автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социокультурные факторы трансформации обыденного сознания: опыт российского и китайского обществ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социокультурные факторы трансформации обыденного сознания: опыт российского и китайского обществ"

На правах рукописи

КОЛОМАК ЛЮБОВЬ АЛЕКСАНДРОВНА

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФАКТОРЫ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЫДЕННОГО СОЗНАНИЯ: ОПЫТ РОССИЙСКОГО И КИТАЙСКОГО ОБЩЕСТВ

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук

4 ДЕК 2014

Ставрополь - 2014

005556121

005556121

Работа выполнена на кафедре философии и истории ГАОУ ВПО «Невинномысский государственный гуманитарно-технический

институт»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Бакланов Игорь Спартакович

Официальные оппоненты: Виноградова Надежда Леонидовна,

доктор философских наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный технический университет» профессор кафедры Философии

Томашевская Наталья Николаевна,

доктор философских наук, доцент Филиал ФГБОУ ВПО «Российский университет дружбы народов» в г. Ессентуки, профессор кафедры Гуманитарных и социальных дисциплин

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный

лингвистический университет», г. Пятигорск

Защита состоится «25» декабря 2014 г. в 17—часов на заседании диссертационного совета Д 212.245.04 при ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, ауд. № 416 и на сайте университета http://www.ncfu.ru.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Дзержинского, 120.

Автореферат разослан ноября 2014 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета - А. Э. Гапич

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Проблема осмысления обыденного сознания, его социальных функций и механизмов трансформации как правило актуализируется в кризисные периоды. В истории философии данная проблемная область всегда, так или иначе, находила свое отражение. Как индивидуальные, так и общественные философские проекции различных состояний обыденного сознания естественным образом отвечали вопрошаниям и потребностям соответствующей эпохи.

Процессы модернизации, глобальной социокультурной

интеграции/дезинтеграции, заметно ускорившиеся как в России, так и во всем мире в конце XX - начале XXI века, породили изменения в обыденном сознании и, соответственно, запустили новый цикл междисциплинарной рефлексии над закономерностями его изменения. Справедливо полагая, что трансформации обыденного сознания несут в себе серьёзные ценностные изменения в обществе, исследователи сосредоточивают свои усилия по наиболее адекватному описанию и осмыслению этих изменений.

Дескрипциям обыденного сознания современного общества посвящены целые междисциплинарные области, однако необходимо подчеркнуть, что роль социальной философии, интегрирующей и генерализирующей эти исследования, возрастает многократно. Разноуровневые и разноплановые исследования узкодисциплинарных специалистов возвращаются социальной философией в фарватер общественной проблематики, им отыскивается онтологическая укорененность, социокультурная обусловленность, категориальная определенность, присваивается и удостоверяется эвристическая значимость. Именно социально-философское осмысление междисциплинарных исследований во многом элиминирует «пограничные» и методологические недостатки и недооценки исследований обыденного сознания.

Также социальная философия во многом сохраняет и удерживает как эвристически значимую категорию «общественного обыденного сознания», поскольку частные исследования стремятся редуцировать обыденное сознание к индивидуальному, фрагментируя тем самым саму ценностно-культурную архитектонику общества. Поэтому дальнейшая разработка категории общественного обыденного сознания, его различения от категории «культура», обозначение его атрибуций и экзистенциальных характеристик требует новых усилий по удержанию от такого рода редукций.

Причём, во всей массе исследований, посвященных проблеме обыденности и обыденного сознания можно встретить самые разнообразные значения, вкладываемые в эти понятия. Соответственно, в зависимости от контекста и дисциплинарного толкования, меняется и эвристическая значимость самих концептов. Та или иная смысловая пара - «будничность/праздничность» или «типичность/экстраординарность», «профанность/сакральность» — оказывается релевантной, эвристически оправданной, например, в культурологических или исторических исследованиях и не слишком уместной в теоретических исследованиях, например, в социальной философии. Появляется необходимость детального концептуального анализа обыденного сознания в социально-

философском категориально-понятийном поле с установлением его эвристической значимости с дистанцированием и обособлением от других дисциплинарных использований данных понятий, имеющих собственную область применения.

Именно поэтому актуальна на сегодняшний день не только категориальная разработка обыденного сознания, но и выявление механизмов его трансформации, поскольку проблемой стал поиск возможностей его управлением.

Степень разработанности проблемы.

Период активной рациональной философской рефлексии над проблемами повседневности и обыденного сознания по сравнению с исследованием других проблем, начался довольно поздно, однако это не означает, что эта тема не была актуальна. Напротив, она получала широкое освещение в искусстве, литературе, религиозных размышлениях и пр. Тема рационального осмысления фундамента жизни — обыденности сложна в силу «отсутствия дистанции» между наблюдаемым и наблюдателем. Поэтому она не «схватывается» непосредственно сознанием человека, а расшифровывается только по следам его деятельности — проще всего — по особенностям языковых конструкций.

Европейское Просвещение, несмотря на свои попытки реабилитировать профанное бытие перед агрессивно преобладающим сакральным и «сверхповседневным», еще долго не рассматривало их как равнозначные. Обыденное рассматривалось как «низкое» и неподлинное, за пределы которого необходимо вырваться, чтобы получить доступ к истине. Только в XIX веку в европейской философии появились работы (которые ещё в полной мере нельзя даже назвать дисциплинарно философскими), тематизировавшие понятие обыденности как самодостаточное, не унижая его. Таковы были описания микроисториков -фактографов действительности — Ф. Арьеса, М. Блока, Ф. Броделя, Э. Виолле-де-Дюка, К. Гинзбурга, Ж. Ле Гоффа, X. Медика и А. Людтке, Э. Фукса Р. Шартье и др., расширившие предметное поле обыденности и обыденного сознания.

Первые попытки описать проблему жизненного мира можно найти в трудах Р. Авенариуса, где он использовал данное понятие для описания непосредственного окружения человека и множественности актуальных отношений между человеком и окружающим его миром.

К началу XX века начала складываться специфическая междисциплинарная предметная область, захватывающая обыденность в различных её ракурсах. На концептуализацию обыденности как философской проблемы повлияли труды 3. Фрейда и К. Юнга, утверждавших с психологической точки зрения онтологический и методологический статус обыденности как дифференцирующего концепта. Труд У. Джемса «Принцип психологии» также способствовал формированию нового взгляда на обыденный мир как на систему вложенных друг в друга «субреальностей», что, кстати, во многом сближает его с китайским классическим представлением об обыденности, в котором реальность имеет множество гармонично соотнесенных и пересекающихся друг с другом «порядков» и уровней.

В понимание обыденности существенный вклад внёс М. Вебер, утверждавший, что социальная наука должна изучать действия людей «типически идентично предполагаемым смыслом».

Э. Гуссерль созданием метода феноменологической редукции сделал попытку адекватно соотнести человека с обыденным миром как «смысловым фундаментом» его бытия. Последователи Э. Гуссерля также активно формировали представления о феномене обыденного сознания, как в феноменологическом и социально-феноменологическом, так и в лингвистическом аспектах. В данной связи можно упомянуть труды JI. Бинсвангера, В. Декомба, Д. Гильдебранда, Р. Ингардена, Р. Отто, А. Райнаха, В. Хесле, М. Хайдеггера, М. Шелера, В. Франкла), представителей герменевтики (Г. Г. Гадамера, П. Рикёра) и экзистенциализма (М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартра, К. Ясперса), в частности, представителей позитивного экзистенциализма (Н. Аббаньяно, О. Больнова).

Идеи Гуссерля послужили отправной точкой для дальнейших разработок в русле социальной феноменологии. Исследования П. Бергера, Т. Лукмана, Г. Гарфинкеля и др. внесли существенный вклад в понимание обыденного мира и сознания. Однако самым выдающимся продолжателем идей Гуссерля по праву считается А. Шюц, который, основываясь на разработках У. Джеймса, М. Вебера, М. Шелера и др., детально изучил понятие повседневных жизненных миров.

