автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Речевая интенция защиты в диалогическом дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Речевая интенция защиты в диалогическом дискурсе"

На правахрукописи

БУРМИСГРОВАЛвдмилаПавловна

РЕЧЕВАЯ ИНТЕНЦИЯ ЗАЩИТЫ В ДИАЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

(на материале русского и французского языков)

10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ульяновск - 2005

Работа выполнена на кафедре общего и классического языкознания Тверского государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ Романов Алексей Аркадьевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Сорокин Юрий Александрович; кандидат филологических наук, доцент Белоус Наталья Анатольевна

Ведущая организация - Тверская государственная

сельскохозяйственная академия

Защита состоится «¿СУ » ЬыЯМР 2005 г. в "Тучас.&0 мин. на заседании диссертационного совета КМ 212.278.04 при Ульяновском государственном университете по адресу: 432700 г. Ульяновск, ул. Набережная реки Свияги, д. 1, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Ульяновского государственного университета (г. Ульяновск, ул. Набережная реки Свияги, 1).

Отзывы можно направлять по адресу: 432700 г. Ульяновск, ул. Л. Толстого, 42, научный отдел, Ученому секретарю совета.

Автореферат разослан 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, доцент

Борисова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предметом реферируемой диссертации являются функционально-семантические принципы реализации интенции защиты в речевом плане (дискурса с интенцией защиты, или invention défensive в духе идей французской лингвистической школы см.: О. Ducrot, 1984; С. Kerbrat-Orecchioni, 1994; S. MacEvoy, 1995) на материале русского и французского языков.

Под речевой интенцией защиты понимается обозначенное намерение, которое реализуется в стратегии коммуникативных действий, используемых одним из коммуникантов в процессе диалогической интеракции для охраны своих интересов, целей и установок, например:

(1) - И ты думаешь, что он понимает весь ужас моего положения? Нисколько! Он счастлив и доволен.

- О, нет! Он жалок, онубитраскаяньем...

- Способен ли он к раскаянью?

- Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но горд, а теперь такунижен. Главное, что меня тронуло - его мучают две вещи: то, что ему стыдно за детей, и то, что он любит тебя...да, да, любя больше всего на свете, сделал тебе больно, убил тебя.

(Л.Толстой, 86)

(2) - Quel cochon ce type! dit Stéphanie.

- Lequel?

- Ben le collectionneur!

- Oh lui il faut le comprendre. Partout on lui balance des bonnes femmes dans les pattes il en a marre, il se défend.

(Rochefort, 159)

Процессу охраны или защиты своих интересов, целей и установок, рассматриваемому в системе актов диалогической дискурсии, посвящены исследования многих представителей отечественного языкознания (ИЛ. Су-сов, 1984; А.А. Романов, 1988; 2002; Н.Д. Арутюнова, 1990; СВ. Кодзасов, 1993; А.Е. Кибрик, 1994; Ю.С. Степанов, 1995; Е.О. Менджерицкая, 1997; M.K. Басималиева, 1999; А.Б. Зильберт, 2001 и др.). Несмотря на значительную частотность употребления в речевой практике защитных действий, приходится констатировать, что ни в работах по теории речевого воздействия, ни в исследовании по теории дискурса, проблема комплексного описания интенции защиты в дискурсе не поднималась и не обсуждалась.

Поэтому обращение к названной теме объясняется практически полным отсутствием работ, посвященных лингвистическому описанию интенции защиты как в отечественном, так и зарубежном языкознании, за исключением монографического исследования S. MacEvoy (1995), и нерешенностью целого ряда проблем, связанных с вопросами стратегии защитных действий в речевых произведениях.

Принимая во внимание тот факт, что диалогические единства с речевой интенцией защиты в структурном плане имеют сходство с перформатив-

ными высказываниями, важно иметь в виду, что далеко не всегда функционально-семантическое свойство перформативности реализует себя в своем матричном выражении. В этой связи Дж. Остин отмечал, что «не всегда представляется возможным сведение высказывания к эксплицитному перформативу», имея в виду высказывание типа: Я защищаю Вас от чего-либо. Действительно, речевые образования, в основе которых лежит инвариантная модель речевой интенции защиты «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо» не могут быть причислены к разряду перформативов (см. Г.Г. Почепцов, 1975; А.А. Романов, 1981а; 19816; О.Г. Почепцов, 1983; ИЛ. Сусов, 1984; А. Вежбицкая, 1985; Ю.Д. Апресян, 1986; Дж. Остин, 1986; Н.Д. Арутюнова, 1990; АД Шмелев, 1995; J. Searle, 1976; О. Ducrot, 1980; Е. Roulet, 1990; С. Kerbrat- Orecchioni, 1994), так как защитные действия в речевом плане представляют собой некий тип поведения одного из партнеров в конкретной ситуации диалогического общения.

Иллокутивные образования с формальными показателями защиты не вписывались в простейшую структуру речевых актов, поскольку в процессе диалогического взаимодействия по достижению определенных целей речевая стратегия говорящего представлена в виде набора некоторых кон-ституентов - действий, соотносимых с планом, целями и условиями их достижения. При этом сложные модели, включающие несколько показателей коммуникативной направленности или несколько иллокутивных параметров, практически не рассматривались ввиду неясности отношений между такими показателями.

Рассматривая феномен защиты в речевом плане, учитывается то, что речевое действие является основным компонентом динамической модели диалогической интеракции вообще и дискурса с речевой интенцией защиты в частности. Однако регулятивная специфика дискурса с интенцией защиты в такой модели не изучалась. Более того, вопрос о специфике защитных действий в речевом плане затрагивает целый круг вопросов, среди которых наиболее важными являются вопросы о стратегической и прагматической составляющей такого явления, как вербальная защита. Следует также рассмотреть вопрос и о том, как формальное выражение интенции защиты в виде перформа-тивной формулы обусловлено функционально-семантическими свойствами перформативных предикатов (см. В.Г. Гак, 1971; А. Вежбицкая, 1978; И.П. Сусов 1980; Ю.С. Степанов, 1981; АЛ. Новиков, 1983; Ч. Филлмор, 1983; ИЛ. Сусов, 1984; Н.Д. Арутюнова, 1988; ЕГ. Федосеева, А.А. Романов, 1989; А.М. Шахнарович, RM Юрьева, 1990; Дж Лакофф, 1995).

Проведя краткий анализ феномена перформативности, теории речевых актов и теории речевого воздействия, следует отметить, что защитные действия в речевом плане связаны, прежде всего, не с использованием глагола защищать (ся)/ (se) défendre, на основе которых может строиться соответствующая типология речевых актов, а со стратегией коммуникативных действий. Поэтому нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

1. Анализ стратегии защиты в диалогическом общении как самостоятельного явления, обладающего специфическим набором семантических, прагматических и социальных характеристик;

2. Разработка критериев и условий функционирования дискурса с речевой интенцией защиты, установление его соответствующего коммуникативного статуса и его ограничение от других речевых образований, используемых в диалогической интеракции;

3. Определение интенции защиты как формы коммуникативного и социального поведения говорящего субъекта и как набора стереотипных речевых действий, определяемыми партнерами по общению в качестве защитных;

4. Рассмотрение различных формальных показателей выражения иллокутивной направленности «защита».

Решение указанных вопросов предполагает рассмотрение интенции защиты с точки зрения речевой деятельности участников диалогической интеракции, направленной на решение поставленных задач в рамках определенного вида социальных и иных действий при помощи определенных речевых действий (реплик, шагов, ходов). Исходным пунктом этого направления является деятельностное или динамическое начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях дискурсивной практики с определенными целями и мотивами. При таком подходе, разработанном профессором ААРомановым (1984а; 1986; 1987; 1988), дискурс с интенцией защиты можно представить в виде динамической модели языкового функционирования, построенной на принципах функционально-семантического представления (ФСП-структуры) определенной коммуникативной ситуации, с отражением ролевых (коммуникативные - регулятивные - социальные роли) характеристик участников взаимодействия в полном объеме роли, их действий, связанных с определенными намерениями, интересами и стратегиями.

Актуальность настоящего исследования обусловливается, прежде всего, малоизученностью проблемы анализа дискурса с интенцией защиты в динамической модели ритуально-институциональной коммуникации на материале диалогических фрагментов повседневного общения. Интенция защиты в речевом плане не была объектом специального исследования в отечественной лингвистике. Между тем, все возрастающий социальный заказ на изучение прагматических механизмов вербального воздействия с использованием интенции защиты обусловливает необходимость разработки адекватной модели эффективной коммуникации (Т.М. Дридзе, 1984; И.Ю. Черепанова, 1995; А.А. Романов, И.Ю. Черепанова, А.А. Ходырев, 1997; И.Л. Дергачева, 1998; А.А. Романов, Н.Ю. Воеводкин, ЛА. Романова, 1999; Т.Д. Витлинская, 2000; О.Н. Морозова, 2000). Описание функционирования такого механизма воздействия позволит моделировать латентную связь с подсознанием участников дискурса с интенцией защиты, что может послужить определенной базой для создания интегральной теории воздействия, включая использование различных стратегий неконфликтного дискурса

Основной целью исследования является описание стратегических способов ведения защиты и прагматических свойств диалогических единств защитной направленности. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- рассмотреть глобальную и этапные стратегии защиты в исследуемом дискурсе;

- рассмотреть функционально-семантическую специфику интенции защиты в динамической модели речевого общения;

- показать содержательно-конструктивные особенности дискурса с интенцией защиты;

Поскольку данная работа имеет как частнолингвистическую, так и общелингвистическую цель, в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы дискурса с интенцией защиты выступает речевой материал из ситуаций повседневного общения, художественных произведений и прессы. Ограничение небольшим по объему эмпирическим материалом (1728 диалогических фрагментов на русском и 1646 на французском языках) представляется оправданным согласно поставленным задачам. Критерием отбора дискурсивных фрагментов послужила эксплицитная позиция говорящего в речевом взаимодействии на изменение установки личности участников общения. Основой таких фрагментов являются диалогические единства защитной направленности как целостные вербальные структуры, обладающие функциональной самостоятельностью и связностью.

Методы исследования определены спецификой предмета исследования и поставленными задачами. Разнообразие применяемых методик обусловлено, прежде всего, сложностью рассматриваемого объекта. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является гипоте-тико-дедуктивный метод. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа, метод семантической и прагматической интерпретации, социально-контекстуальные методы: изучение коммуникативных ролей в общении и характер социальных и межличностных отношений между партнерами по общению в соответствии с социальными и правовыми нормами, включая многообразие стратегических технологий.

Научная новизна предлагаемого исследования определяется объектом исследования: интенция защиты в дискурсе как маркер позиционных изменений личности не была объектом специального рассмотрения в лингвистике. Впервые выбранные для исследования комплексные диалогические образования защитной направленности рассматриваются не в плане речеактовой структурной организации, а в рамках целостного функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма, отражающего весь спектр организационно-регулятивных отношений между партнерами по диалогическому общению. Впервые описана специфика реализации форм коммуникативного поведения участников дискурса с ин-

тенцией защиты и стратегия ведения защиты. Определен статус речевой реализации интенции защиты в динамической модели диалогического общения. Выявлена коммуникативная специфика стереотипных проявлений интенции защиты, предложена модель прагматической реализации личностных установок говорящего с иллокутивным потенциалом защиты.

В качестве теоретической базы исследования прагматической специфики реплик защитной направленности принимается деятельностный подход к анализу дискурса, разработанный в Тверской семантико-прагмати-ческой школе. За основу работы взята динамическая модель диалогического общения, разработанная профессором А.А.Романовым (1984; 1986; 1987; 1988; 2000; 2002).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Интенция защиты (ИЗ) в дискурсе может быть представлена как особый класс простых и сложных речевых действий, используемых говорящим субъектом для подтверждения выраженной им прагматической значимости (иллокутивной силы и иллокутивного потенциала) своих диалогических шагов (реплик, ходов) с целью нейтрализовать агрессию собеседника в процессе реализации своей коммуникативной цели.

2. Учитывая целевую направленность интенции защиты, механизмом регуляции коммуникативного поведения коммуникантов будут являться различные стратегии. В типовой интеракции функционально-семантического представления иллокутивного фрейма защиты, существует глобальная стратегия и стратегии тактического порядка. Глобальная стратегия индексируется фреймообразующим показателем - глаголом «защищаться)» в русском языке и «(se) défendre» во французском или отглагольными существительными «зашита»; «защитник»/ «défense»; «défenseur». Стратегии тактического порядка подразделяются на интеракциональные, интерпрета-тивные, управленческие. Необходимость определения стратегий при описании структуры дискурса с интенцией защиты обусловливается тем, что именно с помощью стратегий, употребляемых участниками общения согласно фреймовой организации защитного типа коммуникативного взаимодействия, обеспечивается когерентность репликовых шагов.

