автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Теория социальной модернизации в контексте объективного развития техногенной цивилизации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теория социальной модернизации в контексте объективного развития техногенной цивилизации"

На правах рукописи

Серкин Павел Евгеньевич

ТЕОРИЯ СОЦИАЛЬНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ В КОНТЕКСТЕ ОБЪЕКТИВНОГО РАЗВИТИЯ ТЕХНОГЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Специальность 09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Казань - 2003

Работа выполнена на кафедре философии и политологии Марийского государственного университета.

Научный руководитель:

доктор философских наук

Н. А. МАСЛОВ

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Р. М. НУГАЕВ

кандидат философских наук, доцент Л. А. КРЯЖЕВА

Ведущая организация:

Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева, кафедра философии

Защита диссертации состоится « Ч » декаИрл. 2003 г. в /4 час. на заседании диссертационного совета Д 212.081.16 в Казанском государственном университете им. В. И. Ульянова-Ленина по адресу: 420008 г. Казань, ул. Кремлевская, д. 18, корп. 2, ауд. 215.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Казанского государственного университета им. В. И. Ульянова-Ленина.

Автореферат разослан « / » Нол^а^ 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских

доцент

Г. К. ГИЗАТОВА

2.ор?-А

| ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Большинство исследователей признает фактор технологических инноваций важнейшим в процессе эволюции современной западной цивилизации. Как следствие, наиболее точно ее суть отражает определение «техногенная» (В. С. Степин, 1989). В эволюции техногенной цивилизации выделяется несколько этапов, среди которых современность или модерн составляет специфический дискурс в исследованиях социально-культурных явлений в различных отраслях общества. Модерн - это комплексное определение, предполагающее интенсификацию общественных производительных сил, приверженность рационализму и научному знанию, стремление общественного сознания к комфорту и к благосостоянию как высшим ценностям господствующей культуры.

Одно из важнейших понятий, описывающих социальную динамику индустриального и постиндустриального общества, - «социальная модернизация». Нередко она изображается как естественный, имманентный капитализму метод освоения «жизненного пространства», укрепления его институциональной структуры и социального строя в процессе взаимодействия различных субъектов техногенной цивилизации, превращающейся в целостный феномен всемирной истории.

Однако, это представление порождает комплекс противоречий, неразрешимых в рамках отраслевого дискурса обществознания, требующих социально-философского уровня обобщения и рефлексии. Среди них, прежде всего, противоречие традиционного и современного обществ, презумпция разделения наций на «передовые» и «отсталые», постулирование индустриального «генотипа» в качестве эталона модернизации в условиях, когда техногенная цивилизация эволюционирует к информационной фазе, и кризис индустриализма как направляющей познание философской идеи стал очевиден.

Все это придает изучению модернизационного процесса и его отражению в социальных доктринах важное теоретическое, методологическое и практическое значение. Актуальность настоящего исследования также подтверждает практическая потребность современной России в философском осмыслении развернувшейся на рубеже XX и XXI вв. модернизации ее общественного строя, материально-экономической и политической жизни, организации науки и образования, всей материальной и духовной культуры с учетом объективной логики всемирной истории, развития техногенной цивилизации как родового объекта.

Таким образом, актуальность и научный интерес к этой проблеме обусловлен не только внутренними потребностями развития философ-

ской и социальной мысли, но и требованиями общественно-исторической практики. И поскольку она отмечена глобальными конфликтами, межци-вилизационными противоречиями и системным кризисом, без философского осмысления теории модернизации и ее последствий невозможны ни правильное понимание тенденций общественного развития, ни разработка конкретных методов и форм управления социальным процессом.

Степень изученности проблемы. Теория социальной модернизации является одним из распространенных концептов, доминирующей идеей парадигмы обществознания как на Западе, так и в России. С учетом общего состояния западных социально-гуманитарных наук теория социальной модернизации традиционно подчиняется логике развития социологических знаний. В результате в западных исследованиях социальной модернизации сформировалось несколько направлений:

1) медиально-социологическое, акцентирующие социологические (С. Эйзе-нештадг, 1978), экономические (Р. Нурске, 1953;У.Ростоу, 1960;ХлаМинт, 1964), политологические (Г. Алмонд, 1970; Л. Пай, 1972) и социально-психологические (Д. Лернер, 1958; Д. Макклелланд, 1961) аспекты модернизации;

2) макросоциологическое, имеющее своей целью разработку общих теорий социального изменения, функционирования социальных систем и преодоление господства эмпирической социологии (Д. Аптер, 1965; К. Блэк, 1966; М. Леви, 1966; Т. Парсонс, 1971; Н. Смелзер, 1959);

3) сравнительно-историческое или компаративное, придающее модернизационной теории статус философии истории, объективной модели исторической эволюции в целом (Р. Бендикс, 1964; А. Грегор, 1974; Б. Мур, 1966; С. Хантингтон, 1969).

В отечественной литературе процессы модернизации развивающихся стран и их отражение в западном обществознании освещались с 1970-х гг. преимущественно в сфере экономики и культуры (Б. С. Ерасов, 1982; С. А. Кузьмин, 1972; Н. А. Лидлейн, 1978; В. Т. Хорос, 1978; Н. П. Шмелев, 1970), а собственно парадигма модернизации становилась предметом исследования лишь в исключительных случаях. Так, в 1981 г. была опубликована монография Б. С. Старостина, посвященная социально-философскому анализу социологических теорий модернизации.

Социальные изменения в конце XX в. придали новый импульс развитию теорий модернизации. Резкое неприятие этой теории в отечественном обществознании сменилось провозглашением ее в качестве стратегии российских реформ (А. В. Рябов, 1992). Термин «модернизация» стал широко употребляться во многих отраслевых и прикладных исследованиях - политологических (А. П. Володин, 2000; В. К. Левашов, 2000; Э. М. Скакунов, 1999; А. Ю. Сунгуров, 1999), социологических (М. С. Ельча-

нинов, 2000; Т. И. Заславская, 2001; Н. И. Лапин, 1996; В. О. Руковишни-ков, 1995), социально-психологических (Н. Ф. Наумова, 1999), исторических (В. Н. Зосимчук, 1998; В. И. Коротаев, 2000), экономических (И. В. Морозов, 1999; Т. В. Наумова, 1998), юридических (И. В. Архипов, 2000; А. В. Белинков, 1999) и др. Междисциплинарный характер исследований, к сожалению, не позволяет установить сущность и социально-философское значение модернизации как категории и методологии познания социальных явлений.

Попытки типологизации модернизационных процессов либо воспроизводят традиционное деление на «первичные» - самобытные, «вторичные» и «третичные» - наведенные, «догоняющие» модернизации (В. А. Красильщиков, 1998), либо используют экономические критерии (Г. Н. Соколова, 2001), цивилизационные (В. Г. Федотова, 1995, В. Г. Хорос, 1991), связанные с вестернизацией и ее влиянием на национальную культуру (В. В. Согрин, 1994). Не демонстрирует единства и шкала модернизационных процессов (фаз и периодов модернизации). Для первоначальных теорий была характерна жесткая дихотомия «традиционное - современное» (Т. Пар-сонс, Н. Смелзер, 1956; Э. Шиллз, 1961). Другие авторы, например М. Леви и С. Айзенштадт, считают такую шкалу абстрактной и одномерной. Они вводят промежуточные этапы - «относительно модернизированное» и «относительно немодернизированное» общество (М. Леви, 1966), говорят о транзитивном «посттрадиционном» обществе (С. Айзенштадт, 1973).

Анализ западных и отечественных исследований позволяет выделить разнокачественные парадигмы, формирующие противоречивое представление о сущности модернизации:

1) универсалистское определение модернизации характерно для социологии Н. Смелзера (1959), который подчеркивает дифференциацию форм социальной интеграции и возникающих в процессе модернизации новых социальных институтов. Подобный подход полагает модернизацию универсальным, прогрессивным, неизбежным и применимым к любым странам процессом (3. Т. Голенкова, 1998; П. Е. Кандель, 1995; И. И. Кравченко, 2002);

2) эволюционистское определение приравнивает понятие модернизации к любым позитивным социальным изменениям, что, по сути, означает выход за пределы научного познания в сферу обыденных представлений (М. Е. Орлова, 1998; Е. А. Тиракьян, 1995), трактующих модернизацию буквально - как «движение к современному обществу» во всех его фазах и проявлениях (В. В. Козловский, А. И. Уткин, В. Г. Федотова, 1995; М. В. Рац, 2001);

3) в бихевиористском определении, свойственном Р. Бендиксу (1964) и Б. Муру (1966), модернизация рассматривается как «категорический импера-

тив подражании Западу», который, ускоренно эволюционируя, предоставляет всему миру «вызовы», требующие адекватных «ответов».

Все эти определения приводят к евроцентризму, в том числе и отечественных ученых, отождествляющих модернизацию России со времен Петра с вестернизацией (В. А. Красильщиков, 1999; В. В. Согрин, 1994).

О недостаточной степени изученности проблемы свидетельствует и тот факт, что исследование генезиса и эволюции теории и парадигмы модернизации уступает разрозненным упоминаниям отдельных имен и концепций, тогда как история практики российской модернизации, начиная с петровских реформ, в значительной степени реконструирована учеными (А. С. Ахиезер, 1991; В. А. Красильщиков, 1998; А. И. Уткин, 1996; А. С. Фурсов, 1996; В. Г. Хорос, 1996). Это подтверждает разрыв между эмпирическими и теоретическими исследованиями.

Таким образом, в современном российском обществознании господствуют отраслевые и дисциплинарные исследования модернизации. В них преобладает анализ изменений в экономической, социальной и социально-психологической сферах. Менее изучены эволюция, методология и сущность теории модернизации как целостного феномена в социальном познании, в его развитии и объективной динамике. Как правило, отсутствуют типологии модернизационных моделей, используются критерии их классификации, которые относятся к разным отраслям и уровням познания.

Объектом исследования является техногенная цивилизация в совокупности конкретно-исторических форм социальной детерминации, присущих ее фазам. Предмет исследования: теория социальной модернизации как форма рефлексии техногенной цивилизации и ее эволюция в обществознании.

С учетом указанных обстоятельств, автор ставит перед собой цель: социально-философский анализ теории модернизации общества, ее зарождения, эволюции и социальных последствий в контексте объективного развития техногенной цивилизации и потребностей общественной практики в условиях современных российских реформ.

Цель достигается решением комплекса основных задач:

1) выявить объективно-исторические условия становления теории социальной модернизации в социальной практике и в западном обществознании;

2) проанализировать методологию этой теории, взятую как целостная социально-философская парадигма, определить ее место и значение в системе социально-гуманитарных наук;

3) установить закономерности эволюции идеи и парадигмы модернизации общества и причины ее кризиса на рубеже XX - XXI вв.;

4) определить границы и перспективы применения теории социальной модернизации в общественной практике современной России.

Теоретико-методологическая база исследования. В процессе решения задач используется комплекс общенаучных методов и методологических принципов познания природных и социальных явлений, в том числе:

1) общефилософский принцип детерминизма, предполагающий универсальную взаимозависимость социальных явлений, наличие качественно несовпадающих уровней и форм отражения социальных явлений и их взаимосвязь;

2) общенаучный принцип историзма, предусматривающий рассмотрение предмета исследования в условиях его изменения во времени, позволяющего раскрыть законы его развития;

3) системный метод, предполагающий рассмотрение объекта исследования как сложноорганизованной системы с присущими ей элементами, подсистемами и связями между ними и окружающей средой;

4) сравнительный метод как средство выявления сходств и различий, генетического родства и качественного совершенствования модернизацион-ных процессов в воззрениях ученых различных эпох и направлений. Необходимость его использования усиливается также крайней неоднородностью теории социальной модернизации, ее междисциплинарным характером.

Научная новизна результатов исследования заключается в том, что социальная модернизация изучается в единстве эмпирии, конкретно-научных теорий с присущими им методами и формами познания и социально-философской рефлексии, что позволило преодолеть доминирующий в социологии модернизации разрыв между эмпирией и теорией.

Установлен комплекс объективных предпосылок становления мо-дернизационной теории в общественной практике и в познании. В развитии философского и социально-гуманитарного знания к ним относятся, прежде всего, идея и парадигма индустриализма, а также комплекс идей классической социологии позитивизма XIX в., составивших макросо-

ТТТТЛ ПЛГППАОТ^ОО 1ГГ^\ТТ«*'"РГХ«» > *ГЧ ГЮЛТТТГО ПТТТГТ» • Т ГТТТ»Т,0»"%ТТ0 ГГ ГРЛЛПТ1ГТ ТТЛЛГЧЛЛЛЛО 1 гттт»_

цпили! пЧСилис пиал шVд^ппоацпп • ^пгиа^пил 1ьир1л ^ч^ч/У^ы., у п г

версальный рационализм, дескриптивно-эмпирический метод позитивизма, синергия понятия и метода модернизации как процесса, социальный гомеостазис как эманация «естественной гармонии» индустриальной системы, дифференциальная модель развития общества.

Новизна также состоит в том, что, во-первых, реконструировано определение понятия социальной модернизации в позитивистской социологии О. Конта - непрерывная связь конечного множества последовательных состояний социума, совокупность которых олицетворяет собой превращение воинственно-завоевательного прошлого в прогрессивное и безграничное индустриальное будущее;

во-вторых, установлена причинно-следственная корреляция модер-низационной теории с индустриальной и информационной парадигмами обществознания как объективными формами философской рефлексии техногенной цивилизации в целом;

в-третьих, эксплицирована логика теории социальной модернизации, выражающаяся в преемственности двух доминирующих парадигм: классической («догоняющей») и парадигмы постмодернизации как формы ее отрицания;

в-четвертых, указаны элементы классической парадигмы модернизации: индустриальный «генотип» Запада как гомеостазис развития, редукция общественного прогресса к совокупности валовых макроэкономических индексов, индустриализация как необходимо-достаточный метод модернизации в общественной практике, стадиальность в сочетании с эволюционистским холизмом, господство внешнего причинения в социальном детерминизме, а также элементный состав парадигмы постмодернизации - символизм, релятивизм, субъективизм, саморефлексия и самосознание личности, интеракционизм, синергия традиций и инноваций, многолинейное развитие обществ;

в-пятых, установлено, что смена модернизационных парадигм обусловлена изменением способа социальной детерминации при переходе от одной фазы техногенной цивилизации к другой. Внешний тип социальной причинности, свойственный «догоняющей» модернизации, в условиях становления информационной цивилизации сменяется внутренней социальной активностью субъекта постмодернизации, его сознания, непрерывно осмысливающего взаимосвязь традиционных ценностей с изменяющейся социальной действительностью;

в-шестых, доказано детерминирующее влияние дискурса философии постмодернизма на развитие теории социальной модернизации на рубеже XX - XXI вв.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования определяется общетеоретической задачей познания процессов модернизации, а также насущными потребностями российской общественной практики. Теоретическое значение исследования состоит в том, что теория социальной модернизации определяется в качестве медиальной проекции идеи техногенной цивилизации и ее форм в социально-философском процессе: индустриализма, постиндустриализма и информационного общества, формирующих специфические парадигмы модернизации, формы и методы социальных реформ.

