автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Рациональность и ее типы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Рациональность и ее типы"

На правах рукописи

ЛЕОНТЬЕВА ЕЛЕНА ЮРЬЕВНА

РАЦИОНАЛЬНОСТЬ И ЕЕ ТИПЫ: ГЕНЕЗИС И ЭВОЛЮЦИЯ

09.00.01 - онтология и теория познания

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Ростов-на-Дону - 2003

Работа выполнена в Волгоградском государственном техническом университете

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Макаров Вадим Витальевич

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор доктор философских наук, профессор доктор философских наук, профессор

Губин Валерий Дмитриевич Устьянцев Владимир Борисович Золотухина Елена Всеволодовна

Ведущая организация - Самарский государственный университет

Защита состоится «25» сентября 2003 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д.212.208.11 по присуждению ученой степени доктора философских наук при Ростовском государственном университете по адресу: 344038, Ростов-на-Дону, пр. Нагибина, 13, ауд. 427.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ростовского государственного университета по адресу: ул. Пушкинская, 148.

Автореферат разослан «22» августа 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор философских наук, профессор

М. В. Заковоротная

-А

\J2uf

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Особенность современной эпохи состоит в том, что можно уже с полным правом оглянуться на ушедший век как на свое прошлое, осмыслить его, подвести черту, сделать выводы, руководствуясь которыми устремить свой взгляд в будущее. Именно наше привилегированное положение - современников XX и XXI веков - дает нам право оценивать век двадцатый. Богатое событиями прошлое столетие словно расплачивалось по обязательствам, безрассудно взятым на себя в предыдущую эпоху, когда человек заявил о своем потенциальном всевластии и уверовал в силу своей мысли.

XX век оказался веком реализации этой веры и претензий человека, веком, когда чаяния Просвещения, его великие замыслы практически во всех сферах человеческой жизни стали реальностью. Но она оказалась слишком далека от мечты, воплощением которой должна была стать, более того, реальность эта осознается и выражается в кризисном состоянии экономики, экологии, науки, морали, веры, власти и т.д. Удивительным образом кризис проявил себя повсюду, и причины его отыщутся для каждого отдельно взятого случая, но как раз его парадоксальная всеобщность заставляет искать некий его единый сущностный источник. И таким источником является тот формообразующий принцип существования человека в мире, который и принято называть рациональностью.

Именно этот принцип, казавшийся практически несокрушимым еще два столетия назад, уже в начале XX века перестает себя оправдывать. Возрастает напряжение между рационально ориентированным мироосмыслением и все чаще возникающими падениями различных форм общественного сознания в «иррациональную стихию насилия и мистицизма». Возникает ситуация кризиса рациональности, отразившаяся в науке как проблема рациональности, которая во весь рост поднимается в середине и второй половине XX века, когда вопрос о возможности самоуничтожения человечества встал с особой остротой.

Большинство современных отечественных исследователей делают акцент на эпистемологических причинах этого явления, связывая его, с одной стороны, с небывалым ростом роли и значимости рационального знания в обществе, с другой с возрастанием критического отношения к его достижениям. С этим нельзя не согласиться, однако эти причины имеют скорее общезначимый характер и повлияли на рост интереса к проблеме

рациональности во многих странах. В России же особое значение--.

приобрели те социально-политические события, которые-~т^щадв1»Яй,,г,л* \ обществе в конце восьмидесятых - начале девяностых

\ ^-¿¡и

события стали причиной не только экономических, социальных и политических перемен, но существенно повлияли на сугубо теоретические разработки, осуществлявшиеся учеными и естественнонаучного, и гуманитарного профиля.

Философы, историки, социологи, психологи впервые за долгое время получили возможность говорить об интересующих их острых проблемах, предлагать варианты их решений без оглядки на идеологические рамки и официально одобренные или разрешенные теории. Именно поэтому, как верно отмечает В.А. Лекторский, «вся эта проблематика особенно актуальна и болезненна для нашей страны. Господствовавшая у нас в продолжение многих десятилетий идеология довела до логического конца и даже до абсурда ряд представлений о рациональности, характерных для технологической цивилизации»*. Абсурд этот выражался в доведении до крайностей тех самых передовых идей Просвещения, которыми так гордились их создатели.

Сомнение в «чистоте» рациональности возникает с появлением социологии знания и познания, в методологии и философии науки. Действительные успехи рационального знания, показавшие себя в первую очередь в развитии науки, в научной рациональности, а вслед за ними отчетливо проявившиеся разрушительные антигуманные следствия научно-технических достижений, обусловили интерес к проблемам рациональности и в мировой философской мысли в целом. В России этот интерес был усугублен открывшимися перспективами свободного, неидеологизированного мышления, допускающего существование истины и заблуждения за пределами официально разрешенных теорий. Этим, видимо, объясняется и многообразие вопросов, и широкий спектр ответов, которые дают современные отечественные исследователи.

Степень разработанности проблемы. Изучение рациональности делает необходимым рассмотрение достаточно большого массива литературы, что объясняется непосредственной связью данной проблемы с осмыслением возможных типов отношения человека к миру. Тем не менее диссертант считает возможным выделить несколько подходов к изучению рациональности, каждый из которых, в свою очередь, имеет собственный веер рассматриваемых аспектов указанной проблемы.

В исторически первом аспекте рациональность рассматривается как особая форма видения мира, как специфическая рефлексия. Здесь она анализируется мыслителями как феномен, который, если еще и не имеет четкого определения, то осознается и выделяется среди других явлений. В трудах Платона, Аристотеля, Ф. Бэкона, Р. Декарта, Д. Локка, Г. Лейбница мы находим размышления о сущности и специфике рационального

' Рациональность на перепутье. В 2-х кн. Кн. 1. М.:, 1999. С.5.

познания, особенностях такого осознания мира, когда «безобъектное мышление» обретает свою «объектность».

Основополагающие принципы проекта Просвещения, лейтмотивом которых стала идея рациональности, наиболее ярко звучат в работах Ф.М.А. Вольтера, ПЛ. Гольбаха, Д. Дидро, Ж.О. де Ламетри, ШЛ. Монтескье, Ж.Ж. Руссо. Энциклопедистами был выработан идеал «царства разума», воплощение которого стало целью для большинства передовых умов последующих эпох.

Хронологически несколько позже величайшие системы рационального видения мира были созданы в рамках немецкой классической философии И. Кантом, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллингом, а образцом классического рационализма стали взгляды Г.В.Ф. Гегеля и К. Маркса. Именно здесь со всей полнотой в рамках указанного подхода > ставится и решается проблема соотношения понятий «разум», «рассудок»

и «рациональность». Разработки этих философов во многом воплотили в себе и определили тот угол зрения и те аспекты, которые стали доминирующими при рассмотрении рациональности в последующие годы.

Другой подход к изучению рациональности отражен в трудах русских мыслителей. Опасность «гипертрофированного рационализма», уничтожающего «саму сущность жизни» увидели и обрисовали в своих работах выдающиеся русские философы - И.В. Киреевский, B.C. Соловьев, П.Д. Юркевич, C.JI. Франк, В.В. Розанов, П.А. Флоренский и др.

Анализ рациональности как центрального генерирующего принципа деятельности и жизни человека осуществляется в первой половине XX века М. Вебером, Э. Гуссерлем, М. Хайдеггером, К. Ясперсом. Здесь мы сталкиваемся с анализом сущности европейской рациональности, которая нередко рассматривается как проблема, а ее решение представляется необходимым для дальнейшего успешного развития человечества. J Нельзя не упомянуть о концепциях новой рационалистической

тенденции, которые появились в 40-70-х годах XX века во французской философии и получили название неорационализма. Эпистемологический л аспект этой тенденции был представлен Г. Башляром, структуралистский -

М. Фуко, эволюционистский - доктриной П. Тейяра де Шардена.

Во второй половине XX века обсуждение рациональности сместилось в сферу постпозитивистской философии науки, что внесло новые акценты в характер обсуждения этой проблемы - К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, С. Тулмин, Дж. Агасси, П. Фейерабенд. В рамках этого направления в процессе создания историко-методологической модели науки философам пришлось решать как проблемы исторического характера рациональности, так и вопросы типологизации последней.

Особенность разработок данной проблематики в рамках отечественной философии XX века состоит в теснейшем переплетении указанных аспектов, причем переплетение это послужило причиной возникновения новых ракурсов видения проблемы, ее нового прочтения.

Сопоставление и анализ таких ключевых понятий как «разум», «рассудок», «рациональность» осуществлено в работах Н.С. Автономовой, П.В. Копнина, H.H. Трубникова. Мировоззренческий аспект проблемы анализируется в трудах H.JI. Быстрых, A.B. Кураева и В.И. Кураева, Г.Д. Левина, A.A. Новикова.

Логико-методологический ракурс рассмотрения получает рациональность у И.Д. Андреева, В.П. Кохановского, Н.С. Мудрагея, Е.П. Никитина, М.А. Розова, Г.И. Рузавина, К.В. Рутманиса, B.C. Швырева а в русле феномена рефлексирующего познания ее изучают П.В Алексеев, В.Д. Губин, Э.В. Ильенков, В.А. Лекторский, Т.П. Матяш.

В плане типологизации рациональности, выделения исторических аспектов ее проявления и развития особое место принадлежит работам -В.П. Гайденко, В.Н. Катасонова, Д.В. Никулина, В.М. Розина, A.B. Семушкина B.C. Степина, Г.А. Смирнова, Ю.А. Шичалина, B.C. Швырева. Изучение проблем научной рациональности, ее анализ в контексте науки и философии науки осуществляют Л.Б. Баранов, А.Г. Барсков, В.П. Визгин, В.В. Ильин, A.C. Кравец, A.A. Кравченко, Т.Г. Лешкевич, Г.А. Мамчур, Л.А. Маркова, Н.Ф. Овчинников А.Н. Павленко, A.B. Панин, Т.Б. Романовская, З.А. Сокулер. В связи с проблемами научной и других типов рациональности также следует выделить работы П.П. Гайденко, Б.С. Грязнова, М.К. Мамардашвили, Г.М. Федорюк.

Культурно - исторический контекст рациональности рассматривается B.C. Библером, Н.С. Злобиным, Л.А. Микешиной, Н.М. Смирновой, И.П. Фарманом, B.C. Черняком; рациональность в социальном познании -Л. И. Насоновой, A.C. Кузьминым, В.Б. Устьянцевым, В.Г. Федотовой. Соотношение рационального и ценностного исследуется Е.В. Золотухиной -Аболиной, взаимосвязь личной свободы и рациональности действий анализируется в работах С.В. Никитина, А.Л. Никифорова, В.Н. Поруса, Г.Л. Тульчинского, Е.Л. Чертковой.

Современные зарубежные исследователи проблемы рациональности также не ограничиваются рассмотрением последней только в рамках философии науки. Общетеоретический подход мы находим в статьях Л. Холта, М. Тайлеса, Дж. Дерри. Типологизация рациональности интересует К. Хюбнера, Т. Ленка. Социальные, этические, идеологические аспекты рациональности изучаются Р. Тилманом, Дж. Брансеном, Дж. Бохменом. Различение практической, теоретической и прагматической рациональности осуществляется С. Тененбаумом, Е. Макклиненом. Особое

внимание в последнее время уделяется проблеме соотношения различных типов рациональности в работах: У. Гэя, Д. Дэвиса, Р. Веджвуда.

По-своему оригинальна разработка немецкого мыслителя В Велша о трансверсальном разуме, где последний анализируется как поперечная, объединяющая различные рациональности, существующие в мире; интересен также обзор современных концепций рациональности мюнстерского профессора Й. Фрюхтля.

Нельзя не упомянуть концепции научной рациональности X. Патнём, В. Ньютона-Смита, Л. Лаудана, существующие в настоящее время в зарубежной науке. Именно в рамках этих теорий появилась идея расширенной концепции рациональности.

Таким образом, рациональность вот уже десятки лет остается в фокусе философского анализа, а многообразие подходов и аспектов ее ' рассмотрения действительно велико. Однако в последнее время четко

обозначилась дискуссионность вопроса о соотношении рациональности и ее различных типов, в рамках ответа на который предлагается как отказ от рассмотрения рациональности вне ее типа, так и призыв анализировать ее как таковую, а не дробить на множество форм. Данное исследование дает вариант решения указанной дилеммы.

Кроме того, по-прежнему не выработана единая целостная концепция рациональности и отсутствует ее содержательное определение, которое могло бы стать не только исходным пунктом понимания, но и основанием для построения иерархической теории типов рациональности, что внесло бы некоторое единство в многообразие единичных знаний, то есть момент систематизации.

Открытым остается вопрос и о том, какие из существующих характеристик рациональности присущи данному феномену на всех этапах развития и во всех типах, а какие меняются и, следовательно, не являются определяющими. Слабо исследованы причины всевозрастающего многообразия типов рациональности и в связи с этим вероятных форм взаимоотношений между ними. Возможные решения этих вопросов также о предлагаются в диссертационном исследовании.

В стороне оказался и концептуально-семантический анализ рациональности, некоторые пробелы которого и заполняет данная работа.

Объект исследования - рациональность как гносеологический феномен, специфическая форма умопостижения мира.

Предмет исследования — зарождение и развитие рациональности как формирование ее типа. Причины многообразия типов, формы взаимоотношений между ними, перспективы развития.

Цель диссертационного исследования дать целостный концептуальный анализ рациональности, выявить причины и основания ее типологизации, рассмотреть основные типы рациональности и их эволюцию.

Данная цель реализуется при постановке и решении следующих исследовательских задач:

1. Выяснить, существует ли исходная теоретическая конструкция, позволяющая выработать целостную концепцию рациональности и дающая возможность выделить то общее и одинаковое, что присуще ей во всех типах и на всех этапах развития.

2. Рассмотреть рациональность как феномен сознательной деятельности и обосновать ее характерные черты. Доказать, что обретение «рациональностью вообще» своего наличного бытия, осуществляется в процессе формирования того или иного ее типа. Показать это на примере сравнительного анализа европейской и восточной рациональности.

3. Осуществить семантический анализ понятия рациональности и рассмотреть особенности фиксации ее смыслового многообразия.

4. Раскрыть специфику европейского типа рациональности, найти и указать причины, позволившие отождествить ее с разумом.

5. Представить реконструкцию понимания рациональности в трудах отечественных мыслителей конца XIX - начала XX веков, обнаружить основания, не допустившие ее отождествления с разумом.

6. Выявить причины существования многообразных типов рациональности, обозначить основания их структурирования, проанализировать возможные варианты взаимоотношений между ними.

7. Определить, на каком этапе развития рациональность обретает высшую степень рефлексивности и противоречивости своего бытия. Указать в чем это проявляется.

8. Обозначить возможные варианты решения проблемы рациональности, перспективы ее эволюции и изучения.

Методология исследования. Целостный концептуальный анализ не допускает эклектичности методов, но предполагает их разнообразие на основании внутреннего единства. Данное теоретическое исследование строится как реализация метода восхождения от абстрактного к конкретному, в ходе которой с необходимостью использовались и другие диалектические принципы и методы: историзма, противоречивости, объективности, конкретности, единства исторического и логического. На промежуточных этапах исследования применялись методы феноменологического и семантического анализов. В зависимости от целей и задач в процессе работы необходимо было прибегнуть к компаративистскому анализу, системному подходу, междисциплинарному синтезу и другим приемам общенаучной методологии.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- Предложено в качестве исходной теоретической абстракции для концептуального анализа рациональности использовать понятие «рациональность вообще». Именно это понятие, будучи свободным от внешних конкретно-исторических условий, не детерминированное объективными реальными ситуациями и «жизненными мирами», позволяет обозначить те общие принципы и ключевые характеристики, которые присущи рациональности на всех этапах ее развития.

- Определены гносеологические характеристики и онтологическая обусловленность рациональности, которые исследованы как основные или внутренние качества, присущие «рациональности вообше». Аксиологические, праксиологические, социокультурные и экзистенциальные определенности установлены и рассмотрены как ее внешние черты.

- Проанализировано становление бытия рациональности как процесс реализации ее внутренних качеств путем обретения характеристик внешних. Доказано, что свою актуальность бытие рациональности приобретает в том или ином ее типе, который и воплощает собой ставшую, определенную, качественную рациональность. Без конкретного типа она останется «в области абстрактного и бесследно истлеет в себе».

- Осуществлен семантический анализ понятия рациональности, который позволил выделить две линии в ее понимании, обозначенные как гносеологическая (или латинская) и онтологическая (или греческая) традиции. Первая в наибольшей степени проявила себя в логико-методологических теориях европейских мыслителей, фактическом отождествлении рациональности и разума. Вторая отразилась в ряде работ русских философов, в их неприятии этого тождества.

- Указаны многообразные типы рациональности, нашедшие свое отражение в современных философских исследованиях. При этом рассмотрена зависимость типов, во-первых, от уровня реализации внутренних характеристик рациональности, во-вторых, от степени воплощенности внешних характеристик. Иерархия типов рациональности обозначена в виде вертикально (исторические) - горизонтальной (гносеологические) структуры, допускающей существование «типов внутри типа», с перспективой их автономизации.

- Доказана противоречивость типа рациональности, состоящая в том, что именно тип, как граница рациональности, с одной стороны, составляет и обусловливает реальность и наличность ее бытия, а с другой стороны, есть отрицание ее бытия, обозначение ее границ и предела, когда «мысль о каком-нибудь нечто влечет за собой мысль о другом».

Противоречивость типа рациональности - одна из глубинных причин их многообразия. Указаны возможные варианты взаимоотношений между типами.

- Проблема рациональности представлена, во-первых, как выражение указанной противоречивости типа рациональности, во вторых, как высшее проявление ее рефлексивного характера, как критическая рефлексия. Показано, что один из путей решения этой проблемы - смена онтологических оснований рациональности, предполагающая, что рациональная мысль направлена и обусловливается той бытийной ситуацией, в которой находится человек, она фиксирует, умопостигает не бытие, а человека в его особом отношении к этому бытию.

