автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Семантическое пространство обско-угорской и самодийской этнонимии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантическое пространство обско-угорской и самодийской этнонимии"

На правах рукописи

КРУЧИНИНА Алла Викторовна

СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ОБСКО-УГОРСКОЙ И САМОДИЙСКОЙ ЭТНОНИМИИ

Специальность 10.02.01. — Русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тюмень - 2004

Диссертация выполнена на кафедре общего языкозхнания Тюменского государственного университета

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ

Фролов Николай Константинович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Парфенова Нина Никифоровна

кандидат филологических наук, доцент

Рогачев Владимир Александрович

Ведущая организация

Югорский государственный университет

Зашита состоится » марта 2004 г. в « '/О » часов на заседании диссертационного совета К 212.274.02 в Тюменском государственном университете по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Семакова, д. 10, ауд. 325.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тюменского государственного университета.

Автореферат разослан » февраля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологичеких наук, профессор Л. А. Вараксин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Последние три столетия к постановке проблемы угро-само-дийской этнонимии обращено внимание многих ученых, изучаются этапы исторического формирования народностей Сибири и Севера, их языки, национально-культурная специфика, феномен этнолингвистического взаимодействия. Национальная картина мира северноазиатских народов и связанные с нею пути формирования ментальных компонентов самоидентификации этносов представляют исследовательский интерес для историков, этнографов, фольклористов и языковедов.

Актуальность исследования. Наименование этноса является совокупным компонентом национального сознания того или иного народа, оно материализует специфику этнической самоидентификации и отражает культурологический характер внутриэт-нической организации. Исторические изменения системы социальных отношений этнического коллектива влекут за собой соответствующие модификации в этнических наименованиях. Нивелирование фратриального и родового деления у самодийцев и обских угров привело к эволюции, либо к исчезновению из употребления многих этнонимов. В этой связи становится актуальным изучение состава и в целом системы наименований народностей Тюменского Севера для воссоздания особенностей их этнической истории. Необходимость исследования как исторической, так и современной этнонимии младописьменных угро-самодийских народов обусловливается известными лакунами не только лингвистических дисциплин (лексикология, семасиология, этимология), но и рядом таких смежных неязыковых дисциплин, как историческая география, история, этнография и этносо-циология. Исследование проблем угрофинской этнонимики помогает и в решении различных вопросов становления культур и этнического самосознания самодийцев и обских угров.

Научная новизна исследования определяется малой степенью изученности региональных, историко-культурных контактов угро-самодийских языков. Последнее может быть рассмотрено через призму систематизации доступных этнонимических данных, посредством лексико-семантической таксономизации ономастического материала, выявления общих и частных черт

этнонимических систем, а также составления словаря этнонимов мансийского, нганасанского, ненецкого, селькупского, хантыйского и энецкого языков. Этнонимическую лексику изучаемых языков важно пронаблюдать в рамках сопоставления внутреннего этнического образа, как факта выражения ментальных установок, обусловленных особенностями этнического самосознания.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в первичном лексикографировании этнонимиической лексики обских угров и самодийцев, систематизации лексико-се-мантических разрядов этнических наименований, а также в выявлении смысловой и иной связи между этническим именем и внутренним этническим образом коллектива.

Специальных исследований, посвященных системному описанию этнонимии, а также отражению этнического образа как части национальной картины мира в этнонимии обско-угорских и самодийских языков нами не обнаружено, несмотря на многолетний интерес в науке к проблемам подобного плана. В этой связи выбор темы данной работы представляется уместным и своевременным.

Целью исследования явилась семасиологическая и частично этимологическая интерпретация этнонимного тезауруса, а также лексико-семантическая классификация этнонимической лексики обско-угорских и самодийских языков в ее связи с этническим самосознанием.

Объект исследования — этнонимика обско-угорских и самодийских народов как ономастическо-апеллятивный компонент национальной ментальности.

Предмет исследования — угро-самодийская этнонимия, семантическое пространство этнонимической лексики обско-угор-ских и самодийских языков.

Гипотеза исследования — этнонимы мансийского, нганасанского, ненецкого, селькупского, хантыйского и энецкого языков представляют, с одной стороны, национально специфический круг слов, с другой, — имеют ряд черт, связанных с наличием этно-нимических универсалий, отражающих общие для всех народов мотивации при назывании этнических подразделений. В семантике этнонимической лексики может быть запечатлен внутренний этнический образ народности.

Исходя из поставленной цели и предложенной гипотезы, в диссертационном исследовании делается попытка решения следующих задач:

1. Систематизировать этнонимию изучаемых народов Тюменского Севера и вычленить этнонимы мансийского, нганасанского, ненецкого, селькупского, хантыйского и энецкого происхождения.

2. Предложить лексико-семантическую классификацию угро-самодийской этнонимии.

3. Выявить на основе семантико-этимологического сопоставления исследуемой этнонимии специфически национальные и универсальные способы наименования этнических и внутриэтни-ческих общностей.

4. Описать взаимосвязи ментальности этнического образа и этнического имени.

Источники и материалы, ставшие предметом и объектом исследования, представляют собой двоякого рода документы:

1. Рукописные источники. К числу рукописных источников мы относим документы, хранящиеся в ГАТО, в том числе ясачные книги, ревизские сказки, грамоты XVII-XIX вв., в которых в той или иной форме упомянуты наименования аборигенного (туземного, инородческого) населения; топонимическую картотеку кафедры общего языкознания Тюменского государственного университета (материалы 1977-1992 гг.), в которой обнаружилось свыше двухсот топонимов и антропонимов этнонимического образования; полевые записи автора от информантов из числа финно-угорской диаспоры.

2. Опубликованные материалы. Этнонимическая лексика достаточно широко представлена в фольклорной литературе, исторических преданиях и исследованиях этнографов, историков, краеведов, филологов. Изъятие этнических наименований проходило не из специальных словарей, а из разнообразных источников лингвистического и нелингвистического характера, поскольку этнонимии, являющейся довольно значительной лексической группой, практически не остается места в современных словарях.

Часть энонимической лексики обско-угорских народов достаточно подробно излагается в монографии 3. П.Соколовой «Социальная организация хантов и манси в XVII- XIX вв.» [1983]. Отдельные этнонимические сведения нами были изъяты из ра-

бот этнографического характера [Бабаков 1936; Васильев 1970; Гемуев 1974; Народы и языки Сибири 1978], лексикографических работ [Ириков 1988; Молданова, Нёмысова, Ремезанова 1983; Ромбандеева, Кузакова 1982] , исторических и филологических трудов [Долгих 1974; Крюков 1974; Кузнецова, Хелимский, Груш-кина 1980; Хайду 1985; Хелимский 1993].

Северносамодийская этнонимия зафиксирована в монографии Б. О. Долгих [Долгих 1970], где приводятся сведения ясачных книг XVII—XIXBB. Некоторые ненецкие этнонимы изъяты из работ Г. Д. Вербова[Вербов 1937], В. И. Васильева [Васильев 1970, 1979], П. Хайду [Хайду 1985], Н. М. Терещенко [Терещенко 1956, 1966]. Значительная часть селькупских этнонимов извлечена из монографий Г. И. Пелих «Селькупы XVII века» [1981], И. Н. Гемуева «Семья у селькупов» [1984], где опубликованы документы русской администрации XVII века, а также приложен объемный материал, включающий устные селькупские, хантыйские предания и легенды. Совокупность полученных материалов послужила объективной основой для данной работы.

При определении этимона, выявлении его смысловых признаков, мотивов наименования объектов нами также были использованы материалы по хантыйскому и мансийскому языкам, извлеченные из работ Н. К. Фролова [1984, 1986, 1991], Н. И. Тереш-кина [1966], Е. И. Ромбандеевой [1966,1982], В. И. Лыткина [1971], словарей: хантыйско-русского и русско-хантыйского [Молданова 1983], мансийско-русского и русско-мансийского [Ромбандеева 1982; Баландин 1958], русско-селькупского и селькупо-русского [Ириков 1988], ненецко-русского и русско-ненецкого [Вербов 1937] и словаря восточно-хантыйских диалектов [Терешкин 1981].

Информация нелингвистического характера также использована из опубликованных материалов этнографических полевых экспедиций под руководством 3. П. Соколовой [1970, 1972, 1983], А. И. Кузнецовой [1980, 1993], Г. И. Пелих [Пелих 1972, 1981]. Существенное влияние в ходе работы оказали монографии и отдельные статьи В. Бахрушина [1955], Б. О. Долгих [1964 1974], М. В. Крюкова [1984], К. Е. Майтинской [1966], А. И. Попова [1973], В. Н. Чернецова [1937], Я. В. Чеснова [1991] и других исследователей, содержащие сведения об историческом развитии

социальной организации, материальной и духовной культуре обско-угорских и самодийских народов.

В основу научной интерпретации легли 288 терминов этно-нимического характера, в том числе 283 автоэтнонима и 5 экто-этнонимов, значительная часть которых впервые вводится в научный оборот.

Методы исследования. Попытки таксономизации этнони-мического материала связаны с использованием традиционных в лингвистике описательного, сравнительно-сопоставительного, этимологического методов. Сущность методики лингвистического анализа этнонимической лексики определяется следующими положениями: 1) сравнение (при наличии генетически единых черт); 2) сопоставление (при наличии типологически сходных черт неродственных явлений). Сопоставлять можно как все ономастическое пространство, так и отдельные его зоны. Сопоставлению подлежат разнообразные явления плана содержания (доономастическая и ономастическая семантика, в частности, типы ономастических объектов, семантические модели онимов, мотивы наименования людей, круг основ, корней, слов, используемых в качестве личных имен) и плана выражения (строение онимов). Результаты сопоставления могут быть выражены в качественных и количественных (статистических) характеристиках [Бондалетов 1983; Кодухов 1974].

Этимологический метод устанавливает историческое смысловое содержание имени или группы связанных имен. Процесс осуществляется с учетом системы, в которой функционирует имя, его возможной связи с другими именами собственными, с апел-лятивом или апеллятивной основой, а также с реалией в период его возникновения [Подольская 1988].

Апробация результатов исследования

Основные положения диссертационного исследования были изложены автором в выступлениях на научно-практических конференциях по межрегиональной лингвистике (Тюмень, 1999, 2000, 2001, 2003), на международной научно-практической конференции «История и перспективы этнолингвистического и социокультурного взаимообогащения славянских народов» (Тюмень, 2002), меж-

дународной научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики» (Тюмень, 2001), областной научно-практической конференции «Межэтническая ситуация в Тюменской области и перспективы развития родного языка» (Тюмень, 2003), Всесоюзном очно-заочном круглом столе «Особенности методики преподавания русского языка в полиэтничной среде приграничных территорий» (Тюмень, 2003). Часть выступлений представлена в семи публикациях автора.

В соответствии с целью и поставленными задачами исследования на защиту выносятся следующие положения:

1. В этнонимии обских угров и самодийцев можно проследить специфику внутреннего этнического образа как комплекса ментальных признаков и ориентиров.

2. Системный подход к описанию этнонимической лексики угро-самодийских народов делает объективно целесообразным выделение пяти лексико-семантических групп этнонимов, исходя из их родо-видовой дифференциации.

3. Анализ этнонимического материала показывает определенную универсальность, схожесть семантики, способов номинации и семантических типов этнонимов обско-угорских и самодийских этнических общностей.

4. Различия в системе наименования обских угров и самодийцев связаны с национальной спецификой и особенностями историко-культурного, социально-экономического и лингвистического развития этих народов.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, двух приложений (Список обско-угорских и самодийских этнонимов; Словарь самодийско-угорских этнонимов).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяется научная новизна исследования, предлагается краткая историографическая справка, формулируются цель и задачи, объект и предмет исследования, обозначаются источники и методы, применяемые в процессе анализа этнонимического материала, устанавливается научная и практическая значимость работы.

В первой главе «Этническое имя как компонент этнического самосознания» обращается внимание на историю появления, функционирования и трансформации этнического имени (этнонима) в языковой действительности. Поскольку этнонимы являются наименованиями внутриэтнических и этнических групп, статус этнонима, как единицы ономастического пространства языка, оказывается соотносимым с определением и дифференциацией этноса. В ономастической лексической подсистеме интерпретируется несколько терминопонятий, таких как «имя рода», «геноним», «этноним» и др., используемых для описания различных вербальных знаков этнического характера. Внутрифратриальные, родовые, территориальные наименований обских угров и самодийцев, включая селькупские, целесообразнее рассматривать как названия народов или этнонимы. Под этнонимом мы, вслед за Г. Ф. Ковалевым, Н. К. Фроловым, в широком смысле понимаем названия племен, фратрий, родов, племенных союзов, этнографических групп, а также наименования крупных этнических общностей, народностей, наций, — вообще различные номинативные знаки этнического характера, поскольку есть все основания отождествлять понятия род и племя, этнографическая и национальная группа по отношению к угро-самодийским малым этническим общностям. На этом основании представляется возможным соотносить этнические наименования подобных внутриэтнических группировок с именами собственными, либо с лексическими единицами, которые могут в равной мере выполнять функции нарицательных и собственных имен. Например, ненецкая фамилия Нгадер, будучи именем собственным, является одновременно нарицательным именем племени, рода «комаров».

Мотивы возникновения и функционирования угро-самодийс-ких этнических названий связаны с динамикой развития социальной организации общества, а также с изменениями материальной и духовной культуры в ходе их исторического развития. Так, переход от фратриально-родовых к современным формам социальных отношений угро-самодийских народностей повлек за собой исчезновение внутриэтнических наименований, смену семантической мотивировки новых родовых этнонимов. В принципе, схематично можно проследить процесс сокращения числа этнических имен: а) древние отгпотемпые этнонимы (Велли-

ях (хаит.) — «люди-олени»1; Нарас-махум (маис.) — «люди-лягушки»; Нохо (ненец.) — «песец»; Каралькупы (сельк.) ~ «люди-журавли»); б) этнонимы со смешанной (тотемно-апелля-тивной) семантикой {Айпёх-игол-юнг-сур-ях (хант.) — «народ из рода маленькой речки духа»; Кайбангула (Хайбаигула) (сельк.) — «люди-дьяволы горных болот»; Торум-кол-махум (манс.) — «люди жилища Торума»); в) территориально-ланд-шафтные (отапеллятивные) этнические наименования (Лап-тандер (ненец.) — «равнинные жители»; Фалочера (нган.) — «жители гор»; Соргула (сельк.) — «народ заливных лугов»); г) единое этническое имя всего народа, выступающее как показатель этнической консолидации (эндогенные {манси, нганаса-пы, ненцы, селькупы, ханты, энцы) и экзогенные (вогулы, остяки, самоеды, Югра, юраки) этнонимы угро-самодийцев,).

