Социальная модернизация в современной России

Манченко, Александр Петрович

автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.06
диссертация на тему: Социальная модернизация в современной России

Год: 2000
Автор научной работы: Манченко, Александр Петрович
Ученая cтепень: доктора социологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 22.00.06

Диссертация по социологии на тему 'Социальная модернизация в современной России'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальная модернизация в современной России"

На правах рукописи

Манчснко Александр Петрович

СОЦИАЛЬНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ:

ДУХОВНЫЙ II АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

Специальность 22.00.06 — социология духовной жизни

Автореферат диссертации 5т соискание ученой степени доктора социологических наук

Москва — 2000

Работа выполнена на кафедре социальной политики Российской академии государственной службы при Президенте РФ

Научный консультант - доктор социологических наук, профессор Слепцов Н.С.

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор доктор социологических наук, профессор доктор философских наук, профессор

Маршак АЛ. Сосунова И.А Пусько В.С.

Ведущая организация - МГУ им. М.В. Ломоносова факультет

социологически!

Защита состоится «5» июля 2000 г. в 16.00 час. на заседании диссертационноп совета Д.200.13.03 по социологическим наукам в Институте социально политических исследований по адресу: Москва, Борисоглебский пер., 13/3.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ИСПИ РАН.

Автореферат разослан « 5 » июня 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, д.ф.н., проф.

Андреев Э.М.

Л?

СП

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Кризис современного российского общества актуализирует проблему социальной модернизации. Однако на основе непосредственного наблюдения процессов, происходящих в современной России, строго научно охарактеризовать ее невозможно. Требуете разработка специальной теории модернизации, долженствующая учесть сложный комплекс исторических, социально-экономических и социокультурных факторов развития России и интегрирующий при этом синхронные и диа-хронные подходы. Усложняет задачу неизбежный ценностный, и, как рави-ло, идеологизированный подход к анализу социокультурных проблем и оценке социальных ориентиров и перспектив развития современного российского общества. Борьба за историческую память личностей, социальных групп, наций и этносов становится неотъемлемой частью модернизационных процессов в современной России.

В российском историческом процессе, как и всяком другом, оказываются жестко переплетенными различные противоборствующие силы тенденции. В нем нельзя не заметить периоды как динамического развития, так и движения вспять. Для их описания в социальных науках давно используются категории "модернизации" и "архаизации". Опираясь на них, развитие любой страны и мира в целом можно представить как сложное взаимодейств" • таганных процессов. Перед современной Россией тоже стоит эта альтернатива. Осознаваемая отечественным обществоведением, в массовом сознании и даже внутриполитических элит она не находит пока еще, на наш взгляд, достаточно адекватного отражения. В значительной мере это можно объленить тем, что в России по-прежнему господствует этакратизм - доминирование государства во всех сферах общественной жизни и наиболее типичный вариант модернизации обществ неевропейской культуры. Его можно отнести к важнейшим социальным и социокультурным фактором российского прошлого и

настоящего.

Опыт социальных преобразований в России на протяжении всего X) века убеждает нас в том, что изменение российской социокультурной модел] не может быть осуществлено политическим путем и для этого потребуйся н одна смена поколений. Возможна ли «управляемая модернизация» не в фор ме «революций сверху»? Можно ли преодолеть «рецидивирующий характер: российских модернизаций? Что является мобилизационным рычагом соци альной модернизации в России и что ее объективно ограничивает? Отг-гы н; эти вопросы во многом остаются дискуссионными. Выбор между различны ми вариантами модернизации и архаизации во многом будет зависеть от того какая особенность данной модели будет признана определяющей и как он; будет оцениваться и в общественном сознании, и при принятии решений с модернизации.

Большинство российских и западных ученых сходятся в том, что антиличностная направленность - одна из самых значимых черт российской социокультурной модели, она уже не раз выступала препятствием для каких-либо изменений и перемен. Эта и другие национальные особенности не позволяют рассчитывать на действенность в России западных моделей социальной модернизации. •

Если тип российской государственности самым непосредственным образом связан с антиличностной доминантой российской социокультурной модели, значит, требуется систематизация и анализ специфических социокультурных факторов развития России на фоне существующих в мз.ровой науке концепций модернизации. •

модернизации разрабатывали многие крупнейшие ученые - М.Вебер, Э.Дюркгейм, Р.Инглегарт, К.Маркс, Р.Парк, Ф.Теннис, Г.Беккер, М Чеви, Т.Парсонс, У.Ростоу, Д.Грегор, Ш.Айзенштадт, Г.Алмонд и многие другие. В выдвинутых ими концепциях накоплен значительный теоретический опыт анализа процессов перехода от традиционного к индустриальному обществу. Зафиксированы общие закономерности и особенности, связанные со ;г.еци-фикой общества и страны, переживающей модернизацию. Большинство исследователей считают, что в Новое время западные страны перекили органичную первичную модернизацию и потому проблематика теории модернизации смыкается с проблематикой генезиса капитализма, зарождения и становления буржуазного общества. Вторичная, ускоренная или опоздавшая модернизация связана с анализом обществ "второго" и "третьего" эшелонов, которые вступили на путь модернизации значительно позже Англии и -^угих европейских стран.

К сожалению, отечественная наука длительное время оставалась в путах идеологии и до недавних пор при изучении советского общества и России не обращалась к концепциям модернизации. Она видела в них лишь йъект критики и средство для изучения развивающихся стран, причем, инструмент негодный в силу его порочной идеологической основы. Более того, само понятие "модернизация" по отношению к исследованию культурных и социальных процессов нашего общества сначала находилось под запретом, а затем не разрабатывалось в силу сложности и запутанности теоретико-методологических подходов к проблеме. Подобный изоляционизм не давал возможности выявить глубинные мировоззренческие основания современных теорий модернизации, их проблематику и использовать их для анализа социальных процессов в России на протяжении всего XX века.

Можно утверждать, что легкость современного исследовательского багажа и опыта в данной сфере, снижение уровня рефлексии и путь туп'"- овой модернизации, которым шло общество - звенья одной цепи.

В последние годы ситуация стала меняться. Появились первые труды, проведены первые дискуссии по проблемам модернизации. Здесь следует указать на работы А.С.Ахиезера, Ю.А.Васильчука, М.И.Гефтера, Г.Д.Гачева, Г.С.Гринберга, Н.И.Дряхлова, А.А.Игнатьева, К.М.Кантора, И.М.Клям"ина, Ю.Н.Козырева, Н.А.Косолапова, И.И.Кравченко, В.А.Красилыцикова,

B.Н.Криворотова, Н.ИЛашша, Ю.ПЛисовского, Л.П.Лисюткиной. У.Матец,

C.А.Никольского, Л.С.Окуневой, А.Оникиенко, Л.С.Перепелкина, М.К.Петрова, А.С.Панарина, Е.Рашковского, А.В.Рябова, А.А.Сосноь .кого, А.Н.Шахова, Ю.Шерковина и других авторов. К сожалению, в данных исследованиях, за незначительным исключением, делается акцент преимущественно на социально-экономические проблемы и факторы модернизации. Методологические и социокультурные аспекты пока исследованы в весьма ограниченных рамках. Этим и объясняется выбор темы нашего исследования.

Однако в моделирующе-инструментальном плане сегодня можно отметить эвристичные теоретические конструкты «консервативной модер'чза-ции» А.Вишневского, «тоталитарной модернизации» Е.Рашковской, «агентов модернизации» Н.Гукасовой, «самобытной модернизации» Н.Зарубиной, «мировых модернизаций» В.Красилыцикова, «модернизации базовых ценностей» Н.Лапина, «рецидивирующей модернизации» Н.Наумовой, «мо: рни-зационных циклов» В.Пантина, «кризисов модернизации» Л.Полякова, «парадоксов модернизации» Г.Померанца, «цены модернизации» В.Согрина, «моделей модернизационного развития» В.Цапара, «модернизации в обществе риска» О.Яницкого и другие.

В последние годы вышли монографии по проблеме, в которых раскрываются новые важные аспекты модернизационного процесса в России: Пан-тин В.И. «Циклы и волны модернизации». М., 1998; «Модернизация и национальная культура». М., 1995; Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. «Модернизация: от равенства к свободе». СПб, 1995; Красильщиков В.А. и др. «Модернизация: зарубежный опыт и Россия». М., 1994. Основные теоре-

тические результаты этих исследований учтены и продуктивно использованы в данной работе.

Цели и задачи диссертационного исследования. Главная цель - выявить и обосновать обусловленность социальной модернизации социокультурными процессами, уделив при этом особое внимание динамически" аспектам российской духовности и изменению ценностных ориентации.

В соответствии с этой целью должны быть решены следующие конкретные задачи:

• рассмотреть теоретико-методологические принципы и опред.лить концептуальные основы исследования социокультурных аспектов российской модернизации; описать мировоззренческие и методологические константы универсалистских и самобытнических теорий модернизации;

• вычленить духовный аспект модернизационных процессов и проанализировать динамику социальных ценностей в современной России;

• использовать модельный конструкт "культурошока" для описания социокультурных процессов в современной России; применить оснс"*ые постулаты современной конфликтологии для анализа модернизационных процессов в стабильных и динамичных социальных условиях;

• проанализировать основные аспекты изменения правовой и политической культуры в современном российском обществе;

• выявить роль таких духовных институтов, как идеология и религия, в модернизации современного российского общества;

• показать связь российской социальной модернизации с идеократией, как типом общества и политической власти.

Объектом исследования в данной работе является процесс социальной модернизации современного российского общества как система существенных струюурных, институциональных и духовно-ментальных изменений, п' ^являющихся в групповом поведении и установках сознания крупных (массовых)

общественных групп. Предметом исследования выступают социальные ценности, проявляющиеся как ценностные установки, оценки, предпочтение, ориентации массовых и элитных групп современного российского общества.

Эмпирическую базу работы составили репрезентативные прикшиные социологические исследования лонгиподного и разового характера, выполненные квалифицированными группами российских социологов (ФОМ, ВЦИОМ, ИСА, РНИС и НП) в процессе массовых опросов населения всей России, различных регионов и отдельных социальных групп; а также специальные исследования, выполненные автором диссертации в рамках комплексных исследовательских программ изучения населения Краснодарского края (1994-1995 гг.), районных и городских поселенческих социумов (Кошехабльский район Краснодарского края, 1994 г.; г.Гуково Ростовской области, 1994 г.; г.Таганрог Ростовской области, 1998 г.) и др.

Новизна постановки проблемы и ее концептуализации в рамках комплексного социологического и социально-философского анализа духоБин и ценностной составляющей социальной модернизации современного российского общества, и связанное с этим приращение научного знания состоят в следующем:

♦ всесторонне- обоснована обусловленность содержания и характера социальной модернизации социокультурными и духовно-аксиологическими процессами, происходящими в социально-коммуникативной (общение), ментальной (общественное мнение) и культурно-транслятивной (духовные ценности) жизни российского общества;

♦ выделены и критически оценены по своему эвристическому потенциалу основные теоретико-методологические принципы исследования социокультурных и мировоззренческих оснований социальной модернизации доказана ограниченность констант как универсалистских, так и самобытниче-ских теорий модернизации современного российского общества;

♦ дано самостоятельное, содержательно структурированное описание

духовных аспектов модернизационных процессов; глубоко проанализирована подтверждающая динамика системы социальных ценностей и ценностных структур сознания россиян;

♦ впервые в исследовании проблемы российской модернизации для описания характера социокультурных и духовных процессов инструм'1 таль-но использован модельный конструкт «культурошока», а также последовательно реализована методология конфликтологических подходов для анализа модернизационных процессов в стабильных и переходных обществах;

♦ выявлена и системно описана динамика трансформации пран дюй и политической культуры в российском обществе как фактор «нормативиза-ции» сознания и поведения индивидов и общественных групп, легитимизации обновляющихся форм социального устройства;

♦ проанализирована современная роль основных духовных институтов, формирующих ценностные установки и обеспечивающих социальную идентичность членов общества — религии и идеологии, выявлены противоречия и тенденции их воздействия на динамику социальной модернизации в Рос -"и;

♦ выявлена связь российской социальной модернизации с идеократией, как типом организации политической власти, показана ее органическая свой-ственость России и одновременно историческая ограниченность, продуцирующая консервативные и архаические идеологии и формы полита .еской культуры.

Положения, выносимые на защиту:

социальной и политической регламентации; отбрасывание идеи о надындивидуальном содержании истины, переход от монизма к плюрализму, как критерию истины; трактовка знания, как средства господства человека наг природой и обществом и реанимация различных форм эзотерического и мистического знания; утверждение антитеоцентризма, антидогматизма, рационализма, скептицизма, эмпиризма и мистицизма в качестве статуса принципов разработки философии природы, общества и человека. Это обусловило мировоззренческий сдвиг, предпосылку и факторы развития современного общества.

2. Процессы модернизации сыграли свою роль в превращении ттюий социального развития и возникающих на их основе теорий модернизации в форму идеологий. При этом выбор и иерархизация альтернатив детерминизма-индетерминизма, фатализма-волюнтаризма, традиционализма-модернизма, самобытничества-универсализма при анализе процессов развития р- чых стран и регионов мира обоснован конкурирующими философско-мировоззренческими установками в равной степени, что делает невозможным установление степени необходимости и произвола при осуществлении данных процедур и принятии решений о модернизации. Кроме того, все теории модернизации включают постулаты нормативизма, рационализма, телеоло-гизма и прагматизма, которые не позволяют отразить реальную сложность социально-модернизационных процессов.

значимости монизма). Линейно-прогрессистские (универсалистские) г .амо-бытнические (локалистские) теории модернизации стирают грань между идеологиями, теориями социального развития и практической политикой, но ни одна из них не в состоянии обосновать выбор из совокупности возникающих альтернатив.

4. Несмотря на то, что теории отсталости и догоняющего развития отстаивают самобытность стран и регионов, они по сути отражают логику универсалистских политических идеологий. Поэтому данные теории могут быть квалифицированы как разновидности социального прожектерства, социальной инженерии и властно-идеологических утопий, нередко связанных с национально-этническим или индустриальным универсализмом. Очевидно, ни универсалистские, ни локалистские концепции не в состоянии освобс -ться от социальной и политической ангажированности, поэтому социокультурные факторы в них либо превращаются в абстрактные идеологемы, либо рассматриваются как несущественные и второстепенные.

5. В современной России происходит противоборство универ ..иист-ских и самобытнических теорий модернизации. Оно идет на фоне продолжающейся эрозии системы социальных мотиваций основной части населения, не снижающейся конфронтационности общества, ностальгии некоторой его части по тоталитарному "порядку". Конкретно-исторический смысл проблемы модернизации в современной России обнаруживается в контексте трех задач: стабилизации, либерализации и приватизации, — что позволяет использовать понятие "культурошока" для обозначения типа социально-духовных следствий стремительного и глубокого процесса изменений экономических, социальных, политических и мировоззренческих структур и отношений, резкого устаревания утвердившихся ранее ценностей, концепций, норм поведения и направлений мысли.

6. В России после 1985 г. произошла не реформа, а модернизация элит. Концепция "открытого общества", претендующая на роль временно-

официальной идеологии, есть вариант универсалистских теорий и не описывает социокультурную реальность изменений, происходящих в России Каждое общество является одновременно "открытым" и "закрытым", причем культура в той или иной степени противостоит всей системе социальных отношений, институтов и ценностей любого общества, и влияет на модерниза-ционные процессы.

7. Целесообразно различать модернизацию в стабильных и динамичных социальных системах. К стабильным относятся общества, изменения в которых не затрагивают их основополагающих институтов и ценностей; к динамичным - общества, в которых происходит постоянная модернизация, включая основные институты и ценности. Для описания модернизационных конфликтов необходимо использовать принципы конфликтности, изменчивости, детерминации изменений конфликтом и детерминации конфликта и?"сне-ниями, - они позволяют доказать, что смена властно-управленческих структур и субъектов не является существенной характеристикой структурных изменений в процессе модернизации.

8. В той мере, как социальные конфликты обусловливают модернизацию, способ их разрешения влияет на модернизационные процессы. На этом основании проблема модернизации должна быть поставлена в связь с политической ответственностью субъектов и структур, вырабатывающих модер-низационную политику. В противном случае модернизационная политика превращается в объект партийной и парламентской борьбы, в которой каждая из противоборствующих сторон используется властные институты для навязывания своей воли другим силам и манипуляции населением.

конодательства; иррациональность и бессознательность; первичность корпоративных структур в отношении экономических, политических и идеол : нче-ских процессов; нетождественность политического и культурно-освоенного пространства; трансцендентно-телеологическое и операционально-техническое понимание власти как инструмента социальных изменений.

Теоретико-методологической основой исследования являются фундаментальные социологические принципы теорий переходного общества, социальной модернизации, социальной стратификации и мобильности, элит, демократизации, трудовой этики, социальной адаптации, современного идео-логоведения, критерии "отнесения к ценностям", "субъективации", "гуманизации", "господства нормативного порядка", "регулятивно-целевой значимости идеала".

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы: в дальнейших исследованиях проблем модернизации; при принятии политических и управленческих решений; в средствах массовой информации при обсуждении проблем развития современной России; в ходе модернизации системы образования России; в процессе пре-

подавания обществоведческих дисциплин - философии, социологии, политологии, культурологии, теории социального развития и управления и др.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на четырех всероссийских и семи региональны?: научных конференциях, в т.ч. Всероссийской научно-практической конференции «Региональная политика России в современных условиях» (Краснодар, ноябрь 1995 г.), Всероссийской научной конференции: «Имущественная дифференциация: социально-правовые последствия» (Ростов-на-Дону, июнь 1996 г.), Е.ирос-сийской научно-практической конференции «Труд и проблема отчуждения в современной России» (Шахты, ноябрь 1997 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Социально-экономическая стабилизация: формирование и регулирование» (Ростов-на-Дону, июнь 1998 г.). Основные положения и практические выводы диссертационного исследования были использованы: 1) при проведении прикладных социологических исследований комплексного характера, выделяющих духовную, политико-аксиологическую и идеологическую компоненту общественных предпочтений в южнороссийском регионе; 2) п разработке рекомеилаииП органам муниципального и хозяйственного

управления по регулированию кризисных социальных процессов и этнополи-тических конфликтов; 3) для чтения общих и специальных учебных ку] .оз по социологии и культурологии в вузе.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, двенадцати параграфов, включающих 31 таблицу, заключения и списка литературы из 208 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, охарактеризована степень разработанности проблемы, сформулированы цели и задачи диссертационного исследования, раскрыта суть достигнутого приращения знания, опре . лена его практическая значимость.

В первой главе «Теоретико-методологические основы исследования социокультурных аспектов модернизации» подробно рассмотрены и проанализированы методологические альтернативы в исследовании процессов социальной модернизации общества и эвристический потенциал, связанный с изучением социокультурных аспектов в теориях органической и догоняющей модернизации.

1.1. Методологические альтернативы в анализе модернизации. В самом широком смысле слова под "модернизацией" можно понимать процесс, начавшийся в Европе в эпоху Возрождения и перехода к Новому времени, который в итоге привел к образованию современной европейской ш-чли-зации. Возрождение находится на стыке двух великих эпох - Средневековья и Нового времени - и образует светскую реакцию на тысячелетнее господство религиозного мировоззрения. Ренессанс создал культуру и цивилизацию с особыми свойствами. Формулировка главных принципов данной ку; ..туры была делом мыслителей, а за их практическое и цивилизационное воплощение взялись политики1.

Мыслители стремились, прежде всего, порвать с непосредственным прошлым, поэтому полемичность и мировоззренческая борьба оказались главными признаками духовной культуры эпохи Возрождения. Оно может быть охарактеризовано как своеобразный сплав антитеоцентризма, антидогматизма и антирационализма с естествознанием, гуманизмом, скептицизмом,

' См.: Цивилизация и исторический процесс. М., 1983; Цивилизация в современном мире. М„ 1983.

