Роль потребления наркотиков в структурации социальных отношений

Дмитриева, Александра Владимировна

автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Роль потребления наркотиков в структурации социальных отношений

Год: 2012
Автор научной работы: Дмитриева, Александра Владимировна
Ученая cтепень: кандидата социологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 22.00.04

Диссертация по социологии на тему 'Роль потребления наркотиков в структурации социальных отношений'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роль потребления наркотиков в структурации социальных отношений"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

005046489

Дмитриева Александра Владимировна

РОЛЬ ПОТРЕБЛЕНИЯ НАРКОТИКОВ В СТРУКТУРАЦИИ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Специальность 22.00.04 — Социальная структура, социальные институты и

процессы

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

2 6 ИЮЛ ¿012

Санкт-Петербург 2012

005046489

Диссертация выполнена на кафедре социологии культуры и коммуникаций факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета

Ильин Владимир Иванович,

доктор социологических наук, доцент

(Санкт-Петербургский государственный университет, кафедра социологии культуры и коммуникаций, профессор)

Гилинский Яков Ильич,

доктор юридических наук, профессор

(Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры РФ, профессор)

Мейлахс Петр Александрович,

кандидат социологических наук

(Центр Независимых Социологических Исследований (ЦНСИ), научный сотрудник)

Социологический институт Российской академии наук (СИ РАН), Санкт-Петербург

Защита состоится М га+гг^ЬРа 2012 года в АЬ_ часов на заседании

Совета Д 212.232.13 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 191124, Санкт-Петербург, ул. Смольного, д. 1/3, Смольный, 9-й подъезд, факультет социологии СПбГУ, ауд. °)2Ц.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан «_М_» 2012 года.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Ученый секретарь диссертационного совета

Н.В. Соколов

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Тема потребления наркотиков в последние несколько лет вновь набирает популярность в России. В начале двухтысячных и до середины первого десятилетия, социологи отмечали типичную «моральную панику», через которую прошли практически все европейские страны и волнообразно проходят США. Паника была связана, прежде всего, с эпидемией смертности от злоупотребления наркотиками, которая возникла в результате перехода от общества дефицита к обществу изобилия1. Однако и тогда, и сейчас речь идет об употреблении «тяжелых» инъекционных наркотиков, а остальные его стороны реже оказываются в поле зрения исследователей-социологов из-за односторонней и одновременно универсализирующей наркополитики.

Разнообразие наркотических практик и их последствий говорит о возможности различных социальных эффектов потребления разных видов наркотиков. Но именно эти различия не выносятся на общественное обсуждение, так как могут поставить под вопрос укоренившиеся представления об очевидном вреде всех наркотиков.

В то же время «неоднозначность, т.е. множественность объяснения изучаемых процессов (феноменов), все в большей степени становится критерием обоснованности социального знания»2 в рамках современной социологической метапарадигмы. Изучение вариантов наркопотребления создаст некоторые предпосылки для изменения представления о социальной структуре общества в целом. Это особенно актуально для российского общества, поскольку в нем заранее или пока четко не определены наборы характеристик, или новые социальные процессы, значимо влияющие на характер социально-экономической дифференциации населения.

Все это говорит об актуальности темы данного диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы.

Потребление наркотиков уже давно привлекает интерес исследователей из разных областей науки: медицины, криминологии, девиантологии, социальной работы и т.д.

1 По данным Минздравсоцразвития стремительный и непрерывный рост числа больных с впервые установленным синдромом зависимости от наркотических веществ наблюдался с 1992 по 2000 гг. (от 5 141 до 73 271 заболевших). Начиная с 2001 г. происходит сначала постепенный спад, но уже с 2002 г. резкое снижение числа заболевших (2001 г. - 62 846, 2002 г. - 27307), и с 2003 г. ситуация стабилизируется, существенных изменений не наблюдается, в 2009 г. фиксируется 25 223 заболевших за год. ФГУ «ЦНИИОИЗ Минздравсоцразвития РФ» -материалы сайта www.mednet.ru

2 Ядов В .А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. 2-е изд. СПб.: Интерсоцис, 2006. С. 12.

наркотиков как социальную болезнь или социальную патологию, вызванную наследственным фактором3. Популярность этого подхода в настоящее время вызвана как реальными успехами медицины, так и желанием опереться на единственно устойчивую «ипостась» человека в постоянно меняющемся мире - его тело, биологию и анатомию. В противовес этим надеждам на эффективность медицинского вмешательства и подхода к социальным проблемам и их носителям, в 1970-1980-х гг. сложился дискурс медицины как одного из измерений власти государства, нарушающей права человека через нормирование тела/телесности и выходящей за рациональные пределы влияния на людей .

Последователи криминологической модели рассматривают наркопотребление в рамках категорий нормы, преступления и наказания. Потребитель наркотиков интерпретируется как преступник, нарушающий Закон, а потребление -как процесс неизбежного приобщения к криминальным практикам5. Как и медицинская модель, криминологическая опирается на мнение о наследственной, биологической или психопатологичекой предрасположенности к преступлению (потреблению наркотиков)6. Но именно государство и его наркополитика, построенная на запретительных мерах и жестком наказании, способствует укреплению глобального наркобизнеса, криминализации потребителей наркотиков и исключению значительной части населения из социальной жизни .

3Оболенский JI.E. Что в обществах следует считать болезнями? Опыт введения в общественную патологию// Мысль. 1880. № 7; Тарновский В.М. Проституция и аболиционизм. СПб.,1888; Альтшулер В. Б. Патологическое влечение к алкоголю: вопросы клиники и терапии. М.: «Имидж». 1994; Анохина И. П. Биологические механизмы зависимости от психоактивных веществ (патогенез). //Лекции по клинической наркологии под редакцией Н. Н. Иван-ца. Москва: Российский благотворительный фонд «НАН». - 1995; Попов В.Ю., Кондратьева О.Ю. Наркотизация в России шаг до национальной катастрофы / В.Ю. Попов, О.Ю. Кондратьева. // Социс. 1998. №8; Козлов В.В. Руководство по спасению наркомана, или краткий курс выживания / В.В. Козлов. М.: Изд-во института Психотерапии, 2002,

4 Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998; Фуко М. Рождение социальной медицины // Интеллектуалы и власть. М.: Праксис, 2006; Illich I. Medical Nemesis: The Expropriation of Health. N.Y: Pantheon Books, 1976. Conrad P., Schneider J. Deviance and Medicalization. St Louis: Mosby, 1980; Conrad P. Medicalization and Social Control // Annual Review of Sociology. 1992.

5 Гернет М.И. Социальные факторы преступности / М.И. Гернет. М., 1905; Gandossy R. Р. Drugs and crime: A survey and analysis of the literature. National Institute of Justice. Washington, DC. 1980; Ball J. C. The day-to-day criminality of heroin addicts in Baltimore: A study in the continuity of offense rates. Drug and Alcohol Dependence, 12. 1983; Anglin M.D., Speckart G. Narcotics use and crime: A multisample, multimethod analysis. Criminology, 26. 1988; Мухаметга-лиев И.Г. Криминализация сознания и поведения современной российской молодежи: проблемы преодоления: автореф. дис. . канд. социол. наук / И.Г. Мухаметгалиев; Казань, ЮГУ, 2000.

6 Lombroso, С. L'Uomo Delinquents Milan, 1876. Закревский И. П. Об учениях уголовно-антропологической школы. // Журнал гражданского и уголовного права. 1891; Спасович В. Д. О новых направлениях в науке уголовного права // Вестник Европы. 1891.

7 Гилинский Я. И. Запрет как криминогенный (девиантогенный) фактор // Российский криминологический взгляд. 2009. № 3; Гилинский, Я. И. "Исключенность" как глобальная проблема и социальная база преступности и иных девиаций // Криминология: № 1 (7). - СПб., 2004; Кристи Н. Приемлемое количество преступлений. СПб.: «Алетейя», 2011; Кристи Н. Причи-4

В последние годы активно разрабатывается концепция девиантогенности современного общественного устройства - «общества потребления». В основе ее лежит мысль, что сама идеология этого общества, заключающаяся в поиске все новых способов получения удовольствия, приводит к перепотреблению и формированию новых «нетрадиционных» зависимостей, и к тому, что нет вещей, которыми нельзя было бы злоупотреблять8. В России, по мнению ряда специалистов, расширение круга девиаций детерминировано аномичным состоянием общества в целом9.

Специалисты по социальной работе рассматривают наркопотрсбление как разновидность аддиктивного поведения подростков и молодежи10. Существенное внимание они уделяют профилактике потребления наркотических веществ, заболеваний, связанных с их потреблением, а также работе с семьями наркозависимых и аспекту «созависимости».

Конструированию наркопотребления как социальной проблемы и конструированию «моральной паники» по этому поводу посвящен отдельный пласт социологических работ11, а в конце 1990-х - середине 2000-х гт. появились ис-

няя боль. Роль наказания в уголовной политике / СПб.: Алетейя; Baum D. Smoke and Mirrors: The Waron Drugs and the Politics of Failure / Back Bay Books. 1997.; Miron J. A. Drug War Crimes: The Consequences of Prohibition / Independent Institute. 2004; Mark Kleiman A.R., Caulkins P. J., Hawken A. Drugs and Drug Policy: What Everyone Needs to Know / Oxford University Press. 2011.

Гилинский Я.И. Социальная патология в современной цивилизации. В.: Криминология XX век. СПб.: Юридический центр Пресс , 2000; Радаев В. В. Социология потребления - основные подходы/ Социс. № 1,2005; Комяев Ю.Ю. От социологического изучения феномена к обновлению антинаркотических практик // Социс, № 6, 2005; Хагуров Т.А. Постмодерн как культурно-интеллектуальная доминанта современности: девиантогенность «освобожденного сознания» / Общество и право. Всероссийский научный журнал, № 2(12), 2006; Хагуров Т.А. Человек потребляющий: проблемы девиантологического анализа. Монография. М.: ИС РАН, 2006; Гилинский Я.И. Игорная зависимость: альтернатива наркотической? // Онлайн исследования в России: тенденции и перспективы. — М.: ИС РАН, 2007; Белоусов К.Ю., Гольберт В.В., Костюковский Я.В. Девиантогенность потребления// Петербургская социология сегодня. Сб. науч. трудов СИ РАН. - СПб.: Нестор - История, 2010.

Дгоркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение.- М.: Канон, 1995; Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности (Современные буржуазные теории). М.: Прогресс, 1966; Parsons Т. The Sick Role & the Role of Physician Reconsidered // MMFQ / Health & Society, Summer 1975; Шнпунова T.B. Введение в синтетическиую теорию преступности и девиантности. СПб.: Изд-во С-Петерб. Ун-та, 2003.

1 Бородкина О.И. Социальный контекст эпидемии ВИЧ/СПИДа // Журнал исследований со-

циальной политики. 2008. Том 6, № 2; Бородкина О. И. Снижение вреда как стратегия профилактики ВИЧ-инфекции среди наркопотрсбителей // Актуальные проблемы социальной работы» СПб.: Скифия, 2005; Келасьев В.Н. Первова И.Л. Социальная компетентность и технологии ее формирования // Вестник СПбГУ, 2010. №3. С.356-365; Соколов Н. В., Бород-

кина О. И., Козлов А.П. Здоровье и поведенческие риски студенчества. СПб.: Скифия-Принт, 2007. Середа В.М. Мы выбираем жизнь. Методическое пособие, программа активной профилактики наркомании, ВИЧа/СПИДА и других заболеваний, передающихся половым путем среди учащихся СПТУ. СПб, 2002;

Miller G., Holstein J. Reconsidering Social Constructionism // Reconsidering Social Constructionism / Ed. By J. Holstein, G. Miller. NY: Aldine de Gruytcr, 1993; Gordon D.R. The

следования, посвященные процессам институционализации и нормализации потребления наркотиков в молодежных кругах, вплоть до рекреационного употребления героина в российских городах1 .

Существенным признаком общества потребления являются новые принципы его структурации. Внутри каждой из разнообразно дифференцированных групп потребителей наркотиков формируются отдельные подгруппы, в частности возникают «компетентные» потребители - образованные профессионалы, противостоящие усилиям государственной власти в их социальном исключении. Исследованию «социально интегрированных» потребителей наркотиков, осознающих риск и контролирующих собственное потребление, серьезное внимание уделяют западноевропейские социологи13. Процессы социального исключения стали предметом изучения сначала иностранных социологов, позже российских14. Феномену продвинутой маргинальное™ и новым типам социального ис-

Return of the Dangerous Classes: Drug Prohibition and Policy Politics. New York: W.W. Norton & Company, 1994; Harding G. Constructing Addiction as a Moral Failing // Sociology of Health and Illness. 1986. Vol. 8; Смирнова H. Очерк 10. Паника или Знание? Конструирование проблемы роста потребления наркотиков среди подростков и молодежи в местной прессе // Герои нашего времени. Социологические очерки / Под ред. Е. Омельченко. Ульяновск: Средневолжский научный центр, 2000; Хеншель Р. Определение социальных проблем средствами массовой коммуникации // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Пер. с англ.; сост. И.Г. Ясавеев. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2000; Мейлахс П. Дискурс прессы и пресс дискурса: конструирование проблемы наркотиков в петербургских СМИ // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004, № 4; Ясавеев И. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации. Казань: Изд-во КГУ, 2004.

12 Нормальная молодежь: пиво, тусовки, наркотики / Под ред. Е. Омельченко. - Ульяновск: Изд-во УГУ, 2005; Пилкинггон Х."Дпя нас это нормально": исследование «рекреационного» употребления героина в культурной практике российской молодежи // ЖИСП.2006, т. 4, № 2.

" Calafat A. and others Risk and control in the recreational drug culture / Sonar Project 2001. Palma de Mallorca: IREFREA; Hirst J., McCamley-Finney A. The place and meaning of drugs in the lives of young people. Health Institute Report no. 7, Sheffield Hallam University. 1994.; Confronting drug policy: illicit drugs in a free society / Cambridge University Press, Cambridge. 1993. 379 p.; Pape H., Rossow I. Ordinary" People with "Normal" Lives? a Longitudinal Study of Ecstasy and other Drug use among Norwegian Youth // Journal of Drug Issues 2004 34: 389; R0dner S. "I am not a drug abuser, I am a drug user": A discourse analysis of 44 drug user's construction of identity // Addiction Research and Theory. 2005. 13 (4), pp. 333-346; R0dner S. Practicing Risk Control in a Socially Disapproved Area: Swedish Socially Integrated Drug Users and Their Perception of Risks // Journal of Drug Issues. 2006. 36(4), pp. 933-952

14 Touraine A. Face il l'exclusion // Esprit. 1991. № 141; Da Costa, A. B. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: International Institute of Labour Studies. 1997; Григорьева И.А. Социализация в процессах исключения/включения // Отечественные записки. 2006. № 3; Погам С. Исключение: социальная инструментализация и результаты исследования // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999.Т.2. С. 140-156; Тихонова Н.Е. Феномен социальной эксклюзии в условиях России// СОЦИС. 2003. №1. С.36-44. Абрахамсон П. Социальная эксклюзия и бедность // Общественные науки и современность. 2001; Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Seddon Т. Drugs, Crime and Social Exclusion: Social Context and Social Theory in British Drugs-Crime Research // British Journal of Criminology July 1,2006 46: 680-703. 6

ключения в глобализирующихся обществах посвящены последние работы классиков социологии15.

Дифференцированным практикам потребления наркотиков было посвящено немного работ российских социологов16. Основным принципом дифференцирования практик потребления наркотиков является противопоставление практик потребления «тяжелых» инъекционных наркотиков практикам повседневного потребления марихуаны17.

Таким образом, многие аспекты наркопотребления довольно подробно изучены. Они касаются в основном, проблемных зон, связанных с разнообразными тяжелыми последствиями зависимостей, разрушающих как потребителя, так и угрожающих обществу в целом. Но довольно широко распространенное повседневное (рутинизированное) потребление наркотиков, их роль в современной жизни, как правило, остаются за рамками исследований, или их объектом становится только молодежь18. Насколько велико их влияние на структурирование общества и, наоборот, детерминирует ли сложившаяся социальная структура определенные практики наркопотребления и степень их распространенности, изучено недостаточно.

Поэтому целью диссертационного исследования является определение роли потребления наркотиков в структурации социальных отношений.

Поставленная цель реализуется с помощью решения следующих задач:

Sen A.. Social exclusion. Concept, application, and scrutiny. Asian development bank, 2000; Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Baurnan Z Wasted Lives. Modernity and its Outcasts. Cambridge, UK: Polity. 2004; Wacquant L. The Rise of Advanced Marginality: Notes on its Nature and Implications // Acta Sociologica. 1996. Vol. 39. № 2.p. 127;

Бартенев А.Г. Наркотизация российской молодежи: дифференцированность наркотических прахтик : социологический анализ. Канд. дисс. к.с.н. Нижний Новгород, 2009; Бартенев А. Г. Восприятие образа наркотизма и потребителя наркотиков населением Республики Татарстан-результаты социологического1исследования Электронный ресурс. / А. Г. Бартенев. Режим доступа: http ://www .narkotiki ,ni/research63 74.html;

Becker H. Becoming a Marihuana User // American Journal of Sociology. 1953. № 59, pp. 235242; Hathaway A. Cannabis normalization and stigma: Contemporary practices of moral regulation // Criminal Justice. 2011. № 11, pp. 451-469; Brochu S.; Duff C., Asbridge M., Erickson P "There's what's on Paper and then there's What Happens, out on the Sidewalk": Cannabis Users Knowledge and Opimons of Canadian Drug Laws//Journal of Drug Issues: 2011. №41, pp. 95-115; Goode E The Marihuana smoker / New York: Basic Books; 1970.

Hawdon, J. Deviant lifestyles: The social control of routine activities // Youth and Society 1996 № 28, pp. 162-188; Osgood D. Wayne J. K. Wilson M„ O'Malley J., Bachman G„ Johnston L Routine activities and individual deviant behavior // American Sociological Review. 1996. №61 Pp 635-655; Bernburg J. G„ Thorlindsson T. (). Routine activities in social context: A closer look at the role of opportunity in deviant behavior // Justice Quarterly. 2001. №18, pp. 543-567; Measham F„ Parker H., Aldrige J. The teenage transition: From adolescent recreational drug use to the young adult dance culture in Britain in the mid-1990s. // Journal of Drug Use. 199828. Pp. 9-32.

- анализ трансформации процессов включения/исключения в социальной структуре общества,

- анализ структурации социального пространства потребления наркотиков на макро- и мезо- уровнях общества,

- изучение процесса криминализации потребления наркотиков как фактора социальной структурации;

- эмпирическое исследование мнения экспертов в области потребления наркотиков о возможностях декриминализации и дифференцирования потребления и потребителей наркотиков,

- эмпирическое исследование стилистических особенностей потребления разных видов наркотиков и определение места дифференцированных наркотических практик в структуре российского общества.

Объектом диссертационного исследования является потребление наркотиков в современной России (в последние двадцать лет)

Предметом - влияние потребления наркотиков на структурацию современного российского общества.

Гипотезы:

1. Основная гипотеза заключается в том, что в современном обществе потребления возникают новые факторы структурации, основанные не на привычных фундаментальных признаках, таких как накопленная собственность или социальное происхождение, а на особенностях, стиле потребления, который становится фактором социальной дифференциации, конструирования идентичности, самопрезентации.

2. В современном пространстве потребления наркотиков возникает довольно четкая граница между наркозависимыми и потребителями. Осведомленность и опытность современных потребителей позволяет им «не уходить в болезнь», не становиться «социально исключенными», а «стилизировать» жизнь при помощи разных видов наркотиков.

15 Da Costa, А. В. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western

Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: International Institute of Labour Studies. 1997; Бауман 3. Глобализация: последствия для

человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Абрахамсон П. Социальная эксклюзия и бедность //

Общественные науки и современность. 2001. №2.

профессиональных групп, вовлеченных в проблематику наркопотребления, и непосредственно наркопотребителей; взаимодействия законов РФ и номинаций государственной власти с реальными практиками наркопотребления. Эти процессы, накладываясь друг на друга, приводят к структурным сдвигам в обществе, возникновению новых структурных образований в части социального пространства, ограниченной отношениями наркопотребления.

Стратегией исследования является «grounded theory», разработкой которой занимались Б. Глезер, А. Страусе, Дж. Корбин. Данная стратегия подразумевает постоянное обращение и к теории, и к практике, сочетание методов дедукции и индукции, непрерывный анализ и сравнение. В процессе сочетания этих исследовательских операций происходит постепенное «восхождение» к теории (в интерпретации В.В. Семеновой), или, по определению В.А. Ядова, в обратном направлении - «заземление теории». «Grounded theory» дополняется элементами кейс-стади в тех случаях, когда история изучаемого объекта/объектов представляет лонгитюдный интерес.

Используемые методы сбора данных также представляют собой динамический процесс накапливания и насыщения информацией разного уровня, а именно:

• Вторичный анализ государственной статистики, нормативных документов (законодательство, медицинские документы, постановления, указы и пр.), публикаций СМИ по тематике потребления наркотиков

• Экспертные интервью

• Глубинные биографические интервью

• Фокус-группы

• Включенное/невключенное наблюдение

Выборка строилась на трех уровнях:

1. Эксперты в области потребления наркотиков из разных профессиональных сфер (медицинской, правовой, полицейской)

2. «Компетентные зрители» - потребители с минимальным опытом потребления, но находящиеся как в зоне повышенного влияния государственной контрпропаганды, так и во власти собственного любопытства

3. «Компетентные потребители», имеющие опыт длительного потребления (от 5 лет), включенные в социальную жизнь, профессионально успешные, имеющие работу, друзей и пр.

Этапы проведения исследования:

1. «Кабинетный» этап включал в себя анализ государственной статистики и нормативных документов, специфики подачи информации о потреблении наркотиков в СМИ и отражения социально-политических дебатов, существенная часть которого отражена в теоретической части исследования.

2. «Экспертный» этап заключался в сборе разносторонней информации о потреблении наркотиков из уст экспертов (всего 9), профессионально занимающихся регулированием этого вопроса, как в теории, так и на практике. Задача этого этапа состояла в том, чтобы увидеть различия потребления и потреби-

телей разных видов наркотиков, которые существуют, но экспертами обычно не озвучиваются.

Экспертами, репрезентирующими медицинский дискурс, стали заместитель главврача государственной наркологической больницы, занимающийся административной работой на этой должности, и реабилитологи-психотсрапевты из государственной и частной наркологических клиник, ведущие индивидуальную и групповую психотерапевтическую практику.

