автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Символика русского пути в поэзии Н.А. Некрасова 1846-1866 годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Символика русского пути в поэзии Н.А. Некрасова 1846-1866 годов"

На правах рукописи

БАТАЛОВА Тамара Павловна

СИМВОЛИКА РУССКОГО ПУТИ В ПОЭЗИИ H.A. НЕКРАСОВА 1846-1866 ГОДОВ

10. 01. 01 - Русская литературе.

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Коломга - 200С.

Работа выполнена на кафедре литературы филологического факультета Коломенского государственного

педагогического института

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИР ЛИ (Пушкинский Дом) РАН H.H. Мостовская кандидат филологических наук, доцент И.А. Битюгова

Ведущая организация: Костромской государственный педагогический университет им. H.A. Некрасова

Защита состоится «/¿7 » оп/се^Л 2006г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета К.212.091.01 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Московской области «Коломенский государственный педагогический институт» по адресу: 140411, Коломна Московской области, ул. Зеленая, 30, ауд. 402.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО МО «Коломенский государственный педагогический институт»

Автореферат разослан «-ЛЗ » 200 бГг.

Ученый секретарь диссертационного совета

Кандидат филологических науСтепанова А.Ю.

¿их?6 А ГШ

Общая характеристика работы

Постановка проблемы. Русский путь - это историософская категория, выражающая своеобразие русской жизни, взятой и ее историческом развитии.

В .первой половине и середине XIX века историософское осмысление пути России было одной из основных проблем русской мысли. В теоретических спорах западников и славянофилов полемически превышалась или принижалась роль в истории России как самобытности ее допетровской жизни, так и преобразования Петра I.

Эта односторонность ис была свойственна отечественной литературной классике. Классические произведения русской литературы (прежде всего Л.С. Пушкин и II.В. Гоголь) помогали русскому обществу осмыслить характер его современной жизни, ее светлые и темные стороны, причины трагизма и источники надежды. Именно с этой точки зрения характеризовали творчество Пушкина и Гоголя И. Киреевский, К. Аксаков, В. Белинский, Ф. Достоевский, Лп. Григорьев.

В новых исторических условиях определенную роль в этом отношении сыграла и деятельность П.Д. Некрасова. Именно программа руководимого им «Современника», сохранявшая свои принципы па протяжении всего времени его издания (1847 - 1866), - «внимательно вглядываться в русскую жизнь», изучать ее и на этой основе осуществлять гражданское воспитание читателей, - реализуемая талантливыми русскими писателями и учеными, создавала журналу популярность, выделявшую его из таких изданий, как «Отечественные записки», «Москвитянин», «Русский вестник», «Русская беседа», «Молва», «Библиотека для чтения», «Время», «Эпоха», «Русское слово».

рос

.НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

Целостность авторского сознания предопределяет взаимосвязь художественных произведений Некрасова с его журналистской деятельностью. Это придавало черты публицистичности его поэзии, сообщало своеобразие поэтике, символическому языку.

Лейтмотивом ряда произведений Некрасова был мотив Русского пути. Признание этих произведений и литераторами-современниками, и публикой говорит о значимости некрасовской интерпретации Русского пути в общественном сознании.

Словообраз Русский путь появляется у Некрасова только в поэме «Тишина» (1856 - 57). Для исследования мотива Русского пути в поэзии Некрасова 1846 - 1866 годов и его символики встает ряд вопросов: какие характеристики национального своеобразия русской жизни выражены в поэме «Тишина»; каково соотношение этих элементов в некрасовских произведениях, предшествующих «Тишине», как изменилось содержание рассматриваемого мотива в его поэзии конца 50-х - первой половине 60-х годов, как выражены эти изменения в символике мотива? Изучение этих вопросов и составляет смысл проблемы «Символика Русского пути в произведениях Некрасова 1846 - 1866 годов».

Предлагаемые критерии выявления символического языка Некрасова опираются на исследования в области символогии прежде всего А.Ф. Лосева и С. С. Авсринцсва.

Актуальность исследования. Критика и литературоведение XIX - XX веков не ставило своей задачей изучение развития мотива Русского пути в творчестве Некрасова. На этом фоне выделяются характеристики «Саши», «Тишины», «Коробейников», данные A.A. Григорьевым и А.Н. Майковым. Они значимы и теперь. Думается, что немалый интерес в настоящее

время представляет неопубликованная статья С.А. Аскольдоиа, в которой автор анализирует проявление русского народного православия и поэзии Некрасова.

В пекрасовсдспии советского периода ведущее место занимала школа 13.В. Евгсиьсва-Макснмова. 13 работах се основателя и его последователем деятельность Некрасова рассматривалась с точки зрения защиты интересов угнетенного парода, что соответствовало классовой идеологии советского периода. Это возвышало роль поэта в общественном сознании той поры. Но такой односторонний взгляд настраивал исследователей на изучение лишь тех материалов, которые соответствовали заданным установкам. В результате усилиями ученых роль Чернышевского и Добролюбова доводилась до уровня руководителей «Современника», хотя эти функции, требующие разносторонних знаний и умении, сочетания таланта и жизненного опыта, в редакции этого журнала были свойственны именно Некрасову. В то же время редуцировалось художественное и гражданственное значение поэзии Некрасова. Сила ее воздействия па читателей основывалось именно на том, что она показала источники трагизма всего общества как единого организма и предполагала возможные, па взгляд поэта, необходимые пути их преодоления.

Исследования последних лет стремятся освободить пскрасовсдсиис от стереотипов, привнесенных в него в советское время.

В последние десятилетия появились работы H.H. Скатова, H.H. Мостовской, ' Б.В. Мсльгупова, Г.В. Краснова, В.Д. Викторовича, II.II. Паикова, Ю.В. Лебедева, в которых предложены новые подходы к изучению деятельности и творчества Некрасова.

В работах II.Н. Скатова исследуются новые аспекты поэзии Некрасова, взаимосвязь мотивов природы и f>uv.'cp<":cTBn, своеобразие русской религиозное!п; по его паС^.одсниям, у Некрасова пет «чистой» религии, а скорее обозначение народных или национальных - черт I'—•'"11МЛ11,Ч"-ТЦ0. СаМООТПОЧС'"'ог~п>, гпогобности г высоком/ С1радапию).

H.H. Мостовская пскр?.совскую «русскую идею» связывает с образом храма: «Храм явлен в его поэзии как символ православной 1'уси с ее многовековой культурой; :и\к символ отчего дома - родины, исторической памяти, вбирающей в себя прошлое и настоящее России... как знак iio..aiw.-.я и душевного успокоения; нравственного богатства народной души и мира; как якорь спасения, без которого человеку в утилитарио-прагматичскую эпоху грозит погибель...» («Храм в творчестве H.A. Некрасова»).

hol )с осмысление деятельности Некрасова -журналиста и редактора — становится возможным благодаря работам В П. Мсльгунова и публикации под его «»оподсч вом корпуса редакционных материалов «Современника» (ПСС, Т. 13, к. 1).

В работах Г.В. Краснова отмечается, что национальная идея у Некрасова - в укладе национальной жизни, в ее зс-'иых и духовных проявлениях, в здравом смысле разных сословий, а их возможном солижаиш, равноправии. От-:счг.стся, что сословные различия для Некрасова болезненны, невероятно мучительны.

В.Д.' 'Впктороппч анализирует выражение русского национального сознания, его дналсктнчпости и противоречивости в поэзии Некрасова в контексте истории русской литературы и культуры.

Ю.В. Лебедев национальное своеобразие русской жизни связывает с псраздслнмостыо религиозного и

гражданственного аспектов русского национального сознания, отразившегося в ноэзии Некрасова.

Многосторонне рассматривая феномен Некрасова, H.H. Пайков приходит к выводу о том, что в личности поэта сосредоточены типические черты русского национального характера.

Таким образом, в работах последних лет исследовались разносторонние черты национального своеобразия русской жизни и национального русского характера, нашедшие свое выражение в поэзии Некрасова. Но проблема «Символика Русского пути в поэзии Некрасова 1846 - 1866 годов» требует дальнейшего изучения и обобщения.

Новизна работы. В предлагаемом исследовании журналистская деятельность и поэзия Некрасова рассматриваются в единстве, как две взаимосвязанные стороны литературной деятельности поэта. Программа «Современника» анализируется как публицистическая основа мотива Русского пути, который является связующим для ряда произведений поэта. Исследуется символика Русского пути в некрасовских произведениях рассматриваемого периода.

В работе предлагается обновленная концепция творческой деятельности Некрасова. IIa наш взгляд, Русский путь, по Некрасову, представляет собою единство диалектически взаимосвязанных сил: силы, стремящиеся к гармонии русской жизни (исторически перспективные), и силы, противодействующие первым.

Предлагаемое исследование позволяет сделать вывод о том, что в 50-е годы в произведениях Некрасова складывается образ Русского пути, развивающийся в мотив в ряде репрезентативных произведений названного периода, который сочетает в себе характеристики национального своеобразия русской жизни и творческой

активности, гражданственного служения пароду интеллигента. Первая сторона выражается в образах Природы-матери, от которой русский парод получает свои особенности: суровую сдержанность, жертвенность, стойкость, единение. Духовным воплощением этой взаимосвязи природы и народа являются Небеса - символ высшей силы, вершитель судеб Руси. Вторая сторона выражается образами положительных героев (лирический герой стихотворения «На родине», Саша, Крот, лирический герой «Тишины»), которые прозревают свое родство с народом и свою ответственность перед ним. Смысл работы положительного героя в «родной глуши» - в духовном раскрепощении народа, Образ Тишины как художественный итог этих произведений символизирует путь возрождения России, заключающийся в свободной творческой активности всего общества, в гармонии этой работы с культурными традициями, с национальными основами Руси. Это - обобщенный и исторически перспективный образ Русского пути.

Пафос возрождения послевоенной России, характерный для «Тишины», сменяется чувством трагизма, рожденного противоречиями русской жизни 60-х годов.

В некрасовских произведениях этого периода мотив Русского пути, развиваясь, конкретизируя негативные явления текущего момента, дополняется новыми характеристиками. Образы «войска, несметного счетом», «сотен тысяч крестьянских дровней», привезших рекрутов, «черных воронов», «дссятипудовых» обжор и т.п. выражают болезненное состояние всего общества как ^ следствие чрезмерной бюрократизации. Символом Русского пути в этих произведениях является образ Мороза, обобщающий образы «Снег лепешками крупными валится», причитания «Холодно, странничек, холодно!»,

«Мороза, красного носа», «белого савана» земли, «крещенских морозов». В этом - дисгармония и русской жизни, и Русского пути, их драматизм. Эти образы выступают как смысловые производные образа Мороза, обретающего символическое значение, соотносимое с мотивом судьбы России.

Таким образом, в 1846 - 1866 годах Некрасов совершает художественные открытия, суть которых - в образном постижении общественно-исторических процессов, переживаемых Россией того времени. Объективно они сравнимы с прогрессивными идеями русских мыслителей той поры, по по содержанию своему ближе к жизни, а но эмоциональности и лиризму сильнее воздействуют на читателей. Образное воплощение гармонии и дисгармонии жизни в поэзии Некрасова сыграло важную роль в развитии русского самосознания переходного времени.

Тишина и Мороз - образы сложной структуры. С одной стороны, они обобщенны: могут соотноситься с различными проявлениями Русского пути во времени. С другой, - они сохраняют свою художественную конкретность. Кроме того, предметно-конкретный и смысловой полюсы в этих образах не слиты воедино, но отделены друг от друга. Смысл «мерцает» (С.С. Аверинцев) в образах. Такая сложная природа Тишины и Мороза относит их к символическим образам.

В продолжение и развитие современных исследований в настоящей работе предлагается обновленная концепция общественной и литературной деятельности Некрасова и его поэтических произведений 1850 - 60-х годов.

На всем протяжении издания «Современника» - 1847 -1866 - Некрасов был его главным редактором и идейным руководителем. В течение этого времени характер

программы журнала существенно не менялся. В нем выражалось стремление Некрасова к, гражданскому воспитанию читателей и консолидации общественных сил с демократических позиций, стремление способствовать развитию национальной литературы, открывать литературные таланты России. Развивая пушкинские традиции, Некрасов по-своему осмыслил роль исторической личности в судьбах страны, в частности, Петра I и его преобразований. Автор диссертации в своих выводах опирается как на опубликованное литературное наследие H.A. Некрасова, так и на архивные материалы: в научный оборот введены архивные материалы РГАЛИ. Поэтические произведения Некрасова 50 - 60-х годов, в которых развивается символика Русского пути, предлагается объединить в два «неавторских» цикла. Сам поэт этого не предусматривал. Но объективным основанием для их объединения в «неавторские» циклы является единство исторического момента их создания, близость их тематики, связующий характер их мотивов, сходство символики и образной системы: а) «На родине» (1855), «Саша» (1855), «Несчастные» (1856), «Тишина» (1856 - 1857); б) «О погоде» (1858 - 1865), «Коробейники» (1861), «Мороз, Красный нос» (1863 - 1864), «Балет» (1866). Методологической основой выделения «неавторских циклов» является современный литературоведческий подход к циклизации, в частности, работы М.Н. Дарвина, И.В. Фоменко, А.П. Ауэра и др. Оба цикла взаимосвязаны между собой и в свою очередь представляют единое целое. Общим основанием образной системы всех перечисленных выше произведений является некрасовский образ мироздания: Природа-мать, русский народ (его характерные черты - терпение, жертвенность, стойкость). Нсбсса - вершитель судеб. Общей чертой

является и то, что символы Русского пути, связываемые в них, «Тишина» и «Мороз», представляют собой природные образы, выражающие оценочную характеристику общественных отношений в России, В то же время эти «неавторские» циклы и противостоят друг другу. Вынесенный в название концепт Тишина становится символом самобытности России. Гражданственный подтекст произведения Некрасова, образ Тишины сближен с Тишиной у М.В. Ломоносова как образа универсального состояния мира и благополучия общества. Оно выражает гармонию общественных отношений и национально-исторических основ России, «Мороз - гротескный образ-символ, выражает, напротив, их дисгармонию, драматизм русской жизни, связан с причинами «болезни» всего русского общества. Тишина соотносима с исторической перспективой, Мороз - с исторической реальностью конца 1850 - первой половины 1860-х годов. Взаимодействие выделенных нами «неавторских» циклов углубляет, усиливает смысл обоих.

Положительный герой и лирический герой первого цикла - дворянин-интеллигент, прозревающий характер народа, чувствующий ответственность за его судьбу, стремящийся работать в «родной глуши». Это одна из характерных особенностей Тишины как символа Русского пути.

Анализ поэтики «Тишины» позволяет уточнить жанровое своеобразие этого произведения. С одной стороны, можно говорить о сходстве его с циклом: отсутствие фабулы, автономность стихотворений этого ансамбля, принципы их архитектонического сцепления (симметрия отношений эпического и лирического начала, общего взгляда на Русской путь и изображения характерных его черт, элегичности и драматичности

сюжетных ситуаций, «легато» и «стаккато» как композиционных принципов). В то же время, здесь создается «новая смысловая структура» (Р. Фигут), выражающая характер Русского пути, символизированная в заглавии произведения - «Тишина». Как смысловая доминанта она редуцирует самостоятельность отдельных стихотворений, делая их только частями цикла и превращая данное произведение в философскую поэму.

Некрасовское понимание жертвенности русского народа как проявление его духовной силы отличается от «разумного эгоизма» Чернышевского; различны их позиции и в эстетической области. Некрасовский мотив органичности для народа эстетического начала его жизни показывает различие во взглядах поэта и критика на отношения искусства и действительности. Некрасов переосмыслил и развил идеи русских просветителей Новикова, Сперанского, Грановского и др., ввел в литературу мотив раскрепощения созидательных сил народа.

Цель работы. В настоящее время в определенной степени сохраняются в некрасоведении мнения о том, что Некрасов корректировал программу «Современника» под влиянием авторитетов то западников, то славянофилов. Но при отсутствии целостности некрасовской концепции журнала не могло быть и целостности его понимания Русского пути, выраженного в его произведениях, публиковавшихся в журнале. Поэтому в диссертации дается анализ редакторской позиции Некрасова под этим углом зрения.