эмпиризмом и мистицизмом. С учетом этой общей характеристики момсно согласиться с тем определением современности (или "модернити"), которое делает Л.Штраусс: "Современность есть секуляризованная библейская вера в возможность устройства лучшего мира ("рая") на земле, а не на небе"1.

На самом деле, широкое понимание "модернити" в значительной степени является следствием идеологической аберрации, которая, тем не менее, оказалась популярной на протяжении последних пятисот лет. Именно в эпоху Возрождения возникли идеологемы антропоцентризма, гуманизма, ф лосо-фии истории, прогресса, просвещения, рационализма, свободы, сциентизма и т.п. Затем данные идеологемы вошли в состав последующих теорий социального развития Нового времени.

Проблема осложняется еще более, если эту общую посылку вгссти в контекст истории России. Было или не было в ней Возрождение в европейском смысле слова и связанные с ним мировоззренческие сдвиги? - определенного ответа на этот вопрос никто не дал ни до, ни после 1917 г., а значит и широкое понимание современности (или "модернити") к ней неприменимо. Однако все российские и советские историки, как светские, так и религиозные, с одинаковым энтузиазмом связывают историю России не с духовно-мировоззренческими сдвигами, а с политическими событиями. Тем 'чым спор о модернизации России перемещается в сферу хронологии. Одни считают ее началом реформы Петра Великого, другие - реформу 1861 г., третьи -русские революции 1905-1917 гг., четвертые - сталинскую индустриализацию, а пятые говорят, что Россия только приступает к модернизации'. Естественно, творческий потенциал- социально-философского и историко-культурного знания при этом смешивается с положительной или отрицательной оценкой данных событий и дат. Поэтому любая точка зрения на историю российской модернизации может быть оспорена или опровергнута.

1 Штраусе Л. Введение в псштпсскую философию. Детройт, 1989. С.31. (На англ. яч.)

3 См.: Модершпация: зарубежный опыт и Россия. М„ 1994.

Однако абсолютное большинство ученых, публицистов и политиков принимает как данность и исторический факт то, что в России все реформы, революции и модернизации осуществлялись "сверху" - монархической, коммунистической или демократической властью. Данный момент - политизация социокультурных процессов и пренебрежение их духовно-мировоззренческими предпосылками - выражается и в понимании модернизационных процессов.

Ряд исследователей понимает под модернизацией процессы, которые происходили в странах Западной Европы в Новое время, особенно в эпоху буржуазной реконструкции и первой промышленной революции. Эти процессы рассматриваются как исторически необходимые и, следовательно, гаяза-тельные для всех стран, включая Россию, которая пытается данный путь повторить.

Другие понимают модернизацию переход от традиционного к современному обществу и связанное с этим более или менее сознательное усвоение чужого опыта подобного перехода.

Третьи называют модернизацией стремление трансплантировать экономические и политические институты (прежде всего рынок и демокрп-^че-ское устройство политического процесса) Запада, в иную социокультурную среду, например, Россию.

Четвертые имеют в виду ту концепцию модернизации, которая используется как основание программ развития и международного сотрудниче:; ва в рамках ООН1.

Такие подходы к пониманию модернизации существуют как г отечественном, так и в зарубежном обществоведении.

Центральной проблемой в рамках первого подхода является понимание социально-исторической необходимости, которая всегда осмысливается в

1 Краткий обзор подходов см.: Лубский A.B. Выбор России // Россия-США: опыт политического развития. Ростов-на-Дону. 1993. С.б-7.

связи с ролью случайности в обществе и развитии конкретных стран. В зависимости от акцента на ту или иную сторону, данный подход можно квалифицировать как детерминистско-индетерминистский или фаталистско-волюнта-ристский.

Второй подход требует разработки критериев отличия современного общества от традиционного. Опыт развития стран и регионов и осмысления данного опыта в социальной философии XIX-XX вв. показывает, что эти критерии могут быть сформулированы лишь задним числом, т.е. тогда, когда институты, связи и функции традиционного общества уже ослаблены или полностью разрушены. Данный подход можно квалифицировать как традицио-налистско-модернистский.

Третий подход ставит проблему масштабов и пределов экономического, политического и социокультурного заимствования и адаптации. Ис-^ри-ческий опыт, наряду с опытом истории мысли и практической политики любых стран, свидетельствует, что при обсуждении данной проблемы происходит раскол общественного сознания на почвеннически-самобытническую и космополитически-интернационалистическую тенденции, которые стр; ■ 1ятся повлиять на выбор того или иного варианта развития страны.

Четвертый подход используется в современной практике международных отношений и сотрудничества и ставит вопрос о модернизации на практическую почву. Причем, отношение к концепциям модернизации в определяющей степени зависит от решения ранее указанных проблем и степени согласия (несогласия) стран и регионов с такой концепцией, которая претендует на ранг одного из постулатов современного международного правг. ™ его субъектов. Попутно возникает проблема толкования классической концепции суверенитета и его воплощения в том или ином виде государственной власти.

Ни по одному из перечисленных вопросов нет и не может быть универсальных и общепринятых ответов ни в социальной философии, ни в per ной политике, ни в общественном сознании. Иначе говоря, разработка теории мо-

дернизации и ее практическое осуществление зависят от множества социально-исторических и социокультурных факторов, предугадать действие, роль и последствия которых практически невозможно. Но в любом случае, она зависит от варианта иерархизации альтернатив детерминизма-индетермиичзма, фатализма-волюнтаризма, традиционализма-модернизма, самобытничества-универсализма в развитии конкретных стран и регионов. Установить степень необходимости и произвола при создании такой иерархии также невозможно, поскольку противоборствующие социальные и политические силы и рг точные философские и научные школы будут отстаивать свой способ видения и решения указанных проблем. Таким образом, любые концепции и практические программы модернизации можно признать конкретно-историческими формами идеологии в обыденном и научном смысле слова.

1.2. Социокультурные аспекты теорий органической и догоняющей модернизации. Если социальная действительность рассматривается как пассивный объект политики и идеологии, она теряет роль критерия истинности любых теорий. Указанные структуры идеологического и политического мышления и действия входят в состав антимодернизаторских концепций и образуют крайний, радикально-бюрократический вариант современного популизма.

Ослабленный или либерально-бюрократический вариант образуют теории отсталости и зависимого (догоняющего) развития, которые сводятся к полемике с универсалистскими теориями модернизации. Полемика идет вокруг следующих основных вопросов:

1. По мнению "универсалистов" слаборазвитость стран и регионов есть начальное состояние, для которого характерны отсталость и наличие традиционного общества, а слаборазвитость есть результат развития мирового капитализма.

2. "Универсалисты" считают, что дуалистичность общества в развивающихся странах пагубна для модернизации и препятствует ей, но она мо-

жет должна быть преодолена. Теоретики отсталости и зависимого развития считают, что такая дуалистичность есть результат поляризации между центром и периферией мирового капитализма.

3. "Универсалисты" квалифицируют докапиталистический, традиционный сектор экономики и социальной жизни как тормоз развития и выводят отсюда требование стимулировать развитие капиталистического сектора для того, чтобы поглотить традиционный. Радикальные теоретики отсталости и зависимого развития, настроенные в пользу социализма, считают, что модернизация не может устранить традиционный сектор, ибо его существование воспроизводится самим капитализмом.

4. По мнению первых, индустриализация позволяет заменить импорт товарами собственного производства, что она является генератором экономического развития и потому ее следует поощрять. С точки зрения вторых индустриализация не затрагивает систему зависимости между развитыми и отсталыми странами и не может покончит со слаборазвитостью.

Впрочем, опыт модернизации других стран в XX в. тоже показывает, что все они проходят более или менее длительный период авторитарной власти, не останавливающейся перед геноцидом этнических меньшинств л коренного населения.'

Чем более массовой становится идеология, тем более в не г культивируются элементы традиционализма и фундаментализма. Подобные социальные и идейные ориентации существуют в большинстве развивающихся стран и сильнейшим образом сказываются на представлениях о модернизации. Поэтому антимодернизаторские и социалистические тенденции теорий отсталости и зависимого развития можно считать свидетельствами социально:"; и политической ангажированности их авторов. Степень свободы от нее остается проблематичной.

Для полноты картины следует отметить ряд положений, высказанных в рамках этих теорий и отражающих реальную сложность проблемы мог рни-

зации:

1. Дихотомия "традиционного и современного общества" нуждг ся в пересмотре, поскольку она не отражает реалий развивающихся стран, осуществляющих или пытающихся осуществить модернизацию.

2. Отсталость (слаборазвитость) стран и регионов - это особый тип развития, результат исторической практики империализма (в его капиталистической и социалистической формах), характер порождаемых им отношений между центром и периферией. Данная практика и отношения могут использоваться при анализе процессов модернизации.

3. Главная трудность, с которой сталкиваются развивающиеся страны, состоит не в создании собственного динамичного сектора экономики, а в социальной структуре общества, которая сдерживает развитие и связи с зависимостью от центров капитализма и социализма. Если иметь в виду их •1 пль-ную политику, то они в равной мере являются империалистическими. В результате возникают "гибридные структуры", которые отчасти есть результат вхождения в мировую систему империализма, отчасти - стремления к собственному самосохранению. Дуалистическая экономика и социальная структура отражают данные стремления. Поэтому дуализм может рассматриваться как результат воздействия правящих элит на общество.

4. Он формируется под воздействием социальных факторов, одним из которых является "эффект демонстрации" - стремление господствующих слоев и властвующих элит развивающихся стран к престижному потреблению без попыток изменения существующей экономки и социальной структуры. Тем самым то, что называют "модернизацией", на деле может способе— ""ать сохранению зависимости и стагнации экономики.

5. Хотя универсалистские теории модернизации признают различие между западноеропейским и отсталыми странами, на деле они служат герма-нистским планам центров мирового капитализма (США, Западная Е;ропа) или социализма (СССР, Китай). Поэтому догоняющая модернизация может

принимать форму "осовременивания отсталости".

Направление факторного анализа получило свое естественное завершение в ряде систематических теорий имманентного социокультурного изменения, согласно которым каждая социокультурная система несет в себе г -мена своего собственного изменения и гибели (Сорокин П.А. ). Если радикализировать это положение, можно сказать: внешние факторы становятся все менее значимыми для социокультурных, модернизационных процессов. Между тем и универсалистские теории, и теории отсталости и догоняющего развития пренебрегают указанной тенденцией социального знания.

Классическая теория модернизации, как отмечает все большее число исследователей, перестает отвечать на вопросы, которые ставит сама социальная практика — об экономическом и политическом прогрессе отдельных обществ - первопроходцев и последующих переменах у отстающих (Р. Бен-дикс)1.

Важными формальными признаками модернизации называются: ^ революционность социальных изменений; 2) комплексность изменений; 3) когерентность развития (изменения охватывают все подсистемы общества одновременно). Последнее положение разделяется не всеми сторонниками классической теории модернизации.

Среди целей модернизации, как правило, выделяются следующие: 1) экономический рост; 2) представительная система в политическоу управлении; 3) секулярные нормы в культуре; 4) высокий показатель пространственной и социальной мобильности; 5) нацеленность на успех (результат); ¿) эм-патия как качество современной личности2.

Важными индикаторами развития модернизационных процессов в обществе считается «постоянное приращение рациональности, индивидуа^ьно-

1 Цит. по: Цапф В. Теория модершшцни и ртлкчис путей общественного развития // Социо-тэтческие исследования. 1998. Jfe 8. С.15.

2 См.: Бергер И. Нл чем держится теория модернизации? // РЖ «Социология». 1997. № 4. С.30-31.

сти и избирательности...»

Именно исходя из таких теоретических позиций начинались реформы в России в 1990-х гг., но прежде всего из представления «нового», единственно верного - магистрального - пути общественного развития, вслед за первым эшелоном модернизированных стран Западной Европы и Северной Америки. Для мобилизации общества в этом направлении, как и прежде в отечс. геенной истории, был создан очередной миф об отсталости России от цивилизованного Запада.

По нашему мнению, развитие теорий цивилизаций ставит под сомнение главные постулаты классической теории модернизации, в частности с существовании магистральной линии развития человечества. Нельзя не указать на концепцию уникальности европейской социокультурной традиции, развиваемую специалистами различных гуманитарных и социальных наук (М. Вг^ер и др.). Представляется, что на фоне удачно проведенной модернизации в Японии, не вписывающейся в классическую теорию модернизации, становятся более выпуклыми проблемы модернизационного процесса в России.

Во второй главе «Духовный аспект модернизационных процес >в и динамика ценностей в современной России» проанализированы социокультурные и аксиологические границы протекания модернизационных процессов в современном российском обществе.

2.1. Духовно-культурные и ценностно-нормативные границы социальной модернизации общества. Прежние попытки модернизации российского общества терпели неудачи. В конце 80-х - начале 90-х годов сложились новые условия для развития модернизационного процесса. Имеются з виду прежде всего системный кризис российского общества, стремительный рост популярности в обществе либеральных ценностей, внезапное наступление состояния открытости влияниям извне, повлекшее мощную духовную и идеологическую экспансию Запада, кардинальные изменения поло^ ^чия Рпг.г.ии в геопппитичрском пространстве, экологические проблемы и т.д.

' Хондрих К.-О. Можно ли модернизировать социальные отношения? // Там же. С.42.

геополитическом пространстве, экологические проблемы и т.д.

С точки зрения классической теории модернизации, успех реформ в России возможен при усвоении социокультурной сферой жизни общества либеральных идей, норм, ценностей, культурных стандартов и образцов жизни западной цивилизации. Однако на сегодняшний день ни одному незападному обществу не удалось провести успешную модернизацию, за исключением Японии, где, как показал анализ С. Айзенштадта, она носила уникальный и парадоксальный характер, протекала неклассическим путем и завершалась победой совсем не либеральных ценностей. В то же самое время опыт Японии является неповторимым из-за удивительного стечения ряда условий (исторических, политических, идеологических и др.), обусловивших прорыв этой незападной страны в современность.

Исходя из опыта японской модернизации, начавшегося критического пересмотра классической теории модернизации, принадлежности России к пограничному типу цивилизации, мы полагаем, что цели, поставленные социальным макропроектом либеральной модернизации (вытекающие из классической теории), являются труднодостижимыми по причине высокой социальной цены либо недостижимыми в принципе по социокультурным и духовно-ценностным причинам..

Проведение либеральной модернизации в современной России нарушило трансляционную и селекционную функции социокультурной сферы жизни общества1. Системный кризис российского общества, когда последнему предстоит произвести переоценку прежней системы ценностей и созд". ь новую, - и есть бифуркация, т.е. «момент и процесс выбора нового канала. Важнейшим элементом ограничений нового канала эволюции является система ценностей»2.

Попадание социальной системы в точку бифуркации означает попада-

' Дряхлов Н.И. Традиции и модсршпация в современной России И Социологические исслсдегания. 1992. № 10. С.34.

2 Кульпин Э.С. Путь России. Книга 1. Первый социально-экологический кризис. М.. 1995. С.183.

ние в хаотическую область эволюции, т.е. появление возможностей перехода к принципиально иным механизмам и направлению развития общества. Роль аттракторов в таких социальных системах «выполняют социально-групг^пые, этнические и общецивилизационные ценности, которые как раз и влияют на выбор на его развилках...»1

Отметим еще одну закономерность, обнаруженную Г. Гольцем, в динамике развития России: «каждый раз, когда потенциал общества выхог на мировые рубежи, сразу же происходил спад. Общество не воспринимает подъема и выхода на мировой уровень. Значит в недрах общества существует какой-то очень сильный механизм, препятствующий объединению русской культуры с мировой»2.

Если главным ограничением в выборе обществом канала эволюции является нынешняя система ценностей, а ведущим фактором изменений - социально-групповые, этнические и общецивилизационные ценности, то появляется возможность по изменениям в системе ценностей общества определить вектор его эволюции в период бифуркации. В результате верификации этой гипотезы и выяснения характера изменения ценностей россиян3 были выявлены три основные группы тенденций социокультурной реформации Р" гии, способствующих и препятствующих последней, а также определяющих поступательно-возвратное движение по сложной траектории.

Важным результатом рассматриваемого' социологического исследования является подтверждение наличия внутреннего ядра (границы) си н емы ценностей, сохраняющегося в условиях кризиса ценностного сознания. Авторы исследования особо отметили «факт определенного устойчивости отношения россиян к базовым ценностям»4.

1 Лапин Н.И. Проблема соцно культур ной реформации в России: тенденции и препятствия // Вопросы философии. 1996. № 5. С.24.

2 Духовные основы и динамика российской цивилизации (независимый теоретический семинар). Выступление Г. Гольца // Рубежи. 1997. № 5. С. 145.

3 См.: Лапин Н.И., Беляева Л.А., Здравомыслов А.Г., Наумова Н.Ф. Динамика ценностей населения реформируемой России. М„ 1996. 221 с.

' Там же. С. 10.

Помимо внутреннего ядра системы ценностей должна существовать и внешняя граница, определяющая возможности изменения системы пот воздействием внешних и внутренних влияний. (Модернизация - это ответ социальной системы на «вызовы»). Следовательно, для определения внешней границы возможностей изменения ценностной системы необходимо рассмотреть содержание «вызовов», инициирующих процесс модернизации. Однакг определение внутренних и внешних факторов модернизации в России сталкивается с рядом трудностей, связанных во многом с проблемой цивилнзационной неопределенности страны.

Усиление потребительской ориентации массового сознания можно проследить на изменениях духовных ценностей женского населения, наиболее консервативного сегмента общества. Так, с 1990 по 1994 гг. почти в 2 раза увеличилась доля респонденток, выражавших стремление «не работать, но иметь все, что хочется»1.

Аналогичная ситуация происходит и в случае социальной реабилитации «индивидуального» и недоверия к «коллективному». Как отмечает А. Ядов, социологические опросы и тонкие обследования фиксируют недове'- "о ко всяким коллективам и коллективности вообще. «Люди, видимо предчувствуют, что их коллективистскими интенциями обязательно кто-то воспользуется в дурных целях, как и раньше этим пользовались»2.

Люди все больше связывают свои цели и помыслы не с государе .¿ом и обществом, а с собственной жизнью и жизнью своей семьи. Происходит уход «человека советского» в частную сферу. Так, по данным международного сравнительного исследования, проведенного в 1995-1996 гг., 61% опрошенных россиян заявили, что предпочитают жить независимо от общества, а 37% - нельзя жить без большой общественной цели. На помощь государства рас-

Силласте Г.Г. Эволюция духовных ценностей россиянок в новой социокультурной ситуации // Социологические исследования. 1995. № 10. С.92.

2 Полетическая инеппуциоиалитацня российского общества (На Ученом совсте ИМЭМО РАН). Выступление А. Ядова // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 3. С.Зб.

считывают лишь 9% респондентов, а на свою семью - 64%, т.е. почти в " раз больше1.

Таким образом, одним из факторов изменения системы ценностей по-стосветского общества можно считать «ценностный реванш» не имевших права голоса ценностей в прежней системе, прежде всего материальны . ,ш-дивидуалистических и т.д.

Другим важным фактором изменения прежней моноценностной системы стала утрата интеллигенцией монополии на утверждение ценностей. Субъектами порождения ценностей в современной России уже выступают предпринимательское сообщество, церковь, политические движения и т.д.

Таким образом, процесс изменения системы ценностей постсоветского общества происходит под влиянием трех основных факторов - 1) «ценно;—"о-го реванша»; 2) появлением множества субъектов, конкурирующих на ценностном поле и 3) агрессивного влияния западных ценностей, осуществляемое извне и внутри социальной системы.

2.2. Ценностные оппозиции в современном российском общее-vie. Очень важными для глубинного анализа проблемы являются установки общественного сознания, связанные с важнейшей для стратегии социального строительства оппозицией ценностей — «свобода» и «равенство». По мнению Г.Г. Дилигенского, «рождение на руинах тоталитарного социализма человека, осознающего себя свободным, - возможно, одно из наиболее значительных культурных и психологических изменений с начала перестройки»*. Однако для россиян присуще специфическое понимание свободы, тесно связанное с волей («свободой рт»). Согласно данным одного опроса, в 1997 г. около трети опрошенных россиян представляют свободу как «ответственность за свои поступки только перед самим собой»3.