Целая группа исследователей занималась описанием кризиса европейской культуры, проникающего в ткань обыденной жизни и формирующей «истину сегодняшнего дня»: А.Бергсон, X. Ортега-и-Гассет, Дж. Тойнби, Л. Февр, О. Шпенглер и др. Б. Вальденфельс описывал обыденность как «плавильный тигль рациональности», смешивающий, сплавляющий воедино её разнородные элементы.

Непосредственно проблемой обыденного сознания и корреляцией общественного и индивидуального сознания занимался Н. Элиас, показавший, насколько велик разрыв между ними и, соответственно, насколько различной должна быть методология исследования сознания общества и индивида. (В российской философской мысли данную проблему продолжили исследовать А. С. Ахиезер, Н. Н. Козлова, А. С. Кокорев, И. С. Кон, И. Н. Крицкий, А. Н. Леонтьев, Д. Львов, А. Г. Спиркин и др.)

Аналитическая школа исследовала особенности обыденного языка и попыталась вернуть ему «самостоятельное значение» (Л. Витгенштейн, Дж. Остин и др.). Идеи У. Джемас, прежде всего, концепт «культура повседневности», получили развитие в трудах К. Гирца, А. Лефевра, К. Косика, А. Хеллера, Т. Лейтхойзера и др. исследователей, рассматривавших не только обыденность отдельных индивидов, но и больших социальных групп в исторической перспективе.

В XX веке в различных аспектах феномен обыденности исследовали Г. Блумер, П. Бурдье, Э. Гофман, Т. Лессинг, П. Прехтль, Г. Сакс, Р. Халлер и др. А также последователи Щюца — М. Фабер, Р. Занер, Р. Вагнер, А. Сикурел, Д. Кэрнс, А. Гурвич, Ф. Кауфман, Ж. Делез, П. Бурдье, К. Гирц.

В динамике социального развития «традиция-модерн-посгмодерн» проблему обыденного сознания можно встретить в трудах Р. Барта, Р. Бейлза, Ж. Бодрийяра, Ж. Деррида, С. Жижека, Ж.-Ф. Лиотара, Т. Парсонса, Р. Рорти Ю. Хабермаса, М. Фуко, Э. Шилза, К. Хюбнера и др.

Русская социальная теория чаще всего относилась к феномену быта и обыденного существования негативно. Быт в произведениях российских философов и литераторов, награждавших его пренебрежительными эпитетами, за три века

размышлений так и не стал частью полноценного человеческого бытия, он всегда скорее относился к категории «дна» существования из которого нужно было искать «выход».

В отечественной философии среди разработчиков обыденности особо следует выделить имена М. М. Бахтина и В. Н. Волошинова, исследовавших народную и смеховую культуру российского общества. А. Я. Гуревич также заслуживает отдельного упоминания, поскольку многие современные российские исследования обыденного сознания опираются на выделенную им «ментальную составляющую».

Социально-философские проблемы обыденности в различных аспектах разрабатывали следующие отечественные исследователи: Б. А. Грушин, Г. Г. Дилигенский, Н. К. Иконникова, И. Т. Касавин, В. Ж. Келле, Г. С. Кнабе, М. Я. Ковальзон, Ю. М. Лотман, А. Ю. Лустенко, О. О. Савельева В. Н. Сыров, Н. М. Смирнова, Р. К. Стерледев, Э. Сепир, Ж. Т. Тощенко, А. К. Уледов, Ю. У. Фохт-Бабушкин, Б. А. Чагин, Е. Н. Шапинская, С. П. Щавелев, В. А. Ядов и

др.

В работах Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Н. Д. Арутюновой, А. Н. Баранова, Ю. Н. Караулова, Е. С. Кубряковой, О. В. Михайловой, Г. А. Сатарова, Е. А. Шилова и др. обыденное восприятие общественной жизни, в том числе и политики, исследуется через изучение метафоры.

Методологические проблемы исследования обыденности и обыденного сознания в разных аспектах исследуют: В. С. Вахштайн, А. Б. Гофман, Б. В. Марков, А. В. Смирнов, О. Н. Судакова, О. Н. Черный и др.

В феноменологической традиции, опираясь на традиции М. Хайдеггера, над проблемой обыденного сознания работают: Н. М. Смирнова, О. И. Горяинова, Алпатова К. А., Полякова И. П., О. В. Кречетова, И. А. Михайлов, И. В. Трубалова, С. Н. Боголюбова, Р. А. Мигуренко, Л. Е. Леухина, В. И. Молчанов. Связь феноменологии и герменевтики последовательно и детально описал Д. Айди.

Среди классических китайских исследователей, разрабатывавших проблему обыденного сознания следует назвать мыслителя XI века Шао Юна. Среди сегодняшних китайских мыслителей, труды которых отражают динамику обыденного сознания в Китае, следует упомянуть: Цуй Чжиюаня, Фан Нина, Гань Яна, Ху Аньганя, Пань Вэя, Цинь Яцина, Ван Хуэя, Ван Шаогуана, Ван Сяодуна, Янь Сюэтуна, а также Ян Яо, Ян И, Юй Кэпина, Чжэн Бицзяня, Чжан Вэйина и других китайских исследователей.

Таким образом, на данном этапе обыденное сознание рассматривается как универсальная культурно-историческая категория, функционирующая и развивающаяся по специфическим только ей свойственным законам. В то же время, сущность обыденного сознания не была прояснена в должной мере. Интенсивные научные поиски источников теоретического знания в сфере практически-ориентированного обыденного сознания могли также говорить о кризисе марксистской идеологии, с одной стороны, и о стремлении преодолеть этот кризис, — с другой. Поэтому, несмотря на достаточно серьезную степень разработанности, в силу заостренной противоречивости и актуальности, проблема изучена недостаточно и требует дополнительного социально-философского осмысления.

Объектом исследования является обыденное сознание как часть общественного сознания.

Предметом исследования выступают факторы трансформации обыденного сознания в современных российском и китайском обществах.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении наиболее существенных аспектов функционирования и изменения обыденного сознания в условиях современности.

Достижение цели обусловлено решением следующих задач:

— проанализировать социально-философскую специфику понятия «обыденное сознание», основные концептуализации обыденности и обыденного сознания в современной социальной теории;

— рассмотреть методологическую специфику исследования феномена обыденного сознания и его трансформации с позиций социально-феноменологической, аналитической и герменевтической концепций;

— показать релевантность и эвристический потенциал социокультурного подхода к исследованию обыденного сознания в современной социальной рефлексии;

— рассмотреть степень воздействия процессов глобализации на изменение обыденного сознания и основные направления его трансформации в современном обществе с позиций социокультурного подхода;

— выявить причины и особенности трансформации обыденного сознания в китайском обществе, рассмотреть виды и степень влияния экзогенных и эндогенных (глобальных и внутрикультурных) факторов на этот процесс;

— раскрыть особенности процесса трансформации обыденного сознания в России, рассмотреть проблемы и перспективы изменения российского обыденного сознания;

Теоретико-методологическая основа исследования.

Теоретическую основу диссертационного исследования составили концептуальные положения зарубежной и отечественной социальной теории в области изучения проблем общественного и индивидуального сознания, структур повседневности, динамики и функциональных особенностей обыденного сознания. Основу предложенного диссертантом подхода составили идеи, изложенные в трудах М. Вебера, Э. Гуссерля, А. ПЬоца, А. Бергсона, Б. Вандельфельса, Н. Элиаса, А. Ахиезера, Л. Витгенштейна, П. Бурдье, Ж. Бодрийяра, М. М. Бахтина, А. Я. Гуревича, В. С. Вахштайна, А. Б. Гофмана, Н. М. Смирновой, Д. Айди, Цуй Чжиюаня, Пань Вэя, Чжэн Бицзяня и многих других отечественных и зарубежных исследователей.

