Роман-апокриф как литературный феномен

Серебрякова, Лариса Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Роман-апокриф как литературный феномен

Год: 2012
Автор научной работы: Серебрякова, Лариса Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Пермь
Код cпециальности ВАК: 10.01.08

Диссертация по филологии на тему 'Роман-апокриф как литературный феномен'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роман-апокриф как литературный феномен"

На правах рукописи

О?-

Серебрякова Лариса Владимировна РОМАН-АПОКРИФ КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФЕНОМЕН Специальность 10.01.08. - Теория литературы. Текстология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 ЗЛЕН 2012

Екатеринбург - 2012

005057135

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Петрова Наталия Александровна

Официал ьныеоппоненты:

Данилина Галина Ивановна, доктор филологических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет», профессор кафедры зарубежной литературы

Тагильцев Александр Васильевич, кандидат филологических наук, ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», доцент кафедры современной русской литературы

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Защита состоится 5 декабря 2012 года в 16.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.283.01 на базе ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» по адресу: 620017, г. Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26, ауд. 316.

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале информационно-интеллектуального центра научной библиотеки Уральского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан « » ноября 2012 года. Ученый секретарь

диссертационного совета

Кубасов Александр Васильевич

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа представляет собой исследование одной из новых разновидностей романа, зародившейся в XIX веке и сложившейся в литературе XX века в результате объединения романного повествования с историей, рассказываемой каноническими и апокрифическими евангелиями, - романа-апокрифа.

За прошедшее столетие сформировался обширный пласт романов, ориентированных на евангельский сюжет, но границы романа-апокрифа еще не устойчивы, о чем свидетельствуют разногласия по поводу корпуса художественных текстов, попадающих под определение апокрифического романа, и разнобой в терминологии.

В современном литературоведении художественное повествование с евангельским сюжетом получило несколько жанровых определений, выявляющих в качестве доминанты фабулу, почерпнутую из евангелий и апокрифов, или подразумевающих взаимодействие двух составляющих — евангельской фабулы и романного сюжета. Наиболее распространенным для произведений такого типа остается определение «апокриф». Заявленное авторами в подзаголовках («Евангелие от Иуды» Г. Панаса - «апокриф»; «Там, где престол сатаны» А. Нежного - «современный апокриф»; «Се человек» Э. Бутина - роман-апокриф), оно выявляет природу нового жанрового образования, превращающего новозаветный или апокрифический текст в «стилизованный (литературный) апокриф» (А. Татаринов) или в «апокрифический апокриф» (С. Ершов). С этой точки зрения, вся художественная литература, тематически связанная с библейской историей, является апокрифической (А. Мень).

Более продуктивным этот термин становится при учете второй составляющей - романной формы: «роман-евангелие» (А. Краснящих), «роман-апокриф» (С. Ротай). Второе определение представляется точным, поскольку выявляет двойственную связь апокрифа и романа: во-первых, романное повествование, воспроизводящее историю жизни Христа, обычно основывается на

апокрифах; во-вторых, само романное повествование по отношению к апокрифу апокрифично.

Романы, сюжет которых центрирован изображением жизни Иисуса Христа, настолько разнообразны, что возникает потребность их внутрижанровой классификации. Для большинства исследователей этого явления существеннее история, а не теория жанра. Проблемы поэтики и типологии жанра романа-апокрифа в целом остаются нерешенными.

Актуальность работы обусловлена необходимостью теоретического и типологического осмысления романа-апокрифа.

Научная новизна исследования обусловлена поставленными задачами и состоит в комплексном и всестороннем подходе к проблеме освоения христианских текстов литературой, в частности романом. Роман-апокриф рассматривается в жанровом аспекте как феномен, специфический для культуры XIX— XXI веков. В работе выявлены и обоснованы анализом произведений этапы становления романа-апокрифа, предложено новое прочтение романов на евангельский сюжет как с точки зрения проблемно-тематической, так и с точки зрения поэтики. Большая часть рассматриваемых художественных текстов впервые вводится в сферу литературоведческого исследования.

Объектом исследования являются романы, фабульной основой которых служит история Иисуса Христа. Предметом исследования - поэтика романа-апокрифа. Материалом исследования выбраны произведения, наиболее репрезентативные для типологического описания разновидностей романа-апокрифа: «Мария Магдалина» Г. Даниловского (1912), «Царь Иисус» Р. Грейвза (1946), «Последнее искушение» Н. Казандзакиса (1951), «Евангелие от Иуды» Г. Пана-са (1973), «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго (1991), «Евангелие от Пилата» Э.-Э. Шмитта (2000), «Агнец. Евангелие Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура (2002). Созданные с ориентацией на евангельскую традицию тексты различны и по своему художественному уровню, и по степени следования Священному Писанию и историческим реалиям. Очевидно, что теоретическое

обоснование жанра романа-апокрифа должно учитывать не отдельные мотивы и ситуации, характерные для разных романов, а поэтику жанра в целом.

Хронологические рамки анализируемого материала — XIX—XXI вв. — заданы логикой становления жанра. Поэтика романа-апокрифа может быть описана путем выявления интегральных и дифференциальных признаков, что позволяет проследить диапазон видоизменений романа-апокрифа и его место в литературном процессе. Внутри очерченных временных границ хронологический принцип строго не выдержан, поскольку задача построения типологии жанра не определяется принципом хронологии, а задается выявлением интегральных черт жанра и определением жанровых разновидностей.

Цель работы - исследование поэтики романа-апокрифа, выявление и описание его устойчивых структурных особенностей с учетом всех вариантов его бытования — «высокого», беллетристического и массового.

Для достижения цели необходимо решение следующих задач:

— определение корпуса текстов, которые могут быть отнесены к категории «романа-апокрифа» и обоснование термина «роман-апокриф»;

— исследование истории и этапов становления романа-апокрифа, начиная с эпохи Просвещения и до наших дней;

— выявление особенностей поэтики романа-апокрифа, предполагающее анализ сюжета, пространственно-временной организации, соотношения образов героя и повествователя — компонентов, определяющих процесс романизации и беллетризации апокрифических текстов.

философии, истории религии, культурологии H.A. Бердяева, Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Э. Фромма, М. Элиаде, С. С. Аверинцева, И.С. Свенцицкой, Н.Б. Мечковской, В.В. Милькова, A.B. Меня; в-третьих, отечественные и зарубежные исследования, посвященные творчеству отдельных писателей и анализу рассматриваемых произведений. Выбор методов исследования обусловлен спецификой материала — это сравнительно-типологический анализ, а также методики целостного анализа текста.

На защиту выносятся следующие положения:

— роман-апокриф — особая жанровая разновидность романа, в основу которого положена история Христа;

— апокрифический компонент обусловлен содержанием, почерпнутым из евангелий, раннехристианских апокрифов и нехристианских источников;

— роман изначально апокрифичен по отношению как к каноническим, так и к апокрифическим евангелиям, поскольку предлагает свою концепцию личности и истории Христа («апокрифический апокриф»);

— романный компонент обеспечивается преобразованием символической истории Христа в жизнь частного человека, введением любовного, авантюрно-приключенческого, детективно-расследовательского сюжетов и выявленностью авторской позиции;

— роман-апокриф XX века многообразен, его типы различаются по образу повествователя/рассказчика («Евангелие о...» и «Евангелие от...»), пространственно-временной организации (степень взаимодействия истории и современности), доминирующему романному сюжету (авантюрный, детективный, воспитания и т.д.).

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке актуальной для литературоведения проблемы развития жанра романа в XIX-XX веках, в выявлении жанровой специфики романа, включающего в себя евангельский сюжет, в обосновании выделения в особую жанровую разновидность романа-апокрифа и в анализе его поэтики.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования материалов и выводов исследования в преподавании вузовских курсов «История русской литературы» и «История зарубежной литературы» (Х1Х-ХХ веков), в разработке общих и специальных курсов по теории и истории литературы. Положения диссертации могут быть использованы при изучении творчества отдельных авторов.

Соответствие содержания диссертации паспорту специальности, по которой она рекомендуется к защите. Диссертация соответствует специальности 10.01.08 - Теория литературы. Текстология. Диссертационное исследование выполнено в соответствии со следующими пунктами паспорта специальности: п. 1. Разработка научных основ соотношений общего и художественного мировоззрений; п. 2. Разработка научных основ и методов изучения связи между различными видами духовной деятельности — художественной, религиозной, философской, имея в приоритетах деятельность литературно-художественную, т.е. искусство слова и религия, искусство слова и философия в их подразделениях; п. 4. Дальнейшая разработка научных основ философии литературно-художественного стиля - центральной литературоведческой категории, обозначающей собою соотношение между внешним и внутреннем в творчестве; п. 5. Дальнейшая разработка научных основ поэтики как теории литературно-художественного стиля; п. 6. Дальнейшая разработка соотношения категорий литературно-художественного стиля, творческого метода, жанра, речевого стиля и других, конкретных научно-методологических категорий.

Апробация работы состоялась в выступлениях на конференциях разного уровня: международных конференциях - XVIII Пуришевские чтения: Литература конца XX — начала XXI века в межкультурной коммуникации (Москва, апрель 2006); XIX Пуришевские чтения: Переходные периоды в мировой литературе и культуре (Москва, апрель 2007); научно-практических - Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания (Пермь, февраль 2007); межвузовских — Межвузовский научный семинар памяти И.В. Зырянова

(Пермь, сентябрь 2008); итоговых научно-практических конференциях преподавателей и студентов - «Молодая филология» (Пермь, апрель 2008, 2009).

Структура работы определяется поставленными целями и задачами, теоретическими и методологическими установками исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Основное содержание работы

Во Введении обосновываются постановка проблемы, актуальность темы исследования, ее научная разработанность; формулируются цели и задачи работы, определяется ее научная новизна и теоретическая значимость.

Поскольку роман-апокриф в качестве фабульной основы использует жанровую традицию позднеантичной и раннехристианской литературы, его исследование целесообразно начинать с вопроса о функционировании в нем текстов-первоисточников. Этот вопрос рассматривается в первой главе «История становления романа-апокрифа», состоящей из четырех параграфов.

Первый параграф «Новозаветные и апокрифические источники романа-апокрифа» посвящен истории возникновения и становления жанра апокрифа - своего рода промежуточного звена между христианскими каноническими текстами и светской литературой.

Специфика жанровых форм романа и апокрифа рассмотрена во втором параграфе. Роман и апокриф формировались примерно в одну историческую эпоху как маргинальные, неканонические жанры. Роман — изначально профанный жанр, его маргинальность осуществлялась на уровне эволюции жанровых форм - от классического эпоса к «эпосу частной жизни» (Гегель). Маргинальность апокрифа заключалась в существовании на грани сакрального и профанного, обусловленного его невключенностью в список канонических текстов. Сюжет, как романа, так и апокрифа, центрирован образом Иисуса и историей его жизни. В канонических евангелиях Иисус Христос — личность изначально избранная для выполнения предназначенной ему миссии, личность

символическая, несущая эмблематические смыслы. В апокрифах преобладает интерес к подробностям земной (частной) жизни Иисуса, его детству и юности, годах учения, его семье, которым в канонических евангелиях почти не уделяется внимания. Интерес к частной жизни сближает роман и апокриф, формируя в итоге жанровую разновидность, сюжет которой апокрифичен по отношению к апокрифу, и эта жанровая разновидность может быть названа романом-апокрифом.

В третьем параграфе «Этапы литературного осмысления евангельских текстов» рассмотрен процесс становления романа-апокрифа, вписанный в историю демифологизации и десакрализации образа Иисуса Христа. Одним из наиболее значимых этапов в этом процессе является эпоха Просвещения с ее рационализмом, утверждением атеистических взглядов, переходом от традиционалистской поэтики к поэтике рефлективного типа (С. Аверинцев) и утверждением романа в качестве доминирующего жанра, «романизирующего», все остальные жанры, в том числе и религиозные (М. Бахтин). «Жизнь Иисуса» (1795) можно считать своего рода «Евангелием от Гегеля». Г.В.Ф. Гегель излагает евангельскую историю в духе просветительского рационализма, Иисус Христос, наделенный исключительными нравственными качествами, предстает «нравственно просветленным человеком», идеальным воплощением человеческого разума.

Два основных подхода к пониманию личности Иисуса Христа, сложившиеся в ХУШ-Х1Х вв., - мифологическая (К. Вольней, Ш. Депюи) и историческая (Э. Ренан, Д. Штраус, Ф. Фаррар) школы, — задают семантический вектор художественной интерпретации жизни и личности основателя христианства в литературе ХХ-ХХ1 вв. Представители мифологической школы, полностью отрицая историчность евангелий, считали источником всех религиозных верований астральные мифы и соотносили образ Иисуса Христа с мифологическим образом Солнца. Качественно новый период в понимании образа Христа и трактовке евангельских событий связан с формированием в трудах Д.Ф.

Штрауса, Э. Ренана, Ф. Фаррара концепции «исторического Иисуса» и попытками реконструировать «реальную» биографию основателя христианства на основе канонических Евангелий.

«Жизнь Иисуса» (1863) Э. Ренана, возможно первого, кто искал Иисуса «вне догмата», положила начало новому этапу демифологизации текстов Нового Завета. Исследования Э. Ренана и Д.Ф. Штрауса посвящены не мессии, а исторической личности, что подчеркивается названиями - «Жизнь Иисуса». В этом плане «Жизнь Иисуса Христа» (1874) Ф.В. Фаррара, написанная с точки зрения верующего, по отношению к ним полемична. Исторический подход позволил увидеть евангельские события не в мифологической или мистической перспективе, а прежде всего, в историко-культурной. Толкование Евангелий в первой четверти XX века укладывается в рамки мифологического и исторического подходов. Актуализация образа Иисуса Христа в литературе свойственна переходным эпохам, которые в культурно-историческом процессе характеризуются неустойчивостью и нестабильностью, трансформацией мировоззрения общества в целом, противоречивостью художественных тенденций и одновременно активным инновационным поиском.