1 См.: Демидов A.M. Социокультурные стили в Центральной и Восточной Европе// Социологические исследования. 1998. № 4. C.2S.

1 Днлигенский Г.Г. Индивидуализм старый и новый // Политические исследования. 1999. № 3. С. 12.

3 См.: Там же.

По данным международных исследований, проведенных в 1993-1994 гг. в 15 посткоммунистических странах (в т.ч. России), 62% опрошенных граждан России признали, что чувствуют себя свободными людьми. Таким образом, ценность свободы прочно вошла в ценностные системы значительного числа россиян, однако это свобода далека от ее либеральной трактовки. Кроме того, в иерархии ценностей ряд свобод остаются мало востребованными, например, свободный выбор места жительства1. Между тем, очевидк". что без территориальной, а не только социальной мобильности, трудно говорить

0 модернизации экономической сферы российского общества.

Западный исследовать Рокич предлагает различать четыре типа ценностных систем, базирующихся на четырех комбинациях низких и вь-соких оценок свободы и равенства. Тогда высокая оценка свободы и равенства будет свойственна социализму, низкая - фашизму. Высокая оценка равенства и низкая оценка свободы показательны для коммунизма, противоположная комбинация - капитализму.

О том, к какой комбинации ближе взаимодействие ценностей свободы и равенства в современной России, можно судить по данным одного сравнительного социологического исследования. Так, 29% опрошенных росси-" отдали безусловное первенство ценности свободы, что в 2 раза меньше, чем в Западной Германии. Зеркальная ситуация наблюдается в отношении предпочитающих свободе равенство - 30% в Западной Германии и 58% в России2. Таким образом, вплоть до середины 1990-х гг. Россия оставалась носпель-ницей социалистической ценностной системы. Поэтому, возможно, социал-демократический путь развития остается для России наиболее приемлемым.

Другая важная ценностная оппозиция - стремление к обеспеченности и склонность к риску. Предпочтение критической массы населения стра:ш по-

1 См.: Михайловская И.Б.. Кузьминский Е.Ф.. Мазаев Ю.Н. Права человека и социально-пол>гп:ческие процессы в постно ммунистичсской России. М., 1997. С.57.

2 См.: Рукавишников В.О. Социологические аспекты модернизации России и других посткоммунистических обществ // Социологические исследования. 1995. № 1. С.42.

следней ценности является залогом успешной модернизации общества. Однако тенденции последнего времени свидетельствуют об уменьшении числа сторонников рисковой деятельности. Так, по данным ВЦИОМ, доля респондентов, согласных на гарантированный, но небольшой заработок, увеличилась с 45% в 1989 г. до 54% в 1994 г. Одновременно снизилась доля тех, кто готов много работать и прилично зарабатывать, не имея при этом увг юности в завтрашнем дне - с 27% в 1989 г. до 23% респондентов. Аналогичная ситуация складывается и в отношении стремления вести свое дело под свою ответственность - 9 и 6% соответственно1. Противоречивая политика государства в сфере свободного предпринимательства, криминализация эг аоми-ки, проблемы личной и экономической безопасности бизнесменов снижают реальные возможности роста доли россиян, склонных к риску.

Еще одна пара конфликтных ценностей - коллективизм и индичидуа-лизм. Крайними точками ценностного континуума россиян являю: ся, по мнению Г.Г. Дилигенского, «боязливый традиционный «коллективизм» и «цинично-откровенный и агрессивный индивидуализм «новых русских». Однако в этом контшгууме обнаруживается явный «провал», «перерыв "«степенности», который совпадает с границей поколения»2.

Исследователи отмечают нелиберальный тип индивидуализма, получившего развитие в ходе модернизации российского общества. К старому советскому адаптационному индивидуализму, распространенному и с ;- .¡дня, добавляется иидивидуапам нормативный. В отличие от первого, являвшегося формой адаптации к правилам игры советской системы, новый индивидуализм вырабатывает систему выживания в постсоветском обществе самостоятельно, не опираясь на опыт старших поколений'1. Согласно данным социологического исследования «Массовое сознание россиян в период общественной трансформации», доля тех, кто стремился быть яркой индивидуальностью,

' См.: Майминас Е. Российский социально-экономический генотип // Вопросы экономики. 1996. № 9. С. 139.

1 Дштгенский Г.Г. Укп. соч. С. 10.

3 См.: там же. С. П.

составляла в 1995 г. 52,7%, занимая в иерархии основных ценностей ч;чвер-то е мнение после таких ценностей, как спокойная совесть и душевная гармония, хорошие семейные и дружеские отношения, интересная работа. Стремление жить как все разделяли 44,3% опрошенных (седьмое место). Стремление к индивидуальности растет обратно пропорционально возрасту респондентов, стремление жить как все, наоборот, возрастает с увеличением возраста'. Среди основных тенденций развития российского общества авторы данного исследования выделяют постепенную замену индивиду ал истич.г кой ориентации россиян на конформистскую («жить как все»),

С рассмотренной ценностной оппозицией тесно связано взаимодействие в массовом сознании авторитарной и неавторитарной ориентации. Низкий уровень толерантности в обществе определяет преобладание авторитарных тенденций. Кроме того, исследователи отмечают невозможность прямого перехода от тоталитаристского сознания к сознанию демократическому. Доля сторонников «сильной личности», которая сумеет навести порядок в обществе, остается достаточно высокой (69,6% в 1995 г.) и включает большинство во всех социальных группах (77,2% и 61,0% - среди лиц со средним и высшим образованием соответственно)2.

Таким образом, взаимодействие рассмотренных пар оппозицпечых ценностей подтверждает вывод большинства исследователей о сложном, неклассическом характере модернизации ценностной системы современного российского общества. Отметим актуализацию в сознании россиян таких ценностей, как свобода (прежде всего в ее национальном варианте), шг ч-.и-дуализм (нелиберального типа), открытость к миру, частная собственность.

1 Си.: Массовое сошание россиян в период общественной трансформации: реальность против ««фон II Мир России. 1996. Кг 2. С.89.

2 См.: там же. С. ЮС.

тез традиционных российских и западных ценностей. В то же время нельзя не отметить, что модернизация общества сопровождается стремительной деин-ституционализацией и нарушением ценностно-порождшощей функцг • социума, что способствует моральной деградации и дезинтеграции общества. На первый план начинают выходить проблемы стабилизации, а не развития социальной системы.

Плюрализация общественно-политической и духовной жизни России объясняет формирование двух (по мнению ряда авторов, и трех) ценностных систем: традиционалистской и модернизационной. При этом первая система претерпевает определенные изменения, в частности, теряет патерналистскую составляющую, а вторая направляется по траектории, достаточно далекой от либерализма.

В главе 3 «Культурошок в модернизирующемся обществе» рассмотрены культурные интенции происходящих социальных изменений и пр ша-лизированы социокультурные условия и конфликтность протекания модернн-зацнонных процессов.

3.1. Культура как локомотив социальных изменений.

Эффективность и конкурентоспособность любой страны в модераиза-ционных процессах возникают вследствие такой внутренней ситуации, которая побуждает граждан, менеджеров предприятий и государственную бюро-[сратию ускоренно использовать возможности для технико-технологического :овершенствования и инноваций. Особая роль при этом принадлежит таким этраслям национальной экономики, в которых социальная среда позволяет местным предприятиям более четко увидеть и существующие возможности и Зудущие перспективы модернизации. Международное экономическое -•чпо-кение любой страны существенно зависит от того, насколько трудовое насе-1ение, собственники и менеджеры ориентируются на эффективное функцио-шрование производства и стабильный рост инвестиций. Кроме того, наибольшего успеха достигают те страны, в которых исполнительная власть яв-

ляется гибкой, динамичной и изобретательной в отношении стимулирования конкуренции, введения инноваций и прибыльных отраслей производства.

Однако для модернизации не менее важен процесс замены устарелых культурных привычек и обычаев новыми и продуктивными системами культурных ценностей. Общая культура есть стержень экономической, праве -ой и политической среды. В этом смысле она образует важнейший фактор выживания конкретных обществ и стран, который позволяет им осуществлять модернизацию и успешно конкурировать с другими обществами и странами.

Это свойство культуры дает возможность людям создавать вокруг себя особый мир, управлять своей собственной судьбой и самореализацией. Действительно, любая страна и нация есть уникальная и сложная система ценностей, норм поведения и отношений людей.

Культура пронизывает любой аспект экономической жизни, бизнеса и управления. Она дает людям чувство собственной идентичности с определенными социальными группами, организациями и нациями. Особенно это относится к таким типам поведения и ценностям, которые необходим;- стимулировать и развивать для модернизации общества. Любая культура есть система создания, сохранения, культивирования, обработки и передачи информации, связанной с освоением внешнего мира и общением люден. Культура функционирует в соответствии со своей внутренней логикой, Д1 шми-кой, принципами и законами. Иначе говоря, культуру можно сравнить с программированием моделей мышления, поведения, действий и реакций людей.

Системное знание культуры благоприятствует более глубокому пониманию общества и человеческих индивидов. Оно дает также возможность влиять на изменения в социальных и организационно-управленческих структурах. Такое влияние необходимо для того, чтобы культурные коды или программы "работали" на пользу общества, как в настоящем, так и в буд\ чем. Стимулирование необходимых умений, навыков и человеческих качеств в сфере управления обществом и государством требуется для того, чтобы

уменьшить разнообразные травмы, патологии и фрустрации, связанные с переходными этапами развития и осуществлением модернизации.

Только в 1970-1980-е гг. западные ученые и менеджеры обратились к изучению культуры как фактора, влияющего на человеческое поведение, этику и производительность труда. Тогда же начали выделять корпоративную культуру - способность организаций успешно реагировать на конкуренцию, неопределенность и резкие изменения среды, и культуру труда, котора:; тчбо усиливает, либо ограничивает энергию и энтузиазм трудового населения с помощью различных лозунгов, мифов, тотемов и табу.

Организационная или корпоративная культура определяет способность организаций эффективно и оперативно реагировать на различные (вк- рен-ние и внешние) шоки, на обострение конкуренции и резкие изменения, неотделимые от модернизации. Это особенно важно тогда, когда общество находится в переходном состоянии. Эффективное управление всей совокупностью существующих в обществе организаций и учреждений - один из принципиальных факторов модернизационных процессов. Хорошо известно, что психологические и поведенческие аспекты национальной культуры влияют на деятельность предприятий и учреждений, па их эффективность, гибкость, сознательность персонала и менеджеров, стили управления. Иначе говоря, способность люден управлять бизнесом, общественными организациями и политическими институтами в модернизационных процессах базируется на особенностях национальной культуры.

Беспрецедентный по скорости и масштабам развал советской империи открыл национальные культуры и субкультуры бывшего Советского Союза для влияния других культур, других систем ценностей. Общепризнанно, что трансформация централизованных систем в рыночные имеет свою вн; грен-шою логику. Конечно, есть существенные национальные различия, которые влияют на ход реформ. Однако все страны СНГ вынуждены принимать так называемую логику «СЛП» - стабилизации, либерализации, приватизации. В

этом контексте и возникает проблема модернизации нынешней России.

' В случае бывших советских республик и России эта задача чрезвычайно осложняется необходимостью создавать одновременно институты государственности, национальной администрации и новой инфраструктуры управления.

Данному процессу противодействует ряд социокультурных факторов1. Как для России, так и для других посткоммунистических стран не существует готовых методов устранения данных факторов и решения проблем модернизации. Одним из наиболее важных уроков реформ в странах Восточной Р"ро-пы было понимание утопичности в строгой временной последовательности этапов реформы. Ни одну реформу в какой бы то ни было сфере производства и общественной жизни невозможно начать, если не осуществляются изменения в других сферах. Единственным выходом сделать все и сразу уожет стать деятельность по образцу "большого взрыва". Однако такой шаг несет в себе опасность, связанную, главным образом, с готовностью (неготовностью) и способностью (неспособностью) России и других стран СНГ пережить шоковую терапию.

Осуществление курса на введение определенных элементов рыночных реформ (освобождение цен, сокращение государственных расходов на социальные нужды, развитие частной инициативы, углубление процесса сопельной дифференциации) травмирует неподготовленное общественное сознание, создает определенное сопротивление радикальным изменениям и порождает стойкую ностальгию по тоталитарным ценностям - комплексом указанных социокультурных факторов. Именно эти процессы порождают новый ■' ■•иомен бытия большинства посткоммунистических обществ - феномен "культу-рошока".

По нашему мнению, культурошок в России и других посткоммуиисти-чсских обществах есть результат коллизии и взаимовлияния трех кулыуро-

1 Си.: Российская модсрштция: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 1993. №7.

творческих векторов:

1. Новой системы ценностей, которая "импортируется" из стран западной цивилизации вместе с рыночными моделями экономической трансформации, а также вследствие расширения торговых и инвестиционных связей между Востоком и Западом.

2. Прежней советской системы ценностей, установок и стереотипов поведения, которые пока что доминируют в общественном сознании.

3. Традиционной национальной культуры, которая постепенно возрождается в новых государствах СНГ.

Культурошок в обществе может поражать различные институты, организации, предприятия и социальные группы. Следовательно, он можс проявляться как политический и организационно-управленческий шок. Если политические институты функционируют на основании устарелых принципов и социокультурных стереотипов, то данные институты расшатываются и агонизируют. Коллизия культур проявляется деструктивно в политической, экономической, социально-психологической и социокультурной сферах нашего бытия.

Модернизационная политика производит новые смыслы в коммутации и понимании, учитывает комплексы существующих в данной культуре архетипов, создает культурные гештальты и "перцептивные конфигурации". За счет этого она создает пространства для возможных и допустимых в рамках данного культурного архетипа решений и поступков. Активизируя г-'оту представления (идеирования, фантазии, проектирования) и создавая новые методы объективизации представлений, модернизационная политика превращается в борьбу за распространение и внушение определенных представлений. одновременно она становится борьбой за возможность сохранения и трансформирования условий человеческой мыследеятельности. П.Бурдье показал, что тот, кто обладает возможностью называть, может вызывать к суще-

ствованию при помощи номинации1.

Образование и средства массовой коммуникации являются инструментами модернизационной политики. Социальные науки и философия влияют на инструментарий модернизационной политики и во многом определяют ее содержание.

3.2. Социальные условия и конфликтность протекания модернизации. На наш взгляд, суть раскола российского общества заключается не в противоречии "между культурой и социальными отношениями", как пытается доказать А.С.Ахиезер, а между архетипами и субкультурами, возникаю:- .ши в лоне российской цивилизации. Условием раскола является не столько отсутствие в обществе массового нравственного идеала, а нормативного порядка, независимого от государства и власти. Российская цивилизация, как бы ни оценивалась ее "конструкция" и исторический путь, органична независимо от степени сходства или отличия от западной. В этом смысле раскол и его последствия можно считать внутренней и органичной характеристикой России. Но он не столько разделял, сколько связывал российскую власть и общество.

Есть большая доля истины в ироническом замечании Э.Ю.Соловьева: "Общественный договор по-европейски - это соглашение подданных и власти об обоюдообязательном основном законе; общественный договор по-российски - это их молчаливый сговор об обоюдной безнаказанности при нарушении закона"2. Сговор и обоюдная безответственность состоят в том, что российская власть, какие бы формы она не принимала (монархической, советской или "демократической"), апеллирует к обществу лишь в периоды утверждения новых правящих групп. А затем она воспроизводит обычное социальное и политическое отчуждение и действует автономно, следуя своему пониманию развития на основе наугад взятой умозрительной модели.

По этой причине общество и личность в России были и остаются мао-

1 См.: Бурдьс П. Социальное пространство и генечие "классов" //Вопросы социолог™. 1992. Т.1,№1

2 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991. С.233

гинальными по отношению к власти. Все предыдущие попытки модернизации не затрагивали социальную ткань общества, сохраняя ее на сословном (дореволюционная Россия) или маргинальном (советская Россия), но всегда социально однородном уровне. Этим правящие группы стремились обезопасить себя от общественного вмешательства и давления со стороны солидарных социальных групп, возникающих или могущих возникнуть. Их развитие сдерживалось либо сохранением сословной иерархии, либо физическим истреблением и политикой социального смешения, либо созданием политической системы, не допускающей их вмешательства во властные отношения1.

Правящие группы в России в прошлом и недавнем настоящем отличались абстрактным конструктивизмом и социальным прожектерством. Т^кое отношение к действительности связано с механическим перенесением чужого опыта в свою страну, из-за чего политическое руководство вело ее в тупики социальной эволюции. Реальный политический процесс подменялся поиском всеобщей панацеи, способной в моментальный по историческим масш~ .юам миг кардинально изменить ситуацто. В этом случае политический процесс развивается в соответствии с общим правилом маргинального сознания: власть считается творческой силой, способной независимо от общества и граждан осуществить социально-политические преобразования; а если общество их отторгает, то власть может осуществить их насильственным или ма-нипулятивным путем.

Обратим внимание: все вытекающие отсюда сценарии модершечии осуществляются в России одновременно, тем самым определяя драму ее обновления. Они характерны также для обыденного сознания, властных структур и теоретического сознания, отражающего состояние нынешней России. Логично, исходя из вышеописанного, подойти к выводам:

1. В России происходит противоборство универсалистских теории модернизации и теорий отсталости и догоняющего развития. Это дает основа-'

' См.: Куда идет Россия?.. С.54-55

ние применить основные результаты конфликтологии для анализа модерни-зационных процессов в современной России.

2. Все указанные концепции и сценарии делают акцент на экономические, вещные, отчужденные факторы модернизации и слабо учитывают факторы социокультурные. В частности, теория архетипа практически не ¡("пользуется при описании социальных процессов в России.

С учетом разделения всех обществ на традиционные и современные, "закрытые" и "открытые", а также существования традиционных и современных сегментов в любых обществах, целесообразно строить типолоп •• мо-дернизационных процессов по отношению к стабильным и динамичным обществам.

Традиционные или стабильные общества переживают также структурные изменения, когда происходит модификация всех отношений, инст".;утов и ценностей. Эти изменения имеют большое значение, хотя в каждом конкретном случае надо определять, какие институты и ценности являются основными или доминирующими. Отсюда вытекают проблемы модернизации, связанные с исторической преемственностью социальной действительности. Такая преемственность приводит к переплетению изменений в системе с изменениями систем. Кроме того, изменение обществ в целом тоже может происходить постепенно и медленно. Следовательно, любое изменение (отмщений, институтов и ценностей) может и не может рассматриваться как структурное. И не все его структурные свойства изменяются одновременно. Тем самым парсонское различение изменений теряет смысл. Аналогичные противоречия можно обнаружить и в концепции Р.Даля. Следовательно, изменения социальных систем вообще могут не иметь места и акцент делается на внутренние изменения.

Модернизация в открытых, эластичных и плюралистических системах протекает иначе. Из принципов существования данных систем вытекает, что в них могут проявляться все противоречия, а конфликты приводят к их раз-

решению. В каждом конфликте граждане участвуют частично, что способствует предотвращению глубокой социальной поляризации и понижению интенсивности конфликта. Такие конфликты не нарушают оснований социального консенсуса, а модернизация служит средством укрепления данных -снований. Она способствует постоянному и постепенному приспособлению социальной системы к условиям, в которых она находится. Конфликты, связанные с модернизацией, при этом служат гарантией относительной стабильности данной системы.

Общие принципы анализа модернизационных процессов в динамичных социальных системах идентичны принципам анализа тех же процессов в стабильных системах. Однако частные принципы отличаются весьма существенно.

В главе 4 «Изменение правовой и политической культуры в современном российском обществе» исследуется содержание динамики правовой культуры и политических установок и ценностей россиян в г. -"под социальной модернизации.

