автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социально-философский анализ ситуаций запрета в структурах повседневности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-философский анализ ситуаций запрета в структурах повседневности"

На^ршрх^кописи

ЧЕКАНОВА Татьяна Николаевна

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ СИТУАЦИЙ ЗАПРЕТА В СТРУКТУРАХ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Специальность 09.00.11 - социальная философия

005011602

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 С 033 ш

ТВЕРЬ 2012

005011602

Диссертация выполнена на кафедре философии и теории культуры Тверского государственного университета

Научный руководитель доктор философских наук, профессор

Губман Борис Львович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Елена Александровна Евстифеева кандидат философских наук, доцент Светлана Александровна Глазунова

Ведущая организация Академия повышения квалификации и

профессиональной переподготовки работников образования

Защита состоится «02» марта 2012 года в 15 часов 30 мин. на заседании диссертационного совета по философским наукам (ДМ 212.263.07) в Тверском государственном университете по адресу: 170000, Тверь, ул. Желябова, д. 33.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: 170000, Тверь, ул. Скорбященская, д. 44 а,

Автореферат разослан 01 февраля 2012 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент '

С.П. Бельчевичен

Г. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Повторяющиеся моменты человеческой жизни становятся повседневностью, если они неизбежны, обязательны, привычны, сами собой разумеются, если они переживаются и оцениваются как рутинные и тривиальные. Онтологический аспект повседневности дополняется аксиологическим, в частности, и потому, что в ней неизбежно присутствуют ситуации запрета.

Действительно, запреты, обладающие социальной, национальной, групповой и даже индивидуальной спецификой, пронизывают жизнь общества. В них а) отражается стремление сохранить себя (свой покой, свою группу, субкультуру) и б) реализуется воля индивида или коллективного субъекта к самосохранению. Запрет может трактоваться как некое упорядочивающее, организующее начало, поскольку момент структурирования, организации гштицитно содержит в себе и функцию ограничения, отсечения лишнего, ненужного, вредного. Поводы, средства и способы осуществления могут быть самыми различными, но структура актов и ситуаций запрещения, как правило, универсальна для всех человеческих культур и социумов.

По-видимому, «запрет» был одним из первых общекультурных понятий в истории человечества: запрет на кровосмешение; запрет на убийство сородича, близкого; запрет на проявления мужской ревности (разрушающие единство группы); запрет на оставление без помощи (требование поддержания жизни, прокормления) любого из соплеменников; регламентация употребления пищевых продуктов и пр.

Нравственно-социальные запреты конституировали общину и отличались от стадных инстинктов любой степени сложности существенными признаками: а) касались всех членов родовой общины; б) были несводимы к инстинкту самосохранения, диктуя человеку поступки, подчас индивидуально вредные (самоограничение), а иногда даже и самоубийственные (самопожертвование); в) имели характер обязательств, нарушение которых влекло за собой кару, исполняемую общиной как целым. Эти нравственно-социальные требования были хорошо известны уже самым древним сообществам. Современная развитая мораль не отменяет ни одного из древнейших нравственных требований, и система запретов, сохраняя в своей основе эти моменты, постоянно их модифицирует и продуцирует новые.

Актуальность темы исследования. Прежде всего, актуальность социально-философского исследования ситуаций запрета определяется необходимостью поддержания стабильности общества в меняющемся мире. Исчезновение определенных запретов, считавшихся вечными и незыблемыми, неизбежно порождает неоконсервативную тенденцию. Возникающие коллизии, с одной стороны, свидетельствуют об устранении

препятствий общественному и культурному развития, с другой - об угрозах стабильности и единству общества.

Иной аспект актуальности связан с тем, что в основе высокой эффективности запретов в культуре и развития культуры запретов лежат архетипы и мифологическое сознание, сохраняющие свою роль в жизни современного общества.

Еще один аспект актуальности исследования является следствием постепенного замещения внешних запретов, строгой регламентации всех сторон жизни и деятельности человека системой неочевидных самозапретов, не обладающих жёсткой нормативностью, но обладающих очень высокой, пусть и непостоянной действенностью.

Степень разработанности проблемы. Исследование широкого круга обстоятельств, определяющих условия возникновения, формирования и функционирования запретов, носит, бесспорно, междисциплинарный характер и должно включать анализ: а) участников онтологической ситуации запрета и их социального статуса; б) наличия у запретителя права накладывать санкции на нарушителя запрета; в) круга и характера запрещаемых действий; г) масштаба запрета; д) особенностей социума, в котором функционирует запрет. Сложность и широта ситуаций запрета и культуры запрета диктуют необходимость социально-философского осмысления проблемы.

Познание мира (социального - в том числе) есть процесс дифференциации и консолидации разнообразных ситуаций, объектов, понятий, контекстуальных систем и манипулирование этими конструкциями. Ситуации запрета представляют важный компонент этого множества, и невозможно даже просто перечислить все запрещения, потому что «мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного» (Овидий П.Н.).

Философский взгляд на запрет («скандал сознания, время остановки и оцепенения») в рамках постмодернизма связан с понятием трансгрессии, фиксирующего переход границы между возможным и невозможным - как «жест, который обращен на предел» (М. Фуко), «преодоление непреодолимого предела» (М. Бланшо). Речь не идет о ситуациях, когда запрет перестает действовать - норма вообще не является всегда действенной, в определенных обстоятельствах она может не соблюдаться. Так, древность видела в жертвоприношении преступление жреца, который нес жертве смерть, - преступление, в котором жрец нарушал запрет убийства. История и этнография свидетельствуют, что движение трансгрессии есть необходимое отступление от запрета.

Различные аспекты проблемы запрета прослеживаются в феноменологических и онтологических работах Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартра, Ж. Делёза, Ф. Гватгари, Ж.-Л. Нанси, К. Ясперса. Подобные исследования неизбежно опирались на

смежные области гуманитарного знания, затрагивающие содержательные и методологические аспекты формирования и разрешения ситуаций запрета (Г. Башляр, М. Элиаде, Р. Барт, М. Фуко, Э. Фромм), а также и на художественные произведения (Ж. Батай и др.).

Предельно близки к рассматриваемой теме исследования, определяющие ситуацию запрета как «сложную субъективно-объективную реальность, где объективные составляющие представлены в виде субъективного восприятия» (А. Анцулов, А. Шипилов, Г. Щедровицкий и др.).

Ситуации запрета и культура запрета разрабатываются самым активным образом также в филологии и языкознании, фольклористике (В.Я. Пропп, Е.М. Мелетинский, С.Ю. Неклюдов, Е.С. Новик, Б.Н. Путилов, Н.И. Толстой, Т.В. Цивьян), психологии и этнологии (К. Левина, Р. Дарендорфа, JI. Козера, Ф. Василюка, Н. Гришиной и др.), когнитивистике, а также в социологии и политологии. В рамках представлений социальной психологии об установках (М. Смит, Д. Брунер, Р. Уайт, Д. Кац, В.А. Ядов, В.П. Левкович, H.A. Бернштейн и др.) получены важные результаты, касающиеся соотношения внешних и внутренних запретов (самозапретов).

