автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Роль национального политического лидера в процессах модернизации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роль национального политического лидера в процессах модернизации"

На правах рукописи

иилиь5 120

ПРОЗОРОВСКИЙ Анатолий Станиславович

РОЛЬ НАЦИОНАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРА В ПРОЦЕССАХ МОДЕРНИЗАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ ИНДОНЕЗИИ И ЮЖНОЙ КОРЕИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА)

Специальность 23.00.02 - Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

Москва 2007

003055120

Работа выполнена в Центре проблем развития и модернизации Института мировой экономики и международных отношений Российской Академии наук

Научный руководитель: доктор исторических наук В.Г. Хорос

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук А.И. Ионова

кандидат исторических наук В.Ф. Урляпов

Ведущая организация: Дипломатическая Академия МИД РФ

Защита диссертации состоится 2007 г.

на заседании диссертационного совета Д 002.003.03 при Институте мировой экономики и международных отношений РАН по адресу 117997, Москва, Профсоюзная ул., д.23.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой экономики и международных отношений РАН.

С авторефератом можно ознакомиться на официальном сайте ИМЭМО РАН www.imemo.ru

Автореферат разослан ¿^■^¿(¿ТК?^ 2007$.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат политических наук

И.Л. Прохоренко

Актуальность темы

После крушения мировой колониальной системы во второй половине XX в. перед народами, освободившимися от внешней зависимости, встали задачи преодоления экономической отсталости, создания современных политических структур, проведения преобразований в сфере культуры, другими словами - задачи всесторонней модернизации. Если для стран Западной Европы вступление в эпоху Нового времени было процессом во многих отношениях естественно-историческим, то уже в странах, представлявших «второй эшелон» мирового капитализма, - таких, как Россия и Япония, - государству приходилось брать на себя роль локомотива обновления, способствовать созданию крупной промышленности, налаживанию финансовых и транспортных систем. Еще сложнее оказалась роль государства в «третьем эшелоне» (к которому принадлежало подавляющее большинство незападных стран). Там ему выпало руководить процессом модернизации едва ли не во всех сферах общественной жизни, самому создавать необходимые предпосылки данного процесса - так или иначе стимулировать рост национального предпринимательства, формировать экономические и политические институты, правовые нормы, системы образования, выдвигать официальные идеологические установки и пр. Масштабы и сложность этих задач объективно требовали высокой централизации государственного управления. С ней же властные элиты развивающихся стран обычно связывали и перспективу политической стабильности в обществах, разделенных внутри себя многообразными этноплеменными, лингвистическими, религиозными барьерами, - тем более что первые попытки освоения западной демократии оказывались, как правило, неудачными, провоцировали всевозможные конфликты интересов, а нередко и кризисы национальной государственности. Откликом на эти вызовы явилось становление авторитарных режимов на большой части «третьемирского» политического пространства, выдвижение «сильных» лидеров, не просто возглавлявших эти режимы, но претендовавших на роль верховных дирижеров процесса модернизации, пытавшихся диктовать его основные направления, содержание и стилистику.

Сегодня, полвека спустя, авторитарные режимы как будто сдают свои позиции в развивающемся мире. Однако уже тот факт, что в подавляющем большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки процессы модернизации все еще далеки от завершения, предостерегает от поспешных суждений об «окончательной победе» демократии, - тем более что новые представительные институты зачастую выглядят достаточно шаткими. Как достижения, так и просчеты модернизаторского авторитаризма представляют собой уроки, имеющие значение не только в пределах национально-государственных границ. Успехи и неудачи соответствующих руководителей дают серьезную пищу для размышления

всем тем, чья деятельность связана с осмыслением процессов модернизации в современном мире, направлена на практическое содействие их продолжению и завершению. На взгляд диссертанта, приведенные соображения подтверждают высокую актуальность избранной темы.

В качестве объекта исследования избрана деятельность национального лидера, стоящего во главе авторитарного режима и координирующего политические, экономические, идеологические усилия власти, направленные на модернизацию периферийного общества.

Предметом исследования послужила практика государственного управления и социальных преобразований, сложившаяся в Индонезии и Южной Корее в годы, когда во главе этих стран стояли генералы-президенты Сухарто (1967-1998) и Пак Чжон Хи (1963-1979) - яркие представители модернизаторского авторитаризма. За годы их правления Индонезия и Южная Корея значительно продвинулись по пути социально-экономического развития. Вместе с тем о трудностях, возникших на этом пути, свидетельствует уже то, что Пак Чжон Хи пал жертвой верхушечного заговора (1979), а Сухарто, продержавшийся у власти гораздо дольше, все-таки был вынужден уйти в отставку в разгар Азиатского валютно-финансового кризиса, потрясшего Индонезию не только экономически, но и политически (1998).

Целью исследования был поиск общих моментов и специфических черт, характерных для режимов Сухарто и Пак Чжон Хи, с акцентом на выявление роли верховного лидера в ускорении и регулировании процессов модернизации. Работая в этом направлении, диссертант решал ряд исследовательских задач. В частности, рассматривались теоретические подходы к изучению политического лидерства как такового, бытующие в современной политической науке; определялись и подвергались анализу основные причины возникновения авторитарных политических режимов в Индонезии и Южной Корее, обозначались этапы их эволюции; выяснялись причины успехов и неудач, сопутствовавших действиям верховных руководителей двух стран.

Стремясь выявить как сильные, так и уязвимые стороны модернизаторского авторитаризма, диссертант определил хронологические рамки исследования как вторую половину XX века, охватывающую не только периоды правления обоих диктаторов, но также времена, предшествовавшие установлению диктатур, и события, последовавшие за их падением.

Теоретико-методологические основы исследования

Проводя изыскания по заявленной теме и стремясь представить объективную картину событий и процессов в изучаемых странах, намерений и поступков их лидеров, диссертант руководствовался принципами историзма, требующими рассматривать и оценивать те или иные явления в конкретном временном и социальном контексте. Выбор предмета исследования предопределил широкое использование методов сравнительного анализа. Что касается подходов диссертанта к феномену модернизаторского авторитаризма, то они отрабатывались с опорой на идеи отечественных авторов и авторских коолективов, опубликовавших в свое время такие этапные труды, как «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного» (1984) и «Авторитаризм и демократия в развивающихся странах» (1996). Следует особо упомянуть в этом плане концепции первичной, вторичной и третичной моделей капиталистического развития (Н.А.Симония) и трех «эшелонов» мирового капитализма (В.Г.Хорос), а также труды В.Ф. Ли, К.Л. Майданика, Г.И. Мирского, М.А. Чешкова и др.

Прослеживая эволюцию государственно-политических структур независимой Индонезии и Республики Корея, диссертант привлек в качестве исторических источников тексты конституций, действовавших в обеих странах в рассматриваемые периоды, сборниками других официальных документов, печатными трудами и текстами публичных выступлений руководителей государств1. Среди источников этой группы -книга Сухарто «Мои мысли, слова и дела» (1992), книги Пак Чжон Хи «Путь нашей нации» (1970), «Страна, революция и я» (1970), «Построим нацию» (1971), «Сымаиль; новое корейское общественное движение» (1979)2. Знакомство с этими публикациями позволило взглянуть на соответствующие политические режимы глазами их лидеров, лучше понять логику и мотивы действий авторитарной власти. С другой стороны, привлекались труды видных оппозиционеров (в частности, статьи Ким Дэ Чжуна3) с оценками тех или иных аспектов деятельности правящих кругов. В ряде случаев (как, например, при рассмотрении обстоятельств введения чрезвычайного положения в Южной Корее в 1972 г.) полезным было и

1 Конституция Республики Индонезии // Конституции государств Юго-Восточной Азии и Тихого океана. М., 1960; Конституция Индонезии 1945 года - Творение Человека. М., [б.г.]; The 1945 Constitution of the Republic Indonesia. Djakarta, 1966.

2 Soeharto. My Thoughts, Words and Deeds - An Autobiography. Jakarta, 1992; Park Chung Нее, Our Nation's path. Seoul, 1970; idem The Country, The Revolution and I. Seoul, 1970; idem. To build a nation. Wash., 1971; idem. Saemaul. Korea's new community movement. Seoul, 1979.

3 КимДэ Чжун. Южная Корея: драмы и надежды демократии. М., 1992.

3

знакомство с материалами исследовательских служб Конгресса США4. При реконструкции хода общественно-политических событий второй половины XX в. в Индонезии и Южной Корее использовалась отечественная и зарубежная общественно-политическая периодика того времени. В данной связи хотелось бы специально выделить информационно и аналитически насыщенные статьи из гонконгского еженедельника «Фар Истерн экономик ревью»5.

Важной составляющей исследовательского процесса было изучение трудов, в которых так или иначе систематизированы сведения о частной жизни и политической деятельности Сухарто и Пак Чжон Хи. Объемистые политические биографии Сухарто опубликованы такими зарубежными авторами, как О.Г. Рудер (1969) и Р.Л. Элсон (2001)6. Подчеркнем, что первый из них, имея возможность обозреть лишь первые годы президентства Сухарто (включая 1965-1966 гг., отмеченные жесточайшими проявлениями антикоммунистического террора), сосредоточился на тех аспектах официальной политики, которым сочувствовал вполне. Этого огреха не избежал и Элсон. Но все же его работа охватывает весь период правления Сухарто, подводит основные итоги деятельности последнего, выполнена на богатом фактическом материале и в целом представляется не столь тенденциозной.

Что касается обстоятельств жизни и деятельности Пак Чжон Хи, то они с большей или меньшей степенью подробности излагаются в ряде англоязычных изданий, посвященных становлению его режима и кризисным моментам в его истории, эволюции южнокорейской политической системы и проблематике сосуществования двух корейских государств на протяжении последних 50 лет7. Кроме того, ряд фрагментов автобиографического характера содержится в собственных книгах Пак Чжон Хи. Хотя информация, приведенная в них, избирательна и далека от полноты, диссертант не считал возможным пренебрегать ею.

Характерно, что в советский период отечественные востоковеды не создали специальных работ монографического формата о Сухарто и Пак Чжон Хи - лидерах, в деятельности которых, в силу их откровенной враждебности коммунизму и репрессий по отношению к левым, предпочитали не замечать акцента на ускорение модернизационных процессов. Тем не менее, нельзя не упомянуть, что при выполнении

4 См., например: Korea and the Philippines: November 1972. A Staff Report for Committee on foreign relations, United States Senate. Wash., 1973.

5 Far Eastern Economic Review. Hong Kong, 1961-1998.

6 Roeder О G. The Smiling General. President Soeharto of Indonesia. Djakarta, 1969; Elson R.L Suharto: A Political Biography. N.Y., 2001.

7 Oberdorfer D The two Koreas: a contemporary history. Addison-Wesley, 1997; Joungwon Kim. Divided Korea. The politics of development. 1945-1972. New Jersey, Seoul, 1997.

4

данной работы диссертант периодически пользовался весьма добротной публикацией М.С. Капицы и Н.П. Малетина - политической биографией первого индонезийского президента Сукарно, дающей хорошее представление об обстановке, в которой формировался как личность и готовился заявить о своих претензиях на власть генерал Сухарто8.

Использованная литература и степень разработанности темы

Подготовка диссертации по заявленной теме предполагала, с одной стороны, изучение трудов, в которых обоснованы теоретические подходы к проблеме лидерства как такового и политического лидерства в частности, а с другой, - ознакомление с большим массивом страноведческой литературы.

К наиболее значимым исследованиям первой группы, привлекшим внимание диссертанта, следует отнести монографии американского ученого Джеймса Мак Грегора Бернса и французского политолога Жана Блонделя, а также американского социопсихолога Дж.Белла9. Более подробный анализ идей и положений, содержащихся в этих работах, представлен в первой главе диссертационного исследования.

Кроме того, ряд отечественных исследований служил источником общеметодологических оценок, связанных с особенностями государства и практикой государственного руководства в незападном мире. Помимо работ, упомянутых при описании теоретико-методологических основ настоящего исследования, необходимо обратить внимание на сборник статей «Общество, элита и бюрократия в развивающихся странах Востока» (научный руководитель и редактор В.Ф. Ли)10. Будучи новаторской для своего времени, эта книга содержала обоснование особой роли государства в преобразовании постколониальных афро-азиатских обществ (включая индонезийское и южнокорейское).

Что касается отечественных и зарубежных исследований по различным акпектам развития и современного положения Индонезии и Южной Кореи, то, работая с ними, диссертант не в последнюю очередь стремился обозреть «предысторию вопроса» - уяснить, в чем заключались политические, экономические, культурные предпосылки перехода к модернизаторскому авторитаризму в этих странах.

Подчеркнем, что усилиями ряда советских и российских востоковедов создан целый массив исследований, охватывающих различные аспекты новейшей индонезийской и южнокорейской истории. Это, в частности, монографии и статьи о зарождении национально-

8 Капица МС, Малетин Н.П Сукарно. Политическая биография. М., 1980.

9 Burns J М Leadership. N.Y. е. а, 1978; Blondel J Political Leadership: Towards a General Analysis. L., 1987; Bell G D The Achievers. Preston-Hill, North Carolina, 1973.

10 Общество, элита и бюрократия в развивающихся странах Востока. Кн.1-2. М., 1974.

5

освободительного движения, политической деятельности крупнейших национальных лидеров, организаций и партий, принимавших участие в антиколониальных движениях, войнах и революциях; о роли, которую играли в революционных процессах местные коммунисты; о положении и борьбе внутри правящих элит по вопросу о выборе государственного курса и пути социально-экономического развития; наконец, но не в последнюю очередь, о тех социокультурных особенностях Индонезии и Южной Кореи, без учета которых изучение политических событий и тенденций в этих странах не будет полноценным. Среди авторов, писавших на эти темы, -

A.А. Губер, А.Б.Беленький, А.Ю. Другов, Г.Ф. Ким, В.Ф. Ли,

B.М. Мазуров, А.Б. Резников, Н.А. Симония, А.В. Торкунов, В.А. Цыганов, Ф.И. Шабшина11.

События, имевшие место в Индонезии и Южной Корее в течение первых двух послевоенных десятилетий, отражены с достаточной полнотой и во многих иностранных исследованиях - в частности, в трудах Дж. Кейна, В. Вертхейма, Г.Фита, ставших классикой, в монографиях Б. Каммингса, А. Нама, Дж. Пэлэса, пользующихся заслуженной известностью12. Существуют, разумеется, и работы, написанные непосредственными очевидцами и участниками событий того времени (к примеру, те же публикации Сухарто и Пак Чжон Хи, о которых говорилось ранее).

Важнейшим аспектом подготовки диссертации был анализ печатных материалов, посвященных происхождению, сущности и деятельности исследуемых политических режимов, тому систематическому лавированию между отдельными элитарными группировками и подразделениями социума, которое столь характерно для авторитарной власти. Среди наиболее содержательных работ, выполненных в СССР/России и освещающих эти вопросы, - книги и статьи Л.М. Демина,

11 Губер А А. Индонезия. Социально-экономические очерки. M -Л., 1932; Беленький А Б Национальное пробуждение Индонезии. М., 1965; Другов АЮ, Резников А Б Индонезия в период «направляемой демокрагии» М., 1969, Ким Г Ф ; Ли В Ф Россия и Корея в геополитике евразийского Востока (XX в ). М., 2000; Мазуров В M ; Национально-освободительное движение в Индонезии 1942-1965 гг. М., 1970; Симония Н.А. Буржуазия и формирование нации в Индонезии. М., 1964., он же Страны Востока: пути развития. М., 1975; Торкунов А В Загадочная война, корейский конфликт 1950-1953 гг М., 2000; Цыганов В А Национально-революционные партии Индонезии (1927-1942). М., 1969; он же История Индонезии. Учебник. 4.2. М., 1993; Шабшина Ф.И Южная Корея 1945-1946. Записки очевидца М., 1974.