4.1. Правовая культура в современном российском обществе. Реализация проекта либеральной модернизации в России предусматривает построение правового государства, что предполагает в свою очередь, nv.-жде всего формирование новой правовой культуры на всех уровнях социальной системы - личности, общества и государства. Достижение этой ц-тш сопряжено с рядом трудностей, истоки которых находятся в традиционно нигилистическом для всей предшествующей российской истории отношении народа к праву. Спецификой отечественной правовой психологии является доминирование в ней не внутренней, а внешней мотивации, «ибо она духовно ориентирована на внешние, базисные социальные структуры - госудг.г~нзо, социум, церковь»1. Помимо решения задачи массового воспитания личности

г. высоким урппнЁЫ_правовой культуры, не меньшую трудность п России ' БаПпнятов P.C. Правосотнпннс: Психологические аспекты // Итвсстн« ВУЗов. Правоведение. 1998. № 3. С. 18.

ким уровнем правовой культуры, не меньшую трудность в России представляет проблема институциализации новых правоотношений. Последняя задача подразумевает появление нового поколения юристов, стабильную работ;,- всех государственно-правовых институтов, а также создание соответствующей новым общественным условиям нормативно-правовой базы. Однако основным индикатором модернизации социальной системы в данном вопросе м?хно считать массовый характер действий и поступков индивидов, опирающихся к а з1кон, а кг на с.пугттаную оценку.

Определение понятия «правовая культура», а также структура последней являются дискуссионными вопросами. Поэтому воспользуемся : .чой, удачной, по нашему мнению, дефиницией. Правовая культура представляет собой «выражение государственно-правового опыта конкретных социальных общностей и индивидов в материальных и духовных продуктах жизнедеятельности, в навыках и ценностях, которые влияют на их юридически значимое поведение»1.

Ключевым параметром правовой культуры является правосознание общества. Исследователи отмечают, что транзитивный характер современного российского общества во многом определяет процесс маргинализации права и усиливает традиционный правовой нигилизм. Социологические опросы фиксируют отмечаемую многими авторами способность россиян адаптироваться к новым порядкам, вводимым сверху. Так, один из опросов 199." г., в ходе которого выяснялось, что «скорее всего может обеспечить порядок в стране», более половины (54%) респондентов дали ответ: «строгое выполнение законов». Для уточнения позиции опрашиваемых был задан вопрос о том, как они поступят в ситуациях столкновения закона и здравого смысла. 66% опрошенных сделали выбор в пользу здравого смысла и только 13% - закона2. Таким образом, для большинства населения страны закон пока не является

' Иваииихов И.А. Концепция правовой культуры II Известия ВУЗов. Правоведение. 199Е. Хз 3. С. 13.

1 См.: Ксргман Г. Массовое сознание и становление российской государственное™ // Правила игры. 1994. №

1.С.133.

основным регулятором их социальных действий и поступков. Это оз^^ает, что главный индикатор модернизации общества в правовой сфере свидетельствует об отсутствии существенных изменений.

Низкий уровень правосознания характерен для всех основных социальных групп общества - элиты, студентов, молодежи, предприниматег -1, городского и сельского населения, а также представителей правоохранительных органов.

Для сознания нынешней правящей элиты характерно лишение всякой ценности права в случаях, когда последнее не связано непосредствен!:.) с механизмами укрепления ее властного положения. Поэтому, как подчеркивает А.И. Соловьев,-«право в российской политии традиционно воспринимается управителями как сугубо формальный и малосущественный фактор отани-чения и регулирования их деловых возможностей»1.

По данным анкетирования, проведенного среди студентов юридического факультета МГУ, лишь каждый третий будущий юрист намерен безусловно следовать требованиям закона. Примерно половина (45%) опрои' "ных считают допустимым нарушить закон при определенных жизненных обстоятельствах, а 28% не видят реальной возможности неукоснительного следования закону в нынешних российских условиях2.

Не склонны придерживаться норм закона в своей деятельности и современные российские предприниматели. Так, по данным опроса, проведенного в апреле 1993 г. среди 274 предпринимателей, при отсутствии реального контроля лишь каждый восьмой (12,8%) респондент собирается строто соблюдать требования закона. Почти каждый десятый (10,9%) намерен не принимать во внимание предписания законодателя, а более 2/3 (70,8%) будут действовать по ситуации, т.е. следовать закону тогда, когда это им не будет

' Соловьев АИ. Культура власти российской элиты: искушение конституционализмом? // Политические исследования. 1999. № 2. С.67.

2 См.: Лях О.С. Правовая культура и обеспечение прав личности // Ученые записи Донского юрид. ин-та. Том 10. Ростов-н/Д, 1998. С.312.

невыгодно. Выяснилось также, что наиболее законопослушны представител старшей возрастной группы (старше 60 лет) предпринимателей1.

Несовершенство современного российского законодательства, г мн нию экспертов, действительно делает практически невозможным веден! бизнеса без нарушения закона. Вообще, «границы между законными и нез; конными действиями в бизнесе и государственном управлении размыты н; столько, что оба верхних слоя российского общества девяностых - лову] буржуазию и новую бюрократию - можно считать криминальными по своем происхождению.. .»2

Сложная ситуация в обществе, совершающего переход в качественн новое состояние, приводит к уменьшению роли рациональной составляюще сознания людей и значительному возрастанию роли психологического факте ра3. Данное обстоятельство неблагоприятно отражается на состоянии зако[ ности и должно, несомненно, учитываться при оценке изменения прг."осо: нания в обществе. Кроме того, обществоведы отмечают появление знач* тельного социального слоя, охватывающего, по некоторым оценкам от 30 д 40 млн. человек, с четко проявленными анархистскими тенденциями4.

Социальная модернизация российского общества сопровождаете," лрай не противоречивыми процессами в сфере правовой культуры, элемент! которой изменяются не только неравномерно, но и имеют разнонаправлен ную динамику. Как показывают социологические исследования, модернист ские тенденции в области правовой культуры характерны для незначительно части общества, прежде всего тех социальных групп, которые сумели лучш других приспособиться к новым социально-экономическим условиям. Сред:

1 См.: Раддев В. О некоторых чертах нормативного поведения новых российских предпринимателей // М) ровая экономика н международные отношения. 1994. № 4. С.ЗЗ.

2 Руткеаич М.М. Процессы социальной деградации в российском обществе // Социологические исслсдоваши 1998. №6. С.6-7.

3 См.: Соколов В.М. Нравственные коллизии современного российского общества (Социологический анали // Социологические исследования. 1993. № 9. С.43.

4 См.: Федотова В.Г. Анархия и порядок в контексте российского посткоммунисгического развития /' Вопр< сы философии. 1998. №5. С.3-20.

их представителей преобладают люди молодого возраста, лица с выспчш образованием, занятые в частном секторе экономики. Именно от этого социального меньшинства и его активности во многом будет зависеть результат нынешней российской модернизации.

4.2. Политическая культура и политические ценности в современной России. Одной из целей модернизации российского общества является формирование гражданского общества. Его построение предусматривает демократизацию социально-политической сферы. Однако начавшийся р середине 80-х годов процесс демократизации общественной жизни пока не затронул глубинных основ общественного сознания, воспроизводящего прежние модели и механизмы участия населения в политике. Очевидно, что политическая модернизация невозможна без обновления политической культур!:

Основными элементами политической культуры можно считать: 1) политическое сознание (ценности, представления, оценки, убеждения); 2) политическое поведение; 3) отношения политических субъектов; 4) модели функционирования субъектов политики. Как подчеркивает А.П. Страхов, к политической культуре следует относить «устойчивые модели поведения субъектов политики (деятельностный аспект) и модели функционирования политических институтов (институциональный аспект)»1. Таким образом, в ксестве индикаторов изменений в политической культуре современного российского общества можно принять изменение в массовых политических представлениях и ценностях (прежде всего усвоение демократических ценностей), а также закрепление новых моделей политического участия населения, и мехаг'^мов взаимодействия общества и государства.

Аксиомой современной социальной теории является тезис о зависимости становления и развития демократии от развития среднего класса. Это также означает, что именно последний является главным субъектом дс юкра-

1 Страхов А.П. Особенности политического поведения российских избирателей: политико-ку'-турный аспект // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1998. К» 5. С. 19.

тических изменений в обществе, что позволяет оценивать текущие результ ты политической модернизации по его политическим ориентациям и повед нию. Еще одним важным показателем перемен в политической культур ■ ро сийского общества следует считать изменения характера взаимодейств] политических элит.

Исследователи отмечают серьезные трудности, стоящие перед полит ческой модернизацией российского общества, объясняемые прежде всехо п тому, что «представление об индивидуальных правах, по всей видимости, 1 находит необходимой опоры в отечественной духовной традиции»'. В лит ратуре также подчеркивается устойчивость российских традиций, меняет время от времени формы и символику, «оставаясь по существу неизменны», на уровне подсознательных импульсов»2. Основываясь на этом выводе, А.] Страхов выделяет 12 особенностей отечественной политической культур) воспроизводящихся на протяжении всей российской истории3, а имени:: п корность основной массы населения власти; неприятие населением госуда ственной системы власти; идеализация главы государства; стремление единству восприятия социальной реальности всеми членами общества; сла( выраженный интерес к повседневному политическому процессу и др.

О сохранении-традиционной покорности народа власти, даже той, к торая принимает решения, ухудшающие его жизнь, свидетельствует полит ческая история постсоветской России. Так, по данным опроса ВЦИОМ, пр веденного в марте 1997 г. принимало участие в каких-либо протестных акц ях всего 7% опрошенных, причем примерно 5% выступали с требования?, экономического характера и только 2% - политического. При этом, как отм чает Ю.А. Левада, социальный состав участников этих акций (служ? ни специалисты, руководители, лица с высшим образованием) означает пр

1 Грунт З.А., Кертаан ГЛ., Павлова Т.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Российская повседневность и по; тическая культура: проблемы обновления // Политические исследования. 1996. № 4. С.59.

2 Сергеева Е.Я. Российский электорат: проблема выбора и участия. М., 1996. С.96.

3 См.: Страхов А.П. Указ. соч. С.22-31.

имущественно «отраслевой», а не «низовой» характер протеста. Анаг. ¡зируя опыт протестных выступлений, Ю.А. Левада отмечает, в частности, что диффузный характер протеста против действий властей имеет тенденцию превращаться «в просьбу о помощи, адресованную тем же властям» '.

По данным ВЦИОМ, доля респондентов, считающих, что следует заставить государство служить интересам граждан, увеличилась с 27% в 1989 г. до 37% в 1999 г. Одновременно почти в 5 раз выросла доля тех, кто считает себя ничем не обязанным государству - с 7 до 38%2.

Данные мониторинга ВЦИОМ, видимо, отражают определенные сдвиги в политическом сознании почти трети россиян. Однако отсутствие эффективных легитимных механизмов воздействия на власть препятствует переводу-этих политических оценок в реальные политические действия. Пос;:':дние подразумевают появление реальных политических субъектов, способных представлять интересы конкретных социальных групп. Однако с.табая социальная дифференцированность современного российского общества определяет неструктурированность и политического пространства.

Мониторинг Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИС и НП) показывает разочарование россиян в деятельности политических партий, общественных организаций, СМИ пс "чра-жению их интересов, выражающееся также в росте числа респондентов, не верящих в существование эффективных способов влияния на российские власти (с 49,9% в 1994 г. до 53,4% в 1997 г.)\

О лояльности верховной власти, по мнению А.П. Страхова, свиг ель-ствует достаточно высокая избирательная активность россиян, подтверждающая легитимность власти. Имевшая место тенденция падение активности избирателей в первой половине 90-х годов (1989 г. - около 90% имевших

' См.: Левада Ю. Массовой протест: потенциал и пределы // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения. 1997. № 3. С.12.

* См. Плотников Н. Человек «рачгосударственнын»? // Социологические исследования. 2000. .V- 3. С.49.

5 См.: Петухов В. «Вы нас не трогайте, и мы вас трогать не будем» // Русская мысль. 1998. 5-11 марта.

право участия в голосовании, 1991 г. - 74%, апрель 1993 г. (референдум) 64%, декабрь 1993 г. (голосование по новой Конституции РФ, выборы в Го< думу) - 53%) сменилась на противоположную. Так, в марте 2000 г. в ¡рез! дентских выборах приняло участие около 70% имевших право голоса.

Одновременно с покорностью власти для российской полнтическо культуры присуще ее отрицание, принимающие формы протеста или ухода с любых политических действий. В этом заключается «двойственность россш ского политического сознания, которое характеризуется конфликтностью агрессивностью реакции, с одной стороны, и конформизмом - с другой»1. ! современном российском обществе неприятие населением власти выра:' ,(ггс в крайне низком уровне доверия к государственным институтам, голосовали «против всех», уходе с политической сцены ряда демократических лидеро первой волны, прокатывании на выборах политической партии власти («де мократического выбора России» в 1993 г. и «Нашего дома - России» - 199 г.).

Остается практически неизменной другая особенность отечественно) политической культуры - идеалшацш главы государства. Миф о хороше; царе и плохих государственных чиновниках объясняет и поддержку п^рвог» российского президента, и выбор его преемника. Так, В.Б. Пастухов отмеча ет, что Б. Ельцин получал поддержку народа «независимо от того, какую по литику он проводит, а часто и вопреки ей. Эта поддержка сказывается соре на бессознательном, чем на сознательном уровне»2.

Что касается стремления к идеологии единства, то, пожалуй, сегодн: наблюдается определенный временный разрыв с этим аспектом традицион ной политической культуры России.

Остается неизменной слабая включенность россиян в повседневнук политическую жизнь. Это проявляется прежде всего в низком уровне партий

' Сергеева Е.Я. Указ. соч. С.96.

г Пастухов В.Е. Конец посткоммунюма // Политические исследования. 1997. № 4. С.35.

ного строительства, недоверии к деятельности действующих политических партий, в убеждении почти 2/3 россиян, что в делах страны от простых граждан ничего не зависит, в низкой оценке действенности демократических институтов (73,1% респондентов). В то же самое время почти каждый четвертый опрошенный не согласен с тем, что от самих граждан ничего не зав л сит, а более половины (56%) респондентов полагает, что без демократических процедур невозможно налаживание нормальной жизни в обществе'.

Социокультурная «расколотость» российского общества принимает новые формы. Социологи отмечают существование в общественном сознании «нескольких различных, плохо стыкующихся между собой, а зачастую и противостоящих друг другу менталитетов»2. Очевидно, что например либерализм и плюрализм западно-ориентированного менталитета слабо сочетается с патернализмом и авторитаризмом советско-социалистического менталитета, а также с силовым иерархизмом криминально-группового менталитета.

Социокультурный раскол общества проявляется и в существенных отличиях политических предпочтений ряда российских регионов от обт: национальных. Как правило, этим отличаются такие территории, как Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород и некоторые другие крупные промышленные и научные центры.

В целом же можно отметить незначительные изменения в базовы: элементах российской политической культуры, прежде всего в росте доли тех, кто намерен реформировать модель взаимоотношений государства и общества, в переходе к «управляемой демократии», в смягчении остроты идеологических и политических расхождений, в накапливании гражданами определенного опыта отстаивания своих прав институциональными способами.

Низкий же уровень реальной демократизации общества во многом свя-

1 См.: Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифов // Мир России. 1996. №2. С. 106.

2 Зобов P.A., Келасьев В.Н. Мифы российского сознания и п\ти достижения общественного согласия. СПб., 1995. С.54.

зан с нежеланием и неспособностью к активному участию в повседневном политическом процессе представителей среднего класса.

В главе 5 «Роль идеологии и религии в модернизации совреме юге российского общсстиа» рассматривается фактор иоздопегиия гопорапшую-щих идей и транслирующих их общественных институтов в процессе социальных изменений.

5.1. Социокулыпутрные факторы идеологической трансфорл лции. Модернизация российского общества начиналась с деидеологизации общественной жизни, что впоследствии было закреплено в Конституции РФ 1992 года. Однако оказалось, что отсутствие социальных ориентиров, роль кото рых выполняет идеология, затрудняет реформирование социальной системы В начале 90-х годов проблемы идеологии стали активно обсуждаться сред! обществоведов, которые обратили внимание на то, что концепции «конц; идеологии» на Западе стали уступать место теориям, в которых «идео.'^гш перестает восприниматься как синоним и символ несовершенства, «немодер низма» общества, отсталости его сознания; напротив, она все более убежденно квалифицируется как один из важнейших национальных ресурсов, ключе вой фактор модернизации страны, одна из основ ее положения в мире»1.

Одной из главных причин неудач предыдущих модернизаций странь (начиная со столыпинских реформ), как справедливо замечает Ю.Г. Волков является непреодолимый разрыв между идеологическими доктринами, схе мами и массовым сознанием людей, которое «для революционеров и «пере стройщиков» различных мастей в конечном счете оставалось за семью печа тями»2. Социологи стали говорить о наступлении «идеологического затме ния», анализируя потерю обществом путеводной нити.

Уже в начале 90-х годов обществоведы обратили внимание на то, чп стремление реформаторов воспользоваться готовой либеральной идеологие]

1 Косолапое Н.А. Интегративная идеология для России: интеллектуальный и политический вызов // Вотхк: философии. 1994. К» 1. С.6.

2 См.: Волков Ю.Г. Идеологическое затмение? // Социологические исследования. 1994. № 10. С.4.

для модернизации России обречено на провал. Главной причиной этой неудачи называлось отсутствие в российском обществе субъекта либеральной идеологии - «человека экономического». Выросший в прежнем обществе «человек советский» имел с последним мало общего. Реализация npoeic либеральной модернизации, по мнению ряда исследователей, без учета этого обстоятельства неминуемо ведет к имитации заимствуемых социальных институтов, разрушая при этом вполне работо- и жизнеспособные собственные институты и ценности.

Таким образом, уже на первом этапе либеральных реформ в обществе стало созревать понимание необходимости пересмотра идеологии проводимой модернизации. При этом подчеркивалось, что Запад давно уже двигается по направлению к постэкономическому обществу и потому сам субъект либерализма - «человек экономический» - становится социальным реликтом, а на смену доминировавших материалистических ценностей приходит приоритет ценностей постматериалистических (самовыражение и качество жизн"\

Еще один, пожалуй, наиболее важный аргумент сторонников пересмотра идеологии российской модернизации состоит в том, что любая реформаторская идеология должна помогать выходу общества из кризисного состояния, а не порождать новые кризисы.

Вслед за признанием роли идеологии в модернизации общества необходимо было предложить ему новую идеологию. Последнюю все чаще стали называть «интегративной», подчеркивая то, что она должна синтезировать в себе весь накопленный Россией и остальным человечеством опыт, а также отвечать чаяниям и интересам большинства россиян, прежде всего их ориентации на достижение личного благополучия.

По мнению H.A. Косолапова, интегративная идеология должна б\'дет отвечать таким критериям, как: рациональность; гуманизм; реализм; высокие цели; препятствие политической дезинтеграции общества; толерантность по отношению к уже существующим идеологиям; опора в когнитивной сфере;

учет новейших достижений современного знания (особенно социального); открытость всему историческому опыту; постоянная корректировка -обя практикой; определение специфики российской истории и ее связь с мировой историей; отказ от априорного знания будущего1.

А. Рябов отмечает, что идеология модернизации российского общества «не может иметь характер единой государственной идеологии». Это связано прежде всего с наличием нескольких субъектов модернизации, которые будут иметь несовпадающие политические и социальные цели. Очаговый и анклавный характер российской модернизации будет способствовать тому, чтс «различные социальные слои начнут втягиваться в модернизационные процессы не одновременно, из чего следует неизбежное на протяжении довольнс длительного периода несовпадение их позиций в отношении сущности и направленности проводимых преобразований»2.

