автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Словесная композиция романа А.Г. Малышкина "Люди из захолустья"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Словесная композиция романа А.Г. Малышкина "Люди из захолустья""

На правах рукописи

0034И и^

Папян Леон Юрьевич

СЛОВЕСНАЯ КОМПОЗИЦИЯ РОМАНА А. Г. МАЛЫШКИНА «ЛЮДИ ГО ЗАХОЛУСТЬЯ»

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

_ /

< ФЕВ

Чита-2010

003491315

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им Н Г Чернышевского»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Ахметова Галия Дуфаровна Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Шапошников Владимир Николаевич

кандидат филологических наук, доцент Патенко Гульчачак Ринатовна Ведущая организация: Российский университет дружбы народов

Защита состоится « г в 15-00 часов на заседании

диссертационного совета Д 212 109 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУВПО «Литературный институт им А М Горького» по адресу 123104, Москва, Тверской бульвар, 25, ауд 23

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Литературного института им А М Горького

Автореферат разослан «

23 » 2010 г

Ученый секретарь

диссертационного совета кандидат филологических наук

Стояновский

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучать язык романа - знач: т изучать языковое употребление, проявляющееся в многообразных словесных формах В романе язык становится тем средством, которое передает различные точки видения созданной в произведении - литературной - действительности. Эти точки видения сообщаются читателю разными «языками», которыми наделены персонажи произведения Как и у людей в реальной действительности, так и в произведении у персонажей обнаруживаются общие средства выражения мыслей и чувств, а характер использования этих средств, позволяет говорить едва ли не о разных языках Эти разновидности употребления языка вплетаются в единый язык произведения

Язык настоящего времени не мыслим без языка предшествующего Былое не только напоминает о себе, например, в темах современных художественных произведений, но и подпитывает эти произведения идеями и, более того, обеспечивает необходимым языковым материалом

Интерес к литературному направлению, которое называли социалистическим реализмом, и к его языку не иссякает. В произведениях, приписанных к социалистическому реализму, остается много интересных, хотя и забытых, а может быть и непрочитанных, страниц

Одним из писателей, творчество которого относят к социалистическому реализму, был Александр Георгиевич Малышкин Содержание его романа «Люди из захолустья» — отражение надежд целого народа и политической идеологии тридцатых годов XX века, язык его произведений - отражение языка эпохи.

Любой автор романа, создавая произведение, ищет языковые средства и пути их организации, приемы, которые позволяют передать разнообразные взгляды на мир. В этом, в результатах употребления средств выражения, заключается, то новое, что писатель вносит в язык Следовательно, важно понять, как автор из «общего» языкового материала, отдельных членов языковой структуры создал «одно и качественно новое целое» (Г О. Винокур) В понимании этого и заключается задача такой филологической дисциплины, как стилистика, это — ее предмет.

В диссертации вопросы употребления языка, выбора и организации языковых единиц в целое, рассмотрены на материале романа А Г. Малышкина «Люди из захолустья» Язык этого романа — объект нашего исследования

Изучение языка романа «Люди из захолустья» и круга проблем, связанных со словесной организацией произведения, определяет актуальность исследования Актуальность связана и с тем, что рассматриваемые в работе вопросы могут позволить приблизиться к пониманию путей изучения индивидуального стиля, так как, очевидно, изучение целого (текста) - дорога к изучению идиостиля

Роман создавался в годы стан'зления социалистического реализма Приблизиться к пониманию эстетических принципов употребления языка той поры можно лишь путем изучения многообразных текстов, художественных и

нехудожественных, поскольку тексты не замкнуты в себе, не отграничены друг от друга, а, наоборот, взаимосвязаны, прежде всего - языковым материалом, ресурсами языка. Но этот материал каждый использует в своих целях, и тексты, отражая организацию языкового материала, отражают точку видения организатора - автора.

Научная новизна работы определяется неизученностью языка романа А Г Малышкина, и, прежде всего, той стороны текста, которая зависит от характера выбора и организации языкового материала в словесное целое Освещение этой стороны романа определяет и цель работы, изучить принципы организации словесной композиции произведения, определить основные композиционные элементы текста - единицы произведения (если рассматривать роман как систему) - и установить характер отношений между ними, поскольку за изучением принципов организации текста скрывается, очевидно, основная цель каждого автора достижение единства текста, той целостности, за которой скрывается «концентрированное воплощение сути произведения», как писал В В Виноградов об определяющей строение текста категории - образе автора Вероятно, анализ целого, в котором языковые единицы разных уровней (фонематических, грамматических и пр ), выступая во взаимосвязи, раскрывают единый взгля„ автора, для стилистики текста - одна из самых актуальных проблем. Цели работы потребовали решения конкретных задач.

1. Определить принцип образования словесного ряда как единицы композиции и роль словесного ряда в порождении смысла слова

2 Показать пути зарождения штампов в художественной литературе 30-х годов XX в

3. Выделить и описать основные маркированные языковые средства, отражающие стилевое богатство произведения, и показать их взаимосвязь в составе словесного ряда

4 Показать роль деталей (подробностей) в характеристике персонажа

5 Описать словесную композицию фрагментов романа, а также языковые средства и приемы, которые позволяют выразить точку видения персонажей

6 Провести анализ текста как словесного целого На защиту выносятся следующие положения.

1. Единая тема романа раскрывается через множество других тем, подчиненных главной.

2 Словесный ряд в редуцированной форме отражает единство текста

3. Роман А Г. Малышкина «Люди из захолустья» отразил характерные процессы языка своей эпохи, прежде всего, взаимодействие элементов книжных и разговорных разновидностей употребления языка (стилей)

4 Категория словесного ряда является удобным и надежным инструментом изучения многих аспектов текста порождения смысла слова, образов персонажей, рассказчика и автора, в целом - словесной композиции произведения

5 В словесные ряды могут группироваться языковые единицы, которые объединены определенным приемом построения текста

6. Динамика текста может создаваться различными приемами, например чередованием повествовательных и описательных единиц и перемещением точки видения литературной действительности из авторской сферы в сферу персонажа

7. Изучение единого целого (текста) должно предшествовать изучению идиостиля.

При изучении романа А Г Малышкина были использованы следующие методы исследования семантико-стилистический, сопоставительно-стилистический, вероятностно-статистический и стилистический эксперимент

Анализ текста и цели исследования определили структуру и объем работы Она состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней продолжается уточнение и разработка аппарата стилистического анализа и интерпретации произведения как словесного целого - текста, в котором все категории соотносятся друг с другом и подчиняются образу автора

Результаты исследования могут иметь и практическую ценность. Они могут быть использованы в преподавании курса истории русского литературного языка, стилистики текста, стилистического анализа текста, спецкурса по языку художественной литературы, в составлении учебных пособий и сборников упражнений к названным учебным дисциплинам

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры теории и истории русского языка Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им Н Г Чернышевского По вопросам, получившим отражение в работе, были прочитаны доклады на научных конференциях на XI международной научной конференции, посвященной филологическому, лингвистическому и методологическому анализу текста (Московский государственный университет им М А Шолохова, 2007), на 1-й Международной научной конференции «Интерпретация текста лингвистический и методический аспекты» (Чита, 2007), на Международной научной конференции «Русское слово восприятие и интерпретация» (Пермь, 2009), на И-й Международной научной конференции «Интерпретация текста лингвистический и методический аспекты» (Чита, 2009)

Диссертация обсуждена на расширенном заседании научно-исследовательского института Филологии и межкультурной коммуникации и научно-исследовательской лаборатории «Интерпретация текста», с участием кафедр русского языка и методики его преподавания, русского языка как иностранного, кафедры литературы Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г Чернышевского

По теме диссертации опубликовано семь статей общим объёмом в 2,8 п л, две из которых - в журнале, входящем в перечень реферируемых ВАК

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка цитируемой литературы

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются выбор темы, ее актуальность, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования; формулируются положения, выносимые на защиту, называются методы стилистического анализа текста

Первая глава «Семантико-стилистичсские единства в романе А. Г Малышкина «Люди из захолустья» состоит из девяти разделов В первом разделе дана характеристика словесного ряда как инструмента изучения словесной композиции, в остальных разделах главы с разных сторон освещаются выбранные автором ром?ча языковые средства и приемы их организации в словесные единства В конце главы приведены основные выводы стилистического анализа разнообразных фрагментов романа Малышкина

Абсолютно полное описание языка романа как единого целого, очевидно, осуществить невозможно Наше внимание в изучении словесного целого сосредоточено на основных направлениях создания языка романа и анализе тех его фрагментов, которые иллюстрируют эти направления

Словесный ряд - как единица языковой композиции и категория текста (А. И. Горшков) - может служить изучению принципов построения произведения как целого, приемов создания образов, осмыслению принципов организации словесной композиции любого текста, в том числе и такого сложного как роман.

Языковые единицы, соединяясь в ряды, отражают связь средств выражения с условиями употребления языка Эта зависимость сказывается на моносемизации (М Л Гаспаров) слова, которое в тексте может нести сообщение о мировоззрении персонажей, их понимании и оценке ситуации, описанной в произведении

Языковые единицы соединяются в словесные ряды на основании разных значений Наибольшая степень обобщения сторон содержания и его языкового выражения связана с выделением в тексте двух основных структур (словесных рядов), предметно-логической и эмоционально-экспрессивной (В В Одинцов) Эта информация дает основание для содержательной и языковой характеристики текста, направляя исследование в русло изучения выбранного и организованного материала с точки зрения динамики средств языкового выражения, тех средств, которые отражают точку видения персонажей и «всевидящего» автора Изучение этого аспекта выводит на изучение словесной композиции произведения.

Целостность текста отражается в сл> словесной композиции, содержащей категорию словесного ряда. Словесный ряд служит именно единству текста и включает в себя функции приема Сложный характер организации пространных текстов ясно выражен А И. Горшковым- «Текст многомерен, языковые единицы располагаются в нем по различным «осям», образуют словесные ряды отнюдь не по признаку контактного линейного расположения, а по семантическим, эмоционально-экспрессивным, функциональным и другим подобным признакам».

Л Г. Малышкин искал средства и приемы изображения событий через призму сознания персонажей Сказанное подтверждается анализом черновых и опубликованного вариантов начала романа (рукописи А Г. Малышкина хранятся в Институте мировой литературы им. А М Горького) Например, так выглядит первый рукописный вариант

У кирпичного флигеля (тут за чугунными ставнями зарезали когда-то бакалейщика) сани - прости, прощай, Мшанск' - свернули в гумна, в сугробную ночь Во флигеле играли свадьбу, к окнам тесно навалил народ На задах, на берегу Мши, погибли в метелице последние бани и ветлы В романе опубликовано следующее Прости, прощай, Мшанск'

Мимо всегдашней росстани, мимо старинного кирпичного флигеля (где за железными створиями зарезали когда-то бакалейщика с большими деньгами), сани свернули в гумна, в сугробную / эчь Во флигеле жгли поздний огонь, наверное, играли свадьбу, прохожий народ валил к окнам, глазел на тошное веселье На задах, по берегу Мши, погибали в метелице окраинные бани и ветлы (Все цитаты из романа приводятся по гашге- Малышкин А. Г Избранные произведения в 2-х томах Т 2. Рассказы 1922-1925 годов Люди из захолустья Роман М, «Художественная литература», 1978)

Сравнение отрывков говорит о том, что текст в процессе правки наполняется новыми мотивами (субтемами), образами, движется от одной точки изображения картины к другой, например, от «объективированного» повествования, когда точка видения связана со всеведением образа автора, к субъективированному, в котором точка видения от авторской смещается в сферу сознания персонажа Оценка, входящая в экспрессивные и диалектные единицы языка пронизывает весь монолог, т е взаимодействует с остальными словесными рядами, и образует р рамках монолога специфическую последовательность языковых знаков, подающую описание отъезда через восприятие и переживание отъезжающего Элементы «чужой речи» (юворя словами М М Бахтина), «чужого» ощущения и переживания вплетаются в «авторское», объективированное повествование Субъективированный словесный ряд — то новое, что появилось в окончательном варианте На создание этого словесного ряда преимущественно и была направлена авторская правка, которая привела к образованию доминанты высказывания, положенной в основу текстового единства

Рассмотренные в отрывках языковые единицы входят в состав единого словесного ряда, переплетающегося, взаимодействующего с другими рядами, которые, в свою очередь, связаны с различными компонентами структуры текста Так, если словесный ряд, выведенный в отрывке на первый план изображения, непосредственно связан с категорией «ликов» образа автора, поскольку отражает речь и точку видения персонажа, то некоторые языковые единицы из названного ряда входят в состав других рядов слово, известно, может нести в себе много значений - и грамматических, и предметно-логических, и стилистических Именно благодаря этим значениям, слова могут входить в состав разнообразных словесных рядов Например, створни.

