Системы деепричастий монгольского и корейского языков

Цыденова, Дарима Сандановна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Системы деепричастий монгольского и корейского языков

Год: 2006
Автор научной работы: Цыденова, Дарима Сандановна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Улан-Удэ
Код cпециальности ВАК: 10.02.22

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Системы деепричастий монгольского и корейского языков'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Системы деепричастий монгольского и корейского языков"

На правах рукописи

ЦЫДЕНОВА Дарима Сздщановна

СИСТЕМЫ ДЕЕПРИЧАСТИЙ МОНГОЛЬСКОГО И КОРЕЙСКОГО ЯЗЫКОВ (ФОРМА И ЗНАЧЕНИЕ)

Специальность 10.02.22 - языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (монгольские языки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Элиста 2006

Работа выполнена на кафедре филологии Центральной Азии восточного факультета Бурятского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук,

чл.-корр, РАЕН, профессор Рассадин Валентин Иванович

Научный консультант: доктор филологических наук

Трофимова Светлана Менкеновна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Защита состоится « 09 » ноября 2006г, в 75 часов на заседании диссертационного совета К 212.305.01. при Калмыцком государственном университете по адресу: 358000 Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Калмыцкого государственного университета по адресу: 358000 Республика Калмыкия, г. Элиста, ул.Пушкина, 11.

Автореферат разослан « ^ » октября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Харчевникова Роза Пюрвеновна

доктор филологических наук Бурыкин Алексей Алексеевич

Ведущая организация: Восточный факультет

Санкт-Петербургского государственного университета

кандидат филологических наук

Бадмаев Б.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Как известно, уже около трехсот лет существует научно обоснованная гипотеза о родстве монгольских, тунгусо-маньчжурских и тюркских языков, получившая название «алтайской гипотезы». Русские ученые Иакинф Бичурин и Палладий Кафаров, занимавшиеся языками Дальнего Востока, еще в первой половине XIX века указывали на близость корейского языка к тунгусо-маньчжурским и монгольским, исходя не только из исторических связей, но и типологической общности. Сходства материального характера на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях вызывали интерес к исследованиям, расширяющим рамки включения языков в эти группы- Так, финский ученый Г.И. Рамстедт в 30-е годы XX века доказал родство корейского языка с алтайскими [1928, 1933]. В России изучением корейского языка в плане сопоставления его с алтайскими языками занимался Е.Д. Поливанов [1927], который, по мнению Л.Р. Концевича, «...обращается к корейско-алтайским связям в плане нахождения общих сходств в фонетическом и морфологическом строе сравниваемых языков в тех случаях, когда можно доказать, что эти сходства восходят к достаточно отдаленному прошлому. Таким образом, типологическое изучение у него как бы предваряет и дополняет генеалогическое» [2001, с. 579].

Гипотеза о принадлежности корейского языка к алтайской семье, выдвинутая почти одновременно и независимо друг от друга Г.И. Рамстедтом и Е.Д. Поливановым, получила поддержку и дальнейшее подтверждение в трудах многих ученых, но в ней остается много неясного и спорного [Концевич 2001, с. 537].

В 60-е годы XX века вопросами об отношении корейского языка к семье алтайских языков занимались лингвисты КНДР, такие как Хон Ги Мун, Ю Ер и др. Известно, что и в настоящее время в Республике Корея ведутся сопоставительные исследования. К примеру, Чой Ки Хо в своей статье «Изучение генеалогии корейского и монгольского языков» говорит о том, что в историко-этнографическом и географическом отно-

шении Монголия, Маньчжурия и Корея имели много общего. На этом основании он полагает возможным выдвижение гипотезы о северо-восточной азиатской семье языков, которая включала бы монгольские, маньчжурские и корейский языки, поскольку, по его предположению, они произошли от одного языка-предка [2002, с. 300].

Монгольский исследователь Б. Сумьяабаатар в своей монографии «Монгол Солонгос туургатны угсаа гарал, хэлний холбооны асуудалд» («К вопросу об этнолингвистических взаимоотношениях предков монголов и корейцев») на основе анализа древнекорейских антропонимов, этнонимов и слов, зафиксированных в корейских и китайских исторических источниках, приходит к выводу, что древнекорейские антропонимы, названия титулов и чинов не только в звуковом, смысловом, но и в морфемно-структурном отношении, были сходны с центрально-азиатскими, в том числе с монгольскими и тюркскими. Помимо этого, им были исследованы в сравнительном аспекте фонетика и графика монгольских и корейского языков, выявлены характерные специфические особенности и законы регулярных фонетических соответствий в этих языках и сделан вывод о том, что появившаяся в XV веке корейская фонетическая письменность имеет те же истоки, что и уйгуро-монгольская письменность. Однако корейцы заимствовали не ту форму, которая существовала в XV веке, а возродили более древнюю. Также автор отмечает, что в монгольских и корейском языках наблюдается значительное количество лексических параллелей. Это, прежде всего те слова, которые нельзя рассматривать как результат непосредственных и недавних заимствований из одного языка в другой, поскольку они являются компонентами этимологических гнезд слов в каждом из них [1975, с. 219-221].

рейского языков давно обратили на себя внимание исследователей, тем не менее, их сравнительное изучение! несмотря на отдельные достижения, находится фактически на начальном этапе. По замечанию Н.А. Баскакова, «Японо-корейская ветвь возникла, как утверждают ученые, в результате смешения алтайских диалектов с соседними неалтайскими языками, и поэтому в современной алтаистике сравнительно-исторические исследования обычно ограничиваются только тюркскими, монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками, выделяя в особую область японо-корейскую общность» [1981, с. 5],

В сложившихся условиях чрезвычайно важно сопоставить отдельные фрагменты и формы этих языков. Если исходить из понимания того, что языки являются сложными целостными системами, их сложно сравнивать в общем, без последовательного рассмотрения конкретных языковых элементов. Так, к примеру, системы деепричастий, широко представленные как в монгольском, так и в корейском языках. Детальное сравнительное изучение состава, форм и грамматических значений деепричастий в этих языках позволит выявить как общие черты в их бытовании, так и специфические, что крайне важно при изучении двух языков. Деепричастия сравниваемых языков во многом сходны, представляют собой обширный класс в системе глагола, обладают многоаспектным семантико-функциональным статусом.

Актуальность темы исследования. Необходимость изучения деепричастий определяется ролью, которую они играют в предложении как самостоятельно, так и в сочетании с другими формами и служебно-вспомогательными глаголами, выражая различные видовременные и модальные оттенки действия. Исследование деепричастий в плане сравнения монгольского языка с корейским предоставляет возможность рассмотреть вопрос об отношении корейского языка к алтайской языковой семье. Разработка же проблем родства и типологии алтайских языков, является чрезвычайно важной, поскольку корейский язык относительно недавно стал причисляться к семье алтайских языков. В связи с этим требуется детальное

сравнение элементов корейского языка с другими алтайскими языками, например, с монгольским. Сравнительные исследования отдельных структурных элементов и грамматических категорий монгольского и корейского языков, в частности, форм деепричастий, имеют большое научное значение. Этим предопределяется актуальность темы данного исследования.

Положения« выносимые на защиту:

1) сравнительное исследование грамматических форм и значений деепричастий монгольского и корейского языков показало, что каждая деепричастная форма монгольского языка имеет типологически аналогичную ей деепричастную форму или целый ряд форм в корейском языке, при помощи которых можно выразить те же семантические отношения одного предикатива к другому;

2) несмотря на гипотетическое единство генезиса, монгольский и корейский языки обнаруживают отсутствие материальных признаков сходства в области деепричастных форм, выявляется лишь типологическое сходство, свидетельствующее о том, что деепричастные формы в двух языках формировались уже после отделения корейского языка от алтайской языковой общности, когда еще не сложилась самостоятельная система деепричастия.

Состояние изученности проблемы. Сравнительное исследование форм деепричастий и их значений в монгольском и корейском языках монографически не проводилось. Имеются лишь фрагментарные наблюдения в области сравнения отдельных корейских деепричастий с монгольскими. Так, например, корейский исследователь Сонг Чже Мок в одной из своих статей [2003] сравнивает общее значение монгольского аффикса со сходной деепричастной формой корейского языка. Известно, что исследования подобного плана проводятся в Монгольском государственном университете и Гуманитарном университете Монголии, однако опубликованных материалов нет.

В то же время деепричастиям в отдельности посвящено много специальных исследовательских работ и разделы в грамматиках монгольского языка, к примеру, Я. Шмидта, О. Ковалевского, Ал. Бобровникова, А. Бобровникова, Вл. Котвича, Г.И. Рамстедта, А. Руднева, Н. Поппе, Г.Д. Санжеева, Б.Х. Тодаевой, З.К. Касьяненко, Ш. Лувсанвандана, А. Шархуу, С. Галсана, П. Бямбасана и др., Ц. ©нербаяна, Т\Б. Цыреновон и многих других.

В корейском языке деепричастие рассматривалось в работах Ю.Н, Мазура, Г.И. Рамстедта, А.А. Холодовича, Г.Б, Рачкова, Бруно Левина, Хансона Ли. В Республике Корея тема деепричастий получила довольно широкое освещение и представлена большим количеством работ:, например, Чжу Си Ген, Чхве Хён Бэ, Квон Чжэ Иль, Ким Чжин Су, Юн Пхснг Хён, Чжо О Хён, Нам Ки Сим, Со Чжонг Со и др.

Целью данной диссертационной работы является сравнение значений деепричастных форм монгольского и корейского языков для выявления степени их сходства и различий. В соответствии с этим ставятся следующие задачи:

• выделить формы деепричастного типа в системе монгольского и корейского языков, уточнить состав собственно деепричастий, определить их значения и дать классификацию;

• проанализировать формы и значения деепричастий монгольского языка в сравнении с аналогичными формами корейского языка;

• рассмотреть специфические формы деепричастий корейского языка, не имеющие аналогий в монгольском языке.

Объект исследования — деепричастные формы монгольского и корейского языков.

Предмет исследования связан с определением форм и грамматических значений монгольских и корейских деепричастных форм в сравнительном аспекте.

Материалом данного исследования послужили выборки деепричастных форм из имеющихся опубликованных грамматик, научных работ и

словарей по сравниваемым языкам, а также из художественной и учебной литературы. Кроме того, мы опирались на личные наблюдения над употреблением деепричастий в речи носителей монгольского и корейского языков. Собранный фактический материал по деепричастным формам составил картотеку в объеме более 3000 единиц. Так как количество деепричастных форм в монгольских языках является спорным и до конца не уточненным, при отборе форм деепричастий монгольского языка мы руководствовались положениями, высказанными в - монголоведении такими учеными как Б.Х. Тодаева [1953], Г.Д. Санжеев [1963], Ш. Лувсанвандан [1968], А. Шархуу [1971], Е.К. Скрибник [1980], П. Бямбасан [1987], Ц. ©нербаян [1997], а также материалами грамматик современного монгольского языка [1966, 2004]. Кроме того, использованы материалы авторских лекций профессора В .И. Рассадина по теоретической грамматике современного монгольского языка (курс читался на восточном факультете Бурятского госуниверситета с 1995 по 2000 гг.).

Состав деепричастий корейского языка обобщенно выявлен нами из работ Ю.Н. Мазура [1951, 1960, 2001]; А.А. Холодовича [1954]; Т.Е. Рачкова [1958, 1963, 1966]; Чхве Хён Бэ [1961]; Квон Чжэ Идя [1985]; Со Чжонг Со [1996], Чжанг Гуанг Гуна [1999]; Ли Хи Чжа [2004]. Также использовались материалы из лекций по теории грамматики корейского языка профессора Квон Чжэ Иля (курс читался в Гуманитарном институте Сеульского госуниверситета в 2004 г.).

