автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковая структура образа рассказчика в жанре non-fiction

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая структура образа рассказчика в жанре non-fiction"

На правах рукописи

ЧУГУНОВА Наталья Юрьевна

ЯЗЫКОВАЯ СТРУКТУРА ОБРАЗА РАССКАЗЧИКА В ЖАНРЕ NON-FICTION

(НА МАТЕРИАЛЕ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ А. РЕКЕМЧУКА)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Улан-Удэ-2011

Ъ1-

2 6 МАЙ 2011

4848010

Работа выполнена в научно-исследовательской лаборатории «Интерпретация текста» ГОУ ВПО «Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г. Чернышевского»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Ахметова Галия Дуфаровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Майоров Александр Петрович

кандидат филологических наук, доцент Патенко Гульчачак Ринатовна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Югорский государственный

университет»

Защита диссертации состоится «14» июня 2011 года в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Бурятском государственном университете по адресу: 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета по адресу: 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а.

Электронная версия автореферата размещена на сайте www.bsu.ru ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет».

Fax: (3012)-21-05-88

E-mail: dissovetbsu@bsu.ru

Автореферат разослан « мая 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат педагогических наук, доцент

Г.А. Судоплатова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена анализу языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction на материале автобиографической прозы А. Рекемчука.

Одним из наиболее продуктивных направлений в развитии современного языкознания, по мнению исследователей, является антропоцентризм, в котором, по мнению Е.С. Кубряковой, «человек, языковая личность становится точкой отсчета для исследования языковых явлений» [Кубрякова 1995: 28]. В тексте антропоцентрический уклон зависит в первую очередь от идиостиля писателя и его отношения к жизни. Присутствие в художественном тексте конструктивного личностного начала изучается исследователями с двух сторон: со стороны языковой и литературоведческой, которые, в свою очередь, объединены в стилистике.

Стремительному развитию стилистики текста в коммуникативно-жанровом аспекте, по мнению исследователей, послужило то, что литература рубежа веков стала периодом обновления, смешения самых разных видов и жанров художественного творчества, периодом рождения новых жанров и форм [Кайда 2011: 50]. Кроме того, в конце XX - начале XXI века происходит переосмысление литературных традиций, что приводит к появлению гибридных жанровых форм. По словам, Г.Д. Ахметовой, сочетание новых исканий и традиций реализма приводит к появлению феномена постреализма (ср.: новый реализм, психологический реализм и др.), который вобрал в себя характерные черты реализма и постмодернизма [Ахматова 2006:40].

Наряду с данными процессами происходят изменения в словесной структуре текста: преобразованиям подвергается образ героя, соответственно, и образ рассказчика как один из ликов образа автора. Актуализирующееся в литературе последнего десятилетия активное личностное начало привело к усилению автобиографичности, документальности, публицистичности, ослаблению сюжетной линии и появлению в тексте автора-творца (хотя это вопрос достаточно спорный).

В данное время исследователей привлекает появление и широкое распространение жанра non-fiction. Существуют разные подходы к определению этого жанра. Е.Г. Местергази в своей монографии «Литература нон-фикшн/non-fiction: Экспериментальная энциклопедия. Русская версия» выделяет три смысловых поля, на которые распространяется понятие «non-fiction»: «интеллектуальная литература»; «массовая литература»; «документальная литература» [Местергази 2007: 36].

В диссертационном исследовании за основу возьмем определение, данное Н.Б. Ивановой, которая в статье «По ту сторону вымысла» характеризует non-fiction следующим образом: «Все, что не fiction, но остающееся в пределах художественного письма (в пределах интеллектуально-художественного дискурса)» [Иванова 2005: 6].

Автобиографическую прозу Александра Евсеевича Рекемчука, одного из писателей-прозаиков России второй половины XX - начала XXI вв., мы относим к жанру non-fiction. Из множества произведений А. Рекемчука остановимся на его повести «Пир в Одессе после холеры» и романе «Мамонты». В автобиографической прозе А. Рекемчука находим следующие композиционно-языковые приемы организации текста: нетипичный для языка художественной прозы образ рассказчика, организующий повествование; усложненная архитектоника; модификация стиля; условность грамматического лица (термин Г.Д. Ахметовой), усиление межтекстовых связей. ,

Перечисленные процессы обнаруживают себя в языковой организации текста жанра non-fiction, что отражается на языковой композиции и, соответственно, изменяет организующий ее центр - образ рассказчика.

В прозе non-fiction тексты подписаны фамилией автора - творца произведения, который, одновременно, является героем; повествование наполнено автобиографическими и документальными фактами (письма, фотографии). Это приводит к тому, что в сознании адресата текста стираются границы между образом автора / рассказчика и автором - творцом произведения.

В исследованиях М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, А.И. Горшкова четко разграничиваются понятия «образ автора» и «образ рассказчика». Отметим, что хотя данные понятия и разграничиваются исследователями, но в языковом пространстве текста они могут сближаться, а иногда, почти совпадать друг с другом.

Проблема языковой организации образа рассказчика в жанре non-fiction является актуальной прежде всего потому, что этот жанр почти не исследован в языковом плане, однако становится распространенным в последнее время и привлекает внимание ученых. Возникает необходимость его изучения именно как востребованного временем самостоятельного жанра. В этой связи становится актуальной проблема соотношения организации языковой композиции художественных и нехудожественных текстов, а также языковой структуры образа рассказчика как организующего центра. Данная проблема в узком смысле связана с теорией стилистики текста, а в широком - с отражением основных положений антропоцентризма.

Научная новизна исследования заключается, во-первых, в материале исследования, так как до настоящего времени попыток исследовать язык автобиографических произведений А. Рекемчука не предпринималось.

Во-вторых, в диссертации впервые рассматривается языковая структура образа рассказчика в тексте, относящемся к жанру non-fiction, а также определено соотношение литературы non-fiction и художественной литературы.

В-третьих, исследование посвящено анализу языковой композиции текста, написанного в жанре non-fiction, и ее организующему центру - образу рассказчика. Впервые на материале современной автобиографической прозы анализируются документальный и межтекстовый словесные ряды как важнейшие компоненты языковой композиции текста жанра non-fiction.

В-четвертых, анализируются основные языковые и архитектонические

приемы создания образа рассказчика (автобиографичность, публицистичность, дневниковость; субъективность, ассоциативность, эмоциональность и др.) в структуре текста жанра non-fiction на конкретном языковом материале.

Методологической основой для исследования послужили труды М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, JI.C. Выготского, В.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, Б.В. Томашевского, В.Б. Шкловского, Б.А. Успенского, Г.Я. Солганика, О.А. Нечаевой, В.В. Одинцова, И.Р. Гальперина, А.И. Горшкова, Н.С. Валгиной, И.П. Ильина, Л.Г. Кайды, В.Г. Костомарова, Г.Д. Ахметовой, А.О. Большева, А.Г. Бодровой, Т.Г. Кучиной, Т.Г. Симоновой и др.

Работы данных учёных посвящены проблемам интерпретации текста, анализу образа автора с точки зрения его функционирования в тексте, проблемам определения жанра, архитектоническому строению текста, а также феномену документально-автобиографической прозы.

Методы исследования. 1. Общенаучный метод: наблюдение за особенностями языковой композиции текста анализируемых произведений. 2. Общефилологические методы: композиционный анализ, контекстологический анализ при рассмотрении словесных рядов в составе композиционных отрезков, композиционных отрезков в составе текста. 3. Контент-анализ: регистрация частоты появления ключевых слов в тексте.

Объектом данного исследования является проза non-fiction.

Предмет исследования - языковая структура образа рассказчика. В данном исследовании наряду с понятием «языковая структура образа» употребляется понятие «языковая организация образа».

Цель исследования - проанализировать языковую организацию образа рассказчика в составе целого текста, относящегося к жанру non-fiction. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи исследования:

1) проанализировать явление языковой композиции в тексте жанра non-fiction;

2) выявить композиционно-языковой аспект образа рассказчика в тексте жанра non-fiction;

3) раскрыть соотношение архитектоники и языковой композиции в прозе non-fiction;

4) проанализировать принципы организации образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

Материал исследования - автобиографические произведения А. Ре-кемчука «Мамонты» и «Пир в Одессе после холеры».

Положения, выносимые на защиту:

1. Выявление образа рассказчика как особого организующего композиционного центра в тексте жанра non-fiction может считаться самостоятельной проблемой изучения языка русской прозы. -Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена сквозным движением документального словесного ряда, взаимодействующего с межтекстовым и разговорно-просторечным словесными рядами.

2. Для текста, относящегося к жанру non-fiction, характерна языковая композиция, отличительными признаками которой является существование в тексте постоянно взаимодействующих и переплетающихся разных точек видения, и архитектоника, которая определена наличием в тексте субъективности, ассоциативности и эмоциональности.

3. Раскрытию языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует выявление композиционно-языкового аспекта текста жанра non-fiction. Это связано с приемами архитектоники, которые представляют элемент стиля текста жанра non-fiction.

4. Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction проявляется, прежде всего, в автобиографичности, которая раскрывается в дневниковости, публицистичности и использовании языковых элементов разных стилей, а также для нее характерно взаимодействие жанров и языковых элементов стилей.

Теоретическая значимость. Научные выводы могут послужить основой для дальнейшего изучения проблем, связанных с анализом языковой композиции текста жанра non-fiction и ее организующим центром - образом рассказчика.

Практическая ценность заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в вузовском курсе преподавания стилистики русского языка, филологического анализа текста, истории русской литературы, а также при разработке элективных курсов, знакомящих студентов со спецификой языковых процессов современной русской прозы.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав (часть языкового материала анализируется в I главе), заключения и списка литературы.

Апробация работы:

1. 1-я Международная научная конференция «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита: ЗабГГПУ, 29-30 октября 2007 г.); 2. Научно-практическая конференция с международным участием «Филологическое образование в школе: приоритеты и перспективы» (Улан-Удэ: 11 декабря 2007); 3. II Международная научная конференция «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита: ЗабГГПУ, 30-31 октября 2009 г.); 4. Международная научно-практическая конференция «Русский язык в современном Китае» (Китай, г. Хайлар, Хулуньбуирский институт, 20-23 апреля 2009 года); 5. III Международная научная конференция «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита: ЗабГГПУ, 10-11 декабря 2010 г.).

Основные положения исследования отражены в 15 публикациях общим объемом 7,65 п.л., в том числе две статьи в журнале «Гуманитарный вектор» (Чита) и одна статья в журнале «Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. Серия «Филология, история, востоковедение» (Чита), кото-

рые входят в перечень изданий, реферируемых ВАК РФ.

Автором исследования разработаны и проведены лекционно-практические занятия по дисциплинам «Стилистика и литературное редактирование», «Стилистика русского языка и культура речи», на которых были внедрены материалы и основные результаты диссертационного исследования.

Диссертация обсуждалась на расширенном заседании НИЛ «Интерпретация текста» и НИИ Филологии и межкультурной коммуникации с участием кафедры русского языка и методики его преподавания, кафедры русского языка как иностранного, кафедры журналистики и связей с общественностью, кафедры литературы Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского (г. Чита).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Текст жанра non-fiction: языковая композиция и архитектоника» представлено обобщение теоретических исследований, посвященных определению сущности жанра non-fiction, языковой композиции и архитектоники текста жанра non-fiction. В первом параграфе «Композиционно-языковой аспект жанра non-fiction» рассматриваются теоретические аспекты проблемы жанра. М.М. Бахтин выделил в языке «относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний» [Бахтин 1986: 237] и назвал их речевыми жанрами. В число речевых жанров ученый включил простые (первичные) и сложные «вторичные». Простые жанры, преобразовываясь, входят в состав сложных. К сложным речевым жанрам относятся литературные жанры (роман, повесть и пр.).

М.Н. Кожина рассматривает проблему жанра и проблему стиля неотрывно друг от друга. Жанр определяется ею как «типизированная разновидность литературных произведений» [Кожина 2002: 158], к отличительным признакам которой относятся: единство компонентов содержательной формы (системное единство содержания, своеобразная композиция, стиль, образность и т.д.), устойчивость, типизированность, нормативность.

Изучение категорий жанра - основа языковой интерпретации произведения словесности. Каждый жанр обладает своими способами, своими языковыми средствами выражения и композиционного построения. Текст жанра non-fiction в композиционно-языковом аспекте представляет собой взаимодействие элементов разных стилей и жанров, что обусловливает сочетание в тексте речевых средств разных типов. В повествование произведений часто включаются «чужие» тексты.

Важную роль в организации повествования играет образ рассказчика, который передает и авторскую позицию. По словам М.М. Бахтина, «персональное совпадение «в жизни» лица о котором говорится, с лицом, которое говорит, не упраздняет различия этих элементов внутри художественного целого» [Бахтин 1986: 393].

Образ рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует смешению пространственно-временных планов. Для текста жанра non-fiction характерна сложная динамическая временная организация, предполагающая взаимодействие различных временных планов. Приведем пример из текста: «Колеи железной дороги рассекали холм, громоздя ярусами песчаные берега. По верху кустилась дернина, а дальше стояли сосны... Под соснами паслись коровы... Ход моих размышлений был прерван звоном колокольчика. Уже настроившись на волну внезапных ассоциаций, цветовых и звуковых аллюзий, я предположил, что это звенит, наяву ботало на вые черно-белой гулящей коровы, пасущейся в моих воспоминаниях... Но оказалось, что это шествует по узкому вагонному коридорчику, даря улыбки встречным, московская поэтесса Лариса Васильева... у нее на шее было ожерелье, к низу которого прицеплен изящный колокольчик, мелодично позванивающий в такт ее шагам, в лад колыханью ее груди. Он как бы оповещал о ее царственном приближении...» [Рекемчук 2006: 7-10].

В данном композиционном отрезке переплетению пространственно-временных планов способствует использование глаголов и глагольных форм настоящего и прошедшего времени. Из одиннадцати глаголов девять употребляется в прошедшем времени (рассекали, кустилась, стояли, паслись, предположил и др.) и только два глагола (звенит, шествует) в настоящем времени. Следовательно, основная функция развертывания повествования принадлежит глагольным формам прошедшего времени. Функция передачи особого автобиографического континуума (настоящего актуализированного времени) принадлежит причастиям (пасущейся, гулящей, позванивающий) и деепричастиям (громоздя, даря, настроившись). Повествование здесь создается на ассоциативном уровне: каждое событие, всплывающее в памяти героя, чередуется с другими, но все они взаимодействуют друг с другом.

А. Рекемчук в своих произведениях вместо хроникального принципа организации языкового материала обращается к ассоциативному, так что общая картина действительности складывается из отдельных эпизодов. Сложную языковую структуру автобиографического текста создают речевые планы автора, рассказчика, персонажей. Языковые формы самовыражения рассказчика (определенно-личные конструкции, слова, с неопределенным значением, вводные слова, разговорный словесный ряд и др.) объединяются в текст жанра non-fiction, в котором образ рассказчика становится организующим центром языковой композиции.

Автобиографические произведения А. Рекемчука строятся как повествование об основных событиях жизни автора и характеризуются ретроспективной установкой. Текст жанра non-fiction содержит в себе установку на массовое прочтение. Автобиографический текст ориентируется, прежде всего, на повествование от первого лица, признаками которого являются установка на достоверность, особая субъективность, основанная на близости образа рассказчика и образа автора, нечеткость границ пространствен-

но-временных планов. Нетипичность образа рассказчика проявляется в его автобиографичности.

