автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Семантико-прагматические функции и стилистические возможности частиц в художественном тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантико-прагматические функции и стилистические возможности частиц в художественном тексте"

На правах рукописи

¿Г

БИРЮКОВА Оксана Анатольевна

СЕМАНТИКО-ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ И СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЧАСТИЦ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЗЫ С. ДОВЛАТОВА)

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Владивосток- 2007

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Института русского языка и литературы ГО У ВПО «Дальневосточный государственный университет»

Защита диссертации состоится 7 ноября 2007 г. в ¡6 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.056.04 при Дальневосточном государственном университете но адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 56, ауд. 422.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Дальневосточного государственного университета по адресу: г. Владивосток, ул. Мордовиевз, 12.

Научный руководитель; доктор филологических наук,

профессор Стародумова Елена Алексеевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Го родилова Людмила Михайловна

кандидат филологических наук, доцент Петрова Татьяна Ивановна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Челябинский

государственный педагогический университет»

Ученый секретарь диссертационного совета

Автореферат разослан « 7 » октября 2007 г.

Е. А. Первушина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная диссертационная работа входит в круг исследований, посвященных популярному объекту современной лингвистики - частицам Несмотря на то, что многое о разных представителях этого класса слов уже известно (разработаны принципы изучения семантики частиц, сформировано представление о многоплановом функционировании частиц, осмыслены и систематизированы подходы к изучению и описанию как отдельных слов, так и разрядов и класса в целом, созданы классификации, а имеющиеся достижения применены в лексикографии), лингвисты продолжают находить неизученные стороны у этого объекта Так, частицы рассматриваются как важнейшие метатекстовые показатели, как средства выражения адресованное™ или категории некатегоричности и т.п. Вместе с тем все более четко начинает просматриваться тяготение исследований к аспекту, который в широком смысле можно назвать стилистическим даны общие оценки функционирования частиц в кодифицированном литературном языке и разговорной речи, появляются работы о частицах в диалектной речи, в текстах определенной жанровой принадлежности (например, в рекламных), в научном стиле, а также исследования, проведенные на материале художественных текстов отдельных авторов

В русле этого направления находится и данная работа, построенная на материале художественных произведений С Довлатова, написанных в 70-80-е годы XX века в советский и эмигрантский период жизни писателя Анализ языка его произведений позволяет считать частицы единицами, входящими в систему средств идиостиля писателя - именно такая оценка дается стилистическим возможностям частиц.

Перечисленные обстоятельства свидетельствуют об актуальности выбранной темы и направления исследования, ориентированных на проблемы отбора языковых средств и изучение феномена идиостиля

Диапазон определений прозы С Довлатова широк (изучению его творчества посвятили страницы своих публикаций писатели и литературоведы В Топоров, И. Сухих, И Серман, А Генис, П Вайль, Е Тудоровская, И Пруссакова, 3 Абдул-лаева, Н Анастасьев, В Кривулин, И Ефимов, А. Карпов, С Каледин, М Нехорошее, М Липовецкий, Е Курганов и др.) анекдот, микроновелла, микроабсурд, новелла, рассказ, повесть Виктор Кривулин видит в творчестве С Довлатова жанр «большого анекдота», Джерси Косински определяет жанр довлатовских произведений как «мини-сагу о современной русской душе», Петр Вайль и Александр Генис -как «автопортрет», Джон Глэд - как «исповедь» Жанровая типология творчества С Довлатова исследуется и Н И Великой, рассматривающей произведения этого писателя как «особую авторскую прозу», изображающую главным образом жизненные парадоксы, нелепость событий, несуразность поведения человека.

По общему признанию исследователей творчества С Довлатова, писатель любил людей, которых изображал и к которым адресовался, сочувственно относился к тому, что в жизнь их так часто вторгаются нелепости, порожденные самой действительностью Отражалась эта всеобщая нелепость бытия прежде всего в сфере языка, стиля

Материалом для исследования послужили извлечения из художественных

текстов

С Довлатова, отличающихся «частицеобильностью» По подсчетам, на 1818 страницах полного собрания сочинений этого автора имеется более 25 тысяч частиц Из них на долю частиц «даже», «именно», «какой-то» и «как раз» приходится в среднем одна (1) на двадцать четыре (24) другие частицы. «Даже» встречается в среднем через каждые 130 слов текста она употреблена более 450 раз Не уступает ей по частотности и частица «какой-то» Зафиксировано также более ста случаев употребления частицы «именно» и 43 случая употребления «как раз»

Объектом исследования являются частицы «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», наиболее частотные на страницах художественной прозы С. Довлатова

Предмет исследования составляют семантические и прагматические свойства этих частиц, их возможности в рамках идиостиля С Довлатова

Цель исследования — определить особенности семантико-прагматического функционирования частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», их стилистические возможности в художественном тексте Осуществление поставленной цели предполагало решение следующих задач:

1 Произвести наблюдения над использованием частиц в текстах произведений С Довлатова и отметить самые распространенные частицы

2 Описать по возможности полно их значения и особенности употребления.

3 На основе проведенного описания выделить значения, наиболее характерные для языка произведений С Довлатова.

4 Выявить возможности частиц в рамках индивидуального стиля С Довлатова

Методы исследования. Основной используемый в работе метод - традиционный описательный непосредственное наблюдение над употреблением частиц в различных контекстах Кроме того, использовался метод сопоставлений сопоставление различных употреблений одной или нескольких единиц, обобщение результатов наблюдения и сопоставления, метод интроспективно-индуктивный (от наблюдения над фактами к выведению закономерностей)

Научная новизна исследования Описание частиц «даже», «именно», «какой-то» и «как раз» проводилось на основе самостоятельно выработанного подхода отдельно рассматривались субъективная и объективная части семантики частиц. Впервые для описания конкретных частиц был использован термин «объективная часть семантики частиц» Дано подробное описание местоименной частицы «какой-то», ее семантико-прагматических и функциональных свойств, дополнены и уточнены сведения о семантико-прагматических свойствах частиц «даже», «именно» и «как раз» Изучены возможности частиц в создании индивидуального стиля художественных произведений С Довлатова

Теоретическая значимость исследования заключается в дальнейшей разработке принципа «пословного» разноаспектного изучения частиц, в обосновании разграничения субъективного и объективного начала в их семантике, в разработке стилистического аспекта изучения частиц Результаты исследования могут найти

применение при дальнейшем изучении класса частиц, при рассмотрении особенностей функционирования отдельных представителей этого класса в художественном тексте, а также при изучении стилистических возможностей групп частиц

Практическая значимость исследования Результаты исследования можно использовать в практике преподавания дисциплин лингвистического цикла (синтаксис текста, стилистика, лингвистический анализ текста), в спецсеминарах и спецкурсах, в научно-исследовательской работе по изучению идиостиля

Апробация. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры современного русского языка ДВГУ, на заседании аспирантского объединения, на методическом семинаре кафедры русского языка УГПИ. Отдельные положения работы были отражены в докладах на научно-методических конференциях по проблемам славянской культуры и цивилизации в г. Уссурийске (УГПИ, 2004, 2006, 2007), в докладе на региональной научной конференции «Актуальные проблемы современной и исторической русистики» в г Хабаровске (ХГПУ, 2006)

Положения, выносимые на защиту:

1 Частицы «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», являющиеся самыми частотными в текстах художественных произведений С Довлатова, обладают индивидуальными лексическими значениями, сочетаемостными и функциональными возможностями

2 Преобладание частиц «даже», «именно» и «какой-то» в художественных текстах С Довлатова обусловлено семантико-прагматическим аспектом их функционирования, т.е. способностью частиц давать оценку совместимости содержания высказывания с действительностью и оценку содержания высказывания по отношению к норме, с функцией воздействия на адресата

3 Данные частицы демонстрируют возможности соотнесения смысла конкретного художественного текста (его фрагмента) с константами индивидуально-авторского мировидения (пониманием смысла жизни, взаимоотношения человека с родной культурой, людьми, собою и пр.) Именно на основе такого функционирования выявляются их стилистические возможности, что позволяет считать частицы специфическими языковыми средствами, участвующими в создании идиостиля С Довлатова

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка литературы, включающего более двухсот наименований 1 глава -«Особенности семантико-прагматического функционирования частиц в прозе С Довлатова» - имеет теоретико-исследовательский характер, в ней рассматривается ряд вопросов, определяющих направление исследования, принципы изучения и описания частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», а также пословное описание этих частиц Во 2 главе - «Стилистические возможности частиц» - рассматриваются направления изучения частиц в стилистическом аспекте, современные подходы к анализу идиостиля писателя и приведены результаты анализа стилистических возможностей частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то» в текстах С Довлатова В Заключении содержится обобщенное представление основных результатов исследования, а также намечаются перспективы дальнейшего изучения частиц в семантико-прагматическом и стилистическом аспекте

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность темы, сформулированы цели и задачи исследования, охарактеризована научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, представлены положения, выносимые на защиту

В Главе 1 рассматриваются теоретические подходы к исследованию, собственно исследовательскую часть составляет подробное описание (в соответствии с избранной «схемой») семантико-прагматического функционирования частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», наиболее частотных в текстах С Довлатова

В п. 1. Главы 1 сделан обзор специальных работ, посвященных изучению и описанию семантики частиц

Из широкого круга проблем, возникающих при изучении частиц, могут быть выделены общие во-первых, это проблема установления границ класса (парадигматическое отграничение собственно частиц от генетически или функционально соотносимых с ними единиц, определение статуса неодноэлементных образований, отнесение частиц к слову и к морфеме), во-вторых, проблема классификации частиц, в-третьих, вопрос об особенностях функционирования разных частиц в различных формах, стилях и типах речи,

В настоящее время не является актуальным вопрос о том, имеют ли частицы свое значение и какой оно природы - собственно лексической или грамматической По признанию большинства исследователей, частицы обладают значением, и каждая из них - индивидуальным, словарным, «лексическим» В то же время существует и другое мнение, согласно которому значением частицы является грамматическое отношение, выражаемое ею в предложении, в конструкции или в более широком контексте

Авторы современных описаний исходят из того, что каждая частица имеет свое индивидуальное значение, связанное с выражением «субъективного» (семантический аспект) и свой функциональный потенциал, спектр действия которого распространяется на несколько уровней языковой реализации- уровень высказывания, уровень текста, уровень синтаксической конструкции (функциональный аспект)

В функциональном аспекте рассматриваются не только семантика частиц, но и их прагматические особенности, ведь существование многих частиц связано прежде всего с выполнением ими определенных коммуникативных назначений (функций) в составе высказывания

Близость семантического и прагматического подходов к описанию частиц настолько несомненна, что большинство лингвистов (среди них А. Вежбицкая, М В Ляпон, Е В Падучева) не считает оправданным отграничение одного от другого Как показывают многочисленные исследования, разные частицы обладают разными возможностями в выражении «субъективного» В меньшей мере ими обладают так называемые «логические слова» «тоже», «также», «только», «не» и др Другие частицы способны передавать различные субъективно-модальные значения, и логический анализ оказывается непригодным для определения и описания их се-

6

мантики Таковы частицы и подобные им единицы «даже», «-то», «всего», «целый», «самый», «какой-то», «что-то вроде», «уже», «еще»

Многие авторы (в их числе Н Ю. Шведова, Т М Николаева, Г Е Крейд-лин, Е А Стародумова, К Э Штайн) обращают внимание на то, что анализируемые ими единицы способны выражать и позицию говорящего по отношению к какому-либо объекту или ситуации, и определенную часть объективной информации

Обобщая результаты исследований 70-80-х гг, И М Кобозева в своей обзорной работе пред лагает для каждой частицы выделять субъективные и объективные типы значений, формирующие ее семантику (Кобозева И М Проблемы описания частиц в исследованиях 80-х годов // Прагматика и семантика. Сборник научно-аналитических обзоров -М., 1991 )

В п. 2. Главы 1 дается представление о субъективной части семантики частиц через обращение к категорийным полям оценки и нормы

В лингвистических работах оценка дефинируется как социально устоявшееся и закрепленное в семантике языковых единиц положительное или отрицательное, эксплицитное или имплицитное отношение субъекта (лица, лиц, коллектива) к объектам действительности, как компонент, который можно выделить в сложном взаимодействии субъекта оценки и ее объекта.

Норма понимается как «порядок», соответствовать норме значит «быть как все» и «как всегда» Нормы могут быть общепринятыми или индивидуальными, отражающими вкусы и мнения субъектов.

Н Д Арутюнова утверждает, что роль оценки состоит в том, чтобы соотнести предметы и события с идеализированной, т е нормативной, картиной мира, а ее пафос заключен в отделении нормы от аномалий (Арутюнова Н. Д Типы языковых значений Оценка Событие. Факт. - М , 1988 )

Рассматривая возможности частиц при выражении отношения говорящего к сообщаемому, исследователи допускают оценку в терминах совместимости с действительностью (возможности, вероятности, сомнительности, бесспорности и т п.), оценку в терминах «хорошо»/«плохо», «желательно»/«нежелательно», оценку совместимости с целями некоторой деятельности, а также оценку в терминах соответствия норме, которая может иметь алетическую, деонтическую и аксиологическую природу

В п. 3. Главы \ дается представление об объективной части семантики

частиц

В дополнительной информации, формирующей объективную часть семантики частиц, различаются пласты, связывающие высказывания с частицами 1) со знаниями, на фоне которых оценивается сообщаемое, 2) с системой «возможных» ситуаций, 3) с реализовавшимися «другими» ситуациями

1. Для адекватного восприятия текста необходимо наличие фоновых знаний, которые рассматриваются как информационный фонд, единый для говорящего и слушающего, для порождающего текст (автора) и интерпретирующего его (читателя)

Фоновые знания могут быть определенным образом классифицированы Так, В Я Шабес различает следующие типы фоновых знаний а) социальные, т е

7

те, что известны всем участникам речевого акта еще до начала сообщения, б) индивидуальные,, т.е те, что известны только двум участникам диалога до начала их общения, в) коллективные, т е известные членам определённого коллектива, связанным профессией, социальными отношениями и др. (Шабес В Я Событие и текст. -М, 1989)

И М Кобозева говорит о различении тезаурусных и ситуативных знаний Тезаурусные знания - это знания о типичных свойствах конкретных объектов и классов объектов внешнего мира и о стандартной степени проявления присущих объектам свойств Ситуативные знания - это знания, извлекаемые из текущей ситуации общения

Как считает Н. С Валгина, фоновые знания можно квалифицировать и с другой стороны, со стороны их содержания житейские, донаучные, научные, литературно-художественные (Валгина Н С Теория текста: Учебное пособие - М, 2003 -С 16)

2 Связь с системой возможных ситуаций осуществляется путем отсылки к множеству объектов/ситуаций, по отношению к которому рассматривается упоминаемый объект/ситуация К словам, обладающим указанным свойством, причисляются частицы «а», «тоже», «даже», «и», «хоть», «именно» и «как раз» (Ю Д Апресян, Г Е Крейдлин, П. Б Паршин, И М Кобозева)

Для возникновения дополнительной ситуации частицы, во-первых, должны относиться к компоненту внутри основной ситуации, а не ко всей ситуации в целом, во-вторых, в высказывании не должна имплицироваться норма (объективная), т к «норма уже как бы есть фактически имплицированная ситуация»; в-третьих, дополнительные ситуации не могут имплицироваться частицами неопределенности; в-четвертых, имя при частице должно представлять собой член некоторого альтернативного множества, включающего в себя хотя бы два компонента X и не-Х Ср Даже дети поняли это правило - Еще дети поняли это правило - И дети поняли это правило (Другие поняли это правило, Не только дети поняли это правило), Только дети поняли это правило - Одни дети поняли это правило - Дети-то поняли это правило (Другие не поняли это правило), Она; только крикнула на него тогда (Не подняла на него руку); Он уже спит (Раньше не спал)

3 Связь с реализовавшимися другими ситуациями Сближение двух ситуаций, осуществляемое при помощи частиц, может быть интерпретировано так

1) Ситуации сопоставляются по их временному протеканию. Здесь описание одной ситуации конкретизируется через описание времени другой ситуации-Еще не успели подставить лесенку, как я выпрыгнул, Уже солнце начинало прятаться за снеговой хребет, когда я въехал в Койшаурскую долину',

2) Ситуации противопоставляются друг другу Еще в полях белеет снег, а воды уж весной шумят, Журча, еще бежит за мельницу ручей, но пруд уже застыл, Ты больно скор, тут надобно решенье — Да ведь горит у нас.

