автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Религиозно-философские аспекты творчества Джона Донна

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозно-философские аспекты творчества Джона Донна"

р7в ОД

2 о ноя гт

На правах рукописи

МАКАРОВ Владимир Сергеевич

Религиозно-философские аспекты творчества Джона Донна

Специальность 10.01.05 Литературы пародов Европы, Америки и Австралии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени канди дата филологических наук

Москва 2000

Работа выполнена на кафедре истории зарубежных литератур Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.

Официальные оппоненты:

Доктор филологических наук, профессор E.H. Черноземова, Кандидат филологаческих наук, доцент И.В. Федосенок,

Ведущая организация - Институт мировой литературы им. М. Горького.

Защита состоится 23 июня 2000 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 053.06.13 в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова.

Адрес: 119189, Москва, Воробьевы горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета.

Автореферат разослан « 2S » игл^_2000 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета A.B. Сергеев

доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

В последние годы обращение к английской литературе конца XVI — начала ХУП веков стало достаточно традиционным для отечественного литературоведения. Во многом это связано с продолжающимися и по сей депь дискуссиями о формировании и функционировании литературных стилей - позднего Ренессанса, маньеризма, зарождающегося барокко, а также с осмыслением тесной связи между философской мыслью и художественным творчеством, особенно в наследии представителей так называемой «метафизической школы» и ее главы — Джона Донна (15721631).

Актуальность избранпой темы обусловлена рядом факторов. В первую очередь, для отечественной науки всегда актуальным было исследование поэтического творчества па основе привлечения как биографических данных и собственно текстологического анализа, так и философских аспектов работы автора над произведением. Во-вторых, такой тип исследования особенно оправдан при изучении литературы указанного периода, так как некоторые жанры еще не потеряли синкретической связи с типами творчества, которые в настоящее время считаются лежащими впе собственно литературной сферы.

Научная новизна работы обусловлена тем, что творчество Донна сравнительно недавно стало предметом внимания отечественных исследователей, и поэтому совершены лишь несколько попыток анализа его религиозных и философских аспектов. Для западной науки более свойственно привлечение католических и протестантских религиозных и философских традиций, поэтому в реферируемом исследовании используются также некоторые положения трудов византийских отцов Церкви вв.

Теоретическим основанием работы послужит концепция единства

миросозерцания человека Средневековья и Возрождения (А.Лавджой, П.О.Кристсллер и др.).

Вследствие этого основная цель работы - рассмотреть проявление в творчестве Донна сложившейся в его миропонимании схемы мировой иерархии, уделяя внимание се звеньям пропорционально их важности. Это становится возможным только путем рассмотрения наследия Донна как поэта и проповедника в контексте философских и религиозных традиций Средних веков и Возрождения.

В работе поставлен ряд задач: показать ключевое положение человека в мироздании в концепции Донна (а также важность этого факта для поэтики его творчества) на примере трактовки кризиса мировой иерархии и ее восстановления; исходя из интерпретации сходных тем и образов в условно определяемом «раннем» (1590-е - нач. 1600-х) и «позднем» (1610-е - 20-е) творчестве поэта, раскрыть единство его творческого пути, в том числе проследить тематическое сходство между типологически различными жанрами в поэтическом и прозаическом наследии Донна. Также ставится задача указать на некоторые черты в трактовке идей и образов, роднящие мировоззрение Донна с положениями, высказанными богословами, от отцов Церкви до деятелей Реформации и современных Донну англиканских теологов, философов, поэтов.

Предметом исследования в первую очередь станут стихотворные произведения Донна, однако вышесказанное определило необходимость привлечения обширного контекста писем, проповедей и трактатов Донна, а также данных средневековой и ренсссансной философии и богословия.

Реферируемое исследование, будучи предпринято в целом в рамках литературоведческого анализа, неизбежно включает в себя ряд особых

методологических подходов. Подробный анализ развития в произведении тех или иных идей или тем обусловлен тесной связью мысли Донна со схоластическими традициями логического мышления и уместен в том случае, если стихотворение является концептуально важным и развитие в нем той или иной темы может способствовать постижению анализируемого понятия. Эта сложность развития темы и диалогическое построение произведения приводит читателя через множество ложных гипотез к одной, истинной.

В целом метод диссертации можно определить как историко-литературный с элементами типологического.

Научно-практическая ценность. Материал, разработанный в диссертации, может быть использован при чтении общего курса истории зарубежных литератур XVII века, а также для подготовки тематических спецкурсов и семинаров по истории английской литературы.

Апробация работы и авторской концепции в целом была осуществлена в ходе выступлений с докладами на ряде конференций, в том числе па ежегодных студенческих чтениях (Москва, МГУ, 1996), на конференциях «Проблемы романтизма» (Тверь, 1998), «Religion and Literature: Seeing Through Each Other's Eyes» (Москва, 1999). Основные положения докладов нашли отражепие в соответствующих публикациях (см. в конце автореферата). Полный текст диссертации был обсужден на заседании кафедры истории зарубежных литератур МГУ.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и библиографии. Примечания к тексту даны в конце работа.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во введении обосновывается постановка проблемы, указаны цели и задачи исследования, приводится обзор зарубежной и отечественной

литературы но теме диссертации. Прослеживается постепенное движение исследователей от сложившейся еще в викторианскую эпоху (Э. Госс, Дж. Сейнтсбери) концепции «двух Донпов», «поэта» и «проповедника», разделенных моментом обращения и кардинальной перестройки миропонимания, к признанию единства творческого пути поэта как постоянного и непрекращающегося поиска истины (Х.Гарднер, Дж.Лишмен, М.Т.Хестер и др.).

Кроме того, приводятся история осмысления европейской и российской наукой философских и религиозных аспектов творчества Донна, начиная с первой постановки проблемы в 1910-х - 20-х гг., и кончая современными исследованиями. В целом большинство работ (МПРамссй, Т.С.Элиот, Л.Бредволд, Л.Мартц, Дж.Новарр, У.Эмпсоп и др.) рассматривают творчество Донна в связи с актуальными для его эпохи проблемами философии и богословия (вопрос о постижимости мира и Бога, способах познания, сущности и роли церкви, строении телесной и духовной природы человека). В таком освещении Донн впервые предстал как «поэт-философ» и «иоэт-богослов», одинаково интересующийся указанными проблемами как в «рашшй», так и в «поздний» период. Различные варианты данного подхода, хотя иногда и грешили некоторой схематичностью понимания «средневекового» и «ренессансного» миропонимания, впервые представили читателю целостный образ поэта. Применительно к творчеству Донна эти работы показали условность и неточность выделения «собственно литературных», «философских», «религиозных» аспектов творчества.

Псрваы глава исследования, «Человек как центр религиозно-философского иоиска в творчестве Донна» посвящена рассмотрению идеи мира как целостного организма, создающей основу для понимапия ключевого места человека в мироздании, и интерпретации этой идеи в

творчестве Донна.

Идея иерархического единства мира, актуальная для мировоззрения античности и средневековья, а также Возрождения, по-особому интерпретирует место человека в мире. Свойственное ей упорядочение мироздания, иерархичность, т.е. деление на уровни бытия согласно расстоянию между ними и Творцом, являющимся вершиной иерархической лестницы, определяют уникальность положения человека среди других объектов материального и духовного миров. Эта тесная связь живого и неживого в едином мироздании традиционно определяется как «Великая цепь бытия». Отличаясь широтой возможных истолкований, она впоследствии была воспринята христианской мыслью (бл.Августин, св.Кпимент Александрийский, Дионисий Ареопагит, каппадокийские отцы Церкви, св.Иоанн Дамаскин, Иоанн Скот Эриугена, Бернард Клервоский) и без заметных отличий перешла в эпоху Возрождения, где была развита как флорентийскими платониками, так и сторонниками «новой науки» Галилея и Кеплера. Основой в ее интерпретации в данном исследовагаш послужило наиболее детальное рассмотрение феномена «Веткой цепи бытия» в современной науке, предпринятое в еще в 1930е годы А.О.Лавджоем, выделившим в качестве ее основной черты «принцип полноты» ('plenitude'), т.е. необходимость реализации творческой энергии Создателя, воплощающейся в формах вещей и самих вещах.

Формы также могли находиться в иерархическом соотношении друг с другом. Так, для всего творения могла быть выделена — к XVII веку уже, разумеется, в значительной степени метафорически - общая для всего творения форма, передающая его соположение по отношению к Творцу. Вслед за античной традицией она получила название «Natura», «природа». Донн определяет природу как «God's Lieutenant», начало, подчиненное, помимо Творца, еще и Провидению. Осмысленное как «судьба», т.е. с

точки зрения человека, воспринимающего его действие как бы «с обратной стороны», Провидение также некоторым образом метафоризируется и становится для Донна хранителем цепи бытия. В целом природа часто интерпретировалась как «книга Творения», где собрана в той же степени высшая мудрость, что и в Писании, однако человек лишен возможности правильного и полного ее понимания.

Можно говорить обо всем мире для Донна как отражении образа Творца и, следовательно, становится возможным широко известное в христианской культуре сравните мира с зеркалом, где отражаются как сотворивший мир Бог, так и смотрящий в него человек: «All things that are, are equally removed from being nothing, and whatsoever hath any being, is by that very being, a glasse in which wee see God, who is the roote and the foundation of any being». «Зеркальность», как видим, оказывается свойственна не только всему миру, но и каждому из составляющих его объектов, поскольку все они являются частью великого замысла, разворачивающегося в истории мироздания. Каждое существо, каким бы мелким и незначительным оно im казалось, вносит свою неповторимую ленту в разнообразие и единство мира. Независимо от величины и важности все существующее в мире выполняет одну и ту же функцию по отношению к человеку - призывает его, обратившись к вершине иерархии творений, увидеть отражение Творца во всем, в том числе и самом себе.