росстань и др слова и выражения как стилистически окрашенные средства, которые позволяют ввести приемы субъективации повествования, входят в состав предметно-логического словесного ряда (который образуется словами и выражениями типа кирпичный флигель, сани свернули в гумна, в сугробную ночь), связывающего категории темы, материала действительности, языкового материала, а всегдашняя росстань и предметным значением, и субъективированной окраской связана с сюжетом, обнаруживающим «отношения в словесной динамике» (Ю Н Тынянов) Разумеется, все эти ряды соотносятся с образом автора как организующим началом романа Показ взаимосвязи этих категорий - особая и непростая тема Но в их основе тоже лежат словесные ряды, организованные по разным семантико-стилистическим принципам.

Тема разлуки, тема прощания начинает развертываться с первых же строчек романа Прости, прощай, Мшанск' Отъезд описан динамично и мрачно, это видно по описанию, в котором много окрашенных деталей Здесь доминирует унылая картина, созданная однородными членами предложения заколоченные магазеи, снеговые пади, волчья глубь, дорожное забытье Тема ночи, холода и ветра сопровождает героев на протяжении всего романа и обобщается словом захолустье Оно - символ Ночь, снег, зима, метель, ветер

- эти слова выстраиваются в словесный ряд, который связан с темой разлуки В этот словесный ряд вплетаются и многие другие - результат взаимодействия единиц в словесном ряде, и каждая единица ряда несет сему разлуки и одиночества: прости, прощай - росстань— сугробная ночь— дикая ста ветра

- непогодь — последняя оглядка и др Подобный словесный ряд прошивает по нескольку раз ткань романа, объединяя текст в целое, заставляя читателя воспринимать повествование с единой с персонажами позиции

В романе А Г. Малышкина изображение детали (или художественной подробности) доминирует. Детали способствуют художественно-образной конкретизации, переводящей понятийный план языка в образный (М Н Кожина) Во многом благодаря им про» зведение становится художественным, они способствуют и экономии языковых средств- можно сказать, несут оценку без оценочных слов Роль деталей в романе «Люди из захолустья» может быть понята по следующему отрывку

Одного больше всего боялся Журкин, так и вышло знающие люди сказали, что на «максиме» местов будет мало А «максим» ходил один раз в сутки Двери в полутемном зале хлобыстались со стекольным дребезгом, гуляли сквозняки, разлучная тоска Въедливо лез в глаза глянцевито-разноцветный плакат, повешенный как раз возле лампы Хоть никуда больше не гляди А тут еще какая-то дура баба в необъятном тулупе стала перевертывать около Журкина, на холоду, на буфете грудного ребенка, и ребенок пищал и закатывался, как его младшая — Санька < > Колокол ударил поезд выходил, вышел уже — чугунный, метельный, неостановимый, как смерть Гробовщик глянул опять на плакат на эту красивую, веселого вида пассажирку, которая облокотилась на автомобиль, в играющей по ветру

вуалетке, на белые дворцы за ней, на синее, как жар-птица, море И страшно ему стало, что есть где-нибудь на свете такая легкая жизнь (Малышкин)

За этим отрывком скрывается глубинный подтекст, в понимании которого важны детали Так, плакат (продукция, выполняющая «задачи агитации и пропаганды») обезличенно обещает оторванные от действительности мечты, непонятные, потому что далекие от лю/ей, как и словарь новояза И плакат, и новояз - продукты одного официального языка двоемыслия (Д Оруэлл)

Для современного читателя слова и выражения, которые встречаются в речи персонажеи-носителей «новой» идеологии, имеют однозначные отрицательные смыслы Стандартизированная стилистика новояза главенствует в языке «Производственной газеты», о которой I оворится в романе Знаменательно то, что при Зыбше пошли вместо заголовков огромные шапки (Зыбин в основном заведовал партотделом), иногда строчки в две-три, похожие скорее на выдержки из резолюций, чем на заголовки, с обилием всяких «должны», «поддержим», «выполним», «создадим» Да, в газете сказываюсь та же прихмуренность, что и научице (Малышкин)

Создание персонажей романа основано на индивидуализации их речи и противопоставлении их точек видения В «Людях из захолустья» изображены взрослые и дети, мужчины и женщины, жители захолустья и столицы, люди замкнутые и открытые, сторонники старого уклада жизни и строители социализма, партийные и беспартийные, образованные и безграмотные, «ведомые» и «ведущие», рабочие и крестьяне . Все персонажи показаны в единых противопоставленных рамках «старого» и «нового» миров Это противопоставление служит «одушевлению» и характеристике почти каждого персонажа, который изображается в стремлении к «лучшей жизни» В таком изображении персонажей важно было найти слова, называющие представление счастья и обозначающие стремление к этой цели Семы «старого» и «нового», очевидно, основные, ведущие семы романа Они получают различное выражение, зависящее от образа персонажа

Так, Ольгу Зыбину характеризует следующий отрывок жажда найти для себя настоящее. над изголовьем светил новый, жданный день, просвечивало новое существование, она чувствовала, что Тоня идет далеко от нее, в своем особенном, недосягаемом воздухе, где-то существовав сердцевина жизни, ослепительный ее очаг, поступки высокого смысла, то, что неизрекаемым, непереводимым на слова призывом звучало в бетховенском «Эгмонте», в музыке Баха (Малышкин).

Автор стремится разнообразить выражение устремленности к «светлому будущему», подыскать соответствующие персонажу слова, но общий смысл этой устремленности остается без изменения Динамика текста связана с изображением душевного движения от «мрака» к «свету» через труд Труд изображается как условие достижения «светлого будущего»

В представлении многих персонажей главное - получить что-нибудь для себя «кусок оторвать», «кусок рвануть» Эти народные фразеологизмы - своего рода этикетка, по которой определяются отрицатечьный и положительный герои Подобные фразеологизмы образуют границу между людьми,

получившими и не получившими «свой кусок», с одной стороны, а с другой -это слово намечает различие между «старым» и «новым» сознаниями Слово «кусок» проходит через весь текст с разными конкретными оттенками смысла и характеризует «старый мир» и его представление о благополучии человека и его семьи. Неслучайно это слово фигурирует и как средство, обозначающее цель «человека из захолустья», прежде всего - из «душевного захолустья», приехавшего на строительство «будущего». «Колеблющиеся» персонажи в конце повествования отказываются от «старых» слов и выбирают «другие слова», те, которые употребляют «ведущие» герои

В поисках ключевых слов, которые помогают выразить цели персонажей, А Г Малышкин опирался на предшествующую литературу, в частности, на роман Н Г Чернышевского «Что делать'' Из рассказов о новых людях» Так, и прямо, и перефрастически выражения со словом «кусок» характеризуют родителей Веры Павловны, обозначая цель их жизни Уже в этой знаменитой книге намечена оценка выражений, связанных с этим словом, оценка, которая позволяет провести границу между «старым» и «новым», соответственно -личной и общественной выгодами И мысли Веры Павловны («Что делать9») строятся на риторически и несколько неопределенно маркированном лексико-фразеологическом материале, схожем с тем, который обнаружился в речи Ольги Зыбиной («Люди из захолустья») Подобный лексико-фразеологический материал обнаруживается и в романах Л М Леонова «Соть» и В. П Катаева «Время, вперёд'».

В диссертации сопоставлены некоторые фрагменты из романа Малышкина с фрагментами из названных романов Леонова и Катаева Сопоставление тематически близких фрагментов, взятых из романов Малышкина, Леонова и Катаева, показало, что каждый из авторов владеет богатым арсеналом и языковых средств выражения, и стилистических приемов Языковое средство и прием говорят о себе только в рамках целого. Приемы, как и слова, никому конкретно не принадлежат, и они становятся неузнаваемыми, так как наполняются различным лексико-фразеологическим материалом, а слова и выражения получают дополнительные, новые значения, вступая в новые соотносительные связи, и приобретают своеобразие лишь в рамках текста

Сопоставительный анализ языка отрывков из произведений Малышкина, Леонова и Катаева позволяет увидеть, что стремление к целому характерно для каждого автора. Сопоставление произведений разных авторов, вероятно, может и привести к определению идиостиля, но этому должно предшествовать изучение произведения как языкового единства Романное целое зависит от единой точки видения, которая концентрируется в образе автора А эта точка видения создается из отношений, возникающих между точками видения героев романа

В ходе развертывания романа почти в каждой его относительно самостоятельной части наблюдается подвижность, изменчивость точки видения изображенной действительности Довольно часто все в тексте - и герои, и окружающий их мир - показывается со стороны, или, точнее, с такой точки

видения, которая расположена как бы над всеми - «сверху». Эту точку видения, очевидно, следует отнести к образу всеведущего автора, потому что она образуется чаще всего повторяющимся словесным рядом, направляющим читательское восприятие романа

Элементы всех хороших произведений могут быть «взяты напрокат» (ФМ Достоевский), могут послужить подражанию Кажется очевидным, что борьба с «общими местами» может вестись такими средствами, которые придают тексту своеобразие Говоря другими словами, индивидуальное начало связано с индивидуализированными принципами развертывания текста, в частности, оно может проявляться в приемах индивидуализации персонажей, в средствах и приемах их изображения в сопоставлении, противопоставлении, развитии Таких средств и приёмов на вооружении у автора может быть немало Среди них - детали, называемые и подробностями, которые вне произведения непонятны, потому что без учёта контекста не видны Благодаря деталям персонаж привязывается к хронотопу - категории, которая обозначает «взаимосвязь временных и пространственных отношений» (М М Бахтнн), художественно освоенных в произведении В «Людях из захолустья» можно обнаружить множество деталей, которые вызывают у читателя «интуитивное и верное представление о целом» (К Г. Паустовский) Повторение, а значит, выделение детали в новых условиях указывает на изменение описываемой ситуации или образа, на развитие сюжета в целом Приемы субъективации и детализации повествования способствуют образованию специфических, субъективированных и детализованных словесных рядов, которые пересекаются и этим пересечением создают «комбинаторные приращения», «обогащения смысла» (Б А Ларин) слов, включенных в их состав

Целью стилистического изучения текста может быть только единое целое Изучение романа как целого трудоёмкая работа уже потому, что язык описания произведения, как известно, количественно в несколько раз превосходит язык объекта изучения. Единство романа зависит от множества других относительных единств, состоящих из меньшего количества языкового материала Эти относительные единства вливаются в произведение Такими единствами могут считаться главы, фрагменты, абзацы, отдельные персонажи и пр Персонаж, вероятно, можно рассматривать как своего рода редуцированное воплощение единства текста

В романе «Люди го захолустья» есть небольшая глава «Счастье», которая отличается структурной замкнутостью и может быть изучена как относительное целое Эта глава привлекает внимание и тем, что в ней изображен ребенок - образ, которому мировая литература отводит особое место образом ребёнка в художественной литературе выражается отношение общества к человеку будущего.

Во второй главе, тоже состоящей из девяти разделов и содержащей выводы к ней, проведен анализ главы «Счастье» как словесного единства.