12 Cummings В The Origins of the Korean War. Vol.2. The Roaring of the Cataract 19471950. N. J., 1990; Feith H The Décliné of Constitutional Democracy in Indonesia. N.Y., 1962; Kahin G.Г. Nationalism and Révolution in Indonésie 3-dprintN.Y., 1955, Nahm С A. Korea. Tradition and Transformation. Séoul, 1988, Introduction to Korean History and Culture. Séoul, 1993; Palais В J Politics and Policy in Traditional Korea. L., 1991; Wertheim W.F Indonesian Society in Transition. The Hague-Bandung, 1956.

6

А.Ю. Другова (А.Ю. Юрьева), В.М. Мазурова, Г.И. Мирского, A.A. Прошина, В.В. Сумского, A.A. Тимонина, В.А. Федорова. Г.И. Чуфрина13. Говоря об их коллегах, занимавшихся и занимающихся аналогичными темами за пределами нашей страны, прежде всего в США и Австралии, необходимо назвать такие имена, как М. Ватикиотис, Дж. Ким, Д. Кингсбери, X. Макдональд, Д. Обердорфер, П. Поломка, А. Шварц 14. Особого внимания заслуживают работы А. Шварца, Д. Кингсбери и Д. Обердорфера, для которых характерен очень широкий охват проблем (от экономических и политических реформ до особенностей национального менталитета), в сочетании с привлечением объемного фактического материала.

Постановка вопроса о роли вооруженных сил в процессе модернизации диктуется, применительно к 60-80-м гг. XX в., внутриполитическими реалиями обеих стран. Но если в Южной Корее армию в общем вернули в казармы через некоторое время после переворота, возглавленного Пак Чжон Хи, а за режим полицейского контроля над обществом отвечали прежде всего спецслужбы, то в Индонезии армейское командование активно участвовало в повседневном управлении страной задолго до прихода Сухарто к власти. Для слабого индонезийского государства армия с ее жесткой иерархической структурой была своего рода внутренним стержнем, позволявшим поддерживать в рабочем состоянии всю государственную систему. Об этой ее своеобразной роли подробно писали у нас в советские годы Е.В. Голубева, Г.И. Мирский, Р.Э. Севортян, в ранний пост-советский период Л.П. Панченко, а за рубежом - австралийские авторы Д. Дженкинс и X. Кроуч (уделившие, среди прочего, немало внимания тем принципам

13 Демин JIM, Другое АЮ Чуфрин Г И., Индонезия: закономерности, тенденции, перспективы развития. М., 1987; Другое А Ю Политическая власть и Эволюция политической системы Индонезии (1965-1988). М., 1989; Юрьев А Ю Индонезия после событий 1965 г. М., 1973; Мазуров В.М. Or авторитаризма к демократии (практика Южной Кореи и Филиппин) М , 1996; Мирский Г И «Третий мир»: общество, власть, армия. М., 1976; он же Исторические корни авторитарных тенденций и факторы, способствующие их сохранению // Авторитаризм и демократия в «третьем мире». М., 1991; Республика Индонезия1 политика, экономика, идеология 1965-1977 гг. М., 1978 Федоров В.А Эволюция авторитарных режимов на Востоке. М., 1992; Прошин АА, Тимонин А А Неоколониализм США и Южная Корея. М., 1985; Сумский В В. Почему держался так долго и почему рухнул в одночасье индонезийский «новый порядок» // Место и роль государства в догоняющем развитии М., 1999.

14 Polomka P. Indonesia Since Sukarno. Blackburn, 1971; Joungwon Kim. Divided Korea. The politics of development. NJ, Seoul, 1997; Kingsbury D. The politics of Indonesia. Oxford, 1998; Oberdorfer D The two Koreas: A Contemporary History. Addison-Wesley, 1997.McDonald H Suharto's Indonesia. Blackburn,1980; Schwarz A A Nation in Waiting. Indonesia in the 1990s. Boulder, 1994; Vatikiotis M Indonesian Politics under Suharto: The Rise and Fall of the New Order. L , N Y.,1999.

7

ротации военного руководства, которые Сухарто использовал в целях профилактики «брожения умов» в генеральской среде, удаления с политической арены неугодных ему военных группировок и пр.)15.

Как уже отмечено, авторитарные режимы Сухарто и особенно Пак Чжон Хи в немалой степени способствовали экономическому росту и общему ускорению процессов модернизации. Вопросы экономического роста и развития Индонезии и Южной Кореи нашли подробное освещение в работах Ю.Г. Александрова, М.А. Андреева, В.Я. Архипова, A.A. Бучкина, Л.Ф. Пахомовой, Ю.А. Плеханова, A.A. Рогожина, H.A. Симония, С.С. Суслиной, а также Ён Ми Кима, Дж. Мэки, Р. Робисона и др. ,6.

Анализируя экономический курс режима Сухарто, невозможно обойти вниманием феномен так называемого бюрократического капитализма. Охарактеризованный в работах H.A. Симония как паразитический, этот вид капитализма формировался в Индонезии еще в период «направляемой демократии» и получил дальнейшее развитие при «новом порядке». О влиянии бюрократического капитализма на функционирование индонезийской экономики, об избирательном покровительстве государства отдельным компаниям и лицам, о всякого рода «обменах услугами» между властью и бизнесом говорится также в работах В.Я. Архипова, а австралиец Р. Робисон посвятил этим вопросам крупное монографическое исследование.

Что касается южнокорейской экономики, то ее подъем был неразрывно связан с таким феноменом, как финансово-промышленные группы-чеболи. Историю возникновения чеболей, их роста и взаимодействия с режимом Пак Чжон Хи подробно освещает

15 Голубева Е.В Государственная бюрократия и политика: Индонезия и Филиппины 70-80 гг. М., 1988.; Мирский Г.И «Третий мир»: общество, власть, армия.; Панченко Л П. Армия и модернизация общества. М., 1994,;Севортян Р.Э. Армия в политическом режиме стран современного Востока. М., 1973; он же Исторический опыт жесткой власти // Авторитаризм и демократия в «третьем мире». М., 1991; Crouch Н The army and politics in Indonesia L., 1978.; Jenkins D. Suharto and his Generals: Indonesian Military Politics 1975-1983. N.Y., 1984.

16 Александров ЮГ Современная Индонезия: Аграрная политика 1965-1972 гг. М., 1977; Андреев МА. Ликвидация экономических позиций голландского империализма в Индонезии. М., 1962; Архипов В.Я. Экономика и экономическая политика Индонезии 1945-1968 гг. М., 1971; Бучкин А.А. Социальная эволюция современной Юной Кореи. М., 1987; Пахомова ЛФ Национальный капитал в экономике Индонезии. М., 1966; Плеханов Ю.А. Индонезия: проблемы развития. М.,1980; Плеханов Ю А , Рогожин А А Экономика и политика АСЕАН. М., 1985; Симония НА Индонезия. М., 1978; Суслина С.С. Промышленность Южной Кореи. М., 1988; она же Республика Корея на постиндустриальной стадии развития (конец 80-х - начало 90-х годов). М., 1997; Еип Мее Kim. Big Business, Strong State 1960-1990. N.Y., Albany, 1997; Robison R Indonesia: The Rise of Capital. Sydney, 1988; The Chinese in Indonesia: Five essays. Honolulu, 1976.

8

южнокорейский исследователь Ён Ми Ким. Многие данные о состоянии экономики Южной Кореи на разных этапах истории этой страны, о государственной политике поощрения индустриализации и промышленного экспорта диссертант почерпнул в работах С.С. Суслиной.

Становление обоих режимов проходило в условиях противостояния двух мировых систем, что не могло не сказаться на внешнеполитических действиях Сухарто и Пак Чжон Хи. Как для Индонезии, так и для Южной Кореи под властью авторитарных правителей были характерны, при несомненной политико-идеологической ориентации на США и другие страны Запада, определенные противоречия с ними, включая и такие, которые вытекали из различий в понимании текущих задач модернизации. Среди тех, кто преподносит проблемы этого ряда компетентно, со многими тонкостями и оттенками, назовем Н.П. Малетина и В.Ф. Урляпова, а также М. Лифера и Д. Обердорфера17.

Процесс ускоренной модернизации не может не проверять на прочность традиционные системы ценностей, складывавшиеся веками. Перед обществом возникает комплекс задач, успешное решение которых невозможно не только без четкого администрирования, но и без определенных объединяющих идей, адекватного идеологического обеспечения. Индонезия - одна из тех стран, на примере которых отечественные востоковеды особенно хорошо проработали вопросы, связанные с предысторией и эволюцией официальных идеологий, а также ряда неофициальных идейных течений в условиях авторитарных режимов. Об этом свидетельствуют книги таких ученых, как А.Б. Беленький, Л.М. Ефимова, А.И. Ионова, В.В.Сумский18.

При работе над диссертацией автор обращался к научной литературе, в которой подвергнута анализу культурная специфика Индонезии и Южной Кореи, и в особенности их политические культуры. Без знаний об этом зачастую невозможно понять мотивы, которыми руководствовались верховные лидеры при принятии тех или иных решений (не говоря о форме, в которую эти решения облекались). Вопросам социо- и политико-культурного облика рассматриваемых стран посвящен ряд работ таких видных отечественных исследователей, как C.B. Волков, А.Ю. Другое,

17 Малетин НП. Внешняя политика Индонезии 1965-1979 гг. М., 1981; Урляпов В Ф. Индонезия и международные отношения в азиатско-тихоокеанском регионе. М , 1993; Lei/er М Indonesia's Foreign Policy. L, 1983.

18 Беленький А Б Идеология национально-освободительного движения в Индонезии 1917-1942 гг. М, 1978.; Ефимова Л М Современный ислам и политика на зарубежном Востоке. М., 1986; Ионова А И «Мусульманский национализм» в современной Индонезии 1945-1965 гг. М., 1972; Сумский В В Национализм и Авторитаризм. Политико-идеологические процессы в Индонезии, Пакистане и Бангладеш. М., 1987.

9

С.С. Кузнецова, А.Н. Ланьков19. Опираясь на их достижения, диссертант не мог оставить без внимания и построения ряда маститых зарубежных авторов (в первую очередь американцев Б. Андерсона и К. Гирца, дающих важные ключи к пониманию политического поведения яванцев как представителей крупнейшего из этносов Индонезии)20.

Поскольку тема экономических и политических изменений в рассматриваемых странах после того, как режимы Сухарто и Пак Чжон Хи прекратили свое существование, также затронута в диссертации, автор был должен ознакомиться с литературой, в которой эти изменения так или иначе отражены. Среди материалов, особенно пригодившихся в этом отношении, - статьи Е.П. Бажанова, в которых дан анализ современного политического развития Южной Кореи21.

Заключая данный обзор, хотелось бы подчеркнуть, что для целого ряда книг и статьей, посвященных Индонезии и Южной Корее второй половины XX в., все-таки характерен скорее акцент на крупных событиях и процессах, имевших место в эпоху господства авторитарных режимов, чем на личностях, помимо которых никакие события и процессы происходить не могли. Особенность данной диссертации в том, что в ней предпринята попытка взглянуть на феномены модернизации Индонезии и Южной Кореи с учетом личностного фактора, который придает даже сходным явлениям уникальность и неповторимость.

Научная новизна диссертационного исследования связана прежде всего с тем, что впервые в отечественной (и, насколько можно судить, зарубежной) научной литературе роль национального лидера в процессе модернизации показана путем сравнительного анализа материалов таких развивающихся стран, как Индонезия и Южная Корея.

При этом общий взгляд на деятельность Сухарто и Пак Чжон Хи во многом определялся пониманием, что форсированное развитие в странах второго и третьего «эшелонов» мирового процесса модернизации, особенно на начальных своих этапах, едва ли не повсюду протекает при активном участии авторитарной власти. Отсюда - правомерность акцента на созидательных аспектах деятельности режимов «сильной власти». Подобный акцент, как представляется, отличает данную работу от

19 Волков СВ. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи М., 1987; Другое А Ю. Индонезия: политическая культура и политический режим. М., 1997; Кузнецова С.С. У истоков индонезийской культуры. М., 1989; Ланьков А Н Политическая борьба в Корее XVI-XVIII вв. СПб, 1995; он же. Корея: будни и праздники. М., 2000.

2 Anderson ВRO'G. The Idea of Power in Javanese Culture // Culture and Politics in Indonesia. Ithaca-L , 1972, Geertz С The Religion of Java. Chicago-L., 1976

21 Бажанов ЕП. Актуальные проблемы международных отношений (в 3-х томах). М., 2001-2002.

подавляющего большинства трудов об Индонезии при Сухарто и Южной Корее при Пак Чжон Хи, выполненных отечественными учеными.

Вместе с тем диссертант стремился избегать апологетики, отдавая себе отчет в том, что можно назвать парадоксами и ловушками авторитарной модернизации. Так, авторитарный режим, озабоченный развитием национального бизнеса и поощряющий его, постоянно рискует переступить черту, за которой властный патронаж оборачивается сращением бюрократической и деловой верхушки, что чревато негативными последствиями.

Немаловажно и то, что социально-экономические сдвиги, вроде бы создающие предпосылки будущей демократизации, в более близкой перспективе отзываются растущей подвижностью различных общественных групп, проявлениями политической нестабильности, вынуждая правителей скорее к дальнейшей централизации власти, чем к мерам обратного рода. С вызовами как первого, так и второго типа пришлось столкнуться и Сухарто, и Пак Чжон Хи. Взгляд на их деятельность сквозь призму этих вызовов, сопоставление двух генералов-президентов с учетом того, как каждый из них откликался на эти вызовы, -особенность данной работы, опять-таки позволяющая говорить об ее новизне.

На защиту выносятся следующие положения:

Анализ деятельности двух национальных политических лидеров в Индонезии и Южной Корее позволяет выявить не только типологическое сходство в обоих случаях (в плане характеристики авторитарного режима, функций самого лидера, целей его деятельности и пр.) и определенные отличия, связанные с особенностями названных личностей и их стран, но и некоторые тенденции и закономерности политических процессов в контексте модернизации, в частности:

- Форсированная «догоняющая» модернизация в развивающихся странах, представляющих «третий эшелон» мирового капитализма, предполагает доминирующую роль государства, как правило авторитарного.

- Модернизаторский авторитаризм образует властную пирамиду с национальным лидером во главе, не только персонифицирующим политический режим, но и являющимся гарантом проводимых преобразований.

- Дирижистская политика модернизаторского авторитаризма в принципе не исключает тех или иных форм «обратной связи» с обществом.

- Сращение бюрократии и бизнеса («бюрократический капитализм») -характерная особенность модернизаторского авторитаризма, таящая в себе опасность эрозии политических структур и торможения процессов модернизации.

Модернизаторский авторитаризм (даже при определенной его жесткости) не воздвигает непреодолимых препятствий на пути к демократии. Напротив, решая вопросы экономического и социального развития, он взращивает средний класс, создает предпосылки политической либерализации, и постепенно размывает основы собственного существования.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании Центра проблем развития и модернизации ИМЭМО РАН. Основные выводы и отдельные положения диссертации прошли апробацию, в ходе выступлений диссертанта на ряде научных конференций, в научных статьях (в том числе для журнала «Мировая экономика и международные отношения»).

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы в лекционных курсах, при подготовке востоковедов-политологов и историков. А также, она может послужить источником оценок и фактологических данных для сотрудников российских государственных учреждений, занимающихся анализом политической и экономической динамики стран Восточной Азии как перспективных внешнеполитических партнеров РФ.

Структура и основное содержание диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Во введении содержатся обоснования актуальности темы, обозначены объект, предмет и хронологические рамки исследования, выявлены его теоретико-методологические аспекты, представлены сведения об источниках и использованной литературе, высказаны соображения о научной новизне диссертации и ее возможном практическом применении.

Глава первая «Политическое лидерство: теоретические аспекты» посвящена рассмотрению имеющихся в научной литературе, в основном зарубежной, концепций политического лидерства. Проблема политического лидерства особенно важна для развивающихся стран или для стран с переходной экономикой, поскольку в данном контексте роль национального лидера представляется более значительной, чем в устоявшихся, развитых обществах. Вместе с тем большинство западных ученых, занимающихся этой проблемой, считают, что на сегодняшний день теория политического лидерства находится еще в процессе становления и разработана слабо, а сами они лишь наметили в своих работах некоторые подходы к ее созданию.

