автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Романы Ю. В. Трифонова как художественное единство

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Суханов, Вячеслав Алексеевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ПРОБЛЕМЫ ЭТИКИ, ЭСТЕТИКИ И ПОЭТИКИ

В ПУБЛИЦИСТИКЕ Ю. ТРИФОНОВА.

§ 1. Творчество Ю. Трифонова в критике и литературоведении.

§ 2. Периодизация творчества Ю. Трифонова.

§ 3. Становление поэтики.

§ 4. Социально-исторические истоки эстетического сознания писателя.

§ 5. Эгаческие идеи Ю. Трифонова.

§ 6. Формирование эстетического сознания Ю. Трифонова в контексте русской классики.,.

Глава 2. РЕАЛЬНОСТЬ И ЧЕЛОВЕК В РОМАНАХ

Ю.ТРИФОНОВА.

§ 1. Типы реальности в романах Ю. Трифонова.

§ 2. Тип героя и типы его отношений с реальностью (состояние).

§ 3. Необходимость в Другом.

Глава 3. СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ И СЮЖЕТ.

§ 1. Система персонажей.г.

§ 2. Становление сюжетной структуры романов.

§ 3. Ситуация диалога в романах Ю. Трифонова.

Глава 4. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В

РОМАНАХ Ю. ТРИФОНОВА.

Глава 5. ТЕМАТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ АВТОРСКОГО

ПРИСУТСТВИЯ В РОМАНАХ Ю. ТРИФОНОВА.

§ 1. Общие принципы организации тематического авторского присутствия.

§ 2. Детство как состояние и тема.

§ 3. Деструктивный тематический комплекс романов.

§ 4. Конструкгавный тематический комплекс романов.

§ 5. Библейские темы в романах Ю. Трифонова.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Суханов, Вячеслав Алексеевич

Моим Учителям.

ВВЕДЕНИЕ

Проза Ю. Трифонова — одно из значительных явлений в русском реализме 1960-х — 1970-х годов. Расцвет творчества писателя пришелся на сложный и противоречивый период в новейшей отечественной истории. Наметившиеся в ситуации "оттепели" позитивные изменения в обществе воскресили социальные иллюзии и породили утопизм сознания "шестидесятников", а последовавшая вскоре за этим "пражская весна" и быстрое разочарование интеллигенции вновь, как это уже было в русской литературе XX века, раскололи наметившееся восстановление целостности литературного процесса на литературу метрополии и третьей волны русской эмиграции, на литературу публиковавшуюся и литературу андеграунда.

Выбрав свое присутствие в отечественной литературе, Ю. Трифонов тем самым выбрал и общую судьбу с теми, кто читал его книги, обозначил свое участное отношение к жизни, разворачивающейся в национальном пространстве семидесятых, не только своими произведениями, но и личной судьбой доказывая необходимость экзистенциального самостояния. Писатель открыто декларировал свою верность реализму не потому, что реализм получал поддержку властей и не потому, что Ю. Трифонов не был знаком с модернистской и постмодернистской литературой. Эстетические представления писателя об искусстве как способе познания жизни делали чуждыми модернистские и постмодернистские искания,

Романы Ю.В.Трифонова как художественное единство потому что замещали драматическую правду о реальности игрой ее версиями.

Расцвет прозы Ю. Трифонова прищелся на конец 1960-х — 1970-е годы, но его присутствие в литературе ощущалось с начала 1950-х годов, с появления повести "Студенты". На протяжении пятидесяти лет интерес критиков и литературоведов к творчеству писателя переживал периоды подъема и спада. Вторжение "другой" литературы в бурные перестроечные и постсоветские времена, чье возвращение началось почти сразу после неожиданной смерти писателя, определило смещение исследовательского интереса к другим именам. Период углубленного прочтения его прозы, наметив-щийся в начале 1980-х годов, сменился литературоведческим зати-щьем, которое с конца 1980-х годов постепенно преодолевается нарастающим интересом к его творчеству, сохраняющимся на протяжении девяностых. Неисчезающее внимание к тому, что делал писатель в литературе, связано не только с глубиной и неразгаданной пластичностью трифоновской прозы, но и с тем, что в его этико-философских и жанровых исканиях проявились основные тенденции развития реализма 1960-х-1970-х годов, открывающие драматический и горький путь прозрения писателей, переживших великие иллюзии своей эпохи.