Методы исследования. В работе использован комплекс методов, таких как: сравнение, сопоставление, аналогия, противопоставление, метод компонентного анализа, которые позволили произвести детальное исследование грамматических значений деепричастных форм монгольского и корейского языков, выявить их сходства и различия.

вательного изучения групп сопутствующих, обстоятельственных, смешанных и специфических форм деепричастий.

Научная н теоретическая значимость работы. Сравнительное исследование систем деепричастных форм глагола в монгольском и корейском языках позволит глубже понять природу деепричастий как наиболее обширного класса в системе глагола, отражающего типологическое сходство двух языков. Выработанная в процессе исследования методика и содержащиеся в диссертации теоретические положения и выводы могут быть использованы для дальнейшего сравнительного изучения других форм глагола.

Практическая ценность работы заключается в возможности использования ее результатов при подготовке учебных пособий, разработке лекций по грамматике монгольского и корейского языков, по сравнительной грамматике монгольского и корейского языков. Подобное сравнение может быть применено в переводческой практике.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры филологии Центральной Азии восточного факультета Бурятского государственного университета. Основные положения работы были представлены в виде докладов на следующих научных конференциях: 1) Международная научная конференция «Чингисхан и судьбы народов Евразии» (Улан-Удэ, 2003 г.); 2) Международная конференция «Россия-Азия. Становление национального самосознания» (Улан-Удэ, 2005 г.); 3) Международная научная конференция «Проблемы межкультурной коммуникации в преподавании иностранных языков» (Улан-Удэ, 2006 г.); 4) Ежегодные научно-практические конференции преподавателей и сотрудников БГУ (Улан-Удэ, 2004,2005, 2006 гг.).

По теме диссертации опубликовано 7 научных статей, а также выполнен научный проект Министерства образования Российской Федерации (грант Ха А03-1.5-331 на 2003 г.).

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, списка сокращений источников и приложений в виде таблиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы работы, определяются ее цель и задачи, объект и предмет исследования, выявляется научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, указываются методы и материалы исследования, отмечается апробация работы и ее структура.

Глава I. «Состав и классификация деепричастий монгольского и корейского языков» включает в себя три параграфа.

В параграфе 1.1. «Состав деепричастий монгольского языка» уточняется количественный состав деепричастий монгольского языка. В результате к деепричастным формам отнесены не только сложившиеся в языке формы, но и «вторичные» формы, образованные на базе субстантивированных причастий в разных падежах, а также некоторые спорные формы: аффиксы причинного деепричастия -маажии, -хаар, -снаар; деепричастие прерванности действия на -снаа; отрицательное на -лгуй; предшествующее деепричастие с аффиксами -хад (-хдаа). В качестве критерия рассмотрения состава деепричастий мы использовали функциональный признак — способность определять главное действие через зависимое действие. Всего в монгольском языке выделено 16 видов деепричастий и 20 аффиксов.

В параграфе 1.2. «Состав деепричастий корейского языка» анализируются проблемные вопросы количественного состава деепричастий корейского языка: образование вторичных форм при помощи инфиксов и вспомогательных частиц, образование новых форм на базе инфинитивов в падежном оформлении, образование новых форм путем сращения аналитических конструкций и форм косвенной речи в единый аффикс, а также сочетаний причастий с именами и частицами. На основании проведенного анализа выводится состав деепричастий корейского языка, включающий 17 групп деепричастий, всего 72 аффикса.

В параграфе 1.3. «Принципы классификации деепричастий монгольского и корейского языков» вслед за В.И. Рассадиным деепричастия монгольского языка подразделены нами не на две, как принято в традиционном монголоведении группы, а на три: сопутствующие (I группа), обстоятельственные (П группа) и смешанные (III группа). К смешанным деепричастиям относятся продолжительное с аффиксом -саар и предельное с аффиксом -тал.

Говоря о классификации деепричастий корейского языка, следует отметить, что для систематизации многочисленных форм, причисляемых к деепричастиям в данном языке, наиболее приемлем морфолого-семантический критерий, позволяющий учесть не только значение аффикса, но и синтаксические отношения аффикса со временем, уважительными степенями, формами наклонений финитного сказуемого, которые позволяют раскрыть особенности функционирования аффиксов в предложении. Однако для проведения сравнительного анализа в настоящей диссертационной работе монгольские и корейские деепричастия рассмотрены в трех группах соответственно делению деепричастий монгольского языка на сопутствующие, обстоятельственные, смешанные; в отдельном параграфе рассматриваются специфические деепричастные формы корейского языка.

Глава 2 «Системы деепричастий монгольского и корейского языков» посвящена сравнительному анализу грамматических значений монгольских и корейских деепричастий.

Сравнительный анализ форм и значений деепричастий монгольского языка с аналогичными формами корейского языка позволяет сформулировать следующие выводы:

Практически каждая деепричастная форма монгольского языка имеет типологически аналогичную ей деепричастную форму или целый ряд форм в корейском языке, при помощи которых можно выразить семантические отношения одного предикатива к другому.

Два языка характеризуются большим количеством деепричастных аффиксов. Например, одновременность зависимого и главного действий в монгольском языке может быть выражена аффиксами -ж/-ч, -н, последовательность действий - аффиксами -аад, -магц, -хлаар, -нгуут, попутность — •нгаа, -нгуут, цель действия - -хаа, -хаар, условие действия - -вал, -ваас и др. В корейском языке перечисление одних только форм со значением причины действий может дать представление о значимости этой категории; -ass, -(i)mkka, -(i)milo, -nilago, -gie (-gillce); -gilo, -(i)mce, -dago, ~(i)l thenikka, -dsnji, -dabsigo, -nui/-(i)njila, ~(i)njig, -gdnil, -nani, -ass.chnjila, •(ijlini и др.)- Таким образом, содержательно одни и те же предикативные отношения, один и тот же фрагмент действительности в корейском языке могут быть выражены с помощью разных форм деепричастий, каждой из которых соответствует свое, специфическое лингвистическое содержание. Часто близкие по значению деепричастия могут взаимозаменяться, что связано со стилистическими и эвфоническими обстоятельствами во избежание тавтологии в одном и том же предложении.

Количество деепричастий в двух языках постоянно увеличивается. Наблюдается тенденция образования монгольских деепричастных форм за счет слияния в единый аффикс причастно-падежиых конструкций, например, аффикс причинного деепричастия -снаар состоит из формы причастия прошедшего времени на -сан и аффикса орудного падежа на -aap, аффикс целевого деепричастия -хаар образован от причастия будущего времени на -х и аффикса орудного падежа на -aap, аффикс предварительного деепричастия -хад образован при помощи причастия будущего времени на -х и формы дательно-местного падежа на -д.

орудного падежа на ~(i)lo. Кроме того, в корейском языке новые деепричастные формы образуются сочетанием причастий и служебных слов. Например, аффиксы уступительного деепричастия -(ijlmangjang и -(i)ljisnjmg образованы от причастия будущего времени на -(i)l и служебных слов mangjsng и jidnjmg, утративших свое первоначальное значение. Образование новых форм происходит и за счет присоединения к уже существующему аффиксу различных вспомогательных частиц ->'<3, -man, -do.

Монгольские и корейские деепричастия, как и в других алтайских языках, характеризуются образованием трех видов конструкций по способности реализовать свою подлежащную валентность: моносубъектные, разносубъектные и вариативно-субъектные. При этом многие из деепричастных аффиксов монгольского языка могут выражать грамматическое лицо, принимая частицы личного и безличного притяжания, например, попутное деепричастие 1 (-нгуут+аа), предварительное деепричастие (-магц +аа), предельное деепричастие (-тлаа, -тал минь, -тал чинь, -тал нъ) и др. В корейском языке зависимое сказуемое, также как и сказуемое вообще, может выражать грамматическое лицо, однако каких-либо маркеров при этом оно не принимает.

В результате проведенного исследования мы обнаружили, что некоторые монгольские и корейские деепричастия способны встречаться в позиции финитного сказуемого. Однако в монгольском языке это происходит за счет усечения вспомогательного глагола аналитической конструкции, в корейском же языке наблюдается не только такой процесс, но и происходит обратное построение высказывания, когда зависимое звено с деепричастием в качестве самостоятельного предложения следует за основным сообщением, и деепричастная форма играет роль финитного сказуемого. При таком построении сложных предложений деепричастие получает более существенный логический и коммуникативный акцент, в монгольском же языке выражение акцентирования, усиления или интенсивности действия выражается путем повтора деепричастной формы. Подобного обратного построения предложений они не допускают. Таким образом, тезис о не-

конечности инфинитных форм, в частности деепричастий, применительно к монгольскому и корейскому языкам не абсолютен.

В отличие от деепричастий монгольского языка, характеризующихся неизменяемостью, за исключением слитного деепричастия, корейские деепричастные формы могут сочетаться с послелогами и вспомогательными частицами. В составе таких сочетаний послелог или частица формируют новое грамматическое значение аффикса. Изменяя семантику базового показателя, они берут на себя основную семантическую нагрузку, например, послелог ЬшЬэ «с» придает деепричастию одновременности -(¡)тузтэ значение «с того момента как», а уступительная частица -¿о привносит значение уступки «хотя и сделал». Встречаются и сочетания со вспомогательными частицами, передающими лишь усиление, уточнение, ограничение значения деепричастного аффикса.

Если деепричастия монгольского языка присоединяются непосредственно к основе глагола и выражают лишь относительное время совершения действия, то корейские деепричастия обладают способностью выражать время путем присоединения к основе предикатива, оформленной ви-довременным суффиксом. Сочетание с видовременными суффиксами обычно вызывает изменение грамматического значения аффикса. Например, аффикс соединительного деепричастия корейского языка в разно-субъектной конструкции, присоединяясь к основе глагола непосредственно, выражает одновременность или последовательность двух действий, а, присоединяясь к основе глагола, осложненной видовременным суффиксом прошедшего времени -ш^-Лзлу-Луам-, выражает значение равноценности двух действий или состояний. Встречаются такие вторичные формы, которые уже не употребляются без суффикса прошедшего времени (-аязЛэпсШ, -а$5.с1э1атуэп, -азБ.]'а и др.).

Большинство корейских деепричастий отличаются полисемичностью. Один деепричастный аффикс может реализовывать несколько грамматических значений, тогда как в монгольском языке это свойственно лишь определенной группе сопутствующих деепричастий.

Деепричастия корейского языка обладают модальным значением реальности / ирреальности, долженствования / недолженствования, возможности / невозможности действия, которые выражают отношение высказывания к объективной действительности со стороны говорящего. Данное значение также определяет объективность, возможность, достоверность действия, позитивный или негативный характер отношения субъекта речи к содержанию. Модальная нагрузка корейского деепричастия говорит о том, что человек стремится завуалировать свою мысль, избегая прямого высказывания. Нередко модальное значение аффикса может быть выделено специальными модальными словами. В монгольском же языке модальность выражается больше лексическими средствами, нежели морфологическими.

Все сопоставляемые деепричастия были рассмотрены в четырех группах: сопутствующие, обстоятельственные, смешанные и специфические деепричастия корейского языка.

Параграф 2.1. «Сопутствующие деепричастия» включает в себя четыре деепричастия: соединительное, слитное, разделительное и отрицательное деепричастия монгольского языка в сравнении с корейским языком.