В философии культуры, благодаря исследованиям таких ученых, как Дж.Х. Джексон, Р. Грэйвз, A.B. Рид, Х.Э. Росс, С.С. Фелдмен, К. Митчел-Кернан, К.Т. Кернан, Дж. Брюкмен, P.M. Адаме, В.И. Жельвис и др., сложилась устойчивая традиция исследования брани в адрес нарушителей запретов в коммуникативном и общекультурном процессах.

Наконец, огромная роль в понимании феномена запрета принадлежит литературе и искусству. Можно сказать, что «произведение искусства, где запрет не нарушается, где отсутствует стремление его нарушить, где оно недостаточно сильно, и осуществлено с трудом, является произведением посредственным» (Б.В. Марков).

В работах отечественных и зарубежных исследователей рассмотрены различные аспекты возникновения, восприятия и понимания ситуаций запрета. Однако в научной литературе отсутствует самостоятельное исследование, посвященное их социально-философскому анализу. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является феномен запрета, а предметом - основные черты ситуации запрета в структурах повседневности и их особенности в реалиях России.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является анализ механизма возникновения и развития ситуаций запрета в современной российской действительности. Реализация поставленной цели предполагает решение ряда научных задач:

- исследовать статус и функции концепта «запрет» как специфичной семантической единицы языка культуры;

- раскрыть характерные черты опознания ситуаций запрета как зоны столкновения интересов;

- изучить механизм обеспечения эффективности базовых ситуаций запрета на секс, власть, агрессию и творчество;

- представить типологию ситуаций запрета в пространстве «уровень неопределенности - характер акта запрещения»;

- определить сущность запретов, их виды, функциональное назначение, роль и место в механизме правового регулирования общественных отношений;

- уточнить культурный статус инвективы как одного из самых распространенных нарушений запрета;

- выявить базовые функции механизма самозапретов в условиях адаптации индивидуума к новым социальным условиям в современной России.

Эмпирическую базу диссертации составляют результаты философских, культурологических, социологических и филологических исследований феномена запрета, опубликованные в отечественных и иностранных монографических изданиях, научной периодике, а также обнаруженные на таком плодотворном «полигоне» изучения явления, как произведения искусства и литературы. На их основе выполнены теоретические обобщения, раскрывающие роль запретов в современной российской действительности.

Методологические основы исследования определяются задачами анализа проблемы и структурой диссертационной работы. В ходе рассмотрения темы синтезированы на основе герменевтического подхода и использованы общеметодологические положения, принятые в работах В. Дильтея, М. Вебера, Х.-Г. Гадамера, А. Гиддснса, К. Поппера, X. Альберта, Ю. Хабермаса, Ю.М. Лотмана, А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили и др. В работе использованы исторический, сравнительно-исторический, структурный, структурно-функциональный и другие методы изучения материала.

В ряду методологических оснований работы существенное место занимают системные представления о пространстве социального бытия и ситуациях запрета, являющихся способом приближения к жизни в её повседневной реальности.

Структура диссертации и ее основное содержание

Работа состоит из введения, двух глав, состоящих из трех и четырех параграфов, а также выводов по главам, заключения и библиографии. Общий объем диссертационной работы - 139 страниц.

Во «Введении» обосновывается актуальность темы диссертации, дается характеристика степени ее разработанности, сформулированы цель и задачи исследования, раскрывается его новизна и практическая значимость, изложены основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Ситуация запрета в контексте социальной жизни» посвящена анализу ряда универсалий культуры («запрета», «табу», «нельзя»), понимаемых как некое упорядочивающее, организующее начало в жизни человеческого общества, где функция упорядочивания, организации имплицитно содержит в себе и функцию запрещения.

В первом параграфе «Концепт „запрет" в рамках семантико-когнитивного подхода» исследуются статус и функции концепта как специфичной семантической единицы языка культуры.

Во втором параграфе «Конституирование социальных ситуаций в пространстве повседневности» показано, что ситуация представляет собой систему отношений или обстоятельств, в которых находится субъект. Раскрываются характерные черты и параметры ситуаций повседневности (цели, правила, роли, репертуар и последовательность поведенческих актов, концепты-знания, язык и речь, трудности взаимодействия и навыки их преодоления) как зоны столкновения интересов.

В третьем параграфе «Ситуация запрета» рассматриваются механизмы обеспечения эффективности базовых ситуаций запрета на секс, власть, агрессию и творчество, исключающие явные противоречий с важнейшими потребностями человека и согласованные между собой. Анализируются формы доведения запретов до членов общества

Вторая глава «Ситуации запрета в структурах российской повседневности» включает исследование процесса возникновения и развития ситуаций запрета в современной российской действительности, акцентируется важность установления и поддержания ряда ключевых принципов функционирования запретов (обоснованности, определенности, целесообразности и обеспеченности).

В первом параграфе второй главы диссертации «Типология ситуаций запрета и реалии России» представлена типология ситуаций запрета в пространстве неопределенности (четыре уровня) и характера акта запрещения (три ступени), а также условия принятия и выполнения запретов (мотивированность инициаторов запрета, наличие возможностей его реализации, потенци&чьная приемлемость условий ситуации запрета для ближайшего окружения инициатора запрета, непротиворечивость одновременно реализуемых запретов).

Во втором параграфе «Юридические запреты в системе российского правопорядка» определены сущность запретов, их виды, функциональное назначение, роль и место в механизме правового регулирования общественных отношений в Российской Федерации.

В третьем параграфе «Инвектива как модель нарушения запрета и ее особенность в России» раскрывается культурный феномен социальной дискредитации субъекта, а также устойчивый языковой оборот, воспринимающийся в той или иной культурной традиции в качестве

оскорбительного для своего адресата. Механизмом брани выступает моделирование ситуации нарушения культурных требований со стороны адресата, выхода его поступков за границы очерчиваемой конкретно-национальной культурой поведенческой нормы.

В четвертом параграфе «Ситуация запрета в пространстве соотношения моральных норм и законов в современной России» отмечается неустранимое разделение моральных норм и законов (приоритет моральных норм над законом остается главной причиной российского правового нигилизма). Выявляются базовые функции механизма самозапретов в условиях адаптации индивидуума к новым социальным условиям в современной России.

В «Заключении» диссертации подводятся теоретические итоги исследования, формулируются основные выводы.

II. НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ И ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- исследованы статус и функции концепта «запрет» как специфической семантической единицы языка культуры, первой социальной нормы, содержащей общеобязательные правила поведения, закрепляющей права и обязанности членов общества;

- раскрыты характерные черты ситуаций запрета как зон столкновения интересов, общая черта которых - неустранимое включение субъекта в ситуацию, требующее от него новых установок и решений;

- изучены механизмы обеспечения эффективности базовых ситуаций запрета: на использование возможностей своего пола; проявление сильных инстинктов; защиту собственных психологических границ и на творчество;

- представлена типология ситуации запрета и проанализированы акты запрещения и выполнения запретов;

- определены функциональное назначение, роль и место ситуаций запрета в механизме правового регулирования общественных отношений;

- уточнен культурный статус инвективы как одного из самых распространенных нарушений запрета;

- выявлена специфика ситуации запрета и самозапрета в реалиях повседневности в современной России.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В современной российском социуме сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, в памяти большинства ещё свежи воспоминания о временах, когда запрещалось всё и вся («запрещено все, кроме прямо разрешенного»), с другой - быстро нарастают усталость, раздражение и страх, вызываемые последствиями вседозволенности, пришедшей на смену тотальным запретам. Отсутствие определённых

ограничений произвола слабо социализированных индивидов, социальных групп, субкультур уже самым очевидным образом угрожает стабильности общества. Тема запретов в культуре и культуры запретов очевидным образом связана с такими важнейшими проблемами современной России, как устойчивость и безопасность развития общества, свобода и необходимость, свобода и вседозволенность, свобода и самоограничение, демократия и тоталитаризм.

Логически статус запрета обосновывается тем, что культура трактуется как некое упорядочивающее, организующее начало в жизни человеческого общества. При этом подразумевается, что функция упорядочивания, организации имплицитно содержит в себе и функцию ограничения, отсечения лишнего, ненужного, вредного. Отсюда следует, что запрет в культуре будет существовать до тех пор, пока культура выполняет свою упорядочивающую и организующую роль. Формы, методы, масштабы, сферы и объекты запрещения модифицируются в зависимости от специфики того или иного этнического, регионального, исторического типа культуры.

Сегодня концепт «запрет» обладает рядом важных характеристик.

Комплексность бытования запрета. Поскольку концепт -ментальная проекция элементов культуры, то запрет может овеществлять в самых различных формах и в самых различных сферах.

Ментальная природа. Запрет не локализуется в языке, а находится в сознании, где осуществляется взаимодействие языка и культуры. Любое исследование запрета есть одновременно и когнитивное исследование.

Ценность запрета. Центром концепта является ценностное отношение, показателем которого является применимость оценочных предикатов: о запрете всегда можно сказать «это хорошо» (правильно, плохо, интересно, скучно и т.д.).

Условность и размытость. Сознание синкретично и его членение на концепты это формирование неких условных единиц в исследовательских целях. Соответственно концепт «запрет» не имеет четких границ.

Изменчивость. Диахронно актуальность запрета (интенсивность оценки) может меняться. Возможно даже изменение оценочного знака с положительного на отрицательный.

Ограниченность сознания носителя запрета. Запрет существует как в индивидуальном, так и коллективном сознании. Соответственно возможно существование запретов индивидуальных, групповых (социокультурных), этнокультурных и общечеловеческих. Индивидуальные запреты богаче и разнообразнее, чем любые коллективные (от микрогрупповых до общечеловеческих), поскольку последние формируются путем редукции всего уникального в персональном опыте и суммирования совпадений.

Многокомпонентность и многомерность запрета. В составе запрета можно выделить ценностный, образный (образно-перцептивный и образно-метафорический), понятийный (фактуальный) компоненты. Фактуальный компонент запрета хранится в сознании в вербальной форме, а образный -невербален и поддается лишь описанию и интерпретации.

Полиапеллируемость. К запрету можно апеллировать при помощи языковых единиц различного уровня (лексем, фразеологизмов, свободных словосочетаний, предложений). Можно использовать и невербальные средства.

Методологическая открытость - социально-философское исследование ситуаций запрета носит междисциплинарный характер.

2. «Ситуация» (система отношений или обстоятельств, в которых находится субъект) - один из самых распространенных и вместе с тем недостаточно определенных терминов социальной философии, социологии и психологии. В обыденном представлении это общий контекст, обстоятельства, внешние условия, сопровождающие нашу деятельность. Характерными чертами ситуации выступают: 1) цели; 2) правила; 3) роли; 4) репертуар и последовательность поведенческих актов; 5) концепты-знания, необходимые для понимания ситуации; 6) среда предметно-пространственного окружения; 7) язык и речь; 8) трудности взаимодействия и навыки их преодоления. В рамках социально-философского анализа ситуацию следует понимать не как любое стечение обстоятельств, но именно обстоятельства проблемные, критические, заранее не проясненные, заставляющие перестраивать образ мышления и деятельность, диктующие смену ориентиров.

Одни и те же ситуации разные люди воспринимают, интерпретируют и оценивают во многом по-разному в зависимости от своих ментальных карт и программ, ценностей, убеждений, установок, а также способа получения информации.

Критическая ситуация (в контексте нашего исследования - ситуация запрета) не продолжает знакомые обстоятельства, а требует новой установки и новых решений. В самом общем случае субъект сталкивается с жизненной проблемой, не знает ее предыстории, не готов к ней, но должен перестроиться. Необходимость находить вечно новые решения противоречий своего существования, преодолевать запреты, находить все более высокие формы единства с природой, своими ближними и самими собой, служит источником всех психических сил, которые движут человеком, всех его страстей, аффектов и тревог.

Во-первых, изменение обстоятельств еще не означает возникновение «ситуации» - всегда что изменяется, происходит. Принципиально важно, что в новых обстоятельствах попадания в «ситуацию» изменяется направленность и ход мыслей субъекта, т.е. ситуация существует только тогда, когда субъект признает ее таковой. Субъект понимает, что в силу

новых обстоятельств, новой ситуации он должен по-новому понять действительность. Если такого чувства нет, то нет и проблемной ситуации, поскольку изменения обстоятельств можно понять и преодолеть в рамках прежнего мироощущения (скажем, просто не принять во внимание).

Во-вторых, ситуация требует ответной деятельности: субъект не может разрешить ситуацию без волевого усилия, необходимого для принятия нестандартного решения.

В-третьих, ситуация отличается от простого изменения обстоятельств неполнотой информации. Противоречивые, конфликтные обстоятельства могут быть преодолены путем привлечения новых ресурсов, уточнением и соглашением, но ситуация требует изменить точку зрения, а не уточнить ее.

В-четвертых, ситуация не является логичным следствием предшествующих событий. Она не является знаком ничего другого, не имеет аналогов в восприятии субъекта, воспринимающего ее как уникальную целостность. Неповторимость ее определяется не конкретным содержанием, а принимаемым способом выхода из ситуации.