Во втором параграфе «Языковая композиция текста жанра non-fiction» рассматриваются теоретические аспекты проблемы композиции и языковой композиции. В соответствии с теорией В.В. Виноградова, композиция определяется литературно-художественным методом изображаемой действительности. Ученый описывает композицию как систему чередований «разных форм и типов речи, разных стилей, синтезируемых в «образе автора» и его создающих» [Виноградов 2005: 210]. Именно в этом аспекте в современной филологии раскрывается понятие языковой композиции.

Исследователи [Татару 2009: 10] отмечают редкость обращения к языковой композиции в современном языкознании. Первой работой, полностью посвященной проблеме языковой композиции, является монография Г.Д. Ахметовой «Языковая композиция художественного текста (проблемы теоретической феноменализации, структурной модификации и эволюции на материале русской прозы 80-90-х годов XX в.)». В монографии дается подробное описание языковой композиции художественного текста, выделяются ее структурные компоненты. Языковая композиция является основой построения целого текста, так как именно в составе языковой композиции можно рассматривать феномен образа рассказчика как организующего ее компонента.

Проблема языковой композиции художественного текста связана с теорией композиции. Существует много подходов к определению композиции текста. О композиции в разное время писали В.В. Одинцов, А.И. Горшков, Л.Г. Кайда, В.В. Кожинов, Ю.М. Лотман, В.И. Тюпа, М.А. Лавыш, О.В. Шалыгина и др. Чаще всего под композицией понимается построение, взаимное расположение и соотношение частей какого-либо произведения. Материал, из которого состоит композиция, был описан М.М. Бахтиным, В.В. Виноградовым, Л.С. Выготским, В.М. Жирмунским, В.Б. Шкловским, Н.А. Николиной и др.

Взаимосвязь композиции и языковой композиции художественного текста обусловлена, на наш взгляд, смещением точки видения (автора, рассказчика, героя). Мена точек видения определяет динамику языковой композиции текста, тогда как композиция текста нередко характеризуется статичностью.

Языковая композиция свойственна не только художественным, но и нехудожественным произведениям. Все категории, которые обнаруживаются в художественном тексте, развернуто или редуцированно присутствуют в нехудожественном повествовании.

Рассмотрим языковую композицию текста жанра non-fiction. Для этого обратимся к тексту романа «Мамонты»: «За час до прибытия в Харьков я вышел из купе и приник к окну, тому, что слева по ходу поезда.

Можно было бы и остаться в купе, там удобней, сиди себе на мягком диване за стаканом чая, покуривай, пускай дым в приспущенное окошко -впрочем, к той поре я уже бросил курить, - смотри, вспоминай... Но надо

было дать возможность Луизе причепуриться перед выходом на люди.

Кроме того, память подсказывала мне, что тот мальчик сидел на песчаном откосе, над путями, по левую руку, если поезд следует из Москвы. Колеи железной дороги рассекали холм, громоздя ярусами песчаные берега. По верху кустилась дернина, а дальше стояли сосны с огненными стволами, будто бы опаленными, обугленными у корней. Под соснами паслись коровы, на шее одной из них, черно-белой, как старое кино, позвякивало ботало, колоколец, наверное, эта корова была по натуре бродяжкой, гуленой.

Мальчик сидел на краю обрыва, свесив ноги в дырчатых сандалиях, подперев кулачком подбородок. У него была ярко-рыжая голова, щедро окропленный веснушками нос. Белая кожа, которую не брал загар (весь пигмент ушел на веснушки), серые глаза, иногда при взгляде вверх, перенимавшие синеву неба.

Этим мальчиком был я. Мне было семь лет...» [Рекемчук 2006:7].

Повествование композиционно построено от первого лица (речевая сфера рассказчика), которое в некоторых случаях переходит в третье (речевая сфера автора). Формой выражения лица здесь служит не только местоимение первого лица, но и существительное (мальчик), а также глаголы в форме императива (в транспозиционном употреблении со значением непринужденного действия), указывающие на форму второго лица (сиди, смотри, вспоминай). Очевидно, можно говорить об условности грамматического лица, определенного перемещением точки видения из речевой сферы рассказчика в речевую сферу автора. В романе условно выделяются два «Я»: «Я»-тогда (герой в детстве), «Я»-сейчас (герой в зрелом возрасте). Их связывает образ рассказчика. В образе рассказчика объединены восприятие и языковые особенности мальчика и взрослого человека, вспоминающего свое детство. На образ рассказчика указывают: сравнение (черно-белой, как старое кино); вставная конструкция (весь пигмент ушел на веснушки); вводные слова (впрочем, наверное), разговорно-просторечное слово (причепуриться).

Субъективно-речевой план (отметим, что в данном исследовании понятие «субъективно-речевой план» и «субъективированное повествование» рассматриваются нами как синонимы) рассказчика включает такие лексико-грамматические средства, как чередование форм лица и включение в повествование разговорно-просторечного и публицистического словесных рядов.

Далее в параграфе анализируется языковая структура текста жанра non-fiction. В языковой композиции текста жанра non-fiction находим следующие составляющие ее компоненты: композиционные отрезки, словесные ряды, точка видения (автора, рассказчика, героя), субъективированное повествование. Организующим центром для всех компонентов языковой композиции текста жанра non-fiction является образ рассказчика. Отметим, что компоненты, составляющие языковую композицию текста жанра non-fiction, свойственны также для языковой композиции художественного текста. Приведем пример: «Вне сомнений, это и было то самое место, куда

я забредал когда-то. Я не ошибся ни в стороне, ни в расстоянии. Здесь, конечно, здесь...

Но в том-то и дело, что все здесь неузнаваемо переменилось.

Пропали древние, поросшие бархатными мхами могильные камни. Куда-то подевались кресты с косыми рейками домиком. А главное, исчезли, будто их и не было вовсе, те самые надписи, ради которых я потащился опять на Рогожское кладбище. Да не один: повлек за собою целую ораву промерзших до костей и, может быть, не очень сытно позавтракавших юнцов и юниц.

Заметив мою растерянность, они кротко отводили взгляды, постукивали подошвами одна о другую, тихо переговаривались, дыша морозным паром...

На месте исчезнувших старых могил теснились новые захоронения. Спесиво дыбились гранитные и мраморные обелиски, отполированные до зеркального блеска. Громоздились нелепые статуи в рост каких-то молодцов с блатными челками. Имена и фамилии на постаментах ничего не говорящие, ни уму, ни сердцу, почему-то ассоциировались с газетными столбцами уголовной хроники...

Время не остановишь. Поколения сменяют друг друга. Ветхие захоронения, за которыми нет пригляда близких людей и потомков, нет оплаты кладбищенских услуг, - их, в конце концов, отдают другим постояльцам. Гробы ложатся поверх гробов. И такой порядок заведен не в одной лишь России...» [Рекемчук2006: 69-70].

В приведенном контексте субъективированное повествование выражается через использование в дискурсе рассказчика лексико-грамматического словесного ряда, на что указывает наличие вводных компонентов (вне сомнений, конечно, а главное, может быть), слов с неопределенной семантикой (когда-то, куда-то, какие-то, как-то, почему-то), отрицательных конструкций (ни в стороне, ни на расстоянии; ничего не говорящие ни уму, ни сердцу). Разговорной словесный ряд представлен словами «потащился», «блатные», «орава». Кроме того, показателем субъективированное™ повествования можно назвать графический словесный ряд (термин Г.Д. Ахме-товой) (слово «домиками» выделено в тексте курсивом) и иронический словесный ряд (Спесиво дыбились обелиски, отполированные до зеркального блеска; нелепые статуи молодцов с блатными челками).

В данном композиционном отрезке усиливается публицистичность, проявляющаяся в дискурсах, посвященных теме смены поколений. Грамматическая форма местоимения 1-го лица сменяется формой 2-го лица, определенно-личные предложения - обобщенно-личным («Время не остановишь»), разговорная лексика - литературным языком. В этой части текста возникает впечатление, что образ автора объединяется с образом рассказчика, но дистанция по-прежнему существует: автор выражает свои убеждения через эстетико-художественный компонент литературной личности рассказчика.

Г.Д. Ахметова называет авторские отступления и рассуждения, включенные в дискурс рассказчика, «условно объективированными», поскольку

«они всегда отражают ту или иную точку видения» [Ахметова 2002: 102-¡03]. «Объективация» повествования рассказчика в приведенном примере осуществляется путем сближения двух точек видения - автора и рассказчика. Речевая сфера рассказчика из субъективированной переходит в «условно объективированную». В конце контекста повествование вновь возвращается в субъективированное «я» рассказчика.

Таким образом, в данном композиционном отрезке, который представляет собой один из компонентов языковой композиции, обнаруживаются другие компоненты: точка видения (автора, рассказчика), субъективированное повествование и словесные ряды (лексико-грамматический, разговорный, графический, иронический).

В тексте романа «Мамонты» динамическому развертыванию языковой композиции и организующему ее образу рассказчика способствует взаимодействие разных словесных рядов: словесно-звукового, ритмико-интонационного, лексико-грамматического, глагольного, почтительно-разговорного, разговорно-просторечного, иронического, межтекстового, библейского, документального, графического, смыслового и др.

В основе наименования данных словесных рядов лежат следующие принципы: 1. взаимосвязь звукового оформления слова (фразы) и его лексического значения (словесно-звуковой, ритмико-интонационный); 2. связь словесного ряда с образом главного героя, местом действия (поли-семичный, почтительно-разговорный, атрибутивный); 3. стилистическая окраска языковых единиц (общеупотребительный, разговорный, просторечный, публицистический, книжный, документальный, научный); 4. связь с эмоционально-экспрессивной стороной текста (иронический); 5. изобразительно-выразительные средства (метафорический); связь графических средств изображения с образом автора или образом рассказчика (графический); 6. межтекстовые связи (межтекстовый).

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена сквозным движением документального словесного ряда, взаимодействующего с разговорно-просторечным и межтекстовым словесными рядами. Вариативность их взаимодействия определяется объектом описания.

Образ автора и образ рассказчика в прозе non-fiction близки друг другу, но рассказчик отличается стилистически (на это указывает разговорно-просторечный словесный ряд в речевой сфере рассказчика). Следовательно, образ рассказчика, организующий языковую композицию текста жанра non-fiction, может быть определен как явный рассказчик. Приведем примеры из романа «Мамонты» и повести «Пир в Одессе после холеры»: «Мне было семь лет, но я еще не учился в школе, потому что мой день рождения приходился аккурат на середину учебного года»; «Мама посылала меня в столовку с судками, я брал обеды на дом, чтобы не сдохнуть с голоду, покуда она на работе, да и ей самой когда куховарить?»; «Так о чем бишь я?»; «В этот раз я уже не шастал по заграницам...»; «Давеча, когда я пригребся в Смольный,... устроился на полу, в коридоре, малость вздремнул...».

В третьем параграфе «Приемы архитектоники как элемент стиля текста жанра non-fiction» нами проанализированы приемы, способствующие усложнению архитектоники текста жанра non-fiction.

Архитектоника, или внешняя композиция текста, является одним из предметов изучения филологического анализа текста и определяется Н.А. Николиной как «членение текста на определенные части (главы, под-главки, абзацы, строфы и пр.), их последовательность и взаимосвязь» [Ни-колина 2003: 45].

Назовем основные архитектонические особенности текста жанра non-fiction: непоследовательность в изложении событий, динамичность повествования, внешняя несоразмерность частей текста, построение повествования от первого лица, введение в повествовательную ткань рассуждений и комментариев рассказчика.

В романе «Мамонты» традиционное линейное повествование модифицируется в тексте в логически непоследовательное движение линии повествования с внезапными переходами от одних мыслей и воспоминаний к другим. Действие романа начинается с середины, повествование разворачивается стремительно, от одного временного плана к другому, также отмечается внешняя несоразмерность частей текста.

Архитектоническое членение текста жанра non-fiction определяется его автобиографичностью. Компоненты текста (главы, подглавки, тематико-композиционные отрезки и пр.) выстроены в ассоциативно-свободной последовательности, композиционные части неодинаковы и по объему представленной в них информации, и по охвату времени (например, прошлое описано в текстах значительно подробнее, нежели настоящее). Роман «Мамонты» и повесть «Пир в Одессе после холеры» начинаются с воспоминаний автора. Слово память является ключевым в романе «Мамонты» и встречается в тексте около двухсот раз (стерлись из памяти; память подсказывала мне; вспомнил; я узнал эту улицу той особенной памятью души; обломками своей и чужой памяти; детские воспоминания стираются из памяти и т.д.).

Роман «Мамонты» делится на пять глав, которые отделены друг от друга графическими пробелами (т.е. пропуском строк). Каждая глава подлежит внутреннему членению на подглавки, которые членятся на тематические отрезки, разделенные пробелами. Каждый такой отрезок условно назовем тематически-композиционным, поскольку, с одной стороны, в нем заключена определенная тема, с другой, через один или несколько подобных отрезков эта тема имеет развитие.

Например, в романе «Мамонты» один из тематически-композиционных отрезков заканчивается так: «Санька едва куском не подавился: ишь, пролетарий выискался! С эдакой буржуйской бабочкой...

Маму Галю тоже разбирал смех» [Рекемчук 2006: 258]. Следующий отрезок, отделенный от предыдущего пробелом, начинается со слов: «Не сдержал хохотка и Зигфрид Кюн, сидевший со мною рядом... Да, я знал по

личному опыту, что такое кинопробы».

На первый взгляд, членение автором данного фрагмента текста является безосновательным. Но проведя сопоставительный анализ двух композиционных отрезков, приходим к выводу, что причиной для членения текста послужили разные формы повествования (в первом случае повествование построено от 3-го лица, во втором - от 1-го, что обусловливает наличие двух речевых потоков рассказчика (условно объективированного и субъективированного)).

Еще одной причиной членения автором текста романа служит принцип воссоздания времени и пространства. Роман «Мамонты» отличается фрагментарностью повествования. Описываемые в тексте время и пространство отличаются неоднородностью и характеризуются резкими смещениями, «пропусками» изображаемых событий. По нашему мнению, такая организация текста призвана передать особенности течения биографического времени, выражать эмоциональную напряженность повествования.

Приведем примеры, где архитектоническое членение текста обусловлено различием временного и пространственного континуумов: 1) «В 1932 году мы переехали из Одессы в Киев» [Рекемчук 2006: 232], «Много лет спустя, когда уже и я был не молод, а мама и вовсе стара...» [там же]; 2) «Тогда в семидесятых, в Тунисе, я не задумывался об этом, поскольку даже представления не имел о тех страстях, разыгравшихся в Марокко» [Рекемчук 2006: 450]; «В 2003 году на книжной ярмарке в Доме художника, что у Крымского моста, я купил только что вышедший из печати «Би-зертинский морской сборник» - избранные страницы летописей, которые в самом начале двадцатых вели русские моряки, волей судеб оказавшиеся на чужбине» [Рекемчук 2006: 451].

Приведенные фрагменты текста дробят повествование на пространственно-временные блоки за счет хронологических помет, выраженных порядковыми и количественными числительными (1932 год, 2003 год, в семидесятых) и словами, с неопределенным временным значением (много лет спустя, тогда); обозначения места действия (Киев, Тунис, книжная ярмарка в Доме художника, у Крымского моста). Отметим, что резкие переходы от одного временного плана к другому, от одного тематически-композиционного отрезка к последующему носят здесь ассоциативный характер.

