автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Сопряжение изобразительного и вербального фольклора Приисетья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сопряжение изобразительного и вербального фольклора Приисетья"



лАуЛул

Г- "-Í.1-T

......

íItít

-"vi1-с^^'tí^'ííáif

' лУУ'-.

уууу У-Работа выполнена в Государственном образовательном учрёюснии .^^гХЙ^ ¡. высшего профессно]гальиого образования «КурганскиЙ государственныйуу:-у :Ууууу;-: уииверС|Стст»11а кафедре древней литературыИ фольклора

УУХУ-'ДУ.УУ\.У.

: ■ 1 ■ :

у^ i у- -и,' v .

"уГуТу;-

. Научны Йру ко ездителцу у'у^^ фи лолопгасш!^^^

Федорова Валентина Павловна.

!: 'уу :"у) у:у :у; ' -ьч-нк- и-"

Официальные оппоненты:Ф.'^;^ филологических наук; профессор ^-йу-

В я чеел а в А л екса ндров и чт • v у------------------....... ........

/кандидат филологических: наук^доцентй.да-

■ '.т-1 1 '■ т..■'.■ . .--'.т.'-т1"' - Якумцева Татьян* Николае"«» у у• ;.

,. .■■]"..-:■■ [■ :; i -1;--1_у-.-' ' . ' ,у'у-'\ -.уух^уууху: уу уху уоуу4'ууу1гуу, '-.уу-у.

¡УУУ; VV.-J.VA-:У-А-:ух:'.'ладЛ-

Ведущая организация; ;-У'у;''уу- -Ду' у 7- у ¿Су: Вятс ки й государственный ;у_- • у1У. -.-.ч; ;;•!■■".*■'■', V..'.л-¿{ЛЧ-'К^'гуманитарный университет!^.

'■.' г.-•у. 'х-у: гу-:у-^¡-л-^ ^'^ууухуу-т^ >у-у--*

....................

..^л..л ....-.-.-.г-..,V, »-V^^^Ы-ду^л^^^-^лу

,"■ . '.Зашита '■ состоится;" 20-- ноября--Г 1006":г.(¡;-д П^учасов Г. на "-л-, з аседани н ^У.ГУУ-• -. -I . -■,■-• ф.- ■ - ■' - ^А-УХУХХУХУ-:.-л-Ййл-ЧУУ-:УУ2УУ-т? ' ■ Ух'УУуТуТУ"|У;?ТАУУ

v:л диссертационного со веха уД.212 296.05 v по зашите -тдиссертааии ^ наусоис кан

^у ■ V■ V ■ V ^ X-.-1V' у■ У■ V-V'V3V¡у- уГ ?1V:V^V'V1 V '^:у 1VЕV :Г■ ^:у!-/г-— у |-'"^у 1 -^ТуУ^14■ ; ; ;

¡■-■■ученой-Ху);■: степени ^доктора:У-:-1"филоло

; ■'■'государстве и ному ниверситете тю.'- адресуй ■: 454021 ¿лП.гЯел ябинск.тулЛ;: рратьев

..........................................-..... ..................

С днсссртаиией можно ознакомиться п паучноИ библиотекеХЧе-чябинск010;Х--'.Х . государственного университета по адресугул. Братьев.Каширнных^-Д

'у-ту: у 1уу уу-:

у-у--' -у— у-у-'у -

■" ■ V > 1 ^: - -4ч-1 : ■ ■

' '..... ......^у^удй-г"X1 ^': 1

Ученый секретарь^:^-'у '';.'; ^

- канд!1д'ат ф илологических наук^ доценту-:- П-С. Варду771на -!.^т{у-:-т^

-: V: - -1 V1V: у: у -.-: -: --1 у г-: у 1 - -: у: у: л-1 у [ 1¿: : ■ -14 < у^ -Д т: - -ЧуУуту 4- :■1 у А; - -Т-: у: . -; у ^ г

■;'■,':- >у' у-^уу -у-:;; 1 ■ --1 -у -:-'-у-г .у - ■; йу ¿-'-^уу :.уу ^^'■'¿уЗ:^': уТ

: •' ■■ :. ■■' ,:.■ 'ч-'Й^'. " у? !

■:.■: :'■"■:■. --у-: \:.Л|у-Цуу г-;.-' ^-.;^ ^ууШУутй^уу^^^уЗ^-

•'■•-. .-.у-. ■ -ч'. - уХ^: '■ ■■ л'- ■ ■ ^¿у.^--Ит^

•: - £ ^т-71 ^

г . ,. . . %...............Г.!.'

-л-;:-,- .У^^ууйгу^унй^'йу'

Реферируемая диссертация посвящена изучению сопряжения изобразительного н вербального фольклора Приисетья.

Актуальность исследования определяется вниманием к проблемам региональной культуры, в том числе к традиционному крестьянскому искусству. Реактуализация изобразительного крестьянского искусства и вербального фольклора (особенно в композиции праздников, обрядов) обусловливает интерес к генезису не только различных видов народного творчества, но и отдельных сюжетов, их трансформации в меняющихся социокультурных ситуациях. В этих условиях возрастает интерес к региональной специфике традиционной культуры, ей связи с экономическими, историческими, социальными, географическими факторами.

Актуальность исследования обусловлена также теоретической значимостью проблемы: общерусское/ региональное/ локальное. Актуальность связана с проблемой сопряжения, взаимосвязи различных форм культуры, что позволяет выявить исторические корни, функции, семантику, символику как изобразительного, так «'вербального фольклора, показать единство и специфику различных видов фольклорной культуры Приисетья. Выводы имеют общетеоретическое значение.

Первые попытки прочтения изобразительного ряда сквозь призму поэтического слова принадлежат Ф.И. Буслаеву. Он первым указал на истоки единства слова и изобразительного искусства. Они, по его представлению, коренятся в верованиях «эпохи дохристианской», мифологии. Вопрос о единстве, переплетении изображения и слова Ф.И. Буслаев рассматривал как один из важных при изучении древней русской культуры в ей единстве и разнообразии видов. Он увидел особенно тесные связи между орнаментом и лирической песней, которые представлялись ему «как наиболее эмоциональные вилы русского народного творчествам. Дальнейшие шаги по выявлению связей вербального и изобразительного фольклора предпринял А.Н. Афанасьев. Об актуальности исследования свидетельствует интерес к изучаемой нами теме многих ученых - от В.В. Стасова и Н.К. Пиксанова до современных ученых, известных в разных областях науки: фольклористов В.В. Блажеса, В.Е. Гусева, В.И. Ереминой, Б.Н. Путилова, В.П. Федоровой, A.B. Юдина; историков Т.А. Бернштам. Н.£. Миненко; культурологов, искусствоведов, представителей педагогической науки: Т. И. Баклановой, A.C. Карги на, J1.H. Лазаревой, Л.Д. Любимова, Ю.В. Рождественского, Ю.С. Степанова, Е.Ю. Стрельцовой; музыковедов Е.И. Жиму левой, H.A. Урсеговой, Т.И. Чупакиной.

Сопряжение изобразительного и вербального фольклора позволяет провести плодотворный анализ народной культуры в целом, выявить характерные сюжеты, мотивы, своеобразие их бытования.

Объектом исследования является вербальный и изобразительный фольклор Исетской провинции, представленный материалами изобразительного фольклора и устного поэтического творчества XVHI — XX вв.

Предмет исследования - уровни сопряжения вербального и изобразительного фольклора Исетской провинции.

Источниковедческая бчза, В орбиту исследования вошли фонды архивов муниципального учреждения «Центр русской народной культуры «Лад» г.

Шадрине ка, кафедры древней литературы и фольклора Курганского государственного университета, Шадринского пединститута, собранные в 70-е гг. ХХ-начале ХХ[ в., Шадринского филиала государственного архива Курганской области, Государственного архива Свердловской области; личный архив автора диссертации, а также научные публикации по теме.

Цель данного диссертаций иного исследования - выявление сопряжения мотивов, сюжетов, сюжетостроения, а также символики вербального и изобразительного фольклора Прнисетья.

Задачи, намеченные для реализации цели:

1) определить географические границы исследования;

2) выявить специфику ремесел и промыслов Прнисетья как основы формирования и развития изобразительного искусства, подчеркнуть значение традиций культуры Русского Севера в становлении своеобразия фольклорного искусства в Исетской провинции;

3) систематизировать изобразительный фольклор, собранный а течение последних 10 лет фол ьклорно-этнограф и чес к и м и экспедициями Курганского госуннверситета и Центра русской народной культуры «Лад» (г. Шадринск);

4) исследовать мотив нити как основу сопряжения «полотняного» и вербального фольклора, показать универсальность связующей функции нити как грани сопряжения слова и изображения в игрищном обрядовом комплексе;

5) установить своеобразие сопряжения изобразительного и вербального фольклора в свадебной обрядности;

6)рас крыть семантику сюжета «Олень - Яшер»;

7) обозначить характер трансформации архаических сюжетов и символов изобразительного и вербального фольклора.

Методологической основой исследования являются работы ведущих теоретиков различных областей народной культуры: А.К. Амброза, В.П, Аникина,

A.К. Байбурина, Т.А. Бернштам, Ф.И. Буслаева, А.Н. Веселовского, В.С.Воронова,

B.Е. Гусева, Д.К. Зеленина, A.C. Каргина, А.И. Лазарева, Г.С. Масловой, В.Я. Проппа. Б.Н. Путилова, Б.А. Рыбакова, В.В. Стасова.

Методы исследования. Помимо общенаучных методов анализа, синтеза, обобщения и систематизации в работе использованы специальные методы: получение ретроспективной информации {теоретический анализ и обобщение первоисточников); сравнительно-сопоставительный (анализ и синтез, аналогия, систематизация); метод сравнительно-исторического анализа;

общефнлологическнй анализ вербального фольклора.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- впервые введен в научный оборот значительный объем первичных материалов вербального и изобразительного фольклора одного из заметных регионов России — Исетской провинции;

- охарактеризованы ремесла Исетской провинции как основа становления и развития изобразительного фольклорного искусства;

- на основе сопоставительного метода выявлены уровни сопряжения мотивного и сюжетного компонентов изобразительного и вербального фольклора в игрищном комплексе и свадебном обряде Исетского края, что позволило дать

новую интерпретацию крестьянских представлений об особом положении женщины в доме мужа и обществе;

- дано вариативное прочтение семантики архаического сюжета «Олень -Ящер»; в аспекте крестьянской аксиологии на основе сравнительно-исторического метода, обозначена трансформация архаических сюжетов и символов изобразительного и вербального фольклора Исетского края.

Теоретическое значение исследования состоит в выявлении глубинной связи и уровней сопряжения вербального и изобразительного фольклора. Данное исследование впервые выявило особенности взаимодействия различных видов фольклора в обрядовых комплексах, что может иметь значение для теории и истории фольклора (календарный и свадебный обряды; генетические истоки песенных сюжетов). Исследование вносит вклад в изучение проблемы «общерусское/локальное», репрезентируя «зауральский текст» народной культуры.

Практическая значимость работы определяется тем, что её материалы могут найти применение в практике преподавания в качестве регионального компонента в университетских курсах по теории фольклора, русскому фольклору, культурологии, в спецкурсах, спецсеминарах по истории культуры Урала и Зауралья, составлению учебных пособий, ориентированных на тему данного исследования.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Изобразительный и вербальный фольклор Исетской провинции -своеобразное, локальное проявление народной культуры, сформировавшееся в специфических экономических, исторических, социальных, демографических условиях, истоками связанное с традициями Русского Севера. Под локальной спецификой мы понимаем не комплекс уникальных, необычных, редких форм, а характерную интерпретацию общерусской традиции.

2. Сопряжение изобразительного и вербального фольклора коренится в общей мировоззренческой основе. Специфика сопряжения обеих форм фольклора задана их функциями в определенных обрядовых комплексах, в том числе и сюжетообразуюшими. Характер сопряжения подвержен развитию в соответствии со спецификой ритуальной практики, основой которой является изменение половозрастного статуса основных исполнителей обрядов и идея репродукции.

3. Главные уровни сопряжения — архаические мотивы и сюжеты, а также архаические сюжет ©образующие структуры.

4. Сопряжение изобразительного и вербального фольклора - ключ к прочтению известного сюжета «Олень-Ящер» как космогонического мифа, входящего в обряд инициации.

5. Сопряжение вербального и изобразительного фольклора выявляет один из главных аксиологических мотивов свадьбы - высокое положение женщины как хозяйки дома, хранительницы очага, продолжательницы рода.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде сообщений на международных, всероссийских и региональных научных конференциях; «Русская народная традиционная культура и современность: шадринский опыт» (Шадринек, 1996); «Народное искусство Южного Урала» (Челябинск, 14-16 мая 1997); «Русский язык, литература и культура: проблемы

сохранения и развития» (Шадрниск, 23-24 ноября 1999); «Культура Зауралья: прошлое и настоящее» (Курган, 2001); «Народная культура Сибири» (Омск, 2001); «Локальные традиции в народной культуре в конце XX века» (Курган, 2002); «Вторые Лазаревские чтения» (Челябинск, 21-23 февраля 2003); «Слово в контексте времени» (г. Курган, 12 декабря 2003); «Зыряновские чтения»: 2-я межрегиональная научно-практическая конференция (Курган, 14-15 декабря 2004); «Культура провинции» (Курган, 22-24 апреля 2005).

Структура работы: диссертация состоит из введения, тр£х глав, заключения, библиографического списка и приложений.

Об шее содержание работы.

Во введении аргументируется актуальность темы, определяются объект и предмет изучения, формулируются цель и задачи работы, излагаются теоретические предпосылки исследования. В кем раскрывается содержание понятия «сопряжение», которое входит в современную науку о народной культуре. Сопряжение — это соединение, связывание. В,И. Даль внес в «Толковый словарь живого великорусского языка» глагол «сопрячь» в значении «соединять, связывать».

Тема диссертационного исследования обязывает выбрать свою позицию относительно содержания термина «фольклор». Считаем это необходимым в условиях «разнообразия мнений». Учитывая позиции отечественных ученых о содержании этого термина, а также видение этносом собственной культуры как целостной структуры, мы принимаем более широкое значение термина, но с четко обозначенными границами: вербальный фольклор, музыкальный фольклор, изобразительный фольклор.

Второй основополагающий термин нашего исследования — «изобразительный фольклор». А.С. Каргин даёт ему следующее определение; «Овеществлённый, материализованный слой народной культуры, отражающий в образно-эстетической форме самосознание, менталитет этноса, имеющий как фольклорные, так и специализированные формы». На общефольклорные признаки изобразительного традиционного искусства указали С.В, Воронов, Т.М. Разина. По их наблюдениям, многие предметы «воспринимаются как вариации на одну и 1у же тему», подобно сказке и песне. Мы включаем в понятие «изобразительный фольклор» то, что недавно именовалось декоративно-прикладным искусством. У этого вида искусства есть признаки фольклора: традиционность, безымянность, коллективность, вариативность. Исследователь культурного ландшафта Ю.А. Веденин пишет, что специалисты, изучающие народное искусство (фольклористы, этнографы, искусствоведы), выделяют «в качестве конституциональных, следующие его признаки: внутриситуативностъ (т.е. невыделеиностъ из бьгта); устность передачи традиции путем непосредственных, неформальных контактов; обслуживание потребностей замкнутых социальных и этнических сред». Эти компоненты сближают все виды народного искусства.

Разнообразие жанров изобразительного фольклора вызывает необходимость определить границы материала исследования. В качестве объекта изучения избран фольклор, связанный с мотивом нити, как наиболее широко представленный в народной культуре. В гендерном представлении - это по преимуществу женское

искусство. Другой объект исследования - художественная обработка дерева, издавна разрабатываемая мужской частью населения. Выбор объектов исследования позволит более полно выявить некоторые закономерности сопряжения изобразительного и вербального фольклора.

В аспекте темы нашего исследования определяющее значение имеет задача, поставленная H.A. Миненко. Исследуя традиционную культуру русского крестьянства Урала и частично Зауралья XVIII — XIX веков, она отметила как перспективную следующую методологию изучения традиционного крестьянского материального и духовного наследия: «К сожалению, не появилось пока работы, в которой важнейшие черты материальной и духовной культуры русских крестьян Урала были бы рассмотрены в комплексе». Это положение в качестве методологического может быть распространено на все региональные традиции. Опираясь на труды В.П. Аникина, А.И. Лазарева, Т.Г. Леоновой, Б.Н.Путилова о локальных и общерусских традициях фольклора, считаем нужным определить географические рамки объекта исследования. Исетский край, Исетская провинция, Приисетъе — территория, прилегающая к реке Исеть в ее срединном пути (от впадения в неб р. Течи до Исетского). Исетский край — значительный по территории регион северной части современной Курганской области, связанный рекой Исетью. Рекой задан колонизационный поток и определена экономическая, социальная, культурная и бытовая жизнь осевшего здесь населения. Сохранению архаических пластов традиционной русской культуры в крае способствовало его заселение в пору устойчивого бытования традиции (конец XVI — XVII вв.), а также истоки переселенческого потока - Русский Север. Традиционная культура Исетской провинции — это крестьянская культура. Она глубоко связана с историей и экономикой, социальными, климатическими и демографическими условиями края.

В главе I рассматриваются ремёсла м промыслы как основа сохранения изобразительного фольклора Приисетья. Материал итложен в трех параграфах.

В параграфе 1.1 анализируются особенности заселения Принсетья. Вопросы заселения и экономического освоения Приисетья, а также Сибири в целом, давно привлекали внимание историков. В работах П.Н. Буцинского, Г.Ф. Миллера, H.A. Словцова, в ряде статей В.А. Александрова, З.Я.Боярышниковой, М.М, Громыко, A.A. Кондрашенкова, H.A. Миненко, А,А, Преображенского, Г,Н, Чаги на, В.И, Шункова и других рассмотрены различные аспекты заселения русскими огромного края. ■

Данные истории, этнографии, лингвистики, ономастики свидетельствуют о том, что Приисетье заселялось выходцами из Поморья, северо-восточной части европейской России, Предуралья, а также ряда уже освоенных районов Западной Сибири. В сохранении традиций народной культуры При исетского края наибольшую роль сыграли три обстоятельства. Первое: оторвавшись от своих родных мест в XVH веке, северяне в условиях иноэтнического окружения сохраняли долгое время культуру своей прародины времени «исхода». Второе: условия освоенных мест. В Исетской провинции, как и повсюду в Зауралье, было всего несколько городов, и это предотвратило их разрушительное воздействие на архаические формы культуры. Третье обстоятельство - мощный пласт

старообрядчества. В XVIII веке этот край был самым заметным центром староверкя в Сибири и на Урале.

