автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Распределение и рынок в снабжении населения СССР в годы первых пятилеток, 1928-1941

Полный текст автореферата диссертации по теме "Распределение и рынок в снабжении населения СССР в годы первых пятилеток, 1928-1941"

РГБ ОД

^ - у." 1 На правах рукописи

ОСОКИНА Елена Александровна

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ И РЫНОК В СНАБЖЕНИИ НАСЕЛЕНИЯ СССР В ГОДЫ ПЕРВЫХ ПЯТИЛЕТОК, 1928-1941

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 1998

Работа выполнена в Группе исторической информатики и источниковедения XX века Института российской истории Российской Академии наук.

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор БОРОДКИН Л.И.

доктор исторических наук, профессор КРИВОРУЧЕНКО В.К.

доктор исторических наук, профессор ПОПОВ В.П.

Ведущая организация - Институт государственного управления и социальных исследований Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Защита состоится и г. в i^i^т часов на

заседании диссертационного совета Д 053.01.09 в Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, Москва, просп. Вернадского, 88, ауд. 817.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119882, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан "^..^f.d-z.. 1998 года.

Ученый секретарь а /У

диссертационного совета Jw&i- ^ , КИСЕЛЕВА Д.С.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность исследования. В диссертации исследуется система снабжения населения СССР продуктами и непродовольственными товарами, существовавшая в годы первых пятилеток (1928-1941 хт.). Система ^ снабжения составляла важную часть плановой централизованной экономики, сложившейся в 1930-е годы и просуществовавшей все последующие десятилетия истории советского общества, л В. настоящее время в России происходят радикальные перемены —- демонтаж планового централизованного хозяйства и переход к рыночной экономике. Социалистическая торговля," как и вся система планового централизованного хозяйства, становятся достоянием прошлого. Актуальность . темы ' диссертации определяется необходимостью осмыслить опыт существования 1 плановой централизованной экономики,, крайне" необходимый для успешного развития страны на пути рыночных реформ.- '1

Важность: и актуальность темы диссертации определяются и самим предметом исследования. Торговля выполняет жизненно важные функции как на макро-, так и на микроуровне общества. Каждому человеку приходится заниматься покупкой продуктов, одежды, предметов домашнего обихода и прочего имущества, необходимого для жизни. Изучение специфики функционирования торговли в рамках планового централизованного хозяйства, ее эффективности в снабжении населения важны для определения перспективы развития российского общества.

Первые пятилетки — хронологические рамки исследования, представляют особый этап в развитии системы снабжения в советском государстве. Предшествующие годы советской власти были временем господства частника и рынка в торговле1. Централизованное

1 В период гражданской войны и "военного коммунизма", хотя легальная частная торговля была весьма ограничена, в стране существовал обширный вольный рынок. По

государственное распределение товаров еще только начинало свое становление2. С началом индустриализации в конце 1920-х годов соотношение централизованного распределения и рынка стало быстро меняться. Стремясь к монопольному распоряжению ресурсами, государство существенно ограничило частный сектор в стране. Были запрещены частные производство и торговля в городе (кроме кустарной деятельности и мелочной торговли), проведена насильственная коллективизация крестьянских хозяйств. В результате экономических мер и репрессий, предпринятых на рубеже 1920-1930-х годов, централизованная экономика стала господствующей, система рыночных отношений, существовавшая в предшествующие годы, разрушена. Началась эпоха социалистической торговли, в которой государству отводилась основная роль.

Степень научной разработки темы. Проблема соотношения централизованного распределения (плана) и рынка в рамках социалистического хозяйства имеет свою историографию. Первые серьезные дискуссии о соотношении государственного регулирования и рынка прошли в 1920-е годы (Н.Д. Кондратьев, Л.Н. Юровский, А.В. Чаянов и др.). Дискуссии были вызваны переходом к новой экономической политике и поиском путей индустриализации. Однако, поскольку страна только начинала свой социалистический путь, дискуссии разворачивались более вокруг перспектив, чем вокруг анализа

подсчетам Крицмана, несмотря на реквизиции хлеба у крестьян, государственное снабжение обеспечивало только 20—30% потребления хлеба в городах, остальное поступало нелегальными путями через рынок. Преобладание частника и рынка в торговле периода "военного коммунизма" основывалось на существовании единоличного крестьянского хозяйства и сохранении многих традиций торговли дореволюционного времени. С переходом к нэпу частным торговцам была предоставлена известная экономическая свобода. Частник господствовал в розничной торговле, которая являлась главной сферой действия частного капитала.

2 Начало планирования в торговле относится к периоду нэпа, четвертому кварталу 1924/25 года. Планы завоза в тог год были составлены только для трех районов (Украина, Северный Кавказ, Поволжье) и только по отдельным товарам. Первым планом завоза для всех районов СССР был план второго квартала 1925/26 года (Нейман Г.Я. Внутренняя торговля СССР. М., 1935. С. 142-143).

реально существовавшей социально-экономической системы. С победой плановой централизованной экономики у ученых появилась возможность не только строить планы на будущее, но и проанализировать реально существовавшую социально-экономическую систему хозяйства и систему снабжения населения, как ее составную часть.

Советская историография представляла длительный этап в изучении социалистической экономики и социалистической торговли, но проблема взаимоотношения плана и рынка не нашла должного рассмотрения. Существование стихии рынка признавалось, главным образом, для периода нэпа, поэтому и сама проблема "план и частник", "распределение и рынок" ставилась советскими исследователями в основном применительно к 1920-м годам. Взаимоотношения частного сектора с социалистическим хозяйством во время нэпа определялись узко и крайне политизированно а контексте классовой борьбы.. Она описывалась формулой "кто-кого", которая не предполагала сосуществования. План и рынок, государство и частник, как правило, противопоставлялись.

С установлением господства планового хозяйства и "ликвидацией частника" проблема плана и рынка по сути переставала существовать для советских исследователей. Централизованный плановый механизм победил рынок. Историография концентрировалась на изучении процессов централизации, планирования и других базовых характеристик социалистической экономики и торговли.

Утверждение, что проблема плана и рынка исчезла для исследователей, не противоречит тому факту, что советская историография использовала понятие социалистического рынка. Анализ работ советских историков и экономистов показывает, что понимание рынка было узким. Говоря о необходимости рынка при социализме, они имели в виду необходимость товарно-денежных отношений в противовес

безденежному товарообмену. Рынок, который советская историография допускала в политэкономию социализма, являлся социалистическим, то есть основанным на общественной собственности. Не случайно крестьянский рынок в советской историографии всегда назывался колхозным, хотя при этом исследователи писали, что 80-90% отдельных видов продукции поступало туда с приусадебных личных хозяйств крестьян, а не из колхозных закромов. Ярко выраженная частнопредпринимательская природа крестьянского рынка при социализме скрывалась за терминами "колхозный", "социалистический".

При таком понимании рынка смешанная экономика, где сочетались бы элементы государственного регулирования с частным рынком и предпринимательством, принадлежала прошлому страны — нэпу, а не ее социалистическому настоящему и тем более не коммунистическому будущему. В будущем — предмет не столько истории, сколько социологии — виделся коммунизм: изобилие товаров и распределение по потребностям, которых предполагалось достичь на основе расцвета обобществленной собственности и планирования. Даже социалистическому рынку надлежало отмереть.

Отказ признать частный рынок и предпринимательство элементами реального социализма особенно ярко виден на примере так называемого "черного" рынка. Сюда попадали все рыночные отношения, которые не входили в разрешенную законом сферу легального социалистического рынка. В советской историографии о черном рынке есть упоминания, но исследований черного рынка, причин его появления, функций, которые он выполнял, масштабов его деятельности, взаимоотношения с плановым хозяйством нет. Более того, всячески подчеркивалось, что победа планового хозяйства и социалистической торговли вела к уничтожению частной стихии, анархии и спекуляции. Если в отношении колхозного, так называемого социалистического, рынка допускались мотивы сотрудничества, его

необходимость на определенный период времени, то в отношении черного рынка следовал возврат к терминологии классовой борьбы.

