автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.15
диссертация на тему: Разделы Речи Посполитой 1772, 1793 и 1795 гг. и дипломатия Екатерины II

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Стегний, Петр Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Историография темы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Первый раздел Польши (1772 год) и русская дипломатия.

I. Истоки и геополитические императивы дипломатии Екатерины II

II. Польский вопрос в контексте внешнеполитических задач начала царствования Екатерины II.

III. Избрание С.Понятовского королем Польши и Г.Кейзерлинг.

IV. Диссидентский вопрос и посольство Н.В.Репнина (1764-1768 гг.)

V. М.Н.Волконский и К.Сальдерн и планы «умиротворения Польши»

1768 - 1772 гг.).

VI. Раздел Польши как средство обеспечения «рационального государственного интереса» ее соседей. Переговоры Генриха Прусского в Петербурге.

VII. Подготовка и подписание Петербургских конвенций о первом разделе Польши.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Второй раздел Польши (1793 год) и русская дипломатия.

I. Геополитические аспекты русско-австрийского союза 1781 г. Греческий проект.

II. О.М.Штакельберг и проект русско-польского союза в 1787 - 1788 гг.

III. Миссия М.М.Алопеуса в Берлине в 1788 - 1795 гг.

IV. Польская конституция 3 мая 1791 г. и Я.И.Булгаков.

V. Ввод русских войск в Польшу в мае 1792 года и подписание русско-прусской конвенции 3 января 1793 г. о втором разделе Польши

VI. Я.Е.Сиверс и гродненский сейм.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Третий раздел Польши (1795 год) и русская дипломатия.

I. Реакция Австрии на русско-прусскую конвенцию о втором разделе Польши.

II. Восстание Т.Костюшко и О.Игельстрем.

III. • Русско-прусско-австрийские контакты по польским делам в период восстания Т.Костюшко.

IV. Первый этап петербургских переговоров о третьем разделе Польши. Подписание русско-австрийской декларации 23 декабря 1794 г.

V. Второй этап петербургских переговоров. Окончательное оформление третьего раздела Польши.

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Стегний, Петр Владимирович

Актуальность темы диссертационной работы обусловлена тем, что разделы Речи Посиолитой1 1772, 1793 и 1795 годов между Пруссией, Австрией и Россией, случившиеся в XVIII веке, принадлежат к «вечно живым» темам европейской истории. В различных странах издано (и продолжает выходить в свет) значительное количество монографий, архивно-документальных публикаций, посвященных как разбору обстоятельств исчезновения Польского государства с карты Европы в конце просвещенного XVIII века, так и рецидивам территориальной перекройки Речи Посполитой в XIX веке (Тильзит, Венский конгресс), выявивших повторяемость, растянутость во времени самой тенденции разделов.

Разделы 1772, 1793 и 1795 годов - это и одна из «болевых точек» европейской истории, российско-польских отношений. Они так или иначе повлекли за собой длинную цепь трагических событий, среди которых - польские восстания 1830 - 1831 и 1863 - 1864 годов и последующие неудачные попытки царской администрации инкорпорировать Польшу в состав Российской империи, двусмысленные декларации периода Первой мировой войны и Февральской революции по польскому вопросу. Затем, после обретения Польшей независимости в 1918 году, - советско-польская война 1920 - 1921 годов, сопровождавшаяся массовой гибелью красноармейцев в польском плену, - и трагедия Катыни и Медного, вступление советских войск в Польшу 17 сентября 1939 года, - и фактическое соучастие за год до этого Польши в мюнхенском сговоре (ультиматум Чехословакии с требованием вернуть Тешенскую область). Простое перечисление противоречивых, остро, порой болезненно воспринимающихся тем, встающих в этом контексте, показывает, насколько важным остается объективное осмысление различных аспектов польской истории.

Кроме того, в 1991 году в истории международных отношений по существу завершился 3,5-вековой цикл (исходную точку которого можно, разумеется, с известной долей условности пометить 1648 годом - Вестфальский конгресс), в течение которого происходило формирование политической карты Европы. Это уникальная возможность взглянуть не только на то, как зарождались и развивались международные отношения на континенте в новое время, но и с какими итогами государства Центральной и Восточной Европы - Польша, Германия, Австрия, Россия, Литва, Украина, Белоруссия - подошли к новейшему этапу своей современной истории.

Не вдаваясь в детали этого длительного, исключительно сложного и внутренне противоречивого процесса, роли в нем России, укажем только на одно обстоятельство, которое представляется нам важным для понимания характера действий российской дипломатии, в том числе в период первых трех разделов Польши. Россия в силу обстоятельств достаточно случайных - подписания ею Столбовского договора со Швецией - вошла, наряду с Францией и Швецией, в число гарантов Вестфальского мира. С этого времени - и это уже принципиально важно -стратегия и тактика российской дипломатии начинает определяться не только ее географическим положением, возраставшей военной и экономической мощью, политическим влиянием, но и востребованностью в рамках многократно трансформировавшейся после заключения Вестфальского мира системы международных отношений в Европе.

Значительную, возможно, решающую роль в этом сыграло воссоединение Украины с Россией в соответствии с решением Земского собора 1 октября 1653 года. И дело не в простом совпадении дат - Освободительная война украинского народа под предводительством Б.Хмельницкого началась в 1648 году, в год подписания Вестфальского трактата. Эффективное военно-дипломатическое обеспечение воссоединения двух братских славянских государств впервые показало Европе не только стремление России расширить горизонты своей внешней политики, но и ее способность играть стабилизирующую роль в Центральной и Восточной Европе.

В этом отношении царствование Екатерины II (1762 - 1796 годы) по праву занимает особое место. Впервые после эпохи Петра I выдающиеся победы русской армии были подкреплены не менее блестящими успехами дипломатов. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года, определивший на десятилетия программу русской внешней политики на черноморско-балканском направлении, эффективная посредническая роль России в ходе Тешенского конгресса 1779 года, провозглашение в 1780 году принципа вооруженного морского нейтралитета, ставшего серьезным вкладом России в укрепление правовой основы международных отношений, присоединение Крыма и Северного Причерноморья, подписание Георгиевского трактата с Восточной Грузией в 1783 году, включение в состав Российского государства Литвы, воссоединение с ним Белоруссии и Правобережной Украины -вот далеко не полный перечень свершений екатерининской эпохи.

Вместе с тем рационализм - примета просвещенного XVIII века, -ориентированность на государственный интерес органично сочетались во внешнеполитической деятельности Екатерины II с дипломатической практикой эпохи позднего абсолютизма с ее стремлением к «округлению границ», ослаблению соседей. Известное высказывание Екатерины о том, что «вся политика сводится к трем словам: обстоятельства, расчеты и конъюнктуры» («circonstances, conjectures et conjonctures»), ничем не отличается от разработанной австрийским канцлером В.Кауницем-Ритбергом «политики удобных случаев» («Convenienz-Politik»). Понимая это, Е.В.Тарле, один из самых ярких и добросовестных историков советского периода, отмечал, затрагивая вопрос о мере ответственности Екатерины II за разделы Польши, что не следует «чернить сверх меры тогдашнюю русскую дипломатию за ее якобы исключительное коварство».

Думается, что утверждая это, Тарле понимал не только противоречивость исторического процесса, но и неприменимость к нему категорий «бытового морализирования». Диалектика истории нередко реализуется вопреки расчетам и амбициям ее творцов. Екатерину, разумеется, трудно заподозрить в том, что присоединяя к России Крым или участвуя в разделах Польши, она предвидела, что закладывает основы суверенитета современной Украины и Белоруссии. Округляя границы, проводя многовекторную территориальную экспансию, она строила империю, руководствуясь политическими и нравственными понятиями своего времени.

Вместе с тем приемы и общая направленность екатерининской дипломатии оказались настолько устойчивыми, что продолжали действовать (разумеется, в трансформированном виде) не только до 1917 года, но и в советскую эпоху. Дипломатическое наследие Екатерины - порыв к Черноморским проливам и польский вопрос - во многом определило существо того феномена, который принято называть имперской составляющей внешней политики России. Отсюда - не только теоретическая, но и практическая важность критического осмысления, а в необходимых случаях - переосмысления опыта истории отечественной внешней политики. Без этого вряд ли возможно формирование новой, соответствующей ее нынешней самоидентификации и новым геополитическим императивам дипломатии России.

Между тем научная разработанность вопросов, связанных с изучением как природы, генезиса и последствий разделов - сложнейшего исторического феномена, ставшего исходной точкой «польского вопроса», так и целей, мотивации и методов действий российской дипломатии в «эпоху разделов», не может считаться завершенной. При основательном, но далеко не полном освоении фактического материала, начавшиеся в XIX веке дискуссии вокруг целого ряда сущностных, принципиальных вопросов, касающихся разделов, продолжаются по сей день.

Обобщая оценки и точки зрения отечественных и зарубежных исследователей, можно выделить следующие «проблемные блоки»:

- Соотношение внутренних (анахронизм государственно-политического устройства Речи Посполитой) и внешних (политика соседних держав — Пруссии, Австрии, России) факторов в разделах, а затем и уничтожении в 1795 году Польского государства.

Значительная часть отечественных (Н.И.Костомаров, Н.Д.Чечулин, Ф.Ф.Мартенс, из современных - Г.А.Санин) исследователей склонны связывать «падение Польши» с глубочайшим и затянувшимся внутренним кризисом, внутренним разложением польского государственного строя, всевластием и своекорыстием шляхты, использованным соседями Речи Посполитой, в первую очередь, Пруссией и Австрией, а также Россией для территориальных приращений за ее счет.

Схожей точки зрения придерживались ведущие дореволюционные немецкие (К.Шлецер, Е.Германн), часть польских («краковская школа») исследователей, возлагавших, однако, основную ответственность за разделы на Екатерину И. С другой стороны, немало последователей было и остается у крупного австрийского историка А.Беера, связывавшего причины разделов с «полным разложением европейской системы государств во второй половине XVIII века и обусловленной этим бездеятельностью посторонних разделу держав». Широкое хождение до сих пор имеет и теория «заговора против Польши», которую развивают ряд французских и польских, в том числе современных авторов. Пример - в целом очень интересная работа Т.Цегельского и Л.Кондзеля «Разделы Польши. 1772 - 1793 - 1795» -(Варшава, 1990).

Не менее широкий разброс мнений прослеживается и по другим базовым аспектам проблематики разделов:

- Являются ли разделы аномальным явлением в контексте общей логики развития международных отношений в Европе в эпоху позднего абсолютизма или мы имеем дело с закономерным результатом определявших ее общих тенденций?

- Следует ли рассматривать разделы 1772, 1793 и 1795 годов как фазы единого процесса («теория заговора») или каждый из них обусловлен своими причинами?

И, наконец:

- Какова мера ответственности каждой из держав-участниц разделов?

Излишне говорить, что именно этот последний вопрос и в прошлом, и сейчас в наибольшей степени попадает в резонанс политических конъюнктур, в силу которых исследователи истории разделов пытались и пытаются снять ответственность со своей страны, не упуская, однако, возможности «поморализировать» насчет ее партнеров.

Большинство отечественных, впрочем, как и многие из зарубежных историков склонны считать основным архитектором первого раздела прусского короля Фридриха II, рассматривая роль России как вынужденную обстоятельствами русско-турецкой войны 1768 - 1774 годов, для успешного окончания которой было необходимо нейтрализовать открытое противодействие Австрии и скрытое -Пруссии. В адрес Екатерины (по крайней мере, в России XIX века) высказывался едва ли не единственный упрек - в несбалансированном усилении Пруссии и передаче украинской Галиции Австрии. Против течения осмеливались идти только тогдашние революционные демократы - М.Бакунин и А.Герцен, призывавшие вернуть независимость Польше, поделенной «между одной немкой и двумя немцами».

