автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Деепричастие даргинского языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Деепричастие даргинского языка"

На правах рукописи

Магомедова Джума Хидировна

ДЕЕПРИЧАСТИЕ ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Специальность 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (даргинский язык)

Махачкала - 2005

Работа выполнена на кафедре дагестанских языков Дагестанского государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Мусаев М.-С. М. Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Исаев М-Ш.А. доктор филологических наук, профессор Хангереев И-Б.Д-Г.

Ведущая организация: Дагестанский государственный педагогический институт

Защита состоится 23 декабря 2005 г. в 1400 часов на заседании Диссертационного совета К. 212.053.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Дагестанском государственном университете (367025, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 37, ауд. №314).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского государственного университета.

Автореферат разослан «_ АЬ> КО А^Щ) 2005 ]

Ученый секретарь

диссертационного совета, (ч ( --

кандидат филологических наук р. Д 1 Р.Г. Эльдарова

ВВЕДЕНИЕ

Объектом реферируемого диссертационного исследования является деепричастие даргинского языка, история изучения и современное состояние изученности которого обусловили актуальность темы.

Актуальность темы продиктована, во-первых, отсутствием специального монографического исследования, посвященного всестороннему лингвистическому анализу деепричастия даргинского языка, во-вторых, насущной потребностью иметь адекватное всестороннее освещение деепричастия, занимающего особое место в системе отглагольных образований даргинского языка в силу высокой степени частотности его употребления в речи.

Актуальность темы более четко определяется при рассмотрении краткой истории ее изучения, изложенной в диссертации, ибо имеющиеся сведения о деепричастии фрагментарны, разноречивы и далеко не полны, что в свою очередь позволяет говорить об отсутствии к настоящему времени полного решения всех проблем, связанных с деепричастием даргинского языка.

Целями и задачамиданного исследования являются:

а) выявление, систематизация и подробное научное описание всего состава слагаемых плана содержания и выражения рассматриваемой грамматической категории - деепричастия даргинского языка;

б) определение синтаксических атрибутов деепричастия путем анализа достаточного фактического материала.

Для достижения отмеченных целей необходимо было решить следующие задачи:

а) установить степень разработанности всех аспектов проблемы деепричастия в даргиноведческой литературе;

б) установить невыявленные ранее свойства (как общетеоретического, так и сугубо специфического характера) даргинского деепричастия и дать их подробное и адекватное грамматическое описание.

Поставленные цели и задачи во многом определили выбор методов, приемов и принципов исследования, которые в основном ориентируются на традиции синхронного описательного исследования грамматических категорий и направлены на осмысление характерных особенностей, сущности и природы даргинского деепричастия. В работе использовались принципы и приемы описательного, структурно-семантического и функционального методов исследования, при помощи которых лингвистическому анализу подвергался фактический ма-

ворной речи, художественной литературы, фольклорных и публицистических текстов.

При решении ряда проблем использовались также и приемы сопоставительного анализа. Те или иные свойства даргинского деепричастия нередко квалифицировались путем сопоставления со свойствами деепричастия русского языка, что позволило более точно определить как общетеоретические, так и специфические особенности деепричастия даргинского языка.

Научная новизна исследования прежде всего состоит в самом характере подхода к исследованию рассматриваемой грамматической категории, которая до сих пор не подвергалась систематическому научному анализу и монографическому описанию. Подобный подход позволил

- во-первых, выявить и уточнить полный перечень компонентов, образующих систему словоизменения и словообразования деепричастия;

во-вторых, установить полный перечень лексико-семантических разрядов деепричастий на основе двух критериев: в соответствии с лексико-грамматическими свойствами глагола с одной стороны, и наречия - с другой;

- в-третьих, обнаружить виды деепричастий по структуре (синтетические и аналитические) и по частеречной принадлежности словообразующей основы (отглагольные, отсубстантивные и отнаречные), на которые до сих пор в даргиноведений не обращалось внимания;

- выяснить ряд новых, не выявленных до сих пор, синтаксических свойств деепричастия в рамках его сочетательных потенций и валентности, в системе его синтаксических связей и средствах их выражения, а также в функционировании зависимого деепричастия в структуре синтаксических единиц;

- в результате монографического многоаспектного анализа деепричастия удалось выяснить отдельные особенности его функционирования в структуре словосочетания и предложения;

- выявлены также определенные'специфические особенности деепричастного словосочетания в функционировании в составе простого осложненного и сложного предложений, которые позволяют по-иному квалифицировать синтаксические функции деепричастия и деепричастных словосочетаний.

Теоретическая значимость пррведенного диссертационного исследования определяется тем, что полученные результаты и выводы, бесспорно, помогут углубить знания о сущности и природе даргинского деепричастия, ибо получены новые сведения о природе последне-

го, имеющие теоретическое значение и для даргинской грамматики, в методологическом аппарате которой место и роль деепричастия считаются определенными, что, разумеется, может послужить стимулом для дальнейших исследований грамматического строя даргинского языка. Теоретическая значимость исследования заключена также в том, что эта работа вносит существенный вклад в определение природы отглагольных образований в дагестанских языках.

Практическая ценность исследования определяется тем, что полученные выводы и результаты могут быть успешно использованы при корректировке теоретических сведений о деепричастии даргинского языка в вузовских и школьных учебниках и учебных пособиях. Кроме того, выводы и результаты исследования имеют определенное практическое значение и при уточнении некоторых вопросов орфографии и пунктуации, поскольку деепричастия и деепричастные обороты имеют относительно высокую степень частотности употребления в даргинском языке.

Научной базой диссертации явились современные научные достижения, нашедшие место в теоретических положениях общего, русского и кавказского языкознания, особенно, в области исследования нефинитных форм глагола.

В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения:

1) определены общетеоретические параметры и специфические свойства деепричастия даргинского языка;

2) установлен статус деепричастия даргинского языка как синкретической грамматической категории, в которой сочетаются атрибуты глагола и наречия;

3) показана обусловленность грамматических особенностей даргинского деепричастия характерными особенностями присущими глаголу и наречию даргинского языка;

4) уточнен состав разрядов деепричастия в соответствии с глагольными признаками, с одной стороны, и в соответствии с признаками наречия - с другой; впервые обоснована целесообразность классификации деепричастий по частеречной принадлежности производящей основы на отглагольные, отыменные и отнаречные, а по структуре - на синтетические и аналитические;

5) уточнена также система словоизменения и словообразования деепричастия. Выяснены словоизменительные категории деепричастия и весь состав деепричастиеобразующих суффиксов;

6) исследованы синхронные и диахронные взаимоотношения деепричастия со смешанными структурами;

7) Определены слагаемые, образующие систему особенностей деепричастия:

а)установлены системные отношения деепричастия;

б) выяснены сочетаемостные и валентные свойства деепричастия;

в) уточнен и выявлен весь спектр синтаксических связей деепричастия и средств их выражения в даргинском языке;

г) описана система моделей деепричастных словосочетаний,

где

выделены и впервые вводимые в научный оборот даргиноведения модели посессивной, безличной, лабильной, каузативной и неполной конструкций;

д) выдвинуты рабочие критерии, позволяющие, на наш взгляд, относительно адекватно квалифицировать статус деепричастных словосочетаний, погруженных в структуру предложения.

Апробация работы. По проблематике исследования опубликовано пять статей. Рукопись работы обсуждалась на заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного университета, где были апробированы основные положения диссертации.

Композиция и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы 165 страниц машинописи: 150 страниц основного текста и 15 страниц библиографии, включающей 202 наименований.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Во введении характеризуется история и современное состояние изученности темы, обосновывается актуальность проблемы; определяются объект, цели и задачи исследования; выявляется научная новизна, теоретическая ценность и практическая его значимость; описываются методы и принципы, на основе которых' проводится комплексное и системное осмысление лексико-грамматического статуса категории деепричастия; сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Общетеоретические параметры и специфические свойства деепричастия даргинского языка» рассматриваются лек-сико-грамматические атрибуты даргинского деепричастия, которые в целях выяснения исходных позиций исследования, характеризуются в свете общелингвистических установок. Как показало исследование, даргинское деепричастие, обладая основными общетеоретическими признаками, по которым определяется его статус, имеет целый ряд специфических грамматических особенностей. Деепричастие даргин-

ского языка представляет собой нефинитную форму глагола, сочетающую в себе признаки двух частей речи - глагола и наречия. Поэтому деепричастие обозначает действие как признак другого действия. Действие, «обозначаемое деепричастием является второстепенным и подчиненным главному действию, выраженному сказуемым в предложении» [ЛЭС. 1990: 128]. Отглагольные образования, имеющие подобную семантику, распространены в языках различных типов, в том числе и в даргинском языке, в котором деепричастие, как одна из разновидностей таких отглагольных образований, представляет собой сложную систему различных образований.

Деепричастие даргинского языка в нашем понимании - это специфическая форма глагола, включающая в себя и признаки наречия. Поскольку глагол и наречие, как части речи даргинского языка характеризуются рядом индивидуальных грамматических особенностей, важно выявить, сохраняются ли последние в деепричастии. Как показало исследование, многие из свойств глагола и наречия сохраняются и в деепричастии, предопределяя его специфику. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что деепричастие даргинского языка не является неизменяемой глагольной формой, как на это часто указывается в лингвистической литературе [ЛЭС 1990: 128]. Необходимо отметить, что подобного рода определение не совсем верно отразило бы природу деепричастия даргинского языка, поскольку, как это будет показано ниже, деепричастие даргинского языка, как и глагол, изменяется по классам, числам и частично даже по падежам и лицам.

Кроме того, не во всех случаях функционирования деепричастий даргинского языка оправдывает себя и такой часто приписываемый деепричастиям грамматический признак, согласно которому деепричастие обозначает только второстепенное, подчиненное действие, ибо, как это показано в третьей главе нашей работы, деепричастие в даргинском языке, выступает довольно часто в качестве сказуемого придаточных предложений, а также в роли сказуемого вместе со вспомогательным глаголом в независимом предложении.

Имея в виду то, что совмещение признаков глагола и наречия является главным и определяющим свойством деепричастия любого языка, основное внимание в работе обращается на выявление и рассмотрение того, какие глагольные и наречные признаки представлены и какие не представлены в деепричастии даргинского языка. Признаки даргинского глагола и наречия, представленные и не представленные в деепричастии, подробно перечислены в диссертации.

Особо выделяются те характерные для даргинского глагола и наречия грамматические свойства, которые заимствованы дееприча-

стием. Таковыми являются способность деепричастия, как и глагола, изменяться по классам, числам и, частично, по лицам; иметь каузативную форму, в определенных случаях выполнять функции сказуемого. У наречий места деепричастие заимствовало способность изменяться по местным падежам, формы которых в свою очередь, изменяются также по классам, числам и, частично, по лицам.

Как известно, общекатегориальное значение деепричастия состоит из целого ряда слагаемых, в числе которых особое место занимают лексико-грамматические разряды. Среди этих разрядов значатся те, которые выделяются в соответствии с лексико-грамматическими разрядами глагола, с одной стороны, и разряды, которые выделяются в соответствии с разрядами наречия, с другой. В соответствии с лексико-грамматическими свойствами даргинского глагола, которые полностью сохраняются и в деепричастии, отмечаются следующие разряды деепричастия даргинского языка: 1) переходные; 2) непереходные; 3) лабильные; 4) аффективные; 5) посессивные; б) каузативные; 7) совершенного вида; 8) несовершенного вида.

В соответствии с лексико-грамматическими признаками даргинского наречия, усвоенными деепричастием, выделяются следующие разряды деепричастия: 1) образа действия; 2) места; 3) времени; 4) причины; 5) цели; 6) меры и степени; 7) условные; 8) уступительные.

Каждый из отмеченных разрядов деепричастия помимо специфической семантики, имеет формально-грамматические особенности и показатели. Кроме того, любое деепричастие даргинского глагола сохраняет лексико-грамматические признаки производящего глагола. Как это подробно, на конкретных примерах демонстрируется в работе.

В первой группе лексико-грамматических разрядов деепричастий, обусловленных глагольными признаками, по своим специфическим особенностям обособленно выглядят аффективные, посессивные и каузативные деепричастия.

Говоря об аффективных и посессивных деепричастиях, следует обратить внимание на следующее. В даргинском языке, как и в других кавказских языках, наряду с номинативными и эргативными функционируют, хотя и не так широко, аффективные (дативные) и посессивные конструкции, которые обусловлены семантикой глагола. При аффективных глаголах (глаголах чувственного восприятия) субъект действия оформляется дательным или одним из местных падежей [Климов и др. 1980: 257-258]. Производные от этих глаголов аффективные деепричастия, сохраняя глагольные признаки, требуют оформления своих субъектов дативом или одним из местных падежей, ср. рурсгшис

нет девали дигахьули, ил мурталра гтичила гъайрик!ули сари букв, «девочке мать сильно любя, она постоянно о ней говорит».

Посессивные же деепричастия, образованные от глагола «иметь», как и глагол, требуют оформления субъекта в родительном падеже, ср.: нушала унрала машина лебли, нуишра иличир аркьулра букв, «нашего соседа машина имея, и мы на ней едем», т.е. «наш сосед машину имея (имеет) и мы на ней едем».

В отличие от других дагестанских языков, в даргинском языке четко функционируют формы глагола совершенного и несовершенного видов. Это свойство глагола четко сохраняется и в деепричастии, ср.: батурли «оставив» и балтули «оставляя» (постоянно) и т.д.

Разряд каузативных деепричастий даргинского языка представляет собой деепричастия, образованные от каузативных форм глагола. Каузативные же формы образуются фактически от любого глагола при помощи суффикса -ахъ. Значение каузативной формы складывается из целого ряда частных пониманий в виде «заставить, вынудить, предложить, разрешить, попросить, настоять и т.д., чтобы определенное лицо совершило какое-то действие» [Мельчук, 1998: 390]. Все эти свойства каузативной формы глагола сохраняются в деепричастии, образованном от этой формы, ср. вак1ес «прийти» и вак1ахъес «заставить, вынудить прийти» - вак1или «придя» и вак1ахъили «заставив прийти», вак1ахьибх1ели «когда заставили прийти» и т.д. Каузативные деепричастия, как и каузативные формы глагола, влекут за собой ряд синтаксических преобразований в деепричастных конструкциях, о которых подробно сказано в диссертации.

Вторая группа лексико-грамматических разрядов деепричастий, обусловленных наречными признаками, характеризуется почти всем составом обстоятельственных значений, отвечающих на синтаксические вопросы о способе, месте, времени, цели, причине, условиях и других подобных характеристиках действия или состояния. Каждый разряд деепричастий с наречными семантическими признаками имеет свои словообразовательные и другие формально-грамматические признаки, которые подробно описаны в соответствующих разделах работы. Особо следует остановиться на тех разрядах деепричастий второй группы, которые подчеркивают особенности системы деепричастных образований даргинского языка.

Прежде всего, следует отметить, что деепричастия места склоняются и функционируют во всех четырех местных падежных формах. Кроме того, формы эссива, аллатива и аблатива содержат классно-числовые показатели, которые варьируют в зависимости от класса и числа субъекта или объекта главного действия. Все эти грамматиче-

ские особенности деепричастий места подробно рассматриваются во второй главе, посвященной морфологическим особенностям деепричастия.

В составе почти каждого разряда деепричастий второй группы представлены отдельные своеобразные формы деепричастий, которые подробно рассматриваются в диссертации с привлечением иллюстративного материала. Это деепричастия на -кад и -г1ев (-р, -б) в составе деепричастий места; на -цадхЫ в составе деепричастий времени, на -цад, -г1ев в составе деепричастий меры и степени; на -деиши в составе деепричастий причины.

Своей специфичностью и уникальностью характеризуются разряды условных, уступительных, отыменных и отнаречных деепричастий даргинского языка, подробно описанные в диссертационном исследовании.

Отглагольный дериват, образованный на основе личных форм допускаемо-желательного наклонения [Мусаев 1993: 62] при помощи морфемы -лира / -ра (ср. багьаслира I бцгьасра «если даже узнаю», багьадлира / багъадра «если даже узнаешь» , багьаллира / багьалра «если даже узнает»), в существующей литературе по даргиноведению квалифицируется то как условное [Абдуллаев 1954: 178-179], то как уступительное [Жирков 1926: 78; Мусаев 1983: 73] наклонение. На наш взгляд, подобное отглагольное образование представляет собой уступительное деепричастие, поскольку, во-первых, оно образуется при помощи наречного суффикса - ли с прибавлением усилительной частицы -ра; во-вторых, оно всегда выражает второстепенное зависимое действие и систематически выступает в придаточной части сложноподчиненного предложения.

Аналогичным образом, на наш взгляд, следует квалифицировать и отглагольные дериваты, образованные при помощи морфемы = ли на базе личных форм допускаемо-желательного наклонения, которые в существующей литературе квалифицируются как формы условного наклонения [Услар 1892:92; Жирков 1926: 36; Абдуллаев 1954: 129; Мусаев 1983: 69]. Видимо, здесь, как и в предыдущем случае, исследователей вводило в заблуждение то обстоятельство, что в рассматриваемых отглагольных образованиях имеются показатели лица, которые, как мы думаем, не могут послужить веским аргументом, чтобы подобные отглагольные образования считали формами наклонений, а не деепричастий. В пользу нашего предположения говорит и то, что в ряде родственных языков аналогичные отдельцые отглагольные образования, содержащие показатели лица, квалифицируются некоторыми специалистами как деепричастия. Так, например, А.Е. Кибрик, исследо-

вавший дарпшский язык, пишет, что «союзные деепричастия образуются от финитных глагольных форм» [Кибрик 1977: 101-103]. В числе союзных деепричастий он выделяет и условные деепричастия [Кибрик: там же]. Специалист в исследовании другого родственного кавказского (адыгейского) языка, где также давно ведутся споры о природе и статусе деепричастий, Н.Т. Гишев пишет: «Деепричастия, образованные с помощью союзного суффикса -и/ й, обычно изменяются по лицам и числам» [Гишев 1989:189].

