автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Советская власть и российская пресса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Советская власть и российская пресса"

На правах рукописи

Од

1 Ь К'.-'.

ТУРИЦЬШ Игорь Викторович

СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И РОССИЙСКАЯ ПРЕССА: ПРОБЛЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ И ВЗАИМОВЛИЯНИЯ (1921-1929 ГГ.)

Специальность 07. 00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации па соискание учёной степени доктора исторических наук

Москва -1998

Работа выполнена в Армавирском государственном педагогическом институте на кафедре истории России

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Королев A.A.

доктор исторических наук, профессор Кривошеенкова Е.Ф.

доктор исторических наук Хлёвнюк О.В.

Ведущая организация - Московский государственный социальный университет

Защита состоится « {» марта 1999 года в /5" часов на заседании Диссертационного совета Д 053.01.09 в Московском педагогическом государственном университете ио адресу: 117571, Москва, проспект Вернадского, д.88, кафедра истории МПГУ, ауд. 817.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ по адресу: 119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д.1.

Автореферат разослан «¿2?» J_1999 года

Ученый секретарь Диссертационного совета

Киселева JI.C.

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Актуальность исследования. Проблема взаимоотношений власти и периодической печати традиционно привлекает к себе пристальное внимание. В его основе лежат не только профессиональные потребности отстаивающих свои нрава журналистов или ведомственные притязания представителей бюрократии, но и ярко выраженные интересы самых широких кругов общественности, основывающиеся на законпой озабоченности этой поистине глобальной проблемой современности. Даже в признанных демократиях она никогда не исчезает из сферы общественных интересов.

В условиях советского общества, где возобладали представления о чуть ли не бесконфликтном характере социально-политических отношений при социализме, указанная проблема оказалась максимально выхолощенной. В умах широкого круга людей, более того - массы специалистов, сформировался устойчивый стереотип восприятия прессы лишь как проводника партийных решений. Проблема публичности власти возникла как бы вдруг, неожиданно, с началом эпохи гласности. Отношения власти и средств информации привлекли к ссбс всеобщее внимание. Принятие Закона СССР «О печати и других средствах массовой информации» (1990г.), а затем Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» (27.12.91г.) заложило основу для упорядочения этих отношений.

В новых условиях вполне обоснованно возник вопрос об изучении проблемы не только в плане обращения к опыту зарубежных демократий, но и в контексте российской истории. На наш взгляд, здесь особенно интересен ценный опыт существования прессы в условиях нэпа, показывающий, что феномен монопольной партийно-советской печати - это продукт сложной эволюции политического режима.

Осознание актуальности избранной темы становится еще более предметным, если учесть современные политические реалии. С одной стороны, обращает на себя внимание ностальгия части населения по недавнему прошлому. Коммунисты, как наиболее мощная оппозиционная сила, реально претендуют на власть, настойчиво ставят вопрос о создании системы контроля за СМИ. С другой стороны, нельзя не видеть, что откровенное стремление к подчинению СМИ демонстрируют те узкие правящие группы, которые представляют собою наиболее реальную силу в обществе, где так и не удалось создать так называемый средний класс - основу демократических систем на Западе.

Анализ историографии показывает (см.: Раздел 1), что проблема не стала предметом специального изучения ученных - историков.

Целью исследования поставлено изучите фундаментальных основ взаимоотношений власти и периодической печати, а также специфики и особенно-

стей их взаимовлияния в условиях формирования политической системы советского общества в 20-е годы.

В рамках ее достижения ставились следующие основные задачи:

н выяснить степень научной изученности, историографическую, источни-ковую, методологическую базу проблемы и на данной основе определить ее научную значимость, слабо разработанные аспекты и перспективы дальнейшего исследования;

■ воссоздать сложную картину развития периодической печати на стадии складывания нового политического строя, многообразие существовавших изданий и роль государства в их эволюции;

В показать процесс складывания системы партийно-государствепного регулирования периодической печати, проанализировать содержание, формы и методы работы партийных и советских органов в указанном направлении;

■ изучить репрессивную политику государства, проследив ход устранения оппозиционных большевикам органов печати;

■ определить реальные возможности некоммунистической альтернативы в прессе;

■ проанализировать участие периодики во внутрипартийном противостоянии;

Ш рассмотреть постановку в партийно-советской печати проблем функционирования властных структур и кадровой политики правящей партии, определить уровень их осмысления;

■ показать бюрократическую природу утвердившейся в коммунистическом государстве периодической печати, ее роль и место в системе партийно-государственных органов;

■ определить историческое значение российского опыта строительства системы периодической печати.

Объект исследования - система отношений между партийно-государственными органами, отдельными представителями бюрократии и периодическими изданиями, возникшая в процессе организации и регулирования периодической печати.

Хронологические и территориальные рамки исследования. Предложенная работа охватывает период 1921-1929 гг. - время складывания политической системы, с некоторыми изменениями просуществовавшей вплоть до конца прошлого десятилетия. Он отличается своеобразием и обычно рассматривается историками как особый этап. Исходным пунктом выделения подобных рамок служит, прежде всего, учет тех глубинных изменений, которые произошли в руководстве партии и государства в конце 20-х гг. и непосредственно отрази-

лись на проводившемся политическом курсе.

В истории периодической печати данный период также отличается органичной внутренней однородностью, в связи с чем и представляется целесообразным его особое вычленение. Прежде всего, 20-е гг. стали временем становления системы партийно-советской печати и детальной отработки механизмов ее регулирования. За исключением районной и фабрично-заводской прессы в полной мере было осуществлено и оформление сети периодических изданий. В то же время, вплоть до начала 30-х гг. вряд ли можно говорить о полной ликвидации некоммунистической периодики.

Территориальные рамки включают общепризнанные российские регионы. Обращаясь к ним, мы вынуждены считаться с изменениями, которые происходили в очертаниях границ той территории, которая собственно и именуется Россией. Учитывая их, тем не менее полагаем, что они.не являются принципиально важными для понимания сути научной проблемы. Взаимодействие власти и прессы невозможно четко ограничить территориальными рамками. Политика в отношении периодической печати имела общегосударственное значение, а потому определенный интерес для нас представляли и материалы, не определяемые как строго российские.

Методологическую основу диссертации составили научные принципы объективности и историзма, основанные на признании вариативности исторического процесса, исходящие из приоритета фактов, документальных свидетельств, провозглашающие отказ от политической задапности, от любого рода догм и предубеждений. Безусловно отвергая методологическую зашоренность недавнего времени, было бы ошибкой последовать путем приспособления к новой политической конъюнктуре. Теоретическая основа исследования связана поэтому с анализом разного рода философских и политических работ.

Научная повизпа исследования. Проблема взаимоотношений власти и прессы достаточно давно поставлена представителями различных научных дисциплин обществоведческого цикла, "в том числе и исторпками. Вместе с тем, в советской историографии она оказалась невостребованной. Изучались лишь отдельные ее аспекты.

Данная работа впервые комплексно исследует историю отношений власти и прессы, рассматривает не только привычные аспекты партийного руководства, но и обратное воздействие периодики на властные аппараты, на становление советской политической элиты. В этой связи изучается постановка в печати тем, связанных с деятельностью властных структур. Уделяя большое внимание организации государственного регулирования печати, выясняя роль и место прессы в системе бюрократических органов, автор стремится показать возможные альтернативы ее развития, борьбу конкурирующих ведомств за

преобладающее влияние. Особое внимание уделяется выявлению взаимосвязей между потребностями хозяйственно-экономической и политической корректировки курса, проводимого в отношении средств печати.

Привлечение широкого круга архивных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, дало возможность существенного уточнения и изменения ряда устоявшихся представлений. В частности, в работе уделяется большое внимание изучению политики в отношении альтернативной прессы. Принципиальная новизна диссертации обуславливается и существенным обновлением тех методологических подходов, которые ранее лежали в основе работ, посвящавшихся истории печати 20-х гг.

Практическое значение исследования заключается в том, что в нем делается одна из первых попыток комплексного изучения конкретного российского исторического опыта регулирования отношений государства и периодической печати, что позволяет существенно уточнить ранее господствовавшие представления по данному вопросу. Исходя из этого, результаты исследования могут быть использованы в качестве исходного материала для дальнейшей разработки актуальных проблем истории советского общества, в частности, при подготовке обобщающих трудов, специальных работ по истории печати, в лекционных курсах, спецкурсах и т.д.

Учитывая политическую актуальность проблемы в современных условиях, полагаем, что исследование может представлять интерес для практических работников средств массовой информации, действующих политиков. Поскольку процесс утверждения свободной печати, подведения необходимой правовой основы под ее деятельность немыслим без учета опыта прошлого оно может быть полезным для законодателей.

Апробация работы. Основное содержание и результаты исследования изложены в двух монографиях - «Власть и пресса в советской России: Проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы», «Кадровая политика РКП(б) и периодическая печать (1921-1925 гг.)», двух разделах в коллективных монографиях, научных статьях, обзорах, рецензиях, тезисах конференций, проходивших в Москве (1991, 1995, 1996), Перми (1994), Екатеринбурге (1996), Иваново (1996), Смоленске (1996), Ставрополе (1995, 1997), Армавире (1991, 1993, 1994, 1995, 1996), Ейске (1995) и др.

Структура диссертации. Определяется целыо и задачами исследования, содержит введение, шесть разделов, заключение, приложения, список литературы и источников.

2. КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

В первом разделе - «Историография, источники и методы исследования», дается анализ исходной базы предпринятой работы.

Изучение проблемы развития отношений власти и прессы в условиях советской России началось еще в 20-е годы. Основной его чертой стала нацеленность на решение текущих вопросов регулирования периодики. Статьи руководителей официальной печати,1 основанные па изучении практического опыта и максимально заостренные на вопросах интегрирования печати в партийно-советскую среду, отразили не только объективную потребность в эффективном использовании газетно-журнального комплекса, но и заинтересованность функционеров в придании большей значимости своему ведомству, предполагавшую соотнесение его статуса с иными бюрократическими аппаратами.

Характерной чертой разработки проблем печати первоначально являлось также пристальное внимание к вопросам законодательного обеспечения ее деятельности.2 Авторы предлагали не просто обзор разного рода актов, но и периодизацию развития законодательства, анализ степени участия различных структур в регулировании печати (в частности, внесли большой вклад в изучение цензурной практики) и т.д.

В связи с переходом к нэпу, большое значение приобрела проблема «частной» прессы, разрабатывавшаяся видными агитпроповцами и руководителями печати (А. Бубновым, Н. Мещеряковым, В. Полянским и др.). Ценность подобных «исследований»,3 на наш взгляд, заключается в воссоздании широкой картины ее преследований в условиях советской России.

Оживление интереса к проблемам печати, наметившееся с «Дня печати» 1922г. и закрепленное в 1925г. кампанией под лозунгом - «нам нужен свой Ист-печ»,4 обусловило рост числа работ, их разнообразие. Наряду с авторскими трудами,5 посвященными истории и практике газетно-журналыюй работы, нужно особо отметить многочисленные коллективные сборники, справочники, выходившие

1 Беляков А. О свободе критики/ Журналист. 1922. №1 (сентябрь); Вар дин И. Газе-га в системе партийного аппарата/Вестник агитации и пропаганды. 1922. №1(25). январь; Еремеев К. Партия и периодическая печать/ Красная печать. 1921. №1(27); Самсонов Б. Об отделе «Партийная жизнь и работа»/ Красная печать. 1922. №3(29): Стефанский И. Провинциальная печать по материалам анкеты подотдела течати ЦК РКП(б)/ Вестник агитации и пропаганды. 1922. №6(30). 1 июля и др. ' Законы о печати. Сост. С.И. Сахаров. М., 1923; Щелкунов М. Законодательство о течати за 5 лет/ Печать и революция. 1922. № 9-10 и др.

1 Ингулов С. Муть/ Журналист. 1922. №1; Волин Б. «НЭП» в нашей печати/ Жур-

налист. 1922. №2; Невский В.И. Нострадамусы XX века/ Печать и революция.

1922. №4; На идеологическом фронте борьбы с контр-революцией. Сборник ста-

тей. М., 1923. с. 22-23; Бубнов A.C. Буржуазное реставраторство на втором году 1эпа. Пг., 1923 и др.

Печать СССР к 14 съезду РКП(б). Сборник статей и материалов. М., 1926. с.271. Лебедев О. Шесть лет московской печати. 1917-1923. М., 1924; Поликашин А. Срестьянская газета (Трехлетний уральский опыт). M.-JL, 1927; Стеклов Ю.М. Ре-щктор и его роль в газете. М., 1925; Урицкий С.Б. Наши итоги: Тринадцать лет фасной печати. M.-JL, 1925; Вардин И. Советская печать. Сборник статей. М, 924; Вардин И. Пресса большевизма. М., 1925; Ингулов С.Б. Партия и печать. М., .928 и др.

под патронажем ведомств, занимавшихся проблемами печати (отдел печати ЦК, ГИЖ, НК РКИ, ГПП и др.)-1 Здесь получили освещение вопросы политики Политбюро, местных комитетов, отношения изданий с властными структурами на различных уровнях информационного и организационного взаимодействия и др.

Особенно большой массив образовали публикации, связанные с темой борьбы с бюрократизмом. У некоторых публицистов они составили целые тома. В тесной связи с подобного рода литературой находятся многочисленные брошюры, адресованные рабселькорам.3 На наш взгляд, несмотря на обилие публикаций, они дали довольно мало для действительного понимания сути проблемы бюрократизации.

С конца 20-х- начала 30-х годов тема взаимоотношений периодики и власти табуируется. Практика фактического запрета на ее разработку сохранила актуальность и после перемен, вызванных к жизни «оттепелью» 50-х годов. В этой связи, тема оказалась рассеянной в массе работ и рассматривалась по преимуществу косвенно. Тем не менее, нужно признать, что произошло заметное оживление исследовательской активности. При этом уже диссертации 50-60-х гг. обусловили главенство темы партийного руководства прессой в хронологических рамках 1921-1925гг.4 Дальнейшее расширение границ научного поиска позволило выйти на разработку новых проблем, в частности, истории партийных и государственных ведомств, осуществлявших руководство системой периодической печати.5

Известный интерес для понимания принципиальных основ и практики партийного руководства представляют труды, посвященные различным типам периодики, прежде всего, комсомольской прессе.6 В данном случае существенен не от-

1 День печати. Сборник статей и материалов. М., 1925; Печать комсомола. Статью и материалы. M.-JT., 1925; Печать СССР за 1924 и 1925гг. Сборник статей и материалов. M.-JL, 1926; Спутник работника печати. Л., 1927 и др.

2 Сосновский Л. Дела и люди/Кн. 4. Лешегоны и лешегонство. М., 1927.

3 Апресян Г. Рабкоры и хозяйственники. Ростов н/Д, 1926; Лейкин О. Шнейдер Э. Как советская власть защищает рабселькора. М., 1926; Рыклин Г. Газета и селькор. М., 1925 и др.

4 Киселев И.А. «Правда» и ее роль в борьбе Коммунистической партии за восстановление народного хозяйства СССР, 1921-1925гг. М, 1954; Белов Л.М. Борьба Коммунистической партии за укрепление и развитие партийно-советской печати в восстановительный период (1921-1925гг.). Л., 1956; Верховский В.И. Строительство большевистской печати в период восстановления народного хозяйства (19211925гг.). М., 1959; Ученова В.В. Центральные партийные журналы «Коммунистическая революция» и «Большевик» в годы восстановления народного хозяйства СССР. М., 1962; Гильди Л.А. Деятельность партийных организаций Сибири по восстановлению и развитию местной периодической печати (1921-1925гт.). Л.,

5 Доброхотов В.Я. Агитпропотдел 1Ж большевистской партии в 1920-1921гг./ Могучее оружие партии. Горький, 19/7; Брыляков H.A. Российское телеграфное... М, 1976-Илизаров Б.С. Государственное руководство советской печатью (октябрь 1917-1921гг.). Дисс. ... канд. ист. наук. М!, 1974 и др.

Ганичев В.Н. Боевой опыт комсомольской печати. М., 1973; Галаган A.A. Исторический опыт формирования комсомольской периодической печати. 1918-

раслевой анализ, а именно обращение к проблемам взаимодействия власти и прессы, позволяющее наглядно представить иерархические отношения в молодежной периодике, формы непосредственного и опосредованного руководства и т.д.

