автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Синтаксическая вариативность русских переводов последней трети XVIII в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Синтаксическая вариативность русских переводов последней трети XVIII в."

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Клепацкий Василий Викторович

Синтаксическая вариативность русских переводов последней трети XVIII в. (на материале переводов трактата И.-Г. Циммермана «Vom Nationalstolze»)

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

□Q3461261

. го —*

а г о^'З.

Санкт-Петербург 2009

003461261

Работа выполнена на кафедре русского языка факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Колесов Владимир Викторович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Маркасова Елена Валерьевна

кандидат филологических наук, доцент Фомин Александр Игоревич

Ведущая организация:

Институт лингвистических исследований РАН

осЗ

Защита состоится «26» февраля 2009 г. в -/-7 часов на заседании совета Д 212.232.18 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, ауд. {д'Г-

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан «2Ъ> » 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета к.ф.н. Руднев Д. В.

I. Общая характеристика работы

Диссертационное исследование посвящено проблеме синтаксической вариативности русских переводов одного текста, выполненных в последнюю треть XVIII в. Исходными методологическими основаниями работы стало признание а) внутриязыковой обусловленности становления литературного языка нового типа и его нормы (В.В. Колесов) и б) взаимной зависимости грамматических и стилистических аспектов языка и текста (В.Г. Адмони, Г.Н. Акимова, З.К. Тарланов). Диссертационная работа представляет собой исследование в рамках исторической стилистики - дисциплины, изучающей текст «как форму использования системы языка в создании функционально оправданных стилей» (Колесов, 1989: С. 11).

Проблема развития и нормализации стилистической системы в целом и отдельных ее элементов в период XVIII в. изучалась в языковедческих (Г.Н. Акимова, Е.Э. Биржакова, В.В. Веселитский, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, А.И. Горшков, В.М. Живов, И.И. Ковтунова, В.В. Колесов, JI.J1. Кутана, H.A. Мещерский, Ю.С. Сорокин, Б.А. Успенский, Г. Хютль-Фольтер и др.) и литературоведческих (П.Н. Берков, Г. А. Гуковский, A.B. Западов, Ю.М. Лотман, Г.П. Макогоненко и др.) работах, при этом всегда с учетом взаимного влияния собственно языковых и литературных аспектов дифференциации стилей.

Материалом для исследования послужили три перевода последней главы трактата И.-Г. Циммермана «Vom Nationalstolze» (1768) (далее -Zimde) выполненные в 1785, 1788 и 1793 годах, и статья Н.М. Карамзина «О любви къ Отечеству и народной гордости» (1802). Первый по времени перевод «Разсуждешя о национальномъ лгобочестш» СПб, 1785 (далее -Цим1) принадлежит Д.И. Фонвизину и представляет собой перевод лишь последней главы трактата; второй - анонимный неполный перевод с французского перевода-посредника: «Народная гордость», М., 1788 (далее Цим2); третий - полный перевод с немецкого «Образъ народнаго любочеотя», СПб, 1793 (далее ЦимЗ) принадлежит Н.И.Поливанову. Величина переводов последней главы трактата от 42 ООО до 53 ООО, статьи Н.М. Карамзина 12 600 печатных знаков. Опосредующий французский перевод - «De l'orgueil national, traduit de allemand de m. Zimmermann», Paris, 1769 (далее -Zimfr).

Кроме того, для проверки полученных данных и подтверждения выводов изучаются и другие главы Цим2 и ЦимЗ.

Основная цель диссертации - выявить характер и причины синтаксической вариативности в трех русских переводах Трактата И.-Г. Циммермана на фоне активных процессов нормализации стилистической системы.

Объектом исследования является вариативность а) размера

предложения в русских переводах и б) перевода атрибутивных конструкций: полупредикативных оборотов с причастием в качестве стержневого слова и придаточных присубстантивно-определительных.

В соответствии с основной целью диссертации, объектом и материалом исследования в работе решаются следующие задачи:

- изучить явление вариативности в сравнении с вариантностью и синонимией, а также описать вариативность разных языковых уровней на протяжении всего XVIII в. на фоне широкого языкового и литературного контекста;

- выработать методику подсчета размера предложения на основе имеющихся методик и с учетом специфики материала, а также установить и сопоставить параметры размера предложения изучаемых текстов;

- установить различия переводов и их оригиналов, а также переводов между собой по параметру уровня синтаксической иерархии простого предложения, и выяснить характер и причины установленной вариативности;

- типологически сопоставить выбранные для анализа русские, немецкие и французские атрибутивные конструкции и установить их количество;

- исследовать приемы перевода атрибутивных конструкций для каждого русского текста, а также сравнить количественные данные и качественные особенности атрибутивных конструкций русских переводов по отношению друг к другу, т.е. выявить причины вариативности и закономерности при переводе на русский язык атрибутивных конструкций немецкого и французского текстов.

Для решения поставленных задач и с учетом специфики материала исследования в диссертационной работе применяются типологический, статистический методы, а также метод грамматико-стилистической интерпретации количественных даны и метод сопоставительно-переводческого анализа, который ведется по двум основным направлениям: 1) сопоставление текста оригинала с текстом (текстами) перевода, 2) сопоставление двух (или более) вариантов перевода одного и того же оригинала.

Ограниченный объем материала предполагает не экстенсивную, а интенсивную методику работы, что конкретно проявляется в использовании приема сплошной выборки материала при установлении всех анализируемых параметров текста.

Актуальность исследования обусловлена включенностью темы в контекст изучения становления и дифференциации стилей в общем процессе сложения норм русского литературного языка нового типа, а также неизученностью синхронных (выполненных в условно один и тот

же период развития языка и нормы) вариантов перевода XVIII в. с точки зрения их синтактико-стилистических особенностей.

Новизна работы заключается в следующем:

1. на основе статистического метода качественно-количественного анализа размера предложения (В.Г. Адмони, Г.Н. Акимова, Г.А. Лесскис) выработана методика установления количественных параметров предложения оригинальных и переводных текстов, которая позволяет сопоставлять переводы с оригиналами, сравнивать варианты переводов между собой и выявлять грамматико-стилистические особенности изучаемых текстов;

2. в общих чертах определены подходы к изучению значительного корпуса повторных (разновременных и синхронных) русских переводов XVIII в.;

3. в научный оборот вводятся новые качественно-количественные данные, полученные при анализе текстов, значимых для истории русского литературного языка.

Теоретическая значимость состоит в осмыслении взаимного влияния стилистического и синтаксического факторов, а также степени влияния иноязычных текстов в процессе выработки норм русского литературного языка. Важным представляется и описание - хотя и фрагментарное - переводческого узуса последней трети XVIII в.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты и материал могут быть использованы в вузовских курсах по исторической стилистике, историческому и современному синтаксису русского языка, теории и истории перевода, а также учтены при атрибуции и установлении языка-источника переводного текста.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в докладах на аспирантском семинаре «Лексикология и стилистика» кафедры русского языка факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета (2002 - 2005 гг.), на заседании кафедры русского языка и литературы Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов (2004 г.), на XXXIV Международной филологической конференции (14 -19 марта 2005 г.). Содержание работы отражено в 3-х публикациях.

II. Структура диссертационного исследования.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы (207 позиций) и двух приложений.

Во Введении формулируются цели, задачи, определяются предмет и объект исследования, дается краткая характеристика материала.

В Главе I формулируется, во-первых, основная теоретическая проблема исследования - проблема вариативности. Изучается проблема

вариативности/вариантности языка и речи, рассматривавшаяся в лингвистической, в том числе и переводоведческой, литературе, а также разводятся понятия а) «вариативность» и «вариантность» на основе различного понимания термина «вариант» и б) «вариативность» и «синонимия».

Под вариативностью понимаем потенциальную способность логического содержания быть выраженным различными языковыми формами. Вариативность - постоянное свойство языковой системы, нормы и узуса. Вариативность есть причина и, одновременно, результат развития языка. Потенциальная и реальная вариативность переводов обусловлена множественностью импликатур оригинального текста и принципиальной асимметрией языкового знака. Отбор импликатур, передаваемых на языке перевода, зависит от личности переводчика: его лингвистической и культурной компетенции, его идеологических и стилистико-переводческих установок. Варианты перевода - это единицы одного и того же или разных языковых уровней (прежде всего, морфологических, лексических и синтаксических), соотносимые между собой на основе общности исходных единиц текста-источника.

Во-вторых, на основе анализа литературы вопроса устанавливается характер и причины вариативности в языке и текстах XVIII в. Так, для последней трети XVIII в. характерна вариативность на всех языковых уровнях (морфологии, синтаксисе и лексике). Сосуществование вариантов в этот период имеет, как правило, стилистический характер: варианты распределены по стилям языка (книжный - некнижный), однако отсутствует четкая система функциональных стилей (научный, деловой, публицистический и т.п.). Отсутствие четкой жанровой системы в сфере нехудожественной литературы и единых стилистических критериев среднего прозаического стиля, сосуществование в качестве противоборствующих тенденций к книжному синтаксису (ориентация на традицию) и тенденции к разговорному синтаксису с опорой на французские образцы (новаторская стилистическая ориентация) суть объективные причины широкой вариативности оригинальных и переводных текстов.

Глава II посвящена грамматико-стилистической проблеме вариативности размера предложения (РП) и синтаксической сложности простого предложения в изучаемых переводах. Устанавливаются количественные параметры РП немецкого, французского источников и их русских переводов, а также статьи Карамзина (см. Таблицу № 1).

Таблица № 1

Средние параметры РП

Параметры предложения1 Zimde Цим1 ЦимЗ Цим2 Zimfr. Карамзин

п ЦП 23,7 24,6 40 21,9 19,6 18,1

п ЭП 7,5 8,4 10,6 8,2 7,5 7,8

п СП 25,2 28,2 44,4 25,3 22,3 21

п ПСС 7.2 8,1 10,3 7,9 7,1 7,3

п ПСП 14,3 П,9 18 11,4 11,1 11,6

пС 3,5 3,3 4,3 3,2 3,3 2,9

Различия в параметрах РП русских переводов обусловлены, во-первых, различными стилистическими установками переводчиков.

Д.И. Фонвизин (Цим1) переводит Трактат как публицистическую статью, используя парцелляцию ЦП для создания кратких и содержательно емких фраз-сентенций. Таким образом, Фонвизин отводит значительную роль интонации как средству создания связности текста. На количественных параметрах РП это сказывается прежде всего так: п ПСП и п С в тексте Цим1 меньше того же параметра в Zimde.: Большие средние размеры других параметров обусловлены интерпретационным характером перевода как речевой деятельности.

Н.И. Поливанов (ЦимЗ) на основе риторически организованного немецкого оригинала, представляющего собой образец иерархически организованной прозы, создает намеренно усложненный, «интеллектуализированный» текст, рассчитанный только на медленное чтение. Одним из основных средств создания такого типа прозы выступает количественное увеличения ЭП: переводчик пользуется приемом перифразы (см. пример (1) на всей земной поверхности — auf Erden), тавтологии или просто вставляет слова, словосочетания «от себя», не имеющие соответствий в немецком оригинале (см. в пример (1) подчеркнутые слова и словосочетания). Переводчик как бы стремится заместить все синтаксические позиции вокруг «переведенных» слов. Тем самым по сравнению с Zimde и Цим1 на уровне синтаксической иерархии простого предложения заметно увеличивается а) соподчиненный куст (глагольный и субстантивный на 25 % и более) и, в меньшей степени, б) синтаксическая глубина (примерно на 8%). Кроме того, п ЦП в ЦимЗ почти в два раза больше, чем Zimde и Цим1, что не в последнюю очередь обусловлено и установкой на объединение двух или трех ЦП оригинала в

1 п - среднее количество слов в предложении, ЦП - любое цельное предложение, т.е. от точки до точки; ЭП - элементарное предложение, т.е любое простое предложение; СП -сложное предложение; ПСС - простое в составе сложного, ПСП - простое самостоятельное, цельное, предложение, С - степень сложность сложного предложения.

одно ЦП перевода, а также вставками целых предложений «от себя». Последние два фактора влияют и на увеличение п С.

Сравни точный перевод с парцелляцией (2 раза) в Цим1 и «многословный» перевод ЦимЗ , где наблюдается как объединение ЦП (1 раз), так, впрочем, и парцелляция (1 раз).