Исследование может использоваться для разработай стратегии, отраслевых и прикладных программ модернизации российского общества.

Результаты диссертации также могут применяться в практике образования, в учебном процессе при разработке спецкурсов по социальной философии, истории социологии, политологии и другим дисциплинам.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии и политологии Марийского государственного университета, протокол № 6 от 19 июня 2003 г.

Основные положения и выводы диссертационной работы изложены на круглом столе «Художественно-философское познание будущего», организованном региональным отделением Российского философского общества Республики Марий Эл (2001), III российско-американской ре» гиональной конференции «Пути развития образования в XXI веке» (2002), конференциях преподавателей и аспирантов Марийского государственного университета (2002, 2003) и научной конференции факультета международных отношений (2003).

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, 3 глав, 6 параграфов, заключения, списка источников и литературы (187 наименований, в т. ч. 32 на английском языке), 18 приложений, изложена на 168 страницах и содержит 11 таблиц и 37 диаграмм.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дана общая характеристика работы: обоснована ее актуальность, установлена степень изученности проблемы, определены цели и задачи исследования, его теоретико-методологическая база, сформулированы научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

В первой главе - «Генезис теории социальной модернизации в западном обществознании», состоящей из двух параграфов, рассмотрены объективные предпосылки формирования теории социальной модернизации как целостного феномена обществознания с учетом единства практических и гносеологических аспектов генезиса этой теории.

В первом параграфе - «Генезис понятия социальной модернизации» - анализируются гносеологические предпосылки, обусловившие зарождение понятия модернизации. Указывается, что становление системных понятий, категорий и методов теории модернизации продолжалось на протяжении целого столетия, начиная с идей классической социологии XIX в., в которой О. Конт и Г. Спенсер впервые высказали идеи, предвосхитившие теорию социальной модернизации и вошедшие впоследствии в ее структуру.

Прогресс - главный признак общественного развития, О. Конт подчинил законам природы, которые устанавливаются методами естествознания, исключающими спекулятивный подход. Распространяя позитивизм на сферу общественных явлений, контовская социология утвердила себя в качестве «подлинно научной истории», претендующей на знание единственно верных законов, выражающих глубинную связь и последовательность общественных изменений.

О. Конт приложил к прошлому, настоящему и будущему человечества основной закон позитивистской социологии, объясняя с его помощью все фазы истории, их характер и роль в общественной эволюции. Представление О. Конта о модернизации общества основано на однородной, линеаризированной связи преемственных исторических эпох, последовательно сменяющих друг друга. Связь эта непрерывна, и более развитое состояние покоится на предшествующих, получающих в нем качественное развитие.

Сформулированная в философии Ш. Фурье, А. де Сен-Симона и Р. Оуэна идея индустриализма, воплотившаяся в индустриальной системе, обеспечивающей производство материальных благ, стала для О. Конта телеологической идеей, выражающей пафос провиденциальной борьбы позитивного разума с военным обществом средневековья. Идеализируя социальную структуру и организацию производительных сил Нового времени, О. Конт изображает индустриальное общество совершенным. Характеризуя общественный идеал - гармонию и солидарность всех классов, О. Конт считал, что противоречия между пролетариатом и предпринимателями - это результат плохой организации общества, которую можно улучшить реформой, т. к. рост производства отвечает интересам всех классов общества. По О. Конту, успех производства зависит не от политических, а от моральных средств, которые, освободившись от рудиментов теологического мышления, станут основой «новейшей общественности».

Как считал О. Конт, естественный порядок часто может быть неудовлетворительным вследствие крайней сложности социальных явлений. Он настойчиво требовал активного, деятельного человеческого вмешательства, прямо утверждая, что общественные явления нуждаются в целенаправленном изменении гораздо более, чем естественные. Европейские государства, наиболее приблизившиеся к позитивному состоянию: Франция, Германия, Великобритания и Италия, представляют собой образец социального устройства для всего мира, - цивилизацию, которую О. Конт называет «современной», «новейшей», «прогрессивной», а ее народ - «передовым народом» и «отборнейшей» частью человечества. Индустриализм, свидетельствующий о максимальном прогрессе, дает право вмешиваться в развитие других государств, делать их «новыми», т.

е. модернизировать их. Это и составляет содержание модернизации как процесса. В этом контовском кредо заключаются истоки представлений целой плеяды последующих европейских ученых о социальной модернизации как преобразовании традиционного общества в современное.

Конкретизация идей О. Конта и разработка парадигмы или алгоритма модернизации содержится в эволюционной социологии Г. Спенсера. Необходимой предпосылкой для понимания социальной эволюции как формирования более сложной общественной организации является представление Г. Спенсера об обществе как структурно-функциональном порядке людей, институтов и отношений, зависящих друг от друга благодаря исполняемым функциям, которые ставят их на службу общественного организма как целого. Социальный организм, по Г. Спенсеру, - целостная конечная система, функционирующая в определенных условиях среды, под которой он понимает геоклиматические условия, преобразованный совместной практикой человека мир природы, духовную культуру, состоящую из традиций, привычек, обычаев и обрядов, а также социально-культурное окружение, другие социальные организмы и организации.

Понять суть модернизации невозможно, не принимая во внимание соотношение этого понятия с более общей категорией социального изменения. Социальное изменение, по Г. Спенсеру, - это переход к стабильному, равновесному состоянию общества как к системе, способной противостоять внешним силам посредством непрерывно возникающих новых системных качеств и свойств, комплекс которых компенсирует воздействие на общество внешних сил и условий.

Способность к эндогенной модернизации общество, по Г. Спенсеру, обретает благодаря постоянному усложнению и дифференциации функций общественных институтов, приходящей на смену их первоначальному синкретизму. Особое значение имеет первичная социальная дифференциация между «управляющей» (политической) и «производящей» (промышленной) сферами общества. По мере эволюции торговля, а за ней и производство, индустрия стремятся к самоуправлению и к независимости от политической власти. Прежняя военная организация становится неприемлемой, т. к. навязывается принудительно и не обеспечивает индивидуальное благополучие. Индустриальная организация, напротив, рождается непосредственно и стихийно из стремления индивидуумов к благополучию, укрепляя общественное благо.

В результате формируется совокупность социальных институтов и связей между ними, которые и составляют сущность современного (модернизированного) общества - одновременно и дифференцированного, и обладающего высокой степенью внутренней интеграции. Это подразуме-

вает также высокие адаптивные возможности индустриального общества. В результате любое изменение формы и методов предметно-практической деятельности в индустрии ведет к изменению формы строения общества, приспосабливающегося к новой «среде». Модернизация становится процессом создания условий, необходимых для самораскрытия универсальных законов эволюции, имманентных каждому обществу.

Таким образом, модернизация - это процесс, эмалирующий из универсальной биосоциальной эволюции в форме присущей индустриальному обществу эндогенной способности к синтезу адаптации социального организма в целом с дифференциацией и интеграцией его институциональной структуры.

Во втором параграфе - «Изменения в общественном бытии середины XX в. и их влияние на теорию модернизации» - установлен комплекс объективно-исторических детерминант, стимулировавших становление теории социальной модернизации как самостоятельного явления обществознания в США в 50-е годы XX в. На ее генезис решающее влияние оказали масштабные события, связанные с глобальными процессами разделения труда между западным и незападным миром.

Кризис мировой колониальной системы потребовал от стран-доминионов поиска качественно новых методов, обеспечивающих сохранение их господства в прежних колониальных владениях. Первым из таких методов стал экспорт капитала, но основополагающее значение имели также военные меры, программы обучения специалистов из развивающихся стран, направление миссий экспертов и т. д. Широкие масштабы приобрела техническая помощь как средство пропаганды западного образа жизни, стандартов и ценностей - обучение и стажировка экспертов, администраторов и других технических специалистов в западных странах, предоставление консультаций, направление миссий экспертов, поставка оборудования и т. д. Отмечено, что региональные программы капиталистических государств предусматривали технологию регулируемой социальной эволюции, стимулирующей новые независимые государства к внедрению институциональной структуры, свойственной Западу.

Общность стратегических интересов, преследуемых развитыми капиталистическими странами во взаимоотношениях с независимыми государствами, объективно способствовала объединению их усилий. В результате были сформированы международные институты, координирующие внешнюю политику Запада в отношении развивающихся стран (Организация экономического сотрудничества и развития, Европейское экономическое сообщество, план Коломбо, план Константины, Союз ради прогресса и т. п.). Это позволило сделать вывод об активном поиске развитыми капиталистическими государствами инструментов и средств

интеграции развивающихся стран в мировое разделение труда и в систему международных структур и организаций, созданных Западом для защиты своих интересов.

Объективные изменения в экономике и политике не могли не повлиять на состояние общественного сознания развивающихся стран. Правящие элиты развивающихся стран стремились в кратчайшие сроки ликвидировать колониальную структуру экономики, создать национальную индустрию как основу для преодоления отсталости, повышения жизненного уровня населения, укрепления политического суверенитета и, в конечном счете, для перехода от традиционного к индустриальному обществу. Широкий комплекс мер, призванных изменить и модернизировать общество, приобрел характер интернационального процесса, управляемого из единого центра и подчиненного единому плану. Экономические, политические и социальные изменения в середине XX в. приобрели глобальное и общемировое значение. В этих условиях не могла не появиться теория социальной модернизации, отражающая объективное состояние общественной практики и взаимодействие стран Запада и «третьего мира».

Во второй главе - «Теория социальной модернизации как медиальная проекция идеи и парадигмы индустриализма» - рассмотрена практика модернизации государств, обретших независимость в середине XX в., в неразрывном единстве с эволюцией социально-философской идеи и парадигмы индустриализма.

В первом параграфе - «Экономический детерминизм как метод классической парадигмы модернизации» - проанализирована практика индустриализации модернизирующихся стран, которая на протяжении третьей четверти XX в. характеризовалась комплексом объективных тенденций: недостаточным развитием местных производительных сил и, как следствие, «вторжением» политических стимулов в процессы экономического роста; развитием машиностроения, обрабатывающей и добывающей промышленности как господствующих методов форсированной модернизации всех социальных сфер; становлением двух экономических стратегий модернизации экономики: импортозамещающей и экспортноориентиро-ванной, интеграцией в международное разделение труда, усилившей заимствование институциональной структуры индустриального «генотипа».

Глобальные изменения в модернизирующихся странах совпали с моментом, когда массовая западная цивилизация в процессе ее эволюции достигла вершины - индустриального «генотипа», основанного на массовом конвейерном производстве и культуре, который и послужил объектом заимствования для развивающихся стран. Так как в то время в западном обществознании господствовали идея и парадигма индустриализма,

отражающие объективную эволюцию экономики, социальной и политической структуры западных стран, закономерно, что именно теория Р. Арона об «индустриальном» генотипе как высшее воплощение идеи и парадигмы индустриализма в середине XX в. стала отражением, теоретической проекцией техногенной цивилизации.

В параграфе кратко рассматривается сущность и содержание идеи и парадигмы индустриализма - родовой для теории социальной модернизации. В индустриальной парадигме обществознания социум интерпретировали состоянием промышленного производства, а классовую структуру и власть рассматривали как естественные функции индустрии. Как указывает Н. А. Маслов , социально-философская идея индустриализма постулирует каузальную зависимость между техникой и социальным строем с инкорпорированными в детерминистский механизм индустриального «генотипа» (благодаря развитию обществознания в теориях К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Ве-бера и Р. Арона) опосредствующими звеньями, такими, как частная собственность на средства производства, органическая социальная солидарность, формальная рационализация духовной и общественной практики, плюрализм и взаимообусловленность разнотипных социальных детерминант.

В диссертации постулируется неразрывная корреляция между теорией и эмпирией социальной модернизации и идеей и парадигмой индустриального «генотипа» в форме субординации понятий. Поэтому отраслевые, в т. ч. социологические, политологические, социально-психологические и другие теории модернизации общества рассматриваются в контексте объективной логики и эволюции индустриальной парадигмы обществознания как ее частно-научные интерпретации и воплощения. Таким образом, индустриальная парадигма обществознания к середине XX в. стала социально-философской константой для макросоциологической теории и методологии социальной модернизации третьей четверти этого же столетия.

Первоначально в теории модернизации господствовал экономический детерминизм, выразившийся в системе количественных макроэкономических показателей (урбанизация, рост промышленного производства и ВВП) как критериев эффективности политики модернизации. Провозгласив прагматичный подход, У. Ростоу, Р. Нурксе, А. Гиршман и другие представители экономического детерминизма полностью абстрагировались от идеологии, культуры и объективного многообразия традиционных об-

1 Маслов Н. А. Идея индустриализма: философско-методологические аспекты интерпретации социального организма в западных теориях XIX -XX веков. - М.: РАГС, 1996. - 172 с.

ществ. В целом, социальная модернизация в экономическом детерминизме - это прогрессивное движение социума к рыночной экономике благодаря «первичному» (индустриальному) сектору, порождающему самоподдерживающийся экономический рост, выраженный в множестве валовых макроэкономических индексов.

Показано, что распространенная в теориях социальной модернизации идея круговой причинности представляет собой каузальную универсалию, следствием которой является трансгрессивная инверсия экономического детерминизма. Эта идея предполагает два аспекта: универсальную взаимозависимость эндогенных условий и детерминант развития и «инструментальный фактор» как «приводной ремень», запускающий гомеоста-зис модернизации общества в целом. В экономическом детерминизме - это макроэкономические условия, которые, непосредственно и опосредствованно детерминируя все остальные, служат катализатором модернизации.