Следовательно, отдельные отглагольные образования с ярко,вы-раженными признаками деепричастия, на наш взгляд, не следует лишать деепричастного статуса из-за того, что они содержат личные показатели, как это делают в даргиноведении по отношеншо к отглагольным образованиям с уступительным и условным значениями.

Среди деепричастных образований даргинского языка в диссертации рассматриваются также уникальные образования под названием «отсубстантивные и отнаречные деепричастия» и делается попытка их адекватной и научной квалификации.

Во второй главе «Морфологические особенности деепричастия» дается подробное описание системы словоизменения и словообразования деепричастия даргинского языка. Как было отмечено в первой главе, деепричастию даргинского языка, вопреки общетеоретическим установкам о его неизменяемом характере, свойственно изменяться согласно ряду морфологических категорий, по которым изменяются глагол и наречие даргинского языка.

Как установлено в даргиноведческой литературе, свыше 70 % всех глаголов современного даргинского языка являются классными и изменяются по классам [Мусаев 1980: 4]. Следовательно, все деепричастия даргинского языка, образованные от этих классных глаголов, сохраняя данный признак глагола, способны изменяться по классам.

Суть подобного классного словоизменения деепричастия заключается в том, что деепричастие, образованное от классного глагола, в зависимости от классной принадлежности субъекта переходного действия или объекта переходного действия, принимает соответствующий классный показатель, ср. урши (I кл.) висули (I кл.) вак1иб «сын плача пришел», рурси (П кл.) рисули (II кл.) рак1иб «дочь плача пришла», гурда (Ш кл.) бисули (Ш кл.) бак1иб «лиса плача пришла (из сказки)»; негили сунела урши (I кл.) вагьурли (I кл.), иши рик1ули руили сари «мать, своего сына узнав, оказывается, так говорила»; негили сунела рурси (П кл.) рагьурли (П кл.) иши рик1ули руили сари «мать, свою дочь узнав, оказывается, так говорила», неити сунела сумка (Ш кл.) багъур-

ли иши рик1ули руили сари «мать, свою сумку узнав, оказывается, так говорила».

Несколько своеобразно деепричастия изменяются по классам в сфере множественного числа, где класс людей (или разумных) имеет показатель б, а класс не-людей (или неразумных) - -д, ср.: адамти (яра муйли, хьунри) бак!гти «люди (или мужчины, женщины) придя» и х1яйванти дак1или «животные придя». Показателем д оформляются формы множественного числа и неживых предметов, ср.: о/сузи дак!ти «книги придя», т.е «книги поступив (в магазин)» и т.д.

У классных деепричастий места наблюдается конфиксальное классное словоизменение, т.е. одновременное двойное классное словоизменении: при помощи префиксального классного показателя, представленного в производящей основе, и при помощи суффиксального классного показателя, представленного в падежном окончании.

Изменение деепричастия по классам при помощи префиксального классного показателя происходит, ориентируясь на класс субъекта или объекта действия, выражаемого деепричастием. Изменения же деепричастия по классам при помощи суффиксального классного показателя осуществляется, ориентируясь на класс субъекта или объекта главного действия, выраженного сказуемым. Например, следующие примеры показывают изменения деепричастия по классам при помощи префиксального классного показателя, ориентируясь на класс субъекта действия, выраженного деепричастием, ср.: Дудеш вякъунив, узира левей сай. «Там, куда пришел тел. был и брат», Неш рякьуних1ш, узира левей сай «Там, куда пошла мама, и брат был»; Машина бякъуних1ив, узира левей сай «Там, куда машина пошла, и брат был». Приведенные ниже примеры демонстр1фуют изменения деепричастия места по классам при помощи суффиксального классного показателя, ориентируясь на субъект главного действия, выраженного сказуемым, ср.: Дудеш вякьупихНш, узира левей сай. «Там, куда отец пошел, и брат был»; Дудеш вякьуних1ир, рузиралерси сари «Там, куда отец пошел, и сестра была»; Дудеш вякьуних1иб, машинара лебси саби «Там, куда отец пошел, и машина была».

Аналогичное двойное словоизменение деепричастий места по классам наблюдается и при ориентации последних на класс объекта действия, выраженного деепричастием, и на класс объекта главного действия. Отмечается также и такой случай двойного классного словоизменения деепричастия, когда деепричастие изменяется по классам префиксально, ориентируясь на класс субъекта деепричастного действия, а суффиксально - ориентируясь на объект главного действия, ср.: Ами-нат (II кл.) рузуйх1ив (I кл.) нуигапи Мухтарра (I кл.) чеира «Там, где

Аминат работает, мы Мухтара ввдели». Возможен и обратный случай, когда деепричастие изменятся префиксально, ориентируясь на класс объекта действия, а суффиксально - на субъект главного действия, ср.: Нушани машина (Ш кл.) öamypuxlue (I кл.) кьараулра левей сай. «Там, где мы машину оставили, находился и караул».

Аналогичным образом изменяются деепричастия, образованные от классных глаголов, и по числам - при помощи классно-числовых показателей, ср.: урши (ед. ч.) висули (ед. ч.) вак1иб «сын плача пришел» куршби (мн, ч.) бисули (мн. ч.) бак1иб и т.д.

По числам изменяются также все формы деепричастий места независимо от того, образованы они от классных или неклассных глаголов. В данном случае имеется в виду то, что формы местных падежей (кроме латива) деепричастий, как и у существительных, содержат классно-числовой показатель, обусловленный классом и числом субъекта или объекта главного действия, ср.: Heui рузуйх!иб (I-П кл. мн. ч.) муйлира (I кл. мн. ч.) хьунрира (П кл. мн. ч.) бузути саби «Там, где мама работает, мужчины и женщины работают»; Неги pysyüxlup (III кл. мн. ч.) дахъал машинти (III кл. мн. ч.) тер. «Там, где мама работает, есть много машин».

Условные и уступительные деепричастия изменяются по числам также при помощи личных окончаний, противопоставляя формы единственного числа формам множественного числа, ср.: ну вак1асли (1л. ед. ч.) «если я придя (буду)» и пуша дак1ех1ели (1л. мн. ч.) «если мы придя (будем)»; xly вак1адли (2л. ед. ч.) «если ты придя (будешь)» и xlyuia дак1адалли (2л. мн. ч.) «если вы придя (будете)»; um вак1алли (Зл. ед. ч.) и итди бак1алли (Зл. мн. ч.) «если они придя (будут)»; ну вак1аслира (1л. ед. ч.) «хотя я придя (буду)» и нуша дак!ех!елра «хотя мы придя будем»; xly вак1адлира (2л. мн. ч.) «хотя ты придя (будешь)» и xlyuia дак1адаллира (2л. мн. ч.) «хотя вы придя (будете)»; um вак1аллира (Зл. ед. ч.) «хотя он придя (будет)» и итди бак1аллира (Зл. мн. ч.) «хотя они придя (будут)».

У классных условных и уступительных деепричастий наблюдается также конфиксальное изменение по числам: при помощи классно-числового показателя и при помощи личного окончания, ср.: ну вак1асли (1л. ед. ч.) «если я придя (буду)» и нуша дак1ех1ели (1л. мн. ч.) «если мы придя (будем)»; xly вак1адли (2л. ед. ч.) «если ты придя (будешь)» и xlyuia дак!адалли (2л. мн. ч.) «если вы придя (будете)» и т.д.

В падежных словоформных деепричастиях места, образованных от классных глаголов, отмечается двойное классно-числовое словоизменение: при помощи показателя, представленного в основе произво-

дящего глагола, и при помощи показателя, представленного в падежном окончании. Классно-числовое словоизменение при помощи показателя, представленного в основе производящего глагола, обусловлено классом и числом субъекта или объекта самой деепричастной формы; а классно-числовое словоизменение при помощи показателя, представленного в падежном окончании, обусловлено классом и числом субъекта или объекта главного действия - сказуемого, ср.: Неш (II кл. ед. ч.) ру~ зуйх1ив дудешра (I кл. ед. ч.) узули сай. «Там, где мама работает и отец работает» и Нешани (II кл. мн. ч.) бузуйх1иб дудешунира бузули саби. «Там, где мамы работают, и отцы работают». Об этом подробно сказано в третьей главе, посвященной синтаксическим особенностям деепричастия.

Характерной особенностью деепричастий даргинского языка является их изменение по местным падежам. По местным падежам склоняются разумеется только деепричастия места, ср.: Латив бузугосЫ «туда, где работают» Эссив бузуйх1иб «там, где работают» Аллатив бузуйх1ибях1 «в сторону туда, где работают» Аблатив бузуйхЫбад «оттуда, где работают». Падежные формы эссива, аллатива и аблатива одновременно изменяются, как это было показано выше, по классам, числам, а частично и по лицам, ориентируясь на класс, число и лицо субъекта или объекта главного действия, выраженного сказуемым.

В работе рассматривается также проблема участия деепричастия в образовании словоизменительных аналитических форм отдельных личных, временных форм и форм наклонений. Выяснен и описан состав вспомогательных и иных полузнаменательных глаголов, которые, сочетаясь с деепричастиями, образуют лично-временные аналитические формы. Проведенный анализ' показал, что некоторые аналитические формы склонны к стяжению. Это касается в основном аналитических форм первого и второго лиц, ср.: узули сайра букв. «(Я) работая есть», т.е. « работаю» и узулра (<— * узули сайра) «работаю»; узули сайри букв. « (ты) работая есть», т.е. «работаешь» и узулри (<— узули сайри) «работаешь» и т.д.

По отношению к словоизменительной системе деепричастия особо выделяются вопросительные и отрицательные формы деепричастий, которые обнаруживают свои уникальные свойства. Так, например, в отличие от некоторых финитных глагольных форм деепричастия не образуют отрицательную форму при помощи негативной морфемы ма=. Более того, в речи почти не употребляются отрицательные формы отдельных видов деепричастий, ср. батурх!ейс «к моменту,

когда оставят» ях!ебатурх1ейс «к моменту, когда не оставят» (так не говорят почему-то) и т.д.

Кроме того, в работе приводятся и другие характерные случаи образования отрицательных и вопросительных форм деепричастий даргинского языка.

Отдельным параграфом в конце второй главы рассматриваются аналитические деепричастия, на которые в даргиноведении не было обращено должного внимания. Речь идет о деепричастиях, образованных от аналитических лично-временных глагольных форм, ср. узули сайх!ели букв, «когда работая будучи»; узули ах1енкьи букв, «хотя работая не будучи» и т.д. Подобные аналитические деепричастия образуются в даргинском языке почти от всех аналитических глагольных финитных форм с участием деепричастия того или иного разряда. Лексическое значение в аналитических деепричастиях выражается деепричастием, образованным от смыслового глагола, а грамматическое -деепричастием, образованным от вспомогательного глагола. Поэтому значение того или иного разряда деепричастия выражается деепричастной формой вспомогательного глагола, ср. узули левих1иб букв, «там, где работая бывая» и т.д.

Деепричастие даргинского языка в отличие от других нефинитных форм глагола заметно отличается сложностью словообразовательной системы, богатством и разнообразием суффиксов и производящих основ. Так, например, если инфинитив образуется при помощи одного суффикса -ее (-эс), масдар - также при помощи одного суффикса -ни, причастие в форме ед.числа при помощи двух суффиксов -си и редко встречающегося архаичного суффикса -ан, то как показало наше исследование, деепричастия в литературном языке образуются при помощи 20 суффиксов. Кроме того, у деепричастий отмечается значительно больше производящих основ (около четырех), чем у инфинитива и масдара, которые имеют лишь одну производящую основу (первичную основу глагола) ср. бат-ес «оставить» и бат-ни букв, «оставление» и т.д.

Процедура деепричастного словообразования сопровождается также целым рядом разнообразных морфонологических процессов, приводящих иногда к заметным видоизменениям мотивирующей основы и деривационных формантов. Подобные видоизменения были детально исследованы и показаны в работе.

Словообразовательные суффиксы деепричастий по происхождению делятся на первичные (-ли; ср. висули «плача») и вторичные (-дешли. ср. висудешли «от того, что сильно плакал»), а по составу - на простые (батурли «оставив») и сложные (батур- х!яй+ с букв, «к то-

му моменту, когда оставили»). По семантической функции дееприча-стиеобразующие суффиксы делятся на восемь групп. Например, - на суффиксы, образующие деепричастия: 1) времени (их десять: -х1ели, -х1ейс, -х1 ейчибадала, -х1ейчила, -х1ели, -цадх1и, -ларг1и, -мад, -мадан, айчи, -ичу, -ла); 2) места (их три: -на, -х1и, -кад); 3) образа действия (их два: -ли, -г1ев); 4) уступительные (их два: -лира, -раю, - къи); 5) условные (один: -ли); 6) причины (один: -дешли); 7) цели (один: -ли); 8) меры и степени (один: -цад). В работе дается подробное дифференцированное лингвистическое описание каждого суффикса, с указанием и анализом слагаемых их содержательно^ и формальной сторон.

Отмечаются полифункциональные, суффиксы, у которых значение расходится в зависимости от того, к какой производящей основе они примыкают. К таким суффиксам, например, относится суффикс -ли, с помощью которого образуются деепричастия образа действия (ср. батур+ли «с тем, чтобы оставить») и деепричастия условия (вак1ас+ли «если приду»). Отдельные суффиксы имеют два и более значений, одно из которых является первичным и основным, а другие -переносными. Так, например, суффикс -х1ели образует в основном деепричастие времени (ср. белк1ун-х1ели «когда написал»), но иногда такие деепричастия могут выражать также причину основного действия (ср. шин камдиубх1ели, галга беруб «когда вода кончилась, дерево высохло»). . '

В работе рассматривается также Проблема образования деепричастий о*г вспомогательных галголов сай/сари/саби «есть, является»; виэ с/риэс/биэс «быть»; лев/лер/леб «(имеется, присутствует»; ах1ен «нет, не является»; агара «нет, отсутствует». Как показало наше исследование, в отличие от полнозначных глаголов, от которых образуются все виды деепричастий при помощи почти всех названных выше суффиксов, от вспомогательных глагойов при помощи отдельных из названных суффиксов образуются только некоторые виды деепричастий. Так, например, при помощи суффиксов мад / -мадан, -х1ейс, -х1ечила, -ичу, -кад, -г1ев от некоторых вспомогательных глаголов деепричастия не образуются. , '

В контексте проблемы образования деепричастий в работе рассматривается также вопрос об исторических и синхронных взаимоотношениях деепричастий со смежными образованиями. В результате проведенного исследования, было выявлено, что, во-первых, многие деепричастия даргинского языка возникли на базе различных финитных глагольных словоформ, во-вторых, сами деепричастия играли и продолжают играть большую роль в формировании глагольной парадигматики или стали производящей основой для многих отглагольных

образований, в-третьих, ряд деепричастий перешел в класс наречий и других служебных частей речи. Все эти взаимоотношения деепричастия со смежными дериватами на конкретных фактических примерах демонстрируются в диссертации.

В третьей главе «Синтаксические особенности деепричастия» дается синтаксическая характеристика деепричастия. Те синтаксические свойства деепричастия, которые в той или иной мере были отмечены в даргиноведении ранее, оцениваются и комментируются в связи с результатами проведенного системного исследования. Причем особо рассматриваются те синтаксические свойства, которые выявлены впервые.

Деепричастие даргинского языка, погруженное в систему синтаксиса, характеризуется целым рядом сложных и разнообразных свойств, обусловленных, разумеется, прежде всего, его морфологическими данными. Эти свойства проявляются в его отношениях и связях с другими компонентами синтаксических единиц - внутри деепричастного словосочетания (оборота), а также в составе простого и сложного предложений. Следует отметить, что синтаксические отношения и связи деепричастия во всех этих конструкциях даргинского языка не являются одинаковыми.

В составе словосочетания деепричастие в основном вступает в объектные, субъектные, субъектно-объектные и определительно-обстоятельственные отношения, которые зависят не только от лексического значения стержневого слова, но и от морфологической природы последних.

В основном деепричастие вступает с зависимым словом в субъектные, объектные и субъектно-объектные отношения, понимаемые как отношения между действием и предметом, который является производителем действия (ср. дудеш вак1гти «отец придя») или между действием и предметом, который подвергается воздействию со стороны другого предмета, являющегося производителем действия (ср. ду-дешли э/суз буч1ули «отец, книгу читая»).

Определительно-обстоятельственные же отношения деепричастия с другими компонентами словосочетания имеют место в случаях, когда к деепричастию примыкают наречия, имена в местных падежах, а также другие деепричастия, ср. жагалиуч1ули «красиво читая», ишав узули «здесь работая», школализив уч1ули «в школе учась», висули вак1или «плача придя» и т.д. Более подробно отмеченные отношения деепричастия рассматриваются ниже при описании его синтаксических связей.

К синтаксическим особенностям деепричастия относятся также его сочетательные потенции и валентность. При анализе сочетательных свойств деепричастия возникла необходимость разграничить сочинительное и подчинительное сочетания деепричастий. По принципам сочинительного сочетания деепричастие функционирует как равноправный компонент в корпусе однородных членов (обстоятельств), выраженных разными частями речи. В подобных ситуациях деепричастия, как правило, сочетаются в роли одного из однородных членов с наречиями, именами в формах местных падежей, отдельными после-ложными конструкциями или одно деепричастие - с другам в основном при помощи сочинительных союзов. Однако следует отметить, что в данном случае не всякое деепричастие сочетается с любой из названных единиц языка. Здесь довольно строго действует синтаксическое правило дистрибуции или «избирательности», которое описано в диссертации с привлечением подтверждающего иллюстративного материала.