Кроме того, идеология модернизации должна содержать элементы, способные амортизировать антимодернизаторские интенции ряда социальных слоев современного российского общества, прежде всего сторонников коммунизма ортодоксального толка, национал-патриотического реванша, а также ультралибералов. Радикальные планы последних неизбежно провоцируют оживление политических сил, стремящихся вернуть Россию в прошлое (дореволюционное или советское). Таким образом, идеология российской модернизации должна учесть социальные ориентации и ценности различных общественных групп, являющихся субъектами модернизации, с одной стороны, и максимально снизить влияние тех социальных слоев, которые не в состоянии стать субъектами модернизации, с другой стороны.

Любая идеология призвана выполнять футурологическую функцию. Именно чаемое большинством членов общества будущее страны во многом определяет успех той или иной идеологии. Однако опросы населения отме-

' См.: Косолапое H.A. Указ. соч. С.11-14.

2 Рябов А. Иктегратквкая идеология и модернизация современной России // Свободная мысль. 1992. N° 15 С.62,63.

чают наличие множества различных, в том числе несовпадающих, взглядов россиян по вопросам будущего страны. Так, например, в вопросе предпочтительной политической системы весной 1993 г. ответы распределились следующим образом: 36% - «особая система соответствующая историческому опыту страны»; 22% - «демократия западного типа»; 18% - «авторитарный режим»; 7% - тот или иной вариант советской власти, а 17% затруднились с ответом1.

Исследователи пытаются выяснить динамику выбора россиянами моделей социально-экономического развития страны, а также определить, какие социальные слои и группы тяготеют к тем или иным вариантам. Социсгти-ческие опросы фиксируют низкий рейтинг «либеральной» модели и устойчиво высокий рейтинг «патерналистской» модели - по данным 1995 г., это 5,2 и 68,0% соответственно. Предпочтение «социал-демократической» модели демонстрирует лишь 23,2% опрошенных2.

А данные, полученные в 1995 г. в ходе исследования «Массовое сознание россиян в период общественной трансформации», показывают, что почти каждый четвертый респондент не имеет идеологических предпочтений. При этом ответы остальной части опрошенных достаточно равномерно распределены между идеологией «демократов», «центристов», «коммунистов» и «русских националистов»3.

Отмечаемое всеми исследователями расхождение идеологических предпочтений россиян во многом объясняет заявление нынешнего главы государства о том, что не может идти речи о «восстановлении в России государственной, официальной идеологии в любой форме. В демократической России не должно быть принудительного гражданского согласия. Люб' об-

1 См.: Рывкина Р.В. Мсвду социализмом и рынком: судьба экономической культуры в Poca;;¡. М., 1994. С. 129.

* См.: Дискнн И.С., Авраамова Е.М. Адаптация населения и элит // Общественные науки и современность. 1997. К» 1.С.27.

3 См.: Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифе // Мир России. 1996. №2. С. 108.

щественное согласие здесь может быть только добровольным»1. Это один важных выводов, сделанных в ходе неудачи либеральной модернизации р< сийского общества.

Второй вывод заключается в необходимости разработки национ: "Ч1 идеи, объединяющей общество для успешного и поступательного развит страны. По данным исследования «Массовое сознание общества в пери общественной трансформации» (1995 г.), лишь три идеи вызывают отклш значительного числа россиян. Это идея возрождения России как е .\;нк державы (41,4% опрошенных), идея правового государства (30,3%), ид объединения народов для решения глобальных проблем (23,5%). Остальн; идеи разделяются незначительным числом граждан России, в частности ид особой исторической миссии русского народа (7,3%), православная ид (5,6%), идея противостояния Западу (2,3%)2.

Большинство обществоведов единодушно в том, что сегодня отсутс вуют предпосылки для создания общенациональной идеологии и нацнеиаг ной идеи. Это связано с тем, что в современном российском обществе суп ствует конфликт ценностей и жизненных устремлений различных социальш групп (ценностный конфликт поколений, конфликт элитных и неэлитш групп общества и т.д.). В связи с этим формирование национальной нд предлагается осуществлять в рамках демократических процедур согласован: различных интересов.

Показательно, что примерно треть представителей среднего класса имеет идейно-политических предпочтений, идейно же определившиеся «р суют» весьма своеобразную картину своих идеологических взглядов. Та 19,3% респондентов являются сторонниками русского национального возр ждения; 18,9% - сочетания различных идей; 13% - коммунистической идеол гии. Социалистическая идеология и либеральная идеология разде;шот

' Путин В. Россия на рубеже тысячелетий // Независимая гатета. 1999. 30 декабря.

2 См.: Массовое сознание россиян ... С.109.

наименьшим числом респондентов - 6,2 и 5,2% соответственно. Отметим, что доля сторонников либеральной идеологии растет от бедных представителей среднего класса к его верхнему слою, обратная закономерность прослеживается в отношении коммунистической идеологии, остальные идеологии собирают примерно одинаковые доли представителей всех слоев среднего класса1. Такая структура идейно-политических предпочтений среднего класса ' ред-ставляет определенный срез идеологических взглядов всего общества, расколотого и до конца не определившегося в своих приоритетах.

5.2. Роль религии в модернизации современного российского общества. Перестройка 1985-1991 гг. и последующие социально-экономические реформы вызвали определенные изменения в положении религии и церкви в российском обществе. Рассмотрение этих изменений с точки зрения модернизации подразумевает исследование следующих вопросов: новая модель церковно-государственных отношений; плюрализация и дифференциация религиозного пространства; новый образ религии в общественном сознании, эволюция российской религиозности; роль православия и ислама в модернизации современного российского общества.

Складывающийся религиозный порядок является сочетанием двух тенденций - модернизаторской (реальная возможность деятельности различных религиозных групп и течений) и консервативной (пролонгация тесной связи РПЦ с государством). Ситуацию усложняет и тот объективный факт, т.: традиционные для России конфессии (прежде всего православие), пострадавшие в советскую эпоху в кадровом, организационном, материальном и финансовом отношениях, в ближайшее время не в состоянии на равных бороться за души людей без помощи государства.

Рассмотрим консервативную тенденцию во взаимоотношениях религии и государства. Нет сомнения в том, что РПЦ вновь практически занимает ме-

1 См.: Петухов В.В. По.игтическле ценности h поведение среднего класса // Социологические исследования. 2000. № 3. С.24.

сто государственной церкви. Свидетельством тому, в частности, православное освящение Белого дома в конце 1993 г. после принятия российской Конституции, «стояние» со свечками в православных храмах первых лиц - °у-дарства, объявление христианских праздников (Рождества и Пасхи) государственными, предоставление РПЦ налоговых и таможенных льгот, получение благословения Патриарха нынешним главой государства при вступлении е должность в конце 1999 г. и ряд других широко известных фактов. В се; .дине 90-х годов группа депутатов от ЛДПР внесла в Государственную думу законопроект, де-юре узаконивающий фактическое состояние вещей. Большинство исследователей вынуждены констатировать серьезное расхождение декларируемой государственной политики с реальными действиями: «во-первых, они противоречат принципу светского государства, во-вторых, в них нарушается принцип равенства религий»1.

РПЦ постепенно начинает проникать в большинство сфер жпни российского общества - в армию, другие силовые структуры, школу и т.д. Это вызывает вал критики, считающей недопустимым выделение одной конфессии в многоконфессиональной стране.

Однако отношения РПЦ и власти не являются беспроблемными. Зсе чаще церковь выступает с позицией, отличающейся от государственной. Так, РПЦ осудила применение силы против законно избранного парламента в октябре 1993 г., не согласилась с выводами государственной экспертизы об идентичности останков последнего российского императора и его семь а, не соглашается со стремлениями ряда видных политиков к захоронению тела Ленина в нынешней социально-политической ситуации и т.д.

По данным Министерства юстиции РФ, число религиозных организаций увеличилось с 4846 в 1992 г. до 16017 в 1998 г. (везде данные на 1 января соответствующего года), т.е. почти в четыре раза. За шесть лет (1992-1997)

' Свобода совести, религия, право (Материалы «круглого стола»). Выступление Ю.П. Зуева II Вопроси философии. 1994. № 12. С.З.

число зарегистрированных религиозных конфессий увеличилось на 26 единиц, что составило "почти двукратный рост. Наибольший прирост организаций произошел у следующих конфессий: РПЦ (с 2880 до 8653), старообрядцы (с 51 до 203), Римско-Католическая Церковь (с 37 до 223), ислам (с 121г- до 2801), буддизм (с 24 до 160), иудаизм (с 26 до 96), евангельские христиане -баптисты (264 до 750), адвентисты седьмого дня (с 72 до 323), лютеране (с 40 до 177), христиане-пятидесятники (с 30 до 524), евангельские христиане (с 26 до 397), Пресвитерианская церковь (с 7 до 166), Свидетели Иеговы (с до 206) и Сознание Кришны (с 23 до 120). Всего на 1 января 1998 г. зарегистрированы организации около 60 конфессий1. Значительный рост произошел среди православия, ислама, протестантизма и кришнаизма.

Таким образом, налицо результат почти 10-летнего процесса дифференциации и плюрализации религиозного пространства страны.

По данным опросов 1990 и 1994 годов, число верующих, считающих себя православными, составило в 1994 г. 87% опрошенных (в 1990 г. -66,8%), мусульманами - 7,1: (9,8%), буддистами - 0,2% (0,5), представителями других религий - 4,1 % (7,7%)2.

Вероятно, «отсутствие» концепции государственно-религиозных отношений на деле означало стремление власти осуществить процесс диффс •н-циации и плюрализации религиозного пространства с целью окончательного обезвреживания православия как противника либерально-демократических преобразований. Процесс разрушения атеистического по форме, псевдорелигиозного и мифологического по содержанию мировоззрения населения ллг-советской России следует рассматривать в качестве определенного этапа и специфической формы секуляризационных процессов, «раскрепощения сознания, его освобождения от догм и мифов, от традиционализма»3. Иными

1 См.: Наука и религия. 1998. К; 9. СЛ6.

2 См.: Динамика ценностей населения ре(]юрмируемон России. Отв. ред. Н.И. Лапин, Л.А. Беляева. М„ 1996. С.5.

3 Религия и полтика в посткоммунистическон России (материалы «круглого стола»). Выступление В.И. Га-раджи // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 15.

словами, речь идет о важном духовном сдвиге от сакрализованных форм сс нания (религиозного и псевдорелигиозного) к рациональным формам1.

Одной из социальных технологий духовного «раскрепощения» яр: ст предоставление широкого выбора различных религиозных (и псевдорелиг озных) систем. Как отметил известный специалист в области религиознь движений Л.Н. Митрохин, ряд религиозных новообразований нарушали ко ституционное право индивида на сознательный выбор веры, использ. л ¡и этого особые психотехники2. Специалисты обращают также внимание на т< факт, что большинство нетрадиционных религиозных движений прибыли Россию из США. Последовательные сторонники законодательного регутир! вания деятельности иностранных и религиозных сект справедливо отмечал; что вопрос по сути стоит о будущем России.

Проблемы, возникшие в связи с религиозными организациями, пре; ставляющими угрозу общественной безопасности, во многом объясняет ' о-сутствием внятной религиозной политики государства, а также позици экспертов, расценивающих плюрализацию религиозного пространства качестве показателя демократичности постсоветского общества.

Модернизация Росси не должна сопровождаться разрушением гсннс стных основ общества - таков лейтмотив выступлений и статей ряда ученых общественных деятелей. «Заинтересованная забота о судьбах отечественно культуры - вот чего нам не хватает, - утверждает Л.Н. Митрохин. - Мировы стандарты - вещь хорошая, если только они не разрушают национ£ь1ьны ценности...»3.

В связи с этим логичнее полагать, что изменения общественного созна ния будут происходить безопасным и более надежным образом вслед'-^ви изменений и перемен в самой религиозной доктрине. Нормальное обществ!

1 См.: Там же. С. 16.

1 См.: «Нетрадиционные религии» в посткоммунисппеской России («круглый стол»). Выступление ЛЬ

Митрохина// Вопросы философии. 1996. № 12. С.21.

5 Свобода совести, религия, право (материалы «круглого стола») Выступление Л.Н. Митрохина // 1Чпрос1 философии. 1994. № 12. С. 17.

должно развиваться на собственной основе, творчески адаптируя инородные ценности и институты. Иными словами, модернизация современного российского общества возможна как саморазвитие, а не как управляемое извне развитие, что подразумевает социальный макропроект либеральной модернизации страны.

В главе 6 «Социокультурные альтернативы модернизации» рассмотрены такие сложные аспекты проблемы, как социокод и конфликт ценностей, политический выбор и идеократические тупики.

6.1. Социокод и конфликт ценностей. Сердцевиной социальна технологий является социальное кодирование. Оно происходит с помощью знаковых средств и служит для передачи знания следующим поколениям. Существуют три типа социального кодирования: 1. Лично-именное, при котором в личном имени кодируются типизированные ситуации коллективного действия. Этот тип социокода присущ архаической формации. 2. Профессионально-именной тип кодирования образует единый для общности профессионалов текст типизированных ситуаций и способов их социально значимого решения силами индивида. Такой социокод существовал в обществах древности. 3. Универсально-понятийный тип тяготеет к универсалиям любой природы, прежде всего общения и категориального потенциала языка. Он характерен для современного общества и позволяет осуществлять индивидуальные "^се-денческие программы в нестандартных ситуациях1.

Все эти типы существуют в современной России и определяют специфику ее модернизационных процессов.

Новые формы социальных технологий зарождаются в одном к." ! нескольких обществах, а затем распространяются на все остальные. Наиболее важную роль здесь играет модернизаторская политика конкретных государств. Для России, как и для других обществ неевропейской культуры, типичным вариантом модернизации является этакратизм, принимающий раз-

1 См.: Петров М.К Я-зык, знак, культура. М., 1991.

личные формы. Внешне он продолжает традицию восточных деспот ui, к решает при этом задачу особого типа: заимствует и внедряет в своей страт западные социальные и производственные технологии, добиваете?: всеобще грамотности населения, необходимой для становления универсальш понятийного типа социокода.

Однако эти процессы далеко не безболезненны. Стремление совместит эволюционное развитие страны и "дополняющее развитие" порождает социс культурные проблемы модернизации, связанные с использованием на> "'ы знаний, социальных технологий и социального института науки в это процессе: "Для общества как целого институт науки может быть источнико достаточно серьезных конфликтов, в том числе и артикулированных на пол* тической сцене. В этих конфликтах развитие науки наталкивается на • joti водействие со стороны самых разных социальных групп, нередко приобрс тающее форму открытого антиинтеллектуализма и технофобии; е свою оче редь, и само научное сообщество нередко выступает как источник угрозь поставляя идеи или кадры самым разным радикальным движениям и ajTopi тарным политическим режимам"1.

До сих пор наиболее распространенным источником мировоззрение ских и социокультурных ценностей в мире остается религия. Второй •/сто1; ник - язык. Он обеспечивает интеграцию общества даже в ситуации внутреь них конфликтов. Миф и язык, в границах которых складываются наиболе массовые формы личностной идентичности или социального единства, а так же совокупность стереотипов национальной культуры, образуют нащгчал* ную мифологию или легенду - комплекс архетипов-топосов, специфически национальный универсум. Если человек отождествляет свое индивидуально бытие с данным комплексом, то тем самым он определяет свою националь ную принадлежность. Без участия в нем невозможно быть полноправны!

' Игнатьев A.A. Ценности науки и традиционное общество (социокультурные предпосылки радикально! политического дискурса) // Вопросы философии. 1991. №4. С.З.

членом национальной общности.

Дискурс традиционного общества делает акцент на путь, ведущий к цели (способ действия, его средства, ресурсы и форма). Личностная идс ич-ность и социальное признание здесь достигаются благодаря ритуалу, а конфессиональные и идеологические конфликты связаны с проблемой правоверия. Дискурс современного общества делает акцент на сами цели и результаты действия. Личностная идентичность и социальное признание здесь обеспечиваются призванием, а конфессиональные и идеологические конфликты связаны с толкованием благодати и свободы воли.

Если в первом случае санкционируется объективированность сакральных ценностей, то во втором они являются сакральными лишь в той степени, в которой обладают смыслом и значением для индивида. Поэтому осуществление социальной роли интеллектуала в традиционных обществах связано с преодолением личностной и социальной дистанции между стандартам! та-учной рациональности и повседневными структурами дискурса. В этом контексте модернизация может рассматриваться как преобразование традиционного (восточного) общества в современное (западное). Для этого требуется интеграция субъекта науки в традиционное общество. Такая интеграци:: - частный случай и аспект, но весьма важный социокультурный фактор, связанный с преодолением отдельным ученым и научным сообществом определенной социальной дистанции.

Кроме того, модернизация связана с интенсивным межнациональным переносом технологий, систем ценностей и моделей дискурса. Но этот перенос всегда предполагает асимметрию и односторонность. На Западе наука была результатом эндогенного, а на Востоке - экзогенного развития, пр" '-го-тором главную роль играли экономические, политические, военные и другие внешние факторы и соображения. По этой причине модернизация порождает множество структурных асимметрий и межнациональных зависимостей.

Главная проблема данных обществ - появление двойной асиммс ни:

между центрами и периферией международного производства знания; от ванием в этом производстве конкретных стран во времени. Отсюда В1.;тек что межнациональная зависимость есть не только ситуационный феног возникающий вследствие изменений систем власти, властных отношена соображений выгоды. Она может сохраняться и при политической и экс мической независимости конкретных государств.

В этом случае перспектива модернизации тоже возникает в двой контексте: необходимость социально-экономических и политических изм! ний диктуется зависимостью от более продвинутых обществ; но эта зав! мость накладывается на структуры взаимодействия, связанные с про/ .ао, вом знания.

Социальная дистанция между субъектами модернизации создает < мулы для преобразования традиционного общества в современное. Но она делает идеократическое общество неустойчивым, подверженным социалы и политическим кризисам. В таком обществе структуры лидерства доля отвечать двум противоположным критериям: социальному статусу и ин* леюуальной компетенции. Это ведет к упрощению системы властг. л компетенция зависит от статуса, либо статус от компетенции.

На начальных стадиях существования идеократического общества политическая элита является одновременно интеллектуальной элитой. За эти структуры лидерства рушатся, и одна из элит подчиняет себе др--; ук результате общество развивается в сторону бюрократии или технокра" Оба типа развития образуют еще одну социокультурную альтернативу дернизации: происходит размежевание политических элит и бюрократа интеллектуальными элитами и научным сообществом; развивается кс-нфл между конкурирующими носителями власти - политической бюрократие технократией. Отсюда вытекает еще одна проблема современного этапа ] вития России: требуется систематизация материала и построение CTpyi-~v]: генетической типологии таких конфликтов на местном, региональном и

деральном уровнях. Без выяснения их пространственно-временной и социокультурной специфики стратегия и тактика модернизации будет воспроизводить сложившиеся стереотипы отношений между властью и интеллектуалами.

Обе программы модернизации могут вступать в разные отношения, вплоть до объединения в сложные иерархические системы. Однако эти программы связаны с различными политическими приоритетами. Поэтому перспектива их практической реализации чревата конфликтом между бюрократией и интеллектуалами - двумя группами, претендующими на роль с\ "ъек-тов модернизации в идеократических обществах.

Интеллектуалы способствуют одновременно и радикальным социальным изменениям, и активизации консервативных политических сил, способных остановить модернизацию или существенно ограничить ее масштабы. В любых обществах, включая современное, антагонизм между ценностями науки и структурами лидерства преодолевается на основе компромисса интеллектуалов с локальными и национальными ценностями.

6.2. Политическое распутье и чдеократчческие тупики. По ряду важнейших параметров - целям, средствам, распределениям ресурсов и использованию знаний - компромисс между локальными национальными ценностями и структурами лидерства, с одной стороны, и интеллектуал; с другой стороны, достижим и устойчив только до определенного предела. Он всегда может быть нарушен из-за расхождения ценностей и текущих интересов взаимодействующих сторон. Есть основания считать данные конфликты социокультурными факторами модернизации, которые проявляются и т .сго-дняшней России: "Нет оснований для отказа от прогноза, что общество стоит перед высокой вероятностью дальнейшего сохранения модифицированного инверсионного цикла"1. Следовательно, не исключена возможность политического выражения данных конфликтов.