В результате в 60-е годы XIX века сформировалась ставшая базовой и перешедшая затем в советские учебники истории «национальная» концепция, согласно которой Россия, участвуя в разделах Польши, только возвращала в свой состав украинские и белорусские земли, захваченные во время многочисленных польско-литовских вторжений в XIV - XVI веках, не присоединив ни пяди территории коренной Польши (вопрос о Литве и Курляндии трактовался как имевший для них положительные последствия в связи с тем, что «Россия была более экономически развита, чем Речь Посполитая»). При этом, однако, отмечалось, что «русский царизм. вместе с Пруссией и Австрией несет ответственность за участие в этом несправедливом акте»2.

На первый взгляд, подобные оценки выглядят достаточно взвешенными, особенно с учетом признания коллективной ответственности царизма за «несправедливый акт» в отношении Польши. Если же вникнуть глубже, то поиск «главного злодея» или выделение одного, хотя и важного фактора, из комплекса причин, обусловивших разделы, не просто уводит от непредвзятого взгляда на бурную и противоречивую историю международных отношений в Европе во второй половине XVIII века. Мы имеем дело с методологически неверным подходом, поскольку оценка исторических событий двухвековой давности на основе реалий и нравственных постулатов позднейшего времени слишком часто создает почву для политизированных спекуляций, не имеющих ничего общего с осмыслением исторического опыта. Применительно к разделам Польши понять логику столь многомерного, поливалентного процесса - это и значит воздать по заслугам его участникам.

Исходя из этого, основные цели и задачи исследования сводятся к комплексному рассмотрению на обширном архивном, историческом и фактическом материале участия России в разделах Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 годах. Особое внимание при этом уделяется военно-политическому и дипломатическому аспекту разделов, рассматривающимся в рамках эволюции системы международных отношений в Европе во второй половине XVIII века. Подобная постановка исследовательских задач, как представляется, позволяет выявить ретроспективные истоки и существо тенденций, породивших разделы Речи Посполитой, выйти на системные, объективные оценки этого явления и роли в нем российской дипломатии.

В общем виде основные задачи диссертации заключаются в исследовании механизма формирования и выработки внешнеполитических решений в контексте анализа геополитических императив и общей иерархии приоритетов внешней политики Екатерины II, роли в этом процессе придворных группировок и «центров влияния» (Н.И.Панин - Г.Г.Орлов, Г.А.Потемкин - А.А.Безбородко, П.А.Зубов,

А.И.Морков, Н.И.Салтыков - А.Р.Воронцов, П.В.Завадовскнй), изучении сложной динамики развития международных отношений в Восточной и Центральной Европе, обусловленной острым соперничеством великих держав за сферы влияния на «восточной периферии» Вестфальского пространства. В диссертации рассматриваются концепции и доктрины, определявшие внешнюю политику России во второй половине XVIII века, анализируется деятельность российских дипломатов в Варшаве и других европейских столицах по реализации политики Екатерины II в отношении Речи Посполитой. Для достижения поставленных научных целей автор должен был решить следующие конкретные задачи: дать обобщающую характеристику развития системы международных отношений в Европе на этапе после Вестфальского мира 1648 года, сформировавшего систему гарантий и основные правовые понятия, сыгравшие системообразующую роль в регулировании межгосударственных отношений в Европе на этапе до французской революции и начала наполеоновских войн; вывить природу и характер функционирования региональных «подсистем», образовавшихся на периферии центрально-европейского пространства, теоретически покрывавшегося вестфальскими гарантиями. Особое внимание при этом было уделено т.н. «восточной подсистеме» Вестфаля, охватывавшей территорию от польского и прусского побережья Балтики до Балкан и черноморских проливов; проанализировать и сопоставить цели и задачи политики ведущих держав «восточной подсистемы» - Пруссии, Австрии и России, предпосылки зарождения и развития тенденции к «гармонизации» их взаимоотношений на основе «негативной политики» по отношению к Речи Посполитой и Османской империи; провести всесторонний анализ формирования внешнеполитического курса России по отношению к Речи Посполитой, включая формирование и обсуждение ее основ Коллегией иностранных дел и Государственным советом, уделив особое внимание выработке стратегической и тактической линии Екатерины II в польских делах, степени учета ею рекомендаций этих консультативных органов; оценить, а в необходимых случаях - переоценить на основе документов российских архивов - деятельность дипломатических представителей России в Речи Посполитой: Г.К.Кейзерлинга, Н.В.Репнина, О.М.Штакельберга, Я.И.Булгакова, Я.Е.Сиверса, О.И.Игельстрема, а также проанализировать дипломатическую переписку российских послов в Вене - Д.М.Голицына и А.М.Разумовского, Берлине - В.К.Нессельроде и М.М.Алопеуса, в Лондоне -А.И.Мусина-Пушкина и С.Р.Воронцова, в Париже - И.С.Барятинского и И.М.Симолина; рассмотреть основные тенденции внутриполитической ситуации в Польше в 60 - 90-е годы XVIII века с акцентом на отношение России к королю Станиславу-Августу и польским реформаторам, уделяя при этом внимание как польской конституции 1791 года и, конечно, деятельности Т.Костюшко и его сподвижников.

Научная значимость работы определяется тем, что она является первым после классических трудов русских историков XIX века комплексным исследованием роли российской дипломатии в первых трех разделах Речи Посполитой. В диссертации предлагается новый концептуальный подход к феномену разделов как к следствию в известной степени эволюции системы международных отношений в Центральной и Юго-Восточной Европе во второй половине XVIII века, базирующийся на вводе в научный оборот значительного количества ранее не известных российских дипломатических документов из Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), других российских и зарубежных архивов.

Сверены с архивными оригиналами и, в необходимых случаях, исправлены тексты ряда ранее опубликованных источников. Проведен сравнительный анализ российских, прусских, австрийских, французских и, частично, английских архивных документов, позволивший существенно расширить и дополнить устоявшееся представление о предыстории и ходе переговоров по разделам Польши 1772, 1793 и 1795 годов, документировать тесную взаимосвязь Греческого проекта Екатерины II и ее действий в период второго и третьего разделов, выявить место и роль династических факторов, тайной дипломатии в их подготовке и осуществлении.

Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с 1762 года (начало царствования Екатерины II) и до окончательного раздела Речи Посполитой и отречения от престола Станислава Августа в 1795 году. Подобный подход позволил проследить не только активные фазы русско-прусско-австрийских переговоров о разделе Речи Посполитой, но и формирование внешних и внутренних предпосылок разделов, сложный международный контекст польской трагедии.

Методология исследования базируется на принятых в отечественной исторической науке принципах историзма и объективности, системном анализе истории разделов Польши и участия в них России. Сознательно отказавшись от сформировавшегося в историографии разделов национально-ограниченного подхода и малопродуктивного «морализирования», автор рассматривает проблематику разделов Речи Посполитой сквозь призму геополитики, в контексте долговременного кризиса и разложения Вестфальской системы международных отношений. Работа во многом опирается на критически осмысленные установки «реалистической школы» Х.-И.Моргентау, особенно в той части, где ее представители исходят из диалектически понимаемой единой природы процессов, происходивших в разных регионах Европы, существования причинно-следственных связей, определивших их характер и логику. Геополитический макроанализ развития польского вопроса в рамках эволюции европейской системы международных отношений второй половины XVIII века сочетается в диссертации с микроанализом широкого круга событий в международно-политической жизни Европы, сопровождавших разделы Речи Посполитой, планов Петербурга и действий российских дипломатов в Варшаве, Вене, Берлине и других европейских столицах в екатерининскую эпоху.

Краткий обзор источников3. Источниковой базой диссертации явились архивные документы, русские и зарубежные публикации договоров и дипломатической переписки, мемуары современников, публицистика - брошюры и периодическая печать.

Важнейшим видом источников стали документы и материалы АВПРИ, фонды которого остаются сравнительно малоизученными, поскольку доступ отечественных и иностранных исследователей к дипломатическим архивам по польскому вопросу, затрудненный и в дооктябрьский период, и в советское время, а после 1939 года - и вовсе закрытый, «приоткрылся» только с конца 1980-х годов. Нормальные же условия для работы исследователей появились лишь после выхода в свет в 1995 году «Путеводителя» по этому ценному архиву4.

Реконструировать процесс выработки и принятия политических решений по польскому вопросу позволяют «Записки Коллегии иностранных дел по польским делам» за 1762-1796 годы, «мнения» Н.И.Панина, И.А.Остермана, А.А.Безбородко, Г.А.Потемкина, Н.И.Салтыкова, А.Р.Воронцова, А.И.Моркова и ряда других государственных и политических деятелей России, относящиеся ко второму и третьему, в меньшей степени - первому разделам Польши, отложившиеся в фонде «Секретные мнения КИД» АВПРИ5. Особый интерес представляет целый ряд ранее не известных резолюций и маргиналий Екатерины II на записках членов КИД и русских послов в различных европейских столицах, позволяющих уточнить ее позицию в сложнейшей европейской конъюнктуре эпохи разделов. Следует отметить и выявленный в том же фонде комплекс записок А.А.Безбородко и Г.А.Потемкина по Греческому проекту (часть из них исследованы О.И.Елисеевой6 и В.С.Лопатиным7).

Важнейшие аналитические и памятные записки по польским делам, представленные Екатерине II, а также циркуляры и депеши Н.И.Панина и И.А.Остермана А.А.Безбородко с ее резолюциями сосредоточены в фонде «Высочайше апробованные доклады по сношениям России с иностранными державами»8. Часть материалов этого фонда, как и фонда «Внутренние коллежские дела»9 (раздел «Конференциальные записки»), использовалась отечественными и зарубежными исследователями еще в XIX веке, однако для них в архивах МИД делались специальные подборки, включавшие в себя далеко не все важные документы10. В результате даже протоколы переговоров по второму и третьему разделам Польши, проходивших в Петербурге осенью 1792 года и в 1794 - 1795 годах, не говоря уже о записях совещаний и бесед послов, аккредитованных в Петербурге, у вице-канцлеров А.М.Голицына и И.А.Остермана в 1769 - 1796 годах, использованные, в частности, С.М.Соловьевым и Н.И.Костомаровым, пришлось уточнять по оригиналам.

Основным источником информации по деятельности российского диппредставительства в Варшаве является фонд «Сношения России с Польшей», в котором сосредоточена переписка КИД с российскими диппредставителями в Варшаве Г.К.Кейзерлингом (1733 - 1744 годы, 1749 - 1752 годы, 1762 - 1763 годы), Г.Гроссом (1752 - 1759 годы), Ф.М.Воейковым (1759 - 1762 годы)11. Там же (опись 6, раздел III): рескрипты, докладные записки и инструкции Екатерины II, канцлера М.А.Воронцова, вице-канцлера И.А.Остермана русским послам в Варшаве в 1763 - 1797 годах. Обстановку в кругах польской элиты, в которой происходили разделы, позволяют реконструировать документы, отложившиеся в разделе IV, где хранятся письма и прошения польских магнатов Браницких, Мнишек, Понятовских, Радзивиллов, Чарторыйских, Огинских, Потоцких и других Екатерине II, М.Л.Воронцову и Н.И.Панину (1760 - 1806 годы).