Методологическую основу диссертации составили несколько взаимосвязанных методологических комплексов, дополняющих друг друга, основание которого составляют инструментальные принципы социокультурного подхода как специфического инструментария индикации социальной динамики. В рамках социокультурного подхода выделяется ряд методологических стратегий, избранных для решения конкретных задач диссертации: функциональный подход, позволяющий описать основания социальности и ее рефлексии обществом, структурный подход, описывающий построение социокультурных форм в российском и китайском

обществах, семиотический подход, позволяющий рассматривать символические формы в обыденном сознании, ценностный подход, концептуализирующий позитивации и негативации изменений, происходящих в российской и китайской повседневности, системный подход, обеспечивающий логические категориальные переходы между различными стратегиями. Избранная диссертантом методологическая база объединяется в парадигмальной логике постнеклассической рациональности, то есть, учитывается не только субъект-объектный ракурс исследования, но и социокультурные условия, в которых производится философская рефлексия. Также в диссертационной работе широко использовались формальнологические общенаучные методы (анализ, синтез, индукция, дедукция, метод восхождения от абстрактного к конкретному, абстрагирование, синхронно-диахронный метод и многие другие).

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

— проанализированы в социально-философском аспекте как рациональные объективации обыденности и обыденного сознания, так и ценностно нагруженные интерпретации обыденности и профанного знания, среди которых можно выделить как позитивирующие, так и негативирующие обыденное сознание концепции;

— осмыслены причины и особенности смещения методологического фундамента социальной философии в сторону исследования проблемы обыденности, которая, становясь точкой отсчета любых социально-философских исследований, обретает широкие исследовательские перспективы и разнообразные дисциплинарные специализации;

— аргументирована методологическая релевантность социокультурного подхода, представляющего собой систему междисциплинарного исследования с полномасштабным привлечением понятийного аппарата смежных социально-гуманитарных наук (подобранных по принципу взаимного дополнения) и выявлены границы применения социокультурного подхода;

— установлено, что в современном мире культурная глобализация как взаимный культурный обмен становится одним из ведущих экзогенных факторов изменения обыденного сознания, поскольку возрастающая культурная гетерогенность требует от индивида способности поддерживать и наращивать необходимую скорость обмена культурной информацией;

— рассмотрены экзогенные и эндогенные факторы изменения обыденного сознания в китайском обществе, а также основные направления рефлексии китайской философской мыслью проблемы социокультурной идентичности, диалектики традиции-инновации (ценности традиционного развития-ценности модернизации);

— осмыслен ценностный конфликт российского обыденного сознания между западными и традиционалистскими ценностными установками, который порождает многочисленные парадоксы и снижает способность рациональной рефлексии.

С учётом указанных пунктов научной новизны на защиту выносятся следующие положения:

1. Первые философские попытки системного описания и осмысления обыденного сознания чаще всего решались в негативном ключе. В отличие от ценностно-позитивных описаний «практического опыта» в античной философии

(Аристотель), обыденность в эпоху Просвещения рассматривалась как «дно» социального мира. «Реабилитация» обыденности произошла только в XX веке в ходе «антропологического поворота». Обыденное сознание тематизируется как неотъемлемый от субъекта смысловой фундамент, как сфера, отвечающая за накопление практического опыта, а также как крайний, предельный срез социальной реальности, первичная структура человеческого бытия, возникающая вследствие опыта переживания соприкосновения антропологического и социального миров. На современные методологические и прагматические трактовки обыденности повлияло введение в философский дискурс Гуссерлем феноменологического понятия «жизненный мир» как интерсубъективного мира культуры и смыслового медиума, связывающего людей и стереотипизирующего их первичную реальность. Причем, сфера обыденности очень подвижна и постоянно адаптирует и рутинизирует, втягивает в себя новые сферы неординарной трансповседневной деятельности и коммуникации. Нужно также различать понятия «обыденное сознание» и «здравый смысл»: «здравомыслие» несет в себе деонтическую, социально-нормативную модальность, выверенность с точки зрения культурных традиций, тогда как обыденность представляет собой онтологическую категорию и апеллирует к самым глубинным, примордиальным слоям человеческого бытия.

2. Методологический фундамент социальной теории смещается от доминирования общественного или индивидуального к новой точке отсчета — обыденной интеракции. От апелляции к социальным структурам логика исследования сдвигается к выявлению аксиоматики и особенностей социокультурного изменения обыденного сознания, что позволяет исследовать как микро-, так и макроструктуры общества. Основные подходы, фиксирующие эти методологические сдвиги — социальная феноменология, аналитическая философия повседневности и герменевтика. Феноменология охватывает единство социального, культурного и антропологического, интегрированного в обыденном. Феноменологи полагают, что обыденное в содержательном плане принципиально неисторично, обыденное сознание образуется процессом седиментации накопленного опыта и представляет собой индивидуальную конфигурацию персонального знания, которая выступает в качестве схемы интерпретации последующего опыта и своеобразного культурного фильтра, отсекающего агрессивные новации и внешние культурные «шумы» от приватного мира. Аналитическая установка элиминирует «ущербность» обыденного мира, реабилитирует повседневность как самоценный, самодостаточный и самореферентный мир, объединяя теоретические разработки феноменологии с эмпирическим уровнем изучения культурных структур. Герменевтический инструмент познания обыденности — метафора как образный перенос, «мостик» смысла из одной смысловой реальности в другую, поскольку обыденное мышление строится на ассоциативных, но не на смысловых связях, лучше всего которые отражает эстетическая форма.

3. Социокультурный подход как методологическое основание исследования обыденного сознания представляет собой базу для комплекса несколько гибких взаимопересекающихся и дополняющих друг друга стратегий: функциональный подход (позволяющий выделить основания существующей социальности), структурный подход, фокусирующий свое внимание на способах построения

социокультурных форм, отмечающий устойчивые связи между символическими объектами, семантическо-аксиологический подход, сконцентрированный на знаково-символической и ценностной наполненности социальных структур, системный подход, который привлекается для построения непротиворечивой методологической системы и обеспечения логического перехода между категориальными матрицами различных стратегий. Как минимум, существуют пространственные и временные границы действия данного методологического инструментария. В динамической (временной) плоскости социокультурный подход захватывает срез одновременного существования как минимум трех поколений, которые напрямую контактируют друг с другом, и рассматривает синхронное и диахронное изменение их быта и обыденного сознания. Пространственный срез социокультурного исследования — это выделение специфики сетевых отношений между основными группами социальных субъектов. Речь идет о качестве коммуникационных взаимодействий, о тех механизмах, факторах, движущих и тормозящих силах, которые формируют уникальное для каждого общества коммуникационное пространство, поддерживают, или, напротив, элиминируют горизонтальные/вертикальные повседневные связи между людьми.

4. Культурная глобализация как символический обмен, воздействующий на обыденное сознание, по-разному оценивается исследователями. Однако очевидно, что изменения затронули уже не только «избыточные» (экзотичные) элементы обыденного мира, но напрямую коснулись трансформации базовых ценностей общества (религии, форм организации труда (трудовой деятельности) и пр.). Общество, тем не менее, охраняет свои ценности, и механизм данного охранения можно представить в виде ряда социокультурных «фильтров» различного калибра, каждый из которых элиминирует некоторую часть поступающих в символическое пространство общество внешних инноваций. То, что не отсеивается и осаждается в культуре, относится к разряду значимых нововведений, которые могут существенно влиять как на быт людей, так и на процесс формирования обыденного сознания (изменять, модифицировать, укреплять культурную, социальную и даже этническую идентичность). И наоборот, то, что не приживается, воспринимаемое как чуждое или наносящее культурный урон, не проходит сквозь эти социокультурные фильтры и отсеивается (элиминируется) обществом в обыденных практиках. Чтобы стать частью обыденного сознания, новые явления (или репрезентации) пропускается сквозь систему фильтрующих структур, самыми широкоохватными из которых являются СМИ, более узкими - институты образования и, наконец, самым индивидуализирующим — институт семьи. Каждый из этих фильтров выполняет собственную функцию, обладает большей или меньшей пропускной способностью в отношении инноваций, а также играет собственную роль в сохранении и изменении обыденного сознания.