Основной целью работы является изучение отношения Некрасова к национальному своеобразию русской жизни, выраженному и в его журналистской деятельности, и в

поэзии. Поставленной цслыо обусловлены задачи, решаемые в ходе исследования.

1) Уточнение общественно-литературного фона (и утверждение приоритетов) в программе обновленного «Современника».

2) Осмысление взаимоотношений Некрасова с В.Г. Белинским и кружком московских западников.

3) Использование новых материалов, введенных в научный оборот, позволяющих уточнить позиции Некрасова по отношению к славянофилам, например, на основании сравнительного анализа «Предисловия» Д.А. Валуева к «Сборнику исторических и статистических сведений о России и народах, ей единоверных и единоплеменных» (1845) и программы «Современника» на 1849 г. и 1858 г.

4) Изучение вводимых в научный оборот архивных материалов, позволяющих уточнить отношение Некрасова к национальной духовной культуре России.

Объектом исследования явились: литературная переписка Некрасова конца 1840 - первой половины 60-х годов, автобиографические заметки поэта и воспоминания о нем современников, редакционные материалы «Современника», стихотворения Некрасова «Родина» (1847), «На родине» (1855), «Внимая ужасам войны...» (1885), поэмы «Саша» (1855), «Несчастные» (1856), «Тишина» (1856 - 1857), цикл «О погоде» (1858 - 1865), поэмы «Коробейники» (1861), «Мороз, Красный нос» (1863-1864), стихотворение «Балет» (1866), а также прижизненная критика произведений Некрасова и архивные материалы, вводимые в научный оборот впервые из фондов РО ИРЛИ РАН и РГАЛИ.

Методологической основой диссертации послужили труды А.Ф. Лосева, М.М. Бахтина, Л.Я. Гинзбург, Ю.М.

Лотмана, Ю.В. Манна, В.О. Кормапа, М.Е. Мелетипского, Г.В. Краснова и других.

Методика исследования основана на обновленном подходе к изучаемому материалу и переосмыслению его, равно как и традиционных интерпретаций, связанных с изучением творчества Некрасова, с учетом общественно-литературного контекста эпохи, а также на сочетании разнообразных методов научного анализа: историко-литературного, биографического, сравнительного и др.

Творческая и практическая значимость диссертации обусловлена возможностью использования ее результатов в ходе дальнейших научных исследований творчества Некрасова и в практике проведения общих и специальных вузовских курсов по истории и теории литературы.

Апробация работы осуществлялась в докладах на десяти «Некрасовских конференциях» (ИРЛИ РАН), (1986 - 2004), в семи (1986 -2004) «Некрасовских чтениях» (Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник «Карабиха», Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского), «2000 лет христианства» (КГПИ) (2001 г), «Н.И. Новиков и русская культура» (КГПИ) (2004 г), конференции в РГГУ: «Гротеск в литературе», «Интерпретационные возможности словаря заглавий» (2004 г). О сновные положения диссертации опубликованы в двадцати двух научных работах.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, которая включает 245 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, постановка проблемы и дастся обзор научной литературы по существу изучаемого вопроса.

Первая глава - «Программа «Современника» 1847 -1866 г.г. как публицистическая основа поэтического мотива Русского пути посвящена изучению редакционных объявлений об издании «Современника с 1847 по 1866 годы, литературной переписки поэта, мемориальных источников. На основании этих источников выявляются особенности творчества Некрасова, а также твердость его характера, способность улавливать ситуацию в сложных общественно-политических условиях «мрачного

семилетия», литературной борьбы, журнальной конкуренции, социально-исторического кризиса, вызванного поражением России в Крымской войне и обострением крестьянского вопроса, в реализации программы журнала, разработанной при его реорганизации и ориентированной на гражданское воспитание читателей.

Уже во взаимоотношениях с Белинским в начале 1847 г., на наш взгляд, проявилось стремление Некрасова избежать влияния на программу журнала посредством авторитета критика и его друзей - «московских западников» (Герцена, Кетчера, Кавелина и др.). Редакция «Современника» продолжала считать приоритетными статьи о России, статьи русских авторов и после того, как некоторые его сотрудники в 1848 г. отдали свои произведения в «Отечественные записки».

Сопоставление первой редакции объявления «Об издании «Современника» в 1849 году» с «Предисловием» к

«Сборнику исторических и статистических сведений о России и народах, ей единоверных и единоплеменных» (1845) показывает, что редакторы журнала использовали некоторые положения «Предисловия» к «Сборнику...», получившему высокие оценки рецензентов различных журналов за искреннее беспокойство о судьбах России, но не перешли на славянофильские позиции. Характер программы остался прежним в своей основе.

В полемике между западниками и славянофилами о путях развития России вопрос, в частности, сводился к различиям в оценке роли Петра I в русской истории. При этом образ Петра I во многом мифологизировался, приобретал знаковый, характер. Материалы «Современника», письма Некрасова говорят о стремлении редактора журнала к разностороннему анализу исторических явлений. На это указывает целая серия статей о деятельности Петра I, начиная со статьи А.Н. Афанасьева (1849) и завершая статьями Добролюбова (1858). Об этом же свидетельствует и сотрудничество «Современника» с видными русскими историками С.М. Соловьевым, Т.Н. Грановским и др.

Изучаемый материал позволяет сделать вывод о том, что Некрасов был свидетелем споров Герцена с Грановским и по историческим и философским вопросам. Грановский не принимал крайностей западничества, не разделял радикальных настроений Герцена. Ему также не импонировала философия Гегеля, умозрительно связывавшая закономерности истории с логической необходимостью. Некрасов, видимо, разделял взгляды Грановского и, в частности, придавал большое значение творческой деятельности личности.

В то же время, Некрасов, как редактор, стараясь избегать крайностей и западничества, и славянофильства, и

радикалов, и копссриагорои, как бы соблюдая общественно-политическое равновесие, привлекал к сотрудничеству писателей, критиков, ученых различных умонастроений. Так, сам он работал вместе с Панаевым, пытался «совместить» Дружинина и Чернышевского, Тургенева и Добролюбова, Салтыкова и «консисторию». На наш взгляд, в этом проявляется пс «личная слабость» и не «колебания» Некрасова, а его убеждение в том, что такая разносторонность, с одной стороны, придаст журналу устойчивость, с другой, - привлечет к нему подписчиков из разных слоев общества, по-разиому настроенных. И что самое важное, пожалуй, - совместная работа даст возможность взаимопонимания между самими авторами, и в то же время, позволит читателям знакомиться с различными точками зрения, «просветит» их и, может быть, будет способствовать «разумному» ходу вещей, т.е. снять общественную напряженность там, где она поддерживалась взаимным непониманием сторон. Таким образом, в редакторской деятельности Некрасова прослеживается тенденция к консолидации общественных сил па демократической основе.

В условиях влияния критики па русскую жизнь усиливалась потребность в се остроте и независимости. Вероятно, поэтому Панаев и Некрасов пригласили в журнал Чернышевского. Уезжая в 1856 г. па лечение за границу, Некрасов даже передал ему (после отказа Тургенева) свои редакторские функции. Переписка поэта с Тургеневым, Л.Н. Толстым, Добролюбовым показывает, что надежды на Чернышевского как па руководителя «Современника» не оправдались. Он придал журналу «однообразие» и «односторонность», проявилась несовместимая с деятельностью редактора неприязнь критика к «легкой ли тературе».

В то же время, по совету Некрасова, Чернышевский начинает выпускать в качестве приложения к «Современнику» «Историческую библиотеку», в которой печатает переводы Шлоссера. В условиях общественного кризиса в России на рубеже 1850 - 60-х годов экономические статьи Чернышевского, особенно его комментарии к переводам Шлоссера, имели большой успех. Его популярность как критика и публициста, по словам Некрасова, была сравнима и даже превосходила популярность Белинского.

Этот период издательской истории говорит о способности Некрасова не только сотрудничать с разными людьми, но и знакомить читателей с разнообразием писательской среды, «направлять» литературные таланты на пользу журнала. В конце 1850-х годов в «Современнике» большее место, чем прежде, стали занимать переводы западной литературы. Это объяснялось тем, что цензура к переводам была более снисходительна, и можно было, подбирая нужные произведения, говорить их языком о «домашних делах».

Таким образом, избегая крайностей различных общественных течений - западничества и славянофильства, демократизма и либерализма, радикализма и консерватизма - Некрасов на протяжении 20 лет издавал журнал, служащий прогрессивным интересам русского общества.

Во второй главе - «Поэтический образ Тишины как символ исторической перспективности Русского пути» -анализируется своеобразие творческого метода Некрасова в 1850-е годы, поэтика его произведений этой поры. Эта поэтика ассимилирует творческие открытия предшественников.

Прежде всего в поэзии Некрасова развивается мотив природы как основы национальной сущности. Это сближает его с Пушкиным.

«Тишина» ассоциируется с мотивом Дороги в «Мертвых душах» Гоголя, который, в свою очередь, связан на уровне аллюзий с мотивом жизненного пути пушкинского лирического героя, особенно слышны ноты драматизма «Дорожных жалоб» и «Бесов». Образ дороги -важнейший образ «Мертвых душ» - постоянно сталкивается с образом иного, противоположного значения: «непроходимое захолустье», болото («болотные огни»), «пропасть», «могила», «омут»... В свою очередь, и образ дороги расслаивается на контрастные образы: это и /.../ прямой путь, это и заносящие далеко в сторону дороги. В сюжете поэмы - это и жизненный путь Чичикова («но при всем том трудна была его дорога»), и дорога, пролегающая по необозримым российским просторам; последняя же оборачивается то дорогой, по которой спешит тройка Чичикова, то дорогой истории, по которой мчится Русь-тройка» (Манн Ю.В.).

У каждого из трех художников по-своему выражена взаимосвязь общего и частного. Смысл «дороги» -категории просветительской историософии, означающей исторический путь того или иного народа (например, появляющийся в заглавии «дорожной жалобы», содержанием стихотворения переосмысливается жизненный путь героя). В заключительной сцене «Мертвых душ» обратный переход от единичного к общему и осуществляется «почти незаметной, плавной сменой перспективы, точек зрения. /.../ Сначала все описание строго привязано к тройке Чичикова и к его переживаниям:; потом сделан шаг к переживаниям русского вообще («И какой же русский не любит быстрой

езды?..»), потом адресатом авторской речи и описания становится сама тройка («Эх, тройка, птица-тройка, кто тебя выдумал?..)для того, чтобы подвести к новому авторскому обращению, на этот раз - к Руси («не так ли и <

ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься...»). В 1

результате граница, где тройка Чичикова превращается в Русь-тройку, маскируется, хотя прямого отождествления |

поэма не дает.

В части 2 «Тишины» этот переход происходит в сознании лирического героя «Я» («...Берегись» // «Уступчив, добродушно смирен, // Мужик торопится свернуть... // Опять пустынно-тих и смирен // Ты, русский путь, знакомый путь!») и выражается через поэтический параллелизм характеристик обобщенного образа мужика и Русского пути. Русский путь, по Некрасову, определяется характером русского народа и национальным своеобразием русской жизни.

Можно отметить близость взглядов Некрасова и Т.Н. Грановского на роль русской интеллигенции в . общественной жизни России. Просветительскую работу интеллигенции Грановский называл благородным служением России.

Журнальные публикации с «русской» тематикой явились своеобразным контекстом для некрасовских произведений о Русском пути. Этот мотив, связующий для 1

многих произведений поэта, - один из элементов его новой образной системы. Основу ее составляет мотив природы. Поэт обращается к нравственно-философским истокам природы, она выступает как мать-природа, становится основой некрасовского образа мироздания: это Мать-Земля и небеса - вершители судеб, национальный тип мужика («уступчив, добродушно-смирен»), русского народа ( «в борьбе суровой... не шатнулся до конца»), - Русский путь.

Особую роль здесь играет образ положительного героя, прозревающего свою ответственность за судьбы России. Это лирический герой стихотворения «Родина», на которого воспоминания о рабских порядках отцовского «гнезда» проклятьем «... легло неотразимым», душевно страдающий «Я» стихотворения «На родине» с его исповедью: «Ах, видно так я создан небесами, // Таков мой рок, // Что хлеб полей, возделанных рабами, // Нейдет мне в прок».

Герои поэмы «Саша» олицетворяют собой преемственность двух форм «просветительской» работы, Агарин (его возможные прототипы - Огарев и Герцен) оторван от народа. Он «книги читает да по свету рыщет - // Дела себе исполинского ищет...». Но «Сеет он все-таки доброе семя»: «...нетронутых сил // В Саше так много сосед пробудил!». Она, выросшая в родных полях и лесах, отвергая иронию Агарина, выполняет «муравьиную работу» - учит и лечит своих крестьян. Цель такой деятельности интеллигенции, выражающей, по Некрасову, одну из особенностей Русского пути - «Солнышко правды взойдет над землею» - достижение мирным путем общественной гармонии.

Падение Севастополя и поражение России в Крымской войне усилили трагизм жизненных восприятий, переосмысление героики, диалектики жертвенности и стойкости. Некрасов перечитывает «Иллиаду» и «О героях и героическом» Томаса Карлсйля (1841) в переводе В.П. Боткина.

Эти размышления и впечатления в стихотворении «Внимая ужасам войны...» как бы вторят толстовскому рассказу «Севастополь в августе 1855 года». Эти же размышления и впечатления «корректировали» характерные черты некрасовского положительного героя.

Крот в поэме «Несчастные», имя которого, возможно, происходит от слова «кроткий», - олицетворяет превосходство духовной силы при телесной немощи над физической силой и дикими страстями, олицетворенными в образах «преступников». В образе Крота выражен и мотив жертвенности (может быть, и в противовес «теории жертвы» Чернышевского). Образ Петра I, создавая пушкинскую аллюзию («Стансы», 1826), вводит в поэму мотив работы («Песня преступников»). Казалось бы, в сознании Крота переплетаются западнические и славянофильские мысли, но в его понимании состояния народа проявляется свой взгляд: «Но спит народ под тяжким игом, // Боится пуль, не внемлет книгам...».

Характерные черты романтизированного образа Крота как бы находят свою опору в народном характере, «объективируя» черты Русского пути в поэме «Тишина».

В этом произведении развивается образ мироздания, осознаваемый лирическим героем. Это и «Все рожь кругом, как степь живая...», и «врачующий простор», и «суровость» природы родной земли, и «небеса», «смирившие громы». Родной народ - не только раб. Это «сыновья» Руси, покорные ей, способные ради нее на самопожертвование, это образ тишины, который символизирует здесь «колорит русской жизни» (Г.В. Краснов), «выражает надежду на новую мудрость народа и его достоинство» (H.H. Мостовская). В то же время это и характеристика Русского пути, прошлого и предстоящего.

Концовка части 3 «Тишины» - смысловая доминанта поэмы: «...B каменные раны // Заходят сизые туманы // И черноморская волна // Уныло в берег славы плещет... // Над всею Русью тишина, // Но - не предшественница сна: // Ей солнце правды в очи блещет, // И думу думает она».

Концовка подсказывает пушкинский подтекст - «На берегу пустынных волн // Стоял он дум великих поли...» и т.д. Обе ситуации исходны для развивающихся сюжетов; в то же время они противоположны друг другу. Пушкинская ситуация во многом противоречива, драматична. «Он» - и человек, и сверхчеловек. Его «скульптурность», кажущаяся неподвижность, состояние покоя, «дум великих полн...» напоминает образ Наполеона в пушкинской лирике -«Мятежной вольности наследник и убийца...». В пушкинских стихотворениях с рифмой «волн» / «полн» развивается мотив борьбы свободы и несвободы. Состояние героя Пушкина противоречит состоянию Реки. Непоколебимости, статике героя противостоит динамичность Реки: «неслася...», «челн... стремился...». Пространство организовано вертикально и горизонтально со смысловым акцентом - «солнце». Но оно «спрятано в тумане», что порождает контекст: «Лес, неведомый лучам в тумане спрятанного солнца», «кругом шумел...». «...Чернели избы...». Стихи строятся на звуках «ч», «ш», «стр». Природа и Высшие силы - против замыслов героя обуздать свободу Реки.