Материалы свидетельству ют о закрепленности в населенных пунктах определенных ремёсел, что вызвало их развитие и совершенствование. Овладению навыков ремесла способствовала также семейная традиция обучения «делу». Высокий уровень и разнообразие ремесел стали основой сохранения крестьянского изобразительного фольклора.

Параграф 1.2 посвяшен исследованию ремесел н промыслов Пркнсетья в контексте краеведения. Еще C.B. Воронов поставил задачу широкого собирания произведений изобразительного традиционного искусства для выявления специфики народной традиции: «Не собрав еще множества колосьев этого веками вызревавшего искусства и не связав их в снопы, нельзя характеризовать крестьянский художественный стиль с полной и глубокой обоснованностью». Изучение материальной н духовной культуры Зауралья началось в первой половине XIX века. Первоначальные сведения отражены в путевых дневниках членов академических экспедиций XVIII века: И.Г. Георги, И.И. Лепихина, Г.Ф. Миллера, П.С. Палласа, И.П. Фалька. Особую роль в изучении крестьянской культуры сыграло краеведческое движение, которое развивалось под воздействием Русского. Географического общества (РГО), Вольного экономического общества, Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ). Большой вклад в исследование Шадринского края, в том числе ремесел и в целом народной культуры был внесен краеведом А.Н. Зыряновым и ученым В.П. Бирюковым. Оживление интереса к традиционной культуре наметилось в конце 50-х • начале 60-х годов XX века в связи с появлением самодеятельного фольклорного движения во всей стране, в том числе на Урале и в Зауралье. Активизировалась полевая экспедиционная работа ученых, появились центры народной культуры, ремёсел, фольклора.

В параграфе U исследуется комплекс ремёсел Приисетья.

Еще А.Н. Зырянов, отметив взаимосвязь земледелия и промыслов, серьезно изучив ремесленные традиции края, выявил их многообразие и сделал описание наиболее значительных из них. Наблюдения над жизнью в селе и приходе позволяли священникам-крае ведам также делать выводы о талантливости, мастеровнтости крестьян, которые наряду с земледелием занимались и ремеслом. Так, зауральский священник Т.Н. Успенский писал, что межау крестьянами есть хорошие мастера: кожевники, кузнецы, портные, чеботари, плотники, овчинники, гончары. Но редкие из них занимаются одним лишь ремеслом, большинство из них остается хлебопашцами. Он признает, что ткачество холстов и домашнего сукна для женской части населения являются главнейшими. Лучшими ткачихами считаются женщины Мехонской слободы: «Постоянно упражняясь в одном этом рукоделии, они приобрели редкое искусство ткать браные ковры и красить шерсть в разные цвета с тенями. Ковры их всегда хороши по рисунку, прочности и мягкости. В той же слободе ткут чистый, тонкий холст, едва ли уступавший фламандскому полотну, и столовое белье разных узоров, ничем не хуже фабричного по чистоте работы, но превосходя шее последнее своею прочностью». Такое искусство мехонских мастериц обращало на себя внимание правительства, которое выдало некоторым из рукодельниц денежные награды и похвальные

листы. Отметим, что ткачество и половинное дело отмечается и в начале XX века в ряду других ремесел, приносящих доход нескольким селам Приисетья, а в Макаровском занимались редким для Зауралья кружевоплетением. Развитию женских ремёсел способствовали местные торжки и сельские ярмарки. Особая роль принадлежала Крестовской ярмарке, третьей по величине и обороту средств. Анализ имеющихся материалов позволил нам сделать выводы об истории развития ремёсел и промыслов в Шадринекой провинции с XVII в. по сегодняшний день. Нами составлены таблицы развития комплекса женских ремесел, сделаны выводы об историческом развитии художественных ремесел Приисетья. Мы пришли к выводу о том, что значительная территория Исетского края представляет собой единый в историческом, экономическом, географическом отношении регион, условия которого способствовали консервации традиционной культуры, которая истоками связана с культурой Русского Севера. Основными условиями развития и сохранности ремесел в крае стали: взаимосвязь земледелия и ремесел; положение территории на ведущих путях сообщения Восток-Запад; отсутствие крепостного права; наличие торговых ярмарок; участие мастеров в российских и международных выставках.

Глава И посвящена уровням сопряжения мотивов изобразительного и вербального фольклора. Глава содержит два параграфа.

В параграфе 2.1 нами выявлено представление о сакральности нити как основы сопряжения «полотняного» и вербального фольклора. В данной главе рассматривается вопрос о сопряжении двух исследуемых видов фольклора на уровне мотивов. Мотив рассматривается широко-в русле теоретических разработок О.М. Фрейденберг. Обращение к сопоставительному анализу вербального и изобразительного фольклора обнаруживает в основном сопряжение на уровне мотивов. Особенно это характерно для мотива нити. Такое проникновение в сферу народного искусства объясняется, в первую очередь, архаическим представлением о сакральности процесса превращения естественного продукта в культурный. Мифологический тип мышления, мифологичность самого творения, синкретизм архаического искусства задают основу сопряжения разных видов его ранних форм. В исследовании единой мировоззренческой основы отдельных мотивов, связывающих разные виды непрофессионального творчества, методологической опорой для нас являются работы В.Я. Проппа и СЛ. Токарева.

Изучение сопряжения вербального и изобразительного фольклора на уровне мотива нити представляется плодотворным в силу широкого объёма материала. Изучение мотива нити на основе вербального и изобразительного фольклора, а также применение этой системы начато А.Н. Афанасьевым. Им сделаны первые попытки выявления семантики и функций нити, А.Н. Афанасьев изучал семантику нити с мифологических позиций. Сам акт прядения, по его выводам, есть синоним жизни, творения её, а пряхи — создательницы жизни, космического лада, в котором воедино сплетаются жизнь человеческая н звезды. Во второй половине XX века вышли работы А.Ф. Журавлёвой, A.A. Лебедевой, М.А. Некрасовой, Г.И. Трубицыной, в которых изучается вопрос о сакральном статусе нити. Для большинства этих исследований характерна опора главным образом на изобразительный ряд. Фольклор, если и вводится, то лишь как иллюстрация.

Однако методику А. H. Афанасьева по комплексному исследованию разнообразных форм народной культуры использовали C.B. Воронов, C.B. Жарникова, Г.С. Маслова, Б.А. Рыбаков. Ими сделан вывод об исключительной важности нити в жизни человека, о материальных истоках сакрализации её. Вероятно, следует учитывать, что в истоках сакрализации нити лежат и мировоззренческие и материальные аспекты. Для нас важно, что мотив нити широко вошел в народную культуру, в том числе в вербальный и изобразительный фольклор. Мотив нити часто является сюжетообразуюшим. Б.А. Рыбаков с материалистических позиций также отметил народные представления о нити, как символе жизни: «Обилие мифологических и фольклорных материалов о прялках и о прядении свидетельствует, что с глубокой древности человечество связывало с прялкой и нитью представление о жизни, о долгой, как нить, протяженности жизни». Для нас это замечание имеет методологический характер в подходе к анализу семантики святочных игрищ, наполненных играми, песнями, гаданиями с мотивом нити. Мифологизация нити позволила использовать еб как «стротельный» материал для воссоздания архаического восприятия мироздания во всех его гранях, возложить на неё ряд жизненно важных функций. Так, считалось возможным и необходимым с помощью нити создать целую систему, обеспечивающую жизнедеятельность Вселенной, общины, человека, С помощью нити творился знаковый сакрализованный комплекс предметного мира.

Параграф 2Л. посвяшен универсальности связующей функции нити как грани сопряжения слова и изображения. Сопряжение изобразительного и вербального фольклора проявляется в универсальности функции связующего начала нити. Этот мотив соединяет в единое целое разные формы традиционной культуры, отразившие слитность, гармонию мироздания, л о куса, природы и человека, общества, семьиi Сопряжение вербального и изобразительного фольклора на уровне символики нити как связи особенно показательно для родильно-крестильного, свадебного и похоронного обрядов, а также для календарной зимней обрядности как общерусской традиции, так и приисетской. В вышивках, сказках, играх, календарных и свадебных обрядах соединяющим подземный мир и небо является средний мир — мир людей, семьи, общества. Частотность мотива нити в игришкос время и особенно в свадьбе определена ролью и статусом девушки как центральной фигуры этих обрядов и связи нити с женщиной. Женщине отведена главная роль - роль осиовы жизни, судьбы. Положение молодой как пряхи семейного древа утвердило культуру её деятельности - лён — как один из ведущих мотивов и символов в материальной и духовной культуре. Широкое включение нити и предметного ряда из неё в сопряжении с песнями как структурообразующего компонента является особенностью свадьбы Исетской провинции, атакже всей Сибири.

В параграфе 2.2.1 рассмотрена судьбоносно-брачная функция ннти в изобразительном н вербальном фольклоре в предсвадебный период. Исследование общерусских и локальных нсетских материалов даёт возможность выявить функциональную семантику нити как основу создания семьи и её крепости. Эта мифологема отчётливо проявляется в предсвадебный — святочный -период, когда закреплялся выбор будущих мужа и жены, закладывался возможный семейный союз, ткались судьбы. В святочных играх сошлись

архаические элементы: структурный (диалог) и содержательный (прядение -«тканьё» пар и молодежного коллектива). Т.А. Бернштам верно заметила, что «хоровод» на посиделках «начинался, как правило, утверждением статуса молодежной группы в целом». Под игровой диалог «творился» хоровод, молодёжный коллектив. «Тканьё» коллектива - заметный мотив игрищ, отразивший представления о единстве человека и коллектива, их взаимосвязанности и взаимозависимости. «Ткачихой» коллектива выступает девушка.

К зимнему периоду земледельческого календаря - комплексному заклинанию урожая приурочены песни о посеве льна. На святках обязательными считались особые обряды, определяющие благополучие хозяев на весь текущий год. Песни о посеве льна ещё в конце 30-х годов XX века в Приисетье были популярны. Особое место их в и фишах северо-западной части Зауралья отметил известный краевед А.Н. Зырянов. По его наблюдениям, песней этой «заканчиваются все игры девические как предпоследней и забавной для них. Во время пения её играющие руками и ногами показывают те движения и действия, какие произносят языком с сильной припляской, и в заключение ударяют друг дружку руками и расходятся по домам». Прагматика песни укладывается в три ряда задач: соединение женского коллектива, влияние на создание семейной пары, способствовать урожаю.

Обращение к мотиву льна в этот период имеет линейную временную модель. В игрищных песнях («Кумушка») символика орудия труда санкционировала выбор пар и единение молодежного сакрального коллектива. В ней отразился народный взгляд на идеал невесты, будущей хозяйки: у нее должна быть «прялка нова, веретено точёно, по краям золочено». В круговых песнях скреплялся выбор пар поцелуем. Бинарная оппозиция - начало/конец - оказывалась дополнительным символическим вторым кругом наряду с кругом-хороводом. Круги придают происходящему (выбор пар и будущий урожай) внутреннее единство, внутреннюю целостность. Происходящее берется в круг. Круг здесь - и заклинание, и оберег. Лён-нить обеспечивал нерушимость связи, договора молодых людей: и создавшихся пар, и коллектива. Анализ игрищ позволяет подчеркнуть структурообразующую, связующую функцию льна-нити в главных святочных обрядах (поэзии и кинетике). Песни, игры о льне-нити заключали & себе идеи личностной и коллективной благополучной новой, золотой судьбы. Судьба заключалась в браке, который в свою очередь, по мифологическим воззрениям, воздействовал на всё окружающее. В русской традиции сказочная нить — творящая материя, создающая как земные блага, так и средства наказания пороков. Нить дает богатство, в соответствии с идейным содержанием и этикой сказки, честным, бедным, трудолюбивым, обездоленным. Чаше всего предметами, наделенными способностью давать богатство, являются предметы из нити: волшебные сумочки, скатерть, пояс, платок.

Предметы из нити в качестве связующего компонента - подарка в предсвадебный период * считались символом расположенности, выбора, верности. В Исетской провинции девушки одаривали «дролей» вышитыми портянками. Парням преподносились также в знак расположенности и будущей семейной

связи пояса, которые нногяа были именными. В нашем распоряжении имеются дарные пояса с надписями любовного содержания.

Анализ материала позволяет говорить о том, что сопряжение более значительно в мотивах, связанных с архаическими воззрениями и обрядами. Сопряжение способствует более основательному и глубокому прочтению, как слова, так и изображения. Кроме того, вхождение е грани сопряжения словесных и материальных форм фольклора позволяет по-новому прочесть компоненты свадебного обряда. Одна из линий такого сопряжения - мотив связуюшей функции нити, пронизывающий всю традиционную культуру. Исследование общерусских и локальных нсетских материалов даёт возможность выявить функциональную семантику нити как основу создания семьи и её крепости. Характерны песни о клубке «Ой, синий клубок» и комментарии к ним знатоков, «игравших» песню в 20-е — 30-е годы XX века: «Девка с парнем не раскатаются. Дружить будут». Нить входит в игры, песни и изобразительный фольклор. Для нас важно отметить, что в игре реализовалась идея всеобщности, обобщающего характера связи — нити. С одной стороны, она связывала будущую пару, протестировала ее судьбу (то есть брак), и, во-вторых, соединяла коллектив, собравшийся на игрище.

В соответствии с тождественностью льна и женской природы героинями песен являются девушки, молодушки и противопоставленные им «стары бабы». В ряде песен лён введён в систему брачных мотивов. Игры и песни с мотивом нити как связующего элемента в организации брака имеют параллели в этнографии. Старообрядки Приисегтья знали примету, известную и в Олонецкой губернии: «перед поездом к венцу невеста, желающая, чтобы сестры ей поскорее вышли замуж, должна потянуть за скатерть, которою покрыт стол». Скатерть, разумеется, имела сакральный тканый узор. Кроме того, невеста отдавала ленту из косы, расплетённой после венца, подружкам, которые её сопровождали при переезде «на чужую сторонушку».

Сопоставление вербального и изобразительного фольклора, этнографических фактов, широкого круга поверий о нити позволяет выделить своеобразие сопряжения исследуемых видов фольклора в предсвадебный период. Основой сопряжения является глубинный архаический пласт воззрений на мир. Нам представляется, что линия сопряжения — это функции, которые были реально у нити и приписываемые ей. Основной функциональный мотив, сопрягающий оба вида фольклора, - это творение, созидание. Главные объекты творения -наметившиеся брачные пары, молодежный коллектив, человек и земля, человек и мироздание.

Параграф 2.2.2 посвящен сопряжению слова и изображения в свадебном обряде. Нить проникает во все части обряда. Объектами магической, связывающей силы становятся жених н невеста, молодой и молодая, жених и род невесты, невеста и дом жениха, обе стороны новой родни, этот н «иной» мир, человек н природа. Материалы позволяют сделать вывод о том, что спектр сопряжения изобразительного и вербального фольклора в свадебном обряде по сравнению со святочными предсвадебными обрядами расширяется. Обнаруживаются новые фан и сближения, взаимосвязи. Еш2 Н.Ф, Сумцов отметил органическое единство свадебного обряда. Элементом, стягивающим

свадьбу в сюжет, являются и «полотняный» фольклор, и песни с мотивами нити («В тереме теща бояр дарила»). Подобно вербальному фольклору, изобразительный, в соответствии с функциями предметного мира, имеет четкое место в ходе свадебной драматургии. Его содержание и объем не произвольны, но тоже связаны с конкретными структурными единицами обряда: от сговора до привоза приданого, венчания и брачного ложа до одаривания на второй день после столованья. Конкретная прикреплюнносгь фольклорного искусства к определённым структурным компонентам обряда — один из главных уровней сопряжения слова и изображения. Анализ материала позволяет выделить форму сопряжения: устное поэтическое искусство комментирует изобразительный фольклор. У комментария есть несколько функций: во-первых, он раскрывает содержание произведений «полотняного» фольклора. Во-вторых, является формой величания невесты и её дома. В-третьих, идеализирует образ молодца, которому предназначены дивные предметы высокого семиотического статуса.

Статус свадьбы как сотворения семьи определил в качестве одного из ведущих мотивов нить, плотно вошедшую в обрядовую практику, обрядовые и необрядовые песни, гадания, материальные компоненты свадебной обрядности. Разные источники отмечают многообразие бытования ковров как в Сибири, так и в Приисетьи, особенно в свадьбе. Исследуя материальную культуру русской свадьбы Сибири, A.A. Лебедева отметила обилие ковров в её составе. Уже в день малых смотрин «невеста дарила жениху ковёр для свадебных санок, ковровую подпругу, браные гарусные вожжи и швейный плат». Одно же из первых упоминаний о коврах в Исетском крае относится к 170 t году. Большое распространение в селе Канаши получило ткачество ковров в XIX веке. Местный краевед A.A. Пашков писал: «Кожевенные предприятия давали отход — шерсть, которую скупали местные крестьянки. Затем «били на струне» • туго натянутых жгутах овечьих жил, после чего шерсть пряли, красили и ткали на кроснах -самодельных примитивных ткацких станках. Ткали и пряли женщины больше по ночам..., когда семья засыпала. Медленно продвигалась работа. Выйдет — значит «счастье в руки», а постигнет неудача — пожалеет женщина загубленную пряжу и свой труд, да скроет от всех: от мужа, чтобы не побил, от соседок, чтобы не просмеяли. Начинать приходилось всё сызнова». Семантика и функции ковра Приисетья ещё не исследованы, но материалы свидетельствуют о том, что он соответствует средне-уральской и западносибирской традициям. Ткали ковер с разными целями, расшифровку которых можно почерпнуть из наблюдений Ф.И. Буслаева: «В древнерусских стихотворениях, сказках н песнях, как вообще в народной поэзии других наций, не найдёте ни одного подробного описания природы, которое само по себе составило бы главный предмет рассказа, как это обыкновенно бывает в описательных поэмах, в романах, повестях и в лирических стихотворениях позднейшей эпохи. Средоточием всего мира для эпической старины был сам человек с его семьёй и родным домом». Таким образом, настенный ковёр как жанр изобразительного искусства имеет подобно жанрам вербального фольклора, свои функции и свою стилистику.

Сопряжение изобразительного и вербального фольклора проявляется в том. что они связывают весь ход свадьбы, переходя из одного обрядового компонента в другой. Можно сказать, что слово и изображение — основа обряда.

