автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Социальный риск: концептуальные модели и анализ терроризма в городской среде

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Гришаев, Владимир Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

АЛЬТЕРНАТИВЫ В АНАЛИЗЕ РИСКА.

§ 1. Концепция риска в cobpemei шой социологии.

Ульрих Бек: от индустриального общества к обществу риска.

Энтони Гидденс: риск в современном мире.

Никлас Луман: понятие риска и рациональность.

Компактизация риска как следствие рациональности.

§ 2. Концепция риска в социально-управленческом анализе.

Обсуждение формальной концепции риска.

Формальная модель анализа риска.

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ АНАЛИЗА РИСКА В ГОРОДСКОЙ СРЕДЕ.

§ 1. Необходимость кош [ептуальных моделей анализа риска.

§ 2. Городская среда в физическом и социальном пространстве.

§ 3. Концептуальные модели анализа риска в городской среде.

Пространственная модель социальных рисков.

Место риска в четырехфункциональной парадигме AGIL Т. Парсонса.

Место риска в схеме INIO социокультурного поля П. Штомпки.

АНАЛИЗ ТЕРРОРИЗМА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ РИСКА

§ 1. Современные тенденции терроризма.

Специфические тенденции и сетевая организация современного терроризма.

Социологические тенденции современного ?перроризма.

§ 2. Терроризм в российских городах.

Введение диссертации2001 год, автореферат по социологии, Гришаев, Владимир Владимирович

Предыстория.92

Хроника взрывов в российских городах. 31 августа-16 сентября 1999 года.94

Анализ реакций участников событий.100

§ 3. Социологический анализ терроризма в городской среде.111

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.116

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.123 3

ТАБЛИЦЫ И РИСУНКИ

ТАБЛ. 1. СРАВНЕНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ РИСКА В СОЦИОЛОГИИ И СОЦИАЛЬНО

УПРАВЛЕНЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ.37

ТАБЛ. 2. УСЛОВИЯ ВОСПРИЯТИЯ РИСКА.41

ТАБЛ. 3. МОДЕЛЬ АНАЛИЗА РИСКА.46

ТАБЛ. 4. СТРАТЕГИИ УПРАВЛЕНИЯ РИСКОМ.48

ТАБЛ. 5. ПОДСИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ.65

ТАБЛ. 6. ОБЪЕМЫ РИСКА В СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЕ.67

ТАБЛ. 7. ВЗАИМНЫЕ ВЛИЯНИЯ УРОВНЕЙ СХЕМЫ INIO.74

РИС 1. СХЕМА ПРОИЗВОДСТВА, РАСПРОСТРАНЕНИЯ И ПОТРЕБЛЕНИЯ РИСКА.18

РИС.2. КЛАССИФИКАЦИЯ ОПАСНОСТЕЙ.42

РИС.3. ПРОЦЕСС ГЕНЕРАЦИИ РИСКА.45

РИС.4. ТИПЫ СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ.81

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. В научном сообществе и политических дискуссиях все чаще обсуждается вопрос о неоднозначности социального действия. Признается, что всякое социальное действие приводит не только к положительным эффектам, но, одновременно, имеет негативные последствия. Позитивные и негативные последствия социального действия тесно переплетаются, их трудно разделить. Если позитивные последствия планируются, то негативные часто возникают как непредвидимые. Невозможность предсказания всего спектра негативных последствий социального действия социологи стремятся рационализировать в понятии риска.

Понятие риска в качестве теоретического инструмента социологического анализа приобретает большое значение в западной и российской социологии. В современном мире «масса» рисков увеличивается, поскольку в дополнение к традиционным (индустриальным) возникают новые риски, производимые функционированием информационной среды. Индустриальные и информационные риски ведут социологов к попыткам объяснения механизмов возникновения рискогенных ситуаций и разработке рекомендаций по уменьшению риска.

В данной работе риск анализируется как социальное явление. По мысли основателей Чикагской школы социологии Р. Парка и Э. Берджесса, коллективная жизнь в ходе развития обязательно порождает «яды», которые разрушают общество [56, р.956-957]. Подобные «яды» можно рассматривать в качестве социальных рисков, то есть рисков, возникающих в процессе социального взаимодействия и коммуникации.

Нестабильность российского общества определяет необходимость анализа функционирования социальных рисков в городской среде. Оценка социальных рисков приобретает особое значение при разработке государственной и региональной политики. Однако концептуальный аппарат, методика оценки и измерения социальных рисков разработаны недостаточно. В тоже время при подготовке управленческих решений во внимание принимаются экономические или политические выгоды от их реализации, а не социальные риски. Существование социальных рисков лишь в малой степени осознается лицами, принимающими решения (ЛПР), и рядовыми гражданами.

В данной работе в качестве формы социального риска в городской среде изучается современный терроризм. Многочисленные факты - взрывы во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке в 1993 г., газовая атака в токийском метро в 1995 г., взрывы около американских посольств в Кении и Танзании в 1998 г.; серия взрывов в российских городах в августе-сентябре 1999 г., взрывы в Москве в подземном переходе на Пушкинской площади в августе 2000 г. и на станции метро «Белорусская» в феврале 2001 г.1 - заставляют объединять усилия ученых, политиков и практиков спецслужб разных стран с целью эффективного противодействия терроризму.

Отметим ряд общих социальных и научных предпосылок, которые стимулируют исследования социального риска.

Социальные предпосылки:

1 Данная работа была написана до совершения террористических актов 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне.

- трансформация социальной и функциональной структуры ведет к повышению уровня рискогенности российского общества;

- возникновение принципиально новых - информационных -рисков;

- увеличение социальной напряженности вследствие террористических актов в российских городах.

Научные предпосылки:

- недостаточный анализ социальных рисков в классических социологических теориях;

- малый объем эмпирических исследований социальных рисков в российских городах;

- необходимость научного понимания терроризма как формы социального риска.

Постановка проблемы. Проблематика социальных рисков в современной социологии разработана в малой степени. Подобная ситуация с изучением социального риска происходит вследствие концептуальной неопределенности этого понятия. Ученые предпочитают либо изучать наглядные случаи (например, социальные последствия стихийных бедствий или промышленных аварий), либо совсем избегают изучения рисков социального взаимодействия и коммуникации. Неопределенность понятия социального риска усиливается при употреблении терминов, имеющими сходную природу (например, социальная напряженность и социальный конфликт). В данной работе подчеркивается корневой характер понятия социального риска, из которого, как полагает автор, «вырастают» производные понятия.

Таким образом, проблема диссертационного исследования заключается в концептуальной неопределенности социального риска и, как следствие, неясности соотношения с другими социологическими понятиями. Низкая степень операционализации понятия «социальный риск» приводит к трудностям его применения при анализе терроризма в городской среде. Следствием подобной ситуации является разрыв между теоретическим анализом социального риска и использованием результатов анализа в практике принятия управленческих решений.

Степень научной разработанности темы. Большая часть работы посвящена анализу понятия социального риска, а объектом и предметом эмпирической верификации теоретических выводов становится изучение случаев терроризма в городской среде.

Теоретический анализ риска в данной работе возникает на стыке социологии города и рискологических исследований. Следует подчеркнуть, что проблема социальных рисков практически не рассматривалась в социологии города. Однако история социологии свидетельствует, что ученые уделяли значительное внимание родственным понятиям, таким как проблемы городских сообществ, социальная напряженность и социальный конфликт в городе, городская сегрегация.

В классической социологии изучение социальных проблем городов берет начало в трудах М. Вебера, Г. Зиммеля, которые придавали особое значение проблемам развития города, городскому образу жизни и связанным с ними социальным конфликтом [6, 123].

В начале XX века Р. Парк основал первую научную школу, которая занималась изучением социальных проблем городов. В трудах чикагских социологов сочетались глубокий теоретический анализ городских проблем и тщательный сбор эмпирической информации. Основные темы их исследований - социальная напряженность, городская сегрегация, национальные отношения, преступность - можно рассматривать как источники науки о рисках в городской среде. Среди других американских социологов 1920-30 гг., занимавшихся проблемами городов, необходимо отметить Э. Берджесса, JI. Вирта, JI. Котрелла, Р. Маккензи, Ф. Трешера, П. Янга [65].

Новейшие тенденции в изучении проблем городского развития в западной социологии анализируются в рамках неомарксистского подхода. Ведущим представителем данного направления является испано-американский социолог М. Кастельс. В своих работах М. Кастельс делает акцент на экономической функции города. По его мнению, в капиталистической системе индивиды фокусируют свои интересы на аккумуляции собственности. М. Кастельс полагает, что только через создание богатства капиталистическая система сможет избежать собственного разрушения [17, 67, 68, 69, 70].