Например, Джеймс Мак Грегор Берне различает лидеров исходя из мотивов, с которыми они идут во власть. Это позволяет ему выделить два

типа лидеров - «деловой» (transactional) и «преобразующий» (transforming). «Деловой» лидер стремится к власти, побуждаемый властолюбием, жаждой богатства, славы, престижа, его предвыборная программа рассчитана прежде всего на получение голосов избирателей. Лидер «преобразующего» типа ориентирован в первую очередь на проведение широкомасштабных изменений и реальные улучшения жизни22.

Берне рассматривает любого лидера прежде всего как личность и уделяет особое внимание процессу ее формирования, а именно воспитанию, образованию, отношениям в семье и пр. Реальные исторические условия при этом отходят зачастую на второй план, уступая место так называемым «критическим точкам», то есть поворотным моментам в жизни лидера, событиям, повлиявшим на формирование его характера и устремлений как политика.

Иной взгляд на проблему политического лидерства высказывается французским политологом Жаном Блонделем23. Он различает власть имущих и собственно политических лидеров. Первые становятся вторыми при удачном стечении обстоятельств. Ситуация как бы выносит подходящих людей из среды управленцев на вершины политической жизни, при этом отличие политического лидера от простого функционера будет заключаться в наличии у лидера качеств, востребованных конкретным моментом, и в более крупных масштабах деятельности.

В разделе приводится ряд классификаций лидеров, предложенные Ж. Блонделем, М. Вебером, Дж. Беллом. Вместе с тем рассмотрение этих подходов позволяет сделать вывод о том, что изучение личностно-психологических и функциональных характеристик лидерства недостаточно для понимания этого феномена. Более важным выглядит определение содержания и результатов деятельности того или иного лидера. Иначе говоря, тип лидера должен быть понят на фоне конкретной исторической ситуации или эпохи, определенного этапа развития общества, в контексте соответствующих общественно-исторических и социокультурных традиций.

Поскольку для политических лидеров в развивающихся обществах историческая ситуация непосредственно связана с процессом модернизации, то необходимо определить, что такое модернизация, каковы ее особенности в «третьем мире» по сравнению с развитыми странах, как протекает «запоздалая» модернизация. Все эти вопросы диссертант рассматривает в главе, опираясь на разработки научного коллектива Центра проблем развития и модернизации ИМЭМО РАН.

22 Burns J. M. Leadership., p. 3.

23 Blondel J. Political Leadership: Towards a General Analysis. L., 1987.

13

Как показала реальная практика, попытки прямо скопировать опыт развитых стран в тех или иных сферах общественной жизни (прежде всего в политической), в контексте стран Востока и Юга, как правило, не давали положительных результатов. Зачастую решение многочисленных и масштабных проблем «запоздалой» модернизации осуществлялось на путях авторитаризма. Данное явление было настолько характерным в 5070-е гг. XX в. для государств Азии, а также Африки и Латинской Америки, что можно говорить об авторитаризме как о характерном, типичном этапе политической модернизации в ряде периферийных стран.

Касаясь роли авторитаризма и государственной власти, диссертант особо выделяет роль модернизаторского авторитаризма. Его отличие от иных форм авторитарного правления заключается в способности значительно ускорить процесс модернизации (прежде всего экономической) за счет ограничений в политической сфере, организации планирования развития и мобилизации общества для решения поставленных властью задач. В перспективе же экономическая модернизация создает ряд социально-экономических предпосылок для политической либерализации и перехода от авторитаризма к демократии.

Во второй главе «Сухарто и «новый порядок» в Индонезии» диссертант, руководствуясь принципом историзма, анализирует события, произошедшие в Индонезии во второй половине XX в., уделяя особое внимание президентскому правлению Сухарто.

В главе содержится предыстория «нового порядка» - краткий обзор результатов голландского колониального владычества и периода японской оккупации, а также более подробный анализ событий первых лет индонезийской независимости. Наиболее значимой в этой теме представляется война за независимость, которая не только завершилась полной победой Индонезии в августе 1949 г, но и сделала армию важнейшей силой на политической арене, что надолго предопределило послевоенную судьбу страны.

Обретенные в борьбе единство и независимость довольно быстро, однако, оказались под угрозой из-за сильных разногласий в структурах власти. Основной причиной здесь было то, что революция и война подвергли массы сильнейшей политизации. В условиях огромного островного государства, со множеством этносов, традиций, религий и в целом невысоким уровнем образованности, это обернулось политизацией партикуляристских предрассудков. Парламент же, ответственный за проведение политического курса, оказался отражением общества, страдавшего от многочисленных слабостей и противоречий.

Стремясь вывести страну из политического и экономического кризиса, президент Сукарно взял курс на установление в стране «направляемой демократии», суть которой заключалась в возврате к

президентскому правлению и подчиненной роли представительной власти. Особая функция отводилась армии, которая должна была помочь осуществить поворот в политике и привести к повиновению мятежные окраины (Суматру, Калимантан, Сулавеси). Тем не менее, в условиях «направляемой демократии» президентская власть покоилась на весьма шатком основании. Будучи лидером харизматического типа, Сукарно не уделил должного внимания созданию собственной партии власти. Основные его опоры - армия и компартия - находились в конфронтации между собой и готовились всерьез померяться силами.

Для решения конкретных задач исследования диссертант рассмотрел особенности индонезийской политической культуры, в том числе, восприятие индонезийцами феномена власти. Если в контексте европейской культуры власть воспринимают как способность одного индивида навязать свою волю другим, то в индонезийском обществе, особенно на Яве и Мадуре, сильно традиционное восприятие власти как проявления божественной энергии, не имеющей конкретной формы, но подлежащей аккумулированию на индивидуальном уровне24. Такой взгляд обусловливает и своеобразные представления о легитимности правителя. В сознании рядового индонезийца настоящим считается не столько всенародно избранный руководитель, сколько тот, кто своими успехами в управлении сумел доказать, что обладает достаточной энергией власти. Напротив, правитель, допустивший неурядицы в государстве, с трудом восстановит свой авторитет, так как в глазах людей он утратил божественную энергию, что свидетельствует по меньшей мере о его слабости, а по большому счету и о «незаконности».

Не переоценивая роль традиционной политической культуры в современной жизни Индонезии, диссертант, вместе с тем, учитывал, что если национальные лидеры часто пользовались образами и языком традиционной политической культуры в сугубо имиджевых, пропагандистских целях, то в народе такие приемы находили (и находят по сей день) живейший отклик.

Также диссертант исследует жизненный путь и деятельность Сухарто. Учитывая, что «школой жизни» для будущего президента была армия, диссертант указывает на некоторые особенности индонезийцских вооруженных сил. Победа в революции позволила армии как наиболее организованной и образованной части общества претендовать на участие в политической и хозяйственной жизни страны, что в условиях слабой дееспособности государственного аппарата выглядело вполне естественным. Однако доктрины «двойной функции» (т.е. участия в общественно-политической жизни помимо выполнения прямых

24 Подробнее об этом см.: Geertz С The Religions of Java. Chicago, L., 1976, p. 232.

15

обязанностей по обороне страны) и «гражданской миссии» вооруженных сил санкционировали подъем офицеров и генералов на вершину административно-хозяйственной пирамиды, где они вместе с высшими гражданскими чиновниками образовали ядро «нового класса» -бюрократическую буржуазию, деятельность которой нанесла серьезный ущерб экономике страны.

Не остался в стороне от этого процесса и Сухарто. Подтверждением этого может служить факт снятия будущего президента с должности командующего элитной дивизией «Дипонегоро» по обвинению в коррупции. Дело было замято, Сухарто направили на повышение квалификации с последующим переводом на службу в генштаб. События 30 сентября 1965 г. застали его на посту командующего стратегическим резервом - самыми мобильными войсками Индонезии.

Анализируя исполненный трагизма и при этом исключительно запутанный момент индонезийской истории, связанный с событиями 30 сентября 1965 г. диссертант разбирает многочисленные версии, которые были выдвинуты западными исследователями в 70-е - 80-е гг., и привлекает некоторые данные, открывшиеся уже после падения Сухарто. Роль самого Сухарто диссертант оценивает как роль военачальника, обладавшего разносторонней информацией о подготовке переворота, что давало возможность оценить шансы сторон на успех, представить собственные выгоды от происходящего, занять формально непогрешимую позицию защитника конституции и президента и в итоге - переиграть всех.

В главе рассматриваются процесс становления «нового порядка» и соответствующая структура власти. Основными опорами режима Сухарто были многочисленные спецслужбы, армия и китайские предпринимательские круги. За вопросы макроэкономической политики и связи западными донорами отвечали технократы из Управления планирования национального развития (БАППЕНАС). Поддержку режима на периодическим проходивших парламентских выборах и контроль над парламентом должна была обеспечивать партия власти - Голкар, состоявшая из государственных служащих всех рангов. Оппозиционные партии сохранялись, но их число сократили до двух (Партия единства и развития и Демократическая партия Индонезии), и серьезно противостоять Голкару, за которым стояла вся мощь военно-бюрократической системы, они не могли. Что касается идеологического обеспечения, то в его основе остались принципы «панча сила», выдвинутые еще на заре независимости первым индонезийским президентом Сукарно. Весьма общая формулировка этих принципов («демократия», «социальная справедливость», «гуманизм» и др.) позволила «новому порядку» толковать их в приемлемом для себя ключе.

Несмотря на весьма жесткий контроль над обществом со стороны властей, «новый порядок» неоднократно испытывался на прочность со стороны различных оппозиционных сил, порой патронируемых соперниками президента внутри правящей элиты. Так было в ходе политического кризиса 1973-1974 гг., когда уличные вспыхнули не без пострекательства со стороны спецслужб. В 1976 г. яванский неформальный общественный лидер и религиозный мистик Савито Картовибово предпринял попытку морального давления на Сухарто с привлечением традиционных авторитетов. В 1980 г. имел место антипрезидентский демарш, получивший название «Петиции пятидесяти». Недовольство зрело в рядах оппозиции, армии и среднего класса. Однако все эти угрозы Сухарто сумел отразить, чему способствовала значительная политическая гибкость, умение не только «подкручивать гайки», но и «выпускать пар из котла». Кроме того, в активе сухартовского режима были в те годы немалые экономические успехи.

Упор на экономическое развитие с самого начала стал важной составляющей политики «нового порядка». Однако быстро растущая индонезийская экономика имела свои уязвимые стороны, которые впоследствии сыграли свою роль в падении режима. В то время как экономическую команду Сухарто составляли молодые технократы, реальный производственный сектор находился в руках бюрократических капиталистов, высших чиновников в погонах и без погон - друзей, знакомых или родственников президента, а также крупных китайских бизнесменов. Их бесконтрольная экономическая и финансовая деятельность не однажды оборачивалась для страны пагубными последствиями, причем в моменты вполне благоприятной макроэкономической конъюнктуры.

Сложной проблемой было реформирование аграрной сферы. Земельной реформы, подобной тем, что прошли в НИСах первого поколения, в Индонезии не было. Проблему нехватки земли «новый порядок» пытался решать за счет переселения крестьян на «внешние острова» и путем «зеленой революции». Это позволило достичь в 80-х гг. самообеспечения рисом и даже начать его экспорт. Однако аграрная проблема как таковая не только не решалась, но обретала новую остроту. По мере индустриализации крестьянские наделы на Яве неуклонно сокращались, отходя под промышленные зоны и районы растущих городов, тогда как на «внешних островах» подспудно зрели конфликты между коренным населением и мигрантами-яванцами.

Автор, подводя итоги правления Сухарто, отмечает, что в целом страна под его руководством продвигалась по пути модернизации. Макроэкономические показатели свидетельствовали о высоких темпах роста индонезийской экономики (в 90-х гг. 5-7% и даже до 8% в 1996-1997

гг.). В 1983 г. Всемирный банк отнес Индонезию в разряд стран со средним уровнем доходов25. Стране удалось наконец-то решить продовольственную проблему, создать ряд предприятий тяжелой, автомобильной, авиационной и химической промышленности, приступить к освоению современных наукоемких технологий. Доходы от продажи нефти позволили построить тысячи школ и сделать начальное образование доступным практически для всех индонезийских детей. В стране начал складываться современный средний класс.

Все эти показатели являлись одновременно и предпосылками демократизации системы. Однако авторитарный режим Сухарто не спешил эволюционировать в этом направлении по ряду причин. Во-первых, деятельность тесно связанных с Сухарто китайско-индонезийских бизнес-групп, являвшихся фактическими хозяевами экономики страны, напрямую зависела от его бессменного нахождения у власти. Во-вторых, режим зарождался в разгар кровавого катаклизма 1965-1966 гг. Сухарто же играл в тех событиях одну из центральных ролей и не мог не нести свою долю ответственности за тогдашние кровопролития. Иными словами, Сухарто не мог пойти на политическую либерализацию из чувства элементарного самосохранения.

Благодаря усилиям спецслужб и экономическим успехам ему удалось продержаться у власти удивительно долго. Но, как уже отмечалось, его режим страдал существенными пороками. Злоупотребления властью со стороны высших должностных лиц, неподконтрольность привилегированного бизнеса государству как таковому, финансовые махинации власть имущих ослабляли страну и ее экономику на всем протяжении правления Сухарто. До тех пор, пока корыстные интересы власти и ее ближайшего окружения уравновешивались экономическими успехами, система функционировала. Однако Азиатский кризис обрушил национальную валюту, дал толчок хозяйственному спаду, какого в Индонезии не было с середины 60-х годов и спровоцировал с столице крупные беспорядки, вынудившие Сухарто уйти в отставку.

В третьей главе «Пак Чжон Хи и форсированная модернизация в Южной Корее 1961-1979 гг.» диссертант анализирует ситуацию, складывавшуюся в Южной Корее во второй половине XX в., особенно в годы, когда страну возглавлял Пак Чжон Хи.

Рассматривая предысторию режима, диссертант дает краткий обзор корейской истории периода японского владычества. В то время Корея была превращена в японскую военно-промышленную базу на континенте. С 1930-х гг. на севере страны создавалась металлургическая и химическая

25 Цыганов В А. История Индонезии., с. 208.

18

промышленность, а в социально-политической сфере происходила насильственная японизация под прикрытием идей паназиатизма и корейско-японского «братства».

Поражение Японии во Второй мировой войне позволило корейцам, не дожидаясь прихода союзников, приступить к созданию народных комитетов и других национальных органов самоуправления, делегаты которых объявили на съезде 6 сентября 1945 г. в Сеуле о создании Народной республики. Предусмотренный мировыми державами план опеки над Кореей был принят в штыки националистической оппозицией как на севере, так и на юге страны. Кроме того, начавшееся противостояние США и СССР завело решение корейского вопроса в тупик, что в итоге вылилось в раздел Кореи и обострение отношений между двумя ее частями.

Корейская война 1950-53 гг. обратила страну в руины, не принеся решающего успеха ни одной из сторон. В главе приводится мнение американского исследователя Брюса Каммингса о том, нападение КНДР26 ожидались Пентагоном, отводившему Южной Корее роль пешки, жертва которой давала бы повод для широкомасштабного применения силы, ликвидации северокорейского режима и приостановления дальнейшего распространения коммунистического влияния в Азии.27 Однако вступление в войну китайских «добровольцев» спутало все карты.

Благодаря войне южнокорейскому президенту Ли Сын Ману на в сравнительно короткий срок удалось укрепить свой авторитет в армии, бюрократии и полиции, осуществить немаловажные мероприятия в области экономики (в частности, создать ряд промышленных предприятий, вокруг которых в дальнейшем сложились первые финансово-промышленные группы - чеболи). Была проведена аграрная реформа, что имело большое значение для всего последующего хода модернизации.

Вместе с тем, отмечается, что страна в тот период жила за счет иностранной, главным образом американской помощи, а политическое верховенство Ли Сын Мана и его партии в немалой степени зависело от поддержки сельского населения, традиционно принимавшего сторону власти38, как и от лояльности полицейских сил. Сокращение американской помощи в 1958-1959 гг. привело к падению производства, росту инфляции и безработицы, а последовавшая за этим фальсификация выборов 1960 г. вызвала массовые беспорядки и отставку Ли Сын Мана.