3. В конструктивном плане к указанному иллокутивному показателю относятся не только эксплицитные диалогические единицы канонического плана, но и целые дискурсивные комплексы. Выделен особый прагматический тип интенции защиты, где конструктивное оформление блокирует появление эксплицитного маркера перформативности, не снижая воздействующего эффекта на участников интеракции.

4. Иллокутивная градуированность диалогических единств, связанных с интенцией защиты, выступает в качестве функционально-семантического основания, способствующего выделению следующих стратегий защиты: статусная, компетентная,убеждающая, ценностная имотивационная.

5. Прагматическая специфика реализации стратегий речевой интенции защиты определяется комплексом ролевых проявлений, включающих в себя:

набор коммуникативных ролевых экспектаций (говорящий - слушающий, продуцент - реципиент); набор регулятивных ролевых экспектаций (кауза-тор/субъект воздействия - объект воздействия, ведущий/лидер - ведомый, организатор - исполнитель, инициатор - адресат, интрудер - защитник). При этом следует учитывать и экспектаций социокультурных стереотипов, связанных с социальнообусловленным речевым поведением личности.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия и - шире - речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения. Изучение такого явления как квази-перформативность в коммуникативно-функциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс формирования механизмов согласованной коммуникации и управления речевым поведением участников диалогической интеракции. В общелингвистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу анализа регулятивной функции языка, в особенности ее воздействующей и преобразующей речевое поведение разновидности.

Теоретически значимым также является разработка и распространение инструментария прагмалингвистики на семантический анализ таких явлений, как изменение личностных установок говорящего субъекта, преодоление стереотипа в речевом и неречевом поведении посредством правильного выбора стратегий защиты в регулятивной деятельности.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по речевому общению, речевому этикету, лингвострановедению. Результаты исследований могут вызвать интерес психологов, философов, социологов.

Апробация работы проходила на заседаниях кафедры общего и классического языкознания и кафедры иностранных языков естественных факультетов Тверского государственного университета, на межвузовской научно-практической конференции «Научно-лингвистические и психолого-педагогические проблемы преподавания иностранного языка» (Тверь, 2003), «Перспективы модернизации системы образования в современной России. Пути повышения эффективности обучения иностранным языкам (Тверь, 2004), «Совершенствование подготовки специалистов для Тверского региона» (Тверь, 2004), на II международной методологической конференции по теме: «Объект и субъект гуманитарного познания: человеческий фактор в познавательной деятельности» (Севастополь, 2004), «Проблемы профессиональной компетенции в языковом обучении» (Тверь, 2005). Содержание диссертации отражено в 5 публикациях в межвузовских и меж-

дународных сборниках. Общий объем опубликованного материала сосав-ляет 2,25 печатного листа.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка условных обозначений, списка использованной литературы и списка источников примеров.

Во введении обосновывается выбор темы, определяются цели и задачи исследования, устанавливаются новизна и актуальность работы, дается характеристика методов и материала исследования, определяются положения и результаты, выносимые на защиту, а также вводятся основные понятия работы.

В первой главе представлены общие принципы описания структуры речевой интенции защиты, рассматривается социальная форма коммуникации в речевых защитных действиях и функционально-семантическая характеристика речевого эпизода реплик защитной направленности; описывается иллокутивная структура и специфика ролевых проявлений коммуникантов, участвующих в дискурсе с интенцией защиты.

Во второй главе рассматривается коммуникативный статус защиты в системе регулятивных действий, представлены коммуникативные стратегии в прагматических типах дискурса с интенцией защиты, описываются средства языковой манифестации защиты, и способы реализации интенций защитника в преодолении сопротивления партнера по общению.

В заключении представлены результаты проведенного исследования и обозначены перспективы дальнейших исследований в предлагаемом направлении.

В список использованной литературы включено 166 наименований на русском, английском, немецком и французском языках.

Объем диссертации -160 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Дискурс с интенцией защиты представляет собой взаимодействие, протекающее согласно типовому сценарию, предписанному соответствующей фреймовой структурой (М. Минский, 1979; ЕВ. Падучева, 1982; Дж. Серль, 1982; А.А. Романов, 1984; 1986; 1999; А. Вежбицкая, 1985; 3. Вендлер, 1985; Дж. Серль, Д. Вандервекен, 1986;) или Ф-структурой, которая содержит в себе условия реализации интенции защиты, а также речевые события, предшествующие или сопутствующие развитию сценария защиты. Содержание фреймовой структуры характеризуется целью совершения исследуемого речевого взаимодействия, ожидаемым от него эффектом, планом построенных согласно типовому сценарию речевых действий, набором типовых форм речевых действий, отражающих соотношение иллокутивной силы и иллокутивного потенциала защиты. С точки зрения иллоку-тивности интенция защиты отражает преодоление коммуникативного сопротивления одного из партнеров по взаимодействию, который тем или

иным образом стимулирует процесс защиты и вынуждает своего партнера защищать свои интересы, цели и установки.

С учетом специфики исследуемого дискурса с речевой интенцией защиты, ее участники были названы следующим образом: защитник (коммуникант, продуцирующий защиту) и интрудер (коммуникант, спровоцировавший действия по защите).

С учетом целей использования дискурса с интенцией защиты, ожидаемого от его произведения эффекта, а также определения характерного для него ролевого репертуара можно определить наиболее употребляемые речевые стратегии. Глобальная стратегия индексируется фреймообразующим иллокутивным показателем - глаголом «защищать (ся)» в русском языке и «(se) défendre» во французском или отглагольными существительными «защита»; «защитник»/ «défense»; «défenseur», например:

(3) Направляясь в мурьинскую глушь, я, помнится, еще в Москве давал себе слово держать себя солидно. Мой юный вид отравлял мне существование на первых шагах. Каждому приходилось представляться:

—Доктор такой-то.

И каждый обязательно поднимал брови и спрашивал: —Неужели? А я-то думал, что вы еще студент.

—Нет, я кончил, — хмуро отвечал я и думал: «Очки мне нужно завести, вот что». Но очки было заводить не к чему, глаза у меня были здоровые, и ясность их еще не была омрачена житейским опытом. Не имея возможности защищаться от всегдашних снисходительных иласковыхулыбок при помощи очков, я старался выработать особую, внушающую уважение, повадку Говорить пытался размеренно и веско, порывистые движения по возможности сдерживать, не бегать, как бегают люди в двадцать три года, окончившие университет, а ходить Выходило все это, как теперь, по прошествии многих лет, понимаю, очень плохо.

(Булгаков, 19)

(4) - Personne ne boira ici que nous n'ayons bu!

Tout le monde se retourna à cette voix mordante, et les deux blatiers devinrent le point de mire de mille regards où l'étonnement annonçait une colère qui n'était pas loin.

- Es-tu fou, blatier? - dit un paysan. - Ôte-moi ton bâton, de delà! Et garde-le pour défendre tes oreilles!

(d'Aurevilly, 75)

Речевая стратегия коммуникантов как составляющая плана реализации иллокутивного потенциала типового ФСП с целью защиты раскрывает через определенные языковые форманты иерархическое отношение между глобальной и тактическими целями. Как тип речевого поведения стратегия защиты может быть представлена в виде набора некоторых действий, соотносимых с планом, целями и условиями их достижения. Поэтому стратегию защиты следует рассматривать как некоторую проспекцию того, как глобальная, а на уровне этапа ФСП и локальная цели могут и должны быть

достигнуты и какой набор конститутивных действий необходим для этого. Следует отметить, что стратегии этапных периодов остаются общими для любого ФСП, независимо от того, каким иллокутивным потенциалом оно порождается (А.А. Романов, 1988:104). Уровню социальной интеракции соответствует интеракииональная стратегия защиты, где учитывается социально-ролевой статус коммуникантов. На этом этапе взаимодействия используются стратегии вежливости, такта, сохранения интересов коммуникантов, сохранения «лица» и престижа, например:

(5) Женщины послушно вышли. Витя закрыл за ними дверь, потом осторожно взял Ванду за плечи, заглянул в лицо:

- Ты этого рыжего испугалась? Ты его знаешь?

Ванда не ответила, но плакать перестала. Платка у нее не было, она размазывала слезы рукой.

- Чудачка ты! Таких хлюстов бояться - жить на свете нельзя. (Стратегия сохранения интересов коммуниканта).

Ванда сказала в угол оконной рамы:

- Я его не боюсь, а здесь все равно не останусь. -Хорошо. Не оставайся. (Стратегия сохранения «лица»).

(Макаренко, 158)

(6) La gorge serrée par l'émotion, Mme Euterpe considérait cet homme qu'elle avait soupçonné d'être un criminel et qui était un poète de la famille. Il dit encore, du bout des lèvres:

- Je dois vous paraître absurde... Pardonnez-moi... (Стратегия сохранения престижа).

- C'est moi qui vous demande de me pardonner, soupira Mme Euterpe. (Стратегия вежливости).

(Troyat, 112)

Иллокутивно-тематическому этапу взаимодействия соответствует ин-терпретативная стратегия защиты, которая может проявляться в стратегиях информативности, непротиворечивости изложения, логического следования в тематическом развитии, например:

(7) Граф Захар Чернышев, по чину президента Военной коллегии, подсел к Екатерине, нашептывая на Суворова, дабы наказать молодчика за кощунственный штурм святой обители. Екатерина послала его к чертям:

- Суворова попусту не дергайте. Он мне нравится тем, что на других не похож. От таких оригиналов большая польза бывает! (Стратегия информативности).

(Пикуль, 276)

(8) - Laisse Bruno tranquille, veux-tu...

- Oh! pardon. Les tabous!... Je t'énerve?

Elle tourna vers lui le visage si doux, si désarmé qu'il prit peur. Mais trop tard.

- Tu m'as énervée? Oui. Je suis "énervée". Je ne veux plus te voir, Kurt. (Стратегия логического следования в тематическом развитии).

(Sagan, 88)

Уровню организации речевого общения соответствует стратегия управления защитой. Этот тип стратегий включает в себя стратегию снятия конфликта, управления вниманием партнера, стратегии корректности, а также стратегии умолчания, передачи инициативы, уловки, захвата инициативы, нападения, например:

(9) - Что это за бессмыслица! - говорил Степан Аркадьич, узнав от приятеля, что его выгоняют из дома, и найдя Левина в саду, где он гулял, дожидаясь отъезда гостя. - Mais c'est ridicule! Какая тебя муха укусила? Mais c'est du dernier ridicule! Что же тебе показалось, если молодой человек... Но место, в которое Левина укусила муха, видно, еще болело, потому что он опять побледнел, когда Степан Аркадьич хотел объяснить причину, и поспешно перебил его:

- Пожалуйста, не объясняй причины! Я не могу иначе! Мне очень совестно пред тобой и пред ним. Но ему, я думаю, не будет большого горя уехать, а мне и моей жене его присутствие неприятно. (Стратегия корректности). -Но ему оскорбительно! Et puis c'est ridicule.

- A мне и оскорбительно и мучительно!Ия ни в чем не виноват, и мне незачем страдать! (Стратегия захвата инициативы).

(ЛЛолстой, 572)

(10) "Pratique d'avoir lu le journal!" pensa Olivier.

- Benès ne cédera pas au chantage. C'est un homme, ça! dit l'oncle Henri. (Стратегия корректности).

- Il n'empêche qu'on se trouve dans une impasse.

(Sabatier, 156)

К основным функциональным условиям реализации защитных действий в речевом плане относятся следующие:

1) защитник знает, что возможно осуществление некоторого действия;

2) защитник действительно хочет осуществления некоторого каузиро-ванного речевого или неречевого действия;

3) защитник должен быть уверен в том, что он действительно хочет сообщить свою установку интрудеру;

4) защитник должен быть уверен в том, что интрудер в состоянии выполнить каузируемое речевое действие;

5) защитник имеет определенное основание для осуществления каузи-рования интрудеру некоторого речевого или неречевого действия (плюс условие использования основания);

6) защитник готов применить к интрудеру некоторые санкции в случае противодействия его намерениям и действиям.

Интенция защиты представляется метакоммуникативным взаимодействием в результате своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, имеющие своей целью совершение некоторого речевого или неречевого действия. Именно поэтому к условиям реализации интенции защиты добавляются условия реализации, харак-

терные для того коммуникативного акта, в рамках которого он разворачивается. Несмотря на вариативность причин употребления защитных действий, все они возникают в рамках ограниченного числа определенных ситуаций:

1) несоответствие формальной организациирепликового шага;

Защитник воспринимает форму выражения речевого поведения интру-

дера как несоответствующую коммуникативной роли своего партнера по общению и связанным с ней коммуникативно-социальным экспектациям, а, следовательно, и рамкам первоначально заданного фрейма (затрагиваются манифестационный и иллокутивный уровни речевого действия партнера).

