ. Речевая стратегия упрека: лингвокогнитивный подход (на материале немецкого, английского, русского языков) Текст.: авто-реф. дис. . канд. филол. наук / А.Л. Федорова; БашГУ. Уфа, 2004. -24 с.

102. Филинский, A.A. Диффамация противника в политическом дискурсе Текст. / A.A. Филинский // Ученые записки ТвГУ. Тверь, 2001.

103. Филинский, A.A. Стратегия манипуляции в политическом дискурсе Текст. / A.A. Филинский // Языковые подсистемы: Стабильность и динамика. Тверь, 2002.

104. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук Электронный ресурс. / М. Фуко; вступ. ст. Н.С. Автономовой. СПб., 1994. -http ://www.Hb.ru/CULTURE/FUKO/weshi.txt

105. Фуко, М. Археология знания Текст. / М.Фуко. Киев: Ника-Центр, 1996а.-208 с.

106. Фуко, М. Порядок дискурса Текст. // Фуко М. Воля к знанию: по ту сторону власти, знания и сексуальности. Работы разных лет / сост., пер. с фр., коммент. и поел. С. Табачниковой; под общ. ред. АПузырея. М.: Касталь, 1996 б.-С. 47-96.

107. Хабермас, Ю. Этика дискурса: замечания к программе обоснования Текст. // Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.: Наука, 2000. - С. 67-172.

108. Чабан, H.A. Политические мифы в языке, дискурс, ментальные модели Текст. / H.A. Чабан // Язык и культура = Мова и культура. Киев, 1997. -T. 1.-С. 137-138.

109. Чернявская, В.Е. Интертекстуальное взаимодействие как основа научной коммуникации Текст. / В.Е. Чернявская. СПб: Изд-во СПб ГУЭФ, 1999.-209 с.

110. Чернявская, В.Е. Научное познание «Власть дискурса» Текст. / В.Е. Чернявская // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т. Пермь, 2004. - С. 162-173.

111. Чистякова, И.Ю. Русская политическая ораторика первой половины XX века: этос ритора Текст.: автореф. дис. . докт. филол. наук / И.Ю. Чистякова. М., 2006. - 38 с.

112. Чудинов, А.П. Российская политическая лингвистика: этапы становления и ведущие направления Текст. / А.П. Чудинов // Вестник Воронежского гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. -Воронеж, 2003.-Вып. 1.-С. 17-29.

113. Чудинов, А.П. Политическая лингвистика Текст.: учебное пособие для студентов, аспирантов, преподавателей-филологов / А.П. Чудинов. М.: Флинта; Наука, 2006. - 256 с.

114. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса Текст.: монография / Е.И. Шейгал. М. - Волгоград: Перемена, 2000. - 367 с.

115. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса Текст. / Е.И. Шейгал. М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. - 326 с.

116. Ширяев, E.H. Общая характеристика парламентской речи и её особенностей Текст. / E.H. Ширяев // Культура парламентской речи. М.: Наука, 1994.-С. 8-22.

117. Allhoff, D.-W. Rhetorische Analyse der Reden und Debatten des erstendeutschen Parlamentes von 1848/49. Insbesondere auf syntaktischer und semantischer Ebene Text. / D.-W. Allhoff. München, 1975. - 575 S.

118. Apel, H. Der deutsche Parlamentarismus. Unreflektierte Bejahung der Demokratie? Text. / H. Apel. Reinbek, 1968. - 260 S.

119. Atkinson, J.M. Our masters voices: the language and body language of politics Text. / J.M. Atkinson. London, 1984. - 224 p.

120. Bachem, R. Einfuhrung in die Analyse politischer Texte Text. / R. Bachem. München: Oldenbourg, 1979. - 186 S.

121. Bayer, K. Argument und Argumentation: logische Grundlagen der Argumentationsanalyse Text. / K. Bayer. Opladen; Wiesbaden: Westdt. Verl., 1999.-248 S.