Приход к власти в 1960 г. либерально-демократической оппозиции

26 Подробнее о начале Корейской войны см.: Торкуное А.В Загадочная война: корейский конфликт 1950-1953 годов., с. 75.

27 Bruce С. The Origins of the Korean War. Vol.2., p. 614-615.

28 Загорский А В Проблемы демократии в первых республиках 1948-1961// Республика Корея: становление современного общества. М., 1996, с. 43.

19

во главе с Чан Меном сопровождался значительным ростом политического плюрализма, обернувшегося, однако, неспособностью элиты выработать некое подобие консенсуса. Подобные ситуации (в частности, феномен периодически обостряющейся фракционности в верхах) характерны для корейской политической культуры, что специально разъясняется диссертантом. В случае с правительством Чан Мена непреодоленная фракционность верхов обернулась политическим кризисом, экономической дестабилизацию, ростом прокоммунистических настроений. Тем самым готовилась почва для прихода к власти военных во главе с Пак Чжон Хи.

Также в главе анализируются структура и особенности созданной Пак Чжон Хи авторитарной системы. Исследуются экономические успехи Южной Кореи, а также причины ужесточения режима после 1972 г.

Основными опорами авторитарного режима Пак Чжон Хи явились Корейское центральное разведывательное управление (КЦРУ) и Управление экономического планирования. Эти учреждения обеспечивали ведущую роль государства в политической и хозяйственной жизни.

Придя к власти, Пак сразу же изменил «правила игры», призвав ведущих представителей буржуазии отказаться от поиска легкой наживы и заняться наращиванием реального производства. Основой модернизирующейся экономики стали чеболи. Возникшие в конце 50-х гг., они были организованны по типу японских монополий дзайбацу, отличаясь сильной отраслевой диверсификацией, а также семейно-клановым принципом управления.

Экономика Южной Кореи базировалась на так называемом «двойном индустриальном росте», при котором становление экспортных трудоемких служило прологом к развитию капиталоемких отраслей промышленности, а те, в свою очередь, по мере совершенствования и роста начинали работать на экспорт, закладывая фундамент для наукоемких производств29. Ключевую роль в создании такой экономики должно было играть государство. Оно удерживало «командные высоты», ограничивая действия рыночного механизма, регламентируя распределение кредитов и экспортных субсидий, контролируя внешнеторговые операции и регулируя цены. Законодательно запретив крупному бизнесу иметь свои банки и сосредоточив в своих руках контроль над денежными потоками, Пак Чжон Хи лишил южнокорейских предпринимателей финансовой независимости и, по сути дела, встал над ними в качестве верховного государственного контролера.

29 См. подробнее: Симония НА Уроки китайских и южнокорейских реформ для России// На скрещении мировых и локальных закономерностей' Россия, КНР и Республика Корея. М., 1996, с. 17.

При всем том форсированная модернизация оборачивалась в южнокрейском случае (как, впрочем, и не только в нем30) ростом социальной напряженности и всякого рода диспропорциями развития. Их частным, но тревожным проявлении было отставание сельских районов от городов и промышленных центров. Для преодоления этой негативной тенденции Пак Чжон Хи приступил в 1971 г. к реформированию аграрного сектора. При этом ставка делалась как на механизацию и химизацию сельского хозяйства, так и на поощрение традиционного трудолюбия, коллективизма и взаимовыручки корейских крестьян. Эти моменты в сочетании с конфуцианскими ценностями, национализмом и антикоммунизмом использовались Паком в качестве основы националистической южнокорейской идеологии, которая в дальнейшем была доработана и активно насаждалась не только на селе, но в городах и на промышленных предприятиях.

Однако подобных мер для эффективного контроля над пребывавшим в состоянии брожения и далеко не всем довольным южнокорейским обществом было недостаточно. В результате в октябре 1972 г., стремясь обезопасить не только свою личную власть, но и тот курс, который уже принес серьезные результаты, Пак пошел на ужесточение системы государственного управления. Подобному сдвигу благоприятствовал и ряд других обстоятельств, в том числе определенные перемены в отношениях с США. К 1971 г. их экономическая помощь прекратилась, а военная помощь составляла лишь 10% бюджетных расходов на оборону, что не позволяло Америке больше оказывать экономическое давление на Пака, как раньше, удерживая от нежелательных с точки зрения Вашингтона шагов. Характерно, наконец, что в тот период правоавторитарные режимы, ориентированные на ускоренный экономический рост, оформились во многих странах Восточной и Юго-Восточной Азии (Индонезия, Тайвань, Таиланд и др.) В этом плане Пак Чжон Хи не отступал от общерегиональной тенденции и действовал даже с оглядкой на нее.

В октябре 1972 г. Пак Чжон Хи ввел военное положение и присвоил себе новые, по существу диктаторские полномочия. Данная политическая система, известная как «Юсин», сосредотачивала в руках Пак Чжон Хи колоссальную власть и позволяла узаконить его пожизненное президентство. Безусловно, при режиме «Юсин» Южная Корея продолжала успешно двигаться по пути экономической модернизации и по

30 Положение о том, что процесс ускоренной модернизации несет в себе угрозу политической дестабилизации, а с нею и срыва модернизационных мероприятий, обосновано у С. Хантингтона. См.: Huntington SP . Political Order in Changing Societies. New Haven-L., 1968, p. 41.

ряду показателей стала приближаться к уровню развитых стран. Однако ни значительные успехи в экономике, ни «закручивание гаек» и репрессивные меры по отношению к политической оппозиции не стали панацеей от новых проявлений нестабильности. Лишенная последних надежд на победу в электоральном состязании, оппозиция развернула уличные протесты, что привело к крупному политическому кризису летом 1979 г. А 26 октября 1979 г. режиму был нанесен смертельный удар: в результате покушения, совершенного начальником КЦРУ, Пак Чжон Хи был убит. Как позднее установил суд, начальник КЦРУ Ким Чжай Кю имел сообщников в рядах армии и президентской администрации. Иными словами, к 1979 г. недовольство правлением Пака затронуло различные слои южнокорейского общества, включая политическую и военную элиту. Из этого можно сделать вывод, что модернизаторский авторитаризм в Южной Корее (по крайней мере, в том виде, в каком он существовал к концу правления Пака) нуждался в трансформации.

Третий раздел содержит краткий обзор событий, последовавших в Южной Корее за убийством Пак Чжон Хи и концом системы «Юсин». Либерализация экономики, проводившаяся в ходе правления президентов Чон Ду Хвана и Ро Дэ У, а также демократизация государственной системы, начавшаяся в 1988 г., привели к тому, что у представителей государственно-политической элиты и крупного бизнеса возникло множество точек соприкосновения и мотивов к сближению. Иными словами, в Южной Корее стали появляться элементы, свойственные системе бюрократического капитализма. Конечно, они были не настолько сильны и проявлялись не столь явно, как в Индонезии, где бюрократия, патронируя предпринимателей, сплошь и рядом сама активно (порой почти легально) занималась коммерцией, но последствия растущей коррупции и финансовых махинаций не замедлили сказаться на прочности всей южнокорейской экономической системы.

Либерализация финансовой сферы, проведенная, по мнению ряда южнокорейских экспертов, чересчур поспешно и непродуманно, привела к бурному росту задолженности ряда банков и чеболей по краткосрочным кредитам, которые набирались для осуществления долгосрочных проектов. Азиатский финансовый кризис 1997-1998 гг. выявил серьезные проблемы ряда чеболей и крупных банков, что поставило экономику страны в трудное положение.

Но все же таких тяжелых потрясений, какие пережила тогда же Индонезия, Южная Корея не испытала. Среди прочего, это свидетельствует о достаточной основательности экономической системы, созданной в период правления Пак Чжон Хи.

В заключении подводятся основные итоги исследования, выявляются как сходные черты, так и различия в индонезийском и южнокорейском вариантах политического авторитаризма.

Сходство связано прежде всего с определенным параллелизмом стадиально-исторических условий обеих стран (освобождение от колониальной зависимости, роль армии в этом процессе, необходимость ускоренного развития, противостояние «коммунистической опасности» в контексте биполярного мира и пр.). Сходны были и предпосылки прихода к власти рассматриваемых лидеров (кризисная ситуация в результате отсутствия консенсуса в обществе). Все это привело к созданию однотипных режимов, проводивших стратегию ускоренной модернизации. И в этих процессах оба лидера сыграли значительную роль.

И в Индонезии, и в Южной Корее важнейшим исходным пунктом строительства дееспособной авторитарной власти являлось формирование правящих блоков с участием влиятельных военных, чиновничьих, технократических и предпринимательских группировок. Именно их коренные интересы выражал опиравшийся на них - и в этом смысле от них зависимый - верховный национальный лидер. Ими же уполномоченный на поддержание и корректировку внутриэлитного (и шире - общественного) консенсуса, имевший возможность играть на противоречиях между его участниками, лидер обладал той мерой самостоятельности, которая позволяла - как Сухарто, так и Пак Чжон Хи - оказывать серьезное воздействие не только на конкретные события, но и на долгосрочные политические процессы.

Различия же проявились как в особенностях индонезийского политического режима, так и в степени эффективности осуществления модернизации. Если говорить о последнем аспекте, то стратегия развития, выработанная в эпоху Пак Чжон Хи, обеспечила более устойчивый и результативный рост, большее социальное наполнение преобразований. В частности, «Движение за новую деревню», начатое Паком, способствовало аграрной модернизации и определенному смягчению разрывов между городом и деревней. В сравнении с этим система бюрократического капитализма, утвердившаяся при Сухарто, оказалась более уязвимой, что проявилось в годы Азиатского кризиса (не обошедшего, впрочем, ни одну из двух стран).

Успешное экономическое развитие Южной Кореи способствовало росту среднего класса, что открыло дорогу последующей демократизации. Объективно политический режим Пак Чжон Хи «работал» на это, несмотря на жесткость принятой им в последние годы системы «Юсин» и трагический конец самого лидера. В этом плане правление Сухарто (особенно учитывая его политическое долголетие) было более безальтернативным. Не случайно после его ухода Индонезия испытывает

дефицит крупных политических руководителей, что осложняет перспективу политической демократизации и дальнейшего развития страны.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Прозоровский A.C. Сухарто и модернизаторский авторитаризм в Индонезии // Глобализация и регионализация в современном мире. Материалы международной научной конференции. 15-20 сентября 2001 г. Ростов-на-Дону, 2001, с. 94 - 103.

2. Прозоровский A.C. Политическое лидерство в модернизирующихся обществах // Мировая экономика и международные отношения в начале XXI века. Актуальные проблемы глазами молодых ученых. М., ИМЭМО, 2004, с. 54 - 60.

3. Прозоровский A.C. Модернизаторский авторитаризм в Индонезии и Южной Корее // МЭиМО, М., 2004, № 7., с. 83 - 92.

Подписано в печать 15.12.2006 Формат 60x84/16 Гарнитура «Тайме». Печать офсетная. Объем 1,5 п.л. 1,2 а.л. Тираж 100 экз. Заказ 60 ИМЭМО РАН

117997, Москва, Профсоюзная, 23

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Прозоровский, Анатолий Станиславович

Введение.

Глава I. Политическое лидерство: теоретические аспекты.

1.1. Классификации типов лидерства.

1.2. Специфика политического лидерства в контексте модернизации.

1.3. Модернизаторский авторитаризм.

Глава II. Сухарто и «новый порядок» в Индонезии.

2.1. Индонезия до 1965 г.

Завоевание независимости.

Популизм Сукарно и его крах.

Индонезийская политическая культура.

2.2. Сухарто - лидер «нового порядка».

Армия и политика в Индонезии.

Переворот.

Авторитарно-бюрократическая система в Индонезии при Сухарто.

Экономическая модернизация 70-90х гг.

2.3. Конец «эры Сухарто».

Глава III. Пак Чжон Хи и форсированная модернизация в

Южной Корее 1961-1979 гг.

3.1. Политические предпосылки южнокорейского авторитаризма.

Первая республика в Южной Корее.

Вторая республика в Южной Корее.

Политическая культура Кореи.

3.2. Третья республика в Южной Корее (1961 - 1979).

Приход генерала Пак Чжон хи к власти.

Консолидация авторитарного режима.

Ужесточение методов государственного управления и система «Юсин».

Экономическое развитие Южной Кореи.

- Внешняя политика Южной Кореи при Пак Чжон Хи

3.3. Правление Пак Чжон Хи: итоги и последствия.

Введение диссертации2007 год, автореферат по политологии, Прозоровский, Анатолий Станиславович

Актуальность темы

После крушения мировой колониальной системы во второй половине XX в. перед народами, освободившимися от внешней зависимости, встали задачи преодоления экономической отсталости, создания современных политических структур, проведения преобразований в сфере культуры, другими словами - задачи всесторонней модернизации. Если для стран Западной Европы вступление в эпоху Нового времени было процессом во многих отношениях естественно-историческим, то уже в странах, представлявших «второй эшелон» мирового капитализма, - таких, как Россия и Япония, - государству приходилось брать на себя роль локомотива обновления, способствовать созданию крупной промышленности, налаживанию финансовых и транспортных систем. Еще сложнее оказалась роль государства в «третьем эшелоне» (к которому принадлежало подавляющее большинство незападных стран). Там ему выпало руководить процессом модернизации едва ли не во всех сферах общественной жизни, самому создавать необходимые предпосылки данного процесса - так или иначе стимулировать рост национального предпринимательства, формировать экономические и политические институты, правовые нормы, системы образования, выдвигать официальные идеологические установки и пр. Масштабы и сложность этих задач объективно требовали высокой централизации государственного управления. С ней же властные элиты развивающихся стран обычно связывали и перспективу политической стабильности в обществах, разделенных внутри себя многообразными этноплеменными, лингвистическими, религиозными барьерами, - тем более что первые попытки освоения западной демократии оказывались, как правило, неудачными, провоцировали всевозможные конфликты интересов, а нередко и кризисы национальной государственности. Откликом на эти вызовы явилось становление авторитарных режимов на большой части «третьемирского» политического пространства, выдвижение «сильных» лидеров, не просто возглавлявших эти режимы, но претендовавших на роль верховных дирижеров процесса модернизации, пытавшихся диктовать его основные направления, содержание и стилистику.

Сегодня, полвека спустя, авторитарные режимы как будто сдают свои позиции в развивающемся мире. Однако уже тот факт, что в подавляющем большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки процессы модернизации все еще далеки от завершения, предостерегает от поспешных суждений об «окончательной победе» демократии, - тем более, что новые представительные институты зачастую выглядят достаточно шаткими. Как достижения, так и просчеты модернизаторского авторитаризма представляют собой уроки, имеющие значение не только в пределах национально-государственных границ. Успехи и неудачи соответствующих руководителей дают серьезную пищу для размышления всем тем, чья деятельность связана с осмыслением процессов модернизации в современном мире, направлена на практическое содействие их продолжению и завершению. На взгляд диссертанта, приведенные соображения подтверждают высокую актуальность избранной темы.

Объект исследования

В качестве объекта исследования избрана деятельность национального лидера, стоящего во главе авторитарного режима и координирующего политические, экономические, идеологические усилия власти, направленные на модернизацию периферийного общества.

Предмет и хронологические рамки исследования

Предметом исследования послужила практика государственного управления и социальных преобразований, сложившаяся в Индонезии и Южной Корее в годы, когда во главе этих стран стояли генералы-президенты Сухарто (1967-1998) и Пак Чжон Хи (1963-1979) - яркие представители модернизаторского авторитаризма. За годы их правления Индонезия и

Южная Корея значительно продвинулись по пути социально-экономического развития. Вместе с тем, о трудностях, возникших на этом пути, свидетельствует уже то, что Пак Чжон Хи пал жертвой верхушечного заговора (1979), а Сухарто, продержавшийся у.власти гораздо дольше, все-таки был вынужден уйти в отставку в разгар Азиатского валютно-финансового кризиса, потрясшего Индонезию не только экономически, но и политически (1998). Стремясь выявить как сильные, так и уязвимые стороны модернизаторского авторитаризма, диссертант определил хронологический диапазон исследования как вторую половину XX века, охватывающую не только периоды правления обоих диктаторов, но также времена, предшествовавшие установлению диктатур, и события, последовавшие за их падением.