Отметим, что выявленные здесь сходства и различия деепричастий первой группы в монгольском и их эквивалентов в корейском языке, характеризуются наличием основных и дополнительных значений. Следует отметить, что широкий спектр семантики деепричастий этой группы также является одной из специфических ее черт. В отличие от них обстоятельственные деепричастия, как правило, имеют одно, реже два значения.

Деепричастиям первой группы свойственно удвоение формы с той разницей, что в монгольском языке происходит полная редупликация деепричастной формы или использование синонимичных глаголов в форме соединительного деепричастия, а в корейском языке либо удваивается только глагол (Г1+-^о Г1), либо к синонимичным глаголам добавляется вспомогательный глагол, образуя аналитическую конструкцию (Г1+-£0 Г2+_£о ИаМа). При этом допускают удвоение только соединительное (-£о)

и сочинительное (-(ÏJmya) деепричастия, например, Сэтгэлд хуримтлагдан хуримтлагдан байсан гомдол. — -фо/Л Gasïm-e ssah.i-so

ssah.tn han (ССОКЯ, с. 59). — Обида, долго копившаяся в душе (доел, обида, копившаяся и копившаяся в душе). Не во всех случаях монгольские формы с повтором деепричастий можно перевести на корейский язык соответствующими им аффиксами. Однако наблюдается близость типологического характера, когда удвоение формы вызывает качественные изменения в грамматическом значении.

Сравнение показало, что не только сопутствующие деепричастия монгольского языка, но и соответствующие им аналогичные формы корейского языка могут заменять друг друга без принципиального изменения значения, например: Архи бол аманд (орж/ороод/орон /орсоор) бухмэдрэ-лийн сув судас болгоноор дамжин оюун ухааныг согтоодог билээ (Д.Н.) — && -з0/^/^// f0/^

Wtf-ûM ^Иж Suî-ïn ib-ï-îo Ш.э.еа-ео / dïl-z.easz /

díl.3.sa-mv3nsz / (Ш.э.са-туэ) mo.dïn mœg.gwan-ï-îo thog.gwa.¡ia-туэ salant jsngsin-il jungdog.sikhinda. — Водка, попав (попадая) в рот, проходит по всем сосудам и отравляет сознание.

Корейский язык характеризуется наличием множества форм с одинаковым значением, в связи с чем значения деепричастий монгольского языка могут быть переданы на корейский разными деепричастными формами. Соединительное с аффиксами -жАч может быть переведено не только при помощи своего эквивалента -go, но и аффиксом -goss в значении последовательности двух действий, аффиксом -фтуэ в значении равноценности двух действий или состояний. Слитное деепричастие имеет две сходные формы: -фтуэ и -фтуэпзэ. Значения разделительного деепричастия с аффиксом -аад монгольского языка на корейский язык можно передать деепричастными формами: -daga, -adaga, -dam, -nïnde, которые выражают различные оттенки значения предшествования одного действия другому.

Соединительное деепричастие монгольского языка (2.1.1.) с аффиксами -ж/-ч можно сравнить с соединительным деепричастием корейского языка на Оба аффикса сходны во всех выражаемых значениях» и практически любое предложение с аффиксом -ж/-ч можно перевести на корейский язык при помощи его аналога. Основные значения соединительных деепричастий; значение одновременности и предшествования зависимого действия действию финитного глагола, которые можно объединить в одно общее значение перечисления действий во времени; значение перечисления действий в пространстве, т.е. выражение равноценности действий или состояний, когда не важно, происходят они одновременно или одно за другим; значение продолжения зависимого действия, оформленного соединительным деепричастием, или его результата во время совершения последующего основного действия; значение способа совершения действия, обстоятельственное значение причины действия.

Слитное деепричастие монгольского языка (2.1.2.) с аффиксом -м в основных значениях одновременности двух действий и значении способа / образа совершения действия сходно с деепричастиями корейского языка с аффиксами ~(Х)туз и -фтуэтэ, которые различаются сферой применения: аффикс -фтуэ сочинительного деепричастия имеет тенденцию больше использоваться в письменной речи, а аффикс -фтуэтэ - в устной. Например: Ким багшийн эхпэр нь инээмсэглэн, бид нарыгугтан авав. — -Ц

-т-^Ш ^-о^З&ЧЙ-. Ойп зэтсещ Ъи.т-гп (иь-Х-туэтэ/ ш-1-туэ) иП-Ш та], а.]и. зуэвз.з!Ьп 1с1а. - Жена учителя Кима, улыбаясь, встретила нас.

Разделительному деепричастию монгольского языка (2.1.3.) с аффиксом -аад соответствует аффикс -аяэ корейского языка, который совпадает с ним в выражении основного значения последовательности действий и дополнительных значений: наличия результата одного действия во время другого, способа совершения действия и причины действия.

Отрицательное деепричастие (2.1.4.) монгольского языка с аффиксом -лгуй сопоставимо с соединительным деепричастием корейского языка в отрицательной форме, например, в значении, когда несовершение зависимого действия становится условием совершения основного действия: Ганц ч хатуу уг хэлэлгуй эрх танхи есгвлвв (З.Б.) — о^ tt If tt р/ St áfjZ Ч-тг û/-°/1t-ê- ШЗЩ-. Bmgysg.han mal han madi-do an haso

bd.lîs-i na.ppïn ai-dïl-ïl gilhss.da. — Вырастила избалованных детей, не сказав ни одного строгого слова.

В параграфе 2.2, «Обстоятельственные деепричастия» деепричастные формы монгольского языка, относящиеся ко II группе, сопоставляются с аналогичными формами корейского языка.

Сравнение обстоятельственных деепричастий показало, что все формы монгольского языка имеют свои эквиваленты в корейском языке.

Отметим, что выявленные здесь различия связаны с синтаксическими ограничениями корейских деепричастий (форма выражения финитного сказуемого, его оформление, реализация собственной подлежащной валентности и др.), например, объективная причина действия, выражаемая аффиксом -азэ, не допускает оформления финитного сказуемого модальными формами побудительного наклонения и формами предположения), другие же корейские деепричастия субъективной направленности действия, такие как ~(J)ni, ~(г)ткка> требуют оформления финитного сказуемого данными формами. В отличие от них монгольские причинные деепричастия таких грамматических ограничений не имеют.

Предварительное деепричастия (2.2.1.) монгольского языка на -магц и корейское деепричастие мгновенной смены действий с аффиксом -ja сходны во всех выражаемых значениях: а) мгновенной смены действий, когда первое действие завершилось; б) мгновенной смены действий, в начальный момент первого действия; в) мгновенной смены действий, когда первое действие становится причиной последующего действия.

Последовательное деепричастие (2.2.2.) монгольского языка имеет два аффикса -хлаар и -хаар, которые могут заменять друг друга без изме-

нения значения. Значение последовательности, выражаемое при помощи монгольского аффикса -хлаар, в корейском языке может быть выражено разными деепричастными аффиксами в зависимости от того, как два действия соотносятся между собой: последовательные действия, совершающиеся одно за другим регулярно и ставшие постоянными или привычными: аффикс условного деепричастия -(¡)туэп; последовательные действия, в совершении которых говорящий уверен или знает наверняка, что они произойдут: последовательные действия, промежуток между со-

вершением которых очень мал: -]ата]а\ последовательные действия, где предыдущее действие вызывает за собой последующее и становится его причиной: -%И1се.

Монгольский язык имеет три формы условного деепричастия (2.2.3.): -вал / -бал, -ваас, -хуул, которым в корейском языке соответствует условная форма на -фтуэп с такими же основными значениями. Кроме аффикса -(г)туэп существует еще несколько условных форм: -тп/-фп4атутг -аз$.<2э. 1а.тут, -ай5.с1эп<Ш> -ф1.рпс1е. Если в монгольском языке выбор того или иного условного аффикса обусловлен сферой применения, то в корейском языке выбор зависит от модальных характеристик аффикса и его грамматического контекста.

Попутное деепричастие (2.2.4.) имеет два аффикса -нгуут и -нгаа. Аффикс -нгуут имеет два значения; 1) зависимые отношения двух действий, когда в процессе совершения одного действия совершается другое действие; подобная одновременность совершения двух действий в аффиксе -нгуут может быть подчеркнута безлично-притяжательной частицей ~аа (-нгуутаа); 2) когда одно действие совершается непосредственно вслед за другим действием, т.е. между концом предыдущего и началом последующего действия проходит совсем небольшой промежуток времени. В таком случае оно может заменяться с аффиксом -магц предварительного деепричастия и в корейском языке ему соответствует аффикс мгновенного деепричастия -}а.

Форме на -нгаа в корейском языке соответствуют аналитические конструкции -пгп gil-e и -nin gim-e со значением «по пути», «заодно». Чисалхинд гарангаа сонингоо аваад ирээрэй. — W~°?¡ °fj #

Л} (ССОКЯ, с. 250). Bakk-e nasa-nín sil-e sinmun jom sa.-wa.la. -Выходя погулять, купи газету. Это же значение можно выразить и деепричастными аффиксами -фтуэпзэ, -фтуэ: Аав фу аялангаа оройн холоо бэлдэж байна. - ¿¡Ц &}-л

Abdji-nin по. Ice-Ш ЪиМ-туэтэ jdnyzg sigsa-Ш ha-go kye.seyo. -Папа, напевая песенки, готовит ужин.

Единственному монгольскому уступительному деепричастию (2.2.5.) с аффиксом -вч в корейском языке соответствует множество форм с противительным и уступительным значениями: -jiman, -(г)паг -sdo, -(í) Imangjdrtg, -ganman, -(г)1уэптап, -ninde/-(i)nde, -(tyljisnjang, -chlado, -(Qljilado, -(í)ñama, -(i)ndíl, -(i)doi, -ass.ja. Противительные деепричастия выражают семантическое противопоставление содержания зависимой предикативной единицы содержанию главной предикативной единицы. В значении противопоставления говорящий признает содержание зависимого сказуемого в качестве реального факта, уже существующего в действительности или воспринимаемого в качестве реального. Если же содержание зависимого сказуемого безотносительно к его реальности и предполагает какое-либо действие или состояние, выражается значение уступки.

Монгольскому деепричастию цели (2.2.6.) с двумя аффиксами -хаа, -хаар в корейском языке соответствуют три формы: -(fyhi-ffllydgo, -goja. При этом монгольские формы могут заменять друг друга без заметных различий. Корейские же деепричастные формы со значением цели действия могут заменять друг друга тогда, когда для достижения цели субъект совершает какое-либо передвижение в пространстве, например, аффикс -(í)h сочетается только с определенной группой глаголов, обозначающих движение, и выражает не цель действия вообще, как аффиксы ~(í)lysgo и -goja, а цель передвижения. Аффиксы -(í)lydgo и -goja, в отличие от аф-

фикса -фЬ, выражают внутренне замышляемое действие-цель достичь чего-либо. Но они тоже различаются между собой. Значение намерения аффикса -gofa имеет сильную внутреннюю направленность, желание говорящего совершить это действие. Аффикс ~(í)ly3go не имеет такого внутреннего содержания, скорее наоборот, его значение намерения совершить действие выражено слабо из-за наличия значения предположения, которое заставляет воспринимать его как желание совершить действие, нежели твердое намерение. Значение цели с различными модальными оттенками может быть выражено и другими деепричастными формами, что позволяет говорящему высказать свое отношение к действительности и предмету высказывания без использования дополнительной лексики, например, -ntlago — причинно обусловленная цель, форма на -dolog - цель-результат, -(TJIysgo — цель-предположение, -gofa - цель-намерение, ~(г)1з - цель-передвижение.

