автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Славянские топонимические древности Новгородской земли

Полный текст автореферата диссертации по теме "Славянские топонимические древности Новгородской земли"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

На правах рукописи

ВАСИЛЬЕВ ВАЛЕРИЙ ЛЕОНИДОВИЧ

СЛАВЯНСКИЕ ТОПОНИМИЧЕСКИЕ ДРЕВНОСТИ

НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ (ИССЛЕДОВАНИЕ ДЕАНТРОПОНИМНЫХ НАЗВАНИЙ НА ОБЩЕСЛАВЯНСКОМ ФОНЕ)

Специальности: 10.02.01 — русский язык, 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2006

Диссертация выполнена на кафедре русского языка Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого и обсуждена в словарном отделе Института лингвистических исследований РАН

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Костючук Лариса Яковлевна доктор филологических паук, главный научный сотрудник

Мызников Сергей Алексеевич доктор филологических наук, профессор

Черепанова Ольга Александровна

Ведущая организация — Институт славяноведения РАН

Защита состоится 9 июня 2006 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.055.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте лингвистических исследований РАН по адресу: 199053, Санкт-Петербург, Тучков пер., 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института лингвистических исследований РАН по адресу: Санкт-Петербург, Тучков пер., 9.

Автореферат разослан апреля 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат филологических наук, доцент

В.В. Казаковская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В реферируемом диссертационном исследовании подробно анализируется топонимия от имен и обозначений лиц, оставленная славянским населением центральных районов средневековой Новгородской земли с первых веков славянского освоения окрестностей Ильменя до утраты Новгородом политической независимости.

Исследование региональной топонимии на общеславянском фоне, предполагающее широкий учет отдаленных межтерриториальных соответствий, требует обращения к ономастическому материалу разных территорий древнего и современного проживания славян. Для анализа географических названий, связанных с личными наименованиями, в, равной степени важно привлечение сведений как по славянской топонимии, так и по антропонимии. Топонимические данные, при широкой и квалифицированной их интерпретации лингвистическими методами, представляют собой ценный источник познания лингвоэтнической истории, приоткрывающий завесу над процессами заселения территорий и путями сложения местных диалектов. Историко-лингвистическое изучение региональной топонимии укажет некоторые общие ориентиры и даст конкретный языковой материал для воссоздания мозаичной картины отдаленного прошлого на определенной территории.

Изучаемое топонимическое пространство, называемое далее Новгородской землей, ограничено областью средневековых новгородских пятин: Водской, Шелонской, Деревской, Бежецкой и Обонежской (в последней пятине только обращенная к Новгороду юго-западная часть: южнее 60 градуса северной широты). Речь идет о центральной (коренной, исконной) новгородской территории, сложившейся как единое целое задолго до покорения Новгорода Москвой. По современному административно-территориальному делению обследуемый регион охватывает всю Новгородскую область, южную половину Ленинградской области (примерно до широты Санкт-Петербурга) и небольшую юго-западную часть Вологодской, восточные и северо-восточные районы Псковской области, граничащие с Новгородской и Ленинградской областями, а также примыкающие к Новгородской северные и северо-восточные районы Тверской области.

Значение обрисованной территории очень велико в культурно-историческом отношении, поскольку она была охвачена срединными провинциями Великого Новгорода, являвшегося одним из центров древнерусской государственности. Историко-лингвистическую значимость региону придает яркая специфика древненовгородского диалекта, подробно описанного главным образом на материале берестяных грамот из Новгорода и Старой Руссы . Вместе с тем данный регион, сыгравший

1 См.: Зализняк АА. Древнековгородский диалект. М.: Языки славянской культуры, 2004.

большую роль в становлении русского государства, подвергался разрозненному и явно недостаточному топонимическому изучению. В поле зрения авторов, писавших о новгородской топонимии (прежде всего P.A. Агеева, П. Амбросиани, B.C. Жекулин, C.B. Кисловской, И. Миккола,

A.М. Микляев, A.B. Никитин, А. Орлов, Ю.В. Откупщиков, Н.В. Подольская, С.А. Полковникова, А.И. Попов, В.П. Строгова, В.Н. Топоров, Ю. Трусман, М. Фасмер, А.Л. Шилов, Г. Шрамм, В.П. Шульгач, Р. Экблом,

B.П. Яйленко), попали сравнительно немногочисленные названия, преимущественно рек и озер, чаще крупных и хорошо известных. Часть предложенных толкований в свете новых фактов требует пересмотра либо может быть дополнена, подкорректирована свежими данными. В частности, до сих пор не существует целостного исследования, посвященного славянской топонимии древней Новгородской земли, проведенного на значительном, статистически показательном и системно организованном материале. Думается, топонимические изыскания придали бы комплексный, более широкий характер познанию отдаленного прошлого столь важного культурно-исторического региона. Истолкования значительной суммы географических названий, подавляющее большинство которых будет введено в научпый оборот впервые, равно как и систематизация связанных с названиями ономастических и общеязыковых явлений, во многих случаях могли бы дополнить, уточнить или подтвердить выводы историков, археологов, лингвистов, а в целом — расширить источниковую базу древней Новгородской земли. Все сказанное позволяет считать предпринятое исследование весьма актуальным.

Объект исследования — славянские географические названия, производные от личных собственных имен и реже от обозначений лиц, или — в целом — деантропонимная (отантропонимная) топонимия (преимущественно ойконимия), локализуемая в области бывших новгородских пятин. Предметом исследования являются структурные и ареальные особенности славянских названий, определяющие возможность их хронологической стратификации.

Цепью диссертации является разработка принципов выявления и изучения топонимической архаики в отдельно взятом регионе и на этой основе комплексный историко-лингвистический (словообразовательный, этимологический, ареальный) анализ славянской деантропонимной топонимии Новгородской земли на общеславянском фоне.

К основным задачам диссертационного исследования относятся:

1) обобщенная лингвоэтническая стратификация дославянской топонимии региона Новгородской земли;

2) освещение проблематики стратиграфического изучения древнеславян-ской топонимии, обоснование понятия славянского топонимического архаизма, разработка критериев и приемов выделения славянской топони-

мической архаики деантропонимного образования в связи с языковой и культурно-исторической спецификой рассматриваемого региона;

3) всесторонняя характеристика основных моделей и типов топонимии деантропонимного образования, систематизация архаических славянских названий региона по типологии мотивирующих личных имен и обозначений лиц;

4) обстоятельное рассмотрение так называемой собственной истории архаических славянских названий в регионе: датировка и локализация топонимии по историческим и современным данным; оценка фонетических, словообразовательных и народноэтимологических модификаций топонимов (топонимических вариантов), отраженных документацией разного времени; отождествление древне- и старописьменных топонимических форм с современными на основе тождества именуемых топографических объектов; учет вторичных, перенесенных названий на смежных микротерриториях; факультативная подача отдельных культурно-исторических сведений об именуемых объектах;

5) словообразовательно-этимологические интерпретации архаической славянской топонимии Новгородской земли на общеславянском фоне, предусматривающие не только реконструкцию обусловивших названия личных наименований, но и оценку последних с точки зрения процессов деривации, эволюции, семантики, распространения;

6) широкий учет межтерриториальных топонимических соответствий, оценка их ареальных предпочтений при анализе конкретных новгородских названий, предварительная ареальная генерализация рассмотренных топонимических фактов в связи с процессами раннеславянской колонизации региона Новгородской земли.

Совокупность методов данной работы обусловлена поиском архаических славянских географических названий, задачами их словообразовательной и этимологической расшифровки, ареальной разработки и классификации. Для выявления слоя славянских топонимических древностей, хронологизации топонимии применяются разработанные автором реферируемой диссертации приемы стратиграфического анализа. При анализе древней топонимии целесообразно сочетание формально-этимологического и словообразовательного методов. Новгородские топонимы систематизируются по деривационным моделям и номинативно-семантическим типам (структурный анализ). Используются такие приемы реконструкции наименований и их форм, как восстановление антропони-мии, мотивировавшей названия, и восстановление исходных вариантов топонимов. Существен общий учет топонимических ареалов, нанесение их на карту, что обусловливает применение ареально-описательного метода, сопровождаемого в ряде случаев топонимическим картографированием.

Историко-этимологический анализ деантропонимных топонимических древностей Новгородской земли на широком славянском фоне

требует учета большого числа источников, содержащих хронологически различные топонимические и антропонимические факты на разных славянских территориях. К категории главных исторических источников новгородской топонимии относятся «Новгородские писцовые книги» конца XV-XVI вв. (далее - НПК) и «Писцовые книги Новгородской земли» (далее — ПКНЗ). Не менее значителен представленный в НПК и ПКНЗ фонд личных наименований, позволяющий подробно охарактеризовать многие особенности шггропонимической системы Новгородской земли конца XV—XVI вв. Средневековые имена и названия извлекаются также из новгородских летописей XI—XVI вв. (особенно часто из Новгородской 1-й летописи) и актов XII-XVI вв. Широко используется богатый антропонимикой берестяных грамот XI-XV вв. из Новгорода и Старой Руссы. Из поздних новгородских источников наиболее важны, во-первых, Списки населенных мест Новгородской губернии начала XX в. (далее — СНМНГ), которые содержат самое полное собрание новгородской ойконимии новейшего времени, во-вторых, Списки населенных мест Российской империи 2-й пол. XIX в. (далее — СНМРИ). Учесть огромные и разрозненные материалы СНМРИ в должном объеме, особенно для российских губерний далеко за пределами обследуемого региона, было бы практически трудной задачей без опоры на многотомный «Russisches geographisches Namenbuch» (Begründet von M. Vasmer. — Wiesbaden, 1962—1980. — Bd. 1-Х), в котором систематизирована ойконимия 2-й пол. XIX в. — 1-й пол. XX в., связанная с территориями Европейской России, Украины и Белоруссии. Новгородская топонимия XVI—XVIII вв. извлекается из опубликованных писцовых описаний городов, собраний старорусских актов, поздних летописей, таможенных книг, географических описаний. Многочисленные названия из неопубликованных источников этого времени содержатся в фундаментальных историко-географических трудах К.А. Неволина и A.M. Аидрияшева, в книге A.A. Селина2, в топонимической картотеке Бо-ровичского уезда Новгородской губернии, составленной К.В. Гарновским (хранится на кафедре математической лингвистики СПбГУ), в статьях ряда авторов, занимающихся новгородской историей. Новгородская топонимия XIX — 1-й пол. XX вв., помимо СНМНГ и СНМРИ, учитывается чаще по крупным статистико-географическим справочникам, описаниям земельных угодий и снимается со старых карт (особенно важны подробные трехверстные карты Генштаба 2-й пол. XIX — нач. XX вв.). Справочники современного административно-территориального деления и современные топографические карты разного масштаба применяются главным образом для уточнения локализации населенных пунктов в обследуемом регионе. Учитываются ономастические материалы собственных полевых записей

2 См.: Андрияшев А.М. Материалы по исторической географии Новгородской земли: Шелонская пятина по писцовым книгам 1498-1576 гг. СПб., 1914; Неволин К.А. О пятинах и погостах Новгородских в XVI в. СПб, 1853; Селин А А. Историческая география Новгородской земли в XVI-XVIII вв. Новгородский и Ладожский уезды Водской пятины. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2003.

автора (из них в диссертации отражено приблизительно 50 названий). В диссертации привлечено к комплексному историко-лингвистическому анализу около 1000 топонимов Новгородской земли (не считая их синхронных и диахронных вариантов, не учитывая микротерриториальных топонимических повторений и вненовгородских топонимических соответствий).

Помимо материала собственно новгородских источников, учтены топонимические и антропонимические факты (последние, как правило, средневековые) из словарей и монографий, охватывающих и описывающих славянскую ономастику России, Украины, Белоруссии, Польши, Чехии, Германии, Болгарии, Сербии и других стран. Источниками апелля-тивной и изредка ономастической лексики служат исторические, диалектные и этимологические словари. Научная новизна исследования.

1. В диссертации впервые систематизирован и проанализирован на общеславянском фоне обширный массив славянских географических названий Новгородской земли, появившихся до XVI в. Инвентаризованы и получили ареальную разработку многие архаические славянские названия деантро-понимного образования в Новгородской земле и за ее пределами.

2. Теоретически обоснована и проверена на новгородском региональном топонимическом материале новая методика стратиграфического изучения славянской топонимической архаики, применены особые приемы топонимического анализа.

3. Предлагается значительный ряд новых этимологических решений для древних «непрозрачных» названий, большинство из которых практически не имело рассмотрения в предшествующей литературе. Уточняются и дополняются некоторые старые топонимические этимологии для широко известных названий Русского Северо-Запада.

4. На основе топонимических данных реконструирован ряд древпеславян-ских личных имен, не отраженных письменностью.

5. В научный оборот введены топонимические факты из труднодоступных источников, а также из полевого топонимического собрания автора.

6. Во многих случаях решаются частные вопросы соотнесения конкретных названий с конкретными топографическими объектами, что имеет определенную ценность для истории, исторической географии, археологии. Топонимический анализ позволяет уточнить хронологию возникновения ряда современных селений и урочищ, локализовать отдельные средневековые населенные пункты.

Теоретическая значимость диссертации. 1. Охарактеризованы применительно к языковой специфике региона и с учетом общеславянского фона различные типы и модели славянской деан-тропонимной топонимии.

2. На основе новгородского ономастического и апеллятивного материала разрабатывается проблематика хронологии, словообразования, этимологии, типологии, ареалогии не только топонимических, но и антропонимических данных, определяется характер связей славянской топонимии с антропонимией и диалектной лексикой, выявляются закономерности исторической эволюции топонимических архаизмов, находящие выражение в фактах топонимической вариантности (фонетической, словообразовательной, народноэтимологической). Уточняется соотношение личных имен и прозвищ, рассматриваются понятия патронима, катойкони-ма и их способность к образованию топонимов.

3. Уточнены пути и характер славянского заселения Северо-Запада благодаря ареальной генерализации многочисленного топонимического материала, получившего в диссертации словообразовательно-этимологические интерпретации.

4. Дап стратиграфический обзор древнейшей субстратной топонимии региона, отчасти с привлечением тех названий, которые ранее не рассматривались.

Практическая значимость результатов диссертации. Результаты диссертационного исследования, полученные на значительном массиве вводимых в научный оборот топонимических фактов, могут быть использованы в работах, затрагивающих в той или иной степени историческую топонимию и антропонимию, при создании этимологических словарей, при написании учебных пособий и подготовке специальных курсов по региональной ономастике. Словообразовательно-этимологические разработки конкретных географических названий предполагается использовать при создании Новгородского регионального топонимического словаря. Результаты систематизации древнеславянских названий и ареального освещения их в славянском этноязыковом пространстве могут найти применение в будущей масштабной работе коллектива ономастов по полной инвентаризации и ареальной систематизации славянских топонимических древностей. Принципы атрибуции и интерпретации славянской топонимической архаики, приемы анализа деантропонимных названий найдут логичное продолжение и развитие в дальнейшем изучении древнеславянских топонимов, мотивированных апеллятивной лексикой, а также субстратных дославянских топонимов Русского Северо-Запада.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Топонимия Новгородской земли в стратиграфическом отношении представляет собой сложный конгломерат разноэтнических и разновременных образований.

2. Славянская топонимия Новгородской земли по структурным и ареаль-ным характеристикам может быть стратифицирована обобщенно

хронологически, с дифференциацией в ее составе элементов архаических и неархаических (фоновых).

3. Славянский топонимический архаизм определяется по мотивационным, деривационным, фонетическим признакам своей структуры (обычно по первому и / или второму признаку), а также по характеру межтерриториальных топонимических параллелей.

4. Историко-лингвистическая интерпретация славянской топонимической архаики региона предполагает использование комплексной методики, учитывающей разнообразные проявления эволюции топонима, его микротерриториальное окружение и отдаленные, межтерриториальные линии связей. Существенное значение при этом приобретает общеславянский компаративный фон ономастических данных.

5. Славянская топонимия деантропонимного образования в плане хронологии квалифицируется более надежно, чем топонимия на базе апеллятивной лексики с неличным значением.

6. Анализ деантропонимных названий должен дополняться элементами собственно антропонимического анализа.

7. Новгородская архаическая топонимия славянского происхождения выявляет древнее диалектное своеобразие Новгородской земли (в том числе на фоне соседней Псковской земли), отражает черты антропонимии, апеллятивной лексики и фонетики древненовгородского диалекта, показывает различные уровни топонимических схождений и размежеваний обследуемого региона с другими славянскими регионами, свидетельствует о Новгородской земле как об архаической славянской топонимической зоне.

8. Новгородская архаическая славянская топонимия позволяет сделать важные этноисторические заключения о главных путях проникновения славян на Северо-Запад, об особенностях внутреннего раннеславянского расселения в пределах Ильмень-Волховского озерно-речного бассейна.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертации были обсуждены на международных, всероссийских и региональных конференциях, посвященных проблемам ономастики, диалектной лексикологии, фразеологии, новгородской истории и археологии: «Новгород и Новгородская земля. История и археология» (Великий Новгород, 1998, 2003, 2004 гг.), «Прошлое Новгорода и Новгородской земли» (Великий Новгород, 1994, 1997, 1998, 2002, 2005 гг.), «Историческая топонимика Новгорода и Новгородской земли» (Великий Новгород, 2001 г.), «Шведская новгородика» (Великий Новгород, 2002 г.), «Лексическая и грамматическая семантика» (Белгород, 1998 г.), «Русское слово в языке и речи» (Брянск, 2000 г.), «Сельская Россия: прошлое и настоящее» (Орел, 2001 г. и Москва, 2004 г.), «Русское слово» (Орехово-Зуево, 2001 г.), «Русская диалектная этимология» (Екатеринбург, 2002 г.), «Ономастика в кругу смежных наук» (Екатеринбург, 2005 г.), «Псковские говоры: синхрония и диахрония» (Псков, 2002 г.), «Проблемы изучения живого

русского слова на рубеже тысячелетий» (Воронеж, 2003 и 2005 гг.); обсуждались также на Всероссийских диалектологических совещаниях по Лексическому атласу русских народных говоров (Санкт-Петербург, 1994, 1997, 1998, 2000-2005 гг.), на Вторых и Третьих Жуковских чтениях (Великий Новгород, 2001 и 2004 гг.), Кирилло-Мефодиевских чтениях (Луга, 1999 г.) и на заседаниях кафедры русского языка Новгородского государственного университета. Основные положения диссертации нашли отражение в 2 монографиях, в научно-популярной книге (написанной в соавторстве), в 2 учебно-методических изданиях, а также в 53 статьях и тезисах 3 докладов, опубликованных в научных сборниках и журналах России, Венгрии, Польши.

Объем и структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 7 глав, заключения, 2 приложений. Приложения представляют собой 9 карт (сс. 534—541) и краткий индекс исследованных топонимов Новгородской земли (сс. 542—551). Общий объем исследования составляет 551 с. Библиографический список включает 538 наименований, из них 120 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении, состоящем из 10 параграфов, обосновывается актуальность избранной темы, очерчивается обследуемое топонимическое пространство, формулируются объект, цель, основные задачи, методы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, характеризуются источники и особенности привлекаемого материала, дается краткий обзор отечественной и зарубежной литературы, в той или иной мере связанной с топонимией и антропонимией Новгородской земли и Русского Северо-Запада в целом, оговариваются элементы структуризации историко-этимологических этюдов и комментариев, определяются некоторые термины и понятия, принятые в работе. Существенная часть введения посвящена культурно-исторической и лингвоэтнической характеристике региона Новгородской земли. С опорой на исследования историков, археологов и лингвистов сделаны общие заключения об истоках формирования древней новгородской территории, подчеркнуты различия между историческими Новгородской и Псковской землями, затронуты моменты научной дискуссии об истоках и судьбах специфического древненовгородского диалекта (древненовгородских говоров), охарактеризован сложный состав сложившихся к XX столетию диалектных объединений на территории бывших новгородских пятин.

Первая глава диссертации — «Стратиграфическое изучение топонимических древностей Новгородской земли» — состоит из двух разделов. В первом разделе дана этноязыковая стратиграфия топонимического ландшафта Новгородской земли в целом, представлен краткий обзор

архаической топонимии региона, предшествующей славянской, отмечена ее вероятная связь с археологическими культурами. На новгородской территории прослеживаются дославянские географические имена разной этноязыковой принадлежности: 1) древнефинские, оставленные по преимуществу прибалтийскими финнами, отчасти, возможно, и саамами (например, Ильмень, Киба, Луга, Мета, Нивица, Питьба, Пчсвжа)\ не исключено присутствие и более архаического слоя названий, имеющих обобщенные финно-угорские языковые соответствия на весьма широких территориях; 2) древнебалтийские, как выяснилось, довольно многочисленные, оставленные языковыми предками литовцев, латышей, пруссов (например, Воролянка, Должино, Кудра, Стабенка, Цемена, Шлино, Явон£)\ 3) древнеевропейские, или, по нашей терминологии, «балто-древнеевропейские», находящие соответствия в разных отдаленных регионах Европы, но определяемые без конкретизации по отдельным индоевропейским языкам (например, Ольтечко, Омичко, Пола, Понедель-ка, Ссрсмо)\ 4) скандинавские топонимические следы, которые здесь либо минимальны, либо до неузнаваемости искажены русским нивелирующим влиянием.

Дославянская топонимия Новгородской земли иногда обнаруживает тесное структурно-языковое пересечение со славянской топонимией, проявляющееся в фактах недостаточной дифференциации древнебалтийских и древнеславянских названий, метонимическом калькировании славянами дославянской гидронимии и др.

Второй раздел первой главы посвящен проблематике стратиграфического и словообразовательно-этимологического исследования топонимии раннеславянского происхождения. В первом подразделе приводится краткий обзор соответствующей литературы (отдельные труды О.Н. Трубачева, В.Н. Топорова, С. Роспонда, Ю.П. Чумаковой, Г.П. Смолицкой, Р. Марое-вича, И.М. Железняк, В.П. Шульгача, O.A. Купчинского, В. Шмилауэра, Ю.И. Чайкиной, A.M. Селшцева, В.А. Никонова и др.), дается оценка общих возможностей стратиграфического изучения славянской топонимии, характеризуются применяемые в ряде работ стратиграфические методики («больших топонимических типов», «малых топонимических типов»), методика этимологизации топонимии при помощи критерия «генетических гнезд». Во втором подразделе подробно характеризуются принципы проводимого исследования региональных топонимических древностей. Определяются пути для обобщенной хронологической дифференциации славянской топонимии в регионе Новгородской земли на архаическую и неархаическую, обосновывается понятие славянского архаического топонима (или — иначе — славянского топонимического архаизма). В третьем подразделе конкретизируется разработанная нами методика выделения и анализа славянской топонимической архаики деантропонимного образова-

ния с учетом языковой и культурно-исторической специфики региона Новгородской земли.

Суть излагаемой методики сводится к следующему.

1. Региональная топонимия вполне допускает дифференциацию на продуктивную и непродуктивную, иначе говоря — на названия, показывающие в рамках того или иного хронологического периода черты продуктивности или, напротив, непродуктивности (гевр. утратившейся продуктивности) своей структуры. Для обобщенной оценки продуктивности топонимии показательны как структурные характеристики названия, степень его общеязыковой детерминированности (гевр. отчужденности), так и характер топонимического ареала.

2. Продуктивными считаются такие географические названия, которые сохраняют непосредственную мотивационно-деривационную связь с актуальными для современного языка (диалекта) общеязыковыми и антро-понимическими (отчужденно языковыми) элементами и явлениями различных классов и уровней. Топонимы, отмеченные продуктивными чертами структуры, сохраняют потенциал параллельного и независимого возникновения на всем пространстве порождающего их языка (диалекта, континуума диалектов) и, соответственно, могут регулярно репродуцироваться языком на разных сопредельных территориях. Воспроизведение одних и тех же продуктивных форм отражено в межтерриториальных топонимических параллелях, нередко многочисленных и рассеянных относительно равномерно. К примеру, отчетливо продуктивными являются такие ойконимы, как Иваново, Петрово, Сидорове. Личные имена Иван, Петр, Сидор или фамилии Иванов, Петров, Сидоров, лежащие в основе данных названий, хорошо знакомы всем говорящим по-русски, а сами названия прикреплены к сотням селений и урочищ на всем пространстве проживания русского народа.

3. Изучаемая архаическая славянская топонимия относится к непродуктивной; она представляет собой реликты некогда регулярных образований, утративших продуктивность в новых, изменившихся общеязыковых (лексико-семантических, грамматических, фонетических) и собственно ономастических, прежде всего антропонимических, условиях окружающего диалектного массива. Тождественные и максимально сходные топонимические формы на различных территориях, охарактеризованные признаками непродуктивности структуры, отсылают к ареалам древних языков-источников, предшествовавших современному языку. Они выступают как отголоски тех отдаленных хронологических периодов, когда данные названия еще образовывались с относительной регулярностью, умножаясь на новоосвоенных территориях расселяющегося этноса.

4. Говоря о межтерриториальном повторении названий, ареально иллюстрирующем топонимическую продуктивность, следует делать по-

правку на возможные миграции готовых топонимических форм. Однако обычно доказываются не отдаленные топонимические миграции, а топонимические микромиграции, а точнее — иррадиации на смежные микротерритории. Следует исходить из того, что в основном переносятся не топонимы, а типовые апеллятивы или антропонимы, лежащие в их основе, известные в значительном континууме родственных языков и диалектов, заимствуемые и неродственными языками. При этом само по себе противопоставление спонтанных и перенесенных межтерриториальных топонимических параллелей во многом теряет свою значимость именно на материале архаической славянской топонимии. Межтерриториальные повторения архаических славянских топонимов отсылают к достаточно ранним хронологическим периодам, нередко к позднепрасла-вянской эпохе, «когда исконнославянская ономастика (топонимия, особенно — антропонимия) еще не образует четкой антитезы, оппозиции, противостояния в отношении к апеллативному лексикону»3.

5. С хронологической точки зрения к топонимическим архаизмам на восточнославянской территории в данной работе отнесены только те непродуктивные названия, генезис которых предположительно исчерпывается к концу древнерусского периода. Применительно к региону Новгородской земли конец древнерусского периода и, следовательно, обобщенную верхнюю границу появления новгородской архаической топонимии целесообразно отнести к последней четверти XV в. Это оправдано внешним, социолингвистическим комплексом событий, отчетливо разделивших две принципиально разные эпохи на исходе XV в. Культурно-историческая ситуация Новгородской земли в указанное время меняется радикальным образом. Новгород утрачивает политическую самостоятельность, а его земли включаются в состав Московской Руси. По отношению к языковым реалиям Новгородской земли, периферийной и сравнительно поздно подключенной к центральным областям сложения великорусского языка, предпочтительнее, на наш взгляд, говорить о XV в., во всяком случае о первой его половине, как о еще позднедревнерусском этапе развития. Принятие последней четверти XV в. за верхний хронологический рубеж появления новгородской славянской топонимии, которая считается архаической, удобно и по собственно источниковедческим соображениям: именно в конце XV в. создаются писцовые книги, которые являются самым ценным источником средневековой ойконимии области пятинного деления Новгородской земли. Нижнюю хронологическую границу появления славянских топонимических древностей на территории Новгородской земли целесообразно отнести ко времени начального освоения славянами Ильмень-Волховского озерно-речного бассейна (приблизительно VII—VIII вв. н. э.). Весь этот период формирования новго-

3 См.: Трубачев О.Н. Праславянская ономастика в Этимологическом словаре славянских языков, выпуски 1 - 13 // Этимология. 1985. М.: Наука, 1988. С. 3.

родских топонимических архаизмов — с дописьменной эпохи распада пра-славянского языка приблизительно до конца XV в. — может быть обозначен как «древнеславянский».

6. Таким образом, славянский топонимический архаизм Новгородской земли определяется как географическое название с разноуровневыми признаками непродуктивности, пережиточности структуры (мотивацион-ными, деривационными, фонетическими), исчерпавшее к концу древнерусского периода (к концу XV в.) потенциал спонтанного возникновения (мультиплицирования) в континууме диалектов на данной обследуемой территории. В современном топонимическом ландшафте региона топонимические архаизмы выступают немногочисленными реликтами древнеславянского времени, будучи генетически связаны не с настоящим, а с предшествовавшим языком-источником (или с предшествовавшими языками-источниками). Топонимические архаизмы показывают рассеянные отдаленные междиалектные и межъязыковые линии связей.

7. Славянская топонимия региона, сохранившая, усилившая или получившая потенциал спонтанного возникновения после распада древнерусского языка, не квалифицируется как архаическая. Этот второй, неархаический слой составляет, во-первых, топонимия, которая показывает сохраняющуюся продуктивность структуры и в древнерусский, и в (старо)русский периоды без отчетливого их разделения («хронологически не маркированная»), во-вторых, названия уже собственно русского (старорусского и позднерусского) генезиса. Такую топонимию имеет смысл называть «фоновой»: благодаря своей многочисленности она во многом определяет специфику современного топонимического, преимущественно ойконимического и микротопонимического, ландшафта региона, его интегральный фон.