В контексте единого литературного процесса 1960-х - 1970-х годов реализм, несмотря на модернизм и постмодернизм, набиравшие силу, оставался доминирующим типом художественного мышления и представлял собой продуктивную эстетическую систему, в границах которой велось исследование реальных противоречий времени и человека. По типу эстетических концепций реализм этого периода представал в двух основных потоках: литература национального и личностного самосознания. Первая, выросшая из "деревенской" прозы в прозу онтологическую, сосредоточилась на исследовании различных аспектов национального бытия в их связи с онтологическими законами мироздания. Вторая, преодолевшая рамки "молодежной" прозы, ориентировалась на поиск универсалий личностного существования. Стремление к универсализму объединяло оба потока в 1970-е годы. 6

Введение

Реалистическая проза открыла и внутреннюю противоречивость, драматическую раздвоенность природы человека, и несвободу как порожцение любой социальной системы, поставив под сомнение осмысленность истории, но не бытия. Это доверие к реальности оставляло возможность прорыва к ускользающим смыслам, к личной этической истине, к личностной самореализации. Неслучайно выдвижение в центр жанровой системы романа, дающего человека в конфликте с реальностью, но сохраняющего эпическую перспективу в поиске новых контактов с ней.

Роман семидесятых — восьмидесятых предлагал разные картины мира, отражавшие этот поиск. Технократические идеи овладения материальным миром были в центре романов Д. Гранина "Картина", О. Куваева "Территория", В. Липатова "Игорь Саввович", А. Проханова "Место действия". Социальный роман (В. Белов "Кануны", Б. Можаев "Мужики и бабы") акцентировал вину власти в разрушении основ народной жизни в советский период истории. Онтологический роман (С. Залыгин "Комиссия", В. Астафьев "Царь-рыба", Ч. Айтматов "Буранный полустанок") рассматривал кризис национального мира как отступление от законов бытия и открывал в человеке из народа тип онтологического сознания, способного обрести связи со всей полнотой реальности. С утопическими идеями онтологического романа о спасительности народного сознания полемизировал гротесковый роман (В. Войнович "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"), возвращающий в литературу, вслед за Б. Можаевым, живые традиции народно-смеховой культуры. Экзистенциальный роман, с недоверием относившийся к любым формам коллективности, дискредитировавшим себя в истории XX века, акцентировал как позитивный момент обретение личностной позиции в реальности (Ю. Бондарев "Берег", А. Битов "Пушкинский дом", Ю. Домбровский "Факультет ненужных вещей", Б. Ямпольский "Московская улица", В. Максимов "Семь дней творения", "Карантин", Ф. Горенштейн "Псалом", "Место" ", М. Харитонов "Линии судьбы, или Сундучок Милашевича").

Романы Ю.В.Трифонова как художественное единство

Со второй половины семидесятых идея экзистенциального самостояния человека вытесняет утопическую идею о возможности гармонического существования, негармоническая реальность трансформируется в мир хаоса и абсурда. Далекие от экзистенциальной проблематики Ф. Абрамов в романе "Дом", В. Астафьев в "Печальном детективе" заговорили о духовной деградации нации, о необходимости формирования личностного сознания. Свидетельством кризиса концепции онтологического романа становится роман А. Кима "Отец-лес" с его трагической идеей духовной катастрофы человечества в XX веке. Ч. Айтматов от онтологии "Буранного полустанка" приходит к роману "Плаха" с воплощенным в поэтике сопоставлением онтологической и экзистенциальной картин мира и апелляцией к личностному сознанию.

Одновременно с этим свою версию реальности предлагают модернистские романы С. Соколова "Школа для дураков", "Между собакой и волком", ставшие этапами эволюции писателя к постмодернистскому роману "Палисандрия", элементы поэтики постмодернистского романа проникают в структуру романов В. Аксенова "Ожог" и "Остров Крым".