Преимущество плановой экономики (социалистической) над рыночной (капиталистической) являлось аксиомой для советских ученых. Из этой, аксиомы следовала другая — преимущество плановой социалистической торговли над рыночной. В определении природы торговли при социализме советские авторы продолжали дискуссию периода нэпа. Они видели двух оппонентов и боролись с ними. Их оппонентом "слева" была концепция безденежного, бестоварного хозяйства, прямого продуктообмена при социализме. Их оппонентом "справа" — концепция свободного рынка. Критикуя оппонентов "справа" и "слева", советские историки й экономисты, с одной стороны, доказывали необходимость товарно-денежных отношений при социализме, с другой — подчеркивали, что социалистическая торговля имеет иную природу, чем рыночная. Основу социалистической торговли составляет план, а не стихия рынка. Цель торговли — не прибыль, а удовлетворение потребностей населения. При социализме в отсутствии частной собственности на средства производства ни земля, ни предприятия, ни другие средства производства не являются предметом купли-продажи. Главной фигурой выступает государство — держатель и распорядитель товарных фондов в стране. Советские историки и экономисты в своих работах по сути доказывали, что социалистическая торговля являлась централизованным распределением. Главное достижение советской историографии заключается в анализе развития системы планирования, усиления централизации, структуры органов, занимавшихся распределением, в изучении торговой политики государства. При этом планирование и централизация безусловно имели позитивную оценку.

Западная историография времен холодной войны и конфронтации с "социалистическим лагерем" во многом была зеркальным отражением

советской. Представление о том, что социалистическая экономика характеризовалась всеобъемлющим контролем, централизацией, обобществлением, планированием, распределением преобладало в господствовавшей в то время "тоталитарной школе" советологов. Так же как и в советской историографии, в западной абсолютизировался безрыночный характер социалистического хозяйства. Рынок и его функционирование в плановой экономике не изучались. Специальные исследования торговли периода социализма отсутствовали.

Перестройка и начало экономических реформ в СССР дали импульс новому этапу в развитии проблемы плана и рынка. Дискуссия разворачивалась вокруг насущной проблемы — в каком экономическом направлении следует развиваться России и другим странам бывшего социалистического сообщества: реформировать ли плановую экономику, заменять ли ее моделью рыночной экономики, и если да, то какой именно моделью, и многое другое.

Недавние дискуссии, однако, показали, что оценки социалистической экономики по-прежнему остаются политизированными. Стремление подчеркнуть необходимость рыночных реформ в СССР ведет к абсолютизации безрыночного характера планового социалистического хозяйства. Даже профессиональные экономисты в запале писали, что рынок являлся "архитектурным излишеством" для плановой социалистической экономики. Конечно, печаль экономистов — сторонников рыночных реформ, была о другом рынке, основанном на частной собственности, широком предпринимательстве и экономической свободе. Такого рынка действительно не было в СССР, но даже в этом случае огульное отрицание рынка в плановой экономике — ошибочно.

В последние годы появились работы, которые показывают, что рынок и частное предпринимательство, хотя и в деформированном виде, существовали в плановом централизованном хозяйстве. Более того, они

являлись неотъемлемой частью экономической системы и выполняли в ней важные функции. Обозначились два подхода к решению проблемы плана и рынка. Большинство исследователей в ее изучении идут "сверху", то есть исследуют проведение властью рыночных реформ. В результате рынок предстает как элемент, допущенный в экономику правительством в целях оздоровления социалистического хозяйства. Другой подход к проблеме основан на преимущественном изучении рыночной активности людей, а не власти. Он позволяет показать не только легальные пределы рынка, допущенные правительством, но и его скрытую подпольную часть. В данной диссертации присутствует синтез обоих подходов: анализ правительственных постановлений и мероприятий по развитию рынка сочетается с изучением предпринимательской активности общества.

В современной историографии для показа взаимоотношения государственного регулирования и рынка 1930-х годов выбираются сферы промышленного производства и сельского хозяйства. Сфера торговли вновь осталась без внимания. В западной историографии специальные исследования социалистической торговли лишь начинаются.

По сей день основными специальными исследованиями торговли первых пятилеток остаются монографии Г.А. Дихтяра и Г.Л. Рубинштейна, опубликованные в 1960-е годы3. Это серьезные исследования. Однако, в силу объективных и субъективных причин, кроме концептуальной ограниченности в изучении социалистической торговли, многие важные конкретно-исторические сюжеты не получили

3 Дихтяр Г.А. Советская торговля в период построения социализма. М., 1961; его же. Советская торговля в период социализма и развернутого строительства коммунизма. М., 1965; Рубинштейн Г.Л. Развитие внутренней торговли в СССР. Л., 1964. Кроме этих специальных исследований существует обширная литература по теории социалистической торговли, написанная экономистами. Работы о развитии торговли в годы первых пятилеток, написанные в 1930-е годы современниками событий, содержат много интересных наблюдений и в диссертации используются более как источники, чем специальные исследования.

в них рассмотрения. Среди них: применение массовых репрессий при вытеснении частника их сферы торговли; причины продовольственного кризиса и карточек первой половины 1930-х годов; причины массового голода 1932-1933 годов. В исследованиях торговли предвоенных пятилеток отсутствуют также кризисы снабжения 1936/37 и 1939-1941 годов, неофициальные карточные системы второй половины 1930-х. Открытие российских архивов позволяет восполнить эти пробелы.

В период перехода стран бывшего "социалистического содружества" к рыночной экономике огромную работу в изучении социалистического хозяйства проделали экономисты. Однако в своем анализе экономисты более обращали внимание на сферу управления экономикой и производство. Сфера распределения и торговли, как вторичная, затрагивалась ими в самом общем виде. Главное внимание экономистов фокусировалось на анализе базовых характеристик социалистической экономики — централизации, распределении, плакировании, от которых предстояло уйти в ходе рыночных реформ. Рыночное хозяйство периода социализма практически не исследовалось. К тому же экономические работы не решают задач исторического исследования, предметом которого является не экономический механизм как таковой, а социальные причины и последствия экономических реформ и процессов.

Цель и задачи исследования. Цель исследования — проанализировать систему снабжения населения продуктами и непродовольственными товарами, которая сложилась в СССР в результате огосударствления экономики на рубеже 1920-1930-х годов, показав в ней роль и взаимодействие централизованного распределения и рынка.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

— исследовать причины огосударствления торговли на рубеже 1920-1930-х годов, а также последствия этого процесса для сферы снабжения населения; ; •'' '

— показать переход от рыночных отношений периода нэпа к централизованному государственному распределению в сфере торговли;

— исследовать принципы и. эффективность централизованного распределения, которое составляло суть государственной системы снабжения населения;

— выявить причины развития рыночных отношений в рамках плановой централизованной экономики;

— исследовать социально-экономические характеристики рыночных отношений, развивавшихся в годы первых пятилеток;

— показать взаимоотношения централизованного распределения и рынка в сфере снабжения населения;

— на основе проведенного анализа сделать выводы о перспективах развития сферы торговли в условиях плановой экономики.

Источииковую базу исследования составляют массовые комплексы документов центральных российских архивов - (РГАЭ, ГАРФ, РЦХИДНИ, ЦА ФСБ РФ). Массовость и сюжетная однородность источников дают возможность для взаимной проверки информации, содержащейся в них. В работе использованы документы многих организаций и ведомств. Многоведомственный характер источников также предоставляет возможность для взаимной проверки информации. В работе использованы материалы, создатели которых принадлежат к разным социальным группам, что также дает возможность для взаимодополнения и критического анализа данных. Широкий спектр привлекаемых источников позволяет говорить об их представительности для исследования данной темы.

