автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Система образов романа Л.Н. Толстого "Война и мир" в свете идей китайской философии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система образов романа Л.Н. Толстого "Война и мир" в свете идей китайской философии"

На правах рукописи

и

Ван Ланьцзюй

ОУс У^г^^нУО.

СИСТЕМА ОБРАЗОВ РОМАНА Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР» В СВЕТЕ ИДЕЙ КИТАЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

005060616

з о ¡Щ Ш

Улан-Удэ-2013

005060616

Работа выполнена на кафедре литературы ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия образования»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Юрьева Ольга Юрьевпа

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Затеева Татьяна Владимировна (ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет»)

кандидат филологических наук, доцент Казорина Анна Владимировна (ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный технический университет»)

Ведущая организация: Башкирский государственный

педагогический университет им. М. Акмуллы

Защита состоится «10» июня 2013 г. в 13.30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет» (670000, г.Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, конференц-зал).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет» по адресу: 670000, г.Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а.

Fax (301-2) 21-05-88

E-mail: dissovetbsu@bsu.ru

Автореферат разослан «07 » мая 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета канд. филол. наук

Жорникова М.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Связи творческого мира J1.H. Толстого с восточной философией известны и достаточно изучены. В исследовательской литературе о Толстом сложилось убеждение, что значительное влияние на формирование философии и идеологии писателя китайские философы оказали в 1870— 1880-е гг., когда писатель интенсивно занимался изучением трудов Лао-Цзы, Конфуция, Мэн-Цзы. В литературе о Толстом остается не изученным вопрос о влиянии идей китайской философии на художественное творчество Толстого вообще и на систему образов романа «Война и мир» в частности. Между тем для китайского читателя особенно очевидно, что в основных образах-персонажах, опорных символах и мифологемах романа явственно проявляются ведущие идеи Конфуция и JIao-Цзы. Как пишет Ким Рехо, «во время работы над "Войной и миром" Толстой еще не был знаком с философией Лао-Цзы. Тем более удивительно то, что нравственно-философская концепция в романе Толстого, образ мышления и характер поведения его любимых героев кажутся созвучными учению китайского философа»1.

Но в этом нет ничего удивительного, если учесть, что Толстой уже в 1850-е гг. был знаком с историей и культурой Китая, уважал и любил китайский народ, а это означает, что с идеями древнекитайских философов он был знаком априори, ибо вся китайская культура зиждется на даосизме Лао-Цзы и учении Конфуция. А.И. Шифман писал, что интерес к Китаю появился у Толстого рано. В бытность его военным он получил приглашение отправиться офицером-инструктором в Китай, но Толстой, не собиравшийся продолжать военную карьеру, от предложения отказался2. В написанном в 1852-1854 гг. рассказе юнкера «Рубка леса» Толстой упоминает о Китае (3; 65)3. Осенью 1856 г. его внимание к Китаю было вызвано обстрелом Гуанчжоу английской эскадрой. Писатель внимательно следил за развитием событий, а 30 апреля написал в дневнике: «Читал отвратительные дела англичан с Китаем и спорил о том со стариком англичанином» (47; 125). В произведении «Из записок князя Нехлюдова. Люцерн» 1857 г. герой Толстого возмущается тем,

1 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-Цзы // Восток в русской литературе XVIII - нач. XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004. - С. 92.

2 Шифман А.И. Лев Толстой и Восток. - М.: Наука, 1971. - С. 15.

3 Здесь и далее ссылки на произведения Л.Н. Толстого даются в тексте работы по изданию: Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. - М., 1935-1958. В скобках указываются номер тома и страницы.

как искажены понятия о добре и зле в современном западном обществе, мнящем себя истинной цивилизацией и при этом находит «справедливыми совершаемые там убийства» (5; 25). В задуманной во время путешествия по Франции в 1860 году статье «О народном образовании» (1862), рассуждая о бессмысленности насильственного «образования народа», Толстой упоминает не только о Китае, но и о Конфуции и его афоризмах (8; 6), а рассуждения Толстого свидетельствуют о глубоких познаниях в области китайской истории, религии и философии (8; 8). В статье «Прогресс и определение образования» (1862) Толстой противопоставляет культуру «200 миллионов жителей» Китая западным идеям прогресса и осуждает «китайскую войну, в которой три великие державы совершенно искренно и наивно вводили веру прогресса в Китай посредством пороха и ядер» (8; 337). О том, что Толстой был хорошо знаком с историей Китая, свидетельствует его запись в «Вариантах из черновых автографов и копий» к роману «Война и мир». Так, в рукописи № 99 читаем рассуждения писателя о роли личности в истории Китая, Иудеи, греков, римлян (15; 185). В романе «Война и мир» и в заметках к роману тоже встречаются упоминания о Китае (12; 119 и 13; 350). Об интересе Толстого к китайской культуре свидетельствуют китайские легенды, поговорки, пословицы, которые Толстой использует уже в раннем творчестве. Таким образом очевидно, что интерес Толстого к Китаю уже во время написания романа «Война и мир» был определен не только политическими взглядами, но и знанием основ китайской культуры и философии. Эта гипотеза убедительно подтверждается при анализе системы образов романа «Война и мир», где наблюдаются многочисленные проявления главных постулатов учения Конфуция и Лао-Цзы. В данном случае мы говорим не о прямом воздействии или влиянии трудов китайских мыслителей на Толстого, а о глубинном, мировоззренческом, если можно так сказать - архетипическом, совпадении философских, этических и эстетических представлений Толстого и древних китайских философов. Прав Ким Рехо, полагающий, что не будет никакой ошибки, если предположить, что «... у русского писателя была некая генетическая предрасположенность к Востоку, его космологическим и нравственным понятиям, а это отразилось отчасти в "Войне и мире"»4. Таким образом, анализ романа «Война и мир» в свете идей китайской философии помогает понять, почему в 1870—

4 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-Цзы // Восток в русской литературе XVIII - нач. XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004. - С. 97.

1880-е гг. именно китайских философов Толстой объявляет своими «главными учителями» (66; 68) и почему многие европейские философские системы представлялись Толстому «посредственными», он отбрасывает их, чтобы оставить «одно самобытное, глубокое, нужное»: «Веды, Зороастр, Будда, Лаодзе (JTao-Цзы), Конфуций...» (57; 158).

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена интересом современных российских, западных и китайских литературоведов к проблеме «русская литература и Восток». Думается, творчество Толстого представляет особый интерес, так как его востоковедческие штудии отличались особой систематичностью и вниманием к восточной философии и культуре. Проблема «Толстой и китайская философия» до сих пор актуальна, поскольку до сегодняшнего дня воздействие учения Толстого на культуру Китая велико. Так, Р. Роллан справедливо полагал, что «воздействие Толстого на Азию окажется, быть может, более значительным для ее истории, чем воздействие его на Европу. Он был первой стезей духа, которая связала всех членов старого материка от Запада до Востока»5. Верность этих слов подтверждена столетней философской и художественной практикой мыслителей и писателей Китая. Философские, педагогические, эстетические воззрения Толстого, сформировавшиеся под воздействием учения Конфуция и Лао-Цзы, легли в основу многих концепций, которыми руководствовались и продолжают руководствоваться современные китайские философы, педагоги и писатели. Лучшие представители китайской интеллигенции полагают, что именно обращение к учению Толстого поможет нам восстановить былые ценности, взрастить истинную китайскую «духовную аристократию».

Степень изученности темы. В российском литературоведении не так много исследований, в которых изучаются связи Толстого с китайской философией. В советскую эпоху было не принято говорить о воздействии на писателя религиозно-философских систем, тем более восточного, буддийского и даосийского толка. Но и в современном литературоведении почти нет работ, в которых были бы систематизированы и проанализированы связи не только философии, но и художественного творчества Толстого с китайской философией вообще и с учением Конфуция и Лао-Цзы в частности. И все же об огромном интересе Толстого к Востоку упоминают многие исследо-

5 Роллан Р. Ответ Азии Толстому // Роллан Р. Собр. соч.: в 20 т. - Л., 1933. - Т. 14,-С. 4.