Эти процессы, происходившие в романе 1970-х—1980-х годов, свидетельствовали об актуализации в художественном сознании той линии в русской реалистической прозе, которую в шестидесятые — семидесятые формировали А. Солженицын, В. Шаламов, Ю. Даниэль, В. Максимов, Г. Владимов, Ф. Горенштейн, Ю. Трифонов. Это означало утверждение в реализме экзистенциального типа сознания как ведущего, что подтверждалось и картиной мира, разрабатываемой в прозе "сорокалетних", заново обратившихся к конкретной реальности в конце 1970-х - начале 1980-х годов (Р. Киреев, А. Курчаткин, В. Маканин, В. Михальский Л. Петрушевская, В. Орлов). Вслед за Ю. Трифоновым эти писатели обратились к быту, видя в нем норму современного бытия. Человек "живой вибрации" (И. Дедков), носитель ситуативного типа поведения, их герой способен творить и добро, и зло в зависимости от складывающихся обстоятельств. Этот нравственный релятивизм вытекает из положе

Введение ния, занимаемого таким героем в мире. Он задвинут на периферию социальной структуры, в «междомье» (Л. Аннинский), "самотеч-ность" жизненного потока сама увлекает, сама руководит и поступками, и чувствами, и хотениями".> Ориентируясь на те границы художественного познания социальной действительности, которые были освоены реализмом 1970-х годов, проза "сорокалетних" ставила вопрос о возможности самостояния вообще, фиксируя бессмысленность хаотической реальности, утрату идеального в человеке и художественно подготавливая переход к постмодернистской эстетике.

В становлении глубокой литературы 1970-х—1980-х годов огромную роль сыграл и Ю. Трифонов, о чем свидетельствует определение прозы 1980-х годов как «посттрифоновской». Оценка его художественных открытий критиками и литературоведами конца 1990-X годов, подтверждаемая писателями разных поколений изнутри литературного процесса, А признает значение и влияние Ю. Трифонова На русскую прозу последней трети XX века.А

О прозе Ю. Трифонова написано достаточно много, но романам писателя не повезло: несмотря на то значение, которое придавал этому жанру художник, в отечественном и в зарубежном литературоведении до сих пор отсутствуют работы, в которых сколь-нибудь системно рассматривалась бы поэтика его романов. Исследовать романы писателя как художественное целое входит в задачу автора работы. Интерпретация поэтики трифоновских романов позволит выявить семантику художественной реальности в ее изменении от одного романа к другому, увидеть эволюцию романного мышления Ю. Трифонова как становящееся единство его эстетической системы.

Проза писателя представлена пятью романами, написанными в разное время и на разном материале (современность и история): «Утоление жажды» (1962), «Нетерпение» (1973), «Старик» (1978), «Исчезновение» (1980)'* и «Время и место» (1980). Художественное целое романов хронологически охватывает сто лет российской истории, насыщенной противоречивыми и трагическими событиями.

Романы Ю.В.Трифонова как художественное единство ями. В "Нетерпении" исследуется период зарождения русской смуты (1870--1881), ее социальные истоки и этические корни, в романе "Старик" — начало двадцатого века и сам русский бунт (1914 -1921). Социальные и нравственные последствия послереволюционной эпохи (1935—1937) изображаются в романах "Старик", "Исчезновение", "Время и место". Великая Отечественная война — в "Исчезновении", "Времени и месте", постсталинская эпоха "оттепели" и всеобщих надежд конца 1950-х — начала 1960-х годов — в "Утолении жажды", "Времени и месте", а 1970-е годы вошли в романы "Старик", "Время и место".

Не только внутреннее единство исторической эпохи социальных утопий, их осуществления и горького прозрения позволяет интерпретировать романы писателя как художественное единство. Они объединены внутренними темами, генетически связывающими творчество Ю. Трифонова с наследием русской классики XIX века: исследование страдания и сострадания, ненависти и любви, бунта и смирения в романах писателя предстает как обнаружение разных инвариантов существования человека в социуме, истории и бытии.

Исследование романов как художественного единства имеет серьезные основания, которые опираются на собственное представление Ю. Трифонова, отразивщееся в критических статьях и интервью писателя. Все пять романов связаны единством выразившегося в них авторского мироощущения и поэтики, они обнаруживают становление и развитие типа трифоновского романа как романа самосознания и самоопределения.

Приступая к исследованию, историку литературы необходимо осознавать границы предмета исследования, характер используемых процедур описания, корректность языка. Это оказывается не такой простой задачей, если учесть современное состояние литературоведческой науки. Методологическая ситуация в современном литературоведении характеризуется проникновением в литературоведение методологий, конкретных методик и терминов смежных наук (лингвистики, философии, психологии и психоанализа, со

Введение циологии, культурологии, герменевтики и семиологии) и многообразием подходов к исследованию и истолкованию как отдельных терминов, текстов, литературных явлений, так и литературного процесса в целом.А Персонализация знания в гуманитарных науках, начатая феноменологией, проникла и в литературоведение как методология интенциональности, вероятностного прочтения и интерпретации. *