2) несоответствиенеречевыхдействий;

Защитник воспринимает форму выражения неречевого поведения ин-трудера как неуместную в данной ситуации диалогического взаимодействия по вышеизложенным основаниям (затрагивается уровень социальной интеракции).

3) несоответствие содержаниярепликового шага;

Защитник рассматривает тему (предмет) обсуждения как неприемлемый в данной ситуации речевого общения по вышеизложенным основаниям (затрагиваются тематический и манифестационный уровни речевого действия партнера).

Акт реализации целевого действия, т.е. речевой эпизод интенции защиты помимо Ф-структуры иллокутивного потенциала включает в себя контекст общих действий, на фоне которых осуществляется реализация действий партнеров. Контекст общих действий всегда обусловлен, и его можно рассматривать как предварительные действия, которые предшествуют речевому эпизоду (в исследуемом типе дискурса - стимул к защите) и макродействия (то, что значимо для появления действий в речевом эпизоде, в данном случае - интенция защиты). Ф-структура может рассматриваться как самостоятельная конфигурация или субфрейм, состоящая из ядра, набора типовых форм речевых действий, представляющих эту структуру в речевом эпизоде, участников речевого события. Кроме указанных компонентов имеются также цель, план и консеквент (т.е. последствия результирующего эффекта, в исследуемом типе дискурса - это извинение или его интенция) и перспектива. Реплики защитной направленности образуют гиперфрейм, обладающий общностью контекста подобных высказываний. Что касается извинений, то их следует рассматривать как систему защитных высказываний и одновременно как подсистему, которая противостоит оправданию (.Г.8еаг1е, 1976; О. Бисго^ 1980).

Любые действия по защите могут одновременно быть способом защиты от нападения и способом обвинения, ставящим интрудера перед необходимостью защищаться. Эта мена ролей может присвоить конфликту свойство бесконечности. Интенция защиты также проявляет свою двойственность: она, используя различные стратегии, защищается от нападения, но и сама может содержать в себе стимул к защите. Она может отвергать оправдания, интерпретируя состояние вещей как агрессию, вменяя это в

вину интрудеру, следовательно, можно сделать вывод, что интенция защиты имеет амбивалентный характер (8. МаеЕуоу, 1995).

Если в процессе диалогического взаимодействия коммуникант недоволен стратегическим развитием диалога и считает, что оно не способствует достижению его коммуникативных целей, то он может попробовать повлиять на изменение общей стратегической линии диалога. Для реализации этого намерения коммуникант использует различные способы. Это может быть, например, употребление иных, более приемлемых в данной ситуации стратегий в рамках заданного фрейма или попытка изменить свою ролевую позицию и/или позицию своего партнера по общению. В последнем случае успешность предпринятой попытки будет зависеть от действий обоих коммуникантов, так как диалог представляет собой их взаимодействие и любая инициатива одного коммуниканта влечет за собой ответную реакцию другого. Его действия могут развиваться следующим образом:

а) партнер принимает подобное коренное изменение хода диалога и избирает себе соответствующую данной ситуации роль. Это происходит по собственному желанию коммуниканта или под давлением более высокого статуса того партнера, который желает сменить его или свою роль;

б) партнер настаивает на сохранении прежних отношений с возможным применением более высокого статуса для достижения этой цели, что может вызвать со стороны партнера, желающего поменять ролевые позиции, отказ продолжать взаимодействие (один из видов реализации интенции защиты - адресатная защита);

в) партнер предлагает свой собственный вариант изменения коммуникативных ролей;

г) партнер отказывается продолжать взаимодействие.

В свою очередь коммуникант, недовольный ходом развития диалога и желающий изменить свою ролевую позицию и/или ролевую позицию своего партнера по общению может настаивать на своем мнении, чтобы реализовать инициирующий тип защиты. Адресатная (реактивная) защита отличается от инициирующей тем, что она возникает в ответ на некоторую информацию, исходящую от инициатора и по каким-либо причинам не соответствующую его собственным взглядам по этому вопросу.

Для реализации интенции защиты в процессе диалогического общения необходимо наличие трех основных компонентов: Г (говорящий), С (слушающий), р (некоторое каузированное защитником речевое действие относительно агрессора).

1) защитник знает, что возможно р (условие А);

2) защитник хочет, чтобы было р (условие В);

3) если не р, то возможно применение определенных санкций к партнеру (условие С).

Принимая во внимание вышеперечисленные условия, можно определить место защиты в дискурсе с регулятивной направленностью.

1. Если говорящий знает, что возможно совершение некоторого действия (А) и хочет, чтобы оно реализовалось (В), но не может или не хочет в данной ситуации применять какие-либо санкции к своему партнеру по общению (не С), то он использует извинение.

2. Если говорящий хочет, чтобы было совершено некоторое действие (В) и в случае невыполнения своего желания может применить более жесткие методы воздействия относительно своего партнера по общению (С), но ему безразлично, возможно ли совершение этого действия (не А), то он применяет другой коммуникативный акт - оправдание.

3. Если говорящий знает, что возможно совершение некоторого действия (А), хочет, чтобы оно имело место (В) и применяет некоторые санкции, противоречащие воле его партнера по общению и вынуждающие его совершить какое-либо действие, то он применяет обвинение.

Каждый из перечисленных коммуникативных актов представляет собой диалогическое взаимодействие партнеров, направленное на достижение одним из них запланированной коммуникативной цели с использованием различных способов взаимодействия относительно партнера по общению. Что касается общих черт, присущих этой группе коммуникативных актов, то их можно выделить на основании анализа компонентов коммуникативно-социального поля (КСП).

Принимая во внимание то, что коммуникант вправе применить различные способы воздействия (то есть дифференциацию иллокутивного потенциала), можно распределить извинение, оправдание, обвинение, оскорбление по степени уменьшения воздействующего потенциала, приводящего к конфликту, таким образом:

Оскорбление

Наивысшая степень конфликтности, характеризующаяся применением силового воздействия. Психологическая специфика ролевого репертуара коммуникантов значения не имеет. Обвинение

Характерная осо- Оправдание

бенность коммуни- Характерная особенность коммуникативного поведе- Извинение

кативного повеления: ссылка на угрозу применения силового воздействия и на различие в статусе между коммуникантами. Характерная особенность коммуни-

ния: экспликация аргументативных стратегий и ссыпка на различие в статусе между коммуникантами. кативного поведения: устранение конфликта, т.е. противоречий между партнерами по общению. Нейтрализация статусных различий между участниками общения.

Наивысшей степенью ситуации защитного противодействия в этом случае является оскорбление, так как оно подразумевает резкое ограничение рамок коммуникативного поведения по достижению целей одним коммуникантом другого с помощью силового воздействия. Каждый, участвующий в конфликтном обмене, представляет себя жертвой другого, но в то же время ставит другого перед необходимостью защищаться.

Резкой границы между вышеупомянутыми коммуникативными актами не существует, так как говорящий может свободно переходить от использования одного акта к использованию другого, тем самым усиливая или смягчая категоричность своего высказывания.

Тем не менее, существующие отличия между перечисленными коммуникативными актами с регулятивной направленностью, заключаются в выборе способа воздействия на партнера по общению соответственно необходимым условиям, составляющим семантическую формулу каждого конкретного коммуникативного акта. Следующие отличия позволяют определить специфику употребления подобных коммуникативных актов в процессе диалогического общения;

1). Характерной особенностью извинения является то, что коммуникант, совершивший поступок и признающийся в своей вине, играет одновременно две роли: виноватого и осуждающего самого себя. В речевом акте извинения Э. Гоффман (Е. Goffinan, 1972: 144) выделяет пять типовых компонентов: 1) выражение огорчения, 2) признание своей вины, 3) самоосуждение, 4) обещание исправиться, 5) предложение компенсировать ущерб. В иной трактовке компоненты извинения выглядят как 1) собственно извинение, 2) объяснение причины, 3) признание ответственности, 4) предложение компенсировать ущерб, 5) обещание исправиться. (A. Cohen et al., 1986: 52). Чем больше дистанция между участниками общения, тем более вероятно использование развернутой схемы извинения с приведением причин, признанием ответственности и - в определенных обстоятельствах - обещанием вести себя лучше. Предложение компенсировать ущерб, однако, нейтрализует статусное различие.

2). Также как извинение, оправдание характеризуется определенной ролевой позицией продуцента. В данном случае это позиция опытного и компетентного человека, характеризующаяся объективностью оценки сложившейся ситуации и стремлением разрешить ее с минимальными потерями для обоих партнеров. Основной чертой данного коммуникативного акта является использование стратегии аргументированного изложения. Отличие оправдания от извинения заключается в том, что в случае оправдания продуцент отдает себе отчет в реальности совершения желаемого действия и в соответствии с этим пытается достичь своей цели с помощью аргументированности изложения.

3). Специфика процесса защиты заключается в том, что он имеет амбивалентную направленность, то есть обвинение и защита являются одновре-

менно и щитом, и мечом (S. MacEvoy, 1995). Обвинительный контекст продуцента заставляет реципиента либо исправлять зло (извинения), либо защищаться (оправдание, обида).

4). Вербальным выражением конфликта может быть оскорбление, осмеяние,презрение, объявление войны, наказание, приговор, постановление об отказе в иске, исключение, отстранение. При этом не делается различие между юридическими, социальными и нравственными нормами. Отличительная особенность конфликта заключается в том, что контекст предварительных действий содержит в себе ярко выраженную агрессию и продуцент вынуждает реципиента защищаться, тоже, в свою очередь, проявляя агрессию.

В основе иллокутивной структуры дискурса с интенцией защиты лежит инвариантная формула, отражающая взаимодействие собеседников в таком виде: «Язащищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо». Исходя из общего количества проанализированных примеров, иллюстрирующих реализацию интенции защиты, можно сделать вывод, что инвариантная формула используется достаточно редко. Это связано с тем, что глагол «защищаться)» и его французский эквивалент «(se) défendre» чрезвычайно интенсивен, то есть обладает высокой иллокутивной силой. В том случае, когда необходимо смягчить вербальное действие, чтобы иметь возможность отступить (например, в случае противодействия партнеру, социально-ролевой статус которого выше), сгладить возможную коммуникативную неудачу (например, в начальных стадиях взаимодействия партнеров) употребляются транспонированные конструкции, заменяющие инвариантную формулу и иллокутивная сила которых ниже задаваемого типовым фреймом иллокутивного потенциала.

Защитник, употребляющий инвариантную формулу и не допускающий возникновения коммуникативного рассогласования, должен отвечать следующим условиям:

а) его социально-ролевая позиция должна быть выше позиции интрудера;

б) защитник должен быть абсолютно уверен в достижении желаемого результата, т.к. именно он несет ответственность за наступление возможного рассогласования в случае несоответствия его поведения ролевым экс-пектациями нтрудера.

С точки зрения запланированных инициатором коммуникативных целей можно выделить два типа интенции защиты:

1) направленную на совершение действия;

2) направленную на изменение мнения.

Помимо уже упомянутых условий, для того, чтобы интенция защиты имела положительный результат и была коммуникативно удачной, защитник должен уметь правильно выбирать стратегии защиты и иметь определенное основание для того, чтобы сообщать интрудеру некоторую информацию. Результатом актуализации этого основания является достижение

защитником каузируемого эффекта. Если на роль лидера претендует инициатор, то он использует преимущественно интеракционалъные стратегии, тогда как в случае попытки завоевания лидерства адресатом используются интерпретативные стратегии.

В соответствии с основаниями, актуализируемыми защитником для достижения каузируемого эффекта, были выделены следующие стратегии защиты:

1. Статусная (основание - различие в статусе между защитником и интрудером).

В ситуации статусной защиты применяются главным образом, интеракционалъные стратегии, а именно:

1) стратегия вежливости, если защитник не желает подчеркивать свою власть над своим партнером по коммуникации. С точки зрения производимого эффекта, данную стратегию можно оценить очень высоко, так как она помогает расположить к себе партнера по общению, но в то же время зачастую напоминает о дистанции. Этот эффект остается в силе и при противодействии защитнику;

2) стратегия такта, если защитник намеревается произвести положительный эффект на иного коммуниканта и не имеет целью настроить его против себя, форсируя события. Эффект этой стратегии сравним с вышеупомянутой в случае правильной ее оценки другим коммуникантом;

3) стратегия «сохранения лица», если защитник пытается сгладить вербальное воздействие с целью обеспечить себе достойный вариант ухода от ответственности в случае коммуникативной неудачи. Эта стратегия эффективна при начинающемся противодействии защитнику и посягательству на его статус коммуникативного лидера.