122. Borgs-Maciejewski, H., Drescher, A. Parlamentsorganisation. Institutionen des Bundestages und ihre Aufgaben Text. / H. Borgs-Maciejewski, A. Drescher. 1993. - Heidelberg, 4. Aufl. - 131 S.

123. Brandes, M.P. Stilistik der deutschen Sprache Text. / M.P.Brandes. M., 1990.-S. 58-101.

124. Brandt,H. Drei Ansichten über zehn Jahre Text. / H.Brandt // Hoffen, zweifeln, abstimmen. Seit 1969 im Bundestag. 14 SPD-Abgeordnete berichten. Reinbek, 1980. - S. 135-155.

125. Burkhardt, A. Das Parlament und seine Sprache. Studien zu Theorie und Geschichte parlamentarischer Kommunikation Text. / A. Burkhardt. -Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 2003. 608 S.

126. Chilton, P. Analysing Political Discourse Text. / P. Chilton. London; New York: Routledge, 2004. - 241 p.

127. Chilton, P.A., Ilyin, M.V. Metaphor in Political Discourse: the Case of "Common European House" Text. / P.A. Chilton, M.V. Ilyin // Discourse and

128. Society. 1993. - Vol. 4, № 1. - S. 7-31.

129. Denton, R., Woodward, G. Political Communication in America Text. / R. Denton, G. Woodward. New York, 1985. - 307 S.

130. Dieckmann, W. Information oder Überredung. Zum Wortgebrauch der politischen Werbung in Deutschland seit der französischen Revolution Text. / W. Dieckmann. Marburg, 1964. - 189 S.

131. Dieckmann, W. Sprache in der Politik. Eine Einführung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache Text. / W. Dieckmann. Heidelberg, 1975. - 147 S.

132. Dieckmann, W. Politische Sprache Politische Kommunikation. Vorträge -Aufsätze -I Entwürfe Text. / W. Dieckmann. - Heidelberg, 1981. - 279 S.

133. Dijk, T.A., van. Discourse as social interaction: a multidisciplinary introduction Text. / T.A. van Dijk. London: Sage, 1997. - Vol. 1.-336 p.

134. Dijk, T.A., van. Editorial: analyzing discourse analysis Text. / T.A. van Dijk // Discourse and society. 1997. - 8 (1). - P. 5-6.

135. Dijk, T.A., van. Critical Discourse Analysis Text. / T.A. van Dijk // The Handbook of Discourse Analysis / ed. by D. Schiffrin, D. Tannen, E. Heidi. -Hamilton: Blackwell Publishing, 2003. P. 352-363.

136. Dittmann, J. Institution und Sprachliches Handeln Text. / J. Dittmann // Arbeiten zur Konversationsanalyse / J. Dittmann (Hrsg.). Tübingen, 1979. -S. 198-234.

137. Edelman, M. Political Language Text. / M. Edelman. New York, 1977. -164 p.

138. Edelman, M. Politische Sprache und politische Realität Text. / M. Edelman // Martin Greiffenhagen. Kampf um Wörter? Politische Begriffe im Meinungsstreit. München/ Wien, Carl Hanser Verlag, 1980. - 552 S.

139. Edelman, M. Politik als Ritual. Die symbolische Funktion staatlicher Institutionen und politischen Handelns Text. / M. Edelman. Frankfurt/Main; New York, 1990. - S. 217-233.

140. Ehlich, K., Rehbein, J. Sprache in Institutionen Text. / K. Ehlich, J. Rehbein // Lexikon der germanistischen Linguistik / H.P. Althaus, H. Henne, H.E. Wiegand (Hrsg.). 2. vollständig neu bearb. u. erw. Aufl. - Tübingen, 1980.-S. 338-345.

141. Eispaß, S. Phraseologie in der politischen Rede. Zur Verwendung von Phraseologismen in ausgewählten Bundestagsdebatten Text. / S. Eispaß. -Opladen/Wiesbaden, Westdeutscher Verlag, 1998. 320 S.