5. Процессы трансформации обыденного сознания в Китае имеют несколько направлений: во-первых, вследствие урбанизации изменяются упорядоченность социального пространства и структура социальных отношений, во-вторых, диверсифицируются типы социальной коммуникации и способы циркуляции информации - нагрузка как в общественной, так и в индивидуальной организации перераспределяется с вертикальных структур на горизонтальные, то есть,

увеличивается число горизонтальных контактов без прямого обращения к иерархии. В-третьих, изменяется сама рефлексия социального порядка, в которой все чаще находят место индивидуалистские принципы. Вследствие этого обыденное сознание китайцев часто содержат парадоксы: глобализация инспирирует усиление ценности традиционной культуры при возрастании инструментальной ценности социализма на фоне активно развивающейся идеологии потребления и массовой ориентации на культуру Запада. Традиционная культура не обладает системой подвижных социокультурных фильтров. Поэтому ответственность за формирование идентичности становится индивидуальной задачей. Среди факторов, формирующих обыденное сознание современных китайцев, можно назвать: как культурные (массовое потребление глобальной культуры не только западного, но и ближайшего восточного происхождения: Гонконг, Тайвань, Сингапур, Япония), так и интеллектуальный, конфессиональный, а также фактор широкого распространение светских общественных движений (таких как китайский феминизм, движение в защиту потребителей, экологическое движение и пр.).

6. Российское общество неоднородно и обыденное сознание различных слоев это отражает: в тех социальных слоях, где нет четкой демаркации западных либеральных и традиционалистских ценностей, обыденное сознание и социальный запрос чаще всего вербализируются в форме ситуативных требований и парадоксальной интенции воспроизведения ведущих социальных мифов. В тех же социальных слоях, где такая демаркация наблюдается, возникают полярные ценностные позиции, предполагающие различный жизненный уклад. Некоторые черты российского обыденного сознания все же можно выделить, несмотря на это разделение: во-первых, диверсификация обыденного сознания и поливариантность жизненных установок, во-вторых, неустойчивость обыденного сознания, востребующая религиозные ценности как «амортизаторы нестабильности» (в тенденции эта компенсация порождает конфессиональный ренессанс, клерикализацию, рост консервативности обыденного сознания), в-третьих, парадоксальность и мифологизированность, особенно в области «социального желаемого» (в тенденции — сужение рациональной составляющей, «примитивизация» обыденного сознания); в-четвертых, высокая ориентация на утилитарные и приватные ценности при стремлении к поиску российской национальной идентичности; в-пятых, напряженность с пониманием приоритета в соотношении личного и общественного (эгалитаризма/индивидуализма), размытость представлений о социальной справедливости, общезначимых установок, надежд и запросов по отношению к государству в долгосрочной тенденции.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Научно-теоретическая значимость диссертационного исследования заключается прежде всего в концептуализации изменений обыденного сознания, происходящих в российском и китайском обществах под воздействием процессов глобализации. Полученные в диссертации выводы могут быть использованы как российскими, так и китайскими социальными теоретиками для дальнейшей разработки проблем трансформации обыденности и обыденного сознания.

Практическая значимость проведенной работы заключается прежде всего в возможности использовать полученные концептуальные выводы в процессах

социального управления, в работе электронных и печатных СМИ, в работе институтов гражданского общества, направленной на улучшение коммуникации общества и власти, элиминирование вредоносных, в том числе, ксенофобских или шовинистических, социальных мифов в обыденном сознании граждан.

Материалы данной диссертационной работы могут быть использованы в образовательном процессе, в частности, при разработке учебных курсов по социальной философии, философской антропологии, культурологии, политологии, социальной психологии и других обязательных и селективных курсов, связанных с вопросами общественного и индивидуального сознания и особенностей его динамики.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности.

Отраженные в диссертации научные положения соответствуют области исследования специальности 09.00.11 — Социальная философия, особенно в таких ее пунктах как: 9. Проблемы современной философии сознания в их социально-философской трактовке. Феномен «свободы воли», роль сознания в праксеологическом отношении человека к миру. Сознательное, бессознательное и подсознательное в деятельности людей. 12. Социально-философский анализ культуры как взаимосоотнесенных символических программ мышления, чувствования и поведения людей. 14. Формы и механизмы социальной детерминации. Социокультурная причинность. Необходимость, случайность в деятельности людей. Проблема доминант и детерминант общественной жизни; 24. Источники и механизмы социокультурного изменения; 25. Формы социальной динамики. Эволюционные и революционные изменения в истории; 33. Глобальные проблемы современной цивилизации.

Апробация работы.

Основные положения и концептуальные выводы диссертационного исследования докладывались на заседаниях кафедры философии и истории Невинномысского государственного гуманитарно-технического института, а также обсуждались на ежегодных итоговых научно-практических конференциях разного уровня. Диссертация была рекомендована к публичной защите по специальности 09.00.11 — Социальная философия.

Основные положения и выводы диссертации отражены в 25 публикациях общим объемом 6,05 п. л. (из них четыре статьи в изданиях, рекомендованных ВАК России), а также докладывались и обсуждались на I Международной научной студенческой конференции «Научный потенциал студенчества - будущему России» (Ставрополь, 2007); II Международной научной студенческой конференции «Научный потенциал студенчества - будущему России» (Ставрополь, 2008); Международной заочной конференции «Актуальные проблемы науки и образования» (Ставрополь, 2009); Международной научно-практической конференции «Социальная эволюция, идентичность и коммуникация в XXI веке» (Ставрополь, 2009); Международной научной конференции «Российская национальная идентичность в лабиринтах модернизации и глобализации: философские, социокультурные и политические проблемы». (Невинномысск, 2010), I Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. «Проблемы современного общества глазами молодежи» (Ставрополь, 2010);

III Международной научно-практической конференции «Современное образование: перспективы развития» (Ставрополь, 2010); Первой Международной научно-практической конференции «Современная наука: теория и практика» (Ставрополь, 2010); II Международной конференции «Социальная эволюция, идентичность и коммуникации в XXI» (Ставрополь, 2010); XIV региональной научно-технической конференции «Вузовская наука - Северному Кавказу» (Ставрополь, 2010); XV региональной научно-технической конференции «Вузовская наука - Северному Кавказу» (Ставрополь, 2011); XL научно-технической конференции по итогам работы ППС СевКавГТУ (Ставрополь, 2011); IV Международной заочной научно-практической конференции «Россия и Китай: аспекты взаимодействия и взаимовлияния» (Благовещенск, 2013), III Международная научно-практической конференции «Актуальные направления фундаментальных и прикладных исследований» (Москва, 2014), XXXIII Международной научно-практической конференции «Актуальные вопросы общественных наук: социология, философия, история» (Новосибирск, 2014).

Объём и структура работы.

Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих в себя шесть параграфов, заключения и библиографии. Содержание работы изложено на 194 машинописных страницах, список литературы включает 220 наименований.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, рассматривается степень ее научной разработанности, формулируются цели и задачи исследования, объект, предмет, методологические основы исследования. Приводятся положения, которые содержат элементы научной новизны, выделяются основные положения, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая и практическая значимость исследования.

Первая глава — «Теоретико-методологические основания исследования феномена обыденного сознания» - посвящена исследованию сущности обыденного сознания и обоснованию релевантности избранной в диссертации методологии его изучения.