3. Современное общество особенно возвеличивает свободу, отсутствие ограничений, отрицательно относится к запретам. Однако, запреты были всегда и если в чем-то мы все же свободны, то - лишь благодаря тому, что знаем те правила, по которым можно жить в этом мире. Современному обществу приписываются всего четыре потенциальные базовые ситуации запрета. Это запреты на секс (право использовать возможности своего пола), на власть (право проявлять сильные, властные инстинкты), на агрессию (право человека на защиту собственных психологических границ) и на творчество.

Акт запрещения - это акт негативной реакции, совмещающий значение запрещения и побуждения, при котором запретитель не разрешает совершать или требует прекратить уже начатое действие. Он оформляется с помощью высказываний, включающих специфические языковые средства, которые позволяют коммуниканту правильно идентифицировать тип речевого акта и верно на него реагировать. Большое значение имеет также невербальная коммуникация: проявления эмоций, взгляд, жесты, позы, параметры межличностного пространства, характер чередования высказываний. С одной стороны, язык тела ярок и бросается в глаза как интенциональная форма коммуникации, с другой - в нем есть скрытые измерения. Вербальный запрет и запрещающий жест взаимозависимы, поскольку являются продуктом одной и той же целостной ментальной репрезентации. Жест не сопутствует вербальному запрету, не избыточен по отношению к нему. Запретитель использует разные инструменты своего репертуара для решения специфических коммуникативных задач.

Политика запрета часто не решает проблемы, а создает новые. Поэтому в цивилизованном обществе должно быть не так много прокламируемых запретов, но они должны быть эффективными, отвечающими определенным правилам: однозначность запрета; непротиворечивость; ясность; последовательность, твердость и солидарность запретителей; честность и уважение к мотивам поведения других.

4. Анализ онтологических ситуаций запрета позволяет классифицировать их по самым разным основаниям: 1) по функциональной направленности; 2) по характеру возникновения; 3) по характеру проявления, реализации и воздействия; 4) по масштабу и адресату (по направленности); 6) по длительности действия и др. В итоге любой акт запрещения может быть определен как инициальный или реактивный (т.е. запрет планируемого или начатого действия). Инициальные ситуации запрета часто характеризуется недостаточными или ненадежными основаниями возникновения (когда субъект вынужден принимать решение в условиях неопределенности или риска). По характеру запрет может быть инновационным, корректирующим или постоянным.

Неопределенность как явление - это набор нечетких, размытых условий принятия решения о запрете, взаимоисключающей или недостаточной информации для принятия такого решения. Неопределенность как процесс связана с деятельностью некомпетентного индивида или коллективного субъекта принятия запретительного решения. Объективные запреты основываются на внешних данных, субъективные -характеризуются преобладающим влиянием профессиональных ошибок, упущений, несогласованности запретов и т.п. Обычно выделяют четыре уровня неопределенности принятия решения: от низкого (не влияющего на характер запрета) до сверхвысокого (находящийся вне понимания субъекта запрета). Повышение уровня неопределенности и инновационности запрета автоматически снижает его эффективность, а сверхвысокий уровень неопределенности делает невозможным существование постоянных запретов.

Реализация запретов предполагает существование ряда условий, которым должна отвечать ситуация запрета в целом - социальных, правовых, организационных, экономических, технологических и пр. Решающими условиями принятия и выполнения запретов являются: высокая мотивированность инициаторов запрета; наличие возможностей его реализации; потенциальная приемлемость условий запрета для ближайшего окружения инициатора запрета; непротиворечивость одновременно реализуемых запретов.

Подобные запреты целесообразно рассматривать как имплицитные и эксплицитные. Под запретом в широком смысле слова понимается элемент

любой правовой нормы, поскольку она обеспечена санкцией на случай ее нарушения, т.е. правовой запрет имплицитно выражен в любой норме. Запрет в узком смысле слова означает саму запрещающую норму. В обязывающих, а тем более в управомочивающих нормах запрет отступает на второй план, и его функции сводятся к определению границ правомерного поведения.

В юридической литературе предлагались свои варианты классификации запретов. Так, по сферам общественной оюнзни выделяют запреты социально-экономические, политические, личные; по содержанию (по характеру и объему правовой информации) - информативные и элементарные; по степени определенности - абсолютные и относительные; по отраслевому признаку - запреты в гражданском, уголовном, административном праве и т.д.; по юридической силе - запреты, установленные законами и подзаконными нормативными актами; по субъектам - адресованные юридическим лицам, гражданам, публично-правовым образованиям; по времени - постоянные и временные; по характеру социальной обстановки - обычные и исключительные, общие и конкретные запреты (общие запреты детализируются в конкретных нормах) и др.

Ситуация запрета, ставшая осознанной, взывает к определенному поведению, указывает возможности и границы возможностей. Само постижение ситуации уже изменяет ситуацию, поскольку оно апеллирует к возможному действию и поведении.

5. В теории гражданского права под запретами подразумеваются государственно-властные императивные требования воздерживаться от противоправных действий, причиняющие существенный вред интересам субъектов права (это государственно-властное веление, указывающее на юридическую недопустимость определенного поведения под угрозой наступления ответственности). Особый план исследования ситуаций запрета в современном российском обществе связан с отношением человека и власти. Разумны запреты власти или нет, строги или снисходительны, подчиняемся мы им или нет, - мы, как правило, знаем от кого исходит запрет, чего хочет запретитель и каковы последствия выполнения или невыполнения запрета. Однако постепенно в России (как и во всем мире) все в большей степени меняется представление о запретителе: все чаще это уже не конкретный человек или орган власти, а невидимый, отчужденный авторитет (экономическая необходимость, здравый смысл, общественное мнение и пр.). Переход от власти силы к власти права (запрета и дозволения) остается самой насущной потребностью для России.

Для юридических запретов (как и для запретов вообще) характерна закрепительная, фиксирующая функция: они призваны утвердить, возвести в ранг неприкосновенного, незыблемого существующие господствующие

порядки и отношения. Запреты, выраженные в юридических обязанностях, не всегда имеют строго конкретизированный по содержанию и адресатам характер. Запрету в праве в принципе характерно все то, что свойственно юридическим обязанностям вообще (принципиальная однозначность, императивная категоричность, непререкаемость, обеспечение действенными юридическими механизмами).

Сегодня, говоря о возможных путях развития России, необходимо понимать, что оно определяется как экономическими, так и социокультурными факторами: перед страной стоит задача построения не просто рынка как способа хозяйствования, а рыночного общества с соответствующей системой ценностей. Но национальные традиции и психология коллективизма не могут быть трансформированы в законопослушный индивидуализм, свойственный западному капиталистическому обществу, за короткий срок и, как уже стало очевидно, не самыми рациональными методами. Сегодня российский социум находится в состоянии неопределенности: люди не понимают, что происходит и что им ждать от будущего. Прежняя система жизнеустройства распалась, а новая никак не возникнет.