В разделе V сосредоточены рескрипты КИД Г.К.Кейзерлингу (1762 - 1763 годы), Н.В.Репнину (1764 - 1769 годы), М.М.Волконскому (1769 - 1771 годы), О.М.Штакельбергу (1772 - 1790 годы), Я.И.Булгакову (1790 - 1792 годы), Я.Е.Сиверсу (1792 - 1793 годы), О.А.Игельстрему (1793 - 1794 годы) и их депеши в Петербург. В разделе XII содержится переписка Екатерины II, Н.И.Панина, А.А.Безбородко и П.А.Зубова с командующими русскими войсками в Польше - генералами М.Н.Волконским, А.И.Бибиковым, М.В.Каховским, М.Н.Кречетниковым, И.П.Салтыковым, Н.В.Репниным, П.А.Румянцевым-Задунайским и А.В.Суворовым. Дополняют эти материалы документы фонда «Варшавская миссия»12, в частности, копии донесений российских дипломатических представителей в Варшаве за 1762 - 1795 годы, а также переписка русских послов в Варшаве с дипломатическими представителями России в других странах. Важная информация по контактам России с Пруссией, Австрией, Турцией, Данцигом в

1 Ч период разделов содержится в других соответствующих фондах АВПРИ .

Из использованных при подготовке диссертации документов Государственного архива Российской Федерации следует отметить, прежде всего, фонд «Коллекция документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца»14. Среди них -«Записки Екатерины II, начатые в 1790 году»15, конволют депеш посла Пруссии в Петербурге В.Ф.Сольмса за 1772-1773 годы (ряд писем даны в иной редакции, чем они напечатаны в т.72 Сборников РИО)16, неизданная переписка Екатерины II с бароном Черкасовым, раскрывающая перипетии «кризиса совершеннолетия»

1 7 великого князя Павла Петровича осенью 1773 года , подготовленная к изданию директором Петербургского главного архива МИД бароном Ф.А.Бюлером, копии писем Екатерины II ее фавориту А.М.Дмитриеву-Мамонову за 1788 - 1789 годы18.

Исключительный интерес представляют первый - седьмой тома «Мемуаров» польского короля Станислава Августа19, представляющие собой писарскую копию на французском языке, лишь частично использованную в их академическом издании 1914 - 1924 годов. В них имеются любопытные подробности переговоров по первому

разделу (в частности, Станислав Август был уверен в ключевой роли, которую играл

20 в них Ф.А.Ассебург) , несколько писем Остен-Сакена С.Понятовскому с характеристикой расстановки сил при русской дворе21. Богаты деталями, характеризующими взаимоотношения при дворе, и рукописные воспоминания

И.И.Шувалова «Общественная и частная жизнь в царствование Елизаветы Петровны,

22

Петра III, Екатерины II» . Написанная, судя по всему, в конце жизни И.Шувалова (1727 - 1797 годы), эта небольшая по объему рукопись (152 листа) содержит емкие характеристики самой Екатерины и видных деятелей ее царствования. Очень важной, в некоторых отношениях ключевой является рукопись ГАРФ «Notice sur sir Hanbury

• л т

Williams, ses relations avec Catherine II et les affaires de son temps» .

Существенные для историографии разделов документы выявлены и в коллекции материалов личного происхождения ГАРФ. В частности, в фонде

А.П.Лобанова-Ростовского24, императрицы Елизаветы Алексеевны25,

А.В.Браницкой26, П.Г.Дивова27 (записные книжки о Екатерине и ее реформах), и,

28 особенно, в фонде Г.В.Есипова , который собирал материалы по истории первого раздела Речи Посполитой, часть из которых была использована при подготовке статьи об отношениях Н.В.Репнина с С.Понятовским. В том же фонде имеются выписки из

29 мемуаров прусского дипломата графа Герца за 1779 - 1786 годы , и материалы к готовившейся им статье «Первый раздел Польши»30.

В Российском государственном архиве древних актов были использованы, прежде всего, документы Коллегии иностранных дел, находившиеся до 1917 года в Государственном архиве Российской империи. В фонде «Секретные пакеты» этого раздела были внимательно изучены оригиналы рукописей мемуаров Станислава Августа и подготовительные материалы к ним, в которых наибольший интерес представляют записи польским королем его бесед с Павлом I и Марией Федоровной в 1796 году о польских делах, раскрывающие ряд деталей относительно механизма второго и третьего разделов31. В том же фонде имеется комплекс материалов, оставленных Павлом Петровичем Н.И.Панину перед отъездом за границу в 1782 году. В находящимся в нем черновике письма Павла Панину приводится список членов Верховного совета, который он планировал создать в случае внезапной кончины Екатерины. Этот документ важен, поскольку в нем приводятся поименно члены «панинской партии», оппозиционно настроенные к первому разделу32.

В фонде «Переписка лиц императорской фамилии и других высочайших особ» просмотрена переписка Екатерины II с принцем Генрихом Прусским за 1762 - 1786 годы33. Письма императрицы к Генриху подтверждают весьма существенную роль, которую он сыграл в первом разделе Польши. В коллекции личных фондов РГАДА важен, прежде всего, огромный личный фонд Паниных, насчитывающий 17 описей.

Из материалов Архива МИД Франции использован ряд документов фонда «Мемуары и документы», в частности, записка французского посланника в Петербурге Дюрана-Дистрофа о внутренней и внешней политике России в 1772 году34, в которой дается развернутая оценка итогов первого раздела и его влияния на изменение расстановки сил в Европе, «Замечания о причинах, которые препятствуют развитию торговли между Францией и Россией», подготовленные Лессепсом, генеральный консулом Франции в Петербурге в 1788 году35, «Проект, предложенный Россией с начала войны против Турции» (относительно военных операций русских в Средиземном море, 1770 год)36, дневник польской кампании, написанный графом Ланжероном, будущим губернатором Одессы, в 1793 году37. В фонде «Корреспонденция» Архива МИД Франции просмотрены депеши французских посланников в Петербурге Дюрана-Дистрофа и Сегюра38.

В английских архивах - Public Record Office - депеши посланника в Петербурге Кеткарта за 1771 - 1772 годы39.

В венском архиве Габсбургов выявлена содержательная анонимная рукопись «Размышления о последнем разделе Польши», написанная предположительно в 1796 году кем-то из французских эмигрантов, совершившим путешествие по польским территориям, отошедшим к Пруссии и Австрии40.

Структура работы определена объектом и предметом, целью и задачами, авторской концепцией диссертационного исследования. Оно состоит из введения, четырех глав, заключения и списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Разделы Речи Посполитой 1772, 1793 и 1795 гг. и дипломатия Екатерины II"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение документов российских архивов об участии российской дипломатии в разделах Речи Посполитой 1772, 1793 и 1795 годов позволяет сделать следующие выводы:

1. Разделы Польши в царствование Екатерины II были обусловлены комплексом внешних и внутренних факторов, значительную роль среди которых сыграл длительный и исключительно сложный процесс формирования геополитических структур в Центральной и Восточной Европе после завершения Контрреформации и Вестфальского мира в 1648 году. Дело в том, что происшедшее в ходе Тридцатилетней войны 1618 - 1648 годов ослабление Германии (формально Священной Римской империи германской нации во главе с Габсбургами) практически сразу же после ее окончания привело к созданию на пространстве от Рейна до Эльбы зоны своеобразного вакуума государственной власти, который поочередно в разной степени пытались использовать Людовик XIV, Карл XII и Фридрих Вильгельм I. Развязанные ими войны в течение полувека сотрясали Европу, по существу, начали процесс расшатывания Вестфальской системы. В результате войны за Испанское наследство и Северной войны в начале XVIII века на западной и северной периферии Вестфаля образовались так называемые утрехтская и ганноверская «подсистемы», задачей которых являлось обеспечение стабильности на континенте в условиях ослабления основных гарантов Вестфаля - Франции эпохи Регентства и Людовика XV и Швеции, поставленной на грань национальной катастрофы завоевательной политикой Карла XII и ее крахом.

Особенно рельефно подчеркнули сложную динамику эрозии Вестфальской системы Силезские (1740 - 1748 гг.) и Семилетняя (1756 - 1763 гг.) войны, первая из которых утвердила возросшую роль Пруссии, а вторая - Англии и России - в европейских делах. После «дипломатической революции» 1756 года, покончившей с вековым антагонизмом Габсбургов и Бурбонов, стало окончательно ясно, что если правовые нормы, сформулированные в Мюнстере и Оснабрюке (а они, по современным понятиям, носили весьма противоречивый характер, поскольку помимо утверждения веротерпимости, признания права на существование наций - государств, подтверждали легитимность «естественных границ», территориальных приобретений по праву завоевания), оказались весьма устойчивыми, то возможности поддержания баланса интересов европейских держав в рамках вестфальских договоренностей в значительной мере исчерпали себя уже к середине XVIII века. Отсюда - тенденция к появлению региональных «подсистем», связанных не столько с буквой, сколько с «духом Вестфаля», усилением роли многосторонней дипломатии в условиях углублявшегося кризиса абсолютизма.

2. «Восточная подсистема» Вестфаля сформировалась после того, как по окончании Семилетней войны эпицентр острого противоборства двух германских государств - Пруссии и Австрии, - обусловленного их заинтересованностью как в корректировке определенного Вестфальским миром раздела «сфер влияния» в Европе, так и в компенсации материальных, а для Австрии и территориальных потерь, понесенных во взаимных войнах, сместился на восточную периферию Вестфальской системы, наиболее уязвимой частью которой была Речь Посполитая, предельно ослабленная своим анахроничным государственным устройством и обострением социальной и религиозной напряженности. В качестве естественного оппонента подобным планам традиционно выступала Франция, для которой Польша являлась не только важным средством обеспечения ее геополитических интересов, но и одним из объектов тайной династической дипломатии («Секрет короля»), цели которой далеко не во всем совпадали с официально объявленной политикой. Эта имманентная двойственность французской политики на фоне глубокого внутреннего кризиса во Франции накануне революции 1789 года и возрастающее экономическое и военное могущество Англии фактически вывели ее из числа активных игроков в польских делах.

Что касается России, то, начиная с эпохи Петра I, она проводила в Восточной Европе собственную политику. Планы раздела Речи Посполитой, территориальная целостность которой, кстати, формально не определялась Мюнстерским и Оснабрюкским трактатами, обсуждались с Пруссией (на более раннем этапе -Саксонией) и Австрией с начала XVIII века. Однако Петр I неизменно уклонялся от предложений принять участие в разделе, предпочитая фактически одобренную «немым» сеймом 1717 года политику единоличного косвенного доминирования

России в Польше под политическим «зонтиком» союзов с Австрией и Саксонией. Петровская традиция косвенного доминирования в Речи Посполитой, но со сменой правившей в Варшаве династии, судя по всему, представлялась оптимальной и Екатерине. В этом смысле С.Понятовский, возведенный ею в 1764 году на польский престол, был призван выполнять ту же роль, что и саксонская династия Веттинов, посаженная на польский престол в 1697 году Австрией, Пруссией и Россией.

Эти планы, однако, были перечеркнуты эволюцией системы международных отношений в Центральной и Восточной Европе после Семилетней войны. Дело в том, что «восточная подсистема» Вестфаля в значительной степени не ограничивалась западными пределами Речи Посполитой. Между тем экономические, военные и политические интересы ведущих держав Центральной и Восточной Европы столкнулись на огромном пространстве от устья Одера (захваченного в результате Силезских войн Пруссией) и Вислы (проблемы Гданьска и Торуня) до Придунайских княжеств, Балкан и даже Константинополя.