(1)2 Nichts ist auf Erden vollkommen; die Tugend hat ihre verwundbare Stelle, die Sonne ihre Flecken, und so gar zuweilen eine auf den Durchbruch der Gnade laurende Bättschwester Unfechtungen von Unkeuschheit.//Man muß die sogenannten grossen Männer nicht immer aus ihren Schriften oder Reden beurtheilen, man muß auf ihre Thaten schauen; // man muß sie in ihrem Leben, in ihrer Familie, in ihrem Hause studieren, 1wenn man sie kennen will; // der alte sauersehende Cato hatte eine Beischläferinn, wie nachher Marcus Antonius, und mancher heutiger Philosoph von meiner Bekanntschaft. (Zimde S. 380)

Нет в свете ничего совершенного: добродетель имеет свои уязвимые места, солнце свои пятны, и самая на единую благодать уповающая постница ощущает иногда соблазны сладострастия. Не должно судить так называемых великих людей по их писаниям или беседам, но должно смотреть их деяния. // Кто узнать их хощет, тому надобно рассматривать их жизнь, обхождение с роднёю и с домашними. // Престарелый и нахмурившийся Катон имел девку, как потом Марк Антонин и некоторые из нынешних философов, мне знакомых. (Цим1 С. 305-306).

... Однем словом, на всей земной поверхности нет ничего совершенного: ибо и самая добродетель подвержена бывает часто многим слабостям, самая даже смиренномудрейшая богомольщица, чающая повсечастно себе от Благостыни милосердия, подпадает нередко различным вражеским искушениям;// а потому то самому не следует всегда судить и о так называемых великих людях по однем лишь оных творениям; // но надлежит разсматривать все их дела и разсуждать о образе их жизни, о всем их семействе и о всех их домашних упражнениях, естьли только совершенно узнать кто оньгх похочет. // Понеже нетолько многие из нынешних мною знаемых философов порабощены различным человеческим слабостям, но и самый древний Катон. сей правдивый впрочем муж, так как и после онаго живший Император Марк Аврелий (так! - В.К.) имели у себя оба по наложнице. (ЦимЗ С. 309)

1 В текстах примеров соблюдается орфография и пунктуация источников, в русских текстах упрощенная орфография: "6 передается как е, I - как и, не сохраняется ъ на конце слов. Двойной косой чертой показаны границы предложений, где наблюдается парцелляция или объединение цельных предложений оригинала; подчеркнутые слова не имеют эквивалента в оригинале.

Помимо формального усложнения при помощи распространения и объединения предложений, в ЦимЗ наблюдается увеличение степени экспликации логики повествования за счет использования подчинительных и сочинительных союзов. Так, в примере (1) в первом предложении на месте бессоюзия немецкого текста появляется подчинительный союз ибо, который вводит вторую часть сложного предложения как причину того, о чем говорится в первой части. В немецком же оригинале отношения этих частей иные: вторая часть предложения соотносится с первой как общее и частное.

Объединение ЦП осуществляется также с использованием союзного соединения а потому то со значением следствия. Ни в немецком тексте, ни в переводе Цим1 эти отношения не выражены. Такое предпочтение гипотаксиса паратаксису и бессоюзию (т.е. подобного рода переводческие трансформации) характерно для всего перевода ЦимЗ. В этом же ряду и установка (впрочем, наблюдаемая во всех изучаемых переводах) на трансформацию придаточных немецкого текста в причастные и деепричастные обороты, т.е. предпочтение еще более тесных синтаксических связей по сравнению с гипотактическими.

Качественное усложнение предложения и текста в целом достигается в ЦимЗ также за счет лексического и синтаксического варьирования, т.е. соблюдения принципа разнообразия, характерного для традиции церковнославянского и западноевропейского красноречия: переводчик ЦимЗ избегает повторов, даже если они выполняют функцию логического связывания текста. Это особенно наглядно проявляется в строго и сложно организованном варьировании союзов-скреп протяженных синтаксических периодов, избегании одинаковых синтаксических конструкций в пределах одного предложения, абзаца.

Отмеченные стилистико-синтаксические особенности приводят к увеличению степени синтетизма развернутых синтаксических единств и эксплицитности синтаксических связей, что характерно для иерархической прозы, где «обычно эксплицируются не только смысловые связи между элементами высказывания, но и коммуникативное неравенство сообщений в ходе повествования. Чтобы построить коммуникативную иерархию сообщений, в текст вводятся деепричастные обороты, эквивалентные сочинительному предложению, широко используется относительное подчинение» (Арутюнова, 1975: С. 23-24).

Именно высокий синтетизм синтаксического уровня (Акимова, 1973а, 1974) и «экстенсивность формы» (Благой, 1941: С. 58), т.е. несоответствие величины языковой формы логическому содержанию текста, были характерными чертами текстов прозаических жанров в течение всей второй половины XVIII в., именно от этих характеристик

текста и отталкивались сторонники «нового слога». Сравнение параметров РП текста Н.М. Карамзина с текстом ЦимЗ и Цим1 подтверждает этот вывод: все параметры РП текста Карамзина меньше аналогичных параметров переводов Д.И. Фонвизина и H.H. Поливанова. Разумеется, РП в переводах напрямую связан с РП оригинала, поэтому такое сравнение оригинального и переводных текстов достаточно условно.

Во-вторых, различия параметров РП в переводах обусловлены разными языками источников: перевод с французского обнаруживает меньшие средние параметры РП. Это связано с объективными идиоматическими характеристиками французской грамматики, лексики и стилистики, степенью развитости французского литературного языка. Так, ко второй половине XVIII в. - перевод на французский осуществлен в 1769 году - французский язык можно охарактеризовать как уже устоявшийся литературный язык нового типа, закрепленный в многочисленных образцовых текстах. Проблема среднего стиля, актуальная в это время и для немецкого, и для русского языка, была уже решенной. К особенностям французского языка и среднего стиля следует причислить а) тяготение к более расчлененным структурам (предпочтение придаточных перед синонимичными

полупредикативными оборотами), б) предпочтение краткой фразы распространенному периоду, в) грамматическая ограниченность атрибутивных оборотов слева от определяемого слова, г) установка на сближение книжного языка с разговорной речью, где высота слога достигается прежде всего интонационными средствами (риторическими восклицаниями, вопросами, повторами), заимствованными из разговорной речи. Все это и явилось причиной того, что, несмотря на переводной характер французского текста, сам опосредующий французский перевод отличается по параметрам РП от немецкого оригинала. В последнем средние величины как правило больше, чем в первом. Четкое, порой до буквализма, следование переводчика Цим2 французскому тексту, а также многочисленные стилистически не мотивированные выпуски слов, словосочетаний, предложений и даже особенно сложных абзацев, определили тот факт, что средние РП Цим2 меньше средних РП Цим1 и, разумеется, ЦимЗ.

В Главе III рассматривается вариативность использования атрибутивных конструкций в русских переводах. В центре изучения находятся два типа атрибутивных конструкций: распространенные конструкции с причастием в качестве стержневого слова определительного оборота и присубстантивно-определительные придаточные.

Выбор этих конструкций определен, во-первых, их значительной

частотой в анализируемых текстах, что обусловливает доказательность выводов. Во-вторых, близостью грамматических значений этих конструкций в русском, немецком и французском языках при заметных конструктивных отличиях от одного языка к другому, что позволяет выявлять степень влияния оригиналов на перевод. В-третьих, тем, что эти конструкции находятся в центре внимания лингвистов, исследующих становление синтаксической нормы русского литературного языка, и, значит, новые данные могут быть вписаны в контекст изучения этого фрагмента синтаксиса русского языка.

Итак, при помощи сплошной выборки устанавливаются все случаи использования этих конструкций в русских текстах и выясняется, переводом каких немецких и французских конструкций они являются (см. Таблицы № 2 и N2 3).

Таблица №2

Конструкции с причастиями в анализируемых русских текстах

Цим1 ЦимЗ Цим2 Карамзин

ПО3 ПОСТПОЗИЦИОННЫЙ 44 51 83 12

ПО препозиционный 4 2 1 0

PCO4 29 55 9 0

Объем текста в печатных знаках 43000 53000 42000 12600

Основной и общей для всех тенденцией в использовании атрибутивных конструкций является трансформация немецких и французских присубстантивно-определительных придаточных в конструкции с причастием при переводе на русский: в Цим1 29%, в ЦимЗ 21% и в Цим2 38%. При этом не отмечено ни одного случая обратной трансформации: конструкции с причастием в тексте источника в русское присубстантивно-определительное придаточное. Это объясняется, во-первых, большей свободой русских причастий употребляться в качестве определений, а во-вторых, стилистической маркированностью конструкций с причастиями как принадлежащих книжному, т.е. высокому стилю речи на фоне стилистически нейтральных присубстантивно-определительных придаточных. В переводах по сути обнаруживается стилистический запрет трансформации конструкций с причастиями в придаточные указанного типа. По данным Г. Хютль-Фольтер (Ни«1-РоИ:ег, 1996) в первой половине XVIII в. такие трансформации были возможны: в переводе с французского В.К. Тредиаковского «Военное состояние Оттоманския империи»

! ПО - причастный оборот.

4 Так условно обозначены необособленные причастные обороты, находящиеся в препозиции к определяемому слову и имеющие четкое атрибутивное значение, т е. это распространенные согласованные определения (PCO) в чистом виде.

отмечены 52 случая подобной трансформации. Отношение к трансформации причастных конструкций в придаточные с который выявляет изменение не в стилистической окраске этих конструкций, а в самом понимании источника литературного языка. В 30-е гг. XVIII в. по французскому образцу в качестве источника литературного (нормализованного) языка выбран «разговорный», т.е. русский язык, который противопоставляется «книжному» церковнославянскому. С середины XVIII в. происходит резкое изменение взглядов литераторов и филологов на литературный язык: требование полифункциональности вынуждает осуществить синтез «славенского» и «российского» языков. Это приводит к тому, что в произведениях, которые должны писаться высоким или средним стилем, предпочтение отдается «книжным» языковым средствам. На уровне синтаксиса это обнаруживается и в «однонаправленности» описываемой трансформации. К концу века под влиянием французского языка и его стилистической системы вновь актуализируется установка на разговорную речь как источник «хорошего слога». В это же время обостряется полемика вокруг предпочтения причастных оборотов или придаточных с который, своеобразный итог которой подвел A.C. Пушкин, дав четкую стилистическую оценку конструкциям с причастиями как выразительным книжным, и конструкции с который как «вялому» обороту, свойственному разговорной речи (Пушкин, 1947: Т. XII, С. 96).

В переводе Д.И. Фонвизина конструкции с причастием встречаются довольно часто и равномерно распределяются в основном между двумя типами: постпозитивным причастным оборотом и PCO. Предпочтение конструкций с причастием вызвано их стилистической окраской.

В переводе Н.И. Поливанова чаще, чем в других переводах, используется конструкция PCO, при этом больше половины этих оборотов не являются переводом, а добавлены «от себя». Конструкции с причастиями, особенно здесь активны PCO, используются не только как маркеры высокого слога, но и как средство а) увеличения средней длины простого, а следовательно, и цельного предложения и б) создания иерархически организованных синтаксических структур.

В переводе Цим2 наблюдается синтаксическое однообразие в использовании конструкций с причастиями: подавляющее большинство -это постпозитивные причастные обороты. Это связано с влиянием французского источника: во французском невозможен препозиционный причастный оборот с атрибутивным значением. Такое явление определено нами как «синтаксическое заражение» -стилистический недостаток перевода, своеобразная интерференция, когда язык источника как бы навязывает какую-либо конструкцию тексту перевода, которая, впрочем, имеется в языке перевода. Это приводит к многократному

использованию данной конструкции, не оправданному ни текстом оригинала, ни стилистическим заданием перевода.

Русское присубстантивно-определительное придаточное5 (далее -ОП) имеет в немецком и французском языках точные структурные эквиваленты, поэтому придаточные данного типа в русских переводах являются в основном точной передачей немецких и французских определительных придаточных предложений (см. Таблицу № 3). Количественные различия употреблений ОП в русских переводах по сравнению с немецким и французским текстами объясняется упоминавшейся выше тенденцией трансформировать ОП в конструкции с причастием.

