автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Словообразовательная парадигма прилагательных в говорах и в литературном языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Словообразовательная парадигма прилагательных в говорах и в литературном языке"

\ МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ 1 ОБЛАСТНОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИИ ИНСТИТУТ

£■ ' "'• ИМЕНИ Н. К. КРУПСКОЙ

\ ~ тг,¡-Г. ( { диссертации !-

На правах рукописи

УДК 482-30

ШТРЕКЕР Нина Юрьевна

СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПАРАДИГМА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ В ГОВОРАХ И В ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ

10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

МОСКВА—1990

Работа выполнена на кафедре русского языка Калужского государственного педагогического института имени К. Э. Циолковского.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор О. П. Ермакова.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

ведущий научный сотрудник института русского языка АН СССР Ю. С. Азарх, кандидат филологических наук, доцент К. А. Войлова.

Ведущая организация: Кировский государственный педагогический институт имени В. И. Ленина.

Защита состоится _ 1990 г. в часоц

на заседании специализированного совета К. 113.11.04 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Московском ордена Трудового Красного Знамени областном педагогическом институте имени Н. К- Крупской (107005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 23А).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского областного педагогического института (г. Москва, ул. Радио, д. 10А).

Автореферат разослан с » Оиг-ЛС-ел^, 1990 г.

г

Ученый секретарь

специализированного совета

кандидат филологических наук, доцент А. Ф. ДРУЖИНИНА.

Реферируемая диссертация посвящена сопоставительному изучению структур словообразовательных парадигм (СП) прилагательных различных лексико-семантнческпх групп в литературном языке и в говорах.

Словообразовательные парадигмы разных частей речи в литературном языке рассматривались в работах Е. А. Земской, Л. П. Клобуковой, Т. С. Морозовой, Н. Г. Юсуповой н других лингвистов.

В последние годы СП стала объектом сопоставительного изучения в различных языках (см. работы Е. А. Земской и Иохнм-Кушликовой, К- Бузашиовой, И. С. Ивановой).

На возможность сопоставления литературного языка и говоров на уровне СП указывают О. И. Блинова, М. Н. Янце-нецкая и др.

Диссертация представляет собой опыт дальнейшего расширения и углубления исследований СП в литературном языке и говорах как различных разновидностях национального языка.

Цель и задачи исследования.

Настоящее исследование ставит своей целью сопоставление структур СП прилагательных различных ЛСГ в ЛЯ и в говорах и выявление сходства и различия их деривационного потенциала. Поставленная цель обусловила конкретные задачи:

1). Выявление СП прилагательных различных ЛСГ в ЛЯ и в говорах и определение их протяженности и глубины.

2). Сопоставление структур типовых СП и конкретных СП каждой ЛСГ прилагательных в ЛЯ и в говорах.

3). Определение факторов, влияющих на объем СП в зависимости от принадлежности производящих к ЛСГ.

4). Сопоставление в ЛЯ и в говорах дериватов со сходным категориальным словообразовательным значением с т. зр. фразеологичностп семантики.

5). Выявление взаимосвязи многозначности производящей основы и словопорождающей активности прилагательного в ЛЯ и в говорах.

Материал исследования.

Материал извлекался из БАС, MAC, СУ, словаря-справочника «Новые слова и значения» под ред. Н. 3. Котеловой, из разговорной речи носителей ЛЯ.

Источниками диалектного материала послужили «Словарь русских народных говоров» под ред. Ф. П. Филина, Н. И. Андреевой-Васиной, «Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области)» под ред. И. А. Оссовецкого, «Говоры Среднего Приобья: Мотивационный диалектный словарь» под ред. О. И. Блиновой, «Словарь смоленских говоров» под ред. А. И. Ивановой, «Словарь вологодских говоров» под ред. Т. Г. Паникаровской, «Словарь русских говоров Приамурья» и ряд других региональных словарей, «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля, материалы диалектологических экспедиций Калужского педагогического института за 1975—1978, 1985—1988 годы; учитывались также записи из произведении устного народного творчества.

Научная новизна.

Научная новизна исследования заключается в сопоставлении структур СП прилагательных в различных разновидностях национального языка — ЛЯ и говорах, что позволяет наиболее адекватно выявить реализацию словообразовательного потенциала некоторых ЛСГ прилагательных в русском язке.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Предпринятое исследование вносит определенный вклад в дальнейшее изучение комплексных единиц системы словообразования, являющихся реализацией парадигматических отношений. Исследование СП прилагательных различных ЛСГ выявляет факторы, влияющие на строение СП, обнаруживает взаимосвязь многозначности н производности, показывает сходство и различие в семантической структуре производных в ЛЯ и в говорах.

Результаты диссертации могут быть применены при чтении общих курсов, спецкурсов, при проведении спецсеминаров по проблемам словообразования и лексической семантики, при составлении диалектных словообразовательных словарей.