У Некрасова ситуация панорамна, открыта, протяженна. Это - «вся Русь». Она динамична, как бы пульсирует - «заходят..» и «плещет...», «...блещет...», «...думает...». Все гармонично: Русь, как богатырь, распростершийся на земле, природа ( «туманы», «волна») исцеляет ее; Высшие силы ( «Солнце правды») дарят ей жизнь. Судя по рукописным источникам ИРЛИ РАН, образ «Солнце правды» был в первоначальной редакции главы 4 поэмы (Р0.ф.202.оп.1.№65.л.6.об.). В некрасовском пейзаже все заполнено воздухом и залито светом. Русь собирается с силами ( «думу думает она...»), собирается в путь. Пушкинским подтекстом отрицаются петровские

насильствен! 1ыс методы. «Мирность», жертвенность, героизм народа предполагают соответствующий самобытный путь.

Первый стих части 4 окончательной редакции «Тишины» - «А тройка все летит стрелой» - выполняет функцию заглавия, дает направление сюжету - образу Русского пути. Он и напоминает гоголевский образ «Птицы-тройки» как символа будущего Руси, и вступает в диалог с ним. Некрасовскому образу Русского пути свойственны и перипетии: и «овраги», и «тропинки узкие», и «приволье лугов», и «поемные луга», и лесные дороги. Своим драматизмом он напоминает пушкинские мотивы. В то же время образ «И, как серебряные блюдца, // На ровной скатерти лугов // Стоят озера...» символизирует покровительство небес. Образ «Путь, усыпанный листами...» оживляет пушкинский мотив: смена «листвы» - смена поколений, символизирующая верность «корням». Концовка этой части - философско-правственный итог всего произведения. В условиях обострения крестьянского вопроса лирический герой Некрасова - дворянин-интеллигент - стремится «Скорей туда - в родную глушь!», «...Где можно жить не обижая // Ни божьих, ни ревижских душ...», и - шире - жить «для других», не нарушая естественного, Богом данного хода вещей: «За личным счастьем не гонись // И Богу уступай не споря...».

Таким образом, пушкинские мотивы усиливают философско-правственный смысл Русского пути в некрасовских произведениях. Необходимо отметить жанровое своеобразие «Тишины». Четыре стихотворения, составляющие рассматриваемое произведение, являются в определенной степени самостоятельными. При отсутствии общей фабулы каждое из них имеет свой сюжет, сообщающий ему художественную целостность, что

роднит это произведение с циклом. Циклизация проявляется и в организующем его принципе симметрии: в отношения эпического и лирического, в стилевых особенностях, в своеобразии композиции. Взаимодействие между собой этих стихотворений углубляет смысл поэмы и каждой ее части. Тишина представляет собой обобщенный образ, символизирующий смысл Русского пути, который прозревается лирическим героем, осознающим свою роль в жизни народа. Эта смысловая доминанта, символизируемая в образе Тишины, редуцирует автономию отдельных стихотворений и наполняет все произведение историософским содержанием. Думается, что это позволяет отнести «Тишину» к жанру философской поэзии.

Предложенный анализ позволяет сделать некоторые выводы. С одной стороны, Некрасов как бы развивает просветительские идеи Новикова, Сперанского и других, но наполняет их чувством и конкретным жизненным материалом, обосновывает их возможность и необходимость. С другой стороны, мотив деятельности интеллигента в «родной глуши» выражает исторические перспективы Русского пути, показывая общность корней народа и интеллигенции, в данном случае дворянина и крестьянства.

Мотивы, тональность, лиризм мироощущения «Тишины» нашли свои отклики и в творчестве Тургенева, в особенности в его романах «Дворянское гнездо» и «Новь». (Подробно об этом см.: Мостовская H.H. Об одной творческой перекличке / Некрасов и Тургенев,: «Сюжет и время. Сб. научных трудов. К 70-летию Г.В. Краснова. Коломна. 1991. С. 104 - 108;) Мостовская H.H. Некрасовское в романе Тургенева «Новь». (Русская литература. 1996. №3. С. 115 - 125.)

Таким образом, рассмотренные произведения поэта 1846 - 1866 годов можно расценивать как художественную целостность со связующими мотивами и образами. Образ положительного героя постепенно усложняется: от его самоосуждения («Родина»), неприятия рабства («На родине»), готовности работать в народе («Саша»), жертвенности ради народа («Несчастные») - к слиянию с народом, прозревая его духовную высоту («Тишина»). Усложняется и образ народа (от раба до героя) и как бы постепенно «вызревает» в поэтическом сознании Некрасова символ Русского пути - «Тишина», т.е. об этих произведениях можно говорить как о свободном цикле.

В третьей главе - «Гротескный образ Мороза как символ драматизма Русского пути» рассматривается развитие гротескности в некрасовских произведениях.

В этот период Некрасов подходит к мотиву Русского пути с другой стороны. Он изображает его превратности, вызывающие в обществе дисгармонию и страдания народа, с одной стороны, растление верхов - с другой.

Мотивы наводнения, «Исакиева моста», «Медного Петра» и грозной Невы, судьбы бедного чиновника «Части первой» некрасовского цикла «О погоде» (1858) создают аллюзию пушкинского «Медного всадника». Благодаря этому в памяти читателя оживает изображение противостояния Медного Всадника и Невы, что способствует осмыслению символичности некрасовских образов: Точная маркировка времени событий «О погоде» («С «Современником» нянчусь давно: // То носил к Александру Сергеевичу, // А теперь уж тринадцатый год // Все ношу к Николай Алексеичу - // На Литейном живет...») создает временной сдвиг и акцентирует внимание на нагнетании общественных конфликтов, получивших образное, «погодное» изображение. Через

пушкинский подтекст образ Медного Всадникакак символа государственной власти снижен. Медный всадник превратился в «Медную статую Петра» или в «Медного Петра». Композиция «...близ медной статуи Петра, // У присутственных мест дожидаются // Сотни сотен крестьянских дровней...» (привезшие рекрутов) свидетельствует о том, что державная сила выражается теперь (как следствие петровских преобразований) в количественном воплощении: «войско, несметное счетом». Оно как бы оковывает, ограничивает свободу, перегораживает дорогу «квартальному», «старухе с аптечной стклянкой», «жандармскому седому генералу», «даме», «бедняку-итальянцу», «чухне», и «пропасти изданий» в лице рассыльного Миная («В месяц тридцать листов обещаются, // А рассыльный таскает шестьдесят...»).

Бронзовый копь Медного Всадника, символизирующий единую Россию, как бы «рассредоточился», явившись, с одной стороны, символом власти и режимом «чугунных коней на воротах застав», с другой, - превратился в «несметное счетом» количество живых коней, через которых выражаются противостоящие друг другу силы России: «спотыкающиеся клячи» с «дрогами» и «коляска с офицером», «сотни сотен крестьянских дровней» и лошади «войска». Сцена «Под жестокой рукой человека // Чуть жива, безобразно тоща, // надрывается лошадь калека, // Непосильную ношу влача...» может восприниматься как символ России, доведенной до крайности властями, и одновременно пародией на мифологему Медного Всадника: «Россию поднял на дыбы», - у Пушкина. Кстати, «Бог привел и се отдохнуть!» - «клячу, недавно побитую» -у Некрасова.

Смысл заглавия главки третьей «Части первой» цикла «О погоде» - «Сумерки» - выражает не только состояние погоды, но, главным образом, состояние города: «Все сливается, стонет, гудет, // Как-то глухо и грозно грохочет, // Словно цепи куют на несчастный народ, // Словно город обрушиться хочет...».

Усиление экспрессивности, выражаемое

последовательность главок: «Утренняя прогулка», «До сумерек», «Сумерки» - соответствует и «динамике» модифицированного пушкинского мотива наводнения. Чередование «дождей»(«Что как слезы струятся по окнам домов...»), «снегов» («снег лепешками крупными валится /.../И так щедро с небес посыпаются , // Что за снегом не видно людей...»), «туманов» («надо всем, что и есть. /.../ надо всем распростерся туман...») как бы подготавливает эсхатологическую картину. Пушкинская аллюзия «Город пышный, город бедный...» переосмысливается в некрасовскую «Душный, стройный, угрюмый, гнилой...» и перерастает в «Все сливается , стонет, гудет, // Как-то глухо и грозно рокочет, // Словно цепи куют на несчастный народ, // Словно город обрушиться хочет...»

Таким образом, соединение логически несоединимых, казалось бы, черт - характеристики природных и социальных - и драматическая окрашенность (экспрессивность в концовке произведения достигает апогея) придает этой метафоричности гротескный характер:

Влияние войны на жизнь России и новые явления общественной жизни в народном восприятии изображено в поэме «Коробейники» (1861): «Подошла война проклятая, // Да больно уж лиха...» /.../ Весь народ повесил голову, // Стон стоит по деревням. /.../ Бабы сохнут с горя этого, // Мужики в кабак идут...» Хозяином деревни вместо

помещика («нынче барс деревенские // Не живут по деревням...») стал «целовальник» - «подлец седой»: «Выше ист меня начальника // Весь народ - работный мой!» Другая власть - судьи - «черны вороны». Кульминация поэмы - «Песня убогого странника»: «...Холодно, странничек, холодно... /.../ Голодно, родименький, голодно...». Это народный стоп. Он как бы впитал в себя «Тяжеле стонов не слыхали // Ни римский Петр, ни Колизей!», «За заставой, в харчевне убогой // Все пропыот бедняки до рубля // И пойдут, побираясь дорогой, // И застонут... Родная земля!» и т.п. Жертвы этих порядков - и праведник Титушка-ткач, «убогий странник», и преступник лесник - «горе-богатырь». Убийство лесником коробейников в художественном произведении неоднозначно - оно и случайно, и содержит одновременно допущение, предостережение о перерождении единичного факта в явление массовое.

И, вероятно, не случаен ряд некрасовских аллюзий и реминисценций в «Двенадцати» Д. Блока, например, мотив: «Холодно, товарищи, холодно!».

Таким образом, некрасовский мотив «Холодно, голодно!» выражает не только физическое состояние. В нем сконцентрированы ощущение нарушения гармонии жизни, потеря устойчивости, ослабление верности христианским заповедям, потеря любви и человеческого тепла.

Мотив «Холодно, голодно!» развивается и в поэме «Мороз, Красный нос» (1863 - 1864). Здесь он выражается образом Мороза. В «Части первой» - «Смерть крестьянина» - он присутствует латентно в изображении зимы. Причем, в характеристике причин смерти Прокла - «Его доконала зима» (в варианте - «Его съела зима») - можно видеть и метафоричность. Картина «Как будто весь мир умирает //

Затишье, снежок, полумгла...» - это скорбь олицетворенной природы по Проклу и бедам русского крестьянства.

Яркие, «летние» картины воспоминаний и снов Дарьи на фоне пссснно-сказочно-балладпого Мороза-воеводы («Часть вторая»), утверждая красоту жизни и труда, усиливают экспрессию трагизма. Такое изображение в народных традициях образа Мороза усиливает его символичность, характеризующую одну из сторон Русского пути в период александровских реформ.

Анализ работы автора над текстом поэмы - включение в окончательную редакцию глав о Величавой славянке, Снов Дарьи, картин Монастырской жизни и др. - позволяет сделать вывод об усилении этими фрагментами художественного смысла произведения. Параллелизм Монастырских сцсн (хоронят монахиню) похоронам Прокла, «стынувшей в «заколдованном сне» Дарьи, подсказывает читателю философичность поэтического замысла поэмы. Монастырская жизнь, с одной стороны, воспринимается как идеализация крестьянской жизни, с другой, - ее христианская духовность контрастирует с языческой сказочностью. Райская жизнь, предстоящая «Монашине», противопоставляется «дворцу голубому», обещанному Дарье Морозом. В этом контексте переосмысляется и красота морозных картин. Эта красота не только недолговечна, но и мертвенна. В то же время, жгучие . слезы Дарьи, превращающиеся на морозе в «крупные жемчужины», как бы раскрывают смысл картины «Равнина в алмазах блестит...». Деревья и их тени зрительно воспринимаются как могильные кресты: «Чем дальше, деревья все выше, // А тени длинней и длинней <...> //Деревья, и солнце, и тени, // И мертвый, могильный покой...»

«Безучастность леса» к горю Дарьи подчеркивает ее одиночество и отчаяние, в то же время отстраненность леса и «равнодушие солнца» показывает необходимость для Дарьи осознать опасность песни Мороза.

Открытый финал поэмы воспринимается как поэтическая дилемма: очнется ли Дарья или замерзнет? - в подтексте: оправдаются ли надежды России, сбудется ли ее «заколдованный сон»?

Заглавия главок «Части второй» цикла «О погоде» -«Крещенские морозы» и «Кому холодно, кому жарко!» -выражают главный принцип их поэтики - контраст. Он усилен и известной пушкинской рифмой - «морозы» / «розы». Но в состоянии противопоставляемых страдающих от голода и холода «низов» и «обжирающихся» «верхов» есть общая черта - их трагический исход. Мотив пожаров, «окаймляющих город», впечатление трагизма усиливает. Контраст, раскалывающий общество, губящий все живое -«мороз», и есть источник всех общественных болезней. К такому выводу можно прийти, размышляя над этим произведением.

Эти мотивы развиваются и в стихотворении «Балет» (1866). Но они усилены. Пространственная ограниченность - помещение «театра», где изображается высшая знать, противопоставляется просторам - «В белом саване смерти земля // Небо хмурое, полное мглою...», - по которым сдут крестьянские обозы. Аморальность представителей социальной элиты противопоставляется «суровым сердцам» крестьян. Так развивается мотив исторической бесперспективности существующих общественных порядков. В то же время мотив моральной деградации «верхов» предполагает и мотив их ответственности за сложившееся положение.

Гротескный образ Мороза здесь усилен и обобщен: «Словно до сердца поезд печальный // Через белый покров погребальный // Режет землю, - И стонет она...»

Таким образом, мотив «Холодно, голодно!», гротескный образ Мороза являются связующими для рассмотренных произведений 1858 - 1866 годов и объединяют их в свободный цикл. Лейтмотивы этих произведений можно интерпретировать как выражение тревоги автора, вызванной сложившимися в России порядками как болезненными («Я сын больной больного века»). Можно предположить, что эти произведения вызывают ожидание реформ, оздоровляющих все общество, предупреждая о возможности общественных катаклизмов.

В заключении подводятся общие итоги исследования.

Таким образом, мотив Русского пути является связующим для наиболее значительных произведений Некрасова 1846 - 1866 годов. Символические образы Тишина и Мороз выражают смысл этого мотива, художественно интерпретированный в соответствующих им произведениях.

Сама образная форма этого мотива - Русский путь -есть выражение обобщенности и определенности его характера вплоть до его одушевления: «Опять пустынно-тих и мирен // Ты, русский путь, знакомый путь!»

Природа этого образа, развивающегося в мотив, -двоякая. С одной стороны, она художественна (его конкретизация в образах Природы, Небес, народа, положительного героя). С другой, - мотив Русский путь связан со злобой дня. Его символика по-своему выражает проблемы времени. Это связано с разносторонностью незаурядной личности Некрасова. Будучи редактором и руководителем передового журнала, ставящего главной

своей цслыо гражданское воспитание читателем, направляющего литературным процесс в России того времени, являясь ключевой фигурой русского литературного движения м одновременно выдающимся поэтом, Некрасов па всех своих поприщах осуществлял решение одном задачи: «внимательно вглядываться в русскую жизнь». С одной стороны, это выражалось в программе «Современника», хараюер которого оставался неизменным па всем протяжении его издания, с другой - в поэзии Некрасова. Единство авторского сознания придает монтажную целостность материалам каждого журнального номера и черты публицистичности развиваемому в поэтических произведениях мотиву Русского пути. Отдельные характеристики национального своеобразия русской жизни, встречающиеся в журналах юй поры, сконцентрированы и развиты в некрасовской поэзии.