Сопоставление слова и изображения в свадебном обряде устанавливает их нерасторжимую взаимосвязь. Это проявляется не только в том, что изобразительный фольклор получает освещение, оценку в слове. Более глубокая связь обнаруживается в том, что обе формы традиционного творчества вплетаются в обряд, сопрягаясь с определенными обрядовыми действиями, направляя движение обряда

Отметим нарастание объёма «полотняного» и вербально-музыкального фольклора в развитии свадебной драматургии. Это характерно не только для традиции Исетского края. На сватовстве, необходимом компоненте свадьбы, заметны только простейшие языковые формулы: «У вас товар, у нас купец». Это завязка свадебного обряда. Он обставлен магическими приёмами. Однако ешё не начавшийся официально обрядовый комплекс не требовал закрепления средствами искусства. Сватовство отличалось по самой сути от других частей обряда тем, что не было публичным актом. Его можно считать своеобразным запросом. Невеста в сватовстве играла пассивную роль. Поэтому ни её слово, ни её «полотняный» фольклор, ни её пение не имели места на сватовстве. Сговор — официальный, своего рода юридический акт. Здесь невеста получала благословение родителей. Сговор открывал линию причётов. В Шадринском районе ещё в середине XX века оставалась устойчивой традиция причётов. На сговоре первый раз параллельно с обрядовыми песнями в обряд вводится «полотняный» фольклор. В.Н. Бекетова отмечает, что в селах Шадрннского района невеста отдаёт жениху задаток: «Это могли быть полотенца, портянки жениху, домотканые штаны с атласным поясом, скатерть или покатыш — три трубы холста, перевязанные лентой. Жених приезжал с деньгами и отдарками: лентами, «супериками» (вид колечка с камушками), серьгами, колечками». Для Принсетья характерно широкое использование предметов из нити в качестве задатка. Состав задатка в послереволюционные годы на Исети, по свидетельству священника-краеведа Е.Д. Золотова, оставался традиционным: «3-4 скатерти, 2-3 полотенца, а жених — денег». «Заклад» из нити повсеместно считался признаком свадебной договорённости, залогом будущего союза двух родов. Он связывал слова, обещания не отказаться от договорённости.

По нашему наблюдению, с внутренним развитием обряда изменяется не только объём предметного мира, изменяются его функции и даже название. За ним закрепляется термин «дары», а не задаток. Песня запечатлела традицию дзров. Прикреплённость даров к конкретным узловым моментам свадьбы — ещё одна линия сопряжения слова н изображения. Традицией предписывалось, какие песни и для кого петь, а также определялись предметы, кому и сколько дарить. Расширение круга участников свадьбы расширяет круг даров и песен. Дары вошли в песни как знак половозрастного статуса невесты. Песня раскрыла маркировку даров как готовности невесты к браку или неготовности («Твоё суженое не выросло»).

Исследователи сибирской свадьбы отметили в качестве её своеобразия обилие даров, которые начинались со сговора, в ряде сел сливавшиеся с рукобитьем. Ю.Г. Круглое обратил внимание на песни с мотивом даров. Эти пески выполняли юридическо-бытовую функцию: «Главное их назначение — закрепить в сознании участников свадьбы и шире — всей деревни - то, что свадьба

совершается, н совершается она так, как велит традиция. То есть в сознании окружающих жениха и невесту людей утверждалась законность всего, происходящего между молодыми. Отсюда их комментаторский характер». Отмечал дары как один из лейтмотивов свадьбы сибиряков, Н. Осипов подчёркивая обязательность их на девичнике. Этот «выработанный веками свадебный ритуал не только крайне сложен, но вместе с тем и обязателен, если только врачующиеся желают, чтобы их свадьба считалась приличною». Песня в качестве постоянной формулы предопределяла подарок каждой паре, «подсказывая» ход обряда. Подобные песни Ю.Г. Круглое верно рассматривал как реакцию «на какое-нибудь конкретное обрядовое действие».

О значимости даров в свадебном комплексе говорит такой её компонент, как «смотренье даров». Полученные на девичнике невестины дары выставлялись на показ родне жениха. По обычаю, все, кто смотрел дары, прикасался к ним. приглашались на свадьбу: они уже считались общей родней. Таким образом, вырисовывается функция даров в сюжетостроении обряда. Дарами, символика которых не была утрачена в конце XIX века, маркируются близкие родственники, которые выделены как будущие участники свадебного пира. Обращение к песням выявляет высокую аксиологическую (ценностную) шкалу «полотняного» фольклора Песня через эпитет «золотой» возвеличивает их, а также «величает» через них невесту, жениха и всех участников свадьбы. Символом закрепления перехода в семью мужа было вышитое полотенце, которым дополнительно одаривался свекор. Анализ обряда даров выявляет их тесное взаимодействие с песнями. Уровень сопряжения — песенный комментарий события. Песни не только характеризуют дары как предмет. Идеализируется процесс их преподнесения. Они раскрывают обряд даров, иногда предваряя его, ведя свадьбу, подсказывая её движение. Так, в Шадрине кой округе на второй день песня вплеталась в обряд одаривания молодушкой всех участников свадьбы. Молодые каждому клали на голову блин и подносили стопку, за что получали подарки.

Исследование даров привело к выводу о подчинении их традиционному композиционному приёму лирической песни - ступенчатому расширению или сужению образов, что позволяет выделить еще один уровень сопряжения слова и изображения. Невеста благодаря дарам приобщалась к культу предков мужа, а не только «затягивала» узел семейных уз.

Сопряжение изобразительного и вербального фольклора проявляется в таком компоненте свадебного комплекса, как приданое. Приданое по предметному составу в некоторой степени перекликается с дарами. Но если дары адресовались значительному кругу участников обряда, то приданое составляло имущество семьи, в которую входила молодая. Оно отличалось и по составу. В него входили: прикроватный полог, ковровые предметы, различные настольные скатерти (тканые, вязаные, плетеные) и т.д. Символический спектр приданого определён не только нитью, но и широким спектром изобразительного ряда, который сотворен самой невестой. Подобно ларам око наделено функциями связующего элемента, алотропея, величания невесты. Именно приданое играет знаковую роль при переходе невесты в иной социальный статус, в другое пространство, чужой мир, который следовало преобразовать в свой. Поэтому оно всегда имело традиционный декор и колорит. Из приданого ксетской свадьбы необходимо

вылелить такой жанр, как вышитые ло сетке скатерти, так называемые «филей ки». Песня н фклейки выступают в едином ключе соревнования жениха и невесты. Расстеленные на столе филейки снимались одна за другой по мере того, как на стол жениха во время свадебного пира подавались «перемены» - блюда, яства. Для невесты было очень важно, чтобы филеек было больше, чем перемен блюд. В состязание вступали два равных локатива — два стола: «полотняный» невестин и стол яств жениха. Таким образом, песня и приданое оказываются сопряженными в диалоге-споре сторон. В филейках, как и в ковре, традиционным элементом декора является изображение семян. Мотив семян позволяет отметить ешё одну грань сопряжения вербального и изобразительного фольклора. Мы отмечаем символику семян как урожая, плодовитости, продолжения жизни, а также перекличку этого изобразительного мотива с аналогичным песенным («Семена вы наши, семена»). Для нас важно подчеркнуть еще одну грань сопряжения вербального и изобразительного фольклора. Она отчетливо проявляется как атрибуция нового социального статуса героини — будущей матери. Она сидит за столом новой семьи уже в качестве жены — обвенчанной. Мотив семян в песне и изображении отмечает её новый статус и выступает в качестве благопожелания.

Особого внимания требует приданое не только с точки зрения его символических мотивов, но и пространственных характеристик его перемещения и размещения, характер сопряженности с поэтическим словесным творчеством. Заметим, что приданое является метонимической заменой невесты. Неслучайно в чужое пространство, мир жениха, его отправляли раньше, чем туда приедет невеста. Для расшифровки семантики функций приданого большое значение имеет его размещение в доме жениха. По сообщению Н.О. Осипова, все «столы должны быть накрьггы молодкннымн скатертями — и не по одной, а по две и даже по три; кроме того, столы должны быть кругом обтянуты полотенцами — также работы молодой». Стол — важнейшая часть дома. В народной традиции он соотнесён с престолом и Божьей ладонью: «Хлеб на стол, так и стол— престол». Исследуя потаенное знание современной семьи, И.А. Разумова пришла к аналогичным выводам: «Главным предметом - символом дома был и остаётся стол - «сакральный центр» жилища, участник всех ритуалов и различных этикетных ситуаций». Стол, по изысканиям А.К. Байбурина, по значению совпадает с красным углом. «Стол, как и красный угол, может выступать как центр внутренней части избы,..». В свадебных песнях мотив стола является рубежным в развитии обряда и в судьбе невесты. Этот статус стола раскрывается в песнях сбора жениха в день венчания, формирования поезда: «...зайти за столы дубовые, за скатерти браные, за яства сахарные». Пространство, отведенное под приданое молодушки, его рубежный статус в судьбе женщины позволяет прочесть варианты обрядовых песен, сопровождавших вывод невесты, передачи её жениху. В родном доме песенный дубовый стол наделён двумя значениями в связи со структурными составляющими обряда и линией судьбы невесты. Во время сговора «лубовый стол» — место, которому героиня «печалится-плачется» по поводу того, что «дело сделано» («Она пала на дубовый стол»). В дубовом столе своего дома она ищет опору. Ешё раз подчеркнём, что размещение приданого невесты в центре жилища жениха связано как с обрядами перехода, так и с социализацией жилища, освоением его новым членом семьи. Следовательно,

расстеленные на столе скатерти — форма подведения молодой к духу дома, хозяевам «чужой стороны».

Изучение сопряжения вербального и изобразительного фольклора свадьбы позволило выделить ряд уровней: вербальный фольклор является комментарием изобразительного фольклора; сопряжение вербального и изобразительного фольклора имеет функциональный уровень (величание свадьбы и е£ участников); сопряжение обнаруживают композиционные формы (диалоги, ступенчатое сужение/расширение образов); фольклор играет большую роль в развитии, движении свадьбы: «подсказывает» ей этапы, предваряя их, направляя действия участников обряда. Сопряжение вербального и изобразительного фольклора на содержательном уровне позволяет выявить крестьянскую философию семьи, центром которой является мать - подобная той, которая нанесена нитью на полотенца, подзоры, очелья и т.д. Песня и изобразительный фольклор утверждали должное положение женщины, вступавшей в новую жизнь. Через сопряжение словесного и изобразительного искусства раскрывался идеал семьи.

Глава Ш посвяшена изучению космогонического мифа как грани сопряжения вербального и изобразительного фольклора. Материалом данной главы являются игрищные святочные песни, сказки и домовая резьба Сопоставление источников позволяет выявить сопряжение разных форм фольклора, в которых запечатлены народные представления о зонах и границах мифологического пространства, его структуре. Материалы народной культуры Приисетского края позволяют увидеть сопряжение изобразительного и вербального фольклора на уровне осмысления структуры мироздания, в том числе, вертикального строения мира.

Из ряда сюжетов, отразивших космогонический миф, представляет интерес сюжет песен об Олене и Ящере, которые широко известны. Заметим, что песенная форма реализации мифа о строении мироздания была предметом исследования Т.А, Бернштам, H.H. Козловой, Л.М. Русаковой, Б.А. Рыбакова, В.П. Федоровой, Мы предлагаем комплексный подход к исследованию внутренней связи сопряжения слова и изображения. Учитывая изыскания и выводы ученых, мы предлагаем вариативное прочтение сюжета с опорой на изобразительный фольклор. Соглашаясь с тем, что песни отразили обряд инициации, мы выдвигаем тезис о космогоническом мифе — ядре посвятительного обряда, В параграфе 3.1. рассмотрен нижний ярус мироздания. Мы обратились к игрищной песне «Сидел наш Яшенька на золотом стуле» с тем, чтобы выявить грани сопряжения е£ с деревянной резьбой. В зону анализа вовлечен и ряд сказочных сюжетов. Песня была широко известна в Исетском регионе. В старообрядческом селе Неон и л мне песня разыгрывалась следом за «Еленем». Исполнителями эти песни относятся к игришным (святочным). Песни не только пелись, но и разыгрывались. Игровые песни отличаются от других песенных жанровых и поджалровых групп тем, что в них переплетаются любовно-эротические и брачные мотивы с мотивами аграрной практики. Т.А. Бернштам связывает игру с обрядом инициации. Отражение в песне следов женской инициации, а также космогонического мифа, «основным содержанием которого была смерть-жизнь тотема», увидела Л.М. Русакова. Идеи инициации, брака и семьи воплощенные в исследуемой песне, рассматриваются в монографии В.П.

Фёдоровой «Свадьба в системе календарных и семейных обычаев старообрядцев Южного Зауралья». Н.К. Козлова увидела в песне о Ящере отражение коитуса. Мы считаем, что исследуемые песни связаны с обрядом инициации. Институт инициации в качестве ядра человеческой жизни, как известно, отражен произведениями разных жанров и обрядовых комплексов.

Позволим себе высказать мысль о том, что игрищные песни, в том числе и анализируемые нами, были одной из форм передачи знаний о мироздании. Инициация предусматривала получение сакральных знаний. На эту мысль наводят темпоральные границы разыгрывания песен: на переломе года, перед заключением брачных союзов. Мы разделяем позиции ученых, которые увидели в игровой песне отражение древнего мифа о тотеме, который умирает и возрождается, и через возрождение воздействует на окружающий мир. Анализ песни приводит к выводу о том, что в архаическом восприятии мира семья, брак вводились во всеобщую картину лада, основу которого составляли бинарные оппозиции. «Двойственная природа тотема отвечает универсальному принципу изображения мира в славянской мифологии как единства н борьбы противоположностей», отмечает В.П. Федорова. Животный тотем — змей, подземное существо, воздействующий на всё живущее и требующий жертвоприношений, умилостивления, оказывает на всё живое положительное влияние. Он представляет собой единство животного и растительного нерасчленеиного тотема. Золотой стул, на котором сидит Яшенька, составляет единое целое с ореховым кустом. Любовный сюжет песни, мотив выбора пары требуют идеализации героев и пространства. Архаичный образ золотого стула стал восприниматься как метафора и средство величания Яшеньки, выбирающего девушку, сажающего её к себе на колени и целующего её. Его роль в обрядовой жизни молодёжи едва просматривается, однако анализ парной «Яшеньке» песни -«Олень» проясняет эту роль, сами образы и спектр их семантических символов, Яшер/Яшенька противопоставлен и связан с Оленем как олицетворение нижнего мира и противопоставленного ему небесного мира.

Параграф 3.2 посвяшен анализу небесной сферы. Она представлена Оленем. В Приисетье песня тоже была известна. Главный герой в местной орфографии именуется Уленем. Сопоставление «Уленя» и «Яшеньки» выявляет их общне черты. Яшенька сидит в ореховом кусте, составляя с ним единую пару. Улень находится «под коренем» дуба, не отделяясь от него и организуя с ним бинарную оппозицию: солнечный образ подкоренья, подземелья (под коренем). Олень и дуб - тотемное существо растительного и животного кодов, соединенные символикой «золотого», божественного. Б.А. Рыбаков отметил божественную, небесную природу Оленя, художественно отразившего раннюю земледельческую культуру-Ученый оперировал произведениями материальной культуры. Изобразительной параллелью песням являются вышивка и домовая резьба. В нашем распоряжении имеются декоры наружного оформления окон и вышивки, в основном полотенец. В параллель песням нами поставлены декоративное убранство окон домов, сохранившиеся в Шадримском и Шатровском районе. Несколько вариантов представляют декор окна 3-х частной композицией. Это материализованный космогонический миф. Мироздание представлено тремя сферами: нижним ярусом, верхним и средним, соединяющим их между собой. Нижний мир -

подоконная доска. В соответствии с древними воззрениями, нижний мир - зто владение Ящера, Змея. На подоконной доске вырублен могучий Змей, чудовище, хозяин подземелья. Верхний мир — очелье с наверщием. Крестьянин-художник нанес на очелье Оленя (лося), устремляющегося к солнцу. На ряде наличников фигура Оленя вырублена трехгранной выемчатой резьбой четко, на других стилизована, на третьих представлена одними рогами. Обе доски связаны боковыми пилястрами и оконной рамой, где за стеклом видна жизнь семьи символизирующей средний мир. Верхний и нижний ярусы составляют бинарную нерасторжимую оппозицию. Она символизирует космический миропорядок, все части которого связаны, уравновешены. Древний космогонический миф переплетен с мнфемой окна, реализующего такие семантические оппозиции, как «внешний/внутренний и видимый/невидимый».

Сопоставление изобразительного и вербального фольклора позволяет отметить их сопряжение на уровне отражения архаических представлений о трёхчастном строении мира как гармонии и совершенстве. Слово и изображение, дополняя друг друга, выстроили архаическую систему миропорядка, цель которого вызвать миропорядок в человеческом бытии, что заключается в обновлении жизни, рождении - смерти - возрождении. В этой триаде присутствие оленя/лося закономерно. Сюжет об Олене и Ящере - показатель того, что неисследованная толща крестьянского искусства, которая содержит в себе ряды последовательных наслоений, может быть раскрыта через сопоставление разных форм традиционного творчества. Сюжет о Ящере/Яшеньке и Олене разделил общие судьбы крестьянского искусства, восходящего к глубинным, архаичным формам жизни и воззрений. Согласимся с Ф.И. Буслаевым, утверждавшим, что и, утратив связь с «эпохой доисторической», крестьянское творчество «доселе носит на себе явственные признаки своего мифологического происхождения, как и вообще изустная поэзия всякого народа». Изучение декора свидетельствует о его разрушении во времени, что проявилось в схематизме изображаемых образов. Становясь просто украшением, сохранив форму, древний миф продолжает жить в материальной культуре. Миф — не прошлое, а нечто вечное, изменяющееся. Устная поэзия, сохранившись в памяти пожилого поколения, угасает.

Песня и изобразительный фольклор, отразив архаические взгляды на строение мироздания как совершенства, прогностировали, заклинали распространение гармонии на всё пространство, в том числе и на людей, осваивающих это пространство. Изучение сопряжения изобразительного и вербального фольклора на уровне исследуемого сюжета лаёт возможность через характеристику пространства выявить представление создателей и носителей произведений о высшей ценности. Центральной частью композиции изобразительного ряда оконной резьбы является средняя - та, что отведена людям. Таким образом, по нашему мнению, сопряжение изобразительного и вербального искусства на уровне сюжета об Олене и Яшсре не только раскрыло представление о космическом ладе как идеальной норме, плодотворно воздействующей на всё мироздание, но и донесло сквозь толщу времени представление о великой ценности человека, женщины, семьи, общины, природы, всей жизни в её бесконечности.

В заключении сделаны выводы и подведены итоги исследования. В результате исследования сопряжения вербального и изобразительного фольклора Приисетья мы пришли к следующим выводам:

1. Архивные материалы, работы историков свидетельствуют о том, что Исетская провинция — единый, целостный регион, становление и развитие народной (.крестьянской) культуры которого связано со спецификой исторических, социальных, географических, природно-климатических условий. Специфику крестьянского искусства края составляют традиции Русского Севера, сохранившего в ХУ11-Х\Ш1 веках архаические формы духовной и материальной культуры, утвердившиеся и за Уральским Камнем.