В связи с увеличением массы вводимого в научный оборот материала, к рубежу 80-х годов возникла настоятельная необходимость в его обобщении. Эта задача была решена трудами В.Н. Козлова и Л.А. Гильди.1 В их глубоких исследованиях нашли свое отражение различные аспекты партийно-государственного руководства печатью : общая эволюция партийной политики в области массовой информации, деятельность управленческих структур, отдельных видных руководителей, цензурная практика, участие газет и журналов в дискуссиях 20-х гг. и т.д. Симптоматично, что изучение деятельности подотдела печати ЦК РКП(б), подве-гто В.Н.Козлова к весьма важному выводу о необходимости выхода «дальше хронологических рамок изучаемого периода - восстановления народного хозяйства».2

Появление первых комплексных исследований все же не привело к предметной постановке более узкой проблемы отношений власти и прессы. Даже в общетеоретических работах можно обнаружить крайне немного. Это положение отметалось и современниками, справедливо констатировавшими: «В литературе, погашенной политической организации общества, мало уделяется внимания исследованию такого важного ее элемента, как институт журналистики».3 Поэтому и в тальнейшем проблема отношений власти и прессы рассматривалась лишь косвен-то.

В этой связи, представляется целесообразным активное использование потенциала, накопленного в историографии в связи с изучением деятельности уча-;тников политического процесса 20-х гт. Основу данной группы работ, несомнен-ю, составили произведения о В.И. Ленине как организаторе советской печати.4 }ще больший интерес представляют публикации, посвященные работникам печа-и, партийным и советским деятелям, руководившим редакциями, контрольными, 'правленческими аппаратами.5 Они содержат материал, зачастую более откровен-

928гг. М., 1989; Шишов A.A. На подвиг зовущие строки. Комсомольская перио-(ическая печать: структура, функционирование, управление. М., 1985. Козлов В.Н. КПСС - организатор и руководитель массовой партийно-советской [ечати. Л., 1978; Гильди Л.А. Печать в период восстановления народного хозяй-тва (1921-1925). Л., 1986.

Козлов В.Н. Коммунистическая партия... Дисс. докт. ист. наук. Л., 1979. с.168. Журналистика в политической структуре общества. М., 1975. с.ЗЗ. Портянкин И.А. Редакторская и публицистическая деятельность В.И.Ленина. М., 959; Бережной А.Ф. В.И. Ленин публицист и редактор. М., 1975 и др. Амиантов Ю. Устинов В. Верный сын партии. (О И.И. Скворцове-Степанове). { 1960; Корнилов Е.А. Немиров Ю.А. Кумачевое утро. Раннии период творчест-а Николая Погодина. Ростов н/Д, 1979; Лаппо Д. Иосиф Варейкис. М., 1966; Уса-ев В. Журналист первого призыва. Алма-Ата, 1974; Яковлев Б. Критик-боец. (О 1.И.Лебедеве-Полянском). М., 1960 и др.

но отразивший характер отношений в системе «власть-пресса», нежели другие исследования.

Изучение проблемы вряд ли возможно без выяснения одного из главных ее аспектов - борьбы большевистской партии с инакомыслием. Теме классовой, идеологической борьбы были посвящены многочисленные монографии, статьи, диссертации. Следует прежде всего указать на капитальные исследования JI.M. Спирина, К.В. Гусева, С.Н. Канева, A.M. Малашко, П.А. Подболотова и др.1 В научный оборот был вовлечен огромный массив архивных материалов, на основе чего была воссоздана картина противостояния большевиков и альтернативных политических сил. Однако даже в фундаментальных монографиях тема печати получила лишь фрагментарное освещение. Фиксируя имеющиеся достижения в изучении проблем альтернативной печати, отметим, что во многом под влиянием классического труда А.З. Окорокова2, внимание к ним исследователей в основном все же оказалось ограниченным рамками 1917-1918гг.

В тесной связи с отмеченными выше исследованиями находятся работы посвященные изучению вопросов участия большевистской печати (в основном, журнальной периодики) в разоблачении внутрипартийной оппозиции в рядах РКП(б) - ВКП(б).3 К сожалению, содержащийся здесь ценный фактический материал, характеризующий использовавшиеся большинством частные приемы и методы, общую роль прессы в фракционных столкновениях, обрабатывался с позиции непременного разоблачения «антипартийной» сущности оппозиции, что определяло его изначальную заданность.

На фоне богатой литературы по истории периодической печати труды по проблемам партийного и государственного строительства имеют скорее вспомо-

' Трифонов И.Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921-1925 гг.). 4.1-2. Л., 1964-1969; Гусев К.В. Крах мелкобуржуазных партий в СССР. М., 1966; Малашко A.M. К вопросу об оформлению однопартийной системы в СССР. Минск 1969.; Спирин JIM. Классы и партии в России в гражданской войне. М., 1968; Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма. (Борьба партии большевиков против анархизма. 1917-1922гг.). М., 1974; Федюкин С.А. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к нэпу. М., 1977; Подболотов П.А. Крах эсеро-меньшевистской контрреволюции. М., 1975; Подболотов П.А. Спирин JIM. Крах меньшевизма в Советской России. Л., 1988; Барихновский Г.Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921-1924 гг.) Л., 1978; Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917-1925гг.). Кн. 1-2. М., 1978.

г Окороков А.З. Октябрь и крах русской буржуазной прессы. М., 1970

3 Березовская Л.В. Советские партийные журналы в борьбе с троцкизмом (19231924 гг.)/ Вестник МГУ. 1973. - Серия журналистика.-№ 2.; Тимонин В.И. Партийная печать в борьбе против троцкистско-зиновьевского блока (1926-1927гг.). Дисс. ...канд. ист. наук. М., 1971; Горлов С.В. Повышение роли партийной печати в борьбе с ревизией и фальсификацией ленинизма троцкизмом (осень 1923-1927 гг.) : Дис.... канд. ист. наук. М., 1985 и др.

ггелыгое, справочное значение. Их использование диктуется необходимостью олее полного учета различных аспектов эволюции партийно-государственного ггпарата, неизбежно влиявших на характер его взаимоотношений с периодикой.

Решительное изменение ситуации было связано с новым периодом в исто-иографии, наступившим с конца 80-х годов. При этом анализ сложившегося в оссии политического строя явился исходным пунктом пересмотра устаревших энцепций и выводов. Для работ данного плана следует выделить 3 основных ас-гкта осмысления проблемы власти: общую характеристику режима и его инсти-яов,2 исследование особенностей формирования советской бюрократии,3 изуче-ие персоналий вождей и феномена вождизма.4 Несмотря на тот факт, что отме-:нные труды не относятся напрямую к рассматриваемой нами теме, они имеют эинципиально важное значение. Без их внимательной проработки невозможна солько-нибудь корректная постановка предложешюй научной проблемы.

Все указанные труды в той или иной степени выходят на проблемы функцио-фования печати. Помимо них можно выделить размышления В.Д. Тополянского 5 использовании прессы для изучения политических вопросов через искусствен-з организованный обмен мнениями, о скрытой борьбе в печати, о влиянии газет i вождей, их решения и др.5 Значительный интерес представляют отмеченные С. Радзинским факты использования газетных выступлений в обострившейся в 1язи с болезнью В.И. Ленина борьбе большевистских олигархов, привлечения эессы для удержания под контролем отдельных функционеров и т.д.6 Любопыт-л приведенные A.A. Овсянниковым обстоятельства публикации И.В. Сталиным :нинского «Письма к съезду» в 1927г.7 Укажем также на выводы С.А. Павлючен-1ва о дезориентирующем властные структуры характере публикаций в периоди-

\ндрухов Н.Р. Партийное строительство в период борьбы за победу социализма СССР. 1917-1937. М., 1977; Малейко JI.A. Партийный аппарат: Становление и звитие (1917-1941п\). Ростов н/Д, 1981; Мельников В.П. Областные бюро ЦК СП(б): Из опыта КПСС по идейному и организационному укреплению местных ртииных организаций (1920-1925гг.) М., 1981.

>акунин A.B. Советский тоталитаризм: генезис, эволюция, крушение. Екатерин-

рг, 1993; Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы.

17-1923. М., 1995; Розин Э. Ленинская мифология государства. М., 1996; Тру-

н Г.А. Путь к тоталитаризму. 1917-1929 гг. М., 1994; Хлевшок О.В. Политбюро.

еханизмы политической власти в 1930-е годы. М., 1996 и др.

айнетдинов Ш.Р. Формирование слоя партийно-советской бюрократии в 1920-е

цы. Уфа, 1995; Кислицын С.А. Большевистская политическая элита 20-30-х гг.:

ганость и власть. Дисс. ... докт. ист. наук. Ростов н/Д, 1994; Пашин В .П. Пар-

йно-хозяйственная номенклатура в СССР: становление, развитие, упрочение (в

-х гг. - 1930 году). Дисс. ... докт. ист. наук. М., 1993 и др.

Антонов-Овсеенко A.B. Портрет тирана. М., 1994; Васецкий Н. Зиновьев. М.,

89; Волкогонов Д. Ленин. Политический портрет. Кн. 1-2. М., 1994 и др.

Ъполянский В.Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. М., 1996. с. 23,

,52-53,63,83, 161,279 и т.д.

адзшкжий Э.С. Сталин. М., 1997. с. 218-219, 251.

)всянников A.A. Идейно-теоретическое наследие лидеров большевизма (источ-коведческое исследование). М., 1997. с. 44-45.

ческой печати, о проработке в столичной прессе проблем партийного и государственного строительства.1

Констатируя некоторые успехи, нельзя не видеть и существенных проблем. Преобладание выводов, напоминающих пропагандистские клише - характерная черта работ посвященных проблеме власти и затрагивающих тему печати. Нередко приходится сталкиваться и с ошибочными положениями, от которых не свободны даже очень серьезные труды. В частности, глубокое исследование В.А. Шишкина содержит утверждение о полной ликвидации альтернативной печати к середине 20-х годов.2

Бесспорным свидетельством дефицита конкретных работ является ситуация, когда круг особенно «модных» вопросов (высылка видных публицистов в 1922г., публикации вокруг болезни и смерти В.И. Ленина и др.), рассматривается массой исследователей, аккуратно повторяясь в различных трудах по истории 20-х гг. Таким образом, возник как бы обязательный джентльменский набор, как и всякий стереотип начинающий становиться тормозом дальнейших поисков.

Не имея возможности остановиться па большинстве работ, имеющих косвенное значение для нашей темы, хотелось бы особо выделить перспективность пограничных исследований, подобно кандидатской диссертации Я.В. Леонтьева, по-новому подходящих к оценке изданий (в данном случае - журнала «Трудовая мысль»).3 Укажем также на активизацию исследований по истории общественных, религиозных организаций. Например, в кандидатской диссертации О. Ли-ценбергер показана борьба за периодику евангелическо-лютеранской церкви. В свою очередь, Т. Петуховой уделено внимание издательской деятельности тол-

4

стовцев, их журналам.

Важнейшее значение имеет становление нового направления научных исследований, рождающегося на основе сформулированного B.C. Измозиком понятия «политического контроля».5 Несмотря на некоторую недооценку, рассматриваемая в качестве элемента контролирующего аппарата, печать сразу же привлекла к себе внимание не только в плане анализа ее публикаций, но и в качестве источника управленческо-значимой информации (письма в редакции и др.).

Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М., 1997. с. 183 и т.д.

2 Шишкин В.А. Власть, политика, экономика. Послереволюционная Россия (19171928гг.). СПб., 1997. с. 310.

3 См. напр.: Леонтьев Я.В. Левонародническая интеллигенция в постреволюционной России. М., 1995.

4 Лиценбергер O.A. Евангелическо-тотеранская церковь и советское государство (1917-1938). Саратов, 1997; Петухова Т.В. Земледельческие объединения крестьян-толстовцев (1917-1929). М., 1995.

3 Измозик B.C. Политический контроль в советской России. СПб. Дисс. ист. наук. 1995; Измозик B.C. Глаза и уши режима... СПб., 1995.

Разнообразие, даже пестрота трудов но истории становления советского политического строя, непосредственно соприкасающихся с избранной нами темой, вполне естественны. Вместе с тем, они свидетельствуют о том, что взаимоотношения власти и прессы не осознаны здесь как вполне самостоятельная научная проблема.

Историки печати также решаются на ее постановку в основном лишь применительно к более позднему периоду.1 Тем не менее, обновление проблематики научных исследований по истории периодической печати затронуло и период 20-х годов. С конца 80-х гг. появилась масса работ, содержащих частные материалы по проблеме. Полагаем целесообразным специально выделить некоторые из них.

В частности, привлекает внимание монография А.И. Алаторцевой, одной из первых указавшей на негативные явления в марксистской периодике и отошедшей от недооценки альтернативной печати.2 Интересная кандидатская диссертация, посвященная художественной периодике 1917-1927гг. и отслеживающая процессы борьбы большевистского государства против независимых писательских изданий, за идейное подчинение художников слова, принадлежит Е.Ю. Очерет.3 Помимо историков участие в освоении этой относительно новой проблематики принимают представители смежных научных дисциплин, особенно литературоведы.4

Одним из наиболее заметных направлений в современной историографии :ледует признать разработку ранее закрытой темы цензурных преследований. Эбщий уровень достигнутых в данной области успехов характеризуется обоб-дающими трудами, среди которых выделим монографии А. Блюма, воссоздаю-цие «картину тотального насилия над печатным словом».5 Отмечая огромную 1енность таких публикаций, мы вынуждены признать наличие известной перещенки роли специальных цензурных органов и, напротив, недооценки значения иртийных структур и, главное, общественной психологии. Учитывая тот факт, [то на данном пути, с утратой исторической перспективы легко увлечься ониса-шем «ужасов» большевистского режима, считаем важным учет исследований о

Кондратенко С.А. Взаимодействие власти и прессы (Опыт российских реформ), {нее. ...канд. ист. наук. М, 1995.

Алаторцева А.И. Советская историческая периодика, 1917- середина 1930-х го-;ов. М., 1989.

Очерет Е.Ю. Художественная периодика первого советского десятилетия. (Исто-ия, организация и роль в общественной и культурной жизни страны). Дисс. ... анд. ист. наук. М., 1995.

Зайдман А.Д. «Прозаики молодые есть в Петрограде»/ Русская литература. 1997. Г°4; Галушкин АЛО. Поливанов K.M. Имаженисты: лицом к лицу с НКВД/ Лите-атурное обозрение. 1996. №5-6; Тимофеев А.Г. Вокруг альманаха «Абраксас»: Из :атериалов к истории издания/ Русская литература. 1997. №4; Борисов В. Цари-ынский альманах «Лрь» (1923г.)/ Отчий край. 1994. №2 и др. Блюм A.B. За кулисами «Министерства правды». Тайная история советской центры. 1917-1929. СПб., 1994; Блюм A.B. Еврейский вопрос под советской цензу-ой, 1917-1991. СПб., 1996.

положении печати в царской России. Они помогают лучше соотнести политические реалии 20-х гг. с российской общественно-политической традицией.1

Таким образом, историографический анализ показывает, что несмотря на отражение в исторических, филологических, юридических, политологических и др. исследованиях различных аспектов предлагаемой темы, в целом она до сих пор еще не вышла за рамки самых общих суждений и, соответственно, не стала предметом специального изучения в хронологических рамках 20-х годов.

Осуществление цели и задач, поставленных в ходе исследования, потребовало анализа обширного круга как опубликованных материалов, так и архивных документов. Обращаясь к блоку открытых публикаций, выделим следующие основные группы источников: 1. директивные, руководящие материалы РКП(б)-ВКП(б) и Советского государства; 2. текущее делопроизводство партийных и государственных органов; 3. законодательные и подзаконные акты; 4. материалы политических процессов; 5. статистические и справочные издания; 6. работы политических лидеров, партийных вождей; 7. воспоминания современников и участников событий.

Базовое значение для решения основных задач исследования имели протоколы и стенограммы съездов и конференций партии большевиков, в т.ч. выступления делегатов, связанных с работой в области периодической печати, результаты их секционных совещаний, а также совещаний функционеров большевистской партии - работников печати.

Отмечая важное значение документов публиковавшихся в 20-80-е гг., нужно подчеркнуть, что известная избирательность в их подборе позволяет и ныне вводить в научный оборот новые ценные материалы. В качестве примера, укажем на открывающую серию изданий, осуществляемых международным фондом «Демократия», публикацию В.П. Наумова и A.A. Косаковского,2 в которой приводится комплекс материалов о газете, выходившей в мятежном Кронштадте.