Правовой дискурс анализировался посредством интервью с практикующими юристами, специализирующимся на делах по статьям, связанных с наркотиками, и с известным ученым, криминологом-девиантологом Я.И. Гилинским. Также в качестве экспертов были привлечены представители петербургской полиции, которые по понятным причинам не были готовы к развернутым интервью и записи на диктофон. В этой ситуации нам пришлось фиксировать полученную информацию после проведения «свободной беседы». Данные, полученные в ходе этих бесед, не выделены в тексте в виде прямой речи, но позволили сделать основные выводы по поводу взаимодействия «полиция-потребитель наркотиков».

Объективирующим дополнением к анализу результатов взаимодействия медицинского и правового дискурсов, стало интервью с наркодилером с более чем двадцатилетним стажем продажи и потребления наркотиков. Факт длительности данного опыта позволяет интерпретировать его как экспертный и в какой-то мере профессиональный.

Помимо самой дифференциации, задача данной части исследования заключалась в поиске точек пересечения этих исходно разных, но, как выяснилось на практике, во многом совпадающих дискурсов. Таким образом, исследование различий и совпадений отдельных дискурсов было построено по принципу триангуляции, которого мы в целом придерживались в ходе сбора эмпирического материала.

Таким образом, поле потребления наркотиков дифференцировалось по совокупности экспертных компетенций по следующим критериям:

- распространенность

- особенности потребителей/потребления (включающие специфику выявления и задержания в юридической/полицейской практике)

- специфика действия

- аддикгивный потенциал

- последствия (медицинские/правовые/социальные)

- стоимость вещества

°Прежде всего на основании ежегодных докладов UNODC (Управления Организации Объединенных Наций но Наркотикам и Преступности). URL: http://www.unodc.ore/russia/index.html. Дата обращения: 08.09.2011. 10

подвергнута не была. В качестве примера такой классификации предлагается один из последних вариантов, опубликованный в 2010 г. в авторитетном британском медицинском журнале "The Lancet".21

3. «Полевой» этап включал в себя как относительно поверхностное изучение потребления наркотиков, так и глубинное. Задача первой части заключалась в том, чтобы проанализировать существующее отношение к потреблению/потребителям разных видов наркотиков, и то, как государство влияет на его формирование, используя в качестве информантов среду потребителей с минимальным опытом потребления (или без опыта). Вторая часть данного этапа состояла из ряда глубинных интервью и кейсов, с помощью которых были проанализированы стилистические особенности потребления наркотиков, структура микроуровня пространства потребления наркотиков, различные потребительские поля, сходства и различия между ними.

Включенное/невключенное наблюдение выступило необходимым «триангулирующим» дополнением, позволившим зафиксировать не только этнографи-чекие особенности повседневности потребителей наркотиков, но и автоэтнографические трансформации, произошедшие с исследователем в процессе изучения темы.

3.1 Фокус-группы проводились со студентами 3-го курса специальности «Реклама» в Санкт-Петербургском университете технологии и дизайна. Всего было проведено 4 фокус-группы, количество участников которых колебалось от 12 до 16 человек. Средний возраст информантов - 18-19 лет. Мы предположили, что употребление легальных и запрещенных психоактивных веществ может быть важным социализирующим фактором, и к 18-19 годам наши информанты уже могут иметь некоторый наркотический опыт, которым смогут поделиться, а главное обозначить свое отношение к.наркотикам и наркопотребителям.

3.2 Анализ проведенных глубинных биографических интервью с потребителями разных видов наркотиков (15) показал, что названные нами «компетентные» потребители часто объединяются в небольшие группы/компании/тусовки/коммуны, и они же составляют типологический «костяк» каждого потребительского поля. Учитывая, что объединение происходит во многом исходя из фактора совместного употребления наркотиков, взаимоконтроль, обмен опытом, взаимоподдержка в процессе употребления оказываются существенными причинами, в том числе, для того, чтобы жить вместе. Для этих групп определенные виды наркотиков и их сочетания задают стилистический характер жизни, который может меняться, а может переходить в устойчивое состояние.

наркотиков (не менее 10 лет), реализовавшихся профессионально и в личной/семейной жизни. Эти потребители не объединяются, чтобы жить вместе и оберегать друг друга, но сохраняют длительные дружеские отношения, которые для нас являются, в том числе, иллюстрацией разных функций потребления наркотиков, а также показателями «автономности» индивидов и их стремления к самостоятельности даже в условиях жесткого государственного контроля.

Во втором кейсе мы проанализировали случай молодежной коммуны (по определению участников), которая сформировалась в процессе выращивания и совместного употребления марихуаны. Каждый из участников коммуны имеет высшее образование и постоянную работу, вполне успешно справляется с управлением собственной жизнью, используя разные наркотики как ресурс стилизации собственной жизни.

Третий кейс представляет собой крайний случай, в основе которого лежит история жизни одного человека, ставшая иллюстрацией процесса перехода гибкого стиля жизни (рассмотренного в кейсе коммуны) в устойчивый «наркотический» образ жизни. Эту life-story мы рассматривали с помощью разных методов сбора информации: глубинных биографических интервью с непосредственным объектом исследования, включенного наблюдения и глубинных интервью с близкими друзьями объекта. Исследование этого случая растянулось на 2,5 года.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- в доказательстве того, что потребление наркотиков в современном обществе становится новым фактором структурации общества, а деятельность потребителей наркотиков во многом структурируется этим процессом;

- в анализе структурирующей роли потребления наркотиков в социальном пространстве впервые использованы подходы Э.Гидценса и П.Бурдье;

- в обосновании возможностей декриминализации потребления наркотиков, которое становится одной из стилизирующих повседневных практик, поскольку идеология общества потребления создает предпосылки перепотребления даже физиологически необходимых продуктов;

- в доказательстве тезиса о социально-исключающей роли современного государства и расширении пространства социального исключения наркопотребителей (на основе анализа нормативных документов и правоприменения);

- в обосновании необходимости использования дифференцированного подхода к потреблению наркотиков для более эффективной профилактики социального исключения, увеличения доверия к государству и его институтам.

Положения, выносимые на защиту:

1. Анализ макро-, мезо- и микро- уровней пространства потребления наркотиков позволили сделать вывод, что структуральные принуждения (в терминологии Э. Гидценса) как ограничивают, так и представляют возможности изменения социальной позиции. Дополнение концепции Гидденса анализом процессов исключения/включения дает возможность уточнить, какие механизмы исключения используются государством для структурации нормативного общества, и какие механизмы используют потребители наркотиков для включения в потребительские сообщества. 12

2. В качестве инструментов номинирования государство использует недифференцированную систему значений, ypaBHHBatontyio наркозави-симость и другие формы потребления наркотиков, которая находит отражение в различных нормативных документах. Происходит расширение списка «исключающих» номинаций, при этом «портрет» потребителя универсализируется. Однако функции потребления наркотиков существенно дифференцированы, что особенно заметно при переходе от макро на микроуровень потребления.

3. Потребление разных видов наркотиков задает разные стили жизни на микроуровне современного общества, определяя позицию индивидов в пространстве «текучих» стилевых позиций. Потребление наркотиков оказывается не только дифференцированным само по себе, но и дифференцирует потребителей, т.е. определенным образом «стилизирует» их жизнь.

4. Дифференцированный подход к потреблению наркотиков становится одним из важных способов преодоления социального исключения, и воспитания культуры уважения прав разных представителей современного «индивидуализированного» общества.

Научпо-практическая значимость работы заключается в том, что предложенные в диссертации идеи дифференцированного подхода к потреблению наркотиков, могут быть использованы для внесения соответствующих поправок в нормативно-правовые документы и послужить способом профилактики социального исключения потребителей наркотиков. Также материалы диссертации могут быть использованы в преподавательской практике, в частности, при чтении курсов по социальной структуре современного общества, социологии социальных проблем, девиантологии, методологии полевых исследований маргинальных групп общества.

Апробация работы.

Основное содержание диссертационного исследования представлено в 15 авторских публикациях общим объемом 5,2 печатных листа, в том числе в четырех публикациях в журналах из списка ВАК. Основные выводы докладывались: на международной конференции сети Европейской Социологической Ассоциации (ESA) «Биографические перспективы изучения европейских обществ» «Прикладные биографические исследования» (Германия, Нюрнберг, 2010), на 10-й международной конференции Европейской Социологической Ассоциации (ESA) «Социальные отношения в турбулентные времена» (Швейцария, Женева, 2011), на 11-м международном симпозиуме «Глобальная/локальная молодежь: новые гражданские культуры, права, обязанности (Финляндия, Турку, 2011), на международных конференциях «Потребление как коммуникация» (С-Петербург, 2010, 2011), на всероссийской конференции «Девиантность и социальный контроль в обществе постмодерна» (С-Петербург, РГГГУ, 2012), на летней школе «Accessibility, capabilities and social exclusion» (С-Петербург, 2012). Эмпирические результаты исследования обсуждались на авторском семинаре «Наркотики как стиль жизни», организованным Советом молодых ученых факультета социологии СПбГУ (С-Петербург, 2011). Автором был проведен семинар «Потребление наркотиков как объект правового регулирования» в Центре независимых со-

циологических исследований (ЦНСИ), организованный исследовательской группой «Общество и право» (С-Петербург, 2011).

Структура работы

Работа состоит из введения, трех глав, включающих 7 параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается тема диссертационного исследования, характеризуется степень ее научной разработанности, формулируются цель и задачи диссертационного исследования, его объект, предмет, теоретико-методологическая основа исследования. Приводятся элементы научной новизны, положения, выносимые на защиту, обосновывается теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.

В главе 1 «Принципы структурации современного общества» аргументируется релевантность концепции струкггурации при изучении социальной структуры современного общества потребления. Обосновывается и анализируется трансформация концепции включения/исключения, приводятся доводы, указывающие на актуальность использовании этой концепции при изучении принципов социальной структурации современного общества.

В параграфе 1.1. «Потребление как фактор структурации современного общества» обосновывается использование теории структурации Э.Гидденса и концепции социального пространства П.Бурдье. Анализируются изменения, произошедшие в обществе за последние 20 лет, особенности перехода к «обществу потребления» и новые социальные функции потребления.

Э. Гидденс22 предпринимает попытку найти консенсус между отношением общество/индивид, между объективистскими и субъективистскими подходами. Переводя акцент от привычного «дуализма» к авторской «дуальности», автор подчеркивает, что общество и индивиды не существуют независимо друг от друга. Напротив, или одно, поглощая другое, диктует свои правила, или, благодаря их взаимосвязи и взаимодействию, они продолжают воспроизводиться.

Концепция Э. Гидденса, акцентирующая внимание на взаимодействии индивида и общества, а не на их противопоставлении, представляется актуальной для интерпретации всего, происходящего в пространстве потребления наркотиков в современном обществе. Гидденс указывает на взаимосвязь и взаимодействие между институтами, которые имеют бессубъектный и безличный характер, и собственно социальными субъектами, т.е. индивидами или сообществами, в терминологии Гидденса, «агентами». При этом «агенты — социальные субъекты первоначально социализируются в рамках тех социальных институтов, которые уже существуют, и лишь позже, приобретя должный личностный и статусный

22Теория структурации максимально полно изложена в книге: Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М.: Академический Проект, 2005. 14

ресурс, своими практическими действиями влияют на изменения социальных институтов и иных структур, вплоть до радикальных их преобразований»23.

Концепция социального пространства П.Бурдье акцентирует внимание на тех переменах, которые произошли как в самом современном обществе, так и в его структуре. Он указывает, что в современных обществах преобладают «горизонтальные», а не «вертикальные различия». Существование «немарксистских» классов и классового сознания в большей степени объясняется возможностями государства выделять и номинировать отдельные группы, исходя из тех обобщенных различий, которые видны с того высокого уровня, на котором государство находится по отношению к обществу и отдельным индивидам. По мнению Бурдье, структура общества представляет собой не пространство классов, поскольку они существуют «на бумаге», а пространство стилей жизни. Очевидно, что различия стилей жизни имеют более тонкие, менее заметные, на первый взгляд, основания. Однако способность к различению становится важным фактором не только в процессе дифференцирования групп вовне, но и возможности отнесения себя к одной из этих групп, так как она определятся «весом» символического капитала индивидов, включенных в эти группы.

Одним из основных факторов дифференцирования П. Бурдье называет потребление, стиль которого в современном обществе становится «знаком отличия». С помощью методологии Бурдье нами рассматривается «стилизирующая» функция наркотиков, их способность структурировать особым образом жизнь индивидов.

В обществе, где «стилистические» различия приобретают все большее значение, естественным образом расширяются представления о нормах и девиациях. «Стиль» отличается управляемостью, которая выражается в возможности его менять «по желанию» - тогда, когда это необходимо. Само это понятие идеально вписывается в контекст современного общества, о котором, как выше было отмечено, 3. Бауман говорит следующее: «Рекомендуемая жизненная стратегия сегодня - это то, что на английском языке звучит как flexibility - гибкость и подозрение ко всем долговременным обязанностям24». Стиль становится антиподом социального статуса , который довольно редко может быть изменен самим индивидом, скорее это происходит под влиянием обстоятельств извне, которые, однако, он (индивид) может форсировать или замедлять.

Таким образом, стиль жизни гораздо более пластичен и динамичен, чем довольно устойчивый статус. Следовательно, разнообразие стилизирующих факторов может выражаться, в том числе, разными степенями отклонения от нормы, причем как в сторону позитивных отклонений (о чем свидетельствует

23Ядов В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. Курс лекций. Изд. второе. СПб: 2009.

Бауман 3. Текучая модерность: взгляд из 2011 года. Лекция Зигмунта Баумана. 06 мая 2011. Электронный ресурс]. URL: www.polit.ni/topic/video/. Дата обращения 10.05.2011

Черныш М. (2000) Россия держит марку // Контекст, N 5, май. [Электронный ресурс]. URL: http://www.soob.ru/. Дата обращения 11.04.2010

волна исследований микросоциальных групп), так и в сторону негативных (рост преступности, наркомании, проституции и т.д.).

В параграфе 1.2. «Социальное включение/исключение как принцип и результат структурации современного общества» обосновывается тезис, в разное время поддержанный А.Туреном, А.Сеном, П.Абрахамсоном, П. Бурдье, 3. Бауманом, Н.Е.Тихоновой и др., о том, что привычную иерархическую классово-групповую структуру общества дополняет другая ось: включение/исключение.

Концепция «социальное исключение» изначально интерпретировалась как аналог концепции «бедности». Однако впоследствии были обнаружены существенные различия. В отличие от бедности, исключение не обязательно характеризуется низкими доходами или их отсутствием. Важным показателем исключен-ности (как результата процесса исключения) является ограничение и разрыв социальных связей, который совсем не обязательно присутствует в процессах бедности. При этом по замечанию П. Абрахамсона, доля социально исключенных в развитых социальных государствах, в последнее время увеличивается значительно быстрее, чем доля бедных26. Это, в свою очередь, указывает на смещение акцентов от «вертикальных» характеристик общества к «горизонтальным», и является, по мнению классика криминологии Д. Янга, характерной чертой «поздней модерности»27.

3. Бауман, посвятивший несколько книг последствиям глобализации, как одно из таких последствий выделяет социальное исключение, как в форме «выброшенных отходов», так и в другой, которую он называет «продвинутой мар-гинальностью». О.Н. Яницкий связывает проблему социального исключения со «сдвигом» от «обеспокоенности государства и общества экономическими и социальными причинами "перенаселенности", к беспокойству обеспеченных слоев об их личной безопасности. Страхи последних - прекрасная почва для индустрии безопасности, которая формирует частный "рынок безопасности", и, паралелль-

но - становится одним из главных ведомств по обработке "человеческих отхо-

..28 ДОВ .

В современном обществе потребления прежде разнонаправленные процессы «включения/исключения» скорее притягиваются, а не отталкиваются в противоположные стороны, тем самым становясь разными гранями одного процесса, сменяющими друг друга в зависимости от угла зрения. Устоявшиеся экономические измерения неравенства, остающиеся превалирующими, дополняются менее изученными и однозначными.

2бАбрахамсон П. Социальная эксклюзия и бедность // Общественные науки и современ-ностъ.2001_К°2.С. 158

27 Young J. From inclusive to exclusive society: nightmares in the European dream / In: Ruggerio, V., South, N. & Taylor, I. (eds) The New European Criminology: Crime and social order in Europe, London: Roudedge

28 Цит. по Яницкий О.Н. О бедности как социальном явлении. ИНОЕКС/Досье на цензуру, 2004, №21.

В конструировании «включенных» и «исключенных» участвуют совершенно разные по качественному уровню дискурсы и «социальные группы влияния». Г. Беккер в своей работе «Аутсайдеры» писал о таких группах, как о создающих девиацию29. По утверждению 3. Баумана, «сегодня даже в самых демократических странах государство по-прежнему притязает на фундаментальную конституирующую прерогативу суверенности: на право исключать»30. Воображаемая «ось стигматизации», связанная с потреблением наркотиков, начинается с частного межличностного номинирования, в котором противопоставляются нормативные индивидуальные практики ненормативным. А заканчивается уголовным, обобщающим в терминологии М.Фуко индивидуальную «ненормальность». Между ними помещаются медицинский и административно-правовой типы стигматизации, в конечном счете, также ведущие к исключению.

Современное общество потребления выступает как апофеоз конструирования, в основе его лежит производство социальных конструктов. Оно само - не что иное, как даже не социальный, а скорее социологический конструкт, исследуемый авторами от Т. Веблена до В. И. Ильина.

Мы можем сделать вывод, что возможности для социального исключения расширяются, увеличивается спектр практик, попадающих в число ненормативных, а «портрет» нарушителя социального порядка лишается индивидуальных черт, стандартизируется. Вместо конкретного человека с его собственной биографией, или, как говорят по-английски, «life story», возникают «категории», более того, «маргинальные категории населения», такие ¡сак наркоманы, проститутки, алкоголики и т.п. Фактически, речь идет об «ограничениях альтернатив, доступных субъекту или субъектам деятельности в данных условиях или обстоятельствах»31, т.е. о принудительных функциях власти.

В Главе 2. «Социальное пространство потребления наркотиков:» раскрывается роль государства и его институтов в определении места потребителей наркотиков в социальном пространстве. Практически все существующие номинации являются «стигмами» и способствуют социальному исключению, т.е. помещают потребителей за пределы нормального/нормативного общества.

В параграфе 2.1. «Структурация социального пространства потребления наркотиков: макро- и мезо- уровни» рассматривается роль государства и его институтов в структурации социального пространства потребления наркотиков. Нами были обозначены номинации, которые формулируются в процессе деятельности государства и его институтов.

Как социальное пространство, пространство потребления наркотиков представляет собой «карту» пересечения и отталкивания различных социальных

^ Becker, Н. 1963. Outsiders: Studies in the Sociology of Deviance. New York: The Free Press.

Цит. по Яницкий O.H, О бедности как социальном явлении. — "ШШЕКС/Досье на цензуру", 2004, № 21. Bauman Z. Wasted Lives. Modernity and its Outcasts. Cambridge. UK" Politv 2004. C. 21-25.

Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации,- 2- е изд. - М.: Академический Проект, 2005. С. 257.

полей, принимающих то форму дискурсивных, то властных. Агенты каждого поля в разной степени имеют как реальную физическую власть вносить изменения в это пространство с помощью конкретных действий, так и «номинативную» власть, т.е. власть называть и определять те или иные социальные явления от лица большинства. Между собой эти поля могут быть связаны социальными сетями, представляющими «каналы транспортировки тех или иных ресурсов (политических, материальных, моральных и т.д.)»32. Так, между государством и его институтами существует налаженная сеть распределения ресурсов, например, властных и экономических. Чем дальше от основного источника ресурсов находится конечный пункт, тем слабее становятся «сетевые связи».

Власть государства определяется широтой власти «номинирования» и отсутствием активной «обратной связи» от общества. Дискурс государства фиксируется в нормативных документах, которые закрепляют произведенные им номинации, определения и оценки. В свою очередь, эти документы представляют собой расписанную наперед карту социального пространства, в котором к очевидной оси социальное включение/исключение, добавляются оси норма/преступление, здоровье/болезнь.

Номинации, которые производятся в поле государственной власти, структурируют социальное пространство на меньшинство, которое употребляет наркотики, и на тех, кто составляет нормативное большинство и не употребляет.

Правовое поле структурирует социальное пространство на законопослушных граждан и правонарушителей в пределах административного и уголовного кодексов. К уже выявленным критериям структурации добавляются дополнительные действия потребителя наркотиков, которые могут быть классифицированы как преступления. Таким образом, в правовом поле значительно увеличивается количество номинаций, относящихся к потреблению наркотиков, и, соответственно, количество возможностей взаимодействия потребителя с правовым полем. Получение такого статуса автоматически исключает потребителей из тех видов профессиональной деятельности, которые требует подтверждения об отсутствии подобного «клейма». Социальная мобильность потребителей наркотиков может быть осложнена и даже остановлена, как и, например, межстра-новая мобильность, предполагающая получение визы на основании отсутствия судимости и уголовного преследования.

В промежутке между правовым и медицинским полями располагается поле наркоучета. С одной стороны, поводом для постановки на учет служат медицинские показания, с другой, все сведения о поставленных на учет, передаются в правоохранительные органы. Т.е. постановка на учет становится поводом для привлечения внимания агентов правового поля.

Пересечение полей, в которых, легитимизуется проведенная государством граница между нормативными и ненормативными членами общества, порождает дискурс нормализации. Дискурсивное поле СМИ конструирует «человеческий

32Ильин В.И. Феномен поля: от метафоры к научной категории // Рубеж (альманах социальных исследований). 2003. № 18. С. 46 18

облик» потребления наркотиков. Именно с их помощью нормативное большинство получает возможность распознать мнимое «меньшинство». СМИ наделяют портрет потребителя наркотиков универсальными чертами, которые могут в реальности относиться только к потребителям опиатных наркотиков, но в этой же реальности закрепляется и за всеми остальными потребителями.

В процессе взаимодействия полиции и потребителей наркотиков впервые настолько явно проявляется дуальность структуры, о которой пишет Гвдденс. Именно на этом уровне очевидным становится способность к преобразованию структуры, которой потенциально обладают все индивиды. Задержания с проверкой документов являются обычным явлением в российской полицейской практике, и происходят, прежде всего, для обыска с целью обнаружения запрещенных веществ. Полицейские, осознающие строгость Закона и нежелание людей связываться с ним, использует эту ситуацию в качестве источника дополнительного дохода. Специфика законоприменения в России такова, что попытки избежать правовой стигматизации происходят через построение криминальных отношений. Тогда как эффективность криминализации определенных действий и, тем более, потребления определенных веществ, становится все менее явной.