Таблица № 3

Соответствия ОП переводов синтаксическим структурам в текстах оригиналов

Цим1 ЦимЗ Цим2 Zimde Zimfr

Всего ОП 76 (21)6 95 (24) 75 (14) 102 (27) 123 (35)

ОП в тексте оригиналов 75 81 62

МСП7 в тексте оригиналов 0 6 4

Предложения других типов 0 7 3

Словосочетания 1 0 3

Другие соответствия 0 1 0

Переводы Цим1 Цим2, как и по другим параметрам, очень близки к текстам-источникам.

В переводе ЦимЗ наблюдается несколько случаев трансформации других конструкций немецкого оригинала в русские ОП. Характер этих трансформаций также подтверждает логику реконструируемых стилистических установок Н.И. Поливанова. Так, в переводе ЦимЗ отмечены случаи трансформации расчлененных структур в нерасчлененные, простых самостоятельных предложений в составе сложного в придаточные, оформление однородного сказуемого

5 Следуем классификации Русской грамматики: «В предложениях присубстантивно-определительного типа связь между главным и придаточным предложениями устанавливается на основе общности некоторого субстантивного элемента, который в главном предложении представлен формой существительного, а в придаточном -местоименным словом который, какой, что (в данной позиции неизменяемым), каков, чей, где, куда, откуда, когда. Между существительным и местоименным словом устанавливаются отношения согласования - формального или только смыслового». (Русская грамматика, 1980: TII. С. §2880). В терминологии немецкой грамматики Attributsatz , французской - Proposition subordonnée complément de nom

6 В скобках указано число ОП с союзным словом местоименным наречием и с пропуском союзного слова.

7 Местоименно-соотносительные придаточные. Эти структуры отличаются от ОП частеречной природой антецедента: в качестве определяемого слова в МОП выступает местоимение.

немецкого предложения в ОП, т.е. предпочтение гипотаксиса паратаксису, в то время как обратные случаи трансформации отсутствуют. Кроме того, среди ОП, являющихся результатом описанных трансформаций, преобладают распространительно-повествовательные придаточные8. Это связано с тем, что данные ОП соответствуют самостоятельным простым предложениям и однородным сказуемым немецкого текста. Сами же распространительно-повествовательные придаточные как особая синтаксическая структура являются средством создания синтагматической прозы письменных жанров XVIII века (Акимова, 1973а: С. 120). Таким образом, эти трансформации также находятся в рамках реконструируемой синтактико-стилистической установки на увеличение логико-синтаксической глубины и степени синтетизма предложения и текста в целом.

Таким образом, межтекстовая и внутритекстовая вариативность обусловлена общей тенденцией трансформировать ОП в конструкции с причастиями. При этом общность этой установки вроде бы уменьшает степень межтекстовой синтаксической вариативности, однако за внешним совпадением форм просматривается внутреннее различие: функции конструкций с причастиями в Цим1, ЦимЗ и Цим2 разные.

С целью определить степень зависимости переводов от оригиналов мы обратились к изучению порядка слов ОП. Оказалось, что примерно 85% всех ОП в Цим1 имеют сказуемое на конце предложения, что является характерной чертой немецкого синтаксиса.

В ЦимЗ немецкий порядок слов наблюдается примерно в 10 % ОП.

В Цим2 - переводе с французского - также около 5% ОП имеют сказуемое на конце предложения. Это наблюдается, как правило, тогда, когда ОП русского текста является трансформацией иной французской конструкции.

Такие результаты подтверждают вывод о том, что синтаксис перевода Цим1 очень близок синтаксису немецкого оригинала, в некоторых случаях можно говорить о прямом калькировании немецких структур. Перевод ЦимЗ обнаруживает большую свободу от оригинального текста и следует новаторским установкам на отталкивание от немецко-латинского порядка слов.

Немецко-латинский порядок слов в предложении, являвшийся образцовым в середине XVIII в. (Булаховский, 1953: С. 379), сменяется к

8 В присубстаитивно-определительном придаточном выделяются две разновидности: выделительные и распространительно-повествовательные. Первые выделяют предмет из класса однородных, т.е. специфицируют его и поэтому не могут быть опущены без ущерба для смысла высказывания. Вторые дают новую информацию об определяемом слове, продвигая дальнейшее повествование, при этом они не ограничивают содержание понятия определяемого существительного, их можно опустить без потери основного смысла фразы. (Акимова, 1973а).

концу столетия естественным для русского языка словорасположением. Отталкивание от немецко-латинского порядка слов сочеталось «с тяготением к синтаксическому строю французского языка, наиболее близкому к естественным тенденциям русского синтаксиса, к нейтральным типам синтаксических структур» (Ковтунова,1969: С. 136).

Таким образом, преобладание немецкого порядка слов в ОП в Цим 1 объясняется не только влиянием немецкого оригинала Трактата, но, возможно, и следованием традиции середины века в построении простого предложения. Влияние этой традиции заметно и в переводе с французского: именно так можно объяснить случаи немецкого порядка слов в Цим2.

Нами затрагивается и другая проблема порядка слов в ОП, а именно: место союзного слова который, кой в приименном родительном падеже. В исследуемых текстах порядок слов в этих конструкциях соответствует нормам конца XVIII, за исключением одного случая нарушения в ЦимЗ. Так, в предложных сочетаниях союзное слово находилось в постпозиции к управляющему существительному, например:

(2) ... находится весьма много таких частных людей, в глазах которых Фокионы кажутся дураками ... (Цим1 С. 303).

Такой порядок слов закреплен, даже несмотря на то, что в немецком языке и в предложных сочетаниях союзное слово стоит в препозиции, ср.:

... wenn es einzele Personen gäbe, in deren A usen Phocione Narren sind. (Zirade S. 370).

Это порядок слов является относительно новым: в начале XVIII в. обычна препозиция местоимения который.

В беспредложных вплоть до середины XVIII в. нормативной и обычной является препозиция союзного слова в родительном приименном (Востоков, 1831: С. 340). Например:

(3) ... пошли спартанские матери, коих сыны в битве убиены, ... во храм ...; напротив же того, матери, коих сыны спаслись бегством, сокрылись в глубочайшей печали... (Цим1 С. 300)

Однако, известно несколько случаев постпозиции который уже в переводных текстах XVIII в., что связывается В.М. Кругловым с непосредственным влиянием французского порядка слов (Круглов, 2006). Во французском языке такого типа придаточные могут вводиться двумя относительными местоимениями dont и duquel, первое всегда в препозиции, второе только в постпозиции. Сочетания с duquel и являются источником изменения порядка слов в русских беспредложных сочетаниях с который в родительном, управляемом существительным.

Логика изменения порядка слов в русских ОП с родительным приименным союзного слова который такова: сначала порядок слов изменяется в предложных сочетаниях. Такая перестановка

поддерживается общей тенденцией русского языка не ставить между предлогом и существительным ничего, кроме согласованного определения. Затем этот новый порядок слов аналогически воздействовал и на беспредложные сочетания.

В исследуемом материале имеется один очевидный случай нарушения стандартного порядка слов и два случая, вызывающие некоторые сомнения.

Так, в переводе ЦимЗ один раз наблюдается постпозиция союзного слова кой в беспредложной конструкции:

... бросились немедленно все Спартанския матери, коих дети пали на месте сражения, ... во храм...; напротив того те самыя матери, сыновья коих спаслися побегом, сокрылись тотчас, в глубочайшей будучи печали ... (ЦимЗ С. 292 - 293).

... giengen die spartanischer Mütter, deren Söhne im Treffen geblieben waren, in die Tempel...; die Mütter hingegen, deren Söhne sich durch die Flucht gerettet, verbargen sich in der tiefsten Trauer... (Zimde S. 360 - 361)

Причина нетипичного порядка слов в ЦимЗ (выделено полужирным шрифтом) кроется в стилистических установках переводчика: избегать лексических и синтаксических повторов в пределах предложения, абзаца или другого текстового единства. Синтаксическое варьирование проявляется в изменении нормативного порядка следования союзного слова в Р.п. перед управляющим им существительным (... матери, коих сыновья ... —►... матери, сыновья коих ...). Синтаксический параллелизм в построении немецкого сложного предложения, выполняющий функции противопоставления, точно воспроизводится в Цим1 (см. перевод этого места выше) и с вариантом в порядке слов в ЦимЗ. В данном случае вряд ли можно говорить о том, что такое словорасположение обусловлено влиянием французских образцов.

Во второй половине XVIII в. принцип разнообразия был вновь освящен авторитетом Ломоносова. В теории и практике сам Ломоносов следовал давней грамматической и стилистической традиции, которая «заключалась в том, что порядок слов в русском языке признавался свободным и эта свобода открывала возможность для многообразного варьирования в украшенной речи, для построения схем типа хиазмов» (Ковтунова, 1969: С. 113).

Как уже не раз отмечалось, переводчик ЦимЗ в наибольшей степени следует этой традиционной риторической рекомендации. Сила этой установки так велика, что Поливанова не останавливает нарушение стандартного порядка слов.

Схожий пример из письма A.C. Пушкина к В.П. Нащокину приводит Н.С.Поспелов:

(4) Каждое слово уничтожает сплетни, половине коих я не верил, но

коих другая половина сильно меня тревожила. (Цитата по: Поспелов, 1964: С. 24)

Вероятно, расположение относительных местоимений по схеме хиазма обусловлено той же установкой на организованное разнообразие синтаксических структур.

Еще два случая, которые похожи на новый порядок слов в ОП с родительным приименным местоимения который, обнаружены в Цим2.

(5) Le mépris dans un présomptueux est l'affectation avec laquelle il prend plaisir ... (Zimfr P. 359)

Презрение в надменном человеке есть то действие, посредством которого полчает он удовольствие ... (Цим2 С. 178)

Французское ОП представляет собой другой по структуре и союзному слову вид присубстантивного придаточного, чем анализировавшиеся выше. Местоимение laquelle управляется не существительным, а предлогом avec. В данном случае используется предлог посредством. Ср. еще одно предложение подобного типа:

(6) ... inspirent ce noble désir, qui produit infailliblement de grandes choses ... (Zimfr P. 328)

... внушают сие благородное желание к славе, помощию которого производятся великия дела ... (Цим2 С. 157)

В этом примере относительное местоимение qui, связывающее главное и придаточное, выполняет функцию подлежащего. В переводе французская активная конструкция трансформируется в пассивную. Логический субъект русского предложения вводится в предложение предлогом помощию.

Среди примеров, обнаруженных В.М. Кругловым (Круглов, 2006), имеются придаточные с новым порядком слов, которые вводятся словами при помощи и с помощью. Контексты актуализируют значение существительного у слова помощь, однако здесь уже ощутима и релятивная семантика предлога:

(7)... npïseanï ohï нОмцовъ къ себ□, npï помощи которыхъ первые другХхъ поб'ш.

... auoient appellé les Allemans, à l'ayde desquels les premiers auoient vaincu les autres.

(8) ..., и не теряя времяни еще два корпуса перебралюя, с помощью которыхъ онъ имъ свои мостъ сдПлалъ.

..., & sans perdre temps у coule encore deux legion, à la faueur desquelles il fait son Ponts.

Во французском языке сочетания à la faueur de и à l'ayde de, вероятно, опредложились уже в XVII в. - период расцвета классического французского языка. Появление предлогов при помощи, с помощью, помощию, посредством относится к середине XVIII в. (Черкасова, 1966).

Таким образом, в данных двух случаях и им подобных мы имеем дело не только с калькированием французского порядка слов, но и с семантической индукцией, вызывающей частеречную транспозицию: существительное помощь получает элемент релятивного значения, т.е. опредложивается, под влиянием лексически сходного производного предлога французского языка. Надо полагать, что именно в этих моделях новый порядок слов в беспредложных сочетаниях закреплялся в первую очередь. Действительно, такие сочетания с управляющим опредложенным существительным превращались из сочетания слов в предложно-именную группу, где порядок следования элементов, как правило, строго задан: предлог + существительное/местоимение. Очевидно, что как раз сочетания с опредложенным существительным обладали наибольшим потенциалом влияния на порядок слов в конструкциях с приименным родительным союзного слова.