Характер избранной научной проблемы делает одним из наиболее ценных источников периодическую печать. В диссертации использовано более сотни на-

1 Марков К.А. Проблемы свободы печати в России начала XX в./ Государство и право. 1993. №1 Г; Патрушева Н.Г. Проблемы взаимоотношений деятелей печати с цензурой в конце 1860-х-начале 1880гг./ Книжное дело в России во второй пол. XIX- нач. ХХв. СПб., 1996. Вып.8; Есин Б.И. Государственные меры поощрения прессы в России конца XIX-начала XX в./ Вестник Моск. ун-та. Серия 10. Журналистика. 1995. №4; Патрушева Н.Г. Теория «нравственного влияния» на общественное мнение в правительственной политике в отношении печати в 1860-е гг./ Книжное дело в России во второй половине XIX- нач.ХХ в. СПб., 1994. Вып. 7. и др.

Кронштадт 1921. Документы о событиях в Кронштадте весной 1921г./ Составление, введение и примечания В.П. Наумова, A.A. Косаковского. М., 1997.

именований газет, журналов, альманахов, продолжающихся сборников. Необходимо отметить, что они интересовали нас лишь в той мере, в которой прямо или косвенно выходили на проблемы власти. Исходя из этого, основное значение приобрела ориентированная на функционера центральная пресса («Правда», «Известия», «Беднота» и др.), а также издания крупнейших парторганизаций (в т.ч. совместные с ЦК - «Рабочая правда» и др.), ведущие комсомольские, профсоюзные, кооперативные газеты содержащие богатые материалы, характеризующие специфику обсуждения в печати вопросов государственного и партийного строительства.

Совершенно особое место среди центральных изданий занимают специальные инструктивные журналы для печати («Красная печать», «Журналист» и др.), с помощью которых партийные и профсоюзные структуры осуществляли непосредственное руководство периодикой страны. Отдельно выделим руководящие журналы общего плана («Известия ЦК РКГ1(б)» и др.), разрабатывавшие проблемы партстроительства.

Некоторое значение имела и региональная периодика. Специфика освещения в ней соответствующей проблематики и огромное количество выходивших в 20-е гг. изданий обусловили необходимость преимущественного сосредоточения на прессе отдельного региона - Юго-Востока России.

По возможности широко использовалась также альтернативная печать издававшаяся повстанцами («Голос Народной Армии» и др.), оппозиционными партиями социалистического спектра («Социал-Демократ» и др.), а также начавшие восстанавливаться под влиянием нэпа легально выходившие неболыневистские издания («Экономист» и др).

Особый блок источников составили архивные материалы. Автором изучен эбширный массив документов около 70 фондов, хранящихся в 12 центральных и лестных архивах страны.

Основная часть документального материала но теме исследования находится ! фондах Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории РЦХИДНИ). Здесь изучены дела 21 фонда (политических партий, редакций, лпч-1ых). Много интересного почерпнуто в Государственном архиве Российской Фе-;ерацин (ГА РФ). Прежде всего, здесь изучались документы СНК РСФСР, •ЖПроса, РОСТА, Госиздата и других ведомств, руководивших работой газетно-курнального комплекса, либо тесно связанных с его деятельностью. В Россий-:ком государственном архиве экономики (РГАЭ) особенно денными оказались юкументы Комитета по делам печати при Наркомате внешней и внутренней тор-овли СССР.

Значительную группу источников составили документы из архивов отдельных партийных организаций, в последние годы преобразованных в центры хранения современной документации. Прежде всего выделим Центральный архив общественных движений г. Москвы (ЦАОДМ). Для характеристики процессов, протекавших на краевом - губернском- окружном уровнях, использовались документы региональных архивов - Центров документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДПИКК), Ростовской области (ЦДНИРО), Ставропольского края (ЦЦНИСК).

Некоторое значение имели также документы государственных архивов. Среди них - Центральный архив литературы и искусства г. Москвы (ЦАЛИМ), Центральный архив документальных коллекций г.Москвы (ЦАДКМ), Государственные архивы Краснодарского края (ГЛКК), Ростовской области (ГАРО), Ставропольского края (ГАСК).

Завершая анализ историографической и источниковой базы исследования, отметим, что обращение к теме, которая лишь в последнее время попала в иоле зрения российских историков потребовало особенно внимательного отношения к вопросам методологии. Считаясь с тем очевидным фактом, что и проблемы власти, и проблемы печати в условиях советского общества трактовались весьма своеобразно, автор был вынужден использовать достижения смежных отраслей (политической философии, политологии и др.), а также обратиться к опыту зарубежных исследователей.

Особое внимание привлекали работы, связанные с осмыслением центральной для избранной темы категории «власти». Не ставя для себя целью анализ нюансов разнообразных трактовок понятия власти и сосредотачиваясь главным образом на гфоблемах развития политической системы общества и эволюции бюрократии, мы учитываем традицию, сложившуюся в науке. Проблема «бюрократического общества» исследована в трудах М. Вебера, Г. Зиммеля, К. Маннгейма и др. еще до второй мировой войны. Нужно отметить, что до настоящего времени их идеи находят отклик.

Прежде всего важна общая методологическая широта предложенных первыми исследователями подходов. Среди результатов их влияния в качестве наибольшего достижения выделим заметную эволюцию теории элит, в результате которой произошел переход от изначально достаточно жестких моделей (Г. Моски, В. Парсто и др.) к менее аристократически обособленным концепциям Р. Арона, Д. Сартори, Д. Пламентаца и др. К особенно важным достижениям следует отнести исследования школы Г. Ласвелла. Не погружаясь в споры о совместимости теории элит с принципиальными основами демократического общественного уст-

ройства, отметим очевидное взаимообогащение демократических и элитистских теорий.

Обращение к ним показывает наличие прямого выхода на проблемы, связанные с развитием информационных процессов. В этой связи отметим основополагающее положение, объединяющее самые разные из современных концепций вдали. Вслед за Ю. Хабермасом, Т. Болл отмечал, что, несмотря на имеющиеся раз-шчия, исходный пункт и магистральное направление их развития (у X. Арендт, VÍ. Фуко, А. Гидденса и др.) определяется тем, что «анализу понятия власти федшествуст разработка теории коммуникации, или «коммуникативных действий»...».1 Исходя из этого, посвященные проблемам коммуникации труды пред-лавляются весьма актуальными. В плане выяснения специфики информационно-'о воздействия на власть, особенно интересными можно считать исследования вменений в протекании жизненно важных для бюрократической среды процес-юв в зависимости от объема информационного взаимодействия и скорости ввода шформации п соответствующую информационную систему.2

Признавая огромную теоретическую ценность исследований по проблемам юммуникации, нельзя не учитывать достижений такого перспективного научного управления как когнитология. Основания для такого заключетшя дают те фунда-гентальные характеристики, которые определяют соотношение категорий власти i знания. По мнению О. Тоффлера, их взаимозависимость принципиальна: «По iepe распространения и перераспределения знаний перераспределяется и осно-;анная на них власть».3 В свою очередь, Б. Варне напрямую определял власть че-:ез понятие знания.4

Подводя общие итоги обзору методологических основ исследования, считаем [еобходимым подчеркнуть, что в силу указанных выше причин, они отличаются екоторой эклектичностью и зависимостью не только от чисто философских док-рин, но и от теоретических достижений ряда смежных наук обществоведческого пектра. На наш взгляд, это вполне оправдано в силу неизбежной интеграции раз-ичных научных дисциплин. Кроме того, полагаем, что расширение методологи-еской базы будет способствовать преодолению ситуации, при которой в теорети-еском плане исследователи прессы до сих пор нередко остаются на уровне пред-гавлений о газете как коллективном агитаторе, пропагандисте, организаторе.

Болл Т. Власть/Полис. 1993. №5. с. 38.

См. напр.: Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новоси-

ирск, 1995 и др.

Тоффлер О. Указ. соч., с. 337.

Барнс Б. Природа власти/ Вестник Московского университета. Серия 12. Соци-гьно-политические исследования. 1992. №4. с. 81, 87.

Во втором разделе - «Создание основ системы партийно-государственного регулировании периодической печати» рассматривается процесс складывания партийных и государственных органов осуществлявших контроль за деятельностью прессы.

На основе анализа разнообразных материалов в разделе показано, что монополия большевистской печати автоматически создавала условия для её трансформации из средства информации в своеобразную правительственную структуру. Выступая в качестве «органов» исполкомов, ревкомов, парт- и профкомов, газеты и журналы превратились (особенно на местах) по сути в сборники распоряжений, циркуляров и т.п. В контексте отмеченного «огосударствления» важнейшей задачей стало создание управленческой модели, которая, сочетала бы эффективность партийно-государственного контроля с сохранением действенности печатной пропаганды.

Выделяя как одну из основных гипотез исследования тезис о превращении периодики в специфическую часть государственного аппарата, нужно отчетливо видеть, что к началу 1921г. ее положение определялось общим состоянием дел в сфере управления. Отличительной его особенностью стало рассосредоточение различных директивных, контрольных, учетных функций в самых разнообразных учреждениях и ведомствах, как специальных - РОСТА, Центропечать, Госиздат и др., так и неспециализированных - РВСР, ВЧК, НКИД, НКВТ и т.д. Лишь на первый взгляд, они решали специфические задачи, взаимно дополняя друг друга. В практической работе, кажущаяся стройность конструкции уступала место организационной неразберихе. Что касается роли партийных структур, то первоначально она представляется довольно скромной.

Конкуренция государственных ведомств в условиях которой «роль главка печати пытались взять «Роста», Госиздат и, одно время, Комитет коммунистического] союза журналистов»,1 лишь усугубляла кризис печати. В этой связи в работе рассматривается своеобразная «война» проектов реформирования прессы, выдвигавшихся различными ведомствами и отдельными функционерами.

Изменение ситуации было связано с усилением роли партийных структур, в частности, с созданием особого подотдела печати в рамках Агитпропа ЦК РКП(б). Перспектива реального усиления «партийного руководства» вызвала противодействие функционеров РОСТА и Главполитпросвета. Неизбежное столкновение интересов привело к серьезному конфликту вокруг создания подотдела печати. Несмотря на косвенную поддержку ГПП В. Лениным, победителем все же оказался АПО, нашедший понимание в Оргбюро, Секретариате ЦК, а также у руководите-

1 ГА РФ . Ф.Р-395. Оп.1. д.26. л.л. 143. 145.

1ей прессы, недовольных тем, что в иерархии бюрократических аппаратов газета <в губернии занимает шестое место, в Москве - седьмое или восьмое».1

Объективной основой процесса аппаратного конструирования стал кризис 1ечати, связанный с ее переходом на начала хозрасчёта и максимально хаотизиро-¡авший процессы, протекавшие в газетно-журнальном комплексе, а также соз-швший угрозу агитпропработе РКП(б). В этой ситуации основное внимание пар-тганых структур оказалось прикованным к решению вопросов производства и >аспространения печатной продукции, проблемам материально-финансового по-южения газет, контролю за финансированием. Главным достижением подотдела [ечати ЦК можно считать мероприятия по «типизации» периодической печати.

В плане совершенствования инструктирования важное значение имели - ус-оявшаяся, традиция созыва различного рода представительных совещаний под гидой АЛО, радикальное улучшение инструктирования в ходе текущих агиткам-аний, улучшение координации деятельности подотдела печати с различными го-ударственными структурами и др. Новые черты в инструктировании были связа-ы, на наш взгляд, с опытом проведения масштабных кампаний, посвященных амой прессе (празднование «Дня печати»). Работа подотдела особенно заметно ктивизировалась после создания в нём (май 1923 г.) специального газетного отде-ения.

Отмечая особую роль п/о печати в реорганизации системы советско-артийных изданий, необходимо отметить, что огромное значение для газет и урналов имела также деятельность других подразделений Агитпропа, в частно-ги, подотдела агитации. Основное достижение в его деятельности связано с но-ытками максимально сократить число одновременно проводимых агиткампаний, итоге, циркуляром № 259 (от 24.03.22г.) ЦК установил порядок, согласно кото-эму всероссийские акции предварительно утверждались ЦК, а провинциальные -естными комитетами (с немедленным сообщенном в Орготдел и АЛО ЦК). Ана-1гичный порядок утверждения проходили кампании советских и профсоюзных эганов.2

Наряду с АЛО большее значение для периодики приобрели также Учрас-зед, Оргинстр. Этими отделами проводились учет, изучение, мобилизации, расселение журналистов. Была ведена и практика текущих запросов в редакции о факте];, использования тех или иных работников. В результате, к рубежу 1923г. ш в основном решили проблему кадрового обеспечения печати. Итак, в рамках >22-1923гг. ЦК РКП(б) в лице своих отделов решительно выдвинулся на главное

Зестник агитации и пропаганды. 1921. № 22-23. с.41.

'17СИДНИ. Ф.17. Оп.бО. д. 138. л.45.

место. Не случайно в орготчёте ЦК к XII съезду Сталин назвал систему печати одним из «приводных ремней», соединяющих РКП(б) с рабочим классом.

Последнее отнюдь не означало бесправия иных ведомств. Проводя перепрофилирование государственных органов, изымая из их ведома функции инструктирования, упорядочивая отношения редакций с местными властными аппаратами и т.д., то есть резко ограничивая степень ведомственного влияния, ЦК РКП(б) вместе с тем, создал условия для его последующего усиления на новой основе, под своим руководством.

Иными словами, усиление партийного влияния проходило с опорой на государственные структуры, сохранявшие важные хозяйственные и политические функции. В данном плане рассматривается их роль в цензурировании (контрольный п/отдел Мосгубиздата, Политотдел Госиздата, Политконтроль ВЧК), а также борьба вокруг создания Главлита. Выясняются также вопросы взаимодействия партийных и государственных органов при учреждении органов печати, определении кандидатур редакторов и т.д.

Особое место в разделе занимает анализ конкретных конфликтных ситуаций на различных управленческих уровнях. При этом разбираются как частые столкновения газетчиков с бюрократами партийных и государственных аппаратов, так и межведомственные конфликты, показывающие многообразие ведомственных, групповых и личных интересов. Отразив процессы формирования исполнительских вертикалей, они имели большое значение для утверждения хорошо известного впоследствии «позвоночнного права» - практики когда ЦО уже в 1922г. обязывался выполнять «устное указание тов. Сталина редакции «Правды»».1

Подчеркнем, что в первую очередь была осуществлена регламентация отношений редакций именно с парткомами. Согласно утвержденному Секретариатом (прот. №91 от 2.02.23г.) положению «О взаимоотношениях между парткомами и редакциями газет», газеты «непосредственно подчинялись» комитету (инструкции по вопросам советского строительства - за исполкомом), контролировавшему все стороны их деятельности.

Усиление партийного влияния в итоге ликвидировало актуальность работы по подготовке закона о печати, разговоры о необходимости принятия которого шли уже давно (8 декабря 1922г. СНК даже утвердил комиссию по выработке закона). Вот почему она так и не вышла за рамки Уголовного Кодекса 1922 г., предусматривавшего наказания по 7 статьям, связанным с нарушением правил издания печатной продукции, выпуском контрреволюционной литературы и клеветой в печати.2

' РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.112. д.361. л.4.

2 Законы о печати. Сост. С.И. Сахаров. М., 1923. С. 47.

К концу 1923г. система регулирования периодической печати, на наш взгляд, з своих основных чертах сложилась. Официальная пресса, существовавшая как органическая часть различных государственных, партийных, профсоюзных и т.п. органов и работавшая под их контролем, фактически была огосударствлена и пре-фащена в специфическое ведомство, в некое бюрократическое образование. Так г'же на заре Советской власти осуществилось слияние государственного и партий-юго начал.

В третьем разделе - «Устранение оппозиционной печати и возможности ^коммунистической альтернативы в прессе» исследуется политика правящей иртии и государства в отношешш неболыпевистской периодики.

Практически полное запрещение «буржуазной» прессы было важной состав-[яющей гражданской войны. Соответственно, оно воспринималось и современни-:ами. Вместе с тем, даже для времён ожесточённого гражданского конфликта гельзя говорить о тотальном господстве большевистской печати. Легальную прес-у имели анархисты, народнические группы, националистические организации. В :онце 1920г., даже Н. Махно официально разрешили газету «Голос махновца».1 конечно их существование в условиях советского режима было далеко не ком-юртным.

Наметившийся переход к гражданскому миру несколько улучшил ситуацию, 'уководство РКП(б) пошло на более широкий допуск изданий. Однако, вопросы егулирования издательской деятельности явно выделялись из общего ряда про-лем. По-прежнему относимые к разряду особо важных, они, соответственно, ре-гались исключительно высшими большевистскими инстанциями. Первоначально ластями проводилась достаточно противоречивая политика. Несмотря на отельные либеральные шаги, не теряла своей актуальности репрессивная состав-яющая.