По отношению к миру человек наделен отсутствующим у других элемептов мироздания качеством - свободой, в некоторой степени выводящей его из-под контроля Природа и Судьбы. Положение человека в мировой иерархии уникально. Ему даровала свобода и первенство среди сотворешшх существ, а кроме того, способность совершенствоваться и приближаться к Творцу. Это врожденное свойство Допн называл «добродетелью» («vertue»). Она явилась залогом того, что даже падший человек мог, сохраняя верность своей природе, достичь спасения.

Являясь частью мироздания, общество также подчиняется его законам: оно иерархически структурировано, но в то же время едино и подчинено цели сохранения мира внутри себя. Параллель между «мистическим телом» общества, природой человека и макрокосмом в целом доведена до логического завершили: в каждом из трех строго соблюдена иерархия, высшие начала господствуют (в случае общества это, несомненно, получившие особую благодать помазанные монархи), низшие, повинуясь, тем не менее также оказывают некоторое влияние на высшие, которые учитывают их нужды. Поэтому неестественным оказывается для Догага бытие «частного человека», не являющегося элементом какого-либо общественного института. В письме сэру Генри Гудьиру поэт писал: «То chuse is to do: but to be no part of any body is to be nothing» («Выбрать -значит сделать, а не быть частью чего-либо значит быть ничем»).

До последнего времени кризисные явления в восприятии мироздания объясняли путем ссылки па понятие, определенное Л.Ф.Лосевым как «обратная сторона титанизма» Возрождения. Основным достоинством этой концепции было обоснование всеобъемлющего характера мировоззренческого кризиса, включение в него различных аспектов: научно-философского (невозможность достижения «сверхзадачи», поставленной Возрождением перед человечеством); религиозного (резкое изменение статуса человека в кальвинизме и других протестантских конфессиях); социального (упадок авторитета монархии и приближение революции). Однако в последние годы, с отходом от резкого противопоставления Возрождения средневековью, пересмотрены и причины складывания кризиса мировосприятия.

Средоточием кризиса мироздания для мыслителя XVI-XVII веков является человек во всем многообразии его отношений с макрокосмом и обществом. Отсюда следует, что невозможно указать па единую для всех

форм этих отношений причину кризиса; комплексное изменение мировосприятия человека вызвало глобальный пересмотр шкалы ценностей во всех сферах деятельности человека. Явления релятивизма, к примеру, характерны как для науки указанной эпохи, так и для религиозной мысли, еще не потерявшими синкретичной связи.

Необходимо, однако, признать сложность кризисных явлений в мировоззрении эпохи. Можно выделить несколько измерений кризиса, которые могут быть крайне условно определены как «малый кризис» (те социальные и религиозные явления, которые непосредственно связаны с современной ситуацией) и «большой кризис» (неизбежное движение мироздания к концу времен в силу указанных ниже причин). Тем не менее, неверным было бы рассматривать их в отрыве друг от друга. Между шши существует иерархическая связь, «малый» кризис для человека эпохи - выражение «большого», приближение эры революций и социальных перемен осмысляется в духе концепции «линейного времени».

В религиозном аспекте основной формой кризиса оказываются разногласия между разными конфессиями по поводу обрядов и символики, потерявшие свою различную иерархическую значимость и возведенные до отличительного знака общины и орудия подавления инакомыслящих. Ответом этому становится требование терпимости, выдвипутые еще многими реформаторами католицизма и поддержанная впоследствии многими протестантскими богословами. Еще в средневековой мысли появилась и идея социального кризиса человечества, проявляющегося прежде всего в распаде единой иерархической структуры общества, каждый слой которого начинает ощущать свое превосходство над другими. Донн также осознавал опасность социального неустройства, предчувствуя грядущий катаклизм гражданской войны. В его поэтическом наследии несколько раз

встречается переосмысленный по аналогии с античной идеей «четырех веков человечества» образ современной ему эпохи как «века ржавого железа».

Для избрашюго аспекта исследования важно то, что кризис мироздания прежде всего проявляется и имеет источник в человеческой душе. Основной причиной кризиса в таком широком понимании, без сомнения, является грехопадение человека, изменившее движение истории. Нарушив целостность личности, оно, по мысли Донна, во многом ограничивает и искажает нашу свободу, а также - по закону аналогии - распространяется на весь макрокосм. Смерть охватывает и не повинные напрямую в грехе существа, но неразрывная связь между мирами человеческим и животным превращает их как бы в скованных одной цепью узников. Запечатленный в творении образ Творца перестает различаться человеком, возникают неверные представления о мировой иерархии, существующая между небом и землей тесная связь становится незаметной. Подробнее всего взаимосвязь падения человека и мира освещена в религиозно-философской поэме Донна «Первая Годовщина» (1611).

В определенной степени можно говорить о возвращении мира к первозданному хаосу. Но для Донна хаос теперь принципиально невозможен, поскольку на всем творении лежит неизгладимая печать облика Творца, и если возможно возвращение разрушенного смертью тела к первоэлементам, то эти элементы уже отделены друг от друга первоэнергией Создателя и не могут смешаться вновь. Донн, доказывая невозможность распада макро- и микрокосма в ничто, использует идущую от Аристотеля традицию невозможности пустоты в природе.

Иллюстрацией губительной перемены, внесенной в иерархию мироздания грехопадением человека и мира, а также сохранения при этом глубинных основ мироздания, может стать трактовка Донном идеи мира

как театра («theatrum mundi»). Концепция мира как театра для поэта непосредственно связана с идеей Великой цепи бытия и представляет собой вариант концепции мира как зеркала, отражающего более высокие ступени мировой иерархии. В таком понимании театральность представляет собой символическое приобщение к высшему уровню бытия, доступное сознающему себя человеческому разуму. Образ театра в поэзии Донна неоднозначен, в нем сочетаются черты незыблемости мироустройства и его нестабильности. С одной стороны, он, как и любое человеческое установление, оказывается вюпочен в иерархию мироздания, ему находится место в Великой цепи бытия. С другой, театр становится отражением греховного состояния человечества.

Показательным может стать анализ символического сопоставления театра с королевским двором. Согласно идее отражения большого в малом, театр есть подобие двора, подобно тому, как сам король - подобие Бога. Но при нарушении иерархии высшее начинает стремиться к уподоблению низшему (т.е. двор - театру), происходит десимволизация придворных ритуалов.

По мысли Донна, ключевая роль человека в кризисе должна смениться ключевой же ролью в искуплении. Первым ключом к преодолешио кризиса становится свобода воли, предоставленная человеку и поднимающая его над природой. Преодолев кризис в себе, он исправляет этим всю природу, приводит микрокосм и макрокосм в новое соответствие. Для Донна в этом и заключается смысл творческой деятельности человека: «...our businesse is, to rectifie // Nature, to what she was...» («паша задача восстановить природу до того, чем она была»). Важную роль здесь играет и отрицание Дотюм кальвинистского детерминизма, утверждение возможности спасения для каждого, поскольку грех не может уничтожить образ Творца в душе.

Вторым ключом к спасению для поэта является даруемая человеку

благодать, восполняющая некоторую неполноту природы каждого человека по сравнению со всем человечеством. Неслучайно, что каждому кризисному мотиву и образу находится побеждающее его противопоставление: старости и разрушению тела - его восстановление и прославление, духовному упадку - добродетельную жизнь христиашгаа («steadfast life») и приносимое ей вознафаждение после смерти. Преодоление кризиса оказывается возможно только при условии соединения всех составляющих человеческой природы. Именно это единство души человека, по словам бл. Августина, «заключает в себе подобие Тому, от Кого она получила бытие».

В заключительной части главы рассматривается символика образа креста, соединяющего в себе аспекты собственного усилия и крестной жертвы Христа, причем крест каждого человека рассматривается Донном как следствие жертвы Спасителя и его «потомок»: «That Crosses children, which our crosses are» («Дети Его Креста - наши крести»).

Во второй главе исследования «Синтез философских антиномий как элемент воссоздания целостности мироздании» рассматривается отражение в художественном творчестве Донна его итггерпретации познания как творческого процесса. Проблема анализируется на примере трактовки поэтом в ряде произведений, в первую очередь стихотворений, дихотомии души и тела, веры и разума, в которой оба начала примиряются, им указывается соответствующее место в мировой иерархии.

В первом разделе - «Дух и плоть» анализируется основное противоречие дихотомии духа и тела, состоящее в смертности последнего и бессмертии первого.

Для поэзии Донна 1660-х годов наиболее характерной оказывается

трактовка проблемы в стихотворении «Экстаз» («The Extasie»). Донн рассматривает соединение любящих душ в некотором экстатическом состоянии, при котором из них образуется новая, единая душа. Вначале души, чтобы составить части нового единства, выходят из тел, оставляя их лежать наподобие надгробных статуй. Затем из их душ, как из атомов, образуется новая душа - «abler soûle», очищенной от несовершенства природы конкретного человека. Получив причастность к высшему единству, души очищаются от греховной расколотости и познают свое истинное предназначение и сущность. Душа возвращается в тело не для того, чтобы утонугь в стихии телесности, а для того, чтобы возвестить телу его участь, познанную ей в состоянии экстаза. Тело оказывается всецело подчинено душе и ставит ей на службу данные ему способности -чувства, что позволяет телу сохранить важность своей роли в человеческом существовании. Донн критикует неоплатоническую концепцию тела как порьмы, в которую душа попадает, оторвавшись от Мировой души и приобретая телесные свойства во время пролета сквозь сферы планет.

