автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Религиозные верования и обрядность закамских удмуртов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозные верования и обрядность закамских удмуртов"

005015742

/

САДИКОВ РАНУС РАФИКОВИЧ

РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ И ОБРЯДНОСТЬ ЗАКАМСКИХ УДМУРТОВ (сохранение и преемственность традиции)

Спеїіиальность 07.00.07 - Этнография, этнология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 МАР 2012

Ижевск-2011

005015742

Работа выполнена в Учреждении Российской академии наук Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор исторических наук, профессор Юнусова Айслу Билаловна доктор исторических наук Шутова Надежда Ивановна доктор исторических наук Черных Александр Васильевич доктор филологических наук Насибуллин Риф Шакрисламович Учреждение Российской академии наук Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН

Защита состоится 28 марта 2012 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.275.01 при ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» по адресу: 426034, Ижевск, ул. Университетская, 1, корп. 2.

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в библиотеке Удмуртского государственного университета по адресу: 426034, Ижевск, ул. Университетская, 1, корп. 2 и на сайте http://vak.ed.gov.ru

Автореферат разослан

«Ж» ФЯ&иШ, 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат исторических наук, доцент Н/ Г.Н. Журавлева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В культуре любого этноса важное место занимает его религиозная составляющая. Комплекс религиозных верований, представлений, обрядов и обычаев напрямую связан с историческим прошлым народа и его настоящим, он влияет на его мировоззрение и психологические черты. В прошлом религиозным содержанием были проникнуты практически все стороны жизнедеятельности этноса. В настоящее время, несмотря на процессы глобализации, секуляризации и распространения научного мировоззрения, во многих сферах культуры религиозные верования и обряды удерживают прочные позиции. Развившись в течение тысячелетий, они представляют собой целостную систему мировоззрения этноса и способов его взаимодействия с окружающим миром1.

Изучение религиозных верований, обрядов и обычаев различных этносов и этнических групп имеет значительный научно-теоретический и практический интерес. В современной этнологии сложилась идея системного подхода к изучению этноса и его структурных компонентов, что делает необходимым тщательный и глубокий анализ всех сторон его жизнедеятельности. Религиозные верования и обрядность являются одними из основополагающих структурных компонентов этнической культуры, которые оказывают воздействие на функционирование всей целостной системы. Анализ религиозных верований и представлений, обычаев и обрядов составляет неотъемлемую часть комплексного этнографического исследования этносов и их культурных особенностей.

Советская этнографическая наука, к сожалению, подходила к изучению религиозной составляющей этнических культур однобоко. Влияние религии на функционирование этносов рассматривалось в основном как негативное. Все это.

1 Siikala A.-L. From Sacrificial Rituals into National Festivals: Post-Soviet Transformations of Udmurt Tradition // Folklore, Héritage Politics and Ethnie Diversity. Botkyrka, 2000. S. 57-85.

естественно, не могло раскрыть истинную сущность религии, ее значение в жизни этноса1.

В постсоветской науке, напротив, религия порой преподносится как один из главных факторов функционирования этноса, но все же большинство современных исследователей к разработке обозначенной проблемы подходит с сугубо объективных, научных позиций. Так, в монографии В. Е. Владыкина «Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов» (1994) на основе огромного свода источников и литературы религия удмуртов рассматривается как целостная система, проявляющаяся в своих локальных вариациях. Одна из таких принадлежит закам-ским удмуртам2, которые, в отличие от других локальных подгрупп этноса, сохранили свои традиционные верования и обрядность в целостной форме, так как избежали даже формального крещения. Ранние формы религиозных верований сохранились в сознании представителей этой группы до настоящего времени, а религиозные обряды функционируют как осознанная необходимость, без проведения которых нарушается естественный ход событий. Комплексное изучение религиозных верований и обычаев закамских удмуртов в отечественной этнографической науке еще не предпринималось, данное диссертационное исследование позволит заполнить этот пробел.

Традиционные религиозные верования и обрядность закамских удмуртов не существовали изолированно. Их носители активно контактировали с представителями других религиозных традиций - ислама, христианства, древних верований марийцев и др., - оказывавших несомненное влияние на верования и обрядовую жизнь закамских удмуртов. К примеру, в конце XIX - начале XX в. в их среде происходил активный процесс исламизации, миссионерскую работу вели также православные священники. Таким образом, изучение религиозных верований и

1 Громыко М.М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований // Этнографическое обозрение. 1995, № 5. С. 79.

2 Закамские удмурты - локальная группа, сформировавшаяся в ХУ1-ХУШ столетиях в результате переселенческого движения на башкирские вотчинные земли. Получила свое название по расположению района проживания относительно к территории Удмуртии - за рекой Камой, на ее левом берегу.

обрядности закамских удмуртов в контексте активного взаимодействия с другими религиозными системами повышает ее актуальность.

Необходимость разработки обозначенной проблемы определяется также ко-реннь.ми социально-экономическими, общественно-политическими и культурными преобразованиями конца XX - начала XXI века. Динамичные процессы глобализации совершенно изменяют этническую культуру, деформируют ее традиционные основы. Происходит смена поколений, уходят в прошлое носители традиции, в связи с этим актуализируется задача научной фиксации самобытных, не подвергшихся трансформациям форм проявления культа. Благо такая возможность еще существует: многие жрецы, обслуживавшие культ в советский период, еще живы. Некоторые из них помнят времена относительно легитимного функционирования религии до коллективизации и Великой Отечественной войны.

В последние десятилетия в связи с либерализацией государственной политики в сфере религии активизировалась деятельность различных религиозных конфессий и течений. Пристальное внимание на так называемых язычников начинают обращать православная церковь и мусульманские организации, не остаются в стороне и протестантские общины. Являясь конфессиональным меньшинством, не имеющим централизованной организационной структуры, удмурты-язычники с течением времени могут исчезнуть с этноконфессиональной карты России. Необходимость изучения их традиционных религиозных верований, представлений, обычаев и обрядов, таким образом, многократно усиливается.

Объектом диссертационного исследования является закамская этнотерри-ториальная группа1 удмуртского этноса.

Предмет исследования - религиозные верования и обрядность закамских удмуртов как основа их традиционной религии.

1 Под этнотерриториальной группой понимается «территориальная смешанная внутриэтническая этнографическая группа» (согласно формулировке Р.Г. Кузеева) этноса, сформировавшаяся на определенной территории в результате смешения различных генетических этнографических групп. См. подробнее: Ягафова Е.А. Чуваши Урало-Поволжья: история и традиционная культура этнотерриториальных групп (XVII - начало XX в.). Чебоксары, 2007. С.7.

Территориальные рамки исследования охватывают северо-западные районы Башкортостана, Куединский - Пермского края, Бавлинский - Татарстана, Красноуфимский - Свердловской области. В конце XIX — начале

XX столетия административно они относились к Бирскому и Уфимскому уездам Уфимской, Осинскому и Красноуфимскому - Пермской, Бугульминскому - Самарской губерний.

Закамская этнотерриториальная группа удмуртов (по терминологии, предложенной Р.Г. Кузеевым, - приуральская территориальная смешанная внутриэтническая этнографическая группа удмуртов1) характеризуется единством исторического происхождения: она сложилась в результате переселенческого движения удмуртов на башкирские земли в ХУ1-ХУ111 вв. Общностью обладает их традиционная материальная и духовная культура. В конфессиональном отношении закамские удмурты, за исключением двух небольших крещеных подгрупп, являются приверженцами традиционной религии. Говорят на периферийно-южном диалекте южноудмуртского наречия удмуртского языка2.

В составе закамских удмуртов выделяются следующие подгруппы: танып-ская с ташкичинской и канлинской подподгруппами; буйская с шагиртской под-подгруппой; татышлинская; бавлинская с подподгруппами крещеных и некрещеных; красноуфимская и князь-елгинская.

Хронологические рамки исследования ограничены ХУШ - началом

XXI века. В рамках данного временного интервала традиционная религия закамских удмуртов переживала процесс активного и полноценного функционирования (особенно в XVIII - начале XX в.), а на рубеже ХХ-ХХ1 вв. - трансформационные изменения. Основное внимание автора будет сосредоточено на отрезке времени конца XIX - начала XX в., периоде, наиболее полно обеспеченном репрезентативной источниковой базой.

1 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М., 1992. С.260.

2 Насибуллин Р.Ш., Максимов С.А., Семенов В.Г., Отставнова Г.В. Диалектологический атлас удмуртского языка. Вып. I. Ижевск, 2009. С. 39.

Степень изученности темы. Традиционная религия удмуртов стала объектом исследования уже с самого начала их этнографического изучения. В наиболее полном и систематизированном виде она нашла отражение в трудах Б. Гав-рилова (1880), Г.Е. Верещагина (1886, 1889), П.М. Богаевского (1890), Н.Г. Первухина (1888), И.Н. Смирнова (1890), И. Васильева (1906), У. Хольмберга (1914), А.И. Емельянова (1921).

В истории изучения традиционной религии закамских удмуртов можно выделить несколько периодов, соответствующих основным этапам развития отечественной этнографической науки.

1. Вторая половина — конец XVIII столетия - в сочинениях ученых и путешественников появляются первые эпизодические сведения о религиозных традициях закамских удмуртов;

2. Конец XIX - начало XX в. - в работах исследователей, учителей, священников, краеведов освещены многие аспекты рассматриваемой темы;

3. Конец XX- начало XXI в. - современные ученые достаточно активно исследуют различные стороны религиозных верований и обрядности данной группы удмуртов.

Самые ранние сведения о традиционной религии закамских удмуртов (божества и духи, их почитание, святилища куста и керемет, похоронные и поминальные обряды) отражены в трудах исследователей и путешественников XVIII столетия - П.И. Рычкова (1762), Н.П. Рычкова (1770), П.С. Палласа (1788). Авторами затронуты проблемы религиозного культа закамских удмуртов (высокая роль женских божеств, развитый культ семейной куалы и др.), сделаны попытки выявления локальных особенностей в верованиях и культах. Затронутые сюжеты носят преимущественно фрагментарный характер, но это не умаляет их ценность в глазах современных исследователей, особенно если учесть, что некоторые описанные в них факты и явления уже ушли из практики или же сохранились только как смутные представления в памяти старшего поколения носителей традиции.

Первая половина XIX в. не отмечена научными сочинениями, в которых бы рассматривалась религия закамских удмуртов. Во конце XIX - первой четверти XX в. появился ряд интересных работ, авторы которых, помимо всего, касаются и разрабатываемой нами темы. Среди них - казанский профессор И.Н. Смирнов (1890), обративший внимание на существующие у удмуртов религиозные объединения мер и эль, привел интересные сведения об уртъ - душе человека и «дію у рте» - «хлебном духе».

В конце XIX в. появляются труды по локальным подгруппам закамских удмуртов, в которых значительное внимание уделяется их религиозным верованиям и обрядам. Так, земский врач Осинского уезда Пермской губернии Н.И.Тезяков обстоятельно изучил быт и культуру местных удмуртов. Результатом его специальных антропологических и демографических изысканий стала монография «Вотяки Болыпе-Гондырской волости. Медико-статистический и антропологический очерк» (1892). Период работы автора в качестве земского врача совпал по времени с началом активной миссионерской деятельности среди удмуртов православных священников и мусульманских мулл. Исследователь отмечает, что большее понимание среди удмуртов находит мусульманская пропаганда, успех которой определяется хорошим владением проповедниками ислама удмуртским языком, а также тем, что «в магометанство переходят более состоятельные и влиятельные вотяки, увлекая за собой и бедняков, как людей менее самостоятельных». Обращенных в православие, по мнению автора, очень незначительное число, «да и это все жалкий народ, большей частию нищие». По словам автора, по-прежнему «громадным авторитетом у вотяков-язычников пользуются жрецы, которые фанатически оберегают свои языческие верования».

Другая работа Н.И. Тезякова (1896) специально посвящена религии закамских удмуртов. Автор рассматривает моления в родовых куста, священных рощах - луд, а также обряды и праздники аграрного цикла пермских удмуртов. Надо отметить и то, что Н.И. Тезяков первым ввел термин «закамские вотяки (удмурты)» в научный оборот.

Религиозные обряды и верования удмуртов Бирского уезда Уфимской губернии проанализированы в статье А.Ф. Комова (1889). Автор рассмотрел обряды, проводимые при Вый-арня, Иру-нынал, Бадзж-нынал, кистон, кур)'ськон, высясокон, Мир-вэсь, Эльвась. Статья содержит краткое описание некоторых обрядов, сопровождавших рождение ребенка, свадьбу и похороны/поминки, своеобразных обрядовых действий на Ошорех, носящих ярко выраженный эротический характер, сведения о которых больше не встречаются ни у одного автора, кроме современных.

Календарные и семейно-родовые обряды и обычаи пермских удмуртов отражены в статье И.В. Яковлева (1903). По мнению автора, «пермские вотяки [...] все язычники», но «они признают, как и все другие язычники, одного Бога, а не много, как думают лица, незнакомые с жизнью язычников». В его работе находим описание таких календарных праздников и сопровождающих их религиозных обрядов как курысъкон, осенние поминки, вось, окружной вось, элен воеь, масленица, быдзымнал, весенние поминки, летний вось.

Статья К. Яковлева (1915) посвящена религиозным верованиям и обрядам удмуртов Бирского и Осинского уездов. В ней перечислены имена удмуртских божеств и духов, установленные им жертвы, изложен порядок жертвоприношений в священных рощах, при общественных молениях. Более подробного и скрупулезного анализа обрядовых действий при молениях, пожалуй, нельзя найти ни у одного автора.

Примечательна статья М.И. Ильина (1914), посвященная похоронно-поминальной обрядности удмуртов д. Купченеево Белебеевского уезда (ныне Ермекеевский район Башкортостана). После внимательного рассмотрения похоронных и поминальных обрядов удмуртов, автор переходит к изложению их представления о душе и загробной жизни, причинах болезней и т.д. М.И. Ильиным описан обряд «йырпыд сётон», который в данном селении, в отличие от других групп удмуртов, совершался молодыми женщинами на первый или второй год их замужества. В другой статье (1915) автор уделил внимание молодеж-

ным игрищам и весенним обрядовым действиям, проводимым в вербное воскресенье и пасху (бадзымнунал).

В небольшом очерке миссионера В. Макарова, опубликованном в Уфимских епархиальных ведомостях (1915), описаны обряды, проводимые удмуртами Бирского уезда при «Люно вось» (видимо, искаженное название одного из окружных молений), а также на похоронах и поминках. Касаясь происхождения удмуртов Бирского уезда, автор отмечает, что они являются «беженцами», которые «боясь нарушений религии и быта отцов и дедов, решили скрыться от обращения в русскую веру в закамские дремучие леса, благодаря чему и осталась горсть некрещеных вотяков».

Вопросы религиозных верований и обрядов исследуемой группы удмуртов затронуты также в работах зарубежных финноугроведов. Среди них своей основательностью выделяется монография финского этнолога и религиоведа У. Хольмберга «Верования пермских народов» (Permalaisten uskonto) (1914), основанная на полевых материалах, собранных автором в 1911 г. среди удмуртов, в том числе в деревнях Уфимской и Пермской губерний (Mozga, Konegin, Kaimasebas, Staraja Kyrga). Работа изобилует интереснейшими сведениями по похоронно-поминальной обрядности, обрядам, проводимым в куале и луде. В ходе экспедиции финский ученый посылал в редакцию газеты «Turun Sanomat» («Туркусские вести») свои небольшие заметки, представляющие большую ценность в источниковедческом плане. За период экспедиции 1911 г. вышеозначенная газета опубликовала 9 «путевых писем» («matkakirjeità») У. Хольмберга. Четыре из них посвящены закамским удмуртам и содержат описания экспедиционной работы и отдельных этнографических реалий («Старая Кирга», «На жертвенной горе», «Свадебные обряды вотяков», «Почитание умерших у вотяков»).

Некоторые тексты религиозного содержания (молитвы, заговоры) зафиксированы венгерским лингвистом Б. Мункачи (1887, 1952). Он собирал фольклорный материал как в полевых условиях (в 1885 г. ученый побывал у удмуртов д. Можга Бирского уезда), так и среди военнопленных удмуртов, уроженцев Бир-

ского и Осинского уездов, содержавшихся в годы первой мировой войны в австрийских лагерях (1916 г.).

В 1894 г. удмуртов Бирского уезда посетил финский лингвист Ю. Вихманн: почти месяц он изучал диалект и собирал фольклор в д. Большой Качак (ныне Калтасинский район Башкортостана). В аспекте исследуемой темы нам были интересны записанные в качестве образцов речи описания некоторых обрядов (1901).

Одной из первых работ советского периода стала книга А.И. Емельянова (1921), основанная на материалах У. Хольмберга. В последующие годы советские исследователи мало интересовались этнографией закамских удмуртов, особенно их религиозными верованиями. Только в последнее десятилетие XX в. за-камские удмурты стали объектом пристального внимания со стороны отечественных, в том числе региональных, и зарубежных ученых.

Вопросы религии и обрядовой жизни исследуемой группы удмуртов рассматриваются в работах В.Е Владыкина (1994) и Л.С. Христолюбовой (1995).

Традиционные обряды закамских удмуртов являются предметом научного интереса Т.Г. Миннияхметовой. В монографии «Календарные обряды закамских удмуртов» (2000) автор на основе собственных полевых материалов подробно рассмотрела обряды и празднества годового цикла, в том числе разнообразные семейные, родовые и общественные моления и жертвоприношения. Исследователю удалось реконструировать архаичные, утратившие свой смысл, зачастую совершенно забытые обряды: ур вдсь, ошорог зуон, кырвонэз быдтон, куар вбсян, гербер, сйзьыл зуон, гопдыр эктытон и т.д.

В работе «Традиционные обряды закамских удмуртов: Структура. Семантика. Фольклор» (2003) Т.Г. Миннияхметова детально анализирует обряды закамских удмуртов, сопровождающие рождение ребенка, приход нового года, сооружение колодца. Выбор данных обрядов, по словам автора, обусловлен тем, что «в них происходит зарождение (или формирование) нового существа или явления, появление которого оказывает большое влияние на окружающих людей, на жизненный статус отдельной личности, а также целой социальной группы».

Календарные и семейно-родовые обряды удмуртов Куединского района Пермского края отражены в работах A.B. Черных. В монографии «Традиционный календарь народов Прикамья в конце XIX - начале XX в» (2002) автор обращается к календарным обрядам пермских удмуртов, рассматривая их как целостную систему. Исследователь отмечает, что система обрядов календарного цикла у пермских удмуртов, сохранив общеудмуртскую основу, все же подверглась значительному воздействию церковных (православных) и русских народных традиций.

Анализ историографии разрабатываемой проблемы подводит к выводу, что в целом вопросам религиозных верований и обрядности закамских удмуртов в научной и научно-популярной литературе было уделено вполне достойное внимание. В то же время необходимо отметить, что традиционные религиозные воззрения этой локальной группы еще не становились предметом отдельного, специального научного исследования. Упомянутые выше работы раскрывают отдельные проявления (обряды, верования) и аспекты данной религиозной системы и не дают целостной картины по ней.

Цель диссертационного исследования - выявить основные факторы и причины сохранения и преемственности религиозных верований и обрядов закамских удмуртов и создать ее целостную картину как системы.

Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи:

- систематизировать понятийно-категориальный аппарат, используемый при рассмотрении традиционных религий;

- реконструировать систему религиозных верований закамских удмуртов (основные божества и духи, характер их почитания);

- определить место и роль человека в системе мировоззрения закамских удмуртов; проследить основные этапы жизненного цикла человека;

- рассмотреть представления закамских удмуртов о посмертном существовании умерших; обобщить сведения о культе предков и похоронно-поминальной обрядности;

- охарактеризовать организацию культовой практики закамских удмуртов (типология святилищ, формы их функционирования);

- проанализировать процессы и механизмы взаимодействия традиционной религии закамских удмуртов с другими религиозными системами.

Источннковая база исследования.

При изучении традиционной религии закамских удмуртов особо важны архивные материалы, хранящиеся в архивах гг. Хельсинки и Ижевск. В Архиве рукописей Финского литературного общества в г. Хельсинки хранятся полевые материалы У. Хольмберга, собранные во время экспедиции 1911 гг. (в черновом и чистовом вариантах). Многостраничная чистовая рукопись, состоящая из нескольких тетрадей, повествует о религиозных верованиях и обрядах удмуртов и марийцев. На 156 страницах рукописи изложены полевые наблюдения ученого над религиозной жизнью закамских удмуртов Пермской и Уфимской губерний. Записи сопровождены небольшими зарисовками культовых объектов. Архивные материалы финского религиоведа представляют собой «энциклопедию» традиционной религии закамских удмуртов.

В Научном архиве Финно-угорского общества (Хельсинки) находится рукопись Ю. Вихманна, посвященная религиозным верованиям и обычаям удмуртов д. Большой Качак Бирского уезда. Она представляет собой полевые заметки ученого, написанные во время экспедиции 1894 года. Автором обстоятельно зафиксированы сведения о культе луда и куалы, различных молениях (например, мер-вось и элен-вдсь) и мифологических персонажах (ву-мурт, нюлэс-мурт, сю-рэс-пери и т.д.). Рукописи У. Хольмберга и Ю. Вихманна представляют собой уникальные, до настоящего времени не известные российским ученым-этнографам источники по религии закамских удмуртов.

Большую научную значимость имеют также фотографии Ю. Вихманна и У. Хольмберга, хранящиеся в фотоархивах Музейного ведомства Финляндии и Финского литературного общества.

В рукописи «Этнографический очерк деревни Покровско-Урустамака Ивановской волости Бугульминского уезда Самарской губернии», хранящейся в На-

учно-отраслевом архиве Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН, помимо всего прочего, содержится информация о религиозной жизни жителей данной деревни. Автор отмечает, что население крещеное («ранее они были некрещеными, где введены в христианство неизвестно»), но продолжает придерживаться своих языческих воззрений и молений. Приводится описание молений дэмен вдсь и ош восян. Автор и год написания рукописи, к сожалению, не известны.

В 1971 г. к удмуртам Куединского района Пермской области выезжала этнографическая экспедиция во главе с В.Е. Владыкиным. Тщательно выполненные полевые записи участников экспедиции (тетради и дневники) хранятся в архиве УИИЯЛ УрО РАН. В контексте исследуемой темы наиболее ценными для нас стали материалы М.Г. Атаманова и Е.К. Егорова. Авторы собрали информацию у респондентов, родившихся в конце XIX - начале XX в. и хорошо разбиравшихся в данных вопросах. Большая часть экспедиционных материалов не была введена в научный оборот, за исключением совместной статьи М.Г. Атаманова и В.Е. Владыкина, посвященной похоронно-поминальной обрядности удмуртов Куединского района (1985).

В фонде И-295 (Оренбургское магометанское духовное собрание) Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (Уфа) хранятся документы, освещающие процессы исламизации среди закам-ских удмуртов в конце XIX - начале XX века. До настоящего времени они также не были использованы учеными-этнологами.

Основную источниковую базу исследования составил авторский полевой материал, собранный в ходе экспедиционных выездов практически во все удмуртские населенные пункты Балтачевского, Бураевского, Ермекеевского, Или-шевского, Калтасинского, Кушнаренковского, Татышлинского и Янаульского районов Башкортостана; Куединского - Пермского края; Бавлинского - Татарстана; Красноуфимского - Свердловской области в период с 1995 по 2010 годы. Таким образом, был собран эмпирический материал по всем локальным подгруппам закамских удмуртов. Для сравнения была собрана информация среди

удмуртов Граховского района Удмуртии, Менделеевского - Татарстана, Мал-мыжского и Вятскополянского - Кировской области. С этой же целью проводился сбор материала о традиционных верованиях марийцев, мордвы (эрзи и мокши), чувашей, кряшен, башкир, татар и русских (Башкортостан, Татарстан, Свердловская, Кировская, Самарская области).

В значительной степени в качестве источников были использованы ранние публикации о закамских удмуртах, в которых зафиксирована уникальная информация, уже недоступная современным исследователям в полевых условиях. В основу исследования также легли фактические данные по теме исследования, опубликованные в трудах современных этнографов. В этом плане грань между источниками и историографией представляется весьма условной.

В целом, корпус источников, содержащий сведения о традиционной религии закамских удмуртов, релрезентатнвен, дает достоверную информацию и позволяет всесторонне осветить традиционную религию закамских удмуртов в заданных территориальных и хронологических рамках, провести необходимую реконструкцию и анализ для достижения цели и решения поставленных задач.

Методологические основы исследования подробно охарактеризованы в первой главе диссертации.

Традиционная религия любого народа с учетом региональных особенностей - сложное и многоаспектное явление. В исследовании предпринимается комплексный подход: традиционная религия закамских удмуртов рассматривается как целостная система в совокупности ее локальных проявлений. Но так как она одновременно представляет собой один из региональных вариантов традиционной религии удмуртского народа, в работе использован сравнительный подход, необходимый также при сопоставлении религии закамских удмуртов с другими религиозными системами.

Диссертационное исследование основано на принципах историзма, объективности, системности и конкретности, построено на общенаучных методах анализа, синтеза, аналогии, систематизации, классификации.

В качестве основных методов для систематизации и анализа материалов были выбраны общеисторические методы научного исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный.

Суть историко-генетического метода состоит в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, что позволяет в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта или явления1. Данный метод позволил рассмотреть традиционную религию закамских удмуртов в процессе ее исторической эволюции.

Историко-сравнительный метод дал возможность глубже раскрыть сущность изучаемых явлений, проводить сравнения в пространственно-временных границах. Он позволил выявить общее и особенное в религиозных верованиях и обрядовых действиях различных локальных подгрупп закамских удмуртов, раскрыть их особенности в сравнении с другими группами удмуртов, а также с другими религиозными системами.

Историко-типологический метод важен при изучении этнических культур, которым присуща локальная специфика. Данный метод позволяет упорядочить совокупность объектов или явлений в виде качественно определенных типов, на основе присущих им общих существенных признаков2.

Историко-системный метод основан на том, что сами исторические события носят системный характер, и что все события, ситуации и процессы исторического развития не только казуально обусловлены, но также функционально связаны3. Так как традиционная религия закамских удмуртов представляет собой сложную многоуровневую систему, выбор этого метода позволил выявить место и роль каждого ее элемента в целостной структуре изучаемого явления.

Предмет исследования, цели и задачи работы предопределили использование также специальных методов этнографической науки. В нашем исследовании ос-

1 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С. 170.

2 Там же. С. 176.

3 Там же. С. 183.

новным методом получения полевого этнографического материала послужил опрос в форме интервью. В большинстве случаев проводилось интервьюирование по заранее составленному вопроснику с наиболее компетентными информаторами. Их данные дополнялись в ходе интервью со вторичными, менее компетентными респондентами. Круг компетентных лиц определялся в ходе работы: как правило, информаторы сами дают направление работы с тем или иным носителем культуры. В редких случаях проводилось коллективное интервьюирование. При этом способе получения информации происходит ее взаимное дополнение, уточнение, исправление присутствующими лицами. В обязательном порядке проводилось интервьюирование служителей культа - жрецов. Для них был составлен специальный вопросник. С согласия респондентов производилась запись беседы на диктофон. Диктофонная запись обязательно производилась и при воспроизведении фольклорно-религиозных текстов (молитв, заговоров и т.д.), с целью сохранения их аутентичности и мельчайших текстуальных и диалектных особенностей. Беседы со многими информаторами записывались в полевую тетрадь.

Также был использован метод простого и включенного наблюдения. Посредством этого метода фиксировались бытующие в настоящее время религиозные обряды и обычаи (моления-жертвоприношения, похороны, поминки и т.д.). Производился также визуальный осмотр и составление схематических планов культовых мест и святилищ, кладбищ. При этом присутствовали информаторы, от которых можно было получить дополнительную информацию. Широко применялась фото-, аудио- и видеофиксация изучаемых явлений и объектов.

Исследование опирается также на данные и методы смежных дисциплин: религиоведения, гражданской истории, археологии, фольклористики, лингвистики, археографии и т.д., что позволяет усилить достоверность и обоснованность выдвигаемых положений.

При написании диссертации использованы теоретические положения и методологические приемы, изложенные и примененные в трудах целого ряда ис-

следователей. Особо следует отметить работы С.А. Токарева1, Б.А. Рыбакова2, Н.Р. Гусевой3, H.A. Алексеева4, Р.Г. Кузеева5, В.Е. Владыкина6, Н.И. Шутовой7, Т.Г. Миннияхметовой8, А.Б. Юнусовой9, Н.Ф. Мокшина10, А.К. Салмина11. A.B. Черных12, В.М. Кулемзина13, И.Н. Гемуева и A.M. Сагалаева14, Е.А. Ягафовой15 и др.

Использование современных методологических подходов и методов создает надежную базу для достижения цели и задач диссертационного исследования.

Научная новизна исследования. Представленная диссертационная работа является первым обобщающим этнографическим исследованием традиционной религии закамских удмуртов. Впервые на основе этнографических данных с привлечением широкого круга других источников предпринята попытка комплексной реконструкции традиционных религиозных верований и обрядности закамских удмуртов.

В работе нашли отражение ранее не исследованные процессы исламизации и христианизации, происходившие среди закамских удмуртов в конце XIX - начале XX вв.

1 Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.

2 Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

3 Гусева Н.Р. Индуизм: История формирования. Культовая практика. М., 1977.

4 Алексеев H.A. Традиционные религиозные верования тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1992.

5 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М., 1992.

6 Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картона мира удмуртов. Ижевск, 1994.

7 Шутова Н.И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции. Опыт комплексного исследования. Ижевск, 2001.

8 Миннияхметова Т.Г. Традиционные обряды закамских удмуртов: Структура. Семантика. Фольклор. Tartu, 2003.

9 Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. Уфа, 1999.

10 Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1998.

11 Салмин А.К. Система религии чувашей. СПб., 2007; Салмин А.К. Традиционные обряды и верования чувашей. СПб., 2010.

12 Черных A.B. Русский народный календарь в Прикамье. Часть I. Пермь, 2006; Часть II. Пермь, 2008; Часть Ш. Пермь, 2009.

13 Кулемзин В.М. Человек и природа в верованиях хантов. Томск, 1984.

14 Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси. Культовые места XIX - начало XX в. Новосибирск, 1986.

15 Ягафова Е.А. Чувашское «язычество» в XVIII - начале XXI века. Самара, 2007.

В научный оборот вводится обширный полевой материал, полученный в ходе многолетних исследований в регионах проживания закамских удмуртов (Башкортостан, Татарстан, Пермский край, Свердловская область), который существенно обогатит удмуртскую этнографию.

Впервые широко использованы и введены в научный оборот ранее малоизвестные или совершенно неизвестные архивные материалы (рукописи Ю. Вихманна, У. Хольмберга, А. Хейкеля, В.П. Налимова и др.), имеющие огромную ценность при изучении традиционной религии закамских удмуртов.

Научно-практическая значимость. Основные положения, выводы и эмпирический материал диссертации могут быть использованы при анализе широкого круга явлений традиционной культуры, решении ряда конкретных этнографических и общих культурологических проблем.

Комплекс новых архивных и полевых материалов может стать весомой эмпирической основой при рассмотрении многих дискуссионных вопросов истории и культуры удмуртов, их этнических и этнографических групп, даст полезный сопоставительный материал для обобщений по этнографии финно-угорских и других народов. Таким образом, исследование обогащает новыми источниками не только удмуртскую, но и финно-угорскую этнографию в целом, которые могут быть востребованы при изучении древних пластов религии и мифологии финно-угорских народов.

Результаты исследования в определенной мере могут решить многие, еще не разработанные проблемы этнологии и религиоведения, как-то: соотношение этнической и религиозной идентичностей в традиционном и индустриальном обществах, взаимодействие «народных верований» и «мировых религий», возрождение и модернизация древних религиозных систем в современных условиях, сущность «неоязычества» и т.д.

Теоретические выводы и эмпирический материал могут быть использованы при разработке основ национально-культурной политики в соответствующих субъектах РФ, затрагивающей вопросы этнокультурного образования, социокультурного развития сельских обществ, фольклорного движения и т.д.

Практическая значимость работы определяется также возможностью использования ее материалов и выводов в учебной и лекционно-просветительской работе, для популяризации знаний о закамских удмуртах, при составлении специальных курсов по этнографии удмуртов, производстве научных и научно-популярных фильмов, составлении музейных каталогов и экспозиций, написании учебников и учебных пособий, разработке конфессиональных карт и т.д.

Положения, выносимые на защиту.

1. Религиозные верования и обрядность закамских удмуртов составляют основу их традиционной религии, под которой понимается политеистическая религиозная система, сложившаяся в ходе исторического развития и передаваемая новым поколениям представителей этнической общности посредством устной традиции и устойчивой социальной практики.

Традиционная религия закамских удмуртов выступает как один из основных компонентов их этнического самосознания. Ее сохранению и преемственности способствовали многие факторы, среди них - отсутствие в регионе целенаправленной миссионерской работы со стороны православной церкви, территориальная удаленность от преимущественно православного этнического ядра этноса, стойкая приверженность традициям, в том числе религии.

2. В силу определенных исторических причин (насильственная христианизация) естественное развитие традиционной религии среди основной массы удмуртов, было нарушено. Они восприняли вероучение и обрядность православного христианства, но вместе с тем сохранили некоторые элементы старой религии. Традиционная религия в целостном виде была сохранена у закамской этнотерри-ториальной группы удмуртов, избежавшей насильственного крещения. Православие на закамских удмуртов не оказало значительного влияния.

Существенное воздействие на религиозные верования и обрядность закамских удмуртов оказал ислам. Определенная часть их представителей, восприняв ислам, подверглась тюркизации и влилась в состав татар и башкир. Тюркско-исламское влияние отразилось на обрядовой практике, в некоторой степени - на

религиозных представлениях и терминологии, правилах поведения в повседневной и обрядовой жизни.

3. Полноценное функционирование традиционной религии у закамских удмуртов, как целостной системы, продолжалось до 30-х гг. XX столетия, когда в ходе коллективизации была разрушена ее социальная база - крестьянская община. Дальнейшие события военных лет и послевоенной разрухи углубили кризис и способствовали ослаблению всего общинного быта и традиционного мировоззрения; коллективная ритуальная деятельность как основной фактор поддержания общественных религиозных обрядов и обычаев сошла к минимуму, стала скудной и фрагментарной, в существенной степени перешла на бытовой уровень и сохранялась в пределах семьи и в постепенно ослабевающей форме - патронимии. Именно семы» лтала хранительницей основ религиозной традиции, способствовала ее сохранению и преемственности. Прочность уз разных поколений семьи способствовал трансляции традиции и культуры в целом, одновременно обогащая и корректируя ее отдельные элементы.

4. В последние годы в среде закамских удмуртов наблюдается процесс возрождения традиционной религии: растет интерес к традиционным обрядам, восстанавливаются общественные моления-жертвоприношения, реконструируются традиционные обрядовые места, строятся молельные дома. В определенной степени наблюдается процесс «архаизации сознания», т.е. замены научного мировоззрения религиозно-мифологическим. Закамские удмурты, придерживающиеся норм и обычаев традиционной религии, в ее возрождении и поддержании видят одно из условий самосохранения в условиях проживания в полиэтничной и поликонфессиональной среде.