В случае если защитник является адресатом и ему необходимо завоевать роль лидера, он может использовать очень действенные в данном случае управленческие стратегии умолчания и игнорирования, а также стратегию намека, что сразу же напоминает о разнице в ролевом статусе партнеров.

2. Компетентная (основание - предполагаемая компетенция защитника). Поскольку социально-ролевой статус партнеров может быть как различным, так и одинаковым, это отражается на большой вариативности стратегий:

1) стратегия снятия конфликта, или устранения противоречий Эти противоречия могут иметь различный характер: двусмысленность, различное понимание природы вещей, различное отношение к достоверности сообщаемого, различная оценка явлений. Эта стратегия, прежде всего, направлена на нейтрализацию статусных различий между участниками интеракции и создание тональности дружеского общения, атмосферы солидарности и равновесия между защитником и интрудером;

2) стратегия аргументированности, довода и обоснования, особенно часто используемые, если защитник - адресат или только претендует на роль лидера в общении. Эффективность этих стратегий во многом зависит от уместности, точности и вескости используемых аргументов;

3) стратегия доверия, если у защитника есть основания быть уверенным в его наличии. В противном случае, при отсутствии такового, результативность защиты весьма сомнительна;

4) стратегия коррекции и подведения к выводу, в случае инициирующей защиты, причем защитник должен быть коммуникативным лидером. Компетентность защитника должна быть очень велика в данном случае;

3. Убеждающая (основание - убежденность в фактуальности отражения положения вещей).

Так как защитник основывается лишь на своем субъективном опыте, ему требуется приложить немало усилий, чтобы убедить другого коммуниканта в своей точке зрения. С этой целью защитник может использовать все многообразие интерпретативных стратегий:

1) стратегию информативности и новизны, которая делает процесс защиты более легким, поскольку на новую информацию сложнее найти контраргумент. Данное обстоятельство обусловливает эффективность этой стратегии, используемой как инициатором, так и адресатом;

2) стратегию непротиворечивости изложения, так как логично изложенные аргументы легче воспринимаются;

3) стратегию аргументированности, довода и обоснования по вышеизложенным причинам;

4) стратегию снятия конфликта, илиустраненияпротиворечий по ранее упомянутым причинам.

4. Ценностная (основание - обязательность исполнения защитником действия с точки зрения морали).

Используемые в данном случае стратегии соотносятся с уровнем организации речевого общения: чем лучше защитник сможет сделать это, тем быстрее он добьется своих целей. В связи со сказанным, наиболее употребляемыми речевыми стратегиями будут управленческие стратегии, а именно:

1) стратегия корректности к ответным реплнковым шагам - то, что защитник не будет оставлять ответные шаги партнера без внимания и реакции поможет ему действовать адекватно возможному его противодействию и направлять диалог в нужное русло;

2) стратегия умолчания и игнорирования, если защитник хочет скрыть какие-либо слабые стороны от другого коммуниканта;

3) стратегия уловок, если защитник хочет отвлечь внимание собеседника от логического развития сценария и, тем самым, реализовать свои цели;

4) стратегия нападения, если защитник пытается застать врасплох партнера по коммуникации и не дать ему время на размышление над сложившейся ситуацией, а также, если защитник желает подчеркнуть свою власть над партнером по коммуникации.

5. Мотивационная (основание - использование защитником адекватной мотивации). Защитник использует в данном случае такие стратегии, как:

1) стратегия обоснования и довода, если защитник пытается показать преимущества своей точки зрения другому коммуниканту. В большинстве случаев данная стратегия имеет место тогда, когда защитник является адресатом и стремится добиться лидирующего положения в диалоге;

2) стратегии вежливости и такта, причины использования которых были изложены ранее;

3) стратегии комментария, подсказки, исправления, если защитник намерен сдерживать и координировать действия другого коммуниканта. Эта стратегия наиболее часто используется в случае адресатной защиты;

4) стратегия снятия конфликта, илиустранения противоречий по ранее упомянутым причинам.

Выход защитника за рамки условий использования основания в коммуникативной ситуации безусловно ведет к коммуникативной неудаче, так как планируемый эффект не достигается.

Прежде чем начать диалог, защитник должен правильно выбрать основание для использования защитных действий, так как ошибка может привести к коммуникативной неудаче. Для этого ему следует реально определить свои возможности в плане социальных отношений между ним и ин-трудером. В соответствии с возможным основанием защитник выбирает тот или иной вид взаимодействия, наиболее подходящий в данных условиях. Например, если основанием является обязанность, то защитник может использовать все виды инъюнктивов (приказы, требования, команды), если основанием является побуждение, то защитник может использовать все виды реквестивов (просьбы, мольбы) и т.д. Из контактивно-регулятивного фреймообразующего иллокутивного типа следует упомянуть сатисфакти-вы, а именно: упреки, сожаления, извинения, прощения, порицания, осуждения, обвинения, критику (А.А. Романов, 1988).

Языковые средства формирования регулятивных действий в процессе защиты являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Выбор формы языкового выражения интенции защиты и используемых с этой целью средств определяются чаще всего социально-ролевыми отношениями участников исследуемого дискурса: защитника и интрудера. Особую роль в процессе выбора играет статус коммуникантов, влияющий на усиление или смягчение категоричности высказывания, что возможно с помощью выбора формы высказывания (эксплицитной, транспонированой, имплицитной).

Социально-психологические факторы, определяющие специфику общения во всем коммуникативном событии, служат важными регулятивами

процесса защиты. Именно их правильное сочетание способствует обеспечению смысловой связности дискурса, воплощающейся в реализации соответствующих стратегий. Защитник выбирает наиболее подходящую, на его взгляд, форму выражения защиты, базируясь на приемлемом основании защиты и соответствующих ей условиях использования. Но, все-таки, иногда коммуникативное рассогласование настолько близко, что интрудер начинает открыто противоречить защитнику. Тогда защитник предпринимает ответные действия, используя соответствующие ситуации приемы. Можно выделить ряд наиболее употребляемых приемов, используя которые защитник пытается вернуть разговор в необходимое ему русло. Они варьируются в зависимости от выбранной защитником стратегии защиты.

ВЫВОДЫ

1. С точки зрения иллокутивности интенция защиты отражает преодоление коммуникативного сопротивления одного из партнеров по взаимодействию, который тем или иным образом стимулирует процесс защиты и вынуждает своего партнера защищать свои интересы, цели и установки.

2. С учетом целей использования дискурса с интенцией защиты, ожидаемого от его произведения эффекта, а также определения характерного для него ролевого репертуара, можно определить наиболее употребляемые речевые стратегии, которые являются механизмом регуляции поведения коммуникантов. В типовом ФСП иллокутивного фрейма защиты, существует глобальная стратегия и стратегии тактического порядка. Глобальная стратегия индексируется фреймообразующим показателем - глаголом «защищать(ся)» в русском языке и «(se) défendre» во французском или отглагольными существительными «защита»; «защитник»/ «défense»; «défenseur». Стратегии этапных периодов можно разделить на интеракциональ-ные, интерпретативные и управления защитой.

3. Интенция защиты представляется метакоммуникативным взаимодействием в силу своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, целью которых является совершение некоторого речевого или неречевого действия.

4. Проанализированный материал позволил выделить следующие основные приемы, используемые для акцентуации защиты:

Статусная защита - напоминание об обязанности; прямая угроза на основании невыполнения обязанности; напоминание о моральном долге. Компетентная защита - ставка на интерес интрудера; доказательство с опорой на факты; использование доверия интрудера к защитнику. Убеждающая защита - аргументация; демонстрация реального положения вещей; доверие.

Ценностная защита - апелляция к чувству жалости интрудера; ссылка на авторитет; соответствие морали.

Мотивационная защита - демонстрация необходимости поступить именно так; опора на некое пристрастие интрудера; аргументация.

Анализ особенностей и механизмов использования интенции защиты в речевом взаимодействии показал правомочность выделения диалогического дискурса с интенцией защиты в отдельный класс, отражающий институционально-регулятивную специфику взаимодействия участников диалогического общения.

Основные положения работы нашли отражение в следующих публикациях автора:

1. Бурмистрова Л.П. Дефансив - коммуникативный акт защиты // Научно-лингвистические и психолого- педагогические проблемы преподавания иностранного языка. - Тверь: ТвГу, 2003. С. 6-11. (0,5 пл.)

2. Бурмистрова Л.П. О роли контекста в репликах дефансивной направленности // Перспективы модернизации системы образования в современной России. Пути повышения эффективности обучения иностранным языкам. -Тверь: ТвГУ, 2004. С. 22-27. (0,5 пл.)

3. Бурмистрова Л.П. Социальная форма коммуникации реплик дефансив-ной направленности // Совершенствование подготовки специалистов для Тверского региона.-Тверь: ТГСХА, 2004. С. 166-168. (0,25 пл.)

4. Бурмистрова ЛЛ. Ролевая специфика участников интеракции защиты // Проблемы профессиональной компетенции в языковом обучении. - Тверь: ТвГУ, 2005. С. 39-49. (0,75 п.л.)

5. Бурмистрова Л.П. Стратегические принципы организации интеракции защиты // Языковая личность в дискурсе: Полифония структур и культур. Труды международной конф- Москва - Тверь: ИЯ РАН, ТвГУ, ТГСХА, 2005. С. 134-137. (0,25 пл.)

Подписано в печать 17.05.2005. Формат 60x84 У^. Бумага типографская. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,25. Тираж 100 экз. Заказ 243.

Издательство «Золотая буква». Россия, 170033, г. Тверь, ул. Фадеева, д. 27. Тел.(0822)36-63-65.

• Jh -j

Ш1Ш

388

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бурмистрова, Людмила Павловна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава первая. СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ РЕЧЕВОЙ ИНТЕНЦИИ ЗАЩИТЫ

1.1. Общие принципы описания структуры речевой интенции защиты в коммуникативном процессе.

1.2. Формы коммуникации в дискурсе с установкой на защиту.

1.3. Ролевые проявления и ролевые экспектации в системе речевых действий с интенцией защиты.

1.4. Иллокутивная структура дискурса с интенцией защиты.

1.5. Функционально-семантическая характеристика речевого эпизода в репликах защитной направленности.

Выводы по первой главе.

Глава вторая. КОММУНИКАТИВНАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ РЕЧЕВОЙ ИНТЕНЦИИ ЗАЩИТЫ В ДИСКУРСЕ.

2.1. Коммуникативный статус защиты в системе регулятивных действий.

2.2. Коммуникативные стратегии в прагматических типах дискурса с интенцией защиты.

2.3. Прагматические особенности регулятивных действий в дискурсе с интенцией защиты.

2.4. Способы и средства реализации интенций защитника в преодолении сопротивления партнера по коммуника

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Бурмистрова, Людмила Павловна

Предметом настоящего исследования являются функционально-семантические принципы реализации интенции защиты в речевом плане (дискурса с интенцией защиты, или,invention défensive в духе идей французской лингвистической школы см. Ducrot, 1984; Kerbrat-Orecchioni, 1994; MacEvoy, 1995) на материале русского и французского языков.

Под речевой интенцией защиты понимается обозначенное намерение, которое реализуется в стратегии коммуникативных действий, используемых одним из коммуникантов в процессе диалогической интеракции для охраны своих интересов, целей и установок, например:

1) - И ты думаешь, что он понимает весь ужас моего положения? Нисколько! Он счастлив и доволен.

- О, нет! Он жалок, он убит раскаяньем.

- Способен ли он к раскаянью?

- Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но горд, а теперь так униэ/сен. Главное, что меня тронуло — его мучают две вещи: то, что ему стыдно за детей, и то, что он любит тебя. да, да, любя больше всего на свете, сделал тебе больно, убил тебя.

Л.Толстой, 86)

2) - Quel cochon ce type! dit Stéphanie.

- Lequel?

- Ben le collectionneur!

- Oh lui il faut le comprendre. Partout on lui balance des bonnes femmes dans les pattes il en a marre, il se défend.

Rochefort, 159)

Процессу охраны или защиты своих интересов, целей и установок, рассматриваемому в системе актов диалогической дискурсии, посвящены исследования многих представителей отечественного языкознания (Сусов, 1984;

Романов, 1988; 2002; Арутюнова, 1990; Кодзасов, 1993; Кибрик, 1994; Степанов, 1995; Менджерицкая, 1997; Басималиева, 1999; Зильберт, 2001 и др.). Несмотря на значительную частотность употребления в речевой практике защитных действий, приходится констатировать, что ни в работах по теории речевого воздействия, ни в исследовании по теории дискурса, проблема комплексного описания интенции защиты в дискурсе не поднималась и не обсуждалась.