Апробация работы.

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры русского языка Калужского государственного педагогического института им. К. Э. Циолковского. Отдельные положения диссертации освещены в докладах на научных конференциях (Калуга — апрель 1985 г., декабрь 1988 г., Киров — апрель 1985 г.), на республиканском координационном совещании «Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии н лексикографии русского языка» (Вологда, 1988 г.), а также изложены в 4 опубликованных работах.

Структура диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Содержание диссертации.

Во введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность и новизна, определяются задачи, дается описание методов анализа, освещаются аспекты изучения проблемы в современной лингвистической литературе.

В новейших исследованиях по славянской диалектологии ставятся н решаются задачи моделирования разных типов языковых систем. В рамках системного подхода в том понимании, который проявляется в трудах Р. И. Аванесова и его учеников, диалекты и говоры представляют собой территориальные разновидности национального языка, являющегося системой систем. ЛЯ и говоры взаимно дополняют друг друга н дают более полную картину внутренних закономерностей развития языковых процессов.

Литературная н диалектная словообразовательные системы имеют общие принципы организации, что проявляется, в частности, в наличии одинаковых единиц словообразования, в том числе — СП.

Вслед за Е. А. Земской мы понимаем СП как «совокупность производных, имеющих одну и ту же производящую основу и находящихся на одной ступени словопроизводства».1

Сопоставление СП ведется на уровне макросистем. Мы исходим из положения, что совокупность говоров и ЛЯ со всеми его функциональными разновидностями — это две макросистемы. Кроме того, в нашей работе дается сопоставление СП прилагательных в микросистеме одного говора (д. Деули-но Рязанского района Рязанской области) н говоров одного региона (Среднего Приобья).

Первая глава «Структура словообразовательных парадигм прилагательных в говорах и в литературном языке» включает вводные замечания, где приводятся исходные теоретические положения и обосновывается используемая в диссертации терминология: блоки и семантические клетки СП, протяженность п глубина СП, типовые и конкретные СП. В конкретных СП представлен один и тот же набор словообразовательных значений. Типовую СП получают, абстрагируясь от конкретных способов выражения тех или иных деривационных значений.

В работе сопоставляются структуры СП прилагательных 3 ЛСГ: со значением цвета, со значением размера, со значением психических свойств.

1 Земская Е. А. Строение системы синхронного словообразования. Современный русский язык. — М., 1981. — С.222.

Слова, объединенные семантически и грамматически, обнаруживают известное единство и в наборе производных. Выбор ЛСГ обусловлен стремлением сопоставить прилагательные, обозначающие признаки внешние и внутренние, и выявить влияние семантики мотивирующей основы на СП.

Наблюдения над СП прилагательных-цветообозначений «белый», «красный», «зеленый», «желтый» показали, что типовые СП этих прилагательных в ЛЯ и в говорах совпадают. В том и в другом случаях ТСП включают субстантивный, адъективный, глагольный, адвербиальный блоки. Конкретные СП в ЛЯ и в говорах не совпадают. Протяженность СП в говорах больше, и, следовательно, СП — шире.

Субстантивное словообразование от данных прилагательных в ЛЯ и в говорах представлено широко; адъективное, глагольное и адвербиальное образование развито слабо.

Субстантивный блок СП включает 4 семантические клетки: «Названия отвлеченного признака», «Названия лиц», «Названия животных», «Названия предметов». Анализ дериватов, заполняющих эти семантические клетки, позволил выявить следующие закономерности:

1). В ЛЯ от всех исследуемых прилагательных образуются отвлеченные существительные. Носители говора для называния отвлеченного признака по цвету «желтый» и «зеленый» используют литературные эквиваленты; от прилагательных «белый» и «красный», помимо употребляющихся в ЛЯ, в говорах образуются абстрактные существительные белизна, ж., белота, ж., бёльство, ср., белбетво, ср., биль, ж., краснйна, ж., красновйна, ж., красно, ср., крась, ж. Пр.: «Мука бела, хороша и дорогая, а белоты не дает тесто». (Новг.). «Что не крась — то закрасела, что не биль — то забелела...» (Волог.).

2). От прилагательных со значением цвета в ЛЯ почти не образуются производные, которые входили бы в семантическую клетку «Названия лиц». Наличие «пустых клеток» в конкретных реализациях СП прилагательных «белый» и «красный» связано с тем, что словообразование — далеко не единственный способ номинации; функцию отсутствующего деривата выполняют заимствованные слова («блондин», «блондинка») и составные наименования («белокурый человек», «с красным лицом» и т. п.).