6. Инвектива представляет собой культурный феномен социальной дискредитации субъекта, воспринимающийся как оскорбительный для адресата. Произнесение брани, само по себе, есть нарушение запрета. Механизмом её выступает моделирование ситуации нарушения культурных требований со стороны адресата, выхода его поступков за границы очерчиваемой конкретно-национальной культурой поведенческой нормы. В российской культуре сила брани совершенно не пропорциональна силе культурного запрета на нарушение той или иной нормы, и максимально инвективный смысл имеют вербальные конструкции, моделирующие табуированное поведение. Спектр семантического варьирования инвективы зависит от аксиологической наполненности нормативных требований и запретов: от прямого пренебрежения запретом на сквернословие до моделирования для себя табуированных и кощунственных действий. Однако эффект катарсиса, создаваемый ситуацией брани, рассматривается в философской и культурологической традиции как фактор предотвращения и снятия возможной агрессии: «тот, кто первым... обругал своего соплеменника вместо того, чтобы, не говоря худого слова, раскроить ему череп, тем самым заложил основы нашей цивилизации» (Дж.Х. Джексон).

При переходе культурного запрета в разряд рудиментарных соответствующие инвективы утрачивают свой культурный статус. Смягчение запрета снижает их экспрессивность (например, стертая семантика современного «черт возьми» несопоставима со средневековой, когда девушка, произнесшая эту брань, считалась морально падшей). Российский социум поликонфессиональный, поэтому многочисленные

табу, связанные с животными, потеряли свою экспрессивность далеко не повсеместно. Брань «свинья» или «собака» по-прежнему сохраняют свой статус в контексте мусульманской культуры.

Частое употребление инвектив приводит к полной утрате первоначального значения («девальвации») - брани в адрес нарушителей запрета. В массовом сознании такие инвективы (к сожалению, все чаще звучащие в радио- и телеэфире, встречающиеся на страницах прессы) выступают в качестве своего рода «детонирующих запятых».

Семантическим ядром брани является сам гипотетический факт нарушения нормативного запрета (вербальная модель которого в контексте соответствующей культуры обладает предельной экспрессивностью), выступающий на передний план по отношению к непосредственному содержанию инвективы. В силу этого рассматриваемый культурный феномен практически не совпадает со своим денотативным смыслом, центрируясь вокруг эмоционального содержания.

Возможность адресации брани нарушителю запрета не требует ни малейшего реального соответствия поведения индивида предъявляемым ему в обвинениям («дурак», адресуемое оскорбляемому просто неприятно человеку - вне какой бы то ни было связи с его умственными способностями). Вопрос о влиянии инвективы на психику и поведение индивида и коллективного субъекта является очень сложным и не имеющим однозначного соответствия между условиями и результатом.

Брань является одним из способов манипуляционного воздействия. Однако нарушение культурного запрета на такое воздействие должно рассматриваться в контексте различных способов оценки ситуации, которыми руководствуются люди и которые определяют характер их суждений (реакций). Во-первых, это сравнение с теми впечатлениями о подобных ситуациях, которые уже присутствуют в памяти (предыдущий опыт, собственные абстрактные представления, сложившиеся ожидания и т.п.). Во-вторых, социальное сравнение (сравнение себя с другими, социально значимыми субъектами; попытка представить — как бы они себя повели в подобной ситуации, и следовать этой модели).

Социум представляет сложную систему, все элементы которой тесно взаимосвязаны (даже если мы и отказываем российскому социуму в существовании «настоящего» гражданского общества). Инвектива как нарушение запрета, как способ социетапьного воздействия на индивида (или небольшую группу) имеет определенные особенности (демонстративность, открытость, стихийность, отсутствие строгой логики развития ситуации и зависимости от состояния общества). В таком контексте инвектива предстает как нарушение социального запрета, пренебрежение технологиями скрытого управления индивидом и массами. Использование брани детерминировано не только ситуацией, но и личностными свойствам общающихся индивидов, их групповой

принадлежностью и пр. То есть существуют определенные стереотипы восприятия брани людьми различной политической, религиозной, культурной, сексуальной и т.п. ориентации, той или иной профессии, возраста, экономического положения и пр.

7. Одним из важнейших моментов ситуации запрета (помимо форм, методов, масштабов, сфер и объектов запрещения) являются роль, место и направленность самозапретов. Они позиционируются в связи с различением запретов, источником которых являются некие внешние по отношению к личности структуры, и запретов, которые личность налагает на себя сама, без видимого внешнего понуждения. Соотношение внешних и внутренних запретов (самозапретов) - один из важных критериев оценки той или иной культуры. В культуре тоталитарных обществ территория запретов необычайно велика, демократия выдвигает перед культурой требование всемерно развивать способность личности к самозапретам. Позитивное развитие ситуации невозможно без постепенного разделения моральных норм и законов. Приоритет моральных норм над законом в России остается главной причиной отечественного правового нигилизма. Считая право исключительно инструментом власти, граждане России предпочитают оценивать происходящее по моральным критериям. Отсюда непонятная для посторонних наблюдателей жалость к нарушителям запретов и законов, «пострадавших» от неправедной власти.

Радикальные изменения, произошедшие в России за последние десятилетия, затронули самые разнообразные стороны жизни людей, во многом разрушили систему регуляции социального поведения. Еще в XIX столетии Э. Дюркгейм отмечал, что во время общественных кризисов или глобальных социальных перемен происходит изменение ценностей и норм. Накопленный жизненный опыт людей перестает соответствовать вновь возникающим идеалам и нормам. Социальное поведение людей обусловлено (среди прочих механизмов регуляции) запретами, как «внешними» социальными, так и внутренними - «психологическими». Причем в условиях быстрой адаптации к новым социальным условиям решающее значение приобретают именно внутренние регуляторы поведения, а социальное влияние также реализуется во многом через них.

Можно выделить ряд функций внутренних запретов:

1. Инструментальная (адаптивная, утилитарная) функция: выражает приспособительные тенденции поведения человека.

2. Эгозащитная функция: способствует разрешению внутренних конфликтов личности, защищает людей от неприятной информации о самих себе и о значимых социальных объектах.

3. Функция самореализации (выражения ценностей): позволяют человеку организовать свое поведение соответствующим образом.

4. Функция смыслового упорядочивания знаний об окружающем мире, соотнесения поступающей информации с существующими у человека мотивами, ценностями и интересами.

Все эти функции самозапретов взаимосвязаны и представляют собой важный элемент общей системы реакций на происходящее, специфичный для каждой конкретной личности. Безусловно, в стране формируется новое дисциплинарное пространство, реализующее (пусть и очень медленно, с бесконечными оговорками и исключениями) равенство людей перед законом и формирующее правосознание. Любой правопорядок реализуется в пространстве неписанных правил (запретов и дозволений), которые складываются на уровне повседневной жизни. Речь идет не только о моральных нормах, но и о знании, которое в силу высокого уровня образования населения России, выступает как важный и эффективный способ реализации общественного порядка.