8. Следовательно, понятие славянской архаической топонимии не приравнивается к понятию древнеславянской топонимии. В состав последней входят в том числе и фоновые названия, отмеченные широкой — не только древнеславянской, но и собственно русской — хронологией возникновения.

9. Понятие топонимического архаизма, разумеется, может быть использовано при изучении топонимии не только Новгородской земли и не только славянского происхождения. Основные принципы выявления славянских топонимических древностей применимы в разных славянских регионах, хотя хронология этих древностей может быть определена различно, в зависимости от этноязыковой и культурно-исторической специфики региона. Что касается древнейших дославянских субстратных названий, то они рассматриваются как реликтовые остатки вымерших языков и диалектов на славянской территории и архаичны уже по определению. В частности, в регионе Новгородской земли выделяются

топонимические архаизмы древнефинского, балто-древнеевропейского, древнебалтийского и древнескандинавского происхождения. Вместе с тем на новгородской территории обнаруживается также немалое количество фактов неархаического субстрата — преимущественно карельской, эстонской и летто-литовской микротопонимии XVII—XIX вв.

10. Приметы непродуктивности, пережиточности топонимической структуры (мотивационные, деривационные, фонетические), равно как специфические особенности ареальной дистрибуции названий конкретизируются следующим образом.

Мотивационные признаки пережиточной топонимической структуры отражают отсутствие очевидпых мотиваторов во внетопонимическом словарном фонде говоров региона в собственно русский период истории. К славянским топонимическим архаизмам Новгородской земли относятся те названия, которые возникли на базе апеллятивной и антропонимической лексики, потерявшей, судя по всему комплексу привлекаемых данных, употребительность в диалектном континууме исследуемой новгородской территории к концу XV в. и позднее уже не прослеживаемой. Вместе с тем апеллятивы и антропонимы — мотиваторы данных названий — могли сохранять функционирование и после XV в. не только у западных и южных славян, но и в некоторых зонах восточнославянского ареала: преимущественно в пространстве украинского и белорусского языков, редко — на некоторых русских территориях, отдаленных от Новгородской земли.

Деривационные признаки пережиточной топонимической структуры указывают на древнеславянские механизмы и средства топонимообразова-ния. Многие топонимические архаизмы Новгородской земли принадлежат к общеславянским деривационным моделям, которые стали непродуктивными или малопродуктивными на новгородской территории к концу XV в.

Фонетические признаки пережиточной топонимической структуры отражают результаты фонетических процессов, потерявших актуальность в регионе. В отдельных случаях топонимические архаизмы отмечены печатью закономерностей древненовгородской диалектной фонетики, деактуализовавшихся к концу XV в.

Ареальные признаки проявляются в дискретности ареалов, в наличии редких разрозненных общеславянских топонимических соответствий. К архаическим новгородским названиям обнаруживаются спорадические межтерриториальные топонимические параллели и эквиваленты в различных зонах восточно-, западно- и южнославянского языковых пространств, но преимущественно на землях раннего славянского расселения (I - нач. II тыс. н. э.), реже на землях более позднего русского заселения; кроме того, вне пределов Новгородской земли искомых соответствий может вообще не оказаться.

11. Славянские топонимы Новгородской земли могут быть атрибутированы по всем четырем или хотя бы по одному из четырех основных

типов признаков — индикаторов архаичности. Наиболее значимыми оказываются первые две характеристики названий. Если деривационная топонимическая модель стала непродуктивной уже в древнеславянское время (такова в диссертационном исследовании йотово-посессивная модель), то все охваченные ею названия считаются архаическими. Если топонимическая модель продолжала функционировать и в старорусский период (после XV в.), то для выделения в ее составе топонимических архаизмов решающее значение приобретает хронологическая квалификация антропонимов-мотиваторов. К исследованию привлекаются те модели, в рамках которых обнаружено достаточное количество топообразований от личных имен и обозначений, не прослеживаемых на новгородской территории после XV в. (деантропонимные названия на -ичи/-ицы, -ица, -ец, - 'аие, -овоЛево, -ино, а также названия, равные личным именам, или — иначе — нульформантные). Вместе с тем в диссертации не получили подробного освещения деривационные модели, в составе которых на изучаемой территории Новгородской земли практически не обнаруживаются топонимы, мотивированные антропонимией только древнеславянского времени. Таковы модели деантропонимпых названий на -иха, -(ов)щина, -ата, -ская/-ское, -овка, -и/-ы. Данный момент является не чем иным, как отражением относительно поздней продуктивности этих моделей в регионе. Это модели преимущественно фоновой русской топонимии, удостоверяемой в массе случаев антропонимическими соответствиями (старо)русского времени и прослеживаемой в том числе в областях сравнительно поздпего русского заселения.

12. Трудности дифференциации конкретных географических названий на архаические и фоновые велики, а зачастую и непреодолимы. Наряду с многочисленными недоказанными случаями, выделяется сравнительно небольшая категория названий, содержащих те или иные индикаторы архаичности. Методологически целесообразно ограничиться анализом доказательных топонимических фактов, отчетливо отсылающих к древнеславянскому времени, которые отмечены «узкой» ранней хронологией основ и / или формантов, характерной дискретностью ареалов. Например, геогр. Будогощь по всем критериям относится к числу бесспорных топонимических архаизмов: мотивировавшее его личное имя Будогость давно утрачено всеми славянами, деривационная модель, оформившая это название, потеряла продуктивность в древнерусский период, новг. геогр. Будогощь находит рассеянные соответствия в топонимии восточных и западных славян.

13. В архаической славянской топонимии деантропонимного образования исследуемое разнообразие заключено не столько в формантах, сколько в основах, отражающих богатство разнородной антропонимии древних славян. Анализ данной категории названий выглядит обедненным, если его ограничить одним только приведением реконструированных

антропонимов-мотиваторов без дальнейшей их квалификации. В сущности, такой анализ должен перерастать рамки собственно топонимического исследования и углубляться в область антропонимики (оценка ареала, семантики, статуса, вариантности и закономерностей преобразования личных имен, мотивировавших названия, учет их принадлежности к различным моделям, приведение извлеченных из письменных источников аналогичных личных имен и др.). Это углубление топонимического анализа оправдано хотя бы тем, что деантропонимное название надежно трактуется только в том случае, если аргументированно обосновывается существование его личного имени-мотиватора.

14. В целом деантропонимная топонимия обладает несомненными преимуществами хронологизации по сравнению с топонимией на базе апеллятивов. Эти преимущества обусловлены лучшими перспективами хронологизации антропонимических фактов, которые ложатся в основу названий. В отличие от апеллятивной лексики, региональные антропони-мические системы исторически формируются не путем накопления элементов в лексическом составе языка (диалекта) на протяжении многих столетий, а благодаря процессам постоянной динамической смены отдельных личных имен и их фонетико-деривационных вариантов, различных моделей образования имен. Сохранность и употребительность личных имен зависит не только от внутрисистемных языковых факторов, но и от внешних, социолингвистических условий (регламентация использования имен, тесная связь с религиозными представлениями, табу или мода на отдельные имена, престижность / непрестижность имен и др.), изменявшихся в ту или иную историческую эпоху. Эта особенность открывает дополнительную возможность опереться при историческом изучении ан-тропонимии на хронологию отдельных культурно-исторических событий и установлений. Памятники средневековой письменности предоставляют хорошую возможность исследовать динамику отдельных имен и целых антропонимических групп. Изучению русской антропонимии сравнительно поздних эпох в хронологическом аспекте особенно благоприятствует обилие материалов старорусской деловой письменности. С конца XV в. сохранилось значительное количество письменных текстов, как правило, с «повышенной антропонимичностью». Многочисленные антропонимиче-ские тексты (писцовые, переписные, кабальные, таможенные книги, акты и описи на владение землей или имуществом, синодики, ревизские сказки, реестры и др.) содержат целые россыпи прозвищ, личных, патронимических и фамильных имен, что позволяет проследить функциональность русской антропонимии в зависимости от эпохи, местности, типа документа, социальной принадлежности носителя имени.

15. Для атрибуции слоя деантропонимной славянской топонимической архаики на уровне топонимических основ предлагается несколько методических приемов-ограничений.

Главный из них — дистанцирование от антропонимического материала, сохранившегося в письменности сравнительно позднего, (старо)русского времени в обследуемом регионе и на сопредельных территориях. Существенное значение приобретает факт отсутствия антропонимов, мотивировавших географические названия, в старорусской документации при наличии их в письменности древнерусской и — шире — в древнеславянской, связанной с разными территориями славянского мира. В этом плане наиболее значимыми являются показания хронологически различных письменных источников Новгородской земли, которые содержат многочисленный антропонимический материал. Широкий учет средневековой новгородской документации, содержащей большое количество личных наименований, позволяет охарактеризовать типологию, состав и динамику развития новгородской региональной ашропонимиче-ской системы на протяжении ряда столетий. К сравнению привлекаются прежде всего богатейшие антропонимиконы, с одной стороны, дрсвненов-городских летописей, актов и берестяных грамот, отражающих хронологические срезы эпохи независимости древнего Новгорода, с другой стороны, новгородских писцовых книг конца XV—XVI вв., освещающих уже новый, московский период новгородской истории. Разумеется, широко учитываются свидетельства и других разнообразных письменных источников, особенно тех, которые были созданы на территории Русского Северо-Запада в течение XVI-XX вв.

Второй путь атрибуции архаических топонимических основ — дистанцирование от материала русских фамилий. Многочисленные русские фамилии имеют, как правило, сравнительно позднее происхождение: в основной своей массе они стандартно образованы от разнообразных форм личных имен (в основном христианских) и прозвищ, употреблявшихся в XVI-XIX вв. Все исследователи антропонимии (С.И. Зинин, В.А. Никонов, E.H. Полякова, Б. Унбегаун и др.) так или иначе связывают закрепление массива русских фамилий с историей собственно русского языка и народа. Восстановленные по современным русским фамилиям личные имена и прозвища, функционировавшие в сравнительно поздние хронологические периоды, обычно прослеживаются по письменной документации XVI-XX вв. и / или находят отражение в фоновой русской топонимии. В целом русские фамилии не имеют отношения к фонду антропонимов, утраченных еще в древнерусское время, а следовательно, и к славянской топонимической архаике Новгородской земли.

Диалектные апеллятивы с личным значением, зафиксированные на протяжении XIX—XXI вв., могли некогда выступать в качестве древних прозвшцных отапеллятивных имен, отложившихся как в архаической, так и в фоновой топонимии. Поэтому факт присутствия некоего нарицательного обозначения лица в современных говорах региона скорее всего исключает образованное на его основе название из числа региональных

топонимических архаизмов. Отсюда вытекает еще одно ограничение: при выявлении топонимической архаики, локализуемой в границах обследуемого региона, целесообразно дистанцироваться также от поздних личных нарицательных обозначений, известных на этой же диалектной территории. Вместе с тем мотиваторами новгородской топонимической архаики могут считаться апеллятивы с личным значением, отмеченные далеко за пределами обследуемого топонимического пространства.

16. В конечном итоге учет древнеславянской антропонимии в разнообразных источниках, наряду с применением «принципа дифференциальности» к старописьменной русской антропонимии (появление которой в изучаемом регионе ассоциируется с началом московского периода новгородской истории), к исходному антропонимическому материалу, положенному в основу русских фамилий (в первую очередь фамилий новгородских, северо-западных) и к поздней русской лексике со значением лица, отмечаемой в говорах Русского Северо-Запада, позволяет приблизительно атрибутировать деантропонимные топонимические древности Новгородской земли на уровне основ. В соответствии с данным дифференцирующим принципом к анализу привлекаются географические названия Новгородской земли, образованные от личных наименований и обозначений лиц, относительно которых уверенно предполагается, что они полностью или почти полностью вышли из обихода на обследуемой новгородской и сопредельных с ней территориях к концу XV в.

17. При анализе топонимической архаики наиболее оправдывают себя обстоятельные трактовки отдельно взятых названий (равно как и небольших групп повторяющихся новгородских названий) с достаточно полным привлечением материала. Такие трактовки позволяют: а) обеспечить доказательность этимологии топонимов, б) обосновать отнесение рассматриваемых названий к категории архаизмов, в) осветить место новгородских названий в контексте топонимических и антропонимических схождений и размежеваний на общеславянском фоне. В ходе историко-этимологического анализа топонимических архаизмов отмечаются их локализация и датировка, по возможности учитываются синхронные и диахронные топонимические варианты, а также смежные названия-иррадиаты, идентифицируются старые и новые топонимические формы, отражаемые материалом источников, исследуются пути фонетико-грамматической и функциональной эволюции исходных топонимических форм, приводятся межтерриториальные топонимические параллели и эквиваленты, указываются имена-мотиваторы с уточнением их места внутри собственных классов, обозначаются средства и механизмы топонимической деривации, факультативно затрагиваются отдельные вопросы связи топонима и топографического объекта.

При анализе топонимической архаики Новгородской земли в наибольшей мере привлекаются факты, почерпнутые из писцовой

документации 1496-1500-х гг. Ценность этих источников определяется тем, что они содержат многочисленный топонимический материал (преимущественно названия селений), известный на обследуемой территории новгородского пятинного деления в относительно раннюю старорусскую эпоху, непосредственно сменившую период древненовгородской независимости, с которым как раз и связан генезис изучаемых архаических названий. Хронологическое (вертикальное) сравнение средневекового топонимического материала с топонимическим материалом источников Х1Х-ХХ вв. (преимущественно СНМНГ и СНМРИ) позволяет во многих случаях проследить эволюцию названий, связанных с одним и тем же топографическим объектом, осуществить идентификацию ряда современных населенных пунктов со средневековыми, оценить общую динамику продуктивности топонимических моделей и типов в регионе Новгородской земли. В свою очередь, широкий горизонт исследования топонимических древностей Новгородской земли обеспечивается межтерриториальным (горизонтальным) сравнением новгородских топонимических фактов с

топонимическими фактами отдаленных славянских территорий.

* * *

На основе изложенной методики в главах Н-У1 дан подробный анализ на общеславянском фоне славянских топонимических архаизмов деантропонимного образования, локализуемых в регионе Новгородской земли. Эти главы начинаются с общей характеристики моделей и типов новгородской деантропонимной топонимии (раскрытие общих особенностей деривации, хронологии, ареалыюй дистрибуции названий в рамках рассматриваемых моделей, рассмотрение типологии личных наименований, мотивирующих такие названия, квалификация характера связей таких названий с объектами на местности и др.). Далее в главах значительная доля исследования приходится на историко-этимологические этюды и комментарии, различные по полноте сведений, сгруппированные по типологии мотивирующих антропонимов и деривационных моделей. Этюды и комментарии построены в целом в свободной форме, хотя и содержат некоторые элементы структуризации. Обычно этюды начинаются с''подачи отдельно взятых архаических топонимов Новгородской земли (маркированных полужирным курсивом), как правило, отраженных в средневековой новгородской письменности, при которых указаны типы топографических объектов, административно-территориальные привязки, даты, источники. Если название некоторого объекта известно по различным источникам, то производится идентификация его хронологически различных вариантов, обычно ретроспективно — от более поздних или современных вариантов к более ранним, средневековым; в редких случаях (при значительном фонетическом преобразовании или изменении топонима) идентификация начинается со средневековых топонимических форм. Рядом с основными названиями могут быть даны смежные, вторично обусловленные ими на-

го

звания на окрестной микротерритории. Далее указываются личные наименования - мотиваторы рассматриваемой топонимии, с приведением антропонимических соответствий по разным источникам и / или с уточнением отдельных моментов смыслового наполнения и образования антропонимов. При наличии данных, приводятся межтерриториальные топосоответствия на территориях древнего и современного проживания славян, поясняются некоторые частные особенности ареального распределения, фонетической эволюции топо- и антропонимических форм. В ряде случаев (хронологически менее показательных, стереотипных, при недостатке сведений) историко-этимологические этюды превращаются в краткие комментарии к отдельным названиям. В конце глав следуют обобщающие заключения.

В качестве примера ниже приводится один из небольших историко-этимологических этюдов (расшифровка сокращений, за недостатком места, опущена).

Бездежа дер. «на реке на Семушки» в пог. Пречистенском на Тихвине Обон. пят. 1564 г. [ПКНЗ 2, 104], позднее дер. упоминалась в жалованной грамоте Лжсдмитрия Тихвинскому Успенскому монастырю 1605 г.: БездЬжа [АИII, 74]; Беэдежтр. Беж. у. Твер. губ. в сер. XIX в. [СНМРИ 43, № 1756] на юго-восточной периферии бывшей Новгородской земли. Ойконимы — йотовые посессивы от др.-слав. личн. БездЬдь ('не имеющий деда'), которое встретилось в новг. бер. гр. № 788 последней четверти XII в. и присутствует в древних антропонимиконах западных славян: др.-чеш. Bezdéd, жен. Bezdeda, др.-польск. Biezdziad, Biezdziadko, словац. Bezded, помор. Bezdzad (по: [Rospond 1983, 42; SSNO I, 163; Svoboda 1964, 101; Schlimpert 1978, 13]), сюда же примыкает производное Бездедов, патроним помещика 1534 г. в Московском у. [Вес. Он., 31]. Топонимические соответствия довольно многочисленны: др.-рус. геогр. БездЪжь поселение на Дону [Фаем. ЭСРЯI, 144], Бездеж дер. бывшего Новоржевского у. Пек. губ. + дер. у р. Ясельды Кобрин-ского у. Гродненской губ. (совр. Брестская обл.), Бездедовичи (польск. Bczdzicdoxviczé) сел. в окрестностях гор. Лепель Витебской губ., Бездедово дер. на р. Клязьме Богородского у. Московской губ. + дер. на р. Уводь в окрестностях гор. Шуя бывшей Владимирской губ. + дер. между гор. Себеж и Опочка Псковской губ., Бездедьков сел. Роменского у. под Полтавой [Vasm. RGN12,306]; у западных славян известны пункты Biezdziedza, Biezdziadowo в Польше, полаб. Bisdedc в Германии, Bezdéz, Bezdédice в Чехии, Bezdedovn Словакии, см. материалы: [SP1,219; Prof. MJI, 75; Nieckula 1971,27].

Подавляющее большинство рассматриваемых географических названий, обусловленных антропонимами, являются ойконимами -наименованиями населенных пунктов. Но в диссертации получают трактовки и гидронимы, если они относятся к деантропонимным образованиям. Стоит заметить, что гидронимия, содержащая в этимологическом исходе личные имена, немногочисленна и, как правило, вторична,

перенесена из смежной ойконимии. Микротопонимы - названия небольших болот, горок, полей, рощ и прочих малоизвестных объектов — не представляют для данной работы значимого интереса из-за своего, как правило, молодого возраста — в пределах нескольких столетий. В целом это самый массовый слой названий в регионе, молодых, динамично сменяемых и, следовательно, в подавляющем большинстве продуктивных, «прозрачных» по своему генезису, к тому же собранных неравномерно и недостаточно. Поэтому микротопонимы рассматриваются в диссертации очень ограниченно, только те из них, которые отмечены чертами значительной древности. Значительно шире, однако, может использоваться историческая микротопонимия, древность которой доказывается самим фактом ранней письменной фиксации.

Некоторые из рассмотренных в диссертации новгородских географических названий сохраняли, очевидно, ограниченную способность к потенциальному возникновению в исследуемом регионе и после хронологического рубежа последней четверти XV в. на фоне еще не утративших редкой употребительности наименований лиц, но такие названия обычно подаются внутри этюдов, посвященных топонимическим архаизмам, то есть приводятся в качестве иллюстративно-дополняющих и описываются «короткой строкой». Исключение составляют названия улиц (годонимы) средневекового Новгорода: ради полноты картины рассмотрен весь комплекс новгородских годонимов XI—XV вв., хотя некоторые из них явно не охарактеризованы «узкой», только древнеславянской, хронологией или не являются деантропонимными производными.

При систематизации анализируемой славянской деантропонимной топонимии используются следующие элементы деривационной классификации антропонимов. По типу деривации существенно противопоставление двух основных антропонимических классов: имена полные и гипокорисгические, производные от полных и обладающие (или обладавшие при своем возникновении) оттенками уменьшительности, увеличительное™, ласкателыюсти, фамильярности, эмоциональной оценочности. Для построения гипокористи-ческих имен используется «операция усечения (с последующей суффиксацией или без нее)»4 полных имен, обычно композитов {Миляга, Милъко < Милобудъ, Милославъ..., Радомъ < Радомиръ, Радомыслъ...); имена, состоящие из одного корня, тоже допустимо рассматривать в качестве усеченных, если они отчетливо соотносятся с полными именами {Хоть < ХотЬмиръ, Хотославъ...). Кроме того, к гипокористикам следует отнести имена, образованные от неусеченных основ при помощи суффиксов, обычно распространяющих усеченные основы (Волосъко < Волосъ, ВънЬжько < ВънЬгъ, Петрило < Пстръ, Чьрнята < Чьрныи)\ эта последняя группа антропонимов в нашем материале достаточно представительна. Что касается

4 См.: Зализняк A.A. Новгородские берестяные грамоты с лингвистической точки зрения // Яннн В.Л., Зализняк А А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.). М.: Наука, 1986. С. 147.

полных имен, то они преимущественно подразделяются на композитные (Милобудь, Радомиръ, ХотЬмиръ) и префиксально-корневые, образованные с помощью префикса от корня (Завидь> ПерснЪгъ, Нссудъ). Также, по нашему мнению, целесообразно выделить ограниченную группу имен, которые можно назвать суффиксально-корневыми: эти имена, во-первых, показывают специфическую суффиксацию, не сопровождающую усеченные основы, во-вторых, могут содержать лексические элементы, не характерные для композитов (Милость, Смолить, Хотыня, ЧьрнЪкъ). Личные имена всех перечисленных типов формально не приравниваются к апеллятивной лексике и по данному признаку противопоставлены именам, которые в диссертации называются деапеллятивными. Последние, часто выступающие как личные прозвища, в целом возникли в результате прямой антропоними-зации нарицательных лексем и, следовательно, равны или паронимичны (уподоблены) существительным, прилагательным и причастиям (в краткой или полной форме) и этнонимам (Бързъ, Вълкъ, Ляхъ, Туръ, ХотЬнъ, Хри-панъ). Подчеркнем, что образования с относительно регулярным суф,-ък-/ -ьк- (такие, как Ляшько, Туръко), считающиеся деминутивными, рассматриваются среди гипокористик, поскольку данный суффикс может придавать имени и другие смысловые оттенки. Наконец существенно деление антропо-нимии на дохристианские, или древнеславянские (др.-слав.), и христианские, или календарные, личные имена; доля имен прибалтийско-финских, балтийских, скандинавских в привлекаемом материале невелика. Такова общая применяемая в работе классификационная схема, однако встречаются и переходные случаи, когда затруднительно или невозможно отнести личное имя к определенному типу.

Вторая глава «Йотово-посессивная топонимия», состоящая из 6 разделов, содержит подробный анализ новгородских географических назвапий-посессивов с суф. *-]-. В первом разделе дана общая характеристика топонимической * ^/-модели (с точки зрения ее . хронологии, специфики оформления, соотнесенности с классами топонимов и объектов) и систематизированы связанные с данной моделью антропонимические типы. Содержание остальных разделов второй главы преимущественно составляют историко-этимологические трактовки йото-во-посессивной топонимии Новгородской земли. Так, во втором разделе рассмотрены архаические топонимы, исходно образованные от др.-слав. личных имен-композитов (такие, как Дорогобуж, Ламсрье, Раслово, Сене-жье, Сеславль, Теребовижа, Уномерь), в третьем — названия от прозвищ-композитов, прослеживаемых только в новгородском ареале (такие, как Бокотерж, Пустопсржа, Самокража), в четвертом — названия от др.-слав. префиксально-корневых имен (такие, как Налючи, Намещи, Оклиж, Утуши), в пятом — названия от суффиксально-корневых, гипокористических и деапеллятивных имен (такие, как Борже, Вигонь, Легощо, Ходы ни), в шестом — топонимия от христианских личных имен (например, Аркажи,

Игначь крест, Нащи, Шнетин) и отчасти от древнерусских апеллятивов с личным значением (например, Ключничь Двор, Посадничё).

Деривационная модель посессивной топонимии с суф. *-]-, утратившая на новгородской территории продуктивность к XIV в., наиболее тесно связана с композитной и префиксально-корневой антропонимией. Йотово-посессивные топонимы от таких имен (проанализированные нами в пределах обследуемого региона практически в полном составе) трактуются наиболее надежно в плане этимологии и хронологии; столь же надежно осмысляются немногочисленные новгородские топообразования с суф. *-У-от христианских имен. Обычно йотово-посессивные названия предварительно диагностируются по наличию основ с исходом на мягкие или шипящие ш, ж, щ, ч, н\ л'; вместе с тем надежность трактовок таких названий, особенно на базе суффиксально-корневых, гипокористических или деапеллятивных имен, обеспечивается письменными отражениями соответствующей антропонимии. Новгородская архаическая топонимия содержит редкие в славянских языках йотово-посессивные образования от гипокористик жен. морфологического рода на -та (Рашуча, Боручье, Мыш-лячье) и с суф. -ил- {Велиль, Немиля, Радиля). Многочисленная топонимия на -нь {-ня, -ни), характеризующейся повышенной вариантностью, нередко представляет собой не что иное, как йотово-посессивное образования от удостоверяемых письменностью личных имен на -нъ,-нь (например, Чудини — от Чудинъ, Мстонь — от Мьстонъ). Более проблематичны в данном случае образования с суф. -ын'-, которые иногда обоснованно трактуются и по связи с личными именами, и на базе апеллятивов (ойконим Добрыня— от имени Добрыпя или от апеллянта добрыня 'добро, благо'?). Что касается территориальной дистрибуции йотово-посессивной топонимии, то она в целом маркирует локусы самого раннего славянского освоения Новгородской земли.

Для ранней новгородской этноистории очень показательна топонимия от имен на -гость, подробно проанализированная в третьей главе диссертации «Этимологическая и этноисторическая разработка топонимии с элементами -гощ~/-гост-». В регионе Новгородской земли обнаруживается примерно 90 названий этого типа (таких, как Будогощь, Вельгошка, Видогоща, Миголощи, Моглогость, Уторгош, Ходгостицы, Цехоща), как правило, трактуемых вполне достоверно. Момент количественного несоответствия большого числа топонимов с элементами -гост-/ -тощ- и скромного отражения соответствующей антропонимии письменными источниками объясняется прежде всего архаичностью самой деривационной антропонимической модели, по-видимому, к началу славянской письменности - уже выходящей из употребления. Архаичность данной модели подчеркивается и процессами ее переосмысления, и способностью к усвоению широкого круга лексических основ, возможно, даже субстратных, что связано с превращением компонента -гость в суффикс.

Концентрированный ареал новгородских названий с элементами -гост-/ -гощ-, включающий значительный массив прежде всего «диалектных» топонимических фактов, изолированных на общеславянском фоне либо имеющих минимальные и территориально ограниченные параллели, обусловлен взрывом популярности личных имен на -гость уже в условиях самого Северо-Запада. Судя по письменным и топонимическим данным, полные и усеченные имена с начальным Гост- тоже активно функционировали в древненовгородской языковой среде.

В четвертой главе диссертации «Посессивно-патронимический и катойконимический типы топонимии» анализируются топонимические архаизмы с разными формантами (-ичи, -ицы, -ица, -ец, -'аяё), но вместе с тем объединяемые сходством номинативно-семантических типов. Первый раздел главы посвящен рассмотрению слаборазличимых патронимического и посессивного типов архаических названий на -ичи и на -ицы. Новгородские названия патронимического типа генетически соотносятся с древненовгородскими патронимами на -ичь, внешне повторяя специфику их формообразования. Проведенное исследование опровергает мнение о древней непродуктивности модели патронимических (отпатронимных) топонимов на -ичи на. русском Северо-Западе5. Количество таких названий как минимум удваивается с учетом названий на -ицы, поскольку последние, судя по письменным отражениям, часто выступают как фонетически измененные («цокающие») формы на -ичи (ср. варианты Ляховичи! Ляхо-вицы, Воймеричя / Воимирицы); при этом следует учитывать, что цоканье являлось довольно устойчивой нормой произношения патронимов в древненовгородской диалектной среде. Патронимический тип названий па -ичи/-ицы со временем эволюционирует в посессивный тип, отражающий более широкое значение принадлежности и соотносимый с патронимией лишь формально. Поэтому названия, появившиеся в относительно поздние эпохи, могут трактоваться как деантропонимные образования-посессивы, в которых выделяется особый формант -ичи/-ицы, лишенный личного значения. В новгородской топонимии на -ичиАицы прослеживаются основы др.-слав. композитных и префиксально-корневых антропонимов (ср. Вито-славлицы, Гостъмеричи, Онежицы); вместе с тем в рамках данной деривационной модели образования от таких основ на новгородской территории сравнительно редки (обнаружено лишь 12 названий, что примерно в 15 раз меньше, чем среди проанализированных йотово-посессивных образований). Заметно чаще топонимия с формантами -ичи/-ицы отмечается на базе др.-слав. имен-гипокористик, соотносимых обычно с композитами (ср., например, Вслсбицы, Видомлицы, Молвотицы, Радоговичи, Тухоми-чи). Соответствующие названия нередки от др.-слав. деапеллятивных личных имен или апеллятивов с личным значением (например, Бикичеви-

3 См.: Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточнославянская ономастика, М.: Наука, 1972. С. 85.