Семантическое наполнение этнонимов обских угров и само-дийцев связано с отражением внутреннего этнического образа, в структуру которого входят элементы представлений о внешности, территории (пространстве), мифологических или реальных предках. На этом основании выделяются термины, выражающие древние формы идентификации, проявляющиеся через отождествление представителей этнического коллектива с тотемными предками зооморфного, орнитологического характера. Отдельную группу этнонимов представляют наименования, связанные с представлением о предке-богатыре, главе рода, соответствующие той ступени развития этноса, когда выделяется реальный (в отличие от мифологического) член рода, осмысляемый «предводителем». В его образе метонимически концентрируется информация о внешних признаках и нравах этнического коллектива (Вати-супэт (манс.) — «короткие рубашки»; Джан-галэ (Дянгалэ) (энец.) — «кривой» (т. е. «одноглазый»); Ламдо (пен.) — «низкорослый»; Ненянгг (пен.) — «плоский», «комар» и другие). Представление об этнической территории закрепляется в семантике этнонимов, возникающих в период накопления тенден-

1 Ввиду ограничения объема автореферата здесь и далее не указываются ссылки на источники, см. картотеку кафедры общего языкознания Тюменского государственного университета и Приложение 2 настоящего диссертационного исследования.

ций, направленных на этническое объединение. Это большая группа этнонимов, локализующих пространство (Саляндер (нен.) — «житель мыса»; Ямал (иен.) — «конец земли»; Выруй (Вару, Варей, Варуи) (энец.) — «тундровые»; Али-тагт-манъсит (манс.) — «верхнесосьвинские манси»; Ас-ях (хант.) — «обские люди» и другие).

Этнический образ в той или иной степени содержится во всех этнических наименованиях. Мотивы возникновения этнонимов частично предопределены, поскольку имеют определенную долю детерминированности, зависимости от номинатора, который в свою очередь «ограничен» рамками этнического сознания, ментальными установками. В конечном счете, любое имя собственное можно назвать выразителем какой-то части неповторимой национальной картины мира. Однако этнонимам принадлежит роль хранителя наиболее древней информации об этническом образе, о тех этапах формирования этноса, когда сообщество индивидуумов превращается в коллектив, объединение, на коммуникативном уровне определяющее связи между своими членами.

Система наименования этнических общностей подвержена изменениям, которые оказываются связанными с динамикой социально-экономического развития того или иного народа. Именно социальная организация определяет необходимость в дополнительном наименовании отдельных локально-территориальных групп или иных группировок внутри одной этнической общности. Появление и трансформация этнического имени (этнонима) связаны с процессом номинации членов своего этнического коллектива и различением представителей своего и чужого этноса и следуют за этапами изменения этнического самосознания.

Вторая глава «Семасиологическая интерпретация и лекси-ко-семантическая классификация самодийско-угорских этнонимов» посвящена описанию семантики и этимологики этноними-ческой лексики, устоявшейся в общении между угро-самодийс-кими и соседними народами в сложившихся традициях системного подхода к изучению этнических явлений разного порядка, который предполагает выделение номинативного пласта лексических единиц из ономо-апеллятивного массива.

Исследование самодийско-угорской этнонимии в этой связи распадается на ономосиологическую и семасиологическую интер-

претацию языковых единиц, что предопределяет распределение эт-нонимической лексики на лексико-семантические группы, имеющие антропоморфно-номинативный характер. В настоящем исследовании мы опираемся на принципы семантической типизации этнонимичес-кой лексики, поскольку она позволяет представить тематически целостную картину этнонимического пространства. Таксономизация и систематизация этнонимической лексики может проводиться разными путями и способами. Лингвистами разработаны тематические схемы классификации этнонимов [Лангфельт, Никонов, Попов, Супрун] , опирающиеся, в основном, на ономасиологическое толкование этимологического значения этнонимических единиц. На наш взгляд, не менее результативно распределять этнонимы на основе собственно лингвистических критериев (путем семасиологической интерпретации) по лексико-семантическим группам, учитывая смысловую связь между онимом и апеллятивом и информацию экстралингвистического характера, сигнализирующую о мотивах и особенностях возникновения этнического имени. В этой связи мы, вслед за Н.К.Фроловым, распределяем этнонимию самодийцев и обских угров по лекси-ко-семантическим группам, ориентируясь не столько на семно-семемную специфику этнического номинативного знака, сколько на прагматико-денотативную близость именуемых реалий.

Как подчеркивают многие лингвисты [Уфимцева 1970; Фролов 1996; Щур 1974; Кузнецова 1982], лексико-семантическая система, в нашем случае этнонимическая подсистема, представляет собой синтез, результат сложного взаимодействия слов в их общих и частных значениях по двум сферам языка: по номинативно-классификационной и по линии лексической сочетаемости. Характеристика семасиологических уровней угро-самодийс-кой этнонимии раскрывается по мере членения и группировки этнонимической лексики на соответствующие рубрики — лекси-ко-семантические группы — семантические типы и подтипы. Место той или иной лексико-семантической группы (ЛСГ) в этнони-мической подсистеме определяется количественными показателями, дающими возможность судить о соотношении различных лексических пластов, закономерностях функционирования классов названий и их семантических моделей. Семантическое пространство угро-самодийской этнонимии мы распределяем на пять лексико-семантических групп.

ЛСГ1 «Названия, связанные с представлениями о тотемном предке-прародителе» включает угро-самодийские этнические наименования, семантика которых отражает анимистические представления об устройстве мира, материализованные в культах животных, птиц, растений, насекомых, мифологических персонажей и распределяется на несколько семантических типов «млекопитающее», «птица», «рыба», «растение», «насекомое». Условно мы относим к ЛСГ 1 семантический тип «духи».

1.1. Семантический тип «птицы» (29 этнонимов) — Чинг-кыль-тамдыр (сельк.) — «лебяжий род», Кодэо (энец.) — «совы», Йипих-махум (манс.) — «народ-филины», Лэнгфэ (нган.) — «орлы».

1.2. Семантический тип «млекопитающее» (12 этнонимов) представлен единичными семемами и включает этнонимы На-рас-махум (манс.) — «люди-лягушки», Велли-ях (хант.) — «люди-олени», Нохо (нен.) — «песец», Вэнга (энец.) — «собачий».

1.3. Семантический тип «рыбы» (4 этнонима) реализован в угро-самодийской этнонимии тотемного происхождения посредством персонификация образа предка в следующих семемах: «щука» — Сой-нах (хант.) — «щука (народ предка щуки)», Сортып-ях (хант.) — «щучьи люди»; «окунь» — Коссыль-гула (сельк.) — «окуневые люди», Коссыль пелаккыль тамдыр (сельк.) — «окуня половинный род».

1.4. Семантический тип «растение» (4 этнонима) характерен для наименования этнических групп хантов и энцев и выражен следующими семемами: «голубика» (Моло (энец.) — «голубика»), «ягель» (Нара (энец.) — «ягель»), «лук» (Ягель-ях (хант.) — «люди дикого лука»), «береза» (Ягылъ-ях (хант.) — «люди березы»).

1.5. Семантический тип «насекомое» (2 этнонима), представлен селькупским этнонимом Шиешгула (Шула) — «люди пауки» и ненецким Нгадер (Адер) — «комары».

1.6. Семантический тип «духи» (9 этнонимов) включает наименования, значения (или компоненты значения) которых связаны с персонажами угорской и самодийской мифологии: Хозяин Неба Нуми-Торум (Торум-кол-махум (манс.) — «люди жилища Торума», лесной бог Сядай (Сядей (нен.) — «идол», «сядай»), «дьявол» (Кайбангула (Хайбангула) (сельк.) — «люди-дьяволы горных болот»), «дух» (Айпёх-игол-юнг-сур-ях (хант.) — «народ из рода маленькой речки духа».

Следует отметить, что семантика всех этнонимов, восходящих к тотему соотносима с реалиями местной флоры и фауны. ЛСГ 2 «Названия антропонимического и этноними-

ческого происхождения». Угро-самодийские этнонимы, образованные от антропонимов представляют собой ряд терминов, имеющих выраженную национальную специфику, поскольку восходят к образу реального предка. Они распределяются на несколько семантических типов.

2.1. Семантический тип «наименования от мужского личного имени» (12 этнонимов) конденсируют круг названий, значения которых раскрываются в личных именах чем-либо знаменитых членов рода, предводителей и предков рода (Адайку (нган.) — от имени члена рода Адайку, Бардаковцы (сельк.) — от имени Бардак, Вылка (нен.) — от имени главы рода Вылка, Балдуха (энец.) — от имени Балдушка).

2.2. Семантический тип «отфамильное название» (22 этнонима) составляют наименования, содержание которых раскрывается через исходный эпоним (Алпины (манс.) — от фамилии Алпин, Тришкины (хант.) — от фамилии Гришкин, Дякутан (энец.) — от русской фамилии Якутов.

2.3. Семантический тип «отпрозвищное название» составляют этнонимы, возникшие на основе объективных психологических, личностных, социальных характеристик субъекта или субъективных оценок социального окружения-номинатора. От-прозвищная лексика помимо основного лексического значения может содержать элементы коннотативного значения, поскольку появление прозвища, как правило, имеет эмоциональную и экспрессивную детерминированность. Целесообразным представляется разделение этнонимов этого типа на несколько подтипов:

А) семантический подтип «внешность» образуют этнические наименования (13 этнонимов), указывающие на особенности одежды, роста, физического облика (Вати-супэт (манс.) — «короткие рубашки», Ламдо (нен.) — «низкорослый», Сампилътал (манс.) — «слепой»),

Б) семантический подтип «характеристика по оленям» (19 этнонимов) включает отпрозвищные названия, значения которых возникли в результате характеризации главы рода путем выделения отличительных признаков принадлежащих ему оленей (ко-

личество, цвет, размер, часть целого), а также оценке главы рода как оленщика (Ламбаи (нен.) — «широкий рог», Маро-тэта (нен.) — «скупой оленевод»).

В) семантический подтип «психологические черты» главы рода (4 этнонима) основан на подчеркивании личностных характеристик (Марюй (нен.) — «упрямый», Солярта (энец.) — «мыслящий»).

Г) семантический подтип «социальный статус» главы рода включает наименования (4 этнонима) с соответствующей семантикой (Нгузупдэй (нен.) — «передовщик, руководитель», Тадо-бэу (энец.) — «шаманы», Тыдасидин (энец.) — «безродный»).

Д) нерегулярные номинации: Хунггаля (нен.) — «передняя нога» (хунггаля — «лапа (передняя лапа, ласта) моржа, тюленя, медведя»; Яндо (нен.) — «короткошерстый» (яндо переводится «собака с короткой шерстью»).

К данной ЛСГ мы присоединяем наименования, в состав которых входят этнонимы (явление, так называемой, вторичной этнонимизации).

2.4. Семантический тип «отэтнонимное наименование» включает названия (15 этнонимов), указывающие на происхождение членов этнической группы от какого-либо этноса. Возникновение подобных наименований связано, как правило, с изменениями социального характера, например, сопряженными с противопоставлением «настоящие» — «ненастоящие» {Аседа (энец.) — «Аседа» и Оней Аседа (энец.) — «настоящие Аседа»), или с территориальными перегруппировками частей этноса (Харючи (нен.) — «Харючи» и Тасунг Харючи (нен.) — «тазовские Харючи»; Дёту — «Дёту» и Дёту-муггади (энец.) — «лесные Дёту»).

Угро-самодийские этнонимы, образованные от этнонимов и антропонимов представляют собой ряд онимов, имеющих выраженную национальную специфику, поскольку соотносятся с реалиями мировоззренческого, культурологического плана. В семантике названий этой и следующей ЛСГ запечатлена информация этнографического, социального, психологического, культурно-исторического характера.

ЛСГ 3 «Наименование, отражающее отличительные черты членов рода» составляют названия, семантика которых отражает особенности национального восприятия членов свое-

го или соседнего этнического коллектива. Эта часть эгноним1гческой лексики самодийцев и обских угров наиболее четко отражает процесс закрепления в этническом имени компонентов этнического образа.

3> 1. Семантический тип «внешность»- (9 этнонимов) включает наименования с самой разнообразной семантикой, как правило, осложненной коннатативными оттенками лексического значения: ирония — Масодай (энец.) — «неумытый»; насмешка — Лодоседа (энец.) — «безплечий»; Эучиба-бай (энец.) — «Бай с опревшим воротником»; пейоративное значение на основе метонимии — Худя (нен.) — «птичья грудь», Ябтонгэ (нен.) — «гусиная нога». Семантика некоторых этнонимов отражает непосредственные признаки реалии (татуированное тело, цвет обуви, особенности телосложения), послужившие основой номинации: Садо (энец.) — «татуированные», Сзрпива (нен.) — «белые пимы».

3.2. Семантический тип «социально-психологическая харак-терисика» (27 этнонимов). Семантическое поле наименований такого рода представлено широким кругом сем, которые в свою очередь можно сгруппировать по следующим категориям:

A) «психологические личностные качества» — Мунчидай (энец.) — «молчаливый», Нгамтусо (нган.) — «щедрые», Няруй (нен.) — «поперечный».

Б) «социальные характеристики» — Нинонгде {Нинонде) (нган.) — «богатые», Эари-бай (энец.) — «нищие Баи».

B) «термины родства» — Аса (нган.) — «брат», Лаакупы (сельк.) — «брат, товарищ», Тидэра (энец.) — «младшие братья матери».

Г) «указание на древность, основательность рода» — Вануй-та (нен.) — «корневой», Нгаханэй (нен.) — «старинный».

3.3. Семантический тип «названия, возникшие в ходе хозяйственной деятельности человека» (9 этнонимов) составляют наименования выделяющие представителей рода на основании особенностей их промысловой деятельности {Вора (нен.) — «стружка», Поигра-хасуй (нен.) — «сухой невод», Явнгад (нен.) — «морской промышленник»).

Семантика этнонимов данной ЛСГ весьма разнообразна, восходит к комплексу реалий социально-психологического характера и связана с процессом идентификации членов своего коллектива, посредством выделения и последующего закрепления в этническом имени отдельных черт его представителей.

ЛСГ 4 «Названия — отапеллятивные этнонимы, детерминирующие гидрографические, топографические и ойкони-мические разновидности реалий». В состав угро-самодийских этнонимов данной группы входит апеллятивная лексика, содержащая информацию о территории проживания или кочевки, четкий пространственный ориентир. В зависимости от характера географического термина, нами были выделены следующие типы этнонимов.

4.1. Семантический тип «поселение» (5 этнонимов) включает наименования, значения которых связаны с жилищем и шире — местом проживания (Мед-багго (энец.) — «чум-яма», Шишинг-ях (хант.) — «люди из селения Шишинги»).

4.2. Семантический тип «возвышенность» (7 этнонимов) представлен этническими именами, содержащими географический апеллятив, обозначающий приподнятый, неровный рельеф местности (Вырмун (нен.) — «береговые», Сядэй-Лэхэ (нен.) — «кочующие в горах Сядаи»).