2. Изобразительный и вербальный фольклор края - явление крестьянской художественной культуры. Занятие населения земледелием определило характер ремесел и промыслов, ставших основой развития изобразительного искусства. Участие в международных и российских выставках, награждения грамотами и денежными премиями зауральских мастеров, начиная с середины XIX в. — свидетельство высокого уровня' «полотняного» фольклора в крас. Архивы и публикации А.Н. Зырянова, И,М. Первушина, П.Ф. Первушина, А.Я. Кокосова, Е.Д. Золото ва, В.П. Бирюкова и других являются подтверждением хорошей сохранности устной поэзии в крае. Сопряжение изобразительного и вербального фольклора коренится в мировоззрении создателей архаической традиции культуры н в древнем синкретизме раннетрадицнонкого фольклора.

3. Изучение сопряжения мотивов позволяет глубже раскрыть внутреннюю связь молодежных игрищ зимнего периода земледельческого календаря со свадебным обрядом. Изучение мотива нити дало возможность сделать вывод о той роли, которой приписывалось соединять молодежный коллектив во время отправления ннициационных обрядов. Однако знаковость нити как связующего начала проявлялась в идее утверждения, связи будущих брачных пар. Сопряжение вербального и изобразительного фольклора в структуре свадебного обряда выявило роль фольклорного компонента как структурообразующего. Песня и изобразительное искусство определяли развитие; движение обряда, наполняя его эмоциональностью. В свадьбе, закрепляющей выбор пар, расширяются функции нити. Синдиасмической функции подчиняются жених - невеста, невеста - родня жениха, жених - родня невесты, обе стороны, две округи. Сопряжение проявляется не только на уровне общих функций. В свадебном обряде слово, песня выступают в качестве комментария изобразительного фольклора.

4. На уровне сопряжения композиции сюжетов песен «Яшенька» • «Олень» и декора окна высвечена их семантика, которая прочитывается как космогонический миф, знания о котором молодежь получала в обрядах инициации. Космогонический миф прочитывается в нашем исследовании как воплощение гармонии, плодотворно воздействующей на установление лада в бытии вселенной, семьи, человека. Позволим себе допустить гуманистическую мысль об отражении создателями песен «Яшенька» - «Олень» и декора окна видение человека как центра мироздания, связующего звена между Оленем (солнцем, небом) и Ящером (подземным, потусторонним миром).

5. Сопряжение песни и изобразительного искусства выявили место невесты, молодой жены в шкале крестьянской аксиологии. Локатняы,- аксиология

пространства, отведенного невесте и её приданому (заместителю невесты) в доме жениха, устная поэзия и «полотняный» фольклор раскрыли как отвечающее гармонии мира, высокое, главное место будущей матери, хозяйки дома, продолжательницы рода. С помощью искусства утверждалась мысль о том, что в дом вошла хозяйка - хранительница очага, оберегаемая во время «радости» системой оберегов.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Шадринские прошвы //Русская народная традиционная культура и современность: шадринский опыт. Материалы научно-практической конференции,-Шадрииск: Изд-воШадринского пединститута, 1996. -53с.-С.

2. Шадринские прошвы //Народное искусство Южного Урала: Сборник материалов научно-практической конференции (Челябинск, 14-16 мая 1997 г,). -Челябинск, 1998.— С. Ыт£9.

3. Этнографический музей, как средство сохранения русского яэыка//Русский язык, литература и культура: проблемы сохранения и развития. Материалы региональной научно-практической конференции (Шадрикск, 23-24 ноября 1999г.).- Шадрикск: Изд-во Шадринского педагогического ин-та, 2000,- С. 33.-ЙГ

4. Шадринские прошвы //Культура Зауралья: прошлое и настоящее. Выпуск 4: Сб. научных трудов. — Курган: Изд-во Курганского государственного ун-та, 2001.-С. 142.-/&

5. Образ оленя в крестьянском искусстве Южного Зауралья (фольклор, вышивка, резьба) //Народная культура Сибири: Материалы X научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору /Отв. ред. Т.Г. Леонова. — Омск: Издательство Ом ГПУ, 2001. - С. 246.

6. Вертикальная модель строения мира в народной культуре Южного Зауралья (изобразительное искусство и фольклор) //Локальные традиции в народной культуре в конце XX века: Материалы региональной научно-практической конференции. — Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2002. — С. 36.7. Зауральский ковёр и фольклор //Вторые Лазаревские чтения: Материалы

Всероссийской научной конференции (Челябинск, 21-23 февраля 2003 г.) /Отв. ред. И.А.Голованов.- Челябинск: Издательство ЧГАКИ, 2003,-С.

8. Песенная цитация в крестьянском изобразительном искусстве //Слово в контексте времени: Сборник статей и материалов межвузовской научно-практической конференции (г. Курган, 12 декабря 2003 г).- Курган, 2004.- С, 61 г/^

9. Современные судьбы традиционного фольклора на родине А.Н. Зырянова //Зыряновские чтения: 2-я межрегиональная научно-практическая конференция (Курган 14-15 декабря 2004).-Курган, 2004.- С.210-211.

10. Черный цвет в народном искусстве Зауралья //Культура провинции: Материалы международной научно-практической конференции (Курган, 22-24 апреля 2005 года)- Курган: Изд-во Курганского госуниверситета, 2005.— С. \%1т№0.

11. Изобразительный и вербальный фольклор в свадебном обряде Приисетья //Вестник Костромского государственного университета, -2005.-№ 12.-С. 215-220.

Спирина Ирина Александровна

Сопряжение изобразительного и вербального фольклора Приисетья.

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 20.10.06. Формат 60x84 1/16 Бумага офсетная Гарнитура «Тайме» Усл. печ. л, 1,16 Уч.-изд..л. 1,4

Заказ № 1513 Тираж 100 экз. Бесплатно

Отпечатано с готового оригинала-макета в ОГУП «Шадринский Дом Печати» комитета по печати и средствам массовой информации Курганской обл., 641870, г. Шадрннск, ул. Спартака, б, тел. 6-33-51.

шшщ

тйЯЁЁтктщйШшктвтвв тшшшяшшшвштяш щавяттшщтт^шттт

ШШШШШЭ ;1 Ы? ■: 'л :

, .;:.. .

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Спирина, Ирина Александровна

Введение 2

Глава I. Ремёсла и промыслы - основа сохранения изобразительного фольклора Приисетья 23

1.1. Особенности заселения Приисетья

1.2. Ремёсла и промыслы Приисетья в контексте краеведения

1.3. Комплекс ремёсел в Приисетье

Глава II. Уровни сопряжения мотивов изобразительного и вербального фольклора 61

2.1. Представление о сакральности нити - основа сопряжения «полотняного» и вербального фольклора

2.2. Универсальность связующей функции нити - грань сопряжения слова и изображения

2.2.1. Судьбоносно-брачная функция нити в изобразительном и вербальном фольклоре предсвадебный период)

2.2.2. Сопряжение слова и изображения в свадебном обряде

Глава III. Космогонический миф - грань сопряжения вербального и изобразительного фольклора 136

3.1. Нижний ярус мироздания

3.2. Небесная сфера

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Спирина, Ирина Александровна

Понятие «сопряжение» входит в современную науку о народной культуре. В частности, исследуя устные нарративы и высказывания жителей коми - пермяцких посёлков Ненецкого автономного округа, И.А. Разумова и M.JI. Лурье отметили неизбежность и органичность сопряжения «фольклористической и социологической проблематики», а также высказали мысль о том, что само исследование «структуры исторической памяти в устных нарративах и высказываниях местных жителей носит заведомо междисциплинарный характер»[218,95].

Сопряжение - это соединение, связывание. В.И. Даль внес в «Толковый словарь живого великорусского языка» глагол «сопрячь» в значении «соединять, связывать»[6,396].

Тема исследования требует необходимости выбора четкой позиции в определении содержания понятий «вербальный фольклор» и «изобразительный фольклор».

В настоящее время термин «фольклор» не имеет единого истолкования. Само определение содержит основу для самого широкого его понимания: folk - народ, lore - мудрость. Введённый в научный оборот английским учёным Вильямом Томсом в 1846г. термин стал международным, но с разными смысловыми оттенками, поэтому им начали оперировать этнографы, краеведы, исследователи музыкального и вербального творчества.

Тема диссертационного исследования обязывает выбрать свою позицию относительно содержания термина «фольклор». Считаем это необходимым в условиях разнообразия мнений.

В отечественной фольклористике в 30-е годы XX века начал утверждаться взгляд на фольклор как на устное народное творчество. Хрестоматия, составленная Н.П. Андреевым, пронизана мыслью о фольклоре как о словесных художественных произведениях, распространяющихся путём устной традиции [109].

Автор первого вузовского учебника «Русский фольклор» Ю.М. Соколов отмечал отсутствие точного понимания термина «фольклор»: «Но если постепенно термин «фольклор» стал господствующим в большинстве стран, то из этого не следует, что окончательно установилось единое понимание данного термина. В вопросе о содержании и объёме понятия «фольклор», а также о сущности фольклористики и о границах, отделяющих её от сходных дисциплин, в мировой науке царит большая разноголосица»[278,6]. Отметив «разноголосицу» мнений, Ю.М. Соколов предложил своё видение содержания понятия «фольклор»: «Под фольклором следует разуметь устное поэтическое творчество народных масс. Если термин «литература» употреблять не в буквальном смысле (письменность), а расширительно, т.е. под ним разуметь не только письменное художественное творчество, а словесное искусство вообще, то фольклор - особый отдел литературы, а фольклористика, таким образом, является частью литературоведения»[278,6]. (Курсив Ю.С.)

Но ученики Ю.М. Соколова постарались обозначить грань между фольклором и литературой, а также между фольклористикой и литературоведением. Так, A.M. Новикова в своём учебнике провела водораздел между обозначениями устного поэтического и других форм народного творчества: «В широком смысле слова этот термин неоднозначен, даже применительно к народному творчеству, в котором слиты традиционные формы художественного слова, действия, музыки и танца. Но в русской науке термин «фольклор» употребляется только для обозначения народного поэтического искусства, а для обозначения, например, народной музыки или народной хореографии используются термины «музыкальный фольклор», «танцевальный фольклор» и т.д.»[271,4]. Изобразительный фольклор не назван.

Суженное значение термина «фольклор» предложил Н.И. Кравцов. Он определил его содержание в коллективном учебнике для филологических факультетов пединститутов следующим образом: «Термин «фольклор» получил международное признание. Им пользуется наука многих стран. Нет оснований и советской науке отказываться от него. Однако надо отметить, что термину «фольклор» придаётся различное значение. Во многих странах и, прежде всего, в Англии и Соединённых Штатах Америки, он имеет слишком широкое содержание: обозначает все виды народного искусства -поэзию, музыку, танцы, игры, живопись, резьбу, а также верования и обычаи. Советская наука под фольклором понимает обычно не всё народное искусство, только словесное, устное поэтическое художественное творчество, для которого употребляют термин «фольклор» без определения «словесный». Для другого вида искусства - музыкального - используется термин «музыкальный фольклор»[272,5]. За пределами термина он оставил всё то, на что в других странах он распространялся. Выделен только музыкальный фольклор из всей системы народного творчества. Признание за термином «фольклор» самостоятельного вида народного творчества -«устного, поэтического» - характерно для В.И. Чичерова[329,60], В.Я. Проппа [260], П.Г. Богатырёва[141]. Вместе с тем, В.Я. Пропп, В.И. Чичеров, П.Г. Богатырев рассматривали вербальный фольклор и в его этнографических связях. В частности, показав образец филологического подхода к волшебной сказке, В.Я. Пропп выявил её исторические корни, обратившись к этнографическому материалу.

Давно и определённо позиционируется фольклор как искусство слова. Фольклору как искусству слова посвящено несколько выпусков сборника «Фольклор как искусство слова» под редакцией Н.И. Кравцова[316].

В учебнике, демонстративно названном «Русское устное народное творчество», В.П. Аникин утверждает, что «фольклор - это совокупность устных произведений с осознанной и неосознанной художественной установкой, включённых в практическую жизнь народа и созданных в процессе совместного труда поколений, это творчество с устойчивым традиционным содержанием и традиционной формой»[111,14].

Для понимания позиции ученого необходимо учесть расшифровку предложенного им определения: «Названием «устное творчество народа» подчёркивают устный характер фольклора и тем самым отличают его от литературы. Одновременно фольклор как искусство слова отделяют от музыки, хореографии, вышивки, игрушки и других видов творчества. Название «народно-поэтическое творчество» указывает на художественность как признак, по которому отличают фольклорное произведение от верований, обычаев и обрядов»[111,15-16].

Характерно при этом замечание: «Такое обозначение одновременно ставит фольклор в один ряд с другими видами народного художественного творчества и художественной литературы[111,16].

В.П. Аникин подчеркнул необходимость установления терминологической ясности с учётом специфики предмета изучения. Согласимся с ним, что фольклор как устное словесное искусство изучается фольклористикой. «Смежными с фольклористикой науками являются история, этнография, история религий, лингвистика, литературоведение, искусствоведческие дисциплины: музыковедение, хореография, история разных изобразительных искусств, в том числе история народных ремёсел и пр.»[111,17].

Историк и теоретик фольклора В.Е. Гусев рассматривал фольклор как словесное, словесно-музыкально-драматическое и хореографическое традиционное творчество. При этом, как специфический вид традиционного искусства им выделено изобразительное, воплощённое в материале[166,35].

Для темы нашего исследования важно замечание В.Е. Гусева о единой системе фольклора и изобразительного искусства. Замечание имеет методологический характер. Бесспорно его утверждение о том, что «разграничение фольклора и изобразительного искусства как подсистем народного искусства отнюдь не игнорирует, а, напротив, предполагает сравнительное их изучение, установление общих закономерностей их развития. и, в конечном счёте, выявление тех реальных связей, которые позволяют воспринимать народное искусство как систему[166,35].

Своё суждение, близкое к предложенному Е.В. Гусевым о границах термина «фольклор», высказала Т.В. Зуева: «Чаще всего этим термином обозначается комплекс словесных, словесно-музыкальных, музыкально-хореографических, игровых и драматических видов народного творчества»[7,266].

Широкое понимание «фольклора» характерно для серии научных сборников «Фольклор и этнография», выход первых из них датируется семидесятыми годами XX века. Расширительное толкование термина, вошедшее в искусствоведческие работы[ 186,194-232], принимается сейчас рядом исследователей, ориентирующихся на рекомендации экспертов по сохранению фольклора при ЮНЕСКО. Это определение гласит: «Фольклор (в более широком смысле традиционная народная культура) - это коллективное и основанное на традициях творчество групп или индивидуумов, определяемое надеждами и чаяниями общества, являющееся адекватным выражением их культурной и социальной самобытности; фольклорные образцы и ценности передаются устно, путём имитации и другими способами. Его формы включают язык, устную литературу, музыку, танцы, игры, мифологию, обряды, обычаи, ремёсла, архитектуру и другие виды художественного творчества»[298,2обл.]. Это определение в качестве основополагающего принято Республиканским центром Русского фольклора Министерства Культуры Российской Федерации. Оно вынесено на титульный лист первого номера научного альманаха «Традиционная культура» за 2000 год. В последние десятилетия всё больше сторонников привлекает стремление выделить видовые формы фольклора, вместе с тем подчеркивается специфика различных видовых форм фольклора как искусства. Пример тому - толкование термина Т.В. Зуевой как искусства: «Художественное начало имеет для фольклора первостепенное значение, он вообще не может быть понят вне художественных свойств: именно эти свойства изучают филологи, для которых фольклор важен как искусство слова»[7,266].

Как самостоятельные, основополагающие категории народной художественной культуры рассматривает фольклор, изобразительное искусство, художественную самодеятельность А.С. Каргин[190,8]. По его справедливому замечанию «народное изобразительное искусство и фольклор» не тождественны. Их структуры «не накладываются одна на другую». Однако «морфологический анализ народной художественной культуры возможен через сопоставление двух форм: народного творчества и прикладного искусства»[190,44]. Однако фольклор видится ему в широких границах. Подобное понимание фольклора вошло в фундаментальное учебное пособие А.С. Каргина «Народная художественная культура»: «Фольклор - сложный комплекс духовных и материальных, художественно-эстетических и нехудожественных явлений, текстов, изделий, бытующих по преимуществу в народной среде, и отображающих менталитет этой среды»[190,182].

Особую точку зрения высказал Е.А. Костюхин. Отметив широкое понимание термина «фольклор» во многих странах и наметившуюся аналогичную тенденцию в России, он считал необходимым выделить вербальные и невербальные компоненты народной культуры[ 198,5]. Правда, годом раньше, во «Введении» к книге Б.Н. Путилова «Фольклор и народная культура», он рассматривал фольклористику как науку смежную: «в неё входят на равных правах этнография и филология»[199,10]. Однако, Е.А. Костюхину свойственно понимание фольклора как искусства.

Классификацию многообразия концепций о границах фольклора предложил Б.Н. Путилов, сведя их в пять групп. К первой группе отнёсены определения фольклора как совокупности народной культуры в её многообразии, включая материальные предметы. Во вторую группу, по его мнению, следует отнести понимание фольклора как всего комплекса традиционной духовной культуры. Третья представляет фольклор как вид искусства, комплекс явлений духовной культуры. Четвёртая группа - это понимание фольклора как словесного искусства. И, наконец, в пятую группу внесено толкование фольклора как вербальной духовной культуры во всём её многообразии [264,20-28]. При этом подчёркнута важность контекста [264, 129]. В ходе своего исследования Б.Н. Путилов рассматривает фольклор в связях с другими формами народной культуры. В русле типологической теории как универсального способа разъяснения любого сходства фольклорных произведений построен второй отдел книги, представленный статьями известных учёных: С.Б. Аданьевой, А.К. Байбурина, А.А. Горелова, И.И. Земцовского, Е.М. Мелетинского, И.А. Разумовой, A.JI. Топоркова и др. Продолжительная работа с непрофессиональными носителями традиционной культуры убеждает нас в том, что они воспринимают её как целостное и, вместе с тем, неоднородное по форме, материалу, исполнению явление. Одобрение у них вызывает любое творчество, одарённость, талант: «работает играючи», «сыграли песню», «играть свадьбу». Принимая во внимание народное видение его собственной культуры, мы принимаем более широкое значение термина, но с четко обозначенными границами: вербальный фольклор, музыкальный фольклор, изобразительный фольклор.

Второй основополагающий термин - «изобразительный фольклор». А.С. Каргин даёт ему следующее определение - «Овеществлённый, материализованный слой народной культуры, отражающий в образно-эстетической форме самосознание, менталитет этноса, имеющий как фольклорные, так и специализированные формы»[190,18]. На общефольклорные признаки традиционного изобразительного искусства указала Т.М. Разина. По её наблюдениям, многие предметы «воспринимаются как вариации на одну и ту же тему», подобно сказке и песне. Отметим этот подход Т.М. Разиной как методологически верный и плодотворный[266].