В обществе должно быть сформировано четкое представление, что вседозволенность не есть максимальная свобода, а, наоборот, она есть страшное и жестокое ограничение свободы личности. Чем больше территория вседозволенности, чем больше личностей делают её принципом своего поведения, чем меньше культура препятствует этому, тем меньше территория свободы, тем больше препятствий на путях самореализации каждой отдельной личности. Поэтому известная формула «свобода каждого кончается там, где начинается нос другого» должна получить статус одного из важнейших культурных императивов. Однако абсолютизация самозапретов так же опасно, как и вседозволенность, поскольку ведет не просто к стагнации, но и к деградации культуры и общества.

Возникнув одновременно с человеческим обществом, запреты представляли собой первые социальные нормы, содержавшие общеобязательные правила поведения, закреплявшие права и обязанности членов общества. Получив свое законодательное закрепление в процессе формирования государственного механизма, они неизменно выступали и продолжают выступать как эффективное средство правового регулирования.

Бесспорно, что политика революционного фундаментализма (нарушения всех запретов, норм, законов) идет вразрез с проектами демократизации современного российского общества. Опыт минувшего столетия - лучшее тому доказательство. В то же время нарушения социальных запретов в современном гражданском обществе - это «нормальный, хотя и внеконституционный вид политического действия». Нарушение запретов является и оборонительной, и наступательной политикой гражданского общества, проектом самоограничивающегося радикализма, попыткой добиться расширения прав и демократизации институтов.

Социальные движения не всегда бывают внутренне демократичными и часто склонны действовать в обход существующих политических каналов оказания влияния. Нарушая запреты, правила, нормы, законы, коллективные акторы становятся участниками акций гражданского неповиновения. Во-первых, такое неповиновение - это принципиальное коллективное действие, представляющее интересы граждан и сделанный ими выбор. Во-вторых, полностью демократическое и справедливое гражданское общество - это утопия, которая никогда не сможет быть полностью реализована или завершена.

Таким образом, гражданское неповиновение (нарушение запретов в самом широком смысле) представляется одним из средств, с помощью которых рядовые граждане могут оказывать влияние на членов политического общества и заставлять политиков прислушиваться к общественному мнению. Конечно, прямое гражданское неповиновение внеинституционально по определению, но оно позволяет сохранить утопический горизонт, который должен быть у любого демократического и справедливого общества. Участвующие в актах гражданского неповиновения апеллируют не к закону, а к принципам справедливости, заложенным в Конституции. Гражданское неповиновение публично в двойном смысле: оно открыто и обращено к общим принципам справедливости, а не к личным моральным или религиозным убеждениям, к частным или групповым интересам. Оно выявляет политические составляющие гражданского общества и естественный характер социальных движений. Современное российское общество нуждается в политической культуре, достаточно зрелой, чтобы воспринять и благоприятные перспективы, и риски, связанные с правами и обязанностями гражданина в условиях либерализма и демократии.

III. НАУЧНАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ И АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ

Научно-практическая значимость исследования. Диссертация представляет собой социально-философскую ситуацию запрета в структурах российской повседневности. Проблема, впервые целостно раскрытая в диссертационной работе, обладает как научно-теоретической, так и практической значимостью, непосредственной связью с совокупностью проблем стоящих перед страной. Это позволило автору сформулировать ряд практических рекомендации.

Во-первых, выводы диссертации могут найти применение в процессе преподавания социальной философии, культурологии, а также ряда других учебных курсов в высших учебных заведениях.

Во-вторых, обобщения, выполненные автором, применимы к конкретной практике социального управления и мотивационного менеджмента в социальной сфере.

В-третьих, поставленная проблема может быть более подробно исследована в будущем в аспекте разнопланового анализа феномена запрета с целью построения эффективных стратегий воздействия на поведенческие стереотипы социального субъекта и индивида.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 4 публикациях автора. Они доложены на Международной научно-практической конференции «Образование в XXI веке» (Тверь, 2010), VI региональной научно-практической конференции «Современные проблемы развития гуманитарной науки» (Омск, 2011), Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы модернизации российского образования» (Тверь, 2010), а также на постоянно действующем семинаре кафедры философии и теории культуры Тверского государственного университета.

Публикации:

1. Шамшонкова Т.Н. (Чеканова Т.Н.) Ситуация запрета как научная проблема // Перспективы науки. Выпуск № 8. 2011. С. 77-81 (Общий объем 1 а.л.).

2. Шамшонкова Т.Н. (Чеканова Т.Н.) Ситуация запрета в аспекте повседневности // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Философия. Выпуск № 27. 2011. С. 33-39 (Общий объем 0, 8 а.л.).

3. Шамшонкова Т.Н. (Чеканова Т.Н.) Юридические запреты в системе российского правопорядка. Перспективы науки. Выпуск №11. 2011. С. 63-70 (Общий объем 1 а.л.).

4. Шамшонкова Т.Н. (Чеканова Т.Н.)Ситуация запрета в пространстве соотношения моральных норм и законов современной России. Наука и бизнес: пути развития. Выпуск 12. 2011 С. 76-81 (Общий объем 1 а.л.).

Технический редактор А.В.Жильцов Подписано в печать 30.01.2012. Формат 60x84 '/¡6. Усл. печ. л. 1,25. Тираж 100 экз. Заказ № 34. Тверской государственный университет Редакционно-издательское управление Адрес: 170100, г. Тверь, ул. Желябова, 33. Тел. РИУ: (4822) 35-60-63

Текст диссертации на тему "Социально-философский анализ ситуаций запрета в структурах повседневности"

61 12-9/272

На правах рукописи

ТВЕРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЧЕКАНОВА Татьяна Николаевна

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ СИТУАЦИЙ ЗАПРЕТА В СТРУКТУРАХ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Специальность - 09.00.11 - социальная философия

Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель доктор философских наук, профессор Б.Л. Губман

Тверь 2012

СОДЕРЖАНИЕ

Введение............................................................................................................3

Глава 1. Ситуация запрета в контексте социальной жизни.......................30

1.1. Концепт «запрет» в рамках семантико-когнитивного подхода....30

1.2. Конституирование социальных ситуаций в пространстве повседневности ..........................................................................45

1.3. Ситуация запрета....................... ...................................56

Выводы по главе «Ситуация запрета в контексте социальной жизни»..... 74

Глава 2. Ситуации запрета в структурах российской повседневности.........78

2.1. Типология ситуаций запрета и реалиях России........................80

2.2. Юридические запреты в системе российского правопорядка.......87

2.3. Инвектива как модель нарушения запрета и ее особенности в России..............................................................................98

2.4. Ситуации запрета в пространстве соотношения моральных норм и законов в современной России.............................. 103

Выводы по главе

«Ситуации запрета в структурах российской повседневности»..............116

Заключение............................................................................ 122

Библиографический список..........................................................128

ВВЕДЕНИЕ

Запреты, обладающие национальной, социальной, групповой и даже индивидуальной спецификой, пронизывают жизнь общества. В них отражается стремление сохранить себя (свой покой, свою группу, субкультуру), реализуется воля к самосохранению. Запрет трактуется как некое упорядочивающее, организующее начало, поскольку момент упорядочивания, организации имплицитно содержит в себе и функцию ограничения, отсечения лишнего, ненужного, вредного. Поводы, средства и способы осуществления могут быть самыми различными, но структура актов и ситуаций запрещения, как правило, универсальна для всех человеческих

культур и социумов.