Приведем пример из повести «Пир в Одессе после холеры»: «Было ли в том предначертанье судьбы? Или подсознательное ощущение вины лишь за то, что родился на свет? Или то был инстинкт покорной жертвенности, который вообще характерен для «совков»? Готовность разделить удел поколений?

Не знаю. Я до сих пор мучаюсь этой загадкой.

Пожалуй, все вместе - плюс стечение обстоятельств» [Рекемчук 2003: 142].

Данный тематически-композиционный отрезок, состоящий из нескольких предложений, также выделен в повествовании рассказчика. Предшествующий предоставленному отрезку фрагмент текста приводит рассказчика к размышлениям, выраженным в форме монолога. На отношение приве-

денного отрезка к размышлениям указывает употребление в дискурсе рассказчика вопросительных предложений, вводного слова «пожалуй», повторяющегося союза «или», объединенным в несобственно-прямой речи. Внутри контекста наблюдается членение высказывания, за счет увеличения длительности пауз между предложениями, фиксируемых вопросительными знаками вместо запятых. Подобное членение повествовательной структуры актуализирует текст, придает ему динамику.

Кроме приведенных примеров, в тексте жанра non-fiction от основного повествования отделяется: 1) речь рассказчика (рассуждения, комментарии); 2) речь персонажей (иногда с участием в ней рассказчика) (диалоги); 3) «чужая речь» («вставные» тексты). Для автобиографической прозы А. Рекемчука характерно преобладание ассоциативной связи между частями текста. Такое членение текста, на наш взгляд, определяет сложность архитектоники текста жанра non-fiction.

Одной из главных особенностей архитектоники романа «Мамонты» является то, что в его структуру включены не только «заимствованные» тексты, но и повесть «Пир в Одессе после холеры». Повесть «Пир в Одессе после холеры» написана и опубликована в 2003 году как целое законченное произведение. В 2006 году вышел в свет роман «Мамонты», в котором повесть входит в состав одной из глав с аналогичным названием.

Мы полагаем, что вышеперечисленные приемы построения текста жанра non-fiction указывают на сложность его архитектоники. По приведенным признакам, характерным для внешней композиции нехудожественного текста, можно говорить об открытости архитектонического построения, т.е. такого построения, которое можно расширить / уменьшить, трансформировать в другой жанр и пр.

Вторая глава «Образ рассказчика в жанре non-fiction: языковой аспект» посвящена принципам организации образа рассказчика в жанре non-fiction. В первом параграфе «Автобиографичность как важнейший композиционно-языковой принцип организации образа рассказчика в тексте жанра non-fiction» автобиографичность рассматривается как признак, отличающий образ рассказчика в тексте жанра non-fiction от образа рассказчика художественной прозы.

Автобиографичность - отражение в произведении словесности событий из жизни автора, близости в каком-либо отношении автору героя произведения. В России автобиографические тексты изучены еще недостаточно в языковом плане, хотя такие исследования есть: ключевыми остаются статьи о мемуаристике М.М. Бахтина и Л.Я. Гинзбург, а также работы С.Н. Буниной, А.Б. Бушева, Е.В. Васильевой, C.B. Волошиной, Т.Г. Кучиной, Е.Г. Местергази, Н.А. Николиной, Е.Г. Самарской и др.

Автобиографическая проза А. Рекемчука содержит установку на массовое прочтение, что существенно усиливает художественность произведения и сближает текст жанра non-fiction с текстом художественной литературы, в которой феномен человеческой памяти выражается в дискурсе рассказчика

путем воспроизведения особого пространственно-временного континуума.

В романе «Мамонты» рассказчик представлен в двух образах: зрелый, самодостаточный мужчина (здесь образ рассказчика почти тождествен образу автора), и рассказчик-герой (мальчик, проходящий трудный путь становления личности). Номинальное совпадение автора, героя и рассказчика, обусловливает существование в тексте двух временных континуумов

- «Я» в прошлом и «Я» в настоящем.

Приведем пример из романа «Мамонты»: «Вполне естественно, что образ отца мог быть составлен только из тех реалий, которые запечатлела память. Из тех встреч и бесед с отцом, которые были на самом деле.

Среди них всего более привлекает эпизод киевской ранней весны, когда отец, нахлобучив свою серую шляпу со щегольски примятой тульей и сняв с крюка шишковатую трость с изогнутой, как бараний рог, рукоятью, заявил, что отправляется гулять на Владимирскую горку, а мама - догадавшись, куда он навострил лыжи, - сказала: вот и хорошо, мальчик пойдет гулять вместе с тобой, сегодня такая чудесная погода, сейчас я соберу его...

Но в отличие от той весны, когда это было на самом деле, теперь была осень, стоял октябрь... Отец воткнул свою трость в землю, в ворох палых листьев и, по обыкновению, уселся на рукоять, заложив ногу на ногу, вперив отсутствующий взгляд в черту горизонта. Я бегал вокруг памятника Крестителю, иногда отбегал подале, собирая с земли облетевшие листья необыкновенно яркой и причудливой расцветки. В моих руках уже был целый букет...

Вздохнув, я разжал руки, листья осыпались к моим ногам, а я дотянулся до книжной полки, что была рядом, аккурат за моим письменным столом, наугад, не глядя, нащупал нужный корешок, вытянул его из ряда, и книга привычно раскрылась на той самой странице...

Чтение мое было прервано странным звуком... Я оглянулся, вгляделся сквозь пеструю завесь поникших ветвей...

По дороге, по спуску, которым мы только что поднимались в гору, теперь

- обратным током валила толпа людей, тупо глядящих себе под ноги...

Я обернулся: взгляд отца тоже был устремлен на этих...» [Рекемчук 2006: 594-595].

В анализируемом композиционном отрезке точка видения рассказчика-взрослого («я» повествующего [Щукина 2004: 21]) выражена в оценке описываемых событий (серая шляпа со щегольски примятой тульей; шишковатая трость с изогнутой, как бараний рог, рукоятью; отсутствующий взгляд; пестрая завесь поникших ветвей), разговорно-просторечным словесным рядом (навострил лыжи; валила; нахлобучивший, аккурат (прост.)), особым распределением пространственно-временных осей (Киев, ранняя весна - Москва, осень, октябрь; тогда - теперь, сегодня, только что). Точка видения рассказчика-ребенка («я» повествуемого) выражена непосредственностью детского восприятия (листья, необыкновенно яркой и причудливой расцветки). Преобладание в речевой сфере «я» повествую-

щего глаголов прошедшего времени (было, воткнул, уселся, бегал и др.), а в речи «я» повествуемого форм настоящего времени (привлекает, отправляется гулять, собирая) указывает на разные точки отсчета временных планов.

Из контекста видно, что для текста жанра non-fiction характерно совмещение разных пространственно-временных планов. Рассказ ведется одним субъектом, но временной план такого дискурса имеет две точки отсчета - «Я»-тогда - прошлое, «Я»-сейчас - настоящее. Это определяет существование в тексте разных точек видения.

В тексте жанра non-fiction автобиографичность также проявляется во взаимодействии языковых элементов разных жанров (репортаж, документ (допрос, протокол изъятия, биография, автобиография), дневник), в соединении публицистичности, документальности, дневниковости и «чужих» текстов.

Языковые элементы разных жанров, соединяясь и переплетаясь в прозе non-fiction, усложняют образ рассказчика. Поскольку композиционные рамки повествования от 1-ого лица несколько сужают рамки повествования, авторам приходится пользоваться различными композиционно-языковыми приемами для того, чтобы их расширить (грамматические сдвиги, сближение образа автора с образом рассказчика, включение в текст объемных риторических конструкций, языковых элементов разных стилей, диалога, «чужую» речь, членение повествования размышлениями и комментариями и др.).

Приведем пример документа, так как он наиболее часто встречается в повествовании, и, кроме того, для текста жанра non-fiction важна документальная составляющая, определяющая высокую степень достоверности. Обратимся к тексту допроса: «Допрос 16 июля 1937 года.

Bon. Кто Вам поручил вербовку Смеркиса?

Отв. Никто. Сделал я это по своей инициативе. Смеркиса я знал по Бессарабии с положительной стороны.

Bon. Следствие располагает данными, что Смеркис являлся агентом сигуранцы, о чем Вам было известно. Подтверждаете ли Вы это?

Отв. Нет, не подтверждаю, т.к. ничего о связи Смеркиса с сигуранцей я не знал и не знаю.

Bon. Куда Вы выехали из Праги?

Отв. Из Праги я выехал в Париж.

Bon. Поездка в Париж была предусмотрена Вашим маршрутом?

Отв. Нет, т.к. из Праги я согласно полученному заданию должен был выехать в Румынию.

Вон. Значит, в Париж Вы выехали самовольно?

Отв. Да, самовольно.

Bon. Зачем Вы ездили в Париж?..

При этом на столе у следователя, в закрытой папке, уже лежат служебные объяснения десятилетней давности, где, в частности, упомянуты жена и дочь, проживающие именно в Париже...» [Рекемчук 2006: 580].

Выделенный курсивом текст является частью протокола допроса, на что указывает вопросно-ответная форма изложения, а также ее безэмоцио-

нальность. Характерной чертой, указывающей на стандартизованность документа, является официальность и вежливость обращения (местоимение 2 лица, множественного числа «Вы» в обращении к лицу). Вопросно-ответная форма изложения выражена как полными (Куда Вы выехали из Праги? Из Праги я выехал в Париж), так и неполными (Да, самовольно) предложениями: вопросы задаются конкретно, ответы, в свою очередь, даются точные, не позволяющие инотолкования. Перед текстом допроса указывается число и год, в котором был составлен документ (16 июля 1937 года). На отношение к документу указывает официальный характер речи, придающий выражениям черты императивности и регламентированности. Документальный словесный ряд представлен инфинитивом со словом должен (должен был выехать), предлогом с существительным в дательном падеже (согласно полученному заданию). Документальный словесный ряд граничит здесь с общеупотребительным словесным рядом, не отличающимся графически от основного текста.

Роман «Мамонты» - это отражение событий из жизни автора, поэтому тексту свойственна автобиографичность, которая проявляется в номинативном совпадении автора, рассказчика и героя произведения; в повествовании, организованном от первого лица; в описании субъектом событий прошлого и настоящего, что композиционно проявляется в нелинейности повествования.

Текст жанра non-fiction совмещает в своей структуре языковые элементы разных жанров, но особая роль отведена документам. Включение в основной текст языковых элементов документальных жанров обусловливает высокую степень достоверности представленного читателю материала, следовательно, высокую степень автобиографичности.

Автобиографичность связана с языковой структурой повествования, для которой характерно динамичное развертывание документальных, межтекстовых и разговорных словесных рядов. Организующим центром в таком повествовании является рассказчик, следовательно, композиционно-языковые элементы автобиографичности, соединяясь и переплетаясь в литературе non-fiction, организуют языковую структуру образа рассказчика.

Во втором параграфе «Межтекстовые связи как организующий принцип построения образа рассказчика в тексте жанра non-fiction» межтекстовый словесный ряд рассматривается нами как один из компонентов, организующих языковую структуру образа рассказчика.

Межтекстовые связи, употребляемые в тексте, приобретают статус межтекстовых словесных рядов, т.е. они становятся компонентами языковой композиции, активно взаимодействуют с другими словесными рядами. Значимость межтекстового словесного ряда для современной прозы определяется своеобразием включения его в текст, функционирования в тексте и взаимодействия с другими словесными рядами в составе языковой композиции.

Межтекстовый словесный ряд в прозе non-fiction способствует динамике развертывания образа рассказчика. Проза non-fiction основана на доку-

ментальное™, на воссоздании подлинности произошедшего. Документальная основа связана с цитированием.

В автобиографической прозе А. Рекемчука находим следующие приемы межтекстовых связей: цитату, эпиграф, цитатные заглавия, аллюзию, «круг чтения героев», «текст в тексте». Рассмотрим некоторые из них.

Так, эпиграфом для романа «Мамонты» служит цитата из романа французского писателя Шодерло де Лакло «Опасные связи»: «...мы не можем поручиться за подлинность этого собрания писем и даже имеем весьма веские основания полагать, что это всего-навсего Роман» [Рекемчук 2006: 3]. Используя прием явного цитирования, А. Рекемчук указывает жанр - роман в письмах, в котором написаны воспоминания о его собственной жизни. Эпиграф здесь косвенно указывает на особенности структуры произведения, на его композиционное развертывание, членение текста на части. Наряду с переданной эпиграфом информацией о тексте, получаем информацию о его содержании. Таким образом, эпиграф выявляет концепцию произведения и актуализирует его смысловую доминанту.

Обратимся к аллюзии, под которой понимается соотнесение описываемого или происходящего в действительности с каким-либо устойчивым понятием или выражением литературного, исторического, мифологического порядка; в несколько иной формулировке аллюзия - это намек посредством упоминания общеизвестного реального факта, исторического события, литературного произведения или какого-либо эпизода из него и т.п. Аллюзия играет важную роль в создании обогащенных образами текстов различных жанров, способствуя повышению их эмоционально-оценочного содержания [Горшков 2008: 82].

Примером аллюзии в прозе А. Рекемчука может служить следующий контекст: «Она подошла к девочке, стоявшей у самой двери - к девочке лет одиннадцати, с густыми черными бровями, отчеркнувшими белый лоб, с карими глазами, глядящими сейчас на меня исподлобья, настороженно... Я спросил на всякий случай:

- Как твоя фамилия?

Она назвалась глухо. Это была известная горская фамилия. Настолько известная, что указывала даже место рождения.

- Ты из Северной Осетии? -Да.

Я запнулся, не решаясь выговорить название города, только что потрясшее весь мир.

- Ты оттуда?

-Да...» [Рекемчук2006:370].

Это пример аллюзии, намека на трагические события, произошедшие 1 сентября 2004 года в городе Беслан. Языковое выражение образа рассказчика реализуется через атрибутивный словесный ряд (девочка лет одиннадцати; густые черные брови, белый лоб, с карими глазами, глядящими исподлобья, настороженно) и графический словесный ряд {оттуда). Графи-

ческий словесный ряд становится здесь показателем экспрессивности. Основное повествование прерывается диалогом рассказчика и героини, на что указывает вопросно-ответная форма высказывания и неполные предложения (Да). Ответная реплика девочки-героини выражает недосказанность, пунктуационно выделенную многоточием.

В прозе А. Рекемчука разнообразны источники межтекстового словесного ряда. Это словарные и энциклопедические статьи, произведения отечественных и зарубежных писателей и поэтов, а также библейские тексты. Межтекстовый словесный ряд, переплетаясь и разворачиваясь параллельно с другими словесными рядами, усложняет языковую структуру образа рассказчика и языковую композицию текста жанра non-fiction.

В третьем параграфе «Взаимодействие элементов разных стилей в языковой структуре образа рассказчика» выявлены и проанализированы элементы разных стилей, способствующие языковой организации образа рассказчика.

Языковая композиция текста характеризуется взаимодействием словесных рядов. Словесные ряды в языковой композиции жанра non-fiction представлены элементами разных функциональных стилей. В автобиографической прозе А. Рекемчука встречаются элементы всех стилей: официально-делового, публицистического, разговорно-обиходного, научного, художественного и церковно-религиозного. Элементы этих стилей организуют языковую структуру образа рассказчика.

Проза А. Рекемчука прежде всего связана с публицистическим стилем. Элементы публицистического стиля в тексте жанра non-fiction свидетельствуют о взаимодействии языковой системы современной прозы с языком публицистики. Публицистический словесный ряд может функционировать в публицистическом тексте, включенном в повествование рассказчика, а также взаимодействовать с другими словесными рядами, организуя образ рассказчика.