1 Все примеры, приведенные впЗ Главы 1, принадлежат! М.Николаевой

8

3) Ситуации связываются посредством частиц отношениями причинности Зачем я ему служу? Ведь и отец мой ему служил, и дедушка служил его батюшке, Ну, пой еще, еще сильнее терзайся приступом тоски Давно же меж тобой и ею легли разлучные пески,

4) Ситуации связываются отношениями результативности Например Немного царапнули, а он и размяк, Надоели они мне очень вчера Я и убежал от них квартиру нанять, Люди поднимаются выше и выше Вот они переваливают хребет

В п. 4. Главы 1 содержится описание частицы «даже», отличающейся сложной и разветвленной семантикой: в первую очередь рассматривается субъективная часть ее семантики (выражение отношения говорящего к сообщаемому через оценку по отношению к норме) и типы контекстов, в которых проявляется семантика частицы («минимальный» и «максимальный»), затем - объективная часть (связь с фоном, связь с реализовавшимися ситуациями, связь с возможными ситуациями)

В минимальном контексте («синтаксический отрезок, в основе которого есть одна пропозиция» - Е А Стародумова) у частицы обнаруживаются дополнительные (по отношению к основному) оценочные возможности находясь при субъекте ситуации, она определенным образом квалифицирует только его, и, находясь при другом компоненте, частица распространяет характеристику и на этот компонент, и на субъект ситуации.

В максимальном контексте («отрезок текста, в пределах которого есть соотношение двух пропозиций, устанавливаемое частицей» - Е А Стародумова) у частицы проявляется важнейшая текстовая функция - выражение смысловых отношений, предопределенных ее значением (градационных, градационно-уточнительных, степени, уступки)

Участие частицы в организации связного текста предопределяется и наличием у нее особенной, «отсылочной», функции- соотнесением содержания конкретного высказывания с содержательной информацией вне этого высказывания

В п. 5. Главы 1 содержится описание частицы «именно», отвечающее той же «схеме», по которой описывалась частица «даже»

Значение «именно» реализуется прежде всего в минимальном контексте Как правило, частица акцентирует непредикативный, но имеющий непосредственное отношение к предикату, компонент «Именно» квалифицирует это отношение как утверждение предикативного признака Особенно ярко значение утверждения проявляется в максимальном контексте, при соотношении двух пропозиций В таких условиях частица осуществляет важную для любого текста связующую функцию она соотносит определенный компонент высказывания с другим, находящимся за пределами этого высказывания, утверждая их тождество Ср Вот уже три года я собираюсь издать мою лагерную книжку И все три года - как можно быстрее Более того, именно «Зону» мне следовало напечатать ранее всего остального Ведь с этого началось мое злополучное писательство (Зона 2 7) Частица акцентирует компонент, называющий предмет, уже упомянутый ранее (лагерную книжку -«Зону»)

Связующе-отсылочные возможности «именно» позволяют ей соотносить ситуацию, содержащуюся в самом высказывании с частицей, с системой «возможных» ситуаций, с реализовавшимися «другими» ситуациями, со знаниями, на фоне которых оценивается содержание высказывания

П. 6. Главы 1 содержит описание частицы «как раз» Сначала рассматривается субъективная часть семантики частицы и типы контекстов, в которых реализуется значение частицы Затем рассматривается объективная часть семантики частицы - отсылочные и связующие возможности «как раз»

Значение частицы «как раз» определяется как «своевременность признака или его совпадение с чем-либо» Семантическим стержнем этого значения является оценка признака, предмета как точно соответствующего «какой-то» норме

В текстах С Довлатова значение соответствия норме, присущее «как раз», проявляется по-разному В минимальном контексте реализуется указание на оптимальность признака, когда в значении маркируемого компонента есть указание на оптимальность, а «как раз» дополнительно подчеркивает это значение, актуализирует его Например: Я спросил «Как Левушка на этом фоне7» - «А-а Прекрасно У него как раз все замечательно И с Рафой отношения прекрасные И с попугаем, когда тот в хорошем настроении » (Иностранка 3 256)

В минимальном же контексте при отнесенности «как раз» к обстоятельству времени или места проявляется и указание на точное соответствие действий (ситуаций) по их отношению ко времени или пространству Например «Покажите ногу доктору, - сказал ей Шустер, - тут как раз за углом городская больница» (Иностранка 3 219)

В максимальном контексте проявляется указание на противоположность, несоответствие истинного признака другому В таких случаях говорящий указывает, что выделяемый неожиданный признак является истинным, и подчеркивает противоположность его другому признаку, который ошибочно допускается (или может допускаться) «Неверная», ошибочно допускаемая информация обязательно содержится в предтексте Например. Тася спросила «Я аморальная, да? Это плохо7» -«Нет, - говорю, - что ты' Это как раз хорошо'» (Филиал 4 65)

Особый интерес вызывают случаи, когда частица «как раз» осуществляет связь с неким вербально невыраженным «знанием», которое участвует в формировании общего смысла текста В такой ситуации для полного понимания текста необходим «широкий культурный контекст», он и создает общий фонд знаний для пишущего и читающего (см раздел «Объективная часть семантики частицы») П. 7. Главы 1 содержит описание местоименной частицы «какой-то» В сочетаниях с существительными конкретной и отвлеченной семантики, именами собственными, с качественными прилагательными и количественно-именными сочетаниями у частицы «какой-то» отмечаются два значения значение неясности, приблизительности выражения и выражение отрицательного отношения к объекту оценки

В довлатовских текстах второе значение частицы чаще всего проявляется в ситуации непосредственного живого общения, т е в диалоге В авторской (монологической) речи у «какой-то» преобладает значение неясности, приблизительности

выражения. Очевидно, это связано с тем, что автор избегает быть резким и категоричным по отношению к объекту оценки, чтобы не шокировать читателя Ср в диалоге «Я был в Америке, Израиле, объездил всю Европу А в Россию не поеду Там шахматы, балет и "черный ворон" Ты любишь шахматы ?» - «Не очень» - «А балет?» - «Я в нем мало разбираюсь» - «Это какая-то чепуха с привидениями». -сказал мой дядя (Наши 2 303) В данном случае употребление «какой-то» связано с демонстрацией пренебрежения, выразителем которого является собеседник рассказчика Ср в авторском монологе- После отъезда жены и дочки события развивались в ускоренном темпе < > Меня отовсюду выгнали Лишили последних заработков Я все больше и больше пил _/ Затем — какие-то странные побои в милиции (Я бы воспринял их метафизически, не повторись они дважды ) Неделя в Каляевской тюрьме И наконец - ОВИР, таможня, венские сосиски (Наши 2 379) В этом случае говорящий не сомневается в реальности описываемой ситуации, но не понимает ее причин и как бы извиняется за ситуацию

П. 8. Главы 1 содержит Выводы по главе Некоторые из них приведены

ниже

1 В разных формах речевой деятельности, представленной на страницах «частицеобильной» прозы С Довлатова, самыми частотными оказываются частицы «даже», «именно», «какой-то» и «как раз». Каждая из частиц описана следующим образом рассмотрена субъективная часть семантики частицы (выражение отношения говорящего) и типы контекстов, в которых реализуется эта семантика, рассмотрена объективная часть семантики частицы (связь с другими реализовавшимися в тексте ситуациями, с возможными ситуациями и фоновыми знаниями).

2 Субъективная часть семантики частицы «даже» включает в себя выражение личности говорящего, его настроений, отношение говорящего к той картине мира, которую он, как предполагается, разделяет со слушающим (оценка по отношению к норме), а также дополнительные характеристики участников ситуации

3 Сущность значения частицы «именно» (значения утверждения) чисто оценочная - выражение стремления говорящего определить какой-то факт как единственно истинный или единственно важный

В целом и объективная часть семантики обеих частиц носит схожий характер. В информации, вводимой с помощью этих частиц, различаются пласты, связывающие высказывания со знаниями, на фоне которых оценивается сообщаемое (те-заурусные, тривиальные, социальные), с системой возможных ситуаций (отсылка к «множеству»), с реализовавшимися другими ситуациями (сближение ситуаций на основе противопоставления, уступительности, причинно-следственной). Особенно актуальной для частицы «именно» является способность соотнесения высказывания, в составе которого она находится, с широким социокультурным контекстом

4 Семантически частица «как раз» очень близка к «даже», поскольку стержнем ее значения, как и значения «даже», является оценка соответствия содержания высказывания по отношению к норме.

Объективная часть семантики частицы «как раз» представляет особый интерес. Вводя дополнительную информацию объективного характера, частица тем

самым «намекает» на тесную связь содержания данного высказывания с ближайшим и более широким контекстным окружением

5 У частицы «какой-то» отмечаются два значения, значение неясности, приблизительности выражения и выражение отрицательного отношения к объекту оценки Эти значения сформированы двумя видами оценки 1) оценкой по отношению к норме (ситуативное и актантное несоответствие прескрипционной норме) и 2) оценкой совместимости с действительностью (недоопределенность в описании ситуаций, состояний и явлений, вызванная сомнением и неуверенностью в достоверности знания)

Объективная часть семантики частицы «какой-то» - это соотнесение с фоновым компонентом и осуществление семантической связи с другими ситуациями

6 По словам Р Ратмайр, обобщенная семантическая функция частиц -«служить мостиком между высказанным и подразумеваемым» Именно поэтому оценочные, характеризующие и связующе-отсылочные свойства частиц так широко используются С Довлатовым, автором, которого многие критики и коллеги-писатели справедливо называют «гениальным стилистом», «мастером подтекста» и «ловцом ускользающих смыслов»

Вообще же связующие и отсылочные свойства частиц оказываются интереснейшим предметом изучения, потому что позволяют анализировать язык произведений через призму языковой личности, картины мира, ментальное™ и социально-культурного пространства

В Главе 2 - «Стилистические возможности частиц» - рассматриваются направления изучения частиц в стилистическом аспекте, обосновывается перспективность нового направления изучения частиц изучение возможностей частиц в художественном тексте, представлены современные подходы к изучению стиля творца художественного текста и предприняты попытки исследования стилеобразующих свойств частиц в прозе С Довлатова.

В п. 1. Главы 2 представлены определенные направления изучения частиц в стилистическом аспекте, сложившиеся на основе следующих противопоставлений 1. Разговорная речь - кодифицированный литературный язык, 2 Диалогическая речь - монологическая речь, 3 В монологической письменной речи - разные функциональные стили и типы речи

Поскольку функционирование частиц связано с широким спектром лингвистических явлений, группирующихся вокруг понятия «стилистика», данные направления не позволяют охватить весь круг явлений, характеризующих стилистические возможности частиц При описании их стилистики необходимо учитывать также и особенности индивидуального авторского стиля

Очевидно, что к трем указанным направлениям изучения частиц в стилистическом аспекте необходимо добавить еще одно изучение стилистических возможностей частиц в художественном тексте

В п.2. Главы 2 представлены современные подходы к изучению индивидуального стиля автора художественного текста.

Об индивидуальном стиле автора как основной категории стилистики художественной литературы своего времени еще в 1963 г писал академик В В. Ви-

ноградов (Виноградов В В Стилистика. Теория поэтической речи Поэтика - М , 1963.) По мнению ученого, проблема индивидуального стиля писателя связана с выделением того стилистического ядра, той системы средств выражения, которая неизменно присутствует в произведениях этого автора, хотя бы в пределах отдельного периода его творчества

В отношении задачи выяснения внутреннего единства стилистических средств литературного произведения, а шире и творчества писателя в целом, особенно значительной В. В. Виноградов считает проблему речевой структуры образа автора Ср. «Образ автора — это та цементирующая сила, которая связывает все стилевые средства в цельную словесно-художественную систему Образ автора -это внутренний стержень, вокруг которого группируется вся стилистическая система произведения» (С 92)

Данная проблема активно разрабатывается современным направлением стилистики - коммуникативной стилистикой художественного текста (Н С Бо-лотнова и др)

Деятельностный подход в рамках коммуникативной стилистики текста связан с рассмотрением текста как продукта коммуникативной деятельности автора и читателя с учетом специфики их языковых личностей, сферы общения, целей и задач, жанрово-стилевых и других особенностей текста Этот подход основан на результатах исследований языковой личности, принадлежащих Ю Н Караулову (Караулов Ю Н Русский язык и языковая личность - М., 1987.)

Языковая личность, по Ю Н Караулову, имеет трехуровневую структуру уровень вербально-семантический, или лексикон личности, понимаемый широко и включающий фонд грамматических знаний личности, уровень лингво-когнитивный, представленный тезаурусом личности, в котором запечатлен «образ мира», или система знаний о мире, уровень мотивационный, или уровень деятельностно-коммуникативных потребностей, отражающий прагматикой личности, т е. систему ее целей, мотивов, установок и интенциональностей (например, досады, возмущения, подобострастия, удивления) Связь и взаимодействие уровней в структуре языковой личности осуществляется на основе экстралингвистической информации.

Исследования Ю Н Караулова наполнили понятие индивидуального стиля (идиостиля) новым, более широким по объему содержанием сравнительно с традиционным (Ср * «Совокупность доминирующих отличительных свойств речи индивида, проявляющихся в употреблении языковых единиц - как в качественном, так и в количественном отношениях - в рамках данного функционального стиля, жанра, текстовой категории и т п » - М П Котюрова)

В новой интерпретации идиостиль - это многоаспектное понятие, способное интегрировать разные особенности (национальные, индивидуально-психологические, нравственно-этические) языковой личности автора В нем проявляется мировоззрение человека и его знание о мире (концептуальная картина мира и тезаурус), общая и языковая культура в их текстовом воплощении. Идиостиль, таким образом, - это стиль личности во всем многообразии ее многоуровневых текстовых проявлений (в структуре, семантике и прагматике текста)

При коммуникативно-деятельиостном подходе к тексту становится актуальным изучение средств и способов регулятивности, те приемов организации текстовых микроструктур, стимулирующих речемыслительную деятельность адресата Средства и способы регулятивности являются важным показателем идиостиля автора и основным ключом к постижению глубинного смысла текста и его коммуникативного эффекта

На уровне макроструктуры текста выделяются способы регулятивности, т е приемы организации текстовых микроструктур, регулирующих процесс восприятия на основе соотнесенности с целевой программой текста и спецификой канала связи с адресатом

На уровне элементов текста выделяются регулятивные средства По объему, структуре, значимости и смыслу они могут быть нетождественны единицам узуса, т.к это порождение конкретной текстовой системы, отражающей авторское мировидение, его творческий замысел.