Цель и задачи исследования

Целью исследования был поиск общих моментов и специфических черт, характерных для режимов Сухарто и Пак Чжон Хи, с акцентом на выявление роли верховного лидера в ускорении и регулировании процессов модернизации. Работая в этом направлении, диссертант решал ряд исследовательских задач. В частности, рассматривались теоретические подходы к изучению политического лидерства как такового, бытующие в современной политической науке; определялись и подвергались анализу основные причины возникновения авторитарных политических режимов в Индонезии и Южной Корее, обозначались этапы их эволюции; выяснялись причины успехов и неудач, сопутствовавших действиям верховных руководителей двух стран.

Теоретико-методологические основы исследования

Проводя изыскания по заявленной теме и стремясь представить объективную картину событий и процессов в изучаемых странах, намерений и поступков их лидеров, диссертант руководствовался принципами историзма, требующими рассматривать и оценивать те или иные явления в конкретном временном и социальном контексте. Выбор предмета исследования предопределил широкое использование методов сравнительного анализа. Что касается подходов диссертанта к феномену модернизаторского авторитаризма, то они отрабатывались с опорой на идеи отечественных авторов и авторских коолективов, опубликовавших в свое время такие этапные труды, как «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного» (1984) и «Авторитаризм и демократия в развивающихся странах» (1996). Следует особо упомянуть в этом плане концепции первичной, вторичной и третичной моделей капиталистического развития (Н.А.Симония) и трех «эшелонов» мирового капитализма (В.Г.Хорос), а также труды В.Ф. Ли, К.Л. Майданика, Г.И. Мирского, М.А. Чешкова и др.

Источники и биографические материалы

Прослеживая эволюцию государственно-политических структур независимой Индонезии и Республики Корея, диссертант пользовался текстами конституций, действовавших в обеих странах в рассматриваемые периоды, сборниками других официальных документов, печатными трудами и текстами публичных выступлений руководителей государств1. Среди источников этой группы - книга Сухарто «Мои мысли, слова и дела (1992)», книги Пак Чжон Хи «Путь нашей нации (1970)», «Страна, революция и я (1970)», «Построим нацию (1971)», «Сымаиль: новое корейское общественное движение (1979)» . Знакомство с этими публикациями

1 Конституция Республики Индонезии // Конституции государств Юго-Восточной Азии и Тихого океана. М., 1960; Конституция Индонезии 1945 года - творение человека. М., 2000; The 1945 Constitution of the Republic Indonesia. Djakarta, 1966.

2 Soeharto. My Thoughts, Words and Deeds - An Autobiography. Jakarta, 1992; Park Chung Нее. Our Nation's Path. Seoul, 1970; idem. The Country, The Revolution and I. Seoul, 1970; idem. To Build a Nation. Wash., 1971; idem. Saemaul. Korea's New Community Movement. Seoul, 1979. позволило взглянуть на соответствующие политические режимы глазами их лидеров, лучше понять логику и мотивы действий авторитарной власти. С другой стороны, привлекались труды видных оппозиционеров (в частности, статьи Ким Дэ Чжуна3) с оценками тех или иных аспектов деятельности правящих кругов. В ряде случаев (как, например, при рассмотрении обстоятельств введения чрезвычайного положения в Южной Корее в 1972 г.) полезным было и знакомство с материалами исследовательских служб американского Конгресса4. При реконструкции хода общественно-политических событий второй половины XX в. в Индонезии и Южной Корее использовалась отечественная и зарубежная общественно-политическая периодика того времени. В данной связи хотелось бы специально выделить информационно и аналитически насыщенные статьи из гонконгского еженедельника «Фар Истерн экономик ревью»5.

Важной составляющей исследовательского процесса было изучение трудов, в которых так или иначе систематизированы сведения о частной жизни и политической деятельности Сухарто и Пак Чжон Хи. Объемистые политические биографии Сухарто опубликованы такими зарубежными авторами, как О.Г. Рудер (1969) и P.JI. Элсон (2001)6. Подчеркнем, что первый из них, имея возможность обозреть лишь первые годы президентства Сухарто (включая 1965-1966 гг., отмеченные жесточайшими проявлениями антикоммунистического террора), сосредоточился на тех аспектах официальной политики, которым сочувствовал вполне. Этого огреха не избежал и Элсон. Но все же его работа охватывает весь период правления Сухарто, подводит основные итоги деятельности последнего, выполнена на

3 КимДэ Чжун. Южная Корея: драмы и надежды демократии. М., 1992.

4 См., например: Korea and the Philippines: November 1972. A Staff Report for Committee on Foreign Relations, United States Senate. Wash., 1973.

5 Far Eastern Economic Review. Hong Kong, 1961-1998.

6 Roeder O.G. The Smiling General. President Soeharto of Indonesia. Djakarta, 1969; Elson R.L. Suharto: A Political Biography. N.Y., 2001. богатом фактическом материале и в целом представляется не столь тенденциозной.

Что касается обстоятельств жизни и деятельности Пак Чжон Хи, то они с большей или меньшей степенью подробности излагаются в ряде англоязычных изданий, посвященных становлению его режима и кризисным моментам в его истории, эволюции южнокорейской политической системы и проблематике сосуществования двух корейских государств на протяжение у последних 50 лет. Кроме того, ряд фрагментов автобиографического характера содержится в собственных книгах Пак Чжон Хи. Хотя информация, приведенная в них, избирательна и далека от полноты, диссертант не считал возможным пренебрегать ею.

Характерно, что в советский период отечественные востоковеды не создали специальных работ монографического формата о Сухарто и Пак Чжон Хи - лидерах, в деятельности которых, в силу их откровенной враждебности коммунизму и репрессий по отношению к левым, предпочитали не замечать акцента на ускорение модернизационных процессов. Тем не менее, нельзя не упомянуть, что при выполнении данной работы диссертант периодически пользовался весьма добротной публикацией М.С. Капицы и Н.П. Малетина - политической биографией первого индонезийского президента Сукарно, дающей хорошее представление об обстановке, в которой формировался как личность и готовился заявить о своих претензиях на власть генерал Сухарто8.

Использованная литература и степень разработанности темы

Подготовка диссертации по заявленной теме предполагала, с одной стороны, изучение трудов, в которых обоснованы теоретические подходы к проблеме лидерства как такового и политического лидерства в частности, а с другой - ознакомление с большим массивом страноведческой литературы.

Oberdorfer D. The Two Koreas: A Contemporary History. Addison-Wesley, 1997; Joungwon Kim. Divided Korea. The Politics of Development. 1945-1972. New Jersey, Seoul, 1997.

8 Капица M.C. Малетин Н.П. Сукарно. Политическая биография. М., 1980.

К наиболее значимым исследованиям первой группы, привлекшим внимание диссертанта, следует отнести монографии американского ученого Джеймса Мак Грегора Бернса и французского политолога Жана Блонделя, а также американского социопсихолога Дж.Белла9. Более подробный анализ идей и положений, содержащихся в этих работах, представлен в первой главе диссертационного исследования.

Кроме того, ряд отечественных исследований служил источником общеметодологических оценок, связанных с особенностями государства и практикой государственного руководства в незападном мире. Помимо работ, упомянутых при описании теоретико-методологических основ настоящего исследования, необходимо обратить внимание на сборник статей «Общество, элита и бюрократия в развивающихся странах Востока» (научный руководитель и редактор В.Ф. Ли)10. Будучи новаторской для своего времени, эта книга содержала обоснование особой роли государства в преобразовании пост-колониальных афро-азиатских обществ (включая индонезийское и южнокорейское).

Что касается отечественных и зарубежных исследований по различным акпектам развития и современного положения Индонезии и Южной Кореи, то, работая с ними, диссертант не в последнюю очередь стремился обозреть «предысторию вопроса» - уяснить, в чем заключались политические, экономические, культурные предпосылки перехода к модернизаторскому авторитаризму в этих странах.

Подчеркнем, что усилиями ряда советских и российских востоковедов создан целый массив исследований, охватывающих различные аспекты новейшей индонезийской и южнокорейской истории. Это, в частности, монографии и статьи о зарождении национально-освободительного движения, политической деятельности крупнейших национальных лидеров, организаций и партий, принимавших участие в антиколониальных

9 Burns J. М. Leadership. N.Y. е. а, 1978; Blondel J. Political Leadership: Towards a General Analysis. L., 1987; Bell G.D. The Achievers. Preston-Hill, 1973.

10 Общество, элита и бюрократия в развивающихся странах Востока. Кн. 1-2. М., 1974. движениях, войнах и революциях; о роли, которую играли в революционных процессах местные коммунисты; о положении и борьбе внутри правящих элит по вопросу о выборе государственного курса и пути социально-экономического развития; наконец, но не в последнюю очередь, о тех социокультурных особенностях Индонезии и Южной Кореи, без учета которых изучение политических событий и тенденций в этих странах не будет полноценным. Среди авторов, писавших на эти темы, - А.А. Губер,

A.Б.Беленький, А.Ю. Другов, Г.Ф. Ким, В.Ф. Ли, В.М. Мазуров, А.Б. Резников, Н.А. Симония, А.В. Торкунов, В.А. Цыганов, Ф.И. Шабшина11.

События, имевшие место в Индонезии и Южной Корее в течение первых двух послевоенных десятилетий, отражены с достаточной полнотой и во многих иностранных исследованиях - в частности, в трудах Дж. Кейна,

B. Вертхейма, Г.Фита, ставших классикой, в монографиях Б. Каммингса, А. Нама, Дж. Пэлэ, пользующихся заслуженной известностью12. Существуют, разумеется, и работы, написанные непосредственными очевидцами и участниками событий того времени (к примеру, те же публикации Сухарто и Пак Чжон Хи, о которых говорилось ранее).

Важнейшим аспектом подготовки диссертации был. анализ печатных материалов, посвященных происхождению, сущности и деятельности исследуемых политических режимов, тому систематическому лавированию

11 Губер А.А. Индонезия. Социально-экономические очерки. M.-JI., 1932; Беленький А.Б. Национальное пробуждение Индонезии. М., 1965; Другов А.Ю., Резников А.Б. Индонезия в период «направляемой демократии». М., 1969; Ким Г.Ф/, Ли В.Ф. Россия и Корея в геополитике евразийского Востока (XX в.). М., 2000; Национально-освободительное движение в Индонезии 1942-1965 гг. М., 1970; Симония Н.А. Буржуазия и формирование нации в Индонезии. М., 1964.; он же. Страны Востока: пути развития. М., 1975; Торкунов А.В. Загадочная война: корейский конфликт 1950-1953 гг. М., 2000; Цыганов В.А. Национально-революционные партии Индонезии (1927-1942). М., 1969; он же. История Индонезии. Учебник. 4.2. М., 1993; Шабшина Ф.И. Южная Корея 1945-1946. Записки очевидца. М., 1974.

12 Cummings В. The Origins of the Korean War. Vol.2. The Roaring of the Cataract 1947-1950. N.J., 1990; Feith H. The Decline of Constitutional Democracy in Indonesia. N.Y., 1962; Kahin G.T. Nationalism and Revolution in Indonesia. 3-d print N.Y., 1955; Nahm C. A. Korea. Tradition and Transformation. Seoul, 1988; idem. Introduction to Korean History and Culture. Seoul, 1993; Palais B. J. Politics and Policy in Traditional Korea. L., 1991; Wertheim W.F. Indonesian Society in Transition. The Hague-Bandung, 1956. между отдельными элитарными группировками и подразделениями социума, которое столь характерно для авторитарной власти. Среди наиболее содержательных работ, выполненных в СССР/России и освещающих эти вопросы, - книги и статьи JI.M. Демина, А.Ю. Другова (А.Ю. Юрьева), В.М. Мазурова, Г.И. Мирского, А.А. Прошина, В.В. Сумского, А.А. Тимонина, В.А. Федорова. Г.И. Чуфрина13. Говоря об их коллегах, занимавшихся и занимающихся аналогичными темами за пределами нашей страны, прежде всего в США и Австралии, необходимо назвать такие имена, как М. Ватикиотис, Дж. Ким, Д. Кингсбери, X. Макдональд, Д. Обердорфер, П. Поломка, А. Шварц 14. Особого внимания заслуживают работы А. Шварца, Д. Кингсбери и Д. Обердорфера, для которых характерен очень широкий охват проблем (от экономических и политических реформ до особенностей национального менталитета), в сочетании с привлечением объемного фактического материала.

Постановка вопроса о роли вооруженных сил в процессе модернизации диктуется, применительно к 60-80-м гг. XX в., внутриполитическими реалиями обеих стран. Но если в Южной Корее армию в общем вернули в казармы через некоторое-время после переворота, возглавленного Пак Чжон Хи, а за режим полицейского контроля над обществом отвечали прежде всего

13 Демин Л.М., Другое А.Ю. Чуфрин Г.И., Индонезия: закономерности, тенденции, перспективы развития. М., 1987; Другое А.Ю. Политическая власть и Эволюция политической системы Индонезии (1965-1988). - М., 1989; Юрьев А.Ю. Индонезия после событий 1965 г. М., 1973; Мазуров В.М. От авторитаризма к демократии (практика Южной Кореи и Филиппин). М., 1996; Мирский Г.И. «Третий мир»: общество, власть, армия. М., 1976; он же. Исторические корни авторитарных тенденций и факторы, способствующие их сохранению // Авторитаризм и демократия в «третьем мире». М., 1991; Республика Индонезия: политика, экономика, идеология 1965-1977 гг. М., 1978 Федоров В.А. Эволюция авторитарных режимов на Востоке. М., 1992; Прошин А.А., Тимонин А.А. Неоколониализм США и Южная Корея. М., 1985; Сумский В.В. Почему держался так долго и почему рухнул в одночасье индонезийский «новый порядок» // Место и роль государства в догоняющем развитии. М., 1999.

14 Polomka P. Indonesia Since Sukarno. Blackburn, 1971; Joungwon Kim. Divided Korea. The Politics of Development. NJ, Seoul, 1997; Kingsbury D. The politics of Indonesia. Oxford, 1998; Oberdorfer D. The two Koreas: A Contemporary History. Addison-Wesley, 1997.McDonald H. Suharto's Indonesia. Blackburn, 1980; Schwarz A. A Nation in Waiting. Indonesia in the 1990s. Boulder, 1994; Vatikiotis M. Indonesian Politics under Suharto: The Rise and Fall of the New Order. L., N.Y.,1999. спецслужбы, то в Индонезии армейское командование активно участвовало в повседневном управлении страной задолго до прихода Сухарто к власти. Для слабого индонезийского государства армия с ее жесткой иерархической структурой была своего рода внутренним стержнем, позволявшим поддерживать в рабочем состоянии всю государственную систему. Об этой ее своеобразной роли подробно писали у нас в советские годы Е.В. Голубева, Г.И. Мирский, Р.Э. Севортян, в ранний пост-советский период - Л.П. Панченко, а за рубежом - австралийские авторы Д. Дженкинс и X. Кроуч (уделившие, среди прочего, немало внимания тем принципам ротации военного руководства, которые Сухарто использовал в целях профилактики «брожения умов» в генеральской среде, удаления с политической арены неугодных ему военных группировок и пр.)15.

Как уже отмечено, авторитарные режимы Сухарто и особенно Пак Чжон Хи в немалой степени способствовали экономическому росту и общему ускорению процессов модернизации. Вопросы экономического роста и развития Индонезии и Южной Кореи нашли подробное освещение в работах Ю.Г. Александрова, М.А. Андреева, В.Я. Архипова, А.А. Бучкина, Л.Ф. Пахомовой, Ю.А. Плеханова, Н.А. Симония, С.С. Суслиной, а также Ён Ми Кима, Дж. Мэки, Р. Робисона и др.16.