чи, Люджерицы, Морконницы, Ожевичи), а также от христианских календарных имен (например, Еваничя, Кшентицы, Олексиницы, Филистовичи), но в аспекте хронологии далеко не все из таких названий показательны. Характер денотативной соотнесенности топонимии на -ичиАицы интересен для изучения процессов раннего славянского освоения Новгородской земли. Процент названий, указывающих на средневековые территории и территориальные центры Новгородской земли (погосты, волости, кусты деревень), здесь заметно выше, чем среди деантропонимных названий, принадлежащих к йотово-посессивной и иным рассмотренным деривационным моделям.

С топонимией на -ичи/-ицы иногда вступают в отношения вариантности самостоятельные близкие между собой модели деантропонимных названий на -ица и на -ец, рассмотренные во втором разделе четвертой главы. Об архаическом характере этих моделей в целом свидетельствует то, что, при сравнительной редкости на новгородской территории соответствующих названий, существенная часть их возводится к др.-слав. личным именам (к примеру, топонимы Гораздица, Любеговец, Нежатица, Уевица).

В третьем разделе четвертой главы интерпретируются топонимы на -ичиАицы (такие, как Боровичи, Заозеричи, Озертицы, Рядовичи, Холми-чй) и на -'ане (такие, как Лучане, Речане, Устьяне, Чериянё), квалифицируемые в качестве образований от обозначений лиц по месту поселения или проживания (или — иначе — названия в рамках катойкони-мического типа, генетически связанного с более ранним патронимическим типом). Топонимия на - 'ане в регионе Новгородской земли редка, что касается названий на -ичиАицы, то они далеко не всегда надежно трактуются в качестве катойконимических, допуская смешение с посессивно-патронимическими и собственно топографическими (по модели на -ица/ -ицы) названиями. Почти все проанализированные топонимы этого типа отмечены средневековой новгородской письменностью, и лишь редкие из них сохранились до настоящего времени. Кроме того, в третьем разделе четвертой главы освещены некоторые частные особенности словообразовательной категории катойконимии. В древнерусскую эпоху эта категория имела регулярный и широкий характер, но со временем значительно сузилась, по крайней мере, на новгородской территории. Новгородская катойконимия показывает тесную двустороннюю связь с топонимией: наименования лиц регулярно образовывались по названиям мест при помощи специализированных суффиксов (-ич-ьц-, ан-) и вместе с тем сами были способны выступать в топонимической функции, становиться параллельными топонимическими вариантами в эволюции одного названия (ср. Хрестьцовичи как один из средневековых вариантов ойконима Крестцы), наконец окончательно закрепляться как полноценные названия. В новгородской топонимии, генетически связанной с катойконимией на -'ане, отмечены особые архаические формы локатива мн. ч. без суффиксального

элемента -ан- (ср. Устьях как др.-рус. локативную форму ойконима Усть-яне).

В пятой главе «Архаическая топонимия с -ов-/-ев-, -ин-суффиксацией» интерпретируются новгородские названия, образованные хотя и по продуктивным до сего дня моделям, но на базе антропонимии, не прослеживаемой по комплексу данных на Русском Северо-Западе после XV в. {Безуино, Кулотино, Любытино, Нездино, Пирятино, Теребуново, Чернигове), Елигово и др., всего около сотни названий). В регионе Новгородской земли суффиксы -ов- / -ев-, -ин- выступают главным средством топонимического освоения гипокористических, суффиксально-корневых и деапеллятивных личных имен славянского и неславянского происхождения. В то же время др.-слав. композиты и префиксально-корневые имена редко охватываются соответствующими топонимическими моделями. Исследование показывает, что среди новгородских названий на -овоАево, -ино, составляющих наиболее многочисленный ойконимический слой (обычно названия деревень), присутствуют образования от самых разных по генезису и структуре личных имен и обозначений. Мотивирующие антропонимы в данном случае чаще всего выступают календарными и деапеллятивными именами людей из социальных низов, бытовавшими и в поздние исторические эпохи. Вместе с тем нередки образования от хронологически маркированных др.-слав. имен, что позволяет выделить в рамках данных моделей топонимические архаизмы,

В шестой главе «Топонимия, равная личным именам» особо выделена и подробно охарактеризована модель бесформатной или нульформантной топонимии (геогр. = личн.), практически не имевшая рассмотрения в предшествовавшей литературе. На новгородской территории эта формально выделяемая модель объединяет генетически разнородные образования: вероятные исходные названия-посессивы с суф. -ъ (< *-os), вторично оформившиеся топонимы, отражающие маргинальные трансформации различных деривационных моделей (йотовых посессивов, посессивов с суф. -ов-/-ев-, -ин-, родовых плюральных ойконимов, пред-ложно-падежных топонимических конструкций), исходные названия с экспрессивно-образной, метафорической семантикой, неславянские и славянские названия, переосмысленные и фонетически преобразованные. Среди новгородских бесформатных топонимов отмечается немало архаизмов на базе др.-слав. личных имен (нередко композитов), явно утраченных в обследуемом регионе к XVI в.; к числу таких архаических топонимов относятся проанализированные в главе Вычерема (< Выче-меръ), Гореслава, Жирома, Опег, Погвизд, Чабуд и др., всего более 30 названий.

В седьмой главе - «Названия улиц средневекового Новгорода XI-XV вв.» — рассмотрен, с привлечением археологических материалов по внутригородской топографии, целостный комплекс новгородских годонимов,

прослеживаемых по новгородским летописям и актам до конца XV в. (ул. Бояпя, Розважа, Хревкова, Чсрницына и др, всего около 50 названий). Городская топонимия средневекового Новгорода носит отчетливо антропоцентрический, обращенный к наименованиям и обозначениям человека характер. Рассмотренные городские названия, большинство из которых могут быть квалифицированы в качестве архаических, в целом не обладают номинативно-деривационной спецификой, выделяющей их на фоне многочисленной деантропонимной ойконимии Новгородской земли. Практически ко всем из них находятся более или менее точные соответствия среди названий населенных пунктов.

В заключении изложены обобщенные результаты исследования.

Разработана и проверена на значительном топонимическом материале особая методика хронологической стратификации славянской топонимии Новгородской земли с учетом культурно-исторической и диалектной специфики региона. Сформулированы общие особенности и критерии выявления славянских топонимических древностей региона, генетически связанных только с древнеславянским временем, подчеркнуты отличия новгородской архаической топонимии от фоновых названий, сохранивших, усиливших или получивших потенциал возникновения в регионе после XV в. Предложенная методика показала свою эффективность: на ее основе были обнаружены и всесторонне охарактеризованы различные модели и типы архаических славянских названий деантропо-нимного образования на новгородской территории.

При дифференциации славянских топонимических архаизмов и сравнительно поздних (фоновых) названий необходима оценка продуктивности как топонимических формантов, так и топонимических основ. Использованный в работе комплексный подход, предусматривающий изучение названий в стратиграфическом, этимологическом, словообразовательном, ареальном аспектах, учитывает: 1) специфику слов-мотиваторов, в частности антропонимии, обусловившей названия; 2) особенности механизмов и средств топонимообразования; 3) древние фонетико-морфологические черты, «отпечатавшиеся» в топонимах; 4) характер межтерриториальных топонимических соответствий.

Хронологическая интерпретация обусловивших топонимию личных наименований, учитывающая одни только внутренние, типологические характеристики, недостаточно надежна. Антропонимическая типология должна верифицироваться сведениями из письменных источников, которых с конца XV столетия сохранилось достаточное количество. Наиболее показательны письменные источники, содержащие массовый региональный антропонимический материал.

Использованные в работе исследовательские приемы оправдывают себя тем, что обеспечивают доказательность этимологического анализа топонимов и дают возможность проследить отдельные моменты дальней-

шей эволюции названий, равно как позволяют обосновать отнесение рассматриваемых названий Новгородской земли к категории архаических и обозначить их место в контексте ономастических схождений на общеславянском фоне.

Славянская топонимия является важнейшим, но до сих пор недостаточно используемым источником для воссоздания древних славянских антропонимических систем в различных деталях их сложения, функционирования, эволюции и ареальной принадлежности. Предпринятое исследование позволило реконструировать, систематизировать и охарактеризовать значительный корпус антропонимов, функционировавших в регионе Новгородской земли до конца древнерусского периода и позднее утратившейся. Большая часть восстановленных по новгородской архаической топонимии личных имен находит отражение в письменности Новгородской земли (до XVI в.) и / или в средневековой документации иных славянских территорий далеко за пределами Новгородской земли.

Среди удостоверяемых письменностью личных имен, обусловивших новгородскую топонимическую архаику, наибольший удельный вес имеют композиты. Таковы, к примеру, Будославъ, Воимиръ, ВоштЬгь, Гостивить, Добромыслъ, Доброславъ, Дорогобудь, Жирославъ, Житобудъ, Ладомиръ, Любовидъ, Людимиръ, МилодЬдь, Мирон&гъ, НЪговить, Недабылъ, Радо-видъ, РатьмЬръ, Сеславъ, Твьрдомиръ, УиЬм±рь, Хот(£)миръ, ХотЬрадъ и др.6 Глубокий след в топонимическом ландшафте Новгородской земли оставили имена с постпозитивным элементом -гость (< -^оу/ь). Среди них подтверждены письменностью др.-слав. Велегость, Воигость, Доброгость, Домагость, Доро(го)гость, Жел£гость, Любогость, Людьгость, Милогость, Пирогость, Радогость, Рядогость, Чагость и др. Из др.-слав. префиксально-корневых имен новгородской топонимией отражены письменно зафиксированные Безуи, Завидь, Намксть, Невадъ,-а, Невидъ, Нсдомыслъ, Нслаи, Немилъ, Немой, Неродь,-а, Нерадъ, Нссудъ, Нссъда, ПеренЪгь, Погвиздь, Полюдъ и др. Из письменно удостоверяемых суффиксально-корневых личных имен по новгородской топонимии прослеживаются др.-слав. Бо-яиъ, Бърз£и, Добрость, Любость, Смолить, Ходына,-я, Чьрнигъ. Разряд деапеллятивных имен, среди которых нередко подозреваются экспрессивно окрашенные прозвища, составляют др.-слав. Бълть,-а, Бързъ, Гораздъ, Груза, Жесть, Жюпанъ, Кречь, Късьнъ,-я, Кыи, Людижеръ, Менюхъ, Мърдъка, Ожь, Прибыльна, Пърхъ, Теребунъ, Ходуиъ, Чьглъ. К антропо-нимам-гипокористикам относятся Борота, Братилъ,-а,-о, Брахъ, Будишь,-а, Будомъ,-а, Велеба /Велиба, Велилъ,-а,-о, Велимъ,-а, Видимъ,-а, Вить, Волость, ВьнЪжько, Гостомъ,-а, Добрилъ,-а, Дорогоча, Дьржько, Кулота, Кыико, Любанъ, Любота, Милогъ, Мирохъно, Мыслята, НамЬстько, Нску-риша, Несъдилъ, -а, -о, Нйгъша, Н1жько, Опалиша, Прибыльца, Радомъ, -а,

6 В тексте диссертации даны полные списки разнородных личных наименований, соотносимых с рассмотренной топонимией Новгородской земли.

Рахъ, Рохъ, Рядята, Собъша, Страхоиъ, Т£хута, Тухомь,-а, Ходула, Хотъ,-а,Хочюта, Чюдько,-а.

По отдельным названиям Новгородской земли, рассмотренным в диссертации, прослеживаются фиксируемые славянской письменностью обозначения лиц по территориальной, этнической, социальной, родственной принадлежности, порой не отличимые от деапеллятивной антропонимии: бекечь, боровичи, бЬжане, варягъ, загоричи, заозеричи, лучане, ляхъ, нутьникъ, пискупъ, поляне, прусь, рЬчане, робичичь, рядовичи, смърдъ, уи, устьяне, хьлмичи, холопъ, чьрньць. Некоторые рассмотренные топонимические архаизмы показывают заимствованные (христианские, а также др.-сканд., др.-нем.) имена, как правило, устаревшие либо в др.-рус. или в др.-новг. диалектном оформлении: Аркадъ, Евань, Иворъ, Крыцепть, Насть,-а, Олекса, Олпатии, Олыъ, Рамышь, Скнятинь, Филисть, Фларь, Янъ,-ь.

Наименования и обозначения лиц, отложившиеся в архаической славянской топонимии Новгородской земли и утратившиеся в обследуемом регионе к концу XV в., преимущественно удостоверяются средневековой западнославянской (др.-чеш., др.-польск., др.-луж., полаб.-помор.) и «альпославянской» (др.-словен.) письменностью. Антропоними-ческие подтверждения только из болг. и сербохорв. источников отмечаются сравнительно редко, болг. и сербохорв. антропонимические факты, как правило, лишь дополняют западно- и / или восточнославянские. В пределах восточнославянской территории новгородские оттопонимные реконструкты обычно находят письменные подтверждения в летописной антропонимии Киевской Руси, а для более позднего времени — в антропонимии из староукраинской и старобелорусской актовой документации (вплоть до XVIII в.) в Великом Княжестве Литовском.

Анализ топонимической архаики Новгородской земли позволил восстановить немало личных наименований, не обнаруженных по письменности, однако надежно реконструируемых в качестве древнесла-вянских (судя, прежде всего, по повторению их структурных элементов в кругу древнеписьменной славянской антропонимии, по неоднократному отражению имен-реконструктов в архаических межславянских топосоот-ветствиях, связанных с типично деантропонимными моделями деривации). Таковы, например, имена-композиты: *Вел(е)будъ, *Воибудъ, *Вьховидъ / *Вьсевидъ, *ГоинЬгь, *Городолюбь, *Доброжиръ, *Дорогочадь, *ЛюбонЬгъ, *Милочадь, *Остропйгъ, *СЪнЪгъ, *Теребовидъ, *Тужиръ,-а, *Чабудь. Среди незасвидетельствованных композитов нередки экспрессивно-оценочные прозвища со специфическими компонентами, имеющие, как показывают ареалы соответствующей топонимии, региональный др.-новг. характер (например, *Бокотьрзъ, *ЛюбоЪдь, *ОжеЪдъ, *Пустопьрдь, *Самокрадь). К топонимически выявленным личным именам на -гость относятся *Братогость, *Дивогость, *Жирогость, *Коегость, *Мирогость,

*Моглогость, *Тоегость, *Тригость, *Уегость, *Утрогость, *Ярогость и др. В целом среди рассмотренных композитов на -гость доля диалектно ограниченных, только др.-новг. личных наименований, наиболее велика. В группе префиксально-корневых имен, восстановленных по новгородской топонимии, не найдены в славянских письменных источниках: *Налютъ, *Небълть,-а, *НсвЬдъ, *Нехуть,* ОнЪгь, *Перевидь, *Пробудь, *Съгость и др. К незасвидетельствованной антропонимии прочих разрядов относятся др.-слав. *Батоногъ, *Братухъно, *БыстрЪико, *Гостибъ,-а, *Жслыта, *Жирома, *Клюдъ, *Кочигъ, *Любыта, *Мълвота / *Мьлвята, *Нелюбиша, *Пирята, *Пръхъ, *Радогь,-а, *Рашута, *Тихота, *УгреЪдъ, *Фревъко (или *Хревък6), *Хотута, *Хочюнъ, *Хутъ,-а, *Хутына,-я, *Чьсть, *Ялигъ и др.

В общих чертах древненовгородская антропонимическая система, в том виде, как она восстанавливается по топонимическим древностям, находит наиболее многочисленные частные сходства с антропонимическими системами, отраженными топонимией и памятниками письменности (в основном до XVIII в.) в западнославянском языковом пространстве и на территории украинского и белорусского языков. Показательно, что, помимо массива общей для отмеченных территорий исконно славянской антропонимии, в новгородской архаической топонимии порой прослеживаются личные имена, предположительно трактуемые как зап.-слав. заимствования из др.-нем. языка (к примеру, гипокористика Рамышь на базе нем. Яат\уа№, личн. *Елигъ, *Ялигь как адаптация нем. ЕЪЩ, Не1т'£), отражается особая зап.-слав. архаическая модель имен на -оу£б (личн. Добросгъ, Любость), имеет место фонетическое преобразование начального слога 1'и- > ли-, как в др.-чеш. языке, наблюдается регулярное усечение гласных в исходе первых компонентов сложных имен и названий, что характерно прежде всего для зап.-слав. языковой области.

Из архаической топонимии Новгородской земли восстанавливаются, с одной стороны, имена широкого общеславянского распространения («наддиалектные»), с другой стороны, имеются антропонимы, которые, судя по письменным и топонимическим отражениям, не выходят за пределы обследуемого региона или по крайней мере тяготеют к нему. К диалектно классифицирующим особенностям древненовгородской антро-понимической системы, реконструируемой по данным топонимии, относятся: повышенный, по сравнению с остальными территориями славян, удельный вес различных личных имен с элементом -гост- и прежде всего композитов на -гость, изолированных на общеславянском фоне; ряд экспрессивно окрашенных др.-новг. композитных прозвищ; наличие специфических композитов на -чадь\ активность имен с элементом -жир-, среди которых встречаются др.-новг. региональные композиты; популярность композитов на -будь, среди которых немало региональных; наличие ряда только др.-новг. гипокористик на -ота, -ыта, -утаг, высокая функциональность разнообразной антропонимии с элементами -нЪг-/-нЪж-\ наличие

др.-новг. имен с корнем хут- и некоторых других региональных имен различной структуры; отражение христ. имен с др.-новг. диал. фонетическими модификациями.

Для надежной словообразовательно-этимологической разработки архаических топонимов необходимо по возможности максимально учитывать закономерности их исторической эволюции. Топонимические архаизмы показывают факты вариантности различной природы: а) фонетической, б) словообразовательной, в) народноэтимологической. От этих фактов языка необходимо по возможности отделять частые случаи неточного письменного воспроизведения названий либо некоторые общие особенности древнерусской графики (к примеру, графическую передачу перехода е> о).

Фонетическая вариантность архаической славянской топонимии Новгородской земли, обусловленная различными фонетическими процессами, имеет многообразные проявления. Наибольший интерес представляют спорадически проявляющиеся фонетические явления диалектного характера, нередко прослеживаемые и на материале апеллятивной лексики региона. Среди таких повторяющихся явлений рассмотренная топонимия показывает, в частности: переходы х> к, х> ф, ф> х, щ>ш, кр> хр, сн> шн, в > вперед согласными, бу> бы, лю > ли, £ > и, ja> je > и, и> м, тм> ми дм> м, многочисленные случаи смешения г/ х, смешение гд ! вд, з/ ж, метатезы в сочетаниях гласных с плавными ор/ ро, синкопы безударных гласных перед плавными, неразличение if ! ?, отвердение л\ отвердение р\ смешения глухих и звонких согласных: к/г, ш/ ж, аканье, цоканье, в ряде случаев сопровождаемое дистантным расподоблением аффрикат ч — ц, ц - ц> т' — цили утратой смычного затвора у аффрикаты ц. Отражаются случаи др.-новг. диалектной фонетики: развитие сочетаний гласных с плавными по схемам *tort > *trot, *tert > *tret, *tbrt > *trbt, *tbrt > *tbrbt, неосуществление второй и третьей палатализа-ций, переходы *dl> гл, *tl> кл.

Факты словообразовательной топонимической вариантности выступают как пересечения деривационных топонимических моделей: -ын'- / -иио, -*jb/-bje, -*jb /-ово (-ево), -0-/-и(-ы), *jb/-0-, -ец/-ица, -ичи/-ицы/ -ица, -ичи / -ище {-ища). Нередки явления народной этимологизации (ре-мотивации) архаической топонимии.

При рассмотрении эволюции архаической топонимии следует исходить из различения вариантности на топонимическом и дотопонимическом (антропонимическом) уровнях. Отчасти фонетические расхождения топонимических вариантов обусловлены собственной эволюцией названий, отчасти заданы колебаниями исходных имен-мотиваторов. На фонетические закономерности, свойственные антропонимическому уровню, но инерционно продолженные на топонимическом уровне, указывают такие черты отдельных топонимических форм, как: а) мена или утрата гласных

на стыках бывших антропонимических основ в вариантных названиях; б) вариантность элементов -вид-/-в£д-, -жир-/-жер-Ажьр-, -мир-/-лгЬр-, -хот-/ -хут- и др. в названиях; в) расхождение антропонимической суффиксации в основах параллельных вариантов названий; г) наличие «полных» и «гипо-користических» вариантов названий.

Писцовые книги конца XV—XVI вв. показывают значительно больше топонимических древностей, нежели письменные источники Х1Х-ХХ вв. Идентификация средневековых и современных топонимических вариантов, часто проводимая в диссертации, имеет определенную значимость для историко-географических разысканий.

Анализ славянских топонимических архаизмов — названий с междиалектными и межъязыковыми линиями связей - предпочтителен на общеславянском фоне. Ономастические соответствия новгородским архаическим названиям деантропонимного происхождения обнаружены в Европейской части России вплоть до Урала, на территориях Белоруссии, Украины, Литвы, Латвии, Польши, Германии, Чехии, Словакии, Австрии, Венгрии, Словении, Румынии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Сербии, Македонии, Болгарии, Албании и Греции. Наиболее частые и однозначные топонимические соответствия (относительно высокий уровень схождений) рассмотренная новгородская топонимия находит в восточной половине Белоруссии и в примыкающих к ней западнорусских областях (на территории Псковской, Смоленской, частично Брянской обл.), на северо-западе Украины и в западнославянском ареале (Польша, Чехия, Словакия с частью Венгрии, Восточная Германия). Средний уровень архаических топонимических схождений с Новгородской землей приходится на западную половину Белоруссии, на северо-восточную часть Украины (обычно не западнее Киева, не южнее Харькова), на земли в среднем и верхнем течении Десны и Сейма (Курская, частично Брянская обл.) и в обширных бассейнах Оки и Верхнего Поволжья на восток до Нижнего Новгорода. На территориях севернее, восточнее и южнее обозначенных восточнославянских зон соответствия новгородским топонимическим архаизмам обнаруживаются заметно реже (относительно низкий уровень схождений). Как представляется, средний уровень архаических топонимических связей с Новгородской землей демонстрируют языки южнославянского ареала.

Широкая зона наиболее выразительных и плотных раннеславянских топонимических соответствий Новгородской земли тянется сначала на юг от Приильменья, затем поворачивает на юго-запад и запад, отчетливо показывая направление самых древних и традиционных языковых связей и обрисовывая преимущественные пути славянского проникновения на Северо-Запад из Галиции и Волыни по рекам Верхнего Поднепровья, главным образом по левобережным притокам Днепра. Славяне распространялись скорее не через земли балтов, а отчасти огибая массив древнебалтийского населения в левобережье Припяти и в бассейне Нема-

на, что в конечном итоге обусловило средний уровень архаических топонимических схождений западной половины Белоруссии с Новгородской землей.

Славянская деантропонимная топонимия с признаками непродуктивности структуры спорадически встречается также на территориях к северо-востоку и востоку от области бывших пятин Великого Новгорода. Появление такой топонимии здесь может объясняться новгородской и в меньшей мере ростово-суздальской экспансией.

Деантропонимные названия Новгородской земли, не относимые к архаическому слою, показывают иную картину межтерриториальных соответствий. Эти соответствия, обычно более многочисленные, тоже нередки на раннеславянских территориях, но их характерной особенностью является локализация в том числе на землях позднего русского заселения (отдаленные восточные районы Русского Севера вплоть до Урала, Среднее Поволжье, юг Европейской России).

В пределах Новгородской земли выделяются районы сгущения и разрежения славянской топонимической архаики. В частности, «гнездовое» сосредоточение топонимических древностей, наблюдаемое в таких районах, как Верхняя Молога, Среднее Помостье, Верхнее Полужье, нижнее и среднее течение Шелони, коррелирует с археологическими показателями значительной древнерусской освоенности данных территорий. Наличие целого ряда древних ономастических фактов, ограниченных пределами Новгородской земли и прилегающими к ней территориями или прослеживаемых на путях новгородской экспансии на север и восток, позволяет поставить вопрос о раннем диалектном обособлении данного периферийного региона.

При общем значительном сходстве наблюдаются отдельные существенные различия топонимических ландшафтов соседних Новгородской и Псковской земель: концентрированный ареал топонимии со вторым элементом -ГОЩ-/-ГОСТ- в Новгородской земле при отсутствии таких названий в бассейне р. Великой; маргинальное присутствие родовых плюральных ойконимов на -и/-ы на новгородской территории при высокой продуктивности данной модели в Псковской земле (в основном к югу, юго-востоку от Пскова) и др.

В целом регион исторической Новгородской земли включает большое количество географических названий, генетически связанных с древнеславянским временем, и может считаться одной из архаических топонимических зон в славянском языковом пространстве.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях: 1. Новгородская географическая терминология (Ареально-семасиологические очерки). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. — 256 с.

2. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деан-тропонимные образования). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2005. — 468 с.

3. Старая Русса: Тайны имени древнего города. М.: Мельгир, 2002. — 128 с. (в соавторстве с P.A. Агеевой и М.В. Горбаневским).

4. Руководство для сбора топонимов и местных географических терминов. 2-е изд., перераб. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2000. - 28 с.

5.0 сборе имен собственных в полевых условиях. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2000. — 24 с.

6. Микротопоним и географический термин в границах отдельного говора // X Всероссийское диалектологическое совещание «Лексический атлас русских народных говоров — 94»: Тезисы докладов. СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 1994. С. 80-82.

7. Топонимический ландшафт в дельте Ловати и окрестностях // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1994. С. 31-35.

8. Восточнославянские лексические связи диалектов Новгородской области (по данным географической терминологии) Н Новгород в культуре Древней Руси. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1995. С. 163-173.

9. Географическая лексема ляга и ее производные в новгородских диалектах (ареальный анализ на восточнославянском фоне) // Фразеологизм и слово. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1996. С. 254-268.

10. К вопросу о происхождении демонологической лексики в русских диалектах // Фразеологизм и слово в системе языка. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1996. С. 40-43.

11. Названия порогов реки Меты // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1997. С. 27—33.

12. Особенности лексико-семантической системы говора с. Взвад (Старорусский район Новгородской области) // Русские народные говоры: история и современное состояние. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1997. С. 19-21.

13. Специфика народной географической терминологии (семасиологический аспект) // Вестник НовГУ. Сер. «Гуманитарные науки», № 9. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1998. С. 73-78.

14. Замечания о характере архаической топонимии к югу от Ильменя (анализ топооснов) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1998. С. 32-36.

15. «Ареальный критерий» при изучении семантической структуры слова в диалектной полисистеме И Лексическая и грамматическая семантика. Материалы респ. научн. конф. Белгород: Изд-во Белгор. гос. ун-та, 1998. С. 83-84.

16. Наблюдения над русской гидрографической лексикой (типология названий водоворота) / Отв. ред. А. Золтан. Ч. I // Studia Russica XVII. Budapest, 1999. С. 214-226.

17. Названия омута, водоворота в говорах русского Севера (Номинативный аспект) // Кирилло-Мефодиевские чтения: Сборник материалов науч. конф. Луга, 1999. С. 106-107.

18. Семантический перепое 'место' —» 'трава; сено' и его реализация в новгородских и других русских говорах // Севернорусские говоры. Вып. 7. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. С. 44-52.

19. Названия улиц древнего Новгорода (Софийская сторона) // Новгород и Новгородская земля: История и археология (Материалы науч. конф.). Вып. 13. Великий Новгород: Новгородский гос. объединенный музей-заповедник, 1999. С. 192-207.

20. Микротопонимия как источник диалектной лексикологии (на материале одного новгородского говора) // Русское слово в языке и речи. Брянск: Изд-во Брянского гос. ун-та, 2000. С. 211-217.

21. «Русская» топонимия в Южном Приильменье // Чело, 2000, № 3 (19). Великий Новгород, 2000. С. 44-49.

22. Наблюдения над русской гидрографической лексикой (типология названий водоворота) / Отв. ред. А. Золтан. Ч. II // Studia Russica XVIII. Budapest, 2000. С. 414-427.

23. Ареально-этимологические заметки по народной географической лексике (дрябь, дребь, дребусипа, дрянь, дребезина) // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования 1997). СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 2000. С. 38-44.