Неудовлетворенность экономическим детерминизмом в теории и практике модернизации достигла кульминации к середине 60-х годов XX в. на фоне усиливающегося кризиса мирового разделения труда. Модерниза-ционный эффект от экспорта капитала, объемов инвестиций и других макроэкономических факторов оказался мистификацией, а копирование производственной организации, инфраструктуры и отраслевой структуры экономики Запада не оправдало надежд (резкие противоречия в развитии основных отраслей экономики, вызванные форсированной индустриализацией; интенсивный рост городского населения, пополняемого в процессе социального расслоения сельского населения; демографический взрыв, «уравновесивший» относительно высокие темпы индустриализации и т. д.).

Во втором параграфе - «Отраслевые инварианты классической парадигмы модернизации (60-70-е гг. XX в.)» - рассмотрены медиальные теории модернизации. В объективном развитии классической «догоняющей» парадигмы модернизации в третьей четверти XX в. выделены три фазы, каждая из которых характеризуется доминированием особого метода рефлексии модернизации: в первой половине 1960-х гг. доминирует экономический детерминизм, во второй половине 1960-х гг. - структурный функционализм и психологический детерминизм и, наконец, в первой половине 1970-х гг. - сравнительно-исторические исследования модернизации.

Кризис экономического детерминизма, коррелирующего с дескриптивной социологией, повлек за собой расширение предмета теорий модернизации за счет общей социологии в соответствии с идеей холизма, предполагающей синхронное изменение всех общественных сфер (материально-экономической, общественно-политической, классово-групповой и духовной) в прокрустовом ложе «технотронной тотальности».

В частности, стал популярным структурный функционализм как метод исследования модернизации. Т. Парсонс и Н. Смелзер трактовали процесс модернизации в духе идей Г. Спенсера как достижение все более высокого уровня структурной дифференциации социальной системы, сопровождающееся возрастанием разнообразия ее экономических и социальных функций. Количественный аспект экономического роста в длительной перспективе, по их мнению, сказывается на изменениях в институциональной структуре общества, которая не может быть результатом сугубо экономических инноваций.

Психологический детерминизм как метод модернизации применяли Э. Хаген, Д. Маккеланд, Д. Лернер и другие исследователи. В целом социально-психологический детерминизм постулировал факторы (особенности человеческого характера, сознания и духовной культуры), благоприятствующие модернизации и сосредоточенные в развитых странах, противопоставляя им неблагоприятные факторы, доминирующие в странах «третьего мира». С точки зрения методологии, это была безыскусная прокламация «догоняющей» модернизации, незначительно удалившаяся от экономического детерминизма.

Осознание ограниченности и неспособности «догоняющей» модернизации охватить исторический процесс как целостность ускорили смену методологии, во-первых, благодаря отказу от абстрактности, присущей парсоновскому структурному функционализму, и возвращению к эмпирии, и, во-вторых, благодаря осознанию исторической специфики модер-низационных процессов. Опираясь на метод сравнения, исследователи, в первую очередь, обратились к истории развитых стран - пионеров индустриализации в Европе и Северной Америке.

В интенции эволюционизм был заложен в структурном функционализме Т. Парсонса и Н. Смелзера, обращавшихся к социологии Г. Спенсера, но эта интенция тогда не стала познавательной практикой. Лишь в 1970-е гг. идея эволюционного единства цивилизации в духе философии истории позволила облечь эту интенцию в конкретную форму. В теориях С. Эйзенштадта, Р. Бендикса и Б. Мура синхронный метод уступил место ретроспективному, который было невозможно сочетать с метафизической дихотомией традиции и modernity, поскольку исторические переменные несводимы к идеальной модели культуры. Традиционные ценности более не рассматривались как антитеза «модернити»; жесткие дихотомии сменились поисками традиций, способствующих модернизации.

Анализ условий развития теорий модернизации в научно-теоретическом и философском сознании в условиях индустриального «генотипа» позволяет сделать следующие выводы. Первоначально методологиче-

ской основой теории модернизации стала макросоциология и, в частности, структурный функционализм и экономический детерминизм. Экономический детерминизм с его культом капитала и «духом предпринимательства» вскоре выродился в редукционизм, метафизику и, как следствие, - в трансгрессию. Построение системы макроэкономических индексов покоилось на развитии эмпиризма, эклектично накладывавшегося на позитивистский каркас эволюционной макросоциологии. Эклектика макросоциологии и эмпиризма привела к глубокому противоречию, характеризующему парадигму «догоняющей» модернизации, - к противоречию между социально-философским осмыслением и инструментально-социологическим анализом модернизации как процесса.

В погоне за рефлексией индустриального «генотипа» в теориях Э. Дюркгейма, М. Вебера, Р. Арона парадигма модернизации пыталась предложить собственные опосредствующие звенья социальной детерминации. В экономическом детерминизме ими стали уровень инвестиций и подушевой доход, структура экономики и емкость рынков, производительность труда и квалификация рабочей силы, в структурном функционализме -степень дифференцированное™ социальных функций и степень адаптации социальной системы к внешним условиям, в социально-психологических теориях модернизации - особенности менталитета и человеческого характера, смена ценностных ориентаций и продуцируемый ими тип личности, в политологических теориях - политический режим, баланс интересов конкурирующих за власть элит. Эклектичное сочетание подобных идей повлекло за собой массу методологических несоответствий.

Диссертант считает, что методологическая эклектика в теории модернизации была неизбежна и закономерна, т. к. она свидетельствовала о грядущем кризисе обществознания, в котором зарождалось новое качество рефлексии техногенной цивилизации в целом (идея информационной цивилизации). В результате отраслевой детерминизм в парадигме модернизации уступил апелляциям к философии, философии истории, в частности. Сторонники сравнительно-исторических исследований на новом, более высоком уровне насытили метатеорию модернизации эмпирическим и практическим материалом. В отличие от классической социологии XIX в. и экономического редукционизма, они рассматривали эмпирию конкретно-исторически: первичные социологические данные использовались не для конструирования универсальных экономических индикаторов социально-экономического роста, а для выявления национальной специфики модернизации.

В третьей гдаве - «Кризис классической парадигмы модернизации при переходе к информационной парадигме обществознания» - прослежено развитие модернизационных теорий в последней четверти

XX и в начале XXI вв. в условиях смены господствующей идеи и парадигмы техногенной цивилизации и перехода к постиндустриализму и к теории информационного общества.

В первом параграфе - «Кризис «догоняющей модернизации» и формирование нового типа модернизации в «новых индустриальных странах» - рассмотрено содержание радикальной трансформации институциональной структуры развитых стран Запада, разрушающей «социальные рамки» индустриального общества, и рефлексия этих изменений в парадигме постиндустриализма и информационной цивилизации.

Диссертант заключает, что постиндустриальная парадигма, которая вслед за индустриализмом М. Вебера, Э. Дюркгейма и Р. Арона развивает идею духовных (напр., научных и этических) опосредствующих звеньев социальной детерминации, стала несовместима с одномерным линейным кау-зализмом «догоняющих» модернизационных теорий. С одной стороны, классическая парадигма модернизации переживала острый кризис методологии, а с другой - практика модернизации по канонам переживающей кризис теории, по существу, не могла не утратить свои цели. Об этом свидетельствует увеличивающийся разрыв между развитыми капиталистическими странами Запада и странами «третьего мира» в уровне национального дохода и производительности труда, в развитии образования, науки и культуры.

Цель воссоздания на почве национальной культуры структуры и функций индустриального генотипа на пути «догоняющей» модернизации стала недостижима, поскольку детерминирующий образ науки, позволяющий говорить об информационной фазе цивилизации, несовместим с трансгрессией и редукционизмом, а может быть сформулирован лишь в результате морально-нравственного и этического регулирования экономической и познавательной практики.

Это подтверждает опыт модернизации т. н. «новых индустриальных стран». Ускоренное формирование национального рынка, стимулирование экспортных отраслей индустрии в странах Юго-Восточной Азии стали возможны благодаря монополии государственно-бюрократического аппарата на политико-экономические решения, дополнявшейся политикой национально-культурной идентичности, которая выразилась в идеологии «общества-корпорации», где широко использовались нормы конфуцианской морали. Сохраняя национально-культурный менталитет, азиатские страны не потакали изоляционизму, а активно включились в мировое хозяйство, осваивая информационные западные технологии. Это способствовало организации производительных сил в соответствии с критериями информационного общества, отличающегося приоритетом фундаментальной науки и информации.

Во втором параграфе - «Парадигма постмодернизации в дискурсе постмодернизма» - проанализирована роль философии постмодернизма в формировании парадигмы постмодернизации, намечены перспективы применения теории социальной модернизации в условиях современных российских реформ с учетом объективной логики развития техногенной цивилизации.

Смена формы рефлексии техногенной цивилизации в историко-философском процессе (индустриализма - постиндустриализмом) с необходимостью повлекла за собой смену парадигмы модернизации, а основным средством поиска ее нового качества стала приставка «пост-». Система средств познания техногенной цивилизации предполагает единство и взаимодействие философской идеи, господствующей социально-гуманитарной парадигмы и конкретно-научных теорий. В отсутствие собственных социально-философских идей, теория постмодернизации заимствовала их у постмодернизма. Роль постмодернистского кредо в изменении парадигмы модернизации общества на рубеже XX - XXI в. двояка: прежде всего, методологическая, но не менее того - телеологическая.

Телеология постмодернизации предполагает изменение ее целей - с модерна на постмодерн. Целью постмодернизации становится постсовременное общество, которому свойственны: ориентация на инновации с одновременным учетом традиций, персонализм и опора на коллективизм, эффективная производительность, признающая наличие качественных пределов экономического роста, сочетание инструментальных и мировоззренческих ценностей. Методология постмодернизации, в свою очередь, имплицирует комплекс таких идей, как субъективизм, плюрализм, рефлексивность, вебе-ровская идея социального действия, конвергенция традиции и новации.

Несмотря на многообразие форм, теория постмодернизации (Р. Инглехарт, У. Бэк, Э. Гидденс, С. Лэш, В. А. Красильщиков и В. Г. Федотова) имплицирует устойчивый набор общих черт, формирующихся преимущественно на уровне эмпирической и медиальной социологии. Это обусловлено ее тождеством тяготеющей к эмпиризму постиндустриальной парадигме Д. Белла, с которой парадигма постмодернизации связана родовидовым отношением.

Первой попыткой освоить инструментарий и методы белловского постиндустриализма на уровне парадигмы модернизации стала концепция Р. Инглехарта (1990, 1997), которая постулирует вытеснение социально-культурного архетипа «модернити» матрицей (pattern) постмодернизации. Классическая модернизация, по Р. Инглехарту, - это «синдром роста возможностей», прежде всего, экономических и политических, посредством индустриализации и бюрократизации, когда экономический рост становится доминирующей социетальной целью, а индивидуумом

движет достижительная мотивация и дисциплина. В парадигме постмодернизации, напротив, место экономических достижений занимает качество жизни, предполагающее свободу индивидуального выбора, жизненный стиль и способность к самовыражению. Смена «материальных» ценностей с акцентом на физической и экономической безопасности «постматериальными», акцентирующими самовыражение личности, и составляет основной смысл постмодернизации, трансформирующей устои индустриального «генотипа».

Второй формой теории постмодернизации стала теория рефлексивной модернизации, сформулированная в работах Э. Гидденса, У. Бека и С. Лэша, противопоставляющих неразрешимым дилеммам модер-низационного «общества риска» субъективизацию социального опыта за счет социальной активности целеустремленной личности. Ее самосознание пронизывает, во-первых, структурная рефлексивность, благодаря которой субъект, абстрагируясь от непосредственного социального окружения, рефлексирует по отношению к социальной структуре в целом, и, во-вторых, как саморефлексия, как отношение к самому себе.

В результате преобразуется логика модернизации, направленная не на изменение довлеющих над индивидуумом институциональных структур социума, а на веберовское осмысление субъектом социальной реальности с позиций рационализма и личного опыта. Рефлексивность самосознания субъекта в постиндустриальном обществе обусловливается расширенным воспроизводством научных знаний. А поскольку рефлексия предполагает уменьшение влияния внешних структур и развитие личной свободы, человек, становясь субъектом постмодернизации, должен в гораздо большей мере творить себя. Так рефлексия, инкорпориру-ясь в качестве детерминанты в модернизационный алгоритм, становится имманентной не только субъекту, но и самому процессу модернизации.

Таким образом, на рубеже XX и XXI вв. парадигмой модернизации общества в материально-экономической сфере становится постиндустриализм, а в культурной - постмодернизм, которые инкорпорируются в методологию модернизационных теорий. В целом постмодернизация предстает закономерным результатом кризиса классической парадигмы модернизации в результате эволюции социально-детерминистских доктрин, исследующих техногенную цивилизацию и ее фазы - индустриальное и информационное общество. Провозглашая критериями социального прогресса неограниченный рост материального потребления и господство Запада над внешним миром - природным и социальным, «догоняющая модернизация» разрушила органичные связи как в социальной среде модернизируемых обществ, так и их связи с естественной, природной сре-

дой. Это привело к дегуманизации, к обезличиванию общественных отношений, превратившихся в эманацию гипостазированной рациональности и экономического детерминизма.

Благодаря символизму постмодерн, утверждающий относительность знания, развенчал трансгрессивный миф о «Великой внешней причине». Индивидуум, освобожденный от оков «технотронной тотальности», действует в коммуникативной реальности, где взаимодействие из иллюзии превращается в действительность, в диалог равноправных субъектов, совместно созидающих социум как реальность. Это исключает выделение единственного и достаточного источника детерминации, внешнего по отношению к социальным субъектам. Таким образом, в соответствии с логикой постмодернизма и общими закономерностями постнеклассической философии парадигма постмодернизации эволюционировала от объектно-аксиологического к субъективно-личностному «алгоритму» модернизации.

