автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Рациональность как теоретико-познавательная проблема

Полный текст автореферата диссертации по теме "Рациональность как теоретико-познавательная проблема"



ОРДША ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

/А

и

На правах рукопиои

АВТОНОШВА Наталия Сергеевна

РАЦИОНАЛЬНО СТЬ КАК ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА

Специальность 09.00.01 - диалектический и исторический материализм

Автореферат диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва - 1988

Работа выполнена в секторе теория познания Института философии АН СССР.

Официальные оппоненты:

- доктор философских наук, профессор Л.А.Микешияа

- доктор философских наук, профессор М.А.Киссель

- доктор философских наук, профессор Г.Х.Шингаров

Ведущая организация - Институт истории естествознания и техники АН СССР, оектор "История науки г логика".

Защита диссертации состоится " "_ 1988 г.

в__ час. на заседании специализированного совета

Д002.29.03 по защите диссертаций на соискание ученой степеш доктора наук при ордена Трудового Красного Знамени Институт» Философии АН СССР По адресу: 121019, Москва, Волхонка, 14.

С диссертацией ыояно ознакомиться в библиотеке Пясти ту' философии АН СССР.

Автореферат разослан " " 1988 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат философских наук

у/^' В.П.Аршинол

ОНЦАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ /Актуальность теми. Развитие науки и общественной практики

требует осмысления познавательного процесса в широ-эм культурно-историческом контексте,' внявления факторов дина-ячности в развитии познания, взаимодействия предметных и со-кальннх аспектов яс.уки, внешних и внутренних стимулов разви-ая познания вообще и социально-гуманитарного познания, в частости. В этим тесно связано раскрытие общего и специфического эволюции различных областей науки, анализ условий их диффе-енциации и интеграция, исследование воздействия на научный про-есс таких вненаучных факторов, как обыденное сознание, повсед-евный язык и др., изучение соотношений между собственно позна-ательнол деятельностью человека и другими формами и способа!,ш своеяия мира. Решение вевх этих задач невозможно без расшире-ия и дифференциации поля теоретико-познавательного анализа.

Актуальность исследования этих проблем не ограничивается аким-то узко локализованный периодом в развитии одного отдель-о взятого общества. Эти задачи возникают во многом безотноси-ельно к специфике национальных школ и-конкретны): познаватель-ых традиций. Эта проблематика выходит на передний план и опре-еляет исследовательские программы яе только в советской фило-офия и не только в современной марксистской философии, взятой ак целое, но и в наиболее сервезной философии стран Запада, в ограничивающейся воспроизведением тех или иных клише буркуа-ного сознания, но активно стремящейся найти новые пути разви-ия философской мысли. Вполне понятно поэтому, что роль маркси-тско-ленинской философия в разработке всей этой проблематики, создании,методологических я мировоззренческих основ изучения ознания в социально-культурном контексте особенно велика.

Центральным моментом, общим духовным стержнем всей зтоГ: руппы пройдем выступает, о точка зреная диссертанта» проблема атональности. Она .ставится я решается по-разному в зависимо-ти от тех или иных конкретных задач оптимизации человеческой. ознавательной деятельности на фоне ее широко понимаемых пред-, осылок н следствий. Проблему рациональности исследуют предетаите ли естествознания й оогдиально-гумадитарянх дисциплин, ее . бсуздают политологи я экономисты, педагоги и врачи; нвг.пожа-

луй, такой области познания и практики, для которой проблема рациональности оказывалась бы незначимой. При таком различии подходов и установок ощутимо возрастает роль философского анализа проблемы рациональноетя, ее интерпретации в наиболее общем теоретико-познавательном плане. Однако дело здесь на только-в обобщении частных трактовок рациональности в области собственно познавательной. Б ситуации, когда равно неоправданными оказываются как жесткие, унифицирующие, так и сверхгибкие, релятив'таируицие подходы к проблемам познания, резко возрастав) необходимость в обновленном, концептуально проработанном и мировоззренчески выверенном представления о единстве культуры,о единстве человеческого разума. А'потому возникает задача заново осмыслить и в чем-то скорректировать всю совокупность наличных философских идей, дать им более объективную оценку с учетом их способности стать ооновой такого единства. Осуществлению этой задачи и способствует исследование проблемы рациональности как осмысленнооти человеческой деятельности: оно вно-оит свой вклад в выработку средств взаимопонимания между странами, народами, людьми.

Как извеотно, 80-а года XX века отмечены появлением новых тенденций в области социальной философии. Целый ряд прогрессивных 'идей гуманистического я демократического плана развиваются ныне под знаком плюралистичноети, разнообразия, богатства мнений, воздейотвуюадх друг на друга и на их носителей не силой, а убеждением, не " массой", а тонкостью и глубиной аргументации. Значение исследования рациональности в этой связи очень велико} оно дает возможность расширить фундамент я углубить почву для выработки новых идеалов единства человека и человечв-окого мира л, огказавпшоь от априорного постулирования, выразить эту идею единотва как жизненно ванный в социально опаоной ситуация императив. Таким образом, актуальность исследования проблемы рациональности диктуется целой совокупностью социальных, научных и общепозяаватолышх, методологических и мировоззренческих причин и обстоятельств. Вполне понятно, что вопросы о том» дееспособен ли разум, может ли человечество действовать рационально, нельзя решить, если не разобраться в точ, что же такое рациональность.

Степень разработанности проблемы. Однш из ярких свиде-эльств острой актуальности проблемы рациональности служит эутихаюцая полемика вокруг этой категории. На Западе, в част-эстл, наблюдается лавинообразный рост публикаций по проблеме здионапьноста. Нет, по сути, ни одного крупного мыслителя ^временности, который не считал бы своим долгом коснуться 1К или иначе этой проблемы

* Именно поэтому не представляется возможным хотя бы переюлить западные исследования, посвященные этой проблеме. Ула-jm лишь некоторые наиболее значительные работы последних лет: >nnett J. Rationality: An еззау towards analysis. L., 1967 ; itionality. Oxford, 1970; Rationality and social sciences. L., ;o.,1976; Progresb and rationality in science/Boston studies i the philosophy of science. Vol. LVIII. Dordrecht, etc., 1976i itionality today: International symposium. Ottawa,1979;Ratio-ility in science // Ihilosophical studies. Dordrecht,etc., 1980} lientifio discovery, logic, and rationality /Boston studies..'. il.IVT. Dordrecht, etc., 1980;IIewton-Smith VT.H.The rationality ' science. Boston, etc., 1981; Putnam H". Realism and reason, mhr.eto., 1983; Verharen Ch.C. Rationality in philosoiliy and ience. to., 1963; lea »ventures de la raisoa: Dossiers

documents. - be Monde. Жшего spec. Hov. 1984; Rationality science and politics / Boated studies-. .Tol.DCOX.Dordrecht, c.,1984; Shapire D. Reason and the search: for knowledge.Dord-cht, etc., 1984; Rationality and relativism. СашЬг. (Мазз. ), 1986; tionality: The critical vi<w/Ittjhoff intern. philos. series , 1966; Rationality, relativism, and the human sciencea. Ifc.il. i 66t Evolutionary epistemology, theory of rationality, and the ciology of taiowledge. La Salle, 1967s Rational changeu in iences: Essay on scientific reasoning. Boston studies*.. ,Yol.90>' rdrecht, etc., 1967; Horty E. Pragmatism, relativism, aid rationalism // Human knowledges Classical anC contemporary preaches. H".Y.> eto., 1987, etc.

История проблемы рациональности в ее имплицитной выражении уходит в глубь веков. Основные ее вехи представлены в античности прежде всего учением Платона об идеях умопостигаемого мира как сфере рациональности чистого знания; у Бэкона, который, утверждая единство разума и чувств в познавательном акте, призывает познавать прежде всего чувственный мир и меняет тем самым приоритеты в сравнении о античным и средневековым мышлением; в рационализме ХУЛ века, гносеологический смысл которого в том, чтобы понять происхождение и саму возможность достоверного я необходимого знания в той ситуации, когда развитие теоретического естествознания я математики сделали тако! знание реальным фактом; в концепция Канта, который стремился прежде всего выявить условия возможности соотнесения разума и чувственности в познавательном акте и пришел к различению сфер деятельности- теоретического ( экспериментальная наука, математика ) и практического ( мораль, религия, метафизика ) разума; у Гегеля, открывшего историчность разума в движении, называемом диалектикой. Этот историко-философский аспект проблемы рацяональнооти освещается в работах В.Ф.Асмуса, Г.С.Ба-тищева, В.С.Бяблера, П.П.Гайденко, Ю.Н.Давыдова, Т.Б.Дпугач, Э.Ь.Ильенкова, М.А.Кисселя, П.В.Копнина, В.Н.Кузнецова, К.Н.Л бутяяа, М.К.Мамардашвили, Н.В.Мотрошиловой, Н.С.Мудрагей, И.С.Нарского, Е.П.Някятина, Т.И.Ойзермана, В.Г.Панова, В.В.Со колова, Э.Ю.Солоиьева, В.С.Швырева, В.И.Шянкарука и мн. др.

Главный эпизод в современных дискуссиях о рациональности - это полемика вокруг книги Т.Куна'"Структура научных революций" и соответствующие- переосмысления позитивистской программ в истори«о-научдых ориентациях " постпозитивизма". Эту сторон проблемы рациональности иооледовади Л.А.Боброва, Л.Э.Венцков-скиЙ, Д.Е.Горокий, Б.С.Грязнов, А.Ф.Грязнов.В.В.Ильия, Л.Г.Ио нш, И.Т.Касаван, Г.Г.Кириленко, М.С.Козлова, Л.М.Косарава, Н.И.КубНецова» В.А.Лекторсйий, Е.А.Мамчур,Л.А.Маркова, И.П.Ые кулов, В.И.Метлов, Д.А.Мнкешияа, А.Л.Никифоров, А.В.Панин, А.А.Печенкия» В.Н.Поруо, Б.И.Пружиняя, А.И.Ракятов, М.А.Розов Г.И.Рузавин, В.Н.Садовский, В.А.Смирнов, З.А.Сокулер, В.Г.Фед гова, В.СЛерняк, Б.Л.Нерткова, В.СЛПзырев, Б.Г.1&ич,Н.С»Ш1Ш я др.