Мы включаем в понятие «изобразительный фольклор» то, что недавно именовалось декоративно-прикладным искусством. У этого вида искусства есть признаки фольклора: традиционность, безымянность, коллективность, вариативность. Коллективность мы понимаем как отражение идей, эстетики и поэтики не одного человека, а целого коллектива из нескольких поколений. В середине 80-х годов активизировалась идея комплексного изучения народного творчества.

К.В. Чистов отметил как перспективную тему взаимосвязи вербального и других типов фольклора, их специфики и внутренней связи. В 1986г. он писал: «Фольклор образовал специфическую подсистему, выполнявшую весьма важную роль в системе традиционной народной культуры. В фольклорной форме интегрировалась, закреплялась и аккумулировалась традиционная информация, выработанная этносом или его локальной группой. Мы имеем в виду этническое самосознание, этнические установки, легенды о происхождении народа и его контактах с другими народами, историческую память, отливавшуюся в предания и легенды, передачу мифологической традиции и реализацию мифов и верований, осмысление обрядов и традиций материальной культуры, интеграцию стереотипов соционормативной культуры и т.д., и т.д. И, наконец, фольклор - это специфический «язык» традиционной знаковой и символической информации, передававшийся вещами - предметами материальной культуры и т.п. Всё это обусловило семантическую насыщенность фольклора, его роль интегратора, мощного системообразующего фактора традиционной культуры. Более того, можно без преувеличения сказать, что фольклор с наибольшей интенсивностью выражает этнические функции культуры.»[328,8-9].

Народное искусство веками подвергалось шлифовке, шло развитие традиции из поколения в поколение. Естественно, коллективное питает индивидуальное творчество, которое отмечено традиционностью, выработанной в веках. Каждый творец следует ей. Изобразительное искусство подвержено вариативности - одному из основных черт фольклора. Её подметил исследователь крестьянского искусства B.C. Воронов. В статье

1924 года он писал: «При малой подвижности основных иконографических мотивов и стойкости традиционных форм крестьянское искусство обладает исключительным обилием вариантов. Множественность вариантов одинаково характерна для всех видов и направлений бытового крестьянского искусства; с одинаковой щедростью они распространены в вышивке, резьбе, росписи, керамике, набойке и всех других видах и технических категориях рассматриваемого искусства. Всё его художественное богатство и разнообразие заключается именно в этих бесчисленных повторениях и перефразировках, близко сходных между собой по основной иконографической или декоративной теме, но весьма различных по стилистической обработке однородного тематического содержания. Варианты в крестьянском искусстве - грани, отражающие содержание единого творческого коллектива»[154,48].

Исследователь культурного ландшафта Ю.А. Веденин пишет, что специалисты, изучающие народное искусство (фольклористы, этнографы, искусствоведы), выделяют «в качестве конституциональных следующие его признаки: внутриситуативность (т.е. невыделенность из быта); устность передачи традиции путём непосредственных, неформальных контактов; обслуживание потребностей замкнутых социальных и этнических сред»[149,32]. Эти компоненты сближают все виды народного искусства.

Разнообразие жанров изобразительного фольклора обязывает определить границы материала исследования. В качестве объекта изучения избран фольклор, связанный с нитью, как наиболее широко представленный в народной культуре - «полотняный» фольклор. В тендерном аспекте это по преимуществу женское искусство. Другой объект исследования -художественная обработка дерева, издавна разрабатываемая мужской частью населения. Выбор объектов исследования позволит более полно выявить некоторые закономерности сопряжения изобразительного и вербального фольклора. Изучение сопряжения разных форм фольклора важно для более глубокого понимания их развития, а также для более точного «прочтения» через это сопряжение менталитета этноса. Грань сопряженности, «стык» разных явлений часто позволяют сделать неожиданные и, главное, объективные выводы.

В аспекте нашего исследования определяющее значение имеет задача, поставленная Н.А. Миненко. Исследуя традиционную культуру русского крестьянства Урала и частично Зауралья XVIII - XIX веков, она в коллективной монографии отметила как перспективную следующую методологию изучения традиционного крестьянского материального и духовного наследия: «К сожалению, не появилось пока работы, в которой важнейшие черты материальной и духовной культуры русских крестьян Урала были бы рассмотрены в комплексе»[299,23]. Это положение в качестве методологического может быть распространено на все региональные традиции.

Считаем необходимым определить географические рамки объекта исследования: Исетский край, Исетская провинция, Приисетье. На локальных территориях, отличающихся своими особенностями, идет отбор материала. Здесь складываются особые локальные взаимодействия традиций.

Теоретической базой по регионалистике являются труды В.П. Аникина, Т.И. Живкова, А.И. Лазарева, Т.Г. Леоновой, Б.Н. Путилова. В.П. Аникин характеризует локальный фольклор как «проявления местного характера, порожденные спецификой тех историко-бытовых условий, в которых существовал и развивался фольклор»[110,11-27]. В свою очередь А.И. Лазарев выделяет понятия «местный» и «областной» фольклор, отмечая их различия: «местный фольклор - это любое проявление народно-поэтической традиции в произвольно взятой среде. .Областным фольклором мы должны называть типологически родственные ответвления русского народно-поэтического творчества, которые бытуют на исторически сложившихся территориях и характеризуются своеобразием устно-поэтического репертуара, наличием значительного количества произведений с местной тематикой, стилистическими особенностями, придающими ему специфически местную окраску»[207,35-44]. Т.Г. Леонова ставит задачу «выявления в фольклоре региона не только общерусского начала., но и региональных культурных зон, фольклорных гнезд, исполнительских школ»[214,21-28]. Эта проблема плодотворно разрабатывается болгарской фольклористикой. По мнению Т.Н. Живкова: «Фольклор есть локальная художественная культура. Чтобы она функционировала и развивалась, нужно, чтобы она была составной частью коллектива, ограниченного в пространственном плане.». Чтобы понять фольклор этноса, по его мнению, «нужно иметь в виду, прежде всего, его региональную характеристику»[176,105]. Эту точку зрения разделяет Б.Н. Путилов, обобщая суждения отечественных ученых: «Фольклорная традиционная культура в своём конкретном наполнении всегда региональна и конкретна»[264,156]. Ученый подчеркнул связь специфики локальной традиции с разнообразными условиями жизни коллектива. Б.Н. Путилов считает, что фольклор в своих проявлениях может быть только региональным и локальным: «Фольклор в его конкретных материальных выражениях, в живой функциональной плоти, в реальных «единицах» текстов существует только как региональный/локальный»[265,156-165]. В общетеоретическом плане важны раздумья по этому поводу: «Может быть, трудность региональных исследований не в отыскании некоей доминанты, чего-то необычного, выпадающего из привычного набора признаков (хотя на эту сторону должно быть обращено самое пристальное внимание), а в анализе специфики «общеизвестного» и «широко распространённого» [264,163]. Отметив отсутствие широкомасштабного сбора материала живой региональной культуры, Б.Н. Путилов выдвинул задачу собирания «собственно вербальных текстов с фактами других форм традиционной культуры»[264,165].

Приисетье - территория, прилегающая к реке Исеть в её срединном пути (от впадения в неё р. Течи до Исетского). Река Исеть берёт своё начало возле Екатеринбурга в озере Исетском и пробегает до впадения в Тобол (в 22 км. выше Ялуторовска) 800 км. Берега Исети густо заселены. Из 150 сёл и городов, расположенных по её берегам к середине XIX в., большинство заселены в XVII в. Течение Исети разделяется на три части. В среднем её течении от впадения Синары до Далматова длина реки составляет около 134 км, ширина русла от 40 до 70 метров. В начале XIX в. русло на этом участке было запружено многочисленными мельницами. В нижнем течении реки от впадения в неё реки Течи до Исетского длина её составляет 380 км. В этой части Исети есть поймы, покрытые таким количеством протоков, рукавов и стариц, что бывает сложно отличить главное русло от других. Это хорошо видно после впадения в Исеть Миасса, где минимальная ширина поймы достигает 2,5-3 км. Эти места, богатые рыбой, лесом, плодородными землями, привлекали человека ещё в эпоху неолита. Именно тогда появились здесь первые поселения[185,197]. На песчаных надпойменных террасах росли сосновые леса, но в результате хозяйственной деятельности человека они почти все были вырублены.

Административно-территориальное деление этой территории также претерпевало изменения. 13 августа 1737 года была образована Исетская провинция, которая была разделена на три уезда или дистрикта: Шадринский, Исетский и Окунёвский. В связи со строительством новых укреплённых линий и присоединением больших территорий в 1756 году к этим уездам прибавились ещё два - Куртамышский и Увельский. Центром провинции стала с 1743 года Челябинская крепость, а крепости на линиях с этого же времени стали подчиняться Оренбургу. В 1781 году Шадринский уезд отошёл к Пермскому наместничеству.

В 1789 году было составлено описание Шадринского уезда Пермского наместничества. А.А. Кондрашенков в книге «Крестьяне Зауралья в XVII -XVIII вв.» приводит выдержки из этого документа: «Шадринский уезд граничит с территорией Пермского наместничества Далматовским и Камышловским уездами, Тобольского наместничества Ялуторовским и Тюменским уездами, Уфимского наместничества Челябинскими уездами и простирается в длину на 145, а в ширину на 84 версты. Местоположение по большей части низкое и ровное». Документ также сообщает, что в уезде 31 приход, 258 селений, 7 помещичьих домов, 9 слобод, 19 сёл, 3 острога, 219 деревень и 5 татарских юрт. Население по четвёртой ревизии составляло 28926 д. м. п. и 29130 д. ж. п., из них церковнослужителей 346, крепостных крестьян 145 д.м.п., солдат 143, поселыциков 5, служивых татар 366. Во всем уезде имелся один Усть-Миасский винокуренный завод, одна пильная мельница и 274 мукомольных, из них 67 вододействующих и 207 ветряных. Основным занятием населения является земледелие. Производимые в подсобных промыслах товары использовались для сельскохозяйственных нужд, а излишки сбывались на местных торгах. Крестьяне также занимались отходничеством в городах и селениях соседних наместничеств[196,142-148]. Исетская провинция, Исетский край - принятые определения огромной территории, примыкающей к реке Исети. Как официальная административная единица, Исетская провинция известна уже с начала XVIII века. Составители книги «Приходы и церкви Екатеринбургской епархии»[282] отмечали, что уже в первой половине XVII века «местность по течению р. Исети была известна как Приисетский край».

В 1737 - 1744 годах сформирована новая административная единица; её составной частью стала Исетская провинция[332,83]. При образовании Исетской провинции в её состав вошло 15 (из 42) башкирских волостей с 2971 двором[261,50].

Исетский край - значительный по территории регион северной части современной Курганской области, связанный рекой Исетью. Ею задан колонизационный поток и определена экономическая, социальная, культурная и бытовая жизнь осевшего здесь населения. Сохранению архаических пластов традиционной русской культуры в крае способствовало его заселение в пору устойчивого бытования традиции (конец XVI - XVII вв.), а также истоки переселенческого потока - Русский Север. На основании делопроизводительных документов историк А.А. Дмитриев выявил роль

Исети как связующей и главной жизненной артерии для края, в который устремились русские «из Верхотурского уезда, Перми Великой и других более отдалённых местностей. И желающие идти на плодородные берега Исети нашлись, конечно, скоро и в большом числе»[170,13].

Материалы по географии и статистике России, собранные офицерами Генерального Штаба в 1864 году[231,42-76], позволили авторам труда выделить юг Пермской губернии (территория по р. Исети) как регион, имеющий специфические условия жизни, особенный уклад быта и духовной культуры. Основой своеобразия региона названо хлебопашество: «Хлебопашество идет там очень успешно, с избытком вознаграждая крестьянина за самые небольшие труды»[231,64].

В качестве подтверждения высказанного положения о своеобразии приводится описание обычаев (родильных, похоронных, свадебных и других) Приисетского края, которые, по наблюдениям статистов, отличаются от обычаев севера Пермской губернии. Осознание краем своего единства отразилось в названиях местных периодических изданий «Исетский край», «Исетская провинция».

Роль Исети как центра хозяйственного освоения территории подчёркивал В.П. Бирюков. Составляя «Краевой словарь говоров Исетского Зауралья» (выходил в качестве приложения к «Журналу Шадринского Общества краеведения» в 1923 году), В.П. Бирюков отметил, что в XVII -XVIII вв. границы Исетского края считались более значительными. Так, историк А.А. Дмитриев к Исетскому краю относил часть Ялуторовского и Челябинского уезда[ 170,9-33].

Исследователи края обращали внимание на роль реки, организующую жизнь провинции: «Исеть, река Пермского наместничества в Исетской провинции, вышла из озера Исетского выше Екатеринбурга верст с 20, течёт на восток мимо Катайского, Шадринского, Исетского острогов и впадает в реку Тобол выше Ялуторовска за 7 верст под деревней того же острогу Свиньиной»[9,95]. На основании архивных данных зауральский краевед B.C.

Чернышев репрезентативно утверждает: «Река Исеть в XVII веке являлась водным путём передвижения лёгких с малым водоизмещением стругов, барж» [325,58].

Край был богатым в силу своего географического положения. Неслучайно в этих местах была организована Крестовская ярмарка, третья в России по объёму капитала после Нижегородской и Ирбитской. Здесь сходились торговые потоки «Восток- Запад». Этому краю «в прежнее время принадлежало исключительное положение в деле товарообмена между Сибирью, вырабатывавшею сырьё, и Европейской Россией, это сырьё потреблявшей и, взамен его, высылавшей за Урал продукты своей обрабатывающей промышленности»[88,Ю4]. Богатство Приисетья создавалось также близостью городов Екатеринбурга, Челябинска, Шадринска.

Достаток давал возможность сохранять и развивать лучшие традиции всех форм крестьянской культуры. Итак, с одной стороны наличие земли, а с другой, - выгодное географическое положение создавали особый облик Исетского края. Не случайно эти места выбрал для строительства монастыря Далмат. Созданная его заботами обитель стала форпостом колонизации Сибири[248].

Традиционная культура Исетской провинции - это, по преимуществу, крестьянская культура. Она глубоко связана с историей и экономикой, социальными, климатическими и демографическими условиями. Главным переселенческим потоком был северный, направлявшийся по Верхотурскому тракту[196;197].

Репрезентативность и объём изучаемого материала позволяет видеть в нём надёжную основу для выявления сопряжения традиционного изобразительного и вербального фольклора значительного региона. Тема исследования представляется актуальной.

Наблюдается оживление интеграционных процессов, стремление выявить национальную и региональную идентичность наряду с напряженным вниманием к региональной специфике. Исследование локальных традиций выходит на уровень общетеоретических наблюдений и выводов. Последние десятилетия отмечены конференциями по проблемам региональной культуры, выходом в свет целого ряда региональных сборников и монографий. Издаётся многотомный свод «Памятников фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Приметой времени стала публикация сборников регионального фольклора и монографий о нём, что определено значимостью теоретических проблем типологии и взаимосвязи различных форм духовной народной культуры, а также теоретическими и практическими задачами современного регионоведения[18;95;96;169;232; 275].

Актуальность исследования обусловлена теоретической значимостью проблемы: общерусское - региональное/локальное. Не случайно она вынесена в качестве самостоятельных глав в теоретическом курсе В.П. Аникина[112] и в монографии Б.Н. Путилова[264]. Об этом было сказано выше.

Актуальность исследования определяется вниманием к проблемам региональной культуры, в том числе к традиционному крестьянскому фольклору. Региональный компонент истории, литературы и фольклора введён в вузы и школы, что требует осмысления специфики традиционной культуры, внутренней взаимосвязи и роли социальных, экономических, исторических факторов в её формировании и развитии. Реактуализация изобразительного крестьянского искусства и вербального фольклора (особенно в композиции праздников) обуславливают интерес к генезису не только видов народного творчества, но и отдельных сюжетов, их трансформации в изменившихся социокультурных ситуациях.

Тема и цели нашего исследования потребовали широкой полевой работы по сбору материала в своеобразном локусе, сохранившем старину.

Актуальность исследования связана также с проблемой сопряжения, взаимосвязи различных форм культуры, что позволяет выявить исторические корни, функции, семантику, символику как изобразительного, так и вербального фольклора, показать единство и специфику различных видов фольклорной культуры Приисетья. Выводы имеют общетеоретический выход.

Первые попытки прочтения изобразительного ряда сквозь призму поэтического слова принадлежат Ф.И. Буслаеву. В разделе «Древнерусская народная литература и искусство» известного труда «Исторические очерки народной словесности и искусства» он обратил внимание на сказку «Пепелюга» как на пример сопряжения сказочного эпоса и прядения. Он первым указал на истоки единства слова и изобразительного искусства. Они, по его представлению, коренятся в верованиях «эпохи дохристианской», мифологии[146,17]. Вопрос о единстве, переплетении изображения и слова Ф.И. Буслаев рассматривает как один из важных при изучении древней русской культуры в её единстве и разнообразии видов[146,31-33,56]. Ф.И. Буслаев увидел особенно тесные связи между орнаментом и лирической песней, которые представлялись ему «как наиболее эмоциональные виды русского народного творчества» [146,94]. Пророческим оказалось его предвидение: «Нет сомнения, что со временем в наших рукописных сокровищах найдется много произведений, свидетельствующих о связи русской народной поэзии с художественными интересами древнерусского искусства»[146,58]. Дальнейшие шагом по выявлению связей вербального и изобразительного фольклора предпринял А.Н. Афанасьев. В частности, выявление семантики изображённой на плоскости певчей птицы - петуха ведётся им на широком привлечении поэтического слова[116,260-267].

Об актуальности исследования свидетельствует постоянный, хотя и с временными пробелами, интерес к изучаемой нами теме: от В.В. Стасова и Н.К. Пиксанова[247,10] до современных ученых. Об этом же говорит обострившейся интерес к ней ученых, известных в разных областях науки: фольклористов В.В. Блажеса, В.Е. Гусева, В.И. Ерёминой, Б.Н. Путилова, В.П. Федоровой, А.В. Юдина; историков Т.А. Бернштам, М.М. Миненко, культурологов, искусствоведов, представителей педагогической науки: Т.И.

Баклановой, А.С. Каргина, JI.H. Лазаревой, Л.Д. Любимова, Ю.С. Степанова, Ю.В. Рождественского, Е.Ю. Стрельцовой; музыковедов Е.И. Жимулёвой, Н.А. Урсеговой, Т.И. Чупакиной.

Репрезентативность этого подхода становится убедительной, если учесть то обстоятельство, что во многих обрядах, где «заняты» оба исследуемых вида, мир перестаёт быть невидным и беззвучным. Процессы творения, материальная культура объединяют слово и изображение. Цвет и слово становятся формой сообщения, задача человека - услышать и увидеть их, правильно понять. В ритуалах, символизирующих творение, фольклорный текст принадлежит «сразу двум истокам: фольклору и ритуалу» [123,210].