Объективные закономерности эволюции модернизационных парадигм и теорий активно воздействуют на развитие российского обществоз-нания в целом и социальной философии в частности. В этих условиях российские теоретики выделяют разнообразные социально-культурные детерминанты современной российской модернизации: чувство национально-культурной идентичности и коллективистский стереотип поведения (В. Г. Хорос), творческую адаптацию ценностей и архетипов модерна (А. П. Ман-ченко), гармонизацию культуры и социальной реальности (С. М. Поздяева), «понимающую адаптацию и рационализацию» традиций (Л. А. Беляева), преобладание ценностных ориентаций над целевыми (В. Г. Федотова) и т. п.

Современное состояние теории модернизации предполагает отказ от метафизических и редукционистских дихотомий «традиционное - современное», переход к диалектическому взаимодействию традиции и новации, к осознанию того, что будущее не может быть отрицанием прошлого, а является основой для преемственного развития. Модернизация России имеет шансы на успех лишь при опоре на исторически сложившиеся архетипы общественного сознания и богатые духовные традиции российского народа. При этом стратегия российской модернизации должна учитывать роль страны в мировых цивилизационных и геополитических системах, поскольку в современном мире политика «ответов» на «вызовы» Запада недостаточна, тогда как постмодернизация должна предусматривать не слепое следование в кильватере западной эгоистичной политики, а выдвижение собственных «вызовов», обеспечивающих конкурентоспособность России в условиях глобализации и взаимодействия с западным миром.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы выводы, кратко изложена эволюция и исторические формы теории социальной модернизации. Первоначальной форме модернизационной теории - «догоняющей», основанной на технологическом, экономическом, политическом и психологическом детерминизме, определявшем поведение человека, тип социальных связей и общественный строй техникой, мак- ,

роэкономическими показателями, характером власти или психологическими чертами субъекта, свойственен внешний тип социальной причинности, восходящий к утопическим теориям индустриального общества.

Провозглашая критериями социального прогресса неограниченный рост материального потребления и господство западного общества над внешним миром - природным и социальным, «догоняющая модернизация» разрушила органичные связи как в социальной среде модернизируемых обществ, так и их связи с естественной, природной средой. Это .1 привело к дегуманизации, обезличиванию общественных отношений, I превратившихся в эманации гипостазированной рациональности, экономического фетишизма, а следовательно - к их подчинению метафизиче- ) ским абстракциям в колеснице трансгрессивной инверсии. В результате «вторая природа» - созданный человеком материальный мир - господствовала над ним как внешняя сила.

Постмодернизация предстает закономерным результатом кризиса модернизационной теории в контексте эволюции социально-детерминистских доктрин, описывающих техногенную цивилизацию и ее формы - индустриальное и постиндустриальное общество. Апелляция ко «второй природе», господствующей над человеком, к миру отчужденных предметов, разрушивших его личностное самосознание и творческий дух, сменяется внутренней социальной активностью субъекта, что предполагает рефлексию над социальной практикой, непрерывное осмысление взаимосвязи между традиционными ценностями и изменяющейся социальной действительностью. '

Рефлексия становится детерминантой человеческой деятельности, превращая «одномерного», «экономического» человека в «многомер- 1

ную», разностороннюю личность. Субъект постмодернизации более не .

является марионеткой перед лицом слепой силы рынка, он принимает решения и действует в соответствии с собственными убеждениями, кото- 1

рые, однако, не являются эгоцентричными, а предполагают творческую деятельность всех субъектов, сплоченных осознанием своей идентичности, общей целью развития и причастностью к общей культуре.

СПИСОК НАУЧНЫХ РАБОТ, ОТРАЖАЮЩИХ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Маслов Н. А., Серкин П. Е. Типология социальной модернизации в условиях трансформации российского общества // Современные технологии обучения иностранным языкам: Материалы IV-V республ. науч. конференций. Секция обществ, наук. - Йошкар-Ола: Mari, 2000 - 2001. -Вып. 4-5.-С. 134-141.

2. Маслов Н. А., Серкин П. Е. Становление теории модернизации в западном обществознании XX века // Духовная сфера общества: Материалы науч. конференции по итогам НИР за 2001 г. - Йошкар-Ола: МарГУ, 2002. - С. 66-77.

3. Серкин П. Е. Социальная модернизация при переходе к постиндустриальному обществу // Духовная сфера общества: Материалы науч. конференции по итогам НИР за 2001 г. - Йошкар-Ола: МарГУ, 2002. -С. 77-81.

4. Маслов Н. А., Серкин П. Е. Социальная модернизация и постмодернизм // Пути развития образования в XXI веке: Материалы III Российско-Американской региональной конференции. - Йошкар-Ола: МарГУ, 2002.-С. 123-125.

5. Серкин П. Е. Теория модернизации как основа трансформации российского социума // Социальное управление и PR в гуманитарном познании: Материалы секции социально-гуманитарных наук конференции ФМО. - Йошкар-Ола: МарГУ, 2003. - С. 24-28.

6. Маслов Н. А., Серкин П. Е. Генезис понятия социальной модернизации в позитивистской социологии О. Конта // Социальное управление и PR в гуманитарном познании: Материалы секции социально-гуманитарных наук конференции ФМО. ~ Йошкар-Ола: МарГУ, 2003. - С. 28-31.

7. Серкин П. Е., Серкина Н. Е. Социально-культурные нормы и модернизация общества в социологии Ш. Эйзенштадта // Социальное управление и PR в гуманитарном познании: Материалы секции социально-гуманитарных наук конференции ФМО. - Йошкар-Ола: МарГУ, 2003. -С. 32-34.

2оо?-/)

»1799 5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Серкин, Павел Евгеньевич

Введение.

Глава 1. Генезис теории социальной модернизации в западном обществознании

§1. Генезис понятия социальной модернизации.

§2. Изменения в общественном бытии середины XX в. и их влияние на теорию модернизации.

Глава 2. Теория социальной модернизации как медиальная проекция идеи и парадигмы индустриализма

§ 1. Экономический детерминизм как метод классической парадигмы модернизации.

§2. Отраслевые инварианты классической парадигмы модернизации (60-70-е гг. XX в.).

Глава 3. Кризис классической парадигмы модернизации при переходе к информационной парадигме обществознания

§ 1. Кризис «догоняющей модернизации» и формирование нового типа модернизации в «новых индустриальных странах».

§2. Парадигма постмодернизации в дискурсе постмодернизма.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Серкин, Павел Евгеньевич

Актуальность темы исследования. Современная западная цивилизация - это сложное и динамично развивающееся образование. Длительный процесс ее эволюции сопровождался усложнением форм социальной организации, формированием новых общественных институтов, ростом инструментально-преобразовательных возможностей человеческого сообщества. Большинство исследователей признает фактор технологических инноваций важнейшим в процессе развития. Как следствие, для характеристики современной западной цивилизации используется определение «техногенная» (В. С. Сте-пин, 1989). Целенаправленно преобразуя природу, совершенствуя технические средства и углубляя научные знания, техногенная цивилизация, развиваясь, создавала искусственные условия своего бытия.

В эволюции техногенной цивилизации выделяется несколько этапов, среди которых современность или модерн, составляющий своеобразный «архетип» представлений о модернизации как о социально-культурном процессе, имеет особое значение. Модерн - это комплексное определение, предполагающее интенсификацию общественных производительных сил, приверженность рационализму и научному знанию, стремление общественного сознания к комфорту и к благосостоянию как высшим ценностям социального бытия. Существует немало теорий, в которых модерн рассматривается как продукт индустриальной системы - основы буржуазно-демократического государства, отличающегося централизацией политической власти, дифференциацией общественных институтов и социально-классовой структуры общества.

Возникнув в Европе, техногенная западная цивилизация продемонстрировала невиданные прежде в истории темпы роста, динамизм и стремление к экспансионизму. В эпоху модерна деятельно-активный идеал отношения человека к природе распространился и на сферу общественных отношений, которая стала рассматриваться как объект целенаправленной деятельности человека, преобразующего эти отношения в соответствии с определенными целями и идеалами.

Одним из важнейших понятий, описывающих социальную динамику индустриального и постиндустриального общества, является понятие «социальная модернизация». Нередко она изображается как естественный способ освоения «жизненного пространства» и укрепления системных устоев капитализма, процесса их распространения в результате взаимодействия различных государств и становления техногенной западной цивилизации как целостного субъекта всемирной истории. Законы модернизации, описывающие это превращение, предусматривают тиражирование социального опыта и стандартов государств-эталонов, в чем заключается философский смысл термина «модернизация» и содержание этой проблемы.

На пути этого превращения лежит комплекс взаимосвязанных противоречий, неразрешимых на данном этапе развития социальной культуры, обще-ствознания, социально-философской и социологической мысли. Среди них, прежде всего, противоречие традиционного и современного обществ, порожденное феноменом «модернити», явившимся закономерным результатом эволюции индустриального «генотипа». Западные теоретики модернизации ставили своей целью превратить «традиционные» общества в «современные» путем активного перенятая культуры modernity, что представляло собой попытку прикладного освоения индустриальной парадигмы. Все эти рекомендации исходили из презумпции разделения наций на передовые и отсталые, причем первые являлись образцом - объектом направленного изменения по эталону модернизации, который необходимо «догнать» путем расширения промышленного сектора, формирования рыночной инфраструктуры и внедрения в политическую систему элементов западной демократии.

В результате противоречия процессов модернизации оказались противоречиями имитации и подражания опыту Запада. Вместо модернизированно-сти наблюдался распад прежней традиционной культуры и неспособность сформировать новую, процесс модернизации аграрных обществ имел поверхностный и анклавный характер. Заявленные цели не были достигнуты, а стратегия догоняющей модернизации оказалась не эффективной во многом из-за того, что сущность этого процесса осталась за пределами теоретической рефлексии, уступив место редукционизму. Более того, завершив индустриализацию, западное общество оказалось далеко впереди «догоняющих» стран, сформулировало новые цели модернизации, связанные с постиндустриальной фазой развития.

Кризис индустриализма и архетипа «модернити» является отражением более глубокого кризиса всей массовой культуры - источника модернизаци-онных образцов. Он связан с дегуманизацией и влиянием на человека конвейерного производства с его унификацией и омассовлением, ибо это противоречит потребностям и законам развития постиндустриального общества, прежде всего, потребности в творчестве и свободном развитии личности. В этих условиях роль субъекта модернизации, обладающего правом выбора и ответственностью, возрастает, предопределяя успех модернизации. С этим стал несовместим одномерный каузализм «догоняющих» модернизационных стратегий, основанных на идее индустриализма.

Все это придает изучению модернизационного процесса и его отражению в социальных доктринах важное теоретическое, методологическое и практическое значение. Актуальность настоящего исследования также подтверждает практическая потребность современной России в философском осмыслении развернувшейся на рубеже XX и XXI вв. модернизации ее общественного строя, материально-экономической и политической жизни, организации науки и образования, всей материальной и духовной культуры с учетом более широкого контекста цивилизационных перемен, происходящих в современном мире. Отсутствие социально-философской теории, раскрывающей смысл, содержание и критерии эффективности социальной модернизации как объективного явления общественной практики современной России, препятствует решению актуальных задач государственной политики, сформулированных в Послании Президента Российской Федерации, в том числе задач модернизации структуры российской экономики [93].

Таким образом, актуальность и научный интерес к этой проблеме обусловлен не только внутренними потребностями развития философской и социальной мысли, но и требованиями общественно-исторической практики. В современную эпоху темпы и эффективность социального строительства во многом зависят от сознательной и организованной деятельности социального субъекта. И поскольку она отмечена глобальными конфликтами, межцивили-зационными противоречиями и системным кризисом, без философского осмысления теории модернизации и ее последствий невозможны ни правильное понимание тенденций общественного развития, ни разработка конкретных методов и форм управления социальным процессом.

Степень изученности проблемы. Указанные обстоятельства не могут не вызывать потребности в системном анализе как самого процесса социальной модернизации и порождаемых им проблем, так и отражения этого процесса в отечественном и западном обществознании. Теория социальной модернизации является одним из распространенных концептов, доминирующей идеей парадигмы обществознания как на Западе, так и в России. С учетом общего состояния западных социально-гуманитарных наук теория социальной модернизации традиционно подчиняется логике развития социологических знаний. В результате в западных исследованиях социальной модернизации сформировалось несколько направлений:

1) медиально-социологическое, акцентирующие социологические (С. Эй-зенештадт, 1978), экономические (Р. Нурксе, 1953; У. Ростоу, 1960; Хла Минт, 1964), политологические (Г. Алмонд, 1970; Л. Пай, 1972) и социально-психологические (Д. Лернер, 1958; Д. Макклелланд, 1961) аспекты модернизации;

2) макросоциологическое, имеющее своей целью разработку общих теорий социального изменения, функционирования социальных систем и преодоление господства эмпирической социологии (Д. Аптер, 1965; К. Блэк, 1966; М. Леви, 1966; Т. Парсонс, 1971; Н. Смелзер, 1959);

3) сравнительно-историческое или компаративное, придающие модер-низационной теории статус философии истории, объективной модели исторической эволюции в целом (Р. Бендикс, 1964; А. Грегор, 1974; Б. Мур, 1966; С. Хантингтон, 1969).

В отечественной литературе процессы модернизации развивающихся стран и их отражение в западном обществознании освещались с 1970-х гг. преимущественно в сфере экономики и культуры (Б. С. Ерасов, 1982; С. А. Кузьмин, 1972; Н. А. Лидлейн, 1978; В. Т. Хорос, 1978; Н. П. Шмелев, 1970), а собственно парадигма модернизации становилась предметом исследования лишь в исключительных случаях. Так, в 1981 г. была опубликована монография Б. С. Старостина, отражающая результаты диссертационного исследования, посвященного теории модернизации в западной социологии XX в. (1970).

В научной литературе с начала 1970-х гг. и по настоящее время появилось немало разрозненных ссылок на теорию модернизации в контексте различных западных социологических теорий (М. И. Ананьева, Г. И. Иконникова, 1983; И. И. Антонович, 1977; Р. Будон, 1998; Л. Б. Волков, 1984; О. А. Осипова, 1985; Б. С. Старостин, 1982; П. Штомпка, 1996). Однако, вплоть до 1990-х гг. монографических исследований этой проблемы не было, за исключением переводной работы Г. Розе (1985). Характер освещения теории модернизации в этой работе был в основном критическим, с очевидным идеологическим подтекстом.