В связи с изучением выбора и организации языкового материала рассмотрены два основных образа главы «Счастье» рассказчика и героя повествования Повествование здесь ведется от имени рассказчика,

обозначенного местоимением Я В пе>л, в образе рассказчика, представлен взрослый человек, вспоминающий о своих детских годах, проведенных в доме дяди-гробовщика У А. Г. Малышкина этот способ повествования, обращенного в прошлое, подчинен доминирующим рядам, которые отражают мир через призму сознания ребенка Автор, создавая образ мальчика-гимназиста, ищет средства, которые позволяют сообщить мысли, чувства персонажа Чтобы воплотить такой сложный замысел, писатель выбирает особую форму построения текста он погружает читателя в повествование, которое строится как взгляд в прошлое, как ретроспектива

Персонаж в романе имеет свою структуру и, значит, строится из языковых единиц, которые тоже выстраиваются в словесные ряды В основу этих рядов кладутся языковые единицы, обозначающие взаимосвязь образов в пространстве и времени В тексте ряды, со значением пространства и времени, определяют структуры образов и служат осногой развития сюжета Они дают пространственные и временные ориентиры, а отвлеченный характер этих категорий преодолевается включением в текст слов и выражений с конкретными значениями, которые и придают образу рельефное (объемное) изображение

В романе пространственные и временные значения, пересекаясь, взаимодействуют, средства их выражения разные, т е преимущественно разделены Они не доминируют в тексте, но без них создание образа невозможно. Например, в главе «Счастье» пространство действия очерчивают и конкретизируют слова и выражения с общим значением места- спал в темном закутке, на четырехместной деревянной кровати, в большой мир, в Пензу, дома, расположенные по горам, в садах и др Выражению повествовательного времени служат такие единицы, как в детстве, однажды, на первых порах, ночью, во время полночного пробуждения, первое время и др Среди средств выражения времени есть такие, которые указывают на более конкретное время событий и которые связывают повествование с реальностью Такое временное значение несут слова минувшей эпохи - историзмы Например, в главе обнаруживаются слова и выражения, которые конкретизируют повествовательное время полицмейстер, гимназия, гимназический швейцар, ломовые, приват-доцент Встречаются и цельные предикативные единицы, указывающие на определенные факты, привязанные своим значением к месту и времени, брат одного нашего шестиклассника стрелял на Соборной площади в полицмейстера Языковых единиц, связывающих повествование с реальным временем немного, но их достаточно, чтобы соотнести внутреннее время повествования с реальным

Образы художественного произведения - сложно организованные языковые знаки, которые, конечно, по смыслу подобны, но не адекватны, образам реального мира Художественная литература стремится к созданию образа как целостного поэтического яв. ения Образы-персонажи, поскольку к ним тянутся доминирующие словесные ряды романа, становятся носителями содержания, заложенного в тексте

Образ рассказчика в главе «Счастье» непосредственно связан с созданием образа мальчика первый образ выступает как бы словесным созидателем героя

повествования. При этом образ рассказчика можно назвать статическим образом, так как он не меняется в ходе повествования, не прирастает смыслами он только рассказчик, а образ мальчика - изменчивый, развивающийся в последовательности текста Образы ребенка и рассказчика отличаются прежде всего тем, что они построены из семантико-стилистически «разнородного» языкового материала Так, семантика словесных рядов, которые группируются вокруг образа героя конкретизирована, связана со значением места, времени, действия, рода занятий, отношений с окружающими и пр

Главное для автора - сообщение о точке видения своего героя (Если бы умер Петр Эмилиевич и так бы все вышло, чтобы гроб для пего купили у дяди, вот этот самый гроб, господи, как всем нам было бы хорошо')

В создании образов главы «Счастье» автор опирался на народные речевые стихии, отразившиеся в употребленных словах и выражениях На этих едииицах держатся субъектные сферы персонажей Стилистически маркированные языковые средства выражения позволяют увидеть их направленность на создание образа

В главе «Счастье» стилистически доминируют народно-разговорные и просторечные слова и выражения, близкие к областньш лексико-фразеологическим единицам, связанным с бытом, трудовыми и семейными отношениями между людьми и пр Маркированные слова непосредственно указывают на связь персонажа с определённым социальным кругом, на условия речевой деятельности и нередко привносят в текст разговорную эмоционально-экспрессивную окраску, способствуя выражению отношения героя к тем или иным персонажам, событиям и пр братишки, закут, поставить на хлеба, на первых порах, безо всяких, ухарски растянуться, махнуть в город, укорные слова, нет-нет да поглядывать, рассмеивать, досужные минуты и др. В главе есть слова и выражения, тяготеющие в употреблении к сфере устного народного творчества, прежде всего - к сказкам Например1 туманно-чудесный край, город-заря, купецко-размашистый, золотые руки, поезд, сказочные заросли, чудо и др Народно-разговорнь^ слова отражают ту языковую среду и ту словесность, которая является для героев «своей»- они воспитаны на ней и из нее черпают средства выражения мысли.

Общая стилистическая характеристика лексико-фразеологического состава главы «Счастье» - всего лишь отправная точка, говорящая о важных, но не основных компонентах текста Понятно, что организация языкового материала — центральная и главная проблема стилистики — всего лишь начинается с выбора лексических средств выражения и связана с приемами их сочетания Важно увидеть, как стилистические приемы ведут к концентрации, организации средств выражения вокруг персонажей И здесь важны отобранные синтаксические конструкции С одной стороны, синтаксические конструкции тоже являются средствами выражения содержания С другой стороны, с их помощью и в их составе организуется лексико-фразеологический материал Таким образом затрагивая тему предложения, мы переходим к вопросу организации лексико-фразеологических средств выражения, выбранных в главу

Если говорить о разновидностях предложений, которые встречаются в рассматриваемой главе, то для определения их функций важно учесть множество факторов Так, важно, для изображения какой формы речи -монологической или диалогической - используется предложение Например, легко обнаружить, что при изображении диалога или прямой речи автор выбирает конструкции, в которых прояЕ шотся свойства устной диалогической речи эллипсис, вопросительная или восклицательная интонация, порядок слов, краткость, недоговоренность и др В диалогизированных конструкциях (репликах, например), как правило, использованы односоставные предложения Здесь встречаются безличные (В Сызрань надо ехать, не надо давать,), номинативные (Эдди-ница' Плюс' Эди-ни-ца'), определенно личные, включающие или не включающие обращения (Учись, господин гимназист, хорошенько учись, Беги скорее к дяде, скажи они кончаются) В репликах изредка встречаются и двусоставные предложения (Ты мне Долматыча сюда, на улицу, позови)

В монологические формы включаются более разнообразные синтаксические конструкции. Они позволяют совместить повествовательные и описательные языковые единицы, которые, в свою очередь, связаны с объективированным и субъективированным изображением персонажа. Автор использует предложения и простые, и сложные, распространённые и нераспространенные, сложносочинённые, сложноподчинённые и безличные Но не типы предложений определяют их выбор Выбор зависит от тех целей и задач, которые решаются автором в каждый конкретный случай развертывания текста

Синтаксис главы отражает стремление автора к изобразительности Предложение нередко растягивается за счет того, что компоненты его, присоединяясь друг к другу, обозначают не только течение повествования, но и экспрессивное, субъективное отношение героя к тому или иному сообщению Стремление передать точку видения персонажа и совместить ее с другой точкой видения - рассказчика - определяет выбор типа конструкции Особенно заметно это стремление при смене предложений, в которых в целом объективированное сообщение сменяется субъективированным Так создается эффект «внутреннего диалога», размышления Например:

На первых порах дико было мне, уездному мальчишке, выросшему на речке и на зеленых огородах, просыпаться ночью среди гробов, дешевая краска на которых так отвратительно и едко пахла, что горело в горле Но что же гробы1К ним я скоро привык и после уроков с большим рвением даже помогал тетке приколачивать рюш к бортам и жестяных херувимов на крышки Одноклассники, обозрев однажды через окошечко мое кладбищенское жилище, начали смотреть на меня с ужасом и преклонением, в особенности один из них, нежный и недочитанный недотрога, Витя Колян И мне ото нравилось (Малышкин)

Такого рода конструкции хорошо приспособлены для передачи точки видения героя повествования Они как бы выводят сообщение из прошлого в «настоящее», стирая временную границу

Сообщение о герое читатель получает преимущественно в монологических формах, связанных со сферами, в которых непосредственно проявляется образ рассказчика В этих сферах рассказчику даны авторские функции он повествует и описывает прошлое Причем избран такой способ сочетания повествования и описания, который не позволяет в рамках какого-нибудь относительного целого провести между формами и типами речи строгие границы Можно сказать, что, повествуя о прошлом, он ею описывает Уже в этом обнаруживается сложный характер развертывания текста автор стремится строить текст, не чередуя отрезки, построенные по принципу относительно цельных, единых типов речи - описания, повествования или размышления В главе «Счастье» автор ищет более сложные пути употребления языковых единиц и находит их в формах взаимодействия элементов повествования и описания При этом рассказчик регулярно переходит на точку видения своего героя - субъективирует повествование Сочетание, совмещение повествовательных и описательных элементов можно видеть в использовании глагольных форм

Известно, что в художественной прозе глагол, прежде остальных частей речи, приспособлен для повествования Но глагол в описании тоже активен Если значение выбранных во фрагмент глаголов перефразировать, то описательная функция глаголов, связанная и с обстоятельственным значением (образа действия, например), проступит более четко ср. вырвали из-под одеяла - «-неожиданно быстро оторвали от привычных условий жизни», подтянулись, взяли по швам — «стали смирно, дисциплинированно, выражая уважение» Конечно, описательное толкование текстуального значения слов лишь частично раскрывает их значение в тексте, но всё-таки позволяет увидеть то, что глаголы, выполняя качественно-изобразительную функцию, вписываются не только в повествование, но и в описание К описательным средствам, использованным в отрывке, можно отнести и эпитеты (бочъшой мир, высокие белые дома, с раздвоенной от ветра лихой бородой), и экспрессивные глаголы (вырвали, удивили, подтянулись, взяли руки по швам), и синекдоху (при виде бороды подтянулись)

Различие между словами, которые непосредственно, на первый взгляд, без оценки называют окружающий мир (например, темный закут, гробовая мастерская, зеленые огороды и др, хотя они, как и все языковые единицы, вовлечённые з предметно-логические структуры, тоже выражают оценочность через определённую экспрессивность), и словами, рассмотренными выше, заключается в оценке, выраженной более отчетливо Она сообщает о точке видения ребенка, но эта точка видения опосредована взглядом рассказчика, вспоминающем о прошлом Объединяющая содержание главы точка видения рассказчика регулярно напоминает о себе, фиксируя время событий - прошлое (об этом говорят прежде всего формы глаголов- в тексте из всего множества употребленных форм, непосредственно связанных с рассказчиком, только один глагол стоит в настоящем времени, и тот уже не по грамматической форме, а по общему лексическому значению ориентирован в прошлое помню косые глубокие подоконники) Получается, что повествование и описание соединены

перекрещивающимися, взаимодействующими словесными рядами, и сообщение об этом соединении проходит и через глаголы Они в первую очередь являются носителями и повествовательных, и описательных смыслов Подобные семантически сложные глаголы выражают те смыслы, которые соотносятся с понятием динамического описания нагрузка в нем падает на действие и порождает тот тип речи, который граничит с повествованием

Автор стремится так строить текст, чтобы повествование рассказчика о прошлом сочеталось с изображением и точки видения ребенка, и точек видения других действующих лиц В результате неизменное, законченное событие раскрывается как событие, находящееся в процессе развития Такая точка видения прошлого заставляет писателг искать разнообразно маркированные языковые единицы и соответствующие этой задаче приемы расположения и сочетания средств выражения

В основу текста кладется повествовательный монолог, который осложняется преимущественно с помощью одного ведущего приема -изображения внутренней речи благодаря этому приему повествование от Я рассказчика переходит во внутреннюю речь героя Но и в рамках этого приема мы сталкиваемся с разнообразными средствами и способами языкового выражения

При использовании приемов субъективации повествования, как известно, в повествовательный контекст внедряются элементы, в которых языковые единицы, несущие объективированную информацию, уступают место единицам, отличающимся субъектной, или субъективной, эмоционально-экспрессивной окраской Например

Вместо захворавшего Петра Эмилиевича у пас стал временно преподавать директорский сын, студент, лупоглазый, водянисто-толстый, добрый После первого же ответа он поставил мне четверку Через классные окна теперь падал совсем другой свет, мир выздоравливал Тетка все чаще со сжатыми губами моляще поглядывала на дубовый гроб И я прикидывал его глазами он мне казался великоватым, у меня просыпалась странная боязнь, что именно оттого, что он великоват, не случится того чуда, которого я ждал Каждый день меня спрашивали дома, как здоровье Петра Эмилиевича, но о нем не доносилось ничего, он забыто лежал в свое квартирке, в каменном корпусе, что белел за гимназическим садом На письменной работе, которую я успел окончить раньше всех, приключилось ослепительное я получил пятерку по математике1 Дома всей семьей читали мое письмо, носили показывать хозяину Быстренину (Малышкин)