В первом параграфе «Обыденное сознание как предмет социально-философской мысли» рассмотрены теоретические предпосылки и условия концептуализации феномена обыденного сознания в западной и восточной философской мысли. Отмечено, что в истории западной философии проблема обыденного сознания и повседневности в целом долгое время не имела собственного места и начала изучаться в качестве отдельного предмета сравнительно недавно. Теоретическое и обыденное сознание довольно долго противопоставляли в научных и философских исследованиях, часто в этих противопоставлениях отмечалась ценностная негативация обыденного сознания, которое упрощалось, порицалось, понималось как косный, примитивный уровень человеческого бытия и воспринималось зачастую в качестве объекта для критики. Тем не менее, интерес к обыденному, профанному, не угасал, философия продолжала обсуждать идеи, порождаемые обыденным сознанием, а обыденное сознание популяризировало концепты, разработанные философией. Эти взаимные

притяжения и отталкивания, конвергенции и дивергенции, вплоть до середины XX века создавали неразделенность профанного знания с его образами, повседневного практического опыта, мифологического знания, философии здравого смысла и научных конструктов. В этом синкретизме часто исчезало различие между самой обыденностью, ее образами и мифами, отраженными в обыденном сознании, поскольку рациональные философские рассуждения не могли выступать в качестве релевантного инструментария экспликации повседневного мира как фундамента наличного социального бытия.

Время от времени философы делали попытки позитивного осмысления обыденности, но зачастую обыденный опыт полностью редуцировался к практическому. Например, Аристотель противопоставлял теоретический и практический опыт, признавая практический опыт доминирующим по отношению к абстрактным рассуждениям. Период активной философской рефлексии над проблемами обыденного сознания начался очень поздно и это можно объяснить сложностью восприятия обыденного мира, который является фундаментом существования индивидов, но именно по причине отсутствия дистанции, не может быть «схвачен» сознанием человека. Это усугубляется тем, что существенная часть обыденного сознания имеет форму скрытых бессознательных структур, которые невозможно рефлексировать прямо, а можно расшифровать их присутствие только по специфическим лингвистическим следам, по особенностям присутствия архетипических форм и пр. При этом наличие повседневности, отличной от всех других, внеповседневных сфер человеческого бытия, осознавалось и воспринималось в качестве неотъемлемой части социального опыта.

Первые попытки репрезентации обыденного мира человека начали французские микроисторики, которые начали создали и расширили предметное поле исследования повседневности в культурологическом аспекте. В категоризации и актуализации проблемного поля повседневности немалая заслуга принадлежит М. Веберу, который ввел в научный дискурс такие понятия как «оповседневливание», «понимание», «интерпретация». Сама обыденность понимается Вебером как архетипы социального опыта и как категория задействуется тогда, когда возникает необходимость идентифицировать социокультурные координаты вневременных структур и норм. Существенный вклад в понимание проблемы обыденного сознания был внесен психологическими школами 3. Фрейда, К. Юнга, У. Джеймса и пр.

Новые основания рационализма были заложены Э. Гуссерлем, который сместил поиск предельных оснований социального и индивидуального человеческого бытия из области онтологии в наделенные всеобщностью структуры человеческого сознания. Именно его понимание обыденности как «жизненного мира» заложило теоретические основания «антропологического поворота» в философском познании, снявшего редукцию человека «ограниченно рационального». Однако самым выдающимся продолжателем идей Гуссерля по праву считается А. Шюц, который, основываясь на разработках У. Джеймса, М. Вебера, М. Шелера и др., детально разработал понятие повседневных жизненных миров. Дальнейшие исследования - Н. Элиаса, П. Бергера и Т. Лукмана, Б. Вандельфельса и др. показали, насколько велик разрыв между индивидуальным

(антропологическим) и социальным уровнями бытия и как сильно должны различаться инструменты их исследования.

Китайская философская мысль определяла проблему обыденного сознания и повседневности совершенно особым образом, отличным от западного. Проблема сознания в китайской философии - это всегда практическая проблема, которая имеет скорее функциональное, а не психологическое значение. Автономность и самодостаточность западного человека на востоке непонятна и неприемлема; в китайской традиции сознание человека всегда есть часть целой сверхличности -всевременной, вселенской и бессмертной. Люди в Китае не партикулярны, они связаны между собой таким образом, как будто разделяют один на всех секрет приобщения к истине и, разделяя один на всех «серединный путь», не враждуют между собой. Обыденность людей разделяется каждым и понимается как судьба, традиция, опыт - духовный и телесный. Они собраны вместе и направленны на достижение единой цели — возвращение к абсолютной естественности и «пустоте». Сегодняшнее мировоззрение китайцев существенно изменилось, сдвинулось в сторону сближения с западным, однако оно сохранило смысловое ядро, которое, в свою очередь, транслируется в западный мир и оказывает на него влияние.

Во втором параграфе «Проблема трансформации обыденного сознания в современных социальных теориях: аналитическая, феноменологическая и герменевтическая стратегии исследования» рассматривается вопрос о методологических основаниях исследования проблемы обыденного сознания в современной социальной теории. В ХХ-ХХ1 веке произошла радикальная переоценка взглядов на проблему обыденности и обыденного сознания, обострился интерес к данной проблематике. Сама логика социального исследования сместилась от доминирования общественного или индивидуального к новой подвижной точке отсчета - повседневной интеракции и следом за этим смещением возникла потребность в исследовании «смыслового фундамента» как антропологического, так и социального бытия. Социальными теоретиками были последовательно пересмотрены самые важные концепты исследования обществ с той точки зрения, как они могут быть объяснены в перспективе интерсубъективной реальности повседневного мира. Из современных теорий, наиболее глубоко и последовательно разрабатывающих концепцию обыденного сознания в трех его основных измерениях (структурном, функциональном, динамическом) следует выделить несколько наиболее значимых: феноменология, аналитическая философия повседневности и герменевтика.

Хронологически первым и наиболее фундаментальным из представленных направлений можно по праву считать концепцию социальной феноменологии, которая является концептуальным продолжением и радикализацией фундаментальных принципов «понимающей» социологии М. Вебера. Предметом социальной феноменологии выступают человеческие смыслы бытия, поэтому она позволяет исследовать концепт обыденности как с помощью методов редукции натуралистических установок, так и посредством обнаружения интенциональных горизонтов социальности в кризисном жизненном мире обыденного существования индивидов. Феноменологи специфично относятся к динамике обыденности и обыденного сознания. Они исходят из того, что обыденный мир структурно типичен

и является неизменным. Из этого следует, что хотя структурно (по форме) мир обыденной деятельности признается феноменологией как исторический, в содержательном плане она определяют его как абсолютно неисторический.

Интерсубъективность жизненного мира означает подлинную имманентную социальность взаимодействия индивидов в смысловом поле ментальных установок. Эвристический потенциал феноменологии для задач социально-философского анализа обыденного сознания состоит в том, чтобы, сохраняя заложенную В. Дильтеем и развитую М. Вебером «смыслопостигающую» ориентацию в методологии социального анализа, обрести всеобщую социальную основу ее достоверности, не диспергировав ее в психологических особенностях единичного субъекта.

Феноменология сумела существенно обогатить традиционные философские представления о механизмах деятельности сознания и расширить понятийный аппарат философии сознания. Введенные Э. Гуссерлем в философский тезаурус понятия жизненного мира (понимаемого нами как форма социокультурной презентации повседневности, а также, с другой стороны, архетип восприятия социальной реальности), естественной установки, горизонта сознания, проекта, внутреннего сознания времени, в большой степени ответили назревшей необходимости концептуального углубления представлений о деятельности сознания. В отличие от аналитической философии, социальная феноменология ориентирована не столько на исследование структу рно-институционального каркаса - скелета социального организма — сколько на выявление его всеобщих смысловых характеристик: интерсубъективной смысловой структуры. Именно она является матрицей непрерывного воспроизводства социального организма, его смысловыми скрепами.

Герменевтический анализ проблемы обыденного сознания также представляет собой высокую методологическую ценность. Адекватный язык описания обыденности — это не рациональный язык науки, поскольку обыденность требует образности и преемственности на каждом шаге, не допускает разрывов. С такой задачей может справиться метафора (как образный перенос, «мостик» смысла из одной смысловой реальности в другую, чуждую ей). Язык описания повседневности метафоричен, поскольку несет в себе не доказательства, а образы, островки смысла, которые в силах охватить и преобразовать в информацию об объекте только герменевтика, через процедуры объяснения и понимания. Обыденное мышление строится на ассоциативных, но не на смысловых связях, которые лучше всего отражает эстетическая форма (именно поэтому рационально мыслящего человека так сильно раздражает и приводит в недоумение повседневное мышление, где несущественное ассоциативно приобретает черты существенного, а несвязанное становится связанным и наоборот).