Научная новизна работы раскрывается в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. В качестве исходной теоретической абстракции, ставшей отправной точкой концептуального анализа рациональности, используется понятие «рациональность вообще». Это «абстрактное определение» свободно от всякого индивидуального бытия рациональности, безразлично и формально по отношению к любому отдельному этапу ее развития, что позволяет выделить ключевые характеристики и принципы, обусловливающие ее основной смысл. Сущность указанного понятия вскрывается, во-первых, в результате семантического анализа, во-вторых, путем проведения феноменологического исследования, предполагающего выявление и описание непосредственной смысловой сопряженности сознания и предмета, результатом которой и становится рациональность.

2. Семантический анализ греческих и латинских корней понятия рациональности показал, что впервые оно появилось в древнегреческих текстах и определялось через термины «соизмеримость», «пропорциональность», «выразимость». «Соизмеримость» рассматривалась как «природная» характеристика мира, «рациональность» - р г| т о 1 описывала процедуру соизмеримости в познании. Производным от этого греческого корня наиболее вероятным представляется латинское ratio - основа понятия «рациональность». Значение данного корня - счет, мера, вычисление, рассуждение, разумность, которая в основе своей может быть измерена и высчитана. В русском языке произошла дифференциация смысла корня «ratio» в два различных слова - рацион и рациональность. Понятие «рацион» вобрало в себя значение «счет, мера», а «рациональный» стало отождествляпъся с «разумом, рассудком». Говоря о рациональности, следует всегда учитывать семантическую двойственность ее латинского корня, в противном случае неизбежна путаница, непонимание, подмена одних понятий другими.

3. Исследование рациональности как особого явления сознательной деятельности позволило обозначить ее гносеологические характеристики и онтологическую обусловленность как основные и определяющие. Первые дефинициируют рациональность как рефлексию, представляющую собой особую умопостигаемость объективно общего, своеобразную размерность сознательной деятельности, позволяющую постигать внутреннюю логику бытия. Именно это фиксирует онтологическую обусловленность рациональности - размерность мира, многообразие его форм, множествей-ность видов, их бесконечное развитие и взаимопереход, существующие иерархии на разных этапах становления и внутри отдельных его форм и видов. Указанные качества обозначены как «внутренние», что подчеркивает их имманентный рациональности характер.

4. Внутренние определенности рациональности остаются безразличными или формальными по отношению к каждой отдельной ступени ее развития. Они присущи «рациональности вообще», но их реализация осуществляется в ходе обретения ею своих внешних характеристик, что и представляет собой собственно процесс становления наличного бытия рациональности. Внешними в данном случае выступают аксиологические, праксиологические, культурно-исторические и экзистенциальные характеристики, «вдыхающие» в рациональность жизненную силу, позволяющие ей выйти за пределы абстракции. Именно этот процесс и рассматривают как генезис того или иного типа рациональности, который и есть актуализированная, ставшая рациональность.

5. Фиксация смысловой сущности латинского ratio, акцентирование внимания преимущественно на гносеологических характеристиках рациональности, что отразилось в логико-методологических исследованиях европейских мыслителей, позволяет обозначить гносеологическую или латинскую традицию в ее понимании. Следствием же традиционного для русских философов предпочтительного обращения к греческим, а не к латинским текстам, а также осмысление и признание онтологической обусловленности рациональности позволило ряду русских философов избежать отождествления ее с разумом, предостеречь от опасности его сведения к логическому рассуждению. Такая традиция в понимании рациональности рассматривается как онтологическая или греческая.

6. В настоящее время выделяется более двадцати различных типов рациональности, и существует тенденция их количественного роста. Это объясняется, во-первых, многовариантностью реализации гносеологических и онтологических характеристик рациональности, во-вторых, количественным и качественным многообразием приобретаемых внешних онределенностей. Представляется возможным наряду с широко

распространенной исторической использовать также гносеологическую классификацию и применить эти два подхода как основания для дальнейшего создания иерархической теории типов рациональности. Вместе с тем нельзя говорить о возможности жесткой типологизации. Указанные характеристики в силу своей неоднозначности (например, экзистенциальная и социокультурная) не могут быть строго регламентированы, четко обозначены и структурированы. Каждая эпоха, каждый индивидуальный жизненный мир привносит свою самость, свою специфику в процесс становления рациональности, обретения ею своего типа.

7. Многообразие типов рациональности, указывая на широкий «спектр ее возможностей», доказывает также и ее ограниченность. Обретая свой особый тип, свое бытие, она одновременно с этим обретает и свою границу, свое другое бытие. Граница типа рациональности, утверждая собой данный тип, данное ставшее бытие, одновременно и отрицает это бытие, но не как «абстрактное ничто вообще», а как сущее ничто или «другое». Именно эта граница рациональности есть необходимое условие существования множества ее типов, когда, осознавая «нечто» мы осознаем и «другое». Существование многообразных типов рациональности порождает определенные отношения между ними, принимающие самые различные формы - от полной автономности и независимого существования, до теснейшей взаимосвязи и взаимовлияния. В качестве основных форм указаны диалог, толерантность и плюрализм.

8. Проблема рациональности есть высшее выражение ее рефлексивного характера, представляющего собой такое сознание о сознании, которое схватывает и дает очевидный анализ процессов и явлений, характерных для него самого. Кроме того, это оценивающая рефлексия, описывающая недостатки и достоинства рациональности и обрисовывающая ее перспективы, в этом смысле ее можно рассматривать как критическую рефлексию. Решение проблемы рациональности не просто в принятии новых или иных постулатов и допущений. Это скорее смена онтологических оснований самой рациональности и, соответственно, того типа, который является ее воплощением. Эти основания будут фиксировать не просто предстоящее субъекту бытие, а «специфику той реальной позиции», в которой оказывается субъект в своем отношении к миру. Рациональная мысль, таким образом, фиксирует и умопостигает не бытие, а человека в его особой позиции и отношении к этому бытию. Перед рациональностью вновь обрисовывается целый спектр возможностей, реализация которых теперь уже будет осуществляться на новой онтологической базе.

9. В качестве прогноза развития и изучения рациональности можно указать как постмодернистскую ее интерпретацию и оценку, так и набирающую силу тенденцию изучения рациональности как дискурса. В первом случае рациональное мироосмысление, логика и правила рационализма заменяются игрой слов, размытостью текстов, письмом, ризомой. Однако такое преодоление рациональности, во-первых, ведет к эпистемологическому релятивизму и нравственному анархизму, во-вторых, основой такого движения становится неопределенность, фрагментация, власть беспорядка и случая. Рассмотрение рациональности как дискурса, предполагает увязывание неких всеобщих принципов (здесь это ее гносеологические и онтологические определенности) и «сингулярность жизни» - аксиологические, праксиологаческие, конкретно-исторические и экзистенциальные характеристики того или иного ее типа. Рациональность как дискурс не игнорирует самого человека, а позволяет восстановить условия диалога, коммуникативные факторы, антропологические составляющие, которые способствовали ее появлению и развитию. Такое рассмотрение рациональности может облегчить и понимание сущности процесса смены ее онтологических оснований.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что его результаты дают новую концептуальную основу для дальнейших разработок по проблеме рациональности, позволяют положительно решить ряд вопросов или же частично снять их в силу утраты ими проблемного характера. Выводы и основные положения диссертации могут быть использованы в преподавании базового курса по философии, ряда других гуманитарных дисциплин, а также при подготовке спецкурсов.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в монографии «Мир рациональности в мире человека», Волгоград, 2001 (10 п.л.) и ряде научных статей и публикаций общим объемом 19 п.л. Материалы диссертации обсуждались на международных научных конференциях (Волгоград, 1996, 2000, Новосибирск, 2001, Москва, 2002), на всероссийских конференциях (Ростов-на-Дону, 1993, Волгоград, 1995, 1997, Ярославль, 2000, Краснодар, 2000, Санкт-Петербург, 2000, Самара, 2001, Волжский, 2001), международном симпозиуме (Екатеринбург, 1999), российском философском конгрессе (Ростов-на-Дону, 2002).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, содержащих 10 параграфов и заключения. Список литературы включает 312 наименований. Общий объем 300 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы, рассматривается степень ее научной разработанности, формулируются цель и задачи исследования. Указываются элементы новизны, излагаются основные положения, выносимые на защиту, определяются теоретико-методологические основы исследования, освещается теоретическая и практическая значимость работы, ее апробация.

В первой главе диссертации «Рациональность: исходная теоретическая конструкция, «абстракция вообще», состоящей из двух параграфов, определяется исходное основание данного теоретического исследования, обозначаются ключевые характеристики рациональности как таковой, проводится семантический анализ понятия рациональности.

Первый параграф «Рациональность вообще» как исходный пункт теоретического анализа: ее основные характеристики» показывает, что, несмотря на обилие взглядов, мнений и подходов к вопросу о рациональности, в среде исследователей отсутствует согласие по поводу исходного стартового основания (понятия), позволяющего восходить к действительному пониманию сути проблемы по мере ее усложнения. Речь идет о том «исходном начале», «клеточке», являющейся базисом всякого научного познания. Подобное «начало» должно с необходимостью фиксировать то всеобщее, что будет характерно для исследуемого предмета на всех этапах его развития, начиная с момента зарождения и обретения своей самости по отношению к другому и заканчивая последними этапами эволюции, когда сам предмет становится другим. В диалектической традиции (в русле методологии которой и выстроено данное исследование) такое «всеобщее» имеет название «абстрактно-всеобщего» и фиксирует то «одинаково-общее», что свойственно предмету на различных ступенях его формирования. И это общее выражает его основную конструкцию, составляющую первичное (исходное) отношение данного предмета, поэтому оно постоянно воспроизводится на всех последующих этапах дальнейшего развития.

Необходимость выбрать отправную точку исследования для определения рациональности, обусловлена также и тем, что в большинстве случаев рассуждения о рациональности начинаются с самой рациональности. Философы оперируют понятием, словно имеют уверенность в том, что всем давно известно, что же эю такое, стоит об этом только напомнить или уточнить. Однако подобная первичная установка на прозрачность и очевидность для всех изучаемого предмета и проблемы далеко не всегда оправдана.

В качестве такого исходного пункта анализа выбрано понятие «рациональность вообще». Для выявления основных характеристик данной теоретической конструкции проанализирован феномен, с которым человек сталкивается в реальной эмпирической жизни и который в ходе его восприятия и осознания получает название рациональность. Только уяснив на уровне представления, что же являет собой рациональность, мы можем определить ее вообще, выделив те качества, которые остаются безразличными по отношению к каждой отдельной ступени движения и he схватывают ее конкретно-исторического содержания. Фактический переход к феноменологическому анализу сущности рациональности вполне оправдан, так как именно этот анализ ориентирует на усилия по достижению созерцания «переживаемого смыслового образа предмета».

Данный анализ приводит к выводу о том, что рациональность есть рефлексия, она характеризует не мир и не самого человека, а процесс взаимодействия между ними, именно поэтому ее основанием выступает тождество мышления и бытия. Акты рефлексии есть не что иное, как переживания особого рода, где поток переживаний может быть «схвачен и проанализирован с очевидностью», и в этом смысле рациональность это и есть осознание тех сущностных моментов нашего миропостижения, которое позволяет не только ухватить их, но и дать исчерпывающее описание.

Рефлексивный характер рациональности становится основанием для определения ее гносеологических характеристик: это умопостигаемость объективно общего, мыслимость, особый процесс овладения мыслью бытием, специфическое движение и улавливание сознательной деятельностью логики бытия. Последнее позволяет указать на значительную обусловленность рациональности онтологическими корнями. Наша способность воспринимать и постигать объективно обшее, то есть мыслить рационально, не могла бы реализоваться, если бы сам мир не был открыт для такого постижения. Мир не безликая и аморфная масса. Он многоцветен и разнообразен, при этом иерархичен и структурирован. Он может быть в основном познан рационально, и он открыт для такого познания. Таким образом, с одной стороны, мы не мыслили бы рационально, если бы умение это делать не было изначально заложено в нас как в Homo sapiens. И в этом смысле наша имманентная способность к рациональности «участна в бытии», то есть мы конструируем бытие в соответствии с этой нашей способностью, мы видим это бытие таким потому, что способны его видеть таким, а не другим. С другой стороны, сам мир обусловливает реализацию этой нашей способности, так как он размерен и упорядочен, что проявляется в многообразии его форм, множественности видов, существующими иерархиями на разных этапах развития. Все это свидетельствует об онтологической определенности

рациональности. В своей совокупности гносеологические и онтологические характеристики обозначены как внутренние и составляют основную конструкцию «рациональности вообще».

Однако такая рациональность безразлична и формальна по отношению к любому отдельному этапу ее развития, она свободна от всякого культурно-исторического и индивидуального бытия, и ограничение рациональности только внутренними качествами привело бы к ее «нетлению в области абстрактного». Этого не происходит в силу того, что в процессе реализации внутренних определенностей рациональностью приобретаются характеристики внешние, среди которых можно выделить: аксиологический смысл, праксиологическую значимость, культурно-историческую и экзистенциальную обусловленности. Так, рациональность не может быть свободной от аксиологических воззрений, поскольку она несвободна от мышления, которое, как правило, ценностно ориентировано. Нивелирование этих принципов может сводиться даже к недопустимому минимуму, и в этом случае мы говорим о безумной и бездушной рациональности. Праксиологическая значимость подчеркивает практическую применимость рациональных знаний, их важность для жизнедеятельности людей. Культурно-историческая и экзистенциальная обусловленности определяют духовный контекст становления рациональности как в рамках эпохи, так и в пределах индивидуального жизненного мира.

В своей совокупности, взаимовлиянии, взаимодействии все указанные характеристики формируют тот или иной конкретный тип рациональности, который по существу есть ставшая рациональность, реализовавшая свои возможности, актуализировавшая свое бытие. Процесс обретения рациональностью своей действительности уже не может быть рассмотрен вообще, но только на примере становления ее конкретного типа. Что и показано во второй главе исследования.

Второй параграф «Семантический анализ понятия рациональности» также преследует цель уяснить сущность рациональности на уровне представления и восприятия, одновременно показав, как появилось, что означало, какие смысловые изменения и почему претерпело данное понятие в истории развития человеческой мысли. Здесь используются методы этимологического и семантического анализов, позволяющие эксплицировать не только историю развития понятия рациональности, но и этапы изменения понимания этого феномена.

Исследование начинается с самых доступных источников -философских словарей и энциклопедий, в результате чего становится очевидно, что, по крайней мере, в справочной литературе наличествует

синонимичность понятий «разум» и «рациональность», ставшая следствием непременных ссылок на латинский корень «ratio». Изучение же последнего позволяет сделать вывод, что традиционная ссылка на тождество понятий «рациональность» и «разумность», принятая в отечественной философской литературе, некорректна, хотя и может быть допустима в некоторых случаях.

Одно из важнейших значений корня «ratio» - счет, подсчитывать, мера. Значение же «разумный» как бы завершает логическую цепочку «считать, вычислять, рассуждать, размышлять, то есть быть разумным». Латинский язык, как и западноевропейские языки в одном понятии совмещает оба значения — считать, измерять и разумность, размышление. Здесь подразумевается такое размышление, такой разум, который сводится к четкому, размеренному, дискретному мышлению.

Обращение к лексиконам европейских языков показывает, что в них, как и в классической латыни, корень «ratio» имеет двоякий смысл: с одной стороны, это счет, мера, а с другой - рассуждение, размышление, разум. Другими словами латинское «ratio» и западно-европейские производные от этого корня означают такое рассуждение, размышление, такую разумность, в основе которой лежат некие дискретные формы, предполагающие подсчет, соизмеримость, соразмерность и т. д.

В русском языке произошло парадоксальное смысловое разделение «ratio» на два независимых слова - «рациональный» в смысле «разумный, рассудочный», активно используемый в философской лексике, и «рацион» - вобравшее в себя все значения «ratio», связанные с подсчетом, вычислением, мерой. И именно это, по мнению диссертанта, стало причиной многочисленных споров вокруг значения и смысла термина «рациональность», особенно обострившихся в последнее время.

Дальнейший анализ направлен на исследование греческих корней изучаемого понятия. Согласно имеющимся сведениям, впервые оно появилось (в устной форме) у пифагорейцев, затем звучит у Платона и, наконец, фиксируется у Евклида в его знаменитых «Началах». Свои истоки понятие «рациональность» берет в математике, более того, появляется одновременно, если не позже, со своим антонимом - понятием «иррациональный». До определенного времени пифагорейцам вполне удавалось все вещи уподоблять числам, которые рассматривались первичными по отношению ко всей природе, а соответствия между числами подгонять, как пишет Аристотель, «под соответствия между процессами и частями Неба». Через числа определяли пифагорейцы и справедливость, и добродетель, и благо. Каково же было их недоумение, когда оказалось невозможным соотнести между собой такие элементарные и простые, на первый взгляд, вещи, как сторона квадрата, равная единице,

и его диагональ. Пифагорейцам пришлось согласиться с тем фактом, что в данном случае не существует общей меры, а соотношение указанных величин дает число, названное иррациональным. Для пифагорейской школы это был революционный и шокирующий вывод, опровергавший их убежденность в том, что в основе всеобщей гармонии лежат целые числа и их отношения.

Исследование истории понятия рациональность, проведенное переводчиком евклидовых «Начал» Д.Д. Мордухай-Болтовским, показывает что латинское «ratio» и «irratio» возникало при переводе различных греческих понятий в зависимости от контекста. С момента своего появления понятия «рациональный - иррациональный» соотносились и определялись через «соизмеримый — несоизмеримый», «выразимый — невыразимый», «симметричный - несимметричный», а также «имеющий имя», то есть потенциально «выразимый, сказанный» ,

(рациональный) и - «немой, глухой», то есть невыразимый (иррациональный). Однако наиболее адекватным латинскому «ratio» следует считать р т| т о t (соизмеримый, соразмерный, выразимый), отражающее наилучшим образом смысловое значение понятия «рациональность».