В рамках антрополого-гуманистической проблематики прояснит в то же время другое заострение проблемы рациональности: ¡гчному разуму как неаутентичному и неподдинному здесь проти-юставляется более "высокая разумность" философского, оедя-53ного, морального сознания, восполнящая научный разуй вне ) лежащими ценностями. Эти моменты проблематизации рациональна анализировали !З.У .Бабушкин, К.С.Баярадзе, А.Ф.Бегиазлвили, ^.Буцендеца, И.С.Вдована, Б.Т.Грягорьян, К.М.Долгов, А.Б.Зн-!а, З.М.Какабадзе, Ю.А.Кимелев, Т.А.Кяименкова, Т.А.Кузьмина, [.Кулэ, Н.С.Мудрагей, А.А.Михайлов, Ю.К.Мельвиль, С.Ч.Обид-I, А.П.Огурцов, В.А.Подорога, А.М.Руткевнч, Э.Ю.Соловьев, 1.Тазрязян и мн. другие .авторы. Ванные аспекта проблемы рационное та, связанные с изучением некоторых синтезирующих тенден-

изучались М.Н.Грецким, Б.Т.Григорьяном, Б.Л.Губманом, , ».Зотовым, В.В.Кязшой, Ю.К.Мельвилем, Н.Г.ГЛихаем, Г.М.Федо-, Л.И.Филяпповнм, К.А.Свасьяном и др.

При освещении разных вариантов проблематизации рациональ-ти в современной западной философия накоплен значительный цептуальяый опыт, неизбежно подводящий - правда, ?»яе в рам-яных мыслительных предоосылок - к тезису о необходимости егратявного представления о человеческой рациональности, ко-ое могло бы быть- свободно от релягивязирующих и иррациояали-ующшс тенденций и следствий. В любом случае объективная кон-уктивная оценка того, что сделано в западной философии при работке проблемы рациональности, необходима для понимания ременных источников проблематизации рациональности. Из этого, однако, не следует, что и проблема рацяонально-как таковая импортирована с Запада и лишена укорененности арксистсккх философских исследованиях: известно, что одним атикулов к переосмыслении механизмов развития науки послужи-адя западных философов и методологов марксистские идеи. Но зное не в этом. Проблема рациональности относится в извеот-смысле к разряду "вечных" философских проблем, независимо ;тепеня ее осознанной проб."ематиз ированнос ти именно в таком [ептуальяом выра-ении, я соответственно эта проблема значима марксистской философия в той мере, в какой марксизм законо-ю возникает на определенной стадии философского ргзвития»

В марксистских философских работах многое сделано для позитивного раскрытия проблемы рациональности.Этому в особенное способствуют фундаментальные исследования А.С.Богомолова, М.А.Кясоеля, П.В.Копнина, В.А.Лекторского, М.К.Мамардашвили, В.С.Степина.Т.И.Ойзермана и др., создавшие основу для преодоления узких представлений о гносеологии, господствовавших в -рамках догматизированного марксизма. Необходимо также отметить здеоь большой позитивный вклад группы киевских исследователей, разрабаг-вающих в Институте философии АН УССР проблематику познания в культурном г мировоззренческом плане (В,П.Иванов, С.Б.Кр; окий, Б.А.Парахояский, М.В.Попович, В.И.Шиякарук и'др. ), а также работы зарубежных марксистов, прежде всего - из социалистических стран ( М.Бур, Г.Иррлиц, Н.Генов, И-Зелены и др. ).

Спектр подходов к проблеме рациональности в советской философской литературе последних лет столь же богат и разнообразен, как и в западной. Яркое представление об этом дала конференция "Проблема рациональности в познании и деятельности" . Среди этих позиций, одно перечисление которых заняло бы слянь ко/., много места, есть и скептический взгляд, порожденный, по-видимому, как раз этил разнообразием подходов,-взгляд, согласно которому перед нами псевдопроблема, результат переназывания понятий, за которым нет собственного концептуального содержания. Оспорить такую точку вреяия нетрудно, но важнее увидеть ее реальные ооновааия, овязанные, в частности, о излишней прямолинейностью в осмыслении этой сложной проблемы, почти зеркал но отражающей поляризованность ряда западных подходов и ооотвез отвеяно воспроизводящей некоторые концептуальные тупики, порок-денные именно неадекватностью самой постановки проблемы. К числу таких тупиковых путей отнооятся взаимодополнительные тенденции к зауживанию и к чрезмерному расширению поля рациональности и ее проблематизации. Соединить широту подхода о его конструктивностью - вот задача, решение которой наиболее существе* по в исследовании проблемы рациональности.

* См. обзор В.С.Евдокимова и Н.Х.Сатдиновой // Филос, нау! 1988. 'й I. С. 111-11?.

Цели и задачи исследования. Целью диссертационного иссле-ания является построение интегративной синтетической карти-рационачьностя и ее.проблематпзации там, где такой синтез центрально возможен, и прочерчивание путей к построению нового синтеза тогда, когда концептуальных средств для этого а нет. Соответственно в число целей данного исследования дят также преодолэниэ вышеуказанных тупиковых и неплодотвор-версий в западных трактовках лроблеш л обобщение позитивных ер.тательных моментов в изучения проблемы рациональности советуй и зарубежными учеными я философами. Реализация ртой целя цполагает последовательное решение следующих задач: .

1) дать исторпко-теоретическяй анализ предшествующих «Плицитвнх ) постановок проблемы рациональности, вычленяя ятом основные гонцептуальяые линял, приводящие к современ-эксшшштяой постановке проблемы ( дихотомии рациональное -фическов и рациональное - иррациональное );

2) вычленить из история я современного состояния проблеш югические нити, которые в наибольшей мере способствуют рзс-;ию сущаости категория рациональности, широко, используя при

I новейший материал, представленный в воззрениях на рацио-.ность современных западных мыслителей;

3) исследОЕать сущностное содержание категории рациональ-и," а также процесса рационализации;

4) раскрыть основные гносеологически") факторы генезиса ир-оналистических концепций;

5) осмыслить роль языковой составляющей в разумной деятель-> и человека, исследовать средства осуществления рационаля-

и.

Методологические основы диссертация. Теоретической.я-мето-шческой основой диссертационного исследования является эдие основоположников марксистско-ленинской философии, тру-)ветских я зарубежных марксистов, посвященные анализу шй->о спектра теоретико-познавательных проблем. Несмотря на то, 1Дяеко не во всех этих работах рациональность была предме-лецяального ра.;смотреяяя, в них исследуются те познаватель-I практические контексты, в :;эгорых расарываэтся сущность ории рационального.

Источником фактического материала, основой для обобщений и критико-рефлексивного анализа пос;зхили советские и зарубежные работы по теории познания, методологии и философия науки, конкретные исследования представителей, естествознания и социально-гуманитарных наук. В диссертации широко использовался также необходимый иоторйко-культурный и историко-философский материал,

Новые результаты, подученные в работе. Диссертант трактует рацисдальность как умопоьтягаемоеть объективно общего, осуществляемую во вэаж.»действия рассудочного и разумного, Соог-веотвенно ода из главных моментов решения проблемы рациональности - это выявление механизма взаимодействия рассудочного и разумного, то есть разработка наиболее общей зонцедтуальной формы чаотяых и конкретных процессов, предполагающих взаимопер ходы между креативным и репродуктивным, формализуемым и интуитивным, логически упорядоченным и свободным,"фантастическим", спонтанным. Предлагаемая концепция позволяет по-новому преде та вить понятие рациональности в нашей философской литературе. В диссертационном исследовании

1) показано взаимодействие двух дихотомий - рационального эмпирического и рационального-иррационального - фиксирующее ситуацию проблематиаация рациональности в современной западной философии; в историческом план« намечены стадии я формы исследования рациональноети|

2) в концепцию рациональности введен динамический, креатя ный момент, отсутствие которого отрицательно оказывается да мя гих ныне существующих интерпретациях рациональности; представ лена современная внутренне дифференцированная картина взаимодействия рассудочного и разумного; эти моменты рациональности трактуются в широком плане - как принадлежащие не только теоре тическому мышлению, но и любой человечеокой деятельности;

3) предложена реконструкция генезиоа иррационалястическях концепций в ситуациях, овязанных о яедообосяоваяностью нового анания, лереоб^основанием уже имеющегося знания в новых услови идя абсолютизацией какого-либо одного момента в динамике творч ского разума ( собственно познавательного, атичеояоо, эстетет окого );

4) проанализирован лроцесо экспансий обыденного сознания фактор яррациояализации, рассмотрено влияние этого процесса 1аучяое познание; прослежены источники социально-практических действий на научное познание оо стороны здравого смысла и со юны общемяровоззренческой схематики;

5) дана интерпретация проблемы мифа как воплощенного проти-зчия ыввяу невозможностью осмысления события или явления и 5ходимостью упорядочить данную сферу опыта; на зтой основе гаяен феномен ремяфологизацяи как одно из обнаружений иррацяо-гаирующего процесса экспансии обыденного сознания;

6) упорядочены некоторые представления о соотношении язнко-.. механизмов с-механизмами сознания и бессознательного; конкре-уэованн знания о способах воздействия бессознательного на (ание; Еыявлеаа конструктивная роль метафоры на всех уровнях ■лого познания, ее место в общем процессе рационализации;

7) проведено исследование проблемы понимания как особого

. синтезирующей процедуры человеческого разума для демонетра-возмокностай конкретного применения предложенной концепции ональнооти.