В аспекте идиостиля важно, какие средства регулятивности доминируют в творчестве данного автора На современном этапе развития стилистики художественного текста более изученными оказались лексические регулятивные средства -информемы (регулятивные единицы информативно-смыслового уровня художественного текста). Но особенно важным и перспективным для изучения идиостиля ученым видится изучение прагмем - регулятивных единиц прагматического уровня художественного текста

По мнению Н С Болотновой, «накопление» средств регулятивности стимулирует формирование микросмыслов разного уровня обобщения и общий смысл текста В А Лукин считает, что регулярный повтор тех или иных языковых явлений в определенных условиях есть необходимая предпосылка для предположения об их неслучайном характере. Этот автор убежден, что повторяемость знаковых единиц текста (морфем, слов, предложений) в конечном счете служит для повтора некоторого содержания, которое может составлять тему отдельного абзаца, сверхфразового единства и даже целого текста.

По общему мнению приверженцев нового направления в стилистике, анализ особенностей регулятивной стратегии автора является крайне важным для изучения его идиостиля

В п. 3. Главы 2 обсуждается роль частиц в создании идиостиля С Довла-

това

Среди других слов, имеющихся в довлатовских текстах, на долю частиц приходится в среднем одно (1) на пятнадцать-двадцать (15-20) словоупотреблений При этом количество частиц закономерно возрастает в диалогах и уменьшается в монологической речи

В целом состав частиц, присутствующих в этих текстах, отличается некоторым своеобразием Очень заметны в них частицы нейтральной окрашенности, так называемые «межстилевые», - «даже», «именно», «довольно», «действительно», «абсолютно», «определенно», «лишь», «только», «же», «уже», «еще», «почти» и др Эти слова органично вплетены в ткань авторских монологов и реминисценций Но и разговорные частицы - «какой-то», «ну», «ну и», «вот», «уж», «прямо», «просто»,

14

«чуть ли не», «вроде бы», «вроде бы не», «куда», «как раз», «-ка», «вот именно» и др - составляют достаточно большую и разнообразную группу слов Естественной средой обитания для таких частиц в прозе С Довлатова служит диалогическая речь, а также внутренняя речь автора и персонажей

Чаще других в довлатовских текстах присутствуют частицы «даже», «именно», «какой-то», «как раз». Исследование показало, что у этих частиц в тексте особая роль, и обусловлена она семантико-прагматическим аспектом их функционирования, предполагающим, с одной стороны, регулирование авторского восприятия реальности (оценочные свойства частиц), с другой - восприятие читателем этой реальности в заданном автором ориентире (метатекстовые свойства частиц) Оценочные свойства частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то». При определении категориальной семантики частиц в современных описаниях обычно подчеркивается связь частиц с модальным планом высказывания Тем самым предполагается, что сущность семантики частиц как раз и составляют субъективно-модальные значения, оценка говорящим содержания высказывания или какой-то его части.

Исследователи С Е. Никитина, Н. В. Васильева, А. А Ивин, Е В Вольф единодушны в том, что средство, содержащее оценку говорящего, всегда сигнализирует об отклонении от нормы Лингвистическое содержание этого понятия отображено в теории нормы, разработанной Т. М. Николаевой (Николаева Т M Функции частиц в высказывании - M , 1985 ). По мнению автора, «нормативный» содержательный план состоит из трех «этажей» объективной нормы, прескрипции и оценки, т.е в состав понятия «норма» входят три субкатегории 1 Объективная реальность (алетические факты), 2 Прескрипционные установки (деонтологические факты), 3 Оценочный момент (аксиологический компонент)

Соотнося содержание высказывания с нормой, частицы фиксируют, во-первых, соответствие норме через демонстрацию неизбежности нормативно происходящих событий, в опоре на эту неизбежность (алетическая и прескрипционная неизбежность), во-вторых, несоблюдение нормы, отступление от нее, фиксирование крайности на нормативной оси (алетическое и прескрипционное несоблюдение), в-третьих, несоответствие норме, аномальность - антинорму (алетическое, прескрипционное и оценочное несоответствие).

При соотнесении содержания высказывания с объективной нормой частица «даже» может сигнализировать о любом пренебрежении нормативными ограничениями, те. о нарушении объективной нормы в виде алетического (объективного) несоблюдения или алетического несоответствия. Например Я наблюдал, как мимо проносится состав Мне удалось разглядеть голубые занавески, термос, лампу Мужчину с папиросой Я даже заметил, что он в пижаме (Зона 2 158) «Даже» отмечает факт негрубого нарушения нормы, т.е. некоторого отклонения от нее в сторону полюса «слишком» на нормативной шкале Ср • Мама стала корректором И даже прекрасным корректором Очевидно, был у нее талант к этому делу Ведь грамматики она не знала совершенно (Наши 2 320)

Если исключительность, неожиданность факта воспринимается как таковая не в силу его соотнесенности с другими фактами, о которых сообщается в данном

15

тексте, а в силу объективного характера этой неожиданности, «даже» обозначает алетическое несоответствие. Например На лице его постоянно блуждала рассеянная и одновременно тревожная улыбка Интеллигента можно узнать по ней даже в тайге (Зона 2 25) В тайге человек вынужден вести каждодневную борьбу за выживание, а это держит в постоянном напряжении, изматывает. Суровые условия тайги убивают в человеке всякое желание улыбаться (объективный факт). Человек интеллигентный, сохранивший способность улыбаться в таких условиях, воспринимается здесь как нечто из ряда вон выходящее.

Гораздо чаще частица «даже» отмечает факт несоответствия прескрипцион-ным установкам, т е несовпадение с деонтической нормой, базирующейся на этих установках Например Шаблинский давно уже работал в партийной газете Положение функционера не слишком его тяготило В нем даже сохранилось какое-то обаяние (Компромисс 1 330) В положении советского партийного функционера в силу ряда причин невозможно было оставаться обаятельным Факт нарушения нормы - обаятельный функционер Шаблинский См. еще пример. Мы скинули полушубки Присели к дощатому столу Рядом кто-то спал, накрывшись одеялом У окна сидела женщина в гимнастерке и читала книгу Она даже не поздоровалась (Зона 2 161) «Даже» отмечает факт намеренного пренебрежения «нормативным» ожиданием

«Даже» может отмечать факт оценочного несоответствия В таких случаях она устанавливает связь с нормой и прескрипцией, их нарушением, а также способствует импликации положительной (1) или отрицательной (2) оценки этих нарушений-несоответствий Например: 1) Познакомились мы двадцать лет назад Я даже помню, что это было воскресенье Восемнадцатое февраля День выборов (Чемодан 3 362) Факт нормативного несоответствия - сохранившиеся в памяти подробности знакомства двадцатилетней давности, 2) В Ленинграде состоялась знаменитая телепередача. В ней участвовали - Лихачев, Солоухин и другие Говорили про охрану русской старины Солоухин высказался так «Был город Пермь, стал - Молотов Был город Вятка, стал - Киров Был город Тверь, стал - Калинин Да что же это такое91 Ведь даже татаро-монголы русских городов не переименовывали' (Соло на ундервуде 4 166) Охрана русской старины предполагает прежде всего неприкосновенность к наследию прошлого. В переименовывании городов автор речи усматривает кощунственное отношение к русскому наследию, чего не позволяли себе захватчики и инородцы Отмечая факт несоответствия, частица имплицирует оценку ужасно и непростительно

Частица «именно», как правило, сигнализирует об отступлениях от деонтической нормы, выражаемых в виде прескрипционного несоблюдения и прескрипци-онного несоответствия См пример высказывания с частицей, в котором выражается прескрипционное несоблюдение, т е. отклонение от нормы, связанное с полюсом «слишком». Есть в газетном деле одна закономерность Стоит пропустить единственную букву — и конец Обязательно выйдет либо непристойность, либо -хуже того — антисоветчина < > Взять, к примеру, заголовок «Приказ главнокомандующего» Главнокомандующий — такое длинное слово, шестнадцать букв Надо же пропустить именно букву «л» А так чаще всего и бывает (Наши 2 318)

Это случай выражения отклонения от нормы и отклонения не абсолютно очевидного. См еще пример Казалось бы, такому человеку не место в советской журналистике Тем не менее Буш выбрал именно это занятие Решительный нонконформизм уживался в нем с абсолютной беспринципностью Это бывает (Компромисс 1 335)

В другом примере частица отмечает факт прескрипционного несоответствия, т.е очевидного нарушения нормы, ее «опрокидывания» Шефа лос-анджелесской полиции охватило неожиданное служебное рвение Он заявил, что русский Брайтон — это филиал КГБ Что Москва под видом беженцев засылает сюда шпионов и террористов _/Калифорнийский Шерлок Холмс перестарался Его безответственное заявление говорит о профессиональной некомпетентности О явном непонимании природы третьей эмиграции. Об элементарном незнании людей J Именно такие заявления вызывают расовую отчужденность А в сумасшедшем Нью-Йорке они чреваты и более тяжелыми последствиями (Марш одиноких 2 433) Не соответствующий предписанной норме феномен (заявление шефа полиции) сопровождается развернутой атрибутивной характеристикой «безответственное, некомпетентное, чреватое последствиями». Это несоответствие ситуативное, т.к не соответствует норме сама ситуация, а не один из ее компонентов

Оценка сообщаемого в терминах соответствия норме - семантический стержень частицы «как раз»

При помощи частицы «как раз» демонстрируется неизбежность нормативно происходящих событий - соответствие норме Джон Смит ощутил на себе чей-то пристальный взгляд Он выхватил пистолет из кармана Перед ним стояч тамбовский вочк и дружески улыбался - «Привет», - сказал тамбовский волк - «Хел-лоу'» - произнес разведчик, смущенно пряча браунинг в карман - «Не разбудил9» -«Мне как раз пора вставать» (Ослик должен быть худым I 75) Высказывание с частицей, демонстрирующей неизбежность, строятся на презумпции совершения, будущности события, поскольку это необходимо, предписано деонтической нормой «Как раз» может выявлять и факт несоблюдения нормы, т е фиксирования крайности на нормативной оси с установкой на максимум (параметр «слишком») Вот яркий пример несоблюдения нормы Прибыл к нам в охрану сержант из Москвы Культурный человек, и даже сын писателя И было ему в нашей хамской среде довольно неуютно А ему как раз хотелось выглядеть «своим» И вот он постоянно матерился, чтобы заслужить доверие (Зона 2 138)

Чаще частица используется для того, чтобы отметить факт несоответствия содержания высказывания некоторым поведенческим установкам Например Тут неожиданно раздался женский вопль Лебедева рыдала, уронив голову на скатерть «В чем дело9» - нервно спросил замполит «Феликса жалко, - пояснила Тамара, -худой он, как глист» «Дистрофики как раз живучие», - неприязненно высказался Геша (Зона 2 133) Высказывание с частицей противоречит устоявшемуся мнению дистрофики - крайне болезненные и хилые люди, они не живут долго

В некоторых случаях частица отмечает факт оценочного несоответствия Например Буша лишили внештатной работы Он вновь перешел на иждивение к стареющим женщинам Хотя и раньше все шло примерно таким же образом _/

17

Как раз в эти дни Буш познакомился с Галиной (Компромисс 1 344) Частица, обозначая совпадение двух ситуаций во времени, оценивает его как «счастливое» и вместе с тем «намекает» на возможность совсем иного исхода Ср. с подобным Телевидение закрылось, не успев родиться Маруся оказалась в пустой квартире и без денег Тут как раз и появился этот латиноамериканец Точнее говоря, не появился, а возник Возник из хаоса чужой, заморской, непонятной жизни (Иностранка 3 232)

Возможна, однако, демонстрация противоположного, когда совпадение двух событий/ситуаций оценивается как «несчастливое, трагичное», но и альтернативность присутствует, ощущается Например. Однажды в их квартиру позвонили Дядя был на работе А Галина как раз зашла домой пообедать И вот раздался звонок «Кто7» - спросила Галина. Мужской голос ответил «Дайте попить беременной жене» J Отворилась дверь, и в прихожую шагнул рослый человек Он достал заточенный рашпиль и без единого слова ударил хозяйку в живот (Наши 2 290)

Значение ненормативного возникает также и в случаях соединений частицы «какой-то» со словосочетанием: «прилагательное + существительное с абстрактным значением» Например Я перелистал ленинградские журналы Тяжелое чувство охватило меня Не просто дрянь, а какая-то безликая вязкая серость Даже названия почти одинаковые (Ремесло 3 79)

Все случаи соединений местоименной частицы «какой-то» со словосочетанием (подавляющее большинство примеров') следует рассматривать как выражение прескрипционного несоответствия, поскольку в них говорится о том, как «д олжно/нельзя поступать», а не как «должн'о быть», и присутствует оценка

В целом наблюдения над употреблением частиц в текстах прозаических произведений С Довлатова позволяют говорить не только об оценочных возможностях этих единиц и их своеобразном использовании. Передача субъективного видения ситуации позволяет автору также управлять процессом адекватного восприятия своего речевого произведения Контролируя восприятие субъективного, автор при помощи частиц способен управлять и процессом мышления, направляя внимание читателя в нужное русло

Метатекстовые свойства частиц. Класс частиц, по мнению исследователей метатекста, является одним из основных его средств, но не все представители этого класса и не в любых условиях способствуют образованию метатекста. В зависимости от контекста употребления,, частица реализует свою метатекстовую функцию, если акцентирует слово как конституент языка Коннотат имени, в который могут входить и экспрессивные признаки, в речи часто сопровождается метатексто-выми элементами - сигналами о субъективности, позволяющими обратить внимание реципиента на особенности номинации. Такое функционирование отмечено у частиц «даже» и «именно» Ср : Эмигранты [в письме] желали Нэнси Рейган доброго здоровья. Выражали удовлетворение ее общественной деятельностью А главное, заклинали ее оберегать и лелеять мужа «На радость, - именно так было сформулировано, - всего прогрессивного человечества» (Филиал 4 116) Ср Вот сейчас Таська попросит «Не уходи», и я останусь Я чувствую — останусь И даже не чувствую, а знаю (Филиал 4 128)

В процессе речи говорящий эксплицирует языковые знаки, сигнализирующие об определенных трудностях в номинации предмета, явления, признака, действия и др Такое функционирование отмечено у частицы «какой-то» Ср И всё-таки его любили Если Рябов внушал к себе почтение, то Гаенко любили за остроумие, за какую-то вздорную блатную независимость, за веселый нрав, а главное - за его умение рассказывать истории, которое высоко ценится на Руси, потому что скрашивает будни (Солдаты на Невском I 135) При характеристике субъекта говорящий сообщает о том, что одна из номинаций неопределенна, но, не имея отдельного слова для номинации, он использует близкое по значению слово «вздорную»