В данной работе романом-апокрифом именуются только те произведения, которые воспроизводят весь жизненный путь Христа от рождения до смерти (и воскресения). Изменяясь в каких-либо важных для конкретной культурной эпохи аспектах, роман-апокриф сохраняет константные особенности поэтики. Интегральным признаком романа-апокрифа является евангельская фабула - история жизни Иисуса Христа, дополненная фактами, почерпнутыми из апокрифов и апокрифических легенд, исторических (нехристианских) источников; дифференциальным - сюжет и повествовательная структура. Наличие дифференциальных признаков обусловливает разнообразие романов о Христе и позволяет говорить о возможности их типологизации.

Романы о Христе XX века являются результатом окончательной секуляризации общества. Возникший на стыке теологии, философии, истории и лите-

ратуры роман-апокриф к концу XX века оформился как особая жанровая модификация, предполагающая собственную поэтику и позволяющая самым причудливым образом совмещать различные картины мира. Восприятие евангельских событий в качестве исторических фактов и/или христианского мифа сменяется конструированием альтернативных историй о Христе с неизбежной беллетризацией евангельского сюжета.

В четвертом параграфе рассмотрены «Способы интерпретации евангелий и апокрифов в литературе XX века». Становление романа-апокрифа было опосредовано промежуточными жанровыми образованиями. К числу их можно отнести евангельскую парафразу, сложившуюся еще в раннехристианский период («Деяния Иисуса» Нонна из Хмима V в. н.э.). Парафраза представляет Евангелие целиком, сопровождая пересказ истории жизни Иисуса комментарием и авторской интерпретацией, или ограничивается воспроизведением отдельного евангельского эпизода, тогда дополняющей апокриф жанровой формой будут повесть, рассказ, «этюд» («Иисус Христос во Фландрии» О. де Бальзака, «Христос в гостях у мужика» Н.С. Лескова) или «вставные новеллы» в романе («Легенда о Великом инквизиторе» в «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского). Такого рода повествование строится на совмещении временных пластов — зарождения христианства и современности.

Явлением промежуточным между историями, претендующими на са-кралыюсть или достоверность, синтезом литературного и философского жанров стал «Иисус Неизвестный» (1932) Д.С. Мережковского. Его роман-эссе можно было бы считать комментированной парафразой, как произведения Ре-нана, Штрауса, Фаррара, диккенсовское евангелие для детей или толстовскую попытку объединения четырех евангелий, но подчеркнутое многоголосие и включение в него собственного опыта формируют нечто вроде романа в романе или романа в эссе.

Еще один оригинальный прием был опробован не в эпическом повествовании, а в драме. Великий князь Константин Романов (К.Р.) в «Царе Иудей-

ском» (1914), пьесе о последних днях земной жизни Иисуса Христа, возрождает традицию средневековой мистерии, в которой разыгрывались евангельские сцены, а образы Христа, Богоматери и апостолов были пронизаны высокой патетикой и церковной риторикой. Но сделать Христа главным действующим лицом своей пьесы К. Романов отказывается, поскольку усматривает в этом некорректность по отношению «к столь высокому образу». Образ Христа не должен быть предметом лицедейства и суетного развлечения, поэтому К. Романов создает пьесу о Христе без Христа.

На протяжении всего XX столетия евангельская история пополняется разночтениями, трансформируется. Заполнение лакун фактами, почерпнутыми из апокрифов и нехристианских источников, «исправление» хронологии жизни Иисуса сменяется появлением смелых гипотез и концепций. В основе такого переосмысления - несогласие с официальной трактовкой образа основателя христианства. История, изложенная в Евангелиях, поставлена под сомнение, поэтому возникает необходимость в альтернативных версиях. Примером концептуального переосмысления евангельской истории является роман «Царь Иисус» (1946) Р. Грейвза. Английский историк соединяет разнородные рассказы о Христе, почерпнутые из Нового Завета, и в большей степени из апокрифов и исторических свидетельств того времени («Иудейские древности» Иосифа Флавия), предлагая оригинальную гипотезу о происхождении и миссии Иисуса. В «Царе Иисусе» переосмысляются ключевые эпизоды Ветхого и Нового завета, и прежде всего доктрина о непорочном зачатии, сложившаяся намного позже событий, в которую, по представлению автора, не может верить человек XX столетия. Разрозненные элементы мифологического и исторического материала Грейвз объединяет «в гармоничное целое». Рождению Иисуса-человека предшествует описание политических событий времен царя Ирода; рождеству христианского Бога - история мифологических и иудейских верований. Иисус, с точки зрения истории - это поэт, получивший знания и посвящение у египетских мудрецов; с точки зрения мифологии, — одно из солярных божеств. Со-

вмещение двух точек зрения позволяет английскому историку предложить оригинальное доказательство происхождения мифа о Христе.

Роман Р. Грейвза — один из первых литературных опытов осмысления жизни Иисуса Христа одновременно и с исторической, и с мифологической точек зрения - открывает новую страницу в становлении жанра романа-апокрифа. Концептуальное переосмысление евангельской истории, введение фигуры подставного рассказчика («костюмированная фигура», по Грейвзу), занимающего непредвзятую позицию по отношению к личности Иисуса, станут характерными чертами романа-апокрифа.

Вторая глава «Поэтика романа-апокрифа» посвящена анализу его структуры. Роман осваивает евангельские и апокрифические тексты, подчиняя их своей романной логике. Романный сюжет может выстраиваться по любому из классических типов (авантюрный, бытовой, идиллический, биографический, плутовской, воспитания), совмещая их или модифицируя. Способ модификации определяется позицией автора, реализуемой в организации повествования и в самой фигуре повествователя, в степени его эпической объективности.

Тема первого параграфа - «Повествователь в романе-апокрифе». Следуя евангельской традиции, роман-апокриф часто выносит в заголовок имя рассказчика или, по романной традиции, - имя центрального персонажа. Отсюда два рода заглавий: «Евангелие от...» и «Евангелие о...».

В первом случае предпочтение отдается «очевидцу» и участнику событий, каковыми чаще всего оказываются Иуда Искариот, Понтий Пилат и Мария Магдалина, - образы предельной художественной обобщенности, способные включаться в другие системы образности и сюжеты, не теряя своей идентичности. Поскольку подставной рассказчик является еще и персонажем, то помимо истории жизни Иисуса восстанавливается история жизни рассказчика, что расширяет повествовательное пространство романа. Подставной рассказчик может быть вымышленным («Царь Иисус» Р. Грейвза) или парадоксально переосмыс-

ленным евангельским персонажем («Агнец. Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура).

Во втором - повествователь может быть как современником событий, так и человеком другой эпохи, наделенным знанием причин и следствий, позицией авторской «вненаходимости» (М. Бахтин). Объективность его подхода весьма условна, хотя «достоверность» рассказываемой истории является для романа-апокрифа принципиальной установкой («Последнее искушение» Н. Казандза-киса). Роман-апокриф в его усложненных структурах может совмещать два типа повествования путем введения в «Евангелие о...» документов, писем, вставных новелл и т.п. («Евангелие от Пилата» Э.-Э. Шмитта).

Романы-апокрифы могут быть сгруппированы по персонажам, выступающим в роли рассказчиков и в функции рассказчиков-действующих лиц. С каждым евангельским героем-рассказчиком связан определенный комплекс мотивов, определяющий сюжет романа (Магдалина — любовная коллизия, Пилат — расследование и поиск истины, Иуда — предательство и соперничество с Иисусом). Романы-апокрифы, написанные от лица Марии Магдалины, Понтия Пилата, Иуды Искариота и о них, подробно анализируются в 3-5 параграфах второй главы. Каждый параграф начинается с воссоздания евангельских и апокрифических версий истории и семантики евангельских образов, которые по мере бытования в культуре насыщаются все новыми смыслами. Предметом исследования является процесс «романизации» или «беллетризации» персонажа, включающий в себя портретную характеристику, заполнение биографических лакун («Евангелие от Пилата» Э.-Э Шмитта), введение любовной проблематики («Мария Магдалина» Г. Даниловского, «Евангелие от Марии Магдалины» Х.К. Тафура), переосмысление канонических мотивов («Евангелие от Иуды» Г. Панаса). В число рассказчиков могут входить и другие, менее известные, «свидетели Христовы», такие, как фарисей Никодим (роман «Письма Никоди-ма» Я. Добрачиньского) и разбойник Варавва (роман М. Корелли «Варавва»).

Функция вымышленного рассказчика рассматривается в 6 параграфе на материале произведений «Царь Иисус» Р. Грейвза, «Тень галилеянина» Г.'Тай-сена, «Тайна царствия» М. Валтари. Временная, идеологическая и ментальная дистанции обусловливают непредвзятую позицию вымышленного повествователя, не ограниченного рамками религиозной традиции. Критически сопоставляя различные высказывания и суждения об Иисусе («на самом деле все было не так»), вымышленный повествователь стремится реконструировать «истинный» образ Христа и картину произошедшего.

Роман-апокриф может пародировать евангельскую историю, вводя парадоксального рассказчика («Агнец. Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура), не связанного ни с одной апокрифической легендой.

Пародийность романа К. Мура очевидна уже в названии, напоминающем об апокрифических евангелиях детства. Шмяк — «кореш» Иисуса, балагур с малоприличным именем и лексикой современного тинейджера - пародирует евангелиста Матфея. Пародируются многочисленные чудеса, сотворенные Иисусом-ребенком, ветхозаветные пророчества, встреча с волхвами и ангелами и т.п. Если Иисус — «ловец человеков», то Шмяк — «деревенский дурачок» («как Варфоломей»), «плут, надевающий маску дурака» (М. Бахтин). Герои образуют ре-нессансную пару, как Дон Кихот и Санчо Панса. Шмяк воплощает телесное начало, а Иисус - духовное.

Шмяк сомневается в «правильности» канонизированной истории. Избранность Иисуса для Шмяка очевидна, но чтобы познать ее истинный смысл и цель, друзьям необходимо найти волхвов. Странствия, приключения и испытания героев пародируют не только апокрифические легенды, но и структуру авантюрного и плутовского романов, традиции романа воспитания, философской повести, исторические реалии и совсем не дидактическую сказочность. Фантастические домыслы и комические деформации первоисточников сопровождаются выразительными историческими деталями. Шмяк несколько раз упоминает о Сепфорисе и готовящемся там мятеже, о бесчинствах римлян, об

ожидании Спасителя, который освободит землю от римского владычества. Апокрифическая фантастика, приправленная юмором и легкой иронией, демонстрирует степень свободы автора по отношению к материалу (в частности, к Евангелию от Фомы) и степень свободы художественного вымысла, смешивающего сказку и исторические реалии.

В «Агнце» проявляется специфически-романное отношение к вымыслу, который становится предметом двусмысленной игры автора с читателем: с одной стороны, он приглашает читателя поверить в достоверность изображаемых событий, с другой, - постоянно подчеркивает абсолютную вымышленность, со-творенность романной действительности. Традиция высокой риторической культуры сменяется карнавальным дискурсом. Полемически обыгрывая традицию современного романа о Христе с его уже устоявшимися шаблонами, и во многом от этих шаблонов зависящего, К. Мур создает шуточную вариацию, основанную на пародийном отрицании опытов восстановления «подлинной» истории жизни Иисуса и в то же время ироническом подражании «высокому» образцу романа-апокрифа.

В раннехристианских житиях дается два образа человека, «разделенных и соединенных кризисом перерождения, - образ грешника (до перерождения) и образ праведника-святого (после кризиса и перерождения) (М. Бахтин). Центральным в романе-апокрифе становится исключительный для жизни героя момент - встреча с Иисусом. Этот момент может быть кратковременным (суд Пилата), а может растянуться на всю жизнь (любовь Магдалины). Встреча с Иисусом определяет мировоззрение героя и характер его последующей жизни. В романе-апокрифе герой-рассказчик (и евангельский, и вымышленный персонаж) проходит путь становления, итогом которого является зарождение искренней веры в учение Христа или приближение к ней, если герой останавливается на перепутье. В романе-апокрифе традиция апокрифического жития соединяется с традицией романа воспитания. Становление героя обуславливает и суть его

собственной благой вести о Христе, которую он сообщает спустя некоторое (или значительное) время после смерти Иисуса.

Еще одним парадоксом романа-апокрифа является зафиксированная в повествовании смерть рассказчика. Эта смерть оказывается не конечной: в двадцатом веке левита Шмяка воскрешают и возвращают в мир живых, для того, чтобы он записал «свою версию событий». По-разному разрешается этот парадокс в романах, написанных от лица Иисуса Христа, чему посвящена третья глава «Евангелие от Иисуса», состоящая из четырех параграфов: «Иисус в евангелиях и апокрифах», «Иконография и портретная характеристика Иисуса», «Иисус в функции повествователя», «"Евангелие от Иисуса" Ж. Сарамаго».

Сложившиеся в Х1Х-ХХ вв. историческая и мифологическая трактовки образа Иисуса Христа переключают повествование о нем в нерелигиозную плоскость. «Исторический», то есть свободный от мифологических и христоло-гических наслоений, образ Иисуса ставит под сомнение его статус библейского Мессии. Мифологизация образа Иисуса лишает его земной сущности. В романе-апокрифе раскрывается двойственная, богочеловеческая природа Иисуса Христа, и этой задаче служит все — от портрета до способа развития и завершения сюжетного действия.

Рассказ от лица героя, чья смерть и воскресение должны быть описаны в соответствии со структурой романа-апокрифа, порождает сложные повествовательные конструкции. У Э.-Э. Шмитта «Евангелию от Пилата» предшествует пролог «Исповедь приговоренного к смерти в вечер ареста». Исповедальный монолог Иисуса, стремящегося осознать свою природу и предназначение, перерастает в диалог с самим собой.

В романе «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго представлены две точки зрения — собственно повествователя, человека конца XX столетия, и подставного рассказчика, который говорит за своего героя, поскольку сам Иисус не имеет такой возможности.

Время, которое для подставного рассказчика является настоящим, для повествователя - прошлое; на картину мира, создаваемую подставным рассказчиком, накладываются представления, современные повествователю. Для рассказчика-евангелиста существует лишь ветхозаветная история, поскольку ко времени рассказа история Христа еще не свершилась, все связанное с ним еще не осмыслено как священное. Повествователь задерживает внимание на предметах и людях, словно задерживает ход времени и тем самым способствует развертыванию рассказа в пространстве. Он непринужденно вторгается в повествование своего подставного рассказчика и может обратиться к читателю «тоном непринужденной болтовни» (Женетт). Он не прибегает к архаической лексике и легко переходит от древности к современным реалиям, максимально сближая прошлое и настоящее.