По мнению диссертанта, данная трактовка рациональности мо-стать основой нового направления в исследования этой пробле-Она дает возможность в дальнейшем синтезировать традиционные софские истолкования разума с новейшими открытиями в области оведеши, культурологии и других дясцгшшя, чем будет обеспе-, а одной стороны, пронизнвание философской классики совре-ыМ методологическим я теоретико-познавательннм материалом, [фугой стороны, осмысление нынешних научных достижений и нем познавательного развития в контексте фундаментальных, зофских подходов. Таким образом, новизна подхода к пробле-в осуществления двойного опооредования или, иначе говоря, зодоленяи самой дихотомии современного я традиционного ( или зсяческого" я "неклассяческого" ) подхода к проблеме рацио-* юстя и одновременно главных дихотомий внутои соврелфйного «даосического" ) подхода в этой проблеме С оцяеятиотскоэ -шологячвекое, когнитивное - ценностное, прагматяко-фуякци- ■ >нов - аутентично экзистенциальное я др.). Предлагая такую ювку рациональности, диссертант исходит не из умочритель-

ных допущений, а из анализа реальных симптомов и уже наметившихся тенденций такой интеграции. Хотя подобная трактовка проблемы не выдвигалась или не обосновывалась околько-нибудь развернуто ни у западных, ни у советских специалистов по проблеме рациональности, данное направление концептуальной работы находится в русле общей тенденции к более широкому понимаш всей теоретико-познавательной проолематшш.

Практическая значимость результатов, полученных в диссерэ ции, заключается прежде все^о в возможности их использования при дальнейшей разработке проблем диалектико-матеряалистическс теории познания* Диссертационное наследование вносит овой вкл£ в обоснование расширенного и дифференцированного понимания npt метного поля гносеологии» Разумеется, наряду с положениями, пс лучив!"ими всестороннее обоснование, в диссертации содержатся i такие, которые нуждаются в дальнейшем подтверждении, намечают путь к конкретным исследовательским разработкам. Таким обраэол одна часть результатов относится к поисковому уровню, другая -к уровню анализа фундаментальных проблем, третья часть выводо! мсжет быть реализована при построении конкретных исследовате; оких программ. •

Целый ряд выводов диосертаита может быть использован в щ цааое преподавания диалектического и исторического материализм а также для чтения учебных курсов по современной западной филе софии и методологии науки» в работе методологических и научно-практичеокях семинаров, в проведении занятий, посвященных как непосредственно проблеме рациональности, так и ряду смежных с ней проблем теории познания. Перестройка всей системы преподавания философии в высших учебных заведениях требует переосмысления множества проблем, связанных о познавательной, исследовг тольской, педагогической деятельностью. Возможность способотв< вать осуществлению этих задач явилась бы прямым практический результатом проведенного диссертантом исследования.

Теоретические и практические результаты, полученные дасс< тантом, были использованы m в лекциях для аопярантов Институт философия АН СССР, в работе философской секция Дома Ученых АН СССР я др.

Апробация работа. Результаты диссертационного исследования ли свое отражение в публикациях автора, его докладах й рысгу-ниязс на многих региональных, всесоюзных и международных коя-анциях и симпозиумах. Среди выступлений двух последние лет, астяоотя, доклады на двустороннем теоретическом семинаре гаые науки, общественные науки, психика" ( Париж, 1986 ); Всесоюзной конференции "Методологические и мировоззренческие Злемы истории философии" ( Москва, 1986 ); на IX Всесогзном зщаяия по логике, методологии, философия науки ( Харьков, 5 )} на Всесоюзном совещания по философским и социальным Шмам науки я техники ( Москва,1987 ); на заседании кругло-¡тола "Вопросов философии" по теме "Точное и неточное в науч-позяаний" ( Москва, 1987 ); на Всесоюзной конференции по 1леме рациональности познания и деятельности ( Звенигород, ' ); на заседании XIII секции 7111 Международного конгресса югике, методологии, философии науки ( Москва, 1987 ); на тороняем соввтоко-американском семинаре по проблемам филосо-сознания ( Москва, 1987 ); на советско-чехословацком симпо-е "Познание в социальном контексте" ( Москва, 19Г7 ) и др. вные положения и результаты диссертационного исследования кены в ряде публикаций автора ( 46 печатных работ общим объевшие 66 п.л. ).

Диссертация обсуждалась на заседании сектора теории позна-Инстятута философии АН СССР я была одобрена Ученым Советом итута.

Структура работы определена целью и задачами диссертацион-исследовааия. Оно состоит из введения» трех глав, заключе- ' 1 списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕЕНАШШ РАБОТЫ

Введение содержит обоснование актуальности теш и краткую ;теристику степени ее разработанности. Здес- яе формуляру-цель и задачи диссертационного исследования, обосновывавт-тодологическае принципы предлагаемого диссертантом подхода <5леме, определяется практическая, значимость полученных ре-атов.

Первая глава ( "Исторические и теоретические аспекты проблемы рациональности") раскрывает имплицитные и эксплицитные трактовки рациональности в историческом и теоретическом плане.

В первом параграфе оодеркггоя исторический очерк поотановк проблемы рациональности, Тема рациональности осмысливается по-р вному в зависимости от того, в каком ряду српоставлений и проти вопоотавлений возникает это понятие. Можно указать две главные формы, в которых ставится проблема рациональности - они соответствуют определенным историческим периодам в разработке самого понятия рациональности. В самой общей форме проблема рациональности периодически возникала в истории философии, начиная о времени окончательного становления гносеологической проблемы. У Парменида, а в особенности у Платона возникло представление о умопостигаемоети мира и постижении мира умом как особой размера сти сознательной деятельности, результатом которой является обр общего в сознания» Рациональность как открыт умом объективно общего в вещах и процессах действительности - это "вечный" моме во всяком познании аеаавиошо от того, на каком материале и в к кок конкретном виде он представлен. В дальнейшем эта тема со храняет основное содержание как вопрос о человеческом разуме, о осмыоленноога его деятельности или иначе - "осмысливаемости", интеллигибельноети мира для человеческого разума.

Второе, более узкое понятие рациональнооти принадлежит все цело XX веку. Здесь рациональность предотает правде всего как свойство научных гипотез и теорий, как качество научного познания и"теоретической практики" - то еогь практического построен!: теорий и их сопоставления о данными наблюдения и эксперимента. Это во многом вопрос об эффективности научной методологии: еоп ли разумные основания для того, что делает ученый, и если есть, что нужно делать для того, чтобы получить нужный результат? Этот процесс приобретав? оообенно острую форму именно тогда, к< гда обнаруживается несамодостаточность научного разума, вмешательство в процесо научного развития "внешних" социально-культурных, "метафиэичеоких", психологических и других факторов, ж гда становится необходимым исследовать не только рациональное« статического знания, во и рациональность его изменения в развития.

Несмотря на всю видимую разницу между этими значениями нятяя рациональности и различие исторических судеб этих по-:тий, их связывают глубокие отношения, выходящие за рамки про-ой синонимии или связи части-целого. В наши дня уяе нетрудно казать, что проблема рациональности в узком - логико-методоло-ческом или социально-культурном смысле - Помещается в более рокий философский _:онтекст, а многие аспекты проблемы, заост-ние которых в явной форме принадлежит, казалось бы, лишь наше-отолзтию, не могут быть решены без обращения к история. В це-и осмысление рациональности в древней философии имело более рокий смысл, неяали в философии нового времени: истинное на делено здесь от прекрасного, дискурсивное - от поэтического, шьнейшее философскоь развитие понятия рациональности заключали в разъединение этих элементов, что связано как с приобретении, так и потерями. В средние века сохраняется и углубляется гичное разделение на мир-чувственный я сверхчувственный, ибо зтияение сверхчувственного божественного мира становится при-1егивй не ума, а откровения: лишь постепенно разум становится ¡тойным участником философских и теологических споров. Рацио-1изм ХШ века возник как англ® за теологическому религиозному ювоззреяию с его приматом веры, но при этом сохранялась зада-отыскания ьнвопытного источника познания, из которого моено учать всеобщие я необходимые истины. Рациопализм в гносеологи-ком смысле - это усмотрение Источника гаиих истин в самом paie и такой подход к решению вопроса о происхождения безусловно товарного знания, при котором сомнения в сямом наличии этого няя не возникают благодаря очевидным достижениям естественных я и математики. Вое рационалистические концепции строятся на знании того, что в разуме существуют изначальные образования, орые, будучи сами по себе истинными, не нуждаются в обоснова-. Эти начала познания существуют до всякого опыта я незавася-эс наго.

У Канта мы встречаемся о ослабленным вариантом такой' концеп-, ибо Кант исходит из синтеза чувственнооти и рассудка. Рас-ж в канговокой системе - это мыслительная способность конеч-) человеческого существа, я потому синтез чувственнооти я pacte неизбежно оказывается здесь уоловяым, ограниченным, фраг-

йенгарным. Следовательно, человеку необходим разум с его регулятивными идеями ( у Канта это идеи ¿ora, свободы я бессмертия души ). Так возникает напряжение между рассудком и разумом, в котором, по сути, отражается противоположность между философией и теологией, знанием и верой, конститутивными и регулятивными функциями разума я пр. Единая рациональность исчезает, остается лишь фрагментарная, расщепленная рациональность. Между там потребность в единстве чрезвычайно велика, она сохраняется и поныне, о свидетельствует направленноега философских дискуссий последних десятилетий, фиксирующих гигантский процесс редукции я одновременно экспансии узко понимаемой рациональности. Однако и сама эта расщепленность рациональности и необходимость ее преодоления актуализировалась лишь в ходе последующего философского развития. А пока еще философской мысли только предотояло обнаружить историко-диалектичеокяй характер разума я рациональности, что и было осуществлено Г.-В.-Ф. Гегелем.