Вместе с тем, в работе отмечаются также факты сочетаемости деепричастий со словами служебных частей речи. В случаях подчинительного сочетания деепричастие вступает в синтаксическую связь как зависимое или как главное слово. Деепричастие, выступающее в роли главного слова, способно распространяться наречиями, именами и другими зависимыми деепричастиями; а деепричастие, выступающее в роли зависимого слова, как правило, сочетается с глаголами и другими отглагольными образованиями. Сочетаемрстные потенции деепричастия обусловлены и тесно связаны с валентной характеристикой глагола, от которого образовалось данное деепричастие. Валентность глагола, цо Л. Теньеру - это способность глагола иметь определенное число актантов [Л. Теньер 1988: 144].«'Актант, как известно, - это «любой член предложения, обозначающий лицо, предмет, участвующий в процессе, обозначенном глаголом» [ЛЭС 1990: 22]. Установлено, что число актантов, которое может иметь конкретное деепричастие, зависит от семантического и синтаксического характера самого деепричастия. В соответствии с этим деепричастия даргинского языка делятся на следующие валентные классы: авалентные (безличные), одновалентные, двухвалентные, трехвалентные и четырехвалентные, которые впервые в даргиноведении с привлечением иллюстративного материала подробно описаны в диссертации.

От сочетаемостных свойств, валёртных потенций и синтаксических отношений деепричастий зависят синтаксические связи деепричастия, которые в словосочетании и в предложении не являются однородными. Синтаксические связи деепричастия, отмечаемые в

словосочетании, предопределены лексико-грамматическим содержанием последнего и, как принято, называются присловными подчинительными связями [Русс. гр. 1982:13]. Другие синтаксические связи деепричастия, возникающие в предложении и обусловленные синтаксическими позициями соединяющихся словоформ, являются непри-словными. Кроме того, как нам представляется, важно разграничение тех синтаксических связей деепричастия, которые проявляются в словосочетании, где деепричастие является главным словом, и тех, которые возникают в словосочетаниях, где деепричастие выступает в роли подчиненного слова. Присловные подчинительные связи деепричастия устанавливаются способами управления, согласования и примыкания при помощи различных синтаксических средств.

Управление деепричастия выражается присоединением к деепричастию как к главенствующему слову существительного или другого имени в форме любого падежа, в том числе и именительного. Кроме того к деепричастию могут присоединяться вместо падежной формы имени и именные послеложные конструкции. Сохраняя глагольные признаки, деепричастие даргинского языка управляет всеми падежами и именными послеложными конструкциями.

В работе дается семантико-грамматический анализ всех видов деепричастных словосочетаний, которые дифференцированы в зависимости от того, каким падежом или какой послеложной конструкцией в них управляет деепричастие. При этом отмечается, какого семантико-грамматического характера деепричастие управляет тем или иным падежом, и какую функцию выполняет управляемое деепричастиями имя и именная послеложная конструкция. Отмечается также вид управления по степени спаянности управляющего и управляемого слова - сильное и слабое, вариативное и невариативное, одиночное и двойное.

Согласование деепричастия выражается уподоблением формы деепричастия в классе, числе и частично в лице с таковыми же формами субъекта или объекта действия, выраженного деепричастием. С субъектом согласуются непереходные деепричастия, а с объектами -переходные. Средствами выражения синтаксических связей способом согласования являются классные показатели, представленные в деепричастии. В таком случае деепричастия даргинского языка, согласуясь с субъектом или объектом, как бы переходят в положение зависимого слова, а субъект и объект - в положение главного слова. С другой стороны, деепричастия управляя субъектами или объектами и требуя оформления их в соответствующие падежи, оказываются в положении главного члена словосочетания. Все вышеизложенное гово-

рит о том, что синтаксическая связь между компонентами деепричастного словосочетания является сложной и специфической и напоминает синтаксическую связь - координацию. Кроме того, одни и те же классные показатели иногда могут гармонично присутствовать в каждом из составляющих деепричастного словосочетания, ср. гьунчивад машиналичив ъахъх!и вагиули вак1ибх1ели букв: «по дороге на машине долго идя пришел когда».

Компоненты деепричастного словосочетания в даргинском языке довольно часто вступают в синтаксическую связь при помощи примыкания, при котором «форма подчиненного компонента словосочетания не зависит от господствующего компонента и не подвергается каким-либо изменениям» [ЛЭС 1990:338].

Способом примыкания, как показало наше исследование, является следующее: с деепричастием сочетаются в основном наречия, сравнительные обороты, зависимые деепричастия, инфинитив, устойчивые конструкции и т.д. В диссертации' перечислены модели деепричастного словосочетания, образованные при помощи синтаксической связи - примыкание.

Отдельный параграф работы посвящен описаншо видов деепричастного словосочетания. Выделяются деепричастные словосочетания, образованные на базе сочинительной и подчинительной связи. Синтаксическими средствами, образующими сочинительные деепричаст-. ные словосочетания, являются сочинительные союзы и перечислительная интонация. ':

Подчинительные деепричастные словосочетания делятся на ряд разновидностей по характеру лексико-грамматического значения и синтаксических особенностей главенствующего компонента (т.е. деепричастия). В работе нами выделяются следующие структурные типы деепричастных словосочетаний':

1) номинативной конструкции (ср. уста узули «мастер работая»);

2) эргативной конструкции (ср. устали ута бирули букв, мастером стул делая, т.е. мастер стул делая»);

3) дативной конструкции (ср. у'сталис х1янчи дигули букв, «мастеру работу любя, т.е. мастер работу любя»);

4) пассивной конструкции (ср. устала ваях!и лерли букв, мастера инструменты имея, т.е. мастер инструменты имея»);

5) безличной конструкции (ср. жявли шаладиркули «рано рассветая»);

6) лабильной конструкции (ср. дудешли гавлаг бирц!ули букв, «отцом мешок наполняя, т.е. отец мешок наполняя» и гавлаг бирц1ули <шешок наполняясь»);

7) каузативной конструкции (ср. устали дурх1я вак1ахъши «мастер (заставив) сына прийти», устали дурх1ялизи ута барахъили «мастер (заставив) сына сделать стул»; отмечается несколько видов деепричастных словосочетаний каузативной конструкции).

В работе рассматриваются и другие виды деепричастных словосочетаний - неполной конструкции, безобъектные деепричастные словосочетания эргативной конструкции. Рассмотрены также словосочетания с зависимым деепричастием.

В последних параграфах третьей главы анализируется функционирование деепричастия и деепричастного словосочетания в структуре простого, осложненного простого и сложного предложений, что позволило нам обнаружить некоторые правила употребления деепричастия и деепричастного словосочетания в даргинском языке и впервые в даргиноведении обратить на них внимание. В работе отмечено, что одиночные деепричастия (без связки или вспомогательного глагола) выступают в роли сказуемого в вопросительных и восклицательных предложениях, ср. XIера, ит автобус либкьули?I «Вот автобус идет?!» Автобус лябкъули!? Что автобус идет?! (когда переспрашивают). Одиночное деепричастие в сочетании с вопросительными частицами, выступает в роли сказуемого и в вопросительных предложениях (ср. Автобус лябкъули+в? букв. «Автобус идя, да?» т. е. «Автобус идет?»).

Отмечены и такие случаи, когда в отдельных речевых ситуациях одиночное деепричастие выступает в роли подлежащего и объекта (прямого дополнения), ср. Узуливан ах1и, х1евзули г1ях1ил саби букв. «Чем работая, не работая хорошо есть»; XIед узули дигулрив? букв. «Ты работая хочешь?» как видно из примеров, в роли объекта (прямого дополнения) выступает зависимое одиночное деепричастие.

В существующей дагестановедческой, в том числе и даргино-ведческой, литературе нет единого мнения о том, как следует квалифицировать деепричастное словосочетание, погруженное в структуру предложения. По мнению одних ученых оно представляет собой придаточное (но недостаточное) предложение [Бокарев 1949; Гаджиев 1963; Муркелинский 1963 и др.]; по мнению же других - оно представляет собой осложненный член предложения [Абдуллаев 1971: 291-306; Ханмагомедов 1970: 102-130 и др.]. Подобное двоякое толкование деепричастных словосочетаний отмечается таюке в даргиноведческой научной и учебной литературе. Так, например, З.Г.Абдуллаев и М.-Щ.

А. Исаев полагают, что деепричастные словосочетание являются осложненными членами простого предложения [Абдуллаев 1971:291:380; Исаев 1982; 27-48], а С.Н. Абдуллаев и Б.С.Сулейманов считают их недостаточными придаточными предложениями в составе сложноподчиненного предложения [Абдуллаев 1975: 73-86; Сулейма-нов 1966:90]. Несколько своеобразно квалифицирует подобные деепричастные словосочетания М.-С.М. Мусаев, который в случаях, когда деепричастное словосочетание и главное сказуемое имеют один и тот же субъект (подлежащее), он считает деепричастное словосочетание осложненным членом простого предложения, а в случаях, когда обе синтаксические единицы имеют отдельные, свои собственные субъекты, деепричастное словосочетание квалифицирует как недостаточное придаточное предложение в составе сложноподчиненного предложения [Мусаев 1995: 91-92]. Исходя из этого представления, в работе нами отдельно рассматриваются деепричастные словосочетания, не имеющие своего отдельного от сказуемого субъекта, и при этом такие деепричастные словосочетания квалифицируются нами как развернутые второстепенные члены простого осложненного предложения. Деепричастные словосочетания, имеющие же свой отдельный субъект, квалифицируются нами как недостаточные придаточные предложения в составе сложноподчиненного предложения, поскольку в обоих случаях, как показало наше исследование, деепричастие по-разному устанавливает синтаксические связи с другими компонентами синтаксических конструкций, в составе которых они функционируют. В связи с этим нельзя не обратить внимание на следующую мысль автора нового вузовского учебника по синтаксису Г. Тестельца «Введение в общий синтаксис», где он отмечает, что «нефинитные клаузы - инфинитивные, причастные, деепричастные, герундийные обороты - лишены предикативности, в остальном они очень похожи на предложения. У них та же ролевая структура, что и у соответствующих предложений с финитным глаголом» [Тестелец 2001:256]. Как нам кажется с данной мыслью Я.Т. Тестельца удачно перекликается термин С. Аб-дуллаева, примененный им в школьном учебнике даргинского языка по отношеншо к подобным деепричастным, оборотам, он назвал их по-даргински «иукьсанти чедедиб предложениеби», что в буквальном переводе на русский язык означает «придаточные предложения, имеющие изъян, недостаток какой-то» [Абдуллаев 1952:112].

В работе исследуется также ряд вопросов, связанных с функционированием некоторых деепричастных словосочетаний, которые пока не получили соответствующей научной квалификации в даргино-ведении. Прежде всего речь идет о том, как следует квалифицировать

деепричастные словосочетания, для которых субъектом является тот же субъект, что и у главного действия, выраженного сказуемым предложения, если данный субъект в сочетании с деепричастием оформляется в одном падеже, а в сочетании со сказуемым - в другом падеже. Аналогичный вопрос возникает и при квалификации безличных (бессубъектных) и каузативных деепричастных словосочетаний, а также в случаях, когда деепричастие имеет свой отдельный объект, отличный от объекта сказуемого.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования и даются краткие обобщающие выводы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Деепричастные формы глагола даргинского литературного языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. - Махачкала, 2001. - С. 249-254.

2. Синтаксическая связь деепричастия и средства ее выражения в даргинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4-5. - Махачкала, 2003. - С. 235-246.

3. Система словоизменения деепричастия даргинского языка// Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4-5. - Махачкала, 2003. - С. 246-260.

4. Участие деепричастий в образовании аналитических словоизменительных форм глагола даргинского языка // Семантика языковых единиц разных уровней. Вып. 9. - Махачкала, 2004. - С. 51 -60.

5. О семантике некоторых своеобразных деепричастных форм в даргинском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Вып. 9. - Махачкала, 2004. - С. 64-67.

Формат 60x84.1/16. Печать ризографная. Бумага №1. Гарнитура Тайме. Усл.п.л. -1,75 изд. п.л. -1,75. Заказ - 356 - 05. Тираж 100 экз. Отпечатано в «Деловой мир» Махачкала, ул. Коркмасова, 35а

РНБ Русский фонд

2007-4 11737

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Магомедова, Джума Хидировна

ВВЕДЕНИЕ

§1. Общая характеристика работы

Объектом настоящего диссертационного исследования является деепричастие даргинского языка, история изучения и современное состояние изученности которого обусловили актуальность темы.

Актуальность данной работы заключается, во-первых, в отсутствии специального монографического исследования, посвященного всестороннему лингвистическому анализу деепричастия даргинского языка, во-вторых, в том, что, как показывает история изучения темы, имеющиеся сведения о деепричастии фрагментарны и разноречивы; в-третьих, насущной потребностью иметь адекватное всестороннее освещение деепричастия, занимающего особое место в системе отглагольных образований даргинского языка в силу высокой степени частотности его употребления в речи.

Целями и задачами исследования являются: а) выявление, систематизация и подробное описание всего состава слагаемых плана содержания и выражения рассматриваемой грамматической категории - деепричастия даргинского языка; б) определение синтаксических атрибутов деепричастия.

Для достижения отмеченных целей необходимо решить следующие задачи:

- установить степень разработанности всех аспектов проблемы деепричастия в даргиноведческой лингвистической литературе;

- выявить общетеоретические и сугубо специфические свойства даргинского деепричастия и дать их подробное грамматическое описание.

Поставленные цели и задачи во многом определили выбор методов, приемов и принципов исследования, которые в основном ориентируются на традицию синхронного описательного исследования грамматических категорий, направленного на осмысление характерных особенностей, сущности и природы даргинского деепричастия. Следовательно, в диссертации употреблялись принципы и приемы описательного, структурно-семантического и функционального методов исследования, при помощи которых лингвистическому анализу подвергался фактический материал даргинского языка, извлеченный, прежде всего, из живой разговорной речи, художественной литературы, фольклорных и публицистических текстов.

И, наконец, следует указать на то, что в работе при решении ряда проблем использовались также приемы сопоставительного метода. Те или иные свойства даргинского деепричастия нередко квалифицировались путем сопоставления их со свойствами деепричастия русского языка, что позволило более точно определить как общетеоретические, так и специфические особенности деепричастия даргинского языка.

Научная новизна исследования заключена в самом характере подхода к исследованию рассматриваемой грамматической категории, которая до сих пор не подвергалась системному научному анализу во всестороннем монографическом аспекте. Подобный подход позволил,

- во-первых, выявить и уточнить полный перечень компонентов, образующих систему словоизменения и словообразования деепричастия;

- во-вторых, установить полный перечень лексико-семантических разрядов деепричастий на основе двух критериев: в соответствии с лексикограмматическими свойствами глагола с одной стороны, и наречия, с другой;

- в-третьих, определить виды деепричастия по структуре (синтаксические и аналитические) и по частеречной принадлежности словообразующей основы (отглагольные, отыменные и отнаречные), на которые до сих пор в дар-гиноведении не обращалось внимания. Чрезвычайно важным, с нашей точки зрения, представляется ряд новых синтаксических свойств деепричастия в рамках его сочетательных потенций и валентности, в системе его синтаксических связей и средствах выражения этой связи и в функционировании зависимого деепричастия в структуре синтаксических единиц;

- в результате монографического многоаспектного анализа деепричастия, удалось выяснить отдельные особенности в его функционировании в структуре словосочетания и предложения;

- выявить также определенные специфические особенности деепричастного словосочетания в его функционировании в составе простого осложненного и сложного предложения, которые позволяют по-иному квалифицировать синтаксические функции деепричастия и деепричастных словосочетаний.

Теоретическая значимость проведенного диссертационного исследования определяется тем, что полученные результаты и выводы, бесспорно, помогут углубить знания о сущности и природе даргинского деепричастия, ибо получены новые сведения о природе последнего, имеющие теоретическое значение для даргинской грамматики, в методологическом аппарате которой место и роль деепричастия считаются определенными, что, разумеется, может послужить стимулом для дальнейших исследований грамматического строя даргинского языка. Теоретическая значимость исследования заключена также в том, что работа вносит существенный вклад в определение природы отглагольных образований в дагестанских языках.

Практическая ценность исследованияопределяется тем, что полученные выводы и результаты могут быть успешно использованы при корректировке теоретических сведений о деепричастии даргинского языка, имеющих место в вузовских и школьных учебниках, пособиях. Кроме того, выводы и результаты исследования имеют определенное практическое значение и при уточнении некоторых вопросов орфографии и пунктуации даргинского языка, поскольку деепричастия и деепричастные обороты имеют относительно высокую степень частотности употребления в даргинском языке.

Научной базой диссертации явились современные научные достижения, нашедшие место в теоретических положениях общего, русского и кавказского языкознания, особенно в области исследования нефинитных форм глагола.

В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения:

1) Определены состав общетеоретических и специфических особенностей деепричастия даргинского языка;

2) Установлен статус деепричастия даргинского языка как синкретической грамматической категории,, в которой совмещены признаки глагола, наречия, в некоторой степени и имени (деепричастия места склоняются по локальным падежам как и имена);

3) Показана обусловленность грамматических свойств даргинского деепричастия особенностями присущими глаголу и наречию даргинского языка, и поэтому деепричастия, образованные от классных глаголов, изменяются по классам и числам.

4) Уточнен состав разрядов деепричастия в соответствии с глагольными признаками, с одной стороны, и в соответствии с признаками наречия - с другой, и обоснована целесообразность классификации деепричастий по часте-речной принадлежности производящей основы на отглагольные, отыменные и отнаречные, а по структуре - на синтетические и аналитические.