Документы Распорядительной комиссии Госиздата показывают, что жёсткой вязи между вспышками гражданской войны и запретительными мерами не суще-гвовало. Не преувеличивая степень продуманности политики большевиков, по-агаем, что факты свидетельствуют об известной системной автономности ре-рессивно-ограничителыюй политики в сфере печати, представлявшей собой осо-эе проявление гражданской войны. При этом, разраставшееся с 1920г. народное вижение обусловило рост значения репрессий как в отношении повстанческой (Голос народной армии» и др.), так и подпольной («Листок Дело народа», «Без-1астие», и др.) и даже легальной прессы («Максималист», «Знамя» и др.).

Вопреки всем трудностям легальная пресса не просто устояла, по начала рас-I. С осени 1921г. нэп серьезно скорректировал политику в сфере печати. Уже за

Ярославский Ем. Анархизм в России. М., 1939. с.55.

сентябрь-октябрь 1921г. редколлегия Мосгубиздата зарегистрировала 58 издательств и дала разрешения на первые 6 «частных» периодических изданий. К 1.02.22г., т.е. до принятия первых ограничений, здесь было зарегистрировано 50 изданий. В Петрограде также появился целый ряд журналов, отличавшихся независимостью суждений.1 Так нэп породил свою «дочь Ней» - «независимую печать»,2 дистанцировавшуюся от коммунистической идеологии. На данном основании некоторые исследователи ошибочно делают вывод о том, что «центр тяжести в политике был перенесен с репрессий на идеологическую работу».3

С этим нельзя согласиться. После некоторых колебаний рубежа 1921-1922гг., обозначивших возможную альтернативу официальной печати репрессивная политика, обеспечивавшая РКП(б) монополию легальности, была возобновлена с новой силой. При этом в борьбе с прессой политически организованного противника использовались разнообразные приемы: цензура, изъятия отдельных номеров, скупка изданий, непосредственный запрет, массовые аресты в организациях и т.д. Особенно интересна практика поощрения, финансирования тех изданий, которые рассматривались в качестве дезорганизующих («Единый фронт» у эсеров, обновленческие журналы в РПЦ, «Биокосмист» у анархистов и др.).

В условиях нэп'а, после недолгого периода растерянности, важным направлением в деятельности руководства РКП(б) стало также ограничение прессы различных общественных, научных и др. объединений и частных лиц - вначале рамками информационных, литературно-художественных и т.п. изданий, а затем и решительным запрещением основной части изданий, обращавшихся к политико-экономическим проблемам и критиковавших мероприятия Советского правительства. Таким образом, теряя массовидность, террор становился более избирательным. Прежде всего, он обращался против интеллигенции - единственной социальной группы, в полной мере осознававшей значение свободы печати.

В результате, как и практически вся печать политических партий, наиболее независимая «нэповская» пресса также была разгромлена в 1922-1923гг. Закрывая издания, высылая за границу публицистов, власти создавали атмосферу страха, существенно затрудняя существование сохранявшихся журналов. Исходя из этого, полагаем очевидным, что точно так же как ликвидация газет и журналов в 19171918гг. явилась одним из первых актов разворачивавшегося гражданского кон-

1 ГА РФ. Ф.Р-395. Оп.1. д. 164. л.л. 2об.; 5, 11-12. Осенью 1921г. Пг. Отд. Госиздата зарегистровало до 40 изданий. ГА РФ. Ф.Р-395. Оп.1. д. 161. л.34.

2 Очерки истории русской советской журналистики (1917- 1932). М., 1966. с.71.

3 Казанин И.Е. Политика РСДРП(б)-РКП(б) по отношению к российской интеллигенции (октябрь 1917-1925гг.). Дисс. ... канд. ист. наук. Ростов-н/Д, 1995. с.146.

[шикта, борьба с некоммунистической печатью стала составной частью малой ражданской войны.

Помимо серьезных цензурных ограничений, прямого запрещения, издания гжидали искусственные финансовые трудности. В работе, приводится пример Госиздата, обязавшего частных издателей приобретать бумагу исключительно в "лавбуме «за наличные золотые монеты».1 Кстати, скупка золотых монет была за-трещена для частных лиц декретом СНК. Анализируя ситуацию, стоит задаться ¡опросом о том, много ли государственных изданий сумело бы выжить в подоб-1ых условиях?

Вне всякого сомнения, информационная война в форме непосредственного -странения некоммунистической, точнее небольшевистской печати, стала цен-ральной тенденцией в развитии системы средств массовой информации. Ее раз-штие проходило не линейно. В течение 20-х годов, мы видим периоды «отступаний» (рубеж 1920-21гг., 1921-22гг., 1924-25гг.), когда возникали новые группы [егальной печати и создавалась иллюзия отказа власти от жестко-репрессивной юлитики. Однако всякий раз отдельные частные уступки компенсировались про-(едением системы мероприятий, гарантировавших надежный контроль за альтер-(ативной прессой, а вслед за оттепелью вновь наступал период прямого нажима.

Находясь в крайне тяжелых условиях, испытывая серьезные материальные рудности и подвергаясь цензурным преследованиям, некоммунистические жур-(алы стремились отстаивать собственные взгляды, поднимали важные темы. В 1аботе определяются и анализируются их основные группы. Изучение изданий [оказывает, что они оказались в целом никак не менее приспособленными к ры-ючным условиям нэпа, нежели партийно-государственная пресса. В этой ситуа-;ии для многих из них основной причиной, которая могла привести к закрытию, ыл лишь непосредственный запрет со стороны государства.

Поскольку даже в солидных новейших исследованиях отмечается, что ко торой половине 20-х годов «советская периодическая печать четко подразделятся на два вида: официальная проправительственная и коммунистическая»,2 осо-ое внимание уделено печати средины-второй половины 20-х гг. Статистика изда-ельств и периодических изданий, зарегистрированных Главлитом к середине 925г., т.е. накануне последовавшего затем наступления на них, показывает, что омимо двух выродившихся «партийных» («Еврейская пролетарская мысль» - ЦК СДРП(П-Ц) и синдикалистская «Вольная жизнь») и отнесенного к разряду «про-их» органа ЦК «Гехолуц» (журнал «Гехолуц»), на учете находился 81 «частный»

ГА РФ. Ф.Р-130. Оп.5. д. 1026. л.л. 44-45.

Шишкин В.А. Власть, политика, экономика. Послереволюционная Россия (19171928гг.). СПб., 1997. с.ЗЮ.

журнал. Из них в Москве- 40, в Ленинграде- 31, в провинции- 10. Нужно отме тить, что лишь 5-6 являлись чисто прокоммунистическими.1

В этой связи, полагаем, что даже самые аполитичные журналы важны ка! проявление альтернативы официальным изданиям. Однако все же наиболее интересны журналы с выраженным общественно-политическим оттенком («Нова) Россия», «Право и жизнь» и др.), которые рассматриваются более подробно. Осо бо рассматриваются и религиозные издания.

Признавая существенное значение исследуемых журналов, отметим, что го пример создает впечатление об ограниченности культурных сил России, с одно! стороны, и о своеобразном «витринном» допуске властями журналов, когда в ка ждой группе мыслилось существование 1-2 ведущих изданий - с другой. Режи.\ как бы демонстрировал наличие негосударственной периодической печати в раз личных областях.

Переход к форсированному социалистическому строительству, максимальнс обостривший неприятие любых проявлений «частной» инициативы, в первук очередь повлек за собой гибель альтернативной печати, а затем и частных изда тельств (с 1934г.). Мероприятия, направленные на усложнение условий ее суще ствования, вскоре сменились политикой откровенных запретов. В первую очеред! в 1926-1927гг. она затронула издания с более ярко выраженным общественно-политическим содержанием. Вместе с тем, в процессе ликвидации «частных) журналов немалую роль сыграло стремление чиновников от печати к ликвидацш своих конкурентов, захвату их изданий, их читательской аудитории. Экономический интерес дополнял, таким образом, политическую непримиримость.

Решающее значение для судеб небольшевистской периодики имел 1927г Осуществленный в это время переход к единому хозяйственному плану фактически лишил частника самостоятельности в редакционной политике. Большое значение имели изменения порядка кредитования и регистрации издательств. В рамках программы типизации Комитетом по делам печати в апреле 1927г. была данг директива о закреплении частных издательств за банками, что лишило их возможности кредитного маневра.2 Перемены в положении частных издательств особенно заметны при обращении к вопросу о порядке их регистрации. Перерегистрация уставов, проводившаяся в процессе типизации, показывает, что имение возможности издания частником периодики привлекали особое внимание контролирующих инстанций. Дальнейшему упадку частных и акционерных издательств альтернативной печати способствовал и «бумажный» кризис 1928г., когда частникам заметно урезали нормы отпуска бумаги.

1 РГАЭ. Ф.7927. Оп.1. д.245. л.л. 52-56, 67-68, 77, 89, 90, 110.

2 РГАЭ. Ф.7927. Оп.1. д.26. л.93.

И все же завершение устранения альтернативной печати в основном закон-швшееся в 1929г., было связано с чисто административным решением проблемы. 3 условиях начавшегося форсированного социалистического строительства по-:ледние издания были просто закрыты.

Четвертый раздел «Периодическая печать как инструмент внутрипартийной борьбы в правящей партии» посвящен теме участия периодики в пар-пйных дискуссиях. Изучение прессы 20-х годов подтверждает наличие нераз-1ывной связи между подавлением оппозиции в обществе и борьбой с инакомыс-:ием в рядах правящей партии.

Прежде всего в работе рассматривается участие прессы в дискуссии о проф-оюзах. Отдавая должное личностному, а также функционально-групповому и ве-;омственному компонентам дискуссии, отмечается также её общебюрократиче-кое содержание, когда для массы заинтересованных лиц принципиальное значе-ие имел лишь вопрос о перераспределении «партийных сил» и «правильном их спользовании» в мирных условиях.1

В этой связи установлено, что контроль за прохождением материалов в печа-и пытались осуществлять не только ЦК партии и ее вожди, но и устойчивые руппы авторитетных партийных функционеров, которые к этому времени уже полне оформились. Особенно важным представляется выявление притязаний оммунистов - работников печати, протестовавших против захвата бумаги груп-ой Ленина, против публикаций «без всякой правки, без устранения мест, кото-ые...должны бы быть вычеркнуты».2

Как известно, ленинской группе удалось обуздать влиятельные группы функ-ионеров. Огромную роль в этом сыграло именно установление фактического энтроля за прессой. В этой связи в работе показана механика свертывания дис-у'ссип. Отдельно рассматривается вопрос о последствиях дискуссии для печати, о гременах в практике организации очередных предсъездовских дискуссий и т.д. бращаясь к текущим дискуссиям в центральной и в местной прессе в 1922-23 гг., эиходим к выводу об их ограниченности. Зачастую они заканчивались едва ус-;в начаться.

Следует признать, что режим, созданный в РКП(б) после потрясений рубежа )20-21гг., покоился на системе авторитетов, существенно ограничивавшей лю-ле публичные споры. Особенно ярко это заметно при обсуждении последних атей В.И. Ленина. Степень контроля здесь ярко демонстрируется фактом регу-фной передачи особых сводок Агитпропа с анализом результатов дискуссий, с >дборками газетных вырезок в ОГПУ.

[равда. 1921.12 января. 'ЦХИДНИ. Ф.76. Оп.З. д. 157. л. 17.

Явное усиление основной руководящей группы, закреплявшей свой авторитет, в частности, контролем за прессой, породил известное беспокойство. Сразу после XII съезда Л.Троцкий выступил в «Правде» с тезисом об опасности «перерождения» аппарата. Его вызов был принят лишь осенью, когда инициативу переноса разногласий в прессу взяло на себя большинство ЦК. На смену практике рассылки лидерами писем, по сути, « нелегально распространяемых в партии» пришла публичная борьба в прессе.

Несмотря на большую предварительную работу в плане регулирования печати, оказалось, что контроль за дискуссионными материалами оказался весьма несовершенным. Использование ленинских приемов периода профсоюзной дискуссии оказалось недостаточным. Обращаясь к известным событиям, укажем, что материалы периодики позволяют несколько иначе оценить развитие конфликта в верхах. На наш взгляд, настоящее ожесточение полемики было связано не столько с письмом Л. Троцкого «Новый курс», сколько с появившимися в «Правде» критическими резолюциями из районов. Именно обнародование мнения «низов» и взорвало ситуацию, явилось катализатором дискуссии. Одновременно оно изменило формы борьбы и отношение к печати как к ее инструменту.

Анализ газетных публикаций позволяет также установить интереснейший факт - дискуссия по вопросам партстроительства, внутрипартийной демократии практически не затронула проблем функционирования прессы. В гораздо большей степени она сказалась на совершенствовании работы по изучению газетных публикаций аппаратом ЦК (отношение к отдельным статьям, к вождям, настроения населения и др.).

Специфика нарастания нового витка «дискуссий» состояла в том, что конфликт вызревал как бы исподволь, причем в условиях значительно более сложной расстановки сил, определившейся после доклада И. Сталина на курсах секретарей укомов при ЦК 17.06.24г., опубликованного затем в «Правде». Фактически генсек стал новатором, разрушителем традиционных форм работы с печатью. Впервые он использовал партийную прессу для усиления своего авторитета за счет дезавуирования конкурентов.

Реакция прессы на появление знаменитых «Уроков Октября» Л. Троцкого продемонстрировала то, какая огромная работа была проведена для исправления «проколов», наблюдавшихся в дискуссии рубежа 1923/24 гг. Теперь уже никого не возмущало ни содержание односторонней полемики, ни се тональность. Несмотря на видимую второстспенность, дискуссия имела огромное значение. Большое влияние она оказала на лидеров РКП(б), заметно ускорив их популист-ско-«демократическое» созревание. Для газет дискуссия также открывала новый

этап. Впервые пресса наносила адресный удар по одному из ведущих большевистских вождей.

Решающее значение для закрепления данного статуса прессы имел XIV съезд ВКП(б). Разворачивавшиеся здесь события хорошо известны. Отметим лишь, что как и до съезда в своем содокладе Г. Зиновьев так и не сумел предметно поставить вопрос о печати, хотя значительную его часть посвятил критике публицистов. Никогда раньше газетчики не привлекали к себе столько внимания. В работе рассматриваются вопросы борьбы партийных функционеров с прессой, контролирующейся их оппонентами, произведенные кадровые перестановки.

Поражение оппозиции, повлекшее заметную утрату позиций в руководстве партией и полную потерю контролируемых изданий, имело решающее значение для се деградации. Но, если первое всегда привлекало внимание, то второе традиционно недооценивалось. Обращаясь к этому вопросу, выясняем, что Сталин и его группа увереннее действовали не только в плане директивного руководства. Они блестяще использовали прессу, прямо и опосредованно влияя на партаппарат давно усвоивший истину: «Читай аккуратно «Правду», будешь в курсе дела».1

Напротив, оппозицией борьба велась по строгим аппаратным правилам, в соответствии с пристрастиями ответработников, негативно относившихся к дискуссиям. Ставка делалась на работу с тем слоем, где «большинство понимают друг друга даже и по простым намекам».2 Такая позиция неустойчива именно в общедемократическом плане. ЦК получал возможность для навязывания тактики противоборства. В частности, просто поразительна легкость выведения оппозиции из состояния равновесия буквально несколькими публикациями в преддверии пленумов ЦК, на которых шла борьба с «троцкистско-зиновьевским» блоком.

На проведение дискуссии в прессе был нацелен мощный аппарат. В редакциях проводилась обработка коммунистов, участие периодики в дискуссии подвергалось тщательному изучению. Скурпулезно отслеживая развитие кампаний, структуры ЦК установили жесткий контроль за всеми стадиями информационного эбеспечепия внутрипартийной борьбы. В свою очередь, лидеры оппозиции не сумели предложить ничего нового.

На антиоппозиционных материалах выросло целое поколение газетчиков, а руководители «школы молодых» приобрели славу теоретиков, получили особый ¡ее в системе властных отношений. В этой связи, особенно интересен вопрос о паимодействии прессы и власти на заключительном этапе дискуссионных сраже-пш 20-х гг., где борьба велась уже с бухаринской школой. В данном контексте шказано как начатое вытеснение Бухарина из сферы, где он был наиболее автоБольшевистское руководство. Переписка... с.314. Архив Троцкого... т.1. с.212.

ритетен, дополнялось усилением внимания к печатным материалам его сторонников.