Приверженность закамских удмуртов традиционной религии свидетельствует, что, несмотря на запреты и сложности в исполнении обрядов, в основе своей она сохранилась благодаря силе устной традиции, когда в кризисные периоды она сужается до минимума и при появлении даже незначительных благоприятных условий начинает восстанавливаться, возрождая исчезающее, набирая и

адаптируя новое. Подобного рода гибкость традиции является одним из основных условий ее сохранения и преемственности.

Апробация исследования. Основные положения и результаты исследования были представлены на ряде международных, всероссийских, межрегиональных и региональных научных конференций, конгрессов, семинаров е Уфе (1998, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2009, 2010), Ижевске (2004, 2006, 2008, 2009, 2010), Москве (1999), Сыктывкаре (2000), Нальчике (2001), Омске (2003), Санкт-Петербурге (2005), Йошкар-Оле (2005), Глазове (2005), Самаре (2006), Саранске (2007), Таллине (2000) и др. Диссертационное исследование обсуждалось на заседании отдела религиоведения Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН.

Всего по данной теме опубликовано 68 работ, в том числе 4 монографии и 11 статей в ведущих рецензируемых журналах, включенных в перечень ВАК для публикации основных положений докторских и кандидатских диссертаций.

Структура диссертационного исследования определяется как основными проблемно-тематическими блоками, так и особенностями структурных компонентов традиционной религии закамских удмуртов. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность, определены объект, предмет, хронологические и территориальные рамки, цель и задачи исследования, степень изученности проблемы, источниковая база, раскрыты научная новизна и научно-практическая значимость диссертации, указаны выносимые на защиту положения, приведены сведения об апробации результатов диссертационного исследования, обоснована структура работы.

В первой главе «Научно-методологические основы исследования» проанализирована терминология, связанная с «традиционными религиями», дана

характеристика использованных в диссертационной работе общеисторических и специальных методов этнографической туки.

В первом параграфе «Терминологические определения и дефиниции» рассмотрен понятийно-категориальный аппарат, которым пользуются современные этнографы и религиоведы при анализе религий традиционных обществ. В научном определении данных религий наблюдается значительная терминологическая путаница. В литературе они называются «язычеством», «дохристианскими верованиями», или же «традиционными верованиями». Но ни одно из этих определений не раскрывает их сути и содержания. Понятие «язычество» не является научным термином, несет в себе негативный оттенок, и поэтому не может служить в качестве такового. Как заметил С.А. Токарев, «об употребляемых иногда обозначениях - «языческие религии», «идолопоклонство» и т.п. - нечего и говорить: им место разве лишь в церковно-миссионерской литературе, а никак не в научной»1. По мнению С.М. Червонной, понятие «язычество», «было выработано христианской теологией для обозначения верований и их носителей, не признающих единого Бога, и в данной теологической интерпретации этот термин имел однозначную окраску, указывал на неправильность языческой веры как на подлежащее искоренению и исправлению греховное заблуждение дикарей»2. Но как справедливо отмечает чувашский исследователь Е.А. Ягафова, применение данного термина все же приемлемо, когда рассматривается религиозная ситуация дореволюционного периода, когда он был в официальном употреблении наряду с такими устаревшими обозначениями, как «иноверцы» и «инородцы»3.

Наименование «дохристианские верования» также неприемлемо, хотя бы потому, что некрещеные удмурты никогда не придерживались христианства. Определение «традиционные верования» с научной точки зрения также некорректно, т.к. удмуртская религиозная система - это не просто набор верований, а исторически сложившаяся целостная религия.

1 Токарев СЛ. Ранние формы религии. М., 1990. С. 24.

2 Червонная С.М. Финно-угорский мир России, его религиозный «перформанс» и вызовы современной культуры // Феномен Удмуртии. Т. 3. Кн. 2. М.-Ижевск, 2003. С. 38.

3 Ягафова Е.А. Чувашское «язычество» в XVIII - начале XXI века. Самара, 2007. С. 6.

В отечественной и зарубежной науке на сегодняшний день сложился целый комплекс терминов для обозначения религий, определяемых ранее как «язычество» и «paganism», т.е. религий политеистического круга, сложившихся у разных этнических общностей в ходе их исторического развития и противопоставляемых монотеизму. В отечественной науке часто используются определения «традиционная», «народная», «анимистическая», «исконная», «доиндустриаль-ная», «архаическая», «древняя», «фольк-», «племенная», «этническая» религия и т.д. В англоязычной литературе широко применяются термины folk, ordinary, original, natural, old-timer, traditional, popular, ethnic, peasant, primordial, native, aboriginal, primitive religion1.

На наш взгляд, целесообразно пользоваться термином «традиционная религия», адекватно отражающим суть верований и обрядов, передающихся посредством устной традиции от поколения к поколению, не имеющих кодифицированных текстов и организационных структур. Традиционная религия существует не сама по себе в виде церковных организаций, а теснейшим образом вплетена в этническую культуру, этническую традицию. Поэтому под традиционной религией нами понимается политеистическая религиозная система, сложившаяся у этноса в процессе его исторического развития и передаваемая новым поколениям посредством устной традиции. Данный термин в отечественной этнографической литературе употребляется по аналогии с термином «традиционная культура». Сами верующие закамские удмурты называют свою религию Инмарлы оскон 'вера в Инмара' илиудморт вдсь 'удмуртская религия'.

Второй параграф «Теоретико-методологическая база исследования» посвящен анализу примененных в диссертационной работе методов научного исследования. Основными для систематизации и анализа материалов послужили общеисторические методы: историко-генетический, историко-сравнительный, ис-торико-типологический, историко-системный. В исследовании широко применен описательный метод, позволяющий адекватно передать конкретику этнографического материала. Как отмечает Л.Н. Мазур, описательность «делает историю "ис-

1 По: Салмин А.К. Система религии чувашей. СПб., 2007. С. 8-9.

24

торией"», позволяет подробно, тщательно и всесторонне представить изучаемое явление. Описательность характерна многим историческим исследованиям, в том числе этнографическим1.

Предмет, цели и задачи работы определили использование специальных методов этнографической науки. Сбор эмпирических данных проводился в ходе полевых исследований методами опроса (интервью) и наблюдения.

Вторая глава «Мир богов и духов в представлениях закамских удмуртов», состоящая из пяти параграфов, посвящена комплексной реконструкции представлений закамских удмуртов о божествах и духах, способах и формах их почитания и умилостивления, организации культовых мест и сооружений.

В первом параграфе «Кулып высших божеств» рассмотрены представления о высших божествах. По современным представлениям закамских удмуртов, верховным божеством является Иммэр (Инмар)-.: создатель и хранитель всего мироздания, в том числе животных, растений и человека. Имеющиеся этнографические материалы позволяют говорить об антропоморфном образе Инмара. По мнению В.Е. Владыкина, его образ восходит к прафинно-угорскому божеству, чье имя связано с названием неба, воздуха, т.е. он является богом неба. Вероятно, первоначально он воспринимался как само небо, небосвод. Об этом говорят в частности такие выражения закамских удмуртов, как, например, «Иммэр зоре» — «дождь идет» (букв.: «Инмар дождит») и «Имиэрлэн баныз» - «небосвод» (букв.: «лицо Инмара»), Верховное божество удостаивается самых привлекательных эпитетов, как-то: Зугыт (Светлый), Мусо (Милый/Дорогой), Зеч (Благой), которые соответствуют его сущности как Бадзым (Великого) Инмара.

Вероятно, первоначально Инмар в удмуртской мифологии был просто одним из божеств, представляющих верхний ярус мира — небесную сферу. Позднее, под влиянием монотеистических религий, у удмуртов формируются представления о всевышнем боге, в роли которого выступил Бадзым Инмар. В настоящее время удмурты-христиане воспринимают Инмара в качестве библейского Бога. В представлениях закамских удмуртов он сохраняет исконные позиции.

1 Мазур Л.Н. Методы исторического исследования. Екатеринбург, 2010. С. 30-31.

25

К высшим божествам закамских удмуртов относится также Кылчин. Круг представлений об этом божестве (божествах) наиболее запутан в удмуртской мифологии. Образ Кылчина/Кылдысина - сложное образование, имеющее наслоения различных социально-исторических эпох. Предполагают, что прообразом ныне мужского божества является богиня, символизировавшая женское творческое начало в природе. В XVIII столетии большую роль играла богиня Кыпдыни Мумасъ. Н.П. Рычков отмечал, что: «По Илмер [Инмар - P.C.] заступает первое место богиня называемая Кылдыни Мумась, о которой вотяки сказу-ют, что она есть мать Илмера. Вотятские женщины молят ее о рождении детей; а девицы о благополучном замужестве». В дальнейшем культ этой богини угасает. Вероятно, представления об этом божестве трансформировались в образ мужского божества Кылчин в виде седого старца, который, кстати, также сохраняет некоторые функции предшественницы, а именно покровительство деторождению. Скорее всего, процесс трансформации происходил на протяжении длительного периода и некоторое время эти образы существовали параллельно.

Исторические источники и современные полевые материалы позволяют говорить о существовании следующих Кылчинов: Кылчин/Иммэр-Кылчин, Зу(Дю)-Кылчин, Му-Кылчин. В текстах молитв-куриськонов вслед за именем Великого Инмара непременно упоминается Кылчин. Складывается впечатление, что речь идет об одном божестве Штэр-Кылчин. Однако, в сознании носителей традиции сохраняется ясное разделение этих образов. Кылчин понимается как божество-помощник Инмара. Он - хранитель нравственных ценностей. Вероятно, подобные представления о Кылчине - помощнике Инмара, сложились под влиянием мусульманских представлений об ангелах (тат. фэрештэ).

В верованиях закамских удмуртов Кылчин выступает в образе седобородого старика в белой одежде, прогуливающегося по межам полей. В такой ипостаси он выступает хранителем полей, посевов. В этом он сближается с другим божеством Зу(Дю)-Кылчин (Кылчин хлебных злаков), сведения о котором очень отрывочны. Современные информаторы не могут сказать ничего определенного об этом божестве, упоминают только, что слышали о его существовании. По сведе-

ниям У. Хольмберга, Дю-Кыпчин является «хлебным духом», ему молятся и приносят в жертву белых овец на хлебном поле во время летних жертвоприношений. В связи с этим можно полагать, что Зу-Кылчан является только воплощением Кылчина и поэтому особых представлений об этом божестве не сложилось.

Интересно отметить, что у башкир северных районов Башкирии и Пермского края, т.е. той зоны, где приобщение их к земледелию произошло раньше, чем в других регионах, имеются представления о духе-покровителе полей Хызыре: развевая подолом своего длинного халата, он проходит по меже и вдыхает жизнь в колосья. В мусульманской мифологии Хызыр - легендарный пророк, святой старик, благодетель обиженных и праведных людей, помогающий заблудившимся путникам1. Как видно, представления северных башкир о Хызыре очень близки к таковым у закамских удмуртов о Кылчине.

Другим божеством этого круга с развитым культом жертвоприношений является Му-Кылчин (Кылчин земли). По сообщениям информаторов, он живет под землей, и поэтому жертвы ему закапывают в землю. Причем предназначенные ему жертвенные животные должны быть черной масти.

По верованиям закамских удмуртов, существует еще одно божество, связанное с землей - Музъемкузё (Хозяин земли)/А цакузё (Хозяин надела) - божество надельного участка земли. Вероятно, представления о Музъем-/ Ацакузё являются дальнейшим развитием образа Му-Кылчина, связанные с возникновением собственнических отношений к земле. Сам же Му-Кылчин, скорее всего, является развитием образа древнего удмуртского божества Музъем Мумы (Мать земли), которая обитала внутри холмов, и поэтому их нельзя было раскапывать. У. Хольмберг отмечал, что закамские удмурты «Музъем Мумы не молятся, некоторые говорят, что это то же, что и Му-Кылчин». У родственных удмуртам мордвы и марийцев верования о богине земли сохранились до сих пор: мордва называет ее Мода/Мастор ава, марийцы - Мланде ива.

1 Сулейманова М.Н. Доисламские верования башкир. Уфа, 2005. С. 58.

В определенный период теоним Кылчин становится термином для наименования категории 'дух' / 'божество' определенной стихии или явления. Таким образом, в удмуртской мифологии появляются персонажи Ву-кылчин (Кылчин воды), Юрт-кылчин (Кылчин двора/дома), Гид-Кылчин (Кылчин скотного двора) и т.д. В верованиях закамских удмуртов они выступают в качестве добрых духов.

По сведениям Н.П. Рычкова, в XVIII столетии у удмуртов Уфимской провинции был развит культ богини солнца Шунду-Мумы {Шунды-Мумы - Мать солнца): «Вторая богиня называется Шунду-Мумы, и есть матерь солнца. Ее молят во время оспы и других болезней, на детях их случающихся». К началу XX в. образ богини сохранил лишь смутные очертания, хотя ей ежегодно приносили жертвы. В представлениях современных закамских удмуртов Шунды-Мумы ассоциируется с названием болезни глаз.

В круг небожителей закамскими удмуртами включались также богини Гу-дыри-Мумы (Мать грома) и Пужмер-Мумы (Мать заморозков). Конкретные представления об этих божествах не сохранились, информаторы просто сообщают об их существовании. В начале XX в. с целью предупреждения сильных гроз и заморозков в честь этих божеств устраивали жертвоприношения.

Для почитания высших божеств удмуртами были выработаны особые формы поклонения и специальные правила жертвоприношений. Как отмечал У. Хольмберг, жертвоприношения богам назывались выллань вандон ('закалывание вверх'), т.е. на юг, в отличие от жертвоприношений умершим предкам -улланъ вандон ('закапывание вниз'), т.е. на север.

Представления о высших божествах и их культ составляют основу религиозных верований закамских удмуртов. В достаточно целостном виде они сохраняются и в настоящее время.

Во втором параграфе «Почитание Луда и святилище керемет» рассмотрены представления о божестве Луд и святилище керемет, где осуществлялось его почитание и умилостивление. Божество Луд, обитающее в священной роще кере-мет/луд и контролирующее окрестные территории, пользуется у закамских удмуртов особым почитанием. Его также именуют Кереметкузё (Хозяин священной

рощи). В честь него, с целью его умилостивления, в святилище проводят жертвоприношения лудэ пырон ('вхождение в луд').

По верованиям закамских удмуртов, как роща луд/керемет, так и божество Луд/Кереметкузё, являются опасными для человека, непочтительное отношение к ним чревато болезнями и даже смертью. За нарушение определенных табу, Луд наказывает человека — насылает болезни. Если человек внезапно заболевал и во-рожец определял, что причиной болезни является непочтительное отношение к Луду, в святилище керемет устраивали частное жертвоприношение. С целью предупреждения сельского социума от болезней и несчастных случаев проводили коллективные моления, один или два раза в году. В жертву Луду приносили только животных самцов и пресные лепешки — куарнянь. В жертвоприношениях участвовали мужчины (в некоторых случаях — также пожилые женщины, но никогда - женщины детородного возраста).

Обслуживали культ Луда специальные жрецы луд/керемет утисъ/кузё (хранитель/хозяин луда/керемета). Эта должность была наследственной. Луд утись следил за порядком в луде, проводил общественные и частные жертвоприношения. В селении было столько луд утисей, сколько имелось священных рощ. Каждый жрец молился только в своем луде. В зависимости от числа родовых групп в деревне могло быть несколько кереметов, или же представители всех родов молились в одной священной роще.

Священные рощи луд/керемет представляли собой огороженные участки пространства с древесной растительностью. В настоящее время - это небольшие островки леса посреди распаханной территории. Внутри ограждения находились жертвенный стол и кострище, жертвенное дерево, на которое вешали кости жертвенных животных. Внутрь ограждения имел право входить только жрец. В некоторых кереметах имелись небольшие срубные постройки - луд куала.

Таким образом, священные рощи керемет представляют собой сакрализо-ванные, табуированные участки пространства — место обитания божества Луд. Наибольшей сакральностью в роще обладал очаг. В случае переноса священной рощи на другое место, брали немного золы из очага и клали ее на место очага

нового святилища. Священным статусом наделялись также растущие в луде деревья. Их не рубили, не ломали ветки. Территория рощ не подвергалась хозяйственному воздействию. Благодаря такому отношению в них сохранилась исконная экосистема, они выступают в качестве эталонов коренных лесов, почти полностью вырубленных в местах их былого произрастания; часто являются лока-литетом редких и исчезающих видов растений и животных. В таком контексте священные рощи представляют большую экологическую ценность. Вместе с тем они, являясь памятниками традиционной религии закамских удмуртов, представляют также культурную ценность.

Третий параграф «Родовые божества-покровители (воршуды) и святилище куала» посвящен анализу представлений и обрядов, связанных с родовыми покровителями (воршуд) и святилищем куала, где осуществлялось их почитание.

В системе религиозных верований удмуртов особое место занимают родовые божества-покровители - воршуды (вошшуд - в говорах закамских удмуртов). Истоки родовой организации удмуртского общества ученые выводят из глубокой древности, эпохи материнского рода, когда потомки прародительницы-матери, объединенные в единый социально-экономический коллектив - род (выжы), почитали ее в качестве покровительницы. В эпоху патриархального строя воршуд превращается в семейно-родовое божество, хранителя семьи и рода. В последнее время высказана, на наш взгляд, заслуживающая внимания критика воршудно-родовой теории. Автор новой концепции В.С, Чураков ставит под сомнение основные ее положения1. По его мнению, ни один из фактов, якобы доказывающих наличие в прошлом у удмуртов матрилинейного счета родства, не имеет под собой оснований, напротив, собранный этнографами материал выявляет патриархальный характер удмуртского традиционного общества. По предположению B.C. Чуракова, воршудные названия образованы от имен мужчин - основателей родов, путем прибавления суффикса -а, выражавшего притяжательное значение (как германские -ing, -ung и славянские -ичи, -овичи), на-

1 Чураков В. К критике воршудной теории // Финно-угроведение. 2003, Л!Ь 2. С. 12.

пример, Можга<Могиег+а; Юбсра<Юбер+ а; Бигра< Бигер+-а и т.д. Дальнейшие исследования, надеемся, докажут правоту той или иной гипотезы.

М.Г. Атамановым среди закамских удмуртов выявлено более 30 воршудно-родовых групп, как-то: жикъя, затча, гшъёс, чабья, чудья, можга, чудна, поска, сьдлта, ббдъя, дурга, какся, мбнья, сянья, бигра, эгра, ддкъя, юбера, пельга, коньга, сюра, пурга, зумъя, уча, тукля, поляка, кбтъя, чанъя, юсь, чола, поколь-дбкья, кибъя1.

Местом почитания родовых божеств-покровителей и местом их обитания являются святилища куала - небольшие срубные постройки. Имеются два типа куалы: тжчи (малая) - семейная и бадзым (большая) - родовая куста. Бадзым куала строили во дво," жреца - куала утисъ ('хранитель куалы') или же за околицей; покчи куала строили во дворах домохозяев. Со второй половины XIX в. культ семейной куалы у закамских удмуртов начинает угасать, и к концу XIX -началу XX в. уже изживает себя. Семейные моления стали проводить во дворе, в наиболее чистом месте.

Обычно в деревнях закамских удмуртов было от 1 до 5-6 родовых святилищ, в зависимости от числа родов, представленных в поселении. Каждая куала получала свое название от имени почитаемого воршуда; часто их называли по именам жрецов.

Родовые куала представляли собой срубные постройки с двускатной самцо-вой крышей без пола (земляной пол), потолка и окон. Напротив входной двери располагалась жертвенная полка, в центре - открытый каменный очаг. На жертвенных полках летом хранились березовые, зимой - еловые ветки и другие предметы, связанные с культом воршуда. Например, У. Хольмберг отмечает, что в одной из куала в д. Каймашабаш Бирского уезда Уфимской губернии на полке хранились древесные ветви, а также берестяная коробка с солью и деревянная — с маслом. На эту полку во время жертвоприношения складывали жертвенные подношения.

1 Атаманов М.Г. По следам удмуртских воршудов. Ижевск, 2001. С. 153-155.

Очаг и полка в куале являлись наиболее священными объектами. При постройке новой куалы, например, в случае переселения части жителей деревни, немного золы из очага старой куалы переносили на новое место.

Куала в представлениях закамских удмуртов выступала как сакральная, та-буированная часть пространства, освященная божеством-покровителем рода. Целостность самой куалы и своевременность проводимых в ней обрядов обеспечивали роду процветание.

В течение года в родовой куале проводили несколько значительных молений - куалае пырон ('вхождение в куалу'): в первый день Быдзынала ('Великий день', Пасха); летом перед бадзым вдсь ('великое моление'), когда меняли еловые ветви на березовые; осенью, по первому снегу, когда меняли березовые ветви на еловые. Кроме того, в родовой куале могли проводить моления по случаю семейных торжеств или, наоборот, несчастий, болезней. Молениями в куале руководил куала утись/кузё ('хранитель/хозяин куалы') - член рода, на которого возлагались жреческие обязанности. Эта должность была наследственной.

Культ воршуда и куалы у закамских удмуртов к настоящему времени почти изжил себя. Лишь в некоторых деревнях сохранились куапа и обряд куачае пырон. По полевым материалам видно, что культ родового святилища в среде закамских удмуртов начал угасать еще в конце XIX - начале XX в. В новых деревнях, основанных в это время, родовые куала уже не строили.

В четвертом параграфе «Духи-хозяева природных стихий и «одомашненного» пространства» анализируются представления закамских удмуртов о духах-хозяевах природных стихий и «одомашненного» пространства. Большую роль в мифологических представлениях закамских удмуртов играли и продолжают играть Нюлэсмурт (Леший), Вумурт (Водяной), Тдлпери (Злой дух ветра), Коркамурт (Домовой), Гидмурт (Конюшенный), Мтчомурт (Банный), Зырткузё (Дворовой) и т.д. Представления о них у закамских удмуртов находят прямые аналогии в мифологии бесермян, марийцев, мордвы, коми, чувашей, кряшен, татар, башкир, славянских народов.

В пятом параграфе «Низшие духи» проанализированы представления за-камских удмуртов о низших духах. Низшую ступень в пантеоне занимают различные духи, которые насылают на людей болезни и всякие мелкие неприятности. Среди них выделяются как исконно удмуртские, так и заимствованные от соседей-мусульман образы. Отдельную категорию среди них составляют духи, олицетворяющие болезни.

Таким образом, представления закамских удмуртов, связанные со сверхъестественными существами (богами, духами), выработавшиеся в ходе длительного исторического развития во взаимодействии с мифологическими представлениями окружающих народов, являлись основой их традиционной религии. Они сформировались еще до переселения на новые территории проживания и представляют собой локальный вариант общеудмуртской традиции. На их формирование большое влияние оказали мифология индо-иранских и тюркских племен, а также ислам. На новой территории обитания влияние ислама усилилось: закам-скимн удмуртами были восприняты многие народно-мусульманские верования, что явилось результатом проживания в непосредственном мусульманском окружении. Так, ислам повлиял на эволюцию представлений о божестве Кылчин, в низшую мифологию и демонологию закамских удмуртов проникло множество персонажей башкирской и татарской мифологии и т.д. Однако, в целом, взгляды на мир богов и духов у закамских удмуртов сохранили свою древнюю основу и не приобрели явно выраженный синкретичный характер.

В третьей главе «Человек в системе мироздания» раскрывается комплекс представлений закамских удмуртов о месте человека в системе времени и пространства, о его сущности и предназначении, жизненном цикле.

В первом параграфе «Человек в системе времени и пространства» рассмотрены представления о пространственно-временной организации мира и месте в нем человека. По верованиям удмуртов, творцами земли выступили Ин-мар и его антипод Шайтан. По повелению Инмара Шайтан нырнул на дно первичного океана за землей. Он принес оттуда в руке землю, из чего Инмар создал сушу, но часть утаил во рту, от чего произошли горы и возвышенности. Вероят-

но, данный сюжет о сотворении суши является поздним вариантом развития древнего мифа о добывании земли со дна первичного океана водоплавающей птицей, чаще всего уткой. Как отмечают специалисты, этот сюжет имеет широчайшее распространение, охватывая всю евразийскую часть России, а также частично Северную Америку.

У закамских удмуртов ясных представлений о сотворении мира не сохранилось. Информаторы отмечают, что мир был создан Инмаром, но при этом не детализируют, каким образом он создал его.

По современным взглядам закамских удмуртов, человека создал Инмар, слепив его из глины или земли, поэтому после смерти его снова возвращают в землю, закопав в могилу.

По традиционным верованиям удмуртов, окружающий мир имеет трехчаст-ную структуру. Верхний мир, располагаемый на небе, населен различными божествами; средний мир является местом обитания самого человека, а также различных духов; нижний мир - обиталище умерших предков. Связующим звеном всех трех миров выступает Мировое древо, рядом с которым совершают жертвоприношения. Подобная структура мироустройства универсальна по своей сути и характерна для религиозных представлений многих народов. Вместе с тем данная модель мира не является изначальной. Представления о делении мира по вертикальной плоскости пришли на смену горизонтальному (плоскостному) членению мироздания. В данном случае все три мира соединялись Мировой рекой. В ее истоках помещался мир богов, в среднем течении располагался мир людей, в устье - мир умерших. Следы подобных воззрений до сих пор обнаруживаются у закамских удмуртов, особенно в сфере религиозно-мифологических представлений, связанных с культом предков.

В традиционном мировоззрении закамских удмуртов пространство разворачивается в виде концентрических кругов-локусов, отсчет пространственного измерения начинается с центральной точки, которым служит очаг дома.

Как видно, пространство осваивалось удмуртами, как и другими народами, не только в реальном измерении, но и на мифологическом уровне. То же можно

сказать о времени. В традиционном обществе время воспринимается в двух параметрах: линейном и циклическом. Линейный отсчет времени у закамских удмуртов не получил ритуальной регламентации. В связи с отсутствием летописания исторические события постепенно забывались, те, которые зафиксировались в народной памяти, приобрели мифологический характер. В отличие от линейного, циклически повторяющиеся отрезки времени получили четкую ритуальную регламентированность. Каждый отрезок времени воспринимался через призму приуроченных к нему обрядов.

Во втором параграфе «Сущность и предназначение человека» раскрыты представления закамских удмуртов о сущности и предназначении человека в мире. По воззрениям гзкамских удмуртов, человек помимо физического тела {мугор, тэн) обладает еще некоей оживляющей его сущностью — душой. Тело без души умирает, т.е. превращается в труп (шдй).

Как и многие народы Евразии, удмурты, в т.ч. закамские, верят в существование двух душ у человека: лул/лыл и урт. Лул/лыл - душа, которая оживляет человека, душа-дыхание. Когда уходит лул (лулыз потэ), человек умирает. Живой человек -луло мурт, т.е. человек с душой, мертвый - лултэм, т.е. без души. Лул находится в сердце человека, после смерти он блуждает по земле сорок дней и отправляется на небо или же на кладбище, где его принимают к себе ранее умершие.

Урт - душа-двойник, «ее присутствие обеспечивает психическое здоровье и полноценность, присутствие духа»1. В отличие от души-лул, душа-урт может покидать тело, например, при сильном испуге, во сне, при обмороке. Тогда говорят уртэз кошкем (урт ушел). При сильном испуге, когда считали, что урт ушел, проводили обряд урт кутон (ловля урта), при котором ловили белую бабочку -урт бубыли. Урт может покидать тело человека также во время сна. Тогда он может принять вид летучей мыши (урткыч). Таким образом, по воззрениям закамских удмуртов, душа-урт может на время покидать тело человека и

1 Напольских В.В. Из удмуртской мифологии: Этимологические этюды // Пермистика 4: Пермские языки и их диалекты в синхронии и диахронии. Сб. ст. Ижевск, 1997. С. 120.

блуждать в виде бабочки или летучей мыши. Его уход приводит ко сну, обмороку или психическому расстройству. После смерти человека, его урт один год продолжает жить в доме, затем поселяется на кладбище. Во время поминок урт сидит рядом с посудой с поминальной едой у печи. На время весенних и осенних родовых поминок урт возвращается в виде белой бабочки. Все остальное время урт умершего человека живет на кладбище. Для того, чтобы он мог свободно выходить и входить обратно в гроб, в нем делают отверстие — урт ветлой пась. На кладбище он может показаться в виде привидения.

Под мусульманским влиянием закамские удмурты иногда вместо традиционных наименований душ человека, употребляют термины зан и кыт. Первый используется вместо лул, второй — вместо урт.

Человек, имеющий лул и урт, становится членом общества, получая определенные права и обязанности, в том числе обязанность исполнять религиозные предписания, почитать богов и умерших предков. Достигнув совершеннолетия, человек обязан вступить в брак и продолжить род, что обеспечит ему благополучие в старости и загробной жизни, т.к. дети будут его поминать.

Третий параграф «Жизненный цикл человека и сопровождающая его обрядность» посвящен рассмотрению обрядов жизненного цикла у закамских удмуртов. Рождение ребенка воспринималось как радостное событие в жизни семьи. Старались родить как можно больше детей. По представлениям удмуртов детей посылают боги Инмар или Кылчин, или же предки. Роды раньше принимались в бане, позднее - в избе. Женщине помогала повитуха. Новорожденного младенца подносили к устью печи или каменки и три раза поднимали перед ней. Это явный факт приобщения новорожденного к предкам, чтобы те защищали его. Повитуха нарекала младенца «банным именем». В течение трех дней ребенка парили в бане - куинь минъчо. После «трех бань» проводили моление в честь новорожденного, когда его нарекали именем. Обряд имянаречения воспринимался как очень ответственный акт, от которого зависели дальнейшая судьба и здоровье ребенка. Если имя «не подходило», то он становился плаксивым и больным. В таком случае проводили обряд перемены имени - ним воштон.

Период от рождения и до сорока дней считался наиболее опасным для жизни ребенка. Считалось, что в это время душа младенца находится лишь на его макушке, поэтому ею очень легко могут овладеть злые духи. Чтобы оградить ребенка от них, на запястье ему привязывали серебряную монетку, к чепчику и одежде пришивали монетки, раковины каури, бусины. Через сорок дней после рождения справляют бэбэй туй 'свадьба младенца'. Приглашают родственников и соседей, которые одаривают ребенка подарками. Таким образом, по прошествии сорока дней со дня рождения, ребенок становился полноправным членом человеческого общества.

Следующий важный этап в жизни человека — вступление в брак. Бракосочетание сопровождается множеством обрядов, призванных обозначить изменение социального статуса человека. В традиционном обществе вступление в брак считалось обязательным условием обретения человеком полноценного социального статуса.

В течение жизни супружеской парой совершалось множество обрядов, например, обряды при рождении ребенка, бракосочетании детей, строительстве дома и т.д. Самым последним обрядом, проводимым ими самими, являлся кыр-вонэз быдтон, когда, как считалось, жизненный цикл человека завершался. Человек старился и, прожив положенный его судьбой срок, покидал зугыт душе 'светлый мир', т.е. наступала смерть — кулон. Его душа отправлялась в сопал дунне 'потусторонний мир', а тело возвращалось в землю, из которой оно было создано.

Представления, связанные с самим человеком, его сущностью и предназначением, его местом в системе мироздания, также являются основопологающими в любой религиозной системе. В традиционной религии закамских удмуртов человек выступает в качестве сотворенного демиургом существа, населяющего средний мир и поддерживающего многочисленные связи с верхним (божества) и нижним (души умерших) мирами. Человек наделен душами лул и урт. Он имеет свое предназначение, выражающееся в продолжении рода и почитании богов и духов, а также умерших предков. Именно благодаря человеку, совершающему

множество жертвоприношений, поддерживается стабильность сотворенного богом мира. Жизненный цикл человека сопровождается многими обрядами, обеспечивающими его благополучие и реализацию предначертанного.

На представления закамских удмуртов о человеке и его месте в мире значительное влияние оказали ислам и православное христианство (некоторые из них, особенно сюжеты о сотворении мира и человека, выработались под влиянием библейских и коранических мотивов). Мусульманские представления о предопределенности судьбы человека также нашли отражение в религиозных верованиях закамских удмуртов. Вместе с тем сохранились и древние, собственно удмуртские воззрения. В отдельных случаях можно говорить о параллельном бытовании в религиозном сознании закамских удмуртов собственно удмуртских и возникших под влиянием мировых религий представлений о человеке и его месте в мироздании.

Четвертая глава «Представления о посмертном существовании и почитание умерших» посвящена анализу представлений о смерти и загробном существовании, похоронной и поминальной обрядности, типов кладбищ и надмогильных сооружений.

В первом параграфе «Представления о смерти и загробном существовании» рассмотрены взгляды закамских удмуртов о смерти и загробном существовании. Смерть (кулон) - естественное явление, наступающее после завершения человеком, отпущенного Инмаром срока земной жизни. Причем смерть могла наступить как в преклонном возрасте, так и в расцвете жизненных сил, даже в младенчестве и детстве. В последних случаях закамские удмурты говорят: «адзонэз сыче вылэм» - «судьба такая его была». Скорее всего, такие воззрения имеют позднее происхождение и возникли под мусульманским влиянием. Существует и другое, более раннее представление о том, что естественна только смерть в старости, после прохождения человеком предначертанных богом жизненных циклов. Это подтверждается и тем, что обряд зыр-пыд сётон 'жертвование головы и ног', проводился только для людей, умерших в старости, прожив-

ших в браке и родивших детей. Смерть в более раннем возрасте воспринималась как неестественное явление, как следствие воздействия злых сил.

Смерть человека означала, что его тело покинула душа лул/лыл/жт: лу-лыз/заныз потом 'душа вышла'. По представлениям закамских удмуртов, к умирающему человеку перед смертью, чтобы испустить его душу приходит ангел смерти Азрали. Здесь чувствуется явное мусульманское влияние: у них он именуется Азраш. Закамские удмурты называют его также Лыл/Зан басътись 'Забирающий душу'. К умирающему приходят также ранее умершие родственники, чтобы увезти с собой на кладбище его душу.

У современных закамских удмуртов зафиксировано несколько разных взглядов о сущности Загробного мира (с о пал дунне) и его расположении. По наиболее распространенному представлению, души умерших людей поселяются в раю (узьмак/узьдымак), или же в аду (тамык). Не вызывает сомнений, что подобное воззрение сложилось под влиянием соседей-мусульман. Более древним представляется взгляд о жизни умерших на кладбище родовыми коллективами, где главой является основоположник рода. Кладбище в этом случае выступает как поселение умерших, отдельные могилы - как их жилища. Древними являются и представления о расположении потустороннего мира на севере, или внизу по течению реки. Следы последних воззрений сохранились только в обрядности.

Второй параграф «Похоронная и поминальная обрядность» посвящен рассмотрению похоронно-поминальных обрядов закамских удмуртов.