5) Уточнена также система словоизменения и словообразования деепричастия. Выяснены словоизменительные категории деепричастия и весь состав деепричастиеобразующих суффиксов.

6) Вскрыты синхронные и диахронные взаимоотношения деепричастия со смешанными структурами.

7) Определены слагаемые, образующие систему синтаксических особенностей деепричастия. Это синтаксические отношения, сочетаемостные и валентные свойства, компоненты спектра синтаксических связей деепричастия и средств их выражения в даргинском языке, а также система моделей деепричастных словосочетаний, где выделены впервые вводимые в научный оборот дар-гиноведения модели посессивной, безличной, лабильной, каузативной и неполной конструкции.

8) предложены рабочие критерии, позволяющие, на наш взгляд, адекватно квалифицировать статус деепричастных словосочетаний, погруженных в структуру предложения. (у

Апробация работы. По проблематике исследования опубликовано . 4 статей. Работа обсуждалась на заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного университета, где были апробированы основные положения диссертации.

Композиция и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы 170 страниц машинописи.

§2. Из истории изучения деепричастия даргинского языка

Первые сведения о деепричастии даргинского языка мы находим в работе П.К. Услара «Хюркилинский язык» (1892), посвященной исследованию даргинского языка в его урахинской (по Н.К. Услару, хюркилинской) диалектной форме. В данной работе приведен материал, дающий первоначальное представление о деепричастных формах даргинского языка и показано девять деепричастных форм урахинского диалекта [Услар 1892:112-114].

Работа П.К. Услара, будучи первым опытом исследования, проведенного на материале одного диалекта, не смогла полностью охватить всю сложную систему деепричастных форм даргинского языка. Более того, отдельные примеры, приведенные в качестве деепричастий {.дирулри, ванадирари), вызывают сомнения.

Вслед за П.К. Усларом о деепричастии даргинского языка писал Л.И. Жирков в работе «Грамматика даргинского языка « [1920: 20-44]. В частности, он указывал на способы образования тех или иных деепричастных форм, на разновидности деепричастий по значению. Кроме того, он отметил участие деепричастия в образовании аналитических финитных форм глаголов. Необходимо отметить, однако, что в работе Л.И. Жиркова отсутствуют критерии, которые позволяют разграничить деепричастия от некоторых других глагольных форм. В результате глагольные формы, которые в современном даргиноведе-нии квалифицируются как формы прошедшего времени совершенного вида изъявительного наклонения, Л.И. Жирков, почему-то называет деепричастными формами, а деепричастия времени - «образованиями от причастий « [1926: 44]. С позиций современной лингвистики, на наш взгляд, трудно согласиться с подобной квалификацией отмеченных глагольных образований.

Значительное место глаголу и отглагольным образованиям отводится в работе С.Абдуллаева [1954], где описываются образование деепричастий, отдельные морфологические и синтаксические особенности каждой формы деепричастия^ даётся этимология отдельных деепричастных формантов и отмечаются некоторые семантические разряды деепричастий.

На дальнейшее развитие концепции деепричастия даргинского языка в той или иной степени оказали влияние исследования З.Г. Абдуллаева [1969, 1971, 19891], A.A. Магометова [1963, 1982], Б.С. Сулейманова [1964], С.М. Га-сановой [1961,1971], М.-Ш. Исаева [1982, 1989]), М.-С.Мусаева [1989], А.А.Сулейманова [1999], P.O. Муталова [2002] и др. Особо необходимо отметить кандидатскую диссертацию М.-Ш. Исаева, которая посвящена исследованию нефинитных форм глагола даргинского языка и его же пособие «Словосочетания даргинского языка и их изучение в школе», в которых характеризуются в основном синтаксические особенности отглагольных образований, в том числе и деепричастия даргинского литературного языка [Исаев 1982].

В последней четверти XX века в дагестановедческой лингвистической науке стали появляться специальные исследования, посвященные нефинитным формам глагола отдельных языков Дагестана - кумыкского [Джаимовов 1967], аварского [Мустафаева 1995], лезгинского [Абдулмуталибов 1997] и др.

Важную роль в выяснении и научной квалификации природы отглагольных дериватов в кавказских языках сыграли материалы XII-ой региональной научной сессии по изучению системы и истории иберийско-кавказских языков (21-23 сентября 1988 г.) Сессия была специально посвящена исследованию проблем отглагольных образований в иберийско-кавказских языках.

Материалы сессии были опубликованы в сборнике «Отглагольные обра» зования в иберийско-кавказских языках» [Черкесск, 1989].

Определённую ясность в понимание природы и свойств деепричастий (конвербов) в последние годы стали вносить труды авторов Московской лингвистической школы профессора А.Е.Кибрика, посвященные описанию малочисленных бесписьменных языков Дагестана [Кибрик 1977; 1999; 2003].

Указанные выше, а также все работы, имеющие непосредственно отношение к исследуемой теме, подробно рассматриваются в соответствующих разделах диссертации.

Необходимо отметить, что в рассматриваемых исследованиях отсутствует единое однозначное понимание всего комплекса вопросов, связанных с квалификацией деепричастия как в свете общетеоретической, так и в частно-лингвистическом аспектах. Во-первых, в научной литературе встречается двоякая квалификация семантико-грамматического статуса деепричастия, квалифицируется то как самостоятельная часть речи, то как нефинитная форма глагола. Так, например, даже в вузовских учебниках последних лет деепричастие называется то самостоятельной частью речи, [Диброва (ред.) 2001: 170-173], то неизменяемой формой глагола [Розенталь 1998: 244].

Во-вторых, деепричастные конструкции рассматриваются то в качестве

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Магомедова, Джума Хидировна

ского деепричастия в свете современных общетеоретических достижений, опи раясь на результаты комплексного научного анализа рассматриваемой пробле мы.

ГЛАВА I.

ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ И СПЕЦИФИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ДЕЕПРИЧАСТИЯ ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА

§ 1. Сущность и определение деепричастия

В составе грамматических' категорий, присущих даргинскому языку особое место занимает деепричастие, как одно из отглагольных образований, которое отличается сложностью и многообразием форм, а также своеобразием выполняемых им синтаксических функций. Особое место деепричастия в грамматическом строе даргинского языка обусловлено тем, что деепричастия очень употребительны, совместно с вспомогательными глаголами они образуют различные аналитические формы, играют важную роль не только в синтаксисе простого предложения, но весьма часто употребляются в сложном предложении в функции сказуемого придаточного предложения. Именно к деепричастиям имеют прямое отношение такие спорные проблемы современного кавказоведения, как определение природы и статуса деепричастных конструкций. В силу всего вышеизложенного подробное исследование и детальный анализ всех компонентов формальной и семантической сторон деепричастия как синкретической единицы семантико-грамматической системы языка не только позволяет внести ясность в понимание сущности деепричастия, но и будут способствовать решению спорных вопросов, с ним связанных.

Деепричастие, которое является одной из важных грамматических категорий даргинского языка, представляет собой нефинитную форму глагола, сочетающую в себе признаки двух частей речи — глагола и наречия. Деепричастие обозначает действие как признак другого действия. Действие, «обозначаемое деепричастием, является второстепенным и подчиненным главному действию, выраженному сказуемым в предложении» [ЛЭС 1990:128].

Отглагольные образования, имеющие подобную семантику, распространены в языках различных типов. В даргинском языке отмечается целый ряд различных деепричастных словоформ, которые образуют довольно сложную систему.

Деепричастие даргинского языка в нашем понимании является специфической формой глагола, включающей в себя и признаки наречия. В то же время в лингвистической литературе деепричастие часто определяется как неизменяемая глагольная форма. На наш взгляд, подобное определение не совсем верно отражает природу деепричастия даргинского языка, поскольку, как это будет показано ниже, деепричастие даргинского языка в той или иной степени изменяется по классам, числам, лицам, а отдельные же разряды деепричастий и по падежам.

Не во всех случаях функционирования деепричастий даргинского языка встречается и такой часто приписываемый деепричастиям грамматический признак, согласно которому деепричастие обозначает только второстепенное подчиненное действие. То, ?что подобным признаком далеко не во всех случаях обладают деепричастия даргинского языка, убедительно подтверждается, тем, что последние довольно часто выступают в качестве сказуемых придаточных предложений, а также тем, что они употребляются вместе со вспомогательными глаголами в роли сказуемого независимого предложения.

Необходимо отметить, что тем не менее существенным и определяющим признаком даргинского деепричастия является то, что обозначаемое им действие в том или ином аспекте является все-таки второстепенным подчиненным, выражающим признак главного действия сказуемого.

Следовательно, деепричастие - носитель признака действия. Если здесь, иметь ввиду и то обстоятельство, что и само деепричастие тоже обозначает действие, то в результате следует, что признаки одного действия определяются в качестве его отношения к другому действию. Характер этих отношений будет нами описан далее. В первую очередь попытаемся выяснить какие признаки глагола и наречия заключает в себе деепричастие и какие нет, так как оно, являясь «гибридной глагольно-наречной категорией» [Виноградов 1972:308] должно какие-то признаки глагола иметь, а какие-то не иметь, уступив место тем или иным наречным признакам. Кроме того, деепричастие должно носить какие-то признаки наречия, а какие-то не носить, уступив место тем или иным признакам глагола. Принимая во внимание то обстоятельство, что совмещение признаков глагола и наречия является основным и определяющим свойством деепричастия любого языка, мы переходим к рассмотрению глагольных и наречных признаков, представленных в деепричастии даргинского языка. Бесспорным является утверждение, что деепричастие даргинского языка, может г носить в себе только те признаки глагола и наречия даргинского языка, которыми наделены эти части речи в даргинском языке.

Деепричастие даргинского языка включает в себя следующие признаки даргинского глагола:

1) как и глагол, оно выражает действие или состояние предмета, хотя и второстепенное, добавочное, ср.: батур «оставил» и батурли «оставив», уч1иб «читал» уч!ули «читая» и т.д.;

2) изменяется по классам, ср.: вак1иб ( 1 кл.) «пришел» и вакhunt «придя», рак1иб (2 кл.) и рак 1 или «придя», бак1иб (3 кл.) и бак 1 или «придя» и т.д.;

3) изменяется по числам при помощи классно-числовых показателей, ср.: вак 1 или (1кл., ед.ч.) «придя» и бак limn (1 кл., мн.ч.) «придя», рак1ши (2 кл., ед.ч.) «придя» и бак limit (2 кл., мн.ч.) «придя»; бак 1 или (3 кл.,ед.ч.) и дак1или (3 кл., мн.ч.);

4) может быть переходным и непереходным, ср.: дудеити даре белч1ун «отец прочитал уроки дудеити даре белч1и и «отец, прочитав урок», дудеш вак1иб «отец пришел» и дудеш вакlimu «отец придя» и т.д.;

5) может иметь каузативную форму, ср.: белк1уи «написал» и белк1ахъун «заставил написать», белк1и «написав» и белк1ахъи «заставив написать» и т.д.; г

6) имеет формы совершенного и несовершенного видов, ср.: батур «оставил» и балти «оставлял», батурли «оставив» и балтули «оставляя» и т.д.;

7) как и финитная форма глагола сочетается с наречиями, ср.: даг батур «оставил вчера» и даг батурли «оставив вчера», ахъли гьайик1улри «громко разговариваешь» и ахъли гьайик\ули «разговаривая громко» и т.д.;

8) сохраняет глагольное управление, ср.: школализи вак1иб «пришел в школу» и школализи вак1или «придя в школу», гиколализивад арякьун «ушел из школы» и школализивад аркьулы «уходя из школы» и т.д.:

9) при сочетании деепричастий с местоимениями I и II лиц мн.числа представленные в них классные показатели окаменевают как и в глаголах, в то время как при сочетании деепричастий с местоимениями III лица мн.числа они не подвергаются окаменению, ср.: пуша дак1ира «мы (будь мужчины, женщины или зайцы) пришли» и нуша дак1ши «мы (будь мужчины, женщины и зайцы) приходя»«, xlyuia дак1ирая «вы (будь мужчины, женщины или зайцы) пришли» и xlyuia дак1или «вы (будь мужчины, женщины или зайцы) приходя» и итди бак1иб «они (мужчины или женщины) пришли», атди бак1или «они (мужчины или женщины) приходя», итди дак1иб «они (зайцы) пришли» и итди дакНиш «они (зайцы) приходя» и т.д.

10) имеют отрицательную форму, ср.: рукули «кушая» и х1ерукули «не кушая», руч1ули «читая» и х1еруч1ули «не читая» и т.д.;

11) в отдельных случаях, как и финитная форма глагола, сохраняет признаки залоговой дифференциации при помощи синтаксических средств, ср.: неиши гавлаг бирц1ули сари «Мама наполняет мешок» и нешли гавлаг бирц1ули арархили сари «Наполняя мешок мама занята» (действ.залог); ишаб гаелаг жявли бирц1ули саби «здесь мешок быстро наполняется» и гаелаг ишаб жявли бирц1ули разилира «здесь мешок быстро наполняясь, я рад» (возвр.залог);

12) в иных случаях сохраняет признаки категории времени, ср.: вак1иб «пришел» и вакИиш «придя»; лявкьулра «иду» и лявкьули «идя»; белк1ун «написал» и белк1и «написав»; лук1ули «записывая», иб «сказал» и или «сказав»; ик!улра «говорю» и ик1ули «говоря» и т.д.

13) в недостаточных придаточных предложениях выполняет функции сказуемого, ср.: дудеш вак1или, dypxlmi разибиуб, букв, «отец придя, дети обрадовались», т.е. «как отец пришел, дети обрадовались».

14) форма условного и уступительного деепричастий, как и финитные формы, изменяются по лицам как в форме единственного, так и в форме множественного чисел, ср.: ед. число

1 л. лук1ас «буду писать» и лук1асли «если буду писать» г

2 л. лук1ад «напишешь» и лук1адли «если будешь писать»

3 л. лук lap «напишет» и лук1алли «если будет писать» мн. число

1 л. лук1ех1е «напишем» и лук1ех1елли «если будем писать»

2 л. лук!ада ««напишете»« и лук1адалли ««если будете писать»

3 л. лук 1а «напишут»« и лук1алли «если будут писать»

Уступительное наклонение ед. число г

1 л. лук1ас «напишу» и лук1аслира «если даже буду писать»

2 л. лук1ад «напишешь» и лук1адлира «если даже будешь писать»

3 л. лук la «напишет» и лук1аллира «если даже будут писать» мн, число

1 л. лук1ех1е «напишем» и лук1ех!еллира «если даже будем писать»

2 л. лук1ада «напишете» и лук1адаллира «если даже будете писать»

3 л. лук 1а «напишут» и лук1аллира «если даже будут писать».

По следующим же признакам деепричастие отличается от финитных форм глагола, ср.:

1) за исключением условных и уступительных деепричастных форм по лицам не изменяется, в то время как финитные формы изменяются по лицам, ср.: ну вак1ира «я пришел» и ну вакlimit «я придя», xly вак1ири «ты пришел» и xly вак1ши «ты придя», ит вак!иб «он пришел» и ит вак1ипи «он придя» и т.д.;

2) не выражает модальность, ср.: батур «оставил» (изъяв.накл.) и батур «оставив», бати «оставь» (повел, накл.) и батурли «оставив», батиши «оставил бы» (следств.накл.) и батурли «оставив» и т.д.

3) не имеет полную, как 'финитные формы, парадигму времени, ср.: а) формы времени глагола: батур «оставил», балти «оставлял», батурлири «было оставлено», балтулри «к тому моменту оставлял», батиши «может оставил бы», балтиши «может, оставлял бы», батурли сай «оставив есть», балтули сай «оставляет», балта «оставит» батес «может, оставит» и б) формы деепричастия: батурли «оставив», балтули «оставляя», батесли «с тем, чтобы потом оставит».

4) отрицательную форму финитные формы глагола образуют при помощи двух отрицательных частиц: х1е - (ср.: батур «оставил» и х1ебатур «не оставил» и ма- (ср.: бати «оставь» и'мабалтад «не оставь/не оставляй»), а деепричастия - при помощи только одной отрицательной частицы х1е - (ср.: белч1и «прочитав» и х1ебелч1и «не прочитав».

5) финитные спрягаемые формы глагола способны создавать предикацию в составе предложения любой структуры (в простом и сложном, в главном и придаточном), деепричастие же способно создавать предикацию, как правило, в придаточном предложении особого характера, т.е. в недостаточном придаточном, о чем мы подробно остановимся в главе, посвященной синтаксическим особенностям деепричастия.

Деепричастные формы даргинского литературного языка обладают следующими признаками наречия:

1) как и наречие, обозначает признак действия и отвечает на наречные вопросы: секьяйда? «как?» (валк1ик1ули вак1иб «пришел, прихрамывая»), мурт? «когда?» (укух1ели гъайик1уси х1ебирар «когда кушают, не разговаривают», чинад? «откуда?» {вакIибих 1 иеад арякьун «ушел по той (дороге), по какой пришел?») и т.д.;

2) как и наречия, в предложении выполняет функцию различных обстоятельств, ср.: Ил дукарк1ули хъули ац!иб «Он смеясь, вошел в комнату» и т.д. (более подробно об этом см.ниже);

3) как и наречия места, деепричастия места склоняются по местным падежам, ср.: нареч. mua «сюда» (пад.прибл.) и деепр. ваиша «туда, куда ходит» (пад.прибл.); нареч. иишб «здесь» (пад.покоя) и деепр. вашнаб «там, куда ходит» (пад.покоя); нареч. ишабях1 «по направлению сюда» (пад.напр.) и деепр. вашнабях1 «по направлению туда, куда ходит» (пад.напр.); нареч. ишабад «отсюда» (пад.удал.) и деепр. еаьииабад «оттуда, откуда ходит» (пад.удал.) и т.д. (более подробно об этом см. ниже);

4) деепричастия, как и наречия, подразделяются на лексико-семантические разряды: а) деепричастия и наречия образа действия, ср.: багьлали «медленно» (нареч.) и валк1ик1ули «прихрамывая» (дееприч.); б) деепричастия и наречия, времени, ср.: даг «вчера» (нареч.) и ба-турх1ели «когда оставил» (дееприч.) и т.д.; в) деепричастия и наречия места, ср.: иишб «здесь» (нареч.) и вашнаб «там, где ходят» (дееприч.) и т.д. г) деепричастия и наречия цели, ср.: масхаралис «в шутку» (нареч.) и белч1если «с тем, чтобы прочитать» (дееприч.) и т.д.; д) деепричастия и наречия меры и степени, ср.: дебали «очень» (нареч.) и вашуцад «на столько, сколько ходишь» и т.д.