3. По существу, Речь Посполитая, оказывавшая большое влияние на события в Восточной Европе и Балтике в XV - XII веках, стала заложником и одновременно «частным случаем» крупномасштабной геополитической игры с высокими ставками. Для Пруссии они определялись не только жизненно важной задачей объединения Восточной Пруссии и Бранденбурга, но и установлением контроля за торговлей по Одеру и Висле с соответствующим усилением позиций на Балтике. Для Австрийской империи, чьи владения были разбросаны по различным районам Европы, речь шла, с одной стороны, о формировании компактных, защитимых границ (отсюда - идея обмена Австрийских Нидерландов на Баварию накануне второго раздела), а с другой - о выходе в Адриатику путем поглощения находившихся под властью Османской империи Боснии и Герцеговины и части Венецианских владений (в этом состоял для Вены смысл знаменитого Греческого проекта, обсуждавшегося Екатериной II и Иосифом II в 1781 - 1782 гг.).

4. Приоритеты России в рамках назревавшего передела «восточной периферии» вестфальского пространства и прилегающего к нему региона сводились, помимо сохранения и упрочения завоеванных Петром позиций на Балтике, к выходу и закреплению на берегах Черного моря и обеспечению свободного прохода торговых кораблей в Средиземноморье через Босфор и Дарданеллы. Эти задачи, сформулированные в общих чертах уже к концу 60-х годов XVIII века, были частично решены в ходе первой (1768 - 1774 гг.) и второй (1787 - 1792 гг.) русско-турецких войн. Особое значение имело присоединение Крыма в 1783 году. Исследования последних лет подтверждают, что у Екатерины и части ее окружения имелись и более далеко идущие планы, заключавшиеся в «изгнании турок» из Европы, воссоздании Греческой империи со столицей в Константинополе и образовании из Молдавии, Валахии, Бесарабии вассального России государства Дакия. Эти планы, однако, не были реализованы в силу того, что прямо затрагивали интересы Австрии и «морских держав» Европы и в целом выходили за рамки геополитического пространства, в которых европейские державы вынуждены были считаться с интересами России.

5. Анализ документов российских архивов позволяет с высокой степенью ответственности утверждать, что в Петербурге в эпоху Екатерины накануне разделов не вынашивали экспансионистских планов в отношении Польши. Речь Посполитая в условиях, когда ко второй половине XVIII века потенциальная угроза со стороны центрального и северного звеньев «Восточного барьера» была уже значительно ослаблена, являлась для Екатерины II, в отличие, скажем, от короля Пруссии, не столько главным объектом, сколько плацдармом для проведения политики, основной вектор и функция которой имели юго-западное, черноморско-балканское направление и были связаны как со стратегическими замыслами императрицы, так и с ее стремлением стимулировать торговлю южных районов России. Известный исследователь русской внешней торговли в екатерининскую эпоху Н.Н.Фирсов, справедливо отмечал, что, «ведя первую турецкую войну, Екатерина стремилась добиться выгод для нашей торговли», напоминая в этой связи, что уже в 1763 году императрица стала не только инициатором создания, но и пайщиком известной компании купца Володимирова, пытавшейся проложить новые торговые маршруты в Средиземноморье.

С учетом этого основной задачей политики России в польских делах (во всяком случае в том виде, в каком она понималась русскими дипломатами к началу царствования Екатерины II) являлось обеспечение защитимого и контролируемого западного фланга (предполья), где в качестве ее вероятных противников выступала не Польша, а Пруссия и Австрия (последняя - до 1781 г.). В практическом плане речь шла о незначительной ректификации русско-польской границы с выводом ее на рубеж рек Западная Двина - Днестр - Буг.

6. Однако в предельно сложной внутренней (в Польше и России по разным причинам) и международной ситуации начала 60-х годов события приняли другой поворот. Обеспечив к сентябрю 1764 года в тесном взаимодействии с Пруссией избрание С.Понятовского королем и связав его условием «во все время своего государствования интересы наших империй собственными своими почитать», Екатерина сочла создавшуюся ситуацию благоприятной для того, чтобы попытаться разрешить весь комплекс проблем, исторически накопившихся в российско-польских отношениях.

Своеобразную и не во всех своих аспектах ясную мотивацию действий Екатерины на этом, начальном этапе «польского вопроса» в определенной степени проясняет «Общее наставление» Г.К.Кейзерлингу и Н.В.Репнину от 8 ноября

1763 года, из которого видно, что, возводя С.Понятовского на престол, императрица была уверена, что «доставляет ему высшую честь, какую партикулярный человек едва ли когда ожидать может», а за это король «возьмет искренне на сердце», как того «требует его честность и благодарность», интересы России «яко самое основание безопасности, мира, соседственной дружбы и доброго согласия между Польской республикой и нашею Империей». Более того, Екатерина, надо полагать, считала, что возводя на польский престол Пяста, она спасает поляков от «наижесточайшего подрыва их фундаментальных прав», поскольку третье подряд избрание королем саксонского курфюрста создавало реальную возможность закрепления наследственного права на польскую корону за династией Веттинов, правление которых она (вслед за Чарторыйскими) считала гибельным для Речи Посполитой1 (и вредным для интересов России).

7. Силовая реализация этой линии политики Екатерины в

1764 - 1768 годах (блокирование назревших внутренних реформ, одностороннее гарантирование анахроничного государственного устройства Польши, упорство в защите религиозных и гражданских прав единоверцев в особо чувствительном для Польши диссидентском вопросе) существенно разошлась с коллегиально (в рамках Государственного Совета) согласованными целями российской политики в Польше -урегулирование пограничных проблем, включая создание оборонительных рубежей по рекам - «план З.Г.Чернышева» 1763 года, - возвращение беглых, обеспечение свободы вероисповедания некатоликам.

В то же время подобная политика встречала растущее сопротивление не только со стороны польской «партии реформ», возглавлявшейся королем и Чарторыйскими, но и значительной части общества. Особо острое звучание приобрел диссидентский вопрос, ставший как бы общим знаменателем тех проблем, из которых впоследствии выросла ситуация 1771 - 1772 годов, завершившаяся первым разделом Польши.

Для понимания логики действий Екатерины II в период до сейма

1767 - 1768 годов важно иметь в виду, что вплоть до 1769 года (создание католической Барской конфедерации) она, судя по имеющимся документам, считала реальным обеспечить права православных украинцев и белорусов в рамках Речи Посполитой, но при условии принятия польским королем и сеймом жестких условий, продиктованных ей в отношении диссидентов в 1764 - 1768 годах. При этом трудно не заметить «вестфальского» характера принципов веротерпимости, сосуществования православных и католиков, которые Екатерина пыталась насаждать в Речи Посполитой.

8. Подобный вариант развития ситуации оказался, однако, в силу целого комплекса военных, экономических и политических причин, основной из которых стало тесно связанная с польским вопросом русско-турецкая война

1768 - 1774 годов, неосуществимым. К концу 1770 года Россия настолько истощила свои военные и финансовые ресурсы, что скорейшее заключение мира с Турцией стало для нее вынужденной необходимостью. Создавшуюся ситуацию король Пруссии Фридрих II чрезвычайно эффективно использовал для реализации давно продвигавшейся им идеи «компенсации» Пруссии и Австрии за счет Речи Посполитой. В итоге первый раздел Польши стал той политической комбинацией, которая позволила России, нейтрализовав открытое противодействие ее планам в отношении Турции со стороны Австрии и скрытое - Пруссии, добиться решающих успехов на театре военных действий и завершить войну подписанием Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года, обеспечившего ей свободу мореплавания в Черном море и открывшего дорогу для присоединения Крыма в 1783 году.

Противоречивый, во многом вынужденный обстоятельствами характер действий екатерининской дипломатии в период первого раздела подчеркивает и то что, не выступая инициатором первого и последующих разделов Речи Посполитой, Екатерина без колебаний принимала на себя активную роль в их реализации, когда они становились неизбежными.

9. Подобную логику действий трудно понять без учета сложных династических проблем, особенно остро встававших перед Екатериной II в период первого раздела Польши. И дело не в том, что прямая вовлеченность Фридриха II в урегулирование «кризиса совершеннолетия» наследника российского престола, устройство его первого и второго браков объективно предоставляли ему дополнительные рычаги воздействия на позицию императрицы в польских делах. Однако нет никаких оснований говорить о том, что Екатерина или Н.И.Панин когда-либо действовали под диктовку из Берлина - определяющим в их политике всегда оставался государственный интерес.

В XVIII веке этот интерес отождествлялся в первую очередь с интересом монарха, вполне органично сочетаясь в политическом мышлении Екатерины как с европейскими либеральными идеями ее времени, так и необходимостью постоянно подтверждать легитимность своего царствования, учитывая обстоятельства ее прихода к власти. Отсюда - постоянное стремление утвердить свое право царствовать быстрым и радикальным решением задач, в том числе в Польше, которые традиционно воспринимались в России как национальные (в народной памяти были запечатлены итоги польских вторжений и оккупация Москвы). Отсюда же, однако, - и определенная неразборчивость в средствах осуществления этих задач, приводившая порой к тому, что будучи национально-государственными по своему существу, отражавшими интересы России, они реализовывались методами, характерными, скорее, для прагматичной до цинизма прусско-австрийской дипломатической школы.

Кроме того, сложный внутриполитический контекст первого десятилетия екатерининского царствования, также имевший во многом династическую подоплеку, способствовал активизации противоборствовавших центров влияния (группировки Н.И.Панина - и Г.Г.Орлова, затем Г.П.Потемкина - и А.Р.Воронцова). Это, с одной стороны, ограничивало свободу маневра российской дипломатии, а с другой, -возможно, побудило Екатерину зайти в польском вопросе дальше, чем она первоначально планировала.

10. Учитывая предельно сложные, трудно предсказуемые повороты в развитии обстановки в Европе во второй половине XVIII века, нет достаточных оснований рассматривать разделы 1772, 1793 и 1795 годов в качестве последовательных этапов реализации единого сценария, как это делают сторонники «теории заговора». В каждом случае они были результатом совокупного воздействия внутренних и внешних обстоятельств, возникавших спонтанно, хотя и в русле общей тенденции передела сфер влияния в Центральной и Восточной Европе. К факторам длительного воздействия на ситуацию вокруг Польши, помимо Великой французской революции 1789 года, можно отнести, пожалуй, лишь острое соперничество между Берлином и Веной, во многом определившее форму и характер второго и третьего разделов и маневры русской дипломатии.

В этом отношении чрезвычайно характерна ситуация весны 1791 года, когда, уступив настойчивым притязаниям первого министра Пруссии Э.-Ф.Герцберга и короля Фридриха-Вильгельма II на Данциг, можно было реально рассчитывать на нейтрализацию складывавшейся против России грозной европейской коалиции, в состав которой, помимо Пруссии, входили Англия и Голландия. Однако Екатерина, вынужденная в то время воевать на два фронта - с Турцией и Швецией, предпочла, скорее, отдать приказ о подготовке войны против Пруссии, чем принять условия, которые пытались диктовать ей в Берлине и Лондоне.

Только восстановив свои позиции в Польше путем ввода войск на территорию Речи Посполитой в мае 1792 года, она, с учетом необходимости сплочения монархов Европы перед лицом Французской революции, сочла возможным вернуться к предложению Пруссии (которая систематически шантажировала ее угрозами отозвать войска с Рейна) о новом разделе Польши.