Похоронно-поминальная обрядность закамских удмуртов сохраняет в себе многие архаичные черты, связанные с культом умерших и раскрывающие древние представления о потустороннем мире. Некоторые из них находят параллели в материалах памятников ананьинской, чегандинской, караабызской, мазунин-ской, бахмутинской и других финно-пермских археологических культур, что указывает на их глубокую древность1. Аналогии имеются также в культуре род' Шутова Н.И. Удмурты XVI - первой половины XIX в. По данным могильников. Ижевск, 1992. С. 55-78.

ственных финно-угорских (коми, марийцы, мордва), а также тюркских и славянских народов.

В данной сфере религиозных верований и обрядов закамских удмуртов также чувствуется значительное мусульманское влияние. В некоторых деревнях восприняты отдельные элементы мусульманской похоронной обрядности: широтная ориентация могил, использование носилок для переноски тел умерших, захоронение в подбое могилы, установка каменных надгробий и т.д.

Крещеные закамские удмурты, сохраняя свои древние похоронные обряды, вместе с тем восприняли православные традиции (установка крестов, широтная ориентация захоронений). В тех деревнях, где закамские удмурты проживали в соседстве с преобладающими по численности марийцами, были заимствованы похоронно-поминальные обряды этого народа. Яркий пример тому - обрядность красноуфимских удмуртов.

В третьем параграфе «Кладбища и надмогильные сооружения» рассматриваются типы кладбищ и надмогильных сооружений у закамских удмуртов.

Кладбища закамских удмуртов обычно расположены недалеко от поселений. В моноэтничных деревнях, где живут только удмурты, исповедующие традиционную религию, существует одно кладбище — удморт шай 'удмуртское кладбище'. Если в поселении проживают еще представители других религий, они, как правило, имеют свое отдельное кладбище. Так, потомки удмуртов, принявших в конце XIX - начале XX в. ислам, хоронят своих умерших на мусульманских бигер/башкырт шай, т.е. «татарское/башкирское кладбище». В некоторых деревнях имеются также пор шай 'марийское кладбище'. Для умерших неестественной смертью, а также для младенцев, умерших не получив имени, существовали отдельные кладбища нимтэмшай 'безымянное кладбище'.

Ориентация могил в основном меридиональная, головой на север, в редких случаях - на юг. На кладбищах православных бавлинских и князь-елгинских удмуртов, а также удмуртов, испытавших сильное мусульманское влияние, наблюдается широтная ориентация могил, головой на запад или восток. Захоронения

на кладбищах происходят по патронимическим группам. В некоторых старинных деревнях сохраняется деление кладбищ по родовым группам.

Могилы оформляются своеобразными надмогильными сооружениями. В изголовьях ставят дубовые столбы, иногда столб ставят также в ногах. В некоторых деревнях рядом со столбом в изголовье устанавливают камень-плитняк, что свидетельствует о мусульманском заимствовании. Крещеные удмурты ставят в ногах православные кресты. Своеобразный тип надмогильных сооружений обнаружен нами в д. Давлеканово Бураевского района, где в изголовья могил вкопаны столбики из толстых досок, верхушки которых пропилены в виде ромба. По своему виду они напоминают чувашские антропоморфные надмогильные сооружения. Происхождение и семантику этих надгробий выяснить пока не удалось.

Могилы огораживались срубными или жердевыми ограждениями. Некоторые из них имели форму сруба с сужающимися кверху вендами и «коньковой» балкой сверху. Как отмечают информаторы, ограждения обычно ставились только на могилы зажиточных людей.

Помимо кладбищ, существовали и другие места, связанные с похоронно-поминальными обрядами. Это - кыр куян 'место выбрасывания луба' - особые места, куда выбрасывали одежду покойника, в которой он умер, посуду, использованную при обмывании, щепки и стружки от гроба. Судя по названию, можно предположить, что раньше туда выкидывали и луб, на котором обмывали покойника.

Представления и обряды, связанные с культами умерших и предков, у за-камских удмуртов в целом сохраняют очень древние пласты и являются наиболее консервативной сферой их духовной культуры. Вместе с тем, в этом сегменте религиозно-обрядовой культуры проявляется также влияние других этнокультурных и религиозных систем как результат длительных межэтнических и межконфессиональных контактов в регионе.

В главе пятой «Культовая практика и ее эволюция» рассмотрено функционирование традиционного культа в конце XIX - начале XX в., в советский период и в настоящее время.

Параграф первый «Функционирование традиционного культа в конце XIX-начале XXв.» посвящен реконструкции культовой практики в конце XIX - начале XX в. в каждой локальной подгруппе закамских удмуртов. Социальную иерархию религиозной системы закамских удмуртов конца XIX - начала XX в. можно представить в виде следующей схемы: семья - патронимия - родовое объединение - поселение/сельская община - объединение нескольких деревень (мер) - религиозное объединение удмуртов Уфимской и Пермской губерний (эль

— 'страна/край'). Каждому уровню соответствовал свой круг молений-жертвоприношений и других религиозных обрядов, носящих семейно-родовой, календарный или окказиональный характер. Распорядителями обрядов были жрецы, а также главы семей и патронимий.

В конце XIX — начале XX в. традиционная религия закамских удмуртов сохраняла свою основопологающую роль в духовной культуре народа. Религиозными обрядами были пронизаны все сферы его жизнедеятельности. За их соблюдением строго следили «пересьёс» - «старики» - наиболее уважаемые пожилые люди. Сельское общество созывало сельские сходы (зин, гурт кенеш), на которых, кроме прочего, рассматривались вопросы проведения жертвоприношений. В соблюдении всех религиозных норм общество видело залог благополучия земледельческого труда1. Те члены общества, которые не исполняли религиозные требования или нарушали их, подвергались порицанию и даже наказывались. Жрецы

- вдсясь также следили за выполнением многочисленных обрядов. Они пользовались среди рядовых односельчан глубоким уважением и почтением.

Во втором параграфе «Трансформации в советский период и современные тенденции развития» раскрыты изменения традиционной религии закамских удмуртов в советский период и на рубеже XX - XXI вв. В советские годы, по-

1 Никитина Г.А. Сельская община бускель в пореформенный период (1861 - 1900 гг.). Ижевск, 1993. С. 141.

еле разрушения традиционных общинных отношений и реализации антирелигиозной политики государства, традиционная религия закамских удмуртов начинает приходить в упадок. Уходят из культовой практики крупные общественные моления элен вдеь и мер восъ, сокращаются масштабы общедеревенских молений. Их посещают в основном пожилые люди, воспитанные в рамках традиционных начал. Благодаря им, многие общественные обряды и обычаи не были преданы забвению. На семейно-родовом уровне традиционные обряды соблюдались более строго; за этим следили старшие члены семей. Жрецы, имея авторитет среди жителей и являясь хранителями религиозных традиций, также немало способствовали сохранению многих обычаев и обрядов.

В постсоветское время среди закамских удмуртов начался активный процесс возрождения общественных молений и жертвоприношений. Во многом этому способствовали демократизация жизни российского общества и пробуждение интереса к религии, культуре и истории своих народов. Современные закамские удмурты осознают свою причастность к религии отцов и дедов, в ее возрождении и развитии видят гарантию самосохранения в условиях поликонфессиональной и полиэтничной среды проживания.

В главе шестой «Традиционная религия закамских удмуртов: между исламом и христианством» рассмотрены процессы христианизации и исламизации среди закамских удмуртов, которые происходили в конце XIX - начале XX в., а также влияние, которое оказали ислам и православие на религиозные верования и обрядность закамских удмуртов.

Первый параграф «Процессы христианизации среди закамских удмуртов» посвящен анализу процессов христианизации. Первичное знакомство предков закамских удмуртов с христианством произошло еще до переселения их на башкирские земли. Возможно, православное, точнее русское народно-православное влияние сказалось на формировании календарной системы у закамских удмуртов. Второй этап соприкосновения с христианством начинается со второй половины XIX в. Он связан с началом деятельности православных миссионеров в крае и непосредственными контактами с русскими переселен-

цами. Относительно успешной была в этом плане деятельность пермских миссионеров, которым удалось построить церковь в одном из населенным пунктов некрещеных закамских удмуртов.

В пределах Уфимской и Самарской губерний существовали поселения православных закамских удмуртов, которые были основаны удмуртами-новокрещенами во второй половине XVIII столетия. Это деревни крещеных бав-линских и князь-елгинских удмуртов.

Во втором параграфе «Исламизация среди закамских удмуртов и влияние мусульманских представлений и обрядности» рассматриваются процессы исла-мизации. Удмурты-переселенцы на башкирских землях оказались в тесном мусульманском окружении, и хорошее знание мусульманской культуры еще до переселения, способствовало безболезненной интеграции в местную этнокультурную среду. Это же имело следствием и относительно легкий переход некоторой части закамских удмуртов в ислам. В целом ряде деревень закамских удмуртов были построены мечети. Удмурты, воспринимавшие ислам, меняли также этническое самосознание и начинали считать себя татарами или башкирами. Таким образом, исламизация происходила одновременно с тюркизацией. Значительное влияние ислам оказал также на культовую практику и религиозные верования закамских удмуртов.

В Заключении подведены общие итоги исследования. Основными факторами и причинами сохранения и преемственности среди закамских удмуртов традиционной религии являлись:

- отсутствие целенаправленной миссионерской политики в регионе вплоть до конца XIX в. Некоторые несистемные попытки крещения местного населения, где преимущество составляли башкиры-мусульмане, принадлежавшие военно-служилому сословию, становились причинами башкирских восстаний и бунтов. Поэтому царское правительство было вынуждено ограничивать миссионерскую деятельность православной церкви в данном регионе и на законодательном уровне подтверждать право башкир на исповедание ислама. Попытки крещения небашкирского населения, в т.ч. удмуртов, также вызывали сопротивление (пример

тому восстание башкир и тептярей 1835 г., в котором удмурты приняли активное участие1). Удмурты (и другие народы края) являлись припущенниками башкир, т.е. арендовали их землю, поэтому попытки их крещения воспринимались башкирами как наступление на их свободу вероисповедания.

В конце XIX в. миссионерская работа в Уфимской и Пермской епархиях усилилась, но она была в основном нацелена на привлечение в лоно православной церкви старообрядцев (внутренняя миссия) и утверждение в православии «крещеных инородцев», среди которых основную часть составляли мордва и чуваши. Внешняя миссия, направленная на привлечение в православие «язычников» и «магометан», как и ранее, успеха не имела. Либерализация религиозного законодательства в начале XX в. привела к практической остановке внешней миссии;

- территориальная удаленность удмуртов-«язычников» от православных удмуртов исключала между ними какие-либо контакты, в связи с чем в культуру закамских удмуртов не могли проникнуть православные элементы, воспринятые их крещеными сородичами;

- отсутствие в регионе проживания закамских удмуртов значительного православного русского населения. Русские начали активно осваивать эти территории только в конце XIX - начале XX в. Как показывают источники, они не предпринимали никаких попыток распространения среди удмуртов основ своей религии;

- стойкая приверженность закамских удмуртов своим традициям, в том числе и религии, в которой они видели основу самосохранения как этнической и социальной общности в полиэтничном и поликонфессиональном окружении. Данный идеологический мотив предопределил негативное отношение к православной религии и сопротивление попыткам крещения. Об удмуртах-христианах закам-ские удмурты отзывались с пренебрежением, считая, что, приняв другую веру, они перестали быть удмуртами. Себя же они считали «истинными удмуртами», т.к. сохранили приверженность вере предков;

1 Луппов П.Н. Материалы о восстании в Башкирии в 1835 г. и участие в нем удмуртов // Записки УдНИИ. Вып. 5. Ижевск, 1936. С. 102-119.

- определенные психологические черты закамских удмуртов, выработавшиеся в результате тесного этнокультурного взаимодействия с окружавшим тюрко-мусульманским населением, также не способствовали легкому навязыванию им государственной религии. Как отмечал в конце XIX в. финский исследователь Ю. Вихманн, «здешние удмурты имеют другой характер, нежели северные: более грубые, более жесткие, но вместе с тем более живые»1. Нельзя не учитывать и то, что на башкирские земли переселилась «наиболее пассионарная часть удмуртов»2, что также некоторым образом повлияло на формирование определенных этнопсихологических черт закамских удмуртов;

- православие воспринималось закамскими удмуртами в качестве религии правящих верхов. Являясь «инородцами», придерживавшимися «язычества», удмурты были ограничены во многих правах. Поэтому стремление сохранить свою веру у них выступало своего рода протестом против социального гнета и ущемления прав;

- представления, нормы, обычаи и обряды традиционной религии закамских удмуртов гармонично сочетались с их традиционным хозяйством, основанном на пашенном земледелии и животноводстве, их сельским образом жизни;

- инерционное сохранение в советский период традиций общинности способствовало живучести общественных молений-жертвоприношений. На семейно-родовом уровне религиозная жизнь поддерживалась авторитетом пожилых людей, которые выступали хранителями традиций и по мере возможности передавали их молодежи;

- личная инициатива и настойчивость жрецов, которые являлись главными организаторами религиозных мероприятий в советский период;

- общее повышение религиозности населения в постсоветский период и возникновение интереса к религии и истории своих предков;

1 По: Чуч Ш. Письма Юрьё Вихманна с удмуртских земель // Пермистика 2: Вихманн и пермская филология. Сб. статей. Ижевск, 1990. С.40.

2 Шеда-Зорина И.М. Влияние иноэтничного и иноконфессионалыгого окружения на формирование самосознания закамских удмуртов в XVI - XIX вв. // Смирнова С.К., Губогло М.Н. и др. Феномен Удмуртии. Т.8. Удмуртская диаспора. М.-Ижевск, 2008. С. 523.

- деятельность национально-культурных объединений, направленная на сохранение и возрождение традиций закамских удмуртов;

- осознание закамскими удмуртами традиционной религии в качестве одного из главных компонентов своей идентичности;

- прессинг и идеологическое давление в прошлом со стороны государства (православие, атеизм) и глобализационные изменения современного мира приводят последователей традиционной религии к переосмыслению веры предков как залога благополучия и уверенности в завтрашнем дне, как механизм сопротивления процессу глобализации, как способа самосохранения.

Основные положения и выводы диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографин:

1. Садиков, P.P. Поселения и жилища закамских удмуртов (материальный и духовный аспекты) / P.P. Садиков. Уфа: Гилем, 2001. - 181 с. (10,5 п.л.);

2. Садиков, P.P. Традиционные религиозные верования и обрядность закамских удмуртов (история и современные тенденции развития) / P.P. Садиков. -Уфа, 2008.-232 с. (13,6 п.л.);

3. Садиков, P.P. Религиозные верования и обряды удмуртов Пермской и Уфимской губерний в начале XX века (экспедиционные материалы Уно Хольм-берга)/ P.P. Садиков, К.Х. Хафиз. - Уфа, 2010.-100 с. (6,2 п.л.);

4. Садиков, P.P. Этноконфессиональные меньшинства народов Урало-Поволжья /Е.А. Ягафова, Е.С. Данилко, Г.А. Корнишина, Т.Л. Молотова, P.P. Садиков. - Самара, 2010. - 264 с. (16,5 п.л.).

Статьи, опубликованные в ведущих научных рецензируемых журналах, определенных ВАК РФ:

5. Садиков, P.P. Святилище куала у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Этнографическое обозрение. -2003. — № 4. - С. 45-51. (0,6 п.л.);

6. Садиков, P.P. Традиционные верования закамских удмуртов: Историография проблемы / P.P. Садиков // Этнографическое обозрение. - 2006. — № 2. -С. 116-126. (0,7 п.л.);

7. Садиков, P.P. Между исламом и христианством: Проблемы этноконфес-сиональной идентичности закамских удмуртов / P.P. Садиков // Религиоведение. - 2006. - № 3. - С. 56-70. ( 1,0 п.л.);

8. Садиков, P.P. Культ луда/керемета у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Этнографическое обозрение. — 2008. - № 4. - С. 102-114. (0,8 п.л.);

9. Садиков, P.P. Традиционная религия закамских удмуртов: История и современные тенденции развития / P.P. Садиков // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - Т.10. - 2008. - № 4 (26). - С. 1285-1289). (0,4 п.л.);

10. Садиков, P.P. Экспедиционные материалы финских ученых конца XIX -начала XX в. по этнографии закамских удмуртов в финляндских архивах / P.P. Садиков // Отечественные архивы. -2009. - № 3. - С. 56-63. (0,4 п.л.);

11. Садиков, P.P. Религиозные верования и обряды удмуртов Уфимской и Пермской губерний в начале XX века (экспедиционные материалы финского этнолога Уно Хольмберга) / P.P. Садиков // Вестник Челябинского государственного университета. - Вып. 34. История. -2009. -№ 28. - С. 44-46. (0,2 п.л.);

12. Садиков, P.P. Красноуфимские удмурты: история и этнокультурные характеристики / P.P. Садиков, Е.Е. Никонорова // Вестник Новосибирского государственного университета. — 2009. - Серия: История, филология. - Т.8. — Вып.5. Археология и этнография. - С. 275-283. (0,7 п.л.).

13. Садиков, P.P. Душа, смерть и загробный мир по представлениям закамских удмуртов / P.P. Садиков // Вестник Челябинского государственного университета. - Вып. 39. История.-2010.-№ 10.-С. 11-14. (0,3 п.л.);

14. Садиков, P.P. Процессы межконфессионального взаимодействия в этнически смешанных селениях Урало-Поволжья: история и современные тенденции развития / P.P. Садиков // Этнографическое обозрение. - 2010. - № 6. - С. 9-22. (1,2 п.л.).

15. Садиков, P.P. Мусульмане и язычники: процессы межконфессиональных взаимоотношений в среде закамских удмуртов / P.P. Садиков // Вестник ВЭГУ. -2011. - № 5. - С. 89-94. (0,5 п.л.).

Статьи в других изданиях:

16. Садиков, P.P. Иноконфессиональный островок или духовный мир закамских удмуртов / Т.Г. Миннияхметова, P.P. Садиков // Современное Поволжье. Региональное развитие в ситуации социо-культурного пограничья. Международная научная конференция. -Саратов, 1999. - С. 58-62. (0,3 п.л.);

17. Садиков, P.P. Строительная жертва «гулбеч така» у закамских удмуртов /P.P. Садиков//Финно-угроведение.- 1999.-№2-3.-С. 136-138. (0,2п.л.);

18. Садиков, P.P. Религия удмуртов Башкортостана / P.P. Садиков // Религии в Башкортостане: История и современность. Материалы V республиканской научно-краеведческой конференции. -Уфа, 1999. - С. 111-113. (0,2 п.л.);

19. Садиков, P.P. Святилище куала у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Евразийство: историко-культурное наследие и перспективы развития. Тезисы докладов Международной научной конференции. - Уфа, 2000. - С. 105. (0,1 п. л.);

20. Садиков, P.P. Закамские удмурты и христианство / P.P. Садиков // Река времени. 2000. Сб. статей. - Уфа, 2000. - С. 64-66. (0,2 п.л.);

21. Садиков, P.P. Строительная обрядность закамских удмуртов / P.P. Садиков // Этносы и культуры на стыке Азии и Европы. Сб. статей к 50-летию научной деятельности чл.-корр. РАН Р.Г. Кузеева. - Уфа, 2000. - С. 216-221. (0,5 п.л.);

22. Садиков, P.P. Культ священных рощ у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Коренные этносы Севера европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы. Материалы Международной научной конференции. - Сыктывкар, 2000. - С. 257-259. (0,2 п.л.);

23. Садиков, P.P. Представления, связанные с жилищем у закамских удур-тов / P.P. Садиков // XVII Congressus Internationalis Studentiorum Fennougristarum. Summaria dissertationum. - Tallinn, 2000. - S. 89-91. (0,2 п.л.).

24. Садиков, P.P. Кладбища и надмогильные сооружения закамских удмуртов / P.P. Садиков // Проблемы культурогенеза народов Волго-Уральского региона. Материалы Межрегиональной научной конференции. - Уфа, 2001. -С. 256-265. (0,9 п.л.);

25. Садиков, P.P. Закамские удмурты: между исламом и христианством / P.P. Садиков // Межкультурный диалог на евразийском пространстве. Башкортостан - евразийская модель межконфессионального согласия и толерантности. Материалы Международной научной конференции. -Уфа, 2002. - С. 139-142. (0,2 а.л.);

26. Садиков, P.P. Религиозные святилища как феномен традиционной культуры закамских удмуртов / P.P. Садиков // Ядкярь. - 2002. - № 4. - С. 54-60. (0,4 п.л.);

27. Садиков, P.P. Духи-покровители жилища у закамских удмуртов / Р.Р. Садиков // Финно-угроведение. -2002. -№ 1. - С. 121-128. (0.6 п.л.);

28. Садиков, P.P. Религиозные традиции закамских удмуртов: процессы возрождения / P.P. Садиков // Личность. Общество. Государство. Религия. Материалы Региональной научно-практической конференции. - Уфа, 2003. - С. 37. (0,1 п.л.);

29. Садиков, P.P. Религиозная система удмуртов Башкортостана (история и современность) / P.P. Садиков // Роль религии в формировании личности. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. - Уфа, 2003. -С. 136-139.(0,2 п.л.)

30. Садиков, P.P. Красноуфимские удмурты (этнодемографическая и этнокультурная характеристика) / P.P. Садиков // Народы У рало-Поволжья: история, культура, этничность Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. - Уфа, 2003. - С. 261-264. (0,3 п.л.);

31. Садиков, P.P. Святилища и священные рощи закамских удмуртов / P.P. Садиков // Материалы I конкурса научных работ молодых ученых и аспирантов УНЦ и АН РБ. - Уфа, 2003. - С. 68-69. (0,1 п.л.);

32. Садиков, P.P. Традиционные верования закамских удмуртов: историографический очерк / P.P. Садиков // Этносы и культуры на стыке Европы и Азии. Материалы юбилейных чтений, посвященных 75-летию чл.-корр. РАН, академика АН РБ Р.Г. Кузеева. - Уфа, 2004. - С. 71-87. (0,7 п.л.);

33. Садиков, P.P. Из истории церкви в Князь-Елге / P.P. Садиков // Ядкяр. -2004. - № 3. - С. 59-63. (0,3 п.л.);

34. Садиков, P.P. Святилища закамских удмуртов: общая характеристика и типология / P.P. Садиков // Культовые памятники Камско-Вятского региона. Материалы и исследования. - Ижевск, 2004. — С. 119-124. (0,4 п.л.);

35. Садиков, P.P. Святилище Керемет у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Урал - Алтай: через века в будущее. Материалы Всероссийской научной конференции. - Уфа, 2005. - С. 212-214. (0,2 п.л.);

36. Садиков, P.P. Религия закамских удмуртов (история, современность, перспективы) / P.P. Садиков // Congressus Decimus Internationalis Fenno-Ugristarum. Summaria acroasium in sectionibus et symposiis factarum. - Pars III. -Joshkar-Ola, 2005. - S. 92-93. (0.1 п.л.);

37. Садиков, P.P. Финно-угорские народы Башкортостана: конфессиональный аспект / P.P. Садиков // Межнациональные отношения в полиэтничном регионе: проблемы и пути оптимизации. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. -Уфа, 2005. - С. 125-130. (0,4 п.л.);

38. Садиков, P.P. Обряд «уллань вандон/кырвонэз быдтон» у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Материальная и духовная культура народов Урала и Поволжья: история и современность. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной памяти исследователя культуры удмуртского народа Н.Г. Первухина. — Глазов, 2005. — С. 76-78. (0,2 п.л.);

39. Садиков, P.P. Удмуртский жрец - хранитель традиции (взгляд визуального антрополога) / P.P. Садиков, Е.С. Данилко // Диаспоры Урало-Поволжья. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. - Ижевск, 2005. - С. 230-233. (0,3 п.л.);

40. Садиков, P.P. Религиозные традиции удмуртов Башкортостана: история и современность / P.P. Садиков // Этнос. Общество. Цивилизация: Кузеевские чтения. Сб. ст. Международной научно-практической конференции. - Уфа, 2006. -С. 183-187. (0,4 п.л.);

41. Садиков, P.P. Закамские удмурты и ислам / P.P. Садиков // Материалы V Всероссийского съезда востоковедов. - Кн. 3. Восток в исторических судьбах народов России. -Уфа, 2006. - С. 148-151. (0,4 п.л.);

42. Садиков, P.P. Бавлинские удмурты: этноконфессиональные особенности / P.P. Садиков // Проблемы этнокультурного взаимодействия в Урал о-Поволжье: история и современность. Материалы и тезисы докладов Межрегиональной научно-практической конференции. - Самара, 2006. - С.177-181. (0,2 п.л.);

43. Садиков, P.P. Крещеные закамские удмурты: проблемы этнической и конфессиональной идентичности / P.P. Садиков // Этностатистические траектории Южного Урала. Динамика расселения народов Башкирии. Сб. ст. - М., 2006. -С. 178-197. (0,7 п.л.);

44. Садиков, P.P. Процессы исламизации финно-угорских народов России: на примере закамских удмуртов / P.P. Садиков // Россия и ислам: межцивилиза-ционный диалог. - М. -Уфа, 2006. - С. 106-109. (0,3 п.л.);

45. Садиков, P.P. Бавлинские удмурты: краткая этнокультурная характеристика / P.P. Садиков // Этносы и культуры Башкортостана: традиции и современность. Материалы научно-практической конференции молодых ученых. -Уфа, 2006. - С. 16-20. (0,3 п.л.);

46. Садиков, P.P. Удмурты Башкортостана: история и современные тенденции развития / P.P. Садиков // Взаимодействие этносов на Южном Урале. Комплексные этнолого-антропологические исследования. - Уфа, 2006. - С. 73-94. (0,8 п.л.);

47. Садиков, P.P. Бавлинские удмурты: этнокультурная характеристика / P.P. Садиков // Сотрудничество и дружба народов Республики Башкортостан и Республики Татарстан. Материалы межрегиональной научной конференции. -Уфа, 2006. - С.83-87. (0,2 п.л.);

48. Садиков, P.P. Язычество удмуртов / P.P. Садиков // История Башкортостана во второй половине XIX - начале XX века. — Том 2. - Уфа, 2007. - С. 4647. (ОД п.л.);

49. Садиков, P.P. Удмурты / P.P. Садиков // Историко-культурный энциклопедический атлас Республики Башкортостан. - М. - Уфа, 2007. - С. 462-465. (0,5 п.л.);

50. Садиков, P.P. Бавлинская группа удмуртов: история формирования и этнокультурные особенности / P.P. Садиков // Этнография восточно-финских народов: история и современность. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения профессора И.Н. Смирнова. -Ижевск, 2007. - С. 119-127. (0,4 п.л.);

51. Садиков, P.P. Межконфессиональное взаимодействие в этнически смешанных поселениях: на примере Башкортостана и Татарстана / P.P. Садиков // Мы и как удмурты, и как чуваши... Взаимная социально-культурная адаптация в этнически смешанных селениях. Сб. ст. - М., 2007. - С. 145-168. (0,9 п.л.);

52. Садиков, Р. Рукопись Ю.Вихманна о религиозных верованиях и обрядах закамских удмуртов как ценный исторический источник / Р. Садиков, К. Мякеля // Финно-угроведение. - 2008. - №1. - С.42-56. (0,9 п.л.);

53. Садиков, P.P. Жилище в представлениях закамских удмуртов / P.P. Садиков // Материальная культура башкир и народов У рало-Поволжья. Ма-

териалы межрегиональной научно-практической конференции, посвященной 70-летию со дня рождения М.Г. Муллагулова. - Уфа, 2008. - С. 322-337. (0,7 п.л.);

54. Садиков, P.P. Этнографические исследования закамских удмуртов и восточных марийцев: по материалам архивов Финляндии / P.P. Садиков // Археографические исследования по истории и культуре народов Южного Урала. -Вып.2. - Уфа, 2008. - С.93-105. (0,8 п.л.);

55. Садиков, P.P. Археография финноугроведения: материалы о закамских удмуртах и восточных марийцах в архивах Финляндии / P.P. Садиков // Археография Южного Урала. Материалы VIII Межрегиональной научно-практической конференции. - Уфа, 2008. - С. 155-169. (0,8 п.л.)

56. Садиков, P.P. Удмурты Башкортостана / JI.C. Христолюбова, Т.Г. Миннияхметова, P.P. Садиков // Смирнова С.К., Губогло М.Н. Феномен Удмуртии. - Т.8. Удмуртская диаспора. - М. -Ижевск: Удмуртия, 2008. - С. 91114. (0,5 п.л.);

57. Садиков, P.P. Удмурты и ислам: процессы исламизации среди закамских удмуртов / P.P. Садиков // Этнос. Общество. Цивилизация: II Кузеевские чтения. Материалы Международной научно-практической конференции. - Уфа, 2009. -С .363-369. (0,6 п.л.);

58. Садиков, P.P. «Старые» и «новые» религии народов У рало-Поволжья: проблемы взаимоотношений (на примере удмуртов и чувашей) / P.P. Садиков // Финно-угры - славяне - тюрки: опыт взаимодействия (традиции и новации). Сборник материалов Всероссийской научной конференции. - Ижевск, 2009. -С.617-621.(0,2 п.л.);

59. Садиков, P.P. Удмурты-«язычники»: история формирования, расселение и современное состояние этноконфессиональной группы (XVIII - начало XXI в.) /P.P. Садиков//Финно-угроведение.-2009.-№2.-С. 35-53. (1,1 п.л.);

60. Садиков, P.P. Этноконфессиональные процессы в этнически смешанных поселениях Урало-Поволжья (история и современность) / Р.Р. Садиков // Опыт взаимодействия и взаимной адаптации в этнически смешанных селениях Урало-Поволжья. - М„ 2009. - С.26-53. (1,1 п.л.).

61. Садиков, P.P. Элен вбсь - «моление страной». Живая древность на просторах Башкирии / P.P. Садиков // Вордскем кыл. - 2010. - № 7. - С. 34—35.

(0,2 пл.).

62. Садиков, Р. Традиционная религия закамских удмуртов: процессы возрождения / P.P. Садиков // Congressus XI International Fenno-Ugristarum. - Pars III. Summaria acroasium in symposiis factarum. - Piliscsaba, 2010. - S. 97-98. (0,1 пл.).

63. Садиков, P.P. «Удмуртская» церковь в Башкортостане (к истории православного храма в Князь-Елге) / P.P. Садиков // Ежегодник финно-угорских исследований. - Вып. 4. - Ижевск, 2010. - С. 70-76. (0,4 пл.).

64. Садиков, P.P. Удмурты - баптисты / P.P. Садиков // IX Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. - Петрозаводск, 2011. - С. 145. (0,1 пл.).

65. Садиков, P.P. Обряды и обычаи, связанные с рождением ребенка у закамских удмуртов (конец XIX - начало XX в.) / P.P. Садиков // Известия Уфимского научного центра Российской академии наук. - 2011. - № 2. - С. 69-75. (0,5 пл.).

66. Садиков, P.P. Молитвы-куриськон закамских удмуртов (модернизация культуры - трансформация текста) / P.P. Садиков // Традиционная культура народов Урало-Поволжья в условиях модернизации общества. Сб. ст. - Уфа, 2011. -С. 108-133. (1,0пл.).

67. Sadikov, R. Kaama-taguste udmurtide ettekujutused elamu kaitsevaimudest / R. Sadikov // Mâetagused. - 2000. - N 13. - Lk. 112-117. - (Представления о духах-покровителях жилища у закамских удмуртов. - На эст. яз.). (0,6 пл.);

68. Sadikov, R. Yrjô Wichmannin muistiinpanot Kaman-takaisten udmurttien uskonnollisista kâsityksistà ja tavoista / R. Sadikov, K. Mâkelâ // Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskiija (Journal de la Société Finno-Ougrienne). - № 92. -Helsinki, 2009. - S. 241-263. - (Рукопись Юрьё Вихманна как ценный исторический источник по верованиям и обрядам закамских удмуртов. — На фин. яз.). (1,0 пл.).

\ л

\

Сдано в набор 01.12.2011. Подписано в печать 28.12.2011. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура «Times New Roman», «VolgaUral». Печать ризографическая. Усл. печ. л. 3,3. Уч.-изд. л. 2,7.

_Тираж 100 экз. Заказ 1._

Отпечатано в типографии ИП Галиуллин Д.А. в полном соответствии с предоставленными оригинал-макетами. 450105, г. Уфа, ул. Королева, 10/3-75; 741387@mail.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Садиков, Ранус Рафикович

Введение.

Глава 1. Научно-методологические основы исследования

1.1. Терминологические определения и дефиниции.

1.2. Теоретико-методологическая база исследования.

Глава 2. Мир богов и духов в представлениях закамских удмуртов

2.1. Культ высших божеств.

2.2. Почитание Луда и святилище керемет.

2.3. Родовые божества-покровители (воршуды) и святилище куала.

2.4. Духи-хозяева природных стихий и «одомашненного» пространства

2.5. Низшие духи.

Глава 3. Человек в системе мироздания

3.1. Человек в системе времени и пространства.

3.2. Сущность и предназначение человека.

3.3. Жизненный цикл человека и сопровождающая его обрядность.

Глава 4. Представления о посмертном существовании и почитание умерших

4.1. Представления о смерти и загробном существовании.

4.2. Похоронная и поминальная обрядность.

4.3. Кладбища и надмогильные сооружения.

Глава 5. Культовая практика и ее эволюция

5.1. Функционирование традиционного культа в конце XIX - начале XX в.

5.2. Трансформации в советский период и современные тенденции развития.

Глава 6. Традиционная религия закамских удмуртов: между исламом и христианством

6.1. Процессы христианизации среди закамских удмуртов.

6.2. Исламизация среди закамских удмуртов и влияние мусульманских представлений и обрядности.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Садиков, Ранус Рафикович

Актуальность исследования. В культуре любого этноса важное место занимает его религиозная составляющая. Комплекс религиозных верований, представлений, обрядов и обычаев напрямую связан с историческим прошлым народа и его настоящим, он влияет на его мировоззрение и психологические черты. В прошлом религиозным содержанием были проникнуты практически все стороны жизнедеятельности этноса. В настоящее время, несмотря на процессы глобализации, секуляризации и распространения научного мировоззрения, во многих сферах культуры религиозные верования и обряды удерживают прочные позиции. Развившись в течение тысячелетий, они представляют собой целостную систему мировоззрения этноса и способов его взаимодействия с окружающим миром1.

Изучение религиозных верований, обрядов и обычаев различных этносов и этнических групп имеет значительный научно-теоретический и практический интерес. В современной этнологии сложилась идея системного подхода к изучению этноса и его структурных компонентов, что делает необходимым тщательный и глубокий анализ всех сторон его жизнедеятельности. Религиозные верования и обрядность являются одними из основополагающих структурных компонентов этнической культуры, которые оказывают воздействие на функционирование всей целостной системы. Анализ религиозных верований и представлений, обычаев и обрядов составляет неотъемлемую часть комплексного этнографического исследования этносов и их культурных особенностей.

Siikala A.-L. From Sacrificial Rituals into National Festivals: Post-Soviet Transformations of Udmurt Tradition // Folklore. Heritage Politics and Ethnic Diversity. Botkyrka, 2000. S. 57-85.