Деепричастная форма от наречий отличается отсутствием ряда характерных для наречий особенностей. .

Прежде всего следует отметить то, что деепричастия, образованные от классных глаголов, как было сказано выше, изменяются по классам, в то время, как наречия, за редким исключением, по классам и числам не изменяются.

Деепричастие, как правило, согласуется в классе и числе с субъектом или объектом действия, в то время как у наречия подобные синтаксические связи с субъектом или объектом наблюдаются исключительно редко, и то в виде не присловной классной ориентации. Исключение составляют немногочисленные классные наречия, у которых отмечается классно-числовая ориентация на субъект или объект действия.

§ 2. Лексико-семантические разряды деепричастий

Деепричастие по-своему общекатегориальному значению, как нами т было уже отмечено выше, без особого труда можно различить от смежных грамматических единиц. Общекатегориальное же значение деепричастия состоит из целого ряда частных значений, которые в свою очередь образуют различные частные лексико-грамматические разряды. Среди таких разрядов деепричастий можно отметить те, которые выделяются в соответствии с лексико-грамматическими группами глаголов, с одной стороны, и разряды, выделяемые в соответствии с разрядами наречий, с другой.

В соответствии с лексико-грамматическими свойствами глагола, которые полностью сохраняются и в деепричастии, необходимо отметить следующие разряды деепричастий, ср.: 1) переходные;

2) непереходные;

3) лабильные;

4) аффективные;

5) посессивные;

6) каузативные;

7) совершенного вида;

8) несовершенного вида. т

В соответствии же с лексико-грамматическими признаками, заимствованными деепричастием у наречия, выделяются следующие разряды деепричастия, ср.:

1) образа действия;

2) места;

3) времени;

4) причины;

5) цели;

6) меры и степени;

7) условные;

8) уступительные. *

Помимо семантической специфики, каждый разряд деепричастия имеет и формально-грамматические особенности, а также характерные показатели. Любое деепричастие даргинского языка каждого из этих разрядов, обусловленное глагольными признаками сохраняет лексико-грамматические особенности производящего глагола. Поэтому деепричастие переходного разряда всегда производно от переходного глагола и хотя обозначает добавочное зависимое действие, но, как и действие основного глагола, направленно на объект, выраженный именем в форме им.падежа, субъект же (производитель) действия оформляется активным падежом (ср.: дудеиши жуз буч!ули, чичилра лех1ирхъули ах1ен «отец (ак.п.) книгу (им.п.) читая, никого не слушает»). Действие, выраженное деепричастием и направленное на предмет, как и действие, выраженное производящим глаголом, может привести к созданию предмета (ср.: юрт барипи «построив дом»), к разрушению предмета (ср.: юрт гьят!аши «разрушив дом») или может остаться без изменения, так как подвергается зрительному или иному восприятию (ср.: юрт чебиули «видя дом»).

Непереходное деепричастие образуется от непереходного глагола и обозначает добавочное зависимое действие, производимое субъектом и замкнутое в сфере субъекта действия, выраженного в им.п. (ср.: неги рысули рак1иб «мама плача пришла»).

Несмотря на то, что почти все глаголы даргинского языка по своим лек-сико-грамматическим свойствам делятся на две большие группы — на переходные и непереходные, существует ограниченное количество глаголов, которые, составляя исключения, могут употребляться как в роли переходных, так и в роли непереходных. Поэтому и деепричастные формы, образованные от этих глаголов., сохраняя признаки производящих глаголов, также могут быть как переходными, так и непереходными, т.е. лабильными, ср. неииги кьац1 берц1иб «мама испекла хлеб» и нешли къац! буг\1ули ила рак1ес рирули œclen, букв, «мама (ак.п.) испекая хлеб (им.п.) туда придти не может»; uut карилаб Kbaifl жявли берц1иб «в этой печке хлеб быстро испекся» и иш карилаб кьац1 жагали буц1ули или, uuia ну кьац! берц1ес рак1илра букв.: «в этой печке хлеб красиво испекшись, поэтому я сюда хлеб испечь пришла».

Подобные лабильные глаголы даргинского языка впервые были подробно исследованы М.-С.М. Мусаевым, который квалифицировал данное свойство некоторых переходных глаголов в качестве зачатков развития категории залога в даргинском языке [Мусаев 1980: 26-30].

Говоря об аффективных и посессивных деепричастиях, следует отметить, что, как известно, в кавказских языках, в том числе и в даргинском, наряду с номинативными и эргативными, функционируют, хотя и не так широко, также дативные и посессивные конструкции, которые обусловлены семантикой глагола. Отмечается, что при глаголах чувственного восприятия субъект оформляется в дательном или в одном из устных падежей. [Климов и др. 1980: 257-258]. Производные от этих глаголов аффективные деепричастия, сохраняя глагольные признаки, требуют оформления своих субъектов также в дательном или в одном из местных падежей. Объект же восприятия, выраженный именем оформляется в именительном падеже, ср.: рурсилис сунела неги дебали дигахъу, букв.: «девочка своя мать очень любит» и рурсилис сунела неги дигух1ели риэс асубирар, илкьяйда рик1уси, букв, «девочке своя мама сильно любя, поэтому, может быть, она так и говорит».

Здесь следует отметить, что в даргинском литературном языке в отличие от ряда диалектов, только один глагол дигахъес/дигес ««любить»« в настоящее время управляет субъектом в дательном падеже. Другие же глаголы чувственного восприятия управляют субъектом в эргативе.

Разные формы посессивных деепричастий образованы от посессивного глагола «иметь», которые как и «производящий» глагол требуют оформления субъекта в родительном падеже, а объекта (прямого дополнения) в именительном падеже, ср.: нушала унрала машина леб, букв, «у нашего соседа машина имеется», т.е. «наш сосед имеет машину» и нушала унрала машина лебли, нушара иличир аркьулра, букв, «нашего соседа машина имея, и мы на ней едем», т.е. «наш сосед машину имея (имеет), и мы на ней едем».

Глагол даргинского языка в отличие от ряда других дагестанских языков характеризуется наличием ярко выраженной морфологической категорией вида, т.е. почти все глаголы за небольшим исключением имеют морфологически противопоставленные формы совершенного и несовершенного вида. Это свой» ство глаголов неизменно сохраняют и образованные от них различные виды деепричастий, которые также противопоставляются семантически и формально, ср.: батур «оставил» и батурли «оставив» - балти «оставлял» и балтули «оставляя» и т.д. От одновидовых глаголов несовершенного вида образуются не-противопоставленные и только одновидовые деепричастия несовершенного вида, ср.: бузи «работали» и бузух1ели «когда работали». Что же касается одновидовых глаголов совершенного вида, то от некоторых из них могут образоваться противопоставленные видовые формы деепричастия, ср.: бурее ««сказать»« буриб «сказал» и бурили «сказав» и бурули «сказывая». Однако от семантически t близкого к данному глаголу эс «сказать» !иб «сказал» образуется деепричастие только совершенного вида ср.: или «сказав».

Фактически от любого глагола даргинского языка при помощи суффикса -ахъ образуется каузативная форма, общее значение которой складывается из целого ряда частных значений в виде ««заставить, вынудить, предложить, разрешить, попросить, настоять, пригласить, приказать» совершить определенное действие и т.д. [Мельчук 1998: 390]. В свою очередь от каузативной формы любого глагола в даргинском языке образуются почти все виды деепричастий обстоятельственной семантики, ср.: белк1ун «написал» и белк1ахъун «заставил Т написать» - белк1и «написав» и белк1ахъи «заставив написать» белк1ахъунх1ели «когда заставил написать» белк1ахъуних1и «туда, где заставил написать», белк1ахъайчи «до того, пока не заставил написать» и т.д.

В плане выражения от некаузативной формы, каузативная форма деепричастия отличается присущими ей синтаксическими свойствами, которые заключаются в следующем. {Непосредственный исполнитель (субъект) переходного действия, выражаемого каузативной формой деепричастия, оформляется в ин-лативе, инициатор (т.е. тот, кто заставляет кого-то что-то сделать) - в эргативе, объект действия (прямое дополнение) - в именительном падеже, ср.: ученикли даре белк1и «ученик (эрг.п.) урок написав», учителъ-ли учениклизи даре белк1ахъи букв, «учитель (эрг.п.) ученик (ин-лат.) урок написать заставив», т.е. «учитель заставив ученика написать урок». Если же каузативная форма деепричастия образовалась от непереходного глагола, то непосредственный субъект действия оформляется в именительном падеже (вернее остается оформленным в том ж^ падеже, что и при случае некаузативной формы деепричастия), инициатор действия (т.е. тот, кто заставляет исполнить действие), который в обязательном порядке появляется в каузативной конструкции, - в эргативном падеже, а само каузативное деепричастие становится уже переходным, ср:.урши вак1иб «сын пришел» и уриш вак1или «сын придя» - ду-дешли уриш вак1ахъиб «отец заставил сына прийти» и дудешли уриш вак1ахъили «отец (эрг.п.) сына (им.п.) прийти заставив» и т.д.

Таким образом, при преобразовании некаузативного переходного деепричастия в каузативное происходит ряд синтаксических преобразований в деепричастной конструкции. Во-первых, появляется новый член конструкции в лице того, по чьей инициативе совершается действие, выраженное деепричастием; во-вторых, сам непосредственный исполнитель действия переоформляется в ин-лативе вместо бывшего эргативного падежа, а объект действия сохраняет свое прежнее (некаузативное) падежное оформления, т.е. форму им. падежа. В то же время в случае функционирования каузативного деепричастия в составе придаточного предложения меняется и синтаксический статус актантов бывшей некаузативной деепричастной конструкции. Подлежащее, стоящее в эргативе, переоформившись в ин-лативе, уже становится дополнением, функции же подлежащего берет на себя новый член каузативной деепричастий конструкции, который оформляется в эргативе. В подобных ситуациях в каузативной деепричастной конструкции, образованной от непереходного же глагола, наблюдается несколько иные изменения синтаксического порядка. Бывшее подлежащее в именительном падеже становится объектом (прямым дополнением), функции подлежащего переходят к инициатору действия, который оформг ляется в эргативе, а само деепричастие, выполняющее функции сказуемого придаточного предложения, приобретает переходную семантику.

Вторая группа лексико-грамматических разрядов деепричастий, обусловленных наречными признаками, характеризуется почти всем составом обстоятельственных значений, отвечающих на вопросы о способе, месте, времени, цели, причине, условии и других подобных характеристиках действий или состояний. Наречные признаки деепричастия дают возможность последнему характеризовать основное действие, к которому примыкает деепричастие, по отношению к месту, времени, способу, цели, причине, условию и к другим атриг бутам совершения основного действия. В соответствии с этим деепричастие отвечает на такие синтаксические вопросы, как: сен-сен? «как?», севан? «каким образом?» секъяйда? «каким способом?» чинаб? «где?», чина? «куда?», сен? «почему?» и т.д.

Деепричастия, выражающие способ совершения, качество, признак, степень проявления основного действия, отвечают на вопросы сен-сен? «как?», секъяйда? «как», се тях1ярли? «каким образом?» и походят на наречия образа действия, вместе с которыми составляют разряд обстоятельств образа действия, ср.: дуц1ик1ули вак1иб, букв, «бегая пришел», т.е. «бегом пришел», висули арякъун «плача ушел», шанг руржахъули батур, букв, «кастрюлю (им.п.) кипя-чась оставил», т.е. «в состоянии кипячения» и т.д.

Деепричастия образа действия имеют свои словообразовательные особенности, на которых мы подробно остановимся, анализируя словообразование деепричастий.

Деепричастия места обозначают, что главное действие происходит там, направлено туда или оттуда, где совершается добавочное действие, выраженное деепричастием. Поэтому деепричастия места отвечают на такие синтаксические вопросы, как: чина? «куда?», чинаб? «где?», чинабях!?, «в какую сторону?» чинад? «откуда», ср.: х1у узуйх1иб «туда, где ты работаешь», или более близко к буквальному переводу «в ты работающее (пространство, пределы)», х1у узуйх1иб «там, где ты работаешь», или «в ты работающем (пространстве, сфере, пределах и т.д.), х1у узуйх 1 ибях 1 «в ту сторону, где ты работаешь», или «сторону ты работающей (сферы, пространства), х1у узуйх 1ибад «оттуда, где ты работаешь», или «от ты работающей (сферы, пространства)». В данном случае значение абстрактно мыслимого пространства заключено в показателе -х1и, который в этимологически восходит к падежному окончанию ин-латива. Необходимо принять во внимание, что деепричастия места склоняются по местным падежам и имеют специфические словообразовательные суффиксы, на чем мы подробно остановимся ниже в соответствующих разделах.

Редко встречающейся формой деепричастия места является деепричастие на - кад1 которое обозначает траекторию, место или направление, по которому следует процесс совершения действия (в основном движениях), ср.: х1у вашу-кад нура вашус «я тоже буду ходить по тому (месту), по которому ты ходишь», т.е. «я буду ходить по твоим пятам», вак1ибкад арукъен «уходи по тому (месту), откуда ты пришел».

Аналогичную семантику имеют и деепричастия, образованные при помощи суффикса - г1ев /-г1евли, ср. вак 1 ибг 1 ев / вак 1 ибг 1 евли арукъен «уходи по пришедшему (месту)». Подобные деепричастия места функционируют также ограниченно, как и предыдущие.

Деепричастия времени отвечают на вопросы мурт? «когда?», сецадх1и? «как долго» и т.д. и обозначают момент совершения главного действия по временному отношению к действию, выраженному деепричастием. В таком случае главное действие в реальности может совершиться до, одновременно или после совершения действия, выраженного деепричастием.

Так, например, в следующих примерах деепричастия выражают действие, которое совершалось или совершилось до начала основного действия, ср.: х!еб дак1ибх1ели, маза хъарахълизирад леркути сари «Когда наступит весна, из кутана овец пригонят»; Xly нугиачи вак1ибла, г1ях!ти бурх!ни дашули сари «(с того момента) как ты к нам приехал, хорошие дни приходят», т.е. «установилась хорошая погода»; Xly еак1ибмад, итра арякъун «как только ты пришел, и он ушел»; Xly вак1ибларг1и нешра рак1иб «после того, как ты пришел и мама пришла»; Xly вак 1 ибхIейчибадала нушачиб ургьули саби «с того времени, как ты приехал, здесь у нас, дожди идут».

Действие, выраженное деепричастием и совершаемое одновременно с главным действием демонстрирует следующий пример, ср.: Xly узух1ели, нура узаси, xly х1евзух1 ели нура х1евзаси «Когда ты работал и я работал, когда ты не работал и я не работал».

Главное действие, которое совершалось или совершится до начала действия, выраженного деепричастием, можно видеть в следующем примере, ср.: Xly вак1айчи, ну ишав кавлас «пока ты придешь, я здесь останусь»; Xly вак I ибх leite, ну ишав вирус «(к тому моменту) когда ты придешь, я здесь буду».

Кроме обозначения предшествования обобщенной одновременности и обобщения последовательности совершения главного действия относительно действия, выраженного примыкающим деепричастием, временное деепричастие может обозначать и другие временные отношения. Так, например, оформленные специальным суффиксом -цадх!и деепричастия времени обозначают еще то, как долго длилось главное действие, ср.: Xly узуцадх1и итра узи «Сколько (времени) ты работал, столько (времени) и он работал».

В языке отмечен один уникальный случай, связанный с деепричастием времени на -nadxIiL Если деепричастие и основной глагол выражают одно и тоже действие и представляют собой словообразовательные корреляты от одной и той же глагольной лексемы, то оказывается возможным опустить деепричастие, присоединив его формообразующую морфему - цадх1и к субъекту деепричастного действия, ср.: xly калунцадх1и, ил ишав ках!елун «сколько (времени) ты остался, столько (времени) он здесь не оставался» и х\уцадх\и ил ишав ках1елун «сколько ты, столько он здесь не оставался».

Деепричастия же с показателем - чу сочетает понятие одновременности и последования, ср.: Х1у вак1ибичу, итра вак1иб «Одновременно с тем моментом, как ты пришел, и он пришел», т.е. «с твоим приходом и он пришел».

В трудах представителей современного языкознания временные деепричастия предшествования названы термином «антериорные деепричастия», одновременности - «таксисные деепричастия» и последования — «посте-риорные деепричастия» [Кибрик 1999 : 538-539].

Деепричастия на -мад (-мадан) конкретно обозначают то, что главное действие началось сразу же, как только завершилось второстепенное действие, ср.: х1у вак1ибмад, ит арякъун «он ушел, сразу же как только ты пришел». А деепричастия на - айчи обозначает такое предшествование главного действия, когда пределом главного действия является начало второстепенного действия, ср.: х1у вак1айчи, ну ишав узус «я здесь буду работать до тех пор, пока ты не придешь», т.е. «до твоего прихода».