В течение этого ввоьма продолжительного этапа в развитии понятия рациональности разумность выотупает как синоним самостоятельности, активности, свобода отдельной человвявокой лячнооти. Подлинная проблематизация разума складывавтся\лишь тогда, когда возникает главный противник разума рационализма - иррационализм. Таким образом, в проблемном полэ рациональности сталкиваются концептуальные содержания, оформляемые в различных параметрах: рациональное - чувственное, о одной стороны, рационально-ирра-. циональное, с другой, причем и значение обеих дихотомий, и их место в общей познавательной картине не оотаются неизменными.

Вплоть до XX века эмпирическое, с одной стороны, и иррациональное, о другой, не теля самодовлеющего значения по отношению к тем рационалистическим построениям, о которыми они были внутренне связаны: та«, эыпярячеокое существовало как их собственный компонент, а иррационалиотические построения возникали обычно и в ответ" tía нерешенные проблемы рационалистических систем, раз деляя о ними общую совокупность познавательных предпосылок. Свободный от рационалистической метафизики эмпиризм появился лишь' в аервоИ половине XX века и нашел наиболее яркое воплощение в неопозитивистской програша эмпирического обоснования науки. Одновременно с этим происходят я соответствующие трансформации

иррационализма, 'который, если отвлечься от его социальной природа, выглядел о гносеологической точки зрения как радикальное предпочтение доразумннх и внеразумннх форм человеческого бытия и сознания. Мы бы сказали сейчас, что разум эмпириков XX века - это, по сути, рафинированные формы рассудочного познаьия, потому что, отсекая метафизику, позитивизм отсекал такие контексты действия творческого разума, порождающего новое знание. В то же время иррационалистичесдая философия первой половины XX века Î прежде всего - в ее экзистенциалистском варианте ) видела в ^асоудочных формах позитивистски ориентированной науки суть научного разума как такового и противопоставляла ему философскую и другие высшие формы разумности ( религиозные, эотетические и пр. ), ставящие во главу угла творческое, спонтанное, креативное аачало. Таким образом,"порядок", о одной стороны, и свобода, с другой, оказывались в главных вариантах западной философии разорванными, несмотря на все характерные для последних десятилетий попытки объединить их.

Возможна, по-видимому, такая реконструкция исторических со-Зытяй в сфере понимания рациональности. Конец XIX - начало XX в. /казали на альтернативные позиции» выразив их в относительно истом виде ( то есть, заостряя соответственно эмпирический и иррациональный момент )» причем эта ясность сохранялась примерно цо середины XX века» Вторая половина века, напротив, была w3Ha-иенована появлением разного рода сметанных позиций, что мотивировалось необходимостью учесть ценные моменты во взглядах антагониста, а именно - учесть креативный момент в рамках эмгшрист-5кой традиции, не передоверяя его психология, и учесть значимость 1аучной объективности в рамках тяготеющих к иррационализму под-содов* Как раз в этот момент проблема рациональности* остро по-5тавленная в логико-методологических исследованиях, приобретает 5врьезный философский статус» Именно теперь вопроо о движущи: си-шх развития научного знания воттл перед позитивистской методо-югией науки во всей полноте. Уse невозможно стало сомневаться s том» что само содержание научных концепций несет fia себе следа {онкретйо-иоторичеоких обстоятельств познания и характеристик . юзнамдаго субъекта; эта давно подчеркивавшаяся марксистами мель, будучи заново постигнута и проверена: на новом иоторико-

революцию в овяэи о книгой Т.Куна о революциях научных, а затем, когда философские ответы на поставленные вопросы не были найдены, - мощную тенденцию к социологизации познания. Такова в самых общих чертах та предыстория постановки вопроса о рациональности, которая порождает и определяет все ее современные особенности. Вое перипетии этого процесса тщательно проанализированы целым рядом советских и зарубежных исследователей. Диссер таят в данном олучаа обращает внимание на одну важную тенденцию в атом процессе г? а именно, га усиление релятивистских и ирраци-оналястичеоких настроений ( особенно при осмыслении отдельных иоторико-яаучных ситуаций в отрыве л истинностных параметров гносеологического анализа ) и одновременно на возрастание интерз са к историко-философскому фундаменту историко-научяых исследова ний, к выяоненш существенной роли философских предпосылок и построений в развития современной методологии науки.

Во втором параграфе первой главы диссертант очерчивает собственный подход к проблеме, обращаясь к традициям марксистской методологии и к работам современных советских исследователей.

Поскольку, с точки зрения диооертавта, рациональность есть умопостигаемоеть объективно общего, осуществляемая во взаимодействия рассудка и разума, постольку в центре внимания оказывается ае только историческое становление идеи умопостигаемоотй общего, яо и проблема диалектического взаимоопосрадования раооудочного и разумного. Первым - советской философокой литературе начал разрабатывать эту проблематику П.В.Копнин. Его идеи, по существу, актуальны и сегодня, хотя они, конечно, нуждаются ныне в конкретизации, а подчао и в достаточно серьезных уточнениях, поскольку П.В.Копнин в соответствии о гнооеологяческям пафоаом 60-х годов относят взаимодействие раооудка я разума только к сфере теоретического познания, а категорию разумного - лишь к филооофокому мь шлению. Обращаясь я классической философской постановке этой проблемы дане, можно раокрыть и более широкие горизонты: Кант, например, очень рано обнаруживает необходимость выхода в трактовке рассудка и разума аа пределы теоретико-познавательной

* Копнян П.В. Рассудок и разум я их функции в понании // Вопр. фядооДЭбЗ. й 4. ■ .

т - в первую очередь в область этики. Преодоление известной говской метафизичности в трактовке рассудка и разума начина-I уже с Гегеля, который прежде всего подчеркивает, что рассу-негативен только при рассудочном его рассмотрении, что рас->чное познание играет большую роль не только в теоретической, I в практической сфере, причем Гегель понимает эту сферу гора-шире, чем Кант. У Гегеля мы впервые встречаемся с истоякова-I взаимодействия категорий рационального и иррационального проявления взаимодействия рассудка я разума1. Иррациональ-предотает здесь как невозможное тъ для рассудка познать разу-1: неотрефлектированность в рассудке ого собственного метода озволяет ему заметить границу между самим собой и областью ма: при употреблении за пределами своей применимости рассу-я переходит в свою противоположность. Оба эти позиции - не-димая пропедевтика к постановке этой проблемы у Маркса, ставляюцей собой кульминационную точку в развитии рационали-еской позиции и вместе с тем - её радикальное преодоление, в молодости Маркс обозначил перспективы исследования пробле-Здйональности, заметив, что "разум существовал всегда, толь-з всегда в разумной форма" В самом деле, доведенный до зла рационализм при абсолютизации разума, осознавшего недо-ямость всяких абсолютизаций, превращается, как это произошло гелевской системе, в свою противоположность - мистицизм, гегелевские антиномии в понимании раз"ма могли, следователь-5ыть разрешены на почве иного, подлинного рационализма или ) - на почве "рациональной диалектики" 3. Собственный подход диссертанта к проблеме рациональности ¡ртывается на основе этих концептуально-методологических

1 Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. М.,1974. С.415-416,

? Маркс К. Письмо к Руге, сент. 1843 года. Письма ИЗ' асН-Ргаагоэ1ясЬв ЛаЬгЪисЬег //Маркс К., Энгельо Ф. 2-е изд. Т.1. С. 380.

3 Марко К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 372.

предпосылок. В основе рациональности, равно как и понимания рациональности, лежит принцип детерминизма, определяющий познаваемость мира и определенную направленность процесса его постижения. Но постижение общего, составляющее сущность познания, неизбежно включает в оебя момент открытия. Еоли и не всякий творческий акт увенчивается открытием р собственном смысле олова, I всякое открытие есть результат творческого акта. Из истории нау.

.известно, что любое открытие, выступая так или илаче как поса гнутое нсюстшшмое и выраженное невыразимое, всегда нарушает привычные каноны рациональности и порождает свой собственный ка нон. Таким каноном была и аристотелевская логика, и органон Бэкона, и гаков миллевокой индукции. В этом смысле можно оказать, что мир пережил уже множество "коперяиканояих революций", сопрс вождаввпкоя всякий раз систематизацией, а затем и догматизацией теории, причем дотаатизацяя теории вела к канонизации метода. Таким образом, в истории науки и философии как особого рода закономерность наб."вдается превращение разумного в рассудочное, органона в канон.

йце и до оих пор принято считать, что разум - это некая высшая ступень логичнооти, что чистая рациональность должна быть отграничена от каких бы то яи было моментов спонтанности, произвола, интуитивных прозрений и т.д., представляющихся уделом художественного творчеотва. В наши дни, однако, такой, по сути, просветительский взгляд на разум вое больше лишается осяс ваши. Боли задача разума - это проникновение в сферы яеизвада* ного, То он не может обойтись беа фантазии, интуиции, воображения. Обычно полагают, что все ею лишь помощники разума - факте ры, извне способствующие его деятельности. Диссертант видит во всех этих моментах имманентные свойотва разума, поскольку выведение их ва пределы разума неизбежно ¿(нотифицирует его природу, закрывает пути для рационального понимания и одновременно противоречит факту универсального присутствия этих моментов в со ставе разумной деятельности. Но тем самым я общее представление о разуме значительно ( хотя и не беспредельно ) расширяется«

Нынешние споры по яоторико-научным вопросам во многом проясняют мысль об иоторичностя границ рассудочного и рачумного. Можно ли в овязи с этим считать, что различные формы взаикосоо!