Интересен текст интервью, представленный в романе «Мамонты»: «Не стану корчить из себя ученого - все равно, никто не поверит, - а процитирую высказывания на сей счет известного математика, профессора МГУ Леонида Васильевича Лескова, опубликованные недавно одной из газет под заглавием «Интеллектуальная причина универсума» и снабженные весьма примечательным подзаголовком: «Интернет - возможно, лишь жалкое подобие хранилища Информации Вселенной».

Он говорит:

«Полтергейст, ясновидение, экстрасенсорика, парапсихология, телепатия...

Я считаю, что все они имеют одну физическую природу. Их объяснение надо искать в учении о квантовом вакууме - мэоне. Это короткое слово, придуманное еще древнегреческими философами, точнее всего можно перевести как «отсутствие бытия», Ничто, потенциально насыщенное всем». Наши далекие предки предполагали, что окружающий нас вакуум — не просто пустота, а бесконечно насыщенная субстанция.

... Можно предположить, что мэон - это космический банк информации, построенный по голографическому принципу, гигантский «склад» смыслов, находящийся вне времени и пространства. Там нет прошлого или будущего, секунды или вечности. Там все едино. Если продолжить цепочку образов, это гигантская информа1{ионная паутина Вселенной, куда более изощренная и сложная, чем земной Интернет. Верующие люди сказали бы: человек, созданный по образу и подобию Бога, пытается и здесь подражать Творцу, сам не сознавая, что все уже создано до него, только лучше и совершеннее...».

Его бомбят вопросами, касающимися возможностей Интернета - получения информации, обмена ею, переписки.

Он отвечает:

«Точно та же возможность скрыта в мэоне. Только интернетом мы пользуемся сознательно, а некоторые даже умело и профессионально, здесь же - лишь интуитивно, робкими, неуверенными движениями, методом «тыка». Именно так можно объяснить поэтические озарения и научные открытия, явившиеся во сне или, словно удар молнии, ниспосланные «свыше». Яркая, внезапная вспышка нового знания, поступившего как бы ниоткуда — это то, что мы называем интуицией».

Мне скажут: дед, не выламывайся, не гони пургу!

И я соглашусь покорно, как всю жизнь соглашался с окриками, ставящими меня на место. Ишь, раздухарился...» [Рекемчук 2006: 306-307].

В данном контексте используются языковые элементы научного, публицистического, разговорного и церковно-религиозного стилей. На элементы научного стиля указывает использование абстрактной терминологической лексики («полтергейст», «ясновидение», «экстрасенсорика», «парапсихология», «телепатия», «матрица» и др.), отвлеченная обобщенность повествования («Ничто, потенциально насыщенное всем»; «вспышка нового знания, поступившего как бы ниоткуда»; «там все едино»), а также доказательность / недоказательность высказываемого (я считаю, точнее всего, можно предположить, именно так можно объяснить). За счет присутствия в повествовании рассказчика местоимений 1-го лица единственного и множественного числа монологическая речь превращается в диалогическую, выстраивается модель «Я - Мы». Элементы церковно-религиозного стиля выражены в речевой сфере образа рассказчика: «Верующие люди сказали бы: человек, созданный по образу и подобию Бога, пытается и здесь подражать Творцу, сам не сознавая, что все уже создано до него, только лучше и совершеннее». Элементы разговорного стиля переданы в языковой сфере образа рассказчика. Разговорно-просторечный словесный ряд представлен словами (корчить, бомбить) и предложениями (Дед, не выламывайся, не гони пургу!; Ишь, раздухарился).

В автобиографической прозе А. Рекемчука наблюдается взаимодействие элементов разных стилей (официально-делового, публицистического, разговорно-обиходного, научного, художественного и церковно-

религиозного). Языковые элементы разных стилей входят в состав словесных рядов и организуют языковую структуру образа рассказчика. Элементы публицистического стиля (экспрессивность, использование многообразных языковых единиц, возможность взаимодействия элементов разных стилей) также характерны для текста жанра non-fiction. В тексте жанра non-fiction велика роль разговорно-обиходного стиля. Речевая сфера образа рассказчика близка по некоторым своим чертам устной разговорной речи и широко использует ее средства (разговорные слова и выражения, неполные предложения, высокую степень эмоциональности высказываний). Особенно употребление элементов художественного стиля, которые представлены в прозе А. Рекемчука словами оценки (выражены обычно прилагательными) и сравнениями. Элементы художественного стиля обусловливают художественную образность повествования. Элементы официально-делового стиля представлены включением в повествование документов.

Итак, элементы разных стилей взаимодействуют друг с другом в языковой композиции текста жанра non-fiction. Выраженные различными языковыми средствами они усложняют языковую структуру образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

В Заключении обобщаются результаты исследования и формулируются выводы.

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction представляет собой такой компонент языковой композиции, который тесно связан с образом автора, следовательно, Образ рассказчика в тексте жанра non-fiction организован взаимодействием динамически развертывающихся словесных рядов (документального, межтекстового, разговорно-просторечного). Наиболее типичными признаками языковой структуры такого рассказчика являются автобиографичность, межтекстовые связи и взаимодействие языковых элементов разных стилей. Приемы межтекстовых связей усиливают «типичность образов» или явлений произведения, входят в состав словесных рядов, которые мы назвали «межтекстовые». Межтекстовый словесный ряд, взаимодействуя с другими словесными рядами, организует языковую структуру образа рассказчика.

Для текста, относящегося к жанру non-fiction, характерна языковая композиция, в которой совмещаются и накладываются друг на друга разные точки видения (автора, рассказчика, героя), что способствует взаимодействию и переплетению разных пространственно-временных планов.

Для архитектонического строения текста жанра non-fiction характерна прерывистость и фрагментарность повествования, включающего воспоминания и размышления, диалог, «чужие» тексты. Данные признаки определили наличие в тексте субъективности, ассоциативности и эмоциональности. Такая организация повествования обусловила разнообразие приемов архитектоники текста жанра non-fiction. В речевую сферу рассказчика автобиографического текста вводятся рассуждения и комментарии, выраженные чаще всего несобственно-прямой речью, осложнённой условно-

стью грамматического лица. Таким образом, раскрытию языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует выявление композиционно-языкового аспекта текста жанра non-fiction.

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена его автобиографичностью, которая раскрывается в дневниково-сти, публицистичности и использовании языковых элементов разных стилей, а также для нее характерно взаимодействие жанров и языковых элементов стилей. Дневниковость повествования отражается в реальности описываемой действительности и характеризуется элементами испове-дальности. Текст жанра non-fiction включает в свою структуру языковые элементы репортажа, допроса, протокола, биографии, автобиографии, дневника.

В прозе А. Рекемчука наблюдается взаимодействие элементов разных стилей, что также обусловлено автобиографичностью. Элементы разных стилей взаимодействуют друг с другом в языковой композиции текста жанра non-fiction. Выраженные различными языковыми и архитектоническими средствами они усложняют языковую структуру образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

Исследование языковой структуры образа рассказчика в составе языковой композиции текстов жанра non-fiction в аспекте стилистики текста проведено впервые. Анализ языковой композиции текста жанра non-fiction дает возможность сделать вывод о том, что документальный, межтекстовый и разговорный словесные ряды являются важнейшими компонентами автобиографической прозы А. Рекемчука. Результаты исследования, представленные в работе, могут явиться основой дальнейшего фундаментального изучения проблемы языковой структуры образа рассказчика как важнейшего компонента языковой композиции текста на материале не только текста жанра non-fiction, но и произведений современной прозы в целом.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора.

Статьи, опубликованные в реферируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК МОиН РФ:

1. Чугунова Н.Ю. Композиционно-языковое своеобразие прозы поп fiction (на материале романов А. Рекемчука «Мамонты» и «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Гуманитарный вектор. 2010. № 2 (22). 0,7 п.л.

2. Чугунова Н.Ю. Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction (на материале автобиографических романов А. Рекемчука) [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. Серия «Филология, история, востоковедение». 2010. № 3 (32). 0,7 п.л.

3. Чугунова Н.Ю. Приемы архитектоники как элемент стиля текста жанра non-fiction (на материале автобиографических романов А. Рекемчука) [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Гуманитарный вектор. 2010. № 3 (26). 0,7 п.л.

Публикации в журналах, сборниках научных трудов и материалов конференций:

4. Чугунова Н.Ю. О жанре нон-фикшн на (материале романа А. Рекемчука «Мамонты») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты: материалы I Междунар. науч. конф.

(Чита, 29-30 октября 2007 г.). - Чита, 2007. С.127-128. 0,15 п.л.

5. Чугунова Н.Ю. Языковая композиция жанра нон-фикшн (на материале автобиографического романа А. Рекемчука «Мамонты») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Молодая наука Забайкалья: аспирантский сб. / Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет. Чита, 2008. Ч. 2. С. 172-177. 0,4 п.л.

6. Чугунова Н.Ю. Источники интертекстуальности в жанре нон-фикшн (на материале произведений А. Рекемчука «Мамонты», «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова// Лингвистика. Герменевтика Концептология: сб. науч.тр., посвящ. 60-летнему юбилею проф. Е.А. Пименова. - Кемерово, 2008. С. 647-655.0,6 пл.

7. Чугунова Н.Ю. Роман-автобиография как разновидность жанра нон-фикшн (на материале произведений А. Рекемчука «Мамонты», «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Филологическое образование в школе: приоритеты и перспективы: материалы науч.-практ. конф. с междунар. участием (г. Улан-Удэ, 11 декабря 2007 г.). Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2008. С. 123-126. 0,4 п.л.

8. Чугунова Н.Ю. Публицистика в автобиографическом романе (на материале произведений А. Рекемчука «Мамонты», «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Современные проблемы лингвистики и методики преподавания русского языка в вузе и школе: сб. науч. тр. Вып. 3. Воронеж, 2008. С. 134-141.0,4 п.л.

9. Чугунова Н.Ю. Словесные ряды разных жанров и функциональных стилей в прозе нон-фикшн (на материале романов А. Рекемчука «Мамонты», «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Гуманитарный вектор. 2009. №2 (18). С. 8689.0,4 п.л.

10. Чугунова Н.Ю. Жанровое и стилевое разнообразие литературы нон-фикшн [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты: материалы II Междунар. науч. конф. (г. Чита, 30-31 октября 2009 г.). Чита: ЗабГГПУ, 2009. С. 143-147. 0,4 п.л.

11. Чугунова Н.Ю. Языковые элементы жанров публицистики в жанре нон-фикшн (на материале романов А. Рекемчука «Мамонты», «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Русский язык в современном Китае: материалов междунар. науч.-практ. конф., посвящ. Году русского языка в Китае (г. Хайлар, 20-23 апреля 2009 г.). Чита: ЗабГГПУ, 2009. С. 165-171. 0,4 п.л.

12. Чугунова Н.Ю. Приемы межтекстовых связей в прозе нон-фикшн (на материале автобиографических романов А. Рекемчука) [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. Сер. «Филология, история, востоковедение». 2009. № 3 (26). С. 272-274. 0,4 п.л.

13. Чугунова Н.Ю. Языковая композиция текста прозы non fiction (на материале автобиографических романов А. Рекемчука) [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Язык и мен-тальность: сб. ст.; отв. ред. М.В. Пименова. СПб.: СПбГУ, 2010. С. 589-597.0,8 п.л.

14. Чугунова Н.Ю. Автобиографичность жанра non-fiction: языковой аспект (на материале романов А. Рекемчука «Мамонты» и «Пир в Одессе после холеры») [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты: материалы III Междунар. науч. конф. (Чита, 10-11 декабря 2010 г.) / сост. Г.Д. Ахметова, Т.Ю. Игнатович. Чита: Изд-во ЗабГГПУ, 2010. 0,5 п.л.

15. Чугунова Н.Ю. Речевая сфера образа рассказчика в тексте жанра non-fiction: композиционно-языковой аспект [Текст] / Н.Ю. Чугунова // Образы мира в зеркале языка: сб. науч. ст.; отв. ред. В.В. Колесов, М.В. Пименова, В.И. Теркулов. М.: Флинта, Наука, 2011. С. 385-391. 0,7 п.л.

Подписано в печать 28.04.11 Формат 60 х 84 1/16. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100. Заказ 1174.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г.Улан-Удэ, ул.Смолина, 24 а. E-mail: riobsu@gmail.com

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чугунова, Наталья Юрьевна

Введение.

Глава 1. Текст жанра non-fiction: языковая композиция и архитектоника.

1.1. Композиционно-языковой аспект жанра non-fiction.

1.2. Языковая композиция текста жанра поп-fiction.

1.3. Приемы архитектоники как элемент стиля текста жанра non-fiction.

Выводы.

Глава 2. Образ рассказчика в жанре non-fiction: языковой аспект.

2.1. Автобиографичность как важнейший композиционно-языковой принцип организации образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

2.2. Межтекстовые связи как организующий принцип построения образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

2.3. Взаимодействие элементов разных стилей в языковой структуре образа рассказчика.

Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Чугунова, Наталья Юрьевна

Диссертационное исследование посвящено анализу языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction на материале автобиографической прозы А. Рекемчука.

Одним из наиболее продуктивных направлений в развитии современного языкознания, по мнению исследователей, является антропоцентризм, ведь в нем, по словам Е.С. Кубряковой, «человек, языковая личность становится точкой отсчета для исследования языковых явлений» [Кубрякова 1995: 28]. В языкознании существует два понимания антропоцентризма: представители антрополингвистики понимают антропоцентризм как субъективизм [Антропологическая лингвистика. 2003: 58]; Л.М. Скрелина пишет, что антропоцентризм представляет собой «объединение внутренней и внешней лингвистики (имманентности и трансцендентности)» [Скрелина 1998: 39-40].

В тексте антропоцентрический уклон зависит в первую очередь от идиостиля писателя и его отношения к жизни. Как отмечает Е.А. Пескова: «Образ автора является организующим началом, фокусом всей лингвостилистической системы произведения. Писатель создает свое произведение для выражения самого себя, своего отношения к жизни. Самое «Я» — эмоционально. Эмоции, чувства, побуждения, желания, стремления -все то, что составляет нашу духовную жизнь, что так или иначе отражается на деятельности нашего физического существа, все, что стимулирует нас к действию, все из чего складывается не зависящие от рассудка темперамент и характер человека, отражается в речи» [Пескова 2003: 31].

Присутствие в художественном тексте конструктивного личностного начала изучается исследователями с двух сторон: со стороны языковой и литературоведческой, которые, в свою очередь, объединены в стилистике.

Еще Б.В. Томашевский подчеркивал, что «связующей дисциплиной между языкознанием и литературоведением является стилистика» [Томашевский 1959: 5]. С позиции исследования языка художественного текста проблема существования авторской личности разрабатывается в рамках стилистики текста, ведь именно в ней осуществляется синтезирующий подход к тексту в единстве его содержательных, формальных элементов и с учетом целевой установки автора и условий общения.

Г.Я. Солганик отмечает, что в стилистике текста важными являются оба компонента: стилистика и текст: «Первый предполагает стилистический подход ко всем явлениям текста, второй обозначает предмет изучения и в соответствии с этим специфику стилистического изучения (изучаются не традиционные языковые единицы, а тексты)» [Солганик 1997: 3]

Наиболее перспективным в данный момент представляется развитие стилистики текста в коммуникативно-жанровом аспекте [Кайда 2011: 44]. Что касается проблемы жанра, нам кажется справедливой точка зрения В.И. Тюпы, который считает, что «литература рубежа веков стала периодом обновления самых разных видов и жанров художественного творчества, периодом рождения новых форм» [Тюпа 2006: 14].