15 Голубева Е.В. Государственная бюрократия и политика: Индонезия и Филиппины 70-80 гг. М., 1988.; Мирский Г.И. «Третий мир»: общество, власть, армия.; Панченко Л.П. Армия и модернизация общества. Опыт Индонезии. М., 1994.;Севортян Р.Э. Армия в политическом режиме стран современного Востока. М., 1973; он же. Исторический опыт жесткой власти // Авторитаризм и демократия в «третьем мире». М., 1991; Crouch Н. The army and politics in Indonesia. L., 1978.; Jenkins D. Suharto and his Generals: Indonesian Military Politics 1975-1983. N.Y., 1984.

16 Александров Ю.Г. Современная Индонезия: Аграрная политика 1965-1972 гг. М., 1977; Андреев М.А. Ликвидация экономических позиций голландского империализма в Индонезии. М., 1962; Архипов В.Я. Экономика и экономическая политика Индонезии 1945-1968 гг. М., 1971; Бучкин А.А. Социальная эволюция современной Юной Кореи. М., 1987; Пахомова Л.Ф. Национальный капитал в экономике Индонезии. М., 1966; Плеханов Ю.А. Индонезия: проблемы развития. М.,1980; Симония Н.А. Индонезия. М., 1978; Суслина С.С. Промышленность Южной Кореи. М., 1988; она же. Республика Корея на постиндустриальной стадии развития (конец 80-х - начало 90-х годов). М., 1997; Еип Мее Kim. Big Business, Strong State 1960-1990. N.Y., Albany, 1997; Robison R. Indonesia: The Rise of Capital. Sydney, 1988; The Chinese in Indonesia: Five essays. Honolulu, 1976.

Анализируя экономический курс режима Сухарю, невозможно обойти вниманием феномен так называемого бюрократического капитализма. Охарактеризованный в работах Н.А. Симония как паразитический, этот вид капитализма формировался в Индонезии еще в период «направляемой демократии» и получил дальнейшее развитие при «новом порядке». О влиянии бюрократического капитализма на функционирование индонезийской экономики, об избирательном покровительстве государства отдельным компаниям и лицам, о всякого рода «обменах услугами» между властью и бизнесом говорится также в работах В.Я. Архипова, а австралиец Р. Робисон посвятил этим вопросам крупное монографическое исследование.

Что касается южнокорейской экономики, то ее подъем был неразрывно связан с таким феноменом, как финансово-промышленные группы-чеболи. Историю возникновения чеболей, их роста и взаимодействия с режимом Пак Чжон Хи подробно освещает южнокорейский исследователь Ён Ми Ким. Многие данные о состоянии экономики Южной Кореи на разных этапах истории этой страны, о государственной политике поощрения индустриализации и промышленного экспорта диссертант почерпнул в работах С.С. Суслиной.

Становление обоих режимов проходило в условиях противостояния двух мировых систем, что не могло не сказаться на внешнеполитических действиях Сухарто и Пак Чжон Хи. Как для Индонезии, так и для Южной Кореи под властью авторитарных правителей были характерны, при несомненной политико-идеологической ориентации на США и другие страны Запада, определенные противоречия с ними, включая и такие, которые вытекали из различий в понимании текущих задач модернизации. Среди тех, кто преподносит проблемы этого ряда компетентно, со многими тонкостями и оттенками, назовем Н.П. Малетина и В.Ф. Урляпова, а также М. Лифера и Д. Обердорфера17.*

Процесс ускоренной модернизации не может не проверять на прочность традиционные системы ценностей, складывавшиеся веками. Перед обществом. возникает; целый комплекс задач, успешное решение которых невозможно не только без четкого администрирования, но и без определенных объединяющих идей, адекватного идеологического обеспечения. Индонезия - одна из тех стран, на примере которых отечественные востоковеды особенно хорошо проработали вопросы, связанные с предысторией и эволюцией официальных идеологий, а также ряда неофициальных идейных течений в условиях авторитарных режимов. Об этом свидетельствуют книги таких ученых, как А.Б. Беленький, JI.M. Ефимова, А.И. Ионова, В.В.Сумский18.

При работе над диссертацией автор обращался к научной литературе, в которой подвергнута анализу культурная специфика Индонезии и Южной Кореи, и в особенности их политические культуры. Без знаний об этом зачастую невозможно понять мотивы, которыми руководствовались верховные лидеры при принятии тех или иных решений (не говоря о форме, в которую эти решения облекались). Вопросам социо- и политико-культурного облика рассматриваемых. стран посвящен ряд работ' таких видных отечественных исследователей, как С.В. Волков, А.Ю. Другов, С.С. Кузнецова, А.Н. Ланьков19. Опираясь на их достижения, диссертант не мог

17 Малетин Н.П. Внешняя политика Индонезии 1965-1979 гг. М., 1981; Урляпов В.Ф. Индонезия и международные отношения в азиатско-тихоокеанском регионе. М., 1993; LeiferM. Indonesia's Foreign Policy. L, 1983.

18 Беленький А.Б. Идеология национально-освободительного движения в Индонезии 19171942 гг. М, 1978.; Ефимова JI.M. Современный ислам и политика на зарубежном Востоке. М., 1986; Ионова А.И. «Мусульманский национализм» в современной Индонезии 19451965 гг. М., 1972; Сумский В.В. Национализм и авторитаризм. Политико-идеологические процессы в Индонезии, Пакистане и Бангладеш. М., 1987.

19 Волков С.В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987; Другов А.Ю. Индонезия: политическая культура и политический режим. М., 1997; Кузнецова С.С. У истоков индонезийской культуры. (Яванская культурная традиция XVII-XX вв.). М., 1989; Ланьков А.Н. Политическая борьба в Корее XVI-XVIII вв. СПб, 1995; он же. Корея: будни и праздники. М., 2000. оставить без внимания и построения ряда маститых зарубежных авторов (в первую очередь американцев Б. Андерсона и К. Гирца, дающих важные ключи к пониманию политического поведения яванцев как представителей крупнейшего из этносов Индонезии) .

Поскольку тема экономических и политических изменений в рассматриваемых странах после того, как режимы Сухарто и Пак Чжон Хи прекратили свое существование, также затронута в диссертации, автор был должен ознакомиться с литературой, в которой эти изменения так или иначе отражены. Среди материалов, особенно пригодившихся в этом отношении, -статьи Е.П. Бажанова, в которых дан анализ современного политического

71 развития Южной Кореи .

Заключая данный обзор, хотелось бы подчеркнуть, что для целого ряда книг и статьей, посвященных Индонезии и Южной Корее второй половины XX в., все-таки характерен скорее акцент на крупных событиях и процессах, имевших место в эпоху господства авторитарных режимов, чем на личностях, помимо которых никакие события и процессы происходить не могли. Особенность данной диссертации - в том, что в ней предпринята попытка взглянуть на феномены модернизации Индонезии и Южной Кореи с учетом личностного фактора, который придает даже сходным явлениям уникальность и неповторимость.

Научная новизна

Новизна исследования связана прежде всего с тем, что впервые в отечественной (и, насколько можно судить, зарубежной) научной литературе роль национального лидера в процессе модернизации показана путем сравнительного анализа материалов таких развивающихся стран, как Индонезия и Южная Корея.

20 Anderson B.R.O'G. The Idea of Power in Javanese Culture // Culture and Politics in Indonesia. Ithaca, L., 1972; Geertz C. The Religion of Java. Chicago, L., 1976.

21 Бажанов Е.П. Актуальные проблемы международных отношений. Избранные труды (в 3-х томах). М., 2001-2002.

При этом общий взгляд на деятельность Сухарто и Пак Чжон Хи во многом определялся пониманием, что форсированное развитие в странах второго и третьего «эшелонов» мирового процесса модернизации, особенно на начальных своих этапах, едва ли не повсюду протекает при активном участии авторитарной власти. Отсюда - правомерность акцента на созидательных аспектах деятельности режимов «сильной власти». Подобный акцент, как представляется, отличает данную работу от подавляющего большинства трудов об Индонезии при Сухарто и Южной Корее при Пак Чжон Хи, выполненных отечественными учеными.

Вместе с тем диссертант стремился избегать апологетики, отдавая себе отчет в том, что можно назвать парадоксами и ловушками авторитарной модернизации. Так, авторитарный режим, озабоченный развитием национального бизнеса и поощряющий его, постоянно рискует переступить черту, за которой властный патронаж оборачивается сращением бюрократической и деловой верхушки, что чревато негативными последствиями.

Немаловажно и то, что социально-экономические сдвиги, вроде бы создающие предпосылки будущей демократизации, в более близкой перспективе отзываются растущей подвижностью различных общественных групп, проявлениями политической нестабильности, вынуждая правителей скорее к дальнейшей централизации власти, чем к мерам обратного рода. С вызовами как первого, так и второго типа пришлось столкнуться и Сухарто, и Пак Чжон Хи. Взгляд на их деятельность сквозь призму этих вызовов, сопоставление двух генералов-президентов с учетом того, как каждый из них откликался на эти вызовы, - особенность данной работы, опять-таки позволяющая говорить о ее новизне.

На защиту выносятся следующие положения:

Анализ деятельности двух национальных политических лидеров в Индонезии и Южной Корее позволяет выявить не только типологическое сходство в обоих случаях (в плане характеристики авторитарного режима, функций самого лидера, целей его деятельности и пр.) и определенные отличия, связанные с особенностями названных личностей и их стран, но и некоторые тенденции и закономерности политических процессов в контексте модернизации, в частности:

Форсированная «догоняющая» модернизация в развивающихся странах, представляющих «третий эшелон» мирового капитализма, предполагает доминирующую роль государства, как правило авторитарного.

Модернизаторский» авторитаризм образует властную пирамиду с национальным лидером во главе, не только персонифицирующим политический режим, но и являющимся гарантом проводимых преобразований.

Дирижистская политика «модернизаторского» авторитаризма в принципе не исключает тех или иных форм «обратной связи» с обществом.

Сращение бюрократии и бизнеса («бюрократический капитализм») -характерная особенность «модернизаторского» авторитаризма, таящая в себе опасность эрозии политических структур и торможения процессов модернизации.

Модернизаторский» авторитаризм (даже при определенной его жесткости) не воздвигает непреодолимых препятствий на пути к демократии. Напротив, решая вопросы экономического и социального развития, он взращивает средний класс, создает предпосылки политической либерализации и постепенно размывает основы собственного существования.

Апробация диссертации

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании Центра проблем развития и модернизации ИМЭМО РАН. Основные выводы и отдельные положения, содержащиеся в ней, излагались диссертантом в выступлениях на ряде научных конференций, в статьях для академической периодики (в том числе для журнала «Мировая экономика и международные отношения»).

Практическая значимость диссертации

Материалы данного исследования могут быть использованы в лекционных курсах, при подготовке востоковедов-политологов и историков. Диссертация может также послужить источником оценок и фактологических данных для сотрудников российских государственных учреждений, занимающихся анализом политической и экономической динамики стран Восточной Азии как перспективных внешнеполитических партнеров РФ.

Структура и основное содержание диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Во введении содержатся обоснования актуальности темы, обозначены объект, предмет и хронологические рамки исследования, выявлены его теоретико-методологические аспекты, представлены сведения об источниках и использованной литературе, высказаны соображения о научной новизне диссертации и ее возможном практическом применении.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Роль национального политического лидера в процессах модернизации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы рассмотрели деятельность национальных лидеров в двух азиатских странах - Сухарто в Индонезии и Пак Чжон Хи в Южной Корее в условиях переходного периода - эпохи ускоренной модернизации и укрепления национальной независимости. Проведенный анализ позволяет сделать некоторые выводы, касающиеся как сравнения результатов деятельности двух лидеров, так и их соответствия той исторической ситуации, в которой им пришлось играть лидерскую роль.

Прежде всего, необходимо сказать, что это роль была весьма значительной. И Сухарто, и Пак Чжон Хи персонифицировали длительные периоды в истории своих стран и политические системы, созданные в это время («новый порядок» в Индонезии, «Юсин» в Южной Корее). Они лично создавали эти системы и их идеологию. Они инициировали определенную экономическую политику в целях форсированной модернизации («бюрократический капитализм» в Индонезии, чеболи в Южной Корее). Оценивая результаты деятельности данных лидеров, можно выделить как немалые сходства, так и определенные различия.

Сходство в значительной мере объясняется типологической общностью исторической стадии эволюции названных стран, а также соответствующих исторических предпосылок. Добившись независимости после Второй мировой войны, обе страны пытались следовать определенным западным образцам в процессе создания своей государственности, но и там и тут попытки внедрить парламентскую демократию западного типа не принесли ни политической стабильности, ни позитивных сдвигов в экономике. Новые демократические структуры, как правило, оказывались отражением общества, страдающего от многочисленных слабостей, противоречий и «непереваренной» политизации. В рамках демократического процесса это зачастую оборачивалось активизацией партикуляристских предрассудков, что вело к непрерывному увеличению числа партий и фракций, затяжным спорам и конфликтам на политической сцене, носившим большей частью неконструктивный характер.

В обеих странах в большей или меньшей степени имели влияние коммунисты. Дело в том, что после обретения независимости Индонезия и Южная Корея не могли не реагировать на идеологические импульсы извне, где разворачивалось соперничество двух мировых систем. Социалистическая модель демонстрировала тогда впечатляющие успехи и выглядела реальной альтернативой западному капитализму. Рост коммунистических настроений наблюдался всякий раз, когда страны оказывались перед лицом экономического кризиса и политической дестабилизации. В Индонезии - в период «направляемой демократии», в Южной Корее - после обретения независимости (1945-46 гг.) и во время правления Чан Мена (1960-61 гг.). Крепнущие позиции коммунистов вызывали обеспокоенность в военной среде и послужили в обеих странах поводом для перехода армии в наступление.

Наконец, еще одно историческое сходство. До установления режимов Сухарто и Пак Чжон Хи и в Индонезии, и в Южной Корее уже сложились экономические системы, в которых военные играли не последнюю роль. Особенно выделялась в этом плане Индонезия, где армия изначально была не только вооруженной, но во многом политической и экономической силой. Впрочем, и в Южной Корее, где армия традиционно пользовалась меньшим авторитетом нежели, скажем, чиновники, близкая к президенту Ли Сын Ману армейская верхушка интегрировалась в политическую систему и экономику страны достаточно глубоко. Особенно укрепились позиции военных в обеих странах в конце 50-х гг.

Все вышеперечисленные сходства послужили предпосылками для захвата власти военными в Индонезии и Южной Корее. Неспособность режимов-предшественников решать насущные проблемы общества и стремление предотвратить дальнейший рост коммунистического влияния побудили генералов, имевших прочные позиции в политических системах обеих стран, пойти на решительные шаги по установлению авторитарных режимов.

Определенной исторической заслугой Сухарто и Пак Чжон Хи являлось то, что созданные ими политические системы были направлены на решение задач модернизации. Ведь немало авторитарных режимов оказывались неспособными к проведению модернизации, хотя порой и прикрывались соответствующими лозунгами. Индонезия же и Южная Корея явили собой пример «модернизаторского» авторитаризма - явления, представляющего собой случай наиболее продуктивного раскрытия возможностей политического авторитаризма.

Выбор именно авторитарной формы правления был не случайным по ряду причин. С одной стороны, возможности контроля и мобилизации общества при авторитаризме, как правило, превосходят таковые в условиях демократии. Если вспомнить, что экономическая сфера Индонезии и Южной Кореи в конце 50-х - начале 60-х гг. были в весьма плачевном состоянии, то становится ясно, что осуществить экономический подъем, а тем более, ускоренную модернизацию новая власть могла лишь с помощью крутых мер.

С другой стороны, авторитаризм предполагает доминирующее положение исполнительной власти и непосредственно главы государства в политической системе. Как уже отмечалось в первой главе диссертации, для стран так называемого третьего эшелона - основной массы государств Азии, Африки и Латинской Америки - были характерны сильное запаздывание с началом модернизационного процесса и ведущая роль государства в нем. Государство (зачастую именно в лице исполнительной власти) становилось главным инициатором модернизации, а порой руководило этим процессом во всех сферах общественной жизни. Эти тенденции были учтены военными Индонезии и Южной Кореи.