Итак, помимо прямого влияния французского словорасположения, изменение порядка слов могло поддерживаться во-первых, стилистической установкой избегать синтаксических повторов и, во-вторых внутриязыковыми факторами: а) переходом ряда существительных в предлоги, б) запретом каких бы то ни было слов между предлогом и существительным, кроме согласованного определения.

В Заключении формулируются основные выводы, полученные в ходе исследования. В работе было установлено, что причины вариативности в организации предложения-высказывания носят стилистический характер: в период становления среднего стиля и отсутствия четкой жанровой и стилевой дифференциации возникает проблема выбора той или иной риторической стратегии и языковой нормы (традиции), в соответствии с которыми и переводится иноязычный текст.

Оригинальный текст обычно ограничивает возможность выбора жанра и стиля перевода. В случае же, когда сам текст совмещает в себе разные риторические стратегии, переводчики могут актуализировать ту или иную установку автора. Так, Трактат И.-Г. Циммермана представляет собой текст, написанный в традициях риторической, витиеватой периодической речи XVIII в., является образцом «иерархической» прозы, при этом совмещает в себе жанрово-стилистические особенности публицистического произведения и научного, философского, сочинения.

Различие языков источников для перевода в некоторой степени также обусловливает межтекстовую вариативность. Хотя опосредующий французский перевод и в стилистическом, и в структурном планах очень близок к немецкому оригиналу, однако особенности синтаксиса двух языков и идиоматизм лексического уровня приводят к тому, что отличия немецкого и французского текста проявляются и в русских переводах.

Внутритекстовая вариативность также обусловлена в первую очередь стилистическими установками переводчиков. Так, при сравнении переводов Цим1 и Цим2 с переводом ЦимЗ в последнем обнаруживается императивная установка на разнообразие, т.е. на избегание лексических и синтаксических повторов в пределах предложения и даже нескольких абзацев. В результате следования этому традиционному для украшенной, риторической речи принципу - принципу разнообразия - значительно увеличивается внутритекстовая вариативность текста, которая влечет за собой и увеличение межтекстовой вариативности. Помимо этого, в ЦимЗ использование вариантов союзов и союзных слов порой значительно усложняет восприятие текста, что, вероятно, могло пониматься как одна из черт книжного стиля, т.е. как стилистическое достоинство текста.

Таким образом, в период развития литературного языка, когда уже в основном сложилась и нормализовалась русская языковая система на всех уровнях, а лексические, морфологические и синтаксические единицы и средства уже подверглись стилевой дифференциации, именно отсутствие устоявшихся риторических стратегий построения текста, проще говоря, отсутствие четких границ функциональных стилей, являлось основной причиной широкой вариативности синтаксического уровня текстов.

Схожий характер имеет вариативность и в узусе переводчиков: выработаны единые, узуальные соответствия иноязычным единицам (например, перевод Accusativus cum Infinitivo вторым винительным причастия, трансформация определительных придаточных в причастные обороты, однообразный перевод устоявшихся словосочетаний типа сын отечества), однако при этих сходствах переводы обнаруживают значительную синтаксическую вариативность именно на уровне построения предложения и текста вообще. При этом совпадение форм не означает совпадение функций, т.е. наблюдается и скрытая вариативность.

Итак, в исследуемый период становления нормы литературного языка вариативность, вызванная отсутствием единой стилистической системы, и намеренная вариативность как проявление принципа разнообразия носят не системно-языковой, а стилистический характер. При этом намеренная вариативность была той областью, где намечались и новые языковые нормы (ср., например, вопрос о порядке слов в беспредложных сочетаниях приименного родительного союзного слова который). Оба типа вариативности (т.е. намеренная и вызванная отсутствием единой стилистической системы) обусловливали широкий набор единиц и принципов построения текста, которые в дальнейшем подлежали окончательной функционально-стилистической

дифференциации.

В Приложении 1 описывается методика подсчета параметров РП.

Основное внимание уделяется выработке такой методики, которая бы позволила сопоставлять результаты подсчетов параметров РП разноязычных - немецкого, французского и русского - текстов и делать корректные и достоверные выводы. В качестве единицы счета в таком случае с необходимостью признается синтаксическая форма слова, а не любая графема между двумя пробелами: словом не считается артикль, предлог, отрицательная частица, вспомогательный глагол в аналитических формах времени и т.п.

В Приложении 2 дается краткий историко-библиографический очерк, посвященный созданию Трактата и его переводам на русский язык.

Здесь необходимо подчеркнуть тот вывод, который основывается на лингвистическом анализе переводов и истории их создания. Вероятно, Н.И. Поливанов все же не знал о существовании более раннего перевода Трактата с французского и о том, что этот перевод вызвал резкое недовольство Екатерины II и был одним из фактов обвинения по делу масонов-мартинистов, в частности и Н.И. Новикова.

Репрессиям Н.И. Новиков и его круг, а также А.Н. Радищев подверглись до выхода поливановского перевода Трактата. Если же предположить, что Н.И. Поливанов знал о судьбе перевода Цим2, то сама публикация нового перевода Трактата была бы крайне опасным шагом и, во всей видимости, никакие «перемещения акцентов» (Р.Ю. Данилевский) и смягчение содержания - чего, впрочем, нет в переводе ЦимЗ - не стали бы оправданием перед властью, запретившей печатать этот Трактат.

Итак, стилистические особенности перевода ЦимЗ, т.е. его «темнота» и сложность, вызваны не желанием завуалировать революционный пафос некоторых глав и пассажей Трактата (как считает Р.Ю. Данилевский), а намеренной стилистической установкой на создание текста в традициях книжного, т.е высокого по преимуществу, стиля. С середины и до конца XVIII в. такой стиль понимался как значительно усложненный и распространенный: категория сложности и витиеватости составляли суть понятия «украшенная речь». Степень «украшенности», «важности» слога должна была соответствовать степени важности предмета повествования. Впрочем, следование этому принципу в переводе ЦимЗ оказывается в значительной, мере формальным, выхолощенным: «многоглаголание» и нарочитая усложненность текста ЦимЗ порой затемняют смысл, что становится особенно ясно при сравнении его с прозрачным переводом Цим1, также высоким по стилю.

Замечание о том, что перевод Цим2 более ясный и более точный, чем ЦимЗ, не подтверждается при более подробном анализе текста Цим2: многочисленные выпуски, в том числе и политически острых фрагментов текста Трактата, и переводческие ошибки значительно затрудняют

восприятие содержания философского сочинения Циммермана. Ср. перевод одного из ключевых пассажей Трактата:

(9) Я почитаю за республиканца такого человека, которой всему предпочитает любовь к своему отечеству, законам и безмерную имеет ненависть к деспотизму. (Цим2 С. 111)

За истинного республиканца признаю я токмо такого человека, который предпочитает всему любовь к вольности, к отечеству, к законам, и который ненавидит всякого рода самовластие. (ЦимЗ С. 225)

Перевод ЦимЗ звучит гораздо резче, чем перевод Цим2: в переводе выпущено слово liberté, в ЦимЗ Freiheit - вольность. Вряд ли справедливо мнение, что перевод ЦимЗ несколько смягчен по сравнению с Цим2. Такое впечатление может создаться у современного читателя, не учитывающего языковой и стилистический фон конца XVIII в.

III. Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Клепацкий В.В. Синтаксическая вариативность переводов последней трети XVIII в.: размер предложения // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9 Филология, востоковедение, журналистика. СПб., 2008. вып. 1. С. 56-65.

2. Клепацкий В.В. Лексическая вариативность в переводах последней трети XVIII в.: гордость - любочестие // Материалы XXXIV Международной филологической конференции. Вып.5. История русского языка. 4.1. 14-19 марта 2005 г., СПб, 2005. С.22 - 29.

3. Клепацкий В.В. Вариативность переводов как объект изучения истории языка // Проблемы и перспективы развития экономики России и Санкт-Петербурга в XXI веке. (Научная сессия профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов по итогам НИР 2004 года. Сборник лучших докладов март - апрель 2005 года.). СПб, Издательство Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов. 2005. С.215 -219.

Лицензия ЛП№ ООО 156 от 27.04.99 г.

Подписано в печать 15.01.2009 г. Авт. л. 1,1, Тираж 100 экз.

Ф-т филологии и искусств СПбГУ 199034, С.-Петербург, Университетская наб., 11.

ОНУТф-та филологии и искусств СПбГУ 199034,С.-Петербург, Университетская наб., 11.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Клепацкий, Василий Викторович

Введение.

I. 1. Понятия вариативность и вариантность в лингвистической литературе.

1.2. Вариативность и синонимия.

1.3. Вариативность и норма как исторические понятия. (Вариативность и норма в XVIII в.).

1.4. Вариативность переводов. (Переводные тексты как материал лингвистических исследований.).

1.5. Оригинальная проза и прозаические переводы второй половины XVIII в.

1.6. Выводы.

И.О. Объект исследования.

II. 1 Количественный анализ предложений (Размер предложения).

II. 1.1 Стилистика и грамматика.

II. 1.2 Размер предложения в синхронии и диахронии.

II.2 Количественные параметры предложения в переводах Трактата на стилистако-синтаксическом фоне русского литературного языка последней трети XVIII в.

11.3. Методика подсчета размера предложения.

11.4. Результаты подсчетов размера предложения и их предварительная интерпретация.

II.5 Синтаксическая сложность как качественный параметр, влияющий на длину предложения.

11.5.1. Уровни синтаксической иерархии простого предложения.

11.5.2. Ширина соподчиненного куста.

11.5.3. Ширина сочиненного куста.

II.5.4 Интерпретация результатов анализа синтаксической сложности простого предложения.

II.6. Выводы: размер предложения и синтаксическая сложность текста.

III.1. Конструкции с причастием в русском, немецком и французском языках.

III. 1.1. Конструкции с причастием в языке русских переводов Трактата.

III. 1.2. Конструкции с причастием в немецком языке.

III. 1.3. Конструкции с причастием во французском языке.

111.2. Атрибутивные придаточные предложения.

III.2.1 Точные и периферийные межъязыковые соответствия конструкциям с причастиями и присубстантивно-определительным придаточным.

111.3. Причастный оборот в постпозиции.

111.3.1. Причастные обороты в постпозиции в переводе Цим1 и их немецкие соответствия.

111.3.2. Причастные обороты в постпозиции в переводе ЦимЗ и их немецкие соответствия.

III.3.3 Причастные обороты в постпозиции в переводе Цим2 и их французские соответствия.

111.4. Обособленные причастные конструкции в препозиции.

111.4.1 Обособленные причастные конструкции в препозиции в Цим1.

111.4.2 Обособленные причастные конструкции в препозиции в ЦимЗ.

111.4.3 Обособленные причастные конструкции в препозиции Цим2.

111.5 Распространенное согласованное определение.

111.5.1 Распространенные согласованные определения в Цим1.

111.5.2 Распространенные согласованные определения с причастием (РСО) в тексте ЦимЗ.

111.5.3 Распространенные согласованные определения с причастием (РСО) в тексте Цим2.

111.6 Сводные данные количества употреблений конструкций с причастиями.

111.7. Присубстантивно-определительные придаточные.

III.7.1. Употребление ОП в русских переводах: статистические данные.

III.7.2 Выделительные и распространительно-повествовательные придаточные.

111.8. Порядок слов в присубстантивно-определительном придаточном.

III.8.1 Место сказуемого.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Клепацкий, Василий Викторович

В литературном языке любой эпохи имеются элементы отбора, но в условиях формирования и развития национального языка отбор становится особенно интенсивным и целенаправленным; в этой связи общенациональная норма, воплощенная в литературном языке, всегда является результатом не стихийного процесса, а до известной степени искусственного отбора и «вмешательства» в этот стихийный процесс. Вопросы стилистические здесь играют если не во всех случаях решающую, то всегда важную, а иногда и основную роль» (Виноградов, 1963: С. 216).

Переводная литература - научная, художественная, публицистическая - на протяжении всего XVIII столетия была своеобразной лабораторией, где путем эксперимента и отбора формировалась норма русского литературного языка нового типа.

Переводы как языковое явление должны рассматриваться, в соответствии с лингвистической теорией JI.B. Щербы (Щерба, 1974), в трех основных аспектах: перевод как речевая деятельность; перевод как языковой материал, т.е. результат процесса перевода — переводные тексты; перевод как система соответствий между языком источника и языком перевода.