В отечественной социологии первые работы по социальным проблемам городов и урбанизации появляются в середине 1960-х гг. Взаимодействие в городе физической и социальной сред изучалось в работах А. Ахиезера, JL Когана, О. Яницкого [1].

В 1970-80 гг. социальные проблемы городов начали изучаться в экономике, демографии, географии (М. Борщевский, Ю. Вишневский, Г. Лаппо, С.Успенский, О. Шкаратан).' Одновременно

1 Коган Л.Н., Вишневский Ю.Р. Очерки теории социалистической культуры. Свердловск: Из-во Урал. Ун-та, 1972. Борщевский М.В., Успенский С.В., Шкаратан О.И. Город. Методологические проблемы комплексного планирования социально-экономического развития. М.: Наука, 1975. Лаппо Г.М. Развитие городских агломераций в СССР. М.: Стройиздат, 1978. формировалась родственная социологии города дисциплина -инвайронментальная социология, где, в частности, город рассматривался как место возникновения и источник распространения экологических опасностей.

Начало осмысления современного общества как «общества риска» в социологии можно отнести к концу 1970-х гг. Толчком к разработкам послужили экологические опасности, вызванные промышленными авариями и загрязнением окружающей среды. Одной из первых работ стала книга немецкого социолога У. Бека «Общество риска». В ней У. Бек рассматривает риск как результат индустриальной революции. По его мнению, индустриальное общество вытесняется «обществом риска» [2, 3, 61, 62].

Немецкий социолог Н. Луман в монографии «Социология риска» делает попытку построить общую теорию риска. В его теории акцент ставится на невозможности измерения риска и проблеме риска в процессе принятия решений [19, 98, 99].

Один из ведущих современных социологов Э. Гидденс в работе «Последствия современности» рассматривает риск в качестве одного из негативных последствий глобализации. В его работе проблема риска тесно связана с проблемой доверия [8, 79].

Вклад в развитие современной рискологии внесла книга А. Вилдавски и М. Дуглас «Риск и культура», где риск анализируется в культурном контексте, особое внимание в их работе уделяется исследованию восприятия и интерпретации рисков [11, 74].

Интерес лидеров современной социологии к концептуализации риска еще раз свидетельствуют о росте значения данной проблемы именно как социальной. Все же в работах социологов доминирует анализ экологических и технологических рисков, нежели анализ риска социального действия. Такая ситуация связана с тем фактом, что эти риски относительно легко операционализировать и эмпирически измерить.

Альтернативный путь изучения связан с количественным измерением риска. Речь идет о попытках измерения риска в прикладных направлениях экономики, социально-управленческого анализа и теории принятия решений. В этих дисциплинах риск выступает как один из факторов, влияющих на принятие управленческих решений и реализацию социальных программ. Работы таких авторов как Ф. Найт, М. Меркфохер, Р. Шефер внесли значительный вклад в понимание прикладной стороны анализа риска [89, 102, 118].

Российскими социологами были рассмотрены теоретические и методологические проблемы изучения рисков, риск был изучен как фактор изменения массового сознания и социального поведения, проведены эмпирические исследования социальных и социально-психологических аспектов различных рисков и опасностей в условиях кризисной социально-экономической ситуации России (В. Заиграев, В. Зубков, А. Мозговая, С. Никитин, К. Федоров, J1. Шилова, И. Халий, В. Шубкин, О. Яницкий). Одновременно, О. Яницким разрабатывался общетеоретический подход - концепция «общества всеобщего риска», а также парадигмы «системной исключительности» и «системной адаптируемости» для изучения российского общества [13, 14, 22, 23, 35, 47, 48, 50, 51, 55, 56].

В эмпирической части диссертации понятие социального риска используется для анализа терроризма в городах. Терроризм является деструктивной социальной деятельностью, основными целями которой являются устрашение с помощью террористических актов рядовых граждан и воздействие на процесс принятия политических решений. Социальное влияние терроризма основано на возможности в короткий срок изменить представления людей об общественной безопасности.

С начала 1990-х гг. происходит актуализация изучения терроризма в мировой социальной науке. Среди западных ученых, занимающихся проблемами терроризма, необходимо назвать У. Лакера, В.Рапопорта, Д. Ронфельда, Б. Хоффмана [92, 83, 110]. Одной из последних работ по социальному анализу терроризма и проблемам антитеррористических действий является монография коллектива ученых «Противодействие новому терроризму», которая содержит детальное описание социальных тенденций современного терроризма, моделей реорганизации террористических групп, а также вносит ряд предложений по эффективной организации антитеррористической деятельности [95].

Исследование терроризма в России концентрируется в исследовательских институтах МВД, ФСБ. В рамках этих исследований подчеркиваются юридические аспекты и криминологические характеристики терроризма. Среди российских ученых, занимающихся анализом терроризма с социологической точки зрения, необходимо отметить Ю. Авдеева, А. Наумова, Е. Степанова (Центр конфликтологии Института социологии РАН), А. Ткаченко [42]. Российские исследователи изучают происхождение и развитие терроризма, теоретические и методологические аспекты деятельности террористических групп, а также анализируют зарубежные практики противодействия терроризму.

Объект исследования. В качестве эмпирического объекта исследования выступает городская среда на уровне крупного города России.

Предметом исследования являются особенности функционирования социальных рисков на примере террористических актов в российских городах.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является разработка на основе общих социологических теорий и теорий риска моделей анализа социального риска. Достижение этой цели осуществляется через решение следующих задач:

- теоретический анализ понятия «социальный риск»;

- изучение моделей городской среды;

- анализ терроризма в российских городах как формы социального риска.

Теоретико-методологическая база работы содержит три компонента: 1) теории риска, 2) модели городской среды и 3) терроризм как социальное явление.

Эмпирическая база и методы исследования. При подготовке работы изучена серия террористических актов в августе-сентябре 1999 г. в Москве, Буйнакске и Волгодонске. Методом содержательного анализа изучены 18 источников (статьи в общероссийских газетах), опубликованных в период с 2 сентября по 2 ноября 1999 г.

Основные положения, выносимые на защиту 1. Увеличение числа непредвиденных последствий социальных действий приводит ученых к анализу проблемы социального риска.

2. Глобализация ускоряет распространение социальных рисков. Этому процессу способствуют новые информационные технологии.

3. Социальные риски усиливаются процессами тотальной рационализации общества.

4. Процесс компактизации источников и носителей риска облегчает создание социальных рисков глобального масштаба.

5. Терроризм как форма социального риска подвержен социальным изменениям наряду с другими социальными институтами.

6. Современный крупный город можно рассматривать как систему двойного риска: как «узел» напряжений функций социальной системы и как объект внешних деструктивных воздействий.

7. Российские города из-за отсутствия повседневных социальных практик противодействия терроризму являются уязвимыми точками российского общества.

Научная новизна исследования. Новое знание в работе представлено в форме соединения теоретико-методологических подходов социологии и прикладных дисциплин для анализа социального риска. В работе сделана попытка обоснования новых концептуальных моделей анализа социального риска в городской среде. Впервые терроризм изучается с точки зрения социологической теории риска.

Научно-практическая значимость работы. Диссертационная работа может быть использована в качестве материала для написания учебного пособия для ЛПР с целью повышения эффективности принимаемых управленческих решений. Концептуальные модели анализа риска могут быть использованы при разработке стратегий

14 государственного и регионального развития. Используемый в работе подход к социологическому анализу терроризма может быть применен при разработке профилактических мер и антитеррористических действий в городских условиях. Теоретический анализ и эмпирический материал работы может быть использован при разработке специальных учебных программ для курсов повышения квалификации государственных служащих.

Апробация работы. Основные положения диссертации были апробированы в авторских публикациях, а также в научном докладе на конференции молодых ученых «Городская социальная сегрегация в условиях трансформации российского общества», Москва, 1999. По результатам конференции был выпущен сборник статей «Российское городское пространство: попытка осмысления» (Московский общественный научный фонд, 2000). Основные положения диссертации обсуждены на теоретическом семинаре Группы социально-экологических исследований Института социологии РАН в апреле 2001 г.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

АЛЬТЕРНАТИВЫ В АНАЛИЗЕ РИСКА

§ 1. КОНЦЕПЦИЯ РИСКА В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ

Ульрих Бек: от индустриального общества к обществу риска

Процессы модернизации стали сегодня основным объектом во многих социологических, культорологических и политических дискуссиях конца XX - начала XXI века. Как и столетие назад социальные ученые пытаются оценить стремительный модернизационный скачок в индустриальном развитии и его влияние на мировое сообщество. Общий тезис в этих дискуссиях - общество подходит к новому рубежу модернизации с грузом потенциальных проблем.