ватели. В 1925 г. А. Бирюков написал книгу «Л. Толстой и Восток», в которой собрал множество материалов об изучении Толстым культуры и философии Китая, а также об общении писателя с китайцами. В 1950 г. вышла книга Д. Бодда «Толстой и Китай» (Лондон), в которой описан процесс освоения Толстым китайских классических философских идей. В 1960 г. российский ученый А. Шифман издает книгу «Лев Толстой и Восток»6, до сих пор пользующуюся огромной популярностью в Китае. Более полно учеными и богословами исследованы буддийские взгляды Толстого. Об увлечении Л.Н. Толстого китайской философией написано гораздо меньше (А.И. Шифман, В. Бондаренко7, Ким Рехо8, Е.И. Рачин9, Чжан Синюй10, М.Е. Суров-

It 12

цева ). Несколько интересных статей мы нашли в Интернете . Е.А. Серебряков признает, что писатель испытал «огромное воздействие» даосских идей Лао-Цзы и попал под сильное влияние мыслителей Конфуция и его последователя Мэн-Цзы13.

Неудивительно, что именно китайские ученые первыми обратили внимание на глубокие связи философии и художественного творчества Толстого с китайскими религиозно-философскими системами. Взаимовлияние творчества Толстого и китайской культуры стало изучаться китайскими учеными систематически с 1980-х гг. В 1980 г.

6 Шифман А. Толстой и Восток. - М„ 1960; Изд. 2-е. - М., 1972.

7 Бондаренко В. Дао Льва Толстого // День и ночь. - 2006. - № 11-12. - С. 231-238.

8 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-Цзы // Восток в русской литературе XVIII - нач. XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004.

9 Рачин ЕЙ. Философские искания Льва Толстого: монография. - М., 1993 . -173 с.

10 Чжан Синюй. Л. Толстой в Китае: исследование приятия и влияния произведений Л. Толстого на китайский художественный круг (2000-2009 // Вопросы гуманитарных наук. - 2010. - № 2. - С. 112-113.

11 Суровцева М.Е. Лев Толстой и философия Лао-Цзы // Вестник ЦМО МГУ / Центр международного образования. — 2010. - №. 1. - С. 85-90.

12 Мень А. Духовная революция на Востоке и Толстой // Режим доступа: Ийр:/Лу\улу.кго(:оу. ¡пГо/ПЬгагу/13_т/тусп/0008 l.html; Иеромонах Серафим Петровский. Христианство и даосизм в творчестве Л.Н. Толстого // Режим доступа: Мр://ргаукш£а.ги/геу1е\у5.111т1?1(1=899; Кобзев А. Конфуцианство // Режим доступа: www.synoIogia.ru; Опарин А. Конфуцианство и Китай // Режим доступа: http://nauka.bible.com.ua/religion/rel2-02.htm; Ту Вэй-Мын. Конфуцианство // Режим доступа: www.synologia.ru; Маслов А. Конфуций. Человек и символ // Режим доступа: http://ec-dejavu.ru/c-2/Confucio.html; Юрков С. Толстой, мудрецы и мыслители // Режим доступа: http://www.tspu.tula.ru/res/other/Tolstoy/APPEAL/appeal.htm

,3 Серебряков Е.А. Взаимообмен духовным опытом и художественными достижениями литератур Китая и народов России // Межлитературные связи Востока и Запада.-СПб., 1995.-С. 81.

Ге Баочюань опубликовал статью «Л. Толстой и Китай» (1980 г.), в которой рассматривается отношение Толстого к китайской философии и китайскому народу. Лу Сяоян в статье «Л. Толстой и Лао-Цзы» рассматривает религиозную философию Толстого14. Гуй Вэй-джоу в статье «Просвещение любовью» также сравнивает философские доктрины Лао-Цзы и Толстого15. В статье Лю Веньжуна «Толстой и Китай» рассматриваются вопросы взаимодействия творчества Толстого с идеями китайской философии16. В работах китайских ученых рассматриваются разные аспекты взаимодействия творчества Толстого с китайской культурой17. Джен Ваньпен в работе «Толстой и восточная культура» касается вопроса о тесном взаимоотношении между классической культурой Китая и восточной культурой в России. Есть и такие работы, в которых рассматривается лишь простое влияние классической философии Китая на мировоззрение Толстого, причем иногда оно явно переоценивается. Так, Ге Баочюань в статье «Л. Толстой и Китай» (1980) утверждает, что только восхищение Толстого Лао-Цзы и даосизмом привело русского мыслителя к проповеди принципов «не отвечать злом на зло», «не противиться злу насилием». А Джоу Цзонмэй в статье «Л. Толстой и Лао-Цзы»18 полагает, что все творчество Толстого сводится к проповеди идей Лао-Цзы и его учения "у-вэй" (недеяние). Но нельзя утверждать, что Толстой выстроил свое ставшее знаменитым на весь мир учение, получившее название «толстовство», потому что усвоил идеи китайских мыслителей. Толстой во всем был мыслителем самобытным и оригинальным. Для него не существовало непререкаемых авторитетов ни в чем. Он даже Евангелие переписал на свой лад. Толстой от-

14 Лу Сяоян. Л. Толстой и Лао-Цзы // Вестник Педагогического университета Восточного Китая. - 1982. -№ 5. -С. 210.

15 Гуй Вэйджау. Просвещение любовью // Сравнительное исследование творчества Л. Толстого. - Шанхай: Изд-во Педагогического университета Восточного Китая, 1988.

16 Лю Веньжун. Толстой и Китай // Русская литература и Китай. - Шанхай: Изд-во Педагогического университета Восточного Китая, 1991.

17 Джен Ваньпен. Толстой и восточная культура // Исследование китайской культуры. 1995. Зимний том; Ван Цзиншен. Вопросы сравнительного исследования творчества Л. Толстого // Вестник Института иностранных языков провинции Сычуань. - 1995. - № 3; Ли Минпин. Толстой и Конфуцианско-Даосское учение // Вестник Пекинского университета. - 1997. - № 5; У Цзэлин. Толстой и традиционная философия Китая // Советская литература.- 1992. -№ 4.

18 Джоу Цзонмэй. Л. Толстой и Лао-Цзы. // Вестник Педагогического университета Восточного Китая. - 1982. - №5.

бирал для себя те истины китайских мыслителей, которые отвечали его собственным воззрениям на мир и человека.

В Древнем Востоке Толстого привлекало многое: и царивший там жизненный уклад, сходный с привлекательными для писателя чертами российского патриархальности, уважение к предкам, неспешность и сосредоточенность на внутреннем, а не на внешнем, глубина мысли древних философов и вероучителей с их пристальным вниманием к духовной сущности человека. В их мудрости искал русский писатель ответы на мучительные вопросы российской действительности.

Объект исследования - художественная рецепция идей китайских философов в романе «Война и мир». Предмет исследования - система образов романа Л.Н. Толстого «Война и мир», представленная в свете идей китайской философии. Материал исследования - роман «Война и мир», а также работы китайских критиков и литературоведов о творчестве Толстого и его связях с китайской философией.

Цель работы - исследовать основные образы-персонажи, символику и идейную структуру романа в свете идей философии Конфуция и Лао-Цзы.

Задачи исследования:

•/ исследовать особенности характерологии романа «Война и мир» в свете идей китайской философии, в частности, таких понятий, как ПУТЬ, ДАО, учение о «благородном муже», учение о естественности, «слабости и силе», «середине», о роли и предназначении женщины;

проанализировать поведенческий модус героев романа с точки зрения проявления в нем учения о «недеянии» («у-вэй»);

V проанализировать проявление в системе образов романа «Война и мир» представлений древнекитайских философов о «круг-лости» и всеединстве;

^ акцентировать внимание на тех различиях в интерпретации образов романа, которые существуют в китайской и российской науке о Толстом.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые предпринята попытка комплексного анализа образной системы романа «Война и мир» в свете идей китайской философии. Автором работы впервые ставится и на материале романа «Война и мир» доказывается гипотеза о несомненном совпадении эстетических и нравственно-философских исканий Толстого 1860-х гг. с основными идеями китайской философии. В диссертации впервые введены в научный оборот работы китайских критиков и литературове-

дов о романе «Война и мир», переведенные автором работы с китайского языка специально для данного исследования и вносящие новые аспекты в интерпретацию образов романа «Война и мир».

Методологической и теоретической основой диссертации послужили исследования Г.Я. Галаган, Г. Лесскиса, О. Сливицкой, В.А. Туниманова о творчестве Л.Н. Толстого, работы Т.Л. Мотыле-вой, Л.В. Карасева, Г.Б. Курляндской, В.Г. Одинокова, В.Е. Хализе-ва, Г.М. Фридлендера о взаимодействии различных творческих систем, а также работы китайских ученых Ван Цзиншена, Ван Юнцзы, Джен Ваньпена, Джоу Цзонмэя, У Цзе-Линя, в которых рассматриваются проблемы взаимодействия творчества Толстого и китайской философии.