В говорах семантическая клетка «Названия лиц» в СП прилагательных «белый» и «красный» заполнена широко: беляна, м. и ж., белянка, м. и ж., беляшка, м. и ж., белышка, белышко, м. и ж., белуха, м. и ж., белйха, м. и ж., белун, м., бёлко, м., белбйко, м., бёльша, м., белыш, м., беляк, м., белужина, м.; краснушка, м. и ж., красняк, м., красик м.. Пр.: беляк, м. (Костром., Новг., Влад.) —человек, имеющий очень белый цвет лица или волос; краснушка, м. и ж. (Яросл.) — о краснолицем человеке.

Для носителей говора более естественно не употребление иноязычных слов, а образование слов по продуктивной модели (основа прилагательного — суффиксы -ышк, -ушк, -ух, -их и др. Ср.: «белышка», «краснушка» по типу «глупышка», «толстушка» и т. п.).

Отсутствие существительных со значением лица от прилагательных «желтый» и «зеленый» в ЛЯ и в говорах объясняется и указанным выше употреблением аналитических образований («с желтым, зеленым лицом») и, главное, на наш взгляд, семантикой производящей основы в совокупности с экстралингвистическими факторами: от природы человеку более присущи белый и красный цвет, нежели желтый и зеленый.

3). В ЛЯ закономерно прослеживается отсутствие или малая представленность от прилагательных — цветообозна-ченнй существительных, называющих животных. В этом случае обычно используется научная терминология или какой-то обобщающий мотивировочный признак.

В говорах регулярно заполняется семантическая клетка «Названия животных» в СП всех анализируемых прилагательных.

В данной семантической клетке выделяются группы названий домашннх животных, диких животных, птиц и рыб. При этом от прилагательных «белый» и «красный» чаще всего употребляются отадъективные существительные, обозначающие домашних животных, например: красноха, ж., краснуха, ж., краснюха, ж., краснушка, ж., краснбнька, ж., кра-сена, ж., красоха, ж., красутка, ж. — корова рыже-красной масти; белька, м., бёлько, м., бйлька, м., белыиа, м. — конь белой масти и т. д. Жители деревнн находятся в постоянном общении с этими домашними животными. Цвет в данном случае — один из ярких, выделяющихся признаков объекта.

От прилагательных «зеленый» и «желтый» чаще образуются существительные, называющие птиц и рыб. Пр.: зелявка, ж. (Пек.) —- маленькая щука, «кажущаяся в воде зеленою»'; желтуш, м. (Калуж.) — желтый чиж.

4). В ЛЯ цветовой признак не является актуальным для номинации конкретных предметов. Тем не менее, семантическая клетка «Названия предметов» в СП прилагательных «белый» и «красный» представлена большим количеством дериватов, чем в СП прилагательных «зеленый» и «желтый», что может быть связано с частотностью употребления ядерных прилагательных, обозначающих цвет. Пр.: белок, м. — часть глаза; желток, м. — часть яйца; краснуха, ж. — болезнь; зелень, ж. — овощи.

В говорах от всех названных прилагательных широко образуются существительные, называющие предметы. Среди них значительное место занимают слова, связанные с отражением

понятии из сферы производственной деятельности сельского жителя: названия растении, почв. Пр.: белая, сущ. (Ново-сиб.) —сорт картофеля с клубнями беловатого цвета; краснуха, ж. (Новг.) — репа с красным корнеплодом; зеленка, ж. (повеем.) — молодые всходы хлебов; белун, м. (Новг.) — беловатая глнннстая почва; желтйха, ж. (Арх.)—неплодородная песчаная земля.

Номинация по цвету лежит в основе многих других жизненно необходимых для носителей говора предметов: беляк, м. (Волог.) — бревно, очищенное от коры; красенька, ж. (Ка-луж.) —денежный знак в десять рублей; зеленец, м., зеленйк, м. (Пек.) — веник из зеленых веток и др.

Итак, наименование предметов по цвету — распространенный тип номинации в говорах.

Среди зафиксированных в СРНГ и региональных словарях названий предметов от прилагательных — цветообозначе-ний есть категория, к настоящему времени устаревшая в говорах, хотя когда-то эти наименования входили в активный словарный запас. Речь идет прежде всего о названиях холстов, одежды и обуви. Пр.: белйк, м. (Ворон.) — будничная одежда из белого самодельного сукна и без украшений; крас-нушка, ж. (Новг.)—сарафан из красного холста, желтяк, м. (Самар.) —сукно из верблюжьей шерсти.

Раньше такие названия появлялись, вероятно, потому, что у носителей говора существовали определенные стандарты и одним из постоянных признаков видов одежды и обуви мог быть признак цвета. Сейчас цветовой признак очень несущественен для обозначения одежды не только в ЛЯ, но и в говорах. (Это же относится к рассматриваемым в работе наименованиям одежды по признаку размера).

5). При сопоставлении адъективного, глагольного, адвербиального блоков СП значительного расхождения между ЛЯ и говорами не обнаружилось.

Аналогичным образом анализировались структуры СП параметрических прилагательных «большой», «малый», «высокий», «короткий».