142. Fairclough, N. Language and Power Text. / N. Fairclough. Longman, 1989.-259 S.

143. Fairclough, N. Analysing Discourse Text. / N. Fairclough. London; New York, 2003.-270 S.

144. Gaier, U. Bemerkungen zum Verhältnis von Sprache und Politik Text. / U. Gaier // Sprache und Politik-Schriftenreihe der Bundeszentrale fur politische Bildung. Bonn, 1971. - Heft 91. - S. 10-28.

145. Geis, M.L. The language of politics Text. / M.L. Geis. New York, 1987. -189 p.

146. Geissner, K.H. Rhetorik und politische Bildung Text. / K.H. Geissner. -3. Auflage. Frankfurt am Main, 1986. - 216 S.

147. Göhler, G. Grundfragen der Theorie politischer Institutionen Text. / G. Göhler. Opladen, 1987. - 213 S.

148. Grieswelle, D. Rhetorik und Politik: Kulturwissenschaftliche Studien Text. / D. Grieswelle. München: Minerva, 1978. - 155 S.

149. Grieswelle, D. Politische Rhetorik Macht der Rede, öffentliche Legitimation, Stiftung von Konsens Text. / D. Grieswelle. Wiesbaden: Deutscher Universitatsverlag, 2000. - 520 S.

150. Grimm, D. Parlament und Parteien Text. / D. Grimm // Parlamentsrecht und Parlamentspraxis in der Bundesrepublik Deutschland / H.P. Schneider, W. Zeh

151. Hrsg.). Berlin-New York, 1989. - S. 199-216.

152. Habermas,J. Was heißt Universalpragmatik? Text. / J.Habermas // Vorstudien und Ergänzungen zur Theorie des kommunikativen Handelns. -Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1984. S. 353-440.

153. Hahn, D.F. Political Communication: Rhetoric, Government, and Citizens Text. / D.F. Hahn. State College, 1988. - 289 p.

154. Haseloff, O.W. Über Wirkungsbedingungen politischer und werbli-cher Kommunikation Text. / O.W. Haseloff // Kommunikation / O.W. Haseloff (Hrsg.). Berlin, 1969. - Bd. 3: Forschung und Information. Schriftenreife der RIAS-Funkuniversität. - S. 151-187.

155. Hauriou, M. Die Theorie der Institution und zwei andere Aufsätze Text. / M. Hauriou // Mit Einleitung und Bibliographie herausgegeben von Roman Schnur. Berlin, 1965.- 122 S.

156. Hellpach, W. Die Parlamentskrise und die Verfassung von Weimar Text. / W. Hellpach // Die Krisis des deutschen Parlamentarismus. Karlsruhe, 1927. -S. 1-20.

157. Hennis, W. Die mißverstandene Demokratie. Demokratie Verfassung -Parlament Text. / W. Hennis. - Freiburg, 1973.- 175 S.

158. Hilgers, A.J.W. Debatte. Ein Beitrag zur Klärung der Wörter und Begriffe des Parlaments und des öffentlichen Gesprächs Text. / A.J.W. Hilgers. Diss. Bonn. 1961.- 160 S.

159. Holly, W. Politikersprache. Inszenierungen und Rollenkonflikte im informellen Sprachhandeln eines Bundestagsabgeordneten Text. / W. Holly. Berlin; New York: de Gruyter Verlag, 1990. - 406 S.

160. Holly, W. Sprache als Kompromiß. Zur Vermittlungssprache von Politikern Text. / W. Holly // Wohin geht die Sprache? Wirklichkeit Kommunikation - Kompetenz / Jürgen Mittelstraß (Hrsg.). - Essen, 1989. - S. 245-249.