В диссертационном исследовании используется методология сравнительного литературоведения и методы исследования, основанные на принципах целостного, типологического и сопоставительного анализа художественного произведения. Сопоставительное прочтение романа «Война и мир» и трудов древнекитайских философов, осмысление внутри текстовой корреляции философско-нравственных идей и художественной природы образа осуществлялось с помощью приемов анализа культурно-исторического и структурно-семантического методов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В образной системе романа Л.Н. Толстого «Война и мир» явственно выражена рецепция идей древнекитайских философов о смысле и цели человеческой жизни, о необходимости нравственного самосовершенствования.

2. Понятие ПУТИ в романе Толстого связано с учением Конфуция о ТЯНЬ (Небо) и Лао-Цзы о ДАО (Путь); образ неба в романе восходит к конфуцианскому понятию Тянь; в концепте НЕБО (ТЯНЬ) - СУДЬБА, ПУТЬ (ДАО) в романе создан художественный синтез основных идей Конфуция и Лао-Цзы.

3. Новые аспекты в трактовке образа Андрея Болконского и Пути его нравственных исканий более глубоко и полно раскрываются в свете учения Конфуция о «благородном муже».

4. Сущность Пути исканий Пьера Безухова более полно раскрывается в свете идей Конфуция и Лао-Цзы о гармонии, естественности и «середине».

5. В образе Наташи Ростовой отразились патриархальные идеалы Толстого, родственные представлениям китайцев о роли и предназначении женщины.

6. Опорные символы романа, связанные с мифологемой «круг», наиболее полно раскрываются через призму идей «круглости» и всеединства, опорных для древнекитайской философии.

7. В основе поведенческого модуса Кутузова, Пьера Безухова и Платона Каратаева читается рецепция учения Лао-Цзы об «у-вэй» (недеянии).

8. Художественное функционирование мифологемы «Вода» в романе связано не только с общекультурной мифопоэтической традицией, но и с китайской натурфилософией, проявившейся в трудах Конфуция и Лао-Цзы.

Теоретическая значимость работы обусловлена тем, что в ней реализуются принципы анализа художественного текста через призму философских идей. Предлагается ряд новых интерпретаций художественных образов романа «Война и мир», раскрываются новые аспекты в трактовке типологии основных характеров и философско-эстетическом содержании опорных символов романа.

Практическая ценность настоящего исследования заключается в том, что его материалы могут использоваться при дальнейшем изучении взаимодействия художественного творчества Толстого с идеями китайской философии, в курсе «История русской литературы XIX века», в спецкурсах по творчеству Л.Н. Толстого в вузовский и школьной практике преподавания.

Апробация работы. Результаты научного исследования представлены в докладах на научно-практической конференции по итогам НИР и НИРС ВСГАО (Иркутск, 2009, 2010, 2011, 2012); международной научно-практической конференции «Гуманитарные исследования молодых ученых» (Иркутск, 2011); международной научно-практической конференции «Филологическая компетентность в контексте современной образовательной парадигмы: содержание, формирование, пути оптимизации» (XIX Пед. чтения, посвящ. памяти профессора В.Д. Кудрявцева, Иркутск, 2010, 2011); научно-практической региональной конференции «Современные проблемы изучения и преподавания литературы» (Иркутск, 2010, 2011, 2012).

Содержание работы отражено в 7 публикациях общим объемом 4,9 печ.л., из них 2 - в рецензируемых научных изданиях. Диссерта-

ция обсуждалась на кафедре литературы Восточно-Сибирской государственной академии образования (2012 и 2013).

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Диссертационная работа посвящена исследованию рецепции идей китайской философии в художественной системе романа Л.Н. Толстого «Война и мир». Полученные результаты соответствуют пунктам 3, 8, 9, 12 и 19 паспорта специальности 10.01.01 - русская литература.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются выбор темы исследования, основная гипотеза, определяются актуальность темы, объект и предмет исследования, методы, раскрываются научная новизна, практическая значимость, формулируются цели и задачи, обосновываются положения, выносимые на защиту, указываются формы апробации полученных результатов.

В первой главе «Характерология романа Л. Н. Толстого "Война и мир" в свете идей Конфуция и Лао-Цзы» обосновывается научная значимость постижения художественной системы романа через призму философских идей, что обусловлено синтетической природой дарования Толстого, сочетавшего дар художника и философа. Исследуя глубинные связи Толстого с китайской философией, анализируя идейно-художественную структуру романа «Война и мир», автор работы приходит к выводу, что увлечение великого писателя трудами Конфуция, а особенно Лао-Цзы, в 1870-1880-е гг. обусловлено тем, что именно у них он нашел философское оформление тех идей, которые возникли во время создания романа «Война и мир».

Взаимодействие художественной системы романа Война и мир» и китайской философии происходит не на прямом заимствовании тех или иных идей, а на глубинном совпадении жизненных, моральных, этических установок, которыми руководствовался Толстой в неустанном стремлении к нравственному самосовершенствованию, с теми идеями, которые проповедовали древнекитайские философы.

Если попытаться схематично обозначить совпадения в художественном мире Толстого и в китайской философии, они будут выглядеть следующим образом:

^ понятие Пути в романе «Война и мир» - учение Лао-Цзы о Дао (Путь);

^ образ-символ неба в романе - учение Конфуция о едином высшем абсолюте Тянь;

У проповедь любви и милосердия - конфуцианская идея Жэнь (человечность, доброжелательность);

^ учение Толстого о естественном человеке - учение Конфуция о «благородном муже»;

^ поведенческий модус Пьера Безухова, Платона Каратаева, Кутузова - учение Лао-Цзы об у-вэй (недеянии);

^ идея Толстого о смысле жизни как пути к самосовершенствованию - учение Лао-Цзы о Дао (Путь, тайна, бытие) и учение Конфуция о «срединности» и самосовершенствовании;

V теория «роевой жизни» народа, «мысль народная» в романе - конфуцианское отрицание крайностей, стремление к стабильности и постоянству жизни;

философия естественного равенства людей и христианской любви - теория равенства и всеобщей любви Мо-Ди, ученика Конфуция;

V учение о непротивлении злу насилием, основы которого закладываются в романе, - идея Конфуция о преодолении зла добром;

«текучесть» характеров, мифологема воды в романе — мысли Конфуция о «силе» и «слабости» воды, об идентичности бесконечного поиска истины и течения водного потока;

символика круга в композиции, образах персонажей, опорном символе романа («шар-глобус») - учение Лао-Цзы о «кругло-сти» как основе мироздания.

В главе анализируются характеры основных персонажей - Андрея Болконского, Пьера Безухова и Наташи Ростовой. Этот анализ позволил выявить множественные совпадения художественно-философского осмысления жизни Толстым с основными постулатами китайской философии. Так, в параграфе 1.1. «Понятие Пути в романе «Война и мир» в свете учения Конфуция о ТЯНЬ и Лао-Цзы о ДАО» показано, как идея пути в романе непосредственно связана с образом Неба, в чем проявляется связь с философскими учениями Конфуция и Лао-Цзы о Тянь (Небе) и Дао. Конфуцианское понятие Тянь ближе всего к мифологеме «НЕБО» в ее изначальной сакральной сущности - как воплощения Бога, божественной высоты,

нравственного совершенства. Вот почему образ неба у Толстого «Война и мир» столь близок конфуцианскому Тянь. Можно сказать, что в романе Толстой создал обобщенный концепт с многоуровневой семантикой, который можно обозначить как «Тянь-Небо-Путь-Дао-Судьба».

Китайские исследователи обращают внимание в первую очередь на судьбы главных героев, в которых воплотились нравственные искания самого Толстого и которые вполне соответствуют представлениям китайских философов о содержании человеческой жизни как ПУТИ к нравственному самосовершенствованию. Пути у героев разные, но цель у писателя одна - показать, как формируется духовный облик человека, какие ошибки и заблуждения мешают ему найти свой истинный Путь и соединиться с всеобщим Дао, которое в романе Толстого представлено в таких понятиях, как Бог, народ и природа.