Образ рассказчика в такого рода контекстах чаще всего уходит в тень, и на первый план изображения выводятся аспекты восприятия и переживания мальчика Эти переходы не всегда очевидны, так как сообщение о Я, данное в различных падежных формах местоимения и в глагольных формах, одновременно относится и к взрослому человеку - рассказчику, и к ребенку В первых двух предложениях приведенного отрывка доминирует принцип объективированного повествования, т е такого повествования, в котором точка видения описываемой действительности перемещается в направлении от образа

рассказчика к образу автора При этом в повествование вплетаются элементы описания Об этом свидетельствуют и «объективированные» слова, вовлеченные в повествование в первых двух предложениях почти ни одно слово нельзя однозначно оценить как субъективированное слово (кроме приложения сын, студент с эпитетами), как средство выражения ребенка Только местоимения первого лица (и единственного, и множественного числа), разговорное слово захворавший и особенно эпитеты (прежде всего, слово добрый, семантически противопоставленное эпитетам, характеризующим Петра Эмилиевича ср требователен и честно-безжалостен) могут быть оценены как средства, указывающие на точку видения мальчика Но далее автор не только повествует о происходящем, но и стремится непосредственно изобразить чувства героя, показать «биение живого чувства» (В В Виноградов) в разных тематических планах изображения, обращаясь, прежде всего, к языковым средствам, конкретизирующим переживания мальчика

Малышкин выстраивает специальный словесный ряд, который служит выражению объединения людей на основе общих условий жизни и интересов В группах «людей с одним пониманием» (Л Н Толстой) свойственно заключать в обычные слова и выражения специфические смыслы Важно, что слова с такими смыслами используются отграниченным кругом людей

Герой главы «Счастье» входит в несколько социальных групп, причем - в две непосредственно в семью и в гимназический класс. А в другую — опосредованно, помогая дяде, мальчик принимает участие в изготовлении гробов и осваивает специфическую фразеологию людей, которые близки к этому делу На то, что герой входит в эти социальные группы, указывают употребленные в тексте некоторые слова и выражения, главными из которых являются лексико-фразеологические единицы, обозначающие, во-первых, семейное родство людей, во-вторых, св5.занные с учебным процессом, а также, в-третьих, с изготовлением фобов. Эти языковые единицы служат обозначению различных связей между персонажами и становятся основой выражения идейного содержания текста - главной его мысли

Как люди «с одним пониманием» персонажи иногда «не нуждаются» в словах Говорит об этом словесный ряд с семой «понимать», которая и образует специфический ряд Для иллюстрации приёмов изображения «людей с одним пониманием» показателен следующий фрагмент

Далматыч однажды поманил меня согнутым пальцем и как-то вбок, не нагибаясь, через бакенбарды пробурчал - Скажи дяде, ко мне от КлеГшеновых-гробовщиков тоже приходили

На следующее утро я в варежке принёс ему от дяди трех рублевую бумажку и на словах поклон Дядя велел также спросить, скоро ли будет насчет дела Далматыч вдруг осердился и сурово ответил- Как бог (Малышкин)

Объединенные общими интересами (ожиданием смерти учителя) персонажи или вообще не называют то, что они ждут (при этом понимают друг друга «без слов» ко мне от Клейменовых-гробовщиков тоже приходили), или же говорят о том же с помощью эвфемизма дело. Любопытно, что писатель

стремится к дифференциации в именовании одного и тою же референта (денотата)- мальчик - о чуде, взрослые говорят о деле, понимая, что в таком ожидании есть нехорошая, «грязная сторона» (Л Н Толстой) Слова чудо, дело, мысль выражают «свой язык» персонажей, который «для других не сущесгвует» (Л Н Толстой) Единство текста проявляется в изображении персонажей, которые входят в единый круг общения и потому владеют специфическими, понятными только им языковыми и неязыковыми знаками

Образы в главе «Счастье» выстраиваются в определенный порядок рассказчик, главный герой и другие У каждого образа есть свои оценки изображенного мира А Г. Малышкину в обозначении «оценивающей ориентации» помогают различные приемы субъективации повествования, посредством которых мы узнаем не только о мальчике, но и второстепенных и «третьестепенных» героях

Глава построена так, что о второстепенных персонажах мы узнаем от рассказчика Вместе с тем эта информация проходи I через призму сознания мальчика - героя повествования Языковые средства со значением эмоционально-экспрессивной оценки сопровождают изображение персонажей, выражают со стороны взгляд героя, показывают отношение к ним Герой как бы смотрит на них, но не анализирует их переживаний, а слышит слова и видит действия, мимику, жест Вместе с тем, автор показывает персонажей «изнутри», через их речь. Формой ее непосредственного выражения становится прямая, несобственно-прямая и внутренняя речь В этих формах выражения «чужой речи» передается сообщение о персонажах

В рамках «непрямой речи» (В В. Виноградов), отражающей лики «образа автора», соединяются структуры разных образов персонажей -«литературной» личности рассказчика и героев повествования.

И прямая, и «непрямая» речь уже по своей ориентированности на собеседника, даже если она дана в рамках формы «Я-Я», «когда субъект передает сообщение самому себе» (Ю М Лотман), включается в диалог, в узком, лингвистическом смысле этого слова, как в одну из форм речевого общения Но А. Г. Малышкин в «Счастье» избегает изображения прямых, линейных диалогов, которые укладывались бы в рамки традиционной вопросно-ответной или близкой к ней формы

Линейный диалог (иллюстративный), общий смысл которого «вырастает из простой суммы отдельных смыслов», когда «к данному в одной реплике прибавляется что-то новое» (В В Одинцов), А Г Малышкиным, как правило, не используется Он ищет пути наполнения индивидуальной речи характерологическими элементами

Используя прямую речь, Малышкин редко включает ее в прямой диалог, в котором обмениваются репликами Прямым диалогом мы называем тот, в котором за одной репликой естественно следует другая Например

-Нет, видно, надо дать, - после раздумья произнес отец < >

-Дать-то оно дать, только как?(Малышкин)

В примере мы опустили слова, чтобы подчеркнуть единство реплик Это единственный прямой диалог, представленный в главе И то между одной и другой репликами содержатся пропущенные нами фразы от рассказчика, несущие в себе словесные ряды повествования и описания Он вынул из нутряного кармана длинный кошелек Там болтались на дне две ореховые двойчатки - для счастья, для развода денег Отец порылся в кошельке и, ущемив пальцами золотую пятирублевку, вопросительно взглянул на дядю Включение этих фраз создает эффект паузы, которая символизирует углубленное размышление, этим создается картина неспешной вдумчивой беседы, которая должна привести к важному решению

В главе «Счастье» начальная реплика часто остается без ответа, хотя он и предполагается После прямой речи продолжается повествование, а также нередко реплика «уходит» во внутреннюю речь Такую конструкцию можно назвать «односторонним диалогом» Например - Что с вами? - наклонился ко мне Петр Эмилиевич

Я увидел совсем вблизи морщинки около его глаз, не то смеющихся, не то жалеющих Он понял всё, должно быть (Малышкин)

Видим, что автор с разных сторон стремится изобразить своих героев и в объективации повествования с помощью прямой речи (объективации способствует то, что в ней имитируется дословное высказывание), и в сообщении о впечатлении мальчика, связанном с услышанными интонациями и увиденным образом говорящего Выражению оценки (впечатления) способствует ввод в ремарки и в повествовательные контексты описательных средств, прежде всего (если говорить о приведенном отрывке), эпитетов {испытующе ждал, протяжно, клеймящее получилось) Выдвигая на первый план то повествование, содержащее элементы описания, которые отражают точку видения героя, то прямую речь учителя, то внутреннюю речью мальчика, автор дает рельефный, возникающий на пересечении объективированного изображения и субъективированного переживания, портрет и добивается подвижности точки видения образа автора.

Стремление характеризовать учителя не только с помощью прямой речи, но и через точку видения мальчика, з-ставляет автора осложнять языковую композицию текста Осложнение идет по пути введения тропов и элементов экспрессивного синтаксиса Здесь вновь можно обнаружить стремление сочетать повествование с описанием, - именно эти типы речи обычно связываются исследователями языка художественной литературы с «авторским повествованием». Вводя в текст слова и выражения со значением тех действий, для восприятия которых нужно «видеть» и «слышать», обозначая в рамках целого интонации и эмоции, смыслы которых осложняются оценочными, субъективированными языковыми средствами, автор сосредоточивает внимание на переживаниях главного героя Тем самым автор достигает динамики текста (изменяя точку видения, передавая ее то одному, то другому персонажу), которая образуется подвижностью характера изображения персонажей в рамках объективированного и субъективированного

повествования Этими приемами создается для читателя та призма восприятия, через которую дается изображение учителя

У Малышкина «каждое лицо говорит своим языком и своими понятиями» (Ф М Достоевский) «Свой язык и свои понятия», точнее - свою точку видения, выраженную словесно, имеют персонажи и первого плана, и, так сказать, последнего

Например, самим предметом речи и условиями ее произнесения характеризуется и Витя Колян, одноклассник героя повествования

Витя читал сказки Андерсена, накрывшись шалью, больше чем когда-нибудь он был похож на изнеженную, болезненную девочку Витя первъш делом подвел меня к большому, полуприкрытому балдахином окну, за которым роскошно горели от солнца сугробы, и, обняв, мечтательно спросил - Скажи, видал ты когда-нибудь у какой-нибудь королевы такое платье?

Я угрюмо мотнул головой нет, не видал Я никогда не видал и таких дворцов, в каком жил Витя Колян, сын адвоката От золотых рам, во множестве развешанных по стенам, в комнатах все отсвечивало золотом, как в церкви Из стульев, из диванов и из больших, до потолка, цветов — всюду заплетались сказочные заросли, - вот бы где играть в разбойники1 (Малышкин)

Прямая речь Вити служит фоном для внутренней речи героя В этих формах и осуществляется «диалог». ^цена создана для наиболее полного изображения душевного состояния главного героя Изображение его внутренней речи доминирует как во всей главе «Счастье», так и в приведенной сцене. Заметим, что вопрос Вити не получает прямого ответа в тексте. Вопрос своеобразно понимается, развивается и противопоставляется его прямому смыслу во внутренней речи героя. Средством выражения противопоставления являются слова с повторяющимися отрицательными значениями нет, не видал, никогда не видал, но лучше бы мне не быть у него, не видать ничего Через mix выявляется противоположность смыслов, которые вкладывают в разговорное слово видал герои Суть же заключается в выражении того, что Витя любовался природой и снегом, увидел благодаря сказкам Андерсена их прелесть, а «гробовый мальчик» любовался условиями жизни Вити Так через каламбурный повтор, нагружая «односторонний» диалог дополнительными смыслами, Малышкин сообщает речи героев особый семантический (и, разумеется, стилистический) вес

Повествование как «авторская» сфера служит основой введения многочисленных приемов субъективации, в том числе и несобственно-прямой речи. Можно сказать, что объективированность повествования поддерживается словесным рядом, который образуется языковыми единицами с общим значением реального проявления событий А всеведение - через рассказчика, который обладает частным знанием

Весь роман А Г Малышкина во многом связан с устным народным творчеством Связь обнаруживается не только в употреблении образных и крылатых, народных слов и выражений, характерных для пословиц, поговорок, песен, и не только типичных для сказок лексико-фразеологических единиц,

которые, например, содержатся в главе «Счастье». Употребление подобных слов и выражений, судя по всему, неслучайно, их можно рассматривать как следствие они отражают более глубокие и многообразные связи «Счастья» с волшебной сказкой, которая, очевидно, оказала влияние и на замысел главы, и на ее сюжет, и на некоторые образы, и, конечно, на язык произведения в целом Для доказательства этого влияния проведено сравнение структуры главы «Счастье» со структурой волшебной сказки

Сравнение, проведенное с опорой на выявленные В Я Проппом категории волшебной сказки, позволило увидеть, что в основе главы лежит сказка, но автор, отталкиваясь от нее, уходит от немотивированного начала, характерного для сказки, к реалистическому, оправдывая сохранившиеся волшебные элементы точкой видения ребенка Сказка в главе романа становится тем «перворастением» (Гете), которое дает возможность автору создать новое произведение

В Заключении подводятся итоги анализа текста, отмечается правомерность выдвинутых положений

1 Категорией словесного ряда, отражающей в редуцированной форме целостность текста, описаны основные направления работы А Г Малышкина в создании словесного композиционного единства романа «Люди из захолустья»

2. Определены приёмы порождения смысла слов, показаны пути сочетания языковых элементов в смысловые единства; выявлена направленность сделанных писателем правок, приведших к изображению объективированного события через призму сознания героя

3 Освещено стилевое богатство языкового материала, послужившего конкретизации и индивидуализации персонажей. Расстановка смысловых оценок в романе связана с противопоставлением индивидуализированного и политизированного языка эпохи

4 В романе выявлена роль деталей (подробностей), которые помогли писателю охарактеризовать «общее в частном», сжато дать представление о целом и показать персонажей в развитии

5 В изображении «прошлого» и «светлого будущего» обнаружено влияние языка романа Н. Г. Чернышевского «Что делать7» на язык романов А Г Малышкина «Люди из захолустья», Л. М Леонова «Соть» и В П Катаева «Время, вперед'».