161. Kalivoda, G. Parlamentarische Rhetorik und Argumentation. Untersuchungen zum Sprachgebrauch des 1. Vereinigten Landtags in Berlin 1847 Text. / G. Kalivoda. Frankfurt/Main; Bern; New York, 1986. - 125 S.

162. Kissler, L. Die Öffentlichkeitsfunktion des Deutschen Bundestages. Theorie -Empirie Reform Text. / L. Kissler. - Berlin, 1976.

163. Klaus, G. Sprache der Politik Text. / G. Klaus. Berlin (Ost), 1971.-294 S.

164. Klein, J. Wortschatz, Wortkampf, Wortfelder in der Politik Text. / J. Klein // Politische Semantik. Beiträge zur politischen Sprachverwendung / J. Klein (Hrsg.). Opladen, 1989. - S. 3-30.

165. Klein, J. Gespräche in politischen Institutionen Text. / J. Klein // Text- und Gesprächslinguistik. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 2001. - Bd. 2. -S. 1589-1607.

166. Lübbe, H. Der Streit um Worte. Sprache und Politik Text. / H.Lübbe // Bewustsein in Geschichte. Studien zur Phänomenologie der Subjektivität. Mach-Husserl-Schapp-Wittginstein / H. Lübbe. Freiburg, 1972. - S. 132167.

167. Luckmann, Th. Soziologie der Sprache Text. / Th. Luckmann // Handbuch der empirischen Sozialforschung / R. König (Hrsg.). Stuttgart, 1969. - Bd. 2. -S. 1050-1101.

168. Luhmann, N. Legitimation durch Verfahren Text. / N. Luhmann. Neuwied,1969.-261 S.

169. Maas, U. Als der Geist der Gemeinschaft eine Sprache fand Text. / U. Maas // Sprache im Nazionalsozialismus. Versuch einer historischen Argumentationsanalyse. Opladen, 1984. - 120 S.

170. Niedenhoff, H.U. Argumentieren-diskutieren Text. / H.U. Niedenhoff. -Köln: Dt. Inst.-Verl., 1989. 84 S.

171. Pelster, T. Die politische Rede im Westen und Osten Deutschlands. Vergleichende Stiluntersuchung mit beigefugten Texten Text. / T. Pelster. -Düsseldorf, 1966.- 161 S.

172. Rehbock, H. Rhetorische Fragen im Gespräch Text. / H. Rehbock // Gespräche zwischen Alltag und Literatur. Beiträge zur germanistischen Gesprächsforschung / D. Cherubim, H. Henne, H. Rehbock (Hrsg.). -Tübingen, 1984.-S. 151-179.

173. Sandow, J. Studien zur Rhetorik im deutschen Bundestag Text. / J. Sandow // Publizistik 7. 1962. - Heft 5. - S. 278-292.

174. Searle, J.R. Speech Acts. An Essay in the Philosophy of Language Text. / J.R. Searle. London, 1974. - 203 S.

175. Shapiro, M. Language and political understanding Text. / M.Shapiro. -West Hanover, 1981.

176. Simmler, F. Die politische Rede im Deutschen Bundestag. Bestimmung ihrer Textsorten und Redesorten Text. / F. Simmler, Göppingen, 1978. - 349 S.

177. Sternberger, D. Sprache und Politik Text. / D. Sternberger. -Frankfurt/Main, 1991.-545 S.

178. Volmert, J. Politikerrede als kommunikatives Handlungsspiel. Ein integriertes Modell zur semantisch-pragmatischen Beschreibung der öffentlichen Rede Text. / J. Volmert. München, Fink Verlag, 1989. - 332 S.

179. Waschkuhn, A. Allgemeine Institutionentheorie als Rahmen für die Theorie politischer Institutionen Text. / A. Waschkuhn // Grundfragen der Theorie politischer Institutionen / G. Göhler (Hrsg.). Opladen, 1987. - S. 71-97.