Из произведений 1610-х гг. для анализа выбрано послание графине Бедфорд «T'have written then...». Для его адекватного понимания необходимым оказывается определить понятие «идеальной души» как-одновременно адресата и предмета размышления автора. В целом «идеальная душа» представляет собой приспособление идеальной сущности человеческой души к конкретным душам (в данном случае -графиня Бедфорд), сотворенными изначально как различные. Она отражает благие потенции, заложенные в каждой душе и, возможно, уже реализованные или способные реализоваться в будущем, ее можно своеобразной «формой души». Идеальная душа не столько формально, сколько символически содержит в себе весь мир, что не мешает ей быть его центром, квинтэссенцией («elixar») и «цементирующей»,

скрепляющей силой.

Концепция «идеальной души» неразрывно связана с приведенной в первой главе идеей «добродетели» («vertue») как природной гармонии человека, отчасти сохраняемой и после грехопадения. Прежде, хотя только потенциально, свойственная всем без исключения, она теперь начинает «концентрироваться» в немногих: «exil'd by men, // She fled to heaven». Для Донна очевидна необходимость воплощения добродетели в реальном человеке, иначе она трудна и непонятна для восприятия.

Второй раздел главы - «Вера и разум» посвящен проблеме соотношения двух данных свойств природы человека в познании мира. Прослеживается интерпретация Донном средневековой традиции противопоставления двух аспектов разума - «ratio» и «intellectus», а также более низкое иерархическое положение чувства как проявления низших форм души - «животной» и «растительной». Проанализированы два стихотворения: «Элегия на смерть Принца Генри» и послание графине Бедфорд «Reason is our Soûles left hand, Faith her right...», привлечен материал других поэтических и прозаических трудов Донна.

Донн создает свою формулу познания, сопоставимую с вариантами Ансельма Кентерберийского и бл.Августина. Наподобие формулы Ансельма Донн выдвигает на первый план мысль о тождественности результата веры и знания, два процесса предстают параллельными (подобно движениям правой и левой рук) или, точнее, слитыми воедино, хотя на разных стадиях его вера или разум могут первенствовать. Данный образ по своей сущности связан с идеей мировой иерархии, поскольку различное значение, придаваемое традиционно обеим рукам, придает разуму и вере неоднозначный смысл.

Разум не увеличивает веру и не изменяет ее, но он необходим для выражения веры, которая, оставшись без помощи разума, неминуемо

попадает в плен страстей. Подобно Августину, высшим авторитетом и итогом познавательного процесса Донн называет познание истины, в которой сходятся вера и разум. Каждый человек, насколько он воспринимает Божественный свет, присутствующий в каждом творении, и тем более в идеальной душе, способен на «изучение» души разумом и верой. Именно гак автор-герой послания изучаег идеальную душу адресата и раскрывает ей и читателю возможность достижения духовного величия, скрытую в любой душе.

Схожим образом идея трактуется в «Элегии...». Образ «двух рук» находит себе параллель в образе «двух центров» - разума и веры, каждый из которых отвечает за познание определенного круга явлений. Процесс познания мира, по Донну, можно представить следующим образом: разум образует центр сферы, в которую стекаются полученные из опытного познания мира представления. На этапе «стечения» земных реалий «внутрь разума» не исключена и вера, играющая вспомогательную, но чрезвычайно важную роль. Она с самого начала исправляет ошибки разума, искаженного грехом, не дает ему внасть в заблуждение, оценивая постигаемые им сущности и, возводя их к небесным прототипам.

Вере у Донна отведено познание «огромных величии» - сущности Бога, действия Провидения, которые разум бессилен понять. Однако разум не должен быть совсршетю исключен из их познания, многое в этих «величинах» ему может стать понятым, если он будет способен к самоограничешпо, т.е. к правильному определению своего места в мировой иерархии. Это представление прежде всего основало на евангельском противопоставлении «книжника» и «истшшого мудреца», предпочитающего цельную мудрость одностороннему рационализму, порабощенному грехом именно в силу своей односторонности.

Многие исследователи (Л. Бредволд, Дж. Кэри) усматривали в гносеологической концепции Донна стремление принизить роль разума.

Но можно указать и па многочисленные примеры критики неразумной веры в творчестве поэта. Отсутствие стремления к знанию, неразвитие данных человеку способностей Донн в проповедях прямо называл службой враду рода человеческого, вера без знания определена как «воображаемая».

Принятые в наивысшей точке своего развития, когда оба свойства души максимально устремлены ввысь, к постижению и отражению замысла Творца, вера и разум практически совпадают - как в круге познаваемых ими предметов и явлений, так и в силе стремления к высшему идеалу: «For reason, put to'her best extension, // Almost meetes faith, and makes both centers one» («Ибо разум, максимально расширившись, почти встречается с верой, и оба центра сходятся»). Таким образом, цепь мироздания получает подвижность не только в ее реальном существовании, по и в виде отражения в сознании человека, а сам человек, отдавая себя в волю Провидения, не только стремится к спасению души, но и получает способность нравильпого познания мира.

Заключительную часть главы составляет анализ отношения Донна к «попой философии» (или «повой науке» Галилея и Кеплера). С одной стороны, она представляет собой низшую форму рассудочного знания, может стать знаком распада мировосприятия в человеческом сознании, но с другой, она не нарушает фундаментальных истин мироустройства, помогает вере войти составной частью в восприятие чувственного мира и не противоречит единой Истине.

Третья глава исследования - «Концепция Церкви как единства человечества с миром и Богом» - посвящена рассмотрению поиска религиозного аспекта истины в творчестве Донна, доказательству неразрывности связи его с идеей «истинной», Вселенской Церкви.

Первым посвященным идее Церкви произведением Донна стала

Третья сатира. С самого начала Донн задает тон серьезного осмысления проблемы поиска религии, исключающий одностороннее, чисто эмоциональное восприятие. Религия становится одним из основных образов сатиры, ключом к нему может служить идея «all the soiiles devotion», то есть соединения усилий разума, веры и - на более низком уровне иерархии - чувств, которое должно вернуть человечеству напряженность и силу поиска истинной религии. Образы, связанные с противоборством, духовной бранью («щит веры» и др.), подчеркивают необходимость духовного напряжения, усилия, которое смогло бы предохрашггь религию от земного несовершенства. По сути, на человека возлагается некая сверхзадача охраны единства своего церковного бытия от посягательства как земных врагов, так и дьявола.

Эга задача не может быть сведена только к охране доставшейся «от отцов» религии. Необходим постоянный личный поиск такого религиозного опыта, который одновременно отвечал бы индивидуальному мировосприятию и охватывал бы собою весь христианский мир. Особенностям этого поиска Донн посвящает основную часть сатиры.

Обличая неправильные религиозные представления, господствующие среди христиан (они, что традиционно для сатиры, представлены в виде персонификаций: Миррей (католичество) обожествляет внешние черты Церкви, забывая о мистическом ее содержании, Кранц (кальвинизм) следует религии только потому, что она «проста и мрачна», Грею (англиканство) внушено, что лучше всех религий та, которую исповедует его народ и т.д.), Донн показывает, как во всех случаях мистическое содержание Церкви, связь с Главой ее -Христом подменяется вторичными внешними чертами, т.е. оказывается нарушена иерархическая природа церкви.

Сложность религиозного положения в Англии и во всей Европе

рубежа XVI-XVII веков, необходимость трудного выбора, названного Донном «истинным мужеством», могла подталкивать к вынужденному адиафоризму, т.е. компромиссному соглашению между общинами по поводу трактовки неосновных догматов христианства, но Донн видел, что философски эта идея не может быть обоснована, потому что представляет собой произвольное вмешательство разума в ту сферу, где ему не может не сопутствовать вера. Донн ни в коей мере не отвергает самой необходимости выбора религии как неизбежной формы, в которую человек облекает свои религиозные воззрения. Возможность спасения для Донна зависит не столько от «правильности» выбора конфессии, сколько от «правильности» установленных отношений между человеком и Богом, так что каждая конфессия христианства способна дать верующему спасение.

Возникает концепция «мудрого сомнения» («wise doubt») как средства начального этапа пути к истине, когда разуму приходится отделить догмат Церкви от адиафоры, изучить труды богословов пятнадцати веков христианства - и при этом не потерять связь с верой, одухотворяющей поиск истинной религии.

Идея единой Истины, к которой движется ищущий, получает свое выражение в образе истины, стоящей на высоком холме, вдоль склонов которого идет кружной путь вверх. Этот образ напрямую, что подтверждается цитатами из позднейших проповедей, связан с образом Церкви. Также рассматривается идея Закона и Власти как силы, сдерживающей односторонность рациональных попыток создать или реформировать земную Церковь. Власть сама по себе иерархична и проистекает от единого Божественного первоисточника, установившего единые «законы» («lawes»), которые человек постигает как рационально, так и верой. В следовании «человеческим законам» вместо Божественных проявляется такое же нарушение мировой иерархии, как и в

превознесении индивидуального восприятия над необходимостью церковного единства, и от этого нарушения, по мысли Донна, страдают как человек, так и Церковь.