4.3. Семантический тип «равнина» (3 этнонима) соотносим с семантическим полем низинный рельеф, геоморфологическая структура которого отличается естественным чередованием ровных поверхностей с разного рода их понижениями и впадинами (Выруй (энец.) — «тундровые», Лапсуй (нен.) — «плоский»).

4.4. Семантический тип «речной водоток» (29 этнонимов) представлен этническими именами, в структуру которых включены компоненты со значением «река», и распределяется на несколько подтипов:

А) «оттопонимные наименования» (Али-тагт-манъсит (манс.) — «верхнесосьвинские манси», Ас-ях (хант.) — «обские люди», Тасунг-Харючи (нен.) — «тазовские Харючи»).

Б) «отгидронимные наименования» (Ёгаи-ях (хант.) — «люди с реки», Послан-ех (хант.) — «проточные люди»).

4.5. Семантический тип «болото» (3 этнонима) включает наименования, в составе которых присутствует компонент со значением «заливное, топкое место» (Лар-пуч (хант.) — «ларьякс-кая порода», Соргула (сельк.) — «народ с сора»).

4.6. Семантический тип «озеро» представлен этнонимом с семемой «залив» (Паханседа (нен.) — «кочующие у залива»).

4.7. Семантический тип «лес» (6 этнонимов) составляют названия, восходящие к топографическим апеллятивам (Колэн-

ях (хант.) — «еловый народ», Неркыхы (нен.) — «ивняковый», Пяк (нен.) — «лесной»).

В целом лексико-семантическая группа отапеллятивных наименований представлена в равной степени этнонимами обско-угор-ских, северносамодийских и селькупского народов, что может свидетельствовать об универсальности модели семантического наполнения этнонима от исходного апеллятива, и характеризуется равномерностью распределения национальных этнонимов по тематическим разделам.

ЛСГ5-«Нерегулярные, этимологически неясные названия»-. Данный лексико-семантический тип этнонимов представлен несколькими единицами (6 этнонимов), значения которых не позволяют классифицировать их наряду с остальными наименованиями в силу недостаточности этимологических данных или нерегулярности семантической модели (Мосъ-хум (манс.) и мось-ех (хант.) — восходят к монт — «сказка, легенда», Яр (нен.) — «корь» и другие).

Необходимо отметить, что членение на семантические типы и подтипы внутри ЛСГ характеризуется мерой условности, связанной с выделением объединяющего семантического признака и субъективными факторами. Так, например, этноним Паштер-ех, отнесенный нами к семантическому типу наименований, образованных от фамилий, может быть причислен к разряду этнонимов, соотносимых с «духами-предками» (Паштер — семь крылатых существ в хантыйской мифологии); этноним Мунчидай (Иундидэа) (энец.) — «молчаливый», помещенный нами в ЛСГ 3, может рассматриваться как образованный от собственного имени (Мундида) и на этом основании отнесен к ЛСГ 2. Взаимопроникновение отдельных семантических полей этнонимических терминов во многом обусловлено двучленным и многочленным составом большинства этнических наименований (Например, Посыл-пахыл-соссанг сыр (манс.) — «селения Проточного коренной род», содержит несколько апеллятивов (селение и протока) и атрибу-тив, что позволяет рассматривать его как термин, находящийся на пересечении семантических полей этнонимной лексики, и относить сразу к нескольким ЛСГ (ЛСГ 3 и ЛСГ 4).

В целом таксономизация угро-самодийской этнонимии позволяет выделить несколько универсальных и национальных се-

мантических моделей этнонимов. Северносамодийскую и селькупскую этнонимию объединяет наличие терминов, относимых нами к ЛСГ1, с семантикой, восходящей к зоототемам (Пайгула (бай-гула) (сельк.) — «люди белки», Набако (энец.) — «зайчики», Нохо (нен.) — «песец», Вэнга (энец.) — «собачий»); к орнитологическим тотемам (Кулал-тамдыр (сельк.) — «вороний род», Кула (нган.) — «вороны», Дёту (энец.) — «гуси», лонкупольцы (сельк.) — «гуси перевальных речек», Каралькупы (сельк.) — «журавлиные люди», Харючи (нен., энец.) — «журавли», Кокары (нган.) — «журавли», кураки (нган.) — «журавли» и другие); в ЛСГ 2 общими также являются семантические типы этнонимов: «от мужского личного имени» (Адайку (нган.), Лобочи (энец.)); «отэтнонимные наименования» (Асянду (нган.) — «тунгусский», Хаби (нен.) — «остяк»); в ЛСГ 3 — семантический тип «внешность» (Садо (энец.) — «татуированные», Ятггая (нен.) — «тонкий») и семантический тип «социально-психологическая харак-терисика» (Няруй (нен.) — «поперечный», Нинонгде (Нинонде) (нган.) — «богатые», Эари-бай (энец.) — «нищие Баи»); в ЛСГ 4 — семантический тип «возвышенность» (Саляндер (нен.) — «житель мыса»), а также семантический тип «речной водоток» (например, Авамские нганасаны (нган.), Тасуй (энец.) — «тазов-ские», Яхан-хасава (нен.) — «речной хасава»).

Наряду с универсальными моделями номинации, мы выделяем несколько специфически национальных семантических типов этнонимических единиц. Так, например, в ненецкой этнонимии существует несколько терминов, семантика которых связана с характеристиками рода, указывающими на его древность (Ва-нуйта — «корневой» (т. е. начальный, корень всех родов), Нга-ханэй — «старинный»). Многочисленна группа наименований ненецких родов, образованных от прозвища предка, предводителя, главы рода в соответствии с характеристиками его оленей (например, Марнгэва — «голова дикого оленя самца», Нгокатэ-та — «многооленный»). Следует отметить, что только в семантике ненецких этнонимов представлена тема трудовой, промысловой деятельности членов этноса {Пырерка-Тысыя — «занимающиеся промыслом щук», Явнгад — «морской промышленник»).

Энецкая этнонимическая подсистема, в отличие от остальной самодийской этнонимии, располагает терминами, относящимися

к следующим семантическим типам: «растение» (Моло — «голубика», Нара — «ягель»); «отфамилъноенаименование», восходящее к русским фамилиям (Дякутан, Краснова)) «отэтнонимные наименования», в структуру которых включено внутриэтническое имя, имя рода (Дёту-муггади — «лесные Дёту», Деуру-бай — «тундровые Баи», Молк-сомату — «комолые Сомату», где Дёту, Бай, Сонату — наименования энецких родов); «поселение» (Багго — «яма»).

Семантика этнонимов нганасанского языка имеет свои отличительные черты. Наибольшее число наименований входит в лек-сико-семантическую группу названий, указывающих на происхождение от другого народа (Ванядыри (Фаяндыри) — «лесные яндыри» (предки восходят к юкагирскому этническому пласту), Нгомде (южносибирский этнический пласт), Око (род долганского происхождения), Тидирисы (происходят от тундровых юкагиров), Тонида (предки рода имеют энецкое происхождение).

Селькупская этнонимия отличается наличием большого числа этнических имен, этимологически восходящих к тотемам, среди которых специфическими для самодийской этнонимии являются несколько семантических типов: «духи» (ЛСГ 1) — Кайбангула — «люди-дьяволы горных болот»; «рыбы» — Коссылъ-гула — «окуневые люди»; «насекомые» — Шиешгула (шула) — «люди-пауки».

В целом следует отметить сходство семантических моделей и путей номинации внутриэтнических подразделений нганасан, ненцев, энцев и селькупов.

Этнонимическая лексика обско-угорских (хантыйского и мансийского языков) языков также обнаруживает ряд общих и специфических черт. Совпадают лексико-семантические группы этнонимов с тотемической (Кукин-тохленг сыр-хум (манс.) — «человек из рода предка-кукушки», Кулун-ях (хант.) — «рыбный народ», Махня-ях (хант.) — «люди-бобры», Мэх-сир (хант.) — «род бобра», Момы-сир (хант.) — «род медведя», Нох-сир (хант.) — «род лося») и топонимической основой (Казым-ех (хант.) — «казымс-кий человек», Косъя-махум (манс.) — «косьвинский народ»).

Достаточно редкий для угро-самодийской этнонимии семантический тип «духи» представлен этнонимами и мансийского (Торум-кол-махум — «люди жилища Торума», Торум-сыр-ма-хум, Торум-сыр-хум — «люди, человек рода Торума») и хан-

тыйского (Лйпёх-игол-юнг-сур-ях — «народ из рода маленькой речки духа», Колон-игол-юпг-сур-ях — «народ из рода еловой речки духа», Онкул-игол-юнг-сур-ях — «серной речки духа народ», Туху-игол-юнг-сур-ях — «озерной речки духа народ») языков.

Общими для обско-угорских языков семантическими типами номинации являются: «отэтнонимное» наименование (Ернкол-махум (манс.) — «народ ненецкого чума», Йорн-сыр (хант.) — «ненецкий род», Йорн-хо (хант.) — «ненецкий человек»); «от-фамилъное название» (например, Вахрушевы (манс), Гоголевы (манс), Гришкины (хант.), Прасины (хант.) и другие).

К разряду специфических, национальных номинаций можно отнести наличие в хантыйской этнонимической подсистеме этнонимов семантического типа «поселение» (Вать-ях — «народ из города», Лоркур-хойят — «люди из селения Лопхари», Ши-шинг-ях, Шишинг-хойят — «люди из селения Шишинги»), в мансийской — наименований, составляющих семантический тип «отпрозвищное название» (Сас-сипаль — «берестяные ножны», Нар-кусь — «облезшая парка»).

В целом семантическая типология угро-самодийской этнонимии отличается равномерностью распределения типов наименований в пределах отдельных ЛСГ, цельностью и завершенностью компонентов этнонимической подсистемы.

В заключении сформулированы основные выводы диссертационного исследования. Лексико-семантическая интерпретация угро-самодийской этнонимии дает ответы на несколько вопросов: 1) что явилось основой названия этноса, внутриэтнической этнографической группы; 2) каким образом этническое наименование соответствует реальному содержанию объекта номинации в его связи с другими объектами и реалиями. А также позволяет выяснить природу взаимоотношений этнонимических единиц, которые могут быть сведены к парадигматическим отношениям как в плане материального выражения, так и смыслового содержания. Такие отношения имеют системный характер, выявляющий смысловые связи лексических единиц, своеобразие семантических типов и группировок в их взаимодействии, условия и формы языкового выражения.

Лексико-семантические классы этнонимических единиц са-модийско-угорских языков в целом сходны и отличаются лишь незначительно. Совпадают не только тематические классы этнонимических единиц (тотемические, территориальные, связанные с представлением о предке-богатыре, главе рода, ант-ропонимические), что указывает на общность путей номинации, но оказывается подобным семантическое наполнение наименований. Семантика этнонимов манси, нганасан, ненцев, селькупов, хантов и энцев связана с отражением этнического образа, в структуру которого входят элементы представлений о внешности, территории (пространстве), мифологических или реальных предках.

Наиболее продуктивными можно считать ЛСГ, объединяющие наименования, восходящие к тотемам (64 этнонима), связанные с представлениями о предке-богатыре и главе рода (95 этнонимов), а также соотносимые с апеллятивной лексикой (58 этнонимов) и с характеристиками членов рода (53 этнонима).

Анализ этнонимной лексики позволяет подтвердить гипотезу диссертационного исследования — обско-угорские и самодийские этнонимы представляют собой, с одной стороны, национально специфический круг слов, с другой, — имеют ряд сходных черт, связанных с наличием этнонимических универсалий, отражающих общие для малочисленных народов Сибири мотивации при назывании внутриэтнических подразделений.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Казьмина (Кручинина) А. В., Сенгепов А. М., Фролов Н, К., Хантыйский народный географический термин // Энциклопедия «Югория». Т. 3. Ханты-Мансийск, 2000. С. 215 .

2. Кручинина А. В. Общие черты в этнонимиии мансийского, хантыйского и селькупского языков // Славянские духовные традиции в Сибири. Тюмень, 2002. С. 65-68.

3. Кручинина А. В. Отражение этнического образа как части национальной картины мира в этнонимии народов Тюменского Севера // Сибирская Пушкиниана. Тюмень, 2003. С. 151-157.

4. Кручинина А. В. Эндогенные и экзогенные этнонимы обских угров и самодийцев как этнически консолидированных народов // Человек и Вселенная. С-П6., 2003. С. 68-83.

5. Кручинина А. В. Социум и этническое имя: связь и динамика развития // Актуальные вопросы лингвистики. Тюмень, 2003. С. 30-33.

6. Кручинина А. В. Некоторые принципы этнической номинации, характерные для обозначения самодийско-угорских народов русской администрацией (в печати).

7. Кручинина А. В. Система самонаименований как отражение мен-тальности этноса (на примере этнонимов мансийского, селькупского и хантыйского народов) (в печати).

ЛР 020405 от 14.05.97 Подписано в печать 04.02.04. Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч.-изд. л. Формат 60x84/16. Заказ 49.

Издательство Тюменского государственного университета 625000, г. Тюмень, ул. Семакова, 10.

i-3496

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кручинина, Алла Викторовна

Введение.

§ 1. Актуальность и новизна исследования.

§ 2. Краткая историография вопроса.

§ 3. Цель и задачи исследования.

§ 4. Источники и материалы исследования.

§ 5. Методы исследования и основные рабочие термины.

§ 6. Апробация результатов исследования.

Глава I

Этническое имя как компонент этнического самосознания

§ 1. Этнос и внутриэтнические группы как объект этнонимической номинации.

§ 2. Статус этнонима в системе ономастических единиц.

§ 3. Связь этнонимии самодийско-угорских народов с историей, этнографией, ономастикой и социальной организацией общества.

§ 4. Эктоэтнонимы и современные наименования обских угров и самодийцев как этнически консолидированных народов.

§ 5. Реализация этнического образа в этнонимии манси, нганасан, ненцев, селькупов, хантов и энцев.

Краткие выводы.

Глава II

Лексико-семантическая классификация обско-угорских и самодийских этнонимов

§ 1 .Таксономические принципы и приемы описания лексики.

§ 2. Теоретические аспекты лексико-семантической классификации этнонимов.

§ 3. Номинация в этнонимии и классификация этнонимов.

§ 4. Лексико-семантическое пространство обско-угорских и самодийских этнонимов.

§ 5. Лексико-семантическая классификация угро-самодийских этнонимов.

Краткие выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Кручинина, Алла Викторовна

Последние три столетия к постановке проблемы угро-самодийской этнонимии обращено внимание многих ученых, изучаются этапы исторического формирования народностей Сибири и Севера, их языки, национально-культурная специфика, феномен этнолингвистического взаимодействия. Национальная картина мира северно-азиатских народов и связанные с нею пути формирования ментальных компонентов самоидентификации этносов представляют исследовательский интерес для историков, этнографов, фольклористов и языковедов.