24. Географические названия с основой «рус-» в Новгородском крае: этимология и история // Slavia orientalis. R. L. № 1. Krakow: Wydawnictwo Bohdan Grell i corka s.c., 2001. S. 63-76.

25. Метонимическое калькирование архаических гидронимов в Приильменье // Топонимия и диалектная лексика Новгородской земли. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. С. 6-14.

26. Ономастика Каменского новгородского говора // Сельская Россия: Прошлое и настоящее. Вып. 2. М.: Энциклопедия российских деревень, 2001. С. 216-219.

27. Обойти всю Русу и Ладогу (в глубь фразеологизма) // Чело, 2001, № 1 (20). Великий Новгород, 2001. С. 48-52.

28. Почему врет сивый мерин? (К истокам фразеологизма) // Русская речь, 2001, № 5. М.: Наука, 2001. С. 113-119.

29. К истокам новгородских областных фразеологизмов с географическими названиями Руса, Ладога И Переходные явления в области лексики и фразеологии русского и других славянских языков (Вторые Жуковские чтения). Материалы междунар. науч. симпозиума 21—23 мая 2001 г. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. С. 148-149. \

30. История изучения диалектной лексики на территории Новгородской области // Слово и фразеологизм в русском литературном языке и народных говорах. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого,

2001. С. 19-28.

31. Названия улиц Древнего Новгорода (Торговая сторона) // Чело, 2001, № 2 (21). Великий Новгород, 2001. С. 2-7.

32. Номинация водоворота в народных говорах Новгородской области и Подмосковья // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования 1997). СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 2001. С. 38-42.

33. Русская диалектная антропонимия как исторический источник // Русское слово. Материалы и доклады межвуз. конф., посвященной 60-летию Орехово-Зуевского госпединститута. Орехово-Зуево: Изд-во Орехово-Зуевского гос. пед. ин-та, 2001. С. 20-23.

34. Древнеевропейская гидронимия в Приильменье // Вестник НовГУ. Сер. «Гуманитарные науки», № 21. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 53-57.

35. К вопросу о балтском топонимическом наследии в Новгородском регионе // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы науч. конф. 2001—2002 гг. Ч. 1. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 49-54.

36. К проблеме этноязыкового субстрата в Приильменье и Поволховье // Русская диалектная этимология: Материалы IV Междунар. науч. конф. (Екатеринбург, 22-24 октября 2002 г.). Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та,

2002. С. 52-55.

37. Тайна имени села Марево // Чело, 2002, № 1 (23). Великий Новгород, 2002. С. 41-46.

38. Топонимика падучих озер и ныряющих рек на Валдайской возвышенности И Чело, 2002, № 2 (24). Великий Новгород, 2002. С. 49-52.

39. Финно-угорские топонимические слои на территории Новгородской области // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы науч. конф. 2001—2002 гг. Ч. 1. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 45-49.

40. Географические термины бузгорок, бузвальчик, бутокх ареал и этимология И Лексический атлас русских народных говоров. (Материалы и исследования 1998). СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 2002. С. 204-208.

41. Названия омута, водоворота в говорах Русского Севера (номинативный аспект) // Духовная культура Севера: итоги и перспективы исследования. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского гос. ун-та, 2002. С. 242—244.

42. Древний Демон и современный Демянск, этимология имени и проблема локализации // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 17. Великий Новгород: Новгородский гос. объединенный музей-заповедник, 2003. С. 304-323.

43. К проблеме топонимического изучения Приильменья // Вестник Нов-ГУ. Сер. «Гуманитарные науки», № 25. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2003. С. 101-106.

44. Очерки новгородской субстратной топонимии (др.-балт. Должино, Це-мена) // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий: Материалы II Всероссийской науч.-практ. конф. Ч. II. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. пед. ун-та, 2003. С. 112—117.

45. От древнего Демена к современному Демянску. Ч. I // Чело, № 1 (26). Великий Новгород, 2003. С. 61-68; Ч. II // Чело, 2 (30). Великий Новгород, 2004. С. 60-65.

46. Новгородско-псковские ландшафтные термины грем, гром, грым и их дериваты (ареал, семантика, этимология) // Псковские говоры: синхрония и диахрония. Псков: Изд. Псковского гос. пед. ин-та, 2003. С. 46-52.

47. Новгородские термины и топонимы, связанные с карстовыми водоемами // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования 2000). СПб.: Наука, 2003. С. 261-266.

48. Летописный Клин и город Холм Новгородской земли: проблемы локализации и преемственности // Новгород и Новгородская земля. История и археология (Материалы науч. конф.). Вып. 18. Великий Новгород: Новгородский гос. объединенный музей-заповедник, 2004. С. 246-259.

49. Этноисторическая стратификация географических названий в центральных районах Новгородской земли // Словарное наследие В.П. Жукова и пути развития русской и общей лексикографии. Материалы науч. симпозиума. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004. С. 441-443.

50. О новгородском селе Зимогорье и слове зимогор // Сельская Россия: Прошлое и настоящее. Доклады и сообщения девятой российской научн,-практ. конф. Вып. 3. М.: Энциклопедия российских деревень, 2004. С. 442-446.

51. Древнеевропейская гидронимия новгородско-псковских земель // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. «Русский и иностранные языки и методика их преподавания». № 1 (2). М.: Изд-во Российского ун-та дружбы народов, 2004. С. 159-173.

52. Через пень колоду // Русская речь, 2004, № 6. М.: Наука, 2004. С. 108-114.

53. Названия улиц средневекового Новгорода XI—XIV вв. (историко-лингвистический комментарий) // Севернорусские говоры. Вып. 8. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004. С. 61-86.

54. Особенности топонимии карстовых водоемов в Новгородской области // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования 2001-2004). СПб.: Наука, 2004. С. 182-190.

55. Некоторые наблюдения над образованием и функционированием древнерусских форм на ане II Ономастика в кругу смежных наук: Материалы междунар. науч. конф. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2005. С. 181-183.

56. О названии города Боровши в Новгородской области // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий: Материалы III Всероссийской науч.-практ. конф. Ч. III. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. пед. ун-та, 2005. С. 194-201.

57. Городок Демон средневековой Новгородской земли (История населенного пункта и этимология имени) // Вопросы ономастики. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2005. № 2. С. 97-110.

58. Топонимия с постпозитивным элементом -гостАгощ- на Русском Северо-Западе // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы науч. конф. (15—16 ноября 2005 г.). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2005. С. 38-44.

59. Новгородская топонимика в научном наследии Рихарда Экблома (Интерпретация корней rus- и vargg-) // Новгородский исторический сборник 10 (20). СПб.: «Дмитрий Буланин», 2005. С. 300-308.

60. «Лезная» топонимия на Русском Северо-Западе // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования 2005). СПб.: Наука,

2005. С. 325-335.

Изд. лиц. ЛР № 020815 от 21.09.98. Подписано в печать 17.04.2006. Бумага офсетная. Формат 60x84 1/16. Гарнитура Times New Roman. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,25 Тираж 110 экз. Заказ № 55. Издательско-полиграфический центр Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41. Отпечатано в ИПЦ НовГУ. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Васильев, Валерий Леонидович

ВВЕДЕНИЕ.

§ 1. Актуальность темы.

§ 2. Культурно-историческая и лингвоэтническая характеристика региона.

§ 3. Цель, предмет и задачи исследования.

§ 4. Общие методы и принципы исследования.•.

§ 5. Характеристика источников и материала исследования.

§ 6. Краткий обзор топонимической историографии региона.

§ 7. Приемы оформления и терминология.

§ 8. Научная новизна и теоретическая значимость работы.

§ 9. Практическая значимость диссертации.

§ 10. Апробация исследования.

Глава I. СТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ ТОПОНИМИЧЕСКИХ

ДРЕВНОСТЕЙ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ.

Раздел. 1. Очерк дославянской топонимии региона.

Раздел. 2. Проблематика изучения архаической славянской топонимии.

2.1. Ранняя славянская топонимия как предмет стратиграфического и этимологического анализа.

2.2. Атрибуция славянской топонимической архаики в зависимости от этноязыковой специфики региона.

2.3. Приемы выявления и анализа деантропонимной славянской топонимической архаики Новгородской земли.

Глава II. ЙОТОВО-ПОСЕССИВНАЯ ТОПОНИМИЯ.

Раздел 1. Топонимическая "'-уь-модель (общая характеристика).

Раздел 2. Названия от древнеславянских личных имен-композитов

Раздел 3. Названия от древненовгородских прозвищ-композитов.

Раздел 4. Названия от древнеславянских префиксально-корневых имен.

Раздел 5. Названия от древнеславянских суффиксально-корневых, гипокористических и деапеллятивных имен.

Раздел 6. Топонимия от христианских личных имен.

Глава III. ЭТИМОЛОГИЧЕСКАЯ И ЭТНОИСТОРИЧЕСКАЯ

РАЗРАБОТКА ТОПОНИМИИ С ЭЛЕМЕНТАМИ -ГОЩ-/-ГОСТ-.

Глава IV. ПОСЕССИВНО-ПАТРОНИМИЧЕСКИЙ И

КАТОЙКОНИМИЧЕСКИЙ ТИПЫ ТОПОНИМИИ.

Раздел 1. Посессивно-патронимическая топонимия на -ичи/-ицы.

1.1. Общая характеристика модели.

1.2. Названия с основами древнеславянских композитных и префиксально-корневых имен.

1.3. Названия с основами древнеславянских имен-гипокористик.

1.4. Названия с основами деапеллятивных личных имен и апеллятивов с личным значением.

1.5. Названия от христианских личных имен.

Раздел 2. Деантропонимная топонимия на -ица.

Раздел 3. Топонимия катойконимического типа.

3.1. Названия на -ичиАицы(общая характеристика и отдельные этюды).

3.2. Названия на - 'ане (общая характеристика и отдельные этюды).

Глава V. АРХАИЧЕСКАЯ ТОПОНИМИЯ С -ОВ-/-ЕВ-, -ИН

СУФФИКСАЦИЕЙ.

Глава VI. ТОПОНИМИЯ, РАВНАЯ ЛИЧНЫМ ИМЕНАМ.

Глава VII. НАЗВАНИЯ УЛИЦ СРЕДНЕВЕКОВОГО НОВГОРОДА

XI-XVBB.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Васильев, Валерий Леонидович

§ 1. Актуальность темы

В диссертации подробно анализируется топонимия деантропонимного образования, оставленная славянским населением центральных районов древней Новгородской земли с первых веков славянского освоения окрестностей Ильменя до утраты Новгородом политической независимости.

Территория вокруг озера Ильмень и по течению рек Ловати, Полы, Меты, Шелони, Луги, Волхова по праву считается исторической. Велико значение этой территории в культурно-историческом отношении, поскольку она была охвачена окрестными провинциями Великого Новгорода, являвшегося одним из центров древнерусской государственности. Историко-лингвистическую значимость региону придает яркая специфика древних новгородских говоров, а Приильменье справедливо считается главным очагом северного наречия современного русского языка.

В целом территория центральных провинций Великого Новгорода подвергалась совершенно недостаточному, спорадическому, разрозненному топономастическому изучению. В поле зрения немногочисленных авторов, писавших о новгородской топонимии, попали единичные названия рек, озер, поселений, как правило, крупных и хорошо известных по письменным источникам, причем часть предложенных толкований в свете новых фактов требует пересмотра либо может быть дополнена, подкорректирована свежими данными. До сих пор не существует целостного исследования, посвященного топонимии древней Новгородской земли, проведенного на значительном, статистически показательном и системно организованном материале, да и подобная задача еще никогда не ставилась. Нужен серьезный, комплексный, квалифицированный подход, основанный на лингвистических интерпретациях, а не спорадические, от случая к случаю апелляции к топонимическому источнику, зачастую ради иллюстрирования при помощи подходящих названий неких априорных схем. Скудость и бессистемность достижений новгородской топономастики особенно очевидна в виду успешных научных результатов, достигнутых на смежных путях исторического изучения региона. Историками и археологами уже давно ведется целенаправленная и последовательная работа по историко-археологическому изучению Новгорода и Новгородской земли, а новгородские грамоты на бересте, фонд которых ежегодно пополняется, успешно изучает акад. A.A. Зализняк. Думается, топономастические изыскания придали бы комплексный, более широкий характер познанию истории столь важного региона. Квалифицированные истолкования значительной суммы географических названий, подавляющее большинство которых будет введено в научный оборот впервые, равно как и систематизация связанных с названиями ономастических и общеязыковых явлений, во многих случаях могли бы дополнить, откорректировать или продублировать выводы историков, археологов, лингвистов, а в целом (и это главное для науки) - расширить источниковую базу древней Новгородской земли.

Топонимические данные, при широкой и квалифицированной их интерпретации, представляют собой ценный источник познания лингвоэтнической истории, приоткрывающий завесу над процессами заселения территорий и путями сложения местных диалектов. Топонимы, как правило, устойчивы во времени, четко локализованы в пространстве, содержат черты, поддающиеся хронологизации и этноязыковой идентификации. Топонимы «консервируют» прошлое языка, а язык -важнейший признак этноса, наиболее значимый в дописьменные эпохи. Поэтому широкое историко-лингвистическое изучение географических имен на древней новгородской территории, исполненное на должном уровне, укажет некоторые общие ориентиры и даст конкретный языковой материал для воссоздания мозаичной картины отдаленного прошлого исследуемого региона.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Славянские топонимические древности Новгородской земли"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В проведенном исследовании разработана и опробована на значительном топонимическом материале особая методика обобщенной хронологической стратификации славянской топонимии Новгородской земли с учетом культурно-исторической и диалектной специфики региона. Сформулированы общие особенности и критерии выявления славянских топонимических древностей Новгородской земли, генетически связанных только с позднепраславянским и древнерусским временем, подчеркнуты отличия новгородской архаической топонимии от фоновых названий, сохранивших, усиливших или получивших потенциал возникновения в период истории собственно русского языка. Предложенная методика показала свою эффективность: на ее основе были обнаружены и всесторонне охарактеризованы различные модели и типы славянских архаических названий деантропонимного образования в регионе Новгородской земли.

При дифференциации славянских топонимических архаизмов и сравнительно поздних фоновых образований необходима оценка продуктивности как топоформантов, так и топооснов. Использованный в работе комплексный подход, предусматривающий изучение названий в стратиграфическом, этимологическом, словообразовательном, ареальном аспектах, учитывает: 1) специфику слов-мотиваторов, в частности антропонимии, обусловившей названия; 2) особенности механизмов и средств топонимообразования; 3) древние фонетико-морфологические черты, «отпечатавшиеся» в топонимах; 4) характер межтерриториальных топосоответствий. Наиболее значимыми оказываются первые две характеристики названий.

Хронологическая интерпретация обусловивших топонимию личных наименований, учитывающая одни только внутренние, типологические характеристики, недостаточно надежна. Антропонимическая типология должна верифицироваться сведениями из письменных источников, которых с конца XV столетия сохранилось достаточное количество. Для хронологической стратификации личных наименований наиболее показательны письменные источники, содержащие массовый региональный антропонимический материал. В регионе Новгородской земли такими » источниками являются, с одной стороны, летописи, акты и особенно берестяные грамоты, отражающие имена эпохи древненовгородской независимости, с другой стороны, - новгородские писцовые книги конца ХУ-ХУ1 вв., освещающие уже разительно иной состав именника в новый, московский период новгородской истории.

Использованные в работе приемы обстоятельного топонимического анализа обеспечивают доказательность топонимических этимологий, дают возможность проследить отдельные моменты дальнейшей эволюции названий, равно как позволяют обосновать отнесение рассматриваемых • названий Новгородской земли к категории архаических и обозначить их место в контексте ономастических схождений на общеславянском фоне. При анализе архаических названий деантропонимного происхождения целесообразно углубление в область антропонимики (оценка ареала, семантики, статуса, вариантности и закономерностей преобразования личных имен, мотивировавших названия, учет их принадлежности к различным антропомоделям, приведение извлеченных из письменных источников аналогичных личных имен и др.). Деантропонимное название надежно трактуется только в том случае, если аргументированно обосновывается существование его личного имени-мотиватора.

Топонимия славянского происхождения в регионе Новгородской земли наложилась на дославянские субстратные топонимические, почти • исключительно гидронимические, слои: а) древнефинский, б) древнебалтийский (судя по нашим данным, более многочисленный на обследуемой территории, чем традиционно считалось), в) балто-древнеевропейский (или - иначе - древнеевропейский, протобалтийский, выделяемый впервые); проблематично, однако, выделение достоверно скандинавских субстратных топонимических следов. Новгородский топонимический ландшафт отражает разнообразные процессы заселения Ильмень-Волховского озерно-речного бассейна различными этносами в течение 4-5 последних тысячелетий. Наиболее значительные события в регионе начинаются с появлением славянского населения.

Славянская топонимия является важнейшим, но до сих пор » недостаточно используемым источником для воссоздания древних утраченных славянских антропосистем в различных деталях их сложения, функционирования, эволюции и ареальной принадлежности. Предпринятое исследование позволило реконструировать, систематизировать и охарактеризовать значительный корпус антропонимов, функционировавших в регионе Новгородской земли до конца древнерусского периода и позднее утратившихся. Большая часть восстановленных по новгородской архаической топонимии личных имен находит отражение в письменности Новгородской земли (до XVI в.) и / или в средневековой документации иных • славянских территорий далеко за пределами Новгородской земли.

Среди восстановленных древнеславянских личных имен, обусловивших новгородскую топонимическую архаику, наибольший удельный вес имеют композиты. Ниже даны списком те из них, которые удостоверяются письменными источниками: Будославъ, Буславъ, Видомиръ / ВидЪмиръ, Витославъ, Воимиръ / ВоимЪръ, ВоинЪгъ, Воиславъ, Вьсеславъ, Вячемиръ / ВячемЪръ, Гориславъ, Гославъ, Гостивить, Гостьмиръ / ГостьмЪръ, Даньславъ, Добромыслъ, Доброславъ, Домаславъ / Домославъ, Дорогобудъ, Жирославъ, Житобудъ, Ладомиръ / ЛадомЪръ / Лад(и)мЪръ, Любовидъ, Людимиръ, МилодЪдъ, Милобудъ, МилонЪгъ, Миробудъ / МЪробудъ, МиронЪгъ, Мирославъ, НЪговить, Недабылъ, (Эн(о)дорогь / (Эн(о)дрогъ, Рад(о)былъ, Радовидъ, Радомиръ / РадомЪръ, Радославъ, • Раславъ / Рад(и)славъ, Ратьмиръ / РатьмЪръ, Сеславъ (или СЪславь), Судимиръ / СудимЪръ (или Сядимиръ / СядимЪръ), Твьрдомиръ, УнЪмиръ / УнЪмЪръ, Хот(Ъ)миръ, ХотЪрадъ, Хотобудъ /ХотЬбудъ, Хотьславъ, Чаславъ / Чеславъ.

Особую, весьма архаическую модель антропонимов-композитов, оставивших глубокий след в топонимическом ландшафте Новгородской земли, составляют имена с постпозитивным элементом -гость (< Среди них подтверждены в той или иной мере письменностью следующие: Будогость, Велегость / Вельгость, Видогость, Воегость / Воигость, Доброгость, Домагость, Доро(го)гость, ЖелЪгость / Желегость, Любогость / Любегость, Людогость / Людьгость, Милогость, Мыслигость / Мыслогость,

Оногость (или УнЪгость), Пирогость, Радогость, Рядогость, Слав(о)гость, > Чагость.

К антропонимическим композитам близки по ряду характеристик (по сходным и.-евр. истокам антропомодели, по степени архаичности, ареальной смежности, по представленности в одних и тех же топонимических моделях) древнеславянские префиксально-корневые имена. Из зафиксированных письменностью в новгородской топонимии отражены: БездЬдъ, Безуи, Завидь, Наметь, Невадъ,-а, Невидъ, Негость, Недомыслъ, Нелаи, Немилъ, Немой, Неродъ,-а, Нерадъ, Несудъ, Несъда, Обърадъ, ПеренЬгъ, Погвиздъ, Полюдь, ПонЪгъ, -а, Прибудь, Розвадь, Сьбудь, У гость, УтЬхъ, -а (или • Утухъ).

Прослеживаемые по новгородской архаической топонимии древнеславянские личные имена, которые классифицируются в аспекте деривации, во-первых, на суффиксально-корневые и деапеллятивные (полные) и, во-вторых, на гипокористические, в ряде случаев невозможно подразделить достаточно надежно. Из удостоверяемых письменностью к разряду суффиксально-корневых имен отнесены: Боянъ, БьрзЬи, Добрость, Любость, Мьстонь, Смолигъ, Добрына,-я, Дорогына,-я, Ходына,-я, Хотына,-я, Чьрнигъ, вероятно, сюда же Видонь, Витонь,-ь, Ярышь. Разряд деапеллятивных имен, среди которых нередко подозреваются экспрессивно окрашенные прозвища, составляют: Бьлко, Бълсунь, Бълть,-а, Бьлхъ / Бъльхъ, Бьлчь,-а, Бързъ, ВелЪнъ, Вереща, Волось, Гораздъ, Гость, Груза, • Грузь, Жесть, Жюпань, Кречь, Крекъ, Крехъ, Кьсьнъ,-я, Кыи, Людижеръ / Людожеръ, Ляхъ, МироЬдь, Мьнюхъ / Менюхъ, Мьрдька, НЪмыи, Обьжера, Обълта, Ожь, Ощера, Прибыльна, Прусь, Пърхачь, Пьрхъ, Ходунъ, Хоть, Чьглъ, Чюдинъ, Чюдиньць, Щера, вероятно, Гостенъ, Любь,-а, Лють, Маница, Рость, Теребунь, Хотунь, Хоченъ. К антропонимам-гипокористикам относятся: Борота, Боруть,-а, Борько,-а, Братиль,-а,-о, Брахъ, Будишь,-а, Будомъ,-а, Велеба / Велиба, Велилъ,-а,-о, Велимь,-а, Видимъ,-а, Bидiмъ,-a, Видомь,-а, Видонъко, Вить, Витько, Волость, Волосько, Вьн^жько, Гостиль,-а,-о, Гостильць, Гостомь,-а, Гостька,-о, Добрилъ,-а,-о, Дорогоча, Дьржько, Жирята, Жирятька, Кулота, Кыико, Любанъ, Любля, Любогъ / Любегъ, Любота, Ляшько, Миронь, Милогъ, Милько, Милята, Мирохъно,

Молотько, Мыслята, НамЪстъко, Недашь, Некуриша, Немоика, Немилъко, $ Несъдилъ,-а,-о, Нинъко, Шгъ, НЪгъша, Шжата, НЪжикъ, Шжько, Опалиша, Пестята, Прибыльца, Прибыша, Радилъ,-а,-о, Радомъ,-а, Радулъ, Радъко, Ратьша, Рахъ,-а, Рахъно, Рашько, Ростькъ,-о,-а, Ростько,-а, Рохъ, Рохъно, Рошько, Рядята, Славъко, Собъша, Страхонъ, Тереболъ,-я, Теребошь,-а, Теребушь,-а, Пхута, Тухомъ,-а, Тушимъ-а, Ходула, Хотимъ,-а, ХотЬмъ,-а, Хоть,-а, Хочюта, Чьрнята, Чюдько,-а, Чюхъно,-а, Шумята, Щеръко,-а, Щиръко.

По отдельным архаическим названиям Новгородской земли, рассмотренным в диссертации, прослеживаются фиксируемые славянской • письменностью обозначения лиц по территориальной, этнической, социальной, родственной принадлежности, порой не отличимые от деапеллятивной антропонимии: бекечь, бекъ, боровитинъ / боровичи, бЁжанинъ / бЪжане, варягъ, владыка, гдовичи, жидъ, загоричи, заозеричи, конюхъ, костромитинъ / костромичи, лучане, ляхъ, нутьникь, пискупъ, полянинь /поляне, прусь, рЁчане, робичичь, рядовитинъ /рядовичи, смьрдъ, уи, устьяне, хълмитинъ /хълмичи, холопь, чюдинь, чьрница, чьрньць и др.

Некоторые рассмотренные топонимические архаизмы показывают заимствованные (христианские греко-римские и др.-сканд., др.-нем.) имена, как правило устаревшие либо в др.-рус. или в др.-новг. диал. оформлении: Аркадь, Борись, Демьянь, Ивань / Евань, Иворь, Игнать, Крьщентъ (< Кп'зкеп^ КпБкепНап), Лука, Михаль, Насть,-а, Никула, Олекса, Олпатии, • Ольгъ, Ольга, Рамышь, Скнятинь / Къснятинъ, Стехъно, Терехь, Филисть, Фларь, Яковь, Янъ,-ь и др.

Наименования и обозначения лиц, отложившиеся в архаической славянской топонимии Новгородской земли и утратившиеся в обследуемом регионе к концу XV в., преимущественно удостоверяются фактами средневековой западнославянской (др.-чеш., др.-польск., др.-луж., полаб.-помор.) и т. наз. «альпославянской» (по О. Кронштейнеру) письменности. Антропонимические подтверждения только из болг. и сербохорв. источников (БързЪи, Велилъ,-а,-о, ВоинЪгъ, Любогь,-а, Маница, Мыслигость, Чагость и др.) отмечаются сравнительно редко, болг. и сербохорв. антропонимические факты как правило лишь дополняют западно- и / или восточнославянские отчасти это связано с неполной инвентаризацией южнославянской I исторической антропонимии). В пределах восточнославянской территории новгородские оттопонимные реконструкты обычно удостоверяются летописной антропонимией Киевской Руси, а позднее - антропонимией из староукраинской и старобелорусской актовой документации (вплоть до XVIII в.) в Великом Княжестве Литовском.

Анализ топонимической архаики Новгородской земли позволил восстановить немало личных наименований, не обнаруженных по письменности, однако надежно реконструируемых в качестве древнеславянских (по повторению их структурных элементов в известной • древнеписьменной славянской антропонимии, по неоднократному отражению в архаических межславянских топосоответствиях и по иным признакам). Таковы личные имена-композиты: *Андромиръ / *АндромЪръ, *Быславъ, *Вел(е)будъ, *ВитонЪгъ, *Воибудъ, *Вьховидъ / *Вьсевидъ, *Гоемыслъ, *ГоинЪгъ, Тородолюбъ, *Гостьлюбъ / Тостилюбъ, *ГостьнЪгь/ *ГостинЪгъ, *Доброжиръ, *Дорогочадъ, *Жиробудъ, *ЖитонЪгъ, *Съдажиръ,-а, *КеремЪръ / *КоремЪръ, *Кочебудъ, *Любобудъ, *ЛюбодЬдъ, *Люб(о)жиръ, *Любожадъ, *ЛюбонЪгъ, *ЛюботЪхъ, *Любочадъ, *Лютовитъ, *Милочадъ, *Он(о)другъ, ЮстронЪгъ, *РадовЪдъ, *Радожадъ, *РадонЪгъ, *Роздамиръ, *Рядъбудъ / *Рядобудъ, *СлавонЪгъ, *СЪнЪгъ (или *СенЪгъ), *Теребовидъ, *Тужиръ,-а, *Туховидъ / *ТуховЪдъ, *Хот(о)былъ, *Хотовидъ, *ХотьнЪгь / *ХотонЪгъ, *Чабудъ, *ЧанЪгъ (или *ЧенЪгъ), *Чьрнобудъ.

• Среди незасвидетельствованных композитов нередки экспрессивно-оценочные прозвища, со специфическими компонентами, имеющие, судя по распространению соответствующей топонимии, региональный др.-новг. характер: *Бокотьрзъ, *ЛюбоЪдъ (или *ЛубоЪдъ), *ОжеЪдъ, Юкрадъ, *ПустолЪсъ, *Пустопьрдъ, *Пусторадъ, *Самокрадъ, *Самострадъ, *СухоЪдъ, *Чебажиръ / *Чебожиръ и др. К личным именам на -гость, выявленных только по топонимическим данным, относятся: *Братогость, *Вьрхогость, *Годогость, *Дивогость, *Дьногость, *Жирогость, *Иногость, *Керегость / *Корегость, *Коегость, *Кочегость, *Крогость (?), *КромЪгость, *Любегость, *Мирогость / *МЪрогость, *Моглогость, *НЪж(и)гость, *Новогость, *Нудогость, *Пиногость, *Пронегость,

Русогость, *Середогость, *СнЬгость (?), *Стоегостъ, *Сурогость (?), » *Тоегость, *Тригость / *Трьгость, *Тур(о)гость, *Тя(го)гость, *Уегость, *Утрогость, *Ущагость (?), *Хот@)гость, *Чадогость, *Чарегость / *Чаригость, *Чьрногость, *Щитогость, *Ярогость. В целом среди рассмотренных композитов на -гость (письменно засвидетельствованных и топонимически отраженных) доля диалектно ограниченных, только др.-новг. личных наименований, наиболее велика.