Позиция Донна, выраженная им в третьей сатире, большей частью лежала в русле складывавшегося, особенно в аспекте осмысления установленных королевскими статутами догматов, англиканства, которое 1гакогда не прерывает связей с традициями прежних веков. Значительная роль человеческого разума напоминает соответствующую идею Р.Хукера в его «Законах церковной политики», согласно которой разум может являться источником истины наряду с Писанием и авторитетом Церкви.

Анализируется также XVIII «Священный сонет» Донна, представляющий собой более позднее размышление на тему истинности Церкви. Приводимые поэтом внешние противоречия и несовершенства бытия христианских церквей, которые, казалось бы, все более отдаляют героя от обретения истинной церкви, нужны для того, чтобы показать путь иерархического восхождения человека: от «мирского» взгляда, выбирающего несовершенные черты церквей, до постижения их мистической сущности. При веем видимом господстве сомнения оно уже не имеет такого глубокого обоснования, как «wise doubt» третьей сатиры, и в заключительном двустишии герой легко отказывается от него.

Для донновской концепции церкви чрезвычайно важным оказывается образ пастыря как явление, где «личное» и «церковное» начала неотъемлемо соединены. Главное в образе пастыря в этом смысле -мистическое преображение личности в обряде хиротонии (Донн очень близок к признанию се таинством, подобно католическим богословам). Дело священника названо «священным плугом» («holy plough»), чем подчеркивается постоянство и трудность этого пути.

Совершаемое священником таинство евхаристии, по мнению Донна, есть акт бытия всей Церкви и одновременно единение самого

священника с нею. Подобно тому, как невидимые человеку ангелы взывают к нему из облаков, священник (именем Церкви) взывает к нему с кафедры. Священник для Донна даже теряет часть земных признаков, например, приобретает черты неоплатонического андрогина. Но это связано не с просветлением в состоянии мистического экстаза, а с осязаемым схождением благодати при рукоположении и irpn совершении литургии. Священник видится идеалом гармоничной личности, но сути, является воссоединенным микрокосмом. Это почти совпадает с идеалом человека как такового, которому необходимо для дальнейшего существования преодолеть разделенность мира.

Наконец, полное единство человека и Церкви во Христе проявилось в творчестве Донна в концепции «трех хоров» («Three Quires») - небес как астрономического объекта (в рамках как reo-, так и гелиоцентрической теории), хора ангелов и хора верующих на земле. Мистика Св.Дионисия Ареопагита соединилась здесь с птоломеевской космогонией. «Небесная песнь», по мысли Допна, недоступна человеку в его земном существовании, в его представлении может существовать только слабое отражетте ангельской песни, музыка же небесных сфер, по средневековому представлению движимых ангелами, представляет собой нечто отличное от единого хора, в котором соединяется церковь, но и нераздельное с ним. Человеку она сама по себе недоступна, но становясь частью Церкви, он приобретает утраченную возможность постигнуть смысл музыки сфер. Ангелы и музыка сфер, однако, «прислушиваются» к земному хору, и именно его усилие важно для объединения в окончательной гармонии всех трех частей, составляющих один вселенский Хор. Неучастие человека во вселенском Хоре невозможно, так как всем существованием своим он связан с миром и Богом.

Таким образом, концепция Церкви в творчестве Донна выступает не столько как эволюционное изменение, «обращение» Донна, сколько как

постепенное раскрытие того, что было заложено изначально. Признание обязательной церковности религиозного сознания неизменно присутствует на всем протяжении творческого пути поэта, проявленные в позднем творчестве мистические аспекты Церкви можно проследить и в ранних его произведениях. Обращение к дарам Божией благодати -закономерная часть поиска религиозного идеала наряду с «мудрым сомнением», необходимо их совместное действие, хотя на ранних этапах духовного восхождения сомнение может несколько преобладать. Однако оно, даже в соединении с личной верой неспособно создать прочное духовное единство нескольких искателей истины, необходимо признание первенства высшей Власти, проявляющейся в совмещении личного духовного опыта с жизнью вселенской Церкви.

В Заключении подводятся итоги исследования религиозно-философских аспектов творчества Донна. Поэт рассматривается как один из ведущих мыслителей эпохи, темы и идеи стихотворений и проповедей основаны на более чем основательном знании античных, средневековых и современных поэту философских традиций.

Основной чертой религиозно-философского поиска в творчестве

/

Донна, признается вовлечение всего человека, духовных и телесных составляющих его природы, в восстановление гармонии мироздания. Такой поиск истины оказывается в высшей степени характерным для эпохи и напрямую соотносится, в числе прочего, с процессом формирования англиканского вероучения и церковной организации.

Единство человека с Богом и миром связано с пониманием человека как единства абстрактного и конкретного, звена мировой иерархии, по закону подобия содержащего в себе религиозный и жизненный опыт всего человечества, но при этом не теряется его индивидуальность. Человек остается главным объектом размышления Донна на всем

протяжении его творческого нуга, что может служить доказательством преемственности мысли поэта по отношению к средневековому и ренессансному гуманистическому сознанию.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ РАБОТЫ

Образ театра и концепция театральности мира в ранней лирике Джона Донна. // Проблемы изучения европейских литератур. Материалы 4х Лафонтеновских чтений. - СПб., 1998. - С.47-49.

Религиозные воззрения Джона Донна и С.'Г.Кольриджа. // Материалы X Гуляевских чтений. - Тверь, 1998. - 4.2. - С.99-104.

Философские традиции Средних веков и Возрождения в творчестве Джона Донна. // Философские аспекты культуры и литературный процесс в XVII столетии. Материалы V Лафонтеновских чтений. - СПб., 1999. -С.109-112.

The Concept of Priesthood in John Donne's Poetry: To Mr.Tilman after-He Had Taken Orders. И Religion and Literature: Seeing through cach other's eyes. - Москва, 1999. - C.143-152.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Макаров, Владимир Сергеевич

Введение.

Глава первая. Человек как центр религиозно-философского поиска в творчестве Джона Донна.

Глава вторая. Синтез философских антиномий как элемент воссоздания целостности мироздания.

2.1. Дух и плоть.

2.2. Вера и разум.

Глава третья. Концепция Церкви как единства человечества с Богом и миром в творчестве Донна.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Макаров, Владимир Сергеевич

Вопрос о взаимодействии философских традиций Средних веков и Возрождения в английской литературе последнего десятилетия XVI и начала XVII веков неоднократно и неоднозначно рассматривался в англоязычном и мировом литературоведении. Во многом это было связано с продолжающимися и по сей день дискуссиями о борьбе литературных стилей - позднего Ренессанса, маньеризма, зарождающегося барокко в литературе эпохи. На протяжении многих десятилетий общим местом в мировом литературоведении, как известно, была трактовка литературного процесса рубежа веков как отступления от поэтики Возрождения, возвращение к «средневековому миросозерцанию».

В нашу задачу не входит опровержение этого уже неоднократно опровергнутого мнения. Еще в середине нынешнего столетия оно было преодолено большинством западных ученых. В фундаментальных исследованиях, таких, например, как работы П.Кристеллера1, была показана глубинная связь между философией, литературой, политической и юридической мыслью, образованием Средневековья и Возрождения. Кристеллер, в частности, указал на такие общие для двух эпох черту мировоззрения, как иерархический синтез начал, воспринимаемых в последующие века как разнородные: «душа» и «тело», наука и религия, вера и разум; на четкость и законченность модели мира в сознании человека, на общность античных истоков Средневековья и Возрождения (Платон, Аристотель, неоплатонизм) при решающем влиянии христианства на оформление европейской культуры.

Согласно концепции единства двух эпох, «ренессансный гуманизм возник отнюдь не на развалинах средних веков, а, наоборот, в плотном средневековом окружении, когда средневековая цивилизация продолжала жить активной жизнью, претерпевая процесс сложного развития»2. Новому осз мыслению подверглись термины «маньеризм», «барокко», «постВозрождение», так как, не оспаривая сам факт обостренного ощущения кризиса в произведениях поэтов и философов рубежа ХУ1-ХУН веков, его уже невозможно было однозначно объяснять, опираясь лишь на идею сознательного отхода авторов от поэтики Возрождения. Кроме того, в силу прочности и многоплановости преемственных традиций, существовавших между Средневековьем и Возрождением, исследование литературных произведений XV-XVII веков стало невозможно без учета широкого общекультурного контекста его создания. Литературоведы все чаще стали обращаться к считавшимся прежде «второстепенными» аспектам творчества, прежде всего к философским и религиозным, справедливо полагая их принципиально важными для изучения как в широком смысле мировоззрения автора, так и собственно его поэтики.

Этот процесс может быть прослежен и применительно к изучению наследия Джона Донна (1572-1631) в зарубежном и отечественном литературоведении с точки зрения религиозных и философских аспектов его творчества. На протяжении последнего столетия исследователи по-разному подходили к решению вопроса о взаимовлиянии собственно литературных, научных, философских и религиозных традиций Средних веков и Возрождения в творчестве Джона Донна.