Об историческом прошлом аборигенов северо-западной Азии до появления там русских можно судить по немногим исследованиям археологов [Пелих 1972], частично историков [Долгих 1970; Чернецов 1992], лингвистов [Прокофьев 1937]. Археологические свидетельства для языковеда в принципе можно считать «немыми», поскольку археологические культуры изначально «наднациональны». Этнографические показатели, будучи в какой-то мере предположительными, выявляют национальную автохтонность, однако, наряду с этим они отражают влияние других национальных культур, сигнализируют о старых и новых этнических контактах. В этой связи особое место занимает язык, который, передаваясь от поколения к поколению, фиксирует историю общественного развития, культуру его носителя, связи с другими языками [Фролов 1998: 165] и является одной из наиболее стабильных систем внутри культуры, сохраняющих информацию об ее характере и особенностях. Именно этническая специфика младописьменных языков аборигенов Сибири и Севера представляется в наши дни объективно весомой и научно значимой.

Обско-угорские и самодийские этнические общности привлекают к себе внимание уже потому, что в их общественных и семейных отношениях еще совсем недавно сочетались ветхозаветные тотемические модели социального устройства с современным институтом социальных отношений [Соколова 1983: 3], что нашло отражение в их духовной и материальной культуре.

Семантическое пространство системы самонаименований любого народа неразрывно связано с его культурой, с уникальной, неповторимой картиной мира. Языковые единицы, образующие этноним, являются объективированным, материальным выражением мира духовного и, в конечном итоге, того особенного образа мира, который отличает один народ от другого. Они несут в себе тот поток информации, который четко соответствует ментальной сущности этноса, складывающейся из множества индивидуальных сознаний.

Можно сказать, что обобщенно значение этнонима связано с самоидентификацией этноса, с тем набором культурных символов, которые, так или иначе оказываются выразителями самосознания народа, становятся источником для формирования этнического образа. Очевидно, что отличающими, выделяющими определенный народ из всего человечества характеристиками становятся те признаки, свойства, особенности сущего, которые адекватно выражают представление народа о себе. Они, в свою очередь, обусловлены своеобразием национальной картины мира, несущей отпечатки генетической и негенетической памяти коллектива. Одним из существенных компонентов, формирующих неповторимость каждого этноса, выступает окружающая среда, влияющая на преобладающие виды деятельности, принципы социальной интеграции и кооперации.

Манси, нганасаны, ненцы, селькупы, ханты, энцы относятся к группе малочисленных народов Тюменского Севера, социально-экономическое развитие которых до начала XX века определялось как весьма близкое к первобытнообщинной стадии. В связи с этим в их культуре сохранилось множество архаичных черт, несущих в себе информацию о древнейших формах взаимосвязи человека и окружающего пространства, условиях рождения пространственно-временных ориентиров и возникновения этнического сознания, проявившихся в особенностях самоидентификации.

В исследованиях по теории этноса все более определенно высказывается мысль о том, что среди прочих признаков этнической общности особое место занимает этническое самосознание, причем внешним признаком осознания людьми своей принадлежности к тому или иному этносу является этническое самоназвание [Крюков 1984: 6].

Система самоназваний у обских угров и самодийцев в ходе социально-экономического, культурного, этнического развития претерпевала целый ряд существенных изменений. Следует отметить четко прослеживающуюся связь между социальной организацией народа, уровнем его социально-экономического и культурного развития и системой наименования отдельных групп своей языковой общности и ближайших соседей. С течением времени этнонимическая лексика меняется в связи с переменами социально-бытового уклада, переходом от мифологического, ритуалистического сознания (с разделением «свои» - «чужие»), с древним коллективизмом и космизмом к индивидуалистическому, абстрактному, аналитическому. Поэтому некоторые наименования становятся нефункциональными, переходят в пассивный запас, а потом забываются, поскольку вплоть до начала XX они существуют преимущественно в устной форме. В связи с этим, имевшая место в прошлом система самоназваний сохранилась либо не в полном объеме, либо представляет собой лишь отдельные отрывочные элементы (селькупские, нганасанские этнонимы). Следует также отметить, что резкие изменения в социально-экономическом развитии народов сибирского Севера после событий 1917-го года привели к нивелировке внутриэтнических делений и, следовательно, к упразднению соответствующих самоназваний. Этим объясняются различные сложности при рассмотрении материалов этнонимического характера этих народов. Также весьма важно отметить то обстоятельство, что мы не всегда можем распознать те черты, которые позволили бы точно и определенно установить характер и значение терминов, соответствующих таким обозначениям как «род», «племя», «народ», «народность» и т.п. [Попов 1973: 162]. Следует отметить, что термины самодийско-угорские, угро-самодийские, обско-угорские и самодийские используются в настоящем исследовании как синонимичные, в некоторых случаях мы прибегаем к их расшифровке путем перечисления наименований народов, входящих в данные этнические общности (для обских угров - ханты и манси, для самодийцев - ненцы, энцы, нганасаны и селькупы). Термином самодийские мы условно обозначаем северносамодийские и селькупский языки, не выделяя отдельно последний, допуская при этом его самостоятельное положение в уральской языковой семье.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантическое пространство обско-угорской и самодийской этнонимии"

Заключение

В соответствии с целью и задачами, поставленными нами в диссертационном исследовании, мы предприняли попытку научной интерпретации семантического пространства самодийско-угорской этнонимии и пришли к следующим выводам. Этнонимы представляют собой единицы ономастического пространства языка и являются наименованиями внутриэтнических и этнических групп. В этой связи статус этнонима оказывается соотносим с определением и дифференциацией этноса.

В ономастической терминологии существует несколько категорий, таких как «имя рода», «гепоиим», «этноним», используемых для описания различных составляющих лексики этнического характера. Внутрифратриальные, родовые, территориальные наименований обских угров и самодийцев целесообразнее рассматривать как этнонимы, поскольку есть все основания приравнивать понятия род и этнографическая группа по отношению к угро-самодийским этническим общностям. На этом основании представляется возможным описывать этнические наименования подобных внутриэтнических группировок как имена собственные или как лексические единицы, которые могут быть отнесены одновременно к нарицательным и собственным именам.

Описание семантики этнонимической лексики угро-самодийских народов опирается на системный подход к изучению языковых явлений разного порядка и предполагает выделение определенного пласта лексических единиц из языкового массива. Исследование самодийско-угорской этнонимии в русле структурной лингвистики распадается на ономосиологическую и семасиологическую интерпретацию языковых единиц, а также подразумевает распределение этнонимической лексики на лексико-семантические группы. Семантические поля этнонимической подсистемы, как и любых других подсистем в системе языка, обнаруживают различные типы связей и отношений между входящими в них единицами.

Группировка и систематизация этнонимической лексики может проводиться по нескольким направлениям. Лингвистами разработаны классификационные схемы для тематической таксономизации этнонимов [Лангфельт, Никонов, Попов, Супрун], опирающиеся, в основном, на ономасиологическое толкование значения этнонимических единиц. На наш взгляд, целесообразнее распределять этнонимы на основании собственно лингвистических критериев (путем семасиологической интерпретации) по лексико-семантическим группам, при необходимости опираясь на информацию нелингвистического характера, свидетельствующую о мотивах и особенностях возникновения этнического имени. В этой связи мы, вслед за Н.К.Фроловым, распределяем этнонимическую лексику самодийцев и обских угров по лексико-семантическим группам.

Закономерности номинации в этнонимии выявить трудно в силу неадекватности эпох возникновения и изучения этнонимических единиц, широких языковых контактов, лингвистической адаптации чужих этнонимов применительно к родному языку с отличными фонетической системой и морфологическими принципами. Но универсальные модели номинации позволяют зачастую обосновать правильность выбранного пути при семантическом и этимологическом анализах этнонимов.

Следует отметить, что, несмотря на относительную достоверность этимологии большинства этнонимов, общие закономерности, типы и способы номинации становятся доступнее при типологических сопоставлениях, что предполагает рассмотрение этнонимической лексики как особой подсистемы.

Не вызывает сомнения тот факт, что угро-самодийская этнонимия представляет собой лексическую подсистему в системе национальных языков. В этой связи этнонимическая лексика соотносима с несколькими уровнями лексико-семантической группировки языковых единиц 1) выделение общих семантических классов этнонимов; 2) дальнейшее поэтапное сближение дифференциальных семантических признаков этнонимических единиц, позволяющее вычленить семантические типы и подтипы этнических наименований. Следующее за этим деление семантических типов и подтипов на семемы по отношению к угро-самодийской этнонимии является нецелесообразным, поскольку, как правило, каждое этническое наименование у обских-угров, самодийцев и селькупов является отдельной семемой (или группой семем).

Этнонимия обских угров и самодийцев распределяется па четыре основных и одну факультативную (состоящую из этнонимов с нерегулярной семантикой) лексико-семантические группы. Наиболее продуктивными можно считать ЛСГ, объединяющие наименования, восходящие к тотемам (5 семантических типов), связанные с представлениями о предке-богатыре и главе рода (4 семантических типа), а также соотносимые с апеллятивной лексикой (7 семантических типов) и характеристиками членов рода (3 семантических типа).

Семантические поля ЛСГ 1 и ЛСГ 2 пересекаются, поскольку связаны с наименованиями внутриэтнических подразделений самодийцев и обских угров, восходящими к образу предка, в первом случае - мифологического, во втором - реального. ЛСГ 1 «Названия, связанные с представлениями о тотемном предке-прародителе)) представлена этнонимами, семантически соотносимыми с местной флорой и фауной, тематически - с предками-прародителями (зоототемами и тотемами орнитологического характера) в образах белки {Пайгула (баИгула) (сельк.) - «люди белки»), бобра (Махия-ях (хант.) - «люди-бобры»), медведя (Момы-сир (хант.) - «сир медведя, медвежий народ»), зайца {Набако (энец.) - «зайчики»), лося (Нохк-сыр (хант.) - «лосиный род»), оленя (Велли-ях (хант.) - «люди-олени»), песца (Нохо (нен.) - «песец»), собаки {Вэнга (энец.) - «собачий»), ворона (Кулач-тамдыр (сельк.) - «вороний род», Кула (нган.) - «вороны»), глухаря {Сэигкэль-тамдыр (сельк.) - «глухаринный род»), гоголя (Соинг (манс.) -«гоголь»), гуся {Дёту (энец.) - «гуси», Лоикупольцы (сельк.) - «гуси перевальных речек», Лонтын-ях (хант.) - «гусиные люди»), журавля (сельк. Карачькупы - «журавлиные люди», нен. Харючн - «журавли», энец. Харючижуравли», нган. Кокары - «журавли», кураки - «журавли»), кукушки (кукии-тохлепг сыр-хум (манс.) - «человек из рода предка-кукушки»), лебедя (чиигкыль-тамдыр (сельк.) - «лебяжий род»), орла (лимбьиь пелаккьиь тамдыр (сельк.)- «орла половинный род», Лимпелькупы (сельк.) - «орлиные люди», Лимбыль-тамдыр (сельк.) - «орлиный род», Лэигфэ (нган.) -«орлы»), совы (Кодэо (энец.) - «совы»), чайки (Сопуко (энец.) - «чайки»), кедровки (коссьпь пелаккыль тамдыр (сельк.) - «кедровки половинный род»), коршуна (.мулипт - тамдыр (сельк.) - «коршунов род»), а также с фито-тотемами - лук (Ягель-ях (хант.) - «люди дикого лука»), ягель (Нара (энец.) - «ягель»), береза (Ягыль-ях (хант.) - «люди березы») и с ихтиологическими тотемами - щука (сойиах (хант.) - «щука (народ предка щуки)» (хант.), сортыи-ях (хант.) - «щучьи люди»), окунь (коссыль-гула (сельк.) - «окуневые люди», Коссыль пелаккыль тамдыр (сельк.) - «окуня половинный род»).

К разряду этнонимов, мотивы возникновения которых имеют национальную специфику, относятся этнические имена обских угров и самодийцев, выделенные нами в семантический тип «духи». Семантика таких этнонимов связана с персонажами угорской и самодийской мифологии: Хозяином Неба Нуми-Торумом (Торум-кол-махум (маис.) - «люди жилища Торума», Торум-сыр-махум (манс.) и Торум-сыр-хум (манс.) - «люди, человек рода Торума»), ненецким и энецким лесным богом Сядаем (Сядеи (нен.) -«идол», «сядай»), селькупским дьяволом Кай (Кайбапгула (Хаибапгула) (сельк.) - «люди-дьяволы горных болот»), хантыйскими Духами рек (Айпёх-игол-юиг-сур-ях (хант.) - «народ из рода маленькой речки духа», Колои-игол-юпг-сур-ях (хант.) - «народ из рода еловой речки духа», Оикул-игол-юпг-сур-ях (хант.) - «серной речки духа народ», Туху-игол-юпг-сур-ях (хант.) -«озерной речки духа народ»).

Не менее продуктивной семантической моделью этнонимической номинации мы считаем ЛСГ 2 «Названия аптропоиимического и этпопимического происхождения», представленную несколькими семантическими типами. 1. Семантический тип «наименования от мужского личного имени» составляют самодийские и селькупские этнонимы, значения которых соответствует личным именам чем-либо знаменитых членов рода, предводителей и предков рода: Адаику (нган.), Бардаковцы (сельк.), Вылка (нен.), Бачдуха (энец.), Лобочи (энец.) Няучи (энец.) и подобные. Нами не были выявлены обско-угорские этнические наименования данного семантического типа. 2. Семантический тип «отфамильное название» составляют названия этнографических групп манси, хантов и энцев, образованные от фамилии главы рода: Атины (манс.), Вахрушевы (манс.), Гоголевы (манс.), Гришкины (хант.), Елесииы (манс.), Петииковы (манс.), Прасины (хант.), Хатаневы (манс.) и другие. В некоторых случаях фамилия главы рода восходит к русскому антропониму, что является иллюстрацией взаимопроникновения самодийской, русской, угорской культур. В результате межэтнических контактов в самодийско-угорской этнонимии появилияь отфамильные наименования, например, Дякутан (энец.) - от русской фамилии Якутов, Костины (манс.) - от русской фамилии Костин, Kpactibu'i (Краснова) (энец.) - от русской фамилии Краснов. Семантика этнонимов, относимых нами к семантическому типу «отпрозвищное название» весьма разнообразна, поскольку мотивы возникновения прозвища могут быть множественны. Семантика таких этнонимов отражает особенности внешности (Нои-игоба (нен.) - «суконная рукавица», Сас-сипаль (манс.) -«берестяные ножны», Нар-кусь (манс.) - «облезшая парка», в некоторых случаях можно наблюдать метафорическое осмысление внешности главы рода - Пяся (энец.) - «деревянное лицо»). Этнонимы с семантикой физического образа представлены единичными семемами: «одноглазый» -Джангалэ (Дяигачэ) (энец.) - «кривой» (т.е. одноглазый); «низкий» - Ламдо (нен.) - «низкорослый»; «плоскогрудый» - Неиянгг (нен.) - «плоский»; «слепой» - Сампильтал (манс.) - «слепой»; «хромой» - 11ух-пелех (манс.) -«хромой».