Первый аспект перевода как особой речевой деятельности является центральным объектом специальной лингвистической дисциплины — теории перевода. Разумеется, только с учетом всех аспектов перевода может быть построена модель данной разновидности речевой деятельности и изучена ее специфика.

Второй аспект перевода выдвигается на первый план в таких лингвистических дисциплинах, как грамматика и стилистика, причем возможен и диахронический, и синхронический подход.

Третий аспект перевода становится важнейшим объектом компаративистских (типологических) исследований (см. об этом Буранов, 1970).

Повторим, что учет всех аспектов перевода дает право исследователям, работающим в рамках той или иной дисциплины, говорить о достоверности и объективности своих описаний и теоретических построений.

Предлагаемое диссертационное сочинение нацелено, прежде всего, на второй аспект1 перевода и представляет собой исследование в рамках исторической стилистики — дисциплины, изучающей текст «как форму использования системы языка в создании функционально оправданных стилей» (Колесов, 1989: С. 11). Лингвистическая стилистика, в частности и историческая стилистика, имеет свой тип научного анализа, который «стремится прежде всего к выявлению вариативности в языковом функционировании, следовательно, имеет дело преимущественно с вариантами языковых единиц разных уровней» (Тарланов, 1995: С. 102). При этом стилистическому анализу могут подвергаться как отдельные уровни языка (от фонетики до синтаксиса), так и все или некоторые из них.

В данной работе стилистическому анализу подлежит синтаксический уровень, что связано с особой активностью процессов в синтаксисе того времени, когда были созданы переводы, послужившие материалом для нашего исследования.

Важно отметить, что историческая стилистика не должна ограничивать объект своего изучения лишь анализом маркированных или собственно образных средств языка. Напротив, как раз не маркированные и широко распространенные средства языка и являются стилеобразующими". Так, синтаксические конструкции, функционирующие в русском языке с древнейших времен и не являющиеся маркированными в силу своего частого использования, представляют собой самый интересный и важный материал для исследователей, работающих в рамках исторической стилистики. При этом количественные и качественно-количественные показатели выступают на

1 Разумеется, и условно выделенные нами первый и третий аспект перевода как речевой деятельности не могут оставаться и не остаются без внимания. 1

2 Ср. высказывание Д.Н. Шмелева о том, что каждая из разновидностей литературного языка «характеризуется прежде всего особой, специфической организацией общеязыковых средств, обусловленной ее функциональной направленностью, и уж затем некоторым специфическим набором языковых средств» (Шмелев, 1977: С. 81 - 82) 6 первый план, что находит подтверждение в работах, посвященных количественной стороне синтаксиса (Акимова, 1973; Веселовская, 1987; Лесскис, 1962,1963,1968; Рылов, 1987, 1988, 1998).

Всплеск переводческой активности в России XVIII в. и значимость переводных текстов для истории русского литературного языка стали побудительной причиной неоднократных исследований русских переводов этого периода. Внимание исследователей в основном было направлено на проблемы а) влияния языка оригинала на лексический и синтаксический уровни русского языка (Биржакова, 1972; Веселитский, 1972; Гифанова, 1986; Замкова, 1965; Круглов, 1998, 2003, 2004, 2006; Сорокин, 1982; Хютль-Фольтер, 1996; б) эволюции переводческого узуса (Живов, 1986; Круглов, 2004; Левин, 1963; Николаев, 1986); в) развития жанров и стилей под влиянием текстов-оригиналов (Гуковский, 1928; История русской переводной художественной литературы, 1996; Серман, 1963; Федоров, 1960); г) историко-библиографические, историко-литературные особенности конкретных переводов (Живов, 1986; Лаппо-Данилевский, 2004; Рак, 1993).

Однако до сих пор в качестве материала исследования редко привлекаются разные версии перевода одного и того же текста. При этом если такой материал исследуется, то анализу подлежат как правило разновременные переводы, т.е. переводы, выполненные в заметно отличающиеся моменты состояния нормы русского литературного языка.

Так, в исследовании А. Шариповой анализируются языковые особенности разновременных (1899, 1930, 1956 и 1986 годов) переводов на русский язык сказки Э.Т.А. Гофмана «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» (Шарипова, 1996). Подобное исследование осуществлено и Т.В. Марковой на материале романа Э.Т.А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мура с присовокуплением макулатурных листов из биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера» (переводы на русский 1840, 1893, 1967, 1986) (Маркова, 2001).

В диссертации Л.А Солдатовой исследуются варианты переводов рассказов С. Цвейга, устанавливаются степень и причины вариативности переводов одного и того же текста (Солдатова, 2002). 7

Для начала XVIII в. одно десятилетие между переводами оказывается значимым как для речевой нормы, так и для переводческого узуса (Круглов, 2004). Различия, таким образом, в разновременных переводах объясняются эволюцией языковой системы или речевой нормы.

Переводы же, выполненные в одно и то же время (т.е. в один и тот же период условно синхронного состояния языка, речи, переводческого узуса), практически не исследованы с точки зрения лингвистики. Лишь поэтические переводы-состязания попадали в центр внимания и прежде всего историков литературы (Гуковский, 1928; Николаев, 2002). С уверенностью же можно сказать, что переводы, выполненные «одновременно», дают богатейший материал для изучения синхронного состояния языка. Лексические и грамматические варианты переводов одной и той же единицы текста оригинала, т.е. вариативность языка перевода, позволяют судить о состоянии системы языка и возможных направлениях ее развития, а также о признаках и развитости того или иного функционального стиля. Учет языковой личности переводчика при этом, безусловно, необходим, но не должен сводить анализ текстов к описанию идиостиля.

Материал для исследования вариативности переводов XVIII в. — начала XIX вв. имеется значительный. Среди версий перевода одного и того же текста можно указать важные для истории русского литературного языка (особенно общественно-политической и философской терминологии) два перевода ТТТ. 3 4

Л. Монтескье «L'esprit des lois» , два перевода его же Персидских писем (по-французски), повторные переводы произведений Ж. Расина (Сводный каталог, 1966: Т. III, С. 15), Ж-Ж Руссо (Сводный каталог, 1966: Т. III, С. 75, 77) и Вольтера (Сводный каталог, 1962: Т. I, С. 179, 185 ), пять (!) вариантов перевода переписки Екатерины II с Вольтером5 и т.д.

3 Перевод Я.И. Шнейдера 1782 года (Сводный каталог, 1966: Т. III, С. 385 ) и перевод В.Крамакренкова 1775 года (Сводный каталог, 1964: Т. II, С. 260 )

4 Перевод Ф. Поспелова 1789 года (Сводный каталог, 1964: Т. II, С. 260 ) и перевод Е. Розортовского 1792 года (Сводный каталог, 1964: Т. II, С. 260 ).

5 В библиографических источниках (Люблинский, 1970; Сводный каталог, 1962 — 1967) упоминается 4 или пять переводов. Нами установлено, что имеется 5-ть различных переводов.

Материалом данного диссертационного исследования служат три русских перевода последней 17-ой главы трактата Иоганна-Георга Циммермана «Vom Nationalstoze»: «Разсуждешя о национальном любочестш» в СПб, в 1785 (весь текст — далее Цим1); второй — перевод с французского перевода-посредника: «Народная гордость», М., в Типографии Компании Типографической, 1788 (глава 11-ая — далее Цим2); третий - «Образъ народнаго любочест1я», СПб, при Императорском Шляхетном Сухопутном Кадетском корпусе, 1793 (глава 17-ая -далее ЦимЗ)6. Средний объем каждого русского перевода, т.е. последней главы Трактата, - 47 ООО печатных знаков. В качестве своего рода «контрольной группы», т.е. для сравнения установленных синтаксических параметров перевода, привлекается статья 1802 года Н.М. Карамзина «О любви к отечеству и народной гордости» — текст, написанный в условно следующий период развития русского литературного языка и русской прозы (примерно 12600 печатных знаков).

Основная цель диссертации - выявить характер и причины синтаксической вариативности в трех русских переводах Трактата И.-Г. Циммермана на фоне активных процессов нормализации стилистической системы.

Объектом исследования является вариативность а) размера предложения в русских переводах и б) перевода атрибутивных конструкций: полупредикативных оборотов с причастием в качестве стержневого слова и придаточных присубстантивно-определительных.

В соответствии с основной целью диссертации, объектом и материалом исследования в работе решаются следующие задачи:

- изучить явление вариативности в сравнении с вариантностью и синонимией, а также описать вариативность разных языковых уровней на протяжении всего XVIII в. на фоне широкого языкового и литературного контекста;

6 Более подробную историко-литературно-библиографическую характеристику всех исследуемых переводов и оригиналов см. в Приложении 1. 9

- выработать методику подсчета размера предложения на основе имеющихся методик и с учетом специфики материала, а также установить и сопоставить параметры размера предложения изучаемых текстов;

- установить различия переводов и их оригиналов, а также переводов между собой по параметру уровня синтаксической иерархии простого предложения, и выяснить характер и причины установленной вариативности;

- типологически сопоставить выбранные для анализа русские, немецкие и французские атрибутивные конструкции и установить их количество;

- исследовать приемы перевода атрибутивных конструкций для каждого русского текста, а также сравнить количественные данные и качественные особенности атрибутивных конструкций русских переводов по отношению друг к другу, т.е. выявить причины вариативности и закономерности при переводе на русский язык атрибутивных конструкций немецкого и французского текстов.

Для решения поставленных задач и с учетом специфики материала исследования в диссертационной работе применяются типологический, статистический методы, а также метод грамматико-стилистической интерпретации количественных даны и метод сопоставительно-переводческого анализа, который ведется по двум основным направлениям: 1) сопоставление текста оригинала с текстом (текстами) перевода, 2) сопоставление двух (или более) вариантов перевода одного и того же оригинала.

Ограниченный объем материала предполагает не экстенсивную, а интенсивную методику работы, что конкретно проявляется в использовании приема сплошной выборки материала при установлении всех анализируемых параметров текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Синтаксическая вариативность русских переводов последней трети XVIII в."

ШЛО Выводы

1. Синтаксическое значение КП в русском, немецком и французском языках обнаруживает близость значению ОП, что дает возможность заменять одну конструкцию другой. При этом любая КП может быть трансформирована в ОП, но обратная трансформация имеет четкие лексико-грамматические ограничения. В русском языке КП используются чаще, чем в немецком и французском, причиной тому грамматические особенности русского причастия: в отличие от немецкого и французского русское причастие имеет потенциально больший набор форм для выражения таксисных отношений, а также всегда может выполнять атрибутивную функцию. Это грамматическое своеобразие русского причастия обусловливает возможность частой трансформации ОП немецкого и французского текстов-источников в КП переводных текстов. При этом в исследованных русских переводах ни разу не осуществляется обратная трансформация (КП —> ОП), потенциально более простая, не ограниченная грамматикой. Основной причиной такой однонаправленной трансформации является синтаксическая значимость причастия и всей КП как элементов книжного, а значит, высокого стиля. ОП имеет стилистически нейтральную окраску.

2. Особенности употребления КП и ОП в переводе Цим1:

- трансформация немецкого ОП в русскую КП используется как средство создания книжного, высокого слога;

- используются все виды КП: РСО, препозиционные (редко) и постпозиционные ПО;

- 99% ОП в Цим1 соответствует ОП немецкого оригинала;

-в качестве союзного слова почти в равной пропорции используются местоимения который и кой, обнаруживая тем самым нейтрализацию стилистической значимости этих союзных слов;

- порядок слов в КП и ОП нормативен для времени создания перевода, но заметно предпочтение немецко-латинской традиции, что, впрочем, может быть объяснено и непосредственным влиянием порядка слов оригинала Zimde.