Основоположники научного осмысления творчества Донна - критики и литературоведы викторианской эпохи (Э.Госс3, Г.Морли4, Дж.Сейнтсбери5) впервые сформулировали проблемы его изучения, оставшиеся основными для ученых последующих поколений. Основной из них, по мнению большинства исследователей, долгое время оставалась так называемая проблема «Джека и доктора», основанная на дословном понимании цитаты из письма Донна своему другу сэру Роберту Кэру. Разбирая рукописи перед поездкой на континент в качестве капеллана посольства лорда Донкастера, Донн оставил одну из них - трактат «ВюШапаШз», посвященный проблеме самоубийства и возможного оправдания его с религиозных позиций, Кэру, написав в сопроводительном письме, что трактат нельзя печатать, но лучше и не уничтожать, несмотря на то, что «it was written by Jack Donne. and not by Doctor Donne.»6. Для литературоведов, начиная с викторианской эпохи, это отчасти ироническое признание стало символом раздвоенности творческого сознания поэта: с одной стороны, это ренессансная стихия, где господствуют парадокс и этический релятивизм, с другой, это позднее «религиозное» творчество поэта, полное библейских и схоластических аллюзий, вызванное обращением и покаянием «Донна-повесы» ('Donne the rake'). Отсюда следуют выводы о преобладании тех или иных жанров у «раннего» или «позднего» Донна и общей тональности творчества. Как писал Дж.Сейнтсбери, в целом ход его развития можно сравнить с постепенным превращением храма Диониса и Афродиты в христианскую церковь («a tem-pie of Dionysius and Aphrodyte . turned into Christian church») . Проблема «Джека» и «доктора», как видим, с самого начала получает актуальный для нашего исследования характер: если «Джеку» достается все или почти все изучаемое поэтическое наследие, то «доктор» оказывается ученым богословом, вычеркнутым из истории английской поэзии.

Показательно, что проповеди Донна, как и его письма, в данную эпоху вызывали интерес ученых больше как возможный источник фактического материала для более глубокого изучения его поэзии, которая также изучалась избирательно. Предпочтение отдавалось так называемым «ранним любовным циклам» - «The Elegies», «The Songs and Sonnets», «Сатирам», a также «Священным сонетам» как иллюстрации «поздней лирики» Донна, причем не всегда осознавался факт искусственного разделения стихотворений на циклы, предпринятый издателями уже после смерти Донна. Редкие сравнения развития той или иной темы в стихотворениях и проповедях в большинстве случаев оказывались не в их пользу последних из-за их перегруженности «богословскими аспектами». Стоит, однако, вспомнить, что еще Кольридж призывал к изучению проповедей не на основе поэтики «любовных стихотворений» Донна, а в 1841 один из обозревателей американского журнала «Арктур» высказал схожую мысль: «We like to read the theology of Donne by the light of his earlier love poems. To hold his life up to the vulgar sot or take it as an illustration of the converting power of religion, is to misunderstand not only Donne, but the spirit of Christianity itself. .»8.

Поворотным моментом для изучения философских аспектов творчества Донна, как и всего наследия поэта в целом, явилось первое комментированное издание его стихотворений, предпринятое Г.Дж.Грирсоном в 1910-е годы. Известный ученый, издатель, университетский профессор впервые после Кольриджа обратил внимание на глубину богословских и философских познаний Донна, на связь между многими мотивами ранней лирики Донна и трудами европейских гуманистов, особенно флорентийских неоплатоников. Грирсон, в своей классической монографии «Metaphysical Lyrics and Poems of the XVII century»9 обратил внимание на особое место Донна в литературном процессе XVI-XVII веков, на обостренное внимание современников к богословию Донна-проповедника, на широкую известность его трактатов среди европейских теологов и философов.

Работа, выполненная Грирсоном, послужила отправной точкой для ряда противоречивых по отношению друг к другу исследований. В 1919 в Париже на французском языке выходит диссертация М.П.Рамсей «John Donne et les doctrines medievales»10, где делается попытка доказать принадлежность Донна-мыслителя скорее к средневековой, чем к ренессансной традиции. К трехсотлетней годовщине смерти поэта Рамсей, наряду с другими крупнейшими специалистами, была приглашена участвовать в сборнике «Венок Джону Донну», получив таким образом возможность еще раз суммировать увиденные ею в поэтике Донна черты «средневекового», «схоластического» мировосприятия: «completeness and universality of his scholastic system. faith as intellectual act; the philosophy of word»11, причем в качестве причин, побудивших Донна обратиться к средневековому мировосприятию указывались: «natural bent of his mind,. the need of examining his faith,. the obligation to defend the positions of the Church of England»12. В таком освещении Донн впервые представал как «поэт-философ» и «поэт-богослов», одинаково интересующийся указанными проблемами как в «ранний», так и в «поздний» период. Нет необходимости доказывать уникальность и значение этого исследования, заметим лишь, что все указанные М.П.Рамсей черты миросозерцания Донна до сих пор не вызывают сомнения у ученых. Некоторые аспекты их интерпретации мы также постараемся раскрыть в данном исследовании.

Полемичной по отношению к диссертации М.П.Рамсей стала другая эпохальная работа - эссе Т.С.Элиота «О метафизических поэтах», вышедшее в 1927 году в литературном приложении к «Тайме» Элиота, включенное им впоследствии в сборник «Священный лес», а в 1931 полемика с Рамсей продолжилась на страницах «Венка Джону Донну». Полагая недостаточным рассмотрение философского аспекта поэтики Донна лишь как следование поэта средневековым традициям, что превратило бы его из гениального поэта в «заурядного философа» Элиот основал свою работу на тех положениях, которые, как виделось ему, точнее передают суть именно поэтического ми-ровидения Донна. Таким положением стала мгновенно получившая широкую известность идея кризиса художественного сознания, так называемого «распада восприятия» («dissociation of sensibility»), поразившего литературу и мировоззрение в целом, начиная с середины XVII века. Донн, таким образом, в культурологическом смысле оказался для Элиота фигурой предкризисной, а вся «метафизическая школа» - уникальным последним опытом творчества, не поддававшимся наступлению «reflective poetry», описывающей, а не преображающей реальность, разорвавшей связь между чувством и мыслью. «The metaphysics possessed a mechanism of sensibility which could de

• 13 vour any kind of experience. A thought for Donne was an experience itself.» -писал Элиот, выказывая восхищение единством и силой поиска идеала на протяжении всего творчества Донна, его способностью не разделять поэтическую мысль и реальность, так что любой акт творчества непременно становился для поэта жизненным поступком, преобразованием жизни в той же степени, что и самовыражением.

Впрочем, в статье 1931 г. Элиот несколько изменил свою концепцию, доказывая наличие «трещины» («manifest físsure») между мыслью и чувством уже у Донна. В философском смысле эта «трещина» стала знаком распада средневековой концепции мироздания, а сам Донн у Элиота предстает как анти-схоласт, чей разум устремлен не к «сумме», включению всех реалий мира в единую иерархическую систему, а к их парадоксальному оправданию, сохраняющему discordia мира: В целом для Элиота значение Донна как философа и богослова невелико: «his mind (is) legal and controversial rather than philosophical and theological.»14, поскольку он «оригинален в беспорядочности» своей поэзии.

Таким образом, как М.П.Рамсей, так и Т.С.Элиот, при всем различии их подходов, достаточно одинаково преодолевали стереотип «двух Доннов», соединяя «Джека» и «доктора» в постоянном следовании либо канонам. «мистической эстетики средневековья», либо общим тенденциям развития миросозерцания эпохи. Оба подхода, хотя и грешили некоторой схематичностью, но впервые представляли читателю целостный, не разделенный между «средневековым» и «ренессансным» образ поэта. Применительно к Донну оба исследователя показали условность и неточность выделения «собственно литературных», «философских», «религиозных» аспектов творчества.

Оба возможных пути исследования были приняты и развиты в последующих работах. К ним прежде всего нужно отнести работу Л.Бредволда «The religious thought of Donne in relation to medieval and later traditions»15, вышедшую в 1925 г., где исследователь предпринял попытку анализа большинства философских проблем творчества Донна - соотношение веры и знания в постижении тайн бытия (рассмотрены традиции Дунса Скота, Ансельма Кентерберийского, Оккама, Помпонацци), реакцию поэта на популярность «новой философии» Бэкона, Коперника, Кеплера и др., высказав, однако, идею «биографического», т.е. основанного на постоянном внимании к выражению мировоззрения поэта в его стихах, метода изучения. Сущность концепции Бредволда - указать на промежуточность положения Донна по отношению к средневековым и ренессансным традициям, на важность изучения мировоззрения Донна как предшественника Декарта и Паскаля.

Преемственным по отношению к нему было исследование Ч.М.Коффина «Donne and the New Philosophy»16, к которому мы обратимся во второй главе исследования, а также работа М.Ф.Молони «John Donne his

• • 17 flight from medievalism» , акцентирующая внимание на разрыве Донна со средневековой традицией. Взаимодействие средневекового и ренессансного начал видится ему как борьба «мистической эстетики» средневековья, основанной на иерархической концепции мироздания, впрочем «умирающей после Данте», и «языческого натурализма» Возрождения, берущего начало в идее господства «нового хаоса», где все реалии равны и взаимозаменяемы. Острие критики Молони направляет против высказанной Рамсей идеи дон-новского «синтеза», который напоминает ему схоластические «суммы», особенно их томистский вариант. Для него разрыв с католицизмом, совершенный Донном, неминуемо значит разрыв с его философией, смерть филосо

18 фии как таковой, «disintegrated into personal feelings» . Вместо «трансцендентальное™» средневекового мировоззрения, по мнению Молони, Донн выбирает «the Greek ideology with its worship of form, later transformed into carnality»19. Это ведет к «победе» в нем поэта, к этическому скептицизму, временному отказу от решения научных, философских и других проблем эпохи. Таким образом формируется миросознание «Джека», сохранившееся у Донна - как доказывает Молони - и впоследствии, и лишь в силу необходимости скрытое под обликом «доктора».