К числу специфических национальных мотивировок отпрозвищных наименований мы относим семантический подтип «характеристика по оленям», который представлен этническими наименованиями, семантически восходящими к особого рода прозвищу главы рода. Основой таких этнонимов являются количественные и качественные характеристики оленей, принадлежащих предводителю рода. Семантическое поле данного семантического подтипа этнических наименований обобщает группу значений, концентрирующихся вокруг семантического ядра «оленщик». Структура таких этнонимов двучленна, включает компоненты «оленщик», «богач» и атрибутивную составляющую. Атрибутивная часть этнонимов расширяет границы значения терминов, поскольку соотносима с непосредственными свойствами конкретных реалий, и несет информацию о психологических чертах предводителя-оленщика (Дяитота (энец.) -«дрожащий», Маро-тэта (нен.) - «скупой оленевод»), количестве оленей (Нгокатэта (нен.) - «многооленный», Тэсяда (нен.) - «безоленный»), качествах животных (Сэротэта (нен.) - «белооленный», Харатэта (нен.) -«хоровый оленевод»). Периферию семантического поля «оленщик» составляют семемы «первый», «последний» (Нгаэвахэи (нен.) - «головной», Панхэи (нен.) - «подольний»), отражающие порядок следования оленьих упряжек во время касланий. Семантически близки к такого рода наименованиям этнонимы со значением «признак оленя» (Нямдоси (нен.) -«безрогий», Тайбари (нен.) - «чернолобый», Тэмуй (нен.) - «бурый», Хораля (нен.) - «олень-самец», Лэмор (нен.) - «пуночка»), «часть животного» (Ламбаи (нен.) - «широкий рог», Ламбяха (нен.) - «щека у оленя», Марнгэва (нен.) - «дикого оленя самца голова», Маръик (нен.) - «толстая шея дикого оленя»). В эту семантическую группу нами были включены этнонимы Мунко (нен.) - «откус», Мыд (нен.) - «печень».

Семантические подтипы «психологические черты» и «социальный статус» главы рода являются малопродуктивными и представлены единичными семемами - Марюй (нен.) - «упрямый», Махако (иен.) - «заика»,

Солярта (энец.) - «мыслящий», Чор (Гер) (нен.) - «крик», «крикун», Нгузуидэи - «передовщик, руководитель», Тадебя (нен.) - «шаман» и проч.

Семантическое поле «отэтнонимных наименовании» образуют значения двухкомпопентных этнонимов, указывающие па происхождение членов этнической группы от какого-либо этноса. Один из компонентов семантики является этнонимом, конкретизирующим нпоэтнический элемент. В семантике таких наименований представлены следующие этнонимы: Асы (Ленда, Аседа (энец.) - «происходящие от Ас-ов»), тунгусы (Асяиду (нган.) -«тунгусский», Тункас-сыр (хант.) - «тунгусский род»), эвенки (Вадеевское племя (нган.) - «происходящий от эвенков»), япдыри (Ванядыри, Фаяндыри (нган.) - «лесные япдыри»), энцы (Нрнколмахум (манс.) — «народ ненецкого чума», Йорн-сыр (хант.) - «ненецкий род», Порп-хо (хант.) - «ненецкий человек»), долганы (Око (нган.) - «происходящие от долган»), сойоты (Couma (Coioma, Соэта) (энец.) - «происходящие от сойотов»), нганасаны (Таучиев (эпец.) - «происходящие от тау» [тау - «нганасаны-тавги»]), ханты (Хаби (пен.) - «остяк»), еуштипцы (Ючея, Ючи, Дючи (энец.) -«происходящий от еуштпнцев»), К этому семантическому полю примыкают впутрнэтпические отэтнопимпые наименования, семантическая структура которых содержит имя рода: Дёшу-муггади (эпец.) - «лесные Дёту», Деур, deypy-бай (эпец.) - «тундровые Баи», Молк-сомату (энец.) - «комолые Сомату», где Дёту, Паи, Сомату - наименования энецких родов.

К ЛСГ 3 «Наименования, отралсающие отличительные черты членов рода)) нами были отнесены этнонимы, семантика которых показывает особенности национального восприятия членов своего или соседнего этнического коллектива. Эта часть этнонимической лексики самодийцев и обских угров наиболее четко отражает процесс закрепления в этническом имени компонентов этнического образа, в структуру которого, как уже было сказано выше, включены, помимо информации о территории, сведения о внешности и правах членов этноса. В связи с этим, этнические названия этнографических групп угро-самодийских пародов были распределены нами на несколько семантических типов: «внешность» (конкретизированное представление о внешнем облике членов рода, этнической или этнографической группы), «социально-психологическая характеристика» и «деятельность» (обобщенно оба семантических типа отражают материализацию определенной части этнических представлений о нравах). Семантический тип «внешность» включает этнонимы с самой разнообразной семантикой, как правило, осложненной коннатативными оттенками лексического значения: ирония (Масодай (Масуадай, Масуодзай) (энец.) -«неумытый»); насмешка (Лодоседа (Лодосэдэ, Ладасэдэ) (энец.) -«безплечий», в переносном смысле - «спустивший с плеч парку», «голоплечий», Эучиба-бай (энец.) - «Бай с опревшим воротником»); пейоративное значение на основе метонимии (Худя (нен.) - «птичья грудь», Ябтонгэ (нен.) - «гусиная нога»). Семантика некоторых этнонимов отражает непосредственные признаки реалии (татуированное тело, цвет обуви, особенности телосложения), послужившие основой номинации: Садо (Саду, Садую, Саадзу) (энец.) (по-ненецки Сазу) - «татуированные», Сэрпива (пен.)- «белые пимы», Пилидагмы-хаби (нен.) - «остяки с белым треугольником над пяткой у обуви», Ятггая (нен.) - «тонкий».

Семантическое поле наименований семантического типа «социально-психологическая характеристика» представлено широким кругом сем, сгруппированных нами по следующим категориям: 1) «психологические личностные качества» (Ваи (Бай), Ваев, (Даев) (энец.) - «виноватый», «преступный», «упорный», «своенравный», «поперечный»; Нгачтусо (нган.)- «щедрые»; Няруй (нен.) - «поперечный», Тур-пуч (хант.) - «жадная, злая порода»); 2) «социальные характеристики» (Нинонгде (Hunoude) (нган.)-«богатые», Эарн-баг7 (энец.) - «нищие Баи»); 3) «термины родства» (Аса (нган.) - «брат», Лаакупы (лаигакупы) (сельк.) - «брат, товарищ», Тидэра (Гидорэ) (энец.) - «младшие братья матери»); 4) «указание на древность рода» (Вануйта (нен.) - «корневой», Нгахаиэй (нен.) - «старинный», Посыл-пахыл-соссаиг сыр (мапс.) - «селения Проточного коренной род»).

Семантика некоторых этнонимов, относимых нами к данному семантическому типу, предполагает бинарную оппозицию «настоящие» -«ненастоящие» (Аиыной (Нъшой) (энец.) - «настоящий человек», Онэй-Аседа- «настоящие Аседа») или «имеющие» - «неимеющие» (Тудако (энец.)-«[имеющие]огонь» Тусяда (нен.) - «неимеющий огня»).

Концентрация значений этнонимов, относимых нами к семантическому типу «названия, возникшие в ходе хозяйственной деятельности человека», соотносима с семантическим ядром «деятельность» и разбивается на два подкласса: бытовая (Вора (нен.) - «стружка» (стружка для вытирания рук), Евай (нен.) - «похлебка», «уха», Тачэда-бай (энец.) -«пустая вода», т. е. «пустой суп без мяса») и промысловая (Нгаио-Харючи (нен.) - «лодочные Харючи», Понгра-хасуй (пен.) - «сухой невод», Пырерка-Тысыя (нен.) - «занимающиеся промыслом щук», Сюхуиэй (нен.) - «лук», Хану-Сюхуней - «саночный лук», Явнгад (нен.) - «морской промышленник»).

ЛСГ 4 образуют этнические наименования, в состав которых входит апеллятивная лексика. Семантика таких наименований конкретизирует не фратриально-родовую, а локально-территориальную группировку отдельных частей этноса. В соответствии с характером топографической реалии нами были выделены несколько семантических типов этнических наименований. Семантический тип «поселение» образуют названия этнографических групп обских угров и самодийцев, значения которых концентрируются вокруг семантического ядра «жилище», представленного семемой «яма»: Багго (Баггуля) (энец.) - «яма», Мед-багго (энец.) - «чум-яма». Далее семантическое поле составляют элементы со значением «место расселения», заключенные в семемах «город» (Вать-ях (хант.) - «народ из города»), «селение» (Лоркур-хойят (хант.) - «люди из селения Лопхари», Шишинг-ях, шишинг-хойят (хапт.) - «люди из селения Шишинги»). Семантический тип «возвышенность» представлен этническими наименованиями, восходящими к географическим аппелятивам, обозначающим приподнятый, неровный рельеф местности (семемы: «берег» (Вырмуи (нен.) - «береговые»), «лес» (Мангазея, Муггади (Мопгкаси) (энец.) - «лесной», Пэ-бай (энец.) - «лесные баи»), «гора» (Нинонде Фашсяда (нган.) - «горный», Сядэй-Лэхэ (нен.) -«кочующие в горах Сядаи», Фаючера f1!унанчераj (нган.) - «жители гор»), «мыс» (Сале-ям-чера (нен.) - «мысовые жители», Сачяндер (нен.) - «житель мыса»). Периферию данного семантического поля составляет семема «земля» (Ямач (нен.) - «конец земли»), обеспечивая одновременно синтагматическую связь с семантическим полем следующего семантического типа «равнина», который, в свою очередь, соотносим с семантическим полем «низинный рельеф» (сема «тундра» - Выруй (Вару, Варей, Варуи) (энец.) -«тундровые», Лаптандер (нен.) - «жители тундры»; сема «равнина» - Лапсуй (нен.) - «плоский»). Семантический тип «речной водоток» представлен, в основном, двучленными структурными моделями этнонимов. Мы разделили наименования, семантика которых содержит семему «река» на несколько групп. 1) Оттопонимные наименования, в структуру этнонима входит топоним (например, р.Авам - Авамские нганасаны (нган.); р.Казым - Казым-ех (хант.) - «казымский человек»; р.Косьва - Косья-махум (манс.) -«косьвинский народ»; р.Таз - Тасуй, Тасуй (.Тоситы, Тосуй, Тусутии) (энец.) -«тазовские»). 2) Отгидронимные названия, в семантике этнонима присутствует семантический компонент «река», «протока» и под. (Ёган-ях (хант.) - «люди с реки», Яхаи-хасава (нен.) - «речной Хасава», «речной ненец»; «протока» - Послан-ех (хант.) - «проточные люди» и другие).

Менее продуктивны для угро-самодийской этнонимии семантические модели этнонимов, относимых нами к следующим семантическим типам: «болото» (Лар-пуч (хант.) - «ларьякская порода», Соргула (сельк.) - «народ заливных лугов»), «озеро» (Пахаиседа (нен.) - «кочующие у залива»), «лес» (Колэн-ях (хант.) - «еловый народ», Неркыхы (нен.) - «ивняковый», Неро (нен.) - «ивняк», Пяк (нен.) - «лесной»).

ЛСГ 5 «Нерегулярные, этимологически неясные названия», представлена единичными этнонимами (Мось-хум и мось-ех (манс.) - монт - «сказка, легенда», Пор-хум (манс.), Пор-ex (хант.), Яр (нен.) - «корь», Сэпа (энец.) -«сухое дерево», Тохо (нен.) - «ситец, материя»). Семантика таких этнических наименований не позволяет отнести их к какому-либо определенному семантическому типу.

В целом семантическая типология угро-самодийской этнонимии отличается равномерностью распределения типов наименований в пределах отдельных ЛСГ, цельностью и завершенностью компонентов этнонимической системы и включает универсальные и национальные семантические номинационные модели. Отдельно можно выделить несколько семантических моделей, являющихся общими для самодийских и обско-угорских языков.

По отношению к самодийской этнонимии мы выделили несколько сходных мотивов этнической номинации. Тождественна семантика этнонимов, принятых в настоящее время для обозначения энцев, ненцев, нганасан, восходящих к слову «настоящие». Также общей чертой ненецкой, нганасанской, энецкой и селькупской этнонимических подсистем является наличие этнонимов, относимых нами к ЛСГ 1, с семантикой, восходящей к зоототемам (Пайгула (баигула) (сельк.) - «люди белки», Набако (энец.) -«зайчики», Нохо (нен.) - «песец», Вэнга (энец.) - «собачий»); орнитологическим тотемам (Кулал-тамдыр (сельк.) - «вороний род», Кула (нган.) - «вороны», сэигкэль-тамдыр (сельк.) - «глухаринный род», Дёту (энец.) - «гуси», лоикупольцы (сельк.) - «гуси перевальных речек», Карачъкупы (сельк.) - «журавлиные люди», Харючи (нен., энец.) -«журавли», Кокары (нган.) - «журавли», кураки (нган.) - «журавли», чиигкычь-тамдыр (сельк.) - «лебяжий род», лимбылъ пелаккыль тамдыр (сельк.)- «орла половинный род», Лимпелькупы (сельк.) - «орлиные люди», Лимбычь-тамдыр (сельк.) - «орлиный род», Лэигфэ (нган.) - «орлы», Кодэо (энец.) - «совы», Сонуко (энец.) - «чайки», коссыль пелаккыль тамдыр (сельк.) - «кедровки половинный род», мулиит - тамдыр (сельк.) коршунов род». Адайку (нган.), Бардаковцы (сельк.), Вылка (нен.), Балдуха (энец.), Лобочи (энец.) Няучи (энец.)).

Семантический тип «отэтнонимиые наименования» (ЛСГ 2) также можно отнести к числу общесамодийских (например, Асида, Аседа (энец.) -«происходящие от Ас-ов», Асянду (нган.) - «тунгусский», Сойта (Сойэта, Соэта) (энец.) - «происходящие от сойотов», Хаби (нен.) - «остяк»).

Несколько общих для самодийской этнонимии семантических типов можно выделить в ЛСГ 3. Это семантический тип «внешность» (Масодай (Масуадай, Масуодзай) (энец.) - «неумытый», Лодоседа (Лодосэдэ, Ладасэдэ) (энец.) - «безплечий», «спустивший с плеч парку», «голоплечий», Худя (нен.) - «птичья грудь», Ябтонгэ (нен.) - «гусиная нога», Садо (Саду, Садую, Саадзу) (энец.) - «татуированные», Сэрпива (нен.) - «белые пимы», Пилидагмы-хаби (нен.) - «остяки с белым треугольником над пяткой у обуви», Ятггая (пен.) - «тонкий») и семантический тип «социально-психологическая характерисика» (Вай (Бай), Ваев, (Даев) (энец.) -«виноватый», «преступный», «упорный», «своенравный», «поперечный», Нгамтусо (нгап.) - «щедрые», Няруй (нен.) - «поперечный», Нинонгде (Ниионде) (нган.) - «богатые», Эари-бай (энец.) - «нищие Баи»).