Социальная наука, изучавшая стремительную индустриализацию в середине XIX века в Западной Европе и Америке, первоначально не рассматривала вопросов социальных и культурных последствий. Люди были поглощены созерцанием невиданных успехов промышленности и науки. Казалось, вот-вот наступит торжество рациональности, и технократический подход изменит не только среду обитания и материальные условия жизни человека, но и структуру общественных отношений. Однако вместе с успехами промышленной индустриализации возникли новые социальные проблемы.

Сходная ситуация сложилась в конце XX - XXI века. Достижения электронных технологий ведут к огромному росту производительности труда. Генная инженерия переворачивает взгляд на существование человека как биологического организма. Идут процессы глобализации и интеграции человеческих сообществ.

Несмотря на кажущееся благополучие, возникает серьезный вопрос: каким образом технологические изменения отразятся на социальных отношениях в будущем?

В нашу задачу не входит подробное рассмотрение многообразных значений и смыслов, которые несет модернизация в отношении социокультурных изменений. Главное в модернизации -это невероятный качественный скачок от одного типа общества к другому. Как отмечает немецкий социолог У. Бек: «Как модернизация растворила структуру феодального общества в девятнадцатом веке и произвела индустриальное общество, так и сегодня модернизация растворяет индустриальное общество, и другая современность приходит ему на смену» [62, р. 10].

Модернизация включает не только технологические изменения, но и изменения отношений между социальными структурами и социальными агентами. Социальные структуры становятся более подвижными по сравнению с предыдущим историческим этапом. Социальные агенты, в свою очередь, оказываются менее прикрепленными к социальной структуре. Увеличиваются степени свободы, как социальной структуры, так и социальных агентов. По словам У. Бека: «Эффектом структурных изменений сил социальных агентов становится большая свобода от структуры. И для успеха модернизации необходимо, чтобы эти агенты сами освободились (release) и активно участвовали в модернизационном процессе» [62, р. 2].

Таким образом, результатом модернизации становится растущая индивидуализация. С ростом индивидуализации социальных агентов увеличивается индивидуализация механизма принятия решений. А значит, растет ответственность за принятые решения. Происходит «радикализация рациональности».

У. Бек обозначает изменение установок в социальном производстве, прежде всего в производстве нового знания и новых моделей социального взаимодействия. Модернизация становится «политически рефлексивна», то есть оказывает влияние на политические институты и социальные процессы [60, s. 4]. Растущая сайентизация приводит к изменению логики социального производства. Суть изменения состоит в том, что «логика производства богатства» сегодня уступает «логике производства риска». Современное общество становится «обществом риска» [60].

Определение риска. К определению понятия «риск» У. Бек подходит осторожно и не дает окончательной дефиниции. Лейтмотивом его работы «Общество риска» служит следующий тезис: создание новых технологий ведет к производству новых технологических (прежде всего индустриальных) рисков. Социокультурный контекст общества риска, в этом случае, рассматривается как среда, которая реагирует на последствия технологических рисков (загрязнения, промышленные аварии).

У. Бек отмечает значимые социальные особенности риска: во-первых, риск всегда создается в социальной системе; во-вторых, объем риска является функцией качества социальных отношений и процессов; и третье, степень риска зависит от экспертов и экспертного знания [62, р. 23].

Проблема риска непосредственно связана со стремительной индустриализацией, с одной стороны, и с непредвидимыми (негативными) последствиями модернизации, с другой. Неслучайно, У. Бек проводит аналогию - производство и распределение богатства в индустриальном обществе сменяется производством и распределением риска в современном обществе риска. Из этой логики следует предварительное определение риска: «Риск может быть определен как систематическое взаимодействие общества с угрозами и опасностями, индуцируемыми и производимыми процессом модернизации как таковым. Риски, в отличие от опасностей прошлых эпох, являются следствием угрожающей силы модернизации и порождаемых ее чувств неуверенности и страха» [56, с. 21].

Производство и распределение рисков. «Общество риска» -это общество, производящее технологические и социальные риски. Производство рисков возникает во всех сферах жизнедеятельности общества - экономической, политической, социальной. Следовательно, производство риска ведет за собой и следующие фазы: распространение и потребление риска. Рис. 1. Схема производства, распространения и потребления риска

На наш взгляд, очевидно, что конечная фаза - потребление риска, одновременно ведет и к накоплению риска, росту «массы» риска. При потреблении происходит не поглощение риска, а его аккумуляция. Критическая «масса» риска растет. Риск становится растущим моментом социального производства. И поэтому он вынуждает ЛПР и общество в целом соотносить и оценивать результаты производства и его скрытые побочные эффекты (latent side effects). «Неизвестные и непреднамеренные последствия становятся доминантной силой в истории и обществе» [62, р. 22].

Концентрация рисков ведет к так называемому «эффекту бумеранга» риска, то есть к универсализации и глобализации рисков, которые разрушают классовые и национальные границы. «Эффект бумеранга» рождает обратную связь, и потребление риска является одновременно и началом его производства.

Латентность рисков. Особенностью современного общества становится «невидимость» рисков. Многие из современных технологических рисков не могут быть восприняты органами чувств человека и быть подвергнуты математической калькуляции. Поэтому специфика современного риска заключается в том, что «опасная реальность скрыта от восприятия». Если индустриальное общество отличалось «культурой видимости» (culture of visibility) и факторы стратификации (богатство, власть, престиж) были очевидны, то в обществе риска подобная очевидность исчезает. Невидимые риски играют существенную роль в социальном смысле. По мнению У. Бека «Гонка между воспринимаемым богатством и невоспринимаемыми рисками не может быть выиграна последними. Видимое не может соревноваться с невидимым. Однако, парадокс состоит в том, что весьма вероятно, что невидимые риски выиграют подобную гонку» [62, р. 45].

Недоступные обыденному знанию риски подпитывают иллюзию отсутствия опасности. И здесь возникает актуальная проблема - повышение роли экспертного знания. Фактически, эксперты монополизируют право на определение объема риска и степени его вероятности. Именно в данном ключе, знание получает новое политическое значение. Однако, как предполагает У. Бек, в обществе риска научная монополия на рациональность разрушается. Не существует абсолютных авторитетов в сфере экспертного знания о рискогенных процессах и ситуациях. Противостояние научной и обыденной рациональности в обществе риска неизбежно должно привести к их объединению. У. Бек утверждает, что «Научная рациональность без обыденной остается пустой, но обыденная без научной остается слепой».

Глобализация рисков. Риски, согласно концепции «общества риска» У. Бека, преодолевают границы государств и получают глобальное значение. Универсальные для всех обществ опасности сопровождают постиндустриальное социальное производство, в какой бы стране оно не находилось. Упоминавшийся выше «эффект бумеранга» разрывает границы национальных государств. Техногенные катастрофы и промышленные аварии отражаются не только на состоянии экологической среды данной страны, но также и соседних стран. Последствия подобных катастроф сказываются в экономической сфере как правило, двояким образом: катастрофа уменьшает ресурсы страны, и перетягивает их значительный объем на ликвидацию последствий.

В социальной сфере риски преобразуют социальную структуру. Общество риска не может быть представлено в категориях классового общества, сегодня эти категории приобретают относительный характер. «Бедность иерархична, смог демократичен». Риски уравнивают тех, кто к ним причастен. И в этом смысле, делает вывод У. Бек, общества риска не являются классовыми обществами.

Энтони Гидденс: риск в современном мире

Риск в концепции британского социолога Э. Гидденса анализируется на уровне социальных систем. По мнению социолога, риск является результатом модернизации и активизируется процессами глобализации.

Развитие современных обществ, выраженное в абстрактных системах современности (информация, денежные системы), создало обширные сферы относительной безопасности для непрерывного течения повседневной жизни, более безопасные, чем в любом из досовременных обществах. Однако, по словам Э. Гидденса, подобный процесс - «палка о двух концах».

Неоднозначность процессов индустриализации и урбанизации была отмечена еще отцами-основателями социологии - К. Марксом, Э. Дюркгеймом, М. Вебером. Однако они полагали, что в конечном итоге развитие и прогресс в современном обществе возобладают над негативными эффектами. Так К. Маркс, рассматривал классовую борьбу как источник разрушения капитализма, что приведет к более гуманной социальной системе. Представлялось, что индустриализация, разделение труда и индивидуализация приведут к гармоничным социальным отношениям. Аналогичной была позиция Э. Дюркгейма. А М. Вебер, наиболее пессимистичный из трех классиков, усматривал в эволюции капитализма значительный рост роли бюрократии, которая с одной стороны формализует и упорядочивает социальные отношения, а с другой уничтожает творчество и автономию человека [79, р. 7].