Жанр - одно из наиболее сложных понятий в лингвистике и функциональной стилистике. Длительное время ведутся научные споры о его природе и сущности. Нет четкого и развернутого определения того, что следует называть жанром в языковом аспекте. А.Н. Кожин определяет жанр как «выделяемый в рамках того или иного функционального стиля вид речевого произведения, характеризующийся единством конструктивного принципа, своеобразием композиционной организации материала и используемых стилистических структур» [Кожин 1982: 59]. Л.Г. Кайда отмечает, что «жанр - это сигнал о том, где, в каких условиях и с какой целью использованы определенные языковые реалии» [Кайда 2011: 21].

В работах М.М. Бахтина показано, что литературные жанры в процессе формирования «вбирают в себя и перерабатывают различные первичные (простые) жанры, сложившиеся в процессе речевого общения» [Бахтин 1986: 217]. В.К. Харченко отмечает, что исследование М.М. Бахтина «привело к созданию особого перспективного • направления, области антропоцентрического языкознания — жанроведения (генристики)» [Харченко 2009: 17].

Каждый литературный жанр имеет свои языковые и стилистические особенности, свою тематику, словарь, композицию и т.п. Эти особенности входят в художественный текст через первичные речевые жанры. Каждый первичный речевой жанр определяется тремя важнейшими моментами: тематическим содержанием, стилем и композиционным построением. Отметим, что границы между первичными и вторичными жанрами зачастую бывают размыты. Первичные жанры также могут отличаться сложностью внутреннего построения.

Анализируя язык русской прозы конца XX — начала XXI вв., Г.Д. Ахметова говорит о модификации направлений, стилей и жанров литературы, которая привела к следующим языковым процессам: метафоризация языка («уход в метафору»), активизация окказионально-авторского словообразования, модификация приемов субъективации (их взаимодействие и взаимоналожение), условность грамматического лица, появление невыделенной прямой речи и диалога-повествования, композиционные изменения (композиционные обрывы и вставки, повторы-рефрены и т.д.), усиление роли межтекстовых связей, феномен публицистической прозы, усиление средств графической изобразительности, явление грамматических «сдвигов» в художественных текстах [Ахметова 2006: 46].

Кроме того, в стилистике текста важным является вопрос о языковой организации художественных и нехудожественных текстов. А.И. Горшков отмечает, что «при всем своеобразии художественных текстов присущие им свойства и категории в большинстве своем обнаруживаются и в нехудожественных текстах. Например, такая, казалось бы, специфическая для художественных текстов категория, как образ автора, достаточно явственно обнаруживается и в научных текстах, не говоря уже о публицистических» [Горшков 2001: 66].

Л.Г. Кайда подчеркивает, что «в центре теоретических споров о приоритетах стилистики текста — функциональное исследование композиции как в художественном, так и в нехудожественном тексте» [Кайда 2000: 50].

Язык русской прозы конца XX начала XXI веков вызывает много споров. Н.Д. Тамарченко пишет: «Постмодернизм, будучи периодом глубочайшего кризиса уединенного сознания как культурообразующей ментальности, новой парадигмы художественности, как представляется, не выдвинул. Искусство постмодерна состоит в смешении («микст», коллажность), в парадоксальном совмещении перечисленных коммуникативных стратегий, в метапозиционной игре с ними и может рассматриваться в лучшем случае как субпарадигмальное явление художественной культуры новейшего времени» [Тамарченко 2004: 103]. Г.Д. Ахметова указывает на сочетание в современной прозе традиций реализма и новых исканий, что позволяет «говорить о феномене постреализма (ср.: новый реализм, психологический реализм и др.), который вобрал в себя как особенности реализма, так и постмодернизма» [Ахметова 2006: 40]. М. Эпштейн отмечает: «На исходе XX века опять главенствует тема конца: Нового века и Просвещения, истории и прогресса, идеологии и рационализма, субъективности и объективности. Конец века воистину располагает себя в конце всего: после авангарда и реализма, после индустриализации и империализма. Смерть Бога, объявленная Ницше в конце XIX века, откликнулась в конце XX века целой серией смертей и самоубийств: смерть автора, смерть человека, смерть реальности, смерть истины» [Эпштейн 2001: 54].

Актуализирующееся в литературе последнего десятилетия активное личностное начало привело к усилению документальности, публицистичности, ослаблению сюжетной линии и появлению в тексте, писателя-творца (хотя это вопрос достаточно спорный). Так, по мнению

Т.Г. Кучиной, в литературе XX - XXI вв. вопрос об аутентичности прочтения собственной жизни и понимания собственного «я» уже не задается [Кучина 2008: 8-18].

Н.Б. Анциферова в диссертационном исследовании говорит о модификации языковой композиции исповедальных текстов, так как происходит «смещение канала коммуникации «Я — Я» в сторону линии «Я — Он». При этом интимность и приватность дневника сменяются публицистичностью, установкой на массовое прочтение и открытостью [Анциферова 2010: 6].

Внимание ученых привлекает появление и широкое распространение жанра non-fiction. Существуют разные подходы к определению этого жанра. В словарях отмечается, что non-fiction / нон-фикшн (от англ. поп - не, fiction - беллетристика; фикция) - прозаическое литературное произведение, не являющееся ни романом, ни повестью, ни рассказом; литература, не относящаяся к художественной [Фикция 2011].

Е.Г. Местергази пишет о множестве подходов к определению литературы non-fiction: «Можно выделить, по меньшей мере, три смысловых поля, на которые оно распространяется:

- «интеллектуальная литература» (понятие носит скорее коммерческий, чем научный характер). Такое значение склонны вкладывать в «non-fiction», например, организаторы ежегодной «Международной ярмарки интеллектуальной литературы Non-Fiction» в Москве;

- есть также попытки применить его к низовой, массовой литературе, с одной стороны, а с другой, - разного рода практическим руководствам и пособиям, будь то психология поведения, диагностика кармы или кулинарные рецепты, а также многочисленным опытам в жанре расследования секретных материалов и пр.;

- литература, воспроизводящая реальность без участия вымысла. Легко отличается читателем от той, что принято называть художественной. В этом своем значении термин наиболее близок литературе факта, документальной литературе и пр. Используется также в других сферах искусства, и особенно в кинематографе» [Местергази 2007: 36].

Мы согласны с формулировкой Н.Б. Ивановой, которая в статье «По ту сторону вымысла» характеризует non-fiction так: «это самая настоящая изящная словесность, но без вымысла», которую «можно определить через свободное движение и сопряжение авторских мыслей и ассоциаций, управляемое искусством. Non-fiction есть все, что не fiction, но остающееся в пределах художественного письма (в пределах интеллектуально-художественного дискурса). Я отношу non-fiction к изящной словесности — а не просто к книгам как таковым, среди которых могут быть и пособия по математике и советы ветеринара» [Иванова 2005: 6-7].

К литературе non-fiction можно отнести автобиографическую прозу: дневники, мемуары, записки, зарисовки, а также повести и романы в письмах - это именно те жанры, в которых активно проявляется исповедальность.

По мнению исследователей [Садовникова 2004; Уваров 2011], у истоков исповедальной литературы находятся церковные традиции. Т.В. Садовникова отмечает, что «именно религиозная исповедь положила начало исповеди как литературному феномену. <. .> Впервые исповедь как литературный жанр проявила себя в «Исповеди» Августина Блаженного, одного из наиболее почитаемых отцов церкви. <.> Русская традиция исповедально-биографической литературы ведет свое начало от Древней Руси. Особенно значительными произведениями того времени, написанными в жанре исповеди, можно считать «Житие протопопа Аввакума» и «Житие Епифания Премудрого». В русской литературе конца XIX — начала XX века исповедальное начало наиболее ярко проявлялось в «Исповедях» JI.H. Толстого и М. Горького» [Садовникова 2004: 8-14].

В своем диссертационном исследовании Т.В. Садовникова указывает на то, что «понятие исповедальности оказывается шире собственно исповеди, поскольку исповедальность может быть свойственна произведениям как художественной, так и нехудожественной прозы, относящимся к самым разным жанрам» [там же: 15].

Об интересе к литературе, основанной на исповедальности и фактах, говорит С. Есин: «Современный читатель серьёзной литературы давно понял вторичность сюжета для собственных переживаний. <.> Следовательно, задача современного романиста и повествователя заключается в том, чтобы выдуманный мир как можно плотнее прилегал к настоящему, существующему. Написать роман так, чтобы было неясно, кто же его пишет - автор, один из героев или издатель» [Есин 2005: 152].

В. Шаламов определил новые каноны в развитии современной литературы и назвал ее «новой прозой»: «Огромный личный опыт: право дающий — писать. Где, автор — свидетель и, непосредственный участник. В силу этого в «новой прозе», такие важные принципы, как форма и содержание; видоизменяются и несут совершенно иные функциональные нагрузки, отпадает изживший себя вопрос о «характере в развитии». На первое место выходит метод индивидуализации автора, его особый, художественный почерк, т. е. личная причастность к месту и действу. Новая проза должна иметь и новую форму. Это не что иное, как документ. Новая проза - это неопровержимое свидетельство существующего» [Шаламов 1998: 116].

Сергей Беляков, проводя дискуссию на страницах журнала «Урал», пишет, что «нон-фикшн давно уже перестал быть приправой к толстожурнальной прозе. Теперь это едва ли не основное блюдо. А что же проза? А проза тем временем все больше мимикрирует, прикидываясь то дневником, то перепиской, то мемуаром. Современные писатели, изверившись в возможностях сочинительства, сами пришли к особому сорту литературы — подражанию нон-фикшн. Добрую половину авторов объединяет именно стремление копировать действительность. Их интересует не столько окружающий мир, сколько они сами. Рефлективность и автобиографичность современной прозы бросаются в глаза даже самому неискушенному читателю. Современную прозу все труднее отличить от воспоминаний даже, подчас, от дневника. Впрочем, и дневник (хорошенько отредактированный и слегка беллетризованный) теперь мало отличается от иной «повести», «рассказа», или даже «романа».» [Беляков 2006: 14].

Отметим, что вопрос о языковой организации текста жанра non-fiction остается нерешенным: объективные теоретические положения могут быть сформулированы на основе тщательного анализа большого количества текстов. Результаты этих исследований дадут большее представление о I языковых процессах в прозе рубежа XX - XXI вв. Именно в этом аспекте и следует рассматривать наше исследование, основанное на анализе языковой структуры образа рассказчика в автобиографической прозе А. Рекемчука.

Александр Евсеевич Рекемчук - один из писателей-прозаиков России второй половины XX - начала XXI века. Он родился 25 декабря 1927 года в Одессе. Детские годы прошли в Харькове. Окончил артиллерийское училище (1946) и заочно Литературный институт им. М. Горького (1952). Дебютировал как поэт в 1937 году. В 1964-67 годах был главным редактором киностудии «Мосфильм». С 1975 года ведет семинар прозы в Литинституте (профессор с 1988 г.), являясь одновременно президентом издательского дома «ПиК».

А. Рекемчук издал более двадцати книг: сборники рассказов «Стужа» (1956), «Берега» (1958), «Время летних отпусков» (1959) «Молодо-зелено» (1962); повести «Товарищ Ганс» (1965), «Мальчики» (2001), «Пир в Одессе после холеры. Повести» (2003); романы «Скудный материк» (1968), «Нежный возраст» (1979), «Тридцать шесть и шесть» (1984), «Мамонты» (2006) и др. По его, сценариям сняты кинофильмы «Время летних отпусков» (1960), «Молодо-зелено» (1962), «Они не пройдут» (1965), «Товарищ Ганс» (1966). А. Рекемчук дважды награжден премией еженедельника «Литературная Россия» (1986, 2000).

Из множества произведений А. Рекемчука мы остановились на его повести «Пир в Одессе после холеры» и романе «Мамонты», которые, по и нашему мнению, можно отнести к жанру non-fiction. На жанр non-fiction указывает и сам автор: «Моя книга не имеет никакого отношения к жанру fiction («фикшн», «фикция» — этот уничижительный термин применяется на западе ко всей художественной литературе), и повсюду, где будет хотя бы малейшая возможность опереться на документ, или печатный текст, я не упущу шанса сделать это, и лишь в тех случаях, когда у меня под рукой не окажется никаких доказательств, вам придется поверить мне на слово.» [Рекемчук 2006: 8: в данном исследовании ссылка дается на это же произведение]; «Суровые правила повествования non-fiction требуют полноты свидетельства и не допускают замены подлинных имен даже сходными по звучанию» [Рекемчук 2003: 147].

В автобиографической прозе А. Рекемчука находим следующие композиционно-языковые приемы организации текста: нетипичный для языка художественной прозы образ рассказчика, организующий повествование; усложненная архитектоника; модификация стиля; условность грамматического лица (термин Г.Д. Ахметовой); усиление межтекстовых связей.

Перечисленные процессы обнаруживают себя в языковой структуре текста жанра non-fiction, что отражается на языковой композиции и, соответственно, изменяет организующий ее центр — образ рассказчика. О возможности подобных модификаций писал В.В. Виноградов: «В стилевые и композиционные формы литературно-художественных жанров включаются разнообразные по своему стилистическому характеру социально-речевые средства, и тогда соотношение между литературными жанрами и стилями языка делается новым, необычным. И всё это сказывается и отражается в структуре образа автора» [Виноградов 1980: 107].

В прозе non-fiction тексты подписаны фамилией автора - творца произведения, который, в то же время, является героем; повествование наполнено автобиографическими и документальными фактами (письма, фотографии). Это приводит к тому, что в сознании адресата текста стираются границы между образом автора / рассказчика и автором - творцом произведения.

Проблема смешения «автора-творца», «образа рассказчика» и «образа автора» на протяжении долгого времени является актуальной.

Текстообразующая категория «образ автора» на протяжении длительного времени привлекала внимание русских и зарубежных ученых. На Западе сочувственный отклик вызывала теория Р. Барта о «смерти автора», в которой «рождение читателя приходилось оплачивать смертью Автора» [Барт 1989: 391]. В России категория «образ автора» всегда рассматривалась вне разрывности с общим замыслом произведения.

В частности, разработкой теории «образа автора» занимался В.В. Виноградов. Категория рассказчика рассматривается В.В. Виноградовым в связи с разработкой понятия «образ автора». В статьях 20-х гг. ученый отмечал: «образ автора — это та цементирующая сила, которая связывает все стилевые средства в цельную словесноГ художественную систему. Образ автора — это внутренний стержень, вокруг которого группируется вся стилистическая система произведения» [Виноградов 1963: 92]. Здесь же впервые появляются термины «образ автора-рассказчика» и «образ писателя».

В более поздних работах В.В. Виноградов четко разграничивает понятия «образ автора» и «образ рассказчика» [Виноградов 2005: 113]. В концепции ученого «образ рассказчика» вторичен по отношению к «образу автора». Одним из способов выражения образа автора является рассказчик - «речевое порождение писателя», форма его литературного «актерства», «артистизма» [там же: 191].

Образ автора всегда присутствует в тексте, тогда как образ рассказчика появляется в тех случаях, когда рассказ ведется не непосредственно «от автора», а передается другому лицу, т.е. рассказчику.