С точки зрения контекстуальной (позиционной) синонимии-антонимии эти прилагательные находятся между собой в синонимических отношениях (большой — высокий; малый — короткий) и в антонимических отношениях (большой — малый; высокий — короткий). Материал исследования дает основания предполагать, что влияние синонимии — одна из причин, ограничивающих регулярность в образовании тех или иных производных от «сходных прилагательных.

Так, в ЛЯ от прилагательного «большой» нет названий отвлеченного признака при обозначении размера по вертикали, поскольку в данном значении оно синонимично прилага-

тельному «высокий», служащему основой для образования' дериватов высота, ж., вышина, ж., высь, ж. (они встречаются и в говорах), хотя потенциально возможно образование абстрактных существительных и от слова «большой». В говорах потенция реализована. Семантическая клетка «Названия отвлеченного признака» субстантивного блока СП прилагательного «большой» включает производные: большина, ж., болина, ж., ббльшка, ж. Пр.: «Тополь выросла — какая болина» (Се-лищев, СРНГ).

В некоторых говорах слово большина, ж. имеет значение «что-либо большое по размеру», т. е. наблюдается подвижность границ применения названий к денотату. В контексте раскрывается конкретное значение этого производного: «Выправилась корова — такая большина сделалась». (Калуж.).

Среди исследуемых прилагательных в ЛЯ основой для образования названий лиц служат слова «малый», «короткий». При обозначении человека высокого роста в разговорной речи носителей ЛЯ употребляются существительные «верзила», «дылда», фразеологизм «верста коломенская» и т. п. В говорах от всех анализируемых прилагательных зафиксированы названия лиц: большина, м. и ж., большун, м., малина, м. н ж., ма-ленка, м. и ж., малёчка, м. и ж., малйтка, ж., малка, ж., мал-ко, м., маловец, м., маляк, м., высокуша, м. и ж., высокуха, ж., коротушка, м. и ж., коротайка, м. и ж., коротыга, м. и ж., коротай, м. и др. При этом, согласно наблюдениям, в говорах используются не только суффиксы, продуктивные в ЛЯ при аналогичных образованиях, но и те, которые в ЛЯ относятся к разряду непродуктивных: -ечк (малечка), -ычк (малычка), -ыг (коротыга). В говорах они функционируют наравне с указанными выше.

Размерные прилагательные обычно не мотивируют названий животных. Размер может быть лишь непостоянным признаком живого существа (он изменяется по мере роста).

Для ЛЯ и говоров в целом не характерно образование от параметрических прилагательных существительных со значением предмета. И все же в говорах встречаются примеры названий артефактов. Так, от прилагательного «большой» повсеместное распространение получило слово большак, м. — большая дорога.

При сопоставлении в ЛЯ и в говорах адъективных блоков СП обнаруживается, что в говорах более развита синонимия суффиксов, образующих синонимичные ряды с большим количеством членов. Пр.: большанный, ая, ое, большённый, ая, ос, большонный, ая, ое, большанский, ая, ое, большйнский, ая, ое, большунённый, ая, ое, большащий, ая, ое, большёщий, ая, ое, большишный, ая, ое и др. Пр.: «Грозой большённый дуб выворотило». (Пек.).

Позиции глагольного блока в ЛЯ в говорах регулярно заполняются дериватами суффиксально-префиксального образования — от основ названных прилагательных (повышать, несов., перех., укорачивать, несов. , перех.) и от других основ (увеличивать, несов., перех., уменьшать, несов. перех.). В то же время в говорах средством выражения деривационных значений «Становление признака» и «Каузация признака» может быть только суффикс: большёть, несов, неперех., коротать, несов, перех. Пр.: «А парень-то большееть и большееть». (Пек.). «Коротать платье». (Калуж.).

Адвербиальный блок регулярно реализует свои возможности во всех исследуемых СП параметрических прилагательных — в ЛЯ и в говорах.

Структура СП прилагательных со значением психических свойств человека «добрый», «злой», «веселый», «грустный» в ЛЯ и в говорах примерно одинакова: СП почти совпадают по количеству и объему блоков, оказываясь представленными единичными примерами.

Данные прилагательные строго направлены на сочетаемость с одушевленными существительными, называющими, в первую очередь, лицо. Вследствие этого, в субстантивном блоке СП регулярно представлена семантическая категория лица. Пр.: ЛЯ: добряк, м. (разг.), добрячка, ж. (разг. фам.); ГОВОРЫ: дббрыш, м., добруха, ж., добруга, ж.

У прилагательных данной ЛСГ потенциально возможна сочетаемость с одушевленными существительными, называющими животных. Эта лексико-грамматическая валентность реализована в говорах. Пр.: веселоха, ж. (Пек.) — кличка коровы; злюха, ж. (Влад.) —о злой мухе.