Ужесточая контроль за лидерами противостоящего блока, провоцируя их на необдуманные шаги, аппаратчики ЦК, естественно, уделяли основное внимание центральной печати и, прежде всего, «Правде». Вместе с тем, под лозунгом самокритики проводилась широкая чистка редакционных коллективов в регионах. Аппарат ЦК не форсировал развитие конфликта. Конец 1928 г. - начало 1929 гг. -время накапливания сил и создания необходимой общественной атмосферы, когда была избрана тактика максимальной обезличенности в критике уклонов.

Т.о. периодическая печать, использовалась в качестве важного орудия фракционной борьбы. Синхронно развитию конфликта среди «ленинцев» заметно совершенствовалась и усложнялась система руководства прессой. Парадоксально, но использование периодики ускорило «процесс отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и старых «вождей»», который И. Сталин считал одним из важнейших условий существования всякой «живой и развивающейся партии».1

Пятый раздел - «Постановка проблем функционирования властных структур и их осмысление в советской прессе» посвящен разработке в прессе темы власти. Степень публичности власти не только отражает одну из главных сущностных черт политического режима. По заключению исследователей: «Вопросы управления относятся едва ли не к самым сложным для журналиста».2

В условиях выхода из гражданской войны опасный отрыв власти от населения страны потребовал изменений в содержании публикаций официальной прессы, переориентации её на широкую читательскую аудиторию. Важно было также защитить журналистов, возмущенных тем, что «западно-европейская печать, несмотря на своё лакейское положение, в состоянии однако свергать министерства, а наша безголоса и только получает подзатыльники»3 Этому способствовали усиление партруководства и проведенная в 1922-1923гг. реорганизация основной части «руководящих» изданий в «массовые». Обращение к волновавшей читателей теме власти, отказ прессы от поглощенности преимущественно управленческой информацией привели к постепенному росту числа общетеоретических статей, дискуссионных материалов, критических публикаций.

Вместе с тем в работе показан затяжной характер освоения прессой соответствующей проблематики. Оставаясь официальными средствами информации, издания по прежнему ориентировались в большей степени на власть, на отдельных

1 Сталин И.В. Письмо т.Ме-рту. / Сочинения. М., 1947. т.7. с.43.

2 Моисеев В.А. Печать в системе социального управления. Киев, 1982. с. 68.

5 Красная печать. 1922. № 14(40). с. 17.

;ё представителей. Соответственно, публикации, в основном, носили как бы «от-ктный» характер, обслуживали конкретные организационно-партийные меро-триятия (переброски, подбор, учёт и т.п.), имевшие явный милитаристский отте-юк. На этом фоне символичным стал наметившийся перенос внимания с партий-гого аппарата (в т.ч. в кампаниях выборов, перебросок и др.) на непартийные :труктуры.

Лишь постепенно в обстановке стремительной бюрократизации советского >бщества «аппаратный фронт», возникший с подачи Ленина ещё на XI съезде, юшительно закреплённый и получавший логическое обоснование и завершение в 1езолюциях XII съезда, стал приобретать первостепенное значение. В освещении ;анной проблематики черты нового были связаны с обменом аппаратным опытом, овыми принципами освещения перебросок (добровольчество и др.), обращением проблемам специализации руководителей, их подготовки в совпартшколах, кон-урсами директоров и председателей исполкомов, расцветом уголовной хроники т.д.

Интересно, что в прессе практически сразу была ограничена критика аппара-а РКП(б). Уже на заседании Секретариата ЦК 2.02.23г. было решено, что крити-еские материалы, касающиеся парткома, исполкома, ГПУ и прокуратуры, могли убликоваться лишь с согласия парткома, который имел также возможность вве-ги временные ограничения «на определенные сроки и на другие области», с од-овременным извещением АПО ЦК.1 Начавшийся вывод парторганов из зоны эигики превратил хозяйственных, советских работников в главный объект «ра-)блачительной» работы.

Дальнейшее закрепление тенденции к более активной разработке в печати эоблем власти было связано с практикой внутрипартийных дискуссий, усилив-их популистскую окраску политики большинства и, соответственно, выступле-ш контролируемой им печати. Особое значение приобрели темы критики (впо-[едствии «конкретных носителей зла») и выдвижения - программы, рассчитан-)й на демонстрацию демократизма власти и привлечение симпатий актива. Сво-о пика они достигли в период проведения курса «лицом к деревне». Усиленные »пулизмом кампаний перевыборов, они обозначили внешне радикальный пово-IX от «укрепления» к «оживлению» выборных управленческих аппаратов.

Возможности прессы в освещении проблем власти зависели от политической нъюнктуры. Усиление внутрипартийных разногласий, как правило, влекло за бою некоторую либерализацию в отношении возможностей освещения того уга тем, который вполне определился к середине 20-х годов. Особенностью вы-

ЦХИДНИ. Ф.17. Он. 112. д.408.л.9.

ступлсний прессы на данном этапе явилось также максимальное переплетешь различных кампаний кадрового цикла, проводившихся практически синхронно \ как бы дополняющих друг друга. Отмеченный синтез кампаний отразил спсцифи ку работы печати, которая параллельно ведущей теме, наряду с ней и через нее непременно «запускала» родственные ей кампании. Тем самым она подстраховы валась от возможных упреков в недооценке какого-либо направления партийно! политики, обеспечивала традиционный набор устоявшихся идеологически) штампов, устаивала агрессивность предпринимавшихся акций.

В конце 20-х гг. ведущее значение приобрела кампания самокритики, взвин тившая тональность критических выступлений и использованная в целях подчи нения региональных руководителей. В ее контексте серьезное значение имела да же не столько критика руководителей, сколько характер их присутствия в прессе Общение с газетой было крайне важным для любого деятеля и в любой форме Невнимательное отношение, небрежность в данном случае дорого стоили и очеш авторитетным политикам.

Объективно подходя к публикациям конца 20-х гг., отметим, что максималь но формализуемая и превращавшаяся в ритуальную форму (стандарт перевыбор01 и т.п.), тема власти как бы изживала себя, что, в частности, проявилось в интерес ном явлении реанимации прежних тем и приемов начала 20-х годов (например «Дайте опытных руководителей» и т.д.). Одновременно, гипертрофированно« раздувание разоблачительства вызывало недовольство не только у жертв кампа нии. Выразителем таких настроений явился, в частности, М. Горький, развивав ший мысль о глубоком противоречии труда миллионов, их трудового героизма I представленного в прессе «жалобного», «охающего» человека.1

В этой связи показано, что популизм и демагогия прессы, сопряженные с ка рикатурной демонстрацией лояльности не требовали настоящего профессиона лизма. Стандартные кампании сопровождались тиражированием стандартны) мыслей, стандартных эпизодов и ситуаций, доступных детскому восприятию и, I итоге, вели к опрощению периодики.

В шестом разделе - «Периодическая печать в системе партийно государственных органов» показано место прессы в бюрократической иерархии.

Во втором разделе было выяснено, что периодическая печать, определявшая« как «четвертая власть», «шестая держава», «приводной ремень» и т.п. была интег рирована в аппаратную среду. Фиксируя изначально зависимое, подчиненное по ложение печати следует видеть то большое значение, которое она в итоге приоб рела для функционирования руководящих аппаратов партии и государства.

1 Правда. 1929. 7 марта.

Прежде всего, оно проявилось в информационном обеспечении властных структур. Обращаясь к началу 20-х годов, нужно признать, что пресса фактически получила здесь ведущую роль. В последующем, несмотря на ожидавшееся снижение ценности, в партийной информации она оставалась очень заметной, а нередко и основной. В этой связи показаны основные направления распространения информации и характер изменения роли печати. Особое внимание обращено на «руководящую» природу, директивный характер ее публикаций, усиливавшийся постоянным присутствием на страницах газет и журналов руководителей различного уровня, писавших но «нарядам» парткомов, в связи с чем освещается практика инструктирования через газеты, а также потребление газетной информации, показывающее ведущую роль чиновников разного уровня.

Рассматривая внутреннее состояние прессы как предпосылку ее интегрирования в аппаратную среду (состав работников, характер отношений, типы конфликтов и т.д.), отметим, что поначалу преимущественно непартийный состав газетчиков не позволил прессе сразу занять достойное место и эффективно защищать себя от административного произвола. Однако уже с 1922-1923гг. здесь наметился приток квалифицированных кадров, чему, в частности, способствовало улучшение их материального положения. Заметим, что зарплата курьера в газете сопоставима с зарплатой достаточно квалифицированного рабочего или председателя волисполкома.1

Анализ эволюции отношений прессы с отделами ЦК ВКП(б), с государственными ведомствами (РОСТА, Главлит и др.) показывает усложнение порядка регулирования системы, обусловившее переход от уровня элементарной, эпизодической цензуры, надзора за комплектованием редакторского корпуса и т.п. к детальному и всеобъемлющему контролю на различных уровнях информационного, кадрового, материального и др. обеспечения. При этом, параллельно с созданием разветвленной газетно-журнальной сети происходила отработка системы специальных органов, занимавшихся проблемами печати. Ведущую роль среди них приобрели отделы парткомов, лишь спустя время передавшие чисто хозяйственные аспекты работы прессы соответствующим государственным структурам.

Отметим также, что растущая активность специальных государственных управлений вела к усилению конкуренции. Документы показывают, что появление новых аппаратов вызывало сопротивление существующих, что особенно оче-аидно на примере Комитета по наблюдению за деятельностью издательств и распространению произведений печати, встретившего решительное противодействие :о стороны Главлита. Кроме того, наличие массы заинтересованных ведомств,

РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.68. д.138. л.л. 14,15.

максимально усложняя порядок решения вопросов, порождало сложную систему согласований.

Изучив процесс эволюции форм организации и контроля за деятельностью печати, нужно отметить его объективную основу. Учитывая значение самоцензуры, признаем, что редакция в условиях советской России эффективно работала лишь под контролем. Как государственное хозяйственное предприятие газета была склонна к максимальной затратности, а потому требовала внимания контрольных инстанций. Поскольку самоорганизация рабселькоров неизбежно подвела движение к требованию свободы печати, еще более актуальным являлся политический контроль.

По мере форсированного роста газетной «сети», в главном не связанного с читательским спросом, в процессе освоения популистских кампаний середины-второй половины 20-х годов, происходило расширение возможностей периодики, ее авторитета и, соответственно, усиление обратного влияния на бюрократические структуры. На этой основе, в рамках складывавшихся межаппаратных связей пресса отвоевывала для себя собственное бюрократическое пространство, добивалась улучшения законодательного обеспечения своей деятельности, сражалась за совершенствование порядка реагирования на публикации, переходила к лоббированию и т.д.

Объективно периодическая печать играла важную роль в оптимизации деятельности партийно-государственного аппарата. Значение прессы видится в том, что она не только определяла кругозор и уровень подготовленности кадров, но и являлась орудием укрепления их должностного авторитета. Для руководителей приобрели актуальность вопросы о доступе к прессе, с одной стороны, и о свободе от нее, от насаждавшихся ею стереотипов - с другой, поскольку каждый ответработник: «хочет так же выявить себя, он хочет твердо знать оппозиционер ли он, или правоверный».1

Пережив пору расцвета в период дискуссий в ВКП(б), печать объективно выполнила большую разрушительную работу и, в итоге, сама явилась их последней жертвой. В соответствие с законами аппаратной жизни в 1928-1929гг. здесь не просто провели «перетряску» кадров, но и осуществили большую реорганизацию органов регулирования периодики. Вслед за этим последовали акции по повышению общей исполнительской дисциплины в редакциях. Уничтожив лидерство прежних «литераторов», аппаратчики ЦК обеспечили стремительную, чудовищную по масштабам бюрократизацию партийно-советской печати, окончательно превращенной в придаток партаппарата. В итоге, несмотря на повышение инфор-

1РЦХИДНИ. Ф.584. Оп.1. д.31. л.л. 44; 45.

матпвной ценности прессы в ходе кампании самокритики, произошло значительное понижение ее общего статуса.

В заключении подведены общие итоги исследования, сделаны выводы и обобщения, определены возможные перспективы дальнейшей работы, даны рекомендации.

К несчастью для российского общества, абсолютная самодостаточность власти надолго превратила неуважение к печатному слову во вполне сложившуюся российскую общественно-политическую традицию. Придав периодике вид составной части аппарата, пусть даже довольно важной, привилегированной, большевики продемонстрировали, что в очередной раз сила власти оказалась в России выше силы общественного мнения. Тем самым, они сохранили условия, порождающие раскол между официальным и народным сознанием. Вместе с тем, отходя от морально-этических сентенций к выяснению сути явления, следует указать, что, на наш взгляд, большевики, в равной степени, не создали и не уничтожили «свободу печати». Большевики лишь сохранили известную российскую традицию. Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях:

1. Кадровая политика РКП(б) и периодическая печать (1921-1925 гг). -Армавир, 1998.-140 с.

2. Власть и пресса в советской России: Проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы. -М.: Изд-во МПГУ "Прометей", 1998. -250с.

3. Кадровая проблематика в публикациях партийно-советской периодики Дона и Кубано-Черноморья (1921-1924 гг.) - М.: ИНИОН № 43993 от 25.02.91. "История, археология, этнография". №3 , 1992. -38 с.

i. Разработка В.И. Лениным принципов кадровой политики партии (1921-1923 гг.). -М.: ИНИОН № 43998 от 25.02.91. "История, археология, этнография". № 3, 1992.-29 с.

5. Периодическая печать в системе кадровой политики РКП(б) (1921-1925 гг.). -

М.: Изд-во МПГУ, 1992. -16 с. ). Между рынком и тоталитаризмом (Советская печать в период нэпа). // Переход к рыночной экономике: формы и направления: Межвуз. сб. научн. трудов. -Армавир, 1994. - с. 57-65.

Советская бюрократия и периодическая печать (к проблеме взаимоотношений). // Труды молодых ученых Армавирского государственного пединститута за 1993-1994 гг.-Армавир, 1994.-е. 113-121.

Тема "быта" в печати в 20-х гг. (по материалам Юго-Востока России). // Труды молодых ученых Армавирского государственного пединститута за 1993-1994 гг. - Армавир, 1994. - с. 124-128.

9. Народ и власть: становление политических аспектов советской ментальности. // Советский менталитет: социальные этюды. - Армавир, 1995. - с. 41-51.

10.Некоммунистическая альтернатива в российской прессе 20-х гг.//Россия на стыке исторических эпох: Очерки общественно-литературного процесса 20-30-х гг. XX в. -Армавир, 1998. - с.63-78.

П.Властные структуры Армавира в 1920-1924 гг.: к проблеме эволюции российской интеллигенции. // Интеллигенция Северного Кавказа в истории России. -Ставрополь, 1997. - с. 152-157.

12.Номенклатурная детерминированность периодической печати (по материалам Юго-Востока России 1921-1922 гг.). // История политических партий в вузовском курсе политической истории. Проблемы теории, методологии, методики. Вып. 2.-М., 1991.-е. 36-37.

13.К вопросу о критике ответработников в периодической печати Кубано-Черноморья 1924-1925 гг. // Материалы межвузовской конференции молодых ученых по итогам исследований за 1990 год. 18-21 марта 1991. - Армавир. 1991.-е. 60-61.

Н.Выборы представительной власти: социокультурный конфликт 20-х гг. // Советский менталитет: источники и тенденции развития (Социальный и педагогический аспекты): Материалы межвузовской конференции. Вып. 1. - Армавир, 1994.-с. 32-34.

15.Советский актив: ментальность и политическая психология. // Советский менталитет: источники и тенденции развития (Социальный и педагогический аспекты): Материалы межвузовской конференции. Вып. 3. - Армавир, 1994. - с, 36-38.

16.Периодическая печать в системе партийно-государственных органов тоталитарного государства. // Тоталитаризм и личность: Тезисы докладов международной научно-практической конференции. - Пермь, 1994. - с. 45-47.

17.0 методологии изучения политических аспектов советской ментальности в переходный период. // Советский менталитет: проблемы методологии исследования: Тезисы докладов межвузовской научной конференции. - Армавир, 1995. -с. 60-63.

18.Двадцатилетний юбилей революции 1905-1907 гг. и общественное сознание е переходный период. // Первая российская революция и парламентаризм в России: Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - Ставрополь, 1995. - с. 75-77.

19.И. Сталин и Г. Зиновьев о месте и роли периодической печати: идеи и политическая практика. // Общественная мысль и политические деятели России XIX и XX веков: Материалы научной конференции. - Смоленск, 1996. - с. 177-179.

20.Казаки-линейцы и Советы: проблема представительной власти (1924-1925 гг.). // Линейны Средней Кубани в 300-летней истории Кубанского казачьего войска: Материалы научно-практической конференции. - Армавир, 1996. - с. 7172.