Следует также отметить анализ религиозно-философского смысла

Годовщин» профессором Л.Марцем , впервые связавшим творчество Донна с религиозной ситуацией эпохи. Во многих произведениях поэта он находит черты строго выдержанной иерархической структуры, заимствованной из католической практики медитаций, в частности, представленной в «Духовных упражнениях» Лойолы. Средневековая философия, во многом подготовившая эту идею, теперь, по мнению Марца, отступила на второй план и используется прежде всего как «арсенал инструментов».

Начиная с конца 1940-х годов, происходит очередная смена ориентиров для исследователей творчества Донна. В философском плане это проявляется в утверждении уже не принадлежности Донна тому или иному типу миросозерцания, но в постоянном акцентировании внимания на уникальности пути Донна. Именно в это время наносится серьезный удар по обновленному варианту концепции «Джека» и «доктора». Дж.Поттер и Э.Симпсон начинают публиковать десятитомное комментированное издание проповедей Донна21, где показывают сходность толкования многих тем в ранней поэзии и поздней духовной прозе поэта, выходят научные издания всех трактатов Донна, готовятся новые издания его стихов. Своеобразным знаменем новой эпохи в изучении творчества Донна становится идея «вечного поиска истины», предпринятым уже не последовательно «Джеком» и «доктором», а единым, цельным сознанием поэта, философа и богослова.

Одной из первых, еще в 1930-х, обратила на этот феномен внимание Эвелин Симпсон: «То find the One beyond the many, to trace the permament through the ever-changing. this was the quest in which Donne set forth early and continued late till death overtook him.» . Это, разумеется, не означало полного отхода от элиотовской идеи сознания Донна как «controversial mind»; впоследствии обе концепции достигли своеобразного симбиоза: вечный поиск истины определяет постепенность и неоднозначность ее постижения, что, например, в исследовании У.Нелли становится знаком «диалектично-сти» мировоззрения Донна, видящего противоречия мира и не желающего искажать мироздание путем их игнорирования: «Donne (acts) as able judge summoning to the bar of his wit every shade of opinion» .

Несмотря на все различия концепций, большинство ученых выдвинули тезис о неприемлемости оценочного подхода к культурным эпохам. Донн, по их мнению, не стремился воссоздать средневековое мышление или удержать от распада ренессансное мировосприятие, но создать на их основе свой идеал мироустройства. Так, Э.Симпсон указывает на сочетание в средневековом и ренессансном мистицизма античных и внесенных христианством элементов, из которых в итоге выстраивается единая картина, в целости сохраненная Донном: «Donne's mysticism only as deep sense of underlying unity of all things, consciousness of one beyond the many. That lies in the root of discovering resemblance between things apparently unlike.»24. Дж.Лишмен говорит об использовании Донном схоластических идей для выражения собственного опыта, скорее чем для воскрешения средневековой культуры или для паро

25 дирования ее .

Приведенные примеры дают возможность видеть формирование единой линии англоязычного донноведения в 1940-е - 50-е годы, в пределах которой работы объединены идеей уникальности единого «поэтико-философского» творчества целостной личности. В последующую эпоху, когда вышли комментированные издания поэзии Донна, подготовленные Х.Гарднер26 и У.Милгейтом27, а также фундаментальная биография Донна, доведенная Р.Болдом до последней главы и завершенная У.Милгейтом28, Донн окончательно занял место среди классиков английской литературы.

29

Классическими стали и исследования Х.Гарднер , основанные на анализе мировоззрения Донна как целостного феномена средневеково-ренессансного типа, в котором иерархически различаются черты разнородных влияний, но все они подчинены необходимости обретения истины.

Можно заметить, что идея «единства творческого поиска», отрицающая концепцию «Джека» и «доктора», до сих пор остается краеугольным и камнем большинства исследований творчества поэта. Так, в 1970е Барбара Харди обратила внимание на «сплетение» образности, связанной с эмоциональным и рациональным мировосприятием ('tender well-arm'd feeling brain', 'a naked thinking heart') в произведениях Донна, от «Песен и сонетов» до проповедей, что позволило ей сделать примечательный вывод: «(Donne) plainly speaks from and to human complexity»30. К такому же выводу приходит Д.Новарр десятилетием ранее, анализируя роль «анатомии» как рассмотрения иерархии мира в его нынешнем состоянии: «Donne more typically showed the wholeness of his mind by allowing us to see all the parts that made up the

• • * 31 whole, and the inner and outer tensions of mind.» .

Шумный резонанс в науке вызвала книга Джона Кэри «John Donne: Life, Mind and Art»32, вышедшая в 1981. Английский ученый выдвинул идею, что именно в религиозно-философских исканиях Донна следует искать нить, связующую «Песни и сонеты» и «Элегии» со «Священными сонетами» и проповедями. К этому времени такой взгляд уже не был новым, но характерная для метода автора связь между Донном-поэтом и Донном-человеком, объединенными прежде всего подсознательным страхом религиозного преследования и стремлением к государственной службе, вызвала ряд обвинений во фрейдизме. По сути же, концепция Кэри, сводящая творчество поэта к необходимости обретения религиозного покоя, представляет собой обратное фрейдизму явление, а само исследование лежит в русле популярной во второй половине века психологии религии.

Однако в целом работа Дж.Кэри явилась скорее исключением из общей тенденции развития донноведения. В 1980х -90х годах отошли на второй план биографические исследования, вопросы датировки стихотворений, а в центре внимания оказались более общие проблемы. Смена фокуса необходима, чтобы очертить новый облик Донна - поэта и человека, учитывая как можно больше факторов его мировоззрения и таким образом приблизиться к постижению его личности. Более характерными, например, оказались работы

М.Т.Хестера, рассматривавшего произведения Донна, в частности, «Сатиры» как проявление мировоззрения автора в пределах установленных моделей мысли и поведения33.

Как можно видеть, итогом обращения западных ученых к наследию Донна за сто лет стал прежде всего вывод, что религиозные, эстетические и философские искания Донна неотделимы друг от друга, обеспечивают единство его духовного поиска, становятся неотъемлемой чертой его поэтики и до того охватывают все его существо, что этот поиск, как и само имя - Донн -становится общим для «Джека» и «доктора».

Для отечественной науки актуальность этих проблем также представляется бесспорной. Если до середины 1960-х годов в науке господствовала концепция Р.И.Самарина, рассматривавшего творчество Донна как отступничество от «прогрессивных традиций Возрождения»34, что, помимо прочего, обусловило невозможность изучения философских и религиозных аспектов творчества как «реакционных», то, начиная с 1970-х, положение начало меняться. Некоторое влияние на это оказала широко отмеченная в научном мире 400-летняя донновская годовщина. Ряд исследователей - В.Захаров, В.Хрипун, С.Макуренкова - обратились к изучению места Донна в английской и мировой литературы, некоторых черт его поэтики, тесно связанных с философскими и религиозными идеями эпохи: образу человека-микрокосма, проблеме любви и ее интерпретации в раннем и позднем творчестве поэта. Однако по понятным причинам изучение поздней лирики Донна, а также проповедей, оставалось невозможным до второй половины 1980-х годов.

В последние десять лет отечественное донноведение совершило значительный скачок вперед, во многом, правда, еще отставая от западных ученых. Концепция «двух Доннов», просуществовавшая в России почти на тридцать лет больше, чем на Западе, наконец уступила место концепции «единства поиска».

Донн, во многом под влиянием цитаты Хемингуэя и переводов Бродского, занял свое место в русской культуре, что, наряду со значительными достоинствами, обусловило и ряд недостатков, в том числе наложение черт постмодернистской поэтики на поэтику «метафизической школы». Отечественные и зарубежные понимания термина «метафизический», его смысл применительно к русской поэзии и возможное использование в будущем, суммированы в вышедшей несколько лет назад статье И.О.Шайтанова35.

Вышедшая в 1994 году монография С.А.Макуренковой «Джон Данн: поэтика и риторика»36 представила разнообразные аспекты творчества поэта в их связи с современной ему риторикой, натурфилософией, логикой, отчасти богословием - почти всем спектром гуманитарного и естественного знания эпохи. Многие черты поэтики Донна, такие, как мотив смерти, риторическая структура стихотворения, впервые получили осмысление в отечественной науке, и сама работа в целом явилась попыткой целостного исследования, основанного одновременно на учете биографических фактов, анализе текста и стоящего за ним религиозного и философского смысла. Однако, к сожалению, автор не ставил себе задачу очертить, хотя бы и не подробно, общие основы мировоззрения поэта, отчего работа все же носит несколько фрагментарный характер.

Во многом продолжением такого типа исследования стала статья А.Нестерова «Джон Донн: портрет на фоне эпохи», опубликованная в 1997 . Биографические данные в ней соседствуют с изучением структуры и образности ряда стихотворений путем приведения параллелей с творчеством «школы ночи», герметическими трактатами Дж.Ди, Дж.Бруно, Парацельса и др. Необходимость биографического контекста для русского читателя пока еще очевидна и обусловлена прежде всего признаваемой всеми исследователями тесной связью между жизнью поэта и его творчеством.