По-видимому, «запрет» был одним из первых общекультурных понятий в истории человечества: запрет на кровосмешение; запрет на убийство сородича, близкого; запрет на проявления мужской ревности (разрушающие единство группы); запрет на оставление без помощи (требование поддержания жизни, прокормления) любого из соплеменников; регламентация употребления пищевых продуктов и пр.

Нравственно-социальные запреты конституировали общину и отличались от стадных инстинктов любой степени сложности существенными признаками: касались всех членов родовой общины; были несводимы к инстинкту самосохранения, диктуя человеку поступки, подчас индивидуально вредные (самоограничение), а иногда даже и самоубийственные (самопожертвование); имели характер обязательств, нарушение которых влекло за собой кару, исполняемую общиной как целым. Эти нравственно-социальные требования были хорошо известны уже самым древним сообществам. Современная развитая мораль не отменяет ни одного из древнейших нравственных требований, и система запретов, сохраняя в своей основе эти моменты, постоянно их модифицирует и продуцирует новые.

Прежде всего, актуальность социально-философского исследования ситуаций запрета определяется необходимостью поддержания стабильности общества в меняющемся мире. Исчезновение определенных запретов, считавшихся вечными и незыблемыми, неизбежно порождает неоконсервативную тенденцию. Возникающие коллизии релевантны процессам устранения а) препятствий общественному и культурному развития и б) угроз стабильности и единству общества.

Другой аспект актуальности связан с тем обстоятельством, что в основе высокой эффективности запретов в культуре и развития культуры запретов лежат архетипы и мифологическое сознание, сохраняющие свою роль в жизни современного общества.

Еще один аспект актуальности исследования является следствием постепенного замещения внешних запретов, строгой регламентации всех сторон жизни и деятельности человека системой неочевидных самозапретов, не обладающих жёсткой нормативностью, но сохраняющих свою действенность.

Исследование широкого круга обстоятельств, определяющих условия возникновения, формирования и функционирования запретов, носит, бесспорно, междисциплинарный характер и должно включать анализ: а) участников онтологической ситуации запрета и их социального статуса; б) наличия у запретителя права накладывать санкции на нарушителя запрета; в) круга и характера запрещаемых действий; г) масштаба запрета; д) особенностей социума, в котором функционирует запрет. Сложность и широта ситуаций запрета и культуры запрета диктуют необходимость социально-философского осмысления проблемы.

Познание мира (социального - в том числе) есть процесс дифференциации и консолидации разнообразных ситуаций, объектов, понятий, контекстуальных систем и манипулирование этими конструкциями. Ситуации

запрета представляют важный компонент этого множества, и невозможно даже просто перечислить все запрещения, потому что «мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного» (Овидий П.Н.).

Философский взгляд на запрет («скандал сознания, время остановки и оцепенения») в рамках постмодернизма связан с понятием трансгрессии, фиксирующим переход границы между возможным и невозможным - как «жест, который обращен на предел" (М. Фуко), "преодоление непреодолимого предела" (М. Бланшо). Речь не идет о ситуациях, когда запрет перестает действовать - норма вообще не является всегда действенной, где-то она может не соблюдаться. Так, древность видела в жертвоприношении преступление жреца, который нес жертве смерть, - преступление, в котором жрец нарушал запрет убийства. История или этнография свидетельствуют, что движение трансгрессии есть необходимое отступление от запрета.

Различные аспекты проблемы запрета прослеживаются в феноменологических и онтологических работах Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартра, Ж. Делёза, Ф. Гваттари, Ж.-Л. Нанси, К. Яс-перса. Подобные исследования неизбежно опираются на смежные области гуманитарного знания, затрагивающие содержательные и методологические аспекты формирования и разрешения ситуаций запрета (Г. Башляр, М. Элиаде, Р. Барт, М. Фуко, Э. Фромм), а также и на художественные произведения (Ж. Батай и др.).

Предельно близки к рассматриваемой теме исследования психологии конфликта К. Левина, Р. Дарендорфа, Л. Козера, Ф. Василюка, Н. Гришиной и др., определяющие ситуацию запрета как «сложную субъективно-объективную реальность, где объективные составляющие представлены в виде субъективного восприятия» (А. Анцулов, А. Шипилов, Г. Щедровиц-кий и др.).

Ситуации запрета и культура запрета разрабатываются самым активным образом также в филологии и языкознании, фольклористике (В .Я. Пропп, Е.М. Мелетинский, С.Ю. Неклюдов, Е.С. Новик, Б.Н. Путилов, H.H. Толстой, Т.В. Цивьян), психологии и этнологии (К. Левина, Р. Дарен-дорфа, Л. Козера, Ф. Василюка, Н. Гришиной и др.), когнитивистике, а также в социологии и политологии. В рамках представлений социальной психологии о социальных установках (М. Смит, Д. Брунер, Р. Уайт, Д. Кац, В.А. Ядов, В.П. Левкович, H.A. Бернштейн и др.) получены важные результаты, касающиеся соотношения внешних и внутренних запретов (самозапретов).

В философии культуры, благодаря исследованиям таких ученых, как Дж.Х.Джексон, Р.Грэйвз, А.В.Рид, Х.Э.Росс, С.С.Фелдмен, К.Митчел-Кернан, К.Т. Кернан, Дж.Брюкмен, Р.М.Адамс, В.И.Жельвис и др., сложилась устойчивая традиция исследования брани в адрес нарушителей запретов в коммуникативном и общекультурном процессах.

Наконец, огромная роль в понимании феномена запрета принадлежит литературе и искусству. Можно сказать, что «произведение искусства, где запрет не нарушается, где отсутствует стремление его нарушить, где оно недостаточно сильно, и осуществлено с трудом, является произведением посредственным» (Б.В. Марков).

В работах отечественных и зарубежных исследователей рассмотрены различные аспекты возникновения, восприятия и понимания ситуаций запрета. Однако в научной литературе отсутствует самостоятельное исследование, посвященное их социально-философскому анализу. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является феномен запрета, а предметом - основные черты ситуаций запрета в структурах российской повседневности.