Основной массив материалов, на которых основывается исследование, отложился в фондах центральных государственных и

партийных органов, занимавшихся вопросами торговли. Высшей торговой инстанцией в стране фактически являлось Политбюро ЦК ВКП(б), которое принимало решения начиная с глобальных вопросов торговой политики и кончая утверждением планов, цен, сроков торговли, ассортимента и пр. Протоколы заседаний Политбюро, в том числе и "Особые папки" (к сожалению, доступные исследователям пока только до 1934 года), явились главным источником для анализа государственной торговой политики. В дополнение к ним привлекались фонды Оргбюро, Секретариата ЦК, личные фонды членов Политбюро, их переписка.

Решения, принятые Политбюро по вопросам торговли, затем оформлялись постановлениями, циркулярами, директивами, указами СНК, ЦИК, Наркомторга/Наркомснаба, Президиума Верховного Совета, Прокуратуры СССР и других центральных органов. Эти материалы использованы в диссертации наряду с протоколами, стенограммами заседаний и межведомственной перепиской центральных органов. Для анализа торговой политики привлекались также стенографические отчеты партийных съездов, пленумов и конференций.

К группе источников, которые характеризуют государственную торговую политику, относятся и материалы периодической печати. Особое значение для работы имела специализированная "торговая" печать: газета "Советская торговля", журналы "Советская торговля", "Проблемы экономики", "Плановое хозяйство", "Вопросы торговли" и ДР-

Особое место в комплексе источников о социалистической торговле занимают материалы Наркомата торговли/Наркомата снабжения СССР. Они представляют главный источник для анализа механизма и принципов централизованного распределения непродовольственных товаров и продуктов. В диссертации привлечен большой комплекс отчетных материалов о выполнении планов торговли:

отчеты об отгрузках, реализации товаров, розничном товарообороте, использовании фондов, развитии общественного питания, колхозной торговле, о движении товаров в торговой сети и др. В фондах Наркомторга/Наркомснаба также находится комплекс документов, позволяющий исследовать ценовую политику государства. Главное значение этой группы источников в том, что они показывают принципы, территориальные и социальные пропорции государственной политики распределения товарных фондов.

Все ранее перечисленные источники родственны тем, что позволяют исследовать торговую политику государства. Вторым, большим и разнообразным по составу комплексом являются документы, которые характеризуют действительное состояние снабжения населения. В него вошли, в частности, переписка местных советских, партийных, торговых органов с Центром по вопросам снабжения. Она отложилась в фондах центральных органов власти, куда с мест направлялась корреспонденция. Переписка содержит описания производственных и социальных последствий срывов снабжения. В ряду источников официального происхождения, но критического характера, которые позволяют судить о положении со снабжением на местах, находятся также материалы многочисленных партийных и советских комиссий, создаваемых специально для проверки того или иного вопроса, а также материалы торговой инспекции, милиции, прокуратуры. Они показывают не только состояние государственного снабжения, но и положение на колхозном и черном рынках. К этой же группе критических материалов официального происхождения относится огромный комплекс материалов о торговле, созданный экономическими подразделениями ОГПУ/НКВД.

В комплексе документов, которые показывают действительное состояние снабжения населения, бюджеты представляют незаменимый источник. В диссертации использованы бюджетные обследования

фабрично-заводских рабочих СССР за 1932-1935 годы. Они составлялись ЦУНХУ Госплана СССР на основе текущих ежедневных записей в десяти тысячах семей фабрично-заводских рабочих. Бюджеты рабочих позволяют количественно оценить приобретение продуктов во всех видах торговли — по карточкам, в коммерческой, на рынке. Они показывают источники и размеры домашнего питания, долю общепита в снабжении рабочих, цены в различных видах торговли. Это один из основных источников в определении соотношения государства и рынка в снабжении населения. Кроме того, используемые бюджеты выявляют региональные и отраслевые различия в снабжении населения, так как предоставляют сведения по отраслям промышленности и регионам.

Вместе с документами официального происхождения в работе использовались источники личного характера. Один из них — письма населения о состоянии снабжения — незаменимы, так как в них люди говорят о собственном опыте жизни в условиях социалистической торговли. Используемые в книге письма адресованы руководителям высших партийных и советских органов и отложились в фондах ЦК. ВКП(б), СНК, КПК и КСК, ЦИК, Наркомторга/Наркомснаба, редакциях журналов и газет.

Среди источников личного характера, использованных в работе для исследования действительного состояния торговли, находится комплекс мемуаров и дневников советских людей, известных и простых, а также воспоминания иностранцев, написанные по следам путешествий в СССР. Особое место среди "показаний" иностранцев занимают воспоминания американских инженеров и рабочих, побывавших на стройках социализма в 1930-е годы. Помимо статей и книг, написанных ими, в нашем распоряжении результаты опроса работавших в СССР, который провел Конгресс США. Хотя главной целью опроса являлось установление факта использования в СССР труда заключенных, в нем были и вопросы о снабжении, о бытовых условиях и многое другое. Эти

материалы интересны тем, что составлялись по горячим следам. Это придавало им яркую эмоциональную окраску и обилие деталей4.

Среди комплексов использованных в диссертации архивных документов следует особо указать два специальных фонда. Первый -фонд ЦЕКУБУ/КСУ (1919-1937), правительственной организации, которая занималась вопросами обеспечения ученых, в том числе и их снабжением. Другим специальным фондом, использованным в работе, является фонд Торгсина — Всесоюзного объединения по торговле с иностранцами. В голодные годы первой пятилетки Торгсин продавал населению продукты и товары в обмен на золото и валюту. История Торгсина — это история государственного предпринимательства и изобретенных людьми способов выжить.

Подавляющая часть архивных материалов впервые вводится в научный оборот.

В диссертации использовались не только архивные материалы, но, после соответствующего анализа, и данные, опубликованные в статистических сборниках, в статьях и монографических изданиях.

На защиту выносятся следующие положения:

— система снабжения населения в годы первых пятилеток представляла взаимодействие централизованного распределения и рынка;

— утверждение централизованного распределения в торговле было вызвано форсированием индустриального развития и проходило одновременно с разрушением рыночных отношений периода нэпа;

— "вытеснение" частника из торговли проводилось путем административных мер и массовых репрессий, начавшихся в конце 1927 года;

Материалы опросов и воспоминания хранятся в Гуверовском архиве войны, революции и мира в Стэнфорде, а также в Библиотеке Конгресса и Национальном архиве в Вашингтоне, США.

— развал частной торговли периода нэпа в сочетании с насильственной коллективизацией крестьянских хозяйств привел страну к карточной системе и был одной из причин массового голода 1932-1933 годов;

— в основе системы централизованного распределения продуктов и товаров, которая составляла суть государственного снабжения в годы первых пятилеток, лежали два главных принципа — принадлежность к власти и близость к индустриальному производству;

— необходимость развития рыночных отношений определялась избирательностью и скудостью государственной системы снабжения;

— развитие рыночных отношений в стране осуществлялось санкциями власти, но в большей степени благодаря активности самих людей;

— рынок развивался вместе с плановой экономикой, приспосабливался к ней и превратился в неотъемлемую часть социалистического хозяйства. Он играл важную роль в снабжении населения в годы первых пятилеток;

— в союзе планового централизованного распределения и рынка, обе стороны зависели друг от друга, влияли друг на друга и не могли существовать друг без друга;

— развитие рынка в условиях планового централизованного хозяйства, которое предоставляло ограниченную экономическую свободу, вело к его деформации;

— деформация рынка проявлялась в развитии криминального черного рынка, незначительных масштабах частного производства и гипертрофированном развитии перепродаж, паразитизме и распыленности частного предпринимательства;

— "оздоровление" рынка было возможно только вместе с радикальным изменением системы отношений в плановом централизованном хозяйстве.