Внутри ЛСГ 4 семантические типы «возвышенность» и «речной водоток» представлены этническими наименованиями всех самодийских языков (Вырмун (нен.) - «береговые», Муггади (Моигкаси) (энец.) -«лесной», Ниионде Фалысяда (нган.) - «горный», Фалочера (*-!'унанчера) (нган.) - «жители гор», Сале-ям-чера (нен.) - «мысовые жители», Саляндер (нен.) - «житель мыса», Тасуй, Тасуй (Тоситы, Тосуй, Тусутин) (энец.) -«тазовские», Яхан-хасава (нен.) - «речной Хасава», «речной ненец» и другие).

Наряду с универсальными моделями номинации, мы выделяем несколько специфически национальных семантических типов этнонимических единиц. Так, например, в ненецкой этнонимии существует несколько терминов, семантика которых связана с характеристиками рода, указывающими на его древность (Вануйта - «корневой» (т.е. «начальный, корень всех родов»), Нгахаиой - «старинный»). Такой тип номинации не свойственен другим самодийским языкам. Многочисленна группа наименований ненецких родов, образованных от прозвища предка, предводителя, главы рода в соответствии с характеристиками его оленей (например, Ламбаи - «широкий рог», Ламбяха - «щека у оленя», Мартова -«голова дикого оленя самца», Марьик - «толстая шея дикого оленя», Нгаовахой - «первый (головной)», Нгокатота - «многооленный», Нямдоси -«безрогий» и другие). Следует отметить, что только в семантике ненецких этнонимов представлена тема трудовой, промысловой деятельности членов этноса (Нгаио-Харючи - «лодочные Харючи», Понгра-Хасуй - «сухой невод», Пырерка-Тысыя - «занимающиеся промыслом щук», Сюхуной - «лук», Хану-Сюхуиой - «саночный лук», Явнгад - «морской промышленник»).

Энецкая этнонимическая система, в отличие от остальной самодийской этнонимии, располагает этническими именами, относящимися к следующим семантическим типам: «растение» (Мо:ю - «голубика», Нара - «ягель»); «отфамильное наименование», восходящее к русским фамилиям (Дякутан, Краснова)', «отэтнонимиые наименования», в структуру которых включено внутриэтническое имя, имя рода (Дёту-.муггади - «лесные Дёту», J\eypy-6aii-«тундровые Баи», Молк-со.мату - «комолые Сомату», где Дёту, Бай, Со.мату- наименования энецких родов); «поселение» (Багго (Баггуля) -«яма», Мед-багго - «чум-яма»).

Общими для энецкой и ненецкой этнонимии являются семантические подтипы «психологические черты» и «социальный статус» главы рода (Марюй (нен.) - «упрямый», Махако (нен.) - «заика», Солярта (энец.) -«мыслящий», 1[ор (Гёр) (нен.) - «крик», «крикун», Нгузунйой - «передовщик, руководитель», Тадебя (нен.) - «шаман» и проч.).

Семантика этнонимов нганасанского языка имеет свои отличительные черты. Наибольшее число наименований входит в лексико-семантическую группу названий, указывающих на происхождение от другого народа:

Асянду- «тунгусский» (предками рода считаются тунгусы), Ванядыри (Фаяндыри) - «лесные яндыри» (предки восходят к юкагирскому этническому пласту), Нгомдс (южносибирский этнический пласт), Око (род долганского происхождения), Тидирисы (происходят от тундровых юкагиров), Тоиида (предки рода имеют энецкое происхождение). Этот факт легко объясним событиями истории нганасанского народа, которая свидетельствует, что в процессе образования этнического ядра нганасан участвовало много соседних народов (эвенки, предки этнографической группы вадеевцев, а также тунгусы, юкагиры, долганы, энцы).

Селькупская этнонимия отличается наличием большого числа этнических имен, этимологически восходящих к тотемам, среди которых специфическими для самодийской этнонимии являются несколько семантических типов: «духи» (ЛСГ 1) (Кайбангула - «люди-дьяволы горных болот»), «рыбы» (Коссыль-гула - «окуневые люди»), «насекомые» (Шиешгула (Шула) - «люди-пауки»).

В целом, следует отметить сходство семантических моделей и путей номинации внутриэтнических подразделений нганасан, ненцев, энцев и селькупов.

Этнонимическая лексика обско-угорских (хантыйского и мансийского языков) языков также обнаруживает ряд общих и специфических черт. Совпадают лексико-семантические группы этнонимов с пютсмической (Кукин-тохлснг сыр-хум (манс.) - «человек из рода предка-кукушки», Кулуп-ях (хант.) - «рыбный народ», Махпя-ях (хант.) - «люди-бобры», Мэх-сир (хант.) - «род бобра», Момы-сир (хант.) - «род медведя», Нох-сир (хант.) -«род лося») и топонимической основой (Казым-ех (хант.) - «казымский человек», Косья-махум (манс.) - «косьвинский народ»).

Достаточно редкий для угро-самодийской этнонимии семантический тип «духи» представлен этнонимами и мансийского (Торум-кол-махум - «люди жилища Торума», Торум-сыр-махум, Торум-сыр-хум - «люди, человек рода Торума»), и хантыйского (Айпёх-игол-юиг-сур-ях - «народ из рода маленькой речки духа», Колон-игол-юиг-сур-ях - «народ из рода еловой речки духа», Оикул-игол-юиг-сур-ях - «серной речки духа народ», Туху-игол-юнг-сур-ях -«озерной речки духа народ») языков.

Общими для обско-угорских языков семантическими типами номинации являются: «отэтнонимное» наименование (Ернколмаху.м (манс.) - «народ ненецкого чума», Йори-сыр (хант.) - «ненецкий род», йорн-хо (хант.) -«ненецкий человек»); «отфамильное название» (например, Вахрушевы (манс.), Гоголевы (манс.), Гришкииы (хант.), Прасииы (хант.) и другие).

К разряду специфических, национальных номинаций можно отнести наличие в хантыйской этнонимической системе этнонимов семантического типа «поселение» (Вать-ях - «народ из города», Лоркур-хоият - «люди из селения Лопхари», Шиишнг-ях, шишинг-хойят - «люди из селения Шишипги»), в мансийской - наименований, составляющих семантический тип «отпрозвищиое название» (iСас-сипачь - «берестяные ножны», Нар-кусь-«облезшая парка»).

В итоге анализ этнонимической лексики обских угров и самодийцев позволяет утверждать общность путей номинации и семантической мотивировки этнонимов. Семантические поля (внутри лексико-семантической группы) угро-самодийской этнонимии соотносимы с национальными реалиями духовного и материального плана.

Мотивы возникновения и функционирования угро-самодийских этнонимов связаны с динамикой развития социальной организации общества, а также с изменениями элементов материальной и духовной культуры в ходе исторического развития. Так, переход от фратриально-родовых к современным формам социальных отношений угро-самодийских народностей повлек за собой сокращение количества внутриэтнических наименований, а также смену семантической мотивировки этнонимов. Схематично можно представить этот процесс следующим образом: древние оттотемные этнонимы (Велли-ях (хант.) - «люди-олени»; Нарас-.маху.м (манс.) - «люди-лягушки»; Нохо (ненец.) - «песец»; Каралькупы (сельк.) люди-журавли») - этнонимы с тотемно-апеллятивной семантикой (Агтёх-игол-юнг-сур-ях (хант.) - «народ из рода маленькой речки духа»; Каибангула (Хаибангула) (сельк.) - «люди-дьяволы горных болот»; Торум-кол-махум (манс.) - «люди жилища Торума») - территориально-ландшафтные (отапеллятивные) этнические наименования (Лаптандер (ненец.) - «жители тундры»; Фалочера (нган.) - «жители гор»; Соргула (сельк.) - «народ заливных лугов») - единое этническое имя всего народа {манси, нганасаны, ненцы, селькупы, ханты, энцы), выступающее как показатель этнической консолидации.

Семантическое наполнение этнонимов обско-угорских и самодийских народов связано с отражением этнического образа, в структуру которого входят элементы представлений о внешности, территории (пространстве), мифологических или реальных предках. На этом основании выделяются термины, выражающие древние формы идентификации, проявляющиеся через отождествление представителей этнического коллектива с тотемными предками. Отдельную группу этнонимов представляют наименования, связанные с представлением о предке-богатыре, главе рода, соответствующие иной стадии развития этноса, когда выделяется реальный (в отличие от мифологического) член рода, осмысляемый «предводителем». В его образе метонимически концентрируется информация о внешних признаках и нравах этнического коллектива (Вати-супэт (манс.) - «короткие рубашки», Дэ/сангачэ (Дянгалэ) (энец.) - «кривой» («одноглазый»), Ламдо (нен.) - «низкорослый», Ненянгг (нен.) - «плоский», «комар»). Представление об этнической территории закрепляется в семантике этнонимов, возникающих в период накопления тенденций, направленных на этническое объединение. Это большая группа этнонимов, локализующих пространство (Саляндер (нен.) - «житель мыса», Ямал (нен.) - «конец земли», Выруй (Вару) (энец.) - «тундровые», Али-тагт-маньсит (манс.) -«верхнесосьвинские манси», Ас-ях (хант.) - «обские люди»).

Этнический образ в той или иной степени содержится во всех этнических наименованиях. В этой связи мотивы возникновения этнонимов частично предопределены, поскольку имеют определенную долю детерминированности, зависимости от номинатора, который в свою очередь «ограничен» рамками этнического сознания, ментальными установками. В конечном счете, любое имя собственное можно назвать выразителем какой-то части неповторимой национальной картины мира. Однако этнонимам принадлежит роль хранителя наиболее древней информации об этническом образе, о тех этапах формирования этноса, когда сообщество индивидуумов превращается в коллектив, объединение, на сознательном уровне определяющее связи между своими членами.

В заключение, необходимо отметить, что семантическое пространство самодийско-угорской этнонимии связано с особенностями историко-культурного, социально-экономического, лингвистического развития манси, нганасан, ненцев, селькупов, хантов, энцев, отражает специфику реализации внутреннего этнического образа как комплекса ментальных признаков и ориентиров и содержит универсальные и национальные способы номинации членов этнического коллектива.

156

Список научной литературыКручинина, Алла Викторовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авдеев И.И. Песни народов манси. Омск: ОмГУ 1936. 127с.

2. Акцорин В.А. К вопросу о взаимосвязях марийской мифологии с мифами самодийцев// Материалы IV международного конгресса финно-угроведов. М.: Наука, 1990, Т. 2. С. 538-541.

3. Алишина Х.Ч. Ономастикон сибирских татар. Часть 1. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1999.216 с.

4. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики: Краткий очерк. М.: Просвещение, 1966. 302с.

5. Аргунов С.А. Этнонимы //Вопросы языкознания. 1970. №4. С. 46-51.

6. Археология и этнография Приобья: Сб.статей. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1982. 185 с.

7. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М.: Учпедгиз, 1957. 295 с.

8. Бабаков В.Г. К вопросу о разложении традиционной племенной организации у обских угров // Проблемы истории СССР. М.: Наука, 1973. С.72-79.

9. Барашков В.Ф. История в названиях рек. Куйбышев: Изд-во КГУ, 1996. 124 с.

10. Ю.Бахрушин С.В. Остяцкие и вогульские княжества в 15-17 вв. // Научные труды. Т.З. М.: Наука, 1955. С.198-233.

11. П.Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож.лит., 1975. 502 с.

12. Беккер Э.Г. Устные и письменные варианты селькупских топонимов Томской области // Ученые записки ТГПИ. Т.22. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1965. С. 105-148.

13. З.Богуславский В.Н. Слово и понятие // Мышление и язык. М.: Госполитиздат, 1957. 408 с.

14. М.Бодуэн де Куртенэ И.Л. Избранные труды по общему языкознанию. Т. I-II. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 389с.

15. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М.: Просвещение, 1953. 224 с.

16. Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1960. 314 с.

17. БромлейВ.Ю. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973. 283 с.

18. Бромлей Ю.В. Опыт типологизация этнических общностей // Советская этнография. 1972. № 5. С. 60-68.

19. Будагов Р.А. История слов в истории общества. М.: Просвещение, 1971.270 с.

20. Вартаньян Э.А. История с географией или имена собственные на карте мира во времени и пространстве. М.: Дет.лит., 1986. 234 с.

21. Васильев В.И. Лесные энцы // Сибирский этнографический сборник. Вып.У., 1963. М.: Изд-во АН СССР. 292 с.

22. Васильев В.И. Проблема формирования енисейских ненцев (К вопросу об этнической природе этнографических групп в составе современных народностей Севера) // Этногегез и этническая история народов Севера. М.: Наука, 1975. С. 111-147.

23. Васильев В.И. Проблемы формирования северосамодийских народностей. М.: Наука, 1979. 243с.

24. Васильев В.И. Социальная организация азиатских ненцев, энцев и нганасан // Общественный строй у народов Северной Сибири. М.: Наука, 1970. С. 189-206.

25. Вдовин И.С., Терещенко Н.М. Очерки истории изучения палеоазиатских и самодийских языков. Л.: Наука, 1959. 186 с.

26. Вербов Г.Д. Пережитки родового строя у ненецев // Советская этнография. 1939. №2. С. 49- 56.

27. Вереги П. Этнокультурное развитие угорских народов // Этнокультурное развитие народов Сибири. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1978. С. 12-21.

28. Виноградов В.В. Лексикология и лексикография: Избранные труды. М.: Наука, 1977.312 с.

29. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // Вопросы языкознания. 1953. № 5. С. 5-13.

30. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М.: Высшая школа, 1986. 639 с.

31. Воробьева И.А. Западно-сибирские нарицательные географические термины, относящиеся к водным источникам // Языки и топонимия Сибири. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1970. С. 69-81.

32. Воробьева И.А. Топонимия Западной Сибири. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1977. 152 с.

33. Вуоно Г.П. Особенности мансийской топонимики Припелымья // Происхождение аборигенов Сибири. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1969. С. 100-102.

34. Выготский Л. С. Мышление и речь / Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: Педагогика, 1982. 504 с.

35. Гемуев И.Н. Мировоззрение манси: Дом и космос. Новосибирск: Наука, 1990. 232с.

36. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси: Культовые места 19 начала 20 века. Новосибирск: Наука, 1986. 191 с.

37. Гемуев И.Н. Семья у селькупов (19 начало 20в.). Новосибирск: Наука, 1984.156 с.

38. Гемуев И. Н., Соловьев А.И. Стрелы селькупов // Этнография народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1984. С. 39-55.