Согласно Евклиду и Проклу, данное понятие также впервые появляется в непосредственной связи с терминами «соизмеримость», «пропорциональность», «выразимость», более того, определяется через них. Прокл считает, что соизмеримость чего бы то ни было есть природная характеристика мира - соотнесенность, пропорциональность в нем объектов между собой. Понятие же «рациональный» позволяет осуществлять процедуру соизмеримости, то есть соотнесения чего-либо с чем-либо, уже в познании, то есть условно. Кроме того, сам процесс соизмерения это уяснение, выявление сущности, попытка понять одно через другое, соизмерить, сравнить и сделать выводы. Последнее же i

представляет собой словесное оформление мысли, ее выражение. А искусство облечь мысль в слово, умело высказать его и есть риторическое, ораторское искусство, на которое и указывают греческие термины с корнем р г) т о i.

Таким образом, семантический анализ подтверждает выводы предыдущего параграфа, во-первых, о том, что рациональность есть рефлексия и, следовательно, это, прежде всего, гносеологический феномен; во-вторых, что рациональность имеет глубокие онтологические корни, так как по сути отражает логику бытия той самой соизмеримости по природе. Следовательно, даже вне исторического контекста, уже с момента своего возникновения понятие «рациональный» отражало те характеристики, которые были обозначены как основные или внутренние и

которые воплощает собой «рациональность вообще» - формальная по отношению к каждому отдельному этапу ее развития.

Во второй главе работы «Тип рациональности как становление ее бытия. Традиции понимания» представлен процесс актуализации бытия рациональности на примере ее конкретного европейского типа, а также указаны основные традиции понимания рациональности, сложившиеся в западной и отечественной философии.

Первый параграф «Европейская рациональность: сравнительный анализ» показывает, что, сохраняя и реализуя свои ключевые внутренние характеристики, рациональность уже в эпоху расцвета греческой цивилизации начинает приобретать такие черты, которые позволяют обозначать ее не как «рациональность вообще» а как «ставшую рациональность», ее определенный европейский тип. Фундаментальное основание гносеологических характеристик рациональности - тождество мышления и бытия - приводит к мысли о несоответствии мира его концептуальным образам. Следствием этого становится убежденность в несовершенстве мира и необходимости его переделки в соответствии с теми идеалами и идеями, которые возникают в сознании. Таким образом, особую значимость приобретает практическая ценность любой исследовательской процедуры и результата. Именно возможность воплощения в жизнь, применимость той или иной идеи или теории становится основанием для ее положительной или отрицательной оценки и, по сути, предопределяет как судьбу самой теории, так и судьбу ее создателя. Таким образом, практическая значимость, будучи внешней характеристикой рациональности, в процессе становления ее европейского типа приобретает особую ценность и актуальность, вплоть до того, что ее внешний характер уходит на второй план, и она начинается восприниматься как основополагающая.

Результатом всего сказанного становится ориентация на творчество и деятельность, предполагающая, что способность человека к особому умопостижению мира, выделяющая и противопоставляющая его всему, что этой способностью не обладает, позволяет ему переделывать и перекраивать мир в соответствии с имеющимися у него идеальными образами. На этом основании формируется убежденность в ценности отдельно взятой личности, способной противостоять миру и перестраивать его. Это особое отношение к человеку как творящей, действующей личности формирует и особые экзистенциальные условия разворачивания и становления типа рациональности. Благом, ценностью в этих условиях становится то, что имеет для человека непосредственное практическое значение.

Параллельно с этим идея тождества мышления и бытия становится основанием для формирования идеи о тождестве мысли и слова, а если

глубже, то бытия и слова. Выражение мысли не представляется иным, чем через ее материальное - словесное воплощение, поэтому оно осуществляется только в особых структурах языка, которые становятся специальным предметом изучения, а движение мысли идет через разрыв континуальности мира и изучение его дискретных форм.

Таким образом, диссертант утверждает, что

1. Реализация гносеологических характеристик в процессе становления европейского типа рациональности идет через формирование убежденности в избранности человека, способного умопостигать объективно общее. Последнее становится важнейшим ключевым моментом в понимании сущности человеческого познания и разума в целом.

2. Умопостигаемость мира мыслится не иначе как через слова, термины, понятия, так как именно в них в наиболее доступной, приемлемой, и, что важно, быстрой форме идет передача и усвоение знания об окружающем мире.

3. Факт онтологической обусловленности рациональности отступает на второй план, так как сам мир представляется несовершенным по сравнению с теми его концептуальными образами, которые создает человек.

4. Праксиологические факторы становятся основополагающими, теряя свой внешний рациональности характер, так как несовершенный мир нуждается в переделке и переустройстве, он в принципе может быть изменен, причем в лучшую сторону.

5. Аксиологическая значимость также приобретает другой смысл и иной статус. Нравственные и эстетические добродетели, безусловно, существуют, но они непосредственно сопоставимы с практической важностью и применимостью.

6. Убежденность в своей избранности (только я могу постичь объективно общее), вера в свои силы формируют особые экзистенциальные условия становления данного типа рациональности.

Все указанные особенности для большей наглядности анализируются в сравнении с восточным (китайским) типом, в связи с чем проводятся соответствующие аналогии.

Способность «умопостигать объективно общее», лежащая в основе рационального видения мира, присуща человеку как виду и не является прерогативой только европейца. Рациональность как форма мироосмысления характерна и для культуры традиции, имея, при этом, свои отличительные особенности.

Востоку изначально чужда мысль о переустройстве, поскольку миру с самого момента его возникновения присуща гармония и человек должен стремиться не мешать ее проявлению. Именно поэтому праксиологическая

значимость не могла стать доминирующим принципом в формировании восточного типа рациональности.

Человек, несмотря на все свои выдающиеся способности и отличительные черты, всего лишь частичка мироздания, не имеющая достаточных оснований, чтобы нарушать его совершенную гармонию. Способность к рациональности остается одной из многих форм постижения универсума и не является доминирующей. Именно поэтому выражение знания в слове не является обязательным, поскольку слово не до конца выражает мысль. Одним из основных моментов практики Дао является движение в сторону «знания без слов», то есть знание вещей напрямую, без рассуждений. Это во многом и способствовало нерасчлененности на Востоке различных форм знания - науки, религии, философии, литературы.

Все указанные выше пункты, характеризующие особенности становления европейского типа рациональности, нашли свое наиболее яркое воплощение в особом внимании западных мыслителей к концепциям о «чистой мысли», исследованиям «мышления как такового», законам его развития. Для европейцев процесс реализации их способности к «умопостижению объективно общего» становится синонимом мышления, разума, законы развития которых и выражают логические и методологические учения. Повышенный интерес к ним сформировал и особое понимание рациональности, сущность которого показана в следующем параграфе.

Второй параграф «Мышление, логика, рациональность в концепциях мыслителей Запада. Гносеологическая традиция» даст анализ основных логико-методологических учений ключевых фигур европейской философии. Цель данного параграфа показать, что здесь формируется особое понимание рациональности прежде всего как гносеологического феномена, реализации определенной способности мышления. При этом последнее, как и его способность охватить мир в одном отдельно взятом понятии или слове приобретает особую самодостаточную ценность, отождествляется с разумностью.

Грандиозная философская система осмысления мира, созданная Аристотелем, легла в основу мировоззрения и мышления целого исторического периода, протянувшегося на многие сотни лет. Именно Стагириту впервые удалось в мысли «схватить эпоху», в своей философской системе отразить сущность и специфику богатого содержанием и формами древнего мира, рафинировать все то невосточное, что было присуще ранним античным мыслителям, по сути, обрисовать контуры европейского типа рациональности и его понимания. Уникальность аристотелевской философии состояла в том, что вся она

была сконцентрирована вокруг основной, характерной в будущем именно для западных мыслителей проблемы. Аристотель был великим и первым в своем роде методологом и логиком. Он впервые не /просто систематизировал и кодифицировал приемы рассуждений, которые у его предшественников оставались неясными и несформулированными, а сделал эти приемы предметом специальных научных изысканий.

Открытые мыслителем формы и закономерности мышления становятся нормами всякого исследования на многие века вперед. Этот факт имеет непосредственное отношение к формированию той традиции понимания рациональности, которая стала характерной для европейской философии. Проявлялось это, прежде всего, в том, что акцентировалось внимание на изучении нашей «способности к умопостижению объективно общего» самой по себе. Сама способность, условия, ступени, результаты ее реализации стали рассматриваться как самостоятельные и самодостаточные феномены. И хотя тождество мышления и бытия лежит в основе возникновения и понимания рациональности, оно тем не менее стало лишь отправной точкой возвеличивания мышления как такового, условием, позволяющим сделать мысль предметом, объектом и целью " изучения, а в дальнейшем отождествить ее с логикой, рациональностью и разумом.

Показательны в этом плане учения Ф. Бэкона и Р. Декарта. Традиционно противопоставляемые эмпиризм первого и рационализм второго в нашем исследовании объединены не только потому, что каждый из них предложил свое решение общей для них проблемы метода, но и потому, что в теориях обоих ученых все ярче отражается синонимичность мышления, разума и проявления той способности, которую мы назвали рациональностью. В трудах этих ученых идет развитие такой традиции в понимании последней, которую диссертант обозначил как «гносеологическая».

Рассмотрение универсума как дискретного и упрощенного целого со строгой, пропорциональной системой связей и зависимостей — так характерного для рационального познания - отражают теперь социально-экономические условия периода Нового времени. Развитие производительных сил предполагает, что технологический процесс производства (как и мир в европейском типе рациональности) расчленяется на отдельные взаимосвязанные звенья. Сложная операция разлагается на сумму простых. Постижение чувственно-материального мира несет на себе отпечаток утилитарности и прагматизма, а это требует максимального упрощения познаваемых явлений. Указанные социальные факторы усугубили, а во многом вульгаризировали, вскрыв негативные стороны, уже существующий европейский тип рациональности.

Необходимыми условиями познания мира становятся экспериментальная изоляция и анализ изучаемых явлений, детальная практика которых и была предложена Ф. Бэконом. Постоянно повторяясь в научных исследованиях, приемы эксперимента и анализа порождают в сознании ученых некоторый определенный, общий для них всех взгляд на мир. Как известно, это было механистическое мировоззрение, ставшее сущностью мышления ученых Нового времени, требовавшее выработки четких ясных правил, при помощи которых можно поставить природу на службу человеку. А совокупность правил, в соответствии с которыми следует действовать и в практике, и в теории, ассоциировалась с выработкой определенного метода - указания, как именно следует действовать и чего следует избегать. Вопрос о том, чем должно руководствоваться мышление, существуют ли для него особые правила и методы, становится ключевым. На гребне этой проблематики и возникает рациональная философия Р. Декарта - известного математика, физика, естествоиспытателя, философа.

Декарту, как и всем европейцам, присуще желание изменить мир, обуздать природу, с целью приведения ее в соответствие с имеющимися у него идеалами. Поэтому свою главную цель он видел в разработке таких правил, которые помогут в приобретении новых знаний, цель которых -заставить природу служить человеку. Более того, правила эти должны указывать верный путь познающему уму, то есть представлять своеобразный метод.

Бэконовские таблицы и декартовские предписания открывают широкие перспективы для развития творчества и деятельности, причем дают определенные гарантии от возможных ошибок. Строгая логичность и последовательность обоих методов делает их неуязвимыми для возможных оппонентов. Признавая безусловную специфику методологий Бэкона и Декарта, представляется все же возможным подвести их под общий знаменатель особенностей европейского типа рациональности.

Завершение иллюстрации неизменного проявления западного типа рациональности в логико-методологических построениях европейских ученых, а также наибольшая четкость гносеологической традиции в понимании рациональности проявляются в философских системах поистине великих людей, учениях классического рационализма Г.В.Ф. Гегеля и К. Маркса.

Гегель продолжает характерную еще для древнегреческих мыслителей традицию в предельно общем понятии (наряду с расчленением и разделением) охватить универсум. Такой была категория разума, которая в гегелевской философии возносится на высшую ступень пьедестала, ставится над миром и природой. Мы не раскрываем содержательное

значение разума в гегелевской философии, но обращаем внимание на то, что вся полнота мира укладывается Гегелем в одно понятие, то есть вербализуется, а в последствии это понятие «анатомируется» и анализируется. Другими словами и гегелевский разум - это разум рациональный, потенциально выразимый в слове.

Маркс - гениальный продолжатель гегелевской (читай -европейской) традиции. Ему принадлежит заслуга в вычленении не только простейших клеточек, некоторых составляющих бытия, но и разработка обобщающих универсальных понятий. Это и товар, и способ производства, и общественно-экономическая формация и многое другое. «Капитал» пронизан мыслью о возможности упорядоченного, логически непротиворечивого, структурированного познания окружающего -целостного и развивающегося - мира

Весьма характерной для Маркса является идея переустройства в соответствии с теми законами, которые выработало мышление в процессе осознания и изучения человеческой истории. Если «Капитал» подводит прочный научный фундамент под эту идею, то другие работы показывают недостатки современного Марксу общества, выражая критичность и революционность авторского подхода. Характерное для европейского типа рациональности недовольство существующим порядком пронизывает практически все труды основоположника марксизма, начиная с ранних набросков («Тезисы о Фейербахе») и заканчивая зрелыми работами, к которым и относится «Капитал».

Учения Гегеля и Маркса - апогей развития не только рационального взгляда на мир, но особого, присущего именно Европе, понимания самой рациональности, отраженного в указанной выше гносеологической традиции.

Третий параграф «Рациональность и разум в русской философии. Онтологическая традиция» содержит обращение к философским построениям И.В. Киреевского, B.C. Соловьева, П.Д. Юркевича, C.JI. Франка, В.В. Розанова. Здесь показано, что следствием традиционного для русских философов цельного восприятия мира, предпочтительного обращения к греческим, а не к латинским текстам, а также понимание и признание онтологической обусловленности рациональности стало ее противопоставление разуму, осознание опасности сведения ее к способности «пропускать свои знания через логическое иго рассуждающего разума». Такая традиция в понимании рациональности рассматривается как онтологическая или греческая.

Рационализм в своем стремлении постичь мир как объективно общее обосновывает познание мира как совокупности соизмеримых, пропорциональных, а значит дискретных, самостоятельных моментов,

когда мышление схватывает сущность в ограниченном понятии, выражая ее через слово. Рационализм здесь видится в допустимости существования мира только в той степени, в какой мы способны его охватить при помощи имеющихся у нас логико-понятийных средств.

Для отечественных мыслителей мир целостен по своей сути, его нельзя изучать, разложив на составные части («разъять и анатомировать»), поэтому их взгляды представляют собой цельные системы, а не высказывания по поводу тех или иных вопросов, с необходимой остановкой на какой-либо позиции. Цельность в восприятии и познании мира позволяла русским философам не забывать об онтологической обусловленности нашей способности видеть и постигать объективно общее. Немаловажную роль в этом процессе сыграло и их предпочтительное обращение к греческим, а не латинским текстам.

В русской философии существовало особое (отличное от западного) понимание рациональности, которое не оформилось концептуально, но которое исподволь, словно очевидный фон, проходит через большинство теоретических построений отечественных мыслителей. Наиболее ярко такое понимание проявляется в трудах, посвященных критике западного рационализма (И.В. Киреевский, B.C. Соловьев, В.В. Розанов) и менее очевидно, но все же проступает, в теориях, рассматривающих сущность разума и разумного познания (B.C. Соловьев, П.Д. Юркевич, C.JI. Франк)

Существует мнение, что русские философы, рассматривая рациональность, неизменно подразумевали ее нравственную составляющую, то есть ценностный элемент рационального видения мира помогал избегать всех негативов «гипертрофированного рационализма». Это верно лить отчасти, во-первых, потому что такой нравственно-эстетический подход был характерен для всей русской философии, и взгляд на рациональность здесь не является исключением, во-вторых, ценностная характеристика рациональности является ее внешней определенностью, но она может проявлять себя в большей или меньшей степени. Специфика русского понимания рациональности состоит не только и не столько в нравственном ее элементе, сколько в особом внимании к ее онтологическому аспекту. Тот факт, что рациональность имеет бытийную обусловленность, которая не должна нивелироваться или игнорироваться, был для русских мыслителей всегда очевиден. Именно это не позволяло им повышать ее статус до разума, и это дает нам право говорить об онтологической традиции в понимании рациональности, присущей русской философии.

И.В. Киреевский неприятно поразили односторонность и узким рационализм западной культуры. Свои критические замечания строит на принципе цельности, почерпнутым у отцов церкви и составляющим

«главное достоинство русского ума». Указанная односторонность, подчеркивал мыслитель, начала формироваться в глубокой древности, закрепилась во всех «изгибах умственной и духовной деятельности» римского человека и проникла в богословские учения, разрушая гармоничную цельность внутреннего умозрения. Русская философия избежала духовного разрушения, потому что она всегда была пронизана христианством, а отечественные мыслители заботились, прежде всего, о правильности «внутреннего состояния мыслящего духа».

Проблема ограниченности европейской философии поднимается и B.C. Соловьевым. Понятие же «разум» Соловьев употребляет несколько в ином значении, чем его предшественник Киреевский. У Соловьева трактовка разума часто сближается с понятием «рациональный». Так, если у Киреевского вера и религиозный опыт являлись составляющей частью разума, то Соловьев указывает на религиозный опыт наряду с разумом. Критикуя западный рационализм, Соловьев предлагает добавить к чувственному и разумному познанию религиозный опыт. Именно поэтому, несмотря на хрестоматийность имени Соловьева, диссертант склонен считать, что в трактовке разума Киреевский гораздо ближе стоит к традициям «русского любомудрия», чем его преемник.

Цельность разумного познания мира как никто другой иллюстрирует П.Д. Юркевич, который активно использует в своем философском лексиконе понятие сердца, которое он считает средоточием души. Понятие и отчетливое знание разума, по мнению философа, открывается и дает себя чувствовать не в голове, а в сердце, в эту глубину оно должно проникнуть, чтобы стать «деятельною силою и двигателем нашей духовной жизни».

В.В. Розанов называет рациональность образно «кабак», подчеркивая ее предельную бездуховность и заземленность, а С.Л. Франк замечает, что рационально выразимое познание не отражает всей сути истинно человеческого отношения к миру и не исчерпывает собой сущности человеческого разума.