Сопряжение изобразительного и вербального фольклора позволяет провести плодотворный анализ народной культуры в целостности, выявить характерные сюжеты, мотивы, своеобразие их бытования.

Объектом исследования является вербальный и изобразительный фольклор Исетской провинции, представленный материалами изобразительного фольклора и устного поэтического творчества XVIII-XX вв.

Предмет исследования - уровни сопряжения вербального и изобразительного фольклора Исетской провинции.

Цель диссертационного исследования - выявление сопряжения мотивов, сюжетов, сюжетостроения, а также символики вербального и изобразительного фольклора Приисетья.

Задачи, намеченные для реализации цели:

-определить географические границы исследования;

-выявить специфику ремесел и промыслов Приисетья как основы формирования и развития изобразительного искусства, подчеркнуть значение традиций народной культуры Русского Севера в становлении своеобразия фольклорного искусства в Исетской провинции;

-систематизировать изобразительный фольклор, собранный в течение последних 10 лет фольклорно-этнографическими экспедициями Курганского госуниверситета и Центра русской народной культуры «Лад» (г. Шадринск);

-исследовать мотив нити как основу сопряжения «полотняного» и вербального фольклора;

-показать универсальность связующей функции нити как грани сопряжения слова и изображения в игрищном обрядовом комплексе;

-установить своеобразие сопряжения изобразительного и вербального фольклора в свадебной обрядности;

-раскрыть семантику сюжета «Олень - Ящер»;

-обозначить характер трансформации архаических сюжетов и символов изобразительного и вербального фольклора.

Источниковедческой базой исследования является вербальный и изобразительный фольклор Исетской провинции, представленный материалами архивов муниципального учреждения «Центр русской народной культуры «Лад» г. Шадринска, кафедры древней литературы и фольклора Курганского государственного университета, Шадринского филиала государственного архива Курганской области, Государственного архива Свердловской области, материалами из личного архива автора диссертации, а также научные публикации по теме.

Методы исследования. Помимо общенаучных методов анализа, синтеза, обобщения и систематизации в работе использованы специальные методы: получение ретроспективной информации (теоретический анализ и обобщение первоисточников); сравнительно-сопоставительный (анализ и синтез, аналогия, систематизация); метод сравнительно-исторического анализа; общефилологический анализ вербального фольклора; наблюдение за бытованием мотивов и сюжетов произведений, жанров.

Методологической основой работы являются работы ведущих теоретиков различных областей народной культуры: А.К. Амброза, В.П. Аникина, А.К. Байбурина, Т.А. Бернштам, Ф.И. Буслаева, А.Н. Веселовского,

B.C. Воронова, B.E. Гусева, Д.К. Зеленина, А.С. Каргина, А.И. Лазарева, Г.С. Масловой, В .Я. Проппа, Б.Н. Путилова, Б.А. Рыбакова, В.В. Стасова. Научная новизна исследования заключается в следующем: -впервые введен в научный оборот значительный объём первичных материалов вербального и изобразительного фольклора одного из заметных регионов России - Исетской провинции;

-охарактеризованы ремёсла Исетской провинции как основа становления и развития изобразительного фольклорного искусства;

-на основе сопоставительного метода выявлены уровни сопряжения мотивного и сюжетного компонентов изобразительного и вербального фольклора в игрищном комплексе и свадебном обряде Исетского края, что позволило дать новую интерпретацию крестьянских представлений о должном положении женщины в доме мужа;

-дано новое прочтение семантики архаического сюжета «Олень-Ящер», в аспекте крестьянской аксиологии на основе сравнительно-исторического метода, обозначена трансформация архаических сюжетов и символов изобразительного и вербального фольклора Исетского края.

Теоретическое значение исследования состоит в выявлении глубинной связи и уровней сопряжения разных форм фольклорной традиции своеобразного региона. Данное исследование впервые выявило особенности взаимодействия изобразительного и вербального фольклора в обрядовых комплексах, что может иметь значение для теории и истории фольклора (календарный и свадебный обряды; генетические истоки песенных сюжетов). Исследование вносит вклад в изучение проблемы «общерусское/локальное» и репрезентирует «зауральский текст» народной культуры.

Практическая значимость работы определяется тем, что её материалы могут найти применение в практике преподавания в качестве регионального компонента в университетских курсах по теории фольклора, русскому фольклору, культурологии, в спецкурсах, спецсеминарах по истории культуры Урала и Зауралья, составлению учебных пособий, ориентированных на тему данного исследования.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Изобразительный и вербальный фольклор Исетской провинции -своеобразное, локальное проявление народной культуры, сформировавшееся в специфических экономических, исторических, социальных, демографических условиях, истоками связанное с традициями Русского Севера. Под локальной спецификой мы понимаем не комплекс уникальных, необычных, редких форм, а характерную интерпретацию общерусской традиции.

2. Сопряжение изобразительного и вербального фольклора коренится в общей мировоззренческой основе. Специфика сопряжения обеих форм фольклора задана их функциями в определённых обрядовых комплексах, в том числе и сюжетообразующими. Характер сопряжения подвержен развитию в соответствии со спецификой ритуальной практики, основой которой является изменение половозрастного статуса основных исполнителей обрядов и идея репродукции.

3. Главные уровни сопряжения - архаические мотивы и сюжеты, а также архаические сюжетообразующие структуры.

4. Сопряжение изобразительного и вербального фольклора - ключ к прочтению известного сюжета «Олень-Ящер» как космогонического мифа о построении мироздания с центральным и связующим положением земли и человека.

5. Сопряжение вербального и изобразительного фольклора выявляет один из главных аксиологических мотивов свадьбы - высокое положение женщины как хозяйки дома, хранительницы очага, продолжательницы рода.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сопряжение изобразительного и вербального фольклора Приисетья"

Заключение

В результате исследования сопряжения вербального и изобразительного фольклора Приисетья мы пришли к следующим выводам:

1. Архивные материалы, работы историков свидетельствуют о том, что Исетская провинция - единый, целостный регион, становление и развитие народной (крестьянской) культуры которого связано со спецификой исторических, социальных, географических, природно-климатических условий. Специфику крестьянского искусства края составляют традиции Русского Севера, сохранившего в XVII-XVIII веках архаические формы духовной и материальной культуры, утвердившиеся и за Уральским Камнем.

2. Изобразительный и вербальный фольклор края - явление крестьянской художественной культуры. Занятие населения земледелием определило характер ремёсел и промыслов, ставших основой развития изобразительного искусства. Участие в международных и российских выставках, награждения грамотами и денежными премиями зауральских мастеров, начиная с середины XIX в. - свидетельство высокого уровня «полотняного» фольклора в крае.

Архивы и публикации А.Н. Зырянова, И.М. Первушина, П.Ф. Первушина, А.Я. Кокосова, Е.Д. Золотова, В.П. Бирюкова и других являются подтверждением хорошей сохранности устной поэзии в крае.

Сопряжение изобразительного и вербального фольклора коренится в мировоззрении создателей архаической традиции культуры и в древнем синкретизме раннетрадиционного фольклора.

3. Изучение сопряжения мотивов позволяет глубже раскрыть внутреннюю связь молодежных игрищ зимнего периода земледельческого календаря со свадебным обрядом.

Изучение мотива нити дало возможность сделать вывод о той роли, которой приписывалось соединять молодежный коллектив во время отправления инициационных обрядов. Однако знаковость нити как связующего начала проявлялась в идее утверждения, связи будущих брачных пар.

Сопряжение вербального и изобразительного фольклора в структуре свадебного обряда выявило роль фольклорного компонента как структурообразующего. Песня и изобразительное искусство определяли развитие, движение обряда, наполняя его эмоциональностью. В свадьбе, закрепляющей выбор пар, расширяются функции нити. Синдиасмической функции подчиняются жених - невеста, невеста - родня жениха, жених -родня невесты, обе стороны, две округи.

Сопряжение проявляется не только на уровне общих функций. В свадебном обряде слово, песня выступают в качестве комментария изобразительного фольклора.

4. На уровне сопряжения композиции сюжетов песен «Яшенька» -«Олень» и декора окна высвечена их семантика, которая прочитывается как космогонический миф, знания о котором молодежь получала в обрядах инициации.

Космогонический миф прочитывается в нашем исследовании как воплощение гармонии, плодотворно воздействующей на установление лада в бытии вселенной, семьи, человека. Позволим себе допустить гуманистическую мысль об отражении создателями песен «Яшенька» -«Олень» и декора окна видение человека как центра мироздания, связующего звена между Оленем (солнцем, небом) и Ящером (подземным, потусторонним миром).

5. Сопряжение песни и изобразительного искусства выявили место невесты, молодой жены в шкале крестьянской аксиологии. Локативы, аксиология пространства, отведенного невесте и её приданому (заместителю невесты) в доме жениха, устная поэзия и «полотняный» фольклор раскрыли как отвечающее гармонии мира, высокое, главное место будущей матери, хозяйки дома, продолжательницы рода. С помощью искусства утверждалась мысль о том, что в дом вошла хозяйка - хранительница очага, оберегаемая во время «радости» системой оберегов.

Список научной литературыСпирина, Ирина Александровна, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Грушко, Е., Медведев, Ю. Словарь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий. /Е. Грушко, Ю.Медведев.- Нижний Новгород: "Русский купец" и "Братья славяне". -560с.

2. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. /В.И. Даль.- Т.1. -Государственное изд-во иностранных и научных словарей.-М., 1955.

3. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. /В.И. Даль.- М.: Изд. Группа "Прогресс", "Универс", 1994. Репринтное воспроизведение издания 1903 -1909 гг., осуществлённое под ред. проф. И.А. Бодуэна де Куртенэ. Т. 1. - 1744с.

4. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. /В.И. Даль.- М.: Изд. Группа "Прогресс", "Универс", 1994. Репринтное воспроизведение издания 1903 -1909 гг./ под редакцией А. Бодуэна де Куртена М., 1994. - Т. 2. - 2030с.

5. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. /В.И. Даль.- Репринтное воспроизведение издания 1903 -1909 гг. / под редакцией А. Бодуэна де Куртена: В 4-х т. М., 1994. - Т. 3 - 1782с.

6. Зуева, Т.В. Русский фольклор: словарь-справочник: /Т.В. Зуева; кн. для учителя. М., 2002. -334с.

7. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х тт./Гл. ред. С.А. Токарев. -2-е изд.-М.: Большая Российская Энциклопедия; Олимп, 1998. -Т.2 -1994.-719с.

8. Новый полный географический словарь Российского государства или Лексикон. М.: Университетская типография у Н.В. Новикова. - Ч. П. -1788-1789//ГИС, 1996. -232 с.-с. 95

9. Ожегов, С. И. Словарь русского языка. /С.И. Ожегов. -М.: Сов. энциклопедия, 1972. 846с.

10. Русские пословицы и поговорки /Сост. А.И. Соболев, науч. ред. и автор предисл. Ф.М. Селиванов. -М.: Сов. Россия, 1983. -304с.

11. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия. Авторы-состав. В.Э Багдасарян, И.Б. Орлов, В.Л. Телицин. Под общей ред. В.Л. Телицына. - М.: Ласид-Пресс, 2003. -495с.

12. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М.- Эллис Лак, 1995.-416с.

13. Словарь русского языка. Т. IV.- Выпуск 4. - М., 1977.

14. Советский энциклопедический словарь/гл. ред. A.M. Прохоров. 4-е изд. -М.: Сов. энциклопедия, 1989,- 1632с., ил.

15. Токарев, С.А., Мелетинский, Е. М. Мифология //Мифы народов мира. Энциклопедия/С.А. Токарев, Е.М. Мелетинский.= /Гл. ред. С.А. Токарев. 2-е изд.-М.: Большая Российская энциклопедия. - Т.2. -1994. -719с.-С.12

16. Шапарова, Н.С. Краткая энциклопедия славянской мифологии./ Н.С. Шапарова.-М.: Астрель: ООО "Русские словари", 2001. -624с.1. Тексты.

17. Аринина, Н. Симбирская сторонушка. Народные песни села Троицкий Сингур Новоспасского района Ульяновской области. /Н. Аринина. Ульяновск, 2001. - 128с.

18. Архив В.П. Фёдоровой,- «Записано от Ковалевой Марии Афанасьевны», 1980.

19. Архив кафедры древней литературы КГУ. «Самохвалово-85».

20. Архив кафедры древней литературы КГУ «Самохвалово - 87».

21. Архив кафедры древней литературы КГУ "Нагорное-88".

22. Архив кафедры древней литературы КГУ «Барино -89»

23. Архив кафедры древней литературы КГУ «Мостовка-89»

24. Архив кафедры древней литературы КГУ «Ожогино-89»

25. Архив кафедры древней литературы КГУ «Яутла-90»

26. Архив кафедры древней литературы КГУ «Ильино-91»

27. Архив кафедры древней литературы КГУ «Самохвалово - 91»

28. Архив кафедры древней литературы КГУ «Неонилино-94»

29. Архив кафедры древней литературы КГУ «Шатрово-2003»

30. Архив кафедры древней литературы КГУ «Яутла-2004»

31. Архив кафедры древней литературы КГУ «Катайск-2005»33. Архив РГО. Р. 29. № 52

32. Архив РГО. Ф. 29, on. 1, ед. хр. 4. С. 4.

33. Архив Центра «Лад» Картотека «Современные мастера»

34. Архив Центра «Лад» Коллекция «Шадринские прошвы»

35. Архив Центра «Лад» «Шатрово-2003»

36. Архив Центра «Лад» -«Катайск-2005»

37. Архив Центра «Лад» Коллекция «Традиционные женские рукоделия».

38. Архив Центра «Лад» Коллекция «Традиционные мужские ремесла».

39. Архив Центра «Лад» Фотоархив «Деревянная архитектура»

40. Бирюков, В.П. Дореволюционный фольклор на Урале /В.П. Бирюков; собр. и сост. В.П. Бирюков. Свердловск: ОГИЗ, 1936. -368с.

41. Бирюков, В.П. Урал в его живом слове./ В.П. Бирюков. Свердловское кн. изд-во, 1953. -290с.

42. ГАСО, ф. 101, on. 1, д. 714, л. 4

43. Гомер. Илиада. Одиссея. /Гомер; перевод с древнегреческого. М.: Изд-во "Художественная литература", 1967. -766с.

44. Домострой./Сост., вступит, ст., переводы и комментарии В.В. Колесова. М., Сов. Россия, 1990. - 304с.

45. Ехал Сенька по воду: Детский фольклор Шадринского края./ Сост. В.Н. Бекетова, В.П. Тимофеев.- Шадринск, изд-во Шадринского пединститута, 1996.- 208с.

46. Замкну замки замками. Заговорно-заклинательная поэзия Шадринского края. /Сост. В.Н. Бекетова, М.А. Колмогорцев.- Шадринск: ПО "Исеть", 2001 -119с.

47. Записки Уральского Общества Любителей Естествознания.- Т. X.-Выпуск 1.

48. Зырянов, А.Н. Свадебные обычаи в Шадринском уезде /А.Н. Зырянов.-//Пермские губернские ведомости 1862. -№ 30,32; 1863. № 47-52; 1864. -№ 3,7

49. Зырянов, А.Н. Сказки и притчи, записанные в Шадринском уезде./А.Н. Зырянов.- //Пермский сборник. М., 1860. - кн. II, отд. 2 - С. 162-179

50. Зырянов, А.Н. Сказки, записанные в Шадринском уезде. /А.Н. Зырянов.-//Пермский сборник.-М., 1859.-кн. 1,отд. И.-С. 118-127

51. Ивушка ракитовый кусток. /Сост., вступит, ст., словарь диалектных слов, прим. В.П. Фёдоровой. - Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1983. -80с.

52. Калевала. Перевод с финского. М.: Художественная литература, 1977. -574с.

53. Календарно-обрядовая поэзия сибиряков/Сост. Ф. Болонев, М. Мельников. Новосибирск: Наука, 1981. - 351с.

54. Круговые игры и песни в селе Ушаковском. /Собраны А.Я. Кокосовым. С.-Петербург: Типография Майкова, 1869. -18 с.

55. Левкиевская, Е. Мифы русского народа. Т. 2. /Е. Левкиевская.- М.: Астрель, Act, 2004. -528с.

56. Любит не любит. Частушки Зауралья. - Курган, 1996. - 255с.

57. Мальчик Бебели// Сказки народов мира: В 10-ти тт. Т. IX. - М.: Детская литература, 1994 - 669с.- С. 469-470

58. Мамин-Сибиряк, Д.Н. Три конца. Уральская летопись /Д.Н. Мамин-Сибиряк; подгот. текста и коммент. И.А. Дергачева. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1982. -416с.

59. Мякутин, А.И. Песни Оренбургских казаков. 4.I-IV./ А.И. Мякутин. -Оренбург, 1904-1910.

60. Народные праздники Зауралья /Автор-сост. Саверский Л. А. -Куртамыш: ГУП "Куртамышская типография", 2005. -686с.

61. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. В 3-х тт. /Изд. подготовил Л.Г. Бараг, Н.В. Новиков. -М.: Наука, Т. 1.- 1984, 511с.; Т. 2 - 1985, 463с.; Т. 3.- 1985, 495с.

62. Небольсин, П.И. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. /П.И. Небольсин. -СПб., 1896.

63. Обрядовые песни русской свадьбы Сибири /Сост. Р.П. Потанина. -Новосибирск: Наука, 1981.-319с.

64. Осипов, Н. Ритуал сибирской свадьбы. /Н. Осипов.- //ЖС- СПб, 1893. -Выпуск 1.

65. Первушин, П.Ф. Песни, святочные гадания, поговорки и суеверия, собранные в Катайской волости Камышловского уезда Пермской губернии./ П.Ф. Первушин.- //Записки УОЛЕ. 1895.-Т. XV. Выпуск 1. -Раздел «Святочные песни».

66. Песни, собранные Киреевским. Новая серия. /Под ред. В. Ф. Миллера и проф. М.Н. Сперанского.- Выпуск 1.- М., 1911.

67. Письма В.П. Бирюкова и Е.Д. Золотова.- ГАСО, р. 2266. -On. 1.

68. Пойте, девушки, припевушки. / Сост. В.Н. Бекетова, В.П. Тимофеев.-Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1995. 180с.

69. Поэзия крестьянских праздников. Вступительная статья, составление, подготовка текста и примечания. И.И. Земцовского. Л., 1970. -583с.

70. Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. Справочная книжка Екатеринбургской епархии на 1902 г.- Екатеринбург, 1902. 628с.

71. РАН, ф. 21, о. 4, д. 2/№2013/, л. 253

72. РАН, ф. 21, о. 4, д. 2 /№237/, л. 290 об

73. РГАДА, ф. 214, оп. 5, д. 434, л. 274 360 об.