Новизна исследования состоит прежде всего в концептуальной основе диссертации, пересмотре устоявшихся стереотипов в оценках планового централизованного хозяйства. Впервые сфера снабжения населения СССР конца 1920-х — начала 1940-х годов показана как взаимодействие и взаимовлияние централизованного распределения и рыночных'отношений, включая сферу черного рынка и подпольного предпринимательства; проведен анализ причин и путей развития рыночных отношений в плановом хозяйстве, показана природа и специфика рынка периода первых пятилеток.

В результате проведенного исследования впервые введен в научный оборот обширный комплекс массовых архивных материалов по социально-экономической истории СССР конца 1920-х — начала 1940-х годов. Впервые при использовании торговой статистики 1930-х годов применены математико-статистические методы обработки и анализа.

Новизна диссертации заключается и в исследовании новых конкретно-исторических сюжетов. Впервые в историографии проведен анализ хлебного кризиса 1936/37 и кризиса снабжения 1939-1941 годов; частного предпринимательства времен первых пятилеток.

Методологическая я теоретическая основа исследования. Главными принципами, которыми руководствовался автор, проводя это исследование, являются объективность и историзм. Залогом реализации этих принципов было привлечение огромного комплекса массовых источников, принадлежащих изучаемому периоду. Исследование проведено в историко-проблемном и аналитическом ключе.

Следует подчеркнуть, что это не экономическое, а историческое исследование. Экономические механизмы не являются здесь главным предметом анализа. В центре внимания — повседневная жизнь советского общества времен первых пятилеток в условиях огосударствления экономики, разрушения и восстановления рынка. Взаимодействие централизованного распределения и рынка показано в

диссертации через взаимоотношения людей и власти. Важно отметить, что исследование основано на интегральном, комплексном подходе. Безусловно являясь историческим, оно включает и элементы социологического, экономического, культурологического исследования.

Практическая значимость и апробация исследования. Практическая значимость работы определяется введением в научной оборот новой, ранее недоступной исследователям информации и новых выводов. Результаты исследования могут найти широкое применение в преподавательской и научно-исследовательской работе. Историческая информация, приведенная в диссертации, и выводы, сделанные на ее основе, могут быть включены в курсы социально-экономической истории и историк повседневности.

На основе проведенного исследования автором был подготовлен спецкурс "Повседневная жизнь в СССР в 1930-е годы", который был прочитан в 1995 году в университете Северной Каролины в Чапел Хилле, США. Этот курс предложен для чтения и в российских университетах. По теме данного исследования автором были прочитаны отдельные лекции и доклады в университетах Великобритании, Канады, США и Финляндии. В качестве эксперта по данной тематике автор был приглашен Советом Европы выступить с лекциями на семинаре для европейских учителей (октябрь 1997, Академия Данауэшенген, Германия).

Основные положения диссертации изложены в трех монографиях и серии статей, общим объемом более 70 п.л.

Главные положения и выводы диссертации нашли отражение в докладах, которые были сделаны автором на следующих конференциях и семинарах: всесоюзная школа-семинар "Метод в историческом исследовании" (октябрь 1991, Минск, СССР), всесоюзная конференция "Аграрный рынок в его историческом развитии (сентябрь 1991, Свердловск, СССР), "Методология современных гуманитарных

исследований: человек и компьютер" (сентябрь 1991, Донецк, СССР), конференция "Комплексные методы в исторических исследованиях" (февраль 1991, Москва, СССР), международная конференция "Новые компьютерные технологии в исторических исследованиях и преподавании истории" (июнь 1992, Ужгород, СССР), конференция "Источниковедение XX столетия" (январь 1993, Москва, Россия), ежегодная конференция Британской ассоциации славянских исследований (март 1994, Кембридж, Великобритания), ежегодная конференция Американской ассоциации славянских исследований (октябрь 1995, Вашингтон, США), ежегодная Южная конференция по славянским исследованиям (март 1994, Норфолк и апрель 1996, Эшвилл, США), международный семинар "Новые направления исследований по советской истории 1930-х годов" (май 1996, Дом наук о человеке, Париж, Франция), советско-финский семинар "Советская повседневность: проблемы методологии" (май 1997, Петрозаводск, Россия), конференция "Технология власти и управления в современном мире" (май 1998, Москва, Россия), международная конференция "Сталинизм в российской провинции" (июнь 1998, Смоленск, Россия).

Диссертация обсуждена на заседании Группы исторической информатики и источниковедения XX века Института российской истории Российской Академии наук.

II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти разделов, разделенных на главы (главы делятся на параграфы), заключения и приложений.

Во введении обоснованы выбор темы и ее актуальность, определены хронологические рамки исследования, его новизна и практическая значимость, сформулированы цели и задачи исследования.

Первый раздел диссертации включает обзор историографии по исследуемой проблеме, анализ использованных источников, описание методов обработки и анализа данных.

Второй раздел диссертации ("1928—30: Развитие продовольственного кризиса в СССР") охватывает период массовых репрессий против частника в торговле до введения в 1931 году всесоюзной карточной системы на основные продукты и непродовольственные товары. В этом разделе исследуются причины и механизм разрушения рыночных отношений периода нэпа, утверждение централизованного распределения в торговле, сделаны выводы о социально-экономических последствиях огосударствления торговли. Второй раздел состоит из четырех глав.

В первой главе ("Причины ухудшения продовольственного положения в стране на рубеже 1920—30-х годов") проводится сравнительный анализ принципов функционирования частной торговли периода нэпа и централизованного распределения, утвердившегося в результате огосударствления экономики на рубеже 1920—1930-х годов. Цель анализа — ответить на вопрос, почему относительное благополучие нэпа в области снабжения населения при переходе к огосударствленной торговле быстро сменилось продовольственным кризисом и карточками.

Во второй главе ("Хлебозаготовки 1927/28 года и продовольственная ситуация в стране") показаны причины и ход массовых репрессий против частника в период заготовительной кампании 1927/28 года, проведен анализ последствий антирыночных мероприятий правительства для сферы снабжения населения.

В третьей главе ("Развитие продовольственного кризиса в 1928/29 году") продолжается хроника событий перехода от торговли периода нэпа к централизованному распределению. В главе показаны причины и ход развития антирыночных мероприятий в заготовительную кампанию 1928/29 года и, как следствие, стихийное распространение хлебных

карточек в различных регионах страны вплоть до официального введения Политбюро всесоюзной карточной системы на хлеб.

В последней главе второго раздела ("Продовольственное положение в СССР в 1929/30 году") исследуются последствия начавшейся насильственной коллективизации и раскулачивания для сферы потребления и торговли. В главе дан анализ продовольственной ситуации и дальнейшего развития нормирования в стране в 1930 году , а также показаны формы и уровень проявления социального недовольства продовольственным положением, методы борьбы государства против социального протеста, вызванного продовольственным кризисом.

В результате проведенного анализа во втором разделе диссертации сделаны следующие выводы.

Хроника продовольственного кризиса свидетельствует о том, что он нарастал по мере огосударствления экономики, ужесточения экономических мер и проведения массовых репрессий против частных производителей, заготовителей, торговцев. Исследования нэпа показали, что наступление на рынок и частника усиливалось по мере восстановления экономики страны. Вытеснение частника являлось следствием огосударствления и централизации экономики, в которых руководство страны видело рычаги осуществления индустриализации.