В параграфе 1.2. «Путь Андрея Болконского и учение Конфуция о "благородном муже"», анализируя характер героя, автор работы отмечает, что в исследованиях китайских ученых образ Андрея Болконского трактуется в основном в «отрицательном» ключе. В китайском национальном сознании, во многом сформированном под воздействием конфуцианства и даосизма, Андрей Болконский является воплощением всех тех качеств, которые мешают человеку осуществить свой истинный Дао, воплотить идеал слияния с миром -Тянь. Китайский исследователь У Цзе-Линь полагает, что уже в романе «Война и мир» Толстой понял и принял конфуцианский закон Неба, выразив его в духовных исканиях своих героев19. У Цзе-Линь рассматривает характер Андрея Болконского как сугубо отрицательный, дисгармоничный, во всех своих проявлениях противоречащий законам Тянь-Неба и нарушающим ход Дао-Судьбы20. В российском литературоведении сложилась несколько иная концепция, согласно которой Андрей Болконский - один из лучших представителей своего времени, прошедший путь заблуждений и ошибок, но перед смертью обретший искомый идеал.

Думается, феномен характера Андрея Болконского состоит в том, что его судьба - это судьба героя отрицательного плана, тогда как личность его почти идеальна. Сущность же этого феномена мо-

19 У Цзе-Линь. Л. Толстой и традиционная китайская философия. - Пекин, 2000. - С. 49

20 Там же.-С. 51.

жет быть раскрыта, если рассматривать образ в свете идей китайской философии и во многом совпадающей с ней христианской этики, а также учения Конфуция о «благородном муже». Несмотря на свои богатые задатки и возможности, князь Андрей не соответствует этому идеалу и потому обречен. Толстой-моралист показывает, как жизнь жестоко наказывает человека, который своими рассудочными установками уводит свою судьбу в сторону от подлинной, естественной жизни. Во всех своих стремлениях князь Андрей противоречит постулату Конфуция «не беспокойся о том, что люди тебя не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей». Истинный характер Андрея проявляется в дисгармоничных отношениях с отдельными людьми, с обществом, женой, отцом, сыном и природой. Толстой показывает, что нельзя быть полезным людям, не зная их, навязывая им, истории, жизни свою волю, которая противоречит воле Бога, воле Дао.

Конфуций говорил: «Уважать всякого человека как самого себя и поступать с ним, как мы желаем, чтобы с нами поступали, - выше этого нет ничего». Об этом же гласит и один из важнейших христианских законов. Но князь Андрей слишком эгоцентричен, чтобы думать о других людях, он слишком высоко ставит себя над всеми другими, чтобы соотносить свою жизнь, свои помыслы и поступки с потребностями других людей. Наполеоновское начало проявляется в нем и в том, что люди для него - материал для осуществления его собственных эгоистических целей. Андрей Болконский как будто выпадает из естественной, «живой жизни», из круговорота природы, сбивается с истинного Пути-Дао, и потому ему представляются «одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим» (11; 38). Если нарушен небесный закон Тянь, то никакие желания не могут осуществиться. Активное стремление к своей мечте может быть похвально, но путь, по которому идет к своей цели князь Андрей, нарушает небесный закон, что неизбежно приводит к трагедии.

В этико-религиозной концепции нравственного самоусовершенствования Толстого явственно прочитывается учение Конфуция о единении, когда в процессе духовного роста человек упорядочивает свои связи с семьей, обществом, природой, всем миром, и только тогда он выполняет свое высокое предназначение. В структуре образа князя Андрея можно выявить «внешнего» и «внутреннего» человека. В нем проявляется то «маленький Наполеон», то кутузовское начало. Интересен выделенный автором «двойнический» аспект об-

раза, когда Наполеон и Сперанский рассматриваются как двойники Болконского.

Ранение князя кажется наказанием, ниспосланным за нарушение законов природы, «живой жизни», законов Дао. Ведь с точки зрения китайской философии, а также христианской морали князь Андрей нарушил основные законы жизни: «не убей», «не сотвори себе кумира», «не клянись», «поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой». Это наказание за то, что вся жизнь князя Андрея прошла под эгидой двух самых страшных в христианстве грехов - гордыни и уныния. Трагедия Болконского состоит в том, что за внешним движением и целеустремленностью кроется духовная, нравственная статичность, неумение извлекать из жизненных коллизий нравственные уроки. Но в то же время понятие «наказание» по отношению к ранению и смерти князя Андрея, как нам представляется, весьма относительно. Ведь болезнь и приближение смерти пробудили в князе того «внутреннего человека», который жил рядом с Наполеоном и был подавлен им. Только приближение смерти пробудило в князе Андрее жажду веры и чувство истинной христианской любви. Таинственный смысл слов Толстого «это была та последняя, нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу» (12; 61) читается не только как метафора «жизнь -сон», «смерть - пробуждение», но и как отказ Болконского от наполненной разочарованиями, ложными стремлениями и самообманом жизни «маленького Наполеона».

В параграфе 1.3 «Путь Пьера Безухова в свете учения Конфуция о "естественности" и "середине"» показано, что путь Пьера -это путь по восходящей спирали к «живой жизни», путь нравственного самосовершенствования. В начале пути Пьер, казалось бы, вполне соответствует представлениям древних китайцев и Толстого о естественном человеке, в котором сильно не рациональное, а чувственное начало, волей которого владеет не разум, а инстинкт, а его поведение соответствует принципу «у-вэй» (недеяния), который проповедовал Лао-Цзы. Но «недеяние» Пьера в начале романа - это «ничегонеделание», ведущее к моральному падению и духовному кризису. Как учил Конфуций, «когда природа берет перевес над искусственностью, то мы имеем грубость, а когда искусственность преобладает над природой, то мы имеем лицемерие; и только пропорциональное соединение природы и искусственности дает благородного человека». К этой «середине» и ведет Путь Пьера. Пьер от-

личается от князя Андрея еще и тем, что испытания, через которые он проходит, не приводят его к разочарованию и унынию, а заставляют искать новых путей, делая его более сильным. В отличие от князя Андрея Пьер испытывает недовольство собой, а не другими. Внешняя и внутренняя жизнь Пьера приходят в столкновение и противоречие, и это становится главным драматическим элементом его Пути. Толстой показывает, как в Пьере борются «внешний» и «внутренний» человек. Но если в подобной борьбе, происходившей в душе князя Андрея, победу всякий раз одерживал «внешний» человек, то в случае Пьера происходит обратное. «Внутренний человек» Пьера - естественный, добрый, открытый, поистине гуманный «благородный муж», о котором говорил Конфуций. И делает его таковым близость к народу.

Если посмотреть на действия Пьера с точки зрения китайской философии, то становится ясно, что «внутренний человек» в Пьере подчиняется законам Дао, слышит и понимает его зов и потому совершает поступки, которые только «внешнему человеку» кажутся бессмысленными и беспорядочными. На самом же деле они ведут его к цели, к постижению своего истинного Пути. Пребывание в плену, знакомство с Платоном Каратаевым стали переломными в судьбе Пьера, проявились заложенные в его сознании и характере способности к самосовершенствованию. По словам Конфуция, «благородный муж стойко переносит беды. А низкий человек в беде распускается». Близость Пьера к идеалу «благородного мужа» выражена в словах Толстого о том, что ужас и страдания не сломили Пьера. Более того, по мере «усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни» (12; 105).

Построивший счастливую семью, с удовольствием занимающийся семейными делами, Пьер и в этом отвечает требованию Конфуция к «благородному мужу», но, как говорил китайский мыслитель, «благородный муж, привязанный к домашнему уюту, не достоин зваться таковым». Потому Пьер занимается важной общественной деятельностью, смысл которой - расширение круга деятельных, благородных людей, которые трудятся на благо народа.

Как показано в параграфе 1.4. «Путь Наташи Ростовой. Представления о предназначении женщины в китайской философии и в романе "Война и мир"», в женских образах романа прочитывается внутренняя связь с представлениями китайской философии о роли

и предназначении женщины. Ван Юнцзы обратил внимание на очень интересную и значимую деталь в портрете графини Ростовой, «женщины с восточным типом худого лица». Как полагает Ван Юнцзы, в этом, казалось бы, случайном совпадении кроется потенциал исканий Толстым женского идеала21. Конечно, не следует говорить о том, что образ Наташи Толстой сознательно ориентировал на восточный тип женщины. Но мы ясно видим, что идеал Толстого совпадает не только с русским патриархальным идеалом женщины, но и с женским каноном китайской культуры, который в основных чертах сохранился в Китае до сих пор.