Также хорошо укладывалась в авторитарную политическую систему и первостепенная роль носителя высшей власти. Это было связано с целым рядом причин, начиная от низкой политической грамотности населения, которое плохо разбиралось в программах партий, но легко воспринимало обращенные к нему слова политических лидеров, и кончая стереотипами традиционной политической культуры, для которой роль первого лица была, как правило, очень характерна.

Наконец, если вспомнить, что в 50-х - 60-х гг. прошлого столетия в странах Юго-Восточной Азии авторитарные режимы стали возникать один за другим, то, можно утверждать, что установление авторитарных режимов в Индонезии и Южной Корее было обусловлено не только рядом сходных предпосылок, но и региональной тенденцией.

Сходство задач, стоявших тогда перед Индонезией и Южной Кореей, а также поиск их решения на путях авторитаризма, привели к тому, что модели управления обществом, создаваемые новой властью, оказались в ряде аспектов схожими. В обеих странах были созданы крупные организационные структуры, которым предстояло стать опорами новой власти и проводниками ее политического и экономического курса. В Южной Корее - это Корейское Центральное разведывательное управление (КЦРУ) и Управление экономического планирования (УЭП), в Индонезии - Оперативное командование по восстановлению безопасности и порядка (КОПКАМТИБ), Управление по координации разведдеятельности (БАКИН) и Бюро по проведению специальных операций (ОПСУС). Аналогом южнокорейского УЭП был БАППЕНАС - Управление планирования национального развития. Преобразованиям в области экономики уделялось особое внимание. Успехи в этой сфере должны были способствовать легитимизации военных режимов и ликвидации коммунистических настроений в обществе.

Под руководством Сухарто и Пак Чжон Хи страны совершили впечатляющий рывок в экономическом развитии. Промышленность Индонезии и Южной Кореи была поднята практически из руин. Начатое с легкой и пищевой промышленности, восстановление народного хозяйства осуществлялось на основе пятилетних планов развития, и проходило под контролем со стороны государства. При общей тенденции к первоочередному развитию импортозамещающей промышленности, уделялось внимание и созданию отраслей, ориентированных на экспорт. Особенно это проявилось в Южной Корее, где с самого начала экспортное производство рассматривалось, как важнейшее условие успешного развития, а в дальнейшем на нем стала базироваться вся экономическая стратегия.

Непосредственными проводниками экспортной стратегии в промышленности Южной Кореи стали чеболи. Возникнув в конце 50-х гг., они за годы правления Пака превратились из небольших семейных фирм в промышленных гигантов. И произошло это исключительно благодаря государству, которое, удерживая «командные высоты» в экономике, ограничивало действие рыночного механизма, регламентировало распределение кредитов и экспортных субсидий, контролировало внешнеторговые операции и регулировало цены. Сосредоточив в своих руках контроль над финансами и законодательно запретив крупному бизнесу иметь свои банки, Пак Чжон Хи лишил крупных предпринимателей финансовой независимости и стал, по сути, диктатором южнокорейской экономики и вместе с тем ее создателем.

В Индонезии аналог чеболей (с определенными натяжками и оговорками) присутствовал в лице финансово-промышленных империй Лима Сиу Лионга, Боба Хасана, Ибну Сутово и старших детей Сухарто.

Не был забыт аграрный сектор экономики. Вслед за развитием промышленности началась механизация и интенсификация сельского хозяйства. В Южной Корее реализация программы помощи селу, целью которой было предотвращение расслоения деревенского населения, обезземеливания и пауперизации крестьянства, началась в 1971 г. В рамках этой программы, получившей название «Движение за новую деревню» (ДНД), удалось сократить разрыв между динамично развивающимися городами и сохранявшими долгое время традиционный уклад сельскими районами. Кроме того, как считал Пак Чжон Хи, помимо улучшения материального положение деревни, ДНД способствовало укреплению авторитета власти на селе.

В Индонезии модернизация села не носила столь масштабного характера. Земельная реформа, подобная тем, которые имели место в НИСах первого поколения, в Индонезии не осуществлялась. Основой аграрного сектора здесь являлись крупные плантационные хозяйства, а крестьянская община (в особенности на Яве) страдала от нехватки земель. Тем не менее, даже в такой ситуации удалось добиться определенных успехов. Упор, сделанный государством на переселенческую политику и «зеленую революцию», позволил наконец-то добиться самообеспечения страны важнейшими сельскохозяйственными продуктами (в первую очередь рисом).

Ускоренная модернизация привела к определенным социальным изменениям. Увеличилась горизонтальная и вертикальная социальная мобильность населения, за годы форсированной модернизации образовался средний класс, сыгравший в дальнейшем не последнюю роль в расшатывании режимов и подталкивании их к демократизации. Вместе с тем произошло значительное расслоение общества. Само собой, доходы представителей власти и крупного бизнеса намного опережали доходы остальных категорий населения. Черта бедности искусственно занижалась.

Таким образом, ускоренное развитие оборачивалось для общества длительным напряжением, социальными дисбалансами и конфликтами. В принципе, как показал С. Хантингтон, это вещи неизбежные в ходе модернизации, когда возникают диспропорции между отдельными секторами народного хозяйства, между различными социальными группами, между обществом и властью в целом. Какое-то время уровень напряженности в обществе должен был расти и дальше, причем это напрямую было связанно с темпами модернизации. Примеры Индонезии при Сухарто и Южной Кореи при Пак Чжон Хи иллюстрируют этот тезис весьма наглядно.

Понимая и в какой-то мере предвидя эти трудности, оба лидера предприняли усилия к созданию мощной системы государственного управления, которая позволяла бы направлять общественную жизнь, и в которой в полной мере работала бы «вертикаль власти». Была реформирована и «упрощена» партийная система, механизм выборов был взят под контроль на самых разных уровнях. До определенного момента реформированная политическая система позволяла справляться с оппозицией и вспышками социального протеста, «выпускать пар». Однако, чем дальше, тем яснее вырисовывалась необходимость особых мер (особенно для быстро идущей вперед Южной Кореи).

Предвидя грядущие проблемы, Пак Чжон Хи решил пойти по пути «закручивания гаек», введя в октябре 1972 г. военное положение и присвоив себе по сути диктаторские полномочия, закреплявшиеся в новой конституции «Юсин». Эта система была призвана гарантировать пожизненное нахождение Пака у власти. Кроме того, «Юсин» должна была обеспечить безопасность и контроль над обществом в ходе выполнения третьего и четвертого пятилетних планов, предполагавших создание тяжелой и химической промышленности, перестройку экономической структуры с целью повышения ее конкурентоспособности, а также масштабные изменения в аграрном секторе и идеологической сфере.

Подобный резкий крен вправо окончательно нарушил консенсус между властью и обществом. Упрямое и жесткое проведение в жизнь Паком курса на форсированную модернизацию вызывало недовольство общества, уставшего от «затягивания поясов». Росло негодование оппозиции, которая сплотилась и закалилась за годы борьбы с режимом и которой новая конституция не оставляла шансов на победу. Вмешательство государства в экономику все больше тяготило чеболи, которые ощущали свою возросшую мощь. Наконец, даже с точки зрения южнокорейской политической культуры, действия Пака не соответствовали традиционным представлениям о стиле руководства корейских монархов, которые, как правило, играли роль арбитров в спорах между различными фракциями аристократов-бюрократов, нежели проводили какую-то свою линию. Политическая культура режима Пак Чжон Хи (базировавшаяся в своей основе на конфуцианстве) вместе с тем имела сильный «самурайский» оттенок, крайне неприятный для корейцев.

Сухарто действовал несколько иным образом, а именно, путем балансирования между различными силами - как поддерживающими режим, так и потенциально оппозиционными. С одной стороны, в отличие от Пака, Сухарто уделил гораздо больше внимания строительству своей партии власти - Голкару. Она оказалась фактическим продолжением бюрократической системы, поскольку в обязательном порядке включала в свои ряды всех государственных служащих, и, таким образом, была послушным орудием в руках власти.

С другой стороны, по мере необходимости укреплялись основные «подпорки» режима. Так, в 70-х гг. в армии - главной опоре режима - был осуществлен искусно направляемый процесс смены поколений, в ходе которого молодые военные должны были впитать от ветеранов «дух революции» и понимание важности «гражданской миссии» военных, но вместе с тем своим назначением были полностью обязаны президенту. Тогда же была пересмотрена официальная идеология Панча сила. Ее внешне неизменные и достаточно абстрактные положения были наполнены новым содержанием, отражавшим изменения, происходившие в стране под руководством «нового порядка». При этом Панча сила превратилась в руках режима в своеобразную идеологическую матрицу, любые попытки выйти за рамки которой жестко пресекались.

Следует заметить, что политика балансирования не означала для Сухарто отказа от жестких и даже жестоких мер. Любые антирежимные выступления подавлялись. Так, участники «Петиции пятидесяти», осуждавшие Сухарто за систематическое нарушение конституции 1945 года, сохранение двойной функции армии и использование официальной идеологии Панча сила для запугивания политических противников, были значительно ущемлены в правах, власть постаралась создать вокруг них политический вакуум. Савито Картовибово, бросивший вызов лично президенту, получил длительный срок тюремного заключения.

Вместе с тем балансирование между различными силами позволяло Сухарто и его режиму проявлять определенную гибкость. Президент всегда мог дистанцироваться от фактов применения очевидного насилия и использовать ситуацию для укрепления собственного положения (как это было, к примеру, в случае с расстрелом демонстрации в Восточном Тиморе). Следует иметь в виду, что подобное балансирование правителя вообще характерно для индонезийской политической культуры, которой Сухарто, надо сказать, старался следовать более адекватно, нежели его южнокорейский «коллега». Сочетание традиционной степенности и неторопливости, присущей яванским монархам, с выдвижением современных лозунгов и задач делало индонезийского президента не только верховным гарантом социальной «гармонии» (уподоблявшегося в этом смысле правителям средневековой Явы), но и прагматичным реформатором, исходящим из текущих потребностей переходного, модернизирующегося общества.

Не допуская перехода назревающих конфликтов в стадию открытых столкновений, Сухарто стремился (и преуспел в этом) долго поддерживать определенную стабильность в обществе. Однако в целом по настоящему не разрешенные противоречия постепенно накапливались, что рано или поздно должно было обернуться большими неприятностями для режима.

Оценивая сейчас, по прошествии многих десятилетий процесс эволюции авторитарных режимов в Индонезии и Южной Корее, можно сделать вывод, что путь, по которому пошел Пак Чжон Хи оказался более радикальным, но вместе с тем и обоюдоострым. Цели (частично достигнутые) заключались в том, что, во-первых, система «Юсин» давала Паку контроль за реализацией намеченной экономической стратегии.

Форсированная модернизация «по-корейски» требовала колоссальных капиталовложений. За годы правления Пак Чжон Хи внешний долг страны значительно вырос, но при этом постоянно ощущалась нехватка средств. На протяжении десятилетий Южная Корея балансировала на грани кризиса, одновременно удивляя мир невиданными темпами роста. В этих условиях ужесточение авторитарной системы было объяснимо.

Во-вторых, «Юсин», не оставляя оппозиции шансов на победу, способствовала тем самым сохранению политического статус-кво. С точки зрения Пака, оппозиционные партии еще не созрели для демократии. Их традиционная тяга к делению на фракции и бесконечная политическая «грызня» вызывали опасения Пак Чжон Хи в том плане, что судьба модернизации будет поставлена на карту, если допустить такую оппозицию к власти. Следует напомнить, что попытки привлечения представителей оппозиции к работе правительства имели место в самом начале правления Пака, но, по его мнению, не оправдали себя.

Наконец, новая конституция гарантировала не только пожизненное нахождение Пака у власти, но и большую степень личной безопасности, что в условиях всеобщего недовольства его внутриполитическим курсом было весьма важно. Впрочем, соображения личной безопасности находились так сказать в «подчиненном» положении. Иными словами, власть была для Пака не самоцель, а скорее средство, позволяющее осуществлять запланированные преобразования. Ощущение, что под его руководством страна штурмует одну за другой экономические вершины, приносило Паку то удовлетворение, которое многие политики испытывают лишь от одного обладания властью.

Первые успехи убедили Пака, что выбранный им путь - единственный верный. Более того, на какое-то время ему удалось вселить в корейцев уверенность, что он видит четкую перспективу развития страны, а жесткий режим необходим для будущего процветания. Отстаивая свой курс, Пак проявлял «прямоту» свойственную настоящим конфуцианским чиновникам, т.е. готовность обосновать и последовательно отстаивать свое мнение, чего бы это ни стоило. В данном случае это стоило ему жизни.

В Индонезии все обстояло несколько иначе. Процесс модернизации тут был неотделим от особенностей индонезийской политической и экономической системы, важнейшей из которых был бюрократический капитализм. Если в момент своего возникновения (в конце 1957 г, когда в результате антиголландской кампании экономика страны оказалась в состоянии близком к хаосу) пересадка военных в кресла чиновников позволила как-то стабилизировать положение, то после прихода Сухарто эта система быстро превратилась в паразитический нарост на индонезийской экономике. Более того, склонность главы режима к фаворитизму и непотизму породила ситуацию, когда большая часть экономики страны оказалась под контролем его многочисленных друзей и родственников. Если Пак Чжон Хи требовал соблюдения определенной дистанции между властью и бизнесом, то в Индонезии власть неоднократно шла на «подправление правил игры», если они почему-то оказывались неудобными для главных «игроков».

Тесное сращение интересов власти и бизнеса не могло не сказаться на процессе модернизации. Ее успехи оказались слишком явно переплетены с благополучием «семьи», а сохранение авторитарной системы - с системой безопасности и сохранением личных тайн Сухарто, уходящих корнями в 1965 г. Это вызывало глухое недовольство общественного мнения и «закручивать гайки», создавать дополнительную напряженность в обществе в такой ситуации было бы рискованно. К тому же Сухарто не ставил столь амбициозных задач как Пак, и не выдвигал таких жестких сроков выполнения намеченного.

Впрочем, возможно ограничения социально-экономическому прогрессу накладывала сама система бюрократического капитализма. Демонстрируя высокую живучесть, она вместе с тем вела к значительному оттоку средств из производства и делала индонезийскую экономику уязвимой, даже во времена наибольших макроэкономических достижений.

Пример тому - активное и неконтролируемое использование средств «Пертамины», которое ввергло компанию в тяжелый кризис в 1975 г., чуть было не обернувшийся политическим кризисом для Сухарто.

Аналогичную роль сыграл новый виток фаворитизма и непотизма в ходе инвестиционного бума 1994-1996 гг. Вкупе с поспешной и не всегда аккуратной либерализацией финансового рынка, доступностью внешнего и особенно краткосрочного кредита и избыточными вложениями в переоцененную недвижимость, он значительной мере увеличил внешний долг Индонезии и ослабил ее финансовую систему. До тех пор, пока корыстные интересы индонезийской власти и ее ближайшего окружения худо-бедно уравновешивались экономическими успехами страны, система функционировала. Однако лишь только летом 1997 г. разразился Азиатский финансовый кризис, как последовали дестабилизация и резкий экономический спад, а вслед за ними и крах власти, ибо все это были звенья одной цепи.

Ситуация осложнялась еще и тем, что до последних дней своего правления Сухарто оставался безальтернативной политической фигурой. Большинство потенциальных лидеров имели слишком тесные связи с режимом, а значит, в той или иной мере отвечали за постигшие страну неудачи. Верхушка армии, неоднократно выходившая на политическую авансцену в трудную минуту, оказалась к концу 90-х гг. скомпрометированной сверх всякой меры.

На этом фоне южнокорейский государственный капитализм оказался более прочным. Впрочем, развернувшиеся после смерти Пака реформы по либерализации финансовой сферы и последовавший с приходом президента Ро Дэ У (1988-1992), поворот к демократизации значительно усилили взаимозависимость власти и предпринимательских кругов. Уже президенту Ким Ен Саму (1993-1997) пришлось провести кампанию по борьбе с коррупцией, в ходе которой на скамье подсудимых оказались два экс-президента и были предъявлены обвинения руководителям более 20 чеболей.

Впрочем, кампания не принесла желаемого успеха, поскольку новая политическая элита, сформировавшаяся вокруг Ким Ен Сама, сама активно вписалась в «неформальные» отношения власти с бизнесом, сложившиеся в предшествующие годы.