Глобализация интенсифицирует процессы социального производства. Возрастает сложность социальных систем и отношений. Э. Гидденс, как и У. Бек, отмечает увеличение числа непреднамеренных последствий (unintended consequences) социальных действий. Сегодня человек окружен рисками, идущими от технологических и социальных систем. Угрожающие риски выходят из-под контроля не только индивидов, но и огромных организаций, включая государства. Неизбежность такой ситуации ставит под вопрос онтологическую безопасность человека.

Доверие, риск и социальное действие. Всякое социальное действие - рискогенно. Пассивность, бездействие или решение об отказе осуществить действие, также является социальным «действием», которое может быть не менее рискогенно. Э. Гидденс полагает, что доверие должно пониматься в сочетании с риском, где риск становится результатом решений и деятельности индивида. Социальное действие возникает в результате принятия решения, которое основывается на доверии (trust) к социальной системе. В противном случае, отсутствие предсказуемости действия и отсутствие доверия разрушает основу для социального взаимодействия.

Риск и доверие тесно переплетены. Доверие существует в контексте (а) признания факта, что человеческая активность по сути своей рискогенна; (б) трансформации вследствие динамического характера современных социальных институтов [79, р. 34]. Иными словами, отсутствие доверия может привести к деструктивным последствиям для социальной системы.

Доверие у Э. Гидденса трактуется как необходимое условие для снижения или минимизации риска. Там где есть доверие, там хотя бы потенциально существуют альтернативы действия. Если кто-то решает купить подержанный автомобиль вместо нового, тот рискует получить источник повышенного риска. Чтобы этого не произошло, индивид доверяет (places trust) репутации продавца или фирмы. Там, где альтернативы действия не принимаются во внимание, там индивид находится в ситуации уверенности (confidence). Если в ситуации уверенности (confidence) индивид реагирует на обвинения других, то в ситуации доверия (trust) происходит принятие части вины на себя. «Различение между доверием и уверенностью зависит от возможности фрустрации вследствие собственного предыдущего поведения, и от различия между риском и опасностью» [79, pp. 3132]. Большинство случайностей, воздействующих на деятельность людей, по мнению Э. Гидденса, созданы ими самими, чем просто данные Богом или природой.

Опасность связана с риском, полагает Э. Гидденс, и даже относится к определению, что такое риск: например, риск утонуть при пересечении Атлантики в маленькой шлюпке выше, чем на океанском лайнере, так как вариация опасностей в первом случае выше. Однако, хотя опасность и риск тесно связаны, их различие не зависит от того, оценивает ли индивид альтернативы в социальном действии или нет. Человек, рискующий чем-либо, признает опасность. Конечно, существует возможность отклонить действие, которое потенциально рискованно, без осознания насколько рискогенны сами индивиды. Другими словами, если люди не признают опасностей, то они им подвергаются (run) [79, р. 35]. В этом месте возникает другая проблема - принимают ли индивиды ответственность за риск своего действия или же они перекладывают ее на других.

Э. Гидденс вводит важный для нашего исследования тезис: риск создает свои среды, которые воздействуют на огромные массы индивидов (наглядный пример, крупные города). Безопасность в такой среде Э. Гидденс определяет как специфический набор минимизированных опасностей. Субъективное переживание безопасности в среде риска обычно держится на балансе между доверием и уровнем приемлемого риска.

Рискогенная среда в современном мире. Анализ распределения риска деятельности при текущем состоянии дел и знаний составляет профиль риска, что создает рискогенную среду. Профили риска должны постоянно пересматриваться и дополняться. Профиль риска современности, по мнению Э. Гидденса, выглядит следующим образом [79, pp. 124-126].

Глобализация риска в смысле усиления интенсивности: например интенсификация негативных процессов в городской среде.

Глобализация риска в смысле распространения числа случайных событий, которые воздействуют на каждого или, по крайней мере, на большое количество людей: например, изменения в мировом разделении труда.

Риск происходит из социализированной среды, например происходит вторжение человеческого знания в мир природных закономерностей.

Развитие институционально признанной рискогенной среды, затрагивающей интересы миллионов людей. Например: рынок инвестиций.

Признание существования риска: отсутствие знания о риске не может быть конвертировано в «определенность» религиозным или магическим знанием.

Знание о риске широко распределено: многие из опасностей известны самой разной публике.

Признание ограниченности экспертного знания: ни одна экспертная система не может полностью предсказать возможные последствия.

Рассмотрим эти профили более подробно. Если первые четыре профиля относятся к тому, что изменяет объективное распределение рисков, то в современном обществе следующие три профиля приводят к изменениям переживания (experience) риска или восприятия рисков.

Э. Гидденс под термином интенсивность риска обозначает нарастание риска событий со значительными последствиями -ядерная война, экологическая катастрофа и другие. На наш взгляд, к этим событиям можно отнести и террористические акты. Это представляет непосредственную угрозу для жизни каждого индивида. Глобальная интенсификация определенных видов риска переступает все социальные и экономические барьеры. Однако, как и прежде, многие риски неравномерно распределены между «привилегированными» и «непривилегированными» социальными группами. Кроме того, риск всегда дифференцирован, например, в отношении уровня питания или чувствительности к болезням.

Глобализания риска касается всемирного распространения рискогенных сред. Вместо, казалось бы, высокого уровня безопасности, которого сегодня можно достичь, процесс модернизации порождает совершенно новые риски, имеющие социальную природу. Многообразные ресурсы не могут существовать под локальным контролем, и поэтому общество не может адекватно реагировать на неожиданно возникающие угрозы. И возникает риск, что механизм контроля может обрушиться, поглощая продуктами распада всех, кто так или иначе использовал эти ресурсы.

Первые два профиля риска в современном мире описывают возможности различных сред риска. Следующие два профиля относятся к изменению типа рискогенной среды. Категории искусственная среда или социализированная природа делают акцент на изменении отношений между человеком и физической средой.

Разнообразие экологических и технологических опасностей имеет своим общим источником трансформацию природы системами человеческого знания и развитием социальных институтов. Институциональные системы создают среды, производящие риск. Воздействию институционализированных систем производства риска подвержен практически каждый, независимо от того является ли он членом этой системы или нет. Различие между такими институционализированными системами производства риска и другими его формами состоит в том, что в первом случае риск является скорее основой построения этих систем, нежели чем-то случайным. Институционализированная система производства риска разными способами связывает индивидуальный и коллективный риск. Например, индивидуальные жизненные возможности или уровень экономической безопасности сегодня непосредственно связаны с опасностями, порождаемые динамикой глобальной капиталистической экономики.

Факт признания наличия риска в самых разных формах человеческой деятельности рядовыми гражданами (lay population) -главный аспект различения между досовременными и современными обществами. В традиционных культурах рискогенная деятельность чаще осуществляется под покровительством религии или магии. В этом случае риск принимает форму неопределенности или божественного предопределения деятельности, и таким образом риск не признается. В современных обществах возникает признание существование риска широкой общественностью [79, р. 129].

И наконец, Э. Гидденс разворачивает проблему экспертизы. Обыденное знание современных сред риска ведет к признанию ограниченности экспертного знания. Вера, которая поддерживает доверие (trust) в экспертные системы, включает процесс «разблокировки» невежества (ignorance) рядовых граждан, которые поначалу подчиняются требованиям экспертизы. Однако осознание этого невежества, в свою очередь, может ослабить веру в эффективности экспертизы части обывателей.

Эксперты часто скрывают от рядовых граждан истинную природу риска или даже его существование. Ситуация становится много опаснее, если эксперты не в состоянии осознать и оценить степень рисков. В этом случае не только ограничения или «разрывы» экспертного знания, но сама идея экспертизы, по мнению Э. Гидденса, подвергается глубокому сомнению.

Никлас Луман: понятие риска и рациональность

Другую грань понятия риска, отношение риска и рациональности, обозначает немецкий социолог Н. Луман. В работе его соотечественника У. Бека, риск анализируется в категориях перехода от индустриального общества к обществу риска, где риск рождается в русле прогрессирующей модернизации и становится детерминирующим фактором среды жизнедеятельности. Развивая эту концепцию, Э. Гидденс анализирует риск с позиций глобализационных процессов и специфики распространения риска. В свою очередь, Н. Луман обращается (и в какой то мере возвращается) к онтологическим основаниям изучения риска: по его мнению, понятие риска ставит под вопрос рациональную природу деятельности человека.