6 Сопоставительное изучение выбора и организации языкового материала в тематически близких отрезках романов А Г. Малышкина, Л М. Леонова и В П Катаева обнаруживает в языке романов точки сближения и расхождения Оно позволяет заключить, что языковые средства и приемы получают смысл только в рамках целого Приемы становятся неузнаваемыми, так как «наполняются» различным лексико-фразеологическим материалом, а слова и выражения получают дополнительные, новые смыслы, вступая в качественно новые соотносительные связи, и приобретают своеобразие лишь в рамках текста Сопоставление языка произведений разных авторов, вероятно, может привести к определению «идиостиля писателя», но этому должно предшествовать изучение произведения как стилистического единства

7 Анализом главы «Счастье» показано как повествование рассказчика о прошлом сочетается с изображением точки видения мальчика - героя повествования, охарактеризованы приемы индивидуализации персонажей, выделен словесный ряд, который служит характеристике персонажей как людей с «с одним пониманием».

8. Между главой «Счастье» и волшебной сказкой обнаружена тематико-композиционная межтекстовая связь. Волшебная сказка оказала влияние на замысел, сюжет, образы и в целом на язык главы Автор, отталкиваясь от сказки, уходит от немотивированного сказочного начала к реалистическому, оправдывая сохранившиеся волшебные элементы точкой видения героя повествования

Основные положения работы отражгиы в следующих публикациях:

в издании, рекомендованном ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук

1 Папян Л Ю. Смысл и языковые структуры в художественном произведении//Вестник МГОУ Серия «Русская филология» - №3. - M Изд-во МГОУ, 2009. - С. 100 - 103,

2 Папян JL Ю Словесный ряд в структуре текста (к стилистическому анализу романа А.Г. Малышкина «Люди из захолустья») // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология».- №4 -М • Изд-во МГОУ, 2009. - С. 110-113;

в прочих изданиях.

3 Папян Л Ю Штампы и индивидуальный стиль // Текст. Структура и семантика, доклады XI международной конференции - Т1. - M СпортАкадемПресс, 2007 - С 219-225,

4 Папян Л Ю «Светлое будущее» и создание образа (к анализу языка романа А Г Малышкина «Люди из захолустья») // Интерпретация текста лингвистический, литературоведческий и методический аспекты материалы 1-й Международной науч конф (Чита, ЗабГГПУ, 29 - 30 октября 2007 г ). - Чита- ЗабГГПУ, 2007. - С 90 - 92,

5 Папян Л Ю. Детали в языковой композиции романа А Г Малышкина «Люди из захолустья» // Гуманитарный вектор — №2 — Чита ЗабГГПУ, 2009 - №2 -С. 112-117,

6 Папян Л Ю Язык малых социальных групп в романе А Г Малышкина «Люди из захолустья» // Русское слово восприятие и интерпретации, сб материалов Междунар науч -практ конф (19 - 21 марта 2009 г., г Пермь) в 2-х т. - Т 1 - Пермь, Перм. гос ин. искусства и культуры, 2009 - С 216-223,

7 Папян Л Ю О перемещении точки видения в романе А Г Малышкина «Люди из захолустья» // Интерпретация текста лингвистический, литературоведческий и методический аспекты материалы И-й Международной науч конф (Чита, ЗабГГПУ, 30-31 октября 2009 г) -Чита ЗабГГПУ, 2009 - С 105-108

Подписано в печать 18 01 2010 Издательство Литературного института им АМ Горького Москва, Тверской бульвар, 25 Тираж 100 экз Заказ N° 59

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Папян, Леон Юрьевич

Введение.

Глава 1. Семантико-стилистические единства в романе А. Г. Малышкина «Люди из захолустья».

1.1. Стилистический анализ и категория словесного ряда.

1.2. Языковые структуры в романе А. Г. Малышкина.

1.3. Предметно-логические и эмоционально-экспрессивные словесные ряды в композиции романа.

1.4. Словесный ряд в структуре текста.

1.5. Штампы и индивидуализация средств выражения в романе.

1.6. Словесное выражение поисков «лучшей жизни».

1.7. Сопоставительный анализ языка отрывков из романов А. Г. Малышкина, Л. М. Леонова и В. П. Катаева.

1.8. Перемещение точки видения в романе А. Г. Малышкина.

1.9. Детали (подробности) как приём индивидуализации повествования.

Выводы.

Глава 2. Анализ главы «Счастье» как словесного целого.

Предисловие к анализу целого.

2.1. «Самостоятельность» главы «Счастье».Образ ребёнка в романе «Люди из захолустья».

2.2. Словесные ряды со значением места и времени в главе «Счастье». Фабула и сюжет.

2.3. Окрашенные слова и выражения в образе персонажа.

2.4. Образ автора в главе «Счастье».

2.5. Повествовательные и описательные словесные ряды в главе «Счастье».

2.6. Языковые средства и приёмы выражения образов рассказчика и героя в главе «Счастье».

2.7. Диалект «людей с одним пониманием» как элемент словесной композиции главы «Счастье».

2.8.Точка видения в изображении персонажей главы «Счастье»

2.9. Тематико-композиционная межтекстовая связьглавы «Счастье» с волшебной сказкой.

Выводы.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Папян, Леон Юрьевич

Тексты художественной литературы в сравнении с текстами других разновидностей словесности занимают особое место: они интересны, прежде всего, тем, что представляют модель мира и показывают человека в возможных отношениях с окружающим. Только в художественной литературе человек, несмотря на всю условность и виртуальность образов, которые создаёт словесность, выступает в относительной полноте жизненных связей, или, как писал А. П. Чудаков, нигде больше, ни в одном научном сочинении человек не дан во всём охвате, таком «скрещении» жизни, «в таком перекрестье», в каком человек «пребывает в каждый момент своего существования» [Чудаков, 2001, с. 54]. Для нас важно, что это «перекрестье» жизненных связей всегда отражается в употреблении языка и что язык художественной литературы даёт наиболее полное представление об этих связях [Лотман, 2000, с. 161].

Изучать язык романа - значит изучать в рамках текста языковое употребление. В романе через многообразные формы употребления язык становится тем средством, которое передаёт «скрещение» жизни, сообщая об относительной полноте взгляда на мир «через текст» [Аверинцев, 1972, с. 973] и одновременно говоря о различных точках зрения на созданную в произведении - литературную — действительность. Эти точки зрения сообщаются читателю разными «языками», через которые проявляются персонажи. Как и у людей в реальной действительности, так и в произведении у персонажей обнаруживаются общие средства выражения мыслей и чувств, а характер использования этих средств, именно смысловое наполнение этих средств, позволяет говорить едва ли не о разных языках, вплетающихся в единый язык произведения.

Выражение «употребление языка», которого в изучении стилистики текста придерживается А. И. Горшков [Горшков, 2001, с. 13 — 16], может быть наполнено разным содержанием: язык конкретного человека, язык произведения, «авторский» язык, язык прошлого и настоящего, язык эпохи, язык персонажа и т.д. Каждый человек говорит на «своём» языке, и язык «для живущего в нём сознания — это не абстрактная система нормативных форм, 'а конкретное, разноречивое мнение о мире» [Бахтин, 1975, с. 106]. Об этом, как показал М. М. Бахтин, отчётливо сообщает такой жанр как роман. Из живущих в языке сознаний создаётся язык эпохи, который тоже может быть охарактеризован как «свой» язык, вырастающий из всей совокупности сказанного и написанного. Вместе с тем язык эпохи всегда вырастает из языка прошлого. Он - связующая нить всех эпох, и в нём в потенции заложена речь будущих поколений [Щерба, 1957, с. 132]. Это свойство проистекает из свойств самого языка.

Понимание между членами языкового коллектива возможно потому, что, несмотря на свою подвижность, языковой знак в каждый момент функционирования тождествен самому себе. «Призванный приспособиться к конкретной ситуации, знак может измениться только частично; и нужно, чтобы благодаря неподвижности другой своей части знак оставался тождественным самому себе. Независимо от того, направляется ли наше внимание в данной конкретной ситуации на новое, неизвестное, или на старое, одновременное присутствие этих двух элементов неизбежно для всякого акта понимания (или познания). Новое включается в старые рамки» [Карцевский, 2005, с. 103 — 104].

Язык наших дней немыслим без языка предшествующего, в частности, недавнего прошлого — советского. Былое не только напоминает о себе, например, в темах современных художественных произведений (романы «Ложится мгла на старые ступени» А. П. Чудакова, «2017» О. Славниковой, «Даниэль Штайн, переводчик» JL Улицкой и др.), но и «подпитывает» эти произведения идеями, больше того, обеспечивает необходимым языковым материалом. Наверное, поэтому не иссякает интерес и к литературному направлению, которое называли социалистическим реализмом. В произведениях, приписанных к соцреализму, остаётся много интересных, хотя и забытых, а может быть, и непрочитанных страниц. Значимость предшествующей эпохи для русской литературы и русского литературного языка и, в частности, значимость соцреализма определяется тем, что в г определённых временных и территориальных рамках трудились талантливые, нередко и гениальные писатели, творчество которых не укладывается в прокрустово ложе социалистических представлений о роли литературы в обществе. Их вклад в русскую и мировую литературу известен, и он определяется силой воздействия на читателя — силой изложения, которая была свойственна языку этих писателей. Только при определённых достоинствах своей речи они могли получить известность и оказывать влияние на читающую публику.

Одним из таких писателей, в своё время довольно известным, был Александр Георгиевич Малышкин (1892 — 1938 гг.). Он умел писать о великих потрясениях, сквозь которые проходили люди, вынужденные искать своё место в жизни. А. Г. Малышкин — блестящий автор, его талант проявился ещё до революции 1917 года, но, вероятно, из-за вмешательства официальной идеологии в его творчество стал угасать. И, думаем, это вмешательство было одной из весомых причин в ряду тех, которые помешали писателю завершить роман «Люди из захолустья». Содержание его романа — отражение надежд целого народа и политической идеологии тридцатых годов XX века, язык его произведений — отражение языка эпохи. «Люди из захолустья» — роман, который называли вершиной творчества А. Г. Малышкина, хотя произведение не было завершено. «Люди из захолустья» - и о людях из глухой провинции, из мест, далёких от культурных центров [Ожегов, 2004, с. 289], и, самое главное, о людях, находящихся в «душевном захолустье» [Малышкин, 1978, с. 108], куда их бросила «новая жизнь». Это произведение «по праву вошло в число лучших классических произведений советской литературы» [Новиков, 1978, с. 24], несмотря на то, что в нём многое выходит за рамки литературы «победившего пролетариата» и, более того, обличает советский строй. Может быть, талантливые авторы, утверждавшие идеалы социализма, и являлись самыми яростными и глубокими критиками этого строя? Но дело не в честности и не в политике (для художественной литературы не это главное), хотя политические взгляды А. Г. Малышкина иногда проявляются в произведении, но в умении «подчинить» языковой материал задуманной идее. Писатель, используя богатые ресурсы русского языка, глубоко и разносторонне изобразил действительность в самых разнообразных проявлениях. Вместе с тем язык его произведения в концентрированном виде отразил явления, характерные для развития литературного языка того времени, и процессы, активно влиявшие на развитие литературного языка. Так, одним из основных процессов, характерных для русского литературного языка той поры, был процесс взаимодействия языковых единиц различных книжных и разговорных разновидностей. Этот процесс отмечался и в иные эпохи; он привлекал внимание учёных-филологов и раньше, привлекает и сейчас. Судя по всему, с ним связаны главные пути развития и обновления русского языка в целом.