74. Розан, мой розан. Свадебный обряд и свадебная поэзия Шадринского края. /Сост. В.Н. Бекетова, В.П. Тимофеев. Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1997.-202с.

75. Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия. /Сост. и подгот. текста К. Чистова и Б. Чистова. Вступ. ст., предисл. к разделам и коммент. К. Чистова. JI.: Художественная литература, 1984. -527с.

76. Русская свадьба сибиряков Среднего Притоболья. Курганская область. /Автор-сост. М.Г. Екимов. Курган, 2002. -480с.

77. Русская свадьба: В 2-х т. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора. - Т. 1. -512с.

78. Русская свадьба: Свадебный обряд в Тарногском районе Вологодской области. /Сост. Д.М. Балашов и др. М., 1985.

79. Русские народные сказки Урала. Записал В.В. Блажес. Екатеринбург: Уральский госуниверситет, 2001. -169с.

80. Русские свадебные песни горнозаводских сёл Башкирии: сборник материалов экспедиций лаборатории народной культуры. /Авторы составители Т.И. Рожкова, С.А. Моисеева. Магнитогорск: Магнитогорский госуниверситет, 2000. - 140с.

81. Русские свадебные песни Сибири/ Сост. Р.П. Потанина. Новосибирск: Наука, 1979. -334с.

82. Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: Легендарные и бытовые. /Сост. Н.В. Соболева при участии Н.А. Каргаполова. Памятники Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1992. -304с.

83. Сказания русского народа, собранные И.П.Сахаровым: Сб. /Вступ. ст., подготовка текста В. Аникина. М., 1990. - 398с.

84. Сказки и предания Самарского края. /Собраны и записаны Д.Н. Садовниковым. Записки РГО, 1884. -Т. XII. Цитируется по: Сказки. Библиотека русского фольклора. -М.: Советская Россия, 1988. -Т. 1. -541с.

85. Сказки народов восточной Европы и Кавказа// Сказки народов мира. Т. IX. М.: Детская литература, 1994. -669с.

86. Сказки народов Европы/Сост., автор вступ. ст. и примеч. А. Л. Налепин.//Сказки народов мира в 10 т. Т. IV. - М.: Детская литература, 1988.-719с.

87. Сказки Шадринского края /Сост. В.Н. Бекетова, В.П. Тимофеев. -Шадринск, ПО "Исеть".-2001.- 86с.

88. Сто сказок Южного Зауралья: Учебное пособие. Курган: Изд-во Курганского государственного университета, 2005. -139с.

89. Сторона, ты моя, сторонушка: Песни семейских Восточного Забайкалья/Сост. нот, текстов, предисл., прим. Т.М. Зенковой, И.О. Кирюшкиной; Под ред. B.C. Левашова. Чита, 2001. -240с.

90. У кота колыбелька золота: Колыбельные распевы Шадринского края. /Собир. и сост. В.Н. Бекетова Шадринск, ПО "Исеть", 1999.- 24с.

91. У кота-баюна. /Сост. В.П. Фёдорова. Челябинск, 1992. - 288с.

92. Фольклор Урала: исторические сказы и песни. Дооктябрьский период. /Собр. и сост. В.П. Бирюков. Челябинск, 1949. - 95с.

93. Хороводные и игровые песни Сибири /Сост. Ф.Ф. Болонев, М.Н. Мельников. Новосибирск: Наука, 1985.- 240с.

94. ЦГАДА, ф. 214, оп. 5, ед.хр. 434, л. 627 -633

95. ЦГАДА, ф. 214, оп. 5, л.340-355

96. ЦГИА, ф. 383, оп. 19, д. 25232 л. 73 об.

97. Шейн, В.П. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. /Материалы, собр. и прив. в порядок П.В. Шейном. -СПб., 1898-1900.-Т. 1.-СП6,1898.-Выпуск 1.

98. ШФ ГАКО, ф.224-1. Д.7. Л.8 об.

99. Щукин, Н.С. Народные увеселения в Иркутской губернии /Н.С. Щукин.- //Записки РГО, 1896. -Т. 2.1. Материалы и исследования.

100. Авдеева, Е.А. Записки и замечания о Сибири. /Е.А. Авдеева; соч. с прил. старинных русских песен. М., 1837.

101. Автономов, Я. Символика растений в великорусских песнях / Я. Автономов.- //Журнал Министерства Народного Просвещения.-1902.-№ 1112

102. Александров, В.А., Покровский, Н.Н. Власть и общество Сибири в XVII в./В.А. Александров, Н.Н. Покровский Новосибирск, 1991. - 399с.

103. Андреев, Н.П. Русский фольклор: хрестоматия./Н.П. Андреев. М.-Л, 1936.-496с.

104. Аникин, В.П. Общерусское и локальное творчество в фольклоре (к общей постановке проблемы) /В.П. Аникин,- // Фольклорные традиции современного села.-М.: Издательство МГУ, 1980. С.11-27

105. Аникин, В.П. Русское устное народное творчество: учебник. /В.П. Аникин. М.: Высшая школа, 2001. - 726с.

106. Аникин, В.П. Теория фольклора: Курс лекций. /В.П. Аникин. М., 1996. -408с.

107. Анисимов, А.Ф. Космологические представления народов Севера./А.Ф. Анисимов.-M.-JL, 1959.

108. Аничков, Е. Песня. История русской литературы./Е. Аничков; //Народная словесность. Т.1.- М., 1908. Издание И.Д.Сытина. Републикация: Народная словесность: сборник статей. - М.: Крафт, 2002 - 440с. - С. 189-190

109. Аничков, Е.В. Народная поэзия и древние верования славян. /Е.В. Аничков.- //Народная словесность: сборник статей. М.: "Крафт", 2002. -440с.

110. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. /А.Н. Афанасьевым., "Современный писатель", 1995. -Т.1. -416с.

111. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. /А.Н. Афанасьев-М., "Современный писатель", 1995.-Т.З.-415с.

112. Афанасьев, А.Н. Поэтическое воззрение славян на природу. Т. П. /А.Н. Афанасьев-М., 1868

113. Афанасьев, А.Н. Древо жизни: избранные статьи. /А.Н. Афанасьев-М.: Современник, 1982. 464с.

114. Бажина, Н.М. Шадринцы на Сибирско-Уральской выставке 1887 г. /Н.М. Бажина.- //Шадринская старина. 1995. Краеведческий альманах-Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1995. -227с.

115. Байбурин, А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. /А.К. Байбурин-М.: Языки славянской культуры, 2005. -218с.

116. Байбурин, А.К. О жизни вещей в народной культуре. /А.К. Байбурин; //Живая старина. 1996.- № 3.

117. Байбурин, А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. /А.К. Байбурин СПб.: Наука, 1993 .-23 8с.

118. Байбурин, А.К. Семиотический аспект функционирования вещей. /А.К. Байбурин.— //Этнографическое изучение знаковых средств культуры. JL,1989.-297с.

119. Байбурин, А.К. Семиотический статус вещей в мифологии. /А.К. Байбурин.- //Материальная культура и мифология. Сб. музея антропологии и этнографии. -JL, 1981. Т. 37. - С. 216

120. Барадулин, В.А. Возникновение и сложение стиля уральских народных росписей XVII -XX вв. /В.А. Барадулин;- Автореферат дис. М., 1977

121. Барадулин, В.А Уральское бересто. /В.А. Барадулин. //Сб. тр. НИИХП.-Вып. 4.-М., 1977

122. Барадулин, В.А. Народные росписи Урала и Приуралья: Крестьянский расписной дом. /В.А. Барадулин.- Л., 1978

123. Барадулин, В.А. Уральская народная живопись по дереву, бересте, металлу. /В.А. Барадулин.- Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1982.-112с. + 32с. ил.

124. Барадулин, В.А. Уральский букет: Народная роспись горнозаводского Урала. /В.А. Барадулин.- Свердловск, Средне-Уральское кн. изд., 1987. -126с., ил.

125. Басаргин, Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи./Н.В. Басаргин-Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1988. -542с.

126. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. /М.М. Бахтин М: Художественная литература,1990.-541с.

127. Бернштам, Т.А. Будни и праздники: поведение взрослых в русской крестьянской среде (XIX начало XX в.) /Т.А. Бернштам.- //Этнические стереотипы поведения. - JL: Наука. Ленинградское отд., 1985. - 325с.

128. Бернштам, Т.А. Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX -начала XX в. Половозрастной аспект традиционной культуры. /Т.А. Бернштам. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1988. -274с.

129. Бернштам, Т.А. Следы архаических ритуалов и культов в русских молодёжных играх «Ящер» и «Олень». /Т.А. Бернштам.- //Фольклор и этнография. Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры: сб. научных тр. Л., 1990.-С.21

130. Бирюков, В.П. Из истории фарфорофаянсового дела в Приисетьи. / В.П. Бирюков.- //Исетско-Пышминский край: сборник краеведческих статей.-Шадринск, 1930. Републикация: Шадринский гусь. Краеведческий альманах. 1999.- 158с.

131. Бирюков, В.П. Природа и население Шадринского округа Уральской области. /В.П. Бирюков.- Шадринск, 1926-1927гг. Републикация: Шадринская старина. 1998. Краеведческий альманах.-Шадринск: ПО Исеть», 1998.-244с.

132. Бирюков, В.П. Кустари поднимают художественность своих изделий. /ВП. Бирюков. //Крестьянская газета. -1928. -18 июля.

133. Бирюковское наследие: В 2-х тт. -Т. 1 Шадринск: ПО "Исеть", 1998-119с.

134. Богатырёв, П.Г. Вопросы теории народного искусства. /П.Г. Богатырёв-М., Искусство, 1971. -544с.

135. Болонев, Ф.Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (вторая половина XIX начало XX в.) /Ф.Ф. Болонев.- Новосибирск, 1978.

136. Боярышникова, З.Я. Заселение Сибири русскими в XVII первой пол. XIX в. /З.Я. Боярышникова.- //Итоги и задачи изучения Сибири досоветского периода.-Новосибирск, 1971.- 214с.

137. Боярышникова, З.Я. Земельные сообщества в Сибири в XVII начале XVIII вв. /З.Я. Боярышникова.- //Крестьянская община в Сибири в XVII -начале XX века - Новосибирск, 1977.- 284с.

138. Боярышникова, З.Я. О формировании сословий государственных крестьян в Сибири. /З.Я. Боярышникова.- //Вопросы истории Сибири.-Выпуск 1.-Томск, 1964.—176с.

139. Буслаев, Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. В 2-х тт. /Ф.И. Буслаев.- СПб.: Типография "Общественная польза".-Т. 2.-1861.-429с.

140. Буцинский, Н.Н. Заселение Сибири и быт первых её насельников. /Н.Н. Буцинский. Харьков, 1889.

141. Веденин, Ю.А. Очерки по географии искусства./Ю.А. Веденин М.: Российский научно-исследовательский институт культурного и природного наследия. -1997. -224с.; ил.

142. Веселовский, А.Н. Гетеризм, побратимство и кумовство в купальской обрядности. /А.Н. Веселовский.- //Журнал Министерства народного просвещения, 1894.-С. 318.

143. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. /А.Н. Веселовский. -М.: Высшая школа, 1989.-404с.

144. Витовтова, Г.И. Сибирские ковры и ковроткачество в XIX веке. /Г.И. Витовтова.- //Этнография Алтая и сопредельных территорий. Барнаул. -Изд-во Барнаульского госуниверситета, 1999. - 264с.

145. Владимирская, Н.Г. Материалы к описанию полесских народных представлений, связанных с ткачеством: снование. /Н.Г. Владимирская.-//Полесский этнолингвистический сборник. М., 1983. - 288с.- С. 231-237

146. Воронов, B.C. Крестьянское искусство /B.C. Воронов. //О крестьянском искусстве. -М.: "Советский художник", 1972. -350с.

147. Воронов, С.В. О крестьянском искусстве. /B.C. Воронов. Изд-во "Сов. художник".- М., 1972.- 350с.

148. Гаев, И.М. Из истории заселения Исетского края. /И.М. Гаев.-//Шадринская старина 1995. Альманах. Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1995. - 226с. - С. 105.

149. Гаев, И.М., Перунов, В.К., Иовлева, В.Н. Шадринские сёла. /И.М. Гаев, В.К. Перунова, В.Н. Иовлева.- Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1997.- 84с.

150. Георги, И.Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопримечательностей. /И.Г. Георги. СПб., 1795. - 4.1 - 76с.; 4.2 -1796.- 178с.

151. Городцов, В.А. Дако-сармацкие религиозные эелементы в русском народном творчестве. / В.А. Городцов; Труды ГИМ. -1926. -т.1

152. Григорьевский, Н.П. Крестьяне старожилы Нарымского края. /Н.П. Григорьевский.- //Зап. ЗСО РГО Омск, 1879. Кн. 1 - 217с.

153. Гринкова, Н.П. Обряд вождения русалки в селе Б.Верейка Воронежской области. /Н.П. Гринкова.- //СЭ. -1947. С. 179.

154. Громыко, М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. /М.М. Громыко. Новосибирск, 1965

155. Громыко, М.М. Мир русской деревни. /М.М. Громыко.- 1991. 446с.

156. Громыко, М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII -первая половина XIX вв.) /М.М. Громыко. Новосибирск, 1975. - 267с.

157. Гуляев, С.И. О сибирских круговых песнях /С.И. Гуляев.-//Отечественные записки. -1839. -№ 3.

158. Гусев, В.Е. Русская народная художественная культура. /В.Е. Гусев-СПб., 1993.-1 Юс.167. ДАИ-Т. 112.-С.224.

159. Демина, JI.B. Свадебный обряд славян Тюменской области./Л.В. Демина.- Тюмень: Издательско-полиграфический центр "Экспресс", 2005.-242с.

160. Дневник В.А. Жуковского с 23 мая по 15 июня 1837 года //Курочкин, Ю. Уральский вояж поэта. Челябинск, 1988. - 140с. - С. 134

161. Добровольский, В.Н. Смоленский этнографический сборник. /В.Н. Добровольский. СПб., 1891-1903. 4.1-4.

162. Емельянов, Н.Ф., Пережогина, И.Н., Семенова, О.Г. Крестьянский социализм в Зауралье при капитализме. /Н.Ф. Емельянов, И.Н. Пережогина, О.Г. Семенова-Курган: Областное общество краеведов, 1994. -160с.

163. Жарникова, С.В. Мир образов русской прялки. /С.В. Жарникова-Вологда, 2000.-46с.

164. Живков, Т.И. Народ и песен: Проблеми на фолклорната песенна традиция. /Т.И. Живков София, 1977

165. Зеленин, Д.К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского Географического общества. /Д.К. Зеленин. Пг., 1915- 1916. - В 3-х тт. - Т. 3. Пермская губерния.

166. Зернова, А.Б. Материалы по сельскохозяйственной магии в Дмитровском крае. /А.Б. Зернова.- //СЭ. 1932. - № 3

167. Зорин, Н.В. Обрядовые функции одежды в русском свадебном ритуале Среднего Поволжья. /Н.В. Зорин.- //Семейная обрядность народов Среднего Поволжья историко-этнографические очерки. -Казань: Изд-во Казанского университета, 1990. -129с. С. 70

168. Зуева, Т.В., Кирдан, Б.П. Русский фольклор. /Т.В. Зуева, Б.П. Кирдан; учебник. М.: Флинта, Наука, 1998.

169. История земли Курганской с древнейших времён до начала 60-х годов XIX в.-Курган, 1997.- 204с.

170. История Курганской области (с древнейших времён до 1861 года). Т.1.-Курган: Курганский гос. пединститут. 1995.- 370с.

171. Каган, М.С. Морфология искусства. /М.С. Каган.- JI., 1972. 440с.

172. Кагаров, Е.Г. Религия древних славян. /Е.Г. Кагаров.- М., 1918.

173. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М., 1977. - 293с.

174. Карандаева, Л.Ф. Зауральские филейки: альбом-каталог. /Л.Ф. Карандаева.- Курган, 2005. -88с.

175. Каргин, А.С. Народная художественная культура: Курс лекций для студентов высших и средних учебных заведений культуры и искусства. /А.С. Каргин; учебное пособие. М., Государственный республиканский центр русского фольклора. -1997. - 288с.

176. Кинжалов, Р.В. Проблема реализации мифа в повествовательном фольклоре и изобразительном искусстве. /Р.В. Кинжалов.- //Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л., 1974. - 200с.- С.25.

177. Колпакова, Н.П. А мы просо сеяли. /Н.П. Колпакова; М., 1984.

178. Колпакова, Н.П. Лирика русской свадьбы. /Н.П. Колпакова.- Л.: Наука, 1973.

179. Кондрашенков, А.А. Заселение и экономическое освоение Зауралья русскими крестьянами в XVII первой пол. XIX вв. /А.А. Кондрашенков. -Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1997. - 29с.

180. Кондрашенков, А.А. Крестьяне Зауралья в XVII XVIII вв. 4.1. Заселение территории русскими. /А.А. Кондрашенков. - Челябинск: ЮжноУральское кн. изд., 1966.- 176с.

181. Кондрашенков, А.А. Крестьяне Зауралья в XVII XVIII вв. Часть 2. Экономика и положение крестьян. /А.А. Кондрашенков. - Челябинск: ЮжноУральское кн. изд.,1969-276с.

182. Костюхин, Е.А. Лекции по русскому фольклору: учебное пособие для вузов. /Е.А. Костюхин-М.: Дрофа, 2004- 336с.

183. Костюхин, Е.А. Введение //Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура; In memoriam. /Е.А. Костюхин.-СПб.: Петербургское востоковедение. -2003.- 464с.

184. Кривошеев, Ю.В., Дворниченко, А. Ю. Изгнание науки: Российская историография в 20-х начале- 30-х годов XX века. /Ю.В. Кривошеев, А. Ю. Дворниченко.-//Отечественная история. -1994.-№ 3.- С. 143-158

185. Круглов, Ю.Г. Русские свадебные песни. /Ю.Г. Круглов; учебное пособие для пединститутов. М.: Высшая школа, 1978. - 215с.

186. Кругляшова, В.П. О современном фольклоре промышленного региона. /В.П. Кругляшова.- //Седьмые Бирюковские чтения, посвященные 250-летию Челябинска. Тезисы докладов. Челябинск, 1987. -152с. - С.119

187. Кулагина, А.В. Иванов, А.Н. От составителей. /А.В. Кулагина, А.Н. Иванов.- //Русская свадьба: в 2-х тт. Т. 1 - М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2000. - 512с.

188. Лазарев, А.И. Проблемы изучения областного фольклора. /А.И. Лазарев. -//Вестник Челябинского университета. Филология. Серия 2. 1994. -№1.- С.35-44

189. Лауринкене, Н. Символика девятиглавого оленя в литовских календарных песнях. / Н. Лауринкене.- //Живая старина. -2000. -№ 4. С. 39.