В группе префиксально-корневых имен, восстановленных по новгородской топонимии, не найдены в славянских письменных источниках: *Налютъ, *Небълтъ,-а*НевЪдъ, *Недожадъ, *Недомекъ, *Нсжадъ, *Нехотъ, • *Нехутъ, *Обън-кгъ, Юклюдъ, * ОнЪгъ, *Перевидъ / *Перев^ъ, *Перестрадъ, *Пробудъ, *Съгостъ (или *Изгость). К незасвидетельствованной антропонимии прочих разрядов относятся: *Бардъ, *Батоногъ, *Братухъно, *БыстрЪи, *БыстрЪико, *Бълъчь (> ? *Болыч), *Гостехъ, *Гостибъ,-а, *Добрыгъ,-а / *Доброгъ,-а, *Дубоша, *Желыта, *Жирома, *Клюдъ, *Кочигъ, *Къснята (или *Кьсьнята), *Кыясъ, *Льгостъ / *Легостъ, *Любыта, *Любята, *Мирогъ,-а, *Мълвота (или *Мълвята), *Нелюбиша, *Шжита, *Шмъко, *Падиша, *Пирята, *Пръхъ, *Пръшьнь, *Радогъ,-а, *Рашута, *Събышь,-а, *Съдята, *Теребяка, *Тихота, *УгреЪдъ, *Фревъко (или *Хревъко), *Хотута, *Хочюнъ, *Хуть,-а, *Хутына,-я, *Ченята, *Чьстъ, *Ялигъ / *Елигъ. В качестве катойконимов, организовавших ряд названий на -ичи!-ицы, -ане, по источникам не обнаружены: *бродовичи, *бiжичи, *кременичи, • *неревичи, *осьяне, *пьневичи, *теребляне, *хотьчане, *чьрняне и др.

В общих чертах древненовгородская антропонимическая система, в том виде, как она восстанавливается по топонимическим древностям, находит наиболее многочисленные частные сходства с антропонимическими системами, отраженными топонимией и письменными материалами (в основном до XVIII в.) в западнославянском языковом пространстве и на территории украинского и белорусского языков. Показательно, что, помимо массива общей для отмеченных территорий исконно славянской антропонимии, в новгородской архаической топонимии порой прослеживаются личные имена, предположительно трактуемые как зап.-слав. заимствования из др.-нем. языка (новг. геогр. Рамушево и Рамышово: личн.

Рамышь как гипокористика на базе нем. Яатшак% новг. геогр. Елигово и

• Ялигово\ личн. *Елигъ, *Ялигъ как адаптация нем. Ehlig, НеШ£), отражается особая зап.-слав. архаическая модель имен на -05/ь (геогр. Доброст. личн. Добростъ, геогр. Любастицьг. личн. Любость), имеет место фонетическое преобразование начального слога Ги- > ли-, как в др.-чеш. языке (геогр. Литовича, Либастец - к личн. *Лютовитъ, *Любость), наблюдается регулярное усечение гласных в исходе первых компонентов сложных имен и названий (геогр. Люджерицы, Радбилицы, Хотнежа и др.), что характерно прежде всего для зап.-слав. языковой области.

Из архаической топонимии Новгородской земли восстанавливаются, с

• одной стороны, имена широкого общеславянского распространения (Будославъ, Витославъ, Доброгость, Добромыслъ, Завидь, Радославъ, Кыи, МиронЪгъ, Рахъ, Хоть и др.), составляющие наддиалектный фонд позднепраславянской антропонимии. Как правило, это имена с ограниченным набором общеизвестных в славянской ономастике (типовых,' по В. Шмилауэру и Н.В. Подольской) основ: вид-, вит-, добр-, люб-, мил-, мир-, слав-, хот-/хоч- (в топонимии всех славян часто трансформируется в кот-/коч-) и др. С другой стороны, имеются антропонимические факты, которые, судя по письменным и топонимическим отражениям, не выходят за пределы обследуемого региона или по крайней мере тяготеют к нему. К диалектно классифицирующим особенностям др.-новг. антропонимической системы, реконструируемой по данным топонимии, относятся: повышенный,

• по сравнению с остальными регионами Славии, удельный вес различных имен с элементом гост- и прежде всего композитов на -гость, изолированных на общеславянском фоне; ряд экспрессивно окрашенных др.-новг. композитных прозвищ (см. их перечень выше); наличие специфических композитов на -чадъ (*Дорогочадъ, *Любочадъ, * Милочадъ); активность имен с элементом жир-, среди которых встречаются др.-новг. региональные композиты (*Доброжиръ, *Жирогость, *3дажиръ, *Люб(о)жиръ, *Тужиръ,-а); популярность композитов на -будь, среди которых немало региональных др.-новг. (*Жиробудь, *Кочебудъ, *Любобудь, *Чьрнобудъ); наличие ряда др.-новг. гипокористик на -ота, -ыта, -ута (*Желыта, Кулота, *Любыта, *Мълвота, * Ра шута); высокая функциональность разнообразной антропонимии с элементами нЪг-!нЪж- (ВънЪжько, ЛюбонЪгъ, Шгъша,

НЪжикъ, Шжата, *ОнЪгъ и др.); наличие др.-новг. имен с корнем хут-(*Нехутъ, *Хутына-я, *Хуть,-а) и некоторых других региональных имен различной структуры (*БыстрЪи, Грузъ, *Кочигъ, Мърдъка, *Налють, *Небълтъ,-а, * Оклюдъ, Рядята и др.); отражение христ. имен с др.-новг. диал. модификациями (Еванъ, Крыцентъ, Филисть, Фларь).

Отдельные древнеславянские имена отложились в многочисленных названиях как в регионе Новгородской земли, так и на других территориях Славии, но при этом оказались минимально зафиксированными славянской письменностью либо не зафиксированными вовсе. Это позволяет высказать

• предположение о том, что такие имена (к примеру, гипокористики *Пирята, Радомъ,-а, Тушимъ,-а, Хотимъ,-а и др., суффиксально-корневое личн. Хотына,-я, многие имена на -гость и некоторые усеченные их формы) являются глубоко архаическими, имевшими наибольшую популярность в дописьменный период.

Деривационная модель посессивной топонимии с суф. *-у-, утратившая продуктивность к XIV в., наиболее тесно связана с композитной и префиксально-корневой антропонимией. Йотово-посессивные топонимы от таких имен (проанализированные нами в пределах рассматриваемого региона практически полностью) трактуются наиболее надежно в плане этимологии и хронологии; столь же надежно осмысляются немногочисленные новгородские топообразования с суф. *-у- от • христианских имен. Йотово-посессивные названия предварительно диагностируются по наличию топооснов с исходом на мягкие или шипящие: ш, ж, щ, ч, н\ л'; вместе с тем ради достоверности выявления таких названий от суффиксально-корневых, гипокористических или деапеллятивных имен необходимо привлекать письменные фиксации соответствующей антропонимии. Новгородская архаическая топонимия содержит редкие в славянских языках йотово-посессивные образования от гипокористик жен. морфологического рода на -та (Рашуча, Боручье, Мышлячьё) и с суф. -ил-(Велиль, Немиля, Радиля). В многочисленной топонимии на -нь (-ня, -ни), характеризующейся повышенной вариантностью, следует смелее видеть деантропонимные йотовые посессивы (от имен на -нъ,-нь)\ более проблемны в данном случае топонимы с суф. -ын'-, которые чаще могут быть » квалифицированы в качестве деапеллятивных.

Территориальная дистрибуция йотово-посессивной топонимии, надо полагать, в целом маркирует локусы раннеславянского освоения Новгородской земли. Особенно показательна для новгородской этноистории топонимия от имен на -гость, исчерпывающе проанализированная в диссертации. Момент количественного несоответствия большого числа географических названий с элементом -гост-1-гощ- и скромного отражения соответствующей антропонимии письменными источниками объясняется прежде всего архаичностью самой антропомодели, по-видимому, к началу

• славянской письменности уже выходящей из употребления. Архаичность данной антропомодели подчеркивается и процессами ее переосмысления, и способностью к усвоению широкого круга лексических основ, возможно, даже субстратных, что связано с превращением элемента -гость в суффикс. Концентрированный ареал названий с -гост-1-гощ- в регионе Новгородской земли, включающий значительный массив «диалектных» топонимических фактов, изолированных на общеславянском фоне либо имеющих минимальные и территориально ограниченные параллели, обусловлен взрывом популярности личных имен на -гость уже в условиях самого Северо-Запада.

Определенная часть новгородской архаической топонимии генетически соотносится с древненовгородскими патронимами на -ичь, внешне повторяя

• специфику их формообразования. Проведенное исследование опровергает мнение С. Роспонда о древней непродуктивности модели патронимических (отпатронимных) топонимов на -ичи на русском Северо-Западе. Количество таких названий здесь как минимум удваивается присоединением названий на -ицы, поскольку последние, судя по письменным отражениям, часто выступают как фонетически измененные («цокающие») формы на -ичи; при этом следует учитывать, что цоканье являлось довольно устойчивой нормой произношения патронимов в древненовгородской диалектной среде. Патронимический тип названий на -ичи/-ицы со временем эволюционирует в посессивный тип, отражающий более широкое значение принадлежности и соотносимый с патронимией лишь формально. Поэтому названия, появившиеся в относительно поздние эпохи, предпочтительнее трактовать » как деантропонимные образования-посессивы, в которых выделяется особый формант -ичиЛицы,, лишенный личного значения. На новгородской территории основы древнеславянских антропонимов в топонимии на -ичи/-ицы прослеживаются значительно реже, чем среди йотово-посессивных архаизмов. Шире представлены топонимы на -ичи!-ицы, содержащие основы соотносимых с композитами гипокористик (Тухомичи, Велебицы и др.). Географические названия этой модели нередки также от деапеллятивных и христианских имен, но в аспекте хронологии они как правило не очень показательны. Характер денотативной соотнесенности топонимии на

• -ичи/-ицы интересен для изучения процессов раннеславянского освоения Новгородской земли. Процент названий, указывающих на средневековые территории и территориальные' центры Новгородской земли (погосты, волости, кусты деревень), здесь явно выше, чем среди названий йотово-посессивной и иных деривационных моделей.

С топонимией на -ичи/-ицы иногда пересекаются самостоятельные модели деантропонимных названий на -ица и на -ец. При том, что на новгородской территории таких названий обнаруживается сравнительно немного, существенная часть их возводится к ранним славянским личным именам.

Часть новгородской архаической топонимии на -ичи/-ицы и названия на - 'ане квалифицируются как катойконимические (откатойконимные). Для

• древнерусской эпохи словообразовательная категория катойконимии носила регулярный и всеохватный характер, но со временем значительно сузилась, по крайней мере на новгородской территории. Новгородская катойконимия показывает тесную двустороннюю связь с топонимией: наименования лиц регулярно образовывались по названиям мест . в рамках особых деривационных моделей и вместе с тем сами были способны выступать в топонимической функции, становиться параллельными топонимическими вариантами в исторических парадигмах названий, наконец окончательно закрепляться как полноценные названия. Отмечены различные особенности образования новгородской катойконимии на -'ане (отсутствие деривации от названий-посессивов деантропонимного происхождения, наличие особых » архаических форм без суффиксального элемента -ан- и др.).

В кругу гипокористических, суффиксально-корневых и деапеллятивных личных имен славянского и неславянского происхождения главным средством топонимического освоения выступает -ов- / -ев- и -ин-суффиксация. В то же время древнеславянские композиты и префиксально-корневые имена редко охватываются соответствующими топонимическими моделями. В целом среди новгородских названий на -ово/-ево, -ино, составляющих наиболее многочисленный ойконимический слой (обычно названия деревень), присутствуют образования от самых разных по генезису

• и структуре личных имен и обозначений; последние чаще всего христианские и славянские деапеллятивные' имена людей из социальных низов, бытовавшие и в поздние исторические эпохи. Вместе с тем встречаются образования от хронологически маркированных древнеславянских имен, что позволяет выделить в рамках данных моделей топонимические архаизмы.

В проведенном исследовании особо выделена и подробно охарактеризована т. наз. модель бесформантной, или нульформантной топонимии (геогр. = личн.), не имевшая достаточного рассмотрения в предшествовавшей литературе. На новгородской территории эта обобщенно выделяемая модель объединяет генетически разнородные образования: вероятные исходные названия-посессивы с суф. -ъ (< *-05), вторично оформившиеся топонимы, отражающие маргинальные трансформации

• различных деривационных моделей (йотовых посессивов, посессивов с суф. -ов-/-ев-, -ин-, родовых плюральных ойконимов, предложно-падежных топонимических конструкций), исходные названия с экспрессивно-образной, метафорической семантикой, неславянские и славянские названия, переосмысленные и фонетически преобразованные. Среди бесформантных топонимов отмечается немало архаизмов на базе личных имен (нередко композитов), явно утраченных в регионе Новгородской земли к XVI в.

Урбанонимия (в частности, годонимия) средневекового Новгорода не содержит существенных отличий от ойконимии Новгородской земли ни по типологии мотивирующих личных имен, ни по особенностям деривации. В целом годонимия Новгорода носит преимущественно деантропонимный » характер.

Для надежной словообразовательно-этимологической разработки архаических топонимов необходимо по возможности максимально учитывать закономерности их исторической эволюции, выявляющиеся путем конфронтации вариантных ономастических форм на разных уровнях функционирования. Могут сравниваться между собой топонимические варианты в исторических парадигмах названий, названия-иррадиаты, межтерриториальные топонимические параллели и эквиваленты, названия и их имена-мотиваторы. Топонимические архаизмы показывают факты

• вариантности: а) фонетической, б) словообразовательной, в) народноэтимологической. От этих фактов языка порой нелегко отделить частые случаи неточного письменного воспроизведения названий.

Фонетическая вариантность архаической славянской топонимии Новгородской земли имеет многообразные проявления. Наибольший интерес представляют спорадически проявляющиеся фонетические явления, обычно диалектного характера, нередко прослеживаемые и на материале апеллятивной лексики региона. Среди таких повторяющихся явлений рассмотренная топонимия показывает, в частности: переходы х > к (Хотовичи / Котовицы, Хотережа / Котережа)1, х > ф (Хутынь / Футынь, Хомировичи / Фомеровища), ф > х (Фларево / Хларево), щ > ш {Негоща / Негоша, Радогощ / Радугошь), кр> хр {Кременичи / Хременичи, Крестьцы/

• Христьци), сн > шн (Скнятин / Шнетин), в > у перед согласными (УнЪжковичи, ср. личн. ВънЪжько, ВънЪгъ), бу> бы(Чернобуж! Чернобыш, Будогощь / Быдовща), лю > ли (Оклюжье / Оклиж; Любастица / Либастец), Ъ > и (Теребонежье / Теребонижье), ja > je > и {Ирогощи, ср. личн. *Ярогость, Еглино / Иглино), н> м (Нинково / Минково), тм> ми дм > м вслед за утратой гласных на стыке антропонимических основ {Ламерье, но ср. геогр. Ладимер, Хомировичи, но ср. ХотЬмирицы), многочисленные случаи смешения rix {Дорогинино / Дарахиничи, Гатчина / Хотчино, Хотобужи /Готобужй), смешения гд! вд{вдовичи1 Гдов) и з! ж{Здажерино! Ждажерино), метатезы в сочетаниях гласных с плавными ор / ро( Уторгош /

1 Здесь и далее почти все приведенные в скобках иллюстративные примеры далеко не исчерпывающи.

Утрогощь), синкопы безударных, гласных перед плавными (Недобылицы / » Недоблицы, Радилово / Радловб), неразличение к* / ? (Керегощь / Терегощь), отвердение л' (Велиль / Велил), отвердение р' (Радомерь / Радомер), смешения глухих и звонких согласных: к /г (Доброгостьци / Доброкостьци, Радоговичи / Радоковицы) и ш / ж (Новогоща / Новагожа, Жиробуд и Шеребут), аканье (Вагостино, ср. Воегость), цоканье (Налюча / Налюца, Чагоща / Цехоща), в ряде случаев сопровождаемое дистантным расподоблением аффрикат ч - ц, ц - ц > т' - ц (Земтицы - к земьць, Озертицы - к озерьце, Рабитицы - к робичичь) или утратой смычного затвора у аффрикаты (Болчино / Болъсино) и др. Отражаются случаи др.-• новг. диал. развития сочетаний гласных с плавными: *1ог1: > ^п^ {Драгобуш, Дрогши), *1ег1 > *1ге1 (Требутици / Теребутица), *1ы1 > ^гсЛ (Мроткино, Прохово, Прошнево), *1ы1 > ^ъгь! (Мородкино, Мороткино, Неболчи / Неболочи, Смередье, Черенчицы), проявляется неосуществление второй и третьей палатализаций (Вховеж, Погвизд), прослеживаются переходы *аУ> гл (Моглогость, Раглицы), > кл (Бракловицы). Встречаются случаи средневекового графического отражения перехода е> о (Креково / Крокова, Негоша / Ногоша).

Факты словообразовательной топонимической вариантности выступают как пересечения деривационных топонимических моделей: -ын'-1 -ино (Дроздино / Дроздыни, Хутынь / Хутино), / -це (Ивань, но Иванье, Мирославль /Мирославьё), -*/& / -ово (-ево) (Раславль / Раслово, Чесловле / • Чеслова), -0- 1-й (-ы) (МиронЪг / МиронЪги), *уь / -0- (Жирославль / Жирослов), -ец/ -ища (Либастец! Любастица), -ичиАицы / -ица (Воймеричи / Воймирицы / Воймерица), -ичи / -ище (-ища) (Шжгостицы / Шжгостищи, Радоговичи, но Радоговища).

Феномен народной этимологизации (ремотивации) в рассмотренной топонимии Новгородской земли встречается нередко; его иллюстрируют, к примеру, геогр. Морткиничи! Морконницы, Кромегоща / Кромы, Щитогощь / Святогорша, Кривцовичи / Кречевицы, Радбилицы / РадбЪлик, Видомирье, но ср. Выдумерь (сближение с преф. вы) и др.

При рассмотрении эволюции архаической топонимии следует исходить из различения вариантности на топонимическом и дотопонимическом антропонимическом) уровнях. Отчасти фонетические расхождения » топонимических вариантов обусловлены собственной эволюцией названий, отчасти заданы колебаниями исходных имен-мотиваторов. На фонетические закономерности, свойственные антропонимическому уровню, но инерционно продолженные на топонимическом уровне, указывают такие черты отдельных топонимических форм, как: а) мена или утрата гласных на стыках бывших антропооснов в вариантных названиях {Велимичи / Вельмичи, Видимирское / Видомирь, Гостиниж ! ГостнЪж, Хотимово и Хотмово)', б) вариантность элементов -вид-/-вЪд-, -жир-/-жер-/-жьр-, -мир!-и ¿р-, хот- / хут- и др. в названиях {Жиросло / Жересло, Ладомирка / Ладомерка,

• Миронеж и Меренеж, Нехутово / Нехотилова, Туховижи / Туховежи); в) расхождение антропонимической суффиксации в основах параллельных вариантов названий (Молвотицы/ Молвятици, Радулово! Радилово, Хотмово / Хоткова); г) наличие «полных» и «гипокористических» вариантов названий {Онега! Онегость).

Писцовые книги конца ХУ-ХУ1 вв. показывают значительно большее количество древнеславянских названий, нежели письменные источники XIX-XX вв. Так, из 90 рассмотренных названий со вторым элементом -гост-1-гощ-в современных источниках сохранилось примерно две трети. Приблизительно такую же степень сохранности показывает йотово-посессивная топонимия в целом. Идентификация средневековых и современных топонимических вариантов, в ряде случаев проведенная в

• диссертации, имеет определенную значимость для историко-географических разысканий.

Анализ славянских топонимических архаизмов - названий с междиалектными и межъязыковыми линиями связей - наиболее предпочтителен на общеславянском фоне. Подробное ареальное осмысление архаической топонимии Новгородской земли, очевидно, следует проводить после анализа, наряду с деантропонимными, и деапеллятивных образований (это тема другого исследования), сейчас же целесообразно ограничиться лишь предварительными обобщениями. Ономастические соответствия новгородским архаическим названиям деантропонимного происхождения обнаружены в Европейской части России вплоть до Урала, на территориях

Белоруссии, Украины, Литвы, Латвии, Польши, Германии, Чехии, Словакии, Австрии, Венгрии, Словении, Румынии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Сербии, Македонии, Болгарии, Албании и Греции. Наиболее частые и однозначные топосоответствия (относительно высокий уровень схождений) рассмотренная новгородская топонимия находит в восточной половине Белоруссии и в примыкающих к ней западнорусских областях (Псковская, Смоленская, частично Брянская обл.), на территории северо-запада Украины и в западнославянском ареале (Польша, Чехия, Словакия с частью Венгрии, Восточная Германия). Средний уровень архаических топонимических схождений с Новгородской землей приходится на западную половину

• Белоруссии, на северо-восточную часть Украины (обычно не западнее Киева, не южнее Харькова), на русские земли в среднем и верхнем течении Десны и Сейма (Курская, частично Брянская обл.) и в обширных бассейнах Оки и Верхнего Поволжья на восток до Нижнего Новгорода. На территориях севернее, восточнее и южнее обозначенных восточнославянских зон соответствия новгородским топонимическим архаизмам обнаруживаются заметно реже (относительно- низкий уровень схождений). Как.' представляется, средний уровень архаических топонимических связей с Новгородской землей демонстрируют языки южнославянского ареала.

Проведенный анализ новгородской деантропонимной топонимии не подтверждает известной гипотезы авторитетного археолога В.В. Седова о том, что «бассейны озер Ильмень и Псковское составляют общий ареал с

• Повисленьем, Чехией и Словакией», что «какая-то часть земледельческого населения, очевидно из Повисленья, переселилась в Ильменско-Псковские земли», пересекая области, занятые западно-балтскими (ятвяжско-прусскими) племенами [Седов 1999, 125, 126]. Широкая зона наиболее выразительных и плотных раннеславянских топонимических соответствий Новгородской земли тянется сначала на юг от Приильменья, затем поворачивает на юго-запад и запад, отчетливо показывая направление самых древних и традиционных языковых связей и обрисовывая преимущественные пути славянского проникновения на Северо-Запад из Галиции и Волыни по рекам Верхнего Поднепровья, главным образом по левобережным притокам Днепра. Славяне распространялись не напрямую через земли балтов, а отчасти огибая массив древнебалтийского населения в левобережье Припяти и в бассейне Немана, что в конечном итоге обусловило средний уровень архаических топонимических схождений западной половины Белоруссии с Новгородской землей. Наше исследование новгородских топонимических древностей деантропонимного происхождения, в сущности, подкрепляет вывод, полученный благодаря изучению верхнеднепровской гидронимии, о том, что «западная часть Верхнего Поднепровья лежала в стороне от основных магистралей, по которым осуществлялось восточнославянское продвижение» [Топоров, Трубачев 1962, 20]. Применительно к сказанному вряд ли оправдано вести речь о славянском переселении к берегам Ильменя,

• о чем пишет В.В.Седов, поскольку это слово подразумевает быстрое, как бы одномоментное перемещение больших масс населения со старых мест обитания на новую отдаленную территорию. По-видимому, точнее говорить не о переселении, а о расселении, то есть о постепенном распространении небольших групп людей с окраины этнического ареала и обживании в первую очередь прилегающих пространств.

Добавим в поддержку сказанного о маршрутах раннеславянского расселения, что приблизительно -такая же, хотя и более размытая поясная зона вырисовывается и на материале древнеславянских лексических схождений. На восточнославянской территории эта зона изолекс начинается от той части Русского Севера, которая преимущественно связана с новгородской колонизацией, а далее идет через Псковщину, Белоруссию,

• Полесье до Карпат [Толстой, 1977, 49-50]. Генерализация восточнославянских ареалов новгородской географической терминологии, проведенная в более ранних наших работах, тоже свидетельствует о наиболее прочных лексико-семантических связях новгородских (центральноприильменских) говоров с говорами южной ориентации: южнопсковскими, западнотверскими, смоленскими, брянскими, а из белорусских - с витебскими и могилевскими, реже с центральными и северозападными белорусскими [Васильев 1995, 164, 170-171; 2001, 205, 212]. Относительно территории Белоруссии ранее было констатировано, на основе изучения лексики праславянского происхождения, что архаические языковые зоны в этой республике локализуются в восточной части этноязыкового ареала: это Восточное Полесье, а также Витебская зона, которая тесно » прилегает к южнопсковской, образуя с ней некую локальную единицу [ЭСБМ 1,4].

Славянская деантропонимная топонимия с признаками непродуктивности структуры спорадически встречается также на территориях к северо-востоку и востоку от области бывших пятин Великого Новгорода. Появление такой топонимии здесь приемлемо объясняется новгородской и в меньшей мере ростово-суздальской экспансией.

Деантропонимные названия Новгородской земли, не относимые к архаическому слою, показывают иную картину межтерриториальных • соответствий. Эти соответствия, обычно более многочисленные, чем у архаизмов, тоже нередки на раннеславянских территориях, но характерной особенностью их является локализация в том числе и на землях позднего русского заселения (отдаленные восточные районы Русского Севера вплоть до Урала, Среднее Поволжье, юг Европейской России).

В пределах Новгородской земли выделяются районы сгущения и разрежения славянской топонимической архаики. В частности, «гнездовое» сосредоточение топонимических древностей, наблюдаемое в таких районах, как Верхняя Молога, Среднее Помостье, Верхнее Полужье, нижнее и среднее течение Шелони, коррелирует с археологическими показателями значительной раннеславянской (древнерусской) освоенности данных территорий. Наличие целого ряда древнеславянских ономастических фактов, • ограниченных пределами Новгородской земли и прилегающими к ней территориями, а также прослеживаемых на путях новгородской экспансии на север и восток, позволяет поставить вопрос о раннем диалектном обособлении данного периферийного региона.

При общем значительном сходстве наблюдаются отдельные существенные различия топонимических ландшафтов соседних Новгородской и Псковской земель: концентрированный ареал топонимии со вторым элементом -гощ-1-гост- в Новгородской земле при отсутствии таких названий в бассейне р. Великой; маргинальное присутствие родовых плюральных ойконимов на -и!-ьг на новгородской территории при высокой продуктивности данной модели в Псковской земле (в основном к югу, юговостоку от Пскова); тяготение архаической топонимии с элементом хут- к новгородской, а с элементом вид- - к псковской, более западной территории; обнаружены и иные, более частные расхождения.

В целом регион исторической Новгородской земли включает большое количество славянских географических названий, исчерпавших свой генезис к концу древнерусского времени, и может считаться одной из архаических топонимических зон в языковом пространстве Славии.

Список научной литературыВасильев, Валерий Леонидович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агеева 1973 Агеева P.A. Гидронимия Псковских и Новгородских (Шелон-ская и Деревская пятины) земель в свете истории заселения края: Автореф. дис. .канд. филол. наук/ АН СССР, Ин-тязыкознания. М., 1973.-22 с.

2. Агеева 1974 Агеева P.A. Географические апеллятивы в гидронимах западной части Калининской области и прилегающих районов Северо-Запада РСФСР // Вопросы географии. Сб. 94. М.: Географиздат, 1974. С. 195-203.

3. Агеева 1977 Агеева P.A. Антропонимические основы в восточнославян• ской гидронимии Псковских и Новгородских земель // Историческая ономастика. М.: Наука, 1977. С. 209-216.

4. Агеева 1980а Агеева P.A. Гидронимия балтского происхождения на территориях псковских и новгородских земель // Этнографические и лингвистические аспекты этнической истории балтских народов. Рига: Изд-во АН Латышской ССР, 1980. С. 147-152.

5. Агеева 19806 Агеева P.A. Славянские, балтийские и финно-угорские элементы в топонимии Русского Северо-Запада // Перспективы развития славянской ономастики. М.: Наука, 1980: С. 250-259.

6. Агеева 1989 Агеева P.A. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации. М.: Наука, 1989. - 256 с.

7. Агеева 1990 Агеева P.A. Страны и народы: Происхождение названий. М.: Наука, 1990.-256 с.

8. Агеева, Васильев, Горбаневский 2002 Агеева P.A., Васильев В.Л., Горба-невский М.В. Старая Русса: Тайны имени древнего города. М.: Мельгир, 2002. - 126 с.

9. Агеева, Микляев 1979 Агеева P.A., Микляев A.M. Топонимы с -ля!-ль на Северо-Западе СССР и проблема восточнославянского расселения // Проблемы восточнославянской топонимии. М.: Наука, 1979. С. 30-54.

10. Азарх 1981 Азарх Ю.С. О грамматических и лингвогеографических раз• личиях имен нарицательных и собственных с омонимичными суффиксами // Ономастика и грамматика. М.: Наука, 1981. С. 5-29.

11. Азарх 1984 Азарх Ю.С, Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка. М.: Наука, 1984. -248 с.