Благодаря интегрирующему началу публицистично-поэтического сознания Некрасова в его произведениях нашли свое художественное выражение и достижения русской философской и публицистической, научной мысли (Новикова, декабристов, Чаадаева, И». Киреевского, Кавелина, Грановского, С.М. Соловьева, Хомякова, Аксаковых), и художественных открытий Пушкина, Гоголя, Тургенева и др. Этот синтез выражен в исторически перспективном, в понимании Некрасова, состоянии Русского нут, символизируемом в образе Тишины. Это гармония Земли, Псбсс, народа - всей Руси. Единство интересов парода п личной инициативы активности парода и работы интеллигенции в народе, т.е. личного творческого начала, просвещающего, пробуждающего и раскрепощающего парод. Нарушение этой гармонии, диссонанс компопен юн Русского пути, символизируемый образом Мороча - тго выражение

Рве Национальна чi

БИБЛИОТЕКА ■ С. Петербург о» ж иг

нарушения духовного единения общества, противопоставления его высших слоев и бюрократии народу. Некрасовские произведения как бы говорили о том, что без соединения «общинного» и личностного начал русское общество успешно развиваться не может, иначе в нем возникает опасность общественных катаклизмов.

В то же время, не отвергая религиозные мотивы («Богу уступай - не споря...»), Некрасов во главу угла ставит этические, гражданские («За личным счастьем не гонись...»). Кроме того, апогеем в развитии мотива Храма становится образ Солнца правды; это символ Иисуса Христа. При таком прочтении, ассоциируясь с пушкинским образом «бессмертное солнце ума», - символизирует просветительский мотив - победу света над тьмой, разума над невежеством.

Символизируется этот мотив с многомерностью эмоционально богатой личности поэта с его лирическим чувством. Благодаря этому можно говорить о своеобразии понимания Некрасовым просветительской работы.

В понимании жертвенности Некрасов ближе всего подходит к народному мировосприятию. В историософии он созвучен Карлсйлю и Грановскому. Соединение глубокого сочувствия страданиям народа с мучительным ощущением вины перед ним, сознанием ответственности положительного героя за его судьбу, готовности к жертвенному служению во имя народа в произведениях Некрасова характеризует созданные им образы, воспринятые русским обществом как духовный ориентир, ах автора - их создателя - как выразителя подобного сознания.

Отсюда можно сделать вывод, что отнесение Некрасова к революционерам-демократам может быть допущено условно только при тенденциозном одностороннем

восприятии его произведении, что соответствовало определенной общсствсппо-идсологнчсскоп ситуации, сложившейся в России в XX столетни. Вместе с его преодолением должна измениться и интерпретация творчества выдающегося русского поэта, журналиста и общее i венного деятеля Н.Д. Некрасова.

Данное исследование способствует уяснению символики в образной системе Некрасова. Дальнейшее изучение творческого наследия поэта под этим углом зрения позволит существенно обогатить наши представления о неповторимом творчестве поэта и его личности.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Баталова Т.П. Из поэмы «Мать» (Духовный мир произведения). / II Некрасовские чтения. Тезисы выступлений. Ярославль, 1987. С. 20. 0,1 п. л.

2. Баталова Т.П. «Коробейники» (Синтез поэтики эпоса и драмы). / IV Некрасовские чтения. Тезисы докладов. Ярославль, 1989. С. 127- 128. 0,1 п. л.

3. Баталова Т.П. Мотив «холодно - голодно» в поэме H.A. Некрасова «Коробейники»: источники и художественная перспектива. // Современное прочтение H.A. Некрасова. V Некрасовские чтения. Тезисы выступлений. Ярославль, 1990. С. 45 - 47. 0,2 п. л.

4 Баталова Т.П «Коробейники». Поэтика образа. // VI Некрасовские чтения. Тезисы докладов. Ярославль, 1991. С. 60 - 63. 0,2 п. л.

5. Баталова Т.П. Вариации жанра «Бесы» (1830) A.C. Пушкина и «Пир ведьмы» (1839) молодого Н.Некрасова // Литература и язык в контексте культуры и общественной жизни. Тезисы Межгосударственной научной конференции Казань, 26 - 29 мая 1992 года, ч. 1,с. 18-19.0,1 п. л.

6. Баталова Т.П. О лубках, коробейниках, кабаках и прочем. // Русь. Литературно-исторический журнал. 1994. № 8. Ростов Великий. С. 148-154. 0,5 п. л.

7. Баталова Т.П., Федянова Г.В. «Мечты и звуки» как литературный сборник. // Двадцать восьмая Некрасовская конференция. (К 175-летию со дня рождения поэта). Тезисы докладов Ярославль, 1996. С. 25-27. 0,2 п. л.; 0,1 п. л. авт.

8. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Пушкинские мотивы в сборнике H.A. Некрасова «Мечты и звуки». // Материалы международной Пушкинской конференции 1 - 4 октября 1996 г. Тезисы докладов. Псков. 1996. С. 19-22. 0,2 п. л.; 0,1 п. л. авт.

9. Баталова Т.П. Балладные традиции в поэме H.A. Некрасова «Мороз, Красный нос». // Проблемы современного изучения русского и зарубежного историко-литературного процесса. Самара, 1996. С. 99-100. 0,1 п. л.

10. Баталова Т.П. Баллада. // Литературоведческие термины (Материалы к словарю). Коломна, 1997. С. 6 - 7. 0,1 п. л.

11. Баталова Т.П., Федянова Г.В. О зеркальном принципе композиции и пушкинской традиции в поэме H.A. Некрасова «Мороз, Красный

нос». // H.A. Некрасов в контексте русской культуры. Тезисы докладов. Ярославль, 1999. С. 53 - 55. 0,2 п. л.; 0,1 п. л. авт.

12. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Мифология сна в поэзии Пушкина. // A.C. Пушкин и мировая культура. Материалы международной конференции. (МГСУ, 21 апреля 1999 г.). Москва, 1999. С. 92 - 95. 0,4 п. л.; 0,2 п. л. авт.

13. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Стихотворение A.C. Пушкина «Пробуждение» и мотивы сна в лирике 1810-х годов // «Что скажет о тебе далекий правнук твой...» Межвузовский сборник научных трудов. Рязань 1999. С. 18 - 25. 0,5 п. л.; 0,25 п. л. авт.

14. Баталова Т.П., Федянова Г.В. «Вещий» сон Руслана, «чудный» сон Татьяны / Принцип зеркальности. // Аспекты теоретической поэтики. К 60-летию Натана Давидовича Тамарченко. Москва -Тверь, 2000. С. 171 - 179. 0,5 п. л.; 0,25 п. л. авт.

15. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Военная лирика H.A. Некрасова 1854 - 1856 годов в контексте русской журнальной поэзии. // Литературные мелочи прошлого тысячелетия. К 80-летию Георгия Васильевича Краснова. Сборник научных статей. Коломна, 2001. С. 115 - 123. 0,5 п. л.; 0,25 п. л. авт.

16. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Цикл H.A. Некрасова «Тишина» в контексте русской журнальной поэзии. // Забытые и второстепенные писатели XVIII - XIX веков как явление европейской культурной жизни. Материалы международной научной конференции, посвященной 80-летию Е.А. Маймина. Том 1. Псков, 2002. С. 296-303.0,5 п. л.; 0,25 п. л. авт.

17. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Мотив Русского пути в поэме H.A. Некрасова «Тишина». // Некрасов и поиски национального самосознания. Некрасов в контексте русской культуры. Материалы конференции. Ярославль, 2003. С. 24 - 26. 0,2 п. л.; 0,1 п. л. авт.

18. Баталова Т.П., Федянова Г.В. Нравственный подтекст «Тишины» H.A. Некрасова. // Педагогические идеи русской литературы. Материалы конференции 20 - 22 августа 2003 года. Коломна, 2003. С. 72 - 74. 0,2 п. л.; 0,1 п. л. авт.

19. Баталова Т.П. Заглавие как выражение жанрового своеобразия «Тишины» H.A. Некрасова. // Феномен заглавия: Интерпретационные возможности словаря заглавий. Материалы конференции 8-9 июля 2004 года. Москва, РГГУ. Vestnik.ru. 0,1 п. л.

Подписано в печать: 19.01.2005 г. Бумага офсетная. Гарнитура «Time t4 ew Roman». Печать офсетная. Усл. п. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 18. Изготовлено с готового оригинал-макета в типографии ГОУ ВПО МО «Коломенский государственный педагогический институт». 140411 Коломна Московской области, ул. Зеленая, д. 30.

Л/юьЛ ffiTf

5 6 78

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Баталова, Тамара Павловна

ВВЕДЕНИЕЗ

ГЛАВА 1. Программа «Современника» как публицичая ова поэтичого мотива Ркого пути в произведениях Н. А. Некрва

ГЛАВА 2. Поэтичий образ Тишины какмвол оричой пеективни Ркого пути.

ГЛАВА 3. Гротескный образ Мороза как символ драматизма Русского пути.;

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Баталова, Тамара Павловна

Мотив Русского пути, символика которого в творчестве Н. А.

Некрасова 1846-1866 гг. является предметом исследования данной работы, выражает в художественно-образной форме своеобразие русской жизни в её историческом развитии. Образ Русский путь впервые встречается в поэме

Некрасова "Тишина" (1856-1857), что является творческим открытием поэта. Это поэтическое открытие в своей эволюции (образ - мотив лейтмотив) входило в обширный культурологический комплекс, характеризующий самосознание отечественной культуры середины XIX века. ■ • \

Русский путь не без оснований может считаться историософской категорией, тесно связанной с категорией "русская культура", и характеризует историческую судьбу России.

Вместе с тем общественный интерес к Русскому Пути не ограничивался (и не ограничивается в настоящее время) интересом к нему лишь как к объекту научных суждений и философских исканий. В совокупный' смысловой конгломерат Русский путь входит весь массив сознания, в том числе и в художественно-образных формах, в частности, через художественную литературу, отображающую исторические процессы.

Мотив Русского пути многогранен; он отображает особенности русской культуры, передает своеобразие русской природы, особенности национального характера, самобытности русской жизни, взаимоотношения различных слоев общества, формы государственности.

Образно-символическое выражение мотива Русского пути в поэзии Некрасова, с одной стороны, ассимилирует традиционные подходы, с другой - оно уникально. Поэтические открытия Некрасова, выражающие его творческую индивидуальность, его взгляд на характер и неповторимость русского пути, составляют содержание исследуемой проблемы.

Разные стороны деятельности Некрасова, прежде всего журналистская и поэтическая, тесно взаимосвязаны между собой. Редактор "Современника" стремился к тому, чтобы материалы каждого номера были разнообразны и в то же время выполняли задачи, определяемые программой журнала.

В то же время можно говорить о перекличке поэтических произведений Некрасова с материалами разных отделов журналов. Сближение тем способствовало публицистичности некрасовской поэзии. Черты публицистичности проявились и в особенностях создаваемой Некрасовым художественной образности. Уже сам мотив Русского пути, связующий для многих произведений поэта рассматриваемого периода, в свете полемики западников и славянофилов и программных установок "Современника" публицистичен. Кроме того, острота этой проблемы возбуждала у читателей интерес к некрасовскому решению этой злободневной тогда темы. Это обусловливало акцентирование смыслового полюса образного ряда, характеризующего Русский путь. В то же время этот мотив обусловливал и высокую степень обобщенности этих образов. Так создавались образы, в которых сочетались смысловая обобщенность и предметная художественность. Такие образы можно отнести к символическим. В это плане можно, прежде всего, рассматривать образы Тишины и Мороза. Включенные в образную; систему ряда произведений, они развиваются в мотивы. Динамическая природа мотива усиливает их смысловые характеристики, т. е. способствует эволюции: от конкретных образов - в образ-символ.

Для выяснения их качественных характеристик Тишину и Мороз целесообразно рассматривать в их образном многообразии.

Некрасовский мотив Русского пути выражает взаимосвязь противоположных по своему значению сил. Первые - связаны с естественными, онтологическими началами: русской природой, основами русского национального характера и определяющимися ими своеобразиями русской жизни. Вторые - связаны с преходящими, привносимыми явлениями: государственными и общественными порядками, деформирующими естественно слагающийся быт. В некрасовской поэзии эти силы выражаются в природно-фонических образах. Противостояние друг другу этих образов как бы преодолевает их границы, придает определенный колорит произведению, развивает эти образы в мотивы.

Так в "Саше" образ Тишины - "Да и чего побоится она?. /,' Все так •спокойно; кругом тишина." - выражает гармонию окружающего мира. Он здесь связан с "ликованием природы" под "смеющимся солнцем" - "Всюду приволье, покой и свобода", - с другой стороны, Тишина': противостоит шуму вырубаемого леса: как бы слышатся удары топора, "звoн1,nfcтoн?ctpecк,, леса" и плач Саши. Все это развивает образы Тишины и Шума в противоположные друг другу мотивы.

В "Несчастных" эти мотивы углубляются. Здесь "летние", "теплые'^,' связанные с "родиной далекой" противостоят "зимним", олицетворяющим каторжную жизнь. Образ Тишины, развивающийся в мотив, выражает здесь покой сельской жизни, основанный на созидающем труде землепашцев и противостоит образу "фельдъегеря", символизирующему "тяжкое иго": "Все тихо; разве без оглядки // Фельдъегерь пролетит селом", "но спит народ под тяжким игом".

В поэме "Тишина" образ Тишины символизируется. В главе 1 он поставлен в ряд с обобщенными образами: "рек", "лесов", "нив", "Храма". Такая "монтажность" как бы структурно воспроизводит народно. поэтический параллелизм, психологически создает основу символизации. Такая рядоположенность этого образа обосновывает и его сущность.

В сознании лирического героя, возвратившегося из-за границы, возникает ряд образов, характеризующих своеобразие "стороны родной":

Я узнаю Суровость рек, всегда готовых

С грозою выдержать войну, И ровный шум лесов сосновых,

И деревенек тишину, И нив широкие размеры.

Храм божий на горе мелькнул.

Я, 4,51)

Деревенек тишина" здесь также связана с естественными началами, как "суровость рек" и "ровный шум лесов". Образ "нив" также вь1ражает взаимосвязь "деревенек" и природы. На бытийность "тишины деревенек" указывает и сопоставление с "шумом лесов". Об онтологичности "тишины деревенек" говорит и то, что она не выражает какую-либо конкретную ситуацию. Этот образ обобщен: Тишина характерна для всех "деревенек" родины лирического "Я". В то же время он конкретен: Тишина противостоит Шуму. Значит, мы здесь можем видеть, как психологический параллелизм (А. Н. Веселовский) создает условия для возникновения символа. Образ Тишины здесь связан и с образом храма. Его как бы вытесняет контрастный образ - "тяжелые стоны" народа. Образ Тишины здесь развивается в мотив. Народ из храма "облегченный уходил", т. . е. с Тишиной в душе. Значит, Тишина - бытийное, существенное' качество народной жизни. Следующие главы поэмы показывают многогранность образов и мотива Тишины. ж

В русской литературе ХУ1П-Х1Х вв. мотив своеобразия русской жизни переплетается с философскими идеями просвещения, с введением новых гражданственных критериев: о значении закона, роли выдающейся личности, свободе и нравственном выборе жизненного пути.

В конце XVIII в. на первый план в этом отношении выступает фигура Н. И. Новикова. Его просветительская деятельность сочеталась с пропагандой этических идей. Идея разумной реорганизации общества пронизывает литературное наследие А. Н. Радищева. Об участии "высшего класса народа" в органах власти (как условии нравственности законов) писал М. М. Сперанский. От лица всего общества выступали и декабристы, видевшие национальное возрождение России в отказе от сформировавшейся в ней бюрократии прусского образца. М. С. Лунин, например, писал о необходимости создания государственного порядка, выражающего "стройность целого".

Усиление мотивов национального своеобразия в русской литературе 1820-30-х гг., с одной стороны, связано с развитием романтизма, как элемента европейского романтического движения, с другой - под влиянием оживления общественного сознания, вызванного победами над Наполеоном I и — одновременно - национальной драмой России, связанной с поражением декабристов.