Многослойная пространственная структура романа-апокрифа, воспроизводящего мифологическое и историческое прошлое с точки зрения современности, совмещающего разные пространственно-временные модели, подчинена антитезе сакрального и профанного. Если в Евангелии сакрализируется все, что имеет отношение к Иисусу, то в романе-апокрифе действие разворачивается в профанном мире, сакрализация сопровождается десакрализацией, а священное и профанное не разграничены и взаимообратимы. По отношению к сакральному времени Ветхого завета события Нового происходят в профанном времени, но они, в свою очередь, сакрализуются и становятся Священной историей.

В мифологический дуализм библейского мира (гора и пещера, вода и суша) Сарамаго вводит бытовую и историческую конкретику, разрушая цельность евангельской топографии и переводя события из сферы сакрального в сферу обыденного существования, наполненного страданиями и несправедливостью. Локусы начинают двоиться: строительство Храма, в котором участвует Иосиф, и вторит сотворению мира, и травестирует его, поскольку храм воздвигнут повелением Ирода, но в мире духовном Бог живет во всяком строителе

храма, обтесывающем камни. Родительский дом Иисуса предстает профанным пространством, дом Магдалины с появлением в нем Иисуса - сакральным.

Художественное время романа также представляет собой сложную многоуровневую структуру, основной которой является оппозиция Времени и Вечности. Жизненный путь Иисуса совершается в обоих мирах. Иисус, втянутый из мирского времени в священное (круговое, обратимое, восстанавливаемое), обретает бессмертие, осуществляющееся как в вечной череде смерти и воскресения, так и в повторяющемся событии рассказывания его жизни.

Сюжет романа центрируют два мотива: вины (точкой отсчета для Сара-маго становится история Авеля и Каина) и судьбы. «Добрый человек, хороший человек» Иосиф, случайно узнавший о грядущем избиении младенцев, спасает своего первенца от смерти и, не предупредив остальных, обрекает их детей на смерть. Вина Иосифа, которую он искупит ценой собственной жизни, определяет «исполненную драматизма» судьбу Иисуса, получившего в наследство трагическое сознание вины своего отца. Дуализм добра и зла, Бога и Дьявола в романе так же не абсолютен, обратим и описан с изрядной долей иронии. Бог мелок и мелочен, жесток и бездушен. «Пастырем» Иисуса становится Дьявол.

Роман заканчивается смертью Иисуса, а начинается с описания гравюры, изображающей сцену распятия со всеми персонажами, причастными к рассказанной истории. Линейная направленность жизни Иисуса-человека обретает форму кольца, преобразующего человека в Сына божия, а время, которое «понеслось... обратно», — в вечность. Эта оппозиция замкнутости / разомкнутости, линейности / закругленности повторяется в судьбах других персонажей романа.

Ж. Сарамаго открыто выходит за рамки христианской доктрины, ставя под сомнения ценности, достижение которых оплачено слезами и страданиями, и придает своему «Евангелию» статус трактата о Человеке и Боге. Постмодернистский дискурс, который в художественной системе Сарамаго не является доминирующим, стал своего рода катализатором игрового начала, внес стихию иронии, позволяющую понять иллюзорность человеческого существования.

Художественный мир романа Сарамаго выстраивается по особой, индивидуальной поэтике, ценной тем, что являет собой пример объединения двух возможных - исторического и мифологического - путей осмысления истории жизни Иисуса Христа, многообразно и глубоко проработанных.

В Заключении обобщаются результаты работы, определяются перспективы дальнейшего исследования апокрифического романа.

Сюжет, как романа, так и апокрифа центрирован образом Иисуса и историей его жизни. В Евангелиях Иисус - личность символическая, изначально избранная для выполнения предназначенной ему миссии. В апокрифах Иисус -частный человек, который становится символом, преобразуясь в Христа. Интерес к частной жизни сближает роман и апокриф, формируя в итоге жанровую разновидность, сюжет которой апокрифичен по отношению к апокрифу.

Образ евангельского Христа сакрален, романный Иисус десакрализирован. Это проявляется в переосмыслении конфликта (бунт Иисуса-человека против Бога) и догмата о воскресении Христа: смертью Иисуса, а не воскресением, заканчивается большинство современных апокрифов.

В отличие от христианского эпоса, в романе центр тяжести перенесен на внутренний мир героев. Персонажи обретают биографию, внешность и характер; на смену лаконизму хроники приходит неспешность романного повествования с развернутой детализацией отдельных эпизодов.

Картина мира в романе-апокрифе обретает конкретность, создаваемую описанием пейзажа, архитектуры, уклада жизни, одежды. Символические предметы подвергаются обытовлению. В романе Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса» флакон в руках Магдалины уже не эмблема, смысл которой можно понять, зная символику иконы, но предмет быта, обычный аксессуар молодой женщины, а Святой Грааль - «черная глиняная чашка».

Роман-апокриф отражает культурно-философские проблемы времени своего создания. Роман Г. Даниловского «Мария Магдалина» мелодраматичен в традициях литературы рубежа Х1Х-ХХ веков и сводит конфликт к противо-

стоянию духа и плоти. Проблема вины — основная в романе Ж. Сарамаго — свидетельствует о влиянии экзистенциальной философии, также, как и тема судьбы у Н. Казандзакиса. Роман-апокриф воспроизводит свершившуюся историю и, одновременно, включает евангельские события и героев в современный контекст.

Изначально роман-апокриф — роман интеллектуальный, поскольку обращается к философской и религиозной проблематике. Некогда новые концепции постепенно осваиваются беллетристикой и массовой литературой. Примером беллетристического романа-апокрифа может служить «Код да Винчи» Д. Брауна. Если учесть, что Браун разрабатывает сюжет-клон, основой которого служит роман И. Уоллеса «Слово», то граница между беллетристикой и массовой литературой представляется весьма условной. К массовой можно отнести волну тех «подражаний» и «продолжений» романа Д. Брауна, что сосредоточились на любовной привязанности Иисуса и Магдалины.

Формульность романа-апокрифа предопределена единством обязательной евангельской фабулы. В произведениях массовой литературы она не получает глубокой этической и философской трактовки, но присущая ей архетипичность способствует широкой популярности, а приводимые исторические сведения, описание ритуалов тайных обществ, поиск утраченных рукописей, разгадка тайн живописных произведений придают «чтиву» оттенок интеллектуальности.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК МОиН РФ:

1. Серебрякова Л.В. Оппозиция «профаиное-сакральное» в пространственной организации романа Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология - Пермь, 2010. -Вып. 2 (8). - С. 5 - 8 (в соавторстве с Н.А.Петровой).

Другие статьи и материалы докладов:

2. Серебрякова Л.В. Образ Понтия Пилата в современном французском романе // XVIII Пуришевские чтения: Литература конца XX - начала XXI века в межкультурной коммуникации: Сборник материалов международной конференции (4-7 апреля 2006 года) / отв. ред. М.И. Никола, отв. ред. Выпуска В.Н. Ганин. - М.: МГТГУ, 2006. - С. 120-121.

3. Серебрякова Л.В. Драма К.Р. «Царь Иудейский»: о Христе без Христа // Святоотеческие традиции в русской литературе: сб. научных трудов / отв. ред. В.В. Соломонова, С.А. Демченков. - Омск: Вариант-Омск, 2006. - С. 90-95.

4. Серебрякова Л.В. Роман-апокриф: российский вариант (А. Нежный «Там, где престол сатаны», Э. Бутин «Се человек») // Современная русская литература: Проблемы изучения и преподавания: Сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции 28 февраля - 1 марта 2007 г. Пермь: в 2 частях. / отв. ред. В.Е. Кайгородова; Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2007.-Ч. II-С. 84-88.

5. Серебрякова Л.В. Демифологизация и ремифологизация новозаветных образов в современных романах на евангельский сюжет // XIX Пуришевские чтения: Переходные периоды в мировой литературе и культуре: Сборник статей и материалов / отв. ред. М.И. Никола. - М.: МПГУ, 2007. - С. 206-207.

6. Серебрякова Л.В. Альтернативная история в романе-апокрифе // Молодая филология: Сборник статей по материалам научной конференции; Пермь, 4

апреля 2008 г. / ред. кол. М.П. Абашева и др.; Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2008.-С. 100-103.

7. Серебрякова JI.B. Жанр романа-апокрифа в современной литературе // Гуманитарная культура: Сборник учебно-методических материалов. - Пермь: ПКИПКРО, 2008. - Ч. 3. - С. 43^8.

8. Серебрякова JT.B. Миф о Марии Магдалине как сюжетная составляющая романа-апокрифа // Миф-фольклор-литература. Памяти И.В. Зырянова: межвуз. сб. статей по материалам научного семинара (25-26 февраля 2008г., г. Пермь) / под ред. H.A. Петровой; JI.B. Туневой; Перм.гос.пед. ун-т. - Пермь, 2008. - С. 266-272.

9. Серебрякова JI.B. Лик и лицо в повести Л. Андреева «Иуда Искариот и другие» // Натюрморт-пейзаж-портрет-экфрасис-вещь. Книга для учителя: межвуз. сб. ст. / под ред. H.A. Петровой; Перм. гос. пед. ун-т. — Пермь, 2009. — С. 106-112.

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать. Формат 60x90/16. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ 859

Отпечатано:

Издательско-полиграфический комплекс «ОТ и ДО»: 614094, Пермь, ул. Овчинникова, 19; тел./факс: (342) 224-47-47

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Серебрякова, Лариса Владимировна

Введение.

Глава 1. История становления романа-апокрифа.

1.1. Новозаветные и апокрифические источники романа-апокрифа.

1.2. Специфика жанровых форм романа-апокрифа.

1.3. Этапы литературного осмысления евангельских текстов.

1.4. Способы интерпретации евангелий и апокрифов в литературе XX в.

Глава 2. Поэтика романа-апокрифа.

2.1. Повествователь в романе-апокрифе.

2.2. «Евангелие» от Магдалины и о Магдалине.

2.3. «Евангелие» от Пилата и о Пилате.

2.4. «Евангелие» от Иуды и об Иуде.

2.5. «Евангелие» от вымышленного повествователя.

Глава 3. Евангелие от Иисуса.

3.1. Иисус в евангелиях и апокрифах.

3.2. Икона и портретная характеристика Иисуса.

3.3. Иисус в функции повествователя.

3.4. «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Серебрякова, Лариса Владимировна

М. Бахтин, анализируя существующие определения романа, заметил, что «никогда не удастся дать сколько-нибудь охватывающей формулы для романа как жанра», поскольку он остается «единственным становящимся жанром» [Бахтин, 2000, с, 199; с. 198]. Становление новых внутрижанровых модификаций романа осуществляется в процессе исторического развития содержательного и формального начал через взаимодействие с другими словесными жанрами.

Несмотря на то, что за прошедшее столетие сформировался обширный пласт романов, ориентированных на евангельский сюжет, границы этого явления не обладают однозначной устойчивостью, о чем свидетельствует разнобой в терминологии и, главное, разногласие по поводу корпуса художественных текстов, попадающих под определение апокрифического романа.

В современном литературоведении художественное повествование, организованное евангельским сюжетом, получило несколько жанровых определений, выявляющих в качестве доминанты фабульное начало, почерпнутое из евангелий и апокрифов, или подразумевающих взаимодействие двух составляющих - евангельской фабулы и романного сюжета.

Наиболее распространенным для произведений такого типа остается определение «апокриф». Возникшее спонтанно [Свенцицкая, 1987; Кириллова, 1991], заявленное авторами в подзаголовках («Евангелие от

Иуды» Г. Панаса - «апокриф»; «Там, где престол сатаны» А. Нежного выявляет природу нового жанрового образования, переосмысляющего евангельский или апокрифический текст, превращающий его в «стилизованный (литературный) апокриф» [Татаринов, 2006] или в «апокрифический апокриф» [Ершов, 2001, с. 6]. С этой точки зрения, вся художественная литература, тематически связанная с библейской историей, является апокрифической2[Мень, 2002, с. 6].

Более продуктивным этот термин становится при учете второй составляющей - романной формы: «роман-евангелие» [Краснящих, 2008], «роман-апокриф» [Ротай, 2010]. Второе определение представляется более точным, поскольку выявляет двойственную связь апокрифа и романа: во-первых, романное повествование, воспроизводящее историю жизни Христа, обычно основывается на апокрифах; во-вторых, само романное повествование по отношению к апокрифу апокрифично.