21.Интеллигенция и информационные процессы 20-х гг.: проблема отношения к власти. // Интеллигенция и власть на пороге XXI века: Тезисы региональной научно-практической конференции. - Екатеринбург, 1996. Часть 2. - с. 267-268.

22.Курс на американизм: метаморфозы большевистской политики 20-х гг. // Общественная мысль, политические движения и партии в России XIX-XX вв: Сборник научных статей. - Брянск, 1996. - с. 98-100.

23.Российская интеллигенция 20-х гг. XX в.: проблема информационного обеспечения. // Интеллигенция, провинция, Отечество: Проблемы истории, культуры, политики. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции. - Иваново, 1996. - с. 166-167.

Подп. к печ. 26.01.99 Объем 2 п.л. Зак. 38 Тир. 100

Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Турицын, Игорь Викторович

ВВЕДЕНИЕ. 3

РАЗДЕЛ I. Историография, источники и методы исследования. 17 - 92 РАЗДЕЛ II. Создание основ системы партийно-государственного регулирования периодической печати.93

РАЗДЕЛ III. Устранение оппозиционной печати и возможности некоммунистической альтернативы в прессе. 158

РАЗДЕЛ IV. Периодическая печать как инструмент внутрипартийной борьбы в правящей партии. 253

РАЗДЕЛ V. Постановка проблем функционирования властных структур и их осмысление в советской прессе. 322

РАЗДЕЛ VI. Периодическая печать в системе партийно-государственных органов. 403

Введение диссертации1998 год, автореферат по истории, Турицын, Игорь Викторович

Проблема взаимоотношений власти и средств массовой информации (в т.ч. периодической печати) уже традиционно привлекает к себе самое пристальное внимание. В его основе лежат не только профессиональные интересы отстаивающих свои права журналистов или ведомственные притязания представителей бюрократии, но и ярко выраженные интересы самых широких кругов общественности, основывающиеся на законной озабоченности этой поистине глобальной проблемой современности. Даже в признанных демократиях она никогда не исчезает из сферы общественных интересов. Мимо нее не прошел ни один серьезный мыслитель, политический деятель.

Наибольшее внимание проблема притягивает к себе в кризисные, переломные моменты общественного развития, а также в странах с неустоявшимися демократическими традициями. Реальные преобразования социальных и политических структур непременно актуализируют вопрос об оптимальном соотношении приоритетов в системе «власть-пресса». Это абсолютно неизбежно и вполне объяснимо. Социальная практика показывает, что от возможностей СМИ в целом, и прессы - в частности, напрямую зависит не просто скорость реагирования власти на назревшие требования граждан, но полнота включенности общественного мнения в управленческие процессы, в решение проблем, жизненно важных для всего социума. В этом качестве, отношения властных структур и прессы представляют собой одну из наиболее существенных характеристик уровня развития конкретно взятого общества.

В условиях советского общества, где возобладали представления о чуть ли не бесконфликтном характере социально-политических отношений при социализме, проблема взаимоотношений власти и СМИ оказалась максимально выхолощенной. В умах достаточно широкого круга людей, более того - массы специалистов, сформировался устойчивый стереотип восприятия прессы лишь как проводника партийных решений. При таком подходе вопрос о взаимоотношениях фактически снимался, а связь власти и СМИ становилась односторонней. Разговор шел в основном лишь о партийном руководстве. Обратное влияние на власть практически не прослеживалось.

Для широких кругов советской общественности проблема публичности власти, вопросы отношений власти и прессы возникли как бы вдруг, неожиданно. Эпоха гласности, как один из наиболее значительных антисистемных шагов М. Горбачева, положивших начало развалу прежней политической системы, привела к медленному, но неуклонному изменению статуса СМИ. Подталкиваемые властью, пугающиеся собственной смелости журналисты довольно скоро почувствовали вкус сенсации, а затем и свободы слова. На этой основе и стала возможной принципиальная постановка вопроса о месте и роли СМИ в обществе и, прежде всего, о их правах и защищенности от бюрократического произвола. Таким образом, реанимация в общественном сознании принципов свободы слова, печати в итоге привела к тому, что ранее представлявшиеся чуть ли не беспроблемными, отношения власти и средств информации привлекли к себе всеобщее внимание.

Главным показателем роста их актуальности явилось возникновение потребности в законодательном обеспечении деятельности средств массовой информации. Принятие Закона СССР «О печати и других средствах массовой информации» (1990г.), а затем Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» (27.12.91г.) заложило основу для упорядочения отношений, складывающихся в системе «власть-СМИ». Параллельно, пытаясь соотнести себя с новой правовой реальностью, власти предприняли шаги по организации соответствующих органов регулирования СМИ (Министерство печати и информации, Федеральный информационны й центр и т.д.). С этого времени, в стране идет настойчивое развитие законодательства о печати и осуществляются перманентные изменения в структурах органов государственного управления прессой.

Рост влияния, усложнение общей картины СМИ, связанное с появлением массы новых изданий, принадлежащих многочисленным общественным, политическим, религиозным и др. объединениям, обострение политической борьбы, противостояние различных ветвей власти - эти и многие другие факторы обуславливают усиление напряженности ситуации, складывающейся вокруг периодической печати. Продолжающиеся столкновения борющихся за власть политических сил сопровождаются множащимися конфликтами властных структур, отдельных представителей бюрократии с изданиями, журналистами. Начиная с известного процесса П. Грачева, судебное противостояние должностных лиц разного ранга с работниками СМИ постепенно превращается в обычную норму. Вместе с тем, проблема не ограничена отдельными частными инцидентами. Обществу еще предстоит выяснить целый ряд принципиальных условий функционирования печати. Особенно ярко это подтверждается последними событиями вокруг решения вопроса о перспективах государственной поддержки прессы.

Отметим все же, что сегодня печать уже не столь беззащитна. За защиту свободы слова все активнее выступают широкие круги общественности, различные специализированные организации, общественные фонды (Фонд защиты гласности и др.). Общество начинает на деле реализовывать свое право на получение максимально полной и достоверной информации. Естественно, что указанные изменения не могли не привлечь к себе внимания исследователей. Растущий интерес специалистов различных отраслей к проблемам отношений власти и СМИ, власти и прессы проявился в проведении конференций с участием журналистов, ученых, правозащитников, в появлении многочисленных сборников законов, документов, публикации огромной массы научных, публицистических работ.

Исследователи, практические работники активно выясняют отдельные аспекты взаимодействия власти и прессы, анализируют конкретные шаги, предпринимаемые органами государственной власти, осуществляют комплексное изучение положения печати в современной России. Отметим также большой интерес авторов новейших публикаций к зарубежному опыту строительства отношений государства и периодической печати. По мере углубления теоретического осмысления научной проблемы и накопления практического опыта работы га-зетно-журнального комплекса в новых условиях, все более прочно утверждается убеждение в исключительной сложности, неоднозначности взаимосвязей в системе «власть-пресса». Отход от упрощенных стереотипов первых лет гласности, приносит понимание того, что «свобода печати никогда не была застывшим понятием», что в России возможны различные парадоксы, в частности, ситуация когда «свобода прессы есть, демократии нет»1 и т.д.

В этих условиях вполне обоснованно просыпается интерес и к изучению проблемы в исторической ретроспективе. В 90-е годы появился целый ряд интересных исследований, затрагивающих отдельные аспекты отношений власти и прессы в советской России. Их подробный анализ дан в первом разделе работы. Вместе с тем, сложившееся в советский период стереотипное восприятие вопроса в основном сохраняется вплоть до настоящего времени. Сегодня, когда отношения власти и прессы резко контрастируют с ситуацией десятилетней давности, происходит фактическая консервация прежней ориентации исторических исследований на изучение печати преимущественно как орудия «экономического воспитания» и объекта партийно-государственного «руководства». В итоге, постановка предлагаемой научной проблемы, применительно к периоду 20-х годов практически не состоялась, что на наш взгляд, привело к известной утрате возможной полноты восприятия исторического прошлого.

Абсолютизируя партийное руководство, мы смазываем целостную картину взаимоотношений периодической печати и большевистского государства, забываем, что привычное для советского периода состояние практически полной подчиненности периодики диктату власти и их уникальное «коммунистическое» единение возникли не вдруг и существовали не всегда. Следствием этого становится недооценка ценного исторического опыта существования прессы в усло

1 Мак-Куэйл Д. Свобода печати никогда не была застывшим понятием/ Вестник Моск. ун-та. Серия 10. Журналистика. 1995. №2; Симонов А. Такой парадокс: свобода прессы есть, демократии нет/ Журналист. 1995. №3. виях нэпа, поверхностное изучение принципиально значимых вопросов ликвидации альтернативной печати, при котором из истории советской России вычеркивается одна из интереснейших ее глав, а тотальный контроль за общественной инициативой в сфере печати представляется как нечто изначально (чуть ли не с 25.10.17г.) данное и неизменное. Между тем, именно сегодня как никогда важно помнить, что феномен монопольной партийно-советской печати - это продукт сложной эволюции политического режима.

Избранное десятилетие - уникальный период в истории советского государства, применительно к которому историки особенно часто ставят вопрос о возможных альтернативах развития. Подобный подход кажется вполне оправданным и в отношении периодической печати. В данном случае речь должна идти не только о героических попытках лучших представителей интеллигенции сохранить даже в столь трудных условиях независимые от власти издания, не только о протесте широких кругов общественности против ликвидации свободы печати. Далеко не однозначно выглядит и становление системы регулирования печати. В рамках правящей партии мы сталкиваемся с различными взглядами на вопрос о месте периодики в условиях советского режима. Более того, сложность становления партийно-государственного аппарата напрямую влияла на характер взаимодействия прессы и власти, обуславливая его внутреннюю противоречивость.

Заметим также, что периодическая печать - далеко не безучастный свидетель своего времени. Она представляла собой важнейший, практически единственный информационный канал. Несмотря на все увлечение большевистских лидеров техническими новинками (радио, граммофонные пластинки, кинематограф), в условиях 20-х годов последние даже отдаленно не могли приблизиться по своему значению к газетам и журналам. Исходя из этого, роль прессы в формировании общественного сознания, в т.ч. кругозора и облика правящего слоя, а в конечном счете и советской политической системы следует оценить как весьма существенную. Следует также помнить, что периодика явилась не только одним из основных средств идеологической обработки населения, но и инструментом борьбы за власть.

В целом, исследование системы взаимоотношений складывавшихся между властными структурами и периодической печатью, позволяет уйти от однотонного изображения российского общества на начальном этапе становления советской государственности. Оно позволяет выявить существенные политические, социальные, идейные характеристики прежней политической системы непосредственно на стадии ее становления, т.е. обратиться к истокам тех явлений (например, восприятия власти в общественном сознании), которые в полной мере проявились позднее и, зачастую, сохраняются до настоящего дня. Поэтому осмысление сущности, способов, особенностей «покорения» прессы коммунистическим государством представляется более чем небезынтересным, особенно в условиях осуществляемого на современном этапе реформирования российского общества.

В контексте вышеизложенного, осознание актуальности избранной темы становится еще более предметным, если учесть современные политические реалии. С одной стороны, обращают на себя внимание устойчивость системы представлений, сложившихся в обществе в советский период его истории, ностальгия части населения по недавнему прошлому, достаточно широкая популярность коммунистических идей, вполне критическое отношение к прессе и т.п. Коммунисты, как наиболее мощная оппозиционная сила, реально претендуют на власть и уже сегодня настойчиво ставят вопрос о создании системы контроля за СМИ.

С другой стороны, нельзя не видеть, что откровенное стремление к подчинению СМИ демонстрируют те узкие правящие группы, которые представляют собою наиболее реальную силу в обществе, где так и не удалось создать так называемый средний класс - основу демократических систем на Западе. В любом случае, перспективы развития средств массовой информации в целом, и прессы -в частности, представляются далеко не однозначными. Соответственно, и журналистам, и широкой общественности еще не раз придется возвращаться к принципиальным вопросам определения места и роли СМИ в России, а значит -обращаться к опыту прошлого.

Все это определяет актуальность темы данного исследования, ее научное, политическое и практическое значение.

Хронологические и территориальные рамки исследования. Предложенная работа охватывает период 1921-1929 гг. - один из важнейших в истории советского государства. Двадцатые годы представляют собой время складывания политической системы, с некоторыми изменениями просуществовавшей вплоть до конца прошлого десятилетия. Данный период отличался ярким своеобразием и обычно рассматривается российскими историками как особый этап. Из этого, как правило, исходят исследователи как экономической, так и политической истории России XX века, специалисты, занимающиеся различными частными научными проблемами. Исходным пунктом выделения подобных хронологических рамок служит, прежде всего, учет тех глубинных изменений, которые произошли в руководстве партии и государства в конце 20-х гг. и непосредственно отразились на проводимом им политическом курсе.

В истории периодической печати данный период также отличается органичной внутренней однородностью, в связи с чем и представляется целесообразным его особое вычленение. Прежде всего, двадцатые годы стали временем становления системы партийно-советской печати и детальной отработки механизмов ее регулирования. За исключением районной и фабрично-заводской прессы в полной мере было осуществлено и оформление сети периодических изданий. В то же время, вплоть до начала тридцатых годов вряд ли можно обоснованно говорить о полной ликвидации некоммунистической периодики.

Конечно, в рамках указанного периода можно выделять различные внутренние этапы, отличающиеся известным своеобразием. В частности, на наш взгляд, он распадается на три автономных, но взаимосвязанных между собою этапа. Для 1921-1923 гг. главным представляется становление системы органов регулирования печати и, одновременно, расцвета альтернативной прессы. В

1924-1927 гг. происходит практически полная ликвидация некоммунистических изданий. Исключение составили главным образом органы религиозных, а также некоторых прокоммунистических националистических организаций. Вместе с тем, партийно-советская пресса становится в это время ареной фракционной борьбы различных партийных группировок. На заключительном этапе 19271929 гг. основное значение приобретает упорядочение системы печати, все более активно осуществлявшееся специальными государственными органами по мере передачи им чисто хозяйственно-организаторских функций, изымавшихся из ведения партийных структур. Кроме того, начинается комплексное использование периодики для совершенствования исполнительской вертикали и подчинения региональных элит.

Территориальные рамки исследования включают в себя общепризнанные российские регионы. Обращаясь к ним, мы вынуждены считаться с изменениями, которые происходили в очертаниях границ той территории, которая собственно и именуется Россией. Учитывая их, тем не менее полагаем, что указанные процессы не являются принципиально важными для понимания сути поставленной научной проблемы. Взаимодействие власти и прессы вряд ли можно четко ограничить территориальными рамками. Политика в отношении периодической печати имела общегосударственное значение, а потому определенный интерес для нас представляли и отдельные материалы, не определяемые как строго российские.

Объектом исследования избраны сложные, противоречивые отношения между партийно-государственными органами, отдельными представителями бюрократии и периодическими изданиями, возникавшие в процессе организации и регулирования системы периодической печати. Учитывая характер политической системы советского общества, в котором ведущее значение партийных структур предполагало опору на массовые организации, обеспечивавшие контроль за различными слоями населения, к разряду властных мы относим и руководящие органы наиболее значимых из них (комсомола, профсоюзов, кооперации). В свою очередь, под периодической печатью понимаются различного рода продолжающиеся печатные издания - газеты, журналы, бюллетени, альманахи и пр.

Анализ степени изученности проблемы, проведенный в первом разделе работы, показывает, что несмотря на отражение в исторической литературе, а также в философских, политологических, социологических и др. произведениях последних лет различных аспектов избранной темы, ее общетеоретическую проработку, в целом она до сих пор еще не стала предметом специального изучения в предложенных хронологических рамках и в масштабах всей страны.

Научная новизна исследования. Проблема взаимоотношений власти и прессы достаточно давно поставлена представителями различных научных дисциплин обществоведческого цикла, в том числе и историками. Ее изучение сохраняет свою актуальность не менее столетия. Вместе с тем, по указанным выше причинам, в советской историографии она оказалась невостребованной в течении практически всего периода ее существования. Более того, в контексте советской истории взаимоотношения прессы и партийно-государственного аппарата существенно упрощались и рассматривались односторонне. Конечно, отдельные аспекты проблемы изучались в рамках различного рода исследований. Однако, в предложенном виде она формулируется впервые. Это позволяет приступить к исследованию проблемы как таковой, в гармоничном единстве всех ее составляющих.