Толстой не приемлет теории женской эмансипации, утверждая, что женщина занимается великим делом - деторождением и воспитанием ребенка, а все остальное противоречит ее природе. Равенство мужчины и женщины Толстой признавал не в общественных, не в социальных и половых правах, а лишь в «духовном отношении». Толстой был убежден, что женщина должна быть воплощением семейных добродетелей, должна быть мягкой, душевной, искренней, сердечной. После замужества женщина должна полностью посвятить себя семье: рожать и воспитывать детей, быть другом и помощницей своему мужу.

В русской литературе мы вряд ли найдем типологических предшественниц Наташи Ростовой, а в китайской литературе такая героиня есть. Китайские литературоведы сравнивают Наташу с героинями известного романа XVIII века Цао Сюэ-Цзиня «Хунлоумэн» («Сон в красном тереме»),

В повзрослевшей Наташе, которая стала «плодовитой самкой», просматриваются черты традиционного китайского образа матери, но при этом в Наташе нет той сдержанности, этикетности, ритуальности, которые свойственны поведению китайской матери в семье. С другой стороны, образ юной Наташи с ее естественностью, близостью к природе и народу вполне соответствует традиционной конфуцианской и даосистской концепции.

Наташа Ростова в эпилоге романа соответствует всем канонам китайского женского идеала - в ней есть женственность, преданность мужу и детям, любовь и самопожертвование. Общность проявляется в показанной Толстым связи Наташи с патриархальным де-

21 Ван Юнцзы. Восточный тип толстовской концепции счастья // Вестник Шань-синьского педагогического университета. - 2006. — № 4. - С. 85.

ревенским укладом жизни, на что указывает явственная связь образов дворянки Наташи и крестьянки Анисьи.

Во второй главе «Идеи и символы китайской философии в образной структуре романа "Война и мир"» рассматривается учение Лао-Цзы об «у-вэй» («недеянии»), а также символ круга, исследуется художественная функция мифологемы воды, что позволяет говорить о том, насколько близки по своим мировоззренческим и философ-ско-эстетическим установкам Толстой, Конфуций и Лао-Цзы.

В параграфе 2.1. «Символика "круглости" в китайской философии и в романе Л.Н. Толстого "Война и мир"» рассматривается многозначная символика «круга» и понятия «круглый», что свойственно не только китайской, но и общемировой мифопоэтике. Круг есть символ неба и орбиты движения вселенных. Кругом обозначается общий закон природы, в которой все повторяемо и циклично. Конфуций говорил, что сам закон природы называется «крутостью», так как круглый — это обозначение кольцевого, бесконечного движения.

Как утверждает китайский ученый У Цзэ-Линь, Толстой в романе «Война и мир» следует китайской нравственной концепции, согласно которой все в природе и в мире стремится к завершенности, к гармонии, выраженной в форме круга22. Эта идея воплощена в опорном символе романа - шаре-глобусе с вечно двигающимися по его поверхности каплями. Шар-глобус в романе «Война и мир» -символ вечности, естественности, бесконечности. Символика круга отражена и в кольцевой композиции романа. Во внешнем облике героев, особенно близких писателю, выражающих какую-то важную авторскую идею, также присутствует символика круга. Полнота, округлость фигуры таких героев, как Анисья, Платон Каратаев, Пьер Безухов, Кутузов, замужняя Наташа, символизируют естественно-органическое начало в их характере, столь важное и дорогое для Толстого.

Определение «круглый» становится структурообразующим в характеристике Платона Каратаева. В круглости Платона - мудрость природы, воля Бога-Дао, провидение, которое помогает Платону все понять и объяснить. Причем это объяснение осуществляется, по определению Лао-Цзы, «знанием без слов». Это знание вещей «напрямую», без рассуждений. Второй опорной чертой облика Пла-

22 У Цзэ-Линь. Л. Толстой в традиционной китайской философии. - Пекин, 2000. - С. 41.

тона становится «слабость». Но это не слабость, равная бессилию. Тело Платона, по замечанию Толстого, «слабое и нежное», скрывало стойкий дух. В романе Толстого понятия «слабости и нежности» сходны с даосизмом Лао-Цзы, который утверждал, что «слабость и нежность победят твердость», что в «слабости заключается истинная сила», что «слабость и нежность - это путь к живому».

Если рассмотреть поведенческий модус таких героев романа, как Пьер Безухов, Кутузов и Платон Каратаев, то становится ясным, что он полностью располагается в плоскости учения Лао-Цзы об у-вэй, о чем говорится в параграфе 2.2. «Учение Л.Н. Толстого о непротивлении и учение Лао-Цзы о «недеянии» («у-вэй») в романе "Война и мир"».

Толстой подчеркивал, что сущность всех религиозных учений - в любви: «Особенность христианского учения о любви - в том, что оно ясно и точно определило главное условие любви, нарушение которого уничтожает саму возможность любви. Условие это есть непротивление злу насилием»23. Таким образом, принципы любви, непротивления злу насилием и неделания образуют тот фундамент, на котором выстраивается христианская этика Толстого. Причем если первые два из них могут быть напрямую возведены к евангельской этике, то принцип неделания обнаруживает глубокие восточные корни24. Как учил Лао-Цзы, человек, знающий предел своим возможностям, умеет вовремя остановиться, а «кто ничего не делает, тот делает все». Активное действие ведет к нарушению равновесия в мире и природе, нарушает закон Дао (Ван Мин-Дже). Именно эта мысль воплощается в судьбе Андрея Болконского, чьи попытки противостоять людям и судьбе приводят к трагическим для него и его близких последствиям. Юань Шинуй отмечает, что мысль Лао-Цзы о недеянии явственно отражается в судьбе Пьера Безухова, склонного к бездействию и созерцательности25. Жизненная позиция Пьера в начале романа - не истинное «у-вэй», то есть неделание как жизненная позиция мудреца, это пока еще бездействие человека, у которого не сформировались нравственные принципы. И только тяжелые жизненные испытания, знакомство с Платоном Каратаевым, любовь

23

Толстой Л. Н. Круг чтения: Избранные, собранные и расположенные на каждый день мысли многих писателей об истине, жизни и поведении. - М., 1991. - Т. 1. - С. 214.

24 Мелешко Е. Д. Христианская этика Л. Н. Толстого. - М.: Наука, 2006. - С. 19.

25 Юань Шинуй. Характеры героев в романе Л. Толстого «Война и мир» // Вестник Наньцзинского университета. - 2008. - № 1.-С. 53.

к Наташе Ростовой и обретение веры помогают Пьеру Безухову обрести смысл жизни и душевное равновесие, делают его истинным мудрецом.

Немало споров в европейском литературоведении вызывали и «азиатские» черты в облике полководца Кутузова, которого критики не включали в число любимых героев Толстого. Как пишет Ким Рехо, не только русские, но и западноевропейские критики не могли простить писателю его «уход в глубь степей Азии»26.

В параграфе 2.2.1. «Учение об «у-вэй» (недеянии) в составе образа Кутузова» автор работы показывает, как по-новому «читается» образ Кутузова в свете учения об «у-вэй» и что делает образ русского полководца наиболее любимым и почитаемым для китайского читателя.

В основе образа Кутузова лежат идеи Jlao-Цзы, который говорил: «Совершенномудрый живет в мире спокойно и в своем сердце собирает мнения народа. Он смотрит на народ как на своих детей». В словах Лао-Цзы как бы раскрывается сущность образа Кутузова в романе Толстого: «Главное состоит в том, чтобы соблюдать спокойствие, а в случае победы себя не прославлять. Прославлять себя победой - это значит радоваться убийству людей». Заметим, что уже A.C. Пушкин увидел главную силу Кутузова «в мудром, деятельном бездействии» 21, который, как говорил Лао-Цзы, «не мешает полезному и не совершает вредного». Именно в этом ключе выдержана оценка действий Кутузова Андреем Болконским: «Он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли - это неизбежный ход событий, и он умеет предвидеть их, осмыслить их значение и в силу этого отречься от участия в них, от своей личной воли, направленной на ситуативно правильное». («Он не делал никаких распоряжений, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему») (И; 174). Почти дословным переложением идей Лао-Цзы является фрагмент романа, предваряющий рассказ о Бородинском сражении, где Толстой рассуждает об истинной пользе тех или иных действий, о том, что в современных представлениях людей о деле и пользе дела

26 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-Цзы // Восток в русской литературе XVIII - начала XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004. - С. 92.