Советская этнографическая наука, к сожалению, подходила к изучению религиозной составляющей этнических культур однобоко. Влияние религии на функционирование этносов рассматривалось в основном как негативное. Все это, естественно, не могло раскрыть истинную сущность религии, ее значение в жизни этноса'.

В постсоветской науке, напротив, религия порой преподносится как один из главных факторов функционирования этноса, но все же большинство современных исследователей к разработке обозначенной проблемы подходит с сугубо объективных, научных позиций. Так, в монографии В. Е. Владыкина «Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов» на основе огромного свода источников и литературы религия удмуртов рассматривается как целостная система, проявляющаяся в своих локальных вариациях2. Одна из таких принадлежит закамским удмуртам'", которые, в отличие от других локальных подгрупп этноса, сохранили свои традиционные верования и обрядность в целостной форме, так как избежали даже формального крещения. Ранние формы религиозных верований сохранились в сознании представителей этой группы до настоящего времени, а религиозные обряды функционируют как осознанная необходимость, без проведения которых нарушается естественный ход событий. Комплексное изучение религиозных верований и обычаев закамских удмуртов в отечественной этнографической науке еще не предпринималось, данное диссертационное исследование позволит заполнить этот пробел.

Традиционные религиозные верования и обрядность закамских удмуртов не существовали изолированно. Их носители активно контактировали с представителями других религиозных традиций - ислама, христианства, древ

1 Громыко М.М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований // Этнографическое обозрение. 1995, № 5. С. 79.

1 Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994.

J Закамские удмурты - локальная группа, сформировавшаяся в ХУ1-ХУ111 столетиях в результате переселенческого движения на башкирские вотчинные земли. Получила свое название по расположению района проживания относительно к территории Удмуртии - за рекой Камой, на ее левом берегу. них верований марийцев и др., - оказывавших несомненное влияние на верования и обрядовую жизнь закамских удмуртов. К примеру, в конце XIX - начале XX в. в их среде происходил активный процесс исламизации, миссионерскую работу вели также православные священники. Таким образом, изучение религиозных верований и обрядности закамских удмуртов в контексте активного взаимодействия с другими религиозными системами повышает ее актуальность.

Необходимость разработки обозначенной проблемы определяется также коренными социально-экономическими, общественно-политическими и культурными преобразованиями конца XX - начала XXI века. Динамичные процессы глобализации совершенно изменяют этническую культуру, деформируют ее традиционные основы. Происходит смена поколений, уходят в прошлое носители традиции, в связи с этим актуализируется задача научной фиксации самобытных, не подвергшихся трансформациям форм проявления культа. Благо такая возможность еще существует: многие жрецы, обслуживавшие культ в советский период, еще живы. Некоторые из них помнят времена относительно легитимного функционирования религии до коллективизации и Великой Отечественной войны.

В последние десятилетия в связи с либерализацией государственной политики в сфере религии активизировалась деятельность различных религиозных конфессий и течений. Пристальное внимание на так называемых язычников начинают обращать православная церковь и мусульманские организации, не остаются в стороне и протестантские общины. Являясь конфессиональным меньшинством, не имеющим централизованной организационной структуры, удмурты-язычники с течением времени могут исчезнуть с этноконфессио-нальной карты России. Необходимость изучения их традиционных религиозных верований, представлений, обычаев и обрядов, таким образом, многократно усиливается.

Объектом диссертационного исследования является закамская этно-территориальная группа1 удмуртского этноса.

Предмет исследования - религиозные верования и обрядность закам-ских удмуртов как основа их традиционной религии.

Территориальные рамки исследования охватывают северо-западные районы Башкортостана, Куединский - Пермского края, Бавлинский - Татарстана, Красноуфимский - Свердловской области. В конце XIX - начале XX столетия административно они относились к Бирскому и Уфимскому уездам Уфимской, Осинскому и Красноуфимскому - Пермской, Бугульминско-му - Самарской губерний.

Закамская этнотерриториальная группа удмуртов (по терминологии, предложенной Р.Г. Кузеевым, - приуральская территориальная смешанная внутриэтническая этнографическая группа удмуртов ) характеризуется единством исторического происхождения: она сложилась в результате переселенческого движения удмуртов на башкирские земли в ХУ1-ХУШ вв. Общностью обладает их традиционная материальная и духовная культура. В конфессиональном отношении закамские удмурты, за исключением двух небольших крещеных подгрупп, являются приверженцами традиционной религии. Говорят на периферийно-южном диалекте южноудмуртского наречия удмуртского языка1.

Несмотря на общность исторического происхождения, культуры и языка, среди них выделяются несколько локальных подгрупп, которым свойст

1 Под этнотерриториальной группой понимается «территориальная смешанная внутриэтническая этнографическая группа» (согласно формулировке Р.Г. Кузеева) этноса, сформировавшаяся на определенной территории в результате смешения различных генетических этнографических групп. См. подробнее: Ягафова Е.А. Чуваши Урало-Поволжья: история и традиционная культура этнотерриториальных групп (XVII - начало XX в.). Чебоксары. 2007. С.7.

2 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М. 1992. С.260.

3 Насибуллин Р.Ш. Максимов С.А. Семенов В.Г. Отставнова Г.В. Диалектологический атлас удмуртского языка. Вып. I. Ижевск, 2009. С. 39. венны определенные этнокультурные и лингвистические особенности, которые проявляются также в религиозной сфере.

В литературе имеется определенная путаница в выделении подгрупп закамских удмуртов1. Нами в данном исследовании предлагается следующая градация закамских удмуртов по локальным подразделениям.

Таныпская подгруппа (жители варяшского куста удмуртских деревень Янаульского (д.д. Будья Варяш, Старый Варяш, Новый Варяш, Наняды, Че-тырман, Андреевка), а также Калтасинского, Бураевского, Балтачевского районов Башкортостана).

Самыми ранними поселениями таныпских удмуртов являются деревни Будья Варяш, Наняды, Четырман, Андреевка Янаульского и Гарибашево Та-тышлинского районов (жители последней к настоящему времени отатари-лись). Они возникли на земле, пожалованной их первопоселенцам в 1627 г.2. Житель д. Варяш, «что нынче Будзя Варяшева» Абдулмен Абдалов заявил в 1826 г., что «предки наши, а по них и мы, по жалованной нам грамоте от Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича 7135-го года сентября в 14-ый день, данной вотякам Урашке Сабанчееву, да Сосяшке Булгакову с братиями, имели землею [.] без всякого от кого-либо спора владение»0. К числу ранних населенных пунктов таныпских удмуртов относится и д. Бикзяново Бураевского района. Она возникла между 1647-1649 годами4.

1 См.: Кузеев Р.Г. Указ. соч. С.260; Насибуллин Р.Ш. Закамские говоры удмуртского языка. Дис. . канд. филол. наук. М., 1972; Он же. Камсьор удмуртъёс //Инвожо. 1997, № 2. 11-14 б.; Миннияхметова Т.Г. Календарные обряды закамских удмуртов. Ижевск, 2000; Садиков P.P. Поселения и жилища закамских удмуртов (материальный и духовный аспекты)- Уфа, 2001; Максимов С.А., Насибуллин Р.Ш., Нурисламова A.A. Шагиртско-гондырский говор южного наречия удмуртского языка I: Фонетические особенности // Пермистика 9: Вопросы пермской и финно-угорской филологии. Межвузовский сборник научных трудов. Ижевск, 2002. С.304-324: Атаманов М.Г. От Дондыкара до Урсыгурта. Из истории удмуртских регионов. Ижевск, 2005.

2 ЦГИА РБ. Ф.2. On. I. Д. 1755. Л.245.

3 ЦГИА РБ. Ф.2. On. 1. Д.428. Т.2.'Л.281.

4 Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана. Кн.5. Уфа, 1994. С. 158.

К числу старых деревень таныпских удмуртов относятся также д.д. Большой и Новый Кочак (ныне Большой и Малый Качак Калтасинского района), Новая Тураева (возможно д. Качкинтурай Калтасинского района), ныне исчезнувшие Большой Асова и Малой Асовбаш (были расположены на территории современного Бураевского района), д. Савалеево, что на речке Уарзе (д. Байшады Бураевского района), фиксируемые в переписных книгах I народной ревизии (1723 г.)1.

В дальнейшем население этих деревень растет, часть жителей выселяется и основывает новые поселения. Так, например, в конце XVII - начале XVIII в. часть жителей д. Гаребашево из-за роста населения и нехватки пашни переселились на земли башкир Тазларской волости и основали д. Касия-рово, ныне Бураевского района. В свою очередь в конце XVIII в. (1797 г.) жители последней пятью дворами стали припущенниками башкир Ичкиелан-ской волости и поселились в «новозаведенной деревне» Туганеево (д. Боль-шетуганеево Калтасинского района). В 1889 г. жители этой же деревни шестью дворами поселились на купленной у полковника Н.Е. Теплякова земле и основали выселок Сарсаз нынешнего Бураевского района. Также и в 1893 г. часть жителей указанной деревни на выделенном администрацией наделе основали выселок Шавьяды нынешнего Балтачевского района2.

Выходцы из д. Бикзяново в 1761 г. основали д. Кургак, ныне Калтасинского района"5, д. Мамады Бураевского района была заселена удмуртами из д. Наняды в 1778 г.4. В начале XIX в. в ходе земельных споров распались вышеуказанные деревни Большой Асова (Асавтамак) и Малой Асовбаш (Асавбаш). Жители первой дали начало новым поселениям Асавтамак (Бура

1 РГАДА. Ф.350. Оп.2. Д.3790. Л. 436 - 439. Садиков Р.Р. Указ. соч. С.35.

3 ЦГИА РБ. Ф.172. Оп. 1. Д. 175. Л. 250, 253.

4 ЦГИА РБ. Ф.2. Оп.1. Д.4145. Л.4. евский район) и Асавка (Балтачевский район), второй - выселились в д. Ал-таево (Бураевский район)1.

В составе таныпских удмуртов в этнокультурном и лингвистическом отношениях особняком стоят ташкичинские и канлинские удмурты, которых можно выделить в отдельные подподгруппы.

Ташкичинская подподгруппа (удмурты деревень Ташкичи Илишевско-го и Давлеканово Бураевского районов Башкортостана). Деревня Ташкичи возникла на основе припускного договора с башкирами Еланской волости в 1754 г/. По договорам с еланскими башкирами удмурты были припущены также в деревни Итеево (1739 г.), Смаилово (1789 г.), Уртаево (1780 г.)3. В этих деревнях удмурты проживали совместно с башкирами-вотчинниками и татарами-тептярями. Под их влиянием они приняли ислам и к настоящему времени полностью отатарились. В первой половине XVIII в. была основана д. Вотские Курзи (ныне Бураевского района), жители которой также отатарились. Выселенцы оттуда основали в 1925 г. д. Давлеканово4. По языковым собенностям ташкичинские удмурты близки к кукморским удмуртам3.

Канлинская подподгруппа (удмурты д. Канлы Кушнаренковского района Башкортостана). Канлинские удмурты представлены только жителями одной деревни. Первопоселенцы д. Канлы были «допущены к водворению вотчинниками Канлинской волости» в 1769 г.6. В преданиях об основании деревни говорится, что они переселились сюда из деревень Кипчак и Малый Качак (ныне соответственно Куединский и Калтасинский районы)7. Архив

1 Миннияхметова Т.Г., Садиков P.P. Ми бурай удмуртъёс. Тарту-Уфа-Иннсбрук, 2005. 14-15 6. Давлетбаев Б.С. Тептяри и их землепользование // Малоизученные источники по истории Башкирии. Уфа. 1986. С. 130.

3 Там же. С. 130.

4 Миннияхметова Т.Г., Садиков P.P. Возьматэм уж. 17 б.

3 Насибуллин Р.Ш. Камсьбр удмуртъёс . 126.

6 ЦГИА РБ. Ф. 1 72. On. 1. Д.58. Л.64.

7 ПМА.1999 г. Кушнаренковский район Башкортостана, д. Канлы. Гильмияров С.Г., 1920 г.р. ные документы показывают переселение в конце XVIII - начале XIX в. в д. Канлы жителей удмуртских деревень Капчаковой (д. Кипчак Куединского района), Малого Качака (Калтасинский район), Четырмановой, Андреевой (Янаульский район), Барабановой (Куединский район), Байшадиной (Бураев-ский район), Татышты (ныне с. Верхние Татышлы Татышлинского района)1. Таким образом, в сложении населения этой деревни приняли участие представители различных подгрупп закамских удмуртов, в связи с чем у них сформировались своеобразные языковые и этнокультурные особенности.

Буйская подгруппа (удмурты основного числа деревень Янаульского района Башкортостана и гондырского куста деревень Куединского района Пермского края).

По грамоте от 2 декабря 7192 (1684) г. владели землей жители деревень Каймашабаш, Нократ, Можга, Конигово, Шудек, Банибаш, Верхняя Бараба-новка Янаульского и Старая Кирга, Большой Гондырь Куединского районов2. Хотя удмуртам этих деревень земля была пожалована в 1684 г., эти деревни возникли значительно раньше: до этого они уже были припущенниками башкир Уранской волости. Припускной договор, заключенный между башкирами и удмуртами, датируется 7181 (1673) г/. Как дочерние поселения из Большого Гондыря образовались Малый и Верхний Гондырь. Из д. Верхняя Барабановка выселились жители д. Большой Барабан, откуда, в свою очередь, также выселилась часть жителей, и основала д. Барабановка. Выходцами из Большого Барабана была основана также д. Вильгурт4.

Видимо, небольшая группа буйских удмуртов продвинулась еще севернее, в направлении бассейна р. Тулва на земли тайнинских башкир. Р.Г. Кузеев отмечает, что тайнинские роды кушык гэрэ, нукшы, аръшэс, мак

1 ЦГИА РБ. Ф. 138. Оп.2. Д.93. Л. 78, 355-356; 368-369.

2 Давлетбаев Б.С. Указ. соч. С. 138.

J Там же.

4 Садиков P.P. Указ. соч. С.34. сэй ведут свое происхождение от удмуртов1. Многие башкирские деревни в верховьях р. Тулвы в нынешнем Бардымском районе Пермского края, по материалам A.B. Черных, первоначально были удмуртскими (Елпачиха, Крас-нояр, Аклуши, Тюндюк, Усть-Ашап, Константиновка и т.д.). Удмурты-ары жили также в д.д. Султанай, Танып, Бардабашка. Деревню Усть-Ашап в XVIII в. называли даже Башаб Вотяцкий. Ее жителей соседнее население до сих пор называет арами. На эту группу удмуртов оказало сильное воздействие местное тюркское население, что вскоре привело к их полной ассимиляции2.

По мнению лингвистов в основе говоров таныпских и буйских удмуртов лежит тип южного наречия, на котором разговаривают южные удмурты (южные районы Удмуртии^. Буйские и таныпские удмурты являются представителями воршудно-родовых объединений, также характерных для южных удмуртов (пельга, бодья, затча, эгра, можга и т.д.), но в то же время среди них отмечены также воршуды удмуртов - калмез4.

В состав буйских удмуртов в качестве самостоятельной подподгруппы входят шагиртские удмурты.

Шагиртская подподгруппа (жители деревень Гожан и Удмуртский Ша-гирт Куединского района Пермского края).

Возможно, удмурты шагиртского куста деревень владели землей на основе припускного договора 1673 г. и жалованной грамоты 1684 г. (см. выше)3. Еще один документ о припуске датируется 1707 годом6. В документах I на

1 Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М. 1974. С.332. Тулвинские татары и башкиры. Этнографические очерки и тексты. Пермь. 2004. С.28-29.

Насибуллин Р.Ш. Диалекты Закамья и Урала I // Материалы по удмуртской диалектологии. Образцы речи. Ижевск, 1981. С. 149.

4 Атаманов М.Г. Из истории формирования закамской группы южных удмуртов // Вордскем кыл. 2004. № 1. С.82.

3 Давлетбаев Б.С. Указ. соч. С. 138.

6 Черных A.B. Традиционный календарь народов Прикамья в конце XIX - начале XX в. Пермь, 2002. С.51. родной ревизии уже упоминаются деревни Шагырт и Гоженбаш1. Наличие среди шагиртских удмуртов воршудных групп сьолта, поска, чудья, какся и ряд особенностей их говора позволяют предположить, что в их сложении приняли участие удмурты племенного объединения калмез центральных районов современной Удмуртии2.

Татышлинская подгруппа (жители удмуртских населенных пунктов Та-тышлинского района Башкортостана и д. Калмияр Куединского района Пермского края). По договору 1670 г. башкиры Уфатаныпской волости припустили на свои земли удмуртов деревень Балтачево и Калмиярово «в вечное и потомственное владение»3. 1703 г. датируется договор на припуск удмуртов д. Тетиш (ныне с. Верхние Татышлы)4. Предание об основании поселения сообщает, что первопоселенцы в числе шести человек, прежде чем получить землю, проработали на башкир около двенадцати лет. Первоначально они переселились сюда только сами, но, обзаведясь хозяйством, привели также свои семьи3.

Переписные книги I народной ревизии упоминают следующие населенные пункты татышлинских удмуртов: д. «Новой, что на речке Калмояр, Данилова тож» (совр. д. Старокалмиярово); д. Еманелги (Балтачево); д. Беге-неево, д. Красной Яр (Кызыл Яр); д. «Татышево, что на речке Татыше» (с. Верхние Татышлы); д. «Садова, что на речке Садове» (возможно д. Баль-зюга)6.

По языковым особенностям татышлинские удмурты близки к кукмор-ским удмуртам (Кукморский район Татарстана)7. Наибольшее распростране

1 РГАДА. Ф.350. Оп.2. Д.3790. Л.447. Атаманов М.Г. Из истории формирования . И Вордскем кыл. 2004. №1. С.83.

3 ЦГИА РБ. Ф.2. Оп. I. Д.875. Л. 1. ЦГИА РБ. Ф.2. Оп. 1. Д.481 б. Л.б.

3 Садиков Р.Р. Указ. соч. С.25

6 РГАДА. Ф.350. Оп.2. Д.3790. Л.443-446.

7 Насибуллин Р.Ш. Камсьор удмуртъёс . 126. ние среди них имеет воршуд зумъя, также характерный для кукморских удмуртов.

Бавлинская подгруппа (удмурты Бавлинского района Татарстана и Ер-мекеевского района Башкортостана), подразделяется на подподгруппы крещеных (чукынэм удмортъёс) и некрещеных (чукынымтэ удмортъёс). Село Покровский-Урустамак Бавлинского района известно по архивным источникам с 1747 г.1. Судя по архивным документам, первопоселенцами стали удмурты деревень Сиръязы и Киби Арской дороги Казанского уезда. Еще в 1640 г. некоторые жители этих деревень арендовали землю у башкир Кыр-Иланской и Байлярской волостей по р. Ик; в дальнейшем эта земля перешла в их собственность посредством покупки: «Наперед сего предки наши вотяки Пиляк Пикин с товарищи а по них наследники Чурачка Пиляков и Балтайка Гайдюшев жительствующие Казанского уезда Арские дороги в деревнях Сиръезе и Киби сняли вотчинную землю состоящую от показанных деревень в Уфимском уезде за Камою рекою по Ику реке по обе стороны и по другим урочищам в 148-м (1640) году [.] з бортных ухожаев и прочих угодий показанные предки наши оброчные и пошлинные деньги платили», «приобрели покупкою от башкир Кир-Иланской и Байлярской волостей землю, на которой и поселились двумя деревнями названными одна Васильевский Уруста-мак тож, а другая Покровский Урустамак тож»2. В 1773 г. удмуртами-новокрещенами была основана д. Купченеево, ныне Ермекеевского района"5.

Источники указывают место выхода бавлинских удмуртов - Арская дорога Казанского уезда. С этим согласуются и данные языка4. В то же время среди них широко распространены воршуды пурга, можга, пельга, эгра, кибъя, характерные для удмуртов современной южной Удмуртии.

1 РГАДА. Ф.350. Оп.2. Д.3796. Л. I 7.

2 НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп.2-Н. Д.454. Л.51,55.

3 ЦГИА РБ. Ф.172. Оп.1. Д.69. Л. 139.

4 Кельмаков В.К. К истории удмуртов правобережья Вятки // Материалы по этногенезу удмуртов. Ижевск, 1982. С. 128.

Основная часть бавлинских удмуртов подверглась крещению, но в то же время небольшая их группа сохранила приверженность традиционным верованиям. Это часть жителей деревень Измайлово и Уд-Ташлы. Они до сегодняшнего дня сохранили традиционную удмуртскую антропонимию, се-мейно-родовые обряды отличаются от крещеных, имеются также лингвистические особенности. В связи с этим их можно выделить в отдельную подпод-группу бавлинских удмуртов.

Красноуфимская подгруппа (удмурты сел Юва и Верхний Бугалыш Красноуфимского района Свердловской области). Впервые исторические источники фиксируют удмуртов в данном регионе в 1679 г. (Переписная книга -Кунгурскогоуезда). Тогда в К уйгурском уезде в 10 юртах проживало 15 удмуртов мужского пола1. Переписная книга 1704 г. показывает 18 удмуртских семей. Они проживали в одной удмуртской и четырех смешанных (марийцы, татары, чуваши) деревнях2.

В «Материалах для статистики Красноуфимского уезда Пермской губернии» сообщается, что ювинские удмурты и марийцы прибрели землю в 1697 г. «совместно с жителями д.д. Татарская Еманзельга, Верхний и Средний Бугалыш и Усть-Маш по одному документу у башкир-вотчинников Сыз-гинской дачи [.]. Пришли из Вятской губернии, сели на башкирскую землю с условием отбывать за них натуральные повинности: чинить мосты, править дороги»''. Но как отмечает Р.Ш. Насибуллин, удмуртское население «по преданию старожилов, до обоснования сел Юва и Верхний Бугалыш жило на том месте, где сейчас находится деревня Марийские Ключики» Свердловской области, которую жители соседних марийских деревень и поныне назы

1 Чагин Г.Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI - первой половине XIX века. Пермь. 1995. С.46. Там же.

3 Материалы для статистики Красноуфимского уезда Пермской губернии. Вып. 4. Казань, 1893. С.81. вают Odo сола, т.е. «Удмуртское село»1. Исследователь, ссылаясь на местные предания, пишет, что первоначальными жителями Ювы и В. Бугалыша были удмурты, а марийцы появились позднее2. К настоящему времени подавляющее большинство жителей этих сел - марийцы, удмурты составляют лишь очень незначительную часть. Причина почти полной ассимиляции - длительное совместное проживание с преобладающими по численности марийцами, прекращение контактов с другими группами удмуртов в связи с их удаленностью.

По мнению Р.Ш. Насибуллина, красноуфимские удмурты «потомки ар-ских удмуртов, предки которых территориально жили в тесных контактах с марийцамиидщ^щами[^]^Скорее всего их предки жили в юго-западной части бывшей Вятской губернию:^. Анализ языковых особенностей красно-уфимских удмуртов позволил исследователю выявить значительную близость их с удмуртами шошминской подгруппы завятских удмуртов (Балта-синский район Татарстана)4.

Князь-елгинская подгруппа (жители деревень Князь-Елга и Вотский Менеуз Илишевского района Башкортостана). В конце XIX - начале XX в. князь-елгинские удмурты проживали в нескольких населенных пунктах, а именно: Князь-Елга, Вотский Менеуз, Исаево (Надырово), Шидали, Ново-киргизово (Юлдашево)3. Многие из этих деревень были зафиксированы впервые при проведении IV народной ревизии (1782 г.), жителями их названы «из вотяков новокрещены»6. По архивным источникам можно установить,

Насибуллин Р.Ш. Наблюдения над языком красноуфимских удмуртов // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. Ижевск. 1978. С.86. 88. Там же. С.88.

J Там же. С.95.

4 Насибуллин Р.Ш. Камсьбр удмуртъёс . 126.

3 Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т.5. Бирский уезд. Оценочно-статистические материалы по данным местных исследователей 1897 года. Уфа. 1899. С. 12-14.

6 ЦГИА РБ. Ф.138. Оп.2. Д.25. Л.4. что д. Надырово (Исаево) была основана новокрещеными татарами в 1755 г1. Возможно, в дальнейшем к ним подселились удмурты-новокрещены. В деревнях Исаево, Шидали и Новокиргизово удмурты проживали совместно с крещеными татарами и башкирами-вотчинниками. К настоящему времени только жители д.д. Князь-Елга и Вотский Менеуз официально считаются удмуртами. Но и они, поддерживая тесные контакты с соседями - крещеными татарами, подверглись с их стороны сильнейшему этнокультурному воздействию. Ныне они перестали говорить на удмуртском языке, перейдя на татарский. Называют себя крэшин. По словам информаторов удмурты переселились сюда из местности Жыкия (Жикъя)2. Данное название вероятно соответ-■С.твовало и их принадлежности к роду жикъя. Как отмечают информаторы, их говор не был похож на говор жителей соседней деревни Ташкичи. В речи они употребляли фонему 'ц' (например 'бацын' - 'большой', в других говорах -'бадзым', 'бадзын'), не характерную для других закамских удмуртов3. На этом основании, а также имея ввиду, что князь-елгинские удмурты вероятно принадлежали к роду жикъя, М.Г. Атаманов считает возможным заключить, что они являются переселенцами из нынешнего Малопургинского района Удмуртии, где имеются деревни Буро-Жикъя и Карашур-Жикъя4.

Таким образом, в образовании различных подгрупп закамских удмуртов приняли участие южноудмуртские группы, в частности, завятские (ар-ские), а также удмурты-калмезы центральных районов современной Удмуртии. Очень незначительную и трудно фиксируемую долю составили северные удмурты — ватка. По некоторым данным в состав закамских удмуртов как небольшой компонент вошли также бесермяне.

1 Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана. Кн.4. Уфа. 1993. С. 158. ПМА. 2002 г. Илишевский район Башкортостана, д. Князь-Елга, Андриянов В.Е., 1929 г.р.

ПМА, 1999 г. Илишевский район Башкортостана, д. Вотский Менеуз. Макаров Л.Н., 1928 г.р.

4 Атаманов М.Г. Из истории формирования . //Вордскем кыл. 2003. №10. С.91.

Хронологические рамки исследования ограничены XVIII - началом XXI века. В рамках данного временного интервала традиционная религия за-камских удмуртов переживала процесс активного и полноценного функционирования (особенно в XVIII - начале XX в.), а на рубеже ХХ-ХХ1 вв. -трансформационные изменения. Основное внимание автора будет сосредоточено на отрезке времени конца XIX - начала XX в., периоде, наиболее полно обеспеченном репрезентативной источниковой базой.

Степень изученности темы. Традиционная религия удмуртов стала объектом исследования уже с самого начала этнографического изучения народа. В наиболее полном и систематизированном виде она нашла отражение в трудах Б. Гаврилова1, Т.Е. Верещагина2, П.М. Богаевского3, Н.Г. Первухина4, И.Н. Смирнова5, И. Васильева6, У. Хольмберга7, А.И. Емельянова8. Как отмечает В.Е.Владыкин, «религия и мифология удмуртов никогда не были обделены вниманием - это традиционный сюжет удмуртской этнографии. Именно о религии удмуртов, очевидно в силу ее таинственности и экзотичности больше всего писали в прошлом (каждая четвертая публикация об удмуртах была посвящена их религии), и, пожалуй, более всего запутан этот

1 Гаврилов Б. Произведения народной словесности, обряды и поверья вотяков Казанской и Вятской губерний. Казань, 1880.

2 Верещагин Г.Е. Вотяки Сосновского края // Верешагин Г.Е. Собрание сочинений. Т.1. Вотяки Сосновского края. Ижевск, 1995; Верещагин Г.Е. Вотяки Сарапульсого уезда Вятской губернии // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений. Т.2. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии. Ижевск, 1996.

3 Богаевский П.М. Очерки религиозных представлений вотяков // Этнографическое обозрение. 1890. Кн.4. № 1, № 2.

4 Первухин Н. Эскизы преданий и быта инородцев Глазовского уезда. Эскиз 1. Древняя религия вотяков по ее следам в современных преданиях. Вятка. 1888.

5 Смирнов И.Н. Вотяки. Историко-этнографический очерк // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Т.8. вып.2. Казань. 1890.

6 Васильев И. Обозрение языческих обрядов, суеверий и верований вотяков Казанской и Вятской губерний // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Т.22. вып.3.4,5. Казань, 1890.

7 Но1тЬеге и. РегтаЫзгеп с^кото. Рогуоо. 1914.

8 Емельянов А.И. Курс по этнографии вотяков. Остатки старинных верований и обрядов у вотяков. Казань, 1921. комплекс проблем»1. Данное замечание справедливо и по отношению к за-камским удмуртам.

В истории изучения традиционной религии закамских удмуртов можно выделить несколько периодов, соответствующих основным этапам развития отечественной этнографической науки.

1. Вторая половина - конец XVIII столетия - в сочинениях ученых и путешественников появляются первые эпизодические сведения о религиозных традициях закамских удмуртов;

2. Конец XIX - начало XX в. - в работах исследователей, учителей, священников, краеведов освещены многие аспекты рассматриваемой темы; 3.Конец XX - начало XXI в. - современные ученые достаточно активно исследуют различные стороны религиозных верований и обрядности данной группы удмуртов.

Одной из первых работ, в которой приводятся сведения по религиозным верованиям закамских удмуртов, является сочинение П.И. Рычкова «Топография Оренбургская»2. Автор, отмечая, что удмурты (вотяки) Вятской провинции и Казанского уезда в той или иной степени «уже [.] крещение приняли», пишет, что у удмуртов Оренбургской губернии «закона никакого [.] нет, но Бога исповедуют и призывают», а также что «в суевериях же во многом равны они с чувашами и приносят жертву, режут лошадей, коров и овец»^. Далее он кратко описывает некоторые поминальные обряды. Судя по некоторым деталям, подмеченным автором, а именно использование свечей и установка поминальных подношений на столе, можно предположить, что описанные П.И. Рычковым удмурты испытали определенное христианское (православное) влияние. Современные этнографические материалы показывают, что наиболее близки к описанным поминальные обряды крещеных уд

1 Владыкин В.Е. Указ. соч. С.7.

2 Рычков П.И. Топография Оренбургская. 4.2. СПб., 1762.

Цит. по: Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С.99. муртов Ермекеевского района Башкортостана и Бавлинского района Татарстана. Таким образом, можно утверждать, что П.И. Рычков, вероятно, имел в виду именно этих удмуртов. На это указывают и другие данные автора. Так, например, И.А. Косарева отмечает, что исследователь оставил описание женского головного убора именно этой локальной подгруппы удмуртов1. П.И. Рычков подметил большую роль собак в культе предков у удмуртов: «по сгорении свеч ту кашу и оставшиеся на столе блины всё собакам разбрасывают»2.

Более подробные сведения о религиозных верованиях и обрядах закам-ских удмуртов содержатся в работе Н.П. Рычкова3. Он отмечает, что вотяки -(удмурты.! Уфимской провинции «сохранили те самые законы, которые почитали их древние прародители»4. Далее автор перечисляет имена некоторых божеств удмуртского пантеона и полагающиеся им жертвы: Илмер - «первенствующий вотский бог», Кылдыни Мумась - «мать Илмера», Шунду Му-мы - «матерь солнца», Киреметь. В этом ряду наибольший интерес представляет женское божество Кылдыни Мумась. По словам автора «вотятские женщины молят ее о рождении детей; а девицы о благополучном замужестве»5. В дальнейшем культ этого божества у закамских удмуртов угасает; некоторые туманные представления о нем сохранились только у южных удмуртов (Кал так, Калдык-мумы)6. Судя по Н.П. Рычкову, большим почитанием пользовалась также Шунду Мумы, культ которой в последующем также угасает, но некоторые представления о данном божестве закамские удмурты со

1 Косарева И.А. Традиционная женская одежда периферийных групп удмуртов. Ижевск, 2000. С. 10. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. С.99.

Рычков Н.П. Журнал, или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 году. СПб. 1770.

4 Рычков Н.П. Указ. соч. С. 157.

3 Там же.

6 Косарева И.А. Удмуртская прялка «кубо» и орнаментация вышитых нагрудников «кабачи» как источник сведений о древнеудмуртских пантеистических представлениях // Вопросы истории и культуры Удмуртии. Устинов, 1986. С.50; Владыкин В.Е. Указ. соч. С.182. храняют. Таким образом, исследователем отмечена большая роль культа женских божеств в религиозных верованиях закамских удмуртов в XVIII в., чего уже не наблюдается в дальнейшем.

Большой интерес представляет описание Н.П. Рычковым почитания местными удмуртами дерева-покровителя Модор и его ветвей, которые, по словам автора, имелись в каждом семействе и хранились в «храмах Модору посвященных»1. Вероятно, речь идет об исчезнувшем ныне культе семейных святилищ покчи куала. Также Н.П. Рычковым зафиксировано бытование у закамских удмуртов института туно. В южноудмуртской традиции туно - гадатель, ворожец, шаман, который обслуживал целую округу2. Главные его функции:выборжрецов2определение мест святилищ, назначение (отгадывание) жертв. При этом он пользовался шаманскими приемами. У закамских удмуртов туно постепенно перестают играть какую-либо роль в религиозной практике, хотя этим словом, а точнее «туночи», продолжают называть знахарей-гадателей. По словам Н.П. Рычкова, удмурты в случае болезни обращались к божеству Киреметь, а «отгадчики», «которых вотяки тунами называют» подсказывали какие именно жертвы необходимо им принести, чтобы исцелиться. О силе веры удмуртов туно свидетельствует следующее высказывание автора: «изполняют повеление их так священно, что естьлиб пророченная жертва стоила ему лишиться большей части своего богатства, одна-кож болезнию страждущий человек безпрекословно всё исполнит»"3. Ценны также краткие сведения автора по погребальной обрядности удмуртов.

Содержательный материал по религии удмуртов Оренбургской губернии зафиксирован П.С. Палласом, отмечавшим, что «сверх единого великого Бога, называемого у них Намаром, молятся они также Богу земли и благосостояния, Му-Калцину или Мулдциену Калцину, Богу вод Ву-Нимару, а также

1 Рынков Н.П. Указ. соч. С. 160-1 б 1.

2 Владыкин В.Е. Указ. соч. С. 105.

3 Рычков Н.П. Указ.соч. С. 162. и солнцу, как престолу высочайшего Бога, и ещё многим нижним божествам»1. Исследователь описывает огороженные «жертвенные места» Керемети и порядок жертвоприношения в них, а также четыре ежегодных «всеобщих» празднества: Бучим Нунал, Тулис-Нунал, Виссеско-Нунал, Керемет-Нунал. П.С. Паллас также упоминает туно, но они выступают у него в качестве жрецов: «священнодействующие старцы, Тонами между ими называемые»2. Сравнительный анализ современных материалов и сведений, зафиксированных П.С. Палласом показывает, что «внутренний смысл и содержание религиозно-обрядовой жизни закамских удмуртов не претерпели изменений до сегодня»^. Тут необходимо упомянуть, что работы Н.П. Рычкова и П.С. Пал--ласа-касаю.т.сяудмУРТского населения бассейна р. Быстрый Танып (совр. Бу-раевский и Калтасинский районы Башкортостана).