Характерная для русской философии цельность в восприятии мира позволяла отечественным мыслителям рассматривать разум как более высокую сущность, нежели простую рациональную способность к логико-понятийному мышлению, голую рациональность. Последняя анализируется как составляющая разумного познания и разума в целом, и не исчерпывает его. Рациональность - лишь одна из форм разумения, ограниченная мыслительной способностью человека.

В третьей главе «Многообразие типов рациональности: философская рефлексия и варианты взаимодействия» представлены существующие многообразные типы рациональности и зафиксирована

тенденция их количественного роста. Обрисован вариант возможных взаимоотношений между ними и предложена версия структурирования.

Первый параграф «Типы рациональности: критерии и иерархия» показывает, что наибольшее число исследований данной проблемы посвящено типологизации рациональности, поскольку, как считают многие ученые, смысл этого многозначного понятия может быть выявлен только путем обращения к различным ее типам, сформировавшимся в ходе общественного развития. В контексте предлагаемого рассмотрения данный подход не кажется парадоксальными. Ведь действительно говорить о «живой», актуальной рациональности невозможно без и вне ее конкретно-исторического типа, поскольку именно в нем «рациональность вообще», как голая абстракция в «спектре своих возможностей» обретает себя, реализуя свои внутренние характеристики и приобретая внешние.

Процесс обретения рациональностью своего бытия также многообразен и разнопланов, как и те конкретно-исторические эпохи или ситуации в рамках которых он осуществляется. Именно поэтому рациональность не ограничивается каким-либо одним типом, их возникает множество, при этом каждый из них по-своему уникален. Критерии типологизации рациональности обусловлены как степенью реализации, воплощенности ее внутренних определенностей, так и количеством и качеством приобретенных внешних характеристик. Так, доминирование праксиологических черт предопределяет развитие научной рациональности, акцентирование аксиологических моментов позволяет развиться ценностной рациональности, социокультурные и экзистенциальные характеристики вносят свои нюансы в развитие уже оформившихся типов, позволяя появиться «типам внутри типа». Это многообразие во многом отражено в философской исследовательской литературе, где лейтмотивом звучит мысль о необходимости систематизации типов и создания их иерархической теории.

В настоящее время выделяют более двадцати различных типов рациональности - классический, неклассический, постнеклассический, исторические (античный, средневековый, нововременной и т.д.), а также рациональность научную, открытую, закрытую, специальную, ценностную, целевую, коммуникативную, социальную,

инструментальную, технологическую, религиозную, формальную, теоретическую, практическую и т.д. Прослеживается явная тенденция количественного роста типов рациональности, что проявляется, например, в указании на рациональность каждой отдельно взятой науки (рациональность биологии, физики, химии и т.д.).

Стартовым моментом возможной систематизации должно стать выделение основных, так называемых, глобальных типов. Одним из таких признается ее исторический тип, критериями которого по преимуществу выступают, во-первых, особенности культурно-исторической эпохи; во-вторых, «сингулярность жизни» каждого отдельного носителя того или иного типа рациональности. В рамках указанного выделяют другие составляющие его типы, например, античный, средневековый, нововременной и другие. Нетрудно заметить, что особое влияние на классификацию по историческому принципу оказывают такие внешние рациональности характеристики, как культурно-историческая и экзистенциальная. Диссертантом наряду с историческим предложено выделение также глобального - гносеологического типа. Последний используется для обозначения типологизаций, осуществляемых безотносительно к каким-либо историческим периодам или эпохам, то есть такие типы, где изучается рациональность сугубо в эпистемологическом ракурсе. Критериями гносеологического типа в большей степени выступают праксиологические, и аксиологические характеристики, а также особое значение приобретает то, как идет процесс реализации имманентных рациональности определенностей. К указанному типу рациональности можно отнести различные ее специализированные формы, в том числе научную рациональность со всей ее внутренней неоднородностью, когда в рамках самого научного знания мы находим множество типов в зависимости от того, в пределах какой научной дисциплины мы находимся.

Структурировать известные типы рациональности предложено в соответствии с вертикальными - историческими и горизонтальными -гносеологическими их определениями. При этом каждый из них следует рассматривать как образование, допускающее существование подтипов, с перспективой их автономизации. Именно исторические и гносеологические параметры представляются предельно широкими и обобщающими в отношении рациональности. Однако и эта схема далеко не совершенна и может быть иной. Говорить о возможности жесткой типологизации рациональности вряд ли уместно, так как ситуации формирования внешних ее характеристик не могут быть строго регламентированы, четко обозначены и структурированы. Каждая эпоха, как и каждый «индивидуальный жизненный мир», привносит свою самость, свою специфику в процесс становления рациональности, обретения ею своего типа.

Второй параграф данной главы «Развитие типа рациональности и его реконструкция» показывает динамику развития рациональности. Даже ставшая рациональность, актуализированная и приобретшая свой

тип, не застывает в своем развитии, не превращается в окостеневшую данность, а продолжает развиваться и эволюционировать. Ярким образцом такого развивающегося типа выступает научная рациональность, имеющая неоднородный и меняющийся характер, что выражается и в изменении ее критериев. Осмысление и отражение этих процессов как нельзя лучше показывают исследования по проблемам науки и ее рациональных реконструкций, которые проводятся западными учеными в рамках философии науки.

Представления о научном типе рациональности прошли эволюцию от рассмотрения его как «системы знаний» до изучения как «деятельности научных сообществ», и в настоящее время в рамках философии науки эти взгляды продолжают развиваться. Но несмотря на достигнутые успехи и значительные результаты в исследовании сущности научного познания, современное состояние философии науки в целом далеко от единодушия и согласия даже по основным вопросам. Единодушие существует лишь по поводу того, что сама наука это не просто особый, отличный от других феномен, но специфический тип рациональности, такая «умопосгигаемостъ объективно общего», в процессе реализации которой сформировались и проявили себя ее особые характеристики. Выделяют, по крайней мере, пять различных направлений, каждое из которых имеет собственную трактовку научной рациональности и, соответственно, ее критериев, что теснейшим образом связанно с предлагаемым образом науки и концепцией научного знания. Прежде всего, это релятивизм, фаллибилизм, эволюционная эпистемология, эмпирический конструктивизм и концепции научной рациональности.

Наиболее интересное в контексте данного исследования направление занимается разработкой «концепций научной рациональности», где предлагается следовать основным классическим идеям рациональности через скептицизм к новой концепции, именуемой часто «расширенной». Представители этого направления рассматривают рациональность в самом общем смысле: с одной стороны, как опору на разум в процессе познания, с другой — доступность мира разумному, интеллигибельному пониманию. Очевидно, что и в первом, и во втором случаях понятие разум употребляется как синоним мыслительной способности. Можно указать как минимум три концепции рациональности - неопозитивизм Поппера, скептическая критика неопозитивизма и формулировка расширенной концепции рациональности, выдерживающей скептическую критику. В настоящее время понимание рациональности все больше расширяется за счет, во-первых, увеличения круга наследников классического рационализма, во-вторых, за счет либерализации критериев рациональности, когда последними могут стать даже общепризнанные принципы.

Сторонники концепции расширенной трактовки рациональности с особым вниманием относятся к «атакам на рационалистов», сущность которых состоит в том, что в истории науки всегда можно найти эпизод или ситуацию, которая бы не укладывалась в рамки предлагаемой теории или модели, как бы хороша, многогранна она не была. Это значит, что противник любой рациональной реконструкции всегда найдет причину или повод выстугапъ против и обвинил, рационалиста в некорректности или во лжи.

Поскольку выходит, что любой может атаковать рационалиста, используя аргументы из истории науки, такие агрессоры делятся на две группы. Действия первых называют скучными атаками и их проводят те, кто принимает рациональную модель в качестве защитимого идеала, то есть рационалист и его методологическая позиция, по мнению атакующего, достаточно сильны, чтобы не просто защищать свою модель, но и в конечном итоге отстоять истинность ее идеалов. Действия вторых -волнующие атаки, которые направлены на сами основы рациональной модели. Они не предполагают возможности, и даже необходимости защиты, так как базируются на убежденности в изначальной ложности любых рационалистических посылок.

Избежать подобных атак практически невозможно, потому что если существуют рационалисты, то есть те, кто признает возможность рациональных реконструкций и создает их (К. Поппер, И. Лакатос, X. Патнэм и др.), то существуют противники последних, которые и выступают в роли атакующих (Т. Кун, П. Фейерабенд и т.д.).

В качестве отражения любого вида атак предлагается умеренная, концепция рациональности, сущность которой состоит в том, что парирование любых нападений будет легче с позиций динамической модели науки, а не статической. Основная идея этой концепции -последовательность моделей, каждая из которых представляет принципы сравнения, действующие в течение некоторого промежутка времени. Другими словами, научная рациональность представляется как смена ее различных типов, что в последнее время также находит свое отражение в отечественных исследованиях по истории науки, когда выделяются ее классический, неклассический, постнеклассический этапы.

Динамизм этих моделей усиливается предположением эволюции целей науки. Если изменяется метод, необходима модель, представляющая этот- процесс. Общий контур такой модели очерчивает различие между предельным критерием превосходства одной теории над другой и факторами, которые управляют выбором теории, прежде чем этот критерий даст какие-либо результаты. Предельный критерий, учитывающий далекую перспективу успешных предсказаний, управляет

через механизм обратной связи эволюцией других факторов. Имея в виду успех в далекой перспективе, укрепляется вера в эти факторы.

Третий параграф «О границе рациональности, «других» типах и взаимоотношениях между ними» показывает, что неоднозначность оценки и самооценки типа рациональности, продемонстрированная в предыдущем изложении, есть следствие противоречивого характера всякого ее типа, будь то исторический, гносеологический, специальный или же любой другой тип. Противоречивость эта состоит в том, что. в процессе актуализации рациональность обретает не только свое бытие, но и также свое инобытие, свое другое бытие. Факт осознания ею своей специфики, своей качественной определенности (своего типа) свидетельствует не только о том, что «определенность едина с бытием», но также и о том, что она, «положенная как отрицание, есть граница, предел». Другими словами, когда рациональность актуализирует себя как тип, она тем самым определяет свои границы, свой предел, потому что только в своих пределах данный тип есть то, что он есть, а не что-то иное. Но одновременно с этим граница есть то, что отрицает наличность бытия. Именно благодаря границе мы способны осознать другое и его собственное бытие в сравнении с бытием нашим.

Применительно к данному предмету исследования это следует понимать так, что актуализация бытия рациональности в ее определенном типе, с необходимостью предполагая границы этого типа, обусловливает тем самым и существование иных типов как «другого». Многообразие типов рациональности, таким образом, это естественное следствие процесса се конкретизации. В этой связи возникает вопрос о взаимоотношениях тех типов рациональности, в которых последняя обретает свое бытие. Взаимоотношения эти могут быть самыми различными - от неприятия друг друга и параллельного, автономного существования, до теснейшего взаимодействия, вплоть до взаимопроникновения или слияния.

В качестве примера рассмотрено существование научного типа рациональности, который, представляя собой, казалось бы, единый тип, тем не менее далеко не является таковым, и в его рамках идет процесс дифференциации, выделения подвидов (или подтипов, если угодно), причем эта дифференциация осуществляется как в вертикальном направлении - когда выделяются этапы развития науки в исторической ретроспективе, так и в горизонтальном направлении - формируются типы рациональности отдельных наук. Наиболее ярким критерием, повлиявшим на типологизацию научной рациональности, указывается ценностный в, единстве нравственного и эстетического смысл рациональности, который менялся в ходе исторического процесса и который, по всей видимости,

претерпевает изменения и сейчас. Взаимоотношения между данными типами можно назвать преемственными, не взаимоисключающими. Но преемственность эта также неоднозначна. С одной стороны, один тип может вытеснять собой другой, как менее прогрессивный и устаревший, с другой стороны, возможно параллельное существование типов - один внутри другого, в соотношении частное - общее.

Особо отмечаются исследования этой проблемы зарубежными авторами. Так, В. Велш говорит о параллельном существовании различных типов рациональности, однако с его точки зрения существует особый «трансверсальный» разум, который как своеобразная поперечная линия объединяет независимо существующие типы. В работах ряда авторов вопрос о взаимоотношениях типов рациональности перестает быть чисто теоретическим и получает выход в прикладную сферу, в частности в практическую политику. Именно здесь формируются различные образы отношений между иногда несовместимыми типами рациональности. Это прежде всего диалог, толерантность и плюрализм.

Диалог - идеальный тип взаимоотношений, который может осуществляться при сходстве или принципиальной совместимости друг с другом тех рациональных установок, на которых базируется мировоззрение различных культур или стран. Толерантное отношение на деле представляет собой состояние вечной войны, которое является следствием мировоззренческого неприятия и явного антагонизма между рациональными установками различных цивилизаций или государств. Однако даже в этом, казалось бы, безнадежном случае возможно достижение особых взаимоотношений - негативного мира. Последний представляет собой простое отсутствие войны, при полном непонимании стран друг друга и принципиальной невозможности достижения такого понимания. Примечательно, что, такой негативный мир вероятен только при достаточно высоком культурном уровне развития обеих сторон, когда в наличии понимание реальной действительной угрозы физическому существованию культуры в целом в агучае нарушения этого хрупкого негативного мира. И последний - плюралистический тип отношений. Различие между культурами, а значит и типами рациональности, провозглашается необходимым условием существования человеческой цивилизации. Как в природе каждый вид живых существ является необходимым условием биоценоза, так и в обществе существующее многообразие мировоззренческих установок, ценностных норм, эстетических принципов есть условие многовариативности исторического процесса, его неоднозначности. В этом случае основным является не различие типов, не поиск общего, не стирание различий, а наоборот, их приветствие как необходимой основы развития человеческого сообщества.

Четвертая глава «Пути эволюции рациональности»

рассматривает особенности формирования проблемы рациональности и в качестве возможности ее решения указывает на необходимость смены онтологических оснований самой рациональности. Представлены варианты видения рациональности в современных условиях.

В первом параграфе «Проблема рациональности и ее возможные решения» показано, что противоречивость всякой ставшей рациональности, обусловленная как реальностью и наличностью ее бытия, так и отрицанием этого бытия, окончательно формируется и наиболее ярко проявляется в проблеме рациональности. В качестве одного из вариантов решения последней рассматривается возможность смены онтологических оснований самой рациональности.

В реальной жизни проблема рациональности находит самые различные проявления, но ее возникновение и обострение было предопределено еще в период создания основных идей проекта Просвещения. Особую роль в процессе формирования указанной проблемы играет такое направление в развитии философской мысли как эмпиризм, а не рационализм, как обычно принято считать, в силу совпадения коренных основ понятий. Именно эмпиризм не погружается в трансцендентные и априорные высоты, туда, где нет места фактической данности, «непосредственной понятности», пропорционально-дискретной четкости и логично размеренному мышлению. Вот почему формулируя постулаты проекта Просвещения, которые в настоящее время подвергаются самому решительному переосмыслению, французские мыслители опирались в большей степени на работы представителей эмпиризма, нежели рационализма, и в этом смысле Ф. Бэкон и Дж. Локк представляются гораздо большими рационалистами, нежели Р. Декарт и Г. Лейбниц. Следование энциклопедистов за идеями эмпириков гораздо больше отвечало их ценностям и в конечном итоге их целям -сформулировать и обосновать необходимость и единственную возможность рационального знания, как знания, ведущего к прогрессу и свободе человека.

Именно в этот период начинается процесс вытеснения рациональностью разума, что проявляется в низведении последнего до рациональности, приведшее к отождествлению этих понятий. Осознание сущности возникшей проблемы приходит уже в конце XIX - начале XX веков в трудах ряда мыслителей. Одним из первых ее обозначил М. Вебер, подчеркивавший, что современный ему мир не имеет богов, потому что человек прогнал их прочь. «Рационализировал и сделал измеримым и предсказуемым» то, что давние дррчр^я к-ачягтп^ упрякпдрмтлм или случаем, или же чувствами, страстямр0£инй^оржйбВЙ?а может, и верой,

I БИБЛИОТЕКА I

I С.Петербург ,

милостью или «моралью харизматических героев». Заслуга Вебера в том, что он зафиксировал недопустимые процессы рационализации в самых различных областях. Магические процедуры религии заменяются ценностно-рациональной систематизацией человеческого отношения к божественному. В сфере закона появляется закодированная безличная справедливость современного мира. Даже современная музыка потеряла «былую спонтанность и изобретательность», приобретя строгую стандартизацию и координацию.

Кризис в теоретической сфере касается и философии, которая в этот период испытывает невиданные прежде потрясения, что выражается в утрате веками сформированной стойкой веры в неограниченную силу человеческого разума. Так, Ф.Г. Якоби считает, что рассудочное мышление не в состоянии открыть в человеке изначальный и безусловный источник его личности и свободы. В конце своей творческой деятельности Ф.В. Шеллинг называет всю рационалистическую философию негативной, считая необходимым дополнить ее позитивной философией, рассматривающей иррациональную волю. М. Хайдеггер указывает на то, что люди, и особенно ученые, так еще и не научились по-настоящему мыслить. Слушателей своих докладов и лекций философ призывает мыслить за пределами непосредственной понятности, «следовать за ходом являющегося», а не просто «слушать ряд предложений». К. Ясперс в качестве выхода из проблемы рациональности предлагает обращение к философской вере, этим он фактически указывает на необходимость перехода к такому типу рациональности, в основе которого будут лежать новые принципы, объединенные им под общим названием религиозная вера.

Возможное решение проблемы рациональности представлено в работе не просто как принятие новых или иных постулатов и допущений, например, учет «ценностно-целевых структур деятельности субъекта» или признание указанной религиозной веры в качестве основополагающего принципа. Последнее может выступать скорее как следствие того, что должны измениться онтологические основания самой рациональности и соответственно того типа, который является ее воплощением. Данная идея уже звучала у B.C. Швырева, и мы склонны присоединиться к его мнению, полагая, что это есть реальный шанс решения проблемы рациональности.