Одним из первых мыслителей, поставивших вопрос о соотношении путей развития Европы и России, был П. Я. Чаадаев. Европейскую цивилизацию он оценивал как единственно перспективную: она представляет собой единство религии, культуры и нравственности. Все другие формы исторического развития, по его мнению, тупиковые, так как представляют собой искаженные формы европейской цивилизации. Россия, как считает философ, занимает как бы промежуточное место между Западной Европой и Азией. Чтобы занять достойное место в мире, она должна пройти быстрыми темпами все европейские исторические этапы. "Пройдет немного времени, - писал он, - и, я уверен - великие идеи, раз настигнув нас, найдут у нас более удобную почву для своего развития." (1)

Эти рассуждения, ориентировавшие на Запад, как бы скрывали альтернативу: путь исторического развития России мог быть или самостоятельным, особым, "истинным" (И. В. Киреевский) или "европейским". Сама логика решения этого историей поставленного вопроса разделила русских мыслителей на славянофилов и западников, рассматривавших с разных сторон одни и те же задачи возрождения России.

Славянофилы основу своеобразия русской жизни видели в этико-религиозной основе, в соборности русского народа, в кротости, в мужественности русского характера (И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, К. С. Аксаков). Душевную целостность русского человека, проистекающую из единства рассудка и эмоций, они противопоставляли односторонности, рассудочности, рационализму, индивидуализму и эгоизму европейца. Западники же (К. Д. Кавелин, Т. Н. Грановский, А. И. Герцен, В. Г. Белинский) большое значение в историческом процессе придавали субъекту и противопоставляли личную активность европейцев слабости таковой в России.

Большой популярностью в России пользовались публичные лекции и статьи Т. Н. Грановского, большое место в которых занимала защита ученым . просветительских идеалов. Просветительскую работу интеллигенции Грановский называл благородным служением России. Эти идеалы были созвучны русским писателям, в том числе и кругу "Современника" (2).

Западники не принимали и историософских построений славянофилов: их идеализации допетровских порядков, отрицание прогрессивности петровских реформ. Славянофилы критиковали Петра I за то, что он противопоставил государство народу, "земле". Западники условие прогрессивного развития видели в продолжении европеизации страны, начатой Петром I.

Проблемы современной жизни России, осложнившиеся кризисом, связанным с поражением в Крымской войне (1853-1856), обострением крестьянского вопроса и практическая работа в связи с предстоящей отменой крепостного права (например, в законодательных комиссиях), стирали остроту теоретических разногласий;

Большую роль в этом сыграло и развитие исторической науки - труды Н. Н. Устрялова, М. П. Погодина, Т. Н. Грановского, С. М. Соловьева и популяризация их в публичных лекциях и в журнальных публикациях. Соловьев обосновал и развил положение о многообразии или альтернативности единого в своей основе всемирно-исторического процесса. По Соловьеву, в едином европейском христианском мире, куда входит и Россия, действует исторически сложившаяся оппозиция: Западная Европа и Россия как Европа Восточная или Православный Восток.

В этих спорах прояснялись и общие для обеих сторон идеалы - отмена крепостного права и демократизация государственных порядков в России. И если логика теоретического мышления педалировала различия во взглядах, то художественное мировосприятие стремящееся воссоздать целостную картину мира, видело единство за различиями. Пушкин, Гоголь, Некрасов, Достоевский и др. не принимали крайностей западников и славянофилов. Гоголь замечал: "Все эти слависты и европеисты <.> говорят о двух сторонах одного и того же предмета и никак не догадываются, что ничуть не спорят и не перечат друг другу" (3). А. И. Герцен эти же течения сравнивал с Янусом, лица которого смотрят в противоположные стороны, а сердце бьется у них одно.

Отвергали схематизм и теоретизирование в противопоставляющихся славянофильстве и западничестве и почвенники (Ап. Григорьев, Ф. Достоевский), видевшие главную задачу современности в единении русского общества. "Русское общество должно соединиться с народной почвой и принять в себя народный элемент." (4).

Вероятно, . можно говорить о том, что в почвенничестве, оформившемся в конце 1850 - начале 60-х годов, соединились мотивы творческой активности личности ("общества") и соборности, носителем которой является народ ("почва"). В то же время здесь акцентировались христианские мотивы.

Некрасов непосредственно своих взглядов об историческом пути России не излагал. О них можно судить по его журналистской и писательской деятельности. Развивая мотив Русского пути в произведениях 1846-1866 гг., поэт наследует и переосмысливает пушкинские и гоголевские традиции.

Прежде всего, в поэзии Некрасова развивается мотив природы, сближавший его с Пушкиным: раскрытие через природу душевной красоты

Татьяны Лариной, "русскою душою", "тишины полей" как основы русскости. Мотив Русского пути в некрасовской "Тишине" ассоциируется с мотивом Дороги в "Мертвых душах" Гоголя, который, в свою очередь, связан на уровне аллюзий с мотивом жизненного пути пушкинского лирического героя, особенно слышны ноты драматизма "Дорожных жалоб". "Образ дороги - важнейший образ "Мертвых душ" - постоянно сталкивается с образами иного, противоположного значения: "непроходимое захолустье", болото ("болотные огни"), "пропасть", "могила", "омут". В свою очередь и образ дороги расслаивается на контрастные образы: это и <. .> прямой путь, это и заносящие далеко в сторону дороги. В сюжете поэмы - это и жизненный путь Чичикова ("но при всем том трудна была его дорога"), и дорога, пролегающая по необозримым российским просторам; последняя же оборачивается то дорогой, по которой спешит тройка Чичикова, то дорогой истории, по которой мчится Русь-тройка" (5).

У каждого из упомянутых художников по-своему выражена взаимосвязь общего и частного. Смысл "дороги" - категории просветительской историософии, означающей исторический путь того или иного Народа, проявляющийся в заглавии "Дорожные жалобы", -содержанием стихотворения переосмысливается как жизненный путь героя. В заключительной сцене "Мертвых душ" обратный переход единичного к общему осуществляется "почти незаметной, плавной сменой перспективы, точек зрения. <.> Сначала все описание строго привязано к тройке Чичикова и к его переживаниям; потом сделан шаг к переживаниям русского вообще ("И какой же русский не любит быстрой езды?." ), потом адресатом авторской речи и описания становится сама тройка ("Эх, тройка, птица-тройка, кто тебя выдумал?.") для того, чтобы подвести к новому авторскому обращению, на этот раз - к Руси ("Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?."). В результате граница, где тройка Чичикова превращается в Русь-тройку, маскируется, хотя прямого отождествления поэма не дает" (6).

В части второй "Тишины" подобный переход происходит в сознании лирического "я": "Берегись!" / Уступчив, добродушно смирен, / Мужик торопится свернуть. / Опять пустынно-тих и мирен /-" Ты, русский путь, знакомый путь!" (7). Он выражается через поэтический параллелизм характеристик обобщенного образа '"'Мужика71, и Русского пути. Это показывает, что Русский путь, по Некрасову, определяется характером русского народа и национальным своеобразием русской жизни.

Для исследования мотива Русского пути в поэзии Некрасова 18461866 гг. и-.его символики .встает ряд вопросов: какие характеристики национального своеобразия русской жизни выражены в поэме "Тишина"; каково соотношение этих элементов в некрасовских произведениях, предшествующих "Тишине"; как изменилось содержание рассматриваемого мотива в его поэзии конца 50-х - первой половины 60-х гг.; как выражены эти изменения в символике мотива? Изучение этих вопросов и составляет смысл проблемы "Символика Русского пути в произведениях Некрасова 1846-1866 годов".

Мотив Русского пути многофункционален. Он влияет на характер образности и сюжетосложения и, в то же время, выражает историософскую направленность художественного произведения. Анализ журналистской и литературной деятельности Некрасова дает возможность предположить, что его взгляды были близки взглядам Т.Н.Грановского, для которого "был неприемлем жесткий схематизм философии истории Гегеля, зависимость исторической закономерности от умозрительной логической необходимости, закрывавшей поле для творческой деятельнрсти исторического субъекта, личности, а последнее составляло, по мнению Грановского, одно из непременных условий исторической жизни (8). В этот же период "Современник" публикует фрагменты лекций Томаса Карлейля "О героях и героическом в истории" в переводах В. П. Боткина.

Мотив Русского пути, выражающий перипетии русской истории, в произведениях Некрасова определяется единством природы и народа ("Мать-природа, иду к тебе снова."); характер русского народа во многом отражает своеобразие родной природы ""суровость", готовность "с грозою выдержать войну", сыновняя покорность, жертвенность, духовность); неяркое небо — олицетворение Высших сил, Вершителя судеб.

В этот поэтический образ мироздания вписывается и положительный герой - интеллигент (интеллигент-дворянин или интеллигент-разночинец), принявший на себя ответственность за народную судьбу - "сеятель", готовый к самопожертвованию, с чувством вины перед народом: "Ах, видно, так я создан небесами, /' Таков мой рок, Г Что хлеб полей, возделанных рабами, Г Нейдет мне в прок." (Я, 2, 172). Вместе с тем, мотив Русского пути выражал и отношение автора к государственным порядкам, вносящим дисгармонию в общественную жизнь (символы "сумерки", "крещенские морозы" и др.).

Такая полнота картины по цензурным обстоятельствам не могла быть "раскрытой" в современной поэту критике. Подробнее освещались лишь отдельные ее стороны.

В журнале "Время" (1862, № 7), разбирая "Тишину", Ап. Григорьев писал, выделяя мотив природы: "Ведь он любит ее, эту родную почву, как весьма немногие. Ведь ему даже она одна только, в противоположность нам, людям той эпохи, людям западных идеалов, и мила." (9). Понятие "почва" здесь можно понимать как выражение национальной основы, национального своеобразия русской жизни. Может быть, оно здесь указывает и на взаимосвязь с позицией славянофила Д. А. Валуева, с его предисловием к "Сборнику исторических и статистических сведений о России и народах, ей единоверных и единоплеменных". ". Ибо напрасно думают, - писал ученый, - что может быть перенесен с одной почвы на другую весь внутренний мир человека." (10).

В то же время в статье о "Саше" Ап. Григорьев не анализирует смысла работы некрасовской героини в народе. Он пишет: "Удивительная, между прочим, вещь эта небольшая поэма "Саша". У меня к ней глубокая симпатия и вместе с тем антипатия: симпатия к ее краскам и подробностям, антипатия за то, что она весьма удобно поддается аллегорическому толкованию. Она б ведь могла, право, быть озаглавлена так: "Саша, или Сеятель и почва". И после этой нарочито сдержанной характеристики -вновь свободный восторг - о картинах природы и народном духе: "Но поразительны ее краски и подробности воспитания героини. Тут все пахнет и черноземом, и скошенным сеном; тут рожь слышно шумит, стонет и звенит лес; тут все живет от березы до муравья или зайца, и самый склад речи веет народным духом" (11).

Это сочетание восхищения и умолчания (вызванного понятными, очевидно, читателям причинами) проявилось и в анализе А. Григорьева "Коробейников". "Но особенно удивительна по форме своей поэма "Коробейники". Тут является у поэта такая сила народного содержания и народного склада, что дивишься поистине скудости содержания при таком богатстве оболочки. Явно, что содержание нужно было поэту только как канва для тканья. Доказывать своей мысли насчет этой поэмы я не стану, т. е. не стану и приводить ее беспрестанно сменяющихся картин, в рамы которых вошло множество доселе нетронутых сторон народной жизни, картин, писанных широкою кистью, с. разнообразным колоритом, и обличать, что содержание - только канва. Одной этой поэмы было бы достаточно для того, чтобы убедить каждого, насколько Некрасов поэт почвы, поэт народный, т. е. насколько поэзия его органически связана с жизнью." (12).

Таким образом, из рассмотрения критических разборов некрасовских произведений представителя органической критики почвенника Ап. Григорьева видно, что при подробном анализе картин природы и общих словах о "народном духе" такие аспекты образа Русского пути, как поиски смысла жизни некрасовского героя-интеллигента, государственные порядки, вносящие драматизм в общественную жизнь, вызывающие страдания народа - оставались как бы или действительно вне поля "положительной" критики.

В то же время те самые общественные процессы, образное выражение которых вошло в содержание некрасовского мотива Русского пути, создавали социально-политическое напряжение в России, идеологизировали общественное сознание, усиливали цензурный гнет.

С другой стороны, политический кризис выдвигал в русском обществе на первый план радикальные силы, которые принимали в некрасовской поэзии мотивы сострадания народу, мотивы гармонии с природой, но не замечали мотивы самоосуждения лирического героя, терпения и жертвенности народа, его христианской духовности - считали эту особенность национальной культуры проявлением слабости. Такова была и народническая позиция, и позиция идеологических преемников народников. В. И. Ленин в статье "Еще один поход на демократию" (1912) подчеркивал, что "Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского" (13). Таким образом, "реабилитация" поэта аргументировалась сближением с позицией Чернышевского.

В конце XIX - начале XX вв. нарастание в России политической борьбы усиливало радикальные настроения, героизировало их проповедников, мифологизировало образы Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова. На этом фоне духовная сила Некрасова, позволившая ему более 30 лет стоять во главе передовых журналов и влиять на общественно-литературную жизнь страны, затушевывалась или выпадала из поля зрения. Грозовая эпоха стала своеобразным фильтром, "корректирующим" в глазах общества и самобытность русской жизни, и выражение ее характера в некрасовской поэзии, и духовный облик самого поэта.

Интересна в этом свете неопубликованная статья С. А. Аскольдова "Религиозные мотивы в жизни и творчестве Н. А. Некрасова" (14). Рассуждения автора о Некрасове противоречивы. С одной стороны, он, пытаясь соответствовать духу времени, пишет об атеизме Некрасова как неизбежном следствии влияния на него его окружения, той эпохи. "И именно в отношении Некрасова приходится установить, -.пишет Аскольдов, - такое преобладающее значение эпохи, того культурного слоя общества, в котором протекала его жизнь." (л. 3) и продолжает: ". В расцвет и даже в начале его деятельности <.> ее (религиозности. - Т. Б.) у него не было <.> Ее и не могло быть при том соотношении личных духовных запросов и сил, влияний среды и времени, которые приходится констатировать в настоящем случае." (л. 7).

Но изучаемый материал - некрасовские произведения -сопротивляется этим утверждениям. По поводу мотива Храма в "Тишине" исследователь пишет: "Пусть скептики скажут, что это стихотворение нельзя рассматривать как автобиографический момент на 38-м году жизни поэта. Пусть это настроение. Пусть это настроение пережито им не у ступеней сельского храма, а сидя в кресле у письменного стола. Но довольно того, что оно все же пережито в той или иной форме. Довольно и того, что поэт в зрелом возрасте мог все же детски умилиться и не вспоминать только, а заново переживать религиозные чувства и представления детских лет. Это дает полное право говорить, что религиозность в нем далеко не угасла, а реально жила, как какое-то подводное течение его души, хотя бы на короткие моменты им всецело овладевавшее. Объяснением этому течению могут служить индивидуальные особенности его духовной природы, переживания детства и юности" (л. 10). В процессе противоречивых рассуждений о религиозности Некрасова на основании анализа его стихотворений Аскольдов приходит к выводу об истоках понимания поэтом глубин народного характера: ^ "Русь здесь представлена неизменно как Русь православная. И замечательно, что это бытовое православие Руси, местами светлое, местами до мрака темное, везде рисуется Некрасовым любовно, безгневно и вовсе не сатирически. <.> Если принять в расчет, что это извинение темноты и греховности имеет своим основанием признание величайшими достоинствами крестьянской души ее выносливое терпение, безропотность, чисто религиозное прощение обид, вообще такие свойства русской души, которые выработались на почве глубокой религиозности русского народа, то нельзя не признать, что и самая оценка Некрасовым своего народа, любовь имеет религиозный характер. К такой любви не приводят самые возвышенно-общественные идеалы, взращенные на рационалистической безрелигиозной почве. <.> Некрасов воспринимает и любит народную душу в ее органической целостности" (л. 24-25).

Таким образом, статья Аскольдова объективно показывает несостоятельность распространявшихся в обществе конца XIX - начала XX веков легенд о "личной слабости" Некрасова, о влиянии на него прагматического рационализма Чернышевского.