А. Краснящих, автор исследования «Жанр романа-евангелия: к постановке проблемы классификации и типологизации», подразумевает под романом-евангелием «крупный прозаический текст непародийного

1 Существуют и более экзотические авторские определения жанра. Так, Г. Тайсен, автор романа «Тень галилеянина», обозначает его как «нарративную экзегезу», не вынося, однако, это определение в название [Тайсен, 2006, с. 37]. Расширение синтетических возможностей романа в конце XX века во многом связано и определяется философией постмодернизма, для которого характерна «актуализация так называемых «второстепенных» жанров: эссе, мемуаров, житий, апокрифов, летописей, комментариев, трактатов, полимсестов и др.» [Скоропанова, 2001, с. 69]. В литературе постмодернизма «возникают необычные - гибридные, мутантные жанровые образования. Нередко авторы-постмодернисты дают своим произведениям подзаголовки, претендующие на жанровое обозначение («роман-комментарий, роман-клип, роман-эссе, роман-странствие, конспект ненаписанного романа, двойной роман, реконструкция романа, роман-пьеса» [Там же. С.157], но далеко не всегда этой

Апокрифическое начало в литературе XX века, вне соотнесения с жанровой формой романа, исследовалось неоднократно. См., например: [Тарышкина, 1999; Савельева, 1994; Кириллова, 1991]. Проблемой освоения литературой библейских текстов занимались не только литературоведы, но и теологи. Кроме работ А. Меня, можно назвать литературно-критические публикации Я. Кротова [Кротов, 1998]. современный апокриф»; «Се человек» Э. Бутина - роман-апокриф)1, оно соответствующие. характера. в центре которого - личность Христа и этапы её становления на фоне исторической панорамы эпохи» [Краснящих, 2008, с. 151]. В качестве основной приметы выделяется «стилизация под новозаветный способ повествования» при возможности переосмысления «фабулы канонических первотекстов» [Там же. С. 151-153]. Зарождение этой жанровой разновидности А. Краснящих датирует XIX веком и отмечает ее литературоведческую неосвоенность3. В развитии романа-евангелия А. Краснящих выделяет три периода: канонический, критический и инверсионный. Среди репрезентативных для того или иного периода перечисляются произведения разных жанров - сборник рассказов С. Лагерлёф «Легенды о Христе» (1904), повесть Л. Андреева «Иуда Искариот» (1907), поэма У.Б. Йетса «Голгофа» (1921), повесть Д.Г. Лоуренса «Проклюнувшийся петушок» (1929), роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (1940), «Три версии предательства Иуды» Ж.Л. Борхеса (1944). Но сосредоточивается исследование на жанре романа. Из сферы анализа исключаются произведения, содержащие публицистические, исследовательские, пародийные элементы, или те, где линия Христа не является основной и перенесена в другую эпоху. Это романы «Покушение на миражи» или «Евангелие от компьютера» В. Тендрякова (1982), «Евангелие от Афрания» К. Еськова (2001), «Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды» В. Короткевича (1966), а также «Мастер и Маргарита» М. Булгакова и «Факультет ненужных вещей» Ю. Домбровского. Под определение романа-евангелия, с условиями стилизации повествования и переосмысления фигуры центрального персонажа, попадают такие произведения, как «Евангелие от Иуды» Г. Панаса (1973), «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго (1991), «Евангелие от

Перечисляя немногочисленные исследования, такие, как «Новый Завет и мировая литература» А.Е. Нямцу (1993), «Образ Христа в русской литературе. От древности до наших дней» В. Казака (2002), «Литература XX века и христианство» К. Войле, А. Краснящих справедливо указывает на их описательный характер.

Сына Божия» Н. Мейлера (1997), «Евангелие от Марии Магдалины» Х.К. Тафура (2005). А также те, что удовлетворяют всем выделенным признакам, несмотря на отсутствие слова «Евангелие» в их названии («Последнее искушение» Н. Казандзакиса (1952), «Царь Иисус» Р. Грейвза (1946), «Человек из Назарета» Э. Бёрджесса (1979).

Таким образом, попытка типологии у А. Краснящих сводится к отграничению романа-евангелия от тематически близких произведений по ряду выделенных признаков. В результате, типология, синхроническая и диахроническая, выстраивается по разным основаниям (сюжет, стилизация, реинтерпретация) и не приводит к единой четкой классификации романа с евангельским сюжетом, тогда как критерии типологии должны быть универсальными, применимыми ко всем произведениям, основанным на новозаветном сюжете, независимо от времени их создания и принадлежности к тому или иному литературному направлению.

Исследованию жанровой природы художественных текстов о евангельских событиях посвящена работа А.В. Татаринова «Художественные тексты о евангельских событиях: жанровая природа, нравственная философия и проблемы рецепции» [Татаринов 2006]. Здесь на первый план выходят философские и этические проблемы, связанные с вольной трактовкой образа Христа. Специфическая поэтика романа-апокрифа остается за пределами внимания.

Романы, сюжет которых центрирован изображением жизни Иисуса, настолько разнообразны, что естественно возникает потребность во внутрижанровой классификации: роман —> роман-апокриф —> тип или разновидность романа-апокрифа. Такие попытки предпринимались, и одна из них - американским литературоведом Т. Зиолковским [2ю1ко\уз1а 1978]. Его концепция охватывает все случаи «использования жизни Иисуса Христа в качестве модели современного романа. вымышленного повествования» [Цит. по: Кириллова 1991: с. 65]. Все произведения с «литературным воплощением» образа Иисуса Т. Зиолковский подразделяет на следующие группы:

1) «вымышленная биография», «современный апокриф», часто относящийся к неизвестным годам жизни Христа. В качестве примера приводятся «Неизвестная жизнь Иисуса Христа» Н. Нотовича (1894) и «Акварское евангелие Иисуса Христа» (1908) Л. Доулинга. К этой же категории причисляется пересказ земной жизни Христа, преломляемый через социальную апологетику, так что Христос предстает человеком из народа, явившимся с миссией дать бедняку надежду на справедливость и чувство собственного достоинства. Примером служат романы Р. Грейвза «Царь Иисус» и Н. Казандзакиса «Последнее искушение»;

2) Христос оживающий. Произведения о современности, ознаменованной «вторым пришествием» Христа, такие, как «Иисус во Фландрии» О. Бальзака, «Последнее воплощение» А. Констана, «Легенда о Великом Инквизиторе» Ф.М. Достоевского;

3) уподобление Христу, произведения, в которых герой напоминает Христа, например, «Плаха» Ч. Айтматова;

4) псевдонимы Христа, то есть произведения с героями-двойниками. Главной темой таких произведений становится искупительное страдание, центральная фигура не евангельский Христос, а архетип искупителя. Примерами являются герои Ф. М. Достоевского в романах «Идиот» и «Преступление и наказание», «Посторонний» А. Камю, «Старик и море» Э. Хемингуэя.

5) произведения, где присутствует «Христос как миф», например романы Т. Манна и Г. Гессе;

6) «пятые евангелия», в которых образ Христа и евангельские события трактуются «иронически или издевательски-пародийно» [Приводится по: Кириллова 1991: с. 65-68].

Типология Т. Зиолковского, выявляющая значение и функцию евангельских аллюзий и мотивов, учитывает, прежде всего, тематический аспект произведений, игнорируя их жанровую форму, что очевидно из приводимых им примеров.

Кроме того, осмысление образа Иисуса Христа в контексте секулярной культуры отличается особым отношением к нему и автора, и читателя. Произведение, основанное на евангельской истории и интерпретирующее образ основателя христианства, интуитивно и подсознательно стремится к выделению его из общей группы романов, основанных на мифе (роман-миф), или описывающих события прошлого (исторический роман), с одной стороны, и отделению его от религиозной литературы и христианских парафраз, с другой.

С. В. Ротай отмечает определенную близость терминов «роман-апокриф» и «роман-миф», отстаивая самостоятельность и уместность первого в тех случаях, «когда в произведении очевидна сюжетная основа, восходящая к каноническому тексту, и происходит трансформация общеизвестного события, имеющего религиозное значение» [Ротай 2010: с. 7]4. «Роман-апокриф» можно считать одним из вариантов «романа-мифа», но если миф имеет дело с событием, то апокриф - с человеком.

Определение романа о Христе как исторического явно претендует на достоверность всех описываемых событий. По мнению исследователей И.С. Свенцицкой, Б.Г. Деревенского, Дж.К. Эллиота евангелия и апокрифы могут рассматриваться как полноправные исторические документы, свидетельствующие о жизни и учении Иисуса из Назарета [Свенцицкая, 2005; Иисус Христос в документах., 2001; J.K. Elliott, 1996]. Но апокриф

4 Материалом для анализа в исследовании С. Ротая служат такие разные произведения, как «Иосиф и его братья» Т. Манна, «Пирамида» Л.М. Леонова, «Се человек» Э. Бутина, «Мой старший брат Иешуа» А. Лазарчука, «сюжетной основой которых являются события, в своей классической основе существующие самостоятельно, в источниках, имеющих прямое отношение к религиозной сфере» [Ротай, 2010,4]. допускает домысливание, переиначивание фактов, сказочно-фантастические элементы, отодвигая историчность на второй план, поскольку природа самого апокрифа - это уже отступление от точного следования факту. «Домысливание» в еще большей степени присуще роману5.

Один из самых изменчивых жанров литературы, роман труднее всего поддается определению. На разных стадиях своего развития он ассимилирует различные черты других видов письменности - эссе и писем, мемуаров и исторических хроник, религиозных трактатов и революционных манифестов, путевых записок и правил хорошего тона, всех популярных видов прозы [Теоретическая поэтика: понятия и определения, 2001, с. 231]. Некоторые из этих жанров играют в романе «существеннейшую конструктивную роль», прямо определяя собой структуру романного целого, создают особые жанровые разновидности романа. Это исповедь, дневник, описание путешествий, биография [Бахтин, 1975, с. 134]. Такую функцию выполняет в анализируемом жанре апокриф.

В романе-апокрифе евангелие и апокриф - фабульная составляющая, роман - сюжетная. Роман осваивает евангельские и апокрифические тексты, подчиняя их своей романной логике, а, следовательно, его можно типологизировать по тем принципам, которые применяются к роману - по типу повествователя и героя, по пространственно-временной организации, по специфике завершения художественного целого. Дополнительная сложность заключается в том, что в данном случае типология предполагает не только выявление особой жанровой разновидности романа - романа-апокрифа, - но и классификацию в пределах этой разновидности, определяемую принадлежностью к выделенному жанру.

5 Здесь уместно вспомнить слова Ю. Тынянова о специфике его исторических романов: «Там, где кончается документ, там я начинаю» [Тынянов, 1977, с. 197].

Романы-апокрифы могут быть классифицированы по разным признакам.

В одних романах очевидна установка на достоверность, свойственную каноническим евангелиям и усиливаемую включением исторических источников; другие ориентированы на «реконструкцию» действительной истории Христа и стремятся к как можно более полному описанию всех подробностей его биографии, третьи, уделяя внимание воссозданию социальной и политической среды, приближаются к исторической разновидности романа в библейском изводе.

Некоторые «домысливают» жизнь Христа, наполняя ее портретными и психологическими характеристиками, описанием житейского обихода, окружающей среды, и приближают повествование к какому-либо из классических типов романа: биографического, плутовского, воспитания и т.п. В других, пристрастных к «чудесам», проступают сказочные мотивы.

Многообразие романа-апокрифа обусловлено разнообразием вариантов художественного преобразования исторического и евангельского материала, то есть позицией автора, и находит выражение в способе повествования и в самой фигуре повествователя, в степени его эпической объективности.

Поэтика романа-апокрифа может быть описана через выявление общих для всех образцов жанра (интегральных) и позволяющих отграничить роман-апокриф от смежных явлений (дифференциальных) признаков. Это позволяет проследить диапазон видоизменений романа-апокрифа и его место в литературном процессе.

Специфику романа-апокрифа и его отличия от других разновидностей этого жанра составляет единство и необходимая завершенность фабулы, неизбежной при обращении к евангелию или его апокрифическим вариантам. На этой единой фабуле, в основе которой лежит история жизни Христа, нарастают разные сюжеты с различным разрешением коллизий. Роман-апокриф может быть компиляцией всех известных фактов жизни Иисуса Христа, почерпнутых из разных источников (канонических, апокрифических, исторических), объединенных романным сюжетом, парафразой или альтернативной историей - новой оригинальной концепцией, которая так или иначе вступает в полемику с предшествующей традицией. Это попытка создать нечто иное, непохожее на устоявшиеся интерпретации. Единая фабула сближает повествование с так называемой «формульной» литературой и, прежде всего, со сказкой6. Неслучайно произведения о Христе становятся популярными в массовой культуре ХХ-ХХ1 веков.

Художественное переосмысление евангельских событий стало устойчивой литературной традицией в западноевропейской, американской и, в меньшей степени, в силу исторических условий, в русской литературе. Мнения и версии о жизни Иисуса Христа поликонфессиональны, то есть, созданы авторами, принадлежащими к разным ветвям христианства (католической, протестантской, православной) и, соответственно, разной культурной среде. Кроме того, трудность определения жанра связана с принадлежностью произведений о Христе к разным литературным направлениям в диапазоне от романтизма до постмодернизма.

В отечественной литературе актуализация интереса к истории христианства и к фигуре Иисуса Христа приходится на рубежные периоды ХТХ-ХХ веков и конец XX столетия. Дискуссии о религиозном ренессансе русской литературы буквально наводнили прессу конца 1980 - начала 90-х гг. И это не случайно: атеистическое мировоззрение, культивируемое в советские годы, исключало обращение к религиозной тематике. Если «религиозный ренессанс начала XX века был определенной реакцией на нигилизм» [Крахмальникова, 1991, с. 31], то возрождение религиозности в

6 Различие романа и сказки тонко подмечено Е. Мелетинским: «интерес к личной судьбе героя роднит роман со сказкой, но изображение душевной жизни - сфера чисто романическая» [Мелетинский, 1983, с. 4]. Тот же интерес сближает со сказкой апокриф. конце века стало реакцией на десятилетия жизни без Бога. И эта религиозная литература зарождалась «посреди враждебного атеистического мира, но главное - в ситуации тотальной религиозной непросвещенности» [Светов, 1991, с. 24].

Попытки создания отечественного романа на евангельский сюжет во многом подготовлены культурной ситуацией конца 1980-х, когда общество чутко отреагировало на легализацию религии, и христианские мотивы отчетливо зазвучали в произведениях Ю. Домбровского, Ч. Айтматова, В. Быкова, братьев Стругацких. Само слово «Евангелие» появляется в заглавиях романов, но из этого не следует их автоматическая принадлежность к «роману-апокрифу»7.

Христианская тема может присутствовать в повествовании в виде побочных сюжетных линий или «романа в романе», не развертываясь в своей сюжетообразующей функции. Во многих произведениях русской и зарубежной литературы образ Христа возникает аллюзивно или образует символический сюжет8. Н.Л. Лейдерман, отмечая связь «Доктора Живаго» с традицией христианской эстетики и художественно-религиозной литературы, называет роман Б. Пастернака «Евангелием от Бориса Пастернака» [Лейдерман, 2010, с. 793].

Так, в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» говорится только о последних днях Христа и только в романе Мастера («роман в романе»),

7 Но заголовок задает читателю определенную установку, формирует «конвенцию-соглашение: «Автор часто сообщает в начале произведения, что оно — роман, драма, комедия, элегия или послание. Он как бы указывает способ слушания вещи, способ восприятия структуры произведения» [Шкловский, 1983, с. 284].