27 Пушкин A.C. Полное собрание сочинений. - М.; Л., 1949.-Т. 12. -С. 133.

присутствует абсолютная аберрация, когда «полезными деятелями» признаются люди, не обращающие никакого внимания «на общий ход дел», а руководствующиеся «только личными интересами настоящего» (12; 14).

Кутузов у Толстого похож на восточного мудреца, воплощающего идею «у-вэй». В момент самой ожесточенной битвы или спора он может быть погружен в абсолютную тишину своей души, спокойно слушать и воспринимать, чтобы дождаться нужного момента и начать действовать. Толстой не изображает Кутузова пассивным и бессильным созерцателем чужой воли, его сила - в «деятельном бездействии». Писатель неизменно подчеркивает его опытность, которая реализуется в романе как огромная моральная вдохновляющая сила, незримо направляющая и угадывающая ход событий. Как показывает Толстой, феномен деятельности Кутузова состоит в том, что «Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону» (12; 119). Именно об этом феномене задолго до Толстого говорил JIao-Цзы: «Умный полководец не бывает воинствен. Умный воин не бывает гневен. Умеющий побеждать не нападает».

Особым образом принцип неделания воплощен Толстым в образе Платона Каратаева, о чем говорится в параграфе 2.2.2. «Учение "у-вэй" в поведенческом модусе Платона Каратаева и Пьера Без-ухова». Весь поведенческий модус Платона Каратаева ориентирован на идею у-вэй, в состав которой входят такие смысловые коннотации, как пассивность, непротивление, течение по таинственному пути жизни. Относительно Платона Каратаева у-вэй не означает праздности и ничегонеделания. Платон никогда не бывает праздным, а гармония внутренней жизни Платона достигается безграничной любовью и верой в волю Бога на все, что происходит в жизни человека, верой, что все, что ни делается, - к лучшему, что добро в конце концов одержит победу над злом. Любовь Платона - это любовь Дао -ко всем и ни к кому.

Возрожденный к жизни Платоном, Пьер Безухов в своем дальнейшем поведении руководствуется принципом у-вэй, и это спасает ему жизнь. Недеяние есть непротивление воле судьбы и жизни, умение построить свою жизнь в соответствии с ее естественными законами, это умение принять то, что ты не можешь изменить, - законы природы, волю Неба и Судьбы. В поведении Пьера мы увидели даже один из главных способов усвоения философии недеяния - «упражнение переключения

внимания», когда он «не видел и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных», «не думал о Каратаеве», так как «понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму» (12; 153). Видя бесполезность действий, Пьер предпочитает отойти в сторону, не пытается спасти Платона, и за это Толстой не осуждает героя, видя в этом мудрость инстинкта самосохранения, выражающегося в «неделании», противостоящем бессмысленному и губительному «действию».

Понимание принципа «непротивления злу силой» у Толстого не означает абсолютного бездействия по отношению к злу. Толстой близок Конфуцию, который на вопрос «Нужно ли отвечать добром на зло?» отвечал: «Если отвечать добром на зло, чем же тогда отвечать на добро?»

Как показано в параграфе 2.3. «Мифологема воды в китайской философии в романе Л.Н. Толстого "Война и мир"», древнекитайские философы придавали большое философско-этическое значение культу воды. В романе «Война и мир» великий русский писатель от начала до конца выразил «великий водный дух», когда «слабое и мягкое побеждает твердое и сильное» (Лао-Цзы), в чем выражается истинный дух Дао. Текучесть воды, ее стремление к безостановочному движению, умение воды принимать различные формы и существовать в разных видах и в то же время внутренняя сила, способность к накоплению и удерживанию объема и информации - все это роднит героев Толстого с водным духом. Не случайно созданные им характеры Толстой называет «текучими». Дух воды воплотился в образе Кутузова, чья мягкость и гибкость обернулась победительной мощью. Этот дух воплотился в образе Платона Каратаева, который строил свою жизнь в соответствии с предлагаемыми ему судьбой условиями, довольствовался тем, что есть, никогда не роптал и, как вода, распространял свою любовь и заботу на все окружающее. Дух воды воплотился и в образе Пьера Безухова, в его естественности, в его способности «плыть» по течению жизни, принимать «форму сосуда», в способности дарить любовь и спасать. Главное, что присутствует в образах любимых героев Толстого, - это мягкость, текучесть, гибкость, пластичность, податливость, добросердечие, то есть все те качества, которые характеризуют водный дух в китайской философии. С точки зрения китайской философии вода как главная из пяти стихий мироздания является основной

составляющей не только материального, но и духовного мира, определяет жизнеспособность природы и человека, закономерности их развития.

В заключении подводятся итоги исследования. Анализ романа «Война и мир» показал, что рецепция идей древнекитайской философии проявляется в нем на всех уровнях идейно-художественной структуры. Понятие Пути в романе связано с Лао-Цзы о ДАО (Путь), а образ неба как воплощение Бога, божественной высоты, нравственного совершенства в романе восходит к учению Конфуция о ТЯНЬ (Небо). В своем романе Толстой представил художественный синтез основных идей Конфуция и Лао-Цзы, создав в романе единый концепт НЕБО (ТЯНЬ) -СУДЬБА, ПУТЬ (ДАО).

Образ князя Андрея, рассмотренный в свете учения Конфуция о «благородном муже», раскрывается во всей своей сложности и противоречивости, в нем проявляются как лучшие человеческие черты, так и дисгармоничные свойства человеческой натуры, что позволяет говорить о двойственности образа, в котором проявляется то «кутузовское», то «наполеоновское» начало.

Борьба «внешнего» и «внутреннего» человека в Пьере показывает, что следование законам «живой жизни», соответствующее учению Конфуция о «срединности» и естественности, помогает герою обрести счастье и гармонию в жизни, осуществить Путь «благородного мужа».

Анализ образа Наташи Ростовой через призму идей китайской философии позволил утверждать, что идеал Толстого совпадает не только с российским патриархальным образом женщины, но и с женским каноном китайской культуры.

Поведенческий модус таких героев, как Пьер Безухов, Кутузов и Платон Каратаев, явственно располагается в поле учения Лао-Цзы об «у-вэй» - недеянии. Кутузов у Толстого похож на восточного мудреца, воплощающего идею «у-вэй» (недеяния) и принцип «деятельного бездействия».

Символика круга в романе, художественная функция мифологемы воды позволяют понять, насколько близки по своим мировоззренческим и философско-этическим установкам Толстой, Конфуций и Лао-Цзы.

В Китае творчество Толстого, его религиозно-философские труды до настоящего времени не утратили своей актуальности. Близкий китайцам по способу мировосприятия и мироотношения Толстой является не только одним из любимых авторов в современном Китае,

но и духовным учителем китайского народа, наряду с Конфуцием, Лао-Цзы, Мэн-Цзы и другими великими китайскими мыслителями.

Основные положения и результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Ван Ланъцзюй. Идеи Лао-Цзы и образ Кутузова в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Гуманитарные исследования молодых ученых: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Иркутск: Аспринт, 2011. - С. 40-52 (0,7 печл.).

2. Ван Ланъцзюй. Идеи Лао-Цзы в творчестве Л.Н. Толстого // Три века русской литературы: Актуальные аспекты изучения. - М.; Иркутск: Изд-во Вост.-Сиб. гос. академии образования, 2011. -Вып. 23 - С. 135-143 (0,5 печл.).

3. Ван Ланъцзюй. Символика круга в китайской философии и в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Филологическая компетентность в контексте современной образовательной парадигмы: содержание, формирование, пути оптимизации: материалы междунар. науч.-практ. конф. (XIX Пед. чтения, посвящ. памяти профессора В .Д. Кудрявцева), 30 марта 2011 г. - Иркутск: Изд-во Вост.-Сиб. гос. академии образования, 2011. - С. 165-172 (0,5 печл.).

4. Ван Ланъцзюй. Путь Андрея Болконского в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» и учение Конфуция о Тянь (Л) и Лао-Цзы о Дао (Щ) // Три века русской литературы: актуальные аспекты изучения. - М.; Иркутск: Изд-во Вост.-Сиб. гос. академии образования, 2012. - Вып. 26. - С. 82-110 (1,6 печл.).

5. Ван Ланырюй. Мифологема воды в китайской философии и в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Три века русской литературы: актуальные аспекты изучения - М.; Иркутск: Изд-во Вост.-Сиб. гос. академии образования, 2012. - Вып. 27 - С. 120-128 (0,6 печл.).