Характерной особенностью работы является то, что она впервые комплексно исследует историю отношений власти и прессы, рассматривает не только привычные аспекты партийного руководства, но и обратное воздействие периодики на властные отношения, становление советской политической элиты. В отличие от большинства исследований советского периода, автор уделяет значительно большее внимание организации государственного регулирования системы партийно-советской печати, стремится показать возможные альтернативы ее развития, конкурентную борьбу между различными ведомствами за преобладающее влияние и т.д. Особое внимание уделяется выявлению взаимосвязей между потребностями политической и хозяйственно-экономической корректировки курса, проводимого в отношении средств печати.

На основе привлечения широкого круга архивных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, возникает возможность для существенного уточнения и изменения целого ряда устоявшихся представлений как по проблемам истории печати, так и по вопросам эволюции политической системы советского общества. Опираясь на достижения предшественников, автор, вместе с тем, стремится выйти за привычные стандарты. В частности, в предложенной диссертации предпринимается попытка, при рассмотрении истории руководства системой периодической печати, радикально расширить хронологические рамки, ранее ограничивавшиеся 1921-1925 гг.

В отличие от предшествующих трудов, посвященных печати 20-х годов, в данной работе уделяется особенно большое внимание изучению политики, проводившейся коммунистическим государством в отношении альтернативной прессы, в связи с чем, автором предлагаются существенно обновленные трактовки ее роли и значения, условий и перспектив существования, взаимоотношений и взаимовлияния с властями в непростой политической обстановке советской России.

Принципиальная новизна предложенной диссертации обуславливается и существенным обновлением тех методологических подходов, которые ранее лежали в основе историко-партийных исследований, других работ, посвящавшихся истории печати двадцатых годов.

Исходя из вышеизложенного, целью исследования определено изучение фундаментальных основ взаимоотношений власти и периодической печати, а также специфики и особенностей их взаимовлияния в условиях формирования политической системы советского общества в 20-е годы.

В рамках достижения этой цели ставились следующие основные задачи: выяснить степень научной изученности, историографическую, источни-ковую, методологическую базу проблемы и на данной основе определить ее научную значимость, слабо разработанные аспекты и перспективы дальнейшего исследования; воссоздать сложную картину развития периодической печати на стадии складывания нового политического строя, многообразие существовавших изданий и роль государства в их эволюции; показать процесс складывания системы партийно-государственного регулирования периодической печати, проанализировать содержание, формы и методы работы партийных и советских органов в указанном направлении; изучить репрессивную политику государства, проследив ход устранения оппозиционным большевикам органов печати; определить реальные возможности некоммунистической альтернативы в прессе; проанализировать участие периодики во внутрипартийном противостоянии, изучить практику ее использования в качестве инструмента фракционной борьбы; рассмотреть постановку в партийно-советской печати проблем функционирования властных структур и кадровой политики правящей партии, определить уровень их осмысления; показать бюрократическую природу утвердившейся в коммунистическом государстве периодической печати, ее роль и место в системе партийно-государственных органов; определить историческое значение российского опыта строительства системы периодической печати в условиях складывавшегося тоталитарного режима.

Теоретическое значение диссертации состоит в научном анализе объективных закономерностей эволюции советского политического режима и выяснении существовавших путей и форм ограничения свободы печати, вариантов ее превращения в послушное, эффективно управляемое средство проведения государственной политики.

Практическое значение исследования заключается в том, что в нем делается одна из первых попыток комплексного изучения конкретного российского исторического опыта регулирования отношений государства и периодической печати, что позволяет существенно уточнить ранее господствовавшие представления по данному вопросу. Исходя из этого, результаты исследования могут быть использованы в качестве исходного материала для дальнейшей разработки актуальных проблем истории советского общества, в частности, при подготовке обобщающих трудов, специальных работ по истории печати, в лекционных курсах, спецкурсах и т.д.

Учитывая политическую актуальность проблемы в современных условиях, полагаем, что предложенное исследование может представлять интерес для практических работников средств массовой информации, действующих политиков. Поскольку процесс утверждения свободной печати, подведения необходимой правовой основы под ее деятельность немыслим без учета опыта прошлого, в т.ч. и негативного, оно может быть полезным для законодателей.

Методологическую основу диссертации составили научные принципы объективности и историзма, основанные на признании вариативности исторического процесса, исходящие из приоритета фактов, документальных свидетельств, провозглашающие отказ от политической заданности, от любого рода догм и предубеждений. Безусловно отвергая методологическую зашоренность недавнего времени, было бы ошибкой последовать путем приспособления к новой политической конъюнктуре. Исходя из такой убежденности, нас не вдохновляют модные лозунги воинствующего антикоммунизма, способные закрепить известную практику ухода от серьезного анализа и теоретико-методологических проблем, и конкретных проблем истории советского периода. Их торжество в итоге лишь подтвердило бы широко распространившееся в последнее время скептическое отношение к сфере исторического знания.

Теоретическая основа исследования связана поэтому с анализом разного рода философских и политических работ. Подробный их обзор дается в первом разделе. Опора на них, позволила использовать в работе три группы методов: общенаучные, специально-исторические, методы смежных наук.

Комплексный подход к изучению поставленной научной проблемы обусловил необходимость применения структурно-системного метода, призванного соединить отдельные свидетельства, фрагменты знания в целостную картину, воссоздающую наиболее существенные черты отношений, существовавших в системе «власть-пресса». Логический метод позволил автору глубже понять объективное содержание изученных исторических событий, выявленных фактов, внутреннюю логику реконструируемых процессов, а также обнаружить наиболее существенные проблемы и тенденции в развитии отношений взаимодействующих сторон. Метод классификации использовался для проведения группировки выявленных периодических изданий, для упорядочения историографического анализа и т.д.

Одним из основных методов исследования естественно явился исторический метод, предполагающий изучение любого явления или события в динамике его исторического развития. Широко использовались описательный, сравнительно-хронологический, проблемно-хронологический методы, позволяющие рассматривать исторические явления не просто в их хронологической последовательности, но и в сопоставлении на более широком событийном поле. В данном отношении они прекрасно дополнялись методом исторических параллелей, примененным для установления сходства и различия явлений общественной жизни с дореволюционным периодом.

Из методов смежных наук использовался статистический метод, позволивший применить к анализу процессов 20-х годов широкий комплекс статистических материалов. Учитывая необходимость комплексного изучения достаточно большого массива правовых документов, определявших юридические основы функционирования системы периодической печати в условиях советского государства, несомненную ценность имел юридический метод. В свою очередь, привлечение материалов общетеоретического плана обусловило значимость социо-лого-политологического метода.

Апробация работы. Основное содержание и результаты исследования изложены в двух монографиях - «Власть и пресса в советской России: Проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы» (15,5п.л., М., «Прометей», 1998г.), «Кадровая политика РКП(б) и периодическая печать (1921-1925 гг.)» (8 п.л., Армавир, 1998г.), двух разделах в коллективных монографиях, научных статьях, обзорах, рецензиях, тезисах конференций, проходивших в Москве (1991, 1995, 1996), Перми (1994), Екатеринбурге (1996), Иваново (1996), Смоленске (1996), Ставрополе (1995, 1997), Армавире (1991, 1993, 1994, 1995, 1996), Ростове н/Д (1995), Ейске (1995) и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Советская власть и российская пресса"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Взрывной характер, крайняя острота протекания модернизационных процессов в России превратили вопрос о власти, об очередных поворотах правительственного курса в наиболее сложную и значимую проблему новейшей истории страны. Проявляя уникальное непонимание действительных потребностей общества, а нередко и государства, вдохновляясь самыми абстрактными (порой совершенно утопическими) идеями, демонстрируя откровенное нежелание считаться с общественным мнением, правители и правящие группы провели страну через массу немыслимых для европейского сознания катаклизмов. Уникальная конфликтность не приблизила однако же многократно декларированного перехода к демократическому идеалу. Без осмысленного участия широких слоев российского общества, отдельного «маленького» человека достижение этой глобальной цели оказалось невозможным.

Неуважение к превращенному в объект манипулирования обществу, игнорирование общественного мнения напрямую отразились на условиях функционирования тех институтов, которые призваны обеспечивать и, соответственно, олицетворяют собой незыблемость демократических ценностей. К важнейшим из них следует отнести независимые средства массовой информации, в том числе и периодическую печать. Именно они, при наличии необходимых условий, гарантирующих свободу обсуждения актуальных проблем современности, способны обеспечить включенность общественного мнения в управление страной, снять возможные критические точки противостояния власти и оппозиции, помочь в определении приемлемого для большинства населения политического курса.

К великому несчастью для страны, абсолютная самодостаточность власти надолго превратила неуважение к печатному слову во вполне сложившуюся российскую общественно-политическую традицию. Она сохранилась, более того, упрочилась после прихода к власти большевистской партии, первоначально, как и все социалистические группы, выступавшей за безусловную свободу слова и печати. В предложенной работе показан процесс превращения прессы в придаток партийно-государственной машины. Придав периодике вид составной части аппарата, пусть даже довольно важной, привилегированной, большевики отчетливо продемонстрировали как в очередной раз сила власти оказалась в России выше силы общественного мнения. Тем самым, они сохранили условия, порождающие раскол между официальным и народным сознанием.

Фиксируя данный факт, мы полагаем необходимым избежать замкнутости в аксиоматическом пространстве упрощенных, лозунговых истин, сетований о погубленной свободной печати и ужасных большевиках, как ее гонителях, т.е. тех представлений, которые уже утвердились в работах части историков, сменив собою образ растлителя печати - империализма. Предпринимая попытку отойти от морально-этических сентенций к выяснению сути изучаемого явления, следует указать, что, на наш взгляд, большевики, в равной степени, не создали и не уничтожили «свободу печати». Те фрагменты истории России, которые демонстрируют наличие последней, по сути, не более чем продукт хаоса революционных лет. Большевики лишь сохранили известную российскую традицию.

Исходя из такого понимания проблемы, полагаем более плодотворным не общий разговор о свободах, не выяснение абсолютно неподходящего для строгого научного анализа вопроса о том, лучше оказалась новая ситуация в сфере печати или хуже. Главным представляется учет преемственности в развитии соответствующей отрасли и выявление новых черт, привнесенных в него на очередном этапе российской истории.

Говоря о преемственности, о параллелях в истории периодической печати, существовавшей в дореволюционной и советской России, выскажем убеждение в том, что помимо признанного отсутствия условий для свободного развития, наиболее примечательным здесь кажется то, что на позднем этапе газетам удалось интереснейшим образом аккумулировать традиции официальной и подпольной прессы. При этом советско-партийная периодика как бы соединила усилия различных печатных органов.

В качестве официальных, издания наполнялись большим количеством распоряжений центральных и местных органов власти, громили отдельных нерадивых функционеров, выносили им выговоры, ставили на красную и черную «доску» и т.д. Вряд ли эта практика существенно отличалась от прежних акций, например, от печатных «выговоров» губернаторов и т.п. В то же время, вслед за оппозиционной социалистической печатью дореволюционного периода, советекая пресса мощно подхватила тему мелких фабрично-заводских разоблачений, крестьянских ходатайств. Обрушившись на низовых чиновников города и деревни, в новом качестве она несказанно удивила осведомленного европейского читателя, ранее не сталкивавшегося со столь странным поведением официальной прессы.

Можно было бы и далее отыскивать отдельные интересные черты, свидетельствующие о моменте преемственности (кадры газетчиков, практика подписки, патернализм крупных чиновников и др.). Однако, более важно указать на то, что в данном случае преобладает все же асимметричность явлений. В основе массы принципиальных отличий дореволюционной и советской прессы лежит одна - наиболее существенная характеристика.

Возникновение нового порядка отношений власти и прессы в главном определялось тем, что вместо простого полицейского контроля и подавления (хотя они, в принципе, сохранялись) основным устоем политики в сфере печати стало ее неуклонное огосударствление, при котором газеты и журналы превращались либо в партийно-государственные издания, либо в издания полугосударственных «добровольных» организаций, полностью работавших под партийным контролем. При этом, соответственно, происходило вытеснение и запрещение всех некоммунистических, независимых от существующей власти изданий. Огосударствление периодики, ее фактическая интеграция в систему партийно-государственных органов, своеобразное зачисление журналистов в штат государственных чиновников по ведомству печати, радикально изменили и прессу, и ее отношения с коммунистическим государством.

Теоретически определяя связанные с этим перспективы развития периодической печати, укажем на открывшуюся возможность максимальной формализации процессов в сфере организации информационного обеспечения общества, что, кстати, опровергает имеющие место представления политологов, социологов и др. о достаточно ограниченных возможностях формализации сферы массовой коммуникации. Так, даже на стадии законодательного обеспечения деятельности газетно-журнального комплекса практически исчезла необходимость в четком определении ее статуса. Помимо декларативного конституционного требования свободы печати больше ничего не потребовалось. Как обычное аппаратное звено, пресса регламентировалась простыми подзаконными актами.

Вместе с тем, обращаясь непосредственно к практике, необходимо констатировать, что развитие политической линии в области периодической печати и, соответственно, ее отношений с властью проходило далеко не линейно. На разработку принципиальных основ политики, изменения тактического плана влияло множество причин самого различного порядка: особенности внутриполитической ситуации, активность работников печати, исход столкновений интересов различных заинтересованных ведомств, соотнесение позиций отдельных большевистских лидеров и т.д. В зависимости от их сочетания, на протяжении всего рассматриваемого периода осуществлялись постоянная корректировка, уточнение проводимого курса, смена избиравшихся приоритетов.

Уже переход от гражданской войны к гражданскому миру потребовал более внимательного отношения к периодической печати. Помимо тяжелейшего положения, сложившегося в области материально-технического обеспечения газетно-журнального комплекса и неразберихи в организации руководства отраслью, основная проблема, которая в полной мере обнаружила себя, на наш взгляд, состояла в необходимости разрешить глубокое внутреннее противоречие между потребностями в обеспечении эффективного партийно-государственного контроля за прессой и эффективной агитационно-пропагандистской работы.

Преодоление указанного противоречия стало центральной задачей всего рассматриваемого периода, сохранив свою актуальность и в последующем. Поначалу же потребовалось обеспечить элементарное регулирование огосударствленной отрасли, преодолев существующий хаос. В отличие от исследований, авторы которых традиционно рисовали главным образом достижения в развитии партийного руководства периодической печатью, изображая данный процесс как следствие реализации продуманной системы мероприятий, считаем более соответствующими реальной действительности, особенно в начале 20-х годов, именно бессистемность предпринимавшихся шагов, поглощенность участников изучаемых процессов текущими практическими проблемами. Этот вывод подтверждает и первоначально относительно скромное участие партийных структур в регулировании прессы.

В целом, становление системы регулирования представляется не просто как движение от успеха к успеху, но как результат непростого и достаточно длительного противоборства различных звеньев растущего партийно-государственного аппарата, пытавшихся отстаивать свои ведомственные приоритеты. В данном плане для нас абсолютно несомненно преобладание конфликтности, обеспечивавшей известный баланс личных и групповых интересов в рамках формировавшейся политической элиты.

Поначалу, партийные назначенцы в ведавших вопросами печати государственных учреждениях, повели острую, порой драматическую борьбу за главенство непосредственно между собою. При этом ими активно использовался тезис о необходимости усиления партийного руководства, понимавшегося, прежде всего, как упрочение их собственного организующего участия в общем-то чиновничьих структурах, в том числе, с помощью полудекоративного представительства в возглавляемых ими коллегиях представителей ЦК РКП(б), создания различного рода временных комиссий и других мер, обеспечивавших использование в собственных интересах авторитета высших партийных инстанций. Отмеченная межведомственная борьба в полной мере соответствовала традициям и законам функционирования бюрократических механизмов и, безусловно, вдохновляла массу чиновников в центре и на местах.

Объективно такая ситуация не способствовала преодолению кризиса печати и не могла удовлетворить политическое руководство страны. Не устраивала она и работников печати, стремившихся получить одного влиятельного патрона, и уж во всяком случае не желавших переходить под контроль какого-нибудь малоавторитетного государственного учреждения наподобие Наркомпроса. Понимание сути проблемы не ведет однако к ее автоматическому или даже скорому разрешению. На наш взгляд, реальное изменение порядка регулирования периодической печати, определенное упорядочение ее отношений с властями было осуществлено лишь в критической для большевиков ситуации, порожденной развитием так называемой малой гражданской войны. Именно угроза потери всех завоеваний заставила пойти на перемену политического курса, среди прочего повлиявшую и на политику в сфере печати.