1ения мекду этими моментами свидетельствуют в пользу суадество-1ия различных типов рациональности? В света идеи о неразумных шах существования разума целесообразнее, по-видимому, вести [Ь не о типах рациональности, но о стадиях становления чело-тского разума, на наядой из которых развертывается ряд форм» ¡сторическом смысла типами рациональности можно было бы, та-I образом, назвать реликты предшествующих стадий рационально-1 в современном познании. В самом широком плане диссертант ^пеняет три главные ступени становления представлений о ра-нальцости, понижаемой как процесс обретен:« разумом "разум: формы": это I) эпоха становления представлений о разуме в ичие от созерцания, мнения и пр., развитие идеи интеллиги-ьности мира для человеческого разума; 2) эпоха господства ы в разум; 3) э"ап возникновения и развития рациональности "разума в разумной форме".

Конечно, возникновение разума в разумной форме отнюдь не мает все проблемы рациональности, не разрешает вое противоре-, свойственные этой ступени в ее осмыслении. Главным вопросом ается вопрос о конкретном механизме функционирования разума го янноватявной силой, раскрывающейся в действии воображения, /иции и пр. и лишь задним числом упорядочиваемой и система-аруемой посредством рассудочных категорий. Разум, с точки зия диссертанта, не должен трактоваться односторонне, как шичешшй сферой теоретяческбйГдеятельЕооти: разум черпает t материал из любой сферы и готов действовать " по мерке лхь > вида" - в той .мере, в какой в этих областях имеет место шоопосредоваяие инноватяэного и репродуктивного, интуитив-/ а дискурсивного. Однако когда мы трактуем творческий разум» гнося его нем познавательное с эстетическими и этическими мнениями, мы должны отыскать ту сферу, в которой как раз и ¡аствляется противоречивая гармония определенна человеческой 1ВЯ0СТЯ на основе накапливаемого объективного человеческого ■а, создавая тем самым возможность для открытия нового, для чества. Эта сфера единства, в которой происходит взаимодей-е познавательного и ценностного, разумного я интуитивного,

сфера "идеального" ( ideellч );она пока еще не стала мегом углубленного анализа в философском и социально-гуманном познании, но заслуживает более внимательного отношения.

Нередко возникает сомнение в конструктивности и конкретности рассуждений об эвристических способностях разума. Подобные comeanя, как правило, возникают в пределах неопозитивистской концептуально-стилистической традиции, стремившейся свести разум к неким последним основаниям, "выполнить" его на строз , определенном субстрате. Однако мера конкретности в иоследоваш вопроса о механизмах разумной деятельности определяется самой яоотаялэнной проблемой. В самом деле, антиномия творческого и репродуктивного неразрешима, еоли процесс открытия нового уникален, а осмысление механизма творчеокой деятельности уничтоя ет ату уникальность, подводя ее по„ общие закономерности.' В д ном случае конкретизация в постановке проблемы заключается в чтобы показать, как социально-идеальное, предо тавленное через этдко-эотетические компоненты, "вписывается" в самое структур; познавательной деятельности, Иными словами, конкретизация про ■ блемы рациональнооти оказывается достаточно четко определенно хотя и в границах более широкого понимания самой категории "разум". •

Может показаться также, что предложенное понимание рацио нальности с его обращением к "классическим" категориям рассуд и разума уводит в методологическую архаику XIX века. Однако неправомерно <5ыло бы не замечать тех принципиальных изменений которые претерпевают сами понятия рассудка и разума в составе диалектикогматериишотической системы философских категорий, и не учитывать роли рассудочно-разумного механизма рационализации в разрешении многих из тех концептуальных трудностей, к торыа в рамках других подходов оотаются пока неразрешимыми. 1 апелляция к раооудочяо-разумной схеме рационализации придает наиболее общую философскую форму исследованию целого ряда чел вечеоких феноменов, связанных с творчеством, для анализа коте poro позитивистская концептуальная градация вовое не имеет се его' собственного понятийного словаря ( причем современные пол кя ввести момент творчества заставляют прибегать к обыденным или специально для згой цели изобретаемым выражениям типа " и цент удивления в логике" и др. ), а антрополого-экзистенциаля оная традиция использует понятия, предполагающие разрыв между научной рациональностью и ценностной сферой духа, принижая п|

эгом права нацеленного на объективность мышления. В то же время классическая философская традиция выработала богатый и тонко дифференцированный словарь для обозначения явлений духовной сферы, ныне либо утерянный, либо упрощенно переосмысленный, хотя и заслуживающий реаппроприации и более интенсивного использования в переработанном виде.

Позитивные моменты предложенной трактовки рациональности заключаются также в возможности интегрировать в данную схему многие "частные представления" о рациональности, е именно - представления'о рациональности как целесообразности, рациональности как логичности, как совокупности разл! шых проекций ( философской, логической, аксиологической я пр. ), как степени соответствия ценностей нормам их реализаций и пр. Так, интагратив-ными моментами излагаемой концепции рациональности являются и представление о рациональности кан логичности, мыоленной проработанности ( в нашей терминологии - расоудочный момент ), я представление о рациональноети кс;< целесообразности, соответствии целям, интересам, потребностям ( социальные воздействия на рациональнооть вводятся в данном олучае косвенно - через здравый смысл я через мировоззренческие схемы/ что позволяет блокировать та ралятиваэирующие следствия, которые возникают при прямом введении социально-культурных параметров в познание ); момент соотнесенности рационального о другими высшими потенциями человека ( этической, эстетической ) также наличествует в предложенной охеме, только не внеположно, а в самом внутреннем механизме рациональности я т.д.

Существенно, что концепция рациональности не может быть раокрыта как таковая, если неясным оотается механизм иррационального. Без анализа тех форм а-рационаданого и иррационального, которые порождаются различными эпохами в противовес рациональным процессам, картина бытия рациональности была бы не только неполной, но и покатанной.

Глава вторая ( "Рациональность и природа иррационального") содержит анализ ряда айпзктов генеаиса иррационаляотачеокюс концепций, предотавлявдихся наиболее актуальными в современных уоловнях. .

В первом параграфе второй главы раскрывается один из главных гносеологических истоков иррацконаяиотических конгеп-ций. Иррациональность трактуется здесь не как самодостаточное бытие, неподвластное разумному постижению, но как собственный момент динамики разума, связанный с неотрефлектярованностью и принципиальной логической недообоснованностью нового знания. Иррационалистические концепции возникают, как правило, в результате универсализации тех или иных моментов оамого разума. Первое, что привлекает внимание философа, размышляющего о природе разума, помимо собственно когнитивных характеристик, -вто эстетический, чувственно-образный момент, посредством которого еду дается созерцание нового познавательного содержания. Абоолютизация эстетической составляющей разума стала основой романтической идеологии, оказавшей влияние на иррационалистические построения Шеллинга или Киркегора; вполне обоснована в атом смысле и эволюция обоих мыслителей от эстетизма к религии и религиозной философии. Другой, более глубокий срез, другая проекция динамики разума - это волевой момент, связанный о определенными этическими предпочтениями, нравственными оценками, моральным выбором. Так,Шопенгауэр универсализирует волю в общефилософском смысле, а Ницше - волю к жизни: человек тем более"разумен? чем более ему удается преодолеть нравственные ограничения и барьеры, мешающие свободному волеизъявлению. Нравственный подтекст я одновременно эстетическое воплощение чувств и действий выходят на первый план в иррационалистяческих конструкциях экзистенциалистов. Наконец, момент яррационалиотичеокой фетишизации собственно познавательного аспекта, "тайны" самого разума, стал еще сдаам способом возникновения иррационалистяческих поотрсеняй. Этот подход абсолютиаирует эзотерическое философское знание, доступное лишь посвященным, не подлежащее общезначимому прочтению я переводу и описываемое лишь посредством более или менее отдаленных намеков, метафор, символов. Такая установка отличает, по сути, многих представителей современной герменевтики, начиная с Хайдеггера.

Итак« генезис иррационализма в том аспекте, который подверг гается анализу в диссертации, обусловлен универсализацией подлинных, но взятых в изолированном я абсолютизированном виде моментов самой рациональности - познавательного, эстетического,

этического. Разумеется, не все примеры иррационалистических концепций подтверждают эту закономерность в полной мере, однако очерченный здесь механизм позволяет видеть " рациональное зерно" многих иррациояалистических построений. В самом деле, сфера человеческого духа с тремя ее главными модальностями - познавательной, эстетической и этической - основана на разных свойствах человека - разуме, чувстве, воле. Отношения между всеми этими сфера/ли исторически изменчивы, но сама необходимо :ть их соотнесения универсальна в тех предепах, которые Предетавляется возможным мысленно обозреть. Эти три сферы центростремительны, ориентированы на единство человеческого деха, взятого как целое. В человеческом разуме осуществляется внутреннее взаимодействие такого рода, при котором каждая из этих сфер опосредует две другие и от них в овою очередь получает импульсы для собственного раэрчтия. Эта взашнорефлекоивная опо-средованнооть и позволяет говорить о представленности каждой из сфер в двух других или иначе - об эстетических и этических компонентах самого разума, о познавательны:- и этических компонентах эстетического, об эогетичеояях и познавательных аспектах этического. Неолучайяо, что в ситуации кризиса разума ( познавательного в узком смысле, раооудочного ) ооновной акцент падает на две другие сферы человеческого духа, связанные о чувствами и волей людей. Проследить дейотвие этих тенденций можно на целом ряде примеров иррадйоналистичеоких концепций Х1Х-ХХ веков.

Следовательно, иррационалястичеокая философия я религиозное мировоззрение - это веоьма различные вещи. Знаменитое изречение Тертуллиана " Верую, ибо абсурдно" при буквальном своем нотолковании оказало бы мало помощи тому, кто попытался.бы понять своеобразную логику иррационалиотичаских построений, хотя известно, что многие создатели иррационалястичеокях концепций соылались именно на абсурдность бытия как на основание направленности своего философствования. Цри осмыслении генез^а ирра-циояаляотпчеоких концепций обнаруживается И другая важная сторона: как правило, такие концепции возникают по логике " ответа" на уже существующие и господствующие э ют или иной период ридионалиотичеечие системы, будучи симптомами концептуальной ограниченности и неэффективности тех или иных "првдельта" по-

нятий рационализма. Для того, однако, чтобы иррациональное как динамический момент во взаимодействии рассудка и разума мог превратиться в иррационализм как законченную сиотеь^ философских взглядов, исходящих из бессилия разума в жизненно важных для человека делах, нужны определенные социальные условия.