Сначала наступление на частника велось преимущественно экономическими средствами. Государство ограничивало снабжение частных предпринимателей сырьем, товарами госпромышленности,' сокращало кредитование частника, транспортные перевозки частных грузов. Систематически повышая налоги, государство делало частное предпринимательство невыгодным.

1927/28 хозяйственный год прервал процесс постепенного вытеснения частника и принес драматические перемены. В этот год в дополнение к экономическим санкциям начались массовые аресты и конфискации. Развал рынка пошел головокружительными темпами.

Столь же быстро страна стала продвигаться к голоду. Развал рынка прошел несколько стадий. В 1927/28 году главная битва велась за хлеб. Хлебный рынок и стал первым разрушенным рынком, первые карточки

— хлебными.

Вопреки сложившимся стереотипам архивные материалы свидетельствуют, что руководство страны, когда хлебозаготовки 1927/28 года забуксовали, попыталось взять хлеб не силой, а в обмен на товары. Городское снабжение сильно пострадало из-за этого. Однако ждать, когда экономические мероприятия окажут воздействие, Сталин не хотел

— почти одновременно с ними начались репрессии.

Репрессии против частника не были только детищем Центра. Они являлись результатом действий "сверху" и "снизу": санкций Политбюро и инициативы местного руководства, которое отчаялось получить хлеб без применения насилия.

Аресты частников и конфискации в заготовительную кампанию 1927/28 года прокатились по стране двумя волнами. В конце декабря

1927 года ОГПУ начало массовые репрессии в городе против скупщиков, заготовителей и торговцев, а чуть позже, во второй половине января

1928 года — против крестьян-держателей хлеба. Последствия репрессий для потребительского рынка не замедлили сказаться: миллионы людей теряли привычные источники снабжения. Сократилась не только торговля. В ответ на репрессии крестьяне и частники в городе стали 'сокращать производство. В 1928 году в городах появились хлебные карточки.

Репрессии против частника и насильственные изъятия продукции у крестьян повторились в 1928/29 году. В результате продовольственная ситуация продолжала ухудшаться. С началом насильственной коллективизации в конце 1929 года продвижение страны к голоду резко ускорилось. Массовое истребление скота крестьянами в ответ на насильственное обобществление вывело из равновесия мясо-жировой

рынок. Он был вторым после хлебного рынка разрушен действиями Политбюро. Коллективизация и раскулачивание привели к резкому сокращению сельскохозяйственного производства. По стране быстро распространялись карточки на основные продукты питания.

Механизм ухудшения продовольственной ситуации состоял в следующем. Репрессии и конфискации сокращали объемы частной торговли, вели к падению сельскохозяйственного производства, что подрывало самообеспечение крестьянства и рынок. Рушились основы, на которых покоилось относительное благополучие нэпа. Государственной индустрии предметов народного потребления, способной заменить частника, не существовало.

Обострение товарного дефицита было вызвано не только репрессиями, но и тем, что система государственного снабжения работала принципиально иначе, чем частная торговля. Частник подчинялся законам рынка — продавать там, где есть спрос, и всем, у кого есть деньги. Государственное же снабжение являлось целевым распределением с жесткой иерархией. Оно обеспечивало в первую очередь экспорт, резервы, армию, индустриальные объекты, а остальным — что останется.

Плановость часто оборачивалась бюрократическим хаосом. Массовые переброски грузов из одного конца страны в другой при отсутствии реального собственника в сочетании с плохой работой транспорта, отсутствием оборудованных хранилищ оборачивались огромными потерями. Все это объясняет, почему несмотря на то, что по мере огосударствления экономики центральные ведомства концентрировали в своих руках огромный товарный фонд (продукция госпромышленности, кооперированных кустарей и совхозов, а по мере коллективизации и продукция колхозов), они не справлялись даже со снабжением индустриального авангарда.

Хотя кризис и стал результатом политики Политбюро, в разрушении рынка оно действовало без всякого плана, ситуативно. Более того, Политбюро действовало вопреки принятому плану. В соответствии с решениями XV съезда ВКП(б), где обсуждался первый пятилетний план, вытеснение частника должно было идти постепенно "в меру возможностей обобществленного сектора так, чтобы не образовывалась брешь в товаропроводящей сети и не возникли перебои в снабжении рынка". Частник и рынок, хотя и в сильно урезанном вице, должны были существовать на протяжении всей первой пятилетки.

Действиями Политбюро двигал не план, а логика начатой форсированной индустриализации. Контингента на государственном обеспечении быстро росли — городское население, крестьяне-производители технического сырья, армия, экспорт, продовольственные резервы. Политбюро пыталось силой государства поддержать высокие темпы индустриализации, шло до конца, монополизируя продовольственный фонд в стране и перераспределяя его в индустриальных интересах. Этим объясняется парадокс, при котором партийные съезды, пленумы, комиссии принимали решения о реанимации частника и рынка, а практика форсированной индустриализации вела к огосударствлению, централизации, а значит, и ограничению частника и рынка.

Как не было у руководства страны плана "развала рынка", так не было у него и плана мероприятий по обузданию кризиса. Кризиса не предвидели и к нему не готовились, ведь планировалось постепенное "обуздание рынка" и замена его плановым хозяйством. Серьезное внимание Сталин обратил на кризис только в 1930 году, когда недостаток продовольствия стал сказываться на развитии промышленного производства. Как показывают материалы, принимая решения о преодолении последствий кризиса, Политбюро не

направляло, а следовало за ходом событий. Это хорошо видно на примере оформления карточной системы.

Начиная с 1928 года, карточки распространялись по стране стихийно в результате инициативы "снизу". Местное руководство под давлением социального недовольства и угрозы срыва производства принимало решение о введение карточек. Политбюро же оформляло карточки с опозданием. Так первые карточки, хлебные, появились в 1928 году, а всесоюзная карточная система на хлеб была оформлена Политбюро лишь в феврале 1929 года, когда вся страна уже жила на хлебном пайке. Мясные карточки появитесь в городах в конце 1929 года. Политбюро же официально ввело карточки на мясо только в июле 1930 года. Наконец, всесоюзная карточная система на основные продукты питания и непродовольственные товары была введена Политбюро в начале 1931 года, тогда как в городах закрытое нормированное распределение основных продуктов и товаров существовало уже с 1929 года. Политбюро лишь унифицировало созданную местной инициативой карточную систему, вводя единые принципы и нормы для всей страны.

Следует подчеркнуть еще один вывод, сделанный в этом разделе диссертации. Социальное недовольство продовольственным положением не принимало формы общесоюзных выступлений. Оно чаще оборачивалось пассивным протестом — текучестью кадров, ростом аполитичности, снижением трудовой активности, отказами идти на праздничные демонстрации, участвовать в соцсоревнованиях, демонстративными выходами из кооперативов и даже из партии. Главной стратегией решения жизненных проблем являлась не открытая борьба, а приспособление. Люди изобретали множество способов, чтобы выжить. Предприимчивость и изворотливость создавали рынок товаров и услуг, который восполнял 01рехи государственной системы снабжения.

Руководство страны отказалось взять на себя ответственность за ухудшение продовольственной обстановки в стране. Начался поиск "виновных". ОГПУ раскрывало "контрреволюционные организации вредителей снабжения", которые якобы ставили цель "создать в стране голод и вызвать недовольство среди широких рабочих масс и этим содействовать свержению диктатуры пролетариата"5.

В третьем разделе диссертации ("1931—35: Всесоюзная карточная система") проведен анализ целей и принципов централизованного государственного снабжения в период карточной системы первой половины 1930-х годов, а также показан мировой опыт государственного регулирования снабжения, а на его фоне — и специфика советской карточной системы 1930-х годов. Раздел состоит из двух глав.