Неопределенность дефиниции риска в современной науке имеет не только научные, но и политические последствия. В научной сфере такая неопределенность способствует углубленному анализу этого явления. Однако, с одной стороны, четкость и однозначность в дефинициях обычно ведет к падению исследовательского интереса к предмету, а с другой, - к снижению общественного внимания к проблеме. В случае с риском это особенно актуально. Алармистские высказывания социологов стимулируют интерес научного сообщества к изучению рисков. В сфере политики, неопределенность понятия риска становится поводом для многочисленных спекуляций и управленческих манипуляций.

По мнению Н. Лумана, социология обозначает и изучает новые грани риска. На первый план выходит анализ последствий трех типов систем, производящих риски в современном обществе -естественные, технологические и социальные. Но действия в этом направлении, как отмечает Н. Луман, «в настоящее время, происходят скорее неотрефлектировано; я имею в виду, что социология не рефлектирует свою роль. Ибо она знает, что подвергаются отбору, то почему и как она сама тогда делает это?» То есть, социология в какой-то степени сама участвует в процессе производства рисков. «Теоретическая рефлексия удолетворителъного уровня должна бы распознать, по меньшей мере 'аутологическую' компоненту, которая выступает всегда, когда наблюдатели наблюдают наблюдателей. Добытое социологией знание о социальной обусловленности всякого переживания и действования, mutatis mutandis, относится и к ней самой. Она не может наблюдать общество извне, она оперирует в обществе; и именно она-то и должна была бы это знать» [99, s. 13].

Анализ риска на уровне второго порядка. Этимология слова «риск» не дает удолетворительного ответа относительно его природы.

Здесь Н. Луман изменяет стратегию исследования и переводит анализ понятия риска на уровень второго порядка. Используя достаточно сложный и тонкий концептуальный аппарат, Н. Луман пытается объяснить риск через различение (Unterscheidung), имеющееся у наблюдателя.

Дело в том, что ситуации, обозначаемые как риск, в одном понятии концентрируют, сводят множество различений. Данное множество формируется другим - множеством случайности, контингенции (Kontigenz). Упростив, можно сказать, что снова ставится под вопрос рациональная природа риска. Здесь отметим существенную деталь. Н. Луман помещает случайность рискогенных действий на шкалу «настоящее - будущее». «С точки зрения настоящего будущее неопределенно, в то время как уже теперь точно известно, будущее настоящего будет определено с точки зрения его желательности или нежелательности. Только теперь еще нельзя сказать как именно. . С другой стороны, то, что может произойти в будущем, зависит от решения, которое следует принять в настоящем. Ибо о риске говорят только в тех случаях, когда может быть принято решение, без которого не возникло бы ущерба» [99, s. 25].

Из этих рассуждений вполне очевидно выводятся два параметра риска. Во-первых, по Н. Луману, риск возникает из множества контингенций (т.е. случайно). Анализ риска в терминах рационального поведения индивида, а, значит - возможность предсказания последствий социального действия, не вполне адекватен. Никто в действительности не сможет полностью измерить риск. «Но тогда какой же смысл в теориях риска, понятия которого связаны с количественной калькуляцией? Может быть, все дело только в том, чтобы задать (как в некоторых теориях морали) какой-то идеал, позволяющий увидеть свое (к счастью, и других людей тоже) несоответствие требованиям [рациональности]» [99, s. 10].

Во-вторых, проблема риска возникает в результате решения. Именно этому аспекту посвящены многочисленные труды в экономических науках, социально-политическом анализе и теории приятия решений. Н. Луман полагает, что важно увидеть в этом случае социальную сторону. К примеру, уровень приемлемого риска различен для тех, кто принимает политические решения, и тех, кого эти решения затрагивают. Возникает вопрос: не сводится ли проблема риска к психологическим контекстам принятия решений? Н. Луман предлагает реализовать «строго социологический подход, состоящий в постижении феномена риска лишь соответственно смыслу коммуникаций - включая, конечно, и сообщения в коммуникации об индивидуально принятых решениях» [99, s. 13].

Рационалистическая традиция оценивания риска имеет право на жизнь. Она, как и противоположная точка зрения, не объясняет риск, но дает возможность избежать ущерба. Роль рациональности состоит скорее как раз в том, чтобы научиться избегать ошибок, выработать «иммунитет» против неудачи. Здесь риск принимает формальное выражение в виде вероятности. Иными словами, речь идет о контролируемом расширении области рационального действия. Сама проблематизация социального действия как по сути рискогенного дает шанс избежать серьезных потерь. По мнению Н. Лумана: «Отказ от риска, в особенности в современных условиях означал бы отказ от рациональности. .Но если намереваешься наблюдать, как наблюдает рационалистическая традиция, тогда необходимо оторваться от свойственной ей понимания проблемы. Надо оставить ей проблемы, но при этом все-таки понимать, что она не может видеть то, чего она не может видеть» [99, s. 23]. Сам Н. Луман скептически относится к оцениванию риска: «Калькуляция риска — это явно противоположная, светская ситуация: программа минимизации раскаяния».

Далее в тексте Н. Луман пытается придать понятию риска иную форму, с помощью различения риска и опасности. Вновь им используется шкала «настоящее-будущее» для оценки будущего ущерба. По его словам существуют две возможности. «Либо возможный ущерб рассматривается как следствие решения, т.е. вменяется решению. Тогда мы говорим о риске, именно о риске решения. Либо же считается, что причины такого ущерба находятся вовне, т.е. вменяются окружающему миру. Тогда мы говорим об опасности» [99, s. 31].

Иными словами, разница между риском и опасностью заключена в природе наблюдаемых явлений и зависит от позиции наблюдателя. Что для одного является риском, для другого - это опасность. К примеру, риск (как риск в результате решения) может накапливаться, аккумулироваться, однако для того, кто принимает решение опасность остается постоянной. В этом смысле риск -прерогатива решающего субъекта (индивида или социального института), опасность же относится к среде субъекта. Процитируем Н. Лумана. «Различение риск-надежность (Sicherheit), как и различение риск-опасность, построено асимметрично. В обоих случаях понятие риска обозначает сложный комплекс обстоятельств, с которыми обычно приходиться иметь дело, по меньшей мере в современном обществе. Противоположная сторона выступает как понятие рефлексии, функция которого состоит в том, чтобы прояснить контингенцию обстоятельств, подпадающих под понятие риска. В случае риск-надежность это показывают проблемы измерения; в случае риск-опасность - то, что только применительно к риску определенную роль играет решение (т.е. контингенция). Опасности — это то, чему [некто] подвергается. Здесь, конечно, играет роль и [его] собственное поведение, но только в том смысле, что оно ведет к ситуациям, в которых и наступает ущерб» [99, s. 31].

Наконец, определение понятия риска, от противного, Н. Лумана выглядит следующим образом. «Риск тогда не означает «факта», существующего независимо от того наблюдаем ли он и кем именно наблюдаем». Однако для выяснения, что имеет место в данном случае, следует наблюдать самого наблюдателя и случае нужды постараться обеспечить себя теориями обусловленности (Konditionierung) его наблюдения. Таким образом, определение риска и опасности зависит от точки зрения наблюдателя или наблюдателя наблюдателя (мы можем сказать, социолога).

В заключение, Н. Луман приводит эвристичное и интересное высказывание: «Свободного от риска поведения не существует» [99, s. 37], которое, в целях нашего исследования, мы несколько преобразуем. Выше было отмечено: если риск приписать субъекту (наблюдателю), а опасность среде, то наше высказывание принимает вид: «Не существует также свободной от опасностей среды».

Компактизация риска как следствие рациональности

Известный социолог Дж. Ритцер в середине 80-х годов развил интересную теорию - МакДонализация общества (McDonaldization of

Society). Заметим, что эта теория возникла и развивалась почти одновременно с социологической теорией риска.

Кратко, суть теории МакДонализации общества заключается в объяснении процесса тотальной рационализации общества. Сегодня рационализация занимает не только экономические, рыночные сферы общества, но одновременно она проникает в культурные сферы, казавшиеся ранее оплотом свободы от рыночных механизмов построенных по критерию выгод-и-затрат (cost-benefits) и даже в приватные, жизненные миры индивидов. МакДонализация обладает четырьмя основными характеристиками: 1) эффективность, 2) предсказуемость; 3) калькулирумость и квантификация, и 4) контроль, путем замещения человека не-человеческими системами (например, машинами и компьютерами). Эти четыре характеристики процесса МакДонализации стремятся кристаллизовать все сферы современного общества [113].