Статьи в изданиях, рецензируемых ВАК

6. Ван Ланъцзюй. Идеи Конфуция и Лао-Цзы в структуре образа Платона Каратаева // В мире научных открытий. Сер. Гуманитарные и общественные науки. - 2012. - № 4.4 (28). - С. 81-97 (1, 0 печл.).

7. Ван Ланъцзюй. Учение Лао-Цзы о «недеянии» («у-вэй») в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Филология и человек. — 2012. — № 3. - С. 136-142 (0,5 печл.).

Подписано в печать 06.05.13. Формат 60 х 84 1/16. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100. Заказ 462.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а E-mail: riobsu@gmail.com

Текст диссертации на тему "Система образов романа Л.Н. Толстого "Война и мир" в свете идей китайской философии"

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Восточно-Сибирская государственная академия образования»

На правах рукописи

<2 I

04201359206

Ван Ланьцзюй

СИСТЕМА ОБРАЗОВ РОМАНА Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР» В СВЕТЕ ИДЕЙ КИТАЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Специальность 10.01.01. Русская литература

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор

Юрьева Ольга Юрьевна

Иркутск 2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ..........................................................................3

ГЛАВА I.

ХАРАКТЕРОЛОГИЯ РОМАНА Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И

МИР» В СВЕТЕ ИДЕЙ КОНФУЦИЯ И ЛАО-ЦЗЫ ...................18

1.1. Понятие ПУТИ романе Л. Н. Толстого «Война и мир» в свете учения Конфуция о ТЯНЬ и Лао-Цзы о ДАО.........................................25

1.2. Путь Андрея Болконского и учение Конфуция о «благородном муже»...........................................................................................35

1.3. Путь Пьера Безухова в свете учения Конфуция о «естественности» и «середине».................................................................................59

1.4. Путь Наташи Ростовой. Представления о предназначении женщины в китайской философии и в романе «Война и мир».........................................................................................72

ГЛАВА II. ИДЕИ И СИМВОЛЫ КИТАЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ В ОБРАЗНОЙ СТРУКТУРЕ РОМАНА «ВОЙНА И МИР»..................89

2.1. Символика «круглости» в китайской философии и в романе Л.Н.Толстого «Война и мир».........................................................89

2.2. Учение Толстого о «непротивлении» и учение Лао-Цзы о «недеянии» («у-вэй») ..........................................................................107

2.2.1. Учение о недеянии («у-вэй») в составе образа Кутузова...........................................................................................114

2.2.2. Учение «у-вэй» в поведенческом модусе Платона Каратаева и Пьера Безухова..........................................................................126

2.3. Мифологема воды в китайской философии и в романе Л.Н.Толстого «Война и мир»........................................................134

ЗАКЛЮЧЕНИЕ................................................................150

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

159

ВВЕДЕНИЕ

В исследовательской литературе о творчестве Л.Н.Толстого утвердилось мнение, что повышенный интерес писателя к китайской культуре и философии возник в конце 1870-х - начале 1880-х годов, а в 1860-е годы, в период написания романа «Война и мир», писатель не был знаком с китайской философией. Но даже самое поверхностное знакомство с романом Л.Н. Толстого заставляет читателя, знающего основы китайской культуры, обратить внимание на удивительное совпадение воззрений великого русского писателя и древнекитайских философов на сущность и смысл человеческой жизни, на предназначение человека, на законы, по которым существует мир и человек. Зная основы китайской культуры, нельзя не отметить, насколько точно композиционное построение романа, организация системы образов, внутренняя сущность характеров, образов и символов романа совпадают с опорными идеями учений Конфуция, Лао-Цзы, Мо-Цзы и других древнекитайских философов. Даже российские ученые, утверждающие, что в пору написания романа Толстой не был знаком с трудами Конфуция и Лао-Цзы, отмечают ярко выраженные связи романа «Война и мир» с китайской философией. Как пишет Ким Рехо, «во время работы над "Войной и миром" Толстой еще не был знаком с философией Лао-Цзы. Тем более удивительно то, что нравственно-философская концепция в романе Толстого, образ мышления и характер поведения его любимых героев кажутся созвучными учению китайского философа»1. Но в этом нет ничего удивительного, если учесть, что еще до создания романа Толстой был знаком с историей и культурой Китая, уважал и любил китайский народ, а это означает, что с идеями древнекитайских философов он был знаком априори, ибо вся китайская культура зиждется на даосизме Лао-Цзы и учении Конфуция. Как пишет Ван Юнзцы, некоторые ученые предполагают, что Толстой во время написания романа «Война и мир» «не мог систематически исследовать восточный мир, не мог воспринимать идеи

1 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-цзы // Восток в русской литературе XVIII - начала XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004. С. 92..

китайских философов для своего творчества», но, как подчеркивает ученый, для него несомненно, что в момент перелома, в момент духовного кризиса Толстой обращается к китайской мудрости, которая выразилась в образах и персонажах романа «Война и мир»2. В наследии Толстого 1850-1860-х годов есть неоспоримые свидетельства его близкого знакомства с китайской культурой и историей. А.И. Шифман писал, что интерес к Китаю появился у Толстого рано. В бытность его военным, он получил приглашение отправиться офицер-инструктором в Китай, но, не собиравшийся продолжать воинскую карьеру, Толстой от предложения отказался3. В написанном в 1852-1854 гг. «рассказе юнкера» «Рубка леса» Толстой упоминает о Китае (3; 65) 4. Осенью 1856 года его внимание к Китаю было вызвано обстрелом Гуанчжоу английской эскадрой. Писатель внимательно следил за развитием событий, а 30 апреля написал в дневнике: «Читал отвратительные дела англичан с Китаем и спорил о том со стариком англичанином» (47; 125).

В произведении «Из записок князя Нехлюдова. Люцерн» 1857 года герой Толстого возмущается тем, как искажены понятия о добре и зле в современном западном обществе, мнящем себя истинной цивилизацией: «Кто больше человек и кто больше варвар: тот ли лорд, который, увидав затасканное платье певца, с злобой убежал из-за стола, за его труды не дал ему миллионной доли своего состояния и теперь, сытый, сидя в светлой покойной комнате, спокойно судит о делах Китая, находя справедливыми совершаемые там убийства...» (5; 25).

В задуманной во время путешествия по Франции в 1860 году статье «О народном образовании» (1862), рассуждая о бессмысленности насильственного «образования народа», Толстой упоминает не только о Китае, но и о Конфуции: «Китайскому мандарину, не выезжавшему из Пекина, можно за-

2 Там же. С. 85.

3 Шифман А.И. Лев Толстой и Восток. -М.: Наука, 1971. С. 15.

4 Здесь и далее ссылки на произведения Л.Н.Толстого даются в тексте работы по изданию: Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: В 90 тт. - М., 1935-1958. В скобках указываются номер тома и страницы.

ставлять заучивать изречения Конфуция и палками вбивать в детей эти изречения» (8; 6). Дальнейшие рассуждения Толстого свидетельствуют не только о том, что Толстой был знаком с изречениями Конфуция, но и о глубоких познаниях в области китайской истории, религии и философии: «Образование, имеющее своею основою религию, то есть Божественное откровение, в истине и законности которого никто не может сомневаться, неоспоримо должно быть прививаемо народу, и насилие в этом, но только в этом случае, законно. Так до сих пор и делают миссионеры в Африке и Китае» (8; 8). Думается, что дальнейшие рассуждения Толстого о связи философии с религией и педагогикой навеяны писателю китайскими философскими учениями, тесно связанными со всеми сферами жизни человека: «Ответ, может быть, найдется в философии. Имеет ли философия столь же твердые основания, что и религия? Какие эти основания? Кем, когда и как выражены эти основания? Мы их не знаем. Все философы отыскивают законы добра и зла; отыскав эти законы, они, касаясь педагогики (все не могли не касаться педагогики), заставляют образовывать род человеческий по этим законам» (8; 8).