В первой главе третьего раздела ("Основные принципы всесоюзной карточной системы 1931—35 годов") показана взаимосвязь системы государственного централизованного распределения первой половины 30-х годов с индустриальными планами руководства страны, а также принципы специального снабжения в стране, которое составляло часть государственной системы распределения и одну из важнейших привилегий партийно-государственной, военной, научной и творческой элиты. Глава написана на основе анализа постановлений партии и правительства по вопросам снабжения.

Вторая глава третьего раздела ("СССР и мировой опыт государственного регулирования снабжения") представляет сравнительный анализ карточных систем, существовавших-в мировой истории начиная с древнего мира и кончая новейший'временем. Главное внимание уделено государственному регулированию снабжения в период мировых войн XX века.

5 Один из крупных процессов над "вредителями снабжения" состоялся в 1930 году. ОГПУ провело аресты в центральных ведомствах снабжения и расстреляло 48 человек. Сталин лично принял решение о расстреле арестованных и публикации "показаний" (Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925-1936. М., 1995. С. 185-186, 216-218).

Сравнительный анализ, проведенный в третьем разделе диссертации показывает, что в мировой практике государственного регулирования снабжения карточная система, существовавшая в СССР в первой половине 1930-х годов, являлась одной из наиболее стратифицированных. Прагматизм и избирательность, которыми Политбюро руководствовалось при определении принципов снабжения, не были превзойдены даже в годы второй мировой войны. Советское общество в мирные годы первой пятилетки жило в условиях, которые некоторые нации не испытали даже в периоды мировых войн.

Четвертый раздел диссертации ("Роль распределения и рынка в снабжении населения СССР в первой половине 1930-х годов") продолжает анализ карточной системы и посвящен определению значения распределения и рынка в снабжении общества. Исследуется эффективность государственного нормированного распределения. в снабжении различных групп населения. Во взаимосвязи с утверждением государственного централизованного распределения проведен анализ причин, путей и форм развития легальных и "подпольных" рыночных отношений. Раздел состоит из двух глав.

В первой главе четвертого раздела ("Иерархия потребления") показана социальная стратификация, которую система государственного снабжения формировала в советском обществе. В главе проведен анализ причин массового голода в деревне в 1932-33 годах, на основе бюджетных обследований определен уровень продовольственного и товарного обеспечения индустриального авангарда, даны оценки материального положения элиты советского общества, а также иностранцев, работавших на стройках пятилеток.

Во второй главе четвертого раздела ("Пути и формы развития рыночных отношений в период карточной системы 1931—35 годов") анализируются причины распространения частного

предпринимательства и рынка в стране в первой половине 1930-х годов.

В ней показаны как формы, пути и пределы легальных рыночных отношений, разрешенных правительством, так и развитие черного рынка. Особое внимание уделено определению специфики рынка в системе планового хозяйства, его основным характеристикам. В главе показано взаимодействие распределения и рынка, оценена роль рынка в снабжении общества и отдельных групп населения. Показана также и предпринимательская деятельность государства: функции и значение магазинов Торгсина, государственной коммерческой и комиссионной торговли.

Анализ системы снабжения населения, существовавшей в СССР в первой половине 1930-х годов, проведенный в третьем и четвертом разделах диссертации, позволил сделать следующие выводы.

Рынок периода нэпа был разрушен, но рынок не погиб. Во время всесоюзной карточной системы 1931—1935 годов в рамках плановой централизованной экономики сформировалась новая система рыночных отношений и частного предпринимательства. Экономическая неизбежность рынка в торговле определялась двумя характеристиками государственного централизованного распределения.

Первая характеристика — избирательность государственного снабжения. Она являлась порождением острого товарного и продовольственного дефицита. Принципы снабжения определяло Политбюро во главе со Сталиным. В первую очередь и в достатке власть обеспечивала себя. Привилегии в снабжении получил и небольшой круг военной, культурной, научной элиты. Высокий приоритет в снабжении имела армия и ОГПУ/НКВД. Иерархия снабжения остального населения определялось интересами индустриального развития. Государство в первую очередь заботилось о тех, кто делал индустриализацию. В результате большие группы населения (крестьяне, лишенцы) не получили пайка. Фактически вне государственной системы снабжения оказались жители неиндустриальных городов, сельская

интеллигенция. Миллионы людей были поставлены на грань голода, им приходилось искать внегосударственные источники снабжения.

Выражением избирательности государственного снабжения стала не только социальная, но и географическая иерархия: резкое различие городского и сельского снабжения, преимущества индустриальных центров в городском снабжении. Особый статус в системе государственного снабжения получила Москва, которая не только представляла крупный индустриальный центр, но и являлась местом концентрации партийной, советской, военной, культурной и научной элиты.

Второй характеристикой государственного централизованного распределения, делавшей развитие рынка и предпринимательства неизбежным, была скудость снабжения. Сытая жизнь представляла самую большую привилегию в период карточной системы. Эту привилегию имели лишь несколько десятков тысяч человек высшей элиты во многомиллионной стране. Даже для индустриального авангарда централизованное государственное снабжение не обеспечивало прожиточного минимума. По данным бюджетов, паек индустриального рабочего Москвы, один из лучших в стране, обеспечивал в 1933 году на члена семьи пол-кило хлеба, 30 гр крупы, 350 гр картофеля и овощей, 30-40 гр мяса и рыбы, 40 гр сладостей и сахара в день, стакан молока в неделю. Рынок являлся спасительным оазисом не только для забытых властью, но и для "плановых государственных потребителей". Плановая экономика остро нуждалась в рынке, чтобы закрыть бреши в централизованном распределении. На этом строился союз плана и рынка.

В условиях массового голода руководство страны вынуждено было в определенной мере признать экономическую целесообразность рынка. Был принят ряд постановлений, которые создали легальную основу для развития рыночных отношений. Руководство страны стало

стимулировать развитие подсобных хозяйств, выделяя землю в индивидуальное пользование. Колхозам, колхозникам и единоличникам было разрешено продавать излишки своей продукции по рыночным ценам, складывающимся в зависимости от соотношения спроса и предложения. Хотя формально крестьянский рынок не был запрещен правительством и раньше, активно стимулировать его развитие руководство начало с голодного 1932 года. Для этого государство сократило экспорт, снизило планы сельскохозяйственных заготовок, предоставило торгующим налоговые льготы, а главное, приняло целый ряд постановлений о важности колхозного рынка и его "социалистической природе", чем остановило антирыночные акции властей на местах.

В первой половине 1930-х годов развивались и виды торговли, где само государство выступало предпринимателем. Речь идет о государственных коммерческих магазинах и Торгсине. Государственное предпринимательство было важным источником пополнения бюджета и обеспечения потребностей индустриализации.

Постановления партии и правительства определяли пределы легальных рыночных отношений, но не действительные размеры рыночной деятельности и предпринимательства, которые были гораздо шире разрешенного правительством рынка. Главным двигателем в развитии рыночных отношений были энергия и предприимчивость людей, постановления же лишь легализовывали часть этой активности. История рынка первой половины 1930-х годов — это преимущественно история людских стратегий выживания.

Все, что выходило за рамки разрешенной рыночной деятельности, составляло черный, по официальной терминологии спекулятивный рынок. Черный рынок окутывал каждую из легальных форм торговли. Противозаконный характер черного рынка определялся не только криминалом в деятельности людей, например, продажей краденого, а во

многом ограниченностью рыночных реформ. Руководство страны предоставило рынку слишком узкое экономическое пространство, в котором он явно не умещался. Легальными источниками рынка могли быть только небольшое подсобное хозяйство и мелкая кустарная деятельность. Масштабы рыночной активности людей, по мнению Политбюро, должны были ограничиваться самообеспечением, а не обогащением. Люди же стремились к большему.