Целью диссертационной работы является анализ механизма возникновения и развития ситуаций запрета в современной российской действительности. Реализация поставленной цели предполагает решение ряда научных задач:

- исследовать статус и функции концепта «запрет» как специфичной

семантической единицы языка культуры;

- раскрыть характерные черты опознания ситуаций запрета как зоны

столкновения интересов;

- изучить механизм обеспечения эффективности базовых ситуаций

запрета на секс, власть, агрессию и творчество;

- представить типологию ситуаций запрета в пространстве уровня

неопределенности и характера акта запрещения;

- определить сущность запретов, их виды, функциональное назначение, роль и место в механизме правового регулирования общественных

отношений;

- уточнить культурный статус инвективы как одного из самых распространенных нарушений запрета;

- выявить базовые функции механизма самозапретов в условиях адаптации индивидуума к новым социальным условиям в современной

России.

Эмпирическую базу диссертации составляют результаты философских, культурологических, социологических и филологических исследований феномена запрета, опубликованные в отечественных и иностранных монографических изданиях, научной периодике, а также обнаруженные на таком плодотворном «полигоне» изучения явления, как произведения искусства и литературы. На их основе выполнены теоретические обобщения, раскрывающие роль запретов в современной российской действительности.

Методологические основы исследования определяются задачами анализа проблемы и структурой диссертационной работы, В ходе рассмотрения темы синтезированы на основе герменевтического подхода и использованы общеметодологические положения, принятые в работах В. Дильтея, М. Вебера, Х.-Г. Гадамера, А. Гидденса, К. Поппера, X. Альберта, Ю. Хабермаса, Ю.М. Лотмана, А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили и др. В работе использованы исторический, сравнительно-исторический, структурный, структурно-функциональный и другие методы изучения материала.

В ряду методологических оснований работы существенное место занимают системные представления о пространстве социального бытия и ситуациях запрета, являющихся способом приближения к жизни в её повседневной реальности.

Работа состоит из введения, двух глав, состоящих из трех и четырех

параграфов, а также выводов по главам, заключения и библиографии.

Во «Введении» обосновывается актуальность темы диссертации, дается характеристика степени ее разработанности, сформулированы цель и задачи исследования, раскрывается его новизна и практическая значимость, изложены основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Ситуация запрета в контексте социальной жизни» посвящена анализу ряда универсалий культуры («запрета», «табу», «нельзя»), понимаемых как некое упорядочивающее, организующее начало в жизни человеческого общества, где функция упорядочивания, организации имплицитно содержит в себе и функцию запрещения.

В первом параграфе «Концепт «запрет» в рамках семантико-когнитивного подхода» исследуются статус и функции концепта» как специфичной семантической единицы языка культуры.

Во втором параграфе «Конституирование социальных ситуаций в пространстве повседневности» показано, что ситуация представляет собой систему отношений или обстоятельств, в которых находится субъект. Раскрываются характерные черты и параметры ситуаций повседневности (цели, правила, роли, репертуар и последовательность поведенческих актов, концепты-знания, язык и речь, трудности взаимодействия и навыки их преодоления) как зоны столкновения интересов.

В третьем параграфе «Ситуация запрета» рассматриваются механизмы обеспечения эффективности базовых ситуаций запрета на секс, власть, агрессию и творчество, исключающие явные противоречий с важнейшими потребностями человека и согласованные между собой. Анализируются формы доведения запретов до членов общества.

Вторая глава «Ситуации запрета в структурах российской повседневности» включает исследование процесса возникновения и развития ситуаций запрета в современной российской действительности, акцентируется важность установления и поддержания ряда ключевых принципов функционирования запретов (обоснованности, определенности, целесообразности и обеспеченности).

В первом параграфе второй главы диссертации «Типология ситуаций запрета и реалии России» представлена типология ситуаций запрета в пространстве неопределенности (четыре уровня) и характера акта запрещения (три ступени), а также условия принятия и выполнения запретов (мотивированность инициаторов запрета, наличие возможностей его реализации, потенциальная приемлемость условий ситуации запрета для ближайшего окружения инициатора запрета, непротиворечивость одновременно реализуемых запретов).

Во втором параграфе «Юридические запреты в системе российского правопорядка» определить сущность запретов, их виды, функциональ-

ное назначение, роль и место в механизме правового регулирования общественных отношений в Российской Федерации.

В третьем параграфе «Инвектива как модель нарушения запрета и ее особенность России» раскрывается культурный феномен социальной дискредитации субъекта, а также устойчивый языковой оборот, воспринимающийся в той или иной культурной традиции в качестве оскорбительного для своего адресата. Механизмом брани выступает моделирование ситуации нарушения культурных требований со стороны адресата, выхода его поступков за границы очерчиваемой конкретно-национальной культурой поведенческой нормы.

В четвертом параграфе «Ситуация запрета в пространстве соотношения моральных норм и законов в современной России» отмечается неустранимое разделения моральных норм и законов (приоритет моральных норм над законом остается главной причиной российского правового нигилизма). Выявляются базовые функции механизма самозапретов в условиях адаптации индивидуума к новым социальным условиям в современной России.

В «Заключении» диссертации подводятся теоретические итоги исследования, формулируются основные выводы.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- исследованы статус и функции концепта «запрет» как специфической семантической единицы языка культуры, первой социальной нормы, содержащей общеобязательные правила поведения, закрепляющей права и

обязанности членов общества;

- раскрыты характерные черты ситуаций запрета как зон столкновения интересов, общая черта которых - неустранимое включение субъекта, требующее от него новых установок и новых решений;

-изучены механизмы обеспечения эффективности базовых ситуаций запрета на право использовать возможности своего пола, на право проявлять сильные инстинкты, на право защиты собственных психологических

границ и на творчество;

- определены функциональное назначение, роль и место ситуаций

запрета в механизме правового регулирования общественных отношений;

- уточнен культурный статус инвективы как одного из самых распространенных нарушений запрета;

- выявлена роль самозапретов в условиях адаптации индивидуума к

новым социальным условиям в современной России.

Опираясь на научную новизну исследования и содержание работы,

на защиту выносится ряд положений.

1 В современной российском социуме сложилась парадоксальная ситуация. С олной стороны, в памяти большинства ещё свежи воспоминания о временах, когда запрещалось всё и вся («запрещено все, кроме прямо разрешенного законом»), с яругой - быстро нарастает усталость, раздражение и страх, вызываемые последствиями вседозволенности, пришедшей на смену тотальным запретам. Отсутствие определённых ограничений произволу слабо социализированных индивидов, социальных групп, субкультур уже самым очевидным образом угрожает стабильности общества. Тема запретов в культуре и культуры запретов очевидным образом связана с такими важнейшими проблемами современной России, как устойчивость и безопасность развития общества, свобода и необходимость, свобода и вседозволенность. свобода и самоограничение, демократия и