Одним из парадоксальных явлений можно считать отсутствие в социально-философской и социологической литературе, в т. ч. посвященной теории модернизации индустриального общества (А. Г. Глинчикова, 2001; Г. И. Иконникова, 1975, 1986; В. И. Михеев, 1968; Г. Д. Чесноков, 1978), связи между идеей и парадигмой индустриализма и методологией модернизации общества.

Социальные изменения в конце XX в., связанные с кризисом социалистической системы, дали новый импульс развитию теорий модернизации. Под воздействием субъективных и объективных факторов происходит эволюция взглядов исследователей от резкого неприятия теории модернизации вплоть до принятия ее в качестве идеологии российских реформ (А. А. Кара-Мурза, А. С. Панарин, И. К. Пантин, 1995; А. В. Рябов, 1992). В отечественной научной литературе термин «модернизация» стал широко употребляться во многих отраслевых и прикладных исследованиях - политологических (А. П. Володин,

2000; В. К. Левашов, 2000; Э. М. Скакунов, 1999; Н. Б. Славина-Шкретова, 2001; А. В. Яхлов, 1998), социологических (М. С. Ельчанинов, 2000; Т. И. Заславская, 2001; Н. И. Лапин, 1996; В. О. Руковишников, 1995; М. Н. Рутцке-вич, 1997), социально-психологических (Н. Ф. Наумова, 1999), экономических (И. В. Морозов, 1999; Т. В. Наумова, 1998), юридических (И. В. Архипов, 2000; А. В. Белинков, 1999), исторических (В. Н. Зосимчук, 1998; В. И. Коро-таев, 2000; Г. Д. Шкарлупина, 1999) и др. Междисциплинарный характер этих многочисленных публикаций, к сожалению, не позволяет установить сущность и социально-философское значение модернизации как категории и методологии познания социальных явлений. ^ Кроме того, множество работ посвящено исследованию процессов модернизации отдельных стран и регионов (Я. М. Бергер, 1995; Л. С. Окунева, 1994; М. Е. Орлова, 1998; В. Н. Шевелев, 1997), в том числе и России (К. И. Баранов, 2001; Л. А. Беляева, 1997; Е. И. Гордеевцев, 1998; В. И. Евдокимов, 1997; С. И. Каспэ, 1999; Ф. М. Махнина, 1999; С. А. Панкратов, 1994; С. М. Поздяева, 1999), а также модернизации отдельных социальных сфер и институтов (А. Н. Гатвинский, 2000; Н. В. Горшунова, 1997).

В этих и других публикациях предпринимается также попытка типологии модернизационных процессов. Она либо воспроизводит традиционное деление на «первичные» - самобытные, «вторичные» и «третичные» - наведенные, «догоняющие» модернизации (В. А. Красильщиков, 1998), либо использует другие критерии, в частности, экономические (Г. Н. Соколова, 2001), ци-ф вилизационные (В. Г. Федотова, 1995, В. Г. Хорос, 1991), связанные с вестернизацией и ее влиянием на национальную культуру (В. В. Согрин, 1994) и другие критерии. Интересна типология В. Г. Федотовой (2000), основанная на степени автономности различных сфер общества от «глобальной функции капитала» в процессе социальных изменений. Разнообразие используемых критериев подтверждает вывод об отсутствии общепризнанной классификации модернизационных теорий в исследованиях отечественных философов, социологов, политологов и других представителей обществознания.

Первая типология (первичная, вторичная, третичная модернизация), по сути, воспроизводит редукционистские дихотомии классической социологии XIX в., в которых, к сожалению, отсутствует идея морально-нравственного и этического опосредствования экономической и познавательной практики, актуальная в современных условиях информационного общества. Об этом свидетельствует увеличивающееся число работ, посвященных проблемам ценностной легитимации модернизационных процессов (Н. Н. Зарубина, 1998, 1997, 2001; В. Г. Федотова, 2001; К. М. Кантор, 1996; В. В. Козловский, 1995; А. П. Манченко, 2000).

Не демонстрирует единства и шкапа модернизационных процессов (фаз и ^ периодов модернизации). Для первоначальных теорий была характерна жесткая дихотомия «традиционное - современное» (Т. Парсонс, Н. Смелзер, 1956; Э. Шиллз, 1961). Это разделение основывается на комплексе социально-экономических и социально-культурных эмпирических признаков, возрастание или убывание которых определяет переход от традиционной стадии развития общества к современности. Другие авторы, например М. Леви и С. Айзенштадт, считают такую шкалу абстрактной и одномерной. Они вводят промежуточные этапы - «относительно модернизированное» и «относительно немодернизиро-ванное» общество (М. Леви, 1966), говорят о дополнительном транзитивном этапе развития - «посттрадиционном» обществе (С. Айзенштадт, 1973).

В отечественном обществознании активно употребляются понятия дескриптивной социологии «традиционное - модернистское - постмодернистское» * или «современное - постсовременное» общества (А. Д. Богатуров, А. Д. Виноградов, 1999; В. А. Красильщиков, 1999; В. Г. Федотова, 1993). Иногда используются экономические признаки классификации «доэкономическое - экономическое - постэкономическое» общество (В. JL Иноземцев, 1999; С. А. Ланцов, 2001). Однако смысл, вкладываемый во все эти понятия, весьма различен.

Какова сущность понятия «социальная модернизация» в комплексе современных социально-гуманитарных наук? Есть несколько точек зрения.

Во-первых, универсалистское определение модернизации характерно для социологии Н. Смелзера (1959), который подчеркивает дифференциацию форм социальной интеграции и возникающих в процессе модернизации новых социальных институтов. Подобный подход полагает модернизацию универсальным, прогрессивным, неизбежным и применимым к любым странам процессом (3. Т. Голенкова, 1998; П. Е. Кандель, 1995; И. И. Кравченко, 2002).

Во-вторых, эволюционистские определения приравнивают понятие модернизации к любым позитивным социальным изменениям, что, по сути, означает выход за пределы научного познания в сферу обыденных представлений (М. Е. Орлова, 1998; Е. А. Тиракьян, 1995). В частности, многие определения трактуют модернизацию буквально - как «движение к современному обществу» во всех его фазах и проявлениях, демонстративно противопоставляемому домодернистскому, традиционному обществу (Н. Аберкормби, С. Хилл, Б. С. Тернер, 2000; В. В. Козловский, А. И. Уткин, В. Г. Федотова, 1995; М. В. Рац, 2001).

В-третьих, бихевиористское толкование, свойственное Р. Бендиксу (1964) и Б. Муру (1966), рассматривает модернизацию как своеобразный категорический императив подражания Западу, который, ускоренно эволюционируя, предоставляет всему миру «вызовы», требующие адекватных «ответов».

Все эти определения приводят к евроцентризму. Данная интерпретация мо-дернизационного процесса характерна и для отечественных авторов, рассматривающих модернизацию России со времен Петра как догоняющую, по сути отождествляя ее с вестернизацией (В. А. Красильщиков, 1999; В. В. Согрин, 2002). Имеющиеся попытки приравнять модернизацию к демократизации общественной жизни, к развитию рыночной экономики, индустриализации и т. д., девальвируют социально-философское содержание термина (П. Е. Кандель,

1995; Г. Н. Соколова, 2001). По нашему мнению, сохранить его позволяет акцент на социальных функциях целеполагания и творческой роли элиты (В. О. Руковишников, 1995), синергетической природе модернизационных процессов (Н. А. Маслов, 1994), на их многомерности и взаимодействии различных сфер общественного организма (В. И. Пантин, В. В. Лапин, 1998).

Вопреки большому количеству работ смежной проблематики, в разных контекстах упоминающих социальную модернизацию, для современного состояния теории модернизации характерно отсутствие стройной и общепризнанной методологии. Об этом свидетельствуют следующие обстоятельства.

Совмещение в определении модернизации существенных признаков, относящихся к качественно различным уровням познания. Их необоснованное соединение в границах одного исследования влечет за собой неизбежные трудности в операционализации системообразующих понятий теории. Неразграниченность понятий «социальное изменение», «модернизация», «индустриализация», «демократизация» приводит либо к неоправданно широкой трактовке модернизации, либо, напротив, к ее редукции до коррелята эмпирических и медиальных признаков.

О недостаточной степени изученности проблемы свидетельствует и тот факт, что генезис и эволюция теории и парадигмы модернизации рассматриваются в основном на уровне упоминания отдельных имен и концепций [3, 64, 126]. В то же время, история практического модернизационного процесса в России и его отдельных этапов, начиная с петровских реформ и по сегодняшний день, в значительной степени реконструирована учеными (А. С. Ахиезер, 1991; В. А. Красильщиков, 1998; А. И. Уткин, 1996; А. С. Фурсов, 1996; В. Г. Хорос, 1996). Это демонстрирует разрыв между эмпирическим и теоретическим уровнями исследования.

Отсутствие единых критериев современности имеет следствием несогласованность различных типологий модернизации, ее фаз, что не позволяет установить их последовательность и место в историческом развитии техногенной цивилизации. Так, критерием современности часто выступают экономические факторы - уровень инвестиций (У. Ростоу, 1960), или технологические - переход к использованию энергии угля, нефти, газа и др. органических энергоносителей (М. Леви, 1966, Б. Мур, 1963). В работах отечественных ученых часто используется такой критерий, как уровень развития индустриальной системы (С. А. Ланцов, 2001; В. О. Руковишников, 1995; Г. Н. Соколова, 2001).

Таким образом, в современном российском обществознании господствуют отраслевые и дисциплинарные исследования модернизации. В них преобладает анализ изменений в экономической, социальной и социально-психологической сферах. Менее изучены эволюция, методология и сущность теории модернизации как целостного феномена в социальном познании, в его развитии и объективной динамике. Как правило, отсутствуют типологии мо-дернизационных моделей, используются критерии их классификации, которые относятся к разным отраслям и уровням познания. Поэтому не социологический, а именно философский анализ модернизации имеет существенное познавательное и практическое значение для осмысления как самого процесса модернизации, так и его последствий. Он позволяет проводить политику, учитывающую объективные исторические условия и формирующую вектор самобытного, динамичного развития российского общества.

Объектом исследования является техногенная цивилизация в совокупности конкретно-исторических форм социальной детерминации, присущих ее фазам. Предмет исследования: теория социальной модернизации как форма рефлексии техногенной цивилизации и ее эволюция в обществознании.

С учетом указанных обстоятельств, автор ставит перед собой цель: социально-философский анализ теории модернизации общества, ее зарождения, эволюции и социальных последствий в контексте объективного развития техногенной цивилизации и потребностей общественной практики в условиях современных российских реформ.

Цель достигается решением комплекса основных задач.

1) выявить объективно-исторические условия становления теории социальной модернизации в социальной практике и в западном обществознании;

2) проанализировать методологию этой теории, взятую как целостная социально-философская парадигма, определить ее место и значение в системе социально-гуманитарных наук;

3) установить закономерности эволюции идеи и парадигмы модернизации общества и причины ее кризиса на рубеже XX - XXI вв.;

4) определить границы и перспективы применения теории социальной модернизации в общественной практике современной России.

Теоретико-методологическая база исследования. Теоретико-методологическую основу проведенного исследования составляет, прежде всего, совокупность работ В. С. Степина [128, 129, 130, 131], содержащих комплекс основополагающих выводов, в т. ч. вывод об органической связи генезиса техногенной цивилизации и становления модернизационных теорий, а также об обусловленности развития науки динамикой доминирующих в культуре мировоззренческих установок и ценностных ориентаций, которые опосредствуют детерминистское влияние социально-культурных факторов на научное познание. На наш взгляд, это позволяет рассматривать теорию социальной модернизации как преломление комплекса идей классической социологии XIX в., лежащих в основании науки XX в.

Таким образом, в исследованиях В. С. Степина заключается, по сути, организация и методология исследований социальной модернизации в целом, учитывающих специфику социально-философского подхода, т. к. они требуют изучать эволюцию теорий модернизации как результат комплексного действия эмпирических, теоретических и социально-культурных факторов. На практике это предполагает изучение универсалий культуры и их эволюции в качестве детерминант формирования и развития комплекса идей, составляющих парадигму модернизации, поскольку с трансформацией этого культурного кода как основы человеческой деятельности связаны возникновение техногенной цивилизации и ее эволюция, а также возникновение и эволюция всех описывающих эту цивилизацию социально-философских и социальных теорий. Подобные универсалии выделяются не только в социально-гуманитарном познании в целом, но и в структуре индустриальной парадигмы обществознания.

Универсалии индустриальной парадигмы как основа обществознания (элемент духовной культуры) техногенной цивилизации рассматриваются в монографиях Н. А. Маслова [76, 78], посвященных объективно-историческому процессу формирования и последовательной смене фаз техногенной цивилизации и их отражению в социально-гуманитарном познании и философии.

Направленность и периодизация истории техногенной цивилизации, определяющая смысл и специфику модернизации, рассматриваются в работах Г. Г. Дилигенского [30, 31], который подчеркивает изменение способов детерминации, присущих космогенной, техногенной и антропогенной цивилизациям. Изменяется и логика детерминационного «механизма» от всецелого подчинения природно-каузальным зависимостям, от доминирования техники и техногенной среды к свободному выбору человека, т. е. от внешнего к внутреннему способу детерминации.

Формально-логический анализ этих способов детерминации, разграничение превращенных трансгрессивных и объективных детерминаций содержится в работах Н. А. Маслова [80, 81], где также сформулировано определение техногенной цивилизации, показана связь «догоняющей» модернизации с кризисом индустриальной парадигмы, конкуренция доминирующих парадигм с прогрессивной и трансгрессивной эвристикой, пронизывающих социально-философский дискурс техногенной цивилизации и ее суть.

Помимо указанных положений, в работах указанных и других отечественных ученых рассматриваются основные проблемы генезиса и развития техногенной цивилизации, отдельных сфер жизнедеятельности социума, сущности и понимания современного западного общества [48, 109, 133, 154].