Восстановление рынка проходило на гораздо более узкой экономической основе не только по сравнению с рыночной капиталистической экономикой, но и по сравнению с экономикой нэпа. Развитие в условиях ограниченной экономической свободы не только сужало, но и уродовало рынок, превращая его в спекулятивный: где не разрешено производство, расцветает перепродажа. Но страдал не только рынок, страдало и государство. Рынок брал реванш, паразитируя на плановой экономике. Широкие масштабы получила перепродажа на рынке товаров, произведенных в государственном секторе. Воровство на государственных предприятиях, в магазинах, на складах представляло один из основных каналов поступления товаров на рынок. Ограничения рыночной деятельности и предпринимательства цементировали товарный дефицит, тот, в свою очередь, питал распределенчество в государственной экономике и паразитизм рынка.

Пятый раздел диссертации ("Распределение и рынок в снабжении населения СССР в период 1936—41 годов") охватывает время так называемой "свободной" торговли, официально провозглашенной в стране в середине 1930-х годов после отмены карточной системы. В разделе проведен анализ причин отмены карточек, показан характер и принципы государственной системы снабжения второй половины 1930-х годов, а также развитие рыночных отношений в эпоху "свободной" торговли. Раздел делится на три главы.

В первой главе пятого раздела ("Переход к "свободной" торговле") показаны причины и ход реформы отмены карточек, проведен сравнительный анализ принципов государственного снабжения периода карточной системы и "свободной" торговли второй половины десятилетия.

Вторая глава представляет историю' ранее практически неизвестных кризисов снабжения 1936/37 и 1939—1941 годов, а также неофициальных карточных систем, которые распространялись в период этих кризисов санкциями местного руководства и инициативой людей.

Третья глава пятого раздела ("Предпринимательство и рынок в период "свободной" торговли") содержит анализ развития рыночных отношений после отмены карточной системы. В ней показаны как преемственность, так и новые черты, которые появились в рыночной деятельности в период "свободной" торговли. В главе также проведен исторический микроанализ предприимчивости людей в ежедневной практике покупки продуктов и непродовольственных товаров на примере Москвы.

В результате проведенного исследования в пятом разделе диссертации сделаны следующие выводы.

К середине 1930-х годов уже многое указывало на то, что руководство страны хотело как можно скорее освободить экономику от карточной системы. С переходом к свободной торговле связывались большие надежды. Люди, уставшие от голода и бестоварья карточной системы, мечтали о заполненных товарами полках магазинов. Руководство рассчитывало с помощью открытой торговли оздоровить экономику страны: ликвидировать дефицит госбюджета, остановить эмиссии, воссоздать стимулы к труду. Затянувшаяся карточная система и нормированное распределение превратились в тормоз развития. Страна остро нуждалась в оживлении товарно-денежных отношений. Руководство страны понимало это. Речь Сталина на ноябрьском

пленуме 1934 года, принявшем решение об отмене хлебных карточек, пронизана своеобразным рыночным духом.

Не только слова, но и реальные реформы готовили отмену карточного распределения. Первым актом праздника перехода к открытой торговле, стала отмена с 1 января 1935 года хлебных карточек. Экономическая реформа прошла как важная политическая кампания. Однако хлебная карточка не торопилась покидать социалистическую экономику. Рецидивы нормированного распределения хлеба продолжались зимой и весной 1935 года. Вслед за хлебными, с 1 октября 1935 года, были отменены карточки на мясные и рыбные продукты, жиры, сахар и картофель, а к концу второй пятилетки, с 1 января 1936 года, когда дали себя знать успехи развития легкой индустрии, и карточки на непродовольственные товары.

С отменой карточек жизнь преображалась. На месте закрытых распределителей и закрытых кооперативов открывались магазины, доступные для всех. Образцовые универмаги, фирменные магазины тканей, одежды, обуви, посуды, электротоваров, специализированные продовольственные магазины стали знамением нового времени. Новые цены — среднее между низкими пайковыми и высокими коммерческими ценами — были едины для всех групп населения и дифференцировались в зависимости от природно-географических поясов. Процветала крестьянская торговля.

Переход к открытой торговле не означал свободной торговли и свободы предпринимательства. Проведенная реформа отмены карточек показала, что речь шла не о расширении экономической свободы, а только об увеличении государственных ресурсов, идущих на внутренний рынок. Оживление товарооборота в стране осуществлялось не с помощью развития частного предпринимательства и рынка, а силами государственной торговли, которая по-прежнему оставалась плановой и централизованной. Все запреты политэкономии социализма —

недопущение частной собственности, найма, крупномасштабного предпринимательства — сохранились. Пределы допущения предпринимательства и рынка остались теми же, что и в годы карточной системы. Наркомфин, НКВД, милиция, прокуратура по-прежнему проводили политику ограничения рыночной деятельности.

Ограниченность реформ , предопределила .сохранение товарного дефицита,в экономике страны. Вторая половина 1930-х годов избежала массового голода, однако, кризисы снабжения, локальный голод, рецидивы карточной системы сопровождали открытую торговлю. Во второ^ . половине 1930-х годов советские люди пережили два кризиса снабжения. Хотя ни один из них по остроте не повторил смертоносный кризис первой пятилетки, это были нелегкие времена.

Неурожай и государственные заготовки стали причиной хлебного кризиса, который развивался в СССР с конца 1936 до лета 1937 года. Материалы НКВД свидетельствуют, что в период зимы-весны 1937 года во время локального голода, который сопровождал хлебный кризис, в сельскохозяйственных регионах голодало несколько тысяч семей, тысячи человек опухли от недоедания, десятки людей умерли от голода. Новый кризис снабжения разразился в 1939-1941 годах. Он был вызван форсированной милитаризацией в годы третьей пятилетки, последствиями репрессий и начавшейся войной. Апогеем этого продовольственного кризиса стало время советско-финской войны.

Внешне казалось, что каждый из кризисов был порожден своей особой причиной: неурожай или советско-финская война. Однако более глубокий анализ свидетельствует, что их породила та же причина, что и кризис первой пятилетки — централизованное перераспределение ресурсов в пользу тяжелой индустрии и военной промышленности. Последствия неурожая 1936 года не оказались бы столь тяжелы для крестьян, если бы политика заготовок и снабжения — один из главных рычагов перераспределения средств в пользу индустриализации — была

иной. В случае же с последним предвоенным кризисом советско-финская война только обострила положение, симптомы кризиса появились гораздо раньше — в начале третьей пятилетки вслед за новым витком форсирования индустриального развития и милитаризации.

Во время кризисов второй половины 1930-х годов открытая торговля сворачивалась. Вновь возрождалась система закрытых распределителей, карточки. На этот раз карточные системы не были официально признаны Центром. Они создавались стихийно без санкции Политбюро и СНК СССР инициативой людей и распоряжениями местной власти. Руководство страны отказалось узаконить карточки, более того, экономическими мерами и репрессиями пыталось остановить стихийное возрождение карточного распределения.

Сохранявшийся товарный дефицит определял то, что сутью "свободной" торговли второй половины 1930-х годов по-прежнему оставалось централизованное распределение. Торговые планы составлялись Наркомторгом СССР и утверждались Политбюро, которое по-прежнему представляло высшую "торговую" инстанцию в стране. По сравнению с первой половиной 1930-х годов процедура планирования не упростилась. С конца 1937 года перед утверждением в Политбюро планы рассматривались Экономическим Советом Совнаркома, а с 1938 года альтернативный план торговли стал составлять Госплан.