Таким образом, можно отметить, что сочинения ученых и путешественников XVIII столетия, хотя и содержат только фрагментарные сведения по рассматриваемой теме, но в то же время они являются бесценными для нынешних исследователей. Зачастую некоторые описанные в них факты и явления уже изжили себя или же сохранились только как смутные представления в памяти старшего поколения носителей традиции.

Первая половина XIX в. не отмечена научными сочинениями, в которых бы рассматривалась религия закамских удмуртов. Можно назвать только две работы этого периода, в которых речь идет об этой группе удмуртов. Это сочинения Н.С. Попова4 и В.М. Черемшанского3, в которых авторами более или менее подробно рассмотрена хозяйственная деятельность и материальная культура удмуртов, в то время как религиозные верования охарактеризованы

1 Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Т.З, 4.2. СПб. 1788. С.35.

2 Там же.

Миннияхметова Т.Г. Календарные обряды закамских удмуртов. Ижевск. 2000. С.6.

4 Попов Н.С. Хозяйственное описание Пермской губернии. Ч.З. СПб., 1813.

3 Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственностатистическом. этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1 859. только двумя-тремя фразами: например, «они [удмурты Пермской губернии -P.C.] в языческой своей вере подобны почти всеми обрядами черемисам"1; «по вероисповеданию - частию христиане, частию язычники, но христиане

-у слишком слабые и неболее как, кажется, по названию» .

Во второй половине XIX - первой четверти XX в. появился ряд очень интересных работ по теме. Ценные сведения по религиозным верованиям и обрядам удмуртов Бирского уезда привел в своей монографии И.Н. Смирнов3. Автор обратил внимание на существующие у удмуртов «союзы нескольких деревень, связанных общими жертвоприношениями» - мэр, жители которых устраивают общие моления - мэр'эн-вос'. Мэр, по словам автора, -образуют «несколько соседних и связанных единством происхождения деревень»4. Более крупное объединение - эль, его члены проводят совместные моления эл'эн-вос': «Бирские вотяки на эл'эн-вос'ях сходятся вместе с Осин-скими Пермской губернии. Место сходок назначается в одной из трех (старейших?) деревень Бирского и Осинского уездов - Варяже, Алтаевой и Карге»3. И.Н. Смирнов привел в своей работе также интересные сведения об урте - душе человека и «дто урте» - «хлебном духе». Бирские удмурты, по словам автора, верят, что «урожая не бывает тогда, когда хлебный дух [.] уходит куда-нибудь на другое поле», а сновидения объясняют тем, что когда «тело лежит на одном месте, дух выходит из него и странствует по разным б п местам» . В качестве приложения к книге помещено несколько сказок за-камских удмуртов, имеющих несомненную ценность при раскрытии сущности таких персонажей удмуртской мифологии как ву пэри, тыл пэри, нюлэс мурт (водяной, дух ветра, леший).

1 Попов Н.С. Указ. соч. С.48. Черемшанский В.М. Указ. соч. С. 194.

J Смирнов И.Н. Вотяки. Историко-этнографический очерк // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Т.8. Вып.2. Казань. 1890.

4 Там же. С.225.

3 Там же. С.226.

6 Там же. С. 176-177.

Сведения по удмуртам Бирского уезда автор собрал в ходе своей поездки к ним, но все же основную их часть он получил от учителя из д. Старый Варяж Бирского уезда (ныне с. Старый Варяш Янаульского района Башкортостана) Г.А. Аптиева. Последний на основе своих материалов также написал небольшие заметки, опубликованные в Известиях Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете1. В них нашли отражение такие религиозные обряды и обычаи удмуртов как с'ор с'ырс (задняя у дорога), вил' тыл (новый огонь), мор с'ырс (дорога болезней)"; кулон потон уй (ночь выхода мертвых), обряды перед отправлением в путь, осенняя жертва Му-Кылтину и т.дЛ Некоторые материалы и заметки Г.А. Аптиева оста--Лисьне.опубликованными: они хранятся в отделе рукописей и редких книг библиотеки Казанского университета4.

Религиозным верованиям и обрядам удмуртов Осинского уезда Пермской губернии уделил большое внимание в своих работах Н.И. Тезяков. Будучи земским врачом, он имел возможность обстоятельно изучить быт и культуру местных удмуртов. Результатом его специальных антропологических и демографических изысканий явилась монография «Вотяки Больше-Гондырской волости. Медико-статистический и антропологический очерк»3. В ней Н.И. Тезяков подробно останавливается на интересующих нас вопросах. Период работы автора в качестве земского врача совпал по времени с началом активной миссионерской деятельности среди удмуртов, как православных священников, так и мусульманских мулл. Исследователь отмечает,

1 Аптиев Г.А. Из религиозных обычаев вотяков Бирского уезда Уфимской губернии // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Т.9, вып.З. Казань, 1891. С. 17-18; Он же. Религиозные обычаи и поверия вотяков Бирского уезда Уфимской губернии // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Т. 10, вып. I. Казань. 1892. С. 119120. Аптиев Г.А. Из религиозных обычаев .

3 Аптиев Г.А. Религиозные обычаи .

4 Насибуллин Р.Ш. Аптиевлэн гожъямъёсыз// Инвожо. 1997. №2. 47 б.

3 Тезяков Н.И. Вотяки Больше-Гондырской волости. Медико-статистический и антропологический очерк. Чернигов. 1892. что большее понимание среди удмуртов находит мусульманская пропаганда, успех которой определяется хорошим владением проповедников ислама удмуртским языком, а также тем, что «в магометанство переходят более состоятельные и влиятельные вотяки, увлекая за собой и бедняков, как людей менее самостоятельных». А обращенных в православие очень незначительное число, «да и это все жалкий народ, большей частию нищие»1. Но, несмотря на это, как пишет автор, «громадным авторитетом у вотяков-язычников пользуются жрецы, которые фанатически оберегают свои языческие верования»2.

В своей работе Н.И. Тезяков приводит суждение удмуртов о своей вере ■(которое, кстати, актуально и для современных верующих удмуртов): «Единый лучезарный Инмар, сотворив землю и разных народов, дал последним разные веры. Каждый, поэтому, народ должен беречь свою веру, если не желает прогневить всемогущего творца»^. Отмечая, что верования удмуртов характеризуются исследователями как идолопоклонство, автор справедливо замечает, что это ошибочное мнение, т.к. они не знают никаких идолов4.

Другая работа Н.И. Тезякова специально посвящена религии закамских удмуртов3. Поводом к ее написанию явилось так называемое «мултанское дело», когда удмуртов обвинили в человеческих жертвоприношениях. Автор заявляет, что «нам пришлось в течение 5-ти лет присматриваться к жизни вотяков и притом язычников, знакомиться близко с жизнью их, их верованиями, быть на самых жертвоприношениях, и мы не можем допустить, чтобы среди этого мирного, честного народа могли существовать такие кровожадные инстинкты, при которых только и мыслимы человеческие жертвоприно

1 Тезяков Н.И. Указ. соч. С.5. Там же. С.6.

3 Там же. С.22.

4 Там же. С.57.

3 Тезяков Н.И. Праздники и жертвоприношения у вотяков язычников (из записной книжки земского врача) // Новое слово. 1896. №4. С. 1 -10. шения»1. Н.И. Тезяков рассматривает моления в родовых куала, священных рощах - луд, а также такие праздники и обряды пермских удмуртов как буд-зинал, тулым-гэры, буэ-шур или буэ-дюк, мер-весь, курыськон, толд-вось. Особенно подробно он описывает проведение последнего праздника - «зимнее моление», что весьма ценно, т.к. к настоящему времени подобные моления проводятся лишь в единичных деревнях и получить исчерпывающую информацию об этом обряде в полевых условиях весьма затруднительно. В источниковедческом плане большой интерес представляют описания молений в куала, которые сейчас также почти перестали бытовать. Более того, редко встречаются и сами куала, так, что материал статьи, касающийся -внешнегоивдутреннего их устройства имеет большую фактологическую ценность. Справедливости ради надо отметить также и то, что Н.И. Тезяков был первым исследователем, который ввел термин «закамские вотяки (удмурты)» в научный оборот .

Значительное внимание религиозным обрядам и верованиям удмуртов Бирского уезда уделяется в статье А.Ф. Комова^, опубликованной в Уфимских губернских ведомостях4. Автор рассматривает обряды, проводимые при Вый-арня, Иру-нынал, Бадзж-ньтнал, кистон, куруськон, высяськон, Мир-вэсь, Эльвась. Статья содержит краткое описание своеобразных обрядовых действий на Ошорех (Оиюрог), носящих ярко выраженный эротический характер; сведения о них мы не встречаем более ни у одного автора, кроме современных. Ценны описания некоторых обрядов сопровождавших рождение, свадьбу и похороны/поминки. Касаясь похоронных обрядов, А.Ф. Комов обращает внимание, что умершего на кладбище и зимой и летом везут на са

1 Тезяков Н.И. Праздники и жертвоприношения . С.2. Тезяков Н.И. Вотяки Больше-Гондырской волости . С.З. В 1910 г. статский советник Александр Филаретович Комов являлся земским начальником четвертого участка Бирского уезда (Сахратуллин С.Ф. Бирская старина. Кн. I. Бирск, 1999. С. 153).

4 Комов А.Ф. Вотяки середины северной половины (второй стан) Бирского уезда. Этнографические очерки. // Уфимские губернские ведомости. 1889, №№ 49, 50, 51. нях-дровнях: данный архаичный обычай уже давно забыт. Как и предыдущий исследователь, автор отмечает, что удмурты охотно переходят в ислам: «в настоящее время из двадцати деревень лишь в пяти не нарушилось язычество [.], новая религия захватила лучшие дома [.], переход усиливается»1.

Календарные и семейно-родовые обряды и обычаи пермских удмуртов отражены в статье учителя И.В. Яковлева2. По мнению автора, «пермские вотяки [.] все язычники», но «они признают, как и все другие язычники, одного Бога, а не много, как думают лица, незнакомые с жизнью язычников»3. В его работе находим описание таких календарных праздников и сопровождающих их религиозных обрядов как курыськон, осенние поминки, вось, ок--ру-жной-вось,эленвось, масленица, быдзымнал, весенние поминки, летний вось. То, что автор уделил особое внимание празднествам осенне-зимнего периода, не имеющим в настоящее время широкого распространения или вовсе позабытых, делает работу ценным источником.

Сотрудник Уфимского губернского статистического комитета В.И. Филоненко в своей работе о язычникх-инородцах Уфимской губернии рассматривает, в основном, верования марийцев, касаясь частично и удмуртских традиций. По мнению автора, «богослужебные обряды их ничем не отличаются от обрядов черемисов, но имена богов и жертвы им различные»4.

Статья учителя К. Яковлева, опубликованная в Вестнике Оренбургского учебного округа5, посвящена религиозным верованиям и обрядам удмуртов Бирского и Осинского уездов. В ней перечислены имена удмуртских божеств и духов, установленные им жертвы, а также подробно описан порядок жерт

1 Комов А.Ф. Указ. соч. №51.

Яковлев И.В. Из жизни пермских вотяков гондырского края (общественные празднества, моления и обряды) // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Т. 19, вып.3-4. Казань, 1903. С. 183-195.

3 Там же. С. 183.

4 Филоненко В.И. Отчет о командировке в Бирский уезд к язычникам-инородцам // Адрес-календарь Уфимской губернии на 1914 год. Уфа, 1914. Прил. С.З 1.

3 Яковлев К. Верования и религиозные обряды вотяков Бирского и Осинского уездов //Вестник Оренбургского учебного округа. 1915. №6-7. С.258-265. воприношений в священных рощах при общественных молениях. Более подробного и точного рассмотрения обрядовых действий при молениях мы более не находим ни у одного автора. Исследователь обращает внимание на то, что перед каждым общественным молением совершается обряд обещания жертвы [сйзиськон - P.C.]. Некоторое внимание К. Яковлев уделил также семейным молениям-жертвоприношениям. Замечание автора, что «при вступлении в супружескую жизнь вотяк дает «Иньмару» обет в том, что он со своей женой принесет в жертву лошадь. Этот обет исполняется вотяком обыкновенно только под старость»1, проливает некоторый свет на обряд «кырвонэз быдтою>, смысл которого утрачен.

Примечательна статья учителя М.И. Ильина, посвященная похоронно-поминальной обрядности удмуртов д. Купченеево Белебеевского уезда (ныне Ермекеевский район Башкортостана) . Как отмечает автор «жители ея [д. Купченеево - P.C.] в религиозном отношении, хотя и считаются православными, но и теперь мало чем отличаются от своих дедов и прадедов. Они до настоящего времени сохранили в целости обычаи, поверия и связанные с ними обряды от седой языческой старины)^. Помимо подробного рассмотрения похоронных и поминальных обрядов удмуртов, автор раскрывает их представления о душе и загробной жизни, причинах болезней и т.д. М.И. Ильиным описан обряд «йырпыд сётон», который в данном селении, в отличие от других групп удмуртов, совершался молодыми женщинами на первый или второй год замужества. В другой своей статье автор уделил вни

1 Яковлев К. Указ. соч. С.265. Ильин М.И. Похороны и поминки вотяков дер. Купченеево Белебеевского уезда Уфимской губернии // Вестник Оренбургского учебного округа. 1914. №8. С.319-325. Статья была перепечатана в сборнике «Вотяки», изданном в 1926 г.: Ильин М.И.Похороны и поминки вотяков в д. Купченеево Белебеевского кантона Башреспублики // Вотяки. Кн.1. М. 1926. С.62-68.

Ильин М.И. Похороны и поминки вотяков дер. Купченеево Белебеевского уезда Уфимской губернии. С.319. мание молодежным игрищам и обрядовым действиям, проводимым весной на вербное воскресенье и пасху (бадзым нунал)1.

Летом 1914 г. с удмуртами Уфимской губернии имел случай познакомиться будущий ученый-медик C.B. Аничков. В своих воспоминаниях он кратко касается религиозных верований удмуртов. Примечателен ответ одного старика на его вопрос, какой у удмуртов Бог: «Бог у всех один . ,»2.

В небольшом очерке сотрудника-помощника уфимского епархиального миссионера В. Макарова, опубликованном в Уфимских епархиальных ведомостях3, описаны обряды, проводимые удмуртами Бирского уезда при «Люно вось» (видимо искаженное название одного из окружных молений), а также на похоронах и поминках. Касаясь происхождения удмуртов Бирского уезда, автор отмечает, что они являются «беженцами», которые «боясь нарушений религии и быта отцов и дедов, решили скрыться от обращения в русскую веру в закамские дремучие леса, благодаря чему и осталась горсть некрещеных вотяков»4. Автор упоминает ворожцов - «туиочи», которые, по его словам, пользуются большим доверием удмуртов: «Редкий больной вотяк идет к врачу, - всегда обращаются к ворожеям. Часто мне приходилось видеть как несколько человек ждет очереди услышать вещий приговор»3. Как и другие авторы этого времени, В. Макаров отмечает большое влияние на удмуртов ислама: «Есть такие селения, где они совершенно забыли свой язык и религию» в результате перехода в мусульманство. Но в то же время автор пишет, что «Большая же часть вотяков сохранила свою национальность - язык и религию»6.

1 Ильин М.И. Игры и хороводы вотской молодежи весной // Вестник Оренбургского учебного округа. 191 5. № 3. С. 108-120. Цит. по: Кравцов Ф. Бог у всех один. Ученый медик об удмуртвх // Удмурт дунне. 1995. 14 янв.

J Макаров В. Краткое описание жизни и верований язычников вотяков Бирского уезда // Уфимские епархиальные ведомости. 1915. №13. С.578-582.

4 Там же. С.578. Там же. С.581.

6 Там же. С.579.

Вопросы религиозных верований и обрядов исследуемой группы удмуртов затронуты также в работах зарубежных финноугроведов. Среди них своей основательностью выделяется монография финского этнолога и религиоведа Уно Хольмберга «Верования пермских народов» (РегтаЫзгеп изког^о)', основанная на собственных полевых материалах, собранных в 1911 г. среди удмуртов, в том числе и в деревнях Уфимской и Пермской губерний (Мог§а, Konegin, КатаБеЬаБ, 81ага]а Ку^а)2. Работа изобилует интереснейшими сведениями по похоронно-поминальной обрядности, обрядам, проводимым в куале и луде. Автором высказано предположение, что «стержнем традиционной религии пермских народов является культ предков»"1. Полевые материалы исследователь использовал и в других своих публикациях4. Сочинение финского этнолога стало основой создания монографии А.И. Емельянова «Курс по этнографии вотяков»3, которая является ценнейшим источником для русскоязычных исследователей6. В ходе экспедиции среди удмуртов финский ученый посылал в редакцию газеты «Тигип 8апотаО> («Туркусские вести») свои небольшие заметки, которые также являются очень ценными в источниковедческом плане. Всего за период экспедиции 1911 г. вышеозначенная газета опубликовала 9 «путевых писем» («пШкаклцека») У. Хольмберга. Четыре из них посвящены непосредственно закамским удмуртам и содержат описания экспедиционной работы и некото

1 Holmberg U. Permalaisten uskonto. Porvoo, 1914.

2 Anttonen V. Uno Harva ja suomalainen uskontotiede. Helsinki, 1987. S.62.

J Загребин A.E. Финны об удмуртах. Финские исследователи этнографии удмуртов XIX - первой половины XX в. Ижевск, 1999.

4 Holmberg U. Finno-Ugric Mythology // The Mythology of all Races. Vol.4. Boston, 1927.: Harva (Holmberg) U. Der Ursprung des Kuala-kultes bei den Wotjaken // Finnisch-ugrische Forschungen. Helsinki, 1934. Bd.22. S. 146-1 ¿4.

3 Емельянов А.И. Курс по этнографии вотяков. Остатки старинных верований и обрядов у вотяков. Казань, 1921.

6 В предисловии к этой публикации, автор отмечает, что «Содержание настоящего выпуска мною взято не из первоисточников, а из готового уже труда на финском языке Гольмберга «Permalaisten uskonto». Труд финского ученого мною только сокращен, переработан и приспособлен к условиям преподавания» (Емельянов А.И. Указ. соч. C.I). рых этнографических реалий («Старая Кирга», «На жертвенной горе», «Свадебные обряды вотяков», «Почитание умерших у вотяков»1.

Некоторые тексты религиозного содержания (молитвы, заговоры) зафиксированы венгерским лингвистом Б. Мункачи2. Он собирал фольклорный материал как в полевых условиях (в 1 885 г. венгерский ученый побывал у удмуртов д. Можга Бирского уезда3), так и от военнопленных удмуртов, уроженцев Бирского и Осинского уездов, содержавшихся в годы первой мировой войны в австрийских лагерях (1916 г.).

В 1894 г. удмуртов Бирского уезда посетил финский лингвист Ю. Вихманн: почти месяц он прожил, изучая диалект и собирая фольклор, в д. Большой Качак (ныне Калтасинский район Башкортостана). В аспекте исследуемой темы нас интересуют записанные им в качестве образцов речи описания некоторых обрядов4. Содержательны два опубликованных письма ученого, отправленные из д. Б. Качак: исследователь в них делится своими личными впечатлениями о праздниках жертвоприношений удмуртов, на которых он присутствовал3.

Одной из первых работ советского периода является уже упомянутая выше книга А.И. Емельянова. Этот труд содержит значительную информацию о культе предков, культе куалы и луда. Как отмечают В.Е Владыкин и Л.С. Христолюбова, «более полного, чем у А. Емельянова, описания этих явлений нет, пожалуй, и по настоящее время»6.

1 Holmberg U. Matkakirjeitä // Turun Sanomat. 1911, № 1938, 1975, 1982, 1999.

2 Munkacsi В. Votjak nepkolteszeti liagyomanyok. Budapest, 1887; Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Aus dem Nachlasse von Bernhard Munkacsi. Herausgegeben von D.R. Fuchs//Memories de la Societe Fenno-Ougrienne. Helsinki, 1952.

J Munkacsi В. A votjakok közt // Ethnographia A Magvarorszagi neprajzi tarsasag ertesitöje. 1892, №2. 105 o.

4 Wichmann Y. Wotjakische Chrestomatie mit Glossar. Turku. 1954.

3 Чуч Ш. Письма Ю. Вихманна с удмуртских земель // Пермистика 2: Вихманн и пермская филология. Ижевск, 1990. С.33-41.

6 Владыкин В.Е., Христолюбова JI.C. История этнографии удмуртов. Краткий историографический очерк с библиографией. Ижевск. 1984. С.56.

В небольших очерках И. Антонова1 и Г. Чиркова2, посвященных закам-ским удмуртам, религии уделяется незначительное внимание. Так, И. Антонов отмечает, что вероисповедание их «в большей части - языческое, есть позаимствования и из татарской религии»; «на вопрос: «Кто вам оставил такую религию?» отвечают: «Так велось дедами и мы также продолжаем»^ По мнению Г. Чиркова, в Башкирию бежали удмурты «более стойкие за старину. Об оставшихся вотяки до сих пор отзываются с пренебрежением, называя их «чикынам удмурт»4, т.е. крещеные удмурты.

В последующие годы советские исследователи мало интересовались этнографией закамских удмуртов, особенно их религиозными верованиями. Лишь в последнее десятилетие XX в. закамские удмурты стали объектом пристального внимания со стороны российских и зарубежных ученых. Значительный корпус источников по религиозным верованиям и обрядам данной группы удмуртов используют в своих работах В.Е Владыкин3 и Л.С . Хри-столюбова6.

В 2000 г. увидела свет монография Т.Г. Миннияхметовой «Календарные обряды закамских удмуртов». В ней на основе авторских полевых материалов очень подробно рассмотрены обряды и празднества годового цикла, в том числе разнообразные семейные, родовые и общественные моления и жертвоприношения7. Автору удалось реконструировать очень архаичные, утратившие свой смысл, зачастую совершенно забытые обряды: ур вдсь, огио-рог зуон, кырвонэз быдтон, куар вдсян, гербер, сйзьыл зуон, гондыр экты

1 Антонов И. Историко-этнографический очерк деревни Верхнего Тыхтема, Калегинской вол., Бирского кантона, Баш республики // Труды Научного Общества по изучению Вотского края. Вып.З. Ижевск. 1927. С. 115-120.

2 Чирков Г. Вотяки Башкирии // Башкирский краеведческий сборник. №2. Уфа, 1927. С. 62-66. Антонов И. Указ. соч. С. I 16.

4 Чирков Г. Указ. соч. С.62.

3 Владыкин В.Е. Указ. соч.

6 Христолюбова Л.С. Калык сямъёсты чакласа. Дышетскисьёслы краеведениея юрттэт. Ижевск. 1995.

7 Миннияхметова Т.Г. Календарные обряды закамских удмуртов. Ижевск. 2000. той и т.д. Исследователь приходит к выводу, что «в календарной обрядности закамских удмуртов иноэтничных напластований немного, она сохранила в основе этническую специфику [.], следы христианства ощущаются не так часто и не повсеместно [.], ислам [.] оказал несущественное влияние»1.

В монографии «Традиционные обряды закамских удмуртов: Структура. Семантика. Фольклор», изданной в 2003 г. в г. Тарту, исследователь детально анализирует обряды закамских удмуртов, сопровождающие рождение ребенка, приход нового года, сооружение колодца. Выбор данных обрядов, по словам автора, обусловлен тем, что «в них происходит зарождение (или формирование) нового существа или явления, появление которого оказывает большое влияние на окружающих людей, на жизненный статус отдельной личности, а также целой социальной группы»2.

Различные аспекты данной темы рассмотрены Т.Г. Миннияхметовой и в других публикациях, в частности, написанных в соавторстве с JI.C. Христо-любовой'3. Этнограф уделила внимание также поминальным обрядам закамских удмуртов4.

Календарные и семейно-родовые обряды удмуртов Куединского района Пермского края отражены в работах A.B. Черных3. В своей монографии

1 Миннияхметова Т.Г. Указ. соч. С. 1 15.

2 Миннияхметова Т.Г. Традиционные обряды закамских удмуртов: Структура. Семантика. Фольклор. Tartu. 2003.

3 Миннияхметова Т.Г. Традиционные новогодние обряды удмуртов Закамья // Этнологические исследования в Башкортостане. Уфа, 1994. С. 109-1 18; Христолюбова Л.С., Миннияхметова Т.Г. Удмурты Башкортостана. История, культура, современность. Уфа, 1994; Они же. Удмурты // Ватандаш. 1999. №12. С.1 19-130; Они же. Удмурты // Народы Башкортостана. Историко-этнографические очерки. Уфа, 2002. С.385-412.

4 Mmnijahmetova Т. Surnute auks peetavad rituaalid Kaama-tagustel udmurtidel // Eesti Rahva Muuseumi aastaraamat. XLIV. Tartu, 2000. Lk.215-226: Миннияхметова Т.Г. Поминальные обряды закамских удмуртов // Финно-угорская фольклористика на пороге нового тысячелетия. Ижевск, 2001. С.84-95.

3 Черных A.B. Религиозные представления удмуртов Болыиегондырского края (по полевым материалам 1991 - 1993 гг.) // Тезисы XII Коми республиканской молодежной научной конференции. Сыктывкар. 1994. С. 139: Он же. Буйские удмурты. Этнографический очерк. Пермь. 1995: Он же. Обряды и поверья, связанные с рождением ребенка у куединских удмуртов // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры Сыктывкар. 1996. Т. 1. С.291-296. исследователь обращается к календарным обрядам пермских удмуртов, рассматривая их как целостную систему. Автор отмечает, что система обрядов календарного цикла у пермских удмуртов, сохранив общеудмуртскую основу, вместе с тем подверглась значительному воздействию церковных (православных) и русских народных традиций1.

Некоторые вопросы рассматриваемой темы (культовые постройки и сооружения, пространственная организация святилищ и кладбищ и т.д.) затрагиваются в отдельных работах автора данного исследования2.

В последнее время появляется значительное число очерков и заметок удмуртских писателей, журналистов и краеведов, посвященных религиозным верованиям и обрядам закамских удмуртов, публикуемые в журналах «Ке-неш», «Инвожо», «Вордскем кыл», удмуртской республиканской газете «Удмурт дунне», республиканской газете удмуртов Башкортостана «Ошмес». По данным публикациям можно проследить процесс возрождения религиозных традиций в деревнях закамских удмуртов.

Рассмотренные выше публикации касались в основном закамских удмуртов, проживающих в Башкортостане, Пермском крае и Бавлинском районе Татарстана. В них совершенно не нашли отражение религиозные верования и обряды красноуфимских (Красноуфимский район Свердловской области) и князь-елгинских (Илишевский район Башкортостана) удмуртов. Что касается первых, то мы не можем указать ни на одну публикацию, в которой рассматривались бы их религиозные верования. Отчасти это объясняется не

1 Черных A.B. Традиционный календарь народов Прикамья в конце XIX - начале XX в. Пермь, 2002.

2 Садиков P.P. Кладбища и надмогильные сооружения закамских удмуртов // Проблемы культурогенеза народов Волго-Уральского региона. Уфа, 2001. С.256-265: Он же. Поселения и жилища закамских удмуртов (материальный и духовный аспекты). Уфа, 2001; Он же. Киссаослэн вось сям-нергеоссы но юмшанъёссы // Инвожо. 2002. №10-12. 24-28 б.: Он же. Религиозные святилища как феномен традиционной культуры закамских удмуртов // Ядкяр, 2002. №4. С.54-60; Он же. Святилище куала у закамских удмуртов // Этнографическое обозрение. 2003, №4. С.45-51; Он же. Культ луда/керемета у закамских удмуртов // Этнографическое обозрение. 2008, №4. С.102-1 14; Sadikov R. Kaama-taguste udmurtide ettekujutused elamu kaitsevaimudest //Mäetagused. 2000, №13. Lk.l 12-118. многочисленностью данной подгруппы закамских удмуртов, следствием чего является также и очень позднее их «открытие» для науки1. Примерно такая же ситуация и с князь-елгинскими удмуртами. Они, являясь крещеными, подверглись значительному влиянию со стороны кряшен. Имеются лишь несколько публикаций церковных авторов, по которым можно судить о степени влияния православия на «крещеных инородцев - вотяков»2.

В аспекте рассматриваемой темы представляют определенный интерес также публикации о ходе миссионерской работы среди закамских удмуртов, которая особенно усилилась в конце XIX - начале XX в. Этот процесс, вкупе с активизацией мусульманской миссии среди них, вызвал появление ряда публицистических сочинений. История строительства церкви в удмуртском селе Большой Гондырь Осинского уезда Пермской губернии и отношение местных жителей к новой религии очень ярко описаны в очерках П.Г. О-в " и С. Рыбакова4. В другой работе С. Рыбаков поднимает вопросы «христианского просвещения» «инородцев» Уфимской губернии и противодействия распространению среди них ислама. Он отмечает, что особой склонностью к переходу в ислам отличаются удмурты. По его словам «вотяки многих деревень не только магометанствуют, но и построили уже мечети» и, что «эти вотяки более ревностные магометане, чем татары»3.

1 Первые научные публикации об этой подгруппе удмуртов, касающиеся их диалекта, начали появляться лишь в 1970-е годы (Насибуллин Р.Ш. Наблюдения над языком красноуфимских удмуртов // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. Ижевск, 1978. С.86-151).

2 Сизов С. Построение церкви в селе Князеилге Бирского уезда // Уфимские епархиальные ведомости. 1896. №4; Соколов А. Поучение при освящении храма в селе Князе-Илге //Там же. 1899. №8; Матвеев С.М О крещеных инородцах Уфимской епархии. Уфа, 1910.

О-в П.Г. Освящение храма в Большом Гондыре - вотятской деревне Осинского уезда Н Пермские епархиальные ведомости. 1897. №6.

4 Рыбаков С. Русское просвещение и магометанская пропаганда в селе Б. Гондыре Осинского уезда Пермской губернии. СПб., 1900.

3 Рыбаков С. Ислам и просвещение инородцев в Уфимской губернии. СПб. 1900.

С.25.

Данной проблеме, как уже указывалось, определенное внимание уделил в своих трудах также Н.И. Тезяков. Из них видно, что удмурты сильно противились навязыванию им православия и в то же время охотно переходили в ислам. Интересные наблюдения об отношении закамских удмуртов к православию и исламу содержатся в работах C.B. Чичериной1. Подобные работы позволяют судить о религиозной ситуации среди закамских удмуртов в конце XIX - начале XX в.

Рассмотрев историю изучения традиционной религии закамских удмуртов, можно отметить, что ей было уделено вполне достойное внимание в научной и научно-популярной литературе. В то же время необходимо отметить, что религия закамских удмуртов еще не являлась предметом отдельного исчерпывающего исследования. Упомянутые выше работы раскрывают лишь отдельные проявления (обряды, верования) и аспекты данной религиозной системы и не дают целостной картины по ней.

Цель диссертационного исследования - выявить основные факторы и причины сохранения и преемственности религиозных верований и обрядов закамских удмуртов и создать ее целостную картину как системы.

Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи:

- систематизировать понятийно-категориальный аппарат, используемый при рассмотрении традиционных религий;

- реконструировать систему религиозных верований закамских удмуртов (основные божества и духи, характер их почитания);

- определить место и роль человека в системе мировоззрения закамских удмуртов; проследить основные этапы жизненного цикла человека;

1 Чичерина C.B. У приволжских инородцев. Путевые заметки. СПб., 1905; Она же. Положение просвещения у приволжских инородцев. СПб., 1906.

- рассмотреть представления закамских удмуртов о посмертном существовании умерших; обобщить сведения о культе предков и похоронно-поминальной обрядности;

- охарактеризовать организацию культовой практики закамских удмуртов (типология святилищ, формы их функционирования);

- проанализировать процессы и механизмы взаимодействия традиционной религии закамских удмуртов с другими религиозными системами.

Источниковая база исследования. Огромную ценность при изучении традиционной религии закамских удмуртов представляют собой архивные этнографические материалы, хранящиеся в архивах г.г. Хельсинки и Ижевска. В Архиве рукописей Финского литературного общества в г. Хельсинки находятся полевые материалы У. Хольмберга, записанные во время экспедиции 1911 г., в черновом и чистовом вариантах1. Многостраничная чистовая рукопись, состоящая из нескольких тетрадей, повествует о религиозных верованиях и обрядах удмуртов и марийцев. Записи сопровождены небольшими зарисовками культовых объектов. 156 страниц рукописи посвящены описанию полевых наблюдений ученого над религиозной жизнью закамских удмуртов в Пермской и Уфимской губерниях в 1911 г. Архивные материалы финского религиоведа представляют собой "энциклопедию" традиционной религии закамских удмуртов. Недавно часть рукописи У. Хольмберга 1911 г., касающаяся религии закамских удмуртов была переведена на русский язык и опубликована2.

В Научном архиве Финно-угорского общества (Хельсинки) сохранилась 43-х страничная рукопись Ю. Вихманна, посвященная религиозным ве

Uno Harvan matkamuistiinpanoja // Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran Kirjallisuusarkisto.

2 Садиков P.P., Хафиз K.X. Религиозные верования и обряды удмуртов Пермской и Уфимской губерний в начале XX в. (экспедиционные материалы Уно Хольмберга). Уфа, 2010. 100 с. рованиям и обычаям удмуртов д. Большой Качак Бирского уезда1. В ней автор приводит обстоятельные сведения о культе луда и куалы, различных молениях (например, мер-вось и элен-вось) и мифологических персонажах (ву-мурт, нюлэс-мурт, сюрэс-пери и т.д.). Рукописи У. Хольмберга и Ю. Вих-манна представляют собой уникальные, совершенно не известные российским ученым-этнографам источники по религии закамских удмуртов.

Большую научную значимость имеют также фотографии Ю. Вихманна и У. Хольмберга, хранящиеся в фотоархивах Музейного ведомства Финляндии и Финского литературного общества. Частью они опубликованы в качестве иллюстраций в трудах этих ученых, а также в специальных изданиях2.

Определенную ценность в русле рассматриваемой темы имеют путевые заметки финского этнографа А.О. Хейкеля, составленные во время экспедиции к российским финно-угорским народам в 1884 г., ныне хранящиеся в Архиве этнографических рукописей Музейного ведомства Финляндии (Хельсинки)'". В них имеются некоторые сведения по религиозным верованиям и состоянию религиозности среди удмуртов д. Большой Качак Бирского уезда.

Летом 1926 г. у удмуртов Больше-Гондырской волости Пермской губернии работала этнографическая экспедиция, одним из участников которой являлся известный коми этнограф В.П. Налимов4. В Научном архиве Финно-угорского общества хранится копия рукописи неопубликованной книги уче

1 Wichmann Y. Tietoja Birskin votjaakiien (Ufan kuv.) tavoista, uskonn. menoista y.m. // Suomalais-Ugrilainen Seuran Tutkimusarkisto. Kotelo 727. Wichmann Y. Udmurttilaisaineistoa. Данная рукопись ныне издана на финском и в переводах на русский и удмуртский языки (Sadikov R., Makela К. Yrjo Wichmannin mistiinpanot Kaman-takaisten udmurttien uskonnollisista kasityksista ja tavoista // Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja. 92. Helsinki, 2009. S. 241-263; Садиков P., Мякеля К. Рукопись Ю. Вихманна о религиозных верованиях и обрядах закамских умуртов как ценный исторический источник // Финно-угроведение. 2008, № 1. С. 42- 56; Садиков Р., Мякеля К. Камсьбр удмуртъёслэн вбсьёссы. Юрьё Вихманнлэн кигожтосэз // Вордскем кыл. 2008, № I. С. 30-34).