Показывая в работе, что рациональность вообще есть лишь голая абстракция, находящая живое воплощение в своем конкретном типе, диссертант указывает ее внутренние и внешние характеристики. Конец XIX - начало XX веков демонстрируют несостоятельность того типа рациональности, который стал доминирующим и который в гносеологическом его аспекте можно обозначить как научный, а в историческом - как европейский. Границы данного типа стали

обозначаться с особой остротой и фиксируют несостоятельность рациональности в целом. Здесь развитие рациональности завершает свой виток, переходя на новую ступень развития. Действительное решение проблемы не может и не должно ограничиваться видоизменением (сужением, расширением, простым отрицанием или дополнением тех или иных характеристик) ее воплощенного типа, это должно быть фактически предоставление рациональности нового спектра ее возможностей, что становится вероятным только в результате пересмотра ее внутренних определенностей или хотя бы одной из них. Существенное изменение претерпевает онтологическая составляющая нашей способности рационального познания мира. Иным становится онтология рациональности - то бьггие, на которое оказывается направленным наше познание.

Новая рациональность (ее можно назвать также и метарациональность), фиксирует не просто предстоящее субъекту бытие, а особенности той реальной позиции, в которой оказывается субъект в своем отношении к миру. Рациональная мысль, таким образом, направлена и обусловливается той бытийной ситуацией, в которой находится человек, она фиксирует, умопостигает не бытие, а человека в его особом отношении к этому бытию. Перед рациональностью вновь обрисовывается целый спектр возможностей, реализация которых теперь уже будет осуществляться на новой онтологической базе.

Второй параграф «Рациональность в философии XXI века: варианты и прогнозы» в качестве таковых рассматривает ее постмодернистскую интерпретацию и оценку, и набирающую силу тенденцию изучения рациональности как дискурса.

В контексте данной работы постмодернизм представлен, с одной стороны, как реакция на проблему рациональности, с другой стороны, как попытка ее решения, причем попытка не бесспорная, и даже не безопасная для классических устоев философии. Диссертант отмечает неоднозначную трактовку самого постмодернизма в рамках современной философии - от полного отрицания существования подобного социокультурного явления до попытки постмодернизировать все. Показано, что вместо теоретических построений, насыщенных смысловыми понятиями, репрезентирующими мир и дающими возможность осуществлять процесс познания, как того требовало рациональное мироосмысление эпохи Просвещения, постмодернисты предлагают игру слов и самодвижение языка, размытость текстов и «письмо» вместо философии. Безусловный плюс, может быть, состоит в том, что они пытаются вырваться за пределы жестких правил и требований рациональности, предлагая свое решение проблем, возникающих вследствие исполнения этих требований.

Однако вместо последовательности и логики рационализма используется ризома, которая в отличие от последней не является веками проверенным и эффективным методом, а скорее представляет собой порождение, не утруждающего себя логическими изысками, примитивного ассоциативного сознания. Такое преодоление рациональности вряд ли является действительно таковым, к тому же достаточно опасно, а потому едва ли оправдано. Во-первых, оно ведет к абсолютному эпистемологическому релятивизму, где не существует единой истины, где сам процесс обретения знания может быть бесконечным. Во-вторых, основой такого движения становится неопределенность, отсутствие целостности, фрагментация. Здесь всегда властвует беспорядок и случай. Общепринятые моральные принципы Просвещения рассматриваются как ограничение ризомального движения по поверхности, нравственный анархизм и как его следствие цинизм не менее опасен, чем анархизм эпистемологический, но именно он предлагается как попытка решения тех проблем, которые были порождены рациональностью и ее ключевыми принципами - признанием общепринятой морали, общественных законов повседневной жизни.

Однако именно перед постмодернизмом в последнее время встает задача понять роль информационных технологий в современном обществе и продолжить пересмотр или реформирование традиционного понимания эпистемологии. Современный мир поставил ученых перед необходимостью осмысления таких феноменов, как виртуальная реальность, фрейм, ситуационная модель, которые до недавнего времени имели место в иных, более узких сферах знания, а сейчас становятся объектом философско-эпистемологического анализа.

Второй момент, предлагаемый как возможный вариант развития рациональности - рассмотрение последней как дискурса. Понятие это в последнее время становится все более популярным, но появилось оно не вдруг, хотя и не является традиционным для отечественной философии. В настоящее время существует целое философское направление, где полем исследования стал дискурс, анализ его сущности, ситуаций и проблем, связанных с его зарождением и развитием. В широком смысле дискурс представляет собой сложное единство языковой практики и экстралингвистических факторов, необходимых для понимания текста, то есть дающих представление об участниках коммуникации, их установках и целях. Традиционно дискурс рассматривался как упорядоченный письменный, чаще речевой текст, но по мере становления дискурсного анализа как специальной области исследования, выяснилось, что он обозначает также и внеязыковые семиотические процессы, не имеющие

вербальной формы, но накладывающие особый отпечаток, .играющие существенную роль в формировании того или иного значения.

Дискурс как философское понятие все более укрепляет свои позиции. Возникает тенденция анализировать не дискурс вообще, а изучать ту или иную проблему, тот или иной факт как дискурс. Последний подразумевает реконструктивное рассмотрение какой-либо идеи, проблемы или предмета (в данном случае рациональности) в живом конкретно-историческом контексте их рождения и развития, то есть -в русле тех проблем и задач, которые история, обновляя их формы, вновь и вновь ставит перед людьми. Рассмотрение рациональности как дискурса предполагает увязывание неких всеобщих принципов - для рациональности такими выступают ее гносеологические и онтологические характеристики и «сингулярность жизни» - здесь это аксиологические, праксиологические, конкретно-исторические и экзистенциальные определенности того или иного типа рациональности.

Дискурсный анализ может быть интерпретирован как возможный вариант преодоления подхода, характерного для традиционной гносеологии, игнорировавшего самого человека, ограничиваясь абстрактным понятием субъекта. Рациональность, как и проблема рациональности, нуждается в анализе, который позволил бы восстановить условия диалога, коммуникативные факторы, антропологические составляющие, способствовавшие их появлению и развитию. Такое рассмотрение может облегчить и понимание сущности процесса смены онтологических оснований рациональности.

В «Заключении» подведены итоги работы, сделаны выводы о значении проведенного исследования и намечены перспективные направления дальнейшей разработки обозначенной в диссертации проблематики.

Основное содержание диссертации отражено в следующих авторских публикациях:

1. Леонтьева Е.Ю. Мир рациональности в мире человека: Монография. Волгоград, 2001. -10 п.л..

2. Леонтьева Е.Ю. Постмодерн: эпоха или ситуация? // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -2003.-№ 1.-0,3 п.л.

3. Леонтьева Е.Ю. Об истоках проблемы рациональности // Философские исследования. - 2002. - № 1. - 0,4 п.л.

4. Леонтьева Е.Ю. К вопросу об анализе дискурса, его сущности, особенностях и перспективах // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -2002. - № 4. - 0,7.

5. Леонтьева Е.Ю. Происхождение и сущность европейской рациональности (компаративистский подход) // Философские исследования. - 2002. - № 1. - 1,0 п.л.

6. Леонтьева Е.Ю. Проблема рациональности (генезис понятия и его интерпретация) // Философские исследования. - 2001. - № 2. - 0,7 п.л.

7. Леонтьева Е.Ю. «Атаки на рационалистов» и концепция «умеренного» рационализма В. Ньютона-Смита // Философские исследования. - 2001. - №2. - 03 п.л.

8. Леонтьева Е.Ю. Тендер. Мышление. Рациональность (к постановке проблемы)" // Гуманитарные и социально-экономические науки. -2000. -№ 1.-0,5 п.л.

9. Леонтьева Е.Ю. Рациональность и дискурс (к постановке проблемы) // Философские исследования. - 2000. - №3. - 0,1 п.л.

Ю.Леонтьева Е.Ю. Рациональность и разум в русской философии // Философские исследования. - 2000. - №3.-0,5 п.л.

11 .Леонтьева Е.Ю. Размышления над опавшими листьями в безнадежной попытке преодолеть рациональность // Философские исследования. -2000.- №3. - 0,4 п.л.

12.Леонтьева Е.Ю. Философия науки на пороге 21 века: проблемы и перспективы // Гуманитарные и социально-экономические науки. -2000.-№6.-0,5 п.л.

1 З.Леонтьева Е.Ю. Рациональность: значение и смысл // Смысл «и» выражение: контроверзы современного гуманитарного знания: Сборник статей и выступлений. - Самара, 2001. - 0,4 п.л.

14.Леонтьева Е.Ю. Рациональность: к истории понятия // Обеспечение устойчивого экономического и социального развития России: сборник научных статей. - Волгоград, 2001. - 0,2 п.л.

15.Леонтьева Е.Ю. Гносеологические типы рациональности: изменение критериев и базовых установок // Философское осмысление социально-экономических проблем. Межвузовский сборник научных трудов. -Волгоград, 2001. - 0,4 п. л.

16.Леонтьева Е.Ю. Концепция рациональности в традициях русской философской классики // Философия культуры - 2001: Сборник научных статей. - Самара, 2001. - 0,5 п.л.

17.Леонтьева Е.Ю. О рациональной реконструкции науки» // Качинские чтения - 6. Сборник статей. - Волгоград, 2001 - 0,1 п.л.

18.Леонтьева Е.Ю. Типы рациональности в диалоге культур // Диалог и культура современного общества. Сборник научных статей. -Волгоград, 2001. - 0,3 п.л.

19. Леонтьева Е.Ю. О логико-методологических основаниях типологизации рациональности (к постановке проблемы) // Проблемы социально-

гуманитарного знания. Межвузовский сборник научных трудов. -Волгоград, 2001. - 0,3 п.л.

20.Леонтьева Е.Ю. Эволюция языка: от средства общения, к средству познания // Эволюция человека и общества (научные проблемы). -Саратов, 2000. - 0,2 п.л.

21.Леонтьева Е.Ю. Разум и рациональность в русской философии // Качинские чтения - 5. Сборник статей. - Волгоград, 2000. - 0,1 п.л.

22.Леонтьева Е.Ю. Этическое и рациональное // Качинские чтения - 4. Сборник статей. - Волгоград, 1999. - 0,1 п.л.

23.Леонтьева Е.Ю. Пол. Культура. Рациональность // Женщина в российском обществе. - 1998. - № 4. - 0,4 п.л.

24. Леонтьева Е.Ю. Рациональность: поиск смыслового истока // Человек -Культура - Общество. Актуальные проблемы философских, политологических и религиоведческих исследований. Материалы Международной конференции. - Москва, 2002. - 0,1 п.л.

25.Леонтьева Е.Ю., Казанова Н.В. Игра: рациональное бытие иррациональности // Игровое пространство культуры. Материалы научного форума. - Санкт-Петербург, 2002. - 0,2 /0,1 п.л.

26.Леонтьева Е.Ю. О смысловых истоках «рациональности» // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия. Материалы Третьего Российского Философского конгресса. - Ростов н/Д, 2002. -0,05 п.л.

27.Леонтьева Е.Ю., Максименко Н.Ю. Социальная работа как практическое воплощение «анализа дискурса» // Теория и практика социальной работы на рубеже веков. Материалы и научные доклады международной научно-практической конференции. - Новосибирск, 2001.-0,2/0,1 п.л.

28.Леонтьева Е.Ю. Рациональность: об истории возникновения понятия // Философия жизни Волжан. Материалы научно-практической конференции. Вып. 3. - Волжский, 2001. - 0,1 п.л.

29.Леонтьева Е.Ю. Понимание и метод в истории и социальном познании // Современная социальная онтология: итоги и перспективы. Материалы научной конференции. - Уфа, 2001. - 0,2 п.л.

30.Леонтьева Е.Ю. Критика рационального мироотношения в русской философии // Основания 21 века. Философия, культура и нравственность на рубеже тысячелетий. Труды международной научной конференции. - Уфа, 2001. - 0,1 п.л.

31.Леонтьева Е.Ю. К вопросу об определении разума и рациональности // Философия жизни Волжан. Материалы научно-практической конференции. Вып. 2. - Волжский, 2000. - 0,1 п.л.

32.Леонтьева Е.Ю. Анализ дискурса и проблема рациональности // Гармония будущего. Наука, искусство, образование на пороге 3 тысячелетия. Материалы международного научного форума. -Волгоград, 2000. - 0,1 п.л.

33. Леонтьева Е.Ю. Разум и рациональность: к вопросу о дефинициях // Человек. Культура. Цивилизация на рубеже 2 и 3 тысячелетий. Материалы международной научной конференции. -Волгоград, 2000.-0,1 пл.

34.Леонтьева Е.Ю. Рассматривал ли Розанов проблему рациональности? // Философия XX века: школы и концепции. Материалы научной конференции. - Санкт-Петербург, 2000. - 0,1 п.л.

35.Леонтьева Е.Ю. Мышление и рациональность (тендерный аспект) // Тендерные исследования в России. История и перспективы развития. Материалы международной научно-практической конференции. -Иваново, 1999.-0,15 п.л.

36.Леонтьева Е.Ю. Рациональное и этическое в системе взаимоотношений человек-природа // Безопасность биосферы. Сборник тезисов докладов Всероссийского молодежного научного симпозиума. — Екатеринбург, 1999.-0,05 п.л.

37.Леонтьева Е.Ю. К вопросу о роли языка в развитии знания (дилемма Восток-Запад) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Волгоград, 1997.-0,1 п.л.

38.Леонтьева Е.Ю. Западная философия и ее критика в трудах русских мыслителей 19 века // Волгоградский философский альманах. Вып. 1. -Волгоград, 1995. - 0,4 и.л.

39.Леонтьева Е.Ю. Метод в науке, наука в обществе (анализ методологической концепции П. Фейерабенда) // Проблемы социально-гуманитарного знания. - Волгоград, 1995. - 0,5 п.л.

40.Леонтьева Е.Ю., Макаров В.В., и др. Философия. Техника. Наука: Учебное пособие для обучающихся в магистратуре. - Волгоград, 1998. - 5,7 /0,95 п.л.

41.Леонтьева Е.Ю., Бондаренко С.Н. и др. Научная рациональность: исторические типы и сущность: Учебное пособие. — Волгоград, 1998. -1,3/0,3 пл..

42.Леонтьева Е.Ю., Шахалова О.И. и др. Русская философская мысль конца 19 начала 20 веков: Учебное пособие. - Волгоград, 1999. -2,02/0,5 пл..

43.Леонтьева Е.Ю., Макаров В.В. Методология научного творчества: Учебное пособие. - Волгоград, 2000.-2,5/1,25 п.л..

44. Леонтьева Е.Ю. Русский позитивизм // Русская философия Серебряного века (конец 19 - начало 20 века): Учебное пособие. - Волгоград, 2001. -0,3 п.л.

Подписано в печать 1.07.2003 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ л. 2,33. Тираж 100 экз. Заказ

РПК "Политехник" Волгоградского государственного технического университета. 400131, г. Волгоград, ул. Советская, 35.

V1 3 2 1 6

2оо5-Д

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Леонтьева, Елена Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА 1. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ИСХОДНАЯ ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ

КОНСТРУКЦИЯ, «АБСТРАКЦИЯ ВООБЩЕ»

1. «Рациональность вообще» как исходный пункт теоретического анализа: ее основные характеристики.

2. Семантический анализ понятия рациональности.

ГЛАВА 2. ТИП РАЦИОНАЛЬНОСТИ КАК СТАНОВЛЕНИЕ ЕЕ БЫТИЯ.

ТРАДИЦИИ ПОНИМАНИЯ

1. Европейская рациональность: сравнительный анализ.

2. Мышление, логика, рациональность в концепциях мыслителей Запада. Гносеологическая традиция.

3. Рациональность и разум в русской философии. Онтологическая традиция.

ГЛАВА 3. МНОГООБРАЗИЕ ТИПОВ РАЦИОНАЛЬНОСТИ: к ФИЛОСОФСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ И ВАРИАНТЫ

ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

1 .Типы рациональности: критерии и иерархия.

2.Развитие типа рациональности и его реконструкция. 179 З.О границе рациональности, «других» типах и взаимоотношениях между ними.

ГЛАВА 4. ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

1. Проблема рациональности и ее возможные решения.

2. Рациональность в философии XXI века: варианты и прогнозы.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Леонтьева, Елена Юрьевна

Актуальность темы исследования. Особенность современной эпохи состоит в том, что можно уже с полным правом оглянуться на ушедший век как на свое прошлое, осмыслить его, подвести черту, сделать выводы, руководствуясь которыми устремить свой взгляд в будущее. Именно наше привилегированное положение - современников XX и XXI веков - дает нам право оценивать век двадцатый. Богатое событиями прошлое столетие словно расплачивалось по обязательствам, безрассудно взятым на себя в предыдущую эпоху, когда человек заявил о своем потенциальном всевластии и уверовал в силу своей мысли.

XX век оказался веком реализации этой веры и претензий человека, веком, когда чаяния Просвещения, его великие замыслы практически во всех сферах человеческой жизни стали реальностью. Но она оказалась слишком далека от мечты, воплощением которой должна была стать, более того, реальность эта осознается и выражается в кризисном состоянии экономики, экологии, науки, морали, веры, власти и т.д. Удивительным образом кризис проявил себя повсюду, и причины его отыщутся для каждого отдельно взятого случая, но как раз его парадоксальная всеобщность заставляет искать некий его единый сущностный источник. И таким источником является тот формообразующий принцип существования человека в мире, который и принято называть рациональностью.

Именно этот принцип, казавшийся практически несокрушимым еще два столетия назад, уже в начале XX века перестает себя оправдывать. Возрастает напряжение между рационально ориентированным мироосмыслением и все чаще возникающими падениями различных форм общественного сознания в «иррациональную стихию насилия и мистицизма». Возникает ситуация кризиса рациональности, отразившаяся в науке как проблема рациональности, которая во весь рост поднимается в середине и второй половине XX века, когда вопрос о возможности самоуничтожения ^ человечества встал с особой остротой.