8 В качестве примера символической аллюзивности можно привести «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса, где действие перенесено в другой мир, а роль Христа отводится льву Аслану. Прямое указание на их тождество отсутствует, но рассказ о воплощении через смерть и воскресении позволяет провести эту параллель. Лыоис пишет: «Страдания и Воскресение Аслана — это Страдания и Воскресение Христа, какими они могли бы быть в том, другом мире. Они подобны тем, что Он претерпел в нашем, но не те же. /./ На самом краешке нарнийского мира Аслан начинает больше походить на Христа, каким мы знаем Его здесь. Отсюда — ягненок, т.е. Агнец. Отсюда — трапеза, как в конце Евангелия от Иоанна» [Лыоис, 1991, с. 470]. где устанавливается некая символическая связь между Иисусом и гонимым художником. Последующие попытки воссоздания образа Христа в русской литературе основываются на опыте М. Булгакова, библейские главы его романа долгое время воспринимались как откровение, а сам роман - как «заместительное Евангелие», или «как бы Евангелие», или «Евангелие от Булгакова». Булгаковский роман стал «явлением. общественной жизни» [Урнов, 1991, с. 3], и многие последующие произведения на евангельский сюжет в той или иной степени продолжили его традицию. «.Я принадлежу к поколению, на формирование воззрений которого булгаковский Иешуа повлиял неизмеримо больше, чем его официальный прототип.», - говорит К. Еськов, автор «Евангелия от Афрания», озаглавленного по имени начальника тайной стражи при прокураторе Иудеи, который упомянут в романе Булгакова [Еськов, 2001, с. б]9.

Вышедший в 2008 г. роман Ю. Вяземского «Сладкие весенние баккуроты» назван цитатой из «Мастера и Маргариты» («Кое-что Пилат прочел: «Смерти нет. Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты»). Действие романа происходит в течение одного дня - «Великого понедельника»10.

В романе В. Тендрякова «Покушение на миражи» (1987), рабочим названием которого было «Евангелие от компьютера», история Христа образует важную, но не основную сюжетную линию, используемую для установления «связи времен».

В романе В. Короткевича «Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды» (1966) главной становится тема второго пришествия

Первая часть романа представляет собой «историческое» расследование, формирующее авторскую версию событий, а вторая - записки, оставленные Афранием, - описание операции, проводимой римлянами через своего сотрудника Иуду для создания новой религии, - своего рода сиквел «Мастера и Маргариты».

10 10. Вяземский задумал цикл из семи романов по числу дней Страстной недели. Возможно, это будет полноценный русский роман-апокриф. Вторая часть «Детство Понтия Пилата. Трудный вторник» уже опубликована.

Сына Божия. Новозаветный сюжет разворачивается в другой исторической эпохе, в Белой Руси XVI в., когда Христом-Мессией был объявлен вор и пройдоха Юрась Братчик.

По принципу совмещения современности и библейских времен, романного и апокрифического начал выстраивает свою книгу «Там, где престол сатаны» (2003) А. Нежный. Романное начало представлено историей семьи Боголюбовых". Действие происходит в начале 1990-х. Герой романа добивается реабилитации своего деда-священника, расстрелянного в годы сталинских репрессий, и, взявшись «развязать узлы прошлого», узнает о тайне завещания патриарха Тихона. Так, через говорящую фамилию героев и почти детективную интригу начинается поиск исторической памяти и веры.

Автор романа устанавливает параллель между древним Пергамом, который воспринимался первыми христианами центром языческого культа и распутства, почему и назван Иоанном Богословом обиталищем Сатаны, и советским государством. Рассказ о судьбах русских священников в годы репрессий дополняет сюжет романа житийным планом.

Автор, полагая, что любого человека, отдавшего жизнь за веру, можно причислить к лику святых, равно как и каждому писателю можно стать новым евангелистом, осовременивает новозаветные события (прежде всего Страсти Христовы), уподобляя молитву деда-священника в камере НКВД «молению о чаше», а отступника, сменившего «рясу на мундир», -предателю Иуде.

11 В романе А. Нежного очевидны аллюзии на роман Б. Пастернака «Доктор Живаго». Жизнь Сергея Павловича Боголюбова, врача «Скорой помощи», аллюзивна судьбе Юрия Живаго, в образе которого воплощена тема Христа; описание хаоса гражданской войны у Пастернака сопоставимо с крахом Советского государства в романе Нежного; Рим с его ложными богами и древний Пергам и т.п.

А. Нежный называет свой роман «современным апокрифом», но совершенно ясно, что евангельский пласт не является здесь центральным, он аллюзивен. Автор не воспроизводит историю Христа, а сводит его образ к архетипу искупительной жертвы.

Как это ни парадоксально, явную апокрифичность роману придают не многочисленные отсылки к библейским текстам и не прозрачные образные параллели. Апокрифическим в полной мере роман становится благодаря рефлексии о сути христианства и своего рода «еретичности» авторской позиции. В этом смысле термин «апокриф», употребленный в его первоначальном, дохристианском, значении, безоговорочно подтверждает жанровую специфику романа.

Прикладной характер использования евангельского текста не позволяет считать все эти романы романами-апокрифами. Роман-апокриф - это такое произведение, где, как положено в романе, герой является фигурой, центрирующей сюжет, а фабула воспроизводит весь жизненный путь героя; и, как положено в апокрифе, этим героем является Иисус Христос.

Роман, один из ведущих жанров поэтики художественной модальности, является по своей природе многожанровым образованием» [Теория литературы, 2004 (2), с. 319]. В качестве одного из таких внутрижанровых видов и сформировался роман-апокриф.

Название это может приобрести терминологический характер только тогда, когда будет определено понятие, которое им обозначается, когда будет убедительно аргументировано представление о жанровой структуре романа на евангельский сюжет. Для большинства исследователей, пишущих об этом явлении, существеннее история, а не теория жанра. Теоретическое и типологическое осмысление романа-апокрифа еще не являлось целью специального исследования. Проблемы поэтики и типологии жанра романа-апокрифа в целом остаются нерешенными.

Научная новизна исследования обусловлена поставленными задачами и состоит в комплексном и всестороннем подходе к проблеме освоения христианских текстов литературой, в частности романом. Роман-апокриф рассматривается в жанровом аспекте как феномен, специфический для культуры Х1Х-ХХ1 веков. В работе выявлены и обоснованы анализом произведений этапы становления романа-апокрифа, предложено новое прочтение романов на евангельский сюжет как с точки зрения проблемно-тематической, так и с точки зрения поэтики. Большая часть рассматриваемых художественных текстов впервые вводится в сферу литературоведческого исследования.

Целью данной работы является исследование поэтики романа-апокрифа, выявление и описание его устойчивых структурных особенностей с учетом вариантов его бытования - «высокого», беллетризованного и массового.

Для достижения цели необходимо решение следующих задач:

- определение корпуса текстов, которые могут быть отнесены к категории «романа-апокрифа» и обоснование термина «роман-апокриф»;

- исследование истории становления романа-апокрифа, начиная с эпохи Просвещения и до наших дней;

- выявление особенностей поэтики романа-апокрифа, предполагающее анализ сюжета, пространственно-временной организации, соотношения образов героя и повествователя - компонентов, определяющих процесс романизации и беллетризации апокрифических текстов.

Объектом исследования являются романы, фабульной основой которых является история Иисуса Христа. Предметом исследования -поэтика романа-апокрифа. Материалом исследования выбраны произведения, наиболее репрезентативные для типологического описания разновидностей романа-апокрифа, такие как «Мария Магдалина» Г. Даниловского (1912), «Царь Иисус» Р. Грейвза (1946), «Последнее искушение» Н. Казандзакиса (1951), «Евангелие от Иуды» Г. Панаса (1973), «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго (1991), «Евангелие от Пилата» Э.-Э. Шмитта (2000), «Агнец. Евангелие Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура (2002). Созданные с ориентацией на евангельскую традицию тексты различны и по своему художественному уровню, и по степени следования Священному Писанию и историческим реалиям. Очевидно, что теоретическое обоснование жанра романа-апокрифа должно учитывать не отдельные мотивы и ситуации, характерные для разных романов, а поэтику жанра в целом. Поэтому кроме тех произведений, которые можно считать классикой жанра, рассматриваются произведения беллетристического и массового характера, где с наибольшей наглядностью выявляются основные тенденции становления современного апокрифа.

Хронологические рамки исследуемого материала - XIX—XXI вв. -заданы логикой становления жанра романа-апокрифа, что позволяет проследить диапазон видоизменений романа-апокрифа и его место в литературном процессе. Внутри очерченных временных границ хронологический принцип строго не выдержан, поскольку задача построения типологии жанра не определяется принципом строгой хронологии, а задается выявлением интегральных черт жанра и определением диапазона жанровых разновидностей.

Поставленная цель и сформулированные задачи определяют методологическую основу настоящего исследования. Во-первых, теория литературного жанра М.М. Бахтина и, прежде всего, его концепция романа как неканонического жанра с системой разновидностей, сформированных в процессе исторического развития; во-вторых, труды по истории и теории романа В. Б. Шкловского, Ю. Н. Тынянова, О. М. Фрейденберг, Е. М. Мелетинского, Ю. М. Лотмана; работы по теории жанра Н.Д. Тамарченко, Н. Л. Лейдермана; труды по философии, истории религии и культурологии Н. А. Бердяева, Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Э. Фромма, М. Элиаде, С. С. Аверинцева, И. С. Свенцицкой, Н. Б. Мечковской, В.В. Милькова, А. В. Меня; в-третьих, отечественные и зарубежные исследования, посвященные творчеству отдельных писателей и анализу рассматриваемых произведений. Выбор методов исследования обусловлен спецификой материала — это сравнительно-типологический анализ, а также методики целостного анализа текста.

На защиту выносятся следующие положения:

- роман-апокриф - особая жанровая разновидность романа, в основу которого положена история Христа;

- апокрифический компонент обусловлен содержанием, почерпнутым из евангелий, раннехристианских апокрифов и нехристианских источников;

- роман изначально апокрифичен по отношению как к каноническим, так и к апокрифическим евангелиям, поскольку предлагает свою концепцию личности и истории Христа («апокрифический апокриф»);

-романный компонент обеспечивается преобразованием символической истории Христа в жизнь частного человека, введением любовного, авантюрно-приключенческого, детективнорасследовательского сюжетов и выявленностью авторской позиции;

-роман-апокриф XX века многообразен, его типы различаются по образу повествователя/рассказчика («Евангелие о.» и «Евангелие от.»), пространственно-временной организации (степень взаимодействия истории и современности), доминирующему романному сюжету (авантюрный, детективный, воспитания и т.д.).

Структура работы определяется поставленными задачами. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка. Перечень источников включает в себя 194 названия.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Роман-апокриф как литературный феномен"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По мере того как наша жизнь все больше отделяется от мира библейских сказаний.», возможность включить в этот мир «нашу действительность и нашу собственную жизнь. дается все труднее, и сохранить свои притязания на господство миру Библии удается, лишь расплачиваясь неизбежным приспособлением к новым условиям» [Ауэрбах, 1976, с. 36].

Если в эпоху Средневековья это «приспособление» проявлялось в толкованиях и переистолковываниях библейского текста, то в Новое время «метод истолкования отбрасывается как негодный» [Ауэрбах, 1976, с. 36]. Канон сменяется манифестацией индивидуальной позиции автора. Иконографические изображения Христа, Богоматери, евангельских сюжетов, начиная с эпохи Ренессанса, пополняет живопись, передающая личностный взгляд на мир. В XIX в. появляется множество литературно-исторических жизнеописаний Христа (Д. Штраус, Э. Ренан, Ф. Фаррар). Подобные исследования, хотя и основаны на евангельском повествовании и исторических документах, оспаривают канон, опровергают представление о Христе, закрепленное Вселенскими Соборами, и тем самым в большей или меньшей степени предлагают свой (отрефелексированный) образ основателя новой религии. Как замечает А. Мейсон, «то, что было хорошо для наших отцов, недостаточно хорошо для нас, и если мы хотим сохранить веру наших отцов, нам нужно найти для нее новую интерпретацию, которая соответствовала бы нашему мышлению» [Мейсон, 2003, с. 86].

Век апокрифов не закончился на заре христианства. «Работа первых христианских авторов, связавших европейскую традицию с наследием Ветхого Завета и создавших собственный мир образов, находит отклики на всем двухтысячелетием пути европейского литературного развития»

Аверинцев, 1983, с. 516]. Один из таких «откликов» оформился в новую жанровую разновидность - роман-апокриф.

Роман-апокриф в определенной степени может считаться историческим романом, но реконструируемая им история ограничивается одним событием - историей Христа. Его можно отнести к роману-мифу, но сфера его действия снова предельно ограничена - мифологическим образом Христа. Таким образом, роман-апокриф представляет собой особую жанровую разновидность романа.

На смену христианскому мифу пришел литературный миф об Иисусе-человеке. «Мифологическое мировоззрение может оставить позади свои прежние формы, может адаптироваться к новым культурным модам. Но оно не может исчезнуть окончательно» [Элиаде, 2005, с. 5]. В романе-апокрифе совместились два основных подхода к пониманию личности Иисуса Христа. Сложившиеся в ХУШ-Х1Х вв. мифологическая (К. Вольней, Ш. Депюи) и историческая школы (Э. Ренан, Д. Штраус, Р. Бультман) задают семантический вектор художественной интерпретации жизни и личности основателя христианства в литературе ХХ-ХХ1 вв.

Роман и апокриф формировались как маргинальные, неканонические жанры. Роман - изначально профанный жанр, его маргинальность осуществлялась на уровне эволюции жанровых форм - от классического эпоса к «эпосу частной жизни» (Гегель). Маргинальность апокрифа заключалась в существовании на грани сакрального и профанного, обусловленного его невключенностыо в состав священных текстов. Сюжет как романа, так и апокрифа центрирован образом Иисуса и историей его жизни. В евангелиях Иисус - личность изначально избранная для выполнения предназначенной ему миссии, личность сакральная, порождающая эмблематические смыслы. В апокрифах Иисус в определенной степени - частный человек, который становится символом, преобразуясь в Христа. Интерес к частной жизни сближает роман и апокриф, формируя в итоге жанровую разновидность, сюжет которой апокрифичен по отношению к апокрифу, и эта жанровая разновидность может быть названа романом-апокрифом.

Романом-апокрифом в данной работе именуются только те произведения, которые воспроизводят весь жизненный путь Христа от рождения до смерти и воскресения. Повествования, где образ Христа присутствует в виде отдельных мотивов или побочных сюжетных линий, романом-апокрифом считаться не может.