2 Iso Karhu / The Great Bear. Old Photographs of the Volga-Finnic, Permian Finnic and Ob-Ugrian Peoples. Lahti, 1980.

J Heikel A.O. Tjeremissien ja votjakkien luona Birskin seuduilla. mordvalaisten luona Samaran laanissa kesalla. 1884. // Museoviraston Kansatieteen kasikirjoitusarkisto.

4 Загребин A.E. В.П. Налимов в Удмуртии: К истории одного незавершенного научного проекта//Ежегодник финно-угорских исследований 08. Ижевск. 2009. С. 193. ного, посвященной удмуртам, в котором нашли отражение материалы данной экспедиции, в частности сведения о поминальных обрядах, почитании луда, летних молениях1. Рукопись также до недавнего времени была неизвестна в научной среде.

В рукописи «Этнографический очерк деревни Покровско-Урустамака Ивановской волости Бугульминского уезда Самарской губернии», автор и год написания которой, к сожалению, не известны, хранящейся в Научно-отраслевом архиве Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН2, помимо всего прочего имеются наблюдения над религиозной жизнью жителей данной деревни. Автор отмечает, что хотя жители ее и христиане («ранее они были некрещеными, где введены в христианство неизвестно»), но все же проводят свои языческие моления"\ Далее приводится описание молений дэмен вдсь и ош вдсян. Рукопись значима еще и тем, что по рассматриваемой здесь подгруппе закамских удмуртов, а именно бавлинской, как видно по вышеизложенному, помимо сочинений П.И. Рычкова и М.И. Ильина, не имеется более других публикаций. Религиозные верования бавлинских удмуртов современными исследователями почти не затронуты. Здесь можно указать лишь на статьи Т.Г. Миннияхметовой, но они, в свою очередь, касаются только жителей одного населенного пункта, а именно д. Купченеево Ермекеевского района Башкортостана4.

В 1971 г. к удмуртам Куединского района Пермской области была совершена этнографическая экспедиция во главе с В.Е. Владыкиным. Участни

1 "ЫаГппоу V. РеппПа'^а'те'^иэа // БиотаЫзЛ^гИатеп 8еигап Ттк'ипшаг^зШ. Коге1о

547.

2 В архивном каталоге рукопись датируется примерно второй половиной XIX в. Судя по этнографической литературе, сведения из данной рукописи современными этнографами также никогда не использовались.

Этнографический очерк деревни Покровско-Урустамака Ивановской волости Бугульминского уезда Самарской губернии // НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп.2-Н. Д.454. Л.1.

4 Миннияхметова Т.Г. Крещеные удмурты Республики Башкортостан // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры. Т. 1. Сыктывкар, 1996. С. 169-176; Она же. Удмурты // Земля Ермекеевская. Уфа, 1999. С.258-268. ки экспедиции1 сдали свои тщательно выполненные экспедиционные записи (полевые тетради и дневники) на хранение в архив УИИЯЛ УрО РАН. Наиболее информативны в плане рассмотрения религиозных верований и обрядов материалы М.Г. Атаманова" и Е.К. Егорова^ Они имели возможность собирать полевой материал у информаторов, родившихся в конце XIX - начале XX в. и хорошо разбиравшихся в данных вопросах. Экспедиционные материалы, к сожалению, не стали основой отдельной крупной публикации по пермским удмуртам. Можно указать только на статью М.Г. Атаманова и В.Е. Владыкина, посвященную похоронно-поминальной обрядности удмуртов Куединского района4.

В фонде И-295 (Оренбургское магометанское духовное собрание) Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (Уфа) содержатся документы, освещающие процессы исламизации среди за-камских удмуртов в конце XIX - начале XX в. Они также не были использованы учеными-этнологами.

Основным источником по теме исследования явился авторский полевой материал, собранный в ходе экспедиционных выездов практически во все удмуртские населенные пункты Балтачевского, Бураевского, Ермекеевского, Илишевского, Калтасинского, Кушнаренковского, Татышлинского и Янауль-ского районов Башкортостана; Куединского района Пермского края; Бавлин-ского района Татарстана; Красноуфимского района Свердловской области в период с 1995 по 2010 гг. Таким образом, был собран эмпирический матери

1 В составе экспедиции работали М.Г. Атаманов. Л .И. Иванова, A.B. Каракулова -студенты Удмуртского пединститута и Е.К. Егоров - учитель Кильмезьской средней школы. Атаманов М.Г. Дневник этнографической экспедиции института в Пермскую и Кировскую области. 1971 г. // НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2-Н. Д.436.

3 Егоров Е.К. Дневник и полевая тетрадь этнографической экспедиции института в Пермскую и Кировскую области. 1971 г. // НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2-Н. Д.437.

4 Атаманов М.Г. Владыкин В.Е. Погребальный ритуал южных удмуртов (конец XIX - начало XX в.) // Материалы средневековых памятников Удмуртии. Устинов, 1985. С. 131152. ал по всем локальным подгруппам закамских удмуртов. В качестве сравнительного материала также были собраны полевые данные среди удмуртов Граховского района Удмуртии, Менделеевского района Татарстана, Мал-мыжского и Вятскополянского районов Кировской области. В ходе экспедиционных выездов собран сравнительный материал по традиционным религиозным верованиям марийцев, мордвы (эрзи и мокши), чуваш, кряшен, башкир, татар, русских (Башкортостан, Татарстан, Свердловская, Кировская, Самарская области). Основную часть полевых данных составляют материалы опросов информаторов. Особую ценность среди них имеют сведения, полученные от жрецов.

В значительной степени в качестве источников были использованы те ранние публикации о закамских удмуртах, в которых зафиксирован уникальный материал, недоступный уже в полевых условиях для современных исследователей. Также использован фактический материал по теме исследования, опубликованный в трудах современных этнографов. В этом плане грань между источниками и историографией представляется весьма условной.

Таким образом, в исследовании был использован обширный корпус источников, содержащий сведения об традиционной религии закамских удмуртов. Собранный полевой, архивный и опубликованный материал репрезентативен, дает достоверную информацию и позволяет всесторонне осветить традиционную религию закамских удмуртов в заданных территориальных и хронологических рамках, провести необходимую реконструкцию и анализ, требуемые для решения поставленных цели и задач исследования.

Методологические основы исследования подробно охарактеризованы в первой главе диссертации.

Традиционная религия любого народа с учетом региональных особенностей - сложное и многоаспектное явление. В исследовании предпринимается комплексный подход: традиционная религия закамских удмуртов рассматривается как целостная система в совокупности ее локальных проявлений. Но так как она одновременно представляет собой один из региональных вариантов традиционной религии удмуртского народа, в работе использован сравнительный подход, необходимый также при сопоставлении религии за-камских удмуртов с другими религиозными системами.

Диссертационное исследование основано на принципах историзма, объективности, системности и конкретности, построено на общенаучных методах анализа, синтеза, аналогии, систематизации, классификации.

В качестве основных методов для систематизации и анализа материалов были выбраны общеисторические методы научного исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный.

Суть историко-генетического метода состоит в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, что позволяет в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта или явления1. Данный метод позволил рассмотреть традиционную религию закамских удмуртов в процессе ее исторической эволюции.

Историко-сравнительный метод дал возможность глубже раскрыть сущность изучаемых явлений, проводить сравнения в пространственно-временных границах. Он позволил выявить общее и особенное в религиозных верованиях и обрядовых действиях различных локальных подгрупп закамских удмуртов, раскрыть их особенности в сравнении с другими группами удмуртов, а также с другими религиозными системами.

Историко-типологический метод важен при изучении этнических культур, которым присуща локальная специфика. Данный метод позволяет упорядочить совокупность объектов или явлений в виде качественно определенных типов, на основе присущих им общих существенных признаков2.

1 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М. 1987. С. 170.

2 Там же.С. 1 76.

Историко-системный метод основан на том, что сами исторические события носят системный характер, и что все события, ситуации и процессы исторического развития не только казуально обусловлены, но также функционально связаны1. Так как традиционная религия закамских удмуртов представляет собой сложную многоуровневую систему, выбор этого метода позволил выявить место и роль каждого ее элемента в целостной структуре изучаемого явления.

Предмет исследования, цели и задачи работы предопределили использование также специальных методов этнографической науки. В нашем исследовании основным методом получения полевого этнографического материала послужил опрос в форме интервью. В большинстве случаев проводилось интервьюирование по заранее составленному вопроснику с наиболее компетентными информаторами. Их данные дополнялись в ходе интервью со вторичными, менее компетентными респондентами. Круг компетентных лиц определялся в ходе работы: как правило, информаторы сами дают направление работы с тем или иным носителем культуры. В редких случаях проводилось коллективное интервьюирование. При этом способе получения информации происходит ее взаимное дополнение, уточнение, исправление присутствующими лицами. В обязательном порядке проводилось интервьюирование служителей культа -жрецов. Для них был составлен специальный вопросник. С согласия респондентов производилась запись беседы на диктофон. Диктофонная запись обязательно производилась и при воспроизведении фольклорно-религиозных текстов (молитв, заговоров и т.д.), с целью сохранения их аутентичности и мельчайших текстуальных и диалектных особенностей. Беседы со многими информаторами записывались в полевую тетрадь.

Также был использован метод простого и включенного наблюдения. Посредством этого метода фиксировались бытующие в настоящее время религиозные обряды и обычаи (моления-жертвоприношения, похороны, поминки и

1 Ковальченко И.Д. Указ соч. С. 183. т.д.). Производился также визуальный осмотр и составление схематических планов культовых мест и святилищ, кладбищ. При этом присутствовали информаторы, от которых можно было получить дополнительную информацию. Широко применялась фото-, аудио- и видеофиксация изучаемых явлений и объектов.

Исследование опирается также на данные и методы смежных дисциплин: религиоведения, гражданской истории, археологии, фольклористики, лингвистики, археографии и т.д., что позволяет усилить достоверность и обоснованность выдвигаемых положений.

При написании диссертации использованы теоретические положения и методологические приемы, изложенные и примененные в трудах целого ряда исследователей. Особо следует отметить работы С.А. Токарева1, Б.А. Рыбакова2, Н.Р. Гусевой"3, H.A. Алексеева4, Р.Г. Кузеева3, В.Е. Владыкина6, Н.И. Шутовой7, Т.Г. Миннияхметовой8, А.Б. Юнусовой9, Н.Ф. Мокшина10,

1 Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.

Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М. 1981; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

J Гусева Н.Р. Индуизм: История формирования. Культовая практика. М., 1977.

4 Алексеев H.A. Традиционные религиозные верования тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1992.

3 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М., 1992.

6 Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994.

7 Шутова Н.И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции. Опыт комплексного исследования. Ижевск, 2001.

8 Миннияхметова Т.Г. Традиционные обряды закамских удмуртов: Структура. Семантика. Фольклор. Tartu, 2003.

9 Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. Уфа, 1999.

10 Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск. 1998.

A.K. Салмина1, A.B. Черных2, B.M. Кулемзина^ И.Н. Гемуева и A.M. Сага-лаева4, Е.А. Ягафовой5 и др.

Использование современных методологических подходов и методов создает надежную базу для достижения цели и задач диссертационного исследования.

Научная новизна исследования. Представленная диссертационная работа является первым обобщающим этнографическим исследованием традиционной религии закамских удмуртов. Впервые на основе этнографических данных с привлечением широкого круга других источников предпринята попытка комплексной реконструкции традиционных религиозных верований и обрядности закамских удмуртов.

В работе нашли отражение ранее не исследованные процессы ислами-зации и христианизации, происходившие среди закамских удмуртов в конце

XIX - начале XX вв.

В научный оборот вводится обширный полевой материал, полученный в ходе многолетних исследований в регионах проживания закамских удмуртов (Башкортостан, Татарстан, Пермский край, Свердловская область), который существенно обогатит удмуртскую этнографию.

Впервые широко использованы и введены в научный оборот ранее малоизвестные или совершенно неизвестные архивные материалы (рукописи Ю. Вихманна, У. Хольмберга, А. Хейкеля, В.П. Налимова и др.), имеющие огромную ценность при изучении традиционной религии закамских удмуртов.

Научно-практическая значимость. Основные положения, выводы и эмпирический материал диссертации могут быть использованы при анализе

1 Салмин А.К. Система религии чувашей. СПб. 2007; Салмин А.К. Традиционные обряды и верования чувашей. СПб., 2010.

2 Черных A.B. Русский народный календарь в Прикамье. Часть I. Пермь. 2006: Часть II. Пе|)мь, 2008; Часть III. Пермь, 2009.

Кулемзин В.М. Человек и природа в верованиях хантов. Томск. 1984.

4 Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси. Культовые места XIX - начало

XX в. Новосибирск, 1986.

3 Ягафова Е.А. Чувашское «язычество» в XVIII - начале XXI века. Самара, 2007. широкого круга явлений традиционной культуры, решении ряда конкретных этнографических и общих культурологических проблем.

Комплекс новых архивных и полевых материалов может стать весомой эмпирической основой при рассмотрении многих дискуссионных вопросов истории и культуры удмуртов, их этнических и этнографических групп, даст полезный сопоставительный материал для обобщений по этнографии финно-угорских и других народов. Таким образом, исследование обогащает новыми источниками не только удмуртскую, но и финно-угорскую этнографию в целом, которые могут быть востребованы при изучении древних пластов религии и мифологии финно-угорских народов.

Результаты исследования в определенной мере могут решить многие, еще не разработанные проблемы этнологии и религиоведения, как-то: соотношение этнической и религиозной идентичностей в традиционном и индустриальном обществах, взаимодействие «народных верований» и «мировых религий», возрождение и модернизация древних религиозных систем в современных условиях, сущность «неоязычества» и т.д.

Теоретические выводы и эмпирический материал могут быть использованы при разработке основ национально-культурной политики в соответствующих субъектах РФ, затрагивающей вопросы этнокультурного образования, социокультурного развития сельских обществ, фольклорного движения и т.д.

Практическая значимость работы определяется также возможностью использования ее материалов и выводов в учебной и лекционно-просветительской работе, для популяризации знаний о закамских удмуртах, при составлении специальных курсов по этнографии удмуртов, производстве научных и научно-популярных фильмов, составлении музейных каталогов и экспозиций, написании учебников и учебных пособий, разработке конфессиональных карт и т.д.

Положения, выносимые на защиту.

1. Религиозные верования и обрядность закамских удмуртов составляют основу их традиционной религии, под которой понимается политеистическая религиозная система, сложившаяся в ходе исторического развития и передаваемая новым поколениям представителей этнической общности посредством устной традиции и устойчивой социальной практики.

Традиционная религия закамских удмуртов выступает как один из основных компонентов их этнического самосознания. Ее сохранению и преемственности способствовали многие факторы, среди них - отсутствие в регионе целенаправленной миссионерской работы со стороны православной церкви, территориальная удаленность от преимущественно православного этнического ядра этноса, стойкая приверженность традициям, в том числе религии.

2. В силу определенных исторических причин (насильственная христианизация) естественное развитие традиционной религии среди основной массы удмуртов, было нарушено. Они восприняли вероучение и обрядность православного христианства, но вместе с тем сохранили некоторые элементы старой религии. Традиционная религия в целостном виде была сохранена у закамской этнотерриториальной группы удмуртов, избежавшей насильственного крещения. Православие на закамских удмуртов не оказало значительного влияния.

Существенное воздействие на религиозные верования и обрядность закамских удмуртов оказал ислам. Определенная часть их представителей, восприняв ислам, подверглась тюркизации и влилась в состав татар и башкир. Тюркско-исламское влияние отразилось на обрядовой практике, в некоторой степени - на религиозных представлениях и терминологии, правилах поведения в повседневной и обрядовой жизни.

3. Полноценное функционирование традиционной религии у закамских удмуртов, как целостной системы, продолжалось до 30-х гг. XX столетия, когда в ходе коллективизации была разрушена ее социальная база - крестьянекая община. Дальнейшие события военных лет и послевоенной разрухи углубили кризис и способствовали ослаблению всего общинного быта и традиционного мировоззрения; коллективная ритуальная деятельность как основной фактор поддержания общественных религиозных обрядов и обычаев сошла к минимуму, стала скудной и фрагментарной, в существенной степени перешла на бытовой уровень и сохранялась в пределах семьи и в постепенно ослабевающей форме - патронимии. Именно семья стала хранительницей основ религиозной традиции, способствовала ее сохранению и преемственности. Прочность уз разных поколений семьи способствовал трансляции традиции и культуры в целом, одновременно обогащая и корректируя ее отдельные элементы.

4. В последние годы в среде закамских удмуртов наблюдается процесс возрождения традиционной религии: растет интерес к традиционным обрядам, восстанавливаются общественные моления-жертвоприношения, реконструируются традиционные обрядовые места, строятся молельные дома. В определенной степени наблюдается процесс «архаизации сознания», т.е. замены научного мировоззрения религиозно-мифологическим. Закамские удмурты, придерживающиеся норм и обычаев традиционной религии, в ее возрождении и поддержании видят одно из условий самосохранения в условиях проживания в полиэтничной и поликонфессиональной среде.

Приверженность закамских удмуртов традиционной религии свидетельствует, что, несмотря на запреты и сложности в исполнении обрядов, в основе своей она сохранилась благодаря силе устной традиции, когда в кризисные периоды она сужается до минимума и при появлении даже незначительных благоприятных условий начинает восстанавливаться, возрождая исчезающее, набирая и адаптируя новое. Подобного рода гибкость традиции является одним из основных условий ее сохранения и преемственности.

Апробация исследования. Основные положения и результаты исследования были представлены на ряде международных, всероссийских, межрегиональных и региональных научных конференций, конгрессов, семинаров в

Уфе (1998, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2009, 2010), Ижевске (2004, 2006, 2008, 2009, 2010), Москве (1999), Сыктывкаре (2000), Нальчике (2001), Омске (2003), Санкт-Петербурге (2005), Йошкар-Оле (2005), Глазове (2005), Самаре (2006), Саранске (2007), Таллине (2000) и др. Диссертационное исследование обсуждалось на заседании отдела религиоведения Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН.

Всего по данной теме опубликовано 68 работ, в том числе 4 монографии и 11 статей в ведущих рецензируемых журналах, включенных в перечень ВАК для публикации основных положений докторских и кандидатских диссертаций.

Структура диссертационного исследования определяется как основными проблемно-тематическими блоками, так и особенностями структурных компонентов традиционной религии закамских удмуртов. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозные верования и обрядность закамских удмуртов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Удмурты - один из автохтонных народов Урало-Поволжья. Происхождение удмуртов связывают с рядом археологических культур, прослеживаемых с эпохи неолита1. В ходе исторического развития у удмуртского народа сформировались собственные религиозно-мифологические взгляды на мир. Как отмечает удмуртский этнолог В.Е. Владыкин, традиционное мировоззрение любого народа является сложным результатом творчества как самого народа, так и его прямого и опосредованного контактирования со своим этнокультурным окружением2. В религиозных верованиях удмуртов можно проследить как древние финно-угорские, так и заимствованные индоиранские, тюркские и славянские пласты. Большое влияние на их формирование оказали мировые религии - ислам и христианство. Вместе с тем они представляют собой целостную структуру. По мнению исследователей, древняя религия удмуртов характеризуется значительной развитостью и сложностью, о чем свидетельствуют многочисленный пантеон, особые служители культа, специальные места молений, детально разработанные обряды со строго регламентированными культовыми ритуалами1.

До начала массового насильственного крещения (40-е гг. XVIII столетия) традиционная религия оставалась доминирующей среди удмуртов. Так по сведениям П.Н. Луппова, до 40-х гг. XVIII в. крещеных удмуртов в Вятской и Казанской епархиях «не насчитывалось и сотни, - и притом они принадлежали различным деревням, часто удаленным одна от другой на значительное расстояние, то поэтому специально для них за это время не было построено ни

1 Голдина Р.Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. Ижевск, 1999. С.401.

2 Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994.

С.34. одной церкви»2. В 1740 г. с созданием «Конторы новокрещенских дел» началось массовое насильственное обращение вятских и казанских удмуртов в православие. В итоге к концу этого столетия основное число удмуртов считались крещеными. Но насильственное обращение в другую религию имело только поверхностный эффект. Считаясь новокрещенами, удмурты продолжали соблюдать обряды своей «языческой» веры. В удобные моменты (например, во время Пугачевского восстания), удмурты открыто порывали с навязанной им религией и возвращались к «язычеству»: «Новокрещеные вотяки скоро приняли очень деятельное участие в начавшихся смутах, надеясь через них добиться полной свободы в отправлении языческого культа»3.

Процесс христианизации удмуртов продолжился и в XIX в. Большие успехи были достигнуты в конце этого столетия в связи с внедрением системы Н.И. Ильминского, основанной на идее распространения христианства посредством родного языка «инородцев»4.

В конце XIX в. в гуще удмуртов-новокрещен еще числилось определенное количество «язычников». Например, в Вятской губернии по данным 1870 г. в 43 деревнях насчитывалось 1463 «язычника»3. Но даже официально крещеными православие было воспринято формально, они продолжали соблюдать многие старые обряды. У них складывается своеобразный «языче-ско»-христианский синкретизм.

В 1920-е гг., особенно в голодные 1921-1922 годы, среди крещеных удмуртов снова оживляется религия предков6. Удмурты целыми деревнями на

1 Владыкин В.Е., Христолюбова Л.С. Удмурты. Историко-этнографический очерк.

Ижевск, 2008. С. 132. Луппов П.Н. Христианство у вотяков со времени первых исторических сведений о них до XIX века. Ижевск, 1999. С. 1 15.

3 Там же. С. 182.

4 Берестова Е.М. Православная церковь в Удмуртии (вторая половина XIX - начало

XX века). Ижевск, 2005. С. 123-145.

3 Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994.

С.205.

6 Никитина Г.А. Удмуртская община в советский период (1917 - начало 30-х годов). Ижевск, 1998. С. 129. чали совершать уже подзабытые жертвоприношения. Это еще раз говорит о поверхностном восприятии удмуртами основ православной религии.

Таким образом, в течение XVIII и XIX столетий ареал распространения традиционной религии удмуртов в связи с христианизаторской политикой правительства постоянно суживался. Определенную лепту привносил в это также процесс исламизации'.

В итоге основной анклав удмуртов-«язычников» сохранился только в Пермской и Уфимской губерниях. Очень незначительное число «язычников» проживало также в некоторых удмуртских деревнях Самарской, Казанской и Вятской губерний.

Закамские удмурты, проживающие ныне в Республике Башкортостан и Пермском крае, являются на сегодняшний день основными приверженцами своей традиционной религии. Они не были крещены даже формально, хотя некоторые попытки все же предпринимались.

Удмурты Башкортостана и Пермского края - последователи традиционной религии - по своим этнокультурным особенностям очень близки друг другу и относятся к таныпской, буйской и татышлинской подгруппам закам-ских удмуртов. Они проживают в отрыве от основной массы удмуртов, приверженцев православия, и в целости сохраняли свою традиционную религию до 30-х годов XX столетия, когда в период коллективизации с разрушением сельской общины ей был нанесен значительный урон.

На конец XIX - начало XX в. традиционная религия уфимских и пермских удмуртов представляла собой сложную многоуровневую систему. Первичным уровнем, где происходила реализация культовой практики была семья. Она была тесно связана в религиозном плане с объединением родственных семей, ведущих свое происхождение от одного предка по мужской линии (патронимия). В своей и в кругу родственных семей проводили всевозможные

1 Кельмаков В.К. К истории удмуртов правобережья Вятки // Материалы по этногенезу удмуртов. Сб. статей. Ижевск, 1982. С. 138-141. обряды семейно-родового цикла (рождение, свадьба, похороны/поминки). Множество молений проводилось также по случаю некоторых календарных праздников, например, вой (масленица), быдзынал (великий день), сйзьыл курисъкон (осеннее моление), тупые и сйзьыл кисътон (весенние и осенние родовые поминки) и т.д. Некоторые религиозные обряды этого уровня носили окказиональный характер, например, моления и жертвоприношения по случаю строительства нового дома.

Более высокий уровень составляли родовые объединения (,дйнь, выжы), члены которых проводили ежегодные (обычно два раза в году) моления-жертвоприношения в родовых святилищах куста и керемет.

Жители одного поселения составляли отдельную религиозную единицу. Весь цикл общедеревенских молений-жертвоприношений был связан с аграрными культами и имел календарную приуроченность к основным этапам земледельческого труда. Самыми главными из них считались летнее бадзым вбеь (великое моление) или гуртэн вбеь (моление деревней) и зимнее тол вбеъ (зимнее моление).

Объединение нескольких деревень - мер/мбр, являлось еще более крупной религиозной единицей. После проведения собственных жертвоприношений, жители деревень, объединенных в один мер, проводили совместное жертвоприношение мер вбеь.

Удмурты Бирского и Осинского уездов Уфимской и Пермской губерний объединялись в эль (страна/край) и проводили ежегодные моления элен вбеь (моление страной/краем).

Несмотря на активные миссионерские усилия, как со стороны православной церкви, так и мусульманских священнослужителей, удмурты Уфимской и Пермской губерний в основной своей массе строго придерживались норм традиционной религии. Особую роль в этом играли жрецы, которые по словам очевидцев строго оберегали обычаи и обряды своей религии и пользовались среди удмуртов авторитетом и уважением. Чувствуя непризнанность своей религии царским правительством, удмурты Уфимской и Пермской губерний высказывали недоумение по этому поводу.

В конце XIX - начале XX в. традиционную религию среди удмуртов Уфимской и Пермской губерний исповедовала основная часть этого народа. По данным переписи 1897 г. 20 920 из 22 501 удмурта Уфимской губернии (или 89 %) придерживались «языческой» веры. Остальные являлись православными (1176 чел., 9,2 %) или мусульманами (405 чел., 1,8 %). Подавляющее большинство удмуртов-«язычников» было сосредоточено в Бирском уезде (20 442 чел.), остальные - 474 чел. - в Уфимском уезде'. В Пермской губернии по переписи 1897 г. насчитывалось 6 505 удмуртов, из них - в Осинском уезде - 5 907 чел., в Красноуфимском - 434 чел. Из них православных насчитывалось 200 чел., старообрядцев - 5 чел., магометан - 208 чел., остальных нехристиан, т.е. «язычников» - 6 096 чел2.

Конец XIX - начало XX в. являлось временем, когда традиционная религия у удмуртов Уфимской и Пермской губерний сохраняла основополагающую роль в их духовной культуре. Религиозные обряды пронизывали все сферы их жизнедеятельности. За их соблюдением строго следили на семейном и родовом уровнях главы и пожилые члены семей. На уровне поселения за их соблюдением зорко следила сельская община, т.к. она видела в проведении многочисленных молений и жертвоприношений залог благополучия земледельческого труда, от успеха которой зависела сама жизнь сельских жителей. Немаловажную роль в сохранении функционирования традиционных религиозных обрядов играли также жрецы.

Но это не означало то, что в сфере религиозных верований и обрядности у закамских удмуртов не происходили определенные изменения. Так, например, источники показывают угасание в течение XIX в. роли женских божеств

1 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. T. XLV.

Уфимская губерния. Тетрадь 2. СПб., 1904. С. VII, VIII, 45, 49, 53.

2 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. T. XXXI.

Пермская губерния. СПб., 1904. С. 3, 98, 99. и их культа, что было обусловлено изменениями в социально-экономической жизни удмуртов, повышением роли мужчин и патронимий. Определенные изменения коснулись также культа покровителя рода - воршуда и почитания святилища куала. Как отмечает удмуртский исследователь Г.К. Шкляев, вор-шудные объединения хотя и сохранились, но только в силу традиций в культовой сфере, преимущество же теперь имели патронимические объединения1. К этому времени у закамских удмуртов перестают функционировать семейные святилища куала, в новых деревнях, основанных в начале XX столетия не строили даже родовые святилища. По мнению Г.К. Шкляева эти процессы явились результатом естественного развития традиционной религии, ее эволюции, обусловленной изменениями в социально-экономической сфере. В то время как у удмуртов современной Удмуртии, у которых естественное развитие традиционной религии было прервано насильственной христианизацией, куала сохранились до середины XX в. У них куала стала «символом приверженности язычеству»2.

Несмотря на стойкую приверженность основной части закамских удмуртов традиционной религии, среди них наблюдались также случаи перехода в православное христианство и ислам. Среди закамской группы удмуртов выделяются две подгруппы, исповедующие христианство: крещеная бавлинская и князь-елгинская. Судя по историческим источникам, они переселились на башкирские земли в XVIII столетии, уже приняв крещение. Крещеные бавлин-ские удмурты, несмотря на то, что являются приверженцами христианства, практически до наших дней сохранили свою традиционную обрядность. В конце XIX — начале XX в. они вместе со своими некрещеными соплеменниками устраивали совместные моления-жертвоприношения. Касаясь крещеных бавлинских удмуртов, в начале XX в. М. Ильин писал, что они исполняют православные обряды «не столько по религиозным убеждениям, сколько из-за Шкляев Г.К. Очерки этнической психологии удмуртов. Ижевск, 2003. С.204.

2 Там же. С. 177. боязни судебного следствия, каковое может возбудить "бачка" (батюшка, священник) за нерадение к православной вере»1. Таким образом, православие ими было воспринято только формально. Традиционная религия продолжала оставаться стержнем их духовной культуры. Небольшая часть бавлинских удмуртов сохранила приверженность вере предков.

В отличие от крещеных бавлинских, князь-елгинские удмурты восприняли православное вероучение более полно. Этому способствовало то, что они находились в центре внимания руководства Уфимской епархии, которое проводило среди них активную работу по их утверждению в православии (в д. Князь-Елга Бирского уезда в конце XIX в. была построена церковь, и она стала центром инородческого прихода). В немалой степени на их отношение к православию сыграло окружающее население - крещеные татары. В итоге князь-елгинские удмурты отказались от проведения «языческих» жертвоприношений, став исправными прихожанами церкви. Тесные этнокультурные связи с кряшенами обусловили в дальнейшем ассимиляцию в их среде.

В конце XIX - начале XX в. определенная миссионерская работа проводилась также среди некрещеных удмуртов уфимской и пермской губерний. Но, несмотря на некоторые достижения (например, в 1897 г. в с. Большой Гондырь Осинского уезда, где проживали удмурты-«язычники» была построена церковь), православная миссия среди них своих целей не добилась.

В отличие от православия, переход в ислам имел более широкое распространение. Как отмечают исследователи, в конце XIX - начале XX в. многие удмурты в результате принятия ислама, сменили свою этническую принадлежность, став татарами. Мусульманская религия воспринималась закамскими удмуртами как «татарская вера», и, поэтому принятие ее означало для них также восприятие этнокультурных характеристик татарского народа и их язы

1 Ильин М. Похороны и поминки вотяков дер. Купченеево Белебеевского уезда Уфимской губернии // Вестник Оренбургского учебного округа. 1914, № 8. С.321. ка. Можно привести целый список татарских населенных пунктов, которые еще в конце XIX в. отмечались как удмуртские.

Среди причин относительно легкого распространения ислама в среде за-камских удмуртов можно назвать следующие:

- территориальный фактор: закамские удмурты были расселены среди населения, исповедующего ислам;

- активная миссионерская деятельность мусульман среди удмуртов, причем распространением ислама занимались не только муллы, но и простые верующие;

- близость закамских удмуртов к татарам/башкирам по многим этнокультурным характеристикам, свободное владение социально активной частью удмуртов татарским языком;

- закамские удмурты, являясь припущенниками башкир-вотчинников, находились в экономической зависимости от них, поэтому многие зажиточные удмурты переходили в ислам, увлекая за собой других односельчан;

- кризис «языческого» мировоззрения, который был вызван в конце XIX - начале XX в. широким распространением мировых религиозно-философских систем и усложнением социально-политической жизни в стране, также обусловил переход некоторой части закамских удмуртов в ислам, т.к. исповедание «язычества» воспринималось как своего рода отсутствие религии, веры.

В настоящее время потомки удмуртов, принявших ислам в конце XIX -начале XX в., считают себя татарами/башкирами и отмечают, что их предки были арами, т.е. удмуртами.

В первые десятилетия советской власти традиционная религия закамских удмуртов продолжала свое полноценное функционирование. В кризисные годы (гражданская война, голод) проведению общественных жертвоприношений уделяли еще большее внимание. Но с началом коллективизации религия закамских удмуртов начинает приходить в упадок: в это время была разрушена ее основа - сельская община. Усилилась также антирелигиозная политика государства, в связи с чем проведение крупных общественных жертвоприношений стало небезопасно. Партийные и советские работники приходили на места молений и разгоняли собравшихся верующих. Были уничтожены многие культовые объекты и святилища. Жрецы подвергались гонениям. Но, несмотря на все это, многие жертвоприношения продолжались проводиться в тайне от властей. Но масштабность их и количество резко сократились.

В особенный упадок религиозные традиции удмуртов тогдашних Башкирской АССР и Пермской области пришли в 70-80-е гг. XX столетия. Поколение, воспитанное на атеистических началах игнорировало посещение религиозных мероприятий. Пожилых людей, носителей традиции, становилось все меньше. Проведение общественных молений сохранялось только в отдельных деревнях, куда в основном собирались старики. Вместе с тем традиции семей-но-родового цикла соблюдались неукоснительно, особенно похоронно-поминальные обряды.

Традиционная религия закамских удмуртов не имела организационных структур, которые бы отвечали за соблюдение культа. В дореволюционное время за этим следила сельская община. Но в советское время, с образованием на селе колхозов, сельская община с ее регулирующими функциями была разрушена. Таким образом, перед жителями удмуртских деревень возникла свобода в соблюдении или несоблюдении обрядов своей религии. Но традиции общинное™ в деревнях закамских удмуртов продолжали существовать по инерции, что в немалой степени способствовало также живучести общественных молений. В их сохранении большую роль сыграли также жрецы - главные хранители традиций, по чьей инициативе и настойчивости эти жертвоприношения продолжали организовываться. Инициативу жрецов поддерживали пожилые жители деревень и сел, которые были еще воспитаны на традиционных началах и несоблюдение религиозных норм и обрядов казалось им недопустимым явлением. На семейном уровне религиозная жизнь также поддерживалась их старшими членами — пожилыми людьми. По мере своих возможностей они приобщали к религии подрастающую молодежь, которая уже была охвачена атеистическим школьным воспитанием.