Однако, Дж. Ритцер не согласен с тотальным нашествием рациональности, он приводит серьезные аргументы, что подобная рационализация ведет к феномену «иррациональность рациональности». Этот феномен описывает негативные непредвидимые последствия рациональности - низкая эффективность МакДонализованных систем, их непредсказуемый характер, негативное воздействие на окружающую среду, и, главное, дегуманизация общества и индивида. Иными словами, тотально-рациональные структуры создают множество социальных рисков.

Как мы полагаем, процесс тотальной рационализации ведет к увеличению объема социального риска. Например, эффективность (как в производстве так и потреблении), как характеристика МакДонализации, стремится к наиболее оптимальному распределению времени и пространства. С этой точки зрения, наиболее эффективны компактные системы, занимающие незначительные место и требующие мало времени для развертывания. Поэтому непредвидимым последствием тотальной рационализация становится уменьшение размеров (но не объемов!) риска, то есть компактизация риска. (Например, тротиловый или ядерный заряд огромной мощности, несущий серьезный риск, может находиться в обычном чемодане).

Современные социальные риски проникают в разные сферы общества. Риски сжимаются (компактизируется) в виде промышленных технологий и экспертных знаний. Компактный риск становится удобным в использовании, поэтому более потребляемым, возрастает число людей, использующих его. Увеличивающее потребление риска повышает вероятность непредвидимых последствий и деструктивного использования технологий.

Таким образом, можно определить еще несколько характеристик социального риска в современном обществе. Во-первых, риск становится компактным. Это означает, что риск может концентрироваться в компактных объектах. Во-вторых, социального производство риска упрощается. В-третьих, социальные риски сайентизируются по внутренней структуре.

Очевидным примером производства новых социальных рисков на усложненной, электронной основе является развитие компьютерных технологий и Интернет. Некоторые из вчерашних промышленных и социально-технологических проблем (проблемы, возникающие в результате взаимодействия человека и технологий), требовавших значительных ресурсов и энергии, сегодня легко разрешаются с помощью компьютеров. Компьютерное программное обеспечение прошло в развитии внушительную эволюцию. От компьютерных программ, построенных на сложных языках программирования, понятных только специалистам, до прикладных программных продуктов с удобным интерфейсом, и простым использованием даже для новичков.

Сегодня Интернет упрощает социальное взаимодействие и коммуникацию, но одновременно производит новые социальные риски. Эти риски хорошо известны: социальная изолированность любителей Интернета и «виртуальные атаки» на ведущие мировые сетевые корпорации (например, Yahoo!, Ebay и другие в феврале 2000 года), сбои в работе которых воздействовали на миллионы людей, зависящих от них (пользующихся почтовыми серверами или получающих информацию).

Таким образом, компактизация современных социальных рисков имеет огромное значение. Чем, более компактны эти риски, тем легче их производство, распространение и потребление, тем сложнее борьба с ними.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальный риск: концептуальные модели и анализ терроризма в городской среде"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе мы исследовали риск как социогенное явление. Нельзя не отметить, что сложно непосредственно анализировать риск. Поскольку риск социально-сконструированное понятие, потому мы можем изучать лишь социальные последствия функционирования.

Вместе с тем исследование риска - это путешествие в неизвестность. Уверенность, с которой описываются социальные явления, используя слова «форма», «состояние», «процесс», быстро ослабевает, когда речь идет о функционирование риска, в том числе в городской среде. Не случайно, в социальных науках существует разное понимание природы этого феномена.

Риск в современной социологии отличается приоритетом описания его глобальных последствий, с целью привлечь общественное внимание. К сожалению, недостаточно проблематизируется природа риска. Такое сложное понятие принимается как данность. Как мы старались показать, социологи пытаются развернуть это понятие: а) через извлечение этимологических корней этого слова (Н. Луман); б) через различение риска и понятия, считающегося противоположным, «безопасность»; в) определяя риск, через самого себя (риск - это производство рисков); г) давая не совсем строгие формулировки.

Самое интересное, что читатель действительно интуитивно чувствует риск. На уровне здравого смысла обычный человек способен отличить рискогенное явление от нерискогенного. Однако, в современном мире, как подчеркивает У. Бек, большинство рисков -невидимы. Право фиксации и оценки невидимых рисков принадлежит экспертам. Поэтому одна из ключевых проблем современности экспертиза. У. Бек демонстрирует, что эксперты не всегда способны адекватно оценить характер риска и его последствия, и тогда под вопрос ставится институт экспертизы. Невидимость рисков порождает неопределенность того, что считать риском. Широкая общественность задает резонный вопрос - не очередная ли это выдумка политиков и аналитиков?

Актуализация феномена риска мало дала для углубления понимания природы явления, но оказалась весьма продуктивной для конструирования новых аналитических проблемных полей. Социологическая рискология строится вокруг понятия «общества риска», как возникающего вследствие перехода от простой к высокой (поздней) модернизации. Жизнь в современном обществе сопровождается производством рисков (У. Бек), процессами глобализации рисков (Э. Гидденс), растущим сомнением в рациональной природе риска (Н. Луман). На наш взгляд, наиболее перспективным является развитие теории общества риска как политической теории знания. Как пишет У. Бек: «Понимание общества риска означает подрыв принципов рыночного хозяйства и частной собственности. 'Обществориска' - новая социологическая и политологическая категория. Различие между индустриальным обществом и обществом риска есть в то же время различие, выражаемое в рефлексии по поводу опасностей модернизации. Из осознания опасностей, обусловленных принятием решений, возникают политические отношения (das Politische), однако, при этом отношения собственности, социальное неравенство и принципы функционирования производства остаются не тронутыми. В этом смысле теория общества риска одновременно есть политическая теория знания» [60, s. 56].

Другое сообщество ученых, занятых социально-управленческим анализом и теорией принятия решений, не претендует на истолкование природы риска, но стремится его измерять и предсказывать. Особенность их исследований - желание снизить неопределенность будущего. По сути, они говорят не риске вообще, а о риске негативных последствий. Риск-цепь, предложенная М. Меркхофером и модифицированная нами, где звеньями являются опасность, проявления опасности, эффекты и конечная оценка последствий, дает наглядную картину риска в качестве последовательного процесса, развернутого во времени.

Взятые вместе, эти альтернативы в исследованиях риска широко демонстрируют общий смысл, нежели каждая в отдельности. Вряд ли, социальный анализ, нацеленный на раскрытие сути риска, должен упускать один из подходов, и поэтому мы включили обе альтернативы в работу.

Концепции общества риска и риска в социально-управленческом анализе ценны тем, что еще раз заставляют задуматься о том мире, в котором мы живем. Как было отмечено, в социологии (и не только в ней), при изучении объекта часто не фиксировались или не описывались характеристики той среды, в которой происходили социальные взаимодействия, не были эксплицированы оставить принципы, которыми руководствовался исследователь. Однако исходные представления ученого о стабильности-нестабильности социальной системы могут являться детерминирующими факторами исследования и сильно коррелировать с результатами.

Один из постулатов, касающихся социальной среды, мы выдвинули в виде гипотезы: среду жизнедеятельности следует рассматривать в качестве потенциально опасной. Предположение о том, что «любое социальное действие сопровождается производством рисков» [56, с. 19] - опорный принцип нашей работы. Риск возникает вследствие осознания опасности. Мы до конца не знаем, какой спектр последствий может принести социальное действие (в этом случае Р. Мертон говорит о непреднамеренных последствиях), но оно неизбежно обладает побочными продуктами, среди них социальные риски. В итоге получается, что в потенциально опасной среде происходят потенциально рискогенные социальные взаимодействия. В дальнейшем, взгляд на социальное взаимодействие как «опасное» и «рискогенное» может стать принципиальным методологическим подходом в социальной науке.

Наиболее ярко риски проявляются в городской среде. Признание городской среды в качестве «рискогенной» может изменить существующие представления о функционировании города и общества.

Город обладает свойством концентрировать позитивные и негативные моменты общества. Можно говорить, что города и есть само общество. Э. Дюркгейм называл города очагами прогресса, «в них вырабатываются идеи, моды, нравы, новые потребности, которые затем распространяются на остальную часть страны. Когда общество изменяется, то обычно оно следует за ними и подражает им» [12, с. 304]. Как показывает история, социальные риски развиваются вместе с прогрессом и размещены в городской среде неравномерно. Городская среда представляется нам состоящей из двух компонентов - пространственного и социального. Образ: «пространственная форма, наполненная социальным взаимодействием» - ярко отражает, на наш взгляд, ситуацию в городе.

Характеристики пространства городской среды станут сложным, но в то же время интересным направлением будущих исследований.