Исследование истории становления романа-апокрифа выявляет стадии его формирования, начиная от компиляций, соединяющих в один текст фрагменты из различных источников; амплификаций, дополняющих текст подробностями и расширяющих рамки повествования; парафраз, подразумевающих интерпретацию, до создания альтернативных историй жизни Иисуса Христа, где концептуальное их переосмысление формирует новую оригинальную гипотезу, которая так или иначе вступает в полемику с предшествующей традицией (примером могут служить романы Р. Грейвза, Ж. Сарамаго, К. Мура).

Любое изложение евангельских событий, сопровождающееся сознательными отклонениями от канона, претендует на ревизию культурных и экзистенциальных смыслов, поэтому художественная интерпретация евангельских событий во все времена будет иметь как сторонников, так и ярых противников. Когда У. Эко говорит об «образцовом читателе», то имеет в виду его способность принять авторский замысел, наличие определенного читательского опыта. Восприятие романа-апокрифа невозможно без толерантного отношения и вместе с тем критичной оценки неожиданных гипотез и трактовок земной жизни основателя христианства, равно как и без знания первоисточника. Как заметил К. Мур, «роман не должен потрясать основ веры. если ваша вера способна пошатнуться от прочтения комического романа, вам не грех помолиться чуть ревностнее» [Мур, 2011, с. 732-733].

Истоки романа-апокрифа восходят к христианскому эпосу, история становления насчитывает чуть более века. Роман-апокриф развивается и существует в рамках различных модальностей: от, простой популяризации сакрального текста до сложной повествовательной структуры, объединяющей несколько жанровых традиций.

Действие всех романов-апокрифов строится на основании единой фабулы, «то есть диалектически осмысленного повествования» образуемого биографией героя, судьба которого становится «движущей силой» романа [Мандельштам, 1987, с. 72], но предполагает многообразие интерпретаций сюжета, конфликта и его разрешения. Это многообразие обеспечивается типом повествования и самой фигурой или фигурами повествователей, принадлежащих к различным пластам исторического времени. Специфическая поэтика романа-апокрифа определяется способом повествования, соотношением повествователя и героев, особенностями пространства и времени, особенностями взаимодействия апокрифического содержания с различными романными хронотопами, придающими апокрифу жанровую форму романа.

Роман-апокриф опирается на фактические сведения о Христе, но отступает от описания конкретно-исторической действительности в сторону условно-историческую для того, чтобы придать описываемым евангельским событиям более широкое значение, глобальный масштаб.

В романе-апокрифе, ставшем популярной жанровой разновидностью во второй половине XX века, процесс демифологизации, начавшийся с дифференциации исторического и мифологического в жизнеописании Иисуса, сменяется новым витком - ремифологизацией, или сотворением нового мифа. История Иисуса Христа, с одной стороны, глубоко укоренена в христианском сознании, с другой - обременена изрядным багажом интерпретаций. Возникает сложный комплекс притяжения к истории жизни Христа и одновременного отталкивания, порожденное сомнением в ее подлинности. В результате переакцентуации и синтезирования предшествующего культурного материала формируется сложный образ Иисуса Христа, сочетающий историчность с философским осмыслением вечных начал человеческой жизни.

Поэтика романа-апокрифа формируется во взаимодействии двух жанровых начал. Апокрифический компонент обусловлен содержанием, почерпнутым из евангелий, раннехристианских апокрифов и нехристианских источников. Романный компонент обеспечивается преобразованием священной истории Христа в жизнь частного человека, введением любовного, авантюрно-приключенческого, детективно-расследовательского и других сюжетов, выявленностыо авторской позиции. Роман изначально апокрифичен по отношению как к каноническим, так и к апокрифическим евангелиям, поскольку предлагает свою концепцию личности и истории Христа («апокрифический апокриф»).

Процесс «романизации» осуществляется разными способами.

Образ евангельского Христа сакрален, «историческая подлинность личности Иисуса трансцедентно преодолевается его вознесением на небо и его приобщением к божественной славе» [Элиаде 2005: 159]. Романный Иисус десакрализирован. Это проявляется в переосмыслении его богочеловеческой природы и догмата о воскресении, краеугольном камне христианского учения: враждебное отношение к Иисусу со стороны первосвященников сменяется бунтом Иисуса-человека против Бога, Иисус-человек умирает на кресте и не воскресает, воскресает лишь его учение, переданное ученикам. Смертью Иисуса, воспринимаемой как сугубо частное несчастье (А. Франс, Э-Э Шмитт, А. Берне, К. Мур), а не воскресением, заканчивается большинство современных апокрифов. Если посмертное явление Иисуса все же и происходит, то явление это не всегда чудесное, а чаще осуществившееся в воображении учеников-апостолов и народа. Сказочность чуда в романе-апокрифе, как правило, замещается его современным объяснением, с опорой на современные научные открытия, исследования, знания психологии, особенности человеческого восприятия. «Незначительные» чудеса (многочисленные исцеления), сотворенные Иисусом, игнорируются, выделяются лишь самые известные и значимые: превращение воды в вино в Кане Галилейской, чудесный улов рыбы, воскрешение Лазаря и др.

Если в христианском эпосе акцентируются действие и слово, и эпический герой живет вне своей судьбы, то в романе центр тяжести перенесен на внутренний мир героев, их чувства, переживания и размышления. В романе количество персонажей увеличивается, они конкретизируются и индивидуализируются, наиболее значимые из них (Иуда, Пилат, Мария Магдалина) обретают биографию, внешность и характер. Значимым становится «искусство психологической мотивировки» [Мандельштам, 1987, с. 72]. Психология персонажей раскрывается вполне традиционно - через их переписку (Э.-Э. Шмит, М. Валтари), мемуары (Г. Панас, А. Берне), сны (А. Фредрикссон). Временная дистанция пополняется психологической, отделяющей события и ментальность прошлого от настоящего времени, и демонстрирующая их сопоставимость.

Роман-апокриф продолжает апокрифическую традицию заполнения лакун (детство, годы ученичества с опорой на многочисленные Евангелия детства), на смену лаконизму хроники приходит неспешность романного повествования с развернутой детализацией отдельных эпизодов (например, свадьба в Кане Галилейской, сцена суда над Иисусом и др.).

Сохраняя евангельскую фабулу, роман-апокриф переосмысляет идейное содержание новозаветного послания, что проявляется в отказе от религиозной трактовки образа главного героя и изменением проблематики.

Роман-апокриф апеллирует, как правило, к общепринятым нравственным ценностям, поднимает вечные темы, такие как любовь, семья, дружба, предательство, понимание, терпимость и т.д.

Картина мира в романе-апокрифе обретает конкретность, создаваемую описанием пейзажа, архитектуры, уклада жизни, костюма. Символические предметы подвергаются обытовлению. Так, в иконописи флакон с благовониями в руках Магдалины эмблематичен и служит ее опознаванию. В романе Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса» флакончик в руках Магдалины уже не эмблема, смысл которой можно понять, только зная принятую систему обозначений, но предмет быта, обычный аксессуар молодой женщины, а Святой Грааль представлен «черной глиняной чашкой».

Роман-апокриф может быть «Евангелием о.» или «Евангелием от.», что предполагает во втором случае перенос внимания с главного героя (Иисуса Христа) на рассказчика (евангельского героя или вымышленного рассказчика), но и тогда образ Христа остается центрирующей фигурой, поскольку судьба и мировоззрение рассказчика складываются и/или изменяются после встречи с Иисусом.

Повествователем в романе-апокрифе может быть как современник и участник описываемых событий, так и рассказчик, отстраненный временной дистанцией и знающий последствия произошедшего. В первом случае героями-рассказчиками обычно являются евангельские персонажи, с каждым из которых связан определенный комплекс мотивов, определяющий сюжет: в повествовании от Магдалины развивается любовная коллизия; от Пилата - расследование, суд и поиск истины; от Иуды - мотив предательства и соперничества с Иисусом. Во втором -повествователь наделяется позицией авторской «вненаходимости» (М. Бахтин). Объективность его подхода весьма условна, хотя «достоверность» рассказываемой истории является для романа-апокрифа» принципиальной установкой.

Роман-апокриф в его усложненных структурах может удваивать точки зрения, вводя собственно повествователя, человека конца XX столетия, и подставного рассказчика (у Сарамаго он говорит за своего героя, поскольку сам Иисус не имеет такой возможности). Таким образом роман-апокриф продолжает традицию, заданную каноническими евангелиями с их четырьмя повествователями, но их истории разнятся не интерпретациями событий, а отличием эпизодов, свидетелями которых им случилось быть. Комментарии и интерпретации появляются в апокрифах. В романах-апокрифах совмещение разных точек зрения дает возможность игры с пространством и временем, которая находит выражение в десакрализации священных локусов и сакрализации бытовых (Ж. Сарамаго) и отступлении от хронологии событий, причем, события, произошедшие уже после распятия Иисуса, вплетаются в ткань повествования (Ж. Сарамаго, К. Мур). Исходные элементы оригинальных текстов (евангелия и апокрифы) перекодируются, в результате чего образуются новые сюжетные комбинации с иным значением. Свойственная евангелиям и апокрифам многоэпизодность с однолинейной цепочной композицией при свободном соединении различных компонентов, сменяется сюжетной выстроенностью и завершенностью.

Роман-апокриф XX века тяготеет к сюжетным экспериментам, соединяя апокрифические традиции со спецификой житийной литературы (сходство композиционных мотивов) и пассийной повести (в православной традиции - «Страсти Христовы»), а романные развертывает в наслоении хронотопов (биографического, идиллического, авантюрного). История Иисуса может подвергаться травестированию, карнавализация повествования может находить выражение в карнавализации языка (слэнг в романе К. Мура).

Роман-апокриф отражает культурно-философские проблемы времени своего создания. Роман Г. Даниловского «Мария Магдалина» мелодраматичен в традициях литературы рубежа XIX-XX веков и сводит конфликт к противостоянию любви плотской и любви духовной. Проблема вины - основная в романе Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса» -свидетельствует о влиянии экзистенциальной философии так же, как и тема судьбы у Н. Казандзакиса. Роман находится в контакте с современностью, он воспроизводит свершившуюся историю и, одновременно, включает евангельские события и героев в современный контекст.

Созданные с ориентацией на апокрифическую традицию современные апокрифы различны и по своему художественному уровню, и по степени следования Священному Писанию и историческим реалиям.

Изначально роман-апокриф - роман интеллектуальный, поскольку обращается к философской и религиозной проблематике, ищет ответы на вечные вопросы бытия. Сюжет интеллектуального романа-апокрифа организуется спором о природе человека, о его всесилии и бессилии перед властью Бога и Дьявола, о его способности сопротивляться судьбе, его возможность воздействовать на мировую историю, о светлой и темной стороне сознания. Герой пребывает в постоянном поиске смысла жизни, выбора истинного пути, преодоления внутренних противоречий. В сюжете такого романа ощутимы традиции романа воспитания.

Многоуровневая организация текста, свойственная постмодернизму, рассчитана и на интеллектуального, и на массового читателя. Диалогическое взаимопроникновение высокой, элитарной и массовой культур в повествовании обладает своей семантикой и, прежде всего, переориентирует читателя на другое восприятие устоявшихся жанровых схем. И постмодернизм опирается на традиции Просвещения, беря на вооружение формулу «учить развлекая».

В XX столетии процесс беллетризации евангельских и апокрифических текстов достигает апогея. В беллетристике, опосредывающей культурное пространство между высокой литературой и литературой массовой, «утверждаются новые способы выражения, которые позже подвергаются тиражированию» [Черняк, 2007, с. 141], что и происходит в массовой литературе.

Характерное для массовой литературы нивелирование авторского «я» противопоставлено в беллетристике наличию ярко выраженной авторской позиции, индивидуальной точки зрения, особой авторской интонации.

Одним из примеров беллетристического романа-апокрифа может служить «Код да Винчи» Д. Брауна, нечто вроде криптоистории Иисуса. Если учесть, что Браун по сути повторяет чужую и вполне успешную находку, разрабатывая сюжет-клон, основой которого служит роман И. Уоллеса «Слово», то граница между беллетристикой и массовой литературой представляется весьма условной. К массовой можно отнести волну тех «подражаний» и «продолжений» романа Д. Брауна, что сосредоточились на любовной привязанности Иисуса и Магдалины.

По остроумному замечанию Д. Барнса, в евангельской истории есть все составляющие удачного «проекта»: герои, сюжет, разнообразные coups de theatre {франц. эффектный трюк) пронизывающая все борьба Добра и Зла образуют великий роман. История же самого Иисуса - высокая миссия, противостояние тирану, преследования, предательство, казнь, воскресение - представляет собой идеальную формулу успеха, которую, как известно, отчаянно ищет Голливуд [Барнс, 2010, с. 194].

В массовых проектах подход к интерпретации Священной истории сугубо прагматичен. Ставка делается на разгадку тайны (отношений Христа и Магдалины, предательства Иуды, евангельских чудес, пятого евангелия, и т.п.), интриги, погони, любовные связи - все, что обеспечивает коммерческий успех. Сюжет часто выстраивается по детективной фабуле, действие может быть перенесено в фантастический хронотоп [Приводится по: Лобин, 2006].

Отсутствие ярких образов персонажей компенсируется динамично развивающимся авантюрно-детективным сюжетом, обилием невероятных приключений. При этом роман-апокриф в массовом изводе как никакой другой убеждает читателя в достоверности и даже документальности описываемых в нем событий. Эффект достоверности достигается обильным цитированием Священного Писания, отсылками к историческим документам, редким изданиям, расшифрованным манускриптам или историческим трактатам.

Каждое новое научное открытие или гипотеза способствуют появлению очередной «правильной» версии жизни Иисуса. Например, вслед за расшифровкой и публикацией гностического «Евангелия от Иуды» появились литературные версии «запретного» евангелия, раскрывающие «тайну» оклеветанного апостола (роман В.П. Бабанина «Евангелие от Иуды. Тайная миссия» (2006), названный книгой-сенсацией, роман В. Доронина «Евангелие от Иуды» (2007) - роман-загадка, «Евангелие от Иуды» (2006) Э. Кассе из серии «Лабиринты истины»). Сюжет романа английского писателя С. Моэра «Евангелие от Иуды» (2001) также основан на поисках загадочной рукописи, которая оказывается пятым евангелием - Евангелием от Иуды. Книга Моэра, исходящая из отрицания воскресения, органична для обширного ряда произведений, построенных по принципу «если бы». По этому же типу развертывается распространенная тема второго пришествия Христа (П. Бордаж «Евангелие от змеи»(2004).