Функционирование частиц «даже», «именно» и «какой-то» в роли метаопе-раторов возможно не в любых контекстах Лишь при передаче метасмысла «привлечение внимания к номинации» они могут быть рассмотрены в качестве таких средств

Очевидно, что частотность частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то» в текстах С Довлатова оправдана социально-психологической характеристикой его личности, его языковым мастерством вообще

В довлатовских текстах частицы как единицы языка, сущностно прагматические, отображают тип мышления автора и его своеобразное ощущение реальности Как единицы, служащие для выражения отношений коммуникативного плана, частицы доминируют в качестве средств коммуникативного воздействия на читателя Высказывания с метатекстовыми частицами «даже», «именно» и «какой-то» несут на себе темперамент автора, его авторитетное мнение, его убежденность в собственной правоте Они направлены на формирование читательского мировоззрения, адекватного авторскому. Использование метатекста, то есть «той части текста, которая представляет собой его описание и одновременно инструкцию по его пониманию для читателя», составляет у С Довлатова особую разновидность «авторского узора» или «рисунка» (Т В Шмелева), дающую важную информацию об индивидуальном творческом процессе

В п. 4 содержатся Выводы по главе «Стилистические возможности частиц», самым важным из которых является следующий: анализ особенностей употребления частиц в произведениях С Довлатова позволил выявить некоторые специфические черты личности, которые находят отражение в мировидении и в образе мыслей писателя, а значит, и в стиле его письма, особенно в выборе средств оценки и характеристики действительности

В Заключении содержится обобщенное представление основных результатов исследования, намечаются дальнейшие перспективы изучения специфического класса частиц

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях 1 Частицы как показатели диалогичности монологического текста (на материале прозы С Довлатова) // Вестник Поморского университета Серия «Гуманитарные и социальные науки» - Архангельск, 2007. - № 5 - С. 96-100

2 Стилистические возможности частицы «даже» (на материале прозы С Довлатова) // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы VIII международной научно-методической конференции. - Уссурийск, 2006 — С 74-77

3 Семантические и стилистические возможности русских частиц («именно» в прозе С Довлатова) // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке Научно-теоретический журнал — Хабаровск, 2007.-№ 1 -С. 105-112.

4 Частицы - выразители подтекстовой стороны сообщаемого // Актуальные проблемы исторической и современной русистики Сб. статей по материалам региональной научной конференции (апрель 2006 г ) - Хабаровск, 2007 - С 59-62

Бирюкова Оксана Анатольевна

СЕМАНТИКО-ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ И СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЧАСТИЦ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЗЫ С ДОВЛАТОВА)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 16 09 2007г Формат 60x84/16

Уч изд л 1,2 Уел печ л 1,3 Тираж 120 экз Заказ №411

Отпечатано в типографии ООО «Экспресс-сервис» Адрес 692508, г Уссурийск, ул Суханова, 66, тел 32-02-79

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бирюкова, Оксана Анатольевна

Введение 3-14 1. Особенности семантико-прагматического функционирования частиц в прозе С. Довлатова

1.1. Проблемы изучения и описания семантики частиц 15

1.2. Субъективная часть семантики частиц 21

1.3. Объективная часть семантики частиц 25

1.4. Частица «даже» 30

1.5. Частица «именно» 69

1.6. Частица «как раз» 90

1.7. Частица «какой-то» 105

1.8. Выводы 129-

Глава 2. Стилистические возможности частиц

2.1. Направления изучения частиц в стилистическом аспекте 135

2.2. Современные подходы к изучению индивидуального стиля автора художественного текста 144

2.3. Роль частиц в создании идиостиля С. Довлатова. Оценочные и метатекстовые свойства частиц даже», «именно», «какой-то» 150

2.4. Выводы 177-179 Заключение 180-184 Список литературы 185

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Бирюкова, Оксана Анатольевна

Объектом исследования являются частицы «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», самые частотные на страницах художественной прозы С. Довлатова.

Предмет исследования составляют семантические и прагматические свойства этих частиц, их возможности в рамках идиостиля С. Довлатова.

Актуальность темы. Важные достижения в языкознании конца 60-х -начала 70-х годов XX века - поворот от описания факта через язык к определению отношения к этому описанию, в результате чего человек может связывать высказывание с общим знанием о мире, со своим отношением к сообщаемому - вызвали всплеск интереса к русским частицам.

Популярность частиц в качестве объекта лингвистических исследований определила появление новых, современных аспектов их описания.

В силу чрезвычайной сложности семантики «первым» аспектом изучения частиц был и остаётся семантический аспект. Наряду с семантическим, существует ряд других аспектов изучения частиц: грамматический, коммуникативный, прагматический, текстовый и стилистический. Все эти аспекты связаны между собой, и отграничить их друг от друга трудно и не всегда возможно.

Но, как показывает предшествующий опыт, полноценное описание частиц может быть получено только на основе такого их изучения, которое учитывало бы несколько параметров. «Пословное» (Е. А. Стародумова) много-параметровое описание позволяет решить задачу представления каждой конкретной частицы, помогает выявить индивидуальные свойства того или иного слова при сравнении его с семантически или функционально близкими единицами.

Кроме того, исследование любой частицы должно проводиться с учётом её поведенческих особенностей «на разных уровнях языковой репрезентации» [Токарчук 2002: 5] - как в плане собственно языковом, так и в плане употребления слова в речи или в тексте.

Функционирование слова в тексте выявляет закономерности и специфику обозначения действительности и соответственно раскрывает семантические возможности слов при реализации коммуникативного задания авторской интенции, а в художественном тексте - эстетического замысла.

Слово в художественном тексте, обретая эстетическую функцию, «становится главным в экспликации авторской интенции, актуализирует не только узуальные, но и скрытые смыслы, которые отражают авторское видение мира и его оценку» [Стрельцова 1995: 114].

На наш взгляд, частицы как единицы языка, служащие для выражения отношений коммуникативного плана, благодаря этой своей особенности, могут играть немаловажную роль в художественном тексте при создании авторской модели действительности. Вообще использование возможностей частиц в индивидуальном стиле - это реальный факт, а перспективы изучения частиц в этом направлении кажутся интересными и многообещающими.

Следует признать, что в лингвистической литературе содержится немного сведений о роли частиц в художественном тексте. Фрагментарно, в основном при общем лингвистическом анализе прозаических произведений или при анализе стихотворений, приводятся наблюдения над употреблением частиц в работах Л. В. Щербы [Щерба 1957: 187-193], В. В. Виноградова [Виноградов 1976: 379-380], Ю. М. Лотмана [Лотман 1970: 209; 1972], Б. М. Эйхенбаума [Эйхенбаум 1986: 140], И. Н. Ковтуновой [Ковтунова 1986: 43]. В связи с этим наиболее значимым нам видится исследование Е. А. Иванчико-вой, в котором автор приводит множество наблюдений над употреблением частиц в разных композиционных типах речи, во фразовом синтаксисе Ф. М. Достоевского [Иванчикова 1979].

Описывая функционирование некоторых частиц («даже», «же», «-то», «ведь», «дескать» и др.), неопределённых местоименных слов «как-то», «что-то», «какой-то», «как бы» и в других работах, посвященных особенностям синтаксиса Ф. М. Достоевского, Е. А. Иванчикова приходит к выводу о том, что автор («тонкий психолог») использует преимущественно эти слова, когда характеризует психологическое состояние своих персонажей [Иванчикова 1974; 1990; 1996]. Выводы Е. А. Иванчиковой подтверждаются исследованием Н. Д. Арутюновой, которая, в свою очередь, подчёркивает, что все слова неопределённости (слово «какой-то» в их числе) у Ф. М. Достоевского указывают на периферийные с точки зрения семантической иерархии, но релевантные для повествования признаки [Арутюнова 1996: 851]. В целом же и слова неопределённости, и некоторые частицы в прозе Достоевского, по мнению этих лингвистов, являются доминирующими языковыми единицами. Они позволяют получить более или менее полное представление об идиости-ле писателя.

В этом отношении большой интерес представляет художественная проза Сергея Довлатова - простая, ясная, лаконичная, создающая иллюзию разговорной речи, и вследствие этого - «частицеобильная».

В России бурный всплеск интереса к прозе писателя отразился в специальных выпусках журнала «Звезда» и альманаха «Петрополь» [«Звезда» 1994, № 3; «Петрополь» 1994]. Изучению творчества С. Довлатова посвятили страницы своих публикаций известные писатели и литературоведы В. Топоров, И. Сухих, И. Серман, А. Генис, П. Вайль, Е. Тудоровская, И. Пруссакова, 3. Абдуллаева, Н. Анастасьев, В. Кривулин, И. Ефимов, А. Карпов, С. Каледин, М. Нехорошее, М. Липовецкий, Е. Курганов и др.

Все писавшие о Довлатове непременно отмечали его поразительную зоркость к коллизиям и деталям, в которых запечатлевается абсурдность бытия. Это свойство дарования писателя обнаружилось в книге, которая была написана раньше других, но увидела свет спустя едва ли не два десятилетия, - в «Зоне». Как замечает критик А. С. Карпов, писалась эта книга вразрез с установившимися в «каторжной» литературе канонами, согласно которым «каторжник является фигурой страдающей, трагической, заслуживающей жалости и восхищения. Охранник - соответственно - монстр, злодей, воплощение жестокости и насилия. Или - напротив: «каторжник является чудовищем, исчадием ада. А полицейский, следовательно, - героем, моралистом, яркой творческой личностью» [Карпов 1996: 41]. С. Довлатов в зоне увидел нечто иное: «.поразительное сходство между лагерем и волей. Между заключёнными и надзирателями. Мы были очень похожи и даже - взаимозаменяемы» (Зона. 1. 63).

В мире, где живут герои довлатовских рассказов, абсурд царит на всех уровнях. Например, в обычной жизненной ситуации: «Молнии есть? - Нет. - А где ближайший магазин, в котором они есть? - В Хельсинки» (диалог в таллиннском магазине при покупке застёжки-молнии). Или в судьбе персонажей повествования: «Жизнь превратила моего двоюродного брата в уголовника. Мне кажется, ему повезло, иначе он неминуемо стал бы крупным партийным функционером». Даже привычные детали повседневной жизни неожиданно поворачиваются у С. Довлатова новой стороной. Вот рассуждает о пьянстве опер Борташевич: «Допустим, раньше говорили - пережиток капитализма в сознании людей. Тень прошлого. А главное - влияние Запада. Хотя поддаём мы исключительно на Востоке».

Нередко рассказы превращаются в пронизанные авторским комментарием развёрнутые диалоги - рассказчик является одним из его участников, играя в то же время и роль комментатора.

Свойственная писателю ориентация на устную речь заставляет литературоведов (И. Пруссакову, А. Карпова, И. Сухих) вспомнить о традициях не только собственно рассказа, но и анекдота: всегда внешне незамысловатая житейская история по законам этого жанра должна не только вызывать у слушателя смех, но и подводить его к вполне определённому выводу. По словам самого писателя, каждый из его рассказов (существуя самостоятельно, они нередко объединялись в рамках повести, книги) нёс «нравственный смысл», заставляя читателя задуматься о собственной жизни, в которой так часто истинное подменено нагромождением нелепостей. Это утверждение будет справедливо и по отношению к «Зоне», в подзаголовке которой стоит

Записки надзирателя». И - к «Компромиссу»: книге, объединившей истории из жизни сотрудника таллиннской газеты, для которого лживое - то есть печатное - слово являлось источником существования. И - к «Чемодану», где забавные истории из прежней - доэмигрантской - жизни позволяли ощутить, как убога и в то же время бесконечно дорога она рассказчику.

Некоторые критики-мемуаристы (а почти в каждой статье, посвященной писателю, преобладает мемуарный компонент) не без основания называют С. Довлатова бытописателем, потому что он великолепно видел, точно воспроизводил характерные черты, приметы жизни, которой живёт читатель, создал на редкость богатую галерею образов, многие из которых воспринимаются как типы. Для иных мемуаристов феномен С. Довлатова - это претензии на гораздо большее, нежели зарисовки с натуры, - писатель стремился понять, объяснить, на чём стоит жизнь, почему так нелепо складываются судьбы людей, почему так охотно, легко и часто идут они на нарушение норм, существующих в обществе, где им приходится жить. Трагическая неизбежность конфликта личности с обществом, где властвуют эти насквозь фальшивые нормы, с поразительной отчётливостью открывается в «Компромиссе»: каждая главка этой книги начинается принадлежащей рассказчику газетной корреспонденцией - лежащая в её основе ситуация и персонажи, как выясняется, на самом деле выглядят, мягко говоря, иначе. И в «Ремесле» -книге о становлении человека - грань между реальным и фантастическим, абсурдным смазана. И отнюдь не по воле писателя, а самой жизнью.

По мнению критиков довлатовского творчества, писатель любил людей, которых изображал и к которым адресовался, сочувственно относился к тому, что в жизнь их так часто вторгаются нелепости, порождённые самой действительностью. Отражалась эта всеобщая нелепость бытия прежде всего в сфере языка, стиля. Зафиксированные словом «микроабсурды» [Топоров 1994: 174] дают яркое представление о жизни, которая - как это бывает в анекдоте - предстаёт в довлатовском рассказе «распылённой»: «Воплощением мужества для капитана стали: опрятность, резкий голос и умение пить, не закусывая.»; «Тут абсолютно нету мужиков. Многие девушки уезжают, так и не отдохнув». Или - разговор о деньгах: «При коммунизме деньги отменят. - Навряд ли, без денег всё растащат. А будут деньги - мне и коммунизм не страшен».

Диапазон определений прозы С. Довлатова широк: анекдот, микроновелла, микроабсурд, новелла, рассказ, повесть. Виктор Кривулин видит в творчестве С. Довлатова жанр «большого анекдота», Джерси Косински определяет жанр довлатовских произведений как «мини-сагу о современной русской душе», Пётр Вайль и Александр Генис - как «автопортрет», Джон Глэд - как «исповедь». Жанровая типология творчества С. Довлатова исследуется и Н. И. Великой, рассматривающей произведения этого писателя как «особую авторскую прозу, изображающую главным образом жизненные парадоксы, нелепость событий, несуразность поведения человека» [Великая 2004: 15]. Сам С. Довлатов говорил, что его задача состоит в следующем: «Я пытаюсь вызвать у читателя ощущение нормы., одним из таких серьёзнейших ощущений, связанных с нашим временем, стало ощущение надвигающегося абсурда, когда безумие становится более или менее нормальным явлением. Значит, абсурд и безумие становятся чем-то совершенно естественным, а норма, то есть поведение нормальное, естественное, доброжелательное, спокойное, сдержанное, интеллигентное, - становится всё более из ряда вон выходящим событием.; вызвать у читателя ощущение, что это нормально, -может быть, вот в этом заключается задача, которую я предварительно перед собой не ставил. Если нужны красивые и в общем точные и верные слова, то это попытка гармонизации мира».