Признак меры и степени главного действия выражает деепричастие, которое образуется при помощи морфем - цад или - г!ев, ср.: вируг1ев дуц1ухъи «беги столько, сколько сможешь» букв, «по-сможешь-кому», т.е. «сколько в силах», вируцад узен «работай столько, сколько сможешь», х1ед дигуг\ад гъай-ик1ен «говори столько, сколько хочешь» и т.д. Специфической особенностью деепричастий меры и степени является то, что они в отличие от других разрядов деепричастий свободно сочетаются с наречиями и прилагательными, выражая меру и степень признака действия и предметов, ср.: вируг1ев дуц!ухъен «беги так сильно, сколько сможешь», т.е. «сколько в силах» и вируг1ев ахъли вявъа «покричи так громко, сколько сможешь», дигуцад гъайик1ен «говори столько, сколько хочешь» и дигуцад кьалабали вашем «ходи так быстро, сколько хочешь» или дигуцад жагаси «красивый (в такой степени), сколько хочешь». Однако подобные деепричастия малоупотребительны в даргинском г языке. Они образуются не от всякого глагола и, вероятно, проявление этого свойства зависит от лексического содержания производящего глагола.

Специальную словообразовательную структуру имеют деепричастия цели, которые образуются на базе инфинитивной формы при помощи наиболее продуктивного наречного суффикса -ли. Деепричастие цели обозначает с какой целью совершается основное действие, выраженное сказуемым, и отвечает на вопрос сен? «почему?», ср.: аргъесли гъайик1ен «говори, чтобы было понятно», г1ур вак1если аркьулра «ухржу с тем, чтобы потом прийти». Целевое деепричастие образуется от инфинитива как совершенного, так и несовершенного видов, ср.: дабри ихар чегьесли архулра «обувь несу, чтобы там надеть», дабри шар челгъесли датурра «обувь оставил, чтобы там надевать» и т.д.

Отмечается и специальная деепричастная форма с причинной семантикой. Она образуется при помощи сложной словообразовательной морфемы - дешли и отвечает на вопрос сен? «почему?». Подобное деепричастие выражает причину предикативного действия, ср.: висудешли дурх!я хьанц 1 иублири «от того, что (сильно) плакал, ребенок посинел», бек1 изудешли, нуни селра ба-луси агара «от того, что голова (^ак сильно болит), я ничего не соображаю».

В исследованиях, посвященных даргинскому языку, отмечается и так называемое уступительное деепричастие [Сулейманов 1964, 96; Муталов 2002, 166-167]. Оно образуется при помощи суффикса - къи и выражает действие, которое, хотя и могло быть условием для совершения основного действия, но основное действие остается нереализованным, ср.: багьуркъи ил х!ек1иб «хотя он узнал, но не пришел», балукъи х 1 ебурнб «хотя зная, но не сказал».

Считаем необходимым отметить и следующее обстоятельство. Как нам кажется, имеется достаточно оснований, чтобы выделить в даргинском языке еще и другие формы уступительного деепричастия. Во-первых, это отглагольный дериват, образованный на основе личных форм допускаемо-желательного наклонения [Мусаев 1983, 62] при помощи морфемы - лира (- /7а), ср.: багъас-лира (багьасра) х!якьас «даже узнаю, и то не приду», х1уша дак1адаллира ну разих1ейрус «если даже вы приедете, и то я не обрадуюсь». Это отглагольный дериват, образованный от деепричастия времени на - х!ели при помощи суффикса - лра, который почему-то оставался не отмеченным в даргиноведении ср.: дудеш вак1ибх!елшра, паргъатбирули ах1енгу ишди дурх1ни «даже тогда, когда отец пришел, не успокаиваются эти дети». Подобные отглагольные образования в существующей литературе почему-то квалифицируются то как условное наклонение [С.Абдуллаев 1954: 178-179], то как уступительное наклонение [Жирков 1996:78; Мусаев 1983:73]. Но, несмотря на это, мы полагаем, что данные отглагольные образования представляют собой деепричастные формы, так как, во-первых, они образуются при помощи наречных суффиксов -ли и - х1ели и усилительной частицы - ря, а во-вторых, они всегда выражают второстепенное зависимое действие и систематически выступают в придаточной части сложноподчиненного предложения. Видимо, в первом случае исследователей вводило в заблуждение то, что в этих деепричастных формах содержатся показатели лица. Этот аргумент, думается, не дает нам полного права квалифицировать данные отглагольные образования в качестве форм наклонения.

Скорее всего, имеется больше оснований считать их формами уступительного деепричастия.

Все вышеизложенное в равной мере можно отнести и к отглагольным дериватам, образованным также на основе личных форм допускаемо-желательного наклонения [Мусаев 1983; 62] при помощи наиболее широко функционирующего наречного суффикса -ли, ср.: вак1асли «если приду», вак1адли «если придешь», вак1алли «если придет» и т.д. Данные формы глагола в существующей литературе квалифицируются в качестве форм условного наклонения [Услар 1892: 92; Жирков 1926: 36; С.Абдуллаев 1954:129; З.Абдуллаев 1969 : 84; Мусаев 1983: 69; Муталов 2002 : 116], хотя они характеризуются деепричастными атрибутами. Так, во-первых, они образуются при помощи основного наречного, суффикса - ли (ср. жага+ли «красиво» и вак 1 ад+ли.«если придешь»), во-вторых, они выражают лишь второстепенное добавочное зависимое действие и систематически выступают в придаточной части сложноподчиненного предложения, ср.: х1у вак1адли, нура лявкьяс «если ты придешь, и я приду». Считаем необходимым повторить высказанную выше мысль о том, что, видимо, исследователей вводило в заблуждение то, что в рассматриваемых отглагольных образованиях имеются личные окончания, которые, на наш взгляд, не могут послужить веским аргументом в пользу утверждения, что эти отглагольные образования являются формами наклонений. Напротив значительно больше аргументов, говорящих в пользу того, г что рассматриваемые отглагольные образования суть условные деепричастия, выражающие действие, которое служит условием для реализации главного действия.

Кроме всего вышеизложенного.необходимо иметь в виду, что в ряде родственных и неродственных языков уже давно стало традицией наряду с другими разновидностями деепричастий выделять и условные, порою, несмотря на то, что они и спрягаются по лицам. Так, например, А.Е. Кибрик, исследовавший арчинский язык, распределив все деепричастия первоначально на две большие группы - на (собственно) деепричастия и на союзные деепричастия, пишет, что т если собственно деепричастия образуются от видовых основ, то союзные деепричастия - от финитных глагольных форм. [Кибрик 1977:104-103]. Далее в составе союзных деепричастий он выделяет и условные союзные деепричастия [Кибрик, там же]. В последнее время деепричастия условия стали выделяться отдельными специалистами [Бурчуладзе 1987: 25; Эльдарова 1993] и в лакском языке. Специалист в области исследования адыгейского языка, где давно ведутся споры о природе и статусе деепричастий, А.Т. Гишев пишет: «деепричастия, образованные с помощью союзного суффикса = и (й) обычно изменяются по лицам и числам» [Гишев 1989 :189]. т

Итак, отглагольные образования с ярко выраженными признаками деепричастия, не должны быть лишены их деепричастного статуса, как это делают даргиноведы по отношению к формам глагола, которые мы в данном случае квалифицируем как формы уступительного (на = лира / = ра) и условного наклонений.

Об образовании условных и уступительных деепричастий более конкретно и подробно будет сказано в'разделе, посвященном деепричастной деривации.

Исследование и описание разрядов деепричастий и распределение последних по разрядам, нередко связано с различными трудностями из-за того, что в коммуникативной сфере языка возможны различные семантические сдвиги и комбинации. Так, например, деепричастия образа действия на -ли (-и) нередко выражают причину глагола-сказуемого, ср.: висули вак1иб «плача пришел» (образ действия) и дурх1ни вявбик1ули бек1 изули саби «дети крича, голова болит», т.е. «из-за того, что дети кричали, у меня голова болит», х1у арякьи (<— арякъви арякъун <— арякъунни арякъунли), нуни селра барес х1ейубра букв, «ты уходя, я ничего не смог сделать», т.е. «из-за того, что ты ушел, я ничего не смог сделать». В отдельных случаях деепричастия времени на - х1ели также могут выражать причину главного действия, ср.: Узи вак 1 ибх 1 ели, Салимат мекьличирад аррякъун, букв. «Когда брат пришел, Салимат со свадьбы ушла». Но нередко данное предложение может иметь и такой смысл «Из-за того, что брат пришел, Салимат ушла со свадьбы».

Аналогичные семантические сдвиги или комбинации нередко возникают по причине того, что те или иные разновидности деепричастий употребляются г в переносном значении, т.е. в значении другой разновидности деепричастия.

Следует остановиться на одной уникальной деепричастной форме даргинского языка, о которой в даргиноведческой литературе не упоминалось. Речь идет о деепричастиях, образованных от такой же уникальной глагольной формы, (вернее от униформы) левал со своеобразной семантикой в виде «пока находится, есть, имеется; но должно было быть, уйти, забрать и т.п.» при помощи таких деепричастных суффиксов как: -ли, -къи, -х1ели, -цадх1и, -х1еливан, -ливан. Деепричастия, образованные от данной глагольной формы, в зависимости от вида присоединяющегося суффикса, имеют различную семанти ку - времени, причины, уступки, меры или степени и т.д., ср.: г1ях1ли лебалли, ну чиналра дуравхъес вирули ах1енра «поскольку ещё гости находясь ( у нас), я никуда выйти не могу» (причина); Муса х1ушачив левалкъи, сен агара вик1улри «Хотя Муса пока еще у вас находится, почему говоришь нет» (ус-туп.знач.); итх1ели, г1ях1ли лебалх1ели, вак1ибсири ну х1ушачи «еще тогда, ког гда гости еще находились у вас, я приходил к вам» (время); г1ях1ли лебал-цадх1и, ну х1ечи вак1ес х1ейрус «пока еще гости находятся у нас, я не могу к тебе прийти» (причина); х1у гъайнк1улри, нушачиб гъаннара г1ях1ли ле-балх1еливан «ты разговариваешь так, как будто до сих пор гости еще у нас находятся» (степень сравнения) и т.д.

Глагол левал и образованные от него деепричастные формы имеют свои варианты с разными пространственными значениями в зависимости от того, где (выше, ниже, вдалеке или рядом по горизонтали) расположен субъект нахождения по отношению к собеседникам, ср.: к1евал «пока еще находится выше, но должен обязательно уйти», хевал «пока еще находится ниже, но должен уйти»; тевал «пока еще находится по горизонтали вдалеке, но должен уйти», левал «пока еще находится рядом, но должен уйти».

Рассматриваемый глагол изменяется по классам (ср.: левал — 1 кл., лерал — 2 кл., лебал - 3 кл.), по числам (лебал - 1-2 кл.мн.ч., лерал — 3 кл.мн.ч.), по времени (левалри «еще был там, но должен был уйти»), по лицам (1л. левалра «я еще здесь, но должен уйти, 2 л. левалри «ты еще здесь, но должен уйти», 3 л. левал «он еще здесь, но должен уйти»).

Аналогичным образом по лицам и числам изменяются и другие глаголы тебал, к1ебал, хебал.

§ 3. Отыменные и отнаречные причастия

В 1993 году М.-С.Мусаев вынес на обсуждение вопрос о функционировании в даргинском языке своеобразной деривационной модели типа «имя в ла-тив + наречно-деепричастный суффикс» [Мусаев. 1993: 24]. Единицы языка, образованные по данной модели, имеют семантику «будучи или находясь где-то или в чем-то» и в предложении выражают причину реализации или нереализации действия, обозначаемого глагольным сказуемым, ср.: неги х1янчиличирли, ну футболличи укьес х1ейубра1 букв.: «мама (будучи) на работе, я не смог пойти на футбол», т.е. «из-за того, что мама была (находилась) на работе, я не смог пойти на футбол», дудеш базарличивли, урчи шинни нуни бахунра «отец (будучи) на базаре, лошадь напоил водой я». Данные образования М.-С. Мусаев предлагал квалифицировать как отыменные деепричастия [Мусаев, там же]. Однако эти языковые единицы остались без внимания специалистов в последующих исследованиях. В связи с поставленной проблемой анализ этих словесных образований дал нам возможность высказать свое суждение на этот счет.

На наш взгляд по своим ^ексико-грамматическим признакам словесные образования отмеченной модели представляют собой специфические формы деёпричастия, которые можно назвать отыменными, поскольку они образуются от имен в лативе при помощи наречно-деепричастных суффиксов, кроме того, в них представлена вторичная зависимая предикация. По своей семантике и форме эти отыменные формы деепричастия неоднородны. По своему значению они примыкают к тем или иным известным нам разрядам деепричастий — деепричастиям причины, (них 1 ели ну шагьарлизивли, иличила нуни селра х!ергъира «тогда я будучи в городе, об этом ничего не слышал» т.е. «в связи с тем, что тогда я был в городе, $ об этом ничего не слышал»); деепричастиям времени (ну шагъарлизивх1ели, илди набчи бак!или буили саби «когда я в городе (будучи) они оказывается, ко мне пришли»); уступительным деепричастиям (ишбарх1и х1ела дудешра базарличивкъира, х1у сен лех1кахъибсири «сегодня хотя и твой отец на базаре (будучи), почему же ты молчишь»), деепричастиям времени со значением «с того времени» (иш детдомлизивх1ейчивадала заг1ипли сай «он, еще в детдоме (будучи), болен», Амир нушачивхIели, х1у ил-дачи вякъи уилригу «когда Амир у нас (будучи), оказывается, ты к ним ходил» и т.д.). Отмечены также случаи употребления подобных деепричастий со значением образа действия в поэзии^ ср.:

Гъабзадеш х1улбазирли,

Алк1ух1елил ак1убси; Гьунарти урк! иларли Сирилизив велх1унси.

P.P.)

Смелость в глазах (находясь, будучи) Родившийся (ты есть) Подвиги в сердце (находясь, будучи) В колыбели проснувшийся»

Подстрочный перевод)

Аналогичные деепричастия образуются и от наречий места также при помощи различных деепричастных суффиксов, ср.: итавли «(будучи) там», гъамих1ивли «(будучи) близко», ишавкъи «хотя будучи здесь», итавх1ели «когда будучи там», итавх1ейчивадала «(будучи) еще там» и т.д.

Подобные формы деепричастия, на наш взгляд, вполне можно назвать от-наречными, поскольку они сочетают в себе семантику наречия и семантику предикации, обусловленную деепричастными суффиксами.

§4. Аналитические деепричастия

Аналитическими деепричастиями мы называем деепричастия, образованные от аналитических финитных глагольных форм, представляющих собой сочетания деепричастия и вспомогательного глагола. Необходимо отметить, вспомогательный глагол таких аналитических форм даргинского языка способен образовать ту или иную деепричастную форму, ср.: нушала уришуниверси-тетлизив уч 1ули сайли, нушаб арц мях1камдарес чевкъули саби, букв, «наш сын в университете учась будучи, нам приходится деньги беречь», т.е. «поскольку наш сын в университете учится, нам приходится поберечь деньги».

В данном предложении отмечается своеобразное сочетание двух деепричастных форм, одна из которых образована от смыслового глагола уч1ули учась», а другая caiuiu «будучи» - от вспомогательного глагола сай «есть, является». Сочетание этих двух деепричастий в виде уч1ули сайли «учась будучи» имеет значение деепричастия «учась».

В речевых ситуациях довольно часто опускается второе деепричастие, образованное от вспомогательного глагола, но при этом смысл не меняется, ср.: нушала урши университетлизив уч1ули, иугиаб арц мях1камдирес чевкъули сабы», букв, «наш сын в университете учась, нам деньги поберечь приходится».

Подобные аналитические деепричастия образуются в даргинском языке почти от всех аналитических глагольных финитных форм с участием деепричастия того или иного вида, ср.: уршиуч1ули ах1енх1ели, нушаб ца къадар къулай-ли сабиЛ букв.: «когда сын учась не будучи, нам несколько легко», т.е. «когда сын не учится, нам несколько легко стало».

Как показал анализ исследованного материала, аналитические деепричастия рассматриваемого типа вполне присущи даргинскому языку. Для того, чтобы подтвердить сказанное, обратимся к примерам. Как известно, в даргинском языке с деепричастиями сочетается целый ряд глаголов-связок, отдельные вспомогательные и полувспомогательные глаголы, от которых образуются те или иные деепричастия, ср.:

1. узули сай, букв, «работая есть» (работает) и узули сайлиг букв, «работая будучи», т.е. «работая»; .

2. узули сайх1елих букв, «работая когда есть», т.е. «когда работает»;

3. узули сайкъщ букв, «работая хотя есть, является», т.е. «хотя и работает»;

4. узули сайих!иб1 букв, «там, где работая есть», т.е. «там, где работает»;

5. узули левлих букв, «работая бывая»;

6.узулилевх1ели, букв, «работая, когда будучи»;

7. узули левых1и, букв, «туда, работая бывая», т.е. «там, где работая бывает»;

8. узули левых 1ыб, букв, «там, где работая бывая», т.е. «там, где работает»;

9. узули левых!ыбях1, букв, «в ту сторону, где работает»;

10.узули левах1ибад, букв, «оттуда, где работая, бывая», т.е. «оттуда, где работает».

Хотя перечень подобных аналитических деепричастий, образованных при помощи других вспомогательных глаголов, можно было бы и продолжить, но, как нам кажется, и приведенные примеры в достаточной степени подтверждают факт существования подобных аналитических деепричастий в даргинском языке, хотя этот факт не стал предметом рассмотрения в даргиноведческой литературе.