12. Азбелев 2005 Азбелев С.Н. О Рюрике и Гостомысле // Новгородский исторический сборник 10 (20). СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 7-31.

13. АИ Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 1-5. СПб., 1841-1842. Указатель к Актам историческим. СПб.:• Тип. Экспедиции заготовления гос. бумаг, 1843.

14. АИСМ Акты Иверского Святоозерского монастыря (1582-1706), собр. Архимандритом Леонидом / Русская историческая библиотека, изд. Археографическою комиссиею. Т. 5. СПб., 1878.

15. Акад. сп. Академический список Новгородской 1-й летописи.

16. Александров 1994 Александров A.A. Ольгинская топонимика, выбутские сопки и руссы в Псковской земле // Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб.: Арт-Контакт, 1994. С. 22-33.

17. Алексеев 1968 Алексеев Л.В. О распространении топонимов «Межа» и «Рубеж» в Восточной Европе // Славяне и Русь. М.: Наука, 1968. С. 245-250.

18. Алешковский 1974 Алешковский М.Х. Социальные основы формирова-* ния территории Новгорода IX-XV вв. // Советская археология, 1974, № 3.1. С. 101-103.

19. Амбросиани 2005 Амброзиани П. Названия деревень и сел в Новгородском оккупационном архиве // Новгородский исторический сборник 10 (20). СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 309-312.

20. Амбросиани 2005а Амбросиани П. Топонимика Кипенского погоста: ■ источники, развитие, проблемы // Ономастика в кругу гуманитарных наук:

21. Материалы междунар. науч. конф., Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2005. С. 110-111.

22. Аникин 2000 Аникин А.Е. Этимологический словарь русских диалектов • Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. М.;

23. Новосибирск: Наука, 2000. 768 с.

24. Аничков 1916 Аничков И.В. Историческое значение названия Прусской улицы для Новгорода Великого. Новгород: Губ. типография, 1916. - 16 с.

25. Анкудинов 1986 Анкудинов И.Ю. К интерпретации берестяной грамоты № 361 // Проблемы истории Новгорода и Новгородской земли XV в. Тезисы докладов и сообщений научного симпозиума. Новгород: Изд-во НГПИ, 1986. С. 15-18.

26. Антоневич 1972 Антоневич Е. «Прусы» в топонимике Северной Польши и Новгородской Руси // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М.: Наука, 1972. С. 252-261.

27. Арх. пам. Новг. обл. Археологические памятники Новгородской области. Вып. 1-3. Новгород: Новгородская правда, 1979-1980.

28. Археологическое изучение 1978 Археологическое изучение Новгорода. М.: Наука, 1978.-235 с.

29. Археологическое описание Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Ч. 1. М., 1980.

30. Архипов 1989 Архипов A.A. Комментарии // Унбегаун Б. Русские фамилии. М.: Прогресс, 1989. С. 325-326.

31. АСЭИ Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. М.: Изд-во АН СССР, 1952-1963. Т. I—III.

32. АТД Лен. обл. Административно-территориальное деление Ленинград* ской области: Справочник. Л.: Лениздат, 1990. - 223 с.

33. АТД Новг. обл. Новгородская область. Административно-территориальное деление на 1 января 1989 года. Новгород, 1989. - 208 с.

34. АТД Пек. обл. Административно-территориальное деление Псковской области (1917-1988 гг.): В 2-х книгах. Справочник. Л.: Лениздат, 1988.

35. АТД Твер. обл. Административно-территориальное деление Тверской области: Справочник. Тверь: Тверское книжно-журнальное изд-во, 1992.

36. Атлас Новг. обл. Атлас Новгородской области. М.: Главное управление • геогдезии и картографии при Совете министров СССР, 1982. - 32 с.

37. АЮ Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства. Изданы Археографической комиссией. СПб., 1838. - 465 с. Указатель к Актам юридическим. СПб., 1840. - 61 с.

38. Берестяные грамоты: 50 лет Берестяные грамоты: 50 лет открытия и изучения. Материалы Международной конференции (Великий Новгород, 24-27 сентября 2001 г.). М.: Индрик, 2003. - 336 с.

39. Бернштам 2001 Бернштам Т.А. Заключение: возможные интерпретации возникновения, этимологии и эволюции групповых этнонимов // Герд A.C. Введение в этнолингвистику: Курс лекций и хрестоматия, СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001.С. 420-431.

40. Bipbina 1966 Б1рыла M.B. Беларуская антрапашм!я. Уласныя ¡мёны, ¡мё-ны-мянуиш, ¡мёны па бацьку, прозв1шчы. Мшск: Навука i тэхшка, 1966. - 327 с.

41. Bipbma 1969 Bipbma M.B. Беларуская антрапашм!я. 2: Прозвшчы, утво-раные ад апелятывнай лекаю. Мшск: Навука i тэхшка, 1969. - 505 с.

42. Bipbma 1982 Bipbma M.B. Беларуская антрапашм!я. 3: Структура уласных мужчынск1х ¡мён. Мшск: Навука i тэхшка, 1982. - 386 с.

43. Eipbma, Лемцюгова 1973 Bipbma М.В., Лемцюгова В.П. Анамастычныя словоутваральныя элементы на усходне- i заходнеславянсюх мовах. (Адан-трапашм!чныя айкошмы). Мшск: Навука i тэхшка, 1973. - 138 с.

44. Болховитинов 1808 Евгений Болховитинов, Евфимий Алексеевич. Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода. М.: Губ. типография у А. Решетникова, 1808. - 105 с.

45. Бондалетов 1983 Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М.: Просвещение, 1983.-224 с.

46. Борек 1972 Борек Г. Восточнославянские топонимы с формантом -ьн- // Восточнославянская ономастика. М.: Наука, 1972. С. 90-143.

47. Борек 1979 Борек Г. К проблеме восточнославянских топонимов на -ица // Восточнославянская ономастика. Исследования и материалы. М.: Наука,1979. С. 154-166.

48. Буров 1994 Буров В.А. Очерки истории и археологии средневекового Новгорода. М.: РАН, Институт археологии, 1994. - 139 с.

49. Бучко 1980 Бучко Д.Г. Ареалы украинских топонимов на -¡вщ, -шщ- в XIV-XX вв. // Перспективы развития славянской ономастики. М.: Наука,1980. С. 90-100.

50. Бучко 1986 Бучко Д.Г. Давньорусью елементи в топошмй' Покуття // Давньоруська ономастична спадщина в схщнословянських мовах. КиТв: Нау-кова думка, 1986. С. 52-55.

51. Бучко 1990 Бучко Д.Г. Походження назв населених пунюив Покуття. JlbBiB-. CßiT, 1990.-144 с.

52. Бучко 1994 Бучко Д.Г. Праслов'янсью та давньорусью композита! ¡мена в основах ойкошм1в Прикарпаття // Питания юторичноТ ономастики УкраТш. КиТв: Наукова думка, 1994. С. 109-121.

53. Варбот 1997 Варбот Ж.Ж. Рецензия. Wieslaw Borys, Hanna Popowska-Taborska. Slownik etymologiczny kaszubszczyzny. Tom I. A-C. Warszawa, 1994. 272 s. // Этимология. 1994-1996. M.: Наука, 1997. С. 189-194.

54. Варбот 2002 Варбот Ж.Ж. К этимологии праслав. рус. *sadlo > сало II Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М.: Наука, 2002. С. 306-307.

55. Васильев 1994 Васильев B.J1. Микротопоним и географический термин в 1 границах отдельного говора // X Всероссийское диалектологическое совещание «Лексический атлас русских народных говоров - 94»: (Тезисы докладов). СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 1994. С. 80-82.

56. Васильев 1994а Васильев В Л. Топонимический ландшафт в дельте Ло-вати и окрестностях // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: (Тезисы докладов и сообщений науч. конф.). Новгород: Изд-во НовГУ, 1994. С. 31-35.

57. Васильев 1995 Васильев В.Л. Восточнославянские лексические связи диалектов Новгородской области (по данным географической терминологии)• // Новгород в культуре Древней Руси. Новгород: Изд-во НовГУ, 1995. С. 163-173.

58. Васильев 1996 Васильев В.Л. Географическая лексема ляга и ее производные в новгородских диалектах: (Ареальный анализ на восточнославянском фоне) // Фразеологизм и слово. Новгород: Изд-во НовГУ, 1996. С. 254-268.

59. Васильев 1996а Васильев В.Л. К вопросу о происхождении демонологической лексики в русских диалектах // Фразеологизм и слово в системе языка. Новгород: Изд-во НовГУ, 1996. С. 40-43.

60. Васильев 1997 Васильев В.Л. Названия порогов реки Меты // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород: Изд-во НовГУ, 1997. С. 27-33.

61. Васильев 1997а- Васильев В.Л. Особенности лексико-семантической системы говора с. Взвад (Старорусский район Новгородской области) // Русские народные говоры: история и современное состояние. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1997. С. 19-21.

62. Васильев 1998 Васильев В.Л. Специфика народной географической терминологии: (семасиологический аспект) // Вестник НовГУ. Сер. «Гуманитарные науки», № 9. Новгород: Изд-во НовГУ, 1998. С. 73-78.

63. Васильев 1998а Васильев В.Л. Замечания о характере архаической топонимии к югу от Ильменя (анализ топооснов) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород: Изд-во НовГУ, 1998. С. 32-36.

64. Васильев 19986 Васильев B.JI. «Ареальный критерий» при изучениисемантической структуры слова в диалектной полисистеме // Лексическая и грамматическая семантика. Мат-лы Респ. научн. конф-ции. Белгород: Изд-во Белгор. гос. ун-та, 1998. С. 83-84.

65. Васильев 1998в Васильев В.Л. К вопросу о принципе дифференциально-сти в диалектных словарях // Проблемы русской лексикологии и лексикографии. Тезисы докладов межвузовск. науч. конф. Вологда, 1998. С. 83-84.

66. Васильев 1999 Васильев В.Л. Наблюдения над русской гидрографической лексикой (типология названий водоворота) / Отв. ред. А. Золтан. I // Stu• dia Russica XVII. Budapest, 1999. С. 214-226.

67. Васильев 1999а Васильев В.Л. Названия омута, водоворота в говорах русского Севера (Номинативный аспект) // Кирилло-Мефодиевские чтения: Сборник мат-лов науч. конф. Луга, 1999. С. 106-107.

68. Васильев 19996-Васильев В.Л. Семантический перенос 'место' —> 'трава; сено' и его реализация в новгородских и других русских говорах // Севернорусские говоры. Вып. 7. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. С. 44-52.

69. Васильев 2000 Васильев В.Л. Микротопонимия как источник диалектной лексикологии (на материале одного новгородского говора) // Русское слово в языке и речи. Брянск: Изд-во Брянского гос. ун-та, 2000. С. 211-217.

70. Васильев 2000а Васильев В.Л. «Русская» топонимия в Южном Прииль-* менье // Чело, № 3(19). Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2000. С. 44-49.

71. Васильев 20006 Васильев В.Л. Наблюдения над русской гидрографической лексикой (типология названий водоворота) / Отв. ред. А. Золтан. II // Studia Russica XVIII. Budapest, 2000. С. 414-427.

72. Васильев 2000г Васильев B.JI. Руководство для сбора топонимов и мест• ных географических терминов. 2-е изд., перераб. и доп. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2000. 28 с.

73. Васильев 2000д Васильев B.J1. О сборе имен собственных в полевых условиях: Учебно-методическое издание. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2000. - 24 с.

74. Васильев 20016 Васильев B.JI. Метонимическое калькирование архаических гидронимов в Приильменье // Топонимия и диалектная лексика Новгородской земли. Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2001. С. 6-14.

75. Васильев 2001в Васильев B.JI. Ономастика Каменского новгородского говора // Сельская Россия: Прошлое и настоящее. Вып. 2. М.: Энциклопедия, российских деревень, 2001. С. 216-219.

76. Васильев 2001г Васильев B.JI. Обойти всю Русу и Ладогу (в глубь фразеологизма) // Чело, № 1 (20). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава• Мудрого, 2001. С. 48-52.

77. Васильев 2001д Васильев В.Л. Почему врет сивый мерин? (К истокам фразеологизма) // Русская речь, 2001, № 5. М.: Наука, 2001. С. 113-119.

78. Васильев 2001ж- Васильев В.Л. История изучения диалектной лексики на территории Новгородской области // Слово и фразеологизм в русском литературном языке и народных говорах. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. » Ярослава Мудрого, 2001. С. 19-28.

79. Васильев 2001з Васильев B.J1. Номинация водоворота в народных говорах Новгородской области и Подмосковья // Лексический атлас русских народных говоров (материалы и исследования) 1997. СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 2001. С. 38-42.

80. Васильев 2001и Васильев В.Л. Русская диалектная антропонимия как исторический источник // Русское-слово. Материалы и доклады межвуз. конф., посвященной 60-летию Орехово-Зуевского госпединститута. Орехово-Зуево:• Изд-во ОЗГПИ, 2001. С. 20-23.

81. Васильев 2002 Васильев В.Л. Древнеевропейская гидронимия в При-ильменье // Вестник НовГУ. Сер. «Гуманитарные науки», № 21. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 53-57.

82. Васильев 2002а Васильев В.Л. К вопросу о балтском топонимическом наследии в Новгородском регионе // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы науч. конф. 2001-2002 гг. Ч. 1. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 49-54.

83. Васильев 20026 Васильев В.Л. К проблеме этноязыкового субстрата в Приильменье и Поволховье // Русская диалектная этимология: Материалы IV Междунар. науч. конф. (Екатеринбург, 22-24 октября 2002 года). Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. С. 52-55.

84. Васильев 2002в Васильев В.Л. Тайна имени села Марево // Чело, № 1(23). Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2002. С. 41-46.

85. Васильев 2002г Васильев В.Л. Топонимика падучих озер и ныряющих рек на Валдайской возвышенности // Чело, № 2 (24). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 49-52.

86. Васильев 2002д Васильев В.Л. Финно-угорские топонимические слои на территории Новгородской области // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы науч. конф. 2001-2002 гг. Ч. 1. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002. С. 45^19.

87. Васильев 2002ж Васильев В.Л. Географические термины бузгорок, бузвальчик, бутока: ареал и этимология // Лексический атлас русских народных говоров. (Материалы и исследования) 1998. СПб.: Изд-во ИЛИ РАН, 2002. С. 204-208.

88. Васильев 2002з Васильев В.Л. Названия омута, водоворота в говорах Русского Севера (номинативный аспект) // Духовная культура Севера: итоги и перспективы исследования. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского гос. ун-та, 2002. С. 242-244.

89. Васильев 2003а Васильев В.Л. К проблеме топонимического изучения Приильменья // Вестник НовГУ. Сер. «Гуманитарные науки», № 25. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2003. С. 101-106.

90. Васильев 2003в Васильев В.Л. От древнего Демена к современному Демянску. I // Чело, № 1 (26). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2003. С. 61-68.

91. Васильев 2003г Васильев В.Л. Новгородско-псковские ландшафтные термины грем, гром, грым и их дериваты (ареал, семантика, этимология) // Псковские говоры: синхрония и диахрония. Псков: Изд-во Псковского гос. пед. ин-та, 2003. С. 46-52.

92. Васильев 2004а Васильев В.Л. От древнего Демена к современному Демянску. II. // Чело, № 2 (30). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004. С. 60-65.

93. Васильев 2004г Васильев В.Л. Древнеевропейская гидронимия новго-родско-псковских земель // Вестник Российского университета дружбы народов. М.: Изд-во РУДН, 2004. № 2. С. 159-173.

94. Васильев 2004д Васильев В. Л. Через пень колоду // Русская речь, 2004, № 6. М.: Наука, 2004. С. 108-114.

95. Васильев 2004е Васильев В.Л. Особенности топонимии карстовых водоемов в Новгородской области // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 2001-2004. СПб.: Наука, 2004. С. 182-190.

96. Васильев 2005 Васильев В.Л. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деантропонимные образования). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2005. - 468 с.

97. Васильев 2005а Васильев В.Л. Городок Демон средневековой Новгородской земли (История населенного пункта и этимология имени) // Вопросы ономастики. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2005. № 2. С. 97-110.

98. Васильев 2005г Васильев B.JI. Новгородская топонимика в научном наследии Рихарда Экблома (Интерпретация корней rus- и varqg-) II Новгородский исторический сборник 10 (20).СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 300-308.

99. Васильев 2005д Васильев B.JI. «Лезная» топонимия на Русском Северо-Западе // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и ис• следования) 2005. СПб.: Наука, 2005. С. 325-335.

100. Васильев, Северинов 2001 Васильев В.Л., Северинов В.Д. Названия улиц Древнего Новгорода (Торговая сторона) // Чело, № 2 (21). Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. С. 2-7.

101. Васильев, Северинов 2004 Васильев В.Л., Северинов В.Д. Названия улиц средневекового Новгорода XI-XIV вв. (историко-лингвистический комментарий) // Севернорусские говоры. Вып. 8. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004.1. С. 61-86.

102. Васильева 2001 Васильева-Н.В. О термине и понятии «древнеевропей-ские гидронимы» // Ономастика Поволжья. М.: Участок оперативной полиграфии Института этнологии и антропологии, 2001. С. 106-112.

103. Вендина 2003 Вендина Т.И. Лексика и семантика на картах Общеславянского лингвистического атласа // Славянское языкознание. XIII Международный съезд славистов. Любляна 2003. Доклады российской делегации. М.: Индрик, 2003. С. 63-83.

104. Вербич 1998 Вербич С.О. Пдрошм1я як система реал1зацп вщношень ' ряду пдрошм-ойкошм-антропошм // УкраТнська ономастика. Кшв: Вид-во1нституту украТнсько!' мови HAH Укра'ши, 1998. С. 33-38.

105. Вес. Он. Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М.: Наука, 1974. - 382 с.

106. Витов 1967 Витов М.В. Севернорусская топонимия XV-XVIII вв. (К постановке топонимического источниковедения) // Вопросы языкознания, 1967, №4. С. 75-90.

107. Власова 1971 Власова И.В. Ареалы топонимов с формантом -иха и -ата, • -ята в Заволжье и междуречье Северной Двины и Волги // Этнография имен.

108. М.: Наука, 1971. С. 184-194.'

109. Воробьев 1999 Воробьев В.М. Географические названия Торопецкого района: Справочник. Тверь: Твер. обл. книжн.-журнальн. изд-во, 1999. - 128 с.

110. ВСОРИ Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. III. Ч. 3 (Новгородская губерния). СПб.: Изд. Департамента Ген. штаба Военного министерства, 1849. - 209 с.

111. Вуйтович 1981 Вуйтович М. Древнерусские личные имена в граффити Софийских соборов Киева и Новгорода (XI-XIV вв.) // Onomástica, 1981, № XXVI.

112. Высоцкий 1985 Высоцкий С.А. Киевские граффити XII-XVII вв. Киев: " Наукова думка, 1985. - 206 с.

113. Пдрошмш УкраТни 1981 Пдрошм1я Укра'ши в ií м1жмовних i М1жд1а-лектних зв'язках. КиТв: Наукова думка, 1981. - 356 с.

114. ГВНП Грамоты Великого Новгорода и Пскова. / Под ред. С.Н. Валка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. - 408 с.

115. Где святая София. Где святая София, там и Новгород. СПб.: Наука, 1998.-443 с.

116. Ген. меж. Материалы Генерального межевания конца XVIII в.

117. Герд 1996 Герд A.C. Лингвистический атлас Верхней Руси. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996.-9 с.

118. Гиндин 1969 Гиндин Л.А. К методике выявления и стратификации лин-гво-этнических слоев на юге Балканского полуострова (По данным древней топонимии) // Этимология 1967. М.: Наука, 1967. С. 215-224.

119. Голб, Прицак 1997 Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы e X века. М.; Иерусалим, 1997. - 240 с.

120. Горбаневский, Емельянова 2004 Горбаневский М.В., Емельянова М.И. Улицы Старой Руссы: История в названиях. М.: Медея, 2004. - 384 с.

121. Городецкая, Левашов 2003 Городецкая И.Л., Левашов Е.А. Русские названия жителей: Словарь-справочник. М.: Русские словари: Астрель: ACT, 2003.-363 с.

122. ГР Города России XVI в. Материалы писцовых описаний. М.: Древлехранилище, 2002. - 472 с.

123. Грк. РЛИКС ГрковиЙ М. Речник личних имена код Срба. Београд: By к Kapahnh, 1977.-324 с.

124. Гумилев 1992 Гумилев Л.-Н. От Руси до России: Очерки этнической » истории. СПб.: Юна, 1992. - 272 с.

125. Даль СЖВЯ Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М.: Русский язык, 1998.

126. Демчук 1986 Демчук М.О. УкраТнсью ойконими-композити давньо-руського вщантропошмного походження // Давньоруська ономастична спад-щина в схщно-слов'янських мовах. КиТв: Наукова думка, 1986. С. 64-66.

127. Добродомов 1982 О надежности топонимических этимологий (гидроним Оврадна юге Украины) // Этимология 1980. М.: Наука, 1982. С. 93-102.

128. Доп. АИ Дополнения к Актам историческим. Т. 1-12. СПб., 1846-1872. Указатель к первым 10 томам дополнений. СПб., 1875. - 263 с.

129. Древняя Русь Древняя Русь: город, замок, село. М.: Наука, 1985. - 430 с.

130. ЕСЛГНПР Етимолопчний словник лшшисних геогра(|нчних назв ГОвденноУ Pyci / Вщп. ред. О.С. Стрижак. Кшв: Наукова думка, 1985. - 258 с.

131. Жекулин 1967 Жекулин B.C. Топонимические свидетельства изменения природы Новгородской области за историческое время // Ученые записки НГПИ, т. 21: Вопросы краеведения. Новгород: Изд-во Новгородского гос. пед. ин-та, 1967. С. 3-14.

132. Железняк 1969-Железняк И.М. Очерк сербохорватского антропоними-' ческого словообразования. Киев: Наукова думка, 1969. 190 с.

133. Железняк 1987 Железняк I.M. Рось i етнолшгвютичш процеси Середнь-онаддшпрянського Правобережжя. Кшв: Наукова думка, 1987. - 203 с.

134. Журавлев 1994 Журавлев А.Ф. Лексико-семантическое моделирование системы славянского языкового родства. М.: Индрик, 1994. - 254 с.

135. Жучкевич 1974 Жучкевич В.А. Краткий топонимический словарь Белоруссии. Минск: Изд-во Белорус, ун-та, 1974.-447 с.

136. Загоровский 1975 Загоровский В.П. Происхождение географических • названий на -гощь II Теория и практика топонимических исследований. М.:1. Наука, 1975. С. 40-44.

137. Заим. БИ-Займов Й. Български именник. София: БАН, 1988.-260 с.

138. Займов 1967 Займов J. Заселване на българските словяни на Балканския полуостров. Проучване на жителските имена в българската топонимия. София, 1967.

139. Зайцев, Кушнир 1975 Зайцев И.А., Кушнир И.И. Улицы Новгорода. Л.: Лениздат, 1975. - 166 с.

140. Зализняк 1995 Зализняк A.A. Древненовгородский диалект. М.: Школа «Языки славянской культуры», 1995. - 720 с.

141. Зализняк 1997 Зализняк A.A. Об одном ранее неизвестном рефлексе * сочетаний типа * ТъгТ в древненовгородском диалекте // Балто-славянскиеисследования. 1988-1996. М.: Наука, 1997. С. 250-258.

142. Зализняк 2003 Зализняк A.A. Значение берестяных грамот для истории русского языка // Берестяные грамоты: 50 лет открытия и изучения. М.: Индрик, 2003. С. 218-223.

143. Зализняк 2004 Зализняк A.A. Древненовгородский диалект. 2-е издание, переработанное с учетом материала находок 1995-2003 гг. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 872 с.

144. Захарова, Орлова 1970 Захарова К.Ф., Орлова В.Г. Диалектное членение русского языка. М.: Просвещение, 1970. - 168 с.

145. Иванов 1962 Иванов Ф.И. Значение топонимики при изучении древних водных путей верхней Волги // Вопросы географии. Вып. 58. М.: Географиз-дат, 1962. С. 100-108.

146. Иванов 2003 Иванов В.Ф. Топонимический словарь Селигерского края. Тверь: б. и., 2003.-64 с.

147. Избранные жития Избранные жития русских святых X-XV вв. М.: Молодая гвардия, 1992. - 383 с.

148. Илчев 1969 Илчев С. Речник на личните и фамилии имена у българите. София: Изд-во БАН, 1969. - 626 с.

149. Ильина, Грахов 1980 Ильина JI.JL, Грахов А.Н. Волхов. Л.: Гидроме-теоиздат, 1980. - 120 с.170. 1ншомовш елементи 2001 1ншомовш елементи в ономастищ Укра'ши. Кшв: Кий, 2001.- 134 с.

150. Истомина, Яковлев 1984 Истомина Э.Г., Яковлев З.М. Голубое диво: Историко-географический справочник о реках, озерах и болотах Новгородской области. Л.: Лениздат, 1989.-224 с.

151. Казлова 1994 Казлова P.M. Айкашм1чныя старажытнасщ Беларус1 // Беларуская лшгвютыка. Мшск, 1994. Вып. 44. С. 34-42.

152. Карпенко 1966 Карпенко Ю.А. Становление восточнославянской топонимии (закономерности словообразования) // Вопросы географии. Сб. 70: Изучение географических названий. М.: Географгиз, 1966. С. 7-18.

153. Карпенко 1996 Карпенко О.П. Пдрошм1я Центрального Полкся на за-гальнослов'яньскому тл1: Автореф. дис. . д-ра фшол. наук. КиТв, 1996.

154. Карт. Гарн. Картотека топонимов Боровичского уезда Новгородской губернии, составленная К.В. Гарновским (хранится на кафедре математической лингвистики СПбГУ).

155. Карта Шуберта Специальная карта Западной части Российской импе-1 рии, составленная и гравированная в 1/420000 долю настоящей величины при

156. Военно-Топографическом депо с 1826 по 1840 год под руководством генерал-лейтенанта Шуберта. СПб., 1848.

157. КБЧ Книга Большому Чертежу / Под. ред. К.Н.Сербиной. М.: Изд-во АН СССР, 1950.-231 с.

158. Кисловской 1968 Кисловской C.B. Знаете ли вы? Словарь географических названий Ленинградской области. Л.: Лениздат, 1968. - 160 с.

159. Козлова 1991 Козлова P.M. Праславянское слово в генетическом гнезде • (Структура праславянского слова): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Минск,1991.

160. Колесов 1980 Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка. М.: Наука, 1980.

161. Колосова 2004 Колосова И.О. Древние улицы Пскова: Смолиговка // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. № 21. Псков: Изд-во Псковского гос. пед. ин-та, 2004. С. 3-11.

162. Колчин, Хорошев, Янин 1981 Колчин Б.А., Хорошев A.C., Янин В.Л. Усадьба новгородского художника XII века. М.: Наука, 1981. - 166 с.

163. Колчин, Черных 1977 Колчин Б.А., Черных Н.Б. Дендрохронология Восточной Европы. М.: Наука, 1977. - 125 с.

164. Ком. сп. Комиссионный список Новгородской 1-й летописи.

165. Кондратьева 1983 Кондратьева Т.Н. Метаморфозы собственного имени: Опыт словаря. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1983. - 110 с.

166. Костомаров 1863 Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. Т. 2. СПб.: Изд. Д.Е. Кожанчикова, 1863. -498 с.

167. КПОС Картотека Псковского областного словаря (хранится в Межкафедральном словарном кабинете им. Б.А. Ларина на филол. ф-те СпбГУ).

168. Крысько 1994а Крысько В.Б. Заметки о древненовгородском диалекте (I. Палатализации) // Вопросы языкознания, 1994, № 5. С. 28-45.

169. Крысько 19946 Крысько В.Б. Заметки о древненовгородском диалекте (II. Varia) // Вопросы языкознания, 1994, № 6. С. 16-29.

170. Куза 1975 Куза A.B. Новгородская земля // Древнерусские княжества• X-XIII вв. М.: Наука, 1975. С. 144-201.

171. Куза 1996 Куза A.B. Древнерусские городища X-XIII вв. Свод археологических памятников / РГНФ. М.: Наука, 1996. - 256 с.

172. Кулаков 1985 Кулаков В.И. Пруссы и восточные славяне // Тезисы докладов советской делегации на V международном конгрессе славянской археологии. Киев, сентябрь 1985. М.: Наука, 1985. С. 37-39.

173. Купчинский 1980 Купчинский O.A. Древнейшие славянские топонимические типы и некоторые вопросы расселения восточных славян // Славянские древности: Этногенез, материальная культура Древней Руси. Киев: Наукова думка, 1980. С. 45-72.

174. Купчинсысий 1981 Купчинський O.A. Найдавшнн слов'янськ! топошми• УкраТни як джерело юторико-географ!чних дослщжень (Географ1чш назви на -ич1). Кшв: Наукова думка, 1981.-250 с.