Принадлежность прилагательных к ЛСГ со значением психических свойств обусловливает непредставленность в субстантивном блоке семантической клетки «Названия предметов».

Одним из основных факторов, определяющих структуру ТСП, является ступень словопроизводства. Наши наблюдения подтверждают вывод о том, что непроизводные и производные слова неодинаковы с т. зр. словообразовательной активности. Так, прилагательное «грустный» — производное. Общее количество дериватов в СП данного прилагательного: ЛЯ — 3, ГОВОРЫ —2.

Словообразовательный потенциал непроизводных прилагательных выше — это обнаруживается и в ЛЯ, и в говорах.

Сопоставление СП анализируемых прилагательных в ЛЯ, макросистеме говоров н микросистеме одного говора позволяет сделать вывод о том, что ТСП во всех случаях совпадают.

Конкретные реализации СП обнаруживают примерное совпадение дериватов по количеству в ЛЯ и в одном говоре. В макросистеме говоров их значительно больше, что связано

с обширностью территории распространения говоров. В то же время но качественным показателям (семантика, средства выражения словообразовательных значений) дериваты одного говора и нескольких говоров более близки друг другу по сравнению с ЛЯ. (Пр.: От прилагательного «красный» в. ЛЯ не отмечено производных, называющих лицо мужского пола. В словаре говора д. Деулино Рязанской области в этой семантической клетке зафиксирован дериват красняк, м„ в СРНГ — красняк, м., красик, м., краснушка, м.). В некоторых случаях не только в макросистеме, но и в микросистеме одного говора реализовано то, что в ЛЯ потенциально.

В пределах одного говора (так же, как в ЛЯ и говорах как макросистеме) от прилагательных-цветообозначений образуется больше производных, пренадлежащих к разным частям речи, и особенно — существительных, чем от прилагательных со значением размера и психических свойств, что подтверждает вывод о влиянии семантики мотивирующей основы на протяженность СП.

Глава вторая «Семантическая структура отадъективных производных субстантивного блока СП с точки зрения фра-зеологичности семантики в литературном языке и в говорах»

посвящена сопоставлению различных семантических групп производных существительных в ЛЯ и в говорах с т. зр. идио-матичности.

При рассмотрении этого вопроса мы исходили из учения ^ о данном явлении, предложенного в трудах А. М. Пешковско-го, М. В. Панова, О. П. Ермаковой и др., где фразеологич-ность семантики понимается как свойство производного слова выражать в своем лексическом значении нечто, не содержащееся в значении составляющих его морфем.

Возможны два подхода к описываемому явлению — с точки зрения синтеза (невозможность синтезировать значение целого их значений составных частей) и с точки зрения анализа (невыраженность определенной части целого его морфемными составляющими).

Мы придерживаемся второго подхода к явлению фразео-логичности семантики.

Установлено, что производные, входящие в сферу синтаксической деривации, лишены идиоматичности семантики. Наши наблюдения подтверждают, что эта особенность распространяется не только на ЛЯ, но и на говоры.

От прилагательных всех исследуемых ЛСГ в ЛЯ и в говорах образуются отадъективные существительные со значением отвлеченного признака. Пр.: ЛЯ: белизна, ж., краснота, ж., малость, ж., высь, ж., доброта, ж., злость, ж. и т. д. ГОВОРЫ: белота, ж., крась, ж., высотйна, ж., большина, ж., дбб-рость, ж. «До добрости добер, до злости зол». (Смол.).

Лексические значения прозводных, относящихся к приведенному выше словообразовательному типу, совпадают с мотивирующими их лексическими значениями производящих.

В говорах зафиксировано употребление абстрактного существительного, лексическое значение которого шире значения производящего: доброта, ж. — качество (любое, хорошее или плохое) (Калин., СРНГ). (Ср.: скорость, ж., высота, ж., ширина, ж. — в ЛЯ).

В области лексической деривации принципиально важным оказывается противопоставление отадъективных существительных с т. зр. лица/нелица.

Названия лиц по характеризующему признаку — психическим свойствам, размеру, цвету — одинаково неидноматичны и в ЛЯ, и в говорах. Пр.: ЛЯ: добряк, м. (разг.), весельчак, м., злюка, м. и ж. (разг.), малышка, м. и ж., коротышка, м. и ж., белянка, ж. (разг.). ГОВОРЫ: добрыш, м., веселуха, ж., злюга, м. и ж., маленка, м. и ж., белйха, ж., красняк, м. и др.

С т. зр. анализа лексическое значение данных слов можно определить по формуле «тот (та), кто обладает признаком, названным производящей основой». Дополнительного содержания здесь нет.

Отадъективные существительные со значением нелица представляют собой весьма разнообразную группу. В ней выделяются натурфакты — естественные живые и неживые предметы (животные, растения, почвы и т. п.) и артефакты — результаты трудовой деятельности человека (орудия, одежда и др.).