Во второй половине 1930-х годов, по сравнению с периодом карточной системы, охват планированием показателей торговли не только не уменьшился, а возрос. Централизованно распределялась практически вся произведенная в стране продукция, даже такие иестратегические товары, как деревянные ложки и игрушки. Централизованное планирование распространялось не только на продукцию промышленности союзного и республиканского подчинения, но и на продукцию местной промышленности и промысловой кооперации.

Ценообразование также свидетельствует об усилении централизации. С окончанием нэпа первая крупная реформа цен была проведена в 1932 году, еще в период карточной системы. С этого времени центральные ведомства (Комитет цен при СТО) стали устанавливать оптово-отпускные цены промышленности и торговые накидки. Розничные же цены продолжали исчисляться на местах торгами или магазинами. С отменой карточек реформы цен проводились дважды, в 1935 и 1939 годах. В результате практически на все товары стали централизованно устанавливаться не только оптово-отпускные, но и розничные цены. Наркомторг разрабатывал цены, а правительство (Комитет товарных фондов и регулирования торговли при СТО, затем Экономсовет при СНК) утверждало их. Реформы цен касались не только продукции государственной промышленности союзного подчинения, но и продукции местной промышленности и кооперативов.

В период "свободной" торговли сохранялось и нормирование. СНК СССР установил "нормы отпуска товаров в одни руки". В 19361939 годах покупатель не мог купить больше 2 кг мяса, колбасы, хлеба, макарон, крупы, сахара, 3 кг рыбы, 500 гр масла и маргарина, 100 гр чая, 200 штук папирос, 2 кусков хозяйственного мыла, пол-литра керосина. В 1940 году, в связи с ухудшением продовольственной обстановки в стране, нормы были снижены, стали нормироваться товары, которые ранее продавались без ограничения.

Во второй половине 1930-х годов, как и в период карточной системы, централизованное распределение товаров подчинялось индустриальным приоритетам. Продолжалось перераспределение ресурсов в пользу городов и промышленного производства. Хотя и без крайностей времен карточной системы, централизованное распределение продолжало воспроизводить географическую и социальную иерархию снабжения времен первой пятилетки.

В этих условиях рынок оставался для людей важнейшим источником снабжения. Он вырос в своих размерах. В отличие от бедственной первой пятилетки в относительно благополучные годы второй половины 1930-х годов на рынке более развивались стратегии обогащения, чем стратегии выживания. Выросло и богатство рынка. Материалы НКВД свидетельствуют, что советские подпольные "миллионеры" по материальному благополучию мало уступали политической элите страны.

В период "свободной" торговли продолжалась и предпринимательская деятельность государства, хотя ее формы изменились. Магазины Торгсина, исполнившие свою миссию, в начале 1936 года были закрыты. Коммерческая торговля трансформировалась в образцовые универмаги, где продавались товары по повышенным ценам. Появлялись новые источники пополнения госбюджета — магазины "конфискатов", которые продавали вещи репрессированных.

В период "свободной" торговли легальные рамки, отведенные рынку плановой централизованной экономикой, по-прежнему оставались узкими. В результате он сохранял все характеристики, сформировавшиеся ранее — в значительной мере подпольный характер, ограниченность производства, гипертрофию перепродаж, паразитизм.

Союз централизованного распределения и рынка, сложившийся в годы карточной системы, в условиях открытой торговли укрепился и далее развивался. Иерархичность и недостаточность государственного снабжения определяли неизбежность рынка, влияли на его масштабы и характеристики. В свою очередь рынок вносил лепту в производство товаров и услуг, восполнял пробелы централизованного распределения и паразитировал на нем. Предпринимательство и рынок в период "свободной" торговли являлись неотъемлемой частью социалистического хозяйства и могли быть изменены только вместе со всей системой планового централизованного распределения.

В заключении диссертации в соответствии с поставленными задачами и целями подведены итоги исследования.

Приложения к диссертации включают список использованных источников, библиографию, список сокращений, таблицы.

Основные работы, опубликованные автором по теме диссертации:

,1. За фасадов -"сталинского изобилия": Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927—1941. М.: РОССПЭН, 1998. 25 пл. 1 ..... "

2. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935. М.: МГОУ, 1993. 10 пл.

3. Снабжение общества'и армии в условиях карточной системы. 1928-1935. М.: ГА ВС, 1993. 10 н.л.

4. Легенда о мешке с хлебом: продовольственный кризис 1936/37 г. // Отечественная история. 1998. №2. — 1,5 пл.

5. Очерки материальной жизни советской элиты (1930-е годы) // История. Приложение к газете "1 сентября". 1998. №26. — 2 пл.

6. Кризисы снабжения во времена "сталинского изобилия" // История. Приложение к газете "1 сентября". 1998. №4. — 2,5 пл.

7. "Шлите доллары на Торгсин" // Родина. 1997. №11. — 0,5 пл.

8. Люди в годы первых пятилеток: способы и стратегии выживания // История. Приложение к газете "1 сентября". 1997. №19. — 2,5 пл.

9. Цена "большого скачка". Кризисы снабжения и потребление в годы первых пятилеток // Советское общество: Возникновение, развитие, исторический финал. В 2 тт. Т.1. Кн. 4. От вооруженного восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира. М-, 1997. — 2 пл.

10. Кризис снабжения 1939-1941 гг. в письмах советских людей // Вопросы истории. 1996. №1. — 2,5 пл.

11. За зеркальной дверью Торгсина // Отечественная история. 1995. №2. - 1,5 пл.

12. Люди и власть в условиях кризиса снабжения 1939—1941 гг. // Отечественная история. 1995. №3. — 1,5 пл.

13. "Чужаков в магазин не пускать" // Родина. 1995. №12. — 0,5

пл.

14. Анализ распределительной политики советского правительства в период карточной системы 1928/29—1935 гг. // История и компьютер: Новые информационные технологии в исторических исследованиях и образовании. Соин^еп, 1993. В соавторстве. — 1 пл.

15. Развитие системы централизованного распределения товаров в конце 20-х — начале 30-х годов (По архивным материалам НКВТ СССР) // ЭВМ и математические методы в исторических исследованиях. М-, 1993. - 1,5 пл.

16. Материалы Наркомата внутренней торговли и Наркомата снабжения как источник для изучения становления системы централизованного распределения товаров в 30-е годы // Источниковедение XX столетия. Тезисы докладов научной конференции. М., 1993. - ОД пл.

17. СССР в конце 1920-х — начале 1930-х гг.: Торговля? Распределение! // Отечественная история. 1992. №5. — 1,5 п.л.

18. Демографические процессы и централизованное распределение продовольствия в 1933 г. // Россия и США на рубеже XIX — XX вв. М.: Наука, 1992. — 1 п.л.

19. Жертвы голода 1933 г.: Сколько их? (Анализ демографической статистики ЦГАНХ СССР) // История СССР. 1991. №5. - 0,75 пл.

20. Централизованное распределение товаров в первой половине 30-х годов: типология, определяющие факторы (Опыт работы с базой данных по торговой и демографической статистике) // Метод в историческом исследовании. Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной школы-семинара. Минск, 1991.— 0,1 пл.

На английском языке:

21. The Victims of the Famine of 1933: How Many? (An Analysis of Demographic Statistics of the Central State Archive of the National Economy of the USSR) // Russian Studies in History, Fall, 1992. Vol. 31 - 0,75 пл.

22. Soviet Workers and Rationing Norms, 1928—1935: Real or Illusory Privilege? // The Soviet and Post-Soviet Review. 1992. VoL19. — 1 пл.

На французском языке:

23. Une hierarchie de la pauvrete. Approvisionnement d'Etat et stratification sociale en URSS pendant la periode de rationnernent, 1931— 1935 // Cahiers du monde russe. Vol. 39, n. 1-2, janvier-juin 1998.— 1,5 пл.