В постсоветское время удмурты Башкортостана и Пермского края начали возрождать свою традиционную религию, точнее проведение деревенских и окружных молений. Особая роль в возрождении религии закамских удмуртов принадлежит Национально-культурному центру удмуртов Республики Башкортостан, созданному в 1996 г. Благодаря его активистам традиция проведения общественных молений восстановлена практически во всех крупных удмуртских населенных пунктах Башкортостана. Их стали посещать не только пожилые, но и удмурты среднего и молодого возрастов. Вместе с родителями в них принимают участие и дети. Верующие удмурты активно поддерживают и положительно воспринимают эти начинания. В Пермском крае в настоящее время моления-жертвоприношения совершаются только в двух населенных пунктах: в селах Кирга и Кипчак. В 2008 г. удмурты Башкортостана и Пермского края возродили проведение элен вось (моление страной/краем), на который сходятся представители верующих удмуртов из обоих регионов. В 2009 г. создана Ассоциация удмуртских жрецов, которая должна заниматься вопросами организации проведения общественных жертвоприношений.

Однако возрождение не означает восстановление всех форм религиозного культа закамских удмуртов, существовавших в конце XIX - начале XX в. Если тогда в каждом населенном пункте проводилось до десятка жертвоприношений, то сейчас, как правило, жители удмуртских деревень проводят только одно общедеревенское моление. В некоторых из них сохраняется практика проведения 3-4 жертвоприношений, данная традиция не нарушалась ими и в советское время. Моления-жертвоприношения и другие религиозные обряды проводятся также семейными и родовыми коллективами.

В настоящее время социальную основу традиционной религии закамских удмуртов составляет поколение, родившееся в 30-50-е гг. XX столетия, в жизни которого религиозные нормы играют значительную роль. Молодежь, посещая религиозные мероприятия общественного и семейно-родового характера, приобщается к обычаям и обрядам религии своих предков.

На сегодняшний день среди удмуртов Башкортостана и Пермского края наблюдаются также процессы перехода в другие религии. В тех деревнях удмуртов, в которых в конце XIX - начале XX столетия происходила активная исламизация, этот процесс возобновился. Там в ислам переходят потомки той части населения, которая не успела сменить свою религиозную принадлежность. Наблюдается также принятие некоторыми представителями закамских удмуртов православной веры. Данное явление распространено в крупных городах. Но в Пермском крае принятие православия отмечается также среди сельского населения. Некоторые закамские удмурты становятся приверженцами протестантского христианства. Например, в г. Нефтекамск Республики Башкортостан действуют группы удмуртов-баптистов и последователей харизматической Церкви Филадельфия. Они проводят богослужения на удмуртском языке и ведут миссионерскую деятельность среди сельских удмуртов. Определенную миссионерскую работу ведут лютеране, крупная община которых, подчиняющаяся Церкви Ингрии, имеется в г. Бирск Республики Башкортостан1.

Помимо Республики Башкортостан и Пермского края, закамские удмурты — последователи традиционной религии - проживают в настоящее время также в двух населенных пунктах Бавлинского района Татарстана (некрещеные бавлинские удмурты). На сегодняшний день общественных молений они не проводят, сохраняя при этом некоторые традиционные семейно-родовые обряды и обычаи. Молодое поколение, как правило, переходит в православие, что в основном обусловлено проживанием в преобладающей среде крещеных удмуртов.

1 Valialio J. Volgan ja Uralin valilla. Lahetystyota suomalais-ugrilaisten kansojen keskuudessa. Helsinki, 2004. S. 121-122.

Удмурты Красноуфимского района Свердловской области (красно-уфимские удмурты), которые в конце XIX - начале XX в. также являлись последователями своей традиционной религии, в настоящее время практически полностью ассимилированы уральскими марийцами, что проявляется также в религиозно-культовой сфере.

Традиционная религия закамских удмуртов представляет собой политеистическую религиозную систему, сложившуюся у этноса в процессе его исторического развития, и передаваемую новым поколениям представителей этнической общности посредством устной традиции. Она распространена среди закамских удмуртов проживающих в северо-западных районах Башкортостана, Куединском районе Пермского края, Бавлинском районе Татарстана, Красноуфимском районе Свердловской области.

Основными факторами сохранения и преемственности среди закамских удмуртов традиционной религии являлись:

- отсутствие целенаправленной миссионерской политики в регионе вплоть до конца XIX в. Некоторые несистемные попытки крещения местного населения, где преимущество составляли башкиры-мусульмане, принадлежавшие военно-служилому сословию, становились причинами башкирских восстаний и бунтов. Поэтому царское правительство даже было вынуждено ограничивать миссионерскую деятельность православной церкви в данном регионе и на законодательном уровне подтверждать право башкир на исповедание ислама. Попытки крещения небашкирского населения, в т.ч. удмуртов, также вызывали сопротивление (пример тому восстание башкир и тептярей 1835 г., в котором удмурты приняли активное участие). Удмурты (и другие народы края) являлись припущенниками башкир, т.е. арендовали их землю, поэтому попытки их крещения воспринимались башкирами как наступление на их свободу вероисповедания.

В конце XIX в. миссионерская работа в Уфимской и Пермской епархиях усилилась, но она была в основном нацелена на привлечение в лоно православной церкви старообрядцев (внутренняя миссия) и утверждение в православии «крещеных инородцев», среди которых основную часть составляли мордва и чуваши. Внешняя миссия, направленная на привлечение в православие «язычников» и «магометан» как и ранее успеха не имела. Либерализация религиозного законодательства в начале XX в. привела к практической остановке внешней миссии;

- территориальная удаленность удмуртов-«язычников» от православных удмуртов исключала между ними какие-либо контакты, в связи с чем в культуру закамских удмуртов не могли проникнуть православные элементы, воспринятые их крещеными сородичами;

- отсутствие в регионе проживания закамских удмуртов значительного русского населения. Русские начали активно осваивать эти территории только в конце XIX - начале XX в. Но, как показывают источники, они не предпринимали никаких попыток распространения среди удмуртов основ своей религии;

- стойкая приверженность закамских удмуртов своим традициям, в том числе и своей религии, в которой они видели основу самосохранения как этнической и социальной общности в полиэтничном и поликонфессиональном окружении. Данный идеологический мотив предопределил негативное отношение к православной религии и сопротивление попыткам крещения. Об удмуртах-христианах закамские удмурты отзывались с пренебрежением, считая, что, приняв другую веру, они перестали быть удмуртами. Себя же они считали «истинными удмуртами», т.к. сохранили приверженность вере предков;

- определенные психологические черты закамских удмуртов, выработавшиеся в результате их тесного этнокультурного взаимодействия с окружавшим их тюрко-мусульманским населением, также не способствовали легкому навязыванию им государственной религии. Как отмечал в конце XIX в. финский исследователь Ю. Вихманн, «здешние удмурты имеют другой характер, нежели северные: более грубые, более жесткие, но вместе с тем более живые»1. Нельзя не учитывать и то, что на башкирские земли переселилась «наиболее пассионарная часть удмуртов» , что также некоторым образом повлияло на формирование определенных этнопсихологических черт закамских удмуртов;

- православие воспринималось закамскими удмуртами в качестве религии правящих верхов. Являясь «инородцами», придерживавшимися «язычества», удмурты были ограничены во многих правах. Поэтому стремление сохранить свою веру у них выступало как своего рода протест против социального гнета и ущемления прав;

- представления, нормы, обычаи и обряды традиционной религии закамских удмуртов гармонично сочетались с их традиционным хозяйством, основанном на пашенном земледелии и придомном животноводстве, их сельским образом жизни;

- сохранение по инерции в советский период традиций общинности в деревнях закамских удмуртов способствовало живучести общественных молений-жертвоприношений. На семейно-родовом уровне религиозная жизнь поддерживалась авторитетом пожилых людей, которые выступали хранителями традиций и по мере возможности передавали их молодежи;

- личная инициатива и настойчивость жрецов, которые являлись главными организаторами религиозных мероприятий в советский период;

- общее повышение религиозности населения в постсоветский период и возникновение интереса к религии и истории своих предков;

- деятельность национально-культурных объединений, направленная на сохранение и возрождение традиций закамских удмуртов; По: Чуч Ш. Письма Юрьё Вихманна с удмуртских земель // Пермистика 2: Вихманн и пермская филология. Сб. статей. Ижевск, 1990. С.40.

2 Шеда-Зорина И.М. Влияние иноэтничного и иноконфессионального окружения на формирование самосознания закамских удмуртов в XVI - XIX вв. // Смирнова С.К., Губогло М.Н. и др. Феномен Удмуртии. Т.8. Удмуртская диаспора. М.-Ижевск, 2008. С.523.

- осознание закамскими удмуртами традиционной религии в качестве одного из главных компонентов своей идентичности;

- прессинг и идеологическое давление со стороны государства (православие, атеизм, в настоящее время - снова православие) и глобализационные изменения современного мира приводят последователей традиционной религии к осознанию приверженности вере предков в качестве залога благополучия и уверенности в завтрашнем дне, оппозиции процессу глобализации, как способ самосохранения.

Традиционная религия у закамских удмуртов распадается на ряд локальных вариантов, различие между которыми проявляется в обрядовой сфере. У каждой локальной подгруппы некрещеных закамских удмуртов (танып-ская, буйская, татышлинская, некрещеная бавлинская, красноуфимская) имеются свои отличительные особенности в религиозных верованиях и обрядности.

Типологически близки к традиционной религии закамских удмуртов религиозные системы марийцев (традиционная религия марийцев) и чувашей (традиционная религия чувашей). Только у этих народов (удмурты, марийцы, чуваши) в Урало-Поволжском регионе сохранились некрещеные группы (чын удмортъёс, чи мари, чан чаваш), которые исповедуют свои традиционные религии.

У крещеных удмуртов под влиянием христианства традиционная религия приобрела сильно синкретизированные формы. На территории исконного проживания она сохранилась только у небольших некрещеных групп удмуртов южных районов Удмуртии, Агрызского и Кукморского районов Татарстана. Являясь территориально удаленными они не поддерживали связей со своими единоверцами - закамскими удмуртами, в связи с чем религиозные верования и обрядность их развивались самостоятельно.

Большое влияние на традиционную религию закамских удмуртов оказал ислам, что отразилось как в обрядовой сфере, так и в области верований и представлений. Определенное влияние оказало также православное христианство. Особенно сильно оно чувствуется в среде крещеных бавлинских и князь-елгинских удмуртов. На красноуфимских удмуртов оказала сильное влияние традиционная религия марийцев.

Традиционная религия у закамских удмуртов являлась одним из важнейших компонентов их этнического самосознания. Переход в другую религию для них означал также смену этнической принадлежности. В настоящее время закамские удмурты, придерживающиеся норм и обычаев своей традиционной религии, в ее сохранении и возрождении видят одно из главных условий самосохранения удмуртского народа в условиях проживания в поликонфессиональной и полиэтничной среде.

Список научной литературыСадиков, Ранус Рафикович, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Неопубликованные источники1. Материалы архивов

2. Научный архив Уфимского научного центра Российской академии наук (НА УНЦ РАН)(г. Уфа) Ф.З. Он. 12. Д.90.

3. Научно-отраслевой архив Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук (НОА УИИЯЛ УрО РАН) (г. Ижевск) Оп.2-Н. Д.223. Т.1.

4. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2-Н. Д. 345. Материалы фольклорно-лингвистической экспедиции института в Янаульский район БАССР, Кук-морский район ТАССР.

5. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп.2-Н. Д.434. Отчет этнографической экспедиции института в Пермскую и Кировскую области за 1971 г.

6. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2-Н. Д.436. Атаманов М.Г. Дневник этнографической экспедиции института в Пермскую и Кировскую области. 1971 г.

7. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2-Н. Д.437. Егоров Е.К. Дневник и полевая тетрадь этнографической экспедиции института в Пермскую и Кировскую области. 1971 г.

8. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп.2-Н. Д.440. Каракулова A.B. Полевая тетрадь этнографической экспедиции института в Пермскую и Кировскую области. 1971 г.

9. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп.2-Н. Д.454. Этнографический очерк деревни Покровско-Урустамака Ивановской волости Бугульминского уезда Самарской губернии.

10. НОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп.2-Н. Д.872. Никитина Г.А. Материалы этнографической экспедиции УРКМ, записанные в Бавлинском районе ТАССР. 1985 г.

11. НОА УИИЯЛ УрО РАН. On. 2-Н. Д. 1001. Миннияхметова Т.Г. Фольк-лорно-этнографический материал (обряды, песни), записанный в Бураевском районе БАССР. 1990 г.

12. Российский государственный архив древних актов (РГАДА) (г. Москва). Ф.350. Оп.2. Д.3790.

13. РГАДА. Ф.350. Оп.2. Д.3796.

14. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ) (г. Уфа). Ф.2. Оп.1. Д.428. Т.2.

15. ЦГИА РБ. Ф.2. Оп.1. Д.875.

16. ЦГИА РБ. Ф.2. Оп.1. Д.1755

17. ЦГИА РБ. Ф.2. Оп.1. Д.4145.

18. ЦГИА РБ. Ф.2. Оп.1. Д.4816.

19. ЦГИА РБ. Ф.138. Оп.2. Д.21.

20. ЦГИА РБ. Ф.138. Оп.2. Д.25.

21. ЦГИА РБ. Ф.138. Оп.2. Д.93.

22. ЦГИА РБ. Ф.138. Оп.2. Д.744.

23. ЦГИА РБ. Ф.172. Оп.1. Д.58.

24. ЦГИА РБ. Ф.172. Оп.1. Д.69.

25. ЦГИА РБ. Ф.172. On. 1. Д.175.

26. ЦГИА РБ. Ф.295. Оп.11. Д.253.

27. ЦГИА РБ. Ф.295. Оп.11. Д.495.

28. ЦГИА РБ. Ф.295. Оп.11. Д.979.

29. ЦГИА РБ. Ф.394. Оп.2. Д.1150.

30. ЦГИА РБ. Ф.394. Оп.2. Д.2997.

31. Museoviraston Kansatieteen käsikirjoitusarkisto (Архив этнографических рукописей Музейного ведомства Финляндии, г. Хельсинки). Heikel А.О. Tjeremissien ja votjakkien luona Birskin seuduilla, mordvalaisten luona Samaran läänissä kesällä. 1884.

32. Museoviraston Kansatieteen kuva-arkisto (Фотоархив Музейного ведомства Финляндии, г. Хельсинки). SUK 905.

33. Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran Kirjallisuusarkisto (Архив рукописей Финского литературного общества, г. Хельсинки). Uno Harvan matkamuistiinpanoja

34. Suomalais-Ugrilainen Seuran tutkimusarkisto (Научный архив Финно-угорского общества, г. Хельсинки). Kotelo 197. Jarmitov Т. Marilaisaineistoa. Käsikirjoitus ja suomennos.

35. Suomalais-Ugrilainen Seuran tutkimusarkisto. Laatikko 206. Jevsevjev T. Ethnographica-teos. Евсевьев Т. Этнографический отчет, записанный у восточных марийцев из уездов Бирского и Красноуфимского в 1924 году за время с 21ЯХ 2/XI - 1924 года.

36. Suomalais-Ugrilainen Seuran tutkimusarkisto. Kotelo 547. Nalimov V. Permiläisaineistoa.

37. Suomalais-Ugrilainen Seuran tutkimusarkisto. Kotelo 726. Wichmann Y. Udmurttilaisaineistoa. Wichmann Y. Kielennäytteitä Ufan alueelta.

38. Suomalais-Ugrilainen Seuran Tutkimusarkisto. Kotelo 727. Wichmann Y. Udmurttilaisaineistoa. Wichmann Y. Tietoja Birskin votjaakiien (Ufan kuv.) tavoista, uskonn. menoista y.m.

39. Рукописные материалы Материалы по истории села Максим: Рукопись / Хранится у жителя села Максимово Янаульского района Республики Башкортостан Гарейшина Ф.М.

40. Насибуллин, Р.Ш. Закамские говоры удмуртского языка: дис. . канд. филол. наук / Р.Ш. Насибуллин. -М., 1972. 225 л.

41. Полевые материалы автора (ПМА)

42. ПМА 1995 г. Бураевский район Башкортостана, д. Касиярово, Нурга-лиева Г.Н., 1927 г.р.; Нуриева З.М., 1905 г.р.; д. Мамады, Минлиева П.М., 1921 г.р.

43. ПМА 2008 г. Калтасинский район Башкортостана, д. Качкинтураево, Батыргареева М.Б., 1921 г.р; Баутдинова Г.Г., 1927 .р.; Мингараева E.H., 1948 г.р.

44. Опубликованные источники и литература

45. Адзись. Религиозной праздникез утё / Адзисъ // Азьлань. 1937. -22 окт. -№ 62.

46. Азлань. 1997. - 4 июнь. - № 45.

47. Алексеев, H.A. Традиционные религиозные верования тюркоязычных народов Сибири / Н.А Алексеев. Новосибирск: Наука, 1992. - 242 с.

48. Антонов, И. Историко-этнографический очерк деревни Верхнего Тых-тема, Калегинской вол., Бирского кантона, Башреспублики / И. Антонов // Труды Научного Общества по изучению Вотского края. Ижевск, 1927. -Вып.З. - С. 115-120.

49. Аптиев, Г.А. Из религиозных обычаев вотяков Бирского уезда Уфимской губернии / Г.А. Аптиев // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1891. - Т.9, Вып.З. - Прил. - С. 1-2.

50. Аптиев, Г.А. Религиозные обычаи и поверия вотяков Бирского уезда Уфимской губернии / Г.А. Аптиев // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1892. - Т. 10, вып. 1. - С. 119-120.

51. Арутюнов, С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С.А. Арутюнов. М.: Наука, 1989. - 243 с.

52. Асфандияров, А.З. История сел и деревень Башкортостана / А.З. Ас-фандияров. Уфа: Китап, 1993. - Кн.4. - 208 с.

53. Асфандияров, А.З. История сел и деревень Башкортостана / А.З. Ас-фандияров. Уфа: Китап, 1994. - Кн.5. - 176 с.

54. Атаманов, М. Пермской областьысь удмуртъёс / М. Атаманов // Молот. 1972, №2. -С. 49- 52.

55. Атаманов, М.Г. Погребальный ритуал южных удмуртов (конец XIX -начало XX в.) / М.Г. Атаманов, В.Е. Владыкин // Материалы средневековых памятников Удмуртии. Устинов, 1985.-С. 131-153.

56. Атаманов, М.Г. Из истории формирования закамской группы южных удмуртов / М.Г. Атаманов // Вордскем кыл. 2003. - №10. - С. 90-94; 2004. -№1. - С. 79-90.

57. Атаманов, М.Г. Личные имена закамских удмуртов / М.Г. Атаманов // Вопросы удмуртской диалектологии и ономастики: сб. статей. Ижевск, 1983.-С. 65-89.

58. Атаманов, М.Г. От Дондыкара до Урсыгурта. Из истории удмуртских регионов / М.Г. Атаманов. Ижевск: Удмуртия, 2005. - 216 с.

59. Атаманов, М.Г. По следам удмуртских воршудов / М.Г. Атаманов. -Ижевск: Удмуртия, 2001. -216 с.

60. Атаманов, М.Г. Происхождение теонима Инмар 'Бог' в удмуртском языке / М.Г. Атаманов // Г.Е. Верещагин и этнокультурное развитие народов Урало-Поволжья: сб. статей. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. - С. 175— 181.

61. Ахметьянов, Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г. Ахметьянов. М: Наука, 1981.- 144 с.

62. Бабенко, В.Я. Свадебная и поминально-похоронная обрядность марийцев Башкирской АССР / В.Я. Бабенко, Р.Н. Гимаев, С.А. Ковязин. Уфа, 1990.-51 с.

63. Бабенко, В.Я. Украинцы Башкирской ССР: Поведение малой этнической группы в полиэтничной среде / В.Я. Бабенко. Уфа: БНЦ УрО РАН, 1992.-259 с.

64. Байбурин, А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян / А.К. Байбурин. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1983. - 189 с.

65. Баязитова, Ф.С. Татар халкыньщ бэйрэм Ьэм кенкуреш йолалары / Ф.С. Баязитова. Казан: Татарстан китап нэшрияты, 1995. - 158 с.

66. Белицер, В.Н. Очерки по этнографии народов коми. XIX начало XX в. / В.Н. Белицер // Труды института этнографии им. H. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. - М., 1958. - Т. 45. - 390 с.

67. Берестова, Е.М. Православная церковь в Удмуртии (вторая половина XIX начало XX века) / Е.М. Берестова. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2005. -232 с.

68. Бехтерев, В. Вотяки, их история и современное состояние / В. Бехтерев // Вестник Европы. 1880. - № 8. - С. 621-654; № 9. - С. 141-172.

69. Бикбулатов, Н.В. Башкиры. Этническая история и традиционная культура / Н.В. Бикбулатов, Р.М. Юсупов, С.Н. Шитова, Ф.Ф. Фатыхова Уфа: Башкирская энциклопедия, 2002. - 248 с.

70. Блинов, Н. Языческий культ вотяков / Н. Блинов. Вятка, 1898. - 104 с.

71. Богаевский, П.М. Очерки религиозных представлений вотяков / П.М. Богаевский // Этнографическое обозрение. 1890. Кн.4. № 1. - С. 75-109; Кн.5, № 2. - С. 77-102; Кн.7., № 4. - С. 42-70.

72. Болотов, М.К. Бадзим куала в д. Новая Монья в Южной Удмуртии / М.К. Болотов // Вопросы археологии Урала. Свердловск, 1967. - Вып. 7. -С. 182-191.

73. Васильев, В.М. Материалы для изучения верований и обрядов народа Марий / В.М. Васильев. Краснококшайск: Мариздат, 1927. - 127 с.

74. Васильев, И. Обозрение языческих обрядов, суеверий и верований вотяков Казанской и Вятской губерний / И. Васильев. Известия общества археологии, истории и этнографии. - Казань, 1906. - Т.22. Вып.З. - С. 185-219; Вып.4. - С. 253-276; Вып.5. - С. 321-349.

75. Ватка но Калмез. Удмурт калык легендаос но преданное. Ижевск: Удмуртия, 1971. - 163 с.

76. Верещагин, Г.Е. Вотские боги / Г.Е. Верещагин // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений. В 6 т. Ижевск, 2000. - Т.З. Кн.2. Вып.1. Этнографические очерки.-С. 209-216.

77. Верещагин, Г.Е. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии / Г.Е. Верещагин // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений. В 6 т. Ижевск, 1996. - Т.2. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии. - 204 с.

78. Верещагин, Г.Е. Вотяки Сосновского края / Г.Е. Верещагин // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений. В 6 т. Ижевск, 1995. - Т. 1. Вотяки Сосновского края. - 260 с.

79. Верещагин, Г.Е. Остатки язычества у вотяков / Г.Е. Верещагин // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений. В 6 т. Ижевск, 1998. - Т.З. Кн.1. Этнографические очерки. - С. 10-62.

80. Верещагин, Г.Е. Старые обычаи и верования вотяков Глазовского уезда / Г.Е. Верещагин // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений. В 6 т. Ижевск, 1998. - Т.З. Кн.1. Этнографические очерки. - С. 206-239.

81. Владыкин, В.Е., Виноградов, С.Н. Удмурт оскон. Вашкала куриськонъ-ёс, восяськонъёс, статьяос Удмуртская вера. Древние молитвы-заклинания, статьи / В.Е. Владыкин, С.Н. Виноградов. - Ижевск: Удмуртия, 2010.-200 с.

82. Владыкин, В.Е. К вопросу о дохристианских верованиях удмуртов /В.Е. Владыкин // Записки Удмуртского научно-исследовательского института.-Ижевск, 1970.-Вып.22.-С. 141-162.

83. Владыкин, В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов / В.Е. Владыкин. Ижевск: Удмуртия, 1994. - 384 с.

84. Владыкин, В.Е. История этнографии удмуртов. Краткий историографический очерк с библиографией / В.Е. Владыкин, JI.C. Христолюбова. -Ижевск: Удмуртия, 1984. 144 с.

85. Владыкин, В.Е. Камо грядеши? Удмуртия на перекрестках веры (некоторые предварительные размышления) / В.Е. Владыкин, A.A. Шепталин // Этносы и культуры на стыке Азии и Европы. Уфа, 2000. - С. 165-173.

86. Владыкин, В.Е. Неоязычество удмуртов: миф или реальность?/ В.Е. Владыкин // Мултанское дело: история и современный взгляд. Материалы научно-практической конференции. Ижевск, 2000. - С. 42-46.

87. Владыкин, В.Е. Удмурты: Историко-этнографический очерк // Е.В. Вла-дыкие, JI.C. Христолюбова. Ижевск: Удмуртия, 2008 - 248 с.

88. Владыкина, Т.Г. Знающий (туно) в удмуртской традиционной культуре / Т.Г. Владыкина // Удмуртская мифология. Ижевск, 2004. С. 97-102.

89. Владыкина, Т.Г. Удмуртский фольклор. Проблемы жанровой эволюции и систематики / Т.Г. Владыкина; УИИЯЛ УрО РАН. Ижевск, 1998. - 355 с.

90. Бовина, О.П. Чувашская киреметь: традиции и символы в освоении сакрального пространства / О.П. Бовина // Этнографическое обозрение. 2002. - №4. - С. 39-65.

91. Волкова, Л.А. Ветер как мифологический персонаж в мировоззрении удмуртов / Л.А. Волкова // Духовная культура финно-угорских народов: история и проблемы развития. Материалы международной научной конференции.-Глазов, 1997,-4.2.-С. 56-57.

92. Волкова, Л.А. Земледельческая культура удмуртов (вторая половина XIX начало XX века) / Л.А. Волкова. - Ижевск, 2003. - 388 с.

93. Гаврилов, Б. Произведения народной словесности, обряды и поверья вотяков Казанской и Вятской губерний / Б. Гаврилов. Казань, 1880. - 190 с.

94. Гагарин, Ю.В. История религии и атеизма народа коми / Ю.В. Гагарин. -М: Наука, 1978.-237 с.

95. Галямшин, Р.Б. Деятельность Национально-культурного центра удмуртов Республики Башкортостан / Р.Б. Галямшин // Информационный бюллетень Администрации Президента Республики Башкортостан. 2001. - № 4 (17).-С. 62-65.

96. Гараджа, В.И. Социология религии / В.И. Гараджа. М.: Наука, 1995.223 с.

97. Гарифуллин, М. Танып шур дуре. Инмарен кенешыны / М. Гарифул-лин // Кенеш. 1992. - № 1,-С. 45-49.

98. Гемуев, И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси. Культовые места XIX начало XX в / И.Н. Гемуев, A.M. Сагалаев. - Новосибирск: Наука, 1986,- 192 с.

99. Геннеп, А., ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов /А. ван Геннеп. — М.: Восточная литература, 1999. 198 с.

100. Георги, И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов / И.Г. Георги. СПб.: Императ. Акад. наук, 1799. - Ч. 1. - 76 с.

101. Гильмуранова, О. Улзиз Ягул вось / О. Гильмуранова // Ошмес. 2004. - 8 июль. - № 27.

102. Гирц, К. Интерпретация культур / К. Гирц. -М.:РОССПЭН, 2004.

103. Голдина, Р.Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа / Р.Д Голдина. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский ун-т», 1999. - 464 с.

104. Голдина, Р.Д. О ранней истории духовной культуры народов Приура-лья / Р.Д. Голдина // Этнос. Культура. Человек.: материалы междунар. науч. конф. Ижевск, 2003.-С. 111-135.

105. Голубкин, П.С. Тайна «Султан-Керемета» (краткий историко-этнографический очерк о пережитках дохристианских народных верований восточных марийцев / П.С. Голубкин. Туймазы, 1994. - 79 с.

106. Городской, Г. О черемисах, проживающих в Красноуфимском уезде Пермской губернии / О.Г. Городской // Этнографический сборник издаваемый Императорским Русским Географическим Обществом. СПб., 1864. -Вып. 6. - С. 23-34.

107. Гребина, А. Бадзым вось / А. Гребина // Кенеш. 1994. - № 12. - С. 49-51.

108. Грешат, Г.-Ю. Этнические религии / Г.-Ю. Грешат // Антее П. Религии современности. История и вера. -М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 223-248.

109. Громов, Г. Методика этнографических экспедиций / Г. Громов. -М.: Изд-во Московского ун-та, 1966. 1 17 с.

110. Громыко, М.М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований / М.М. Громыко // Этнографическое обозрение. 1995. - № 5. - С. 77-83.

111. Гусева, Н.Р. Индуизм: История формирования. Культовая практика / Н.Р. Гусева. М.: Наука, 1977. - 327 с.

112. Давлетбаев, Б.С. Тептяри и их землепользование / Б.С. Давлетбаев // Малоизученные источники по истории Башкирии. Уфа, 1986. - С. 78-158.

113. Елабужский, М. Поверия некрещеных вотяков Елабужского уезда о злых духах и колдунах / М. Елабужский // Вятские епархиальные ведомости. 1894.-№20.-С. 646-652.

114. Емельянов, А.И. Курс по этнографии вотяков. Вып. 3. Остатки старинных верований и обрядов у вотяков / А.И. Емельянов. Казань: Изд. Казан. Вот. изд. подотд., 1921. - 156 с.

115. Ерусланов, П. Краткий отчет о поездке к черемисам Уфимской губернии летом 1896 г. / П. Ерусланов // Этнографическое обозрение. 1896. - № 2-3.-С. 324-329.

116. Ерусланов, П. Очерк быта и преданий восточных черемис / П. Ерусланов // Известия Оренбургского отдела Императорского Русского географического общества. Оренбург, 1894. - Вып. 4. - С. 1-8.

117. Загребин, А.Е. Финны об удмуртах. Финские исследователи этнографии удмуртов XIX первой половины XX в. / А.Е. Загребин. - Ижевск, 1999. - 185 с.

118. Загребин, А.Е. В.П. Налимов в Удмуртии: К истории одного незавершенного научного проекта /А.Е. Загребин // Ежегодник финно-угорских исследований 08. Ижевск, 2009. - С. 192-198.

119. Зайцева, E.H. Категории врачевателей у удмуртов / E.H. Зайцева // Этнос. Культура. Человек: материалы междунар. науч. конф. Ижевск, 2003. -С. 168-173.

120. Зеленин, Д.К. Очерки русской мифологии. Вып. 1. Умершие неестественной смертью и русалки / Д.К. Зеленин. Пг., 1916. - 312 с.

121. Иванов, А.Г. О некоторых особенностях погребального обряда полом-ской культуры / А.Г. Иванов // Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии. Пермь, 1996. - С. 32-34.

122. Иванов, П. Верования и обычаи черемис Бирского уезда / П. Иванов // Вестник Оренбургского учебного округа. 1915. -№ 4. - С. 172-182.

123. Ильин, М.И. Игры и хороводы вотской молодежи весной / М.И. Ильин //Вестник Оренбургского учебного округа. 1915. -№ 3. - С. 108-120.

124. Ильин, М.И. Похороны и поминки вотяков дер. Купченеево Белебеев-ского уезда Уфимской губернии / М.И. Ильин // Вестник Оренбургского учебного округа. 1914. -№ 8. - С. 319-325.

125. Ильин, М.И. Похороны и поминки вотяков в д. Купченеево Белебеев-ского кантона Башреспублики / М.И. Ильин // Вотяки. Сборник по вопросамэкономики, быта и культуры вотяков. М.: Центр, изд-во народов СССР, 1926.-Кн.1,-С. 62-68.

126. Ильин, М.И. Свадебные обычаи и обряды у вотяков / М.И. Ильин // Труды Научного общества по изучению Вотского края. Ижевск, 1926. -Вып. 2. - С. 25-69.

127. Ильинский, С. И. Языческий фактор в религиозной, социально-политической и этнокультурной жизни современной Удмуртии / С.И. Ильинский // http:www.rusoir.ru/03print/01/43index.html.

128. Калиев, Ю.А. Мифологическое сознание мари. Феноменология традиционного мировосприятия / Ю.А. Калиев. Йошкар-Ола, 2003. - 216 с.

129. Калиев, Ю.А. О некоторых особенностях культа змеи в верованиях марийцев / Ю.А. Калиев // Полевые материалы Марийской этнографической экспедиции 80-х годов. Йошкар-Ола, 1993.-С. 107-120.

130. Камидуллин, Р. Выльгурт мор вось / Р. Камидуллин // Азьлань. 1993. -30 июнь. -№ 52.

131. Камидуллин, Р. Оскон: инкуазьлы йыбырттыса, восьмес выльдыса / Р. Камидуллин // Азьлань. 1994. - 29 июль. - № 51.

132. Капитонов, В.И. Экологическое состояние и перспективы сохранения священных рощ Удмуртии / В.И. Капитонов // Культовые памятники Камско-Вятского региона. Материалы и исследования. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004.-С. 205-211.

133. Капица, Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы. Справочник / Ф.С. Капица. 3-е изд. - М.: Наука, 2001. - 216 с.

134. Каръялайнен, К.Ф. Религия югорских народов / К.Ф. Каръялайнен. -Томск, 1994. Т. 1,- 152 с.

135. Кельмаков, В.К. К истории удмуртов правобережья Вятки / В.К. Кель-маков // Материалы по этногенезу удмуртов. Ижевск, 1982. - С. 128-144.

136. Ковальченко, И.Д. Методы исторического исследования / И.Д. Ковальченко.-М.:Наука, 1987.-451 с.

137. Коблов, Я. О татаризации инородцев приволжского края / Я. Коблов. -Казань, 1910.-27 с.

138. Козлова, К.И. Этнография народов Поволжья / К.И. Козлова. -М.: Изд-воМГУ, 1964.- 175 с.

139. Комов, А.Ф. Вотяки середины северной половины (второй стан) Бир-ского уезда. Этнографические очерки / А.Ф. Комов // Уфимские губернские ведомости. 1889. - № 49; № 50; №51.

140. Комов, А.Ф. Черемисы и вотяки середины северной половины (второй стан) Бирского уезда. Этнографические очерки / А.Ф. Комов // Уфимские губернские ведомости. 1889. - № 48.

141. Косарева, И.А. Традиционная женская одежда периферийных групп удмуртов / И.А. Косарева. Ижевск,: УИИЯЛ УрО РАН, 2000. - 228 с.

142. Косарева, И.А. Удмуртская прялка «кубо» и орнаментация вышитых нагрудников «кабачи» как источник сведений о древнеудмуртских пантеистических представлениях / И.А. Косарева // Вопросы истории и культуры Удмуртии. Устинов, 1986. - С. 47-55.

143. Косвен, М. Распад родового строя у удмуртов / М. Косвен // На удмуртские темы. М., 1931. - С. 3-35.

144. Кравцов, Ф. Бог у всех один. Ученый медик об удмуртах / Ф. Кравцов // Удмурт дунне. 1995. - 14 янв.

145. Куединские былички. Мифологические рассказы русских Куединского района Пермской области в конце XIX начале XX вв / сост. A.B. Черных. -Пермь, 2004. - 114 с.

146. Кузеев, Р.Г. Введение / Р.Г. Кузеев // Народы Башкортостана. Истори-ко-этнографические очрки. Уфа, 2002. - С. 10-50.

147. Кузеев, Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: этногенети-ческий взгляд на историю / Р.Г. Кузеев. М.: Наука, 1992. 347 с.

148. Кузеев, Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения / Р.Г. Кузеев. М.: Наука, 1974. - 570 с.