' Модернизация в России и конфликт ценностей. С.244.

Прежде всего потому, что российская интеллигенция, несмотря л поколенческий раскол, уже осознала, что она не является продуктом мо, низации вообще, а системного насилия и идеолого-телеологического под> к модернизации1. При таком типе модернизации всегда остается громад] зазор между институциональными формами и реальными механизмами сс ального действия. В России была и продолжает существовать имитация,; сущностное продвижение на пути модернизации. В этих условиях выдви ние либеральных, консервативных или социалистических идеалов в ка,т"с цели развития России бесперспективно и становится причиной краха росс ской интеллигенции. Действительной предпосылкой модерниза: "...является исчезновение с арены российской интеллигенции как специф! ского образования"2. К этому следует добавить, что и российская бюро: ■■ в ее нынешней форме не менее того "достойна гибели".

Конфликты и связь интеллектуалов и бюрократии подрывают идеот тическое общество, ограничивают присущие ему формы взаимосвязи вла и знания, разрушают предпосылки модернизации и открывают дорогу -;рх зации. В период кризиса исполнители указанных ролей не в состоянии сф мулировать общий дискурс, одновременно прагматический (в классичеа смысле слова) и отвечающий стандартам рационального знания (в смы умопостижимости и коммуникации). Даже европейские попытки в этом правлении Р.Дарендорф называет "карнавальными формами дискурса", в торых интеллектуалы превращаются в "шутов"3.

В идеократическом обществе взаимопонимание между интеллект--г ми и властно-бюрократической элитой необходимо для всякого успешной авторитетного политического действия. Но реальные условия модернизаи его подрывают. Если дискурс не может быть артикулирован в речи, то он

1 См.: Интеллигенция и власть. М., 1992.

2 Куда идет Россия?.. С.237.

3 См.: Дарендорф Р. Интеллектуалы и общество: социальные функции шута в двадцатом столетии // Ин лектуалы: теоретические и прикладные исследования. Нью-Йорк, 1970.

шается насильственным способом: либо властно-бюрократические элиты одергивают не в меру зарвавшихся "умников", либо интеллектуалы подминают под себя косный аппарат во имя ценностей современного образа -шзни. Данные тенденции способствуют разрушению системы идеократической власти со всеми ее интеллектуальными и анархо-бюрократическими атрибутами. Тем самым модернизация может прекратиться из элементарного чувства самосохранения идеократических элит. Не исключено, что это чувство л было одной из субъективных причин "застоя" и кризиса современного российского общества.

Социальная поляризация по классовым, национальным и этни"°ским признакам при таком развитии событий уступает место поляризации более диффузных социальных слоев и групп. В этом отношении теоретики отсталости и зависимого развития правы: интеллектуалы развивающихся стран могут быть обречены на союз с другими маргинальными группами, которы тоже стоят перед угрозой утраты своей социальной роли и потому стремятся изменить или разрушить существующий социальный порядок.

Радикализм как специфическая идеология и форма лидерства, предполагающая трансформацию правящей элиты общества в его "революц- _>нный авангард", есть симбиоз системного насилия и массового стремления к модернизации. Но подобно всем остальным формам идеологии он двойственен и противоречив.

С одной стороны, радикализм есть результат авторитарного политического выбора со стороны стремящейся к власти или правящей элиты. Эти элиты обращаются к режиму личной власти и тоталитарной идеологии для защиты своих корпоративных интересов. Такая стратегия позволяет ос -тест-влять модернизацию ценой оттеснения с любых ключевых постов в аппарате власти все социальные группы, за исключением правящей бюрократии и связанных с нею интеллектуалов.

С другой стороны, радикализм есть результат идеологии равенс л эга-

литарного политического выбора со стороны социальных гр которые усматривают в режиме личной власти и авторитаризме выраж< своих интересов. Речь идет о такой перспективе модернизации, кот связана с оттеснением с ключевых постов прежних идеократичсских эл насаждения новых, которые просто не в состоянии разобраться во ; сложности методологических и социокультурных проблем модернизащ предпочитают осуществлять ее сверху.

Обе тенденции существуют в современной России. Именно в уело! социального кризиса, когда модернизация становится актуальной и гроо проблемой, обе тенденции радикализма вступают во взаимодействие. И т< системное насилие приобретает характер сакральной ценности, источ! блага и разумности в мире. В этом смысле чисто вербальный от нынешних российских властей от любых социальных теорий, а не то лью марксизма, и обращение к православной религии, как источнику се легитимизации, далеко не случайно. И не менее симптоматична тенден современных российских интеллектуалов, как правых, так и ле£ выступать за сохранение авторитаризма в России во имя модернизации.

В «Заключении» диссертации сформулированы основные резулы проведенного исследования.

По теме диссертации опубликованы

следующие работы:

1. Духовная модернизация в современном российском обществе (О социологического анализа). Москва, 2000. (7,2 пл.).

2. Социальная модернизация в современной России. Москва, 2000

п.л.).

3. Духовный аспект модернизадионных процессов в современной Росс Ростов-на-Дону, 2000. (3,3 пл.).

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Манченко, Александр Петрович

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИСЛЕДОВАНИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ АСПЕКТОВ МОДЕРНИЗАЦИИ.

§ 1. Методологические альтернативы в анализе модернизации

§2. Социокультурные аспекты теорий органической и догоняющей модернизации.

ГЛАВА 2. ДУХОВНЫЙ АСПЕКТ МОДЕРНИЗАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ И ДИНАМИКА ЦЕННОСТЕЙ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ.

§1. Духовно-культурные и ценностно-нормативные границы социальной модернизации общества.

§2. Ценностные оппозиции в современном российском обществе

ГЛАВА 3. КУЛЬТУРОШОК В МОДЕРНИЗИРУЮЩЕМСЯ ОБЩЕСТВЕ.

§ 1. культура как локомотив социальных изменений.

§2. Социальные условия и конфликтность протекания модернизации.

ГЛАВА 4. ИЗМЕНЕНИЕ ПРАВОВОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ.

§ 1. Правовая культура в современном российском обществе

§2. Политическая культура и политические ценности в современной россии.

ГЛАВА 5. РОЛЬ ИДЕОЛОГИИ И РЕЛИГИИ В МОДЕРНИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

§ 1. социокультутрные факторы идеологической трансформации

§2. роль религии в модернизации современного российского общества.

ГЛАВА 6. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ МОДЕРНИЗАЦИИ.

§ 1. социокод и конфликт ценностей.

§ 2. политическое распутье и идеократические тупики.

Введение диссертации2000 год, автореферат по социологии, Манченко, Александр Петрович

Актуальность темы исследования. Кризис современного российского общества актуализирует проблему социальной модернизации. Однако на основе непосредственного наблюдения процессов, происходящих в современной России, строго научно охарактеризовать ее невозможно. Требуется разработка специальной теории модернизации, долженствующая учесть сложный комплекс исторических, социально-экономических и социокультурных факторов развития России и интегрирующий при этом синхронные и диахронные подходы. Усложняет задачу неизбежный ценностный, и, как правило, идеологизированный подход к анализу социокультурных проблем и оценке социальных ориентиров и перспектив развития современного российского общества. Борьба за историческую память личностей, социальных групп, наций и этносов становится неотъемлемой частью модернизационных процессов в современной России.

В российском историческом процессе, как и всяком другом, оказываются жестко переплетенными различные противоборствующие силы и тенденции. В нем нельзя не заметить периода как динамического развитая, так и движения вспять. Для их описания в социальных науках давно используются категории "модернизации" и "архаизации". Опираясь на них, развитие любой страны и мира в целом можно представить как сложное взаимодействие указанных процессов. Перед современной Россией тоже стоит эта альтернатива. Осознаваемая отечественным обществоведением, в массовом сознании и даже внутриполитических элит она не находит пока еще, на наш взгляд, достаточно адекватного отражения. В значительной мере это можно объяснить тем, что в России по-прежнему господствует этакратизм - доминирование государства во всех сферах общественной жизни и наиболее типичный вариант модернизации обществ неевропейской культуры1. Его можно отнести к важнейшим социальным и социокультурным фактором российского прошлого и настоящего.

Опыт социальных преобразований в России на протяжении всего XX века убеждает нас в том, что изменение российской социокультурной модели не может быть осуществлено политическим путем и для этого потребуется не одна смена поколений. Возможна ли «управляемая модернизация» не в форме «революций сверху»? Можно ли преодолеть «рецидивирующий характер» российских модернизаций? Что является мобилизационным рычагом социальной модернизации в России и что ее объективно ограничивает? Ответы на эти вопросы во многом остаются дискуссионными. Выбор между различными вариантами модернизации и архаизации во многом будет зависеть от того, какая особенность данной модели будет признана определяющей и как она будет оцениваться и в общественном сознании, и при принятии решений о модернизации.

Большинство российских и западных ученых сходятся в том, что антиличностная направленность - одна из самых значимых черт российской социокультурной модели, она уже не раз выступала препятствием для каких-либо изменений и перемен. Лишь один пример на этот счет. На основе анализа всего объема русского крестьянского фольклора (отношение коллективному началу и общинному землепользованию, "своему" и "чужому", деревенскому самоуправлению и фермерству и т.п.). М. Выцлан показал, что русский крестьянин был и остается законченным индивидуалистом и собственником.

1 См.: Переплекин Л.С. К вопросу о модернизации России // Мир России. 1993, №1. Т.2. С. 154-159.

Но едва эти качества получают политическое выражение (в ходе столыпинской реформы), возникает сопротивление1. Восприятие любых изменений как коллективного самоубийства неплохо иллюстрирует главную доминанту русской ментальности, как в прошлом, так и в настоящем2. Эти и другие национальные особенности не позволяют рассчитывать на действенность в России западных моделей социальной модернизации.

Если тип российской государственности самым непосредственным образом связан с антиличностной доминантой российской социокультурной модели, значит, требуется систематизация и анализ специфических социокультурных факторов развития России на фоне существующих в мировой науке концепций модернизации.

Степень научно разработанности проблемы. Теория модернизации, описывающая трансформации традиционных структур, отношений и ценностей в модернизированные, "современные", на протяжении XX в. сложилась в развитое направление общественных наук, которое включает множество аспектов методологического, теоретического и прикладного значения. Теорию модернизации разрабатывали многие крупнейшие ученые - М.Вебер, Э.Дюркгейм, Р.Инглегарт, К.Маркс, Р.Парк, Ф.Теннис, Г.Беккер, М.Леви, Т.Парсонс, У.Ростоу, Д.Грегор, Ш.Айзенштадт, Г.Алмонд и многие другие. В выдвинутых ими концепциях накоплен значительный теоретический опыт анализа процессов перехода от традиционного к индустриальному обществу. Зафиксированы общие закономерности и особенности, связанные со специ

1 "Ну как, согласны? - Все согласны! - дружно ответил сход. - На хутора, так на хутора, на осину, так на осину, только чтобы всем, значит, вместе". Выцлан М. Когда струны зазвучат в унисон? // Родина. 1994. №10. С.73.

2 См.: Староверов В.И. Современное российское крестьянство и фермерство // Крестьянское хозяйство: история и современность. Вологда, 1992. 4.1. С.169-175. фикой общества и страны, переживающей модернизацию. Большинство исследователей считают, что в Новое время западные страны пережили органичную первичную модернизацию и потому проблематика теории модернизации смыкается с проблематикой генезиса капитализма, зарождения и становления буржуазного общества. Вторичная, ускоренная или опоздавшая модернизация связана с анализом обществ "второго" и "третьего" эшелонов, которые вступили на путь модернизации значительно позже Англии и других европейских стран.

К сожалению, отечественная наука длительное время оставалась в путах идеологии и до недавних пор при изучении советского общества и России не обращалась к концепциям модернизации. Она видела в них лишь объект критики и средство для изучения развивающихся стран, причем, инструмент негодный в силу его порочной идеологической основы. Более того, само понятие "модернизация" по отношению к исследованию культурных и социальных процессов нашего общества сначала находилось под запретом, а затем не разрабатывалось в силу сложности и запутанности теоретико-методологических подходов к проблеме. Подобный изоляционизм не давал возможности выявить глубинные мировоззренческие основания современных теорий модернизации, их проблематику и использовать их для анализа социальных процессов в России на протяжении всего XX века.

Можно утверждать, что легкость современного исследовательского багажа и опыта в данной сфере, снижение уровня рефлексии и путь тупиковой модернизации, которым шло общество - звенья одной цепи.

В последние годы ситуация стала меняться. Появились первые труды, проведены первые дискуссии по проблемам модернизации. Здесь следует указать на работы А.С.Ахиезера, Ю.А.Васильчука, М.И.Гефтера, Г.Д.Гачева, Г.С.Гринберга, Н.И.Дряхлова, АЛ Игнатьева, К.М.Кантора, И.М.Клямкина,

Ю.Н.Козырева, Н.А.Косолалова, И.И.Кравченко, В.А.Красилыцикова,

B.Н.Криворотова, Н.И.Лапина, Ю.П.Лисовского, Л.П.Лисюткиной, У.Матец,

C.А.Никольского, Л. С. Окуневой, А.Оникиенко, Л.С.Перепелкина, М.К.Петрова, А.С.Панарина, Е.Рашковского, А.В.Рябова, А.А.Сосновского, А.Н.Шахова, Ю.Шерковина и других авторов. К сожалению, в данных исследованиях, за незначительным исключением, делается акцент преимущественно на социально-экономические проблемы и факторы модернизации. Методологические и социокультурные аспекты пока исследованы в весьма ограниченных рамках1. Этим объясняется выбор темы нашего исследования.

Цели и задачи диссертационного исследования. Главная цель - выявить и обосновать обусловленность социальной модернизации социокультурными процессами, уделив при этом особое внимание динамическим аспектам российской духовности и изменению ценностных ориентаций.

В соответствии с этой целью должны быть решены следующие кон

1 Можно отметить эвристичные теоретические конструкты «консервативной модернизации» А.Вишневского, «тоталитарной модернизации» Е.Рашковской, «агентов модернизации» Н.Гукасовой, «самобытной модернизации» Н.Зарубиной, «мировых модернизаций» В.Красилыцикова, «модернизации базовых ценностей» Н.Лапина, «рецидивирующей модернизации» Н.Наумовой, «модернизационньк циклов» В.Пантина, «кризисов модернизации» Л.Полякова, «парадоксов модернизации» Г. Померанца, «цены модернизации» В.Согрина, «моделей модернизационого развития» В.Цапара, «модернизации в обществе риска» СХЯницкого и другие.

В последние годы вышли монографии по проблеме, в которых раскрываются новые важные аспекты модернизационного процесса в России: Пантин В.И. «Циклы и волны модернизации». М., 1998; «Модернизация и национальная культура». М., 1995; Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. «Модернизация: от равенства к свободе». СПб, 1995; Красильщиков В.А. и др. «Модернизация: зарубежный опыт и Россия». М., 1994. кретные задачи:

• рассмотреть теоретико-методологические принципы и определить концептуальные основы исследования социокультурных аспектов российской модернизации; описать мировоззренческие и методологические константы универсалистских и самобытнических теорий модернизации;

• использовать модельный конструкт "культурошока" для описания социокультурных процессов в современной России; применить основные постулаты современной конфликтологии для анализа модернизационных процессов в стабильных и динамичных социальных условиях;

• показать связь российской социальной модернизации с идеократи-ей, как типом общества и политической власти.

Объектом исследования в данной работе является процесс социальной модернизации современного российского общества как система существенных структурных, институциональных и духовно-ментальных изменений, проявляющихся в групповом поведении и установках сознания крупных (массовых) общественных групп.

Предметом исследования являются социальные ценности, проявляющиеся как ценностные установки, оценки, предпочтения, ориентации массовых и элитных групп современного российского общества.

Эмпирическую базу работы составили репрезентативные прикладные социологические исследования лонгитюдного и разового характера, выполненные квалифицированными группами российских социологов (ФОМ, ВЦИОМ, ИСА, РНИС и НП) в процессе массовых опросов населения всей России, различных регионов и отдельных социальных групп; а также специальные исследования, выполненные автором диссертации в рамках комплексных исследовательских программ изучения населения Краснодарского края (1994-1995 гг.), районных и городских поселенческих социумов (Кошехабль-ский район Краснодарского края, 1994 г., г. Гуково Ростовской области, 1994 г., г. Таганрог Ростовской области, 1998 г.) и др.

Новизна постановки проблемы и ее концептуализации в рамках комплексного социологического и социально-философского анализа духовной и ценностной составляющей социальной модернизации современного российского общества, и связанное с этим приращение научного знания состоят в следующем: всесторонне обоснована обусловленность содержания и характера социальной модернизации социокультурными и духовно-аксиологическими процессами, происходящими в социально-коммуникативной (общение), ментальной (общественное мнение) и культурно-транслятавной (духовные ценности) жизни российского общества; выделены и критически оценены по своему эвристическому потенциалу основные теоретико-методологические принципы исследования социокультурных и мировоззренческих оснований социальной модернизации; доказана ограниченность констант как универсалистских, так и самобьгшических теорий модернизации современного российского общества; дано самостоятельное, содержательно структурированное описание духовных аспектов модернизационных процессов; глубоко проанализирована подтверждающая динамика системы социальных ценностей и ценностных структур сознания россиян; впервые в исследовании проблемы российской модернизации для описания характера социокультурных и духовных процессов инструментально использован модельный конструкт «культурошока», а также последовательно реализована методология конфликтологических подходов для анализа модер-низационных процессов в стабильных и переходных обществах; выявлена и системно описана динамика трансформации правовой и политической культуры в российском обществе как фактор «нормативизации» сознания и доведения индивидов и общественных групп, легитимизации обновляющихся форм социального устройства; проанализирована современная роль основных духовных институтов, формирующих ценностные установки и обеспечивающих социальную идентичность членов общества — религии и идеологии, выявлены противоречия и тенденции их воздействия на динамику социальной модернизации в России; выявлена связь российской социальной модернизации с идеократией, как типом организации политической власти, показана ее органическая свойственность России и одновременно историческая ограниченность, продуцирующая консервативные и архаические идеологии и формы политической культуры.

Положения, выносимые на защиту:

1. При анализе модернизационных процессов следует учитывать, прежде всего, предельно широкий смысл "модернити", восходящий к европейскому Возрождению, включая такие процессы и факторы, как разрыв с непосредственным прошлым и обращение к духовной культуре античности и первичного христианства; борьба светского и религиозного мировоззрений, усиление интереса к дискуссиям на религиозно-мировоззренческие темы; провозглашение свободы основной ценностью и противоборство любым формам социальной и политической регламентации; отбрасывание идеи о надындивидуапьном содержании истины, переход от монизма к плюрализму, как критерию истины; трактовка знания, как средства господства человека над природой и обществом и реанимация различных форм эзотерического и мистического знания; утверждение ангитеоцентризма, антидогматизма, рационализма, скептицизма, эмпиризма и мистицизма в качестве статуса принципов разработки философии природы, общества и человека. Это обусловило мировоззренческий сдвиг, предпосылку и факторы развития современного общества.

2. Процессы модернизации сыграли свою роль в превращении теорий социального развития и возникающих на их основе теорий модернизации в форму идеологий. При этом выбор и иерархизация альтернатив детерминиз-ма-индетерминизма, фатализма-волюнтаризма, традиционализма-модернизма, самобытничества-универсализма при анализе процессов развития разных стран и регионов мира обоснован конкурирующими философско-мировоззренческими установками в равной степени, что делает невозможным установление степени необходимости и произвола при осуществлении данных процедур и принятии решений о модернизации. Кроме того, все теории модернизации включают постулаты нормативизма, рационализма, телеологизма и прагматизма, которые не позволяют отразить реальную сложность социаль-но-модернизационных процессов.