Порожденный такой ситуацией эклектизм и "конфликт интерпретаций" (П. Рикер) закономерен в попытках литературоведения отыскать как собственный предмет исследования, так и универсальные методы его интерпретации. Построение универсальных типологических схем отражает противоположную потребность в преодолении эклектизма в рамках единой исследовательской пара-дигмы.А

Обобщающей интерпретации литературного процесса и построению типологических схем должен предшествовать достаточно длительный период изучения индивидуальных художественных миров, конкретных «первоэлементов» литературы, которые своей реальной сложностью и внутренней логикой становления зачастую протестуют против жестких типологических построений. Это в первую очередь касается русской литературы второй половины XX века, если учесть, что в своей реальной полноте она стала обозримой для отечественных исследователей только к концу 1990-х годов, обозначив всю глубину своей подлинной сложности. Противоречивые тенденции в развитии русских художников этого периода особенно нуждаются в конкретных исследованиях, позволяющих увидеть изменение их мировоззренческих и эстетических принципов, становление и формирование их поэтики.

Историк литературы должен четко понимать то семантическое поле, в границах которого само исследование и полученные в его итоге знания приобретают "легитимность" (Ж.-Ф. Лиотар).* В этом отношении предлагаемая работа располагается на пересечении двух дискурсов: структурно-типологического и герменевтического, в том значении, которое вкладывает в этот термин П. Рикер, предложивший в качестве метода интерпретации "герменевтику "я есть", т. е.

Романы Ю.В.Трифонова как художественное единство терпретации текста опирается на понятийный аппарат, разработанный в границах феноменологии и экзистенциальной философии. Он писал: "сама интерпретация берет начало в бытии в мире. Вначале мы имеем бытие в мире, затем мы понимаем его, затем интерпретируем и уж затем говорим о нем".'

Предмет нашего исследования не типология романа, а его поэтика, отражающая специфику романа как жанра, находящегося в зоне контакта с живой и незавершенной современностью. "Жанро-образующие силы действуют на наших глазах., — писал М.М. Бахтин. — Жанровый костяк романа еще далеко не затвердел, и мы еще не можем предугадать всех его пластических возможностей".'" Открытость романа для постоянно углубляющихся представлений о мире и самом человеке, становящийся характер жанра предопределяют отсутствие "готовой формы" и живую пластику его поэтики. На этом уровне исследования художественное единство романов выявляется через их поэтику, т.е. общие принципы миромоделиро-вания в единстве с «опредметившейся» в них эстетикой писателя. Одновременно этот уровень позволяет через анализ конкретных романов выйти к построению и описанию инварианта трифоновского романа, понять его, если воспользоваться термином Ю. М. Лотмана, как "первичную моделирующую структуру", проявляющуюся в поэтике конкретных романов.

В исследовании поэтики жанра мы опираемся на богатый опьгг по общим проблемам поэтики и поэтики жанра, по истории и теории романа (М.М. Бахтин, П.Н. Медведев, В.Я. Пропп, О.М. Фрейденберг, Р. Якобсон, Д.С. Лихачев, Е.М. Мелетинский, Р. Барт, Г.Д. Гачев, Л.Я. Гинзбург, М.М. Гиршман, В.В. Кожинов, Б.О. Кор-мац, Н.Л. Лейдерман, Н.С. Лейтес, Н.Т. Рымарь, Ю.В. Стенник, Н.Д. Тамарченко, Ц. Тодоров, ВН. Топоров, Б.А, Успенский, Н.П. Утехин, Н.М. Фортунатов, Л.В. Чернец, А.Я. Эсалнек).

Чтобы рассмотреть единство поэтики и эстетики как становящееся и раз]вива,ювдееся, определить направление этого развития, необходйМР обращение к идеям и методам герменевтики, феноме-нолргии и экзистенциализма, а значит, к работам Э. Гуссерля,

Введение

М. Бахтина, М. Хайдехтера, Н. Бердяева, Э. Левинаса, П. Рикера, X. Ортега-и-Гассета, Г.-Г. Гадамера, Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, Ж. Дер-риды, А. Камю, Ю. Кристевой, Ж.-Ф. Лиотара, М. Мерло-Понти.

В синхронном аспекте исследования вьаделяются, описываются и интерпретируются основные элементы поэтики романов Ю. Трифонова (типы художественной реальности и характер их взаимодействия в целом произведения, тип героя и типы его взаимоотношений с реальностью, фабульная ситуация и принципы выхода в сюжет, роль и место Другого," субъектная организация и система персонажей, принципы организации движения сюжета и сюжет, художественное пространство и время романов).