Еще более показательно в этом плане поведение Екатерины в период третьего раздела. Даже через два месяца после подавления восстания под руководством народного героя Польши Т.Костюшко, в критической обстановке конца ноября 1794 года, Екатерина долго не соглашалась на окончательный раздел Речи Посполитой, понимая принципиальную важность сохранения ее, хотя и в крайне урезанном виде, в качестве «срединной державы» (буфера) между Россией и двумя германскими государствами. Лишь убедившись в том, что третий раздел создает последний, в значительной степени иллюзорный ресурс сохранения антифранцузской коалиции, Екатерина не только решительно прекратила собственные колебания, но и выступила фактически в качестве арбитра между Пруссией и Австрией, устроивших непристойную торговлю из-за Кракова и Сандомира. Эти особенности личности, политического мышления Екатерины в немалой степени были использованы, на наш взгляд, для формирования впоследствии стереотипа о лидирующей роли России в разделах Речи Посполитой.

11. Факторы внутренней слабости Речи Посполитой, глубокого кризиса ее государственно-политической системы сыграли очень большую роль в развитии событий. Антинациональная политика значительной части магнатов и шляхты, цеплявшихся за свои феодальные привилегии, помогала Пруссии и России блокировать назревшие реформы. Русские архивы хранят сотни прошений Радзивиллов, Потоцких, Мнишеков, представителей других шляхетских фамилий о награждении русскими орденами, погашении долгов, возвращении секвестрированных имений. Истинными патриотами многие из магнатов, за исключением единиц, к примеру, Михаила Огинского становились только в эмиграции.

Не менее сложен вопрос и о том, до какой степени Екатерина была готова поддержать планы реформ в Речи Посполитой, которые, судя по всему, обсуждались с ней С.Понятовским еще во второй половине 50-х годов. До коронационного сейма 1764 года императрица и в еще большей степени Н.И.Панин, планировавший инкорпорировать Польшу в создававшуюся им Северную систему, по-видимому, склонялись к постепенному отходу от традиционного курса на поддержание «счастливой анархии» в Польше. Не последнюю роль в том, что эта возможность не была реализована, сыграло, очевидно, то обстоятельство, что Екатерина рассматривала возведение С.Понятовского на польский престол как своего рода контракт, условия которого должны были слепо выполняться королем. При этом, однако, не было принято во внимание, что в силу сложных отношений к Станиславу Августу со стороны клана Чарторыйских, его низкой популярности в шляхетских кругах он с самого начала был обречен на лавирование между магнатскими группировками и Россией. И тем не менее до осени 1788 года, когда под давлением Пруссии последовал отказ России от уже практически согласованного русско-польского союзного договора, возможность продвижения Польши по пути реформ, начатых после 1775 года, в принципе, оставалась.

Окончательно перечеркнула планы польских реформаторов поддержка Станиславом-Августом конституции 3 мая 1791 года в той ее части, которая отменяла русские гарантии неизменности польского государственного устройства. Этот шаг подорвал и без того слабый кредит доверия, которым король пользовался у русского дворянства и польских магнатов - сторонников «старинных вольностей». С этого времени и до своего отречения в ноябре 1795 года Станислав-Август держался на польском престоле не в последнюю очередь благодаря поддержке русской императрицы, которая решительно отвергла предложения сместить его, поступавшие как от ее окружения, так и от самих поляков.

И тем не менее даже в период второго раздела в переписке П.А.Зубова с русскими дипломатическими представителями в Варшаве Я.Е.Сиверсом, а затем О.И.Игельстремом звучали мотивы ограниченных реформ в Польше.

12. Констатируя это, мы ни в коей мере не пытаемся оправдать действия екатерининской дипломатии. В вопросе об исторической ответственности России за участие в разделах Речи Посполитой ничего не меняет и то, что каждая из держав -участниц раздела руководствовалась собственным пониманием «рационального государственного интереса», этой идеей-фикс дипломатии XVIII века, когда «право силы» еще не уступило место «силе права».

Характерно в этой связи, что только после первого раздела державы -участницы сочли необходимым представить европейской общественности «юридические обоснования» своих прав на присоединенные территории Польши2, после чего, правда, Германию, Польшу и Франция наводнили анонимные памфлеты, не оставившие камня на камне в аргументах Петербурга и Берлина3.

Впрочем, дальше памфлетов и недоумения, выраженного в весьма осторожной форме английским двором, действия Европы в защиту Польши не пошли. Общественное мнение европейских стран по отношению к разделам оказалось расколотым: если английский ежегодник «Annual Register» расценил первый раздел как «ужасный политических просчет», то французская «философская партия», рассматривавшая Польшу как оплот фанатичного католицизма, открыто приветствовала раздел. Противоположные мнения аббата Мабли и Ж.-Ж.Руссо мало что меняли по существу дела.

Феномен пассивности Европы, ставшей важным фактором разделов, в некоторой степени объясняет, на наш взгляд, «Записка французского посланника в Петербурге Дюрана-Дистрофа о внутренней и внешней политике России», направленная в Париж в конце 1772 года. В ней французский дипломат обращает внимание на стратегические преимущества, которые получила Пруссия в результате первого раздела. Он пишет, что «если две вышеупомянутые державы (Россия и Австрия. - П.С.) получили только территории, то этот государь (Фридрих II. - П.С.) обеспечил себе бесценное преимущество, поскольку установил контроль над торговлей в устье Вислы, торговлей лесом и частью соляных копей Польши. Прусская монархия становится прочным и компактным государством, простершим свои границы от Германской империи до берегом Балтики и даже до России, поскольку в состав переданных ей земель вошли проходы, которыми пользовалась эта держава, для того чтобы вступить на территорию Германии»4. По-видимому, все это, по мнению автора, должно было привести в дальнейшем к обострению отношений России с Пруссией.

Как бы продолжая эту тему, Д.Дидро, посетивший Петербург осенью 1773 -весной 1774 года, говорил Екатерине, что «три волка, растерзавшие Польшу», не уживутся вместе. Учитывая, что перед отъездом из Парижа Дидро был принят руководителем французской внешней политики герцогом д'Эгильоном, можно предположить, что Франция и, в меньшей степени, Англия видели не только негативные стороны того, что три их самых могущественных соперника в Восточной Европе вошли в непосредственное соприкосновение.

С другой стороны, европейские путешественники, посещавшие польские территории, вошедшие в состав Пруссии, Австрии и России, отмечали, что в результате разделов Речи Посполитой произошла «революция в европейской торговле», предсказывая снижение значения морских торговых путей, в частности, левантийской торговли, в пользу использования основных европейских рек - Одера, Вислы и Дуная, контроль над которыми перешел в руки Пруссии, Австрии и России5.

В этих условиях Европа предпочитала выжидать, а затем события Великой французской революции и наполеоновские войны сместили польский вопрос в совершенно иной контекст. * *

В заключение хотелось бы отметить следующее. Разделы Речи Посполитой во второй половине XVIII века между Россией, Пруссией и Австрией остались в истории международных отношений как безусловная, хотя и не единственная аномалия. За последние два века политическая карта Европы перекраивалась несчетное количество раз, и, безусловно, правы те польские историки, которые указывают, скажем, на очевидную связь между вторым и третьим разделами Речи Посполитой и эпохой наполеоновских войн. Процесс образования устойчивых геополитических структур, наций-государств, начатый Вестфальским миром, растянулся на целую историческую эпоху, приняв особенно драматические, болезненные формы в Центральной и Юго-Восточной Европе, на Балканах.

В оценках методов разделов как безнравственных историки сегодня едины. Этого нельзя, однако, сказать об оценках разделов как трагической, но неотъемлемой части европейской истории. Между тем понять логику исторического процесса, сделавшую возможной эту аномалию, принципиально важно. Особенно для России, мучительно ищущей свою новую, соответствующую сделанному ею демократическому выбору, идентичность.

Сложность этой задачи обусловлена не только сохраняющимся широким разбросом мнений в отношении самих разделов, но и теми историческими наслоениями, которыми она обросла в XIX и XX веках. Дело в том, что разделы Речи Посполитой, как и Греческий проект Екатерины II, в реализации которого она, кстати говоря, проявила разумный реализм, стали самоцелью для ее преемников. Об этом свидетельствует история I мировой войны.

Следует ли удивляться, что подобная политика вела к усиливавшейся критике ее общественным мнением. «Если Россия бедна и слаба, если она намного отстала от Европы, то это прежде всего потому, что очень часто она неправильно решала самые коренные политические вопросы», - писал на рубеже XIX и XX веков в записке на высочайшее имя профессор Академии Генштаба Н.Н.Обручев, почетный член Петербургской Академии наук, с 1897 года - начальник Главного штаба России.

И далее: «Вел войны с гениальным сознанием Петр Великий, вела их с великим разумом и Екатерина II, - но зачем мы ходили в 1799 году с Суворовым в Швейцарию? Зачем дрались в 1805 году под Аустерлицем, а в 1806 - 1807 годах под Прейсиш-Эйлау и Фридландом; зачем, отбившись от Наполеона, ходили в 1813 - 1814 годах освобождать немцев под Лейпциг и Париж; кто нам указывал идти в 1849 году спасать Австрию, а в 1851 - 1852 годах мешать ей передраться с Пруссией; с каким сознанием русских интересов мы аплодировали в 1870 - 1871 годах поражению Франции и воссозданию грозной Немецкой Империи; зачем в 1875 году помешали им вновь воевать; наконец, с какой определенной русской целью вступили в 1877 году в Болгарию; все это факты, в которых исторически уже следует признать ряд политических увлечений или недоразумений, чем зрело обдуманных решений.

Односторонне и они могут быть оправданны - ими поддерживалось иногда достоинство, иногда внешнее влияние России. Но по существу, бесконечно воюя, Россия лишь должала и должала, растрачивала для других запас сил и средств, необходимый для ее собственного развития, и очутилась наконец в положении чуть ли не приниженном по отношению к тем, кого спасала, кому помогала. Австрия ее отблагодарила Парижским трактатом, Германия - Берлинским, Греция, Румыния, Сербия, освобожденные ее кровью, перешли в противный лагерь, и даже Болгария, только что ею воскрешенная, стала уже тяготиться своею ей благодарностью»6.

И тем не менее, на той исторической дистанции, на которой мы находимся сегодня от потрясений начала XIX века, нельзя не признать, что один из важных итогов дооктябрьского периода отечественной дипломатии состоит в том, что пусть непоследовательно, с огромными экономическими, людскими и моральными затратами, нередко слишком поздно осознавая свои задачи, но Россия выполнила миссию исторического масштаба, участвуя в формировании политической карты Восточной Европы, Балкан.

Конечно, динамика возникновения и независимого развития десятков государств Азии, Африки и Латинской Америки, формирования послевоенной политической карты Восточной Европы, Балкан, а после Второй мировой войны, а затем и 1991 года - и периферии Советского Союза была сложной и крайне противоречивой. В силу этого геополитика России XVIII - XX веков зачастую воспринималась на Западе как проявление экспансионизма, причем стереотипы подобного прочтения истории оказались необычайно устойчивыми.

Но как же быть с тем очевидным фактом, что в конце 80-х - начале 90-х годов Советский Союз, а затем и Россия, руководствуясь, в том числе, волеизъявлением своих сегодняшних соседей, способствовали нынешнему существованию в своих этнических и международно-признанных границах независимых Украины и Белоруссии, Литвы, Латвии и Эстонии, Чехии и Словакии, Балканских стран, государств, входивших в Югославию. Позитивный потенциал такого прочтения событий недавней истории для строительства более гармоничного, основанного на приверженности общим идеалам миропорядка очевиден.