39. Головнев А.В. Самоеды (самодийцы) // Югория: Энциклопедия

40. Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.З. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С.66.

41. Головнев А.В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург: УрО РАН, 1995. 608 с.

42. Глухий Я. А. Артикуляторные настройки ротовых малошумных энецкого языка (диалект бай) // Языки и топонимия: Сб.науч.тр. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1977. С. 21-29.

43. Грачева Г.Н. Коренные народности Таймыра в послевоенное время // Историческая этнография. Л.: Наука, 1983. С. 19-25.

44. Грачева Г.Н. К этнокультурным связям нганасан // Этнокультурные контакты народов Сибири. Л.: Наука, 1984. С. 84-99.

45. Грачева Г.Н. Нганасанские названия «богов» // Этнография народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1984. С. 65-69.

46. Гумбольдт, Вильгельм фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 452с.

47. Гурвич Г.С. К вопросу о картографировании элементов духовной культуры народов Сибири //Народы и языки Сибири. М.: Наука, 1978. С. 15-23.

48. Гурвич И.С. Основные направления этнографических исследований Сибири. Новосибирск: Наука, 1984. С. 130-139.

49. Гурвич И.С. Этнокультурные процессы у народов Севера и Дальнего Востока СССР // Расы и народы. Л.: Наука, 1977. С. 143-167.

50. Гурулев С.А. Звери и рыбы Сибири: происхождение названий. Иркутск: Изд-во ИрГУ, 1992. 139 с.

51. Долгих Б.О. К вопросу о соотношении большой и малой семьи у народов Севера в прошлом // Социальная организация и культура народов Севера. М.: Наука, 1974. С. 86-101.

52. Долгих Б.О. Род, фратрия, племя у народов Северной Сибири: доклад на 7-ом Международном конгрессе антропологических и этнографических наук. М.: Наука, 1964. 95с.

53. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. М.: Наука, 1960.624с.

54. Долгих Б.О. Очерки по этнической истории энцев и ненцев. М.: Наука, 1970. 264с.

55. Дульзон А.П. Сказки народов Сибирского Севера. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1972. 201с.

56. Дульзон А.П. Этнический состав Западной Сибири по данным топонимики. М.: Наука, 1960. 180с.

57. Золотарев A.M. Родовой строй и первобытная мифология. М.: Просвещение, 1964. 274с.61.3убкова Л.Г. Общая теория языка в развитии. М.: Изд-во Российского ун-та дружбы народов, 2002. 472с.

58. Имя-этнос-история: Сб.статей. М.: Наука, 1989. 202с.

59. Исследования по семантике: Семантика слова и словосочетания: Межвуз.науч.сб. Уфа: БГУ, 1984. 148 с.

60. Калинина Л.И. Русская адаптация хантыйских топонимов // Топонимика Востока: Сб.науч.тр. М.: Наука, 1969. С. 175-182.

61. Калинина Л.И. О некоторых вопросах топонимики левобережья Средней Оби// Ученые записки ТГПИ. Т. 18. Томск: Изд-во Том.ГУ, 1959. С. 110-119.

62. Карабулатова И.С. Региональная этнолингвистика: Современная этнолингвистическая ситуация в Тюменской области. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2001.226с.

63. Карпенко О.П. Названия рек Нижнего Правобережного Поднепровья. Киев: Изд-во КГУ, 1989. 194 с.

64. Карпенко Ю.Л. Становление восточнославянской терминологии // Вопросы географии. 1970. № 81. С. 37-44.

65. Карпенко Ю.А. Топонимия Буковины. Киев: Изд-во КГУ, 1973. 242 с.

66. Ковалев Г.Ф. История русских этнических названий. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1982. 160с.

67. Ковалев Г.Ф. Этнонимия славянских языков. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. 175с.

68. Ковалев Г.Ф. Этнонимия славянских языков: номинация и словообразование. Автореф. дисс. . докт.филол.наук. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1995.57с.

69. Ковнер A.JI. Из наблюдений над мансийской орографической терминологией и ее употреблением в оронимике // Вопросы ономастики. Вып. 7. Свердловск, 1974. С. 91-93.

70. Кодухов В.И. Введение в языкознание. М.: Просвещение, 1987. 288с.

71. Козьмин В.А. Экологические факторы сложения западносибирского оленеводства // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири: Материалы совещания. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1981. С. 25-27.

72. Кондратьева Т.Н. Собственные имена в русском эпосе. Казань: Изд-во КГУ, 1967.

73. Конев АЛО. Коренные народы Северо-Западной Сибири в административной системе Российской империи (18 нач. 20 веков). М.: Ин-т этнологии и антропологии, 1995. 220с.

74. Корепанов К.И. Методологические аспекты изучения искусства населения Среднего Поволжья и Прикамья эпохи железа (VIIIb. до н.э. V в. н.э.) // Традиционное и новое в культуре народов России. Саранск, 1992. С. 25-26.

75. Косарев М.Ф. Древние культы Томско-Нарымского Приобья. М.: Наука, 1974.220с.

76. Корепанов Г.С. Русско-угорские культурно-этнические контакты // Духовная культура Сибири: проблемы межнациональных связей, философии, филологии и истории. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1994. С. 916.

77. Коротаев В.И. Задачи этнографической науки в изучении становления советского образа жизни у европейских ненцев // Историческая этнография. JI.: Наука, 1983. С. 14-19.

78. Кочнев В.В. О кличках собак в мансийском языке // Вопросы ономастики. Вып. 7. Свердловск, 1974. С. 98-101.

79. Кошкарёва Н.Б. Терминология родства и свойства хантыйского языка (на материале казымского диалекта) // Языки народов Сибири: Грамматические исследования. Новосибирск: Наука, 1991. С. 108-124.

80. Крюков М.В. «Люди», «настоящие люди» (к проблеме исторической типологии этнических самоназваний) // Этническая ономастика. М.: Наука, 1984. С.9-16.

81. Кузеев Р.Г., Бабенко В.Я. Этнографические и этнические группы (к проблеме гетерогенности этноса) // Этнос и его подразделения. 4.1. М.: Наука, 1992. С. 18-24.

82. Кузнецов A.M. От компонентного анализа к компонентному синтезу. М.: Наука, 1986. 126с.

83. Кузнецова А.И., Хелимский Е.А., Грушкина Е.В. Очерки по селькупскому языку. М.: Наука, 1980. 411с.

84. Кузнецова А.И., Казакевич О.А., Иоффе Л.Ю., Хелимский Е.А. Очерки по селькупскому языку: Тазовский диалект. М.: Просвещение, 1993. 196с.

85. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М.: Высшая школа, 1982. 152с.

86. Кузьмина А.И. Грамматика селькупского языка. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1974.384с.

87. Кузьмина А.И. К этимологии названий месяцев, сторон света, звезд и созвездий в селькупском языке. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1977. С. 7186.

88. Кулсмзин В.М., Лукина Н.В. Васюгано-ваховские ханты в конце 19-начале 20 века: Этнографические очерки. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1977. 223с.

89. Кулемзин В.М. Шаманство васюганско-ваховских хантов // Из истории шаманства. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1974. 194с.

90. Кулемзин В.М. Фратриально-родовое устройство // Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.З. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С.272.

91. Курелович Е. Положение имени собственного в языке // Очерки по лингвистике. М.: Просвещение, 1962. 186 с.

92. Лапина М.А. Роль запретов в этических традициях обских угров // Ханты Мансийский автономный округ: историко-культурная и социально-экономическая характеристика в аспекте создания региональной энциклопедии. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1997. С. 71-72.

93. Лапина М.А. Этика и этикет хантов. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1998. 115с.

94. Лар А.А. Ненцы: их боги и шаманы // Религия и церковь в Сибири: Сб.науч.ст. и докум.материалов. Вып.7. Тюмень, 1994. С.'3-7.

95. Лар Л.А. Ненцы: шаманы и связь с богами // Космос севера: Сб.статей. Тюмень, 1994. С. 13-22.

96. Лебедев В.В., Соколова З.П. Селькупы // Этническая история народов Севера. М.: Софт-Дизайн, 1982. С. 118-128.

97. Лскант П.А., Касаткин Л.Л., Клобуков Е.В. Краткий справочник по современному русскому языку. М.: Высшая школа, 1995. 382с.

98. Лукина Н.В., Кулемзин В.М. Новые данные по социальной организации восточных хантов // Из истории Сибири. Вып.21. Томск, 1976. С. 44-62.

99. Лукина Н.В. Формирование материальной культуры хантов. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1985. 364с.

100. Лукина Н.В. Об этнических связях васюганско-ваховских хантов // Материалы по этнографии Сибири: Сб.статей. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1972. С.60-68.

101. Лукина Н.В. Терминология родства хантов р.Агат // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1973. С. 168-170.

102. Лыткин В.И. К этимологии слов угры и югра // Этимология: Сб.науч.тр. М.: Наука, 1971. С.22-27.

103. Люблинская М.Д. Языковая ситуация на Таймыре // Языки Российской федерации и нового зарубежья: Статус и функции. М., 2000. С. 309-314.

104. Майтинская К.Е. Финно-угорские языки // Языки народов СССР: В 5 т. Т.З.М., 1966. С.5-21.

105. Малолетко A.M. Палеотопонимика. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1992.262с.

106. Малолетко A.M. Древние народы Сибири: Этнический состав по данным топонимики. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1999. 281 с.

107. Медникова Э.М. Значение слова и методы его описания. М.: Высшая школа, 1974. 202с.

108. Миллер Г.Ф. История Сибири. T.I. М.: Изд-во «Восточная литература» РАН, 1999. 630с.

109. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т.Н. М.: Изд-во «Восточная литература» РАН, 2000. 796с.

110. Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в 18 первой половине 19 века: Историко-этнографичеекий очерк. Новосибирск: Наука, 1975. 308с.

111. Мифологические сказки и исторические предания энцев / Записи, введение и комментарий Б.О.Долгих. М.: Просвещение, 1961.

112. Могильников В.А. Угры и самодийцы Западной Сибири // Финно-угры и балты в эпоху средневековья: Сб.статей. М.: Наука, 1987. С. 163-232.

113. Мойдапова J1.M. Ареалы финно-угорской этнонимики Урала // Вопросы топономастики. Вып. 1. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1962. С.22-32.

114. Морев Ю.А. Система вокализмов обского говора селькупсеого языка // Языки и топонимия Сибири: Сб.статей. Т.4. Томск: Изд-во Том.унта, 1971. С. 101-109.

115. Морев Ю.А. Сонорные согласные обского говора селькупского языка // Языки и топонимия Сибири: Сб.статей. Т.5. Томск: Изд-во Том.унта, 1972. С.98-103.

116. Морев Ю.А. Шумные согласные обского говора селькупского языка // Языки и топонимия Сибири: Сб.статей. Т.6. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1976. С.46-51.

117. Мурзаев Э.М. Очерки топонимики. М.: Наука, 1974. 316с.

118. Народы и языки Сибири: Ареальные исследования. Сб.статей. М.: Наука, 1978. 108с.

119. Народы Сибири: История и культура. Сб.статей. Новосибирск: Наука, 1997.348с.

120. Народы Сибири: Права и возможности. Новосибирск: Наука, 1997. 264с.

121. Непокупный А.П. Бапто-северославянские языкосвязи. Киев: Изд-во КГУ, 1976. 286с.

122. Никонов В.А. Имя и общество. М.: Наука, 1974. 278с.

123. Никонов В.Л. Ищем имя. М.: Сов.Россия, 1988. 125 с.

124. Никонов В.А. Личное имя социальный знак // Глазами этнографов: Сб.статей. М.: Наука, 1982. С. 27-51.

125. Новицкий Г. Краткие описания о народе остяцком. Новосибирск, 1941. 128с.

126. Ономастика и нормы: Сб.статей. М.: Наука, 1976. 253с.

127. Осипова О.А. Общие следы активной структуры имени в уральских и индоевропейских языках //Материалы IV международного конгресса фиино-угроведов. Т.2. М.: Наука, 1990. С.141-144.

128. Осипова О. А. Структура ненецких гидронимов на -лха II Происхождение аборигенов Сибири: Сб.статей. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1969. С.96-98.

129. Павловскаго. В. Вогулы // Ученыя записки императорскаго казанскаго университета. Годъ 1834. Книги шестая и седьмая. Приложение. Казань, 1907. 229с.

130. Папай Йожеф. Божество слова: Памяти Антала Регули. Сургут: Сев.дом, 1993. 56с.

131. Пархимович С.Г. Организация мироздания и мировой порядок в религиозно-мифологических представлениях обских угров (к вопросу об индоиранских и иранских заимствованиях) //Космос севера: Сб.статей. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1994. С.5-13.

132. Патрикеев Н.Б. Югра: вехи жизни. (Краеведческий очерк). Ханты-Мансийск: Сократ, 1995. 121с.

133. Пелих Г.И. Материалы по селькупскому шаманству // Этнография Северной Азии: Сб.статей. Новосибирск: Наука, 1980. С.6-14.

134. Пелих Г.И. Происхождение селькупов. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1972. 423с.

135. Пелих Г.И. Селькупы 17-го века: Очерки социально-экономической истории. Новосибирск: Наука, 1981. 421с.

136. Перспективы развития славянской ономастики: Сб.статей. М.: Наука, 1980. 396 с.

137. Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию. М.: Изд-во ЛН СССР, 1959. 382с.

138. Попов А.И. Названия народов СССР: Введение в этнонимику. JI.: Наука, 1973. 166с.

139. Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1984. 148с.

140. Поспелов Е.М. Топонимика и картография. М.: Мысль, 1971. 256с.

141. Потапов Л.П. Из истории ранних форм семьи и религиозных представлений (Обычай дарения убитого лебедя у хакасов) // Советская этнография. 1959. № 2. С. 18—30.

142. Потапов Л.П. Разложение родового строя у племен Северного Алтая. М.-Л.: Наука, 1935. 356 с.

143. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т.1-2. М.: Просвещение, 1985. 287 с.

144. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. 344с.

145. Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири: По материалам второй половины 19 начала 20 века. Сб.статей. Л.: Наука, 1981.284с.

146. Проблемы этнографии и социологии культуры: Тез.докл. Омск: ОмГУ, 1988. 127 с.

147. Происхождение аборигенов Сибири и их языков: Материалы всесоюзн. конф. 14-16 июня 1973 г. Томск: Том.гос.пед.ин-т, 1973. 236с.

148. Прокофьев Г.Н. Ненецкий (юрако-самоедский) язык // Языки и письменность народов Севера. М.-Л.: Наука, 1937. Ч. 1. С. 124-148.

149. Прокофьев Г.Н. Энецкий (енисейско-самоедский) диалект // Языки и письменность народов Севера. М.- Л.: Наука, 1937. Ч. 2. С.65-89.

150. Прокофьева Е.Д. Оленеводство тазовских селькупов // Материальная культура народов Сибири и Севера: Сб.статей. J1.: Наука, 1976. С. 173181.