Отметим однако, что консерватизм большевиков в данной области оказался значительно более устойчивым. Не случайно переход к нэпу начался здесь намного позже. Этот факт заставляет еще раз подчеркнуть особое значение нарастания гражданского противостояния в обществе для реформирования печати. Обусловленная его влиянием актуализация потребности в совершенствовании агитационно-пропагандистской работы предопределила более активное вмешательство партийных органов в руководство прессой. Дополненная логикой саморазвития бюрократического партийного механизма, она привела к возникновению специальных партийных органов, призванных осуществлять регулирование системы периодической печати, обеспечила неуклонный рост их значения.

Попытка противостоять партийной экспансии, предпринятая специальными государственными ведомствами (Главполитпросвет, РОСТА), занимавшимися агитационно-пропагандистской работой и встревоженными перспективой реального установления партийного руководства, несколько замедлила ее развитие, однако не увенчалась успехом. Напористо отвоевывая бюрократическое пространство, партийные структуры подчинили себе решение практически всех важных вопросов (инструктирование, контроль, кадровая политика, финансовые вопросы и т.д.). Чем же было обусловлено окончательное закрепление позиций партийных органов? Почему так возросло значение вопросов печати, непосредственно отразившись в священной для большевиков сфере оргпартработы? Для нас представляется несомненным, что решающее значение в этом сыграла внутрипартийная дискуссия 20-х годов, остро поставившая в прессе проблему власти.

После неудачной пробы постановки принципиальных вопросов об организации новых управленческих структур, о «верхах» и «низах» в партии, предпринятой в ходе дискуссии рубежа 1920-21 гг., высшим политическим руководством в отношении периодической печати были сделаны вполне определенные выводы. Фактически ее лишили действительной возможности обсуждения соответствующей проблематики. Беззубые предсъездовские дискуссии, крайне болезненное отношение к критике в прессе проводимых властями мероприятий, отдельных чиновников и другие подобные черты реально свели разработку в периодике проблем партийного и государственного строительства лишь к обеспечению, агитационному сопровождению текущих организационно-партийных мероприятий.

Незначительно изменило ситуацию и появление, в связи с переходом к нэпу, некоммунистической альтернативной печати. Изначально ограниченная рамками журнальной периодики, при первых же попытках помещения сколько-нибудь оппозиционных публикаций, она подверглась жесткому прессингу. Цензурные гонения, запрет наиболее самостоятельных изданий, высылка активных публицистов в 1922г., иные разноплановые изощренные мероприятия, осуществлявшиеся большевистскими парткомами и политической полицией, не только лишили ее возможности нормальной деятельности. Фактически, вся оппозиционная политическая, а также критически настроенная пресса с ярко выраженным общественно-политическим содержанием (равно как и подпольная), стали жертвами малой гражданской войны, прекратив свое существование.

Однако оговоримся, что, как таковая, альтернативная печать продолжала существовать. Причем, на наш взгляд, ее значение состояло не только в обсуждении общественно-политической проблематики (хотя и это не было в полной мере устранено). По уровню критичности, после акций 1922г., она, в основном, уступала даже официальной печати и старательно подчеркивала свою аполитичность. Вряд ли можно определенно утверждать, что она (особенно в массе своей) глубже и точнее отражала реальные общественные процессы. Тем не менее, альтернативная печать была важна уже в силу своего специфического статуса, в силу отсутствия переполнявшей партийно-советскую периодику пропагандистской шелухи. В определенной степени, она явилась своеобразной отдушиной для людей, стремившихся сохранить свои интересы, свой духовный мир, свой уклад жизни.

Подводя некоторые итоги предпринятому обзору, следует признать, что только дискуссия рубежа 1923-24 гг., впервые после шока от «буржуазной» прессы 1922г., реально нарушила негласное табу на публичное печатное обсуждение интересующей нас проблематики. В данном случае, пресса, пусть и в искаженном виде, контрабандно, но затронула действительно важные струны в сознании как коммунистов, так и широких слоев населения страны. Усиление внимания к данной сфере, укрепление аппаратов контроля за нею стали естественным результатом дискуссии.

Вопрос, однако, состоит не только в изменении проблематики выходящих па вопросы власти публикаций советско-партийной периодики, хотя здесь и нужно отметить значительные сдвиги (расцвет кампаний разоблачительства, выдвижения на ответственную работу и др.). Главное - это наступление нового этапа в развитии партии и государства, этапа ожесточенной внутрипартийной борьбы. Именно это обстоятельство обусловило дальнейшее возрастание роли и значения прессы в политической жизни страны, что косвенно отразилось на изменении статуса соответствующего подразделения ЦК - подотдела (отдела) печати.

В целом, эпоха внутрипартийных дискуссий продемонстрировала огромную важность периодической печати как инструмента фракционной борьбы. Старая «ленинская» гвардия, считая себя совершенно исключительной группой и явно недооценивая растущие в партии новые активные силы, недооценила и потенциал обращенной к ним прессы. Между тем, выходя на широкие партийные круги, на формирующийся актив, ежедневно сообщая директивы, инструктируя и направляя, ориентируя в руководстве текущими кампаниями и т.д., периодика приобрела огромное влияние на становление партийной бюрократии - решающей силы на этапе фракционной борьбы.

В этой ситуации, несмотря на свое в целом зависимое, подчиненное положение в условиях большевистской диктатуры, периодическая печать заметно повысила рейтинг. В итоге, магия власти и магия слова как однопорядковые явления в сфере коммуникации, конструировали новую, во многом искусственную реальность. Вот почему люди, хорошо осведомленные, вполне адекватно воспринимавшие окружающую жизнь, представлявшие ее во всем богатстве, в единстве позитива и негатива, обращаясь к прессе, к печатному слову, решительно менялись. Вслед за партийными публицистами они начинали безжалостно трансформировать объективную реальность. И здесь важен даже не момент приспособления, перехода к привычному следованию доведенному сверху набору лозунгов и обязательных директив. Мы сталкиваемся именно с конструированием нового мира, новой реальности.

Позиции читателя, особенно принадлежащего к бюрократическим кругам, на наш взгляд, определялись стремлением к идеальной истине. Он не просто хотел знать последнюю директиву. Здесь совершенно очевидно стремление выяснить свою социально-политическую идентичность, желание установить, не оппортунист ли он. Последнее представляется особенно актуальным в контексте внутрипартийных дискуссий. В такой ситуации, следуя известной истине, если картина, создававшаяся прессой, не совпадала с реальностью, то тем хуже это было для последней.

Причастность к власти оставила след и на облике самой печати, ее работниках. Неизгладимый отпечаток властвования, своеобразный отблеск власти изменял и пишущую братию, и выходящие из-под их пера тексты. Именно здесь находятся корни известной агрессивности, неизменных требований «немедленно выявить», «строго наказать» виновных, привлечь к суду, выслать и т.д. Отсюда и постоянная директивная направленность, непременная дидактическая тональность публикаций. Обратившись к публицистическим материалам, мы увидим, что «командовать» стремятся не только профессиональные работники печати (редактор, журналист). Это стремление захватывает и широкий слой «добровольных помощников» - рабселькоров, стремящихся урвать свою толику власти и превращающих газету в своеобразную судебную инстанцию.

На определенном этапе, непосредственная причастность прессы к властным структурам начала превращать ее в довольно важную управленческую силу. По мере развития различного рода кампаний, особенно критической направленности, даже возникла своего рода перевернутая логика виновности - раз уж в газете написано, то так оно и есть, а потому следует непременно наказать разоблаченных. Соответственно этому, газеты начали измерять эффективность своей работы количеством изгнанных из партии, с должностей и т.д.

Своего пика отмеченная практика достигла в кампании самокритики. Укажем, что в данном случае грамотное использование критических выступлений периодической печати давало мощное орудие контроля за нелояльными подчиненными. Жертвой критики мог стать любой функционер и лишь его кураторам соответствующего уровня принадлежало право установить степень его виновности, а при необходимости и характер наказания. Так пресса была превращена не просто в средство повышения исполнительской дисциплины, но в эффективный инструмент подчинения региональных группировок политической элиты. Устранение нелояльных и враждебных центру групп и отдельных функционеров поддержка сторонников сделали периодику инструментом консолидации правящего слоя.

В отмеченном качестве важного инструмента оргпартработы пресса оказа лась явно недооцененной основной частью «ленинской гвардии». Введенный ] результате группового сговора ведущих лидеров большевиков, «мораторий» н; использование периодической печати для разрешения внутренних проблем ока зался величайшей иллюзией своего времени. Реально просуществовав край» недолго, он был с самого начала нарушен в ходе борьбы с JI. Троцким, а затег решительно отброшен сталинской группой. Попытка сохранить тем самым «коллективное руководство» партией позорно провалилась.

Верх во фракционной борьбе одержала та группировка, которая среди прочего сумела установить реальный контроль за прессой, превратив ее в инструмент этой борьбы. В этой связи интересно напомнить, что фактическим лидером победившей группы оказался единственный член высшего руководства, когда-то непосредственно участвовавший в создании подотдела печати Агитпропа ЦК РКП(б). В свою очередь, весьма примечательно, что, несмотря на поражение, коммунистическая оппозиция даже на краю своей гибели не сумела предложить ничего сколько-нибудь внятного в отношении свободного доступа в партийную периодику. Лишь немногочисленные группы безуспешно продолжали требовать традиционной свободы печати.

В итоге, победителем в фракционных баталиях оказался тот, кто отказался следовать партийной традиции и, используя периодическую печать, перешел к повседневному, систематическому воздействию и на массу коммунистов, и на иерархию функционеров. При этом, характер использования прессы мог быть различным и корректировался в зависимости от конкретной политической ситуации (соотношения сил, специфики конфликта, тактики противника и др.). В частности, если в столкновении с новой оппозицией или с объединенным блоком можно наблюдать сражение с «открытым забралом», то мощная атака, предпринятая в печати против правого уклона, основное время осуществлялась скрытно, без указания конкретных его представителей. Поэтому в момент драматической развязки выяснилось, что многие «правые» ранее активно боролись с тем уклоном, к которому, как оказалось, сами и принадлежали.

Разгромные «дискуссионные» кампании, а также грандиозная акция самокритики, на наш взгляд, явились пиком, вершиной триумфа партийной прессы, венцом ее творческой самостоятельности (конечно, в допустимых рамках). Проведение этих кампаний необычайно усилило ее позиции в большевистской иерархии. В 1926-1928гг. мы сталкиваемся с довольно многочисленными свидетельствами амбициозности периодической печати, почувствовавшей собственную значимость. Вместе с тем, как и следовало ожидать, их общим итогом стало неизбежное снижение статуса прессы, в большей мере вынужденно взявшей на себя выполнение отмеченных выше требований правящей партийной верхушки. Обнаружив потенциальные силы, периодика подготовила условия для бюрократического ограничения в отношении самой себя.

Печать оказалась все же чересчур могучей силой, чтобы сохранить ее прежний общебюрократический статус. Именно поэтому, на завершающем этапе фракционной борьбы в составе ЦК был ликвидирован особый отдел печати, превращенный в структурное подразделение АППО. Эта мера имела под собой, конечно, и причины иного свойства. Однако, в данном случае важно особо выделить именно общее понижение статуса отдела, что существенно ограничивало его компетенцию. Оказалось более выгодным курировать прессу в рамках агит-пропработы в целом, а также через блок подконтрольных АППО государственных органов, и не создавать самостоятельной структуры, могущей содействовать росту самооценки и корпоративной солидарности в и без того потенциально мощной системе.

Выскажем также предположение, что в какой-то степени прелюдией отмеченных изменений явилось частичное перераспределение властных функци, в пользу некоторых государственных ведомств ( Главлита, Комитета по делам печати и др.), связанное с передачей в их ведение ряда административно-хозяйственных вопросов и осуществленное в 1926-1928 гг. Конечно, оно объяснялось необходимостью разгрузки партийного аппарата от решения несвойственных его профилю задач и отнюдь не означало выхода указанных ведомств из-под контроля отдела, однако вряд ли в данном случае можно не заметить и общего изменения позиции руководства ЦК в отношении отдела печати.

Тактическая линия власти по отношению к периодической печати неизбежно отразилась и на перспективах обсуждения в ней проблем партийного и государственного строительства. По мере отработки бюрократических вертикалей, роста консолидации правящей элиты, повышения исполнительской дисциплины, укрепления личной преданности вождю, по мере совершенствования организационно-партийной работы роль прессы в данном плане должна была неизбежно понизиться, сведясь преимущественно к тиражированию пропагандистских штампов о самом лучшем в мире общественно-политическом строе и гениальных вождях. Кадровая проблематика должна была стать абсолютно закрытой.

Реально ею, в итоге, займутся исключительно специализированные структуры, а на долю периодической печати останутся краткие информационные сообщения о кадровых перемещениях «в связи с переходом на другую работу» и «по состоянию здоровья». Помимо этого, ей достанется, пожалуй, еще более позорное агитационное сопровождение отдельных показательных, дидактических процессов над погибшими в схватках за власть бюрократами, долженствующих подтвердить всемогущую справедливость очередного вождя и правящей группы.

Отмечая оформление нового статуса прессы, влиявшего на практику ее отношений с партийно-советским аппаратом, укажем на изменения в составе газетчиков, произошедшие к концу рассматриваемого периода. Активная подготовка новых, коммунистических кадров решительно изменила прежнюю ситуацию первой половины 20-х годов, когда власти были вынуждены ограничиваться преимущественно контролем за основными, ключевыми позициями в данной сфере. Назначая редакторов-«политкомиссаров», тогда приходилось мириться с не вполне удовлетворительным составом практических работников.

Последние представляли собой, с одной стороны, прежних «буржуазных» специалистов, а с другой, малограмотное пополнение из самых различных (преимущественно служилых слоев населения). Более того, приходилось фактически покупать их, обеспечивая относительно высокие жизненные стандарты. Приход нового поколения работников печати позволил, в принципе, отказаться от прежней системы отношений. Изменения в данном случае затронули как сферу материального обеспечения, так и порядок взаимодействия партийных структур с поступившими в их распоряжение журналистами-коммунистами.

Рассматривая итоги развития периодической печати в двадцатые годы, а также ее отношений с властными структурами советского политического режима, можно уверенно утверждать, что итогом постоянных усилий, направленных на развитие газетно-журнальной сети и совершенствования механизмов управления ею, явилось создание мощной, довольно эффективной системы воздействия на общественное сознание. Правящая элита получила в свое распоряжение послушное орудие, использованное для дальнейшего укрепления своей власти.

В свою очередь, пресса, превращенная в составную часть партийно-государственного аппарата и получившая в силу этого известную защищенность от бюрократического произвола, со всей неизбежностью утратила необходимые для полноценного существования элементы самостоятельности. Интегрированная в более общую систему, она потеряла возможность ее внешнего контроля. В значительной степени этому способствовала полная ликвидация альтернативной некоммунистической печати. Подчеркнем, что даже в таких условиях нельзя говорить о полной утрате периодикой возможностей влияния на отдельные, частные стороны жизнедеятельности партийно-государственного механизма.

Главным уроком развития отношений власти и прессы явился все же полный триумф бюрократии. Итогом свершившихся перемен стало возникновение предельно однородного информационного пространства. Однако, в последующем это не только дало определенный позитив для бюрократии, получившей возможности дальнейшего укрепления собственного всесилия, но и имело печальные последствия как для прессы, так и для подчинившей ее власти. Информационная стерильность не способствовала выработке необходимого для любой системы иммунитета, важных защитных механизмов, предохраняющих ее от идейной эрозии, гарантирующих подлинную устойчивость, лежащую в основе стабильности любого общества.

Подводя общий итог проведенному исследованию, отметим, что оно может представлять определенный интерес как для историков, так и для специалистов многих других отраслей научного знания (философов, политологов, юристов и др.). Конечно, в данном случае вряд ли можно говорить о непосредственном заимствовании опыта взаимоотношений власти и прессы. Однако знакомство с практикой 20-х годов будет несомненно способствовать более эффективному поиску оптимальных форм их взаимодействия на современном этапе. Думается, что в этой связи не будет преувеличением вывод о несомненной ценности углубленного знакомства с теми формами, методами, приемами работы, которые использовались как представителями аппаратов социального управления, так и журналистами.

Вместе с тем, предложенная работа естественно не исчерпывает поднятой научной проблемы. Более того, она открывает новые перспективы для исследователей. В плане изучения партийно-советской прессы представляются актуальными темы, связанные с выяснением механизмов функционирования отдела печати ЦК ВКП(б), порядка участия в регулировании периодики специальных государственных структур во второй половине 20-х гг., характера изменений в материальном положении газетчиков, судеб опальных руководителей и работников печати и др. Еще более серьезная работа предстоит исследователям альтернативной, некоммунистической периодики, а также богатого пласта прессы Русского Зарубежья.