3. Главный недостаток универсалистских теорий модернизации заключается в использовании линейной концепции прогресса и в пренебрежении социокультурными факторами, что проявляется в постулатах европоцентризма, сциентизма, теории насилия и бесконечности квантификатора при определении модернизации. Универсалистские теории включают в свой состав ряд процедур (смешивание факторов и оценок при анализе социальных процессов, противопоставление традиций и современности, разделение модернизацион-ных процессов на "органические" и "неорганические", акцентирование значимости монизма). Линейно-прогрессистские (универсалистские) и самобытяи-ческие (локалистские) теории модернизации стирают грань между идеологиями, теориями социального развития и практической политикой, но ни одна из них не в состоянии обосновать выбор из совокупности возникающих альтернатив.

4. Несмотря на то, что теории отсталости и догоняющего развития отстаивают самобытность стран и регионов, они по сути отражают логику универсалистских политических идеологий. Поэтому данные теории могут быть квалифицированы как разновидности социального прожектерства, социальной инженерии и властно-идеологических утопий, нередко связанных с национально-этническим или индустриальным универсализмом. Очевидно, ни универсалистские, ни локалистские концепции не в состоянии освободиться от социальной и политической ангажированности, поэтому социокультурные факторы в них либо превращаются в абстрактные идеологемы, либо рассматриваются как несущественные и второстепенные.

5. В современной России происходит противоборство универсалистских и самобытнических теорий модернизации. Оно идет л а фоне продолжающейся эрозии системы социальных мотиваций основной части населения, не снижающейся конфронтационности общества, ностальгии некоторой его части по тоталитарному "порядку". Конкретно-исторический смысл проблемы модернизации в современной России обнаруживается в контексте трех задач: стабилизации, либерализации и приватизации, — что позволяет использовать понятие "культурошока" для обозначения типа социально-духовных следствий стремительного и глубокого процесса изменений экономических, социальных, политических и мировоззренческих структур и отношений, резкого устаревания утвердившихся ранее ценностей, концепций, норм поведения и направлений мысли.

6. В России после 1985 г. произошла не реформа, а модернизация элит. Концепция "открытого общества", претендующая на роль временно-официальной идеологии, есть вариант универсалистских теорий и не описывает социокультурную реальность изменений, происходящих в России. Каждое общество является одновременно "открытым" и "закрытым", причем культура в той или иной степени противостоит всей системе социальных отношений, институтов и ценностей любого общества, и влияет на модерниза-ционные процессы.

7. Целесообразно различать модернизацию в стабильных и динамичных социальных системах. К стабильным относятся общества, изменения в которых не затрагивают их основополагающих институтов и ценностей; к динамичным - общества, в которых происходит постоянная модернизация, включая основные институты и ценности. Для описания модернизационных конфликтов необходимо использовать принципы конфликтности, изменчивости, детерминации изменений конфликтом и детерминации конфликта изменениями, - они позволяют доказать, что смена властно-управленческих структур и субъектов не является существенной характеристикой структурных изменений в процессе модернизации.

8. В той мере, как социальные конфликты обусловливают модернизацию, способ их разрешения влияет на модернизационные процессы. На этом основании проблема модернизации должна быть поставлена в связь с политической ответственностью субъектов и структур, вырабатывающих модерниза-ционную политику. В противном случае модернизационная политика превращается в объект партийной и парламентской борьбы, в которой каждая из противоборствующих сторон используется властные институты для навязывания своей воли другим силам и манипуляции населением.

9. Политические элиты России осуществляли такую модернизацию, которая была и остается формой социальной трансляции архаичных политических структур в новую эпоху, наиболее важной из которых является технология власти, включающая: способы восстановления монополии власти; властное, а не социальное понимание демократии; подчинение власти системы законодательства; иррациональность и бессознательность; первичность корпоративных структур в отношении экономических, политических и идеологических процессов; нетождественность политического и культурно-освоенного пространства; трансцендентно-телеологическое и операционально-техническое понимание власти как инструмента социальных изменений.

10. При анализе модернизационных процессов следует учитывать конфликт между парадигмами рациональности и локальными культурными ценностями. Это один из источников становления идеократии, как типа общества и структуры лидерства. Идеократия обладает сходством с традиционным и современным обществом, в частности, в соединении структур религиозного и идеологического мышления; бюрократизации и технократизации общества; совпадении властных и рационалистических программ социального развития; неустойчивости, подверженности социальным и политическим кризисам и т.п. В результате действия данных факторов модернизация становится источником конфликтов, репродуцирующим консервативные и архаические идеологии и формы культуры. Данная характеристика связывает Россию и развивающиеся страны в типоТвцрсаюж-цегопологической основой исследования являются фундаментальные социологические принципы теорий переходного общества, социальной модернизации, социальной стратификации и мобильности, элит, демократизации, трудовой этики, социальной адаптации, современного идео-логоведения, критерии "отнесения к ценностям", "субъективации", "гуманизации", "господства нормативного порядка", "регулятивно-целевой значимоста идеала".

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы: в дальнейших исследованиях проблем модернизации; при принятии политических и управленческих решений; в ходе модернизации системы образования России; в процессе преподавания обществоведческих дисциплин - философии, социологии, политологии, культурологии, теории социального развития и управления и др.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на четырех всероссийских и семи региональных научных конференциях, в т.ч. Всероссийской научно-практической конференции «Региональная политика России в современных условиях» (Краснодар, ноябрь 1995 г.), Всероссийской научной конференции: «Имущественная дифференциация: социально-правовые последствия» (Ростов-на-Дону, июнь 1996 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Труд и проблема отчуждения в современной России» (Шахты, ноябрь 1997 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Социально-экономическая стабилизация: формирование и регулирование» (Ростов-на-Дону, июнь 1998 г.). Основные положения и практические выводы диссертационного исследования были использованы: 1) при проведении прикладных социологических исследований комплексного характера, выделяющих духовную, политико-аксиологическую и идеологическую компоненту общественных предпочтений в южнороссийском регионе; 2) в разработке рекомендаций органам муниципального и хозяйственного управления по регулированию кризисных социальных процессов и этнополитических конфликтов; 3) для чтения общих и специальных учебных курсов по социологии и культурологии в вузе.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, двенадцати параграфов, включающих 31 таблицу, заключения и списка

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальная модернизация в современной России"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как и сто лет назад, в России опять становится актуальной проблема модернизации. Она включает в свой состав развитие науки, переход к рыночной экономике и эгалитарным политическим структурам. Первоочередная задача реформ - изменение статуса научного сообщества и форм его участия в мировом производстве знания. Россия, как и все бывшие социалистические страны, в прошлом находилась на периферии западного мира. Во многом она остается там и сегодня. Былая межнациональная зависимость оставила следы в языке, социальных и властно-управленческих структурах, этнических и конфессиональных конфликтах, формах идеологии. Воспроизводство универсалистских и самобытнических схем модернизации на уровне теории и практики в современной России может считаться доказательством этой зависимости.

Дискуссия между сторонниками и противниками универсалистских и самобытнических моделей модернизации продолжается во всем мире и в России. Сам факт дискуссии способствует постановке вопроса: возможна ли такая теория модернизации, которая адекватно отражала и решала хотя бы тот круг проблем, который рассмотрен в нашем исследовании и оставалась при этом свободной от идеологически-утопических форм сознания? Речь идет о создании теории, которая (в соответствии с принципом методологического анархизма, разработанным в современной методологии науки) базировалась бы на взаимоисключающих мировоззренческих и социокультурных основаниях и предполагала их постоянный пересмотр при принятии решений о модернизации на локальном, региональном, национальном или глобальном уровнях. Постановка такой задачи вводит в сферу мировоззренческого и политического противоборства, отягощенного геополитической ситуацией России.

На основе проведенного анализа обобщенно можно сказать, что перед Россией совершенно определенно ставится альтернатива: либо демократическая и рыночная модернизация, либо авторитарная модернизация, предполагающая рынок без демократии. Первый тип модернизации связан с политической и социальной демократией, федерализмом, интернационализмом, сближением с Западом и использованием универсалистских моделей модернизации. Второй тип предполагает авторитарный режим, социальный патернализм, унитарное государство, национализм, противостояние Западу и акцент на самобытнические установки модернизации.

С точки зрения классической теории модернизации, успех реформ в России возможен лишь при усвоении социокультурной сферой жизни общества либеральных идей, норм, ценностей, культурных стандартов и образцов жизни западной цивилизации. Однако на сегодняшний день ни одному незападному обществу не удалось провести успешную модернизацию, за исключением Японии, где, как показал анализ С. Айзенштадта, она носила уникальный и парадоксальный характер, протекала неклассическим путем и завершилась победой совсем не либеральных ценностей. Исходя из опыта японской модернизации, начавшегося критического пересмотра классической теории модернизации, принадлежности России к пограничному типу цивилизации, в работе обосновано, что цели, поставленные социальным макропроектом либеральной модернизации (вытекающие из классической теории), являются труднодостижимыми по причине высокой социальной цены либо недостижимыми в принципе по социокультурным и духовно-ценностным причинам.

Проведение либеральной модернизации в современной России нарушило основные функции социокультурной сферы жизни общества. Одним из факторов изменения системы ценностей постосветского общества можно считать повышение значимости материальных и индивидуалистических установок; другим важным фактором изменения прежней моноценностной системы стала утрата интеллигенцией монополии на утверждение ценностей. Субъектами порождения ценностей в современной России уже выступают предпринимательское сообщество, церковь, политические движения и т.д. Таким образом, процесс изменения системы ценностей постсоветского общества происходит под влиянием трех основных факторов: 1) «ценностного реванша»; 2) появлением множества субъектов, конкурирующих на ценностном поле и 3) агрессивного влияния западных ценностей, осуществляемое извне и внутри социальной системы.

В процессе исследования был выявлен ряд специфических черт мо-дернизационных изменений в духовной сфере современного российского общества: так, исследователи отмечают нелиберальный тип индивидуализма, получившего развитие в ходе модернизации российского общества (к старому советскому адаптационному индивидуализму, распространенному и сегодня, добавляется индивидуализм нормативный); среди основных тенденций развития российского общества выделяется постепенная замена индивидуалистической ориентации россиян на конформистскую («жить как все»).

Низкий уровень толерантности в обществе определяет преобладание авторитарных тенденций. Кроме того, обоснована невозможность прямого перехода от тоталитаристского сознания к сознанию демократическому. Доля сторонников «сильной личности», которая сумеет навести порядок в обществе, остается достаточно высокой (примерно 2/3) и включает большинство во всех социальных группах.

Углубленный анализ пар оппозиционных ценностей подтверждает вывод большинства исследователей о сложном, неклассическом характере модернизации ценностной системы современного российского общества. В то же время можно отметить актуализацию в сознании россиян таких «мо-дернизационных» ценностей, как свобода (прежде всего в ее национальном варианте), индивидуализм (нелиберального типа), открытость к миру, частная собственность.

Процесс модернизации ценностной системы сопровождается некоторым смягчением крайних позиций - традиционализма и либерализма. Российское общество путем бесконечных проб и ошибок пытается осуществить синтез традиционных российских и западных ценностей. В то же время нельзя не отметить, что модернизация общества сопровождается стремительной деинституционализацией и нарушением ценностно-порождающей функции социума, что способствует моральной деградации и дезинтеграции общества. На первый план начинают выходить проблемы стабилизации, а не развития социальной системы.

В процессе иследования был выявлен эвристический потенциал концепта «культурошок», который описывает специфические модернизацион-ные состояния, происходящие с различными институтами, организациями, предприятиями и социальными группами в обществе. Следовательно, он может проявляться как политический и организационно-управленческий шок. Если политические институты функционируют на основании устарелых принципов и социокультурных стереотипов, то данные институты расшатываются и агонизируют. Коллизия культур проявляется деструктивно в политической, экономической, социально-психологической и социокультурной сферах нашего бытия.

Модернизационная политика производит новые смыслы в коммуникации и понимании, учитывает комплексы существующих в данной культуре архетипов, создает культурные гештальты и "перцептивные конфигурации". За счет этого она формирует пространства для возможных и допустимых в рамках данного культурного архетипа решений и поступков. Активизируя работу представления (идеирования, фантазии, проектирования) и создавая новые методы объективизации представлений, модернизационная политика превращается в борьбу за распространение и внушение определенных представлений, одновременно она становится борьбой за возможность сохранения и трансформирования условий человеческой мысле-деятельности.

Сегодня в России происходит противоборство универсалистских теорий модернизации и теорий отсталости и догоняющего развития. Это дает основание применить основные результаты конфликтологии для анализа модернизационных процессов. Однако все указанные концепции и сценарии делают акцент на экономические, вещные, отчужденные факторы модернизации и слабо учитывают факторы социокультурные. В частности, теория архетипа практически не использовалась при описании социальных процессов в России. С учетом разделения всех обществ на традиционные и современные, "закрытые" и "открытые", а также существования традиционных и современных сегментов в любых обществах, в диссертации обосновано, что целесообразно строить типологию модернизационных процессов по отношению к стабильным и динамичным обществам.

Социальная модернизация российского общества сопровождается крайне противоречивыми процессами в сфере правовой культуры, элементы которой изменяются не только неравномерно, но и имеют разнонаправленную динамику. Как показывают социологические исследования, модернистские тенденции в области правовой культуры характерны для незначительной части общества, прежде всего тех социальных групп, которые сумели лучше других приспособиться к новым социально-экономическим условиям. Среди их представителей преобладают люди молодого возраста, лица с высшим образованием, занятые в частном секторе экономики. Именно от этого социального меньшинства и его активности во многом будет зависеть результат нынешней российской модернизации.

В целом же можно отметить незначительные изменения в базовых элементах российской политической культуры, прежде всего в росте доли тех, кто намерен реформировать модель взаимоотношений государства и общества, в переходе к «управляемой демократии», в смягчении остроты идеологических и политических расхождений, в накапливании гражданами определенного опыта отстаивания своих прав институциональными способами.

В проведенном исследовании обосновано, что вслед за признанием роли идеологии в модернизации общества необходимо предложить ему новую идеологию. Последнюю все чаще стали называть «интегративной», подчеркивая то, что она должна синтезировать в себе весь накопленный Россией и остальным человечеством опыт, а также отвечать чаяниям и интересам большинства россиян, прежде всего их ориентации на достижение личного благополучия. Кроме того, идеология модернизации должна содержать элементы, способные амортизировать антимодернизаторские и итенции ряда социальных слоев современного российского общества, прежде всего сторонников коммунизма ортодоксального толка, национал-патриотического реванша, а также ультралибералов. Радикальные планы последних неизбежно провоцируют оживление политических сил, стремящихся вернуть Россию в прошлое (дореволюционное или советское). Таким образом, идеология российской модернизации должна учесть социальные ориентации и ценности различных общественных групп, являющихся субъектами модернизации, с одной стороны, и максимально снизить влияние тех социальных слоев, которые не в состоянии стать субъектами модернизации, с другой стороны.

Большинство обществоведов единодушно в том, что до последнего времени отсутствовали предпосылки для создания общенациональной идеологии и национальной идеи. Это связано с тем, что в современном российском обществе существует конфликт ценностей и жизненных устремлений различных социальных групп (ценностный конфликт поколений, конфликт Элитных и неэлитных групп общества и т.д.). В связи с этим формирование национальной идеи предлагается осуществлять в рамках демократических процедур согласования различных интересов.

В связи с этим логичнее полагать, что изменения общественного сознания будут происходить безопасным и более надежным образом вследствие ценностных, политико-идеологических изменений и перемен в религиозной доктрине. Нормальное общество должно развиваться на собственной основе, творчески адаптируя инородные ценности и институты. Иными словами, модернизация современного российского общества возможна как саморазвитие, а не как управляемое извне развитие, что подразумевал социальный макропроект либеральной модернизации страны.

Список научной литературыМанченко, Александр Петрович, диссертация по теме "Социология культуры, духовной жизни"

1.Аверинцев С. О некоторых константах традиционного русского сознания // Открытая политика. 1999. № 9-10.

2. Алексеева Т.А., Капустин Б.Г., Пантин И.К. перспективы интегральной идеологии (Тезисы)//Политические исследования. 1997. № 3. С. 16-22.

3. Андреенкова A.B. Материалистические/постматериалистические ценности в России // Социологические исследования. 1994. №11. С.73-81.

4. Айзенштадт С.Н. Японский исторический опыт: парадокс «смещенной» цивилизации // Международный журнал социальных наук. 1997. № 18. С. 133-144.

5. Айзенштадт Ш. Переоценка теорий социального изменения и модернизации // РЖ «Социология». 1998. № 4. С.3-5.

6. Альтернативы модернизации российской экономики // Под ред. А. Бузгалина и др. М, 1997. 448 с.

7. Ахиезер A.C. Как «открыть» закрытое общество. М., 1997. 40 с.

8. Ахиезер А Проблемы государственной власти в России. Статья YTII. Центр власти и центр духа // Рубежи, 1995. № 9. С.62-94.

9. Ахиезер АС. Россия как большое общество // Вопросы философии. 1993. № 1.1. С.3-19.

10. Ю.Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. М., 1991.11,Батунский М.А. Православие, ислам и проблемы модернизациив России на рубеже XIX-XX веков // Общественные науки и современность. 1996. № 2. С.81-90.

11. Бауман 3. Мыслить социологически. М., 1996. 255 с.

12. И.Белокурова Е.В. Государство и «третий сектор» в Германии: от неокорпоратизма к смешанной модели // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С.45-54.

13. Н.Бергер И. На чем держится теория модернизации? // РЖ «Социология». 1997. № 4. С.29-32.

14. Бергер П. Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива. М., 1996. 168 с.

15. Бибихин В. Россия и мир // Параллели (Россия Восток - Запад). Альманахфилософской компативистики. Вып. 1. М., 1991.

16. Бороноев АО., Смирнов П И. Россия и русские: характер и судьбы страны. СПб., 1992.

17. Бутенко А.П., Колесниченко Ю.В. Менталитет россиян и евразийство // Социологические исследования. 1996. № 5. С.92-103.

18. Буторина О.В. Испания: стратегия экономического подъема. М., 1994. 154 с.

19. Валлерстайн И. Россия и капиталистический мир. Экономика 1500-2000 // Свободная мысль. 1996. № 5.

20. Василькова В.В. Архетипы в индивидуальном и общественном сознании // Социально-политический журнал. 1996. № 6. С.216-233.

21. Верник СодреН. Бразилия: Анализ «модели развития». М., 1976.

22. Виноградский В. Тенденции современных сельских сообществ // Власть, 1999, № 6.

23. Витюк В В., Данилевич И.В. Национальное согласие и переход от авторитаризма к демократии (испанские уроки) // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С.34-44.

24. Вишневский А. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М.,1998.

25. Волков Ю.Г. Идеология и гуманистическое будущее России. СПб., Ростов-н/Д, 1999. 96 с.

26. Волков Ю.Г. Идеологическое затмение? // Социологические исследования. 1994. № 10.

27. Ворожейкина Т.Е. Государство и общество в Перу // Общественные науки и современность. 1998. № 3.

28. Гаджиев К.С. О смене общественно-политических парадигм // Вестник МГУ. Сер. 12. Соц. по л итич. Исследования. 1993. № 1.

29. Галдин Г. Многолинейная современность: идеология модернизации в Гонконге//Рубеж. Альманах социальных исследований. 1992. № 3. С. 143-151.

30. Галкин A.A., Красин Ю.А. Россия на перепутье. Авторитаризм или демократия: варианты развития. М., 1998. 164 с.

31. Гисен Б. Культурное многообразие и единство модерна (Реферат) // РЖ «Социология». 1997. № 4. С.33-37.

32. Глинчикова А. Логика российской трансформации // Открытая политика. 1999. № 5-6.

33. Голов А. Обращение к религии и ее значение в сегодняшней жизни россиян // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 1998. № 1. С.38-41.

34. Государственность и модернизация в Юго-Восточной Азии: Сб. / Под ред.

35. B.Ф. Васильева, Ю.О. Левтонова. М., 1997.

36. Гражданское или корпоративное общество? Перспектива для России / Под ред. Ю.А Красина. М., 1998.