Повторяющиеся сюжетные схемы и мотивы, заданность образов -все это может быть обозначено понятием формулы, как оно разработано Дж. Кавелти: «Литературная формула представляет структуру повествовательных или драматургических конвенций, использованных в очень большом числе произведений. Формула - это комбинация, или синтез, ряда специфических культурных штампов и более универсальных повествовательных форм и архетипов» [Кавелти, 1996, с. 33-34]. Формульность любого романа-апокрифа в определенной степени предопределена единством обязательной евангельской фабулы. В произведениях массовой литературы она не получает глубокой этической и философской трактовки, но присущая ей архетипичность способствует широкой популярности, а приводимые исторические сведения, описание ритуалов тайных обществ, поиск утраченных рукописей, разгадка тайн живописных произведений придают «чтиву» оттенок интеллектуальности. Поиск потомка Иисуса в современном мире или физиологическая трактовка святого Грааля как женского лона оказываются намного привлекательнее, нежели учение евангельского Христа. Повторяющиеся, кочующие из романа в роман, события, не имеющие никакого отношения к евангельской истории, воспринимаются как типичные, а значит, достоверные, повторяющиеся мнения, высказанные разными авторами и нашедшие читательский отклик, - как разделенные. Таким образом в сознании укрепляется созданная и многократно воспроизведенная во многих произведениях картина: жизнь Иисуса как обычного человека уже не вызывает сомнений, как не вызывают сомнений его близкие отношения с Магдалиной, преданность Иуды как самого верного апостола, раскаяние Пилата и т.п.

Высокая литература ориентирована на глубокое осмысление истории и культуры, беллетристика - на развлечение, массовая (тоже развлекательная), как это не парадоксально, - предполагает еще и просвещение. Для современного читателя евангелия являются «культурной лакуной» [Черняк, 2007, с. 343]. Знания большинства людей о жизни Христа поверхностны. «Новый Завет. это не столько связный рассказ, сколько сборник крылатых слов. Многие знают, что Иисус родился в Вифлееме, какое-то время учил, потом был распят и воскрес; но для очень немногих всё прочее не сводится к притчам, чудесам, «речениям» и обличениям, расположенным, как у синоптиков, почти без хронологии. Одни речения знают лучше, другие - хуже (обычно они менее приятны), но почему они сказаны, в какой связи, не помнит почти никто» [Сейерс].

Популярность евангельских сюжетов и образов обуславливает и количественный рост числа произведений на евангельский сюжет [L'Evangile : un mythe devenu best-seller ?], восприятие этих текстов «автоматизируется» (Ю. Тынянов) и требует большей эпатажности.

Иными словами, чем дальше описываемая эпоха, тем больше свободы получает автор в интерпретации тех или иных событий, в романе-апокрифе он ставит перед собой задачу объяснить, уточнить, сообщить читателю нечто новое о жизни Иисуса Христа, используя, как правило, все известные факты и о его личности, и той эпохе, достаточно легко ими оперирует, отходит от хронологии событий (или предлагает свою) ради большей иллюстративности той или иной идеи.

Как противники, так и сторонники новых версий биографии Иисуса Христа признают, что «библия напоминает прежде грозного, а ныне беззубого льва, его можно ласкать и дразнить — он не выпустит когтей, потому что когти на могучих лапах давно стерты. Некогда священный текст стал забавой для ученых и поэтов.» [Апдайк, 1998, с. 230]. Но эта «забава» выливается в диалог между прошлым и настоящим, когда в любой момент «огромные, неограниченные массы забытых смыслов» (М. Бахтин) вспоминаются и оживают в новом контексте.

Список научной литературыСеребрякова, Лариса Владимировна, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Андреев JI. Иуда Искариот и другие // Книга Иуды: Антология / Сост., предисл., коммент. С. Ершова. СПб.: Амфора, 2001. - С. 235-282.

2. Бабанин В. Евангелие от Иуды. Тайная миссия. М.: ACT, 2006.

3. Берне А. Воспоминания Понтия Пилата / пер. с фр. А.Н. Гаврюшиной. -М.: Молодая гвардия, 2003.

4. Бордаж П. Евангелие от змеи / пер. с фр. Е. Клоковой. М.: Ультра Культура, 2004.

5. Борхес X. JI. Три версии предательства Иуды // Книга Иуды: Антология / Сост., предисл., коммент. С. Ершова. СПб.: Амфора, 2001. - С. 8286.

6. Браун Д. Код да Винчи. М.: ACT, 2004.

7. Булгаков М. Мастер и Маргарита. Пермь: Кн. изд-во, 1988.

8. Бутин Э. Се человек // Урал. 1997 - № 5-6. - С. 17-119; Урал - 2003 -№ 8.-С. 12-86; Урал - 2003-№ 9. - С.-7-107; Урал - 2003 - № 10.-С. 5-44.

9. Валтари М. Тайна царствия / пер. с фин. А. Гавриленко. Киев, Фирма «Ф1та», 1995.

10. Ю.Вяземский Ю. Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник. -М.: РИПОЛ классик, 2008.11 .Гедберг Т. Иуда. История одного спасения // Книга Иуды: Антология / сост., предисл., коммент. С. Ершова. СПб.: Амфора, 2001. - С. 139— 234.

11. Грейвз Р. Царь Иисус / пер. с англ. Л. Володарской. М.: ТЕРРА-книжный клуб, 2001.

12. Даниловский Г. Мария Магдалина / пер. с польского Е. Троповского. -М.: «Восхождение», 1991.f

13. М.Добрачиньский Я. Письма Никодима / пер. с польск. Е. Головиной. -М.: Издательство Францисканцев, 2002.

14. Еськов К. Евангелие от Афрания: Священная история как предмет для детективного расследования. -М.: ООО «Издательство АСТ», 2001.

15. Казандзакис Н. Последнее искушение / пер. с новогреч. А. Васильева. -СПб.: Азбука-классика, 2004.

16. Кассе Э. Евангелие от Иуды. М.: Вектор, 2006.

17. К.Р. (Константин Романов) Царь Иудейский // Драма первой половины XX в. М.: Слово/SLOVO, 2000.

18. Корелли М. Варавва. Повесть времен Христа / пер. с англ. княг. Е.Ф. Кропоткиной (1900). -М.: «Жизнь», 2005.

19. Короткевич В. Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды. -СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2006.

20. Лагерлёф С. Легенды о Христе / пер. с швед. В. Спасской. -Петрозаводск: Кругозор, 1995.

21. Лазарчук А. Мой старший брат Иешуа. М.: Эксмо, 2009.

22. Льюис К. С. Хроники Нарнии. Письма детям. Статьи о Нарнии / пер. с англ. О.Б. Бухина, Г.А. Островская, Н.Л. Трауберг, Т.А. Шапошникова, Е. Доброхотова-Майкова, Н. Будина. -М.: СП «Космополис», 1991.

23. Мейлер Н. Евангелие от Сына Божия / пер. с англ. О. Варшавер. М.: Махаон, 2001.

24. Мережковский Д.С. Иисус Неизвестный. Харьков: Фолио; М.: АСТ, 2000.

25. Мур К. Агнец. Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа / пер. с англ. М. Немцова. М.: Эксмо; СПб.: Домино, 2011.

26. Нонн из Хмима. Деяния Иисуса: Парафраза Святого Евангелия от Иоанна / Пер. с др.-греч. Ю.А. Голубца, Д.А. Поспелова, A.B. Маркова. СПб.: Азбука-классика, 2004.

27. Панас Г. Евангелие от Иуды / пер. с польск. И. Колташевой. М.: «Радуга», 1987.

28. Сарамаго Ж. Евангелие от Иисуса / пер. с португ. А. Богдановского. -М.: Махаон, 2003.

29. Сарамаго Ж. Каменный плот / пер. с португ. СПб.: ИД ДОМИНО, М.: Эксмо, 2008.

30. Тайсен Г. Тень галилеянина / пер. с нем. М. Витковской. М.: ИД «Флюид», 2006.

31. Тафур X. Евангелие от Марии Магдалины / пер. с испанского Е. Матерновской. М.: Книжный клуб 36,6, 2006.

32. Тендряков В. Покушение на миражи. М.: Советский писатель, 1988.

33. Турнье М. Каспар, Мельхиор и Бальтазар / пер. с фр. Ю. Яхниной. -СПб.: Амфора, 2001.

34. Уоллес И. Слово / пер. с англ. А.Н. Спаль. М.: ООО «Издательство ACT»; Харьков: «Фолио», 2001. - 704 с.

35. Франс А. Прокуратор Иудеи / пер. с фр. Н.Г. Яковлевой // Франс А. Собр. соч. в 8 т. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958. - Т. 2. - С. 659-672.

36. Франс А. Восстание ангелов / пер. с фр. М. Богословской, Н. Рыковой // Франс А. Собр. соч. в 8 т. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. - Т. 7. - С. 7-223.

37. Фредрикссон М. Крест любви. Евангелие от Магдалины / пер. с англ. М.А. Клыгиной. -М.: РИПОЛ классик, 2008.

38. Шмитт Э.-Э. Евангелие от Пилата / пер. с фр. A.M. Григорьева. М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2003.1. Библия и апокрифы

39. Тематическая Библия с комментариями. Минск: «Библейская лига» в Республике Беларусь, 1999.

40. Апокрифические сказания об Иисусе, Святом семействе и свидетелях Христовых // под ред. И.С. Свенцицкой, А. Скогорева М.: «Когелет», 1999.- 176 с.

41. Апокрифы древних христиан: Исследование, тексты, комментарии. — М.: Мысль, 1989.-336 с.

42. Апокрифы Древней Руси. СПб.: Амфора, 2008. - 314 с.

43. Сказание об Иуде предателе // Книга Иуды: Антология / Сост., предисл., коммент. С. Ершова. СПб.: Амфора, 2001. - С. 23-25.1. Научная литература

44. Аверинцев С.С. Мария Магдалина // Мифология: Большой энциклопедический словарь / гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Большая российская энциклопедия, 1990. - С. 347-348.

45. Аверинцев С. С. Истоки и развитие раннехристианской литературы // История всемирной литературы: В 9 томах. / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. -М.: Наука, 1983-1984. Т.1. - С. 501-516.

46. Аверинцев С.С., Андреев M.JL, Гаспаров M.JL, Гринцер П.А., Михайлов A.B. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. Сб. статей. М.: Наследие, 1994. - С. 3-38.

47. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. M.: «Coda», 1997.-343 с.

48. Апдайк Д. Чтобы камни сделались хлебами. Норманн Мейлер и искушения Христа // Иностранная литература. 1998. - № 5. - С. 230234.

49. Апокрифы // Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. - Т. 3. - С. 46-58.

50. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М.: «Прогресс», 1976. - 555 с.

51. Варне Д. Ничего страшного // Иностранная литература. 2010. - № 3. -С. 184-218.

52. Бахтин М.М. Роман воспитания и его значение в истории реализма. К исторической типологии романа // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С. 188-236.

53. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С. 361-373.

54. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: «Азбука», 2000.-С. 11-193.

55. Бахтин М. М. Эпос и роман // Бахтин М. М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. - С. 194-232.

56. Бахтин М.М. Слово в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975.-С. 72-233.

57. Бахтин М.М. Из предыстории романного слова // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. - С. 408-447.

58. Бахтин М.М. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику// Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Лабиринт, 2000. - С. 195-348.

59. Бердяев H.A. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М.: Книга, 1991.-448 с.

60. Бобров Ю.Н. Основы иконографии древнерусской живописи. СПб.: Аксиома, Мифрил, 1996. - 256 с.

61. Борг M. Бунтарь Иисус: Жизнь и миссия в контексте двух эпох. М.: Эксмо, 2009. - 400 с.

62. Бультман Р. Иисус Христос и мифология // Октябрь. 1995. - № 12. -С. 153-173.

63. Бультман Р. Новый завет и мифология. Проблема демифологизации новозаветного провозвестия. Электронный ресурс. URL http://www.gumer.info/bogoslov Buks/bibliologia/Article/bultm.php (дата обращения 10.10.2012)

64. Веселовский А. Предисловие научного редактора перевода // Э. Ренан Жизнь Иисуса. -М.: Изд-во политической литературы, 1991. С. 5-14.

65. Волошин М. А. Некто в сером // Лики творчества. Ленинград, «Наука». Ленинградское отделение, 1988. - С. 457^163.

66. Вольней К.Ф. Руины, или Размышление о расцвете и упадке империй // Вольней. Избранные атеистические произведения. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1962. - С. 29-198.

67. Гегель Г.В.Ф. Жизнь Иисуса / пер. с нем. М. И. Левиной. // Гегель Г.В.Ф. Философия религии. В 2-х томах М.: «Мысль», 1975. - Т. 1. -С. 35-100.

68. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. В 4 т. М., 1971. - Т. 3. - 621 с.

69. Гладкова O.B. Апокриф // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2003. - С. 44-45.

70. Грейвз Р. Белая Богиня. М.: У-Фактория, 2007. - 656 с.

71. Гринцер П.А. Мировая литература на рубеже новой эры // История мировой литературы. В 9 томах. М.: Издательство «Наука», 1983. - Т. 1.-С. 516-529.

72. Гроссман Л. П. Роман // Литературная энциклопедия. Словарь литературных терминов: В 2-х т. М.; Л., 1925. - Т.2. - стлб. 724-727.

73. Ершов С. А. Трагедия и драма Иуды Искариота // Книга Иуды: Антология / Сост., предисл., коммент. С. Ершова. СПб.: Амфора, 2001.-С. 5-8.

74. Женетт Ж. Фигуры. Работы по поэтике. В 2 т.- М.: Издательство им. Сабашниковых, 1998.-Т. 1.-472 с.

75. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы. -Л., 1978.-423 с.84.3лобина А. Возвращение на землю // Иностранная литература. 1999. -№ 1. - С. 242-249.

76. Иисус Христос в документах истории / Сост., статья и коммент. Б.Г. Деревенского. СПб.: «Алетейя», 2001. - 575 с.