Особое место в современной отечественной науке принадлежит моно

-з о графии А.Н.Горбунова как наиболее глубокому исследованию места Донна в английской и мировой литературе, соединения разнородных влияний в его поэтике и личностном опыте, а также философских сторонах мировоззрения.

Наше обращение к данной теме, таким образом, обусловлено рядом факторов ее актуальности. В первую очередь, для отечественной науки в последние годы новым типом работы является целостное исследование поэтического творчества на основе привлечения как биографических данных, так и философских аспектов работы автора над произведением. Во-вторых, такой тип исследования особенно оправдан при изучении литературы указанного периода, так как большинство жанров еще не потеряли синкретической связи с типами произведений, которые в настоящее время считаются лежащими вне собственно литературной сферы. В-третьих, творчество Донна сравнительно недавно стало предметом внимания отечественных исследователей, и поэтому совершены лишь несколько попыток анализа его религиозных и философских аспектов.

Актуальность избранной темы обусловлена рядом факторов. В первую очередь, для отечественной науки всегда актуальным было исследование поэтического творчества на основе привлечения как биографических данных и собственно текстологического анализа, так и философских аспектов работы автора над произведением. Во-вторых, такой тип исследования особенно оправдан при изучении литературы указанного периода, так как некоторые, особенно поэтические, жанры еще не потеряли синкретической связи с типами творчества, которые в настоящее время считаются лежащими вне собственно литературной сферы (философскими и богословскими трактатами, проповедями) .

Вследствие этого основная цель нашей работы - рассмотреть проявление в творчестве Донна сложившейся в его миропонимании схемы мировой иерархии, уделяя внимание ее звеньям пропорционально их важности. Мы попытаемся указать на наиболее общие положения, служащие основой концепции мироздания в творчестве Донна. Это становится возможным только путем рассмотрения наследия поэта и проповедника в контексте философских и религиозных традиций Средних веков и Возрождения.

В работе поставлен ряд задач: показать ключевое положение человека в мироздании (а также важность этого факта для поэтики Донна) на примере трактовки кризиса мировой иерархии и ее восстановления; исходя из интерпретации сходных тем и образов в условно определяемом «раннем» (1590-е -нач. 1600-х) и «позднем» (1610-е - 20-е) творчестве поэта, раскрыть единство его творческого пути, в том числе проследить тематическое сходство между типологически различными жанрами в поэтическом и прозаическом наследии Донна. Также ставится задача указать на некоторые черты в трактовке идей и образов, роднящие мировоззрение Донна с положениями, высказанными богословами, от отцов Церкви до деятелей Реформации и современных Донну англиканских теологов, философами, поэтами.

Предметом исследования в первую очередь станут стихотворные произведения Донна, однако вышесказанное определило необходимость привлечения обширного контекста писем, проповедей и трактатов Донна, а также данных средневековой и ренессансной философии и богословия.

Наше исследование, будучи предпринято в целом в рамках литературоведческого анализа, неизбежно включает в себя ряд особых методологических подходов. Подробный анализ развития в стихотворении тех или иных идей или тем обусловлен тесной связью мысли Донна со схоластическими традициями логического мышления и уместен в том случае, если стихотворение является концептуально важным и развитие в нем той или иной темы может способствовать постижению анализируемого понятия. Эта сложность развития темы и диалогическое построение стихотворения, приводящее читателя через множество ложных гипотез к одной, истинной, отмечена многими исследователями.

В первой главе нашего исследования мы обратимся к идее мира как целостного организма, создающей основу для понимания ключевого места человека в мироздании, и интерпретации этой идеи в творчестве Донна.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозно-философские аспекты творчества Джона Донна"

К заключению.

1 Baker-Smith D. Op. cit. -p.414.

1 Empson W. Op.cit. - p.85.

Список научной литературыМакаров, Владимир Сергеевич, диссертация по теме "Литература народов Европы, Америки и Австралии"

1. The Works of John Donne. The Wordsworth Poetry Library, 1994. - 300 p. Donne J. The Complete Poetry and selected Prose (ed. by J.Hayward). -London: the Nonesuch Press, 1935.

2. John Donne: The Divine Poems. / ed. Gardner H. Oxford, 1978.

3. John Donne: The Elegies and the Songs and Sonnets. / ed. Gardner H. Oxford, 1965.

4. John Donne: The Epithalamions, Anniversaries, and Epicedes. / ed. Milgate W.-Oxford, 1978.

5. John Donne: The Satires, Epigrams and Verse Letters. / ed. Milgate W. -Oxford, 1967.

6. The Life and Letters of John Donne. / ed. Gosse E. In 2 vols. - London,1964.

7. English Prose. Selections by H.Craik. In 4 vols. - London, Macmil-lan,1894. - 513 p.1.ighton R. The Works. Edinburgh, 1961.

8. The Collected Works of Sir Thomas Browne /ed. G. Keynes. In 4 vols. -Oxford, 1964.

9. The Works of Jeremy Taylor. L., 1931. Walton I. The Lives. - L., 1927.

10. Patrologia. Seria graeca. / ed. J.Migne. 145 vols. - Paris, 1843-53. Patrología. Seria Latina. / ed. J.Migne. - 160 vols. - Paris, 1846-55. История эстетики (Памятники мировой эстетической мысли). - В 5 тт. -М., 1962-64.

11. Памятники средневековой латинской литературы IX-XII веков. М.,1972.

12. Труды бл.Августина. В 10 тт. - Киев, 1910-15. Эстетика Ренессанса. - В 2 тт. - М., 1981.

13. Теоретико-методологическая литература. Gordon D.J. The Renaissance Imagination. Chapel Hill, 1975. Kristeller P. O. Renaissance Thought: The Classic, Scholastic, and Humanistic Strains, rev. ed. -N.Y., 1961;

14. Kristeller P. 0. Renaissance Thought II: Papers on Humanism and the Arts , rev. ed.-N.Y., 1980;1.vejoy A.O. The Great Chain of Being: A Study of the History of an Idea. Harvard University Press, 1936.

15. Mazzeo J.A. Renaissance and Revolution: The Remaking of European Thought. Cambridge, 1966.

16. Tillyard E.M.W. The Elisabethan World Picture. L.: Chatto & Windus,1943.

17. Косиков Г. А. Средние века и Ренессанс. Теоретические проблемы. // Методологические проблемы изучения литературы. М., 1987. - С.150-185.

18. Ellrodt R. Neoplatonism in the Poetry of Spenser. L., 1978.

19. Fletcher A.S. Allegory: The Theory of a Symbolic Mode. Chapel Hill,1964.

20. Fowler A. Triumphal Forms: Structural Patterns in Elizabethan Poetry. -Oxford, 1970.

21. Grierson H.J.C. Metaphysical Lyrics and poems of the XX century. Oxford, 1925.

22. Johnson S. Cowley // Idem, Lives of the British Poets. London, 1828. Hardison O.B. The Enduring Monument: A Study of the Idea of Praise in Renaissance Theory and Practice. - Westport (Conn.), 1973.

23. Sinfield A. Literature in Protestant England, 1560-1660. Durham, 1983. Smith H. Elizabethan Poetry: A Study in Conventions, Meaning, and Expression. - York, 1952.

24. Smith J. On Metaphysical Poetry // Determinations / ed. F.R. Leavis London, 1934.

25. White H. The Metaphysical Poets. Minneapolis, 1983.b) Творчество Донна.

26. Andreasen N.J.C. John Donne: The Conservative Revolutionary. Princeton, 1967.

27. Bald R.C. John Donne: a Life. Oxford, 1970.

28. Baker-Smith D. Donne's Critique of True Religion // John Donne: Essays in

29. Celebration. L., 1972. - pp.340-351.

30. Bond R.B. John Donne and the Problem of 'Knowing Faith' / Mosaic. -1981. -#14.-pp.25-35.

31. Bredvold L. The religious thought of Donne in relation to medieval and later traditions. // Studies in Shakespeare, Milton & Donne. Michigan univ. Press, 1925. -pp.230-271.

32. Carey J. Donne: Life, Mind and Art. L., 1981. - 312 p. Coffin C.M. John Donne and the New Philosophy. - Morningside Heights, NY: Columbia University Press, 1937.

33. Crashaw E. The Hermetic Elements in Donne's Poetic Vision. // John Donne: Essays in Celebration. L., 1972. - pp.200-214.

34. Duyckinck E.A. Dr.Donne//Arcturus. NY, June 1841.-pp.34-41. Eliot T.S. Donne in Our Time. // A Garland for John Donne / ed. Th.Spencer). - Gloucester (Mass.), 1938. - p.3-15.

35. Eliot T.S. The Metaphysical Poets // Eliot T.S. Selected Essays. L., 1971. -p.34-52.

36. Empson W. Donne and the New Philosophy. Cambridge, 1993. Hardy B. Thinking and Feeling in The Songs and Sonnets. // John Donne. Essays in Celebration. - pp.110-119.

37. Hester M.T. «Kinde pitty» and «brave scorn». Durham, 1982. Hughes R.E. The Progress of the Soul. The religious career of Donne. - New York, 1968.- 154 p.

38. Hunt C. Donne's Poetry: Essays in Literary Analysis. N.Y., 1969. Gardner H. The Religious Poetry of John Donne // Donne J. The Divine Poems. - Oxford, 1957. -pp.I-XLV.