Материал исследования дает основания предполагать, что семантика мотивирующей основы влияет на наличие или отсутствие идиоматичности лексического значения производных в ЛЯ и в говорах.

Так, дериваты от прилагательных со значением психических свойств, входящие в семантическую клетку «Названия животных» (натурфакты) типа: злюка, м. и ж., злючка, м. и ж. в ЛЯ н в говорах нефразеологичны. Семантика их обобщена: «тот, кто злой...».

Семантика производных, обозначающих животных н образованных от прилагательных со значением цвета и размера, идиоматична. При этом в ЛЯ и в говорах наблюдаются некоторые различия фразеологичности семантики, обусловленные степенью обобщения.

Рассмотрим эти различия на примере образований от при-лагательного-цветообозначения «белый». ЛЯ: беляк, м. — заяц; белёк, м. (разг.) — детеныш тюленя; белуха, ж. — морское млекопитающее белого цвета; белянка, ж. (зоол.) —■ белая бабочка, капустница. Семантика данных слов фразеоло-гична. Словом беляк, м., в частности, называется по цвету только заяц, но в значении составляющих производное мор-

фем этот- компонент смысла — вполне определенный вид животного— заяц — не выражен. Объем смыслового приращения в таких случаях велик.

В говорах семантическая клетка «Названия животных» включает названия и клички по цвету шерсти многих представителей фауны: зайца, коровы, козы, овцы, копя, собаки, кошки, курицы. При этом (по разным говорам) одним и тем же словом могут называться разные животные. Пр.: белуха, ж. (Арх.) — корова белой масти; белуха, ж. (Перм.)—овца. Такое же явление наблюдается и в пределах одного говора, например: бёлько, м. (Арх.)—конь белой масти; бёлько, м. (Арх.) — кличка собаки белой масти.

Круг обозначаемых по цвету животных разширяется в говорах настолько, что появляется семантическая группа «Общее название животного белой мастн»: беляна, ж., белянка, м. и ж., белушка, м. и ж., беляк, м., белбйко, м., бёлько, м. — причем, это характерно не только для говоров в целом, но и, по нашим наблюдениям, для одного говора. Так, в калужских говорах словом белянка, ж. называют корову, козу, овцу, курицу.

Список денотатов у слов этого типа остается открытым. Практически любое домашнее животное, имеющее белую окраску, в говорах может получить название по признаку цвета.

Значение производных типа «беляк», «белушка» в говорах имеет довольно широкую референциальную отнесенность. Они становятся реализацией словообразовательного значения: корень слова указывает на общий признак, суффикс — на носителя этого признака — носителя вообще. На долю смыслового приращения приходится только значение «животное», т. е. в говорах объем смыслового приращения в подобных случаях оказывается менее широким, чем в ЛЯ.

Примерно такая же картина наблюдается при сопоставлении с т. зр. фразеологичности семантики предметных существительных в ЛЯ и в говорах.

Многие исследователи отмечали сложную и индивидуальную смысловую структуру предметных существительных, мотивированных качественными прилагательными со значением цвета—в ЛЯ. В говорах, согласно наблюдениям, происходит расширение значения предметных существительных до уровня «некоторые предметы названного цвета». Пр.: краснуха, ж. — болезнь; денежный знак в 10 рублей; гриб; репа с красным корнеплодом. Если же учесть, что слова типа беляна, м. и ж., краснуха, м. и ж., желтуха, ж. в говорах обозначают и лиц, то, на наш взгляд, в какой-то мере можно говорить о «расконкретизацнн» значения до «нечто названного цвета».

В третьей главе «Влияние многозначности производящей основы на словообразовательную парадигму» рассматриваются следующие вопросы:

1). Совпадают ли количество и набор значений полисемантичных Прилагательных в ЛЯ и в говорах?

2). Влияет ли полисемия мотиватора на протяженность и объем СП, т. е. образуются ли от разных'значений слова разные дериваты? В пределах тех жедериватов— соответствуют ли 'значения ' производных всем значениям производящих? Происходит ли'дополнительная семантическая мотивация?

■ Исследуемые ЛСГ прилагательных (цвета, размера,' психических свойств) принадлежат к классу многозначных слов.

Априори мы предположили, что чем более многозначна производящая основа, тем больше объем СП.

Однако проведенное исследование позволяет говорить о том, что полисемия мотивирующей основы избранных групп прилагательных в большинстве случаев и в ЛЯ, и в говорах на протяженность и'объем СП значительного влияния не оказывает,- ' '

Прилагательные со значением цвета, размера, психических свойств и их производные употребляются чаще всего в своем основном значении.

При анализе мотивированных значений выявляется следующая закономерность: прилагательным, обозначающим внешние признаки, более свойственны ассоциативные связи по сходству; прилагательным, обозначающим внутренние признаки, — ассоциативные связи по смежности.