В статье «Прогресс и определение образования» (1862) Толстой писал: «Нам известен Китай, имеющий 200 миллионов жителей, опровергающий всю пашу теорию прогресса, и мы ни на минуту не сомневаемся, что прогресс есть общий закон всего человечества, и что мы, верующие в прогресс, правы, а не верующие в него виноваты, и с пушками и ружьями идем внушать китайцам идею прогресса». И далее: «В древней Греции и Риме было более свободы и равенства, чем в новой Англии с китайской и индийской войнами, в новой Франции с двумя бонапартами и в самой новой Америке с ожесточенной войной за право рабства» (8, 333 — 334). Споря с западными идеями прогресса, Толстой не раз обращается к примеру агрессии против Китая: «Верующие в прогресс, — иронически пишет Толстой, — искренно веруют потому, что вера их выгодна для них, и потому-то с озлоблением и ожесточением проповедуют свою веру. Я невольно вспоминаю китайскую

войну, в которой три великие державы совершенно искренно и наивно вводили веру прогресса в Китай посредством пороха и ядер» (8,337).

О том, что Толстой был хорошо знаком с историей Китая, свидетельствует его запись в «Вариантах из черновых автографов и копий» к роману «Война и мир». Так, в рукописи № 99 читаем рассуждения писателя о роли личности в истории: «С древнейших времен истории Китая, Иудеи, греков, римлян по дошедшим до нас памятникам представляется в форме деятельности одного или нескольких людей, не только руководящими массами, но вполне непосредственно управляющими ими» (15; 185).

В самом романе «Война и мир» есть два прямых упоминания о Китае. Так, в 1 главе 3 части четвертого тома, рассуждая «о народном характере войны 1812 года», Толстой пишет: «После Бородинской победы французов, не было ни одного не только генерального, но сколько-нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку)...» (12; 119). Упоминание о Китае есть и в вариантах к первому тому (13; 350). Об интересе Толстого к китайской культуре свидетельствуют китайские легенды, поговорки, пословицы, которые Толстой использует уже в раннем творчестве. Таким образом, очевидно, что интерес Толстого к Китаю, его несомненная любовь и уважение к китайскому народу уже во время написания романа «Война и мир» были определены не только политическими взглядами, но и знанием основ великой китайской культуры и философии. Думается, что эта гипотеза может быть убедительно подкреплена анализом образной структуры романа «Война и мир» с точки зрения проявления в нем главных постулатов учения Конфуция и JIao-Цзы. В данном случае мы говорим не о прямом воздействии или влиянии трудов китайских мыслителей на Толстого, а о глубинном, мировоззренческим совпадении философских, этических и эстетических представлений Толстого и древних китайских философов.

Известно, что в конце 1870-х - начале 1880-х годов в мировоззрении Толстого происходят глубокие изменения, и в это время увеличивается его интерес к китайской культуре. Обращаясь к трудам мыслителей Востока, Толстой стремится найти в них ответы на самые важные вопросы современности, видит в них идеи, удивительно созвучные его собственным размышлениям о смысле и сущности жизни, о назначении человека, о направлении жизненных исканий. Толстой внимательно изучает философские трактаты Конфуция, Лао-Цзы, Мен-Цзы, произведения народного творчества. Как верно утверждает Ким Рехо, «обратившись к духовному наследию древнего Востока, Толстой находит в нем много созвучного с тем, что пережито им в мучительных поисках всеобщей истины»5. Таким образом, анализ романа «Война и мир» в свете идей китайской философии помогает понять, почему именно китайских философов Толстой полагает своими главными учителями, о чем свидетельствует ответ Толстого на просьбу М.М.Ледерле прислать ему список книг, которые произвели на Толстого в разные периоды жизни наибольшее впечатление. Толстой признавался, что в период с 50 до 63 лет разное влияние на него оказали такие книги, как Евангелие («огромное»), Книга Бытия («очень большое»), а также Конфуций и «Менций» (Мен-Цзы) - «очень большое» и Лаодцы (Лао-Цзы) — «огромное» (66; 68).

Труды китайских философов соответствовали представлениям Толстого об истинной философии, цель которой он видел в том, чтобы решать «единственный вопрос»: «что мне делать?» (35; 183) Китайским философам в своем учении удалось синтезировать религию и этику с целью выработать свод религиозно-нравственных норм, которые облегчили бы человеку «главное дело его жизни» — моральное совершенствование. Вот почему многие европейские философские системы представлялись Толстому «посредственными», и он отбрасывает их, чтобы оставить «одно самобытное, глубокое, нужное»: «Веды, Зороастр, Будда, Лаодзе (Лао-Цзы), Конфуций...» (57; 158).

5 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-цзы // Восток в русской литературе XVIII - начала XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004. С. 83.

Прав Ким Рехо, полагающий, что не будет никакой ошибки, если предположить, что «у русского писателя была некая генетическая предрасположенность к Востоку, его космологическим и нравственным понятиям, а это отразилось отчасти в "Войне и мире"»6.

Творческий мир Л.Н. Толстого представляет собой сложно организованную систему философских, этических и художественных концепций, сформировавшихся под воздействием самых разных биографических, социально-политических, эстетических, психологических факторов. Немалую роль в формировании мировоззренческих и художественных установок великого русского писателя сыграли различные философские и религиозные системы, среди которых особое место занимает древнекитайская философия.

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена интересом современного российского, западного и китайского литературоведения к проблеме «русская литература и Восток». Думается, творчество Толстого представляет особый интерес, так как его востоковедческие штудии отличались особой систематичностью и самым глубоким интересом писателя к восточной философии и культуре. Проблема «Толстой и китайская философия» тем более актуальна, что до сегодняшнего дня воздействие учения Толстого на культуру Китая очень велико. Так, Р.Роллан справедливо полагал, что «воздействие Толстого на Азию окажется быть может более значительным для ее истории, чем воздействие его на Европу. Он был первой стезей духа, которая связала всех членов старого материка от Запада до Востока»7. Верность этих слов подтверждена столетней философской и художественной практикой мыслителей и писателей Китая. Философские, педагогические, эстетические воззрения Толстого, сформировавшиеся под воздействием учения Конфуция и Лао-Цзы, легли в основу многих концепций, которыми руководствовались и продолжают руководствоваться современные китайские

6 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-Цзы // Восток в русской литературе XVIII - начала XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. — М., 2004. С. 97.

7 Роллан Р. Ответ Азии Толстому // Роллан Р. Собр. соч.: В 20 тт. Т. XIV. - Л., 1933. С. 4.

философы, педагоги и писатели. Лучшие представители китайской интеллигенции полагают, что именно обращение к учению Толстого поможет нам восстановить былые ценности, взрастить истинную китайскую «духовную аристократию».

Степень изученности темы. В российском литературоведении не так много исследований, в которых исследуются связи Толстого с китайской философией. В советскую эпоху было не принято говорить о воздействии на писателя религиозно-философских систем, тем более восточного, буддийского и даосийского толка. Но и в современном литературоведении почти нет работ, в которых были бы систематизированы и проанализированы связи не только философии, но и художественного творчества Толстого с китайской философией вообще и с учением Конфуция и Лао-Цзы, в частности. И все же об огромном интересе Толстого к Востоку упоминают многие исследователи. В 1925 году А.Бирюков написал книгу «Л.Толстой и Восток», в которой собрал множество материалов об изучении Толстым культуры и философии Китая, а также об общении писателя с китайцами, а во введении дал толкование понятию культурной китайской идеи. А в 1950 году Д.Бодд написал работу «Толстой и Китай» (Лондон), в которой описал процесс освоения Толстым китайских классических философских идей. В 1960 году российский

о

ученый А. Шифман издает книгу «Лев Толстой и Восток» , которую китайские ученые считают самым полным и авторитетным изданием по данной проблематике.

Если буддийские взгляды русского мыслителя изучены учеными и богословами, то об увлечении Л.Н. Толстого китайской философией написано гораздо меньше (А.И. Шифман, В. Бондаренко9, Ким Рехо10, Е.И. Рачин11,

8 Шифман А. Толстой и Восток. - М., 1960; Изд. 2-е. - М., 1972.

9 Бондаренко В. Дао Льва Толстого // День и ночь. 2006. № 11-12. С. 231-238.

10 Рехо Ким. Диалог культур: Лев Толстой и Лао-цзы // Восток в русской литературе XVIII - начала XX века. Знакомства. Переводы. Восприятие. - М., 2004.

11 Рачин Е.И. Философские искания Льва Толстого. Монография. - М., 1993 .173 с.

Чжан Синюй12, М.Е. Суровцева13). Несколько интересных статей мы нашли в Интернете14. Е.А. Серебряков признает, что писатель испытал «огромное воздействие» даосских идей Лао-Цзы и подпал под сильное влияние мыслителей Конфуция и его последователя Мэн-цзы15.

Неудивительно, что именно китайски