В диахронном аспекте рассматривается становление поэтики романов как единства, характер тематического присутствия авторского сознания в структуре художественного целого и мотивная структура романов Ю. Трифонова как их динамическая характеристика, открывающая момент становления системы этико-философ-ских представлений писателя о мире и человеке, И в том, и в другом случае значение используемых терминов или полемика по поводу их использования будет приводиться по ходу исследования в разделе "Примечания и комментарии".

В соответствии с этим монография включает, помимо "Введения", пять глав. В первой главе "Проблемы этики, эстетики и поэтики в публицистике Ю. Трифонова" рассматривается эволюция и характер критического и литературоведческого осмысления творчества писателя и его романов па материале публицистики 1950-х

1970-х годов, ставится вопрос о культурных и социально-исторических истоках трифоновского мировосприятия, прослеживает-А ся формирование поэтики прозы в единстве с этикой и эстетикой писателя. Во второй главе "Реальность и человек в романах Ю. Трифонова" исследуются типы реальности и принципы их изображения, категория состояния, тип героя и его отношения с реальностью, принципы организации фабульных ситуаций. В третьей главе

- система персонажей и сюжет, в четвертой — художественное время и пространство романов. Пятая глава посвящена исследованию форм авторского присутствия и мотивной структуры романов.

Романы Ю.В.Трифонова как художественное единство

Заключение научной работыдиссертация на тему "Романы Ю. В. Трифонова как художественное единство"

Заключение тации и формах этой связи, что проявляется в сквозных темах ифоновских романов, композиция которых организуется дви-ением авторских тем. Типы отношений героев с реальностью предают либо как состояния, ориентированные на себя и потому от-ляющие от мира (страдание, обида, ожесточенность, озлоблен-сть, ненависть, месть, бунт, ярость и т. п.), либо как состояния, иентированные на другого и потому соединяющие с миром (со-ацание, жалость, сочувствие, любовь, помощь, забота). В коллизиях трифоновских романов открывается историческая гика эгоистического существования с его позицией личного провода и возвышения над другими: индивидуальный бунт против альности и присвоение отдельным человеком права на насилие историей ("Нетерпение") приводит к насилию фуппы, клас-, партии ("Старик"), а в итоге, — к диктатуре одного человека Исчезновение", "Время и место") и разрушению жизни.

Разрушающей силе эгоизма, усиливающей энтропию и распа-ние антропосферы, писатель противопоставляет многообразные рмы соединения, силу диалога и понимания, что в сюжете ро-нов оформлено ситуациями диалога человека с собой. Другим, ггием. Личному произволу и протесту против жизни писатель отивопоставляет принятие бытия, несмотря на существующие в м боль, страдание, несправедливость. Изображая процесс обре-ия доверия к миру, Ю. Трифонов воссоздает его разные фазы: ошибочного, но искреннего доверия социальной реальности толение жажды") до доверия бытию ("Исчезновение", "Время есто"). Вскрывая силу и слабость человека, Ю. Трифонов верит озможность, пока человек жив, достойно существовать. В освоении жанровых возможностей романа в литературе 0-х - 1970-х годов Ю. Трифонов шел своим путем, вместе с тем раняя живую связь с жанровыми исканиями русского романа. В ичие от модернистского романа, дробящего сознание и проти-йоставляющего его реальности, романы Ю. Трифонова — это маны о поисках связи и преодолении этого разрыва. Уходя от иального романа, редуцирующего многообразные связи чело

Романы Ю.В.Трифонова как художественное единство века с реальностью до социологических, писатель понимал общ дело универсально как всеобщий поиск каждым связей с други на основе сочувствия, сострадания и любви. В отличие от онтоло ческой прозы, Ю. Трифонов от1фыл стращную силу времени, вс кий раз безжалостно опустощающюю освоенное разными покол ниями общее пространство жизни. В его последних романах к нео ходимости ответственного существования в бытовом, социально историческом кругах реальности добавляется и существование-памяти, противостоящее тотальному исчезновению и смерти жизнетворящее, а потому и созидающее начало, определяющ способность быть с другими даже тогда, когда их нет. Пространст существования, освоенное этической силой любви к жизни, пис тель противопоставляет эгоизму и безжалостному времени, вид этом экзистенциальное предназначение всякого человека, прище щего в мир.