И номинативные, и относительно номинативные по предметной отнесенности прилагательные обладают, примерно одинаковой деривационной активностью.

" Типы со свободной лексической сочетаемостью, с широкими связями дают больше производных. Фразеологически связанные значения менее деривационно производительны.

В большинстве случаев для говоров характерны те же значения мотивирующей основы, что и для ЛЯ. В то же время говорам присуще сохранение некоторых древних значений. Иногда в говорах развиваются переносные значения, не свойственные ЛЯ.

Так, прилагательное «белый» ( 1ЛСГ), помимо значения «цвета снега, молока, мела», в ЛЯ и в говорах имеет значение «ясный, светлый (о времени суток)». Значение это мотивировано цветовым, т. е. является переносным. По предметной направленности — номинативное. Несвободное, фразеологически связанное: употребляется обычно в сочетании «белый день». В ЛЯ от прилагательного с такой семантикой дериватов не образуется. В говорах отмечено существительное бело, ср. (Костр.) — рассвет, раннее утро. Пр.: «Перед самым уж белом уснул». Глагольный блок представлен дериватом отбеливаться, несов., неперех. (Амур.) —начать рассветать. Пр.: «Еще только чуть отбеливается, а мы уж на работу идем». В данных

примерах семантика производного слова уже,;чем семантика мотиватора (не любое светлое время.суток, а утро).

Словари ЛЯ с пом. «устар.» и «обл.» отражают значение «чистый» («белая горница»). Переносное, номинативное, свободное. В ЛЯ отадъектнвных образований с подобным значе-. нием нет. В говорах зафиксировано существительное белы, мн. (Перм., Даль) ■—вторые сени в доме, чистые, белые — и наречие бело (Пек.) — чисто. Пр.: «Платя-та. как бело вымыли». Производные усваивают метафорическое значение производящего.

СРНГ.(с пом. «Пек.») представляет, у прилагательного «белый» значение «хороший» (о жизни). Пр.: «Что за.беда, если в Сибирь угодить? Там тоже белая.жизнь». Оно, веро--. ятно, мотивировано значением, обусловленным древнейшим цветовым противопоставлением «белый» — положительный, хороший — «черный» — отрицательный, плохой..

От прилагательного «белый» в значении «контрреволюциг < онный» и в ЛЯ, и в говорах образуются существительные белый, м., беляк, м. (последнее имеет в ЛЯ помету «разг.— презр.»). Дериваты полностью усваивают мотивирующее значение.

Прилагательное «малый» (2 ЛСГ) может обозначать возраст. Значение прямое, относительно номинативное,; свободное. И в ЛЯ, и в говорах от него образуются, названия лиц..

ЛЯ: малышня, собир. (разг.), мальва, собир.. (прост.); малый, сущ. (разг.), малыш, м., малышка, м. и ж.', малютка, м. и ж. (разг.).

ГОВОРЫ: малье, собир., малешь, собир., маленка, м. и ж., малушка, м. и ж., малай, м., малун, м., малыга, м. н др.

Еще одно значение прилагательного «малый»— «незначительный по степени проявления, силе» — переносное, относительно номинативное, свободное. Служит основой для образования в ЛЯ деривата малость, ж. В говорах прилагательное употребляется в более узком значении, хотя и близком к данному: «медленный, небыстрый (о течении реки)» (Дельта Дуная, СРНГ). Пр.: «Течение малое лучше, сетка идет плавно и больше рыбы.» Производных не отмечено.

Словари ЛЯ фиксируют значение, в говорах отсутствующее —■ «занимающий невысокое общественное положение» — переносное, метафорическое, относительно номинативное, свободное. Дериват малый, сущ. — слуга, лакей (устар.).

Прилагательное «веселый» (3 ЛСГ), помимо основного значения — «полный веселья, жизнерадостный», имеет в ЛЯ п в говорах значение «вызывающий веселье» («веселая шутка»), Соотношение основного и производного значений—метонимическое. В ЛЯ дериватов не зафиксировано. В говорах представлена семантическая клетка «Название предметов» субстантивного блока СП: веселушка, ж. (Тул., Брян., Смол.,

Арх.)—радуга; веселушка, ж. (Липец., Ворон.)—короткая плясовая, песенка, частушка.

Носители говора употребляют прилагательное «веселый» и в значениях: а) «быстрый, скорый» (Казан.). Производное наречие весело. Пр.: «Весело ехали»; б) «ясный, солнечный (о погоде)» (Пек.). Дериваты: веселиться, несов., весело, скс. Пр.: «Погодка веселится». «Вот там весело в избе, а в моей уж солнышка не будет»; в) «живописный, красивый» (Ново-сиб.). Пр.: «Хорошая местность, веселая: речка и вода кругом и лесочек».