Аналитическая философия исследует проблему трансформации обыденного сознания, объединяя теоретические разработки феноменологии с эмпирическим уровнем изучения культурных структур. Именно в ракурсе аналитической философии хорошо прослеживается, как меняются под воздействием глобального мира локальные ценности, нормы, традиции, образ жизни, то есть, все то, что составляет содержание обыденной культуры.

В третьем параграфе «Социокультурный подход к исследованию проблемы обыденного сознания» ставится вопрос о релевантности социокультурного подхода к исследованию проблемы обыденного сознания и его возможности в качестве методологической базы такого исследования.

Очевидно, что решить столь сложную проблему как исследование трансформации обыденного сознания не представляется возможным с помощью только одного инструмента. Релевантная методологическая база для современного изучения проблемы повседневности и обыденного сознания представляет собой некую методологическую систему междисциплинарного исследования с полномасштабным привлечением понятийного аппарата смежных социально-гуманитарных наук (подобранных по принципу взаимного дополнения в формулировке проблемы и интерпретации результатов исследования).

Социокультурное исследование представляет собой такой тип анализа проблемы, который обладает наиболее широкими методологическими возможностями в области микродинамики совместного социального бытия людей. Однако и более абстрактный взгляд на общество (например, исследование проблемного поля глобализации) может иметь адекватное социокультурное преломление. Например, в таком ракурсе обыденное сознание российского общества представляется не статичным, а динамичным, подверженным постоянной трансформации, многочисленным культурным микроизменениям, когерентным (или, напротив, рассогласованным/конфронтационным) глобальной логике меняющегося мира. В обыденной жизни люди в той или иной форме воспроизводят эталонные культурные установки, из поколения в поколения, немного изменяя их, смещая в сторону накапливающихся социальных изменений. В динамике это можно представить себе как некий спиралевидный процесс формирования основного содержания культуры, реализуемого и воспроизводимого в обыденных социальных практиках, причем это происходит на всех «этажах» общественной жизни, начиная от культурной регуляции жизнедеятельности каждого индивида и заканчивая культурно-цивилизационной спецификой всей социальной системы. Все эти уровни взаимосвязаны как ступени одного и того же процесса, однако в каждом случае реализуется своя культурная программа, разработанная под конкретного социального субъекта.

В таком ракурсе культура представляется не абстрактным «фоном» происходящих событий, но как конкретная программа, которую в повседневных практиках реализует социальный субъект. Эти программы имеют свои границы, степень их реализации условна и всегда может быть (до известной степени) отрефлексирована и отрегулирована самим субъектом. Таким образом, культура становится не только детерминантой, но и продуктом деятельности людей и их общностей, поэтому предельно абстрактные рассуждения о «культуре вообще» - это всегда неправомерная редукция, за границами которой остается субъект, создающий и воспроизводящий эту культуру. К социокультурному подходу необходимо обращаться при проведении сравнительных исследований в поиске универсальных форм организации коммуникации, скрытых за внешними культурными проявлениями общих форм социальности. Исследуя трансформации обыденного сознания, мы выявляем культурно-специфические категоризации, относящиеся к

фундаментальным связям людей с их социокультурным окружением. При этом становится очевидным, что ни институциональный, ни антропологическо-культурологический подходы по отдельности не могут обеспечить всестороннего знания об обыденной совместной жизни людей при разных состояниях социальной системы. Такое знание может обеспечить поддержка исследования социальных форм методологической рефлексией культурного содержания, что составляет основную стратегию социокультурного подхода.

Во второй главе «Социокультурные факторы изменения обыденного сознания: на примерах обществ России и Китая» исследуется специфика социальной и культурной информации в аксиологическом измерении.

В первом параграфе «Культурная глобализация как фактор трансформации обыденного сознания» отмечается, что основной субъект глобализации - национальное государство - вопреки многочисленным негативным прогнозам, продолжает существовать и даже укрепляет свои позиции. Однако, при этом на культурном уровне он претерпевает существенные изменения, поскольку его культурное поле активно пополняется заимствованными элементами других, наиболее перспективных и авангардных мировых культур. Культурная глобализация становится одним из ведущих экзогенных факторов изменения обыденного сознания, поскольку под воздействием чужих культур как российская, так и китайская повседневность (и быт, и обыденное сознание, и все мировосприятие в целом) стремительно изменяются. Причем, нельзя назвать эти изменения исключительно «вестернизацией»: с таким же успехом в европейской и американской культурах оседают и закрепляются элементы «истернизации».

Культура располагает собственной системой границ, своеобразных социокультурных инвариант, которая чутко реагирует на присутствие «чуждых» элементов и избирательно пропускает их сквозь сетку этических, религиозных, информационных, ритуальных и многих других фильтров, освобождающих общественное сознание от «шума» глобальных мировых процессов и приспосабливающих то «внешнее», которое общественное сознание считает значимым, к особенностям «внутреннего», то есть, обыденности и обыденного сознания. Практически это означает, что для того, чтобы стать частью обыденного сознания, новый смысл должен быть пропущен сквозь систему многочисленных оценок, проверок, отборов, которыми располагает та или иная культура (именно наличие таких, более или менее серьезных фильтрующих структур определяет восприимчивость, изменчивость или, напротив, консервативность культуры). Именно социокультурные фильтры отвечают за диффузии инновационных процессов, одни из которых приживаются и интегрируются в культуру, другие принимаются в модифицированной форме, а третьи категорично отвергаются вообще. Такими фильтрами являются средства массовой информации, институты образования и семьи. Каждый из них выполняет свою функцию и обладает большей или меньшей «пропускной способностью». Они образуют своеобразную многослойную общественную цензуру, которая присваивает или отторгает формирующиеся элементы культурной глобализации, попадающие во внимание того или иного общества. Различные культурные системы обладают неодинаковыми способностями в отношении такой фильтрации, адаптации и интеграции

(институционализации) инновационных элементов в культуре. Эти способности зависят от множества социокультурных, экономических, политических условий общественного развития. Общество будет неизменно отторгать самые перспективные культурные инновации как чужеродные, если они некогерентны неформальным обыденным практикам и способны вносить элементы существенного разрушения в сложившийся порядок организации повседневности, а также национальных (религиозных, этнических и пр.) идентичностей.

Культурная глобализация может быть метафорически представлена как «землетрясение», отдающееся в различных уголках земного шара. Каждое общество по-своему реагирует на толчки этого землетрясения — кто-то воспринимает спокойно и прагматично, как представители «яппи-интернационала», кто-то резко негативно и агрессивно, как фундаменталисты (Талибан) или националисты (Северная Корея). При этом культурная изоляция неизбежно ведет за собой экономическую и политическую изоляцию, вследствие чего издержки на поддержание собственных кулуарных форм становятся непомерно высокими. Это порождает задачу грамотного балансирования между восприятием глобальной культуры и сохранением собственных традиций, поиск неких «серединных» позиций между глобальной гомогенностью и локальной изоляцией.