В работе мы представили концептуальные модели анализа социального риска на примере теории пространственного размещения городов, четырехфункциональной парадигмы AGIL Т. Парсонса и схемы INIO социокультурного поля П. Штомпки. Эти теории обозначают необходимые условия концентрации социальных взаимодействий. Мы предполагаем, что чем выше интенсивность социальных взаимодействий, тем выше вероятность негативных последствий, тем выше риск. Поэтому представленные концептуальные модели анализа риска, отражающие совокупность социальных взаимодействий, могут использоваться в качестве инструмента анализа риска в городской среде.

Разработанные в двух первых главах понятийный аппарат и концептуальные модели, мы применили для анализа одного из самых актуальных современных социальных явлений - терроризма.

Мы полагаем, что терроризм наглядно демонстрирует социальную природу риска. Именно в изучении терроризма можно видеть проявление характеристик социального риска - «эффекты бумеранга», «латентность риска», «производство и распространение риска», «глобализация риска» и других. Одновременно как социальное явление терроризм трансформируется вместе с модернизационными изменениями и перехода глобального общества к сетевым формам организации.

Терроризм как социальное явление «ищет» уязвимые места социальной системы. Поскольку города в общем смысле представляет концентрацию чувствительных и соответственно уязвимых социальных систем, поэтому они являются вероятной мишенью для террористических актов. Анализ серии террористических актов в Москве, Буйнакске и Волгодонске в августе-сентябре 1999 г. и реакций основных участников событий показал, что понятие риска на них практически не освоено, не отрефлексировано ни СМИ, ни ЛПР, ни самим населением.

Мы не совсем согласны с социальными учеными, которые утверждают, что терроризм сегодня - это оружие бедных и является демонстрацией слабости, неспособности достичь договоренности мирными, "цивилизованными" средствами. На наш взгляд, это мнение отражает позиции стран западной демократии. Опыт показывает, что принципы и культура демократической состязательности и переговоров в разрешении конфликтов во многих государствах естественным образом не распространены и не применяются. Одновременно, переговоры не всегда являются партнерским процессом: они зависят от знаний, способностей переговорщиков и правил ведения переговоров, которые часто ведутся по западным стандартам. (Так современные террористы - это часто представители восточной культуры, которые не будут вести переговоры по западным правилам).

Именно на западные государства, особенно на США как центр, узел и символ западной цивилизации, направлены атаки международных террористов. Международный терроризм становится негативной социальной реакцией на унификацию мировой системы по западному образцу.

Россия в этом смысле не исключение. Сегодня, представляется логичным говорить о существовании связи между двумя чеченскими войнами и террористическими актами в российских городах в 19982001 гг. Однако, не смысле, что их осуществили "чеченские экстремисты", а в смысле, что сегодня теракты в российских городах устойчиво ассоциируются и воспринимаются населением в этнически - или религиозно окрашенном виде. (В СМИ делаются попытки определить версии терактов - "кавказская", "чеченская", "исламская").

Почему именно Москва стала местом совершения терактов? Объяснение можно вывести из модели анализа риска: если США -ключевой узел западной цивилизации и на них направлены основные атаки террористов, то Москва является узлом, местом концентрации значимых социальных взаимодействий в России. Повышение социальной напряженности и риска в таком узловом пункте может соответствовать целям террористов. Поэтому столица России наиболее уязвима и, вероятно, и в будущем будет подвергаться террористическим актам.

В заключении отметим, что социологическая теория риска является мощным инструментом понимания потенциальной рискогенности принимаемых политических решений. Она не дает прямых ответов на вопросы «что делать?», однако, она дает внушительный понятийный аппарат для объяснения социальных событий и изменений. Политик, который освоить понятий арсенал социологической теории риска станет гораздо более чувствительным при принятии решений, что важно при разработке государственной политики России.

Список научной литературыГришаев, Владимир Владимирович, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. Ахиезер А.С., Коган Л.Б., Яннцкий О.Н. Урбанизация, общество и научно-технический революция // Вопросы философии. 1969. № 2.

2. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

3. Бек У. От индустриального общества к обществу риска // Thesis. 1994. №5.

4. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993.

5. Вагин В.В. Русский провинциальный город: ключевые моменты жизнеустройства // Мир России. Социология. Этнология. Культурология. 1997. Том VI. С.53-88.

6. Вебер М. Город // Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994.

7. Вилдавски А., Дейк К. Теории восприятия риска: кто боится, чего и почему? // Thesis. 1994. № 5.

8. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Thesis. 1994. № 5.

9. Глазычев В.Л. Социально-экологическая интерпретация городской среды. М.: Наука, 1984.

10. Ю.Девятко И.Ф. Модели объяснения в социологическом исследовании. М.: Институт социологии, Tempus-Tacis, 1995.11 .Дуглас М. Риск как судебный организм // Thesis. 1994. № 5.

11. Зубков В.И. Методологические аспекты социологического анализа риска. Автореферат диссертации на соискание ученой степеникандидата социологических наук. М.: МГУ, 1998.

12. Известия, 17 сентября 1999 г.

13. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994.

14. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000.

15. Качанов Ю.Л. Политическая топология: структурирование политической действительности. М.: Ad Marginem, 1995.

16. Луман Н. Понятие риска // Thesis. 1994. № 5.

17. Математическая Энциклопедия. М.: Советская 1984. Т.4.

18. Мир новостей, 18 сентября 1999 г.

19. Мозговая А.В. Технологический риск и составляющая качества жизни населения, социологического анализа. М.: Диалог-МГУ, 1999.

20. Мозговая А.В. Экологически устойчивое развитие и образ жизни: социологический подход // Россия: риски и опасности «переходного» общества / Под ред. О.Н. Яницкого. М.: Институт социологии РАН, 1998. С.60-83.

21. Московская правда, 14 сентября 1999 г.

22. Московский комсомолец, 2 сентября 1999 г.

23. Московский комсомолец, 18 сентября 1999 г.

24. Московский комсомолец, 20 сентября 1999 г.

25. Московский комсомолец, 23 сентября 1999 г.

26. Независимая газета, 10 сентября 1999 г.

27. Независимая газета, 11 сентября 1999 г.

28. Независимая газета, 14 сентября 1999 г.

29. Независимая газета, 15 сентября 1999 г.

30. Независимая газета, 16 сентября 1999 г.1. Энциклопедия,экологическая Возможности

31. Независимая газета, 2 ноября 1999 г.

32. Никитин С.М., Федоров К.А. Социологическая теория риска в поисках предмета // Социологические исследования. 1992. № 10. С.120-127.

33. Новая газета, 14-20 февраля, 28 февраля-5 марта, 27 марта- 2 апреля 2000 г.,

34. Новая газета, 18-24 октября 1999 г.

35. Новая газета, 23 сентября 1999 г.

36. Общая газета, 23-29 сентября 1999 г.

37. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1997.

38. Российская газета, 24 сентября 1999 г.

39. Современный терроризм: состояние и перспективы / Отв. ред. Е.И. Степанов. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

40. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество / Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомонов. М.: Политиздат, 1992.

41. Филиппов А.Ф. Элементарная социология пространства // Социологический журнал. 1995. № 1.

42. Философский Энциклопедический Словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1989.

43. Форрестер Дж. Динамика развития города. М.: Прогресс, 1974.

44. Халий И.А. Экологические инициативы в крупном индустриальном центре // Социологические исследования. 1992. № 12.

45. Шилова JI.C. Стресс, здоровье и изменение самосохранительного поведения населения Москвы за годы реформ // Россия: риски и опасности «переходного» общества / Под ред. О.Н. Яницкого. М.: Институт социологии РАН, 1998. С. 161-191.

46. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект-пресс, 1996.

47. Шубкин В.Н. Страхи в России // Социологический журнал. 1997. №3.51.1Иубкин В.Н. Страхи как фактор социального поведения: международное исследование // Социологический журнал. 1997, №3.

48. Энциклопедический Социологический Словарь. М.: ИСПИ, 1995.

49. Эрроу К. Восприятие риска в психологии и экономической науке // Thesis. 1994. №5.

50. Ядов В.А. Структура и побудительные импульсы социально-тревожного сознания // Социологический журнал. 1997. № 3.

51. Яницкий О.Н. Модели и механизмы реализации российской экополитики // Социологические исследования. 1995. № 4.

52. Яницкий О.Н. Экологическое движение в России. Критический анализ. М.: Институт социологии РАН, 1996.