37. Гражданское общество в России: западная парадигма и российская реальность. М., 1996.

38. Гражданское общество: Мировой опыт и проблемы России. Отв. ред. В.Г. Хорос. М., 1998. 311 с.

39. Гукасова Н.Ю. Агенты политической модернизации: происхождение и трансформация // Вестник Московского университета. Сер.12. Политические науки. 1995. №6.

40. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

41. Демидов АИ. Мир политических ценностей //Известия вузов. Правоведение. 1997. №4. С. 18-25.

42. Денисова Г.С., Ковалев В.В. Роль религии в модернизации российского общества // Проблемы современного общества: Лекции по социологии. Ростов-н/Д, 1996.1. C.110-123.

43. Дилигенский Г.Г. Индивидуализм старый и новый. Личность в постсоветском социуме // Политические исследования. 1999. № 3. С.5-15.

44. Дилигенский Г.Г. Институциональные структуры и общественная трансформация//Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 1. С.49-53.

45. Дилигенский Г.Г. политическая институционализация в России // Мировая экономика и международные отншения. 1997. № 7. С.5-12; № 8. С.5-16.

46. Дилигенский Г.Г. Российские архетипы и современность // Куда идет?. Общее и особенное в современном развитии. М., 1997. С.273-279.

47. Дилигенский Г.Г. Что мы знаем о демократии и гражданском обществе // Pro et Contra. 1997. Осень. С.5-21.

48. Драгунский Д.В., Цымбурский В.Л. Генотип европейской цивилизации // Политические исследования. 1991. № 1. С.6-14.

49. Дряхлов НИ., Давыденко В.А. Социокультурные ценности россиян: вчера, сегодня, завтра// Социологические исследования. 1997. № 7. С. 143-149.

50. Дряхлов Н.И. Традиции и модернизация в современной России // Социологические исследования. 1992. № 10. С.33-37.

51. Духовность России: традиции и современной состояние. СПб., 1994.

52. Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1995. № 6. С.3-48.

53. Ерасов B.C. Категории «цивилизация» и «революция» в концепции Ш. Эй-зенштадта на фоне «нового мышления» // Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. С.391-405.

54. Ерасов Б.С. Одномерная логика российских модернизаторов // Общественные науки и современность. 1995. № 2. С.68-78.

55. Ерасов Б. Россия в евразийском пространстве // Общественные науки и современность. 1994. № 2.

56. Ерасов Б.С. Ш. Эйзенштадт и его концепция общества и истории // Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М„ 1999. С.5-22.

57. Ерыгнн А.Н. Восток Запад - Россия (становление цивилизационного подхода в исторических исследованиях). Ростов-н/Д, 1993, 120 с.

58. Зарубина H.H. Самобытный вариант модернизации // Социологические исследования. 1995. № 3.62.3иглина Т.С. Цивилизационный перелом в современной России в свете теории социокультурной динамики П.А. Сорокина // РЖ «Социология». 1998. № 1. С.62

59. Зимин А.И. Европоцентризм и русское национальное самосознание // Социологические исследвоания. 1996. № 2. С.55-62.64.3иновьев А. Гомо советикус. Мой дом моя чужбина. М., 1991. 320 с. 65.Зиновьев A.A. Посткоммунистическая Россия. М., 1996, 368 с.

60. Иваницкий В. Архетипы успеха и русская сказка И Знание-сила. 1997. № 8. С.123-131; № 10. С.118-125; №11. С.110-119.

61. Иванова JI.A. Религия и права человека // Социологические исследования. 1998. № 6.

62. Инглегарт Р. Модернизация и постмодернизация // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. B.JI. Иноземцева. М., 1999. С.261-291.

63. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Политические исследования. 1997. № 4. С.6-32.

64. Ионас Г. Новизна войны. Теория модернизации и проблема насилия // РЖ «Социология». 1997. №4. С.37-40.

65. Кантор В.К. Западничество как проблема «русского пути» // Вопросы философии. 1993. № 4. С.24-34.

66. Кантор В.К. Стихия и цивилизация: два фактора «российской судьбы» // Вопросы философии. 1994. № 5. С.27-46.

67. Кантор K.M. История против прогресса. Опыт культурно-исторической генетики. М., 1992.

68. Кантор K.M. Путь к цивилизации каков он? // Вопросы философии. 1992. № 11. С.34-43.

69. Капустин Б.Г., Клямкин ИМ. Либеральные ценности в сознании россиян // Политические исследования. 1994. № 1.

70. Капустин Б.Г. Россия и Запад на пути к миру миров // Кентавр. 1993. № 4.

71. Кара-Мурза С.Г. Россия как традиционное общество // Куда идет Россия?. Общее и особенное в современном развитии. М., 1997.

72. Карпов М.В. Блеск нищих демократий (Размышления по поводу книги Б. Грешковича «Политическая экономия протеста и терпения) // Общественные науки и современность. 1999. № з С.46-58.

73. Карпов М.В. Социализм с китайской спецификой или капитализм покитайски. К вопросу о типологии социально-экономической системы современной КНР//Восток. 1996. №3.

74. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994. 367 с.

75. Китай: плюсы и минусы эволюционного перехода к рынку («круглый стол» ученых) // Общественные науки и современность. 1997. № 1.

76. Климова С.Г. Измерения ценностных оснований идентификации // Социологические исследования. 1995. № I. С.59-72.83 .Климова С.Г. Социальная идентификация в условиях общественных перемен // Человек. 1995. № 3. С.26-35.

77. Козловский В В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995. 280 с.

78. Козырев Ю.Н. «Соцмодернизация» или агония неофеодализма // Политические исследования. 1993. № 5.

79. Колганов А.И, Модернизационный эксперимент большевиков // НГ сценарии. 1997. 10 апреля.

80. Красилыцюсов В.А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М., 1998. 263 с.

81. Красилыциков В. А., Зиборов Г.М., Рябов А.В. Модернизация России (Мировой опыт и наши перспективы) // Кентавр. 1992. Май-Июнь.

82. Красильщиков В.А. По пути Латинской Америки? // Свободная мысль. 1997.10.92 .Красильщиков В.А., Зиборов Г.М., Рябов А.В. Шанс на обновлние России (зарубежный опыт модернизации и российские перспективы) // Мир. России. 1993. № 1.

83. Красильщиков В. Мировые модернизации и судьбы страны // Свободная мысль. 1999. № 1. С.93-107; № 2. С.91-102.

84. Красилыциков В. А., Белоусов АР., Гутник В.П., Клепач А Н., Кузнецов В.И.

85. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994.

86. Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях / Под ред. Н.И. Лапина, Л. А. Беляевой. М., 1994. 243 с.

87. Куда идет Россия? 10 лет реформ (заседание «круглого стола») // Отечественная история. 1995. № 4. С.198-210.

88. Кузьмин М.Н. Переход от традиционного общества к гражданскому: изменение человека // Вопросы философии. 1997. № 2. С.57-70.

89. Кузьминов Я. Советская экономическая культура: наследие и пути модернизации // Вопросы экономики. 1992. № 3.

90. Кульпин Э.С. Путь России. Книга 1. Первый социально-экологический кризис. М., 1995. 200 с.

91. ЮО.Культура и реформа. Беседа А.С. Ахиезера и А.П. Пригожина // Вопросы философии. 1994. № 7-8. С.37-47.

92. Лапин Н И., Беляева Л.А., Здравомыслов А.Г., Наумова Н.Ф. Динамика ценностей населения реформируемой России. М., 1996. 221 с.

93. Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социологические исследования. 1996. № 5. С.3-23.

94. Лапин Н.И. Проблема социокультурной реформации в России; тенденции и препятствия // Вопросы философии. 1996. № 5. С.21-31.

95. Лапин Н.И. Ценности как компоненты социокультурной эволюции современной России // Социологические исследования. 1994. № 5.

96. Лапкин В.В., Пантин В.И, Русский порядок // Политические исследования. 1997. N° 3. С.74-88.

97. Юб.Липкин А.И. «Духовное ядро» как системообразующий фактор цивилизации: Европа и Россия // Общественные науки и современность. 1995. № 2. С.57-67.

98. Лихачев Д. Русская культура в современном мире // Новый мир. 1991. № 1.1. С.3-9.

99. Лукин А.В, Переходный период в России: демократизация и либеральные реформы //Политические исследования. 1999. № 2. С. 134-154.

100. Лурье C.B. Метаморфозы традиционного сознания. СПб., 1994. ПО.Любченко B.C. Рационализация как фактор социальных изменений. Автореф. дис. докт. Философ. Наук. Ростов-н/Д, 1999.

101. Ш.Майминас Е. Российский социально-экономический генотип // Вопросы экономики. 1996. № 9. С.131-141.

102. Малыхин К.Г., Вартанян В.Г. Заочная дискуссия о моищернизации России (1920-е гг.)//Известия вузов. С.-Кавк. Регион. Обществ. Науки. 1998. № 1. €.46-52.

103. ПЗ.Малыхин К.Г., Вартанян В.Г. Модернизация России в XX в. (Обзор современной литературы) // Известия вузов. С.-Кавк. Регион. Обществ. Науки. 1998. № 4. С.49-53.

104. Н.Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифов // Мир России. 1996. № 2. С. 75-116.

105. Медущевский А Н. Реформы в России XIX-XX веков: западные модели и русский опыт: Конференция во Франкфурте-на-Майне // Отечественная история. 1996. № 2. С.202-207.

106. Ментальность россиян (Специфика сознания больших групп населения России) // Под ред. И Г. Дублова. М„ 1997.

107. Механизм нормативизации ценностей в культуре, их конфликт в сегодняшней ситуации (независимый теоретический семинар) // Рубежи. 1997. № 10-11. С. 147-169.

108. Модернизация в традиционных укладах: опыт Италии и его значение для России (независимый теоретический семинар) // Рубежи. 1997. № 7. С. 140-158.

109. Модернизация и национальная культура. М., 1995.

110. Мощелков E.H. Переходные процессы в России. М., 1996.

111. Мусхелишвили Н.Л., Сергеев В.М., Шрейдер Ю.А. Ценностная рефлексия и конфликты в разделенном обществе // Вопросы философии. 1996. № 11. С.3-22.

112. Наумова Н.Ф. Социальная политика в условиях запаздывающей модернизации // Социологический журнал. 1994. № 1.123.«Нетрадиционные религии» в посткоммунистической России («Круглый стол»)//Вопросы философии. 1996. № 12. С.3-22.

113. Ольшанский Д.В., Харитонова О.Г. Перестройка как неудавшаяся попытка политической модернизации // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 1995. № 6.

114. Панарин А.С. «Возвращение в цивилизацию» или формационное одиночество// Философские науки. 1991. № 8. С.3-16.

115. Панарин А.С. Заблудившиеся западники и пробудившиеся евразийцы // Цивилизации и культуры. Вып. 1. М., 1994.

116. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М„ 1998. 392 с.

117. Панарин А.С. Цивилизационный процесс в России: опыт поражения и уроки на завтра // Знамя. 1992. № 7.

118. Пантин В.И. Циклы и волны модернизации. М., 1998.

119. Пантич Д. Конфликты ценностей в странах транзиции // Социологические исследования. 1997. № 6. С.24-36.

120. Парадоксы модернизации и потенциал модели социокультурного государства (Сводный реферат) // РЖ «Социология». 1998. № 4. С.43-67.

121. Парамонов Б. Демократия как религиозная проблема // Октябрь. 1991. № 7. С. 150-160.

122. Перегудов С. Новый российский корпоратизм: демократический или бюрократический? // Политические исследования. 1997. № 2.

123. Плискевич Н.М, «Третий путь», которым мы уже прошли (о книге А.Г. Вишневского) // Общественные науки и современность. 1999ю № 6. С. 107-116.

124. Поляков Л.В. Кризисы российской политической модернизации // Куда идет Россия?. Общее и особенное в современном развитии. М., 1997.

125. Поляков Л.В. Методология исследования российской модернизации // Политические исследования. 1997. № 3. С.5-15.

126. ПомеранцГ. Парадоксы модернизации // Человек. 1990. № 1.

127. Попов В. Закон ментальной идентичности. Почему реформы в России терпят поражение // НГ сценарии. 1997. № 9.

128. Радаев В.В. Экономическая социология. М., 1997. 368 с.

129. Рашковский Е. Гражданское общество: религиозное измерение проблемы // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 5. С. 116-129.

130. Рашковский Е. Опыт тоталитарной модернизации России (1917-1991) в свете социологии развития // Мировая экономика и международные отношения. 1993. № 7.

131. Рашковский Е. Церковь, государство, гражданское общество // Мировая экономика и международные отношения. 1994. № 4.

132. Риск исторического выбора России (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1994. № 5. С.3-26.

133. Рормозер Г. К вопросу о будущем России // Вопросы философии. 1993. № 4. С. 15-23.

134. Российская ментальность: методы и проблемы изучения. Сб. Статей. М., 1999. 250 с.

135. Российская модернизация: проблемы и перспективы (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1993. № 7. С.3-39. Российское общество: ценности и приоритеты // Политические исследования. 1993. № 6. С.54-80.

136. Россия в условиях стратегической нестабильности (материалы «круглого стола») К Вопросы философии. 1995. № 9. С. 3-42.

137. Россия и Латинская Америка: цивилизации пограничного типа и модернизация (независимый теоретический семинар) //Рубежи. 1997. № 8-9. С. 144-162.

138. Россия: риски и опасности «переходного» общества. Отв. ред. О.Н. Яниц-кий. М., 1998.

139. Россия: цивилизация или гибрид цивилизаций («круглый стол») // 1997. Рубежи. №8-9. С.88-118.

140. Рощин М.Я. Старообрядчество и труд // Генезис кризисов природы и обще-сва в России. Вып. 2. М., 1994.

141. Руковишников В О. Социологические аспекты модернизации России и других посткоммунистических обществ // Социологические исследования. 1995. №. 1. С.34-46.

142. Рябов А. Интегративная идеология и модернизация современной России // Свободная мысль. 1992. № 15.

143. Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. Русский хозяйин. Статьи об иконе. М., Иерусалим, 1994.

144. Сакун Ю.П. Либерализм как символ судьбы России? // Либерализм и институциональные преобразования в России. Ростов-н/Д, 1997. С.79-82.

145. Семенов В,Е. Основные менталитеты в современном российском обществе и проблема их совместимости И Человек в условиях кризиса. СПб., 1994.

146. Семеньска Р. Дилеммы трансформации в Центральной и Восточной Европе. Анализ системы ценностей в сравнительной перспективе // РЖ «Социология». 1997. № 4. С.64-70.

147. Семитко А.П. Русская правовая культура: мифологические и социально-экономические истоки и предпосылки // Государство и право. 1992. № 10. С. 108-113.

148. Серебряков С.Л. Цивилизационные основы формирования гражданского общества в России // Социально-политический журнал. 1995. № 2. С.97-105.

149. Согрин В.В. Российская история на переломе. Причины, характер, следствия И Общественные науки и современность. 1994. № 1.

150. Согрин В.В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена // Вопросы философии. 1994. № 11. С.3-18.

151. Соколов В.М. Нравственные коллизии современного общества (Социологический анализ) // Социологические исследования. 1993. № 9. С.42-51.

152. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. Очерки по истории философии и культуры. М„ 1991. 432 с.

153. Сорокин А.Н. Государство и предпринимательство в России. Исторический опыт парадоксальной модернизавции // Политические исследования. 1995. № 3.

154. Сосновский A.A. Синдром развивающегося общества: Бразилия и Россия // Политические исследования. 1991. № 5. С.80-86.

155. Социокультурная методология анализа российского общества (Семинар). Заседание № 1. Специфика социокультурных исследований // Рубежи. 1996. № 5. С.134-145.

156. Социокультурная методология анализа российского общества (Семинар). Заседание № 2. Проблема альтернативы в русской культуре // Рубежи. 1996. № 6. С.131-146.

157. Социокультурная методология анализа российского общества (Семинар). Заседание № 3. Власть в русской традиционной культуре: опыт культурологического анализа//Рубежи. 1996. № 8. С. 116-139

158. Социокультурная методология анализа российского общества (Семинар).

159. Заседание № 4. История как феномен культуры // Рубежи. 1996. № 9. С.140-156.

160. Социокультурная методология анализа российского общества (Семинар). Заседание № 7. Духовные основы и динамика российской цивилизации // Рубежи. 1997. №5. С. 132-151.

161. Социология / Общ. Ред. Э.В. Тадевосяна. М., 1995. 271 с.

162. Специфика России как научная проблема («круглый стол») // Рубежи. 1997. №2. С. 127-151; № 3. С. 128-150.

163. Старостин Б.С. Социальное обновление: схемы и реальность (критический анализ буржуазных концепций модернизации развивающихся стран). М., 1989.

164. Сумский В.В. Индонезия: государство, финансово-промышленные группы и кризис // Общественные науки и современность. 1998. № 6.

165. Тихонова Н.Е. Динамика социальной стратификации в постсоветском обществе// Общественные науки и современность. 1997. № 5. С.5-17.

166. Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2000. № 1 С.3-32.181 .Трансформирующиеся общества: цели и пути. М., 1996.

167. Тульчинский Т.Л, Российский потенциал свободы // Вопросы философии. 1997. №3. С. 16-30.

168. Туркатенко Е.В. Культурные коды и современность // Политические исследования. 1996. № 4. С.188-189.

169. Федотова В.Г. Анархия и порядок в контексте российского посткоммунистического развития Н Вопросы философии. 1998. № 5. С.3-20.

170. Федотова В.Г. Возможна ли модернизация без русофобии? // НГ сценарии. 1997. 16 января.

171. Федотова В.Г. Судьба России в зеркале методологии И Вопросы философии. 1995.

172. Фишер С., Сахай Р. Переходные экономики: десять лет пути // Открытая политика. 1999. № 11-12. С.6-14.

173. Флиер А.Я. Культура как фактор национальной безопасности // Общественные науки и современность. 1998. № 3. С.181-187.

174. ФукуямаФ. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134-148.

175. Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» / Он же. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С.168-217.

176. Хантингтон С. Столкновений цивилизаций И Политические исследования. 1994. № 1. С.33-48.

177. Харитонова О.Г. Генезис демократии )Попытка реконструкции логики тран-зитологических моделей) // Политические исследования. 1996. № 5.

178. Холодковский К.Г. Социальные корни идейно-политической дифференциации российского общества // Политические исследования. 1998. № 3.

179. Хондрих К.-О. Можно ли моделировать социальные отношения? // РЖ «Социология». 1997. №4. С.41-46.

180. Хорос В.Г., Мирский Г.И., Майданик К.Л. и др. Авторитаризм и демократия в развивающихся странах. М., 1996.

181. ХоросВ.Г. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996.

182. Цапар В. Теория модернизации и различие путей общественного развития И Социологические исследования. 1998. № 8.

183. Человек в условиях кризиса. СПб., 1994.

184. Чешков М.А. Что общего между Африкой и Россией? // Мировая экономика и международные отношения. 1993. № 11.

185. Чубайс И.Б. От русской идеи к идее новой России. Как нам преодолеть идейный кризис. М., 1996. 104 с.

186. Шайдарова Е.С. Проблемы российской переходности // Социологические исследования. 1997. №4.

187. Шевцова Л. Политические зигзаги посткоммунистической России. М., 1997.74 с.

188. Шевченко В.Н. Возвращение в цивилизацию или поиск реального пути? // Философские науки. 1991. № 8. С.17-33.

189. Шевченко В Н. Теория модернизации с социально-философской точки зрения И Модернизация и национальная культура. М., 1995.

190. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. М., 1996.416с.

191. Эйзенштадт Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. 416 с.

192. Ядов В.И. Личность в условиях модернизации // Человек. 1991. № 3. С.5-10.

193. Яницкий О.Н. Модернизация в России в свете концепции «общества риска» // Куда идет Россия?. Общее и особенное в современном развитии. М., 1997.