Источник иррационалистячеоких представлений лежит в экономической сфере и связывается со специфическими формами отчуждения, предполагающими иллюзорное восполнение искаженной, усеченной разумности человеческой жизни, мышления. Один из таких феноменов можно было бы назвать познавательным фетишизмом по аналогии с товарным фетишизмом. Конкретике механизмы познавательной фетишизации - это формирование гипостазированных идей с чертами феноменализма, фрагмвнгаризма.а-историзма, разрывы сущностных связей и, напротив, образование связей между случайно соположен-ными явлениями; при этом возникают, в частнооти, феномены экспансии обыденного сознания, ремифологизации сознания.

Эти социальные аспекты проблемы иррационального, а именно - проблема экспансии обыденного сознания * и проблема ремифологизации сознания - рассматриваются во втором параграфе второй главы. Суть феномена экспансии обыденного сознания - в претензиях обыденного сознания с его принципиальной несистематичностью на роль синтезирующего начала в структуре мировоззрения. В наши дни этот феномен очень широко распространен, и на это.есть серьезные причины. Бели минувшие исторические эпохи отмечены господством той или иной формы сознания, которая становилась основой

I

Проблема обыденного сознания рассматривалась многими советскими исследователями. См., например, Кузьмина Т.А. Философия и обыденное сознание // Философия и ценностные формы сознания. М.,1978s Вичева Д.В.,Штофф В.А. Диалектика обыденного и научного знания // Филос. науки. 1980. ß 4; Пукшанский Б.Я. Обыденное и научное познание, их диалектическое взалмодейотвие- // Диалектика познания: компоненты, аспекты, уровни. Л.,1983; Козлова H.H. К анализу обыденного сознания //Филоо. науки. 1984.164; Кукушкина Е.И. Познание, язык, культура: Некоторые гносеологические а ооциологячеокие аспекты проблемы. М.,1984; ее же. Обыденное сознание, обыденный опыт и здравый смыол // Филоо. науки. 1986. JI 4, и др.

синтеза мировоззрения, го ныне вопрос о такой мировоззренческой доминанте не имеет очевидного решены. Кризис „овария Научному знанию, отказ от религиозного мировоззрения в его традиционном зиде и др. фиксируют ситуацию, для которой характерно отсутствие ¡ильной формы сознания, способной стать центром кристаллизации шровоззрения. Разложение мировоззренческих основ рационального юзнания оставляет пустоты, которые заполняются квазимировоззре-гаеокими построениями; в этой ситуации роль связующего звена i сигтемообразувдэго начала берет яа себя обыденное сознание, орохдая мифы, в чем-то сходные о мифами первобытного сознания, отя, по сути, я не тождественные им.

Процессы экспансии обыденного сознания, в результате которых do отало рассматриваться как иотяна в последней инстанции» как /ндамент научного и философского сознания, происходят, по сути, щпь в последаяв несколько десятилетий и фиксируются в разнооб-1зяых вариантах современной западной философии. Вместе о тем 5 вполне осознаются ныне все следствия такого умонастроения: юра на обыденное сознание как на фундамент научно-теоретичео->го мышления заставляет, если продумывать до конца все следзт-и принятых посылок,отказаться И от вопроса об объективной иене, а следовательно, а от науки как таковой.

Особое значение для современного познания приобретает соот-шение между философией, наукой и той частью обыденного созна-я, которая получяла название здравого смыола. В ситуации' зкепан-а обыденное сознание воздействует на сознание ученого не 1ько прямо,но я косвенно - участвуя в формировании его миро-ззрения. Именно через такое опосредованное воздействие здраво смысла в состав мировоззрения ученого входя® установки cajo обыденного сознания, а также несистематизированные фрагмвн-фялософоко-мировозэренческих сяогвм Отношение оамих ученых |Дравому смыслу противоречиво; отказываясь от обыденности ledc построений здравого смысла я ссылаясь на высокоаботракт-: характер своих концепций, они тем не менее неосознанно ис-ьзуют другие. Тем самым в науку - особенно в те ее области,

1 Марко К., Энгельс Ф. Соч. 2-а изд. T.2Q. С. 524.

которые нельзя назвать высокоразвитыми в теоретическом отношении, входят антропоморфные конструкции здравого смысла, основанные на внутренней недифференцированности, яа неразличимости субъективного и объективного и пр. Экспансия обыденного сознания простирается, таким образом, достаточно далеко: обыденное сознание парадоксально воздействует на самое науку через фило-софоко-мировоззренческие системы. В воздействии обыденного сознания в целом на здравый смысл, а также в воздействии здравого смысла на Научное сознание есть лад положительные, так и отрицательные моменты. Несиогемность обыденного сознания, частью которого он является, делает здравый сг.шсл - эту, по сути, первоначальную форму рассудочной категоризации - открытым для любых нелогичностей и одновременно лишенным оредств их конструктивной переработки. Однако именно в силу такой недооформленноети в рассудочном смысле обыденное сознание оказывается способным Переносить в здравый смысл и через него - в научное сознание -элементы разумности, социально значимого опыта деятельности или иначе - культуры» Дифференцированное рассмотрение рассудка и разума ( вычленение в рассудке здравого смыола, а в разуме -инстанций' научно-разумной и философско-разумной ) позволяет представить основные каналы воздействия социальной практики на научное познание таким косвенным путем, который не приводит к прямой релятивизации научно-познавательного Материала и выводов • Две главные ипостаси обыденного сознания, соответствующие

основным типам общих'мировоззренческих ориентации, - это, условно говоря» " несчастное сознание", пронизанное "анимистически, символизмом" трактующее внеположную ему реальность как мир колдовских, мчгячаоких сил, как принципиальную тайну; и "довол! ный" обыденный рассудок, который воспроизводи! и оистематизирус мир рационализированных отчуаденных сил. Эти позиции конкретно предотазлены в экзистенциализме» с одной стороны, и "обыденной социологии* или,"окажем, "атнометодологии", с другой. Оба варианта опоры на обыденное сознание обнаруживают свой общий иот< в поздних стадиях развития феноменологической программа Гуссер.

* См. Шмардашвиля М.К. Категория социального бытия в мен его анализа в экзистенциализме Сартра // Современный экзиотенц: лиэм. Ы.,1966. С. 174.

и прежде всего - в идее "жизненного мира". Они объединены целым эядом общих параметров: это превращение обыдешюго сознания а главный предает философского рассуждения, ориентация на мо-гивационно-смысловые параметры человеческой деятельности как на предельные основы познания и др. При этом происходит значительна обеднение рациональности, поскольку рациональность, доступ-?ая обыденному сознанию и реализующаяся в нем, стихийна, фрагментарна, ограниченна; тем менее у нас оснований считать ее ?лахдой формой рациональности применительно к гауке и философии.

Отдельный раздал второго параграфа данной главы посвящен феномену ремифологизацви в его отношения я проблеме возникновения иррационалясаических концепций. Как показано в диссертация, [ёлый ряд черт объединяет обыденное сознание с мифотворческой ¿еятельноотью. Миф трактуется в работе как высшая форма системности, доступная обыденному сознанию; однако это системность ого-уровня, на котором апелляции я сущности невозможна. Тем амым миф как бы располагается на границе между обыденным и деологическям, систематизированным сознанием. Мяф рассматри-ается в диссертаций как простая ( упрощенная ) образная объясня-щая1 и предписывающая определенный способ действия схема мира социальный и природный мир устроен так-то и соответственно еловек в нем должен действовать так-то ). Другие свойства и оциальные функции мифа ( выражение символической причастности здивида коллективу, вовлеченность в совместно переживаемые йо-ияя я пр. ) трактуются как вторичные. Если прежняя мифология та. попыткой ответа на вопрос о том, каково устройство, меха-аэм непонятного природного или социального явления, то современ-щ мифология - это попытка предписать и иллюзорно обосновать шию поведения в уоловиях, когда механизмы социальной действи-зльности остаются скрытыми от индивида, хотя я в принципе яз-ютннми. Современный миф в отличив от древнего возникает не в ¡ловиях узкого, а в условиях широкого, хотя я раздробленного 1актического опыта, когда стремление к синтезу мировоззрения лицо, а оредетв для его выполнения нет. Одним из путей обре-лия такого сгчтеза и становится апелляция к первобытной синкре-чностя мифа как единству нерасчленедного сознания или яэ кон-

отруирование таких " синкретизмов" на основе современного материала.

Современное обращение к мифу в поисках тверда основ бытия и однозначных рецептов действия названы здесь ремифологизацией. Формы ремвйологизация веоьма разнообразны: тенденция к ремифоло-гизаоди проявляется на уровне научного, философского, художественного, собственно обыденного и пр. сознания. Поскольку в диссертации феномен ремяфологизации рассматривается под определенным углом зрения, как симптом, фактор и вмеоте с тем следствие ирра-ционализации, постольку большее внимание обращено на такш ее формы, как имитация мифа в художественном творчестве, а также неосознанное воспроизведение или идеологическое навязывание мифопорождающих схем на уровне обыденного сознания.