В процессе решения задач также используется комплекс общенаучных методов и методологических принципов познания природных и социальных явлений, в том числе:

1) общефилософский принцип детерминизма, предполагающий универсальную взаимозависимость социальных явлений, наличие качественно несовпадающих уровней и форм отражения социальных явлений и их взаимосвязь;

2) общенаучный принцип историзма, предусматривающий рассмотрение предмета исследования в условиях его изменения во времени, позволяющего раскрыть законы его развития;

3) системный метод, предполагающий рассмотрение объекта исследования как сложноорганизованной системы с присущими ей элементами, подсистемами и связями между ними и окружающей средой;

4) сравнительный метод как средство выявления сходств и различий, генетического родства и качественного совершенствования модернизацион-ных процессов в воззрениях ученых различных эпох и направлений. Необходимость его использования усиливается также крайней неоднородностью теории социальной модернизации, ее междисциплинарным характером. Сравнительный метод позволяет установить в этом многообразии критерии, фазы и элементы парадигмы модернизации и реконструировать целостную систему категорий и закономерностей, придав теории модернизации статус социально-философской парадигмы.

Научная новизна результатов исследования заключается в том, что социальная модернизация изучается в единстве эмпирии, конкретно-научных теорий с присущими им методами и формами познания и социально-философской рефлексии, что позволило преодолеть доминирующий в социологии модернизации разрыв между эмпирией и теорией.

Установлен комплекс объективных предпосылок становления модерни-зационной теории в общественной практике и в познании. В развитии философского и социально-гуманитарного знания к ним относятся, прежде всего, идея и парадигма индустриализма, а также комплекс идей классической социологии позитивизма XIX в., составивших макросоциологическое понятие модернизации: унитарная теория прогресса, универсальный рационализм, дескриптивно-эмпирический метод позитивизма, синергия понятия и метода модернизации как процесса, социальный гомеостазис как эманация «естественной гармонии» индустриальной системы, дифференциальная модель развития общества.

В общественном бытии XX в., в свою очередь, предпосылками теории модернизации стали, прежде всего, кризис мировой колониальной системы, экспорт западного капитала в новые независимые государства, создание региональных центров планирования политики и развития освободившихся государств, организация международных институтов для координации усилий Запада в отношении бывших колоний.

Новизна также состоит в том, что, во-первых, реконструировано определение понятия социальной модернизации в позитивистской социологии О. Конта - непрерывная связь конечного множества последовательных состояний социума, совокупность которых олицетворяет собой превращение воинственно-завоевательного прошлого в прогрессивное и безграничное индустриальное будущее; во-вторых, установлена причинно-следственная корреляция модерниза-ционной теории с индустриальной и информационной парадигмами общест-вознания как объективными формами философской рефлексии техногенной цивилизации в целом; в-третьих, эксплицирована логика теории социальной модернизации, выражающаяся в преемственности двух доминирующих парадигм: классической («догоняющей») и парадигмы постмодернизации как формы ее отрицания; в-четвертых, указаны элементы классической парадигмы модернизации, индустриальный «генотип» Запада как гомеостазис развития, редукция общественного прогресса к совокупности валовых макроэкономических индексов, индустриализация как необходимо-достаточный метод модернизации в общественной практике, стадиальность в сочетании с эволюционистским холизмом, господство внешнего причинения в социальном детерминизме, а также элементный состав парадигмы постмодернизации - символизм, релятивизм, субъективизм, саморефлексия и самосознание личности, интеракционизм, синергия традиций и инноваций, многолинейное развитие обществ; в-пятых, установлено, что смена модернизационных парадигм обусловлена изменением способа социальной детерминации при переходе от одной фазы техногенной цивилизации к другой. Внешний тип социальной причинности, свойственный «догоняющей» модернизации, в условиях становления информационной цивилизации сменяется внутренней социальной активностью субъекта постмодернизации, его сознания, непрерывно осмысливающего взаимосвязь традиционных ценностей с изменяющейся социальной действительностью; в-шестых, доказано детерминирующее влияние дискурса философии постмодернизма на развитие теории социальной модернизации на рубеже XX - XXI вв.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования определяется общетеоретической задачей познания процессов модернизации, а также насущными потребностями общественной практики в модернизации, происходящей в современной России с учетом результатов развития западного и российского обществознания. Теоретическое значение исследования состоит в том, что теория социальной модернизации определяется в качестве медиальной проекции идеи техногенной цивилизации и ее форм в социально-философском процессе: индустриализма, постиндустриализма и информационного общества, формирующих специфические парадигмы модернизации, формы и методы социальных реформ.

Исследование может использоваться для разработки стратегии государственной политики, отраслевых и прикладных программ модернизации российского общества. Результаты диссертации также могут применяться в практике образования, в учебном процессе и послужить основой для разработки спецкурсов по социальной философии, истории социологии, политологии и другим дисциплинам.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии и политологии Марийского государственного университета.

Основные положения и выводы диссертационной работы изложены на круглом столе «Художественно-философское познание будущего», организованном региональным отделением Российского философского общества Республики Марий Эл (2001), III российско-американской региональной конференции «Пути развития образования в XXI веке» (2002), конференциях преподавателей и аспирантов Марийского государственного университета (2002, 2003) и научной конференции факультета международных отношений (2003) и отражено в публикациях (1,4 п. л.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Теория социальной модернизации в контексте объективного развития техногенной цивилизации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предметом диссертационного исследования является теория социальной модернизации как сложный междисциплинарный феномен социального познания, характеризующийся собственной логикой, в которой переплетаются ее история, практические предпосылки, комплексы современных научных идей, общественные идеалы, господствующие парадигмы, философские универсалии, методы отраслевой эмпирической социологии и многие другие идеи и обстоятельства. Как любая социально-философская теория и парадигма, теория социально-философской модернизации обусловлена объективными предпосылками, существующими как в общественном бытии, так и в общественном сознании. В развитии философского и социально-гуманитарного знания к ним относятся, прежде всего, идея и парадигма индустриализма, а также комплекс идей классической социологии позитивизма XIX в. Именно тогда впервые было высказаны идеи о сущности современного общества как общества производителей материальных благ в качестве эталона прогресса.

Индустриализм, по О. Конту, стал главной движущей силой, искореняющей пережитки метафизики и милитаризма, поскольку только перманентный рост производства способен установить окончательную гармонию всех классов в обществе. Контовский позитивизм с его культом прогресса и разума утвердил представление о модернизации как об активном историческом действии позитивного класса, на основе объективных социальных закономерностей переустраивающего неблагополучное общество. Вследствие этих идей О. Конт представил модернизацию как неразрывную связь конечного множества последовательных состояний социума, превращающих воинственно-завоевательное общество в современное индустриальное. В соответствии с лозунгом «порядок и прогресс» модернизация предстала одновременно как результат общественных изменений и как движение к нему; структура и генезис «мо-дернити» оказались тождественны.

Идеи Г. Спенсера послужили развитию контовских представлений о модернизации общества. Наделив индустриальную систему имманентной гармонией, Г. Спенсер полагал, что эволюция, направленная к индустриализму, неизбежно откроет обществу восходящую дорогу прогресса. Для этого необходимо лишь удерживать членов общества от нанесения вреда друг другу, и изменения последуют сами собой. Опираясь на идеал функционального гомеостазиса, Г. Спенсер раскрыл механизм превращения средневекового завоевательного общества в производящее. Источником этого всемирно-исторического процесса для Г. Спенсера стал закон дифференциации, в сочетании с адаптацией обеспечивающий прогрессивную эволюцию и постепенное вытеснение милитаризма индустриализмом.

Таким образом, теория модернизации формулировалась как вариант макросоциологической дихотомии, противопоставлявшей начальный и конечный моменты локального периода общественной эволюции. Это неизбежно вело к евроцентризму, идеализирующему исторический опыт буржуазной Европы. В свою очередь, социальная практика менее развитых стран выглядела как «отклонение от нормы» с необходимостью ее последующего приведения к эталону. Именно комплекс идей классической социологии составил содержание макросоциологического представления о модернизации, ставшего своеобразным гносеологическим идеалом указанного понятия.

Гносеологические предпосылки не исчерпывают всей логики генезиса модернизационной теории. Самостоятельным явлением обществознания она стала лишь в середине XX в. под влиянием не столько абстрактных позитивистских идей О. Конта и Г. Спенсера, сколько объективных изменений в социальной реальности и, прежде всего, кризисом мировой колониальной системы, что привело к обретению национальной независимости более чем 70 странами Азии, Африки и Карибского бассейна. Запад нуждался в новых методах сохранения господства над странами «третьего мира». Такими методами стали экспорт капитала и технологий, создание международных организаций, координирующих помощь Запада в бывших колониях и т. д. Отражением в научном познании этих масштабных преобразований и стала теория социальной модернизации.

В середине XX в. в западном социально-гуманитарном познании господствовала идея и парадигма индустриализма, редуцирующая все многообразие социальных феноменов к уровню и форме развития машинных производительных сил. В результате первой формой модернизационной теории стала «догоняющая» модернизация, методологией которой послужила теория индустриального общества, сформулированная в трудах К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера, Р. Арона и других теоретиков.

В основе приспособления макросоциологического позитивизма О. Кон-та и Г. Спенсера к условиям развивающихся стран лежала ложная посылка, требующая, чтобы они развивались в национальные сообщества, подобные Западу во всех отношениях. В результате первая форма этой теории - «догоняющая» модернизация приобрела характер рациональной «технологии» преобразования общества, построенной на основе идеалов классической научной рациональности. Индустриализация стала необходимым и достаточным методом социальных преобразований, а модернизация оказалась редуцированной до копирования институциональной структуры цивилизации индустриального «генотипа» - своеобразного эталона модернизации, стремление к которому любой ценой рассматривалось как достаточное условие прогресса.

Развивающиеся страны принялись активно копировать институциональную структуру западных стран, отдавая приоритет развитию машиностроения, добывающей и обрабатывающей промышленности как господствующему методу форсированной модернизации экономики, политики и социальной сферы. Однако на этом пути модернизируемые страны столкнулись с комплексом практических и теоретических противоречий, порожденных агрессивным вторжением культуры modernity в традиционное общество.

Парадигма «догоняющей» модернизации постулировала зависимость социального прогресса от технологического оснащения производства, величины накопления или уровня инвестиций. Односторонняя ориентация на технологический и экономический детерминизм отличала теории У. Ростоу, Р. Нурске, Р. Розенштайн-Родана, А. Гиршмана, X. Либенстейна и многих других авторов, постулировавших ведущую роль технологического переоснащения и инвестиций, эндогенно стимулирующих модернизационный процесс.

Тем не менее, гонка за индустриальным «генотипом», индустриализация в условиях демографического взрыва в странах «третьего мира» была не способна обеспечить рост дохода на душу населения, и как следствие - сократить разрыв с Западом. О неудаче «догоняющей» модернизации свидетельствовал и феномен «зеленой революции», призванный компенсировать асинхронность в развитии отраслевой структуры развивающихся стран.

Кризис методологии экономического детерминизма совпал с осознанием несостоятельности попыток силой навязать развивающимся странам модерни-зационные модели, сформированные в духе позитивизма. В результате на протяжении 1960 - 1970-х гг. произошла реконструкция парадигмы модернизации, пытавшейся инкорпорировать разнокачественные опосредствующие звенья социальной детерминации, что имело закономерным следствием неизбежную дисперсию форм и методов рефлексии модернизации, отражающую незрелость методологии этой теории, находившейся лишь в фазе своего становления.

В экономическом детерминизме ими стали уровень и структура инвестиций, емкость рынков, производительность труда и квалификация рабочей силы, в структурном функционализме Т. Парсонса и Н. Смелзера - степень дифференцированности социальных функций, в социально-психологических теориях Д. Лернера, Д. Макклелланда, Л. Пая и Г. Элмонда - особенности менталитета и человеческого характера, смена ценностных ориентаций и продуцируемый ими тип личности, в политологических теориях Э. Шиллза, П. Флоры, В. Цапфа, Б. Мура и других авторов - политический режим и баланс интересов конкурирующих за власть элит.

Теория социальной модернизации, повторив эволюцию идеи индустриализма от первых утопических теорий Ш. Фурье, А. де Сен-Симона и Р. Оуэна до теории индустриального «генотипа» Р. Арона, устремившись к духовному опосредствованию социальной организации, к функциональному тину детерминизма, отрицающему линеаризм классической рациональности. В результате в 1970-х гг. синхронный подход к исследованиям модернизации сменился диахронным, основанным на компаративной методологии. Основоположники модернизационной компаративистики (М. Леви, Д. Аптер, С. Блэк и др.) рассматривали культуру Запада и Востока синхронно, не учитывая общественно-исторических условий модернизации традиционных государств. Более поздние теории сочетали компаративную методологию и ретроспективный подход к анализу процессов модернизации.

Сформировалось два основных направления исторических исследований модернизации: субстанциональное, абсолютизирующее ценности политической, экономической и духовной жизни западного капиталистического общества (Т. Парсонс) и дифференциальное (Б. Мур, Р. Бендикс и С. Эйзен-штадт), признавшее специфику каждого модернизируемого общества и опровергнувшее представление о модернизации как конвергенции с западным «генотипом». Таким образом, теория социальной модернизации эволюционировала к социально-исторической парадигме, претендующей на статус историософии и реализующей идею «индустриального генотипа» с использованием опосредствующих звеньев социальной детерминации, исключающих редукционизм и трансгрессию.

В последней четверти XX в. развитые страны Запада вступили в новую фазу развития, отразившуюся в теории постиндустриального общества. Смена формы рефлексии техногенной цивилизации в историко-философском процессе (индустриализма - постиндустриализмом) повлекла за собой смену парадигмы модернизации. Результатом стало использование приставки «пост-» (Р. Инглехарт), а позднее - теория рефлексивной модернизации Э. Гидденса, С. Лаша и У. Бека. В отсутствие собственных социально-философских идей, теория постмодернизации заимствовала их у постмодернизма (коммуникативная реальность, символизм, многообразие и взаимодействие социальных детерминант).

В частности, Р. Инглехарт изменил представление о соотношении социальных институтов и духовных ценностей, утверждая, что именно они способны производить элементы институциональной структуры, опосредствовав институционализацию аксиологией. Возрастающая роль информации и знаний в постиндустриальном обществе обусловливает рефлексивность субъективного самосознания, формирующую потребность в творчестве и в свободном развитии личности; социальная детерминация приобретает черты сознательного выбора общественными субъектами, взаимодействующими в коммуникативной реальности.