В монгольском языке насчитывается три деепричастных формы со значением причины действия (2.2.7.): -хаар, -снаар, -мааж(ин). Из них форма -хаар свойственна разговорной речи, а две другие - письменной. Данным монгольским формам в корейском языке соответствует целый ряд деепричастий, выражающих причинные отношения, выбор которых осуществляется исходя из контекста, сферы применения и отношения говорящего к предмету высказывания: -ass, -(í)nikka), -Qmílo, -miago, -gie, -gilo, -(í)mcet -dago, ~(i)l thenikka, -danjidabsigo, -nín/-(í)njila, -(í)njig, -g&níl, -nani, -ass.danjila, -(í)lini и др.

Цитатное деепричастие монгольского языка (2.2.8.) с аффиксом -руун занимает среди деепричастий современного монгольского языка особое место. Оно употреблялось только в письменных монгольских текстах и совершенно не свойственно живой, разговорной речи, а в современном языке изредка встречается в произведениях эпистолярного жанра, где оно образовано от основ некоторых речевых глаголов и всегда предваряет прямую речь. В корейском языке также имеется цитатное деепричастие с аффиксом -dot, характеризующееся такими же признаками, что монгольское цитатное деепричастие: Хаан хуу эзэн хаанаас илуу эрдэм сурсан хуи,

олонд хупдтэй байдаг юм гэдгийг мэдэж эгрг хаанд егуулруун: Хаан аав сонсож болгоо! (МНС, с. 15). - tf &

Я-Й- <кЧ} И® «°МУ,

Wangja-nin wang.boda gongbu-Ш dd manh.i han salam-i gug-min-dü-ege jon,gyzng-U bad.nin.danin gds-tt al-ge doi-go absji-kke maLha-doi: "АЬэ-nim dil.d ju.seyo". — Принц, узнав, что человек, который приобрел знания больше хана-властителя, пользуется большим уважением, обратился к отцу: «Отец, выслушай меня!»

Опираясь на примеры из источников (СХТБ, МНС, ССОКЯ), у нас достаточно оснований говорить о том, что субъектно-притяжательное деепричастие на -снаа (по определению З.К. Касьяненко, 1968) является деепричастием прерванности действия (2.2.9.), которое на корейский язык обычно переводится при помощи деепричастной формы -daga. Например: Эмийнхээ эрхэнд орсон эрийг эм гэж тооцвол эм нь олон, эр нь цввн юм байна гэсэнд Бургэд удаан бодлоггиирон сууснаа цугласан tuyeyyd-даа...(МНС, с. 4). - fe^Ww"

<#*/#<>/ Ш-м tf-xt-Шо/ Щъ]

^У] ¿¡-7} -Е ti - 'Manula-íi son-e jab.hin namja-dü-íl yaja-lo

scenggag.ha-туэп ysja-díl-i manh-go namja-díl-i jdg,da' lago ha-ni dog.suM-nin oJce.dong.an scenggag-e jamsi-daga mo.in sce-díl-ege... — «Если считать мужчин, попавших во власть своих жен, женщинами, то женщин больше, а мужчин меньше», — на такой ответ орел после долгих раздумий обратился к собравшимся птицам...

Оба деепричастия реализуются только в составе моносубъектной конструкции. Встречаются разносубъектные конструкции, однако в таких случаях обычно подразумевается общий субъект, необязательно указываемый прямо. Например: Бороо орж байснаа одоо цас орэю байна (СХТБ, с. 95). —

Bi-ga o-dasa ije-nín nun-i wa.yo. - Шел дождь, а теперь идет снег. Здесь подразумевается общий субъект «погода».

Предшествующее деепричастие (2.2.10) монгольского языка с аффиксами -хад и -хдаа имеет несколько значений, которые переводятся на

корейский язык формой -ф! ttce во временном значении; формой условного деепричастия -(г)туэп при выражении постоянно повторяющегося, регулярного действия; формой причинного деепричастия -(t)nikka в модальном значении восприятия.

§ 2.3. «Смешанные деепричастия» рассматриваются продолжительное и предельное деепричастия монгольского языка в сравнении с аналогичными формами корейского языка.

Продолжительное деепричастие (2.3.1.) монгольского языка с аффиксом -саар обозначает такое длительное действие, в процессе которого совершается другое действие, т.е. обозначает одновременность двух действий, совершаемых одним субъектом, чем отличается от деепричастий I группы. В корейском языке ему соответствуют также деепричастия с аффиксами -фтуэтэ и -фтуэ.

Г.Д. Санжеевым выделено еще одно значение выражения действия, после которого его исполнитель сразу же приступает к другому действию, поэтому последующее действие является непосредственным продолжением предыдущего. В этом значении данный аффикс близок к обстоятельственным деепричастиям -нгуут и -магц [1963, с. 243]. Например: Туунийг мэдэж (авсаар /авангуутаа/авмагшц) надад хэлж вгвеч. — SZ^itf] 4-&ÜJ ЩЛ. Glgds-e dcehce at-ge doi-Ja na-hanthe

malhce jws. - Как только узнаешь это, скажи мне. Однако, как видно из языкового материала, такое применение данного аффикса не особенно распространено в монгольском языке, потому что для выражения мгновенной последовательности действий существуют специальные деепричастные показатели: ~нгуут(аа), -магц.

Предельное деепричастие (2.3.2.) монгольского языка с аффиксом -тал имеет три значения: достижение временного или пространственного предела, значение результата действия и значение степени совершения действия. В корейском языке есть деепричастный аффекс -dolog, аналогичный монгольскому предельному деепричастию. Однако значение пре-

дела гораздо чаще передается при помощи временной конструкции -(t)l ttce kkaji, например: Би ухтлээ чиний хэлснийг мартахгуй. — ( ## Nce-ga Ciue-doton /ius.il tt(e.kkan) пе

mal-U ij-ji anhM.gsya. — Я до смерти не забуду твои слова (доел, до тех пор пока не умру, твои слова не забуду).

Монгольское предельное деепричастие также обозначает продолжение одного действия до наступления другого или совершение одного действия с началом другого. Аналогичной формы в корейском нет, но обычно данное значение передается при помощи деепричастного аффикса -ni(kka) в значении восприятия действия. В таком случае теряется значение предела, например: Дэлгуурээс жуус худалдаж аваад гартал бороо орж эхлэв

(схтб, с. 101). - ?№М<*1 Ч-sl

Gage-ess jusi-UI sa-go nao-nikka bi-ga rmli-gi sijag.hcess.d.yo. — Пока я покупал (купил и вышел) сок в магазине, начался дождь.

Предельное деепричастие также выражает действие, которое указывает на степень совершения следующего за ним действия. В этом значении с ним соотносятся две деепричастные формы корейского языка на -dolog и -ge(kkim), например: Шанагараа ус цул нал хийтэл иохив. — ffi-P-

^ / g-g. Mul-i sabang-ilo

tiuing.gyz (,hasa-dolos /naea-se) bagaji-lo mul-й ncBly0.chy3ss.da. — Шлепал по воде так, что вода плескалась во все стороны.

В параграфе 2.4. «Специфические деепричастия корейского языка» рассмотрено пять видов деепричастий: деепричастие степени на -(tylsulog, сравнительное деепричастие на -dis(i), разделительное деепричастие с аффиксами -gzna, -dinji, -dingo, -(1)па, деепричастие опасения на -(i)lsela, фоновые на -ninde, -dande, -ninba, -danba, -dani, -gmiwa, значения которых в монгольском языке передаются при помощи различных связующих средств.

В Заключении подведены основные итоги исследования, обобщены положения и выводы, изложенные в соответствующих главах и параграфах. Сравнительное исследование показало, что системы деепричастий монгольского и корейского языков во многом схожи, практически каждая деепричастная форма монгольского языка имеет соответствующую ей деепричастную форму или ряд форм в корейском языке, но сходство это ограничивается лишь типологией. Материального же сходства выявить не удалось. Несмотря на гипотетическую общность происхождения, монгольский и корейский языки самостоятельно вырабатывали деепричастные формы, и отнесение корейского языка к алтайским в генетическом плане должно быть датировано глубокой древностью, еще той эпохой, когда деепричастия не сформировались.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Цыденова Д.С. Монгольские и корейские деепричастия. К постановке вопроса // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Материалы международной научной конференции 3-5 октября 2002. С. 493-498.

2. Цыденова Д.С. Деепричастия причины в бурятском и корейском языках» // История и внешние связи бурятского языка. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. С. 137-141.

3. Цыденова Д.С. О некоторых средствах выражения противительных и уступительных отношений в монгольском и корейском языках Н Вестник БГУ. Филология. Улан-Удэ, 2004. С. 65-73.

4. Цыденова Д.С. Соединительное деепричастие в корейском языке // Вестник БГУ. Востоковедение. Улан-Удэ, 2005. С. 176-188.

5. Цыденова Д.С., Шахаева A.A. Выражение отношений цели и намерения в корейском языке // Материалы международной конференции «Россия — Азия: становление и развитие национального самосознания». Улан-Удэ, 2005. С. 233-235.

6. Цыденова Д.С. Сопоставительный анализ семантики соединительных деепричастий монгольского и корейского языков // Проблемы межкультурной коммуникации в преподавании иностранных языков: Материалы международной научной конференции 1-2 июня 2006. Улан-Удэ: изд-во Бурятского госуниверситета, 2006. С. 124-127.

7. Цыденова Д.С. Условное деепричастие в монгольском и корейском языках // Филологические чтения, посвященные 110-летию академика В.В. Виноградова. Улан-Удэ, 2006. С. 150-157.

Подписано в печать 05.10.06. Формат 60x84/16. Бумага тип. №1, Усл. п,л.1. Тираж 100 экз. Заказ 528.

Издательство Калмыцкого университета. 358000 Элиста, ул. Пушкина, 11.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Цыденова, Дарима Сандановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. СОСТАВ И КЛАССИФИКАЦИЯ ДЕЕПРИЧАСТИЙ МОНГОЛЬСКОГО И КОРЕЙСКОГО ЯЗЫКОВ.

1.1. Состав деепричастий монгольского языка.

1.2. Состав деепричастий корейского языка.

1.3. Принципы классификации деепричастий монгольского и

Г корейского языков.

ГЛАВА 2. СИСТЕМЫ ДЕЕПРИЧАСТИЙ МОНГОЛЬСКОГО И КОРЕЙСКОГО ЯЗЫКОВ.

2.1. Сопутствующие деепричастия.

2.1.1. Соединительное деепричастие.

2.1.2. Слитное деепричастие.

2.1.3. Разделительное деепричастие.

2.1.4. Отрицательное деепричастие.

2.2. Обстоятельственные деепричастия.

2.2.1. Предварительное деепричастие.

2.2.2. Последовательное деепричастие.

2.2.3. Условное деепричастие.

2.2.4. Попутное деепричастие 1.

2.2.5. Попутное деепричастие 2.

2.2.6. Уступительное деепричастие.

2.2.7. Деепричастие цели.

2.2.8. Деепричастия причины.

2.2.9. Цитатное деепричастие.

2.2.10. Деепричастие прерванности действия.

2.2.11. Предшествующее деепричастие.

2.3. Смешанные деепричастия.

2.3.1. Продолжительное деепричастие.

2.3.2. Предельное деепричастие.

2.4. Специфические деепричастия корейского языка.

2.4.1. Деепричастие степени.

2.4.2. Сравнительное деепричастие.

2.4.2. Разделительное деепричастие.

2.4.2. Деепричастие опасения.