Разумеется, объективное всестороннее осмысление сложнейшего длительного процесса вхождения России в Европу еще впереди. Понять и внятно объяснить закономерности и аномалии происходившего и происходящего с нами - это, возможно, главное направление, где должны соединиться сегодня усилия ученых и дипломатов-практиков. Без ответа на этот вопрос, как и на вопрос о том, в чем конкретно Российская Федерация является преемником исторического опыта России на ее доимперском, имперском и советском этапах и с чем она решительно порывает, мы обречены или на репродуцирование прошлых заблуждений и просчетов или на молчаливое согласие с формируемым другими (и, к сожалению, не только З.Бжезинским) образом России как вечного изгоя мирового сообщества со всеми вытекающими из этого последствиями для нашего международного статуса.

Это в полной мере касается и вопроса об участии российской дипломатии в трех первых разделах Польши. Скоординированная работа российских, германских и польских историков в рамках действующих двусторонних комиссий могла бы помочь строить настоящее и будущее Центральной и Восточной Европы не на минном поле взаимных претензий и обид, а на прочном фундаменте общности судеб и долгосрочных интересов. Думается, что ни методологические, ни архивные ресурсы для этого еще далеко не исчерпаны. АВПРИ. Ф. «Сношения России с Польшей». Оп.79/6. Д. 149. Д.2- 17об.

2 См., в частности, «Мемуар» Фридриха II от 1773 г. - АВПРИ. Ф. «Сношения России с Пруссией». Оп.74/6. Д.598. JI.30 - 35об.; Expose de la conduite de la Cour imperiale de Russie vis-a-vis de la Serenissime Republique de Pologne. S.-Petersbourg, 1773 (Краткое изложение поведения Санкт-Петербургского двора в отношении Яснейшей Республики Польской. СПб., 1773). - АВПРИ. Ф. «Внутренние коллежские дела». Оп.5. Д.143. Д. 183-202.

3 Observations sur les declarations des cours de Vienne, de Petersbourg et de Berlin au sujet de dememrements de Pologne 1773. - АВРПИ. Ф. «Сношения России с Данцигом». Оп.31/3. Д.55. Д.23 - 26об.; Lettres historiques et politiques de gentillion polonais. - Там же. Л.32 - 65об.

4 Архив МИД Франции. Memoires et documents. Russie. 1613 — 1886. Vol.XI. F.300 — 308.

5 Reflexions sur le dernier Partage de la Pologne. Wien. House und Hoff Archif. Polens, 3. P.131 — 138.

6 «Первая наша забота - стоять твердо в Европе». Публикация Рыбаченок И.С. // Источник. 1994. № 6. С.5 - 6.

Список научной литературыСтегний, Петр Владимирович, диссертация по теме "История международных отношений и внешней политики"

1. Архивные источники

2. Архив внешней политики Российской империи

3. Фонд «Трактаты». Д.53, 60, 61, 64, 87, 88, 94, 275, 276, 278, 291, 315, 325, 333, 338, 343, 344, 349, 351, 368, 370, 371, 379, 551, 552.

4. Фонд «Секретные мнения КИД». Д.102, 501, 583, 585, 587, 588, 589, 591, 592, 593.

5. Фонд «Внутренние коллежские дела». Д.143, 241, 298, 846, 877, 879, 900, 901, 902, 903, 905.

6. Фонд «Варшавская миссия». Д.89, 93, 1272, 1476, 1482, 1497, 1512, 1836.

7. Фонд «Венская миссия». Оп.33/2. Д.39, 42, 46, 48, 50, 63, 85, 86, 89, 90, 93, 94, 97, 98, 101 104, 108.

8. Фонд «Сношения России с Англией». Д.247, 776.

9. Фонд «Сношения России с Данцигом». Д.25, 55.

10. Фонд «Сношения России с Голштинией». Д. 181, 203, 209, 215.

11. Фонд «Сношения России с Голландией». Д.97.

12. Фонд «Департамент личного состава и хозяйственных дел». Д.61.

13. Государственный архив Российской Федерации

14. Фонд 728 «Коллекция документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца». Д. 112, 129, 130, 137,208,212, 328.

15. Фонд 926 «Фонд коллекции материалов личного происхождения». Д. 194, 438, 450.

16. Российский государственный архив древних актов

17. Фонд 1 «Пакеты за императорской печатью». Д.19а, 196, 52.

18. Фонд 4 «Переписка лиц императорской фамилии и других высочайших особ». Д. 134. Фонд 5 «Переписка высочайших особ с частными лицами». Д.79, 104. Фонд 1261 «Воронцовы». Д.294.

19. Российский государственный исторический архив

20. Фонд 1146 «Протоколы записей Государственного совета». Д.2.1. Архив МИД Франции

21. Memoires et documents », Russie, 1613-1886. Vol.IV, XI, XVI, XX, XXI.1. Public Record Office1. Russia. Vol.90.

22. Опубликованные источники, справочные и библиографические издания

23. Александрова Е. Французская революция 1789 г. в донесениях русского посла в Париже И.М.Симолина // Литературное наследие. Т.29 30. - М., 1937. С.343 - 524.

24. Архив Государственного совета. T.I. Совет в царствование Императрицы Екатерины 11.(1768-1796 гг.).-В 2-хч.

25. Архив князя Воронцова. Издание П.И.Бартенева. Кн.1 40. М., 1870 - 1895.

26. Архив графов Мордвиновых. T.I X. Предисловие и примечания В.А.Бильбасова. СПб., 1901 - 1903.

27. Бантыш-Каменский Н.И. Обзор внешних сношений России по 1800 год. 4.I-IV. М., 1894-1902.

28. Булгаков Я. Дипломатическая переписка 1779 1798 гг. СПб., 1885.

29. Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном архиве Министерства иностранных дел. СПб.: Академия наук, 1781.

30. Бумаги, касающиеся первого раздела Польши: Из архива графа В.Н.Панина//Русский архив. М„ 1871. №9, 10; 1872. № 1.

31. Виноградов В.Н. Трудная судьба Екатерины II в историографии // Век Екатерины. Дела балканские. М., 2000.

32. Восстание и война 1794 года в литовской провинции (по документам российских архивов) / Сост. Е.К.Анищенко. М., 2000.

33. Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. В 4 т. СПб., 1885.

34. Екатерина II и Г.А.Потемкин. Личная переписка. 1769 1791 гг. // Под редакцией В.С.Лопатина. М., 1997.

35. Елисеева О.И. Переписка Екатерины II и Г.А.Потемкина периода второй русско-турецкой войны (1787 1791 гг.): Источниковедческое исследование. М.: Восток, 1997.

36. Из бумаг Я.И.Булгакова//Русский архив. 1905. №7. С.337-408.

37. Кареев Н.И. Падение Польши в исторической литературе. СПб., 1888.

38. Мартене Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. T.I II. СПб., 1874. Т.VI. СПб., 1883.

39. Материалы для истории присоединения Польши к России 1772 1778 гг. М., 1863 -1866 гг. // Русский архив. М., 1866. С.500 - 603.

40. Монархи Европы. Судьбы династий // Редактор-составитель Н.В.Попов. М., 1997.

41. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1868.

42. Переписка великой княгини Екатерины Алексеевны и английского посла сэра Г.Уильямса 1756 и 1757 гг. М., 1909.

43. Переписка Екатерины Великой с германским императором Иосифом II // Русский архив. М., 1880. Кн.1. Сс.210 355.

44. Письма и бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Публичной библиотеке / Изданы А.Ф.Бычковым. СПб., 1873.

45. Политические и культурные отношения России с югославянскими землями в XVIII веке: Документы. М., 1984.

46. Полное собрание законов Российской империи с 1649 г. СПб., 1830.

47. Польская война 1794 г. в реляциях и рапортах А.В.Суворова // Красный архив. 1940. T.IV. С.149- 196.

48. Рескрипты императрицы Екатерины II князю Потемкину. С предисловием Е.А.Белова // Русский архив. М., 1874. Т.П. № 8. С.225 289.

49. Рескрипты, указы и распоряжения Екатерины II на имя лифляндского генерал-губернатора Броуна по делам, касающимся Польши // Осьмнадцатый век. Исторический сборник, издававшийся П.Бартеневым. Кн.З. М., 1869. С. 197 225.

50. Россия и Испания. Документы и материалы 1667 1917 гг. T.I. 1667 - 1799. М.: Международные отношения, 1991.

51. Россия и США: становление отношений, 1765 1818 гг. Сборник документов. М., 1980.

52. Россия и Финляндия, 1700 1917 гг. Л.: Наука, 1998.

53. Рябинин И.С. Архив царства Польского. Описал И.С.Рябинин. T.I (Московский главный архив Министерства иностранных дел). 4.1. Внутренние дела Польши. 1914 г.

54. Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной ее императорского величества канцелярии. Вып.1 XVI. СПб., 1876 - 1917.

55. Сборники Русского исторического общества:

56. Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном архиве Министерства иностранных дел. 4.1 V. Т.7, 10, 13, 27, 42.

57. Бумаги князя Н.В.Репнина за время управления его Литвою. Т. 16.

58. Бумаги Я.И.Булгакова за 1779 1798 гг. Т.47.

59. Дипломатическая переписка английских послов и посланников при русском дворе (1762- 1776 гг.). Т.12, 19.

60. Дипломатическая переписка императрицы Екатерины И. 4.1 IX (1762 -1777 гг.). Т.48, 51, 57, 67, 87, 97, 118, 135.

61. Дипломатическая переписка прусских посланников при русском дворе (1763 1773 гг.). Т.22, 37, 72.

62. Дипломатическая переписка французских представителей при русском дворе (1762 1772 гг.). Т.140, 141, 143.

63. Указатель договоров, конвенций, соглашений и других международных актов, заключенных Россией с иностранными государствами и хранящихся в архиве внешней политики России Архивного управления Министерства иностранных дел СССР.М., 1951.

64. Alembert, Jean le Roud d'. D'Alembert a Frederic II sur le demembrement de la Pologne. Prediction accomplie d'un contemporain temoin oculaire des deux premiers gouvernements Saxons en Pologne. Amsterdam et Cologne, 1808.

65. Arneth A. Josef II und Katharina von Russland: Ihre Briefwechsel. Wien, 1869.

66. Arneth A. Maria-Theresia und Josef II: Ihre Correspondenz. Vol. 3. Wien, 1867.

67. Arneth A., Flammermont J. Correspondence secrete du Comte Mercy d'Argenteau avec du Comte Josef II et le Prince de Kaunitz. Vol. 2. Paris, 1889.

68. Brerern de la Gardie, comtesse de. Un ambassadeur de Suede a la cour de Catherine II. Feld Marechal Comte de Stedingk. Choix de depeches diplomatiques, rapports secrets et lettres particulieres de 1790 a 1796. Vol.2. Stockholm, 1919.

69. Buckinghamshire, J. Second Earl of. The Dispatches of John, Second Earl of Buckinghamshire, 1762 1765 / Ed. A.Collyer. Londres, 1900.

70. Catherine II et Gustave III: une correspondence retrouvee / Ed. By G.Proschwitz. Stockholm, 1998.

71. D'Angeberg. Chodzko, L., Recuil des Traites, Conventions et Actes diplomatiques, concernant la Pologne. 1762 1862. Paris, 1862.

72. Dembinski, B. Documents relatifs a l'histoire du deuxieme et troisieme partage de la Pologne. T.I. 1788 1791. Lemberg, 1902.

73. France. Ministere des affaires etrangeres. Commision des archives diplomatiques. Pologne. Avec une introduction et des notes par Luis Farges. T.I II. Paris: Edition Felix Alcan, 1888. T.I (1648 - 1729). T.II (1729 - 1794).