Тотальная коммерциализация отношений населения с полицией и, соответственно, их коррумпированность, создает новый «узаконенный незаконный» порядок. Однако именно это является следствием рациональной деятельности потребителей наркотиков и взаимодействий между государством и обществом, обществом и индивидом, выстроенных по принципу включения/исключения' Способность «действовать вопреки» по Гидценсу в российской реальности приобретает буквальный вид - на уровне реальных взаимодействий действовать в рамках закона не получается, выходит только вопреки.

Рынок торговли наркотиками глобализирован и имеет сетевую организацию. Выращиваться и производиться наркотики мо1уг в одной части земного шара, а продаваться и покупаться - в другой. В наркобизнесе множество мелких продавцов и немного действительно крупных наркобаронов, которые настолько защищены собственными властными ресурсами, что лишь в чрезвычайных исторических случаях становятся объектом деятельности наркополиции.

Особенностью этого рынка является то, что любой потребитель оказывается так или иначе втянутым в распространение наркотиков. То, что в легальных практиках потребления называется доверительными отношениями, в которых принято помогать и делиться, в пространстве потребления наркотиков оборачивается «принуждением к употреблению» и незаконной торговлей. Существует даже разъяснение Верховного суда РФ по поводу посредничества, которое им не приравнивается к торговле, но на практике эти два понятия оказываются синонимичными и в равной степени преследуются и уголовно наказываются.

Таким образом, структурация пространства потребления наркотиков происходит на уровне государства и его институтов, принуждающих общество к одностороннему восприятию этого явления. Эти институты структурируют общество, исходя из причастности к наркотикам, на нормативное и ненормативное, т.е. подлежащее изоляции. Но и деятельность потребителей, взаимодействующих с государством через его представителей - наркополицию, меняет

социальный порядок, сконструированный государством. Ресурсы (а не причастность к наркотикам), которыми в неравной степени обладают потребители разных наркотиков, становятся важным фактором их включения/исключения.

В параграфе 2.2. «Структурации социального пространства через криминализацию потребления наркотиков» анализируются трансформации законодательства, происходящие с 1922 г. по настоящее время, выявляется его специфика и «слабые» места в области регулирования наркопотребления, рассматриваются возможности дифференцированного подхода к классификации разных видов наркотиков и наркопотребителей, обозначается современный статус потребителя наркотиков как правонарушителя.

В УК РСФСР 1926 г. впервые появляется статья, связанная с ограничением распространения и производства наркотических веществ с целью сбыта. Однако употребление или хранение без цели сбыта там не упоминаются, следовательно, не классифицируются как преступление. Это связано со специфической ситуацией в это области в ранние советские времена. Запрещенные сегодня наркотики, в частности, конопля, имела широкое распространение в сельском хозяйстве. В 1928 году по площади посева конопли Россия занимала первое место в мире -966 тысяч га33. Опиатные наркотики (в основном, морфий), которым современное государство приписывает наибольшую опасность, использовались в медицине, как болеутоляющие средства. Рекреационное употребление наркотиков (преимущественно, кокаина) было распространено в узких богемных кругах, о чем свидетельствуют воспоминания современников .

В 1961 году вступает в силу новый УК, с которого начинается процесс криминализации именно потребления наркотиков. Начиная с 2004 г. УК РФ постоянно «пестрит» новыми поправками и дополнениями, многие из которых имеют абсурдный характер. Запрещается не только употребление веществ, внесенных в постоянно пополняемый список, но и чтение книг, якобы пропагандирующих потребление наркотиков, продажа изделий с маком в некоторых регионах, свободная торговля марганцовкой в аптеках и семенами петрушки на рынках и пр.

Весной 2012 г. вводится официальный запрет на «систематическое употребление в общественных местах», видимо, направленный на курильщиков марихуаны. В последние годы именно эти потребители доминируют в структуре пространства потребления наркотиков во всем мире. И если большинство европейских государств отмечает позитивный тренд, связанный со значительным уменьшением доли опиатных наркозависимых, российское государство и в этом случае принимает изоляционные меры.

33 Лаборатория селекции и первичного семеноводства конопли // Краснодарский научно-исследовательский институт сельского хозяйства им. П. П. Лукьяненко. URL: http://www.kniish.ru/departaments/hemp- Дата обращения: 15.06.2011.

34 Жук О. Кока, кокаин, амфетамины // "Тихие обольстители" или "необузданные демоны". Наркотики. История, общество, культура. - СПб. Издательство «Красный Матрос», 2009. С. 80-118.

В настоящий период отечественной истории роль правовых институтов значительно увеличивается. С одной стороны, это связано с необходимостью разрешения той ситуацией, которая возникла в «лихие девяностые», когда криминальная субкультура оказывала существенное влияние на развитие общества. С другой, политика государства под «соусом» либерализации становится все более жесткой по отношению к тем, кто, по мнению его представителей, не вписывается в нормативные требования. Происходит универсализирующая криминализация потребления наркотиков (инстшуционализация криминализации через последовательную разработку УК), вследствие которой все больше индивидов потенциально и реально становятся преступниками/исключенными.

В главе 3. «Структурация социальных отношений на микроуровне пространства потребления наркотиков» анализируются возможности дифференцирования потребления наркотиков с точки зрения экспертов, актуальные и активизирующиеся в современном обществе функции наркотиков на микроуровне их потребления. В заключении главы осуществлен синтез исследовательских результатов, позволивший достичь высокого уровня обощения.

В параграфе 3.1. «Дифференцированные потребительские поля и практики потребления наркотиков» с помощью изучения мнения экспертов из разных профессиональных областей и собственных наблюдений, мы рассмотрели как структурируются отношения внутри пространства потребления на уровне притяжения/отталкивания разных потребительских полей, конструирования границ между ними, определения позиций в структуре потребительского пространства, включения/исключения отдельных полей из общего социального пространства и внутри пространства потребления.

Становится понятным, что пространство потребления наркотиков структурируется параллельно «традиционному» социальному пространству, т.е. воспроизводит его. Большинство социальных позиций является заранее заданными, а континуум ограничения/возможности определяется весом различных капиталов в каждом отдельном поле.

Типичные представители низших слоев со сниженными уровнями всех капиталов - потребители опиатов, которые максимально подвергаются влиянию государства, но и сами обычно «тянут» себя вниз. Большой средний слой с размытыми характеристиками, в котором можно увидеть несколько «подслоев» -потребительских полей (поля потребления амфетаминов, экстази, каннабинои-дов). Абстрактная немногочисленная верхушка среднего слоя - поле потребления галлюциногенов с наибольшим сосредоточением культурного капитала, ин-копорирующегося в символический. Высший слой - поле потребления кокаина, в котором преобладает экономический и социальный капиталы. Они позволяют агентам этого поля чувствовать себя свободно и защищенно, не подвергаясь принуждению и даже не привлекая интерес государства. В то же время культурный капитал у представителей этого поля может быть достаточно низким.

Явные признаки воспроизводства традиционной иерархизированной социальной структуры возникают как противопоставление государственному мифу об однородности пространства потребления наркотиков и социальному мифу о дихотомии бедности и богатства. Это, несомненно, указывает на дуальность

структуры и способность агентов разных потребительских полей к структурным преобразованию через деятельность.

В параграфе 3.2. «Особенности влияния «слова» государства на формирование отношения к потреблению/потребителям наркотиков» анализируются результаты проведенных фокус-групп со студенческой молодежью. Определяется насколько «слово» государство и номинации, которое оно производит, влияет на формирование повседневного отношения эпизодических потребителей наркотиков к потреблению/потребителям, не включенных активно в пространство потребления.

Первый вывод по итогам всех фокус-групп - студенты осторожно выражают собственное мнение по поводу наркотиков и боятся осуждения. Сила государственного слова действительно велика и оно эффективно, обсуждение наркотиков считается запрещенной темой. Но вопросы, призывающие апеллировать к опыту других людей, позволяют раскрыть истинные мнения студентов по данному вопросу.

Студенты разделили наркотики на «легкие» и «тяжелые», т.е., на те, которые «нормально» употреблять и «ненормально». Получилось, что группа «легких наркотиков» очень широкая - в нее входят и каннабиноиды и все психостимуляторы (от кокаина до экстази), а группа «тяжелых» - очень узкая, в нее входит только героин.

Такая расстановка акцентов во многом связана со структурой свободного времени студентов, их наркотические практики совершаются коллективно и ночью (в клубах или на домашних вечеринках). Употребление каннабиноидов предполагает более спокойное проведение досуга, психостимуляторы помогают не спать, когда это необходимо и «насыщаться» хорошим настроением. Про галлюциногены никто не обмолвился и не отнес ни в какую группу. Все информанты совершенно четко понимают, что употреблять «тяжелые» наркотики - вредно и опасно физической зависимостью, и это даже не надо обсуждать. Если в далеком прошлом опиум употребляли после тяжелого рабочего дня, чтобы снять усталость, то сейчас это больше не опиум и не тяжелый труд, но есть другие наркотики, от которых можно «словить кайф», что стало более актуально.

Очевидно, что не различают разные типы наркотиков те, кто никогда их не пробовал или не общался с потребителями (а таких меньшинство). Студенты, утверждающие, что разницы не существуют, ссылаясь на опыт «взрослых», руководствуются мнением о том, что употребление легких наркотиков неминуемо приведет к употреблению тяжелых.

Молодежь начинает употреблять наркотики, потому что это быстрый способ стать «взрослым» и адаптироваться в новой компании, да и просто из любопытства узнать, что скрывается за тем, что все запрещают. О наркотиках говорят слишком много, поэтому интерес к ним не угасает. Образцы наркотического стиля жизни студенты находят в модной литературе и кино, и с удовольствием примеривают на себя. Одновременно, стремясь подражать известным поп-героям, стараются не забывать, что у каждого «своя голова на плечах», и некоторые решения стоит принимать только тщательно обдумав.

Наркотики, по мнению студентов, стали настолько обыденной вещью что их потребление уже не связывается с какими-то переломными или вынужденными ситуациями, наркотики «рядом», прочными нитками вшиты в повседневность. А с зависимостью можно справиться, если есть «стержень внутри», и если не поддаваться «самовнушению» о том, что наркотики обязательно приносят вред.

В параграфе 3.3. «Потребление наркотиков как стилизирую-щий/структурирующий фактор повседневности» мы анализируем результаты последнего этапа нашего эмпирического исследования. В выборку попали потребители наркотиков, имеющие высшее образование и постоянную работу, успешно справляющиеся с управлением собственной жизнью, используя наркотики как своеобразный ресурс. Но эти потребители реже всего становятся как объектом социологических исследований, так и предметом обсуждения госудао-ства и СМИ. р

Подробное этнографическое описание информантами собственных биографий и повседневной жизни в сочетании с наблюдениями автора, позволяют выделить несколько континуумов, иллюстрирующих возможности для перемещения в социальном пространстве.

Мы обозначали три взаимосвязанных континуума. Континуум «нормативная часть общества/ненормативная часть общества» представляется процессом переопределения практик, осуществление которых само по себе не означает автоматическое передвижение к исключению или включению, но отражается на смещении позиций в других системах. Акт потребления наркотиков, не спровоцировавший смещение социальных характеристик индивида, может повторяться на протяжении всей биографии. Но момент спада/исключения обычно наступает при пересечении с другими полями или агентами, обнаружившими признаки потребления наркотиков. Даже случайное выявление такой потребительской практики приводит к смещению социальной позиции.

На оси «типы включения/исключения» мы обозначили типы, связанные с уровнями социальных отношений, в которых производятся/ воспроизводятся процессы включения/исключения: межличностный, межгрупповой (между агентами разных потребительских полей), административно-правовой, медицинский, уголовно-правовой. Переходным от включения к исключению относится административное правонарушение или постановка на наркоучет. Выбор этой точки пересечения связан с переходом от номинации, возможно, «витающей в воздухе», к «зафиксированной» номинации, знаменующей усиление процессов включения/исключения и переход их на более широкий уровень.

При перемещении от стиля к образу жизни потребителя наркотиков происходит постепенное исключение из нормативных практик параллельно с включением в ненормативные. Как таковой уровень включенности не может измеряться только позицией на оси нормативная часть общества/ненормативная часть общества. Однако именно эта позиция указывает на местоположение конкретных индивидов или потребительских полей на карте горизонтального социального пространства. Чем больше включенность в ненормативные практики, тем большее удаление от центра нормативной социальной жизни.

Процесс формирования биографии опосредован смещением позиций на других континуумах, составляющих систему диспозиций, которым является процесс производства биографии. Очевидно, что эти смещения и «отметки» могут проявляться во множестве континуумов, перечисление каждого из которых вряд ли сможет облегчить задачу обобщения. Итак, к основным структурирующим биографии (как континуума) факторам относятся:

1. Континуум социального происхождения от самого низкого до самого высокого, определяющий изначальный вес ресурсов, наследующихся индивидами, сумма которых указывает на превалирование того или иного капитала (или их сочетаний) в отдельных потребительских полях. Эта ось также включает континуум географического происхождения - от столичного до провинциально-захолустного, особенно значимого как в огромной России, так и внутри большого города.

2. Континуум включенности в социальные сети - общий показатель включенности в разные типы социальных отношений в рамках нормативной и ненормативной частей социального пространства. Следовательно, позиционирование на этой оси указывает на доступность/недоступность ресурсов других полей.

3. Континуум образования включает в себя традиционные способы получения образования через предназначенные для этого институты, и образование, которое индивиды получают в процессе накопления жизненного опыта, включения в разные социальные сети, неформальные образовательные организации и пр.

4. Континуум профессиональной мобильности обозначающий специ--фику профессиональных траекторий, которая определяется не только очевидным характером труда (грубое разделение на физический/интеллектуальный), а особенностями организации трудовой деятельности (от офисной до фриланса), нормативностью/ненормативностью профессий (с точки зрения работников/с

точки зрения окружающих).

Позиции индивидов в названных континуумах имеют скрытый характер. В повседневности он становится заметным в следующих континнумах индивидуальных микропроявлений:

- Континуум идентификации указывает на протяженность пути от «игр идентичностями» и стилями жизни, попыток самоопределения и дистанцирования от негативных обозначепий/самообозначений до принятии стигмы и самостигматизации.

- Континуум поведения наравне с континуумом внешности в повседневной жизни являются основным источником информации о том или ином индивиде или поле. Незаметные для одних или очевидные для других особенности поведения и внешности указывают на стилистические и потребительские предпочтения. Континуум внешности включает в себя различные категории: от прямых указаний на состояние здоровья или болезни (от цвета лица, состояния тела до следов от уколов, инвалидности и пр.), до континуума проявлений того, что скрывает тело - косметика, одежда, украшения, совокупность которых в каждой социальной ситуации может восприниматься по-разному.

- Языковой континуум обозначает границы понимания между представителями нормативной и ненормативной частей общества. Процесс присвоения общеизвестным явлениям новых названий в рамках коммуникаций в конкретном поле не всегда означает принятие всеми участниками этого поля новых правил и обозначений. Крайний же переход от «языка большинства» к непонятному для него «языку меньшинства» может означать потерю понимания, отдаление и дистанцирование.

Таким образом, индивидуальные, на первый взгляд, характеристики поведения индивидов существенно опосредованы интерактивными социальными смыслами и опытом. Закрепление определенной нормативной модели существования человека в обществе, с одной стороны, структурирует поведение, с другой, создает возможности для «встраивания» собственного поведения в эту модель. Рационализация практик и их отражений, сопоставление с общепринятыми нормами и правилами, позволяет перемещаться и балансировать между включением/исключением, «отрабатывая» стиль жизни «текучего» человека.

В Заключении с помощью инструмента «обоснованной теории» «матрица условий», позволяющего обобщить теоретические и эмпирические наработки, подводятся итоги и формулируются основные выводы диссертационного исследования. В современном обществе необходимо использовать дифференцированный поход не только в рамках пространства потребления наркотиков, но и относительно большинства социальных явлений/процессов. Репрессивная политика и расширение списка ненормативных номинаций способствуют не профилактике социального исключения, а создают для него новые поводы и новые группы исключенных.

По теме диссертации были опубликованы следующие работы:

1. Дмитриева A.B. Биографические исследования как социальная практика // Журнал исследований социальной политики. Т. 8. JV* 4 Саратов, 2010. - с. 551-553. 0,25 п.л.

2. Дмитриева A.B. Обзор конференции «Прикладные биографические исследования», 18-20 сентября 2010, Нюрнберг (Германия) // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер. 12 Психология. Социология. Педагогика 2011. Выпуск 1. - с. 369-372. 0,25 пл.

3. Дмитриева A.B. Наркотики как фактор структурации в обществе потребления (на примере правового дискурса) // Журнал социологии и социальной антропологии. №5. 2011. -с. 338-347. 0,5 пл.

4. Дмитриева A.B. Обзор конференции «Потребление как коммуникация» // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011 JV«5 - с 395-403. 0,5 п.л.

5. Дмитриева A.B. Человек в обществе потребления. Новые формы контроля в современном обществе. Коллективная монография под ред. Я.И. Гилин-ского, Т.В. Шипуновой. СПб.: Изд. дом «Алеф-Пресс», 2012. - с. 327-357. 1,25 п.л.

6. Бородкина О. И., Самойлова В. А., Дмитриева А. В. Теоретико-методологические основы исследования социального исключения молоде-жи//Концепция возможностей и социальные проблемы молодежи/Коллективная

монография под редакцией О. И. Бородкиной. - СПб.: Издательство «Скифия-

принт», 2012 (в печати).

7. Дмитриева А.В. Структурация пространства потребления наркотиков как пример распределения ресурсов // Девиантность и социальный контроль в обществе постмодерна/Материалы всероссийской конференции. СПб.: РГПУ им.

Герцена, 2012 (в печати).

8. Dmitrieva A. Construction of a "drugs lifestyle" through the process of social exclusion (Дмитриева А.В. Конструирование «наркотического стиля» жизни через процесс социгшьного исключения) // Глобальная/локальная молодежь: новые: гражданские культуры, права, обязанности (Global / Local Youth - New Civic Culture, Rights and Responsibilities)/ Материалы 11-го международного научного симпозиума (1 lth NYRIS symposium). Турку., 2011. - с. 57-58.0,1 п.л.

9. Dmitrieva A. Discourse of the power as a tool for collective crimmal biography construction (Дискурс власти как инструмент конструирования коллективной криминальной биографии) // Социальные отношения в турбулентные времена (Social relations in turbulent times)/ Материалы 10-й конференции Европейской Социологической Ассоциации (ESА). Женева, 2011. 0,1 пл.

10. Дмитриева Л.В. Наркотики как предмет потребления. Социологический анализ // Социальная политика: настоящее и будущее/ Материалы международной научно-практической конференции. СПб: Изд-во ЛГУ им. Пушкина,

2011.-е. 68-73. 0,4 п.л.

11. Дмитриева А.В. Девиантные стили жизни/потребления современной молодежи // Молодежь как ресурс регионального развития / Материалы международной научно-практической конференции. Киров, 2011. - с. 360-363. 0,25 п.л.

12. Дмитриева А.В. Новые принципы структурации современного общества // Сайт исследовательской группы ЦНСИ «Общество и право» / URL:

http://lawandsocietvcisr.wordpress.com/2011/12/05/new principles/#more-215

13. Дмитриева А.В. Тело потребителя: возможности и ограничения (на примере потребителей наркотиков)//Социальное знание в условиях модернизации: экспертные сообщества и междисциплинарный синтез/ Материалы 10-й ежегодной конференции СОПСО. М.: Изд-во НИУ ВШЭ, 2011. 0,15 п.л.

14. Дмитриева А.В. Потребитель наркотиков - статус или стигма? // Проблемы социальной работы с молодежью и молодежная политика: история, теория, практика/Материалы научно-практической конференции. СПб.: СПбГУ-

ТиД, 2010. - с.92-95. 0,3 пл.

15. Дмитриева А.В. Потребление наркотиков в процессе социального взаимодействия // IV Ковалевские чтения / Материалы научно-практической конференции. СПб, Изд-во СПбГУ, 2009. - с. 224-226. 0,1 п.л.

Отпечатано с готового оригинал-макета в ЦНИТ «АСТЕРИОН» Заказ № 168. Подписано в печать 04.07.2012 г. Бумага офсетная Формат 60x84'/16. Объем 1,75 п.л. Тираж 100 экз.

Санкт-Петербург, 191015, а/я 83, тел. /факс (812) 685-73-00,663-53-92, 970-35-70 asterion@asterion.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Дмитриева, Александра Владимировна

Введение

Глава 1. Принципы структурации современного общества

1.1. Потребление как фактор структурации современного общества

1.2. Включение/исключение как принцип структурации I

Глава 2. Социальное пространство потребления наркотиков: макро- и 53 мезо- уровни

2.1. Структурация социального пространства потребления наркотиков

2.2. Структурация социального пространства через криминализацию 100 потребления наркотиков

Глава 3. Структурация социальных отношений на микроуровне 121 пространства потребления наркотиков

3.1. Дифференцированные потребительские поля и практики потребления 121 наркотиков

3.2. Особенности влияния «слова» государства на формирование отношения 153 к потреблению/потребителям наркотиков

3.3.Потребление наркотиков как стилизирующий/структурирующий фактор повседневности

Введение диссертации2012 год, автореферат по социологии, Дмитриева, Александра Владимировна

1 По данным Минздравсоцразвмтня стремительный и непрерывный рост числа больных с впервые установленным синдромом зависимости от наркотических веществ наблюдался с 1992 по 2000 гг. (от 5 141 до 73 271 заболевших). Начиная с 2001 г. происходит сначала постепенный спад, но уже с 2002 г. резкое снижение числа заболевших (2001 г. - 62 846, 2002 г. - 27307), и с 2003 г. ситуация стабилизируется, существенных изменений не наблюдается, в 200^ г. фиксируется 25 223 заболевших за год. ФГУ «ЦНИИОИЗ Минздравсоцразвития РФ» - материалы сайта www.mednet.ru Ядов В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. 2-е изд. СПб.: Интерсоцис, 2006. С. 12. общества, поскольку в нем заранее или пока четко не определены наборы характеристик, или новые социальные процессы, значимо влияющие на характер социально-экономической дифференциации населения.

Все это говорит об актуальности темы данного диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы.