Поэтому обращение к названной теме объясняется практически полным отсутствием работ, посвященных лингвистическому описанию интенции защиты, как в отечественном, так и зарубежном языкознании за исключением монографического исследования МасЕуоу (1995), и нерешенностью целого ряда проблем, связанных с вопросами стратегии защитных действий в речевых произведениях.

Принимая во внимание тот факт, что диалогические единства с речевой интенцией защиты в структурном плане имеют сходство с перформативными высказываниями, важно иметь в виду, что далеко не всегда функционально-семантическое свойство перформативности реализует себя в своем матричном выражении. В этой связи Дж. Остин отмечал, что «не всегда представляется возможным сведение высказывания к эксплицитному перформативу», имея в виду высказывание типа: Я защищаю Вас от чего-либо. Действительно, речевые образования, в основе которых лежит инвариантная модель речевой интенции защиты «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо» не могут быть причислены к разряду перформативов (см. Почепцов, 1975; Романов, 1981а; 19816; Почепцов, 1983; Сусов, 1984; Вежбицкая, 1985; Апресян, 1986; Остин, 1986; Арутюнова, 1990; Шмелев, 1995; Беаг1е, 1976; Висго^ 1980; 11ои1е(, 1990; КегЬгаЮгессЫош, 1994), так как защитные действия в речевом плане представляют собой определенный тип поведения одного из партнеров в конкретной ситуации диалогического общения.

Иллокутивные образования с формальными показателями защиты не вписывались в простейшую структуру речевых актов, поскольку в процессе диалогического взаимодействия по достижению определенных целей речевая стратегия говорящего представлена в виде набора некоторых конституентов - действий, соотносимых с планом, целями и условиями их достижения. При этом сложные модели, включающие несколько показателей коммуникативной направленности или несколько иллокутивных параметров, практически не рассматривались ввиду неясности отношений между такими показателями (см. Slakta, 1971; Tricaud, 1977). Так, например, в следующих взаимодействиях с интенцией защиты совершенно непонятна с точки зрения простой модели речевых актов коммуникативная направленность составляющих (речевых действий, диалогических реплик, диалогических шагов и ходов) комплексного акта взаимодействия:

3) - Ну полно! Иван Иваныч, что за малодушие? Отец семейства, статский советник! Стыдись!

- Какой я отец семейства? Я мученик! Я вьючная скотина, негр, раб, подлец, который все еще чего-то ждет и не отправляет себя на тот свет! Я тряпка, болван, идиот! Довольно с меня! Довольно.

Чехов, 107)

4) - Mon Dieu que tu es agaçant, de laisser tomber ta tête à chaque minute!

- Ne te fâche pas, Piégelé.

Courteline, 242)

Рассматривая феномен защиты в речевом плане, учитывается то, что речевое действие является основным компонентом динамической модели диалогической интеракции вообще и дискурса с речевой интенцией защиты в частности. Однако регулятивная специфика дискурса с интенцией защиты в такой модели не изучалась. Более того, вопрос о специфике защитных действий в речевом плане затрагивает целый круг вопросов, среди которых наиболее важными являются вопросы о стратегической и прагматической составляющей такого явления, как вербальная защита. Следует также рассмотреть вопрос и о том, как формальное выражение интенции защиты в виде перформа-тивной формулы обусловлено функционально-семантическими свойствами перформативных предикатов (см. Гак, 1971; Вежбицкая, 1978; Сусов 1980; 1984; Степанов, 1981; Новиков, 1983; Филмор, 1983; Арутюнова, 1988; Федосеева, Романов, 1989; Шахнарович, Юрьева, 1990; Лакофф, 1995).

Проведя краткий анализ феномена перформативности, теории речевых актов и теории речевого воздействия, следует отметить, что защитные действия в речевом плане связаны, прежде всего, не с использованием глагола защищаться)/ (se) défendre, на основе которых строится любая типология речевых актов, а со стратегией коммуникативных действий. Поэтому нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

1. Анализ стратегии защиты в диалогическом общении как самостоятельного явления, обладающего специфическим набором семантических, прагматических и социальных характеристик;

2. Разработка критериев и условий функционирования дискурса с речевой интенцией защиты, установление его соответствующего коммуникативного статуса и его ограничение от других речевых образований, используемых в диалогической интеракции;

3. Определение интенции защиты как формы коммуникативного и социального поведения говорящего субъекта и как набора стереотипных речевых действий, определяемыми партнерами по общению (собеседниками) в качестве защитных.

4. Рассмотрение различных формальных показателей выражения иллокутивной направленности «защита»;

Решение указанных вопросов предполагает рассмотрение интенции защиты с точки зрения речевой деятельности участников диалогической интеракции, направленной на решение поставленных задач в рамках определенного вида социальных и иных действий при помощи определенных речевых действий (реплик, шагов, ходов). Исходным пунктом этого направления является деятельностное или динамическое начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях дискурсивной практики с определенными целями и мотивами. При таком подходе, разработанном профессором А.А.Романовым (1984а; 1986; 1987; 1988), дискурс с интенцией защиты можно представить в виде динамической модели языкового функционирования, построенной на принципах функционально-семантического представления (ФСП-структуры) определенной коммуникативной ситуации, с отражением ролевых (коммуникативные - регулятивные - социальные роли) характеристик участников взаимодействия в полном объеме роли, их действий, связанных с определенными намерениями, интересами и стратегиями.

Актуальность настоящего исследования обусловливается, прежде всего, малоизученностью проблемы анализа дискурса с интенцией защиты в динамической модели ритуально-институциональной коммуникации на материале диалогических фрагментов повседневного общения. Интенция защиты в речевом плане не была объектом специального исследования в отечественной лингвистике. Между тем, все возрастающий социальный заказ на изучение прагматических механизмов вербального воздействия с использованием интенции защиты обусловливает необходимость разработки адекватной модели эффективной коммуникации (см. Дридзе, 1984; Черепанова, 1995; Романов, Черепанова, Ходырев, 1997; Дергачева, 1998; Романов, Черепанова, 1998; Романов, Воеводкин, Романова, 1999; Витлинская, 2000; Морозова, 2000). Описание функционирования такого механизма воздействия позволит моделировать латентную связь с подсознанием участников дискурса с интенцией защиты, что может послужить определенной базой для создания интегральной теории воздействия, включая использование различных стратегий неконфликтного дискурса

Основной целью исследования является описание стратегических способов ведения защиты и прагматических свойств диалогических единств защитной направленности. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- рассмотреть глобальную и этапные стратегии защиты в исследуемом типе дискурса;

- рассмотреть функционально-семантическую специфику интенции защиты в динамической модели речевого общения;

- показать содержательно-конструктивные особенности дискурса с интенцией защиты;

Поскольку данная работа имеет как частнолингвистическую, так и общелингвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы дискурса с интенцией защиты выступает речевой материал из ситуаций повседневного общения, художественных произведений и прессы. Эмпирический материал объемом 1728 диалогических фрагментов на русском и 1646 на французском языках представляется достаточным для решения поставленных задач. Критерием отбора дискурсивных фрагментов послужила эксплицитная позиция говорящего в речевом взаимодействии на изменение установки личности участников общения. Основой таких фрагментов являются диалогические единства защитной направленности как целостные вербальные структуры, обладающие функциональной самостоятельностью и связностью.

Методы исследования определены спецификой предмета исследования и поставленными задачами. Разнообразие применяемых методик обусловлено, прежде всего, сложностью рассматриваемого объекта. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является гипотетико-дедуктивный метод. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа, метод семантической и прагматической интерпретации, социально-контекстуальные методы: изучение коммуникативных ролей в общении и характер социальных и межличностных отношений между партнерами по общению в соответствии с социальными и правовыми нормами, включая многообразие стратегических технологий.

Научная новизна предлагаемого исследования определяется объектом исследования: интенция защиты в дискурсе как маркер позиционных изменений личности не была объектом специального рассмотрения в лингвистике. Впервые выбранные для исследования комплексные диалогические образования защитной направленности рассматриваются не в плане речеактовой структурной организации, а в рамках целостного функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма, отражающего весь спектр организационно-регулятивных отношений между партнерами по диалогическому общению. Впервые описана специфика реализации форм коммуникативного поведения участников дискурса с интенцией защиты и стратегия ведения защиты. Определен статус речевой реализации интенции защиты в модели диалогического общения. Выявлена коммуникативная специфика стереотипных проявлений интенции защиты, предложена модель прагматической реализации личностных установок говорящего с иллокутивным потенциалом защиты.

В качестве теоретической базы исследования прагматической специфики реплик защитной направленности принимается деятельностный подход к анализу дискурса, разработанный в Тверской семантико-прагматической школе. За основу работы взята динамическая модель диалогического общения, разработанная профессором А.А.Романовым (1984; 1986; 1987; 1988; 2000; 2002).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Интенция защиты (ИЗ) в дискурсе может быть представлена как особый класс простых и сложных речевых действий, используемых одним коммуникантом для подтверждения выраженной им прагматической значимости (иллокутивной силы и иллокутивного потенциала) своих диалогических шагов реплик, ходов) с целью нейтрализовать агрессию собеседника в процессе реализации своей коммуникативной цели.

2. Учитывая целевую направленность интенции защиты, механизмом регуляции коммуникативного поведения участников взаимодействия будут являться различные стратегии. В типовой интеракции, представленной ФСП иллокутивного фрейма защиты, существует глобальная стратегия и стратегии тактического порядка. Глобальная стратегия индексируется фреймообра-зующим показателем - глаголом «защищать(ся)» в русском языке и «(se) défendre» во французском или отглагольными существительными «защита»; «защитник»/ «défense»; «défenseur». Стратегии тактического порядка подразделяются на интеракциональные, интерпретативные, управленческие. Необходимость определения стратегий при описании структуры дискурса с интенцией защиты обусловливается также тем, что именно с помощью стратегий, употребляемых участниками общения согласно фреймовой организации защитного типа коммуникативного взаимодействия, обеспечивается когерентность репликовых шагов.

3. В конструктивном плане к указанному иллокутивному показателю относятся не только эксплицитные диалогические единицы канонического плана, но и целые дискурсивные комплексы. Выделен особый прагматический тип интенции защиты, где конструктивное оформление блокирует появление эксплицитного маркера перформативности, не снижая воздействующего эффекта на участников интеракции.

4. Иллокутивная градуированность диалогических единств, связанных с интенцией защиты, выступает в качестве функционально-семантического основания, способствующего выделению следующих стратегий защиты: статусная, компетентная, убеждающая, ценностная и мотивационная.

5. Прагматическая специфика выделенных стратегий речевой интенции защиты определяется комплексом ролевых проявлений, включающих в себя: набор коммуникативных ролевых экспектаций (говорящий - слушающий, продуцент - реципиент); набор регулятивных ролевых экспектаций (кауза-тор/субъект воздействия - объект воздействия, ведущий/лидер - ведомый, организатор - исполнитель, инициатор - адресат, интрудер - защитник). При этом следует учитывать и экспектации социокультурных стереотипов, связанных с социально обусловленным речевым поведением личности.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия в частно-лингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения. Изучение такого явления как квази-перформативность в коммуникативно- функциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс формирования механизмов согласованной коммуникации и управления речевым поведением участников диалогической интеракции. В общелингвистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу анализа регулятивной функции языка, в особенности ее воздействующей и преобразующей речевое поведение разновидности.

Теоретически значимым также является разработка и распространение инструментария прагмалингвистики на семантический анализ таких явлений, как изменение личностных установок говорящего субъекта, преодоление стереотипа в речевом и неречевом поведении посредством правильного выбора стратегий защиты в регулятивной деятельности.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по речевому общению, речевому этикету, лингвострано-ведению. Результаты исследований могут вызвать интерес психологов, философов, социологов.

Апробация работы проходила на заседаниях кафедры общего и классического языкознания и кафедры иностранных языков естественных факультетов Тверского государственного университета, на межвузовской научно-практической конференции «Научно-лингвистические и психолого-педагогические проблемы преподавания иностранного языка» (Тверь, 2003), «Перспективы модернизации системы образования в современной России. Пути повышения эффективности обучения иностранным языкам (Тверь, 2004), «Совершенствование подготовки специалистов Тверского региона» (Тверь, 2004), на II международной методологической конференции по теме: «Объект и субъект гуманитарного познания: человеческий фактор в познавательной деятельности» (Севастополь, 2004), «Проблемы профессиональной компетенции в языковом обучении» (Тверь, 2005). Содержание диссертации отражено в 5 публикациях в межвузовских и международных сборниках. Общий объем опубликованного материала составляет 2,25 печатного листа.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка условных обозначений, списка использованной литературы и списка источников примеров. Общий объем работы составляет 160 страниц машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Речевая интенция защиты в диалогическом дискурсе"

Выводы по второй главе

Интенция защиты представляется метакоммуникативным взаимодействием в результате своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, имеющие своей целью совершение некоторого речевого или неречевого действия. Именно поэтому к условиям реализации интенции защиты добавляются условия реализации, характерные для того коммуникативного акта, в рамках которого он разворачивается.