Рефлексия становится детерминантой общественной практике, превращая «одномерного» человека (Р. Маркузе) в «многомерную» личность. Субъект постмодернизации более не является марионеткой перед лицом слепой силы рынка, он принимает решения и действует в соответствии с собственными убеждениями, которые, однако, не являются эгоцентричными, а предполагают творческую деятельность всех субъектов, сплоченных осознанием своей идентичности, общей целью развития и причастностью к общей культуре.

В социально-гуманитарном познании современной России рефлексия социальной модернизации отражает объективные тенденции общественной практики и находится в зависимости от противоречий социально-философского дискурса современной эпохи. Она нередко превращается в спорадические попытки поиска качественно новых идей, не связанных в парадигму. Агрессивная политика вестернизации постепенно сменяется признанием высокой значимости собственной культуры для бесконфликтного развития общества. Устойчивое отождествление модернизации с вестернизацией, т. е. развития по западным образцам, или тезис о принципиальной непригодности для России как культуры модернити, так и всего опыта западного развития, часто мешает снять идеологические шоры и взглянуть на проблему развития России в социально-экономическом и культурном ракурсах критическим взглядом, позволяющем сформулировать новые альтернативы, подчеркивающие самобытность культуры России и ее значение для мировой цивилизации в целом, новую философию постмодернизации в целом. Это означает отказ от ложных альтернатив изоляционизма или слияния с Западом и предполагает опору на собственные силы, эндогенные предпосылки модернизации.

В целом противоречия теории и эмпирических исследований модернизации, характерные для «догоняющей» стратегии, сохраняются и сегодня. Наблюдается, скорее, противостояние западного, техноцентричного и восточного, холистского типов развития на фоне обострения глобальных противоречий техногенной цивилизации, а не формирование интегративной модернизацион-ной стратегии. Овладев недоступной прежде инструментальной мощью, человечество оказалось перед лицом опасности, разобщенности и глобальных конфликтов. Вместо ожидаемой гомогенности мир апеллирует к многообразию, индивидуальности, к признанию ценности национальных культур.

Временный ли это поворот борющихся за самосохранение цивилизаций или планетарная гуманистическая идеология, объемлющая все этноцивилиза-ционные различия? Уже сейчас становится очевидным, что человечество ожидает серия жестких конфликтов, затрагивающих органические основы существования техногенной цивилизации. Если оценивать эти перспективы прежними мерками, то вместо эры общечеловеческих ценностей можно вступить в полосу планетарной разобщенности. Поэтому хочется верить, что проблемы дальнейших целей истории найдут положительное решение в ближайшее время. И теория социальной модернизации, несомненно, могла бы способствовать этому, стимулируя мирное сосуществование Запада, Востока и российской цивилизации и взаимовыгодный диалог их культур, что, без сомнения, придаст положительный импульс российским реформам.

Список научной литературыСеркин, Павел Евгеньевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. С. Модернизация // Социологический словарь / Пер. с англ. М.: ОАО «Изд-во Экономика», 2000. - С. 174-175.

2. Александровская JI. И. Проблемы промышленного развития стран Африки. М.: Наука, 1986. - 222 с.

3. Американская социология: перспективы, проблемы, методы. М.: Прогресс, 1972.-392 с.

4. Ананьева М. И., Иконникова Г. И. Новые тенденции современной буржуазной социологии (критический анализ). М.: Мысль, 1983. - 80 с.

5. Антонович И. И. Социальное развитие и проблема прогресса: критика новейших буржуазных концепций. Минск: Беларусь, 1977. - 288 с.

6. Арефьева Е. Б. Развивающиеся страны Азии в мировой промышленности. М.: Наука, 1989. - 222 с.

7. Архипов И. В. Модернизация торгового права и коммерческого процесса России в XIX начале XX вв.: Дисс. д-раюрид. наук. - Саратов, 2000. - 325 с.

8. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. В 3-х т. М.: Философское общество, 1991. - Т. 1 -318 е., Т. 2- 378 е., Т. 3-470 с.

9. Ахиезер А. С. Социокультурная динамика России: к методологии исследования // Политические исследования. 1991. - № 5. - С. 51-64.

10. Баранов К. И. Политическая традиция и модернизация в социально-политическом развитии России: Дисс. канд. политол. наук. М., 2001. - 167 с.

11. И. Бауман 3. Философия и постмодернистская социология // Вопросы философии. 1993. - № 3. - С. 46-61.

12. Бауман 3. Философские связи и влечения постмодернистской социологии // Вопросы социологии. 1992. - Т. 1. - № 2. - С. 5-22.

13. Белинков А. В. Модернизация права в России: Теоретический анализ: Дисс. канд. юрид. наук. М., 1999- 169 с.

14. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Пер. с англ. М.: Academia, 1999. - 956 с.

15. Беляева JI. А. Социальная модернизация в России в конце XX века: Дисс. д-ра социол. наук М., 1997. - 242 с.

16. Бергер Я. М. Модернизация и традиция в современном Китае // Политические исследования. 1995. - № 5 . - С. 60-77.

17. Богатуров А. Д., Виноградов А. Д. Модель равноположенного развития: варианты сберегающего обновления // Политические исследования. -1999.-№ 4.-С. 60-69.

18. Большой толковый социологический словарь (Collins) В 2-х т. / Пер. М с англ.- М, 1999. Т. 2. - 596 с.

19. Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения / Пер. с фр. М.: Аспект Пресс, 1998. - 284 с.

20. Волков JI. Б. Осовременивание вдогонку // Современные буржуазные теории общественного развития. М.: Наука, 1984. - С. 216-245.

21. Володин А. П. Гражданское общество и модернизация в России (истоки и современная проблематика) // Политические исследования. 2000. -№ 3. - С. 104-116.

22. Гатвинский А. Н. Модернизация управления службой занятости: на примере Саратовской области: Дисс. канд. социол. наук. Саратов, 2000. - 159 с.

23. Гидценс Э. Социология / Пер. с англ. М.: Эдигориал УРСС, 1999. - 704 с.

24. Глинчикова А. Г. Капитализм, социализм, индустриальное общество к * вопросу о соотношении понятий // Вопросы философии. - 2001. - № 9. - С. 36-53.

25. Голенкова 3. Т. Теории модернизации // Российская социологическая энциклопедия. М.: НОРМА - ИНФРА, 1998. - С. 552-553.

26. Гордеевцев Е. И. Политическая модернизация в России конца 80-х -начала 90-х гг.: Дисс. канд. политол. наук. Н. Новгород, 1998. - 153 с.

27. Горшунова Н. В. Модернизация управляющей системы школы, реализующей новые педагогические идеи: Дисс. канд. пед. наук. Челябинск, 1997.-236 с.

28. Громыко А. А. Внешняя экспансия капитала: история и современность. М.: Мысль, 1982. - 494 с.

29. Дзасохов А. С. Становление и эволюция постколониального мира. Вторая половина XX в. М.: Международные отношения, 1997. - 304 с.

30. Дилигенский Г. Г. В защиту человеческой индивидуальности // Вопросы философии. 1990. - № 3. - С. 31-45.1. 31. Дилигенский Г. Г. «Конец истории» или смена цивилизаций? // Вопросы философии. -1991.-№3.-С. 29-42.

31. Длин Н. А. Социально-экономическая эволюция несоциалистических стран Востока. М.: Наука, 1984. - 231 с.

32. Евдокимов В. И. Социально-политическая модернизация современной России: К гражд. обществу через демократию: Дис. канд. филос. наук. -М„ 1997,- 110 с.

33. Ельчанинов М. С. Модернизация России: Синергетические аспекты: Дис. канд. социол. наук. М., 2000 - 147 с.

34. Ерасов Б. С. Социально-культурные традиции и общественное сознание в развивающихся странах Азии и Африки. М.: Наука, 1982. - 280 с.

35. Зарин В. А. Запад и Восток в мировой истории XIV XIX вв. (Западные концепции общественного развития и становления мирового рынка) -М.: Наука, 1991.-264 с.

36. Зарубежный Восток и современность (основные закономерности и специфика развития освободившихся стран). В 2-х т. М.: Наука, - 1974. -Т. 1 - 456 е., Т. 2 - 679 с.

37. Зарубина Н. Н. Без протестантской этики: проблемы социокультурной легитимизации предпринимательства в модернизирующихся обществах // Вопросы философии. 2001. - № 10. - С. 45-56.

38. Зарубина Н. Н. Модернизация и хозяйственная культура (концепция М. Вебера и современные теории развития) // Социологические исследования. -1997 -№4.-С. 46-54.

39. Зарубина Н. Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития. М. Вебер и современные теории модернизации. СПб.: РХГИ, 1998. - 287 с.

40. Заславская Т. И. Социокультурный аспект трансформации российского общества // Социологические исследования. 2001. - № 8. - С. 3-11.

41. Зосимчук В. Н. С. Ю. Витте и модернизация России 1892 1903 гг.: Дисс. канд. ист. наук. - Ярославль, 1998. - 295 с.

42. Иконникова Г. И. Теория «постиндустриального общества». Будущее человечества и его буржуазные толкователи (критический анализ). М.: Мысль, 1975.-221 с.

43. Иконникова Г. И. Технологические фальсификации общественного прогресса. М.: Мысль, 1986. - 141 с.

44. Инглехарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис, 1997. № 4. - С. 6-32.

45. Иноземцев В. J1. К теории постэкономической общественной формации. М.: Таурус. век, 1995. - 336 с.

46. Иноземцев В. Л. Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества // Политические исследования. -1999. № 5. - С. 17-30.

47. Иноземцев В. Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществознания // Вопросы философии. -1997.-№10.-С. 29-44.

48. История стран Азии и Африки в новейшее время / Ред. М. Ф. Юрьев. -Ч. 2 (1945 1977). - М.: МГУ, 1979. - 414 с.

49. Кальвокоресси П. Мировая политика после 1945 года. В 2-х т. М.: Международные отношения, 2000. - Т. 2 - 464 с.

50. Кандель П. Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарном мире // Политические исследования. 1995. -№ 6. - С. 6-15.

51. Кантор К. М. Социокультурные причины российской катастрофы // Политические исследования. 1996. - № 3. - С. 135-146.

52. Капырин В. С. Процесс общественного развития и «теория стадий» Уолта Ростоу. М.: Мысль, 1967. - 143 с.

53. Кара-Мурза А. А., Панарин А. С., Пантин И. К. Духовно-идеологическая ситуация в современной России: перспективы развития // Политические исследования. -1995,-№4.-С. 6-17.

54. Каспэ С. И. Имперская политическая культура и модернизация в России: Ретроспективный анализ и современная ситуация: Дисс. канд. политол. наук. -М., 1999.-233 с.

55. Козловский В. В. Социальные ценности: анализ обоснований российской модернизации: Дисс. д-ра филос. наук. СПб., 1995. - 282 с.

56. Козловский В В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб.: Из-во СПбГУ, 1995. - 278 с.

57. Колониализм сегодня (политико-экономический справочник). М.: Политиздат, 1967. - 207 с.

58. Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении) / Пер. с фр. СПб.: Вестник знания, 1910. - 76, IV с.

59. Конт О. Дух позитивной философии // Западноевропейская социология XIX века: тексты. М.: Международный университет бизнеса и управления. - 1996. - С. 7-93.

60. Конт О. Курс положительной философии / Пер. с фр. СПб, 1899. -Т. 1 . - 302 с.

61. Конт О. Система позитивной политики // Западноевропейская социология XIX века: тексты. М.: Международный университет бизнеса и управления. - 1996. - С. 180-242.

62. Коротаев В. И. Русский Север в конце XIX первой трети XX в.: догоняющая модернизация и социальная экология: Дисс. д-ра ист. наук. - Архангельск, 2000. - 413 с.

63. Костин В. А., Костина Н. Б. Социальные изменения в концепциях исторического процесса // Социологические исследования. 2000. - № 1. - С. 6-15.

64. Кравченко И. И. Модернизация мира и сегодняшней России. Выход из кризиса // Вопросы философии. 2002. - № 9. - С. 3-19.

65. Красильщиков В. А. Вдогонку за прошедшим веком. Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М.: Росспэн, 1998. -236 с.

66. Красильщиков В. А. Мировые модернизации и судьбы страны // Свободная мысль. 1999. - № 1. - С. 93-107., № 2. - С. 91-102.

67. Красильщиков В. А. Модернизация и Россия на пороге XXI в // Вопросы философии. 1993. - № 7. - С. 40-56.

68. Кузьмин С. А. Системный анализ экономики развивающихся стран. Проблемы методологии. М.: Наука, 1972. - 317 с.

69. Ланцов С. А. Российский исторический опыт в свете концепций политической модернизации // Политические исследования. 2001. - № 3. - С. 93-102.

70. Лапин Н. И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социологические исследования. 1996. - № 5. - С. 3-23.

71. Левашов В. К. Социополитические стратегии развития России // Социологические исследования. 2000. - № 7. - С. 12-25.

72. Лидлейн Н. А. Буржуазные теории экономического развития (критический анализ). М.: Мысль, 1978. - 227 с.

73. Малыгин С. В. Экономика и социальное развитие Индии и Пакистана в период независимости. М.: МГУ, 1992. - 176 с.

74. Манченко А. П. Социальная модернизация в современной России: Духовный и аксиологический аспекты: Дисс. д-ра социол. наук. М., 2000. -263 с.

75. Маслов Н. А. Идея индустриализма: философско-методологические аспекты интерпретации социального организма в западных теориях XIX XX веков. - М.: РАГС, 1996. - 172 с.

76. Маслов Н. А. Индустриализм в западной социальной философии: зарождение, развитие, кризис (конец XVIII третья четв. XX в.). Дисс. канд. филос. наук. - М, 1996. - 149 с.

77. Маслов Н. А. Индустриальная система, индустриальный «генотип», индустриальное общество: современная констелляция. Йошкар-Ола, 1996. - 132 с.

78. Маслов Н. А. Теоретические основы индустриального направления в социальной философии второй половины XX в. Йошкар-Ола: ИПКА, 1994. -22 с.

79. Маслов Н. А. Техногенная цивилизация в системе преемственных форм философской рефлексии: Дисс. д-ра филос. наук. Саранск, 1999. -378 с.

80. Маслов Н. А. Универсалии индустриальной парадигмы: трансгрес-сизм, гомеостазис, «генотип». Казань: Книга Памяти РТ, 1997. - VIII, 202 с.