Любой автор, создавая произведение, ищет языковые средства и пути их организации, приёмы, которые позволяют передать его взгляды на мир. Он редко изобретает новые слова, но всегда создаёт такие взаимоотношения между языковыми единицами, что порождает всегда новое содержание. Следовательно, важно понять, как автор из лингвистического знака, «общего» языкового материала создал «одно и качественно новое целое» [Винокур, 1959, с. 224]. Собственно, в понимании этого и заключается задача такой филологической дисциплины, как стилистика, это — её предмет [Горшков, 2001, с. 23].

Мы постараемся осветить вопросы употребления языка, отбора и организации языковых единиц в целое, на материале произведения, которое не было объектом специального стилистического анализа. Объект исследования — текст как такое единство, которое составлено из других взаимосвязанных единств. Предмет исследования — взаимосвязь словесных рядов как компонентов целого текста. Материал исследования — роман А. Г. Малышкина «Люди из захолустья». Чтобы представить языковой фон, на котором создавался роман Малышкина, рассмотрены и некоторые фрагменты романов Л. М. Леонова «Соть» (1930) и В. П. Катаева «Время, вперёд!» (1932).

Изучение языка писателя всегда является актуальной задачей. Об этом известно: писатели — «это те носители литературного языка, которые знают и чувствуют его лучше других. Именно под их пером прежде всего г осуществляется отбор языковых средств из общенационального языка в язык литературный, проверка этих средств на жизненность, точность и выразительность» [Русская грамматика, 1982, I, с. 13]. Конкретизируем: в их языке, в рамках художественного текста, осуществляется такая организация речи, которая позволяет выразить то, что порой недоступно выражению в рамках других разновидностей употребления языка. Изучение языка романа «Люди из захолустья» и круга проблем, связанных с речевой организацией произведения, определяет актуальность нашего исследования. Она связана и с тем, что рассматриваемые в работе вопросы позволят, пусть и незначительно, пусть только автору данной работы, приблизиться к пониманию путей изучения индивидуального стиля. Думаем, изучение единого целого (текста) может послужить изучению идиостиля. Но не только сказанным определяется актуальность исследования языка романа А. Г. Малышкина.

Роман создавался в годы становления социалистического реализма. Язык художественных произведений, которые традиционно относят к этому направлению, как принято говорить, сложен и противоречив. Приблизиться к пониманию эстетических принципов употребления языка той поры можно лишь путём изучения большого фактического материала - многообразных текстов, художественных и нехудожественных, поскольку тексты не замкнуты сами в себе, не отграничены друг от друга, а, наоборот, взаимосвязаны, прежде всего — языковым материалом, ресурсами языка. Но этот материал каждый использует в своих целях, и тексты, организуя его, Конечно, отражают точку зрения организатора - автора.

Научная новизна нашей работы определяется неизученностью языка романа А. Г. Малышкина, и, прежде всего, той стороны текста, которая зависит от характера выбора и организации языкового материала в целое. Освещение этой стороны романа определяет и цель работы: осветить принципы организации целого — произведения; определить основные композиционные элементы текста - единицы произведения - и установить характер отношений между ними, поскольку за принципами организации текста скрывается, можно сказать, основная цель каждого автора: достижение единства текста. Изучение, понимание, анализ целого, в котором языковые единицы разных уровней (фонематических, морфологических, синтаксических, лексических и пр.), г выступая во взаимосвязи, раскрывают единую точку видения автора текста, для стилистики — одна из самых актуальных проблем. Вместе с тем абсолютно полное описание языка романа как единого целого, очевидно, осуществить невозможно (по крайней мере, в рамках нашего исследования), так как невозможно описать всё: и каждое средство выразительности, и каждый приём, и каждый контекстуальный смысл, и каждый образ и пр. Это означает, что наше внимание в изучении словесного целого сосредоточено на основных направлениях создания языка романа и тех его фрагментах, которые иллюстрируют эти направления.

Цели работы потребовали решения ряда конкретных задач.

1. Определить принцип образования словесного ряда как единицы языковой композиции и роль словесного ряда в порождении смысла слов.

2. Показать пути зарождения штампов в художественной литературе 30-х годов XX в.

3. Выделить и описать основные маркированные языковые средства, отражающие стилевое богатство произведения, и показать их взаимосвязь в составе словесного ряда.

4. Показать роль деталей (подробностей) в характеристике персонажа.

5. Описать языковую композицию фрагментов романа, а также языковые г средства и приёмы, которые позволяют выразить точку видения персонажей.

6. Дать образец анализа текста как целого.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Единая тема романа раскрывается через множество других тем, подчинённых главной.

2. Роман А. Г. Малышкина «Люди из захолустья» отразил характерные процессы языка своей эпохи, прежде всего, взаимодействие элементов книжных и разговорных разновидностей употребления языка (стилей).

3. Категория словесного ряда является удобным и надёжным инструментом изучения многих аспектов текста: порождения смысла слова, изображения персонажей через детали (подробности), языковой композиции произведения (и, разумеется, его отрезков, или фрагментов, -относительных целых), образов персонажей, рассказчика и автора, - так как словесный ряд в редуцированной форме выражает идею единства текста.

4. В словесные ряды могут группироваться как языковые единицы, так и отрезки произведения, которые объединены определённым приёмом построения текста.

5. Динамика текста может создаваться различными приёмами, например г повествовательными деталями и перемещением точки видения литературной действительности из авторской сферы в сферу персонажа.

6. Идиостиль проявляется лишь в рамках единства, поэтому изучение целого (текста) должно предшествовать изучению идиостиля. Теоретическую основу диссертации составили труды учёныхфилологов: М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, И. Р. Гальперина, Б. А. Ларина, Ю. М. Лотмана, В. В. Одинцова, А. А. Потебни, Ю. Н. Тынянова, А. П. Чудакова, Л. В.Щербы, Н. С. Валгиной, Н. А. Николиной, М. Н. Кожиной, В. Г. Костомарова, Л. И. Скворцова, Б. А. Успенского, И. Я. Чернухиной и др.

Особую значимость для нашей работы имеют статьи и книги А. И. Горшкова. Думаем, они методически последовательно и ясно закрепляют и развивают достижения русской науки в познании стилистики текста, вооружают необходимым единым подходом к изучению литературного произведения, исходными теоретическими установками в познании объекта и предмета стилистического анализа.

При исследовании языка текстов мы исходили из того, что в целом есть два пути стилистического анализа — «внешний» и «внутренний» [Виноградов, 1959, с. 226 — 228]. Первый путь связан с соотношением и сопоставлением «состава литературно-художественного произведения с формами и элементами общенационального языка и его стилей» [Виноградов, 1959, с. 226], второй путь - это путь «исследования стиля литературного произведения как целостного словесно-художественного единства» [Виноградов, 1959, с. 227]. А. И. Горшков пишет о четырёх главных приёмах стилистического анализа, отмечая: «То, что мы называем <.> приёмами, в учебной литературе часто называют методами анализа текста, но вряд ли это оправдано. Метод - понятие весьма общее, это система средств теоретического или практического познания действительности. Мы же говорим о частных разновидностях анализа. Поэтому отдадим предпочтение более конкретному и скромному названию приём» [Горшков, 2001, с. 250]. Учёный называет следующие приёмы: семантико-стилистический, сопоставительно-стилистический, вероятностно-статистический и стилистический эксперимент [Горшков, 2001, с. 251 — 257]. Мы шли по путям, указанным В. В. Виноградовым, и в понимании приёмов изучения текстов придерживались точки зрения А. И. Горшкова, стремясь к сочетанию приёмов стилистического анализа целого. Это, надеемся, позволило рассмотреть языковые единицы в качестве компонентов произведения.

Анализ текста и цели исследования определили структуру и объём работы. Она состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней продолжается уточнение и разработка аппарата стилистического анализа и интерпретации произведения как единого целого — текста, в котором все категории соотносятся друг с другом и подчиняются образу автора.

Результаты исследования могут иметь практическую ценность. Они могут быть использованы в преподавании курса истории русского литературного языка, стилистики текста, стилистического анализа текста, спецкурса по изучению языка художественной литературы, в составлении учебных пособий и сборников упражнений к названным учебным дисциплинам.

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры теории и истории русского языка Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского. По вопросам, получившим отражение в работе, были прочитаны доклады на научных конференциях: на XI международной научной конференции, посвященной филологическому, лингвистическому и методологическому анализу текста (Московский государственный университет им. М. А. Шолохова, 2007); на 1-й Международной научной конференции «Интерпретация текста: лингвистический и методический аспекты» (Чита, 2007); на Международной научной конференции «Русское слово: восприятие и интерпретация» (Пермь, 2009).

По теме диссертации опубликовано семь статей общим объёмом в 2,8 п.л. (две из них изданы в журнале «Вестник Московского государственного областного университета, в серии «Русская филология», входящем в перечень реферируемых ВАК).

Диссертация обсуждена на расширенном заседании Научно-исследовательского института Филологии и межкультурной коммуникации и Научно-исследовательской лаборатории «Интерпретация текста», с участием кафедр русского языка и методики его преподавания, русского языка как иностранного, кафедры литературы Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Словесная композиция романа А.Г. Малышкина "Люди из захолустья""

Выводы

1. Целью стилистического изучения может быть только единое целое. В качестве такого целого рассмотрена глава «Счастье».

2. А. Г. Малышкин выбирает особую форму повествования, которая строится как взгляд в прошлое, как ретроспектива. Автор стремится так строить текст, чтобы повествование рассказчика о прошлом сочеталось с изображением точки видения ребёнка, и, через неё, точек видения других действующих лиц. В результате неизменное, законченное событие, раскрывается как событие г находящееся в процессе развития. Такая точка видения прошлого заставляет писателя в тексте маркировать языковые единицы. Достигается это приёмами расположения и сочетания средств выражения.

3. Образ рассказчика выступает как бы словесным созидателем персонажа-ребёнка. При этом первый образ можно назвать статическим, так как он не меняется в ходе повествования, не «прирастает» смыслами: он — только рассказчик; а образ ребёнка — динамичный, изменчивый, развивающийся.

4. Языковые единицы с конкретным значением образуют ряды, направленные на создание той атмосферы, в которой рос мальчик, тех людей, которые его окружали. На размытой границе конкретных и отвлечённых г значений происходит как бы совмещение двух точек видения: прошлого, «в детстве», в гимназические годы (время развития действия), и «сейчас» (время воспоминаний). Изображая мальчика, конкретизацией повествования автор уводит рассказчика в тень, заставляя забыть, что всё повествование есть повествование о прошлом.

5. Ряды со значением пространства и времени определяют структуры образов и служат основой развития сюжета. Они дают пространственные' и временные ориентиры в тексте, а отвлечённый характер этих категорий преодолевается включением в текст слов и выражений с конкретными и относительными значениями, которые и придают образу рельефность.

6. В художественной литературе время обратимо. Повествование развёртывается во времени, последовательно. И эта последовательность создаёт г впечатление рождения реальной последовательности. Временная повествовательная последовательность призвана замещать реальную.

7. В главе «Счастье» стилистически господствуют народно-разговорные и просторечные слова и выражения, близкие к областным лексико-фразеологическим единицам, связанным с бытом, трудовыми и семейными отношениями между людьми и пр. Маркированные слова и выражения непосредственно указывают на связь говорящего с определённым социальным кругом, на условия речевой деятельности.

8. При изображении диалога или прямой речи автор выбирает конструкции, в которых проявляются некоторые свойства звучащей речи. В диалогизированных конструкциях, как правило, использованы односоставные предложения. В монологические формы включаются более разнообразные синтаксические конструкции. В них автор совмещает повествовательные и описательные элементы, которые связаны с объективированным и субъективированным изображением персонажа. Выбор синтаксических конструкций зависит от тех целей и задач, которые решаются автором в каждый конкретный случай развёртывания текста.

9. Сообщение о герое читатель преимущественно получает в рамках монологических форм. Повествовательные и описательные элементы соединены перекрещивающимися, взаимодействующими словесными рядами, и сообщение об этом соединении проходит, прежде всего, через глаголы. Глаголы в «Счастье» обычно являются носителями одновременно и повествовательных, и описательных смыслов. Подобные семантически сложные глаголы выражают те смыслы, которые соотносятся с понятием динамического описания: нагрузка в нём падает на действие и порождает тот тип речи, который граничит с повествованием. г

10. В повествовании автор регулярно переходит на точку видения, «оценивающую ориентацию» своего героя. Глава построена так, что о второстепенных персонажах мы узнаём от рассказчика. Вместе с тем это сообщение проходит через призму сознания героя.