Основной школой изучения творчества поэта в советском некрасоведении стала школа В. Е. Евгеньева-Максимова. Показателен его итоговый труд — "Творческий путь Н. А. Некрасова" (1953). В соответствии с духом времени ученый пишет о Некрасове как о революционном демократе: "Думая о путях, ведущих к народному счастью, он, верный ученик великого революционного демократа 40-х годов В. Г. Белинского, друг и соратник великих революционных демократов 60-х годов Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, был твердо уверен, что основной путь к нему - народная революция" (15). Чувствуется, что автор книги не может согласиться с ленинской характеристикой Некрасова, хотя не может и игнорировать ее. полностью. Разрывая вышеприведенную ленинскую цитату, он исключает из нее "будучи лично слабым.", но дает подробную ссылку на цитату (16). Называя "Тишину" одним из "наиболее замечательных и наиболее значительных произведений" Некрасова (17), признавая, что "Для поэта понятие "родина" заключает в себе и понятие природы, и понятие народа", исследователь в народном характере выделяет лишь "горе" и "страдание", не видит очерченных поэтом мирности, покорности, жертвенности, а значит, - и силы духа, отрицает его религиозность. "Образ сельского храма, - пишет он, - <.> уже <.> как символ неизбежного народного горя <.> было бы ошибкой толковать в религиозно-мистическом плане." (18). Тенденциозна и оценка Евгеньевым-Максимовым первоначальной редакции 4-й части "Тишины": в ней "нашли отражение либеральные иллюзии" поэта, которые "резко диссонировали с основным тоном поэзии" Некрасова (19). Концовка рассматриваемого произведения, где в концентрированном виде выражена главная художественная мысль автора, по словам ученого, "это или предварительная уступка цензуре <.>, или проявление колебаний в сторону либерализма, о которых писал Ленин" (20) . л

Противоречивость характеристик ученого дает возможность предположить двойственность его: позиции: высокая оценка значимости деятельности Некрасова и, одновременно, - сознательная уступка тенденциозности советского литературоведения. Благодаря этому имя Некрасова, - с одной стороны, - сохранилось в культуре XX века, возросла популяризация значительной части его творческого наследия; с другой -интерпретация его произведений была социологизирована и представляла его революционным демократом, реализующим в своих произведениях ^ эстетические принципы Белинского и Чернышевского.

Такой подход к творчеству Некрасова исключает всесторонность изучения народного характера, а значит - и мотива Русского пути.

В комментариях, подытоживающего развитие советского некрасоведения Полного собрания сочинений и писем Некрасова в 15 томах (Л., 198И СПб., 2000), подготовленных академическим Институтом русской литературы (Пушкинский Дом), еще встречаются отголоски тенденциозности. Так, например, в комментариях к поэме "Саша" принижено значение мотива природы: картинами природы "восхищались" "литераторы и читатели, не принадлежащие к демократическому лагерю", например, А. Н. Майков (Я, 4, 536). В комментариях к редакционному объявлению "Об издании "Современника" в 1849 году проводится мысль о несамостоятельности Некрасова при выработке программы журнала: "Декларативная часть первоначальной редакции объявления носит на себе явный отпечаток славянофильских идей, которым Некрасов и Панаев активно противостояли при жизни В. Г. Белинского" (Н, 13ь 379).

Выдвижение на первый план мотивов "страдания народа" и "вражды к угнетателям" и их абсолютизация благодаря этому, опрощало и обедняло интерпретацию некрасовских произведений.

В последние годы, уходя от сложившихся стереотипов, литературоведение основывается на изучении объективных исторических ситуаций и закономерностей литературного процесса. Некрасоведы обращают внимание на выражение в произведениях поэта своеобразия русской истории, особенностей национального сознания.

Так в книге Н. Н. Скатова "Некрасов" дается обобщенная характеристика некрасовской поэзии 50-х гг.: "Итак, в пятидесятые годы у Некрасова начинает меняться лирический строй. В частности, пишутся стихи, к которым иногда применяется слово-аллегория. <. .> слово, схватывающее суть цикла; в произведении г оно предполагает смысл больший, чем прямое значение слова. В лучших вещах Некрасова от середины 50-х годов, поскольку держится в уме общее, любое частное каждый раз начинает расширяться до этого общего" (21).

В некрасовских картинах природы в произведениях этих лет исследователь видит онтологический смысл: "Именно в это время становления у поэта эпического мировоззрения <.> входит в его творчество природа, не как пейзаж - это мелькало и раньше, а как мощное, определяющее, жизненное начало. Потому-то и встает, й на совершенно новое основание сама "тема" материнства"(22).

Национальное своеобразие русского народа автор рассматриваемой книги связывает с религиозностью: становление Некрасова — "религиозного" поэта прямо связано с его становлением как поэта народного и национального. У Некрасова нет "чистой" религии. У него она скорее обозначение народных или национальных черт: подвижничества, самоотвержения, способности к высокому страданию." (23). Исследователем "раскрыты скобки" в культурно-исторической драме "Некрасов - Герцен". "Огаревское же дело, - пишет автор, - прямо привело к тому, что у Герцена и Огарева настороженность постепенно перешла в уверенность, что Некрасов чуть ли не мошенник, а раздраженность против него - в ненависть." (24).

В монографии Б. В. Мельгунова "Н. А. Некрасов-журналист. Малоизученные аспекты" (25) отмечаются, уточняются, усложняются и в чем-то изменяются сложившиеся представления о Некрасове-журналисте.

Н. Н. Мостовская в статье "Храм в творчестве Н. А. Некрасова" ~ некрасовскую "русскую идею" связывает и с образом храма: с художественным миром "самой загадочной поэмы", насыщенным религиозной символикой, реминисценциями из Священного писания (тема Христа и его заповедей, тема храма, притча о блудном сыне) (26). Особую роль, по наблюдениям исследователя, в поэзии Некрасова играет образ сельского храма. Она пишет: "Храм явлен в его поэзии как символ православной Руси с её многовековой культурой; как символ отчего домародины, исторической памяти, вбирающей в себя прошлое-и настоящее России" ("Главы церквей сияют впереди / 'Недалеко до отчего порога"); как знак покаяния и душевного успокоения; нравственного богатства народной души и мира; как якорь спасения, без которого человеку в утилитарно-прагматическую эпоху грозит погибель." (27).

Г. В. Краснов замечает: "Национальное у Некрасова прежде всего или чаще всего выражается в творческом переживании исторического момента,; переходные в творческом пути Некрасова 50-60-е годы"'* ученый обращает внимание на ряд лирических стихотворений, выразивших "пересечение" общерусского трагизма и частных судеб ("Еще скончался честный человек." (1855), "На смерть Шевченко" (1861), "Похороны" (1861), "20 ноября 1861), в которых "переживания лирического героя соотносят трагический исход провозвестников своей жизни и вечные начала бытия, его национальные лики." (28). По наблюдениям ученого, "собирательные образы, крестьянские типы - известное завоевание некрасовской поэзии <.> своеобразный вызов прозе, в которой открытия национального характера неоспоримы. <.> Особенности некрасовских образов - в понимании и в выражении народного сознания, отражающего условия национальной жизни, исторического состояния России." (29).

Выражение своеобразия русского национального сознания, его диалектичности и противоречивости в поэзии Некрасова анализирует В. А. Викторович в статье "Некрасов, прочитанный Достоевским". Здесь рассматриваются мотивы "страдания": физического и нравственного, причины страдания: вне человека или в его душе; "протеста": от отчаяния или обдуманного, взвешенного, "крови по совести", "раскаяния": окончательного и временного, ведущего к дурной бесконечности" (30).

В рассмотренных выше работах проводится мысль о восприятии творчества Некрасова в зависимости от различных общественных пристрастий. На этой почве возникает и дилемма "Пушкин / Некрасов". "Дилемма Пушкин / Некрасов, - пишет В. А. Викторович, - это дилемма национальной культуры, особенно резко обозначавшаяся в переходные эпохи русской истории" (31).

Рассматривая феномен Некрасова, Н. Н. Пайков приходит к выводу о том, что в личности поэта сосредоточены типические черты русского национального характера: "нам представляется, - пишет ученый, - что наш поэт был одним из немногих, деятелей русской культуры, который оказался репрезентативен для российского национально-культурного мира и для отечественного типа личности." (32).

Таким образом, в последние годы в литературоведении наблюдаются новые подходы в изучении творчества Н. А. Некрасова. На первый план выдвигаются вопросы выражения в его произведениях национального своеобразия русского характера и русской истории, что соответствует современной историко-культурной ситуации. Это обусловливает актуальность предлагаемой работы. В ней делается попытка изучить символику Русского пути в произведениях поэта периода 1846-1866 гг.

Новизна работы определяется тем, что в основу изучения положен принцип целостности литературной деятельности Некрасова и как поэта, и как журналиста. В "Заметках о журналах за сентябрь 1855 года" (Современник, 1855, № 10), Некрасов писал: "Литература не должна наклоняться в уровень с обществом в его темных или сомнительных явлениях. Во что бы то ни стало, при каких бы обстоятельствах ни было, она должна ни на шаг не отступать от своей цели - возвысить общество до своего идеала - идеала добра, света и истины!. Какова бы ни была собственно русская литература и теперешняя её деятельность, не забудем, что она во всей своей массе служит представительницею умственной жизни народа - и будем больше уважать её, будем служить ей осмотрительнее!" (Я, И, 2,-.178).

Такой подход позволяет предложить обновленную концепцию деятельности Некрасова.

Основной целью работы является изучение отношения Некрасова к национальному своеобразию русской жизни, выраженному и в его журналистской деятельности, и в поэзии. Поставленной целью обусловлены задачи, решаемые в ходе исследования.

1) Уточнение общественно-литературного фона (и утверждение приоритетов) в программе обновленного «Современника».

2) Осмысление взаимоотношений Некрасова с В.Г. Белинским и кружком московских западников.

3) Использование новых материалов (в том числе архивных), введенных в научный оборот.

Объектом исследования являлись: литературная переписка Некрасова конца 1840 - первой половины 60-х годов, автобиографические заметки поэта и воспоминания о нем современников, редакционные материалы «Современника», произведения Некрасова.

Методологической основой диссертации послужили труды А.Ф. Лосева, М.М. Бахтина, Л.Л. Гинзбург, Ю.М. Лотмана, Ю.В. Манна, В.О. Кормана, М.Е. Мелетинского, Г.В. Краснова и других.

Методика исследования основана на обновленном подходе к изучаемому материалу и переосмыслению его, равно как и традиционных интерпретаций, связанных с изучением творчества Некрасова, с учетом общественно-литературного контекста эпохи, а также на сочетании разнообразных методов научного анализа: историко-литературного, биографического, сравнительного и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Символика русского пути в поэзии Н.А. Некрасова 1846-1866 годов"

Заключение.

Таким образом, мотив Русского пути является связующим для ряда значительных произведений Некрасова 1846-1866 годов. Символические образы

Тишина и Мороза выражают смысл этого мотива, художественно интерпретированный в соответствующих им произведениях.

Сама образная форма этого мотива - Русский путь - есть выражение обобщенности и определенности его характера вплоть до его одушевления:

Опять пустынно-тих и мирен/Ты, русский путь, знакомый путь!/<.>/Опять ты сердцу посылаешь/Успокоительные сны/И вряд ли сам припоминаешь,/Каким ты был во дни войны.» Природа этого образа, развивающегося в мотив двоякая. С одной стороны, она художественна (его конкретизация в образах Природы, Небес, народа, положительного героя). С другой, - мотив Русского пути связан со злобой дня. Его символика по-своему выражает проблемы времени^ Это связано с разносторонностью незаурядной личности Некрасова. Будучи редактором и руководителем передового журнала, ставящего главной своей целью гражданское воспитание читателей, направляющего литературный процесс в России того времени, являясь ключевой фигурой русского литературного движения и одновременно выдающимся потом, Некрасов на всех своих поприщах .осуществлял решение одной задачи: "внимательно вглядываться в русскую жизнь". С одной стороны, это выражалось в программе "Современника", характер которого оставался неизменным на всем протяжении его издания, с другой - в поэзии Некрасова. Единство авторского сознания придает монтажную целостность материалам каждого журнального номера и черты публицистичности развиваемому в поэтических произведениях мотиву Русского пути. Отдельные характеристики национального своеобразия русской жизни, встречающиеся в журналах той поры, как бы сконцентрированы и развиты в некрасовской поэзии.

Благодаря интегрирующему началу публицистично-поэтического сознания Некрасова в его произведениях обобщены и достижения русской философской и публицистической научной мысли (Новикова, декабристов, западников и славянофилов), и художественных открытий Пушкина, Гоголя, Тургенева и других предшественников й современников. Этот синтез выражен с исторически перспективном понимании Некрасова, состоянии Русского пути, символизируемом в образе Тишины. Это гармо-пия Земли, Небес, народа - всей Руси. Единство соборности и индивидуальности - активности народа и работы интеллигенции в народе, т.е. личного творческого начала, просвещающего, пробуждающего и раскрепощающего народ. Нарушение этой гармонии, диссонанс компонентов Русского пути, символизируемый образом Мороза - это выражение нарушения духовного единения общества, противопоставления его высших слоев и бюрократии - народу. Некрасовские произведения как бы говорили о том, что без соединения "общинного" и личностного начал русское общество успешно развиваться не может, иначе в нем возникает опасность общественных катаклизмов. В то же время, не отвергая религиозные мотивы ("Богу уступай - не споря."), Некрасов во главу угла ставит этические, гражданские ("За личным счастьем не гонись."). Кроме того, апогеем в развитии мотива Храма становится образ Солнца правды. С одной стороны - это символ Иисуса Христа, с другой, - ассоциируясь с пушкинским образом "бессмертное солнце ума" - символизирует просветительский мотив - победу света над тьмой, разума над невежеством. Причем, эмоциональная экспрессия стихов «Над всею Русью Тишина/Но не предшественница сна:/Ей солнце правды в очи блещет,/И думу думает она.»

Символизирует мотив с многомерностью эмоционально богатой личности, с лирическим чувством. Благодаря этому можно говорить о своеобразии понимания Некрасовым просветительской работы - ее демократизации. Можно отметить, что в понятие Бога поэт вкладывает одухотворенность - всеобщее, онтологическое, начало, в отношении России, проявляющееся в ее природном и общественном национальном своеобразии. В ' понимании жертвенности Некрасов ближе всего подходит к народному мировосприятию. В историософии он близок к Томасу Карлейлю и Грановскому. Соединение глубокого сочувствия страданиям народа с мучительным ощущением вины перед ним, сознанием ответственности положительного героя за его судьбу, готовности к жертвенному служению во имя народа в произведениях Некрасова характеризует созданные им образы, воспринятые русским обществом как духовный ориентир, а автора - их создателя - как выразителя подобного сознания. Отсюда можно сделать вывод, что отнесение Некрасова к "революционерам-демократам" явно устарело и может быть условно допущено только при тенденциозном одностороннем восприятии его произведений, что соответствовало определенной общественно-идеологической ситуации, сложившейся в России в XX столетии. Вместе с его преодолением должна измениться и интерпретация творчества выдающегося русского поэта, журналиста и общественного деятеля H.A. Некрасова.

Данное исследование позволяет уяснить характер символичности в образной системе Некрасова. Дальнейшее изучение творческого наследия поэта под этим углом зрения позволяет существенно обогатить наши представления о неповторимом творчестве поэта и его личности.

Список научной литературыБаталова, Тамара Павловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Стихотворения H.A. Некрасова, т. 1-4, предисловие A.A. Буткевич, вступительная статья A.M. Скабаческого, ред. и примеч. С.И. Пономарева. СПб, 1879

2. H.A. Некрасов. Полное собрание произведений и писем в 15 томах. JI. 1981-СПб 2000

3. H.A. Некрасов. Полное собрание стихотворений в-3-х томах. М.,1967 (Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 2-е).

4. Переписка H.A. Некрасова в двух томах. М., 1987. Вступительные статьи и комментарии В.А. Викторовича, Г.В. Краснова, Н.М. Фортунатова.

5. Анненков П.В. Литературные воспоминания. М.,1989. 685 с.

6. Григорович Д.В. Литературные воспоминания. М.,1987. 533 с.

7. H.A. Некрасов. Живые страницы. H.A. Некрасов в воспоминаниях, письмах. дневниках, автобиографических произведениях и документах. М., 1974.

8. Никитенко A.B. Дневник, т. 1-3 М-Л., 1955-56

9. Панаев И.И. Литературные воспоминания. М.,1988. 442 с. Ю.Панаева (Головачева) А.Я. Воспоминания. М., 2002. 371 с.