151. Прокофьева Е.Д. Селькупы // Народы Сибири. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1956. С. 668-684.

152. Пуровский район: природа, население, хозяйство: Сб.статей. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1996. 134с.

153. Рогалев А.Ф. Этнонимия Белоруссии (на фоне этнической истории). Гомель, 1993. 294с.

154. Рогалев А.Ф. Этнические и географические названия как источник для изучения этноязыковой истории (на материале Беларуси). Автореф.дисс. . докт. филол.наук. Минск: Изд-во БГУ, 1996. 35с.

155. Розен М.Ф., Малолетко A.M. Географические термины Западной Сибири. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1986. 205с.

156. Ромбандеева Е.И. Мансийский язык // Языки народов СССР. Т.З. М.: Наука, 1966. С. 412-486.

157. Ромбандеева Е.И. Мифы народов манси (вогулов) // Ханты -Мансийский автономный округ: историко-культурная и социально-экономическая характеристика в аспекте создания региональной энциклопедии. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1997. С.61-63.

158. Русская ономастика и ономастика России. М.: Школа-Пресс, 1994. 248с.

159. Сагидуллин М.А. Тюркские этнонимы в русской топонимии юга Тюменской области: Дисс. . канд.филол.наук Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2002. 268 с.

160. Свешников З.Г. Переход родовой общины в соседскую у народов крайнего Севера Западной Сибири // Ученые записки: Сб.науч.тр. Вып. 3. Енисейск, 1959. С. 91-112.

161. Седельников Б.А. Семантическая классификация ненецких гидронимов п-ва Ямал // Происхождение аборигенов Сибири и ихязыков: Материалы всесоюзн. конф. Томск: Том.гос.пед.ин-т, 1969. С.21-24.

162. Селезнева Л.Б. Семантические особенности имени собственного // Вопросы языкознания и сибирской диалектологии: Сб.статей. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1977. С.80-84.

163. Семантика и категоризация: Сб.статей. М.: Наука, 1991. 168с.

164. Семенов В.А. О некоторых культурных компонентах в этногенезе финно-угров // Проблемы этногенетических исследований Европейского северо-востока. Томск: Изд-во Том.ун-та, 1982. С.32-41.

165. Симина Г.Я. Географические названия. По материалам письменных памятников и современной топонимики Пинежья. Л.: Наука, 1980. 110с.

166. Симченко Ю.Б. Терминология родства ненцев, энцев, нганасан и юкагиров // Социальная организация и культура народов Севера. М.: Наука, 1974. С. 270-291.

167. Системы личных имен у народов мира. М.: Наука, 1986. 382 с.

168. Скрибник Е.К., Ковган Е.В. Система причастных определительных конструкций в обско-угорских языках //Языки народов Сибири: Грамматические исследования.Сб.науч.тр. Новосибирск: Наука, 1991. С. 84-108.

169. Соколова З.П., Васильев В.И., Симченко Ю.Б., Этническая история народов Севера. М.: Наука, 1982. 269с.

170. Соколова З.П. Антропонимия обских угров как источник для изучения этнической истории // Этническая ономастика: Сб.науч.тр. М.: Наука, 1984. С. 78-81.

171. Соколова З.П. Вогулы. // Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.З. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С.274.

172. Соколова З.П. К вопросу о формировании этнографических и территориальных групп у обских угров // Этногегез и этническая история народов Севера. М.: Наука, 1975. С. 186-210.

173. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М.: Наука, 1972. 298с.

174. Соколова З.П. Легенды Вут-Ими: Путешествие по Оби и ее притокам к ханты и манси. Сургут: Сев.дом, 1993.76с.

175. Соколова З.П. Манси // Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.2. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С. 172-173.

176. Соколова З.П. Обские угры (ханты и манси) // Этническая история народов Севера. М.: Наука, 1982. С. 8-45.

177. Соколова З.П. О происхождении обско-угорских имен и фамилий // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М.: Наука, 1970. С. 268-278.

178. Соколова З.П. Остяки // Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.2. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С.323.

179. Соколова З.П. Социальная организация обских угров и селькупов // Общественный строй у народов Северной Сибири. М.: Наука, 1970. С.130-167.

180. Соколова З.П. Социальная организация хантов и манси в 18-19 веках: Проблемы фратрии и рода. М.: Наука, 1983. 325с.

181. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М.: Недра, 1977. 341с.

182. Соловар В.Н. Хантыйский язык // Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.З. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С.275.

183. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М.: Прогресс, 1990. 274с.

184. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М.: Наука, 1933.

185. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. 696с.

186. Справочник личных имен пародов РСФСР / , Под ред. А.В.Суперанской. М.: Рус.яз., 1989. 654с.

187. Стернип И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1979. 156с.

188. Суперанская А.В. Групповые обозначения людей в лексической системе языка // Имя нарицательное и собственное. М.: Наука, 1978. С. 59-84.

189. Суперанская А.В. Ономастическая стандартизация: Допустимость. Возможность. Ограничения // Восточно-славянская ономастика: Исследования и материалы. М.: Наука, 1979. С.35-42.

190. Суперанская А.В. Ономастические универсалии // Восточнославянская ономастика. М.: Наука, 1972. С.346-356.

191. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М.: Наука, 1973.366с.

192. Суперанская А.В. Структура имени собственного: Фонология и морфология. М.: Наука, 1969. 207с.

193. Суперанская А.В. Что такое топонимика / Отв.ред. Т.В.Степанов. М.: Наука, 1985. 177с.

194. Суперанская А.В., Суслова А.В. Современные русские фамилии / Отв.ред. Ф.П.Филин. М.: Наука, 1984. 176 с.

195. Теория и методика ономастических исследований. М.: Наука, 1986. 256с.

196. Тепляшина Т.И. К вопросу об этнониме Пор // Происхождение марийского народа. Йошкар-Ола, 1967. С.73-79.

197. Терешкин Н.И. Хантыйский язык // Языки народов СССР. Т.З. М.: Наука, 1966. С. 344-389.

198. Терещенко Н.М. Материалы и исследования по языку иенцев. M-J1.: Изд-во АН СССР, 1956. 282с.

199. Терещенко Н.М. Ненецкий язык // Языки народов СССР. Т.З. М.: Наука, 1966. С. 376-394.

200. Терещенко Н.М. Обоснование исконного родства языков самодийской группы // Происхождение аборигенов Сибири и их языков: Материалы всесоюзн. конф. 14-16 июня 1973 г. Томск: Том.гос.пед.ин-т, 1973. С. 8-11.

201. Терещенко Н.М. К вопросу о взаимодействии самодийских языков с языками других групп //Вопросы языкознания. 1957. №5. С. 16-18.

202. Терещенко Н.М. Самодийские языки // Младописьменные языки народов СССР. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1959. 326 с.

203. Терещенко Н.М. Самодийские языки //Языки народов СССР.Т.З. М.: Наука, 1966. С. 363-376.

204. Терещенко Н.М. Энецкий язык // Языки народов СССР. Т.З. М.: Наука, 1966. С. 438-456.

205. Торонцев И.С. Очерк русской ономасиологии. Л.: Наука, 1970. 156 с.

206. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М.: Изд-во Иностр.лит., 1960. 373 с.

207. Уфимцева А.А. Проблемы системной организации лексики. М.: Наука, 1970. 272 с.

208. Уфимцева А.И. Опыт изучения лексики как системы (на материале английского языка). М.: Изд-во АН СССР, 1962. 288с.

209. Федорова М.В. Славяне, мордва и анты: К вопросу о языковых связях. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1976. 86с.

210. Фомагина И.В. Традиционный календарь манси // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Центральной Азии. Иркутск, 1980. С. 32-34.

211. Фролов Н.К. Автохтонная топонимия Тюменского Севера как предмет изучения этнолингвистической культуры // Вестник ТюмГУ: История. Вып. 1. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1998. С. 165-174.

212. Фролов Н.К. Антропонимия Приворонежья XVII в.: Дисс. . канд.филол.наук. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1972. 356 с.

213. Фролов Н.К. Ареалы расселения западносибирских угров по данным топонимии //Материалы IV международного конгресса финно-угроведов.Т.2. М.: Наука, 1990. С. 208-211.

214. Фролов Н.К. К проблеме семантической адаптации в русском языке нерусской топонимии Тюменского Зауралья // Топонимия Урала и Севера Европейской части СССР. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1985. С.129-139.

215. Фролов Н.К. Лингвистический аспект семантизации ненецкой топонимии Тюменского Приполярья // Региональные аспекты лексикологии: Сб.статей. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1994. С. 36-41.

216. Фролов Н.К. Материалы к словарю селькупских заимствований в русской топонимии междуречья Пура и Таза // Русский язык в его взаимодействии с другими языками: Сб.статей. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1988. С.36-56.

217. Фролов Н.К. О заселении Тюменского Зауралья по данным татарской топонимии // Информация и языковой знак. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1979. С. 92-105.

218. Фролов Н.К. Русские топонимические заимствования из самодийско-угорских языков. Новосибирск: Наука, 1991. 95с.

219. Фролов Н.К. Русские топонимы в угро-самодийской языковой среде // Перспективы развития славянской ономастики: Сб.науч.тр. М.: Наука, 1980. С. 345-350.

220. Фролов Н.К.Селькупские географические названия // В краю селькупов. Екатеринбург: Урал-Пресс, 2000. С.97-109.

221. Фролов Н.К. Семантика и морфемика русской топонимии Тюменского Приобья. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1996. 160с.

222. Фролов Н.К. Стратиграфия автохтонной топонимии Нижнего Пообья. Красноярск, 1986. 218с.

223. Фролов Н.К. Эндемические географические апеллятивы в языках народов Тюменского Севера // Вестник ТГУ. 1999. № 4. С. 9 -15.

224. Фролов Н.К. Эволюция младописьменных языков в аспекте лингвоэтнической консолидации // Традиционное и новое в культуре народов России. Саранск, 1992. С. 126-128.

225. Фролов Н.К., Зенько А.П. Ханты // Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Т.З. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000. С.275.

226. Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. М.: Изд-во МГУ, 1979. 231с.

227. Хайду П. Уральские языки и народы. М.: Наука, 1985. 430с.

228. Хомич JI.B. Проблемы этногенеза и этнической истории ненцев. JL: Наука, 1976. 189с.

229. Хелимский Е.А. Древнейшие венгерско-самодийские языковые параллели. М.: Наука, 1982. 164с.

230. Хелимский Е.А. Селькупский язык // Языки мира: Уральские языки. М.: Наука, 1993. С. 412-465.

231. Цыпанов Е.А. Причастие в коми языке: история, семантика, дистрибуция. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1997. 210с.

232. Чеснов Я.В. Этнический образ // Этнознаковые функции культуры. М.: Наука, 1991. С. 58-85.

233. Чернецов В.Н. Вогульские сказки: Сборник фольклора народа манси (вогулов). JI.: Наука, 1935. 143с.

234. Чернецов В.Н. Мансийский язык // Языки и письменность народов Севера. М.-Л.: Наука, 1937. С. 83-99.

235. Черных С.Я. Этнонимные антропонимы марийцев // Материалы IV международного конгресса финно-угроведов. Т.2. М.: Наука, 1990.С.221-224.

236. Шадурский И. В. Тематическое изучение лексики // Методика изучения лексики. Минск: Изд-во БГУ, 1975. С. 19-27.

237. Шведова Н.Ю. Лексическая система и ее отражение в толковом словаре//Русистика сегодня: Сб.статей. М.: Наука, 1988. С. 152-166.

238. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над «Русским семантическим словарем» // Вопросы языкознания. 1999. №1.С. 3-16.

239. Шесталов Ю. Ханты, манси кто мы // Ханты-Мансийский автономный округ: с верой и надеждой - в третье тысячелетие. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2000. С. 93-107.

240. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.280 с.

241. Штернберг Л .Я. Культ орла у сибирских народов. Л., 1925.

242. Щерба Л.В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. I. Л.: Наука, 1958. 348 с.

243. Щетинин Л.М. О значении собственных имен // Вопросы изучения русского языка: Сб.статей. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост.гос.ун-та, 1964. С.54-60.

244. Щур Г.С. О типах лексических ассоциаций в языке // Семантическая структура слова. Сб науч. трудов. М.: Наука, 1971. С. 140-150.

245. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. 256 с.

246. Этническая ономастика. Сб.статей. М.: Наука, 1984. 192с.

247. Этнические процессы в современном мире. М.: Наука, 1987. 446с.

248. Этническое развитие народностей Севера в советский период. М.: Наука, 1987. 220с.

249. Этнография имен. Сб.статей. М.: Наука, 1971. 158с.

250. Этногенез и этническая история народов Севера: Сб.статей. М.: Наука, 1975. 264с.

251. Этнокультурные контакты народов Сибири. Сб.статей. J1.: Наука, 1984. 144с.

252. Этнокультурные процессы у пародов Сибири и Севера. Сб.статей. М.: Наука, 1985.206с.

253. Этнос и его подразделения. Сб.статей. 4.1. М.: Наука, 1992. 184с.

254. Языки народностей Севера: лексика, топонимика. Якутск, 1988. 79с.

255. Языки и письменность народов Севера: Языки и письменность самоедских и финно-угорских народов. 4.1.M.-J1.: Наука, 1937. 232с.1. Словари и энциклопедии

256. Баландин А.Н., Вахрушева М.П. Мансийско-русский словарь. JI.: Наука, 1958.226с.

257. Вербов Г.Д. Краткий ненецко-русский и русско-ненецкий словарь. Салехард: Ямальский окр.ком-т нового алфавита, 1937. 178 с.

258. Ириков С.И. Словарь селькупско-русский и русско-селькупский: Пособие для учащихся начальных школ. JI.: Наука, 1988. 221с.

259. Молданова С.П., Нёмысова Е.А., Ремезанова В.Н. Словарь хантыйско-русский и русско-хантыйский. JI.: Наука, 1983. 286с.

260. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: Наука, 1988. 188с.

261. Пырерка А.П., Терещенко Н.М. Русско-ненецкий словарь. М.: ГИС, 1948. 408 с.

262. Ромбандеева Е.И., Кузаков Е.А. Мапсийско-русский словарь. JI.: Наука, 1982. 360с.

263. Русский язык: Энциклопедия. М.: Высшая школа, 1997. 703с.

264. Селькупо-русский и русско-селькупский словарь. JI.: Наука, 1974. 380с.

265. Терешкин Н.И. Словарь восточно-хантыйских диалектов. JI.: Наука, 1981.542с.

266. Терещенко Н.М. Ненецко-русский словарь. М.: Наука, 1965. 186 с.

267. Терещенко Н.М. Русско-ненецкий словарь. JI.: Учпедгиз, 1946. 199с.

268. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Прогресс, 1986. 573 с.

269. Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа: В 3-х т. Ханты-Мансийск: Сократ, 2000.