Медико-биологическая точка зрения свойственна последователям наиболее традиционного подхода, рассматривающего общество как живой организм, который можно «лечить». Сторонники этого подхода определяют потребление наркотиков как социальную болезнь или социальную о патологию, вызванную наследственным фактором . Популярность этого подхода в настоящее время вызвана как реальными успехами медицины, так и желанием опереться на единственно устойчивую «ипостась» человека в постоянно меняющемся мире - его тело, биологию и анатомию. В противовес этим надеждам на эффективность медицинского вмешательства и I подхода к социальным проблемам и их носителям, в 1970-1980-х гг. сложился дискурс медицины как одного из измерений власти государства, нарушающей права человека через нормирование тела/телесности и выходящей за рациональные пределы влияния на людей4.

Последователи криминологической модели рассматривают наркопотребление в рамках категорий нормы, преступления и наказания.

3Оболенский JI.E. Что в обществах следует считать болезнями? Опыт введения в общественную патологию// Мысль. 1880. № 7; Тарновский В.М. Проституция и аболиционизм. СПб., 1888; Альтшулер В. Б. Патологическое влечение к алкоголю: вопросы клиники и терапии. М.: «Имидж». 1994; Анохина И. П. Биологические механизмы зависимости от психоактивных веществ (патогенез). //Лекции по клинической наркологии под редакцией II. II. Иванца. Москва: Российский благотворительный фонд «IIAH». - 1995; Попов В.10., Кондратьева О.Ю. Наркотизация в России шаг до национальной катастрофы / В.Ю. Попов, 0.10. Кондратьева. // Социс. 1998. №8; Козлов В.В. Руководство по спасению наркомана, или краткий курс выживания / В.В. Козлов. М.: Изд-во института Психотерапии, 2002.

4 Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998; Фуко М. Рождение социальной медицины // Интеллектуалы и власть. М.: Праксис, 2006; Illich I. Médical Nemesis: The Expropriation of Health. N.Y: Panthéon Books, 1976. Conrad P., Schneider J. Deviance and Medicalization. St. Louis: Mosby, 1980; Conrad P. Medicalization and Social Control // Annual Review of Sociology. 1992.

Потребитель наркотиков интерпретируется как преступник, нарушающий Закон, а потребление - как процесс неизбежного приобщения к криминальным практикам5. Как и медицинская модель, криминологическая опирается на мнение о наследственной, биологической или психопатологичекой предрасположенности к преступлению (потреблению наркотиков)6. Но именно государство и его наркополитика, построенная на запретительных мерах и жестком наказании, способствует укреплению глобального наркобизнеса, криминализации потребителей наркотиков и исключению значительной части населения из социальной жизни7.

В последние годы активно разрабатывается концепция девиантогенности современного общественного устройства - «общества потребления». В основе ее лежит мысль, что сама идеология этого общества, заключающаяся в поиске все новых способов получения удовольствия, приводит к перепотреблению и формированию новых «нетрадиционных» зависимостей, и к тому, что нет вещей, которыми нельзя было бы о злоупотреблять . В России, по мнению ряда специалистов, расширение круга девиаций детерминировано аномичным состоянием общества в целом9.

5 Гернет М.И. Социальные факторы преступности / М.И. Гернет. М., 1905, Gandossy R. P. Drugs and crime: А survey and analysis of the literature. National Institute of Justice. Washington, DC. 1980; Ball J. C. The day-to-day criminality of heroin addicts in Baltimore: A study in the continuity of offense rates. Drug and Alcohol Dependence, 12. 1983; Anglin M.D., Speckart G. Narcotics use and crime: A multisample, multimethod analysis. Criminology, 26. 1988; Мухаметгалиев И.Г. Криминализация сознания и поведения современной российской молодежи: проблемы преодоления: автореф. дне. канд. социол. наук/И.Г. Мухаметгалиев; Казань, КГУ, 2000.

6 Lombroso, С. L'Uomo Delinquente, Milan, 1876. Закревский И. П. Об учениях уголовно-антропологической школы. // Журнал гражданского и уголовного права. 1891; Спасовпч В. Д. О новых направлениях в науке уголовного права // Вестник Европы. 1891.

7. Гилинский Я. И. Запрет как криминогенный (девиантогенный) фактор // Российский криминологический взгляд. 2009. № 3; Гилинский, Я. И. "Исключенность" как глобальная проблема и социальная база преступности и иных девиаций// Криминология: № 1 (7). - СПб., 2004; Кристи II. Приемлемое количество преступлений. СПб.: «Алетейя», 2011; Кристи II. Причиняя боль. Роль наказания в уголовной политике / СПб.: Алетейя; Baum D. Smoke and Mirrors: The War on Drugs and the Politics of Failure / Back Bay Books. 1997.; Miron J. A. Drug War Crimes: The Consequences of Prohibition / Independent Institute. 2004; Mark Kleiman A.R., Caulkins P. J., Hawken A. Drugs and Drug Policy: What Everyone Needs to Know / Oxford University Press. 2011.

8 Гилинский Я.И. Социальная патология в современной цивилизации. В.: Криминология XX век. СПб.: Юридический центр Пресс , 2000; Радаев В. В. Социология потребления - основные подходы/ Социс. № 1,2005; Комлев Ю.Ю. От социологического изучения феномена к обновлению антинаркотических практик // Социс, № 6, 2005; Хагуров T.A. Постмодерн как культурно-интеллектуальная доминанта современности: девиантогенность «освобожденного сознания» / Общество и право. Всероссийский научный журнал, № 2(12), 2006; Хагуров Т.А. Человек потребляющий: проблемы девиантологического анализа. Монография. М.: ИС РАН, 2006; Гилинский Я.И. Игорная зависимость: альтернатива наркотической? // Онлайн исследования в России: тенденции и перспективы. — М.: ИС РАН, 2007; Белоусов К.Ю., Гольберт В.В.,

Специалисты по социальной работе рассматривают наркопотребление как разновидность аддиктивного поведения подростков и молодежи10. Существенное внимание они уделяют профилактике потребления наркотических веществ, заболеваний, связанных с их потреблением, а также работе с семьями наркозависимых и аспекту «созависимости».

Конструированию наркопотребления как социальной проблемы и конструированию «моральной паники» по этому поводу посвящен отдельный пласт социологических работ", а в конце 1990-х - середине 2000-х гг. появились исследования, посвященные процессам институционализации и нормализации потребления наркотиков в молодежных кругах, вплоть до рекреационного употребления героина в российских городах12.

Костюкопский Я.В. Девиантогенность потребления// Петербургская социология сегодня. Сб. науч. трудов СИ РАН. - СПб.: I IecTop - История, 2010.

9 Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение.- М.: Канон, 1995; Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности (Современные буржуазные теории). М.: Прогресс, 1966; Parsons Т. The Sick Role & the Role of Physician Reconsidered // MMFQ / Health & Society, Summer 1975; Шипуиова T.B. Введение в синтетическиую теорию преступности и дениантности. СПб.: Изд-во С-Петерб. Ун-та, 2003.

10 Бородкина О.И. Социальный контекст эпидемии ВИЧ/СПИДа // Журнал исследований социальной политики. 2008. Том 6, № 2; Бородкина О. И. Снижение вреда как стратегия профилактики ВИЧ-инфекции среди наркопотребителей // Актуальные проблемы социальной работы» СПб.: Скифия, 2005; Келасьев B.H. Первова И.Л. Социальная компетентность и технологии ее формирования // Вестник СГ16ГУ, 2010. №3. С.356-365; Соколов Н. В., Бородкина О. И., Козлов А.П. Здоровье и поведенческие риски студенчества. СПб.: Скифия-Принт, 2007. Середа В.М. Мы выбираем жизнь. Методическое пособие, программа активной профилактики наркомании, ВИЧа/СПИДА и других заболеваний, передающихся половым путем среди учащихся СПТУ. СПб, 2002;

Miller G., Holstein J. Reconsidering Social Constructionism // Reconsidering Social Constructionism / Ed. By J. Holstein, G. Miller. NY: Aldine de Gruyter, 1993; Gordon D.R. The Return of the Dangerous Classes: Drug Prohibition and Policy Politics. New York: W.W. Norton & Company, 1994; Harding G. Constructing Addiction as a Moral Failing // Sociology of Health and Illness. 1986. Vol. 8; Смирнова H. Очерк 10. Паника или Знание? Конструирование проблемы роста потребления наркотиков среди подростков и молодежи в местной прессе // Герои нашего времени. Социологические очерки / Под ред. Е. Омельченко. Ульяновск: Средневолжский научный центр, 2000; Хеншель Р. Определение социальных проблем средствами массовой коммуникации // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Пер. с англ.; сост. И.Г. Ясавеев. — Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2000; Мейлахс П. Дискурс прессы и пресс дискурса: конструирование проблемы наркотиков в петербургских СМИ // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004, № 4; Ясавеев И. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации. Казань: Изд-во КГУ, 2004.

12 Нормальная молодежь: пиво, тусовки, наркотики / Под ред. Е. Омельченко. - Ульяновск: Изд-во УГУ, 2005; Пилкингтон Х."Для нас это нормально": исследование «рекреационного» употребления героина в культурной практике российской молодежи // ЖИСП.2006, т. 4, JSr» 2.

- образованные профессионалы, противостоящие усилиям государственной власти в их социальном исключении. Исследованию «социально интегрированных» потребителей наркотиков, осознающих риск и контролирующих собственное потребление, серьезное внимание уделяют

13 западноевропейские социологи . Процессы социального исключения стали

14 предметом изучения сначала иностранных социологов, позже россииских . Феномену продвинутой маргинальное™ и новым типам социального исключения в глобализирующихся обществах посвящены последние работы классиков социологии15.

17 наркотиков практикам повседневного потребления марихуаны .

13 Calafat A. and others Risk and control in the recreational drug culture / Sonar Project. 2001. Palma de Mallorca: IREFREA; Hirst J., McCamley-Finney A. The place and meaning of drugs in the lives of young people. Health Institute Report no. 7, Sheffield Hallam University. 1994.; Confronting drug policy: illicit drugs in a free society / Cambridge University Press, Cambridge. 1993. 379 p.; Pape H., Rossow I. Ordinary" People with "Normal" Lives? a Longitudinal Study of Ecstasy and other Drug use among Norwegian Youth // Journal of Drug Issues 2004 34: 389; Rodner S. "I am not a drug abuser, I am a drug user": A discourse analysis of 44 drug user's construction of identity // Addiction Research and Theory. 2005. 13 (4), pp. 333-346; Rodner S. Practicing Risk Control in a Socially Disapproved Area: Swedish Socially Integrated Drug Users and Their Perception of Risks // Journal of Drug Issues. 2006. 36(4), pp. 933-952

14 Touraine A. Face a l'exclusion // Esprit. 1991. № 141; Da Costa, A. B. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: International Institute of Labour Studies. 1997; Григорьева И.A. Социализация в процессах исключения/включения // Отечественные записки. 2006. № 3; Погам С. Исключение: социальная инструментализация и результаты исследования // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999.T.2. С. 140-156; Тихонова Н.Е. Феномен социальной оксклюзии в условиях России // СОЦИС. 2003. №1. С.36-44. Абрахамсон П. Социальная эксклюзия и бедность // Общественные науки и современность. 2001; Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Seddon Т. Drugs, Crime and Social Exclusion: Social Context and Social Theory in British Drugs-Crime Researcli // British Journal of Criminology July 1, 2006 46: 680-703.

15 Sen A. Social exclusion. Concept, application, and scrutiny. Asian development bank, 2000; Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Bauman Z. Wasted Lives. Modernity and its Outcasts. Cambridge, UK: Polity. 2004; Wacquant L. The Rise of Advanced Marginality: Notes on its Nature and Implications // Acta Sociologica. 1996. Vol. 39. № 2.p. 127;

1бБартенев А.Г. Наркотизация российской молодежи: дифференцированность наркотических практик : социологический анализ. Канд. дисс. к.с.н. Нижний Новгород, 2009; Бартенев А. Г. Восприятие образа наркотизма и потребителя наркотиков населением Республики Татарстан: результаты социологического1исследования Электронный ресурс. / А. Г. Бартенев. Режим доступа: http ://wvvw .narkotiki .ru/research63 74.html;

17 Becker H. Becoming a Marihuana User // American Journal of Sociology. 1953. .№ 59, pp. 235-242; Hathaway A. Cannabis normalization and stigma: Contemporary practices of moral regulation // Criminal Justice. 2011. № 11, pp. 451-469; Brochu S.; Duff C., Asbridge M., Erickson P. "There's what's on Paper and then there's What Happens, out

1 Я исследований, или их объектом становится только молодежь . Насколько велико их влияние на структурирование общества и, наоборот, детерминирует ли сложившаяся социальная структура определенные практики наркопотребления и степень их распространенности, изучено недостаточно.

Поставленная цель реализуется с помощью решения следующих задач:

- обоснование использования пост-структуралистской социологической парадигмы для объяснения влияния потребления наркотиков на социальную структуру современного общества, анализ трансформации процессов включения/исключения в социальной структуре общества,

- анализ инструментов номинирования, используемых государством, следствием применения которых являются процессы включения/исключения, дополняющие традиционную вертикальную структурацию анализ структурации социального пространства потребления наркотиков на макро- и мезо- уровнях общества,

- изучение процесса криминализации потребления наркотиков как фактора социальной структурации; on the Sidewalk": Cannabis Users Knowledge and Opinions of Canadian Drug Laws // Journal of Drug Issues. 2011. №41, pp. 95-115; Goode E. The Marihuana smoker /New York: Basic Books; 1970.

18 Hawdon, J. Deviant lifestyles: The social control of routine activities // Youth and Society. 1996. № 28, pp. 162188; Osgood D. Wayne J. K. Wilson M., O'Malley J., Bachman G., Johnston L. Routine activities and individual deviant behavior // American Sociological Review. 1996. №61. Pp. 635-655; Bernburg J. G., Thorlindsson T. (). Routine activities in social context: A closer look at the role of opportunity in deviant behavior // Justice Quarterly. 2001. №18, pp. 543-567; Measham F., Parker H., Aldrige J. The teenage transition: From adolescent recreational drug use to the young adult dance culture in Britain in the mid-1990s. // Journal of Drug Use. 199828. Pp. 9-32.

- эмпирическое исследование отношения эпизодических потребителей наркотиков к потреблению/потребителям разных наркотиков и оценка влияния позиции государства и его институтов на его формирование, эмпирическое исследование стилистических особенностей потребления наркотиков и определение места дифференцированных наркотических практик в структуре российского общества.

Предметом - влияние потребления наркотиков на структурацию современного российского общества.

Гипотезы:

Теоретико-методологической основой исследования стали концепции структурации Э.Гидденса, социального пространства П. Бурдье, номинирующей власти государства М.Фуко и концепции социального исключения, развиваемые рядом современных социологов19. Связующим звеном между данными концепциями является системный подход к процессу взаимодействия разных социально-профессиональных групп, вовлеченных в проблематику наркопотребления, и непосредственно наркопотребителей; взаимодействия законов РФ и номинаций государственной власти с реальными практиками наркопотребления. Эти процессы, накладываясь друг на друга, приводят к структурным сдвигам в обществе, возникновению новых структурных образований в части социального пространства, ограниченной отношениями наркопотребления.

Стратегией исследования является «grounded theory», разработкой которой занимались Б. Глезер, А. Страусс, Дж. Корбин. Данная стратегия подразумевает постоянное обращение и к теории, и к практике, сочетание методов дедукции и индукции, непрерывный анализ и сравнение. В процессе сочетания этих исследовательских операций происходит постепенное «восхождение» к теории (в интерпретации В.В. Семеновой), или, по определению В.А. Ядова, в обратном направлении - «заземление теории». «Grounded theory» дополняется элементами кейс-стади в тех случаях, когда история изучаемого объекта/объектов представляет лонгитюдный интерес.

• Экспертные интервью

• Глубинные биографические интервью

• Фокус-группы

19 Da Costa, А. В. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: International Institute of Labour Studies. 1997; Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Абрахамсон П. Социальная эксклюзия и бедность // Общественные науки и современность. 2001. №2.

• Включенное/невключенное наблюдение

Выборка строилась на трех уровнях:

Этапы проведения исследования:

1. «Кабинетный» этап включал в себя анализ государственной статистики и нормативных документов, специфики подачи информации о потреблении наркотиков в СМИ и отражения социально-политических дебатов, существенная часть которого легла в основу теоретической части исследования.

Экспертами, репрезентирующими медицинский дискурс, стали заместитель главврача государственной наркологической больницы, занимающийся административной работой на этой должности, и реабилитологи-психотерапевты из частной наркологической клиники, ведущие индивидуальную и групповую психотерапевтическую практику.

Правовой дискурс анализировался посредством интервью с практикующими юристами, специализирующимся на делах по статьям, связанных с наркотиками, и с известным ученым, криминологом-девиантологом Я.И. Гилинским. Также в качестве экспертов были привлечены представители петербургской полиции, которые по понятным причинам не были готовы к развернутым интервью и записи на диктофдн. В этой ситуации нам пришлось фиксировать полученную информацию после проведения «свободной беседы». Данные, полученные в ходе этих бесед, не выделены в тексте в виде прямой речи, но позволили сделать основные выводы по поводу взаимодействия «полиция-потребитель наркотиков».

- распространенность

- специфика действия

- аддиктивный потенциал

- последствия (медицинские/правовые/социальные)

- стоимость вещества

Классификация самих наркотических веществ была сделана с помощью изученных источников по этой проблематике20, после чего она была предложена для согласования с каждым из экспертов, но серьезной критике и изменениям подвергнута не была. В качестве примера такой классификации предлагается один из последних вариантов, опубликованный в 2010 г. в авторитетном британском медицинском журнале "The Lancet"" .

Включенное/невключенное наблюдение выступило необходимым «триангулирующим» дополнением, позволившим зафиксировать не только этнографичекие особенности повседневности потребителей наркотиков, но и автоэтнографические трансформации, произошедшие с исследователем в процессе изучения темы. а. Фокус-группы проводились со студентами 3-го курса специальности «Реклама» в Санкт-Петербургском университете технологии и дизайна. Всего было проведено 4 фокус-группы, количество участников которых колебалось от 12 до 16 человек. Средний возраст информантов — 1819 лет. Мы предположили, что употребление легальных (алкоголь и

20Прежде всего на основании ежегодных докладов UNODC (Управления Организации Объединенных Наций по Наркотикам и Преступности). URL: http://www.unodc.org/russia/index.html. Дата обращения: 08.09.2011.

21Prof David Nutt FMedSci a , Leslie A King PhD b, William Saulsbury MA c, Prof Colin Blakemore Development of a rational scale to assess the harm of drugs of potential misuse // The Lancet, Volume 369, Issue 9566, Pp. 1047 -1053,24 March 2010. сигареты, в данном случае) и запрещенных психоактивных веществ обладает важным социализирующим фактором, и к 18-19 годам наши информанты уже могут иметь некоторый наркотический опыт, которым смогут поделиться, а главное обозначить свое отношение к наркотикам и наркопотребителям.

Ь. Анализ проведенных глубинных биографических интервью с потребителями разных видов наркотиков (15) показал, что названные нами «компетентные» потребители часто объединяются в небольшие группы/компании/тусовки/коммуны, и они же составляют типологический «костяк» каждого потребительского поля. Учитывая, что объединение происходит во многом исходя из фактора совместного употребления наркотиков, взаимоконтроль, обмен опытом, взаимоподдержка в процессе употребления оказываются существенными причинами, в том числе, для того, чтобы жить вместе. Для этих групп определенные виды наркотиков и их сочетания задают стилистический характер жизни, который может меняться, а может переходить в устойчивое состояние.

Мы изучили разные измерения повседневности потребления наркотиков. Первым был проанализирован множественный биографический кейс, состоящий из случаев информантов старше 30 лет, имеющих большой опыт употребления наркотиков (не менее 10 лет), реализовавшихся профессионально и в личной/семейной жизни. Эти потребители не объединяются, чтобы жить вместе и оберегать друг друга, но сохраняют длительные дружеские отношения, которые для нас являются, в том числе, иллюстрацией разных функций потребления наркотиков, а также показателями «автономности» индивидов и их стремления к самостоятельности даже в условиях жесткого государственного контроля.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- в анализе структурирующей роли потребления наркотиков в социальном пространстве впервые использованы подходы Э.Гидденса и П.Бурдье;

Положения, выносимые на защиту:

1. Анализ макро-, мезо- и микро- уровней пространства потребления наркотиков позволили сделать вывод, что структуральные принуждения (в терминологии Э. Гидденса) как ограничивают, так и представляют возможности изменения социальной позиции. Дополнение концепции Гидденса анализом процессов исключения/включения дает возможность уточнить, какие механизмы исключения используются государством для структурации нормативного общества, и какие механизмы используют потребители наркотиков для включения в потребительские сообщества.

2. В качестве инструментов номинирования государство использует недифференцированную систему значений, уравнивающую наркозависимость и другие формы потребления наркотиков, которая находит отражение в различных нормативных документах. Происходит расширение списка «исключающих» номинаций, при этом «портрет» потребителя универсализируется. Однако функции потребления наркотиков существенно дифференцированы, что особенно заметно при переходе от макро на микроуровень потребления.

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что предложенные в диссертации идеи дифференцированного подхода к : 17 потреблению наркотиков, могут быть использованы для внесения соответствующих поправок в нормативно-правовые документы и послужить способом профилактики социального исключения потребителей наркотиков. Также материалы диссертации могут быть использованы в преподавательской практике, в частности, при чтении курсов по социальной структуре современного общества, социологии социальных проблем, девиантологии, методологии полевых исследований маргинальных групп общества.

Апробация работы.

Основное содержание диссертационного исследования представлено в 15 авторских публикациях общим объемом 5,2 печатных листа, в том числе в четырех публикациях в журналах из списка ВАК. Основные выводы докладывались: на международной конференции сети Европейской Социологической Ассоциации (ESA) «Биографические перспективы изучения европейских обществ» «Прикладные биографические исследования» (Германия, Нюрнберг, 2010), на 10-й международной конференции Европейской Социологической Ассоциации (ESA) «Социальные отношения в турбулентные времена),) (Швейцария, Женева, 2011), на 11-м международном симпозиуме «Глобальная/локальная молодежь: новые гражданские культуры, права, обязанности (Финляндия, Турку, 2011), на международных конференциях «Потребление как коммуникация» (С-Петербург, 2010, 2011, 2012), на всероссийской конференции «Девиантность и социальный контроль в обществе постмодерна» (С-Петербург, РГПУ, 2012), на летней школе «Accessibility, capabilities and social exclusion» (С-Петербург, 2012). Эмпирические результаты исследования обсуждались на авторском семинаре «Наркотики как стиль жизни», организованным Советом молодых ученых факультета социологии СПбГУ (С-Петербург, 2011). Автором был проведен семинар «Потребление наркотиков как объект правового регулирования» в Центре независимых социологических исследований (ЦНСИ), организованный исследовательской группой «Общество и право» (С-Петербург, 2011). Структура работы

Заключение научной работыдиссертация на тему "Роль потребления наркотиков в структурации социальных отношений"

Выводы главы (синтез исследовательских результатов). Рассмотренные нами случаи были объединены с помощью разных измерений биографий (пример биографии как «семьи» категорий см. в Приложении 13) как совокупности различных диспозиций, структурированных как наркополитикой государства, так и личным опытом информантов. Подробное этнографическое описание информантами собственных биографий и повседневной жизни в сочетании с наблюдениями автора, позволяют выделить несколько континуумов, иллюстрирующих возможности для перемещения в социальном пространстве от самых общих категорий до более частных.