10. Некрасовский фонд Рукописного отдела ИР ЛИ РАН. ф. .202, оп.1, № 65, л. 6 (оборот) (по нумерации А.Я. Панаевой с. 10), строки 12-16

11. РГАЛИ. ф. 338. Оп. 2. ед. хр. 151. Литература.

12. Авериицев С.С. Символ. // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001 С. 977-992

13. Авраменко A.B. А, Блок и Н. Некрасов. // Вестник Московского университета. Сер. Филология. 1992. С. 3-9

14. Алдонина Н.Б. A.B. Дружинин в «Современнике» H.A. Некрасова (по новым материалам) // Карабиха. Вып. IV. Историко-литературный сборник. Ярославль, 2002. С. 52-82

15. Алексеев П.П. Путешествие как художественный прием в русской литературе от Радищева до «Воскресения» Л. Толстого. // Творчество H.A. Некрасова в литературном процессе XIX-XX вв. Межвузовский сб. научных трудов. Кострома, 1991. С. 48-56

16. Альми И.Л. О некоторых особенностях поэтики H.A. Некрасова // Респ. сб. научных трудов. Вып. 53. Ярославль, 1978. С. 15-26

17. Альми И.Л. О большой лирической форме в поэзии Некрасова // IV Некрасовские чтения. Тезисы докладов. Ярославль, 1989. С. 3-4

18. Аникин В.Н. Афанасьев Александр Николаевич. // Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь, т.1. М.,1989. С.122-124

19. Асоян A.A. Катарсис // Литературоведческие термины (Материалы к словарю). Коломна, 1997. С. 18-20

20. Ауэр А.П. Символ //Литературная учеба 1983 №5. С.209-211

21. Ауэр А.П. Гротеск // Литературоведческие термины (Материалы к словарю). Коломна, 1987. С. 8-10

22. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу, т. 1-3. М., 1995

23. Ашукин Н.С. Летопись жизни и творчества H.A. Некрасова, М.-Л., 1935. 580 С.

24. Баевский B.C. К эволюции стиха некрасовской лирики // H.A. Некрасов и русская литература. Межвузовский сб. Вып. 40. Ярославль, 1975. С. 114-133

25. Базанов В.Г. От фольклора к народной книге. Л.,1983. 342 С.

26. Бальбуров Э.А. Мотив и канон. Сюжет и мотив в контексте традиции. Новосибирск, 1998. С. 6-20

27. Барсуков Н.П. Труды и дни М.П. Погодина. Кн. 2 СПб., 1904, 420 е., Кн. 3 СПб., 1911 388 с.

28. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. 470 с.

29. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1978. 562 с.

30. Белецкий Л.И. В мастерской художника слова // Избранные труды по теории литературы. М., 1964. С. 51-233

31. Белинский В.Г. Статьи, рецензии и заметки. Сентябрь 1845-март 1848.// Собрание сочинений в 9 томах. М. 1976-1982 т.8. 783 с.33.-Березнева А.Н. Русская романтическая поэма. Лермонтов, Некрасов,

32. Блок: К проблеме эволюции жанра. Саратов, 1975. 97 с.

33. Битюгова И.А. К творческому портрету H.A. Некрасова и А.П. Чехов Сталинир. 1959 J

34. Блок A.A. Собр. соч. в 8 томах. М., 1960-1963. т.З, 7.

35. Боград В.Э. Журнал «Современник» 1847-1866. Указатель содержания. М.-Л., 1969. 826 с.

36. Боткин В.П. Заметки о журналах за июль 1855 года. О Т. Карлейле// Литературная критика, публицистика. Письма. М., 1984. С. 172-178, 187-192.

37. Боткин В.П. Письма В.П. Боткина. Публикация Н.В. Измайлова// Литературная мысль. Пг. 1923. С. 189

38. Бочаров С.Г. О художественных мирах. М., 1985, 296 с.

39. Бройтман . С.Н. Параллелизм психологический. Символ// Литературоведческие термины (Материалы к словарю). Коломна, 1999. С. 51-53, 77-79

40. Бурнашов В.П. Воспоминания петербургского старожила. 1834-1850// «Русский вестник». 1872 № 5-12. т. 100 (авг.). С. 660-737

41. Бухштаб Б.Я. Проблема изучения поэмы Некрасова «Саша»// Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1971. Вып. 5. С. 440-452.

42. Бухштаб Б.Я. Некрасов. Проблемы творчества. Л.,1989. 348 с.

43. Валуев Д.А. Предисловие // Сборник исторических и статистических сведений о России и народах, ей единоверных и единоплеменных. М., 1845. С. 3-14

44. Васильева Е.Г. Социальная утопия Некрасова (на материале поэмы «Несчастные») //Карабиха. Вып. 11. Историко-литературный сб. Ярославль, 1993. С. 83-90

45. Васильева Е.Г. Некрасовский цикл «О погоде» (социально-утопические мотивы)//Русская литература. 1995 №2 С. 147-153

46. Вацуро В.Э. Комментарии к произведениям Некрасова 1845-1867 // Полное собрание сочинений и писем в 15 т. т. 1 Л., 1981 С. 565-706

47. Венгеров С.А. Валуев Дмитрий Александрович// Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрен т.У СПб., 1891. С. 440

48. Верховский Г.П. О поэме H.A. Некрасова «Мороз, Красный Нос» (К вопросу о системе образов)// Проблемы эстетики и поэтики. Ярославль, 1976. С.38-47

49. Веселова H.A. Орлицкий Ю.Б., Скороходов М.В. Поэтика заглавия. Материалы к библиографии// Литературный текст: Проблемы и методы исследования. III. Тверь, 199751 .Веселовский А.Н. Историческая поэтика. 1989. 404 с.

50. Ветринский-Чешихин (B.C. Чешихин) Т.Н. Грановский и его время. СПб., 1905.384 с.

51. ЗЗ.Викторович В.А. Достоевский Крестовский - Некрасов. // Карабиха. Вып. 111. Историко-литературный сборник. 175-летию со дня рождения поэта посвящается. Ярославль, 1997. с. 139-150

52. Викторович В.А. Дм. Писарев о «Стихотворениях» H.A. Некрасова. 1861 года. // Карабиха. Вып.1. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1991. С. 72-85

53. Викторович В.А. Некрасов, прочитанный Достоевским. // Карабиха. Вып.11. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1993. С.115-139

54. Викторович В.А. К истории вопроса кто выше: Пушкин или Некрасов. // H.A. Некрасов в контексте русской культуры. Тезисы докладов. Ярославль. 1999. С. 9-11

55. Виноградов В.В. Сюжет и стиль. Сравнительно-историческое исследование. М., 1963. 192 с.

56. Володина Н.В. Диалог Некрасова с Пушкиным в стихотворении «Поэт и гражданин» // Некрасовский сборник XIII. СПб., 2001. С. 3-9

57. Гаркави A.M. Пушкинская традиция в поэме Некрасова «Несчастные»// О Некрасове: статьи и материалы. Вып. 4. Ярославль. 1975. С. 78-82

58. Гаркави А.М. Агарин в ряду «лишних людей». // H.A. Некрасов и русская литература: межвуз. сб. научн. трудов. Вып. 4. Ярославль. С. 3-16

59. А.И. Герцен. Собр. соч. в 30 томах. М., 1954-1966.

60. Гин М.М. О жанровой природе поэмы H.A. Некрасова «Тишина». // О Некрасове: Статьи и материалы. Вып. 3. Ярославль, 1975. С. 7-32

61. Гин М.М. Об идейно-литературных взаимоотношениях Н.Г. Чернышевского и H.A. Некрасова (К постановке вопроса). // Н.Г. Чернышевский: Статьи, исследования и материалы. Вып. 8. Саратов, 1978. С. 112-119.

62. Гин М.М. От факта к образу и сюжету. М., 1971. 308 с.

63. Гинзбург JI.Я. О лирике. М., 1974. 407 с.

64. Горячкина М.С. Щедрин и Некрасов. // М.С. Горячкина. Сатира Щедрина и русская демократическая литература 60-80-х гг. XIX в. М.,1977. С. 109-166

65. Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М., 1986. 428 с.

66. Григорьев А.И. Литературная критика. М., 1967 С. 631 69,.Григорьев A.A. Воспоминания. М., 1988. 437 с.

67. Гришунин А.Л. «Родина» Некрасова в ряду прочих произведений о «возвращении на родину».// H.A. Некрасов и его время: Межвуз. сб. Вып.1 Калининград, 1975. С. 22-26

68. Громов В.А. К разрыву H.A. Некрасова с И.С. Тургеневым. (Полемическая направленность объявления «Об издании «Современника» в 1862 г.»).// Карабиха. Вып. 1?. Историко-литературный сборник. Ярославль, 2002. С. 83-90.

69. Груздев А.И. О фольклоризме и сюжете поэмы Н.А.Некрасова

70. Коробейники». // Некрасовский сборник. 111. М.-Л., 1960. С. 99-11273 .Груздев А.И. «Мороз, Красный Нос» эпическая поэма нового типа. // О Некрасове: статьи и материалы. Вып. 1?. Ярославль, 1975. С.30-48

71. Гудонене В.В. О судьбе одного стихотворения Некрасова. // XXX Герценовские чтения: Литературоведение: научные доклады. Л., 1977. С 28-30. (О «Несжатой полосе»).

72. Дарвин М.М. Русский лирический цикл. Проблемы истории и теории. Красноярск, 1988. 140 с.

73. Дементьев А.Г. Письмо Некрасова Панаевой (Еще раз об «огарев'ском деле»)// H.A. Некрасов и его время: Межвузовский сборник. Вып.2. Калининград, 1976. С. 43-48

74. Демченко A.A. Н.Г. Чернышевский: Научная биография. Саратов, 1978. ч.1-3

75. Демченко A.A. Некрасов, Чернышевский и «обязательное соглашение» в «Современнике» середины 1860-х годов.// Некрасовский сборник XIII. СПб, 2001. С. 121-125

76. Добролюбов H.A. Первые годы царствования Петра Великого. Н. Устрялова. СПб. 1858. Три тома//Н.А. Добролюбов. Собр. соч. в 9 т. т.З. С.7-132 (3 статьи)

77. Довнер-Запольский М.В. Политические идеалы М.М. Сперанского. М., 1905.72 с.

78. Долгополов JI.K. Поэма А. Блока и русская поэма конца Х1Х-начала XX в. М.-Л. 1964. 189 с.

79. Долгополов J1.K. Поэма Александра Блока «Двенадцать». JL, 1979. 102 с.

80. Долгополов J1.K. На рубеже веков. JL, 1977. 336 с.

81. Достоевский Ф.М. Пушкин (очерк) Произнесено 8 июня 1880 г. в заседании Общества любителей российской словесности. // Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. JL, 19781985. т.26. С. 136-149

82. Достоевский Ф.М. Дневник писателя за декабрь(январь) 1877 Г.//Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений, в 30-ти томах. Л. 19781985. т.26. С. 111-128

83. Дружинин A.B. Стихотворения H.A. Некрасова. Москва, 1856/ A.B. Дружинин. Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 270-280

84. Евгеньев-Максимов В.Е. Жизнь и деятельность H.A. Некрасова т.1-3

85. Евгеньев-Максимов В.Е. Некрасов в кругу современников. Л., 1938. 269 с.

86. Евгеньев-Максимов В.Е. "«Современник» при Чернышевском и Добролюбове. Л., 1936. 622 с.

87. Евгеньев-Максимов В.Е. Творческий путь H.A. Некрасова. М.-Л., 1953. 283 с.

88. Евнин Ф.И. О поэме «Мороз, Красный Нос» // Некрасовский сборник М.-Л., 1960. С. 59-83

89. Егоров Б.Ф. Аполлон-Григорьев М., 2001. 216 с.

90. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской литературной критики. Л., 1973. 148 с.

91. Измайлов Н.В. Лирический цикл в поэзии Пушкина 1820-х годов// Пушкин: Исследования и материалы, т.2 М., 1958. С. 7-48

92. Ильина Л.Ю. Поэма H.A. Некрасова «Мороз, Красный Нос». Система образов персонажей в системе художественного пространства и времени.// Проблема художественного метода и жанра. Сборник научн. тр. (XXXI герценовские чтения). Л., 1978. С. 32-35.

93. Ильина Л.Ю. Поэма 1860-х годов и «Мороз, Красный Нос» H.A. Некрасова. Автореферат на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1982. 18 с.

94. Илюшин A.A. Поэзия Некрасова. М., 1999. С. 73

95. Илюшин A.A. О некоторых формах гротескной образности в литературе и искусстве. // Славяне и запад. М., 1975. С. 36-50. Некрасов и Гойя.

96. Илюшин A.A. Заметки о поэме Некрасова «Мороз, Красный Нос»// Русская словесность. М., 1995. № 5. С. 29-33

97. Илясова Т.А. Некрасов и московский Английский клуб. //Карабиха. Вып.З. Историко,-литературный сборник к 175-летию со дня рождения поэта посвящается. Ярославль, 1997. С. 127-136

98. Кавелин В.Н. Рецензия на «Сборник исторических и статистических сведений о России и народах, ей единоверных и единоплеменных. М., 1845»// «Отечественные записки» 1847 г. 47 отдел критики. О. 1-28

99. КанторуВ.К. Западничество как проблема «русского пути».// Вопросы философии. 1993. № 4. С.24-34

100. Капитанова Л. А. Два «возвращения» (некрасовская транскрипция «Деревни» A.C. Пушкина)// Проблемы современного пушкиноведения. Памяти Е.А. Маймина. Псков. 1999. С. 83-88

101. Карлейль Т. Герои и героическое в истории. Публичные лекции. Перевод с англ. и вступ. ст. В.И. Яковенко. М., 2001. 277 с.

102. Китаев В.А. Славянофилы и западники на рубеже 1850-1860-х годов. Автореферат диссертации на соискание научной степени доктора исторических наук. Л., 1980.38с.

103. Колесницкая И.М. Из творческой истории поэмы H.A. Некрасова «Мороз, Красный Нос». // Некрасовский сборник. IV. М.-Л., 1960. 326-339

104. Колесниченко Т.В. Эволюция эстетического осмысления природы в русской поэзии 40-50-х годов XIX века (H.A. Некрасов, И.С. Никитин, A.A. Фет). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1987. 16 с.

105. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск, 1978. 299 с.

106. Корф М. Жизнь Сперанского. СПб, 1861. т. 1,2

107. Кошелев В.А. Некрасов и славянофилы.// Карабиха. Вып. I Историко-литературный сборник. Ярославль, 1991. С.35-46

108. Кошелев В.А. Из истории полемики вокруг первых статей некрасовского «Современника».// Некрасовский сборник. X. JL, 1988. С. 718

109. Кошелев В.А. Литературные «похищения» в поэме Некрасова «Несчастные».//Некрасовский сборник. Вып. XIII. СПб, 2001. С. 26-39

110. Краснов Г.В. Никитенко Александр Васильевич. // Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь, т.4 М.

111. Краснов Г.В. Пушкин. Болдинские страницы. Горький^ 1980. 220 с. Вокруг истории первого посмертного издания «Стихотвбрений» Некрасова.//Некрасовский сборник. У11. Л., 1980. С. 149-159.

112. Краснов Г.В. Последние песни. М., 1981. 110 с.

113. Краснов Г.В. Некрасов и литературная братия («Современник» 50-х годов).// Карабиха. Вып. 1. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1991. С. 53-67.

114. Краснов Г.В. В поисках национальной идеи (Некрасов на рубеже 1850-1860-х годов)// Карабиха. Вып. 11. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1993. С. 90-104.

115. Краснов Г.В. Концепция лирического «Я» у В.В. Виноградова и лирическое «Я» в поэзии H.A. Некрасова. // Международная юбилейная конференция, посвященная столетию В.В. Виноградова. Тезисы докладов. М., 1995. С. 286-287.

116. Краснов Г.В. Некрасов и Пушкин: поэтический диалог.// Карабиха. Вып. 111. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1997. С. 59-66

117. Краснов Г.В. Сюжеты русской классической литературы. Коломна, 2001. 141 с.

118. Краснов Г.В. Некрасов в кругу современников. Коломна, 2002. 216 с.