Во втором параграфе «Социокультурные факторы изменения обыденного сознания в китайском обществе» показано, что изменения, происходящие в китайском обыденном сознании, как и во всех других обществах, имеют внешний и внутренний набор социокультурных факторов изменения. Внешние, экзогенные факторы в трансформации китайской повседневности играют очень большую роль. Традиционные паттерны, шаблоны поведения, организация обыденного пространства, устойчивые лингвокоммуникационные структуры, такие, как например, как «сыновний долг», «почтительность», «преданность», имевшие в китайском сознании многовековую и даже тысячелетнюю историю функционирования, сегодня подвергаются угрозам со стороны процессов глобализации, повышения культурного уровня, расширение границ культурного пространства и пр. Сама постановка вопроса о том, «как приобрести» ту или иную идентичность (для формирования гарантированно стабильного существования), а также использовать те возможности, которые она предоставляет, свидетельствует о том, что китайцам катастрофически не хватает стабильности в сегодняшней текучей обыденности. Приобретение социокультурной идентичности — это, по мнению китайских социальных теоретиков, не праздный и не избыточный вопрос. Именно идентичность является гарантом социальной и духовной безопасности, и при этом обладает способностью консолидировать людей перед угрозами и вызовами глобализации. Она является последним «форпостом», средством блокировки агрессивных атак на китайское общество иных, чуждых культур. С распространением результатов культурной глобализации, китайцы стали парадоксальным образом (при фактическом отказе от традиции во многих сферах жизни) больше думать о традиционной культуре и больше ценить ее. Происходит это по большей части потому, что традиционные основания культуры в Китае формировались очень длительное время, в течение тысячелетий. Традиция регламентировала буквально каждый шаг человека, начиная от его плавного

вхождения в жизнь, до смерти и погребения. Именно традиция обеспечивала безопасность и уверенность человека в обыденной жизни, формировала его мораль, устанавливала символические мировоззренческие границы личности в обществе и самого общества в мире, служила механизмом трансляции группового духа, легитимировала социальные и культурные практики. Отказаться от такой духовной опоры очень сложно и в столь короткий срок едва ли возможно. Традиционная культура оказывается для китайцев тем «багажом» (цементирующей силой), с которым они вступили в процессы глобализации. Отчасти она помогает им, поскольку позволяет не терять собственное уникальное лицо в бурных потоках социокультурных изменений. Отчасти - мешает, выполняя роль скреп, и поэтому не позволяет с легкостью отвечать на нетрадиционные вызовы современности, лишает креативности и гибкости.

Одним из главных духовно-идеологических факторов изменения обыденного сознания современных китайцев стало дополнение национального сознания не только глобальными точечными инклюзиями, но серьезным фундаментом в виде «социалистической системы ценностей». Сегодня, по мнению самих китайских ученых, главной опорой государства в противостоянии глобальному влиянию становится не столько традиция, сколько искусственная «новая идентичность», которую Фан Сюйгуан, например, называет «плановой». Он утверждает, что традиция не может уже нести на себе функции сохранения идентичности, поскольку подобная система социокультурных фильтров должна быть в современных условиях подвижной и гибкой, чего традиция по своему определению не демонстрирует.

Запад - не единственный источник изменения обыденного сознания китайцев. Очень большое влияние на него оказывают ближайшие соседи Китая - Гонконг, Тайвань, Сингапур, Япония. Эти государства активно обмениваются с Китаем разнообразной продукцией массового потребления (включающими в себя как материальный, так и интеллектуальный продукт). Содержание интеллектуального продукта (кино, музыка, литература), как правило, хорошо понятно даже не очень образованному китайскому гражданину, не нуждаются в адаптации (в отличие от большинства западных продуктов). Таким образом, относительная культурная близость также становится фактором воздействия на китайское обыденное сознание ближайших восточных культур.

Однако нельзя сказать, что это процесс однозначной культурной конвергенции. Если бы дело касалось только количественного измерения тех объектов западной культуры, которые были завезены в Китай в течение этого времени и нашли в нем свое место, то на этот вопрос можно было бы давать положительный ответ. При внимательном рассмотрении становится понятно, что импортированная культура чаще всего, проходя сквозь собственные социокультурные фильтры китайского общества, претерпевает существенные изменения, сильно адаптируется и на уровне обыденного сознания приобретает локальные китайские черты.

В третьем параграфе «Особенности трансформации обыденного сознания в современной России» показано, что изменения, происходившие последние 30 лет в российском обществе, способствовали изменению российского обыденного сознания. Эти превращенные формы российского общественного сознания, накладываясь на архаичные пласты сознания россиян, постепенно оформились в

виде различных противостоящих друг другу мировоззренческих позиций, взаимоисключающих представлений о справедливости, истине, правах. В целом на уровне обыденного сознания начали выкристаллизовываться две взаимоисключающие системы взглядов, детерминирующие самоидентификацию российского человека в обществе и задающие основные векторы его поведения. Первая из них связана с усвоением новых для России западных либеральных ценностей, в том числе ценности индивидуализма и личностной свободы (в ее западном понимании). Вторая объединяет в себе различные традиционалистские интенции российского общественного сознания. Современное обыденное российское сознание сохраняет на уровне архетипов признаки высокой доминанты традиционалистских ценностей (вне зависимости от того, кому оно принадлежит — столичным яппи или сельским жителям и отличия между ними проявляются только на уровне рефлексии и основных жизненных интенций, но не на уровне подсознательной ориентации российских граждан, воспитанных в довольно гомогенной советской культуре). Сохранение мощного традиционного пласта в общественном сознании обусловлено целым рядом социокультурных факторов, а также самой историей формирования сегодняшнего российского общества в его уникальности. Традиционализм несет свою амортизационную нагрузку, поэтому зачастую отечественные исследователи связывают его доминирование с потребностью в стабильности (стабилизации) общественного сознания. Однако мы считаем, что сам по себе традиционализм, даже выступая в качестве ценностной платформы, еще не является гарантией того, что сознание общества имеет высокую степень стабильности. (Инновации, являясь доминирующей ценностью, также могут быть той социокультурной программой, на которой возможно непротиворечивое построение стабильно развивающегося общества.)

Хотя диалектика «традиция-инновация» присутствует и в российском обыденном сознании (логика глобального мира в той или иной степени детерминирует ее для всех стран, охваченных процессами глобализации), ему плохо удается, в отличие от китайского, сохранить свои ценности нерасщепленными, непротиворечивыми, аутентичными. Если китайскому обществу пока еще в целом удается снимать возникающие противоречия за счет генерального ранжирования ценностей, то сегодняшнее российское сознание уже столкнулось с культурной дипластией (чудом «совмещения несовместимого», эклектикой мифологического генеза). Второй важной чертой российского обыденного сознания является парадоксальность. Многочисленные парадоксы, порожденные расколом и мифологизацией российского обыденного сознания, продуцируются и уверенно воспроизводятся во всех сферах общественной жизни, начиная от экономической и политической и заканчивая религиозной. Их действие затрагивает как область «социального желаемого»: парадоксы участвуют в формировании социального запроса, так и касаются непосредственно области практических действий.

Одновременно с этим в российском обществе наблюдается стремительная диверсификация обыденного сознания, которая во многом является результатом дифференциации повседневного образа жизни различных социальных слоев. Этот процесс влечет за собой поливариантность ценностных установок, политических, экономических и иных ориентации различных социальных слоев, насыщение их

обыденного сознания различного рода социальными мифами, парадоксами и заблуждениями, выработку совершенно непохожих позиций по основополагающим российским проблемам, разного видения перспектив развития России и того типа социальной справедливости, который должен быть главным принципом организации ее жизни.

В Заключении подводятся общие итоги проведенного исследования и намечаются перспективы дальнейшей работы.

В частности, перспективными, на наш взгляд, может являться проведение расширенной эволюции обыденного сознания в современном российском национальном сознании в условиях трансформации российского общества. Перспективным может быть также исследование функционирования обыденного сознания в современном обществе с учетом внутренних и внешних кризисных явлений современной цивилизации, а также дальнейшее социокультурное исследование стратегического российско-китайского партнерства с точки зрения тех мифов и заблуждений, которые продуцирует как российское, так и китайское обыденное сознание в отношении друг друга.

ПЬ ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ И ВЫВОДЫ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ РАБОТАХ: Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Коломак, Л. А. Генезис исследования феномена обыденности в социальном познании / Л. А. Коломак [Текст] // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета.-2011. - № 3. - С. 130-133.-0,5 п. л.

2. Коломак, Л. А. Глобализация как фактор трансформации обыденного сознания социального субъекта / Л. А. Коломак [Текст] // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета. - 2012. - № 2. - С. 110-112. -0,5 п. л.