3. Особенности употребления КП и ОП в переводе ЦимЗ:

- несколько более частое, чем в Цим1, использование КП. 50% КП является трансформацией ОП немецкого оригинала, также выполняет стилистическое задание создать текст в традициях «украшенной» речи. Переводчик ЦимЗ использует причастия и КП не только как стилистически отмеченные элементы, но и как средство распространения простого предложения. Кроме того, предпочтение КП конструкциям ОП находится в русле традиций так называемой иерархически организованной прозы, предполагающей высокую степень синтетизма синтаксических связей;

- используются все виды КП: чаще, чем в Цим1, встречается РСО, что связано с особенно яркой книжной окраской этой конструкции и установкой переводчика заместить все имеющиеся синтаксические позиции как справа, так и слева от определяемого слова;

- 85 % ОП перевода соответствуют ОП немецкого оригинала, оставшиеся 15% являются, как правило, трансформацией немецких конструкций с более расчлененной связью внутри цельного предложения;

- переводчик отдает предпочтение более книжному местоимению кой в функции союзного слова

- порядок слов в исследованных конструкциях обнаруживает большее разнообразие, чем в Цим1, что связано а) с относительной свободой русского словорасположения вообще, б) сосуществованием различных норм (условно, книжной немецко-латинской, и разговорной русско-французской) словорасположения в это период, в) установкой на соблюдение принципа разнообразия в традициях украшенной риторической речи;

4. Особенности употребления КП и ОП в переводе Цим2:

- переводчик Цим2 использует КП гораздо чаще, чем переводчики Цим1 и ЦимЗ, что связано явлением «синтаксического заражения» и воспринимается как стилистический недостаток;

- используются в основном постпозиционные ПО, в результате чего возникает впечатление бедности синтаксического репертуара, что в некоторой степени также обусловлено влиянием ограниченностью препозиционных определительных конструкций во французском языке;

- 83% ОП соответствуют ОП французского текста, остальные случаи использования ОП представляют собой трансформации других конструкций текста источника, не обнаруживающие какого-либо ясного стилистического задания;

- наблюдается некоторое преобладание в использовании стилистически нейтрального союзного слова который',

- порядок слов в основном соответствует французскому источнику, что согласуется с тенденциям изменения норм русского словорасположения.

5. Внутритекстовая вариативность переводов обусловлена общей для всех перевод установкой на трансформацию ОП в КП. Более высокая степень вариативности обнаруживается в ЦимЗ, где четко просматривается установка на разнообразие на лексическом и синтаксическом уровнях. Внутритекстовая вариативность является той средой, где выявляются пути развития языка, стиля и нормы и оттачиваются (распределяются семантически и стилистически) имеющиеся в языке варианты (например, порядок слов в беспредложных сочетаниях приименного родительного союзного слова который).

6. Межтекстовая вариативность обусловлена различием стилистико-переводческих установок (Цим1 — ЦимЗ — Цим2) и различием языков источников (Цим! и ЦимЗ — Цим2).

Заключение

В диссертации были рассмотрены некоторые аспекты синтаксической вариативности в русских переводах последней трети XVIII в. Так, объектами для наблюдения и анализа стали а) различие в параметре размера предложения и б) вариативность использования атрибутивных конструкций - конструкций с причастием и присубстантивно-определительных придаточных. Было установлено, что причины вариативности в организации предложения-высказывания носят стилистический характер: в период становления среднего стиля и отсутствия четкой жанровой и стилевой дифференциации возникает проблема выбора той или иной риторической стратегии и языковой нормы (традиции), в соответствии с которыми и переводится иноязычный текст.

Оригинальный текст обычно ограничивает возможность выбора жанра и стиля перевода. В случае же, когда сам текст совмещает в себе разные риторические стратегии, переводчики могут актуализировать ту или иную установку автора. Так, Трактат И.-Г. Циммермана представляет собой текст, написанный в традициях риторической, витиеватой периодической речи XVIII в., и совмещает в себе жанрово-стилистические особенности публицистического произведения и научного, философского, сочинения.

При сравнении полученных количественных параметров РП источников и переводов обнаруживаются прежде всего различные стилистические установки переводчиков. Так, простое количество ПСП в Цим1 больше, а пПСП меньше тех же параметров оригинала Zimde, что вызвано установкой переводчика, Д.И. Фонвизина, на парцелляцию ЦП немецкого текста с целью создания краткой и содержательно емкой фразы-сентенции. Этот синтаксико-стилистический прием часто используется Фонвизиным и в оригинальных произведениях как средство построения текста в жанре высокой публицистики. Остальные параметры РП в Цим1 обнаруживают незначительные превышения тех же показателей в Zimde, что может быть объяснено интерпретационным характером перевода как речевой деятельности. Совпадение другого синтаксического параметра - иерархии организации простого предложения — в Цим 1 и Zimde также подтверждает тот вывод, что Фонвизин-переводчик точно следует оригиналу. Это наблюдается не только на синтаксическом, но и лексическом уровне. Данные характеристики перевода Цим1 особенно ярко проявляются при сравнении его с переводом ЦимЗ.

Переводчик ЦимЗ — Н.И. Поливанов — при точном воспроизведении содержания немецкого оригинала значительно трансформирует текст на уровне синтаксиса и лексики. Так, отличия на синтаксическом уровне ЦимЗ по отношению к Zimde прежде всего количественные, что отражают показатели РП перевода ЦимЗ, превышающие аналогичные параметры немецкого текста и перевода Цим1 в два или почти в два раза. Количественное увеличение словесных масс отражается и на качественное стороне предложения, т.е. на уровне структурно-синтаксической организации. Именно при анализе иерархии уровней простого предложения выявляется основной способ увеличения РП: предложение расширяется за счет увеличения а) ширины соподчиненного куста и б) глубины структуры простого предложения. Иначе говоря, переводчик выстраивает текст так, чтобы вокруг переведенных лексических единиц были замещены по возможности все синтаксические позиции словами, не имеющими соответствий в оригинале. Как правило, эти «вставные» слова не изменяют логического содержания предложения. Схожая установка обнаруживается и на лексическом уровне: здесь переводчиком усиливается степень интенсивности признака, оценки, качества. Например, немецкому weinen — «плакать» будет соответствовать в переводе ЦимЗ «неутешно рыдать» (см. пример (72)) и т.п. Кроме того, переводчиком ЦимЗ отдается предпочтение лексическим единицам и морфологическим формам, более высоким по стилю соотносительно с оригинальным немецким текстом и переводами Цим1 и Цим2.

Параметр п ЦП в переводе Н.И. Поливанова увеличивается за счет объединения двух, порой трех немецких ЦП в одно в переводе. Случаи такого объединения наблюдаются и в Цим1 и в ЦимЗ; и как правило объединение осуществляется при помощи союзной связи, чаще подчинительной. Так

224 эксплицируется логика повествования. Одинаковый результат такого преобразования имеет, как кажется, разные причины и выполняет разные задания в структуре текста. В Цим1 экспликация логических отношений необходима для убедительности изложения, что является важной составляющей публицистического стиля, не в последнюю очередь здесь сказывается и интерпретационный аспект переводческой работы. В ЦимЗ подчинительные отношения — одно из средств создания иерархической прозы с ее высоким синтетизмом, т.е. предпочтением гипотаксиса паратаксису, четкой иерархии отношений между частями предложения-периода тексту, расчлененному на самостоятельные, относительно короткие предложения.

Текст Цим2 не обнаруживает каких-либо самостоятельных, т.е. корректирующих структуру и стиль французского текста, установок и в этом отношении отвечает современным требованиям к переводу.

Несколько другой характер имеет вариативность в использовании атрибутивных конструкций. Во всех переводах наблюдается тенденция трансформировать присубстантивно-определительные придаточные оригинала в конструкции с причастиями. Во-первых, это связано с грамматическими особенностями русского причастия: оно может реализовывать более широкий репертуар таксисных отношений и свободнее выступать в роли определения, чем немецкие и французские причастия. Во-вторых, предпочтение конструкций с причастиями обусловлено разной стилистической окраской двух конкурирующих между собой синтаксических форм — причастного оборота и придаточного определительного. Так, в стилистической системе конца XVIII в. присубстантивно-определительные, вводимые словами который и даже кой, имеют нейтральную стилистическую окраску, в то время как конструкции с причастиями воспринимаются как стилистически отмеченный элемент высокого, книжного слога. Во всех трех переводах, конструкции с причастиями используются как средство придания слогу «важности», достойной важности предмета повествования. Однако и здесь за внешне схожими явлениями, как кажется, имеются различия в их функциональной (синтаксико-стилистической) нагрузке.

В Цим1 конструкции с причастиями, являющиеся трансформацией придаточных определительных присубстантивных, очевидно используются как элементы, обладающие высоким стилистическим достоинством.

В Цим2 установка на трансформацию конструкций французского текста (как правило предикативных) приобретает черты «синтаксического заражения», когда одна из разновидностей конструкций с причастием, а именно постпозиционный причастный оборот, используется так часто, что создает некоторое синтаксическое однообразие текста. Это воспринимается как стилистический недочет.

В ЦимЗ конструкции с причастиями предпочитаются не только вследствие их книжной, т.е. высокой, стилистической окраски, но и как средство увеличения а) РП простого предложения и б) степени синтетизма текста. Длина предложения и высокий синтетизм синтаксических связей (т.е. предпочтение гипотаксиса паратаксису и, еще дальше, более тесной связи гипотаксису) также используются для создания такого типа прозы, который отталкивается от разговорного стиля речи и стремится к максимальному усложнению текста, которое воспринимается как стилистическое достоинство высокой прозы.

Таким образом, межтекстовая, вариативность обусловлена прежде всего различием стилистических установок переводчиков. Отсутствие же единства стилистико-синтаксических установок является результатом отсутствия еще четкой системы прозаических жанров и стилей, единой традиции и образцовых философских и научных текстов.

Различие языков источников для перевода в некоторой степени таюке обусловливает межтекстовую вариативность. Хотя опосредующий французский перевод и в стилистическом, и в структурном планах очень близок к немецкому оригиналу, однако особенности синтаксиса двух языков и идиоматизм лексического уровня приводят к тому, что различия немецкого и французского текста проявляются и в русских переводах. Более короткое простое предложение французского текста (это является следствием например, предпочтения придаточных определительных полупредикативным оборотам немецкого текста) обусловливает также более короткие средние параметры РП

226 в Цим2 по сравнению с Цим1 и, разумеется, ЦимЗ. Отсутствие разнообразия конструкций с причастиями в Цим2 (здесь в основном используется постпозитивный причастный оборот) обусловлено невозможностью во французском языке необособленного препозитивного причастного оборота с чисто атрибутивным значение.

Внутритекстовая вариативность также обусловлена в первую очередь стилистическими установками переводчиков. Так, при сравнении переводов Цим1 и Цим2 с переводом ЦимЗ в последнем обнаруживается императивная установка на разнообразие, т.е. на избегание лексических и синтаксических повторов в пределах предложения и даже нескольких абзацев. В результате следования этому традиционному для украшенной, риторической речи принципу - принципу разнообразия — значительно увеличивается внутритекстовая вариативность текста, которая влечет за собой и увеличение межтекстовой вариативности. Помимо этого, в ЦимЗ использование вариантов союзов и союзных слов порой значительно усложняет восприятие текста, что, вероятно, могло пониматься как одна их черт книжного стиля, т.е. как стилистическое достоинство текста.

Таким образом, в период развития литературного языка, когда уже в основном сложилась и нормализовалась русская языковая система на всех уровнях, но отсутствует окончательная стилистическая дифференциация именно синтаксических средств и риторических стратегий построения текста, проще говоря, отсутствуют четкие границы функциональных стилей, проявляется широкая вариативность синтаксического уровня текстов, даже объединенных общностью содержания.

Схожий характер имеет вариативность и в узусе переводчиков: выработаны единые, узуальные соответствия иноязычным единицам (например, перевод

Accusativus cum Infmitivo вторым винительным причастия, трансформация определительных придаточных в причастные обороты, однообразный перевод устоявшихся словосочетаний типа сын отечества), однако при этих сходствах переводы обнаруживают значительную синтаксическую вариативность именно на уровне построения предложения и текста вообще. При этом совпадение

227 форм не означает совпадение функций, т.е. наблюдается и скрытая вариативность.

Итак, в исследуемый период становления нормы литературного языка вариативность, вызванная отсутствием единой стилистической системы, и намеренная вариативность как проявление принципа разнообразия носят не системно-языковой, а стилистический характер. При этом намеренная вариативность была той областью, где намечались и новые языковые нормы (ср., например, вопрос о порядке слов в беспредложных сочетаниях приименного родительного союзного слова который). Оба типа вариативности обусловливали широкий набор единиц и принципов построения текста, которые в дальнейшем подлежали окончательной функционально-стилистической дифференциации.

Список научной литературыКлепацкий, Василий Викторович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адмони В.Г. Качественный и количественный анализ грамматических явлений // Вопросы языкознания. 1963. № 4.