На рис. 1 мы обозначали три взаимосвязанных континуума. Континуум «нормативная часть общества/ненормативная часть общества»

186 «Жить своей жизнью» Ж.-Л. Годара - первый фильм в истории кино, снятый без сценария. Годар проводит аналогию между фильмом без сценария и главной героиней-проституткой, которая пытается выйти из бизнеса Фильм без сценария, по Годару — то же, что проститутка без сутенера, им никто не управляет, он живет своей жизнью. История проститутки, рассказанная в фильме, заканчивается драматично, ее смертью, однако сам фильм продолжает «жить своей жизныо». Эту аналогию можно с натяжкой, но применить к описанию современного состояния российского общества, в котором государство пытается нормировать даже индивидуальное потребление. В то же время, сами индивиды, ожидают «заботы^ и помощи от государства, в виде социальных пособий и прочего. С другой стороны, индивиды, «живущие своей жизныо», рискуют в любой момент лишиться своих гражданских прав. А те, кто действительно нуждаются в помощи, могут ее никогда не получить. представляется процессом переопределения практик, осуществление которых само по себе не означает автоматическое передвижение к исключению или включению, но отражается на смещении позиций в других системах. Совокупность этих смещений может привести к сдвигам в социальной структуре или в структуре конкретного потребительского поля. Акт потребления наркотиков, не спровоцировавший смещение социальных характеристик индивида, может повторяться на протяжении всей его биографии. Но момент спада/исключения обычно наступает при пересечении с другими полями или агентами, обнаружившими признаки потребления наркотиков. Даже случайное выявление такой потребительской практики приводит к смещению социальной позиции.

На оси «типы включения/исключения» мы обозначили типы, связанные с уровнями социальных отношений, в которых производятся/ воспроизводятся процессы включения/исключения: межличностный, межгрупповой (между агентами разных потребительских полей), административно-правовой, медицинский, уголовно-правовой. Переходным от включения к исключению является административное правонарушение или постановка на наркоучет. Выбор этой точки пересечения связан с переходом от номинации, возможно, «витающей в воздухе» в относительно узких кругах знакомых людей, к «зафиксированной» номинации, наличие которой ознаменует усиление процессов включения/исключения и переход их на более широкий уровень.

Образ жизни

Включение/исключение

Стиль жизни

Рисунок 1.

Ось, обозначающая трансформацию биографии потребителя от стиля к образу жизни, показывает процесс перехода привычки к потреблению как управляемой индивидом практики к институционализации потребления, регулирующего жизнь индивида. При перемещении от стиля к образу жизни потребителя наркотиков происходит постепенное исключение из нормативных практик параллельно с включением в ненормативные. Получается, что как таковой уровень включенности не может измеряться только позицией на оси «нормативная часть общества/ненормативная часть общества». Однако именно эта позиция указывает на местоположение конкретных индивидов или потребительских полей на карте горизонтального социального пространства. Чем больше увеличивается включенность в I ненормативные практики, тем большее удаление от центра нормативной социальной жизни.

Процессы формирования биографии опосредован смещением индивидуальных позиций на других континуумах, составляющих систему диспозиций, которым является процесс производства биографии. Очевидно, что эти смещения и «отметки» могут проявляться во множестве континуумов, перечисление каждого из которых вряд ли сможет облегчить задачу обобщения. Итак, к основным структурирующим биографии (как континуума) факторам относятся:

1. Континуум социального происхождения: от самого низкого до самого высокого, определяющий изначальный вес ресурсов, наследующихся индивидами, сумма которых указывает на превалирование того или иного капитала (или их сочетаний) в отдельных потребительских полях. Эта ось также включает континуум географического происхождения — от столичного до провинциально-захолустного, особенно значимого как в огромной России, так и внутри большого города.

В пространстве города, информантами подчеркивались различия происхождения в категориях «из центра» или «на окраине». Причем факт рождения «на окраине» сам по себе не означает принадлежности к определенному «окраинному» стилю жизни, но позволяет наблюдать практики, по ряду причин более распространенные в этой части города, а не в

197 центральной. Как замечает один из информантов: «я рос на окраинах и наблюдал там ярые примеры, так как э/сил рядом с Красным селом, а оттуда в большом объеме возили героин. И вот я в третьем классе, с рюкзачком, возвращался домой и видел какого-нибудь развалившегося, в неадекватном состоянии, героинщика. То есть я уэ/се тогда понял, что это немое» (и-к-1).

Информанты, родившиеся «не в центре», отмечали большую «рискогенность» периферийных районов, как с точки зрения близости небольших городов, через которые осуществляется наркотрафик, так и с точки зрения сосредоточения в этих местах представителей «депривированных» стилей жизней, ограничивающихся «функциональным проживанием» жизни. Отсутствие/малая доступность в таких районах культурной и развлекательной составляющей повседневности, в частности, толкает людей к «уходу» в потребление «тяжелых» наркотиков. Между тем, другие наркотики больше связаны с необходимостью расширения круга деятельности, специальной инфраструктуры и пр. Такое потребление более свойственно жителям центральных районов большого города, в которые, по словам самих информантов, они стремились/приезжали/переезжали. Один из информантов подчеркнул эту особенность так: «когда я начал ездить в центр у меня даже исчезли многие проблемы, например, гопники из двора, с которыми у меня постоянно происходили стычки, стали по-другому ко мне относиться. Я стал для них совсем другим, недосягаемым человеком из другого мира, который тусовался в «Сайгоне», дружил с музыкантами, пробовал разные наркотики» (р-к-1).

Социальное происхождение, как показывает опыт Г., с одной стороны, определяет первичную позицию индивида в социальном пространстве, но в современном обществе также оказывается гибким и «флексибельным». Как показатель принадлежности к определенному социальному слою, переходящий по наследству, и показатель количества благ, которые в соответствии с этой позицией передаются из поколения в поколение, происхождение все больше утрачивает свой первоначальный смысл. Однако вкус, который является прямым следствием «прививки» социального происхождения теперь больше выходит на передний план, так как формирует стилистические особенности жизни и потребления.

По словам информантов, потребление наркотиков почти всегда подразумевает включение в новые социальные сети, либо новые формы участия в тех сетях, в которых информанты уже состояли. Основным механизмом включения в социальную сеть «продажа-потребление наркотиков» являются дружеские связи. Поскольку потребление наркотиков изначально осознавалось большинством как опасная, рисковая практика, первая проба рационализировалась через факт доверия к опытному другу-проводнику: «Добрые друзья помогли мне это сделать, долго уговаривая, а потом, контролируя процесс, который происходил непосредственно в этот день» (н-к-1).

Также, в качестве причины повторного приобщения к наркотикам (например, после неудачного употребления или не удовлетворившего ожидания) информантами выделялся фактор появления в дружеской социальной сети новых участников-дилеров, рекомендованных кем-то из друзей: «Появился хороший, регулярный канал, и мне захотелось понять, что к чему» (л-к-1). Довольно часто наркотики становятся фактором пересечения совершенно разных социальных сетей: так один из информантов, рассказывая о времени обучения в финансово-экономическом университете, упомянул о том, что: «Мне первый раз дал попробовать один художник. А ему пересылал другой художник - шарики пейотля и марки. И тогда это было круто, это было модно, это была реальная возмолсность заглянуть в другой мир» (р-к-1).

Обычно потребление наркотиков связывается с досуговыми практиками, такими как походы в ночные клубы, посещение концертов, выезды на природу и пр. Следовательно, способ проведения досуга может также являться распространенным способом включения в разные сети потребления наркотиков. Причем разные виды наркотиков могут определять разные способы проведения свободного времени, и наоборот, разные способы проведения досуга определяют выбор конкретных наркотических веществ. Как отмечает один из информантов, подчеркивая различия и наркотиков, и досуговых практик: «Для меня кокаин - это не танцы, а дискуссия» (а-к-1).

Включение в потребление наркотиков через дружеские социальные сети чаще воспринимается как позитивный опыт, так как контролируется и сопровождается «инструктажем». Существуют и другие механизмы включения, например, характерные для конкретного исторического периода. Один из информантов, чья молодость пришлась на 1990-е годы, в которых были распространены практики «фарцевания», отмечает, что «в том месте, где мы тусовались, одновременно продавали дудку (марихуану) человек 15. С учетом того, что каждый вечер, там собиралось, ну скажем порядка 100 человек, а люди приходящие в основном спрашивали у нас, мы подумали, а почему самим не продавать? Тогда. тогда мы не только продавали дудку. Мы продавали газеты, пиво, да, в общем, все что угодно и как угодно» (р-к-1). Продажа наркотиков в данном случае была одним из способов включения в приемлемые большинством на тот момент отношения. Поскольку торговля в предшествующий период в основном являлась государственной монополией, все другие практики продажи наркотиков или чего бы то ни было еще считались и нелегальными, и нормальными одновременно. А если в спектр продаваемых вещей входили наркотики, это могло придать статусу продавца большую значимость и означало доступ к еще более недоступным

200 для большинства социальным сетям. Это подразумевало прибавочную стоимость за издержки, связанные с физически ограниченны^! доступом к наркотикам. Именно в это время продажа наркотиков в большей степени была синонимом доступа к их потреблению. В условиях ограниченной доступности многие предпочитали сами продавать, чтобы обеспечивать собственное потребление, а не усложнять путь к наркотикам через хитросплетенные сети производителей и продавцов.

Большинство информантов указало на то, что социальные сети периодически проходят «проверку на прочность». Степень включенности в ту или иную сеть определяет количество социальных ресурсов, которые в случае необходимости могут «капитализироваться», то есть принести доход или снизить расходы. Такая «проверка» может осуществляться в экстремальных случаях, когда происходят столкновения с полицией и необходимо «сотрудничать». При отсутствии нужной суммы денег, информанты отмечали, что всегда обращались к друзьям, а не к родственникам, например. Полицейские также соглашались, что почти всегда задержанным необходимо время, чтобы «собрать» нужную сумму. Обращение за помощью к родственникам происходило лишь в случаях, когда родственники являлись «частью» правоохранительной системы, однако этот социальный канал имеет и ограничения, и быстро истрачивается/закрывается при частом обращении.

Случай Г. наглядно иллюстрирует, как включенность в ненормативные социальные сети, например, давние и крепкие знакомства с крупными дилерами, позволяет поддерживать даже физическое существование. А постоянное приобщение новых покупателей к наркопотреблению через завязывание с ними дружеских отношений способствует поддержанию связей на более высоком уровне, то есть на уровне распределения партий наркотиков.

3. Континуум образования включает в себя традиционные способы получения образования через предназначенные для этого институты, и

201 неформальное образование, которое индивиды получают в процессе накопления жизненного опыта, включения в разные социальные сети, неформальные образовательные организации и пр.

Для большинства информантов процесс получения высшего образования был связан с процессами приобщения к потреблению наркотиков. Особенно это отмечали информанты, которые либо жили в общежитии, либо проводили там время. Безусловно, потребление наркотиков в данном случае рассматривается как практика, осуществляемая в свободное от учебы время. Более того, один из информантов отметил, что был настолько увлечен учебой, что ему было не до наркотиков, то есть и без наркотиков хватало впечатлений: «.учась 5 лет на режиссуре, только на последних курсах позволял себе чего-нибудь там покурить или понюхать каких-нибудь порошков. Очень все интересно, насыщенно и разнообразно и ты при этом делаешь искусство, ты творишь, получаешь массу позитивных эмоций, никаких наркотиков не нужно» (п-к-1). В некотором смысле это высказывание объясняет и одну из причин приобщения к потреблению наркотиков, как способа реализации эмоций, творческого потенциала и пр. В этом существенен и социальный подтекст, жесткость социальной структуры, ограничивающей разные виды мобильности, что приводит слаборесурсных индивидов и целые группы к поиску «другого мира» через потребление наркотиков. Однако и это лишь один из «срезов» объяснения социальной реальности.

Помимо досугового потребления, информанты выделяли функциональный смысл потребления психостимуляторов - при подготовке к экзаменам во время сессии, для ускоренной усвояемости материалов и непосредственно на самих экзаменах для красоты ответа. Один из информантов ярко описал, как потребление наркотиков способствует, в первую очередь, уверенности в себе, что, несомненно, является важным фактором успеха, в том числе и в образовательном процессе: «ты царь, ты бог, твоя речь льется плавно и свободно, ты можешь разговаривать

202 практически на всех языках мира, шутить, быть искрометным, очаровать любого прохожего. Все что угодно!» (п-к-1).

Информанты, выделявшие галлюциногены в качестве «любимого» наркотика, отмечали как важный этап биографии знакомство с эзотерической литературой, которая, с одной стороны, вызывала желание «расширить сознание», а с другой - меняла их представление не только о наркотиках, но и о том, как «надо жить», чем интересоваться, какую музыку слушать и т.д.: «Я ходил в кислотно-зеленой футболке с Буддой, с томиком Кастанеды, начинал слушать регги и рагга-джангл» (и-к-1). Для таких потребителей тексты Кастанеды и других авторов стали своеобразной «второй школой», в которой они получали «ненормативное», но важное для них образование, расширяя горизонты восприятия и накапливая культурный капитал.

Жизненный путь Г., так и не получившего формального высшего образования, состоял из череды процессов самообразования и обучения в эзотерических школах. Вряд ли стандартный способ получения образования мог стать для него механизмом включения в нормативные практики, зато тот путь, к которому он стремился и который его действительно интересовал, до сих пор позволяет конструировать ту реальность, в которой он может жить и которой может управлять даже в условиях жесткого социального принуждения. Как замечает другой информант, рационализируя влияние потребления наркотиков на профессиональные траектории: «В один прекрасный момент, ты понимаешь, что наркотики это не способ чего-то достичь, а способ показать тебе, чего достичь молено. А уж как ты будешь этого достигать - ты должен решать сам» (р-к-1).

Важной функцией потребления наркотиков информанты называли возможность в процессе употреблении «посмотреть с другой стороны». Эта функция позитивно оценивалась и с точки зрения возможности смены образовательных траекторий. Информанты отмечали, что во многом благодаря эпизодическому потреблению-встряске сумели преодолеть страх перед получением нового образования, расставания с неудавшейся карьерой или нелюбимой работой.

4. Континуум профессиональной мобильности, обозначающий специфику профессиональных траекторий, которая определяется не только очевидным характером труда (грубое разделение на физический/интеллектуальный), но и особенностями организации трудовой деятельности (от офисной до фриланса), нормативностью/ненормативностью профессий (с точки зрения работников/с точки зрения окружающих).

Профессиональная мобильность всех информантов отличалась гибкостью и пластичностью, как с точки зрения радикальной смены деятельности, так и с точки зрения перехода в новый режим работы. Важно отметить, что все информанты отмечали, что употребление наркотиков в процессе рабочего дня практически недопустимо, особенно если речь идет об офисной работе или работе, связанной с общением с другими людьми. В этом проявляется рационализация потребления, которая происходит через разделение рабочего времени и свободного, одной части дня для одних практик, другой - для других, демонстрации потребления в одних ситуациях и скрывании в других.

Информанты подтвердили распространенную точку зрения о том, что потребление наркотиков чаще свойственно представителям творческих профессий: «Это для людей, которые продают продукты своего воображения. Для людей с аналитическим складом ума, продающих не продукты своего воображения, а способность анализировать и собирать из кубиков всякие вещи, не имеет никакого смысла, только в качестве отдыха» (л-к-1). Для представителей других профессий потребление наркотиков скорее является способом отвлечься от работы, расслабиться и отдохнуть, получить удовольствие.

Примечательно, что в восприятии человека, не сталкивавшегося с потребителями героина, портрет потребителя определяется через присваивание ему неспособности к деятельности: «Человек, сидя спал и о

204 чем-то говорил, т.е. он отвечал невнятно и путано на все вопросы. Было непонятно, что с ннм происходит. Потому что вроде и выпил не так много, и я не понимала, что происходит. Ну, была усталость у человека, я на это все списала» (а-к-1). В то же время представители бизнеса, имеющие очень высокий доход, обозначаются как «гипервключенные» в «нетворческую» деятельность - «ребята занимались бизнесом и им, честно говоря, было не до пустяков. И они не увлекались ничем, тем более, что бизнес серьезный и не сильно творческий» (л-к-1). Хотя и они приобщаются к потреблению наркотиков, но чаще после окончания рабочей недели - на \veekencTax. Такой тип потребления можно обозначить как «синдром выходного дня», известный и распространяющийся и среди российских представителей I бизнеса и медийных профессий, например. Гипервключенность в работу, постоянные переработки, стрессы и пр. приводит к необходимости резкой смены ситуации, полного снятия контроля и ответственности, что довольно часто приводит к передозировкам, нервным и психическим расстройствам, вызванным не столько чрезмерным потреблением наркотиков, сколько образом жизни в целом.

Многие информанты отметили стимулирующую и концентрирующую функции потребления некоторых наркотиков (амфетамин и марихуана, соответственно). Вне офисной работы, особенно в проектной деятельности, например, перед сдачей отчетов, информант-архитектор делится опытом: «когда мне нулсно было иной раз чертить, вот я работала день, потом ночь и мне еще нужен следующий день, и вечером мне нужно отчитаться о проделанной работе, то, в принципе, это неплохой стимулятор. Но выматывает, после этого надо хорошо выспаться» (а-к-1). А. из «кейса коммуны» также подчеркивал свой способ включения потребления марихуаны в профессиональную деятельность через «вечерний монтаж отснятого за день материала».

Случай Г. демонстрирует пример некой «крайней» мобильности, крайней почти во всем. При отсутствии физической возможности

205 передвигаться, биография Г. постоянно находится в динамике. Он даже живет и работает в автобусе, то есть всегда подвижен. Серьезный подход к делу и длинный стаж позволили Г. сконструировать свою сугубо ненормативную, нелегальную деятельность как профессиональную.

Рационализация потребления наркотиков, которой ежедневно занимаются потребители через практики соответствия нормативным представлениям об исполнении нормативных ролей, позволяет им в основном не выделяться из большинства, не привлекая, тем самым, внимания к процессам формирования стилистических особенностей их жизни. Информанты отводят потреблению наркотиков вполне конкретную зону собственной жизни, скрытую от глаз и понимания общественности, и открытую только для представителей сообщества. Однако в повседневности некоторые отпечатки стиля могут считываться другими людьми (чаще, конечно, представителями сообщества потребителей) через малозаметные детали. Стиль становится заметным, проявляясь «отпечатками» на следующих континуумах индивидуальных микропроявлений:

- Континуум идентификации указывает на протяженность пути от «игр идентичностями» и стилями жизни, попыток самоопределения и дистанцирования от негативных обозначений/самообозначений до принятия стигмы и самостигматизации.

Первоначальным способом самоидентификации наших информантов стало определение себя как потребителей наркотиков и дистанцирование от «наркозависимых», к которым обычно причисляются потребители опиатных наркотиков или те, кто употребляют наркотики инъекционно. Группа потребителей таких наркотиков конструируется как источник зла, из-за которого стигматизируются все агенты пространства потребления наркотиков. Потребление героина ассоциируется с повышенными рисками заражения опасными заболеваниями через зачастую сейчас уже мифологизированные негигиеничные условиями потребления. Чем выше мы поднимаемся по «потребителькой лестнице», тем больше становится

206 дистанция от героиновых потребителей, которые конструируются как явные аутсайдеры даже в пространстве потребления наркотиков. Один из информантов формулирует различия между богатыми и бедными, но это имеет отношение и к дихотомии потребления - героина как наркотика для бедных, и кокаина как наркотика для богатых: «люди, которые хорошо зарабатывают, начинают не то, что бы быть уверенными в том что, если вокруг них люди, зарабатывающие меньше их — лузеры, но слегка эта мысль мелькает. Во всяком случае, те люди, которые я близко знаю, избегали общения с теми людьми, которые не добились по разным причинам успеха, измеряемого деньгами или положением, или известностью, в основном, деньгами, они привносят определенный диссонанс в компанию людей зарабатывающих» (л-к-1).

Потребители кокаина также проводят границу между собой и потребителями героина через различия в способе употребления: «гламурность в том, чтобы вынюхать дороэюку — есть своеобразная, даже в том, что нюхают через купюру. Не то, что в подъезде грязном, шприцом, посреди бомжей, вколоть себе неизвестно что» (а-к-1), между потребителями дешевого аналога кокаина - амфетамина, через сравнения качества «продукта»: «У амфетамина уж больно химический запах, прямо вот вдыхаешь и чувствуешь какую-то нездоровую химию, как будто порошок стиральный нюхаешь» (л-к-1), через наделение этого потребления символической ценностью: «Кокаин это что-то более эстетичное - на стеклянном столике со свечкой» (и-к-1).

Потребителям галлюциногенов больше других свойственно наделять потребление «мистическими» и символическими знаками отличия, которые через него передаются. Идентифицируя себя с потреблением галлюциногенов, индивиды присваивают себе [статус «избранных», «особенных», «познавших больше других». Потребление этих наркотиков всегда сопровождается налетом «шаманизма» или эзотерических учений, связанных с изначальными функциями потребления галлюциногенов

207 впадением в транс и связью с душами мертвых предков, пришедшими к нам, в основном, из сакральных практик коренных народов Севера и мексиканских шаманов.

Символическое понимание сакрального в гораздо меньшей степени выражено у курильщиков марихуаны, в большинстве случаев курение является аналогом потребления алкоголя и выполняет сходную расслабляющую функцию, но без синдрома похмелья. Поскольку курению изначально приписывались сходные с потреблением галлюциногенов смыслы, среди потребителей до сих пор появляются те, кто выделяют свои практики как сакральные и дистанцируются от «рутинного», «бездумного» потребления марихуаны и ее производных, «чтобы посмеяться». Один из информантов, объясняя, почему он перестал общаться с другом детства, подчеркивает что их «развели» смыслы употребления: «Мы с ним иногда накуривались, но мне не очень нравилось, потому что он не понимал какой-то психоделичности, а он по-прежнему хотел посмеяться. А я все больше накуренным молчал, созерцал, думал, иногда закидывал какие-то фразы» (и-к-1).