Можно утверждать, что довлатовское наследие не обойдено вниманием филологов, пытавшихся разобраться в феномене этого стиля. Литературоведы в целом стремятся отразить личность писателя, очертить его творческое поле, но не прибегают при этом к развёрнутому анализу произведений, а лишь суммируют сложившиеся впечатления. Что касается лингвистических работ, посвященных изучению языка произведений С. Довлатова, их число невелико, но полученные результаты представляют несомненный интерес.

Среди специфических черт довлатовских текстов - большое количество конструкций с языковыми аномалиями, игрой со смыслом. Такие конструкции явились предметом исследования Т. А. Букиревой. Они представляют собой результат целенаправленного отступления от общепринятых норм языка под воздействием эстетической установки С. Довлатова. Наиболее яркие и запоминающиеся из них связаны с установкой автора на языковую игру, цель которой - вызвать у реципиента положительные эмоции, порой смех, см.: [Букирева 2000: 15]. По мнению исследователя, в текстах С. Довлатова языковая игра - это сложная система, отражающая отношение автора к жизни и искусству. Игровые приёмы и образы заполняют его творческое сознание, являются возможностью выражения прогнозируемого замысла, определённым способом вербального поведения. Наряду с использованием таких видов языковой игры, как парадокс, каламбур, острота, шутка, им активно употребляются стилистические фигуры и тропы. Как считает Т. А. Буки-рева, использование приёмов языковой игры обусловлено особенностями мышления С. Довлатова и спецификой его языковой личности. Обладая удивительной способностью чувствовать скрытую образность слова, он помогает читателю увидеть и осознать потенциал русского слова, меняющего свою семантику под влиянием контекста.

С таких же позиций рассматривает культурный и образный мир языка писателя на материале его произведений И. В. Матвеева, см.: [Матвеева 2004].

Изучению лексических примет дискурса власти и дискурса личности в произведениях С.Довлатова посвящена работа Е. Ю. Богдановой, см.: [Богданова 2001].

Словесные проявления авторского присутствия в художественном тексте (авторизация предложения) на материале творчества С. Довлатова рассматривает В. В. Филатова, см.: [Филатова 2000].

В. Ронкин считает, что творчество С. Довлатова есть отображение глобальных изменений, происходящих в русском литературном языке, что, в первую очередь, связано с усилением аналитической синтаксической тенденции, которая проявляется в расчленённости высказывания, нарушении грамматических связей, частичной деструктурированности текста [Ронкин 1999: 291-303]. По мнению исследователя, в довлатовской прозе аналитическая тенденция, приобретя, безусловно, индивидуальные черты, получила всеобъемлющее воплощение и дальнейшее развитие. Проявление аналитизма усматривается им не только в обилии конструкций экспрессивного синтаксиса (парцелляция, номинативные цепочки, вставные конструкции), но и в композиции произведений, а также в разработке писателем особого аналитического жанра «записных книжек», объединяющих в себе мысли, характеристики людей, остроумные выражения и «случаи из жизни».

В процессе «приближения» к языковой личности С. Довлатова все эти работы приобретают определённый научный вес, т.к. вместе они способствуют её реконструкции, не сводимой только к составлению словаря используемых в текстах слов, выражений и грамматических конструкций. Все авторы, каждый по-своему, стремятся к большему: пытаются отобразить особенности вербально-грамматического, когнитивного и прагматического уровней языковой личности исследуемого автора. Поэтому анализируются как единицы, традиционно используемые при описании лексического и грамматического строя языка («слово», «словоформа», «синоним», «словосочетание», «предложение», «управление», «согласование» и т.п.), так и когнитивные единицы («денотат», «сигнификат», «метафора», «каламбур», «фрейм», «прецедентные тексты»), В состав единиц прагматического уровня, отражающего интенции и цели автора, его активную позицию в мире и соответственно динамику его картины мира, включаются «пресуппозиция», «элементы рефлексии», «оценка», «ключевые слова», «способы аргументации», «сценарий поведения».

Как видится нам, в составе единиц прагматического уровня индивидуальной языковой личности С. Довлатова непременно должны быть частицы -единицы, обладающие скрытой оценочной составляющей, и в силу этого способные к отображению специфической (абсурдной) авторской картины мира.

Цель исследования - определить особенности семантико-прагматического функционирования частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», их стилистические возможности в художественном тексте. Осуществление поставленной цели предполагало решение следующих задач:

1. Произвести наблюдения над употреблением частиц в текстах произведений С. Довлатова и выбрать из них наиболее частотные.

2. Описать по возможности полно их значения и особенности употребления.

3. На основе проведённого описания выделить значения, наиболее характерные для языка произведений С. Довлатова.

4. Выявить возможности частиц в рамках индивидуального стиля С. Довлатова.

Методы исследования. Основной используемый в работе метод - традиционный описательный: непосредственное наблюдение над употреблением частиц в различных контекстах. Кроме того, используется метод сопоставлений: сопоставление различных употреблений одной или нескольких единиц, обобщение результатов наблюдения и сопоставления; метод интроспективно-индуктивный (от наблюдения над фактами к выведению закономерностей).

Материалом для исследования послужили извлечения из художественных текстов С. Довлатова, написанных в 70-80-е годы XX века в советский и эмигрантский период жизни писателя. Всего рассмотрено более трёх тысяч фактов употребления различных частиц. Эти факты получены в результате сплошной и частичной выборки.

Научная новизна исследования. Описание частиц «даже», «именно», «какой-то» и «как раз» проводилось на основе самостоятельно выработанного подхода: отдельно рассматривались субъективная и объективная части семантики частиц. Впервые для описания конкретных частиц был использован термин «объективная часть семантики частиц». Дано подробное описание местоименной частицы «какой-то», её семантико-прагматических и функциональных свойств; дополнены и уточнены сведения о семантико-прагматических свойствах частиц «даже», «именно» и «как раз». Изучены возможности этих частиц в создании индивидуального стиля художественных произведений С. Довлатова.

Теоретическая значимость исследования заключается в дальнейшей разработке принципа «пословного» разноаспектного изучения частиц, в обосновании разграничения субъективного и объективного начала в их семантике, в разработке стилистического аспекта изучения частиц. Результаты исследования могут найти применение при дальнейшем изучении класса частиц, при рассмотрении особенностей функционирования отдельных представителей этого класса в художественном тексте, а также при изучении стилистических возможностей групп частиц.

Практическая значимость исследования. Результаты исследования можно использовать в практике преподавания дисциплин лингвистического цикла (синтаксис текста, стилистика, лингвистический анализ текста), в спецсеминарах и спецкурсах, в научно-исследовательской работе по изучению идиостиля. Результаты исследования могут быть полезны носителям языка, испытывающим потребность в оптимизации речевого общения.

Апробация. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры современного русского языка ДВГУ, на заседании аспирантского объединения, на методическом семинаре кафедры русского языка УГПИ. Отдельные положения работы были отражены в докладах на научно-методических конференциях по проблемам славянской культуры и цивилизации в г. Уссурийске (УГПИ, 2004, 2006, 2007), в докладе на региональной научной конференции «Проблемы современной и исторической русистики» в г. Хабаровске (ХГПУ, 2006).

Основные положения диссертации опубликованы в следующих изданиях:

1. Частицы как показатели диалогичности монологического текста (на материале прозы С. Довлатова) // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки» - Архангельск, 2007. - № 5. - С. 96100.

2. Стилистические возможности частицы «даже» (на материале прозы С. Довлатова) // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы VIII международной научно-методической конференции. - Уссурийск, 2006. - С. 74-77.

3. Семантические и стилистические возможности русских частиц («именно» в прозе С. Довлатова) // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке: Научно-теоретический журнал. - Хабаровск, 2007. - № 1. -С. 105-112.

4. Частицы - выразители подтекстовой стороны сообщаемого // Актуальные проблемы исторической и современной русистики: Сб. статей по материалам региональной научной конференции (апрель 2006 г.). - Хабаровск, 2007.-С. 59-62.

Положения, выносимые на защиту:

1. Частицы «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», являющиеся самыми частотными в текстах художественных произведений С. Довлатова, обладают индивидуальными лексическими значениями, сочетаемостными и функциональными возможностями.

2. Преобладание частиц «даже», «именно» и «какой-то» в художественных текстах С. Довлатова обусловлено семантико-прагматическим аспектом их функционирования, т.е. способностью частиц давать оценку совместимости содержания высказывания с действительностью и оценку содержания высказывания по отношению к норме, с функцией воздействия на адресата.

3. Данные частицы обладают способностью к соотнесению смысла конкретного художественного текста (его фрагмента) с константами индивидуально-авторского мировидения (пониманием смысла жизни, взаимоотношения человека с родной культурой, людьми, собою и пр.). Именно на основе такого функционирования выявляются их стилистические возможности, что позволяет считать частицы специфическими языковыми средствами, участвующими в создании индивидуального стиля С. Довлатова.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка литературы, включающего более двухсот наименований. 1 глава - «Особенности семантико-прагматического функционирования частиц в прозе С. Довлатова» - имеет теоретико-исследовательский характер, в ней рассматривается ряд вопросов, определяющих направление исследования, принципы изучения и описания частиц «даже», «именно», «как раз», «какой-то», и имеется подробное описание этих частиц. Во 2 главе - «Стилистические возможности частиц» - рассматриваются направления изучения частиц в стилистическом аспекте, современные подходы к анализу идиостиля писателя и приведены результаты анализа стилистических возможностей частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то». В Заключении содержится обобщённое представление основных результатов исследования, а также намечаются перспективы дальнейшего изучения частиц в семантико-прагматическом и стилистическом аспекте.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантико-прагматические функции и стилистические возможности частиц в художественном тексте"

3. Выводы Е. А. Иванчиковой, Н. Д. Арутюновой, некоторые наблюдения Е. А. Стародумовой, группы молодых учёных, а также результаты последних исследований в области коммуникативной стилистики художественного текста позволяют выработать определённый подход к изучению стилистических возможностей частиц в художественной речи. И этот подход, на наш взгляд, должен быть связан, в первую очередь, с рассмотрением индивидуальной манеры письма того или иного автора, отдающего предпочтение этим средствам.

4. Понятие «индивидуальная манера письма», или «идиостиль», традиционно понимаемое как «совокупность доминирующих отличительных свойств речи индивида, проявляющихся в употреблении языковых единиц» [Котюрова 2003: 95], наполнилось новым, коммуникативным, содержанием в связи с исследованиями Ю. Н. Караулова, посвящёнными описанию «языковой личности». По Ю. Н. Караулову, идиостиль - это стиль личности во всём многообразии её многоуровневых текстовых проявлений: в структуре, семантике и прагматике текста.

Рассмотрение текста как продукта коммуникативной деятельности автора и читателя с учётом специфики их языковых личностей, целей и задач общения актуализировало изучение средств и способов регулятивности (приёмы организации текстовых микроструктур, стимулирующие речемыс-лительную деятельность адресата), т.к. именно они являются важным показателем идиостиля автора и основным ключом к постижению глубинного смысла текста и его коммуникативного эффекта.

5. Исследование показало, что особая роль частиц в текстах С. Довлатова обусловлена семантико-прагматическим аспектом их функционирования, предполагающим, с одной стороны, регулирование авторского восприятия реальности (оценочные свойства частиц), с другой - восприятие читателем этой реальности в заданном автором ориентире (метатекстовые свойства частиц).

Частицы «даже», «именно», «какой-то» и «как раз», постоянно присутствующие в текстах С. Довлатова, дают оценку факту действительности -предмету, признаку или ситуации - как соответствующему или несоответствующему представлению о норме (стандартным стереотипам человеческого существования и поведения); дают оценку выражаемой пропозиции как истинной и важной («именно»). Безусловно, именно эти свойства позволяют частицам отображать «разрушительную философию душевного дискомфорта» [Букирева 2000: 15], носителем которой является С. Довлатов.

Кроме того, с помощью этих средств автор обозначает своё присутствие в тексте. Использование метатекста составляет у С. Довлатова особую разновидность «авторского узора» или «рисунка» [Шмелёва 1998: 72-73], дающую исчерпывающую информацию об индивидуальном творческом процессе. Высказывания с метатекстовыми частицами несут на себе темперамент автора, его авторитетное мнение, его убеждённость в собственной правоте. Они направлены на формирование читательского мировоззрения, адекватного авторскому.

Таким образом, анализ особенностей употребления частиц в произведениях С. Довлатова позволил выявить некоторые специфические черты личности, которые находят отражение в мировидении и в образе мыслей писателя, а значит, и в стиле его письма, особенно в выборе средств оценки и характеристики действительности.

Заключение

1. Проведённое исследование позволило обобщить, уточнить и дополнить сведения о частицах «даже», «именно», «как раз» и «какой-то», имеющиеся в словарях, монографиях и диссертационных исследованиях.

Пословное описание выявило признаки сходства и различия в семантике частиц данной группы. Следует подчеркнуть, что сходных признаков в семантике этих частиц оказалось больше, чем различительных. Так, у всех частиц объективная часть семантики создаётся двумя постоянными возможностями: отсылочной и связующей (отсылка к фоновым знаниям и связь с другими, реализовавшимися и возможными, ситуациями текста).

Можно утверждать, что обнаруживаются черты сходства и в сочетае-мостных возможностях изучаемых частиц: «даже» и «как раз», как правило, прикреплены к предикату, а «именно» и «какой-то» - к непредикативному компоненту высказывания. Частицы «именно» и «как раз», будучи прикреплены к какому-то компоненту, всегда маркируют его как смысловой и интонационный центр.

Значения данных частиц реализуются прежде всего в минимальном контексте - в пределах высказывания или части высказывания с одной пропозицией, а также в максимальном контексте («отрезок текста, в пределах которого есть соотношение двух пропозиций» [Стародумова 2002: 69]).

2. Выявлено, что семантика частиц «даже», «именно», «как раз» и «какой-то» специфична по причине того, что в её структуре присутствуют прагматические компоненты. Прагматические компоненты смысла у этих частиц выявляются регулярно в любом контексте.

Установлено, что стержнем значения частиц «даже» и «как раз» является оценка содержания высказывания по его отношению к норме, которая может иметь разную природу, а значение частиц «именно» и «какой-то» сформировано двумя видами оценки: оценкой сообщаемого по отношению к действительности - утверждение истинности содержания высказывания именно») и обозначение неуверенности, неясности выражения, создающее эффект затруднённости в определении признака или объекта («какой-то»); и оценкой по отношению к норме.

Особое значение для исследования идиостиля С. Довлатова имеет вывод о том, что в значении всех частиц данной группы присутствует оценка содержания высказывания (ситуации, положения дел) по отношению к норме. Замечено, что С. Довлатов больше внимания уделяет сигналам ненормативности ситуаций, чем ненормативности предмета (лица). Характер ситуативного несоответствия может быть различен: алетическое, прескрипционное, аксиологическое.

Несоответствие норме или отклонение ситуации от нормы, от позитивного сценария событий чаще всего выражается частицами «даже» и «как раз». Сигналами ненормативности предмета (лица) являются частицы «именно» и «какой-то», отмечающие факт несоответствия объекта (актанта) каноническому эталону. Как правило, это значение ненормативного возникает при сочетании «какой-то» и слов абстрактного значения: частица конкретизирует абстракцию, создавая её актуализированный подвид, и в то же время, именно благодаря этой актуализации, создаёт ощущение неадекватности.