2. Адмони В.Г. Развитие структуры предложения в период формирования немецкого национального языка. Л., 1966.

3. Адмони В.Г. Размер предложения и словосочетания как явление синтаксического строя // Вопросы языкознания. 1968. №4.

4. Адмони В.Г. Синтаксис современного немецкого языка. Л., 1974.

5. Адмони В.Г. Тенденции развития структуры предложений и функциональные стили в современном немецком литературном языке (на примере употребления причастных конструкций) // Вопросы филологии немецкого языка. Вологда, 1971.

6. Акимова Г.Н. Однородные позиции предикатов в языке XVIII в. // Уч. зап. ЛГУ. 1973. №375. Вып.77.

7. Акимова Г.Н. Определительно-описательные предложения с относительным местоимением который (по материалам научной прозы М.В. Ломоносова) // Уч. зап. ЛГУ. Л., 1958. №235. Вып.38.

8. Акимова Г.Н. Размер предложения как фактор стилистики и грамматики (на материале русского литературного языка XVIII в.) // Вопросы языкознания. 19736 № 2.

9. Акимова Г. Н. Расширение и развертывание предложения посредством однородных кустов // Ceskoslovenska rusistika. Praha, 1973. № 18.

10. Акимова Г.Н. Структура сложного предложения и синтагматическая проза (конструкции относительного подчинения в языке Ломоносова) // Вестник ЛГУ. 1973а. №20.

11. Акимова Г. Н. Уровни синтаксической иерархии как принцип развертывания предложения (на материале языка М. В. Ломоносова) // Slavica Slovaca. Rocnik 9. 1974. Cislo.l.

12. Акимова Г.Н. Ширина соподчиненного куста как принцип развертывания предложения (на материале языка М.В. Ломоносова) // Ceskoslovenska rusistika. Praha, 1976. № 5.

13. Арутюнова Н.Д. К проблеме связности прозаического текста // Памяти академика В.В. Виноградова М.3 1975.

14. Арутюнова Н.Д. О синтаксических типах художественной прозы // Общее и романское языкознание. М., 1972

15. Баевский B.C. Стих и поэзия // Проблемы структурной лингвистики 1980. М., 1982.

16. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961.

17. Бархударов JI.C. Языковое значение и перевод // Вопросы теории и методики преподавания перевода. Тезисы Всесоюзной конференции 12 — 14 мая 1970 г. Ч. I. М., 1970.

18. Биржакова Е.Э. и др. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII в. Языковые контакты и заимствования. Л., 1972.

19. Благой Д.Д. Пушкин родоначальник новой русской литературы // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. М. - Л., 1941.

20. Богословская З.М. Аспекты современной вариантологии. Томск, 2004.

21. Богословская З.М. Диалектная вариантология. Томск, 2005.

22. Богословская З.М. Методы вариантологического исследования // Аспекты современной вариантологии. Томск, 2004а.

23. Бондарко А.В. проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб., 1996.

24. Брицын В.М. Сопоставительное исследование синтаксических синонимов в русском и украинских языках. Киев, 1980.

25. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Ч. II. Исторический комментарий. Киев, 1953.

26. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX в. Фонетика. Морфология. Ударение. Синтаксис. М., 1954.

27. Буранов Дж. Является ли перевод конституентом типологии? // Вопросы теории и методики преподавания перевода. Тезисы всесоюзной конференции 12-14 мая 1970. М., 1970.

28. Вандриес Ж. Язык. М., 1937.

29. Вариативность в германских языках (тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции). Отв. ред. В.Н. Ярцева. Ч. I II. Калинин, 1988.

30. Вариативность в германских языках. Функциональные аспекты. М., 1996.

31. Василенко Н.С. Конструкции с творительным падежом в современном русском языке. М., 1947.

32. Вашак П. Длина слова и длина предложения в текстах одного автора // Вопросы статистической стилистики. Киев. 1974.

33. Вербицкая JI.A. Вариативность как основная черта развивающейся системы // Славистический сборник в часть 70-летия профессора П.А. Дмитриева. СПб., 1998.

34. Верещагин Е.М. Два психолингвистических принципа перевода // Вопросы теории и методики преподавания перевода. Тезисы Всесоюзной конференции 12-14 мая 1970 г. Ч. I. М., 1970.

35. Веселитский В.В. Отвлечённая лексика в русском литературном языке

36. XVIII начала XIX в. М., 1972.

37. Веселовская Т.М. Размер предложения как фактор грамматики и стилистики. Л., АКД. 1987.

38. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII —1. XIX в. М., 1938.

39. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 1972.

40. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

41. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.

42. Виноградов B.C. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М., 1978.

43. Винокур Г.О. О задачах истории языка // Уч. зап. МГПИ, Т. V. Каф. русск. яз., Вып. 1. М., 1941

44. Винокур Г.О. Русский литературный язык в первой половине XVIII века // Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

45. Востоков А.Х. Русская грамматика. СПб., 1831.

46. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1989.

47. Гак В.Г. «Теоретическая грамматика французского языка». М., 2000.

48. Гак В.Г. К проблеме инварианта при переводе // Вопросы теории и методики преподавания перевода. Тезисы Всесоюзной конференции 12 — 14 мая 1970 г. Ч. I. М., 1970.

49. Гак В.Г. Русский язык в сопоставлении с французским. М., 2004.

50. Гак В.Г., Григорьев Б.Б. Теория и практика перевода. Французский язык. М., 2003.

51. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М., 1965

52. Гиппиус А.А. Система формальных признаков языка древнерусской письменности как предмет лингвистического изучения // Вопросы языкознания. 1989. №2.

53. Гифанова З.А. Формирование норм русского литературного языка середины XVIII в. (на материале поэмы «Опыт о человеке» А. Попа в переводе Н.Н. Поповского). Казань, 1986.

54. Глинкина JI.A. Вариативность как научный объект в русском языкознании // Лингвистика на исходе XX в.: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. T.I. М., 1995.

55. Горбачевич К.С. Вариантность слова и языковая норма. JL, 1978.

56. Горшков А.И. Язык предпушкинской прозы. М., 1982.

57. Губерти Н.В. Материалы для русской библиографии. Хронологическое обозрение редких и замечательных книг XVIII столетия, напечатанных в России гражданским шрифтом 1725-1800. Вып. 3. М., 1878-1891.

58. Гуковский Г.А. К вопросу о русском классицизме // Поэтика. Л., 1928. №4.

59. Данилевский Р.Ю. Россия и Швейцария. Литературные связи XVIII-XIX вв. Л., 1984.

60. Дерибас Л.А. О замене деепричастных оборотов синонимичными конструкциями // Русский язык в национальной школе. 1962. №5.

61. Достопамятныя сказании и деянии, изъявляющия свойство Фридриха II, Короля Прусскаго, переведенныя с немецкаго подлинника, изданнаго в Берлине 1788 года, Н.П. Санктпетербург 1788-1793.

62. Елагин И.П. Опыт повествования о России. М., 1803.

63. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.

64. Живов В.М. Очерки исторической морфологии русского языка XVII -XVIII веков. М., 2004.

65. Живов В.М. Литературный язык и язык литературы в России XVIII столетия // Russian Literature L 11(2002).

66. Живов В.М. Новые материалы для истории перевода «Географии генеральной» Бернарда Варения // Известия СЛЯ, 45, №3. М., 1986.

67. Живов В.М. О связанности текста, синтаксических стратегиях и формировании русского литературного языка нового типа // Слово в тексте и словаре. Сборник статей к семидесятилетию академика Ю.Д. Апресяна. М., 2001.

68. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996.

69. Жилин М.И. Некоторые явления синтаксической синонимии в группе глагола современного немецкого языка. АКД. Л., 1962.

70. Зализняк А.А., Падучева Е.В. Синтаксические свойства местоимения который II Категория определенности неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979.

71. Замкова В.В. Физичекая терминология в Вольфианской экспериментальной физике М.В. Ломоносова // Материалы и исследования по лексике русского языка XVIII в. М. JL, 1965.

72. Зеленецкий A.JI., Монахов П.Ф. Сравнительная типология немецкого и русского языков. М., 1983.

73. Зиндер JI. Р., Строева Т.В. Современный немецкий язык. М., 1957.

74. Золотова Г.А. Синтаксическая синонимия и культура речи // Актуальные проблемы культуры речи. Под ред. В.Г. Костомарова и JI.P. Скворцова. М., 1970.

75. Золотова Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М., 2006.

76. Иванова В.А. Предложные конструкции, выражавшие причинное значение в древнерусском языке: к вопросу о синтаксической синонимике // Вестник МГУ. Сер. ист.-филол.1957. № 2.

77. Казарина В.И. Синтаксическая вариативность и синтаксическая синонимия локативных конструкций в русской литературной речи XVIII века // Взаимодействие слова и контекста в истории древнерусской и русской письменной речи. Н.-Новгород, 1990.

78. Камчатнов A.M. История русского литературного языка. М., 2005.

79. Камчатнов A.M. Лексическая вариативность и лексические значения // Вопросы языкознания. 1984, №4.

80. Карамзин Н.М. О любви к отечеству и народной гордости // Н.М. Карамзин Избранные сочинения в 2-х томах. TII. М.-Л., 1964.

81. Карамзин Н.М. Сочинения. Т. I III. СПб., 1848.

82. Карцевский С. О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // История языкознания XIX — XX веков в очерках и извлечениях. Сост. В.А. Звегинцев. Ч. II. М., 1965.

83. Кириллова М.Д. Длина и структура предложения в оригинале и переводе англоязычного художественного текста. АКД. Одесса, 1987.

84. Ковтунова И.И. Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. Изменения в системе простого и осложненного предложения. М., 1964.

85. Ковтунова И.И. Порядок слов в русском литературном языке XVIII в. -первой трети XIX в. Пути становления современной нормы. М., 1969.

86. Кожина М.Н., Котюрова М.П. О некоторых тенденциях функционирования единиц синтаксиса в русской научной речи (К вопросу об эволюции научного стиля) // Стили научной речи М.,1978.

87. Колесов В.В. Взаимоотношение стиля и нормы в учениях XVIII в. // В.В. Колесов История русского языкознания. СПб., 2003.

88. Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. JL, 1989.

89. Комиссаров .В.Н., Туровер Г.Я. Перевод как лингвистический источник // Тетради переводчика М., 1975. №12.

90. Комиссаров В.Н. К вопросу о сопоставительном изучении переводов // Тетради переводчика. М., 1970. №7.

91. Комиссаров В.Н. Лингвистические модели процесса перевода // Тетради переводчика. М., 1972. №9.

92. Комиссаров В.Н. Лингвистическое переводоведение в России. М., 2002.

93. Кравчук Н.В. К вопросу о количественном исследовании размера предложения // Материалы XIX научно-теоретической конференции Минского педин-та. иностр. языков. Языкознание, 1967.

94. Кротевич Е.В. Обособленные синтагмы // Вопросы славянского языкознания. Кн. 1. Львов, 1948.

95. Круглов В.М. Имена чувств в русском языке XVIII века. СПб., 1998.

96. Круглов В.М. Русский язык в начале XVIII века: узус петровских переводчиков. СПб., 2004.

97. Круглов В.М. Употребление относительных придаточных с местоимением который в русском рукописном переводе второго трактата о правлении Джона Локка // Zeitschrift fur slavische Philologie. 2003. №1.

98. Крюков A.H. Некоторые проблемы психолингвистического моделирования процесса перевода: (на материале инденезийско-русских и русско-инденезийских переводов. Дисс канд. филол наук. М., 1979.

99. Кузнецов В.А. Концепция поэтической речи в литературной практике В.К. Тредиаковского. Ч. I. // Вестник СПбГУ, серия 2 вып. 3. СПб., 1996.

100. Кузнецов В.А.Концепция поэтической речи в литературной практике В.К. Тредиаковского. Ч. II. // Вестник СПбГУ, серия 2 вып. 4. СПб., 1996а.

101. Курилович Ю. Очерки по лингвистике. М., 1962.

102. Лаврентьева Н.М. Параллелизм, синонимия и дублетность целевых глагольно-именных словосочетаний (на материале второй половины XVIII — первой половины XIX вв.) // Развитие синтаксических конструкций в русском литературном языке XVIII века. Казань, 1972.