Разработкой теории «образа автора», но уже с философско-эстетической точки зрения, занимался М.М. Бахтин, выделяя в художественном произведении «первичного автора» (писателя) и «вторичного автора» («образ автора») [Бахтин 1986: 353]. По мнению ученого, «Создающий образ (т.е. первичный автор) никогда не может войти ни в какой созданный им образ» [там же]. М.М. Бахтин отмечал: «рассказчик — частично изображённый автор. <. .> За рассказом рассказчика мы читаем второй рассказ — рассказ автора о том же, о чем рассказывает рассказчик, и, кроме того, о самом рассказчике» [там же: 127].

Иными словами, «создающий образ» всегда находится за пределами текста, тогда как «сотворенный образ» является организующим центром сотворенного произведения.

Различие подходов к определению сущности «образа автора» не ставит под сомнение существование категории «образ автора» и один из его «ликов» - «образ рассказчика». Образ автора и образ рассказчика не могут быть тождественны друг другу.

Несовпадение образа автора и образа рассказчика в ряде случаев может привести к различию их языкового выражения. В.В. Одинцов в работе «Стилистика текста» обозначает границы: сфера автора — повествование, ориентированное на нормы литературного языка, сфера персонажей - прямая речь, включающая разговорно-просторечные элементы, сфера рассказчика — диапазон между первыми двумя, с каждой из которых она может полностью или частично совпадать [Одинцов 1980: 187].

Некоторые исследователи, напротив, не разделяют речевую структуру автора и рассказчика. Так, в работе O.A. Нечаевой «Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение)» рассказчик определяется как категория, которая не отличается от речевой структуры автора и наряду с ней входит в понятие, «повествователь». Разница между субъектными сферами автора и рассказчика лишь в том, что «повествование рассказчика экспрессивно-эмоциональнее, а отсюда и стилистически разнообразнее», тогда как авторское повествование тяготеет к нейтральности, следовательно, к стилистической ограниченности [Нечаева 1974: 148].

Граница между образом автора и образом рассказчика может изменяться (иногда даже стираться) в рамках одного произведения. В.В. Виноградов писал: «образ рассказчика, к которому прикрепляется литературное повествование, колеблется, иногда расширяясь до пределов образа автора. Вместе с тем соотношение между образом рассказчика и образом автора динамично даже в пределах одной литературной композиции. Динамика форм этого соотношения непрестанно меняет функции словесных сфер рассказа, делает их колеблющимися, семантически многопланными» [Виноградов 2005: 191].

В данный момент развития стилистики текста особенно актуальным представляется вопрос соотношения категорий «автора-творца» и «образа автора» в тексте жанра non-fiction с главенствующей документальной основой. Отметим, что проблема «образа автора» и его «ликов» рассматривалась в науке на материале художественной литературы. А ведь еще В.В. Виноградов писал: «Законы изменений структур литературно-художественных произведений и законы развития художественных стилей национальных литератур и мировой литературы в целом, не могут быть объяснены и открыты без тщательного изучения историко-семантических трансформаций «образа автора» в разных типах и системах словесного творчества» [там же: 151].

Цель повествования в тексте жанра non-fiction — воспроизведение подлинных событий, что приводит к максимальной близости литературы и реальности. Это, на наш взгляд, создает ощущение полного совпадения «автора-творца», «образа автора» и «образа рассказчика».

А.И. Горшков пишет о заведомо ложной мысли, что если автор произведения рассказывает о себе, о своей жизни, то это не значит, что автор и рассказчик — одно и то же лицо. Он говорит о том, что при анализе словесного произведения нужно «твердо запомнить следующее: «Я» в повествовательном произведении (прозаическом или стихотворном) однозначно указывает на образ рассказчика. Никакие личностные сходства или биографические совпадения дела не меняют. Автор может сделать рассказчиком кого угодно, в том числе и самого себя. Но в композиции словесного произведения даже самый близкий образу автора образ рассказчика все же останется образом рассказчика. Ни в коем случае не отождествляйте образ рассказчика с образом автора! Их надо всегда строго различать. В частности, «я» в повествовании — всегда «я» рассказчика, но не автора» [Горшков 2001: 190].

Проблема языковой организации образа рассказчика в жанре non-fiction является актуальной прежде всего потому, что этот жанр становится распространенным в последнее время, но не исследован в языковом плане. Возникает необходимость его изучения именно как востребованного временем самостоятельного жанра. В этой связи становится актуальной проблема соотношения организации языковой композиции художественных и нехудожественных текстов, а также языковой структуры образа рассказчика как организующего центра. Данная проблема в узком смысле связана с теорией стилистики текста, а в широком - с отражением основных положений антропоцентрической научно-культурной парадигмы, возникшей на рубеже XX - XXI веков.

Научная новизна исследования заключается, во-первых, в материале исследования, так как до настоящего времени попыток исследовать язык автобиографических произведений А. Рекемчука не предпринималось.

Во-вторых, в диссертации впервые рассматривается языковая структура образа рассказчика в тексте, относящемся к жанру non-fiction, а также определено соотношение литературы non-fiction и художественной литературы.

В-третьих, исследование посвящено анализу языковой композиции текста, написанного в жанре non-fiction, и ее организующему центру — образу рассказчика. Впервые на материале современной автобиографической прозы анализируются документальный и межтекстовый словесные ряды как важнейшие компоненты языковой композиции текста жанра non-fiction.

В-четвертых, анализируются основные языковые и архитектонические приемы создания образа рассказчика (автобиографичность, публицистичность, дневниковость; субъективность, ассоциативность, эмоциональность и др.) в структуре текста жанра non-fiction на конкретном языковом материале.

Методологической основой для исследования послужили труды следующих ученых: М.М. Бахтина, А. Богуславского, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, JI.C. Выготского, В.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, А.А. Потебни, Б.В. Томашевского, В.Б. Шкловского, Б.А. Успенского, Н.А. Кожевниковой, Е.И. Иванчиковой, О.А. Нечаевой, Л.А. Новикова, А.Н. Кожина, В.В. Одинцова, Е.В. Падучевой, Г.Я. Солганика, Н.С. Валгиной, Г.Д. Ахметовой, А.Г. Бодровой, Н.С. Болотновой,

A.О. Болыпева, С.А. Борисовой, Л.О. Бутаковой, Н.В. Волковой, И.Р. Гальперина, Н.А. Гончаровой, А.И. Горшкова, И.П. Ильина, Л.Г. Кайды,

B.И. Карасика, В.Г. Костомарова, Т.Г. Кучиной, Т.Г. Симоновой, В.Е. Хализева и др.

Работы данных учёных посвящены проблемам интерпретации текста, анализу образа автора с точки зрения его функционирования в тексте, проблемам определения жанра, архитектоническому строению текста, а также феномену документально-автобиографической прозы.

Методы исследования. 1. Общенаучный метод: наблюдение за особенностями языковой композиции текста анализируемых произведений. 2. Общефилологические методы: композиционный анализ, сопоставительный анализ, контекстологический анализ при рассмотрении словесных рядов в составе композиционных отрезков, композиционных отрезков в составе текста. 3. Контент-анализ: регистрация частоты появления ключевых слов в тексте.

Объектом данного исследования является проза non-fiction.

Предмет исследования - языковая структура образа рассказчика. В данном исследовании наряду с понятием «языковая структура образа» употребляется близкое ему понятие «языковая организация образа».

Цель исследования — проанализировать языковую организацию образа рассказчика в составе целого текста, относящегося к жанру non-fiction. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи исследования:

1) проанализировать явление языковой композиции в тексте жанра non-fiction;

2) выявить композиционно-языковой аспект образа рассказчика в тексте жанра non-fiction;

3) раскрыть соотношение архитектоники и языковой композиции в прозе non-fiction;

4) проанализировать принципы организации образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

Материал исследования — автобиографические произведения Александра Рекемчука «Мамонты» и «Пир в Одессе после холеры».

Положения, выносимые на защиту:

1. Выявление образа рассказчика как особого организующего композиционного центра в тексте жанра non-fiction может считаться самостоятельной проблемой изучения языка русской прозы. Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена сквозным движением документального словесного ряда, взаимодействующего с межтекстовым и разговорно-просторечным словесными рядами.

2. Для текста, относящегося к жанру non-fiction, характерна языковая композиция, отличительными признаками которой является существование в тексте постоянно взаимодействующих и переплетающихся разных точек видения, и архитектоника, которая определена наличием в тексте субъективности, ассоциативности и эмоциональности.

3. Раскрытию языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует выявление композиционно-языкового аспекта текста жанра non-fiction. Это связано с приемами архитектоники, которые представляют элемент стиля текста жанра non-fiction.

4. Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction проявляется, прежде всего, в автобиографичности, которая раскрывается в дневниковости, публицистичности и использовании языковых элементов разных стилей, а также для нее характерно взаимодействие жанров и языковых элементов стилей.

Теоретическая значимость. Научные выводы могут послужить основой для дальнейшего изучения проблем стилистики текста, связанных с анализом языковой композиции и ее организующим центром — образом рассказчика, а также проблем, связанных с развитием теории жанров.

Практическая значимость заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в вузовском курсе преподавания стилистики русского языка, филологического анализа текста, истории русской литературы, а также при разработке элективных курсов, знакомящих студентов со спецификой языковых процессов современной русской прозы.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав (часть языкового материала анализируется в I главе), заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая структура образа рассказчика в жанре non-fiction"

135 Выводы

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction проявляется в автобиографичности — отражение в литературном произведении событий из жизни автора, близости в каком-либо отношении автору героя произведения [Ожегов 2003: 17]. Автобиографичность связана со структурой повествования, организованной, как правило, от первого лица. Организующий центр в таком повествовании — образ рассказчика. Именно в автобиографичности заключается нетипичность образа рассказчика текста жанра non-fiction.

Автобиографичность раскрывается в дневниковости, публицистичности и взаимодействии языковых элементов разных жанров (репортаж, документ (допрос, протокол изъятия, биография, автобиография), дневник) и стилей (официально-делового, публицистического, разговорно-обиходного, научного, художественного и церковно-религиозного). Автобиографичность текста жанра non-fiction обусловлена обращением к собственному «я». Исповедальный характер повествовательной структуры обусловливают появление в тексте дневниковости. Дневниковость проявляется в обращении к бытовому, реальному, а не к вымышленному, фантазийному.

Межтекстовые связи характерный признак текстов жанра non-fiction. Межтекстовый словесный ряд - важный компонент языковой композиции. Взаимодействуя с другими (разговорным, документальным, публицистическим, общеупотребительным и др.) словесными рядами межтекстовый словесный ряд способствует развертыванию повествования и усложняет языковую организацию образа рассказчика. Межтекстовый словесный ряд в тексте жанра non-fiction отделен от повествования рассказчика пробелами и графически выражен курсивом. Это способствует архитектоническому членению текста, следовательно, усложняет архитектонику.

В автобиографической прозе А. Рекемчука нами выявлены следующие приемы межтекстовых связей: цитата, эпиграф, цитатные заглавия, аллюзия, «круг чтения героев», «текст в тексте». В автобиографической прозе чаще всего находим употребление автором приема аллюзии. Текстами-источниками для прозы А. Рекемчука служат такие «строительные блоки», как словарные и энциклопедические статьи, фрагменты текстов других писателей, библейские тексты.

Взаимодействие элементов разных стилей является особенностью жанра non-fiction. Языковые элементы разных стилей взаимодействуют в составе языковой композиции текста и организуют языковую структуру образа рассказчика. Для текста жанра non-fiction характерны две основные функции: информационная (сообщение каких-либо фактов из жизни героя) и экспрессивная (воздействие на эмоциональный фон читателя). Это сближает текст жанра non-fiction с публицистическим текстом, но не отождествляет их. Экспрессивность повествования нередко связана с употреблением в речевой сфере рассказчика разговорных языковых средств, что определяется включением в текст элементов разговорно-обиходного стиля. В автобиографической прозе А. Рекемчука документальный словесный ряд включает в себя элементы официально-делового стиля. Документальная основа — одна из важнейших черт текста жанра non-fiction.

Заключение

Организующим центром языковой композиции текста жанра non-fiction является образ рассказчика, динамическому развертыванию которого способствуют постоянно взаимодействующие словесные ряды.

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена его автобиографичностью, которая раскрывается в дневниковости, публицистичности и использовании языковых элементов разных стилей, а также для нее характерно взаимодействие жанров и языковых элементов стилей.

Дневниковость повествования отражается в реальности описываемой действительности и характеризуется элементами исповедальности. Текст жанра non-fiction включает в свою структуру языковые элементы репортажа, допроса, протокола, биографии, автобиографии, дневника. Высокая степень достоверности представленного читателю материала определяет высокую степень автобиографичности.

В прозе А. Рекемчука наблюдается взаимодействие элементов разных стилей (официально-делового, публицистического, разговорно-обиходного, научного, художественного и церковно-религиозного), что также обусловлено автобиографичностью. Элементы разных стилей взаимодействуют друг с другом в языковой композиции текста жанра non-fiction. Выраженные различными языковыми и архитектоническими средствами они усложняют языковую структуру образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

Автобиографическая проза обусловливает появление элементов из жизни автора, поэтому такому тексту свойственна автобиографичность, которая обычно выражена номинативным совпадением образа автора, образа рассказчика и героя произведения. Но если автор произведения рассказывает о своей жизни, то это обусловливает появление в структуре текста образа рассказчика, а не самого писателя. Всякое «я» в тексте непременно указывает на образ рассказчика.

Употребление в речевой сфере рассказчика разговорно-просторечного словесного ряда отличает образ автора от образа рассказчика стилистически. Следовательно, образ рассказчика, организующий языковую композицию текста жанра non-fiction, может быть определен как явный рассказчик.

Языковая композиция текста жанра non-fiction определена движением взаимопроникающих, сталкивающихся и параллельно развивающихся разновидностей следующих словесных рядов: словесно-звукового, ритмико-интонационного, почтительно-разговорного, разговорно-просторечного, иронического, публицистического, атрибутивного, межтекстового, библейского, документального, графического (термин Г.Д. Ахметовой).

К отличительным признакам языковой композиции текста жанра non-fiction мы относим наличие в тексте постоянно взаимодействующих и переплетающихся разных точек видения (автор — рассказчик - герой). Образ рассказчика представляет собой ^совмещение двух точек видения — рассказчика-взрослого и рассказчика-ребенка. Точкой отсчета пространственно-временного континуума рассказчика-ребенка является прошлое, а рассказчика-взрослого — настоящее. Но прошлое рассказчика-взрослого - это настоящее рассказчика-ребенка, а настоящее рассказчика-взрослого — это будущее для рассказчика-ребенка. Такая сложная система взаимодействия пространственно-временных сфер приводит к появлению и взаимодействию в тексте разных пространственно-временных планов.

Для архитектонического строения текста жанра non-fiction характерна прерывистость и фрагментарность повествования, включающего воспоминания и размышления, диалог, тексты-источники и др. Такая организация повествования обусловила разнообразие приемов архитектоники текста жанра non-fiction: непоследовательность в изложении событий, динамичность повествования, внешняя несоразмерность частей текста, построение повествования от лица рассказчика. В речевую сферу рассказчика автобиографического текста вводятся рассуждения и комментарии, выраженные чаще всего несобственно-прямой речью, осложнённой условностью грамматического лица.

Характерными чертами текста жанра non-fïction являются ярко выраженная субъективность, ассоциативность и эмоциональность повествования. Архитектоническое членение текста связано с комментариями рассказчика, его рассуждениями, образностью повествования. Свободное, ассоциативное построение повествования от лица рассказчика отражает общий замысел произведения и раскрывают индивидуально-авторские искания и их реализацию в тексте жанра non-fiction. Следовательно, выявлению языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует раскрытие языкового выражения образа рассказчика в композиционно-языковом аспекте.