Как выяснилось, частица «даже» указывает на несоответствие ситуации объективной и прескрипционной норме. Она же может отмечать факт негрубого нарушения нормы в виде алетического (объективного) несоблюдения. Кроме того, эта частица способна выражать оценочное несоответствие, т.к. содержит дополнительный оценочный смысловой компонент «а могло быть иначе», который актуализируется в определённых контекстах.

В отличие от «даже», частица «как раз» может указывать и на полное соответствие норме, и на несоответствие ей. И ещё эта частица более активна в выражении оценочного несоответствия, чем частица «даже».

Для «именно» прежде всего важно указание на несомненную истинность и важность чего-либо, утверждаемого в высказывании. Но и эта частица может сигнализировать о том, что в высказывании содержится компонент, само наличие которого нарушает общепринятые установки - прескрипцион-ную норму.

Указание на несоответствие норме той ситуации, которая содержится в высказывании, свойственно и местоименной частице «какой-то». Там, где эта частица употреблена в высказываниях, обозначающих ненормативные ситуации, она относится ко всему высказыванию в целом. Но заметно чаще частица «какой-то» соотносит с эталоном не саму ситуацию, а её компонент (объект, актант) и сигнализирует о его ненормативности - прескрипционном несоответствии.

Важно то, что случаев несоблюдения и нарушения нормы в довлатов-ских текстах выявлено гораздо больше, чем случаев полного соответствия ей. Характерно то, что факты нарушения прескрипционной нормы, т.е. кодекса правил человеческого поведения, обнаруживались намного чаще, чем факты нарушения объективной нормы.

3. Особый, оценочный, характер семантики частиц данной группы предопределяет наличие у них конкретных коммуникативно-прагматических функций: обнаружение присутствия говорящего, выступающего в роли субъекта оценки или субъекта речи, помещённого в некоторую ситуацию, и воздействие на процесс восприятия реальности в заданном автором ориентире.

Уже в ранних опытах С. Довлатова присутствует негромкий, но твёрдый голос здравого смысла. Сам писатель называл его «чувством нормы». Это чувство помогает автору, повествующему о похождениях своего двойника, несмотря на все перипетии, сохранить ироническую дистанцию, точку опоры, силу духа и юмористический взгляд на происходящее.

С одной стороны, это чувство сформировало у писателя особое, обострённое отношение к уродству, нелепостям, абсурдности окружающей жизни. Ср.: «Мир абсурден, он теряет ощущение нормы» [С. Довлатов - Дж. Глэду 1991: 93]. По существу, он демонстрировал это во всех своих произведениях, начиная с самого раннего, с «Зоны». С другой стороны, оно помогло выработать особую, отличительную, узнаваемую тональность - «отдельного человека, не позволяющего навязать себе статус жертвы, свободного от комплекса исключительности» [Бродский 1991: 3]. Оно позволило автору говорить с читателем «как равному с равными» и «смотреть на людей не снизу вверх, не сверху вниз, а как бы со стороны» [Там же].

Именно поэтому самые частотные в «частицеобильной» прозе С. Довлатова слова - «даже», «именно», «как раз» и «какой-то» - демонстрируют постоянную готовность соотносить ситуацию, отражённую в высказывании, с нормой и оценивать её то как соответствующую норме («как раз»), то как условно-соответствующую, с наличием некоторого несоблюдения нормы («именно», «как раз»), то как полностью несоответствующую ей («даже», «какой-то», «как раз»); оценивать действительность как истинное «положение вещей», изменить которое рассказчику не под силу (оценочные свойства частиц «именно» и «какой-то»).

Наблюдения над употреблением частиц в текстах прозаических произведений С. Довлатова позволяют говорить не только об оценочных возможностях этих единиц и их своеобразном использовании. Передача субъективного видения ситуации позволяет автору ещё и управлять процессом адекватного восприятия своего речевого произведения. Контроль над процессом восприятия субъективного автор осуществляет, если использует для этой цели метатекстовые возможности частиц.

Изучение оценочных и метатекстовых свойств частиц «даже», «именно» и «какой-то» позволило закрепить определённое представление об особом отношении С. Довлатова к языку и его использованию. Это отношение основано на осознании собственного языкового поведения и языковой жизни общества, а также устройства языка и его отдельных фактов, на осмысленном пользовании им, языковых наблюдениях, соотношении своих оценок с другими, нормой, узусом.

4. Исследование подтвердило гипотезу о том, что индивидуальная семантика предопределяет стилистические возможности частиц. Изучаемые слова признаются специфическими, индивидуально-авторскими языковыми средствами, способными отобразить свойства стиля мышления С. Довлатова (толерантное, оригинальное и парадоксальное мышление, стремящееся к гармоничному пониманию действительности, к поиску взаимосвязей между общепринятым смыслом и субъективным пониманием значений, к неприятию догм и объективно существующих закономерностей жизни) и его языковую компетенцию (употребление в речи частиц всегда свидетельствует о владении живым языком, а в плане творческой способности свидетельствует об умении автора сориентировать языковые единицы на возможно более точное выражение тех или иных элементов смысла, не зависящих от восприятия и функционирования текста в целом), прагматическую установку на коммуникацию с читателем.

5. За рамками этого исследования осталось очень важное направление: изучение возможностей частиц в разных формах, жанрах речи как специального стилистического средства/приёма, сама актуальность которого обусловливается семантическими свойствами частиц. Так, в творчестве С. Довлатова представлено многообразие жанровых форм (в том числе различных жанров комического: шуток, анекдотов, реприз) и продуктивно совмещены две разнонаправленные стилевые установки, лежащие в основе речевой организации прозы: во-первых, это принципы организации собственного повествования (авторской речи) и, во-вторых, способы воплощения речи героев, речевой деятельности человека. Перспектива изучения частиц в этом аспекте, на наш взгляд, внушает оптимизм и открывает дорогу другим исследователям.

185

Список научной литературыБирюкова, Оксана Анатольевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абдуллаева, 1996: Абдуллаева, 3. Между зоной и островом (О прозе Сергея Довлатова) // Дружба народов. 1996. - № 7. - С. 12-20.

2. Алтабаева, 2001: Алтабаева, Е. В. К вопросу о функциональной специализации частицы «бы» в грамматической системе русских частиц // Средства номинации и предикации в русском языке: Межвуз. сб. науч. тр. М.: МПУ, 2001.-С. 83-85.

3. Алтабаева, 2002: Алтабаева, Е. В. О парадигматике и синтагматике частицы «бы» в современном русском языке // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: Межвуз. науч. сб. М.: МПУ, 2002. - С. 67-70.

4. Анастасьев, 1995: Анастасьев, Н. Слова моя профессия. О прозе Сергея Довлатова // Вопросы литературы. - 1995. - № 1. - С. 3-23.

5. Апресян, 1987: Апресян, Ю. Д. Прагматика и лексикография: прагматическая информация для толкового словаря // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспектах: Тезисы рабочего совещания. -М.: Наука, 1987.-С. 6-10.

6. Апресян, 1995: Апресян, Ю. Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка / Ю. Д. Апресян. Избранные труды: В 2-х т. Т. 1. - М., 1995.-472 с.

7. Арнольд, 1990: Арнольд, И. В. Стилистика современного английского языка / И. В. Арнольд. М., 1990. - 248 с.

8. Арутюнова, 1970: Арутюнова, Н. Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему» реплики в русском языке // Филологические науки. -1970.-№3.-С. 44-58.

9. Арутюнова, 1982: Арутюнова, Н. Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. - Вып. XIII.

10. Арутюнова, 1987: Арутюнова, Н. Д. Модальные и семантические операторы // Облик слова: Сб. статей памяти Д. Н. Шмелёва. М.: Русские словари, 1987.-С. 22-39.

11. Арутюнова, 1988: Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. - 341 с.

12. Арутюнова, 1996: Арутюнова, Н. Д. Стиль Достоевского в рамке русской картины мира // Поэтика. Стилистика. Язык и культура: Сб. памяти Т. Г. Винокур. М., 1996. - С. 846-873.

13. Арьев, 1994: Арьев, А. Ю. После стихов // Звезда. 1994. - № 3. - С. 156-162.

14. Арьев, 2003: Арьев, А. Ю. История рассказчика. Собрание соч. С. Довлатова: Т. 1. / Сост. А. Ю. Арьев. СПб.: Азбука-классика, 2003. - С. 5-32.

15. Баженова, 2003: Баженова, Е. А. Категория оценки // СЭСРЯ / Под ред. М. Н. Кожиной. М.: Флинта; Наука, 2003. - С. 139-146.

16. Баландина, 1971: Баландина, Н. В. Приёмы сказа (на материале романа М. М. Пришвина «Кащеева цепь») // Вопросы языка современной русской литературы. М.: Наука, 1971.

17. Балобанова, 2001: Балобанова, J1. А. Структурно-семантические особенности и функционирование синтаксических фразеологизмов со значением невозможности // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Изд-во МГУ, 2001.-С. 158-165.

18. Баранов, 1984: Баранов, А. Н. Типы знаний и семантика общих вопросов в русском языке // Принципиальные вопросы теории знаний. Тарту, 1984.-С. 5-19.

19. Баранов, 1987: Баранов, А. Н. «Выделительное» и «событийное» значения частицы «да»: материалы к изучению семантики и прагматики диалога // Модели диалога в системах искусственного интеллекта. Тарту, 1987. - С. 32-47.

20. Баранов, 1988: Баранов, А. Н. Модальные частицы в ответах на вопрос // Прагматика и вопросы интенсиональное™ / А. Н. Баранов, И. М. Кобозева. -М., 1988.-С. 45-69.

21. Бахтин, 1963: Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин.-М., 1963.- 171 с.

22. Бахтин, 1979: Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. -М., 1979.-445 с.

23. Бельчиков, 1997: Бельчиков, Ю. А. Стиль // Русский язык: Энциклопедия. М.: Дрофа, 1997. - 703 с.

24. Бельчиков, 2003: Бельчиков, Ю. А. Стилизация // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. JI. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. М.: Флинта, 2003. - С. 674-675.

25. Беляева, 1998: Беляева, А. Ю. Зависимость текста от его автора // Вопросы стилистики. Саратов, 1998. - Вып. 27. - С. 3-9.

26. Бердник, 1988: Бердник, JI. Ф. Риторический вопрос как экспрессивное средство // Риторика и синтаксические структуры. Красноярск, 1988. - С. 92-96.

27. Богданова, 2001: Богданова, Е. Ю. Лексические приметы дискурса власти и дискурса личности в произведениях С. Довлатова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2001. - 23 с.

28. Богуславский, 1985: Богуславский, И. М. Исследования по синтаксической семантике / И. М. Богуславский. М.: Наука, 1985. - 176 с.

29. Богуславский, 1989: Богуславский, И. М. О некоторых типах семантического взаимодействия между словами со значением «достаточно» и частицами // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. - 286 с.

30. Богуславский, 1996: Богуславский, И. М. Сферы действия лексических единиц / И. М. Богуславский. М.: Языки русской культуры, 1996. - 416 с.

31. Болотнова, 1992: Болотнова, Н. С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня / Н. С. Болотнова. Томск, 1992.- 161 с.

32. Болотнова, 2003: Болотнова, Н. С. Коммуникативная стилистика художественного текста; Регулятивность // СЭСРЯ / Под ред. М. Н. Кожиной. -М.: Флинта; Наука, 2003. 696 с.

33. Борисова, 1982: Борисова, Е. Г. Семантический анализ усилительных частиц русского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1982. - 23 с.

34. Борисова, 1990: Борисова, Е. Г. Отражение коммуникативной организации высказывания в лексическом значении // Вопросы языкознания. 1990. - № 2. - С. 113-120.

35. Борисова, 1999: Борисова, Е. Г. Принципы описания служебных слов // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1999. - № 2. - С. 71-86.

36. Бродский, 1991: Бродский, И. Меньше единицы // Панорама. 1991. -13 сент. - С. 3-4.

37. Бродский, 1992: Бродский, И. О Серёже Довлатове // Звезда. 1992. -№ 2. - С. 32-39.

38. Буглак, 1990: Буглак, С. И. Модальные слова и частицы как средство выражения подтверждения или опровержения достоверности сообщаемого // Русский язык в школе. 1990. - № 2. - С. 82-87.

39. Букирева, 2000: Букирева, Т. А. Аспекты языковой игры: Аномальность и парадоксальность языковой личности С. Довлатова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Красноярск, 2000. - 28 с.

40. Булатникова, 1973: Булатникова, А. Е. Семантика и функции частиц даже, же, -то, -таки в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1973. - 27 с.

41. Булыгина, 1981: Булыгина, Т. В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССР. СЛЯ. -1981. № 4. - С. 333-344.

42. Бурцева, 2005: Бурцева, В. В. Словарь наречий и служебных слов русского языка / сост. В. В. Бурцева. М.: Русский язык, 2005. - 750 с.

43. Буслаев, 1941: Буслаев, Ф. И. О преподавании отечественного языка / Ф. И. Буслаев. Л.: Учпедгиз, 1941. - 168 с.

44. Вайль, 1991: Вайль, П. Искусство автопортрета: О творчестве С. Довлатова. // Литературная газета. 1991. - 4 сент. - С. 16-18.

45. Вайль, 1994: Вайль, П. Без Довлатова // Звезда. 1994. - № 3. - С. 162165.

46. Вайль, 1995: Вайль, П. Довлатов на Бродвее // Иностранная литература. 1995.-№6.-С. 25-48.

47. Вайль, 2000: Вайль, П. Бродский о Довлатове // Звезда. 2000. - № 8. -С. 133-141.

48. Валгина, 2003: Валгина, Н. С. Теория текста: Уч. пос. / Н. С. Валгина. -М.: Логос, 2003.-280 с.

49. Ванников, 1969: Ванников, Ю. В. Синтаксические особенности русской речи (явление парцелляции) / Ю. В. Ванников. М., 1969. - 242 с.

50. Вежбицкая, 1968: Вежбицкая, А. Наброски к русско-семантическому словарю // Научно-техническая информация. Серия 2. 1968. - № 12. - С. 2328.

51. Вежбицкая, 1978: Вежбицкая, А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике.-М.: Прогресс, 1978.-Вып. 8.-С. 402-421.

52. Ветрова, 1995: Ветрова, Н. В. Конструкции со словами «ещё» и «уже» в современном русском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ставрополь, 1995.-21 с.

53. Виноградов, 1963: Виноградов, В. В. Стилистика / В. В. Виноградов. -М.: Изд-во АН СССР, 1963. 255 с.

54. Виноградов, 1971: Виноградов, В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. -М.: Высшая школа, 1971.-240 с.

55. Виноградов, 1976: Виноградов, В. В. О поэзии Анны Ахматовой // Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976. - 508 с.

56. Виноградов, 2001: Виноградов, В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / В. В. Виноградов; Под ред. Г. А. Золотовой. 4-е изд. - М.: Рус. яз., 2001.-720 с.

57. Винокур, 1980: Винокур, Т. Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц / Т. Г. Винокур. М.: Наука, 1980. - 240 с.