53. Adriaansens Н. Talcott Parsons and the Conceptual Dilemma. London, Boston and Henley: Routledge & Kegan Paul, 1980.

54. Anderson E. Streetwise: Race, Class and Change in an Urban Community. Chicago: University of Chicago Press, 1990.

55. Banfield E. The Unheavenly City Revisited. Boston: Little Brown, 1974.

56. Beck U. Die Erfmdung des Politischen. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1993.

57. BeckU. Risikogesellschaft. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1986.

58. BeckU. Risk Society. Toward a New Modernity. London: Sage1. Publications, 1992.

59. BjordalE. Risk from a Safety Executive Viewpoint // Risk and Decisions. Hoven J. (Ed.) Chichester: Book Press, 1987.

60. Boer L Informalisation: the Forces Beyong // International Journal of Urban and Regional Research. 1990. Vol. 14.

61. BulmerM. The Chicago School of Sociology. Chicago: University of Chicago Press, 1984.

62. Burgess E. W. (Ed.) The Urban Community. Selected papers from the proceedings of the American Sociological Society. 1925. New York: AMS Press, 1971.

63. Castells M. High Technology and Urban Dynamics in the United States // The Metropolis Era. Vol. 1. A World of Giant Cities. Newbury Park: Sage Publications, 1988.

64. Castells M. High Technology, Space and Society. Beverly Hills: Sage Publications, 1985.

65. Castells M. The City and Grassroots. A Crosscultural Theory of Urban Social Movement. London: Edward Arnold, 1983.

66. Castells M. The Urban Question. London: Edward Arnold, 1977.

67. Cherry G. Cities and Plans. London: Edward Arnold, 1988.

68. Covello V., MumpowerJ. Risk Analysis and Risk Management: A Historical Perspective // Risk Analysis. 1985/ Vol. 5.

69. Crow G. A. Community Life. An Introduction to Local Social Relations. London: Harvester Wheatsheat, 1994.

70. Douglas M., Wildavsky A. Risk and Culture: An Essay on Selection of Technology and Environmental Danger. Berkeley: University of California Press, 1982.

71. Dror Y. Public Policy Reexamined. San Francisco: Chandler Publishing Co., 1968.

72. Dunleavy P. Urban Political Analysis. London: Macmillan, 1980.

73. Eames E., Goode J. Anthropology of the City. An Introduction to Urban Antropology. Enlewood Cliffs, New Jersey: Prentice- Hall, 1977.

74. Fischer C. To Dwell Among Friends: Personal Networks in Town and City. Chicago: Chicago University Press, 1982.

75. Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press, 1990.

76. Gottdiener M. The New Urban Sociology. New York: McGraw Hill, 1994.

77. Gottdiener M., Pickvance C. (Eds.) Urban Life in Transition. Newbury Park, London: Sage Publications, 1991.

78. Hawley A.H. Human Ecology: A Theory of Community Structure. New York: Ronald Press. 1950.

79. Hoffman B. Inside Terrorism. New York: Columbia University Press, 1998.

80. Hunter F. Community Power Structure. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1953.

81. Jacobs J. The Death and Life of Great American Cities. New York: Random House, 1961.

82. Janowitz M. The Community Press in an Urban Setting: The Social Elements of Urbanism. Chicago: Chicago University Press, 1961.

83. Johnson В., Vincent C. The Social and Cultural Construction of Risk. Dordrecht: Publishing Company Reidel, 1987

84. Kennedy C. Political Risk Management. New York: Quorum Books, 1987.

85. Knight F. Risk, Uncertainty, and Profit. Boston: Houghton Mifflin, 1957.

86. Kuhn T. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago: Universityof Chicago Press, 1962.

87. Laguerre M. S. The Informal City. London: Macmillan, 1994.

88. LaqueurW. Postmodern Terrorism // Foreign Affairs. 1996. Vol. 75. № 5.

89. Lasswell H. A pre-view of policy sciences. New York: American Elservier, 1971.

90. Lefebvre H. The Production of Space. Oxford: Basil Blackwell, 1991.

91. Lesser I.O., Hoffman В., Arquilla J., Ronfeldt D., Zanini M. Countering The New Terrorism. Santa Monica, CA: Rand. 1998.

92. Logan J., Molotch H. Urban Fortunes: The Political Economy of Place. Berkeley: University of California Press, 1987.

93. LuhmannN. Okologische Kommunikations. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1991.

94. Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1991.

95. LuhmannN. Soziologie des Risikos. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1991.

96. LyonL. The Community in Urban Society. Philadelphia: Temple University Press, 1987.

97. McCrone D., Elliot B. Property and Power in a City: The Sociological Significance of Landlordism. Basingstoke: Macmillin, 1989.

98. MerkhoferM. Decision Science and Social Risk Management: A Comparative Evaluation of cost-benefit analysis, decision analysis, and other formal decision-aiding approaches. Dordrecht: Reidel, 1987.

99. Norton A. International Handbook of Local and Regional Goverment. Aldesshot: Edward Elgar, 1994.

100. ParkR., Burgess E.W. Introduction to the Science of Sociology.

101. Chicago: University of Chicago Press, 1921.

102. ParkR., Burgess E.W. The City. Chicago: University of Chicago Press, 1925.

103. Parsons T. Sociological Theory and Modern Society. New York: Free Press, 1967.

104. Parsons W. Public Policy: An Introduction to Theory and Practice of Policy Analysis. Aldershot: Edgar Elgar, 1995.

105. Pons V. Urban Social Research: Problems and Prospects / Pons V. and Francis R. (Eds.) London, Boston and Henley: Routledge & Kegan Paul, 1983.

106. QuadeE.S. Analysis for Public Decisions. New York: Elservier,1983.

107. RapoportD.C. Fear and Trembling: Terrorism in Three Religious Traditions // American Political Science Review. 1984. Vol. 78. № 3.

108. Risikokommunikation: Technikakzeptanz, Medien und Kommunikationrisiken. J. Kruger, St. Russ-Mohl (Hg.). Berlin: Sigma, 1991.

109. Risk and Decisions. W. Singleton, J. Hovden (Eds.). Chichester: John Wiley & Sons, 1987.

110. Ritzer G. The McDonaldization of Society: An Investigation Into the Changing Character of Contemporary Social Life. Thousand Oaks: Pine Forge Press, 1996.

111. Rodwi L., HollisterR. Cities of the Mind. Images and Themes of the City in the Social Sciences. New York, London: Plenum Press,1984.

112. Sassen S. Cities in a World Economy. London: Pine Forge Press, 1994.

113. Sassen S. Global City: New York, London, Tokyo, Princeton:

114. Princeton University Press, 1991.

115. Saunders P. Social Theory and the Urban Question. London: Routledge, 1993.

116. SchaeferR. What Are We Talking About When We Talk About "Risk"? Critical Survey of Risk and Risk Preference Theories. Laxenburg: International Institute for Applied Systems Analysis, 1978.

117. Schnore L. (Ed.) Social Science and the City. A Survey of Urban Research. New York, London: Praeger Publishers, 1967.

118. Schwab W. The Sociology of Cities. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice Hall, 1992.

119. Simkus A. A. Residental Segregation by Occupation and Race in Ten Urbanized Areas, 1950-1970 // American Sociological Review. 1978. Vol. 48. P. 81-93.

120. Simmel G. Soziologie. Untersuchungen uber die Formen der Vergesellschaftungen. Berlin: Duncker & Humbold, 1983. B.2.

121. Simmel G. The Metropolis and Mental Life // K. Wolff (Ed.) The Sociology of Georg Simmel. New York: Free Press, 1950.

122. Sztompka P. Society in Action. Cambridge: Polity Press, 1991.

123. The Basic Writing of E.W. Burgess // D.J. Bogue (Ed.). Chicago: University of Chicago Press, 1928.

124. The Social and Cultural Construction of Risk // Branden B. Johnson, Vincent T. Covello (Eds.) Dordrecht: Reidel Publishing Company, 1987.

125. Timberlake M. Urbanization in World Economy. Orlando: Academic Press, 1985.

126. Toennies F. Community and Society. New York: Harper and Row, 1955.

127. Urban Social Segregation. New York. Longman. 1975.132

128. Vivien M. Palmer. Field Studies in Sociology. University of Chicago Press. 1928

129. Waste RJ. The Ecology of City Policymaking. New York: Oxford University Press, 1989.

130. Waters M. Modern Sociological Theory. London: Sage Publications,1994.

131. WeimerD., Vining A. Policy Analysis: Concepts and Practice. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice Hall, 1999.

132. Wirth L. Urbanism as a Way of Life // American Journal of Sociology. 1938. Vol.44. P. 1-24.135. www.emergency.com/1999/russabmb.htm

133. Zukin S. The Cultures of Cities. Cambridge: Blackwell Publishers.1995.