Для текста жанра non-fiction свойственно многочисленное использование приемов межтекстовых связей (цитата, реминисценция, аллюзия, «текст в тексте» и пр.), а также разнообразие текстов-источников (словари, произведения отечественных и зарубежных писателей, библейские тексты и др.). Приемы межтекстовых связей усиливают «типичность образов» или явлений произведения, входят в состав словесных рядов, которые мы назвали «межтекстовые». Межтекстовый словесный ряд, взаимодействуя с другими словесными рядами, организует языковую структуру образа рассказчика.

Итак, языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction представляет собой такой компонент языковой композиции, который тесно связан с образом автора. Образ рассказчика в тексте жанра non-fiction организован взаимодействием динамически развертывающихся словесных рядов (документального, межтекстового, разговорно-просторечного). Наиболее типичными признаками языковой структуры такого рассказчика являются автобиографичность, межтекстовые связи и взаимодействие языковых элементов разных стилей.

Исследование языковой структуры образа рассказчика в составе языковой композиции текстов жанра non-fiction в аспекте стилистики текста проведено впервые. Результаты исследования, представленные в работе, могут явиться основой дальнейшего фундаментального изучения проблемы языковой организации образа рассказчика как структурного компонента языковой композиции текста на материале не только текста жанра non-fiction, но и произведений современной прозы в целом.

Список научной литературыЧугунова, Наталья Юрьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агаджанова М.Г. Образ автора как семантическая составляющая художественного текста Текст. / М.Г. Агаджанова: дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 -М.: МПГУ, 1997. - 179 с.

2. Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории Текст.: коллективная монография под ред. д.ф.н., проф. Ю.М. Малиновича. — М.; Иркутск, 2003.-251 с.

3. Анциферова Н.Б. Образ рассказчика в современной дневниковой прозе: языковой аспект (на материале дневников С. Есина, В. Гусева, Т. Дорониной) Текст. / Н.Б. Анциферова: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 Улан-Удэ, 2010. - 25 с.

4. Арнольд И. В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики Текст. / И.В. Арнольд. СПб., 1997. — 318 с.

5. Арнольд И. В. Теоретические основы стилистики декодирования Текст. / И.В. Арнольд. // Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. — М., 1999. -214 с.

6. Архитектоника. URL: // Режим доступа.: http://slovari.yandex.ru/ (дата обращения: 21.08.10).

7. Ахметова Г.Д. Особенности языковой композиции художественного текста Текст. / Г.Д. Ахметова // Язык. Речь. Речевая деятельность. Межвузовский сб. науч. трудов. — Нижний Новгород: НГЛУ им. H.A. Добролюбова, вып. 5, 2002. —С. 10-16.

8. Ахметова Г.Д. Языковое пространство художественного текста (на материале современной русской прозы) Текст. / Г.Д. Ахметова // Учебное пособие. СПб: Реноме, 2010. - 244 с.

9. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. Текст. / Р. Барт -М.: Прогресс, 1989. 616 с.

10. Барт Р. Текстовый анализ Текст. / Р. Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М., 1980. — С 307-312.

11. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности Текст. / М.М. Бахтин // Литературно-критические статьи. — М.: Наука, 1986. 541 с.

12. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Текст. / М.М. Бахтин: сб. избр. тр. — М.: Искусство, 1986. — 512 с.

13. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М.М. Бахтин: монография. М.: Сов. Россия, 1979. - 318 с.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. — 445 с.

15. Белова Н. А. Филологический анализ художественного текста: реализация интеграции лингвистического и литературоведческого подходов в школе. Текст. / H.A. Белова. 2-е изд., перераб. и доп. Саранск, Мордов. гос. ун-т., 2008. - 205 с.

16. Белова О.П. Своеобразие художественно-публицистической манеры Владимира Крупина: Текст. / О.П. Белова: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Ульяновск, Изд-во Свердловского гос. ун-та, 2004. 39 с.

17. Беляков С. Подражание поп fiction Текст. / С. Беляков // Урал. — 2006. С. 65.

18. Богданова О.В. Постмодернизм и современный литературный процесс Текст. / О.В. Богданова: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб, 2003.-30 с.

19. Богуславский А. Семантика текста и языка Текст. / А. Богуславский: монография. М.: Наука, 1976. - 314 с.

20. Бодрова А. Г. Автобиографическая проза Ивана Цанкара Текст. /А.Г. Бодрова: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб: СПбГУ, 2007. - 24 с.

21. Болотнова Н.С. Краткая история стилистики художественной речи в России (к истокам коммуникативной стилистики текста). Текст. / Н.С. Болотнова. Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 1996. - 48 с.

22. Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. Текст. / Н.С. Болотнова. — Томск, 2001. —125 с.

23. Болыиев А.О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века Текст. / А.О. Большее: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 СПб, 2003.-282 с.

24. Борисова С.А. Онтологическая триада «Пространство — человек — текст» как специфическая коммуникативная система (психолингвистическое исследование) Текст. / С.А. Борисова: автореф. дис. . д-ра филол. наук. -М., 2004.-49 с.

25. Борноволоков Д.Л. Чевенгур в повести А. Платонова 30-х гг.: К проблеме межтекстовых связей Текст. / Д.Л. Борноволоков: автореф. дис. . филол. наук. М.: МПГУ, 2000. - 22 с.

26. Бунина С.Н. Автобиографическая проза М.И. Цветаевой: Поэтика, жанровое своеобразие, мировидение Текст. / С.Н. Бунина: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Харьков, 1999. — 23 с.

27. Бутакова Л.О. Авторское сознание в поэзии и прозе: Когнитивное моделирование Текст. / Л.О. Бутакова: монография. — Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2001. 283 с.

28. Бушев А.Б. Нон-фикшн современный автобиографический нарратив Текст. / А.Б. Бушев // Русская литература в формировании современной языковой личности: Материалы конгресса. - СПб., 2007. — 530 с. - С. 270-272.

29. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке Текст. / Н.С. Валгина. М.: Логос, 2001. - 303 с.

30. Варламов А. Популярность жанра нон-фикшн вполне закономерна / А. Варламов. 2007. Режим доступа.: URL: //http://www.rian.ru (дата обращения: 25.11.2009).

31. Виноградов В.В. Язык и стиль русских писателей: От Карамзина до Гоголя Текст. / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1990. — 386 с.

32. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы Текст. /В.В. Виноградов. М.: Наука, АН СССР, Отд-ние лит. и яз. 1976. -511 с.

33. Виноградов В.В. История русского литературного языка Текст. / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1978. - 320 с.

34. Виноградов В.В. О теории художественной речи Текст. / В.В. Виноградов. — М.: Высшая школа, 2005. — 240 с.

35. Виноградов В.В. О языке художественной литературы Текст. /I

36. В.В. Виноградов // монография. М.: Гос. изд-во художественной i литературы, 1959. - 654 с.

37. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды Текст. / В.В. Виноградов. — М., 1980. — 257 с.

38. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика Текст. / В.В. Виноградов. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 255 с.

39. Виноградов В.В. Язык художественного произведения Текст. / В.В. Виноградов // Вопросы языкознания. 1954. - № 5. - С. 11.

40. Винокур Г.О. О языке художественной литературы Текст. / Г.О. Винокур. М.: Высшая школа, 1991. - 327 с.

41. Винокур Г.О. Филологические исследования. Лингвистика и поэтика Текст. / Г.О. Винокур. М.: Наука, 1990. - 452 с.

42. Волкова Н.В. Авторское «Я» и «маски» в поэзии B.C. Высоцкого Текст. / Н.В. Волкова: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2006. - 24 с.

43. Волошина C.B. Речевой жанр автобиографического рассказа в тендерном аспекте (на диалектическом материале) Текст. / C.B. Волошина // Наука и образование: мат-лы VI науч. Междунар. конф. (2-3 марта 2006 г.). — Белово: КемГУ, 2006. 432 с. - С. 86-90.

44. Выготский JI. С. Психология искусства Текст. / JI.C. Выготский: монография. — М.: Искусство, 1986. 326 с.

45. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. /И.Р. Гальперин. -М., Наука, 1981. 139 с.

46. Геляева А.И. Человек в языковой картине мира Текст. / А.И. Геляева: монография. — Нальчик: Кабардино-Балкарский гос. ун-т, 2002. — 177 с.

47. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе Текст. / Л.Я. Гинзбург. Л.: Советский писатель, 1971. - 463 с.

48. Глухоедова H.H. Языковая композиция художественного текста: структурные компоненты (на материале романа Руслана Киреева «Апология») Текст. / H.H. Глухоедова: автореф. дис. . канд. филол. наук. -, j Улан-Удэ, 2009. 24 с.

49. Годенко Н.М. Языковое выражение образа автора и образа рассказчика в русской прозе молодых авторов (по произведениям С. Агаева, А. Иванова, С. Толкачева, М. Шараповой) Текст. / Н.М. Годенко: дис. . канд. филол. наук. — М., 2003. — 170 с.

50. Гончарова H.A. Композиция и архитектоника книгиТекст. / H.A. Гончарова. -М.: Астрель, 1997. С. 25-67.

51. Горошко Е.И. Языковое сознание: Ассоциативная парадигма Текст. / Е.И. Горошко: автореф. дис. . д-ра филол. наук. М.: Ин-т языкознания РАН, 2001. - 41 с.

52. Горшков А.И. Интертектуальность и межтекстовые связи Текст. / А.И. Горшков // Слово и текст в диалоге культур. М., Вопросы языкознания, 2000. - С. 124-134.

53. Горшков А.И. Композиция художественного текста как объект лингвистического исследования Текст. / А.И. Горшков // Русский язык: Проблемы художественной речи. Лексикология и лексикография. Виноградовские чтения. IX-X. -М., 1981. С. 82-91.

54. Горшков А.И. О предмете истории русского литературного языка Текст. / А.И. Горшков // Вопросы языкознания. 1978. № 6. - С. 3-14.

55. Горшков А.И. Русская словесность: От слова к словесности. 1011 класс. Текст. / А.И. Горшков. М.: Дрофа, 2004. - 464 с.

56. Горшков А.И. Русская стилистика Текст. / А.И. Горшков. — М.: Астрель, 2001.-367 с.

57. Горшков А.И. Русская стилистика и стилистический анализ произведений словесности Текст. / А.И. Горшков. — М.: Изд-во Литературного института им. А. М. Горького, 2008. — 544 с.

58. Горшков А.И. Язык и словесность Текст. / А.И. Горшков // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. 2005. Вып. 2. С. 3749.

59. Грабельников А. А. Работа журналиста в прессе Текст. / A.A. Грабельников. М.: Изд-во РИП-Холдинг, 2001. - 274 с.

60. Даль В.В. Толковый словарь живого великорусского языка, в 4 тт.: -М.: Олма-пресс, -2002.

61. Еремина Л.И. Графика как средство изобразительности в произведениях Л.Н. Толстого Текст. / Л.И. Еремина // Очерки по стилистике художественной речи. Отв. ред. А.Н. Кожин. — М., 1979. 178 с.

62. Есин А.Б. Художественный психологизм как свойство литературного стиля Текст. / А.Б. Есин: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.: МГУ, 1980. -22 с.

63. Есин С.Н. Писатель в теории литературы: проблема самоидентификации Текст. / С.Н. Есин: научная монография / Отв. ред. Вл. А. Луков. М.: Лит. ин-т им. A.M. Горького, 2005. - 326 с.

64. Женетт Ж. Фигуры Текст. / Ж. Женетт. М.: Академия, 1998.125 с.

65. Жирмунский В.М. Поэтика русской поэзии Текст. / В.М. Жирмунский. СПб: Азбука-классика, 2001. — 496 с.

66. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика Текст. / В.М. Жирмунский. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, АН СССР, Отд-ние лит. и яз., 1977. 407 с.

67. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса Текст. / Г.А. Золотова. -М.: Наука, 1982. 368 с.

68. Золотова Г.А. Композиция и грамматика Текст. / Г.А. Золотова // Русский язык.-М., 1998. Вып. 39. С. 285-293.

69. Иванова А.В. Субъективация повествования (на материале прозы В. Маканина) Текст. / А.В. Иванова: автореф. дис. . канд. филол. наук. -Красноярск, 2008. 24 с.

70. Иванова Н.Б. По ту сторону вымысла Текст. / Н.Б. Иванова // Знамя. 2005. № 11.-58 с.

71. Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личностиТекст. / Е.В. Иванцова: монография. — Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 2002. 312 с.

72. Иванчикова Е.И. Автор в повествовательной структуре исповеди и мемуаров (на материале произведений Достоевского) Текст. / Е.И. Иванчикова// Русский язык. -М., 1998. Вып. 39. С. 128-139.

73. Иванчикова Е.И. Синтаксис художественной прозы Достоевского Текст. / Е.И. Иванчикова: монография. — М.: Наука, Ин-т рус. яз., 1979. 287 с.

74. Ильин И.П. Постмодернизм: словарь терминов Текст. / И.П. Ильин // Ин-т научной информации по общим наукам; науч. ред. А.Е. Махов. М.: Интрада, 2001. - 3 84 с.

75. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм Текст. / И.П. Ильин. М.: Интрада, 1996. - 251 с.

76. Казанцева В.Г. Беллетризованная биография: проблема определения жанра и история жанра Текст. / В.Г. Казанцева // Вопросы филологии. 2007. - № 3 (27). - С. 64-69.

77. Кайда Л.Г. Комплексный анализ художественного текста: Теория. Методология. Алгоритмы обратной связи Текст. / Л.Г. Кайда: учеб. пособие.- М.: Флинта, 2000. 152 с.

78. Кайда Л.Г. Композиционная поэтика текста: монография Текст. / Л.Г. Кайда. М.: Флинта: Наука, 2011. - 408 с.

79. Кайда Л.Г. Стилистика теста: от теории композиции к декодированию Текст. / Л.Г. Кайда. -М., 2005. 208 с.

80. Карасик В.И. Языковые ключи Текст. / В.И. Карасик: монография. М.: Гнозис, 2009. - 406 с.

81. Ким М.Н. Жанры современной журналистики Текст. / М.Н. Ким.- СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2004. 336 с.

82. Кожевникова H.A. О соотношении речи автора и речи персонажа в художественном тексте Текст. / H.A. Кожевникова // Языковые процессы современной литературы. — М., 1977. — С. 7-98.

83. Кожевникова H.A. О типах повествования в современной прозе Текст. / H.A. Кожевникова // Вопросы языка современной русской литературы. — М.: Наука, 1971. С. 97-163.

84. Кожевникова H.A. Субъект повествования и структура художественного текста Текст. / H.A. Кожевникова // Теоретические проблемы стилистики текста: Тезисы докладов (25-27 сентября 1985 года). — Казань: Изд-во Казанского гос. ун-та, 1985. — С. 97-98.

85. Кожевникова H.A. Язык и композиция произведений А.П. Чехова Текст. / H.A. Кожевникова. Нижний Новгород, 1999. — 103 с.

86. Кожин A.A. Художественный потенциал имена собственного в русской прозе второй половины XIX века Текст. / A.A. Кожин: автореф. дисс. . докт. филол. наук. М. Изд-во Литературного ин-та им. A.M. Горькова, 2005. - 38 с.

87. Кожин А.Н. Функциональные типы русской речи Текст. / А.Н. Кожин // Крылова O.A., Одинцов B.B. М.: Наука, 1982. - 312 с.