Лексическое значение в аналитических деепричастиях выражается деепричастием образованным от смыслового глагола, а грамматическое -деепричастием, образованным от вспомогательного глагола. Поэтому значение того или иного разряда деепричастия выражается вспомогательным компонентом аналитических деепричастий с примыкающим к нему суффиксом,'соответствующим тем или иным разрядам деепричастий, ср.:

1. Х1у шагьарлизив узули сайх1ели, нуша ишар дузутири «когда ты в городе работал будучи, мы здесь работали»;

2. Х1у ишав узули сайкъи, сен нушази х 1 ебагьахъурри «хотя ты здесь работал будучи бывая, почему же нам не сообщил»;

3. Дудеш узули вируйх1ив, илра левсири, букв, «там, где отец работал бывая, и он работал», т.е. «там, где отец работал и он работал»;

4. Салимат илар рузули рирух1еливайчивадала Мухтарра узули левсири, букв. «С того времени, когда еще Салимат работая будучи, Мухтар тоже был работающим»; г

5. XIу у сули сайли, нушани неишизи бурибсири, букв.букв. «ты заснувшим будучи, мы маме сообщили», т.е. «так как ты заснул, мы маме сообщили.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Деепричастие даргинского языка"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного в настоящей диссертации монографического научного анализа деепричастия даргинского языка были выявлены основополагающие атрибуты сущности данной грамматической категории, а также весь набор её морфологических и синтаксических свойств.

1. По своей сущности деепричастие даргинского языка, как и в других языках, представляет собой синкретическую, грамматическую категорию, сочетающую в себе признаки глагола и наречия. Специфическая же сторона даргинского деепричастия обусловлена своеобразными свойствами глагола и наречия самого даргинского языка. Следовательно, деепричастие даргинского языка наделено такими специфическими признаками даргинского глагола, как способностью, как и глаголы, изменяться по классам, числам и частично по лицам, образовывать каузативные формы, создавать аффективные и посессивные конструкции, выполнять роль сказуемого в недостаточных придаточных предложениях. Вместе с тем, сохраняя признаки даргинского наречия, деепричастия места, как и наречия места, изменяются также по падежам, т. е. подвергаются частичному склонению по местным падежам.

2. По своим лексико-грамматическим признакам деепричастия даргинского языка, неоднородны и делятся на разряды.

В соответствии с лексико-грамматическим и свойствами глагола они делятся на: а) переходные; б) непереходные; в) лабильные; г) аффективные; д) посессивные; е) каузативные; ё) совершенного вида; ж) несовершенного вида. В соответствии же с лексико-грамматическими признаками наречия деепричастия даргинского языка делятся на: а) образа действия; б) места; в) времени; г) причины д) цели; е) меры и степени; ё) условные; ж) уступительные.

3. Особое место в системе деепричастий даргинского языка занимают деепричастия, названные нами отыменными, отнаречными и аналитическими, которые в даргиноведении оставались вне поля зрения специалистов.

4. Даргинское деепричастие характеризуется богатыми и сложными системами словоизменения и словообразования, что является специфиче ской особенностью данной грамматической категории, которая не укладывается в общетеоретические и типологические признаки деепричастия, которое, как правило, во многих языках мира характеризуются как неизменяемая грамматическая категория [ЛЭС 1990:128 ].

Деепричастия даргинского языка изменяются по классам, числам и частично по лицам. Суть данного свойства деепричастия состоит в том, что классное деепричастие принимает показатели соответствующие классу, числу и лицу субъекта или объекта, представляющие собой изначальные классные показатели. Говоря же о частичном изменении деепричастия по г лицам, необходимо иметь в виду то, что деепричастия образуют две разные формы в зависимости от того, является ли субъект или объект деепричастного действия участником речи или не является. Если субъект или объект, стоящие в форме множественного числа, являются участниками речи, т.е. местоимениями первого или второго лица мн.числа деепричастие имеет одну форму, если не являются - другую. Аналогично изменяются и падежные формы деепричастий места, в формах которых содержатся классные показатели. Последние отмеченные свойства даргинского деепричастия оставались без внимания исследователей. Кроме того, условные и уступительные деепричастия изменяются по лицам и при помощи личных окончаний.

5. Деепричастия даргинского языка принимают активное участие в образовании аналитических и многих неаналитических форм глагола.

6. В отличие от других нефинитных форм глагола деепричастие заметно отличается сложностью словообразовательной системы. Если мас-дар, инфинитив и причастие имеют по одному-два формообразующих суффикса, то деепричастия - около 20 словообразующих суффиксов. К тому же у деепричастия, в отличие от инфинитива и масдара, имеющих всего только по одной производящей основе, отмечается несколько производящих основ.

7. Как показало исследование, деепричастия даргинского языка имеют генетические связи со многими лексическими единицами и с их грамматическими формами. Во-первых, многие деепричастия возникли на базе различных глагольных словоформ и отглагольных образований от словосочетаний, во-вторых, сами деепричастия сыграли важную роль в становлении и развитии глагольной парадигматики (целый ряд лично-временных форм глагола возник на базе деепричастия образа действия с - ли), в-третьих, ряд деепричастий перешел в класс наречий и служебных частей речи.

8. Деепричастие даргинского языка, погруженное в систему синтаксиса, характеризуется целым рядом свойственных ему сложных и разнообразных особенностей, которые проявляются в его отношениях и связях с другими компонентами синтаксических единиц. а) С "другими членами словосочетания деепричастие вступаете субъективные, объективные субъектно-объектные и определительно-обстоятельственные отношения. Деепричастия характеризуются своеобразными сочетательными потенциями и валентными особенностями. Деепричастия даргинского языка сочетаются со всеми частями речи, в том числе и служебными, и характеризуются развитой и многокомпонентной валентностью. б) Сложными своеобразными свойствами характеризуются синтаксические связи деепричастия и средства их выражения в даргинском языке. В словосочетаниях деепричастия функционируют в роли как главного, так и зависимого компонента. Присловные подчинительные связи деепричастия устанавливаются способами управления, согласования, примыкания, реализуемые при помощи различных синтаксических средств. При этом все названные способы обладают специфическими для даргинского языка свойствами. Так, например, управление осуществляется при помощи почти всех единиц такой сложной и богатой падежной системы, каковой является многопадежная система даргинского языка и всеми послеложными конструкциями. Согласование деепричастия с субъектом или объектом действия реализуется в категориях грамматического класса, числа, а в некоторой степени и лица. Способ примыкания представлен в смысловых сочетаниях деепричастия почти со всеми частями речи и отглагольными образованиями, а также в сравнительных оборотах. В словосочетаниях с участием деепричастия между деепричастиями и другим компонентом словосочетания отмечается своеобразная синкретическая синтаксическая связь, объединяющая примыкание и согласование ( ср. висули вагины - 1 кл. букв, «плача при-хождение»). в) Деепричастные словосочетания характеризуются обилием грамматических моделей, в числе которых представлены и те, которые введены нами в научный оборот впервые - модели посессивной, безличной, каузативной, лабильной и неполной конструкции.

9. Существующее в даргиноведении разнообразие и неоднозначность подходов к квалификации деепричастных словосочетаний в их синтаксическом употреблении в структуре предложения (то, как деепричастные обороты, то как недостаточные придаточные предложения) имеют определенные объективные основания. Они обусловлены разнородной природой самих деепричастных оборотов, одни из которых имеют свой самостоятельный субъект, а другие не имеют. В данном случае наиболее адекватной исследуемому объекту является мнение тех специалистов, которые квалифицируют деепричастные обороты в зависимости от того, представлен ли в деепричастном обороте свой самостоятельный отдельный субъект. При таком походе деепричастные обороты, имеющие свой субъект, квалифицируются как недостаточные придаточные предложения, в которых предикативность выражена деепричастием, выполняющим и функцию союзного слова, связывающего придаточную часть с главной. Однако, вместе с тем следует отметить, что в даргиноведении пока не нашли своего решения каузативные деепричастные обороты и деепричастные обороты, напоминающие безличные предложения (ср.: жявли шалади-кибх1ели «когда рано рассвело»), которые до сих пор оставались вне внимания специалистов и не получили соответствующей научной квалификации.

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

А.-Б. Ахмедхан Абу-Бакар Амузг. - амузгинский говор г

Диал. - диалектный

3» - «Замана»

Кайт. - кайтагский диалект

ЛЭС - Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

М.ДЖ. - Магомедова Джума Хидировна

М.-Р. - Магомед- Расул

Муир. - муиринский диалект

Мулебк. - мулебкинский диалект

Мург. - мургукский диалект i

Нар.поэз. - народная поэзия Поел. - пословица P.P. - Рашид Рашидов Сказ. - сказка

Урах. - урахинский диалект Усиш. - усишинский диалект Уст. - устойчивое выражение Цуд. -цудахарский диалект

Список научной литературыМагомедова, Джума Хидировна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдуллаев 3.Г. Субъектно-объектные и предикативные категории в даргинском языке (к проблеме предложения). - Махачкала, 1969.

2. Абдуллаев З.Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. М.,1971.

3. Абдуллаев З.Г. Соотношение категориальных свойств даргинского глагола // Вопросы языкознания. М., 1976. - № 6. - С. 96-105.г

4. Абдуллаев З.Г.Соотношение и роль формального и содержательного в дефиниции синтаксических категорий в дагестанских языках // Вопросы языкознания. М., 1979. - №5. - С. 68-79.

5. Абдуллаев З.Г. К изучению местоименных глаголов даргинского языка сай «есть» и лев «имеется» // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 1980.

6. Абдуллаев З.Г.Проблемы эргативности даргинского языка. М.,1986.

7. Абдуллаев З.Г. К проблеме главных членов предложения в дагегстанских языках // Актуальные проблемы дагестано-нахского языкознания. Махачкала, 1986.-С. 97-113.

8. Абдуллаев З.Г. К классификационной характеристике инфинитивных и отглагольных образований даргинского языка // Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1989.

9. Абдуллаев З.Г. К функционированию и генезису частиц отрицания и запрещения в даргинском языке // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992.

10. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. М., 1993. - Т. I-III.т

11. Абдуллаев И.Х. Категория грамматических классов и вопросы исторической морфологии лакского языка. Махачкала, 1974.

12. Абдуллаев И.Х. Морфология лакского языка в сравнительно-историческом освещении: Автореф. дис. докт. филол. наук. — М., 1992.

13. Абдуллаев И.Х. Материалы к морфемному словарю лакского языка // Проблемы сравнительно-исторического исследования языков Дагестана. -Махачкала; 1992.

14. Абдуллаев С.Н. Функция эргативного падежа в даргинском языке // Труды 1-й научной сессии Дагестанской научно-исследовательской базы АН СССР. Махачкала, 1950.

15. Абдуллаев С.Н. Грамматика даргинского языка (фонетика и морфология). Махачкала, 1954.

16. Абдулмуталибов Н. Ш. Отглагольные образования в лезгинском языке: Автореф. дисс. канд. филол.наук. Махачкала, 1997.

17. Абдусаламов A.A. Категория грамматического класса в даргинском языке (по данным диалектов) // Сборник научных сообщений ДГУ. Филология. -Махачкала, 1964.

18. Алексеев М.Е. Проблема аффективной конструкции предложения: Автореф.дисс. канд.филол.наук. М., 1975.

19. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М., 1985.

20. Алексеев М.Е. Сравнительно-историческая морфология аваро— андийских языков. М., 1988.

21. Алексеев М.Е. К реконструкции общелезгинских формантов деепричастия предшествования (текущего времени) * на II Отглагольные образования в ибернийско-кавказских языках. - Черкесск, 1989.

22. Амоголонов Д.Д. Деепричастие в бурято-монгольском языке. -Улан-Удэ, 1948.

23. Андронов М.С. Сравнительная грамматика дравидийских языков. -М., 1978.

24. Аскарова М. Деепричастие в современном узбекском языке: Автореф.дисс. канд.филол.наук. Ташкент, 1950.

25. Атаев Б.М. Морфолргия аваро-андо-цезских языков. Махачкала,1996.

26. Бабушкин Г.Ф. О значениях и синтаксических функциях деепричастий в тувинском языке // Ученые записки Тувинского НИИЯЛИ. Вып. 7. Кызыл, 1959.

27. Баскаков А.Н. Деепричастие и его синтаксические функции в тюркских языках юго-западной групйы // Труды института языка и литературы АН ТССР. Вып. 3. Ашхабад, 1959.

28. Берсиров Б.М. Глагольные основы в адыгских языках: Структурно-морфологическая характеристика: Автореф. дисс. докт. филол.наук. Нальчик, 2001.

29. Бовтрук Н.И. Деепричастные конструкции в современном украинском языке: Автореф. дисс. канд.филол.наук. Киев, 1956.

30. Бокарев A.A. Синтаксис аварского языка. М., 1949.

31. Бокарев Е.А. Цезские (дидойские) языки Дагестана. М., 1959.

32. Бурчуладзе Г.Т. Лайский глагол. Система времен и наклонений. — Тбилиси, 1987.

33. Бурчуладзе Г.Т. Глагольное словообразование в лакском языке. — Тбилиси, 1993.

34. Быховская С.Л. Особенности употребления переходного глагола в даргинском языке // Памяти акад. Н.Я. Марра (1864-1934). М.-Л., 1938.

35. Виноградов В.Р. Русский язык. М., 1972.

36. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке. Махачкала, 2000.

37. Гаджиев М.М. Синтаксис лезгинского языка. II ч. Сложное предложение. Махачкала, 1963.

38. Гайдаров Р.И. Морфология лезгинского языка. Махачкала, 1987.

39. Гайдаров Р.И. Основы словообразования и словоизменения в лезгинском языке. Махачкала, 1991.

40. Гамзатов Р.Э. К аблауту в глагольной ситеме аварского языка // ЕИКЯ. Тбилиси, 1982.-Т. 11.

41. Гаприндашвили Ш.Г. Образование и функции основных падежей в диалектах даргинского языка // Труды сталинирского госпединститута. Тбиглиси-Сталинир, 1956.-Т. 3.

42. Гаприндашвили Ш.Г. Образование и функции направительных и местных падежей в диалектах даргинского языка // Труды сталинирского госпединститута. — Тбилиси-Сталинир, 1957. -Т. 4.

43. Гасанова С.М. Об одной глагольной форме сирхинекого диалекта даргинского языка // Ученые записки ИИЯЛ. Махачкала, 1958. - Т. 7.

44. Гасанова с.М. Глагол в даргинском языке. Махачкала, 1961.

45. Гасанова С.М. Очерки даргинской диалектологии. Махачкала,1971.г

46. Гасанова С.М. Типы инфинитивово в даргинском языке // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 1980.

47. Гишев Н.Т. Глагол адыгейского языка. М., 1989.

48. Гишев Н.Т. О признаках адыгейского деепричастия // Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1989.

49. Грамматика современного русского литературного языка. М.,1970.

50. Гудава Т.Е. Сравнительный анализ глагольных основ в аварском и андийских языках. Махачкала, 1959.г

51. Джанмавов Ю.Д. Деепричастие в кумыкском литературном языке. -М., 1967.

52. Джейранашвили Е.Ф. Окаменелые элементы грамматических классов в глагольных основах и отглагольных именах удинского языка // ИКЯ. -Тбилиси, 1956.-Т. 8.

53. Дирр A.M. Глагол в кавказских языках // Эргативная конструкция предложегния. М., 1950.

54. Дмитриева JI.K. Деепричастие и обособление обстоятельств // Функциональный анализ грамматических единиц. Вып.З. Д., 1980.

55. Жирков Л.И. Грамматика даргинского языка. M., 1926.

56. Жирков Л.И. О строе глагола в яфетических языках Дагестана // Доклады АН СССР. Л., 1930.

57. Жирков Л.И. Табасаранский язык. М., 1948.

58. Жирков Л.И. Система классного согласования в даргинском языке // Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М., 1961.

59. Зайцева Е.М. Соотношение морфологических и семантических свойств глагольных грамматических категорий (на материале кавказских языков: Автореф. дисс. канд.филол.наук). М.: МГУ, 1986.

60. Имнайшвили Д.С. Дидойский язык в сравнении с гинухским и хваршинским языками. — Тбилиси, 1963.

61. Исаев М.-Ш. А. Словосочетания даргинского языка и их изучение в школе. Махачкала, 1982.

62. Исаев М.-Ш.А. Структура и национально-культурная специфика временных деепричастий и фразеологизмов даргинского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991.

63. Исаев М.-Ш.А. Структурная организация и семантика фразеологических единиц даргинского языка. Махачкала, 1995.

64. Исакбаев Н.И. Деепричастие в марийском языке. Йошкар-Ола,1961.

65. Кадибагамаев А.А. Сравнительная морфология даргинского языка. -Махачкала, 1999.

66. Калинина Е.Ю. Нефинитные сказуемые в зависимом предложении. М., 2001.

67. Керашева З.И. Предложения с финитными и инфинитными глаголами в адыгских языках. Тбилиси, 1984.

68. Керимов К.Р. Контрастивная аспектология лезгинского и русского языков. Махачкала, 2002.

69. Кибрик А.Е. Опыт структурного описания арчинского языка. Таксономическая грамматика арчинского языка. М., 1977а. - Т.2.

70. Кибрик А.Е. Опыт структурного описания арчинского языка. Динамическая грамматика. М., 1977 б. - Т.З.

71. Кибрик А.Е. Материалы и типологии эргативности. 2. Лакский язык. 3. Чирагский язык // Институт русского языка АН СССР. Предварительные публикации. Вып. 128. -М., 1979.

72. Кибрик А.Е., Селезнев М.Г. Синтаксис и морфология глагольного согласования в табасаранском языке // Табасаранские этюды. М., 1982.