Правда, это не привело к возникновению южнокорейского варианта бюрократического капитализма. Однако, тот факт, что финансовый кризис 1997-1998 гг. потряс экономику одного из ведущих «тигров», позволяет сделать некоторые выводы. А именно, слишком сильное сближение власти и бизнеса оказалось способным сделать уязвимой при неблагоприятных колебаниях мировой экономической конъюнктуры даже такую прочную систему, какую когда-то создал Пак Чжон Хи. Систему, где были заложены прочные индустриальные основы модернизации, и была найдена перспективная стратегия развития, следование которой в немалой степени страховало Южную Корею от серьезных срывов. Наконец, систему, в которой переход к демократии произошел гораздо раньше, нежели в Индонезии и проблем с преемственностью власти не существовало. Те же Ким Ен Сам, и Ким Дэ Чжун сформировались как политики в противостоянии Паку, а оппозиция, о которой он так нелестно когда-то отзывался, сумела за долгие годы в значительной мере изжить свои недостатки. Демократизации способствовало и формирование в ходе модернизации достаточно многочисленного среднего класса, появление которого опять-таки связано с успешностью экономической политики, начатой в свое время режимом Пак Чжон Хи.

В Индонезии сращение власти и бизнеса было очень велико, что в итоге обернулось крахом экономики и политического режима. И хотя следует признать, что худшего сценария с распадом государства и гражданской войной удалось избежать, а на смену «новому порядку» пришла демократия (в общем достаточно хрупкая), последствия потрясений будут ощущаться здесь еще долго.

Сравнение Индонезии и Южной Кореи позволяет сделать и еще один вывод. Тесное сближение власти и бизнеса крайне опасно и чревато тяжелыми последствиями для любой страны, особенно живущей в условиях переходного периода. И чем больше размеры страны, чем богаче она природными ресурсами, тем больше в ней возможностей для подобного «симбиоза» и тем меньше стимулов для проведения успешной модернизации. Впрочем, даже в таких условиях успешное развитие возможно, если во главе страны оказывается соответствующий политический лидер.

Окончательная историческая оценка деятельности политических режимов Сухарто и Пак Чжон Хи, а также их персонального вклада в процесс модернизации соответствующих стран, возможно, еще впереди. Но и сейчас очевидно, что она должна быть объективной и взвешенной. Не отрицая негативных аспектов, присущих этим режимам, и ошибок, совершенных их лидерами (а задним числом отмечать ошибки, как известно, не столь уж сложно), вместе с тем важно констатировать несомненные достижения названных стран (особенно Южной Кореи) на переходном периоде исторической эволюции, в процессе модернизации, и тот вклад, который внесли в этот процесс их национальные лидеры. Этот опыт, на наш взгляд, не утратил своего значения и сегодня.

Список научной литературыПрозоровский, Анатолий Станиславович, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Капица М.С., Малетин Н.П. Сукарно. Политическая биография. М., 1980.

2. Конституция Республики Индонезии // Конституции государств Юго-Восточной Азии и Тихого океана. М., 1960.

3. Конституция Индонезии 1945 года творение человека. М., 2000.

4. КимДэ Чжун. Южная Корея: драмы и надежды демократии. М., 1992.

5. Сукарно. Индонезия обвиняет. Сборник статей и речей. М., 1956.

6. Сукарно. Сарина. Задачи женщин в борьбе Республики Индонезия. М., 1958.

7. Elson R.L. Suharto: A Political Biography. N.Y., 2001.

8. Korea and the Philippines: November 1972. A Staff Report for Committee on Foreign Relations, United States Senate. Wash., 1973.

9. Park Chung Нее. Our Nation's Path. Seoul, 1970.

10. Park Chung Нее. To Build a Nation. Washington, 1971.

11. Park Chung Нее. The Country, The Revolution and I. Seoul, 1979.

12. Park Chung Нее. Saemaul: Korea's New Community Movement. Seoul, 1979.

13. Soeharto. My Thoughts, Words and Deeds An Autobiography. Jakarta, 1992.

14. Sukarno. Revolution. Independence Day Message. Supplements: MANIPOL-USDEK and Birth of Pantja Sila. Djakarta, 1966.

15. Roeder O.G. The Smiling General: President Soeharto of Indonesia. Djakarta, 1969.

16. The 1945 Constitution of the Republic of Indonesia. Djakarta, 1966.

17. Работы отечественных исследователей

18. Авторитаризм и демократия в «третьем мире». М., 1991.

19. Авторитаризм и демократия в развивающихся странах. М., 1996.

20. Александров Ю.Г. Современная Индонезия: Аграрная политика 19651972 гг. М., 1977.

21. Андреев Г.А. Индонезийское государство: проблема единства и автономии (1945-1965). М., 1974.

22. Андреев М.А. Ликвидация экономических позиций голландского империализма в Индонезии. М., 1962.

23. Андреев М.А. Будущее индонезийской нефти. М., 1964.

24. Архипов В.Я. Экономика и экономическая политика Индонезии 19451968 гг. М., 1971.

25. Бажанов Е.П. Актуальные проблемы международных отношений. Избранные труды в 3 т. М., 2001-2002.

26. Бандиленко Г.Г. Культура и идеология средневековых государств Явы. Очерк истории VIII-XV вв. М., 1984.

27. Беленький А.Б. Национальное пробуждение Индонезии. М., 1965.

28. Беленький А.Б. Идеология национально-освободительного движения в Индонезии 1917-1942 гг. Радикальный мелкобуржуазный национализм. М., 1978.

29. Бучкин. А.А. Социальная эволюция современной Южной Кореи. М., 1987.

30. Волков С.В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987.

31. Голубева Е.В. Государственная бюрократия и политика: Индонезия и Филиппины 70-80 гг. М., 1988.

32. Гордон А.В. Крестьянство Востока: исторический субъект, культурная традиция, социальная общность. М.,1989.

33. Губер А.А. Индонезия: Социально-экономические очерки. М., 1932.

34. Губер А.А. Избранные труды. М., 1976.

35. Демин JI.M. Японская оккупация Индонезии (1942-1945). М., 1963.

36. Демин JI.M., Другое А.Ю., Чуфрин Г.И. Индонезия: закономерности, тенденции, перспективы развития. М., 1987.

37. Другое А.Ю. Индонезия: политическая культура и политический режим. М., 1997.

38. Другое А.Ю. Политическая власть и Эволюция политической системы Индонезии (1965-1988). М„ 1989.

39. Другое А.Ю. История Индонезии: XX век. М., 2005.

40. Другое А.Ю., Резников А.Б. Индонезия в период «направляемой демократии». М., 1969.

41. Ерасое Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке. М., 1982.

42. Ерасое Б.С. Социально-культурные традиции и общественное сознание в развивающихся странах Азии и Африки. М., 1990.

43. Ефимова JI.M. Современный ислам и политика на зарубежном Востоке: М., 1986.

44. Ионова А.И. «Мусульманский национализм» в современной Индонезии 1945-1965 гг. М„ 1972.

45. История Востока. Т. 1 -2. М., 1993.

46. Китайские этнические группы в странах Юго-Восточной Азии. М., 1986.

47. Корейский полуостров: мифы, ожидания, реальность. М., 2001.

48. Крупные развивающиеся страны в социально-экономических структурах современного мира. М., 1990.

49. Кузнецова С.С. У истоков индонезийской культуры (Яванская культурная традиция XVII-XX вв.). М., 1989.

50. Кямилев Э.Х. Политическая борьба и проблемы централизации в Индонезии 1945-1975 гг. М., 1978.

51. Ланьков А.Н. Политическая борьба в Корее XVI-XVIII вв. С-Пб., 1995.

52. Ланьков А.Н. Корея: будни и праздники. М., 2000.

53. Левинсон Г.И Китайские этнические группы в странах Юго-Восточной Азии. М„ 1986,

54. Ли В.Ф. Стратегия и политика неоколониализма США (Дипломатия «новых рубежей» и страны Южной и Юго-Восточной Азии). М., 1971.

55. Ли В. Ф. Россия и Корея в геополитике евразийского Востока (XX в.). М., 2000.

56. Мазуров В.М. Южная Корея и США (1950-1970). М.,1971.

57. Мазуров В.М. От авторитаризма к демократии (Практика Южной Кореи и Филиппин). М., 1996.

58. Мазуров В.М., Синицын Б.В. Южная Корея. Драматическое перепутье. М„ 1963.

59. Малетин Н.П. Внешняя политика Индонезии 1965-1979 гг. М., 1981.

60. Место и роль государства в догоняющем развитии. М., 1999.

61. МирскийГ.И. «Третий мир»: общество, власть, армия. М., 1976.

62. Национально-освободительное движение в Индонезии 1942-1965 гг. М., 1970.

63. Нусантара. Юго-Восточная Азия. С-Пб., 1998.

64. Панченко. А.П. Армия и модернизация общества. Опыт Индонезии. М., 1994.

65. Пахомова Л.Ф. Национальный капитал в экономике Индонезии. М., 1966.

66. Плеханов Ю.А. Индонезия: проблемы развития. М., 1980.

67. Проблемы цивилизации и формации: Запад Восток: М., 1996.

68. Прошин А.А., Тимонин А.А. Неоколониализм США и Южная Корея. М., 1985.

69. Развивающиеся страны: экономический рост и социальный прогресс. М., 1983.

70. Республика Индонезия: политика, экономика, идеология 1965-1977 гг. М., 1978.

71. Республика Корея: становление современного общества. М., 1996.

72. Севортян Р.Э. Армия в политическом режиме стран современного Востока. М., 1973.

73. Симония Н.А. Буржуазия и формирование нации в Индонезии. М., 1964.

74. Симония Н.А. Торгово-ростовщический капитал в Азии. М., 1972.

75. Симония Н.А. Страны Востока: пути развития. М., 1975.

76. Симония. Н.А. Индонезия. М., 1978.

77. На скрещении мировых и локальных закономерностей: Россия, КНР и Республика Корея. М., 1996.

78. Сумский В.В. Национализм и авторитаризм. Политико-идеологические процессы в Индонезии, Пакистане и Бангладеш. М., 1987.

79. Суслина С. С. Промышленность Южной Кореи. М., 1988.

80. Суслина С.С. Республика Корея на постиндустриальной стадии развития (конец 80-х-начало 90-х годов). М., 1997.

81. Сычев В.Ф. Индонезия и мусульманский мир в XX веке. М., 2003.

82. Торкунов А.В. Загадочная война: корейский конфликт 1950-1953 гг. М., 2000.

83. Ульяновский Р.А. Политические портреты борцов за национальную независимость. М., 1980.

84. Урляпов В.Ф. Индонезия и международные отношения в азиатско-тихоокеанском регионе. М., 1993.

85. Федоров В.А. Эволюция авторитарных режимов на Востоке. М., 1992.

86. Холл Д. Дж. Е. История Юго-Восточной Азии. М., 1958.

87. Хорос В.Г. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М., 1980.

88. Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996.

89. Цыганов В.А. Национально-революционные партии Индонезии (19271942). М, 1969.

90. Цыганов В.А. История Индонезии. 4.2. М., 1993.

91. Шабшина Ф.И. Очерки новейшей истории Кореи (1945-1953). М., 1958.

92. Шабшина Ф.И. Южная Корея 1945-1946. Записки очевидца. М., 1974.

93. Шин В.А. Китай и корейские государства во второй половине XX столетия. М., 1998.

94. Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного. М., 1984.

95. Юго-Восточная Азия в 70-е годы. М., 1979.

96. Юго-Восточная Азия: современное политическое развитие. М., 1984.

97. Юрьев А.Ю. Индонезия после событий 1965 г. М., 1973.

98. Исследования зарубежных авторов

99. After Development: The Transformation of the Korean Presidency and Bureaucracy. Wash., 1997.

100. Anderson B.R.O. 'G. The Idea of Power in Javanese Culture // Culture and Politics in Indonesia. Ithaca, L., 1972.

101. Anderson B.R.O.'G. Cartoons and Monuments: The Evolution of Political Communication under the New Order. Political Power and Communications in Indonesia. Berkley, 1978.

102. Anderson B.R.O. 'G., McVey R. T. A Preliminary Analysis of the October 1, 1965 Coup in Indonesia. Ithaca, 1971.

103. Becker J. Rogue regime. Oxford, 2005

104. Bell G. D. The Achievers. Preston-Hill, 1973.

105. Blondel J. Political Leadership: Towards a General Analysis. L., 1987.

106. Burns J. M. Leadership. N.Y., 1978.

107. Crouch H. The army and politics in Indonesia. Ithaca, L., 1978.

108. Crouch H. The trend to Authoritarianism // The Development of Indonesian Society. N.Y., 1980.

109. Cummings B. The Origins of the Korean War. Vol.1. Liberation and the Emergence of Separate Regimes 1945-1947. New Jersey, 1981.

110. Cummings B. The Origins of the Korean War. Vol.2. The Roaring of the Cataract 1947-1950. New Jersey, 1990.

111. Emerson D.K. Indonesia's Elite: Political Culture and Cultural Politics. Ithaca, L., 1976.

112. Eun Mee Kim. Big Business, Strong State 1960-1990. Albany, 1997.

113. Feith H. The Decline of Constitutional Democracy in Indonesia. Ithaca, N.Y., 1962.

114. Geertz C. The Religion of Java. Chicago, L., 1976.

115. Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, L., 1968.

116. Interpreting Indonesian Politics. Ithaca, N.Y., 1982.

117. Jenkins D. Suharto and His Generals: Indonesian Military Politics 19751983. Ithaca, N.Y., 1984.

118. Joungwon Kim. Divided Korea. The Politics of Development 1945-1972. New Jersey-Seoul, 1997.

119. Kahin G.M. Nationalism and Revolution in Indonesia. Ithaca, N.Y., 1955.

120. Kingsbury D. The Politics of Indonesia. Oxford, 1998.

121. Leifer M. Indonesia's Foreign Policy. L., 1983.

122. Lingle C. The Rise and Decline of the Asian Century: False Starts on the Path to the Global Millennium. Hong Kong, 1997.

123. Mackie J.A.C. The Chinese in Indonesia: Five Essays. Honolulu, 1976.

124. May B. The Indonesian Tragedy. Singapore, 1979.

125. McDonaldH. Suharto's Indonesia. Blackburn, 1980.

126. Nahm C. A. Korea: Tradition and Transformation: A History of the Korean People. Seoul, 1988.

127. Nahm C. A. Introduction to Korean History and Culture. Seoul, 1993.

128. Nawaz M. B. Indonesia under Suharto. N.Y., 1987.

129. Oberdorfer D. The Two Koreas: A Contemporary History. Addison-Wesley, 1997.

130. Palais B.J. Politics and Policy in Traditional Korea. L., 1991.

131. Polomka P. Indonesia Since Sukarno. Blackburn, 1971.

132. Robison. R. Indonesia: The Rise of Capital. Sydney, 1988.

133. Robison. R. Toward a Class Analysis of Indonesian Military Bureaucratic State // Indonesia, 1978, № 25.

134. Schwarz A. A Nation in Waiting. Indonesia in the 1990s. Boulder, 1995.

135. Sukardi R. The Indonesian Military after the New Order. Singapore, 2005.

136. The Last Days of President Suharto. Clayton, Australia, 1999.

137. Vatikiotis M. Indonesian Politics under Suharto: The Rise and Fall of the New Order. L.,N.Y., 1998.

138. Violence and the State in Suharto's Indonesia. Ithaca, L., 2001.

139. Wertheim W. Indonesian Society in Transition. The Hague-Bandung, 1956.1. Периодика138. Азия и Африка сегодня. М.139. Известия, М.

140. Мировая экономика и международные отношения. М.141. Народы Азии и Африки. М.142. Правда. М.143. Asia Magazine. Hong Kong144. Asian Survey. Berkley

141. Contemporary Southeast Asia. Singapore

142. Far Eastern Economic Review. Hong Kong147. Financial Times. L.148. Foreign Affairs. N.Y.

143. Inside Indonesia. Northcote, Australia

144. International Herald Tribune. P.