175. Кучкин 1973 Кучкин В.А. Некоторые вопросы исторической интерпретации топонимов на -иха // Ономастика Поволжья. Вып. 3. Уфа: Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая, 1973. С. 231-242.

176. Лавр. лет. Летопись по Лаврентиевскому списку. СПб.: Изд. Археографической комиссии, 1872. -XIV, 512, 65 с.

177. Лебедева 1952 Лебедева А.И. Топонимика Псковской области: Дис. .• канд. филол. наук / ЛГУ. Л., 1952. 18 с.

178. Лемтюгова 1983 Лемтюгова В.П. Восточнославянская ойконимия апел-лятивного происхождения. Названия типов поселений. Минск: Навука i тэхш-ка, 1983.-243 с.

179. Лихачев 1984 Слово о полку Игореве / Сост. Д.С. Лихачев. М.: Просвещение, 1984. - 207 с.

180. Личн. зап. Полевые записи новгородского топонимического материала, осуществленные автором в 1990-2000-е гг.

181. Ловмяньский 1985 Ловмяньский X. Русь и норманны / Пер. с польск. В.Т. Пашуто. М.: Прогресс, 1985. - 304 с.

182. Лопатин 1981 Лопатин В.В. Словообразовательная структура названий• населенных пунктов в современном русском языке // Ономастика и грамматика. М.: Наука, 1981. С. 30-40.

183. Лучик 1986 Древнерусские элементы в катойконимической системе современного русского языка // Давньоруська ономастична спадщина в схщнослов'янських мовах. Кшв: Наукова думка, 1986. С. 140-144.

184. Лучик 1996 Лучик В.В. Автохтонш пдрошм1 середнього Дншро-Бузького межир1ччя. Юровоград, 1996. - 183 с.

185. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

186. Мисратапашмш 1974 Мжратапаш\пя Беларуа (Матэрыялы) / Под рэд.• M.B. Bipbuia, Ю.Ф. Мацкев1ч. Míhck: Навука i тэхнжа, 1974. 328 с.

187. Майк. КПНВ Майков В.В. Книга писцовая по Новгороду Великому конца XVI в. СПб.: Типогр. М.А. Александрова, 1911. - XLVIII, 308 с.

188. Макарий 1860 Макарий Миролюбов, Николай Кириллович. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Ч. 1. М.: Типогр. Готье, 1860. - VI, 654 с.

189. Марасинова 1966 Марасинова JI.M. Новые псковские грамоты XIV-XV вв. М.: Изд-во МГУ, 1966. - 211 с.• 215. Мароевич 1988 Мароевич Р. Рецензия. В.П. Нерознак. Названия древнерусских городов. М., 1983 // Этимология 1985. М.: Наука, 1988. С. 183-186.

190. Мароевич 1989 Мароевич Р. К реконструкции праславянской системы посессивных категорий и посессивных производных // Этимология 1986-1987. М.: Наука, 1989. С. 121-139.

191. Мароевич 1993 Мароевич Р. Патронимы в системе категорий принадлежности древнерусского языка // Общеславянский этимологический атлас. Материалы и исследования. 1988-1990. М.: Наука, 1993. С. 103-116.

192. Мароевич 2000 Мароевич Р. Личные имена в системе антропонимиче-ских категорий праславянского языка // Этимология 1997-1999. М.: Наука, 2000. С. 96-102.

193. Матвеев 1982 Матвеев А.К. Рецензия. Попов А.И. Следы времен минувших: из истории географических названий ленинградской, Псковской и

194. Новгородской областей. Л., 1981 // Вопросы языкознания, 1982, № 3.• С. 119-122.

195. Матвеев 1986 Матвеев А.К. Методы топонимических исследований. Свердловск: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1986. - 101 с.

196. Матвеев 1987 Матвеев А.К. Архаическая русская топонимия на северо-востоке Европейской части СССР // Вопросы языкознания, 1987, № 2. С. 66-76.

197. Мельникова 1999 Мельникова Е.А. Скандинавские личные имена в новгородских берестяных грамотах // Славяноведение, 1999, № 2. С. 10-15.

198. Мельничук 1969 Мельничук A.C. Об одном из важных видов этимологических исследований // Этимология 1967. М.: Наука, 1969. С. 57-67.

199. Микляев 1984 Микляев A.M. О топо- и гидронимах с элементом -гост, -гощш Северо-Западе СССР // Археологическое исследование Новгородской земли. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. С. 25-46.

200. Милонов 1967 Топонимика Переяславля Рязанского // Мовознавство,• 1967. Т. 14. С. 110-118.

201. Мирославская 1955 Мирославская А.Н. Собственные имена в «Новгородских записных кабальных книгах 100-104 и 111 годов»: Автореф. . дис. канд. филол. наук / Московский обл. пед. ин-т. М., 1955. - 16 с.

202. Михайлова 2001 Михайлова Л.П. Топонимическое отражение архаической лексики на территории Новгородской земли // Топонимия и диалектная лексика Новгородской земли. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. С. 3-5.

203. МихайловиЬ 1968 МихайловиЬ В. Неколико .ужнословенско• новгородских антропонимуских паралела // Зборник за филолопуу и лингвистику. Св. 1. Нови Сад, 1968. С. 163-175.

204. МОЗУ Материалы для оценки земельных угодий Новгородской губернии. Новгород: Статистическое отделение Новгородской губернии земской управы, 1899; 1914.

205. Муллонен 2002 Муллонен И.И. Топонимия Присвирья: Проблемы этноязыкового контактирования. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. унта, 2002.-356 с.

206. Муравьев 1828 Муравьев H.H. Исторические исследования о древностях Новгорода. СПб.: Университетская типография, 1828. - 56 с.

207. Мызников 2003 Мызников С.А. Русские говоры Обонежья: ареально-этимологическое исследование лексики прибалтийско-финского происхождения. СПб.: Наука, 2003. - 540 с.

208. Мызников 2004 Мызников С.А. Лексика финно-угорского происхождения в русских говорах Северо-Запада: Этимологический и лингвогеографический анализ. СПб.: Наука, 2004. - 492 с.

209. Мятежное время «Мятежное время»: Следственное дело о новгород• ском восстании 1650 года. СПб.; Кишинев: Néstor-Historia, 2001. 502 с.

210. Мятлев 1914 Мятлев Н. Игнач крест и Селигерский путь // Труды XV археологического съезда в Новгороде. Ч. 1. М., 1914. С. 335-346.

211. Насонов 2002 Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. Историко-географическое исследование. СПб.: Наука, 2002.-211 с. (переиздание монографии 1951 г.).

212. НГБ из раскопок 1977-1983 Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 годов). Комментарии и словоука• затель к берестяным грамотам (из раскопок 1951-1983 годов). М.: Наука, 1986.-312 с.

213. НГБ из раскопок 1984-1989 Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984-1989 годов). М.: Наука, 1993. - 349 с.

214. НГБ из раскопок 1990-1996 Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте: (из раскопок 1990-1996 гг.). Палеография берестяных грамот и их внестратиграфическое датирование. М.: Русские словари, 2000. -431 с.

215. Неволин 1853 Неволин К.А. О пятинах и погостах Новгородских в XVI в. С приложением карты. СПб.: Изд. в тип. Императорской Академии наук, 1853.-414с.

216. Невская 2001 Невская Л.Г. Из балто-славянского ономастикона: nomina propria с элементом «гость» // Имя: внутренняя структура, семантическая аура, контекст. Тезисы междунар. научн. конф. Ч. 1. М., 2001. С. 100-102.

217. Непокупный 1976 Непокупный А.П. Балто-севернославянские языковые связи. Киев: Наукова думка, 1976. - 228 с.

218. Нерознак 1983 Нерознак В.П. Названия древнерусских городов. М.: Наука, 1983.-207 с.

219. Никитин 1962а- Никитин А.С. Топонимы типа Подъяблонька в местных названиях земельных угодий Псковской и Новгородской областей // Псковские говоры. Вып. 1. Псков: Изд-во Пек. гос. пед. ин-та, 1962. С. 96-118.

220. Никитин 19626 Никитин А.С. О включении местных географических имен в областные словари // Ученые записки Новгородского гос. пед. ин-та. Т. 6. Вып. П. Новгород: Изд-во НГПИ, 1962. С. 88-109.

221. Никитин 1967 Никитин А.В. Названия рыболовных угодий Калининской, Новгородской и Псковской областей (Опыт анализа топонимов-ориентиров): Автореф. дис. канд. филол. наук/ МОПИ. М., 1967. -23 с.

222. Николаев 1988-Николаев C.JL Следы особенностей восточнославянских племенных диалектов в современных великорусских говорах I. Кривичи // Балто-славянские исследования 1986. М.: Наука. 1988. С. 115-154.

223. Никонов 1959 Никонов В.А. География русских суффиксов // Onomástica, 1959, №9. С. 321-345.

224. Никонов 1962 Никонов В.А. Славянский топонимический тип // Вопросы географии. Сб. 58: Географические названия. М.: Географиздат, 1962. С. 17-33.

225. Никонов 1966 Никонов В.А. Краткий топонимический словарь: Около 4000 названий. М.: Мысль, 1966. - 509 с.

226. Никонов 1968 Никонов В.А. Две волны в топонимии Полесья // Полесье (Лингвистика. Археология. Топонимика). М.: Наука, 1968. С. 193-205.

227. Никонов 1974 Никонов В.А. Имя и общество. М.: Наука, 1974. - 277 с.

228. Никулина 1966 Никулина З.П. Из истории словообразования названий населенных пунктов // Вопросы географии. Сб. 70. М.: Географиздат, 1966. С.118-122.

229. НЛ Новгородские летописи, изд. Археограф, комиссии. СПб., 1879. -XIV, 591 с.

230. Новг. сборник 1865 Новгородский сборник. Вып. I-V / Под ред. Н. Богословского. Новгород: Изд. Новг. Статистического комитета, 1865-1866.

231. НОС Новгородский областной словарь / Отв. ред. В. П.Строгова. Нов* город: Изд-во Новгородского пединститута, 1992-1995. Вып. 1-12; Великий

232. Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2000. Вып. 13.

233. Носов 1992 Носов E.H. Новгородская земля IX-XI вв. (Историко-археологические очерки): Автореф. дис. . д-ра ист. наук / Ин-т истории материальной культуры РАН. СПб., 1992. - 40 с.

234. Носов 1993 Носов E.H. О грамоте Всеволода Мстиславича на Терпуж-ский погост Ляховичи на р. Ловати (К вопросу о сложении феодальной вотчины) // Новгородский исторический сборник 4 (14). СПб.; Новгород: Наука,• 1993. С. 27-39.

235. Носов 1994 Носов E.H. Еще раз о локализации пунктов Бежецкого ряда // Новгородские археологические чтения. Новгород: Изд. АО «Новгород», 1994. С. 151-155.

236. Носов 1999 Носов E.H. Речная сеть восточной Европы и ее роль в образовании городских центров северной Руси // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М.: Русские словари, 1999. С. 157-170.

237. НПК. Указ. ГН Новг. писцовые книги. Указатель к первым шести томам (I—VI). Имена географические. Пг.: Изд. имп. Арх. ком-и, 1915. - 228 с.

238. НПЛ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А.Н. Насонова. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - 640 с.

239. НТК Таможенные книги Великого Новгорода 1610/11 и 1613/14 годов. СПб.: ПиК, 1995.-286 с.

240. OJIA 1988 Общеславянский лингвистический атлас. Серия лексико-9 словообразовательная. Вып. 1. Животный мир. М.: Наука, 1988. - 188 с.

241. Ономастика Полюся 1999 Ономастика Полюся. Кшв: Вид-во 1нституту украшсько'1 мови HAH Украши, 1999. - 235 с.

242. Ономастика та етимолопя 1997 Ономастика та етимолопя. Зб1рник наукових праць на честь 65-р1ччя 1рини Михайл1вни Железняк. Кшв: Вид-во 1нституту украшськоУ мови HAH Украши, 1997. - 258 с.

243. Орлов 1964 Орлов С.Н. К топографии Новгорода X-XVII вв. // Новгород. К 1100-летию города. Сборник статей. М.: Наука, 1964. С. 264-285.

244. ОСНиСГ Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров. М.: Наука, 1970. - 456 с.

245. Основания регионалистики Основания регионалистики. Формирование и эволюция историко-культурных зон Европейской России. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999.-391 с.

246. Отин 1994 Отин Е.С. Иван-озеро // Русская ономастика и ономастика России. М.: Школа-Пресс, 1994. С. 92-94.

247. Отин 1997 Отин Е.С. Из словаря коннотативных онимов и отконното-нимных апеллятивов // Ономастика та етимолопя. Khïb: Вид-во 1нституту украшсько'1 мови HAH Украши, 1997. С. 171-186.

248. Откупщиков 1961 Откупщиков Ю.В. О происхождении названий озер Ильмень и Селигер // Межвуз. конф. по исторической лексикологии, лексикографии и языку писателя: Тезисы докладов. JL: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 10-11.

249. Откупщиков 2005 Откупщиков Ю.В. Из истории индоевропейского словообразования. - 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Филологический факультет СпбГУ; М., Издательский центр «Академия», 2005. - 320 с.

250. ОФУЯ Основы финно-угорского языкознания. Прибалтийско-финские, > саамский и мордовские языки. М.: Наука, 1975. - 348 с.

251. Охотникова 1985 Охотникова В.И. Повесть о Довмонте: Исследование и тексты. Л.: Наука, 1985. - 232 с.

252. Павл. ХС ПавловиЙ Зв. Хидроними Cp6nje. Веоград, 1996. - 417 с.

253. Пам. ист. Вел. Новг. 1909 Памятники истории Великого Новгорода / Под ред. C.B. Бахрушина. М.: Издание H.H. Клочкова, 1909. - 91с.

254. Пам. истории и культуры Новг. обл. Памятники истории и культуры Новгородской области. Каталог. Ч. 2 (памятники археологии) / Сост.• А.Ю. Курочкин и др. Великий Новгород: б. и., 1999. 240 с.

255. Передольский 1898 Передольский B.C. Новгородские древности. Записка для местных изысканий. Новгород: Новг. губ. типография, 1898. - 732 с.

256. Петрухин, Раевский 2004 Петрухин В.Я, Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Знак, 2004.-416 с.

257. Питания юторично!' ономастики 1994 Питания icTopH4Hoï ономастики Украши. Ки1'в: Наукова думка, 1994. - 148 с.

258. ПКОП -Писцовые книги Обонежской пятины 1496 и 1563 гг. Л.: Изд-во АН СССР, гос. типография им. Евг. Соколовой, 1930. 280 с.

259. Поведский 1997 Поведский Ю.Н. Валдайское Приселье. Историко-краеведческие очерки. Тверь: Старый город, 1997. - 114 с.

260. Подольская 1956 Подольская H.B. Топонимика Новгородской земли по ' данным новгородских письменных памятников XI-XV вв.: Автореф. дис. .канд. филол. наук / АН СССР, Ин-т языкознания. М., 1956. 14 с.

261. Подольская 1977 Подольская Н.В. Некоторые вопросы исторической ономастики в связи с анализом берестяных грамот // Историческая ономастика. М.: Наука, 1977. С. 49-71.

262. Подольская 1979 Подольская Н.В. Антропонимикон берестяных грамот //Восточнославянская ономастика. М.: Наука, 1979. С. 201-242.

263. Подольская 1983 Подольская Н.В. Типовые восточнославянские топо-• основы: Словообразовательный анализ. М.: Наука, 1983. - 160 с.

264. Подольская 1988 Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: Наука, 1988. - 192 с.

265. Полковникова 1970 Полковникова С.А. Географические названия новгородских писцовых книг XI-XVI вв.: (Однокоренные названия с разными суффиксами): Автореф. дис. . канд. филол. наук / Московский гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина. М., 1970. - 21 с.

266. Полякова 2005 Полякова E.H. Роль делового языка в развитии русской антропонимии XVII-XVIII вв. // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. науч. конф. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2005. С. 66-68.

267. Полянский 1886 Полянский М.И. Иллюстрированный историко-* статистический очерк города Старой Руссы и Старорусского уезда. Новгород:

268. Типо-Литография В.И. Павлова, 1-886. 338, 122, X с.

269. Попов 1964 Попов А.И. Основные принципы топонимического исследования // Принципы топонимики. М.: Наука, 1964. С. 34-44.

270. Попов 1965 Попов А.И. Географические названия (Введение в топонимику). М.; Л.: Наука, 1965. - 181 с.

271. Попов 1981 Попов А.И. Следы времен минувших. Из истории географических названий Ленинградской, Псковской и Новгородской областей. Л.: Наука, 1981.-208 с.

272. ПОС Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1-10. Л.: Изд-во ЛГУ / СПбГУ, 1967-1994.

273. Поспелов 1976 Поспелов Е.М. Топонимика и историческая география // Топонимика и историческая география. М.: Наука, 1976.

274. Поспелов 1999 Поспелов Е.М. Историко-топонимический словарь России. Досоветский период. М.: Профиздат, 2000. - 221 с.

275. Поспелов 1999а Поспелов Е.М. Названия подмосковных городов, сел и рек. М.: Издательский дом «Муравей», 1999. - 208 с.

276. Поспелов 2001 Поспелов Е.М. Географические названия мира: Топонимический словарь. - 2-е изд., стереотип. М.: Русские словари, ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство ACT», 2001. - 512 с.

277. Проспект ЭССЯ Этимологический словарь славянских языков (прасла-вянский лексический фонд). Проспект. Пробные статьи / Сост. О.Н. Трубачев. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 94 с.

278. ПСРЛ Полное собрание русских летописей.

279. ПСРЛ. Указатель Полное собрание русских летописей. Указатель к первым восьми томам. Отд. 1. Указатель лиц. СПб.: Изд. Археографической комиссии, 1898; Отд. 2. Указатель географический. СПб., 1907. - 576, XIII с.

280. Пылаев 1929 Пылаев В.Д. Старорусский край (природа и население) / Под общей ред. Д.О. Святского. Изд. автора. Новгород, 1929. - 129 с.

281. Редько 1969 Редько Ю.К. Довщник украТнських пр!звищ. КиУв: Ра-дянська школа, 1969. - 254 с.

282. Рогалев 1987 Рогалев А.Ф. К вопросу о методике историко-лингвистического анализа этнотопонимов (на материале Белоруссии) // Этническая топонимика. М.: Наука, 1987. С. 28-35.

283. Рождественская 1994 Рождественская Т.В. Еще раз о топониме «Поро-монь двор» в летописном известии (1015) 1016 г.// Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб: Арт-Контакт, 1994. С. 205-209.

284. Роспонд 1962 Роспонд С. Перспективы развития славянской ономастики // Вопросы языкознания, 1962, № 4. С. 9-19.

285. Роспонд 1965 -Роспонд С. Структура и классификация восточнославян-» ских антропонимов // Вопросы языкознания, 1965, № 3. С. 3-21.

286. Роспонд 1968 Роспонд С. Значение древнерусской ономастики для истории. К этимологии топонима Киев // Вопросы языкознания, 1968, № 1. С. 103-112.

287. Роспонд 1972 Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточнославянская ономастика. М.: Наука, 1972. С. 9-89.

288. Рубцова 1980 Рубцова З.В. -Топонимическая финаль -нь на восточнославянской территории (синхронное состояние) // Перспективы развития славян• ской ономастики. М.: Наука, 1980. С. 125-141.

289. Русская диалектология 1972 Русская диалектология / Под ред. H.A. Мещерского. М.: Высшая школа, 1972. - 304 с.

290. Русская ономастика 1994 Русская ономастика и ономастика России. Словарь / Под ред. О.Н. Трубачева. М.: Школа-Пресс, 1994. - 288 с.

291. Рыбаков 1988 Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М.: Наука, 1988. -784 с.

292. Рыдзевская 1934 Рыдзевская Е.А. К варяжскому вопросу (местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси) // Известия АН СССР. М., 1934. .Сер. VII. Ч. 1, № 7. С. 485-532; Ч. 2, № 8. С. 609-630.

293. Рыдзевская 1978 Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия IX- XIV вв. М.: Наука, 1978.-240 с.

294. Рябов 1995 Рябов Д.С. Топонимия верхнего Пооредежья / Обл. музейный центр, музей-усадьба «Рождествено». СПб.: б. и., 1995.-39 с.

295. Санкина 2000 Санкина СЛ. Этническая история Новгородской земли по данным антропологии. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 109 с.

296. Свердлов 1993 Свердлов М.Б. К изучению грамоты Всеволода Мсти-славича на Терпужский погост Ляховичи // Новгородский исторический сборник. 4(14). СПб.; Новгород: Наука, 1993. С. 40-45.

297. СПОВП Муллонен И.И., Азарова И.В., Герд A.C. Словарь гидронимов » Юго-Восточного Приладожья (бассейн реки Свирь). СПб.: Изд-во СПбГУ,1997.- 195 с.

298. Седов 1999 Седов В.В. Древнерусская народность. М.: Языки славянской культуры, 1999. - 320 с.

299. Седов 1999а Седов В.В. Исторические земли древней Руси и восточнославянские племенные образования // Исторические записки. 2(120). М., 1999. С. 267-295.

300. Седов 2002 Седов В.В. Славяне: Историко-археологическое исследова-• ние. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 622 с.

301. Секретарь, Филиппова 1991 Секретарь Л.А., Филиппова Л.А. По При-ильменью: Путеводитель. Л.: Лениздат, 1991. - 220 с.

302. Селин 2003 Селин A.A. Историческая география Новгородской земли в XVI-XVIII вв. Новгородский и Ладожский уезды Водской пятины. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - 494 с.

303. Селищев 1968 Селищев A.M. Из старой и новой топонимии // A.M. Се-лищев. Избранные труды. М.: Просвещение, 1968. С. 45-96.

304. Сельвина 1976 Сельвина Р.Л. Личные имена в Новгородских писцовых книгах XV-XVI вв.: Автореф. дис, канд. филол. наук / МГПИ. М., 1976.-22 с.

305. Семенов 1959 Семенов А.И. Топография южной части Славенского * конца Новгорода // Новгородский исторический сборник. № 9. Новгород:

306. Новг. историко-архитектурный музей-заповедник, 1959. С. 55-73.

307. Син. сп. Синодальный список Новгородской 1-й летописи.

308. Славский 2000 Славский Ф. Праслав. *pokojb. История и этимология // Этимология 1997-1999. М.: Наука, 2000. С. 153-157.

309. Словарь названий жителей СССР Словарь названий жителей СССР: Около 10 000 названий / Под ред. A.M. Бабкина и Е.Л. Левашова. М.: Русский язык, 1975.-616 с.

310. СлРЯ XI-XVII Словарь русского языка XI-XVII вв. М.: Наука, 1975-2002. Вып. 1-26.

311. Смол. ГБО Смолицкая Г.П. Гидронимия бассейна Оки. М.: Наука, 1976. » - 404 с.

312. Смолицкая 1974 Смолицкая Г.П. Картографирование гидронимии По-очья // Вопросы географии. № 94. М.: Географгиз, 1974. С. 59-69.

313. Смолицкая 1999 Смолицкая Г.П. Топонимический словарь Центральной России // Русская речь, 1999, № 6. С. 87-92.

314. Соболевский 1923 Соболевский А.И. Русско-скифские этюды. Названия русских рек и озер // Известия Отделения русского языка и словесности. Изд-во АН СССР. Т. XXVII (1923 г.). С. 252-332. Начало в т. XXVI (1921 г.).

315. Сперансов 1974 Сперансов H.H. Земельные гербы России XII-XIX вв. * М.: Советская Россия, 1974. - 198-е.

316. Спрогис 1888 Спрогис И .Я. Географический словарь древней Жомойт-ской земли XVI ст. Вильна: Изд. Виленск. Археогр. комис., 1888. - 526 с.

317. Срезн. МСДЯ Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893-1912. Т. 1-3; То же. М.: ГИС, 1958. Т. 1-3.

318. СРНГ Словарь русских народных говоров. 2-е изд., исправленное / Ред. Ф.П. Сороколетов. СПб.: Наука, 2002-2004. Вып. 1-38.

319. ССМ Словник староукра'шсько1 мови XIV-XV ст. КиТв: Наукова думка, 1977-1978. Т. 1.-630 е.; Т. 2.-591 с.

320. Сто новг. сел Сто новгородских сел: Памятники - символы Родины в идейно-воспитательной работе / Отв. ред. П. Золин. Новгород: б. и., 1990. -273 с.

321. Строгова 1991 Строгова ВЛ. Как говорят в Новгородском крае. Новго-• род: РИО Упрполиграфиздата, 1991. - 136 с.

322. Строгова 1993 Строгова В.П. К истории древнего топонима Новгорода Нередица // Слово в синхронии и диахронии: Лексико-семантический аспект. Тверь: Изд-во Тверского гос. ун-та, 1993. С. 136-142.

323. Строгова 1993а Строгова В.П. Древние топонимы Новгорода и его окрестностей. Новгород: Изд-во Новгородского гос. пед. ин-та, 1993. - 42 с.

324. Строгова 1994 Строгова В.П. Древний новгородский топоним Вяжищи II Новгородское общество любителей древности и краеведческие традиции / Комитет культуры и туризма адм-ции Новг. обл. и др. Новгород: б. и., 1994. С. 93-97.

325. Строгова 1995 Строгова В.П. Из истории древнерусских личных (мир* ских) имен (по материалам новгородских берестяных грамот) // Вестник Нов

326. ГУ. № 2. Сер. «Гуманитарные науки». Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1995. С. 112-115.

327. Судох. дор. Судоходный дорожник Европейской России, изд. Главным управлением путей сообщения и публичных зданий. Ч. II. Отд. 1. СПб., 1855.

328. Суп. СРЛИ Суперанская A.B. Словарь русских личных имен. М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1998. - 528 с.

329. Тихомиров, Щепкина 1952 Два памятника новгородской письменности / Публ. М.Н. Тихомирова и М.В. Щепкиной. М.: Госкультпросветиздат, 1952. -31 с.

330. ТМОИ Теория и методика ономастических исследований. М.: Наука, ► 1986.-256 с.

331. Толкачев 1975 Толкачев А.И. К истории словообразования форм со значением субъективной оценки (квалитативов) личных имен греческого происхождения в древнерусском языке Х1-ХУ вв. // Этимология 1973. М.: Наука, 1975. С. 109-130.

332. Толкачев 1977 Толкачев А.И. К истории словообразовательных форм со значением субъективной оценки (квалитативов) личных имен греческого происхождения в древнерусском языке Х1-ХУ вв. // Историческая ономасти• ка. М.: Наука, 1977. С. 72-130.

333. Толкачев 1978 Толкачев А.И. К истории словообразовательных форм со значением субъективной оценки (квалитативов) личных имен греческого происхождения в древнерусском языке Х1-ХУ вв. // Этимология 1976. М.: Наука, 1978. С.112-135.

334. Толст, сп. Толстовский список Новгородской 1-й летописи.

335. Толстой 1969 Толстой Н.И. Славянская географическая терминология: Семасиологические этюды. М.: Наука, 1969.-262 с.

336. Толстой 1977 Толстой Н.И. О соотношении центрального и маргинального ареалов в современной Славии // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л.: Наука, 1977.

337. Топоров 1962 Топоров В.Н. Некоторые задачи изучения балтийской топонимии русских территорий // Географические названия. Вопросы географии, № 58. М.: Географиздат, 1962. С. 41^19.

338. Топоров 1964 Топоров В.Н. Некоторые соображения в связи с построением теоретической топономастики // Принципы топонимики. М.: Наука, 1964. С. 3-22.

339. Топоров 1979 Топоров В,Н. К семантике троичности (славянская *triznaи др.) // Этимология 1977. М.: Наука, 1979. С. 3-20.

340. Топоров 1995 Топоров В.Н. О северо-западном локусе балтийской гид-ронимии (из цикла По окраинам древней Балтии) // Res Balticae. I. Pisa, 1995. С. 13-40.

341. Топоров 1999 Топоров В.Н. Балтийский элемент в Новгородско-Псковском ареале (общий взгляд)// Великий Новгород в истории средневековой Европы. М.: Русские словари, 1999. С. 276-292.

342. Топоров 2000 Топоров В.Н. О балтийском слое русской истории // Flori• legium: К 60-летию Б.Н. Флори: Сб. ст. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 349—411.

343. Топоров, Трубачев 1962-Топоров В.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М.: Изд-во АН СССР, 1962.-271 с.

344. Топорова 1996 Топорова Т.В. Культура в зеркале языка: древнегерман-ские двучленные имена собственные. М.: Языки русской культуры, 1996. -253 с.

345. Трубачев 1967 Трубачев О.Н. Из славяно-иранских лексических отношений // Этимология 1965. М.: Наука, 1967. С. 3-81.

346. Трубачев 1968 Трубачев О.Н. Названия рек Правобережной Украины. (Словообразование. Этимология. Этническая интерпретация). М.: Наука, 1968.-290 с.