В основе иллокутивной структуры дискурса с интенцией защиты лежит инвариантная формула, отражающая взаимодействие собеседников в таком виде: «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо». Исходя из общего количества проанализированных примеров, иллюстрирующих реализацию интенции защиты в процессе диалогического взаимодействия, можно сделать вывод, что инвариантная формула используется довольно редко. Это связано с тем, что глагол «защищать(ся)» и его французский эквивалент «(se) défendre» чрезвычайно интенсивен, то есть обладает высокой иллокутивной силой. Защитник, употребляющий инвариантную формулу и не желающий возникновения коммуникативного рассогласования, должен отвечать следующим условиям:

1) его социально-ролевая позиция должна быть выше позиции интруде-ра;

2) защитник должен быть абсолютно уверен в достижении желаемого результата.

В силу изложенных причин инвариантная формула дискурса с интенцией защиты зачастую замещается имплицитными и транспонированными формами речевой репрезентации.

В ходе диалога основным критерием оценки его успешности является соответствие коммуникативным целям партнеров по общению. Если коммуникант недоволен развитием интеракции, то он может употребить иной блок стратегий в рамках заданного фрейма или попытаться изменить свою ролевую позицию и/или позицию своего партнера по коммуникации.

В последнем случае дальнейшие речевые действия коммуникантов могут развиваться следующим образом:

1. Партнер принимает подобное коренное изменение хода диалога и избирает себе соответствующую данной ситуации роль.

2. Партнер настаивает на сохранении прежних отношений с возможным применением более высокого статуса для достижения этой цели (адресатиая защита).

3. Партнер предлагает свой собственный вариант изменения коммуникативных ролей.

4. Партнер отказывается продолжать взаимодействие.

В свою очередь коммуникант, недовольный ходом развития диалога и желающий изменить свою ролевую позицию и/или ролевую позицию своего партнера по общению может инициировать защиту, тем самым реализуя инициирующий тип защиты.

В связи с тем или иным типом защиты (инициирующей или адресатной) выбираются различные стратегии и соответствующие им языковые средства, используемые защитником для достижения своей цели и завоевания лидерства в диалоге.

Принимая за основу классификации запланированные инициатором коммуникативные цели, можно выделить два типа интенции защиты:

1) защита, направленная на совершение действия;

2) защита, направленная на изменение мнения.

В соответствии с основаниями, актуализируемыми защитником для достижения каузируемого эффекта, были выделены следующие типы стратегий защиты:

1) статусная (основание - различие в статусе между защитником и ин-трудером);

2) компетентная (основание - предполагаемая компетенция защитника);

3) убеждающая (основание - убежденность в фактуальности отражения положения вещей);

4) ценностная (основание - обязательность исполнения защитником действия с точки зрения морали);

5) мотивацнониая (основание - использование защитником адекватной мотивации).

Выход защитника за рамки условий использования основания в коммуникативной ситуации безусловно ведет к коммумкативной неудаче, так как планируемый эффект не достигается.

Языковые средства формирования регулятивных действий в процессе защиты являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Выбор формы языкового выражения интенции защиты и используемых с этой целью средств определяются чаще всего социально-ролевыми отношениями участников исследуемого дискурса: защитника и ин-трудера. Особую роль в процессе выбор а играет статус коммуникантов, влияющий на усиление или смягчение категоричности высказывания, что возможно с помощью выбора формы высказывания (эксплицитной, транспонированной, имплицитной).

Социально-психологические факторы, опредеаяющие специфику общения во всем коммуникативном событии, служат важными регулятивами процесса защиты. Именно их правильное сочетание способствует обеспечению смысловой связности дискурса, воплощающейся в реализации соответствующих стратегий. Защитник выбирает наиболее подходящую, на его взгляд, форму выражения интенции защиты, базируясь на приемлемом основании защиты и соответствующих ей условиях использования. Но, все-таки, иногда коммуникативное рассогласование настолько близко, что интрудер начинает открыто противоречить защитнику. Тогда защитник предпринимает ответные действия, используя соответствующие ситуации приемы.

Защитник умышленно выбирает выигрышную для него коммуникативную роль и в соответствии с ней строит свои последующие действия, используя подходящие этой роли стратегии. Можно выделить ряд наиболее употребляемых приемов, используя которые защитник пытается вернуть разговор в необходимое ему русло. Они варьируются в зависимости от выбранного защитником типа стратегий защиты.

Проанализированный материал позволил выделить следующие основные приемы, используемые для акцентуации защиты:

1. Статусная защита - напоминание об обязанности; прямая угроза на основании невыполнения обязанности; напоминание о моральном долге.

2. Компетентная защита - ставка на интерес интрудера; доказательство с опорой на факты; использование доверия интрудера к защитнику.

3. Убеждающая защита - аргументация; демонстрация реального положения вещей; доверие.

4. Ценностная защита - апелляция к чувству жалости интрудера; ссылка на авторитет; соответствие морали.

5. Мотивационная защита - демонстрация необходимости поступить именно так; опора на некое пристрастие интрудера; аргументация.

Заключение

Как показывают многочисленные исследования, в процессе диалогического взаимодействия происходит обмен речевыми шагами или ходами, представляющими некоторую последовательность, которая определяется их соответствием типовым этапам взаимодействия. Так как общение по природе своей направлено на достижение конкретной цели, каждый из коммуникантов стремится к его успешности. Именно поэтому участники диалогического взаимодействия пытаются управлять и регулировать не только свои, но и респонсивные речевые действия с тем, чтобы контролировать достижение собственных коммуникативных целей. Анализ особенностей и механизмов использования дискурса с интенцией защиты показал правомочность выделения для него отдельного места в системе регулятивных действий в рамках диалогического общения.

С учетом целей использования дискурса с интенцией защиты, ожидаемого от его произведения эффекта, а также определения характерного для него ролевого репертуара, можно определить наиболее употребляемые речевые стратегии, которые являются механизмом регуляции поведения коммуникантов. В типовом ФСП иллокутивного фрейма защиты, существует глобальная стратегия и стратегии тактического порядка. Глобальная стратегия индексируется фреймообразующим показателем - глаголом «защищать(ся)» в русском языке и «(se) défendre» во французском или отглагольными существительными «защита»; «защитник»/ «défense»; «défenseur». Стратегии этапных периодов можно разделить на следующие группы:

1. Интеракционалъная стратегия защиты, где учитывается социально-ролевой статус коммуникантов, соответствует уровню социальной интеракции. На этом этапе взаимодействия используются стратегии вежливости, такта, сохранения интересов коммуникантов, сохранения «лица» и престижа.

2. Интерпретативная стратегия защиты, которая может проявляться в стратегиях информативности, непротиворечивости изложения, логического следования в тематическом развитии соответствует иллокутивно-тематическому этапу взаимодействия.

3. Стратегия управления защитой соответствует уровню организации речевого общения. Этот тип стратегий включает в себя стратегию снятия конфликта, управления вниманием партнера, стратегии корректности, а также стратегии умолчания, передачи инициативы, уловки, захвата инициативы.

С учетом специфики исследуемого процесса защиты, его участники были названы следующим образом: защитник (коммуникант, продуцирующий защиту) и интрудер (коммуникант, спровоцировавший защиту).

С точки зрения иллокутивности интенция защиты отражает преодоление коммуникативного сопротивления одного из партнеров по взаимодействию, который тем или иным образом стимулирует процесс защиты и вынуждает обороняться своего партнера.

Интенция защиты представляется метакоммуникативным взаимодействием в силу своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, целью которых является совершение некоторого речевого или неречевого действия.

В процессе диалогического общения интенция защиты может возникнуть на базе другого, базового коммуникативного акта в такой речевой ситуации, когда хотя бы один из коммуникантов недоволен развитием интеракции вследствие следующих причин:

1) несоответствие формальной организации репликового шага партнера;

2) несоответствие неречевых действий партнера;

3) несоответствие содержания репликового шага партнера относительно соответствующим экспектациям защитника при условии, что защитник осознает безрезультатность использования выбранного им базового фреймового сценария и возможность использования некоторого основания для инициации защиты.

Кроме того, для реализации интенции защиты необходимо наличие следующих функциональных условий:

1) защитник знает, что возможно осуществление некоторого действия;

2) защитник действительно хочет осуществления некоторого каузиро-ванного речевого или неречевого действия;

3) защитник должен быть уверен в том, что он действительно хочет сообщить свою установку интрудеру;

4) защитник должен быть уверен в том, что интрудер в состоянии выполнить каузируемое речевое действие;

5) защитник имеет определенное основание для осуществления каузи-рования интрудеру некоторого речевого или неречевого действия (плюс условие использования основания);

6) защитник готов применить к интрудеру некоторые санкции в случае противодействия его намерениям и действиям.

На основании проанализированных примеров, в процессе защиты можно выявить несколько различных типов интенции защиты в зависимости от критериев, лежащих в основе дифференциации. Принимая за основу классификации запланированные защитником коммуникативные цели, можно выделить два типа интенции защиты:

1) защита, направленная на совершение действия;

2) защита, направленная на изменение мнения.

Согласно тому, кто является защитником - инициатор или адресат диалогического взаимодействия по сценарию базового фрейма, были выделены два типа интенции защиты - 1) инициирующая и 2) адресатная защита.

И, наконец, в соответствии с основаниями, актуализируемыми защитником для достижения каузируемого эффекта, были определены следующие типы стратегий защиты:

1) статусная (основание - различие в статусе между защитником и ин-трудером);

2) компетентная (основание - предполагаемая компетенция защитника);

3) убеждающая (основание - убежденность в фактуальности отражения положения вещей);

4) ценностная (основание - обязательность исполнения защитником действия с точки зрения морали);

5) мотивационная (основание - использование защитником адекватной мотивации).

Языковые средства формирования регулятивных действий дискурса с интенцией защиты являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Основываясь на общем количестве проанализированных примеров, в которых в процессе коммуникации реализуется интенция защиты, можно заключить, что инвариантная формула «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо» используется крайне редко в силу своей интенсивности (или высокого уровня иллокутивной силы), вызванной высоким иллокутивным потенциалом. Защитник, употребляющий инвариантную формулу и не желающий наступления коммуникативного рассогласования, должен иметь следующие параметры: доминантность его социально-ролевой позиции относительно позиции интрудера и твердую уверенность в успешности предпринимаемых речевых действий.

По этой причине для смягчения категоричности высказывания защитник в большинстве случаев использует иллокутивно транспонированные и имплицитные формы языкового выражения интенции защиты. С целью реализации иллокутивного потенциала обороны защитник широко использует лексико-семантические и синтактико-семантические средства формирования регулятивных действий, а именно перформативы, модализированные перформати-вы (очень часто с отрицательным актантом), частицы и междометия, связующие элементы, транспонированные, условные, интеррогативные и жесткие директивные конструкции.

Социально-психологические факторы, определяющие специфику общения во всем коммуникативном событии, служат важными регулятивами интенции защиты. Именно их правильное сочетание способствует обеспечению смысловой связности дискурса, воплощающейся в решизации соответствующих стратегий.

Любое высказывание с целью защиты может одновременно быть способом защиты от нападения и способом обвинения, ставянщм интрудера перед необходимостью защищаться. Эта мена ролей может присвоить конфликту свойство бесконечности. Интенция защиты также прожляет свою двойственность: она, используя различные стратегии, защищается от нападения, но и сама может содержать в себе угрозу нападения. Она может отвергать оправдания, интерпретируя состояние вещей как агрессию, вменяя это в вину интрудеру, следовательно, можно сделать вывод, что интенция защиты имеет амбивалентный характер.

Разумеется, представленное исследование не может дать исчерпывающее объяснение всех проблем, связанных с особенностями §ечевой реализации такого комплексного явления, как дискурс с интенцией защиты.

Одним из вопросов, представляющих интерес для дамьнейшего исследования можно назвать характерные моменты возникновения интенции защиты на базе конкретных коммуникативных актов, возможные особенности предшествующих этому речевых ситуаций и соответствующего базовому коммуникативному акту ролевого репертуара. В этой связи интересно было бы рассмотреть дополнительные функциональные условия реализации интенции защиты, добавляющиеся к основным ранее перечисленшм условиям от базового коммуникативного акта.