88. Кожина М.Н. К основаниям функциональной стилистики Текст. / М.Н. Кожина. Пермь: Пермский гос. ун-т, 1968. — 251 с.

89. Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики Текст. / М.Н. Кожина. Пермь: Пермский гос. ун-т, 1966. 213 с.

90. Кожина М.Н. Речеведение и функциональная стилистика: вопросы теории Текст. / М.Н. Кожина. // Избранные труды. — Пермь: Пермский ун-т, ПСИ, ПССГК, 2002. 475 с.

91. Кожина М.Н. Стилистика русского языка: учебник. Текст. / М.Н. Кожина. // JI.P. Дускаева, В.А. Салимовский. М.: Флинта: Наука, 2008. — 464 с.

92. Кожина М.Н. Стиль и жанр: их вариативность, историческая изменчивость и соотношение / Текст. / М.Н. Кожина. // Stylistyka. 1999. Вып. VIII.-С. 5-34.

93. Кожинов В. В. Художественная речь как форма искусства слова Текст. / В.В. Кожинов // Размышления об искусстве, литературе и истории. -М., 2001.-136 с.

94. Костомаров В.Г. Наш язык в действии Текст. /В.Г. Костомаров: Очерки современной русской стилистики. М.: Гардарики, 2005. - 287 с.

95. Кравченко A.B. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации Текст. / A.B. Кравченко: монография. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2004. - 206 с.

96. Кристева Ю. Бахтин: Слово, диалог и роман Текст. / Ю. Кристева // Диалог. Карнавал. Хронотоп. — 1993. — № 3. — С. 5-6.

97. Кройчик JI. Е. Система журналистских жанров / В кн.: Основы творческой деятельности журналиста Текст. / JI.E. Кройчик // Под ред. С.Г. Корконосенко. СПб.: 2000. - 224 с.

98. Крысин JI. П. Толковый словарь иноязычных слов Текст. / Л.П. Крысин. М.: Русский Язык, 1998. - 848 с.

99. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века: (Опыт парадигмального анализа) Текст. / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца XX века. М., 1995. - С. 82-85.

100. Кузьмина H.A. Эпиграф в коммуникативном пространстве художественного текста. 1997. Режим доступа.: URL: // http://www.omsu.omskTeg.ru/vestnik/articles/yl997-i2/a060/article.html (дата обращения: 26.08.10).

101. Курганская A.B. Межтекстовые связи в языковой композиции (на материале прозы Вячеслава Дегтева) Текст. / A.B. Курганская: автореф. дис. . канд. филол. наук. Архангельск, 2011. - 22 с.

102. Кучина Т.Г. Поэтика русской прозы конца XX — начала XXI в.: перволичные повествовательные формы Текст. / Т.Г. Кучина: автореф. дис. . докт. филол. наук / Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2008. - 43 с.

103. Кучина Т.Г. «Я»-повествователь как «ненадежный читатель» автобиографического претекста в русской прозе конца XX — начала XXI вв. Текст. / Т.Г. Кучина // Филологический науки. 2007. №2. - С. 14-21.

104. Левидов A.B. Автор — образ — читатель Текст. / A.B. Левидов: монография. 2-е изд., доп. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. - 350 с.

105. Лейдерман Н.Л. Современная русская литература: 1950 — 1990-е годы Текст. / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. В 2 т. Т. 2. 1968 1990 - М., 2006. - 827 с.

106. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики Текст. / М.Н. Липовецкий: монография. Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 1997. - 317 с.

107. Лихачев Д.С. Литература реальность — литература Текст. / Д.С. Лихачев. - Л.: Советский писатель, Ленингр. отд-ние, 1984. -272 с.

108. Лосева Л.М. Как строится текст Текст. / Л.М. Лосева. — М., Наука, 1980.

109. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха Текст. / Ю.М. Лотман. — Л.: Просвещение, Ленингр. отд-ние, 1972. 271 с.

110. Лотман Ю.М. Избранные статьи Текст. / Ю.М. Лотман: сб. статей. В 3 т. Т. 1. Таллинн: Александра, 1992. — 480 с.

111. Лотман Ю.М. Культура и взрыв Текст. / Ю.М. Лотман. М.: Гнозис, Изд. Группа «Прогресс», 1992. - 272 с.

112. Медарич М. Автобиография. Автобиографизм. Автоинтерпритация Текст. / М. Медарич // Сб. статей. СПб. 1998. — С. 5.

113. Мельничук O.A. Повествование от первого лица. Интерпретация текста Текст. / O.A. Мельничук: монография. — М.: Изд-во Московского унта, 2002. 208 с.

114. Местергази Е.Г. Литература нон-фикшн/non-fiction: Экспериментальная энциклопедия. Русская версия Текст. / Е.Г. Местергази. -М.: Совпадение, 2007. 327 с.

115. Местергази Е.Г. Художественная словесность и реальность (документальное начало в отечественной литературе XX в.) Текст. / Е.Г. Местергази: дисс. докт. филол. наук: 10.01.08. -М., 2008.-246 с.

116. Минералов Ю.Н. История русской литературы: 90-е годы XX века Текст. / Ю.Н. Минералов. — М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2004. — 224 с.

117. Москвин В.П. Стилистика русского языка. Теоретический курс Текст. / В. П. Москвин. — Изд. 4-е, перераб. и доп. — Ростов н/Д: Феникс, 2006. 630 с.

118. Мурзин Л.Н. Текст и его восприятие: монография / Текст. Л.Н. Мурзин, A.C. Штерн. — Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. — 171 с.

119. Нечаева O.A. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение): учеб. пособие для вузов. Текст. / O.A. Нечаева. Улан-Удэ, Бурят, кн. изд-во, 1974. — 261 с.

120. Николина H.A. Филологический анализ текста: учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений Текст. / H.A. Николина. М.: Академия, 2003. - 256 с.

121. Николина H.A. Поэтика русской автобиографической прозы Текст. / H.A. Николина. Учебное пособие. — М.: Флинта, 2002. — 424 с.

122. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ Текст. / Л.А. Новиков: учеб. пособие для вузов. -М., 1988. 300 с.

123. Одинцов В.В. «Образ автора» и структура текста (проблемы поэтики романа Л. Толстого «Война и мир») Текст. / В.В. Одинцов // Русский язык в школе. 1978. - № 3. - С. 67-74.

124. Одинцов В.В. Стилистика текста: монография. Текст. / В.В. Одинцов. М.: Изд-во ЛКИ, 1980. - 264 с.

125. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: 80 ООО слов и фразеологических выражений Текст. / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова // Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. — М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. 944 с.

126. Отшельник В.В. Реальный личный дневник. Режим доступа.: URL: // (http://www.dnevnikovedenie.ru/opredelenie dnevnika.html') (дата обращения: 25.08.10).

127. Очерки по стилистике художественной речи: сб. науч. тр. Текст. / под ред. А.Н. Кожина. М.: Наука, 1979. - 254 с.

128. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: монография. Текст. / Е.В. Падучева. М.: Наука, 1985. - 272 с.

129. Папян Л.Ю. Словесная композиция романа А.Г. Малышкина «Люди из Захолустья» Текст. / Л.Ю. Папян: автореф. дис. . канд. филол. наук. Чита., 2010. - 22 с.

130. Папян Ю.М. Отбор и организация языкового материала (к проблеме категорий стилистики текста) Текст. / Ю.М. Папян // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. 2005. Вып. 2. — С. 60-74.

131. Пескова Е.А. Об антропоцентризме прециозного стиля Текст. / Е.А. Пескова. СПб: РГПУ им. А.И. Герцена, 2003. - С. 31-36.

132. Поляков Э.Н. Субъективация авторского повествования в прозе В. Распутина Текст. / Э.Н. Поляков: автореф. дис. .канд. филол. наук. — М., 2005.-27 с.

133. Попова Е.А. Нарративные универсалии Текст. /Е.А. Попова: монография. — Липецк: Изд-во ЛГПУ, 2006. — 144 с.

134. Потебня A.A. Теоретическая поэтика Текст. / A.A. Потебня. — М.: Высшая школа, 1990. 344 с.

135. Проективный словарь русского языка. Неология времени. Текст. / Семиотика и авангард. Антология. Ред.-сост. Ю.С. Степанов, H.A. Фатеева,

136. B.В.Фещенко, Н.С. Сироткин. // Под общ. ред. Ю.С. Степанова. — М.: Академический Проект; Культура, 2006. сс. 1031-1076.

137. Пьянзина И.В. Жанровое своеобразие мемуарно-автобиографической прозы A.A. Ахматовой Текст. / И.В. Пьянзина: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Саранск, 2005. — 19 с.

138. Садовникова Т.В. Исповедальное начало в русской прозе 1960-х годов (на материале жанра повести): дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Текст. / Т.В. Садовникова. Екатеринбург, 2004. - 204 с.

139. Самарская Е.Г. Автобиографическое представление как репрезентант личности персонажа в художественном тексте: автореф. дис. . канд. филол. наук. Текст. / Е.Г. Самарская. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2008. — 22 с.

140. Симонова Т.Г. Мемуарная проза русских писателей XX века: поэтика и типология жанра Текст. / Т.Г. Симонова: учеб. пособие. Гродно: ГрГУ. 2002.- 119 с.

141. Скрелина JI.M. К вопросу об антропоцентризме. Текст. / JI.M. Скрелина // Романское языкознание в России и за рубежом. — СПб. 1998. —1. C.39-40.

142. Солганик Г.Я. Стилистика текста Текст. / Г.Я. Солганик: учеб. пособие для вузов. М.: Флинта: Наука, 1997. - 256 с.

143. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика Текст. / Г.Я. Солганик. М.: КомКнига, 2006. - 232 с.

144. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной; члены ред. колл.: Е.А. Баженова, М.П. Котюрова, А.П. Сковородников. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Флинта; Наука, 2006. — 696 с.

145. Татару JI.B. Точка зрения и ритм композиции нарративного текста (на материале произведений Дж. Джойса и В. Вулф): автореф. дис. . док. филол. наук. Текст. / JI.B. Татару. — Саратов: СГУ им. Н.Г. Чернышевского, 2009. — 45 с.

146. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение Текст. / Б.В. Томашевский: курс лекций. — Л.: Учпедгиз, 1959. 535 с.

147. Томашевский Б. В. Теория литературы Текст. / Б.В. Томашевский. Поэтика: учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 1999. — 334 с.

148. Тульчинский Г.Л. Исповедь: бытие под взглядом, или Философический эксгибиционизм Текст. / Б.В. Томашевский. // Метафизика исповеди. СПб., Флис, 1997. - С. 39-44.

149. Тураева З.Я. Категория времени: Время грамматическое и время художественное Текст. / З.Я. Тураева: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 1979. -134 с.

150. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Текст. / Ю.Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 574 с.

151. Тюпа В.И. Анализ художественного текста Текст. / В.И. Тюпа: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2006.-336 с.

152. Тюпа В.И. Аналитика художественного: Текст. / В.И. Тюпа // Введение в литературоведческий анализ: учеб. пособие для вузов. — М.: Лабиринт, РГГУ, 2001.-192 с.

153. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова. Режим доступа.: URL: // http://www.philosophy.ru/library/uvarov/02/00.html (дата обращения: 15.04.11).

154. Успенский Б.А. Поэтика композиции: монография / Текст. Б.А. Успенский. СПб.: Азбука, 2000. - 348 с.

155. Фатеева Н. А. Интертекст в мире текстов Текст. / H.A. Фатеева: Контрапункт интертекстуальности. М.: Комкнига, 2006. - 280 с.

156. Фикция. Non-fiction. 2011. Режим доступа.: URL: // http://etimology.net.ua/index.php?id=l415&action=showone man (дата обращения: 15.04.11).

157. Хализев В. Е. Теория литературы. Текст. / В.Е. Хализев. М.: Высш. шк., 2005. - 405 с.

158. Хамаганова В.М. Описательный текст в семиотическом аспекте Текст. / В.М. Хамаганова. М. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2000. - 155 с.

159. Харченко В.К. Дневники С.Н. Есина: синергетика жанра монография / Текст. В.К. Харченко. -М.: НИЦ «Академика», 2009. 176 с.

160. Харченко В.К. Феномен прозы позднего Есина: монография / Текст. В.К. Харченко. — М.: Изд-во Литературного института им. A.M. Горького, 2007. 248 с.

161. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности: коллективная монография; отв. ред. В.Н. Телия. — М.: Наука, 1991.-214 с.

162. Шаламов В. Четвертая Вологда: Собрание сочинений в 4-х т.: Текст. / В. Шаламов // сост., подгот. текста и примеч. И. Сиротинской. — М.: Худож. лит.: ВАГРИУС, 1998. Т. 4. - 493 с.

163. Шалыгина О.В. Телеология поэтической прозы (А.П. Чехов — А. Белый Б.Л. Пастернак): электронная монография. - М. Издательский дом «Садовое кольцо», 2007. Режим доступа.: URL: // http://shalygina.chekhoviana.ru/aboutme.htm. (дата обращения: 14.08.10.).

164. Шкловский В.Б. О теории прозы Текст. / В.Б. Шкловский: сб. науч. тр. — М.: Советский писатель, 1983. 384 с.

165. Шмид В. Нарратология: монография. Текст. / В. Шмид. М.: Языки славянской культуры, 2003. — 312 с.

166. Щукина К. А. Речевые особенности проявления повествователя, персонажа и автора в современном рассказе (На материале произведений Т. Толстой, Л. Петрушевский, Л. Улицкой): дис. . канд. филол. наук: 10.02.01. Текст. / К.А. Щукина. СПб., 2004. - 165 с.

167. Эйхенбаум Б.М. О прозе: сб. статей. Текст. / Б.М. Эйхенбаум. -Л.: Художественная литература, Ленингр. отд-ние, 1969. — 503 с.

168. Эпштейн M. De' but de siecle, или От пост — к прото. Манифест нового века Текст. / М. Эпштейн // Знамя. 2001, № 5. С. 54-58.

169. Черкашина Т.Ю. Художня бюграф!я: термшолопчний аспект. Текст. / Т.Ю. Черкашина // Вюник Луганського нацюнального ушверситету iMem Тараса Шевченка / Фшолопчш науки. Луганськ: ДЗ «ЛНУ ¡м. Тараса Шевченка», 2009. 220 с. - С. 191-200.

170. Barthes R. Le plaisir du text. Текст. / R. Barthes. P. 1973. - С. 78.

171. Friedman, N. Point of View in Fiction. The Development of a Critical Concept / N. Friedman // Publications of the Modem Language Association of America. 1995.-Vol. 70.-p. 1160-1184.

172. Genette G. Le statut pragmatique de la fiction narrative. // Poetique. -P. 1988. -№ 78. P. 237-249.

173. Smyth Edmund. Introduction // Postmodernism and Contemporary Fiction London: ВТ- Bast ford Ltd, 1991. P. 11.1. Источники

174. Киреев P. 50 лет в раю. Текст. / Р. Киреев. М.: Время, 2008. —624 с.

175. Рекемчук А.Е. Мамонты. Текст. / А.Е. Рекемчук. — М.: МИК, 2006. 600 с.

176. Рекемчук А.Е. Пир в Одессе после холеры: Повести. Текст. / А.Е. Рекемчук. М.: МИК, 2003. - 368 с.

177. Сахновский И.Ф. Нелегальный рассказ о любви: сборник: роман-хроника, рассказы, эссе. Текст. / И.Ф. Сахновский. М.: ACT: Астрель, 2009.-381 с.