2.4.2. Фоновые деепричастия.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Цыденова, Дарима Сандановна

Как известно, уже около трехсот лет существует научно обоснованная гипотеза о родстве монгольских, тунгусо-маньчжурских и тюркских языков, получившая название «алтайской гипотезы». Русские ученые Иакинф Бичурин и Палладий Кафаров, занимавшиеся языками Дальнего Востока, еще в первой половине XIX века указывали на близость корейского языка к тунгусо-маньчжурским и монгольским, исходя не только из исторических связей, но и типологической общности. Сходства материального характера на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях вызывали интерес к исследованиям, расширяющим рамки включения языков в эти группы. Так, финский ученый Г.И. Рамстедт в 30-е годы XX века доказал родство корейского языка с алтайскими [1928, 1933]. В России изучением корейского языка в плане сопоставления его с алтайскими языками занимался Е.Д. Поливанов [1927], который, по мнению JI.P. Концевича, «.обращается к корейско-алтайским связям в плане нахождения общих сходств в фонетическом и морфологическом строе сравниваемых языков в тех случаях, когда можно доказать, что эти сходства восходят к достаточно отдаленному прошлому. Таким образом, типологическое изучение у него как бы предваряет и дополняет генеалогическое» [2001, с. 579].

Маньчжурия и Корея имели много общего. На этом основании он полагает возможным выдвижение гипотезы о северо-восточной азиатской семье языков, которая включала бы монгольские, маньчжурские и корейский языки, поскольку, по его предположению, они произошли от одного языка-предка [2002, с. 300].

Таким образом, очевидно, что корейский язык обнаруживает не только общие типологические черты с алтайскими языками, но и сходства материального характера в области грамматического строя и лексики. Вопросы типологической общности и структурной близости монгольского и корейского языков давно обратили на себя внимание исследователей, тем не менее, их сравнительное изучение, несмотря на отдельные достижения, находится фактически на начальном этапе. По замечанию Н.А. Баскакова, «Японо-корейская ветвь возникла, как утверждают ученые, в результате смешения алтайских диалектов с соседними неалтайскими языками, и поэтому в современной алтаистике сравнительно-исторические исследования обычно ограничиваются только тюркскими, монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками, выделяя в особую область японо-корейскую общность» [1981, с. 5].

В сложившихся условиях чрезвычайно важно сопоставить отдельные фрагменты и формы этих языков. Если исходить из понимания того, что языки являются сложными целостными системами, их сложно сравнивать в общем, без последовательного рассмотрения конкретных языковых элементов. Так, к примеру, системы деепричастий, широко представленные как в монгольском, так и в корейском языках. Детальное сравнительное изучение состава, форм и грамматических значений деепричастий в этих языках позволит выявить как общие черты 1 в их бытовании, так и специфические, что крайне важно при изучении двух языков. Деепричастия сравниваемых языков во многом сходны, представляют собой обширный класс в системе глагола, обладают многоаспектным семантико-функциональным статусом.

Актуальность темы исследования. Необходимость изучения деепричастий определяется ролыо, которую они играют в предложении как самостоятельно, так и в сочетании с другими формами и служебно-вспомогательными глаголами, выражая различные видовременные и модальные оттенки действия. Исследование деепричастий в плане сравнения монгольского языка с корейским предоставляет возможность рассмотреть вопрос об отношении корейского языка к алтайской языковой семье. Разработка же проблем родства и типологии алтайских языков, является чрезвычайно важной, поскольку корейский язык относительно недавно стал причисляться к семье алтайских языков, в связи с чем требуется детальное сравнение элементов корейского языка с другими алтайскими языками, например, с монгольским. Сравнительные исследования отдельных структурных элементов и грамматических категорий монгольского и корейского языков, в частности, форм деепричастий, имеют большое научное значение. Этим предопределяется актуальность темы данного исследования.

Положения, выносимые на защиту:

1) сравнительное исследование грамматических форм и значений деепричастий монгольского и корейского языков показало, что практически каждая деепричастная форма монгольского языка имеет типологически аналогичную ей деепричастную форму или целый ряд форм в корейском языке, при помощи которых можно выразить те же семантические отношения одного предикатива к другому;

2) несмотря на гипотетическое единство генезиса, монгольский и корейский языки обнаруживают отсутствие материальных признаков сходства в области деепричастных форм, выявляется лишь типологическое сходство, что свидетельствует о том, что деепричастные формы в двух языках формировались уже после отделения корейского языка от проалтайской языковой общности, когда еще не сложилась самостоятельная система деепричастия.

В то же время деепричастиям в отдельности посвящено много специальных исследовательских работ и разделы в грамматиках монгольского языка, к примеру, Я. Шмидт, О. Ковалевский, Ал. Бобровников, А. Бобровников, Вл. Котвич, Г.И. Рамстедт, А. Руднев, Н. Поппе, Г.Д. Санжеев, Б.Х. Тодаева, З.К. Касьяненко, Ш. Лувсанвандан, А. Шархуу, С. Галсан, П. Бямбасан и др., Ц. Энербаян, Т.Б. Цыренова и многие другие.

В корейском языке деепричастие рассматривалось в работах Ю.Н. Мазура, Г.И. Рамстедта, А.А. Холодовича, Г.Е. Рачкова, Бруно Левина, Хансона Ли. В Республике Корея тема деепричастий получила довольно широкое освещение и представлена большим количеством работ, например, Чжу Си Ген, Чхве Хён Бэ, Квон Чжэ Иль, Ким Чжин Су, Юн Пхёнг Хён, Чжо О Хён, Нам Ки Сим, Со Чжонг Со и др.

Целыо данной диссертационной работы является сравнение значений деепричастных форм монгольского и корейского языков для выявления степени их сходства и различий. В соответствии с этим ставятся следующие задачи:

• рассмотреть специфические формы деепричастий корейского языка, не имеющие аналогий в монгольском языке.

Объект исследования - деепричастные формы монгольского и корейского языков.

Материалом данного исследования послужили выборки деепричастных форм из имеющихся опубликованных грамматик, научных работ и словарей по сравниваемым языкам, а также из художественной и учебной литературы. Кроме того, мы опирались и на личные наблюдения над употреблением деепричастий в речи носителей монгольского и корейского языков. Собранный фактический материал по деепричастным формам составил картотеку в объеме более 3000 единиц. Так как количество деепричастных форм в монгольских языках является спорным и до конца не уточненным, при отборе форм деепричастий монгольского языка мы руководствовались положениями, высказанными в монголоведении такими учеными как Б.Х. Тодаева [1953], Г.Д. Санжеев [1963], Ш. Лувсанвандан [1968], А. Шархуу [1971], Е.К. Скрибник [1980], П. Бямбасан [1987], Ц. бнербаян [1997], а также материалами грамматик современного монгольского языка [1966, 2004]. Кроме того, использованы материалы авторских лекций профессора В.И. Рассадина по теоретической грамматике современного монгольского языка (курс читался на восточном факультете Бурятского госуниверситета с 1995 по 2000 гг.).

Состав деепричастий корейского языка обобщенно выявлен нами из работ Ю.Н. Мазура [1951, 1960, 2001]; А.А. Холодовича [1954]; Г.Е. Рачкова [1958, 1963, 1966]; Чхве Хён Бэ [1961]; Квон Чжэ Иля [1985]; Со Чжонг Со [1996], Чжанг Гуанг Гуна [1999]; Ли Хи Чжа [2004]. Также использовались материалы из лекций по теории грамматики корейского языка профессора Квон Чжэ Иля (курс читался в Гуманитарном институте Сеульского госуниверситета в 2004 г.).

Методы исследования. В работе использован комплекс методов, таких как сравнение, сопоставление, аналогия, противопоставление, метод компонентного анализа, которые позволили произвести детальное исследование грамматических значений деепричастных форм монгольского и корейского языков, выявить их сходства и различия.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые в монголоведении рассматриваются монгольские деепричастные формы в сравнении с корейскими, анализируется их семантика путем последовательного изучения групп сопутствующих, обстоятельственных, смешанных и специфических форм деепричастий.

Научная и теоретическая значимость работы. Сравнительное исследование систем деепричастных форм глагола в монгольском и корейском языках позволит глубже понять природу деепричастий как наиболее обширного класса в системе глагола, отражающего типологическое сходство двух языков. Выработанная в процессе исследования методика и содержащиеся в диссертации теоретические положения и выводы могут быть использованы для дальнейшего сравнительного изучения других форм глагола.

По теме диссертации опубликовано 7 научных статей, а также выполнен научный проект Министерства образования Российской Федерации (грант № А03-1.5-331 на 2003 г.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Системы деепричастий монгольского и корейского языков"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрение грамматических значений деепричастий в двух языках в сравнительном плане свидетельствует о наличии множества сходных черт в семантике аналогичных форм. Выявленное сходство объясняется типологической общностью монгольского и корейского языков, относящихся к алтайской языковой семье. Однако, несмотря на генетическое единство, монгольский и корейский языки обнаруживают существенные расхождения, связанные со своеобразием исторического развития. Корейский язык, развивавшийся самостоятельно в течение многих веков и считавшийся одним из изолированных языков, выработал богатый набор деепричастных аффиксов, среди которых немало специфических форм.

Прежде чем приступить непосредственно к результатам сравнительного анализа, остановимся на основных различиях и сходствах деепричастий монгольского и корейского языков:

Два языка характеризуются большим количеством деепричастных аффиксов. По замечанию М.И. Черемисиной: «Чем богаче набор деепричастий в языке, тем тоньше оттенки смысла, которые может передавать отдельная форма как элемент общей системы» [1987, с. 115]. Например, одновременность зависимого и главного действий в монгольском языке может быть выражена аффиксами -ж/-ч, -н, последовательность действий - аффиксами -аад, -магц, -хлаар, -нгуут, попутность - -нгаа, -пгуут, цель действия - -хаа, -хаар, условие действия - -вал, -ваас и др. В корейском языке перечисление одних только форм со значением причины действий может дать представление о значимости этой категории: -asa, -(i)nikka, -(i)milo, -nilago, -gie (-gillce), -gilo, -фтсе, -dago, -(1)1 thenikka, -ddriji, -dabsigo, -nin/-(i)njda,

-(i)njlg, -gdnil, -nani, -ass.ddnjda, -(I)lini и др.). Таким образом, содержательно одни и те же предикативные отношения, один и тот же фрагмент действительности в корейском языке могут быть выражены с помощью разных форм деепричастий, каждой из которых соответствует свое, специфическое лингвистическое содержание. Часто близкие по значению деепричастия могут взаимозаменяться, что связано со стилистическими и эвфоническими обстоятельствами во избежание тавтологии в одном и том же предложении.

Количество деепричастий в двух языках постоянно увеличивается. Наблюдается тенденция образования монгольских деепричастных форм за счет слияния в единый аффикс причастно-падежных конструкций, например, аффикс причинного деепричастия -снаар состоит из формы причастия прошедшего времени на -сан и аффикса орудного падежа на -аар, аффикс целевого деепричастия -хаар образован от причастия будущего времени на -jc и аффикса орудного падежа на -аар, аффикс предварительного деепричастия -хад образован при помощи причастия будущего времени на -х и формы дательно-местного падежа на -д.