В третье"! главе диссертация ( "Рациональность и проблема языка") показана значимооть обсуждения проблемы языка для решения проблемы рациональности. Сфера языка - это не только расоу-дочное познание, фиксация устойчивых категорий, хотя многие современные концепции подчеркивают в языке прежде всего именно системность взаимодействующих элементов. Тем.не менее в исследованиях языка последнего времени можно отметить тенденцию .. анализу динамических, креативных аспектов ( ср. работы Н.Д.Арутюновой, М.Л.Гаспарова, В.А.Звегиацева, Ю.Н.Караулова, Ю.М.Лотмана, В.И.Посговаловой, Ю.С.Стапанова, Б.А.Успвяского и др. ), а тем самым и к запечатленанию собственно разумных сторон человеческой мыолятельяой деятельности. Сама возможность языкового творчества заложена, по-видимому,. в несовпадения языковых форм с мыслительными, а также с формами обт-ективного мира. В языке оо всей его структурностью и дискурсивноетью есть, таким образом, и овои специфические способы фиксации " немыслимого" или "неосмысленного" , схватывания допонятяйныу содержаний я шлифовки их на пути от метафор к понятиям.

Филооофсное осмысление языковедческих .концепций фиксируем оба момента рациональности в применения к языку - момент рассу, дочннй ( язык как оредотво систематизация, категоризации, дискурсивного оформления развитой и расчлененной мысли ) я одновременно момент " разумный" ( язык как механизм схватывания но-

вых мыслительных содержаний, бессознательных образований психики, всего того, что участвует в тъорческом делительном акте, а в самом языке предстает как слабо структурированное, архаическое, нерефлексивяое и пр.). Чем больше заостряется один шшю в трактовке языка, тем весомее становится противоположный полюс. Например, феодализация языка, осуществлявшаяся в неопозитивистских философских подходах я в самой лингвистике, неизбежно приводит и к содержательному расширению наших представлений о языке. Первоначальное отвлечение от всего " внешнего" ". контекстуального, устремление ко все большей формализованноети и абстрактности вычленяемых структур приводит со временем к убеждению, что отыскать такие общие структуры, не обращаясь к контексту, с одчой стороны, и к субъекту, с другой - невозможно. При этом в "зазоре" между формализующими и упорядочивающими тенденциями сосредоточиваются тенденции иррационаготического плана. Главной из них представляется герменевтика. Набирая силу и расширяя аргументацию в ситуация кризиса позитивистски ориентированных структуралистских программ, герменевтика вместе о тем собирает воедино многие "антиметодологические" нити рассуждения, свидетельствуя об ограниченности "рассудочно-логического" подхода к языку, о значимости его дорефлексивных слоев и уровней»

В первом параграфе третьей главы проанализирован важный аспект рассудочяо-разумяых взаимодействий применительно к сфере языка - учения о бессознательном, проблема их познавательного втатуоа, которая упирается в вопрос о возможности или невозмож-аооти концептуализации разнородных содержаний, фиксируемых под эданым именем бессознательного» На конкретном материале адеоь зассматриваатся тот общефилософский вопрос, который пронизывает зее разделы работы - вопроо о пределах, условиях» возможностях, 1ерспективах рационализации как осмысливания, улавливания логя-!й в том» что первоначально представляется бессмысленным, а ■акже вопрос о роля языка в осуществления процесса рационализа-даи.

В работе дается краткий очерк нескольких существенных в лторическом я теоретическом плане трактовок бессознательного; р« этом особо рассматриваются гносеологический смысл фрейдов-кого подхода к бессознательному как средству разрешения пара-

доксов, связанных с познанием сознания, а также специфика трактовки бессознательного как языка, характерной для структуралистского психоанализа. Проработка тезис? о бессознательном как о языке свидетельствует, с точки зрения диссертанта, об известном продвижении вперед в рационализации нврефлексивннх содержаний психики и вместе с тем обозначает определенный рубеж в исследованиях подобного рода, давая импульсы для появления новых исследовательских направлений. Концептуальные установки этих новых направлений предполагают, в частности, анализ в языке не только интеллектуальных, но и "предъязыковых", эмоциональных слоев, а также изучение более глубоких, нежели собственно вербальные, уровней бессознательного, связанных с аффектами, гипнозом и пр. Как показано в работах советских ( Ф.В.Басоин, Д.И.Дубровсгий, В.Е.Рожнов, М.А.Рожнова, В.С.Ротенберг, А.Е.Ше-розия, Г.Х.Шингаров, М.Г.Ярошевский и др. ) и западных ( Г.Аммон, М.Анри.М.Борш-Якобсен, И.Брео>О.Машюни,Ф.Рустан,И.Стенгвро, Л.Шерток и др. ) исследователей, иведеняе эмоциональных отношений между людьми к вербальному, интеллектуальному уровню оставляет в стороне наиболее значимую аффективную часть бессознательного, определящую "синэргетическую" перестройку душевного опыта; причем это имеет самое непосредственное отношение к межличностным отношениям врача и пациента в психоанализе.

Вопроо о научном статуое психоанализа и о возможности дио-куроивной проработки психических содержаний средствами языковой методологии для достижения научной эффективности вряд ли может быть решен однозначно. В советокой философской литературе выдвигалась мысль о том, что вся история научного познания может быть представлена 1. виде последовательной смены разнокачественных этапов ( Ю.А.Муравьёв и др. ): первому этапу соответствует, в чаотности, обособленное, концептуально не соотнесенное существование тех или иных представлений и теорий, второму -поляризация, антагонизм противоречащих друг другу концепций, а третьему - разнообразные формы взаимодействия и взаимоопосредования различных позиций. Вое эти возможности могут быть прослежены и на разгзчных этапах концептуальной истории психоанализа. В самом деле, трактовки, психоанализа как строгой науки естественнонаучного образца ( Фрейд ) и некоей "метафорической туман-

ностц" ( Поппер, Нагель ) предстают как несовместимые, полностью исключающие друг друга. Современная стадтя споров о психоанализе свидетельствует о наличии взаимодействия ме;..ду позициями, о стремлении сторон учесть аргументацию противника; в ней есть и симптомы приближения к третьей ( в указанном выше смысле) стадия - к построению взаимоотношений мезду противоположными позициями по принципу дополнительности: такова, например, позиция П.Рикера с ее тенденцией синтезировать герменевтические и структуралистские моменты, используя языковую проблематику как связующее звено между структуралистской объективацией и герменевтическим смысловым прояснением психических содержаний.

Во втором параграфе третьей главы рассматр^ается еще один важный пласт проблематики рациональности: 'связь рациональности с пониманием я роль в этой связи языкового и внеязыкового механизма метафорическое, переноса. Проблема Понимания - овоего рода " экспериментальная проверка" практической и методологической значимости предложенного варианта концепции рациональности.

Проблема понимания возникает ( точнее - обостряется ) в переломные моменты развития культуры, когда распадаются внутри-культурные связки между основными для каждой эпохи лонятиями и соответственно должны измениться господствующие "каноны смысло-образования" ( термин С,Б.Крымского ). Выход языка на передний план в исследования проблематики понимания происходят не сразу. В качестве примеров концепций понимания, в которых сосредоточен постепенно накапливавшийся опыт осмысления противоречивости языка как средства рационализации культурных содержаний я одаовре-меяяо как хранилища всего того, что противоречит в нам порядку логического, диссертант анализирует концепции П.Рикера и Х.-Г.Гадамера. П.Рикер о осознанной диалектичноетью стремился преодолеть полярноеть трактовок, противопоставляющих понимание и объяснение, и тем самым факяичеоки указывал на более широкие параметры разумности. У Х.-Г.Гадамара именно неуловимы:' для понятийного мышланая язык запечатлевает сущностные структуры бытия, а вследствие этого и традиционный философский вопрос о том, как возможно познание, преобразуется у наго в вопроо о том, как через язык возможно понимание.

Каков же, однако, тот конструктивный сшсл проблемы понимания, который в известном смысле выходит за рамки методологических антиномий западного сознания? Рассмотрение исторических перипетий обсуждения Этой проблемы и ее современных трактовок * показывает, что ныне в подходах к пониманию преобладают на месте былых узкопредаетных подходов - более общие. < культурология, ' семиотика ), а на месте ангитетизма - интерес к моментам единства между дорефлексивяда схватыванием содержаний и их логическим прояснением и объяснением. Такое движение в сторону большей обобщенности и синтетичности диссертант считает признаком действительной универсальности я синтетичности проблемы понимания, связывая ее трактовку с современными спорами о рациональности. Понимание рассматривается в диссертации как фундаментальная синтезирующая функция разума. Соответственно понимание в его теоретических образцах предстает как деятельность, которая имеет аналоги на других познавательных уровнях - эмпирическом, обыденном я до. Если теоретическая ;;еятельность заключается в приведении идей ( а идеи - это способы связывания фактов ) к целостности, в установления между ними отношений подчинения и сопод-чийения, го , следовательно, и на других уровнях работают сходные механизмы: в подобном построения целостностей заключается, по сути, вся человеческая жизнь.

Еще в начале века ученые я философы ( феноменологи я ге-штальт-психологи) заметили, что на уровне'чувственности познания существуют свои 'способы задания целостности еще до ее выполнения в каком-либо конкретном материала. Тем самым парадокс

1 См. работы Г.И.Богииа, А.А.Брудаого, В.К.Быстрицкого, Т.Е.Ьаоильевой, Р.М.Габитовой, Г.А.Геворкяна, В.С.Горского, С.С.Гусвва, Т.М.Дрядзе, С.П.Земляного, А.А.Ивяяа, Л.Г.Йоняна, А.Т.Ипмуратова, А.М.Коршунова, С.Б.Крымского, А.Н.Лоя, К.В.Малиновской, В.В.Мангатова, И.С.Нарского, В.Нишанова, С.Ф.Одуева,

A.И.Панченко, М.В.Поповича, Г.И.Рузавяна, Н.И.Степанова, Г.Л.Т5гльчинокого,В.П.«илагова, 0.В.Фурмановой, Г.И.Цяицадзе, "

B.А.Штоффа, Е.Н.Шуль^и, Б.Т.Юдина, А.А.Яковлева я др.

части-целого реально разрешается при " опережении" целостностью частей я при последавцем достраивании фактов, частей", на основе уже витающей в сознании целостности. Однако такое построение целостности или понимание никогда не происходит автоматически, на основе простого обобщения наличного материала - оно требует отрыва от конкретных фактов, выбора между различными возмокноо-тями интерпретации и соответстьанно - вмешательства, наряду о собственно познавательными, эстетических, этических критериев, по которым этот выбор осуществляется.