Большинство современных отечественных исследователей делают акцент на эпистемологических причинах этого явления, связывая его, с одной стороны, с небывалым ростом роли и значимости рационального знания в обществе, с другой с возрастанием критического отношения к его достижениям. С этим нельзя не согласиться, однако эти причины имеют скорее общезначимый характер и повлияли на рост интереса к проблеме I рациональности во многих странах. В России же особое значение приобрели те социально-политические события, которые произошли в обществе в конце восьмидесятых - начале девяностых годов XX в. Эти события стали причиной не только экономических, социальных и политических перемен, но существенно повлияли на сугубо теоретические разработки, осуществлявшиеся учеными и естественнонаучного, и гуманитарного профиля.

Философы, историки, социологи, психологи впервые за долгое время получили возможность говорить об интересующих их острых проблемах, предлагать варианты их решений без оглядки на идеологические рамки и официально одобренные или разрешенные теории. Именно поэтому, как верно отмечает В.А. Лекторский, «вся эта проблематика особенно актуальна и болезненна для нашей страны. Господствовавшая у нас в продолжение многих десятилетий идеология довела до логического конца и даже до абсурда ряд представлений о рациональности, характерных для технологической цивилизации» (191, с.5)*. Абсурд этот выражался в доведении до крайностей тех самых передовых идей Просвещения, которыми так гордились их создатели.

Сомнение в «чистоте» рациональности возникает с появлением социологии знания и познания, в методологии и философии науки.

Здесь и далее цифры в скобках обозначают номер литературного источника, указанный в библиографии, том (если есть) и страницу.

Действительные успехи рационального знания, показавшие себя в первую очередь в развитии науки, в научной рациональности, а вслед за ними отчетливо проявившиеся разрушительные антигуманные следствия научно-технических достижений, обусловили интерес к проблемам рациональности и в мировой философской мысли в целом. В России этот интерес был усугублен открывшимися перспективами свободного, неидеологизиро-ванного мышления, допускающего существование истины и заблуждения за пределами официально разрешенных теорий. Этим, видимо, объясняется и I многообразие вопросов, и широкий спектр ответов, которые дают современные отечественные исследователи.

Степень разработанности проблемы. Изучение рациональности делает необходимым рассмотрение достаточно большого массива литературы, что объясняется непосредственной связью данной проблемы с осмыслением возможных типов отношения человека к миру. Тем не менее диссертант считает возможным выделить несколько подходов к изучению рациональности, каждый из которых, в свою очередь, имеет собственный веер рассматриваемых аспектов указанной проблемы.

В исторически первом аспекте рациональность рассматривается как особая форма видения мира, как специфическая рефлексия. Здесь она анализируется мыслителями как феномен, который, если еще и не имеет четкого определения, то осознается и выделяется среди других явлений. В трудах Платона, Аристотеля, Ф. Бэкона, Р. Декарта, Д. Локка, Г. Лейбница мы находим размышления о сущности и специфике рационального познания, особенностях такого осознания мира, когда «безобъектное мышление» обретает свою «объектность».

Основополагающие принципы проекта Просвещения, лейтмотивом которых стала идея рациональности, наиболее ярко звучат в работах Ф.М.А. Вольтера, П.А. Гольбаха, Д. Дидро, Ж.О. де Ламетри, Ш.Л. Монтескье, Ж.Ж. Руссо. Энциклопедистами был выработан идеал «царства разума», воплощение которого стало целью для большинства передовых умов последующих эпох.

Хронологически несколько позже величайшие системы рационального видения мира были созданы в рамках немецкой классической философии И. Кантом, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллингом, а образцом классического рационализма стали взгляды Г.В.Ф. Гегеля и К. Маркса. Именно здесь со всей полнотой в рамках указанного подхода ставится и решается проблема соотношения понятий «разум», «рассудок» и «рациональность». Разработки этих философов во многом воплотили в себе и определили тот угол зрения и те аспекты, которые стали доминирующими при рассмотрении рациональности в последующие годы.

Другой подход к изучению рациональности отражен в трудах русских мыслителей. Опасность «гипертрофированного рационализма», уничтожающего «саму сущность жизни» увидели и обрисовали в своих работах выдающиеся русские философы - И.В. Киреевский, B.C. Соловьев. П.Д. Юркевич, C.J1. Франк, В.В. Розанов, П.А. Флоренский и др.

Анализ рациональности как центрального генерирующего принципа деятельности и жизни человека осуществляется в первой половине XX века М. Вебером, Э. Гуссерлем, М. Хайдеггером, К. Ясперсом. Здесь мы сталкиваемся с анализом сущности европейской рациональности, которая нередко рассматривается как проблема, а ее решение представляется необходимым для дальнейшего успешного развития человечества.

Нельзя не упомянуть о концепциях новой рационалистической тенденции, которые появились в 40-70-х годах XX века во французской философии и получили название неорационализма. Эпистемологический аспект этой тенденции был представлен Г. Башляром, структуралистский — М. Фуко, эволюционистский - доктриной П. Тейяра де Шардена.

Во второй половине XX века обсуждение рациональности сместилось в сферу постпозитивистской философии науки, что внесло новые акценты в характер обсуждения этой проблемы - К.Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, С.

Тулмин, Дж. Агасси, П. Фейерабенд. В рамках этого направления в процессе создания историко-методологической модели науки философам пришлось решать как проблемы исторического характера рациональности, так и вопросы типологизации последней.

Особенность разработок данной проблематики в рамках отечественной философии XX века состоит в теснейшем переплетении указанных аспектов, причем переплетение это послужило причиной возникновения новых ракурсов видения проблемы, ее нового прочтения.

Сопоставление и анализ таких ключевых понятий как «разум», «рассудок», «рациональность» осуществлено в работах Н.С. Автономовой, П.В. Копнина, Н.Н. Трубникова. Мировоззренческий аспект проблемы анализируется в трудах H.JI. Быстрых, А.В. Кураева и В.И. Кураева, Г.Д. Левина, А.А. Новикова.

Логико-методологический ракурс рассмотрения получает рациональность у И.Д. Андреева, В.П. Кохановского, Н.С. Мудрагея, Е.П. Никитина, М.А. Розова, Г.И. Рузавина, К.В. Рутманиса, B.C. Швырева а в русле феномена рефлексирующего познания ее изучают П.В Алексеев, В.Д. Губин, Э.В. Ильенков, В.А. Лекторский, Т.П. Матяш.

В плане типологизации рациональности, выделения исторических аспектов ее проявления и развития особое место принадлежит работам — В.П. Гайденко, В.Н. Катасонова, Д.В. Никулина, В.М. Розина, А.В. Семушкина B.C. Степина, Г.А. Смирнова, Ю.А. Шичалина, B.C. Швырева. Изучение проблем научной рациональности, ее анализ в контексте науки и философии науки осуществляют Л.Б. Баранов, А.Г. Барсков, В.П. Визгин, В.В. Ильин, А.С. Кравец, А.А. Кравченко, Т.Г. Лешкевич, Г.А. Мамчур, Л.А. Маркова, Н.Ф. Овчинников А.Н. Павленко, А.В. Панин, Т.Б. Романовская, З.А. Сокулер. В связи с проблемами научной и других типов рациональности также следует выделить работы ПП. Гайденко, Б.С. Грязнова, М.К. Мамардашвили, Г.М. Федорюк.

Культурно - исторический контекст рациональности рассматри-вается B.C. Библером, Н.С. Злобиным, JI.A. Микешиной, Н.М. Смирновой, И.П. Фарманом, B.C. Черняком; рациональность в социальном познании - JI. И. Насоновой, А.С. Кузьминым, В.Б. Устьянцевым, В.Г. Федотовой. Соотношение рационального и ценностного исследуется Е.В. Золотухиной -Аболиной, взаимосвязь личной свободы и рациональности действий анализируется в работах С.В. Никитина, A.JI. Никифорова, В.Н. Поруса, Г.Л. Тульчинского, Е,Л. Чертковой, к Современные зарубежные исследователи проблемы рациональности также не ограничиваются рассмотрением последней только в рамках философии науки. Общетеоретический подход мы находим в статьях JI. Холта, М. Тайлеса, Дж. Дерри. Типологизация рациональности интересует К. Хюбнера, Т. Ленка. Социальные, этические, идеологические аспекты рациональности изучаются Р. Тилманом, Дж. Брансеном, Дж. Бохменом. Различение практической, теоретической и прагматической рациональности осуществляется С. Тененбаумом, Е. Макклиненом. Особое внимание в последнее время уделяется проблеме соотношения различных типов рациональности в работах: У. Гэя, Д. Дэвиса, Р. Веджвуда.

По-своему оригинальна разработка немецкого мыслителя В Велша о трансверсальном разуме, где последний анализируется как поперечная, объединяющая различные рациональности, существующие в мире; интересен также обзор современных концепций рациональности мюнстерского профессора И. Фрюхтля.

Нельзя не упомянуть концепции научной рациональности X. Патнем, В. Ньютона-Смита, Л. Лаудана, существующие в настоящее время в зарубежной науке. Именно в рамках этих теорий появилась идея расширенной концепции рациональности.

Таким образом, рациональность вот уже десятки лет остается в фокусе философского анализа, а многообразие подходов и аспектов ее рассмотрения г действительно велико. Однако в последнее время четко обозначилась дискуссионность вопроса о соотношении рациональности и ее различных типов, в рамках ответа на который предлагается как отказ от рассмотрения рациональности вне ее типа, так и призыв анализировать ее как таковую, а не дробить на множество форм. Данное исследование дает вариант решения указанной дилеммы.

Кроме того, по-прежнему не выработана единая целостная концепция рациональности и отсутствует ее содержательное определение, которое могло бы стать не только исходным пунктом понимания, но и основанием для построения иерархической теории типов рациональности, что внесло бы некоторое единство в многообразие единичных знаний, то есть момент систематизации.

Открытым остается вопрос и о том, какие из существующих характеристик рациональности присущи данному феномену на всех этапах развития и во всех типах, а какие меняются и, следовательно, не являются определяющими. Слабо исследованы причины всевозрастающего многообразия типов рациональности и в связи с этим вероятных форм взаимоотношений между ними. Возможные решения этих вопросов также предлагаются в диссертационном исследовании.

В стороне оказался и концептуально-семантический анализ рациональности, некоторые пробелы которого и заполняет данная работа.

Объект исследования - рациональность как гносеологический феномен, специфическая форма умопостижения мира.

Предмет исследования - зарождение и развитие рациональности как формирование ее типа. Причины многообразия типов, формы взаимоотношений между ними, перспективы развития.

Цель диссертационного исследования дать целостный концептуальный анализ рациональности, выявить причины и основания ее типологизации, рассмотреть основные типы рациональности и их эволюцию.

Данная цель реализуется при постановке и решении следующих исследовательских задач:

1. Выяснить, существует ли ' исходная теоретическая конструкция, позволяющая выработать целостную концепцию рациональности и дающая возможность выделить то общее и одинаковое, что присуще ей во всех типах и на всех этапах развития.

2. Рассмотреть рациональность как феномен сознательной деятельности и обосновать ее характерные черты. Доказать, что обретение «рациональностью вообще» своего наличного бытия, осуществляется в процессе формирования того или иного ее типа. Показать это на примере

У сравнительного анализа европейской и восточной рациональности.

3. Осуществить семантический анализ понятия рациональности и рассмотреть особенности фиксации ее смыслового многообразия.

4. Раскрыть специфику европейского типа рациональности, найти и указать причины, позволившие отождествить ее с разумом.

5. Представить реконструкцию понимания рациональности в трудах отечественных мыслителей конца XIX - начала XX веков, обнаружить основания, не допустившие ее отождествления с разумом.

6. Выявить причины существования многообразных типов рациональности, обозначить основания их структурирования, проанализировать возможные варианты взаимоотношений между ними.

7. Определить, на каком этапе развития рациональность обретает высшую степень рефлексивности и противоречивости своего бытия. Указать в чем это проявляется.

8. Обозначить возможные варианты решения проблемы рациональности, перспективы ее эволюции и изучения.

Методология исследования. Целостный концептуальный анализ не допускает эклектичности методов, но предполагает их разнообразие на основании внутреннего единства. Данное теоретическое исследование строится как реализация метода восхождения от абстрактного к конкретному, в ходе которой с необходимостью использовались и другие диалектические принципы и методы: историзма, противоречивости, объективности. и конкретности, единства исторического и логического. На промежуточных этапах исследования применялись методы феноменологического и семантического анализов. В зависимости от целей и задач в процессе работы необходимо было прибегнуть к компаративистскому анализу, системному подходу, междисциплинарному синтезу и другим приемам общенаучной методологии.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

Предложено в качестве исходной теоретической абстракции для V концептуального анализа рациональности использовать понятие рациональность вообще». Именно это понятие, будучи свободным от внешних конкретно-исторических условий, не детерминированное объективными реальными ситуациями и «жизненными мирами», позволяет обозначить те общие принципы и ключевые характеристики, которые присущи рациональности на всех этапах ее развития.

Определены гносеологические характеристики и онтологическая >, обусловленность рациональности, которые исследованы как основные или внутренние качества, присущие «рациональности вообще». Аксиологические, праксиологические, социокультурные и экзистенциальные определенности установлены и рассмотрены как ее внешние черты.

Проанализировано становление бытия рациональности как процесс реализации ее внутренних качеств путем обретения характеристик внешних. Доказано, что свою актуальность бытие рациональности приобретает в том или ином ее типе, который и воплощает собой ставшую, определенную, качественную рациональность. Без конкретного типа она останется «в области абстрактного и бесследно истлеет в себе».

Осуществлен семантический анализ понятия рациональности, который позволил выделить две линии в ее понимании, обозначенные как гносеологическая (или латинская) и онтологическая (или греческая) традиции. Первая в наибольшей степени проявила себя в логикометодологических теориях европейских мыслителей, фактическом отождествлении рациональности и разума. Вторая отразилась в ряде работ русских философов, в их неприятии этого тождества.

- Указаны многообразные типы рациональности, нашедшие свое отражение в современных философских исследованиях. При этом рассмотрена зависимость типов, во-первых, от уровня реализации внутренних характеристик рациональности, во-вторых, от степени воплощенности внешних характеристик. Иерархия типов рациональности обозначена в виде вертикально (исторические) - горизонтальной (гносеологические) структуры, допускающей существование «типов внутри типа», с перспективой их автономизации.

- Доказана противоречивость типа рациональности, состоящая в том, что именно тип, как граница рациональности, с одной стороны, составляет и обусловливает реальность и наличность ее бытия, а с другой стороны, есть отрицание ее бытия, обозначение ее границ и предела, когда «мысль о каком-нибудь нечто влечет за собой мысль о другом». Противоречивость типа рациональности - одна из глубинных причин их многообразия. Указаны возможные варианты взаимоотношений между типами.

- Проблема рациональности представлена, во-первых, как выражение указанной противоречивости типа рациональности, во вторых, как высшее проявление ее рефлексивного характера, как критическая рефлексия. Показано, что один из путей решения этой проблемы — смена онтологических оснований рациональности, предполагающая, что рациональная мысль направлена и обусловливается той бытийной ситуацией, в которой находится человек, она фиксирует, умопостигает не бытие, а человека в его особом отношении к этому бытию.

Научная новизна работы раскрывается в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. В качестве исходной теоретической абстракции, ставшей отправной точкой концептуального анализа рациональности, используется понятие рациональность вообще». Это «абстрактное определение» свободно от всякого индивидуального бытия рациональности, безразлично и формально по отношению к любому отдельному этапу ее развития, что позволяет выделить ключевые характеристики и принципы, обусловливающие ее основной смысл. Сущность указанного понятия вскрывается, во-первых, в результате семантического анализа, во-вторых, путем проведения феноменологического исследования, предполагающего выявление и описание непосредственной смысловой сопряженности сознания и предмета, результатом которой и становится рациональность.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Рациональность и ее типы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Любой научный труд есть движение по направлению к истине. Движение это часто осуществляется через заблуждения и это признано нормальным процессом развития знания. Данное исследование -осуществление концептуального анализа рациональности и ее типов, представляется как попытка решить ряд вопросов, возникающих в последнее время в научной литературе по поводу соотношения рациональности и ее типов, выявления их критериев и возможной структурной иерархии.

В качестве исходного начала данного теоретического анализа было избрано понятие «рациональность вообще», которое, в свою очередь, не возникло из воздуха и не является плодом воображения. Оно стало следствием развития понятия рациональность, зафиксировавшего предмет данного научного исследования на уровне созерцания и представления. Но теоретический уровень исследования требует уже формулировки такого исходного понятия, которое будет отражать то одинаковое, что имеет предмет на различных ступенях своего развития, и что выражает его «основную конструкцию», которая воспроизводится на всех этапах его развития.

Рациональность вообще» и стало таким понятием, а его анализ позволил обозначить ключевые характеристики, определить рациональность как таковую. Таким образом, рациональность предстает перед нами как умопостигаемость объективно общего, особый процесс овладения мыслью бытием, особая размерность сознательной деятельности, движение мышления по «логике бытия», глубоко онтологически обусловленное. Тем самым подчеркивается рефлексивный характер рациональности, проявляющийся в ее гносеологической характеристике (умопостигаемость, сознательная деятельность, движение мышления), которая, в свою очередь, обусловлена глубокими онтологическими корнями. Эти определенности рациональности названы ее внутренними характеристиками, что подчеркивает их имманентный характер.

Однако, оставаясь в рамках указанных характеристик, рациональность просто «истлеет в себе», не обретя своей подлинной действительности и своего бытия. Последнее становится актуальным только в процессе приобретения рациональностью своих внешних характеристик, к которым мы отнесли аксиологические, праксиологические, культурно-исторические и экзистенциальные черты. Процесс реализации внутренних определенностей идет одновременно с процессом приобретения ею внешних характеристик, тем самым рациональность обретает свое бытие и воплощается в конкретный тип. Данный процесс рассматривается нами на примере становления европейского типа рациональности, в его сравнительном анализе с восточным типом. Таким образом, было показано, что качественная определенность того или иного типа зависит во-первых, от уровня реализации внутренних характеристик рациональности, во-вторых, от степени воплощенности внешних определенностей.