73. Кибрик А.Е. Проблемы глагольного словообразования дагестанских языков // Тез.докл.ХП региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению ИКЯ. Майкоп, 1990.

74. Кибрик А.Е. (ред) Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1999.

75. Кибрик А.Е. Константы и переменные языка. М., 2003.

76. Климов Г.А. Кавказские языки. М., 1965.

77. Климов Г.А. очерк общей теории эргативности. М., 1973.

78. Климов Г.А. Типология языков активного строя. -М., 1977.

79. Климов Г.А. (ред.) Структурные общности кавказских языков. -М., 1980.

80. Климов А.Г., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков. М.,1980.

81. Козинский И.Ш. Кореферентные связи инфинитивных оборотов в русском языке // Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1985.

82. Коць Л.М. Деепричастия в современном украинском языке (Способы и характер связей в предложении): Автореф. дисс. канд.филол.наук. Киев, 1961.

83. Крюкова И.В. Глагольное словоизменение в ирландском языке. -Л., 1987.

84. Кумахов м.А. Очерки общего и кавказского языкознания. Нальчик, 1984.

85. Кумахов М.А. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков. — М., 1989.

86. Курашинов К.Х. Переходность и непереходность как соотносительные формы глаголов // Материалы шестой региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Майкоп, 1980.

87. Курбанов К.К. Категория лица и личное спряжение глагола в табасаранском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4-5. Махачкала, 2003.

88. Курбанов К.К. Морфология табасаранского языка. Махачкала,1986.

89. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

90. Ломтадзе Э.А. О типах глагольных основ и спряжение глагола в дидойских языках // Тезисы 18 научной сессии Института языкознания АН ГССР. Тбилиси, 1959.

91. Лютинова Е.А. Каузативы, декаузативы и лабильные глаголы в дагестанских языках: опыт типологии в пределах языковой группы // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества каказоведов. М., 2002.

92. Магомедбекова З.М. О некоторых синтаксических особенностях глаголов чувственного восприятия в аваро-андийских языках // Вопросы синтаксического строя иберийско-каказских языков. Нальчик, 1977.

93. Магомедбекова З.М. Инфинитивные формы в аваро-андийско-дидойских языках//ЕИКЯ. Тбилиси, 1988.-Т. 15.

94. Магомедбекова З.М. О формах инфинитива аварского языка // ИКЯ. Тбилиси. 1988. - Т. 27.

95. Магомедов М.И. Категориальная характеристика инфинитных словосочетаний в аварском языке. М., 1992.

96. Магомедова П. Деепричастные, причастные, масдарные обороты чамалинского языка, как разновидности словосочетаний: Сб.ст. / Отв. ред. -Махачкала, 1972.

97. Магометов A.A. О даргинских превербах // Сообщения АН Груз. ССР. Тбилиси, 1961.-Т. 26. №2.

98. Магометов A.A. Кубачинский язык. Тбилиси, 1963.

99. Магометов A.A. Субъектно-объектное согласование глагола в лакском и даргинском языках // ЕИКЯ. Тбилиси, 1976. - Т. 3.

100. Магометов A.A. Каузатив в лакско-даргинской группе языков // ЕТКЯ. Тбилиси, 1977. - Т. 4.

101. Магометов A.A. Вспомогательные глаголы сабы «есть» и леб «имеется» в даргинском языке // ЕИКЯ. Тбилиси, 1978. - т. 5.

102. Магометов A.A. Деепричастие в даргинском языкек // ИКЯ. Тбилиси, 1979.-Т. 21.

103. Магометов A.A. Мегебский диалект даргинского языка. Тбилиси,1983.

104. Магометов A.A. Образование вопросительных форм глагола в диалектах даргинского языка // ЕИКЯ. Тбилиси, 1986.

105. Магометов A.A. Образование отрицательных форм глагола в диалектах даргинского языка // ИКЯ. Вып. 26. Тбилиси, 1987.

106. Магометов A.A. Диалектные различия деепричастных форм в даргинском языке // Отглагольные образования в ИКЯ. Тезисы докладов XXII региональной конференции по изучению ИКЯ. Черкесск, 1988.

107. Мадиева Г.И. Морфология аварского литературного языка. Махачкала, 1981.

108. Маллаева З.М. О характере функционирования временных деепричастий в аварском языке // Отглагольные образования в ИКЯ. Тезисы докладов XXII региональной конференции по изучению ИКЯ. Черкесск, 1988.

109. Маллаева З.М. Вопрос о классификации деепричастий аварского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Сборник статей. Махачкала, 1997.

110. Маллаева З.М. Каузативная диатеза аварского языка // Актуальные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Махачкала, 2000.

111. Маллаева З.М. Грамматические категории аварского языка (модальность, залоговость). Махачкала, 2002.

112. Махмудова С.М. Морфология рутульского языка. М., 2001.

113. Мейланова У.А. Очерки лезгинской диалектологии. М., 1964.

114. Мельчук И.А. Согласовние, управление, конгуэнтность // Вопросы языкознания. М., 1993. - № 5.

115. Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Ч. II. Морфологические значения. М., 1998. - Т. 2.

116. Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Ч. III. Морфологические средства. Ч. IV. Морфологические синтактики. М., 2000. - Т. 3.

117. Мехтиханова Р.Х. Система глагола в цудахарском диалекте даргинского языка: Автореф.дисс. канд.филол.наук. Махачкала, 1975.

118. Мещанинов И.И. Глагол. Л., 1982.

119. Микаилов Ш.И. Сравнительно-историческая морфология аварских диалектов. Махачкала, 1964.

120. Муравенко A.M. О случаях нетривиального соотношения семантических и синтаксических валентностей глагола // Семантика и информатика. Сборник научных статей. Вып. 36. М., 1998.

121. Муркелинский Г.Б. О причастных, деепричастных и масдарных конструкциях в дагестанских языках // УЗИИЯЛ Даг.филиала АН СССР.- Махачкала, 1964.-С. 3.16.-Т. 12.

122. Мусаев М.-С.М. Чирагский диалект даргинского языка // Вопросы русского и дагестанских языков. Махачкала, 1975.

123. Мусаев М.-С.М. Именное словоизменение даргинского языка (категория числа). Махачкала, 1980.

124. Мусаев М.-С.М. Система глагольного словоизменения даргинского языка. Махачкала, 1980.

125. Мусаев М.-С.М. Словоизменительные категории даргинского языка (время и наклонение). Махачкала, 1983.

126. Мусаев М.-С.М. Падежный состав даргинского языка. Махачкала,1984.

127. Мусаев М.-С.М. Словоизменительные категории даргинского языка (категория грамматических классов, абстрактные падежи). Махачкала, 1987.

128. Мусаев М.-С.М. Роль причастий в формировании глагольного словоизменения даргинского языка // Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1989.

129. Мусаев М.-С.М. О частеречном статусе от адъективных и адвербиальных образований в даргинском языке // Проблемы совершенствования обучения и воспитания в общеобразовательных учреждениях республики Дагестан. -Махачкала, 1993.

130. Мусаев М.-С.М. Первичные глаголы даргинского языка // Современные проблемы кавказазского языкознания и тюркологии. Вып. 3. Махачкала, 2001.

131. Мусаев М.-С.М. Даргинский язык. М., 2002.

132. Мустафаева P.A. Отглагольные образования в аварском языке: Ав-тореф.дисс. канд.филол.наук. Махачкала, 1995.

133. Муталов P.O. Категория переходности\непереходности в даргинском языке // Современные проблемы кавказазского языкознания и тюркологии. -Махачкала, 1997.

134. Муталов P.O. Функционально-семантическая характеристика сложных глаголов даргинского языка // IX-й Международный коллоквиум Европейского общества кавказоведов (тезисы). Махачкала, 1988.

135. Муталов P.O. О синкретизме, полифункциональности и омонимии глагольных морфем даргинского языка // Языкознание в Дагестане. Махачкала, 1999.-№3.

136. Муталов P.O. Закономерности видовых противопоставлений глагола даргинского языка // Тезисы докладов XI-го коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

137. Муталов P.O. Глагол даргинского языка. Махачкала, 2002.

138. Мухин A.M. Валентность и сочетаемость глаголов // ВЯ. М., 1987.-№6.

139. Недялков В.П. Основные типы деепричастий // Типология и грамматика.-М., 1990.

140. Нурмагомедов М.М. Временные формы глаголов в аварском языке // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991.

141. Нурмагомедов М.М.Образование деепричастий в аварском языке // Вопросы словообразования дагестанских языков. Сборник статей. — Махачкала, 1991.

142. Нурмагомедов М.М. Морфологическая структура глагола в аварском языке: Автореф. дисс. канд.филол.наук. Махачкала, 1993.

143. Нурмагомедов М.М. Структура глагола в аварском языке. Махачкала, 2000.

144. Одинцова И.П. О грамматическом значении деепричастия в современном русском языке // Вопросы грамматики русского языка: функциональный анализ морфологических структур. Иркутск, 1977.

145. Павлов И.П. Деепричастия в чувашском языке и их синтаксические функции: Авторф. дисс. канд.филол. наук. М., 1953.

146. Перевациков П.Н. Деепричастия и деепричастные конструкции в удмуртском языке. Ижевск, 1959.

147. Плунгян В.А. Общая морфология. М., 2000.

148. Плунгян В.А. О специфике выражения именных пространственных характеристик в глаголе: категория глагольной ориентации // Исследования по теории грамматики. 2. Грамматикализация пространственных значений. М., 2002.

149. Полинская В.И. Диффузные глаголы в синтаксисе эргативных языков: Автореф.дисс. канд.филол.наук. М., 1986.

150. Рассадин В.И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М., 1978.

151. Русская грамматика. Синтаксис. М., 1982. - Т.2.

152. Сауранбаев Н.Т. Семантика и функции деепричастий в казахском языке. Алма-Ата, 1944.

153. Сеидов Ю. Деепричастные обороты в современном азербайджанском языке: Автореф.дисс.канд.филол наук. Баку, 1955.

154. Скобликова Е.С. Согласование и управление в русском языке. М.,1971.

155. Структурные общности кавказских языков. М., 1978.

156. Сумбатова Н.Р. «Переходные» и «непереходные» формы глагола в ицаринском диалекте даргинского языка // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

157. Талибов Б.Б. Способы выражения глагольного отрицания в цахур-ском языке // УИИЯЛ ДФ АН СССР. Махачкала, 1964. - Т. 12.

158. Талибов Б.Б. Структура глагольных основ в дагестанских языках // Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М., 1971.

159. Темирбулатова С.М. Суффиксальный способ выражения пространственных отношений в хайдакском диалекте даргинского языка // Первая конференция молодых ученых Дагестана «Молодежь и общественный прогресс» 4.1.-Махачкала, 1978.

160. Темирбулатова С.М. Выражение пространственных и временных отношений в даргинском языке (на материале хайдакского диалекта): Авто-реф.дисс. канд.филол.наук. Махачкала, 1984.

161. Темирбулатова С.М. Причастие в хайдакском диалекте даргинского языка // Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках. Тезисы докладов XII региональной научной сессии по изучению ибрийско-кавказских языков. Черкесск, 1989.

162. Темирбулатова С.М. Словообразование хайдакского глагола // XIII региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению ИКЯ. Тезисы докладов. Майкоп, 1990.

163. Темирбулатова С.М. Система времен хайдакского глагола // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992.

164. Темирбулатова С.М. Хайдакский диалект даргинского языка. Махачкала, 2004.

165. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988.

166. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

167. Топуриа Г.В. Основные морфологические категории лезгинского глагола. Тбилиси, 1959.

168. Топуриа Г.В. Некоторые вопросы истории вспомогательного глагола «есть» в лезгинском языке // Арнольду Степановичу Чикобава. Тбилиси, 1979.

169. Трубецкой П.С. заметки о глагольных показателях в чечено-лезгинских (восточно-кавказских) языках // Избранные труды по филологии. -м., 1987.

170. Турсунов А. Деепричастие в современном киргизском языке: Авто-реф. дисс. канд.филол. наук. Фрунзе, 1958.

171. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание, V. Хюркилинский язык. Тифлис, 1892.

172. Хайдаков СМ. Система глагола в дагестанских языках. М., 1975.

173. Хайдаков С.М. Даргинский и мегебский языки. М., 1985.

174. Хангереев M.Д. Категория грамматического класса и числа в аварском языке. Махачкала, 2000.

175. Хангерееев М.Д. Словообразование в аварском языке. Махачкала,2004.

176. Храновский B.C. Категории глагола и структура предложения. Конструкции с предикативными актантами. JT., 1983.

177. Храновский B.C. (ред) Категории глагола // Межкатегориальные связи в грамматике. СПБ. 1996.

178. Черемисина М.И. Деепричастие как класс форм глагола в языках разных систем. Новосибирск, 1977.

179. Чеснокова Л.Д. Связи слов в современном русском языке. М.,1980.

180. Чикобава A.C. Вариации инфинитива в аварском языке // «Известия ИЯИМК» (на груз.яз.) 1.1. Тбилиси, 1937.

181. Шарданов А.Х. Деепричастие в кабардинском языке // Уч.записки КБГПИ. Нальчик, 1957.-Т. 13.

182. Шведова Н.Ю. Активные процессы в современном русском синтаксисе (словосочетание). М., 1966.

183. Шведова Н.Ю. (ред.) Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.

184. Шейхов Э.М. К лексико-синтаксической классификации интрази-тивных глаголов лезгинского языка // ЕИКЯ. Тбилиси, 1993. - Т. 10.

185. Эльдарова Р.Г. Лакский глагол (система глагольного словоизменения). Махачкала, 2000.

186. Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М,, 1972.

187. Яхонотов С.Е. Классы глаголов и падежное оформление актантов // Залог и рефлексив. М., 1978.1. На иностранных языках

188. Trubetzkoy N.S. Die Konsonantensysteme der ostkaukasischen Sprachen. Caucasica, fasc. 8.- Leipzig, 1931.

189. Haspel math M.Konug O.E. Conberbs in cross-liguistuve. Berlin, 1995.1. На даргинском языке

190. Г1 исаев М.-Ш. Г1. Дарган мезлизир дугьбала цалабикуни ва ил дал а цацадех1 хасдешуни//«Гьалмагъдеш». Мях1ячкъала, 1978.- №3.

191. Г1 исаев М.-Ш.Г1 Деепричастие бек1 девли биубли детаурти дугьбала цалабикуни ва илдала цацадех1 хасдешуни // «Гьалмагъдеш». -Мях 1 ячкъала, 1979. № 1.

192. Пябдуллаев С.Н. Дарган мезла грамматика. Цаибил бут1а. Фонетика ва морфология (5-6 ибти классунас учебник). - Мях 1 ячкъала, 1952.

193. Пябдуллаев С.Н. Дарган мезла грамматика. К1иибил бут1а. Синтаксис (6-7 ибти классунас учебник). - Мях 1 ячкъала, 1952.

194. Пябдусаламов A.A., Сулейманов Б.С., Мусаев М.-С.М. Дарган мез. 7-8 классунас учебник. Мях 1 ячкъала, 1985.

195. Кьадибях1яммаев A.A., Мусаев М.-С.М. , Сулейманов Б.С. Дарган мез. Педучилищебас учебник. Мях I ячкъала, 1993.

196. Сулейманов Б.С. Чедедиб предлоржениеби ва илдала классификация // «Гьалмагъдеш». Мях 1 ячкъала, 1978. - № 4.

197. Сулейманов Б.С. Дарган мезла фонетика ва морфология. -Мях 1 ячкъала, 1964.

198. Сулейманов Б.С. Дарган мезла синтаксис. Мях 1 ячкъала, 1966.

199. Сулейманов Г1.Г1. Дарган мезла морфология. Мях1ячкъала, 1999.

200. Темирбулатова С.М. Дарган мезла хайдакьла лугъатлизир деепри-частиела заманала жураби//«Гьалмагъдеш». Мях 1 ячкъала, 1979.-№ 1.1. ОГЛАВЛЕНИЕ1. ВВЕДЕНИЕ .3§ 1. Общая характеристика работы .3г§ 2. Из истории изучения деепричастия даргинского языка.7

201. ГЛАВА II. Морфологические особенности деепричастия.36§ I. Словоизменения деепричастия.36

202. Изменение деепричастий по классам. 36

203. Изменение деепричастий по числам.40

204. Изменение деепричастий по лицам.42

205. Изменение деепричастий по падежам.45

206. Участие деепричастий в образовании аналитических словоизменительных форм глагола.46

207. Образование отрицательных и вопросительных форм деепричастий.56§ 2. Словообразование деепричастий.62

208. Образование деепричастий времени.64

209. Образование деепричастий места.77

210. Образование общих деепричастий.83

211. Образование условных и уступительных деепричастий.85

212. Образование деепричастий цели, причины, меры и степени

213. Образование деепричастных форм от вспомогательныхглаголов.92§ 3. Исторические и синхронные взаимоотношения деепричастийсо смежными образованиями.97

214. ГЛАВА III. Синтаксические особенности деепричастия.105§ 1. Сочетательные потенции и валентность деепричастия. 107г§ 2. Синтаксические связи деепричастия и средства их выражения113

215. Управление деепричастия. 114

216. Согласование деепричастия.121

217. Деепричастие в сфере синтаксической связи примыкания .124§ 3. Деепричастное словосочетание и его виды. 126§ 4. Зависимое деепричастие в структуре синтаксических единиц135§ 5. Деепричастие и деепричастное словосочетание в структуре предложения. 136

218. Деепричастия в роли членов предложения.137

219. Деепричастные словосочетания в составе осложненного исложного предложения. 1381. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.1451. ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ.1501. БИБЛИОГРАФИЯ .151