В корейском же языке пополнение деепричастных форм происходит в основном путем слияния в единый аффикс инфинитивно-падежных конструкций, например, аффиксы причинных деепричастий -gie и -(l)milo образованы от окончаний первого инфинитива на -gi и второго инфинитива на -(i)т в сочетании соответственно с окончаниями дательного падежа на -с и орудного падежа на -(i)lo. Кроме того, в корейском языке новые деепричастные формы образуются сочетанием причастий и служебных слов. Например, аффиксы уступительного деепричастия -(i)lmangjDng и -(i)lj'wnjdng образованы от причастия будущего времени на -(1)1 и служебных слов mangjdng и jidnjsng, утративших свое первоначальное значение. Образование новых форм происходит и за счет присоединения к уже существующему аффиксу различных вспомогательных частиц -уа, -man, -do.

Монгольские и корейские деепричастия, как и в других алтайских языках, характеризуются образованием трех видов конструкций по способности реализовать свою подлежащную валентность: моносубъектные, разносубъектные и вариативно-субъектные. При этом многие из деепричастных аффиксов монгольского языка могут выражать грамматическое лицо, принимая частицы личного и безличного притяжания, например, попутное деепричастие 1 (-нгуут+аа), предварительное деепричастие (-магц +аа), предельное деепричастие (-тлаа, -тал минь, -тал чииь, -тал нь) и др. В корейском языке зависимое сказуемое, также как и сказуемое вообще, может выражать грамматическое лицо, однако каких-либо маркеров при этом оно не принимает. Отсутствие подлежащего в повествовательном предложении говорит о том, что субъектом является говорящий. Отсутствие подлежащего в вопросительной конструкции, свидетельствует о том, что подлежащим является слушатель. Большую роль в таких случаях играет контекст.

Деепричастные аффиксы корейского языка отличаются присоединением к основам не только глаголов, но и к основам предикативных прилагательных и глаголов-связок. Различаются такие деепричастные аффиксы, которые способны присоединяться ко всем трем видам предикативов, такие, которые присоединяются только к глаголам и прилагательным, и третьи - присоединяющиеся только к глаголам. В монгольском же языке деепричастные формы - это прерогатива исключительно глагола.

В отличие от деепричастий монгольского языка, характеризующихся неизменяемостью, за исключением слитного деепричастия, корейские деепричастные формы могут сочетаться с послелогами и вспомогательными частицами. В составе таких сочетаний послелог или частица формируют новое грамматическое значение аффикса. Изменяя семантику базового показателя, они берут на себя основную семантическую нагрузку, например, послелог buthd «с» придает деепричастию одновременности -(1)туэтэ значение «с того момента, как», а уступительная частица -do привносит значение уступки «хотя и сделал». Встречаются и сочетания со вспомогательными частицами, передающими лишь усиление, уточнение, ограничение значения деепричастного аффикса.

Если деепричастия монгольского языка присоединяются непосредственно к основе глагола и выражают лишь относительное время совершения действия, то корейские деепричастия обладают способностью выражать время путем присоединения к основе предикатива, оформленной видовременным суффиксом. Сочетание с видовременными суффиксами обычно вызывает изменение грамматического значения аффикса. Например, аффикс соединительного деепричастия корейского языка -go в разносубъектной конструкции, присоединяясь к основе глагола непосредственно, выражает одновременность или последовательность двух действий, а, присоединяясь к основе глагола, осложненной видовременным суффиксом прошедшего времени -ass -/-dss -/-у dss -, выражает значение равноценности двух действий или состояний. Встречаются такие вторичные формы, которые уже не употребляются без суффикса прошедшего времени (-ass.ddndil, -ass.ddlamym, -ass.ja и др.).

Большинство корейских деепричастий отличаются полисемичностыо. Один деепричастный аффикс может реализовывать несколько грамматических значений, тогда как в монгольском языке это свойственно лишь определенной группе сопутствующих деепричастий.

Все сравниваемые деепричастия были рассмотрены в четырех больших группах: сопутствующие, обстоятельственные, смешанные и специфические деепричастия корейского языка.

Сопутствующие деепричастия

Соединительному деепричастию монгольского языка соответствует корейское соединительное деепричастие, сходное с ним во всех значениях: одновременности, последовательности, равноценности действий, значении способа совершения действия, значении наличия результата предыдущего действия во время совершения последующего, а также в выражении причинных обстоятельств, при которых совершается главное действие. Обе формы, сочетаясь с вспомогательными глаголами, используются при образовании аналитической конструкции с видовым значением продолженное™ действия. Также допускают повтор форм, при котором выражается продолжительность, длительность или интенсивность действия. Корейский язык характеризуется наличием множества форм со сходным значением, в связи с чем значения соединительного деепричастия монгольского языка могут быть переданы на корейский и другими деепричастными формам: аффикс -gosD в значении последовательности двух действий, аффикс -(i)mya в значении равноценности двух действий или состояний. Монгольское соединительное деепричастие, относящееся к группе сопутствующих, не сочетается с какими-либо частицами, а его эквивалент в корейском языке может присоединять вспомогательные частицы, которые изменяют или дополняют основное грамматическое значение аффикса.

Слитное деепричастие монгольского языка с аффиксом -н в основных значениях одновременности двух действий и значении способа / образа совершения действия сходно с деепричастиями корейского языка с аффиксами -(1)туэ и -(1)туэтэ. Слитное деепричастие допускает повтор формы, при котором выражается усиление выражаемого значения, ритмичность или продолжительность проявления действия. Слитное деепричастие обладает способностью присоединять уменьшительно-ласкательный суффикс, чем отличается от прочих деепричастий монгольского языка, которые могут присоединять только частицы притяжания. Корейские деепричастия со значением одновременности способны присоединять не только вспомогательные частицы, но и некоторые послелоги.

Продолжительное деепричастие монгольского языка на -саар и слитное на -н имеют один эквивалент в корейском языке. Большинство значений, выражаемых при помощи этих деепричастий, можно передать именно при помощи аффиксов ~(1)туэ и -(1)туэтэ, которые имеют значение продолжительности действия. Большую роль в выборе того или иного аффикса играет семантика зависимого сказуемого и семантика сказуемого главной части предложения. При этом деепричастия корейского языка имеют еще и значение противопоставления {-фтуэтэ) и перечисления однородных, равнозначных действий или состояний в пространстве {-(1)туэ).

Монгольскому разделительному деепричастию на -аад соответствует аффикс -asd корейского языка, который схож с ним в выражении основного значения последовательности действий и дополнительных значений: наличия результата одного действия во время совершения другого, способа совершения действия и причины действия. Кроме того, значения, передаваемые при помощи монгольского разделительного деепричастия, на корейский язык можно передать и другими деепричастными формами. Это связано с тем, что в корейском языке очень развита система деепричастных форм глагола, с помощью которых можно выразить различные нюансы одного и того же значения. Соотносимая с разделительным деепричастием корейская форма на -ass не удваивается, но в краткой форме участвует в образовании множества аналитических конструкций, которые на монгольский язык передаются при помощи аналитических конструкций с использованием соединительного деепричастия.

Деепричастия первой группы в монгольском и их эквиваленты в корейском языке характеризуются наличием нескольких значений: основных и дополнительных. Следует отметить, что широкий спектр семантики деепричастий этой группы также является одной из специфических черт. В отличие от них обстоятельственные деепричастия, как правило, имеют одно, реже два значения. Деепричастия первой группы могут заменять друг друга без принципиального изменения значения, удваиваться, выражая длительность, ритмичность, интенсивность или противоположность действий. Сходство деепричастий этой группы со сравниваемыми формами корейского языка подтверждает и типология образования множества аналитических конструкций.

Обстоятельственные деепричастия

Сравнение монгольского предварительного деепричастия на -магц и корейского деепричастия мгновенной смены действий на -ja показало, что они сходны во всех выражаемых значениях: мгновенной смены действий, когда первое действие завершилось; мгновенной смены действий, в начальный момент первого действия; мгновенной смены действий, когда первое действие становится причиной последующего действия. Монгольское предварительное деепричастие характеризуется присоединением притяжательных частиц, как личных, так и безличных. Корейское же деепричастие не сочетается с вспомогательными частицами, но имеет полный вариант окончания -ja(maja), усиливающий значение мгновенной последовательности действия.

При помощи этого корейского деепричастия на -ja можно передать и дополнительное значение монгольского попутного деепричастия на -нгуут, который может заменяться аффиксом -магц предварительного деепричастия.

Монгольский язык имеет три формы условного деепричастия: -вал /-бал, -еаас, -хул, последние встречаются в древних источниках и употребляются в художественной литературе для придания архаичности в стилистических целях. Монгольскому условному деепричастию на -вал/-бал в корейском языке соответствует условная форма на -фтуэп с такими же основными значениями. В корейском языке кроме аффикса ~(1)туэп существует еще несколько условных форм. Выбор употребления того или иного условного аффикса зависит от того, как воспринимает факт сам говорящий, от того, какое условие он желает выразить и от того, какой информацией он владеет. При этом в корейском языке большинство вторичных составных форм обладают модальным значением ирреальности действия, а форма на -gvdln несет модальную нагрузку достоверности действия.

Монгольскому попутному деепричастию 2 с аффиксом -нгаа в корейском языке соответствуют аналитические конструкции -nin gil-e и -run gim-e со значением «по пути», «заодно». Это же значение можно выразить и деепричастными аффиксами -(1)туэтэ, -фтуэ.

Единственному монгольскому уступительному деепричастию с аффиксом -вч в корейском языке соответствует множество форм с противительным и уступительным значениями. Противительные деепричастия выражают семантическое противопоставление содержания зависимой предикативной единицы содержанию главной предикативной единицы. Противопоставление может быть полным, неполным и формальным. В значении противопоставления говорящий признает содержание зависимого сказуемого в качестве реального факта, уже существующего в действительности или воспринимаемого в качестве реального. Если же содержание зависимого сказуемого безотносительно к его реальности и предполагает какое-либо действие или состояние, аффиксы корейского языка выражают значение уступки.

В корейском языке в значительной мере в определении значений этих аффиксов играют контекст и модальность. В зависимости от того, воспринимает говорящий содержание зависимой предикативной единицы в качестве реального или ирреального (предполагаемого) факта, выражаются разные значения. Большинство деепричастий со значениями противопоставления и уступки в корейском языке выражают синтаксическую (невыраженную лексически) модальность. Такая субъективная модальность деепричастия говорит о том, что человек хочет завуалировать свою мысль, избегая прямого высказывания. Помимо собственно уступительных и противительных деепричастных аффиксов в корейском языке представлено множество вторичных форм. Хотя деепричастие с аффиксом -вч монгольского языка имеет широкое употребление в монгольском языке, существуют другие конструкции с использованием лишь компонента ч, так как основное значение несет именно он, например: уулзавч, уулзсаи ч (гэсэн), уулзаад ч «хотя и встретился». Если условные деепричастия характеризуются гипотетичностью и неконтрастностыо, то уступительные, наоборот - негипотетичностыо и контрастностью. Уступительные деепричастия выражают разные оценки отношений между событием действительности и ожиданием говорящего, основанном на другом событии.