190. Лебедева, А.А. Крестьянская одежда русского населения Сибири //Этнография русского крестьянства Сибири (XVII-середина XIX в.). /А.А. Лебедева. М., 1981.-276с.

191. Лебедева, А.А. Роль материальных компонентов в традиционном свадебном обряде старожилов Сибири. /А.А. Лебедева.- // СЭ. 1977.-№3.-С. 104-115

192. Лебедева, А.А. Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII-начала XX в. /А.А. Лебедева.- М., 1979.-270с.

193. Левкиевская, Е.Е. Славянский оберег. Семантика и структура. /Е.Е. Левкиевская- М.: Индрик, 2002.- 336с.

194. Лепехин, И.И. Дневниковые записки путешествия по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 гг. /И.И. Лепехин.-СПб, 1771-1772.-Ч. 1-2.

195. Лепехин, П. О свадьбах у крестьян Тобольской губернии. /И.И. Лепехин.- //АГО, ф. 61. on. 1, д. 25, л. 21

196. Максимов, С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. /С.В. Максимов. -М., 1993. -670с.

197. Маслова, Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX начало XX вв. /Г.С. Маслова. - М., 1984. - 216с.

198. Маслова, Г.С. Орнамент русской народной вышивки как историко-этнографический источник. /Г.С. Маслова.- М., 1984. 216с.

199. Маслова, Г.С. Орнамент русской народной вышивки как историко-этнографический источник. /Г.С. Маслова. М., 1978.- 207с.

200. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян инородцев Западной Сибири. Выпуск 21. - СПб, 1894

201. Мелетинский, Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. /Е.М. Мелетинский. -М., 1998. 571с.

202. Меньшиков, А.А., Павлуцких, Г.Г., Никитин, В.А. Заселение Южного Зауралья в XVII XIX вв. /А.А. Меньшиков, Г.Г. Павлуцких, В.А. Никитин.-Курган, 1992.-370с.

203. Миллер, Г.Ф. История Сибири. В 2-х тт. - Т. 1. /Г.Ф. Миллер. - M.-JI., 1937; Т. 2.- 1941.-607с.

204. Миненко, Н.А., Фёдоров, С.В. Город на Исети: страницы Шадринской летописи. /Н.А., Миненко, С.В. Фёдоров Шадринск, 1997. - 279с.

205. Миненко, Н.А. Живая старина. Будни и праздники сибирской деревни в XVIII первой половине XIX в. /Н.А., Миненко.- Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1989. - 160с.

206. Миненко, Н.А. Мир русской деревни. /Н.А., Миненко.- М. Молодая гвардия, 1991. 146с.

207. Миненко, Н.А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII -первой половины XIX вв.) /Н.А., Миненко. Новосибирск: Наука, Сибирское обделение, 1979. - 350с.

208. Народные культуры Русского этноса. Фольклорный энтитет этноса. Выпуск 2: Материалы российско-финского симпозиума (Архангельск, 20-22 ноября 2003 года) /Отв. ред. В.М. Гацак, Н.В. Дранникова. Архангельск: Поморский университет, 2004. -248с.

209. Некрасова, М.А. Народное искусство как часть культуры: теория и практика. /М.А. Некрасова.- М.: Изобразительное искусство, 1983.- 343с.

210. Некрасова, М.А. Народное искусство России. /М.А. Некрасова. //Народное творчество как мир Целостности: Альбом. М.: Советская Россия, 1983.-219с.

211. Некрасова, М.А. Народное искусство России в современной культуре XX-XXI вв. /М.А. Некрасова М.: Коллекция, 2003. -256с.

212. Никонов, В.А. Русское заселение Зауралья по данным ономастики. /В.А. Никонов.= //Проблемы исторической демографии СССР. Томск, 1980. -С. 170-175

213. Новик, Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме (опыт сопоставления структур). /Е.С. Новик М.: Наука, 1984. - 304с.

214. Новикова, Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. /Н.В. Новикова. -JI., 1974.

215. Осинцев, Л.П. Исетская глубинка. /Л.П. Осинцев. -Шадринск: ПО «Исеть», 1995 .-13 8с.

216. Отчеты о деятельности агрономических смотрителей //Труды VI съезда агрономических смотрителей в городе Перми с 1 по 11 декабря 1888 г. -Пермь, 1888.- С. 2-30.

217. О шадринцах участниках промышленных выставок. //Шадринская старина. 1998. Альманах. - Шадринск: ПО «Исеть», 1998. -244с.-С. 115

218. О шадринцах участниках промышленных выставок. //Шадринская старина. 1997. Краеведческая хрестоматия. Вторая половина 50-х -начало 80-х гг. XIX в.- Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1997.-220с.- С. 115-116

219. Павлова, М.Р. Полесские обряды и поверья, связанные с ткачеством. /М.Р. Павлова.- //Полесье и этногенез славян. Предварительные материалы и тезисы конференции.-М.: Наука, 1983. 157с.-С. 111-113

220. Паллас, П.С. Путешествие по разным местам Российского государства. /П.С. Паллас. СПб, 1786. - 4.2. -кн. 1-2.

221. Пашков, А.А. Шадринское ручное ткачество. /А.А. Пашков; краеведческие очерки. Шадринск: ПО «Исеть», 2000. - 176с.

222. Первушин, И.М. Шадринский вестник. /И.М. Первушин.- //ГАСО. Ф.101. Оп.1.-Д. 600.

223. Пиксанов, Н.К. Два века русской литературы: /Н.К. Пиксанов; пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. М.: Госиздат, 1924.-280с.

224. Плотников, Г.С. Описание мужского Долматова Успенского общежительного монастыря. /Г.С. Плотников. Екатеринбург, 1906.

225. Покровский, Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. /Н.Н. Покровский Новосибирск, 1974 - С. 37

226. Покровская, JI.B. Земледельческая обрядность. /JI.B. Покровская. //Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Исторические корни и развитие обычаев Сб.ст./Институт этнографии им. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 1983.-222c.-C. 75.

227. Потанина, Р.П. Свадебная поэзия семейских Забайкалья (конец XIX -семидесятые годы XX вв.) /Р.П. Потанина Улан - Удэ: Бурятское книжное издательство, 1977.-159с.

228. Потебня, А.А. Символ и миф в народной культуре. /А.А. Потебня.- М.: Лабиринт, 2000.-479с.

229. Потебня, А.А. Эстетика и поэтика. /А.А. Потебня М.: Искусство, 1976. -614с.

230. Преображенский, А. А. Очерки колонизации Западного Урала в XVII -начале XVIII в. /А. А. Преображенский.- М., 1956 -302с.

231. Преображенский, А.А. Об историческом взаимодействии народов Среднего Поволжья и Приуралья в XVII XVIII вв. /А. А. Преображенский.-//Исследования по истории и историографии феодализма: к 100-летию со дня рождения Б.Д. Грекова. - М., 1982- С. 248-261

232. Преображенский, А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI начале XVIII в. /А. А. Преображенский.- М., 1972. -392с.

233. Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки /В.Я. Пропп; под ред. И.В. Пешкова. М.: Лабиринт, 2000. - 336с.

234. Пропп, В.Я. Русская сказка. /В.Я. Пропп. -М.: Лабиринт, 2000. 416с.

235. Пропп, В.Я. Фольклор и действительность: /В.Я. Пропп; избранные статьи. -М.: Наука, 1976. -324с.

236. Пузанов, В.Д. Военно-административная система России в Южном Зауралье (конец XVI начало XIX вв.) /В.Д. Пузанов.- //История Курганской области. - Курган: Курганское областное общество краеведов.-2002.-Т.7.-478с.-С. 50.

237. Пундани, В.В. Государственная деревня Западной Сибири во второй половине XVIII первой половине XIX в. /В.В. Пундани - Челябинск: ГПИ, 1984.-80с.

238. Пундани, В.В. Связи государственных крестьян Урала и Западной Сибири с рынком во второй половине XVIII первой половине XIX в. /В.В. Пундани,- //Вопросы аграрной истории Урала и Зауралья XVII-XX вв-Свердловск, 1990.

239. Путилов, Б.Н. Фольклор и народная культура; In memoriam. /Б.Н. Путилов СПб.: Петербургское востоковедение. -2003.- 464с.

240. Путилов, Б.Н. Региональное/локальное начало в фольклоре. /Б.Н. Путилов.- //Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура; In memoriam. -СПб.: Петербургское востоковедение. -2003.- 464с. С. 156-165

241. Разина, Т.М. Русское народное искусство. /Т.М. Разина- М.: Изобразительное искусство, 1970. 254с.

242. Разумова, И.А. Потаённое знание современной русской семьи. Быт, фольклор. История. /И.А. Разумова М.: Индрик, 2001. - 376с.

243. Рукописные издания И.М. Первушина //ГАСО. Ф. 101. On. 1. Д. 600. Републикация: Шадринская старина. 1997. Краеведческая хрестоматия. Вторая половина 50-х начало 80-х гг. XIX в. - Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута. - 1997.- 220с. - С. 78-120

244. Русакова, Л.М. Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири. /Л.М. Русакова.- Новосибирск: Наука. Сибирское отделение. 1989. 176с. + прил. 96с.

245. Русская фольклористика. Хрестоматия. /Сост. С.И. Минц, Э.В. Померанцева. -М.: Высшая школа, 1971. -416 с.

246. Русское народное поэтическое творчество: Уч. пособие для пед. ин-тов /М.А. Вавилова, В.А. Василенко, Б.А. Рыбаков и др. Под ред. A.M. Новиковой. 2-е изд.- М.: Высшая школа, 1978. -440с.

247. Русское народное поэтическое творчество: Уч. пособие для филологических факультетов пед. Институтов. /Под ред. проф. Н.И. Кравцова-М., 1971.-384с.

248. Рыбаков, Б.А. Язычество Древней Руси. /Б.А. Рыбаков.-М.: София. Гелиос, 2001.- 744с.

249. Рыбаков, Б.А. Язычество древних славян. /Б.А. Рыбаков.- М., 1981. -607с.

250. Славянский и балканский фольклор //Этнолингвистическое изучение Полесья. М.: Изд-во "Индрик", 1995. -399с.

251. Словцов, П.А. Историческое обозрение Сибири. /П.А. Словцов.- Б/м, 1837.-Т.1.

252. Словцов, П.А. Письма из Сибири 1826 года. /П.А. Словцов. -М., 1828.

253. Соколов, Ю.М. Русский фольклор. /Ю.М. Соколов;- М., Учпедгиз, 1941.-558с.

254. Соколова, В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. /В.К. Соколова М.: Наука, 1979. - 285с.

255. Спирина, И.А. Шадринские прошвы./И.А. Спирина.- //Народное искусство Урала: сб. материалов научно-практической конференции (14-16 мая 1997). Челябинск, 1998. - 224с. - С. 64

256. Справочная книжка Екатеринбургской епархии на 1915 год. -Екатеринбург, 1915.-142с.

257. Станиловский, A.M. Записки с биограф, его очерком. /A.M. Станиловский; поем. изд./под ред. Я.В. Азлецкого.- Иркутск: тип. Т-ва печатного дела,1912. -191с. Труды ВСО РГО. №7. -С. 137-138

258. Стасов, В.В. Русский народный орнамент. Выпуск 1./В.В. Стасов.-СПб, 1872.

259. Сумцов, Н.Ф. Символика славянских обрядов /Н.Ф. Сумцов; избранные труды. -М.: Восточная литература, 1996. 292с.

260. Тагильцева, Н.Н. Из истории Шадринского научного хранилища. /Н.Н. Тагильцева.- //Одиннадцатые Бирюковские чтения. Шадринск: Изд-во ШГПИ, 1994.- 185с.-С. 11

261. Тарасов, И. Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка 1887 г. в Екатеринбурге. /И. Тарасов,- СПб., 1888

262. Тимофеев, В.П. Жизненный путь краеведа./В.П. Тимофеев; материалы к биографии В.П. Бирюкова. //Бирюковское наследие: В 2-х т. Шадринск, 1996.-T.l-118c.-C. 82.

263. Тимофеев, В.П. Язык родины Ломоносова на Урале. /В.П. Тимофеев.-//Литературный язык и народные говоры: теоретический и исторический аспекты. Сб. науч. тр.- Шадринск: ШГГШ., 1994.- 98с.

264. Токарев, С.А. Народные обычаи календарного цикла в странах зарубежной Европы (опыт структурно-исторического анализа). /С.А. Токарев.- //СЭ. 1973 .-№6. -С. 15-29.

265. Токарев, С.А. Религиозные верования восточнославянских народов XIX начала XX в. /С.А. Токарев.- М.- Л., 1957.- 164с.

266. Толстой, Н.И. Покаяние земле. /Н.И. Толстой; (Этнолингвистическая заметка). //Русская речь. 1988. - № 5

267. Толстой, Н.И. Фрагмент славянского язычества: архаический ритуал-диалог./Н.И. Толстой.-//Славянский и балканский фольклор:этногенетическая общность и типологические параллели. М.: Наука, 1984. -278с.

268. Топографическое описание Пермского наместничества //РГВИА, ф. ВУА, д. 18920

269. Топорков, A.JI. Материалы по славянскому язычеству (культ Матери-сырой Земли в дер. Присно). /A.JI. Топорков.- //Древнерусская литература: Источниковедение. JL, 1984. -272с.

270. Топорков A.JI. Символика и ритуальные функции предметов материальной культуры. /A.JI. Топорков.- //Этнографическое изучение знаковых средств культуры. JL, 1989. - с. 89-101.

271. Традиционная культура. 2000. - № 1.- с. 2 обл.

272. Традиционная культура русского крестьянства Урала XVIII-XIX вв. Екатеринбург: УрО РАН, 1996. 360с.

273. Традиционный орнамент. Текстиль. Вып. 1. /Авторы-составители О.Б. Ворончихина, Е.В. Пестерев. Екатеринбург: Уральское литературное агентство, 1998.-79с.

274. Трубицина, Г.И. Нить и её обрядовые функции. /Г.И. Трубицина.-//Полесье и этногенез славян. Предварительные материалы и тезисы конференции.-М.: Наука, 1983 157с.-С. 113-114

275. Указатель к томам I XV Записок УОЛЕ в Екатеринбурге (1871-1928).-Издание УОЛЕ - Свердловск, 1930.- С. 7-8. Републикация: Шадринская старина. 1995. Краеведческий альманах. - Шадринск: Изд-во Шадринского пединститута, 1995.-227с.-С. 130-131

276. Фальк, И.П. Записки путешествия академика Фалька //Полное собрание учёных путешествий по России. СПб., 1824.- Т. 6. /И.П. Фальк. Републикация: Шадринская старина. Альманах. 1998.- Шадринск: Издательство Шадринского пединститута.-243с.

277. Фаминцын, А.С. Божества древних славян. /А.С. Фаминцын- М., 1994.

278. Фёдорова, В.П. Свадьба в системе календарных и семейных обычаев старообрядцев Южного Зауралья. /В.П. Фёдорова- Курган: Издательство Курганского госуниверситета, 1997. -283с.

279. Фёдорова, В.П. Свадьба на Ирюме. /В.П. Фёдорова- Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1991. 125с.

280. Фёдорова, В.П. Философия семьи в намогильном кресте двоедан. /В.П. Фёдорова.- //Шадринская провинция: материалы региональнойкраеведческой конференции 5-6 февраля 1998 г. Шадринск, 1998. -178с. -С. 142-144

281. Федорова, В.П. Человек и слово в заговорах: Южное Зауралье. Конец XX в. /В.П. Фёдорова Монография. - Курган, 2003. -288с.

282. Фёдорова, В.П. Чудесная нить. Опыт пропаганды народного декоративно-прикладного искусства ковроткачество, вышивка - в Зауралье. /В.П. Фёдорова - Курган: Общество Знание, 1998. - 26с.

283. Фёдорова, В.П., Подгорбунских, Н.А. Русская семья в Зауралье (родильный, крестильный и похоронный обряды). Семейные предания. /В.П. Фёдорова, Н.А. Подгорбунских Учебное пособие. Курган: КГУ, 1997. -37с.

284. Фольклор как искусство слова/Под ред. Н.И. Кравцова.- Изд-во Московского университета. 1966 - Выпуск 1- 160с.; Выпуск 2. -1969-160с.; Выпуск 3.- 1975. -164с.

285. Фрезер, Дж. Золотая ветвь: /Дж. Фрезер; исследование магии и религии. Пер. с англ. 2-е изд. -М.: Политиздат, 1983. 703с.

286. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра. /О.М. Фрейденберг.- Л, 1936.-311с.

287. Фрейденберг О.М. Введение в теорию античного фольклора. /О.М. Фрейденберг.- //Миф и литература древности. -М., 1978. -С. 58

288. Храмы Шадринского уезда Шадринск: ПО «Исеть», 1994. -164с.

289. Церковь в истории России (IX в. -1917г.) Краткий очерк /Отв. ред. Н.А.Смирнов. М.: Наука, 1967. -336с.

290. Цивьян, Т.В. Мифологическое программирование повседневной жизни. /Т.В. Цивьян.-//Этнические стереотипы поведения. JI., 1985.

291. Чагин, Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. /Т.Н. Чагин.-Пермь: Пермский университет, 1998. 188с.

292. Чагин, Г.Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI -первой половине XIX века. /Т.Н. Чагин Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1995.-364с.

293. Чернышев, B.C. Водные пути сообщения исетских поселений с Кодой и Тобольском в XVII XVIII вв. /B.C. Чернышев. //Шадринская провинция. Материалы второй региональной краеведческой конференции. - Шадринск, 1998.- 178с.

294. Чернышёв, С. Наш край /С. Чернышёв. Шатрово, 1993. - 46с.

295. Чернышёв, С. Русские на Исети. /С. Чернышёв. -Шадринск, 2000.- 54с.

296. Чистов, К.В. Народные традиции и фольклор. /К.В. Чистов; очерки теории.-Л., 1986.

297. Чичеров, В.И. Вопросы теории и истории народного творчества. /В.И. Чичеров.-М.: "Советский писатель", 1959. -310с.

298. Чичеров, В.И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI- XIX вв. /В.И. Чичеров; Труды Института этнографии. Новая серия.-М., 1957.-Т. 40.

299. Чукмалдин, В.Н. Мои воспоминания. Часть 1. /В.Н. Чукмалдин. СПб., 1896.- с. 47.

300. Шмакова, М.А. История Каргапольского района. /М.А. Шмакова.-//История Курганской области Курган, 1999. -Т. 5. -456с.

301. Шунков, В.И. Вопросы аграрной истории России. /В.И. Шунков. М., 1974.-376с.

302. Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М.: Наука, 1987. -558с.

303. Юдин, А.В. Русская народная духовная культура. /А.В. Юдин; учебное пособие для студентов Вузов. -М.: Высшая школа, 1999. -331с.- С.47.