Потребление «экстази» репрезентируется как сугубо досуговая практика, осуществляемая для стимулирования «танцевального» настроения в ночных клубах. Необходимость принимать «экстази» в других ситуациях -чрезвычайно маловероятна. Потребление «экстази» не обладает функциональностью амфетамина или престижностью потребления кокаина, сакральностью потребления галлюциногенов или марихуаны. Скорее, потребление «экстази» является приятным способом времяпровождения, активизирует гедонистические потребности индивидов в самолюбовании, признании другими людьми и т.д.: «Рост у меня 1.62, я хрупкого телослоэ!сения, но в тот день после всего съеденного, мы пошли прогуляться в магазин, вдруг через несколько минут я поняла, что я модель. Я — неимоверно тонкая, высокая и очень сильно красивая. Я ходила по магазину, теребила своего друга за рукав и говорила: «Посмотри на меня, я лее модель! Посмотри, как я прекрасна!» (а-к-1).

- Континуум поведения наравне с континуумом внешности в повседневной жизни являются основным источником информации о том или ином индивиде или поле. Незаметные для одних или очевидные для других особенности поведения и внешности указывают на стилистические и потребительские предпочтения. Отклонение от нормативной модели может быть способом выделиться и восприниматься положительно, но может становиться сигналом об исходящей опасности. Континуум внешности включает в себя различные категории: от прямых указаний на состояние здоровья или болезни (от цвета лица, состояния тела до следов от уколов, инвалидности и пр.), до континуума проявлений того, что скрывает тело -косметики, одежды, украшений, совокупность которых в каждой социальной ситуации может восприниматься по-разному.

Нами уже упоминались особенности причесок как механизма конструирования идентичности. Наиболее яркими примерами являются дреды как символ причастности к растафарианству (религии, обозначающей потребление марихуаны как способ поклонению богу Джа) и ирокез, традиционно воспринимающийся как символ протеста, пришедший из панковской субкультуры. И то, и другое в глазах обывателя является признаками отклонения от нормы, а потребление наркотиков становится наиболее простым и распространенным способом объяснения таких отклонений. Любое нестандартное, ненормативное проявление внешности может символизировать потенциальную опасность, так как таит в себе непонимаемое и неизведанное.

В процессе исторических изменений многие субкультуры и контркультуры, а также способы их «отпечатывания» в повседневности, проявляют тенденцию к нормализации. Даже пятилистник марихуаны как очевидный символ, отсылающий к потреблению, размноженный на тысячах однотипных футболок, сумок или кепок, приобрел характер массового

209 продукта, потреблять который могут даже дети. Идеология общества потребления, с одной стороны, связывается с «размножением» однотипных потребительских практик, с другой стороны, сопровождается необходимостью выделения из толпы потребляющих, которое осуществляется параллельно с необходимостью подчеркивания уникальности отдельных товаров и услуг на рынке однотипных товаров. Однако даже в этом обществе существуют определенные представления о норме, которые позволяют одних определять в позитиве как «экстравагантных», других в негативе как «сумасшедших» или «неадекватных». Это тонкое различение на практике обычно связано с тем насколько необычный внешний вид или поведение проявляются в процессе взаимодействий. Если они становятся органичными проводниками или «аккумуляторами», то проходят под знаком «+», если нарушают, то под знаком «-». Так, в полевом дневнике, отражающем процесс общения с Г., эти тонкие различия были наглядно обозначены следующим образом: «Г. почему-то был в парике, больше напоминавшем казахскую войлочную шапку, как ни странно весьма органично на нем сидевшую» и «Периодически Г. доставал связку колокольчиков, «чтобы прочистить ауру». Долго звенел, после чего мы опять продоллсали разговор». И первый, и второй случай могут быть описаны в терминах описания таинства, в рамках которого подобные поведенческие проявления естественны. В ситуации же проведения интервью прерывание его звоном колокольчиков скорее воспринималось как нарушение интеракции, то есть как негативное явление.

Отпечатки» потребления наркотиков на внешности скорее стереотипизированны, чем очевидны, одни и те же особенности могут быть как признаком употребления наркотиков, так и признаком усталости, возбуждения, болезни или других состояний организма. Полицейские, осуществляющие досмотры возле метро или на улице, чаще всего пользуются набором характеристик, которые заранее определены и указывают на «подозрительных личностей». Чаще всего злоупотребление

210 наркотиков описывается следующим образом: «он тоже очень плотно употреблял, но еще больше, сильнее, он меня далее пугал. То есть в 17 лет у него уже были видны изменения его личности, изменения физического состояния, впавшие глаза, высушенная кожа» (н-к-1).

Компетентные» потребители много рассказывали о своих способах рационализации потребления наркотиков, важным пунктом которой является сопоставление «трезвого» состояния и состояния «после употребления». Боязнь потерять контроль и стать «заметным» для окружающих через изменения внешности или поведения описывались в таком ключе: «Я настолько контролировала свое состояние, что со мной не происходило вообще ничего, потому что, попробовав, я ждала и думала о том, какие изменения происходят со мной, пыталась, вернее, их найти. В итоге это ничем абсолютно^ не заканчивалась, и где-то раз в пятый произошло состояние, которое я называю состоянием «сибирской кошки». Я стала аморфной, в голове крутились мысли, а сказать я их боялась, потому что мне казалось, что речь моя будет бессвязной, мне даже было стыдновато. В итоге я поняла, что по складу своего характера я чересчур активный человек и люблю, когда я активная, и очень не люблю состояние депрессии, а тут получилось, что я искусственно себя в это состояние втянула». В условиях жесткой стигматизации со стороны государства и общества осознание рисков и последствий потребления заставляет потребителей подтверждать свою «компетентность», осуществляя постоянный «рефлексивный мониторинг» собственных действий. Информант - представитель поля потребления галлюциногенов описывает особенности, свойственные в большей степени этому полю (потребители галлюциногенов редко становятся пациентами наркологии, зато чаще других оказываются в психиатрических отделениях), но и всему пространству потребления: «когда ты понимаешь гораздо больше, жажда этого понимания может привести к катастрофическим последствиям. Ты перестаешь погашать, где сказка, а где быль, и начинаешь вести себя. люди называют это - неадекватно. Но если есть понимание, что все хорошо в меру.» (р-к-1)

Процессам формирования языковой культуры и сленга в отдельных сообществах посвящено довольно много филологических и микросоциальных исследований. Так называемый «наркоманский сленг» часто становится объектом контрпропаганды и дидактических материалов, призванных при обнаружении сходства реальности с представленным описанием «предупредить беду». Подобно описанию внешности, сленг становится способом выявления и определения представителей пространства потребления наркотиков: как для контролирующих органов, так и для тех, кто их не употребляет.

По словам информантов, сегодня специфический язык потребления наркотиков практически растворился в повседневной жизни, за исключением специального телефонного языка, которым пользуются для того, чтобы не попасть под подозрение ФСКН при обсуждении покупки или продажи наркотиков. Чаще всего сленговым аналогом обычных обозначений становятся названия, которые косвенно указывают на разные характеристики разных наркотиков. Наиболее принятое обозначение процесса употребления каннабиноидов - «есть почитать?» или «пойдем почитаем», указывает на эффект концентрирования внимания, который происходит во время потребления. Кокаин чаще всего обозначается как «первый» или синонимами «первого», очевидно, что такое обозначение свидетельствует о высокой стоимости, престиже и пр. Таблетки «экстази» чаще всего обозначают как

212 круглые», указывая на форму, а не на смысловое содержание и т.д. Сегодня «компетентность» потребителей измеряется, в том числе, владением специфическим языком, который служит не для «разговора на одном языке», а для обеспечения безопасности.

Таким образом, индивидуальные, на первый взгляд, характеристики поведения индивидов существенно опосредованы интерактивными социальными смыслами и опытом! Закрепление определенной нормативной модели существования человека в обществе, с одной стороны, структурирует поведение, с другой, создает возможности для «встраивания» собственного поведения в эту модель. Рационализация практик потребления разнмх видов наркотиков и их отражений, сопоставление с общепринятыми нормами и правилами, позволяет «компетентным потребителям» перемещаться и балансировать между включением/исключением, «отрабатывая» стиль жизни «текучего» человека.

Заключение

В заключении мы объединяем результаты теоретической и эмпирической частей диссертационной работы в рамках одного из инструментов «обоснованной теории» - «матрицы условий». Этот инструмент дает возможность представить обоснованную теорию как трансакционную (диалоговую) систему, в центре анализа которой находится

187 действие/взаимодействие - потребление наркотиков . В нашем случае матрица принимает форму многоуровневого пространства потребления наркотиков, которое мы можем рассматривать, как сверху-вниз, так и снизу-вверх, учитывая все условия и последствия, ограничения и возможности, возникающие в процессе структурации отношений на разных уровнях общества (Рис. 3). Более подробная схема каждого уровня пространства потребления наркотиков представлена в приложении № 6.

187Страусс А., Корбин Дж. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники / Пер. с англ. и послесловие Т.С.Васильевой. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

Рисунок 2.

Пояснения к сокращениям. Прогос. СМИ - поле прогосударственных СМИ, т.е. выражающих точку зрения государства по тому или иному вопросу, по поводу потребления наркотиков, в частности.

Независ. СМИ - поле независимых СМИ, выражающих точку зрения редакторов/авторов, которая может отличаться от точки зрения государства.

Суд. - поле судопроизводства. В силу существования системы коррумпированного взаимодействия, осуществляемого между полицией и потребителями наркотиков, институт судопроизводства во многих случаях не задействован. Однако при нормативном исполнении полицией своих обязательств, большинство дел, связанных с наркотиками, должны передаваться в органы судопроизводства.

Коррупция - поле, в котором полиция действует не подконтрольно, а самостоятельно. В этом случае полицейскими чаще, чем в суде принимаются решения в пользу потребителей наркотиков, но только при наличии у задержанных либо материальных ресурсов, либо социальных связей.

Далее идут сокращенные названия наркотиков, потребление которых, с одной стороны, объединяет потребителей в различные потребительские поля, с другой, создает между ними дистанцию.

Содержание схемы. Пространство потребления наркотиков представляется нам разделенным на две основные части: макро- и микроуровни потребления. На макро- уровне происходит регулирование потребления, осуществляемое в направлении, заданном государством. Оно обладает наибольшими экономическим и символическим капиталами, и в силу этого, занимает доминирующую позицию в вопросах определения антинаркотических стратегий и номинирования потребителей наркотиков. На уровне государства выбор такого направления является политически значимым, так как определяет положение отдельной страны в пространстве глобальной антинаркотической политики. Это положение включает «сильные» доминирующие позиции и более слабые, но все же создающие беспокойство и конкуренцию.

Микро- уровень потребления формируется как под влиянием существующей социальной структуры и позиции государства в вопросах наркопотребления, так и самостоятельно. Наблюдая за потребителями и организацией различных потребительских практик, мы обнаруживаем явные признаки воспроизводства традиционной иерархической социальной структуры, связанные с неравным распределением экономических ресурсов внутри пространства потребления наркотиков. В структуре горизонтальной дифференциации, также характерной для этого пространства, обнаруживаются существенные качественные различия, возникающие из сложного распределения других видов ресурсов - культурных, символических и пр.

Российское государство выбирает путь «войны с наркотиками», т.е. недифференцированный подход и репрессивные меры по отношению к потребителям. Подобной политики придерживается большинство североамериканских штатов и меньшинство европейских стран. В Европе постепенно «сдвигается» направление наркополитики в сторону декриминализации потребления наркотиков и ужесточения мер по борьбе именно с наркобизнесом. Российская наркополитика сосредотачивается на героиновых наркопотребителях, но, по сути, оказывается направленной недифференцированно на потребителей всех наркотиков.

Ниже уровня государства находится уровень государственных институтов, в котором производятся и воспроизводятся профессиональные экспертные поля. В этих полях, исходя из заданной «выше» траектории, агенты конструируются понятия и определения, относящиеся к потреблению наркотиков. В правовом поле потребитель наркотиков классифицируется как преступник, в медицинском — как больной. Баланс между позициями агентов в медицинском и правовом полях не является очевидным. В разные промежутки времени доминирует то одно, то другое поле.

В настоящий момент скорее можно говорить об увеличении значимости правового поля в регулировании потребления наркотиков, так

217 как уровень доступности государственных медицинских учреждений для получения лечения от наркозависимости, чрезвычайно низок. Их качественное развитие не является приоритетным направлением государственной политики в настоящее время. Тогда как развитие и увеличение количества органов регулирования социального порядка говорит о заинтересованности государства в расширении собственных контролирующих функций. Это не умаляет влияния медицины на формирование как теоретических, так и практических представлений о вопросе. Но сама медицина рассматривает потребление наркотиков как одну из форм зависимости среди массы других, не выделяя ей особое место.

Правовое же поле конструирует потребление наркотиков, как особый тип зависимости, который неминуемо толкает потребителей на общеуголовные преступления, такие как кража и грабеж. В связи с этим правоохранительные органы занимаются «профилактикой» таких преступлений, приравнивая само потребление любых наркотиков к уголовному преступлению. В Уголовном Кодексе РФ - основном документе, регулирующем потребление наркотиков в рамках права, оно также не дифференцируется. Уголовное же наказание, в том числе и за сбыт, наступает в случае обнаружения стандартных потребительских размеров веществ. Это создает как ситуацию безнаказанности реального наркобизнеса, в котором «крутятся» крупные партии наркотиков, так и универсализации «портрета» потребителя наркотиков и высокой вероятности приравнивания его к распространителю, с соответствующим ужесточением наказания.

Стоит отметить, что ни правовое, ни медицинское поле не дают внятного ответа на вопрос о распространенности и структуре потребления разных видов наркотиков. Медицинская статистика показывает примерное количество героиновых наркозависимых, самостоятельно, или скорее принудительно, обратившихся за помощью в наркологию. Правовая i универсализированную статистику по количеству заведенных дел по статьям, связанных с наркотиками.

Поле наркоучета возникает в промежутке между медицинским и правовым полями. С одной стороны, учитываются «неудачно» прошедшие медицинское освидетельствование, с другой, информация о вновь поставленных «на учет» отправляется, в первую очередь, в правоохранительные органы, а не в медицинские. Поле наркоучета существует как срединная власть между «крайними» правовыми и медицинскими полями, в которых фиксируются героиновые наркозависимые. Поскольку медицинскому освидетельствованию чаще всего подлежат автомобилисты, это само по себе говорит о совершенно иной выборке потребителей. Во-первых, героиновым наркозависимым по Закону запрещено садиться за руль, следовательно, они в выборку не попадают. Во-вторых, наличие автомобиля - верный признак относительно материально обеспеченных потребителей.

Однако данные статистики наркоучета также нельзя считать релевантными, поскольку любой автомобилист дорожит правами и готов пойти на многое, чтобы избежать постановки «на учет». А между уровнем наркоучета и уровнем потребителей располагается другая власть -полицейская, которая в большей степени управляет данной ситуацией и уже напрямую взаимодействует с потребителями.

Агенты в поле СМИ - с их информационным капиталом - «переводят» язык медицинских и правовых документов на язык, понятный массовому зрителю или читателю. Прогосударственные СМИ ориентированы на профилактику потребления наркотиков и распространяют «ужасающие» подробности его последствий. При этом они недопонимают, что «черный пиар - это тоже пиар», а самые страшные рассказы хоть и пугают, но и вызывают интерес, особенно у целевой аудитории, а именно, у не имевших опыта потребления или пробующих, т.е. молодежи примерно до 20 лет (а то и меньше). Для этой аудитории именно запрет становится одним из основных факторов появления интереса к наркотикам.

Независимые СМИ в многоуровневую, но однонаправленную государственную политику вносят «смуту». Возникает информация о

219 наркополитиках других стран, о «легких» и «тяжелых» наркотиках, о кумирах молодежи, которые все свои произведения написали под действием наркотиков и прочее. На этом уровне рождается культурно-информационный диссонанс, влияние которого различается в зависимости от преобладающего в обществе типа доверия - доверия к государству и его символическому капиталу, недоверия к новостям, в которых вся информация «перевирается», или доверия, например, к культурным героям, утверждающим как бы отличную от всех точку зрения. Большую роль также играют различия аудиторий, на которые направлена информация. Одни верят мнениям тех, кто провозглашен лидерами, другие их сами выдвигают.

Поле полицейской власти становится важным проводником и координатором между макро- и микроуровнями пространства потребления наркотиков. Нормативный порядок обязывает полицию действовать, исходя из «буквы» Закона. В этом случае, любое столкновение полиции и потребителей наркотиков, имеющее под собой юридическое основание, должно передаваться в «руки» судопроизводства. Только судья, согласно действующему порядку, вправе рассматривать и выносить решения по поводу таких дел. В реальной практике полицейских, не принимающих участие в судьбе отдельных потребителей наркотиков - меньшинство. Большинство предпочитает действовать самостоятельно и с материальной выгодой для себя. Они нарушают Закон со своей стороны, но «гуманизируют» последствия его применения для другой. В этом случае поле полицейской власти становится самостоятельным, формируется мезоуровень взаимодействия между пространством регулирования и пространством потребления.

На микроуровне потребления наркотиков, как и на макро- происходит распределение ресурсов и капиталов, которыми в разных соотношениях располагают поля и агенты потребления разных наркотиков. В зависимости от преобладания того или иного капитала, каждое поле и отдельные агенты в нем, выбирают и используют релевантные стратегии избегания социального

220 исключения, к которому принуждает универсальная наркополитика государства.

При переходе на микроуровень потребления наркотиков мы обнаруживаем очевидную дистанцию между полями потребления опиатных (героина, в том числе) наркотиков и другими полями. Усилия государства по борьбе с героиновыми наркозависимыми существенно сказываются на позиции этого поля в общем пространстве потребления - происходит деление на поле зависимости и поля потребления.

Группа зависимых от опиатных наркотиков оказывается дистанцированной в любом случае, с участием или без участия государства. Даже при изначально равномерном распределении экономического, социального и культурного капиталов в этом поле, по мере формирования зависимости происходит их неминуемое снижение. Специфика действия опиатов и их высокий аддиктивный потенциал быстро приводят к вынужденному потреблению. Формирующийся в этом поле стиль жизни П.Бурдье называет «стилем-жизни-в-себе», который никак не развивается и может только деградировать.

Другим важным знаком отличия агентов этого поля становятся телесные деформации, которые в интерпретации П.Бурдье, для некоторых

1 КЯ являются знаками избранности, а для других - стигматами . Следы, остающиеся после инъекций — отличительный знак, который позволяет распознавать и номинировать героиновых наркоманов.

Опыт первого постсоветского поколения, которое захлестнула волна героиновой наркомании, привел к тому, что в следующих поколениях прибегать к опиатам и героину, в частности, стали люди совершенно определенного социального склада. Если в начале 1990-х гг. героиновая наркомания затронула разные слои населения, так как особого выбора наркотиков не было, то в 2000-х, когда выбор возник и стали известны

188 Бурдье П. Различение: социальная критика суждения// перевод Кирчик О.И. - Экономическая социология, №3. Т6. -2008. последствия, опиаты автоматически оказались выбором от нужды, изначально маргинальным. Их потребители в большей степени не маргинализируются в процессе, а уже являются социальными маргиналами. Таким образом, заранее низкий уровень ресурсов и капиталов или их снижение в процессе, приводит к тому, что это микрополе оказывается самым незащищенным от исключающего воздействия государства. Вдобавок поле зависимости от опиатов оказывается закрытым и не взаимодействует с другими полями потребления, что, впрочем, также свидетельствует о низком уровне социального капитала.

Вторым по уровню незащищенности становится поле потребления каннабиноидов. Они, с одной стороны, считаются, самыми безобидными с точки зрения последствий, но в силу этого же обстоятельства и высокой доступности, оказываются самыми распространенными в любых социальных слоях. В свою очередь, высокая распространенность в ситуации криминализации потребления любых наркотиков, объективно приводит к увеличению количества задержанных и наказанных. Измерить общий вес капиталов в этом поле - довольно проблематично, он может существенно варьироваться в зависимости от конкретного потребителя. Очевидно, что чем моложе потребитель в данном случае, тем больше вероятность его столкновения с полицией, которая считает его потенциальным источником дополнительного дохода. Довольно часто потребители каннабиноидов обладают достаточно высоким социальным капиталом, который может компенсировать более низкий экономический. В случае необходимости, такой потребитель практически всегда может связаться с друзьями или знакомыми, которые смогут собрать необходимую сумму денег для того, чтобы не доводить дело до суда. Если же дело доходит до суда, то чаще всего теми же способами наказание снижается до условного. Однако потенциальная возможность оказаться в тюрьме не исключается, а ужесточение законодательства, направленное на регулирование потребления именно этих наркотиков, приводит к увеличению пространства возможностей для таких действий.

В поле потребления психостимуляторов мы выделяем три группы потребителей. Группа потребителей кокаина оказывается самой защищенной и привилегированной во всем пространстве потребления наркотиков. Во-первых, высокая стоимость этого наркотика определяет высокий статус потребителей, как минимум с точки зрения экономического капитала, который позволяет не только покупать и употреблять кокаин, но и откупаться на месте от органов правопорядка. Во-вторых, сами эти столкновения, происходят значительно реже, чем, например, в случае каннабиноидов. Если каннабиноиды чаще всего обнаруживаются полицейскими при личном досмотре в общественных местах, то задержать потребителя кокаина на улице - практически невозможно (они там почти не встречаются). Дела о хранении кокаина без цели сбыта (читай - потребление) практически не рассматриваются, изредка мелькают новости о задержании крупных партий кокаина в морских портах. Помимо высокого экономического капитала, потребители кокаина обладают значительными социальными ресурсами. Зачастую они имеют не только возможность попросить кого-то о финансовой помощи, но и могут сделать «один звонок нужному человеку», который решит все. Т.е. уровень знакомств таких потребителей очень высок.

Потребление кокаина конвертируется в символический капитал, который непременно и бесспорно указывает на высокую позицию индивидов в социальном пространстве потребления наркотиков, будь то представители «золотой молодежи», бизнеса или государственные чиновники. Причастность к потреблению кокаина позволяет потребителям идентифицировать себя и выделять себя среди других, и согласно народному названию этого наркотика, быть «первыми».

Кокаин часто обозначают как второй наркотик по вредности потребления, так как он обладает высоким аддиктивным потенциалом, что

223 приводит к растрачиванию экономических ресурсов и постепенным разрывам социальных связей. Подтверждение этой информации невозможно обнаружить в российской статистике, так как она не учитывает пациентов частных наркологических клиник, в которые могут обращаться высокостатусные наркозависимые.