11. В основу текста кладётся повествовательный монолог, который осложняется преимущественно с помощью одного ведущего приёма -изображения внутренней речи героя.

12. Субъективации повествования помогают изобразительные композиционные приёмы. Их выразительная сила основана на перемещении точки видения ситуации из объективированного повествования и описания в сферу сознания персонажа с помощью средств, ввод которых оправдан восприятием и оценкой героя.

13. А.Г. Малышкин выстраивает специальный словесный ряд, который служит выражению объединения людей на основе общих условий жизни, интересов и занятий, и с его помощью показывает своих персонажей как носителей специфического, понятного только им языка. «Недосказанное» в этом языке, раскрытое во внутренней речи, говорит о персонажах как о людях «одинакового понимания».

14. Реплики, хотя одна из них может быть дана в форме прямой речи, другая — во внутренней, образуют единство, замкнутую структуру. В них диалогически каламбурно сталкиваются слова и выражения, передающие разные точки видения действительности.

15. Приёмы субъективации авторского повествования проявляются в тексте не «сплошным потоком», а словесными рядами, которые вплетаются в ряды объективированного повествования, создавая подвижность точки видения, связанной с организационным центром текста - с образом автора.

16. Между «Счастьем» и волшебной сказкой есть межтекстовая связь. Волшебная сказка оказала влияние на замысел, сюжет, образы и в целом на язык главы. Автор, отталкиваясь от сказки, уходит от немотивированного сказочного начала к реалистическому, оправдывая сохранившиеся «волшебные» элементы точкой видения ребёнка.

Заключение

Категорией словесного ряда как единицей словесной композиции описаны те основные смысловые элементы языка романа А. Г. Малышкина «Люди из захолустья», которые «образуются из взаимодейственной совокупности слов» [Ларин 1923, 70]. Эти смысловые элементы создаются соотносительными связями языковых единиц, включённых в словесные ряды и благодаря этому направленных на создание словесного целого. Анализ текста приводит к мысли: единство языка романа создаётся из множества других взаимосвязанных словесных единств.

Категория словесного ряда раскрывает множество аспектов, отражающих стилистику романа А. Г. Малышкина. Например, помогает в понимании смысла слов, обладающих вне текста существенной неполнотой значений, а в тексте обнаруживающих зависимость от целого ряда неразрывно связанных факторов, главными из которых являются пространственно-временные отношения (благодаря которым характеризуется место и время действия), знание персонажами ситуации общения и оценка ими этой ситуации (см. 1.2. Языковые структуры в романе А. Г. Малышкина). Вместе с тем категория словесного ряда показывает пути сочетания языковых элементов в семантико-стилистические единства, вычленение которых в тексте может зависеть от предметно-логической и эмоционально-экспрессивной сторон содержания текста и его языкового выражения, функциональной отнесённости, эмоциональной окраски или семантических особенностей средств выражения, объединённых в словесные ряды. Важно, что названные аспекты всегда связаны со словесной композицией. Их изучению посвящена первая глава нашей работы.

Категория словесного ряда позволяет понять и общую направленность работы автора, увидеть, как ввод в текст маркированных элементов, сказывается на объективированном повествовании, изменяет ракурс изображения в сторону субъективированного переживания персонажа.

Подтверждается это анализом черновых и опубликованного вариантов фрагмента романа А. Г. Малышкина (см. 1.4. Словесный ряд в структуре текста). Их сопоставительное изучение обнаружило субъективированный словесный ряд, элементами которого становятся маркированные средства выражения, способствующие показу событий романа сквозь призму сознания героев.

Язык произведения А. Г. Малышкина, конечно, зависит от языка эпохи. Эта зависимость проявляется в межтекстовых связях и во встречающихся в романе функционально окрашенных языковых средствах, направленных на изображение среды и сферы употребления языка. Язык эпохи в изображении автора становится тем языковым фоном, на котором создаётся язык романа как «разноречивое мнение о мире» (Бахтин). В язык романа включаются взаимоосвещающие жанрово окрашенные «отрезки» речи: от политизированного языка государства до языка персонажей. Писатель раскрыл свою тему, используя богатые ресурсы русского языка, создал мир, в котором глубоко и разносторонне показал своих героев. Стилевое богатство выбранного в роман языкового материала служит конкретизации и индивидуализации персонажей.

Автор изображает устремлённость своих героев к «лучшей жизни», ищет средства выражения этой цели и находит их в разнообразных текстах — устных (в том числе и фольклорных) и письменных. На выбор А. Г. Малышкиным средств называния «лучшей жизни» немалое влияние оказал роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?». Очевидно, в этом произведении были использованы важные для литературы соцреализма средства и приёмы называния «старой» и «лучшей жизни». Автор стремится избежать их повторов, обойти штампы, в которые вырождаются подобные средства (см. 1.5. Штампы и индивидуализация средств выражения в романе; 1.6. Словесное выражение поисков «лучшей жизни»). В этом автору помогают приёмы субъективации повествования, в частности, эмоционально-экспрессивная конкретизация и индивидуализация речи персонажей, обращение к повествовательным и описательным деталям. И в том и в другом случаях в романе особое значение г получают приёмы перемещения точки видения с позиций всеведения и объективности (образа автора) на точку видения персонажа (см. 1.8. г

Перемещение точки видения в романе А. Г. Малышкина). Перемещение точки видения связано с переходами к субъективированному повествованию, г благодаря которому созданный в романе мир изображается с точки видения того или иного персонажа. В романе субъективированные словесные ряды доминируют над объективированными — повествовательными и описательными — рядами. В формах, в которых сложно переплетаются объективированные и субъективированные словесные ряды, при доминировании последних, и развёртывается роман. В состав этих рядов входят маркированные текстом романа грамматические и лексико-фразеологические средства выражения.

Изучение языковых единиц, употреблённых в романе, не даёт возможности найти что-нибудь характерное только для языка Малышкина (см. 1.7. Сопоставительный анализ языка отрывков из романов А. Г. Малышкина, JI. М. Леонова и В. П. Катаева). Индивидуальное, своеобразное начало в языке писателя, наверное, нужно искать в рамках целого. Изучение единого целого (текста) - дорога к изучению идиостиля, так как стиль всегда результат отношений языковых единиц к образу автора как организующему началу текста. Поэтому конечной целью любого стилистического исследования является анализ целого. Вторая (заключительная) часть нашей работы отдана изучению главы «Счастье» как самостоятельному, относительно независимому произведению.

В главе «Счастье» совмещаются две главные точки видения. Одна расположена во времени развития действия, другая — во времени воспоминаний. Изображая героя, конкретизацией повествования автор уводит рассказчика в тень, заставляя читателя забыть, что всё повествование есть рассказ о прошлом.

В главе «Счастье» рассказчик повествует о прошедшем и неизменном. Автор стремится так строить текст, чтобы повествование рассказчика г г сочеталось с изображением и точки видения ребёнка, и точек видения других действующих лиц. В результате прошлое событие, раскрывается как событие, находящееся в процессе развития. Такая противоречивая, на первый взгляд, г точка видения прошлого заставляет писателя искать эмоционально маркированные средства выражения и соответствующие этой сложной задаче приёмы их расположения и сочетания. Автор с помощью различных приёмов субъективации повествования заставляет забыть о том, что в тексте дано воспоминание о прошедшем. Значение ушедшего прошлого затушёвано таким изображением событий, которое раскрывает их как бы в минуты переживания — эмоционально. Этот эффект достигается экспрессивным синтаксисом, а также повествовательными и описательными деталями. Детали изображают крупным планом действия, мимику, жест, направленность взгляда персонажа. В экспрессивном синтаксисе и деталях (подробностях) заключается изобразительная доминанта повествования.

В основу главы «Счастье» положен повествовательный монолог, который осложняется с помощью одного ведущего приёма — изображения внутренней речи героя: благодаря этому приёму повествование от Я рассказчика (взрослого человека) переходит во внутреннюю речь мальчика. В главе образу мальчика противопоставлен образ учителя, который создаётся не только с помощью г прямой речи, но и через точку видения мальчика. Это заставляет автора усложнять языковую композицию текста. Усложнение идёт по пути мотивированного введения тропов и элементов экспрессивного синтаксиса, обращения к взаимодействию элементов описания, повествования и рассуждения, ввода в текст элементов, изображающих различные точки г видения действительности. Тем самым автор достигает динамики текста г изменяя точку видения, передавая её то одному, то другому персонажу). И в диалогах А. Г. Малышкин каламбурно сталкивает слова и выражения, передающие разные точки видения. В результате реплики, хотя одна из них может быть дана в форме прямой речи, другая - во внутренней, образуют единство, в котором вторая реплика становится относительно самостоятельной и содержательно значительной. Выдвигая на первый план то повествование, содержащее элементы описания, то прямую речь персонажей, то внутреннюю речь мальчика, автор даёт рельефный, возникающий на пересечении объективированного изображения и субъективированного переживания, портрет героя (см. 2.8.Точка видения в изображении персонажей главы г

Счастье»). Добиваясь подвижности точек видения, автор создаёт ту призму восприятия, через которую получает информацию читатель.

Все приёмы субъективации авторского повествования проявляются в тексте не «сплошным потоком», а словесными рядами, которые вплетаются в доминирующие ряды объективированного повествования, создавая г подвижность точки видения, связанной с организационным центром текста - с образом автора. Можно сказать, что объективированность повествования поддерживается словесным рядом, который образуется языковыми единицами с общим значением реального проявления событий. А всеведение - через рассказчика, который обладает частным знанием.

Изучение главы показывает, как в языке романа словесно организовано «сознание» персонажей. Наиболее отчётливо эта организация проступает в показе их точки видения через общеупотребительные слова, в которые объединённые общими интересами персонажи вкладывают свои смыслы (см. 2.7. Диалект «людей с одним пониманием» как элемент словесной композиции главы «Счастье»).

Рассматривая словесную композицию главы «Счастье», мы стремились понять текст как целое. Понять словесное целое позволяет изучение тех доминирующих связей языковых единиц, которые указывают на зависимость изучаемой главы от определённой жанровой схемы (см. 2.9. Тематико-композиционная межтекстовая связь главы «Счастье» с волшебной сказкой). Организации главы «Счастье» в целое способствовала межтекстовая связь с волшебной сказкой: жанр устного народного произведения оказал влияние на словесную композицию главы. Словесные ряды, образующие композицию главы «Счастье», обозначают прямое отношение их экспрессии к экспрессии, типичной для текстов сказки. Обнаруженная зависимость подтверждает мысль учёных о том, что «выбор» пйсателем языка, на котором он собирается говорить с читателем, включает в себя и определённую жанровую схему. Влияние жанра сказки на сюжет главы «Счастье» несомненно: в целом это влияние заключается в общности коллизии. Волшебная сказка оказала влияние на замысел, сюжет, образы и в целом на язык «Счастья». Автор, отталкиваясь от сказки, уходит от немотивированного сказочного начала к реалистическому, г оправдывая сохранившиеся волшебные элементы точкой видения ребёнка.

Список научной литературыПапян, Леон Юрьевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аверинцев С. С. Филология // Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. — М.: Советская энциклопедия, 1972. — Столб. 973 — 979.

2. Антонов С. П. Письма о рассказе. М.: Советский писатель, 1964. - 300 с.

3. Ахметова Г. Д. Тайны художественного текста: Каким может быть лингвистический анализ. М.: ИЧП Издательство «Магистр», 1997. — 216 с.

4. Ахметова Г. Д. Языковая композиция художественного текста (на материале русской прозы 80-90-х годов XX в.): диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук. — М.: Литературный институт им. А. М. Горького, 2003. — 450 с.

5. Ахметова Г. Д. Языковые процессы в современной русской прозе: (на рубеже XX- XXI вв.) Новосибирск: Наука, 2008. — 168 с.

6. Баженова Е. А., Котюрова М.П. Текст // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 528 -533.

7. Бахтин М. М. Слово в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. С. 72 - 233.

8. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. С. 234 - 407.

9. Башкирова И. А. Безличные предложения в контексте романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: МПГУ, 2008. — 22 с.

10. Белинский В. Г. Собрание сочинений в трёх томах. Т. 3. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1948. 928 с.

11. Бударгина Е. И. Средства создания образа адресата в художественном тексте: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М.: Ml И У, 2006. — 21 с.

12. Валгина Н. С. Теория текста. — М.: Логос, 2003. 280 с.

13. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.: Издательство художественной литературы, 1959. - 654 с.

14. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. - 255 с.

15. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971.-240 с.

16. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. - 615 с.

17. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды. — М.: Наука, 1980.-360 с.

18. Виноградов В. В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей. От Гоголя до Ахматовой. М.: Наука, 2003. - 390 с.

19. Винокур Г. О. О задачах истории языка // Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. — М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1959. С. 207 - 226.

20. Волошинов В. Н. Философия и социология гуманитарных наук. — СПб: Аста-пресс ltd, 1995. 388 с.

21. Гаспаров М. Л. Историческая поэтика и сравнительное стиховедение (проблема сравнительной метрики) // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. — М.: Наука, 1986. — 335 1. с.

22. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: КомКнига, 2006. - 144 с.

23. Гальперин И. Р. Лингвистика текста // Энциклопедический словарь юного филолога (языкознание). Сост. М.В. Панов. — М.: Педагогика, 1984.-С. 152-154.

24. Гегель Г.-В.-Ф. Лекции по эстетике // Гегель Г.-В.-Ф. Сочинения. Т. 14. — М.: Издательство социально-экономической литературы, 1958. — 440 с.

25. Гиндин С. И. Текст // Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М.: НПК «Интелвак», 2001. Столб. 1063-1064.

26. Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. М.: Высшая школа, 1991. - 159 1. с.

27. Голуб И. Б. Стилистика русского языка. М.: Рольф, 2001. - 443 с.

28. Горшков А. И. Русская словесность: От слова к словесности: Учеб. пособие для учащихся 10-11 кл. общеобразовательных учреждений. М.: Просвещение, 1996. - 336 с.

29. Горшков А. И. Лекции по русской стилистике. — М.: Издательство Литературного института им. A.M. Горького, 2000. 272 с.

30. Горшков А. И. Русская стилистика. — М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT», 2001. 367 с.

31. Горшков А. И. Стилистика это стилистика // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. №1, 2007. — М.: Издательство Литературного института им. A.M. Горького. - С. 206 - 211.

32. Горшков А. И. Русская стилистика и стилистический анализ произведений словесности. — М.: Издательство Литературного института им. А. М. Горького, 2008. 544 с.

33. Грищенко А. И. Идиостиль Николая Моршена: диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М.: МШУ, 2008. — 348 с.

34. Диброва Е.И. Текстема и её конвенциональность // Текст. Структура и семантика: доклады XI международной конференции. В 2-х т. Т. 1. — М.: СпортАкадемПресс, 2007. С. 22-32.

35. Добин Е. С. Сюжет и действительность. Искусство детали. Д.: Советский писатель. Ленинградское отделение, 1981. - 432 с.

36. Достоевский Ф. М. // Русские писатели о языке. Л.: Советский писатель, 1954. - С. 533- 558.

37. Достоевский Ф. М. // Русские писатели о литературном труде. Т. 3. — Л.: Советский писатель, 1955. С. 117 - 186.

38. Золотова Г. А. О возможностях грамматической науки // Вопросы языкознания. № 3. М.: Наука, 2006.-С. 14-21.

39. Карцевский С. О. Об ассиметричном дуализме лингвистического знака // Хрестоматия по языкознанию. М.: Экономика и финансы, 2005. — С. 103-109.

40. Кожина М. Н. Стилистика русского языка. — М.: Просвещение, 1977. — 224 с.

41. Кожина М. Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. — Пермь: Пермский государственный университет, 1966. 189 с.

42. Кожина М. Н. Полевая структура функционального стиля // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. — М.: Флинта: Наука, 2003. С. 290 - 291.

43. Крамов И. Н. Малышкин // Большая Советская Энциклопедия (в 30 томах). Т. 15. — М.: Советская Энциклопедия, 1974. С. 296.

44. Костомаров В. Г. Наш язык в действии. — М.: Гардарики, 2005. — 287 с.

45. Котовчихина Н. Словарь гения язык народа (К 100-летию со дня рождения М. Шолохова). - М.: Современник, 2005. - С. 268 - 272. Электронный ресурс. URL: http://www. nashsovremennik. ru/p.phpy=2005 (дата обращения: 03.11.2008).

46. Ларин Б. А. О разновидностях художественной речи (Семантические этюды) // Русская речь. Сборник статей под редакцией Л.В. Щербы. — Петроград: Издание Фонетического института практического изучения языков, 1923. — 296 с.

47. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература. В 3-х книгах. Книга 1. Литература «Оттепели» (1953-1968). М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 288 с.

48. Лессинг Г. Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. — 520 с.

49. Лотман Ю. М. Три функции текста // Лотман Ю.М. Семиосфера. — С.Петербург: «Искусство СПБ», 2000. - С. 155 - 163.

50. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. — М.: Искусство, 1970.-384 с.

51. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст семиосфера — история. - М.: Языки русской культуры, 1999. — 464 с.

52. Лотман Ю. М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Лотман Ю. М. Избранные статьи в трёх томах. Т. 1. — Таллинн: Александра, 1992. С. 203 — 215.

53. Мамардашвили М. Кантианские вариации. — М.: Аграф, 2002. — 320 с.

54. Михейкина С. Г. Технология каламбура: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Компания Спутник +», 2008. 24 с.

55. Нечаева О. А. Функционально-смысловые типы речи. — Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1974. 262 с.

56. Николина Н. А. Филологический анализ текста. М.: Академия, 2003. -256 с.

57. Новиков В. Творческий путь Александра Малышкина // Александр Малышкин. Избранные произведения в двух томах. Том первый. — М.: Художественная литература, 1978. С. 5 - 24.

58. Новиков В. Примечания // Александр Малышкин. Избранные произведения в двух томах. Том второй. — М.: Художественная литература, 1978. С. 407 - 419.

59. Новиков JI. А. Художественный текст и его анализ. — М.: Русский язык, 1988. 300 1. с.

60. Одинцов В. В. Грамматические формы в художественной прозе // Стилистика художественной литературы. М.: Наука, 1982. — С. 76 — 85.

61. Одинцов В. В. Стилистика текста. — М.: КомКнига, 2006. 264 с.

62. Паустовский К. Г. Избранные произведения в двух томах. Т.2. — М.: Художественная литература, 1977. 430 с.

63. Померанцева Э. В. Сказка // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Издательство Советская Энциклопедия, 1971. Столб. 880 - 882.

64. Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. - 624 с.

65. Пропп В. Я. Морфология сказки. Ленинград: Academia, 1928. — 151 2. с.

66. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. — Л.: ЛГУ, 1986. -364 1. с.

67. Пушкин А. С. Евгений Онегин // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. Т.4. М.: Правда, 1981. - 432 с.

68. Пушкин А. С. О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. Т.6. — М.: Правда, 1981.-С. 17-22.

69. Родионова Г. А. Эмотивная отвлечённая лексика в языке произведений М. Ю. Лермонтова: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Петроруш», 2009. — 22 с.

70. Роднянская И. Б., Кожинов В. В. Образ // Краткая литературная энциклопедия. Т. 5. — М.: Советская Энциклопедия, 1968. Столб. 363— 369.

71. Русская грамматика. Т.1. — М.: Наука, 1982. 784 с.

72. Рябикина Н. Н. Поэтика оценочных значений в произведениях И. А. Бунина: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Петроруш», 2006. — 27 с.

73. Сеничкина Е. П. Семантика умолчания и средства её выражения в русском языке: автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук. — М.: Московский областной университет, 2003. 32 с.

74. Сиротвинский С. Словник терминов литературы // Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия. Автор-составитель Н. Д. Томарченко. М.: РГГУ, 2001. - 467 с.

75. Скворцов Л. И. Экология слова, или поговорим о культуре русской речи.- М.: Просвещение, 1996. 158 с.

76. Солотчин С. Г. Комическое начало в художественном стиле Достоевского. Ранние произведения: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Петроруш», 2007. — 29 с.

77. Суржко JI. В. Стилистическая доминанта в художественном тексте (Опыт анализа прозы В. М. Гаршина): автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: Издательство Университета дружбы народов, 1987. — 14 1. с.

78. Терц А. Что такое социалистический реализм? // Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля. — М.: Книга, 1989. — 528 с.

79. Тимофеев Л. И., Тураев С. В. Социалистический реализм // Краткая литературная энциклопедия. Т.7. — М.: Издательство «Советская Энциклопедия», 1972. Столб. 92-101.

80. Толстой Л. Н. Что такое искусство? М.: Современник, 1985. - 592 с.

81. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. — М.: Аспект Пресс, 2002. 335 с.

82. Трошева Т. Б. Описание // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. - С. 267 - 269.

83. Трубецкой Е. Н. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2005. - С. 386- 430.

84. Тынянов Ю. Н. Иллюстрации // Тынянов Ю. Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М.: «Аграф», 2002. - С. 455 - 466.

85. Успенский Б. А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

86. Хроленко А. Т., Бондалетов В. Д. Теория языка. М.: Флинта: Наука, 2006. - 528 с.

87. Чернухина И. Я. Общие особенности поэтического текста. — Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1987. 158 с.

88. Чудаков А. П. В. В. Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М.: Наука, 1980. - С. 285 - 315.

89. Шмелёв А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 496 с.

90. Шмелёв Д. Н. Русский язык в его функциональных разновидностях (к постановке проблемы). М.: Наука, 1977. - 168 с.

91. Щерба JI. В. Литературный язык и пути его развития // Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. — М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1957. -С. 130- 140.

92. Щерба Л. В. Предисловие к сборнику «Русская речь. // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Л.: Наука, 1974. — С. 100 — 103.

93. Greimas A. Semantique structurale. Paris: 1996. - 224 с.

94. Gary Saul Morson, Narrative and Freedom: The Sadows of Time, New Haven & London: Yale University Press, 1994. 187 c.

95. Jay L. Lemke. "Text Production and Dynamic Text Semantic" -Functional and Systematic Linguistics, ed. Eija Ventola, Berlin & New York: Nouton de Gruyter, 1999. 327 c.

96. Lammert E. Bauformen des Erzahlens. 8.,unveranderte Aufl. Stuttgart. 1991. - 174 c.

97. Stanzel F.K. Typische Formen des Romans. 12. Aufl. — Gottingen, 1993.-247 c.1. Источники

98. Катаев В. П. Время, вперёд! М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — 320 с.

99. Леонов Л. М. Соть. Роман. — М.: Современник, 1977. 303 с.

100. Малышкин А. Г. Избранные произведения. В двух томах. Т.2. Рассказы 1922 — 1925 годов. Люди из захолустья. Роман. — М.: Художественная литература, 1978. — 423 с.

101. Малышкин А. Г. Рукописи // Институт мировой литературы им. А.М.Горького: Фонд №44. Опись 1. Дело № 80. А.Г. Малышкин. Автографы и машинопись.

102. Народные русские сказки. Из сборника А. Н. Афанасьева. М.: Правда, 1982. — 576 с.

103. Оруэлл Дж. Проза отчаяния и надежды: Роман, сказка, эссе. — Л.: Лениздат, 1990. 259 с.

104. Оруэлл Дж. Памяти Каталонии. Эссе. — М., ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2003. 384 с.

105. Толстой Л. Н. Собрание сочинений в двенадцати томах. Том первый. М.: Художественная литература, 1972. - 352 с.

106. Чернышевский Н. Г. Что делать? Из рассказов о новых людях. -М.: Правда, 1980.-528 с.

107. Чудаков А. П. Ложится мгла на старые ступени: Роман-идиллия. -М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.-512 с.1. Словари

108. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В четырёх томах. Т. четвёртый. — М.: Русский язык, 2000. — 688 с.

109. Кондаков Н. И. Логический словарь справочник. — М.: Наука, 1975. 720 с.

110. Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М.: HI IK «Интелвак», 2001. 1600 стб.

111. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: «ОНИКС 21 век», «Мир и Образование», 2004. - 1200 с.

112. Словарь современного русского литературного языка. Т.8. — М. — Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1959. 1840 столб.

113. Теоретическая поэтика: понятия и определения: Хрестоматия / Авт.-сост. Н. Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001. - 467 с.

114. Толковый словарь русского языка. Под ред.Д. Н. Ушакова. — М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1938.- 1040 столб.

115. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. — М.: Флинта: Наука, 2003. 696 с.

116. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В четырёх томах. Т.2. М.: Прогресс, 1973. - 856 с.

117. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. — 688 с.