В работе осуществлена попытка заполнить пробел в семантическом анализе рациональности, что отразилось в исследовании латинских и греческих корней понятия. Результаты анализа показали, что традиционная ссылка на тождество понятий «рациональность» и «разумность», принятая в отечественной философской литературе, некорректна. Это доказывает изучение переводов латинских слов с корнем «ratio» на русский язык, а также изучение греческих источников. Одно из важнейших значений корня «ratio» — счет, подсчитывать, мера. Значение же «разумный» как бы завершает логическую цепочку «считать, вычислять, рассуждать, размышлять и — быть разумным». Латинский язык, как и западно-европейские языки в одном понятии совмещает оба значения — считать, измерять и разумность, размышление. Здесь подразумевается такое размышление, такой разум, который сводится к четкому, размеренному, дискретному мышлению. Исследование греческих корней понятия «рациональность» (пифагорейцы,

Евклид, Прокл) показывает, что оно появилось в непосредственной связи с термином «соизмеримость», более того определяется через этот термин. «Соизмеримость» чего бы то ни было есть «природная» характеристика мира — соотнесенность, пропорциональность в нем объектов между собой. Понятие же «рациональный» позволяет осуществлять процедуру «соизмеримости», то есть соотнесения чего-либо с чем-либо, уже в познании, то есть «условно».

На основании этого анализа сделан вывод о том, что в философской мысли можно выделить две традиции в понимании рациональности. Первая, обозначенная нами как гносеологическая традиция, нашла свое отражение в логико-методологических исследованиях европейских мыслителей (Аристотель, Декарт, Бэкон, Гегель) и проявилась в понимании рациональности как разумности. Вторая - онтологическая традиция проступает в исследованиях русских философов (Киреевский, Соловьев, Юркевич, Франк) и рефлектирует неприятие ими тождества разума и рациональности вследствие глубокой онтологической обусловленности последней.

Дальнейшее рассмотрение различных типов рациональности привело к выводу о том, что их многообразие обусловлено глубокой внутренней причиной, которая кроется в противоречивом характере самого типа рациональности. Эта противоречивость проявляется в том, что процесс обретения рациональностью своего бытия, становление ее определенного типа есть вместе с тем процесс обретения рациональностью своей границы, и, следовательно, своего небытия, своего «другого». Множественность проявлений рациональности, находящая себя в разнообразии ее типов, заложена, таким образом, в самой природе становления рациональности и с необходимостью подразумевает определенные взаимоотношения между этими типами. Кроме того, многообразие типов порождает необходимость их упорядоченности и структурирования, так как предполагается, что сосуществованию типов присущ определенный порядок, а не хаотичность.

В этой связи предлагается наряду с устоявшимся обозначением ряда типов рациональности как «исторические» использовать также предикат «гносеологические» типы. Первый, как известно, фиксирует временную (или же пространственную) ограниченность типа. Второй указывает на изучение рациональности сугубо в эпистемологическом ракурсе. Примерная иерархия типов представляется нам в виде ячеистой структуры, упорядоченной в соответствии с вертикальными - историческими и горизонтальными -гносеологическими определениями типов рациональности. Ячеистая -потому, что такое представление о типе рациональности позволяет допустить существование «типов внутри типа», с перспективой их автономизации. По историческим и гносеологическим параметрам потому, что именно они представляются нам предельно широкими и обобщающими в отношении рациональности. Но следует помнить, что говорить о возможности жесткой типологизации рациональности, вряд ли уместно, так как ситуации формирования внешних и реализации внутренних характеристик рациональности не могут быть строго регламентированы, четко обозначены и структурированы.

Пути дальнейшего развития и эволюции рациональности намечаются уже в начале XX века, когда обозначаются основные контуры проблемы рациональности и предлагаются первые варианты ее решения. В настоящее время осознается, что простое принятие новых допущений, новых составляющих или элементов, определяющих рациональность, не ведет к снятию проблемы, а лишь ненадолго снижает ее остроту. Реальный шаг в сторону решения проблемы рациональности представляется путем пересмотра ее онтологических оснований, которые будут фиксировать не просто предстоящее субъекту бытие, а «специфику той реальной позиции, в которой оказывается субъект в своем отношении к миру, в который он включен». Рациональная мысль, таким образом, будет обуславливаться той бытийной ситуацией, в которой находится человек, будет фиксировать, и умопостигать не бытие, а человека в его особом отношении к этому бытию.

Перед рациональностью вновь обрисовывается целый спектр возможностей, реализация которых теперь уже будет осуществляться на новой онтологической базе.

Перспективы развития рациональности, таким образом, представляются достаточно широкими. В работе мы указали, что одним из перспективных направлений представляется нам рассмотрение рациональности как дискурса, а не имеющим шансов на развитие -постмодернистское отрицание ряда ее принципов.

Только на первый взгляд рациональность это что-то далекое и сугубо научное. Она проявляет себя во всех спектрах нашей жизни, более того, сама наша жизнь это есть воплощение рациональности, воплощение наших рациональных установок и принципов. Именно поэтому рассмотрение и изучение рациональности будет всегда оставаться ключевым вопросом философских дискуссий.

Список научной литературыЛеонтьева, Елена Юрьевна, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994.-336 с.

2. Автономова Н.С.Диалектика рациональности: рассудок и разум // Диалектика. Познание. Наука: сборник. -М., 1988. С.215-248.

3. Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988. -286 с.

4. Алексеев П.В. Наука и мировоззрение. М., 1983. - 366 с.

5. Алексеев П.В., Панин А.В. Теория познания и диалектика: Учебное пособие для вузов. -М., 1991.-383 с.

6. Аналитическая философия: Становление и развитие. М., 2001.540 с.

7. Англо-русский и русско-английский словарь / Под ред. О.С.Ахмановой и Е.А.Уилсон. М., 1992. - 663 с.

8. Андреев И.Д. Теория как форма организации научного знания. -М., 1979.-303 с.

9. Андреев И.Д. Теоретическое мышление: сущность и основные принципы. М., 1982. - 64 с:

10. Антология тендерных исследований. Минск, 2000. - 384 с.

11. Аристотель. Сочинения. В 4-х т. Т. 1. М., 1976. - 550 с.

12. Аристотель. Сочинения. В 4-х т. Т. 2. М., 1978.-687 с.

13. Аронов Р.А. Об основаниях нового «способа мышления о явлениях природы» // Вопросы философии. 2001. - № 5. - С. 149-158.

14. Асмус В.Ф. Историко-философские этюды. М., 1984. - 318 с.

15. Баранов Л.Б. Проблемы научного метода. Саратов, 1990. - 243 с.

16. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.-615с.

17. Баткин Л.М. Итальянское возрождение в поисках индивидуальности. М., 1989. - 272 с.

18. Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. -1995.-№4.-С. 38-47.

19. Бауман 3. Философские связи и влечения постмодернистской социологии // Вопросы социологии. 1992. - № 2. - С. 73-89.

20. Бахтин М.М. План доработки книги «Проблемы этики Достоевского // Контекст 1976: литературно-теоретические исследования. -М., 1977. - С. 293-316.

21. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. - 543 с.

22. Башляр Г. Избранное. Том 1. Научный рационализм. М., 2000.395 с.

23. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память.- Минск, 1999- 1408 с.

24. Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. - 256 с.

25. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1958. - 735 с.

26. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. - М., 1991. - 412 с.

27. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995. - 173 с.

28. Булавка JLA., Бузгалин А.В. Бахтин: диалектика диалога versus метафизика постмодернизма // Вопросы философии. 2000. № 1. -С. 119-131.

29. Бушмакина О.Н. Онтология постсовременного мышления: Автореф. дис. .д-ра филос. наук. М., 1998. - 21 с.

30. Бэкон Ф. Сочинения. В 2-х т. М., 1977-1978. - Т. 1-2.

31. Быстрых H.JI. Разум в мировоззрении постмодернизма: Автореф. дис. канд. филос. наук Омск, 2001. - 21 е.

32. Введенский А.И., Лосев А.Ф. Радлов Э.Д., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. - 592 с.

33. Вебер М. Избранное. Образ общества: сборник работ. М., 1994. -704 с.

34. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. СПб., 1899. - 1587 с.

35. Великие мыслители о великих вопросах. Современная западная философия. М., 2001. - 401 с.

36. Виндельбанд В. Избранное.Дух и история: Сборник работ. М., 1995 -687 с.

37. Виноградов Е.Г. Виллард Куайн: портрет аналитического философа XX века // Вопросы философии. 2002. - № 3. - С. 105117.

38. Вольтер. Философские сочинения. М., 1989. - 752 с.

39. Вригт Г.Х. фон Логика и философия в XX веке // Вопросы философии. 1992. - № 8. С.80-91.

40. Гадамер Г.Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. -М., 1988.-704 с.

41. Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе 20 века // Вопросы философии. 1991. - № 6. - С. 24-33.

42. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: становление и развитие первых научных программ. М., 1980. - 567 с.

43. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М., 1991.-366 с.

44. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум в интерпретации Эдмунда Гуссерля // Вопросы философии. 1992. - № 7. - С. 116-135.

45. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. В 3-х т. М., 1974 -1977.-Т. 1-3.

46. Гемпель К. Философия науки. М., 1998. - 340 с.

47. Гомер. Одиссея. М., 1986. - 270 с.

48. Готт B.C., Семенюк Э.П., Урсул А.Д. Категории современной науки. -М., 1984. 268 с.

49. Границы науки: о возможных альтернативных моделях познания. -М, 1991.- 105 с.

50. Грачев В.Д. Негативные характеристики мышления (философский анализ): Автореф. дис. . докт. филос. наук. Ставрополь, 1999. -34 с.

51. Громыко Н.В. Интернет и постмодернизм их значение для современного образования // Вопросы философии. - 2002. - № 2. -С.175-180.

52. Грязнов Б.С. Логика. Рациональность. Творчество. М., 2002. -256 с.

53. Губин В.Д. Онтология: Проблема бытия в современной европейской философии. М., 1998. - 191 с.

54. Губин В.Д. Проблема человека в современной философии. М., 1990.-83 с.

55. Губин В.Д. Русская культура и феномен насилия // Вопросы философии. 1995. - № 5. - С. 3-5.

56. Губман Б.Л. Западная философия культуры XX века. Тверь., 1997.-330 с.

57. Гулыга А.В. Гегель. М., 1994. - 256 с.

58. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990. - 396 с.

59. Гурова Н.Л. Рациональность как категория культурологии: Автореф. Дис. канд. филос. наук. М., 1998. - 22 с.

60. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998, - 316 с.

61. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философиюглавы из книги) // Вопросы философии. 1992. - № 7. - С. 136176.

62. Давидович В.Е. Социальная справедливость: идеал и принцип деятельности. М., 1989, - 255 с.

63. Дейк ван Т. А. К определению дискурса. -http: www. nsu. ru/p sy ch/internet/bits/vandij k2. htm

64. Дейк ван Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.-310 с.

65. Декарт Р. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. М., 1989-1991. - 530 с.

66. Декомб В. Современная французская философия. -М,2000.-344 с.

67. Делез Д. Логика смысла. М., 1995. - 299 с.

68. Деннет Д. Постмодернизм и истина. Почему нам важно понимать это правильно? // Вопросы философии. 2001. - № 8. - С. 93-100.

69. Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен // Комментарии. № 11. -М., 1997.- С. 65-82.

70. Диалог в философии: Традиции и современность. СПб., 1995. -192 с.

71. Дильтей В. Сущность философии. М., 2001. - 160 с.

72. Драч Г.В. Проблема человека в раннегреческой философии. -Ростов н/Д., 1987. 176 с.

73. Дробницкий О.Г. Проблемы нравственности. М., 1977. - 333 с.

74. Емелин В. «Постмодернизм: проблемы и перспективы» (www.geocities.com/emelinvadim)

75. Ерыгин А.Н. Восток Запад - Россия (Становление цивилизационного подхода в исторических исследованиях). -Ростов н/Д., 1993. - 120 с.

76. Желнов В.М. Эпистемология в конце XX века (основные парадигмы закономерности становления и эволюции): Автореф. дис. .канд. филос. наук. М., 1999. - 26 с.

77. Жеребкина И. «Прочти мое желание.». Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм. М., 2000, - 256 с.

78. Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания. М., 1990.-464 с.

79. Зеленогорский Ф.А. О методах исследования и доказательства. -М., 1998.-319 с.

80. Злобин Н.С. Культурные смыслы науки. М., 1997. - 330 с.

81. Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях I XVI вв. - М., 1996. - 445 с.

82. Золотухина-Аболина Е.В. Рациональное и ценностное. Проблемы регуляции сознания. Ростов н/Д., 1988. -190 с.

83. Золотухина-Аболина Е.В. Философия и личность. Ростов н/Д., 1983.-56 с.

84. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия XX века. Учебное пособие. М., 1998. - 432 с.

85. Зыбайлов JI.K., Шапинский В.А. Постмодернизм: учебное пособие. М., 1993. - 104 с.

86. Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса. М., 1960. - 285 с.

87. Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М., 1984. - 320 с.

88. Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991. - 464 с.

89. Ильин В.В. Критерии научности знания. М., 1989. - 127 с.

90. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001.-384 с.

91. Исторические типы рациональности. Т.2. М., 1996. - 348 с.

92. История философии. Учебник для высших учебных заведений. -Ростов-н/Д., 2001. 576 с.

93. Казакова С.Ю. Рациональность как предпосылка и принцип европейского образования: Автореф. дис. канд. филос. наук. -Ростов н/Д, 1999.-21 с.

94. Кандалинцев В. Параллели христианства и буддизма // Вопросы философии. 2001. - № 3. - С.168-179.

95. Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. - 593 с.

96. Кант И. Сочинения. В 6-х т. М.: 1964 Т. 3.

97. Кант И. Сочинения. В 6-х т. М.: 1964 Т. 4. - Ч. 1.

98. Карнап Р. Философские основания физики. Введение в философию науки. -М., 1971. -390 с.

99. Касавин И.Т. Познание как иносказание. Человек после крушения вавилонской башни // Вопросы философии. 2001.- № 11. - С.51-63.

100. Касавин И.Т. Теория как образ и понятие // Вопросы философии. -2001.-№3.-С. 103-110.

101. Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999.-419 с.

102. Киреевский И.В. Полное собрание сочинений. В 2 т. М., 1911. -Т. 1-2.

103. Киселев Г.С. Постмодерн и христианство // Вопросы философии. 2001. - № 12. - С. 3-15.

104. Кобзев А.И.Особенности философской и научной методологии в традиционном Китае // Этика и ритуал в традиционном Китае. -М. 1988.-С. 17-55.

105. Коган JI.A. Закон сохранения бытия // Вопросы философии. -2001.-№4.-С. 56-69.

106. Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997. - 240 с.

107. Козлова М.С. Витгенштейн: новый образ философии // Вопросы философии.-2001.-№7. С.25-32.

108. Конев В.А. Критика способности быть (семинары по «Бытию и времени» Мартина Хайдеггера). Самара, 2000. - 174 с.

109. Конев В.А. Онтология культуры (Избранные работы). Самара, 1998,-230 с.

110. Концепции самоорганизации: становление нового образа научного мышления. М., 1994. - 206 с.

111. Копнин П.В. Проблемы диалектики как логики и теория познания: Избранные философские работы. М., 1982. - 368 с.

112. Кохановский В.П. Герменевтика и диалектика. Ростов н/Д., 2002.- 104 с.

113. Кохановский В.П. Диалектико-материалистический метод. -Ростов н/Д., 1992. 272 с.

114. Кохановский В.П. Философия и методология науки: Учебник для высших учебных заведений. Ростов н/Д., 1999. - 576 с.

115. Кравец А.С. Идеалы и идолы науки. Воронеж, 1992. - 220 с.

116. Кравец А.С. Методология науки. Воронеж, 1991. - 146 с.

117. Крамаренко В.Ю., Никитин В.Е., Андреев Г.Г. Интеллект человека. -Воронеж., 1990. 184 с.

118. Краткая философская энциклопедия. М., 1994. - 576 с.

119. Краткий философский словарь / Под ред. М. Розенталя и П. Юдина. —3-е изд., перераб. и доп. М., 1951. - 615 с.

120. Кричевский А.В. Претензии и ограниченность спекулятивного разума // Вопросы философии. 2001. - № 3. - С. 159-167

121. Кузьмин А.А. Рефлексивная рациональность в познании и бытии человека: Автореф. дис. докт. филос. наук. М., 1999. - 33 с.

122. Кузьмин В.П. Принцип системности в теории и методологии К.Маркса. М., 1986. - 399 с.

123. Культура, человек и картина мира. М., 1987. - 347 с.

124. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. - 300 с.

125. Курсанов Г.А. Ленинская теория истины и кризис буржуазных воззрений. М., 1977. - 350 с.

126. Лакатос И. История развития науки и ее рациональные реконструкции Н Структура и развитие науки. М., 1978. - С. 120 -356.

127. Лакатос И. Методология научных исследовательских программ // Вопросы философии. 1995. - № 4. - С. 135-154.

128. Ламетри Ж. О. Сочинения. М., 1976. - 551 с.

129. Лао-Цзы. Книга о пути и силе. Новосибирск, 1992. - 128 с.

130. Латино-русский словарь. Ростов н/Д., 2000. - 704 с.

131. Лекторский В.А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм // Вопросы философии. 2001. № 4. - С. 3-9.

132. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. -М., 2001.-256 с.

133. Лешкевич Т.Г. Неопределенность в мире и мир неопределенности (философские размышления о порядке и хаосе). Ростов н/Д., 1994.-232 с.

134. Лешкевич Т.Г. Философия науки: традиции и новации. М., 2001. -428 с.

135. Лиотар Ж.-Ф. Заметки о смыслах «пост» // Иностранная литература.- 1994. -№ 1. С. 56-59.

136. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: Что такое постмодерн? // Общественные науки за рубежом. Сер. 3: Философия. 1992. - № 5, 6.-С. 102-114.

137. Лосев. А.Ф. Вл. Соловьев и его время. М., 1989. - 719 с.

138. Лосев А.Ф. Дерзание духа. М., 1988. - 366 с.

139. Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. М., 1989. - 204 с.

140. Лосский О.Н. История русской философии. М., 1991. - 559 с.

141. Луканин Р.П. «Органон» Аристотеля. М., 1984. - 302 с.