Потребители амфетаминов представляют собой явно неоднородную социальную группу. Ее социальный состав может одновременно пересекаться с полями потребления разных наркотиков. Тип действия веществ может определять и специфику занятости, и досуговые практики потребителей. Стимулирующий эффект потребления амфетаминов используется одними для активизации сил при необходимости увеличения трудоспособности, другими, обычно более молодыми потребителями, для продления «времени и качества выходных», когда необходимо не спать, чтобы танцевать и «тусоваться». Третьими для стимуляции и продления сексуальных ощущений.

В интерпретации П.Бурдье, потребление амфетамина представляет собой преобладание «функции» над «формой». Его действие идентично действию кокаина, с той лишь разницей, что стимулирующий эффект амфетамина может быть даже выше, а кокаина однозначно короче, но эйфоризирующее действие у амфетаминов почти отсутствует, как и высокая символическая ценность. Если потребление кокаина указывает на превосходство и власть, то амфетамины выступают сугубо функциональным наркотиком, невысоким по цене, доступным для большинства, и никак не выделяющим потребителей. Таким образом, представления о распределении ресурсов в этом поле весьма размыто, стилистический характер употребления не ярко выраженный, зато высока социализирующая функция потребления, позволяющая потребителям не выпадать из занятий, разделяемых референтным большинством, и активизироваться тогда, когда это необходимо.

Потребление «экстази» является сугубо досуговым, поэтому может присутствовать в практиках потребителей с различными социальными характеристиками, но в большей степени в молодежных кругах, или кругах вечных и периодических «круглосуточных тусовщиков» без явного возрастного признака. В молодежной среде «экстази» является наиболее популярным наркотиком, поэтому может одновременно и в равной степени выполнять все функции потребления - гедонистическую, социализирующую, интегративную, стилизирующую. Однако по мере выхода из пространства «тусовки» роль этих функций снижается, как и потребление «экстази».

Если анализировать, как поля потребления экстази и амфетаминов пересекаются в поле досуговых практик, можно обнаружить небольшой тендерный сдвиг. «Тусовщицы» чуть чаще предпочитают экстази амфетамину, так как это вещество обладает более легким стимулирующим и приятным эйфоризирующим «любовным» эффектом, когда ты не только танцуешь, но и наслаждаешься собой и людьми вокруг себя.

Досуговое потребление наркотиков в публичных пространствах, таких как ночные клубы, дискотеки, концертные залы и прочее, создает предпосылки для более высокой вероятности столкновения с органами правопорядка. В свою очередь полицейские, имеющие весьма дифференцированное представления о потребителях наркотиков, используют специально созданные для обнаружения таких потребителей инструменты. «Маски-шоу» или неожиданные «облавы» в клубах осуществляются с целью обнаружения не единичных потребителей, а массы, фиксация которой позволяет «сделать план» в ближайшие сроки. Такие действия чаще всего не приводят к повальному заведению дел и изоляции тусовщиков в тюрьмы, скорее это делается для плана и для «полицейского пиара». Новости о таких происшествиях почти всегда попадают в заголовки уголовной хроники.

Поле потребления галлюциногенов имеет обособленную позицию, и наиболее давнюю традицию символического, вплоть, до религиозного, потребления. Как и потребление кокаина, потребление галлюциногенов

225 обладает высокой символической ценностью, которая присваивается потребляющим самим потреблением, и подчеркивается потребителями других наркотиков внутри всего наркопространства. В этом поле сосредоточено самое большое количество культурного капитала.

Галлюциногены не имеют явного эйфоризирующего и активизирующего эффекта, их потребление сложно обозначить как функциональное или прагматичное. Люди, которые приходят именно к этому потреблению ищут чего-то большего, чем удовольствие, престиж или увеличение силы, и обладают особенным «вкусом». Предпосылкой для поиска чаще всего становится высокий культурный уровень потребителей галлюциногенов, инкорпорированный в потребность «производить» творчество, разного рода озарения, когнитивные прорывы и прочее.

Специфичность и уникальность потребления галлюциногенов подчеркивают необходимость определенной подготовки сознания к расширению, «проводника» в процессе потребления или подробной «инструкции». В случае отсутствия этих компонентов, галлюциногены могут I стать причиной психических расстройств, которые могут быть «платой» за

189 несерьезное отношение к доступу «дверей восприятия» , которые, как это часто интерпретируется, открываются при употреблении галлюциногенов.

Поле потребления галлюциногенов условно разделено на группы потребителей ЛСД и сходных по составу веществ (галлюциногенов химического происхождения) и группу потребителей дикорастущих грибов. В реальности эти две группы постоянно пересекаются, а различение основывается на разном уровне доступности. В первом случае поиск качественного вещества может предполагать как высокий социальный капитал (наличие не просто знакомых наркодилеров, а наркодилеров, специализирующихся на галлюциногенах, привозимых ¡из-за границы), так и экономический, так как цена может существенно разниться в зависимости от

189 Название одной из самых известных книг О. Хаксли, посвященных опыту употребления галлюциногенных наркотиков. О. Хаксли также является автором глубокой, проницательной антиутопии «О дивный новый мир», в том числе, предвосхищающей последствия «общества потребления». качества и происхождения. Столкновение с полицией у таких потребителей крайне редки и неэффективны, так как галлюциногены химического происхождения практически невозможно обнаружить в организме человека, и очень просто законспирировать для перевозки (например, пропитав ими бумагу).

Дикорастущие грибы, оправдывая свое название, встречаются в благоприятном для роста, влажном климате, например, в Петербурге. Это позволяет употреблять их бесплатно, но создает риски столкновения с полицией, представители которой знают о наиболее популярных местах, где растут такие грибы.

Другим риском, связанным с «неправильным» потреблением или злоупотреблением галлюциногенов, становится риск развития психических заболеваний, который может привести к медицинскому стигматизированию, и, соответственно, снижению уровня капиталов агентов этого поля. '

Подводя итог дифференцирования пространства и функций потребления наркотиков на микроуровне, мы можем сделать вывод о том, что между потребителями разных видов наркотиков существуют важные различия. Лишь в случае кокаина и героина, они ограничены исключительно статусными, а во всех остальных более сложными различиями в соотношениях социального, культурного, экономического и символического капиталов. Но как в любом потреблении и в любом социальном пространстве стили потребления и типы потребителей смешиваются и взаимодополняются. Исключение составляет дистанцированная от других групп маргинальная группа потребителей опиатных наркотиков с их «стилем-жизни-в-себе».

Попытка представить схематически пространство потребления наркотиков на макро- и микроуровнях, произвела важные и неожиданные результаты. Между уровнем регулирования и уровнем потребления очевидно обнаружился мезоуровень - поле полицейской власти, трансформирующейся в самостоятельный регулирующий институт. С одной стороны, это поле регулирует в рамках общей государственной политики запрета, с другой, в

227 отличие от уровней, находящихся выше, представления агентов этого поля о потреблении наркотиков значительно более дифференцированы. Об этом свидетельствуют разные механизмы, которые используются полицейскими для обнаружения потребителей разных наркотиков и разные способы взаимодействия потребителей с полицией.

Таким образом, макро- и микро- уровни оказываются связаны только за счет мезоуровня, на формирование которого одновременно влияют доминантные репрезентации потребления наркотиков государством и его ближайших институтов и реально дифференцированное пространство потребления. В этой ситуации усилия государства, направленные на борьбу с потребителями, оказываются эффективными только в отношении потребителей опиатных наркотиков, которые и без того постоянно подвергаются стигматизации и исключению сб стороны других потребителей, и существенным образом самостигматизируются. Потребители остальных наркотиков в силу существующего универсального законодательства также априори находятся в рискованном положении. Однако их позиции по отношению к реальному риску определяются их позициями в пространстве распределения различных капиталов и ресурсов. А I универсальное законодательство хоть и ставит всех потребителей в одинаковое положение, но не учитывает, что именно различия позиций самих потребителей позволяют разными способами избегать эффекта универсализации, социального исключения и стигматизации.

Наркобизнес, как основной источник производства и воспроизводства пространства потребления наркотиков, оказывается вне влияния государства, так как оно сосредотачивает свои усилия на борьбе с потребителями. Такая расстановка сил связана с разными обстоятельствами.' Во-первых, размеры «крупного» и «особого» крупного размеров, обозначенные в законодательстве, слишком малы и автоматически переводят внимание полиции на потребителей или мелких дилеров, а не на крупные партии наркотиков. Во-вторых, плановая «палочная» система! делает для полиции

228 невыгодным и неуд'обным задержание крупных сбытчиков, так как усложняет выполнение плана (крупный сбытчик всегда производит более мелких, и массу потребителей). Таким образом, создается впечатление активной работы над устранением проблемы, но учитываются только количественные параметры деятельности, а не качественные.

Различие репрезентаций наркопотребления на макро- и микро- уровнях проблематизирует как понимание структуры пространства потребления наркотиков, так и создает объективные сомнения в легитимности доминирующей на данный момент позиции государства по отношению к потреблению наркотиков. Порожденная и фактически наделенная независимостью самим государством, коррумпированная полицейская власть оказывается более компетентной в вопросах различения, чем «слепая» высшая государственная власть, воплощенная в законах.

Список научной литературыДмитриева, Александра Владимировна, диссертация по теме "Социальная структура, социальные институты и процессы"

1. Федеральная целевая программа «Комплексные меры противодействия злоупотребления наркотиками и их незаконному обороту на 2005-2009 г.г.»

2. Федеральное законодательство: досмотрят каждого // Правовые консультации по делам, связанным с наркотиками. Электронный ресурс. URL: http://hand-help.ru/doc3.html (речь идет о статье 13, пункте 18)

3. Федеральное законодательство: досмотрят каждого // Правовые консультации по делам, связанным с наркотиками. Электронный ресурс. URL: http://hand-help.ru/doc3.html (речь идет о статье 13, п. 18)

4. Федеральное законодательство: тройное наказание // АнтиСуд. Юридическая помощь по уголовным делам о наркотиках: консультации, услуги адвоката, расследования. URL: http://www.antisud.com/news/index.Php7idK206

5. Федеральное законодательство: тройное наказание // АнтиСуд. Юридическая помощь по уголовным делам о наркотиках: консультации, услуги адвоката, расследования. URL: http://www.antisud.com/news/index.Php?id=206

6. Федеральный закон от 8 января 1998 г. N З-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" (с изменениями и дополнениями)

7. Федеральный закон от 8 января 1998 г. N З-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" (с изменениями и дополнениями)I

8. Федеральный закон РФ от 7 февраля 2011 года № З-ФЗ "О полиции".

9. Опрос «ФОМнибус» 31 марта 1 апреля, 2012 г. 100 населенных пунктов, 43 субъекта РФ, 1500 респондентов. URL: http://bd.fom.ru/pdf/cl 13uozun 12.pdf

10. Отчет о рассмотрении федеральными судами общей юрисдикции дел об административных правонарушениях за 6 месяцев 2010 г. Утвержден приказом Судебного департамента от 20 мая 2009 года № 97.

11. Ежегодные докладыЦЖЮС (Управления Организации Объединенных Наций по Наркотикам и Преступности). URL: http://www.unodc.org/russia/index.html

12. Признаки приема наркотиков и предметы, встречающиеся у наркозависимых. URL: http://ria.ru/beznarkoknow/20110606/384800537.html

13. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-Ф3

14. Уголовный кодекс РСФСР редакции 1922 г.

15. Уголовный кодекс РСФСР редакции 1960 г.

16. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2010 год. Цели развития тысячелетия в России: взгляд в будущее / под общей редакцией С.Н. Бобылева. М., 2010. - 152 с.

17. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2008 год. Россия перед лицом демографических вызовов / Под общей редакцией А.Г. Вишневского и С.Н. Бобылева. М., 2009. - 208 с.

18. Доклад о состоянии здравоохранения в мире в 2002 году: уменьшение риска / Всемирная организация здравоохранения, Женева, 2002. 16 с.

19. Сведения о фактах изъятия ФСКН России значительного количества наркотических средств и психотропных веществ (по классификации УНП ООН) в 2011 году. URL: http://fskn.gov.ru/pages/main/prevent/3939/4491/index.shtml

20. Статистические данные ГИАЦ МВД России по состоянию преступности (2005-2010 гг.). URL: http://crimpravo.ru/page/mvdstatistic/

21. Литература на русском языке

22. Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Потребления общество /Социологический словарь. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1997. С. 235.

23. Абрахамсон П. Социальная зксклюзия и бедность // Общественные науки и современность. 2001. №2.

24. Айтматов Ч. Какой из меня космополит с таким лицом? // Газета «Труд», 16.06.2008. URL: http://www.newsland.ru/news/detail/id/266138/cat/16/

25. Альтшулер В. Б. Патологическое влечение к алкоголю: вопросы клиники и терапии. М.: «Имидж». 1994;

26. Анохина И. П. Биологические механизмы зависимости от психоактивных веществ (патогенез). //Лекции по клинической наркологии под редакцией Н. Н. Иванца. Москва: Российский благотворительный фонд «HAH». 1995;

27. Бартенев А. Г. Восприятие образа наркотизма и потребителя наркотиков населением Республики Татарстан: результаты социологического1исследования Электронный ресурс. / А. Г. Бартенев. Режимдоступа: http ://www .narkotiki .ru/research63 74.html;

28. Бартенев А.Г. Наркотизация российской молодежи: дифференцированность наркотических практик : социологический анализ. Канд. дисс. к.с.н. Нижний Новгород, 2009;

29. Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004;

30. Бауман 3. Текучая модерность: взгляд из 2011 года. Лекция Зигмунта Баумана. 06 мая 2011. Электронный ресурс. URL: www.polit.ru/topic/video/. Дата обращения 10.05.2011

31. Бауман 3. Текучая современность / Пер. с англ. Под ред. Ю. В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008. С. 185)

32. Белоусов К.Ю., Гольберт В.В., Костюковский Я.В.Девиантогенность потребления// Петербургская социология сегодня. Сб. науч. трудов СИ РАН. СПб.: Нестор - История, 2010.

33. Блог Виктора Иванова. Режим доступа: http://vp-i vano V. 1 i vej oumal. com/5988.htm 1

34. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. Перевод Л.Любарской, Е.Марковской. М.: Добросвет, 2000.

35. Боливия продолжит выращивать сырье для кокаина // MIGnews.com. 20.09.2006 08:19.

36. Бородкина О. И. Снижение вреда как стратегия профилактики ВИЧ-инфекции среди наркопотребителей // Актуальные проблемы социальной работы» СПб.: Скифия, 2005;

37. Бородкина О.И. Социальный контекст эпидемии ВИЧ/СПИДа // Журнал исследований социальной политики. 2008. Том 6, № 2;

38. Брубейкер Р., Купер Ф. За пределами «идентичнорти» // Ablmperio, 3/2002.

39. Бурдье П. Власть права: основы социологии юридического поля // Социология социального пространства / Пер. с фр., общ. ред. H.A. Шматко. -СПб.: Алетейя; М.: Ин-т эксперим.социологии : Алетейя, 2005. С. 104

40. Бурдье П. Дух государства. Поэтика и политика. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской академии наук. — М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 1999. С. 123

41. Бурдье П. Начала. Choses dites : пер. сфр. Н. А. Шматко. М| : SocioLogos, 1994. С. 96.

42. Бурдье П. Различение: социальная критика суждения// перевод Кирчик О.И. Экономическая социология, №3. Т6. - 2008.

43. Бурдье П. Социология политики // Социальное пространство и генезис "классов". Пер. с фр./Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко./ — M.: SocioLogos, 1993. С. 69 '

44. Бурдье П. Социология социального пространства / Пер. с фр., общ. ред. Н.А. Шматко. СПб.: Алетейя; М.: Ин-т эксперим. социологии: Алетейя, 2005.

45. Быт и бытие молодежи российского мегаполиса. Социальная структурация повседневности общества потребления. СПб: Интерсоцис, 2007.388 с.

46. Варывдин М. Только силовыми методами эту проблему никогда не решить // Газета "Коммерсантъ", №67/П (4608), 18.04.2011.

47. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984.

48. Вермишева Э. Крупный размер измельчал // Газетами. 02.02.2006 URL: http://www.gazeta.ru/2006/02/02/oa187011.shtml

49. Веселов Ю. В. Доверие и справедливость. М,: Аспект-Пресс, 2011

50. Веселов Ю.В. Бедность по русски // Аргументы и факты. 2011.№51. URL: www.spb.aif.ru. 2011.№ 51

51. Гернет М.И. Социальные факторы преступности / М.И. Гернет. М., 1905;

52. Гидденс Э. Социология / Пер. с англ.; науч. ред. В. А. Ядов; общ. ред. Л. С. Гурьевой, Л. Н. Посилевича. — М.: Эдиториал УРСС, 1999. — 703 с.

53. Гидденс Э. Трансформация интимности: сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах / Пер. с англ. В. Анурина. СПб.: Питер, 2004.

54. Гидденс Э. Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь.1. М.: Весь мир, 2004.

55. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации.- 2-е изд.- М.: Академический Проект, 2005.

56. Гилинский Я. И. Запрет как криминогенный (девиантогенный) фактор // Российский криминологический взгляд. 2009.

57. Гилинский Я.И. Игорная зависимость: альтернатива наркотической? // Онлайн исследования в России: тенденции и перспективы. — М.: ИС РАН, 2007;

58. Гилинский Я.И. Социальная патология в современной цивилизации. В.: Криминология XX век. СПб.: Юридический центр Пресс, 2000;

59. Гилинский, Я. И. "Исключенность" как глобальная проблема и социальная база преступности и иных девиаций // Криминология: № 1 (7). -СПб., 2004;

60. Гладарев Б., Цинман Ж. Потребительские стили петербургского среднего класса: из экономики дефицита к новому быту // Экономическая социология, Т.8. №3, 2007. С. 65.

61. Гольберт В. Нормально или девиантно различать между нормой и девиацией? Нормализация девиантности (девиантнормализация) // Конструирование девиантности / Монография. Составитель Гилинский Я.И. -СПб.: ДЕАН, 2011. С. 45

62. Гольберт В.В. Карательный популизм в современном мире // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2011, № 1. - С. 42-50

63. Горяинов В. П. Критерии поступательности, обратимости, стагнации и предсказуемости социального времени // Социол. исслед. 2006. N 4.;

64. Григорьева И.А. Из доклада на VII Всероссийской научной конференции. «Потребление как коммуникация-2011», 29-30 июня 2011 г.

65. Григорьева И.А. Развитие социальной работы в российском обществе потребления // Журнал социологии и социальной антропологии. Спец. выпуск. №5. 2011.

66. Григорьева И.А. Социализация в процессах исключения/включения // Отечественные записки. 2006. № 3; Погам С. Исключение: социальная инструментализация и результаты исследования // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999.Т.2. С. 140-156;

67. Григорьева И.А. Социализация в процессах исключения/включения // Отечественные записки. 2006. №3.

68. Грызлов Б. Наркоторговцев можно ссылать на каторгу. Употребление зелья должно быть уголовно наказуемым // Независимая газета. 2011.06.07.

69. Дарендорф Р. К критике социологии и ее истории // Дарендорф Р. Тропы из утопии. М., 2002. С. 85-173.

70. Дюпюи Ж.-П. Медицина и власть: Памяти Айвана Иллича // Отечественные записки.2006. № 1. С.7-14.

71. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение.- М.: Канон, 1995; Мергон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности (Современные буржуазные теории). М.: Прогресс, 1966;

72. Рождественская Е.Ю., Семенова В.В., Стрельникова A.B., Андреев А.Н. Отношение россиян к социально незащищенным группам с. 129-137 // Социологический журнал. 2007. №4.

73. Жук О. "Тихие обольстители" или "необузданные демоны". Наркотики. История, общество, культура. СПб. Издательство «Красный Матрос», 2009. С. 80-118

74. Зубаревич Н.В. Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. М.: НИСП, 2010;

75. Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар: Сыктывкарский гос. ун-т, Институт социологии РАН, 1996.

76. Ильин В.И. Драматургия качественного полевого исследования. СПб: Интерсоцис, 2006.

77. Ильин В.И. Общество потребления: теоретическая модель и российская реальность // Мир России. 2005. № 2. С.11.

78. Ильин В.И. Поведение потребителей. СПб.: Питер, 2000.

79. Ильин В.И. Потребление как дискурс. СПб: Интерсоцис, 2008.

80. Ильин В.И. Российская глубинка в социальной структуре России // Журнал социологии и социальной антропологии 2010 год, том XIII, № 4. С. 25-47.

81. Ильин В.И. Феномен поля: от метафоры к научной категории // Рубеж (альманах социальных исследований). 2003. № 18.

82. Качественные методы. Полевые социологические исследования / И. Штейнберг, Т. Шанин, Е. Ковалев, А. Левинсон; под ред. И. Штейнберга. СПб.: Алетейя, 2009.

83. Келасьев В.Н. Первова И.Л. Социальная компетентность и технологии ее формирования // Вестник СПбГУ, 2010. №3. С.356-365;

84. Кесельман Л.Е. Социальные координаты наркотизма. СПб.: Институт социологии. 1999.

85. Кесельман Л.Е., Мацкевич М.Г. Слепое противостояние наркотикам неэффективно // Журнал социологии и социальной антропологии. 2002. № 4. С. 100-111.

86. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ

87. Козлов В.В. Руководство по спасению наркомана, или краткий курс выживания / В.В. Козлов. М.: Изд-во института Психотерапии, 2002.

88. Комлев Ю.Ю. От социологического изучения феномена к обновлению антинаркотических практик // Социс, № 6, 2005;

89. Константиновский Д.Л. Динамика неравенства: российская молодежь в меняющемся обществе: ориентации и пути в сфере образования (от 1960-х годов к 2000-му). М.: Эдиториал УРСС, 1999;

90. Константиновский Д.Л. Неравенство и образование: опыт социологических исследований жизненного старта российской молодежи (1960-е годы начало 2000-х) М., ДСП, 2008.

91. Кривошеев В. В. Короткие жизненные проекты: проявление аномии в современном обществе // Социологические исследования. 2009. №

92. Кривошеев В.В. Особенности аномии в современном российском обществе // Социологические исследования. 2004. № 3. С. 93-97

93. Кристи Н. Приемлемое количество преступлений. СПб.: «Алетейя», 2011;

94. Кристи Н. Причиняя боль. Роль наказания в уголовной политике / СПб.: Алетейя;

95. Лаборатория селекции и первичного семеноводства конопли // Краснодарский научно-исследовательский институт сельского хозяйства им. П. П. Лукьяненко. URL: http://www.kniish.ru/departaments/hemp.