77. Кавелти Дж. Г. Изучение литературных формул / пер. с англ. Е.М. Лазаревой // Новое литературное обозрение. 1996. - № 22. - С. 33-64.

78. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. - 415 с. - (Мыслители XX века).

79. Кийко Е. И. Достоевский и Ренан // Достоевский: Материалы и исследования. Л.: Наука, 1980.-Т. 4. С. 106—122.

80. Кириллова И. Литературное воплощение образа Христа // Вопросы литературы. 1991. -№ 8. - С. 60-74.

81. Киссель М. А. «Просвещение» как стадиальная категория теории цивилизации // Цивилизации. Выпуск 2. М.: Наука, 1993. Электронный ресурс. URL http://www.gumer.info/bibliotek Buks/Histor y/Article/Kiss Prosv.php (дата обращения 10.10.2012)

82. Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М.: Ин-т русского языка РАН, 1994. - 335 с.

83. Кожинов В.В. Происхождение романа. М.: Советский писатель, 1963. - 440 с.

84. Козловская Г.Л. «Мангалочий дворик.» // Воспоминания об Анне Ахматовой. М.: Советский писатель, 1991. - С. 378-400.

85. Косидовский 3. Библейские сказания. Сказания евангелистов. М.: Политиздат, 1990. - 478 с.

86. Косиков Г.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени) // Проблема жанра в литературе Средневековья. М.: «Наследие», 1994. - С. 45-87.

87. Крахмальникова 3. Возможно ли возвращение? // Вопросы литературы. -1991.-№8.-С. 30-37.

88. Кротов Я. Христос под пером // Иностранная литература. 1998. - № 5 -С. 243-253.

89. Куприн А. И. «Иисус Неизвестный» Электронный ресурс. http://az.lib.r u/k/kuprin a i/text 1360-1.shtml (дата обращения 10.10.2012)

90. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра: Монография. -Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982. 256 с.

91. Лейдерман Н.Л. Теория жанра / Институт филологических исследований образовательных стратегий «Словесник» УрОРАО; Урал, гос. пед.ун-т Екатеринбург, 2010. - 904 с.

92. Лейтес Н.С. Немецкий роман 1918-1945 годов (Эволюция жанра). -Пермь, 1975.-324 с.

93. Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980.

94. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Издательство «Наука» Ленинградское отделение, 1967. - 372 с.

95. Лосев А.Ф. О понятии художественного канона // Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М.: Наука, 1973.-С. 6-15.

96. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития: В 2-х книгах. М.: «Искусство», 1996. - Кн. 1. - 656 с.

97. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст -семиосфера - история. - М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

98. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: Искусство-СПб, 1998. - 704 с.

99. Лотман Ю. М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 томах Таллинн: «Александра», 1992.-Т. 1.-С. 224-242.

100. Лукач Г. Теория романа. Опыт историко-философского исследования форм большой эпики // Новое литературное обозрение. -1994.-№9.-С. 19-78.

101. Луков Вал. А., Луков Вл. А. Вечные образы как константы тезаурусов мировой культуры. Электронный ресурс. URL http://www.zpu-iournal.rU/e-zpu/2008/9/LukovsEternal Images/ (дата обращения 10.10.2012)

102. Мамджян Х.Н. Атеизм Дидро // Д. Дидро Избранные атеистические произведения. М., 1956.

103. Мандельштам О. Э. Конец романа // Мандельштам О. Э. Слово и культура. Статьи. М.: Советский писатель, 1987. - С. 72-75.

104. Манн Ю. В. Динамика русского романтизма. М.: Аспект Пресс, 1995.-383 с.

105. Матонина Э. Баловень судьбы: Великий князь Константин Константинович в письмах и воспоминаниях // Новый мир. 1994. -№ 4.

106. Мелетинский Е.М. Миф и двадцатый век // Избранные статьи. Воспоминания / Отв. ред. Е. С. Ноник. М.: Российск. гос. гуманит. унт, 1998.-С. 419-428.

107. Электронный ресурс. URL http://www.gumer.info/bibliotekBuks/Literat /meletl0/16.php (дата обращения 12.10.2012).

108. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. Курс лекций «Теория мифа и историческая поэтика». М.: РГГУ, 2000. - 170 с.

109. Мелетинский Е.М. Средневековый роман. Происхождение и классические формы. М.: Наука, 1983. - 304 с.

110. Мень А. В. Сын человеческий. М.: P.S., 1991.-464 с.

111. Мень А. В. В поисках подлинного Христа. Евангельские мотивы в западной литературе // Иностранная литература. 1991. - № 3. - С. 237-247.

112. Мень А. В. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь. Лекции и беседы. М.: Фонд имени Александра Меня, 1995. - 671 с.

113. Мень А. Библия и литература. М.: Храм Космы и Дамиана в Шубине, 2002 - 340 с.

114. Мечковская Н.Б. Язык и религия. Лекции по филологии и истории религии.-М., 1998.-352 с.

115. Мещерская Е. Апокрифические деяния апостолов. Новозаветные апокрифы в сирийской литературе. М.: Присцельс, 1997. - 455 с.

116. Мильков В.В. Древнерусские апокрифы. СПб.: Издательство РХГИ, 1999. - 896 с. - (Памятники древнерусской мысли: исследования и тексты. Вып. I).

117. Муретов М.Д. Иуда предатель // Книга Иуды: Антология / Сост., предисл., коммент. С. Ершова. СПб.: Амфора, 2001. - С. 37-68.

118. Никулина H.A. Мотивная структура романа-эссе Д.С.

119. Мережковского «Иисус Неизвестный». Автореферат дисс.кандидата филологических наук. Тюмень, 2002. - 24 с.

120. Ницше Ф. «Ессе Homo». Как становятся самим собой // Ницше Ф. Рождении трагедии, или Эллинство и пессимизм. Так говорил Заратустра. Казус Вагнера. Как философствуют молотом. Антихрист. Ессе Homo. М.: НФ « Пушкинская библиотека», 2004. - С. 603-691.

121. Ницше Ф. Так говорил Заратустра: книга для всех и ни для кого. -М.: Интербук, 1990. 303 с.

122. Ницше Ф. Веселая наука. -М.: Эсмо-Пресс, 1999. 576 с.

123. Ницше Ф. Воля к власти. М.: ЭКСМО; Харьков: Фолио, 2003. - 860 с.

124. Ориген. Против Цельса. Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996. - 366 с.

125. Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М.: Политиздат, 1990. - 479 с.

126. Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: Политиздат, 1991. - 398 с.

127. Роднянская И.Б. Художественное время и художественное пространство // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. М.: НГЖ «Интелвак», 2003. - С. 1174.

128. Ротай С. В. Роман-апокриф как жанровая форма: методология и поэтика: автореферат дисс. . кандидата филологических наук. -Краснодар, 2010. 27 с.

129. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 с.

130. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. Издательство Саратовского университета, Куйбышевский филиал, 1990. - 252 с.

131. Сахаров В. Апокрифические и легендарные сказания о Пресвятой Деве Марии, особенно распространенные в Древней Руси // Христианские чтения. 1888 № 3—4. Ч. 1.

132. Сэйерс Д. Л. Человек, рожденный на царство Электронный ресурс. URL http://svet.li 1 .ru/bibliotk/s/seiersd/plays.htm (дата обращения 7.10.2012)

133. Свенцицкая И.С. Судьбы апостолов. Мифы и реальность М.: Вече, 2005.-352 с.

134. Свенцицкая И.С. Возникновение раннехристианской литературы // Апокрифы древних христиаи. Исследование, тексты, комментарии. -М.: Мысль, 1989.-С. 6-32.

135. Свенцицкая И.С. Человек, миф, история в книге Г. Панаса «Евангелие от Иуды» // Панас Г. Евангелие от Иуды. М.: «Радуга», 1987.-С. 231-240.

136. Светов Ф. После подарка // Вопросы литературы 1991. - № 8. - С. 22-29.

137. Скогорев А.П. Апокрифические деяния апостолов. Арабское евангелие детства Спасителя. Исследования. Переводы. Комментарии. / под ред. И. С. Свенцицкой. СПб.: Алетейя, 2000. - 480 с.

138. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2001. - 608 с.

139. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник.-М.: INTRADA, 1999.

140. Таксиль J1. Забавное Евангелие, или Жизнь Иисуса. М.: Политиздат, 1977. - 447 с.

141. Тарышкина Е.В. Религиозная концепция Е. Гуро и принципы авторской репрезентации в свете апокрифической традиции // Studia Slavica Finlandensia, Tome XVI, 1, Institute for Russian and East European Studies, Helsinki, 1999. C. 150-160.

142. Электронный ресурс. URL http://avantgarde. narod.ru/beitraege/ff/et guro ■htm (дата обращения 5. 10.1012)

143. Татаринов A.B. Художественные тексты о евангельских событиях: жанровая природа, нравственная философия и проблемы рецепции. Автореферат дис. . доктора фил. наук. Краснодар, 2006. - 55 с.

144. Теоретическая поэтика: понятия и определения: Хрестоматия для студентов филологических факультетов / авт.-сост. Н.Д. Тамарченко. -М.: РГГУ, 2002.-468 с.

145. Теория литературы: Учеб. Пособие для студ. филоло. фак. высш. учеб. заведений: В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. Т.2. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. - М.: Издательский центр «Академия», 2004. -368 с.

146. Толстой JI.H. Четвероевангелие: соединение и перевод четырех евангелий. -М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.

147. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1999.

148. Топоров В.Н. Гора // Мифы народов мира. Энциклопедия (В 2 томах), гл. ред. С.А. Токарев. — М.: «Советская энциклопедия», 1987. T.l А-К,- С. 311-314.

149. Топоров В.Н. Пещера // Мифы народов мира. Энциклопедия (В 2 томах), гл. ред. С.А. Токарев. М.: «Советская энциклопедия», 1988. -Т. 2К-Я.-С. 311-312.

150. Трофимова М.К. Гностицизм и христианство // Апокрифы древних христиан. Исследование, тексты, комментарии. М.: Мысль, 1989. - С. 161-172.

151. Трофимова М.К. Мария Магдалина коптских гностических текстов // Женщина в античном мире. Сб. статей. М.: Наука, 1995. - С. 168-180.

152. Тынянов Ю.Н. О пародии // Поэтика. История литературы. Кино. -М., 1977.-С. 284-309.

153. Тынянов Ю.Н. Как мы пишем // Юрий Тынянов: писатель и ученый. Воспоминания. Размышления. Встречи. М.: Молодая гвардия, 1966. -С. 191-205.

154. Урнов Д. Проблема выдвинутая жизнью // Вопросы литературы. -1991.-№8.-С. 3-6.

155. Фаррар Ф.В. Жизнь Иисуса Христа // Репринтное издание. С.Петербург, издание книгопродавца И.Л. Тузова, 1893. М.: Сов. писатель, 1991.-586 с.

156. Фарыно Е. Введение в литературоведение. Учебное пособие. СПб.: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. - 639 с.

157. Флоренский П. Иконостас // Иконостас. Избранные труды по искусству. СПб.: Мифрил. Русская книга, 1993.

158. Фрейденберг О.М. Евангелие один из видов греческого романа // Атеист. - 1930. - № 59. - С. 129-147. Электронный ресурс. URL http://freidenberg.ru/Docs/Nauchnyetrudv/Stat%27i/Evangelie ?skip=0&view= (дата обращения 1.09.2012)

159. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. -448 с.

160. Фрейденберг О.М. Въезд в Иерусалим на осле (из евангельской мифологии) // Миф и литература древности. М.: Наука, 1998. - С.491-531.

161. Фромм Э. Здоровое общество. М.: ACT: Транзиткнига, 2005.

162. Халипов В. Постмодернизм в системе мировой культуры // Иностранная литература. 1994. - № 1. - С. 235-240.

163. Черняк М. А. Массовая литература XX века: учеб. Пособие. М.: Флинта: Наука, 2007. - 432 с.

164. Шкловский В.Б. О несходстве сходного // Шкловский В.Б. Избранное. В 2-х томах. М.: Художественная литература, 1983. - Т.2. - С. 4-306.

165. Штраус Д.Ф. Жизнь Иисуса. -М.: Республика, 1992. 528 с.

166. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический проект; Парадигма, 2005. - 224 с.

167. Элиаде М. Миф о вечном возвращении (архетипы и повторения) // Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское. — М.: Ладомир, 2000. — С. 23-126.

168. Элиаде М. Трактат по истории религии. — СПб.: Алетейя, 2000. Т. 2.-394 с.

169. Элиаде М. Священное и мирское // Элиаде М, Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское. — М.: Ладомир, 2000. С. 251-356.

170. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2005. - 608 е., ил.

171. Юм Д. Исследование о человеческом разумении. М.: Издательская группа «Прогресс», 1995. - 240 с.

172. David G.Frier. Jose Saramago's О Evangelho Segundo Jesus Cristo: outline of a newer testament. Электронный ресурс. URL http://www.hi ghbeam.com/doc/lG 1 -13 8662893 .html (дата обращения 18.10.2012).

173. Elliott J.К. The Apocryphal Jesus. Legends of the Early Church. OXFORD. University press. 1996, 2008.

174. Ziolkowski T. Fictional Transfigurations of Jesus. Princeton University 1. Press. Princeton, 1972; Цит. по: Кириллова И. Литературное воплощение образа Христа // Вопросы литературы. 1991. - № 8. - С. 60-74.

175. Brown A.S. Modernist Apocrypha: Contexts of the Gospel Plot in Russian Modernism, University of California, Berkeley. Fall, 1998.

176. L'Evangile: un mithe devenu best-seller? Электронный ресурс. URL http://qe.catholique.org/historicite-du-christ-et-des-evangiles/13114-1-evangile-un-mythe-devenu-best-seller (дата обращения 18.10.2012).

177. L'Evangile est un mythe Электронный ресурс. URL http://www.cathoweb.org/catho-blog/l-evangile-est-un-mythe.html (дата обращения 18.10.2012).

178. Hurtado, Larry W. Евангелия (жанр) // Stanton, Graham. Jesus and Gospel. Cambridge University Press, 2004. Электронный ресурс. URL http://krotov.info/libr min/s/stragoro/evang zhanr.htm (дата обращения 18.10.2012).