119. Крыстева Д.Н. Образ Петра I в композиционно-смысловой структуре «Медного всадника» A.C. Пушкина и поэмы H.A. Некрасова

120. Несчастные». // H.A. Некрасов и русская литература XIX- начала XX вв. Вып. 67. Межвузовский сб. научн. тр. Ярославль, 1983. с.3-11

121. Лазурин B.C. Некрасов Николай Алексеевич. // Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь, т. 4. М., 1999. С. 269-280

122. Лебедев Ю.В. H.A. Некрасов и русская поэма 1840-1850-х годов. Ярославль, 1971. 135 е.

123. Лебедев Ю.В. Н.Г. Чернышевский и H.A. Некрасов. // Всередине века. М., 1980. с. 142-165к* ■

124. Лебедев Ю.В. Идеал христианской гражданственности в поэзии H.A. Некрасова.// Двадцать восьмая некрасовская конференция (К 175-летию со дня рождения поэта). Тезисы докладов. Ярославль, 1996. с. 3-6

125. Лебедев Ю.В. О духовно-нравственных истоках поэзии H.A. Некрасова. // Филология и школа. М., 2003. №1. С. 311-326

126. Ленин В.И. Еще один поход на демократию. ИСС, т.22 М., 1961. С. 82-93

127. Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1990. 259 с.

128. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1995.319 с.

129. Лотман Ю.М. Н.А.Некрасов «Последние элегии». // Анализ художественного текста. Л., 1972. С. 204-214

130. Лотман Ю.М. Текст в тексте. // Труды по знаковым системам Х1У. Тарту, Вып. 5,6,7, Тарту, 1981. 95 с.

131. Лужановский М.А. Образ русского мира в поэме H.A. Некрасова «Мороз, Красный Нос». // По страницам некрасовских журналов. Межвуз. сб. научн. тр. Иваново, 1991. с. 51-67

132. Майков А.Н. Избранные произведения. Л., 1977. Библиотека поэта. Большая серия. 910 с.

133. Маймин Е.А. К проблеме стиховой интонации у Некрасова. // H.A. Некрасов и его время. Межвуз. сб. Вып. 1. Калининград, 1975. с.86-91

134. Макогоненко Г. Знал ли Белинский подлинный текст «Медного всадника»// Вопросы литературы. 1981. №6. С. 148-157

135. Манн Ю.В. Некрасов в борьбе за Пушкина. // Искусство слова. М., 1973. С. 184-191

136. Манн Ю.В. Гротеск. // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 83

137. Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. М., 1987. 317с.

138. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М., 1988. 416 с.

139. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. 380 с.

140. Мануйлов В.А. «Родина» // Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. с. 439-440

141. Мелетинский М.Е. Поэтика мифа. М,3 2000. 406 с.

142. Мельгунов Б.В. Некрасов журналист. Малоизученные аспекты проблемы. Л, 1989. 280 с.

143. Мельгунов Б.В. Некрасов редактор Белинского. //Русская литература. СПб., 1995. №2. С. 139-147

144. Мельгунов Б.В. Некрасов и Белинский в «Литературной газете» (Хроника, гипотезы, находки). СПб., 1995. 128 с.

145. Мельгунов Б.В. Журналы H.A. Некрасова как коммерческое предприятие.// Литературные мелочи прошлого тысячелетия. К 80-летию Г.В. Краснова. Коломна, 2001. С. 107-114

146. Мережковский Д.С. Две тайны русской поэзии: Некрасов и Тютчев. // Д.С. Мережковский. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. М., 1991. С. 416-482

147. Мерилай А. Вопросы теории баллады. Балладность.// Поэтика жанра и образа. Труды по метрике и поэтике. Тарту, 1990. С. 3-20

148. Миловидова Т.К. К вопросу об общественно-политических взглядах H.A. Некрасова. // Из истории общественно-политической мысли России XIX в. М., 1990. С. 50-65

149. Милюков П.Н. Главное течение русской исторической мысли. T.I СПб., 1897 г. 306 с.

150. Морозов Н.Г. О фольклоризме поэмы H.A. Некрасова «Коробейники». // Творчество H.A.' Некрасова. Исторические истоки и жизнь во времени. Ярославль, 1988. С. 25-32

151. Морозов Н.Г. О литературных источниках поэмы H.A. Некрасова «Коробейники» // H.A. Некрасов и русская литература 2-й половины XIX- начала XX в. Межвуз. сб. научн. тр.Ярославль, 1983. С. 4356

152. Морозов Н.Г. Архаические источники поэмы H.A. Некрасова «Коробейники» («Повесть о горе-злосчастии» и народные песни о горе)// III Некрасовские чтения. Тезисы докладов. Ярославль, 1988. С. 18-19

153. Мостовская H.H. Гоголь в восприятии H.A. Некрасова // Некрасовский сборник VIII Л., 1983. С.25-36

154. Мостовская H.H. Анненков Павел Васильевич // Русские писатели 1800-1917 гг. Биографический словарь, т.1 М., 1989. С. 80-82

155. Мостовская H.H. Об одной творческой перекличке (Некрасов и Тургенев)// Сюжет и время. Сборник научных трудов к 75-летию Г.В. Краснова. Коломна, 1991. С. 104-108.

156. Мостовская H.H. Т.Н. Грановский и русская литература его времени. // Литература и история (исторический процесс в творческом сознании русских писателей XVIII-XX вв.). СПб., 1992. С. 144-162

157. Мостовская H.H. Об одной пародии на славянофилов. // Славянофильство и современность. СПб., 1994. С. 229-242

158. Мостовская H.H. Храм в творчестве Некрасова.// Русская литература. 1995. №1. С. 194-202

159. Мостовская H.H. Феномен Пушкина в творческом сознании Тургенева и Некрасова. //. Материалы международной пушкинской конференции. Псков, 1996

160. Мостовская H.H. Некрасовское в романе Тургенева «Новь».// Русская литература. 1996, №3. С. 115-125

161. Мостовская H.H. Стихотворение «Поэт и гражданин» в литературной традиции.// Карабиха. Вып. 111. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1997. с. 67-80

162. Неизвестная статья А.П. Скафтымова о Некрасове. Публикация H.H. Мостовской // Русская литература. 1991 №2. С. 203-206

163. H.A. Некрасов 1878-1938. Сб. статей и материалов под ред. В.Е. Евгеньева-Максимова. Л., 1938. 452 с.

164. Новикова Л., Сиземская И. Соловьев Сергей Михайлович.// Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С.481-482

165. Оксман Ю.Г. Летопись жизни и творчества Белинского. М., 1958. 643 с.

166. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. М., 2002. 680 с.

167. Осповат А. К характеристике исторического мышления // Труды по знаковым системам. Тарту 1988. Т. 22. С. 117-126

168. Осповат А.Л., Тименчик Р.Д. Печальну повесть сохранить. М., 1987.350 с.

169. Пайков H.H. Поэма H.A. Некрасова «Несчастные» в духовной эволюции автора.// IV Некрасовские чтения. 1989. С. 75-77

170. Пайков H.H. Корни и ветви. // Николай Некрасов. Избранное. Ярославль, 1996. С. 559-678

171. Пайков H.H. Феномен Некрасова. Ярославль, 2000. 199 с.

172. Панченко Н.Т. К истории посмертного издания собрания сочинений H.A. Некрасова. Письма A.A. Буткевич к С.И. Пономареву. // Литературное наследство, т.53-54. М., 1949

173. Паперно.И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский -человек эпохи реализма. М., 1996

174. Пашкова Г.Р. Жанровое своеобразие поэмы «Мороз, Красный Нос».// VI Некрасовские чтения. Тезисы докладов. Ярославль, 1991. С. 56-57

175. Погодин М.П. Сперанский. //Русский архив. 1871. С. 1097-1251

176. Попов В.П. Раннее славянофильство как эстетический феномен и проблема человека.// Проблемы гуманизма в русской философии. Краснодар, 1974. С. 84-120

177. Потебня A.A. О некоторых символах в славянской народной поэзии. Харьков. 1914. 244 с.

178. Прийма Ф.Я. Некрасов и русская литература. Л., 1987. 264 с.

179. Прийма Ф.Я. Блок и Некрасов.// Александр Блок. Л., 1987. С.536

180. Прийма Ф.Я. Некрасов и Герцен (Из истории взаимоотношений).//Некрасовский сборник IX. Л., 1988. С. 3-22

181. Прокофьев В.А. Герцен. М., 1979. 400 с.

182. Пьяных М.Ф. О традициях H.A. Некрасова в поэме А. Блока «Двенадцать» //H.A. Некрасов и русская литература. Кострома, 1971. С.60-62

183. Ранние славянофилы. M., 1910. 206 с.

184. Рейфман П.С. К истории славянофильской журналистики. 18401850-х годов. Статья вторая.// Типология русской литературы и проблемы русско-эстонских литературных связей. Труды по русской и славянской филологии. XXXI. Тарту, 1993. С. 35-58

185. Роговер Е.С. Развитие эстетического идеала Некрасова в 40-х начале 60-х гг. и революционно-демократическая критика. // Некрасов и его время. Межвуз. сб. Вып. 3 1977 г. С. 5-26

186. Руднев П.А. Полиметрические композиции H.A. Некрасова.// H.A. Некрасов и русская литература. Вып. 40. Ярославль, 1975. С. 141-160

187. Руднев П.А. Метрический репертуар H.A. Некрасова. // Труды по русской и славянской филологии. XXTV. Тарту, 1975. С. 93-121

188. Рымашевский В.В. Знакомый незнакомец. Ярославские страницы жизни H.A. Некрасова. Рыбинск, 1996. 190 с.

189. Рымашевский В.В. С открытым забралом. Рыбинск, 2001. 160 с.

190. Савостин И.Г. Сюжет дороги в поэзии Некрасова. («Последние элегии»)// Жанр и композиция литературного произведения. Калининград, 1978. Вып. 4 С. 70-79

191. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле. // Сюжетосложение в русской литературе. Дауегавпилс, 1980. С. 34-46

192. Сапогов В.А. Анализ художественного произведения: Поэма H.A. Некрасова «Мороз, Красный Нос». Пособие по спецкурсу. Ярославль, 1980. 64 с.

193. Силантьев И.В. Семантическая структура повествовательного мотива. // Литературное произведение: сюжет и мотив. Сб. научных трудов: Новосибирск, 1999. С. 10-28

194. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977. 223 с.

195. Символ в системе культуры (ред. Ю.М. Лотман и др.) Уч. записки ТГУ по знаковым системам: в. 754. Тарту. 1987. 21 с.

196. Скабичевский A.M. Николай Добролюбов.// Кантемир, Белинский, Добролюбов, Писарев, Гончаров, биографические повествования. Биографическая библиотека Ф. Павленкова. Челябинск, 1997. С. 177-276

197. Скатов H.H. Некрасов в поэтическом мире Александра Блока // H.A. Некрасов. Современники и продолжатели. Очерки. М. 1986. с. 234293.

198. Скатов H.H. Некрасов. М., 1994. 411 с.

199. Сквозников В.Д. Рефлексия и маска (лирика Некрасова).// Российский литературоведческий журнал. М., 1993. №1. С. 56-76

200. Славянофильство и современность. СПб., 1994. 221 с.

201. Смирнов A.A. Просветительский идеал и романтическая ориентация в поэзии H.A. Некрасова. // V Некрасовские чтения. Тезисы докладов. Ярославль, 1990. С.9-11

202. Соколянский М.Г. Ирония.// Литературоведческие термины (материалы к словарю). Коломна, 1999. С. 35-37

203. Станкевич А. Тимофей Николаевич Грановский (Биографический очерк). М., 1869. 306 с.

204. Строганов М.В. Человек в русской литературе 1-й половины XIX в. Тверь, 1996. 170 с.

205. Талашов Г.П. Некрасов и дело Каракозова.// Карабиха. Вып. I. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1991. С. 67-72

206. Тарасов А.Ф. Некрасов в Карабихе. Ярославль, 1989. 224 с.

207. Телепин С.М. Стихотворение H.A. Некрасова «До сумерек» в романе Достоевского. // Развитие лирической поэзии и ее взаимодействие с прозой в русской литературе конца XIX-начала XX в. М., 1988. С. 95-103

208. Теплинский М.В. О романтическом характере лирики Некрасова. / Полемические заметки // Карабиха. Вып.1. Историко-литературный сборник. Ярославль, 1991. С.46-53.

209. Терещенко А. Быт русского народа. СПб., 1848. ч.1-5. М., 1997.- 282 с.

210. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. Письма в 18 томах, т.2,3 М., 1978

211. Тынянов Ю.Н. Проблемы стихотворного языка. Статьи. М., 1965.301 с.

212. Тынянов Ю.Н. Стиховые формы Некрасова. О пародии// Ю.Н. Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 18-28, 284-,310

213. Тюпа В.И., Фуксон Л.Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение. Проблемы теории и анализа. Кемерово, 1997. вып.1 165 с.

214. Тюпа В.И. Аналитика художественного. М., 2001. 189 с.

215. Тюпа В.И. Произведение'и его имя. // Аспекты теоретической поэтики. К 60-летию Натана Давидовича Тамарченко. М.-Тверь, 2000. с. 918

216. Устрялов Н. История царствования Петра Великого, т. 1-3. СПб., 1858.

217. Филипповский Г.Ю. «Тишина» Некрасова и поэтические традиции Пушкина.// Карабиха. Вып. 111. Историко-литературный сборник к 175-летию поэта посвящается. Ярославль, 1997. С. 80-86

218. Филипповский Г.Ю. Философско-педагогическая концептуальность поэзии H.A. Некрасова.// Педагогические идеи русской литературы. Материалы конференции 20-22 августа 2003 г. Коломна, 2003. С.70-71

219. Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. Калинин, 1984. 79с.

220. Фоменко. О принципах композиции лирических циклов.// Известия АН ССР. Сер. литературы и яз. 1986. т.45 С.130-137

221. Фризман Л.Г. Жизнь лирического жанра. Русская элегия от Сумарокова до Некрасова. М., 1978. 167 с.

222. Фризман Л.Г. Пушкин и Некрасов.// Семинарий по Пушкину. Харьков, 1995. С. 248-249

223. Фролова. Т.Д. Незавершенный сатирический цикл H.A. Некрасова. //Некрасовский сборник 1. М.-Л., 1961. С. 169-192

224. Хотинская Г.А. Художественное время как содержательная форма мышления в искусстве// Время и преемственность в развитии культуры. М., 1991. С. 120-127

225. Царькова. Т.С. Фольклорный вариант стихотворения H.A. Некрасова «Размышления у парадного подъезда»// H.A. Некрасов и русская литература. Межвуз. сб. Ярославль, 1975. Вып.40 С. 184-202

226. Цимбаев Славянофильство. М., 1986, 269 с.

227. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М., 1989. 228 с.ь—

228. Чернышевский Н.Г. Воспоминания о Некрасове. Воспоминания об отношении Тургенева к Добролюбову и о разрыве дружбы между Тургеневым и Некрасовым (Заметки о Некрасове). // Поли. собр. соч. в 15-ти томах, т. 1 М., 1939. С. 714-754

229. Чудаков А.П. Слово-вещь-мир. От Пушкина до Чехова. М., 1992. С. 46-69

230. Чудаков А.П. Слово и предмет в стихе H.A. Некрасова.// Литературное обозрение. М., 1992, №7 (8,9) С. 19-28

231. Чуковский К.И. Мастерство Некрасова. М., 1971. 711 с.

232. Шимкевич К. Пушкин и Некрасов. // Пушкин в мировой литературе. Сборник статей 1926. С. 313-324

233. Шимкевич К. Бенедиктов, Некрасов, Фет.// Поэтика. Сборник трудов. Л.,1929. С. 105-134

234. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении. Повести Белкина. СПб., 1996. 371 с.

235. Эйхенбаум Б.М. Некрасов // Сквозь литературу. Л., 1927. С. 233279

236. Энгельгардт Б.М. Избранные произведения. СПб., 1995. 322 с.

237. Эпштейн М. Природа, мир, тайник вселенной. Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990. 304 с.

238. Эткинд Е.Г. Материя стиха. СПб., 1998. 506 с.