96. Левинсон Л. Наркоучет: по закону или по инструкции?: регулирование регистрации потребителей наркотиков в Российской Федерации / Институт прав человека. М.: Анахарсис; Библиотека ПравЛит, 2009. С. 9.

97. Луман Н. Медиа коммуникации / пер. с нем. А. Глухова, О. Никифорова. М.: Изд-во «Логос», 2005.

98. Луман Н. Понятие общества // Проблемы теоретической социологии / Под. ред. А. О. Бороноева. — СПб.: Петрополис, 1994. С. 9.

99. ЛуманН. Формыпомощи в процессе изменения общественных условий / Пер. Д. В. Озирченко, А. Н. Малинкина // Социологический журнал. — 2000. —№ 1/2.

100. Лыткина Т.С. Социальная биография исключения в постсоветской России // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. Т. 4. №1. С. 87-109;

101. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества / Пер. с англ., послесл.,примеч. A.A. Юдина; Сост., предисл. В.Ю. Кузнецова.- М: ООО "Издательство ACT", 2002.

102. Матвеева С.Я. Шляпентох В.Э. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000.

103. Мейлахс П. Дискурс прессы и пресс дискурса: конструирование проблемы наркотиков в петербургских СМИ // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004, № 4;

104. Мейлахс П. Человек наркозависимый: свободный преступник или больной раб? Анатомия криминального и медицинского дискурсов наркомании // Наркотизм, Наркомании, Наркополитика / Под ред. А.Г. Софронова. СПб.: Медицинская пресса, 2006.

105. Мертон Р. К. Социальная структура и аномия // Социология преступности ( Современные буржуазные теории). — М.: Прогресс, 1966. С. 306

106. Мухаметгалиев И.Г. Криминализация сознания и поведения современной российской молодежи: проблемы преодоления: автореф. дис. . канд. социол. наук / И.Г. Мухаметгалиев; Казань, КГУ, 2000.

107. Наркоманов за решетку? Госдума объявила охоту на потребителей // Радио Финам ФМ. 6. 10. 2011 г. Электронный ресурс. URL: http://finam.fm/archive-view/4818/

108. Наркотический эффект (комментарии к статье) // Ведомости 22.04.2011, 72 (2838). Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/259071/narkoticheskijeffekt

109. Неформальные молодежные сообщества Санкт-Петербурга. Теория, практика, методы профилактики экстремизма./ под ред. А.А.Козлова, В.А.Канаяна, СПб, 2008.

110. Нормальная молодежь: пиво, тусовки, наркотики / Под ред. Е. Омельченко. — Ульяновск: Изд-во УГУ, 2005;

111. Оболенский JT.E. Что в обществах следует считать болезнями? Опыт введения в общественную патологию //Мысль. 1880. № 7;

112. Овчинский В. С. Российская организованная преступность (мафия) как форма социальной организации жизни //Информационный гуманитарный портал "Знание. Понимание. Умение" /2010. № 3 Социология.

113. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологическая мысль.- М.- 1996.

114. ПилкингтонХ."Для нас это нормально": исследование «рекреационного» употребления героина в культурной практике российской молодежи // ЖИСП.2006, т. 4, № 2.

115. Плавинский С. Осознала ли медицина свои пределы? К 30-летию "Медицинской Немезиды" АйванаИллича // Отечественные записки. 2006. №3.

116. Покровский Н.Е. Дауншифтинг и природа как предмет потребления. Выступление на конференции «Общество потребления: социальные и культурные основания» С-Петербург, СПбГУ, 29 июня 2011 г.

117. Попов В.Ю., Кондратьева О.Ю. Наркотизация в России шаг до национальной катастрофы / В.Ю. Попов, О.Ю. Кондратьева. // Социс. 1998. №8;

118. Профилактика злоупотребления психоактивными веществами в образовательной среде / Под ред. B.JT. Белова. М.: Нарконет, 2002. - 502 е.;

119. Профилактика злоупотребления психоактивными веществами в студенческой среде: Опыт. Проблемы. Перспективы. М.: Изд-во МГТУ им.

120. H.Э. Баумана, 2004. № 3 - 200 с.

121. Профилактическая социальная работа. Под ред. О.И. Бородкиной и В.А. Самойловой. СПб.: Скифия-Принт, 2009.

122. Радаев В. В. Социология потребления основные подходы/ Социс. №1.2005;

123. Рождественская Е.Ю., Семенова В.В., Стрельникова A.B., Андреев А.Н. Отношение россиян к социально незащищенным группам // Социологический журнал. 2007. №4. С. 129-137

124. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. «Сделать знакомое неизвестным»: этнографический метод в социологии // Социологический журнал. 1998. № 1-2.

125. Руководство по профилактике злоупотребления ПАВ несовершеннолетними и молодежью Текст. / Под науч. ред. Л.М.Шипицыной, Л.С.Шпилени. СПб., 2003 - 167 е.;

126. Русская служба BBCRussian // Прием наркотиков в России хотят объявить преступлением, URL:http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2011/10/111005 russia narcotics responsibilijty.shtml (Дата обращения: 21.01.2012)

127. Семенова В. В. Путь в новую социальную группу предпринимателей: жизненные истории одного поколения // Судьбы людей: Россия. XX век / Под ред. Е.В.Фотеевой, В.В.Семеновой. М.: ИС РАН, 1996.

128. Семенова В. В. Социальная динамика поколений: проблема и реальность /j СЗО В. В. Семенова. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009.

129. Семенова В. В. Социальный портрет поколений // Россия реформирующаяся / Под редакцией Л.М. Дробижевой. Academia, 2002. С. 184-212.

130. Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию: Учеб. пособие для студентов вузов / Ин-т социологии РАН. -М.: Добросвет, 1998.

131. Сен А. Развитие как свобода. М., 2004.

132. Середа В.М. Мы выбираем жизнь. Методическое пособие, программа активной профилактики наркомании, ВИЧа/СПИДА и других заболеваний, передающихся половым путем среди учащихся СПТУ. СПб, 2002;

133. Соколов Н. В., Бородкина О. И., Козлов А.П. Здоровье и поведенческие риски студенчества. СПб.: Скифия-Принт, 2007.

134. Сорокин П. А. Преступление и кара, подвиг и награда. Спб., 1914.

135. Спасович В. Д. О новых направлениях в науке уголовного права // Вестник Европы. 1891.

136. Спектор М., Китсьюз Дж. Конструирование социальных проблем // Контексты со-временности — II: Хрестоматия / Сост. и ред. С.А. Ерофеев. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2001;

137. Странник: странички из полевого дневника // Наркоман, как киборг запрограммированный на преступление, URL: http://0-strangei'.liveiournal.com/170621 .html#comments (Дата обращения: 21.01.2012)

138. Страусс А., Корбин Дж. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники / Пер. с англ. и послесловие Т.С.Васильевой. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

139. Тарновский В.М. Проституция и аболиционизм. СПб.,1888;Тарновская П.Н. Женщиныубийцы. СПб., 1902.

140. Тимофеев JT.M. Наркобизнес. Начальная теория экономической отрасли (3-е изд. перераб. и доп.) М., РГГУ 2003.;

141. Тимофеев Лев. Мир без наркотиков? Забудьте! // "Московские Новости", № 27 от 20-26 июля 1999.

142. Тихонова Н. Е. Социальная эксклюзия в российском обществе / Общественные науки и современность. 2002. № 4. С. 5-17.

143. Тихонова Н.Е. Социальная стратификация в современной России. Доклад на ежегодной конференции «Вторые Ковалевские чтения» в СПбГУ. С-Петербург, 16 ноября 2007.

144. Тихонова Н.Е. Социальный капитал как фактор неравенства // Общественные науки и современность. 2004. №4. С. 25-34

145. Тихонова Н.Е. Феномен социальной эксклюзии в условиях России // СОЦИС. 2003. №1. С.36-44.

146. Турен А.Возвращение человека действующего: очерк социологии. М.:Научный мир. 2006

147. Уйти, чтобы остаться: Социолог в поле: Сб. ст. / Под ред. Виктора Воронкова и Елены Чикадзе. — СПб.: Алетейя, 2009. — 148 с.

148. Фромм Э. Человеческий характер и социальный процесс// Психология и психоанализ характера. М.: 1977. С. 41.

149. Фуко М. Надзирать и наказывать / Пер. с фр. В. Наумова под ред. И. Борисовой. —M.: AdMarginem, 1999.

150. Фуко М. Ненормальные: Курс лекций, прочитанных в Колледже де Франс в 1974—1975 учебном году. СПб.: Наука, 2005.

151. Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998;

152. Фуко М. Рождение социальной медицины // Интеллектуалы и власть. М.: Праксис, 2006;

153. Фуко М. Я минималиста. Перевод Андрея Корбута. Источник: Foucault, M. (1988). Politics, Philosophy, Culture: Interviews and Other Writings of Michael Foucault, 1977-1984. L, N.Y.: Routledge, pp. 3-16: The Minimalist Self

154. Хагуров T.A. Постмодерн как культурно-интеллектуальная доминанта современности: девиантогенность «освобожденного сознания» / Общество и право. Всероссийский научный журнал, № 2(12), 2006;

155. Хагуров Т.А. Человек потребляющий: проблемы девиантологического анализа. Монография. М.: ИС РАН, 2006;

156. Хаксли О. О дивный новый мир / пер. с англ. О.Сороки, В.Бабкова. Примеч. Т.Шишкиной, В.Бабкова. СПб.: Амфора, 1999. 541 с.

157. Харченко К). В., Гурова О. Ю. Спортинг: спорт, досуг и стили потребления в современной России // Экономическая социология, Т. И. № 2. 2010. С. 75

158. Хеншель Р. Определение социальных проблем средствами массовой коммуникации // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Пер. с англ.; сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Изд-во Казанск. унта, 2000;

159. Хилгартнер С., Боек 4.J1. Рост и упадок социальных проблем: концепция пуб-личных арен // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестома-тия / Пер. с англ.; сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Изд-воКазанск. ун-та, 2000.

160. Черныш М. Россия держит марку // Контекст, N 5, май 2000. Электронный ресурс.

161. Черныш М.Ф. Культура или структура? // Социологические исследования. 2011. № 7. С. 143-147.

162. Черныш М.Ф. Новая социальная группа "информационные" работники // Социологические исследования. 2002. № U.C. 61-68.

163. Шерстнев М. Применение допингов в иностранных армиях // СПЕЦНАЗ РОССИИ N 5 (152) МАЙ 2009

164. Шипунова Т.В. Введение в синтетическиую теорию преступности и девиантности. СПб.: Изд-во С-Петерб. Ун-та, 2003.

165. Шкаратан О.И. и колл. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России. М.: ЗАО «OJIMA медиа групп», 2009.

166. Штомпка П. Культурная травма в посткоммунистическом обществе // Социол. исслед. 2001. №2.;

167. Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социол. исслед. 2001. № 1;

168. Шубкин В.Н. Страхи в России // Социологический журнал 1997 - №3 с.25-33.

169. Ядов В. А. Какие теоретические подходы полезны для понимания и объяснения социальных реалий российского общества и России? // Россия245реформирующаяся: Ежегодник 2010. Выпуск 9. - М.: Новый Хронограф, 2010.-С. 20-23.

170. Ядов В. А. Междисциплинарность в социологическом исследовании: Материалы Методологического семинара памяти Г.С. Батыгина (2007D2009 гг.) / Отв. ред. Л.А. Козлова. М.: РУДН, 2010. — 482 с.

171. Ядов В.А. Как люди делают себя. Обычные россияне в необычных обстоятельствах: концептуальное осмысление восьми наблюдавшихся случаев / Под общ. ред. В.А. Ядова, E.H. Даниловой, К. Клеман. — М.: Логос, 2010. 388 с.

172. Ядов В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. 2-е изд. СПб.: Интерсоцис, 2006. С. 12.

173. Яницкий О.Н. О бедности как социальном явлении. ИНОЕКС/Досье на цензуру, 2004, №21.

174. Ярошенко С. С. Бедность независимости: северное село в условиях двойного исключения // СОЦИС. 2004. №7.

175. Ярошенко С. С. Четыре социологических объяснения бедности (опыт анализа зарубежной литературы) // СОЦИС. 2006. № 7. С. 34-42.

176. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. Саратов: СГТУ, 1997.

177. Ясавеев И. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации. Казань: Изд-во КГУ, 2004.

178. Ясавеев И.Г. Конструирование «повестки дня»: социальные проблемы российского общества в новостях федеральных телеканалов // Ученые записки Казанского государст-венного университета. Гуманитарные науки. 2006;

179. Ясавеев И.Г. Социальная проблема в социологическом лексиконе // Социальная реальность. 2006. №66.

180. Литература на иностранных языках

181. Abdullah N. The Social Construction of the "Drug Problem" in Historical and Contemporary Singapore / National University of Singapore, Department of Sociology WorkingPaper Series, No. 175, 2005.P. 44

182. Anglin M.D., Speckart G. Narcotics use and crime: A multisample, multimethod analysis. Criminology, 26. 1988;

183. Archer M. Culture and Agency: The Place of Culture in Social Theory, Cambridge University Press, Cambridge. 1988.

184. Ball J. C. The day-to-day criminality of heroin addicts in Baltimore: A study in the continuity of offense rates. Drug and Alcohol Dependence, 12. 1983;

185. Baum D. Smoke and Mirrors: The War on Drugs and the Politics of Failure / Back Bay Books. 1997.;

186. Bauman Z. Wasted Lives. Modernity and its Outcasts. Cambridge, UK: Polity. 2004;

187. Becker H. Becoming a Marihuana User // American Journal of Sociology. 1953. № 59, pp. 235-242; Hathaway A. Cannabis normalization and stigma: Contemporary practices of moral regulation // Criminal Justice. 2011. № 11, pp. 451-469; I

188. Becker, H. Outsiders: Studies in the Sociology of Deviance. New York: The Free Press. 1963.

189. Bernburg J. G., Thorlindsson T. (). Routine activities in social context: A closer look at the role of opportunity in deviant behavior // Justice Quarterly. 2001. №18, pp. 543-567;

190. Best J. Social problems // Handbook of symbolic interactionism / Ed. by L.T. Reynolds, N.J. Herman-Kinney. Walnut Creek, CA: AltaMira Press, 2003; Edelman M.J. Constructing the political spectacle. Chicago: UniversityofChicagoPress, 1988.

191. Borin E. The U.S. Military Needs Its Speed http://www.wired.com/medtech/health/news/2003/02/57434

192. Brochu S.; Duff C., Asbridge M., Erickson P. "There's what's on Paper and then there's What Happens, out on the Sidewalk": Cannabis Users Knowledge and Opinions of Canadian Drug Laws // Journal of Drug Issues. 2011. №41, pp. 95115;

193. Calafat A. and others Risk and control in the recreational drug culture / Sonar Project. 2001. Palma de Mallorca: IREFREA;

194. Cohen S. Folk EJevils and Moral Panics London: MacGibbon and Kee, London, 1972.

195. Confronting drug policy: illicit drugs in a free society / Cambridge University Press, Cambridge. 1993. 379 p.;

196. Conrad P. Medicalization and Social Control // Annual Review of Sociology. 1992.

197. Costa da, A. B. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: International Institute of Labour Studies. 1997.

198. Craib I. Anthony Giddens, Routledge, 1992.

199. Da Costa A. B. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: InternationallnstituteofLabourStudies. 1997;

200. Da Costa, A. B. Social Exclusion and the New Poor: Trends and Policy Initiatives in Western Europe. In Social Exclusion and Anti-Poverty Policy, edited by Charles Gore and Jose B. Figueiredo. Geneva: InternationallnstituteofLabourStudies. 1997;

201. Dean H. Critiquing capabilities: The distractions of a beguiling concept // Critical Social Policy. 2009. 29. Он-лайн версия: URL: http://csp.sagepub.eom/cgi/content/abstract/29/2/261

202. Duff C. 'Party Drugs and Party People: examining the "normalization" of recreational drug use in Melbourne, Australia // International Journal of Drug Policy. 2005. 16/3, pp. 161-170;

203. Foucault M. The Subject and Power // Michel Foucault: Beyond Structuralism and Hermeneutics / Ed. by H. Dreyfus and P. Rabinow. Chicago: University of Chicago Press, 1983.

204. Gandossy R. P. Drugs and crime: A survey and analysis of the literature. National Institute of Justice. Washington, DC. 1980; !

205. Giddens A. All addictions turn from pleasure to dependency // The Guardian. 16. 10. 2007. P. 32. URL: guardian.co.uk

206. Giddens A. Beyond Left and Right: The Future of Radical Politics. Cambridge, 1994.

207. Goffman E. Stigma: Notes on the Management of Spoiled Identity. . N.Y.: Prentice-Hall, 1963.

208. Goode E. The Marihuana smoker / New York: Basic Books; 1970.

209. Gordon D.R. The Return of the Dangerous Classes: Drug Prohibition and Policy Politics. New York: W.W. Norton & Company, 1994;

210. Harding G. Constructing Addiction as a Moral Failing // Sociology of Health and Illness. 1986. Vol.8;

211. Hawdon, J. Deviant lifestyles: The social control of routine activities // Youth and Society. 1996.№ 28, pp. 162-188;

212. Hirst J., McCamley-Finney A. The place and meaning of drugs in the lives of young people. Health Institute Report no. 7, Sheffield Hallam University. 1994.;

213. Illich I. Medical Nemesis: The Expropriation of Health. N.Y: Pantheon Books, 1976.Conrad P., Schneider J. Deviance and Medicalization. St. Louis: Mosby, 1980;

214. Leonard, P. Postmodern Welfare: Reconstructing an Emancipatory Project, London, Sage, 1997. !

215. Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. N.Y.: Walter de Gruyter, Inc., 1993. P.8

216. Measham F., Parker H., Aldrige J. The teenage transition: From adolescent recreational drug use to the young adult dance culture in Britain in the mid-1990s. //Journal of Drug Use. 199828. Pp. 9-32.

217. Mestrovic S. G. Anthony Giddens. The Last Modernist. London and New York: Routledge, 1998. 242 p.

218. Meylakhs P. Drugs and Symbolic Pollution: The Work of Cultural Logic in the Russian Press // Cultural Sociology. 2009.Vol. 3(3). P. 377-395.

219. Miller G., Holstein J. Reconsidering Social Constructionism // Reconsidering Social Constructionism / Ed. By J. Holstein, G. Miller. NY: Aldine de Gruyter, 1993;

220. Mills C.W. The Professional Ideology of Social Pathologists // The American Journal of Sociology, Vol. 60, 1942.

221. Miron J. A. Drug War Crimes: The Consequences of Prohibition / Independent Institute. 2004; Mark Kleiman A.R., Caulkins P. J., Hawken A. Drugs and Drug Policy: What Everyone Needs to Know / Oxford University Press. 2011.

222. Osgood D. Wayne J. K. Wilson M., O'Malley J., Bachman G., Johnston L. Routine activities and individual deviant behavior // American Sociological Review. 1996. №61. Pp. 635-655;

223. Pape II., Rossow I. Ordinary" People with "Normal" Lives? a Longitudinal Study of Ecstasy and other Drug use among Norwegian Youth // Journal of Drug Issues 2004 34: 389;

224. Parker H., Williams L., Aldridge J. The Normalization of 'Sensible' Recreational Drug Use Further Evidence from the North West England Longitudinal Study //Sociology. 2002. V. 36(4), pp. 941-964;

225. Parsons T. The Sick Role & the Role of Physician Reconsidered // MMFQ / Health & Society, Summer 1975;

226. Prof David Nutt FMedSci, Leslie A King PhD b, William Saulsbury MA c, Prof Colin Blakemore Development of a rational scale to assess the harm of drugs of potential misuse // The Lancet, Volume 369, Issue 9566, Pp. 1047 1053, 24 March 2010.

227. Rjadner S. "I am not a drug abuser, I am a drug user": A discourse analysis of 44 drug user's construction of identity // Addiction Research and Theory. 2005. 13 (4), pp. 333-346;

228. R0dner S. Practicing Risk Control in a Socially Disapproved Area: Swedisht

229. Socially Integrated Drug Users and Their Perception of Risks // Journal of Drug Issues. 2006. 36(4), pp. 933-952.

230. Seddon T. Drugs, Crime and Social Exclusion: Social Context and Social Theory in British Drugs-Crime Research // British Journal of Criminology July 1, 2006 46:680-703.

231. SenA. Socialexclusion. Concept, application, and scrutiny. Asiandevelopmentbank, 2000;

232. Shiner M. and Newburn T. 'Definitely, Maybe not? The normalisation of drug use amongst young people, Sociology, 31(3). 1997;

233. Shiner, M. and Newburn, T. Taking tean with Noel: The place and meaning of drug use in everyday life1, in South, N. Drugs: cultures, controls and everyday life. London, Sage. 1999;

234. Shulgin A., Shulgin.A. «Phenethylamines I Have Known And Loved: A Chemical Love Story» p. 351.I

235. Shulgin A., Shulgin.A. «Phenethylamines I Have Known And Loved: A Chemical Love Story»

236. Taylor, P. The Careless State: Wealth and Welfare in Britain Today. London-New York: 2010.

237. Touraine A. Face a l'exclusion // Esprit. 1991. № 141;

238. Touraine A. Face a l'exclusion//Esprit. 1991. № 141

239. Turner J. H. 1987. 'Analytical Theorizing. In: Giddens and Turner, Social Theory Today, pp. 156-194.

240. URL:http://www.om.nl/vast menu blok/english/verzamel/frequentlv asked/ what aretherules/). Дата обращения: 12.08.2011.

241. Wacquant L. The Rise of Advanced Marginality: Notes on its Nature and Implications // ActaSociologica. 1996. Vol. 39. № 2.p. 127;

242. Wibberley C., Price J. Young People's Ideas on Drugs and Drug Use -Implications for the Normalisation Debate // Drugs: Education, Prevention andPolicy. 2000. PP. 147-162;

243. Williams L., Parker H. Alcohol, Cannabis, Ecstasy and Cocaine: Drugs of Reasoned Choice amongst Young Adult Recreational Drug Users in England // International Journal of Drug Policy. 2001. V. 12(5/6), pp. 397-413;

244. Young J. From inclusive to exclusive society: nightmares in the European dream / In: Ruggerio, V., South, N. & Taylor, I. (eds.) The New European Criminology: Crime and social order in Europe, London: Routledge. 1998.

245. Young J. The exclusive society (London: Sage, 1999). P. 16