Итак, функция понимания в наиболее развитой его форме -это функция охвата в рамках теоретической разумности всех прежнее твующих ей дискурсивных и не дискурсивных способов построения зелостяостей. Согласно мысли диссертанта, построение механизма такого охвата предполагает, что уже на самой ранней стадии раз-зития сознания, предшествующей" даже мифу, человек строят образ 1ира путем переноса первоначальных впечатлений я ощущений на юизвестные ему предметы: понямакяе осуществляется здесь как [еренос известного на неизвестное, то есть как метафора в ши-юком смысле слова. Конечно, таким образом понимаемая метафора [е является только языковой и, .быть может, дале прежде всего ■ не является языковой. Однако лишь в языка могут быть зафикси-юваны наиболее развитые формы переноса как механизма понимали. При анализе философских и других культурных текстов нвред-о обнаруживаются инверсии первоначального смыола метафор: так, значально при складывании абстрактного смысла того или иного лова-лойятия, скажем,"эйдос" ( идея ), метафора заключалась переносе конкретных смыслов на неконкретные содержания ( идея сть то, что видимо духом ), теперь же мы видим в олове "идея" резде всего нечто нематериальное и необразнов и только вникнув первоначалышй смысл, вспоминаем об образной компоненте зна-зния. В " вооходящей" словообразовательной метафора зайлкгёает-j, таким образом, переноо о конкретного на абстрактное, с явственного на духовное, а в " нисходящей*, словоистодкователь-)й метафоре - перенос с духовного на чувственное.

Таким образом, метафорический переясо лежит в основе пер-■.здого понимаятя, изначального схватывания целостности, и в ¡нова создания вниших форм целостности. Метеора выступает как

чувственный срез аналогни, фиксирующий границы дискурсивности и места " отрыва" от рассудочной рациональности - те моменты фантазии, интуиции, без которых невозможна никакая философия, никакое понимание. В метафоре как в мельчайшей клетке соединяются рефлексивное я нерефлексивное; жизнь метафоры в языке выводит наружу основной парадокс рациональности: она выражает невыразимое, способствует умственному постижению неумопостигаемого.

В заключении подводятся некоторые итоги исследования. При этом внимание обращается на сферы практической приложимости концептуальных построений, представленных диссертантом, а также на те направления научного исследования, в которых могут найти дальнейшее развитие основные положения данной работы.

Основные положения диссертации отражены в следующих . публикациях автора:

1. Неокантианство и структурализм // Из истории философии. - М.:Ш АН, 1972. I п.л.

2. Концепция "археологического знания" М.Фуко // Вопр. филос. 1972. JS 10. 1,5 п.л.

3. Психоаналитическая концепция Еака Лакана // Вопр. филос.' 1973. й II. 1,5 п.л. Пер. на венг. яз.

4. К вопросу р методе социального исследования в концепции К.Леви-Стросса // Некоторые проблемы исторического материализма. - М.:Ш АН, 1973. 1,5 п.л.

5. Мишель Фуко и его книга "Слова и вещи". Вступ. статья // М.Фуко Слова и вещи. üip. о франц. ( П ч. книги в пер. ' Н.С.Автономовой ). - М.Шрогреос, 1977. 1,5 п.л.

6. Фуко М.// БСЭ. Т.26. 1978. 0,05 п.л,

7. Философско-методрлогические проблемы в концепции Жакг Лакана // Бессознательное: природа, функция, метода исследования. T.I. Тбилиси: Мецниереба, 1978. 0,8 п.л.

8. От "археологии 8яаняя" к "генеалогии власти" // Вопр. филоо. 1978. № 2. 1,5 п.л.

9. Философские проблемы структурного анализа н гуманитарных науках ( Критический очерк концепций фраю..уэского структурализма). -ГЛ.:Наука, 1977. 15 п.л.

10. Философия и наука в интерпретации французского структурализма // Природа философского знания. Т.Ы. М.:ШИ0Н, 1978. 3 п.л.

11. Французский структурализм: методологические заметки // Обществ, науки. 1979. Л 4 ( в пер. на англ., нем., франц., исп., португ. яз.). I п.л.

12. В поисках новой рациональности // Вопр. филос. 1981. й I. 1,1 п.л. .

13. Понимание как логико-гносеологическая проблема // Вопр. филоо. 1981. Л 7. 0,8 п.л. ( в соавт.).

14. Язык, метафора и новый синкретизм // Сб. тез. 1У Всео. школы молода ученых. - Зи.{Щ АН, 1981. 0,2 п.л.

15. Новые тенденции в современной буржуазной философии // Вопр. филос. 1983. Л 10. 0,3 п.л.

16. Проблема взаимосвязи между гумаяиг-грными науками и теорией познания // Гносеология в системе философского мировоззрения. - М.:Наука, 1983. 1,2 п.л. Пер. на болт. яз.

17. О некоторых особенностях методологической рефлекоии

з современном гуманитарном познании //Материалы У1 Всас. конф. ю логике, методологии и философия науки. - М., 1983. 0,2 п.л.

18. Рефлексия в науке и философии // Проблема рефлексия.-Суйбышев: Изд-во Куйб. гос. ун-та, 1983. 0,5 п.л.

19. Гносеология и кризис культуры '// Наука и по&нание препринты к ХУЛ Всем, филос. конгрессу). - М.*И$ АН, 1983.

),4 п.л.

20. Понимание и язык // Познание я язык. - М.:ИФ АН, 1984. : п.л.

21. История как археология знания в концепции М.Фуко // ^временная структуралистская идеология. - М. :ИФ АН,

п;л.

22. Башляр // 4ЭС, 1983. 0,05 п.л.

23. Деррвда // ©С, 1983. 0,05 п.л.

24. Лакая // ФЭС, 1983. 0,05 п.л.

25. Леви-Строос // ФЭС, 1983. 0,1 п.л.

26. Неорационализм // ФЭС. 1983. 0,05 п.л. 2?. Фуко // ФЭС, 1983. 0,05 п.л.

28. L'inconscient: aspects épiâtémolcgiques // Revue de

aedicine psyohoeomatique. № 2. T.i 25. P., 1963. - О,В .

Статья вышла также в отдельном издании: Dialogues franco-

soviétiques sur la. psychanalyse. - Toulouse, 1964 (Ree. cf.: Spire A. Un grain d'universel // X>' Humanité, 17 mai 1964.Î.5)

29. Проблемы за чужденеца в опыты на психоанализа // Международна мл а дежка научна конференция "Маркс и проблемы sa всекидневието. Гъолечица, 1983. - София: БАН, Институт по социология, 1984. 0,4 п.л.

30. К вопросу о специфике гуманитарного знания //Проблемы методологии: .Социально-гуманитарное познание и особенности его методологии. - М.:11$ АН, 1984. 0,5 п.л.

31. Лакан: Возрождение или конец психоанализа? // Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Т. 1У. Тбилиси: Мецниереба, 1985. I п.л.

32. Концепции бессознательного:гносеологический статус // Филос.' науки. 1985. № 5. I п.л.

33. Структуралистская антропология // Буржуазная философская антропология XX века. - М. :Наука, 1986. I п.л.

34. Язык и эпистемология в концепции Жака Деррида // Критический анализ методов исследования в современной буржуазной философии. - М.:ИФ АН, 1986. I п.л.

35. Мировоззрение и рациональность // 7 Семинар по проблемам методологии и теория творчеотва» - Симферополь, 1986.

0,2 п.л.

'36. Пон мание, метафора, разум // Вопр. филоо« ( Материалы крупо'го отола по проблеме понимания ). 1986. & 7. о;з п.л.

37. От языка к гипнозу ( 0 смене парадигм в исследовании бессознательного ) // Анализ'знаковых систем. История логики и методология науки: Тез. докл. IX Воесоюз. совещ. - Киев: Наук, думка, 1986. ОД п.л.

38. Daa jwbawueate: Spistemologisdje Aspekte//Studien

zuT Geeohiclitd &er waetlicbea Riiloeophie. - Frankfurt/am Hain. Stihxtemp,19Ö6. - 0,8 п.л.

39. ГгоЪ1ви of ratioaality la the Ugxt оt aooial dateiai-latlon o£ oognitioa // в International congrese of logio, aetbodology end ibiloaoïàiy ot science-; Иоаоои* 17-22 Aug.1967. tbatraota. Toi. 3. 3ec. 13. - 0.2П.Д.

40. Lacan: Ben&iasance où déclin de la paycheaalyae? // îoienoea aouialea. - И.,1987-. № 3. - 1,0П.Л.

41v L'énigme de l'inconscient, du transfert et de l'hypaeee 4 Ejpnoao et psychanalyse. - p.: Dunod, 1967'. • 0,6 ( coautï.)

42. Проблема общения и психоанализ // Диалектика общения» 'носеологические и мировоззренческие проблемы. - М. :И® АН, 1987. ,3 п.л.

43. О некоторых феноменах экспансии обыденного сознания

\ науку' и философию // Познание в социально-культурной система, ■ М.5 Иф АН, 1987 ( препринты докл. сов.-чехосл. симп. "Поана-1иа в социальном контекоте" ). О, 15 п.л.

44. Человек науки и наука о человеке V Современная наука; юзнание человека ( докл, участн. совгфранц. семинара "Точные ;ауки, общественные науки, психика", Париж, 1986 ). - II.: Науаа, 988. I п.л. .

45. Рассудок, рааум, рациональнооть. - М.:Наука, 1988. 7 п.л.

46. Культура, история, память ( о некоторых новейших 'яндрнцчях французской иоторико-мегбдрлогической «коли ) // юпр. фвлоо. 1968. й 3. 1,5 п. д. ( в ооавт. ).