74. Friedrich II und van Swieten. Berichte iiber die zwischen Oesterreich und Prussen gefuhrten Verhandlugnen, die erste Theilung Polens betreffend, hrsg. von Adolf Beer. Leipzig, 1874.

75. Hertzberg E.-F. Recueil de deduction, manifestes, declarations etc. qui ont ete rediges et publies par la cour de Prusse depuis 1756 jusqu'en 1790. Vol.3. Berlin, 1789- 1791.

76. Mazzei F. Stanislaw-August. Lettres de Ph.Mazzei et du Roi Stanislas-Auguste de Pologne. Roma: 1st. stor. ital. per l'eta mod. e contemporanea. II primo cent, dell'unita, 1982. Vol.1.

77. Menagios D. de. Repertoire des traites, conventions et autres acts principaux de la Russie avec les puissances entrangeres depuis 1474 jusqu'a nos jours. Paris, 1874.

78. Mezin, A. Les Consuls de France au Siecle des Lumieres (1715 1792). Direction des Archives et de la Documentation, Ministere des Affaires Etrangeres. Paris, 1995.

79. Michalski, J. Historiografia polska wobec problematyki pierwszego rozbioru. In: Przegl^d Historyczny 63 (1972). S.425 -436.

80. Mottaz, E. Stanislas Poniatowski et Maurice Clayre. Correspondance relative aux partages de la Pologne. Paris, 1897.

81. Observations sur les declarations des cours de Vienne, de Petersbourg et de Berlin, au sujet du demembrement de la Pologne. Nouvelle edition, Augmentee de Notes historiques et politiques. Londres, 1773.

82. Poland in the Collection of the Library of Congress, an Overview by K.Grzybowski. Washington, 1968.

83. Politishche Correspondentz Friedrich des Grossen, tt.XV, Berlin, 1887; XXI, Berlin, 1894; XXIX, Berlin, 1903; XXX, Berlin, 1905; XXXI, Berlin, 1906; XXXII, Berlin, 1908.

84. Recueil des actes diplomatiques, traites et documents concernant la Pologne. P.l. Lausanne, Agence polonaise central, 1917.

85. Recueil des instructions, donnees aux Ambassadeurs et ministres de France, introduction par Alfred Rambaud. Ed. Felix Alcan. Vol.1 et 2. Paris, 1890.3. Мемуары

86. Грибовский A.M. Записки о Екатерине Великой состоявшего при ее особе А.М.Грибовского. С присоединением отрывков из его жизни. М., 1847.

87. Дашкова Е.Р. Записки княгини Дашковой. СПб., 1907.

88. Екатерина II и ее окружение. М., 1996.

89. Екатерина II в воспоминаниях современников, оценках историков. М., 1998.

90. Записки сенатора Лопухина. М., 1990.

91. Комаровский Е. Записки графа Е.Ф.Комаровского. М., 1990.

92. Массой Ш. Секретные записки о России, в частности, о конце царствования Екатерины II и Павла I. М., 1996.

93. Памятные записки А.В.Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины Второй. М., 1990. Репринт издания Т.Н.Геннади 1862.

94. Понятовский С. Мемуары. М., 1995.

95. Россия в XVIII веке глазами иностранцев. Л., 1989.

96. Энгельгардт. Записки. М., 1997.

97. Asseburg, Achatz Ferdinand von. Denkwtirdigkeiten. Berlin, 1842.

98. Buckinghamshire J. The Dispatches of John, Second Earl of Buckinghamshire, 1762- 1765. London, 1900.

99. Considerations politiques et philosophiques sur les affaires presentes du Nord, et particulierement sur celles de Pologne. Londres, 1774.

100. Malmesbury J.H. Diaries and correspondence of James Harris, first Earl of Malmesbury; containing an account of his mission to the courts of Madrid, Frederick the Great, Catherine the Second, and the French republic. Vol.4. London, 1845.

101. Memoires de Elizabeth Craven, Princesse Berkley. Paris, Mercure de France, 1991.

102. CEuvres posthumes de Frederic II, Roi de Prusse. Memoires. Amsterdam, 1789.

103. RaeffM. (ed.). Catherine II a Profile, Hill and Wang. New York, 1972.

104. Segur, Louis-Philippe de. Memoires ou Souvenirs et anecdotes. Vol.3. Paris, 1826.

105. Vautrin H. La Pologne du XVIIIe siecle vue par un precepteur fran?ais. Paris: Calmann-Levy, 1966.

106. Vigee-Lebrun E., Souvenirs. Vol.2. Paris, 1867. 4. Монографии

107. Александренко B.H. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII веке. В 2-х т. Варшава, 1897.

108. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века: борьба за наследие Петра. М., 1986. Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. СПб., 1998. Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М., 2002. Антонович В. Волынская тревога 1789 года. Киев, 1902.

109. Бажова А.П. Русско-югославские отношения во второй половине XVIII века. М.: Наука, 1982.

110. Бартенев П.Б. Граф А.И.Морков. Биография. М., 1857 г.

111. Бильбасов В.А. История Екатерины II. Т.1,2. Т.12. 4.1, II. Берлин, 1900. Брикнер А. История Екатерины II. Т.1,2. СПб., 1991.

112. Брониковский А. Станислав Понятовский, или Секретные исторические события XVIII века. 4.1-2. М., 1832,

113. Брянцев Л.Д. Очерк падения Польши. Вильно, 1895.

114. Бутурлин Д.П. Картина войн России с Турцией в царствование императрицы Екатерины II и императора Александра I. СПб, 1829.

115. Век Екатерины II. Россия и Балканы. М, 1998.

116. Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. СПб, 1999.

117. Веселовский Ф.А. Примирение русских с поляками. Воспоминание прошлого. Историческая брошюра, основанная на документах XVII века и составленная по поводу столетней годовщины первого раздела Польши в 1872 г. Ф.А.Веселовским. СПб.: Новости, 1881.

118. Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII начало XX века. М, 1978.

119. Гаврюшкин А.В. Граф Никита Панин: из истории русской дипломатии XVIII века. М„ 1989.

120. Гейсман П.А. «Конец Польши» и Суворов. СПб, 1900.

121. Грабеньский В. История польского народа. Разрешенный автором перевод со второго, дополнительного польского издания (1906 г.) / Под ред. НЛстребова. СПб, 1910.

122. Григорович Н. Канцлер князь Александр Андреевич Безбородко в связи с событиями его времени. T.I И. СПб, 1897.

123. Гросул Г.С. Дунайские княжества в политике России. 1774 1806 гг. Кишинев, 1975.

124. Джеджула К.Е. Россия и Великая французская буржуазная революция конца XVIII века. Киев, 1972.

125. Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 г. (его подготовка и заключение). М, 1955.

126. Дружинина Е.И. Северное Причерноморье в 1775 1800 гг. М, 1960. Елисеева О.И. Геополитические проекты Г.А.Потемкина. М, 2000.

127. Зутис Я. Остзейский вопрос в XVIII веке. Рига, 1946.

128. История внешней политики России. Конец XV века начало 1917 г. Т.П. XVIII в.: От Северной войны до войн России против Наполеона. М.: Международные отношения, 1998.

129. История дипломатии. T.I. М., 1941. 1959.

130. История Польши в трех томах. T.I / 2-е доп.изд. под ред. В.Д.Королюка и др. М.: Академия наук СССР, 1956.

131. Каменский А.Б. Под сению Екатерины. СПб., 1992. Каменский А.Б. Жизнь и судьба Екатерины Великой. М., 1997.

132. Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1999.

133. Карп С.Я. Французские просветители и Россия. М., 1998. Кизеветгер А.А. Исторические силуэты. Ростов-на-Дону, 1997.

134. Киняпина Н.С. и др. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России: вторая половина XVIII века 80-е годы XIX века. М.: Издательство Московского университета, 1984.

135. Колотов П. Деяния Екатерины II, императрицы и самодержицы всероссийской. 4.1 VI. СПб., 1811.

136. Корнилов А.А. Русская политика в Польше со времени разделов до начала XX века. Исторический очерк с тремя картами. Пг.: Огни, 1915.

137. Костомаров Н.И. Последние годы Речи Посполитой. Собр.соч. Кн.7. СПб., 1905.

138. Кочубинский А. Граф Андрей Андреевич Остерман и раздел Турции (1735 -1739 гг.). Одесса, 1899.

139. Краткая история Польши: С древнейших времен до наших дней // РАН, Институт славяноведения и балканистики. М.: Наука, 1993.

140. Кудринский Ф.А. Императрица Екатерина II и разделы Польши. Вильно, 1905.

141. Кулжинский И.Г. Последнее пятидесятилетие Польши с 1764 по 1814 гг.: Краткий исторический очерк. Киев, 1863.

142. Лебедев П.С. Графы Никита и Петр Панины. СПб., 1863. Лопатин B.C. Потемкин и Суворов. М., 1992.

143. Митрофанов П. Политическая деятельность Иосифа II, ее сторонники и враги. СПб., 1907.

144. Нарочницкий А.Л. Международные отношения европейских государств с 1794 по 1830 г. М., 1946.

145. Некрасов Г.А. Роль России в европейской международной политике. 1725- 1739 гг. М., 1976.

146. Нерсесов Г.А. Политика России на Тешенском конгрессе. 1778 1779 гг. М.: Наука, 1988.

147. Окунь С.Б. Очерки истории СССР. Конец XVIII первая четверть XIX века. Л.: Учпедгиз, 1956.

148. Осьмнадцатый век. Сост. П.Б.Бартенев. Кн.4. М., 1868 1869.

149. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII века. М., 1956.

150. Павленко Н.И. Екатерина Великая. М., 1991.

151. Перминов П. Под сенью восьмиконечного креста. Мальтийский орден и его связи с Россией. М., 1991.

152. Петров А.Н. Война России с Турцией и польскими конфедератами в 1769 -1774 гг. СПб., 1866.

153. Петров А.Н. Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1880.

154. Платен К.Х. фон Стединк. Курт фон Стединг (1746 1837 гг.) - космополит, воин и дипломат при Людовике XVI, Густаве III и Екатерине Великой. СПб.: БЛИЦ, 1999.

155. Польша и Европа в XVIII веке. Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой. М., 1999.

156. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах. В 2-х т. М., 1992.

157. Россия и Голландия: 300 лет сотрудничества. М., 1995.

158. Россия и черноморские проливы (XVIII XX столетия). М.: Международные отношения, 1999.

159. Россия, Польша и Причерноморье в XV XVIII вв. М.: Наука, 1979.

160. Русские и немцы в XVIII веке. Встреча культур. М., 2000.

161. Сидоров А.А. К столетию третьего раздела Польши. Варшава, 1895.

162. Смит Ф.И. Суворов и падение Польши. 4.1 -2. СПб., 1866 1867.

163. Смоленский В. История польского народа / Пер. с польского Г.Ф.Львовича. СПб., 1899.

164. Соловьев С.М. История падения Польши. Избранные произведения. Т.2. Ростов-на-Дону, 1997.

165. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн.13 15. М.: Мысль, 1965 -1966.

166. Тарле Е.В. Запад и Россия. Статьи и документы из истории XVIII XX вв. Пг.: Былое, 1918.

167. Тарле Е.В. Сочинения. В 12 т. М.: Академия наук СССР, 1958.

168. Теплов В.Н. Русские представители в Царьграде. 1496 1891 гг. Исторический очерк В.Теплова. СПб., 1891.