103. Латышев Л.К. Разноязычные тексты как объект отождествления в переводе // Текст и перевод. М., 1988.

104. Левин В.Д. Краткий очерк истории русского литературного языка. М., 1964.

105. Левин Ю. Д. Об исторической эволюции принципов перевода // Международные связи русской литературы. М., 1963.

106. Лесскис Г.А. Некоторые статистические характеристики простого и сложного предложения в русской научной и художественной прозе XVIII-XX вв. // Русский язык в национальной школе. 1968. №2.

107. Лесскис Г.А. О некоторых различиях простого предложения в научной и художественной прозе // Русский язык в национальной школе. 1963. №6.

108. Лесскис Г.А. О размерах предложения в русской научной и художественной прозе 60-х годов XIX в. // Вопросы языкознания. 1962. №2.

109. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений в 10-ти т. Т.VII. М., 1952.

110. Ш.Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии // Вопросы теории и методики. М., 1961.

111. Люблинский B.C. К изданию русской переписки Вольтера с Екатериной II // Сборник статей и материалов Библиотеки АН СССР по книговедению. Вып. II. Л., 1970.

112. Макогоненко Г.П. Денис Фонвизин. Творческий путь. М. — Л., 1961.

113. Макогоненко Г.П. История изданий сочинений Д.И. Фонвизина и судьба его литературного наследства // Д.И. Фонвизин Собрание сочинений, в 2-х т., Т.Н. М.-Л., 1959.

114. Макогоненко Г.П. Русская проза в эпоху Просвещения // Русская проза XVIII века. М., 1971.

115. Малаховский Л.В. Эволюция размеров слова и структуры предложения в английской научной прозе XVII — XX вв. // Структура и объем предложения и словосочетания в индоевропейских языках. Л., 1981.

116. Марков В.М. Историческая грамматика русского языка. Именное склонение. М., 1974.

117. Маркова Т.В. Языковые особенности разновременных переводов романа Э.Т.А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мура с присовокуплением макулатурных листов из биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера». АКД. Казань, 2001

118. Матхаузерова С. Древнерусские теории искусства слова. Прага, 1974.

119. Мещерский Н.А К вопросу о взаимодействии языков на уровне синтаксиса // Вопросы грамматического строя и словообразования в русских народных говорах. Петрозаводск, 1976.

120. Миньяр-Белоручев Р.К. Единица несоответствия как важнейшая основа исследования механизмов перевода // Вопросы теории и методики преподавания перевода. Тезисы Всесоюзной конференции 12 14 мая 1970 г. Ч. II. М., 1970.

121. Молоткова Г.Н. Союзный период в ораторской прозе XVIII в. // Уч. зап. ЛГУ. 1973. №375. Вып.77.

122. Морозова Е.П. Придаточное определительное и конструкции с причастием в современном немецком языке как грамматико-синтаксические синонимы. АКД, Л., 1956.

123. Мухин A.M. Вариантность единиц разных уровней // Вариативности в германских языках (тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции). М., 1988.

124. Мухин A.M. Вариантность синтаксических единиц. СПб., 1995.

125. Мухин A.M. Лингвистический анализ: Теоретические и методологические проблемы. Л., 1976.

126. Николаев С.И. О стилистической позиции русских переводчиков петровской эпохи (к постановке вопроса) // XVIII век. Сб. № 15, Л., 1986

127. Николаев С.И. А.П. Сумароков переводчик с русского на русский // Russian Literature L 11(2002).

128. Новые слова и значения. Словарь справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов. М., 1984.

129. Овсянико-Куликовский Д.Н. Синтаксис русского языка. СПб., 1912.

130. Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII XX вв. Развитие научного стиля в аспекте функционирования языковых единиц различных уровней. T.I. Ч. 2. Пермь, 1994.

131. Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. Глагол, наречие, предлоги, союзы. М., 1964.

132. Пешковский A.M. Принципы и приемы стилистического анализа и оценки художественной прозы // Ars poetica. М., 1927.

133. Подшивалов B.C. «Сокращенный курсъ российскаго слога, изданный Александромъ Скворцовымъ» М., Въ университетской типографии у Ридигера и Клаудия. 1796.

134. Поспелов Н.С. О грамматической природе сложного предложения // Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950.

135. Поспелов Н.С. Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. Изменения в строе сложноподчиненного предложения. М., 1964.

136. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М., 1958.

137. Проблемы вариативности в германских языках (тезисы докладов). М., 1988.

138. Проблемы языковой вариативности: сб. обзоров. М.: АН СССР ИНИОН. 1990.

139. Пумпянский JI.B. История русской литературы Т. III. M.-JL, 1941.

140. Пушкин А.С. Полн. собр. соч. в 16 тт., М.-Л., 1937 1949.

141. Рак В.Д. Переводы в журнале «Чтение для вкуса, разума и чувствований» // XVIII век. Сборник № 18. Л, 1993.

142. Распопов И.П. Заметки о синтаксической синонимии // Теория содержательной формы. Тамбов, 1981.

143. Ревзин И.И. Придаточное обстоятельственное предложение образа действия и причастный оборот в немецком языке // Уч. зап. I МГПИИЯ, Т. X, М., 1956.

144. Реформатский А.А. Что такое термин и терминология // Вопросы терминологии. М., 1961.

145. Рецкер Я.И. Плагиат или самостоятельный перевод? (Об одной судебной экспертизе) // Тетради переводчика. М., 1963. № 1.

146. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводоведческая практика. Очерки лингвистической теории перевода. М., 1974.

147. Руднев А. Г. Обособленные члены предложения в истории русского языка. Л., 1959

148. Русская грамматика. М., 1980. Т. II.

149. Рылов С.А. Из наблюдений над функционированием типов простого предложения в древнерусских и старорусских текстах XVI XVII вв. // Взаимодействие выразительных средств и семантики в истории древнерусского и русского языков. Горький, 1987.

150. Рылов С.А. Об основных тенденциях развития грамматической структуры простого предложения-высказывания в истории русского языка // Проблемы исторического языкознания. Язык и текст. Вып. 5. СПб., 1998.

151. Сводный каталог русской книги XVIII века. 1725-1800. М, 1962 1967.

152. Серман И.З. Русская литература XVIII в. и перевод // Мастерство перевода, 1962. М., 1963.

153. Сиротинина О.Б. Некоторые жанрово-стилистические изменения советской публицистики // Развитие функциональных стилей современного русского языка. М.,1968.

154. Сиротинина О.Б., Бах С.А. и др. Изменения в языке публицистики // Вопросы стилистики. Саратов, 1969. №3.

155. Скрелина JI.M., Становая JI.A. История французского языка. М., 2001.

156. Словарь Русских писателей XVIII в., Вып.2. СПб, 1999.

157. Смолина К.П. Типы синонимических отношений в русском литературном языке второй половины XVIII в. М., 1977.

158. Солдатова JI.A. Лингвистические и экстралингвистические основы вариативности перевода. АКД. М., 2002.

159. Солнцев В.М. Вариативность как общее свойство языковой системы // Вопросы языкознания. 1984, №2.

160. Сопиков B.C. Опыт Российской библиографии., Ч. 1 5. Ч. 3. СПб., 1813 -1821.

161. Сорокин Ю.С. Научный язык XVIII в. и литературный язык. (Последняя работа Л. Л. Кутиной) // Очерки по стилистике литературно-художественных и научных произведений XVIII начала XIX в. СПб., 1994.

162. Сорокин Ю.С. У истоков русского литературного языка нового типа (перевод «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля) // Литератруный язык XVIII в. (проблемы стилистики). Л., 1982.

163. Степанов В.П. Елагин И.П. // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. (А И). Л., 1988.

164. Столярова Е.К. Синтаксическая синонимия: из истории вопроса // Слово. Грамматика. Речь. М., 2001. Вып.З.

165. Сухотин В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языке. М., 1960.

166. Тарланов 3. К. Становление типологии русского предложения в ее отношении к этнофилософии. Петрозаводск, 1998.

167. Тарланов З.К. Методы и принципы лингвистического анализа. Петрозаводск, 1995.

168. Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI XVII вв.). М., 2002.

169. Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка. М., 1983.

170. Федоров А.В. Русские писатели и проблема перевода // Русские писатели о переводе. Л., 1960.

171. Федосюк М. О критериях разграничения атрибутивных конструкций в русском языке (на материале текстов научно-технических рефератов) // Стиль научной речи. М., 1978.

172. Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М., 1987.

173. Фонвизин Д.И. Первое полное собрание сочинений. СПб., 1888.

174. Халдояниди Н.Л. Сравнительная типология русского, немецкого и английского языков. Пятигорск, 2001.

175. Хютль-Фольтер Г. Языковая ситуация петровской эпохи и возникновение русского литературного языка нового типа // Wiener slavistisches Jahrbuch. Bd. 33. Wien, 1987.

176. Цейтлин С.Н. Система синтаксических синонимов (на материале русского языка) // Структура предложения и словосочетания в индоевропейских языках. Д., 1979.

177. Чагишева В.И. Второй винительный падеж в русском литературном языке XVIII в. // Уч. зап. ЛГПИ им. Герцена. Т. 122, 1956.

178. Черкасова Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги. М., 1966.

179. Чернов Г.В. Контекстно-свободная и контекстно-связанная импликативность и проблема переводимости // Текст и перевод. М., 1988.

180. Чернышева М.И. К проблеме возникновения и развития синтаксической синонимии в раннеславянских переводах с греческого языка // Folia Slavistica: Рале Михайловне Цейтлин. М., Ин-т Славяноведения РАН., 2000.

181. Шарипова А. Языковые особенности разновременных переводов сказки Э.Т.А. Гофмана «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер». АКД. Казань, 1996.

182. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. JL, 1941.

183. Шведова Н.Ю. Активные процессы в современном русском синтаксисе. М„ 1966.

184. Шведова Н.Ю. Место семантики в описательной грамматики: Синтаксис // Грамматическое описание славянских языков. М. ,1974.

185. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М., 1973.

186. Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике (на материале глагольных форм современного немецкого языка). М., 1970.

187. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях (к постановке проблемы). М., 1977.

188. Штейнберг Н.М. Грамматика французского языка. 2 т. Л., 1972.

189. Шумилина А.Л. К вопросу о синтаксической синонимике // Исследования по лексикологии и грамматике русского языка. М., 1961.

190. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

191. Щерба JI.B. Современный русский литературный язык // Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

192. Ярцева В.Н. Проблема вариативности и взаимоотношение уровней грамматической системы языка // Вопросы языкознания. 1983. №5.

193. Bausch K.R. Qualite en traduction et linguistique dite "differenteile". «Babel», 1970. №1.

194. Dictionnaire de L'Academie Fran9oise. Т. I. Nisme, 1787.

195. Emch-Deriaz, A. «L'art medicale appliqu6 a l'6tude des mentalites» // CBMH/BCHM. Volume 12. 1995.

196. Firth J.R. Linguistic analysis and Translation // «For Roman Jakobson». The Hague, 1956.

197. Gladrow, W. Kompletivsatze und Attriutivsatze im Russischen. // Akademie der Wissenschaften der DDR, Zentralinstitut fur Sprachwissenschaft, Linguistische Studien, Reihe A, Arbeitsberichte 115. Berlin, 1984.

198. Huttl-Folter, G. Syntaktische Studien zur neueren russischen Literatursprache. Die friihen Ubersetzungen aus dem Franzosischen. Bohlau Verlag. Wien; Koln; Weimar, 1996.

199. Issatschenko A. Geschichte der russischen Sprache. 2. Band. Das 17. und 18. Jahrhundert. Heidelberg. 1983.

200. Jule G.U. On sentence-length as a statistical characteristic of style in prose (with application to two cases of disputed authorship) // «Biometrica», XXX. 1939.

201. Jung W. Grammatik der deutschen Sprache. Leipzig, 1980.

202. Russisch im Spiegel des Deutschen. Eine Einfuhrungin in den russischdeutschen und deutsch-russischen Sprachvergleich. Von einem

203. Autorenkollektiv unter Leitung von Wolfgang Gladrow. Leipzig, 1989.243

204. Winter W. Relative Haufigkeit syntaktischer Erscheinungen als Mittel zur Abgrenzung von Stilarten // Phonetica. №.4. Vol. 7, 1961.