347. Трубачев 1978 Трубачев О.Н. Из работы над русским Фасмером // Вопросы языкознания, 1978, № 6. С. 15-24.

348. Трубачев 1982а Трубачев О.Н. Рецензия. Udolf J. Studien zu slavischen Gewässernamen und Gewässerbezeichnungen. Ein Beitrag zur Frage nach der Urheimat der Slaven. Heidelberg, 1979. - 640 S. // Этимология 1980. M.: Наука, 1982. С. 170-177.

349. Трубачев 19826 Трубачев О.Н. Заметки по славянской ономастике // Onomástica Jugoslavica. 1982. Vol. 9.

350. Трубачев 1982в Трубачев О.Н. Из исследований по праславянскому » словообразованию: генезис модели на -ёптъ, *-janinb ll Этимология 1980. М.:1. Наука, 1982. С. 3-15.

351. Трубачев 1985 Трубачев О.Н. Праславянская лексикография // Этимология 1983. М.: Наука, 1985. С. 3-19.

352. Трубачев 1987 Трубачев О.Н. Регионализмы русской лексики на фоне учения о праславянском лексическом диалектизме // Русская региональная лексика XI-XVII вв. М.: Изд-во Ин-та русского языка АН СССР, 1987.

353. Трубачев 1988 Трубачев О.Н. Праславянская ономастика в этимологи* ческом словаре славянских языков, выпуски 1-13 // Этимология 1985. М.:1. Наука, 1988. С. 3-10.

354. Трубачев 1994 Трубачев О.Н. Праславянское лексическое наследие и древнерусская лексика дописьменного периода // Этимология 1991-1993. М.: Наука, 1994. С. 3-23.

355. Трубачев 1997 Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. - 2-е изд., доп. М.: Наука, 1997. - 284 с.

356. Трубачев 2002 Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. -'2-е изд., доп. М.: Наука, 2002. - 492 с.

357. Трубачев 2002а Трубачев О.Н. Из истории и лингвистической географии восточнославянского освоения // Материалы и исследования по русскойдиалектологии. I (VII): К 100-летию со дня рождения Р.И. Аванесова. М.: Наука, 2002. С. 5-25.

358. Трубачев 2004 Трубачев О.Н. Труды по этимологии: Слово. История. Культура. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 800 с.

359. Трубачов 1971 -Трубачов О.М. Етимолопчш спостереження над страти-граф1ею ранньо'1 схщньослов'янськоТ топошми // Мовознавство, 1971, № 6. С. 3-17.

360. Трусман 1898 -Трусман Ю.Ю. Чудско-литовские элементы в новгородских пятинах. Ч. 1. Пятины Водьская, Деревская и Шелонская. Ревель: Ти-погр. Г. Матизена, 1898. -X, 377 с.

361. Туп. СДЛСИ Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собствен• ных имен // Записки Отд. рус. и слав, археологии имп. Рус. археолог, об-ва. Т. 6. СПб.: Типография H.H. Скороходова, 1903. С. 98-913.

362. Украшська ономастика 1998 Украшська ономастика. Матер1али науко-вого семшару, присвяченого 90-р1ччю Кирила Кузьмича Цшуйка. Кшв: Вид-во 1нституту украшсько'1 мови HAH Украши, 1998.

363. Украшська пропр1альна лексика Украшська пропр1альна лексика. Кшв: Кий, 2000.- 191 с.

364. Унбегаун 1989 Унбегаун Б.О. Русские фамилии: Пер. с англ. / Общ. ред.• Б.А. Успенского. М.: Прогресс, 1989. 443 с.

365. Фаем. ЭСРЯ Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачев. М.: Прогресс, 1986-1987. Т. 1-4.

366. Филин 1972- Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. Л.: Наука, 1972.-656 с.

367. Фролов 2002а Фролов A.A. Новгородский городок Деман и Демянский погост: проблема преемственности // Очерки феодальной России. М.: Эдито-риал УРСС, 2002. С. 86-90.

368. Фролов 20026 Фролов A.A. К истории формирования средневековой административной структуры на севере Деревской пятины Новгородской земли // Новгородский археологический вестник. Научно-публикаторское издание № 3. Великий Новгород, 2002. С. 3-12.

369. Фролов 2003 Фролов A.A. К дискуссии о характере пожалования Юрьеву монастырю «Терпужского» погоста Ляховичи // Новгородский исторический сборник. Вып. 9 (19). СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 57-65.

370. Фролов 2005 Фролов A.A. Игнач крест: к проблеме локализации и интерпретации // Новгородский исторический сборник 10 (20). СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 66-74.

371. Фролова 1973 Фролова C.B. О продуктивности йотовой топонимической модели в древнерусский период: На материале образований от иноязычных имен // Ономастика Поволжья. Вып. 3. Уфа: Ин-т этнографии им. H.H.

372. Миклухо-Маклая, 1973. С. 268-271.

373. Фролова 1981 Фролова C.B. Древнерусские отчества на -ичь в словообразовательном отношении // Межвуз. сборник научн. тр. Куйбышевского пед. ин-та. Т. 253. Куйбышев: Изд-во Куйбыш. гос. пед. ин-та, 1981. С. 27-33.

374. Фроянов 1974 Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. - 159 с.

375. Хабургаев 1979 Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского этногенеза. М.: Изд-во• МГУ, 1979.-231 с.

376. Хабургаев 1980 Хабургаев Г.А. Становление русского языка. М.: Высшая школа, 1980. - 191 с.

377. Хабургаев 1990-Хабургаев Г. А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М.: Изд-во МГУ, 1990. 296 с.

378. Хелимский 2000 Хелимский Е.А. О прибалтийско-финском языковом материале в новгородских берестяных грамотах // Хелимский Е.А. Компаративистика, уралистика: Лекции и статьи. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 338-350.

379. Хостник 1901 Хостник М.М. Словинско-русский словарь. Горица: Славянское благотворительное об-во, 1901. - 699 с.

380. Худаш 1986 Худаш М.Л. Давньоруська спадщина в украшськш ойкошмп (до питания критерив розр1знення) // Давньоруська ономастична спадщина в схщнослов'янських мовах. Кшв: Наукова думка, 1986. С. 101-104.

381. Худаш, Демчук 1991 Худаш М.Л., Демчук М.О. Походження украшсь-ких карпатських i прикарпатських назв населених пунтв (вщантропошмш утворення). Кшв: Наукова думка, 1991. - 189 с.

382. Чайкина 2005 Чайкина Ю.И. История лексики Вологодской земли (Бе' лозерье и Заволочье). Вологда: Русь, 2005. - 260 с.

383. Черепанова 1983 -Черепанова Е.А. Географическая терминология Чер-ниговско-Сумского Полесья: Опыт семантической классификации // Полесский этнолингвистический сборник. М.: Наука, 1983. С. 173-189.

384. Черн. ИЭССРЯ Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1-2. М.: Русский язык, 1993.

385. Чумакова 1992 Чумакова Ю.П. Расселение славян в Среднем (Рязанском) Поочье по лингвистическим и историческим данным. Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 1992. - 170 с.

386. Шан. PJUIO -Шанько Д.Ф. Реки и леса Ленинградской области. Л.: Тип. Гидрографич. упр-ния Упр-ния военно-морских сил РККА, 1929. 639 с.

387. Шахматов 1957 Шахматов A.A. Историческая морфология русского языка. М.: Учпедгиз, 1957. - 400 с.

388. Шилов 1999 Шилов А.Л. Есть ли скандинавская топонимия в Карелии (о топонимических свидетельствах в решении этноисторических проблем)? // Вопросы языкознания, 1999, № 3. С. 122-131.

389. Шилов 2001 Шилов А.Л. О языковой принадлежности некоторых топонимов древней Новгородской земли // Топонимия и диалектная лексика Новгородской земли. Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2001. С. 23-26.

390. Шилов 2002 Шилов А.Л. Из наблюдений над берестяными грамотами // Финно-угорское наследие в русском языке. Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 2002. С. 145-158.

391. Шилов 2003 Шилов A.JI. Опыт историко-этимологического словаря• топонимов Карелии (буква Б) // Этимологические исследования: Сб. науч. тр. Вып. 8. Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 2003. С. 148-162.

392. Шкапский 1912 Шкапский O.A. Озера Псковской губернии (их естественно-историческая характеристика и экономическое значение). С картографией озерных районов. Псков: Электрич. типо-лит. Губ. земства, 1912. - 286 с.

393. Шувалов 1989 Шувалов Н.И. От Парижа до Берлина по карте Челябинской области: Топонимический словарь. Челябинск: Юж.-Урал. книжное изд-во, 1989. - 158 с.

394. Шульгач 1998 -Шульгач В.П. Праслов'янський пдрошмний фонд (фрагмент реконструкцп). КиТв: УкраТнська книга, 1998. 368 с.

395. Шульгач 2000 Шульгач В.П. «Новгородские писцовые книги» як дже-рело реконструкщ1 праслов'янського антропошмного фонду // Записки з ономастики. Одеса, 2000. Вип. 4. С. 3-7.

396. Шульгач 2001 Шульгач В.П. Ойкошм1я Волиш. Етимолопчний словник-довщник. КиТв: Кий, 2001. - 189 с.

397. Шульгач 2001а Шульгач В.П. Из исторической топонимии Новгородской земли // Топонимия и диалектная лексика Новгородской земли. Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. С. 35-37.

398. Шустер-Шевц 1998 -Шустер-Шевц X. К вопросу о так называемых пра-славянских архаизмах в древненовгородском диалекте русского языка // Вопросы языкознания, 1998, № 6. С. 3-10.

399. Эйхлер 1980 Эйхлер Э. Проблемы исследования ономастического ареала // Перспективы развития славянской ономастики. М.: Наука, 1980. С. 76-78.

400. ЭСБМ Этымалапчны слоушк беларускай мовы / Рэд. В.У. Мартынау.

401. Т. 1. М1нск: Навука \ тэхшка, 1978.

402. ЭССЯ Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 1-30. М.: Наука, 1974-2003.

403. Юрьева 1991 Юрьева И.Ю. Лексико-семантический анализ топонимии Верхней Волги: Дис. . канд. филол. наук / АН СССР, Ин-т русского языка. М., 1991.-24 с.

404. Яйленко 1990 Яйленко В.П. Прибалтийско-финские основы названий новгородской земли Славно, Ильмень, Меря // 11га1о-1пс1о£егтатса: Балто-славянские языки и проблема урало-индоевропейских связей. Ч. 1. М.: Наука,1990. С. 35-40.

405. Яйленко 1993 Яйленко В.П. Прибалтийско-финская топонимия средневекового Новгорода и его окрестностей // Ономастика и этнография средневековой Восточной Европы и Византии. М.: Наука, 1993.

406. Якушкин 1986 Якушкин П.И. Из новгородской губернии // Якушкин П.И. Сочинения. М.: Современник, 1986. С. 26-95.

407. Янин 1977-Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М.: Высшая школа, 1977. 240 с.

408. Янин 1978 Янин В.Л. Грамота Всеволода Мстиславича на погост Ляхо-вичи // Восточная Европа в древности и средневековье. М.: Наука, 1978. С. 23-31.

409. Янин 1981 Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина. М.: Наука, 1981.-296 с.

410. Янин 1990 Янин B.JI. Новгородские акты XII-XV вв.: Хронологический комментарий. М.: Наука, 1990. - 384 с.

411. Янин 1992 Янин B.JI. «Болотовский» договор: О взаимоотношениях Новгорода и Пскова в XII-XIV веках // Отечественная история, 1992, № 6. С. 3-14.

412. Янин 1998 Янин B.JI. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII-XV веков. М.: Изд-во МГУ, 1998. - 216 с.

413. Янин 2004 Янин В.Л. Средневековый Новгород: Очерки археологии и истории. М.: Наука, 2004. - 416 с.

414. Янссон 1998 Янссон И. Русь и варяги // Викинги и славяне. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998. С. 19-30.

415. Ященко 1974 Гидронимический словарь Посемья // Проблемы ономастики. Вологда: Изд-во Вологодского гос. пед. ин-та, 1974. С. 9-111.

416. Antoniewicz 1965 Antoniewicz J. The Problem of the Prussian Street in Novgorod the Great // Acta Baltico-Slavica. Archaelogia, Historia, Ethnographia et Linguarum Scientia. T. 2. Bialystok, 1965. S. 7-25.

417. Arumaa 1956 Arumaa P. Die ostslavischen Gewässernamen mit 1-epentheticum // Festschrift fur Max Vasmer zum 70. Geburtstag am 28. Februar 1956. Wiesbaden, 1956. S. 47-60.

418. Arumaa 1960 Arumaa P. Sur les principes et methodes d'hydronymie russe: Les noms en -гость II Scando-Slavica, VI. Copenhagen, 1960. P. 144-175.

419. Baecklund 1956 Baecklund A. Les prénoms scandinaves dans la tradition médiévale de Velikij Novgorod // Revues des Etudes Slaves, 1956. T. 33. P. 26-33.

420. Dokulil 1962 Dokulil M. Tvoreni slov v cestinë. D. 1. Praha: Ceskosloven-skâ Akad. vëd, 1962. S. 204-206 (Резюме на рус. яз.).

421. Duridanov 1969 Duridanov I. Thrakisch-dakische Studien. Ersten Teil. Die• Thrakiseh und dakisch-baltischen Sprachbeziehungen. Sofía: Acad. Bulgare des sciences. Linguistique balkanique, 1969. 104 s.

422. Eichler 1997 Eichler E. Zum Problem der «innerslavischen Konsistenz» in der Onomastik // Ономастика та етимолопя: Зб1рник наукових праць на честь 65-р1ччя 1рини Михайл1вни Желэзняк. Кшв: Вид-во 1нституту украшсько! мови HAH Украши, 1997. С. 61-65.

423. Ekblom 1915 Ekblom R. Rus- et Varçg- dans les noms de lieux de la région de Novgorod // Archives d'etudes orientales XI. Stockholm: J.-A. Lundell, 1915.• 70 s.

424. Endzelins 1934 Endzelins J. Die lettländischen Gewässernamen // Zeitschrift für slavische Philologie. Bd. XI. Leipzig, 1934. S. 112-150.

425. Endzelins 1956 Endzelins J. Latvijas PSR vietvärdi. D. 1, sëjumi 1-2. Riga, 1956-1961.

426. HW Hydronimia Wisly. Cz.I. Wykaz nazw w ukladzie hydrografícznym / Pod red. P. Zwoliñskiego. Wroclaw etc.: Zakl. nar. im. Ossoliñskich, 1965. - 467 s.

427. Imenik mesta 1956 Imenik mesta. Pragled svih mesta i opstina, narodnih odbora srezova i posta u Jugoslaviji. Beograd: Savezni zavod za statistiki i eviden-ciju, 1956.-358 s.

428. Jakobson 1962 Jakobson R. Studies in Russian Philology. О * морфологическом составе древнерусских отчеств // Michigan Slavic Materials.

429. Ann Arbor, 1962. № 1. S. 14-16.

430. Jurkowski 1971 Jurkowski M. Ukraiñska terminología hidrograficzna. Wroclaw etc.: Wyd-wo PAN, 1971.-240 s.

431. Kalima 1935 Kalima J. Neuere Forschungen über baltisch-finnische und fínnisch-slavische Beziehungen. Zu dem westfinnischen Namen in Rußland // Zeitschrift für slavische Philologie. Bd. XII. Doppelheft XA. Leipzig, 1935.

432. Kalima 1944 Kalima J. Einige russische Ortsnamentypen // Finnisch-ugrische Forsch. 1944. Bd. XXVII. H. 1-3. S. 99-150.

433. Kaminska 1964 Nazwy miejscowe wojewödstwa Sandomierskiego // Prace• onomastyczne. 6. Cz. 1. Wroclaw-Warszawa-Krakow: Wyd-wo PAN, 1964.

434. Karas 1955 Karas M. Nazwy miejscowe typu Podgöra, Zalas w j?zyku polskim i w innych j^zykach slowianskich. Wroclaw, 1955.

435. Kos 1886 Kos Fr. Ob osebnih imenih pri starih Slovencih // Letopis Matice slovenske za leto 1886. Ljubljana, 1886. S. 107-151.

436. Krähe 1954 Krähe H. Sprache und Vorzeit. Heidelberg: Winter, 1954.

437. Krähe 1963 Krähe H. Die Struktur der alteuropäischen Hydronymie. Wiesbaden: Verlag der Akad. der Wissensch, und der Literatur in Mainz, 1963. - 341 s.• 482. Krähe 1964 Krähe H. Unsere ältesten Flussnamen. Wiesbaden: Harrassowitz, 1964.- 123 s.

438. Kronsteiner 1981 Kronsteiner 0. Die alpenslavischen Personennamen. Wien: Österr. Ges. für Namenforschung, 1981. — 214 s.

439. Lehr-Splawinski 1946 Lehr-Splawinski T. 0 pochodzeniu i praojczyznie Slowian. Poznan: Wyd-wo Institutu zachodniego, 1946. - 237 s., 7 tab.

440. LISRH Leksik prez imena Socialisticke Republike Hrvatske. Zagreb: Ti-pograf, 1976.-772 s.

441. Lubas 1967 Lubas Wl. O nazwie miejscowej Niegowic // Symbolae philological in honorem Wit. Taszycki / Prace komisji j^zykoznawstwa. Wroclaw etc.: Wyd-wo PAN, 1967, № 17. S. 203-208.

442. Lütterer 1971 Lütterer I. Zur Entwicklung der Bildungstypen slavischer Ortsnamen // Forschungen zur slavischen und deutschen Namenkunde. Berlin, 1971. S. 8-13.

443. Malec 1971 Malec M. Budowa morfologiczna staropolskich zlozonych imion osobowych: Prace onomasticzne. Wroclaw etc.: Wyd-wo PAN, 1971.- 182 s.

444. Malec 1982 Malec M. Staropolskie skröcone nazwy osobowe od imion dwuczlonowych. Wroclaw etc.: Wyd-wo PAN, 1982. - 220 s.

445. Mikkola 1938 Mikkola J. Die älteren Berührungen zwischen Ostseefinnisch und Russisch. Helsinki: Finnisch-Ugrischen Ges., 1938. - 113 s.• . 524

446. Miklosich 1927 Miklosich Fr. Die Bildung der slavischen Personen- und

447. Ortsnamen: drei Abhandlungen. Heidelberg: Winter, 1927. 354 s.

448. Milewski 1969 Milewski T. Indoewropejskie imiona osobowe. Warszawa: Wyd-wo PAN, 1969.-228 s.

449. Muka Muka A. Wörterbuch der niederwendischen Sprache und ihrer Dialekte. Bd. 3. Prag, 1928.

450. Nova Scand. tab. Nova Scandinavia tabula, ad Usum Serenissimi Burgundia Ducis. Parisiis, 1696 (копия карты).

451. Popowska-Taborska 1989 Popowska-Taborska H. Stopieñ uzytecznosci danych hydronimicznych w rozwazaniach nad etnogenez^ slowian // Hydronimiaslowiañska. Wroclaw etc.: Wyd-wo PAN, 1989. S. 25-31.

452. Prinz 1969 Prinz J. Versuch einer orientierenden bestimmung von Namenräumen in frühostslavischen Bereich // Beiträge zur Namenforschung. Beih. 5. Haidelberg: Winter, 1969. S. 7-145.V

453. Prof. MJ- Profous A. Místní jména v Cechach: Jejích vznik, püvodni vyznamVa zmeny. Praha: Ceskoslovenská Akad. Véd. Sekce jazyka i literatury, 1954. Dil I; 1949-1951. Dil II-III; 1957. Dil IV.

454. Rohlfs 1960 -Rohlfs G. Europäische Flussnamen und ihre historischen Probleme // VI Internationaler Kongress für Namenforschung. München, 1960. Bd. 1. S. 1-28.

455. Rospond 1957 Rospond S. Klasyfikacja strukturalno-gramatyczna slowiañskich nazw geograficznych. Wroclaw: Pañstw. wyd-wo naukowe, 1957. 76 s.

456. Rospond 1958 Rospond S. Stratygrafia toponimiczna // Z polskich studiów slawistycznych. Warszawa, 1958. S. 159-186.

457. Rospond 1968 Rospond S. Die Urslaven im Lichte der Onomastik // Mi^dzynar. kongr. archeologii slowiañskiej, 1-y, Warszawa, 14-18 IX, 1965. Wroclaw etc., 1968. S. 137-170.

458. Rospond 1969 Rospond S. Nazewnictwo pólnocnej a poludniowej Slowi-añszcyzny: Possessiva z formantem -jb II Македонски ja3HK. 1969. Год. 20.• С. 57-93.

459. Rospond 1969а-Rospond S. Slowianskie nazwy miejscome z sufiksem -bsk-. Wroclaw etc.: Zakl. narodowy im. Ossoliñskich, 1969. 433 s.

460. Rospond 1983 Rospond S. Slowianskie nazwy miejscome z sufiksem -jb. Wroclaw: Wyd-wo Uniwersytetu Wroclawskiego, 1983. - 183 s.

461. Rozwadowski 1948 Rozwadowski J. Studia nad nazwami wód slowiañskich. Krakow: Polska Akademia umiej^tnosci, 1948. - 345 s.

462. Rymut 1993 Rymut K. Metoda rekonstrukcji zasobu praslowianskich imion dwuczlonnych // Anthroponymica Slavica: Vorträge der 1. Internationalen Konferenz zur slaw. Anthroponomastik / Hrg. von W. Wenzel. Leipzig, 1993. S. 21-30.

463. Rymut 1993a-Rymut K. Zasób leksemów w praslowianskich imionach zlo-zonych // Onomastica, 1993. Rocz. XXXVIII. S. 5-8.

464. Schlimpert 1978 Schlimpert G. Slawische Personennamen im mittelalterlichen Quellen zur deutschen Geschichte. Berlin: Akad.-Verlag, 1978. - 271 s.

465. Schmid 1976 Schmid W.P. Baltisch und Indogermanisch // Baltistica. 1976. T. 12(2). S. 115-122.

466. Schmid 1994 Schmid W.P. Linguisticae Scientiae Collectanea. Ausgewählte Schriften. Berlin-New York: de Gruyter, 1994.

467. Schramm 1982 Schramm G. Normanische Stützpunkte in Nordwestrussland. Etappen einer Reichsbildung im Spiegel von Namen // Beitrage zur Namenforschung. Bd. 17. H. 3. 1982. S. 219-276.

468. Skulina Skulina Т. Staroruskie imiennictwo osobowe. Cz. I—II. Wroclaw, » Warszawa, Kraków, Gdañsk: Wyd-wo PAN, 1973-1974.

469. Slaski 1963 Slaski K. Stosunki Prusów z innymi ludami nadbaltyckimi w VII-XII wieku // Rocznik Olsztyñski. V. Olsztyn, 1963. S. 10-18.

470. Slavica та baltica 1999 Slavica та baltica в ономастищ УкраТни / Вщп. ред. I.M. Железняк. КиУв: Вид-во 1н-ту укр. мови НАН УкраУни, 1999. - 195 с.

471. Smilauer 1960 Smilauer V. Osídlení Cech ve svetle místnich jmen. Praha: Ceskoslovenská Akad. Ved, 1960. - 392 s.

472. Smilauer 1970 Smilauer V. Prirucka slovanské toponomastiky. Praha: Academia, 1970.-215 s.

473. Sosnowski 2002 Sosnowski J. Toponimia rosyjska XVI wieku. Nazwy wsi. Lódz: Wyd-wo Uniwersytetu lódzkiego, 2002. - 203 s.

474. SP Slownik praslowiañski / Pod red. F. Síawskiego. Wroclaw etc.: Zakíad síowianoznawstwa PAN, 1974-1995. Т. I—VII.

475. Spal 1958 Spal J. Místní jména obyvatelská, zakoncená na -any // Sbornik Vyssi pedagogické skoly v Plzni. Jazyk a literatura. I. Praha, 1958. S. 5-133.

476. SSNO Slownik staropolskich nazw osobowych / Pod red. I ze wst^p. W. Taszyckiego. Wroclaw etc.: Wyd-wo PAN, 1965-1985. T. I-VII.

477. Svoboda 1964 Svoboda J. Staroceská osobní jména a nasé pfíjmení. Praha: Ceskoslovenská Akad. Ved, 1964. - 317 s.

478. Svoboda, Smilauer 1960 Svoboda J., Smilauer V. Místní jména v Cechach: Jejich vznik, püvodní vyznam a zmény. Díl V. Dodatky. Praha: Ceskoslovenská Akad. Ved, 1960.-673 s.

479. Taszycki 1925 Taszycki W. Najdawniejsze polskie imiona osobowe // Roz-' prawy wydzalu filologicznego. Krakow: Wyd-wo PAN, 1925.

480. Taszycki 1936 Taszycki W. Rzekome patronimiczne nazwy miejscowe // J?zyk Polski, 1936. S. 33-42.

481. Taszycki 1958 Taszycki W. Rozprawy i studia polonistyczne. I: Ono-mastyka. Wroclaw - Krakow: Wyd-wo Zakl. Narod. im. Ossolinskich, 1958.

482. Udolph 1990 Udolph J. Die Stellung der Gewässernamen Polens innerhalb der Alteuropäischen Hydronymie. Heidelberg: Winter, 1990.

483. Vanagas 1981 Vanagas A. Lietuviq hidronimi£ etimologinis zodynas. Vil-• nius: Mokslas, 1981. - 408 p.

484. Vasm. RGN Russisches geographisches Namenbuch / Begr. von M. Vasmer. Wiesbaden, 1962-1980. Bd. 1-Х.

485. Vasmer 1931 Vasmer M. Wikingerspuren in Russland // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften (Philos.-Hist. Klasse). Bd. XXIV. Berlin, 1931. S. 649-674.

486. Vasmer 1933 Vasmer M. Balten und Finnen im Gebiet von Pskov // Studi * baltici. Roma, 1933. N. 3. S. 27-34*

487. Vasmer 1941 Vasmer M. Die alten ВevölkerungsVerhältnisse Russlands im Lichte der Sprachforschung // Preussische Akademie der Wissenschaften. Vorträge und Schriften. Hf. 5. Berlin, 1941.

488. Wojtowicz 1986 Wöjtowicz M. Древнерусская антропонимия XIV-XV вв. Северо-Восточная Русь. Poznan: Wyd-wo Naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza, 1986. - 306 s.1. ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

489. Бат. Батецкий район Новгородской области Беж. у. - Бежецкий уезд Тверской губернии Беж. пят. - Бежецкая пятина

490. Бокс. Бокситогорский район Ленинградской области Бор. - Боровичский район Новгородской области Бор. у. - Боровичский уезд Новгородской губернии Валд. - Валдайский район Новгородской области

491. При ссылках на СРНГ и Даль СЖВЯ сокращения приводятся в том виде, в каком они даны в этих словарях.

492. Валд. у. Валдайский уезд Новгородской губернии ► Вод. пят. - Водская пятина

493. Под. Поддорский район Новгородской области

494. Порх. Порховский район Псковской области

495. Порх. у. Порховский уезд Псковской губернии

496. Пек. губ. Псковская губерния

497. Пек. обл. Псковская область

498. Сланц. Сланцевский район Ленинградской области

499. Сол. Солецкий район Новгородской области

500. Ст. Старорусский район Новгородской области

501. Ст. у. Старорусский уезд Новгородской губернии

502. Стр.-Кр. Стругокрасненский район Псковской области

503. Твер. губ. Тверская губерния

504. Твер. обл. Тверская область

505. Тихв. Тихвинский район Ленинградской области

506. Тихв. у. Тихвинский уезд Новгородской губернии

507. Тосн. Тосненский район Ленинградской области

508. Хв. Хвойнинский район Новгородской области

509. Холм. Холмский район Новгородской области

510. Чуд. Чудовский район Новгородской области

511. Шел. пят. Шелонская пятина

512. М. (Юр.Моиос.; . Л Чпорхов сО Л-Кл (Юр Моих.)/, « АлярЗиоивш ^ДвИЗс О Ч#(а*есл/ы <нчици1. Полмно1. Вуюаоан'!1. ПСКОВ1. О-ежогой1. Лиюмово1. Ксшомкз1. Молая/оицы1. КУРСК1. Бервзолвц1о1Сшизшстер*1. Велиля1. Пошлины1. Жодсньс1. ГыЬ/т 1 БЕЖИЦЫ

513. Смоюй ОИмиммп/) От« КиингЦ) Завруамх)дбоафвеетсто« 1в КЬ*рынях) \ Нихальсхойф* (9 Лорке)01 Бвиши»1. Условные обозначения1. У*ЗДМ

514. Граница пятам нв • Границ« уездов О Города • Рядки О Погости1.ЯмсяоА1.Имнгородогии1. Ш Новгородский1. Кооорскин1. V ПорхоккчЛ1. VI Коралыжий1. VI Ор«ховспй

515. VII Старо русский IX Ладоясиш