149. Кузеев, Р.Г. Традиционное и современное в культуре народов / Р.Г. Ку-зеев // Традиции и современность в культуре народов. Материалы научно-практической конференции. Уфа, 1999. - С. 7 - 16.

150. Кулемзин, В.М. Человек и природа в верованиях хантов /

151. B.М. Кулемзин. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1984. - 192 с.

152. Луппов, П.Н. Материалы о восстании в Башкирии в 1835 г. и участие в нем удмуртов / П.Н. Луппов // Записки УдНИИ. Ижевск, 1936. - Вып.5.1. C. 102-119.

153. Луппов, П.Н. Христианство у вотяков со времени первых исторических сведений о них до XIX века / П.Н. Луппов. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999.-390 с.

154. Лушникова, A.B. Север и юг в представлениях индо-иранских и финно-угорских народов / A.B. Лушникова // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры. Сыктывкар, 1996. - Т.2. - С. 179— 186.

155. Мазур, Л.Н. Методы исторического исследования / Л. Н. Мазур. -Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2010. 608 с.

156. Макаров, В. Краткое описание жизни и верований язычников вотяков Бирского уезда / В. Макаров // Уфимские епархиальные ведомости. 1915. -№ 13.-С. 578-582.

157. Марийцы. Историко-этнографические очерки. Йошкар-Ола, 2005.336 с.

158. Маркарян, Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции / Э.С. Маркарян // Советская этнография. 1981. - № 2. - С. 78-96.

159. Матвеев, С.М. О крещеных инородцах Уфимской епархии. Доклад Миссионерскому съезду в г. Казани по вопросу о христианском просвещении инородцев Уфимской епархии / С.М. Матвеев. Уфа, 1910. - 57 с.

160. Матвеев, С. Погребальные и поминальные обряды крещеных татар Уфимской губернии / С. Матвеев // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1899. -Т.15. Вып.З. - С. 241-272.

161. Материалы для статистики Красноуфимского уезда Пермской губернии. Казань, 1893 - Вып. 4.-155 с.

162. Мендиаров. О черемисах Уфимской губернии / Мендиаров // Этнографическое обозрение. 1894. - № 3.

163. Миллер, Г.Ф. Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко то черемис, чуваш и вотяков / Г.Ф. Миллер. СПб., 1791. 101 с.

164. Миннияхметова, Т.Г. Виды жертвоприношений у закамских удмуртов П Этносы и культуры на стыке Азии и Европы / Т.Г. Миннияхметова. Уфа: Гилем, 2000. - С. 208-215.

165. Миннияхметова, Т.Г. Восьёс берыктйсько / Т.Г. Миннияхметова // Ошмес. 2002. - 25 июль. - № 30.

166. Миннияхметова, Т.Г. Календарные обряды закамских удмуртов. -Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2000. 168 с.

167. Миннияхметова, Т.Г. Крещеные удмурты Республики Башкортостан / Т.Г. Миннияхметова // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры. Сыктывкар, 1996. - Т.1. - С. 169-176.

168. Миннияхметова, Т.Г. Малефиций в традиционных обрядах закамских удмуртов / Т.Г. Миннияхметова // Финно-угроведение. 1996. - № 1. - С. 108115.

169. Миннияхметова, Т.Г. Поминальные обряды закамских удмуртов / Т.Г. Миннияхметова // Финно-угорская фольклористика на пороге нового тысячелетия. Ижевск, 2001. - С. 84-95.

170. Миннияхметова, Т.Г. Традиционная баня закамских удмуртов / Т.Г. Миннияхметова // Россия и Восток. Традиционная культура, этнокультурные и этносоциальные процессы: материалы IV междунар. науч. конф. -Омск, 1997.-С. 59-60.

171. Миннияхметова, Т.Г. Традиционная религия закамских удмуртов: современное состояние и перспективы / Т.Г. Миннияхметова // Этнос. Культура. Человек: материалы междунар. науч. конф. Ижевск, 2003. - С. 234-237.

172. Миннияхметова, Т.Г. Традиционные новогодние обряды удмуртов За-камья / Т.Г. Миннияхметова // Этнологические исследования в Башкортостане.-Уфа, 1994.-С. 109-118.

173. Миннияхметова, Т.Г. Традиционные обряды закамских удмуртов: Структура. Семантика. Фольклор / Т.Г. Миннияхметова. Tartu, 2003. - 256 с.

174. Миннияхметова, Т.Г. Удмурты / Т.Г. Миннияхметова // Земля Ермекеевская. Уфа, 1999.-С. 258-268.

175. Миннияхметова, Т.Г. Хозяйственно-фенологический календарь закамских удмуртов / Т.Г. Миннияхметова // Этносы и природа. Проблемы этноэкологии. Уфа: Гилем, 1999. - С. 47-65.

176. Миннияхметова, Т.Г. Цикличность времени и пространства в традиционных представлениях закамских удмуртов / Т.Г. Миннияхметова // Взаимодействие культур народов Урала. Уфа: Гилем, 1999. - С. 101-108.

177. Миннияхметова, Т.Г. Ми бурай удмуртьёс. / Т.Г. Миннияхметова, P.P. Садиков. Тарту-Уфа-Иннсбрук, 2005. - 108 с.

178. Минх, А.Н. Моляны и обряды мордвы Саратовской губернии /

179. A.Н. Минх // Этнографическое обозрение. 1892. - № 4. - С. 116-128.

180. Мокшин, Н.Ф. Религиозные верования мордвы / Н.Ф. Мокшин. -Саранск: Мордовское кн. изд-во, 1998. 248 с.

181. Мухаметшина, В. Еменлык ортчиз / В. Мухаметшина // Ошмес. 2002. -1 авг. -№31.

182. Нагаева, JT. Башкирские народные праздники, обряды и обычаи / Л. Нагаева. Уфа: Китап, 1999. 160 с.

183. Налимов, В. Загробный мир по верованиям зырян / В. Налимов // Этнографическое обозрение. 1907. -№ 1-2. С. 1-23.

184. Напольских, В. Заметки на полях. Неоязычество на просторах Евразии /

185. B. Напольских // Вестник Евразии. 2002. - № 1. - С. 151-159.

186. Напольских, В.В. Из удмуртской мифологии: Этимологические этюды /В.В. Напольских // Пермистика 4. Пермские языки и их диалекты в синхронии и диахронии: сб. статей. Ижевск, 1997.-С. 116-125.

187. Напольских, В.В. Как Вукузё стал создателем суши: Удмуртский миф о сотворении земли и древнейшая история народов Евразии / В.В. Напольских. -Ижевск, 1993,- 158 с.

188. Напольских, В. Рецензия. / В. Напольских // Финно-угроведение. -1997. № 1. - С. 118-122. - Рец. на: Минняхметова, Т. Г. Календарные обряды закамских удмуртов: дисс. . канд. ист. наук / Т.Г. Миннияхметова. -Уфа, 1996.

189. Напольских, В.В. Удмуртские материалы Д.Г. Мессершмидта. Дневниковые записи, декабрь 1726 г. / В.В. Напольских. Ижевск: Удмуртия, 2001. - 224 с.

190. Насибуллин, Р.Ш. Аптиевлэн гожъямъёсыз / Р.Ш. Насибуллин // Ин-вожо. 1997. - №2. - С. 47-48.

191. Насибуллин, Р.Ш. Башкириысь удмуртъёс но соослэн нимъёссы / Р.Ш. Насибуллин // Молот. 1969. - № 5. - С. 57-58.

192. Насибуллин, Р.Ш. Диалектологический атлас удмуртского языка / Р.Ш. Насибуллин, С.А. Максимов, В.Г. Семенов, Г.В. Отставнова. Вып. I. -Ижевск, 2009. - 260 с.

193. Насибуллин, Р.Ш. Диалекты Закамья и Урала I / Р.Ш. Насибуллин // Материалы по удмуртской диалектологии. Образцы речи. Ижевск, 1981. -С. 149-180.

194. Насибуллин, Р.Ш. Камсьор удмуртъёс / Р.Ш. Насибуллин // Инвожо. -1997,-№2.-С. 11-14.

195. Насибуллин, Р.Ш. Наблюдения над языком красноуфимских удмуртов / Р.Ш. Насибуллин // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. -Ижевск, 1978.-С. 86-151.

196. Насибуллин, Р.Ш. О некоторых особенностях удмуртских куриськонов / Р.Ш. Насибуллин, М.Г. Хрущева // Музыка в обрядах и трудовой деятельности финно-угров. Таллин, 1986. - С. 229-243.

197. Никитина, Г.А. Удмуртская община в советский период (1917 начало 30-х годов) / Г.А. Никитина. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1998. - 225 с.

198. Никитина, Г.А. Мифологические представления в народной медицине удмуртов / Г.А. Никитина // Удмуртская мифология. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. - С. 84-96.

199. Никольский, Н. Религиозное миросозерцание вотяков / Н. Никольский //Вестник Оренбургского учебного округа. 1914,-№4.-С. 174-181.

200. Никольский, Н.В. Статистические сведения о вотяках за 1911 год с указателем литературы о них и изданий на вотском языке / Н.В. Никольский. -Казань, 1912.-80 с.

201. О-в, П.Г. Освящение храма в Большом Гондыре вотятской деревне Осинского уезда / П.Г. О-в // Пермские епархиальные ведомости. - 1897. -№ 6.-С. 205-219.

202. Орлов, П.А. Вещный мир удмуртов (к семантике материальной культуры): Автореферат дис. . канд. ист. наук / П.А. Орлов. Ижевск, 1999. - 28 с.

203. Отчет о состоянии Бирской инородческой учительской школы и начального при ней училища за 1895 (гражданский) год. Казань, 1896. - 144 с.

204. Ошмес. 2005. - 23 июнь. - № 25.

205. Паллас, П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства/П.С. Паллас. СПб., 1788. -Т.З. 4.2.

206. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. -СПб., 1904. Т. ХЬУ. Уфимская губерния. - Тетрадь 2.

207. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. — СПб., 1904. Т. XXXI. Пермская губерния.

208. Первухин, Н. Эскизы преданий и быта инородцев Глазовского уезда / Н. Первухин. Вятка, 1888. - Эскиз I. - 105 с.

209. Пинт, А.И. К истории удмуртского жилища / А.И. Пинт // На удмуртские темы. М., 1931. - С. 76-98.

210. Под молитвенным покровом Святителя Николая. Ея Императорское Высочество Благоверная Государыня и Великая Княгиня Елисавета Феодо-ровна у черемис-язычников / сост. С. Покровский. Москва: Синодальная типография, 1912. - 2-е изд. - 119 с.

211. Полный алфавитный список всех населенных мест Уфимской губернии. Уфа, 1906.-488 с.

212. Полный список населенных мест Уфимской губернии. Уфа: Уфимское губ. стат. бюро, 1896. - Т.2. Бирский уезд. - С. 99-209.

213. Попов, В. А., Пучков, П.И. Верования традиционные / В. А. Попов, П.И. Пучков //Народы и религии мира. Энциклопедия. -М., 2000. С. 700 -701.

214. Попов, Н.С. Погребальный обряд марийцев в XIX начале XX веков / Н.С. Попов // Материальная и духовная культура марийцев. - Йошкар-Ола, 1981.-С. 154-173.

215. Попов, Н. Современное язычество финно-угорских народов России / Н. Попов // Финно-угроведение. 2001. - № 1. - С. 109-115.

216. Попов, Н.С. Хозяйственное описание Пермской губернии / Н.С. Попов. -СПб., 1813.-Ч.З.-355 с.

217. Попова, Е.В. Календарные обряды бесермян / Е.В. Попова. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. - 256 с.

218. Попова, Е.В. Семейные обычаи и обряды бесермян (конец XIX 90-е гг. XX в.) / Е.В. Попова. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1998. - 241 с.

219. Попова, Е.В. Представления о природных явлениях в мировоззрении куединских удмуртов / Е.В. Попова, A.B. Черных // Этнос. Культура. Человек: материалы междунар. науч. конф. Ижевск, 2003. - С. 281-288.

220. Пучков, П.И., Казьмина, O.E. Религии современного мира / П.И. Пучков, O.E. Казьмина. М., 1997. - 286 с.

221. Рабинович, Е.Г. Середина мира / Е.Г. Рабинович // Мифы народов мира.-М., 1988. Т.2. - С.428.

222. Религиоведение. Учебное пособие. СПб.: Питер, 2006. - 432 с.

223. Руденко, С.И. Башкиры. Историко-этнографические очерки / С.И. Ру-денко. -М.- Л., 1955.-394 с.

224. Рыбаков, Б.А. Язычество древних славян / Б.А. Рыбаков. М.:Наука, 1981.-607 с.

225. Рыбаков, Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А. Рыбаков. М.:Наука, 1987.-782 с.

226. Рыбаков, С. Ислам и просвещение инородцев в Уфимской губернии / С. Рыбаков. СПб., 1900. - 28 с.

227. Рыбаков, С. Русское просвещение и магометанская пропаганда в селе Б. Гондыре Осинского уезда Пермской губернии / С. Рыбаков. СПб., 1900. -8 с.

228. Рынков, Н.П. Журнал, или дневные записки путешествия капитана Рыч-кова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 году / Н.П. Рычков. СПб., 1770. - 189 с.

229. Рычков, П.И. Топография Оренбургская / П.И. Рычков. СПб., 1762.4.2.

230. Рычков, П.И. Топография Оренбургской губернии / П.И. Рычков. -Уфа: Китап, 1999.-312 с.

231. Садиков, P.P. Бавлинская группа удмуртов: история формирования и этнокультурные особенности / P.P. Садиков // Этнография восточно-финских народов: история и современность: материалы всеросс. науч. конф. Ижевск, 2007.-С. 119-127.

232. Садиков, P.P. Из истории церкви в Князь-Елге / P.P. Садиков //Ядкяр. -2004. -№3,- С. 59-63.

233. Садиков, P.P. Кисса гурт: вашкала но туала (гурт калыклэн историез но этнографиез) / P.P. Садиков. Уфа, 2006. - 116 с.

234. Садиков, P.P. Киссаослэн вось сям-нергеоссы но юмшанъёссы / P.P. Садиков // Инвожо. 2002. - № 10-12. - С. 24-28.

235. Садиков, P.P. Кладбища и надмогильные сооружения закамских удмуртов / P.P. Садиков // Проблемы культурогенеза народов Волго-Уральского региона. Уфа, 2001. - С. 256-265.

236. Садиков, P.P. Красноуфимские удмурты (этнодемографическая и этнокультурная характеристика) / P.P. Садиков // Народы У рало-Поволжья: история, культура этничность: материалы межрегион, науч.-пр. конф. Уфа, 2003.-С. 261-264.

237. Садиков, P.P. Культ луда/керемета у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Этнографическое обозрение. 2008. - № 4. - С. 102-114.

238. Садиков, Р., Мякеля, К. Рукопись Ю. Вихманна о религиозных верованиях и обрядах закамских умуртов как ценный исторический источник / Р. Садиков, К. Мякеля // Финно-угроведение. 2008. - № 1. - С. 42 - 56.

239. Садиков, Р., Мякеля, К. Камсьор удмуртъёслэн восьёссы. Юрьё Вих-маннлэн кигожтосэз / Р. Садиков, К. Мякеля // Вордскем кыл. 2008. - № 1. -С. 30-34.

240. Садиков, P.P. Поселения и жилища закамских удмуртов (материальный и духовный аспекты) / P.P. Садиков. Уфа: Гилем, 2001.- 181 с.

241. Садиков, P.P. Религиозные святилища как феномен традиционной культуры закамских удмуртов / P.P. Садиков // Ядкяр. 2002. - № 4. - С. 5460.

242. Садиков, P.P. Святилище куала у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Этнографическое обозрение. 2003. - № 4. - С. 45-51.

243. Садиков, P.P. Строительная жертва «гулбеч така» у закамских удмуртов / P.P. Садиков // Финно-угроведение. 1999. - № 2-3. - С. 136-138.

244. Садиков, P.P., Хафиз, К.Х. Религиозные верования и обряды удмуртов Пермской и Уфимской губерний в начале XX в. (экспедиционные материалы Уно Хольмберга). Уфа, 2010.- 100 с.

245. Салмин, А.К. Духи требуют жертв: Система традиционных обрядов чувашей / А.К. Салмин. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1990. - 167 с.

246. Салмин, А. Семантика дома у чувашей / А. Салмин. Чебоксары, 1998. -64 с.

247. Салмин, А. Система верований чувашей / А. Салмин. Чебоксары, 2004.-207 с.

248. Салмин, А.К. Система религии чувашей / А.К. Салмин. СПб.: Наука, 2007.-654 с.

249. Салмин, А.К. Термин Folk Religion и его русский эквивалент / А.К. Салмин // Религиоведение. 2008. - № 1. - С. 93 - 98.

250. Салмин, А.К. Традиционные обряды и верования чувашей / А.К. Салмин,-СПб.:Наука, 2010.-240 с.

251. Сахратуллин, С.Ф. Бирская старина / С.Ф. Сахратуллин. Бирск, 1999. -Кн.1,- 176 с.

252. Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Уфа, 1899.- Т.5. Бирский уезд. Оценочно-статистические материалы по данным местных исследователей 1897 года. 852 с.

253. Серебренников, Б.А. Историческая морфология пермских языков / Б.А. Серебренников. -М., 1963.

254. Серебрякова, М.Н. Язычество / М.Н. Серебрякова // Свод этнографических понятий и терминов. Вып.5. Религиозные верования. -М.: Наука, 1993.-С. 223-224.

255. Сизов, С. Построение церкви в селе Князеилге Бирского уезда / С. Сизов // Уфимские епархиальные ведомости. 1896. - № 4. - С. 147-155.

256. Смирнов, И.Н. Вотяки. Историко-этнографический очерк / И.Н. Смирнов // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1890.- Т.2. Вып.2. С. 1-308.

257. Соколов, А. Поучение при освящении храма в селе Князе-Илге / А. Соколов // Уфимские епархиальные ведомости. 1899 - № 8. - С. 390-396.

258. Соколова, З.П. Жилище народов Сибири (опыт типологии) / З.П. Соколова. -М., 1998.-288 с.

259. Соммье, С. О черемисах. Этнографическо-антропологический очерк / С. Соммье // Записки Уральского Общества любителей естествознания. -Екатеринбург, 1896. Т.17. Вып.1. - С. 83-117.

260. Список населенных мест Самарской губернии / сост. Н.Г. Подковыров. -Самара, 1910.-425 с.

261. Сулейманова, М.Н. Доисламские верования и обряды башкир / М.Н. Сулейманова. Уфа, 2005. - 146 с.

262. Сулейманова, М. Традиционные демонологические представления башкирского народа и мусульманская религия / М. Сулейманова // Ватандаш. -2002,-№2.-С. 181-195.

263. Таймасов, Л. Этноконфессиональная ситуация в Казанской губернии накануне буржуазных реформ / Л. Таймасов // Новая волна в изучении этно-политической истории Волго-Уральского региона: сб. статей. Sapporo, 2003.

264. Татары Среднего Поволжья и Приуралья. М., 1967. - 538 с.

265. Тезяков, Н.И. Вотяки Больше-Гондырской волости. Медико-статистический и антропологический очерк / Н.И. Тезяков. Чернигов, 1892. -87 с.

266. Тезяков, Н.И. Праздники и жертвоприношения у вотяков язычников (из записной книжки земского врача) / Н.И. Тезяков // Новое слово. 1896. -№4.-С. 1-10.

267. Тепляшина, Т.И. Антропонимия бавлинских удмуртов / Т.И. Тепляши-на // Советское финно-угроведение. 1972. - № 1. - С. 47-53.

268. Терюков, А.И. Похоронно-поминальная обрядность коми-зырян (вторая половина XIX начало XX вв). Автореф. . канд. ист. наук / А.И. Терюков. - Л., 1990.

269. Тойдыбекова, Л. Марийская языческая вера и этническое самосознание / Л. Тойдыбекова. Joensuu, 1997. - 397 с.

270. Токарев, С.А. Ранние формы религии / С.А. Токарев. М.: Изд-во полит, лит., 1990.-622 с.

271. Токарев, С.А. Религиозные верования восточнославянских народов XIX начала XX в. / С.А. Токарев. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1957. - 164 с.

272. Топоров, В.Н. Пространство / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. -М., 1988. Т.2. - С. 340-341.

273. Традиционная культура народа коми. Этнографические очерки. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1994. - 272 с.

274. Традиционное жилище народов России: XIX начало XX в. / Отв. ред. JI.H. Чижикова. - М.: Наука, 1997. - 397 с.

275. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и время. Вещный мир / Э.С. Львова, И.В. Октябрьская, A.M. Сагалаев, М.С. Усманов. Новосибирск: Наука. Сибирское отд., 1988. - 224 с.

276. Тулвинские татары и башкиры. Этнографические очерки и тексты. / А. В. Черных и др.. Пермь: Перм. кн. изд., 2004. - 455 с.

277. Удмурты: историко-этнографические очерки. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1993.- 392 с.

278. Филоненко, В.И. Отчет о командировке в Бирский уезд к язычникам-инородцам / В.И. Филоненко // Адрес-календарь Уфимской губернии на 1914 год. Уфа, 1914. - Прил. - С. 1-33.

279. Фрэзер, Д.Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии / Д.Д. Фрэзер. -М.: Изд-во политической литературы, 1980. 831 с.

280. Харисова, Т. Вбсь кылъёсты кылзйз тол куазь / Т. Харисова // Ошмес. -2003.-25 дек.-№52.

281. Харисова, Т. Ортчиз толалтэез Мор вось / Т. Харисова // Ошмес. 2005.- 22 дек. -№51.

282. Хольмберг, У. Перма калыкъёслэн осконъёссы / У. Хольмберг // Инво-жо. 2001. - № 12; 2002 - № 6-7; 2003. - № 3.

283. Христолюбова, Л.С. Калык сямъёсты чакласа. Дышетскисьёслы краеведениея юрттэт / Л.С. Христолюбова. Ижевск: Удмуртия, 1995. - 212 с.

284. Христолюбова, Л.С. Свадебные обряды удмуртов Башкирии / Л.С. Христолюбова, Т.Г. Миннияхметова, Р.Г. Тимирзянова // Фольклор и этнография удмуртов: обряды, обычаи, поверья. Ижевск, 1989. - С. 85-118.

285. Христолюбова, Л.С. Удмурты Башкортостана. История, культура, современность. / Л.С. Христолюбова, Т.Г. Миннияхметова. Уфа, 1994. - 55 с.

286. Христолюбова, Л.С. Удмурты / Л.С. Христолюбова, Т.Г. Миннияхметова // Ватандаш. 1999. - № 12. - С. 119-130.

287. Христолюбова, Л.С. Удмурты / Л.С. Христолюбова, Т.Г. Миннияхметова // Народы Башкортостана. Историко-этнографические очерки.-Уфа: Гилем, 2002. С. 385^112.

288. Чагин, Г.Н. Взгляд коми-пермяков на пространство и время / Г.Н. Чагин // Этнос. Культура. Человек: материалы междунар. науч. конф. Ижевск, 2003. -С. 413-418.

289. Чагин, Г.Н. Летние моления и жертвоприношения марийцев Среднего Урала в XIX начале XX века / Г.Н. Чагин // Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии. - Пермь, 1996. - С. 82-85.

290. Чагин, Г.Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI первой половине XIX века / Г.Н. Чагин. - Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1995. -364 с.

291. Червонная, С.М. Все боги с нами и за нас. Этническая идентичность и этническая мобилизация в современном искусстве народов России / С.М. Червонная.-М., 1999.-298 с.

292. Червонная, С.М. Финно-угорский мир России, его религиозный «пер-форманс» и вызовы современной культуры / С.М. Червонная // Феномен Удмуртии. Т.З. - Кн.2. - М.- Ижевск: Удмуртия, 2003. - С. 16-67.

293. Черемшанский, В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях / В.М. Черемшанский. Уфа, 1859. - 472 с.

294. Черных, A.B. Буйские удмурты: этнографический очерк / A.B. Черных. -Пермь, 1995.-52 с.

295. Черных, A.B. Обряды и поверья, связанные с рождением ребенка у куединских удмуртов / A.B. Черных // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры. Сыктывкар, 1996. - Т.1. - С. 291296.

296. Черных, A.B. Религиозные представления удмуртов Большегондырско-го края (по полевым материалам 1991 1994 гг.) / A.B. Черных // Тезисы XII Коми республиканской молодежной научной конференции. - Сыктывкар, 1994.-С.139.

297. Черных, A.B. Святилища куединских удмуртов в конце XIX XX в. / A.B. Черных // Культовые памятники Камско-Вятского региона. Материалы и исследования. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. - С. 101-118.

298. Черных, A.B. Традиционный календарь народов Прикамья в конце XIX- начале XX в. / A.B. Черных. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 2002. -260 с.

299. Черных, A.B. Этноконфессиональная ситуация у пермских удмуртов / A.B. Черных // Этноконфессиональная ситуация в Приволжском федеральном округе. Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. М., 2005. - № 103.-С. 15-16.

300. Чирков, Г. Вотяки Башкирии / Г. Чирков // Башкирский краеведческий сборник. Уфа, 1927. - № 2. - С. 62-66.

301. Чистов, К.В. Традиция, «традиционное общество» и проблема варьирования / К.В. Чистов // Советская этнография. 1981. - № 2. - С. 105-107.

302. Чичерина, C.B. Положение просвещения у приволжских инородцев / C.B. Чичерина. СПб., 1906. - 57 с.

303. Чичерина C.B. У приволжских инородцев. Путевые заметки. / C.B. Чичерина. СПб., 1905. - 427 с.

304. Чураков, В. К критике воршудной теории / В. Чураков // Финноугроведение. 2003. - № 2. - С. 3-18.

305. Чураков, B.C. Удмуртские традиционные верования в свете некоторых лексических наблюдений / B.C. Чураков // www.ethnonet.ru/lib/0809-06.htm

306. Чуч, Ш. Письма Ю. Вихманна с удмуртских земель / Ш. Чуч // Перми-стика2: Вихманн и пермская филология. Ижевск, 1990. - С. 33-41.

307. Шабаев, Ю. Баня в верованиях и представлениях русских, коми и удмуртов / Ю. Шабаев, Н. Шабаева // Финно-угроведение. 1995. - № 2. -С. 51-63.

308. Шайкышева, JI. Восьёс берыктйсько / JI. Шайкышева // Ошмес. -2003.-3 июль.-№31.

309. Шайсултанова, JI. Ыштияк вось / JI. Шайсултанова // Ошмес. 2001. -26 июль. - № 30.

310. Шайхуллин, С. Байшадыос Инмарлы вазиськизы / С. Шайхуллин // Ошмес. 2004. - 1 июль. - № 26.

311. Шестаков, Я. История Камско-Березовского Богородицкого миссионерского черемисского мужского общежительного монастыря Уфимской епархии / Я. Шестаков. СПб., 1910. - 3-е изд., испр. - 129 с.

312. Шкляев, Г.К. Обряды и поверья удмуртов, связанные с жилищем / Г.К. Шляев // Фольклор и этнография удмуртов: обряды, обычаи, поверья. -Ижевск, 1998. С. 28-43.

313. Шкляев, Г.К. Традиции и инновации в удмуртском жилище / Г.К. Шкляев // Хозяйство и материальная культура удмуртов в XIX XX веках: сб. статей. - Ижевск, 1991. - С. 99-117.

314. Шкляев, Г.К. Очерки этнической психологии удмуртов / Г.К. Шкляев. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2003. - 300 с.

315. Шнирельман, В.А. Назад к язычеству? Триумфальное шествие неоязычества на просторах Евразии / В.А. Шнирельман // Неоязычество на просторах Евразии. М., 2001.- С. 130-169.

316. Шутова, Н.И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции. Опыт комплексного исследования / Н.И. Шутова. -Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2001. 304 с.

317. Шутова, Н.И. Погребальный обряд удмуртов XVI XIX вв. / Н.И. Шутова // Материалы по погребальному обряду удмуртов: сб. науч. трудов. -Ижевск, 1991.-С. 4-34.

318. Шутова, Н.И. Сакральное пространство и культовые памятники / Н.И. Шутова // Удмуртская мифология. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. -С. 36-53.

319. Шутова, Н.И. Святилища в окрестностях деревни Малый Дасос: К вопросу о типологии и семантике бесермянских культовых мест / Н.И. Шутова // Культовые памятники Камско-Вятского региона. Материалы и исследования. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. - С. 154-166.

320. Шутова, Н. И. Служители культа в удмуртской религиозной традиции в XIX первой половине XX в. / Н.И. Шутова // Sacrum et Profanum. -Севастополь: Изд. дом «Максим», 2007. - Вып. 3: Небесные патроны и земные служители культа. - С. 251-260.

321. Шутова, Н.И. Удмурты XVI первой половины XIX в.: по данным могильников / Н.И. Шутова. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1992. - 264 с.

322. Этнография татарского народа. Казань: Магариф, 2004. - 287 с.

323. Юнусова, А.Б. Ислам в Башкортостане / А.Б. Юнусова. Уфа, 1999.352 с.

324. Юсупов, P.M. Краниология башкир / P.M. Юсупов. Л.: Наука, 1989.199 с.

325. Юсупов, P.M. Народные представления о болезнях и причинах их возникновения у башкир Курганской области / P.M. Юсупов, З.И. Минибаева // Этнос. Общество. Цивилизация: Кузеевские чтения: сб. статей. Уфа, 2006. -С.195-202.

326. Ягафова, Е.А. Исламизация чувашей во второй половине XIX начале XX в.: по материалам ЦГИА РБ / Е.А. Ягафова // Археография Южного Урала: материалы IV межрегион, науч.-практ. конф. - Уфа, 2004. - С. 239-245.

327. Ягафова, Е.А. Чуваши Урало-Поволжья: история и традиционная культура этнотерриториальных групп (XVII начало XX вв.) / Е.А. Ягафова. -Чебоксары, 2007. - 530 с.

328. Ягафова, Е.А. Чувашское "язычество" в XVIII начале XXI века / Е.А. Ягафова. - Самара: Изд-во СГПУ, 2007. - 128 с.

329. Ягафова, Е.А. Этноконфессиональные меньшинства в Урало-Поволжье: история и современность / Е.А. Ягафова // Вестник Самарского государственного педагогического университета. Теория и история культуры. Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - С. 164-205.

330. Яковлев, И.В. Из жизни пермских вотяков гондырского края (общественные празднества, моления и обряды) / И.В. Яковлев // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1903. - Т. 19. Вып.3-4. - С. 183195.

331. Яковлев, К. Верования и религиозные обряды вотяков Бирского и Осинского уездов / К. Яковлев // Вестник Оренбургского учебного округа. -1915.-№6-7.-С. 258-265.

332. Anttonen, V. Uno Harva ja suomalainen uskontotiede / V. Anttonen. -Helsinki, 1987.

333. Gerd, К. Человек и его рождение у восточных финнов / К. Gerd // Memories de la Societe Finno-Ougrienne. Helsinki, 1993. - № 217. - 217 s.

334. Harva, U. Der Ursprung des Kuala-kultes bei den Wotjaken / U. Harva // Finnisch-ugrische Forschungen. Helsinki, 1934. - Bd.22. - S. 146-154.

335. Harva, U. Mordvalaisten muinaisusko / U. Harva. Porvoo, 1942.

336. Holmberg, U. Die Wassergottheiten der finnisch-ugrischen Völker / U. Holmberg // Memories de la Societe Finno-Ougrienne. Helsinki, 1913. -Vol. 32.

337. Holmberg, U. Finno-Ugric Mythology / U. Holmberg // The Mythology of all Races. Boston, 1927. - Vol.4.

338. Holmberg, U. Kildisin oder Kiltsin in der wotjakischen mytologie / U. Holmberg // Finnisch-ugrische Forschungen. Helsingfors, 1913. - Bd. 13. -S. 32-64.

339. Holmberg, U. Matkakirjeitä / U. Holmberg // Turun Sanomat. 1911. -№ 1938;1975;1982;1999.

340. Holmberg, U. Permalaisten uskonto / U. Holmberg. Porvoo, 1914.

341. Holmberg, U. Tsheremissien uskonto / U. Holmberg. Porvoo, 1914.1.o Karhu / The Great Bear. Old Photographs of the Volga-Finnic, Permian Finnic and Ob-Ugrian Peoples. Lahti, 1980.

342. Kel'makov, V. Udmurtin murteet / V. Kel'makov, S. Saarinen. Tutku -Izevsk, 1994.1.ntrop, A. Udmurdi Rahvausundi piirjooni / A. Lintrop. Tartu, 1993. 1.ls.

343. Minnijahmetova, T. Overdamine Kaama-tagustel udmurtidel / T. Minnijahmetova // Mäetagused. 1999. - № 9.

344. Minnijahmetova, T. Surnute auks peetavad rituaalid Kaama-tagustel udmurtidel / T. Minnijahmetova // Eesti Rahva Muuseumi aastaraamat. Tartu, 2000. - XLIV. - S. 215-226.

345. Munkacsi, B. A votjakok közt / B. Munkacsi // Ethnographia. A Magyarorszagi neprajzi tarsasag ertesitöje. 1892. - № 2. - S. 93-108.

346. Munkacsi, B. Votjak nepkolteszeti hagyomanyok / B. Munkacsi. Budapest, 1887.-335 s.

347. Sadikov, R. Kaama-taguste udmurtide ettekujutused elamu kaitsevaimudest / R. Sadikov//Mäetagused. 2000. - № 13. - S. 112-117.

348. Sadikov, R., Mäkelä, K. Yrjö Wichmannin mistiinpanot Kaman-takaisten udmurttien uskonnollisista käsityksistä ja tavoista / R. Sadikov, K. Mäkelä // Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja. 92. - Helsinki, 2009. - S. 241-263.

349. Siikala, A.-L. From Sacrificial Rituals into National Festivals: Post-Soviet Transformations of Udmurt Tradition / A.-L. Siikala // Folklore, Heritage Politics and Ethnic Diversity. Botkyrka, 2000. - S. 57-85.

350. Siikala, A.-L. Hidden Rituals and Public Performances. Traditions and Belonging among the Post-Soviet Khanty, Komi and Udmurts / A.-L. Siikala, O. Ulyashev. Helsinki: Finnish Literature Society, 2011. - 368 s.

351. Väliaho, J. Volgan ja Uralin välillä. Lähetystyötä suomalais-ugrilaistenkansojen keskuudessa / J. Väliaho. Helsinki, 2004.

352. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Aus dem Nachlasse von Bernhard Munkacsi. Herausgegeben von D.R. Fuchs // Memories de la Societe Fenno-Ougrienne. Helsinki, 1952.-Vol. 102.-715 s.

353. Wichmann, Y. Wotjakische Chrestomatie mit Glossar / Y. Wichmann. -Turku, 1954.

354. Wichmann, Y. Wotjakische sprachproben. II. Sprichwörter, rätsei, märchen, sagen und erzählungen / Y. Wichmann. Helsingfors, 1901.

355. Wotjakischer Wortschatz. Aufgezeichnet von Yrjö Wichmann. Helsinki, 1987.-421 s.