Монгольскому дееиричастию цели с аффиксом -хаар в корейском языке соответствуют три формы: -(1)1э, ~(l)ly?go, -goja. Корейские деепричастные формы со значением цели действия могут взаимозаменяться, только если для достижения цели субъект совершает какое-либо передвижение в пространстве, например, аффикс -(i)h сочетается только с определенной группой глаголов, обозначающих движение, и выражает не цель действия вообще, как аффиксы -(l)lyDgo и -goja, а цель передвижения. Аффиксы ~(i)ly?go и -goja, в отличие от аффикса -(i)h, выражают внутренне замышляемое действие-цель достичь чего-либо. Они также различаются между собой. Значение намерения аффикса -goja имеет сильную внутреннюю направленность, желание говорящего совершить это действие. Аффикс -(I)lyDgo не имеет такого внутреннего содержания, скорее наоборот, его значение намерения совершить действие выражено слабо из-за наличия значения предположения, которое заставляет воспринимать его как желание совершить действие, нежели твердое намерение. Значение цели с различными модальными оттенками может быть выражено и другими деепричастными формами, например, формой деепричастия результата -dolog, формой причинного деепричастия -nllago. Использование синонимичных форм с разными модальными отттенками позволяет говорящему высказать свое отношение к действительности и предмету высказывания без использования дополнительной лексики, например, -nllago - причинно обусловленная цель, форма на -dolog - цель-результат, -(l)lyDgo - цель-предположение, -goja - цель-намерение, -(1)Ь - цель-передвижение.

В монгольском языке насчитывается три причинных деепричастия: -хаар, -спаар, -маажин. Из них форма на -хаар свойственна разговорной речи, а две другие - письменной. Данным монгольским формам в корейском языке соответствует целый ряд деепричастий, выражающих причинные отношения, выбор которых осуществляется исходя из контекста и отношения говорящего к предмету высказывания. Большинство деепричастных форм корейского языка имеют грамматические ограничения, связанные с формой выражения финитного сказуемого, его оформлением, реализацией собственной подлежащной валентности и др., которые обусловлены их семантикой. И причинные деепричастия не являются исключениями: объективная причина действия, выражаемая аффиксом -as а, не допускает оформления финитного сказуемого модальными формами (формами побудительного наклонения, предположения), другие же корейские причинные формы субъективной направленности действия, такие как ~{i)ni, -(i)nikka, как раз требуют оформления финитного сказуемого этими формами. В отличие от них монгольские деепричастия причины таких грамматических ограничений не имеют.

Предшествующее деепричастие монгольского языка с аффиксом -хад имеет временное значение, значение постоянно повторяющегося, регулярного действия и модальное значение восприятия действия, которые в корейском языке выражаются формами: -(1)1 ttce, -(i)mydn, -(i)nikka.

Сравнительное исследование показало, что системы деепричастий монгольского и корейского языков во многом схожи, практически каждая деепричастная форма монгольского языка имеет соответствующую ей деепричастную форму или ряд форм в корейском языке, но сходство это ограничивается лишь типологией. Материального же сходства выявить не удалось. Несмотря на гипотетическую общность происхождения, монгольский и корейский языки самостоятельно вырабатывали деепричастные формы и отнесение корейского языка к алтайским в генетическом плане должно быть датировано глубокой древностью, еще той эпохой, когда деепричастия не сформировались.

Анализ значений монгольских и корейских деепричастий, проведенный в настоящей диссертационной работе, нельзя считать полным. Однако он дает представление о достаточно сложных системах деепричастий в двух языках.

Список научной литературыЦыденова, Дарима Сандановна, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Алексеев Д.А. Деепричастия в простом предложении в бурятском языке // Вестник Ленинградского университета. № 20. Серия: Языкознание. 1963. С. 96-106.

2. Амоголонов Д.Д. Деепричастие в бурят-монгольском языке // Улан-Удэ: Бурятмонгиз, 1948. 112 с.

3. Аракин В.Д. Грамматическая категория как компонент типологической характеристики языка // Сопоставительные исследования грамматических категорий. Свердловск, 1985. С. 3-12.

4. Бадмаев Б.Б. Грамматика калмыцкого языка: Морфология. Элиста, 1966.

5. Баскаков Н.А. Алтайская семья языков и ее изучение. М.: Изд-во «Наука», 1981. 135 с.

6. Бертагаев Т.А. К исследованию сложноподчиненных предложений в бурят-монгольском языке. Вып. 7. Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1947. С.97-109.

7. Бертагаев Т.А. К проблеме сложных предложений. М., 1953. С. 44-59.

8. Бертагаев Т.А., Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис. М.: Изд-во восточной литературы, 1962. 316 с.

9. Бобровников Александр. Грамматика монгольского языка. Спб., 1835.

10. Бобровников Алексей. Грамматика монгольско-калмыцкого языка. Казань, 1849.

11. Верхоляк В.В., Каплан Т.Ю. Грамматика корейского языка в 2-х т. М, 1997.

12. Вопросы алтайского языкознания. Горно-Алтайск, 1988. 169 с.

13. Галсан С. Сопоставительная грамматика русского и монгольского языка (Фонетика и морфология). 4.1. Улан-Батор, 1975. 247 с.

14. Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология. М.: Изд-во восточной литературы, 1962. 340 с.

15. Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология. Элиста, 1983.235 с.

16. Гусева Е.К. Заметки о способах выражения видовых значений в современном корейском языке // Корейский язык. М.: Изд-во восточной литературы, 1961. С. 79-93.

17. Даржаева Н.Б. Полипредикативные конструкции бурятского языка с подчинительной связью. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. 100 с.

18. Дораева Р.П. Деепричастие // Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология. Элиста, 1983. С. 248-259 с.

19. Дугарова Г.С. Глагольный вид в современном монгольском языке. Новосибирск: Наука, 1991. 180 с.

20. Егодурова В.М. Глагол в бурятском языке. История изучения. Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2001. 289 с.

21. Жамбалсурэн Г. Очерки сопоставительной грамматики японского и монгольского языков: Автореф. дис. . канд. фил. наук. М., 1978. 12 с.

22. Касьяненко З.К. Придаточное предложение и оборот в монгольском языке // Проблемы филологии стран Азии и Африки. JL, 1966. С. 3-10.

23. Касьяненко З.К. Современный монгольский язык. Учебное пособие. М: Изд-во ЛГУ им. А.А. Жданова, 1968. 111с.

24. Касьяненко З.К. Современный монгольский язык: Учебное пособие. М.: Муравей, 2002.159 с.

25. Калинина Е.Ю. Нефинитные формы в функции сказуемого как маркеры модальности // Грамматические категории: иерархии, связи, взаимодействие. Материалы международной научной конференции (Санкт-Петербург, 22-24 сентября 2003 г.). СПб.: Наука, 2003. 180 с.

26. Ким Бен Су. Сказуемое в современном корейском языке: Дис. . канд. фил. наук. М., 1954. 14 с.

27. Ковалевский О. Краткая грамматика монгольского книжного языка. Казань, 1835.202 с.

28. Козырев М.Ф. Относительно «уступительного деепричастия» в монгольском языке // Вопросы языка и литературы стран Востока. М., 1958. С.175-182.

29. Концевич J1.P. Библиографический указатель работ по корейскому языкознанию (на корейском и западноевропейских языках) // Вопросы грамматики и истории восточных языков. M.-JL, 1958. С. 187-238.

30. Концевич JI.P. Е.Д. Поливанов и его вклад в корейское языкознание // Петербургское востоковедение, 1993. Вып. 4. С. 451-465.

31. Концевич Л.Р. Корееведение. М., 2001.

32. Корейский язык. М.: Изд-во восточной литературы, 1961. 237 с.

33. Котвич B.J1. Лекции по грамматике монгольского языка, читанные приват-доцентом Санкт-Петербургского университета B.J1. Котвичем. Издание студентов Э. Мауринг и Э. Беренс. С-Пб, 1902. 214 с.

34. Кручкин Ю. Монгольско-русский словарь. Улан-Батор, 2005. 656 с.

35. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 683 с.

36. Мазур Ю.Н. Грамматика корейского языка (Морфология. Словообразование). Теоретический курс. М., 2001. 330 с.

37. Мазур Ю.Н. Грамматический очерк корейского языка // Русско-корейский словарь. М., 1951. С. 531 -571.

38. Мазур Ю.Н. Корейский язык. М.: Изд-во восточной литературы, 1960. 117 с.

39. Мазур Ю.Н. Аналогия в образовании ряда аналитических форм корейского и японского языков // Вопросы японской филологии. Вып. 5. М.: Изд-во Московского университета, 1981. С. 48-54.

40. Мазур Ю.Н. Корейский язык // Языки Азии и Африки. М.5: Алтайские языки: Тунгусо-манчжурские языки. Монгольский язык. Тюркские языки. Корейский язык. Диалекты японского языка. Айнский язык. М., 1993. С. 283-343.

41. Мазур Ю.Н. Корейский язык // Языки мира: Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М.: Изд-во «Индрик», 1998.408 с.

42. Мазур Ю.Н., Моздыков В.В. Корейско-русский словарь. М., 2001.

43. Мальков Ф.В. Сходство и различие предикативных прилагательных и глаголов в корейском языке // Корейский язык. М.: Изд-во восточной литературы, 1961. С. 149-181.

44. Монгольско-русский словарь / под ред. А.Лувсандэндэва. М., 1957.

45. Наделяев В.М. Современный монгольский язык. Морфология. Новосибирск: Наука, 1988. 1 12 с.

46. Насилов Д.М. О многоаспектном подходе к функциям деепричастий с монгольских и других алтайских языках // Владимирцовские чтения-Ш. Доклады и тезисы Всероссийской научной конференции (Москва, 25-26 октября 1993 г.). М., 1995. С. 173-175.

47. Невская А.А. Формы деепричастного типа в шорском языке. Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1993. 119 с.

48. Недялков В.П. Основные типы деепричастий // Типология и грамматика. М.: Наука, 1990. С. 36-59.

49. Никольский Л.Б. Служебные слова в корейском языке. М.: Изд-во восточной литературы, 1962. 191 с.

50. Никольский Л.Б. О лексико-грамматической природе корейской обстоятельственной формы на -ке // Краткие сообщения ИВ АН СССР. № 72. Языкознание. М., 1963.

51. Никульшина Н.Л. Временная семантика русских деепричастий и их английских текстовых эквивалентов. // Контрастивная и функциональная грамматика. Межвузовский тематический сборник научных трудов. Калинин, 1987. С. 95-100.

52. Новикова Т.А., Иващенко Н.В. Учебник корейского языка. Начальный курс. М.: Муравей, 2001. 389 с.

53. Орловская М.Н. Язык монгольских текстов XIII-XIV вв. М., 1999. С. 103-121.

54. Пашков Б.К. Предисловие к грамматике корейского языка Г.И. Рамстедта// Грамматика корейского языка. М., 1951. С. 5-15.

55. Пашков Б.К. Корейский язык в советском языкознании // Корейский язык. М., 1961. С. 3-6.

56. Показатели связи в сложном предложении (на материале языков разных систем). Новосибирск, 1987. 162 с.

57. Поппе Н.Н. Грамматика письменно-монгольского языка. M.-J1., 1937.

58. Пюрбеев Г.Ц. Историко-сопоставительные исследования по грамматике монгольских языков: Синтаксис словосочетания. М.: Наука, 1993. 304 с.

59. Рамстедт Г.И. Грамматика корейского языка. М., 1951. С. 118-139.

60. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. Морфология. М., 1957. 179 с.

61. Рассадин В.И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М.: Наука, 1972. 287 с.

62. Рассадин В.И. Тюркские элементы в калмыцком языке // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ, 1983. С. 70-89.

63. Рассадин В.И. О тюркском влиянии на развитие говора нижнеудинских бурят // Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск: Наука, 1988. С. 62-75.

64. Рассадин В.И. Становление говора нижнеудиских бурят. Улан-Удэ: Изд-во БНЦСО РАН, 1999. 159 с.

65. Рассадин В.И. К проблеме формирования монгольских языков в двух ареалах // Монгольские языки и диалекты северо-восточного ареала Центральной Азии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦСО РАН, 2006. С. 3-19.