3. Коломак, Л. А. Проблема обыденного сознания в концепциях социальной феноменологии / Л. А. Коломак [Текст] // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета. — 2012. — № 4. - С. 119-121.-0,5 п. л.

4. Коломак, Л. А. Социокультурная стратегия исследования проблемы обыденного сознания / Л. А. Коломак, А. И. Коломак [Текст] // Вестник Северо-Кавказского федерального университета.-2013. - № 2. - С. 122-125. - 0,5/0,4 п. л.

Статьи и публикации в прочих изданиях:

5. Коломак, Л. А. Концепты «дух» и «душа» в английской, немецкой и русской языковых картинах мира / Л. А. Коломак, И. В. Калинин [Текст] // Научный потенциал студенчества - будущему России. Материалы I международной научной студенческой конференции. Том 2. Общественные науки. - Ставрополь: СевКавГТУ, 2007. - С. 94-95. - 0,2/0,1 п. л.

6. Коломак, Л, А. К сущности лигвокультурной информативности и прагматический аспект прецендентных имен / Л. А. Коломак [Текст] // Научный потенциал студенчества - будущему России. Материалы П Международной

научной студенческой конференции. Том 2. Общественные науки. — Ставрополь: СевКавГТУ, 2008. - С. 88-91. - 0,25 п. л.

7. Коломак, JI. А. Анализ обыденного сознания — путь к познанию социального бытия / Л. А. Коломак, С. Т. Баранов [Текст] // Актуальные проблемы науки и образования. Материалы Международной заочной конференции. Вып.1. -Ставрополь: СевКавГТУ, 2009. - С. 6-10 - 0,5/0,25 п. л.

8. Коломак, Л. А. Личностное понимание свободы / Л. А. Коломак, А. И. Коломак [Текст] // Актуальные проблемы науки и образования. Материалы Международной заочной конференции. Вып. 1. — Ставрополь: СевКавГТУ, 2009. -С. 14-17.-0,2/0,1 п. л.

9. Коломак, Л. А. Идеологичность повседневного сознания и проблема легитимации / Л. А. Коломак [Текст] // Социальная эволюция, идентичность и коммуникация в XXI веке. Материалы Международной научно-практической конференции. - Ставрополь: СевКавГТУ, 2009. - С. 152-153. - 0,3 п. л.

10. Коломак, Л. А. Рассмотрение феномена «обыденного сознания» на основе философских размышлений Ф.М. Достоевского / Л. А. Коломак [Текст] И Современные проблемы философии и социально-гуманитарных наук. Сборник научных статей. Выпуск XXIII. Москва — Ставрополь: Российское философское общество - СевКавГТУ, 2009. - С. 117-123. - 0,6 п. л.

11. Коломак, Л. А. Дух и духовность — смысл жизни человека / Л. А. Коломак А. И. Коломак [Текст] // Сборник научных трудов Северо-Кавказского государственного технического университета. Серия «Гуманитарные науки». — Ставрополь: СевКавГТУ, 2009. - №8. - С. 33-38. - 0,5/0,25 п. л.

12. Коломак, Л. А. К вопросу о развитии национальной идентичности в Китае / Л. А. Коломак [Текст] // Российская национальная идентичность в лабиринтах модернизации и глобализации: философские, социокультурные и политические проблемы. — Невинномысск: Из-во Невинномысского государственного гуманитарно-технического института, 2010. - С. 181-187. - 0,5 п. л.

13. Коломак, Л. А. Сознание как особая проблема / Л. А. Коломак [Текст] // Актуальные проблемы науки и образования. Материалы II Международной научной конференции. Вып. 2. — Ставрополь: СевКавГТУ, 2010. — С. 123-125. — 0,3 п. л.

14. Коломак, Л. А. Основные положения концепции коммуникативного действия / Л. А. Коломак [Текст] // Проблемы современного общества глазами молодежи. Материалы I Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. — Ставрополь: СевКавГТУ, 2010. - С. 123-125. - 0,2 п. л.

15. Kolomak, L. A. Innovations in the sphere of precedent phenomena as the result of migration process / L. A. Kolomak [Text] // Modern education: development prospects. Materials of the 3-d International conference. —Stavropol: SevKavGTU, 2010. - P. 37-38.-0,2 п.л.

16. Коломак, Л. А. К определению сознания в китайских учениях / Л. А. Коломак [Текст] // Современная наука: теория и практика. Материалы Первой Межнародной научно-практической конференции. Т. 2., Ч. 1. Общественные науки. Из-во: СевКавГТУ, Ставрополь, 2010 г..-2012. - № 4 - С. 117-121.-0,5 п. л.

17. Коломак, JI. A. As Asian economies develop further, the ancient pursuit of 'harmony but not uniformity' shines again / Л. А. Коломак, Ли Йин Лаоши [Текст] // Социальная эволюция, идентичность и коммуникации в XXI веке. Сборник научных статей (по материалам II Международной конференции). Ставрополь: СевКавГТУ, 2010,- С. 111-112. - 0,4/0,2 п. л.

18. Коломак, Л. А. Традиция духовного совершенствования в Китае / Л. А. Коломак [Текст] П Вузовская наука - Северному Кавказу. Материалы XIV региональной научно-технической конференции. - Т. 2. Общественные науки. - Ставрополь: СевКавГТУ, 2010. - С. 3-4. - 0,2 п. л.

19. Коломак, Л. А. Метод социальной феноменологии в исследовании проблемы обыденного сознания / Л. А. Коломак [Текст] // Вузовская наука - Северному Кавказу. Материалы XV региональной научно-технической конференции. - Т. 2. Общественные науки. - Ставрополь: СевКавГТУ, 2011. - С. 32-33. - 0,2 п. л.

20. Коломак, Л. А. Эволюция обыденного сознания / Л. А. Коломак [Текст] // Материалы XL научно-технической конференции по итогам работы профессорско-преподавательского состава СевКавГТУ. - Т. 2. Общественные науки. - Ставрополь: СевКавГТУ, 2011. - С. 29-30. - 0,2 п. л.

21. Коломак, Л. А. Обыденность как предмет философского анализа: жизненный мир человека и социальная реальность / Л. А. Коломак [Текст] // Научный вестник ГОУ ВПО «Невинномысский государственный гуманитарно-технический институт». - Невинномысск: НГГТИ. -2011. - № 4. - С. 102-104.-0,4 п. л.

22. Коломак, Л. А. Социокультурные факторы изменения обыденного сознания в китайском обществе / И. С. Бакланов, О. А. Бакланова, Л. А. Коломак [Текст] // Россия и Китай: аспекты взаимодействия и взаимовлияния. Материалы IV Международной заочной научно-практической конференции. Благовещенск: Из-во Благовещенского государственного педагогического института, 2013. С. 97-103.-0,6/0,2 п. л.

23. Коломак, Л. А. Особенности исследования обыденности как философской проблемы / Л. А. Коломак [Текст] // Международный научный журнал «Наука и мир». - № 2 (6). - Т. 2. Изд-во «Научное обозрение», 2014. - С. 108-109 - 0,2 п. л.

24. Коломак, Л. А. Особенности проблематизации и исследования обыденности как философской проблемы / Л. А. Коломак [Текст] // Актуальные направления фундаментальных и прикладных исследований. Материалы П1 международной научно-практической конференции. - Vol. 1. - Москва, 13-14 марта 2014 г., -Изд-во: NorthCharleston, SC, USA. - С. 170-173. - 0,4 п. л.

25. Коломак, Л. А. Анализ проблемы обыденного сознания в контексте социокультурного подхода / Л. А. Коломак [Текст] // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. Сборник статей по материалам XXXIII международной научно-практической конференции. - Новосибирск: Изд-во СибАК, 2014. - С. 97-102. - 0,4 п. л.

Подписано в печать 22.11.2014. Формат 60x84 1/16 Гарнитура Times New Roman Бумага офсетная. Усл. печ.л. 1,1 Тираж 100 экз. Заказ № 365 Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Северо-Кавказский федеральный университет»

Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленного электронного оригинала-макета в ООО «Ветеран»