39. Grant P. Augustinian Spirituality and the Holy Sonnets of John Donne. // Essays in Literary History. 1971. - #38. - pp.542-61.

40. Jackson R.S. Donne's Christian Vocation. Evanston, 1970.

41. John Donne: a Collection of Critical Essays. / ed. H.Gardner. Oxford,1966.

42. Novarr D. The Disinterred Muse. Ithaca & London, 1980. Martz L. John Donne in Meditation: The Anniversaries. -N.Y., 1970.

43. Martz L. The Poetry of Meditation: A Study in English Religious Literature. Revised ed. - Yale University Press, 1962.

44. Moloney M.F. John Donne His Flight from Medievalism. Urbana, 1944. Morley H. A first sketch of English literature. - London, Macmillan, 1893.950 p.

45. Potter G. Donne: Poet to Priest. NY, 1957. Ramsay M.P. John Donne et les doctrines medievales. - Paris, 1919. Ramsay M.P. Donne's Relation to Philosophy. // A Garland for John Donne. -pp.51-65.

46. Raspa A. Time, History and Typology in Donne's 'Pseudo-Martyr' // Renaissance and Reformation. 1987. - #11. - p. 175-83.

47. Saintsbury G. Donne. In: English Prose. Vol.11. - Macmillan, 1894. -p.8593.

48. Sernhenn C.B. John Donne, Poet in the Pulpit. // New Essays on Donne. -Salzburg, 1977.-pp.253-260.

49. Smalling M. Donne's medieval aesthetics // New Essays on Donne.1. C.82.

50. Smith A.J. The Dismissal of Love, or was Donne a Neoplatonic Lover? // John Donne. Essays in Celebration. pp.256-270. Warnke F. John Donne. Boston, 1987.

51. Zunder W. The Poetry of John Donne: Literature and Culture in Elisabethan and Jacobean Period. Brighton, 1982.

52. Березкина B.M. Из истории жанра эссе в английской литературе. // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1984. - №6. - С.24-30.

53. Березкина В.М. Язык концептов: «Экстаз» Джона Донна. // Языковая норма и вариативность. Сборник научных трудов. Днепропетровск, 1984. -С.32-38.

54. Горбунов А.Н. Джон Донн и английская поэзия XVI-XVII веков. М.: изд-во МГУ, 1993.

55. Горбунов А.Н. Категория времени и концепция любви в английской поэзии рубежа XVI-XVII веков. // Шекспировские чтения 1990. М.,1990. -С.68-88.

56. Горбунов А.Н. Поэзия Джона Донна, Бена Джонсона и их младших современников. //Английская лирика начала XVII века. М.,1989. - С.5-72.

57. Захаров В.В. О некоторых особенностях «трудного стиля» Джона Донна // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. -Вып.З. Л., 1982. - С.107-118.

58. Захаров В.В. Опыт классификации «Песен и сонетов» Джона Донна. // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. Вып.2. -Л., 1980. - С.21-30.

59. Захаров В.В. Сатирический фрагмент Джона Донна «Путь души». // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. Вып.1. -Л., 1978. - С.51-62.

60. Иванов Вяч. В. О Джоне Донне и Иосифе Бродском. // Иностранная литература. 1988. - №9. - С.180-181.

61. Карулидзе З.Е. Феномен остроумия в поэзии Джона Донна. Тбилиси, 1984.- 94 с.

62. Красавченко Т.Н. Английская литература XVII века в англоязычном литературоведении. // Современные зарубежные исследования по литературе XVII-XVIII веков. Вып.1. Сборник обзоров. М.: изд-во АН СССР, 1981.-С.133-164.

63. Красавченко Т.Н. Изучение барокко в современном литературоведении. // Современные зарубежные исследования по литературе XVII-XVIII веков. Вып.1. Сборник обзоров. М.: изд-во АН СССР, 1981.- С. 3-14.

64. Красавченко Т.Н. Литература европейского барокко в английских и американских исследованиях 1970х годов. // Современные зарубежные исследования по литературе XVII-XVIII веков. Вып.1. Сборник обзоров. М.: изд-во АН СССР, 1981.- С. 15-36.

65. Макуренкова С.А. Был ли Джон Донн Джоном Донном? // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1989. - №2. - С.74-77.

66. Макуренкова С.А. Джон Данн: поэтика и риторика. М.: Academia,1994;

67. Макуренкова С.А. Об особенности метафоры цвета у Донна и Шекспира. // Лингвистические единицы, конструкции и текст. Новосибирск: Наука, 1989. -С.61-67.

68. Макуренкова С.А. Проблема источниковедения и история критики творческого наследия Джона Донна // Лингвистические единицы, конструкции и текст. Новосибирск: Наука, 1989. - С.76-119.

69. Макуренкова С.А. Творчество Шекспира и Донна в системе эстетических взглядов С.Т.Кольриджа. // Шекспировские чтения 1990. М.,1990. -С.166-177.

70. Нестеров А. Джон Донн: портрет на фоне эпохи. // Литературное обозрение. 1997. - №5. - С. 12-26.

71. Ренессанс, барокко, классицизм. М.: Наука, 1966.

72. Самарин P.M., Виппер Ю.Б. Курс лекций по истории зарубежных литератур XVII века. М.: изд-во МГУ, 1951. - 313 с.

73. Самарин P.M. Трагедия Джона Донна. // Вопросы литературы. 1973. -№3. - С.162-178.

74. XVII век в мировом литературном развитии. /Ред. колл.: Ю.Б.Виппер, Н.И. Конрад и др. М.: Наука, 1969.

75. Хохлова Ю. Первая и вторая «Годовщины» Джона Донна: Основные проблемы, темы и образы. // Материалы V Лафонтеновских чтений. СПб., 1999.-С.112-114.

76. Хрипун В.А. Джон Донн в курсе лекций по истории зарубежных литератур XVII века. // Вопросы методики преподавания литературы в вузе. -Днепропетровск, 1972. С.81-87.

77. Хрипун В.А. Лирический герой Джона Донна («Песни и сонеты»). // Актуальные вопросы курса истории зарубежных литератур XVII века. -Днепропетровск, 1974. С.80-98.

78. Шайтанов И.О. Поэты-метафизики: Джон Донн и Иосиф Бродский // Вопросы литературы. 1998 . - №6. - С.3-40.

79. Труды по философии и богословию.

80. Collinson P. The Elizabethan Puritan Movement. Cambridge, 1967. Coulter J. A. The Literary Microcosm: Theories of Interpretation of the Later Neoplatonists. - L., 1976. - 232 p.

81. Debus A.G. The English Paracelsians. Cambridge, 1965.

82. Dickens A.G. Reformation and Society in Sixteenth Century Europe. L.,1966.

83. Elisabeth I / ed. Smith L.B. Cambridge, 1980.

84. Forerunners of the Reformation: The Shape of Late Medieval Thought. / ed. ObermanH. A.-L., 1981.

85. Johnston G. The Doctrine of the Church in the New Testament. L., 1943.

86. Kirk G.S. Myth: Its Meaning and Functions in Ancient and Other Cultures. -NY., 1974.

87. Klibansky R. The Continuity of the Platonic Tradition During the Middle Ages. Cambridge, 1939.

88. Knowles D. The Evolution of Mediaeval Thought. Cambridge, 1962. Leff G. Medieval Thought: St. Augustine to Ockham. - Cambridge, 1983. Marrou H.I., St. Augustine and His Influence Through the Ages. - Paris,1957.

89. Marshall J.S. Hooker and the Anglican Tradition. L., 1963. Medieval Philosophy: From St. Augustine to Nicholas of Cusa. / eds.Wippel J.F. and Wolter A.B. - Cambridge, 1969

90. Miller J.H. Fundamentals of the Liturgy. L., 1960.

91. Neoplatonism and Early Christian Thought / eds. Blumenthal H.J. and Markus R.A. — N.Y., 1981.-432 p.

92. Neoplatonism and Christian Thought / ed. O'Meara D.J. Oxford, 1982. Pachter H.M. Paracelsus: Magic into Science. -N.Y., 1951. Rostvig M.-S. The Happy Man: Studies in the Metamorphoses of a Classical Ideal, 2nd ed. - 2 vols. - L., 1962.

93. Shorey P. Platonism, Ancient and Modern. Cambridge, 1938. Smith W. T. Augustine: His Life and Thought - N.Y., 1980. Taylor H.O. Thought and Expression in the Sixteenth Century. - 2nd rev. ed. - 2 vols. - N.Y., 1959.

94. Wippel J.F. Metaphysical Themes in Thomas Aquinas. NY., 1984. Woolf R. The English Religious Lyric in the Middle Ages. - Oxford, 1968; Yates F.A. Astraea: The Imperial Theme in the Sixteenth Century. - Cambridge, 1975.

95. Флоренский П.А. Макрокосм и микрокосм // Символ. Париж . - №28.- июль 1982.5. Справочная литература.

96. Arnold D. The New Oxford Companion to Music, 1983. vol.2.

97. The Cambridge Companion to Aquinas. // eds. N. Kretzmann and E.Stump.- Cambridge, 1993.

98. Cyclopaedia of biblical literature by J.Clintock and J.Strong. In 11 vols.1.ndon, 1868-77.

99. Helps to study of the Bible. Oxford, s.a.

100. The Oxford Companion to English Literature. Oxford, 1994. - 1024 p.1. РОСС/^СКАЙ. ífittWf-M