58. Винокур, 1984: Винокур, Т. Г. Стилевой состав высказывания в отношении к говорящему и слушающему. // РЯ: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М.: Наука, 1984. - С. 135-153.

59. Вольф, 1981: Вольф, Е. М. О соотношении квалификативной и дескриптивной структур в семантике слова и высказывания // Известия АН СССР. Серия лит-ры и яз. -1981. Т. 40. - № 4. - С. 391-397.

60. Вольф, 1985: Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. 2-е изд. - М.: УРСС, 1985. - 219 с.

61. Вольф, 1994: Вольф, С. Довлатову // Звезда. 1994. - № 3. - С. 128-130.

62. Воротников, 1998: Воротников, Ю. Л. Употребление частиц куда, куда как, куда уж со сравнительной степенью // РЯШ. 1998. - № 6. - С. 74-78.

63. Вязовик, 1981: Вязовик, Т. П. Конструкции с местоимениями, включающими частицу «вот» в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1981. - 24 с.

64. Гаврилова, 1983: Гаврилова, Е. Н. Универсальное высказывание как особая коммуникативная единица (на примере публицистики): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1983. - 25 с.

65. Гак, 1982: Гак, В. Г. Прагматика, узус и грамматика речи // Иностранные языки в школе. 1982. - № 5. - С. 11-17.

66. Гальперин, 1981: Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. - 135 с.

67. Генис, 1994: Генис, А. Первый юбилей Довлатова // Звезда. 1994. - № З.-С. 165-168.

68. Генис, 1998: Генис, А. Довлатов и окрестности // Новый мир. 1998. -№7.-С. 123-135.

69. Глэд, 1991: Глэд, Дж. С. Довлатов. Беседы в изгнании / Джон Глэд. -М., 1991.-232 с.

70. Гольдин, 1998: Гольдин, В. Е. Заметки о частице «вот» // Лики языка (К 45-летию научной деятельности Е. А. Земской). М.: Наследие, 1998. - С. 40-47.

71. Горина, 2001: Горина, И. И. Союзные присоединительные скрепы с уточняющим значением как средства связи предложений в тексте / И. И. Горина. Армавир, 2001. - 129 с.

72. Горшков, 1997: Горшков, А. И. Русская словесность: Уч. пос. / А. И. Горшков. 3-е изд. - М.: Просвещение, 1997. - 336 с.

73. Горшкова, 1995: Горшкова, В. Е. Коннекторы градации в современном французском языке: Дис. канд. филол. наук. М., 1995. - 202 с.

74. Гридин, 1990: Гридин, В. Н. Экспрессивность // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. - 685 с.

75. Добрушина, 1997: Добрушина, Е. Р. Способы выражения верификации в современной русской диалогической речи // Синтаксис: изучение и преподавание. М.: Диалог-МГУ, 1997. - С. 207-210.

76. Елисеев, 1994: Елисеев, Н. Человеческий голос (О творчестве С. Довлатова) // Новый мир. 1994. - № 11. - С. 212-226.

77. Емельянова, 2003: Емельянова, О. Н. Юмор // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник. / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. М.: Флинта, 2003. - 696 с.

78. Ермакова, 1986: Ермакова, О. П. Местоимение какой-то // Филологические науки. 1986. - № 1. - С. 54-58.

79. Ефимов, 1994: Ефимов, И. Неповторимость любой ценой // Звезда. -1994.-№3,-С. 154-156.

80. Ефимов, 2000: Ефимов, И. С. Довлатов как зеркало российского абсурда // Дружба народов. 2000. - № 2. - С. 76-82.

81. Земская, 1983: Земская, Е. А. Языковая игра // Русская разговорная речь: Фонетика, Морфология. Лексика. Жест. М., 1983. - С. 172-214.

82. Знаменская, 1985: Знаменская, О. В. Семантико-функциональная характеристика частицы «ведь» в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1985. 18 с.

83. Золотова, 2004: Золотова, Г. А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г. А. Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова. М., 2004. - 528 с.

84. Иванова, 1970: Иванова, Т. К. Функции частиц вот и только в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Благовещенск, 1970.- 19 с.

85. Иванова, 2003: Иванова, Т. Б. Категория акцентности // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. / Под ред. М. Н. Кожиной. М.: Флинта, Наука, 2003. - 696 с.

86. Иванчикова, 1968: Иванчикова, Е. А. Морфология и синтаксис русского литературного языка / Е. А. Иванчикова. М.: Наука, 1968.

87. Иванчикова, 1974: Иванчикова, Е. А. Писатель и норма (из наблюдений над синтаксисом частицы «даже») // Синтаксис и норма. М.: Наука, 1974. -182 с.

88. Иванчикова, 1979: Иванчикова, Е. А. Синтаксис художественной прозы Достоевского / Е. А. Иванчикова. М.: Наука, 1979. - 287 с.

89. Иванчикова, 1990: Иванчикова, Е. А. Двусубъектное повествование в романе «Идиот» и формы его синтаксического изображения // Филологические науки. 1990. - № 2. - С. 16-22.

90. Ивин, 1970: Ивин, А. А. Основания логики оценок / А. А. Ивин. М., 1970.-252 с.

91. Каледин, 1994: Каледин, С. Встреча с С. Довлатовым, невстреча с С. Довлатовым, собачье сердце // Звезда. 1994. - № 3. - С. 168-171.

92. Караулов, 1987: Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 264 с.

93. Карпов, 1996: Карпов, А. С. Свой среди своих (О прозе С. Довлатова) // Русская словесность. 1996. -№ 2. - С. 41-45.

94. Карповская, 1998: Карповская, М. В. Категория интенсивности атрибутивного признака в испанском языке: Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1998.- 182 с.

95. Кацнельсон, 1972: Кацнельсон, С. Д. Типология языка и речевое мышление / С. Д. Кацнельсон. Л., 1972. - 316 с.

96. Кириллова, 1999: Кириллова, Е. О. Лексикографическое описание союза «не . а» («а не»): Дипломная работа. Владивосток, 1999. - 108 с.

97. Киселёв, 1976: Киселёв, И. А. Частицы в современных восточнославянских языках. Минск: Изд-во Минского университета, 1976. - 160 с.

98. Киселёва, 1971: Киселёва, Н. П. Присоединительные конструкции с модальными словами и частицами // Вопросы теории и методики преподавания русского языка: Уч. зап. Кострома, 1971. - Вып. 27. - С. 51-67.

99. Клочкова, 1970: Клочкова, Э. А. О влиянии формы разговорной речи на распределение классов слов // Русская разговорная речь. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1970.-С. 126-128.

100. Клюев, 1999: Клюев, Е. В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элоку-ция): Уч. пос. для вузов. М., 1999. - 272 с.

101. Кобозева, 1991: Кобозева, И. М. Проблемы описания частиц в исследованиях 80-х годов // Прагматика и семантика: Сб. научно-аналитических обзоров.-М., 1991.-С. 147-174.

102. Ковтунова, 1986: Ковтунова, И. И. Поэтический синтаксис / И. И. Ков-тунова. М.: Наука, 1986. -216 с.

103. Кодзасов, 1996: Кодзасов, С. В. Семантико-фонетическое расщепление русских частиц и просодическая информация в словаре // Словарь. Грамматика. Текст. М.: РАН ИР ЛЯ им. В. В. Виноградова, 1996. - С. 97-111.

104. Кожина, 1987: Кожина, М. Н. Стилистика текста в аспекте коммуникативной теории языка // Стилистика текста в коммуникативном аспекте. -Пермь, 1987.-С. 112-126.

105. Кожина, 2003: Кожина, М. Н. Стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка (СЭСРЯ). / Под ред. М. Н. Кожиной. М.: Флинта; Наука, 2003. - 696 с.

106. Козельцова, 1970: Козельцова, Н. А. Незнаменательная лексика разговорной речи // Русская разговорная речь / Н. А. Козельцова, О. В. Гусева. -Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1970. С. 114-118.

107. Копнина, 2003: Копнина, Г. А. Парцелляция // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. / Под ред. М. Н. Кожиной. М.: Флинта; Наука, 2003. - С. 279-282.

108. Копыленко, 1981: Копыленко, И. М. О коммуникативных функциях частиц: Автореф. дис. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1981. - 23 с.

109. Кортава, 2003: Кортава, Т. В. Экспрессивные функции частиц в посланиях и челобитных протопопа Аввакума // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2003. - № 6. - С. 138-145.

110. Костомаров, 1996: Костомаров, В. Г. Прецедентный текст как редуцированный дискурс // Язык как творчество: Сб. статей к 70-летию В. П. Григорьева. / В. Г. Костомаров, Н. Д. Бурвикова М.: Изд-во Института рус. яз. РАН, 1996.-С. 297-302.

111. Котков, 1967: Котков, С. И. Именно об «именно» // Сказки о русском слове/С. И. Котков.-М., 1967.-С. 16-18.

112. Котюрова, 2003: Котюрова, М. П. Идиостиль // СЭСРЯ. / Под ред. М. Н. Кожиной. -М.: Флинта; Наука, 2003. С. 95-99.

113. Кочеткова, 2004: Кочеткова, Е. В. Языковые средства выражения негативной оценки мира и человека в поэзии И. Северянина: Дис. . канд. филол. наук. Владивосток, 2004. - 198 с.

114. Крейдлин, 1975: Крейдлин, Г. Е. Лексема «даже» // Семиотика и информатика. М.: Наука, 1975. - Вып. 6. - С. 102-114.

115. Крейдлин, 1979: Крейдлин, Г. Е. Служебные слова в русском языке (семантический и синтаксический аспекты их изучения): Дис. . канд. филол. наук. М., 1979. - 214 с.

116. Крейдлин, 1987: Крейдлин, Г. Е. О лексикографическом описании служебных слов // Вопросы языкознания. 1987. - № 1. - С. 106-120.

117. Кривулин, 1994: Кривулин, В. Поэзия и анекдот // Звезда. 1994. - № 3. -С. 122-127.

118. Кривулин, 1994а: Кривулин, В. Поэзия и проза С. Довлатова // Петро-поль. СПб., 1994.-С. 130-142.

119. Кручинина, 1988: Кручинина, И. Н. Структура и функции сочинительной связи / И. Н. Кручинина. М.: Наука, 1988. - 210 с.

120. Куныгина, 2000: Куныгина, О. В. Структурные и семантические свойства и отношения класса фразеологизмов-частиц: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2000. - 24 с.

121. Курганов, 1999: Курганов, Е. Сергей Довлатов и линия анекдота в русской прозе // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба. Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». СПб.: Звезда, 1999. -С. 208-223.

122. Курицын, 1990: Курицын, В. Вести из филиала, или Дурацкая рецензия на прозу Сергея Довлатова // Литературное обозрение. 1990. - № 12. - С. 49-64.

123. Кухаренко, 1979: Кухаренко, В. А. Интерпретация текста / В. А. Куха-ренко.-Л., 1979.-163 с.

124. Лакшин, 1988: Лакшин, В. Сенсация века // Литературная газета. 1988. -11 сент.

125. Лаптева, 1968: Лаптева, О. А. Внутристилевая эволюция современной русской научной прозы // Развитие функциональных стилей современного русского языка. М.: Наука, 1968. - С. 135-138.

126. Левин, 1998: Левин, Ю. И. Поэтика. Семиотика / Ю. И. Левин. М.: Языки русской культуры, 1998. - 824 с.

127. Левонтина, 1991: Левонтина, И. Б. Словарная статья частицы «-ка» // Семиотика и информатика. М., 1991. - Вып. 32. - С. 136-140.

128. Левонтина, 1999: Левонтина, И. Б. Стратегия уговаривания: частицы в повторных просьбах // Язык. Культура. Гуманитарное знание: Научное наследие Г. О. Винокура. М.: Научный мир, 1999. - С. 188-199.

129. Липовецкий, 1999: Липовецкий, М. И разбитое зеркало (Повторяемость неповторимого у Довлатова) // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба. Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». -СПб.: Звезда, 1999. С. 266-276.

130. Лосева, 2004: Лосева, С. В. Частицы в системе метатекстовых операторов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Владивосток, 2004. -23 с.

131. Лотман, 1970: Лотман, Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. М.: Искусство, 1970. - 384 с.

132. Лотман, 1972: Лотман, Ю. М. Анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. Л.: Просвещение, 1972. - 272 с.

133. Лукин, 1999: Лукин, В. А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа: учебник для филол. спец. вузов / В. А. Лукин. М.: Ось-89, 1999. - 192 с.

134. Ляпон, 1986: Ляпон, М. В. Смысловая структура сложного предложения и текст / М. В. Ляпон. М.: Наука, 1986. - 201 с.

135. Майтинская, 1982: Майтинская, К. Е. Служебные слова в финно-угорских языках / К. Е. Майтинская. М.: Наука, 1982. - 185 с.

136. Максимов, 1996: Максимов, Л. Ю. Присоединение, парцелляция и текст // РЯШ. 1996. - № 4. - С. 80-83.

137. Матвеева, 2004: Матвеева, И. В. Культурный и образный мир языка писателя (на материале произведений С. Довлатова): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Орёл, 2004. - 18 с.

138. Мезенина, 1991: Мезенина, М. В. Градуальность в парадигматике лексики немецкого языка: Дис. канд. филол. наук. М., 1991. - 204 с.

139. Милянчук, 2005: Милянчук, Н. С. Лингвопрагматическая категория некатегоричности высказывания в научном стиле современного русского языка: Дис. . канд. филол. наук. Владивосток, 2005. - 206 с.

140. Минина, 1995: Минина, М. А. Психолингвистический анализ семантики оценки (на материале глаголов движения): Дис. . канд. филол. наук. -М., 1995.- 166 с.

141. Мирович, 1962: Мирович, А. Основные функции частиц в современном русском языке // Лексикографический сборник. М., 1962. - Вып. 5. - С. 101122.

142. Мягкова, 1990: Мягкова, Е. Ю. Эмоциональная нагрузка слова: Опыт психолингвистического исследования. Воронеж: Изд-во Воронежского унта, 1990.-109 с.

143. Нагорный, 1995: Нагорный, И. А. Роль частиц со значением недостоверности в выражении утверждения-отрицания // Структура, семантика и функционирование языковых единиц: Межвуз. сб. науч. тр. -М.: МПУ, 1995. -С. 31-41.

144. Нагорный, 2001: Нагорный, И. А. Экспликационная функция модально-персуазивных частиц в высказывании // Средства номинации и предикации в русском языке: Межвуз. сб. науч. тр. М.: МПУ, 2001. - С. 81-83.

145. Найман, 1994: Найман, А. Персонажи в поисках автора // Звезда. -1994.-№3.-С. 126-128.

146. Неверова, 1973: Неверова, Н. В. Служебные слова как диагностические показатели стилей современного русского литературного языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. Минск, 1973.-21 с.

147. Нестерова, 2001: Нестерова, Ю. О. Языковая игра в современной русской разговорной речи: Дис. . канд. филол. наук. Владивосток, 2001. - 198 с.

148. Нехорошев, 1996: Нехорошев, М. М. Веллер и Довлатов: битва героев и призраков // Нева. 1996. - № 8. - С. 183-191.