66. Рачков Г.Е. Времена деепричастий первой и второй групп в современном корейском языке // Ученые записки ЛГУ. № 236. Серия востоковедческих наук. Вып. 6. Л., 1958. С. 40-98.

67. Рачков Г.Е. Два типа разделительных деепричастий в корейском языке // Вестник ЛГУ. № 20. Вып. 4. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1963. С. 128-131.

68. Рачков Г.Е. К характеристике деепричастий в корейском языке // Проблемы филологии стран Азии и Африки. Л., 1966. С. 11-14.

69. Санданова М.Р. Сопоставительно-типологическое исследование неличных форм глаголов бурятского и русского языков. Улан-Удэ, 1998. 112 с.71 .Санжеев Г.Д. Грамматика бурят-монгольского языка. М.-Л., 1941. 144 с.

70. Санжеев Г.Д. Современный монгольский язык. М., 1959. 103 с.

71. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Глагол. М., 1963. С. 140-164, 227-250.

72. Сильницкий Г.Г. Понятие восходящей и нисходящей валентности и их роль в дифференциации неличных форм глагола // Типология и грамматика. М.: Наука. 1990. С. 118-125.

73. Синтаксическая и лексическая семантика (на материале языков разных систем). Новосибирск: Наука, 1986. 270 с.

74. Скрибник Е.К. О системе деепричастий в современном бурятском языке // Народы и языки Сибири. Новосибирск: Наука, 1980. С. 94-110.

75. Скрибник Е.К. Полипредикативные синтетические предложения. Новосибирск: Наука, 1988. 198 с.

76. Скрибник Е.К. О статусе конструкций с инфинитными глагольными формами в системе полипредикативного синтаксиса (на материале бурятского языка) // Проблемы монгольской филологии. Новосибирск: Наука, 1988а. С.85-94.

77. Сундуева Е.В., Денисова В.В. Основной курс грамматики современного монгольского языка. Улан-Удэ: ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2004. 108 с.

78. Типология условных конструкций. Санкт-Петербург: Наука, 1998. 583 с.

79. Тодаева Б.Х. Грамматика современного монгольского языка. Фонетика и морфология. М., 1951. 194 с.

80. Трофимова С.М. Именные части речи в монгольских языках. Улан-Удэ, 2001.334 с.

81. Тудэвийн Батбаяр. Связующие средства сложных предложений современного монгольского языка. Автореф. канд. фил. наук. Улан-Удэ, 1998.21 с.

82. Харчевникова Р.П. Проблема деепричастий в монгольских языках // Проблемы современного джангароведения. Материалы республиканской научно-практической конференции, посвященной 75-летию профессора А.Ш. Кичикова. Элиста, 1997. С. 22-26.

83. Холодович А.А. Строй корейского языка. JL: Изд-во ЛГУ, 1938. 40 с.

84. Холодович А.А. О предельных и непредельных глаголах (по данным корейского и японского языков) // Филология стран Востока. Л., 1963. С.3-11.

85. Цыдыпов Ц-Ж.Ц. Аналитические конструкции в бурятском языке. Улан-Удэ, 1972. С. 37-40.

86. Цыренова Т.Б. Условные формы глагола в монгольских языках // Цыбиковские чтения-7. Улан-Удэ, 1998. С. 250-254.

87. Цыренова Т.Б. Система деепричастных форм в монгольских языках //Филология, философия и история стран Центральной и Восточной Азии: их взаимодействие и взаимовлияние. Улан-Удэ, 2000. С. 73-94.

88. Цыренова Т.Б. Становление системы деепричастных форм глагола в монгольских языках. Автореф. дисс. канд. фил. наук. Улан-Удэ, 2000а. 19 с.

89. Цэдэндамба Ц. Монгольское причастие на -х с некоторыми частицами // Синхронно-сопоставительный анализ языков разных систем. М., 1971. С. 224-233.

90. Цэдэндамба Ц. Очерки по сопоставительной грамматике русского и монгольского языков. Улан-Батор: Изд-во Министерства народного образования МНР, 1974. С. 99-107.

91. Черемисина М.И. Деепричастие как класс форм глагола в языках разных систем // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. С. 3-28.

92. Черемисина М.И. Специфические функции финитных и инфинитных (зависимых) сказуемых в языках разных систем // Теоретические аспекты лингвистических исследований. Новосибирск, 1984. С. 3-36.

93. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск: Наука, 1987. 197 с.

94. Шархуу А. Деепричастие и деепричастные конструкции в современном монгольском языке (В сопоставлении с аналогичными фактами русского языка). Автореф. .дисс. канд. фил. наук. М., 1971. 21 с.

95. Шевернина З.В. Аналитические и глагольные формы современном монгольском языке//Филология и история монгольских народов. М., 1958.

96. Шевернина З.В. К характеристике деепричастно-глагольных сочетаний в монгольских языках // Тезисы докладов 1 Международного симпозиума ученых социалистических стран «Теоретические проблемы восточного языкознания». 4.2. М., 1977. С. 123-125.

97. Шевернина З.В. Редупликации деепричастий в монгольском языке // Исследования по восточной филологии. К 75-летию проф. Г.Д. Санжеева. М.: Наука. 1974. С. 332-339.

98. Шубина Т.П. Семантика обусловленности в сложноподчиненном предложении (на материале алтайского языка) // Синтаксическая и лексическая семантика (на материале языков разных систем). Новосибирск: Наука, 1986. С. 66-67.

99. Языки Азии и Африки. М.5: Алтайские языки: Тунгусо-маньчжурские языки. Монгольский язык. Тюркские языки. Корейский язык. Диалекты японского языка. М., 1993. С. 283-343.1. На монгольском языке:

100. Бямбасан П. Орчин цагийн монгол хэлний уг зуйн байгуулалт / Бямбасан П., Онорбаян Ц., Пурэв-Очир Б., Санжаа Ж., Жанчивдорж Ц. Улаанбаатар, 1987. С. 108-139.

101. Лувсанвандан Ш. Орчин цагийн монгол хэлний бутэц: дэд дэвтэр. Монгол хэлний уг, нохцол хоёр нь. Улаанбаатар, 1968. С. 52-73.

102. Нямаа Д., Гантуул С., Бигэрмаа Р. Монгол хэлний хэлзуйн дадлагын сурах бичиг. Улаанбаатар, 2005. 224 с.

103. Орчин цагийн монгол хэл зуй. Улаанбаатар, 1966. 344 с.

104. Орчин цагийн монгол хэл / Ред. Y. Ариунболд. Улаанбаатар, 2004.418 с.

105. Онорбаян Ц. Орчин цагийн монгол хэлний хэл зуй. Улаанбаатар,1997. С. 189-197.

106. Онорбаян Ц. Орчин цагийн монгол хэлний хэл зуй. Улаанбаатар,1998. С. 191-199.

107. Сумьяабаатар Б. Монгол Солонгос туургатны угсаа гарал, хэлний холбооны асуудалд (К вопросу об этнолингвистических взаимоотношениях предков монголов и корейцев). Улаанбаатар, 1975. С. 209-222.1. На корейском языке:

108. Ким Су Чжонг. Исследование системы деепричастий в рамках преподавания корейского языка (t^^ тг^и 5ЬчГиГ 'Й"?"). Сеул, 2004. 258 с.

109. Ким Сынг Гон. Морфология корейского языка Сеул, 2003. 669 с.

110. Ким Чжин Су. Исследование соединительных суффиксов и деепричастных окончаний корейского языка 1и ■^fifi'M"^!" Р1 ^In2"). Сеул, 1987. 143 с.

111. К вопросу о придаточных предложениях, образованных при помощи соединительного деепричастия с аффиксом -го ^ Ш.и1 -17l if, '-JT Tf^iLjfL) // Исследования по грамматикекорейского языка. Сеул, 1997. Т.1. С. 250-284.

112. Квон Чжэ Иль. Исследования по структуре сложного предложения корейского языка (Ф^о. -^tHr^S Сеул, 1985.

113. Квон Чжэ Иль. Синтаксис корейского языка (^Jr"^"0-. Сеул, 1992. 450 с.

114. Квон Чжэ Иль. История изучения придаточных предложений корейского языка ^j^rS* ^"т1"^.-) // Лингвистические исследования. Сеул, 1991, С. 493-536.

115. Ку Хён Чжон. Изучение условных придаточных предложений корейского языка S^l el 'Йп1). Дисс. канд.фил.наук. Сеул. 1989 г. 172 с.

116. Ли Хи Чжа, Ли Чжонг Хи. Словарь суффиксов и окончаний корейского языка (t^o. о] и], 2:4 Сеул, 2003. 879 с.

117. Лим Хо Бин и др. Грамматика корейского языка для иностранцев ($1^-8: Ф^Н Сеул: Изд-во Ёнсэ, 2001. 301 с.

118. Лим Хо Бин и др. Грамматика корейского языка для иностранцев Щ & ^о. Сеул: Изд-во Ёнсэ. 2001. Т. 2. 555 с.

119. Нам Ки Сим. Употребление деепричастий корейского языка (^H^^H^I Сеул, 1994.211с.

120. О сходстве и различиях деепричастий с аффиксами -асо и -никка-olA|- // Исследования пограмматике корейского языка. Сеул, 1997. Т. 1. С. 315-347.

121. Пэк Понг Чжа. Словарь по грамматике корейского языка ("ёК^. -Ё-7] Сеул, 2002.472 с.

122. Со Чжонг Со. Грамматика корейского языка (^"^^тг^). Сеул, 1996. С. 1 185-1289.

123. Сонг Чже Мок. Сопоставительный анализ глагольных аффиксов корейского и монгольского языков II. Причастие и деепричастие ("Ф;^"0^.'tils II: -6-^-?-).

124. Сеул: Общество корейской филологии. 2003, С. 125-143.

125. Чхве Хён Бэ. Грамматика корейского языка (-?-£. Сеул, 1961. С. 786-985.

126. Употребление деепричастия с аффиксом -асо ('oj-Aj'o'| sj-g-^) // Исследования по грамматике корейского языка. Сеул, 1997. Т. 1. С. 285-297.

127. Чжанг Гуанг Гун. Способы выражения деепричастие в корейском языке С^о. «Й^Н J£^€-). Сеул: Изд-во Уоль Ин. 1999. 303 с.

128. Чжо О Хён. Причинные деепричастия корейского языка ^-тНЧг ^-т1). Сеул, 1991. 176 с.

129. Юн Чжи Уон. Исследование семантических особенностей типов условных предложений корейского языка (fl"^"0. ] -тг^Н] ty^bо^^р-). Дисс. канд.фил.наук. Сеул, 2004. 164 с.

130. Юн Пхёнг Хён. Семантические функции деепричастий корейского языка. tilt ^Н^З joj?-). Сеул, 1989. 139 с.

131. Юн Пхёнг Хён. Семантика деепричастий корейского языка. На примере условных деепричастий (^Н^"0. ^r^l 1 ^Н^'а ^^Hlf // Общество корейской филологии. Сеул, 2002. С. 111-134.1. На английском языке:

132. Hanson Н.В. Lee. Korean grammar. N.Y. Toronto: Oxford University press, 1989. C. 83-111.

133. Чой Ки Xo. A study of the genealogy of Korean and Mongolian language (Изучение генеалогии корейского и монгольского языков) // Mongol Studies. Ulan-Bator, 2001. С. 297-301.1. На немецком языке:

134. Bruno Lewin. Morphologie des Koreaniscen Verbs. Wiesbaden, 1970. C.34.38.

135. Schmidt I.J. Grammatik der mongolischen Sprache. St.-Pb., 1832