142. Лукьянов А.Е. Становление философии на Востоке (Древний Китай и Индия). М., 1992. - 208 с.

143. Майданов А.С. Искусство открытия: методология и логика научного творчества. М., 1993. - 234 с.

144. Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. -Тверь., 1998. 199 с.

145. Малявин В.В. Буддизм и китайская традиция (к проблеме формирования идеологического синкретизма в Китае) // Этика и ритуал в традиционном Китае. М. 1988. - С. 256-273.

146. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. — М., 1992. -415 с.

147. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. http//mamardashvili.ru/texts/descarter/htm

148. Мамардашвили М.К. Классические и неклассические идеалы рациональности. Тбилиси, 1984. - 82 с.

149. Мамчур Г.А., Овчинников Н.Ф., Огурцов А.П. Отечественная философия науки: Предварительные итоги. М., 1997. - 360 с.

150. Мареев С.Н., Мареева Е.В., Арсланов В.Г. Философия XX века (история и итоги) Учебное пособие. М., 2001. - 464 с.

151. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Кн.1. Процесс производства капитала. М., 1983. - 905 с.

152. Маркс К. Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. 2-е изд. - М., 1978.-Т. 46. 4.1.-320 с.

153. Матяш Т.П. Постмодерн. // Культурология в вопросах и ответах. -М., 2000.-С. 197-202.

154. Матяш Т.П. Сознание как целостность и рефлексия. Ростов н/Д., 1988.- 178 с.

155. Микешина JI.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002.-624 е.

156. Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. М., 1997. - 240 с.

157. Микешина Л.А. Философия познания: диалог и синтез подходов // Вопросы философии. 2001. - № 4. - С. 70-83.

158. Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1988. - 144 с.

159. Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей: Ист-филос. очерки и портреты. М., 1991. - 464 с.

160. Начала Евклида. Книги 7-10. М.; Л., 1949. - 412 с.

161. Невелев А.Б. Дух и мыслительные формы в контексте становления индивидуальности: Автореф. дис. докт. филос. наук. Екатеринбург, 1998. - 42 с.

162. Нерсесянц B.C. Сократ. М., 1984. - 192 с.

163. Никитин С.В. Научная рациональность и свобода. Саратов, 2001. - 164 с.

164. Никитин С. В. Разум и научная рациональность. Саратов, 2002. -78 с.

165. Никифоров А.Л. Природа философии. М., 2001, - 167 с.

166. Никифоров А.Л. Семантическая концепция понимания // Загадка человеческого понимания. -М., 1991. С.78-90.

167. Никифоров А.Л. Философия науки: история и методология (учебное пособие). М., 1998. - 280 с.

168. Новейший философский словарь / Сост. А.А. Грицанов. Минск, 1999.-896 с.

169. Новоселов М.М. Абстракция в системе теоретического знания (методологический анализ): Автореф. дис. . докт. филос. наук. -М., 2000.-41 с.

170. Нугаев P.M. Смена базисных парадигм: концепция коммуникативной рациональности // Вопросы философии. 2001. -№ 1.-С. 114-122.

171. Овчинников Н.Ф. Знание болевой нерв философской мысли (к истории концепций знания от Платона до Поппера) // Вопросы философии. - 2001. - № 1. - С. 83-113; № 2. - С.124-151.

172. Огурцов А.П. Антропность биологии и образы человека // Биология в познании человека. -М., 1989. С. 20-36.

173. Огурцов А.П. Философия науки эпохи Просвещения. М., 1993. -213 с.

174. Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. -М., 2002.-288 с.

175. Парменид. О природе // Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1.-М., 1989. С.295-298.

176. Патнем X. Значение. Логика. Реализм. М., 1998. - 272 с.

177. Патнем X. Философия сознания. М., 2002. - 240 с.

178. Пельман, Роберт фон. Очерк греческой истории и источниковедения. СПб., 1999. - 469 с.

179. Петров М.К. Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д., 1992.-272 с.

180. Петров М.К. Человек и культура в научно-технической революции // Вопросы философии. 1990. - № 5. - С. 69-88.

181. Петров М.К. Язык, знак, культура. -М., 1991. -313 с.

182. Пигасев Ю.Г. Типы рациональности и социальная действительность: Автореф. дис. канд. филос. наук. -М., 1999. -18 с.

183. Платон. Собр. Соч. В 3 т. М., 1970. - Т. 1-3.

184. Позиции современной философии: Альманах. Вып.1: Новые образы философии XX века. СПб., 1999. - 215 с.

185. Поликарпов B.C. История науки и техники. Ростов н/Д, 1999.352 с.

186. Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии. 1995. -№1. - С. 118-138.

187. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания: Избранные философские работы. М., 1983. - 606 с.

188. Порус В.Н. Рыцарь Ratio // Вопросы философии. 1995. - № 4. -С. 127-134.

189. Псевдонаучное знание в современной культуре (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2001. - № 6. - С. 3-31.

190. Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. М., 1991. -286 с.

191. Рациональность на перепутье. В 2-х кн. Кн.1 М., 1999. - 368 с.

192. Рациональность на перепутье. В 2-х кн. Кн.2 М., 1999. - 464 с.

193. Режабек Е.Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности // Вопросы философии. 2002. № 1. - С.52-66.

194. Рикер П. Какого рода высказывания о человеке могут принадлежать философии //О человеческом в человеке. М., 1991. - С. 40-58.

195. Розанов В.В. Сочинения. В 2 т. М., 1990. - Т. 1-2.

196. Розин В.М. Типы и дискурсы научного мышления. М., 2000. -248 с.

197. Романовская Т.Б. Объективность науки и человеческая субъективность, или в чем состоит человеческое измерение науки. -М., 2001.-208 с.

198. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск., 1997. -320 с.

199. Рузавин. Г.И. Методология научного исследования. М., 1999. -318 с.

200. Русаков В.М. Проблема рационального и иррационального в деятельности (от классического марксизма к современности). Автореф. дис.докт. филос. наук. Екатеринбург, 1999. - 39 с.

201. Рутманис К.В. Генезис идей рациональности в философии // Рациональность как предмет философского исследования. М., 1995. — С.21-39.

202. Самосознание европейской культуры 20 века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М., 1991.-366 с.

203. Семушкин А. В. У истоков европейской рациональности: (Начало древнегреческой философии) Учебное пособие. М.: 1996,-192 с.

204. Скирбек Г., Гилье Н. История философии: Учеб. Пособие для студ. Высш. Учеб. заведений М., 2000. - 800 с.

205. Смирнов А.В. Соизмеримы ли основания рациональности в разных философских традициях? Сравнительное исследование зеноновских апорий и учений раннего калама // Сравнительная философия. М, 2000. - С.167-212.

206. Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. М., 1996. - 400 с.

207. Современные теории познания. М., 1992. - 167 с.

208. Соколов В.В. Европейская философия XV-XVII веков: Учеб. Пособие для филос. Ф-тов ун-тов. М., 1984. - 448 с.

209. Сокулер З.А. Знание и власть: наука в обществе модерна. СПб., 2001.-239 с.

210. Сокулер З.А. Проблема обоснования знания. М., 1988. - 175 с.

211. Соловьев B.C. Сочинения. В 2 т. -М., 1988. Т. 1-2.

212. Сорос Д. Советская система: к открытому обществу. М., 1991.222 с.

213. Соссюр Ф. Де. Труды по языкознанию. М., 1977. - 697 с.

214. Степин B.C. Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М., 1994. - 274 с.

215. Степин B.C. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. М., 2000. - 743 с.

216. Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М., 1992.-378 с.

217. Степин B.C., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1996. - 399 с.

218. Стульгинский С.В. Космические легенды Востока. Ростов н/Д., 1992.-320 с.

219. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. - 240 с.

220. Теория метафоры. М., 1990. - 383 с.

221. Теория познания. В 4 т. М., 1991. Т. 1-4.

222. Томпсон М. Восточная философия М., 2001. - 384 с.

223. Трубников Н.Н. Кризис европейского научного разума. Философия науки и философия жизни // Рациональность как предмет философского исследования. М., 1995. - С. 143-170.

224. Тугаринов В.П. Теория ценностей в марксизме. Л., 1968. - 124 с.

225. Тульчинский Г.Л. Об одной ошибке русской философии // Вопросы философии. 1995. - № 3. - С. 83-94.

226. Тульчинский Г.Л. Проблема осмысления действительности: логико-философский анализ. Л., 1986. - 175 с.

227. Тульчинский Г.Л. Разум, воля, успех: о философии поступка. Л., 1990.-214 с.

228. Турбина Е.Г. Посттоталитарная культура: все дозволено, или ничего не гарантировано»? // Вопросы философии. 1993. - № 3. - С.23-28.

229. Тэйчман Д., Эванс К. Философия. Руководство для начинающих -.М., 1997.-248 с.

230. Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V начало VII века). - М., 1989. - 320 с.

231. Устьянцев В.Б. Общественное сознание в изменяющемся мире // Общественное сознание и мир человеческих ценностей. -Саратов, 1993.-С. 18-36.

232. Устьянцев В.Б. Проблема становления социального. Саратов, 1982.- 172 с.

233. Фарман И.П. Воображение в структуре познания М., 1994.-215 с.

234. Федорюк Г.М. Французский неорационализм. Критический очерк. -Ростов н/Д., 1983. 160 с.

235. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.-544 с.

236. Фейнберг Е.Л. Две культуры: интуиция и логика в искусстве и науке. -М., 1992.-247 с.

237. Феминизм: Восток. Запад. Россия. М., 1993. - 243 с.

238. Фен Ю-Лань Краткая история китайской философии. СПб., 1998.-376 с.

239. Философия и методология науки: В 2-х ч. Ч. 1- 2. М., 1994.

240. Философия: Учебное пособие для высших учебных заведений. -Ростов н/Д., 2001. 576 с

241. Философия культуры 2001: Сборник научных статей. - Самара., 2001.-224 с.

242. Философия, наука, цивилизация. М., 1999. - 367 с.

243. Философия науки. Вып. 5 Философия науки в поисках новых путей. -М„ 1999.-281 с.

244. Философия XX века: школы и концепции. Материалы работы секции молодых ученых «Философия и жизнь». Материалы научной конференции 21 ноября 2000. СПб, 2001 - 308 с.

245. Философия XX века: школы и концепции: Материалы науч. конф. СПб., 2001.-534 с.

246. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 5-е изд. - М., 1986.-590 с.

247. Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. - М., 1989. -815 с.

248. Философско-религиозные истоки науки. М., 1997. - 319 с.

249. Философы России XIX XX столетий. Биографии, идеи, труды. -М., - 944 с.

250. Фихте И.Г. Несколько лекций о назначении ученого; Назначение человека; Основные черты современной эпохи: Сборник. -Минск., 1998.-480 с.

251. Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. М., 1989. -576 с.

252. Франк С.Л. Сочинения. М., 1990. - 608 с.

253. Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988. - 232 с.

254. Фуко М. Археология знания. Киев, 1996. - 208 с.

255. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. -М., 1996. 448 с.

256. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.-406 с.

257. Хаак С. Очередные похороны эпистемологии // Вопросы философии. 1995. - № 7. - С. 106-123.

258. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии. - 1992. - № 4. - С.40-52

259. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сборник. М., 1991.- 192 с.296i

260. Хамидов А.А. Философия Востока и философия Запада: к определению мировоззренческой валидности // Вопросы философии. 2002. - № 3. -С. 129-138.

261. Хокинг С. От большого взрыва до черных дыр: Краткая история времени. -М., 1990. 168 с.

262. Хоркхаймер М., Адорно Т.В. Диалектика Просвещения. М.-СПб., 1997.-310 с.

263. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб.,1994.-446 с.

264. Хюбнер К. Критика научного разума. М., 1994. - 326 с.

265. Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности. Тб., 1984. - 171 с.

266. Человек как философская проблема: Восток-Запад. М., 1991. -279 с.

267. Человек культура - общество. Актуальные проблемы философских, политологических и религиоведческих исследований. (Том 1) - М., 2002. - 280 с.

268. Шадевальд В. Понятие «природа» и «техника» у греков. // Философия техники в ФРГ. М., 1989. - С. 90-103.

269. Шестов JI. Апофеоз беспочвенности (опыт адогматического мышления). М., 2000. - 176 с.

270. Швырев B.C. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. 1992. - № 6. - С. 12-39.

271. Швырев B.C. Рациональность как философская проблема // Рациональность как предмет философского исследования. М.,1995.-С.З-21.

272. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальт и действительность. М., 1993. - 663 с.

273. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т.1 Минск., 1998. -688 с.

274. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995. 759 с.

275. Щитов А.А. Становление диалектико-материалистической концепции формы и содержания. Ростов н/Д., 1989. - 160 с.

276. Эволюционная эпистемология: Проблемы, перспективы. М., 1996. - 194 с.

277. Эволюция. Язык. Познание. Когнитивная эволюция. Развитие научного знания. Эволюция мышления.- М., 2000. 326 с.

278. Эймс Роджер Т. Методологические подходы к сравнительным исследованиям: направления исследований китайской философии в Америке // Сравнительная философия. М., 2000. - С. 137-145.

279. Энциклопедия для детей. Т. 11. Математика. М., 2000. - 688 с.

280. Юлен Мишель Сравнительная философия: методы и перспективы // Сравнительная философия. М., 2000. - С. 127-136.

281. Юлина Н.С. Деннет о вирусе постмодернизма. Полемика с Р.Рорти о сознании и реализме // Вопросы философии. 2001. - № 8.-С. 78-92.

282. Юлина Н.С. Женщина, семья и общество. Дискуссии в феминистской мысли США // Вопросы философии. 1994. - № 9. - С.36-55.

283. Юнг К. Г. Избранное. Минск., 1998. - 448 с.

284. Юнг К.Г. Сознание и бессознательное. СПб., М., 1997. - 544 с.

285. Юркевич П.Д. Философские произведения. М., 1990. - 670 с.

286. Яскевич Я.С. В поисках идеала строгого мышления. Минск, 1982.-236 с.

287. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. - 527 с.

288. Bohman, J. "When water chokes": ideology, communication, and practical rationality // Constellations. Oxford, Cambridge (Mass.), 2000. - Vol. 7, -N 3. - P. 382-392.

289. Bransen, J. Alternatives of oneself: Recasting some of our practical problems // Philosophy a. phenomenological research. Providence, 2000.-Vol. 60-N2. -P. 381-400. Bibliogr.: p. 399-400.

290. Brunkhorst, HL The enlightenment of rationality : Remarks on Horkheimer and Adorno' s "Dialectic of Enlightenment" // Constellations. Oxford, Cambridge ( Mass.), 2000. - Vol. 7. - N 1. -P. 133-140.

291. Davies, D. Living in the "space of reasons": the "rationality debate" revisited // Intern, studies in the philosophy of science. Basingstoke, 1999. - Vol. 13. - N 3. - P. 231-244.

292. Derry, J. Foundationalism and anti-foundationalism: seeking enchantment in the rough ground // Evald Ilyenkov's philosophy revisited. Helsinki, 2000. - P. 147-157

293. Feminism and Postmodernism. Ed. by Nickolson. Routledge and Kegan Paul, 1990.-340 p.

294. Feminism and psychoanalysis. / Ed. by Feldstein R. Roof J Ithaca; L.,1989. - XII - 359 p.

295. Gay W. Diversity and nonviolence: a normative model for the third millenium // Человек, культура, цивилизация на рубеже 2 и 3 тысячелетий: Труды международной научной конференции. В 2-х т. Т. 2. Волгоград, 2000. - С.23-26.

296. Hagen, R. Rational solidarity and functional differentiation // Acta sociol. Oslo, 2000. - Vol. 43. - N 1. - P. 27-42 .

297. Harvey D. The Condition of Postmodernity. Cambrige, MA and Oxford, UK, 1992. - 220 p.

298. Holt L. Rationality is still hard work: some further notes on the disruptive effects of deliberation // Philos. psychology. L., 1999. -Vol. 12.-N 2.-P. 215-219.

299. Lewis A. Coser. Masters of Sociological Thought: Ideas in Historical and Social Context. 2nd Ed., Fort Worth: Harcourt Brace Jovanovich, Inc., 1977.-315 p.

300. McClennen, E.R Pragmatic rationality and rules // Philosophy a. publ. affairs. Princeton, 1997. - Vol. 26. - N 3. - P. 210-258.

301. Meyer, H. Zur gesellschaftlichen Funktion der Rationalitat // Philosophia naturalis. Meisenheim a. Glan, 1983. - Bd 20, H. 1. - S. 72-95.

302. Piller, C. Doing what is best // Philos. quart. St. Andrews, 2000. -Vol. 50. - N 199. - P. 208-226.

303. Ronald J. Glossop, Confronting War: An Examination of Humanity's Most Pressing Problem, 3rd ed. Jefferson. NC: McFarland, 1994.220 p.

304. Sarup M. An introductory guide to poststructuralism and postmodernism. -N.-Y., 1988. YII.

305. Tenenbaum, S. The judgment of a weak will // Philosophy a. phenomenological research. Providence, 1999. - Vol. 59. - N 4. - P. 875-911.

306. The enchantment of science: Postmodern proposals // Ed.: D.R. Griffin. N.Y., 1988. - 190 p.

307. Tiles, M. Balancing acts: rational agency and efficacious action // Intern, studies in the philosophy of science. Basingstoke, 1999. -Vol. 13.-N3.-P. 289-300.

308. Tilman, R. The Frankfurt School and the problem of social rationality in Thorstein Veblen // History of the human sciences. L., 1999. -Vol. 12.-Nl.-P. 91-109.

309. Toulmin S. The return to cosmology Postmodern Science as the theology of nature. Berkeley, 1982. - 254 p.

310. Wedgwood R. The a priori rules of rationality 11 Philosophy a. phenomenological research. Providence, 1999. - Vol. 59. - N 1. - P. 113-131.

311. Welsch W. Unsere Postmoderne Moderne. Berlin, 1994. - 260 s.

312. Yee A.S. Thick rationality and the missing "brute fact" : The limits of rationalist incorporations of norms and ideas // J. of politics. Austin (Tex.), 1997. - Vol. 59.- N 4. - P. 1001-1039.