149. Нечаева, 1974: Нечаева, О. А. Функционально-смысловые типы речи / О. А. Нечаева. Улан-Удэ, 1974. - 98 с.

150. Никитина, 1996: Никитина, С. Е. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов / С. Е. Никитина, Н. В. Васильева. -М., 1996.-245 с.

151. Николаева, 1980: Николаева, Т. М. «Событие» как категория текста и его грамматические характеристики // Структура текста. М., 1980. - 87 с.

152. Николаева, 1982: Николаева, Т. М. Семантика акцентного выделения / Т. М. Николаева. М., 1982. - 104 с.

153. Николаева, 1985: Николаева, Т. М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков) / Т. М. Николаева. М.: Наука, 1985. - 168 с.

154. Николаева, 2000: Николаева, Е. А. Концессивно-модусные предложения с союзом-частицей пусть/пускай в языке поэзии: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 2000. - 17 с.

155. Новиков, 1999: Новиков, В. Астроумие // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба. Итоги Первой международной конференции «Довлатов-. ские чтения». СПб.: Звезда, 1999. - С. 203-207.

156. Орлов, 1981: Орлов, А. Е. Значение и функции лексемы «только» // Семантика слова и его функционирование. Кемерово, 1981. - С. 29-32.

157. Оскотская, 1966: Оскотская, Б. J1. Система значений и функций частиц only, just, even в современном английском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. JL, 1966. - 19 с.

158. Падучева, 1969: Падучева, Е. В. Семантический анализ отрицательных предложений в русском языке // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М.: МГПИИЯ им. М.Тореза, 1969. - Вып. 12. - С. 46-54.

159. Падучева, 1977: Падучева, Е. В. Понятие презумпции в лингвистической семантике // Семиотика и информатика. М.: ВИНИТИ, 1977. - Вып. 8. -С. 91-124.

160. Падучева, 1982: Падучева, Е. В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла // Семиотика и информатика. М., 1982. - Вып. 18. - С. 76-81.

161. Падучева, 1985: Падучева, Е. В. Высказывание и его соотнесённость с действительностью / Е. В. Падучева. М.: Наука, 1985. - 271 с.

162. Падучева, 1996: Падучева, Е. В. Семантические исследования / Е. В. Падучева. М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

163. Паршин, 1988: Паршин, П. Б. Сопоставительное выделение как коммуникативная категория: Опыт процедурно-семантического описания: Автореф. дис. канд. фил. наук.-М., 1988.-26 с.

164. Пешковский, 1959: Пешковский, А. М. Объективная и нормативная точка зрения на язык // Избр. труды. М., 1959. - С. 41-58.

165. Пищальникова, 1992: Пищальникова, В. А. Проблема смысла художественного текста: Психолингвистический аспект / В. А. Пищальникова. Новосибирск, 1992.- 152 с.

166. Попов, 1994: Попов, В. Г. Кровь единственные чернила // Звезда. -1994. -№3.~ С. 141-143.

167. Прияткина, 1962: Прияткина, А. Ф. К изучению присоединительных конструкций // Уч. зап. ДВГУ. Владивосток, 1962. - Вып. 5. - С. 43-55.

168. Прокуровская, 1983: Прокуровская, Н. А. Незнаменательная лексика // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского языка. Лексика. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1983. - С. 157-187.

169. Пруссакова, 1995: Пруссакова, И. В. Вокруг да около Довлатова // Нева,- 1995.-№ 1.-С. 194-199.

170. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка / А.Н. Баранов,

171. B. А. Плунгян, Е. В. Рахилина. М.: Помовский и партнёры, 1993. - 207 с.

172. Ревзина, 1971: Ревзина, О. Г. Семиотический эксперимент на сцене: нарушение постулата нормального общения как драматический приём // Труды по знаковым системам / О. Г. Ревзина, И. И. Ревзин. Тарту, 1971. - Вып. 5.1. C. 14-26.

173. Рейн, 1994: Рейн, Е. Несколько слов вдогонку // Звезда. 1994. - № 3. -С. 123-126.

174. Рогожникова, 1971: Рогожникова, Р. П. Градационные союзы в русскомязыке//РЯШ.-1971.-№3.

175. Рождественский, 1979: Рождественский, Ю. В. Введение в общую филологию / Ю. В. Рождественский. М., 1979. - 156 с.

176. Романов, 1989: Романов, А. А. Прагматическая функция частиц в иллокутивной структуре диалогического текста // Текст: Структура и анализ. -М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1989. С. 118-129.

177. Ронкин, 1999: Ронкин, В. Аналитичность идиостиля Сергея Довлатова // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба. Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». СПб.: Звезда, 1999. - С. 291303.

178. Рохлин, 1994: Рохлин, Б. Б. Памяти Сергея Довлатова // Звезда. 1994. -№ З.-С. 132-133.

179. Русская грамматика. Т. 1,2.- М.: Наука, 1980. Т. 2. (Синтаксис).709 с.

180. Седов, 1999: Седов, К. Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности. Психо- и социолингвистический аспекты / К. Ф. Седов. М., 1999.-176 с.

181. Серебряная, 1976: Серебряная, Ф. И. К вопросу об изучении сочинительных союзов // Сб. научных трудов Ташк. ГПИ. Ташкент, 1976. - Т.186. -С. 149-162.

182. Серман, 1994: Серман, И. 3. Гражданин двух миров // Звезда. 1994. -№ З.-С. 150-152.

183. Сидоров, 1987: Сидоров, Е. В. Проблемы речевой системности / Е. В. Сидоров. М., 1987. - 209 с.

184. Сиротинина, 1968: Сиротинина, О. Б. Некоторые жанрово-стилистические изменения советской публицистики // Развитие функциональных стилей современного русского языка. -М.: Наука, 1968. С. 43-46.

185. Сковородников, 1998: Сковородников, А. П. Градация. Аллюзия. // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. / Под ред. А. П. Сковородникова. Красноярск, 1998.-С. 110-116.

186. Смирнов, 1994: Смирнов, И. Творчество до творчества // Звезда. 1994. -№ З.-С. 102-105.

187. Соснора, 1994: Соснора, В. А. Сергей // Звезда. 1994. - № 3. - С. 137138.

188. Стародумова, 1972: Стародумова, Е. А. Синтаксические функции частицы «даже» // Исследования по современному русскому языку: Уч. зап. ДВГУ. Владивосток, 1972. - Том 62. - С. 32-48.

189. Стародумова, 1974: Стародумова, Е. А. Функции ограничительного слова «только» в современном русском языке // Синтаксические связи в русском языке. Владивосток, 1974. - С. 32-51.

190. Стародумова, 1988: Стародумова, Е. А. Акцентирующие частицы в русском языке / Е. А. Стародумова. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 1988.-96 с.

191. Стародумова, 1997: Стародумова, Е. А. Русские частицы: Уч. пос. / Е. А. Стародумова. Владивосток, 1997. - 68 с.

192. Стародумова, 2002: Стародумова, Е. А. Частицы русского языка (раз-ноаспектное описание) / Е. А. Стародумова. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 2002. - 292 с.

193. Степанов, 1990: Степанов, Ю. С. Стиль // ЛЭС. М., 1990. - 685 с.

194. Стрельцова, 1995: Стрельцова, И. Д. Семантическое поведение слов в поэтическом тексте // Филологические науки. 1995. - № 4. - С. 114-122.

195. Сухих, 1994: Сухих, И. Голос. О ремесле писателя Довлатова // Звезда. 1994.-№3.-С. 180-187.

196. Сухих, 1996: Сухих, И. Зона: два ада и чужие голоса // Нева. 1996. -№9.-С. 196-211.

197. Сэпир, 1985: Сэпир, Э. Градуирование // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистическая прагматика. М., 1985. - Вып. XVI. - С. 129-144.

198. Тарасов, 1989: Тарасов, Е. Ф. Проблемы анализа речевого общения // Общение. Текст. Высказывание. М.: Наука, 1989. - С. 7-40.

199. Телия, 1986: Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В. Н. Телия. М., 1986. - 115 с.

200. Тер-Минасова, 2000: Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультурная коммуникация / С. Г. Тер-Минасова. М., 2000. - 308 с.

201. Токарчук, 2002: Токарчук, И. Н. Частицы в языковом и речевом аспектах (на материале частиц «просто» и «прямо»): Дис. . канд. филол. наук. -Владивосток, 2002. 214 с.

202. Топоров, 1988: Топоров, В. Н. К исследованию анаграмматических структур // Исследования по структуре текста. М., 1988. - С. 108-111.

203. Топоров, 1994: Топоров, В. Дом, который построил Джек // Звезда. -1994. № 3. - С.174-177.

204. Тудоровская, 1994: Тудоровская, Е. А. Путеводитель по «Заповеднику» // Звезда. 1994. - № 3. - С. 193-200.

205. Тынянов, 1977: Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 268 с.

206. Уфлянд, 1994: Уфлянд, В. И. Мы простились, посмеиваясь // Звезда. -1994.-№3.-С. 139-141.

207. Филатова, 2000: Филатова, В. В. Авторизация предложения в художественном тексте (на материале творчества С. Довлатова): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2000. - 23 с.

208. Чернышёва, 1997: Чернышёва, А. Ю. Проблемы функционирования частиц в сложном предложении: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1997.-43 с.

209. Чичерин, 1977: Чичерин, А. В. Очерки по истории русского литературного стиля / А. В. Чичерин. М., 1977. - 206 с.

210. Чудакова, 1990: Чудакова, М. О. Сквозь звёзды к терниям // Новый мир. 1990. - № 4. - С. 186-199.

211. Шабес, 1989: Шабес, В. Я. Событие и текст / В. Я. Шабес. М., 1989.74 с.

212. Шаймиев, 1998: Шаймиев, В. А. Об иллокутивных функциях метатек-ста // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX в. СПб., 1998. - С. 11-15.

213. Шведова, 1956: Шведова, Н. Ю. К изучению русской диалогической речи. Реплики-повторы // Вопросы языкознания. 1956. - № 2. - С. 27-32.

214. Шведова, 1960: Шведова, Н. Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи / Н. Ю. Шведова. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - 371 с.

215. Шведова, 1995: Шведова, Н. Ю. Система местоимений как исход смыслового строения языка и его смысловых категорий / Н. Ю. Шведова, А. С. Белоусова. М.: Институт русского языка РАН, 1995. - 122 с.

216. Шведова, 1998: Шведова, Н. Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства / Н. Ю. Шведова. -М.: Азбуковник, 1998. 176 с.

217. Широкова, 1982: Широкова, Е. Г. Частица «-таки»: Семантика и условия употребления // Семиотика и информатика. М., 1982. - Вып. 19. - С. 137-147.

218. Шмелёва, 1998: Шмелёва, Т. В. Текст сквозь призму метафоры тканья // Вопросы стилистики. Саратов, 1998. - Вып. 27. - С. 72-73.

219. Штайн, 1978: Штайн, К. Э. О функциях и значениях частиц «чуть было не», «чуть не», «едва не» // Неполнозначные слова. Ставрополь, 1978. -Вып. З.-С. 18-26.

220. Штайн, 1999: Штайн, К. Э. Метапоэтика: «Размытая парадигма» // Текст: Узоры ковра. СПб.; Ставрополь, 1999. - Вып. IV. Ч. 1. - С. 6-10.

221. Щерба, 1957: Щерба, Л. В. Опыты лингвистического толкования стихотворений: Ч. I. «Воспоминание» А. С. Пушкина. // Избранные работы по русскому языку/Л. В. Щерба.-М., 1957.-С. 187-193.

222. Щербаков, 2004: Щербаков, А. В. Градация как стилистическое явление современного русского литературного языка: Дис. . канд. филол. наук. -Кемерово, 2004.-201 с.

223. Щур, 1998: Щур, М. Г. Частицы // Русский язык: Энциклопедия. М.: Дрофа, 1998.-С. 620-621.

224. Щур, 1999: Щур, М. Г., Шимчук, Э. Словарь русских частиц / Под ред. В. Гладрова. Берлин, 1999. - 147 с.

225. Эйхенбаум, 1986: Эйхенбаум, Б. М. О прозе. О поэзии / Б. М. Эйхенбаум.-Л., 1986.-404 с.

226. Яковлева, 1994: Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. М.: Гнозис, 1994.-344 с.

227. Paillard, D. Le partage du savoir ou 1 ignorance n'est pas un argument: A propos de la particule ved' // Ibid. 1986. - P. 89-124.

228. Rathmayr, R. Die Russischen Partikeln als Pragmalexeme. Munchen, 1985.-354 S.1. Словари и энциклопедии

229. БАС: Словарь современного русского литературного языка: в 17-ти томах. / АН СССР, Институт языкознания, М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. 5. И-К.

230. MAC: Словарь русского языка: в 4-х томах. / Изд-во АН СССР, 1958.1. Т.2.

231. ЧСРЯ 1977: Частотный словарь русского языка. М., 1977. СОШ 1989: Словарь русского языка: Ок. 57000 слов. / Под ред. Н. Ю. Шведовой. - 20-е изд., стереотип. - М.: Русский язык, 1989. - 750 с.

232. Толковый словарь под ред. В. В. Лопатина: Лопатин В. В., Лопатина Л. Е. Малый толковый словарь русского языка: ок. 35000 слов. М.: Русский язык, 1990.

233. СО 1996: Толковый словарь русского языка. / Под ред. Н. Ю. Шведовой. -М: Азъ, 1996.-928 с.

234. РЯ: Русский язык. Энциклопедия. / Гл. ред. Ю. Н. Караулов. М., 1997.

235. Словарь структурных слов русского языка. / В. В. Морковкин, Н. М. Луцкая, Г. Ф. Богачёва и др. М.: Лазурь, 1997. - 420 с.

236. РТС: В. В. Лопатин, Л. Е. Лопатина: Русский толковый словарь. М.: Русский язык, 1998.

237. Толковый словарь под ред. А. А. Евгеньевой: Словарь русского языка в 4-х томах / РАН, Институт лингвистических исследований. М.: Русский язык, 1999.

238. СРЧ: Э. Шимчук, М. Щур: Словарь русских частиц. / Под ред. В. Глад-рова. Берлин, 1999. - 147 с.

239. ССС: Словарь служебных слов русского языка. / Авторы: А. Ф. Прият-кина, Е. А. Стародумова, Г. Н. Сергеева, Г. Д. Зайцева и др. Владивосток, 2001.-363 с.

240. Толковый словарь русского языка в 4-х томах под ред. Д. Н. Ушакова. -М, 2001.

241. ОС: Объяснительный словарь русского языка. Структурные слова. / Под ред. В. В. Морковкина. М., 2002.

242. ТСРЯ: С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова: Толковый словарь русского языка. / РАН, Институт русского языка им. В. В. Виноградова. М., 2002.

243. СЭСРЯ: Стилистический энциклопедический словарь русского языка. / Под ред. М. Н. Кожиной. М.: Флинта; Наука, 2003. - 696 с.

244. Словарь наречий и служебных слов русского языка. / Сост. В. В. Бурцева. М.: Русский язык, 2005. - 750 с.1. Источник материала

245. Довлатов, С. Собрание сочинений: В 4 т. / Сост. А. Ю. Арьев. СПб.: Азбука-классика, 2003.