180. Wülfing, W. Schlagworte des Jungen Deutschland. Mit einer Einführung in die Schlagwortforschung Text. / W. Wülfing. Berlin, 1982.

181. Wunderlich, D. Studien zur Sprechakttheorie Text. / D. Wunderlich. -Frankfurt/Main: Suhrkamp Verlag, 1976.-417 S.

182. Zeh, W. Theorie und Praxis der Parlamentsdebatte Text. / W. Zeh // HansPeter Schneider, ders. Parlamentsrecht und Parlamentspraxis in der Bundesrepublik Deutschland / W.Zeh (Hrsg.). Berlin; New York, 1989. -S. 917-937.

183. Zeh, W. Parlamentarismus. Historische Wurzeln Moderne Entfaltung Text. / W. Zeh. - 5., Überarb. Aufl. - Heidelberg, 1991. - 155 S.

184. Zschucke, O.T.L. Die Geschäftsordnungen der deutschen Parlamente Text. / O.T.L. Zschucke. Berlin, 1928. - 155 S.

185. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

186. Конституция Российской Федерации (принята референдумом 12.12.93) (ред. от 30.12.2008) Электронный ресурс. http://www.zakonprost.ru/ konstitucija-rf

187. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2003. - 17 октября, № 261(709).

188. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2004. - 6 марта, № 15(729).

189. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2005. - 27 мая, № 102(816).

190. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2005. - 1 июля, № 109(823).

191. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума

192. Федерального Собрания РФ. 2006. - 17 ноября, № 194(908).

193. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2007. - 27 апреля, № 227(941).

194. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2008. - 26 декабря, № 65(1038).

195. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2009. - 26 июня, № 102(1075).

196. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. -2010.-20 октября, № 187(1160).

197. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2011. - 23 марта, № 218(1191).

198. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2011. - 9 сентября, № № 248(1221).

199. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. 2011. - 20 сентября, № № 249(1222).

200. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. -2012.-13 января, № 2(1240).

201. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. -2012.-7 февраля, № 6(1244).

202. Стенограмма заседания Электронный ресурс. / Государственная Дума Федерального Собрания РФ. -2012.-21 марта, № 16(1254).

203. Plenarprotokoll 9/118 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 1982. - den 1. Oktober. - http://www. bundestag.de

204. Plenarprotokoll 15/2 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2002. - den 22. Oktober. - http://www. bundestag.de

205. Plenarprotokoll 15/51 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2003. - den 18. Juni. - http://www. bundestag.de

206. Plenarprotokoll 15/95 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Stenografischer Bericht. Berlin, 2004. - den 5. März. - http://www.bundestag.de

207. Plenarprotokoll 16/1 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2005. - den 18. Oktober. - http://www. bundestag.de

208. Plenarprotokoll 16/40 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2006. - den 22. Juni. - http://www. bundestag.de

209. Plenarprotokoll 16/97 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2007. - den 10. Mai. - http://www.bundestag. de

210. Plenarprotokoll 16/159 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2008. - den 7. Mai. - http://www.bundestag.de

211. Plenarprotokoll 16/200 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2009. - den 22. Januar. - http://www. bundestag.de

212. Plenarprotokoll 17/20 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2010. - den 29. Januar. - http://www. bundestag.de

213. Plenarprotokoll 17/123 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2011. - den 7. September. - http://www. bundestag.de

214. Plenarprotokoll 17/143 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2011. - den 24. November. - http://www. bundestag.de

215. Plenarprotokoll 17/154 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht / Deutscher Bundestag. Berlin, 2012. - den 25. Januar. - http://www. bundestag.de

216. Plenarprotokoll 17/160 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht /

217. Deutscher Bundestag. Berlin, 2012. - den 27. Februar. - http://www. bundestag.de

218. Plenarprotokoll 17/174 Elektronische Quelle.: Stenografischer Bericht /

219. Deutscher Bundestag. Berlin, 2012. - den 25. April. - http://www. bundestag.de