169. Трачевский А.С. Союз князей и немецкая политика Екатерины II, Фридриха II, Иосифа II: 1780 1790. СПб., 1877.

170. Уляницкий В.А. Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII веке. М., 1883. Уляницкий В.А. Русские консульства за границей в XVIII веке. М., 1899.

171. Ушаков С. Жизнь графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, почерпнутая из достоверных российских и иностранных источников. СПб., 1811.

172. Фирсов Н.Н. Правительство и общество в их отношениях к внешней торговле России в царствование Екатерины II. Казань, 1902.

173. Черкасов П.П. Двуглавый орел и королевские лилии. М., 1995.

174. Черкасов П.П. Екатерина II и Людовик XVI. М., 2001.

175. Чечулин Н.Д. Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II. 1762 -1774 гг. СПб., 1896.

176. Щебальский П.К. Новые материалы из эпохи 1771 1773 гг. М., 1860. Щебальский П.К. Политическая система Петра III. М., 1870.

177. Щебальский П.К. Русская политика и русская партия в Польше до Екатерины II. М., 1864.

178. Adamcyzk Т. Catherine the Great: Life and Legend. New York, 1989.

179. Althoff F. Untersuchungen zum Gleichgewicht der Machte in der Aussenpolitik Friedrichs des Grossen nach dem Siebenjahrigen Krieg (1762 1786). Berlin, 1995.

180. Anderson M.S. Europe in the Eighteenth Century. 1713 1783. 2nd Ed. London, 1976.

181. Andreescu C.J. La France et la politique orientale de Catherine II d'apres les rapports des ambassadeurs franpais a Saint-Petersbourg. Melanges de l'Ecole roumaine en France, V, Paris, 1927. P.3- 155.

182. Aragon L.A.C. d'. Un paladin au XVIIIе siecle. Le Prince Charles de Nassau Siegen. Paris, 1893.

183. Bain R. Slavonic Europe. A Political History of Poland and Russia from 1447 to 1796. Cambridge, 1908.

184. Bain, R. Nisbet. The Last King of Poland and His Contemporaries. By R. Nisbet Bain. London, Methuen, 1909.

185. Beer A. Die Erste Theilung Polens. Band I-II. Wien, 1873. Blanning T.C.W. Josef II. Longman, 1994.

186. Borntrager Ekkenhard W. Katharina II. Die "Selbsherrscherin aller Reussen". Das Bild der Zarin ihrer Aussenpolitik in der westlichen Geschichtsschreibung. Freiburg, 1991.

187. Brandt О. Caspar von Saldern und die nordeuropaische Politik im Zeitalter Katharinas II. Erlangen und Riel, 1932.

188. Brougham M. Precis historique du partage de la Pologne. Marseille Paris, 1831.

189. Brougham H. Precis historique du partage de la Pologne, par M.Brougham, traduction de 1' anglais avec une introduction et un appendice par A.Clapier. Marseille Paris, 1831.

190. Castera J. Histoire de Catherine II Imperatrice de Russie. Vol.2. Paris, 1797.

191. Catherine II et l'Europe / Ed. par A.Davidenkoff. Paris, 1997.

192. Chazet Rene Andre Polydore. Les Russes en Pologne. Tableau historique depuis 1762 jusqu'a nos jours. Par Rene Andre Polydore de Chazet. Paris Varsovie, 1812.

193. Dukes P. Catherine II and the Russian Nobility. Cambridge, 1966.

194. Eversley. The Partitions of Poland. By lord Eversley. 2nd ed. London, 1915.

195. Fabre J. Stanislas Auguste Poniatowski et l'Europe des Lumieres. Paris, 1952.

196. Ferrand. Histoire des trois demembrement de la Pologne. T.I III. Paris, 1820.

197. Fischer Ch. D'Alembert au Friedrich II uber die theilung Polens. Amsterdam und Koln, 1808.

198. Frankel H. Poland. The Struggle for Power. 1772 1939. London; Lindsay Drummond, 1946.

199. Goralski Z. Austria a trzeci rozbior Polski. Warszawa, 1979.

200. Grodziski S. Polska w czasach przetomu (1764 1815). Wielka histoira polski. T.VI. Krakow, 1999.

201. Gross-Hoffinger A.J. Die Theilung Polens und die Geschichte der osterreichischen Herrschaft in Galizien. Von A.J.Gross-Hoffenger. Dresden Leipzig, 1847.

202. Horn D.B. British Public Opinion and the First Partition of Poland. London: Oliver and Boyd, 1945.

203. Дружинина Е.И. Русский дипломат А.М.Обресков // Исторические записки. Т.40. М., 1952.

204. Дубровин Н. Накануне первого раздела Польши 1772 г. // Вестник Европы. 1870. Июль.

205. Дьяков В.А. Т.Костюшко и его соратники после сражения при Мацеовице (1794 1798) // Славяноведение. 1993. № 5. С.67 - 75.

206. Есипов Г. Фридрих II и граф Панин // Беседа. 1871. Кн.1.

207. Журнал генерал-майора и кавалера Петра Никитича Кречетникова, главного командира корпуса.о движении и военных действиях в Польше в 1767 и 1768 гг. / Изд. О.Бодянский/М.: Унив.тип., 1863.

208. Иваницкий С.Ф. Первый период Барской конфедерации // Учен.зап. Ленинградский государственный педагогический институт. 1941. Т.45. С.225 259.

209. Иваницкий С.Ф. Польша в половине XVIII века и возникновение Барской конфедерации // Учен.зап. Ленинградский государственный педагогический институт. 1939. Т.22.С.103 187.

210. Исламов Т.М. Заговор против Польши. О роли прусско-русско-австрийского альянса 1772 1773 гг. в разделе польского государства // Польша и Европа в XVIII веке. М., 1999.

211. Каменский А.Б. Екатерина II // Вопросы истории. 1989. № 3.

212. Кондзеля Л. Цегельский Т. Концерт трех черных орлов (Споры о разделе Польши). Историки отвечают на вопросы. М., 1990. Вып.2.

213. Кручковский Т.Т. Проблемы разделов Речи Посполитой в русской историографии второй половины XIX начала XX века // Славяноведение. 1993. № 5. С.76 - 85.

214. Лопухин А. Очерк Ясского мира // Сборник Московского главного архива Министерства иностранных дел. Вып.5. М., 1893. С. 113 152.

215. Майков П. Stanislas Poniatowski et Maurice Clayre. Correspondance relative aux partages de la Pologne par Eugene Mottaz. Paris, 1897. Рецензия // Журнал Министерства народного просвещения. 1898. № 1. С.160 165.

216. Маркова О.П. О происхождении так называемого Греческого проекта // История СССР. 1957. №4.

217. Международные связи России в XVII XVIII веках // Экономика, политика и культура. Сборник статей. М.: Наука, 1966.

218. Минкина Н.В. Никита Иванович Панин // Вопросы истории. 2001. № 7.

219. Носов Б.В. Курляндское герцогство и российско-польские отношения в 60-е годы XVIII века: к предыстории разделов Речи Посполитой // Славяноведение. 1993. № 5.

220. Носов Б.В. Международная научная конференция «Польша и Европа в XVIII веке. Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой» Москва, июнь 1994 г. // Славяноведение. 1995. № 1.

221. Носов Б.В Польский вопрос в отношениях Петербурга с державами «фамильного пакта» и Турцией в 1764 1766 гг. // Славянские народы: общность истории и культуры. М., 2000. С.100 - 140.

222. Носов Б.В. Представления о Польше в правящих кругах России в 60-е годы XVIII века, накануне первого раздела Речи Посполитой // Поляки и русские в глазах друг друга. М., 2000. С.72 82.

223. Путешествие и деятельность барона Тотта в качестве консула в Крыму в 1767 году // Киевские университетские известия. Киев, 1873.

224. Рознер И.Г. Придворные круги накануне и во время крестьянской войны 1773 1775 годов // Вопросы истории. 1974. № 4.

225. Санин Г.А. Проблемы Черноморских проливов во внешней политике России XVIII века // Россия и Черноморские проливы (XVIII XX столетия). М., 1999.

226. Сапожникова Г.Н. Из истории русско-германских культурных связей в середине XVIII начале XIX в. // Россия и Германия. Вып.1. М.: Наука, 1998. С.111 - 123.

227. Сафонов М.М. Конституционный проект Н.И.Панина Д.И.Фонвизина // Вспомогательные исторические дисциплины. Т.VI. Л., 1974.

228. Сковронек Е. Удары с трех сторон: разделы Польши как составная часть европейской истории (1772 1793 - 1795) // Родина. 1994. № 12.

229. Смолий В.А. Воссоединение Правобережной Украины с украинскими землями в составе Русского государства. Автореферат. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Киев, 1974.

230. Станиславская A.M. Англо-русские отношения в конце XVIII века // Доклады и сообщения Института истории АН СССР. 1956. № 12.

231. Стегний П.В. Первый раздел Польши и российская дипломатия // Новая и новейшая история. 2001. № 1,2.

232. Туполев Б.М. Фридрих II, Россия и первый раздел Польши // Россия и Германия. Вып.1. М., 1999. С.46-110.

233. Уманец Ф. Понятовский и Репнин // Древняя и новая Россия. 1875. № 7.

234. Цернак К. Конец эпохи великих держав в европейской политике // Вопросы истории. 1993. №5.

235. Черкасов П.П. Людовик XVI и Емельян Пугачев. Французская дипломатия и восстание Пугачева // Россия и Франция. XVIII-XX века. Вып.2. М.: Наука, 1998. С.21 -46.

236. Шеремет В.И. «Греческий проект» и халифат в контексте восточной политики России последней трети XVIII века // Славяне и их соседи: Османская империя и народы Центральной и Юго-Восточной Европы и Кавказа в XIV XVIII вв. М., 1992.

237. Шляпникова Е.А. Г.А.Потемкин // Вопросы истории. 1988 г. № 7.

238. Юсупов P.P. Польский вопрос в политике России накануне русско-турецкой войны 1768-1774 годов // Вестник Московского университета. Сер.8. История. 1980. № 3.

239. Grabski A.F. Nieznane Fragmenty Korespondencji Adama Naruszewicza z Krolem Stanislawem Augustem z lat 1793 1794 / Przeglad historyczny. 1960. T.LI. Zesz.4. C.701 -706.

240. Jones R.E. Runaway Peasants and Russian Motives for the Partitions of Poland. // Imperial Russian Foreign Policy. Cambridge, 1993. P. 103 116.1.rd R.H. The Third Partition of Poland // Slavonic and East European Review, III. 1925. №9. March. P.483 -498.

241. Raeff M. Montmorin and Catherine's Greek Project: Revolution in French Foreign Policy. Cahiers du monde russe et sovietique, 27/1. 1968. P.274 284.

242. Serejski M.H. L'aspect europeen de la question polonaise. Les reflexions des historiens etrangers sur les partages de la Pologne // Poland at the 14th International Congress of Historical Sciences in San Francisco. Wroclaw, 1975.

243. Wandyct P.S. The American Revolution and the Partitions of Poland // The American and European Revolutions, 1776 1848. Iowa City, 1980.

244. Zielinska Z. Rozwazania nad Kwestia Wyposazania Szlachcianek w Wielkim Ksiestwie Citewskim w XVIII Stuliciu // Kwartalnik Historyczny. 1989. № 1-2. C.93 109.

245. Zielinska Z. Glos rosyjskiego arystokraty о Polsce z 1766 r. // Miscellania Historica-Archivistica. T.XI. Warszawa, 2000. P.336 344.a MM-*