В конце главы делается вывод о сходстве анализируемых разновидностей национального языка с т. зр. влияния многозначности мотивирующей основы на СП.

В заключении подводятся итоги исследования:

1. Сопоставление структур СП прилагательных в ЛЯ и в говорах показывает, что есть общее и отличное в количественном и качественном наполнении данной комплексной единицы системы словообразования в двух разновидностях русского национального языка.

Типовые СП прилагательных различных ЛСГ в ЛЯ и в говорах соответствуют друг другу. Прилагательные в обоих случаях последовательно реализуют грамматическую валентность, являясь базой для образования производных субстантивного, адъективного, глагольного, адвербиального блоков.

Деривационный потенциал конкретных СП в говорах и в ЛЯ не совпадает. В говорах, в большинстве случаев, заполнены семантические клетки, предусмотренные типовой СП, но пустующие в ЛЯ. Таким образом, подтверждается положение, высказанное многими лингвистами, о том, что тенденция к реализации потенциальных слов характерна для русских народных говоров в большой степени, чем для ЛЯ. Устная форма существования говоров предопределяет расширение понятия нормы до очень широких пределов. С этим связана и большая вариативность конкретных СП в говорах в выражении одного словообразовательного значения.

2. И в ЛЯ, и в говорах СП прилагательных, принадлежащих к одной ЛСГ, более сходны по сравнению с СП прилагательных разных ЛСГ.

Принадлежность прилагательных к ЛСГ во многом определяет характер лексико-грамматических валентностей — возможность/невозможность сочетаемости данного слова с грам-матико-семантическими группами внутри частей речи.

Словообразовательная активность анализируемых прилагательных такова: 1) прилагательные со значением цвета, 2) прилагательные со значением размера, 3) прилагательные со значением психических свойств.

3. Как показали наблюдения, помимо характера семантики производящей основы, и в ЛЯ, и в говорах в одинаковой

степени на СП оказывают влияние такие факторы, как место прилагательного по отношению к центру или периферии ЛСГ и структурные свойства. В говорах, по сравнению с ЛЯ, в большей мере прослеживается влияние экстралингвистнчес-ких факторов: необходимость в номинации окружающих носителей говора реалий, потребность в большей расчлененности номннацнн.

4. В ЛЯ и в говорах семантика производящей основы влияет на наличие или отсутствие идноматичностп лексического значения производных. Синтаксические дериваты со сходным категориальным словообразовательным значением в ЛЯ и в говорах лишены фразеологнчности семантики. Лексические дериваты, мотивированные анализируемыми качественными прилагательными и называющие лицо по характеризующему признаку, неидиоматнчны и в ЛЯ, и в говорах.

Различие обнаруживается в степени фразеологнчности семантики предметных существительных субстантнвного блока СП. В говорах, в ряде случаев, степень обобщения более высока; семантическое приращение чаще указывает на род, в ЛЯ — на вид.

5. Анализируемые прилагательные различных ЛСГ в ЛЯ и в говорах многозначны. Полисемия исследуемых мотивирующих основ и в ЛЯ, и в говорах почти не увеличивает протяженность и объем СП.

Дериваты порождает, как правило, исходное значение полисемантичного прилагательного.

Значения мотивирующей основы в большинстве случаев в ЛЯ и в говорах одинаковы.

Развитие переносных значеннй в ЛЯ н в говорах связано с принадлежностью прилагательного к ЛСГ: прилагательные со значением цвета и размера (т. е. обозначающие внешние признаки) порождают метафорические переносы, прилагательные со значением психических свойств (т. е. обозначающие внутренние признаки) — метонимические. В говорах, кроме того, отмечаются переносные значения, не свойственные ЛЯ.

В некоторых случаях в говорах наблюдается сохранение древних значений, присущих ранее и ЛЯ.

С т. зр. влияния полисемии производящей основы на СП сопоставление ЛЯ и говоров свидетельствует об общенациональном потенциале семантики прилагательных, порождающей производные.

Содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Словообразовательная парадигма прилагательных со значением цвета (в говорах и в литературном языке). — В сб.: Лексика и грамматика севернорусских говоров. Киров, 1986, с. 84—87.

2. К вопросу о словообразовательной парадигме (на материале адъективных образований в говорах и в литературном языке).— Депонирована в ИНИОН АН СССР, № 22141 от 19.08.85. «Новая советская литература по общественным наукам. Языкознание», 1986, № 1.

3. Сопоставление структур словообразовательных парадигм параметрических прилагательных (в говорах и в литературном языке). — Депонирована в ИНИОН АН СССР, № 32166 от 21.12.87. «Новая советская литература по общественным наукам. Языкознание», 1988, № 5.

4. Различие словообразовательных потенций некоторых ЛСГ прилагательных выговорах и в литературном языке. — В сб.: Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии 41 лексикографии русского языка. Вологда 1988, с. 141—142.