Кроме того, представляется очень важным более подробное исследование границ использования интенции защиты и других коммуникативных актов с регулятивной направленностью, таких, как угроза, обвинение, осуждение, порицание, упрек, и т.д. Интересно было бы также рассмотреть шкалу интенсивности защиты с точки зрения ее конфликтности и возможный перечень языковых средств, служащих выражению различных степеней интенсивности.

Бесспорный интерес для отдельного рассмотрения представляет дальнейшая классификация языковых средств, употребляемых для успешного аргументирования точки зрения защитника, а также языковые средства и стратегии, используемые защитником для преодоления коммуникативного давления интрудера.

Таким представляется далеко не полный список прагматических проблем, затронутых в данном диссертационном исследовании.

Условные обозначения и сокращения

ФСП - функционально-семантическое представление;

КСП - коммуникативно-социальное поле;

ИХЦ - интерактивный ход-цепочка;

ИЗ - интенция защиты;

ИНТ - интрудер;

ЗАЩ - защитник;

Список научной литературыБурмистрова, Людмила Павловна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Булгаков М.А. Избранные произведения. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2002. -848 с.

2. Бунин И.А. Окаянные дни Тула: Приокское книжное издательство, 1992.-319 с.

3. Гончаров В. Русские разборки // Новый русский детектив. Минск: Хар-вест, 1996.-448 с.

4. Гроссман B.C. Степан Кольчугин М.: Художественная литература, 1966. - 360 с.

5. Зощенко М.М. Избранное в двух томах/ Сост. И.Исакович. JL: Художественная литература, 1982. - Т.1. - 512 с. Т.2. - 424 с.

6. Ильф И.А., Петров Е.П. Двенадцать стульев М.: Художественная литература, 1974. - 296 с.

7. Крылов И.А. Басни М.: Правда, 1984. - 511с.

8. Куприн А. И. Поединок; Рассказы М.: Художественная литература, 1979.-365 с.

9. Ладинский А.П. Исторические романы М.: Правда, 1989. - 800 с.

10. Ю.Лесков Н.С. Соборяне. Захудалый род М.: Правда, 1986. - 576 с.

11. Макаренко A.C. Флаги на башнях // Собрание сочинений под ред. А. Терновского М.: Правда, 1971. -т.3,463 с.

12. Набоков В. Пьесы. М.: Искусство, 1990. - 288 с.

13. Пикуль B.C. Фаворит // Избранные произведения в 12-ти т. Т.З. М.: Голос, 1991.-592 с.

14. Толстой Л.Н. Анна Каренина М.: Художественная литература, 1985. -766 с.

15. Чехов А.П. Собрание сочинений. В 12-ти т. Т.10. М.: Правда, 1985. -432 с.

16. Ян В.Г. К «Последнему морю» М.: Современный писатель, 1994. — 576 с.17.d'Aurevilly В. Le Chevalier des Touches. // Mots et merveilles. Paris: Mag-nard, 1983.-P. 75.

17. Bazin H. Vipère au poing. La mort du petit cheval. Cri de la chouette. M.: Editions du Progrès, 1979. - 527 p.

18. Beauvoir S. de L'invitée. Paris: Gallimard, 1968. - 505 p.

19. Bosquet A. Une mère russe. // Mots et merveilles. Paris: Magnard, 1983. -P. 142.

20. Chapsal M. Une saison de feuilles. Librairie Arthème Fayard, 1989. - 381 P

21. Clavel B. La maison des autres. Paris: Edition J'ai lu, 1979. - 560 p.

22. Courteline G. L'Ours. //Littérature et expression. (6e)- Paris: Hachettes, 1994. -256 p.

23. Daeninckx D. Le facteur fatal. Editions Denoël, 1991.-208 p.

24. Druon M. Tistou les Pouces verts. Paris: Hachettes, 1989. - 190 p.

25. Hugo V. Les Misérables // Lire à loisir (3e). Paris: Nathan, 1993. - P. 125.

26. Lanoux A. Le commandant Watrin. M.: Edition en langues étrangères, 1964.-384 p.

27. Magnan P. Le secret des Andrônes. Librairie Arthème Fayard, 1991. - 285 P

28. Maupassant G. de Bel-Ami // Lire à loisir (4e). Paris: Nathan, 1992. - P. 178.

29. Merle R. Les hommes protégés. Paris: Gallimard, 1989. - 441 p.

30. Rochefort С. Les stances à Sophie. Editions Bernard Grasset, 1982. - 2151. P

31. Rolland R. L'Ame enchantée. M.: Edition en langues étrangères, vol.2., 1955.-839 p.

32. Sabatier R. Les fillettes chantantes. Paris: France loisirs, 1980. - 255 p.

33. Sagan F. Des yeux de soie. Paris: Flammarion, 1989. - 192 p.

34. Simenon G. Le testament Donadieu. Paris: Gallimard, 1977.-467 p.

35. Sulitzer P. Kate. Edition 1/ Stock, 1989.-435 p.

36. Troyat H. Le carnet vert. M.: Edition du Progrès, 1974. - 188 p.

37. Zola E. Lettre ouverte au Président de la République // Lire à loisir (3e). -Paris: Nathan, 1993. P. 129.1. Список литературы

38. Абельсон Р. Структура убеждений // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. М.: Прогресс, 1987.-С. 317-380.

39. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Известия АН СССР, 1986. Сер. Лит. и Яз. - Т. 45. - № 3. - С. 208-223.

40. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988.-341 с.

41. Арутюнова Н.Д. Перформатив // Лингвистический жциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 372-373.

42. Астапенко Е.В. Высказывания о ситуациях запрета: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 2004. - 18 с.

43. Баранов А.Н. Категории искусственного интеллекта ж лингвистической семантике. Фреймы и сценарии. М.: Наука, 1987. -55 с.

44. Басималиева М.К. О понятиях «текст» и «дискурс»// Филологические науки. М., 1999. №2.

45. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -423 с.

46. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1914. - 447 с.

47. Богданов В.В. Перформативное предложение и «го парадигмы // Прагматические и семантические аспекты синтаксис«. Калинин: КГУ, 1985. - С. 18-28.

48. И. Борботько В.Г. Общая теория дискурса (принципа формирования и смыслопорождения): Автореф. дис. . докт. наук. -Краснодар, 1998. -48 с.

49. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С 402-421.

50. Вежбицкая А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 251-275.

51. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. Пер.с англ. М.: Наука, 1996.-416 с.

52. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. -С. 238-250.

53. Вендлер 3. Факты в языке // Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987.-С. 293-317.

54. Винокур Т.Г. К характеристике говорящего. Интенция и реакция // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 11-23.

55. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. -М.: Наука, 1993.- 185 с.

56. Витлинская Т.Д. Функционально-семантическое описание инзистивных диалогических единств: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 2000. - 18 с.

57. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке. Л.: Прибой, 1929. - 188 с.

58. Волошинов В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии // Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Изд-во АСТА-ПРЕСС, 1995. - С. 59-86.

59. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики 1971. М.: Наука, 1972. - С. 367-395.

60. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 217-237.

61. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. -451 с.

62. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Пер. с англ. -М.: Прогресс, 1989.-312 с.

63. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука в конце 20 века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С. 239-320.

64. Дергачева И.Л. Коммуникативная манипуляция в политических комментариях. // Языковая личность: система, нормы, стиль. Волгоград, 1998.-С. 30-31.

65. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: проблемы семиосоциопсихологии. -М.: Наука, 1984. -268 с.

66. Дюкро О. Неопределенные выражения и высказывания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (Проблемы референции).- М.: Прогресс, 1982. С. 263-291.

67. Ельмслев Л. Метод структурного анализа в лингвистике // Хрестоматия по истории языкознания XIX XX веков. Сост. ВАЗвегинцев. - М.: Прогресс, 1956. - С. 418-427.

68. Зильберт А.Б. Спортивный дискурс: точки пересечения с другими дискурсами (проблемы интертекстуальности) // Язык, сознание, коммуникация. Сб. статей/ Отв. ред. Красных В.В., Изотов А.И. М., 2001. С. 103-113.

69. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. -333 с.

70. Карцевский С. Введение в изучение междометий II Вопросы языкознания, 1984. № 6. - С. 127-137.

71. Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М.: Наука, 1990. - С. 8-25.

72. Кибрик А.Е. Когнитивные исследования по дискурсу// Вопросы языкознания. М., 1994, № 5.

73. Кодзасов C.B. Интонация предложений с дискурсивными словами // путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М.: Наука, 1993.-С. 182-204.

74. Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Логический анализ языка. М.: Прогресс, 1985. -С. 439-470.

75. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. М.: Прогресс, 1987.-С. 126-172.

76. Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1995. -С. 143-184.

77. Леонтьев A.A. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. -С. 18-36.

78. Менджерицкая Е.О. Термин «дискурс» в современной зарубежной лингвистике // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. М.: Наука, 1997. С. 48-73.

79. Минский М. Фреймы для представления знаний. Пер. с англ.- М.: Прогресс, 1979.-151 с.

80. Морозова О.Н. Функционально-семантические свойства реплик со значением согласия-несогласия в диалогическом общении. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 2000. - 18 с.

81. Никифорова Л.В. Перформативные формулы с негативным компонентом // Совершенствование подготовки специалистов для АПК. Тверь: ТвГСХА, 2004. С. 174-175.

82. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М.: Наука, 1983. -215 с.

83. Ортони А., Клоур Дж., Коллинз А. Когнитивная структура эмоций // Язык и интеллект. М.: Наука, 1995. - С. 314-410.

84. Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 22-129.

85. Остин Дж.Л. Чужое сознание // Философия, логика, язык. Пер. с англ. -М.: Прогресс, 1987. С. 48-95.

86. Падучева Е.В. Актуализация предложения в составе речевого акта // Формальное представление лингвистической информации. Новосибирск: СО Наука, 1982. - С. 38-63.

87. Петров В.В. От философии языка к философии сознания (Новые тенденции и их истоки) // Философия. Логика. Язык. Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1987.-С. 3-17.

88. Петров В.В., Переверзев В.Н. Прагматика: формальная репрезентация или логическая модель? // Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1989. - С. 227-241.

89. Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения (К построению теории прагматического синтаксиса) // Иностранные языки в школе, 1975. № 6. - С. 15-25.

90. Почепцов О.Г. Иллокутивные глаголы // Прагматические аспекты изучения предложения и текста. Киев: КГПИЯ, 1983. - С. 12-20.

91. Романов A.A. О перформативах в речевом акте // Содержательный анализ основных языковых единиц. Барнаул: АТУ, 1981а. - С. 140-151.

92. Романов A.A. Семантико-содержательный аспект перформатива // Психолингвистические исследования в области лексики и фонетики. -Калинин: КГУ, 19816. С. 105-113.

93. Романов A.A. О формальном представлении смысловой организации текста // Текст как объект лингвистического анализа и перевода. М.: ИЯ АН СССР, 1984а.-С. 102-111.

94. Романов A.A. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических екиниц. Калинин: КГУ, 19846.-С. 86-93.

95. Романов A.A. Уровни функционально-семантического анализа текста // Текст, контекст, подтекст. М.: ИЯ АН СССР, ВЦП, 1986. С. 10-17.

96. Романов A.A. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. -М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1988,- 183 с.

97. Романов A.A. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура диалогического текста // Текст в коммуникации. -М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1991. С. 82-100.

98. Романов A.A. Коммуникативная инициатива говормцего в диалоге // Текст как структура. М.: ИЯ АН СССР, 1992. - С. 55-76.

99. Романов A.A., Черепанова И.Ю., Ходырев A.A. Тайны рекламы. -Тверь, 1997.-290 с.

100. Романов A.A., Романова Е.Г. Жанровая характериешка актов ритуальной коммуникации // Языковая личность: Жанровая речевая деятельность. Волгоград, 1998. - С. 79-81.

101. Романов A.A., Черепанова И.Ю. Языковая суггестш в предвыборной коммуникации. Тверь, 1998. - 205 с.

102. Романов A.A., Романова Е.Г. Ритуальная коммуникащия: структура, типы и единицы // «Проблемы традиционного языкозиания в новом свете». Материалы круглого стола (3 ноября 1999 г.). -М., 1999а. С. 3033.

103. Романов A.A., Романова Е.Г. Типология актов ритуальной коммуникации // Версии антропоцентризма. Материалы 3-го международного симпозиума «Человек: язык, культура, познание». Кривой Рог, 19996. - С. 92-96.