81. Махнина Ф. М. Информатизация в контексте модернизации российского общества: Дисс. канд. социол. наук. Казань, 1999. - 172 с.

82. Международные отношения после второй мировой войны / Гл. ред. Н. Н. Иноземцев. В 3-х т. М.: Из-во политической литературы, 1962. - Т. 1 -760 е., 1963. - Т. 2 - 744 е., 1965. - Т. 3 - 778 с.

83. Михеев В. В. В поисках альтернативы. Азиатские модели развития: социалистические и «новые индустриальные страны» М.: Международные отношения, 1990. -216 с.

84. Михеев В. И. Капитализм или «индустриальное общество»? Проблемы современного капитализма и буржуазная социология. М.: Международные отношения, 1968. - 207 с.

85. Модернизация в России и конфликт ценностей / А. С. Ахиезер, Н. Н. Козлова, С. Я. Матвеева и др. М.: ИФРАН, 1994. - 250 с.

86. Модернизация: зарубежный опыт и Россия / В. А. Красильщиков, В. П. Гутник, В. И. Кузнецов и др. М.: Агенство «Инфомарт», 1994. - 115 с.

87. Моисеев Н. Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы. Эколого-политологический анализ // Вопросы философии. 1995. - № 1 -С. 3-30.

88. Морозов И. В. Модернизация экономической структуры России в рамках общемировых сдвигов: Инвестиционный и организационно-институциональный аспекты: Дисс. канд. экон. наук. Омск, 1999. - 228 с.

89. Мюрдаль Г. Современные проблемы «Третьего мира» / Пер. с англ. -М.: Прогресс, 1972. 766 с.

90. Наумова Н. Ф. Рецедивирующая модернизация в России: беда, вина, ресурс человечества. -М.: Эдиториал УРСС, 1999. 417 с.

91. Наумова Т. В. Рыночные реформы в российском измерении // Социологические исследования. 1998. - № 1. - С. 55-61.

92. Не будет ни революций, ни контрреволюций. Послание Президента Российской Федерации В В. Путина Федеральному собранию Российской Федерации // Российская газета, 4 апреля 2001 г. С. 3-4.

93. Обминский Э. Е. «План Коломбо» и неоколониализм. М.: Институт международных отношений, 1963. - 250 с.

94. Окунева JI. С. На путях модернизации: опыт Бразилии для России. -М.: ИЛА РАН, 1992.-64 с.

95. Окунева Л. С. Модернизация и традиционализм в Бразилии. Размышления Бразильских социологов // Латинская Америка. 1994. - № 4. - С. 21-30.

96. Орлова М. Е. Модернизация и мирный процесс в Северной Ирландии // Политические исследования. 1998. - № 2. - С. 172-182.

97. Осипова О. А. Американская социология о традициях в странах Востока. М.: Наука, 1985.- 128 с.

98. Панкратов С. А. Модернизация общества и становление демократии в России: Дисс. канд. политол. наук. СПб., 1994. - 209 с.

99. ЮО.Пантин В. И. Лапкин В. В. Волны политической модернизации в истории России (к обсуждению гипотезы) // Политические исследования. 1998. -№2.-С. 39-51.

100. Парсонс Т. Система современных обществ / Пер. с англ. М.: Аспект Пресс, 1998. - 224 с.

101. Поздяева С. М. Модернизация России: Социально-философский анализ: Дисс. д-ра филос. наук. Уфа, 1999. - 344 с.

102. Поспелова Н. Г. Распад колониальной системы. Л.: Лениздат, 1961.175 с.

103. Развивающиеся страны и «зеленая революция» / Сб. статей. М.: Наука, 1974.-247 с.

104. Развивающиеся страны: экономический рост и социальный прогресс / Отв. ред. В. Л. Шейнис и А. Я. Эльянов. М.: Наука, 1983. - 655 с.

105. Рац М. В. «Российский проект в глобальном контексте». Идеология развития и ее задействование в политике // Политические исследования. -2001. -№ 6. С. 167-183.

106. Розалиев Ю. Н. Новая и новейшая история стран Азии и Африки. -М.: Высшая школа, 1977. 351 с.

107. Розе Г. Прогресс без социальной революции? (Теории «модернизации» и буржуазные социальные науки) / Пер. с нем. М.: Мысль, 1985. - 207 с.

108. Российская модернизация: проблемы и перспективы. Материалы круглого стола // Вопросы философии. 1993. - № 7. - С. 3-40.

109. Ю.Руковишников В. О. Социологические аспекты модернизации России и других посткоммунистических обществ // Социологические исследования. -1995. -№ 1. С. 34-46.

110. Руткевич М. Н. Трансформация социальной структуры российского общества // Социологические исследования. 1997. - № 7. - С. 3-19.

111. Рыбаков В. Б. Степанов Л. В. «Помощь» освободившимся странам в политике и стратегии империализма. М.: Наука, 1964. - 224 с.

112. Рябов А. В. Интегративная идеология и модернизация в современной России // Свободная мысль. 1992. - № 15. - С. 58-69.

113. Сентэш Т. «Третий мир». Проблемы развития / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1974. -461 с.

114. Скакунов Э. М. Политическая оппозиция в период модернизации в России // Социологические исследования. 1999. - № 8. - С. 13-19.

115. Пб.Славина-Шкретова Н. Б. Политическая модернизация: теоретико-методологический аспект: Дисс. канд. политол. наук. М., 2001. - 222 с.

116. Смелзер Н. Социология / Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. - 687 с.

117. Согрин В В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена // Вопросы философии. 1994. - № 4. - С. 30-18.

118. Согрин В В. Уроки российской истории и современные реформы // Вопросы философии. 2002. - № 11. - С. 3-23.

119. Соколова Г. Н. Инновационные процессы в модернизации постсоветской промышленности // Социологические исследования. 2001. - № 9. - С. 44-50.

120. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские / Пер. с англ. Минск: Современный литератор, 1998. - 1408 с.

121. Спенсер Г. Синтетическая философия. В сокр. изложении Г. Коллинза / Пер. с англ. Киев: Ника-Центр, 1997. - 512 с.

122. Спенсер Г. Социальная статика. Изложение законов, обеспечивающих счастье человечества. СПб: Врублевский, 1906. - 536 с.

123. Спенсер Г. Социология как предмет изучения. СПб, 1896. - XXI, 405, XVI с.

124. Старостин Б. С. Критика социологической теории модернизации (проблема социального развития новых государств в буржуазной социологии США): Дисс. канд. филос. наук. М., 1970. - 308 с.

125. Старостин Б. С. Проблема социальных изменений в современной англо-американской социологии (научно-аналитический обзор) // Панорома буржуазной социологии XX в. (США, Великобритания). Реферативный сборник. М.: ИНИОН, 1982. - С. 69-102.

126. Старостин Б. С. Социальное обновление: схемы и реальность. М.: Политиздат, 1981.-183 с.

127. Степин В. С. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М.: ИФРАН, 1994. - 272 с.

128. Степин В С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопросы философии. 1989. - № 10. - С. 3-18.

129. Степин В С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.

130. Степин В. С. Философия и образы будущего // Вопросы философии. -1994. -№ 6. -С. 10-21.

131. Сычева В. А. Труженики четырех «маленьких драконов» М.: Наука, 1991. - 135 с.

132. Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономичеое общество (материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 2000.1. - С. 3-32.

133. Тягаенко Ю. В. Модернизация и консерватизм: Социально-философские аспекты: Дисс. канд. филос. наук. Ставрополь, 1999. - 137 с.

134. Уткин А. И. Вызов Запада и ответ России. М.: Магистр, 1996. - 392 с.

135. Уткин А. И. Россия и Запад: история цивилизаций. М.: Гардарики, 2000. - 574 с.

136. Федотова В. Г. Когда нет протестантской этики // Вопросы философии. 2001. - № 10. - С. 27-44.

137. Федотова В. Г. Модернизация «второй Европы» // Свободная мысль. -1993,-№8.-С. 95- 102.

138. Федотова В. Г. Судьба России в зеркале методологии // Вопросы философии. 1995. - № 12. - С. 21-34.

139. Федотова В. Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2000. - № 4. - С. 3-27.

140. Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. 1990. - № 3. -С. 134-148.

141. Фурсов А. С. Колокола истории. М.: ИНИОН, 1996. - 180 с.

142. НЗ.Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии. - 1992. - № 4. - С. 40-52.

143. Хвойник П. И. «Тихая агрессия» империализма (внешнеэкономическая политика неоколониализма). М.: Мысль, 1986. - 240 с.

144. Хорос В. Г. Модернизация в России и Японии (цивилизационные аспекты) // Мировая экономика и международные отношения. 1991. - №8.-С. 70-79.

145. Нб.Хорос В. Г. Русская история в сравнительном освещении. М.: Центр гуманитарного образования, 1996. - 170 с.

146. Хорос В. Г. Традиционализм как идеологический фактор в современных развивающихся странах. Место религии в идейно-политической борьбе развивающихся стран. М.: Наука, 1978. - 168 с.

147. Чесноков Г. Д. От концепций исторического круговорота к теориям постиндустриального общества. М.: Высшая школа, 1978. - 127 с.

148. Шевелев В. Н. Модернизация исламских обществ: Социально-философский анализ: Дисс. д-ра филос. наук. Ростов на Дону, 1997. - 223 с.

149. Шкарлупина Г. Д. Капиталистическая модернизация на Северном Кавказе в пореформенный период (1861 1917): Дисс. канд. ист. наук. - Армавир, 1999.-233 с.

150. Шмелев Н. П. Проблемы экономического роста развивающихся стран. М.: Наука, 1970. - 252 с.

151. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. М.: Аспект Пресс, 1996. - 416 с.

152. Эйзенштадт С. Н. Революция и преобразование обществ: сравнительное изучение цивилизаций / Пер. с англ. М.: Аспект Пресс, 1999. - 416 с.

153. ЯковецЮ. В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы // Вопросы философии. 1997. - № 1. - С. 3-17.

154. Яхлов А. В. Политический риск и модернизация: Опыт политологического анализа: Дисс. канд. политол. наук СПб, 1998. - 158 с.

155. Alexander J. S. Modern, anti, post, neo // New left review. 1995. -№210.-P. 63-101.

156. Almond G. A. Political development: essays in heuristic theory. Boston: Little Brown, 1970. - 331 p.

157. Apter D. E. Politics of modernization. Chicago: University of Chicago Press, 1965. -481 p.

158. Beck U. Risk society: towards a new modernity. L.: Newbury Park, Calif.: Sage Publications, 1992. - 260 p.

159. Bendix R. Nation building and citizenship; studies of our changing social order. N. Y.: Wiley, 1964. - XII, 314 p.

160. Black С. E. The dynamics of modernization. A study in comparative history. N. Y.: Harper & Row. - Vol. 1,1966. - X, 207 p., Vol. 2, 1967. - VIII, 206 p.

161. Eisenstadt S. N. Post-traditional societies and the continuity of tradition // Daedalus. 1973. -№ 1. - P. 1-16.

162. Eisenstadt S. N. Revolution and transformation of societies: A comparative study of civilizations. N. Y.: Free press, 1978. XVI, 348 p.

163. Eisenstadt S. N. Studies of modernization and sociological theory // History and theory. 1974. - № 3. - P. 225-252.

164. Hantington S. P. Political order in changing societies. New Haven; L.: Little brown, 1969. - 448 p.

165. Hla Myint U. The economic of the developing countries. L.: Hutchinson, 1964. - 192 p.

166. Inglehart R. Culture shift in advanced industrial society. Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 1990. - XVIII, 484 p.

167. Inglehart R. Modernization and postmodernization: cultural, economic, and political change in 43 societies. Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 1997. -X, 453 p.

168. Giddens A. Modernity and self-identity: self and society in the late modern age. -Stanford: Stanford univ. Press, 1991. 256 p.

169. Giddens A. The consequences of modernity. Cambridge: Polity Press in association with Basil Blackwell, 1990. - 186 p.

170. Gregor A. J. The fascist persuasion in radical politics. Princeton: Princeton univ. Press, 1974. - 427 p.

171. Latam E. M. Modernization as ideology: American social science and «nation building» in the Kennedy era. Chapter Hill: Univ. Of North Carolina press, 2000. - XII, 288 p.

172. Leibenstein H. Economic backwardness and economic growth; studies in the theory of economic development. N. Y.: Wiley, 1957. - 295 p.

173. Lerner D. The passing of traditional society; modernizing the Middle East. Glencoe: Free press, 1958. - XIII, 466 p.

174. Levy M. Modernization and the structure of societies: a setting for international affairs. Princeton: Princeton univ. press, 1966. - Vol. 1 - 374 p., Vol. 2 -480 p.

175. McClelland D. C. The achieving society. Princeton: Van Nostrand Co., 1961.-512 p.

176. Moore B. Social origins of dictatorship and democracy; lord and peasant in the making of the modern world. Boston: Beacon Press, 1966. - XIX, 559 p.

177. Nurkse R. Problems of capital formation in underdevelopment countries. -New York: Oxford univ. press, 1953. 163 p.

178. Parsons T. The system of the modern societies. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, - 1971. - VIII, 152 p.

179. Parsons Т., Smelser N. Economy and society; a study in the integration of economic and social theory. Glencoe: Free press, 1956. - 322 p.

180. Pye L.W. Aspects of political development; an analytic study. Boston: Little brown, 1966. - XIII, 205 p.

181. Reflexive modernization: politics, tradition and aesthetics in the modern social order / U. Beck, A. Giddens and S. Lash. Stanford: Stanford Univ. Press, 1994.-225 p.

182. Rostow W. W. The stage of economic growth, a non communist manifesto. Cambridge: Univ. Press, 1960. - 178 p.

183. Rostow W. W. The Take-Off into Self-Sustained Growth // The economic of underdevelopment / Ed. by A. N. Agarwala and S. P. Singh: Oxford university press, 1958.-P. 157-175.

184. Shils E. A. The intellectual between tradition and modernity, the Indian situation. The Hague: Mouton, 1961. - 120 p.

185. Smelser N. J. Social change in the industrial revolution; an application of theory to the Lancashire cotton industry. L.: Routledge & Paul, 1959. - 440 p.

186. Tiryakian E. A. The changing centers of modernity // Comparative social dynamics. Boulder: Westview press, 1995. - P. 131-141.