104. Романов A.A., Черепанова И.Ю. Суггестивный дискурс в библиотерапии. Тверь, 1999. - 128 с.

105. Романов A.A., Ходырев A.A. Управление персоналом: психология влияния. М.: Лилия, 2000.

106. Романов A.A. Политическая лингвистика. Функциональный подход. Тверь, 2002. (С. 21-31, 58-101, 130-178).

107. Романова Е.Г. Функционально семантические свойства перформатив-ных единиц в ритуальной коммуникации. Дисс. . канд. филол. наук. -Тверь, 1997. - 174 с.

108. Рыжова Л.П. Истоки прагматической парадигмы во французском языкознании // Тверь: ТвГУ, 2004. 191 с.

109. Сепир Э. Бессознательные стереотипы поведения в обществе // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993а.-С. 594-610.

110. Сепир Э. Речь как черта личности // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 19936. - С. 285-297.

111. Серио П. Как читают тексты во Франции. Вступительная статья // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - С. 12-53.

112. Серль Дж.Р. Референция как речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика. М.: Радуга, 1982. - С. 179202.

113. Серль Дж.Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986а. -С. 170-194.

114. Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты // Новое в за|убежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 19866. - С. 195222.

115. Серль Дж.Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка. М.: Прогресс, 1986. - С. 242-2©.

116. Серль Дж.Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1916в. - С. 151-169.

117. Серль Дж.Р. Природа интенциональных состояний //Философия. Логика. Язык. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1987. - С. 96-126.

118. Сидоров Е.В. Основы коммуникативной лингвистики. М.: ВКИ, 1986. - 165 с.

119. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. М.: РЬука, 1987. -140 с.

120. Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович А.М. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979. - 357 с.

121. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. И: Просвещение, 1975.-271 с.

122. Степанов Ю.С. В поисках прагматики: Проблема сзбъекта // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1981. Т. 40. - № 4. - С. 325-331

123. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, фага и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995.-С. 35-57.

124. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: КГУ, 1980.-51с.

125. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвктика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единищ. Калинин: КГУ, 1984.-С. 3-12.

126. Сусов И.П. Общее языкознание. Ч. 2: Европейское и американское языкознание 19-20 вв. Программно-справочное пособие. Тверь: ТвГУ, 1997.

127. Сусов И.П. История науки о языке. Тверь: Золотая буква, 2003. - 316 с.

128. Тарасов Е.Ф. К построению теории речевой коммуникации // Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979. - С. 5-147.

129. Тренев H.H. Управление конфликтами. М.: Наука, 1999. - 130 с.

130. Ушаков Д.В. Проблемы и надежды франкоязычной когнитивной психологии (Вступительная статья) // Иностранная психология. М., 1995. -Т. 3. -№ 5.-С. 5-8.

131. Федосеева Е.Г., Романов A.A. Опыты построения коммуникативной типологии высказываний // Грамматические и семантические исследования языков разных систем. М.: ИЯ АН СССР, 1986. С. 142-151.

132. Федосеева Е.Г., Романов A.A. Перформативный глагол и иллокутивная функция диалогической реплики // Проблемы функционирования языка. М.: ИЯ АН СССР, 1987. - С. 109-121.

133. Федосеева Е.Г., Романов A.A. Семантическая характеристика ритуализированных перформативов // Текст: структура и анализ. М.: ИЯ АН СССР, 1989.-С. 173-178.

134. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. Семантика. Пер с англ. М.: Прогресс, 1983. - С. 74-122.

135. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: лингвистический и методический аспекты. М.: Русский язык, 1982. - 124 с.

136. ЮО.Фрумкина P.M. Экспериментальные методы // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - С. 590-591.

137. Хельбиг Г. Проблемы теории речевого акта // Иностранные языки в школе, 1978. -Н. 5. -С. 11-21.

138. Черепанова И.Ю. Человек манипулирующий (Суггестия в коммуникации) // Человек говорящий: язык, познание, культура. Москва- Тверь: ИЯ РАН, 1995.-С. 115-123.

139. ЮЗ.Шахнарович A.M. Онтогенез языкового сознания: развитие познания и коммуникации // Текст как структура. М.: Наука, 1992. - С. 19-25.

140. Шахнарович A.M., Голод В.И. Когнитивные и коммуникативные аспекты речевой деятельности // Вопросы языкознания. М., 1986. - № 2. - С. 52-56.

141. Шахнарович A.M., Юрьева Н.М. Психологический анализ семантики и грамматики: На материале онтогенеза речи. М.: Наука, 1990. - 168 с.

142. Шахнарович A.M. Прагматика текста: психолингвистический подход// Текст в коммуникации: Сб. науч. тр. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1991.-С. 68-81.

143. Шмелев А.Д. Суждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. - С. 115-122.

144. ИГпербер Д., Уилсон Д. Релевантность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII: Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс, 1988. -С. 212-233.

145. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. Пер. с польск. -М.: Прогресс, 1969. 237 с.

146. Ю.Якобсон Р. Лингвистика и поэтика//Структурализм: "ЗА" и "ПРОТИВ". М.: Прогресс, 1975. - С. 193-230.

147. Якобсон P.O. В поисках сущности языка // Семиотика. М.: Прогресс, 1983.-С. 102-117.

148. Яковлева Г.Г. Речеорганизующая функция директивных реплик в диалоге: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 1994. - 18 с.

149. Anscombre J.-C. Les syllogismes en langue naturelle. Déduction logique et inférence discursive? // Cahiers de linguistique française, 1990. №11. - P. 215-240.

150. Anscombre J.-C., Ducrot O. L'Argumentation dans la langue. Bruxelles: Mardaga, 1983. - P. 55-98.

151. Arnauld A., Nicole P. La Logique, ou l'Art de penser. Paris: Flammarion, 1970.-325 p.

152. Austin J.L. A Plea for Excuses. // Philosophical Papers. Oxford: Oxford University Press, 1979. - P. 175.

153. Bourdieu P. Ce que parler veut dire: L'économie des échanges linguistiques. Paris: Fayard, 1982. - 245 p.

154. Charaudeau P. Des conditions de la «mise en scène» du langage // L'Esprit de Société. Paris, 1993. - P. 27-66.

155. Charolles M. Coût, surcoût et pertinence. // Cahiers de linguistique française, 1990.

156. Cherry C. The Limits of Defeasibility. // Analysis, 1974. vol. 34, № 3. - P. 101-107.

157. Cohen A.D., Olshtain E., Rosenstein D.S. Advanced EFL Apologies: What Remains to Be Learned? // International Journal of the Sociology of Language 62. 1986. - P. 51-74.

158. Coulmas F. Conversational Routine. La Haye: Mouton, 1981. -P. 69-91.

159. De Bonis. Une analyse logique du délire. // Revue internationale de psychopathologie, 1992. № 6. - Paris, P.U.F. - P. 181-211.

160. Derrida J. Signature Evénement Contexte. // Marges de la philosophie, Paris: Minuit, 1972.-P. 367-393.

161. Dictionnaire de la langue française. Paris: Hachette, 1991. - 1407 p.

162. Ducrot O. Les mots du discours. Paris: Minuit, 1980. - P. 19-20.

163. Ducrot O. Le Dire et le dit. Paris: Minuit, 1984. - P. 164-189.

164. Ducrot O. La pragmatique et l'étude sémantique de la langue // Une écolepour les sciences sociales: De la VIe section à l'EHESS. Paris, 1996. - P. 339-351.

165. Fauconnier G. Remarques sur la théorie des phénomènes scolaires // Sémanticos, 1976. № 1/3. - P. 13-36.

166. Fauconnier G. Espaces mentaux. Aspects de construction du sens dans les langues naturelles. Paris : Minuit, 1984. - 216 p.

167. Goffman E. Relations in Public: Microstudies of the Public Order. Har-mondsworth: Penguin, 1972. - 460 p.

168. Grice H.P. Meaning // The Philosophical Review, 1957. № 6. - P. 377-388.

169. Grice H.P. Logic and Conversation// Syntax and Semantics. Vol. III. Speech Acts. New York, 1975. - P. 41-58; (trad, française: Logique et conversation // Communication, 1979. - № 30. - P. 57-72).

170. Grunig B.-N., Grunig R. La fuite du sens. La construction du sens dans F interlocution. Paris: Hatier-Crédif, 1985. -255 p.

171. Kerbrat-Orecchioni C. L'énonciation. De la subjectivité dans le langage. -Paris: Minuit, 1980. 270 p.

172. Kerbrat-Orecchioni C. Les interactions verbales. T.3. - Paris: Armand Colin, 1994.-P.152.

173. Kerbrat-Orecchioni C. Introduction // Le trilogue. Lyon: CNRS-Université Lyon 2,1995.-P. 1-28.

174. Labov W. On the Mechanism of Linguistic Change // Gumperz J., Hymes D. (eds). Directions in Sociolinguistics. The Ethnography of Communication. New York : Holt, 1972. P. 512-537.

175. Labov W. The place of linguistic research in American Society // Themes in Linguistics: the seventies. La Haye: Mouton, 1973. - P. 92-151.

176. Labov W., Fanshel D. Therapeutic Discourse: Psychotherapy as Conversation. New York: Academ Press, 1977. - 39 p.

177. Lakoff J. Women, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago: Univ.Press, 1987. - 187 p.

178. Leech G.N. Priciples of Pragmatics. London: Longman, 1983. - 250 p.

179. Le Monde. 6-7 octobre 1985. - p. 5.

180. Le Petit Robert 1: Dictionnaire de la langue française. Paris, 1988. 2175 p.

181. MacEvoy S. L'Invention défensive. Paris: Métailié, 1995. - 382 p.

182. Martin R. Typicité et sens des mots // Sémantique et cognition. Catégories, prototypes, typicalité. Paris: CNRS. - 1991. - P. 140-159.

183. Moeschler J. Théorie pragmatique et pragmatique conversationnelle. Paris: Armand Colin, 1996. - 255 p.

184. Moeschler J., Reboul A. Dictionnaire encyclopédique de pragmatique. -Paris, 1994. 975 p.

185. Neveu F. Lexique des notions linguistiques. Paris: Nathan, 2000. - 128 p.

186. Rastier F. Sens et textualité. Paris: Hachette, 1989. 287 p.

187. Reboul A., Moescler J. Pragmatique aujourd'hui: Une nouvelle science de communication. Paris: Nathan, 1998. - 216 p.

188. Romanov A., Maximova S. Interjektionale Replik als Element des Frames // Deutsch als Business-, Kultur und Ausbildungssprache. Internationale Konferenz. - Krasnojarsk, 1998. - P. 41-44.

189. Romanov A., Maximova S. Das semiotische Wesen von interjektionalen Aussagen // Sign Processes in Complex Systems. 7th Internationale Congress IASS/AIS. Dresden, 1999. -156 p.

190. Roulet E. Vers une approche modulaire de l'analyse de l'interaction verbale // Cahiers de Linguistique française, 1990. № 11. - P. 113-126.

191. Sacks H., Schegloff E.A., Jefferson G. A simplest systematics for the organization of turn-taking in conversation // Language, 1974. Vol. 50. - № 4.-Part. I.-P. 696-735.

192. Schegloff E.A. Entre Micro et Macro: Contextes et Relations // Société, 1987.-№14.-P. 17-22.

193. Searle J.R. Speech Acts. London: Cambridge University Press, 1969. -203 p. (trad, française: Les actes de langage. - Paris: Hermann, 1972).

194. Searle J.R. A Classification of Illocutionary Acts I I Language in Society. -London, 1976. Vol. 5. -№ 1. - P. 1-23.

195. Searle J.R. Sens et expressions. Etude de théorie des actes de langage. -Paris: Minuit, 1982. 187 p.

196. Sériot P. Analyse du discours politique soviétique. (Cultures et Sociétés de l'Est. 2). Paris: Institut d'études slaves, 1985.löl.Slakta D. L'Acte de Demander dans les «Cahiers de Doléances»: // Langue française, 1971 vol. 9. - P. 58-75.

197. Sperber D., Wilson D. Relevance. Communication and cognition. Oxford: Basil Blackwell, 1986. - 208 p. (trad, française: La pertinence. Communication et cognition . - Paris: Nathan, 1989).

198. Tricaud F. L'Accusation: recherche sur les figures de l'agression éthique. -Paris: Dalloz, 1977.-P. 34.

199. Vignaux G. Le discours, acteur du monde: Enonciation, argumentation et cognition. Paris: Nathan, 1988. 243 p.

200. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie, Frankfurt/ Main: Suhrkamp Verlag, 1976.- 417 p.

201. Young L. Language as Behaviour, Language as Code. Amsterdam: Benjamins, 1990.-304 p.